Boris ivanov by Сергей Гайшинец

Борис ИВАНОВ

ВИ Д ЕН ВЫ

ЬИ

УДК ББК 84(2Рос=Рус) И21

И21

Иванов Б. И. При телевиденье... на телевыданье... — Красноярск, 2008. — 84 с. Красноярский журналист Борис Иванов размышляет о становлении и развитии красноярского телевидения. ББК 84(2Рос=Рус)

Смею подозревать, что телезрители появились заметно раньше самого телевидения. Просто они не знали об этом, да и называли их тогда как-то иначе. Не располагая телеэкраном, они, в свободное от других забот время, обычно удовлетворяли свое любопытство, равно как и любознательность, подглядыванием в чужие окна, в различные щели и в замочные скважины. Говорят, увлечение этим было очень даже массовым. Можно предположить, что именно кто-то из профессиональных подглядывателей, наверняка обладавший мощным мозговым содержанием собственной головы, и открыл однажды первые пути, ведущие к грядущей телеэпидемии, которая к зачатию 21-го века стала самым массовым людским «заболеванием». Один из героев популярного кинофильма «Москва слезам не верит», помнится, говорил в связи с этим, «телевидение перевернет жизнь всего человечества». Ошибся провидец, пока не все еще «перевернуты». По данным ООН, на начало 2007 года на планете проживало свыше полутора миллиарда человек, все еще не имеющих доступа к источникам электроэнергии. А к лучине ТВ, понятно, не подключишь. На берегах Енисея проблем с электром не было. И не только потому, что «лампочку Ильича» (Ленина) здесь сам Ильич, будучи в ссылке, и зажег (была такая пропагандистская утка-версия!). Так что к приходу полвека назад ТВ в Красноярск все

отнеслись как к подарку судьбы и с пониманием, толком не осознавая тогда степени массовой обреченности... Красноярский журналист Борис ИВАНОВ, признанный по итогам краевого конкурса «лучшим очеркистом» 2007 года, в своей новой книге, избранные фрагменты из которой теперь и вы имеете возможность оценить, как раз об этом и размышляет. Это будет уже 16-ая по счету книга известного автора. 14 из них он написал самостоятельно, а еще одну, об академике «спутниковых наук» Михаиле Решетневе, отредактировал, Она вышла из печати в апреле 2007 года. За что Федерация Космонавтики России удостоила «виновника» своей медали...

Для начала Отметим для начала... Телевиденье, эта почти всеобщая хворь и диковина 20 века, словно обыденное «атмосферное явление», выпало на Красноярск в строгом черно-белом одеянии. Сообразно времени. При острейшем дефиците жратвы и элементарных шмоток красок жизни тогда тоже не хватало. А потому все окружающее было каким-то очень даже серо-буро-малиновым, а то и неотмывно обсеренным. Правда, не растерявшие опти-

мизма сограждане сразу же стали называть возникший, словно, из воздуха телеэкран голубым. Причем, на какую-либо «нетрадиционную ориентацию» даже и не намякивали. А вскоре Красноярск-ТВ было удостоено еще и народно-подпольного звания «Дважды советского телевидения». Во-первых, по статусу гражданства, во-вторых, по месту постоянной прописки. Пойди теперь, спустя полвека, разберись, случайно или же с каким-то долгоиграющим прицелом «отцы города» разместили студию ТВ на самой Советской в городе улице, в здании под номером 128. При этом еще при зарождении загнали новосела не только на достойную вещателя высоту, но и в глухой уличный тупик, разместив его среди жилых частных домиков, дворовых построек, огородов и лая собак. В этом плотном окружении коренное красноярское ТВ до сих пор и находится. Точнее, то немногое, что от него осталось. Антисоветских улиц город тогда иметь не мог, так что будем считать данный факт основной причиной того, что ТВ в Красноярске 34 года сплошняком находилось в местном эфире сперва абсолютно в творческом одиночестве, не предоставляя зрителю прав на выбор, а, спустя некоторое время, — на пару с самым Центральным телевидением Советского Союза. Полученной при рождении господствующей над городом высоты телевидение до сих пор не потеряло. Это — единственная из покоренных прежде «вершин», которую КрасноярскТВ все еще удерживает накануне своего 50летия. Остальные, творческие высоты (будем откровенны!) легкомысленно и неоправданно потеряны. Говорят, случилось такое «по воле Москвы», а может быть, и в результате собственного безволия... 8

Как бы то ни было, не увидишь теперь на старейшем в крае телеэкране ни массовых и наивно-мудрых детских передач, ни поединков местных эрудитов, не звучат по телеку «Песни над Енисеем» (был такой успешный цикл молодежных программ), перестала очаровывать живая и вечно классическая музыка, нет перенесенных с театральной сцены спектаклей... Да мало ли чего теперь нет, коли «замерло все до рассвета...»

Красноярский музыкант Ананий Ефимович Шварцбург (слева) возглавлял жюри молодежного телевизионного конкурса «Песня над Енисеем»

Прилагательный Вообще, забудь серьезность, всяк сюда входящий. Или постарайся забыть. Предлагаемый твоему вниманию текст, хоть и, как говорится, привязан к 50-летию зарождения на берегах Енисея телевидения, он не заряжен автором традиционной предъюбилейной серьезностью. А именно к ней обычно так и хочется прицепить глаза, когда накатывает очередная памятная дата или начинает маячить впереди «яркая историческая веха». Вполне сознательно не заряжен. А, возможно, почти не заряжен. Словом, не мне судить... Так что считай этот текст только «прилагательным», как у Фонвизина: можно его к чему-то прилагать, а можно и не делать

этого. Да и потом, прогнозы в нашей стране, как при былом плановом хаосе, так и при рыночном разгуле, все еще по воде вилами пишутся. Вот, помнится, решили как-то советские партлидеры принудительно доставить в нашу страну и внедрить во всеобщее пользование блага коммунизма, призрак которого неприкаянно бродил-шастал по Европе и не мог нигде получить «вид на жительство». Доставить, чтобы утопить в сытости и достатке народонаселение всей страны. И утопили... Но лишь себя, любимых. Да еще своих «придворных». Всем остальным вместо коммунизма достались Олимпийские игры 1980 года, а позже выдали еще и ваучеры. Как раз во время дефицита туалетной бумаги это и случилось. Вспоминаю, как в те же годы моя мать, плотно закрыв на всякий случай форточку и прижав нижнюю часть тела к электророзетке в стене, через которую нас, якобы, могли подслушать, совершенно по антисоветски расшифровывала житейскую суть «коммунизма». Это, утверждала она, когда: комму — на, а комму — не. Такая оценка, наверняка, имела тогда всенародный охват, да и в самом верховном ЦК о ней, бесспорно, догадывались... Что, думаю, и привело к Перестройке... Впрочем, и после нее состоятельные остались при своих состояниях, А, как утверждает партийный гимн «Интернационал», «кто был никем, тот»... таковым и остался. При своих дырах так до сих пор и находится. Зато, разумеется, в подавляющем большинстве, и при... телевидении. Лично у меня, к примеру, 39 каналов. Зачем? Долго не понимал. Но позже усек: так удобней от рекламы прятаться. Однако покинем эту изрядно заезженную колею в никуда, и вернемся на телевизионному тропинку, ведущую в заэкранную жизнь... 11

Первая Итак, перед тобой, читатель, вовсе не история Красноярского ТВ, и даже не попытка изложить ее особо эпохальные фрагменты, а всего лишь заметки, скажем, на... салфетках. Или на чем-то ином, что в нужный момент оказалось под рукой. Они написаны в разные времена и по разным поводам. Написаны чаще всего на бегу, или в одно касание. Заметки о том, что заметил сам, находясь по воле служебных обстоятельств по другую сторону телеэкрана. И о том, чего заметить не удалось. Но это заметили другие. Проверено: неизвестные телезрителям и мало кому доступные подробности заэкранной жизни по-своему незабываемы. Их невозможно вытравить из памяти, как, скажем, тщетными бывают попытки освободить себя от тех ощущений, которые вынужден испытывать человек при погружении в самодовольно кипящий котел... Что же касается непосредственно истории пришествия в Красноярск и становления здесь ТВ, то ее, на мой взгляд, во всех подробностях и не растворимых во времени деталях лучше кого-либо могла бы изложить Нина Яковлевна Ковязина. Светлая ей память! Она была первой, кто изначально монтировал и возглавлял творческий коллектив красноярских видимых на экране и закадровых мастеров местного эфира. Ее признавали бескорыстным поводырем творчески хромых и слепых интеллектуально. А каждый спор с ней не только рождал истину, это я испытал на себе, но и заряжал просто яростным желанием «бороться и искать, найти и

не сдаваться». Иногда — вопреки ее аргументам, или же, наоборот, ради успешной их реализации. Увы, эта моторная женщина не дожила до 50-летнего юбилея своего детища. О чем, конечно же, приходится горестно сожалеть...

Редакция пропаганды студии ТВ. Старший редактор Марк Владимирович Голубов (слева в центре)

19 часов 2 ноября 1957 года Если официально, судя по приказу свыше, то голубые экраны замерцали и заговорили в Красноярске и его ближайших окрестностях в 19 часов 2 ноября 1957 года. Хотя первые выходы в эфир с таблицами для настройки телеприемников, с показом кинофильмов и первых местных дикторов Ивана Лысых и Валентины Козловой начались еще в октябре. Как объясняли тогда, специально для магазинов, где шла торговля первыми телевизорами. Не бойкая, но шла. В основном по спецталонам. Помню, были среди «телеящиков» и приемники марки КВН-49, у каждого из которых экран, напоминал «мышиный глаз», правда, размером стандартной открытки. Но можно было купить специальную линзу. Между ее прозрачными стенками заливалась обыкновенная вода, и приставленная к экрану в таком состоянии линза увеличивала телекартинку до полного, как сказали бы теперь, отпада... Думаю, что через линзу, примерно полвека спустя, и появился жидкокристаллический экран. По крайней мере, «жидкость» их сближает. Так решил я своими совершенно технически не настроенными мозгами, что мы, ради хохмы, и обсудили как-то с Валентиной Степановной Антоновой. Она, как и Ковязина, была среди тех молодых специалистов, кто технически обеспечивал первый «посев» на эфирных делянах. Валю привезли в Красноярск в шестилетнем возрасте из блокадного Ленинграда. Здесь она окончила школу, после чего вернулась в родимый для нее Питер, чтобы получить высшее образование. Получила, а затем вместе с коллегами с берегов Невы она монтировала тот самый первый АСК, что в расшифрованном состоянии означает аппаратно-студийный комплекс, который и открыл на многие годы дорогу в красноярский эфир. 14

Первый в Красноярске турнир по вольной борьбе проходил на арене цирка. Справа у монитора – спортивные комментаторы Борис Иванов и Владимир Кишиневский. В первом ряду в центре – будущий фотомастер Виталий Иванов

Лет через 10 после начала своей работы стала Антонова на несколько пятилеток бессменным главным инженером телецентра. Работала она надежно. Сколько нервных клеток мы друг другу попортили, сейчас и не подсчитаешь. Но, как говорится, все во благо ТВ, а не личных капризов для... Один случай помню... Приехал в Красноярск Муслим Магомаев. Совершенно юный и уже очень известный. Несколько концертов дал, а последний запланирован у него на сцене самого крупного тогда в городе зрительного зала, театра музкомедии. В старом варианте он имел одну тысячу 200 мест. Билеты быстро раскупили. Студию тем временем «забомбили» теле-

фонными звонками: «Покажите на экране кумира!» А мороз стоял под 36-38 градусов. Антонова говорит: «Мы имеем право выезжать на трансляцию, когда на улице не ниже 30-ти. Иначе все кабели и прочую технику загубим». Сказала, и отрезала... Не знаю, чего я в эту «драку» ввязался. Наверное, тоже из-за влюбленности в певца. Ехал в тот же день мимо театра, остановил машину, и зашел в него. И тут обнаружил, что за сценой есть огромные ворота, в которые автомашины с декорациями для спектаклей въезжают. Спросил директора: «А можно открыть?» Объяснил для чего это надо. Директор не только любил искусство, но и умел ценить авантюры. На том и поладили. Затем Антонову привез и показал, где можно трансляционный автобус поставить, чтобы он находился в тепле со всем своим кабеляжем. Подумала Валентина Степановна, осмотрела все, и согласилась. Магомаев в тот вечер исполнил, кажется, на десять песен больше, чем планировал. Говорили, только потому, что телекамеры в зале увидел... Впрочем, таких побед в конфликтах с техниками, кажется, было не так уж мало. К примеру, само количество мест в городе, из которых технически стало возможно выполнять прямые трансляции, за короткий срок увеличилось примерно на 30 точек... ТВ поселилось на берегах Енисея, конечно же, по воле Москвы, при техническом участии специалистов из Ленинграда и Красноярска и, разумеется, в честь предстоящего 40-летия ВОСР. Так в те времена исключительно ради краткости мы чаще всего называли Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию. Ту самую, которую уже при скончании 20-го века стали публично именовать не иначе как «Октябрьским переворотом в России 1917 года». А он, как неожиданно «припомнили» историки, более всего был нужен, оказыва16

ется, не нашей стране и ее народу, а германской разведке, на чьи дармовые деньги и был устроен переворот. Затем возникла безжалостная и братоубийственная Гражданская война... Теперь, вот, идет азартное восстановление многого из того, что было порушено за бессмысленно прожитые 70 лет блужданий по жизни в поисках соприкосновений с коммунизмом. Писатель Александр Солженицын беспощадно прав, когда подчеркивает, что «Октябрьский переворот сломал хребет России...»

Первые всходы Помню, первые всходы ТВ в Красноярске появились без привычных теперь и порой бездумных пиар-кампаний, с баннерами, растяжками, плакатами, ряжеными и скороспелыми слоганами типа: «Крепи союз экрана и кармана!» И даже без каких-либо пропагандистских раскруток. Просто, с «большевистской скромностью» возник, как говорится, «свет в окошке», на которое всем разрешили смотреть в установленное время. Возник фактически без приглашений и намеков, предоставив тем самым возможность, жить не только с эфемерной мечтой о «светлом будущем», но и с горящим телеэкраном, который во все времена был и остается все же чем-то более реальным, чем мечты. Интересно, что даже признанный в те годы в нашем регионе флагман агитационнопропагандистской деятельности в пролетарских и в крестьянских массах, а также среди интеллигентов, газета «Красноярский рабочий» не посвятила появлению в нашем городе ТВ ни обязательной в таких случаях своей передовой статьи, ни хотя бы репортажа из утробы телевидения, ни даже малехонькой информации. Не берусь судить, чем было вызвано такое умолчание... Может быть, команда не прозвучала из самого «серого» в крае дома? Или ее не услышали? А, возможно, прохиндеигазетчики уже тогда усмотрели в ТВ своего будущего конкурента. Хотя, замечу, дальновидной такую «мудрость» не назовешь. По прошествии полувека легче убедиться, скорее, в обратном. Фактически, именно нынешнее многоканальное и полноцветное ТВ спасает теперь газеты, да и журналы, от вымирания, позволяя 18

им регулярно печатать свои еженедельные программы. Убери из таких изданий эту ценность, и их тиражи немедля рухнут процентов на 50. Спорно? Согласен. Но и помнить об этом не вредно. Отметим и другое. Лишь 4 ноября 1957 года на своей 4-ой странице «Красноярский рабочий» впервые опубликовал, а точнее, надежно упрятал в самом своем низу программу ТВ на вечер того просветленного телеэкраном дня и на всю предстоящую неделю, вплоть до 10 ноября. Причем весь этот текст, словно шифровка от ревкома 1905 года, был напечатан самым мелким газетным шрифтом, нонпарелью. И поэтому явно не был рассчи-

Группа красноярских журналистов на строительстве Манского тоннеля. С камерой – оператор Владимир Чижиков, справа от него – журналист Борис Иванов и Валентин Распутин, тогда еще – будущий писатель

тан на любознательных пенсионеров тех лет. Не было в первой программе Красноярск-ТВ и выпусков новостей, словно все еще действовал принцип: «Меньше знаешь – крепче спишь». Хотя тогдашний лидер страны Никита Хрущев уже к тому времени успел разоблачить и культ личности Сталина, и произвол «органов». Правда, о собственных «подвигах» против своего народа ничего не сказал. Видать, партийная «скромность» не позволила... Чуть более пространно засветил телевизионную тему на своих полосах «Красноярский комсомолец». Еще 30 октября 1957 года в нем появилась публикация «У нас будет телевизор!» Оказывается, чтобы стать его обладателем, потенциальные телезрители, проживавшие, к примеру, в женском общежитии Красноярского ДОКа «поработали на

заготовке дров, и на вырученные деньги приобрели для себя «голубой экран». Исключительно для коллективных просмотров появился телевизор «Темп» и в клубе Кирпичного завода № 1, но сюда он был доставлен в качестве премии ЦК профсоюза. Об этом сообщил читателям корреспондент газеты, будущий писатель Жорес Трошев, а фотограф-фронтовик, мой первый учитель по фотоделу, Игорь Венюков документально подтвердил данный факт своим снимком. Других свидетельств, оставленных для истории на газетных страницах о начале в Красноярске телевизионного вещания, отыскать не удалось. Да и вряд ли они были: монстр прибыл, но таковым его еще не признавали... Итак, 4 ноября в 19.30 зрители начали смотреть какой-то спектакль Красноярского краевого драмтеатра к 40-летию Октября. Его продолжительность и название не указаны, как и все остальное, что было включено в программу того исторически волнительного вечера. На следующий день, как и во все последующие, зрителей радовали показами исключительно подборок «хроникальных фильмов». Помню, у нас в квартире в районе ул. Мичурина своего «ящика» не было, но телевидение уже намагнитило мозги, и мы с приятелями после работы на заводе «Красмаш» часто торчали в магазинах, где продавали телеки. За «погляд» и в те годы денег не брали, только просили подальше отойти от прилавка, чтобы не мешать тем, кто уже созрел для покупки телевизора. Так мы постепенно и приобщались к «голубому экрану». В те времена даже самые смелые сновидения были не способны перенести меня на «обратную сторону экрана». Но однажды это случилось, как говорится, «сыграл в ящик». 21

Экран и диван Телевидение в Красноярске, между прочим, появилось менее чем через месяц после успешных запусков на околоземные орбиты сначала первого в истории человечества, а затем и второго советских искусственных спутников Земли. Правда, они оба к телевещанию отношения не имели, но тогда как-то сразу стало за державу не так обидно, как прежде. В том же году Москва впервые приняла шумный и многоязыкий Всемирный фестиваль молодежи и студентов. 36 тысяч зарубежных гостей!.. От многих из них, как и предусмотрено природой, и пошли по жизни «дети разных народов...» Теперь им уже по 50 лет исполнилось.

Кинооператор Красноярск-ТВ Пётр Гордеев, всегда неутомимый, решительный и лёгкий на подъем

Телевидение у нас заговорило через 30 лет после начала вещания Красноярского краевого радио. И за четыре года до открытия движения по первому в Красноярске капитальному автомобильному мосту через Енисей, который и до сего времени носит такое трогательное своей неисправимой актуальностью название, Коммунальный. Для особо любознательных и пытливых могу добавить, что время зарождения Красноярского ТВ практически совпало с началом строительства крупнейшей тогда в стране ГЭС на Енисее, в районе будущего Дивногорска и приговоренной к затоплению деревни Шумиха. А также с периодом внедрения «ударных темпов» на прокладке железнодорожной магистрали Ачинск-Абалаково, с появлением на улицах Красноярска первой автомашины «Волга» М-21, с началом показа 23

в кинотеатрах страны фильма-эпопеи «Тихий Дон» и с выходом на авиатрассы советского пассажирского самолета ТУ-114. В те времена он был признан самым крупным в мире лайнером... А еще многие тогда вдруг начали осознавать, что с появлением телевидения такие понятия как «экран» и «диван» стали неукротимо превращаться, если не в однокоренные слова, то, уж точно, в ближайших родственников... Но наиболее приятно, что появление в красноярском эфире первых ТВ-передач совпало с... 20-летием автора этих строк и его ровесников. Боюсь, что «планы партии и народа» тех лет такого совпадения не предусматривали. Просто, это было нечто неведомое прежде, или же свалившийся с неба сюрприз для всех тех, кто под массовые расстрельные приговоры сталинского НКВД, вопреки пулям и мраку, голоду и объятиям из колючей проволоки, которой была опутана вся страна, сумел-таки появиться на свет в роковом для страны 1937 году. И вот, прожив на свете первые 20 лет, получил в качестве подарка телевизионное виденье. Как говорится, не имея в достатке хлеба, обрел право на зрелища...

Телевиденье и телевыданье Нет смысла далее скрывать: обратной стороны Луны я не видел. В космонавты не попал, в «лунатиках» не числюсь... Словом, так и не знаю, есть ли на «спине» у главного ночного Светила хоть какая-то жизнь, или даже намеков на нее невозможно обнаружить. Помню, анекдот такой гулял по стране, правда, не лунный, но тоже очень космический. Вызвали в ЦК КПСС одного из советских космонавтов и говорят: «Мы, Вася, хотим тебя высадить на обратную сторону Солнца, готовься». Космонавт, как и полагается, отвечает: «Спасибо за доверие! Только я ведь сгореть могу...» «А ты не волнуйся, — говорит самый мудрый из членов политбюро, — мы еще не совсем из ума выжили. Не сгоришь! Мы тебя ночью в космос запустим...» До сей поры нигде не могу узнать, состоялся тот «исторический полет», или же все еще подготовка к нему продолжается... Я же к моменту зарождения того анекдота, по воле ЦК, правда, местного формирования, сумел побывать на обратной стороне... провинциального телеэкрана. Недолго, правда. Заметно меньше, чем хотел, семь лет профессионально отработал. Пронеслись те годы, как одно телевизионное мгновение. Теперь, вот, включив обратную перемотку, размышляю. Конечно, каждый «зад» по-своему притягателен и неповторим. Но лунный и телеэкранный чем-то еще и похожи друг на друга. Загадочностью, что ли? Опять же оба находятся «в зоне», скажем так, относительной недосягаемости и допуск к ним может получить далеко не каждый. Потусторонняя жизнь на телевидении, точно знаю, существует... И хотя она 26

далеко не лунная и совсем уж не солнечная, сгореть и здесь можно в одночасье. Семь лет... Заметно строгого режима, когда вполне можно было год за два засчитывать. ТелеВЫДАНЬЕМ я все это время занимался. Не понятно?.. Был одним из тех, кто вместе с коллегами и в одиночку телепрограммы и передачи в эфир ВЫДАВАЛ, которые прежде, понятно, самим же и готовить приходилось. Не осуждай, читатель, за нескромность, просто говорю о том, что действительно было. Когда пришел на ТВ, в эфир лишь единственный ежевечерний выпуск «Теленовостей» выходил, по 10 минут. Робко так появлялся в 19 часов. 3-4 новости местного покроя (больше собрать не удавалось), а остальные брали с кинопленок, которые на студию почта из Москвы в изобилии доставляла. Про Гондурас и

про Кавказ... После показа сюжетов и оглашения речевых сообщений диктор, обычно, зачитывал прогноз погоды на предстоящие сутки, пару объявлений... И, как говорится, «До новых встреч в эфире...» Не мне судить, но, похоже, не зря поработал, создав, к примеру, вполне нормальную службу информации и спортивную редакцию при ней. При моем расставании с ТВ наши выпуски уже 20-минутными стали. Информационные программы Си эН эН они, конечно, мало чем напоминали, но были наполнены только доморощенными, а не залетными, новостями. А по субботам выпуски новостей стали весомо дополнять еженедельные получасовые информационные обозрения «День края», «Панорама»... Каких нервов это стоило? Об этом лечащие терапевты, невропатологи и кардиологи могут рассказать, если вспомнят своих пациентов тех лет со студии ТВ. Есть смысл подчеркнуть попутно, что привычное для всех ТЕЛЕ..., которое ВИДЕНЬЕ, – это прежде всего то, что зритель с экрана получа28

ет. Тем же, кто нашел свое рабочее место в лабиринтах заэкранья, независимо от должности, как при зарождении ТВ, так и теперь, обязаны заниматься телеВЫДАНЬЕМ. А это – далеко ни одно и тоже. Потому как даже обычное зеркало не сумеет что-либо достойное «показать», пока ты не поработаешь ногами и не подойдешь к нему. Так что, если про жизнь «на спине» у Луны, каюсь, ничего пока сообщить не могу, то о жизни на тыльной стороне телеэкрана могу сказать, что она здесь «бьет ключом», и не только по голове. Но и при этом бывает заметно интереснее той, что на экране можно увидеть.

Дамские тайны Обожаю «дамские» тайны... Особенно, если это тайны тех, кто уже в «дамки» прошел. Иногда кажется, что все вместе взятые и добротно описанные французом Эженом Сю в его романе «Парижские тайны», даже в качестве «гарнира» не годятся для тех «тайн», что не требуют перевода с французского. Вот, к примеру, почему широко известная в прошлом в нашем крае партийная леди, произнося слово ТЕЛЕВИДЕНИЕ, неизменно внедряла в эту привычную буквенную конструкцию свое собственное О? Словно сокровенным делилась. Так неисправимо и звучало в

ее руководящих устах: телеОвидение. Массовых обид и акций протеста в связи с этим не было. Обмороков тоже. В запой никто не уходил. Терпели... Помню, один журналер хотел было на тему О диссертацию написать, но мы его отговорили от этого «антипартийного» шага... Судя по всему, телеОвидение, наверняка, было тем же самым, чем мы и занимались тогда, но с какой-то дополнительной и таинственной смысловой нагрузкой. Словно, знала партледи о ТВ что-то еще, к чему мы не были допущены. А для чего же еще ей нужно было отрывать от собственного сердца это самое О, и размещать его в тесной промежности, между ТЕЛЕ и ВИДЕНЬЕМ? Для разобщения или же для монолитного единства этих двух половинок новорожденного единого целого? Каких только личных потерь не понес, взбираясь на возрастную гору! Кудри на голове не смог уберечь... Где-то «зубы на полку положил», да там, видать, их и оставил, еще до появления зубной пасты «с тройной защитой для всей семьи»... Годы теряю... А все не могу разгадать, почему секретарь по идеологической работе Красноярского крайкома КПСС, будучи, как говорится, «у руля», всегда неизменно произносила: телеОвидение. Скажем, не в пример ей другая известная «дамка», итальянская киноактриса Анна Маньяни так прямиком и рубила, что «телевидение – это демонстрация бедер и глупостей». Категоричен был и японский общественный деятель Сонти Оя. «Развитие телевидения, — подчеркивал он, — превращает Японию в сто миллионов дураков». Возможно, к дуракам относились и мы, но партледи в связи с этим не могла быть столь откровенна, а просто добавляла многозначительную букву О. 31

Температура загадочности постепенно возрастала еще и потому, что такие слова, как телевещание или же телевизор она выговаривала в полном соответствии с тем, как произносил эти слова «весь советский народ», без каких-либо конструктивных излишеств. Ей советовали, подсказывали, рекомендовали... Но с трибун, на совещаниях в своем кабинете, при приватных беседах она была фанатично стойко верна однажды избранному курсу. Полагая, очевидно, его единственно верным. Она и мне очень настоятельно порекомендовала однажды, пойти работать главным редактором общественно-политических программ Красноярского краевого, именно телеОвидения. Я рискнул тогда ее поправить, заявив, что слово телевидение можно и без буквы О употреблять. Но она сделала вид, что не обратила внимания на мой ни к месту случившийся приступ гениальности. Восторга от предложения партледи я, признаться, не испытал, так как считал себя уже состоявшимся газетчиком. Может быть, конечно, это было преждевременным, но в 31 год мужика обычно переполняют возрастные амбиции. Да и потом, я был направлен на учебу в Хабаровск из редакции «Красноярского комсомольца» и в нее хотел бы вернуться. Правда, за четыре года обучения на отделении печати, радио и телевидения Высшей партийной школы, проще, ВПШ, я прошел в Хабаровске солидную эфирную практику. Был внештатно и спортивным комментатором, и репортером новостей, и чего-то актуальное обозревал то на местном радио, то на телевидении. Выпустил две небольших очерковых книжки и сотню газетных публикаций... Но вряд ли партледи знала мою журналистскую биографию в таких, сугубо не местных деталях, — подумал тогда я. 32

Кинооператор Красноярск-ТВ Владимир Кирьянов

Припомнил и другое. Проживая на берегу Амура, я обычно регулярно почитывал московский ежемесячник «Журналист». В нем, в разделе «Вакансии», я и обнаружил как-то сообщение о том, что на красноярское ТВ «срочно требуется главный редактор». Должность-то – сама по себе сугубо номенклатурная, подумал я тогда, а, похоже, там готовы принять любого, как говорится, «прямо с улицы» Значит, никого из местных подобрать не могут, — сделал я вывод. И тут же забыл про эту чужую для меня «дыру» в штате, так как отправился я тогда в город Советская Гавань, к тамошним подводникам и рыбакам. Вернулся, получил очередной свежий номер «Журналиста», и опять прочел то 33

же самое объявление. А еще месяц спустя его уже в третий раз опубликовали в журнале, что можно было признать свидетельством случившегося в родимом Красноярске «кадрового кризиса». Но мне до него не было тогда никакого дела, так как еще предстояло год отстоять в очереди за дипломом. Отстоял. Прибыл. И все получилось как в кино: вакансия не только хорошо сохранилась, но и «нашла своего героя». Все это мухой пронеслось в моем сознании, и я сказал, обращаясь к партледи:

— Меня лучше вернуть на место, направьте, пожалуйста, в газету... В ответ она стала еще более железной леди, и произнесла максимально неоспоримо: — Мы сами знаем, где наш куммунист должен работать, — это было еще одним ее любимым «фирменным» словом не установленного происхождения, которое она именно так всегда и произносила. — Мне надо подумать... — Хорошо, — согласилась собеседница, — даю на раздумья неделю. — Нет, — ответил я, — до конца июля. Мне этот месяц предоставлен в качестве отпуска... — Пусть будет по твоему, Иванов, но... На том и расстались. Когда в тот же день я рассказал в редакции «Комсомольца» о полученном предложении, местный народ хором заявил, что «студия – это признанный гадюшник», и поэтому, — смотри сам... Куда и на что смотреть я не знал, и поэтому отдыхал на квартире у тещи, сачковал, гулял с сыном по парку имени Первого мая, иногда водку пил, если удавалось ее купить, и кина разные смотрел. А 1 августа партледи прислала за мной автомашину. Когда зашел в ее кабинет, она вместо обычного «Приветствую...» сразу неожиданно спросила: — А тебя трехкомнатная квартира в новом микрорайоне устроит?.. Чем была прекрасна в те времена партийная распределиловка всяческих благ, так это тем, что с ее помощью, как на крючок, можно было поймать в нужный момент почти любого сопротивленца. 35

Против квартиры я не смог устоять. Через неделю меня, почему-то легко утвердили на бюро крайкома КПСС главным общественнополитическим редактором ТВ. А примерно месяц спустя мы втроем, с женой и сыном, стали новоселами одной из квартир в 5-этажной «хрущовке» на улице Тотмина, 16, в Северо-Западном микрорайоне. Век не забуду диктора телевидения Эдуарда Семенова. Пользуясь своей экранной известностью, он кому-то позвонил, с кем-то пошептался, и вскоре из закрытой зоны секретного Химико-металлургического завода нам привезли в квартиру изготовленный в Прибалтике спальный гарнитур. А то ведь, и при деньгах можно было быть, а из мебели свободно, без накопительных очередей, все имели права только на покупку табуреток. Кажется, их местные зэки делали. Их было много, как впрочем, и «деловой древесины». А вот руководить примерно в течение года было, фактически, некем. Из 20-ти журналистских персон, подчиненных новоиспеченному главному редактору, примерно половина состояла из зияющих пустотой вакансий. При этом редакции информации, можно сказать, вообще не было. Даже само название у нее было каким-то особо дистрофическим, «Теленовости». С ее наполнения надежными кадрами и пришлось начинать, не забывая, понятно, и о других редакциях. Первым, помню, я пригласил в службу новостей Геннадия Лугового. Он тогда работал в редакции многотиражки строящегося алюминиевого завода. Затем удалось уговорить выпускницу факультета журналистики, годом ранее приехавшую в Красноярск по распределению из Минска, Яну Смоленскую. Позже к «информационному сыску» решительно приобщился Леонид Фельдман, прежде он, как и Яна, работали в других студийных редакциях, затем Владимир Чижиков, Алексей 36

Белов, Марина Скрипкина, Людмила Черепанова, Людмила Титова, Эдуард Поляков, Юрий Хоц, Мария Жданович, Валентина Тарада, Татьяна Трухина, Стэлла Войтюк, Валентин Нескубин, приглашенный мной со строительства Усть-Хантайской ГЭС... Всех теперь и не припомнить. А возглавил на многие годы студийных репортеров Юрий Требин, обладатель железной невозмутимости и очень нужных для работы деловых и сугубо личных связей. Стал приобщаться к информации, чаще в качестве ведущего аналитических программ, и Вадим Федоров, но только в свободное от создания своих многочисленных телефильмов дни. Он пришел на Красноярское ТВ в марте 1958 года. Последняя запись в трудовой книжке Вадима: «кинорежиссер документальных фильмов». А в «Енисейском энциклопедическом словаре» названо и общее число подготовленных им киноработ. Их – 40... Высоко талантливый мужик! Великолепную книгу написал он о скрытых кадрах тележизни, о том, с кем встречался во время поездок за своими фильмами. Калейдоскоп впечатлений!.. Опубликовал часть своих очерков в газетах, но разбогател лишь для покупки сверхнормативного кефира, любимого напитка всех пенсионеров. А чтобы отнести рукопись в какое-то издательство, так и не сумел: с пустым карманом попутный ветер не удалось поймать. Но, ничего, издали мы его книгу, скажем, с божьей помощью. В окончательном варианте она названа автором «Оглянись и вспомни». Первые ее экземпляры покинули типографию издательства «Платина» в аккурат за сутки до 2 ноября, когда полвека назад и засветился красноярский телеэкран. Кстати, а праздник по случаю этой даты у нас украли. Кто? Думаю, абсолютно посторонние к нему люди... 37

Кравец Можно сказать: «Кравец – молодец и... конец». Однако, такая лаконичность, даже слегка зарифмованная, не создаст полного представления о моем давнем товарище и коллеге по журналистике. Поблизости друг от друга мы никогда не проживали, вместе не работали, но до сих пор встречаемся, и, по нынешним временам, довольно часто. То в Красноярске, то в Москве, то в Норильске... А еще нас сближают общее телевизионное прошлое и, пожалуй, любовь к Северам. Так что всегда находим, о чем вспомнить, о чем поспорить, кому «кости перемыть» и над чем поразмышлять. Вот и к началу ноября 2007 года он прилетел в Красноярск, в надежде принять участие в торжествах по случаю

50-летия местного ТВ, но так и остался не замеченным со стороны нынешних «властелинов эфира». Сколько Кравец уже выпустил своих книг, я не знаю. Никогда не подсчитывал, но, наверняка, больше меня. Думаю, не менее 20-ти. И, практически, каждая из них подарена мне с какой-нибудь трогательно вечной дарственной надписью. У Кравца больше стихотворных сборников, но есть и очерковые. К примеру, в одном из своих творений им обстоятельно изложена история о том, как в середине 1970 годов в таймырскую тундру, в район реки Бикада, были возращены овцебыки, которые прежде обитали на этом полуострове. Их, 30 животных, просто завезли сюда самолетами из Канады и США, и помогли акклиматизироваться. А еще есть бесконечно много отснятых по его сценариям телефильмов и песни, написанные композиторами на его стихи... Одну, особо телевизионную, которую мы обычно исполняли под звон стАкАнов, цитирую по памяти: В утренних портах гудят моторы, Оседает розовый туман. По земле шагают репортеры — И Земля шагает на экран. На судьбу свою мы не в обиде, Что она связала нас с кино... Сколько нам дано с тобой увидеть, Рассказать нам сколько суждено... Мы с тобой не ездим на гастроли, А летим на съемки в край снегов. И в пургу отснятый киноролик Нам дороже лавровых венков. Камеру в руках носить не сладко, Но зато, как здорово, старик, Снять на пленку первую палатку, Как тобой открытый материк. И в жару, и в ливни, и в метели, Где пути, казалось, не найти, Оставался честным на турели Каждый просветленный объектив... 39

Валерий Ефимович Кравец, бесспорно, относится к могучей плеяде тех первых, кто давал творческий разгон новорожденному Красноярскому телевидению, а оно, по законам взаимности, наверняка, пробуждало и в нем азарт познания и вдохновение. С дипломом выпускника факультета журналистики госуниверситета в Киеве 22 — летний Кравец появился на телестудии, как он сам припомнил, «в ночь с 31 июля на 1 августа 1961 года...» — То есть, получается, сразу вышел на работу во вторую смену, — говорю я, — и чем же ты занялся на ночь глядя? — Стыдно признаться... Но сразу же лег спать, и это у меня получилось!... Испив по несколько рюмок идеально охлажденной водки и закусив избранными фрагментами из того продуктового изобилия, которое всегда создает на столе Альбина, супруга Кравца, мы сидим в одной из двух лоджий в их квартире на 10-ом этаже. Этот жилой дом находится в подмосковном, прежде наглухо закрытом, городе Королеве. Где-то поблизости расположен знаменитый ЦУП (Центр управления полетами), НПО «Энергия»... Святые для мировой космонавтики места. — Согласись, — говорю я Кравцу, — это весьма своеобразное начало карьеры, если, прибыв к месту работы, прежде всего спать ложишься... — А что делать прикажешь. Поезд в Красноярск прибыл глубокой ночью. Меня на вокзале встретил водитель автобуса Александр Сергеевич, и доставил очень кучерявого молодого специалиста на студию, по адресу Советская, 128. Более того, он привел меня в гримерную на первом этаже, и пожелал мне приятных сновидений, показав на стоящий в комнате диван. 40

Утром я проснулся от того, что на меня ктото смотрел. Знаешь, бывает такое, начинаешь ощущать чей-то взгляд. Открыл глаза. Вижу, на меня таращится какой-то мужик лет 30-ти. Не очень свежей внешности, не очень побритый и в сандалетах на босу ногу. Так я познакомился с тогдашним главным режиссером телевидения Ярославом Никитиным. С того и началась моя жизнь на заэкранном пространстве. — Больше 40 лет прошло, еще какого-нибудь припомнишь?

Кинооператор Красноярск-ТВ Юрий Устюжанинов

— Да очень многих. В течение примерно года, правда, чуть позже, я был руководителем студийной киногруппы. То есть работал с такими гвардейцами кинооператорского мастерства как Юрий Устюжанинов, Владимир Кирьянов, Сергей Сароян, Станислав Новоселов, Александр Попельнюк, Юрий Гвоздев... Рядом с этими мэтрами и юный Гена Тюнис появился... Съемки тогда в основном велись кинокамерами «Конвас» на пленке шириной в 35 мм. Жутко расточительно, конечно. Но, как говорится, вариантов не было. Первые кинокамеры для пленки в 16 мм, кажется, «Адмира», появились заметно позже... Под эти слова и я припомнил, как, начав работать на студии ТВ, отправился как-то осенью 1968 года на первые в своей жизни съем-

ки вместе с оператором Сергеем Сарояном. В Абакан почему-то поехали. К тому времени уже более десяти лет прошло с момента рождения ТВ в Красноярске, а кинокамер для пленки в 16 мм все еще не хватало. Так что Сергей, помню, тоже был вооружен «Конвасом»... Тот, кто работает или длительно прослужил творцом на телевидении, просто обязан мыслить экранно. Первым должен «видеть» еще не отснятые на пленку эпизоды, выстраивать их монтажно... В противном случае ты – не профессионал. Я говорю об этом Кравцу, напоминая, что он еще и сценарный факультет ВГИКа сумел в 1970 году закончить. Он улыбается. Поправляет «прическу» на своей совершенно лысой и отполированной до блеска голове и, видимо, с помощью этих манипуляций, начинает извлекать из памяти эпизоды былого... — Помню свой первый выход в эфир, он случился уже через неделю после начала работы на студии. О чем пришлось говорить, неважно. Сам себя я увидел только на студийном мониторе. Про видеозапись тогда и мечтать не приходилось. За 10 минут до эфира гример Тамара Николаевна обстоятельно наштукатурила пудрой мое лицо, чтобы пот не был виден. Как я понимаю, электронные трубки в тогдашних телекамерах имели низкую чувствительность, и нужно было «море света». Словом, жара от включенных софитов получалась в студии такая, что можно было яичницу поджарить... Про «яичницу» — это здорово, подумал я, припомнив, как и меня припекало до того, что даже зубы... потели, а про ручьи по спине и говорить не приходится. Ездил как-то по стране, по ЭСЭСЭСЭРии, Роман Николаевич Ильин и лекцию читал, которую назвал «Телевидение? Это очень про43

сто...» Был тогда Роман Николаевич деканом факультета тележурналистики знаменитого московского ВГИКа. Из любого столичного «дворика» все, к примеру, сибирское выглядит максимально простым. Поспорили мы с Ильиным, но он при своем так и остался. И улетел, бросив нас наедине с «простотой», о составных частях которой еще предстоит рассказать... — А еще Тамара Николаевна, — это уже я встреваю, — обычно очень деликатно спрашивала доставленного к ней в кресло выступающего, а нет ли у него во рту вставных металлических зубов. И если таковые имелись, она обязательно покрывала их каким-то специальным лаком, чтобы при свете софитов они бликов не давали, или не выглядели черными провалами. — Это называлось борьбой за культуру кад ра. А она не знала пощады ни к самым первым секретарям, ни к максимально ударным ударникам коммунистического труда... Чего только ни происходило в шебутной репортерской судьбе Валерия Кравца! Однажды он на строительстве Красноярской ГЭС ухватил за воротник шинели первого космонавта планеты Юрия Гагарина, и силой просто развернул его, чтобы тот оказался лицом к кинокамере Красноярского телевидения... Кравец принимал участие в открытии практически всех, теперь широко известных рудников заполярного Норильска. Это уже когда он в 1965 году, неизлечимо заболев «северами», покинул Красноярск и переехал в Норильск, где и проработал более 30-ти лет. Сначала на местной студии ТВ, а потом был собственным корреспондентом Центрального телевидения на Таймыре. Всю Арктику облетал, чему можно только завидовать... Сидим, беседуем... Словно картежники в авторитете, каждый старается обязательно 44

извлечь из колоды непременно только «козырную» карту. ... ноябрь 1961 года. Кравец получил задание с помощью передвижной телевизионной станции, проще говоря, ПТС, провести прямой репортаж об открытии движения по первому в городе капитальному мосту через Енисей. Событие высшей житейской и государственной важности! Как и предписано инструкциями, заранее с режиссером будущего репортажа и с техниками выехали на место. Определили точки, в кото-

Владимир Кирьянов и Борис Иванов (слева направо) в поисках творческой искры

рых с наибольшей выгодой можно три телекамеры расставить, где подключиться к электропитанию, где встанут два автобуса ПТС и разместится передающая антенна... Мороки при выездах тогда студийной ПэТэСки всегда было хоть отбавляй. Ни нынешней компактности, ни мобильности она не имела. В день предстоящей трансляции ПТС должна была прибыть и развернуться на месте события не менее чем за 6 часов, до выхода в эфир, чтобы «все свои кишки размотать и каждый тумблер трехкратно проверить». Я эти таинства техники постиг еще при учебе в Хабаровске, где насобачился вести прямые хоккейные репортажи. Обычно эту миссию здесь выполнял Александр Григорьевич Колесников, местный корреспондент газеты «Советский спорт». Но однажды он меня попросил подменить его. И, кажется, я не подвел мэтра. Получилось!..

Директор Красноярского телевидения Григорий Григорьевич Мелехин

Словом, все позиции и детали при организации трансляции об открытии моста, судя по воспоминаниям Кравца, были до мельчайших деталей согласованы с начальниками мостоотряда № 7. Но, как часто бывает в нашей суматошной жизни, кому-то в башку пришла очередная мысля, и, конечно же, она явилась опосля. Кто-то из шефов мостостроения в самый последний момент обратил внимание, что въезд на мост на левом берегу Енисея не заасфальтирован должным образом. Непорядок! Хлопнули в ладоши. Раскрутили авральный маховик. Примчались самосвалы с дымящимся грузом. О договоренностях с ТВ, конечно, никто и не вспомнил. Когда ПТС прибыла к мосту, горячий асфальт еще укатывали. Сохраняя верность «джентль47

менским соглашениям», Кравец, понятно, командует: «Заезжаем! Времени в обрез!» Заехали. Начали установку камер, прокладку кабелей. Мостовики тем временем позвонили своему начальству, которое сразу накапало в горком партии Сизову. А Леонид Георгиевич в то время заведовал промышленным отделом ГК КПСС, а, вообще-то, был главным куратором строительства моста. Как услышал он, что «телевизионщики, загнав свои автобусы на свежий асфальт, срывают тем самым сдачу моста в эксплуатацию в установленные сроки», тут же примчался к месту не санкционированного поединка. «Честно говоря, — припомнил Кравец, — я тогда толком и не знал еще кто такой в городе Леонид Сизов. Вижу, приехал высокий дядя в очках, и начал орать на меня. Я ему

говорю, что мы все заранее согласовали, и асфальт они обещали уложить пораньше. Но он ничего не желает слушать. Обменялись мы тогда с ним отборными матюгами. Он пообещал привлечь меня «к строжайшей ответственности», а я ему ответил, что «мне в эфир пора». На том и расстались... Много лет спустя, когда Сизов в звании генерал-лейтенанта милиции уже проживал в Москве, выйдя на пенсию с должности заместителя министра внутренних дел страны, они стали с Кравцом членами красноярского землячества в столице. Там и свиделись однажды, похоже, впервые после той перепалки. Вспомнили былое, посмеялись... Главное, что мост уже почти полвека исправно работает... И репортаж о его открытии тогда «не был сорван». Я тоже припомнил тот ноябрьский день 1961 года. Тогда в колонне работников «Красмаша» мне довелось быть в числе тех жителей города, которым предоставили право первыми пройти по новому мосту. Свежий асфальт и в самом деле во многих местах тогда еще дымился... ...припомнил и я свое первое участие в работе ПТС в Красноярске. Было это часов в 5 вечера 29 октября 1968 года. День 50-летия комсомола. Понятно, Ленинского комсомола. Иначе тогда и не говорили. Площадь Революции. Холодрыга собачья... Мы с Ириной Зыковой, с супругой Леонида Фельдмана, дочерью Нины Яковлевны Ковязиной, сидим за столиком, что установлен для нас близ пьедестала под памятник Ленину. Ильич пока еще не прибыл в свою теперь уже мемориальную «сибирскую ссылку». Постамент пуст. Бронзовая статуя не изготовлена... Чего-то пышное по смыслу говорим, читаем стихи, звучат песни и мелодии. А вокруг – водовороты из нескольких тысяч молодых крас49

ноярцев. В руках – красные флаги и плакаты. А чуть позже и зажженные факелы появились. Вальпургиева ночь, шабаш ведьм... Дым, копоть, запахи сгоревшей солярки. И почему-то все эти «отходы энтузиазма» тянет в нашу сторону. За полчаса прямого эфира стали мы не только охрипшими, но и заметно подкопченными. Еле потом отмылись. А может быть, до сих пор и не произошло этого... ...был случай, — говорит Кравец, — когда нам с оператором Юрием Гвоздевым пришлось в буквальном смысле спасать нами же отснятую кинопленку. Вернулись со строительства Красноярской ГЭС. Сняли там репортаж об укладке первого кубометра бетона в тело плотины. Кстати, большинство из происходившего здесь обязательно было «эпохальным». Так, по крайней мере, нам казалось. Привезли 300 метров отснятой кинопленки, зная, что назавтра она должна быть уже показана в эфире. Сдали ее в проявку, чтобы вечером смонтировать. Только начался процесс, проявочная машина остановилась: свет во всей Николаевке по какой-то аварийной причине вырубили. Темень на улице, мрак на сердце: прекрасно сознаем, если пленка в машине еще минут 10 будет находиться без движения, ее можно выбрасывать. Гвоздев говорит: «Давай вручную крутить, может спасем». Стали вращать сложную систему шестеренок и валиков, стараясь сохранять ту скорость, на которой обычно пленка и проходит сквозь растворы. И спасли! Затем смонтировали, а зрители назавтра, конечно, так и не узнали, что случилось с репортажем на его пути к эфиру. «Если кино принято называть большим обманом, за который мы еще и деньги платим, то телевидение, получается, стало двойным, а то и многократным обманом, достающимся нам бесплатно». Этот вывод мы сделали при монолитном единогласии, за что и выпили, конечно... 50

Сценарист и режиссёр Вадим Николаевич Федоров и кинооператор и режиссёр Юрий Иванович Устюжанинов – старейшие работники Красноярск-ТВ

...первая трансляция матча по хоккею с шайбой, — припоминаю я, — на ноябрь 1968 года пришлась. Вскоре после того, как начались морозные дни, и вода на улице на всю зиму стала твердой. До появления в городе первого искусственного льда еще дожить предстояло. Не было прежде и таких трансляций. Не ведомо мне, почему, но не было. Да и команда красноярцев только-только в класс «Б» пробилась. Конечно же, для разнообразия передач я сразу включил в программу показ в прямом эфире третьего периода этого матча, и сам себя назначил комментатором. А кого еще, если не было таковых на студии вообще. Это позже мне повезет в поисках, 51

и на студии появятся в качестве внештатных спортивных комментаторов сначала обаятельная Надежда Мищенко, мастер спорта по художественной гимнастике, а позже — и будущий врач Владимир Кишеневский, приобщится к спортивным передачам Григорий Хайсервирин, Виктор Яковлевич Уткин, Дмитрий Георгиевич Миндиашвили... За два-три дня до хоккейного поединка возникла проблема и с назначением режиссера этой трансляции. Главного режиссера на студии тоже нет. Штатная должность имеется, но никто ее не занимает. С Ниной Яковлевной Ковязиной перебрали несколько человек, наиболее опытных режиссеров из ее редакций, кто потенциально мог бы обеспечить трансляцию матча. Она и порекомендовала мне: «Пригласите Маргариту Абовскую, очень опытная, старательно до всех мелочей умеет добираться...» Ладно, пригласил. Поехали вместе с ПТС на стадион. Он, помню, находился на правом берегу, поблизости от здания театра Юного зрителя, в районе улицы Вавилова. Кратко объяснил Маргарите суть хоккейных поединков. Урок ликбеза вроде прошел успешно. Начали расставлять камеры... Вдруг в комментаторскую конуру прибегает Абовская, и с порога говорит: «Давайте попросим хоккейные ворота переставить, чтобы игра шла не вдоль бортов, а поперек поля! Понимаете, — говорит она, — так будет интереснее показывать, если они станут гонять свою шайбу по более короткому пространству. Мы же с вами отвечаем за качество нашей картинки!» Очки блестят, говорит с надрывом, вижу, на полном серьезе и прочувствованно... Поздно, отвечаю режиссеру-новатору, об этом обычно просят за три дня до матча, а не в день его проведения. Давайте, Рита, 52

Мастер спорта по художественной гимнастике Надежда Михайловна Мищенко была одним из первых спортивных комментаторов Красноярск-ТВ

говорю, сегодня по их варианту покажем, а при следующей трансляции обязательно все с вами переставим. И даже обязательно лед уберем, потому как он — шибко скользкий, мужики даже падают... Вижу, успокоилась малость. Или поняла мое ехидство? Но, похоже, не обиделась, молча ушла в автобус, к своему пульту. Трансляция, в общем-то, прошла нормально. А после нее мы обо всем договорились с Маргаритой. Она, конечно, поняла, что хоккейный матч – это тоже своеобразный спектакль, который обречен идти только по тем правилам, которые уже приняты.

...съемки на строительстве Красноярской ГЭС иногда становились словно кем-то заговоренными. Помню, как-то позвонили на студию из приемной Андрея Ефимовича Бочкина, легендарного начальника «Красноярскгэсстроя». Его чаще, в обиходе уважительно Дедом называли. Так вот, позвонили и говорят, что Бочкин какое-то важное заявление должен сделать. Не то о супер надежности сооружаемой бетонной плотины, или о сроках ее возведения, не то еще о чем-то. Пусть приезжает, говорю, время для выступления найдем. Нет, отвечают, занят он очень, и просит вас сюда завтра приехать. Случай, конечно, уникальный. Обычно Дед чаще бывал недоступен для журналистов. Загрузка у начальника гигантской новостройки была, действительно, более чем чудовищная. Звонок был в конце рабочего дня. На студии уже почти никого нет. Принял решение, что сам поеду. Попросил внеплановую съемочную группу подготовить. Начальником кинокомплекса, который размещался уже в нынешнем Органном зале, был тогда Станислав Новоселов. Оператора он для меня не нашел, все были в разгоне. Поэтому сказал, что сам поедет. Кинокамеры для синхронных съемок свободной тоже не оказалось, «но я знаю, — сказал Стас, — как выйти из положения». Сели мы в авто, и поехали с утра пораньше. Борис Кабатов звукорежиссером, Виктор Дементьев взял два чемодана осветительных фонарей... Прибыли без опоздания. Зашли в кабинет начальника строительства Красноярской ГЭС. Дед встретил нас очень приветливо. Пожал руки каждому. При этом заметил, что «такой оравой мужиков, да бетон бы укладывать». Мы ответили, что согласны, так как за бетон больше платят... 55

Стас укрепил на штативе камеру, вставил в нее кассету на 120 метров пленки, то есть более чем на 10 минут съемок. А потом всю эту конструкцию накрыл своей теплой курткой. Это и было тем самым «изобретением». Накинутая поверх кинокамеры одежка должна была поглощать звук работающего мотора, чтобы он не был слышен при включенном микрофоне. Андрей Ефимович сказал: «Я готов...» Дементьев включил свои фонари, Кабатов – микрофон. Съемка началась и прошла, на редкость, гладко, без дублей и остановок. Вроде бы радоваться надо, а мне все это показалось подозрительным. Бочкин был интересным рассказчиком. Своим хрипловатым голосом он мог с официального языка совершенно неожиданно перейти на «русско-народные» выражения. Они были очень оригинальны, но не всегда пригодны для эфира. На этот раз обошлось без них. Поблагодарили друг друга, и мы поспешили в Красноярск. Уже в самом конце рабочего дня мне позвонил Новоселов, и говорит, «пленка проявле56

на, но использовать ее нельзя». Порадовал, получается... В таких случаях обычно падают в обморок. Я, помню, не упал, только потому, что сидел на стуле. Оказалось, пока работала накрытая одежкой кинокамера, не то воротник куртки, не то какой-то ее лацкан «коварно» изменил свое положение, и тем самым перекрыл часть объектива. А Новоселов во время съемки не посмотрел для контроля в видоискатель. По этой причине в кадре можно было увидеть только часть выступающего Бочкина. Голос его отлично слышен, а «картинка» — полнейший брак. Надо переснимать! Так решил консилиум ведущих спецов.

Кинорежиссёр Иван Игнатьевич Данилюк на съёмках фильма о Красноярском море

Стас, понятно, сразу же признал свою вину, и попросил меня поговорить с Бочкиным о пересъемке. Легко сказать! Можно бесконечно переснимать само строительство ГЭС, а начальнику еще и время для этого найти надо. Все знали, что в кабинетах Андрей Ефимович не любил засиживаться, а больше проводил время там, где укладывали бетон и монтировали конструкции. Да и в карман Деду не позвонишь, не было тогда еще таких телефонов. Ладно. Звоню. Бочкин оказался на месте. И стал я ведущему гидростроителю Советского Союза буквально «мозги компостировать». Все, говорю, классно получилось, но выступление ваше надо срочно переснять. Не учли мы, как требуется это, «уровня освещенности вашего кабинета, мало фонарей поставили. Есть провалы»...

Дед терпеливо выслушал меня. Без матюгов и, вообще, без эмоций. «Ладно, — произнес, — приезжайте завтра. Жду к 10 часам утра вместе с вашей «освещенностью». Текст привезите, ну тот, что я уже наговорил... И текст с магнитофонной пленки перенесли на бумагу, и кинокамеру другую взяли, специальную для синхронных съемок, размещенную в оболочке металлического бокса, да и оператор другой поехал... Правда, говорил Бочкин при повторе уже как-то вяло. Но его всегда было интересно слушать. Да и зрителю не с чем было сравнивать, так как первую съемку он не увидел.

Остановите пароход «Остановите пароход!..» Решительно, словно излагая верховный приказ, но с примесью явной безнадеги в голосе, кричит телевизионный режиссер Октябрина Байкалова. Кричит и мечется по красноярской набережной в районе гостиницы «Огни Енисея». Ах, эта ни в чем не растворимая изысканная скромность деловых советских женщин! Нет бы, затребовать нечто более «дамское». Ну, хотя бы звездочку с неба достать... Или остановить паровоз, под который Лев Николаевич Толстой так немилосердно, «туда, на самую середину», направил им же сотворенную Анну Каренину... Обо всем, похоже, забыла. Октябрина. Ей просто необходимо остановить влекомый по реке буксиром пароход... И не женщина она сейчас вовсе, а телевизионный режиссер. А все они, убежден, – особые создания, поскольку видят жизнь «кадрами», из которых затем и «монтируют» для себя видеоряд, из того, к чему собственным взглядом притронутся. Бегающую с воплями по набережной Октябрину видят и слышат сотни пришедших сюда людей. Их пригласили – они пришли. Как соучастники события, как свидетели... В отличие от них Октябрина находится при исполнении. Толпа покуривает, на реку смотрит. Среди собравшихся не мало и разнокалиберных начальников. Но режиссеру, а, значит, и всему Красноярскому ТВ, судя по спокойствию толпы и отдельных ее групп, уже никто не сумеет помочь: пароход не остановишь. Он набрал скорость.

Одна из первых программ «Телевизионное спортивное табло». Борис Иванов и капитан свердловской команды по хоккею с мячом Николай Дураков (слева направо)

Апрель 1970-го, год 100-летия со дня рождения Ленина... Череда ленинских дней. В Шушенском аэропорт и речной вокзал построили, прекрасный музей открыли. Спустя лет 30 сооруженные здесь шедевры деревянного зодчества конца 19-го века переименуют из «Ленинского» в Этнографический музей... В театрах идут исключительно «ленинские» спектакли... Даже над входом в коммунальную баню, которая на улице Маерчака в Красноярске до сих пор осуществляет массовые помывы, в апреле 1970-го вывесили над входом актуальный для тех дней лозунг «Ленин – с нами!» (Не анекдот – сам видел). В Ленинграде, в одном из ресторанов, стали предлагать клиентам котлету на злободневную тематику. «Залп Авроры» называлось это творение кулинаров. Ткнешь вилкой, а из нее 61

струя пара вырывается. Вот, и весь «залп»... Появление котлеты известный фельетонист Леонид Лиходеев, помню, очень смачно обсмеял в газете «Правда»... А сколько тогда анекдотов о Ленине появилось! Скажем, Генсек ЦК КПСС тех лет Леонид Брежнев, якобы, попросил называть себя отныне «просто Ильич...» Словом, вершина юбилейных мероприятий... Власти Красноярска в честь нее решили в день 100-летия «вождя и учителя» создать в городе вечную стоянку и прописать на ней колесный пароход «Святитель Николай», который, по свидетельствам летописцев, был заложен судостроителями в Красноярске еще весной 1885, а первую свою навигацию начал в 1887 году. Как рассказал мне много позже один из старейших енисейских капитанов, Игорь Павлович Таскин, сохранившийся корпус этого колесного судна в конце 1960-х годов отыскали среди корабельного хлама на базе Енисейского флота в Подтесово. Это уже давно был не «Святитель» и совсем не пароход. Освобожденный от паровой машины, колес, от двух труб и от палубных надстроек, бывший колесник превратили в нефтеналивную баржу № 318. Но чего-то не заладилось в ее использовании, и плавучее средство стали применять для сбора всяческих отходов, которые обычно остаются от водоплавающих, как судов, так и людей, обитающих на реке. Речные воды во все времена, хоть и не всегда удачно, но старались как можно меньше загрязнять. За пару-тройку лет до юбилейного Ленинского года, говорят, по предложению знаменитого тогда токаря Подтесовской базы флота Левона Арутюнова, в прошлом ссыльного поселенца, решили восстановить пароход, хотя бы внешне придав ему былой вид. Иницитива, понятно, нашла поддержку. И не только 62

идейную, но и в рублевом эквиваленте. Нужное «одобрям» из Москвы поступило. А без него самый смелый смельчак не смог бы отважиться на такое. Берега Енисея считались тогда особым местом в «стране торжества ленинских идей». Здесь находится самая восточная провинция, которую посещал Владимир Ульянов (Ленин), сосланный в 1897 году царским правительством в Сибирь на трехлетний срок. Было известно, что, преодолев путь до Красноярска на поезде, он на этом самом пароходе в качестве пассажира 2-го класса и добирался затем до места своей изоляции от общества, до села Шушенское. Исторически и документально данный факт был многократно подтвержден, потому-то реликвию и решили реанимировать, а затем и сохранить для потомков. А местом для «вечного причала» исторически ценному пароходу изначально определили близ набережной, где улица Сурикова круто «впадает» в Енисей. Здесь в

былые времена находились и пассажирская пристань, а затем и понтонный мост, соединявший берега. У места будущей вечной стоянки специальную стелу с мемориальной доской заранее воздвигли. Ее и хотели принародно открыть сразу после того, как «Святитель» причалит к набережной... Обо всем этом нам и предстояло рассказать в прямом телевизионном репортаже, к ведению которого со свойственной ему обстоятельностью подготовился Марк Владимирович Голубов, возглавлявший на ТВ редакцию пропаганды. На пароходе тщательно отремонтировали и корпус, и гребные колеса, и надстройки, и кубрик, и рубку с огромным штурвалом, и пассажирские каюты. Даже «славный Андреевский флаг» появился на корме... Только машинное отделение, понятно, не стали восстанавливать до рабочего варианта, лишь внешне оно стало выглядеть точно так же, как было в те времена, когда пароход был енисейским трудягой. Ходили, правда, разговоры, что найден «не совсем тот «Святитель», а аналогичная тому времени водная колесница. Но был важен «портрет эпохи», а не ее детали. Итак... «Остановите пароход!» — истошно вопит такая милая и довольно спокойная в общении Байкалова. Минутой раньше она покинула режиссерский пульт в автобусе передвижной телевизионной станции, установленной у гостиницы, и теперь бегает по набережной среди собранных здесь многих больших и малых начальников и иных граждан, кто не наделен полномочиями. Умоляюще заглядывает им в глаза и, будучи в недалеком прошлом одной из ведущих актрис театра имени Пушкина, весьма чувственно заламывает руки. Разумеется, свои, а не… Ничего не помогает. Остановить пароход, как и ход истории, невозможно. Похоже, Октябрина уже поняла это, и поэтому вернулась в автобус. 64

Самый мощный тогда речной буксир, названный «Владимир Ленин», тянет по Енисею со стороны затона удостоенный вечной стоянки пароход. Смотрю, на часы: все идет по ранее оговоренному с речниками графику. И мы готовы начать прямую трансляцию этого события. Отставной подполковник, участник Сталинградской битвы Марк Голубов, сжимая в руке микрофон, словно боевую гранату перед началом атаки, ждет команду «Вы в эфире». А ее в ближайшие минуты не будет, потому как Центральное телевидение не освободило для нашей передачи эфир, и к 17 часам красноярского времени, как было заранее условлено и указано в печатной программе, не закончило свою передачу, в которой выступал известный в видеозаписи тогда не было в

Делегация красноярских журналистов в гостях у защитников острова Даманский

природе. Не часто, но такие перевещания у москвичей случались. Правда, иногда из столицы зранее нас предупреждали сообщениями по телетайпу, что «возможны временные изменения в сетке вещания», и мы могли както, понятно, в ущерб своим передачам, но зато заранее поделить эфир. И, самое главное, поставить об этом в известность зрителей. На этот раз –полное вероломство... Кстати, пройдет пара десятилетий от тех Ленинских дней, и властелины местных архивов «припомнят случайно», что знаменит «Святитель Николай» еще и тем, что, находясь проездом в Красноярске, прогулку по Енисею на том же самом пароходе совершал и Цесаревич Николай. Тот самый будущий последний российский Император, которого в 1918 году вмест со всей его семьей группа чекистов тайно казнила в Екатеринбурге. Надо полагать, что Ленин, став главой революционной России, просто не имел права ничего не знать об этом. Разумеется, в честь 100-летия Ленина называть через запятую в одном перечне и большевика № 1, и будущего самодержца Всея Руси, считалось категорически аполитичным. Так что об этом просто замалчива-

ли. Как, впрочем, и о многом другом... Пароход, понятно, не остановили, но репортаж тот, худо-бедно, нам удалось спасти. Марк Голубов на себе вытянул этот воз. Вместо 30 запланированных минут ему осталось всего минут 20. Степенный и рассудительный, он на этот раз весь подготовленный текст протараторил такой скороговоркой, на которую не каждый способен. А Октябрина и телеоператоры едва успевали подбирать «картинки» к тому, о чем говорил Голубов...

Внимание! Киносъемка

Шапка по Леньке Если по Сеньке шапку, говорят, можно найти, то «шапку по Леньке» отыскать практически невозможно. Даже, если поиск ведется «по заданию партии»… Делегация красноярцев улетает в Москву, на очередной съезд КПСС. Не помню, на какой по счету, но, точно, на очередной и, непременно, исторический. Вопросов о том, снимать сюжет об этом событии для ближайшего выпуска «Новостей», или оставить незамеченным, обычно не возникало. Для провинциального ТВ – это «правительственная» съемка. На такие события и лучших репор-

теров посылали, и операторов. И вооружали группу самой надежной техникой, которая была в наличии. На сей раз съемщиков возглавил Леонид Фельдман. Вообще-то он больше любил ездить, как он сам часто говаривал, «в Большую Мурту за ма-а-а-ленькой информацией», или за чем-то аналогичным — в Большой Улуй, но и при съемках начальства был высоко надежен. Приехал он утром со съемочной группой в аэропорт. Благо, тогда воздушная гавань была на месте нынешнего микрорайона «Взлетка» и теперешние строгости при выходе на летное поле отсутствовали. Мороз, помнится, был, пониже 25 градусов, так что мотор кинокамеры минут через 10-15 мог замерзнуть. И это, конечно, учитывали. Установили светильники недалеко от самолета. А вскоре и посадка титулованных пассажиров началась. Вот на ее фоне, как было заранее оговорено, первый секретарь крайкома КПСС Павел Федирко, как руководитель делегации, и должен был ответить на вопрос: «С какими чувствами сибиряки-красноярцы отправляются на очередной съезд КПСС?» «Чувства» эти были, понятно, хорошо известны, но ритуал их регулярного прослушивания не был отменен. Фельдман задал еще пару дополнительных вопросов, пожелал успешной работы в Москве и, поблагодарив собеседника, сразу условился с ним, что такое же интервью у трапа он хотел бы получить от Федирко и при возвращении делегации в Красноярск. Когда камеру выключили, уже Федирко неожиданно задал вопрос Фельдману: «А ты почему без шапки в такой мороз?». «А не могу купить нужного размера», — небрежно ответил Леня, явно давая понять, что не покрытая голова ему мало волнует. Мужик он, действительно, башковитый. А густая, плотная и жесткая шевелюра, тогда — 69

смоляная, а теперь – осеребренная биографией, наверняка, увеличивает объем его головы не меньше, чем на пару размеров. Да и не искал он на полном серьезе эту самую шапку для себя. Федирко всего этого, разумеется, не знал. Он подозвал Юрия Степановича Панфилова, который возглавлял тогда финансово-хозяйственный отдел крайкома, и, показав на Фельдмана, сказал: «Через неделю он будет нас встречать, надо помочь, чтобы у него обязательно была шапка». Помню, во второй половине того же дня, когда сюжет об отлете делегации был и проявлен, и смонтирован, и озвучен, Фельдман неожиданно сказал мне, что его срочно вызывают в крайком. Сказал и уехал. Назавтра мы узнали, как его направили к директору Центрального универмага Василию Панкратьевичу Стукалову, проще говоря, в ЦУМ, в «закромах» которого, как утверждала народная молва, «было все, чего остальным не хватало». Там ему и подбирали шапку, запустив в ту самую секцию, которая была «не для всех». Сколько он их тогда перемерил, точно не назвал. Норковые, цигейковые, ондатровые, кроличьи, пыжиковые... Ни одна не подошла! Так и покинул Фельдман конспиративную торговую точку с непокрытой головой. Не скрывая, что впервые в жизни, увидев такое разнообразие дефицита, вдруг захотел приобрести хоть одну шапочную единицу любой стоимости. Но, оказалось, не судьба... Зато Федирко был очень доволен, когда неделей позже, спускаясь из самолета по трапу, увидел, что Фельдман ждет его возле стоявшей на штативе кинокамеры с микрофоном в руке и с шапкой на голове. «Ну, вот, совсем другое дело...», — сказал, улыбаясь, Павел Стефанович, а затем ответил на вопросы репортера о том, как поднимется благосостояние советских людей 70

после принятых на очередном съезде КПСС решений. В те годы отношение к партийным руководителям было особо бережным, всей официальной правды, да и житейской, им старались не говорить. Вот и Фельдман не сказал, что шапку он попросил у одного знакомого мужика и после съемки вернул ее хозяину...

Певица Мария Николаевна Мордасова на открытии Ленинского музея в Шушенском. Апрель 1970 года

Брюки Пригласили как-то Людмилу Черепанову в крайком КПСС, на совещание. Она тогда молодежную редакцию возглавляла. Ковязина ей такое «партийное задание» дала. «Вопервых, — говорит Людмила, я никогда не была в этом здании. А, во-вторых, я сегодня пришла на работу в брюках, могут не пустить». «Какие глупости вы говорите», — отвечает Ковязина, — не надо ничего выдумывать, поезжайте…» Ну, та и поехала. Взошла на высокое крыльцо, как на эшафот: хоть и называли в городе этот дом «серым», а волнительно. Раньше «народ и партия» были едины, и поэтому всяких турникетов и рамок в вестибюле не было, да и охрана была почти невидимой. Но к ней сразу устремились несколько милиционеров. «Мы вас, — говорят, — не можем пропустить в таком виде». «В каком таком?» «В брюках», — отвечают. Черепанова на это: «Я на совещание опаздываю» «Сочувствуем, — говорят, — но сходите и переоденьтесь». Прошла она к телефону, и позвонила Ковязиной. Та молча выслушала, и не нашла нужных для комментария слов…

Чиж Лавры «Остапа Бендера» Володе Чижикову никто не вручал, однако приемами бывалого авантюриста он владел в совершенстве. Но всегда, на сколько мне известно, пользовался ими исключительно в целях «укрепления юморизации всей страны». Чижиков, к примеру, утверждал, что «будучи с похмелья, советский человек способен совершить любой трудовой подвиг». Об этом он, помню, заговорил в те дни, когда мы прилетели в Снежногорск, чтобы снять телефильм «Сквозь камень» по написанному мной сценарию о московских метростроителях, соорудивших в скале гигантский подземный машинный зал для самой северной в мире Усть-Хантайской ГЭС. Чижиков тогда сам вызвался занять должность директора фильма. И мы, к слову, ни разу не пожалели об этом. Хотя бы потому, что, несмотря скудность сметы для производства того фильма, Чижиков постоянно имел в своем распоряжении какой-то загадочный и нескончаемый «банкетный фонд», который после каждого дня съемок довольно активно способствовал сближению героев и создателей этого фильма, а также будущих его зрителей, особенно из числа местного женского населения. А еще, работая в редакции информации, Чиж умел находить новости там, где они даже и «запаха» не имели. Затем он подавал каждую из них на телеэкране только как «выдающееся событие нашей действительности». Мы были знакомы примерно с 1956 года по совместной работе на «Красмаше», а, спустя чуть более десятка лет, сызнова встретились «за кулисами» Красноярского ТВ. Своей скороговоркой с хрипотцой Чиж мог поддержать разговор в любой кампании, на любую тему. И совсем не важно было, давно знакомых ему людей, или 73

впервые встреченных. Его причисляли к тем, кого обычно называют «душой общества». Думаю, это было не совсем точное определение. Чижиков, скорее, был центром притяжения этого самого «общества». Причем, никого решающего значения не имело, было оно сугубо мужским, или исключительно женским. Но однажды Чиж удивил всех «по высшему разряду». По студии как-то поползла молва, что он «умеет заряжать сифоны газом». Кажется, в начале 1970-х годов в продаже стали появляться эти атрибуты цивилизованности. Но, как и должно было случиться при «очень плановой экономике», к примеру, с появлением в магазинах ботинок из продажи махом исчезали шнурки, или мужские носки. А для бритвенных станков невозможно было найти запасных лезвий... Вот и баллончики с газом для перезарядки сифонов, даже через знакомых товароведов, невозможно было отыскать. Лучшие силы работников ТВ были на это брошены и в Норильске, и в Абакане, и в Канске... Словом, везде, где было телевещание с его безразмерными блатными связями. Помню, кто-то как-то зашел ко мне в кабинет, и, увидев стоящий сифон, попросил плеснуть в стакан воды. Не заряжен, отвечаю, баллончиков нигде не могу купить. Ха! — произнес пришелец, — оторванный ты от народа человек. Попроси Чижикова, он и без баллончиков зарядит. Обратился. Чижиков попросил принести сифон, и через полчаса вернул его мне и залитым водой, и заряженным газом. Попробовал на вкус, вполне нормальное получилось пойло. Стал узнавать, как Чиж без баллончиков это делает. «Секрет фирмы» — ответил он, и слинял куда-то. И лишь спустя некоторое время кто-то случайно разгласил секрет той «фирмы». Оказывается, Чиж для успешной «газификации» сифонов использовал развешенные по студии на случай пожара... огнетушители, заполнен74

ные тоже углекислотой. Не то какой-то у него соединительный шланг был, не то еще какая-то хитрушка. Правда, вскоре ему это занятие надоело, и все снова остались «без газа», зато с не потерявшими своего предназначения противопожарными средствами.

Беседа с первым секретарем Красноярского крайкома КПСС Владимиром Ивановичем Долгих

Гречка Прилетел как-то в 1972 году на берега Енисея Дмитрий Степанович Полянский. Дали ему в ЦК КПСС задание прикрепить к знамени Красноярского края орден Ленина. Второй уже по счету. Как член Политбюро, отвечал тогда Полянский за эффективность сельскохозяйственной деятельности. «Кормильцем» мы его промеж себя называли. Состоял он тогда в числе тех, чьи портреты по два раза в год, 1 мая и 7 ноября, неизвестно куда, но несли «колонны ликующих демонстрантов». Правда, харчей от того в продуктовых магазинах не становилось больше, но они все же стали появляться. Бывало и не только перед большими праздниками. Отпускали их «в одни руки», исключительно дозировано, чтобы не перекормить «рядового покупателя», а там, глядишь, и для большего количества ртов хватит. Во, были времена!.. И деньги вроде шуршали по карманам, а отоварить заработанные рубли-копеечки было равносильно подвигу. Особенно, если днями находишься «на фронтах трудового энтузиазма». Вечерами в магазин попадешь, а там – лишь остатки запахов былого дефицита. Словом, накануне прилёта высокого гостя красноярским телетворцам было дадено «правительственное задание»: изготовить на черно-белой 35-миллиметровой кинопленке полноценный озвученный 10-минутный телефильм с законченным сюжетом о трёхдневном пребывании «главного кормильца страны» в Красноярске и в его окрестностях. Председатель краевого комитета по телевидению и радио Борис Антонович Пальчиков попросил «ввиду большой важности поставленной задачи» лично меня заняться этим. И 76

не только попросил, но и отдал мне и двум назначенным операторам, это были Станислав Новоселов и Геннадий Тюнис, свою служебную автомашину. Эта была одна из первых в городе «Волга ГАЗ-М-24» вишневого цвета с очень удобными по тем временам сиденьями. Водитель председателя Володя Мачнев уже обкатал новинку, снял с ее двигателя все заводские ограничители, так что можно было ездить на всех скоростях, не отставая от высокопоставленного кортежа, в котором нам определили место поближе к хвостовой части. В первый день гость, извините, «ударил по бычьим яйцам». Посетил пригородный совхоз «Элита», и осмотрел племенных быков. Оценил «надои» их уникальной спермы. Чего-то, как и положено, порекомендовал и, похоже, остался доволен. Быки, понятно, тоже не испытали сожалений от этого мимолетного свидания. У них, тружеников племенного экстаза, при любых «кормильцах» со жрачкой было все нормально. Они, изредка поглядывая на гостей, смачно жевали обильные подношения скотников. На второй день – поездка на Красноярскую ГЭС с посещением смотровой площадки. Перед тем, как утром я уже собирался покинуть квартиру, Людмила мне робко так говорит: «Возьми сторублёвку, может быть в Дивногорске чего-нибудь выкинут (так и говорили в те полуголодные времена) в честь гостя. Посмотри гречку, уже забыла, чем каша из нее пахнет, а может быть, и колбасу подбросят…». Конечно, я забрал из дома последний «стольник». Сначала на «Волге» подскочили к зданию крайкома КПСС. Предупредил я кого следует, что мы поедем по маршруту раньше кортежа, чтобы снять проездку где-нибудь у Слизнево, или на «тещином языке». Ладно, ответили мне, тебе видней. 77

Где-то на улице Свердловской под капотом автомашины чего-то громко застучало, и, в аккурат против ворот ДОКа, мы остановились. Володя озабоченно матюгнулся и произнес: «Кажется, ремень вентилятора полетел…» Вышел, поднял капот, чего-то разглядывал, ощупывал, а потом изрек: «Приехали, граждане, двигатель полетел… Стало быть, кина у нас с вами не будет». Это теперь похихикать можно, а тогда у Тюниса очки вспотели, а Новоселов произнес отрешенно-философски нечто среднее между «бля…» и «гля…». Стал я такси ловить или любую другую попутку. В те времена на улицах Красноярска и людям было не тесно, и автомашинам просторно. Суетился, конечно, транспорт, но сплошняком в обе стороны не перемещался. Пока я осматривал уличные горизонты и руками махал, больше от отчаяния, мимо кортеж с Полянским промчался. На нас, конечно же, ноль внимания. А напрасно, могли бы подобрать «потерпевших», две автомашины в кортеже всегда есть в качестве резервных. Минут через пять вижу, что свободное такси неторопливо катится, но в обратную сторону, из Дивногорска в Красноярск. Останавливаю, рассказываю о случившемся. Для пущей важности показываю удостоверение. Таксист любознательный попался, спросил: «А деньги-то есть?». «Навалом», — говорю на всякий случай. Перенесли мы свои кинокамеры, сели. Сообразно важности момента помчались так, что вскоре не только догнали кортеж, но и обогнать его попытались. Хвостовая в колонне автомашина, понятно, не дает нам этого сделать. Юлит из стороны в сторону, не оставляя пространства для объезда. Так и дотянули до смотровой площадки. И тут начался самый, пожалуй, захватывающий, в прямом смысле, сюжет. Бегут к нашей автомашине рослые ребята и чего-то пытаются из-под плащей до78

стать. А чего у них там – не трудно догадаться, если рядом «особо охраняемая персона». Выпрыгнул я из машины и стал орать, подняв руки, чтобы увидели, с кем имеют дело. Увидели, узнали… Остановились… Один, который старший спрашивает: «Ты чего, Иванов, автомашины меняешь?.. Рисковать любишь? Мы ведь не только по колесам умеем стрелять…» Пока я чистосердечно и добровольно каялся, рассказывая чекистам о ненадежности советских автомашин, особенно новейших марок, операторы уже начали съемку. Потом нас разместили в одной из резервных автомашин кортежа, и мы переехали вслед за гостем в машинный зал ГЭС. А таксиста мне предложили немедленно отпустить. И он уехал, увозя с собой то, с чем мы с женой связывали свои лучшие надежды на встречу с подзабытой гречневой кашей. Вечером того же дня Полянский в зале театра Пушкина прикрепил орден к знамени края. Собравшиеся в ответ на это привычно приняли очередные «повышенные обязательства». А мы, окончив этим эпизодом съемки, всю ночь провели в кинокомплексе. Проявляли негатив, печатали позитив, потом с Иваном Данилюком монтировали, с Юрием Игнатьевым озвучивали, пригласив после полуночи студийного диктора Эдуарда Семенова... Словом, банку с фильмом, как и требовалось по замыслу, у нас забрали после просмотра ближе к 9 часам утра следующего дня, сказав «Всем спасибо!». Какое название мы дали этому скороспелому творению, я теперь и под пыткой не вспомню. Одно известно, прямо в аэропорту его преподнесли улетавшему в Москву высокому гостю... Начиненную коварством «Волгу» председателя Пальчикова вскоре вернули на заводизготовитель для замены двигателя. Мне возместили понесенные затраты. Конечно, деньгами, а не гречневой крупой. 79

Пройдет время, и однажды из сообщений ТАСС станет известно, что «старички— правители» страны вывели боле молодого Полянского из состава Политбюро ЦК и направили его на изучение нюансов азиатской кухни. Герой нашей киносъемки стал тогда послом СССР в Японии. Разумеется, исключительно Чрезвычайным и безгранично Полномочным, хоть и скрытно «репрессированным». На новом для себя посту, судя по официальным сообщениям тех лет, он и завершил свою трудовую карьеру. Может «линию партии» искривил в другую сторону, а может, припомнили, что лично я, «как и весь советский народ» жуть как по гречневой каше скучаю...

Борис Иванов, Михаил Григорьев и актриса Альбина Прибавочная во время трансляции одного из праздничных первомайских репортажей с площади Революции

К слову, гулял тогда по стране такой анекдот. Зашел в ресторан Козел, и говорит: «Мне стакан водки и зелени». Официант отвечает: «Водки нальем, а зелени – нет». Козел возмущен: «Как это нет, а вон за соседним столиком два Козла сидят и пьют, и закусывают». «Простите, — блеет официант, — Вы в каких Козлах состоите?» «Горный я», — гордо заявляет пришелец. «Ну вот, видите, а там сидят Полянский и Подгорный...»

Штучки Звучали «штучки» на летучках… Всех теперь, конечно же, не припомнить, но коечто из экспромтом сотворенных шедевров сохранилось. Режиссер Нина Бери однажды заметила: «В наш эфир очень часто выходят разговорные передачи. Без всякого намека на видение…» Редактор Марина Скрипкина была обеспокоена тем, что «В передаче «Человек и природа» не увидела ни природы, ни человека». Старший редактор Борис Блохин как-то попытался выяснить «Зачем в кадре надо было показывать только ноги, расставленные на ширину танка?»

Зам. председателя краевого комитета по ТВ и РВ Григорий Мелехин, узнав по ходу летучки, что для редакции пропаганды в канун праздника 8 марта для съемок не был выделен кинооператор, заявил: «Все, что касается женщин, должно сниматься…» Старший редактор Эдуард Поляков, не скрывая тревоги, сообщил участникам летучки, что «Пока ведущий говорил, мы видели только голый задник…» Популярная среди женщин-дикторов байка: «Звукорежиссер неожиданно зажал меня в кадре, и я кончила без звука…» Внештатный комментатор Михаил Григорьев во время ведения прямого репортажа о Первомайской демонстрации не стал скрывать, что «На площадь Революции вступила колонна красноярских ветеранов. В ней идут многие из тех, кто помнит первые маёБки…» Старший редактор Марк Голубов как-то заметил, что «Язык ведущего в передаче «Мода, вкус, возраст» был еще тот: «Возьмите партнершу под лопаточку, включите музычку…»

Работает жюри одного из телевизионных конкурсов. Слева направо: оператор Владимир Кирьянов, журналист Борис Иванов, журналист Маргарита Николаева

Стабильная невезуха Не к юбилейной дате будет сказано, но телевидению в Красноярске от рождения хронически не везет. И в уличный тупик его загнали, и высоту мачты ему изначально заметно урезали, чтобы она не угрожала самолетам при их взлетах и посадках, так как аэропорт находился в черте города. Говорят, вместо проектных 180 метров, как в Абакане, ее

Мимолётное деловое свидание. Старший редактор молодежных программ Людмила Черепанова и главный редактор Борис Иванов

превратили в коротышку высотой чуть более 119 метров. Позже, правда, поступило дозволение, и с помощью вертолета на верхушку мачты установили новый антенный контур, что и добавило ей роста еще метров на пять, чем и был расширен радиус вещания. Теперь вот заговорили о ее полном сносе ввиду «отсутствия явной надобности». Стабильная невезуха видна и в другом. Скажем, в годы несостоявшегося сотворения «коммунистического завтра» к руководству ТВ и РВ в крае приходили исключительно «солдаты партии». Как правило, это были лекторы крайкома КПСС, иногда редакторы районных газет или же прочие чиновники партийного аппарата. Один, помню, такой «засланец», занимавший пост председателя, вернувшись как-то из крайкома, пригласил к себе в кабинет нас, главных редакторов. Долго о чем-то путано говорил, а потом изрек, что «ввиду важности начинаемой компании, все титры для показа в эфире мы отныне должны писать только красной гуашью». Не удержался я и спросил «А для чего? Ведь телевидение у нас пока черно-белое…» Пронзил меня взглядом начальник, и нашел достойный эпохи аргумент: «Если в крайкоме сказали писать красным, то мы обязаны так и делать, а не обсуждать приказы…» Я тоже не был склонен к обсуждению, тем более, что это был уже не первый совершенно непутевый приказ. И в тот же день подал заявление на отпуск, а чуть позже, и на увольнение, имея уже в кармане удостоверение собственного корреспондента Агентства печати «Новости». Но это – отдельная тема… Когда же началась эпоха капиталистического обновления России, на руководящую вершину местного государственного вещания 85

стали приходить исключительно «офицерыреформаторы». Причем, как первые, так и вторые, они имели к профессиональной журналистике, мягко говоря, весьма отчужденное отношение. А такая некомпетентность «головы» медленно и неотвратимо, не то, чтобы губит на корню хорошие замыслы, а превращает их в нечто вроде «Вестей с крыш», под которыми нет ни стен, ни фундамента. Заодно изживая и созданные в прежние времена творческим коллективом традиции, что приводит к кустарничеству и примитивизму. За полвека, если не ошибаюсь, только дважды краевым комитетом по ТВ и РВ руководили по настоящему «дипломированные специалисты» данной отрасли. Это Владимир Денисов и Геннадий Николаев. Но по различным причинам их относительно быстро «ушли». Или «шибко умными» оказались, или еще чем-то пришлись «не ко двору». А если учесть, что за минувшие лет 15 в городе и крае созданы и действуют более десятка творческих сильных частных теле- и радиокомпаний, то лично мне кажется, что породившая их первичная студия ТВ напоминает теперь либо «детский сад», где постоянно меняющиеся питомцы прямо в эфире учатся «ходить по большому», либо многодетную мать, которая во всех житейских смыслах стала своим «детям» не интересна, и поэтому ближайшие конкуренты по эфиру просто стараются ее не замечать. Что же касается Москвы… С ней, убежден, не только можно, но и нужно вступать в поединки «по перетягиванию каната». Случилось как-то, подготовили мы с главным режиссером студии Маргаритой Рыбалко очередную программу для показа ее на всю страну из Москвы по Центральному телевидению. Заранее, месяца за три, утвердили на столичном уровне сценарий. Затем 86

постепенно отсняли на 35-миллиметровую пленку все эпизоды. Даже на глубину более 700 метров спускались с бригадиром проходчиков Евгением Асташиным. В Норильске, на руднике «Октябрьский»… И вот, когда все было смонтировано, и мы должны были через пару дней вылетать в столицу, из Москвы раздался звонок, и ктото потребовал подготовленную нами на 45 минут программу сократить на 15 минут, так как «у нас произошли изменения в сетке вещания…» Мы категорически отказались «резать по живому», и попросили, лучше перенести день показа. Нет, донеслось из Москвы, только сокращайте. Озверел я тогда… Взял и позвонил в приемную самого товарища Лапина, председателя Государственного комитета по телевидению и радиовещанию СССР. Представился. Попросил соединить меня с Сергеем Григорьевичем. Почему-то сразу же соединили. Спросил я его, как нам быть: мы сокращать программу не хотим, считая ее цельным творением, а они не хотят переносить день ее показа, чтобы полностью сохранить нашу работу? Особо не раздумывая, Лапин произнес: «Приезжайте, как наметили. Сокращать не придется. Вам через несколько минут позвонят…» И в правду, позвонили… В Москве, конечно, «много звука». Это еще Пушкин подметил…

Борис ИВАНОВ

Красноярск-Москва-МаньчжурияКрасноярск Март-октябрь 2007 года 87