Сборник юмора

1

Над сборником работали Организатор: Анакина Анна Отбор произведений: Радуга Ксенья, Берман Евгений, Тигра Тиа, Akrotiri Корректура: Аривенн, Анна Пан, leto Иллюстрации: Лев Елена, Akrotiri Верстка: Подусов Александр Обложка: Лев Елена © 2014, Мастерская Писателей

2

Содержание Всякая всячина. Бойков Владимир ........................................... 6 Сказка о второстепенном персонаже. NeAmina ................... 32 Автостоп. Анна Пан ................................................................. 34 Английские бисквиты. Радуга Ксенья .................................... 36 Милашка. Александр Подусов . .............................................. 38 Красавица и чудовище. NeAmina ........................................... 46 Предмет его гордости. Твиллайт . ......................................... 47 Страдания комиссара Манолеску. Твиллайт ....................... 49 Тихое болото. NeAmina ........................................................... 57 Котоклизмы и котострофы. Армант, Илинар ....................... 59 Откуда берутся Бабки-Ёжки. NeAmina ................................... 64 Восстание на Проционе. Аривенн .......................................... 66 Гаммельнский крысолов. Ярослав Васильев . ....................... 69 Филькина грамота. Тигра Тиа ................................................. 75 Рояль. Берман Евгений ........................................................... 79 Образец нехитрого творчества, или Офигенная рыбалка. Найко......................................................................................... 82 Стакангенс. Берман Евгений ................................................... 84 Экзот. Берман Евгений ............................................................ 87 Началось в колхозе утро раннее, да с петухами. Джинн из кувшина .................................................................. 90 О зверях и сказочниках. Джинн из кувшина ......................... 92 О суровой доле библиотекаря в провинции. Джинн из кувшина................................................................... 96 На деревню. Бабушке. Касперович Ася.................................. 99 Отвага. Меллори Елена ......................................................... 101 Портал в неведомое. Юррик ................................................ 103 И колесо Фортуны наехало ему прямо на ногу. Sinatra ..... 105 Бешеные огурцы. Akrotiri . .................................................... 108 Na_derevny_dedushke@yandex.ru. Армант, Илинар ......... 109 МукА. Анна Анакина ............................................................. 111 Устойчивое развитие. Берман Евгений . .............................. 118 3

Kommnachte. Берман Евгений .............................................. 124 В ресторанчике «Сюррр». Бойков Владимир ...................... 130 Дубликат. Братья Ceniza ...................................................... 134 Non-organic. Бунингит .......................................................... 138 Бортовой журнал. Джинн из кувшина . ............................... 144 Сообщение сверху: «Давай». Найко .................................... 149 Научи меня рисовать апельсины. Джинн из кувшина ....... 151 Три сказки о непричастности. Джинн из кувшина . ............ 155 Скелет в шкафу. Армант, Илинар ........................................ 166 Птичка Фитютичка и Бляха-муха. Берман Евгений ............. 167 Укрощение строптивой-2, или Хроники апгрейда. Касперович Ася........................................................................................... 170 Стишок девчачий о любви горячей. Найко ......................... 177 Научный подход. Табакерка ................................................. 179 Ну, ангел, погоди! Твиллайт ................................................ 185 Медведка. Берман Евгений .................................................. 189 Купание чистого кота. Армант, Илинар . ............................ 192 Сказ о дровосеке, его болтливой жене, злом короле Ротозее и о том, что из всего этого вышло. Шиэ Змей . ....................... 193 Золушка. Эрна Хэл ................................................................. 199 Ворона, лисица и дор блю. Пышкин Евгений . .................... 211 Ринка и Бусь. Эрна Хэл .......................................................... 213 Мужик. Юррик ....................................................................... 219 Осенний полет на Луну. Юррик ............................................ 223 Балласт. Рожкова Елена . ...................................................... 227 Каллипига. Yarks .................................................................... 229 Тристан и Изольда. Эрна Хэл ............................................... 233 Сидечик и Прожорка. Евгений Берман ................................ 258 В чате. NeAmina ..................................................................... 259

4

Авторы Akrotiri NeAmina Sinatra Yarks Александр Подусов Анна Анакина Анна Пан Армант, Илинар Аривенн Берман Евгений Бойков Владимир Братья Ceniza Бунингит Джинн из кувшина Касперович Ася Меллори Елена Найко Пышкин Евгений Радуга Ксенья Рожкова Елена Табакерка Твиллайт Тигра Тиа Шиэ Змей Эрна Хэл Юррик Ярослав Васильев

5

Бойков Владимир

Всякая всячина Погожим летним днём в полукилометре от деревни Брюквино тракторист Василий Тараканов и бригадирша Манька Горохова устроили адюльтерчик среди роскошного пшеничного поля. Муж её Никифор, выжимая из комбайна немыслимую для этого агрегата скорость, носился по просторам колхоза ”Заря Капитализма” в поисках неверной супруги. Обвинённый женой в импотенции, он очень переживал, что не мешало ему считать прелюбодеяние актом постыдным и аморальным. А Василию и Маньке было хорошо. Время летело незаметно. Неожиданно сверху что-то загудело, захлопало, обдало парочку жаром и шлёпнулось на ржаное поле, примяв с десяток квадратных метров колосьев. Любовники вскочили. В дрожащем воздухе стал прорисовываться корпус летательного аппарата.

— Стеллс! — ахнул тракторист Тараканов. — Наши сбили!

— Факт, — поддакнула бригадирша Горохова. — Бежим?

— Погодь. Щас лётчика повяжем, нам кучу бабок отвалят.

— Или медали дадут, — предположила менее меркантильная, но более патриотичная бригадирша. Василий с Манькой стали приближаться к стелсу.

— Вылезай! — крикнул Тараканов.

6

— Именем революции! — рявкнула начитавшаяся дурных книжек Горохова. В аппарате зажужжало, в корпусе обозначился темный проём, в котором что-то подозрительно блеснуло.

— Добро пожаловать, — сказал Василий, бледнея краснорожей мордой.

— Здравствуйте, — пискнула Манька, непроизвольно сделав реверанс. В проеме скрипнуло, щёлкнуло, разложились ступеньки. Из стелса вышел лётчик, но не американец, а…

7

— Пришелец! — ахнул Василий.

— Зелёный человечек! — обрадовалась начитанная Манька. Но иномирянин оказался вовсе не зелёным, а скорее серым, с красновато-рыжим ёжиком волос на голове. И не в блестящем комбинезоне, а в поносного цвета трениках, очень напоминающих китайские Адидас.

— Серый, — удивился тракторист Тараканов.

— Ага. С продрисью, — добавила бригадирша Горохова.

— Молчи, дура. А то как стрельнет из бластера!

— Молчи, дура, — с некоторым трудом проговорил пришелец.

— Вот и я ей говорю, — цыкнул на Маньку Василий.

— Здравствуйте, — проскрипел Серый.

— Здравствуйте, — хором отозвались земляне.

— Серый. С продрисью, — представился астронавт.

— Ну, не совсем как бы… — Манька попыталась загладить неловкость.

— Не совсем, — проговорил пришелец.

— А! — догадался Василий. — Он за нами слова повторяет.

— Точно. Язык изучает.

— Изучает язык, — кивнул Серый. Примерно через полчаса общения пришелец уже сносно болтал по-русски.

— Ещё не молчи, — время от времени повторял посланец космоса.

— Шустрый парень, — похвалил Тараканов. — И как тебя сюда занесло? В дыру нашу. В колхоз то есть.

— Какими ветрами? — поинтересовалась романтич8

ная Манька.

— Непредвиденный посадка. Кончилось горючее.

— Солярка?

— Нет. В качестве горючего мы применяем некоторые металлы.

— Уран, что ли? — спросила всезнающая бригадирша.

— Не обязательно.

— Железо?

— Нет.

— Наверное, золото? — иронично осведомился тракторист Тараканов.

— Да. У вас есть? Василий потрогал обручальное кольцо, оставшееся после развода как оберег от нападения некрасивых одиноких женщин. Показал пришельцу.

— Годится?

— Да-да. Это годится. Но очень мало. Что вы за него хотеть?

— Деньги и много.

— Покажите ваши деньги. Василий долго рылся в карманах и выковырял, наконец, пятьдесят копеек.

— Так-так. Их можно удвоить, — сказал пришелец.

— Ха! Кольцо за рубль? — задохнулся от изумления тракторист.

— За полтинник. — Пихнула товарища в бок бригадирша.

— Точно! Первый-то мой. Мало, дядя. Бесконечно мало.

— Можно бесконечно удваивать.

— Ну-ка, ну-ка, покажи.

9

— Дай деньги, — протянул ладошку Серый. Тараканов помялся, потом хмыкнул удивлённо в адрес собственной жадности и, щедро улыбаясь, протянул пришельцу монету. Минут через пять Серый вернулся, держа в руках прозрачный цилиндр, немного похожий на стеклянную литровую банку. Он кинул полтинник в торцевую щель, тот звякнул о донышко и… распался на два.

— Здорово! — удивился тракторист. — А потом?

— Что потом?

— Как достать? Серый перевернул банку и быстро-быстро потряс. Под ноги упали два полтинника. Василий тут же подобрал их, убедился в неотличимости и снова бросил в цилиндр. Два полтинника распались на четыре.

— Годится, — сказал тракторист, снимая с пальца кольцо.

— Мне ещё металл нужен.

— Золото?

— Не обязательно.

— Алюминий, медь, свинец?

— Свинец подходит, — обрадовался пришелец. — Мы его… э-э-э…

— Конвертируем, — подсказала начитанная бригадирша Горохова.

— Да. Преобразуем.

— В золото? — поинтересовался Василий.

— Нет. В горючее.

— Жаль. А то…

— Что ”то”?

— Я бы притащил. У меня в гараже валяется старый 10

аккумулятор.

— Неси.

— Ишь, хитрый. На что поменяем?

— Что хочешь?

— Надо подумать.

— Думай скорее. Мне домой надо. Жена соскучилась, дети плачут.

— Прям щас зарыдаю, — скривился Василий. — Показывай товар, я сам выберу.

— Много интересный товар. Я затрудняюсь.

— М-м-м…

— Думай, — сказал Серый.

— М-м-м, — заклинило тракториста Тараканова.

— А ты имеешь подходящий металл? — обратился Серый к Маньке.

— Серёжки есть золотые и колечко маленькое. Дома.

— Маленькое плохо. Большое хорошо. Но неси. Обменяем. Что ты хочешь?

— Красивой стать, — выдохнула Манька.

— Да ты и так ничего, — удивился Тараканов.

— Ну… хотелось бы глаза побольше и нос поменьше…

— Есть крем-таблетка. Косметическая. Можно сделать любое лицо.

— Красивое?

— Красивое, страшное. Любое.

— Я щас, миленький, только не улетай.

— Буду ждать.

— Я мигом. Манька унеслась в деревню, а Василий всё никак не мог придумать, что он хочет. Пришелец нервничал.

— Хочу шапку невидимку, — наконец-то догадался 11

тракторист Тараканов.

— Именно шапку?

— Всё равно. Плащ, накидку, тюбетейку. Главное, чтобы человек становился невидимым.

— Зачем тебе это? Воровать, убивать не советую. Есть побочные эффекты.

— Какие?

— При сильном волнении невидимость ведёт себя непредсказуемо. Вплоть до полного исчезновения.

— Человека?

— Невидимости.

— А, ерунда. Мне же просто поприкалываться.

— Подсматривать за голыми девушками? — подмигнул Серый.

— А хотя бы.

— Есть такой товар. Шаровары.

— Да хоть кальсоны. Сколько свинца нужно?

— Двадцать килограмм.

— Много очень. У меня всего где-то… десять.

— Мало. Свинец хуже, чем золото.

— Дураку ясно, что хуже. Но больше нет.

— Ищи.

— Эх, мать вашу в повидло. Ладно. С трактора сниму. Тараканов тоже сорвался с места. Когда он вернулся, звёздный маркитант демонстрировал Маньке инопланетную косметику.

— Наносим тонкий слой крема, — вещал Серый, — теперь пальчиками придаём лицу любую форму. Смотри. Он быстро пробежался по Манькиному лицу, и она стала похожа на Василия.

— Ох! — Бригадирша глянула в принесённое с собой 12

зеркальце и чуть не шлёпнулась на пухлую попу. — Ужас! Пришелец ещё чуть поколдовал. Манька превратилась в серого.

— Мамочки! — взвизгнула Горохова.

— Сама попробуй. Манька потянула себя за нос. Он вытянулся на добрых десять сантиметров.

— Буратино, — сказал Василий. Бригадирша ещё поколдовала. Уменьшила и закурносила носик, увеличила глаза, примяла щеки.

— Майкл Джексон, — засмеялся тракторист.

— Х…ня, какая-то, — огорчилась Горохова. — Верните моё лицо! Через пару секунд Серый превратил Майкла в Маньку.

— Х…ня, — согласился тракторист. — Но потенциал присутствует.

— Большой потенциал, — важно произнёс пришелец.

— Только учиться надо. Тренироваться.

— А по фото можете?

— О! Конечно. Очень легко. Манька снова побежала в деревню.

— Вот, — сказал Василий Тараканов. — Свинец. — Он бухнул под ноги Серого грязный мешок. Пришелец прищурился.

— Восемнадцать килограмм, сто сорок восемь грамм.

— Мало, что ли?

— Договор: двадцать килограмм.

— Тебе ли бля торговаться? — Василий глянул на Серого неодобрительно. — Я, может, в тюрьму сяду, выручая брата по разуму, а ты тут бля мелочишься. Не хочешь — 13

как хочешь. Сиди тут, жуй колоски. Пойду я. Пойду и напьюсь. Зря только аккумулятор раскурочил. Ох, и попадёт мне от председателя!

— Хорошо. Уступаю. Но я-то бля куда попал?! Ни вэлкама тебе, ни хлеб-соли, ни интервью… Серый притащил шаровары.

— Буду невидимым? — переспросил Василий.

— Проверь. Через минуту Тараканов убедился, что обновка работает.

— Только никому не говори, — предупредил тракторист пришельца.

— Ни гу-гу. Молчок. Рот на замок.

— Нем как рыба, — добавил Василий. Прибежала Манька с журналом. Серый полистал страницы. Скривился.

— Не нравятся? — поинтересовался Василий.

— Не понимаю. Все на одно лицо.

— Ага, как нам китайцы. Мань, сама выбирай.

— Вот! — Бригадирша ткнула в красотку на обложке.

— Ого! — восхитился тракторист через несколько секунд. — Фифа! Манька, трепеща, вгляделась в зеркальце. Тут же протянула серому своё золотишко.

— А как долго продержится? — спросил Василий.

— Если не трогать, очень долго. Хоть всю жизнь. Но можно опять слепить. Такое же или другое. Любое. Манька Горохова сидела за столом. Наряженная, красивая. Ждала мужа. Горохов пришел только к двадцати одному, ноль-ноль. Как раз к программе Время. Выглядел он не очень добрым и выпившим.

14

— Ты кто? — спросил он Маньку.

— Не узнал? Как я тебе?

— Ничего. Но что ты тут делаешь? Сейчас Манька придёт, знаешь, что будет?

— Так я ж и есть Манька.

— Мне по х…й, как тебя зовут. Выметайся!

— Что?!

— Ещё и платье чужое надела. Воровка. Сымай! Нет, не надо. Дуй отсюдова!

— Да как ты смеешь, придурок!

15

— Вот сука! — Никифор подскочил, схватил Маньку за руку и потащил к двери.

— Пусти, урод, придурок, импотент! Горохов с силой толкнул самозванку в спину, та с размаху врезалась лицом в дверь.

— А-а-а! — заорала Манька.

— А-а-а! — заорал Никифор, не увидев на лице женщины ни носа, ни губ, ни подбородка. — Ты кто? Оборотень?

— Жена твоя. Манька Горохова, — завыла бригадирша, 16

размазывая сопли и слёзы по плоскому, как блин, лицу.

— Что у тебя с мордой?

— Как что? Крем я у Серого купила. У инопланетянина. Красивая стала. Как в журнале. Вон, на столе лежит. Посмотри и сравни.

— Красивая? — Никифор подтащил жену к зеркалу.

— А-а-а! — заорала Манька. — Ты всё испортил! Урод. Кое-как вытянув из блина нос и сформировав щёки, Горохова всмотрелась в зеркало.

— Кошмар, — сказала она.

— Страшней Майкла Джексона, — содрогнулся Никифор. — Где этот инопланетянин?

— В поле.

— А ну, веди. После долгих переговоров, ругани, обещания втоптать звездолёт в чернозём комбайном и ответных угроз сжечь здесь всё к едрене фене бластером, Серый стёр крем с лица Маньки специальным составом. Бесплатно. Но золото вернуть отказался.

— Вот тварь, — выругался Никифор. В ответ Серый обложил его заковыристым матом и обозвал козлом.

— А ты — чучело рыжее, как пи…а бесстыжее, — вспомнил Горохов деревенскую дразнилку.

— А ты! А ты!.. — набрал побольше воздуха в лёгкие пришелец.

— Тебя тыкали коты, — злорадно добавил Никифор.

— А тебя в лукошке, тыкали кошки! — крикнул Серый.

— А тебя на даче тыкали клячи. Стемнело. Манька задремала, прислонившись к ступенькам стелса. А двое гуманоидов продолжали выкрики17

вать рифмованные проклятия. Первым выдохся пришелец. Всё-таки его словарный запас, несмотря на невероятные способности к языкам, ещё не достиг уровня русского матерщинника, вскормленного революцией, репрессиями, коммунизмом, перестройкой и свалившимся, как снег на голову, загнивающим капитализмом. Манька негромко всхрапнула. Гуманоиды притихли. Слово за слово разговорились о погоде, видах на урожай, семейных проблемах. Каждый поругал своё начальство и государственную политику. Серый пожаловался, что горючки дают в обрез и вот он, межзвёздный посланец, вынужден закупать её, едрёна корень, практически за свой счёт.

— Эх! — махнул рукой комбайнёр. Везде одна и та же х…я.

— Точно.

— А чем твоя колымага заправляется? — поинтересовался Никифор. — Если соляркой, то…

— Некоторыми металлами. Можно использовать золото, палладий. Даже олово и свинец.

— Свинец, говоришь?

— А что, есть? Неси, обменяем.

— Смотря на что.

— А что хочешь?

— Хочу… — прошептал Никифор. Покосился на спящую жену и выдохнул: — Хочу, чтоб стоял, как кол!

— Это можно. Есть колечко такое. Надел и…

— Сколько свинца надо?

— Двадцать килограмм, не меньше.

— Многовато, но пошукаем.

18

Примерно через час Никифор притащил два аккумулятора.

— От сердца отрываю. И от комбайна.

— Маловато, — сказал Серый, взглядом определив точный вес. — Но, — добавил он, заметив, как наливается краской лицо Горохова, — в связи с некоторыми косметическими, так сказать, издержками, я согласен.

— Тащи херовину. Серый принёс колечко.

— Будет стоять? — переспросил Никифор.

— Как кол.

— Не врёшь!

— Никогда не вру.

— Ну, смотри, обманешь — зелёным сделаю. Кувалдой разнесу твою телегу на запчасти.

— Это колечко проверено, — утешил комбайнёра Серый, — сам пользовался. Никифор разбудил Маньку и они, приобнявшись, побрели домой. А в это время тракторист Васька Тараканов тряс стеклянную банку. Ещё днём он разменял в продмаге пятьдесят рублей на полтинники. Засыпал их в копилку, убедился, что количество монет удвоилось. Настала пора обмыть привалившее ему богатство самогоночкой, коей промышлял местный старичок по кличке Дуреман. К утру ему удалось вытрясти одну монету. «Не обманул, гад», — обрадовано просипел Василий, продолжая выискивать оптимальный угол наклона, при котором проклятые кругляшки проскакивали бы в щель. К обеду из волшебной банки вылетел ещё один полтинник. Василий не сдавался. Пристраивал к отверстию кон19

чик ножа, полоски бумаги, хитроумно изогнутые проволочки. Всё было бесполезно. От тряски заболела голова, в нервном тике стало подёргиваться веко. В накатившей волне отчаяния и бешенства, Тараканов хрястнул банкой об стол. Копилка разлетелась на мелкие кусочки, монеты рассыпались.

— А-а-а! — заорал Василий и разметал своё богатство по дому. — Ну, бля, если и шаровары с таким же припистоном, убью! Целый день звездолёт осаждали сельчане. Тащили простенькое золотишко, старые аккумуляторы, а Ванька Прохоренко припёр тридцатидвухкилограммовую гирю, которую пришелец сразу забраковал.

— Обижаешь, батя. Я что, зря потел?

— Ты подарок захотел, но напрасно лишь вспотел, — протараторил Серый. После вчерашней перепалки с Никифором, он неожиданно заразился стихами и никак не мог перейти на обычную речь. — Ты, конечно, молодец, но мне нужен лишь свинец. И золото, — добавил он уже без рифмы. Поляна превратилась в азиатский базар. Торговались, ругались, плевались, целовались. Серый время от времени вытаскивал из звездолёта новые диковинки. Жители Брюквино уходили довольные и удивлённые. На их лицах светилось предвкушение новой жизни. Тракторист Тараканов бродил среди сельчан в обновке. Никто его не видел, и Василий развлекался. То кому-нибудь поддаст коленом под зад, то сдёрнет и зашвырнёт в кусты кепку. Ваньке Прохоренко он прилюдно приспустил до колен штаны. Тот от неожиданности пукнул и уже от этой неожиданности уронил с плеча гирю, которую со20

брался тащить домой. Заметив в толпе Зойку Колупанову, Василий замер. Нравилась ему эта бойкая девчонка. Пухленькая, подвижная, вся такая ядрёная в облегающих джинсах. А грудки, какие грудки!.. Тараканов приблизился, обошёл красавицу по кругу. Многие парни от неё уже получили в глаз, а некоторые и пониже, пытаясь чисто по-деревенски поухаживать: шлёпнуть ладонью по попе, ущипнуть за талию или в наглую облапить и поцеловать. Василий себе таких вольностей не позволял, тем более что никому они не приносили успеха. Посматривал, вздыхал, считая, что ему такой пригожий товар не по чину. А тут решился. Приблизился, вдохнул аромат заграничных духов и… погладил девушку по кругленькому заду. Зойка подпрыгнула, как кузнечик, ошарашено оглянулась, но никого не увидела. Поглядела под ноги. Может, кто чем-то кинулся? Тараканов погладил её по волосам. Вздохнул. Зойка нахмурилась и уставилась прямо Василию в глаза. Он похолодел. Неужели увидела? Нет. Показалось. И тут он заметил, что шаровары начали барахлить. Сначала стали полупрозрачными его руки, потом ноги. Затем тело опять приобрело невидимость, но проявилась одежда и как бы повисла в воздухе… А потом, боже, рубашка, сами шаровары и даже трусы словно исчезли, а тело его, мускулистое, красивое, в меру волосатое, отчетливо прорисовалось в воздухе. Зойка застыла в изумлении, открыв рот и неимоверно увеличив и без того большие глаза.

— Мамоньки, — сказала она. — Василий?! А он стоял перед ней голый, растерянный, не зная, 21

что делать.

— Какой ты… Ой! — Зойка оглянулась на односельчан и неожиданно прикрикнула: — Чего уставились. Кино бесплатное вам?! — сняла косынку с плеч, попыталась прикрыть Васькину наготу. Но косынка тоже стала прозрачной. Тараканов опомнился, сорвал с себя шаровары и теперь торчал перед Зойкой в трусах и рубашке, готовый провалиться сквозь землю. Но девушка улыбалась.

— У пришельца отоварился? — спросила Зойка лукаво. Её пухлые губки приоткрылись, она попыталась сдержаться, но не смогла и заразительно прыснула в ладошку. Василий кивнул. А девушка, подхватив его под руку, потащила по тропинке в деревню. Вскоре Серый объявил: горючего ему хватит и даже выразил опасение, что космический корабль перегружен. Колхозники пороптали, но не сильно. Скудное золотишко кончилось, а свинец был выковырян из всех грузовиков, тракторов, комбайнов и трёх личных автомобилей. Народ стал расходиться. И тут все увидели комбайнёра Никифора Горохова. Красный, как рак, а скорее багровый, странно ковыляя, оглашая округу проклятиями и размахивая в воздухе огромным молотком, более похожим на кувалду, он приближался к звездолёту.

— А ну по домам! — Никифор замахнулся на сельчан, а замешкавшемуся с тяжёлой гирей Ваньке отвесил вдогонку пенделя.

— Мать твою! Что ты мне подсунул?! — обратился комбайнёр к Серому после того, как колхозники разбежались.

— Что не так?

22

— А вот что! — Никифор приспустил штаны.

— Стоит, — сказал пришелец. — Как кол.

— Стоит-то стоит, а как сделать, чтобы лёг?

— Снять.

— Как снять?! Оно же впилось, зараза. Больно! Серый пригляделся.

— А зачем ты его туда одел? На палец надо было.

— Так они у меня вон какие! — Никифор выставил пятерню.

— Да-а-а!

— Как сардельки. Что делать-то теперь?

— Придётся резать.

— Да лучше я застрелюсь!

— Кольцо резать. Но работать уже не будет. Там внутренний возбудительный контур.

— Вот уродство!

— Сам дурак!

— Да я твою колымагу щас!..

— Только попробуй. Как стрельну!

— Из бластера?

— Из бластера.

— Вот уродство! — Никифор побежал в деревню, кроя трёхэтажными матюгами пришельцев, их матерей, Вселенную и её создателей. Вечером к стелсу подвалил Василий Тараканов. Пьяный, совсем не злой, добродушно смирившийся со своим невезением и приятно ошеломлённый побочным эффектом невидимости.

— Хлебни, — он протянул Серому бутыль с самогоном.

— Что это?

— Это, брат, лучшее, что имеется на нашей планете.

23

Лучше, чем все ваши грёбаные безделушки, которые ни х… я не работают. А если и работают, то через жопу. Понял?! И не перечь, а то обижусь.

— Пользоваться уметь надо, — попытался оправдаться пришелец.

— Не спорь! Выпей лучше. И споём. Серый отхлебнул из горлышка. Скривился.

— Гадость какая.

— А ты ещё хлебни, и гадость превратится в радость. Вскоре Серого развезло. Речь его стала невнятной, и он забормотал что-то на своём языке, перемежая иноземную абракадабру русскими ругательствами: — Дре ла кап кори, бля. Вуэ мур-мур, на х…й. — Пришелец замотал головой, выкатил на щеку слезу, положил руку Василию на плечо и сказал: — Кулэмбе, сука, на х…й емуратти.

— Не понял.

— Да зае…сь оно всё на х…й!

— Теперь понял. Правильно говоришь. Хороший ты чувак, Серый. Хоть и засранец.

— И ты, Вася, хороший, хоть и балбес.

— Но-но!

— Да я ж любя…

— Слушай, а как это у тебя горючка кончилась? У нас такое, конечно, тоже случается, но редко. Обычно же знаешь, сколько у тебя в баке осталось…

— А-а-а, — горестно протянул Серый. — Навигационные приборы барахлили. Заблудился я. Потом разобрался, что не туда лечу, а горючка уже на нуле.

— Не повезло.

— Какое не повезло! Звездолёт этот — говно. Датчики 24

— говно. Всё говно. Ничего не умеют качественно делать.

— Во, бля! Совсем как у нас.

— И товары наши говно. Ничего до ума не доведено. Пятьдесят процентов возврата. А что не вернули, тоже говно. Вот так-то, брат. Давай ещё выпьем!

— Давай. Только нечего. Сбегать?

— Сбегай. И вот тебе подарок. Копилка. Взамен той, которую ты разбил. Эта денежки утраивает, и ещё я тебя научу, как их вытряхивать.

— Спасибо, Серый. Дай я тебя поцелую.

25

Друзья обнялись. Василий чмокнул пришельца в макушку.

— Я мигом. Вторую бутылку уговорили к полуночи. Серый притащил на закуску несколько тюбиков с едой.

— Дрянь, но вкусная, — похвалил Василий.

— Но всё равно дрянь, — возразил пришелец. После того как вытрясли последние капли, Тараканов встал, расправил плечи и заорал песню: — А мне летать! А мне летать! А мне летать охота…

— Слушай, брат, а принеси-ка ты мне ещё этой замечательной штуки. На дорогу. А я тебе классную вещь подарю. Летать будешь. Серый нырнул в звездолёт. Вернулся через минуту.

— Гляди! — Пришелец, приладил к талии блестящий пояс и тут же взмыл над пашней. Несколько раз красиво перевернулся в воздухе, крикнул: «Оп-ля!», расстегнул пряжку и изящно приземлился на четвереньки. На другой день, ближе к обеду, в деревню Брюквино, нещадно дымя и пыля по песчаной дороге, влетели раздолбанные Жигули. Остановились у продмага. Из машины вылез незнакомый сельчанам молодой человек, по виду городской, с отчетливо жуликоватым выражением лица. Мгновенно вычислив самого авторитетного мужика, он подвалил к Василию Тараканову.

— Брызжеватый Егор Павлович, — представился приезжий.

— Много чести, господин Грыжеватый, — сказал Василий. — Будешь у нас просто Гоша.

— Гоша так Гоша, — не стал спорить хозяин Жигулей. — Говорят, у вас тут пришелец объявился?

26

— Брехня.

— Говорят, ему свинец нужен?

— Врут.

— А если я поделюсь?

— Чем?

— Свинцом. — Гоша похлопал ладонью по крышке багажника.

— Покажи. Брызжеватый достал ключик, щёлкнул замком. На дне лежали куски варварски развороченных аккумуляторов, поблескивали прутки свинцово-оловянного припоя.

— Поздно, браток. Улетел пришелец.

— Как улетел?

— А вот так. Ждал он тебя, ждал. Всё сокрушался, где это мой Гоша запропастился? Но… не дождался.

— Говорят, он всякие волшебные штучки на свинец выменивал?

— Ага. Мне на прощанье вечную копилку подарил. Кидаешь денежку, а она на три распадается. Кидаешь три — получаешь девять. Так то.

— Продай?

— Сколько дашь?

— Десять тысяч.

— Несерьёзно.

— А ещё что-нибудь есть?

— Есть. Но у тебя никаких денег не хватит.

— Покажи.

— А вот. — Тараканов достал из кармана пояс, переливающийся словно змеиная кожа. — Сейчас испытывать буду. Парить, как сокол.

— Продай, друг, любые деньги заплачу.

27

— Миллион, — сказал Василий, — но после того, как сам полетаю. Он щёлкнул пряжкой и стал медленно всплывать над деревней. Лица односельчан перекосились завистью, Гоша лихорадочно высчитывал, какой классный аттракцион можно устроить в городе и прикидывал, куда он потратит заработанные миллионы. Василий блаженствовал.

— А как спускаться будешь? — крикнул Гоша. Тракторист обеспокоенно завертелся в воздухе. Начал приседать, делать кульбиты, но сила антигравитации неумолимо поднимала его выше и выше.

— Спасайте, братцы! — заорал Василий, сообразив, что к вечеру он достигнет космического пространства и неминуемо задохнётся.

— А что взамен? — поинтересовался смекалистый бизнесмен Брызжеватый.

— Всё, что хочешь, Гоша! А что ты хочешь?

— Ладно, отдашь мне этот пояс. Согласен? Василий призадумался, ещё с минуту подёргался и, осознав невозможность самостоятельного приземления, крикнул: — Согласен!

— В придачу отдашь копилку, — потребовал Гоша.

— Ни фига себе! — возмутился Василий.

— Ну, тогда лети, голубь. Учти, с каждой минутой твоё спасение становится проблематичней. Сельчане посматривали на Гошу с интересом. Тракторист уже вознёсся на такую высоту, с которой багром не достанешь.

— Отдам, отдам! — заорал Василий после того как приподнялся над землёй ещё на пару метров.

28

Гоша быстро подбежал к своей развалюхе, вытащил из багажника моток бельевой верёвки. Привязал к концу небольшой камень, раскрутил импровизированную пращу и крикнул: — Лови! Камень треснул Василия по заднице, он перевернулся вниз головой и истошно заорал: — Мать твою. Угробишь!

— Лови, говорю!

— Пояс отцепи и приземлишься, — подал голос Ванька Прохоренко. Гоша зыркнул на него недобрым взглядом.

— Высоко! Разобьюсь! — взвыл Василий.

— Да вроде не очень, — усомнился кто-то из односельчан.

— Это вам снизу так кажется, а отсюда о-го-го! Кидай камень, чего рот разинул. Кидай! Через несколько попыток, Тараканов, прибавив к ущербу шишку на лбу и пару синяков на теле, поймал камень. Гоша, как заправский такелажник, потащил тракториста к его дому.

— Это на тот случай, если передумать решишься, — предупредил он Василия.

— Вот гад! — восхитился воздухоплаватель.

— Жизнью учёный, — сказал Гоша.

— Ладно, ладно, Грыжеватый. Ещё сочтёмся, — неразборчиво пробормотал Тараканов. Гоша привязал веревку к забору.

— Я за копилкой, — предупредил он Василия. — Как она выглядит?

— Да банка такая, стеклянная. С монетами.

29

Когда спаситель выскочил во двор, тракторист, ловко стравливая верёвку, приближался к земле.

— Э-э-э, не так быстро, — обеспокоился Гоша. Отстегивай пояс или отпущу в небеса.

— Так высоко ещё, — крикнул Василий. — Разобьюсь. Гоша подтянул тело к стожку сена.

— Давай! Тараканов щёлкнул пряжкой и грохнулся на кучу. Гоша быстренько смотал веревку и побежал к Жигулям.

— Дурак. — Василий послал вдогонку своему спасителю неприличный жест. — Это обычная литровая банка. А копилка-то припрятана. Целый день Брызжеватый выкупал у сельчан инопланетные товары. Ему тащили всё: старые бусы, которые якобы лечили от геморроя, аптечные пузырьки с подкрашенной водой, выдаваемые за приворотное снадобье, алюминиевые брошки — обереги от болезней, а Ванька Прохоренко умудрился сбыть обезумевшему от счастья коммерсанту свою гирю, уверив того, что пришелец превратил её в золотую. Прошёл год. На далёкой планете Вау-Кота из нескольких капель самогона, оставшихся в бутылке, Серый вычислил формулу спирта и теперь гнал его в собственном особняке. По вечерам, выпив стаканчик этого чудесного напитка, он восстанавливал в памяти свои космические приключения и писал мемуары. После второго стаканчика проснувшаяся душа наполнялась грустью, и Серый, случалось, пускал слезу, вспоминая, как сбывал сельчанам планеты Земля различный брак, который завернули по гарантии жители Козерога. Больше всего он переживал за Василия, потому 30

что забыл отдать ему катушку с трёхкилометровой танитовой леской. И хотя эта бракованная катушка заедала время от времени, но всё-таки она страховала тело от вознесения в безвоздушное пространство. На далёкой планете Земля, жители деревни Брюквино с переменным успехом продолжали изучение диковинных предметов. Больше всех повезло Никифору Горохову. Его сосед — Ванька Прохоренко на вырученные за гирю деньги купил паяльную станцию для ремонта компьютеров. И сумел восстановить кольцо, да так ловко, что оно увеличилось в диаметре и заработало, будучи надетым на мизинец. Счастливы были и супруги Таракановы. Позанимавшись красивым импортным сексом, Василий с Зойкой по очереди трясли волшебную копилку, ссыпали монеты в пластиковые мешки из-под сахара и радостно мечтали об автомобиле Майбах. Господин Брызжеватый всё ещё пилил «золотую» гирю. Будучи дальтоником, он не замечал, что опилки не того цвета.

Говорят дети — Какой это страшный праздник — Новый год!

— Почему?

— Приходится днем спать!

NeAmina

31

NeAmina

Сказка о второстепенном персонаже Служу я в сказке пятым персонажем — не главный положительный герой, не старший брат я, и не младший даже, и даже не внушительный второй. Позиция моя зыбка́ и стра́нна: то вроде бы вот я необходим, но, недостоин имени Ивана, довольствуюсь прозваньем Никодим. А вот сегодня повезло мне, братцы, пришел заказ на принца и коня. И так как наш Иван успел набраться, на эту роль отправили меня. Собрали-снарядили очень скромно, невзрачного конягу привели, вручили мне уздечку и котомку, в котомке — только горсть сырой земли. Одна земля, ни серебра, ни злата, но не привыкший падать духом я. Не поминайте словом злым, ребята. Так началась история моя. По всем канонам богатырской доли старательно минуя города, я выехал сначала в чисто поле, где камень путеводный увидал. Ну, а поскольку грамоте не учен (не понимал я просто смысла в ней), решил, что влево всяко будет лучше, припомнив шутки смачные парней. Я шел недолго, может больше часа, плечо к плечу с задрипанным коньком, как вдруг учуял: вкусно пахнет мясом, причем вполне хорошим шашлыком. Прибавил шаг, коньку поддал под тушку, чтоб шел бы32

стрей, вдруг там уже толпа. Придя на запах, увидал избушку, вокруг нее — на кольях черепа. Навстречу вышла бабушка с кинжалом, у ног ее крутился черный кот. Но тут моя лошадка убежала, предчувствуя трагический исход. Приветствовал я бабушку поклоном, как на Руси всегда водилось встарь: давай-ка ты, по сказочным законам, мне баньку истопи, мяска пожарь. Потом у самовара с кружкой чая, в нескромном пребывая неглижу, я про свои поведаю печали и новости подробно обскажу. Ну не попрешь ты супротив канона, хоть триста лет в обед, хоть волос бел. Под а́ккомпанеме́нт кошачьих стонов, я выспался, помылся и поел, успел за чаем с бабкой посудачить, проникнуться старинною волшбой, советы получить, а к ним в придачу— клубочек ниток серо-голубой. Недолго приобщался я к культуре: звала дорога, пыль кропя дождём. Ну, силы мне не занимать — и дури, как выяснилось опытным путем. А может быть, и бабкино коварство сыграло роль, понятно и ежу… Клубочек, улетев в другое царство, свалился в пограничную межу. Неспешно плыли по протокам птицы, и каждая из них — жестокий страж, ведь заграница — это заграница, другая сказка, мир и антураж. Шумел лесок (ну, прямо, как на даче), по синеве бежали облака. А я сидел, надеясь на удачу, присущую Иванам-дуракам. Так вжился в роль, что позабыл о главном, мне сказанном в преддверии пути: что в русской сказке повезет Ивану, а Никодиму может не свезти.

33

Анна Пан

Автостоп

— Постой, добрый, прекрасный, мужественный… эээ… А ты кто?

— Тролль.

— Постой, добрый, прекрасный, мужественный тролль! Подвези меня на твоём чудесном… ммм… А это что?

— Грбдым.

— Подвези меня на твоём чудесном грбдыме до… А куда ты едешь?

— В Мхрум.

34

— … на твоём чудесном грбдыме до славного города Мхрума!

— На хмыра?

— Ооо! Тут эльф ехал на своём элмофле — не подвёз! Гном ехал на своём кудубе — не подвёз! Маг ехал…

— Шмряг с тобой. Садись. Сам-то кто?

— Я-то? Я — Лихо-Под-Зонтиком. Эй!.. Куда?! Стой!!! А как же я?.. Ах ты, троллья морда! Чтоб тебя!.. И грбдым твой!.. И Мхрум твой!.. Ёпрсссс…т! Всё! Само пойду! Ножками! И когда дойду, всем вам… эээ… ммм… …!!!

Говорят дети Утром детёныши, еще не успевшие окончательно проснуться, завтракают. Кухонный телевизор показывает мультик «Сестрица Алёнушка и братец Иванушка». Мультик идёт — дети сонно ковыряются в тарелках. Мультик: — Не послушался Иванушка сестрицу — отсёрбнул из копытца. И тут же превратился в козлёночка… Веренея, нахмурившись, глядя на брата: — У-у-у, этому и сёрбать ничего не надо! *** Русский язык. Найти в тексте и обозначить прилагательные.

— Мам, на какие вопросы отвечают прилагательные?

— Какой, какая, какое, какие.

— Ага… Поляна какая? Зеленая. Прилагательное. Заяц какой? Ой! Заяц никакой!!! Не прилагательное заяц! Касперович Ася

35

Радуга Ксенья

Английские бисквиты Кошка по имени Лори Гордая кошка по имени Лори Недоуменно ждала в коридоре: Днем, у камина выспавшись всласть, На променад она собралась, А перед дверью лежал беспардонно Рыжий бульдог — молчаливый и сонный. Лори сказала: «Послушайте, сэр! Вам далеко до хороших манер. Было не трудно давно догадаться: Я не пройду, соизвольте подняться!» Пёс приоткрыл тяжелое веко, Сладко зевнул, ничего не ответил. Лапу под щеку подсунул слегка И моментально дал храпака. Фыркнув и выразив этим укор, Лори прошла через кухню во двор. «Глупые псы — просто свиньи и хамы! Стыд и позор так вести себя с дамой! Не джентльмены! Достойны презренья! С родом Котов — никакого сравненья!» Так возмущалась красавица Лори, Сидя на старом хозяйском заборе. И оставаясь там, наверху, Леди зубами поймала блоху.

36

Уик-энд Мистер Уильям и леди Элен Решили отправиться на уикенд. Из душного Лондона в глушь захотелось, Поближе к природной среде. Не терпелось Привычный крахмальный сменить антураж. Сложили для этого скромный багаж: Три смокинга, шляпу, два летних пальто, Простое из серой шиншиллы манто, Чтоб не донимали в лесу сквозняки, Для верности взяли из шерсти чулки. Английская любит сюрпризы природа, Кто знает, какая будет погода? Зонт от дождя и от солнца панаму, Спальный колпак и, конечно, пижаму, Две дюжины белых душистых платков, Туфель… пар восемь и свежих носков. Тёщу, кузена с собой захватили, Пуделя Тори и дядюшку Билли. Вдруг со здоровьем что приключится, Чтоб время не тратить на поиск больницы И не спешить понапрасну домой, Семейного доктора взяли с собой. Чтоб лишним себя не отягощать, Много съестного решили не брать. А чтобы от сырости не простужаться, Решили… не ехать и дома остаться.

37

Александр Подусов

Милашка Антон завернул последний болт и отер рукавом пот с лица. Ну, вот и все. Готово. Покрутил прибор в руках. Просто стальной цилиндр… И ведь никто не догадается, что в нем — спасение мира! Годы исследований позади. А вместе с ними — почти случайно сделанное Антоном открытие. И вот результат, воплощение мировой потребности во всеобщей доброжелательности и любви, лежит преспокойненько на столе, сверкает отблесками люминесцентных ламп. Милашка… Название для прибора родилось почти сразу — милатор. Но Антону больше нравилось называть его именно так: «Милашка». Собственно, первые испытания прибор уже прошел, и надо сказать, весьма успешно. Вчера, под вечер, ректор института заглянул к Антону, чтобы хорошенько на него прокричаться — такое в последнее время случалось часто. Только Семен Валерьевич открыл рот, как Антон наставил на него цилиндр и щелкнул тумблером. Секунда, и выключил прибор. Ничего не произошло, кроме…

— Антон! Я…

— Да, Семен Валерьевич? Вы что-то хотели?

— Я… Я? — казалось, он никак не может вспомнить зачем здесь, как вдруг его лицо озарилось. — Вы такой милый человек, Антоша! Смотрю на вас и не могу нарадоваться! Вот весь день было совершенно никчемное на38

строение, а стоило увидеть вас — и я понял: все это суетное, наносное. А знаете что? Пожалуй, я поставлю вопрос о повышении вашего оклада. Мне кажется, давно пора было это сделать! И с этими словами Семен Валерьевич удалился. Это был успех! Завтра состоится ученый совет, на котором Антон представит свое открытие и милатор — устройство, способное безболезненно решать все мировые конфликты. Не будет больше войн, ведь теперь достаточно одного нажатия кнопки — и враждующие армии будут пить, плясать и любить друг друга! Первая половина дня пролетела в возне с бумагами, а потом объявился Пашка.

— Беда, Антоха, — прямо с порога заявил он. — Я уже не знаю, что делать.

— Снова с Женькой поругался? — догадался Антон.

— Ведь любит же, стерва, и знает, что я люблю, но сказала, что подает на развод. А сегодня заявила, что вечером я должен забрать свои чемоданы и сваливать. Куда? Антоха, куда я без нее?!.. Антон слушал друга, изредка вставляя фразы типа «да», «конечно», «понимаю», как вдруг…

— Пашка, ведь я могу тебе помочь! И он рассказал другу о том, как вчера испытал «Милашку» на ректоре.

— Вечером, как придешь домой, наставь на Женьку цилиндр и включи на одну секунду. Не больше, ты понял?

— Антон дождался утвердительного кивка. — Я не испытывал его на продолжительное воздействие. Думаю, у вас снова все будет прекрасно! И да, завтра с утра «Милашка» должна лежать здесь, на столе. Иначе с плеч полетит уже 39

моя голова. Пашка положил сверкающий цилиндр в карман пиджака и радостный вышел. *** Уже стемнело, когда Павел поздним вечером переулками пробирался домой, где его ждала, а скорее всего — уже нет, его Женька.

— Закурить есть? От неожиданности он остановился и на автомате ответил: — Не курю.

— Пацанов не уважаешь? И ещё один голос из темноты: — Придется деньгами. А Вовка — сбегает. И какой-то тонкий девчачий голос: — Вот придурок! Из темноты появилась сначала одна фигура, за ней в свете окон выплыли ещё четыре. Пашка с ужасом узнал Витька — грозу района, гоп-стопника местного разлива. Влип! Пальцы непроизвольно стали нащупывать в кармане несуществующую пачку… и сомкнулись на цилиндре. *** Наутро Антон не мог найти себе места. Пашка хоть и друг… Но и скотина, конечно, безответственная. Должен был час назад уже быть, вот и ректор заглядывал, интересовался. «Небось валяется сейчас с Женькой в кровати, пользуется плодами прогресса!» Когда до совета осталась пара часов, Антон не выдер40

жал и рванул к Пашке домой. Машины скорой и полиции у дома встревожили, но не сильно: мало ли что у кого случается. Однако вместе с тем, как он поднимался по лестнице, тревога его нарастала. Внутреннее чутье говорило о неладном. Кровь на лестничной площадке, дверь в квартиру полуоткрыта. Антон осторожно вошел, позвал: «Па-шка? Жень-ка?» Тишина. Прошел вперед и заглянул в комнату. За столом сидел участковый, что-то молча писал в своих бланках. Врач молча накладывал Пашке повязку на голову, Женька сидела рядом и молча держала его за руку.

— Вы кто? — нарушил обет молчания участковый, повернувшись к Антону.

— Друг, — ответил он, несколько опешив от нелепости происходящего. — Коллега.

— А… Хорошо. А то я уж подумал, что вы тоже его любите, — участковый кивнул в Пашкину сторону и снова углубился в заполнение протокола. *** Когда все закончилось и Женька вышла проводить спецслужебную компанию, Антон подсел к Пашке и спросил: — Объясни, что произошло? Пашка попробовал почесать затылок через повязку, получилось не очень.

— Твоя штуковина… — начал он. — Ух, и натерпелся же я!.. И Пашка рассказал о своей вечерней стычке с местной ребятней. Не дожидаясь, пока Витька достанет из кармана его знаменитый охотничий нож, который он ежедневно 41

демонстрировал во дворе, Пашка выхватил цилиндр и направил на компанию. «Не подходи!» — рявкнул он. «А то что — укусишь?» — это снова из задних рядов девичий голос. «А если я кое-что достану?» — уже сам Витька.

— Тут я его и включил, твой прибор, Антоха. Понимаешь, я так струхнул, что совершено не подумал о том, что его надо выключить. Если честно, я тогда вообще ни о чем думать не мог. Стоял так где-то минуту. И они стояли. Неподвижно. И таращились на меня. А потом… Прости, дружище, снова я тебя подвел. Сдох твой прибор. Задымился и сдох. Пашка потянулся к пиджаку, что висел рядом на стуле, и извлек из кармана покрытый налетом копоти цилиндр. Выключатель расплавлен. Антон повертел его в руках, раскрыл, заглянул внутрь.

— Мдаа… А дальше-то что? А дальше компания вдруг вышла из оцепенения и, как ни в чем ни бывало, снова двинулась на Пашку. Душа у того совсем ушла в пятки, когда Витька полез в карман.

— Ты не обжегся, мой хороший? — спросил Витька, взял из Пашкиной руки цилиндр, положил к нему в карман пиджака, а носовым платком вытер Пашке руку от копоти.

— Я?.. Я… — дар речи он точно в тот момент потерял.

— Погодите! Пустите! Парни! Вы же парни? А девушка здесь я! — с этими словами из темноты выпрыгнула обладательница тонкого девичьего голоса, прыгнула на Пашку и впилась в него губами. Кое-как из ее объятий удалось высвободиться, и тут Витька, который так и не выпустил его руки — коснулся губами запястья…

42

— Антоха, я так вымотался… Всю ночь бегать по городу от влюбленной толпы, которая жаждет тебя изнасиловать — это… — Пашка смолк, так и не найдя, с чем сравнить свои приключения.

— А как Женька? — спросил Антон. Женька позвонила под утро, как раз в тот момент, когда Пашка прятался во мраке гаражных закоулков. «Где тебя черти носят, что, празднуешь уже, небось, свою свободу?» Пашка не стал пускаться в объяснения. «Женька, ты меня пустишь? Спасай. Чую, смерть за мной гонится, нелепая очень. Больно стыдно будет. Сначала больно, а потом и стыдно. Пустишь?» — «Ты где? Пущу. Кто ж тебя спасет, как не я? Вечно тебя спасаю». — «Открой дверь. Через десять минут буду. И… Помнишь ту сковородку, которой ты 43

меня месяц назад шарахнула?» — «Ну да…» — «Держи наготове». Пашка положил трубку — спасение забрезжило на горизонте. Оторваться от преследователей так и не удалось. Наоборот, Пашка начал уставать, и его догоняли. За эту ночь Пашка так сильно обогатил запас признаний в любви, несшихся ему вослед, что теперь и за всю жизнь не израсходовать. В подъезд Пашка ворвался, когда ему буквально наступали на пятки. Под оглушительный топот пяти пар обуви он влетел на площадку… Дверь была открыта, на пороге стояла его Женька — с чугунной сковородой в руках. «Какого черта? Я уже устала ее держать, стою тут, как дура…» Ее гневная тирада прервалась вместе с появлением влюбленной компании, которая сразу бросилась на Пашку.

— Вот тут-то и заработала Женькина сковорода! — Пашка был восхищен женой. — Вмиг всех раскидала!

— Ну а тебе-то за что досталось?

— А, это? — Пашка указал на повязку. — Шальная сковорода. За компанию. До кучи. Антон улыбнулся, почесал переносицу.

— Как же вы теперь? Все-таки расходитесь? Прибор ведь тебе так и не помог.

— Да ты что, Антоха! У нас всё теперь будет хорошо. Такая встряска! Я ж ей все сказал — как люблю ее. И она мне тоже сказала. Так что у нас только все и начинается! Подумал, добавил: — Правда, уезжать нам отсюда надо. Ориентацию менять не хочу, а Витька, как из реанимации выйдет — он же в покое не оставит. Настырный…

44

Говорят дети Киндер валяется на диване и внимательно смотрит на свою ладошку: — Мама, а у тебя сколько пальцев?

— Двадцать, — говорю я.

— Ух ты, ты таким монстром и родилась?

— Почему монстром? У всех людей по двадцать…

— Ну, не знаю, как у людей, а у меня пять, — гордо вытягивает руку.

— Так это вместе: на руках и ногах…

— Хм, — недоверчиво. — И у папы тоже?

— Да.

— И у бабушек?

— И у бабушек.

— И у меня?

— И у тебя.

— Классно, мы — семья монстров!

NeAmina

Ищу согласную. Поэт *** Молодильные яблоки. Второй сорт. Дешево. *** Вулканизация воздушных замков. Тонировка розовых очков. Шишкова Юлия

45

NeAmina

Красавица и чудовище Прочитала в одном дневниковом сообществе такой запрос: «Познакомлюсь с Хозяином чудовища или самим Чудовищем с тентаклями».

— Майской ночью мне не спится, вновь сижу я у экрана. Аватары прячут лица. Чем души мне спрятать раны? Как унять свои печали?.. Слез блестящие дорожки… Болтовня в приватном чате, разговор не понарошку… Мы встречались на закате, провожая тихий вечер… Отчего же так некстати ты позвал меня на встречу? Ведь придется мне открыться, показать себя.… Не так ли? Я чудовище, мой рыцарь: зубы, когти и тентакли. И не стоит нам встречаться, не снести мне униженья… Я тебе откроюсь в чате и опла́чу пораженье…

— Вот какая ты реально… Можно фоточку поближе? О, знакомясь виртуально, идеал впервые вижу. Ведь красотки под копирку: попы, бюстики и ножки… И смотреть уже противно, до чего они похожи. Нет в них ярости и страсти, тягомотно, как в болоте… Как слюна течет из пасти!.. Это где ты? На охоте? Эти фото до истомы доведут и до оргазма. Столько дней с тобой знакомы… Я не знал, что ты прекрасна…

— Как такое?.. Я не знаю… Мне поверить в это сложно.

— Я уже влюблен, родная. И сейчас приеду. Можно?..

46

Твиллайт

Предмет его гордости

Какой же он все-таки красавец! Марджелату трепетно провел кончиками пальцев по всей длине, наслаждаясь прикосновением к шелковистой твердой поверхности. Идеальные пропорции, чудесная форма… Да, у Зайчика длиннее. В это не верилось, пока однажды на привале, разомлев от тепла костра и бутылки ракии, поделенной на двоих, они не решили сравнить. Глупость — мериться, как подросткам, но любопытство одолело. Да и не оказалось рядом никого, кто мог бы над ними посмеяться, а утереть нос любителю морковки было заманчивой идеей. Увы, не 47

вышло. Зайчик довольно ухмылялся, поглаживая и влюбленно глядя на свой, а Марджелату чуть ли не впервые в жизни кольнула ревность. Хорош, да… Длинный, изящно очерченный — зависть берет! Но в конце концов решает не длина, а калибр, и уж с калибром у Марджелату все путем — любой позавидует. Покороче, да, но зато насколько внушительнее! Зайчик, правда, пытался съязвить что-то на тему скорострельности, но Марджелату лишь ухмыльнулся, а потом снисходительно разрешил взять в руки — и наблюдал, как восхищенный Зайчик, дорвавшийся до предмета давнего вожделения, гладит, ласкает взглядом и чуть ли не расцеловать готов его, Марджелату, красавца. Впрочем, он и сам тогда не упустил случая поиграть с долговязым дружком напарника. Очень даже ничего! И в ладонь, помнится, лег идеально. Мальчишество? Но обоим понравилось, хотя вслух ни один не признал бы превосходство другого. Просто такие минуты очень сближают, ведь кому еще похвастаешься, как не лучшему другу? Зайчик посетовал, что в юности несколько раз случались осечки, пока он не отработал технику, и Марджелату посоветовал больше внимания уделять смазке. Чем крупнее, тем обильнее надо смазывать, чтоб не заклинило в самый неподходящий момент… Да… Но хорош! Ах, до чего хорош! И вот с какой стати типы за соседним столиком так вытаращились? Можно подумать, он что-то неприличное делает. Завидуют, никак? Марджелату еще раз приласкал атласную гладь ствола ладонью, нежно погладил кончиками пальцев круглящийся верх. С сожалением убрал в кобуру. Что бы там ни говорил Зайчик, а револьвера лучше «Пеппербокса» в мире нет и быть не может!

48

Твиллайт

Страдания комиссара Манолеску

После нескольких дней в воде труп выглядел преотвратно. Распухший, иссиня-черный, покрытый слизью и тиной… Течение, прибившее покойника к берегу, перед 49

этим изрядно помурыжило его в каком-то омуте, и теперь на пальце ноги висел отменный крупный рак, совсем такой, как на вывеске корчмы «У Злотинки», только не красный, а пока еще натурального серо-зеленого цвета. Тьфу, пакость. Придет же на ум такое. Хотя, конечно, неизвестно, что жрали те раки, которых подают в корчме. Костаке Манолеску, комиссар уголовной полиции города Тимишоары, тяжело вздохнул. Вторая неделя знойного пекла, накрывшего Тимишоару, изрядно извела Костаке, заставляя при жизни чувствовать себя грешником на адской сковороде. Одна радость: преступники, не меньше комиссара умученные жарой, тоже слегка поутихли. Ну, выломает кто-нибудь окно в бакалее или срежет кошелек на рынке — не без этого. А серьезных душегубств не случалось уже с месяц. И вот — на тебе!

— Так, что я тебе скажу, Костаке, — задумчиво сообщил доктор Годяну, деловито ворочая полуотрубленную голову покойника. — Утонул он, как сам видишь, не от того, что раков ловить пошел. Помогли ему. То ли саблей, то ли топориком. Я бы на топорик поставил. Хочешь пари?

— Не хочу, — отозвался комиссар. — Тебе, Марчелу, виднее. Еще что скажешь?

— Скажу, скажу, — пообещал доктор, заглядывая между гниющих губ, трогая пальцы, шею и прочие части тела убитого, тыкая в рану какими-то блестящими инструментами, скобля, разрезая и производя суеты не меньше, чем сотня трудолюбивых муравьев. — Интересный тебе покойничек достался, Костаке. С историей. Из благородных покойничек-то. И, похоже, военный. Мозоли-то на ручках у нас характе-е-ерные, — нараспев проговорил доктор, обращаясь то ли к трупу, то ли к комиссару. — А сами руч50

ки нее-ежные… Были.

— Военный, значит… Не верить Марчелу Годяну комиссар не мог. И на то, что доктор ошибается хоть в чем-то, что касается его ремесла, не поставил бы и гнутой монетки. Значит — военный. Этого только вот не хватало.

— И убили его не здесь, — закончил Годяну, став неожиданно сухим и деловитым. — Рубанули по голове, притащили голого к реке и притопили, лентяи, даже железяку какую поленились примотать.

— Хорошо, что поленились, — сумрачно ответил комиссар. — Иначе до страшного суда не всплыл бы. Голого-то почему?

— Это уж тебе виднее, — скучающе отозвался доктор, которому в его докторских рамках все уже было ясно, а в дела комиссара он лезть не собирался. — Может, с бабоньки какой сняли перед тем, как порешить. Может, вещички приглянулись. С офицерским-то мундиром много интересных дел натворить можно. Но только в речку он уже хорошо окостеневший попал. Далеко везли… А больше ничего не скажу.

— Господин комиссар! Господин комиссар! Снизу по течению, спотыкаясь в густой прибрежной траве и придерживая руками ножны от шашки, бежал один из встречавших комиссара жандармов.

— Господин комиссар, — выпалил он, запыхавшись и отдуваясь. — Еще один там. Извольте взглянуть!

— Еще один кто? — безнадежно понадеялся на ошибку Костаке.

— Так покойник еще один. За поворотом. В реке. У берега за корягу зацепился. Извольте!

51

Комиссар изволил. Путаясь в жестких приречных колючках и проклиная про себя неведомых мерзавцев, что не могли найти для сокрытия трупов места почище, он прошел эту пару сотен шагов, с завистью косясь на длинноногого, как аист, Годяну — ишь, как ямины перешагивает! Второй покойник, застрявший в корягах у самого берега, был ненамного сохраннее первого. Разве что голова целее. Зато в грудине оказалась пуля, которую тут же извлек Годяну и, держа пинцетом, принялся разглядывать, как диковинное насекомое, на палящем солнечном свету.

— Что про этого скажешь? — тоскливо поинтересовался комиссар, присаживаясь в тенечке под деревом и прикладывая мокрый платок к вспотевшему лбу.

— Что-что… Мундир видишь? Того же сорта покойничек. Годяну сиял, как начищенный медный колокольчик на епископском рысаке. Как будто и не жарко ему! Стоял на самом солнцепеке и даже не вспотел, жердь сухопарая…

— Третьего искать будем?

— Какого третьего? — взревел комиссар.

— Ну, не сами же они друг друга положили, — жизнерадостно отозвался доктор. — Неудобно им было бы…

— Неудобно, — тоскливо отозвался Костаке, чувствуя, как вожделенная пенсия за безупречную службу растворяется в тяжелом горячем мареве. — Один другого — еще куда ни шло. Но был и третий, ты прав. Дорога рядом. Спустил концы в воду — в самом прозаическом смысле — и уехал. Ищи теперь ветра в поле. Ну почему! Почему он не мог этого сделать чуть ниже по течению? Почему на моей территории?! Спустив пар, комиссар в злобной тоске воззрился на 52

тело. Покойник лежал, запрокинув голову, сквозь полопавшиеся темные губы белел оскал зубов, а Костаке казалось, что труп смеется над ним, неудачливым комиссаром, которому всего-то год до выслуги. И тут такое!

— Может, разбойники? — сочувствующе предложил доктор.

— А-а-а-а, какая разница, — безнадежно махнул рукой комиссар. — Помяни мое слово, Марчелу. Хоть один из этого улова непременно окажется важной шишкой. А то и оба сразу. И хоть землю носом рой, а где мы теперь найдем третьего? В город возвращались в тяжелом молчании. Телега с телами, накрытыми дерюгой, дребезжала сзади, и это дребезжанье отзывалось в сердце комиссара похоронным звоном по ускользающей пенсии. Марчелу, чувствуя настроение старого приятеля, тоже был тих и сдержан, не отпуская своих обычных шуточек и не предлагая пари по поводу предполагаемых убийц. А вечером, когда комиссар уже дописывал последние строчки отчета, возя по бумаге пером с жидкими и особенно вонючими от духоты чернилами, в дверь его кабинета постучали.

— Господин комиссар Манолеску? Вошедший был затянут в мундир жандармерии, сух, официален и вылощен до блеска. Комиссар, после приезда успевший допросить парочку карманников, выслушать истерику немолодой вдовы, ограбленной ухажером, и накричать на извозчика-растяпу, у которого из-под носа свели лошадь, устало поднял голову от бумаг.

— Господин комиссар, извольте представить докладную о мероприятиях, проведенных вами в связи с совершением тягчайшего преступления! И какие приняты меры 53

для скорейшей поимки разбойников.

— С кем имею честь? — ядовито поинтересовался Костаке, с ненавистью глядя на белоснежные перчатки жандарма.

— Лейтенант Лукрециу Попеску. Канцелярия его превосходительства генерал-майора жандармерии…

— Понятно, — оборвал его комиссар. — Насколько мне известно, покойников пока не опознали. Не удостоите ли объяснением, почему этим делом интересуется ваше ведомство?

— Не могу знать, — отчеканил лейтенант, глядя на Костаке совершенно оловянными глазами.

— Тогда и я не могу, — вздохнул комиссар. — Извольте сделать запрос по всей форме, через канцелярию.

— Вы… что себе позволяете? — вытаращил глаза жандарм, теряя изрядную часть лоска.

— Это вы себе позволяете, — с нескрываемым наслаждением сообщил Костаке. — А мы здесь работаем. Душегубов ловим. Воров. Насильников. И времени на ваши игры, простите-с, не имеем. Пенсия за безупречную службу улетала в заоблачные дали, дребезжа мертвецкой повозкой, с которой сегодня сняли и отволокли на ледник два тела. Немел в молчаливой ярости жандарм, парил в окно раскаленный вечер. Костаке было все равно. Дождавшись, пока за чеканящим шаг лейтенантом закроется дверь, он еще раз перечитал отчет по сегодняшнему делу. Ха! Разбойники! Да будь эти двое жертвами разбойников, разве всполошилось бы все это поганое воронье с блескучими кокардами? У него на руках целый город, полный отребья, только и желающего кого-нибудь ограбить или пристукнуть, а эти! Мигом 54

примчались! На улицы бы их! В трущобы — жулье ловить! В политические игры играть изволят господа жандармы, инакомыслящих гонять им важнее, чем Ганзу-кривого, бьющего старушек по голове, чтоб отнять скудные гроши! И эти, инакомыслящие… Да чтоб им всем провалиться с их революцией! Душной летней ночью в корчме «У Злотинки» пьяный и растрепанный комиссар Костаке Манолеску хлестал мутное пиво, заедая его неизвестного происхождения раками и глубоко наплевав, чем эти раки могли питаться. Сквозь радужную пелену на глазах оглядывал корчму, наметанным взглядом видя, где играют в кости, где тянут кошелек у заснувшего собутыльника, где чистят карманы деревенскому растяпе. Комиссар пил, поминая двадцать пять лет безупречной службы, которые сейчас хотелось потратить совершенно иначе. Например, не защищая эту проклятую власть, а устроив ей грандиозные вилы в раскормленную задницу. И когда за соседний столик пристроился совершеннейше преступного вида тип, от которого так и несло пройденной каторгой, комиссар и ухом не повел. Тип заказал анисовой, но вместо того, чтоб выпить, извлек жуткого вида многоствольный пистолет и начал промывать водкой его внутренности.

— Вот, — пожаловался комиссар горке раковых скорлупок перед собой. — В центре города. В самом центре города! Безусловно уголовная морда готовится к очередному налету — и никого это не волнует. А политических они ловят со всем усердием. Желтая роза! Всю душу выели с этой своей Желтой розой. Он что, грабит стариков? Или насилует женщин? Лавки взламывает? Увлекшись, комиссар не видел, что подозрительный 55

тип уже спрятал пистолет и прислушивается к его пламенной речи, чему-то улыбаясь уголками губ.

— Кто и когда слышал, чтоб Желтая роза украл кошелек? Да что мне за дело до Желтой розы, если он не трогает никого, кроме заплывших салом баранов? Им это только на пользу — чуток задуматься и прекратить жрать в три горла! Господи, храни Желтую розу! Пока он жив, хоть кто-то может постоять за румынскую честь… Таял в трубочном дыму силуэт выходящего из корчмы странного типа. Невольно проводя его взглядом, комиссар подумал, что завтра ему опять сообщат о чьем-то убийстве. Не могут не сообщить, раз по городу гуляют вот такие. И пусть! Завтра он опять будет делать свое дело. Но… как же хочется. Как же иногда хочется, чтоб кто-то понял, оценил, подставил плечо… И если уж ему хочется, то каково загнанному беглецу, на которого охотится вся свора мундирных шавок?

— Господи, храни Желтую розу, — с пьяным упорством повторил комиссар. — А этого типа с многоствольником я все равно поймаю, если начнет размахивать им в моем городе.

Добыл Иван Царевич яйцо волшебное, где смерть Кащеева спрятана, разбил его, а там вместо иглы записка: «Иван — дурак». *** Вынос мозга. Всем встать. Пышкин Евгений 56

NeAmina

Тихое болото На болоте тепло и уныло — государство стоячей воды, может быть, тут и озеро было, только тина скрывает следы. Не узнать, да и как-то не надо, лишь была бы всегда тишина, нам чужого не надобно взгляда, суета городов не нужна. Невелик коллектив наш, чего-то не вливаются к нам новички. Ну, оно и понятно: болото будет все же подальше реки. Поищи-ка его по чащобам, под ворчание волчье и вой… Несомненно, что в реку удобней, да с моста, да и вниз головой… Повезет — поживешь у русалок, будешь головы людям дурить… А в болоте тонуть не подарок, некрасиво, чего уж хитрить. Осыпается хвоя у елей и ложится пушистым ковром. Вот, к примеру, на прошлой неделе на болоте утоп агроном. Сразу влился в компанию нашу, дядька хваткий, из крепких пород: мол, болото засеем и вспашем, а хотите — так наоборот. Мы, конечно, не любим насилья, но спокойствие прежде всего. Вдохновенье ему пригасили — утопили поглубже его. Небо хмурится, тучи всё ниже. Мы в своей тишине, как в меду. Но внезапно вдруг чавканье слышим: по болоту чужие идут, выдирая сапог из трясины, чертыхаясь на каждом шагу… Поглядите, какие мужчины посетили глухую тайгу. Нас в болоте-то трудно заметить, а пришельцы видны хорошо: вот один всё фонариком светит, а второй пишет карандашом, чертежи разбросали в осоке — кто возьмет их в болотной глуши, только вдруг рассказали сороки, что болото хотят осушить. Вот уселись трещотки на 57

ветку и давай вдохновенно вещать: мужики, мол, пришли на разведку… Как, скажите, такое прощать? Мы с теплом, с материнской заботой от опасностей их берегли… А они осушают болото, наш клочок благодатной земли. В общем, гнева сдержать не сумели, потому средь кувшинок и трав мы мужчин этих попросту съели, на клочки перед тем разорвав. Видит бог, не хотели мы смерти — словно был коллективный гипноз. Мы не дикие звери, поверьте: всех испортил квартирный вопрос. Рассуждаем, товарищи, трезво, это все-таки наш водоём. Мы спокойны, пока к нам не лезут. А полезут — простите, сожрём.

Говорят дети Зашел разговор о роли мужчины в деторождении. Доразговаривались до того, что мужчина очень в этом женщине помогает.

— Да знаю я, как он помогает… Я замерла: — Как?

— Держит за плечи и говорит: «Тужься, тужься…»

NeAmina

58

Армант, Илинар

Котоклизмы и котострофы Сказ о том, что нервные клетки могут и не восстановиться Помню, был котёнком глупым, И увидел как-то утром, Как коты за гаражами Дружно лижут пузырёк. Пузырёк лизали споро! И урчали! Очень скоро Стали ползать виражами, А на мордах был восторг! Я читать умел немножко (научила мама-кошка), Валерьянкой звался этот Удивительный бальзам! И в аптеку за бальзамом Прибежал я со стаканом, Дяде дал я пять монеток И сказал: «Мне двести грамм!» Дядя был суров безмерно!

— Валерьянкой лечат нервы! Ты же мал для нервов, ясно? Рано нервами страдать! «Вот как? Нервы? Всё понятно! Ну, теперь держись, ребята! Сами будете лекарство 59

Мне стаканами давать!» Взялся я за дело рьяно! Разодрал я полдивана! Перебил горшки с цветами, А потом играл в бобра: Палку отобрав у Жучки, Грыз её. И всех до ручки Я довёл, носясь кругами И вопя всю ночь: «Ура-а-а!» Где бальзам?! Поддать, что ль, жару? Но… меня к ветеринару Отвезли. И там такое От других узнал котов! Все врачи — садисты, верно! Разве ТАМ бывают нервы?! Я — спокоен! Я — спокоен! И совсем-совсем здоров! Обошлось! Долой волненье! Было в паспорте спасенье! Я породист! Но микстуру Мне давали всё равно. Ну и пусть, зато всё цело. Вот такое было дело… Чуть не влип тогда я сдуру. А «бальзам»? Да ну его!

Купи (козу) кота Мой дом — корабль! Нет ни пылинки Нигде, он вылизан и чист. Входя, снимаю я ботинки. Ведь я — педант, аккуратист!

60

Всё хорошо, но есть проблема… Я одинок. И нет друзей. Им не хватает, видно, «хлева», А дом мой — чище, чем музей. Не нравятся друзьям бахилы, Что я услышал… промолчу. А я боюсь любой бациллы. Быть может, мне сходить к врачу? Совсем один я… сносит крышу! В душе такая пустота… Пошёл. И что же я услышал? «Купите, батенька, кота!» Кота?.. А что! Я слышал — кошки Приносят в дом уют, комфорт… Посомневался я немножко И согласился — нужен кот! Кота купил. И с ним улёгся — Приятно, чёрт возьми, друзья! Лишь почесал — как он завёлся! «Мур-мур! Мур-мур!» В нирване я! Уснул, проснулся, сделал вдох я — И вмиг заткнул и нос, и рот! Протухло что-то? Или сдохло? Ах, кот же был! И где же кот?!

— Кис-кис! Да вот он! На комоде! Ой, а теперь он на шкафу! А где носки? Один — вот… вроде. Нашёл в лотке кошачьем… Фу!!! А это мой диван?! Мне снится? Сам Фредди Крюгер бы не смог Подрать обивку так! Убийца!

61

Ах, ты ещё разбил горшок?! Пошто цветок сгубил, садюга! Такой хороший был цветок! Завёл врага я, а не друга! Ой, не обоев ли кусок? Да что же ты наделал, ирод! Что «мя»? Мамай ты, а не кот! Иди-ка ешь, потом на выход! Ну ничего себе — комфорт! Поел… мурчит… о ноги трётся… И ведь… живая же душа. А, ладно! Пусть он остаётся И лепит из меня бомжа. Звонок. Сосед пришёл за дрелью. Да заходи уж без бахил. И верите? Через неделю Я грусть-тоску свою забыл. Мой дом-музей остался в прошлом И чуть больная чистота. Зато друзей нашёл хороших. И что б я делал без кота?

Конфликт жаворонка и совы — Ути-пути… ты, мой котик! Утю-тю-ю… ну, хватит спать! Где наш мягонький животик? Может, хочешь поиграть? Посмотри, какая мы-ы-ышка! Ах, не хочешь? Мне бойкот? Ах ты, вредный мой котишка, До чего ж ленивый кот!

62

«Это даже… неучтиво… Уваженья — ни на грош… Мне мурчать — и то лениво… И животик мой не трожь… Иль заняться больше нечем? Лучше ужином займись… Погоди… ещё не вечер… Мур-мур-мур… довольна? Брысь!» Гаснет вечер за окошком. И окошку спать пора. И в квартире чёрной кошкой Приютилась до утра Ночь! Уставшему — награда! Ночь! Всем любящим — покров! Ночь! Мечтателям отрада! Ночь… будильник для котов! Кот проснулся! План у коти Прост: поесть, затем в лоток, Поточить о кресло когти И залезть под потолок По ковру. Коту не сложно! То — зарядка, а не труд! А потом и спрыгнуть можно На живот, как на батут.

— Эй, хозяйка? Ути-пути! Разлеглась тут, как паша! Размечталась об уюте? Нам пора ловить мыша!»

63

NeAmina

Откуда берутся БабкиЁжки Ушел. Обидно! Ну и что же… К кому ушел, хоть погляди. Ни рожи ведь у ней ни кожи, ни, прости господи, груди. На — шее цацки, штучки-дрючки, татуировка на плече. Ну чем она меня-то лучше? Ну в чем она меня ловчей? Тоща в заду, мала по росту. А что осталось от волос? И постоянно с папироской, дымит, как будто паровоз. Сидит все время в интернете, вбивая за строкой строку. Коня, в натуре, не заметит, хоть стоя он, хоть на скаку. В избу горящую? Идея! Посыплю огород золой. …За чувства нежные радея, я стала нервною и злой. И вот из-за мужских соблазнов с квалификацией напряг: из категории «Прекрасных» перехожу я в группу «Яг», поскольку слезы лью неделю, ни есть ни пить я не хочу, мои ланиты похудели, про перси вовсе промолчу. К тому ж веду разведработу и строю план жестокой мсти — уже, наверное, двухсотый — как конкурентку извести. Вот на столе пасьянс старинный, ехидно щурится валет, и весь расклад твердит: в помине соперниц не было и нет, да разве кто со мной сравнится, я жить достойна во дворцах! Мне шепчут карты: не девица — нелепый щупленький пацан.

64

Не девка… Мама… Вот так штука! А я-то думаю: дела, чего она все время в брюках, ни разу в юбке не была. Ну, то есть не был… Черт бы с родом — к чему грамматики урок? Тем, что дала ему природа, он поимел меня, как мог: отбил любимого мужчину, уже почти что жениха… И этим вверг меня в пучину неутолимого греха: я жажду мести, жажду крови, до слез расстроена и зла. То, что звалось во мне любовью, сгорело спичкою дотла. Фух… Успокоиться, не злиться и слезы попусту не лить. Ну да, уже не Василиса. Не век же Василисой быть, карьеру строить тоже надо — на мужиков надежды нет. Плюс — повышение оклада и выплаты за лишний вред. Плести научат амулеты, варить из трав смертельный яд, и, может, к будущему лету успешно сдам я на разряд. Я помню: смак в холодной мести, дорога к ней моя долга, но, если будете вы вместе, я отомщу вам как Яга.

Говорят дети Делаем уроки: составляем план сказки «Иван-царевич и серый волк». Обсуждаем момент неудачного похищения Жар-птицы. Спрашиваю: «Как озаглавим этот отрывок?» В ответ получаю: «Иван-царевич тупит».

NeAmina

65

Аривенн

Восстание на Проционе

Сижу дома, никого не трогаю. Бац! Дверь с петель! Люди в черных пиджаках и белых рубашках хватают, на голову мешок, руки за спину… Едем. Остановились. Считаю коленками ступеньки. Руки развязали, мешок сняли. Опаньки! Кабинет Президента! А вот и он, Президент, поднимается из-за стола, идет ко мне… и руку для пожатия протягивает…

66

— Добро пожаловать, мистер Скотт. Простите за такой способ доставки, но мы не могли рисковать. Я вопросительно взглянул в глаза Президенту, решительно не понимая, что происходит, и удивленно и слегка рассеяно пожал протянутую ладонь.

— Я вижу, у вас масса вопросов, — сказал он и отвернулся. — Не буду ходить вокруг да около, а сразу введу вас в курс дела: на Проционе-3 восстание скрибблов, и только вы можете нам помочь.

— Что?! — я решил, что ослышался. Как бы не заметив моего возгласа, Президент продолжил: — Восстание началось на прошлой неделе, мы думали подавить его своими силами, но, боюсь, потеряли контроль…

— Простите, — я потряс головой. — Это что, какая-то шутка?

— Извините, мистер Скотт, но мне не до шуток. Гибнут люди. Только вы…

— Но почему именно я?! — возопил я, схватившись за голову и дернув себя за волосы.

— Потому что вы в своих книгах описали, как успешно бороться со скрибблами и…

— Книгах? Я писатель-фантаст. Пишу фантастику! Вы знаете, что такое фантастика?

— Конечно.

— Это то, чего не существует! Не изобрели! Не придумали! Скрибблов не существует! — я уже почти кричал.

— Боюсь вас разочаровывать, но они существуют. И, поверьте, угроза вполне реальна.

— Нет, — я затравленно оглядывался по сторонам. — Это все просто сон. Конечно же сон. Я сейчас ущипну себя и про67

снусь, — с этими словами я с силой щипнул себя за руку и взвыл от боли.

— Хотел бы я, чтобы это было сном, — покачал головой Президент. — Но это жестокая правда. Ваш звездолет уже готов к вылету, команда на борту. Браун и Смит доставят вас на космодром. Подробные инструкции получите по пути.

— Но…

— Все, что вам необходимо для полета, вы найдете в своей каюте, — Президент подошел к столу, размашисто подписал несколько документов и передал их одному из моих охранников. После чего шагнул ко мне и внимательно посмотрел в глаза: — Добро пожаловать в ваши истории, мистер Скотт. Боюсь, вы очень скоро убедитесь в их реальности. И, хотите вы того или нет, вам придется нам помочь… потому что другой надежды у нас попросту нет. С этими словами он отвернулся, бросил краткое: «Уведите!», обхватил себя руками за плечи и так и застыл, глядя в окно. Я все еще судорожно щипал себя за руку, когда охрана выводила меня из кабинета.

Говорят дети Четыре года назад, когда мы с доченькой пришли записываться в секцию спортивной гимнастики, она, насмотревшись, как гимнастки прыгают на батуте, а гимнасты — вертятся на кольцах, заявила: — Мама! Я знаю, кем хочу стать! Я стану ГИМНАСТЕРКОЙ! Касперович Ася

68

Ярослав Васильев

Гаммельнский крысолов

Мэр был в бешенстве: крыса сожрала его любимый галстук. Когда глава города обнаружил в кабинете разбросанные по полу обрывки, то сразу вспомнил все слова бурной молодости. Хотя, став уважаемым человеком, постарался их забыть. Отведя душу назаборной руганью, мэр вызвал секретаршу.

— Как! Это! Понимать! — заорал он, едва та показалась в дверном проёме.

69

— Несмотря на затянувшийся финансовый кризис, мы сознаём опасность бесконтрольного размножения городских вредителей и принимаем меры. За отчётный период поголовье крыс сократилось на восемь целых и две десятых процента! — бодро отрапортовала секретарша. Мэр оторопело посмотрел на девушку.

— Но Михал Палыч, вы же сами подписывали договора с ООО «Чистый город», — уже обычным голосом добавила Леночка. Ответить на это было нечего: фирма принадлежала его зятю и выполняла львиную долю работ по благоустройству города. Зять слыл честным бизнесменом и порядочным человеком: не только не забывал тестя и хороших людей, но и расходовал по прямому назначению аж целых тридцать процентов от полученных сумм. Благодаря его стараниям город обзавелся кучкой чахлых сквериков, парой фонтанов и роскошным парком в элитном районе города. Мэр с гордостью возил в парк приезжих гостей и демонстрировал, как расцвёл город за последние годы. Вот только на травлю крыс денег обычно не оставалось. Да и не мешали они — бегают себе и пусть бегают. По крайней мере, самому мэру до сегодняшнего дня крысы никогда не мешали. Михал Палыч ещё раз грустно посмотрел на останки верного товарища всех предвыборных кампаний и дружеских банкетов-попоек. Брови решительно поднялись вверх, и мэр грозно сказал: — Хватит! Леночка, объяви этот… как его там… а, открытый тендер! На истребление, значится, крыс, — и, поглядев на ошарашенную секретаршу, закончил: — Только чтоб тендер был взаправду открытый. Ясно? И предупреди всех: если хоть копейка уйдёт налево, а потом я в городе увижу хоть одну крысу… они меня знают! — и грозно руба70

нул ладонью воздух перед собой. Узнав про условия тендера, городские бизнесмены испуганно зачесали в затылках. Мэра знали слишком хорошо: если не найдётся героя, который закроет амбразуру начальственного гнева собой, плохо придётся всем. Но и становиться добровольной овечкой на заклание не желал никто. Мэр же каждое утро смотрел на остатки галстука, аккуратно сложенные в пепельницу на окне, и всё больше мрачнел. Наконец, когда надежд уже почти не осталось, в селекторе раздался голос секретарши: — Михал Палыч, к вам посетитель. По поводу тендера.

— Зови! — немедленно отозвался мэр. Посетителем оказался невысокий темноволосый человек, одетый в потёртый джинсовый костюм. Мэр подозрительно осмотрел гостя.

— Кто такой?

— Гаммельнский крысолов, — с еле заметным акцентом представился тот. И, увидев непонимающий взгляд, пояснил. — Гаммельн — это в Германии.

— А, немец! — понятливо выдохнул мэр и стал вспоминать, что он знает про немцев. Как назло, кроме «Гитлер капут» и мерседесов, ничего в голову не приходило. Неожиданно он вспомнил рассказ дочки, что там, «в Европах», чем круче человек, тем хуже он, значит, одевается — фешен у них такой, и успокоился.

— Значит, вы по поводу тендера… И готовы избавить нас от энтого бедствия?

— С гарантией. Вот договор, тут пункт о сроках выполнения работ, а здесь обязательства и неустойки сторон при невыполнении. Согласно договору вся оплата производится после окончания работ. Этого хозяину кабинета хватило. Особенно ему понра71

вилось, что деньги можно заплатить потом.

— Давай бумажку! — оборвал красноречивого немца мэр. — Но если что, ты у меня..! — и поставил на договоре размашистую подпись. В самый глухой час ночи, когда в городе уснули даже бродячие собаки, гаммельнский крысолов шёл по улицам, наигрывая на флейте неслышную мелодию. Стройными рядами, как солдаты на параде, крысы полками и батальонами маршировали вслед за ним. Утром он зашёл в мэрию и передал через секретаршу, чтобы заказчик проверил качество работы. Мэр дотошно обошёл весь город. Он даже заглянул в кварталы «ветхого жилого фонда», чего за ним не водилось со времён первой предвыборной компании. Крысы словно вымерли, не оставив и следа. Городской голова вернулся в свой кабинет, сел в кресло и обхватил руками голову: такие деньги отдавать какому-то проходимцу! Успокоив нервы рюмкой коньяка, мэр вызвал начальника городской милиции и главу городского банка. Те, когда мэр ввёл их в курс дела, пообещали, что не будут спать ночами, но решение найдут! Обрадованный Михал Палыч лично проводил гостей до порога кабинета. Там он напомнил, что у них всего три дня, и со спокойной душой вызвал к себе Леночку «допивать коньяк». Через три дня в мэрии гаммельнского крысолова ждали сотрудники милиции, представитель налоговой службы и куча других специалистов. Сразу взяв клиента в оборот, они стали выяснять: как зарегистрирован товарищ, почему у него не оформлено ни ЧП, ни ИП, почему нет карты мигранта и разрешения на работу в стране и так далее. Кроме того, крысолову доходчиво объяснили, что в стране давно и успешно борются с уходом от налогов, «чёрным оборо72

том» денег и прочими пережитками дикого капитализма. Поэтому его действия — это попытка мошенничества, попытка ухода от тех самых налогов, незаконная предпринимательская деятельность, плюс ещё с десяток статей. Гаммельнский крысолов в ответ молча улыбнулся, а потом сказал: — Господа, мы прекрасно друг друга поняли. Я поехал. Но если вдруг передумаете — я буду в деревеньке неподалёку. Мэр, когда ему рассказывали, как прошло дело, довольно потирал руки: — Тупая немчура. Он бы ещё в суд подал! И вообще, нормально мы им вломили в сорок пятом! До сих пор у них поджилки трясутся! В честь избавления города устроили шикарный банкет. Водка и шампанское лились рекой, произносились речи. Глава города важно рассказывал перед телекамерами об успехах мэрии и обещал, что на достигнутом не остановится. Через два дня город украсили плакаты и баннеры «Сохраним город без крыс!». Мэр был счастлив. Первыми забеспокоились торговцы-южане на рынках. Теперь они не могли во время проверок рвать на себе волосы и вопить, что всё было хорошо, но крысы попортили мешок и погрызли овощи… А так товар у них всегда хороший! Бедных выходцев с горячих югов нещадно штрафовал саннадзор, и они терпели огромные убытки. Следом забеспокоились бизнесмены. Нельзя было списать часть товара как убыль от грызунов и продать «вчёрную»: налоги пришлось платить целиком. В банках и компаниях во время проверок налоговыми органами перестала пропадать важная документация, отчего сразу пятеро владельцев солидных фирм слегли с инфарктом. Начали плакать сотруд73

ники ЖКХ, которых заставили чинить древнюю проводку и трубы. Навзрыд рыдали дорожники, работники городского транспорта и все остальные руководители «бюджетных» организаций. Последней каплей для мэра стали жалобы любимой дочери: без крыс не выделить денег на их истребление. Поэтому на прошлой неделе дочка не смогла, как обычно, провести выходные во Франции… Крысы нужны были всем! Мрачный как туча мэр приказал разыскать крысолова.

— Родной, будь человеком, верни их обратно! — со слезами начал мэр, едва крысолов вошёл к нему в кабинет. В ответ гаммельнский крысолов достал договор и показал пункты об оплате и неустойке.

— Так это же… получается втрое больше… — застонал мэр. — Может…

— Всё. И прямо сейчас. Только тогда я снова возьмусь за работу, — и, увидев, что мэр пытается что-то возразить, крысолов отрезал: — Иначе крыс у вас больше не будет. Никогда! Мэр напоминал кашалота, которого волна выбросила на берег. Наконец он обречённо выдавил из себя: — Согласен. Той же ночью гаммельнский крысолов снова прошел по городу. Река крыс неслась за ним, постепенно растекаясь мелкими ручейками по складам и подвалам. Убедившись наутро, что крысы вернулись, отцы города наконец-то смогли вздохнуть спокойно. А закончив отмечать радостное событие, ввели для жителей города новый налог — на крыс.

74

Тигра Тиа

Филькина грамота

Её звали Фелициата Казимировна. Филька-синий чулок: мышиный пучочек, очочки, платье мешком. А предмет ее звался филькиной грамотой.

— Нудятина ваш Шекспир! Скукотища! — не выдержал я заямбистого хорея второй урок подряд. — Ни драй75

ва, ни секса. Класс загалдел: учить стихи достало не только меня.

— Сидоров, прекрати! — Машка Поппинс с первой парты ткнула в мою сторону зонтиком, но я увернулся. — Шекспир — это волшебство!

— Пить или не пить, есть или не есть! Вот в чем барбос! — Однояйцевые Петька со Славкой с галерки показали «образованность» и сами же заржали над кретинской шуткой. Стук указки по вазе с нарциссами прекратил раздолье: стучала Филька так, что зубы сводило.

— Нудятина, говорите? Ладно. — Она оглядела притихший класс. — Завтра наизусть двадцать строф с драйвом и сексом. Любого автора. А с вами, Сидоров, встретимся на седьмом уроке. Поговорим о Шекспире. Я хотел было возмутиться, какой седьмой урок первого апреля? Но промолчал. Выпуск на носу, особо не повыпендриваешься. Пришел я после уроков в тот же класс, сумку кинул, а Филька мне ключ бросает: — Запри, — говорит. — У нас, Сидоров, сегодня индивидуальное занятие. Поймал ключ, запираю дверь. А она мне в спину: — Ты ж отличник, Сидоров?

— Ну, отличник. Оборачиваюсь, пожимаю плечами: ага, в ФизТех поступаю, очень мне там литра нужна. До зарезу просто.

— Медаль хочешь, — продолжает Филька. — И монолог из четвертой сцены знаешь.

— Знаю, — говорю, а сам думаю: ладно, видел я этот монолог, что, не прочитаю? Не тупее некоторых!

76

— Э, нет. Без нудятины, — усмехнулась Филька, сняла очочки свои, пучочек распустила. И я вдруг увидел: совсем девчонка же! И волосы не мышиные, а светло-русые, и грудь под мешком ничего себе. И улыбается так… ну, солнечная такая улыбка, как весна за окном.

— Драйв тебе нужен, Сидоров? — ласково так спросила, села на стол и указкой на середину класса, перед доской, показала. — Будет драйв. Играем на раздевание. Читай. Я открыл рот напомнить: я ребенок, она училка. И закрыл. Что я, однояйцевый, перед девчонкой отступать? Вышел к доске и начал с выражением: — Нет, казнь — не милость! Небеса мои — Там, где Джульетта. Каждый кот… Филька тихонько тронула указкой мое плечо, подмигнула, и я стащил рубашку. Подумаешь, и без рубашки жарко!

— Каждый пес иль кошка, иль мышь несчастная… Я запнулся, сам понял, что не то ляпнул, но поздно. Филькина указка огладила бедро и показала на ботинки. Черт. Разуваться почему-то было хуже. Ладно, хоть носки чистые, но Филька! Смотрит глазами своими… Как раньше не замечал, что глаза у нее разноцветные? А она все улыбается.

— Иль мышь? — намекнула мне.

— …иль мышь презренная, любая тварь, — продолжил я. — Здесь может жить в раю — Джульетту видеть; Один Ромео — нет! Через минуту я лишился носков. Потом — брюк. Стоял в одних трусах и декламировал с выражением: 77

— Краснеют от взаимного касанья, Грехом считая целовать друг друга… Запнулся — загляделся на Фильку нашу, Фелициату, мечту мазохиста. Оказывается, у неё губы яркие, если покусает. Вкусные, наверное, так бы и съел…

— Проиграл ты, Сидоров, — сказала нежно так и указкой по груди провела. Я вздрогнул: не сдержусь — посадят за изнасилование училки. Но трусы снял. Пацан сказал — пацан сделал. А Филька со стола спрыгнула, подошла сзади, указкой своей до шеи дотронулась, вниз ведет и шепчет: — Раскинь скорей свою завесу, ночь, Пособница любви, закрой глаза Идущим мимо людям, чтобы мог Ромео мой попасть в мои объятья. Я замер, дышать уже не могу, в голове только: посадят, нет? К черту, пусть сажают! Обернулся к ней… И получил указкой в грудь: — Одевайся, Сидоров. Мне в лицо полетела моя же рубашка, поймал ее, стою, как дурак, и на Фильку пялюсь. Она отошла, снова очочки свои надела, волосы в гульку утягивает и в окошко смотрит, воспитанная такая училка. А я молчу, рубашкой прикрываюсь.

— Завтра двадцать строф, — говорит, и бегом из класса, только каблучки простучали. У самой двери обернулась и подмигнула. — С драйвом, Сидоров! Вот так я надумал поступать в театральное, уважаемая комиссия. Так что, я могу уже прочитать вам Шекспира?

78

Берман Евгений

Рояль

The piano has been drinking…

(Tom Waits) Звон. Нет, грохот. Голова… о-о, моя голова! Словно гигантский молот лупит по стенкам черепа. Изнутри. Мы кузнецы, блин, и дух наш молод, и мы чего-то там куём. Вы куёте, а мне куёво. Предупреждали же… Оно мне было 79

надо: кьянти после бехеровки? И ещё шампанским сверху. О-ой, как бехеровенько! И кюхельбекерно, и тошно. Мой последний конкурс Концертино Прага. Когда нас писали в студии, мне ещё не было восемнадцати. А в день подведения итогов — уже было, оттого и последний. Отметила совершеннолетие, нечего сказать. И премию Гелены Карасковой заодно. Оторвала-таки гран-при напоследок, утёрла нос этой задаваке-австриячке. И вундера очкастого из Словении уделала. Видела бы меня сейчас Лея Оскаровна, моя первая учительница в районной музыкалке. Нет… сейчас лучше не надо. Снова звон. Теперь не изнутри головы, а снаружи. А-а, как же больно! Звенят струны в утробе рояля. Того, который в соседней комнате. Хорошо всё-таки, что у двоюродной тётки шикарный старый дом в пригороде Праги. Какой уж там отель — конечно, я остановилась у неё. Тем более, что тут настоящий «Стейнвей» в гостиной. Белый с золотом, с вальяжно-царственным звучанием. Одно слово — рояль. А теперь эта рояльская морда звенит. Сама. Жутким кровавым диссонансом, рвущим нервы на шматки и крошащим в кашу остатки мозга. Да что же там такое? Нет, это не просто диссонанс. Как будто неумелые ручонки первоклассника играют гаммы. Так, наверное, я играла на первых занятиях. И скрежет какой-то изнутри. Адский скрежет… или гадский. Чёрт, страшно подходить. Что там тётка рассказывала про этот рояль? Вместе с домом ей достался. Прежние хозяева сказали, с незапамятных времён он у них. Реликвия. Не хотели продавать — память о младшей дочке, Марженке. Способная была девочка, абсолютный слух, большое будущее и всё такое.

80

Утонула за день до восьмилетия. Даже тело не нашли. Вот только привидений мне не хватало. Гамма рассыпается мелким бисером. Несколько ударов по басам не в такт — и снова скрежет. Если ты такая гениальная была, Марженка, что ж ты играешь так паршиво, а? Бедная моя головушка… Нет, с этим пора кончать. Привидений не бывает. А если бывают, то я их не боюсь. Почти. Вот я уже подхожу. И никакой холод не пробирает, и ноги не подкашиваются, как положено, если верить всяким дрянным книжонкам. Ну, призрак фигов, где ты? А-а-а-ааааа!!! Мыыыыыыыыыыышь!!!

Говорят дети В переходе сын увидел, как какая-то бабулька продавала светящиеся безделушки, немедленно начал требовать. Я на шантаж не поддался, малой, естественно, возмутился. Но его аргументация при этом убила меня наповал: — Ты не купил у бабушки, ты ее обидел. А стареньких нужно уважать!!! Берман Евгений

***

— Мам, я знаю, почему Дед Мороз пешком ходит!

— Почему же?

— Он и так отмороженный, куда ему ещё и за руль садиться?! Волшебный Ключ

81

Найко

Образец нехитрого творчества, или Офигенная рыбалка Прошлым летом был в деревне — в ссылку выслан за проступки. Пасторально всё, душевно — огород, коровы, утки… Лёнька — местный друг — однажды приглашает порыбачить: мол, отважится не каждый… На слабо̀ брал, не иначе! Я повёлся — городские, типа, сами мы с усами, принесу бабуле рыбы на ушицу с пирогами. И пошёл. Сидим мы в лодке, тихо-мирно, всё по чину, отловили две селёдки… Вдруг — гляжу, а из пучины пялится зубатой пастью, рядом с нашей лодкой кру̀жит то ли мегаголовастик, то ли что ещё похуже. Я — в измену: — Лёнька, ходу! Дуй назад! Хватаем вёсла! Лёнька только фыркнул гордо: — Я за рыбой дедом послан! Не смеши, кончай метаться! В нашей речке — чудо-звери? Мне почти уже пятнадцать, я в такую чушь не верю! Меньше слушай телевизор, там страшилки в восемь двадцать… Чёрт!!! Толкает что-то снизу!!! Русским не с руки сдаваться! Вёсла — в руки, страх по спинам… Не возьмёшь, вражѝна лютый! А речная образѝна не уходит почему-то — тычет в лодку мокрым носом… Хрясь — по морде старым бутсом! Бутс — на дно! И 82

как мне бо̀ сым к строгой бабушке вернуться? Ну и пусть, давно истоптан, подавись ты, мне не жалко… Ну и влипли мы, по ходу! Офигенная рыбалка! Дальше — больше, зубы твари нашу лодку, как конфету, грызли. Лёнька: — Мы пропали, от него спасенья нету! С головы срывает кепку и швыряет в зверя злобно. Видно, припекло, и крепко, раз расстался с кепкой модной. Вдруг — удача: зверь подводный кепку — ням, и вглубь куда-то… Знать, на чудеса способна кепка вкупе с русским матом! Продрожавши больше часа, мы вернулись без улова. Ну и случай… Коль признаться, не хотел бы я такого и врагу. Пришёл уныло я домой. Бабуля — в крики: — Ну и где тебя носило? Вечер уж! Рыбак великий! Исцарапан весь, покоцан, но зато душой спокоен. Припекло, видать, на солнце, вот и чудится такое. Да, с рыбалкой я не дружен… Не пойду туда, нельзя так: то ли я кого на ужин, то ли кто меня на завтрак.

Говорят дети Идем с сыном по городу. Он: — Я такой голодный, что сейчас кого-нибудь съем!

— Так кроме меня же никого рядом нет. Меня съешь?

— Нет, не тебя. Кого-нибудь, кто уже не хочет жить… Берман Евгений

83

Берман Евгений

Стакангенс

Накативший вал швырнул «Эспаньолу», будто ореховую скорлупку.

— Кар-рамба! — заорал боцман Боб. — Ой, тьфу ты… Альгамбра!!! Нет, стой-ка… Лахудра!!! А-а, вспомнил! ПОЛУНДРА!!! Свистать всех наверх! Шевелись, крысы сухопутные, не то скормлю вас рыбам!

— Акулам? — полюбопытствовал пацанёнок-юнга.

— Разрази меня гром! Не акулам, а минтаю, тюльке и 84

хамсе. До акул вы не доросли, дафнии сушёные! Зарифить грот! Ставь штормовой стаксель! Сто якорей вам в печень, бушприт в задницу и моржовым хреном по лбу! Бакланы позорные, всех перевешаю на фок-бом-брам-рее! Очередной вал сбросил боцмана на палубу, вылив ему в придачу на макушку галлонов десять солёной воды. Вовремя взлетевший с его плеча попугай Яцек уселся на вант и нагло заорал: — Пенёндзы! Пенёндзы! Боцман запустил в него обломком грот-мачты, но попугай, ловко увернувшись в последний момент, победно воспарил над мокрой скользкой палубой, крича: — Еще Польска не сгинела! Обломок грот-мачты, просвистев по дуге, угодил в лоб капитану, который грянулся о палубу всеми тремястами фунтами весу. И как раз в это время бриг накрыло девятым валом. Переломившийся пополам корабль мгновенно пошёл ко дну. Последнее, что успел увидеть боцман Боб, опускаясь в холодные воды океана, была огромная меч-рыба, несущаяся на него и нацелившаяся остриём меча точно между ног… *** — А-а-ааа!!! — Вован вскочил, держась за то самое место и всё ещё не веря, что его «стоячий такелаж» в целости и сохранности. Ничего не скажешь, отметили вчера двадцать лет выпуска с однокашниками из кораблестроительного… Нетвёрдо встав с койки, он попытался пройти по палубе если не до камбуза, то хотя бы до гальюна. Да-а, это вам не чаю попить на клотике…

— Штормит, кэп? Рому? Или обойдёмся кефирчиком?

85

— издевательски приветствовала его жена, когда он наконец показался в дверях кухни. — Ты не забыл ещё, что вчера обещал перед уходом? Обещал? В голове у Вована лихорадочно завертелись норковые шубы, бриллиантовые колье, шиншилловые манто и роскошные авто, но Татьяна, увидев на лице мужа столь нетипичные в последнее время признаки работы мысли, сжалилась и подсказала: — Кто-то не далее как на днях похвалялся своим красным дипломом и тем, что до сих пор всю математику помнит. Ну так вот, твоя дочка тоже всё, что папа сказал, помнит. У неё контрольная скоро, а она ничего не понимает в этой тригонометрии. И вчера ты ей обещал помочь. Так что вперёд, тангенс-стакангенс, исполнять родительский долг, а не то…

— Сто якор-рей в печень! — радостно прокричал Яцек.

Говорят дети Увидев лягушку, сын заявляет агрессивно и уверенно: — Лягушек надо убивать! Папа в изумлении: — Почему?!

— Они дюймовочек воруют! *** Малой просит бабушку, чтобы доела за ним ужин. Бабушка отказывается: — Ну я же уже свою порцию съела, я ведь не конь.

— А мой папа — конь! Он всегда за мной доедает! Берман Евгений 86

Берман Евгений

Экзот

Джонатан Митчелл перелистнул страницу «Определителя высших животных» и, подперев голову рукой, внимательно вчитался в описание. Нет, тоже не подходит! Что же за экземпляр он отловил вчера вечером? Elf alatum? Форма ушных раковин не та. Pumiliones invalidi? Похож, но как-то великоват. Да и тембр голоса… Джонатан переслушал уйму записей из фонотеки университета и готов был 87

поклясться, что такого высокого, чтоб не сказать — визгливого, голоса нет ни у одного из многочисленных видов Pumiliones. Словно подтверждая его слова, существо взвизгнуло ещё раз. Внезапно сознание Джонатана пронзила фантастическая догадка. Нет, этого не может быть, они же считаются крайне редким, почти вымершим видом! Неужели ему в руки попал чудом сохранившийся экземпляр Lilliputian arguta, называемых в просторечии Homo lunatic — эволюционное звено, ближайшее к единственному разумному виду на планете, Ogre sapiens! Профессор по потолку бегал бы от восторга — ещё бы, даже в университетском питомнике, славящемся на весь континент, есть всего две самочки этого вида, и клонировать их никак не удаётся. Если бы удалось добыть самца… чёрт побери, просто дух захватывает! По окрасу, конечно, не поймёшь, кто это, но несложно будет проверить. Джонатан подскочил к клетке, бережно извлёк отчаянно визжащее животное и, стараясь не травмировать его случайным неловким движением, осторожно отделил часть внешних покровов. Насколько он знал, вреда зверьку от этого не будет. Тем не менее существо отреагировало крайне враждебно и даже попыталось укусить Джонатана за палец… Надо же, какой агрессивный — точно не самка! После недолгой борьбы Джонатану всё-таки удалось разглядеть первичные половые признаки и водворить разъярённую особь обратно в клетку. Да, это был самец. Редкостная удача! Но Джонатан не позволил себе впасть в эйфорию — окончательный ответ могло дать только исследование генотипа. Надо взять пробу тканей и отослать в лабораторию. Он извлёк торчащий в столе препаратор88

ский ланцет и снова подошёл к клетке: «Не бойся, глупышка. Это не больно. Один маленький соскоб — и всё...» Когда через полчаса яростно сопротивлявшееся животное наконец-то позволило соскоблить немного кожи у себя с пятки, изрядно уставший Джонатан вспомнил о том, что представители этого вида весьма капризны и разборчивы в питании. Что ж, придётся на какое-то время сделаться шеф-поваром у экзотической зверушки. Он отложил «Определитель...» и раскрыл другую книгу: «Cooking human food». Чего не сделаешь ради науки…

Говорят дети С Настей (3 года) пришли в супермаркет. Там перед Новым годом почему-то посреди молочного отдела поставили ящики с водкой и шампанским, и какой-то приличного вида мужчина выбирает бутылку. Дочка (как всегда несется впереди) подбегает к ящикам, замирает и кричит на весь отдел: — Мама — водка! (Накануне вечером ребенок увидел рекламу, и мы говорили о вреде спиртного). Поворачивается к мужчине и продолжает: — Водка вредна для организма! — потом обходит его и, прищурив глаза, обвиняющим тоном: — А вы алкоголик, да? Мужчина поспешно сбежал, так ничего и не выбрав.

Framling

Прозаик-мазохист ищет нового критика. Предыдущий сбежал. *** Вяжем лыко. Добротно. С гарантией. Общество анонимных алкоголиков. Пышкин Евгений 89

Джинн из кувшина

Началось в колхозе утро раннее, да с петухами Началось в колхозе утро раннее, да с петухами. Распрямилась в поле рожь высокая, да с сорняками. Завертелась на ферме дойка механизированная, да с аппаратом машинного доения. Потянулись к магазину колхозники, да с матюками. Председательская машина мимо мужиков проехала, да с выхлопом.

— А не перепутали ли вы, мужчины, направление движения? — донеслось из автомобиля повышенной проходимости, да марки УАЗ.

— Е… .., — оторопели мужики, да не пропустило цензурою.

— … … … Марш на работу! — перешёл председатель на язык родной, да без которого ни одно дело ещё не сделалось.

— Так, Иваныч, соляры-то нету! А у Михалыча вчера жена родила! — два страшных обстоятельства, работу в колхозе на нет подкосившие.

— … … … — расстроился председатель отсутствию соляры и тому, что его вчера на культурный праздник не позвали. — Не волнует меня. Идите и работайте. А чтобы вас на ударный труд мотивировать, я как представитель власти продавщице нашей Марии Ивановне запрещу продавать спиртные напитки на время посевной да уборочной.

90

— Отвратительно ты решил, Иваныч, — огорчились мужики. — Ты нам теперь не товарищ, и правильно мы тебя вчера на культурное мероприятие не позвали. И впредь не позовём, куры муж. А дояр-любитель машинного доения подумал здесь: «Пора мне аппарат машинного доения перепрофилировать путём сварки горячей и змеевика дедова, что в сарае третий год валяется». И началась в колхозе эпоха частного предпринимательства.

Говорят дети Веду недавно сына (5 лет) в сад, он спрашивает: — Мам, а ты знаешь, в каком городе ты родилась?

— Знаю, в Куйбышеве.

— Гммм, — он в задумчивости и растерянности.

— До революции наш город был Самарой, потом он его переименовали в Куйбышев, а вот после перестройки он снова Самара… После долгих раздумий: — Мам, так ты что… дореволюшная? Евстратова Марина

Расставляю точки над «i». Опыт работы двадцать лет. Каждому второму клиенту комплект точек для «ё» в подарок! Волшебный Ключ 91

Джинн из кувшина

О зверях и сказочниках История первая

Юханану Однажды зверь встретил сказочника. Это вышло случайно: зверь шел своей звериной дорогой, а сказочник на этой звериной дороге сидел. Не на самой дороге, конечно 92

— это было бы неудобно. На камне у обочины. Он сидел и играл сказку. На мандолине или на лютне — хищник совсем не разбирался в музыкальных инструментах. Но был любознателен, поэтому не съел сказочника сразу, а прилёг невдалеке под вишней. Лежать под вишней зверь не любил, но не выбирать же, откуда слушать сказку, если её играют прямо на твоей дороге и не просят платы. Сказка зверю понравилась. Она была необычной и пахла шафраном. Такая была у зверя привычка: он принюхивался к странностям и запоминал запахи. Это помогало ему разбирать неясное и рассматривать связи. Однажды зверь заметил: если что-то пахнет похоже, то и на вкус будет сходно. То же можно сказать и про странности. Они непонятные, но если разложить запах на составляющие, то очень легко можно представить себе вкус. Хотя вернее, конечно, попробовать на зуб. Но со сказкой вышла проблема: она пахла непонятно и никак не желала разбираться на связи. И сам запах зверь встретил в первый раз, но был уверен, что пахнет именно шафраном. Этот хищник вообще не любил сомневаться. От сомнений у него заводились блохи, и зверь начинал нещадно чесаться. «Надо с этим разобраться», — решил он и подошёл к сказочнику поближе. Человек заметил хищника, но не сказал ни слова. Тогда зверь сел рядом, обвернув лапы хвостом, и заглянул человеку в глаза. Там расцветали миры, планеты сходили с орбит, появлялись сверхновые и чёрные дыры — словом, происходило всё то, без чего сказочники не умеют создавать сказки. А потом человек внезапно замолчал, и новые миры сменились холодными льдами Арктики.

93

«У сказочника нет сердца», — понял зверь и удивился этой мысли. «Если у него нет сердца, значит, он должен быть злым», — укусила за ухо блоха опасения. Зверь насторожился, но сказочник не собирался нападать. Он достал изза пазухи флягу, смочил горло и рассеянно почесал зверя за ухом. Поднял лютню и продолжил играть. «Может, не нужно сердце сказочнику», — подумал зверь, свернулся клубком под вишней и закрыл глаза. Со стороны могло бы показаться, что хищник заснул, но торчащие уши чутко ловили негромкие звуки мандолины. Мораль: встретил сказочника — лучше съешь его сразу.

История вторая Однажды зверь лежал на мягкой траве и думал. Иногда, валяясь после сытного обеда на лужайке, он любил рассматривать какую-нибудь интересную мысль. «А вдруг я случайно съем сказочника?» — подумал зверь и нахмурился. Мысль ему не понравилась, и он поспешил отмахнуться: «Ерунда! Я не могу съесть сказочника. Пока не дослушаю сказку — уж точно». «Не ерунда, — укусила блоха за правое ухо. — Ты — хищник, плотоядное. Ты кого хочешь можешь съесть. Даже слона». «Я — да! — гордо подумал зверь, но тут же огорчился. — Но я не хочу есть сказочника. Он бессердечный и его интересно слушать».

94

«А вдруг ты нехотя?» — укусила блоха за левое ухо. «А зачем есть нехотя?» — удивился хищник. «Ну… случайно, — блоха продолжала зудеть. — Представь, ты проснёшься, а его больше нет. Только кости». Хищник испугался. Если уж так бывает, то он вполне мог бы случайно кого-то съесть: у него были хорошо развиты охотничьи инстинкты. Намного лучше мыслительных. Но мыслительные инстинкты у него тоже были, поэтому зверь нашёл выход: — Если я съем сказочника, тогда я загрызу себя сам. Это будет справедливо. Мораль: чтобы не грызть себя, не ешь ближнего.

Говорят дети Отпуск. Море. Сыну четыре года, плещется в воде. Мы рядом на берегу, а он никак не хочет выходить. Наконец подбегает ко мне — губы синие, весь в мурашках — и восторженно кричит: — Мама, одень меня потеплее, я дальше плавать пойду! leto

Предлагаем обширный спектр работ над вашим текстом: - укладка сюжетных линий по фэн-шую, - стилизация ваших героев под «как надо», - процветающие критики. Белая Катя 95

Джинн из кувшина

О суровой доле библиотекаря в провинции Он был слесарь шестого разряда. И получки на ветер. И у женщин интерес вызывал массово. Всё по классику. А я… А что я? Лучший библиотекарь города-1992, шаль ажурной вязки, фиалки на подоконнике. И конфликт у нас вышел. Не между нами, а конфликт интересов. Наша библиотека-то вроде как подшефная заводу. Чуть какая надобность — только к директору проситься, больше никто же не поможет. И вот. Поменяли в том году школьную программу по внеклассному чтению. А книги нужные не выдали. Месяц, два, три ждём, уже учебный год начался, а пособий всё нет. У директорского сынка уже вторая двойка по литературе, директор ходит злой, как волк. Он-то сынка хотел в элитный ВУЗ на будущий год пристроить, а поди пристрой его куда с такими оценками. Он и так, между нами говоря, не светоч разума. И тут новость: в ОблНаркомРаспредУчебник завезли машину нужных книг! Ура, товарищи, и луч надежды для директорского сынка! Но ехать нужно срочно: область большая, учебников всего восемьсот, на всех никак не хватит. Поэтому ехать нужно быстро. Я к директору — он на рыбалке. Я к заму — он с директором вместе. Я к главбушке. А она, стерва: «Я тебе машину не дам, я её уже Василию Вервольфовичу обещала, у него капитальный ремонт 96

стана на носу, ему срочно за запчастями нужно ехать». Ну, понятное дело. У главбушки муж плюгавый, а она женщина в самом соку. У нее свой, бабий, интерес есть со слесарем дружбу водить. Слышу я её слова и понимаю, что тает надежда директорского сынка на светлое будущее, как импортное мороженое в сельпо — стремительно. А вместе с ней ускользает из рук коллекционное издание де Сада, которое нужно выкупить в течение двух часов в областном центре, ул. Ле97

нина-на развале-у памятника-продавец Василий-придержать обещал. И знаете, что я вам хочу сказать? Я хочу сказать, что лучший библиотекарь города-1992 ради томика де Сада способен переворот в Уганде организовать, не то что слесаря уговорить. Очень порядочным человеком Василий Верфольфович оказался. Машину уступил, а потом и вовсе предложение сделал. Говорит, я как вспомню, как вы меня на коленях умоляли и про де Сада шептали, так томление во мне непонятное и совсем не до трубопроката мне. Я, говорит, пить брошу и женщин своих, только от себя меня не гоните. А бабы-то дуры: думают, приворожила я его. Да и пускай.

Говорят дети Миша в гостях у бабушки.

— Миша, ты знаешь, какой сегодня праздник?

— День Победы.

— А кого победили?

— Фашистов!!!

— Молодец, Мишенька, а кто победил фашистов?

— Индиана Джонс!!! Спасибо, каналу ТнТ! Только он в день Победы показал все четыре фильма про Индиану Джонса… Волшебный Ключ

98

Касперович Ася

На деревню. Бабушке

Доброго дня тебе, разлюбезнейшая моя бабулечка Ефросинья! С величайшим к тебе почтением — внучка Евдокея! У нас все хорошо, только больно уж работы в последнее время прибавилось. И, кажется, что двадцать первый век — век высоких технологий, ан нет: все их в темноту потустороннюю гонит! Да сядь ты за монитор тот бесовский (хотя Ванька категорически отрицает свое к нему отношение!), пообщайся с миром, да успокойся! И тебе весело, и нечистикам работы поменьше будет! Нет! Прутся! Давеча агриппинина смена была, так она такое понарассказывала! Кончики ушей краснеют, не то что рожки! Собралось их восемь штук в бане и давай, говорит, куролесить! Ну, свечки жгли, то ладно. Но что, чертовки, удумали!!! (Хотя наш Иннокентий Афанасьевич категорически отрицает причастность к их древнему роду!)

99

Штаны свои джинсовые посдирали да попы в окна повысовывали. Мол, коль погладит рука гладкая — муж будет тилегент, коль шершавая — работяга, значит! Как увидала Агриппина в банных окнах попы голыя, живо их огладила хворостиной! От уж орали бесовки!!! (Ванька и тут категорически родство отрицает и ругает меня всякими словами, когда я так их называю). Бабуля, ты у нас святочница опытная, так ответь нам, обучающимся, на один вопрос: чего им, людям, все неймется? Каникулы же у них, так устроили бы и нам каникулы! Или они думают, что нечистикам отдыхать не положено? Ванька уже четвертые сутки не спал. Все девкам через зеркала суженым является. Одну так чуть не приволок к нам позавчерась. Хорошо, что Агриппина среагировала, на девку «чур тебя!» взвизгнула. Ванька, правда, дулся на нас часа три, но потом ничего, отошел. Один раз даже меня в зеркала взял. Ой, бабуль! Как они забавно пищат, девки-то! Уж мы с Ванькой и хохотали! А сегодня, бабуль, моя смена. Первая. Хоть бы в зеркала не полезли, я еще мало так о них знаю. Пущай воском в воду капают — я им козюлек наверчу. Пусть разбирают потом, кому чего повыпадало! Ванька вон настаивает, чтобы я им крестов наворотила. Только я супротив — чего зря девок на наш свет гнать, правда? Ой, волнуюсь. Скорее бы уж святки эти закончились. Там Иннокентий Афанасьевич итоги подведет и на следующий год нас переведет. А что до Купалы нам делать останется? Теорию учить? Так то не накладно! На этом, бабулечка милая, прощаюсь. Смена подходит. Желаю тихих полнолуний и веселых шабашей! Навеки твоя непутевая святочница — внучка Евдокея.

100

Меллори Елена

Отвага

— Вы готовы?

— Не знаю.

— Ответ не принят. Дайте правильный ответ.

— Да не знаю я, чертова железяка! Жить хочется, а умирать не хочется. Устраивает?

— Ответ не принят. Два неправильных ответа — предупреждение, три — штраф.

— А четыре?

— У вас нет доступа к данной информации. Вы готовы?

101

— Готов, куда я денусь.

— Вы отважный человек! Вашу смелость уважают!..

— Бла, бла, бла. Железяка, какой ты нудный. Последнее желание выполнять будешь?

— Только в рамках Временного Положения о смерти, утвержденного Советом.

— Не задался что-то у меня сегодняшний день с самого утра: зубная паста закончилась, а теперь еще ты…

— Зубная паста. Разрешение получено.

— Эй, эй! Какая паста? Я еще ничего не успел заказать.

— Отмена. Режим ожидания. Время ожидания 30 секунд.

— Так… Что бы такое придумать? Ну, не женщину, точно. Не до постели сейчас мне. Еды? А толку? Все равно даже перевариться не успеет. Может…

— Озвучьте ваше желание.

— Жить.

— Не входит в перечень разрешенного.

— Тогда дайте мне хоть шанс на то, чтобы выжить.

— Принимается ваша первая просьба. Зубная паста будет выдана в течение 3 минут.

— Ну, хоть со свежим дыханием умру, вот спасибо!

— Арена откроется через 10 минут. Трансляция начнется через 15 минут. Бой начнется через 20 минут. Ожидаемое время боя — 5 минут. За каждую дополнительную минуту вам начисляется бонус — повторение исполнения последнего желания. В защите отказано, в оружии отказано, в помиловании отказано. Спасибо за ваше добровольное сотрудничество. Вы отважный человек! Вашу смелость уважают!..

102

Юррик

Портал в неведомое

Как это всегда происходило в его жизни, вдруг все изменилось. Досада и тяжесть возникли в душе, ведь он уже успел привыкнуть к ставшему знакомым и близким уютному мирку, к окружающим людям — попутчикам его судьбы… Да, тяжело опять все менять, меняться самому, ку103

да-то вновь стремиться, преодолевая неизведанный путь, новые препятствия… А между тем, он кожей чувствовал нарастающее вокруг напряжение, вот-вот грозившее стать если не катастрофой, то, уж во всяком случае, большой неприятностью. Он смутно понимал, что портал в неведомое, который внезапно открылся прямо перед ним, может так же внезапно и закрыться, и он НЕ УСПЕЕТ. Кто-то дышал ему в спину, натужно, напряженно, как перед атакой… И было ясно, что незнакомец во что бы то ни стало сейчас ринется вперед, в это раскрывшееся жерло, и никто и ничто не задержит этот рывок. Ему стало не по себе, ведь он находился на пути в портал, и… Сделать шаг, один только шаг вперед и покинуть привычное и знакомое в угоду новому? Или, цепляясь за старое, остаться в прошлом? И времени уже нет, чтобы окончательно все взвесить и обдумать…

— Слышь, ты, заснул? Выходи давай! И он, отбросив сомненья, вышел в раскрывшиеся двери маршрутки.

Срочно в номер! Мастерская Писателей объявляет набор участников для очередного семинара-холивара по теме «Вы все гады, я — не очень!» Требуются: козел отпущения — 1 шт., глас правосудия — 1 шт., истина в последней инстанции — 2.5 шт., статисты — много. Тори Тамари 104

Sinatra

И колесо Фортуны наехало ему прямо на ногу...

— …Нет тебе удачи, будешь скитаться, аки волк алчущий, собственные кости глодать, кровь свою пить. Трава вокруг тебя сохнет, земля в камень обращается — нет тебе везения ни при свете дня, ни во тьме кромешной…

— Да как же так? Ну посмотрите еще разок, может есть какая возможность! Все шишки на меня, а как по службе повышение или премия — так это кому другому! — клиент стал сер лицом.

— Ну что ты еще хочешь? — от негодования ведьма-блондиночка с высокого штиля перескочила на разговорный русский. — И Таро тебе самые верные уже раcкладывала — работы Бахтина, между прочим! — никогда не врут, не то что китайские картонки! Не выпадает тебе десятая карта, молчат старшие арканы. Какие ко мне претензии? Я ж не бабмарья какая-нибудь, я квалифицированный специалист, за точность гадания отвечаю! Положение твоей Точки Счастья три раза перепроверила: все координаты верны, даже долгота Асцендента без погрешности — ну нет тебе везенья! — квалифицированный специалист двадцати лет от роду чуть не плакала.

— Вы же говорили на первом сеансе, что ритуал можно… того… провести, — клиент сам был близок к слезам.

— Да?!!! — ведьмочка перешла на визг. — А энергию, 105

на тебя потраченную, я потом чем восполнять буду? Шоколадками?

— Вы же говорили, принеси, мол, земли с могилы тезки твоего, ногти вот стриженные… — мужчина неловко сунул руку в барсетку, и на стол выпали бурый порошок в пакетике и нечто, завязанное в нечистый носовой платок. Ведьма на секунду прикрыла глаза: «Кто ж знал, что ты такой … трудный». Уже на первом сеансе было ясно, что на клиенте Серые тенёта, родовая порча, коррекции плохо 106

поддающаяся. «Все гордыня моя — я смогу, я сумею! Расхлебывай теперь… двоечница».

— Ну хорошо. Ритуал я проведу, но за последствия не ручаюсь. Все от тебя зависит: как удачу себе визуализируешь, так и будет. Подумай…

— Да я уже — вот, даже записал для памяти… — забубнил «трудный», заглядывая в бумажку. Дальше для него все было, как в тумане… причем довольно вонючем (паленые ногти не ландышами пахнут). Он старательно перебирал в памяти звуки, цвета, образы удачливой жизни: рокот мотора, блеск, ярко-красный, брюнетка с большим ртом… Как сквозь сон услышал усталое: «Деньги — в кассу», — заплатил, вышел на улицу…. Его ослепил свет солнца, отраженный от лакированного капота ярко красной машины, за лобовым стеклом кричала черноволосая женщина, широко разевая накрашенный рот, дикая боль в ноге…. «Toyota Mark II, комплектация IR-S FORTUNA», — автоматически отметил он, окончательно проваливаясь в туман.

Говорят дети Выходим из метро к дороге. Я иду вперед, оборачиваюсь, ребенок стоит на лестнице и что-то говорит парню, который раздает рекламные проспекты. Жду. Когда ребенок подходит, спрашиваю почему задержался. Отвечает: — Я объяснял, что реклама — это плохо. Манс Марина

107

Akrotiri

Бешеные огурцы Вот так сидишь, никого не трогаешь — и вдруг клиент. Я ветеринар, если что. Даже на двери табличка висит: «Ветеринарная амбуланция». Но это никому не интересно. Пришла пани, принесла банку соленых огурцов, потребовала протестировать эти огурцы на яйца паразитов, потому что вчера у нее были гости, а сегодня по ее огурцам (маринованным!) что-то лезет. И даже иногда летает. А потом явно будет в ней (в смысле внутри этой пани) размножаться, потому что она эти огурцы кушает уже третий месяц как. Я ей безнадежно пыталась объяснить, что если что-то скачет по огурцам (маринованным!), то ему прямая дорога в помойку вместе с огурцами, а ветеринар с этим, уж простите, уважаемая пани, ничего сделать не может. Но пани была упорна и пыталась мне эти огурцы вручить, а также твердила, что вчера купила в пекарне сладкую булочку, посыпанную сахарной крошкой, а сегодня на булочку попала вода, и этот сахар вылупился, и теперь там ползают личинки червей! Эти нехорошие пекари в пекарне вместо сахара явно посыпают булки сушеными червями. Я, предчувствуя, что у нее еще где-то та булочка припрятана, выпихнула ее вон, дав ей адрес районной санитарной лабораторки в тихой надежде, что там ее сдадут психиатрам… Мне нужен рядом кабинет психиатра! Pаботка для него есть.

108

Армант, Илинар

Na_derevny_dedushke@ yandex.ru Милый дед мой, Константин, У меня лишь ты один. Поздравляю с Рождеством! Вот, пишу, а в горле ком. Кто твердил, что пусть я млад, Но зато какой талант? Зря тебе поверил, дед… Подключил я интернет И завёл себе раздел… Сделал так, как ты хотел! Но, скажу тебе по правде, Здесь лишь критик в шоколаде. Умоляю тебя, деда! Забери меня отседа! Я ж не критик, а поэт. Всем святым клянуся, дед, Сочинять тебе частушки! Никакой я, дед, не Пушкин… Будь у Пушкина в те годы Интернет — тропой народной Косяком пошёл бы критик, Как на нерест. Я не нытик. Просто нервы сдали шибко. Разглядели тут ошибку — 109

Сразу в харю ейной мордой! То есть той ошибкой спорной. Дед, спасай меня и быстро! Превращаюсь в мазохиста! Сам не вырвусь — духа мало! Стал зависим… засосало! Разродись я хоть романом, Обзовут лишь графоманом. Иль напишут — многа буков… Жду! Целую. Ванька Жуков.

Говорят дети Ребенку пять лет. Идем из садика. Вдруг ребенок кричит на всю улицу, обличительно выставив вперед указательный палец: — Мама, а там дядя курит! Мужчина дергается и смущенно отводит глаза. Манс Марина

Прозаик-мазохист ищет нового критика. Предыдущий сбежал. *** Вяжем лыко. Добротно. С гарантией. Общество анонимных алкоголиков Пышкин Евгений

110

Анна Анакина

МукА — Вовка! — чуть не вываливаясь от гнева из окна второго этажа длинного, в четыре подъезда, двухэтажного дома, кричала полная симпатичная женщина. — Что ты тут ещё делаешь?! Я когда тебя в магазин отправила?!

— Щас, — не оборачиваясь, отозвался мальчик лет двенадцати, ремонтировавший велосипед пятилетнему Серёжке из соседнего подъезда. Рядом на лавке сидела баба Мотя, всезнающая и вездесущая. Вдоль невысокой оградки за лавкой стоял Вовкин велосипед.

— Кому сказала? Быстро в магазин! — не унималась женщина. Вовка, схватив свой велик, перекинул ногу через седло и, заметив, что мать исчезла в окне, вернулся в первоначальное положение. Уложив аккуратно свой на землю, чтоб не задеть звонок, он вновь занялся велосипедом Серёжки. Тот с нетерпением стоял рядом и крутил попой, согнувшись и упершись руками о колени. С какой-то там попытки цепь всё-таки встала на место и, крутанув заднее колесо Серёжкиного «Школьника», Вовка с широкой улыбкой на лице и измазанными машинным маслом носом и ушами поставил перед пацаном велосипед.

— На. Катайся. Но больше в гаражи не врезайся.

— Ага, — радостно произнёс мальчик и потряс велосипед, проверяя надёжность цепи. Вовка вытер руки носовым платком и сунул его в задний карман спортивных брюк. Поправил закатанные 111

штанины и, подняв велосипед, собрался сесть на него.

— Ты ещё тут?! Хватит прохлаждаться. Давай быстро за мукой, — мать, услышав плач младшей Вовкиной сестры, скрылась в окне.

— За мукой послала? — поинтересовалась баба Мотя.

— Ага, — отозвался Вовка.

— Так на прошлой неделе мать покупала. Я её в магáзине видáла, ужо всюё, что ли, съели? — уцепилась бабка за руку Вовки.

— Ага, съели. Вместо сахара, — ответил он и отдёрнул 112

руку. Вовка недолюбливал эту сующую везде свой нос старушку. Сколько раз она жаловалась на него матери просто так, из вредности. А Вовке потом попадало ни за что. Но баба Мотя не собиралась отпускать его. Она, опираясь на бадажок, встала и ухватилась за руль.

— Ну, чего? — попытался Вовка оторвать от неё велосипед.

— Купи мне тоже.

— Куда? — попытался возмутиться мальчик. — Мне мама сказала три пакета купить. У меня как раз только три и вмещается, — показал он на свой багажник. — Да и девять килограмм и так для колеса много. Не-а, не куплю.

— А зачем вам три пакета? Себе два возьми и мне один.

— Не-а, — мотнул головой Вовка. — Сказал — не куплю. Там щас всю разберут, а вы меня не пускаете.

— Чего это всю разберут? Вчерась только машину привезли, я видáла.

— Так вчера бы и взяли.

— Фулиган! — она, отпустив руль, ладонью вскользь ударила Вовку по голове.

— Чего я вам сделал? Там сейчас не останется, и я маме скажу, что это вы виноваты, — обиженно произнёс мальчик и, садясь на велосипед, оттолкнулся ногой от лавки.

— Да куда она там денется?

— Как куда? — описав круг возле подъезда, крикнул Вовка. — По телику сказали, что муки в стране осталось на два дня, — и, засмеявшись без звука, чтоб бабка не заметила, быстро набирая скорость, скрылся за домом. Но, не проехав и ста метров, заметил, как Колька с 113

младшим братом что-то собирают у дороги в сточной канаве. Остановившись и бросив велик, он встал сзади, наклонившись над ними. Колька, ругая брата, вытаскивал из канавы червей.

— С самого утра копал, а эта холера банку перевернул.

— Во-во, лови, смотри, как быстро расползаются! — кричал Вовка, стараясь дотянуться до расползающейся наживки через хнычущего брата Кольки. А баба Мотя, не тратя зря времени, засеменила, опираясь на бадажок, к соседнему подъезду, заметив на лавочке Никифоровну.

— Слышь, новости, какие. Мука-то — всё, нет муки, — запыхавшись, старушка села рядом на лавочку.

— Чего у тебя, Мотя? — зная соседку как местное радио новостей, спросила Никифоровна.

— Так мука-то кончилась. Всё. Нет муки.

— А тебе зачем мука-то? Ты ж давно ничего не стряпаешь.

— Да не у меня кончилась, а у правительства.

— Как это кончилась? Урожай только собрали.

— А вот так, собрали и продали. По тиливизиру слышала. Нет муки. Никифоровна вздохнув, задумалась.

— Точно говорю, нет муки. Ты покупать пойдёшь? — не унималась баба Мотя.

— Да есть у меня два пакета.

— Тю-ю-у-у-у. Два пакета на твою-то семью? Беги, пока в магазине ещё есть. Никифоровна покачала головой: — А и то, верно. Пойду ещё парочку куплю, а то вдруг и правда муки не будет.

114

— Правда, правда. Конечно, правда. И мне пакетик прихвати. Собрав всех червей, какие не успели расползтись, Колька всё продолжал ругать брата. А Вовка, оказав другу помощь по поимке столь ценного сырья для ловли рыбы, вдруг вспомнил, что мать-то его в магазин послала. Быстро вскочив на велосипед, он поехал дальше. Но путь ему перегородила Наташка из параллельного класса: — Ты куда?

— В магазин.

— Слышал, Толька Степанов упал сегодня утром с сарайки и зуб выбил? Кровищи было-о-о. Жуть. Его в город повезли.

— Ух, ты! Теперь, наверное, золотой поставят. Баба Мотя хотела подняться с лавки, да из подъезда вышла Ольга, недавно родившая двойню. Молодая мамаша вынесла большой таз с пелёнками.

— Постиралась? — поинтересовалась баба Мотя. Ольга кивнула.

— Мука в стране кончилась. Женщина с удивлением посмотрела на старушку.

— Беги в магазин. Может, ещё хватит.

— Гриша-а-а, — закричала Ольга, зовя мужа, играющего в домино у третьего подъезда. — Иди сюда скорее. Молодой папаша нехотя вылез из-за стола и медленно, постоянно оглядываясь на мужиков, показывающих ему на костяшки домино, пошёл к жене.

— На, — сунула она ему таз.

— Ты куда? — поинтересовался Гриша.

— Развесь, а я в магазин, — и быстро побежала в подъезд, услышав от бабы Моти окрик вдогонку: «Купи и мне 115

пакетик». Столкнувшись с соседкой Клавой, женщиной средних лет, Ольга лишь кивнула, извиняясь. А Гриша нехотя пошёл к натянутым верёвкам развешивать пелёнки. Клава вышла из подъезда, ругая Ольгу: — Вот куда несётся? Чуть с ног не сбила.

— Это она за мукой, — ответила баба Мотя и добавила удивлённой женщине: — Все уже знают, муки не будет, кончилась. Беги, пока ещё в магазине у нас есть, и мне пакетик купи. Проводив взглядом Клаву, баба Мотя направилась к доминошникам. Наговорившись с Наташкой о том, как у Толика теперь будет язык и вода с лапшой вываливаться через дырку во рту, нахохотавшись вволю, Вовка вспомнил, что мать ему точно всыплет, если муки не купит, и, попрощавшись, направился в магазин. Завернув в проулок, на ближайшую дорогу к магазину, он увидел Сашку, красившего свой забор. Остановившись, Вовка усердно начал объяснять, как надо держать кисть и как правильно водить ею, чтоб не оставлять полос и просветов. Баба Мотя, подойдя к столу и упершись на свой бадажок, обратилась к Фёдору, самому толстому доминошнику: — Любишь блины, Федя? Тот усмехнулся и, шмыгнув носом, ответил: — А то. С утра Маринка моя сотню напекла.

— Всё. Больше не будет печь.

— Это почему? — удивившись, он обернулся к бабе Моте всеми своими ста двадцатью килограммами, так, что стол заскрипел, потянувшись за его животом.

116

— Да потому. Мука в стране кончилась.

— А-а-а-а-а-а, — протянул он, — нам не страшно. Я два мешка на днях купил да там дома ещё с полмешка оставалось. Так что без блинов не останусь. Николай, самый худой мужик не только из доминошников, но, наверно, и из всего посёлка, встал и, извинившись, быстро побежал к своему дому.

— Мне купи пакетик, — крикнула ему вдогонку баба Мотя. Через три часа Вовка всё-таки добрался до магазина и, бросив рядом велик, запрыгнул на ступеньки перед входом. В дверях стояла женщина с двумя пакетами муки, прижимая их к себе, как детей. Не дожидаясь, пока она выйдет, мальчик, протиснувшись между ней и дверью, вошёл в магазин. Баба Мотя сидела дома на кухне и радостно смотрела на двенадцать пакетов муки у себя на столе, подсчитывая в уме предстоящие барыши. А Вовка, вытянув руку с деньгами к продавщице, сказал: — Мне три пакета муки по три килограмма. Дородная тетка, прикрывая собой два последних пакета, стоявших на прилавке, ответила: — Кончилась мука, больше нет…

117

Берман Евгений

Устойчивое развитие

Протокол заседания постоянной комиссии ООН по биоразнообразию, финансовой стабильности и борьбе с проявлениями гендерной дискриминации среди транссексуалов от 31 июня 20** года (фрагмент) 118

Действующие лица: Председательствующий: г-жа Лакшмивара Падмапранадхарма (Индия) Представители стран: — Бельгии: месье Нгоромбембе Мньямнгангве — Германии: герр Ахмадгюльген Керимсултаноглы — Китая: товарищ Сунь Вань Синь — Новой Зеландии: мистер Елпидифор Елизарьевич Нагорнокрестовоздвиженский — Саудовской Аравии: шейх Дауд Абу-л Сулейман ибн Циперович — России: аксакал Жолдасбайкермен Мухабаткудайбергенов — США: доктор Синь Сунь Вань Председательствующий: Уважаемые господа, на сегодняшней повестке дня у нас только один вопрос (подглядывает в бумажку) рамочная концепция перманентной ресурсосберегающей стабилизации устойчивого межрегионального развития. Слово предоставляется… (вращает волчок-рулетку)… сектор номер тридцать шесть, против знатоков играет… эм-м… простите, слово предоставляется представителю Китая. Германия: Заявляем протест! Стрелка указывала на музыкальную паузу, слюшай! Председательствующий: Протест отклонён. Мне отсюда лучше видно. А хоть бы и музыкальная пауза, Таркана всё равно не пригласили. Китай, прошу вас! Китай: В нашей стране вопрос с перманентной стабилизацией решён давно, окончательно и бесповоротно. В 119

частности, вот уже много лет стабильна скорость прироста нашего населения, составляющая, по последним подсчётам, 3,1415926535897932384626433832795 человека в секунду. На основании вышеизложенного… Бельгия (на ухо США, шёпотом). Он что, наизусть эти цифры помнит? США: Зачем наизусть? Я ему только что их продиктовал через микронаушник. Бельгия: А вы как умудрились запомнить? США: Да никак, число «пи» у меня на обложке блокнота напечатано. Бельгия: Так он же про прирост… США: Ну ладно, раз вы так щепетильны, могу исправить. У меня тут ещё другое число есть, тоже красивое, «е» называется. Вот, послушайте только: 2,71828… Китай: …и потребовать от ООН увеличения нашей квоты на эмиссию парниковых газов и крупнейших мировых валют, включая иену. Ну и тугрик, разумеется. США (с места). А белорусские рубли вам в придачу не отдать, империалисты ненасытные? Право эмиссии мировой валюты должно безраздельно принадлежать США! Китай: Нет, Китаю! США: Нет, США! (Посмотрев друг на друга, хором): А впрочем, не всё ли равно? Председательствующий: Очень хорошо, что две крупнейшие мировые державы в этом вопросе пришли к консенсусу. А теперь слово предоставляется (снова запускает рулетку)… Новая Зеландия: Какой ещё консенсус? Заявляем решительный протест. Наша страна является исконным 120

местообиталищем многочисленной экзотической фауны, в том числе хоббитов, снусмумриков лапчатых и троллей сумчатых. Если предлагаемое решение будет принято, им грозит полное уничтожение путём ассимиляции! Председательствующий: Простите, ассимиляции кем? Новая Зеландия: А то вы не знаете! Этими вот двумя… консенсусами и их собратьями. Эти кого хочешь отассимилируют по самое не могу, с ихней-то разборчивостью. Россия (поправляя тюбетейку): Не знаю, о чём тут спор, но исконным местообиталищем чего бы то ни было всегда и во все времена являлась наша великая страна. Так было, есть и будет ныне, присно и во веки веков. Аллах воскресе! Ну, то есть Христос акбар! Новая Зеландия: Позвольте, но у нас на эту тему есть масса исторических свидетельств и документов… Россия: Утухни, снусмумр сумчатый! Давно «Тополем» по северной оконечности не получал? Новая Зеландия: Ты сначала, саксаул стоеросовый, сделай так, чтоб твой «Тополь» долетал туда, куда нацелен, а то аккурат у тебя на Плющихе и приземлится. Будет тебе тогда «тополиный пух, жара, июль»… Председательствующий: Господа, ведите себя корректно! (Смотрит на остановившуюся рулетку.) Сектор семь, слово имеет представитель Саудовской Аравии. Саудовская Аравия: Ну шо я вам имею сказать за устойчивое развитие? Как любил говорить мой отец, шейх Омар ибн Кальмар уль-Насреддин, да будет Аллах им доволен: если верблюду нечего делать, он себе таки найдёт приключений на оба горба и между ними. У моего народа, сколько помню себя, было такое устойчивое развитие — 121

шоб вам всем так жить! И тут выясняется, что мы, видите ли, не имеем права добывать столько нефти, потому что превышаем какую-то там квоту по добыче каких-то там ископаемых топлив. А у нас если что и есть в стране ископаемое, так это наш достопочтенный монарх, да продлятся дни его. А добывать мы ничего давно не добываем, потому что нефть у нас, между прочим, уже десять лет как кончилась. Все (хором): КА-А-АК?!!! США: А что же в таком случае вы до сих пор продаёте всему миру? Саудовская Аравия: Нефть, конечно. Но кто сказал, что непременно свою? Знаете, с белорусским президентом таки очень даже можно договориться о приемлемой цене. Россия: Но позвольте, откуда у белорусов своя нефть? Саудовская Аравия: Ну, мы уже так сильно не выясняли. Мы же не будем, простите, лезть им в самые недра и просить: а предъявите-ка для осмотра свою, пардон, скважину! Это, в конце концов, где-то даже неприлично. Германия: Слюшай, но откуда-то же они её берут! Россия: Ничего не понимаю. Саудовская Аравия: А ещё у них каждый год открывают новые богатые месторождения растворителей и разбавителей. Россия: Растворители?! Мы же прикрыли эту лавочку ещё в 2012-м! Саудовская Аравия: Вы прикрыли, они открыли — подумаешь, чего тут шуметь? Россия: Требуем проверки комиссией международных экспертов! Они нагло спекулируют нашей нефтью!

122

Председательствующий: И как эксперты въедут в страну, которая уже который год никому не выдаёт въездных виз? Россия: Мы и своими силами могли бы… Председательствующий: Отклонено. Вы — сторона заинтересованная. США: Предлагаю применить к ним санкции. Германия: Так уже применяем. Все, которые смогли придумать. США: И что? Германия: И ничего. Как говорят они сами, «усё як тады». И ещё это: «А можа, так і трэба». Председательствующий (задумчиво): А можа, сапраўды так і трэба? В интересах устойчивого развития… ЗАНАВЕС

Говорят дети На остановке.

— Мам, смотри, дядя-милиционер тётю в тюрьму повёл.

— Мишань, это не милиционер, это дядя-военный.

— А они что, на войну идут?

— Нет, зайка, они домой идут.

— А-а-а-а, я понял! Он с ТЁТЕЙ дома воевать будет! Волшебный Ключ

123

Берман Евгений

Kommnachte

— Тысяча чертей и муди святого Себастьяна! — барон гневно раздувал толстые щёки, покрытые рыжей щетиной.

— Чтобы я, барон Эберхарт фон Штюкфельшлафен — и не мог заполучить в постель дочку какого-то купчишки! «Не какого-то, а почтенного ганзейского купца. Кото124

рый так богат, что может тебя купить несчётное количество раз — вместе с конём, доспехами, твоим захудалым замком и слугами в придачу». Вслух Кунц, однако, этого не сказал, помня, во сколько серебряных монет обошлись ему услуги лекаря, вправившего вывихнутую челюсть.

— Да как она посмела! Отказать мне! Герою Грюнвальда! «Угу. Герой. Удирал, как заяц, от конницы Витовта. Обо мне и не вспомнил. Хорошо, литвины пожалели, в плен взяли. И выкупил меня, конечно, не ты».

— Кунц, кабаний хрен тебе в глотку! Слушаешь меня или нет? Ты малый ловкий — вот и устрой мне свидание с этой гордячкой Лизелоттой! Пшёл вон! И без её ответа не возвращайся!

— Да, господин. («Чтоб тебе лопнуть, как тот бурдюк с вином, на который ты давеча уселся по пьяни своим жирным задом!») *** — Пять пфеннигов за жалкий пучок петрушки! Да ты в своём ли уме, старуха! Вот я нажалуюсь хозяину, который заседает в магистрате, и он прикажет выпороть тебя на площади! — подбоченившись, наседала на торговку белокурая девица-служанка. Лизелотта стояла в сторонке и с довольным видом наблюдала за сражением. Лучшего момента для разговора нельзя было и представить, и Кунц перешёл к делу.

— Мой господин повелел передать вам…

— Этот старый пень фон Штюкфель-как-его-там? — она заливисто рассмеялась. — Он меня не получит!

— Вы напрасно отказываетесь от возможности, пре125

доставленной вам судьбой.

— Вот уж возможность — стать подстилкой толстого вонючего хрыча, который к тому же, как говорит папенька, по уши в долгах!

— Ваш отец умнейший человек. Неужели он откажется от баронского титула для своих наследников? Мой господин готов жениться. Но лишь с условием, что вы согласитесь на Kommnachte, пробный ночной визит, как принято на его родине.

— Что? Я должна принять его у себя ночью? — гневно спросила она. Но спустя мгновение хитро улыбнулась. — Ладно. Вот ключ от чёрного хода. И пусть в соломенном венке, но я стану благородной дамой! И, подмигнув Кунцу, исчезла в толпе вместе со служанкой. *** — Verdammte Scheisse! — выругался барон, поскользнувшись на разлитых помоях. — Ну и темень! И какого дьявола я вообще согласился? Подумать только! Жениться! Неслыханно! Если бы не треклятые долги, я бы никогда…

— Тише, мой господин, не то нас услышат, — прошептал Кунц, подхватив хозяина под локоть. — Девица ждёт в комнате служанки, под лестницей. Дверь будет не заперта, входите без стука.

— А ты стой здесь, пока я не выйду, понял?

— Да, мой господин. («Чтоб у тебя не встал, бочка ты пивная!») Ключ повернулся в замке. Силуэт барона растворился в темноте коридора. Кунц стоял, прислонившись к стене, 126

когда дверь нежданно отворилась и кто-то одной рукой зажал ему рот, а другой втащил внутрь. Потом взвалил себе на плечи, как телёнка, и понёс наверх. *** В комнате под лестницей было темно, лишь лунный свет выхватывал из мрака кровать, задёрнутую белым пологом. Ткань распахнулась, и женская фигура в балахоне и кружевном чепце вышла навстречу. Лицо её закрывала тёмная вуаль.

— А ну иди сюда, красавица, я посмотрю, хороши ли у тебя титьки! Широко расставив руки, барон кинулся на свою добычу, но почувствовал, как ему в грудь упёрлось что-то острое. В руке девушки блестел длинный кинжал.

— Не подходите! Честью своей семьи клянусь — ещё шаг, и я убью вас и себя. Вы не получите мою невинность, покуда не подпишете брачное обязательство! Барон от возмущения поперхнулся.

— Чего? Когда я твоих прелестей не то что не трогал — даже не видел? Почём я знаю, может, у тебя одной титьки нет, ноги кривые или дыра не на том месте. Зачем, по-твоему, придуман Kommnachte? Покуда не увижу, не подпишу.

— Хорошо. Но вы разденетесь первым, в том углу, и пока останетесь там. Я же сниму одежды за пологом, а после покажусь вам. Сердито ворча, барон стал стаскивать с себя одежду. Ну ничего, он из этой девки выбьет дурь, когда получит на то законное право. Полог отдёрнулся вновь. В лунном сиянии девичье тело словно отливало серебром. Рассыпались по плечам 127

светлые кудри. Налитые груди, крепкие широкие бёдра. И лёгкий пушок, укрывающий то место, куда он вскоре вонзит своё торжествующее копьё. Барон причмокнул толстыми губами в предвкушении удовольствия.

— Эй! А это ещё что? — указал он на вуаль, по-прежнему скрывающую лицо.

— Таков обычай в краях моей матери. В первую ночь мужчина не должен видеть глаз девушки, — казалось, сквозь тёмную кисею вот-вот проступит краска стыда. Девушка скрестила руки на груди и вся сжалась в комок — то ли оттого, что ей стало холодно, то ли от смущения, которое не в силах была побороть. — Я вам нравлюсь? Станете ли вы моим мужем и господином?

— Да, да, разрази меня гром. Давай перо! В учёных закорючках не силён, но уж расписаться смогу, — он поставил в нижней части пергамента размашистый росчерк. И немедля набросился на неё, повалил на кровать, истекая слюной от возбуждения. Рывком развёл в стороны колени, навалился сверху, придавил своей тушей. Какое сладкое тело, какое податливое и упругое! Не сравнить с потасканными обозными девками. И теперь она принадлежит ему! Неземное наслаж…

— Himmelhergott!!! — в ярости прорычал барон. Его боевое копьё, столько раз верно служившее ему в постельных боях, подвело в самый решающий момент. От отчаяния он был готов крушить всё вокруг. И тут девица погладила его по волосатой спине и сочувственно произнесла: — Ничего, такое бывает. Когда девушка очень нравится мужчине, — она ловко выскользнула из-под его грузного тела. — Не двигайтесь. Я всё сделаю сама…

128

… Барон с трудом открыл глаза. Чья-то мягкая рука провела по его заросшей щеке. Женщина смотрела на него, откинув с лица вуаль.

— К-кто ты?

— Меня зовут Гретхен, я служу дочери хозяина. А ещё я — ваша наречённая невеста.

— Donnerwetter! — рявкнул барон. — Где это чёртово брачное обязательство, я порву его в клочья! Меня надули!

— Не порвёте, — ласково продолжила Гретхен. — В нём написано, что мой отец берёт на себя оплату всех ваших долгов. У него, между прочим, больше свиней, чем у всех в округе. А я подарю вам много здоровых, крепких ребятишек. И… вам же понравилось вчера, верно? *** Кунц приподнялся с подушки и подставил лицо солнцу. Рядом лежала Лизхен, улыбающаяся и умиротворённая. И — его. Вся, до кончиков пальцев ног, игриво выглядывающих из-под кружевного одеяла.

— Думаешь, твой отец согласится? Мой род не столь древний, как у барона, да и небогат.

— А кто из вашего сословия нынче богат? Главное — благородное звание. Согласился же папаша тряхнуть мошной, когда магистрат выкупал земляков из литовского плена. Кто, ты думаешь, его на это подбил?

— И потом, я даже не рыцарь.

— Пока не рыцарь. Посвятит тебя хозяин, никуда не денется — так в его брачном контракте записано.

— А если твой отец узнает, что мы с тобой уже… Вот разболтает тот здоровяк, что меня сюда тащил…

— Ганс? Да ни за что! Он же глухонемой с рождения!

129

Бойков Владимир

В ресторанчике «Сюррр»

— Горчицу будете?

— Буду.

— Записываю. Чего еще пожелаете?

— Рюмку водки.

— Записываю. Это все?

— А что у вас еще есть?

130

— Редька.

— Несите.

— Записываю. Только что поступил хрен.

— Г-м-м.

— Не нравится? К водке — в самый раз.

— К водке я предпочитаю холодец, а вот к холодцу уже хрен.

— Холодца сегодня нет.

— Тогда и хрен не надо. Всё равно: хрен редьки не слаще.

— Хотите сладкого?

— А что-нибудь есть?

— Сейчас ничего, но через пару дней подвезут монпансье. Карамельки такие. В жестяных баночках.

— Нет, конфеты — это для девчонок. Несите водку. И все остальное.

— Вот, пожалуйста.

— Мне горчицу что, пальцем есть?

— Можете пальцем. Вы же ложку не заказывали.

— Так принесите!

— Пожалуйста. Последняя. Что еще пожелаете?

— Минуточку! Вы хотите, чтобы я водку закусывал горчицей? К ней хотя бы хлеб нужен. Да и к редьке тоже.

— Вы заказывали только горчицу, редьку, водку… и ложку.

— По-моему, хлеб к горчице должен как бы подразумеваться…

— Некоторые едят так.

— А я не могу!

— Будете заказывать?

— Два кусочка.

— Хлеб испекут завтра. Будете ждать?

— Буду.

131

— Хорошо, записываю.

— А холодец у вас когда-нибудь появится?

— Свиные головы и ножки уже заказаны. Привезут через неделю. Но сварим сразу. Будете ждать?

— Буду.

— Записываю.

— Тогда принесите, пожалуйста, и хрену. А то вдруг он у вас кончится.

— Записываю.

— А музыка в вашем ресторане есть? Хотелось бы потанцевать. Мне вон та девушка нравится.

— Которая горчицу пальцем ест?

— Та самая.

— Музыка будет, но через месяц. Оркестранты сейчас в Греции. Учатся сиртаки играть. Будете ждать?

— Буду. Ла-ла-ла-ла… нас закруужит… вальс, ах, этот вальс…

— Но они не умеют играть вальс. Только рок-н-ролл, ламбаду и… сиртаки. Если научатся.

— Это плохо. Рок-н-ролл я танцевать не умею. А ламбада… Это же… групповушка?

— Глупости. Обхватите бёдра девушки руками, будете их покачивать…

— А меня кто сзади обхватит? Может, вон тот лысый бугай? Что-то он на нас посматривает.

— Это не на вас. Это…

— Поглядите, подмигивает.

— Так как насчёт ламбады?

— Нет уж, увольте.

— Жаль. Тем не менее, можем пойти вам навстречу. Отправим музыкантов на стажировку в Австрию. Там их научат играть вальс.

— Очень хорошо. Сколько времени на это потребует132

ся?

— Месяца два, не больше. Будете ждать?

— А если девушка к тому времени уйдет?

— Не уйдет. Её заказ: хлеб, танго, гвоздика в вазе и… вилка.

— Она, что, будет горчицу вилкой есть?

— У каждого свои причуды.

— Понятно. Но разве на её заказ потребуется три месяца?

— Полгода. Вилки привезут через три недели. Чтобы музыканты научились играть танго, придется их в Аргентину посылать, а гвоздики поступят только весной.

— Это хорошо. Будем ждать. И как только привезут монпансье, одну баночку на её столик.

— Записываю.

— А что там такое большое тащат?

— Гроб.

— Кто-нибудь заказал?

— Нет. Это от ресторана. Подарок.

— Странный подарок.

— Вынужденный. Один клиент заказал у нас лет тридцать назад херес, армянский коньяк, сыр, лимон и чистые бумажные салфетки.

— А почему принесли гроб?

— Не дождался.

— Э-э-э… я бы тоже хотел лимончик и… коньячку армянского…

— Может сразу и гроб закажете? Чтобы ресторану не тратиться.

— Так долго придется ждать?

— Всю оставшуюся жизнь. Будете заказывать?

— Буду.

— Заказ принят.

133

Братья Ceniza

Дубликат

Вася Пестиков был человек-дубликат. Оригинал Василия Пестикова хранился в кладовой за дедовым полушубком. Когда-то Пестиков I, не желая идти на работу, отправил вместо себя Пестикова II, произведенного в ООО «Евгеника», а сам спрятался среди старого скарба. Сделал он это не из лени, просто надоело слушать: 134

рохля, мямля, опоздун, серость и бездарщина. Особенно старалась любимая жена, он-де не соответствует ей, идеальной. Пестиков-дубликат был не дурак и, как только оригинал задушенным голосом объявил, что ему удобно в пыльном углу, закрыл кладовую на замок, а ключ закопал в кадке с фикусом. У супруги и детей Василия наступила счастливая пора. Пестиков II не выпивал, не курил, не просиживал штаны перед телевизором. Продвигался по карьерной лестнице, оставаясь при этом душевным человеком. На прибавку к зарплате водил младшего Пестикова в цирк, а жену в театр. И вообще, помогал с уроками, дарил цветы, не болел, не докучал, был весел и подтянут. Пахло от него французским парфюмом, а не какими-то там носками. Товарищи по работе, соседи и знакомые любили нового Василия, отмечая его положительную энергичность. Настоящий Пестиков обрастал паутиной в кладовой, изредка пуская скупую слезу. Так бы пропал он, если бы супруга не затеяла генеральную уборку. В буфете в хрустальной рюмочке был найден запасной ключ.

— Оригинально! — воскликнула Пестикова, обнаружив за шубой оригинал мужа. «Наверное, это Васиного дедушки. Антиквариат!» Смахнув пыль с Пестикова I, она поставила его в коридоре вместо старой вешалки. Подняв одеревеневшие руки Васи, она растопырила на них пальцы. Получилось нечто вроде оленьих рогов. Она тут же пристроила на них зонт, плащ и шарфик. «Вот как! — всхлипнул Пестиков. — Вот, значит, чем вы тут без меня…»

135

Когда на пороге уютной квартиры появился Пестиков II, Василий-оригинал так отчаялся, что впервые смог совершить Поступок. Он бросился на евгеническое чудо, повалил на пол и принялся бить. Пестикова испуганно завизжала. Взбесившаяся вешалка избивала ее замечательного, такого идеального супруга. В этот миг явился участковый Потапов. Он вел за ухо младшего Пестикова, который только что покрасил зеленой краской соседского кота.

— Убийство, — заключил участковый, глядя на бездыханное тело дубликата.

— Мой двойник. Что хочу, то и делаю, — Пестиков поднялся с пола.

— Докажите, что дубликат он, а не вы, — прищурился участковый.

— Сынок! — воскликнул Пестиков, взывая к родственным чувствам отпрыска, жене он не доверял. Но тут дубликат Василия застонал, и участковый поспешил откланяться.

— В двухкомнатной квартире все вместе! — возмутилась Пестикова. — Ни за что! Я ухожу! Она открыла стенной шкаф, в нижнем отделе которого хранился чемодан. Из-за старой синтетической шубы торчали женские ноги в пушистых розовых тапочках.

— А это еще кто? — заподозрил неладное Василий I и, оттолкнув теперь уже бывшую супругу, сдернул шубу. За ней стояла Лидочка Пестикова, его любимая и неповторимая жена. В милом халатике цвета фуксии и с бигуди в волосах.

136

— Что это? — попятился он, окончательно деморализованный дубль-карнавалом.

— Васенька! — крикнула она и бросилась на шею мужу. — Наконец-то ты меня спас от евгенической мымры! Я очень переживала, что перестала соответствовать тебе, и решила заказать копию. Пестиков I и Пестиков II переглянулись.

— Ну вы даете! — подал голос младший Пестиков. — Теперь у меня два папы и две мамы? И за соседского кота попадет в двойном размере?

— Не дрейфь, сынок, разберемся, — успокоил его отец. — Вот только футбол закончится. И вместе с дубликатом под женский недовольный ропот он бросился в зал. Прошло полгода. Пестиковы впятером живут в двухкомнатной квартире. По вечерам в четыре голоса спорят, что они сегодня будут смотреть: ментовский сериал или программу «Женские истории». Младший Пестиков не участвует, ему некогда. Он теперь отличник. Попробуй им не быть, когда мамы в два голоса зудят, все ли уроки он выучил, а над письменным столом висят два ремня. «Ничего, придет и мое время», — подумал мальчик. Он достал из стола деньги и пересчитал. Еще пара тысяч, и можно будет позвонить в ООО «Евгеника».

137

Бунингит

Non-organic

Я ведь кто? Генетически модифицированный организм. Версия GMO-SA05. «Звучит гордо!» — няньки в инкубаторе говорили. Врали, мозги пудрили. Нелюдь, вот я кто. Гомункул без папки-мамки. Всяк норовит в меня камень швырнуть. Дети и те… Кто постарше «био-меньшинством», «синтетикой» обзывают, ме138

люзга языком дразнит. Детекторы у них теперь. У всех, с пятилетнего возраста, чтобы с детства умели чужаков распознавать. Старичье при виде меня и мне подобных, крестится. Со всех сторон ощущаю если не страх, то отвращение. Пегги, дура жирная, что в банке работает, каждый раз политкорректно улыбается, а губа вздрагивает брезгливо… После меня всегда табличку «пятиминутный перерыв» ставит. Знаю, руки мыть убегает. Равные права в обществе? Как бы не так. Взять хотя бы документы. Вместо графы «родители» у нас — «исходный геном». Вступать в брак разрешено только с «особями близкой версии со сходным митохондриальным кодом». Какая, спрашивается, разница, если потомство всё равно заводить запрещено, «комбинация сторонних генов приводит к непредсказуемым результатам...» Только в рамках эксперимента и под жёстким контролем. Да что про семью говорить, случайные половые контакты и те — только согласно предписанию и списку разрешённых ГМО-версий. А если меня вообще только натуралки заводят? Наши-то — все как на подбор, без сучка, без задоринки. Генетически безупречны, гормонально-витаминно сбалансированы. Тьфу. Другое дело — натуралочки! Прыщички на коже, пятнышки родимые, зубки чуть кривенькие… А запах у них какой! Сами-то не чуют, думают, глупышки, мылом и дезодорантом заглушили. Так бы и вылизал такую лапушку с головы до ног! На любую бы согласился, даже жирной Пегги не побрезговал бы.

139

Какой там, не по Сеньке шапка. Подошёл слишком близко — штраф, тронул за рукав — три месяца изоляции. Вступил в интимный контакт — на выбор: пожизненная ссылка со строгим режимом или кастрация. Раньше удавалось прикинуться, понравиться, в разговор вступить, до дома проводить… Разок даже поцеловал одну органическую цыпочку. Помню, носишко куцый, вздёрнутый, а в ноздрях — волосишки золотые. Так я её взасос прямо в ноздри… Испугалась, убежала. Теперь не то время: все как одна, детекторами обзавелись. Раньше-то такой приборчик не каждой по карману был, а сейчас хоть десяток имей: и в брелок встроены, и в колпачок губной помады. За три метра вычисляют. И тут же рука непроизвольно тянется к воротнику, где кнопка сигнализации. Боятся. Особенно ночью. Оно и понятно. Это я — тихий, законопослушный, «SA» версия как-никак, «Socially Adjusted», а те, что постарше, могут оказаться опасными. Тянет нашего брата на органику, ничего с этим не сделаешь. Никак не выявят ген, ответственный за влечение. Пробуют, да пока ничего не получается. ГМО-бабам проще, им всё равно. Этим с самого начала половой инстинкт притупили, зато приспособляемость повысили. А нам — мучайся! Некоторые на транквилизаторы садятся, подавляют извращённые наклонности, живут с себе подобными — и ничего, вполне довольны жизнью. В работу с головой уходят, кто зверушек заводит, кто садик органический разбивает. Всё же отдушина, приближение, так сказать, к естеству. Я не из таких. Не могу я с нашими, совсем не могу.

140

Даже с этими, новенькими, которые повадились под натуралок косить. Ноги искривляют специальными тренажёрами, пластику на лице делают. У кого денег нет на пластику, очки надевают, волосы на голове выщипывают, зубы желтят. Недавно духами специальными начали пользоваться. Этим летом самые ходовые: «Холодный пот», «Комплекс неполноценности», «Дурнушка». Если на ком такие трюки и срабатывают, то только не на мне. У каждой натуралочки запах свой, неповторимый, изменчивый, никакими духами не сымитируешь. Есть, конечно, утешенье — «джанки-бэби», девчушки-натуралки, подсаженные нашими на особый вид наркоты. Редкость, поскольку регулярно отлавливаются и жестоко наказываются, но если постараться, можно найти. За одну дозу получишь вожделенное соприкосновение с «живой природой», только что ж это за удовольствие, если она едва соображает. Взгляд мутный, равнодушный, тело — безответное. Мне любви хочется. Так сказать, взаимного душевного трепета. Многие считают, что ГМО — это что-то типа биороботов. Насмотрелись фанфикшн, придурки необразованные. Мы — такие же люди, и, как говорится, ничто человеческое нам не чуждо. Если и отличаемся, то в лучшую сторону. Моя версия, «SA», — народ простой, но добрый, уживчивый. Внешние данные, кстати сказать, — будь здоров, согласно стандартам. Что называется, в зеркало не стыдно посмотреть. Пометка «SA» в резюме — большой плюс при устройстве на работу. В раздутых теле-маркетинговых компаниях 141

таких, как я, — сотни. Каждый в своей офис-секции трудится, голоса у нашего брата глубокие, доброжелательные, проникновенно-убедительные. Последние версии «IA» — «Intellectually Advanced», к примеру, — совсем другое дело. Эти красотой не отличаются, зато в десять лет университет заканчивают, их прямо с последнего курса разбирают. Да не куда-нибудь, а в крупнейшие банки, разведуправления, прочие секретные структуры. Поговаривают, что после пятнадцати лет с ними что-то не то начинает происходить, но что именно, никто не знает. Версия молодая, не старше двадцати. Ничего, усовершенствуют. Вообще, наука на месте не стоит, тут и говорить не о чем. Генная инженерия просто чудеса творит! Сейчас в разработке новая версия «SC-A» — «Self-Controlled Absolute», совершенно безопасный для общества вид! Чувство долга у них, вроде, будет на первом месте, все нежелательные влечения и страсти будут держаться под строгим самоконтролем! Это всё, конечно, хорошо, но как прикажете жить нам, существующим версиям? Одно время повадились наши в дикие страны ездить, где детекторы еще не у всех имеются, ну и напроказничали там, само собой. Позакрывали эти страны, конечно, да уж поздно. Ходят слухи, что странное поколение растёт на севере Африки, в Тайланде, на островах. Чего от них ждать, когда вырастут, неизвестно. Да что Африка, в развитых странах ситуация выходит из-под контроля. Кроме того, участились непорядки: старики «SW» воду мутят. «Старики» — это первые человеческие ГМО, версия «Servant Worker», другими словами, пролетариат. Сейчас им чуть больше сорока. С них-то всё 142

и началось. В те времена, говорят, дефицит рабочей силы здорово пошатнул мировую экономику, вот и вывели искусственную версию чернорабочих. Ну, первый блин, как говорится, — комом. «SW» интеллектом не блещут, карьерных амбиций лишены и к алкоголю не пристрастны, тут всё согласно программе. Одно плохо, уж больно драчливыми оказались, беспокойными. Забастовки принялись устраивать, а то и теракты. А сейчас и ГМО-молодёжь на свою сторону тянут. Недавно вступили в переговоры с умниками «IA», если договорятся, — беда. Глядишь, до революции дело дойдёт. Был я как-то на их собрании, и так скажу: серьёзно они настроены, агрессивно. «Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем!» — лозунг у них такой. Конечно, красиво сказано, тут не поспоришь, да и правильно! Сколько можно произвол этот терпеть? Говорят, ждут, когда подрастёт поколение «PM» — «Perfect Military», правда их чаще называют «Пушечным Мясом». Не удержались в своё время военные главари, вывели армию так называемых идеальных солдат: без страха и с легко управляемым сознанием. Весь вопрос в том, кому посчастливится этим сознанием управлять. Недолго осталось ждать, года два-три. Вот тогда и посмотрим, чья возьмёт! Лично я против кровопролития, я за тихую семейную жизнь, чтобы жена-натуралочка под боком, детишки, мир да любовь, большего мне не надо. Но если за счастье придётся драться — что ж, будем драться! Так что держись, органика!

143

Джинн из кувшина

Бортовой журнал

25 сентября 2211 Трое суток назад капитан был вынужден покинуть наш корабль. Причина его исчезновения не известна ни мне, ни кому бы то ни было из экипажа. Но решения кэпа не оспариваются. Он всегда прав, и команда пойдёт за ним в огонь и воду. Даже когда на Трибиусе корабль случайно сел посреди плантации «весёлых шишек» и капитан отдал приказ устроить театральное представление аборигенам 144

— команда тут же бросилась его исполнять. Поспешность и энтузиазм, с которыми они мастерили костюмы, нельзя было объяснить только воздействием летучих алкалоидов на мозг человека. Ребята были рады услужить кэпу. Аборигенам тоже понравилось. Сомневаюсь, что они поняли хоть слово из сказанного с импровизированной сцены, но это был первый успешный контакт с цивилизацией мрэгов, и мы на нём немало бабла срубили. Исчез капитан без предупреждения. Просто однажды мы нашли капитанскую рубку пустой. Только на столе лежал мой контракт, открытый на странице «Обязанности в случае форс-мажора: в случае болезни или иной причины, препятствующей капитану судна выполнять свои служебные обязанности, обязанности капитана судна до получения распоряжения судовладельца возлагаются на навигатора». Это было неожиданно, потому что эти обязанности принято возлагать на старшего помощника капитана, которого, к слову, в нашем экипаже не было. Я думала, это временный некомплект. Оказалось, капитан предусмотрел совмещение профессий, и оно прописано в моём контракте. Кто же его читал, этот контракт? Для того, чтобы выбраться с Малой Курилки — самой паршивой планеты в обитаемом космосе — я была согласна подписать даже чистосердечной признание в заговоре против Главы Первой космической Лиги. А капитану нужен был новый навигатор. Я до сих пор не могу понять зачем, ведь сам кэп был навигатором от Бога: его маршруты всегда были безупречны, лаконичны и остроумны. Как бы то ни было, мой диплом и опыт работы на имперском лайнере показались ему достаточным основанием, чтобы предложить мне работу. Капитан был трезв, умел писать и не хватался при каждом громком звуке за пистолет — это произвело на меня большое впе145

чатление. Я согласилась. Впрочем, если бы кэп был такой же грязной свиньёй, как и другие обитатели этой планеты — я бы всё равно подписала контракт, не читая. Я была сыта этой планетой по уши и дорого бы заплатила, чтобы больше никогда не видеть семь её тусклых солнц и развороченные вулканами внутренности. Сказать, что команда отнеслась к моему назначению прохладно — не сказать ничего. Парни были готовы порвать меня на куски. Но они не сказали ни слова против. Решение капитана. Знать бы, что мне делать с этим решением. Нет, я пыталась быть хорошей. Я честно не вмешивалась в то, чего не понимала. По сути, всё, что я делала, — ходила по судну и молчала. Я понимала только в навигации, а мы никуда не летели. Мы ждали возвращения капитана. «Что мы будем делать, если он не вернётся?» — эта мысль часто заставляла меня застывать посреди коридора и покрываться липким потом. Парни заметили эту странность и начали за глаза называть меня «малохольной». Они не разделяли моих страхов. А потом был срыв. Экипаж пришёл ко мне в полном составе.

— Сегодня десятый день, как нет капитана, — сказал первый пилот.

— Сегодня его день рождения, — сказал второй пилот.

— Если бы капитан был с нами, у нас был бы праздник, — сказал кок. Команда многозначительно посмотрела на меня. «Ладно, — подумала я, — мальчикам плохо без кэпа. Им полезно будет развеяться». Прости меня, кэп. Это была дурацкая идея. Но парни действительно без тебя скучали. Им хватило 146

часа, чтобы упиться до невменяемого состояния. А через два часа праздник вошёл в неконтролируемое русло. Горе команды стало безбрежным, и его нельзя было залить спиртным. Но, видит Бог, ребята очень старались. Не подумай, кэп, что я совсем бестолковая. Мне хватило здравомыслия запереть все выходные шлюзы, в том числе и грузовой. Но они всё равно квасили на два дня больше, чем я предполагала. Сначала мне показалось это странным: я точно знала наши запасы спиртного, а рассчитывать расход с учётом количества человек, их комплекции и номера дня запоя я умела отлично. Но потом, во время очередной из своих осторожных вылазок, я нашла в каюте младшего техника самогонный аппарат. Кэп, когда ты вернёшься, давай выпишем нашим технарям премию. Они большие молодцы. Я видела много агрегатов, но этот — просто шедевр! Тройная перегонка, пять модулей очистки, три блока ароматизации и встроенная система охлаждения конечного продукта. Теоретически, на нём даже из яда гадюк Пятой планеты системы Хель-Н можно получить амброзию, достойную эфемеров Центуриона. Конечно же, я его увела. На ручном антиграве. На том самом антиграве, покупку которого я категорически не одобряла. Я была не права. Я увела самогонный аппарат, проверила замки на шлюзах, прихватила бортовой журнал и спряталась в правом трюме. Ты помнишь, когда мы перевозили ежевидных магмовых ехидн с Альфа-Каппы, мы покрыли трюм изнутри тонким слоем сверхпрочной брони? Это оказалось очень кстати. Как и обновлённая система воздухоснабжения. Да и внутренняя блокировка двери тоже. А ведь когда ты отдал приказ её поставить, вся команда посмеивалась 147

над твоей паранойей. А ты словно знал, что когда-нибудь этот трюм спасёт мне жизнь. Я не преувеличиваю. Когда парни проснулись и увидели, что спиртного на корабле не осталось не капли, они пришли в ярость. Проклятия в мой адрес доносились через две палубы и дополнительную броню трюма. Но это полбеды. Беда пришла, когда старший техник начал гонять зелёных чертей. Я поняла, что имел ввиду мой начальник курса, когда говорил: «Входить в «штопор», как и выходить из него, нужно постепенно». Кэп, ты знаешь Джона. Он и в адекватном состоянии способен ввязаться в драку с небольшим отрядом — и выйти победителем. А уж когда он в погоне за чертями… Впрочем, что я тебе рассказываю? Ты помнишь, где мы его подобрали? На Изольде-5 до сих пор город, где запил Джон, называют Абсолютным Пустырём. Вот так все мы и оказались в ловушке, кэп. Ключи от шлюзов у меня. Добраться до меня команда не может. Хоть и очень сильно хочет. Сейчас каждый из них испытывает жгучее желание четвертовать меня на месте. Сама я выйти не могу: снаружи трюм заблокирован системой пожаротушения. Когда мы выберемся из этой передряги, надо будет сказать нашему старшему технику, что праведный огонь — не лучший способ избавиться от зелёных чертей. Подать сигнал бедствия невозможно. По крайней мере, пока не отрубится Джон. А он способен буйствовать месяц. Поэтому, капитан, если ты не вернёшься в ближайшее время, твоя команда может очень плохо кончить. И знаешь, кэп, мне совсем не страшно. Ты взял на работу отличных технарей. Их аппарат гонит чертовски хорошую штуку.

148

Найко

Сообщение сверху: «Давай» Часто я вижу сон, как божества небесные людям по всей Земле через канал вайфай, зверям планеты всей в голову непосредственно шлют сообщенье вдруг простенькое: «Давай!!!» И, побросав дома, юрты, авто и тракторы, рисовые поля, бунгало и шале, радостною гурьбой люди бегут к экватору, мчатся на всех парах звери за ними вслед. Там, растянувшись в цепь вдоль по оси вращения, сгруппировав ряды строго по скоростям, все начинают бег: кто побыстрей, кто медленней, мордами на закат дружно бегут, пыхтя. Трусит довольный Лепс под руку с Кофи Аннаном, следом — турецкий шейх, а за спиной сопят выдра и носорог, ближе держась к окраинам, дальше левей — никак, там черепаший ряд. Справа, в другом ряду, кони летят Пржевальского, вот и сама Земля, чувствуя ног толчки, крутится всё быстрей, и обдувает ласково встречной тугой струёй лица и пятачки.

149

Но, не сдержав напор — грунт не железный всё-таки — ширится колея в толще земных пород, быстро уходит вглубь; даже не глядя под ноги, движутся в колее все, как один, вперёд. Толпы земных существ это не сразу поняли: их марафон никак в силу простых причин не прекратит ничто: это перпетум мобиле — стоит замедлить темп — задние стопчут в блин. И, покорясь судьбе — им умирать нельзя пока — дружно несутся все, видя лишь в беге цель… Выбоина растёт, и как огрызок яблока выглядит шар земной, переходя в гантель. Боги на всё глядят: зрелище им потешное. Если поднять глаза из колеи наверх, видно биноклей ряд сквозь облаков проплешины, как отдалённый гром, слышен ехидный смех. Боги не так хитры, планы их мной разгаданы: на небесах тоска, скучная тишь да гладь. Но не понять одно: нафиг бежать мне надобно… Мудро ложусь на бок и продолжаю спать.

Массаж мозга. Долго, качественно, дорого. ЖКО Васильев Ярослав 150

Джинн из кувшина

Научи меня рисовать апельсины

Жорж был беден, как церковная мышь. Беден, плохо одет и за версту вонял дешёвым табаком. Он постоянно курил. Если он не курил, он разговаривал. Сам с собой, 151

ведь больше ему было не с кем. Вспоминал какую-то из своих бессчётных недосказанных историй и досказывал её. Никогда до конца; он продлял жизнь персонажам не больше, чем на четверть часа. По истечении пятнадцати минут у Жоржа заканчивался никотиновый завод и пружина останавливалась. Он замолкал, хлопал по карманам в поисках сигарет, по одним и тем же. Снова и снова. Потом замирал, уставившись внутрь себя, поражённый какой-то догадкой или только что открывшимся, нежданным поворотом сюжета. Нерешительно жевал губы, перебирал пальцами шнурок на старых штанах, вздыхал, как больной пёс, закуривал — и жил дальше. У него была очень важная работа. Он был Смотрителем. Каждое утро он просыпался в четыре часа, садился за стол и смотрел вперёд, в стенку. Это было очень важно. Он не мог сказать почему, но был твёрдо уверен, что если он хоть раз пропустит — случится катастрофа. Какая — он тоже не знал. Если бы кто-нибудь его спросил, зачем ему это нужно, Жорж произнёс бы гневную отповедь о людях, которые ни черта не смыслят в жизни, тратят своё — и чужое! — драгоценное время на то, чтобы спрашивать о простейших вещах. «Люди думают, что Смотритель Маяка должен присматривать за маяком — кипятился бы Жорж.

— Убирать помещения, протирать линзу, вовремя менять перегоревшую лампочку. Это неверно! Смотритель маяка должен смотреть вперёд, в море. И ждать корабли. Если он их вовремя заметит и будет, не отрываясь, провожать их взглядом, то корабль никогда не сядет на мель». А на вопрос, какое это имеет отношение к нему, ведь он смотрит не в море, а в стенку — на этот вопрос он только пожал бы плечами. Если люди не понимают очевидного, то 152

не стоит с ними разговаривать, считал Жорж. Однажды на его пороге появилась женщина. Обычная идеальная женщина: «правильный взгляд (снизу вверх), плюс интригующие отличия в строении организма» ©. Время от времени такие захаживали к Жоржу. С ними было приятно, и он был совсем не против подобных визитов. Главное, чтобы они не мешали ему смотреть в стенку.

— Научи меня рисовать апельсины, — потребовала женщина и поцеловала Жоржа в губы.

— С чего это ты принялась требовать? — спросил Жорж, благодарно погладил женщину по приятной выпуклости и выставил за дверь. Три минуты за дверью было тихо, потом из-за неё едва слышно попросили: — Научи меня рисовать апельсины. Пожалуйста. А взамен я покажу тебе, как правильно летать. Если хочешь — даже над гнездом кукушки. Хоть это и непросто.

— Почему непросто летать над гнездом кукушки? — спросил Жорж, приоткрывая дверь. Он был любопытен, хоть и никогда не признавался себе в этом.

— Потому что для этого нужно быть сумасшедшим, — бросила женщина так, словно это само собой разумелось, пожала плечами и решительно вошла в комнату. Жорж второй раз возмутился. В его доме только ему было разрешено говорить так, словно что-то само собой разумелось, и пожимать плечами. А уж решительно входить в комнату — это и вовсе наглость и дурное воспитание. Жорж сложил руки на груди и привалился плечом к косяку: — А с чего ты решила, что я умею рисовать апельсины?

153

— Но у тебя же вся стенка в апельсинах! А ты в неё по ночам смотришь. И верно. Над письменным столом на стенке висели обрывки, конфетные фантики и упаковочные пакеты. На каждом из них был нарисован апельсин. Под столом тоже валялись бумажки, скомканные и порванные, но на них были нарисованы томаты, картофель, бананы и огурцы. А над столом — только апельсины. Сочно-оранжевые, с густо-зелёными хвостиками.

— Ты думаешь, я сумасшедший? — спросил Жорж у женщины.

— Я думаю, нам нужно полетать вместе, — ответила женщина, зарываясь носом в его шею и вдыхая запах дешёвого табака. — Над гнездом кукушки. Мне кажется, у нас должно получиться. Так они стали жить вместе. Он смотрел в стенку, она гладила ему пальцы и училась рисовать апельсины. А по выходным они летали в городском парке, чем изрядно смущали прохожих. Вместе они жили долго, пока не кончилась любовь. Оказалось, что это целая вечность.

154

Джинн из кувшина

Три сказки о непричастности Первая сказка. О Шуте Двусия — двусторонний мир. Не хуже и не лучше трёхмерного — объёмного и бестолкового. Не такой, как плоский — шаблонный и бесцветный. В двустороннем мире у всего две стороны. Например, сторожевая башня на границе королевства. Она — твердыня и символ защищенности народа. С одной стороны. А с другой — всего-навсего чьё-то жилище, неудобное и плохо отапливаемое. И со всеми вещами в Двусии так: обязательно у каждой второй смысл, непредсказуемый. Даже в плоском мире не всегда сразу можно правильное впечатление о предмете составить и дать ему верное название, а здесь ещё сложнее: нужно два впечатления составлять. Поэтому жители этого мира очень неторопливы. Перед тем, как на что-то ярлык клеить — любят сесть и обстоятельно обдумать, тот ли это ярлык и на какую сторону из двух его клеить надо. Ведь подписать нужную сторону не менее важно, чем дать ей правильное определение. Делать это нужно крайне неспешно, чтобы не допустить путаницу, которой в Двусии совсем не место. Это же не трёхмерность, где каждый предмет под новым углом зрения по-другому выглядит, и совершенно ни в чём нельзя быть уверенным. Жил-был в этом неоднозначном двустороннем мире шут. Обычный шут, в трёхрогом колпаке с бубенцами. И 155

делал он всё, что шутам полагается: смешил, паясничал и загадывал загадки. А когда от работы своей уставал, то переодевался скоморохом и отправлялся на центральную площадь. В толпе, никем не узнанный, он отводил душу: показывал пантомимы, пел баллады и раздавал детям конфеты. Один раз даже девушке цветок подарил. Девушка ему улыбнулась, и у шута целый день было хорошее настроение. Наверное, он был романтиком, этот Шут. Когда он возвращался на работу — всё куда-то ис156

чезало. Вместо пантомим получались гримасы, вместо сказок — страшные истории, а вместо песен — похабные частушки. Почему — неизвестно. Может быть, он не умел смешить по обязанности. Или костюм скомороха его вдохновлял по-особенному? Или его зрителям добрые шутки не нравились? Это ведь соблазн большой: сказать человеку то, что он ждёт, и улыбку в награду увидеть. А если человек только злым шуткам рад? С одной стороны, злая шутка — плохой поступок. А с другой стороны, человеку хорошо — значит, добрый. С поступками в Двусии ещё сложнее, чем с предметами. На поступке же не видно, какой стороной он к тебе повёрнут. Со временем перестал Шут скоморохом выряжаться и добрые чудачества на площади чудачить. А на работе продолжал гримасничать, передразнивать и исполнять частушки, которые сам терпеть не мог. Но он был профессионалом: публику свою знал и рассмешить её мог в любом душевном состоянии. Даже не выспавшись и с похмелья. Вот так и жил в неоднозначном Двустороннем мире Шут. И это была его одна сторона. А вторая его сторона была большой тайной. Это несложно — сторону в тайне держать. Нужно просто ею ни к кому не поворачиваться и никому не показывать. Секретом Шута была Всесильность. Это странно, шут — и всесилен. Ведь не король и не волшебник. Но вторую сторону не выбирают. Как и первую. Эту свою сторону он не любил и стеснялся её поначалу. Недостойным казалось получить что-то просто потому, что всесилен. Шут перед профессионалами преклонялся и очень уважал людей, способных добиться результата вопреки обстоятельствам. Наверное оттого, что самому 157

ему в жизни с преградами бороться не приходилось. Но не стоит забывать, что всесильность была стороной хоть и тщательно скрываемой, но вполне полноценной и действующей. И очень результативно действующей. Пока находил себе шут утешение в творчестве — не сложно было всесильность сдерживать. Но как только вдохновение потерялось и сомнения появились, так ему всесильность меньше претить стала. Неразумно об этике заботиться, когда ты всё равно не знаешь, правильно живёшь или нет, нужен ли ты кому-то, или только шутки твои. Которые и не твои-то вовсе. Потом Шут во вкус вошёл. Раз на работу не вышел — не ругается никто. Даже администратор премии не лишил. Пошутил неприлично про хорошего человека. Проглотили. Кто-то прихихикнул даже. Шут расплакался, отчаялся и одуматься захотел. Достал костюм скомороха, дырки от моли прикрыл цветными платками и на площадь пошёл. Да забыл по дороге всесильную сторону прятать. Отвык, бывает. Взобрался на сцену, шутить начал. А народ стоит и на всесильность пялится. Страшно народу и не до смеха. Шут разозлился: как это такое возможно, чтобы ему, потомственному шуту в седьмом колене, — и зритель не радовался. Сорвался, возжелал страшного: заставить улыбаться всех насильно. И в злости, да в отчаянии разрешил себе могущество проявить. А всесильная сторона и рада. Ей сдерживаться и прятаться надоело. Словом, когда посмотрел Шут на рук своих дело — возненавидел себя, от скомороха в себе отрёкся и перешёл на другую сторону. Нанял себе Десятника и Королю войну объявил.

158

Вы думаете о злости эта сказка? Нет, эта сказка о любви. Потому, что только от сильной любви к королеве можно войну государю объявить. А всесильность тут не при чём. Она же не бессмертие.

Вторая сказка. О короле и королеве Жители Двусии по праву гордились своей Королевой. У неё одна сторона такая и была: королева. Это ведь большая редкость, когда статус и призвание совпадают, чаще между ними мало общего. У Эрика Второго официальная сторона была — художник. Красиво, но не солидно. У Марика Второго — рыболов. Не солидно, но прилично. У Марика Двадцать Второго — палач. Неприлично, но полезно для государственности. С королевами — схожая картина: Марта-певица, Аглая-танцовщица, Зара-счетовод. Следует упомянуть, что официальная сторона членов правящих семей определяется специальной комиссией. Для королей — в течение первых семи лет жизни. С королевами ситуация сложнее. Когда приходит время, все девушки королевства вносятся в специальный перечень. Обе стороны каждой претендентки на руку короля тщательно анализируются, осматриваются, обдумываются и взвешиваются. Сначала определяются достойные, потом достойнейшие, потом наидостойнейшая. Одна сторона наидостойнейшей избирается официальной, вторая считается домашней и никому не показывается. Поэтому все приличные девицы Двусии от рождения приучены свои стороны никому не демонстрировать. Нехорошо это, когда про домашнюю сторону королевы всей столице известно. Комиссия претендентку на руку короля оценивает 159

обесторонне, но более высокие требования предъявляет к официальной части. Ведь счастье народа стоит выше счастья короля. Впрочем, иногда королям везёт, как повезло нынешнему. Вторая сторона его супруги была самой что ни на есть домашней. Не той, конечно, которую предполагали любители почесать языки в портовых барах, но тоже очень неплохой. Королева была Любящей Женой. Если бы двусы знали об этом, то звали бы её эталоном счастья. Но двусы не знали, а кто знал — тот помалкивал. Каждое утро Королева будила Короля нежным поцелуем и восхитительным ароматом лучшего в Двусии кофе. Впрочем, иногда к нему примешивался запах сбежавшего молока или сгоревшего завтрака. Но она так любила своего мужа, так искренне и неподдельно расстраивалась за каждую свою оплошность, что сердце супруга таяло, и он прощал ей всё. Да и как можно обвинять любимую в том, что Двусия — мир двусторонний, и нет в нём места третьей стороне? Даже такой нужной, как Хорошая Хозяйка. После завтрака Король занимался королевскими делами, а королева — делами королев: следила за внешностью, помогала обездоленным, составляла программу вечернего балла. Когда становилось совсем скучно — играла в бадминтон с начальником королевской гвардии, который был другом семьи и крёстным отцом принцу. Но однажды пришла беда. Шёл мимо королевского парка Неведомый Злодей. Шёл неуверенно, пошатываясь, словно пьяный. А может, и взаправду был пьян. Сейчас это неведомо и узнать невозможно. Устал злодей, прислонился плечом к дереву, уткнулся взглядом в живую изгородь, которая изнутри — Живая, а снаружи — Изгородь. И, как в любой настоящей изгороди, в ней дырки есть. И видит 160

Неведомый Злодей через дырку, как двое в бадминтон играют: известный при дворе вояка и неизвестная дама. И засмотрелся злодей на эту даму. Очень уж странно ему показалось, что новенькая может так вольно в королевском саду в бадминтон играть. Как раз в этот момент матч закончился, партнёры по игре пожали друг другу руки и заспешили к дворцу. Неизвестная дама повернулась к злодею другой стороной, и узрел он, что дама эта — королева. И тут злодею плохо стало, и мир встал с ног на голову. В одночасье влюбился злодей в женщину до беспамятства. Очень его поразило её обестороннее сочетание. И соблазнительная мысль явилась: что он лучше короля королеву понимает. Король ведь только знает, как хорошо, когда твоя любящая жена — королева. А злодею вдруг открылось, как хорошо, когда твоя королева — любящая жена. И показалось ему, что любовь короля однобока и эгоистична, а злодейская любовь — верна и правильна. Но злодей тогда ещё и неведомым был, припрятал своё знание глубоко-глубоко и постарался о нём никогда не вспоминать. И пошло всё по-прежнему, и не заметил никто страшной беды. Только у придворного шута странная привычка появилась. Когда он, задумавшись, перебирал струны гитары, аккорды складывались в знакомую мелодию старой баллады о шуте и королеве. Баллады, которую шут не любил и не пел никогда. А потом было творческое бессилие и порочное всесилие. И пришло королю невесть откуда письмо: «Вызываю на войну. Завтра утром на поле брани. Ты с оруженосцем, я с оруженосцем и войско. Твой Ш.» И собрался король в поход. И его любящая жена поехала с ним, переодевшись оруженосцем и замаскировав 161

обе свои стороны. Вы думаете, о любви эта сказка? Нет, она о долге. Ибо король должен защищать свой народ от злодеев, и любовь королевы здесь абсолютно не при чём. Даже если королева — эталон счастья.

Третья сказка. О предательстве Поле Брани в Двусии — мистическое место. Единственное, стороны которого изменчивы и непостоянны: вторая сторона образуется ровно в полдень на месте первой стороны. С утра и до полудня — Поле Брани. Со всех сторон, откуда не подойди. Но ведь иначе никак. Разве можно хоть одну войну толком провести, когда один противник приближается с одной стороны и попадает на Поле Брани, а второй — с другой стороны и попадает на Поле для Крикета. Это вызвало бы путаницу, а путанице в двустороннем мире места нет. В Двусии даже мистика упорядочена и логична. В это суровое военное утро моросил дождь. Он относился к тому скучному и беспросветному виду дождя, у которого обе стороны совпадают. Ни радуги, ни грозы, ни ливня. Серая однообразная пелена, ещё более тоскливая от того, что двустороняя. На Поле Брани ждали три воина. Двусия — мир небольшой, и ей вполне достаточно немногочисленного войска: четыре воина и начальник королевской гвардии. Но сегодня одного воина не было и одно место пустовало. Прошёл слух, что он оставил службу и подался на вольные хлеба. По единой и вездесущей первой стороне Поля Брани 162

скакал конный.

— О, начальник наш едет, — заметил первый воин. С одной стороны он был Десятником, а другая его сторона нам неизвестна.

— Сейчас учить воевать будет, крыса штабная, — угрюмо буркнул второй воин. Он тоже был Десятником. Вторая его сторона нам известна, но не имеет отношения к нашей истории.

— А знаете, как его при Дворце зовут? — ухмыльнулся третий. — Туз! Грубый мужской хохот потряс серую пелену дождя. На короткое мгновение на Поле Брани стало светлее, и мужчинам показалось странное: войны не будет. По какой-то глупой, но неотвратимой причине, вроде заболевшего королевского зуба. Или ещё чуднее: что Злодей услышал смех, застыдился и сам собой перевоспитался. И уже полдень, и они на Поле для Праздников. Воины замолчали, очарованные нежной красотой иллюзии. И это было ошибкой. В безмолвии сила мглы. Она не стала бороться с надеждой. Только мягко спустилась на поле Брани и обняла воинов безысходностью, прижалась к ним обреченностью. Приревновала иллюзия, сама ушла. Подъехал Туз. Прикурил, не спешиваясь. Осмотрел войско.

— Готовы? Скоро начинаем.

— А кто сегодня? — спросил Десятник.

— Один с Королем, второй с неизвестной картой, — ответил Туз.

— А мы за кого?

— Как обычно: как вскроемся. — Туз недовольно докурил, раздраженный дождём, неуверенный от одиноче163

ства и резко бросил: — Вместо четвёртого вашего сегодня замена будет: Валет из Дворца. И смотрите мне, чтобы всё в порядке было!

— А вот что может быть не в порядке? — взорвался самый молодой Десятник, когда Туз отъехал на приличное расстояние и уже не мог услышать. — Скажи мне? Что он постоянно тыкает нас? А как мы можем вскрыться, если мы десятники? Мы даже если местами поменяемся — ничего же не изменится. Хоть на голову встанем — ничего от нас не зависит. Мы даже сторону, за которую воюем, сами выбрать не можем — всё без нашего участия решается. Второй Десятник молчал. Но если бы можно было это молчание вытащить за ухо и хорошенько осмотреть, стало бы понятно, что с другой стороны это не молчание вовсе, а страшная догадка. Третий Десятник догадку увидел, подхватил, присвоил, и его догадка со второй стороны стала правдой. Он озвучил её: — Предательство.

— Что? — не понял первый.

— Сегодня исход будет от предателя зависеть. На чьей стороне он окажется, тот противник и сильнее будет. Засмеялся первый: — Не может быть такого, чтобы от предателя битва зависела. Воевать — удел доблестных и смелых. А предателям не дано. Даже от одинокого валета на Поле Брани больше толку, чем от какого-то предателя. Не в их власти исход боя решать. Для этого нужно особое бойцовское умение. А иначе зачем оно нужно? Иначе каждый предатель может воином стать, а это бессмысленно.

— Осмысленно. Мы же не в Плоском мире. В Двусии 164

от предателя может многое зависеть, если с другой стороны этот предатель — наш Четвёртый. Промолчал первый Десятник. Промолчали и остальные. О чём говорить, если и так всё ясно? Все стороны войны определены, изучены и тщательно подписаны. Осталось только последнего сигнала дождаться. Убедиться, что не произошло чудесного избавления. Совсем скоро на Поле Битвы появится Король с переодетою Королевой, и противник его, Злодей, с неизвестной картой. Которая не такая уж и неизвестная, а нанятый за деньги Десятник. Уже въезжают противники на Поле Брани и слышны с обеих сторон сигналы к началу: — All in, — звучит мужественный голос Короля.

— All in, — отвечает ему непривычно серьёзный шут. Вы думаете, о долге эта сказка? Нет, эта сказка о победе. Победа уже предрешена, взвешена и однозначна. Чья она? Отгадка. На столе лежит пять карт: три десятки, туз, и валет. У одного игрока — Дама и король. Комбинация с картами на поле — Флэш Рояль (10, В, Д, К, Т), одной масти (из одного дворца). У другого игрока — Джокер и десятка. Комбинация — «пять одинаковых» (четыре 10+джокер, который считается пятой десяткой). Автор считает, что победило зло, так как выше комбинация. Но комбинация «пять одинаковых» признаётся не во всех видах покера, поэтому можно считать, что победил Король, и спать спокойно. Если интересно: десятники верно говорили в третьей миниатюре, кто победит.

165

Армант, Илинар

Скелет в шкафу Какая чУдная семейка! Смотрю — и тошно. Сплошь притворство, Где правды нет и на копейку. Лишь лицемерие, позёрство. Сама — ничуть не изменилась. Всё те же маски, а не лица. Снаружи хрупкость и ранимость, В душе — коварная лисица. А этот… лопает свой ужин, И в ус не дует, тешит брюхо. Спросил бы — с мужем что случилось? И я б шепнул ему на ухо. Про первого… иль про второго? Иль третьего? Смешно, ей-Богу! Хотя… чего же тут смешного? Тут надобно судить. И строго. От всех злодейств храню я нити. Я знаю много!.. Слишком много… Так думал, но… боялся выйти Скелет из шкафа платяного.

Вынесу: мусор, мозг, личную жизнь на всеобщее обозрение. Жена Касперович Ася 166

Берман Евгений

Птичка Фитютичка и Бляха-муха Жила-была птичка Фитютичка, пернатая невеличка. Была она нрава весёлого, что ни делала — ни о чём не жалела, день-деньской песенки сочиняла и пела. Прилетела как-то к берёзе, что на опушке рощи росла, и, что было голоса, новую песенку завела: Фи-тю-тю, фи-тю-тю, Как прикольно я шутю! Поёт да веселится, тут дошло до её слуха: словно бомбовоз какой жужжит-гудит что-то над ухом. А была это муха по имени Бляха, страшенная задавака. Особенно она гордилась тем, что в библиотеке на свет появилась. Все книги классиков засидела и думала, что от этого поумнела. Вот эта Бляха-муха и давай зудеть, как занудливая старуха: — «Прикольно» — это жаргон, в хорошей песне не к месту он. К тому же, откровенно говоря, скоро не что-нибудь, а первое сентября. Дети мимо рощи в школу пойдут — а ты со своими песнями тут как тут. Какой ты детям пример подаёшь, если на жаргоне песни поёшь?

— Ой, и правда, не к месту жаргон, это ж, в конце концов, не шансон! Как мне спеть, чтоб звучало славно?

— Вместо «прикольно» ты пой «забавно». Повыше на ветку птаха вспорхнула и снова песенку свою затянула: Фи-тю-тю, фи-тю-тю, 167

Как забавно я шутю!

— Опять неправильно распеваешь, совсем неверно глаголы спрягаешь. Будешь петь детям «шутю» — подумают, что ты и вовсе тю-тю.

— А как правильно? Скажи, знать хочу.

— Правильно, — жужжит, — говорить «шу-чу». Призадумалась Фитютичка, да так, что от натуги чуть не снесла яичко. Строчку слегка переделала, да и снова запела. Сидит, старательно упражняется, правильно петь пытается: 168

Фи-тю-чу, фи-тю-чу, Как забавно я шучу! Да сколько ни старалась, ничего не получалось. Корявые строки петь — что наждачкой по горлу тереть. Не поётся это самое «фи-тю-чу», такая какофония выходит, что уж лучше я промолчу. А тут ещё муха снова зудит над ухом: — Этот текст невозможно петь! Лучше б его забыть, плюнуть и растереть. Зудела она, зудела, Фитютичке до смерти надоела. Рассердилась птичка, клюнула муху в темечко да и склевала её, словно семечку. И пела с тех пор как хотела, а правильно, нет ли — то не птичьего ума дело. Дети мимо рощи в школу идут, вот они пускай вам правильно и споют. Коли вам слушать будет охота.

Говорят дети Папа учит четырехлетнюю доченьку выговаривать звук «Р». Не получается. В отчаяньи выводит во двор, показывает на корову и говорит: — Повторяй за мной: «КоРРРРова насРРРРала во двоРРРРе!» Дочка, наморщив носик, возмущенно: — Воть же сьюка!.. Касперович Ася

169

Касперович Ася

Укрощение строптивой-2, или Хроники апгрейда

Я решилась на эксперимент. Началось все недели две назад. Я разбирала старые письма, открытки. Люблю, знаете ли, собирать милые сердцу мелочи. Записочки всякие, которые мы с мужем писали во время медового месяца, те, которые он присылал мне в роддом… Бирочки и ленточки 170

оттуда же. Все это возвращает меня в прошлое. Такое милое сердцу прошлое. Так вот. Это все лирика. А наткнулась я на суровое настоящее. Катализатором моего эксперимента стало письмо Деду Морозу, которое написал мой сын лет пять назад. Тогда мы просто посмеялись, и я спрятала письмо в свою шкатулочку. Так сказать, для потомков. Привожу текст дословно: «Дорогой Дедушка Мороз! Я весь год был послушным мальчиком. Подари, пожалуйста, мне — велосипед-горник, маме — самый крутой телефон, Веренее — говорящую куклу, а папе — носки!...» Перечитала я все это, и вдруг так стыдно мне стало. И правда — что мой супруг в жизни хорошего видит? Да ничего! Работа — магазин — дом, работа — магазин — дом. (Он у меня снабжением семейства пропитанием занимается). Бедолага… А я что? Да ничего! Все гырк да гырк! Не так сидишь, не так свистишь! Я ведь даже ссобойки ему не собираю. Сколько живем — столько и не собираю! Все жены как жены, а я как не-жена! И ругаю его по сто раз на день! И секса не хочу каждый вечер! Фу, какая я не-жена нехорошая! А день рождения? Вот что он дарит мне на день рождения? Колечко золотое, цепочечку, смартфон… Да и не только дни рождения, но и новые годы, 8 марта… И 14 февраля! Да елки-палки, 14 февраля — это же день всех влюбленных! Как я себя веду? Подарю, такая, валентиночку, а с него — правильно — браслетик какой-нибудь или сапожки на весну, или сумочка… А я что дарю на дни рождения? Бритву, носки, одеколон, крем для бритья. По мере надобности. Нет! Вру! На один день рождения я ему свитер подарила! А на первый год совместной жизни — шарфик связала! И ничего — взял шарфик. Несмотря на то, что на дворе — 1 июля! И так мне стыдно стало! Я решила: 171

все! Буду хорошей. Буду вставать раньше, собирать ему обеды, двадцать пятым кадром на комп поставлю «Я хочу секса всегда!»… Я так растрогалась, так растрогалась, что в тот же самый миг пошла к сердешному и спросила прямо в лоб: «Что бы ты хотел во мне изменить?» Тот чего-то шуганулся и ответил: «Ничего! И чегой-то ты там задумала уже, Ася? Ты меня пугаешь!» Свой стратегический план я ему раскрывать не стала, а тем же вечером решила, что сперва попробую только недельку хорошей побыть, а там посмотрим. Нет, ну, правда? А вдруг у меня не получится навсегда хорошей стать? Чего человека зря расстраивать? И вот, что из этого вышло… Понедельник, 24 сентября Проснулась от звонка будильника. Быстро выключила, пока подопытный не проснулся. Понеслась на кухню. Сварганила бутерброды, разогрела недоеденный ужин, сварила кофе в турке, как он любит — с двумя ложками сахара и щепоткой корицы. Включила любимый канал. Пошла будить. Будила ласково: «Милый, вставай, пора на работу!» Добудилась. Затащил в постель. Не хотела — согласилась. (Я же хорошая!) Кот не зевал. Разогрела вторую порцию вчерашнего ужина — сегодняшнего завтрака. Оказалось, что с корицей он уже не любит. Подняла детей. Покормила. Отправила старшего в школу. Поняла, что времени краситься нет. Пошла страшная. Марафет наводила на работе. Вечером забежала в магазин, купила его любимого карпа. Зелени, огурчиков, помидорчиков. Начистила картохи — сделала пюре. Карп — золотистый, салат — свежий, муж — довольный, намекающий. Отправила в интернет. Сделала уроки с младшей, постирала брюки старшему, погладила любимому рубашку. Покормила кота. Собрала 172

чашки-тарелки-ложки по всей квартире (в том числе и возле компьютера захватила). Молча! С улыбкой! Не офигел, наверное, только кот! Уложила детей спать. Посмотрела двадцать пятый кадр — не помог! Но пришлось. Уже в полудреме осознала: не почистила лоток — кот будет возмущаться — разбудит миленького. Встала — убрала. Устала. Но заснуть не могла до часу ночи. Вторник, 25 сентября Проснулась от звонка будильника. Перевела на «еще двадцать минут подремать». Второй раз проснулась от толчка любимого. Невыспавшаяся пошаркала на кухню. Приготовила кофе с корицей без сахара. Накромсала бутербродов. Разогрела вчерашнего карпа. Пошла будить. Добудилась. Отдалась. Без энтузиазма. Оказалось, кот тоже любит карпа. Пожарила колбасы. Кофе пила одна — потому что муж с корицей не любит! Разбудила детей. Покормила. Отправила старшего в школу. Накрасила только губы. Докрашивалась на работе. Вечером купила фарша. По быстрому «замутила» макароны по-флотски. Поехали с Веренеей на тренировку. Приехала: гора посуды, сын — в наушниках, муж — в интернете. Кот — голодный. Навела порядок. Молча! Но без улыбки. Сытый кот наблюдал исподтишка. Посмотрела двадать пятый кадр. Не помог. Но пришлось. Встала — потому что не спалось. Заодно вычистила лоток. Потому что иначе полосатая зараза напрудосит на коврик в ванной. Уснула по нулям. Среда, 26 сентября Проснулась от звона будильника. Перевела. Второй раз вытолкнула с дивана супруга. Но потом устыдила сама себя и пошаркала на кухню. Закипятила чайник. Долго вспоминала, чего не надо класть: сахар или корицу. Реши173

ла не класть ни того, ни другого. Накромсала бутерброды. Разогрела макароны. Но на тарелку не выкладывала. Потому что кот тоже любит макароны по-флотски. Как они похожи: муж и кот, не правда ли? Пошла будить. Добудилась. Отбилась. Но по-хорошему. Разбудила детей. Покормила. Отправила старшего в школу. Краситься дома даже не собиралась. Вечером долго выбирала в кулинарии между варениками и пельменями. Решила взять и того, и другого… И побольше. Чтобы и на сегодня, и на завтра! Дома: муж — в интернете, сын — на тренировке. Сделала с младшей уроки. Прочитала мораль вернувшемуся с тренировки сыну за порванные штаны. Зашила. Молча, но с немым укором, убрала тарелку-кружку-ложку с компьютерного столика. Кот ходил за мной по пятам. Накормила. Посмотрела двадцать пятый кадр. Не помог. Отбилась по-хорошему. «Зацепил» фильм по телевизору. Смотрела до часу. Уснула. Проснулась в три часа из-за кота. Забыла убрать лоток. Чтобы не написал на коврик, пришлось убрать. Сама виновата, раззява! Четверг, 27 сентября Проснулась от звонка будильника. Перевела. Проспали! «Галопом по Европам» кое-как собрались. Вылетели все вместе. По дороге выдала супругу деньги на обед. И даже в щечку успела на остановке чмокнуть. Вечером доварила оставшиеся вареники и уехала с Веренеей на тренировку. Вернулись: муж — угадайте где? В интернете. Сын — в наушниках. Кот — голодный! Навела порядок. Проверила уроки у старшего. Сделала с младшей. Собрала посуду. С настойчивым укором, но молча (!) попыталась разглядеть в супружних глазах хоть каплю совести. Не нашла! Посмотрела двадцать пятый кадр. Захотела! Но он 174

уже спал. Решила: не буди лихо, пока тихо. Как ни странно, заснула сразу. Пятница, 28 сентября Проснулась от воя кота, раньше будильника. Полосатая зараза, за неимением чистого лотка, напрудосила на коврик в ванной и требовала уборки. С нескрываемым раздражением посмотрела на мужа и пошаркала на кухню. Залила кипятком кофе в чашке. Добавила сахара и молока. Пожарила гренки, потому что вареники и пельмени за два дня слопали. Решила будить не лично, а с помощью прогресса. Именно с этой целью позвонила с домашнего на мобильный. Дождалась ответа и пригласила завтракать. Оказалось, что молоко скисло. На вопрос: «Ты что? Издеваешься?» — улыбнулась и пошла будить детей. Отправила старшего в школу. Не красилась. Вечером возникла мысль напиться. Но отогнала. Я ведь не алкоголик! Одна пить не могу. А миленький задерживался на работе. Удачно все вышло, потому что к его приходу я уже спала. Но ночью разбудил кот, чтобы я не напрудоси… ой! Чтобы я убрала лоток. Раззява! Суббота, 29 сентября Утром проснулась сама. По квартире разносился запах оладушек и свежезаваренного кофе. Поняла, что супруг взялся за старое. С недовольным видом выползла на кухню. Увидела радостного супруга и поняла, что план на грани срыва. Поэтому быстро-быстро собралась в магазин. По дороге в магазин терзалась сомнениями, что неспроста оладушки и кофе. И точно! Прихожу — сидит! Она! Свекровь! На целый день приехала! О! Терплю. Улыбаюсь. Отвечаю на глупые вопросы. Слава Богу, к 18.00 провели на автобус. По дороге домой позвонила подруга. Оказалось, 175

что ее бросает муж. Глазами сенбернара посмотрела в такие добрые глаза супруга. Тот отпустил. Надо — так надо! По прибытии на место дислокации выяснилось, что муж никуда не уходил, а просто уехал в командировку. А подруге скучно стало. Хотела было завернуться и уйти, но поняла, что дико устала быть хорошей. После третьей рюмки вопрос встал ребром: «А зачем мне все это надо?» После того, как перешли на абсент, твердым решением был принята резолюция о независимости и непринятии покорного вида! Домой возвращалась с твердым намерением поговорить начистоту. По прибытии на базу выяснилось, что муж — спит, телевизор — разговаривает, кот — голодный! Возмущению не было предела! Со всего размаху шлепнула сердешного сумкой по пятой точке, громогласно заявив: «Штоооо, б….., спишь? Жену не ждешь?» Потом ситуация развивалась не по моему сценарию. Но точно помню, что лоток я помыла! Воскресенье, 30 сентября С огромной радостью заявляю, что план провален! За неделю намучалась так, как не намучилась за тринадцать лет брака! И по итогам мною вынесен вердикт: пусть все остается на своих местах. Возможно, моему супругу нравится печь мне оладушки по утрам? И кофе он себе сам готовит так, как ему нравится. И бутерброды у него получаются какие-то правильные. Не то что у меня — накромсанные. И на Новый год я ему обязательно что-нибудь хорошее подарю. Пока еще не знаю что, но уж точно не носки!

176

Найко

Стишок девчачий о любви горячей Мы разные с тобою люди по внутренней и внешней сути: как Джомолунгма и курган, как небоскрёб и котлован, как баобаб и трын-трава, как интеграл и дважды два, как трон царей и жёсткий стул, как Пятачок и Вельзевул, кусок дерюги и руно, но мы — одно. Мы друг без друга невозможны, нелепы, жа̀лки и ничтожны: как комбайнёры без страды, как сисадмин без бороды, как недотрога без «отстань», студент-прогульщик без «хвоста», как Джугашвили без усов, община блох вдали от псов, как пир князей без хохломы, нелепы мы. Пускай совсем мы не похожи, зато легко друг в друга вхожи: как приглашённый и приват, счета за газ и список трат, аристократ и высший свет, 177

мечты подростка и мопед, как флэшка с данными и порт, я с перепоя и компот, острог и выловленный тать… Мне продолжать? Итог такой (вам не в новинку): любовь прекрасна, люди! Бинго!

Говорят дети Едем с Настей (3 года) в троллейбусе в гости к бабушке. На Насте новенькое пышное платье, и вот прям распирает ее от осознания собственной неотразимости. С такой надеждой оглядывается вокруг, мол, ну похвалите меня хоть кто-нибудь, и так повернется, и эдак — ноль внимания. И тогда моя дочка решает тактично намекнуть — тыкает в ближайшего мужчину пальцем и печально восклицает: — Ну разве можно так некрасиво одеваться!!! — кокетливо поправляет подол. — Посмотри, мама, какие на дяде некрасивые шорты!!! Не знаю как дядя, а я смутилась ужасно.

Framling

Услуги персонального буквоукладчика. Недорого.

Грузоперевозки. Недорого! Лебедь, рак и щука

Белая Катя

Армант, Илинар 178

Табакерка

Научный подход

Харитон сосредоточенно водил пальцем по строкам, старательно проговаривая заклинание: — …и Абра Кадабра! — выкрикнул последние слова и тут же нырнул под дубовый стол. От греха подальше.

— Ну, что? — из-за кадушки выглянула заинтересованная физиономия Егора.

179

— Надо выждать, — авторитетно заявил колдун, скорчившись под столешницей. Они немного выждали — ничего не изменилось. Егор привычно достал полупустую бутыль, два стакана, кусок капустного пирога, и оба исследователя уселись на лавку, хмуро косясь на злополучное блюдо. Дверь в лабораторию распахнулась, на пороге возник мрачный домовой Филя весь в хлопьях белой пены.

— Харитон, ты когда своего верблюда спровадишь? Нет бы савраску какого завел, а не этого черта иноземного.

— Т-с-с, — колдун опасливо оглянулся на вход, прикрыл дверь и протянул домовому наполненный стакан, — чего орешь? Горбуню не тронь! Авдотья ж думает — то конек-горбунок.

— Ты тоже так думал, когда у цыган на корову выменивал, — хмыкнул Филя, залпом выдул самогон, утер лицо полой рубахи. Харитона перекосило. Он загривком помнил, как взбешенная потерей буренки жена с коромыслом наперевес гоняла его по двору. Домовой вытащил из сундука потрепанную скатерку с вышитым заморским Змеем Горынычем, осторожно расстелил её на полу и уселся рядом. Сыпанул на полотно горсть риса, кинул кусок огурца и пару окуньков. Вышитая змеюка вильнула хвостом, и вместо кучки продуктов появился поднос рисовых шариков с начинкой внутри. Филя удовлетворенно крякнул, выудил из-за пазухи деревянные палочки и принялся за еду, не забыв протянуть пустой стакан за добавкой. Харитон с Егором покосились вниз, выпили, дружно закусили куском пирога.

— Как успехи? Включили тарелку-дальноглядку?

180

Друзья нахмурились и еще раз выпили.

— Ясно, — сделал правильный вывод Филя. — Когда Авдотье сдаваться пойдешь, Харитоша?

— Еще не все способы перепробовали… Филя начал загибать пальцы: — Солнышко на тарелочку лупой хрустальной собирали? Собирали. Лунные лучи тем же макаром на блюдо сгущали? Сгущали. Колдовские заговоры на десяти языках читали? Читали. Даже перо феникса сожгли, задымили всю комнату. И что? И ничего… Пора к Авдотье идти, ежели и не поможет, хоть за полушубок некупленный повинишься. А то и подскажет чего, как со скатерью-самоваркой, — домовой любовно погладил ладошкой Горыныча.

— Бабы-дуры, — буркнул Харитон, вспоминая, сколько он бился над загадкой проклятого куска ткани. — Подумаешь, просыпала немного крупы на скатерть, это не открытие вовсе, а случайность ненаучная. «Чтобы что-то где-то взять, надо что-то туда сначала положить», — передразнил колдун жену. — А с тарелкой мы и сами справимся.

— Ну-ну, — хмыкнул Филя, спрятал скатерть в сундук и направился к выходу.

— А давай мы пока машину мою летательную испытаем, — предложил Егор. — Я ее сегодня как раз доделал. Авдотья тревожилась: супружник уже неделю пропадал в своем «думательном» сарае, выбираясь только поесть да поспать. Харитон недавно вернулся из города, куда ездил за новым полушубком для Авдотьи. Прибыл без полушубка, но со свертком да лицом радостным и таинственным. Муж мнил себя гением магической науки и часто ма181

стерил что-нибудь чудовское. Или на пару со своим старинным другом Егором пытался разобраться в принципах действия треклятых артефактов. Поделки Харитоновы или не работали, или работали не так, как задумывал их мудрый создатель. А изучение изделий коллег по профессии часто заканчивалось авариями. После одной из них, когда Авдотье пришлось заново складывать печь и месяц ходить без бровей и ресниц, она в сердцах приказала подпаленному мужу в избу больше ничего не таскать, и тот перенес все изыскания в особый пожаро-водо-молниеустойчивый сарай. Находчивый Харитон сразу же сообразил выгоды собственной лаборатории и объявил сарай «зоной размышлений и изысканий», куда вход женщинам запрещен. Авдотья вздыхала, но терпела, изредка пробираясь во владения мужа дабы навести в комнатёнке хоть какое-то подобие чистоты. Вот и сейчас, когда благоверный с другом изволили покинуть лабораторию по важным конструкторским делам, Авдотья в компании с веником, совком и мокрой тряпкой направилась в «думательный» сарай разогнать пыль, да и поглядеть — на что пошел её полушубок. Вернулись экспериментаторы ближе к вечеру. Потрепанные, в синяках, с соломой, торчащей в бородах и шевелюрах, но довольные и оживленные.

— А я говорю, перьев нужно будет на крыло поболе налепить, — доказывал Харитон. — Тогда точно взлетит.

— Да каких перьев, — отмахивался Егор. — Надо хвост подправить, в хвосте — самая сила! Хорошо, что мы с коровника прыгать начали, а не с сеновала, как ты предлагал.

— Хорошо, — согласился колдун, потирая ушиблен182

ную ягодицу. — Я считаю, пробный полет можно и того… отметить…

— Можно, — кивнул Егор. — Тока закуски надыть, пирог-то мы уже схрумкали.

— Добудем! — Харитон решительно направился в избу. Авдотья подперев щеку сидела возле тарелки-дальноглядки. По плоскому дну мелькали цветные картинки. Авдотья увлеченно наблюдала, вздыхала, смахивала случайную слезу и ела сочное яблоко. По столу важно расхаживала жар-птица, подбирая яблочные зернышки.

— Ох ты, любовь какая бывает на свете, — Авдотья положила огрызок к кучке собратьев, потянулась за следующим плодом и заметила застывших на пороге мужиков.

— Ты… как… — Харитон уставился на дальноглядку. — Она включилась? Как?!

— Тут же по краю яблоки нарисованы, — пожала плечами Авдотья. — Не заметили?

— Сие есть плод познания! Научный символ постижения неведомого, то есть дальноглядения!

— Ну вы прям как дети, — развела руками Авдотья. — Берешь яблоко, кладешь на блюдо, появляются картинки чудные. Не хочешь смотреть — опять яблочко положил — окошко белым и затянется. Или огрызочек — уж больно истории жалостливые тарелочка показывает, аппетит нагоняют.

— Почему яблоко?!

— А что, вам кусок гуся туда положить? Эдак через месяц и в ворота не пройдешь. А яблочки и вкусные, и для фигуры полезные. Можно еще бы и семечки, наверное, — задумалась Авдотья и тут же сама себе возрази183

ла: — Выметай потом шелуху со всей избы. Нет, яблочки — самое оно. Всё, забираю диво-дивное себе, вам оно без надобности.

— Что-о-о-о? — попробовал возмутиться Харитон.

— А ты, Ирод, что хотел? Вместо полушубка забираю!

— Ир-р-род, Ир-р-род!!! — скрипуче подхватила жар-птица.

— Вот и Кешка так думает, — Авдотья почесала наглому пернатому подбородок и сунула в клюв бублик.

— Кеша хороший, — согласилась жар-птица, ехидно косясь на хозяина.

— Разговор окончен, — непреклонно заявила Авдотья, — караси в печке, можешь наливку взять, раз уж с подарком угодил. И идите уже, охламоны, дайте историю доглядеть. Друзей два раза уговаривать не пришлось: подхватили наливочку, сковороду с рыбой и заперлись у себя в сарае.

— Вот послал же Бог муженька, вроде и умный, а бестолковый и доверчивый, как дитё малое. То верблюда ему подсунут, то попугая, то скатерть, что только иноземные блюда стряпает, да из хозяйских продуктов.

— Ир-р-род! — подтвердила жар-птица.

— Зато свой, родной, — вздохнула Авдотья и хрустнула очередным яблоком.

184

Твиллайт

Ну, ангел, погоди!

— Исповедуйте меня, святой отец! Пузатый мужик в пыльной мятой рубахе и мешковатых штанах влетел в трактирный зал прямо во время завтрака и, расталкивая сельчан, бухнулся на колени перед Марджелату. Тот с тоской глянул на еще шкворчащую яич185

ницу с колбасой, кружки с ракией и прочую снедь, потом на прячущего ухмылку Раду. Вздохнув, поднялся. Личина священника, надетая поначалу в шутку, неожиданно пригодилась, когда они застряли посреди кольца жандармской облавы. Обычных путников кто-то вполне мог выдать полиции, но у кого повернулся бы язык рассказать им про священника? Да и местный батюшка, как назло, был тяжело хвор.

— Ну, пойдем, сын мой, — кисло проговорил Марджелату. — Во-от сюда. Заведя жаждущего покаяния в заднюю комнатку трактира и сев на подоконник, Марджелату коротко велел: — Кайся.

— Согрешил я, отче, согрешил, — зачастил мужик, хлопая белесыми ресницами и преданно глядя на Марджелату. — На жонок чужих заглядывался и блуд с ними имел! Слухи всякие про свою жену слушал, а потом ей, болезной, жизни руганью не давал. Поста не держал. Муку отсыпал на мельнице выше положенного! Мельник я, святой отец… Ой, грешен! Отпустите, отче, а то помру без покаяния. Жену бил! Дитёнка ее, от первого мужа, за ухо таскал. А когда сосед заболел и попросил лошадь, чтоб до лекаря поехать, я сказал, что захромала она…

— Грехи твои тяжкие, — прервал мельника с неподдельным интересом слушавший его Марджелату. — Может, своему батюшке покаешься, как выздоровеет?

— Нет, отче! — яростно замотал головой мельник.

— Только вам! Ангел небесный мне так велел! Ангел мне явился! Я вечор в город собирался, да с полдороги воротился. Захожу во двор, а он сверху только фр-р-р-р! И встал предо мной! Сам светлый, глаза ясные, лик такой…

186

ангельский! Иди, говорит, покайся святому человеку, а то жить тебе до вечера, не дольше.

— Ах, ангел, — понимающе кивнул Марджелату. — Тогда конечно. Соскочив с подоконника, он шагнул к мельнику и от души врезал тому по жалобно хрустнувшей челюсти.

— Это за грех лишних речей! Небрежно поймав покачнувшегося мельника за ухо, выкрутил его.

— Это чтоб на чужого ребёнка руку не поднимал! Следующий удар пришелся в объемистое пузо.

— Соблюдай пост, паскуда, дольше проживешь! И соседу лошади не жалей! А это… Примерившись уже куда-то ниже пострадавшего брюха, Марджелату неожиданно смягчился: — И свою жену ублажай получше вместо чужих. Отпускаю тебе грехи. Пошел вон! Оставив мельника хватать воздух ртом и обливаться слезами, Марджелату вернулся к столу, молча доел яичницу, закусил двумя кругами жареной кровяной колбасы, откинулся на спинку стула, плеснул себе ракии, после чего глянул на Раду. Тот ответил ему чистым ясным взором.

— А что, Зайчик, жена у здешнего мельника красивая?

— Мне-то откуда знать? — невинно захлопал ресницами Раду. — Может, и красивая.

— Ну-ну… Ты вот что, ангел божий. Когда из чужого окна снова полетишь, на меня не сваливай. А то крылья-то повыдергиваю. Ухмыльнувшись, Зайчик потупился. Глянул за спину Марджелату. Осторожно поставил кружку на стол.

— Я пойду, ладно? Лошадей проверю…

187

Почуявший неладное Марджелату медленно обернулся. В трактир ввалилась целая толпа: бабы с грудничками и малыми детьми, матерые мужики и прыщавые юнцы, заневестившиеся девицы и старухи в темных платках — человек тридцать, не меньше.

— Вот он, — истошно вскрикнула пригожая молодуха в цветастом платке. — Святой человек! Истинно святой! Мужа моего так исповедовал — прямо не муж, чистое золото домой вернулось! Благословите, отче!

— Бла-а-агословите! — зарыдала толпа, протягивая ему младенцев, падая на колени и усердно крестясь! — Благословите, отче!

— Ну, ангел, — сквозь зубы выдохнул Марджелату. — Погоди…

Говорят дети Выезжаем из переулка, слева — похоронная процессия.

— Это что там такое?

— Это похороны.

— А кого хоронят? Деда Мороза, что ли?

— Почему Деда Мороза?

— Ну вот же, елки лежат, на дорогу их кидают…

NeAmina

188

Берман Евгений

Медведка

18.03. Наконец-то! Столько лет я мечтал о даче: копил, перебирал варианты, ругался с риэлтерами… И вот этот домик с участком — мой! Прямо не верю своему счастью. Правда, прежняя хозяйка сказала, что в последний год были плохие урожаи из-за медведки. Ничего, разберёмся.

25.03. Поговорил с соседкой по даче. Милейшая жен189

щина, пенсионерка. Посоветовала посадить по периметру бархатцы — их медведка очень не любит. Поеду за семенами: огурцы, кабачки, капуста и помидоры. Ну и бархатцы, конечно.

05.04. Перекопал грядки. Обнаружил старые медведкины ходы. По совету соседки залил пятью вёдрами мыльной воды. Вылезли полёвки. Одну сожрал соседкин кот, остальные разбежались. Медведка так и не появилась. Ну и чёрт с ней.

12.04. Все выходные сажал рассаду. На всякий случай внимательно осмотрел участок. Следов медведки не нашёл.

27.04. Капуста почему-то плохо всходит. Бархатцы засохли вскоре после посадки. Заметил несколько ямок. Перекопал то место и весь участок по периметру.

03.05. Все праздники провёл на даче. Выставил ловушки — вкопал в землю поллитровые банки с пивом. До вечера не попалось ни одной медведки, зато соседка пришла с жалобой: зачем спаиваю её кота?

10.05. Знающие люди сказали, что медведки могут ползти с соседских участков. Вкопал по всему периметру жестяные листы на глубину в полметра. Теперь ни одна зараза не пролезет.

01.06. Кажется, огурцов не будет. Капусты тоже. Снял верхний слой земли, все ходы залил сначала мыльной водой, потом керосином, за которым пришлось ходить к соседке. Вернувшись, увидел на участке табличку: «Превед! Йа медведко». Наверное, пацаны бросили через забор, пока меня не было. Хотел выкинуть, а потом передумал и тоже воткнул по периметру. На глубину в полметра, само собой.

190

25.06. В саду рухнула яблоня. Корни подъедены каким-то крупным вредителем. Осмотрев место, где она росла, обнаружил ход шириной сантиметров тридцать, ведущий куда-то вглубь. Хотел залить мыльной водой, но потом передумал — не напасёшься…

02.07. На участке засохло всё, кроме крапивы у забора. Упала вторая яблоня. Хотел посмотреть, что там, но побоялся. Ночью из-под пола раздавались странные звуки. Ушёл спать наверх.

03.07. Провалился пол в кухне. Посветил фонариком в дырку. Дна не увидел. Из глубины идут всё те же звуки. На последнюю электричку опоздал. Снова пошёл спать наверх.

04.07, 3-40 утра. Весь дом ходит ходуном. Лестницы больше нет, путь отрезан. Прыгать из окна боюсь, надо вызывать спаса… (далее идет неразборчивый росчерк и записи обрываются).

191

Армант, Илинар

Купание чистого кота Ничего и не тревожило… Всё так было замечательно. Я с утра, как и положено, Умываться начал тщательно. Мылся с носа и до пяточек, Мылся с ушек и до хвостика. Аж устал! Зато — порядочек! Не найти вам чище котика! Вдруг меня, такого чистого, Потащили… мыться! Варвары! Возмущался я неистово! И грозил им всеми карами! Ой, судьба моя несчастная! Мыть меня?! Ну и придумали! Будто уличный ругался я! Всё равно под воду сунули! Ну, садисты! Ну, Герасимы! Унижать моё достоинство? На Му-Му не дам согласия! Месть за тапки? И не совестно?! И противным чем-то мазали, Хорошо хоть смыли быстренько. Под конец убили фразою: «Вот теперь у нас он чистенький!» Я-то чистый?! Делать нечего, Как шутить над бедным котиком? Мне ж пришлось потом до вечера Мыться с ушек и до хвостика!

192

Шиэ Змей

Сказ о дровосеке, его болтливой жене, злом короле Ротозее и о том, что из всего этого вышло Правда ли, нет ли, а сказывают, что в некотором царстве, в Тридевятом государстве, жил да был дровосек. И была у него жена по имени Златогласка: красавица, каких свет не видывал, мастерица на все руки, умница-разумница. Жить бы им да радоваться, ан нет — что ни день, дровосек печалится, из дому родного уходит и только поздней ночью возвращается. И работа ему не мила, и отдых не в радость. А все оттого, что жена его, красавица, очень уж болтлива. Как начнет говорить, об умных вещах рассуждать, так никто долго того разговору выдержать не может. Кто засыпает, кто глохнет, а прочие от беды такой ноги уносят. Ведь по всему королевству слухи ходят, что заболтала дровосекова жена насмерть медведя-шатуна, коий хотел супруга ее по зиме заломать. Кикимора из болота своего сбежала, леший вот уже год прячется, путников не кружит по лесу, Кощей едва Смертным не сделался, а у Змея Горыныча все три головы мигренью мучаются, и львиное молоко ту хворь прогнать не может. Даже разбойники лесные, украв красавицу-дровосечку, через два дня ее обратно привели и слезно умоляли избавить их от такой напасти. Предлагали 193

мешок золота, да дровосек не взял. Что ему с золотом-то делать? Вернули жену — и ладно. И вот однажды напал на Тридевятое государство коварный король Ротозей. А надо сказать, что в Тридевятом государстве отродясь не воевали, армии не держали, мечей да стрел не ковали. У царя Добродея даже стражи не было, не нужна ему была стража. А злой Ротозей тому и рад: разоряет деревни, сжигает посевы, угоняет людей в полон. Горюет Добродей, плачет о несчастной судьбине подданных своих. Но слезами горю не поможешь, надо дело делать. И кликнул тогда царь клич, и помчались во все стороны гонцы в красных плащах да на ретивых скакунах. Трубят они в трубы, выкликают царский указ: — Ой вы гой еси, добры молодцы! Собирайтеся проклятого Ротозея воевать, Тридевятое царство из беды выручать! Коли врага не одолеть, пропадет наше государство. А кто разорителей из земли нашей прогонит, тому награда: десять бочек Царского Варенья из Золотой Сливы, царем Добродеем и царицей Милоликой сваренного в прошедшем годе! И поднялись добрые молодцы, взяли косы да рогатины и пошли на врага. Но силен был Ротозей, полонил он всех защитников царства Тридевятого и насмехается: — Я, Ротозей, всем злодеям злодей! Что мне Змей, что Кощей?! Никого не боюсь, всех победю! Узнал о новой беде царь Добродей и заплакал горючими слезами. Обнял он жену свою, Милолику, сел на коня-игрунка, взял старый ржавый меч, неведомо как попавший в царский погреб, и собрался сам на Ротозея-злодея идти. Но не успел он растворить ворота, как подошел к нему дровосек и говорит: 194

— Не спеши, царь-батюшка, Ротозея воевать. Я твоему горю помогу!

— Как же ты поможешь мне, добрый дровосек? — вздохнул царь. — Ротозей силен, с ним сам Кощей сладить не сумел, Змей Горыныч от него едва крылья унес! Нет, друг дровосек, ступай-ка ты скорей домой да скажи всем, кто еще не попал в полон к врагу, чтобы бежали в Четырьдевятое государство, к брату моему Добронраву. А я пойду биться и в той битве неминуемо голову сложу…

— Никуда я не пойду, — покачал головой дровосек. — Есть у меня одно средство, с которым никакой Ротозей не сладит: жена моя, Златогласка. Пусть она супротив злодея выйдет, и увидишь, что будет! Задумался царь. О Златогласке он премного был наслышан.

— И не боишься жену свою любимую к такому злыдню посылать? — спросил Добродей. — А ну как ничего не выйдет?

— Авось есть бог на небесах! — хитро прищурился дровосек. — Не даст он мою красавицу в обиду!

— Ну что ж, — ответил царь. — Тогда веди свою Златогласку!

— А она уже здесь. И вывел дровосек из-за березки плакучей девицу-красавицу. Она посмотрела на царя, улыбнулась и… заговорила. И через пять минут Добродей со всех ног бросился во дворец, зажимая уши, которые от умных речей вянуть начали, словно листья по осени. Привел дровосек жену свою на поле, где стояло войско Ротозея. И такое было это войско, что и за тридевять дней не сосчитать, не объехать его. А впереди стоял золотой трон, самоцветами да жемчугами изукрашенный, у 195

Змея Горыныча захваченный, и сидел на том троне Ротозей в короне Кощеевой. Ухмылялся злодей, на дровосека и его жену глядючи, похвалялся силою своей: — Я Кощея одолел, Змея Горыныча победил, всех добрых царей-королей поборол, богатырей их в полон взял, а тебя, дровосечишка, на одну ладонь положу, другой прихлопну — только мокрое место останется! Не испугался дровосек похвальбы вражьей, подвел к Ротозею жену свою, умницу-разумницу, и говорит: — Меня победить — много сил не надо, ты жену мою попробуй одолеть!

196

Засмеялся Ротозей, захохотал. Засмеялось все Ротозеево войско. А Златогласка нахмурилась и повела речи мудрые, многословные. Слова в них одно за другое цеплялися, глаголы существительными перемежалися, междометиями замыкалися, деепричастиями снова начиналися. Затрещала от тех речей Ротозеева голова, завяли уши у воинов-захватчиков. А Златогласка все говорила и говорила, о философах великих, об астрономах знаменитых, о биологах известных, об открытиях интересных. Теоремы она доказывала, правила правописания рассказывала, законы физические излагала, формулы химические составляла, звезды небесные перечисляла, число Пи вычисляла, смысл бытия раскрывала. Даже извечный вопрос о курице и яйце решала. И дрогнуло войско вражеское. Побросали солдаты оружие свое, побежали быстрее ветра, но громче заговорила Златогласка, и еще быстрее помчались воины вражеские. И бежали они в страны неведомые, где попрятались в страхе и пообещали никогда больше не ходить войной на царства мирные, не разорять страны да города прекрасные. И лишь Ротозей сдаваться не желал. Ведь был он колдуном великим и наслал на Златогласку слугу своего верного Типуна. Типун тот малехонек был, что твой прыщ, зато лют и страшен. Вскочил он на язык Златогласке, и замолчала она. Обрадовался Ротозей, но не тут-то было. Несмотря на Типуна, вновь заговорила Златогласка — как оказалось, и она не лыком была шита. Училась она в свое время у чародея знаменитого, Фрейдом Зигмундовичем прозываемого. А потому знала заклинания грозные и начала читать их Ротозею. А слова там были страшные: терапия да психоана197

лиз и прочие, кои повторять нельзя без опаски. Не выдержал Ротозей, испугался. Уши себе воском пчелиным заткнул, но не помог ему воск. Напала на него хворь ужасная — мигрень, а заклинания великие разбудили страхи его скрытые, потаенные. Зверем завыл Ротозей и припустился бежать, только пятки засверкали. Даже Типун не вынес речей таких и соскочил с языка Златогласкиного. Подошел дровосек к жене своей милой, обнял ее, и пошли они домой. Встречали их повсюду хлебом-солью, с почетом провожали к царским палатам. Вышли к дровосеку и его жене царь Добродей и царица Милолика, кланялись им в пояс. В чистом поле поставлены были столы дубовые под скатертями ткаными. И был в Тридевятом царстве пир на весь мир, подавали там чай, пироги с начинками разными, бублики да пончики, конфеты всякие и Варенье знаменитое, Царское, из Золотой Сливы сваренное, что дровосек и его жена в награду получили да всех угостили. На том пиру были все люди добрые, богатыри знаменитые, из плена освобожденные, царь Добронрав из Четырьдевятого царства и все, кто мимо проходил. Поднимали они чары с чаем черным, байховым, выпивали его во здравие Златогласки прекрасной. А она улыбалась — и помалкивала. Муж ее, дровосек, сам не промах был. Спрятал он в коробе берестяном Типуна да пригрозил жене любимой, что коли станет она впредь речи умные-разумные говорить безмерно, пустит он Типуна ей на язык. С тех пор зажили все счастливо. У дровосека и Златогласки народились дети, у них — свои дети, и, говорят, до сих пор живут по всему свету их потомки. А вы, случаем, не встречались ли с ними?

198

Эрна Хэл

Золушка — Уважаемые выпускницы! Вот и наступил день прощания. Ваша учеба завершена. Это радостный и в то же время немного грустный день. Это всегда печально — расставаться с учениками, — высокий худощавый мужчина в строгом темно-сером с серебром камзоле спустился с лекторской кафедры и, обойдя ее, остановился перед ученическими столами, за которыми сидели двенадцать девушек. Ведьмочек, волшебниц — называйте как угодно. Выпускниц «Заповедной Пущи».

— Сегодня вы в последний раз сидите в этой аудитории. Сейчас я вручу вам дипломы, затем, по традиции, в Большом Зале состоятся выпускные посиделки, и завтра с утра вы можете отправляться по домам. Теперь вы — дипломированные волшебницы. Несите в этот мир волшебство — разумное и осмысленное. Двери «Заповедной Пущи» всегда будут открыты для вас. Я хочу, чтобы вы знали и помнили это. Ну да ладно… что-то я расчувствовался. Не подобает… злодею-то и душегубу, — ректор элитного лицея печально улыбнулся. — Итак… Татьяна Медногорова получает диплом об окончании лицея «Заповедная Пуща» с присвоением ей квалификации «младшая горная хозяйка 4 разряда»… … Диана де Бурбон получает диплом об окончании лицея «Заповедная Пуща» с присвоением ей квалификации «фея широкого профиля 4 разряда»…

199

*** Ах, как это все-таки славно — вернуться домой! Правда, я больше не живу в папином дворце. Я уже совсем взрослая, дипломированная фея. Добрая волшебница. А добрые волшебницы не должны жить во дворцах. У меня теперь небольшой уютный домик в березовой роще. Да, представьте себе, в березовой. Я специально привезла из Пущи несколько саженцев. А точнее — двенадцать, по числу моих подружек. Они — березки, а не подружки — растут вокруг моего дома, и у каждой свое имя. В моей роще уже поселились три косули и две белки, а еще семья медведей и заяц. А птиц и вовсе без счета. Своих зверей я очень люблю, но зайца — больше всех. Когда он пришел в первый раз, то съел на клумбе все васильки. Я очень расстроилась, накричала на него — тогда он так смешно прижал уши, зажмурил глаза и стал бояться. Я решила оставить его себе и сделать пажом. Правда, пришлось немного поколдовать, зато теперь он умеет ходить на задних лапах и разговаривать. Он всюду сопровождает меня и носит мою волшебную палочку. А еще неподалеку есть поселок; там живут очень милые и работящие люди. Я обратила внимание на одну девушку. Ее зовут Жанна, она дочка местного лесничего и частенько приходит в мою рощу пасти козу и собирать хворост. Правда, мне кажется, у нее какие-то нелады в семье — иногда она плачет и жалуется козе на мачеху и сводных сестер. Я хотела поговорить с ними — у девушки переходный возраст, повышенная обидчивость и впечатлительность, надо проявлять понимание и терпимость — но ни мачеху, ни ее дочек пока ни разу не видела. Почему-то они не ходят пасти козу и собирать хворост. Странно.

200

Это ведь, должно быть, ужасно увлекательное занятие! Представьте только — изумрудная трава, крупные разноцветные стрекозы (я специально развела крупных и разноцветных!), белоснежная козочка с шелковистой шерстью щиплет траву, а рядом играет на свирели румяный пастушок… Я неоднократно видела это на гобеленах! Но все-таки козу приходит пасти одна только Жанна. Может быть, навестить ее мачеху дома?.. Решено, непременно нанесу визит этой странной женщине после традиционного бала летнего равноденствия. Сейчас я активно к нему готовлюсь и у меня совершенно нет времени. Это ведь должен быть особенный бал! Мой брат, принц Шарль, будет выбирать себе невесту. Я думаю, все это должно быть обставлено соответствующим образом. Ах, эти искрящиеся фейерверки и колонны бальной залы, увитые цветущим плющом… Все это, конечно же, моя забота — поэтому времени нет совершенно. *** — Ну что же, — вздохнула Золушка, — я тогда вот чем утешусь: когда все уйдут, я побегу в дворцовый парк, стану под дворцовыми окнами и хоть издали полюбуюсь на праздник. Перед тем как сесть в коляску, мачеха остановилась и сказала ласково: — Ах да, Золушка, моя звездочка! Ты хотела побежать в парк, постоять под королевскими окнами.

— Можно? — радостно спросила девушка.

— Конечно, дорогая, но прежде прибери в комнатах, вымой окна, натри пол, выполи грядки, посади под окнами семь розовых кустов. Да! В кладовой стоит мешок, в 201

котором рис перемешался с пшеничными зернами. Перебери его, моя звездочка, и отдели рис от пшеницы.

— Но ведь я и в месяц со всем этим не управлюсь, матушка!

— А ты поторопись! *** — Ну что ж… приготовления к балу завершены, — добрая фея березовой рощи счастливо улыбнулась. — Но еще есть немного времени! Можно успеть сделать еще что-нибудь доброе! Пожалуй, стоит посетить дом лесничего, поговорить с его супругой насчет Жанны. Ведь это же плохо, когда такая милая девушка плачет! — фея взмахнула волшебной палочкой и скороговоркой забормотала транспортное заклинание. — Бамбара-чуфара, лорики-йорики… ой. Что это я… Билио-борады, чили-чало-мады… — фею окутал серый дым. … Золушка по имени Жанна, пригорюнившись, стояла на крыльце и с легкой ненавистью смотрела на помидорные грядки, не полотые с момента создания, когда на дорожке, ведущей к воротам, возникло серое облачко. Мгновение спустя из него шагнула молодая красивая…

— Фея! — ахнула Золушка.

— Да, — благосклонно улыбнулась волшебница. — Здравствуй, Жанна. Ты меня узнала?

— Н-н-нет. Ты фея? — девушка смотрела на незнакомку во все глаза. Расшитое золотом платье, волосы, уложенные в затейливую прическу, искрящаяся диадема. Рядом — большой серый заяц на задних лапах.

— Да, милое дитя. Я — фея. Дома ли твоя мачеха?

— Нет, — девушка потупилась. — Они с Анной и Ма202

рианной уехали на королевский бал.

— Вот незадача! — огорчилась фея. — Я хотела с ней поговорить… а почему ты не на балу?

— Меня не взяли… — Золушка опустила голову еще ниже. — У меня нет платья и туфелек… Я хотела сбегать в королевский парк и посмотреть на праздник хотя бы издали… говорят, там будут фейерверки! — она всхлипнула.

— Я никогда их не видела… Но у меня столько работы… перебрать зерно, убрать в доме… прополоть огород…

— Но это несправедливо! — фея аж притопнула ножкой от негодования (заяц на всякий случай отскочил в сторону). — Такая милая девушка просто обязана побывать на балу летнего равноденствия! Тем более, что сегодня принц будет выбирать невесту! Я давно наблюдаю за тобой! Ты красивая, добрая и работящая и вполне достойна стать принцессой!

— Ну да, — протянула Жанна, продолжая всхлипывать. — Станет принц смотреть на такую замарашку! Там ведь будет столько барышень в нарядных платьях… в каретах… А работа! если я ее не выполню — мачеха разозлится… станет кричать на меня… и на папу… а сестры станут щипать и дергать за волосы…

— Платье, туфельки, карета — это наименьшая из трудностей, — заверила фея. — С уборкой и прополкой немного сложнее. По домоводству у меня, к сожалению, тройка. Но мы обязательно что-нибудь придумаем. Мммм… — она задумалась, затем решительно повернулась к зайцу. — Беги в рощу, приведи медведей, белок и своих не забудь. Нужно сделать доброе дело. Заяц вытянулся по стойке смирно, молодцевато щелкнул пятками, приложил лапу к уху, отдавая честь, и уска203

кал.

— Ну а теперь с тобой, — фея была крайне деловита и энергична. — Делаем вот так… — она взмахнула палочкой в направлении Золушки. — И, пожалуй, вот так, — взмах в противоположную сторону. Заплаканная девушка ахнула — ее ветхое домашнее платье вдруг превратилось в роскошный бальный наряд, волосы сами собой улеглись в прическу и увенчались маленькой золотой короной.

— Ну вооот, — задумчиво протянула фея. — Совсем другое дело. Ты просто красавица. Еще один маленький 204

штришок… — она еще раз взмахнула палочкой и рядом с преображенной Золушкой появилась пара чудесных туфелек. Хрустальных туфелек. Затем фея на скорую руку соорудила карету из кстати подвернувшейся тыквы, из семейства мышей, вылезших из подвала, посмотреть, что там за шум — шестерку лошадей, а из толстой нахальной крысы, пытавшейся стащить из собачьей миски сухую хлебную корку — такого же толстого самоуверенного кучера.

— Это… мне? Это все — мне? Но почему, за что? — ошалевшая от счастья Жанна никак не могла подобрать слова благодарности.

— Потому что это справедливо. И потом… — фея задумчиво почесала кончик носа волшебной палочкой. — Ну… скажем так… Я твоя крестная!

— Крестная?! — глаза Золушки широко распахнулись.

— Ты — моя крестная? А почему ты раньше никогда не приходила? «Да. Действительно. Почему я раньше никогда не приходила? — задумалась фея. — Как все-таки нехорошо врать! Но фея должна быть крестной, это необходимое и достаточное условие доверия, по теореме Перро! Если не крестная — селянин (селянка) не поверит что это все — ему и просто так, что является ограничивающим условием доброго волшебства! Если тебе не верят — волшебство не состоится! Придется врать дальше».

— Просто я была далеко, в чудесной стране фейри. А теперь вернулась. Ну да ладно. До начала бала осталось совсем немного времени. Карета ждет тебя, Жанна! Но помни, ты должна вернуться домой до полуночи — ведь ровно в полночь твоя карета снова станет тыквой, баль205

ный наряд — старым платьем, а кучер — крысой. Поторопись же!

— Дорогая крестная, я… я…

— Поторопись, Жанна! Счастливая Золушка подхватила с крыльца сверкающие туфельки и побежала к калитке. Уже возле нее обернулась и крикнула: — Спасибо, милая крестная!

— Поспеши! Счастья тебе! — юная фея смахнула вдруг набежавшую слезу умиления. Она была горда собой — вечернее доброе дело удалось. Теперь оставалось только решить вопрос с поручениями злобной мачехи — по огороду уже носились прибывшие на подмогу зайцы, с яблони стрекотало беличье трио, а семья медведей деловито лезла через опасно шатающийся забор.

— Молодец, — похвалила фея возникшего рядом пажа — исполнительную и расторопную животинку. Спустя несколько минут все прибывшие на зов волшебницы собрались возле нее.

— Друзья! — начала юная фея. — Вы пришли, чтобы помочь мне совершить еще одно доброе дело… за что я вам искренне благодарна. Вы, зайчики, прополете грядки.

— волшебная палочка описала в воздухе элегантный полукруг, указав на молочайно-крапивное море, в котором кое-где сиротливо торчала ботва чахоточной брюквы. — Вы, медведи, — она ласково улыбнулась — уберетесь в доме и посадите семь розовых кустов. Вы, мои милые белки, помоете окна. Но… ах! — она расстроено всплеснула руками. — Что же делать с мешком перемешанной крупы? Кто-то деликатно подергал волшебницу за подол. Диана опустила глаза — заяц-паж, радостно скалясь во все 206

два зуба, тыкал лапой в направлении конька крыши, где, нахохлившись, сидело штук восемь голубей.

— Милый, милый паж! — восхитилась фея. — Конечно, ты прав! Эти добрые птицы в момент переберут все зерно, надо лишь попросить их! Летите ко мне, птички! — она призывно замахала рукой. — У меня есть для вас работа! Совсем уже было задремавший, по причине вечернего времени, вожак приоткрыл один глаз, дабы полюбопытствовать, кто это поминает их, птичек, всуе… однако, узрев, кто именно, немедленно открыл второй, что-то хрипло гаркнул и стая, шумно хлопая крыльями, устремилась на зов. Еще четверть часа спустя все добровольные помощники были расставлены по местам, задания — уточнены и конкретизированы, а добрая фея широкого профиля Диана де Бурбон со спокойной совестью отбыла во дворец, дабы тоже — пусть и негласно — принять участие в праздновании летнего равноденствия. … А бал удался! И его королевой, несомненно, была Золушка. Принц смотрел только на нее и танцевал только с ней. Жанна танцевала, смеялась… порхала по залу мотыльком. Вот только… почему она все время закусывает губу? — думала фея. — Это не очень красиво и совсем ей не идет! Хотя… по-моему, братец вовсе и не замечает этого. *** Примерно за час до полуночи фея посчитала свою дворцовую миссию полностью выполненной, бал — состоявшимся, принца — осчастливленным — и отбыла в 207

направлении дома Золушки, дабы лично удостовериться в благополучном завершении Большого Доброго Дела. Пребывая в прекрасном расположении духа, она шагнула на камни дорожки, ведущей к крыльцу — и остолбенела. Сородичи пажа заканчивали прополку. Огородные работы были выполнены тщательно и на совесть, но… по заячьему разумению. Поэтому на грядках аккуратными рядами возвышались отборные кусты вкусного сочного молочая, перемежаемые деликатесными лопухами. Все остальное было выполото безжалостно и под корень. Под окнами дома Диана узрела ровно семь розовых кустов. То есть, сами кусты были обычные, лесные. Но — розовые. Буквально. Выкрашенные вдохновенно, со вкусом и любовью. Неизвестно, где медведи достали розовую краску, но результат впечатлял. Фея охнула и кинулась в дом. … Белки сидели на подоконнике частично вымытого окна, среди выданных им в качестве орудий труда белоснежных батистовых платочков и витиевато, но крайне нецензурно высказывались на лесном сленге. Прослушав сей шедевр риторики, покрасневшая волшебница уяснила, что: — коготки в это… прозрачное… не вцепляются, а потому залезть по… нему доверху никак… невозможно. А тем более это… окно вымыть; — батистовые тряпочки — это, конечно, хорошо. Но лучше они (белки) используют их (тряпочки) для удовлетворения иных, гигиенических, потребностей — каковые потребности возникают у них, белок, примерно через час после сытного обеда. Несколько ошалевшая фея поспешно отвела взгляд от 208

окна — и содрогнулась. Всю мебель покрывали глубокие царапины, оставленные медвежьими когтями. Педантичные и исполнительные медведи честно протерли от пыли все. Они даже натерли паркет! Фея как раз успела к завершению сего феерического действа. Не найдя полотерки и не имея возможности нацепить ее на здоровенную лапу, но понимая, что для этой работы им требуется что-то шерстяное, или, как вариант, мохнатое — медведи решили натереть паркет собой. Два медвежонка-подростка с радостным хрюканьем тащили за передние лапы лежащего на пузе отца. Мама-медведица сидела на спине супруга, создавая необходимый нажим. Паркет сиял! Медведи явно были горды своей работой. Уже не ожидая ничего хорошего, Диана бросилась в кухню. Царящее там безобразие превзошло все ожидания! Восемь обожравшихся до потери обычной формы тела голубей валялись на столе, тяжело дыша. На ворвавшуюся фею уставилось восемь пар блаженно осоловелых глаз. Вожак, крепкий мужик, все же сумел встать на разъезжавшиеся лапы и, опираясь крылом о столешницу, с трудом, но доложил, что задание доброй госпожи благополучно выполнено: вот эти четверо клевали только пшеницу, а он и эти трое — только рис. Следовательно, все успешно рассортировано. Сие титаническое усилие, видимо, окончательно измотало матерого голубя — его лапы все же разъехались, и увеличившая свой вес раза в три птичья тушка бессильно распласталась на столешнице. *** — …Вот так вот все и случилось, — фея широкого профиля, пригорюнившись, сидела в гостевом кресле рек209

торского кабинета. — Золушка два дня пряталась в сарае, где ее и обнаружил влюбленный принц. В общем, закончилось-то все хорошо. Вот только я никак не могу понять, почему Жанна так плакала, прибежав с бала? Она еще не видела всего, что произошло — а уже плакала… Может быть, ей было жаль расставаться с принцем? — девушка подняла глаза на любимого наставника. — Кощей Маклаудович? Вам плохо? — ее беспокойство было не лишено оснований — наставник грудью лежал на столе, уткнувшись лицом в журнал успеваемости младшего курса. Плечи его мелко вздрагивали.

— Вы плачете? Я так огорчила вас? — бедная фея не знала, куда деваться от стыда. Ректор поднял голову. Он не плакал. Он хохотал. От души. Хотя это и было крайне непедагогично.

— Диана! — простонал он, переводя дыхание. — А ты сама хоть раз пробовала надеть стеклянные туфли, а тем более — танцевать в них несколько часов?!

Говорят дети Дочке года полтора. Сидит в коляске. Выехали из тени, солнце светит прямо в глаза.

— Папа, выключи солнышко! Бойков Владимир

Доведу любого до просветления. Звонить в тёмное время суток. Тори Тамари 210

Пышкин Евгений

Ворона, лисица и дор блю Вороне бог послал кусочек счастья. Ворона на помойке сыр нашла. «Дор блю», — на белой пачке прочитала, Да призадумалась. Она не знала, Что надпись на продукте означала. На древо птица взгромоздясь, В тяжёлых мыслях изведясь, Задумалась. А сыр во рту держала. На ту беду лиса как тут бежала. В блаженный ступор впав, она, Ворону с сыром увидав, Глаза в безумстве закатила И так пернатой говорила: «Ну что за пёрышки, ну а каков носок, Наверно ангельский у птички голосок. Спой, прелесть, не стыдись!» И прелесть каркнула. Но сыр не падал вниз. Он меж лисою и вороною завис. Вдруг птица хрипло рассмеялась: «Не тут-то было, рыжая плутовка! Смотри, к сырУ привязана верёвка!

211

Пусть я не знаю, что такое есть „дор блю“, Но я Крылова уважаю и люблю, И до конца я прочитала басню ту». Мораль сей сказки такова: Читайте классику друзья. И обойдут тогда напасти, И даже хитрая лиса Ваш разум клеветой не застит.

Говорят дети Утром собираю малого в сад.

— Папа, а Виталик в саду говорил, что мозги у нас в животе!

— Ну, это он врет.

— Конечно, врет. Мозги у нас в ушах. А в животе у нас сердце. А еще там много крови и мяса… Берман Евгений

Выгул собак вблизи зелёного дуба категорически ЗАПРЕЩЁН! Кот Учёный *** Продаются грабли с мягким набалдашником на ручке. Садовая мастерская «Век живи — век учись» Армант, Илинар 212

Эрна Хэл

Ринка и Бусь

— …просит руки вашей дочери, прекрасной принцессы Ринниель, ибо слава о красоте и уме ее уже покинула пределы вашего королевства, — закончил пафосную речь глашатай и уставился на короля. Королева пихнула венценосного супруга локтем в 213

бок. Король проснулся и поправил корону, сползшую на ухо. Принц с тоской огляделся — не ахти королевство-то, вон штукатурка осыпается… и король какой-то нафталиновый. Угораздило же вляпаться…

— А? Чего? — встрепенулся король.

— Дурак старый! — зашипела королева. — Жениться он хочет на Ринке.

— А? Жениться? Нет, жениться-то можно, да только что она-то скажет… уже трех женихов увезли на волокушах, — обеспокоенно прошептал король супруге.

— А ты позови эту дуру-то. Чай, не огр одноглазый приехал, — забормотала в ответ жена. — И вообще — будет кочевряжиться, я ее выпорю.

— Как же, выпорешь ты ее, — засопел король. — Двадцать лет грозишь и никак. И сейчас только пугаешь.

— Ринкааа!!! — заголосила вдруг королева. — Подь сюды, стервь!!! Принц вздрогнул от неожиданности. Голосище у будущей тещи… да уж… Явившаяся на зов принцесса как нельзя более соответствовала расхожему представлению о ведьмах. Тощая, лохматая. Рыжая. Еще у принцессы была глумливая улыбка во все лицо и, для полного ужаса, — нос в веснушках! Принц вздохнул. Ладно, и сам не подарок — длинный, нескладный, волосья черные, глаза рыбьи, светлые, вроде голубые, а так — не пойми что…

— Вот! — обличающе кивнула на него королева. — Жених!

— Опять?! — принцесса то ли огорчилась, то ли обрадовалась, но в любом случае как-то нехорошо. Обошла принца кругом, потыкала в него пальцем и шепнула на ухо: — Может, добровольно сбежишь?

214

— Лучше просто откажись. Только записку напиши. Я папе предъявлю — мол, не захотела замуж. Только с этой… с печатью, — так же тихо ответил принц.

— Нее… — принцесса глянула как-то по другому. С интересом, что ли. — Мне потом маман таких люлей выдаст… Лучше уж ты. Уступи даме!

— Я не могу. Меня папа убьет, — помотал встрепанной головой принц. — Давай уж как-то… договоримся… — с тоской попросил он.

— М-м-м? — принцесса насторожилась. — Как договариваться станем? Я тебе в ухо, ты мне в глаз?

— Типун тебе на язык, — перепугался принц. — Ну, я не знаю… ты не в восторге, я не в восторге… надо как-то решать… только чтобы предки не в претензии.

— Ладно. У меня от женихов средство безотказное есть, — усмехнулась Ринка и, приняв горделивую позу, пафосно провозгласила: — Прекрасный принц… ээээ… слышь, — шепнула она теоретическому жениху, — тебя как звать-то?

— Бусь, — сказал принц и покраснел.

— Бедняга, — искренне посочувствовала принцесса и с тем же надрывом продолжила: — Бусь… тьфу, за что ж тебя так назвали-то… покорил навек мое девичье сердце! Но, поскольку я девушка приличная, замуж просто так пойти не могу — пусть принц выполнит мое задание! И буду я вся его навеки.

— Бусилон вообще-то. Но это ж еще хуже… — махнул рукой принц. — А какое задание?

— Ага, Ринниель, — машинально кивнула принцесса.

— В ранней юности дала я обет — выйти только за того, кто принесет мне в качестве свадебного дара Неведомую Метафизическую Херню! Вот, собственно, задание.

215

— Угу, — кивнул принц. — Давай вводные.

— Не могу, — развела руками принцесса. — Говорю ж — Неведомая она.

— Ага. Ну, я пошел? — принц уставился на королевскую чету и подхватил под руку глашатая. — За Херней.

— Возвращайтесь скорее, мой герой, — принцесса аж прослезилась. И шепнула на ухо: — Молоток, парень! *** Бусь неспешно гулял по саду. «И сад у них тут дикий, чисто лес тебе. Видно, не ухаживает никто. Замок старенький, вон дырка в заборе. Но кормят зато вкусно… и вообще уютно как-то… А принцесса у них молодец, сообразительная… и такая…» — тут размышления прервались, Бусилон споткнулся обо что-то, в темноте не разглядишь, и шлепнулся носом в мох.

— Ай-й-й!!! Твою через трижды пять перетак всей ярмаркой под матерные частушки, — взвыло это самое «чтото». Принцесса, как оказалось. — Смотри, куда копыта ставишь! И вообще, кто тут шляется среди ночи?!

— Я это, — сдавлено сказал принц из мха. — Бусь.

— А! — принцесса перевернулась на спину и уставилась в небо. — Тогда ладно. Хотя все равно свинство. И лисят распугал. Чего по ночам колобродишь?

— Гуляю я, — сказал принц, отряхиваясь. — Чего у вас сад такой… нехоженный? Ой, а это что, лисы?

— Нет! Крокозябры двоякодышащие, сам, что ли, не видишь! Конечно, лисы. А сад — потому как садовник старенький уже, не может уследить. И ладно. Я так люблю.

— Интересно тут у вас… — Бусь уставился на лисят. — А где их мама?

— За добычей пошла, — принцесса с любопытством посмотрела на кандидата в женихи. — На кухню. Я ей там 216

лаз пропилила.

— А ее там не обидят? А лисят можно погладить?

— Не-а. Все спят давно. Погладь, если не боишься. Только беленького не трогай, он нервный. Принц Бусилон осторожно погладил кончиками пальцев ближайшего лисенка.

— Здоровские…

— Ага. А ты молодец. Не растерялся, — Ринка шмыгнула носом. — Я за Херней уже штук восемь принцев послала. Обижаются чего-то…

— А чего мне обижаться? — удивился жених. — Не хочешь — тоже можно понять. Я недельку перекантуюсь да приеду, скажу — не нашел. Только ты мне записку напиши, ладно? Мол, так и так, задание мое не выполнил — замуж не пойду.

— Ага, — она кивнула. — Напишу. Тут ни к тебе, ни ко мне претензий не будет. А неделю чего планируешь делать?

— Не знаю… — Бусь пожал плечами. — Перекантуюсь где-то…

— У меня можешь, — предложила она.

— Дык твои заметят — точно жениться придется, — развел руками принц.

— Неее… У меня тут, в парке, домик. Тайный. Я там прячусь. А в парк все равно никто не ходит, кроме меня и садовника.

— А-а-а… — принц подумал секунду. На постоялый двор не хотелось. — Ладно, только раскладушку надо добыть.

— Там гамак, — она проказливо улыбнулась. — И, коль скоро ты мой гость, эту неделю я буду тебя развлекать! *** 217

Следующую неделю принц и принцесса развлекались на всю катушку. Ездили на пасеку воровать мед, кормили лисят с рук, написали на любимой кошке королевы несмываемой краской «собака», запугали до полусмерти жену первого министра, спев ей среди ночи серенаду «Натали, я купил тебе на кладбище земли». Ринка призналась сама себе, что такого друга, как Бусь, у нее никогда не было. Бусь давно так не развлекался. Принцесса Ринниель оказалась просто замечательной девушкой — веселой, жизнерадостной… и очень красивой. И он часто думал о том, что уезжать ему ой как не охота… *** Спустя неделю в тронном зале собралась все та же компания. Король, королева, принц, глашатай. И принцесса. Она угрюмо смотрела в пол из-под традиционно нечесаной челки и на маменькины тычки не реагировала.

— Принц Бусилон счастлив приветствовать Вас… — надрывался глашатай. А Бусь уныло изучал плитку под ногами. Принцу было страшно. Очень страшно. Принцесса наконец подняла лохматую голову и глянула на глашатая так, что тот немедленно заткнулся.

— Благородный принц, вы выполнили мое задание?

— дрогнувшим голосом спросила она. Бусь облизал пересохшие губы, секунду помедлил и вытащил руку из кармана. Протянул ладонь к принцессе. На ладони лежала керамическая фигурка хитрой лисы, которая, свернувшись калачиком, подсматривала за окружающим миром одним глазом. Если присмотреться, лиса была чем-то похожа на принцессу.

— В-выполнил? Ринка вздрогнула. Протянула руку навстречу.

— А… ага.

218

Юррик

Мужик

День начинался тяжело. Мы лежали навзничь на пластинах утеплителя, сложенных на кровле объекта — старинного питерского здания, и смотрели в ясное осеннее небо, сознавая, что работать надо, но одновременно страдая от абсолютного физического отсутствия такой 219

возможности. Организмы, истощенные накануне обильным алкогольным возлиянием, требовали неподвижности и сосредоточенного мысленного погружения внутрь себя. Внешне мы были почти готовы к труду — полностью экипированы, а в моей руке даже был уже зажат конец альпинистской веревки, с помощью которой надо было зависнуть на фасаде и… Но, бросая украдкой взгляд на мечтательно улыбающееся лицо напарника, который с закрытыми глазами лежал рядом, задрав к небу рыжую бороду, я понимал — еще рано, а может быть, сегодня вообще не сложится, и надо еще чуть подождать… В таком неустойчивом душевном равновесии я время от времени терял связь с реальностью и погружался в грезы. Из очередного погружения меня вывел Серега, шипевший, возбужденно тряся за плечо: — Слышишь?! Там… Там какой-то мужик! Он был так напуган, как будто увидел привидение. А какое здесь, на крыше, где уже наверное с момента постройки дома никого не было, привидение? Да еще средь бела дня?

— Какой мужик? — своим хладнокровием я постарался его успокоить. — Где там?

— Там, на карнизе сидит… С газетой!

— Гадит, что ли? — это становилось интересным. Здание было довольно высоким, просто так на крышу не попадешь, да и вход мы всегда закрывали за собой на замок.

— Да не гадит! С крыльями он!

— Ты ж говорил с газетой!

— Ну да, сидит на карнизе и читает газету, а за спиной… Крылья!

220

— Серега, давай пока больше не пить, — кажется, это было довольно логичное предложение в такой ситуации.

— Не веришь— иди сам посмотри! — Серега обиделся. Оторвавшись от уютно согревавшего спину пенопласта, я подошел к краю крыши и глянул вниз. Мужик был там, как и говорил Серега. Приятного вида молодой мужчина, щегольски одетый, в небольшой шляпе и кашне, явно иностранец, свесив беззаботно ноги, обутые в потертые кроссовки, сидел на многометровой высоте на карнизе окна верхнего этажа и читал газету, время от времени радостно посмеиваясь и что-то восклицая не по-русски. И точно — за спиной у него были настоящие большие белые крылья, как у птицы. Ситуация была идиотская — страховки у мужика никакой не было, и в случае чего… Кому это надо — ЧП на объекте?! С другой стороны, крылья все-таки были, а это было как-то необычно, Я не знал, что делать — то ли погнать мужика, и пусть себе летит на другое место, то ли понаблюдать, что он будет делать дальше. Тем временем, дочитав и отбросив газету, мужик, взглянув наверх, встретился со мной взглядом. Лучезарно улыбнувшись, кивнул и произнес: — Чао, сеньор!

— П-привет, — машинально кивнул я в ответ, — Что пишут?

— Но, но каписко… — ответил он, продолжая улыбаться. И что прикажете с этим делать? Я помахал ему концом веревки, как бы предлагая помощь, но он отрицательно покачав головой и кинув напоследок «Арриведер221

чи!», спрыгнул вниз и, сделав несколько мощных взмахов крыльями, исчез между домами. Озадаченно посмотрев ему вслед, я вернулся на наше лежбище и принял исходное положение. Серега уже мирно дремал, по-прежнему улыбаясь чему-то. Вот нервы! Я ткнул его в бок и мстительно прошептал, стараясь скопировать его тон: — А мужик-то улетел!

— Какой мужик?

— С крыльями, какой…

— Слушай, друг, может нам уже хватит пока пить? — Серега точь-в-точь повторил мои слова.

— Не веришь?! Иди… — тут я осекся, засомневавшись. А вдруг мужика никакого и не было…? Действительно, пора бросать пить.

Говорят дети Малому говорю: — У меня вчера был день рождения, завтра поедем к бабушке его отмечать.

— У тебя ВЧЕРА был день рождения? А почему ты меня не пригласил?! Берман Евгений

Поем. Плотно. От вас — деньги. От меня — хорошие манеры и чистая тарелка. Меллори Елена 222

Юррик

Осенний полет на Луну

Осень приносит свои особенности в дивизионную жизнь. Во-первых, наступает пора сбора урожая, а это, в свою очередь, означает периодические поездки личного состава на помощь в шефский колхоз, где происходят знакомства солдатиков с местными сельскими красотками, которые (знакомства) чреваты последующими тайными свиданиями в районе расположения, с дегустацией чУдных самодельных напитков, что есть грубейшее нарушение воинской дисциплины, со всеми вытекающими… Во-вторых, 223

тот самый урожай в местных климатических условиях в немалой степени состоит как раз из плодов, подразумевающих их простое преобразование в вышеуказанные напитки, коими потом можно буквально залиться, и по очень смешной цене. А отягчающие обстоятельства заключаются в том, что для лиц в офицерском звании местные жители обычно делали либо большие скидки, либо, в самом тяжком варианте — даровали свои алкотворения вообще просто так, из уважения, так сказать, и понимания… Ради справедливости надо добавить, что поскольку достаточно большой процент дивизионного контингента происходил из молдаван, то их многочисленные родственники по этой поре просто непрерывным потоком, несущим с собою тару с аналогичным натуральным продуктом, стремились проникнуть в городок для свидания с любимыми чадами. При этом недопустимые к употреблению в суровых армейских условиях жидкие дары, во всей своей многолитровой охмеляющей мощи, подлежали изъятию и уничтожению. Надо ли пояснять, какая нагрузка ложилась на хрупкие плечи и желудки лейтенантов-холостяков?! Как раз в эту тяжелую пору, меня от очередного разгула уничтожения ненавистных даров спасло простое дежурство по части, а Серега с Вовкой остались мужественно нести тяжкое бремя. Уложив личный состав и проверив посты, я безо всякой задней мысли решил заглянуть в общежитие, взять что-нибудь почитать. Безлунная ночь была темной, как обычно на юге, фонарик барахлил, и к общаге я пробирался почти на ощупь, то и дело натыкаясь на корявые стволы старых акаций, которые росли на каждом шагу. Наконец, между стволами забрезжил свет лампочки 224

над крыльцом нашего милого убежища. На крыльце стояла какая-то фигура с непонятным силуэтом. Приближаясь, я наступил на ветку, и фигура неожиданно резко отреагировала на звук, метнув в мою сторону пустую бутылку и угодив в ствол акации совсем рядом со мной. После броска фигура потеряла равновесие и стала пританцовывать на крыльце, стараясь его восстановить. Когда через некоторое время ей это приблизительно удалось, она крикнула в темноту уставную фразу: — Стой, кто идет?! — и чуть погодя добавила. — С-стррелять б-буду! Голос свидетельствовал о том, что фигура была Серегина, и, видимо, дары были уже основательно уничтожены. Ввиду опасности быть подстреленным, я применил обходный маневр и осторожно подкрался к крыльцу с фланга. Когда я появился из темноты, Серега уже сосредоточенно всматривался в ночное небо, приложив ладонь козырьком ко лбу, чтобы не мешал свет лампочки. У него на голове были женские колготки (взявшиеся непонятно откуда и валявшиеся у нас в комнате с прошлых выходных), которые и создавали непонятность силуэта.

— Юррик! Молодец, что пр-ришел… — он с энтузиазмом полез обниматься.

— Жаль, брат, что ты с нами не летишь…

— Куда это, на ночь глядя? — машинально поинтересовался я, готовясь пройти в коридор, но Серегин ответ заставил меня вздрогнуть и задержаться.

— На Луну, конечно… Завтра летим с Вовкой, у нас п-приказ… он там, — махнул вялой рукой внутрь общаги.

— Изу-уччает полетное задание… Заинтригованный, я прошел в комнату и застал живо225

писную картину. Вовка, как обычно, в одних трусах и очках, лежал на спине на своей кровати и мирно спал. В этот раз на теле присутствовала также застегнутая по всем правилам портупея, а на голове кроме очков была сползшая на морду фуражка, зафиксированная на подбородке хлястиком. Рука, покоящаяся на его мужественном брюхе, действительно крепко держала какую-то потрепанную книжицу, а вторая, бессильно опущенная вниз, нежно сжимала горлышко трехлитровой банки с остатками чУдного напитка. На полу посреди комнаты были с любовью разложены два костюма химзащиты и приложенные к ним противогазы, очевидно подразумевая собой приготовленные к завтрашнему полету скафандры. Ребята успели основательно подготовиться. Аккуратно вынув из Вовкиной руки книжку (это оказался сборник фантастики), я вышел обратно. Серега, обняв себя под мышками, и подрагивая от ночной прохлады, по-прежнему топтался на крыльце, что-то бормоча себе под нос, изредка счастливо хихикая.

— Товарищ лейтенант! — воскликнул я строго. — Завтра у вас ответственный день, пора и отдохнуть. Он обратил на меня сияющий неподдельным счастьем взор.

— Да, Юррик, да, пора… Потом, бросив последний мечтательный взгляд на небо, повернулся, взмахнул перед моим лицом носками колготок и, пнув жалобно пискнувшую дверь, строевым шагом промаршировал внутрь, негромко вскрикивая в такт шагам: — На Луну, на Луну, урра… Завистливо вздохнув, я пошел в казарму изучать «полетное задание».

226

Рожкова Елена

Балласт Снял одежду, снял ботинки И сережку с уха снял. Все! На модной вечеринке Вы не встретите меня. Жить мне нынче надоело — Мир коварен и жесток, Ты меня не захотела, И погода — черт те что. Съем для верности таблетку, Лягу в ванной, не дыша, Ждать, когда из бренной клетки Выпорхнет моя душа… Кто-то с крыльями из пуха, Светел ликом и мордаст, Шепчет томно мне на ухо: «Надо сбрасывать балласт!» Я, признаться, озадачен: Голова моя — пуста, Камня за душой не прячу, Совесть девственно чиста… Все оставил: деньги, связи… А выходит — незачет. Справедливо это разве? «Обижаешь, чувачок!» Стал пушистый грозен с виду, Глас повысил неземной: «Выбросишь свои обиды — Воспоследуешь за мной!»

227

Вот же точно! Не заметил! Не подумал! Не учел! Всех прощу на этом свете! И на том, ежели чё… Ангел молвил: «Ну, погнали! У подъезда ждет такси» «В рай такси мы заказали?!» Не сдержался, чтоб спросить. От невинного вопроса Тот попятился назад: «Перестань глотать колеса! Едем мы на маскарад!» Тут я брата лик узрел… И, хоть в ангельском прикиде Он смеялся и борзел, Я не мог уж быть в обиде.

Говорят дети Сижу на кухне, точу ножи. Мой малой крутится, как всегда, рядом. Спрашивает: — Зачем точишь?

— Вот сейчас наточу, пойду на большую дорогу, буду людей останавливать и грабить. Немедленная реакция: — Так почему ножом? Палкой же надо!

— Какой?!

— Ну такой, полосатой… Берман Евгений

228

Yarks

Каллипига

В условном рейтинге дамских прелестей на первом месте для меня всегда стояла задница. Нет, даже не просто стояла, а возвышалась! Целиком и полностью согласен со старой мудрой поговоркой: «Баба без зада — что село без церкви». Именно в задницах — квинтэссенция прекрасного пола, средоточие всемирного притяжения и кос229

мических чувств! Именно задница в наилучшей степени раскрывает загадочную женскую душу, бесстыже отражая самые потаённые грани своей владелицы! «Графиня, мне приснились ваши…» — как бы это выразиться поизящнее? «Булки»? Тьфу, пошлятина! «Жопа»? Энергично, честно и ёмко, но недостаточно куртуазно, увы! «Попка»? Слащаво и по-детски. Нет, к глубокому сожалению, в родном языке нормальной лексики для этих чудесных полушарий нет! Задница, одним словом! Особенно тяжко нашему брату приходится летом, в ветреную погоду, когда беспечные или нахальные красотули надевают «летучие» юбки и платья. Просто хоть не выходи на улицу в это полное соблазнов, предательское время! А уж за руль садиться и вовсе опасно: глаза натурально разбегаются! Дамам скептического настроя никогда не понять, откуда берётся это форменное наваждение! Вот о наваждении и будет моя короткая история. Эта проруха приключилась со мной в один из ласковых июньских дней — аккурат в центре города, на Невском проспекте. Вырвавшись из духоты зингеровского «Дома книги», я пребывал в обычной экзистенциальной рассеянности, пока вдруг не заметил прямо перед собой… Каллипигу! Да-да, именно так, «прекраснозадую»! Древние греки понимали в Афродитах, этого у них не отнимешь. Стройноногая Каллипига цокала на каблучках и повиливала своей обворожительной задницей, лишь слегка прикрытой лёгкой клетчатой юбчонкой. Мой бедный мозг разом вскипел! Все посторонние мысли отлетели прочь, и осталось лишь одно горячее, пульсирующее желание: чтобы хулиганский ветер задрал ей подол до самых ушей! Однако счастье заставило себя ждать, вынуждая сба230

вить шаг, чтобы не обогнать вальяжную Каллипигу. Клетчатый подол дерзко метался вокруг аппетитных бёдер, но последнюю высоту брать наотрез отказывался. Наверное, это была особо хитрая юбочка — специально для таких случаев. Ведь широко известно, что коварство каллипиг не ведает пределов! В коварстве с ними не сравнится даже голодный нильский крокодил в разгар брачного сезона! Нужный мне поворот давно остался позади, но бросить захватывающую погоню не было никаких сил. Плавно покачивающаяся прелестная задница стала моей путеводной звездой! Только не спрашивайте, какого цвета были волосы Каллипиги или что было надето на ней выше талии, — ничего не знаю и не помню! Развязка наступила уже на Дворцовой площади. Там для ветра куда больше простора, чем в каменной долине Невского: блудный сын Эола сумел-таки разогнаться и сотворить страстно желаемое безобразие! Подол на мгновение взметнулся выше самых смелых норм приличия, открывая поистине божественную картину, и я, неловко извернувшись в поиске лучшего ракурса, столкнулся лбом с другим одурманенным охотником, двигавшимся со мною бок о бок параллельным курсом. Соперник возмущённо хрюкнул, прошипел что-то невнятное, поправил очки и припустил дальше, за манящими ягодицами. А меня будто выключили — сняли морок и отпустили наконец на волю. Я остановился и захохотал: оказывается, позади красотули вился целый рой околдованных её прелестями! Словно клин перелётных журавлей за вожаком! Со мной их только что было семеро! Ай да Каллипига, вот это работа! Каллипига, не оборачиваясь, гордо фланировала в 231

сторону Дворцового моста, а я опять ничего не мог с собой поделать, но уже по другой причине: надрывался от смеха, представляя, как она вдруг сиганёт сейчас ласточкой в тёмные невские воды и верный эскорт послушно устремится вслед. Некоторым гаммельнским флейтистам, как выяснилось, и флейты ни к чему!

— Ну и дураки вы, мужики! — беззлобно обронила случайная дама. До сих пор не пойму, кого она тогда имела в виду: сражённого внезапным приступом смеха меня, зачарованный веер Каллипигиных пленников или всех нас вместе взятых? Впрочем, подозреваю, она была отчасти права в любом случае.

Говорят дети 3 года. Просит папу: — Включи мультики на компьютере, а то мама не умеет.

— Почему это она не умеет?! Ребенок грустно: — Так природа распорядилась…

Sinatra

Американский форум: задаёшь вопрос — тебе отвечают. Израильский форум: задаёшь вопрос — тебе задают ответный вопрос. Русский форум: задаёшь вопрос — тебе в ответ рассказывают долго и обстоятельно, какой ты козёл. Хорунжий Сергей 232

Эрна Хэл

Тристан и Изольда Пустая сцена. Перед ней стоит Чтец в костюме глашатая, с внушительным свитком. Он читает текст со свитка, постепенно разворачивая его. Чтец. В те времена, когда Верховным королем Британии был великий Артур, землею корнуолльской правил король Марк. И возлюбил его народ, ибо управлял он справедливо и мудро. И много достойных рыцарей собралось ко двору его, однако же не было меж них достойнее Тристана, племянника короля. В продолжение последней фразы на сцену выходят рыцари. У каждого рыцаря на груди табличка с надписью. Надписи гласят: «Достойный», «Весьма достойный», «Очень достойный», «Совсем достойный», «Удостоенный» и т.д. Последним появляется Тристан. На его табличке написано «Достойнее некуда». Чтец. Матерью Тристана была леди Бланшефлер, приходившаяся королю сестрою. Она и супруг ее пали в черный год нашествия саксов от нечистой руки вождя саксонского Ольгерда Могучего. Появляется Ольгерд. Это маленький тщедушный однорукий человечек. Ольгерд (грустно вздыхает, смотрит в зал, виновато разводит рукой). Ну вот, в злодеи записали. Так ведь эпоха была варварская, круто замешанная на мече и магии. Четвертой. Вот какая-то сволочь мне руку и прокляла. Многих с тех пор та рука придавила, ох и многих. Я, если 233

хотите знать, ее сам раза четыре от шеи отдирал. В результате ампутировал, хотел сжечь, но не успел — уползла, гадюка. А что нечистая, так то правда — одичала. Совсем не мылась. А сам-то я добрый, вообще-то. А вы — Ольгерд, Ольгерд… (уходит расстроенный) Чтец. Король же поклялся воспитать сына сестры своей как родного сына. И дал мальчику имя Тристан, что значит «рожденный в печали». В глубине сцены на табурете сидит мальчик лет семи, увлеченно читает какую-то толстую книгу. К мальчику подкрадывается король Марк (типаж — Дольф Лундгрен: белокурая бестия с квадратной челюстью и голубыми, налитыми кровью глазами), выхватывает книгу, какое-то время недоуменно смотрит в нее, затем переворачивает вверх ногами. Переводит взгляд на мальчика. Король Марк. Что это? Мальчик (грустно). Введение в анализ функций комплексного переменного, дядя. Король Марк (тупо). Кого? Мальчик (так же грустно). Переменного. Король Марк (тупо). Какого-такого переменного? Мальчик (совсем грустно). Комплексного. Король Марк (без малейшего понимания). А-а-а… А сверстники где? Мальчик (задумчиво). Ну… если стекла уже разбили, то на озере — за девками подсматривают. Король Марк. А ты чего? Мальчик. А меня анатомия не вставляет. Король Марк (зловеще). Переменные, значит, его вставляют, а девки голые — нет. (Патетично) Я поклялся 234

воспитать тебя как собственного сына! (срываясь на крик) Ну-ка, быстро пошел кошек мучить! И не делай умное лицо, ты рыцарь будущий или где?! Мальчик достает из-под табуретки веревку с привязанными консервными банками и медленно уходит, волоча ее за собой. Король Марк (себе под нос). Тристан, блин! Будущая опора королевства… Рахит печальный… Воистину, тебе больше подошло бы древнее имя «Ботан»...

235

Чтец. Шли годы. Юный Тристан возмужал и был посвящен в рыцари. И во времена те стали страдать земли Корнуолла от злодейских набегов Морольда, герцога Ирландского, коего называли Черным Рыцарем, ибо черны были доспехи его и щит его, как дела его. И многих рыцарей своих посылал король сразиться с Черным Рыцарем, и сражались с ним рыцари Корнуолла, и никто не мог одолеть его. На сцене появляется Черный Рыцарь — блондин в белом костюме. Черный Рыцарь (иронично). Все правильно. «… и никто не мог одолеть его». И не смог бы! То ж дурилка была! Только не картонная. Поставил я в приграничье болвана каменного, в черный цвет крашеного. Хороший дубль получился, развесистый. В доспехе, в шлеме, щит держит. Дурак дураком. Но внушает. Приедет такой же из Корнуолла, копье об него погнет, меч поломает — и домой. Рассказывать о коварном и непобедимом. Черном. Болване. (хихикает) Чтец. И вызвался Тристан сразиться с Черным Рыцарем. И сошлись они, и ранил его Тристан копьем своим. И ушли враги, унося господина своего, ибо смертельна была рана его. На сцену, пошатываясь, выходит Тристан. В его руках — сильно ополовиненная бутыль. Навстречу ему, тоже пошатываясь, выходит Черный Рыцарь. Черный Рыцарь (ворчливо). Дурак ты, Трися, и шутки у тебя дурацкие. (берет бутыль, делает большой глоток) Тристан (запальчиво). А ты вдов и сирот обижал! (воз236

вращает себе бутыль, делает большой глоток) Черный рыцарь (устало). Я с двумя работягами своими болвана подновлял. Ну, то есть они подновляли, а я на травке кемарил — положено «дедушке». Ну, бойцы болвана подштукатурили, подкрашивать начали, тут ты. (мечтательно) Сам бежишь, земля дрожишь, из ушей дым валишь, из ноздрей пламя пышешь. В болвана головушкой — хабах! Болван — вдребезги! Бойцы едва отскочить успели. А я-то спу! Я не успел! А ты, гад, мне берцем прямо на руку наступил. Во, гляди — аж подковка отпечаталась! Тристан (запальчиво). А ты амбары жег! Черный Рыцарь (проникновенно). Не, Трися. Это ты зажигал, а я спал. Ну ладно. Пойду помирать. (поворачиваясь к кулисе) Э! Бойцы! Домой «дедушку»! На сцену выбегают двое с носилками. Черный Рыцарь вальяжно укладывается, щелкает пальцами — звучит фонограмма «Сестра, ты помнишь, как из боя меня ты вынесла в санбат...» Чтец. И возвратился Тристан к королю, и возрадовались люди Корнуолла, и обнял король Тристана, и усадил подле себя. На сцене по-турецки сидит король. За его спиной толпа. Шатаясь, появляется Тристан. Король Марк (зычно). Здрав будь, рыцарь! Тристан (почтительно). Ик! Голоса из толпы. А разит-то! С утра шар залил… Защитничек! Только харч казенный жрать горазд... Тристан (делая толпе «козу», возмущенно). Ик! Король Марк (пафосно). Исполнил ли ты, как подобает рыцарю, долг свой?

237

Тристан (утвердительно). Ик! Король Марк (с третьей попытки обнимая шатающегося Тристана). Замочил козла? Ай молодца! Сидай рядом. В толпе раздается нестройное «Ура!», «Ну теперь заживем!», «Дайте ж пацану опохмелиться!» Тристан (проникновенно). Черный рыцарь, что ж ты вьешься над моею головой? (постепенно распаляясь) Ур спенсе! Уридо! Парансе робен сидо! Но пасаран! Блэки, гоу хоум! Король Марк (утирая слезу). Кровинушка… Оплот… Есть на кого оставить… (вторично обнимая Тристана) Рядом сидай. Тристан (благодарно). Ик! Чтец. Был меж рыцарями короля один, называвшийся Рыцарем Дракона. Возненавидел он Тристана, завидуя почестям, кои воздавали ему, и решил погубить его. Много дней и ночей лелеял он черный замысел свой и решил, наконец, как погубит Тристана он, и возрадовался тому премного. И вошел он к королю Марку и молвил ему: «Мой государь, ты велик и славен, но нет подле тебя той, что украсила бы красотой своей величие и славу твою, продолжила род твой и была бы хозяйкой в доме твоем. Немного найдется девиц, достойных тебя, но есть средь них воистину достойнейшая — дочь короля Ирландского, прекрасная Изольда, златовласая дева, многие науки и искусства постигшая. Прекрасен был бы союз сей, освященный Небесами, союз великого мужа и прекраснейшей из жен!» И проник яд слов Рыцаря Дракона в душу короля, и призвал он Тристана, оплот и надежду свою. И повелел 238

ему отправляться в земли ирландские и посватать принцессу Изольду. И не ослушался Тристан короля своего и в скором времени отплыл в Ирландию. На сцене — трон. На троне скучающий король Марк. От нечего делать король периодически надувает пузыри из жевательной резинки. Из кулис появляется Рыцарь Дракона. Рыцарь Дракона (падая на одно колено). Мой государь! Король надувает очередной пузырь. Пузырь звонко лопается, Рыцарь Дракона четко выполняет действия по команде «вспышка спереди»: падает на пол ногами к взрыву, прикрывая руками голову. Король Марк (хохочет). Чудак! Это же «Бубльгум»! Рыцарь Дракона встает, смущенно отряхивается. Рыцарь Дракона. Мой государь! Я тут подумал... Король Марк. Что ты сделал? Рыцарь Дракона (неуверенно). Подумал. Король заливисто хохочет, утирает слезы, хлопает себя по коленям, приговаривая: «Ай, молодца! Ай, забавник! Ай, потешил старика! Сидай рядом». Рыцарь Дракона на глазах наливается гордостью, молодецки расправляет плечи, садится на пол рядом с троном. Король Марк. Ну, давай! Еще чего шуткани! Рыцарь Дракона (воодушевленно). Жениться тебе надо, государь. Эта фраза вызывает новый приступ хохота. Король Марк (издевательски). Дроботенко! Как есть Дроботенко! Ага, женюсь, корову заведу, хозяйство… В замок входишь — налево жена крестиком вышивает, направо я лобзиком выпиливаю… Красота! (повышая голос) А 239

зло кто забарывать станет?! Рыцарь Дракона (вскакивает, тараторя). Слыхал я, государь, что в землях ирландских, у короля ихнего, дочь-принцесса красоты несказанной. Ну, то есть, просто слов нет. Король Марк. Слов нет? Ну так ты это… жестами покажи. Рыцарь Дракона начинает торопливо показывать жестами все выдающиеся достоинства фигуры принцессы. Король внимает недоверчиво, время от времени бросая реплики «Да ну!..» «Да ты брось!..» «Да ну, не бывает же!» Рыцарь Дракона божится на зуб, после чего выдергивает из-за пазухи «Плейбой», открывает разворот, протягивает королю. Король встает, принимает из рук рыцаря журнал, некоторое время ошарашено смотрит, затем медленно садится обратно, в полной прострации надувает и лопает пузырь жвачки. После чего вскакивает, прячет журнал под трон. Король Марк (Рыцарю Дракона, доверительно). Ну все. Уболтал. Хочу жениться. (в кулисы, зычно) Тристана ко мне! С вещами! Вбегает запыхавшийся Тристан. Тристан (вопросительно). Майн фюрер? Король Марк. Вольно. Значит, так. Возьми пару теплого белья, сухпай, паспорт и зубную щетку. Поедешь в Ирландию, посватаешь за меня майне либен Изольда. По дороге завернешь в Мордор, отберешь у тамошнего короля гайку и корону. Гайку подаришь невесте, корону привезешь мне. Сроку — неделя, время пошло. Тристан (щелкая каблуками). Яволь, майн фюрер! (убегает) 240

Чтец. И, преодолев многие тяготы, пройдя туманы и штормы, скалы и мели, достиг Тристан берегов Ирландии, и прибыл ко двору короля страны сей. И, сложив к ногам его богатые дары, просил руки принцессы Изольды для короля своего. Тронный зал. На троне — король Ирландии. Входит Тристан, достает из-за пазухи мятую бумажку, отставляет ногу, закладывает за спину левую руку. Тристан (заглядывая в бумажку, пафосно). Я к вам пришел навеки поселиться! Король в удивлении поднимает левую бровь. Тристан (пряча бумажку). Пардон, не то. (достает другую, зачитывает официальным тоном) Юстас — Алексу... Король Ирландии (опасливо). Ты, парень, больной или политический? Тристан (пряча бумажку). Пардон, не то. (достает следующую) Король Ирландии. Не-не-не! Таки ша! Скажи уже своими словами! Тристан (пряча бумажку, закатывая глаза, вдохновенно). О великий король! Славны победы твои, многомудры дела твои, неисчислимы богатства твои и прекрасны земли твои! Король Ирландии (ехидно). Угу… А я еще вышивать умею… и на машинке тоже… Ты это, говори, зачем пришел? Тристан (почесав за ухом). Ну… если я тебе скажу, что моя тетка хочет вернуть тебе ногу твоего безобразного сына, ты мне поверишь? Король Ирландии (подумав). Обидеть хочешь? Тристан. Вот и я бы не поверил. Ну, значит, я пришел 241

просить для моего дяди руки твоей прекрасной дочери. Король Ирландии (поворачиваясь к стоящему за троном первому министру). Красиво излагает. Учитесь, Киса. (вновь поворачиваясь к Тристану) Вот что я тебе скажу, мой юный, частично образованный друг. У меня таких, как ты, атташе — две гостиницы, и каждому руку подавай. А дочка у меня не осьминог. Опять же единственная. Опять же красавица. Тут, понимаешь, не прогадать надо. Ладно, все, иди. Чапай думать будет. (перебивая набравшего в грудь воздуха и открывшего было рот Тристана) 242

Дары сдашь казначею. По описи. Сам в гостиницу. Завтра к десяти — на двор. В смысле, сюда, на королевский. Волю объявлять буду. Свободен. Чтец. И объявил король волю свою: «Много достойных рыцарей съехалось ко двору моему просить руки дочери моей, и не в силах выбрать я достойнейшего. Так пусть же турнир определит сильнейшего и благороднейшего, и пусть он получит руку дочери моей!» И протрубили герольды, и съехались рыцари на ристалище, и не было меж них равного Тристану ни по силе, ни по доблести, ни по благородству. Утро следующего дня. на небольшом мощеном пятачке перед воротами замка — толпа рыцарей. Рыцари толкаются, скандалят, пытаясь пробраться поближе к небольшому балкончику над воротами. Слышны реплики: «Да куды ж ты по копаному?!», «В очередь, сукины дети!», «Доннерветтер, ферфлюхте тойфель, мазэ фака!» «Вот из ит — козьоль, вали отсьюда?» и звуки редких пока зуботычин. Перекрывая шум толпы — зычный голос Тристана: «А ну отлезь, гнида!» Следующая сцена — комната с балконом над воротами замка. Король Ирландии (подглядывает в щель между портьерами, закрывающими выход на балкон, бормоча себе под нос). Турнир, турнир… Арену укрась, герольдов найми… скорую помощь с пожарными организуй… ОМОН в оцепление поставь… болельщики понаедут, а ежели ихний проиграет — хулиганить зачнут. Пусть уж лучше так. Который последний на ногах останется, тот и чемпион. Оно, конечно, неэстетично… зато дешево, надежно и практично. Звуки зуботычин становятся чаще и звонче, вопли 243

под балконом — громче. Прослушиваются отдельные фразы: «Ах, так ты куфаться!», «Я сэр и пэр! Я вам, любезный, травму нанесу!», «Гулы-гулы-гулы… Хады до мая сторона!», «Не, ну западло копытом в грудь! Не по-пацански это!». Перекрывая шум толпы — зычный голос Тристана: «Всех убью, один останусь!» Король Ирландский (ведет подсчет). Хук справа! Минус герцог Лапландский. Жаль… Йока-гири! Минус Людвиг Мухобой. Не жаль. Оба-на! Плюс Гиви Зурабович после нокаута! Боец! Кремень! Эх… опять минус Гиви Зурабович! Так… на ногах четверо… значит — полуфинал! (изображая голосом звук гонга) Баммм! Поехали! Джеб! Еще джеб! Апперкот! Конунг Олаф против Паши Солнцевского уверенно набирает очки. Лом! Еще лом! Сокрушительная контратака Паши Солнцевского. Судя по Олафу, против лома все еще нет приема. Минус Олаф. Жаль. Но мы отвлеклись. Какой пассаж! Какая победа! Тристан Корнуолльский уверенно добивает ногами очкарика из Хогвартса. Бедный Поттер! (потирая руки) Финал! Мощеный пятачок перед воротами. Паша Солнцевский в малиновом пиджаке с оторванным рукавом, перекидывая лом из руки в руку, надвигается на Тристана. Через каждые два шага останавливается, наклоняет голову влево-вправо, хрустя шейными позвонками, взрыкивает на манер Кинг-Конга и роет брусчатку полуботинком фирмы «Монарх». Тристан пятится, лихорадочно шаря по карманам и изображая лицом пацифистски настроенного доброго идиота. Внезапно его глаза вспыхивают счастьем, он выдергивает из кармана несвежий, но все еще относительно белый носовой платок и судорожно машет им перед собой. Паша озадаченно оста244

навливается, по инерции взрыкивает, но уже как-то неуверенно. Тристан выдергивает из кармана бумажку и заглядывает в нее. Тристан (дружелюбно и пафосно). Братан! (заглядывает в бумажку) Побазарим! (заглядывает в бумажку) Чисто по-пацански! Паша (уловив знакомые слова, опускает лом, присаживается на корточки, закуривает, выпускает в сторону Тристана струйку дыма. Лениво, с превосходством). Ну, базарь, зяблик. Тристан делает шаг вперед, наклоняется, и что-то шепчет ему на ухо, указывая рукой куда-то на юго-восток. Паша меняется в лице. Встает, затаптывает окурок и поудобнее перехватывает лом. Паша (шипящим от негодования голосом). Так ты говоришь, бандер-логи называли меня желтой рыбой?! Тристан (энергично кивая). Да-да, рыбой! И еще земляным червяком! Паша вновь взрыкивает и быстро удаляется в указанном направлении. Тристан (вслед). Да! Павлик! Зайди в Португалию, спроси там Хрисю Колумба, он как раз туда собирался! (утирает пот) Ффффу! Завалил быка! Король Ирландии (выходя на балкон). Славен будь, доблестный рыцарь, победитель великого турнира сего! Нет равных тебе ни в силе, ни в доблести, ни в благородстве! Тристан (пытаясь незаметно стянуть устрашающего вида кастет). Я, я, натюрлих! Король Ирландии. В честном бою добыл ты руку дочери моей для короля своего!

245

Тристан (вытирая мантией Поттера забрызганные кровью берцы). Йес, оф коз! Король Ирландии. В общем, так. Принцессу получишь в тронном зале, по доверенности, приданое — у каптера, по накладной. Свободен. Тристан (вдохновенно). Белиссимо! Чао, бамбино! Чтец. И объявил король об обручении дочери своей, и стал собираться славный рыцарь Тристан в дорогу обратную. Мать же принцессы Изольды, королева Ирландская, не находила места себе от тревоги за дочь свою, ибо знала, что нареченный супруг ее, король Марк, весьма немолод. И, радея о счастье дочери своей, отправилась королева к ведунье-травнице, и постучала в дверь ее, и поведала о печали своей, и просила любовного напитка для дочери своей и супруга ее. Долго молчала ведунья и наконец, промолвила: «Дам я тебе, чего ты просишь, но знай — вкусившие его полюбят друг друга накрепко, и лишь смерть снимет чары, и более ничто». И вернулась королева в покои свои, и позвала Бранвен, любимую служанку дочери своей, и велела ей исполнить волю свою — во время брачного пира подмешать зелье поровну в чаши дочери своей и супруга ее. И склонилась перед ней Бранвен, и приняла зелье из рук ее, и поклялась выполнить волю королевы своей. И наутро отплыл Тристан на корабле своем вместе с прекрасной Изольдой, невестой короля своего, в землю свою. Палуба корабля. Звуковое оформление — шторм средней тяжести. У фальшборта — Изольда. Принцесса сумрачна ликом. Вцепившись одной рукой в перила, она вырезает зажатым в другой ножом для чистки фрук246

тов неприличное слово. Сзади к Изольде подходит Бранвен, заглядывает через плечо. «Козел», — читает она надпись на перилах. Вздыхает. Бранвен (укоризненно). Чего, ну чего тебе не хватает?! Замуж едешь в хороший дом. Земли Корнуолла обширны и плодородны, стада — тучны и многочисленны, перины — пышны и холлофайберны... Изольда (мрачно). …Муж — старый и лысый… (многозначительно постукивает пальцами по вырезанной надписи) Бранвен (закатывая глаза, вдохновенно). Славный. Могучий. Изольда (вяло). Славный. Но старый. Бранвен (патетично). Великий. Державный. Изольда (блекло). Державный. Но лысый. И потом, ты уверена, что могучий? На палубе, пошатываясь, появляется Тристан. Ему плохо. Морская болезнь. Он приближается к беседующим дамам, окидывает мутным взором Изольду, явно не узнавая. Выбрасывает вперед руку, согнутым пальцем оттягивает вырез платья принцессы и заглядывает туда. Тристан (восхищенно). У-у-ух ты… да-а-а... Поворачивается и заплетающимися шагами удаляется к противоположному борту. Изольда (томно-мечтательно). Вот это мужчина… Славный, могучий. Галантный, обходительный. (вздыхает). А какой красноречивый… (пафосно) Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем вдаль взирает гордый рыцарь, в пол ногами уперевшись… Вдаль ведет он челн наш утлый, правит тяжкое кормило, парусов не убирая. То пронзает взглядом тучи, то волны 247

коснется ухом — он кричит и тучи слышат. Он кричит: «Пошло все на хрен, надоело это море!» Он кричит — и море слышит гнев в его речах цветистых. Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе море слышит в этих криках. (Изольда плавно поводит рукой, указывая на перевесившегося через борт и действительно как-то странно взрыкивающего Тристана. Затем воззряется на Бранвен.) Клуши стонут перед бурей, все твердят про старых, лысых… Им они отдать готовы свежесть, красоту и юность! Этим клушам недоступно упоение любовью, им не нужен смелый рыцарь, дятел им тоскливый нужен… Все мрачней

248

и ниже тучи опускаются над морем... (Бранвен всхлипывает, промакивает платочком уголки глаз.) Не боится гордый рыцарь, правит тяжкое кормило. Бранвен (всхлипывает). Изя! Как верно! Как правильно! В пол ногами уперевшись… (смотрит затуманенным взглядом на сучащего ногами Тристана.) Нам, гагарам, недоступно… (лезет в висящую на боку сумку, достает выданный королевой флакон) На, отхлебни. И рыцарю дай, пусть рот прополощет... Чтец. И выпили Тристан и Изольда любовное зелье. (отрываясь от свитка, в зал) Приносим свои извинения. Следующая сцена была вырезана из нашего спектакля цензурой по настоянию Министерства Нравственности. Каюта Тристана. Тристан с трудом открывает левый глаз. В зоне видимости — оруженосец. Тристан (с усилием разлепляя опухшие, запекшиеся губы, хрипло). Как дела? (Оруженосец пожимает плечами.) Как ты в целом? (Оруженосец пожимает плечами.) Тристан (опасливо). Что вчера было? Оруженосец молча достает из-за спины видеокамеру, открывает просмотровый экран и нажимает кнопку Play. Тристан некоторое время ошарашено смотрит на экран. Тристан (недоверчиво). Это я? (оруженосец кивает). А принцесса где? Оруженосец. Спит. Тристан. А команда? Оруженосец. С вечера на мачтах сидит. Тристан (оправдываясь). Так я же вон, (тычет пальцем в экран) в 00.28 к себе в каюту пошел, чего бы им до 249

сих пор сидеть? Оруженосец. Зато в 00.34 из своей Изольда вышла, чего бы им слазить? Снаружи доносится крик: «Земля!» Тристан (скорбно прикрывая голову руками). О-о-о-й… что скоро буде-е-е-ет... Чтец. И выполнил Тристан волю короля своего, и увидел король, сколь прекрасна невеста его, и возрадовалось сердце его. И был назначен день свадьбы, и взял в жены король Марк принцессу Изольду. И был великий пир, однако же нерадостен был Тристан, достойнеший из рыцарей корнуолльских, и печальна была Изольда. И проходили дни, и замечать стал король, что холодна к нему жена его. И стали закрадываться в душу его черные мысли о неверности ее. И решил проверить король Марк благочестие супруги своей. Объявил он королевскую охоту и уехал из замка, будто бы надолго. На сцене — круглый стол. У стола — король Марк в папахе и бурке и десяток особо приближенных рыцарей. На столе расстелена большая карта мира. Король Марк. Итак, господа, что-то засиделись мы, жирком подернулись. Давно не брали в руки шашек. (выхватывает из ножен шашку, делает несколько па из «Танца с саблями». Рыцари опасливо пятятся.) Хочу охоту. Королевскую. Но все эти медведи… лоси… Мелко, господа! Один из рыцарей (неуверенно). А может, зайцы? Король Марк (эффектно, с лязгом вбрасывая шашку в ножны, снисходительно). Сеня, зайцы — это неактульно! Подвига хочу. Чтобы в анналы и на скрижали. Какие 250

будут предложения? Один из рыцарей (уныло). Ну это… в Греции… лев какой-то... Король Марк (насмешливо). Опоздал ты, братец, лет на четыреста. Там уже Геракл расстарался. Чучело можешь в Парфеноне посмотреть. Да не делай лицо, дурень, льва чучело, не Геракла! Второй рыцарь (тоскливо). А там, у соседей… говорят, волк есть… большой… очень. Король Марк (издевательски). Это ты про Фенрира, что ли? Тут… (выхватывает шашку, делает еще несколько па) завалить-то мы его завалим, да только кто ж тебе его отдаст? Он у них по другому сценарию проходит — главный злодей-богоборец. Убьем — весь Рагнарек наперекосяк, Локи обидится… Еще предложения? Третий рыцарь (совсем похоронно). На Русь можно… на Змей-Горыныча... Король Марк (раздраженно). Угу. На Русь. К русским. В гости. У тебя что, две печени? Хотя… Змей, змей… что-то в этом есть. Ага! Значит так! (наклоняется и достает из стоящего под столом ведра две картофелины. Со стуком ставит их на карту.) Диспозиция такова! Здесь мы — здесь Лох-Несс! Я впереди, на лихом коне, пулемет — на фланг. Все по местам, шесть часов на сборы, на рассвете выступаем. А тебя, Тристан, назначаю верным цепным псом моей жены. Тристан (падая на четвереньки, восторженно). Гав! Чтец. И повернул с дороги король Марк и внезапно возвратился в замок, дабы уличить в неверности жену свою. Король Марк (входя в темный зал). Господи, хоро251

шо-то как! Лепота и отдохновение… никто песен не орет… с идиотскими вопросами насчет уважения не лезет… (ежится, вспоминая спутников) Кстати, зря я сомневался. У них не по две, а по три печени. Впрочем, говорят, на охоте это традиция. А здесь — тишина, покой… (замечает на фоне окна силуэт обнимающейся парочки) Вон какой-то рыцарь даму тискает… Любовь. Гм. Но замок-то мой?! Мой. И все что в нем есть, прислуга, телята… дамы, стало быть, тоже мои? А он ее тискает. (неуверенно, вполголоса) Караул, грабят! (бросается к окну). Опознав голос короля, цепной пес его жены — а это именно он — выпрыгивает в окно. Король зажмуривается, ожидая гулкого удара о камни. Вместо него из-за окна раздается треск пропеллера. Король Марк (подбегая к Изольде, грустно машущей в окно почти свежим носовым платком, грозно). Кто это был?! Изольда (поворачивая к супругу мокрое от слез лицо). Карлсон. Король Марк (высовываясь в окно, недоуменно). А где он? Изольда (печально). Он улетел. Но обещал вернуться. Чтец. И разгневался король, узрев неверность супруги своей, и отправил ее в изгнание. И отправился Тристан вслед за возлюбленной своей, и прожили они год в дальних лесах. Лес. На пеньках, друг напротив друга — Изольда и Баба-Яга. Изольда. Вот так вот все и получилось. Теперь здесь 252

живем. Баба-Яга (растроганно всхлипывает). Красиво… прямо как в сказке! Но сейчас-то у вас хорошо все? Говорят, с милым и в шалаше рай... Изольда (печально). Да оно, конечно, рай. С милым. Да только милый теперь, как спать ложимся, меч между нами кладет. Баба-Яга (недоуменно). Мечом? На такую-то красоту? И чего так? Изольда (горестно). Да он, когда в окно выпрыгивал, головой об раму стукнулся. Контузия. Бредит иногда, плачет. У какого-то Поттера прощения просит. И меч вот кладет. Баба-Яга (сочувственно). Да… беда-беда, огорчение... Чтец. Год спустя отправился король Марк на охоту в дальние леса и увидел шалаш, где коротали дни свои в изгнании Тристан с Изольдой, и увидел их спящих, и меч между ними. Король Марк (завистливо). Не, ну ты глянь! Спят, голуби! Морды наели, румянец во всю щеку, на свежем-то воздухе да при хорошей экологии… Курорт, блин, у них тут! Изгнание! А я?! В сыром замке, весь в делах, стрессы, бессонница… в Ирландию послать некого! (пинает Тристана под ребра) Эй! Встать, когда с тобой сюзерен разговаривает! Тристан, не просыпаясь, бормочет что-то невнятное, поворачивается на бок, обнимает меч. На полянке появляется Баба-Яга. Баба-Яга (угрожающе). Э, мужик, не тронь блаженного! Контузия у него.

253

Король Марк (глумливо). Матка, ти есть кто? Тафай курка, яйко, бистро! Партизанен пуф — пуф! Баба-Яга. Тузика те лысого, а не курку. Шел бы ты отсель, нехристь. Король Марк (глумливо). А то что? Внучков позовешь? Баба-Яга (угрожающе). И позову — не забоишься? Король Марк фыркает, мечом срубает с ближайшей елки пару веток. Баба-Яга (шепчет, делая пассы, в конце застывает в пионерском салюте). Колдуй баба, колдуй дед, мавзолей — кирдык — валет! Король Марк (насмешливо). Ну? Из леса доносится приближающийся треск бурелома и бодрый картавый голос. Голос. Землю — кгестьянам, фабгики — габочим, власть — Советам, бугжуазию — стгелять, стгелять, стгелять!!! Король Марк (бледнея). Ша, мать! Хватит! Ты пошутила, я тоже посмеялся. Уже никто никуда не идет. Баба-Яга делает пасс, голос затихает. Баба-Яга (с превосходством). То-то же. Король Марк (еще раз взглянув на обнимающего меч Тристана). Может, я неправ был… погорячился… Вон он как в меч-то вместо бабы вцепился? (чешет кончик носа) А прощу-ка я их, пожалуй. (снова пинает Тристана) ВСТАТЬ!!! Вы прощены!! Чтец. И вернулись из изгнания Изольда и Тристан, но недолго пробыл Тристан в Корнуолле, ибо отправлен был королем Марком в дальние земли послом, во избежание искуса и соблазна. И заслужил Тристан доблестью и бла254

городством дружбу короля тамошнего и отдал он за него сестру свою. Но безутешен был Тристан, ибо не мог забыть возлюбленную свою Изольду, и от черной тоски смертельно заболел славный рыцарь. И отправил он корабль в земли Корнуолла, дабы приехала к нему Изольда проститься. И приказано было капитану дать знак при возвращении — согласилась ли Изольда. И просил он жену свою подняться на башню и сказать ему, как увидит корабль, какого цвета парус на нем. Тристан сидит в кресле, сложив ноги на резной столик. На лице — явные признаки абстинентного синдрома. Тристан (страдальчески). Жена! Лезь на башню, высматривай корабль, плевал я на твои минус одиннадцать. Увидишь белый парус — кричи радостно, увидишь черный парус — кричи горестно, увидишь полосатый — кричи «караул». Жена Тристана (непонимающе). Почему «караул»? Тристан (морщась). Это викинги, дура. Чтец. И увидела белый парус супруга Тристан и преисполнилось ревности сердце ее, и солгала она, сказав, что черный парус на корабле. И не вынесло сердце Тристана печальной вести и умер он. И вошла в покои его Изольда, и увидев мертвого возлюбленного своего, поразила себя кинжалом. И устыдилась деяния своего супруга Тристана, и бросилась в море с башни. Тристан (высунувшись из окна, в рупор). Жена! Жена-а-а! Чего там? Жена Тристана (с башни). Переменная облачность, ветер восточный, умеренный, давление в норме, осадков не ожидается!

255

Тристан (в рупор). Дура! Корабль видишь?! Жена Тристана (восторженно-идиотски). Вижу! Тристан (напряженно). Парус какой?! Жена Тристана (бодро). Черный! Тристан (упавшим голосом). Точно черный? Жена Тристана (бодро). Точно! Черный парус, черный корабль, черная команда! Тристан (садясь на подоконник, озадаченно). Черный корабль, черная команда? Негры захватили броненосец 256

«Потемкин»? Слетаю посмотрю! (лезет под кровать, появляется оттуда в клетчатых штанах, с пропеллером на спине. Подходит к окну, кричит) Эй, кто-нибудь, позвоните Эйзенштейну, пусть берет камеру и дует сюда, тут такой сюжет для римейка наклевывается! «Оскарами» орехи колоть будем! Выпрыгивает в окно, одновременно нажимая кнопку на животе. Слышен удаляющийся истерический крик «Ч-черт, заела!!!» … Изольда, раскинув руки, бежит по улочке, ведущей от пристани к замку, когда ей под ноги шмякается Тристан. Тристан (прощально). Шмяк. Изольда (расстроено). Трися, как же так? Ни тебе «здрасьте», ни тебе «любимая», а вот так вот просто «шмяк»? Не любишь ты меня! (обижается, закалывается) Жена Тристана, силясь рассмотреть, какой же парус был на самом деле, выпадает в проем между зубцами. Чтец (опуская свиток). В общем, все умерли. На поклон выходят действующие лица под фонограмму жизнеутверждающей песни «Уно-уно-уно-ун-моменто». ЗАНАВЕС

257

Евгений Берман

Сидечик и Прожорка — Простите, какой-какой он зел?

— Былёненький... В кузнЕ былёненький сидечик Колен назадками травел Свой вершквосьмовый совсемечик Румя двуками огурел. А мимо брюшила прожорка, Она лягушлива была: Хотя и целилась притворкой, Всегда могела и хотла.

— Любя сидечиков страстила, Былёненький, моя всегдасть! Тебе я бережность девчила, Не пай невиннушке продасть! Разушил веси наш сидечик, Прожорка шлиже подобла И кирдыкнула совсемечик Так, что оторва напрочла! Сидечик в грох обморокнулся, Прожорка двОя за радЫх: «Какой подвертор вибратнулся! В кекс-сУпе не шопИть таких!» … Басняль сей моры извлекава, Ты сам себе читателяй, И совсемечик из доставов Без нуждой крайни не штанай.

258

NeAmina

В чате Вас приветствует чат «В гостях у сказки». Сегодня будет викторина «Как созревают мандарины». В чате 1 пользователь: Красная Шапочка. Красная Шапочка: Опять я первая. Достало. Куда девался весь народ? То никого, то очень мало. И никогда наоборот. И на фига мне мандарины, когда в душе темным-темно? К нам присоединяется Василиса. Василиса: Привет. Ну как, переварила поход в Макдональдс и в кино? Красная Шапочка: Не вспоминай, полдня икаю: болван не знает слова «нет». Ему твержу, что не такая. А он все руки гладит мне. Стихи читал… одна порнуха, и все-то матом, мать твою. Василиса: Ого, ну ты даешь, подруга! Красная Шапочка: Да нет, напротив — не даю… Гулять пошли, в кусты толкает, на ушко шепчет, может, дашь? А я в ответ: я не такая… Охотников не мой типаж. Василиса: Ага, Охотников в пролетах. А с Волковым тогда вась-вась? Красная Шапочка: Да если бы!.. Он любит теток, я слишком поздно родилась. Прикинь, сейчас зашла к бабуле, на пару капель от тоски. Гляжу: а там висят на стуле его бордовые носки. Я — в спальню. Бабка, как орлица, за259

крыла грудью мне проход. Увы, и Волков мне не рыцарь. Хотя типаж как раз и тот. К нам присоединяется Пятачок. Пятачок: Привет, девчонки. Винни — сука… на встречу с Кроликом ушел… А я назло ему нахрюка… Нет, я напился хорошо… В глазах плывет, в душе — осколки, но вместо слез какой-то визг… Ну а как вы? Красная Шапочка: Сегодня Волков опять у бабушки завис… Василиса: Ну что за жизнь? Страдают люди… И от кого — от мужиков… Пятачок: А твой Иван получше будет? Василиса: Конечно, Ваня не таков. Меня он любит и жалеет, и никогда не изменял… К нам присоединяется Баба-Яга. Баба Яга: Вот развела ты ахинею… Послушай, умница, меня. Я Ваньку твоего частенько у нас встречаю в слободе. Василиса: Наш город мал, как деревенька… Ну мало ль кто бывает где. Баба Яга: Надеешься? Ну-ну, надейся. Еще поплюй через плечо. Василиса: К кому он ходит-то, злодейка?! Баба Яга: К Искуснице. К кому ж еще? Приходит раза три в неделю, несет бутылку и цветы. Василиса: Он наслаждается в борделе… Баба Яга: А в чате, дура, киснешь ты… Нас покидает Василиса. Красная Шапочка: Ну и зачем ты ей сказала? Она теперь черт знает где. Баба Яга: Давно хорошего скандала не приключалось в слободе. Вот Василиса Машке вставит, а мы на это погля260

дим. Пятачок: Она её, скорей, отравит, она ж премудрая, поди. К нам присоединяется фрекен Бок. Фрекен Бок: Привет, девчата и мальчата, а также дамы средних лет. Опять тоской разит из чата… Баба Яга: Ой, мать, да ты навеселе… Гуляла где? Фрекен Бок: Тусили в клубе… Сегодня был такой народ… А кто-то после на ю-тубе все это выложил… Урод. Пятачок: Ты знаешь, кто? Фрекен Бок: Конечно, знаю — Малыш снимал на телефон. Зараза мелкая такая, никак понять не может он, что Карлсон ему не пара… А то, что было, — баловство. В пылу любовного угара мечтает всё вернуть его. Красная Шапочка: А ведь надеется мальчишка… Пятачок: Такого парня увела… Баба Яга: Хотя сама и не худышка: и грудь, и попа — все дела. Пятачок: Не твоего ж полета птица… Как на тебя купиться мог? Фрекен Бок: Мужик на кости не польстится, он не собака и не волк. Красная шапочка: Прошу, пожалуйста, не надо… Ни слова больше о волках. Фрекен Бок: Во мне полным полно загадок… Пятачок: Под слоем сала и жирка. Фрекен Бок: Уж кто бы говорил о сале, любитель толстых медвежат. Окорока уже свисают и щеки на плечах лежат. И все никак не хватит духа, чтобы в спортивный зал пойти. Я в клубе нынче Винни Пуха видала, трезвого почти. Я танцевала, он — за столик шагал…

261

Пятачок: Поверить не могу… Фрекен Бок: На лапе вис пьянющий Кролик и нес какую-то пургу. А Винни рассыпался бесом: с ним ворковал, дарил цветы. Пятачок: Ты нагло врешь! Иди ты лесом! Ты злая… злая… ЗЛАЯ ТЫ!!! Нас покидает Пятачок. Баба-Яга: Остались женским коллективом… Фрекен Бок: А кто тут был за мужика? Красная Шапочка: Какая ж ты… Смотреть противно. Я ухожу. Пока-пока. Нас покидает Красная Шапочка. Фрекен Бок: Иди-иди, поплачься маме… Под сорок дамочке годков, а все красуется в панаме и западает на волков. И вот никто не любит правды, ну вот хотя бы ты, Яга… Баба-Яга: Такого счастья мне не надо. И я пошла. Давай, пока. Нас покидает Баба Яга. Фрекен Бок: Какие нервные все стали, всех надо гладить по шерсти́ … Да ведь у каждого реально такой скелет в шкафу найти… Вот только никому не нужно все ваше грязное белье. А, к черту!.. Остывают плюшки, пойду наемся, ё-моё. Нас покидает фрекен Бок. В чате никого нет. До свидания и приходите к нам еще.

262

До новых встреч!

263