*** о вечерам Марсик не спешил уходить с детской площадки. Он сидел на качелях и смотрел, как в окнах у соседей зажигается свет. Ему хотелось взять от каждого окна по капельке тепла, чтобы собрать их вместе и отнести домой. Но, стоило отвернуться, всё исчезало. Поэтому Марсик смотрел, смотрел, смотрел. Не отрываясь. Он представлял, что делают его друзья. А ещё воображал, будто его вот-вот позовут домой. Нужно только подождать немного. Но Марсика никто не звал. Мама и папа мальчика много работали даже по выходным. — Счастливый ты, — говорил Марсику друг и сосед Петер, — можешь гулять хоть до утра. Сам Петер такой свободы не знал. За ним присматривали сразу две бабушки. Они сидели на веранде с вязаньем, поглядывая на детскую площадку. А когда подходило время ужина, звонко кричали: «Зайчик! Кушать!» Петер жутко этого стеснялся и старался оказаться на веранде раньше, чем они крикнут. Но у него не всегда получалось. Старушки частенько звали внука невовремя. Тогда Петер вздыхал и бежал к бабушкам, пока те не успели выдать ещё какое‑нибудь его домашнее прозвище. — Счастливый, — соглашался Марсик. Но это он просто так соглашался, для важности. На самом деле одному на детской площадке неуютно и грустно. Особенно вечером, хотя вокруг горят
фонари. Мальчик задерживался здесь ненадолго, чтобы погреться возле чужих окон. Потом он командовал себе: — Марсик, ужинать! И уныло брёл в самый большой дом на улице. В дом, где все окна были холодными и тёмными. В пустой и тихий дом, который мальчик с удовольствием поменял бы на тот, что поменьше, если бы в нём его каждый день ждали мама с папой. И ещё — бабушка. Хотя бы одна.
*** одители Марсика были известными на весь мир специалистами по выведению новых видов зверей и птиц. Они очень любили работать. Будни в календаре или праздники — неважно. Даже день рождения сына не мог стать исключением. Поэтому, когда Марсику исполнялось семь лет, мама с папой сидели в научной лаборатории института океанологии. Они выводили нечто среднее между птицами и рыбами. То ли плавучих птиц, то ли летучих рыб. В общем, существ, которые могли бы жить и в воде, и на суше, и в воздухе. А в день рождения Марсика мальки как раз начали вылупляться из яиц-икринок. И родители забыли обо всём на свете. Марсик ужасно переживал, что не успеет отпраздновать свои семь лет с друзьями. Он обещал пригласить ребят в гости. А как тут пригласишь, если дома нет ни мамы с папой, ни угощений, которые они должны были привезти? Ребята ждали, сколько могли. Но постепенно начали расходиться по домам. И вскоре на детской площадке осталось три человека, не считая именинника. Потом двое. Потом — один Петер. Верный Петер целых пять раз вытерпел «Зайчик, кушать!». Но родители Марсика так и не приехали. В конце концов бабушки сами пришли за внуком на детскую площадку. Взяли за руки и потянули домой. И Марсик не выдержал. Он завыл на всю улицу. Громко-громко, почти как пожарная сирена. Сосе-
ди выбежали в халатах и тапочках, не понимая, что происходит. Тогда Петер объяснил, в чём дело. И, пока чужие мамы и папы утешали Марсика, бабушки взяли дело в свои руки. Бабушки-соседки всегда действовали сообща. Вместе следили за порядком и внуками, вместе ходили по магазинам. А по субботам пекли пироги, чтобы воскресным утром угостить больших и маленьких соседей. Однажды они умудрились задержать воришку, который снимал с верёвок постиранное бельё, — закатали его в мокрый пододеяльник и сдали на руки полиции. Поэтому улицу, на которой жил Марсик, обычно называли Бабушкиной улицей. Вот и теперь бабушки не растерялись. Они вынесли на детскую площадку пироги (к счастью, на дворе был вечер субботы). У кого‑то в буфете оказались конфеты, у кого‑то нашлась газировка. Так что Марсик получил настоящий день рождения. А вечером, когда догорели последние бенгальские огни, приехали родители Марсика — с тортом, с подарками. Но было уже не то... — Не обижайся на маму с папой, — шепнула имениннику первая бабушка Петера. — Прости их, — шепнула вторая.
Марсик изо всех сил постарался не обижаться и простить. Но не смог. — Какие же родители опаздывают на день рождения к собственному сыну? — выговаривал он. — Да никакие! А если и опаздывают, всегда есть бабушка. Если бы у меня была своя бабушка, не пришлось бы ждать вас. Родители молчали. Им было стыдно. Мальки уже не казались маме с папой такими важными. К тому же они погибли сразу после рождения... И вдруг папа радостно воскликнул: — А ведь у тебя есть бабушка, сынок! Бабушка... Альбертина! Мама посмотрела на папу большими глазами. Такими большими, что в них отразилась вся гостиная целиком. — Ну, вспомни мою четвероюродную тётушку, дорогая! Она как раз приходится Марсику бабушкой, хоть и не совсем родной... Мы лет тридцать не виделись! — Что‑то я никаких Альбертин не знаю, — нахмурилась мама. — Зато я знаю, — отмахнулся папа. — Это ведь моя тётушка, а не твоя. Представляешь, Марсик, она живёт на острове посреди Тихого океана! И выводит рыбоптиц — прямо как мы, но в естественной среде. Остров такой ма-
ленький, что на нём помещаются лишь бабушкин домик и две пальмы, между которыми висит гамак. Альбертина строго-настрого запрещает кораблям причаливать — чуть толкнёшь берег, и остров сойдёт с места. Вокруг него в радиусе двух километров дрейфуют буйки с красными табличками: «Путь закрыт! Опасно!» Только знакомый капитан приплывает к ней в гости. Бросает якорь вдали от острова и пересаживается на резиновую лодку. А ещё навещают Альбертину аборигены с соседних островов. Они привозят бабушке продукты и пресную воду. — Давайте пригласим бабушку жить к нам! — обрадовался Марсик. — У нас дом большой, места хватит! А работать она будет с вами в лаборатории! — Что ты! — всполошился папа. — На острове у Альбертины лаборатория гораздо лучше нашей. И работать она любит в одиночку. Но, увидев, что сын приуныл, добавил: — Ты можешь написать бабушке письмо, у меня есть адрес! Пошлём ей и твою фотографию. Пусть знает, какой у неё внук! Тем же вечером (точнее, ночью), оставив родительские подарки в упаковочной обёртке, а торт — в коробке, Марсик сел сочинять бабушке письмо.
Правда, он ещё не очень хорошо умел писать, поэтому послание состояло в основном из рисунков. На конверте в графе «Куда» Марсик записал под диктовку папы: «На остров, в самую середину Тихого океана». А в графе «Откуда» указал без подсказок: «Самый большой дом по улице Бабушкиной». После чего сразу побежал за ворота к почтовому ящику. Марсик бережно опустил конверт в щель и поднял красный флажок, чтобы утром почтальон увидел — в ящике лежит письмо, готовое к отправке. «Надо будет забрать письмо перед работой. Ведь обратно вернётся», — подумал папа. К счастью, на следующий день он торопился в лабораторию и едва не забыл свой портфель, а уж письмо и вовсе вылетело у него из головы. Так что послание пришло точно по адресу — к бабушке Альбертине! Когда Альти отправляла ответное письмо, то решила, что «Самый большой дом по улице Бабушкиной» — очень удобный адрес, не надо запоминать цифры. И её послание тоже нашло адресата! Спустя две с половиной недели — семнадцать дней томительного ожидания! — почтальон принёс Марсику коричневый конверт и попросил расписаться в бланке. — Кто это пишет тебе из таких далей, дружище? — спросил почтальон, наблюдая, как мальчик неуклюже выводит свою фамилию в бланке. — Бабушка. — Непривычное слово приятно защекотало язык, поэтому Марсик повторил ещё раз: — Моя бабушка. Её зовут Альбертина. — Здорово, — улыбнулся почтальон. — Тогда поскорее сочини ей ответ! Старикам не хватает внимания. Ну, пока! Он коснулся пальцами форменной фуражки и отправился разносить почту дальше. А Марсик прижал к себе пухлый конверт и сладко зажмурился. У него в самом деле появилась бабушка! Пусть далёкая, зато настоящая!
того дня Марсик стал понемногу узнавать бабушку. Он собирал её образ по кусочкам, словно мозаику, с помощью писем и посылок. Письма приносил почтальон, а посылки — папа. Вот Альти прислала синие перья попугая, значит, синий — любимый бабушкин цвет. Пришла веточка коралла, значит, бабушка умеет нырять и сама добыла подарок для внука. А однажды Марсик получил в подарок молочный зуб акулы и сразу понял, что его Альбертина — самая смелая на всём белом свете. «О такой бабушке можно только мечтать!» — часто думал мальчик. Порой ему становилось даже страшно — вдруг папа выдумал Альбертину? Но нет, бабушка существовала на самом деле. Ведь Марсик чувствовал её так, будто она жила в соседней с ним комнате, а не на далёком острове. К примеру, внук точно знал, какое у бабушки настроение. Мог без ошибки сказать, сделала она зарядку или решила поспать подольше, испекла банановые блинчики или сварила какао... А разве можно чувствовать человека, которого нет? Теперь Марсик не ждал, пока все ребята разойдутся по домам, а сам убегал пораньше — чтобы написать Альти письмо. Когда ему было весело, он рисовал для бабушки цветы и сочинял стихи. А если грустил, рассказывал о том, что его огорчило. И бабушка всегда находила нужные слова, чтобы утешить внука. Она тоже прекрасно чувствовала Марсика. Так, будто он жил с ней на острове.
апа Марсика очень полюбил бабушку Альбертину. Весточки от неё всегда появлялись вовремя. Если папа чувствовал угрызения совести от того, что мало времени уделяет сыну, Альти была тут как тут. Она передавала Марсику посылку через яхтсмена, который совершал кругосветное плавание и случайно попал к ней на остров, сбившись с курса. Или через капитана корабля. Или даже через туземцев с соседних островов. Так что папа не волновался. Бабушка Альбертина с лихвой возмещала Марсику недостаток родительского внимания.
А вот мама переживала. Чем дальше, тем больше она чувствовала, что находится не на своём месте. Пробирки и колбы валились у неё из рук, в голову не приходила ни одна стоящая идея по выведению нового вида. Все мамины мысли занимал Марсик: не забыл ли он принять витамины, разогрел ли обед... Однажды мама попыталась объяснить свои чувства папе. — Наш ребёнок один целыми днями! Он спит, когда мы уходим. И спит, когда возвращаемся. Не удивлюсь, если однажды Марсик нас просто
не узнает. Разве это нормально? — сказала мама. — Давай ты продолжишь опыты в одиночку, а я займусь сыном! — Зачем? — удивился папа. — Лучше наймём кухарку и няню! — Тогда Марсик скажет, что мы ему не доверяем, и огорчится. — Мама вздохнула. — Он такой самостоятельный. И, по‑моему, очень одинокий... — Может, он и был одиноким. Но теперь у него есть бабушка Альбертина! — улыбнулся папа. — К тому же Марсик не жалуется. Он прекрасно справляется один. А вот мне нужна твоя помощь. И потом, — папа взглянул на маму поверх очков, — разве ты не хочешь, чтобы под новым видом птицерыб стояли наши имена? — Не хочу, — неуверенно ответила мама. Но папа уже не слушал. Он готовился к новому эксперименту.
абушка Альбертина была единственной в мире бабушкой, которая появилась на свет позже своего внука. Она родилась в тот миг, когда папа Марсика её придумал, а Марсик в неё поверил. Раз! И посреди Тихого океана, вдали от судоходных путей, возник островок — с маленьким домиком, где кухня, лаборатория и спальня были одной комнатой. А ещё с двумя пальмами, между которыми покачивался на ветру белый гамак. Два! И в гамаке появилась седая старушка. Она сладко потянулась, осмотрелась по сторонам и одобрительно кивнула. Так началась её жизнь. Утром бабушка Альбертина рано вставала, делала зарядку или ныряла без акваланга. Потом завтракала банановыми блинчиками с какао. После чего у неё оставался целый день на летучеплавающих рыбоптиц. Иногда бабушка увлекалась работой и засыпала прямо за столом. Она была великой изобретательницей и к тому же очень трудолюбивой.
Раз в месяц к бабушке приплывал знакомый капитан. Для этого он специально делал крюк в маршруте своего лайнера. Частенько заглядывали на огонёк туземцы с соседних островов, которые очень любили банановые блинчики Альти. А однажды к её острову причалил яхтсмен, сбившись с курса. Бабушка Альбертина очень радовалась гостям. Она любила поговорить и хотела знать новости большой земли. А самое главное, гости привозили письма от Марсика, которые им выдавала береговая почта. И разумеется, забирали бабушкины послания, чтобы переправить их внуку. Каждое письма от Марсика бабушка перечитывала по семь раз. Если получала рисунок, аккуратно разглаживала его и вклеивала в альбом. А фотография Марсика висела у Альти над кроватью, и она целовала портрет внука перед сном и ещё утром.
Конечно, с большим удовольствием она бы поцеловала самого Марсика. Однако покинуть остров по своей воле бабушка не могла. Альбертина была не просто бабушкой, а мечтой. Поэтому приходилось ждать, когда внук поверит в её приезд. А пока она радовалась письмам. И сама писала часто-часто. Если бы родители Марсика поменьше работали и пораньше возвращались домой, они бы очень удивились тому, как часто заходит к ним почтальон. И удивились бы ещё больше, узнав, от кого приходят письма их сыну.
*** арсик не стал держать в тайне бабушку Альбертину. Если б он мог, то рассказал бы всему свету про свою замечательную, любимую, драгоценную Альти. Но пока пришлось ограничиться соседскими ребятами. И конечно, в первую очередь Марсик поделился радостью с Петером. Но тот не особенно восхитился. — Подумаешь, бабушка, — сказал он. — Вот у меня их две. И что? — А то, что ты вдвойне счастливый, — улыбнулся Марсик непонятливому приятелю. — Бабушка — это ведь близкий-близкий друг. Ей любую тайну можно рассказать, даже самую страшную, и она не выдаст. — Хм, — задумался Петер, — правда. В прошлом году я разлил чернила на новую рубашку, а они маме ни словечка не сказали! Сами отстирали и высушили. И когда я таскаю конфеты из буфета, тоже молчат, хотя всё видят. И если родители меня наказывают, заступаются... — Вот видишь! — обрадовался Марсик. — Моя бабушка тоже будет хранить мои тайны! И защищать будет! И про конфеты никому не скажет! А какие она пироги печёт!.. — Про пироги откуда знаешь? — засомневался Петер. — Вы же ещё не встречались. — Все нормальные бабушки пекут пироги, — твёрдо ответил Марсик. — А моя Альти — самая лучшая.
— Скажешь тоже, — недоверчиво хмыкнул Петер. — На неё сначала посмотреть надо. — Посмотришь, посмотришь, — успокоил его Марсик. — Вот выведет Альти рыбоптиц и переедет к нам жить. Ещё с твоими бабушками подружится. Петер, конечно, не сомневался в словах друга, ведь Марсик никогда не врал. Но что‑то его настораживало. К примеру, бамбуковая флейта, которую Альти прислала внуку на Рождество... Точно такую он видел в магазине экзотических товаров. А кораллы... Да их повсюду продают! И эту фразу, что «выведет Альти рыбоптиц и переедет», Марсик повторял слишком часто. Словно пытался убедить сам себя. Петер был хорошим другом и старался радоваться за Марсика изо всех сил. Но сомнения не давали ему покоя. И вот теперь они прорвались наружу. — Всё ты сочиняешь, — сказал он. — Никакой бабушки-островитянки у тебя нет.
— Ещё как есть! — воскликнул Марсик. — Зачем же мне врать? Петер пожал плечами. Он быстро пожалел о своих словах и теперь мучительно краснел. — У меня есть бабушка! — отчеканил Марсик. — Она уже вывела одну рыбоптицу и скоро прилетит ко мне! Прилетит на день рожденья. Потому что сначала рыбоптице нужно подрасти и научиться летать. «Что же я такое болтаю?» — ахнул про себя мальчик. Но в тот миг, когда последнее слово соскочило у него с языка, он почувствовал — Альти действительно совершила открытие! — Прости, — вздохнул Петер. — Я... Я верю тебе. — Ладно. — Марсик так обрадовался бабушкиному открытию, что сразу простил друга. — А пока твоя Альбертина растит рыбоптицу, хочешь, я поделюсь с тобой одной бабушкой? — предложил Петер. — А то у меня их слишком много. — Спасибо, — улыбнулся Марсик. — Но у меня ведь есть моя Альти. — А твоя бабушка покатает меня на рыбоптице, когда прилетит? — заволновался Петер. — Конечно, покатает! — пообещал Марсик. И друзья побежали играть на детской площадке, позабыв о ссоре.
*** абушка Альбертина давно придумала, как скрестить рыб и птиц. Но на этом дело застопорилось. Представители нового вида погибали, не успев вылупиться из яиц. Им не хватало тепла, они просто замерзали. А курица-наседка, которую на остров привёз капитан, отказывалась их высиживать. Впрочем, её можно понять — каждое яйцо было в семь раз больше куриного. Бабушка Альбертина так переживала, что даже заболела. У неё поднялась высокая температура. Но именно тогда ей в голову пришла отличная идея.
«Всё равно я проваляюсь в постели весь день, — подумала Альти, — попробую вылежать это яйцо». Сказано — сделано. Бабушка прижала яйцо к сердцу, натянула одеяло до подбородка и незаметно уснула. Ведь болеть — очень утомительно. Особенно для стариков. Проснулась она вечером оттого, что кто‑то легонько толкал её в бок. Бабушка Альбертина откинула одеяло и увидела — из яйца на волю пробивается маленькое существо! Сначала скорлупу пробил острый клюв. Затем показалась голова с огромными рыбьими глазами и серебристой чешуёй на макушке. Потом скорлупа развалилась, и бабушка Альбертина увидела рыбоптицу, а точнее, малькоптенца полностью! У новорождённой было продолговатое тело, покрытое белыми перьями, лапы — с перепонками, как у утки. А хвост — рыбий. На брюшке — два маленьких прозрачных плавника. Зато вместо грудных плавников — широкие крылья. — Ура! — Бабушка вскочила с кровати, потому что мигом поправилась, и закружилась по комнате. — Мой внук поверил, что я смогу вывести рыбопти-
цу! — Она подскочила к новорождённой, которая забилась под одеяло от страха, и прижала её к себе: — Теперь мы сможем полететь к Марсику на день рожденья! С этого момента бабушка забыла про еду и сон. Сутки напролёт она проводила рядом с малышкой. И пернаточешуйчатая кроха крепко полюбила наставницу. Она всегда с первого раза отзывалась на свою кличку — Лагунтия или просто Луня, что на языке соседей-туземцев означало «огонёк». Рыбоптица быстро всему училась. Уже на следующее утро она заковыляла по острову, переваливаясь с боку на бок, словно утёнок. А вечером нырнула в море следом за бабушкой, когда та решила немного взбодриться. Оказалось, что в воде перья на крыльях рыбоптицы превращаются в перепонки. А когда высыхают, опять становятся перьями. Луня даже научилась выпрыгивать из волн и пролетать немного по воздуху, как летучая рыба. Вот только парить в небе, как птицы, не могла. И чем меньше времени оставалось до дня рождения Марсика, тем сильнее переживала Альти.
Бабушка пробовала разные средства... Она показывала Луне пернатых на картинках, мастерила себе крылья из пальмовых листьев и размахивала ими, словно гигантская птица. И даже применяла самый суровый метод — сталкивала Луню с крутого берега. Но та воспринимала уроки как игру. А когда бабушка сталкивала её с обрыва, летела в воду с радостным писком и стрелой уходила к самому дну. Кроме того, Луня быстро выросла. Всего за месяц неуклюжий малькоптенец превратился в мощную рыбоптицу размером с лошадь. Пришлось переселить её из домика под пальмы. Оставшись без присмотра Луня, стала проводить в воде ещё больше времени. Альти всерьёз опасалась, что её подопечная не только никогда не научится летать, но и перестанет ходить. Дело спасли птицы. Когда до дня рождения Марсика оставались всего сутки, целые косяки птиц полетели мимо острова. Наверно, возвращались домой из тёплых стран. Луня сначала просто смотрела на них. И вдруг одна из птиц приземлилась на острове. Неизвестно, решила она отдохнуть или разведать место. Но известно, что странный вид рыбоптицы очень напугал гостью. С громким криком она покинула остров, а Луня... Луня полетела следом! — Лагунтия, возвращайся к обеду! — только и успела крикнуть бабушка. Но Луня вернулась раньше — соскучилась. И ровно в полдень Альти отправилась к внуку на спине рыбоптицы.
езадолго до восьмого дня рождения Марсика папа раздобыл настоящее индейское оперение. Он решил, что это будет лучшим подарком внуку от бабушки Альбертины. Чрезвычайно гордый собой, папа спрятал оперение дома, у себя в кабинете (в шкафу, если точнее), и отправился на работу. Он торопился в лабораторию и неплотно прикрыл дверцы. Поэтому оперение выскользнуло на пол. А когда Марсик вернулся домой из школы, то сразу нашёл его, потому что любил делать уроки у отца в кабинете. До чего же обрадовался Марсик, ведь он давно мечтал о таком оперении! Игра в индейцев была сейчас самой популярной на детской площадке. Мальчишки и даже девчонки вставляли себе в волосы голубиные перья, придумы-
вали звучные имена, раскрашивали лица. Вот они удивятся, когда Марсик появится в настоящем оперении! Наверняка его сразу выберут вождём племени! Марсик осторожно примерил находку и положил обратно в шкаф. Решил, что вечером непременно спросит у папы разрешение поиграть с индейским украшением. Но, увы, тем вечером родители вернулись домой, когда их сын крепко спал. И следующим вечером тоже. А потом наступил день рождения. Наученные прошлогодним опытом, родители вернулись домой пораньше. Сначала мама вручила Марсику подарки от неё и папы, после чего отец вынес из кабинета индейское оперение. — А это тебе от бабушки Альбертины! — сказал он. — Сегодня пришло. — Сегодня? — нахмурился именинник. — Я видел его в твоём кабинете два дня назад. Оперение выпало из шкафа, а я положил на место. Родители взволнованно переглянулись. Тогда мама кивнула, словно согласилась сама с собой, шумно вдохнула и собралась что‑то сказать, но Марсик её опередил. — Ну конечно! — Он весело хлопнул себя по лбу. — Подарок пришёл раньше времени, а ты его спрятал. Да, пап? И, не дожидаясь ответа, побежал в соседнюю комнату — показать оперение друзьям, которых пригласил на праздник.
*** ечером, когда гости разошлись, а Марсик поднялся к себе в спальню, мама завела с папой непростой разговор. — Послушай, дорогой, пора заканчивать эти выдумки про старушку с острова, — сказала она. — Знаю, Марсику стало не так одиноко с появлением бабушки. Но, по‑моему, надо сказать сыну, что никакой Альбертины нет и в помине. Папа отложил в сторону очередной доклад о продвижении экспериментов и посмотрел на жену поверх очков.
— Не согласен! — упрямо возразил он. — Марсик с таким нетерпением ждёт весточек от своей Альбертины, так радуется. Да и мне, признаться, нравится эта игра. Чего стоит разыскать подходящую вещицу для посылки. Помнишь те синие перья? Их прислал... — Да-да, твой однокурсник из Бразилии, — перебила мама. — Пойми, для тебя это игра, а для мальчика — реальность! Но ведь Альбертины не существует! И мы никогда не сможем подарить сыну настоящую бабушку! Что, если он догадается про обман и... Разумеется, Марсик не должен был слышать этот разговор. В большом доме вообще многие слова растворяются в воздухе, не долетев до потолка. А дом Марселя и его родителей был просто огромным. Но Марсик услышал. Он спустился в гостиную забрать своё оперение, как раз когда мама говорила, что «никакой Альбертины нет и в помине». Мальчик замер за дверью. Внутри у него сделалось холодно, потом горячо. Он ворвался в гостиную и закричал так, как не кричал никогда в жизни: — У меня есть бабушка! Есть! Моя Альбертина есть на самом деле! — Марсик, — ахнула мама и закрыла рот ладонями, словно хотела втолкнуть обратно все слова. — Успокойся, — папа сделал шаг к сыну. — Давай поговорим. Я всё объясню. Но Марсик отпрыгнул в сторону. Слёзы брызнули у него из глаз, сердце забилось как сумасшедшее.
— Моя бабушка давным-давно вывела рыбоптицу, в отличие от вас! — продолжал он кричать. — Скоро Альти прилетит за мной и заберёт на остров! А вы останетесь тут одни! Ясно вам? Ясно?! — Марсик! — Мама протянула к сыну руки, но мальчик швырнул оперение об стену и убежал к себе в комнату. — Что мы наделали! — заплакала мама. — Поставили эксперимент над собственным ребёнком! — Ничего, к утру успокоится, — сказал папа и стал собирать разлетевшиеся перья. Руки у него дрожали.
*** арсик ходил по комнате из угла в угол. Его мысли работали со скоростью света. «Значит, родители сами присылали мне все эти подарки, — думал он. — Значит, папа действительно придумал Альти. Значит...» Думать дальше ему не хотелось. Марсик даже представить боялся, что бабушки Альбертины нет на белом свете. Крошечный остров с домиком и двумя пальмами прочно стоял перед его мысленным взором. И бабушка... Она выглядывала из окна и махала ему синим платочком. — Ну неужели тебя нет? — горько вздохнул мальчик.
*** корее же, Луня, скорее! — торопила рыбоптицу бабушка Альбертина. — Мы должны успеть! Так, здесь правее, на юго-восток...
Она тревожно всматривалась в темноту. Одной рукой Альти вцепилась в Лунин загривок, а другой держала карту, на которой давным-давно отметила красным пунктиром маршрут от острова до Бабушкиной улицы. И вдруг Луня резко остановилась, словно наткнулась на невидимую воздушную преграду. Её сильные крылья обмякли, и она стала падать. — Что с тобой? Что происходит? — закричала бабушка, но тут же поняла, в чём дело. Её собственные руки сделались прозрачными, а через пальцы стали видны перья рыбоптицы. Значит, Марсик потерял веру в свою Альбертину. Ветер вырвал карту и унёс в неизвестном направлении. — Ах, внучек, неужели не встретимся? — прошептала бабушка. Она растерялась, но только на секунду. Уже в следующее мгновение Альти закричала, что было сил: — Мечтай, Марсель, мечтай! — И чуть слышно добавила: — Ведь я мчусь к тебе...
*** арсику захотелось схватить фарфоровую статуэтку жирафа, которую тоже якобы прислала ему Альти, и разбить вдребезги. И вдруг мальчик увидел письмо с острова. Оно лежало на столе поверх тетрадей и учебника математики. Коричневый конверт, заграничные марки. В графе «Куда» знакомая фраза: «На Бабушкину улицу в самый большой дом». Округлые буквы слегка наклоняются друг к другу, и кажется, будто они о чём‑то шепчутся. На листе — разводы от брызг. Если его лизнуть, можно почувствовать солёный вкус Тихого океана. А если понюхать — ощутить едва уловимый аромат банановых блинчиков. «Письма точно от бабушки», — обрадовался Марсик. И ударил кулаком по раскрытой ладони: он отправится к Альти. Сам! Сегодня! Пока внутри ещё горит решимость. Ведь если до острова доходили его послания, то и он дойдёт. И не беда, что Альти не прилетела на его день рождения. Наверняка бабушка уже в дороге, и они встретятся где‑нибудь посередине пути. Марсик достал из кладовки рюкзак, сложил в него все свои кепки, шорты и майки (пригодятся на острове), тетрадь для записей, ручку и перочинный нож. Потом он разбил копилку и аккуратно собрал все монетки. А ещё мальчик положил в рюкзак все бабушкины письма. Когда в комнате у родителей стихли разговоры, Марсик осторожно открыл дверь спальни и спустился вниз. На улице было прохладно, но беглец не стал возвращаться за курткой. «Я же еду на остров в Тихом океане, — подумал он, — а там всегда тепло». Марсик в последний раз взглянул на дом, распахнул калитку и... Попал в объятия Альти. — Бабушка! — воскликнул Марсик. — Марсик! — улыбнулась бабушка. Они долго стояли, крепко обняв друг друга. Марсик чувствовал, какая бабушка тёплая и мягкая и как приятно пахнет морем и бананами от её передника, который она в спешке позабыла снять. И главное, бабушка оказалась именно такой, как он себе представлял, — невысокой, плотненькой, с тонкой косичкой, закрученной буклей на макушке. А бабушка
прижималась к Марсиковой голове, и его волосы приятно щекотали ей нос и щёку. Наконец она отстранилась и заглянула внуку прямо в глаза, глубоко-глубоко. — Ну что, ты готов лететь ко мне на остров? — тихо спросила она. — Ещё спрашиваешь! — рассмеялся Марсик. — Летим, конечно! Они уселись на спину Луне, рыбоптица напружинилась, чтобы оттолкнуться от асфальта, и вдруг мальчик воскликнул: — Погоди, ба! Ещё одно дело осталось...
етер лежал в кровати и никак не мог уснуть. Впечатления минувшего дня переворачивали его с бока на бок. Сегодня он был у Марсика на дне рождения. В каком же огромном доме живёт его друг! В гостиной уместилось бы футбольное поле (если, конечно, убрать диван), а в ванную можно было бы посадить слона! А бассейн в цокольном этаже! А библиотека, где надо забираться на лестницу, чтоб дотянуться до верхней полки!
Весь день Петер бегал по этому дому, но к вечеру устал. Он вдруг понял, что ему слишком просторно. И что хочется в родной маленький домик и крошечную спальню, где едва умещаются его кровать и письменный стол. И ещё ему вдруг потребовалось увидеть бабушек, которые сейчас наверняка сидели на веранде с вязаньем, поджидая внука. Кстати, бабушка Марсика на день рожденья внука не прилетела. А сам именинник так беззаботно веселился, что можно было подумать, будто он забыл про свою Альбертину. Но Петер знал: когда Марсик отходил от шумной толпы ребят к окну или когда останавливался посреди игры, он не просто отдыхал. Он прислушивался: не прозвенел ли дверной звонок? «Ну и пусть бабушка Альбертина не прилетела, — подумал Петер. — Наверняка она задержалась в пути или перепутала даты. Мои бабушки однажды поздравили меня с днём рожденья на месяц раньше!»
С этой мыслью Петер приготовился уснуть, как вдруг кто‑то постучал в окно его спальни. Стук был условным — один быстрый удар, потом ещё один, пауза и два долгих. Его знал лишь... — Марсик! — Петер высунулся в окно по пояс и едва не свалился в кусты: возле калитки стояла плотная старушка и приветливо махала ему рукой, а из‑за невысокого забора виднелась любопытная морда странного существа. — Тсс! — Марсик приложил палец к губам и тихо спросил: — Хочешь полетать? Лицо Петера озарила улыбка — разве он мог пропустить такое развле чение!
*** очную прогулку начали с парка аттракционов. Это бабушка предложила. Капитан рассказывал ей, как водил своих внучек на американские горки. Поэтому Альти решила, что просто обязана побывать в парке с Марсиком и его другом. Признаться, ей и самой было интересно... Все аттракционы давно были заперты, но разве это важно, если ты летишь на спине рыбоптицы? Не имеет значения и высота карусели. Луня доставила пассажиров к самой верхней кабинке колеса обозрения. — Остановка номер один, выходим! — сказал Марсик голосом кондуктора. В кабинке было холодно — ветер продувал её насквозь, и бабушка накинула мальчикам на плечи свой пуховый платок. — Ух, здорово! — выдохнул Петер. Сердце у него сладко замирало от высоты. — Никогда не сидел в кабинке колеса обозрения ночью, — хихикнул Марсик. — И вообще, я уже сто лет не был в парке! Он обернулся к бабушке и с благодарностью посмотрел на неё. — Тогда как насчёт батута? — спросила Альти (об этом аттракционе ей тоже рассказывал капитан). — А то у меня из головы скоро все мысли выдует...
— Летим! — обрадовались мальчишки. Все забрались на спину неутомимой Луне, и рыбоптица перенесла друзей на соседнюю площадку. Марсик изо всех сил старался произвести на бабушку впечатление. Он подпрыгивал на батуте и крутился в воздухе вокруг своей оси, пробовал делать шпагат. А один раз неловко плюхнулся на живот, пытаясь выполнить сальто. — Здорово получается! — поддержала внука бабушка. — Дай‑ка и я попробую. Она скинула туфли, забралась к мальчикам и стала потихоньку раскачивать батут вверх-вниз. — Может, не стоит? — осторожно спросил Петер. — Говорят, это для спины... — Что говорят? — не расслышала бабушка Альбертина и крутанула двойное сальто. Марсик с Петером раскрыли от удивления рты. А Альти высоко взлетела, перевернулась через голову и приземлилась точно на ноги. Потом оттолкнулась, ухватила себя за пятки и снова перевернулась. — Ююю-хууу! — радовалась она, взмывая к веткам клёна вверх ногами. — Иии-хааа! Наверное, бабушка Альбертина могла прыгать хоть до утра, но вдруг неподалёку послышался свист — к нарушителям тишины бежал сторож. — Луня! — коротко позвала Альти, подпрыгнув на батуте в последний раз. Рыбоптица спикировала с крыши билетного киоска, которая прогнулась под её немалым весом. Бабушка прямо в прыжке оседлала Луню, подцепила мальчиков, и они полетели дальше. Единственное, что нашёл сторож рядом с батутом, — обувь Альти. — Эх, туфли забыла, — вздохнула бабушка. — Давай вернёмся попозже, — предложил Марсик, — вдруг сторож их не заметил?