Я знаю, что я ничего не знаю
№ 2 (14) №|8февраль | август 2013 2012
54 | Сталин в гробу
74 | Меню графа Сэндвича
После дуэли
Чемодан откровений Итальянский профессор Серена Витале – известный исследователь русской поэзии и творчества Пушкина. В ее руки попал целый чемодан архивных документов семьи Дантесов. О том, как это произошло, и о содержимом чемодана Серена Витале рассказала в интервью «Дилетанту».
36
дилетант №2(14)
Если не секрет, как и откуда вы узнали о существовании парижского архива семьи ДантесовГеккернов? Это никакой не секрет. Я прочитала плохую книгу Анри Труайя «Александр Пушкин», где он цитирует лишь короткие выдержки из двух писем французского кавалергарда. Я написала Труайя. Он ответил, что страшно занят, ничем не может помочь, и даже дать информацию об источниках, которыми пользовался. Пришлось выходить из положения самостоятельно. Тогда я начала искать фамилию Дантес во французских телефонных справочниках — ничего. Вдруг в мозгу сверкнула мысль, как аварийная лампочка: нужно искать на фамилию Геккерн. Я сразу нашла адрес и номер телефона в Париже. Написала барону Клоду де Геккерну, и он сразу ответил. Больше года я посещала барона и его очаровательную жену Жанин. Это был утонченный и гостеприимный человек, но, к сожалению, уже тогда страдавший болезнью Альцгеймера на начальной стадии. Иногда он даже меня не узнавал. Он намекал на существование архива и писем своего предка, которые «не помню, где хранятся», говорил о своей любви к Пушкину (в память о нем назвал свою дочь Наташей, она еще жива). Но по причине болезни вести связный разговор не представлялось возможным. Как-то раз, когда я уже потеряла надежду, он залез на антресоли (я боялась, что он упадет) и достал чемодан, набитый старой одеждой, бумагами и письмами. Среди них вперемешку с прочими бумагами лежали письма Жоржа Дантеса барону Якобу фон Геккерну, датированные 1835–1837 годами. Стало ясно, что для их идентификации и приведения в
Я начала искать фамилию Дантес во французских телефонных справочниках — ничего порядок потребуется много времени. Я купила фотокопировальную машину, понимая, что не смогу вынести из дома гору документов, среди которых наверняка многие представляли еще и материальную ценность. Так, день за днем, я пересняла все бумажное содержимое чемодана, еще не вполне представляя что к чему. Вечерами дома я старалась разобрать письма, выбрасывая личные фамильные бумаги
Геккернов и все, что не имело отношения к Пушкину. Какие письма в этом архиве оказались самыми неожиданными и, быть может, даже сенсационными? На самом деле все. Потому что впервые человек, которого я знала только как убийцу Пушкина, обретал голос и индивидуальные черты. Ничего выдающегося, ничего сравнимого с Пушкиным
Оригинал письма Дантеса Геккерну от 17 октября 1836 года, где он признается в любви к жене Пушкина
февраль 2013
37
После дуэли по масштабу личности, не говоря уже о творчестве. Но все-таки это черты человека из плоти и крови, его мысли, пусть даже неглубокие. Не будем забывать, что ему было только 23 года. Решающей находкой, безусловно, стало письмо, датированное мною 17 октября 1836 года, в котором Дантес, тогда болевший, признается своему приемному отцу в «невозможной» любви к Наталье Николаевне Пушкиной и просит убедить ее, даже с помощью угроз, встретиться с кавалергардом. Расшифровав письма, я постаралась выяснить правдоподобность всех обстоятельств (даже не имеющих отношения к Пушкину), о которых рассказывает Дантес, сравнивая их с имеющимися источниками и еще не изданными документами той эпохи. Я искала во Франции, Германии, России, Италии, в открытых и частных архивах. Очень полезной оказалась, к примеру, семейная переписка графа Отто фон Брай, атташе при баварском посольстве в СанктПетербурге. Я ее обнаружила в Верхней Баварии в замке Пошеринг, где меня приняли очень любезно. Только по завершении этих поисков, занявших два-три года, я убедилась, что все, что писал Дантес, всегда соответствовало истине, и, значит, предыстория его дуэли с Пушкиным нуждается в переосмыслении. Самым сложным делом оказалась расшифровка почерка Жоржа Дантеса. Чтобы научиться его понимать, потребовался год. Есть ли в письмах упоминания о роковой дуэли? Что в них свидетельствует о поведении натальи Гончаровой в знаменитом любовном треугольнике? Да и был ли этот треугольник на самом деле? Ни в одном из писем непосредственно речь не идет о роковом
целью которых было построение ловушки для Натальи Николаевны и создание обстоятельств, в которых проглядывается основная причина дуэли.
событии 27 января 1837 года, но переписка в целом на многое проливает свет и открывает ряд новых страниц — по сравнению с тем, что было известно ранее о предшествовавших этому событию обстоятельствах. Это новое касается петербургской жизни Дантеса, его отношений с Натальей Николаевной (он неизменно называет ее «дамой, о которой идет речь») и с Пушкиным.
Жорж Дантес в 25 лет, поручик кавалергардского полка. автор портрета неизвестен
В чем состояла истинная роль нидерландского посланника барона Геккерна? Жорж Дантес «направлял» поступки нидерландского посланника,
К сожалению, многие советские и российские пушкинисты не владеют французским 38
Как сложилась дальнейшая судьба этой коллекции документов? Есть ли шансы приобщить ее к собраниям ИрЛИ (Пушкинского дома) ран? В 1999 году на одной из конференций я передала Пушкинскому дому всю подборку фотокопий переписки Дантеса и Геккерена и другие собранные мною и обработанные документы. Я понимаю, что разбирать почерк Жоржа Дантеса сложно, но, кроме того, — что можно прочитать в книге «Черная речка» — мне неизвестны другие попытки исследовать эти документы и дать на их основании новые интерпретации известных событий. К сожалению, как я могла заметить, многие советские и российские пушкинисты не владеют французским, что затрудняет восприятие всех смысловых тонкостей. Не только в письмах Дантеса, но и во всей той эпохе от Петербурга до Парижа, или до Милана, позволю себе метафору, расстояние было меньше, чем от Петербурга до Казани! Не будем забывать, что образованная Россия была составной частью Европы, того самого Запада, по отношению к которому суровая послереволюционная самоизоляция внушала ненависть, страх и подозрительность. А французский язык, как хорошо известно, был единым языком общения на этих бескрайних просторах. Какова была реакция российских пушкинистов и вообще литературной общественности на ваши книги «Пуговица Пушкина» и (в соавторстве с Вадимом старком) «Черная речка»? Ужасная. Меня обвинили в том, что я защищаю Дантеса, что, будучи итальянкой, ничего не понимаю. Дал о себе знать старый предрассудок: «Пушкин наш! Иностранцы, руки прочь от Пушкина!» Меня также заподозрили в том, что я «соблазнила» старого барона Гек-
дилетант №2(14)
После дуэли Дантес — Геккерну, 17 октября 1836 года «Мой дорогой друг, я хотел поговорить с тобой сегодня утром, но было так мало времени, что это было невозможно. Вчера случилось так, что я провел вечер tete-a-tete с той самой дамой, и когда я говорю tete-a-tete, я подразумеваю, что я был единственным мужчиной, по крайней мере, целый час, у княгини Вяземской, ты можешь себе представить то состояние, в котором я был; наконец я призвал все свои силы и честно сыграл свою роль и был даже довольно счастлив. Короче говоря, я играл свою роль до одиннадцати, но тогда силы оставили меня, и на меня нахлынула такая слабость, что у меня едва хватило времени выйти, и только на улице я начал плакать, как настоящий глупец, что в любом случае было большим облегчением, потому что я был готов взорваться; и, вернувшись домой, я обнаружил сильную лихорадку и не мог спать всю ночь и мучительно страдал, пока не понял, что схожу с ума. Так что я решил попросить тебя сделать для меня то, что ты обещал, сегодня вечером. Абсолютно необходимо, чтобы ты поговорил с нею, чтоб я знал, раз и навсегда, как себя вести. Она едет к Лерхенфельдам этим вечером, и если ты пропустишь игру в карты, то найдешь удобный момент поговорить с нею. Вот как я вижу это: я думаю, что ты должен подойти к ней и искренне спросить, убедившись, что ее сестра не слышит вас, не была ли она случайно вчера у Вяземских, и когда она скажет «да», сообщить ей, что ты так и думал и что она может сделать тебе большое одолжение; и тогда сообщи ей, что случилось со мной вчера, как будто ты видел все, что случилось со мной, когда я вернулся домой: что мой слуга испугался и пошел будить тебя в два утра, что ты задал мне много вопросов, но не получил никакого ответа от меня1 и был убежден, что я поссорился с ее мужем, и, чтобы предот-
вратить несчастье, ты обращаешься к ней (мужа там не было). Это докажет только, что я не рассказал тебе ничего про вчерашний вечер, что является абсолютно необходимым, так как она должна полагать, что я действую без твоего уведомления и что это не что иное, как только отцовская обеспокоенность о сыне, — вот почему ты спрашиваешь ее. Не повредит, если создать впечатление, что ты веришь в то, что отношения между нами являются гораздо более близкими, потому что, когда она возразит о своей невинности, ты найдешь способ убедить ее, что так должно быть, учитывая то, как она ведет себя со мной. Так или иначе, самое трудное — начало, и я думаю, что это правильный путь, потому что, как я уже говорил, она абсолютно не должна подозревать, что все это было запланировано, и она должна рассматривать твой шаг как совершенно естественное чувство беспокойства о моем здоровье и будущем, и ты должен просить, чтобы она держала это в секрете от каждого, и больше всего от меня. Но было бы благоразумно не просить, чтобы она приняла меня сразу же. Это можно сделать в следующий раз, и будь осторожен, чтобы не использовать фразы, которые могли встретиться в письме2. Я прошу еще раз, мой дорогой, помочь мне. Я отдаю себя полностью в твои руки, потому что, если это будет продолжаться без того, чтобы я понимал, к чему это меня ведет, я сойду с ума. Ты мог бы даже напугать ее, чтобы заставить ее понять [три-четыре неразборчивых слова]…3 Прошу простить мне беспорядочность этого письма, но ручаюсь, что такого никогда еще не случалось; голова моя пылает, и я болен, как собака. Если же и этой информации недостаточно, пожалуйста, навести меня в казарме перед визитом к Лерхенфельду. Ты найдешь меня у Бетанкура. Обнимаю».
а полях наискосок было дописано: «кроме того, мне не надо говорить тебе о том, что ты очень хорошо знаешь: что я потерял голову Н из-за нее, что перемены в моем поведении и характере доказали это тебе, и постепенно даже муж ее понял это». 2 Вероятно, имеется в виду письмо, где он просил ее бежать с ним за границу. 3 Дантес вычеркнул все предложение (слова «Ты мог бы даже напугать ее, чтобы заставить ее понять» в тексте едва можно разобрать). Фактически, он, видимо, так и не закончил его; вместо того, чтобы зачеркнуть, он вымарал чернилами последние слова так старательно, что никакие тщательные методики исследования древних манускриптов не могут помочь разгадать, чем же он хотел припугнуть Натали. Были ли это драматическое заявление («Я убью себя») или более прозаическая угроза («Я все расскажу мужу…»)? Даже и последнее предположение было бы неудивительно. 1
керна, потомка посланника, дабы получить вожделенные письма. Честно говоря, я не обиделась и не обижаюсь (сегодня мало что изменилось): как западный человек (и это мне тоже ставят в вину), воспитанный на уважении к демократии, я считаю, что любой имеет право высказать свое мне-
февраль 2013
ние, пусть самое абсурдное или невежественное, даже основанное на недостаточной информации и старых, живучих предрассудках. Единственное, что меня печалит, что книга «Пуговица Пушкина», опубликованная на основных европейских языках, переведена на русский с английского. Допу-
щенные там ошибки скомпрометировали мою репутацию ученого… Что делать, habent sua fata libelli — «книги имеют свою судьбу», это латинское выражение любил повторять Пушкин. Рим. Беседовал Алексей Букалов
39