Я знаю, что я ничего не знаю
№ 9 (21) | сентябрь 2013
исторический журнал для всех
Формула
Шумахера
ссср. документ Рубрику ведет Андрей Сорокин
«Предатель — ты, Сталин!» Слова, вынесенные в заголовок, принадлежат одному из лидеров германской компартии Вилли Мюнценбергу, порвавшему с коммунизмом после заключения пакта Молотова — Риббентропа.
Ф
раза эта вполне отражает настроения огромного числа убежденных коммунистов стран Западной Европы после событий 1939–1940 годов. Что же дало основания для формирования подобной позиции? Ведь никто из них и догадаться не мог о существовании подводной части этого айсберга, то есть секретных протоколах. Тем более интересно и важно понять, что означало подписание пакта для этих людей. Итак, 23 августа 1939 года в Москве был подписан договор между Гитлером и Сталиным. И это не оговорка. Да, конечно, подписи Молотова и Риббентропа зафиксировали новую фазу отношений двух государств, но, судя по всему, заслуга разработки и подписания пакта с советской стороны принадлежит двум людям — Сталину и Молотову, при определяющей роли, разумеется, Сталина. По воспоминаниям Хрущева, тогда члена Политбюро, входившего в ближний круг Хозяина, Сталин сообщил ему о приезде Риббентро-
па только накануне события и… отпустил на охоту в Завидово — вместе с Булганиным и Маленковым, к которым там присоединился еще один член сталинского ареопага — Ворошилов. Сразу после охоты они поехали на Ближнюю дачу Сталина. Там члены Политбюро были поставлены Хозяином в известность о том, что Риббентроп привез проект договора о ненападении, они (Сталин и Молотов) его подписали, и германский министр иностранных дел уже успел улететь обратно в Берлин. Сталин, по воспоминаниям Хрущева, находился в хорошем расположении духа, судя по всему, и Молотов — единственный, кроме Сталина, человек из состава высшего руководства, вовлеченный вождем в процесс переговоров и подписания документов. Кстати, и в дальнейшем в ходе Второй мировой войны именно эти двое, по преимуществу, готовили и определяли внешнеполитические решения. Характерно, что практически вся переписка
Недоумение охватило руководящих деятелей Коминтерна 66
Сталина с Рузвельтом и Черчиллем готовилась этими двумя людьми, в отличие от коллективной работы аппаратов премьер-министра Великобритании и президента США. В отличие от Сталина и Молотова, настроение Хрущева было куда более сложным. Ему «было очень тяжело. Нам, коммунистам, антифашистам, людям, стоявшим на совершенно противоположных политических позициях, — и вдруг объединить свои усилия с фашистской Германией?». Тем более что за год до этого по обвинению в сотрудничестве с рейхсвером были расстреляны высшие руководители Красной армии во главе с Тухачевским.
дилетант №9 (21)
Председатель Совета Народных Комиссаров и нарком иностранных дел СССР Молотов подписывает советско-германский пакт о ненападении. 23 августа 1939 года
В еще большей степени недоумение охватило руководящих деятелей Коминтерна. Ведь борьба не только с нацистским режимом, но и с так называемым социал-фашизмом, то есть социал-демократией, являлась на протяжении 30-х годов официальной установкой Коминтерна, навязанной ему сверху Кремлем. Не в последнюю очередь по этой причине коммунисты и социал-демократы оказались разобщены в своем противостоянии Гитлеру, и тот пришел к победе на выборах.
сентябрь 2013
67
ссср. документ
Один из таких деятелей, Эрнст Фишер, высокопоставленный сотрудник центрального аппарата Коминтерна, принял участие в неформальном обсуждении ситуации в узком кругу «немецких товарищей» на даче тогдашнего председателя Коммунистической партии Германии и члена Президиума и Секретариата ИККИ Вильгельма Пика. «Я считал этот пакт, — вспоминал позднее Фишер, — по моральным соображениям непристойным, а по политическим, всемирно-историческим — необходимым, поэтому моим долгом было убедить остальных и самого себя в этом». Убедить себя в этом оказалось делом нетрудным. Правда, все они оставались уверенными, что это объективно необходимый шаг со стороны СССР, но для коммунистов главной задачей остается борьба с Гитлером. Скоро, однако, окажется, что продолжение борьбы коммунистов с Гитлером не входит в планы Сталина, и она будет свернута вплоть до того момента, когда в ней опять возникнет необходимость — после нападения Германии на СССР, ознаменовавшего проигрыш Сталиным первого раунда противостояния с Гитлером.
68
Генерал Кривошеин беседует с немецкими офицерами в расположении советской танковой бригады под Брестом. Сентябрь 1939 года
По многочисленным воспоминаниям нижестоящих деятелей Комин терна, рядовых коммунистов по всей Европе известие о пакте повергло в настоящий шок. Для многих из них «фашизм есть смертельная угроза человеческому обществу…; пакт с фашизмом, кем бы он ни был заключен, есть преступление». Многие из них именно под влиянием пакта порвали с коммунистическим движением, как, например, Артур Кестлер, автор романа «Слепящая тьма» — одного из литературных памятников эпохи борьбы с тоталитаризмом. Вилли Мюнценберг — едва ли не самый высокопоставленный коммунистический функционер, порвавший не только с Коминтерном и СССР, но и с КПГ. Член ЦК, один из основателей Коммунистического интернационала молодежи и «Международной рабочей помощи» (Межрабпом), порывая с прошлой жизнью, опубликовал «манифест»,
заканчивавшийся словами: «Мир и свободу нужно защищать — и от Гитлера, и от Сталина… Пакт между Сталиным и Гитлером и вторжение в Польшу демонстрируют самым наглядным образом эволюцию России в последние годы. Прежняя идеология, принципы коллективной безопасности, социалистические и интернационалистские доктрины, которые с трудом, лишь ради маскировки, сохранялись до сих пор, теперь в сталинской России раз и навсегда умерли и похоронены… Предатель — ты, Сталин!» Надо сказать, что все это были отнюдь не метафоры, основанные исключительно на разных интерпретациях одного события. Вслед за подписанием пакта со стороны руководства СССР последовали шаги, как представляется с позиций сегодняшнего дня, совершенно избыточные — от закрытия детских домов и школ, в которых обучались дети немецких антифашистов, до высылки этих самых антифашистов назад, в Германию. Правда, не всех, а тех, кто уже сидел в советских лагерях. Было ли все происходящее реальным актом предательства, актом измены Сталина некоему общему делу? Разумеется, нет. Никакого общего дела с деятелями Коминтерна у Сталина не было и быть не могло. Ленинскую концепцию приводных ремней Сталин крепко усвоил два десятилетия назад. Согласно этой концепции, все «общественные организации» — всего лишь инструменты для проведения идей «авангарда рабочего класса» (читай — партии большевиков) в массы. Ленин эту идею, пожалуй, не распространял на соратников по международному комдвижению, а вот Сталин — распространил, превратив Коминтерн в инструмент влияния и собственной политики, следовать которой, независимо от ее содержания, было обязанностью
дилетант №9 (21)
«каждого честного коммуниста». Без объяснений. В последовавшие за подписанием пакта дни и недели — никаких комментариев, коммюнике, директив. Наоборот, 7 сентября 1939 года Сталин поручил Генеральному секретарю Коминтерна Георгию Димитрову самому подготовить тезисы ИККИ о международном положении и задачах коммунистических партий. Подготовленный в недрах ИККИ проект документа, направленный на согласование Сталину, так и не увидел свет. Судя по всему, очень многие, даже из высокопоставленных деятелей комдвижения, этого реального, а не кажущегося им положения вещей так и не поняли. Многие за это непонимание поплатились жизнью. Как, возможно, и Мюнценберг, найденный мертвым в департаменте Изер в южной Франции, куда он бежал от наступающих германских войск.
Вилли Мюнценберг. 1935 год
Сталин следовал своей собственной логике, безусловно, будучи уверен в собственной непогрешимости и в своем праве на единоличное решение всех основных вопросов окружавшей его реальности. Наверное, любой рационально мыслящий
политик сегодня только поприветствует такой прагматизм — поставить во главу угла международной политики государства приоритет национальных задач перед международной солидарностью с трудящимися всех стран, призыв к которым — «Соединяйтесь!» — до последнего дня существования СССР был аксиомой. Однако и до сего дня не затихают дискуссии о том, а все ли просчитал Сталин в этой многоходовой партии, которую он сел разыграть с безусловным исчадием ада — Гитлером. Так или иначе, для многих и сегодня Сталин — предатель дела социализма. И разрыв с социализмом для этих многих произошел именно тогда — в сентябре 1939-го. Автор — директор Российского государственного архива социально-политической истории