Субб Су ббота. ота. ЭПИГРАФ К ЛЕТУ Я стою в штабе и наблюдаю за Ольгой. Клавиатура под ее пальцами стрекочет словно автоматная очередь. Принтер на столе выдает новую порцию ориентировок. Я беру одну в руки. Она еще теплая и чуть влажная от обилия краски. С фотографии на меня смотрит девочка. Золотистые глаза-блюдца, полные солнечных зайчиков, носик кнопочкой. Каштановые кудри кажутся теплыми и жесткими. Юркая лесная белочка. Из текста под фото узнаю, что у девочки имеется свежая царапина на щеке и синяк под коленкой. Подвижная личность. Лето только началось, а она уже успела вкусить его по полной. У меня щекочет в носу. Потому что вчера был День защиты детей, а они с братом потерялись в лесу. Брату девять лет, ей — шесть, их зовут Вова и Аня Коваленко.
Поиски ведутся без малого двадцать шесть часов. Сутки. Одни. Я так долго рассматриваю листовку, что кажется совсем родной эта девчонка, убежавшая из дому в красных туфлях без каблуков, джинсовом комбинезоне и повязанной на поясе розовой кофте. Ольга кричит в трубку, что в лес выдвигается новая группа и с ней — Суворов. И через минуту я вижу его самого. В компании с Клюквой, Сэмом и Максимом он идет к штабной «газели». Замечает меня, но не удивляется. Мыслями он давно уже там, в лесу, ищет девочку чуть больше метра ростом и ее брата. — Можно с вами? — кричу я и умоляюще смотрю на Суворова. На секунду он замирает. Считывает с моих серо-голубых информацию. «Пожалуйста… Может быть, в последний раз…» — транслирую я мысленно. И не рассчитываю на успех. Это же Суворов. Он непоколебим, как Эверест. Уже отвернувшись, он бросает мне: — Рядом. Спасибо. Толку от меня гораздо меньше, чем от поисковой собаки.
5
6
В машине еще люди. Я не знаю никого, кроме Объекта. Он радуется мне, как щенок. Обнимает за плечи пухлыми теплыми руками, которые еще пахнут беляшами. Шарит по карманам и достает древний шоколадный батончик. Такой раритет даже есть опасно. Но я покорно грызу. Он считает, что чем я больше ем, тем здоровее становлюсь. Совсем как мама. Следом сует мазь от комаров и рассказывает о новых потеряшках. Рядом с Объектом я везде чувствую себя как дома. Он неуклюжий, шумный и очень добрый. Редкие жилые дома мелькают за окнами газели. Кончается одна зона риска — город, начинается другая — лес. «Газель» останавливается на поляне. Вместе со всеми я выскакиваю наружу. Здесь разбит выездной штаб — станция, палатки, антенна связи. Вокруг много людей — местные, МЧС, волонтеры. Воздух наэлектризован от напряжения и надежды на лучшее. Пока я осматриваюсь, Суворов уже освоился — сменил усталого и грустного координатора, получил всю важную информацию и изучает на карте отработанные квадраты. Подъезжают новые поисковые экипажи. Это наши, добровольцы поискового отряда «Армас».
— Где родственники? — спрашивает Суворов. — Мать в больницу увезли, — отвечают ему. — Здесь прадед. Неподалеку стоит старый мужчина, белый, как лист бумаги, и прямой, словно гвардеец королевской армии. Размеренно и четко, в который уже раз, он описывает произошедшее. Вову и Аню, как водится летом, привезла мать, они играли и озорничали. Пошли к соседке кормить кроликов. И не вернулись назад. В конце прадед добавляет: — Я знаю, я виноват. Но как же за ними уследить, угнаться… Мне неимоверно хочется подойти, взять его за руку и сказать, что все будет хорошо. По-другому и быть не может… Деревню и прилегающие территории прошерстили вчера, опросили и соседку с кроликами. Благо желающих помочь поискам очень много. Вокруг нас сомкнул еловые лапы лес. Повезло еще, что не смешанный. Еловый лес прозрачный, и кустов не так много. Людей в цепь прочеса можно расставлять на широком расстоянии. Я слушаю переговоры в рациях и отбиваюсь от комаров. Видимо, репелленты у Объекта тоже старые.
7
8
Суворов делает пометки на карте; он выглядит таким собранным, сконцентрированным на задаче. Но я замечаю его тревожные взгляды. Уже жалеет, что взял. Нужно выпить таблетку, и я незаметно давлюсь ею в стороне. Как мне кажется, незаметно. Но он щелкает меня по носу и говорит: — Зеленый цвет лица не скроешь. Марш в машину. Точно жалеет. Это действительно последние поиски в моей жизни. — Может, это маскировка, — ворчу я под нос, не двигаясь с места. — Ты думаешь, одному тебе можно мерзнуть во имя кого-то? К вечеру холодает значительно. Усталые поисковики сбиваются вокруг костра. Они давно отработали свои квадраты, но не разъезжаются. Я даже знаю, о чем они думают. «Как я могу вернуться и спать в теплой постели, если знаю, что где-то в лесу бродит ребенок. Ребенок. Ты представляешь?!» — так говорила мне Клюква. Так живут они все. Растираю руки и трусь заледеневшим носом о воротник кофты. Все-таки июнь — лишь эпиграф к лету. Зато я на свободе. Впервые за долгие-долгие дни нахожусь на улице. Это счастье — не наты-
каться глазами на белые стены, составляющие твой мир. С благодарностью вдыхаю воздух. И тут же обрываю вдох. Все так относительно. Место, где я почувствовала себя вольготно, стало тюрьмой для ребятишек. Лес — он не друг. Он слишком хитрый и опасный, чтобы им быть. — Найдена розовая кофта, — оживает рация. Пространство вокруг нас накаляется и замирает. Я вижу, как пульсируют жилки на висках Суворова. Как врач хватает за руку прадедушку ребят. Тошнота подкатывает к горлу, я вся обращена в слух. Мы ждем. Пять минут, десять… Это может длиться часами. Мы перестаем надеяться, когда из рации раздается: — Найдены. Живы! Слезы непроизвольно льются из глаз, я безжизненно болтаюсь на руке у Суворова. Он улыбается. Он так редко улыбается. Штаб превращается в улей. Мы снова стали свидетелями чуда. Поисковая группа «Лиса-4», нашедшая детей, возвращается из чащи. Наконец я вижу золотоволосую белочку, скорчившуюся на руках у спасателя. Натерпелась, бедняжка. Брата несут следом. Они истощены, и гла-
9
10
зенки пока не светятся счастьем. Даже на родного прадеда почти не реагируют. Заплаканные, грязные. Зато живые. Я тоже хочу взять Анютку на руки, прикоснуться к спасенному ребенку, быть хоть немного причастной. Ловлю ее несчастный взгляд и улыбаюсь уголками губ: не грусти, малышка, все уже хорошо. А когда отвожу от нее глаза, замечаю… Вадима. Он выходит из леса с Баффи на поводке. Он — из «Лисы-4». Он участвовал в поисках. И теперь явно намерен подойти ко мне. Лихорадочно соображаю, куда можно скрыться, увильнуть от разговора с ним. Я совсем не готова! Только не сегодня. К счастью, Суворов хватает меня за плечи и усаживает в машину к Руслану, нашему поисковику. — До подъезда, — следует команда. Это значит — доставить меня прямиком до дома и глаз не спускать, пока не окажусь в квартире. Краткость — сестра не только таланта, но и нашего командира. А из суворовского телефона уже звучит Ольгин голос: — Новый поиск. Не участвовать в двух поисках подряд — правило нашего отряда. Для всех, кроме Суворова. Мы бережем людей, Суворов не бережет себя.
Я поворачиваюсь и смотрю в окно, пока поляна с людьми не скрывается за деревьями. — Вот это денек, — проносится в голове. — И это еще не все. В пути я, кажется, задремываю. Потому что Руслану приходится окликать меня несколько раз. У него такой испуганный вид, когда я, взъерошенная, выбираюсь из машины! Еще бы, а вдруг окочурилась по дороге?! Хихикаю и показываю ему, чтобы уезжал, я в порядке. Гляжу на два окна на шестом этаже. Надеюсь, не ошиблась адресом. Вот будет весело. Не ошиблась. Папа стоит на пороге и не верит своим глазам. Совсем как я в лесу. — Пустишь? — спрашиваю с опаской. — Агата… — Папа, назад не вернусь. Таких твердых интонаций у меня еще не было. Неужели характер вырабатывается? — Пожалуйста… Несколько дней, пока мама не приедет. А, нет, не вырабатывается. — Сейчас не самое лучшее время, Агата, — убеждает он, помогая распутать шнурки моих кед. — Нужно еще немного потерпеть и вернуться полностью здоровой.
11