ГЛАВА 1,
В КОТОРОЙ ДЕЛАЕТСЯ ВСЁ ДЛЯ СПАСЕНИЯ ЖЕРТВЫ — Она не дышит, — мрачно сказал Грач Врач. — Попробую искусственное дыхание клюв в клюв. Надежды практически нет. Но я буду бороться за её жизнь до последнего. Грач Врач отвернулся, расправил крылья, набрал побольше воздуха и принялся бороться за жизнь. Приник своим блестящим, как сталь, клювом к её клюву — безжизненному, жёлтому, заострившемуся. Несколько секунд слышалось только ритмичное дыхание Грача: выдох — вдох, выдох — вдох… Она не двигалась. Она лежала на мягком белоснежном ковре из тополиного пуха, неестественно вывернув шею. Глаза её, затянутые плёнкой, невидяще 5
таращились в потолок, искусно выложенный продолговатыми чёрными камешками и алыми лепестками дикорастущей розы. Спустя минуту, когда они уже потеряли надежду, она вдруг шевельнулась. Послышалось сиплое, сдавленное кудахтанье. — Кто я, где я? — прошептала курица. — Это облачко? Это рай? — Жива, — с облегчением выдохнул Барсук Старший. — Это не облачко, — он повернулся к курице, — это Лисья нора. Я так рад, что вы живы. — Кто я, где я? — повторила курица и закашлялась. — Куры, они вообще живучие, — подал голос Барсукот. — И тупые. Я слышал, им можно даже голову откусить, а они всё равно будут бегать туда-сюда, потому что не понимают, что головы уже нету… — Это вам надо голову откусить за такие слова! — возмутился Грач Врач. — И вам. — Он повернулся к Лисе. — За то, что вы её чуть не убили. Куры — хрупкие и ранимые существа! Их жизнь бесценна! А отнять её так легко! Между прочим, этот случай был практически безнадёжным... — Где моя голова? — Курица поднялась и, пошатываясь, сделала несколько шагов по ковру из тополиного пуха. — Вам сейчас нельзя вставать, — всполошился Грач Врач. — Вы ещё очень слабы. Между прочим, шансов у вас почти не было! Просто я всегда борюсь до последнего, делаю клюв в клюв… — Грач Врач обиженно засопел. — Спасибо, доктор, — сказал Барсук Старший. — Эта курица выжила благодаря вам. — Эта курица выжила, потому что у меня слабая хватка, — возразила Лиса. — Челюсти слабые. А челюсти слабые, потому что ем одни овощи. А ведь я хищник… Ой! Она пачкает мне ковёр! — Хищные овощи... — пролопотала курица и ускорила шаг. 6
— Осторожно, она соткана на заказ! — взвизгнула Лиса, но было уже поздно. Курица добрела до окна и ткнулась клювом в тончайшую занавеску из паутины. Серебристые нити натянулись и порвались, курица забилась в опутавшей её паутине и бахроме из серёжек ольхи, замахала крыльями и опрокинула стоявшую в углу вазу с букетом из веточек можжевельника и кленовых листьев. — Нужно было тренировать челюсти… — прошептала Лиса. — Ты, кажется, не чувствуешь себя виноватой? — Жёсткие усы Барсука Старшего негодующе встопорщились. — Обвинить беззащитную пушистую девушку может каждый. — Лиса часто-часто захлопала рыжими ресницами, и подбородок её задрожал. — Но в чём… в чём же я виновата? — В нападении на мирных зверей, — мрачно сказал Барсук. — И в покушении на убийство. — На зверей?! — ужаснулась Лиса. — Что вы такое говорите! На зверей я не нападала. Только на кур. — Нападают… — сказала курица, путаясь в занавеске. — А курица что же — не зверь? — изумился Барсук. — Нет, конечно! Звери — это мы с вами. Лесные, хищные… — Я не хищный! — возмутился Грач Врач. — Ну, не важно, — отмахнулась Лиса. — Дикие, в лесу — это звери. По закону Дальнего Леса диким зверям друг друга кушать нельзя. А курица — сельская птица. Она не зверь, а жертва. Хищник имеет право её… — Но это, — дрожащим голосом сказал Грач, — это же настоящее… зверство! Это обыкновенный… дичизм! Разделение животных на лесных и на сельских! На зверей и на незверей! Так ведь можно договориться до… до чего угодно! Например, что любая птица, не только сельская, — это жертва. И хищник имеет право её… — Грач Врач судорожно сглотнул. — Каждая жизнь бесценна! Куда смотрит полиция?! 7
Барсукот опустил глаза и принялся внимательно изучать свои когти на правой передней лапе. — Дичизм не пройдёт, — строго сказал Барсук Старший. — У хищников нет права убивать кур. — Убивают... — сказала курица и зажмурилась. — Но в законах Дальнего Леса ничего не сказано о курах, — возразила Лиса. — Зато о курах сказано в законах села Охотки! — рявк нул Барсук. — Там сказано, что хищение или убийство сельского скота и птицы жителем Дальнего Леса карается растерзанием жителя леса! — Растерзанием?.. — Лиса побледнела. — Терзают... — сказала курица. — …А если власти Дальнего Леса не выдают провинившегося жителя, тогда село высылает в Лес свору псов, — продолжил Барсук. — Большая псовая охота — вот что нам всем угрожает, если мы не выдадим тебя Охоткам, Лиса. Ты это понимаешь? Понимаешь, в каком мы все положении?! — И вы… меня… что же… отдадите на растерзание? — задрожала Лиса. — Беззащитную пушистую девушку?.. Которая не знала… не ожидала… Которой, между прочим, сотрудник полиции разрешил немножко задушить эту курицу! — Лиса зарыдала. — Душат кур, душат кур, душат кур… — закудахтала курица. — Сотрудник полиции? — Барсук нахмурился. — Кого ты имеешь в виду, Лиса? Барсукот нервно замахал хвостом из стороны в сторону. — …Курдушат, курдушат, курдушат!.. — У пациентки истерика, — скорбно сообщил Грач Врач. — Ну так успокойте её, доктор! — сказал Барсук раздражённо. — Примите, пожалуйста, успокоительное средство. — Грач Врач обиженно порылся в своём саквояже, извлёк из него крупную ягоду боярышника и засунул курице в клюв. 9
Барсук Старший посмотрел на Лису, потом на Барсукота: — О каком сотруднике полиции ты сейчас говорила, Лиса? — Вот об этом. — Лиса всхлипнула и указала на Барсукота. — Он мне разрешил. — Ты действительно разрешил ей убить курицу, Барсукот? — Барсук Старший от огорчения ссутулился и как будто стал ниже ростом. — Когда ты об этом сказал начальнику охраны Охоток, я подумал, что ты просто защищаешь Лису. А ты… правда? — Я думал… Я хотел… — Барсукот зажмурился. — Лиса обещала дать свидетельские показания в обмен на право задушить… всего одну… сельскую… курицу… И я подумал, что большого вреда не будет. — Что‑то воздуху мне мало, — сообщила курица и заснула. — Что ты натворил, Барсукот? — сказал Барсук Старший упавшим голосом. — Одно дело — Лиса по недомыслию, подчиняясь своему зверскому инстинкту, совершила покушение. В этом случае ответственность была бы только на ней. И с Охотками можно было бы как‑то договориться… Но совсем другое — если ей позволила совершить преступление полиция Дальнего Леса, как будто нападать на сельских животных — это для нас нормально. Для всех нас. Теперь Охотки будут считать опасными всех жителей Дальнего Леса. Как ты мог! Ты развязал Большую охоту. Будет зверское кровопролитие. Зверская бойня. — Если таки позволите, — вежливо вмешался Грач Врач, — я категорически против охоты. Нам нужно избежать зверской бойни. Возможно, тот факт, что мне всё‑таки удалось спасти жертву… то есть я имел в виду пострадавшую курицу, поможет договориться с Охотками? — Не думаю, — покачал головой Барсук. — Мухтар сказал… — Кто такой Мухтар? — с ужасом спросила Лиса. 10