КИТАЙСКИЙ МУДРЕЦ by Dmitry Sh

ПЕРЕПЛЕТ НАСТОЯЩЕГО ИЗДАНИЯ ВЫПОЛНЕН МАСТЕРАМИ КЛАССИЧЕСКОГО ПЕРЕПЛЕТА ВРУЧНУЮ ИЗ НАТУРАЛЬНОЙ КОЖИ ТИРАЖ 100 НУМЕРОВАННЫХ ЭКЗЕМПЛЯРОВ

ЭКЗЕМПЛЯР № _____________

КИТАЙСКИЙ МУДРЕЦ, ИЛИ НАУКА ЖИТЬ БЛАГОПОЛУЧНО В ОБЩЕСТВЕ, состоящая в наиполезнейших нравоучительных наставлениях, сочиненных древним восточным брамином С китайского на английский, потом на французский, а с сего на российский язык переведена с приобщением повести сыскания на Востоке сей книги и с дополнением рассуждений о христианском законе европейского мудреца Издал в свет ВАСИЛИЙ РУБАН в Санкт-Петербурге

Москва Ламартис 2013

Издатели: Эдуард Лапкин, Сергей Макаренков

ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ ПЕТРУ ДМИТРИЕВИЧУ ЕРОПКИНУ, генерал-поручику, сенатору и орденов Святого апостола Андрея, Святого Александра Невского и Святой Анны кавалеру, МИЛОСТИВОМУ ГОСУДАРЮ в Москве

МИЛОСТИВЫЙ ГОСУДАРЬ! Приписанием сим вашему превосходительству мною изданной книги изъявляю ныне, а давно долженствовал изъявить всему свету чувствуемую мною благодарность за величайшее ваше ко мне снисхождение и милость, изъявленную в писанных с несказанною благосклонностью вашим превосходительством ко мне письмах, которые на вечную потомства память с подобными знаменитых российских героев письмами, коими угодно было им меня почтить, соблюдаемы будут в хранилищах парнасских до позднейших и никогда не кончаемых времен в незагладимое свидетельство о ревностных поборниках Отечества и усердных покровителях наук нашего века. Книга сия содержит в себе советы премудрости и всех добродетелей, которыми

ваше превосходительство одарены в совершенстве и наилучшим оных служите примером. Сие, как и вышеизъявленные причины, побудили меня оную приписать достойно славимому вашего превосходительства имени, да озаряясь оным вящую и действительнейшую приобрящет у читателей важность и подаст живое к добродетелям, вами исполняемым, поощрение. Счастливым себя почитать буду, если малое, но усердное приношение сие удостоено будет милостивого от вас приятия и вменится в жертву искренности, усердия и преданности того, который есть МИЛОСТИВЫЙ ГОСУДАРЬ ВАШЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВА всенижайший и всепокорнейший слуга В. Рубан. Апреля 18 дня 1773 года. С.-Петербург

ПРЕДИСЛОВИЕ ИЗДАТЕЛЯ ВАСИЛИЯ РУБАНА

He знаю, кто переводил сию книгу; некоторые полагают переводчиком оной покойного г. Колосова, сенатского протоколиста; другие приписывают труд сей другим: но я нашед ее в книгохранительнице любопытного собирателя сочиненных и переведенных российских рукописей г. гвардии капитана Саблукова, получил дозволение оную списать для себя и по прочтении, увидев полезное ее содержание, витиеватый, важный, плавный и чистый российский перевод, за достойное почел, исправив ошибки переписчика, издать ее в свет. Но по окончании уже ее тиснением попалась мне книжица под надписанием «Экономия жизни человеческой», переведенная гвардии сержантами князьями Цицияновыми и напечатанная в Москве вторым тиснением в 1769 году, в которой усмотрены мною

ПРЕДИСЛОВИЕ

равные содержанием находящиеся здесь в средине правила, но различествующие переводом, притом недостает там в начале нужных английского и французского издателя предуведомлений, содержащих достойную любопытства историю обретения сей книги на Востоке, и известий об английском переводчике, также и в конце дополнения мыслей европейского мудреца о христианском законе, переведенного из книги «L'Esprit de Rousseau» Г. Ал. Пр. для сходства материи и для сравнения азийских рассуждений с европейскими, здесь приобщенного, почему и в издании этом не раскаялся. Англия, Франция, Германия и другие державы, многие издают книги разных переводов, и в России их есть уже несколько. Сим образом числится и обогащается природный язык и узнается одно пред другим превосходство перевода. Одни малосмысленные раскольники почитают за непростительный грех древние книги переводить вновь или новопереведенные читать, несмотря что старого перевода книги им совсем невразумительны и непонятны. Удивительно, что новой бумаги и новых чернил на переписку старых книг употреблять они не стыдятся, так как из новых сукон на старый покрой без угрызения совести шьют

ПРЕДИСЛОВИЕ

себе платье и новыми гребнями чешут свои старые, кривым толком зараженные головы и безрассудно отращиваемые бороды, но не ради их, а для просвещенных светом истины издается книга сия.

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ ИЗДАТЕЛЯ ФРАНЦУЗСКОГО

Сила, простота и непорочность нравоучения, которое повсюду видно в сем древнем остатке восточной премудрости, подали повод думать, что может оно быть полезно, и побудили ту особу, которой оно послано, сообщить обществу то, что переведено на английский язык единственно для собственного ее употребления. Теперь для некоторых пристойных причин умалчивается имя оной, так как и имя препоручившего ей, который тому уже несколько лет как живет в Китае, упражняясь в делах, кои до любопытства ученых людей нимало не касаются; но причины сии долго продолжаться не будут, потому что сей последний имеет намерение по возвратном прибытии своем в Англию обнародовать путешествие китайского переводчика сей книги; и так,

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

по-видимому, общество довольное знание получит о многих обстоятельствах, касающихся до приобретения сего драгоценного и основательного труда.

ПРИПИСАНИЕ ОТ АНГЛИЙСКОГО ПЕРЕВОДЧИКА НЕКОЕМУ ВЕЛИКОБРИТАНСКОМУ ГРАФУ, в коем содержится попытка обретения сей книги на Востоке и догадки о сочинителях ее

МИЛОРД!

В последнем письме, которое я имел честь к вам писать 23 декабря 1738 года, кажется мне, что я объявил вам о всем том, что принадлежало до положения земель и до естественной истории сего пространного государства, и так сим и последующими предпринял я уведомить вас о изысканиях моих, касающихся до законов, правления, веры и нравов жителей, но здесь учинилось приключение не меньше важное, как и странное, которое есть предмет разговоров всех ученых людей, делающее немало им затруднения и которое, может быть, и в Европе самым разумным людям подаст причину к размышлениям; а как оно такого свойства, что может учинить приятное упражнение любопытству вашему, то постараюсь я описать вам

ПРИПИСАНИЕ

оное точно и столь обстоятельно, сколько мне возможно будет. На западных пределах Китайской империи есть обширная область, Тибет именуемая. Некоторые землеописатели называют ее Бертузала. В одном из уездов оной, называемом Лазской, живет лама, или великий жрец обитающих там идолопоклонников, которому соседние народы воздают божескую честь. Глубокое почтение к освященному его достоинству побуждает превеликое множество набожных людей ездить в Лазу для принесения ему почтения и даров и для получения от него благословения. Жилище его есть великолепный идольский храм на вершине горы Панзолы, вокруг которой, равно как и во всем Лазском уезде, находится бесчисленное множество так называемых лам разных орденов; многие из них имеют знатные храмы, в коих обожаются они, однако не с таким подобострастием, как сей великий лама. Страна сия подобна в сем образе Италии, изобилует духовными, которые содержат себя богатыми доходами, стекающимися к ним из самых отдаленных краев Татарии, Монгольского государства и Индии.

ПРИПИСАНИЕ

Когда великий лама удостаивает народ принимать себе от него божеские почести, то возводят его в великолепный алтарь и сажают на богато убранный четырехугольный камень. Все повергаются перед ним на землю наиуничиженнейшим образом, однако не оказывает он ни к одному из них ни малейшего знака своего удовольствия. Он не говорит и с наисильнейшими государями, довольствуясь только одним положением рук на головы их, и люди уверены, что рукоположение сие приносит им совершенное отпущение всех грехов их. Заблуждение их даже до того простирается, что они думают, будто он все знает и проницает наисокровеннейшие тайны сердец. Особливые его ученики, которых число простирается до 2000 наизнатнейших лам, знают искусство уверять простой народ, что он бессмертен и что, когда кажется, будто он умирает, переменяет он только в новый вид тело, которое оживотворяется духом его, неисходно пребывающим на земле. Между учеными китайцами есть весьма древнее повествование, будто в архиве храма сего находятся старинные книги, сокровенные там за несколько веков. Владеющий ныне император, крайний охотник до китайских и татарских древно-

«Великому ламе, представляющему Бога, высочайшему, святейшему и единому, достойному поклонения.

ПРИПИСАНИЕ

стей, будучи издавна заражен сим мнением, твердое принял намерение употребить все средства к приобретению сих книг. Прежде всего старался он сыскать такого человека, который бы в языке и в древних письменах тибетских хорошее имел знание, и нашел способного к тому одного из танлинов, или законоучителей первого чина, именем Као-Тсона. Сей человек был пятидесяти лет, почтения достойного вида и весьма красноречив. Он приобрел совершенное знание освященного языка тибетского посредством случайного знакомства с некоторым весьма искусным ламою, жившим долгое время в Китае. С сими дарованиями предпринял он отправиться в Тибет, а для уважения посольства пожаловал его император чином калао, то есть первого царедворца. Ему дан был поезд и служители, приличные его достоинству; также вручены ему были многоценные дары для великого ламы и для знатнейших жрецов того чина и письмо, которое писано было собственною императорскою рукою, следующего содержания:

ПРИПИСАНИЕ

Мы, император китайский, самодержавный государь всех государей в свете, повергшись к освященным стопам твоим с наиглубочайшим почтением в лице нашего первослужителя Као-Тсона, просим для него и для приятелей наших о многомощном, сильном и великом ниспослании святейшего благословения твоего. Исполнены стремительного и усердного желания рассмотреть книгохранительницы древних веков, научиться премудрости минувших времен и возобновить оную. Мы уведомлены, что в освященном хранилище древней и почтения достойной твоей области находятся многие редкие и бесценные книги, которые чрез множество протекших веков сделались невразумительны и самым ученейшим людям. Для предупреждения конечной утраты оных, поколику сие от нас зависит, за неупустительную почли должность отправить нарочное к вашему святейшеству посольство с единственною просьбою о получении позволения рассмотреть и прочесть упоминаемые книги, будучи уверены, что посланный от нас царедворец, яко совершенно искусный в знании древних языков, по свидетельству всех ученых людей, в состоянии будет разобрать все трудные и темные письмена тибетских древностей. Мы пове-

ПРИПИСАНИЕ

лели ему пасть к освященным стопам вашим засвидетельствовать с троекратным коленопреклонением глубочайшее вашему святейшеству почтение и просить получения милости сей, и прочая. Писано в славнейшем во вселенной столичном городе нашем Пекине, в лето Белого Медведя, восьмой Луны, пятого дня». Я не наскучу вам, милорд, описыванием подробностей путешествия сего посланника. Он издал в свете пространную о том повесть, наполненную почти невероятными приключениями, перевод коей непременно я обнародую по возвращении моем в Англию. Теперь довольно, если вы будете знать, что по прибытии Калаопом в сию почтения достойную землю для великолепной свиты его и богатых даров принят он был от верховного ламы с отличным уважением и милостью. Покои для пребывания его отвели в освященном училище и дали ему одного из наиискуснейших лам для вспомоществования в труде его. Он прожил там 6 месяцев, употребляя время свое в изыскании многих древних изданий великой цены. Он сочинил из них достойные любопытства выписки и догадывался с немалою вероятностью о сочинителях книг своих, также и о времени, когда они писаны были. Из чего каж-

ПРИПИСАНИЕ

дому заключить удобно, что сей ученый китаец был острого разума, обширного проницания и совершенно искусен в наивысочайших восточных науках. Самодревнейшее сочинение найденное им, которого не один из лам чрез многие веки разобрать и разуметь не мог, было небольшее нравоучительных правил собрание, писанное слогом и наречием имнософистов, или браминов. При всем том не отважился он определить, кто именно был творец оного, ниже´ в которое время было оно писано. Он его перевел, признаваясь, однако, что китайский язык, невзирая на пространную изобильность оного, не мог достичь до силы и высоты подлинника. Мнения наиразумнейших бонзов и ученых китайских весьма различны о сем остатке древности. И те, которые сочинение сие наибольше почитают, приписывают оное славнейшему из философов своих Конфуцию. Они не останавливаются при главном затруднении, состоящем в том, что писано оно языком и слогом древних браминов, и уверяют, что оное только перевод или список с потерянного Конфуциева подлинника. Другие думают, что это нравоучение Тао-Тцинга, другого философа китайского, который жил в одно время с Конфуцием и основал секту тао-

Ho кто бы ни был сочинитель оного, однако слава, произошедшая о сем прекрасном остатке древности в здешнем городе

ПРИПИСАНИЕ

цингскую. Но сии в рассуждении языка должны преодолеть то же самое затруднение, как и приписывающие оное Конфуцию. Иные напоследок, утверждаясь на некоторых признаках и находящихся в оном мнениях, уверяют, что сочинено оно древним брамином Дандамсом, которого славное письмо к Александру Великому находится в разных греческих и латинских писателях. Кажется, что Као-Тсон склонен к сему последнему мнению, что нравоучение сие сочинено каким-нибудь древним брамином, и совершенно уверен, что это не простой перевод. Ho одно им еще мешает и оставляет сомнение в прежней силе, а именно: расположение сочинения, которое для них странно и столь отменно от всего того, что они прежде видели, что ежели бы не было в нем некоторых выражений, сходственных со вкусом восточных народов, и ежели бы можно было показать причину, чего ради писано оно на столь древнем языке, критики несомненно подозревали бы, что оно сочинено в Европе.

ПРИПИСАНИЕ

и во всем Китайском государстве, жадность, с какою его читают, и заслуженные им похвалы побудили меня испытать сил моих перевести его на английский язык, быв уверен, что для вас, милорд, будет это дар весьма приятный. Я принялся за то с тем большею надеждностию, что, по счастью моему, не можете вы рассудить, сколь далеко не достиг я не только до подлинника, но ниже´ до самого перевода китайского. В одной вещи надобно мне, может быть, оправдаться, то есть в слоге, употребленном мною в переводе. Я уверяю вас милорд, что, зачавши переводить, нимало я не думал представить его свету в сем виде; однако высота мыслей во вступлении, сила выражений, остроумие в правилах привели меня к тому против воли моей. И я надеюсь, что, подражая слогу, имеющему важность, видимую в книгах Ветхого и Нового Завета, перевод мой непосредственную получит от того выгоду. Таков, как видите, если понравится вам, милорд, то я почитать буду за отменное в жизни моей счастье. Я есмь, и прочая. Писано в Пекине 21 Мая 1743 года.

КИТАЙСКИЙ МУДРЕЦ, ИЛИ НАУКА ЖИТЬ БЛАГОПОЛУЧНО В ОБЩЕСТВЕ

ВСТУПЛЕНИЕ

Простритесь на землю, жители земные, пребудьте в молчании и примите с почтением наставления Всевышнего! Повсюду, где освещает солнце, дует ветер, где есть ухо к слышанию и разум к понятию, да восстановятся правила к сожитию и правила истины да будут в почтении и исполнении! Все находит от Бога. Могущество его не имеет пределов, премудрость его есть вечная, и милосердие его имеет терпеливость бесконечную. Он сидит на престоле своем, и дух уст его дает жизнь миру. Перстом касается Он звезд, и они продолжают течение свое с весельем. Он шествует на крылах ветра, и воля его исполняется во всех странах пространства беспредельного. Порядок, велелепие и красота исходят из руки его.

ВСТУПЛЕНИЕ

Глас премудрости ясно слышится во всех творениях его, но смысл человеческий не разумеет его. Тень знания разума человеческого подобна сну: мрак затмевает зрение его и обманывает. Но премудрость Божия подобна свету небесному, и разум его есть источник истины. Правосудие и милосердие суть при стопах престола его: благоутробие и любовь изображены на всех стезях его. Кто подобен Господу, которого облекает слава, яко одеждою? Кто измерит силу и всемогущество его? Есть ли подобен ему в премудрости? Сравнится ли кто с ним в милости? Он тебя сотворил, о человек! Его повелением поставлен ты на земли. Обширность и должность разума твоего суть дарования великолепия и благодеяния его. Чудный состав тела твоего есть дело рук его; послушай гласа его, он приятен слышанию: внимающий его с покорностью утверждает покой души своей.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ОТДЕЛ 1 О РАССМОТРЕНИИ САМОГО СЕБЯ, ИЛИ О ДОЛЖНОСТИ ЧЕЛОВЕКА КАК НЕРАЗДЕЛЬНОГО ЧЛЕНА ОБЩЕСТВА

Беседуй сам с собою, о смертный человек, и рассуди, для чего ты сотворен? Рассмотри прилежно силы твои, обозри все твои надобности, подумай о всем том, что тебя окружает: чрез то научишься ты знать должности жизни, и пути твои будут надежны. Не отверзай уст твоих и не делай ничего прежде, дондеже не рассмотришь силы слов твоих и следствий каждого действия; чрез то удалится от тебя всякое злополучие и стыд изженется из дому твоего, раскаяние не посетит тебя и печаль не обезобразит лица твоего. Нескромный не обуздывает языка своего; он говорит наудачу и запутывается, как в сети, в глупости речей своих. Подобно как человек, в полном бегу стремясь пробежать завесу, может упасть в ров, на другой стороне оной находящийся;

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

так равномерно приключение постигнуть может человека, действующего без рассмотрения следствий дел своих. Послушай гласа рассуждения: слова его суть слова премудрости, и стези его приведут тебя надежным путем к желаемому благополучию.

ОТДЕЛ 2 О СМИРЕННОМУДРИИ

Кто ты, о человек, представляющий себя премудрым? Для чего превозносишься ты некоторыми дарованиями, приобретенными великою ценою? Первая степень к премудрости состоит в том, чтобы знать твое неведение. Если не хочешь почитаться от других за глупого, то отвергни от себя дурачество почитать себя за премудрого в собственных твоих мыслях. Ничто не украшает прекрасную женскую особу, как одежда простая и благочинная; так равномерно и премудрости наибольшее украшение есть поступок пристойный. Речи человека смиренномудрого придают правде большее сияние, и, измеряя слова свои, принуждает он прощать заблуждение свое. Он никогда не верит собственному своему разуму, рассматривает советы друга своего и выбирает из оных полезное.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Отвращает ухо от похвал, которым он не верит, и узнает достоинство свое после всех. Как покрывало возвышает красоту, подобно так показываются добродетели его во всей их светлости посредством тени смиренномудрия. Рассмотри человека, наполненного суетою! Ты увидишь его в великолепной одежде, стремящего взоры свои во все стороны, идущего за тем только, чтоб показать себя, и старающегося беспрестанно, чтобы его видели. Он идет, поднявши голову, и взирает на бедного оком презирающим. Наполнен грубости и гордости в рассуждении меньших его, между тем как те, кои выше его, смеются спеси его и дурачеству. Презирает мнения других, полагается на одно собственное свое воображение и приходит в замешательство. Надмен сим суетным и ложным мнением, самим им сделанным, полагает он все свое веселие в том, чтоб слышать похвалы о себе и говорить о них самому во весь день. Он принимает с жадностью собственные похвалы свои, и, следовательно, льстецы им обладают.

ОТДЕЛ 3 О ТРУДОЛЮБИИ

Как времени прошедшего возвратить никоим образом невозможно и ты не можешь узнать, доживешь ли до будущего, то не остается тебе иного, о тленный человек, как употреблять полезным образом настоящее: не сожалей о времени прошедшем, ниже´ полагайся чрез меру на будущее. Одно только мгновение ока, которым ты наслаждаешься, есть твое: последующее находится в недре будущего, и что из оного родится, ты не ведаешь. Исполняй со скоростью намерение твое и не отлагай до вечера, что может сделаться утром. Леность никогда не разлучается с убожеством и досадою; а труд добродетели рождает приятность и веселье. Трудолюбие и сильная рука работы преодолевает бедность: благоуспешность препровождает всегда прилежание.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Кто из смертных видел сокровища, умножающиеся в сундуках своих, украшался великолепною одеждою? О ком говорят честно в городе? Кто присутствует в царских советах? Тот, кто изгнал леность из дому своего и сказал нерадению: «Удались от меня, смертельный неприятель». Он встает рано и ложится поздно. Разум свой упражняет размышлением, a тело трудом и соблюдает таким образом и разум, и тело в здравии. Ленивый человек несносен сам себе. Время отягчает ему голову; он ввергается в безделье, подобно как в пропасть, и не знает, что ему желается делать. Дни его исчезают, как тень облака, и не оставляют по нем никакого следа воспоминания; жилы иссохли в теле его от недостатка упражнения; иногда хочет он действовать, но недостает ему сил поворотиться: разум его во тьме, и мысли его в смущении. Он ищет науки и ни к малейшему не способен прилежанию. Хочет есть миндаль, но боится и того самого труда, чтоб разгрызть орех. Дом его в беспорядке, домашние вдались в мотовство и роскошь: все споспешествует разоренью его. Он видит, слышит, качает головою и производит желания без намерения, доколе, подобно как вихрем, привлечется к пагубе своей и стыд с раскаянием проводят его во гроб.

ОТДЕЛ 4 О РЕВНОВАНИИ

Если дух твой ищет чести, если ухо твое любит похвалы, восстань из пыли, составляющей тебя, и устреми мысли твои на предмет, достойный оного. Сей дуб, простирающий теперь ветви свои до небес, был прежде сего не что иное, как желудок презрительный, кроющийся в недре земли. Старайся получить славу в звании твоем, какое бы оно ни было. Не терпи, чтоб упредил тебя кто в пути добродетели, однако не завидуй достоинству ближнего, но умножай дарования свои. Блюдись утеснять ищущего равной с тобою славы каким-либо бесчестным и презрения достойным средством; усиливайся подняться выше его, но единственно превосходя его добрыми свойствами. Сим способом искание равного с ним достоинства принесет тебе честь, хотя

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

бы успех и не соответствовал желанию твоему. Добродетельным ревнованием разум человеческий сам в себе возвышается. Он помышляет о получении славы и подобен доброму всаднику, веселится, видя у себя все потребное к своему намерению. Возрастает, как пальмовое дерево, на досаду утеснению и подобен орлу, поднявшемуся на воздух почти до тверди небесной, для рассматривания красоты солнца. Примеры великих мужей бывают ему мечтанием во время сна, а дневным временем полагает он все свое веселие им подражать. Предприемлет великие намерения и ласкается исполнением оных. Имя его распространяется до концов земли. Напротив того, сердце человека завистливого есть не что иное, как желчь и горесть; язык его извергает яд, и успехи соседа нарушают покой его. Вздыхает один в храмине своей: и благополучие, приключившееся другому, есть ему злополучие. Ненависть и злость пожирают сердце его; не чувствует он у себя ни малейшей искры любви и правдивости и думает, что ближний его подобен ему самому;

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

употребляет все силы свои утеснить превосходящих его: толкует во зло все их действия, беспрестанно ищет он и размышляет, чтоб найти средство ко вреду, но ненависть всеобщая гонит его; наконец раздавляется он так, как паук в тенетах своих.

ОТДЕЛ 5 O БЛАГОРАЗУМИИ

Послушай, что предписывает тебе благоразумие, внимай советам его и храни их в сердце твоем: правила его полезны всякому человеку. Оно подпора всех добродетелей и управление жизни человеческой. Возложи узду на язык твой и на уста: твои да не изыдет из них слово, разрушающее покой твой. Смеющийся над хромым да блюдется, чтоб не споткнуться самому. Исправляющий погрешности других с злонравным веселием испытает всю горесть порицания над пороками своими собственными. Чрезмерное многоглаголание не разлучается никогда с раскаянием; молчание рождает безопасность. Безвременный суеслов наносит обществу скуку: ухо устает слушать его, и шум речей его заглушает беседу всех.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

He хвали сам себя, если не хочешь прийти в презрение у других, и не насмехайся также ни над кем, затем что ничего нет опаснее сего. Язвительная шутка есть яд дружбы; не удерживающий языка своего должен ожидать от многих досады. Будь всегда снабжен нужным по состоянию твоему, но не имей всех расходов, которые бы ты делать мог, дабы бережливость в юности твоей была тебе утешением в старости. He упражняйся ни в чем, кроме собственных дел твоих; оставь правление государства тем, коим оно поручено. Не терпи, чтоб счастье ослепило благорассуждение, ниже´ чтоб изобилие изгнало умеренность. Тот, кто вдается в роскошь, сожалеть будет прежде кончины своей о нуждном. Умудрись примерами других, и да послужат погрешности их к исправлению твоих собственных. He вверяйся никому прежде, нежели испытаешь прилежно сердце его, ниже´ не доверяйся без причины: недоверчивость противна человеколюбию; но когда ты уверишься, что человек имеет душу честную и правдивую, то храни его в сердце твоем, как бесценное сокровище.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

He принимай услуг от человека корыстолюбивого — он ставит тебе сети, и ты с ним никогда не развяжешься. He издерживай того сегодня, что наутро может тебе быть надобно. И не оставляй слепому случаю того, что приобрести предусмотрением или чего избежать можешь прилежанием и старанием твоим. Не ожидай, однако, верного успеха, ниже´ от самого благорассуждения: ибо день не ведает, что может произвести ночь. Глупый не всегда бывает бессчастен, и разумный не всегда счастлив, но глупый никогда совершенно счастьем не наслаждался, и разумный никогда не был совсем бессчастен.

ОТДЕЛ 6 О ТВЕРДОСТИ И НЕПОКОЛЕБИМОСТИ ДУХА

Бедствия, несчастье, заботы, труды и несправедливости суть жребий каждого смертного в большей или меньшей степени; итак, надобно тебе, о чадо бедности, стараться заблаговременно вооружить разум твой мужеством и терпением, чтобы быть в состоянии снести с надлежащим постоянством участь твоей злополучной жизни. Как верблюд сносит труды, жар, голод и жажду и переходит песчаные пустыни не ослабевая, подобно так мужество твердого человека подкрепит его во всех опасностях. Неустрашимый дух презирает злость участи, и великодушие его ею не низложится: наслаждаясь приятностями оной, не полагается он безрассудно на постоянство ее, и суровость ее не устрашит его. В твердости подобен он камню морскому, презирающему жестокость волн;

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

подобен башне, созданной на вершине горы, поднимает равным образом обуреваемую свою голову, и несправедливость судьбины его не трогает; неустрашимость подкрепляет его во время опасности, и сила разума его есть ему надежным основанием. Он идет против злополучий жизни, подобно как воин, стремящийся на сражение, и возвращается с победою. Спокойствие духа облегчает бремя бедствий его, и постоянство его преодолеет их, но душа боязливая покрывается стыдом, уступая бедности, и снисходит даже до подлости; терпя зло без защищения себя, наводишь себе зло большее. Как былье наклоняется наималейшим дыханием ветра, подобно вид наималейшего несчастья наводит трепет духу робкому, смущает и во время опасности приводит его в замешательство и ввергает в отчаяние.

ОТДЕЛ 7 ОБ УДОВОЛЬСТВИИ

He забудь, о человек, что состояние твое на земле определено вечною премудростью, которая знает сердце твое, видит суету желаний твоих и часто отвраща ет ухо от про ше ния тво его из милосердия. Но человеколюбие ее постановило в порядке вещей вероятность успеха для всех тех, кои имеют душу честную и справедливую. Испытанные тобою беспокойства и злополучия, на которые ты жалуешься, не имеют иного источника, кроме твоего безумия, спеси твоей и необузданных вожделений. He ропщи то, что позволил и повелел Бог, но исправь сердце твое. He говори никогда сам себе: «Ежели бы я был богат и силен или ежели бы я имел покой, то бы был счастлив», — знай, что

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

каждая из сих выгод имеет свою неудобность для обладающего ею. Убогий не видит неудовольствия и скорби богатого, досад и печали сильного не чувствует; он не знает, коль скучно быть в покое и праздности, и для того воздыхает о судьбине своей; итак, не завидуй никому в видимом благополучии, когда кто оным наслаждается, потому что неизвестны тебе печали, грызущие сердце его. Довольствоваться малым есть совершенство премудрости. Умножающий богатство свое усугубляет попечение, а довольное сердце есть скрытное сокровище, которого печаль не постигнет никогда. Если не ослепишься ты заразами счастья даже до пренебрежения справедливости, умеренности, человеколюбия и смиренномудрия, то не сделает тебя несчастным и самое богатство. Однако знай, что благополучие чистое и непременное не бывает удел смертных. Добродетель есть путь, от Божества человеку предписанный, благополучие есть предел оного, до которого не может он до сти гнуть преж де окон ча ния жиз ни своей, и получит за то венец не инде, как в жилище вечности.

ОТДЕЛ 8 ОБ УМЕРЕННОСТИ

Наибольшая способность к приобретению блаженства сего состоит в том, что небо одарило тебя разумною душою и здравием. Если хочешь ты соблюсти дарования сии до самой старости, то убегай сластолюбия и предохрани себя от искушений его. Когда представляет оно тебе яства сластные, когда вино блистает в сосуде, когда кажется оно тебе приятно и хочет произвести в тебе веселость, вот тогда приспел час опасности; да бодрствует тогда разум твой! Ибо если послушаешь ты противника его, то тотчас обманешься и будешь предан. Веселость, которую оно тебе обещает, есть не что иное, как заблуждение; приятности ее ведут тебя к немощам и к смерти: посмотри на пленников ее, взгляни на собеседников, привязанных рабски к сообществу ее.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Ты увидишь их изнуренных и бессильных. Если не одержимы они болезнями, то, по крайней мере, лишены разума. Кратким забавам их последуют дни скучные, грусть и уныние: они повредили вкус их, чтоб несладки казались им яства наизбраннейшие. Они сделались жер т ва ми спра вед ли во го на ка за ния Провидения за употребление во зло даров его. Но кого вижу я идущего походкой легкой, наполненного приятностью и преходящего страну сию отдаленную? Роза изображена на ланитах его; на устах его роса утренняя; радость, смешанная с невинностью и благочинием, блистает в очах его, непорочное веселие сердца его причиною песен, которые поет он в пути своем. Имя его есть здравие, чадо упражнения и умеренности: дети их крепки, яко горы, поднимающие вершины свои в северных странах Сан-Тон-Гоа. Они бодры и искрометны, разделяют все приятности между собою равночастно. Жилы их и кости полны силы и крепости, упражнение составляет забаву их от утра до вечера. Труды их подают им охоту к пище, а обед, простой и здравый, услаждает их вкус.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Про ти во бор ство вать стра с тям есть для них наиприятнейшее упражнение. Слава их — преодолевать привычки неприличные. Веселие их, будучи умеренное, есть долговременно, сон их короток, но глубок и тих, кровь их столь же чиста, сколь чиста душа их: и врач, не нужный им, удаляется от жилища их. Безопасность не обитает с детьми человеческими, доверенность чужда дому их. Смотри, вот они подвержены новым опасностям снаружи и тогда, как изменники, внутри высматривают случай к преданию их. Здравие их, сила, красота и проворство возжгли в них вожделение к любви сладострастной; они остались скованы в жилище ее. Она возбуждает в них почтение к себе и распространяет свои искушения; члены ее нежны и тонки, одежда у нее пышная и избранная. Злочинство блистает в очах ее. Искушение сидит на груди у нее. Она подает им знак перстом, приглашает их взорами и старается обольстишь речами, услажденными приятностью. Убегай от зараз ее, закрой уши твои от речей ее, наполненных прелести. Если увидишь ты глаза ее влюбленные, если услышишь приятность ее голоса и смутишься

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

тем, то наложит она на тебя оковы вечные. Стыд, скорбь, убожество и раскаяние последуют ей. Жилы твои иссохнут от невоздержности, тело ослабеет от лености, сила и здоровье оставят тебя. Дни твои будут недолговременны и бесчестны, припадки твои в великом множестве, и никто не будет иметь о тебе сожаления.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ О СТРАСТЯХ

ОТДЕЛ 1 О НАДЕЖДЕ И СТРАХЕ

To, что обещает надежда, есть приятие розы, закрытой от глаз наших, прежде расцветания ее, и ласкает нас больше, нежели мы от нее ожидать должны, а угрожения страха объемлют мысль нашу ужасом. Однако да не удерживают тебя ни надежда, ни страх идти путем непорочным, чрез то приготовишься ты на всякое приключение с равнодушием. Ужас смерти не устрашает праведного; кто не делает зла, не должен бояться ее. Во всех твоих предприятиях имей надежду благорассудительную; если отчаешься ты получить успех, то не будешь иметь оного никогда. Да не содрогнется душа твоя от страха тщетного, и не терпи, чтоб сердце твое пришло в уныние от мечтаний твоего воображения.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Страх рождает несчастье, а надеющийся помогает сам себе. Как строфокамил, гонимый охотником, скрывает голову свою, a о теле своем не помышляет, так равно боязливость труса подвергает его опасности. Если почитаешь ты дело невозможным, то робость твоя оное действительно таким сделает, a пребывающий твердо в намерении своем преодолеет все трудности. Тщетная надежда ласкает глупого, а разумный не допускает ее вселиться в сердце свое. Bo всех твоих желаниях имей предводителем разум и не простирай надежды твоей за пределы возможности; сим средством успех увенчает предприятия твои, и сердце твое не уязвится, если обманешься в уповании твоем.

ОТДЕЛ 2 О РАДОСТИ И ПЕЧАЛИ

Да не будет радость твоя столь чрезмерная, чтоб упоила разум твой; ни печаль твоя столь чрез вы чай ная, чтоб стеснила сердце твое. Свет сей не представляет ничего столь веселого, ниже´ столь печального, чтобы могло возвысить или унизить тебя за настоящие пределы умеренности. Посмотри: се жилище радости! Снаружи украшено оно живописью и дышит веселостью; ты узнаешь его по смеху громогласному, повсюду в нем раздающемуся. Госпожа дома сидит при вратах его; она приглашает всех мимоходящих, поет, делает радостные восклицания и смеется непрестанно. Призывает в дом свой наслаждаться приятностями жизни, которые, как она думает, обретаются в одном только жилище ее.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Они называются дети радости; вид их кажется спокоен и весел, но буйство и безумие препровождают все их действия. Они скованы между собою цепями, сделанными из всего того, что есть в свете пагубного и вредного; они стремятся к одному только злу, и бездна разорения разверзлась уже под ногами их. Обрати взор твой на другую сторону — ты увидишь обитание печали в долине сей, покрытой деревьями, скрывающими ее от взоров человеческих. Грудь ее вздулась от воздыхания, уста ее произносят только печальные жалобы: она находит удовольствие размышлять о бедности человеческой. В плаче рассматривает она обыкновенные приключения жизни; слабость и несправедливость людей беспрестанно извлекают из глаз ее слезы, кои суть причиною горестных жалоб ее. Вся природа кажется ей наполнена несправедливостью, всякий предмет, усмотренный ею, принимает на себя печальное свойство сердца ее; глас жалоб и малодушия раздается у ней день и ночь. He приближайся к жилищу ее, дыхание ее заразительно: оно засушает плоды и причиняет вялость цветам, украшающим сад жизни.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Удаляйся от дому радости — да не заблудят ноги твои! — в страну печального жилища сего; но придерживайся с благорассуждением стези средней, которая приведет тебя приятным всходом в жилище спокойствия. Там обитают безопасность и удовольствие: лицо их приятно, но не весело, вид их постоянен, но не угрюм; на радости и печали жизни взирают они с равнодушием. Оттуда, подобно как с высоты некоторой, увидишь ты безумие и бедность тех, кои, будучи объяты веселостью сердец своих, не имеют иного спутника, кроме всегдашнего сластолюбия, и тех, кои провождают дни свои, жалуясь на бедность и бедствия человеческие. Ты посмотришь на тех и на других с сожалением: нерассудительные поступки их предохранят тебя от заблуждения.

ОТДЕЛ 3 О ГНЕВЕ

Как вихрь в ярости своей вырывает деревья из корня их и обезображивает поверхность земную или как трясение земли разрушает колебанием своим наитвердейшие здания века, так мысль вдавшегося в гнев рассеивает по всем странам разорение. Опасность и вред суть в руках его. Ho рассмотри его и не забывай собственных твоих слабостей, то будешь без труда прощать погрешности другого. He вдавайся в гнев — ты изощряешь тогда меч к уязвлению твоему собственному или к низложению неприятеля твоего. Если сносишь ты легкую обиду с терпением, то терпение твое припишется тебе в премудрость. И если вовсе истребишь ее из памяти твоей, то сердце твое в том не раскается. He видишь ли ты, что человек в гневе лишается рассуждения и смысла? Между тем

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

как ты разумом владеешь, да послужит тебе запальчивость другого к наставлению. He предпринимай ничего во гневе твоем. Для чего пускаться в море во время ужасной бури? Если не надеешься ты обуздать гнев твой, то старайся предупредить его, и для того избегай всех случаев к тому или будь осторожен, когда они явятся. Глупый на грубости другого негодует, а разумный — презирает их. He вдавайся во мщение — оно будет мучением сердцу твоему и испортит наилучшие твои склонности. Будь всегда склоннее к прощению, нежели чтоб платить обиду обидою. Ищущий отмщения готовит пропасть себе самому и ищет собственной своей погибели. Тихий ответ человеку гневному производит действие воды, вылитой на огонь, и превращает врага в приятеля. Подумай, сколь мало таких вещей, которые бы действительно достойны были гнева, то удивишься, что другие безрассудно вдаются в оный. Источник его есть безумство и слабость, но оглянись сам на себя и будь уверен, что он редко бывает без раскаяния: стыд соединен с безумием и угрызением совести с жестокостью.

ОТДЕЛ 4 О ЖАЛОСТИ

Как весна приводит природу в цветущее состояние и рождает приятные цветы, как лето делает жатву благополучною, так жалость изливает благодеяние свое на несчастливых. Имеющий сожаление о других приуготовляет себе помощь равную, но человек немилосердный недостоин оной. Мясник смотрит на кровь, из агнца текущую, без сожаления, и человек немилосердный бедностью других не трогается, но слезы сердца чувствительного падают, как роса из недра весеннего. Итак, не уклони уха твоего от вопля бедного и не ожесточи сердца твоего, смотря на печаль неповинного. Когда сироты попросят у тебя помощи и вдова прибегнет к тебе во время утеснения ее от обидчиков, то прими участие в печали ее и поспеши с ревностью на помощь сущим без защищения.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Когда увидишь ты подобного тебе нага, дрожащего от стужи и не имеющего прибежища, да проникнет жалость во внутренность сердца твоего, да покроет его крылом человеколюбия и сохранит ему жизнь его, да жива будет душа твоя собственная. Между тем как бедный в немощи стонет на одре своем, несчастный воздыхает на улице или в заключении либо сединою украшенный муж просит твоего вспоможения, как можешь ты в такое время вдаться в забавы излишние, не помышляя о нуждах их?

ОТДЕЛ 5 О СТРАСТНОМ ВОЖДЕЛЕНИИ И ЛЮБВИ

Берегись, молодой человек, прелестей сластолюбия и забав, предлагаемых тебе женою распутною, да не приведут тебя во искушение! Сила страстей разрушает и ничтожит рассмотрение оных, жестокое стремление ее поспешает к погибели твоей. Итак, не покоряй сердца твоего заразам ее и не допускай, чтоб раболепствовала душа твоя приятностям ее: источник здравия, нужного к сохранению течения забав, иссохнет в скором времени, и источник веселия оскудеет. Старость захватит тебя в наилучшие лета твои: солнце твое зайдет в цвете юности твоей. Ho когда приятности прекрасной жены просвещаются добродетелью и благочинием, тогда красота ее бывает светлее красоты звезд небесных; сильному привлечению ее не можно противиться.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Белизна груди ее превосходит белизну лилий, усмешка ее приятнее цветущих роз. Непорочность очей ее подобна непорочности взоров горлицы, правда и простота обитают в сердце ее. Лобзание уст ее слаще меда и сота, и благоухание аравийское исходит из уст ее. Не затворяй тогда больше груди твоей от нежной ее любви; непорочность пламени ее сделает лучшим сердце твое и, смягчая оное, учинит его способным к свойствам наиблагороднейшим.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ОТДЕЛ 1 О ЖЕНЕ

Дочь любви прекрасная, послушай наставлений благоразумия! И да вкоренятся правила истины в сердце твоем! Сим средством приятности твоего разума придадут большее сияние красе образа твоего и красота твоя, подобная розе, сохранит нежность свою и по самом прошествии первой твоей живости. Во время весны юности твоей, во утрие дней твоих, когда мужчины устремят на тебя пронзительные взоры свои и природа откроет желание их, берегись лестных речей их, сохраняя сердце твое, не приклоняй уха к уверительным искушениям их. Вспомни, что ты для человека разумная подруга, а не раба страсти его. Ты произведена не затем только, чтобы делать удовольствие грубым его вожделениям, но помогать ему в трудах жизни, ласкать его нежною твоею преданностью и пла-

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

тить ему за попечения его о тебе взаимными ласками твоими. Кто правит сердцем мужа и кто обладает совершенно душою его? Посмотри! Вот она, идущая с приятностью девическою, непорочность обитает в сердце ее и благочиние изображено на ланитах ее. Руки ее ищут упражнения, и ноги прехождением из стороны в сторону для надзирания дому не утруждаются. Одежда ее чистая, еда ее умеренная, смирение и покорность составляют венец ее. Речи наиприятнейшие на языке у нее, мед истекает из уст ее. Благопристойность показывается во всех словах ее, и в ответах ее царствуют приятность и истина. Наука жизни ее есть согласие и покорность, мир и блаженство суть воздаяние ее. Благоразумие предшествует стопам ее, и добродетель одесную ее. В глазах у нее блистает приятность и любовь, но скромность видна на бровях ее. Язык необузданный немеет в присутствии ее, почтение, вперяемое добродетелью, налагает ему молчание. Когда соблазн в наибольшей степени и доброе имя ближнего клеветою погружается со всех сторон, перст молчания

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

пребывает на устах ее, если не растворят их доброжелательность и человеколюбие. Грудь ее — престол милости, лоно ее — хранилище целомудрия, а душа ее — храм добродетелей. Блажен смертный, поимевший ее женою, и дочь, называющая ее матерью. Она первенствует в доме — и мир обитает в нем, повелевает с рассудком — и все без роптания повинуются ей. Встает рано, помышляет о делах своих и распределяет каждому приличное упражнение. Попечение о домашних есть ее увеселение и упражнение, чистота и умеренность суть украшения дому ее. Благорассудительная ее бережливость приносит честь мужу ее, он слышит похвалы о ней с истинною радостью сердца. Она возвышает разум детей своих к премудрости, и пример ее учреждает нравы их. Слово ее есть для них закон, взор ее производит послушание. Домашние бегут на голос ее, наималейшее ее желание тотчас исполняется, потому что любовь наполняет сердца их и добродеяние ее дает крылья ногам их. Благополучие не надмевает ее, и во время злополучия исцеляет она язвы злой судьбины терпением.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Она услаждает беспокойства мужа своего советами премудрости и облегчает его ласками своими, он отдает во власть ее сердце свое и получает от того утешение. Блажен, повторяю еще, муж жены такой! Блаженны дети, удостоившиеся называть ее матерью.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ОТДЕЛ 1 О БРАКЕ

Возьми помощницу и повинуйся повелению Божию, приобщи себе жену и будь верный член общества! Но рассуждай со вниманием и не принимай намерения вдруг: от избрания твоего зависит будущее твое благополучие. Если жена, привлекающая на себя взоры твои, теряет много времени на украшение свое, если обожает она свои прелести и любит слышать похвалу свою собственную, смеется чрезмерно и говорит громко, имеет отвращение от пребывания в доме отеческом и если глаза ее озирают лица мужчин со смелостью, то отврати от нее взор твой, хотя бы красота ее подобна была красоте тверди небесной. Убегай следов ее и не допускай, чтобы душа твоя была жертвою воображению твоему. Но когда найдешь ты сердце весьма чувствительное, сопряженное с нравами

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

тихими, с довольным разумом и с видом, нравящимся тебе, то приведи жену сию в дом твой: она достойна быть другом твоим, помощницею и предметом преданности твоей. Люби ее, как благословение Вышнего, и удостойся любви ее поступком благосклонным. Она госпожа дому, и затем имей к ней почтение, чтоб и домашние твои наблюдали должное к ней повиновение. Не противься склонности ее без причины: она разделяет с тобою беспокойства твои, то справедливо, чтоб имела она участие и в забавах твоих. Погрешности ее исправляй с тихостью и не требуй от нее должного к тебе почтения с суровостью. Поверь ей все тайны сердца твоего: советы ее искренни, и ты не обманешься. Будь верен ложу брачному — она мать детей твоих. Когда она в недуге или страждет болезнью, да усладит горячность твоя скорби ее, взор жалостный и любовный со стороны твоей облегчит болезнь ее больше, нежели десять искуснейших врачей. Рассмотри слабость пола ее, не будь для нее чрез меру строг, но вспомни несовершенства твои собственные.

ОТДЕЛ 2 ОБ ОТЦЕ

100

Ты, будучи отец, рассуди важность залога, порученного тебе, и содержание существа, произведенного тобою; ты обязан защищать его и помогать ему. От тебя зависит, чтоб дитя твое было благословением или мучением жизни твоей, гражданином полезным или недостойным. Прилежи заблаговременно о наставлении его и питай разум его правилами истины. Не упускай из глаз твоих склонностей его, приведи его к совершенству в юности и не терпи, чтоб какая-либо злая привычка восстала с летами его. Сим средством возрастет и будет он, яко древо благонасажденного кедра, глава его превзойдет вышиною все древа дубравные, и понятие разума его прострется выше звезд небесных.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Сын, пороками наполненный, — стыд отцу своему, а добродетельный приносит честь седым власам его. Ты господин земли сей, да не будет недостатка в делании ее, ты пожнешь то, что посеешь. Научи его покорности — он будет благословлять тебя; научи его благочинию — он не будет иметь причины ни о чем краснеть. Впери в душу его благодарность — то будет наслаждаться он благодеяниями; вложи в сердце его человеколюбие — то приобретет он любовь у других. Приучи его быть умеренным — то он будет наслаждаться здравием; научи его благорассуждению — и счастье ему повсюду последует. He забудь сделать его справедливым и праводушным — то будет он в почтении от света и никогда не почувствует угрызения совести своей. Учини его попечительным и прилежным — да умножит он богатство свое; научи его добронравию — да возвысится разум его; обогати его знаниями и науками — да будет полезна жизнь его; научи его истинной вере — да блаженна будет кончина его!

ОТДЕЛ 3 О СЫНЕ

104

Да научится человек премудрости Всемогущего и да приложит к себе самому наставления, подаваемые ему от мудрых примеров естества! Поди в пустыню, там увидишь ты журавля, и да послужит он тебе примером: он носит состарившегося своего отца на крыльях своих, покоит его в безопасном месте и снабжает его пищей до смерти. Жалость сыновняя драгоценнее, нежели все благовония персидские, возжигаемые в жертву солнцу: она испуска ет из се бя за пах при ят ней ших ароматов, которых благоухание разносит ветер полуденный по полям аравийским. Итак, имей благодарность к отцу твоему, затем что от него имеешь ты жизнь, и усердие к матери твоей, для того что она носила тебя во утробе своей.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Внимай словам родителя своего; он произносит их для пользы твоей, послушай его увещаний: любовь одна влагает их во уста его. Он старался сделать тебя добронравным, старайся и ты покоить его, сделай честь старости его и не терпи, чтоб седые власы его были в меньшем почтении, нежели какого они достойны. Не забудь слабости детства твоего, ниже разных степеней возраста твоего. Облегчай скорби престарелых родителей твоих, помогай им и с усердием служи до самой кончины жизни их. Таким образом, снидут они во гроб в покое, и собственные дети твои, почитая пример твой, исполнять будут в рассуждении тебя равные должности.

ОТДЕЛ 4 О БРАТЬЯХ

Вы дети одного отца, воспитанные попечением его и вкушавшие млеко сосец единой матери! Да сопряжет вас союз любви единоутробных братьев, да сохранится покой, производящий все доброе в доме отеческом. Когда разлучитесь вы на свете, то помните, что родство, соединяющее вас, требует от вас любви и союза взаимного, и не предпочтите друг друга чужому. Помоги брату твоему в злополучии и сестре твоей в смущении или печали и не оставь их. Таким образом, счастье отца твоего споспешествовать будет к содержанию всего рода его: попечение отеческое, возобновясь во взаимной любви сей, продолжено будет ко всем детям и потомкам его.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ О ПРОВИДЕНИИ, ИЛИ ПРИСЛУЧАЙНЫХ РАЗЛИЧИЯХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ

ОТДЕЛ 1 О РАЗУМНОМ И О НЕВЕЖЕ

112

Дарования разума суть сокровища Существа Вышнего. Оно дает из оных каждому часть по произволению своему. Когда одарило оно тебя премудростью, когда просветило разум твой, сообщи то глупому к наставлению его, а разумному — для пользы твоей собственной. Истинная премудрость не столь гордые о себе имеет мысли, как невежество. Разумный сомневается часто и переменяет волю свою; безумный, напротив того, упрям: он не размышляет о чем бы то ни было и знает все, выключая только то, что он не знает ничего. Гордость человека безумного весьма презрительна, и необузданное желание говорить есть чрезмерная глупость; однако премудрость требует, чтобы мы сносили его грубости и имели сожаление о заблуждениях его.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

He надмевайся собственным твоим, хотя и умным, мнением, не хвались разумом превосходным. Наивысочайшее проницание, до которого достигнуть может человек, есть не что иное, как ослепление и ребячество. Человек, чувствующий несовершенства свои, смиряется познанием их, будучи не в состоянии наградить их собственным своим одобрением. Безумный, напротив того, рассматривает беспрестанно узкий проток разума своего и веселится камушками, которые находит на дне оного, сбирает их и показывает другим за жемчуг, радуется безмерно о похвалах своих, приписываемых от подобных ему. Он величается приобретением вещей, ничего не стоящих, но не видит ничего того, что почитают просвещенные люди за стыд. На самых стезях премудрости не ищет, как одной ошибки, и срам быть обманутым в уповании своем есть награждение труда его. Разумный украшает и обогащает разум свой понятиями о вещах. Приращение наук составляет веселие его, и, делаясь чрез них обществу полезным, венчается он честью.

115

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Он уверен, что первая и наиполезнейшая наука есть снискание добродетели, a потому все свое время и прилежание употребляет к произведению блаженства себе и ближним в сем и в будущем веке.

ОТДЕЛ 2 О БОГАТОМ И УБОГОМ

Человек, которому Бог дал богатство и которого одарил разумом, способным к полезному употреблению оного, получил от небес особливую милость. Он взирает на избыток свой с истинным удовольствием, потому что посредством оного может делать добро ближним своим. Защищает убогого в обиде и не терпит, чтоб сильный утеснял бессильного. Он ищет предметов, достойных сожаления, осведомляется о нуждах их и помогает им с рассмотрением и без самохвальства. Производит многие работы и чрез то обогащает землю свою, дает упражнение земледельцу и приводит в совершенство науки и ремесла. Излишек стола своего почитает за часть, принадлежащую бедным, окружающим

119

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

120

его, и не хочет, чтоб они во ожидании оной обманулись. Природное благоволение его счастьем нимало не пресекается: он веселится о богатстве своем. Несчастен тот, напротив того, кто, умножая сокровища свои, находит удоволь ст вие в об ла да нии оны ми. Го ре пре зи ра ю ще му или опе ча ли ва ю ще му лицо бедных и не взирающему на пот, текущий с чела их! Злой богач благоденствует чрез утеснение бедных, не чувствуя скорби их: разорение брата его не причиняет ему ни малейшего смущения. Он наслаждается слезами сирот, как молоком, и вопль вдовы представляет ушам его приятнейшую музыку. Сердце его ожесточилось любовью богатств. He может тронуть его никакая печаль и никакая бедность. Между тем проклятие за несправедливости повсюду его провождает, он живет в беспрестанном страхе: волнение духа его и стремление страстей довольную воздают ему месть за тех, коих сделал он несчастными. Можно ли сравнить спокойную бедность убогого с мучением трепещущего сердца злого богача?

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Да утешится убогий и да радуется еще об убожестве своем! Он имеет к тому многие причины. Он наслаждается спокойствием духа своего. Стол его не окружен толпою гнусных прихлебателей. Он не обеспокоен множеством домашних, ни просьбы сторонних не наскучат ему. Будучи лишен сластных яств богатого, избегает он и болезней его. Хлеб, который он ест, не приятнее ли насыщает желудок его, и вода, которую он пьет, не утоляет ли жажды его, и сладчайшим еще образом, нежели вкусные, но ядотворные яства и напитки богатого? Работа его содержит в здравии и делает сон его усладительным, которого пух наилучшей постели не может дать ленивому и роскошному. Желания свои заключает он в пределах невысокого своего состояния, и удовольствием исполненная тишина, которою он наслаждается, гораздо приятнее всех приобретений, изобилия и величества. Итак, да не полагается богатый на изобилие свое и убогий да не ослабевает в нищете своей: потому как Провидение и тому и другому разделило особенные удовольствия и блаженства.

ОТДЕЛ 3 О ГОСПОДИНЕ И О ДОМАШНИХ ЕГО

124

Человек, подвластный другим людям, не воздыхай под игом рабства твоего, сие определение есть Божие. Состояние твое имеет свои выгоды, оно удаляет от тебя беспокойства и попечения жизни. Честь служителя есть верность. Наизящнейшие добродетели его суть покорность и послушание. Итак, будь терпелив, когда наказывает тебя словами господин твой, и не отвечай ему во время гнева его, молчание твое забыто не будет. Наблюдай пользу его, прилежи делам его и будь верен в препоручении его к тебе. Время твое и труд принадлежат ему. He обманывай его ни тем ни другим образом, потому что получаешь ты от него за услуги свои награждение. Ты, господин, будь справедлив в рассуждении служителя твоего, если хочешь быть надежен на преданность его и на ис-

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

правную услужливость. Повеления твои да будут сходны со здравым рассуждением, буде желаешь от него скорого послушания. Будучи человек, имеет он человеческий и разум. Строгость и жестокость могут вперить в него страх, но никогда не вложат в него истинной любви к тебе. Со словесными наказаниями твоими соедини милость и справедливость раствори с властью. Таким образом слова твои тронут сердце его и должность его сделается ему увеселением. Благодарность обяжет его служить тебе с крайнею исправностью. Любовь к тебе побудит его повиноваться тебе с веселием, но не забудь также наградить его пристойным образом за скорое его послушание, честные поступки и верность.

ОТДЕЛ 4 О ГОСУДАРЕ И ПОДДАННЫХ ЕГО

128

О ты, которого любит небо и которого дети человеческие, равные тебе, возвысили к самодержавной власти и поставили правителем своим, рассмотри важность и обязательства подобного сему залога, превосходящего достоинство твое и величество состояния твоего. Ты облечен в порфиру и посажен на пре стол, ве ли че с т во по кры ва ет че ло твое, скипетр в руках твоих, но украшения сии даны тебе не для тебя самого, они поручены тебе для всеобщей пользы народа. Слава государя есть благополучие народов, его могущество и власть обитают в сердцах его подданных. Разум государя стремится выше высокого состояния его; он помышляет о великих делах и ищет упражнений, достойных могущества его. Он собирает разумных

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

людей государства своего, требует искреннего совета их и слушает их мнений. Старается познать нрав и склонности народа своего, рассматривает свойства людей и распределяет им должности по способности каждого. Судьи, избранные им, наблюдают справедливость, и он не допускает обольщать себя любимцам своим. Споспешествует художествам и ремеслам, и они процветают. Науки распространяются и приходят в лучшее состояние под рукою его. Ему приятно обхождение с людьми разумными и искусными; он возбуждает в них желание превзойти один другого, и честь государства его умножается трудами их. Разум купца, распространяющего торг свой, прилежание откупщика, приводящего земледелие в лучшее состояние, искусство художника, успехи человека ученого почтены от него благоволением его, защищаются покровительством и награждаются великолепными знаками щедрот его. Он заводит новые селения и сооружает корабли, реки составляют пристани для безопасности его, народ его изобилует богатством, и государство его становится сильнейшим день ото дня.

131

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

132

Премудрость и справедливость учреждают повеления его, подданные его наслаждаются в покое плодами трудов своих, и благополучие их состоит в наблюдении законов. Определения его основаны на милосердии, но он непоколебим и наказывает злодеяния без лицеприятия. Уши его всегда открыты жалобам подданных его; он удерживает руку утеснителя, избавляет утесняемых от тиранства его. Народы его наполнены почтения и любви к нему, почитают его все за отца и взи ра ют на него как на со хра ни те ля блаженства их. Благосклонность сия рождает и в нем взаимную любовь и равную склонность к народам своим. Упражнение его состоит только в том, чтоб утвердить еще больше благополучие их. Нет против него никакого роптания, заговоры неприятелей не приводят в опасность государства его. Подданные его, будучи ему благосклонны и верны, готовы всегда к защищению его и к противоположению неприятелю его, грудь их — надежные стены, из меди или камня сооруженные. Войско тирана бежит от них, подобно как прах, разносимый ветром.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Мир и безопасность суть благословение народов его, слава и сила окружают вовеки престол его.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ О ДОЛЖНОСТЯХ В ОБЩЕСТВЕ

ОТДЕЛ 1 О ДОБРОДЕЯНИИ

136

Когда рассматриваешь ты нужды твои, когда помышляешь о несовершенствах твоих, то признай, о сын человеческий, благость Бога, почтившего тебя разумом, одарившего способностью изъяснять мысли твои и поставившего тебя в обществе людей для сообщения им и для получения от них взаимной помощи, нераздельной с человечеством, и для исполнения взаимных должностей. Пищей твоей, одеждой, защищающей тебя от жестокости воздуха, наслаждением, утехами и приятностями жизни — всем сим должен ты делать помощь другим и не можешь быть участником сего иначе, как в союзе общества. Итак, быть другом людей есть твоя должность, так как и твоя собственная польза требует, чтоб они были друзья тебе.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Как роза испускает приятный запах от природы, подобно человек, имеющий добродетельное сердце, производит добрые дела, не делая себе принуждения. Он наслаждается покоем и тишиной души своей, радуясь о благополучии соседа своего, не отверзает он уха клевете, и погрешности людей причиняют ему печаль. Желание его состоит в том, чтоб делать добро; и так он ищет к тому средства, и тем помогает он сам себе. Обширностью разума своего заключает он в желаниях своих благополучие всех людей и, имея великодушное сердце, старается вспомоществовать каждому со своей стороны столько, сколько возможно ему будет.

ОТДЕЛ 2 О ПРАВОСУДИИ

140

Мир в обществе зависит от правосудия, а благополучие граждан — от безопасного наслаждения каждого своим имением. Итак, да пребудут желания твои в пределах умеренности и да управляются всегда правосудием. He завидуй имению ближнего твоего, и убожество его, какое бы оно ни было, да не будет тобою презираемо. Да не поострит тебя никакое искушение и никакое побуждение поднять руку к лишению жизни ближнего, не обесславь его, не учини на него ложного свидетельства. He подкупи челядинца его, чтоб он его обманул и отошел от него, а больше всего блюдись соблазнить жену его. Ты причинишь тем сердцу его печаль, которой ты никогда облегчить не возможешь: ты сделаешь ему обиду невозвратную.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Будь справедлив и беспристрастен в поступке твоем с людьми и обходись с ними так, как бы ты хотел, чтоб они поступали с тобою. Храни непреложно поверенность других и не обманывай полагающего на тебя надежду свою: будь уверен, что пред Богом есть горшее преступление — измена, нежели воровство и грабеж. He утесняй бедного и не удерживай никогда платы, наемному делателю должной. Когда продаешь ты что для прибыли, то требуй совета от совести твоей. Довольствуйся прибытком посредственным и не употребляй в пользу свою незнания того, кто у тебя покупает. Плати исправно долги твои, потому что поверивший тебе надеялся на честность твою, и ты поступишь несправедливо и подло, если удержишь принадлежащее ему. Напоследок, чадо общества, рассмотри тайны сердца твоего, прими в помощь память твою, и если ты найдешь, что погрешил в чем бы то ни было против ближнего, то устыдись того и посетуй внутренно, исправь обиду наискорейшим образом, сколько тебе возможно будет.

ОТДЕЛ 3 О ЧЕЛОВЕКОЛЮБИИ

142

Блажен человек, хранящий в сердце своем корень добродеяния: плод, имеющий произойти от оного, будет человеколюбие и любовь к ближнему. Из источника сего истекут реки милости и разольются из берегов своих для пользы человеческой. Он помогает бедному в нуждах его и почитал бы себе за удовольствие, если б мог споспешествовать блаженству всего мира. He хулит поступки соседа своего, не верит нимало выдумкам злоречия и клеветы и никогда не повторяет их, прощает обиды людские и истребляет их из памяти своей, месть и злоба изгнаны навсегда из сердца его. Он не воздает зла за зло и самих неприятелей своих от обид и ненависти не отвращает иначе, как советами, исполненными дружбы.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Печаль и бедность человеческая побуждают его к искреннему сожалению. Он старается уменьшить бремя злоключений их, и удовольствие, происходящее от того, когда получит он в том успех, награждает изобильно труд его. Он утоляет гнев и ярость, примиряет ссоры, предупреждает зло, рождающееся от споров и запальчивости, сохраняет мир между соседями своими, и имя его находится у них в почтении, превозносится похвалами и благословляется от всех.

ОТДЕЛ 4 О БЛАГОДАРНОСТИ

146

Как ветви дерева возвращают корню сок, сообщенный им от него, как реки приносят возвратно морю воды, которые они посредством подземных жил от него заимствовали, подобно так сердце человека благодарного находит веселье платить за добро добром. Он признает с радостью полученное благодеяние и взирает на благодетеля своего с неменьшей любовью, как и почтением. Если невозможно ему сравняться с ним, то хранит он воспоминание благодеяния его в сердце своем как сокровище и не забывает его никогда. Рука человека щедрого подобна облакам, земные плоды, травы и цветы чрез орошение оживотворяющим, — и сердце человека неблагодарного подобно пустыне, которая втягивает в себя жадным

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

образом дождь, падающий с неба, и поглощает его, не произращая ничего доброго. He завидуй благодетелю твоему и не скрывай добра, оказанного им тебе, ибо хотя тот счастливее, кто может делать добро, нежели тот, который оным одолжается, и хотя великодушие и приводит нас в удивление, однако покорность, происходящая от благодарности и признания чувствительного сердца, приятна глазам Божиим и человеческим. Но не принимай ничего от гордого, берегись быть одолжен от ложно великодушного и от скупого, потому что тщеславие самохвальства подвергнет тебя рано или поздно стыду, упреканием одолжений, а жадность скупости никогда не удовольствуется благодарностью твоею.

OTДЕЛ 5 OБ ИСКРЕННОСТИ

150

О ты, для которого приятна одна истина и которого сердце простотою зараз ее пленено, пребудь ей верен и не отступи от нее: добродетельная твоя непоколебимость увенчает тебя славой. Язык человека искреннего имеет корень свой в сердце его, лицемерство и обман истреблены из уст и из сердца его. Он краснеет и смущается, когда представляется лукавство глазам его, однако язык его произносит правду со смелостью. Наблюдает достоинство свойства своего, как истинный муж, и почитает за подлость унизиться до лицемерства. Будучи всегда согласен сам с собою, никогда он не приходит в замешательство для правды, исполнен он мужества и вида лжи опасается. Он крайне презирает подлость притворства: слова его суть мысли сердца его.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Однако растворяет он уста свои с предосторожностью и благоразумием и говорит со скромностью. Советы дает дружественно, поправляет худые поступки других с пристойностью и исполняет обещание свое во всем непременно. Напротив того, лицемер скрытен: он старается дать словам своим вид правды и заимствует голос ее, между тем как употребляет всю жизнь свою к обману. Смеется с печалью и плачет с радостью, двусмысленных речей его не можно ни истолковать, ни проникнуть. Подобен кроту, трудится он во мраке и надеется быть в безопасности, но рано или поздно ввергается в свет, открывается и показывается в истинном своем образе. Дни свои препровождает он в беспрестанном страхе. Язык его и сердце никогда между собою не согласны. Он ищет очернить доброе имя человека праводушного и запутывается в криводушных мыслях коварностей своих. О глупый и безумный человек! Все старания твои скрыть подлинное твое состояние были бы больше, нежели довольны сделать тебя таким, каким тебе быть надобно: дети премудрости посме-

153

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

ются суетным твоим хитростям, между тем как ты, лишась личины твоей, предан будешь презрению чрез смех и поругание.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ О ВЕРЕ

158

Бог есть один творец, создатель и правитель мира сего, всемогущ и непостижим. Солнце не Бог, но, может быть, наисовершеннейший образ его; сияние его освещает мир, теплота его дает жизнь произращениям земным. Удивляйся ему как созданию, которое есть орудие божества, но не воздавай ему никакого богослужения. Ему одному, который есть наивысочайшая премудрость и самое добродеяние, принадлежат служение, благодарность и хвала. Тому, который сотворил небеса рукою своею и перстом назначил течение звезд. Тому, который положил пределы океану, не могущему их прейти, и который гласом усмиряет ярость свирепейших стихий. Тому, который помаванием главы своей наводит ужас народам и, ниспуская гром из десницы своей, пронзает страхом и приводит в смущение безбожного.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

Тому, который производит громады света словом своим и потом ударяя их рукою своею, разрушает в мгновение ока. Почитай величество Всемогущего и берегись раздражить его — да не погибнешь! Провидение Божественное владычествует во всех делах его, оно управляет, блюдет и установляет все с премудростью бесконечною. Оно учредило законы для управления мира, законы непременные, удивления достойным образом, между разными существами, и все повинуются воле его. Бог в глубоких мыслях своих видит все настоящее, представляет себе прошедшее, и непроницаемое время будущее открыто и явно пред очами его. Наисокровеннейшая тайна сердца твоего известна ему. Он знает намерения твои прежде, нежели ты их предпринял. Нет никакой неизвестности ведению его, и в порядке провидения его нет никакой прислучайности. Он достоин удивления во всех путях его. Намерения его непроницаемы, и свойство разума его превосходит разумение человеческое. Почитай и чти премудрость его, пади пред ним в смирении и будь совершенно покорен высочайшей воле его.

161

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

162

Господь свят и благ! Он сотворил свет на известный ему единому конец. Благость его сияет во всех делах его: он есть источник изящности и средоточие совершенства. Твари, произведенные рукою его, прославляют божественную благость его и воспевают ему хвалу. Он облек их всех красотою, приличною им. Он питает всякое дыхание и сохраняет все существа в роды родов. Когда возведем мы глаза к небесам, слава его блистает повсюду. Когда обратим их на землю, все исполнено великолепия его. Горы и долы поведают величество его: поля, реки и леса прославляют его. А тебя, смертный, тебя предпочел он особливою своею милостью, возвеличил тебя над всеми тварьми. Дал тебе разум для сохранения власти твоей, одарил тебя совершенствами посредством разумного обхождения с подобными тебе. Даровал тебе смысл к размышлению, чтоб сделать тебя способным к рассмотрению и почитанию совершенств его, непостижимых и в законах определенных тебе судеб, к управлению жизни твоей; соединил он должности твои с природою

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

существа твоего таким образом, что повиновение правилам их составляет истинное твое благополучие. Итак, хвали благость его в песнях, изъясняющих благодарность твою. Помышляй в молчании о чудесах любви его, да распространится благодарение в сердце твоем. Уста твои да воспоют хвалы ему, и действия твои да покажут преданность твою к закону его. Господь правосуден; он судит мир справедливостью и правдою. На милосердии и благости основаны законы его, и он накажет строго нарушителя оных. He думай, дерзновенный человек, что наказание твое за тем отложено, что изнемогла рука Господа, и не льсти себя, что он потерпит беззакониям твоим. Очи его проницают тайны сердца твоего; они впечатлены в памяти его, он не взирает ни на лица, ни на суетные достоинства смертных. Большой и малый, премудрый и безумный, освободясь от уз смертной жизни сей, получат равным образом по достоинству своему на суде Создателя праведное и бессмертное воздаяние. Виновный и закоснелый вострепещет, когда беззаконник явится пред суд его, а сердце праведного исполнится радости.

165

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

Бойся Бога во все дни живота твоего, ходи по стезям, показанным тебе от него; да предохраняет тебя благоразумие, да удерживает тебя умеренность, и справедливость да ведет тебя ко храму бессмертия, да согреет внутренность твою добродеяние; благодарность твоя к Богу и истинная вера да вдохнет в тебя служение должное ему — сим средством наслаждаться будешь ты наинепорочнейшим благополучием в смертной жизни твоей и достигнешь со временем блаженства горнего, которого предел есть вечность. Конец рассуждениям китайского мудреца.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ ДОПОЛНЕНИЕ ИЗ РАССУЖДЕНИЙ ЕВРОПЕЙСКОГО МУДРЕЦА О ЗАКОНЕ ХРИСТИАНСКОМ

ОТДЕЛ 1 О БОГЕ

170

Бог есть всеведущ. Все истины представляются ему единою мыслью. Все места — единою точкой, a все времена — единою минутой. Он всемогущ, власть его сама собою действует. Он все может, для того что на то его есть воля. Сия самая воля делает его власть. Бог милосерд, ничто столь не ясно. Из всех принадлежностей ко всесильному Божеству милосердие есть та вещь, без которой меньше всего Божество постигается. Древние называли Бога Optimus Maximus (Всеблагий Велий). Справедливо в том по сту па ли, но, на звав его Maximus Optimus (Велий Всеблагий), еще бы исправнее сказали, ибо благость его происходит от величайшего могущества. Он снисходителен соразмерно своему величеству.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

Бог справедлив, в том я уверен, потому что справедливость есть следствие его милосердия. Несправедливость человеческая произошла от самых людей, а не от него. Развратные толки людей, уничтожающие вышнее Провидение в мыслях философов, в моих, напротив того, то предусмотрение доказывают. Таковым-то способом я нахожу и утверждаю принадлежности Божества, но со всем тем их не понимаю. Сколько я ни говорю себе: «Бог есть таков», то чувствую, сам себе доказываю, но подробно и совершенно понять не в силах, каким образом Бог может быть таков. Превечный Творец, которого мы ни слышать, ни видеть не можем, но чувствуем. Он не является очам, не слышится ушам, но осязателен сердцу. Мы можем, конечно, иметь сорассуждения о его неиспытанном веществе, но не можем по справедливости не признать его. Чем менее я его понимаю, тем более почитаю, ужасаюсь и говорю: «Творец творцов! Я есмь, потому что Ты еси. Беспрестанно о Тебе размышляя, восхожу к моему началу. Достойнейшее упражнение моего разума состоит в уничтожении себя пред Тобою. Сие приводит в восторг дух мой.

173

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

174

Слабость моя утешается, чувствуя, сколь я обременен Твоим величеством». Тот, который чтит превечного Творца, истребляет единым вдохновением заблуждения ума, являющие одну пустую наружность и скрывающиеся, как тень от бессмертной истины. Ничего в свете доброго не бывает без воли того, кто есть всех благ Творец. Он дает вид правде, намерение добродетели — цену сей краткой жизни, употребленной на его угожде ние. Он не пе ре ста ет на по ми нать грешникам, что их тайные грехи ему сведомы, а забвенному светом праведнику говорит: «Твои добродетели имеют свидетеля, и ты получишь достойное оным воздаяние». Он-то сам, его-то некончаемое бытие есть ис тин ное изо бра же ние со вер шенств, которых образ мы сами в себе носим; сколько страсти наши его ни развращают, все черты того подобия, связанные с неисповедимым бытием, представляются всегда разуму и помогают исправить в себе то, что обман и заблуждение в нем испортили. Все то, чего не можно отделить от мыслей того бытия, есть Бог. В рассматривании сего Божественного изображения душа, возвысившись,

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

очищается, научаясь презирать свои гнусные склонности и превозмогать дерзкие желания. Сердце, напоенное высочайшими истинами, не принимает грубых страстей человеческих: то неизъясненное величество удаляет его от их яда. Восторг Божественного размышления отводит его от земных помыслов. Где искать здравого разума, кроме того, от которого он проистекает? И что мыслишь о тех, которые употребляют на пагубу людей тот божественный свет, за которым он им следовать повелел. Лучший способ обрести истину состоит в том, чтоб искать ее с чистосердечием. Таковой путь скоро приведет мысли к началу всего блага. Тот, который познает и служит Отцу всего человеческого рода, определяет себе высочайшую судьбу. Усердие, с каким он же к тому стремится, оживляет труды его, и, следуя правилу надежнее своих склонностей, имеет делать добро против своей воли и жертвовать сердечными желаниями закону и должности. Приуготовь дух твой к верованию, что есть Бог, и ты никогда в том сомневаться не будешь. Меня и всех мне равных пользуешь, чтобы каждый был уверен, что есть Властитель

177

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

178

судеб человеческих, которого мы дети, который нам повелевает быть всем справедливыми, любить друг друга, быть добродетельными и милосердыми, содержать обещания наши пред всеми как нашими, так и его врагами, что наружное счастье здешней жизни есть ничто, что есть будущее после его, в котором тот Всевышний Творец будет награждать добрых и судить злых. Ежели нет Бога, то злой только справедливо рассуждает, а праведный безумен. Есть книга, отверстая всем, книга естества, в сей-то великой и превосходной книге я научаюсь служить и боготворить ее божественного Содетеля. Никто не оправдается незнанием, потому что Творец ее говорит всем людям языком ясным и понятным всякому уму. Когда я изощряю мой разум, когда я его сохраняю, когда употребляю на добро дарованные мне от Бога непременные способности, тогда сам научаюсь познавать его, любить и почитать его творения, желать ему угодного, и исполнять мой долг на земле по его воле. Чему более научат меня все человеческие умствования? Философ, льстящийся проникнуть таинства Божии, дерзает совокупить свой

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

разум с премудростью Превечного. Похваляет, хулит, поправляет и предписывает законы естеству. Ограничивает Божество и в то самое время, когда упражнен сими пустыми положениями, мучится с трудом в порядок привести громаду света. Хлебопашец, видя дождь и солнце, поле его плодородным делающие, восхваляет и благодарит ту десницу, от которой те блага получает, не суетясь, каким способом они к нему приходят. Он не ищет оправдать свое невежество и пороки неверием. He осуждает творений Божиих и не спорит с Творцом, чтоб блеснуть своим разумом. Никогда безбожное слово Альфонса X не придет на ум простолюдину, таковое богохуление свойственно только ученому. Первые суть вредители дел Божиих, храмослужители и святоши, которые не могут терпеть, чтобы все делалось по учрежденному порядку, но в самых естественных приключениях вмешивают Божеский суд, почитая чудом обыкновенное действие природы. И чтоб надежным больше быть в своих намерениях, клянут и наказывают злых, испытывают или награждают праведных без разбору, добром или худом, как случай приходит. С моей стороны не знаю, полезно ли сие богословие?

181

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

Но я нахожу, что таковое рассуждение очень дурно, чтобы доказывать Провидение противоречащими делами и приписывать ему без выбору все то, что само по себе может сделаться. Философы равномерно не меньше мне кажутся странны, когда видим их, ропщущих на небо. Для чего они не чужды страстей вопиющих, что все погибло, когда у них заболели зубы или пришли в бедность, либо покрадены ворами. И как говорит Сенека: «Поручать Богу на сбережение их скарб». Итак, что бы ни определило естество, Провидение всегда справедливо у святош, а виновно у философов. Боже милосердый и праведный, источник правосудия и истины! В надежде на Тебя из глубины искреннего сердца моего вопию к тебе: «Да будет воля Твоя!» Согласуя желание мое с нею, я исполняю, что Тебе угодно. Приобретая таковым образом Твою милость, несомненно уповаю получить высочайшее награждение, которое Ты обещал правоверующим и надеющимся на Тебя. Человек, боящийся Бога, не страшен никому, его никто не опасается, и почти всякий может учинить ему зло прежде, нежели он подумает за то отомстить.

OTДЕЛ 2 O СУЩЕСТВЕ ДУШИ

Чем более я размышляю о намерении и свойстве человеческого ума, тем более нахожу, что умствования вещественников (материалистов) походят на глухого, который отметает бытие звонов, потому что они никогда до ушей его не проницали. Те люди подлинно глухи внутренними чувствами, которые им вопиют необманчивым гласом: махина не мыслит, не имеет без помощи рукотворных орудий движения, ни вида, рождающего примечание. Но в тебе, человек, нечто ищет прервать те узы, которые тебя вяжут. Пространство не имеет для тебя пределов. Все части света не довольно для тебя велики. Твои чувства, желания, беспокойство, самая гордость имеют другое происхождение, нежели то тесное тело, которым ты связан. Никакое телесное бытие не действует само собою, а я действую. Пусть спорят

185

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

186

в том против меня, но я ощущаю и то чувство, которое во мне горит сильнее, нежели разум, против него спорящий. Я имею тело, над которым другие повелевают и которое в то же время над ними господствует. Таковое взаимное действие бессомнительно, но воля моя неподвластна моим чувствам. Я соглашаюсь или противлюсь, уступаю или одолеваю, и понимаю совершенно сам я себе: когда сделаю, что хотел сделать, или когда уступаю моим страстям. У меня всегда есть воля хотеть, но не всегда сила то исполнять. Когда вдаюсь в искушения, тогда уступаю стремлению наружных видов, когда упрекаю себя в моей слабости, тогда слушаюсь только моей воли. Я невольник моих пороков, а волен в раскаянии. Бытие моей вольности истребляется во мне, когда я совсем расстроюсь и помешаю наконец душевным силам противоборствовать плотским желаниям. Следовательно, человек волен в своих делах, ибо он один одушевлен разумным существом. Естество возбуждает хотение в тварях, и скоты сим побуждениям повинуются, человек же хотя и чувствует равномерное стремление, но находит себя вольным уступить или противиться. И в существе той

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

воли усматривается разум души, ибо хотя физика изъясняет некоторым образом составление чувств и рождение мыслей, но во власти хотеть или, лучше сказать, избирать, и в происхождении той власти находятся одни только совершенно душевные действия, которых никак изъяснить не можно правилами механики. Чем более вхожу в себя, тем больше я с собою рассуждаю, и ясно, что сии слова, начертаны в моей душе. Будь справедлив — и будешь счастлив; однако же все то не так, рассуждая по нынешнему состоянию вещей: злодей бывает благополучен, а праведник утеснен. Посмотри, какое негодование является в нас, когда обманываемся в том ожидании. Совесть волнуется, вопиет против своего Творца и, стеная, гласит ему: «Ты меня обманул!» — «Я тебя обманул? Дерзкий, кто тебе про то сказал, разве душа твоя опровержена и ты перестал жить? О Брут, о сын мой, не помрачи честной жизни своей при конце ее, не оставляй с телом надежды и славы твоей на полях филиппийских. Почто ты говоришь, что добродетель есть ничто, когда идешь за нее наградою пользоваться, ты думаешь совсем умереть. Нет! Ты будешь жить, и тогда-то я исполню все, что тебе обещал».

189

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

Ежели душа бесплотна, то она переживает тело; а когда то так, то Провидение оправдано. Если бы я не имел иного доказательства о бессмертии души, как только торжество злого, гонение праведного в здешнем свете — сие единое помешало бы мне в том усомниться. Таковое чувствительное неустройство в общем порядке понудило меня искать способа оное решить. Я бы сказал себе: «Не все кончается с нашею жизнью. Все приходит в прежний порядок по смерти». Я понимаю, что, когда соединение тела и души пресекается, тогда одна часть истребляется, а другая невредима остается. Почто бы истребление одной части влекло к погибели другую? Напротив, будучи столь различного свойства, в самом своем соединении они были в принужденном состоянии. А когда то соединение разорвется, они входят в первобытное их состояние. Действующая сила возвращает себе всю ту власть, которую она употребляла к движению пристрастной и умерщвленной плоти. Увы! Я сие по слабостям моим чувствую, что человек лишь половину дней живет в течение своего века и что жизнь души начинается только по смерти тела.

ОТДЕЛ 3 О ЕВАНГЕЛИИ

Евангелие, сия Божественная книга, наинужнейшая христианину и полезнейшая для самых нехристиан, должна только быть в тонкость рассмотрена, чтоб вселить любовь к Творцу ее и теплое усердие исполнять ее священные правила. Никогда добродетель не говаривала столь приятным языком, никогда глубочайшая премудрость не изъяснялась с такою силою и чистотою. He оставишь чтения ее, не почувствовав себя лучше прежнего. Взгляни на философские книги со всею их пышностью: как они малы в сравнении ее. Возможно ли, чтобы столь премудрая и превосходная книга была делом рук человеческих? Можно ли, чтоб тот, которого она житие в себе заключает, не был сам больше, как только человек? Тот ли глас восхищенного или тщеславного развратника? Какая кротость! Какая чистота

193

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

194

в его нравах! Какая поразительная приятность в его поучениях! Превосходство в наставлениях, глубокая премудрость в речах! Какое остроумие! Какая тонкость и исправность в ответах, какое обуздание страстей! Где ж человек, где тот мудрец, который действует, страждет и умирает без слабости и тщеславия? Платон, описывая своего вымышленного праведника, оклеветанного наибесчестнейшими винами и достойнейшего бесценных наград, представляет в нем все черты Иисуса Христа. To сходство так ясно, что все учители церкви оное признали и способа нет в том обмануться. Глупые предубеждения и крайнее ослепление должно иметь, чтоб осмелиться сравнить сына Софрониина с сыном Марии. Какая разность у одного с другим! Сократ, умирая в темнице, без болезни и стыда легко удержал до конца равнодушие. И если бы таковая легкая смерть не приключилась в его жизни, сомневаться бы можно, не был ли бы Сократ со всем своим разумом пустой суемудрствователь? Он писал нравоучения, прежде его другие оное исполняли; он только сказал, что они делали, он только из их примеров правила составил. Аристид был справедлив прежде, нежели Сократ сказал, что

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

есть справедливость. Леонид умер за свое отечество прежде, нежели Сократ сделал должность из любви к отечеству. Спарта была трезва, когда Сократ не похвалял еще трезвости. Прежде, нежели он выхвалял добродетель, Греция изобиловала добродетельными людьми. Но от кого из своих Иисус научился тому высокому и ясному нравоучению, чему он один наставления и примеры делал? Из недр ужаснейшего ослепления высочайшая премудрость услышалась, и простота героичных добродетелей почтила гнуснейший из всех народов. Смерть сократова, который философствует со своими друзьями, есть наиприятнейшая и какой только желать можно, иисусова же, умирающего в мучениях, поругана, посмеяна, проклинаема от целого народа, есть ужаснейшая и той, какой трепетать должно. Сократ, приняв сосуд с ядом, благословляет подносящего ему оный со слезами, Иисус же посреди жесточайших страданий молится о бесчеловечных мучителях своих. Подлинно Сократ жил и умер, как мудрец, а Иисус жил и умер яко Бог. Не ко то рые раз врат ни ки су ес ло вят, что история Евангелия выдумана. Но так ли выдумывают? И дела сократовы, о которых никто не сомневается, менее

197

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

засвидетельствованы, нежели христовы. Впрочем, таковое мнение удвоит только трудности вместо того, чтобы решить их. Непонятнее бы еще было, чтоб многие, согласясь, сочинили сию книгу, нежели чтоб один подал ко всему случай. Никогда бы иудейские писатели не нашли ни того слога, ни нравоучения. И Евангелие наполнено такого рода ясными истинами, что изобретатель и исполнитель оных есть удивительнее, нежели сам герой.

СОДЕРЖАНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ ИЗДАТЕЛЯ ВАСИЛИЯ РУБАНА

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ ИЗДАТЕЛЯ ФРАНЦУЗСКОГО

ПРИПИСАНИЕ ОТ АНГЛИЙСКОГО ПЕРЕВОДЧИКА

ВСТУПЛЕНИЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ОТДЕЛ 1 О РАССМОТРЕНИИ САМОГО СЕБЯ, ИЛИ О ДОЛЖНОСТИ ЧЕЛОВЕКА КАК НЕРАЗДЕЛЬНОГО ЧЛЕНА ОБЩЕСТВА

ОТДЕЛ 2 О СМИРЕННОМУДРИИ

ОТДЕЛ 3 О ТРУДОЛЮБИИ

ОТДЕЛ 4 О РЕВНОВАНИИ

ОТДЕЛ 5 O БЛАГОРАЗУМИИ

ОТДЕЛ 6 О ТВЕРДОСТИ И НЕПОКОЛЕБИМОСТИ ДУХА

ОТДЕЛ 7 ОБ УДОВОЛЬСТВИИ

ОТДЕЛ 8 ОБ УМЕРЕННОСТИ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ О СТРАСТЯХ

ОТДЕЛ 1 О НАДЕЖДЕ И СТРАХЕ

ОТДЕЛ 2 О РАДОСТИ И ПЕЧАЛИ

ОТДЕЛ 3 О ГНЕВЕ

ОТДЕЛ 4 О ЖАЛОСТИ

ОТДЕЛ 5 О СТРАСТНОМ ВОЖДЕЛЕНИИ И ЛЮБВИ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

83 87

ОТДЕЛ 1 О ЖЕНЕ

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

88 95

ОТДЕЛ 1 О БРАКЕ

ОТДЕЛ 2 ОБ ОТЦЕ

100

ОТДЕЛ 3 О СЫНЕ

104

ОТДЕЛ 4 О БРАТЬЯХ

108

ЧАСТЬ ПЯТАЯ О ПРОВИДЕНИИ, ИЛИ ПРИСЛУЧАЙНЫХ РАЗЛИЧИЯХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ

111

ОТДЕЛ 1 О РАЗУМНОМ И О НЕВЕЖЕ

112

ОТДЕЛ 2 О БОГАТОМ И УБОГОМ

119

.ОТДЕЛ 3 О ГОСПОДИНЕ И О ДОМАШНИХ ЕГО

124

ОТДЕЛ 4 О ГОСУДАРЕ И ПОДДАННЫХ ЕГО

128

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ О ДОЛЖНОСТЯХ В ОБЩЕСТВЕ

135

ОТДЕЛ 1 О ДОБРОДЕЯНИИ

136

ОТДЕЛ 2 О ПРАВОСУДИИ

140

ОТДЕЛ 3 О ЧЕЛОВЕКОЛЮБИИ

142

ОТДЕЛ 4 О БЛАГОДАРНОСТИ

146

OTДЕЛ 5 OБ ИСКРЕННОСТИ

150

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ О ВЕРЕ

157

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ ДОПОЛНЕНИЕ ИЗ РАССУЖДЕНИЙ ЕВРОПЕЙСКОГО МУДРЕЦА О ЗАКОНЕ ХРИСТИАНСКОМ

169

ОТДЕЛ 1 О БОГЕ

170

OTДЕЛ 2 O СУЩЕСТВЕ ДУШИ

185

ОТДЕЛ 3 О ЕВАНГЕЛИИ

193

203

УДК 13(09) ББК 84(0)5 К45 Литературно-художественное издание КИТАЙСКИЙ МУДРЕЦ, ИЛИ НАУКА ЖИТЬ БЛАГОПОЛУЧНО В ОБЩЕСТВЕ Редактор Юлия Зинченко Дизайн и верстка: Дмитрий Шишко Дизайн переплета: Виктория Бабенко Технический редактор Елена Крылова Корректор Анастасия Спиридонова Мастера переплета: Анатолий Бабынин, Владимир Щербаков Формат 84х108/32 Гарнитура «FreeSetLightC» Бумага «GardaPat»

ООО «ЛАМАРТИС» 101000, Москва, ул. Мясницкая, д. 35, стр. 2 Изд. лиц. № 03699 от 09.01.2001 г. Адрес электронной почты: info@lamartis.ru Сайт в Интернете: www.lamartis.ru

ISBN 978-5-94532-170-0