Сергей Вольнов "Ловчий желаний"

Сергей Вольнов Ловчий желаний STALKER –

Текст предоставлен правообладателем http://www.litres.ru «Ловчий желаний»: Эксмо; Москва; 2009 ISBN 978-5-060718-1

Аннотация Зона в будущем, десятки лет спустя… Что с нею сотворило время? Какие изменения внесло в мир людей ее существование? За ответами на эти вопросы в аномальную реальность уходит журналист. Цель его беспримерного репортажа с места событий – добыть и поведать человечеству правду о Зоне. Но этот бесценный хабар – правильные ответы – уже разыскал сталкер, который сумел выжить в лабиринтах Зоны не год, и не пять, и не десять, а гораздо дольше…

Сергей Вольнов Ловчий желаний Посвящается тем, кто способен искренне пожелать счастья для всех, даром … Настоящая жизнь гораздо интереснее – нет искупления и мало счастливых концовок… Очевидная ма ксима

Никто, кроме храбрых, не заслуживает справедливости. Ма ксима спорная, но привлекательная Каждое поколение учит следующее… Ма ксима, излагающая суть основного принципа обучения – единоборству, ремеслу, искусству… жизни

Пролог …последний выстрел он себе оставил, но сегодня ему не везло по-крупному, даже легко умереть не удалось. На бегу подхваченный с трупа врага помповик заклинило. В перекошенном затворе «винчестера» безнадёжно застряло единственное средство, побыстрому способное избавить его от бремени той жизни, что хуже смерти. С утра началось. Первыми наскочили какие-то незнакомого вида твари мутные. На второе – зелёная молния вмазала совсем рядышком, жаром полыхнуло прямо в глаза. Затем, уже неподалёку от бывшего посёлка, за которым всего сутки красться до сподручного входа в Зону, фирменное блюдо подоспело. Стая квазикошек выследила прохожих путников, еле отмахались. Теперь вот на закуску проказники, что выскользнули поохотиться в изменчивом хаосе призонной округи. И какой лукавый чёрт дёрнул просачиваться напрямик сквозь поселковую территорию?! Правду сказал вчера Шест: бывают дни, когда удача берёт отгул. Человек видит лишь её тыл, по мере отдаления всё меньших и меньших размеров спину. Как чувствовал жердяй или накаркал. Ночью длинный тощий болтун в тёплом спальнике нежился, согревая на груди бутылочку с редчайшим хабаром, а сейчас на голой земле у опрокинутой решётчатой мачты валяется, холодней некуда, и чудесный эликсир ему без всякой надобности. Вместо живой головы бесформенная головешка цвета Зоны и Предзонья, какими их изображают на карте мира. Где-то же есть он, мир за их пределами… Неужто есть?! Слабо верится, забылся почти. Вполне хватило времени и пространства от периметра до грани Черноты. Шесту легко, вечный гамлетовский выбор судьба уже сделала вместо него. А ещё живому тяжко – ведь лезвием резануть сонную придётся. Вот непруха, жестянка американская подвернулась, нет бы «калаш». Эх, до чего ж прискорбно, идти-то осталось всего ничего! Но слишком далеко ещё, не докричаться. А жизнь вот-вот оборвётся, да ещё гнуснейшим способом… Ох, чёрт! А там что за штуковина возникла? Или… всё-таки повезёт другой тропкой улизнуть в смерть? Вдруг снова развернётся госпожа Фортуна личиком, да напоследок… Улыбнулась! Бензинчиком запахло! А ну-ка переместим легковоспламенимую органику поближе к новому средству избавления, что материализовалось на бывшем тротуаре, прямо на глазах. Вот та-ак. Давайте, давайте, гнилушки корявые, и вы ближе подползайте, бли-иже. Добыча здесь, за бочкой горючки, и в кулаке у ней зажигалочка надёжная, подарок Лучу от незабвенной Шутки…

– Эй, сталкер! Живой?! – прозвучал многократно усиленный мегафоном звонкий женский голос, и эхо испуганно заметалось в проходе между бывшими домами посёлка, отскакивая от железобетонных стен, беспощадно иссечённых десятилетиями заброшенности… Вой!.. Ой!.. Ой!.. Уооооооооой!!! Но это – уже выли проказники. Рейдеры патрульные с ними всегда расправлялись беспощадно и стремительно. Человека ещё, даже пойманного с рюкзачищем, под завязку хабаром набитым, могут оставить в живых. Уже не человеку или совсем не человеку – снисхождения от них не дождаться. Потому и отбирают добровольцев не только по боевым навыкам и параметрам состояния организмов. Главнейший критерий – лютая ненависть ко всем нелюдям.

С бойцами из Очищения, послужившего в своё время реальным прототипом легендарной группировки «Долг», у них полное взаимопонимание. Поэтому интервояки здесь и снуют, на краю Зоны. По самой кромочке подконтрольного своего Предзонья. Товарищи по ненависти собранный, найденный, купленный и отнятый у других сталкеров хабар сами принесут, дисциплинированно сдадут и обратно уползут, груженные провиантом, защитными средствами и боеприпасами… Николай обычно с верным «самсоном» не расставался. Неожиданный ракурс мог открыться взгляду совершенно внезапно. Профессионал должен быть вооружён, всегда готов к работе. Однако сейчас он гость и вынужден согласиться на разлуку с комплектом рекордеров. Распоряжения хозяина дома выполнялись тщательно. Исключений не существовало и для многократно проверенных друзей. Ничего, даже отдалённо напоминающего оружие, в личные апартаменты не проникало. Четвёртая власть в гостях у первой – помнит своё место . Поэтому Ник оставил сумку в круглом вестибюле, на столе охраны, и позволил усатому Пашке себя по бокам прохлопать. Давно знакомый телохран смотрел виноватыми глазами, но обыскивал исправно. Работа такая, ничего личного. Тоже профессионал. Миновав коридор и войдя в холл, что-то вроде приёмной перед кабинетом, гость столкнулся с белёсенькой девицей, собирающей пыль маленьким «электровеничком». Проекционка терминала пестрела табличками и окошками работающих программ, компутом явно пользовалась эта пародия на блондинку, прежде чем взяться за уборку. Секретарш хозяин в доме не держал, поэтому некоторые их функции исполняли горничные. Эту, кажется, зовут Оксаной… точнее, их всех зовут Оксанами… Чтобы не утруждать себя запоминанием лишних подробностей, здешний повелитель взял, да и распределил прислугу по именным категориям. Охранники – Пашки, водители – Данилы, трое садовников – Васяни, повара – Саньки…

– Здрасьте, милая барышня. У себя он? – спросил Николай.

– Здравствуйте, Николай Андреич, – ответила девушка, и сообщила: – Нету их здесь. Качзал изволили посетить. Глядя на неё, Ник опять задался вопросом, где же всё-таки нынешняя жена хозяина откапывает антисексуальных уродин в обслугу «нашей мегавиллы»?! Именно так горделиво именовала дом хозяйка, хотя Ник скорее назвал бы это громоздкое сооружение заа мком бункерного типа. Средневековое фортификационное – на современный лад. Друг детства хорошенько подготовился на случай… на всякий случай. Ведь случаи всякие бывают , уж кто-кто, а опытный репортажный журналист понимал это прекрасно. Хорошо хоть не китаянка. После августовского приснопамятного указа предыдущего президента, упростившего въезд, стремительные, как тараканы, «поднебесники» невероятно быстро заполонили многие сферы сервиса и отрасли производства. Встретить горничную славянской или хотя бы татарской внешности – уже скорее исключение, чем правило. Что эти ушлые ребятки весь мир способны захапать и Землю превратить в сплошной Китай, невооружённым глазом видно, и давно. Опасения лишь подтверждаются, всё красноречивее с каждым годом… Сиюминутное место пребывания хозяина дома отделял от кабинета зимний сад. Цветущими магнолиями пахнет, зар-раза, сообразил Ник, шагая по дорожке сквозь роскошное буйство экзотических растений. Красиво жить не запретишь, ещё бы!

– Наше вам с хвостиком, избранник недостреленный, – поздоровался он, войдя в тренировочный зал. – Не затошнило ещё от думанья дум?

– Физкультпривет, журналюга… – проворчал Бедлам, энергично насилующий специальный тренажёр для подкачки мышц тазобедренного пояса. – Пулькину премию взял? Обмывать явился?

Пулькиной премией дружок закадычный звал Пулитцеровскую, 1 чтоб не заморачиваться с проговариванием оригинальной версии. Редко употребляемые слова Бедлам предпочитал из своего активного лексикона изымать. Хотя великолепно знал три языка и ещё парочкой овладел неплохо. Он вообще много чего знал, но не затруднял себя утомительным стремлением к соответствию внешнего и внутреннего обликов. По этой причине мало знающие его люди вводились в заблуждение чертами и выражением лица, а также характерностью речи Бедлама, которую он на публике с удовольствием намеренно усугублял .

– Обломится, Буратино из нас двоих ты, – ответил гость. – Выбор напитков мой, золотые твои. Что тоже было традиционным спичем. Уже лет восемь, с момента завершения того мрачного периода, когда Ник на второй космической вылетел из русской редакции «Юнит Еуропа Ньюс» за слив материала «налево» и перешёл на вольные хлеба фрилансера. Привыкшая к статусу жены одного из популярных медиа-балаболов стерва Катька через полгода сбежала с каким-то питерским торгашом. Любовница продержалась дольше, но когда придавленный безнадёгой «Колюня» провалился в бессрочный запой, не выдержала и Светка. Его тогда никуда не брали и никаких внештатных заказов не давали, эсмэишный народ боялся связываться с репортёром, запятнавшим себя изменой своему работодателю. Знали бы они все, уроды, что и кому он тогда слил … В странах, где у власти настоящие патриоты, за такие деяния памятники героям-разведчикам ставят. Период угарного безвременья завершился в одночасье. Дверь убогой однокомнатушки на девятнадцатом этаже с видом на вторую Кольцевую с той стороны – куда бывший поставщик горячих новостей перебрался, запродав квартирищу на Садовом угол Тверской, – вылетела от мощного таранного удара. Первыми ввалились «пашки», за ними царственно вплыл цветущий тридцатипятилетний мужчина круто олигархической наружности. К тому дню Ник лет пять не видел Бедлама, потому не сразу узнал, да и состояние перманентного опьянения не способствовало узнаванию. Разругались они из-за Катьки, стервы. Как в анекдоте. Но боль от стремительного роста рогов оказалась нестерпимой реально. Вернувшийся раньше срока из командировки журналист врезал бывшему лучшему другу в бесстыжую харю и на русском матерном выдал что-то аналогичное сакраментальному «Чтоб глаза мои тебя больше никогда не видели!». И глаза не видели. До той самой минуты, когда вслед за двумя телохранами в ободранную комнату вступил олигарх собственной персоной…

– Не золотые… У меня лектронно-циферные, – проворчал Бедлам и с шумным вздохом облегчения от несчастного тренажёра отвалился. – Погнали, Базилио, жахнем по баночке «Очаковского».

– Только Лису третьей не зови… – ляпнул Ник. И пожалел, что не сдержал язык. На этой малоумной, но ирреально красивой рыжей кукле Маше любвеобильный Бедлам женился сравнительно недавно, и страстный период не миновал. Друг всё ещё светился , совпадая с паспортной фамилией. С первого по седьмой включительно Борьку Лампочкина звали Лампочкой, Лампушей и Лампычем, последовательно. В очередной первосентябрьский день новоиспечённые восьмиклассники обрели Бедлама. Отныне и навсегда. Борис Эдуардыч обрёл гордое имя на ещё четыре школьных года и оставшуюся жизнь. Директриса перед всем ученическим электоратом окрестила лучшего хулигана гимназии, пожелав ему в новом году исправиться и не устраивать бедлам. Ник, тогда звавшийся Пауком, мгновенно уловил созвучие и во всеуслышание сообщил Лампычу о почти-совпадении с первыми слогами ФИО.

1 Пулитцеровская премия (англ . Pulitzer Prize) – одна из наиболее престижных наград США в области литературы, журналистики, музыки и театра. В октябре 1911 года скончался газетный магнат венгерского происхождения Джозеф Пулитцер (р. 1847). Согласно завещанию, был основан фонд его имени на оставленные с этой целью два миллиона долларов. С 1917 года премия вручается ежегодно в первый понедельник мая попечителями Колумбийского университета в Нью-Йорке.

Пацанам настолько понравилось слово, что они моментально его учредили в качестве персональной кликухи. Девчонки ещё некоторое время упорствовали в своих привычных заблуждениях, как и положено женщинам, строили из себя ревнительниц традиций, но затем сдались. Очаровательной сволочью, по выражению умной мамы Ника, сорванец Борька был с младых ногте… пардон, когтей, и это неотразимое сочетание наповал сражало фемин. Он им отвечал пылкой взаимностью, всем подряд , и на этой почве Ник мог бы вспомнить немерено историй, за любую из которых специализирующиеся на бульварщине сетевые ресурсы отвалили бы роскошный гонорар. Старшеклассники тоже заценили, Лампыч вообще с четвёртого-пятого класса выглядел старше своих лет и к восьмому на равных тусовался с большими пацанами. Утверждённое позитивным вердиктом старших имечко Бедлам приклеилось к нему на законных основаниях. И начало становиться брэндом… В тот год как раз необычайно популярным у родителей, а потом и у детей, сделался интернет-сайт «Одноклассники точка ру», и «Борис Лампыч» отредактировал свой профайл тем же сентябрьским вечером. В силу своей беспрецедентной для рунета массовости – великое множество переживаний и страданий принесло его участникам это виртуальное место встреч, по идее, вроде бы достаточно безобидное. Не одну семью реально разбил сайт, миллионы людей перессорил и многим сетевым хамам и маньякам предоставил агар-агар для размножения, но как минимум одного индивидуума, известного Нику, уму-разуму научил монстрический O.ru… Новая аватарка у Бедлама повисла устрашающая: окровавленный Меч Разящий со свисающими петлями кишок. А первой группой, которую он создал, администрируя от нового имени, была «ВСЕХ УБЬЮ, ОДИН ОСТАНУСЬ». Группу снесли вышестоящие админы «Одноклашек» на третий день существования за человеконенавистнические призывы, и Бедлам задумался о смысле жизни. Ник, на правах эксклюзивно приближённого, был в курсе духовных исканий. Он видел, как друган самостоятельно нарыл ответ на сложнейший философский вопрос: тварь я дрожащая иль право имею?! Имею. И буду иметь! В каких сумею позициях… Для личного успеха, понял Бедлам, необходимо не подставляться. А для комфортного бытия – чтобы за тебя приплатил кто-то другой. Но в этом мире альтруистов – нету. Реально по нулям, даже те, кто ими прикидывается, – врут . Хочешь успешно выкачать у кого-нибудь средства для сытной, безбедной житухи? Сделай так, чтобы источник не возражал против выкачки. Как это сделать? А вот технология уже целиком и полностью зависит от способностей твоих и талантов. Подставу сработай, добудь и используй информацию, стырь, что плохо лежит, пока владелец отвернулся… Примерно года полтора спустя реальный Борис Эдуардович Лампочкин созрел, поднабравшись опыта, и в сети появился неуловимый хакер Бедлам. И только в сто сорок первой гуманитарной гимназии могли догадываться, что под этим боевым псевдо скрывается одноимённый соученик… Предводительницу этой зонной команды звали Селеста Ван Экк, судя по именной нашивке, и пребывала голландка в чине майора. Выглядела она лет на двадцать восемь, не больше, что однозначно свидетельствовало – деваха крутая донельзя. В таком возрасте выслужить большую звёздочку – это ж какие надо иметь заслуги! Вряд ли интербригадовка у пластического хирурга уменьшила себе видимый возраст. Не такие натуры идут во внутренний патруль сводной армии стражей периметра. Человеки, озабоченные надуманными проблемами, подобными морщинкам у глаз или жировым складочкам, вряд ли добровольно попрутся в Предзонье и уж тем более настолько глубоко – в призонную округу, чуть ли не в Зону. Тут проблемы другие, более чем серьёзные, и жировые складки в дефиците, не успевают образовываться при таком стремительном

темпе движения. У мобильных рейдеров зато морщин полно, это да, и повреждений шкуры хватает. Косметический спец замается шрамы разглаживать и дырки штопать. А начштаба ВП уже наверняка устал подписывать электронные письма с «искренними соболезнованиями» родственникам, утратившим близкого человека…

– Сталкер, выкладывай хабар, – велела наголо обритая, по обыкновению патрульных, но всё-таки от природы вполне симпатичная майорша. – Бить не будем, не боись. Я сегодня добрая. Ты и твой дохлый напарник нам столько мишеней приманили… Ты даже награду за содействие правоохранителям заслужил. Что тебе дать? Боезапас, жратва, лекарства. Всё, что хочешь, мы недавно в рейд вышли, полно всего. По-русски она говорила прекрасно, свободно и почти без акцента. Возможно, из эмигрантских потомков девушка, в смутное время на рубеже веков многих слабодушных людишек, искавших лучшей доли, на Запад унесло ветрами перемен.

– Нету ничего, – сказал пленный сталкер. – Чес-слово, пустой. У Шеста гляньте, он вроде успел чего-то набрать. Я с ним только три дня тому сошёлся, в скобочную Припять добазарились рулить.

– И правда нету, – подтвердил чернокожий, но тоже великолепно говорящий порусски мастер-сержант Жан-Жак Дешане, обыскавший зонного скитальца, рейдерами спасённого от гнусной участи превращения в прокажённого зомби. – Вот оно, всё что есть. Выставку трофеев сымпровизировали на относительно ровном фрагменте раскрошенного асфальта. Здесь лежало всё-всё, извлечённое из карманов, сапог, пазух сталкера и высыпанное из пятнистого рюкзака. Початая бутылка «кока-колы», ноль тридцать три ёмкостью, коричневым продолговатым пятном темнела на скомканной светло-серой футболке, одной из двух его сменных…

– Тот уже прирулил. – Командирша бросила короткий взгляд в сторону ржавой решётчатой конструкции, рядом с которой виднелось длинное человеческое тело, обугленное со стороны головы. Затем медленно, сканирующе оглядела окрестности, тамсям «украшенные» проказниками, окончательно превращёнными в трупы. Стены бывших многоквартирных домов посёлка, канувшего в пропасть истории, вздымались с двух сторон, и мерещилось, что мрачные плоскости потихоньку сдвигаются, лелея тайную надежду сплющить в блин всё, что между ними оказалось. Сколько ж ещё продержатся в Предзонье эти человеческие творения, прежде чем обрушиться? Год, десять, сорок лет или сто? А может, уже завтра этот ещё сохранившийся нетронутым участок превратится в лунный пылевой ландшафт…

– Ты куда теперь, сталкер? Хоть для приличия соври, знаю, что правды не дождаться… без пыток. Впрочем, вижу, ты сам ещё не знаешь, куда дальше. Мы на север курс держим, вдоль границы. Ближе к источнику черноты шансов поживиться у тебя намного больше, но туда не ходи, если что. Ещё раз поймаем… я не всегда добрая.

– Прямо в Зону, – сказал он. – У меня другого пути нет. Или здесь кончайте, или отпускайте, я спешу. Патрульные любят, когда пленные ведут себя вызывающе, «по-мужски». Это рейдерам-добровольцам очень импонирует. Они скорее пощадят сильного и наглого, чем скулящего, умоляющего не убивать.

– Некогда мне тут с вами лясы точить, – добавил он. Правду сказал. Зная прекрасно, что не поверят они. Многие одиночки подолгу шастают в ближнем околозонье, несмотря на ежесекундную вероятность исчезнуть вместе с камнем, на который присядешь, сараем, в котором устроился на ночлег, или травянистым покровом, по которому шагаешь. В призонной округе тоже на солнышке не понежишься беспечно, но всё-таки здесь нет повышенной радиации и многих других смертоносных прелестей в кавычках, которыми под завязку набита Зона. Главное, что здесь бал не правят выбросы злой энергии!

– Тебя там кто-то ждёт? – спросила майорша с ухмылочкой, искривившей её сочные, выразительные губы. – Неужели очаровательная сталкерша тебе свидание у монолита назначила? Или для романтических прогулок вы предпочитаете свалку? Выражение лица сталкера не изменилось. Хотя лучше бы эта голландская сука ударила сапогом или прикладом, чем словом… Чем-то он ей понравился, явно. Задержанный понимал прекрасно, что другие солдаты вовсе не обязаны разделять симпатии командира и огонь в спину не исключён. Острое сожаление пронзило его. От стольких монстров убежал, скольких завалить пришлось, столько лишений перенёс, проказникам не достался вот, чудом выжил, а теперь глупо подохнуть от рук своих же соплеменников… И куда деваться, вариант, что с ним просто поиграют, отпустят, а потом сожгут вероломно, – суровая жизненная правда. Потому что жизнь такая здесь, в глубине Черноты. Сплошная рулетка судьбы… русская. Никому не ведомо, в какой из ячеек следующих мгновений – твой последний патрон. Ни для кого никакой гарантии, что проживёшь намного дольше, чем любой из убитых тобой. Кто в это не уверует безоговорочно, как в первейшую аксиому, тот в сердцевине Чёрного Края долго не протянет. Уж что-что, а эту очевидную истину Луч давно уяснил отнюдь не теоретически. Он умеет играть по правилам, навязанным Зоной. Уловил алгоритм пульсаций её ненависти и чует макросхемы движений её античеловечной энергии. Слышит ЕЁ. Потому и жив…

– Не-е, Лису точно не позову третьей… Моя медновласка тебя не жалует. И поделом, Паучище. Ты слишком много от баб хочешь. Женщина не обязана шевелить извилинами. У неё своя миссия на этой земле.

– Жалко, что у некоторых её исполняющих в запасе дополнительные жизни…

– Дрынькай давай, ироничный ты наш. Не отбирай хлеб у Мартиросяна, пожалей ветерана юморного фронта. О драконах ни слова, да?

– Ну да, ну да… хозяин – барин. Бархатистое тёмное узким «языком» ледника сползло в моментально закоченевшее нутро. Пиво холодное, плюс холодрыга сорокаградусная за стенами особняка – от одной мысли об этом коктейле в дрожь бросало, но в этом доме правила устанавливал и вкусы диктовал хозяин. Ещё бы! Кого хочешь уверенностью в собственной правоте до краёв наполнит миллиардик-другой, завалявшийся на личных счетах. Хотя от карающей лапы государства даже Бедлам не сумеет защитить стопроцентно. А то, глядишь, пожизненный друг олигарха мог бы и решиться исполнить своё давнее тайное желание… Почти у каждого есть заветные, но совершенно несбыточные мечты. Сладкая грёза фрилансера Николая Котомина ещё прошлогоднего образца – желание проследить схему проплат, добыть неопровержимые доказательства, что экологическая безопасность попирается самым наглым образом. Смотаться в Белорусь под каким-нибудь нейтральным командировочным предлогом и продать материалы непримиримым оппозиционерам в изгнании. Заманчиво до дрожи в кончиках пальцев, но убьют ведь неотвратимо. После окончания первой же сенсационной «Минской пресс-конференции разоблачителей» – спецура федбезов быстренько найдёт источник, не успеет и гонорар потратить. Даже американцы ни черта не защитят, если он вдруг захочет к ним переметнуться, что для него – не-воз-мож-но в принципе. Штатовские «понты» стремительно теряют былое мировое господство, звёзднополосатые со своими внутренними проблемами замаялись бороться. Спираль истории – одни империи рушатся, другие возвышаются, чтобы когда-нибудь рухнуть.

– Хох-хо, ещё и какой барин! – вдруг разулыбался Бедлам, и его разбойничья рожа, что

к текущему сорок четвёртому году этой жизни приобрела истинно шедевральную фактуру мраморного барельефа, неожиданно вновь сделалась по-мальчишески задорной. Такой ролик с суровым Бедламом, лидером думской фракции непримиримых экороссов, любой журнал купит и отвалит пятизначную денежку, не торгуясь. Но Паук никогда не будет торговать бесценным материальчиком из тайничка, полного компромата на Лампыча. Талантливые повелители виртуала почти никогда не достигают реальных успехов. Они до максимально возможной степени погружаются во множественные сетевые вселенные, чуть ли не сращиваются с пространством по ту сторону экрана. Им почти не интересна эта убогая, единственная реальность. Особенно – с момента появления автономных сенсорных «коконов». Бедлам – исключение. Он ухитряется оставаться воистину крутым по обе стороны . Настоящий уникум. Потому – друга полезнейшего, чем он, даже теоретически изобрести невозможно.

– Я, собственно, к тебе по делу. У меня тут идея одна подсозрела…

– Слышь, акула блогосферная, не обрыдло скакать по всяким подворотням в погоне за свежачком? Я ещё в школе врубился, тяга лазать по скалам и кайф от прочего экстрима к тебе с генами папы, альпиниста-любителя, перебрались, но не до такой же степени, ё-моё… Когда уж ко мне оформишься пиарщиком штатным? Я тебе столько бабла отваливаю, хоть буду по ведомости как зарплату проводить…

– Вот сколько тебя знаю, Бедлам, всегда ты меня норовил на самую гнусную роль определить. Помнишь, в садике ты у воспиталки стащил прокладки из сумочки, а на меня стукнул, что это Колька спёр? Наталь Иванна решила, что я малолетний фетишист, и моим родакам такое наболтала, что…

– Её звали Роза Петровна, – перебил хозяин. – Память у тебя продырявилась совсем. При твоей нервной работе неудивите…

– Не-е, это ты башкой стукнутый многажды, – ввернул редко употребляемое словечко Ник. – Звали её Наталья Ивановна Локтева. Розочка нашей постоянной была, а эта заменяла её зимой, в старшей группе. Она ещё тебе чуть на голову не наступила потом, когда ты подкрался сзади на карачках, чтоб под платье зыркнуть.

– А-а… точно, слушай! Я и забыл… А трусики у неё красного цвета!

– Во, теперь вспомнил.

– Памятливые мы с тобой…

– Ну, это профессиональное. Наши профессии реально маразма не предполагают.

– Только я в итоге пульку в глаз получу, а ты Пулькину премию.

– Ха, тебя скорее лучевиком на половинки развалят, это сейчас модно в охоте на политиков, а разрывную пульку и я могу запросто схлопотать. И в спину, и в упор.

– А не фиг лазить куда ни попадя, по всяким дырам и помойкам. Больше негде свои грязные ролики снимать?

– Ради хорошего ракурса я в очко сортирное залезу, ты же знаешь…

– И маму родную продадите, журналюги. Я вот давеча зырил в одной архивной базе ролик. Там пернатый жлоб, стервятник, кажись, заклевал мелкую девчонку, реально, вусмерть… Не монтажный спецэффект. Снимала же в реале какая-то… хе, творческая личность, чтоб ей икнулось тыщу раз! А другой коллега твой собственную мать запечатлел в процессе надевания петли и самоподвешивания к стальному крюку. Особенно выразительным получилось судорожное дрыганье ног крупным планом… Папарацци долбаный! И гнилой штатовский суд его оправдал! Дескать, имел право не препятствовать волеизъявлению.

– Ну, за такую муть Пулитцерку не оторвёшь. Это для конченых маньяков, а у них влияния на процесс отбора номинантов маловато… Пока ещё, во всяком случае.

– Один хрен разница. Слава одинаковая.

– Деньги вроде тоже у всех одинаковые. Разнится только их количество… Ладно,

Бедлаша. Пиво у тебя, как всегда, замечательное, твоё ведь. Но я к тебе не америкосовский лучший репортаж года обсуждать припёрся по снегу полуметровому. Сделай мне переход в Чёрный Край.

– К… к-куда?! – Бедлам аж поперхнулся пивом и дёрнул рукой. Баночка улетела кудато в направлении дальнего угла качзала и возмущённо зазвенела там. – Чё морозишь, ё-моё?!

– Ты не ослышался. Точнее, непосредственно в Чёрную Украину, с юга или востока. Знаю, ты можешь. Я понимаю, что граница с Предзоньем наглухо закрыта с нашей стороны, но уверен, ты знаешь способы. За десяток лет, прошедших с момента возведения периметра, активисты твоей партии наверняка там прокрадывались не раз и не два и не три…

– Да не хочу даже слушать этот бре…

– Погоди, дай же договорю! – Ник повысил голос, он понимал, что совершенно необходимо играть ва-банк и выкладывать всё начистоту о своей заветной мечте нового образца, иначе Бедлам просто пошлёт его и будет совершенно прав . – Я хочу сделать репортаж. Пока из Зоны и её округи пролезала всякая мутотень, пускай даже запредельная дофигища, это было не так интересно, привыкли к мутированным сюрпризам. Но я проанализировал кой-какие свои наблюдения, сопоставил факты…

– Какие, на хрен, факты, стрингер долбаный?! Откудова ты мож…

– Бедлам, дай мне сказать! Я уверен, слышишь, уверен, что назрело нечто… э-э-э… совсем уж мутное! Я бы сказал, новая амба к нам подкрадывается со спины, и никакой забор, хоть до неба, уже не спасёт. Буду очень рад ошибиться. Тебя с собой не зову, твой долг – печься об электорате денно и нощно здесь. А мне – прямая дорога в потустороннюю территорию. Вернусь живой, точно… Пулькину премию отхвачу, хотя на кой чёрт мне эта американская медалька сдалась! Если к тому времени будет кому её присуждать и вручать мне… Если к тому времени мир этот ещё останется нашим. Понимаешь, Бедлам? Далеко не бесспорный факт, что останется. …И лишь когда совсем затих рокочущий звучок двигателей патрульных бронеджипов и бээмпэшек, Луч позволил себе окончательно поверить в то, что выжил. И на этот раз в очередном гнезде барабана судьбы вновь не оказалось последнего патрона. Шутка не зря говорила, что за ним присматривает какая-то звезда с неба. Хранит и ведёт. Знала бы наставница и подруга незабвенная, и сама не чуждая роли ангела-хранительницы, куда затащила его звездочка путеводная! Точнее, куда ведёт и ведёт, тянет и манит, тащит и не отпускает. С той самой минуты, как у него благодаря встрече с нею, легендарной старожилкой по прозвищу Шутка, появилась чёткая цель. С той минуты, когда он вместе с новой напарницей отправился в поход по Зоне и окрестностям за хабаром, ценнее которого нет и быть не может. Но этого Шутке не узнать, не похвалить любимого ученика за сообразительность, прилежность и старание. Сожрала Зона неуловимую сталкершу, без всяких шуток отняла её у Луча. Причём он так и не врубился, что именно произошло, и от этого больнее ему стократно. Её не убил враг, не втянуло какой-нибудь из зонных пакостей, не поразило контролем какой-нибудь сущности, и от голода, жажды, усталости она не сваливалась. И ровный участок почвы, на котором она стояла, не испарился, вместо себя явив озерцо воды, раскалённый гейзер или глубокий овраг, например, как это бывает в Предзонье. Просто вот она была, а вот её уже нет. Шутка просто исчезла. Ушла сама, кто-то или что-то её утащило – Луч так и не узнал. Просто однажды он проснулся, а её больше нет. Как же он по ней скучает, знал бы кто… Хотя кому оно надо, знать такое. У каждого и у каждой – своей тоски накопилось, девать некуда. Понятное дело, речь о тех, кто ещё человеки! На звезду надейся, но и сам не плошай. Сталкер не торчал столбом на месте, прислушиваясь к удаляющемуся звуку моторов. Он энергично, крейсерским шагом, начал утекать в западном направлении, как только за углом исчезла корма замыкающего

патрульного кара. Там, прямёхонько по курсу, – Зона. И там уж точно выражение «смерть на каждом шагу поджидает» переносного смысла не имеет. Чтобы не потерять шанс ещё один, следующий шаг сделать, чтобы выжить, надо не в переносном, а в буквальном смысле пропитаться ЕЁ правилами поведения. К армейского образца ременной суме с подарками патрульных он даже не притронулся. Взять хоть что-нибудь у этих чернокомбезных означало обречь себя на участь простофиль, соблазнившихся дарами коварных данайцев. Патрульные и отраву в жратву сунуть могут, и бомбочку с включённым таймером подложить в виде банки тушёнки. Хочешь жить – умей не поддаваться соблазнам… Только вот жалко лекарств. Целительных артефактов на всех не хватит, и фармация очень бы пригодилась, при желании всегда найдётся кому помочь, но – любое лекарство может стать ядом. Конкретно эти, дареные, – в смысле буквальном. Уж кто-кто, а Луч прекрасно знаком с подобными натурами, которых полным-полно что по эту, что по ту сторону периметра. Не первоходок сопливый… давным-давно НЕ. Уже и забыл, поди, точную дату, когда в «скобочный» мир занырнул впервые. А что её помнить, здесь от этого никакой пользы! Помнить надо то, что выжить помогает. Чтобы не ходить по неверным тропкам. Уцелеть в Зоне может лишь тот, кто способен играть по её правилам, улавливать её промахи и даже иногда слышать подсказки. И если туза в рукаве прячет, то о-очень глубоко. Чтобы не выпал раньше времени, а то нечем будет ответить в момент истины, выстраданный и долгожданный. Но всё-таки почему эта майорша на удивление ласково с ним обошлась? Не иначе, у неё сегодня день рождения. А он ей подарок преподнёс, целую банду проказников… Заветную кока-кольную бутылочку с жидкой, коричнево отсвечивающей субстанцией, предположительно являющейся Эликсиром Таланта, о котором обитатели Зоны, способные общаться друг с дружкой, у костров на привалах шептались с благоговейным придыханием и жгучей завистью, он успел снять с тела Шеста. Уже после того, как сжёг временному напарнику голову остатком заряда, последними эргами, буквально с «донышка» энергопакета своего лучемёта. Тем самым «последним лучом», которого ему самому и не хватило для быстрого самоуничтожения. Звезда путеводная шутит… Не подарил бы энергию попутчику, в связке с которым договорился якобы пробраться на территорию (Припяти), сам бы сейчас валялся с обугленной башкой. А бывший болтун и зануда, в позапрошлой жизни – российский журналист, если не врал, в прошлой – сталкер не самый фартовый, но вполне основательный, – уже в следующей, обернувшись проказником, рысачил бы по Зоне в стае полумертвяков. Жертвами могильной проказы, самозародившейся на кладбищах, угодивших в отчуждёнку, никто не управлял, даже контролёры, манипулировавшие стаями зомби первых поколений. Только одно стремление побуждало их двигаться, а не лежать замертво, снедало всепоглощающим желанием. Всех встречных-поперечных, имеющих мозги, необходимо превратить в таких же, какими стали они сами. В общем-то закономерное желание – искоренить «иных»… Потому и сжёг тощему сталкеру голову Луч – лучом последним, НЗ своим. Уж очень не хотел повстречаться с ним, новоиспечённым проказником, а вовсе не потому, что уморил Шест своей болтовнёй. Лучу и раньше доводилось убивать напарника, но за дело, не за слова. Хотя иногда – так и хотелось, так и подмывало трындоболу кляп в рот засунуть. С некоторых пор Луча ну о-о-очень раздражало общество живых существ, много и не по делу говорящих. Потому и пришлось на трофейное помповое оружие срочно переходить. С результатом известным. Вот и хорошо. Послуживший ему исправно лучевик, полностью истощённый ручной

ЛК-24 м, рейдеры утянули. Взамен оставили «калаш» пулевой, простенькой модели, и пару магазинов к нему – на которые опытный сталкер, естественно, тоже не позарился. Не факт, что другой энерган удастся быстро добыть, излучатели, волновые разрядники или порционные плазменники далеко не под каждым кустом валяются, но причин менять имя на Пулю нет. Пуля – дура. Луч – молодец.

Чёрная быль Бывший «киевский скорый» в столицу южного соседа назывался теперь «харьковским» и отправлялся с Курского. Киевский давно переименовали в Юго-Западный. Что там нынче творилось в «матери городов русских», проглоченной «распухшими» притязаниями Зоны, со всеми окрестными весями и городами в придачу, достоверно не ведал никто. Разве только федбезы или украинские эсбэшники, если под информацией о регулярных контрольных походах в Черноту и Причернье имелось хоть какое-то реальное основание. Или патрульные рейдеры стражей периметра, но «интербригадовцы» ещё менее говорливые ребята. В зонные команды для проведения внутренних рейдов отбирают самых фанатичных и суровых. Чёртову дюжину лет назад громадный кусище украинской территории начали вынужденно обносить многослойным защитным периметром и нарекли Чёрной Украиной. Три области фактически целиком, включая столичную, по солидному ломтю от ещё трёх областей, узкие ломти ещё двух и краешек ещё одной. Многие привычные географические названия уже безвозвратно отошли в область преданий, а немало традиционных транспортных маршрутов довелось переносить. Вместе с вошедшими в ареал Предзонья большущим шматом белорусского Полесья и немаленькой краюхой брянских лесов, совокупно – ещё примерно в две трети такой площади, совершенно запретные земли теперь официально именовались в документах Чёрным Краем. В разговорах по-русски он для краткости именовался попросту – ЧК. Ещё в разговорах буферная призонная территория часто звалась Предзоньем, иногда – Причерньем. В самом центре ЧК шестисоткилометрового диаметра – располагался источник тревог, бед и опасностей, который в разговорной речи чаще всего звался ёмким и коротким, привычным словом. Зона. Впрочем, официальное название ничем не отличалось. На изменённых картах ЧК смотрелся кляксой натуральной, сплошным антрацитовым пятном почти круглой формы с чуть неровными, будто зубками хищных грызунов покусанными краями. О-очень символично выглядело это худшее проклятие человечества на современной географической карте. «Белые» пятна в истории освоения планеты давно закончились. Зато появилось чёрное, обречённое если не навсегда оставаться неосвоенным вновь, то уж до ближайшего ледникового периода точно . При самых оптимистичных прогнозах. Старый «тридцатикилометровый» радиус зоны отчуждения канул в Лету. И неумолимая река далековато уже отнесла его в прошлое, не видать за изгибами и поворотами. Несбыточно грезить можно теперь о том идиллическом времечке, когда худшим, что проникало из тогдашней чернобыльщины во внешний мир, было молочко от коровок, пасущихся на заражённой травке, или картошечка из приусадебных хозяйств жителей покинутых населённых пунктов, самовольно вернувшихся домой. Что происходило с ними, возвратными поселенцами, тогда мало кого всерьёз трогало… а зря. Ох, зря! Хотя и без них, кандидатов в мутанты, списочек разнообразных причин, по которым с той стороны Замкнутого Забора нынче мрак – всё более сгущающийся по мере движения от внешней окружности к центру, – некоротенький набрался, когда составлять его волейневолей пришлось. Зона вроде не росла, не ширилась, двухголовые Ваньки-Васьки по лесам

и полям не бегали, телята с аномальным строением тела и лишними органами массово не рождались. Одиозную электростанцию прикрыли окончательно, законсервировали как бы, успокоив мировую общественность клятвенным заверением, что подождём, дескать, тыщ десять годков, и всё будет хорошо. Даже новый «взрывчик», по «неподтверждённым слухам», всячески опровергнутым официально, вроде бы случившийся в ноль шестом году, по большому счёту не переполошил человечество. Главным образом потому, что последствия его остались колобродить в прежних границах Зоны, не выползли за её пределы, не возникли прямиком пред ясны очи каждого и каждой – зримо и материализованно. Что в Зоне было – там же и осталось. По крайней мере целых два десятка лет официальная версия это категорически провозглашала. Всячески отвергая и опровергая бродившие в народе слухи о тайных лабораториях и о страшных последствиях экспериментов с оружием новых поколений. Позднее в сплетнях в качестве даты «ещё одного» взрывчика иногда начали промелькивать другие даты, чаще всего шестнадцатый год, но власти по-прежнему непреклонно твердили, что за пределами отчуждёнки никаких аномалий никем из компетентных наблюдателей не регистрировалось… А потом вдруг мутные – бац – взяли и забегали. Зримые, материализованные. И двухголовые, и аномальные, и куда уж больше мутированные. Словно тлел-тлел там, во глубине Саркофага, огонёчек слабенький, однако не погашенный героями-спасателями поколения восьмидесятников, потихоньку разгорался, силушки набирался, а потом ка-ак жахнул незримыми лучами во все стороны, огнищем невидимым как полыхнуло вдруг!.. Взрыва – не было, вот и не заметили . Всё судили-рядили, побаивались, что сякая-такая цепная реакция какая-нибудь сработает опять, и шандарахнет громкий ба-бах , раскатится эхом на весь мир. Не ядерный взрыв ещё один жестоко наказал беспечное человечество, вовремя не отстегнувшее на реально серьёзный Объект «Укрытие» необходимые миллиарды и вынужденное в расплату затратить десятки и сотни миллиардов, чтоб закрыться от греха подальше. Не вторая Ядерная Трагедия, на долгие годы породившая новое поколение льготников, членов их семей и с ними иже. Что-то иное . Конкретно что – никто не знает. А если кто-то совершенно секретный и ведает хоть что-нибудь близкое к реальному событию, то никому не выдаёт страшную тайну. По сравнению с этим заговором гробового молчания кажется просто невинной шалостью вошедшая в анналы истории киевская первомайская демонстрация более чем полувековой давности. Та самая , торжественное шествие жертв тотальной конспирации союзных коммунистических властей. Хотя остаётся лишь гадать, спасло бы от энергетической вспышки укрытие более мощное, даже на порядок. Лучи эти, корпускулы, частицы, эманация, флюиды, волны или чем оно там полыхнуло, проклятое, без проблем особых пробили на расстояние сотен километров во все стороны от эпицентра. Удержала бы эту напасть гора земли, насыпанная поверх ядерного реактора пресловутого Четвёртого блока, одной далеко не счастливой апрельской ночью превратившегося в класс для урока беспримерного героизма советских людей, а сорок лет спустя не то в страшную сказку, не то в магнит, со всего мироздания притягивающий всяческую гадость, крайне неполезную для генома и менталитета человека? Но горы никакой и в помине там не случилось. В том самом двадцать шестом году, когда двадцать девятого марта, не дотянув какого-то месячишка до «юбилея», Зона вдруг распространила своё непосредственное влияние на территорию, гораздо более обширную, чем отчуждённая «тридцатикилометровка». Радиус увеличился чуть ли не на порядок, и возникла «трёхсоткилометровка». На расстоянии десятков и сотен километров от Зоны спонтанным изменениям начали хаотично подвергаться люди, животные, растения… и, что совсем уж ошарашило человечество, сама реальность. Твердь земная. Машины, дома, конструкции, предметы, участки земли, детали рельефа. Исчезают, появляются, перетасовываются, меняют очертания

и месторасположение, летают, звучат, светятся, перекрашиваются… Будто не из привычных молекул и связей состоят, а из чего-то совершенно иного. Из альтернативной материи, для которой постоянные скоротечные мутации – основа существования, норма , а вовсе не аномалия. С утренних часов календарной даты 29.03.2026 бытие чёрного круга диаметром более шестисот километров существовало по совершенно другим, разительно отличающимся от привычных людям законам природы. Или чему там оно подчиняется. Хорошо, что хоть в Предзонье нет классической радиации. Этой гадостью капризная Зона почему-то не поделилась с «окружением». Уж с чем-чем, а с радиационной безопасностью полный порядок, говорят. Хаос полный, зыбкость и нестабильность, это да, ничего и никого гарантированно постоянного, но зато радиационный фон – идеальный для биологического существования… В итоге счёт землянам выставлен неслабый. Несколько миллионов человеческих жизней – в минус. Десятки и десятки, сотни тысяч квадратных километров территорий трёх стран – в минус. Сколько материальных ценностей и сооружений в минусах – не сосчитать при всём желании. В плюсах – ещё не утратившая остроты горькая тоска многих миллионов, потерявших родных и близких, да страх , почти тринадцать лет держащий в напряжении весь мир. Ну его куда подальше, прибыток подобный!!! Что же там случилось, достоверно неизвестно. Что там происходило до сих пор и что происходит нынче – известно в лучшем случае фрагментарно, разрозненно, мозаично. О полной картине остаётся лишь мечтать даже главнокомандованию сводного фронта всех армий планеты, охраняющей не то людей посюстороннего мира от Зоны и Предзонья, не то Зону и подступы к ней – от внезаборных людей. Поговаривали всегда и, похоже, не закроют популярную тему эту: и не в реакторе как таковом там дело вовсе. И даже не в сумасшедших учёных, допрыгавшихся со своими злобными экспериментами. А на самом деле сверзились откуда ни возьмись пресловутые инопланетяне, нашли самое безлюдное местечко и замутили там, в самом сердце Зоны, рейвпати свою инопланетянскую, вечеринку чужих забабахали на всю катушку. Одно на другое наложилось , словом. Ядрёная угроза, внутренняя, и внешняя, нездешняя, совсем жуткая и непонятная. Подпитались взаимно да зажгли на полный вперёд. И всегда находились злые языки, готовые пошутить на тему, что Стругацким надо бы присвоить звание самых безжалостных провидцев за всю историю человечества. В небольшой, по сути, незамысловатой повестушке одним махом гениальные Братья приговорили хомо хомо сапиенсов к жалкой участи придорожных зверушек, которых окатило месивом из-под колёс стартанувшего джипа, сбило с ног и накрыло волной грязи. С точки зрения космической земляне – твари недостойные даже на роль домашних животных. Предупреждали ведь . И опять никто не перекрестился загодя, ещё до того, как грянул гром. Не услышали, как не слушали никого никогда. Только умный вид делали, а сами жили себе текущей секундой и в ус не дули, будто вечность есть. Замкнутый Забор – ярчайший пример страусовой логики прямого как линейка образца. Не попадается проблема на глаза, в задницу не клюёт – нету её, значит. Огородили с запасом изрядным, внутри сразу за периметром тянется далеко не узенькая выселенная, но стабильная полоса, в которой никаких ирреальностей вроде бы не зарегистрировано. Однако не факт, что вполне хватит «тридцатипроцентного» запаса на весь оставшийся человечеству срок бытия. Чёрная сказка превращается там, за периметром, в самую что ни на есть быль. Чернейшую из чёрных. Период полураспада добытого из недр земли урана – многие миллениумы. Людям, мимолётным существам, живущим какую-то секундочку по масштабам мироздания, страшно даже представлять такой долгий срок долгожданной очистки поднебесного мира. А в какую бездну времени провалиться бы внешней заразе, чтоб сгинуть без следа?!!

Так и живём. Деваться-то некуда, и её никуда не денешь. Она есть , и надо рядом с ней жить . Больше и негде пока. Только б она, одноцветная с космической, Чернота проклятущая, не помешала всем нам выжить … Николая уже не первый день и не первую ночь одолевали тяжкие раздумья на тему реальной возможности скорого апокалипсиса. Тем паче побороли они его сознание в эти минуты ожидания. Истинный пункт назначения, известный одному ему, вызвал целый сонм воспоминаний и ассоциаций, и он мысленно систематизировал базовые знания о Чёрном Крае, пока ожидал подачи состава. По расписанию, 26 января 2039 года в 22:38 московского времени, на этом поезде он отправится в главную командировку жизни. Неудивительно, что живот терзают странноватые ощущения, будто работающий минихолодильник проглочен, да и сердчишко частит заполошно. Ник Котомин, конечно, папарацци бессовестный, стрингер беспредельный и всякое такое прочее дерьмо, плюющее на мораль и законы ради вожделенного кадра… но не до такой степени, как уверены почти все с ним реально знакомые и не знакомые с ним лично, но отведавшие многочисленных продуктов его энергичной профессиональной деятельности. Вот оно что выяснилось. Не до такой степени. К его собственному удивлению… «Ну, прям, наша песня хороша, начинай сначала!» – подумал сталкер. Злись не злись, а без иронии не примириться с гнилой ситуёвиной, в которую Луч попал, не дотянув до переправы. «Эх, жизнь-житуха, воздуха бы… Воздуху маловато!» Случившееся напомнило тот день, когда он открыл свою исцарапанную, затасканную двухъядерную «Дельку» и в уголке пятнадцатидюймовки увидел забавную иконку. Кто-то из фирмачей стащил образ из сети и установил. Ноут в ремонте был, накрылся жёсткий диск. На «вэдэшке» новой обнаружились бонусы… Тогда-то, чисто случайно, но пророчески, в первый раз будущий Луч и познакомился с виртуальной Зоной из этой игры, теперь уже старой игры. Сразу как-то зацепила игруля, с самого первого ролика, с того самого грузовичка… И вот он опять – сталкер-новичок как бы, начинает продвигаться по смертельной территории с «дешёвеньким» ПМ и бесконечными болтами. «Только сейчас – всё в реале. И руки пусты. И не сохранишься на всякий случай перед безбашенной атакой „на авось“…» – подумал сталкер.

– Добро пожаловать, геймач, ты снова по ту сторону экрана, – вслух проворчал он себе под нос. И песенка сетевая всплыла в памяти. «Мы начинаем КВН…» Только в данном случае аббревиатура сия означала «Как Выжить Нах…» Собственно, теперь-то что? Есть сильное желание поспать, да не время и тем более не место. Хошь – не хошь, а вперёд, вперёд, умей вертеться, в реальной игре пауз нет. Упустишь момент, проворонишь смертельный удар, проиграешь – полный абзац тебе. Выиграй. «Если житуха та самая, единственная реальная, не надоела… А она ох как пригодится, не проставлена ведь „галочка“ виртуальная напротив предпоследней миссии. Значит, ноги в руки и вперёд, иначе на кой, спрашивается, сколько времени было потеряно впустую?!» Припасов годных в обозримом пространстве нет. «Не считать же за них ту суму дарёную, что позади осталась, там наверняка западло коварное, стопроцентовое… А то зачем бы свежую жратву умыкнули, суки, и взамен консервы оставили? Нелогично…» Вздёрнутое к небу пылевое облако далеко за спиной после звонкого БУМ окончательно поставило всё на свои места. Суки они и есть суки. По любую сторону периметра. Уже минут двадцать Луч крысоподобно продвигался руинами посёлка, избегая

открытых мест. Из оружия лишь прут арматуры, им же срезанный лучом в жаркой перестрелке с проказниками. И срезанный весьма удачно – прут сделался подобен игле медицинской капельницы слоновьего размера. В придачу к заточке и силу бы нечеловеческую, но где ж её взять без мутации… Да и толку! Монстры вон какие сильные попадаются, но им разве всегда тупая сила помогает? Существо, у которого сила мысли главнее мускульной, по-любому шансов на победу больше имеет. «Скоро Зона, твари могут почуять тебя ментально, и с такого расстояния, что мама-негорюй! Одно осталось – на удачу надеяться. На помощь звезды путеводной…» И удача таки случилась, как женщины случаются одиноким мужчинам или наоборот. В общем, кстати очень. Проказники совершали вылазки и орудовали в этом фрагменте ближнего околозонья давно и продуктивно. Здешнее кладбище им наверняка неслабо подсобило на первом этапе освоения новых земель. Как следствие, вытеснив всех конкурентов, они завладели этой территорией. Теперь их зачистили. Какая-никакая, а передышка, пока на освобождённую от хозяев местность нагрянет банда очередная. Территория посёлка при коротком знакомстве оказалась своего рода Клондайком. То там, то тут по нычкам, в разных закоулках и уголках уцелевших, не исчезнувших и пока не развалившихся построек, не на каждом шагу, но встречались рюкзачки, покрытые толстым или тонким слоем пыли. Прежним хозяевам содержимое уже без надобности, потому как не употребляют проказники жратву существ живых. Только оружие продолжает интересовать зомбей после трансформации как эффективное средство искоренения иных. Обо всём том, что не помогает искоренять, они попросту больше не помнят. Луч прикидывал, где бы он сам прятался в этих развалинах, и следовал туда. Сталкерский опыт не подводил. Брошенная добыча обнаруживалась именно там, где и он мог бы схоронить её, будучи на месте неудачников, проигравших свои жизни. В первых двух тайниках встретились сухофрукты, бывшие некогда яблоками и абрикосами, а также сухари. Но лопнувшие банки рыбных консервов оставили на них неизгладимый след разводов томатного соуса. Чёрная плесень и гадкий запашок сотворяли выразительную ауру вокруг да около. Единственное, что удалось извлечь из этой гнили, – нож кухонного типа. Это уже чтото. «Режик хоть метнуть можно, в надежде, что вдруг да воткнётся ржавым остриём в чей-то обесцвеченный или прогнивший глаз…» – прикинул сталкер возможность применения находки. Обугленная некогда пожаром каптёрка складского помещения преподнесла настоящий сюрприз. Подарок весьма символичный. Стоило пнуть сапогом трубчатый металлический табурет, и под гнилой тканью униформы, нашпигованной человеческими костями, нарисовался старенький ПМ. «Ствол» был достаточно щедро смазан в своё время, и перебирать его долго не пришлось. Отчётливый щелчок бойка известил – механизм готов к работе. Там же, в куче тлена, отыскались два полных магазина к нему. Всё как по сценарию геймерскому – с малого начинаем. Хоть смейся, хоть матерись, хоть плачь – чётко по классической схеме. «Ладно. Никто и не надеялся, что возвращение будет триумфальным, дорога цветами усыпана, а все встречные-поперечные только и делают, что рукоплещут, орут от радости, шлемы вверх подбрасывают…» И всё же благодаря найденному оружию дышалось куда легче. Хоть и не полной грудью, но явно посвободнее. Хотя этой пукалкой разве что от мелкой живности да от лихого человечка отобьёшься. Сколько патронных магазинов и энергопакетов было истрачено… в то незабываемое времечко, когда он под надёжной протекцией Шутки проходил начальный курс выживания. Правда, было это в совершенно других фрагментах, и точные выстрелы напарницы всегда подстраховывали его. Сколько троп исхожено вместе! Не сосчитать…

Сегодня же, немало времени спустя, только его собственные опыт и чуйка сталкерская в подмогу. «Пушка – пушкой, но арматурку и ножичек выкидывать негоже, пригодятся наверняка!» Луч подумал это, осознав и убедившись в правильности направления мыслей. Потому что вдруг почувствовал знакомое, не позабытое совершенно, отчётливое, хоть и нематериальное, прикосновение. Будто чей-то пристальный взгляд просверлил ему затылок. И на том конце ниточки, связавшей его с источником сверлящего ощущения, проснулся интерес. «Прощупывает, видать, нового пришельца, исследует на подходе. Скоро узнает, выделит, обособит…» Хорошо это или плохо, время покажет. Не зря же он, обидевшись на выдворение, обратно пришёл несколькими месяцами позже, чем мог бы. Вначале просто не имел возможности, но когда получил её… Последние месяцы он безуспешно пытался уйти прочь, спрятаться от ностальгии, избежать влияния. Не сумел. Вернулся… Рыскающее движение сквозь руины посёлка принесло скудный урожай плодов. Парочку армейских «тушёнок говяжьих», несколько десятков патронов разного калибра и осколочную гранату, старую добрую «лимонку». Всё это Луч рассортировал и, тщательно упаковав в тряпичные узелочки, закинул в рюкзак. Вечерело, комплекс разгромленных зданий нужно было покидать. Неизвестно, сколько ещё проказников заявится сюда, набежит из Зоны. А то и припрётся какая-нибудь другая хрень. Выйдя ночью на охоту и обнаружив опустевшую нишу обитания, облюбует новое местечко для себя. Силы на исходе, спать хочется жутко… От усталости тоже можно погибнуть. Напарника уже нет, караулить некому. Ночка предстоит весёлая… «Может, остаться и окопаться в подвале каком? Завалить входы-выходы хламом разным, создать видимость, что бюреры логово устроили. Глядишь, и не сунется никто, убоявшись их…» Это мысль, должно сработать. Всё он помнит, однако. «Каникулы» вынужденные не отшибли память за год. Само собой. В противном случае восстановленный Луч совершил бы последнюю ошибку в этой жизни, вернувшись в Зону.

Начало пути И стоило Николаю подумать о сходстве картографического цвета Зоны и впрямую подвластной ей округи с преобладающим окрасом космоса, как ожидание закончилось. Раздался характерный, с акта сотворения вокзальных миров не меняющий тембра голос дикторши. Двуцветная сочленённая змея харьковского состава уже вползала по монорельсу в крытый посадочной ангар. Призадумавшийся Котомин, сам того не ожидая, очутился едва ли не в одном шаге от правых дверей восьмого сочленения. Загрузившись первым, он успеет выбрать место по вкусу. Репортёр быстро придвинулся к створу, на ходу погладив кончиком пальца заранее «опрограмленный» горячий сенсор своего личного сетевого терминала. Беспроводное соединение донесло пакетик информации об оплате одного места на фамилию Бондаренко, разрешительный импульс проскочил в сервоприводы, и складчатая «гармошка» практически беззвучно, с почти неуловимым «ш-ш-ш-ш-ш» разомкнулась. Уже пассажир, Николай проследовал в тамбур. Российские вагоны до сих пор имели эти «предварительные» отсеки, хотя в европейских моделях от них давно отказались – не прямо же с улицы, с холода вваливаешься! Все перроны континента крытые, сразу в салон попадаешь, лишние дверцы не размыкая… Но нашему ж народу надо где-то курить!!! Выбирай не хочу, пустой вагон… О, нет уже, с противоположной стороны появился женский силуэт, ещё одна пассажирка миновала контроль на левом входе… Крайний ряд кресел, тянущийся вдоль стены вагона, примерно в середине дистанции от тамбура до тамбура. Вот здесь. С какой бы стороны ни появились возможные угрозы, достаточно времени, чтобы засечь и рассмотреть ещё на подступах. Всё. Сели.

Сидим, наслаждаемся обволакивающим объятием кресла. Не ближний свет, отнюдь не полчаса до конечной станции пилить. Обзорная справка о наиболее распространённых байках «про Зону» продолжала нашёптывать из аудиоклипсы терминала, прилепившейся на левой мочке. В эту минуту синтезированный машинный голосок «проезжался по уху» в направлении классических компьютерных игрушек, которыми Ник баловался ещё в бурный период пубертатного созревания собственного организма. Да-а уж, точно, были времена! Ух, и мы были молодыми, и мы сталкерами были! У Кольки-Паука шикарная бандана появилась, автографированная маркером самого Гоши Куценко, и ему завидовали все пацаны класса! С известнейшим сталкером-игровиком того времени гимназист столкнулся в туалете концертного зала «Мир» на Цветном, арендованного украинской джи-эс-си гейм ворлд, разработчицей «С.Т.А.Л.К.Е.Р.», на реальном всеэсэнгэшном съезде поклонников игры. С ума сойти, сколько лет прошло, ещё даже эсэнгэ существовало… Вспомнишь – вздрогнешь! Когда-то люди даже могли играться с нею, чернотой проклятой. Игрушки компоо вые создавать, обмениваться впечатлениями о пройденных миссиях и локациях. Писать рассказы и повести на тему и около темы. Экстраполировать, а что будет, если вдруг зловещая станция рванёт ещё разок или случится какая-нибудь иная пакость?! И в чернобыльской «отчуждёнке» заведётся всякая нечисть и мутность, ну прямо как в Зоне из культовой повести Аркадия и Бориса Стругацких, внедрившей в русский язык словечко из английского, STALKER… Взахлёб фантазировать в сетевых чатах и форумах, если бы да кабы… Новый взрыв. Ещё одно пришествие. Вещицы загадочные, неясного генеза. Сталкеры-герои и сталкеры-антигерои. Прочие существа и сущности, шныряющие в запретных землях. Происки спецслужб, системная деятельность контрабандистов, группировки обитателей, разного рода мутации, разгул инопланетных сил и прорывы из параллельных миров. И так далее и тому подобное, на любой вкус и уровень понимания… Реально ощутимые исторические реалии оказались неимоверно сложнее и одновременно куда проще виртуальной реальности, данной нам в теоретических ощущениях. Чёрный Край, запятнавший реальные карты мира, будто подслушал болтовню человечества или высосал инфу из коллективного бессознательного, и такой микс круто замешал понастоящему, без дураков, что никому мало не показалось. Обескураживающий в своей простоте результат: там, за периметром, возможно всё. Всё – ключевое слово. Интересно, поможет ли детский игровой опыт в практическом взрослом прохождении реальной Зоны? Предзонье, если повезёт, вполне можно быстро проехать на автомашине или даже пролететь. Если не угораздит раствориться в воздухе или провалиться под землю, там в каком-то смысле проще передвигаться. Хотя никогда не знаешь, куда в итоге попадёшь, и можно неоднократно промахнуться , прежде чем доберёшься в нужную точку территории. Там пространство не стоит на месте , как ему вроде бы положено. Спасибо звёздам и солнцу, спасибо небу, единственной составляющей того локального мироздания, что остаётся полностью стабильной и позволяет ориентироваться на изменчивой местности. Условно стабильны также, к счастью, водные и воздушные стихии, по крайней мере из Причернья пока не дует смертоносный ветер, а Днепр, на изрядном отрезке течения мало похожий на великую реку или вовсе отсутствующий иногда, южнее вытекает всё там же, где и раньше. И другие водные артерии никакую отраву не выносят. Почему – неясно, но все причастные к периметру и контролю молятся, чтобы эта неизвестность не превратилась в обескураживающую ясность. Пускай себе текут, раз чистые . Куда девать грязную воду , спрашивается? Никаких ресурсов не хватит, чтобы очищать, фильтровать множество рек и речек или каким-то образом не пускать их воды сюда …

Таким образом, по-настоящему беспокоиться стоит о том, что поджидает непрошеного гостя непосредственно в Зоне. Видимо. По крайней мере успокоить себя можно именно этим соображением. Пока что можно. Конечно же, у ветерана репортажной журналистики и взаправдашнего опыта выживания предостаточно. Куда только не заносила судьба репортёра, где только не доводилось пропадать! Да и спортивные навыки, поддерживаемые регулярными тренировками, тоже ведут родословную из самого детства. Подспорье более чем серьёзное. Не единожды в жизни пригодились. Один только раз лишними оказались. Он в армию сдуру попал, отвергнув увещевания своей умной мамы, готовой «отмазать» за любые деньги. Осень тринадцатого года, последний срочный призыв перед окончательным переходом на контрактную систему… Лучше бы Ник не вляпывался отслуживать в егерский батальон! Вот это была настоящая мясорубка. Молотилка, гриль, мангал и пароварка в придачу. Романтика в заднице клокотала, ракетой на призывной летел. Через дедушку Игоря передалась инфекция, привет из прошлого, от советских предков: мужчина обязан отслужить в армии! Хотя никогда не угадаешь, какой именно припас из твоего жизненного арсенала сгодится пуще всех прочих…

– Здоровэнькы булы, сусиду, – поздоровался с ним мужчина, занявший кресло слева. – До Пивдэнного Пасажирського дужэ нэ близько. У шахы граешь? Ночь непроглядная. Ни звёзд, ни луны, сплошная чернь сверху и снизу. И лишь подозрительное шуршание со всех сторон, из кустов, что разлеглись где-то там, у подножия холма… Луч обеими руками вцепился в своё оружие. Тучи густые затянули небо. Темень практически непроглядная. Но всё едино силуэты кособокие и корявые просматриваются… Сколько их тут, десятки? Сотни? Откуда их столько?! В Предзонье не часто такое количество зонных тварей встретишь… Здесь своих уродов хватает, но они не стабильные, каждый раз другие, вместе с землёй исчезают и появляются… А эти фигурки знакомые, до боли. Неужто Зона раскинулась и хапнула новой территории, откромсала от загодя, впрок приготовленного призонного запаса?! Ох, только не это… То, что нелюдями окружён холм несчастный, на котором Луч пристроился ночевать, было ясно по размашистым движениям конечностей. Как его вообще угораздило изменить элементарной логике?! Один на возвышенности, обдуваемый ветрами, на всесторонне открытом пространстве. Ну полная жо… В голове туманище, соображалка почти не работает, кто-то глушит мозг. Что-то явно не так, но времени на понимание, что именно не так, больше нет!!! Уже карабкаются по склону твари. Приглушенный «бум-м» подствольника и яркая вспышка с грохотом разрыва. Добрый десяток тел раскидало. На миг осветились силуэты. Они, они… Серые, без лиц, на марионеток похожие. Кто или что они такое, от кого произошли, ни фига не ясно, но встречались, гады, раньше, встречались… Очередь! Ещё одна! Полукругом свалка тел. Как-то они легко дохнут. Странно. Импульсивно Луч ещё раз дёрнул спуск подствольного гранатомёта. Снова бахнула граната. В голове крутанулась мысль: «Я не перезаряжал подстволку!» Волна панического бреда заполнила голову. Ещё и ещё раз дёрнул спуск, две гранаты вылетели одна за другой. Идиотизм! Откуда?! Палец судорожно потянул другой спуск, пулевой. Фонтанирующий поток гильз брызнул из автомата. Патроны не кончались и не кончались! Ствол уже покраснел от перегрева. И вдруг… оружие ярко-жёлтыми каплями растеклось в руках, обжигая их раскалённым металлом. Дымящиеся рукава комбинезона вспыхнули ослепительным пламенем. Едкий дым острыми когтями вцепился в глаза. Боль не ощущалась, слишком велик шок… Сзади на плечо тяжело опустилась чья-то конечность! Луч дёрнулся и резко

обернулся. Яркое полуденное солнце ослепило глаза. Ночью и темнотой уже и не пахло. Сзади стояла Шутка.

– Доброе утро, бродяга. Как я соскучилась! Она улыбнулась. Так знакомо, так неповторимо улыбнулась, что сердце сжалось в крохотный комочек, и дыхания не осталось… Ошарашенный Луч затравленно огляделся. Вокруг холма на ровной, подстриженной, газонистой травке горами лежали трупы… женские… и лица одинаковые, точно такие же, как у неё .

– И я! И я!!! Все мы соскучились!!! Губы мёртвых марионеток зашевелились, хором, словно по команде. Шатуны?! В таком количестве?! Или… Бац! Башкой прямо в бетонную панель жахнулся. Штукатурка с неё засыпала глаза и ноздри. «Фу-у, блин! Ну их куда подальше, такие пробуждения!» Луч отплевался, высморкался в пол и пополз вдоль узкого туннеля берлоги, которую образовали рухнувшие стены бывшей общаги. На выходе из этой норы стояла растяжка, которую он сообразил вечерком. «Лимонка» найденная пригодилась, а точнее, НЕ пригодилась. Ну и слава яйцам! Шарахнула бы, забреди сюда кто-то, и обвалила перекрытия. Луч аккуратно снял гранату и смотал проволоку. До следующего раза пускай погодит растяжечка. Какой он будет, тот следующий раз, и где, неизвестно, но будет – обязательно. «В глубине Черноты не бывает так, чтоб не было. По умолчанию НЕ…» Несмотря на сон идиотский, выспался сталкер отлично. Сил поднабрался. Организм отдохнул. Хорошо! Переход предстоит долгий, к самому берегу реки Припяти. Там, напротив подстанции сгнившей, буй фарватерный почти под бережок вынесен. Под ним, родимым, водолазный скафандр припрятан, средство переправы надёжное, перебраться через реку поможет быстро и нырнуть в самую Черноту. И если не случится по пути отыскать чтонибудь серьёзнее «макарова», именно с помощью ВКГ112-го придётся пару ходок тудымсюдым делать, поторговать трошки. Южнее скупщики часто снуют по ближнему околозонью. Проторенный с этой, внешней стороны Красной Линии тракт курсом к бывшему главному блокпосту правит. Дороги в Причернье долго не существуют, но общее направление выдерживать можно. Только бы его приныченный скаф какая-нибудь сволочь не отыскала случайно… Этот способ переправы Луч давно освоил. Чуть ли не единственный способ для сталкера, желающего на этом участке границы в любой момент покинуть Зону и вернуться в неё из Предзонья. Все берега и воды Припяти контролировали головорезы, в прошлом ветераны морпеховские и флотские плюс дезертиры из интервояк. Лютые да жадные, за что коротко названы: пираты. Акваторию они превратили в своё «морское царство» и властвовали здесь давно и безраздельно. С интервояками Внутреннего Патруля у них типа неофициальный союзный договор имелся, потому «красную линию» как таковую на участке вдоль реки и не протягивали, обошлись без оградки. Пираты соглашались перевозить сталкеров из Предзонья в Зону и обратно, но в здравом уме никто из опытных бродяг не соблазнялся услугой этой. Уж слишком много амуниции и артефактов пираты эти перекупщикам продавали. И ежу понятно, что не сетями они их в реке ловят. Да и после не видел никто сталкеров, уплывших с ними. Зато трупы в одних подштанниках изредка прибивали к берегу волны. Монополия на водный путь требует жертв… Где-то на улице зазвенела пустая жестянка. Луч достал пистолет и осторожно выглянул в щель между шкафами и старым трансформатором, которыми накануне забаррикадировал единственный дверной проём. И кому ж там не спится?.. Снаружи пусто вроде. Обзор маленький, блин. Но банка дзынькнула, будто её ногой кто задел, – растяжно так зазвенела, пролетая по щебню. Либо неопытный кто-то шёл, либо идущий спешил. Краем глаза Луч уловил тень, мелькнувшую между домами. И спустя

минуту в проходе, кварталом ниже, появились две фигуры. С виду «братья»-сталкеры. Гуськом, один за одном, короткими перебежками пробирались, и комбинезоны их лёгкие, модели «Заря», были классикой сталкерской, по карману не богатым на удачу бродягам.

– Эй, человеки! Не жухайтесь, вчера тут патруль зачистку делал! Если кто и остался, только ходоки ночные по подвалам! Луч крикнул, а сам на всякий случай за стенку спрятался. Двое замерли и к земле прижались. Думали долго, секунд тридцать. Тупые, наверное, или молодые. Потом, шумно прочистив горло, гаркнул один из них: – Чьих будешь, тело?!

– Сам холоп! – ответил молодому Луч. – Я свой, бродяга! Подонки обобрали и подыхать бросили! Пацаны! Я Луч, слыхали про такого? Помощи прошу! Составьте компанию до посёлка любого! Два «комбеза» замешкались, шушукаться принялись. После совещания другой голос крикнул: – Тот самый Луч, что Косого в болотах поднял и на руках вынес? Добрые дела таки не всегда наказуемы… Или это враги Косого? Хрен их знает. Всё равно слухи правду сеют, хоть и не в полном объёме. Признаваться надо.

– Да, он самый! Помню ту морду, наполовину парализованную, бородку рыжую да лысину. Сталкеры тотчас поднялись во весь рост, видимо, поверили словам. И направились в его сторону.

– Где ты там, легенда, мля?! То мой братан старшой был, Юрка. Вылазь, не обидим! «Ага, обидят они меня… обидчики нашлись. Срезал бы вот счас двумя прицельными выстрелами…» Луч налёг всей массой тела на трансформатор. Тот со страшным скрежетом грохнулся наружу, увлекая за собой толстую фанеру шкафов. Проход очистился. Сталкер выбрался из норы, на всякий случай держа за спиной взведённый «макар». Жизнь по сути своей непредсказуема. А жизнь в Зоне и в Предзонье непредсказуема в кубе, и то в случае удачи пламенной. Поэтому – не верь никому никогда… почти никогда. «Задолбавшись игровым процессом, игрулю с утреца перезагрузить можно и на свежую голову продолжить. В реале же „утра“ может и не случиться вовсе!» Навязчивые сравнения окружающей реальности с виртуальными играми лезли в голову. Всё-таки поотвык от Зоны, видать. На всякие посторонние воспоминания и ассоциации мысль отвлекается.

Репортаж века Шахматы действительно скрасили дорожное томление. До Харькова пассажир Бондаренко намеревался следовать, проглядывая свежие новости по многим сетевым каналам в мазохистском поиске всё новых и новых свидетельств. Целенаправленное влияние , предположенное им на основе сопоставления и анализа фактов, уже проступало буквально везде, куда ни глянь! Но станция назначения и вправду обреталась далеко не в Подмосковье, так что времени… гм… вагон. Как бы не затошнило от потоков крови, криминальной грязи, слёз жертв катаклизмов-катастроф и гламурной патоки, ретивыми стараниями коллег льющихся с экрана, выдавливающихся и сочащихся… Он старался не думать о том, что сам такой . Впервые в жизни ему делалось не по себе, стоило лишь призадуматься на тему. Ещё неделю назад и он был одним из активных участников гонки за всем, что продаётся лучше всего: любой негатив, катастрофа или «жареный» факт. Был невольным (хотелось поверить…) пособником силы , пинками загоняющей человечество в пропасть, из которой обратно не выкарабкаться. Да-а, с ним явно что-то случилось… Он просто сам себя не узнавал!

Он вспомнил вдруг, каково это – испытывать угрызения совести . И Бедлам это почуял. Иначе ни за что не помог бы. Даже Коту Базилио, он же Паук, другану пожизненному, – отказал бы наотрез. И правильно сделал бы… Бы, бы, бы – сплошная виртуальность. Вот бы вся эта история к простой игре воображения и привела в итоге! Первый раз в жизни лучшим гонораром стал бы факт, что репортаж не удался, журналистское расследование провалилось… Но пока что – сплошное беспросветное БЫ, символ тройственной унии неизвестности, необязательности и неустойчивости. Честно говоря, Ник не предполагал, что он Бедлама настолько шокирует… Со всей олигархической непосредственностью главный экоросс страны устроил истинный бедлам. Он швырялся предметами одежды и просто предметами, он буквально заплевал бывшего одноклассника, покрыл брызгами слюны. Как только морду не начистил, удивительно… Он так орал, что даже тренажёры, кажется, от страха в пол и стены качзала вжались. Невероятно, но факт – хозяин замка-бункера даже редко употребляемые слова использовал в гневной обличительной речи!.. «Я думал, ты вменяемый журналист, – кричал Бедлам, – я думал, ты калированный образчик представителя второй древнейшей профессии! Я думал, ты во всей своей репортёрской красе жаждешь сиять по всем каналам на весь мир! Я думал, ты, полный на всю голову ас журналистики, осенился идеей провести прямой репортаж из эпицентра, добраться и провести, всех поразить и Пулитцерку в карман засунуть! Хотя на кой чёрт нужна тебе эта двадцатка зеленью, – орал Бедлам, – я тебе миллион дам!!! Да хоть десять дам, чтоб ты только не лез туда! Я понимаю, – кричал Бедлам, – что профессиональное честолюбие может довести человека до полного остервенения, и тогда он возжаждет как минимум показать Зону изнутри, а как максимум пораскрывать все её тайны и выложить на блюдечке зрителям, читателям, пользователям! Душонку свою репортёрскую потешить!!! Минуту славы на вершине известности заполучить!!! Я думал, – надрывался Бедлам из последних сил дыхалки, – ты просто с жиру бесишься, а ты – в натуре сдуре-е-ел… и останавливать тебя бесполезно, я ж тебя знаю как никто на свете… всё равно попрёшься, но уже по менее надёжным каналам… Ты на что меня обрекаешь, сволочь?.. Мне ж придётся собственными руками лучшего друга отгрузить в пекло… Ну ладно, сказал Бедлам, отхлебнув водички из чудом уцелевшей литровки „Трускавецкой“, смотри мне там, инфоманьяк. Подохнешь, на глаза не попадайся. Сам прибью! И чтоб ты знал, прямой репортаж по-любому фиг проведёшь. Там наша связь мало где работает, а где всё-таки работает, слишком нестабильная… чем дальше в черноту, тем стабильности меньше, во всех смыслах…» Вот поэтому я и хочу всё увидеть своими глазами и пощупать своими руками. Единственное предложение, которое Ник успел произнести, прежде чем умолкший наконец Бедлам снова заорал и послал его в зону, делать репортаж столетия, такими словами, что их не только вслух повторять неудобно и цензурой категорически запрещено писать, но и думать их желательно не чаще раза в год. Прямое следствие мощнейшего посыла – «невменяемый журналюга» отнюдь не вероятностно, а более чем по-настоящему играл сейчас в шахматы. Игра эта, популярность которой не зависела от моды или раскрутки, прекрасно отвлекала от дурных мыслей. Спасибо случайному попутчику, избавил от угрызений хоть ненадолго… и чувство вины перед Бедламом поутихло наконец. Всё-таки более чем странно, что они ухитряются сохранять в целости ниточку, связывающую их, столько лет, в среде обитания, такой нещедрой на постоянство отношений. Несмотря на все прочностные испытания, несмотря на тот пятилетний разрыв , после которого остался узелок, иногда болезненно цепляющий складочки памяти… Нику достаточно редко приходилось манипулировать фигурками, отправленными в групповой стратегический квест по чёрно-белой клетчатой доске. И вроде бы не так уж плохо он просчитывал ходы, если почти всегда выигрывал. Однако этот коренастый, сильно пожилой, но вполне бодрый украинец, представившийся Пэтром Викторовичем Кравченко,

наверняка имел уровень действительно серьёзный. Как минимум кандидата в мастера, если не выше. То-то дедушка не расстаётся с настоящими антикварными, резной слоновой кости, а не использует компьютерную имитацию. Весомыми, осязаемыми шахматами игралось както… осмысленнее, что ли, нежели виртуальной «картинкой». Возникало ощущение неподдельной серьёзности игровой реальности.

– …Ты мэнэ послухай, Жора, – параллельно продолжал он традиционную дорожную беседу с попутчиком, обо всём и ни о чём. – Якбы мы, люды, вжэ хоч якось освоювалы инши планэты сыстэмы, то в нас був бы якыйсь шанс! Там, дывысь, й до зирок зовсим нэдалэко… На Зэмли якщо ж трапыться якась велыка халэпа, тоди всим нам гаплык! Халэпы ж воны дурни, косять усих пидряд, нэ розбыраючи. Ото ж бо й воно… То й зистанэться вид нас тилькы гадка, чы булы чы ни, отаки от створиння. Тарганы та пацюкы выжывуть, гыдота мерзэнна, а мы зныкнэмо. Трэба тикаты до зирок, чуеш, тилькы там е порятунок для зэмного людства. Вси яйця в одний торби побьються, якщо впадэ вона. Нэ бажаешь уси втратыты, розпыхай у дви-тры, чотыры торбынкы…1 Николай (Георгий Александрович то есть) без трудностей перевода понимал суть сказанного. Мову он специально не усваивал, но его мама носила когда-то фамилию Доменко и родилась в городе, расположенном посередине северного побережья Чёрного моря. Там же, где и он сам, в силу сложившихся обстоятельств, хотя к тому времени мама уже была по паспорту москвичкой. Так что с детства у него имелась какая-никакая возможность узнать: Украина – вовсе не анекдотичная юго-западная страна, полная жадных хохлов и вездесущего сала. И не мифическое тридевятое царство, единственным достойным внимания местом в которой является та самая Зона, в которой происходит действие «Теней Чернобыля», «Чистого Неба», «Эпицентра Желаний», «Огненной Зоны» и «Новой Мутации».

– Пётр Викторыч, вы случайно не в аэрокосмической отрасли работали? – спросил Ник, когда бойкий дедушка сделал паузу, чтобы вынуть из ниши в подлокотнике законно положенную бутылку минералки. Старик умаялся несколько, страстно провозглашая космическое будущее человечества. Ох, неспроста народ повально задумался о возможной гибели цивилизации… Удручающий факт, что в массовом порядке, Котоминым был установлен и подтверждён многочисленными наблюдениями и опросами. Как и тот отрадный факт, что задумавшийся народ посильно соображает в направлении поиска выхода.

– Та звидкиля ж ты здогадався?! – удивился сосед по вагону, виртуозным спуртом продвигая своего ферзя в самый тыл войска пана Бондаренко. После этого коварного хода до конца партии оставалось совсем немного. И опять Ник проигрывал, ну что ты поделаешь!

– У меня… э-э… дружок один в Новом Звёздном работает, – сказал он почти правду и уложил на бочок своего чёрного короля, признавая очередное поражение. – Тоже много на эту тему говорит. Не информировать же дедушку, что когда-то «дружок» первым из российских мультимиллиардеров слетал на МКС, теперь владеет собственным космическим челноком и вкладывает сотни миллионов в развитие космических программ. Ник делал об этом человеке юбилейный репортаж, а потом свёл его с Бедламом. Таким, как они, полезно для бизнеса держаться вместе… ну а посреднику малая толика от щедрот достанется – тоже хорошо.

– Как его фамилия?! Может, я его знаю? – попутчик неожиданно заговорил на чистейшем русском, почти без акцента, лишь характерное мягкое произношение звука «г» выдавало южанина. Ник чуточку озадачился, с чего бы это вдруг такая лингвистическая метаморфоза, но в эту секунду к нему обратилась невзрачная, скромно одетая женщина лет тридцати восьми, занимавшая кресло с правой стороны.

– Извините, что влезаю в разговор… Вы Котомин? – спросила она. – Ник Убийца 1 Iнший – другой; зiрка – звезда; трапитися – случиться; халепа – неприятность; гадка – воспоминание; створiння – существо; тарган – таракан; пацюк – крыса; гидота – гадость; зникнути – исчезнуть; порятунок – спасение (укр .).

Сенсаций? С канала Евроновостей?.. Не ошибся Луч, ребята новенькие попались, молодые. Прозвания ещё «человеческие» имели. Один – Владислав Тимецкий, брата которого он вытащил с болот год назад, незадолго до отправки на вынужденные каникулы. Второй – Сергей Андреев, друган его. Видать, Серый этот всегда с первым за компанию – пёрся в переплёты разные. Есть такой тип человеков, мнения своего не имеют, самим ничего особенного от жизни не потребно, а за компанию – и на рыбалку, и в пекло полезут без особой надобности и колебаний. Из таких «побегов» какое угодно растение вырасти может. И крапива непролазная, и красивый розовый куст, и никчёмный чертополох. В Предзонье эта парочка уже месяца полтора бегала, мимолётно возникающую нечисть отстреливая всякую. Периметр с экспедитором барыжьим пересекли, полпути на торгашьем «хард хаммере» с прицепом проехали, пока не сгинул транспортёр в одночасье вместе с грузом, парни как раз по нужде в кустики отлучились. Везучие, блин. Затем самостоятельно до ближнего околозонья добирались, повезло, не стёрла их на фиг взбесившаяся реальность. Зато освоились, поднатаскались перед Зоной. В сталкеры хотят податься. Влад по стопам брата ринулся, когда связь пропала с ним. Тот самый сгинувший экспедитор весточки передавал время от времени, а потом сообщил, что Косой вроде накрылся. Может быть, с надеждой найти его Влад и в Черноту полез, или пример брательника заразил его вирусом сталкерской фальшивой романтики, якобы привольного образа жизни. А скорее всего по обеим причинам. Серёга же шёл просто так. На вопрос Луча, какого хрена ему в Зону, ответил вяло: «Ну там, ништяки всякие… бабла можно поднять… да и прикольно там…» «ПРИКОЛЬНО! Вот баран… Будь я твоим папой…» Луч на нём сразу крест поставил – не выживают там слабодухие такие. К тому же опасно с подобным невезучим «товарищем» по Зоне ходить. Сам по глупости сдохнет и напарника утянет за собой. Владу не позавидуешь. Жестянку ту наверняка Серый задел ногой, олух. Однако в данный момент выбирать попутчиков не приходилось. И на том спасибо. Да и вооружены они не слабо! Первичка в лучших традициях, классика, ОЦ-14 «Гроза». Вторичка тоже впечатляла – культовые «орлы пустыни». В общем, ничего нового, но далеко не худшее из старого. Так и хотелось у инертного Серёги этого винтовку забрать и под конец маршрута вернуть только. Профессиональная пушка в руках новичка – то же самое, что техника в руках дикаря. Но за движения подобные всегда одна награда была и есть, и справедливая – дырка в голову. Обходиться своей амуницией учись. Или убей того, у кого она лучше, и возьми. Потому как лучшего достоин лишь выживший. Но мочить этих пацанов не хотелось вовсе, а ждать, пока их кто-то завалит, нет времени. Только бы до причала добраться, а там посмотрим. Узкая старая, некогда асфальтовая дорога из посёлка, огибая поля, вела до заброшенной шоссейки, что выходила к старым докам, владениям пиратов. Там им троим делать нечего. Пацаны, недолго думая, отправились через холмы. Луч промолчал. У них свои головы есть, пусть шишки сами на них набивают. Это полезней, потому как личный опыт – он ценнее и оставляет незабываемые рубцы на извилинах. Именно эти рубцы и помогают выжить в Зоне. Передать навык, поделиться опытом можно только с тем, кто уже самостоятельно уловил ритм зонного движения. Примерно треть пути преодолели без происшествий особых. Несколько здоровенных одичавших псов, с виду просто собак, пристрелила молодежь, соревнуясь в меткости. Не сдержавшись, Луч попытался им объяснить, что стрельба без причины хуже глупости любой. На звук её стянется всё, что слышать умеет и вибрации ощущает. Но учитель из него хреноватый, видать, не чета Шутке. Ребята лишь ухмыльнулись. Где-то в середине маршрута Луч заметил, что за ними тянется «хвост». Опыт «не пропьёшь». Закреплённая в автоматизм привычка постоянно оглядываться и коситься во все

стороны принесла плоды. Лёгкое шевеление высокой травы на вершинах холмов насторожило. Ветерок по-другому травяную зелёнку поглаживает… Острый глаз позже приметил голову на тонкой шее, изредка мелькавшую над растительностью. Не разобрать издали, дозорный тушкан крался за ними или петухан лысый. Всё едино, эти злобные твари стаями охотятся. Одна особь-разведчик находит добычу и пасёт её, пока другие подтянутся. А уж как подоспеют…

– Эй, бойцы! Ждите гостей скорых. – Луч решил всё-таки предупредить их.

– Чего там, дядя? Влад остановился и завертел башкой. Наконец-то осматривается.

– За нами стая тушканов или курных следует. Скорее всего. Зона близко, зонные шастают часто. Могут, конечно, и здешние мутняки случиться, но… Зона близко.

– Видали мы и тех, и других. Мелкие зверюшки, на выстрел один. – Серый был невменяемо спокоен.

– А сколько штук встречали тогда?

– Ну, не меньше десятка. Мы с Владиком в два ствола пальнули, раз пять, шкурки и поразлетались во все стороны.

– То были передовые, и только. Стаи редко в околозонье ходят, а в полном составе тварей сотня и больше. Если тушканы… А уж если курные, тогда сотни три минимум. На открытом пространстве они разрывают околозонных монстров секунд за десять. Или за три, в зависимости от размеров… Да и в Зоне обычно не дрейфят. Я валю чем побыстрее, вы как хотите. Догоняйте, если что. И он побежал, не переставая озираться по сторонам. Некоторое время по глинистой почве только его подошвы гулко лупили. За спиной повисла раздумчивая пауза. Но очень скоро пацаны, замершие с отвисшими челюстями, как ошпаренные подорвались и затопотали вдогонку. Первый нагнал быстро, второй чуть приотстал. Ох уж этот вялый Серёга…

– И что нам теперь делать, дядя?! Влад понял, что влипли они жёстко.

– Есть три способа совладать с ними, – на бегу поделился опытом Луч, – первый – электропулемёт «миниган». А лучше два. Выкосить ураганным смерчем огня, и конец фильма.

– Продолжай, Бульдог Харламов! – Влад, бегущий голова в голову, даже разулыбался. Молодёжь хорошо чёрный юмор прохавала. В подобной ситуации это поможет избежать паники.

– Второй, очень быстро убежать с их территории, пока стая кучкуется. Третий, забраться на столб, крышу сарая или что-то подобное, повыше, и методично их отстреливать… или гранатами закидывать… или ждать, пока не уйдут. Но ждать придётся до-олго, пока другая еда не явится в их угодья.

– Покуда только на второй вариант выходим. – Серый наконец догнал и пристроился слева. Все прибавили хода. Марш-бросок давался нормально, дыхалка ещё не успела растренироваться за время вынужденного отпуска. И молодые тоже бравенько перебирали ножками. Сейчас бы на пояс каждому по артефактику на усиление выносливости. Желательно по «лунному свету», и бежать, бежать, бежать! Ведь рано или поздно, но груз амуниции забьёт пацанам мышцы, и хана им. «В принципе их тела могут задержать стаю на время, и я успею уйти, а потом – даже вернуться за экипировкой дармовой. Но вдруг, чуя дыхание смерти вплотную, со злости в спину выстрелят… Блин, нужно выбираться втроём!» Жалость непрошеная поборола Луча, как представил он себе живо картинку: стаю курей зонных, пацанов на куски рвущих.

Бремя славы

– Дорогуша, обознались вы, – отрезал он. – Меня зовут иначе. C телесетевым ведущим тем у нас внешнее сходство, я знаю. Меня уже принимали за него. Вот ведь, сколько лет и зим прошло, а до сих пор – не сразу пусть, приглядевшись и голос послушав, но узнают ведь Ника, азартно хоронившего дутых звёзд и сфабрикованные события… Да-а-а, ничего не скажешь, амплуа он себе выбрал горяченькое, благо было кому спонсировать , а у зрителей на тройное ура его убойные репортажи шли! На завтрак выворачивал подноготную кумиров, на обед опускал обратно в грязь купивших титулы князей, на ужин развенчивал светские мифы… Ох, сколько «випастых» наверняка порадовались, когда и сам он с информационного Олимпа спикировал в конуроподобную закольцевую квартирёнку. Удивительно, что киллера не прислал никто в качестве наградных за былые подвиги… Командированный отмечал краем глаза присутствие соседки, но внимания особо не обращал. Никаких ассоциаций или опасений фемина не вызывала, ехала молча, уткнувшись в проекцион своей портативки. Подавляющее большинство пассажиров, заполнивших декорированный в пастельных тонах салон, обращали внимание исключительно на свои компы, поэтому в вагоне царила почти идеальная тишина, нарушаемая лишь тихим сипением работающих охладителей, намёком на ровное гудение движителя и голосами двоих шахматистов. Где-то у самых дверей, ближних к голове состава, вроде ещё кто-то разговаривал, но на самом пределе слышимости, шёпотом, вероятно. И в тамбуры покурить, за несколько часов дороги, никто не выходил. Очень спокойный вагон попался, замечательно! Никто не мельтешит, не мешает озирать подходы… Стоп. Неужели паранойя бурно развивается на нервной почве?!

– Так похо-ожи… – разочарованно протянула соседка. – А вы не знаете случайно, куда он подевался? Ник очень сильно мне нравился, я ни одного репортажа не пропускала… Как же вы всё-таки похожи! И голос… Она пристально, испытующе вгляделась в «Георгия Александровича Бондаренко». То ли впитывая черты, разительно напомнившие лицо кумира молодости, то ли надеясь, что он пошутил, и признается, что пошутил, и всё-таки окажется тем самым. Тогда она как минимум автограф отхватит, а как максимум… бы . Неотвязное, всепроникающее, соблазнительное. Ник в своё время многократно испытал на своей шкуре, какой недетский ловят кайф «простые люди», погревшись чуток в лучах чужой славы, соприкоснувшись реально с чудесной заэкранной вселенной. Как здорово, что Николай Андреевич Котомин в «кадре» уже не появляется! Для публичного имиджа у него подобраны специальные актёрские головы . Ник теперь мозг . Автор, продюсер, режиссёр, директор, оператор, сценарист, редактор, монтажёр, композитор, кто угодно , но – не ведущий. Теперь, спасибо Бедламу, он чистым творчеством занимается. Ну, иногда не очень чистым, а бывает, и далеко не чистым. Но в основном делает что хочет, без сомнения. Исключение – заказы генерального спонсора. Свобода не бывает бесплатной. Это сказочка для бедных, что её не купишь, не продашь. «Свободные задарма» – кроме себя самих, никому и даром не надобны. В этом мире.

– Нет уж, я точно не он. К сожалению или к счастью, но я вовсе не репортёр, известный как Убийца Сенсаций Ник. Причём среди произнесённых слов ни единого лживого не затесалось. Что правда, то правда. В настоящем времени – чистейшая. Сожалеющий вздох фанатки был тихим, очень тихим, но тяжким как грех, искупить который уже не представится возможным. Ник даже на мгновение посочувствовал ей. Сверкнул перед человеком радужный блик мечты и тотчас погас, залитый холодной водой будничной серости… Ну, хоть бы она такой простушкой не выглядела, тогда ещё можно

было бы в столице южного сопредельного государства полчасика на посещение привокзальной гостиницы выделить! Да уж, символично не повезло с креслом попутчице, похожий на кумира мужчина направо поворачивается при разговоре с ней. Не налево … Надо же до такой степени себя изуродовать кошмарной одежонкой и макияжем нелепым, чтобы окончательно угробить возможность появления даже призрачного шанса на интерес мужчин. Не имеешь средств оплатить услуги стилистов, так собственный вкус воспитай, кто мешает? И вещи покупать в бутиках не обязательно. Одежду, которая человеку идёт, и на базарах отыскать вполне реально. Не-ет, билет надо было в головной салон класса СВ брать, а не «теряться в толпе» сразу. Хоть напоследок насладиться комфортом и… Впрочем, худо без добра не бродит. Там последнее место в поезде, где можно сыграть в шахматы. В первом вагоне совершенно другие игры практикуют…

– И я смотрю, лицо-то знакомое! Российские каналы у нас традиционно не жалуют, но мы ж народ грамотный, в электронике подкованный, спутнички, ракетки, то, сё… Помнится, мы с Леонид Данилычем работали над одной системкой. Я тогда ещё пацаном был, толькотолько после института на Южный Машиностроительный пришёл… – Теперь ветеран освоения космоса изъяснялся исключительно на языке «северного соседа». Видать, уж очень хотел без искажений донести информацию о своей сопричастности к свершениям великих. Ещё бы! С будущим вторым президентом страны вместе над «системкой» корпеть – это же богатейшее воспоминание на закате жизни! Вот ведь промелькнула она, неожиданно скоротечная, вся в трудах и заботах, а вспомнить особо и нечего, разве что как постоял рядом с персоной, вошедшей в историю… Если бы Нику захотелось надиктовать мемуары, таких воспоминаний он бы на целый мегабайт текста набрал. Хорошо это или нет, вопрос спорный. Однозначно плохо то, что других впечатлений, связанных с его собственной, личной жизнью, хватило бы на текстик куда менее объёмный. В лучшем случае на пролог, рассказ о детстве и маме, о редких появлениях вечно пропадающего в командировках и экспедициях папы да на краткие вставки, эпизоды о жёнах, ненароком произведённых детях и Бедламе. Не жизнь, а сплошная беспросветная работёнка … Не-ет, что-то надо делать с визуальным восприятием. Образ – менять. Немедленно. Ещё узнает засвеченную медиа-физиономию кто-нибудь, не столь невзрачный и легковерный! Спрашивается, чем бы, как бы настолько кардинально себя замаскировать, чтоб ни одна… гм… собака не унюхала. А если попросту не перечить естеству… Идея! Почему нет? Помнится, в мрачный период закольцевого обитания не только состояние души, но даже внешний облик настолько сильно изменился, что близкие знакомые на улице мимо проходили. В упор не видели. И вовсе не потому, что стыдились признать его…

– И всё-таки вы очень на него похожи, – повторила соседка справа. Ещё не сдалась мечта в её душе, радуга не полностью растаяла в серых тучах. – Вас Георгием Александровичем зовут, да? Очень приятно. А я Наталья… Степановна.

– Доченька, у каждого человека есть двойник, – компетентно заявил сосед слева. – Я вот как-то читал в википедии… Дедушка трещал и соловьём разливался, он уже забыл о шахматах и партнёре по игре, он переключился на «доченьку» и явно был не прочь приударить за ней далеко не породственному, аж глазки заблестели. Ник не прислушивался, ибо вновь погрузился в мрачные мысли о предстоящем конце света категории «бы». Но слух помимо воли выхватил фразу…

– Я лично не хочу с ним встретиться, – убеждённо заявил бывший соратник товарища Кучмы, директора крупнейшего ракетного завода СССР. Ещё не пана президента независимой Украины. Конечно, если старичок не наврал с три короба для красного словца. Люди врать горазды, за ложью они прячут свой страх быть распознанными в истинном обличье. Потому

и правды не доискаться в этом мире. Потому и мир такой, относительный. Любопытно, какие они, те , кто в Зоне? Или о них правильнее рассуждать, используя не категорию «кто», а «что» ?.. Лгут они там ещё больше, чтоб выжить? Или, наоборот, чернота неизбывная срывает маски, обнажает все истинные облики, и уже не до вранья…

– А почему? – спросила Наталья Степановна. Двуязычному интеллигенту старой закалки удалось перехватить её внимание, ну и прекрасно, вдруг – судьба, вдруг он – ветеран одинокий, а у неё – в наличии атавистическая потребность о ком-то заботиться…

– Можете считать двойника напоминанием. Я думаю, таким способом боги намекают, что смертного скопировать недолго. Так что не особо задавайся, губу не раскатывай, ещё одного изобразим, без проблем. Не особо уникален ты, ещё один как минимум такой же есть. Ого-о-о, какая глубина проникновения в тему! А он не прост, этот престарелый шахматист! Может, ракеты производства Южмаша с неба какую-то секретную инфу о строении мироздания приземлили?! Любопытно, есть ли в добытых сведениях хоть крупица знания об истинной причине, по которой в мире этом, и без того далеко не самом лучшем из, появилась и запятнала его непроглядной чернотой Зона ?.. Оглянувшись в очередной раз, Луч понял, что их положение куда хуже, чем казалось.

– Ребяты, левей берём! – прокричал он на ходу. – За во-он тем холмиком большим впадина, со стадион размером, должна быть. Если не исчезла! Я слышал от Вертухана, в неё «Руслан» упал, когда сквозь аномалию воздушную пролетел. Низко шёл, корпус почти целый остался. На корпусе том и переждём. Но выживших много там. Снорки они теперь… «Самолёт вьетнамских солдат с западных участков периметра вёз, пилот напрямую курс проложил, вопреки запрету командования. Торопились дембеля домой… В Предзонье аномалии воздушные скорее исключение, чем правило, но какие ж правила без исключений!» Об этом Луч только подумал. Вслух молодым не сказал. Ещё он подумал: «Интересно другое. Ведь устойчивые формы мутации только в самой Зоне появляются, а монстры предзонных территорий такие же мимолётные, нестабильные, как всё и вся здесь. Но почему-то рухнувшие из-под неба вояки эти мутировали именно в привычных снорков, и не исчезли вскорости… Ещё одно исключение из правила? И земля под самолётом этим почему-то не разверзлась…»

– Ты чё, долбанулся, дядя?.. Даже одного «слоника» пристрелить тяжко, живучие они, не люблю я их-х… – дышал Влад уже с напрягом.

– Не любишь потому, что готовить не умеешь! В лобешник их мочить надо. Или в позвоночник куда. Один выстрел – один труп!.. – Он ухмыльнулся, припомнив кое-что, и добавил: – Кхе, «слоники»… а вы их видели без противогазов? Увидите сейчас, вьетов много, на всех противогазы они не возят.

– Дядя, так они ж быстрые и приземистые, ф-фиг выцелишь в лобешник-то! С оптикой, ну, двоих-х мы снимем издаля, ежели не заметят нас, а дальше?..

– А дальше моя забота! Только хотите или нет, но пистолетики ваши мне дадите. Ну, если пожить есть ещё желание…

– Куда мы денемся, на, держи. – Влад на ходу достал свой «дезерт игл» и протянул Лучу. Его примеру последовал и Серый.

– По магазинчику ещё бы. – Луч улыбнулся, сам дивясь наглости своей. Молодые молча скинулись по магазину. Вот что желание выжить делает! Хотя хрен его знает, не будь имя Луч на слуху зонном, может, и послали бы его куда подальше. А так авторитет – он и в Предзонье авторитет… дорого стоит годами наработанная репутация! Пистолетики были самой убойной комплектации, под патрон 50АЕ. Двенадцать точка семь мэмэ, если по-нашему. В стандартном магазине по семёрочке толстеньких патронов,

значит. Лучше бы вы, ребята, мажорами были и удлинённые магазины таскали, как Лара Крофт в старых фильмецах… А так – придётся вспоминать перезарядку «на бегу». Этот приём имелся только в арсеналах старожилов и применялся в безбашенных прорывах. Показывать задарма новичкам его не хотелось, но… Луч вставил запасные магазины в хитрые ячейки, пришитые чуть выше колен специально для такого случая. Конечно, торчат магазины те подобно шпорам и выглядят комично для несведущих. А кто ведает, для чего эти штучки на комбинезоны пришиваются, тот распознает зонного ветерана и стороной обойдёт… Громкое «Ку-ка-реку-у-у!!!» заставило всех троих затравленно оглянуться. Это означало лишь одно – курная стая в сборе и выдвинулась для атаки. Подобно трибуне динамовских болельщиков, огромное поле травы зашевелилось волнами и откликнулось не менее громким «Кок-ко-ко-ко-ко!!!». По злобной иронии эти «ку-ка-реку» и «ко-ко-ко» ничуть не изменились в отличие от облика хозяев. Только нынче эти звуки ассоциировались не с пасторальным утром в деревне, а с лютой погибелью неминуемой.

– Куры!!! – Луч отчаянно рванул на холм, за которым должен был быть корпус того самого транспортного гиганта. «Блин, я так надеялся, что тушканы!..» Молодые, по примеру ветерана, тоже ускорились предельно, выжимая из себя последние силёнки. Почти одновременно они выбежали на вершину. За холмом, внизу, действительно лежала толстая колбаса корпуса самолета. Посадка была «мягкой», и оторванные части разлетелись недалеко. То там, то тут виднелись фигурки снорков. «Дюжины две… должны прорваться…» – Подумав это, Луч крикнул напарникам: – Задержитесь и гасите их! Только в спину не пальните мне и за своими спинами следите, блин! Не задерживайтесь! Дав последние указания, Луч ринулся вниз по склону вслед за роем пуль, моментально выпущенных пацанами из винтовок. Всё было как в старые добрые времена. Когда он сдавал экзамен своей незабвенной учительнице. Экзамен был ближнего боя. Сердце набирало обороты. Тум-Тум-Тум, сейчас пульс был воистину стержневым ритмом жизни. Боль, усталость, страх, голод – ВСЁ пропало. Кто на пути? Лишь цели фанерные бездушные. Что они могут противопоставить? Рефлексы разогнаны так, что слышен звон нервных волокон. Каждый прыжок ударяет в землю тонной массы, поднимая густые пыльные клубы. Тум-Тум-Тум… «Раз-два-тричетыре-пять, ангел смерти шёл гулять! Кто ты?.. Кем бы ни был ты, не встречайся на пути!!!» Первый снорк дёрнулся и, подняв тучу пыли, прыгнул навстречу. Ни одно нормальное животное не способно настолько далеко прыгать. Добрых метров двадцать между ними было. Тварь вычислила, в какой точке она встретится с жертвой, и, сжав тело в комок стальных мышц, летела-летела-летела… Но и Луч тоже это знал и за пару шагов до «встречи» рванул вправо. Левая рука вытянулась в направлении головы врага. Бум!!! Пуля вышла из ствола и, проследовав метра полтора всего, вонзилась прямо в переносицу снорка. Вылетев из затылка, увлекла за собой куски костей черепа и длиннючий фонтан мозгов. Дзынь! Автоматически передёрнулся затвор. Тело бывшей гордости вьетнамского спецназа грохнулось на судорожно сжатые конечности и покатилось по траве в небытие… или в очередную жизнь наконец… Следующий!!! Уже два зверя одновременно мчатся в атаку. Слабость их – в силе их. На открытом пространстве снорки всегда совершали «смертельный прыжок», пролетая огромное расстояние до жертвы. Любое неопытное существо, в том числе и молодые сталкеры, не успевали сообразить и оказывались разорваны на куски безжалостными конечностями. Но если кто поопытнее случался… Делай раз! Рывок влево – и правая рука жмёт спуск, разнося в упор голову зверюги. Блин, споткнулся, но, падая, жахнул во второго прыгуна, что сверху уже пролетал. Тот был без обычной для снорков «маски», кожа лица стянута так сильно, будто кто-то на затылке в

скальп вцепился и резко рванул. Разорванные до ушей щеки оголяли ряд оскаленных зубов. Первая пуля вошла неудачно, в челюсть снизу, и оторвала её на хрен. Но тварь это не остановит. Чуйка сработала ещё до выстрела, потому со второго ствола Луч тоже пальнул, «на всякий». Вторая пуля вошла в кадык, дробя шейные позвонки. Готов. Делай два. Кувырок и прыжок вправо. Бум! Бум! Бум! Ещё двое забились в агонии. Патроны безбожно тратятся! Два лишних уже потеряны… Мысли быстро летели. Глаза успевали следить за прыжками, а тело уходить от них. Бум! Бум! Ещё двоих заклеил, прыгнув под них, винтом крутясь. На спину упал, перекатился и безумно долго вставал. Едва поднялся, как два снорка ударили человека в грудь совокупной массой тел. Луч потерял равновесие и рухнул, но, опрокидываясь, завалил ещё двоих, что слева и справа подбегали. Земля твёрдая какая, блин! Если б не комбинезон, содрал бы мясо до костей… И только звезданувшись об землю, Луч увидел, что двое снорков, поваливших его, дохлые уже. Ребята подстраховали, молодцы! «Бум» и «дзынь» слились в одну протяжную песнь. «Орёл» в правой руке опустел. Луч движением пальца освободил магазин, тот упал в сухую почву. Рука отработанным движением пошла по дуге к колену, и пустая внутренность рукояти чётко налезла на магазин, торчащий из ячейки на ноге. Нижняя кромка рукояти стукнула в основание крепления. Механизм сработал чётко – освободил «груз» и пружиной защёлкнул магазин, завершая перезарядку «одной правой». Двумя выстрелами спустя второй ствол повторил это «одной левой». И только после этого Луч вскочил, готовый продолжать танец смерти… Полторы дюжины тварей, расстрелянных в упор, остывали за спиной. Пацаны сняли ещё пятерых. С десяток новых вылезли из корпуса самолёта и готовились к атаке. Однако бешеная пляска продолжалась недолго. Громкое «Ку-ка-реку-у-у!» вновь сотрясло воздух. Снорки мгновенно остановились, синхронно сжались и, хором исторгнув тягучие «Йу-у-у!», кинулись врассыпную. Твари хоть и тупые, но инстинкты выживания бывших человеков сохранили. Сильные организмы позволяют уйти от стаи, а выносливости и скорости им не занимать. Трое же раненых снорков, понимая, что не уйдут далеко, запрыгнули на оторванную хвостовую часть «Руслана»… Хрен с ними! Луч побежал на другой островок безопасности, к основному корпусу. Ребята уже спускались по склону к нему. Добрая половина крыла едва держалась прикрепленной к корпусу и другим концом упиралась в почву. Как по дорожке, Луч по ней зашагал к фюзеляжу самолёта. Крыло заскрипело и начало качаться. Тихо, родимое, тиххо… Теперь бы на самый верх. Засунув за пояс пистолеты, он взял в руки арматурный прут и нож. Поочерёдно втыкая их в корпус, как заправский альпинист, принялся карабкаться выше и выше. За арматурину не страшно, нож бы выдержал, не сломался… Сзади что-то страшно громыхнуло. Луч обернулся. Расшатанное крыло, обломав последние «сопли», на которых висело, оторвалось и рухнуло вниз. Тем лучше – по нему курные не поднимутся. Ещё несколько усилий – и вот она, вершина. Сталкер перевел дух. Волна одышки захлестнула лёгкие. Морда, наверное, покраснела от давления. Острая боль в правом боку заставила схватиться за него. Мокро… липко… Итить-колотить!!! Какая-то тварь достала-таки… Добрый кусок комбинезона выше пояса справа был вырван вместе с броне-пластинами на хрен. Четыре глубокие борозды сантиметров по пятнадцать длиной демонстрировали голое мясо. Кровища истекала ручьём. Луч зажал рукой рану… но прекрасно знал он, что этот зажим не спасёт.

– Дядя-а-а!!! Твою мать, лови конец!!! Услыхав отчаянные крики ребят, он сообразил, что это не глюки его слабеющее тело пробирают, а пацаны третий раз бросали веревку, ожидая содействия.

– Кидай ещё раз! Сейчас! Тонкий канат в очередной раз просвистел над головой. Луч поймал его и накинул пару петель на стержень арматуры, воткнутой в корпус. Сам, намотав на руку конец, повис по

другую сторону «Руслана», в противовес. Канат задёргался. Молодые отчаянно карабкались.

– Бегом, пацаны! Сил нету! Заорал он из последних сил, когда ощутил, что сознание покидает его, ещё не быстро, но уверенно. И когда уж совсем потемнело в глазах, Луч ощутил сильный рывок. Кто-то схватил его за ворот комбинезона и потянул вверх по облупленной обшивке.

Первая и последняя столица – До свидания, Георгий Александрович… или правильнее сказать, прощайте? Невзрачная попутчица задержала в его ладони свою узкую ладошку, резко вскинула лицо и взглянула ему прямо в глаза. В эту секунду он вдруг понял, что глаза-то её просмотрел , что увидел их лишь сейчас, и они у неё – необычайно красивые… Чёрные, глубокие, обволакивающие, впитывающие взглядом. Поразительно осмысленным и потому невероятно притягательным взглядом… Если их запечатлеть отдельно и обработать фильтрами – получится шедевр для рекламной кампании офтальмологической клиники или оптической фирмы. И запах у фемины замечательный, если не смотреть на неё, абстрагироваться. Причём явно – естественный, не обезображенный вмешательством химических парфюмов. И как же он его в поезде ухитрился не почуять… Проклятая Зона все мысли и чувства заполонила. А ведь он ещё даже до границы Предзонья не просочился!

– Лучше скажите… пока, – запнувшись, внезапно охрипшим голосом ответил он. – Хорошее слово, ни к чему не обязывает… но и надежду на встречу оставляет.

– Если оставляет, тогда обязательно встретимся, так или иначе… Три слова, «так или иначе», почему-то не выходили у него из головы, пока он лавировал по вокзальному лабиринту. Каким-то таким тоном они были сказаны… этаким. И это тёплое прикосновение женских пальчиков… Однако сошедшему с московского поезда транзитному пассажиру было не до местных достопримечательностей , и он выбросил её из головы, выйдя на привокзальную площадь. Слева высился перестроенный почтамт, здание старинное, но сильно испорченное капитальным ремонтом. Перед ним рядами расположились многочисленные такси, а прибывший с севера вскинул на одно плечо лямку рюкзака, повесил на другое ремень сумки, повернулся направо и зашагал вдоль здания вокзала к виднеющимся вдалеке электробусам, на конечной остановке набирающим в салоны пассажиров. Налево ему не скоро ходить суждено. До возвращения из этой командировки – точно. Ключевое слово – транзитный. Главный вокзал украинской столицы звался Южным Пассажирским по-прежнему, хотя его давно стоило переименовать. Например, в Северный или Восточный. Территория страны, из которой невиданная «катаклизма» выгрызла столь изрядный кусок, чем-то отдалённо напоминала двузубец, к которому снизу приделана маленькая «ручка» – полуостров Крым. Добавить посередине ещё один выступ – и получится нечто, ассоциирующееся с национальным гербом. Но вместо среднего «зуба» – сплошной чёрный промежуток. Зона . Не выступ, а выброс. Или выгрыз. Столица оказалась в половине восточной, но западная не качала права и не волновалась по этому поводу. Удивительно, как только эта страна не разделилась на два государства или не потеряла независимость! Причин хватало и без неконтролируемого буйства Зоны… А может, наоборот, именно величайшая, унёсшая столько жизней трагедия, потрясшая не только многострадальную Украину, но и весь мир, наконец-то сплотила «украинцев» любой национальности в единый народ. Не до политических свар и междусобойных разборок, когда против людей восстала сама природа!.. Эта же трагедия укрепила, можно сказать, заново возродила былое взаимопонимание двух братских стран, основательно утраченное в нулевые и десятые годы века… Как ни странно, третье восточно-славянское государство в результате

этого сближения отдалилось, но по совершенно другой причине, власть в Минске наконец-то выбороли демократические оппозиционеры. Любой политический курс не вечен. Всё это Николай знал не понаслышке и не из Интернета. Он бывал на родине всех предков по материнской линии. И по делам профессиональным, и просто так, проездомпролётом. Как сегодня. Из России – в Чёрную Украину, через Украину человеческую… Этот большой индустриальный город чуть больше ста лет назад, в первой трети прошлого века, бывал уже столицей республики. История движется по кругу. И тогда миллионы жизней оборвались насильственно, а неисчислимые материальные ценности утрачены безвозвратно – но в тот раз люди с людьми рубились вусмерть, хотя бы ясно, кто против кого воевал. Ушедшее в легенду двадцатое столетие, век атома мирного и немирного, век головокружительных научных достижений, фантастические домыслы превративших в повседневные реалии. Век прорыва во всех областях. Столетие, потомкам оставившее чёрное наследие страшнейшее. Более всего пугающее именно неизвестностью … Электробус городского рейса «0036» и недлинная пешая прогулка доставили приезжего к маленькой гостиничке, расположенной в переулке, выходящем на главную улицу этого города, Сумскую. Пан Бондаренко Г.А. занял скромный номерок на третьем этаже, с окном, глядящим во двор. Замкнутый, окольцованный соседними домами двор, из которого просто так не выберешься… Воображение повсюду искало ассоциации с Зоной и находило их без труда. В этом заведении Ник раньше никогда не бывал, но безошибочно отыскал нужный адрес. Он скрупулёзно, пошагово следовал указанным истинным маршрутом. Описание и адресность его этапов репортёр крепко-накрепко затвердил, вызубрил ещё в Москве. Поэтому знал, что переулок располагается неподалёку от Горсада имени Шевченко, считающегося центром города, и от площади Свободы, всё ещё второй в Европе по размерам. Именно туда, к пятизвёздочному отелю «Новый Харьков», взметнувшемуся ввысь на тридцать восемь этажей, вёл дальнейший путь. По нему Ник и отправится после того, как примет быстрый последорожный душ, возможно, последний в… не хотелось думать, что – в жизни. Бритвенный набор из сумки даже не извлекался, хотя эпиляционные процедуры уже второй день им не выполнялись… Незадолго до выхода «в свет» освежённый, но по-прежнему небритый постоялец заглянул в Интернет с терминала номера, отыскал веб-камеры, установленные на искомой площади, и через них ознакомился с погодными условиями и визуальными образами. Здесь, в более южных широтах, не до такой степени холодно, конечно, как в Москве, но температура минусовая. Ранним утром всегда морозит сильнее, чем даже в глухую полночь. Северянину, с его настоящей заполярной «аляской», двадцатка градусов нипочём, но реально холодно . Чем ближе к морю, тем ощутимее влияние большой воды. На малой родине мамы Ника, к примеру, при тамошних ветрах и уровне влажности уже при минус десяти можно так задубеть, что никакая шуба не спасёт. В Сибири и то минус пятьдесят не столь ощутимо морозят, как минус двадцать пять в Северном Причерноморье. К счастью, подобные температуры в тех краях степных пока что случаются нечасто… Та-ак, теперь, не присаживаясь, быстренько перекусить чем боги послали, в качестве посланников использовав «хлопчика», прикатившего тележку в номер… Проекцион поочерёдно демонстрирует виды утренней площади с разных точек. Вот наконец-то ракурс, в поле зрения которого во всей красе центральный пандус отеля, десятки машин и снующие туда-сюда люди… Почти муравейник, это да, но всё-таки почти. Надо подстраховаться. Хорошей программкой вооружил друга Бедлам. Минута воздействия – и камера транслирует в сеть несколько иную картинку. Вроде бы тот же пандус, те же машины и люди, но во-он то местечко справа от осветительной мачты уже исчезло, в «слепой зоне» оно, и кто бы там ни оказался в реале, внешность его не запечатлеют и не заархивируют вебресурсы… Испарилось локальное пространство, прямо как фрагмент реальности в Предзонье… Ассоциации упорно преследовали, повсюду отыскивая подтекст.

Именно здесь, у основания мачты, пану Бондаренко назначено встретиться с активистом местной экологической организации (экороссами финансируемой). Этот мужик устно проинструктирует, что делать сегодня и где находится точка отправки. Вечером украинец повезёт москвича дальше. Местными третьестепенными путями, не по автострадам и не по шоссе. Камеры слежения густо установлены на торных дорогах, чем дальше от магистралей, тем камер меньше. Другое дело, что надо хорошо знать, как двигаться по малопроезжим тропкам незамеченным. Не то в такие дебри занесёт… Общий план этих этапов маршрута Ника был намечен ещё в Москве. Сначала на югозапад, типа в полтавском направлении. Но этот город останется в стороне. Не заезжая в него, они обогнут Полтаву и отклонятся к югу, даже к юго-востоку, как бы на Днепропетровск держа курс, но в пригородном посёлке Вольное, немного не дотянув до второго по величине города страны, круто свернут вправо, на запад, к бывшему Днепродзержинску, теперь Кучмаграду. Там через мост – и наконец-то на другом берегу. Затем вдоль Днепра на северо-запад и по дуге через Александрию – в глубину правобережья, почти строго на запад. Не доезжая бывшего Кировограда, ныне зачем-то переименованного в Малый Киев, – правый поворот и курсом на север, в Черкассы. Последний крупный город, на самой границе с Причерньем. Северные и северо-восточные земли Черкасской области угодили за периметр, отошли к запретной территории Чёрного Края. Но сам город, хотя в нём и существенно уменьшилось население, оставался форпостом человечества на правом берегу Днепра, чуть ли не в пределах прямой видимости от Замкнутого Забора. Из областных центров ещё Винница и Ровно неподалёку от периметра находятся, но там расстояние всё-таки не считанными десятками километров измеряется. Мысленно глянув на загогулистую траекторию перемещения от столицы до границы, приходилось делать символичный вывод, что круто налево – никак не свернуть. Крутые повороты сплошь правые, а в противоположную сторону всё больше плавными изгибами… Вообще по прямой через мемориальные поля фатального для шведов поражения было бы гораздо короче, но кто ж по прямой в Зоне ходит?! Это известно каждому человеку, хотя бы шапочно знакомому с литературной предысторией и собственно историей явления. К Зоне , судя по обескураживающим фактам, – тоже иначе не получается… Бедлам коечто Нику рассказал. Немного, чтобы не пугать, наверное, но друг сердечный чётко уяснил – были прецеденты. Не он первый, кто переход осилить намерен. Далеко не все намеревавшиеся – осилили успешно. Некоторые в том числе и потому не добрались, что сдуру пёрлись напрямую. И чтонибудь случалось, почти всегда. Или менты загребали, или другие «органы» вмешивались в процесс движения, или несчастный случай останавливал, или ещё какой-то фактор. Стоило лишь сделать первый целенаправленный шаг, тотчас будто некая скрытая сила улавливала намерение и включала механизм: держать и не пущать… Посвящённые не раз пытались выяснить источник, обнаружить тайную организацию, которая противодействует массовому, так сказать, посещению всеми желающими Чёрного Края, но безуспешно. Ничего не удалось выяснить. Отсутствовала на планете подобная организация. Куча других кланов, лож, сетей, обществ и банд имелась, а ярые противники туристического развития Зоны – нет! По крайней мере не существовали в материальной ипостаси, доступной пониманию и олицетворению, а значит, противостоянию и противоборству. Попробуй-ка поборись с законами природы в глобальном смысле… Итак, прифронтовой город Черкассы. Оттуда начинался этап, траекторию которого Ник ещё не изучал. Ведоо мый не знал способа, каким его переправят, ему неизвестно, кто и что ему в этом поможет. Если Бедлам не сказал, следовательно, и не нужно знать до поры. Всему своё время. По крайней мере его не держали в полной неизвестности, сообщили хотя бы «дограничные» этапы маршрута. И, мысленно перебирая города и посёлки, перечисляя самому себе вполне нормальные, человеческие названия, он почувствовал, как

успокаивается. Его действительно наполнило хотя бы подобием спокойствия чёткое знание, как и куда он будет перемещаться в ближайшее время. Таким он запланирован, обходной путь от Харькова до Черкасс, таким он и будет, раз Бедлам сказал. Сидя «на дорожку» у терминала в номере, Ник совершенно не допускал, что всё может покатиться по совершенно другой колее и что воистину правильный маршрут начнётся с главной неожиданности, сюрпризной встречи. Да, Ник ещё не знал, какой сюрприз его ждёт, когда спокойно вышел из номера, на ходу дожёвывая последний вареник с творогом. Она стояла в коридоре. Точнее, прислонившись плечиком к левому косяку и слегка изогнувшись, в проёме открытой двери. Номер напротив, окно которого смотрело на улицу. На фоне света, льющегося из этого окна, прорисовывались плавные изгибы женской фигурки. выразительно и чётко, будто в стиле чёрно-белой графики выполненные. Лицо же – оставалось как бы в тени… Конечно же, на этот вызывающе соблазнительный силуэт журналист обратил бы внимание в любом случае. Как можно не заметить стройное тело, затянутое в кокошанелевское, облегающее «короткое чёрное платье» из натуральной кожи, никогда из моды не выходящей! Но сейчас Ник мог себе позволить исключительно «обратить внимание». На секундочку, не дольше. Некогда ходить налево. Наше дело правое, мы доберёмся до цели и победим!.. Обратив и оценив композицию, он улыбнулся вежливо, как бы поздоровался с прекрасной незнакомкой, и целеустремлённо проследовал мимо . У него встреча с проводником, сугубо деловая, романтические свидания – после войны. Предстоящей битвы во имя сохранения этого самого «после»…

– С добрым утречком, Николай Андреевич! Или правильнее будет сказать, привет, Ник? Слова ничуть не слабее могучей лапы ухватили его за шкирку и вмиг застопорили стремительное движение. Когда он узнал её , что потребовало малого времени, но интеллектуальных усилий неимоверных, то его навылет пронзило леденящее душу озарение. Логическое завершение ассоциативного ряда. Таки неудержимо тянет налево. Профессиональная интуиция, пресловутый репортёрский нюх , не подвела матёрого волка репортажной журналистики…

– Один, один, три, четыре, девять, пять, шесть, шесть, два, три, три. И голос у неё певучий какой, оказывается! Даже когда числа произносит… Этот цифровой ряд был кодом. Одиннадцать цифр позволяли открыть зашифрованный графический файл, ожидающий своего часа в памяти личного терминала Ника. И увидеть лицо проводника. Ещё минуту назад Котомин полагал, что увиденное лицо будет мужским, аналогичным с реальной физиономией человека, стоящего прямо перед ним справа от мачты освещения. В «слепой зоне» у входа в «Новый Харьков». В той из зон, где репортёр уж точно не побывает никогда. …Сознание возвращалось под аккомпанемент. Оркестр состоял из отрывков чьих-то невнятных фраз, звона в ушах и громкого урчания желудка. Цветомузыка тоже присутствовала. Яркий свет мельтешил, заставляя сильнее сжимать веки. Громкие непонятные щелчки, хором раздающиеся со всех сторон, раздражали ещё больше. «Блин! Да что такое?! Я же сплю!» Луч открыл глаза. Звон в ушах усилился. Сверху, наплывая из мутности, словно корабль из тумана, шевелила губами чья-то физиономия… Серёга вроде. «Откуда я его знаю?.. Стоп!!! Где это я?!»

Осознание реальности и вернувшаяся память безжалостно хлестнули по телу кнутом паники. Луч дёрнулся, судорожно пытаясь встать. Пульсирующая боль в правом боку напомнила о ране. Но это была уже далеко не такая страшная боль, что терзала раньше… К тому же лёгкое приятное тепло вдруг залило весь правый бок. Сталкер опустил взгляд. Из лохмотьев комбинезона проглядывал до жути знакомый артефакт. Серёга надавил правой рукой на грудь Луча, вынуждая его прилечь.

– Тише, тише, – молодой крепче прижал к ране «пламя», – ещё минутку полежи, иначе болеть будет недели три. Радиацию проще вывести, чем воскрешать, потерпи, дядя, есть время. Луч расслабил мышцы и позволил целительному теплу делать его непостижимое обычным человеческим разумом дело. Где они взяли такую дорогущую и редкую хрень, он даже знать не хотел. Не будь её тут, сталкер просто больше не проснулся бы. Но она есть. И Луч – ЖИВОЙ… Где-то внизу неразборчивый шум, наполнявший атмосферу, превратился в сплошное многоголосое «ко-ко-ко-ко-ко»… Там наверняка пир горой. Столько мяса за собой Луч оставил! Тем лучше, стая когда сытая, она уже не ведёт себя как единое целое. Сытость забьёт ментальную связь между особями, и они будут каждая сама по себе. Узкие жёлтые тела округлятся и разбредутся, поковыляют кто куда. До следующего раза, когда голод вновь обострит чувства петуха и громкое «ку-ка-ре-ку!», рождённое внутри мизерного мозга, погонит их к источнику пищи.

– Ну, как ты там? В пространстве над головой появилась верхняя половина туловища Влада.

– Успели в аккурат, ещё немного, и амба мне…

– А где такому научился, дядя? Лихо плясал, ничего не скажешь… Серёга встрял в разговор, интересуясь недавним пистолетным «танцем».

– Где-где… В Зоне и научился. Жить захочешь, ещё не такому научишься. На моих глазах один кендюх вскарабкался по голой кирпичной стене метров девяти высотой, от псевдособак тикал.

– Ну всё, целёхонький. – Серый убрал артефакт в контейнер. – Я края раны стянул предварительно, так что будет зашибись, никакого шрама.

– И какой у нас план теперь? – поинтересовался Влад. Луч встал. Тяжело, но без особых проблем опорно-двигательного аппарата. Рана в боку затянулась без следа. Серёга протянул ему пилюлину, впитывающую радиацию. Тоже штуковина не безвредная, но в данном случае обязательная к применению… Эта животворная хрень образуется на зонных участках повышенной термальной активности и ускоряет процессы метаболизма, раны заживают буквально на глазах. Но радиоактивная, зараза.

– На, глотни. «Колой» запей. – Молодой потянулся в рюкзак Луча, из которого виднелось горлышко початой бутылочки. Сталкер поспешно схватил парня за руку.

– Не трожь! То кислота. На всякий с собой тягаю. Серый ухмыльнулся. Не поверил, но вопросов задавать не стал. Видимо, присущий ему пофигизм сработал.

– Вот, – он протянул свою флягу, – вода чистая, обыкновенная. Луч принял пузатенькую металлическую ёмкость и осмотрелся. Большинство курей стаи уже превратились в жёлтые неуклюжие шарики и начали раскатываться в стороны. Часть их, не более полусотни, под предводительством трёх петухов осаждала хвостовой обломок, на котором истекали кровью раненые снорки. Эти курные были ещё голодными и действовали сообща. Тела их, плоские и круглые, похожие на древние виниловые пластинки, то и дело подпрыгивали к вожделенному мясу. Коготочки лапок царапали обшивку бывшего самолёта, а тонкие шеи вытягивались во всю длину. Мерзкие головки четырёхлепестковыми клювами, напоминавшими захват цангового карандаша, клоцали и клоцали, ловя воздух. Именно этот

клюв, впиваясь в тело, моментально вырезал полусферу плоти, кромсал похлеще бритвы. Крылья их трансформировались во вторую пару опорно-бегательных конечностей, перья стали подобны стальной проволоке, только рыжей. Такая защита с успехом могла спасти куру от скользящей пули. И когда стая плоских тварей бежала прямо на тебя – выцели попробуй, рикошетят пули! Шанс попадания, даже в упор, процентов двадцать. Только роторный «миниган» мог реально противостоять их лобовой атаке. Луч не соврал пацанам, отвечая на вопрос об оружии спасения. Такими вот жёлто-оранжевыми полосатиками стали в Зоне «окорочка», превратившись из источника нежного мяса в его жадных потребителей. Отомстили человекам по полной программе.

– Ребята, снимите-ка тех «слоников». Пускай нажрутся твари. – Луч указал молодым на оторванный от фюзеляжа хвост «Руслана», соседний отдельный островок, на котором спасались от смерти мутанты вьетского происхождения. Команда была исполнена чётко. Стреляют парни нехило, для начинающих. Бывшие вьетнамские солдаты, наконец-то избавленные от мутной участи, с простреленными бошками сползли по корпусу к голодной стае. Земля под хвостом «закипела», оглушительное «ко-ко-ко» озвучивало процесс. Минут пять Луч выждал. Большая часть стаи разбрелась по степи…

– Пару осколочных в тех, что скучковались, нужно их распугать. Кто не убежит, пристрелите не спеша, патроны зря не расходуйте. Пацаны чётко исполнили указания. Впадина опустела.

– Задерживаться не стоит, сюда должны хозяева места вернуться. – Луч протянул молодым их «орлов пустыни». – Кстати, возвращаю, спасибки. «Вообще-то машинки не очень стабильные, – подумал он. – Особливо в условиях… пересечённой местности. Несмотря на название. Ребята хоть и не мажоры, но могли б железо прикупить и понадёжнее… например, АЕК-сточетвёртые, достойные потомки сорок седьмого „калаша“, практически без отдачи, с новым универсальным прицелом, и „кольты“ девятнадцать-одиннадцать как вторичку. Хотя опыт, конечно, дело наживное. Я тоже в Зону попал, экипированный далеко не до самых зубов… С другой стороны, бывает, и супернадёжные „винчестеры“ лажают, как „бенелли“ какая-нибудь, капризная итальянская сеньорита. Так показал опыт… Жизненно важный опыт!»

– Да не за что… Никогда не думал, что ими такое можно творить. – Серый держал в руке оружие, наверняка десятки раз перебранное его собственными руками, но сейчас парень смотрел на знакомый пистолет, как на чудо. Своего рода эскалибур ствола и пули. – Не в пушке дело-то, а в руке, что её держит, – продолжил он заворожено. – Дядя, научишь, а?..

– Не боись, – поспешил вставить слово Влад, чувствуя, что у легко поддающегося влиянию кореша появился новый «авторитет», – побегаем в Зоне, научимся!

– Ню-ню, побегайте… А может, передумаете и тихонечко свалите? На этом «огонёчке» островок в Тихом океане легко заработать можно и отель там открыть… По ходу, откуда у вас оно? – Луч указал на контейнер с драгоценным артефактом. – Не думаю, что купить или выменять смогли… И как вас тут ещё не поубивали за него?

– Брательник мне в Питер переправил, на Рождество. Символично так. И сказал точь-вточь как ты. Мол, вот вам средство прокормить семью, клинику откройте да живите спокойно на доход от исцелений. Только недолго мы с той клиники кормились… Не было «крыши» у нас, Луч. Зато появились конкуренты из депутатского отродья, другой «пламень» где-то прикупили… Сгорело всё вместе с родителями. Артефакт этот, к сожалению, не воскрешает. Сбежал я с ним. Серёга подсобил, по доверенности квартиру мою на Васильевском продал и ко мне присоединился. На эту денежку вот скупились, вооружились, оделись. Мне братана сыскать бы, а там, глядишь, и решим чего… Влад спрятал возвращённый пистолет в кобуру, замолчал и призадумался о чём-то своём, скорбном.

– Послушай, сынок, – Луч положил руку на плечо молодого, – не нужно тебе в Зону.

Если ты в Питере дорогу перешёл толстосуму какому, то и до братишки твоего давно «чёрные плащи» добрались или «синие костюмы», смотря кого наймут. И если не Зона сожрёт тебя, то контрактники точняк достанут, как слушок пройдёт, что ты Косого ищешь. Много ума не надо, чтоб в тебе братца его признать, слишком часто хвалился он тобой у костров. Жаль тебя, но пропадёшь ты там и друга Серёгу сгубишь. Подумай. Жизнь – она в реале одна. Влад убрал руку старшего со своего плеча и нахмурился. Покачал головой, вскочил и, живо спустившись вниз по канату, побрёл кусты пинать ботинками, видимо, искал пустые магазины «орлов». Серёга тотчас же последовал вниз, с корешем за компанию. Луч проводил их печальным взглядом. «Пусть пацан подумает, вдруг озарится, что житуха реальная, не нарисованная…» Отведя взгляд от парочки молодых, Луч огляделся по сторонам… и вдруг заметил прямо под ногами нечто достойное внимания. Небольшая дырка в корпусе открыла интересное зрелище. Сталкер ухмыльнулся и полез внутрь гиганта авиации через другую дыру, боо льшую, метрах в двух ближе к носу фюзеляжа. Выглядела утроба самолёта своего рода пещерой. Многочисленные отверстия пропускали тонкие лучи света. Воняло по-страшному, аж глаза защипало. Снорки – нечистоплотные твари, жрут и гадят там, где спят. Но к любым запахам любой ветеран Зоны приучается относиться спокойно, и со временем на них просто внимание не растрачивается зря. По широкой «бороде» свисающей проводки Луч спустился на внушительное нагромождение зелёных армейских ящиков. При падении весь груз сорвало с креплений и запрессовало в носовой части. Остальное пространство внутри корпуса пустовало и представляло собой натуральную свалку. Груды костей и фекалий, наваленных между редкими плетёными гнёздами снорков. Однако носовая часть теперь являлась военным складом, пусть и в свалочном стиле. Луч бросился откупоривать все ящики подряд. Времени оставалось немного… Хотя вёз транспортник профессионалов, здесь и намёка не было на профессиональное оружие. Вояки-то азиатские, они не качеством, а количеством берут. Вспомнился древний анекдот о том, как столкнулись америкосная и китайская подлодки. Ну, там, где при столкновении погибло с америкосной стороны восемь офицеров, а с китайской – три тысячи гребцов… Видал Луч в Зоне тех самых «профи», некоторых выживших с этого «Руслана», что не превратились в снорков. Скорей всего ими становились те, кто в хвосте шеренги топал… Вьеты – вьетами, но разжился сталкер на два «калаша пластилиновых», две «беретты» девятимиллиметровые и добрую дюжину магазинов к ним. В рюкзак закинул шесть эргэдэшек и парочку на пояс пристроил. В одном здоровенном ящике с амуницией среди прочего барахла обнаружился… настоящий катана-кен! Меч был явно не во Вьетнаме сработан, а если и в «хошиминии», то истинным, талантливым мастером. От одного взгляда на этот шедевр оружейного искусства перехватывало дыхание… В Зоне от него пользы чуть, там «шедевры» лучевого, огнестрельного, огнемётного оружия куда больше ценятся, но с этим идеальным образцом оружия холодного просто невозможно добровольно расстаться. Пока, во всяком случае… Хоть и мешать немного будет, но выбросить ТАКОЙ меч, взяв его хоть раз в руки, грешно… Желание буквально захлестнуло сталкера, и он поддался ему. Примостил добычу, просунув с левой стороны под пояс, на манер не то шпаги, не то сабли. В этом же большом ящике под парадной военной формой обнаружился запакованный «Булат». Луч вытащил здоровенный, ещё заводской пак бронекостюма. Блин! Переодеться некогда, тащить с собой тяжело, а бросить – жаба давит! Переделывать его долго под сталкерскую бытовуху, а НАДО. Потому как старая броня, по случаю перехваченная уже после преодоления Забора, у обитателей внешнего кольца Предзонья, своё давно отжила. Пак нести придётся. Пока дадут спокойно идти…

Нужда тащить всё на себе неожиданно отпала. Из-под очередного сдвинутого ящика показался край… десантной платформы?! Вот это удача!!! Платформа стояла как бы стоймя, на торце. Сталкер, боясь спугнуть удачу, ВДРУГ МИРАЖ, принялся энергично раскидывать ящики. Вот оно, вот – появилась широкая резина колеса, зафиксированная колодками и ремнями платформы!

– Здра-а-авствуй, дружок, – Луч расплылся в широченной улыбке, – давай подумаем, как тебя освободить… Перекидать предстояло несколько десятков ящиков. Ничего, аврал того стоит! Только бы успеть. И только бы заработала машинка, не спеклась после катастрофы…

– За дело! – скомандовал он сам себе. Снаружи пацаны занимались всё тем же увлекательным в кавычках делом – пинали кусты, попутно глазея на обглоданные кости снорков и тушки дохлых курей. Громкий рёв заставил их дёрнуться от страха и инстинктивно схватиться за винтовки. Из корпуса «Руслана», через пролом в брюхе, окутанный облаком пыли, вылетел старый добрый «рамочник», оригинальная конструкция открытого типа. На турели красовался тоже старый, как мир, РП-740. А что ещё ожидать от вьетнамского «спецназа»? Вьеты нынче уже далеко не такие суровые вояки, какими были их прадедушки, гонявшие по джунглям лягушатников с америкосами и в хвост и в гриву. Мирный период расслабляет.

– В-вашу душу!.. Ребят, вы как бомжары, пустую тару собираете! Харэ хернёй страдать, двигайте сюда!!! Луч сидел за куцым рулём «как бы джипа» и орал. По характерному грохоту было ясно, что глушитель оторван под корень. Ребята стремглав поспешили занять места. Влад устроился рядом с Лучом на правом сиденье баггиобразного транспортёра и всю оставшуюся дорогу молчал, думу свою невесёлую думал. Серёга же встал сзади за эрпэшку, пристегнулся, чтоб не выкинуло на фиг, и резвился до самого посёлка, пока не слил весь боезапас, в коробах имевшийся. Горе всему, что убежать не успело! Видимо, обиженное самолюбие не давало покоя. Сказать друганам питерским, что от курей ноги уносил, – засмеют на фиг! Хотя что они понимают в куриных?! Тонкие струйки дыма над пологими холмами выдавали местонахождение посёлка у причала. Не исчез ещё придорожный лагерь, значит… Он же перевалочный пункт, он же бандитский притон, он же центр контрабанды, он же многое, многое, многое другое. Местечко центровое во всех смыслах. Пикник на обочине местного розлива… Расслабить «булки» можно было бы легко, однако нервы Луча, наоборот, в комок сжались. Кто там нынче правит балом? Возможно, до сих пор всё под руководящим присмотром Семёныча… «Хотя и повязать могли седого контрабандиста интербригадовцы, ежели по забывчивости старческой товарчик запретный не сныкал надёжно…» Там же встретить можно кого-нить из рыл знакомых. Припасов – по нулям, рубликов – так же. Подкинут, может, в долг чего по дружбе старой, расскажут новые слухи зонные. «Да и сталкер сталкеру хоть и не брат, но всё же – земля круглая, и встреча скорая в Зоне не исключена. А в Черноте лучше плюс случайный, чем минус. Скоро узнаем новости, а там, глядишь, и ясней станет, что дальше-то делать!»

Многозначительное «если» На военных топографических картах, выпущенных после тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, названия отселенных, неживых городов – которым после апрельского взрыва не посчастливилось оказаться в пределах зоны отчуждения Чернобыльской АЭС – полиграфистами брались в скобки. Эти жертвы «мирного атома», имеющие собственные имена, как бы по-прежнему существовали, но – условно. Вне основного течения, за пределами контекста. В скобках, коротко говоря.

Таким образом, всё , что творилось в этих вычеркнутых, выведенных за рамки основного мира краях с момента возникновения Зоны происходило как бы «параллельно». Поэтому неудивительно, что статус изолированной территории в действительности мог оказаться благодатной почвой для взращивания новых посевов зла и ненависти, новых изысканий и экспериментов. Люди, увы, по натуре своей склонны к повторению собственных ошибок. Вынесенная ЗА территория как-то там существовала, жила своей параллельной жизнью, почти не известной основному «тексту», свято уверившему себя, что оно всё само собой очистится – когда-нибудь, как-нибудь. Во всяком случае, достоверную информацию о том, что здесь есть , а чего нет, имели разве что те, кто здесь непосредственно обитал. Хотя и здешние далеко не все располагали полнотой картины. А уж что здесь творилось сразу после… не то лучевой, не то волновой, не то энергетической катастрофы, «сверканувшей» сорок лет спустя первой трагедии и то ли десять, то ли двадцать лет спустя неподтверждённой «второй», – никакие летописи не отобразят никогда. Сейчас вот, ещё почти полтора десятка лет спустя, информационный голод до сих пор утоляется лишь фантазиями писателей, сценаристов и режиссёров, а также домыслами, слухами и легендами. Но голод этот не ослабевает. Только усиливается с каждым годом, отделяющим от чёрного двадцать шестого… Во что трансформировалась центральная, изначальная территория, можно только гадать и бредить. Знать – сомнительная привилегия сталкеров и других постоянных обитателей Зоны, если к ним возможно отнести слово «постоянство». Сюда никогда не пускали газетных журналистов, телевизионщиков и прочих «описателей» всяких. Официально сюда вообще никого никогда не пускали – для того и нагородили объединёнными усилиями всех стран пограничный комплекс беспрецедентной степени защищённости, скромно и коротко именуемый периметром. Оборудование защиты обошлось в сотни миллиардов. Двусторонней. Чтоб не впускать и не выпускать. И содержание продолжает обходиться в миллиарды ежегодно. Одних только солдатских ртов, стерегущих более двух десятков сотен линейных километров «Замкнутого Забора», накормить сто пятьдесят тысяч. Даже если эту ораву просто выстроить в цепь, то по одному часовому на каждые тринадцать-пятнадцать метров встанет. И за каким-то чёртом ведутся межправительственные разговоры на тему: этого количества стражей периметра достаточно или надо увеличивать? Будто солдат способен грудью или выстрелами остановить новое распространение притязаний Зоны, если вдруг начнётся!!! Наши люди преспокойно изобрели способы переходить. Что туда. Что оттуда. Нашего изобретательного человека разве остановишь, если он куда-то хочет пройти?.. Когда наш человек чего-то желает по-настоящему, у него получается абсолютно всё. Словно заветное желание исполнить ему помогает сама матушка-природа… Один из человеков, неоднократно проходивших туда и обратно , в эту минуту сидел рядом с Ником, на левом переднем сиденье невзрачной, серенькой «тойоты». И не просто сидел, а очень уверенно рулил по улицам и проспектам старой-новой украинской столицы. О, какое же несовершенство порой демонстрирует богатейший язык, не предполагающий женского рода для слова «человек»!.. Женщина сидела за рулём подержанной электражки. И какая женщина!!! Да-а, не одежда красит человека. И даже не косметика. Но до чего же неузнаваемо они способны его изуродовать… её.

– Замаскировать, – произнесла она. Будто не по выражению лица догадалась, мысли прочитала… А вдруг прочитала? Кто их, соприкоснувшихся , знает, чего они там, за периметром, нахватались…

– Юмор у вас специфический, Наталья Степановна… Гениально перевоплощаетесь. Ничего не скажешь, высший класс! В театре служить не доводилось? Восхищение было искренним, неподдельно. Более того, он страшно завидовал ей, виртуозно и неузнаваемо умеющей меняться. Для него это умение сейчас более чем

актуально. Да и вообще в профессиональной деятельности папарацци маскировка – далеко не последней важности составляющая.

– Вообще-то я не Наталья и уж тем более не Степановна.

– Как же звать прикажете вас… э-э… прекрасная незнакомка?

– Зовут меня по-разному, в зависимости от обстоятельств. Потом решим, как вы меня будете звать… для краткости.

– Меня зовите Ник. Короче уж некуда.

– Ну почему же. Можно и Ни, и Эн, и даже Ик. Но это уже лишнее… А вот на «ты» перейти не помешает. Также для краткости. Представляешь, кричу я, ложитесь, мол, и не ты один падаешь, а и все-все, кто рядом случится… На брудершафт пить и всякое такое прочее времени нет, у нас график плотный.

– Предполагается частое… э-э-э… часто залегать? Ник очень старался, чтобы в его тоне не просквозил даже намёк на то, чем могут заняться мужчина и женщина после залегания. И ему, кажется, удалось избежать ненужной фривольности. Хотя, очень и очень некстати, действительно тянуло налево .

– Как придётся. Это уж от поведения зависит… твоего. Итак, как я уже говорила, моя задача – провести тебя. Как я её буду выполнять, моё дело. Твоя задача – слушаться меня. Скажу прыгнуть – прыгаешь. Скажу…

– Я знаю, знаю, – закивал Ник. – Скажешь мордой в помои – окунусь безропотно. Ты не волнуйся, я киношки всякие видел, книжки читал, в игры играл. Я в армии служил, и вообще…

– Вот именно, вообще. А в частности… велю мордой в дерьмо – ляжешь. Это не игра, это настоящая жизнь. Единственная. Хочешь сохранить её, слушаешься меня, как воспитанное дитё мамку. По крайней мере пока не выйдешь из раннего детского возраста. Если… Она замолчала. Повисла долгая пауза. Лишь урчание мотора и забортные дорожные звуки нарушали тишину внутри салона. На «ты» с нею он перешёл естественно, без всяких внутренних преодолений. И вовсе не потому, что беспардонный и циничный журналюга. Просто с этой многоликой феминой он себя чувствовал легко, без напрягов, будто с детства знакомы они и пудов десять соли слопали на паа ру. Что вообще-то странновато выглядело даже в его собственных глазах, потому что – судя по всей имеющейся в его распоряжении информации – сталкеры не те представители рода человечьего, в компании с которыми безнаказанно расслабишься. Даже сталкеры Предзонья, обитающие в текучем хаосе. Те, что подрабатывают проводниками через него… Стоп! А может, хамелеонистую способность чуть ли не менять очертания тела и черты лица она обрела там , где сама земля в любую секунду измениться может?! Проводница спокойно выдерживала долгую паузу. Искоса смотрела на него, изучала одним глазом, но более чем пристально. Он постарался не менять выражение лица. Дескать, а мне все угрозы нипочём, я мужик тёртый, бывалый… И очень-очень надеялся, что она всётаки не способна читать мысли, потому что в эту минуту его внутреннее состояние настолько не совпадало с внешней маской крутого ковбоя, что аж страшновато за себя сделалось. Одолеет ли ковбой путь, не сломается ли хребет у его лошадки?.. Маятник настроения опять качнуло в сторону паники. Спокойствия, которое он испытывал в гостиничном номере, мысленно предвкушая поездку по «запланированной» траектории, – как не бывало. Впереди снова сплошной туман неизвестности, и в эту мрачную взвесь он добровольно погружается… из-под ног уходит ощущение твёрдой почвы, вот-вот – и в пустоте зависнет… И ведь нашёл же, за что уцепиться! Единственное, что прямо здесь, прямо сейчас внушает ему надежду на успех почти безнадёжного предприятия, – это её уверенное, оценивающее шансы, спокойное молчание. Ник прекрасно понял, какие слова не произнесены ею вслух, не прозвучали в салоне

после слова «если». Наверняка далеко не все, с кем ей доводилось ходить , были способны повзрослеть, вырасти из «детских штанишек». И ведь не скажет же, каковы его шансы по предварительной оценке… Правильно сделает. Испытуемый никогда не должен знать уровень своей потенции, это сбивает настройку.

– Можешь расслабиться, Ник, – наконец прикончила она паузу, отводя взгляд и полностью сосредоточившись на гладкой ленте проспекта, стелющейся под колёса. – Ехать около часа.

– Рядом с такой очаровательной женщиной и не знаешь, что лучше, расслабиться или… напрячься. Всё-таки не удержался он от двусмысленного комплимента. Немудрено. Запах у неё ну просто одуряющий!.. И голос! И вид сбоку… и роскошное бедро, всего лишь в паре десятков сантиметров от левой мужской руки, готовой не то пальцы в кулак судорожно сжать, не то дрожащей от возбуждения ладонью погладить … Да что это с ним творится?! Не мальчик давно, ё-моё, а трясётся от вожделения, как прыщавый подросток!!!

– В пути я не женщина, считай. До привала я… можешь звать меня Сталкершей, если тебе так привычнее. И в этот миг она отняла свою правую руку от штурвала и выбросила её вправо. Взмахнула ладошкой перед носом Ника, замысловато сплетённые пальцы, из которых торчал кончик какой-то веточки или продолговатого камушка, мелькнули прямо у его глаз, и… Пассажира моментально перестало трясти.

– Бывает, – меланхолично прокомментировала ведущая, убирая руку и что-то пряча в своём левом нагрудном кармашке. – Реакция на ожидание встречи с непознанным. Ты ещё ничего, нормально реагируешь, вполне по-мужски. Один паренёк тихонько, но внятно матерился безостановочно, я его дара речи лишила. Однообразие надоело. Не изобретательно выражался.

– И что с ним сталось? Можно узнать, дошёл он или…

– А я знаю? Моё дело – от периметра до красной линии провести. Его личное дело, что с ним за границей Зоны сталось.

– Разве ты не…

– Я проводник, а не поводырь. Не обольщайся, я тебя от и до учить выживанию не подряжалась. Моё дело – доставить к самой Зоне, а не водить по ней за ручку. Я вообще давно этим не занимаюсь, у меня других забот полна пазуха.

– Почему же меня ведёшь?

– Рекомендации у тебя правильные.

– Но зачем было меня… э-э… дезинформировать?

– Это ж тебе во благо, неужто не догадался? Медленновато кумекаешь… Кого ты обманешь этими шпионскими игрищами! Если всякая защитная мистика реальна – ей глазки не отведёшь, заполошно петляя по степям и городам. Этими зигзагами разве что стражей периметра обманешь, и то если повезёт. Ну и всякие спецслужбы, мнящие себя великими знатоками подоплеки событий.

– Так запущенно?..

– Были бы они таковыми в реале, ни одна душа человеческая в Черноту не пролезла бы… О неспособности официальных спецслужб удержать то, что оттуда вылезает, промолчу. Бесполезными вибрациями атмосферы пускай… э-э… талкеры всякие занимаются, а я сталкер.1 – Послушай, а можно поинтересоваться, каким образом…

– Поинтересоваться? Можно. Сотрясай. Ты хоть и талкер ещё тот, профессиональный, но я знала, на что иду, когда подрядилась.

1 Talk (англ .) – разговор, беседа; stalk (англ .) – одно из значений: идти крадучись. Дословно же stalker – упорный преследователь (одно из значений).

Теперь уже Ник долго выдерживал паузу. Соображал, воспринимать это как неприкрытую издёвку, как изысканно завуалированный комплимент или просто – никак не воспринимать, мимо ушей пропустить. Третий вариант, по здравом размышлении, показался наиболее умным.

– Я вот прикидывал варианты, – продолжил он как ни в чём не бывало. – По земле если, значит, периметр необходимо преодолеть. Стало быть, подкупить охрану, договориться или каким-то способом обмануть бдительность. Проблематично, но в принципе нет ничего невозможного там, где имеются человеческие слабости… Ещё под землёй можно. Столько населённых пунктов и коммуникаций поблизости от Забора или прямо под ним. Туннели старые, трубы всякие, канализация, подземные каменоломни, то, сё. Подкопы опять же прорыть… По воздуху перелететь тоже можно, и даже желательно, прямой и короткий путь до искомой границы, но… возвращаемся к проблеме нейтрализации охраны. Чтоб не сбили зенитки периметра. Круг замкнулся. Так как же?

– Воду забыл.

– В смысле?!

– Ну вот в районе Черкасс, например, не река, а целое море. Глубина старого водохранилища позволяет использовать любое малое океанотехническое средство. Не говоря уж об индивидуальных комплектах оборудования.

– Какое-какое средство?.. – Нику показалось, что он ослышался. – Какое оборудование?

– Подводную лодку, – спокойно пояснила сталкерша. – Не тормозись, Ник… Или скафандры, акваланги. Но в большой воде эффективнее мини-субмарина. Не все умеют правильно вести себя под во…

– Чего-чего?! Какая лодка? Я не…

– Ты не ослышался. Подводная лодка в степях Украины. На эту тему столько шутили, что просто грех было не воспользоваться идеей… Почему нет? Идеальное средство перехода. Хотя, конечно, в других, более мелких речках и акваланга вполне достаточно. Стражники вынужденно позволяют водным артериям течь беспрепятственно. Иначе рано или поздно пространство за периметром превратится в море разливанное. Так полагают наивные учёные из международного центра по изучению Чёрного Края. Слыхал про такой, надеюсь. Ключевое слово – офигеть! Ник оцепенело выслушал достаточно длинное, подробное объяснение – видимо, проводница от него заразилась болтливостью, – и тупо переспросил: – Мы будем плыть?

– Нет. Мы – пока не будем. Тебе повезло, репортёр. Мы по земле на колёсах покатимся, так вот и преодолеем внешнюю границу ЧК.

– Что-что?.. – Ведомый уже до такой степени растерялся, что поверил в сугубую реальность перспективы оказаться во чреве подводной лодки, крадущейся сквозь толщу вод Днепровского моря, разлившегося посередине степной Украины. И на этот раз Ник действительно решил, что ослышался. Мозг просто отказывался соображать, чем грозит новый поворот разговора.

– Что слышал. Вот погоди чуток. Отдыхай пока. Скоро приедем, увидишь… *** Сталкер сталкеру – друг и брат хотя бы номинально. Барыга сталкеру – даже не товарищ и не дальний родственник. Существо иного совершенно биовида.

– А кому он тут нужен? – сказал барахольщик, протягивая сталкеру пачечку рубликов, более чем скромную. Засаленные рукава куртяка барыги выглядели не лучше пухлых немытых рук, торчащих из них. Мерзко было прикасаться к этим купюрам. Но голод – не тётка, а мать родная. Не проигнорируешь.

– Ты вконец оборзел, Пухлый, с нашей последней встречи. – Луч вырвал пачку из его

рук. – Десять штук за «рамку» на ходу?!

– Друг, подумай сам. – Небритая прыщавая рожа ухмыльнулась, оголяя ряд протезов, рыжиной поблёскивающих в соответствии с вернувшейся модой на «золотые зубы». – Он хоть и маленький, но горючку жрёт тоже, как заправский танк или бэтээр, а в Зоне пользы от броневиков куда больше. Тут же топливо сам знаешь, сколько стоит… Гнать его наружу через кольца предзонные – знамя тебе в руки. Только мажорам столичным впарить его можно, и то если доберутся сюда. Луч, поверь, я даю реальные цены, тем более тебе. Не дуйся, лады? Пухлый вытер правую руку о полу коричневой байковой рубахи с квадратными фигурками стилизованных оленей и протянул её для рукопожатия. Луч не поддержал инициативу. Ни слова не произнеся, сталкер развернулся и побрёл вдоль бурой кирпичной ограды, по верхнему краю увенчанной замысловатыми плетениями колючей проволоки. Время оставило на заборе свой неизгладимый след. Выбитые и треснувшие кирпичи, облезлые, почти стёршиеся лозунги, разноцветными красками наляпанные когда-то, перед доисторическими выборами в Раду, разбитые корабельные плафоны на ржавых штырях… призрачные отпечатки старого мира, отступившего на сотни километров и десятки лет. Полусгнивший, сожранный коррозией лист доски объявлений покрывали разного размера и формы огрызки листков, исписанные сообщениями совершенно иного типа. Луч остановился перед ним и бегло просмотрел обрывки посвежее, с виду – наклеенные недавно. Любая зонная информация стремительно теряла актуальность в течение максимум недели, а то и нескольких суток… «Удав жду тибя наше место Субота утро Кенарь», «Иду Радар ищу напарнека Бусурманка», «Група на Рыжый лес присаединяйтес сбор у Чапая завтра полдинь», «Продаю ЗАРЯ комбез о цене сговоримся Пельмен», «Куплю БАТАРЕЙКУ Васяня Тощий», «Анка иду Бар жду неделю Патом уйду Твой Бизон», «ЛИМАНСК нада свежая инфа Харашо плачу Касатка»… Будничное существование зонных бродяг, предпочитающих не заглядывать дальше завтрашнего дня. Максимум до субботы. Дожить бы… «Но даже в этой короткоживущей вселенной правит верховное божество по имени Деньги. Ничего не меняется в мире людей. Даже когда сам он мутирует и становится другим…» Сокрушённо покачав головой, Луч отправился дальше, к разваленной дежурке, служившей некогда укромным местечком сторожевым вохровцам. Уголком, где можно было спокойно принять на грудь поллитру, смачно зажевать сочными шкварочками и всхрапнуть до утра. В той стороне горели три костра, оттуда доносились дребезжащие звуки рассохшейся шестиструнки. Народ, собравшийся у костров, сидел и слушал нехитрые переборы чернявого пышноусого сталкера, который что-то гундосил себе под нос, пытаясь вспомнить слова песни. Кто-то из собравшихся прихлёбывал чаёк из пошарпанных дюралевых кружек, кто-то просто курил. В посёлке у причала сталкеров, на удивление, тусовалось гораздо больше, если сравнивать с датой последнего визита Луча сюда. Неужели пираты наладили легитимную, как бы, переправу? Что-то с трудом верится. Матёрые акулы золотыми рыбками не становятся… так быстро, во всяком случае. Не за год. Хотя, конечно, иногда и год вечностью казаться может. Вот как прошедший – ему показался.

– Здорово, человеки, – Луч остановился у одного из костров, – погреться, потрещать возможно?

– Падай, борода, чего ж не? Видать, трепануло тебя неслабо давеча, – отозвался средних лет сталкер со шрамом на лице и указал на разодранный бок комбинезона. Лицевое «украшение» мужчиной было получено ещё в дозонной житухе. Или артефакта нужного не случилось под рукой… не всем везёт.

– Что да, то да. С каждым годом, гляжу, всё больше и больше пролезает сюда нечисть с

Зоны… Обратили внимание? Собеседник пожал плечами, дескать, а оно мне надо? Отозвался другой, звонкоголосый блондинчик, из молодых: – Поди разбери, какая скотина зонная, а какая здешняя… «И то. Чтоб разобрать, надо знать… с моё побегать от зонных тварей…» Луч опустил на землю пак с «Булатом», поставил рюкзак, и сам уселся рядом с ними, скрестив ноги. Катана за поясом мешала, Луч вытащил меч и собрался было сунуть за спину, под заплечный ранец старого бронекомплекта, с которым не спешил расставаться.

– Ух-ты, мечара какой, дай глянуть! – У ещё одного молодого, соседа слева, заблестели глаза. – Где взял?

– На, глянь, за просмотр сигаретка. – Луч тыкнул пальцем в пачку «Примы», торчавшую из соседского кармана.

– Бери пару, и так бы дал. – Сосед протянул табачные палочки и взял самурайский меч… Катану передавали из рук в руки под тихие «эх», «ух», «ыч» и «тынь-дынь». Луч чиркнул заветной Шуткиной зажигалкой, втянул дым и дзенькнул крышкой, прикрывая горящий фитиль драгоценного подарка. Вместе с выпущенной обратно в воздух струёй дыма улетучились раздражение и злость, вызванные общением с перекупщиком. Наконец-то сталкер чувствовал себя посреди своих. Возникло ощущение некоторого душевного комфорта. Тёплая компания, хоть и новичков много. Следующую порцию дыма Луч выпустил через ноздри, закрыв глаза. Попустило окончательно.

– А кто там на «Чапаеве» нынче заправляет? Кинул он вопрос в толпу, после ряда колец густого дыма.

– Ежели ты про старый речной трамвай, так он затонул, сгнил в труху. А ежели Семёныча ищешь, то он отстроился на берегу и заведение туда перетащил, – ответил сталкер со шрамом на лице.

– Спасибки. А что тут вообще в последнее время за движения? Смотрю, нашего брата поболее в этом районе стало, никак переправу кто здесь наладил? Сталкеры переглянулись нерешительно. Тот, что со шрамом, оглядел строения за спиной, высматривая какого-нибудь шпиона, что ли… придвинулся ближе и зашептал: – А ты, собстнна, и не назвался-то… Кто таков будешь?

– Коль знаешь сталкера такого, Лучом кличут, то он поручиться может за мою персону, – ухмыльнулся Луч.

– Ну, слыхали про такого. А ты кем ему приходисся, раз уверен, что он за тя поручается? Мужик со шрамом подкурил сигаретку и выпустил дымок вниз, прикрывшись ладонью. Чисто сталкерский, привычный жест. Опытный бродяга, похоже, но вот Луч его меченую физию зрит впервые… Зона вроде небольшая, и давно он в ней ходит, однако всех до единого не упомнишь, не увидишь. Несмотря на постоянную УБЫЛЬ, общее количество обитателей мало того что не снижается, а растёт помаленьку.

– Ему я прихожусь им самим. – Луч выпустил два маленьких колечка дыма и посмотрел на меченого через них, как сквозь очки; затем ответил на немой вопрос сталкеров (даже гитара стихла): – А лучемёт рейдерша упёрла, майерша Селеста. Встречали ту суку?

– Да, был вчерась отряд… Бухаа ли ночью. Лихач к майерше энтой подкатить спробовал… папой ужо не будет. Могла б просто сказать «нет». Точно, сука! Ответил пацан с гитарой, сидевший у соседнего костра. Тренькнув ля минором, исполнил на одной струне символичную похоронную мелодию: «Ту сто четыре… хороший самолёт…»

– Здорово, человеки. – В эту секунду к кострам подошёл ещё один сталкер, парень лет двадцати пяти, круглолицый, лысый абсолютно и страшно лопоухий. Последний раз Луч встречался с ним в Зоне, неподалёку от Лиманска. Тогда он от бандюков помог ему отстреляться… Клоун – его погоняло зонное.

– Прикиньте, встретил двух мальков, болтают, что у «Руслана» вьетского были и стадо вальнули снорочье, да ещё от курных смылись! Говорил он, интенсивно жестикулируя и гримасничая, в лицах показывая, как хвастуны стреляли. Толпа у костров залилась смехом. Под выкрики типа: «А кровососа они не завалили? А может, там ещё кабаны были или псевдопсы? Три, нет, десять штук!» – весельчак Клоун прыгал и изображал всех, кого сталкеры называли. В общем, наржались вдоволь. Когда хохот поутих, Луч, даже не улыбнувшийся, щелбаном отправил бычок «примы» в костёр и эдак невзначай сказал: – Да, кстати, отметьте в пэдэашках своих, что на том «Руслане» ящиков армейских тьма, разжиться можно на «калаши» вьетнамские и китайские, «береттки», гранатки, костюмчики военные. Всё из дешёвки, но мно-о-ого там этого добра. Авось кому и в надобность будет. И снорков осталось не более семи-восьми. Только осторожно, холмами шарьтесь, завелась там стая курная. Правду сказали пацаны, чуть не влипли мы там с ними по полной. Сталкеры примолкли, во все глаза уставившись на него.

– Луч, ты, что ли? Клоун прищурился.

– Признал, значит, старого знакомца. – Луч добыл из-за уха заначенную вторую сигаретку и закурил. – А ты не меняешься. Всё народ веселишь?

– Дык, а чё грустить-то?! Уверен был, брехали молокососы, говорили, что с тобой в связке дрались… Говорили, ты голый шёл, без пушки, без вертушки. – Клоун снял флягу с пояса и бросил её Лучу. – Давай отметим встречу, дружище, я думал, сожрала тебя Зона, нету и нету нигде тебя… Народ радостно загудел, пойло всегда шло по кругу, не жался никто никогда на это дело. Да и беседа получалась интереснее под этим самым делом. Клоун таскал во фляге спирт, глюкозой разбавленный градусов до шестидесяти не по Цельсию. Одного большого глотка, как правило, хватало настроение приподнять. Тут же в костёр полетели несколько банок тушёнки, нарисовался кирпичик тёмного хлебушка. Веселее зазвенела шестиструнка, классическая походная песня наконец была готова к исполнению. Сталкеры отдыхали… После третьего глотка тот, что со шрамом, подсел к Лучу и заговорил: – Ты про переправу спрашивал… Только тихонечко, не пали движение. Про «Наутилус» слыхал что-нить? Луч напряг память. В хмельную голову лезла только одна ассоциация. Бородатый, как многие сталкеры, капитан Немо.

– Подлодка, что ль?

– Она самая. Тока маленькая совсем. Там рулит Немец. Он захаживает сюда, када туман. Пираты его не выпасают. А ежли и застукают, дык он по приборам торпеды пускает, а у головорезов и нету ничего в противовес. Тока ясным днём одолеть его смогут, орудиями в упор, али ночью, ежли вплотную подплывут… дык он разве ж подпустит! У него махонькие такие торпедки, не боле орудийного снаряда, ан шустрые, самонаводятся…

– А откуда он взялся, такой интересный? Недавно, похоже?

– Точно не скажу. Поговаривают, турист один столичный тута был, не сильно давно. В Зону рвался шибко, да в самую глубь, к Станции. Так от, денька два-три проторчал, выспрашивал всякое, шарился. Даже, грят, схитрился вызвонить по мобиле отсюда кого-то, свезло… Контакты у него не кислые, ясный пень, потому как тока вызвонил, дык и заявилась субмаринка. Его переправила и сталкеров троих, те напросились за денежку. Не знаю, уж чего, ан остался Немец тут, ходит сюды-туды. Може, понравилось ему… Берёт капитан нехило, зато доставляет наверняк. Однако ты это… знай, да помалкивай, канальчик-то свежак, никем из групных не прибранный. Я те как ветерану…

– Спасибочки. Не учи учёного. – Луч призадумался. Если возможно использовать такой способ переправы, то пусть уж своё собственное,

укромное средство перехода под буем полежит до лучших времён. Да-а, мини-субмарина – это реально круто, это вам не хрен псевдособачий, уж кто-кто, а Луч по собственному опыту знает.

– И сколько берёт Немец?

– Ну, я ходил оттудова, – меченый указал рукой на Черноту за рекой, – за пятьдесят кусочков, однако с Зоны сюда перевозит дороже. С хабаром идём. А в Зону за двацатку попасть можно.

– Слушай, друг… – Луч продолжал размышлять, – а про столичника того что-нить знаешь, кто таков был, а? Подсказка напористо влезала в голову. «Только пришёл, и сразу… похоже, надо именно мне искать этого кренделя городского. Другие упустят. Чем Зона не шутит, моя цель, моя…» Точно ОН, чуйка зашевелилась внутри… Луч понял: деваться некуда, ему самому теперь путь держать туда же, сразу к самому эпицентру, вдогонку за этим фантастически удачливым путешественником. «Ишь ты, дозвонился он с внутренней границы… Мобила у него волшебная, ё-моё. Успеть бы перехватить олуха по дороге или на подходе в крайнем случае…» На самой станции, кроме смерти, ловить нечего. Луч хаживал, ЗНАЕТ, мягко выражаясь.

– Не-е-е, тока слухи общие. У барыг местных поспрошай, они всяку инфу те продадут. – Меченный шрамом сделал очередной глоток и протянул Лучу флягу. Луч принял её, горбушкой хлеба зачерпнул тушёного мяска с жиром из почерневшей в костре банки, и глотнул пойла. Закусил. Можно сказать, выпил ЗА успех предприятия. Отпраздновал начало охоты. Кажется, ЦЕЛЬ найдена. Сталкер Луч вернулся.1

Пересадочная Трансоподобная растерянность прошла без всякого экстрасенсорного вмешательства невероятной сталкерши. Котомин сконцентрировался и приказал себе не удивляться. Не для того он ввязался в эту сумасшедшую командировку, чтобы раскиснуть как последний слабак, лишь стоило приблизиться вплотную к точке, после которой возврата уже не будет. Даже если захочешь. Даже если очень захочешь. Впрочем, теперь он вполне мог держать себя в руках. Пик мандража, вполне естественного для живого существа, идущего на заклание, был достигнут во время автомобильного лавирования улицами Харькова, морозными, не по южному выстуженными. Символом непредсказуемости дальнейшей судьбы репортёра являлся факт, что вокруг него, выбравшегося из салона машины, царил день. Буквально белоснежный. Ник вторые сутки настраивался на романтическую поездку сквозь ночь, а в итоге доведётся отправляться средь бела дня. Когда «тойота» подъезжала к какой-то маленькой железнодорожной станции на окраине украинской столицы, он уже примирился с выводом, что истинный план ему заранее не изучить. Больше никаких конспектов, излагающих содержание. Каждый следующий этап начинается лишь… в момент его начала. Такая вот незамысловатая тавтология. Хотел запредельных приключений на свою задницу? Получил. Что хотел, то и… Самопоздравление с окончанием креативного периода. Конец мукам творчества и организационной подготовке. Начинается работа. Ключевое слово – профессионал.

1 Stalker (англ .) – охотник (одно из значений).

– Жовтнэвая, – сказала проводница. – Что значит Октябрьская на твоём родном языке нашего межнационального общения. До отхода поезда осталось… – Она замолчала на полуфразе, посмотрела на старое приземистое здание, за которым виднелись кое-как расчищенные колеи. Затем подняла лицо к небу, сплошному пологу низко нависших, тёмных, вынашивающих снег туч. Хмыкнула, зачем-то покачала головой. Оглянулась на серую машинку, припаркованную ею напротив, через улицу от станции, на площадке меж двумя складского вида металлопрофильными ангарами.

– Минут десять, – продолжила многоликая сталкерша, – или полчаса. Никогда не знаешь точно, когда состав подкатит к отправке. Но уже недолго, я чую. Мы в самый раз подоспели. Журналист промолчал. Задавать вопросы в данной ситуации посчитал излишним. Как бы не спугнуть. Проводница разговорилась. Будто по заказу, сама комментировала, просто успевай записывать. Ничто «талкерское» не чуждо… даже сталкерам. Её что же, потянуло о своём житье-бытье потолковать? Прекрасное начало репортажа, интервью с безымянной проводницей в Чёрный Край! Каналы драться будут за право первого показа…

– Ник, ты чего молчишь? Спрашивал, спрашивал, теперь помалкиваешь. Ну прям как сталкер… обычно. Ирония не случайная. Если она не читает мысли, то просто гениально угадывает их . Впрочем, способности проводница уже как минимум разок демонстрировала во всей красе, неприкрыто.

– Вживаюсь в роль, – проворчал он. – Назвался… э-э… артефактом, полезай в контейнер.

– Не торопись. От судьбы не уйти, но в объятия её жаркие не спеши упасть. Сбывшееся желание не всегда оправдывает ожидания. Хватай шмотки, пора ехать. Кстати, для удобства пока что называй меня… Леа. Сокращённо от хамелеона. Другие варианты сокращений можешь смаковать мысленно, в моменты, когда я тебя достану до печёнок. Подхватив нехуденький унирюкзак военного образца, ведущая лёгким движением забросила его за спину, в руки взяла продолговатую, узкую, похожую на длинный бочонок или футляр чёрную сумку и скользящими шагами устремилась через улицу. Сумку она несла на полусогнутых руках, будто младенца, в одеяло замотанного. Полушлем с проекционным «забралом», шикарная обувка от армейских кутюрье, хемикожаная куртка зимней модели и комплектные с нею карманистые штаны, на которые она сменила короткое чёрное платьице ещё в номере тихой гостинички, делали её вылитым персонажем феминистского боевика. Несколько портили милитаристскую стилистику оранжевый «пацифик» с надписью по окружности «Peace Forever!» на спине и отсутствие устрашающего вида лучевого энергана или многоствольного электропулемёта. Ничего-ничего, это дело поправимое с её-то способностью быстро перевоплощаться… Хемикожу на другой узор принудительно перепрограммировать – секундное дело; а фоновый окрас она изменяет автоматически. Плащ-палатка из этого незаменимого в командировочных условиях материала в рюкзаке Ника свёрнутая лежит.

– Так точно, принцесса Лея, – отрапортовал ведомый, подхватывая свои пожитки. – Небесный работяга Люк всегда готов к новым подвигам.

– Давай, давай, шевели рычагами, шутник. Мысленно комментируй, я сказала. Болтовня на марше сбивает дыхание. Хочешь язык почесать – жди привала.

– А когда в поезде едешь, оно как считается, привал или движение?

– Смотря в каком поезде ехать. За мной! При ближайшем рассмотрении открылась удручающая картина. Станция ждала капитального ремонта, похоже, лет тридцать. Безуспешно. Не дождалась. До юго-западной окраины города финансирование не доковыляло. Судя по

царящему запустению, вообще непонятно, почему это железнодорожное захолустье до сих пор не упразднено. Станционные обитатели выглядели «предметами» из того же антикварного набора. По одному из путей как раз черепашьим темпом двигался жёлто-коричневый дизельный снегоочиститель доисторического образца, из бокового окошка выглядывала красная, испитая физиономия машиниста. Какие-то зачуханные, бомжеватой наружности мужички возились у нескольких вагонов и цистерн, ржавевших на запасном пути. Две толстые тётки в красно-оранжевых жилетах поверх ватника и пуховика лениво орудовали широкими пластиковыми лопатами, делая вид, что убирают снег с перрона. По якобы расчищенному участку прохаживался, прихрамывая, большой чёрный пёс дворянской породы. Возникло стойкое ощущение, что с городской улицы «туристы» шагнули прямо в документальный фильм полувековой давности. Если не больше. Ещё и пахло соответствующе, к снежной основе атмосферы примешивались стойкие ароматцы копоти, пролитого мазута и продуктов сгорания топлива. У центрального выхода из станционного строения, спиной к путям, стоял высокий старик в тулупе и форменной фуражке. Смотрел он через проём распахнутой настежь двери внутрь здания. Чем-то там внимание железнодорожника привлекалось до такой степени, что на появление двух потенциальных пассажиров его уже не осталось. На них вообще никто и глазом не повёл. Ник поднял руку, намереваясь приветственно помахать тёткам, и открыл было рот, чтобы к ним обратиться… но прикосновение спутницы пресекло поползновения. Она цепко ухватила его за предплечье, дёрнула руку вниз и повертела головой, безмолвно запрещая вербальный контакт с местными обитателями. Пока журналист раздумывал, что ему за это будет, если он шёпотом спросит у «принцессы Леи» почему, необходимость задавать этот вопрос отошла на задний план происходящего. Справа, из серо-синеватой взвеси, дымно клубящейся у дальней оконечности здания, вдруг показалась тупая, совершенно не обтекаемой формы «морда» старого локомотива. Выпуская чёрные клубы сгоревшей соляры, тепловоз надвигался по тому самому пути, который свежерасчистил музейный экспонат… Сиплый, придушенный гудок возвестил о прибытии поезда.

– За мной, след в след. Без вопросов, – приказала сталкерша. Ничего не оставалось, как скрупулёзно следовать приказу. Чем Ник и занимался послушно всю дорогу. До самой конечной станции. Если проводница находила нужным, она сообщала какую-то информацию сама. За что ей отдельная репортёрская благодарность. …Рассеянный свет раннего утра робко просочился в маленькие подпотолочные окошки длинного, «трамвайчиком», полуподвального помещения. Двухэтажные нары, сооружённые по всей длине стен, были сработаны из деревянных досок, обтянутых войлоком, и сучковатых круглых столбиков до потолка через каждые пару метров. Здесь и похрапывали, в обнимку со своими пожитками, сталкеры. Десятка полтора человеков. Запах ночлежки практически не отличался от запаха ночного плацкарта, спального вагона третьего класса в поезде дальнего следования. Доминирующие запахи там и тут – смрад вчерашнего курева и вонь «стоячих» носков. Солнце ещё не взошло. Но пятеро из переночевавших здесь уже не спали. Шнуровали высокие ботинки, затягивали пояса, поправляли лямочки, вешали, крепили, вставляли всевозможные примочки в неповторимые, самодельные крепления. Юзали ремни винтовок, чтобы не цеплялись они за карманы и «торчунки» всевозможные. Коротко говоря – тщательно готовились к переходу. Дверь в торце барака тихонечко скрипнула и отворилась. На пороге стоял Семёныч, поблёскивая своей лысиной в полголовы, обрамлённой густым плетением седых волос. Лампа накаливания, подвешенная под потолком в импровизированном абажуре из

полусферы простреленной армейской каски, то и дело мигала от перепадов напряжения.

– Ну где вы там, басмачи, готовы?.. – прошептал старик и призывно махнул рукой, маня за собой. Сталкеры быстро сгребли остатки разложенных вещичек в рюкзаки и, закинув их за плечи, потянулись за старым контрабандистом.

– Семёныч, ты ж не бедуешь. Почему не сменишь телогрейку древнюю на «автономник» армейский? Только не говори, что денег нет. Луч шагал за спиной хозяина и во всех деталях рассмотрел замусоленное отголосье позапрошлой эпохи.

– Малый ты ышо, хоть и перевалило за полтинник не упомню когда! Никак не уразумеешь: тепло-то – оно разное бывает. Какое – греет-жарит кожу, а какое и косточки теплии т, и душу подугливает… Подымаясь по лестнице, Старик даже не затруднил себя обернуться, однако его нравоучение сталкер отчётливо расслышал. Усмехнулся ностальгически… Уж за кем, за кем, а за этим дедушкой право его поучать закреплено официально, на законном основании, так сказать. Хотя здесь правила большого мира и недействительны, но в данном конкретном случае Луч безоговорочно соглашался на ученический статус. Лестница вывела к промежуточному пролёту. Здесь Старик остановился. Железобетонные ступеньки взбегали отсюда к площадке, расположенной непосредственно перед открытой дверью в помещение бара. Там, за проёмом, сейчас царила тишина. Не то что вчера… Луч моментально вспомнил вчерашний вечер, когда он, разогретый спиртом, потреблённым у костров, завалился к стародавнему знакомцу. Единственному в Зоне и околозонье человеку, который ЗНАВАЛ его в прошлой жизни. Там, в большом мире. Очень-очень давно! Был тогда сталкер ещё совсем юным и даже в бреду представить не смог бы, что когда-нибудь превратится в добровольного пленника ЧК. Мечтал о карьере портфельного инвестора или биржевого брокера, наивный такой подросток… Основы экономики им преподавал этот дедуля, с виду совсем дряхлый. В то время – Игорь Павлович Семёнов, более чем крепкий молодой мужчина, по которому сохла не одна старшеклассница… Как же всё-таки неисповедимы судьбы человечьи! Где-где, а в Чёрном Краю встретить своего школьного учителя, это «ппц», как некогда выражались ровесники будущего Луча. Ух и оторвались же они вчера! Семёныч, по обыкновению, всё пытался поучать и вразумлять бывшего ученика. Каждый раз, когда Луч с ним встречался, традиционно повторялось это педагогическое пиршество. Оба радовались, что ещё живы, что снова подфартило встретиться… И всё это роскошное общение проистекало под «Никитский сад», отголосок ещё более старой эпохи, юности учителя. Хороший такой, крымский, коньячный, да ещё пятизвёздочный отголосок. Хотя если отсчёт звёзд вести от даты начала хранения, то и не сосчитать их, как на небе. Старик – стариком, в обед сто лет, а держал заведеньице вполне бодрое, стилистически выдержанное. Деваха упругая шест полировала постоянно. Не то что модные нынче клетки и лестницы… Интерьер соответственный, музон всегда в тему и по ушам не лупил. Набору алкогольному мог позавидовать любой столичный ресторан, ну, это неудивительно, при доходах Старика… И зачем ему столько денег в таком почтенном возрасте? Луч наотрез не понимал, зачем. Хотя, быть может, это просто душа бухгалтера млела от обладания солидным финансовым состоянием?.. Жмотом слывёт зонный ветеран Семёныч. Но здесь, в Черноте, иначе и нельзя. Репутация!.. Поэтому о том, что учитель выдал ученику полный походный комплект и деньгу подкинул за просто так, никто узнать не должен. Ни в коем случае не должны видеть клиенты пацанячью радость в глазах прижимистого хозяина «Чапаева». Ту самую, памятную Лучу с юности, когда Игорь Палыч втайне от директрисы позволил им шампусик пронести на дискотеку новогоднюю… Эх, удался тогда праздник!

Мужик мировой был, что тут ещё сказать. И остался в глубине души… Вот только не может никак отделаться от профессиональной привычки учить-поучать, на путь истинный направлять. Семёныч порылся в широком кармане ватных штанин и извлёк связку ключей. На промежуточной лестничной площадке имелась железная, всегда запертая дверь. Со вчерашнего вечера Луч знал по секрету, что об истинном назначении её мало кто догадывается. Старик вставил длинный ключ в хорошо смазанный замок. По ту сторону чтото зашумело и глухо грюкнуло.

– Та-ак, соколята, скинулись по петушку, – обратился бармен к сталкерам. Все сунули по пять тысчонок в его широкую ладонь. Луч – тоже. Для конспирации. Насколько был хорошо смазан замок, настолько без внимания остались старые петли. Страшный скрип мог и мёртвого поднять. Хорошо, что «Чапаев» ещё не открылся для посетителей, пустой совсем!

– Значицца, так, ребятишки. Немец будет сегодня за старой котельной. Подтянетесь на берег и ждите, когда перископ вынырнет. Вас там должно пять штук торчать, иначе не всплывёт даже. Дальше сами знаете, не впервой. Ну, с Богом! Давай, давай, соколики, с хабаром возвращайтесь. На этой недельке успеете – с меня дармовой «мартини». Сталкеры привычной, «крейсерской» трусцой побежали по тёмному коридору, ведущему далеко за стены посёлка. Необходимость его использования навязана была Стариком. Только он в этой местности имел гидроакустический передатчик и только он знал, где будет подлодка и в какой час, а светить канал не хотел. Все движения от глаз посторонних лучше скрывать. Лишним знать не следует о новом приработке Семёныча. Сырой туннель вёл к цилиндрическому зданию насосной станции. Лампы в решётчатых плафонах давно сдохли, и путь освещали лишь мельтешащие круги света от сталкерских фонариков. В мелкие лужи под ногами капельно подливались с потолка очередные порции воды. Стальная дверь корабельного типа завершала кирпичный коридор. По вздутым облущенным остаткам краски можно было определить, что некогда она была зёленого цвета. Два скрипучих оборота вентиля открыли взору полуразваленное помещение. Через пустые оконные рамы в него заползал густой утренний туман. По ту сторону реки эта белёсая взвесь могла бы и «манной кашей» оказаться, едучая такая зараза, хуже серной кислоты…

– Мужики, за мной валите, – заговорил сталкер со шрамом, тот самый, с которым Луч у костра гутарил; звали его Бармалей. – Я три раза плыл оттудова. Дорогу знаю от «котелка», дык, сыщу и к нему, не тормозитесь, а то не уплывём. Все молча кивнули и, пригнувшись, потрусили за исчезающей в тумане спиной лидера. Дважды по дороге пришлось на брюхе ползти – какие-то мутные, неопознанной принадлежности силуэты шарились между зданиями. Стрельнуть бы их, но всем нужно было на ту сторону, и поднимать шум никто не хотел. Туман помог незаметно выйти к берегу Припяти. В балке, у самой реки, они и засели в ожидании.

– Таки решили в Зону, ребята? – спросил Луч, доставая пакет со жратвой. Вопрос был риторическим, но Луч не мог его не задать своим недавним попутчикам. Делать вид, что не знакомы, по меньшей мере глупо.

– Есть такое слово «надо». Влад не спал всю ночь. Наверняка думал, прикидывал, взвешивал все «за» и «против». И сейчас глубоко запавшие от бессонницы глаза молодого окружали круги темноты.

– Ну, надо, так надо. А ты, Серёга, как всегда, за компанию?

– Ага-а! – Друган Влада растянул губы в своей простецкой улыбочке. – Айда с нами! Может, порезвимся, как там, в ложбине? Луч чуть не подавился своим походным бутербродом. Откашлялся и ошалело посмотрел на Серого.

– В «Дум-девять» переиграл трошки? Аниматором не взяли, так ты сюда припёрся, веселить народ? Иди на пару с Клоуном, в гастрольную ходку по лагерям и базам…

– Тихо там. Моском думаем. – Бармалей смачно цыкнул зубом. – Услышут – папеласов поналетает с пацаками разными. Луч кивнул, соглашаясь, и примолк, заткнув себе рот сырным бутером.

– Никогда не понимал этот фильм, – высказался Влад. – Ну что такого умного в этой киндзадзе?

– Штоб его просечь, нада было жить, када его снимали, – проворчал Бармалей.

– Тогда и не осталось понимающих вообще, – пожал плечами Влад. – Разве что этот… Семёныч. Деду сколько, лет девяносто?

– Где-то так, – подтвердил Бармалей, принимая бутерброд, который Луч ему молча протянул. – Благодарствую…

– А мой дед, когда увидел фильм, охренел и никак не мог понять, как его цензура пропустила. Батя мне рассказывал, – вставил словечко Клоун.

– А что такое цензура? – вдруг поинтересовался Серый. Очень серьёзным тоном спросил и… только после этого едва заметно, краешками губ, ухмыльнулся. Если бы не эта его четвертьулыбочка, можно было и купиться.

– Та ну тебя. – Луч тоже улыбнулся и выделил приколисту бутер. Клоун и Влад тоже получили долю от публично не афишируемых щедрот Семёныча. «Время уходит, поколения становятся историей, лишь фразы да словечки всякие от них остаются, – подумал Луч. – Не понимает никто их изначального смысла, но повторяют, как попугаи… Вот как живёт и развивается язык?» Тишину утра нарушили тихие всплески воды и приглушённое шипение.

– Гля, гля, вон там… – временный лидер группы ткнул пальцем в молоко тумана, чуть левее балки. Там явно двигалось нечто, сгустившееся в тёмное пятно. Возможно, и транспорт ожидаемый, а может быть, и нет… Сталкеры вскинули оружие, напряжённо поджидая, когда ЭТО подплывёт поближе, обрисуется чётче, и по его очертаниям станет возможной идентификация.

– Не-есси, бля! – исторг чуть ли не восторженно друган Серёга. Раздался щелчок пристыковки сменного ствола, и молодой, взметнув тяжеленную винтовку, припал глазом к огроменной оптике. Длинный ствол этого крупнокалиберного снайперского монстра, увенчанный прямоугольным дульным тормозом, завис над головами прочих сталкеров. Руки Серого дрожали, винтовка тряслась. Ещё бы, такую дуру на весу держать… Опытные Бармалей, Луч и Клоун синхронно втянули головы в плечи и оглянулись, квадратными глазами уставившись на молодого. Только сейчас до них дошло, что именно тащил в руках новичок. Даже как-то в головы ветеранам не приходило, что нормальное, сподручное для выживания и неприхотливое оружие можно сменить на эксклюзивное, чуть ли не выставочное. Да это новейшая модель «баррета», похоже, модифицированная тысяча сотая…

– Ты приболел, пацан? – прошептал Луч. – «Грозу» сменял на эту гаубицу?

– Я и вторичку сменил в тему. – Серёга отлип от своей оптики и горделиво посмотрел на два чешских «Скорпиона», притороченных к его поясу. Если б могли, глаза ветеранов сделались бы ещё более квадратными. Но дальше уже некуда.

– Без комментариев. – Клоун отвернулся к реке. При всей своей находчивости других слов он вообще не отыскал.

– Спрятай зенитку, дур-рень, – шёпотом же прорычал Бармалей, – шар-рахнешь, дык усё околозонье знать буит, де мы.

– Я ж хотел как лучше… Лицо у Серёги сделалось кислое, будто он лимон целиком сжевал.

– Я и кликуху придумал себе, под пушку эту… Питерский Бронебойник. Оружейные стволы затряслись, но по другой причине. Сталкеры тихонечко ржали, Клоун в приступе хохота даже лысиной во влажную глину начал стучаться, как молящийся

исламист.

– Гы-ы… с таким стволом народ тебе в лучшем случае даст погоняло Танк, – приговорил молодого Бармалей. Луч изо всех сил сжимал зубы, чтобы громкий смех не всколыхнул утренний туман. Серёга окончательно растерялся, покраснел как спелый томат и, пытаясь оправдаться, сморозил очередную ересь.

– А если вот так, – он отстегнул ствол, – то в упор удобно стрелять и мощнее дробовика выйдет. Народ попадал на землю, корчась в судорогах смеха. Даже Влад. Этот молодой соображал явно лучше, если свою «грозу» оставил при себе. Но почему другана не отговорил?

– Цирк-ковое… зак-к-канчивал?.. – у Клоуна аж челюсти свело.

– Тихш-ше, демоны, – Бармалей враз подавил смех, – наш транспорт. Продолговатое тёмное пятно наконец выделилось из тумана, и нарисовался характерный корпус. Явившийся по их тела и души перевозчик застыл параллельно береговой линии. Явно субмарина, хоть и маленькая, узкая, длиною метров десятьдвенадцать и диаметром метра полтора, не больше. Примерно посередине из сигарообразного тела вспухала округлая рубка, невысокая, от силы метр, и не больше двух метров в длину, похожая на продольно разрезанную пополам каплю. От киля до перископного колпака – меньше трёх метров. Для этой речки габариты вполне подходящие. Глубины здесь если и превышают дюжину метров, то скорее в порядке исключения. Средняя глубина – пять-шесть. Никаких надписей с этой стороны заметно не было. Тусклая композитно-пластиковая серость корпуса нигде не нарушалась ни словами, ни цифрами. Так что пассажирам имя своё карликовая подлодка не открыла.

Поезд в ад «Вспомнилась старая сказка. Две дочери заказали купцу привезти платья и украшения, а меньшенькая говорит, привези мне чудище морское, я буду с ним сексом заниматься! Отец, конечно, возмутился. Дочка подумала и сказала, что ж, тогда пойдём другим путём. Привези мне аленький цветочек!» Этот анекдот Леа почему-то рассказала Нику, когда они только погрузились в вагон и отыскали незанятое купе. Тепловоз протянул первые два вагона состава мимо них, замерших у торца станционного здания, и остановился, шипя тормозными системами, пыхая вонючими клубами дыма. В третий вагон и нацелились, вход прямо по курсу… Справа угадывались ещё вереницы окон в гофрированных стенках, сужающихся в перспективу, к хвосту поезда. Каким-то образом дверь открылась сама, без вагонной проводницы, и площадка, блокирующая лесенку, поднялась сама, будто сервомоторы скрытые заработали, хотя звука характерного не было. Взбираясь по ступенькам вслед за сталкершей, репортёр бросил взгляд мимолётный вдоль перрона… Увиденное – принял к сведению, но стратегическое решение не удивляться ничему помогло отнестись спокойно, принять как должное, неизбежное, как природное явление, как дождь или ветер. Где-то ливень хлещет или торнадо гуляет, а где-то из ниоткуда возникают множественные силуэты людей, карабкающихся в вагоны по лесенкам. Леа ухватила его за руку, как маленького мальчика, и потянула за собой. Из тамбура они шмыгнули в коридор, проскочили мимо дверей, туалета и служебных купе. Взгляд искоса зафиксировал за приоткрытой дверью первого пассажирского купе шевеление, слух уловил неразборчивые звуки голосов. Железная хватка тянула на буксире дальше, дальше… Второе, третье, четвёртое купе, везде угадываются движущиеся тени и слышатся звуки. Дверь пятого нараспашку, внутри – свободно, голые полки и поднятый столик, наполовину cкрывший окно. Сюда .

И вот, когда Леа втащила ведомого внутрь, задвинула дверную створку изнутри, со щелчком повернула стопор на ручке замка, опустилась на левую нижнюю полку, с облегчённым вздохом прислонилась рюкзаком к стенке купе и положила на колени тяжёлый бочонок сумки, из её уст неожиданно прозвучала коротенькая сказка О Другом Пути. Ник, как ему было велено, сыпать вопросами не спешил. Комментарий завуалированный, но информацию для размышлений какую-никакую предоставляет.

– Рюкзак и сумку свою держи при себе, не снимай. Покуда чёртов поезд не тронется, кто знает, поедем ли, – проинструктировала проводница. – Вроде мест свободных на сей раз должно бы хватить, но поди угадай расписание. И видимо, немой вопрос, застывший в глазах у репортёра, был до такой степени кричащим, что сталкерша добавила ещё: – Поезда не всегда отправляются. Мало того что станция каждый раз другая, по городу мотайся, ищи-свищи её, так ещё и собранной с безбилетников оплаты может не хватить, чтобы «зайцы» вписались в свободные места и уехали в Черноту. Вот громкоговорители объявят отправление, тогда поймём, что рейс удачный… Не зыркай, не зыркай гневно, потом расскажу, чем плата взимается… обо всём расскажу, журналист, даже поспрашивать разрешу. Если не передумаю интервью давать. И если успею… Кто-то попытался открыть дверь снаружи, из коридора. Запертая изнутри, она не поддавалась. Ручку подёргали. Подождали. Опять подёргали. Снова пауза. И снова нетерпеливое дёрганье ручки.

– Какой настырный, – проворчала сталкерша. – Кто не успел, тот опоздал. Вовремя станцию лоцируй, коллега. – Она движением подбородка указала Нику на дверь. – Этого не опасайся. Те, кто с билетами, войдут параллельно, мы их не касаемся, они нас не видят… А эти такие же, как мы, но опозданты. Нехай другие места ищут. Вдруг повезёт, найдут до отправки незанятые… Ручка перестала дёргаться. Начала сотрясаться дверь. В купе яростно ломились, будто зная, что здесь есть свободные места.

– Точно уедем сегодня. Лишние по коридорам уже забегали, нервничают… Зачем нам попутчики, так ведь? Всякие попадаются. Дополнительных проблем нам и даром не надо… Ничего-ничего, повторенье – мама ученья. В следующий раз проворней будут, тогда и мне… быть может, паровоз догонять придётся. Словно подтверждая догадку проводницы, трансляция исторгла объявление: – Шановни пасажыры, увага! З пэршойи колии видправляеться потяг номэр… – неожиданный треск помех напрочь заглушил несколько слов, – …Харкив – Кыив. Повторяю, с первого пути отправляется поезд номер… – снова треск помех, – следующий маршрутом Харьков – Киев. В дверь тотчас же перестали ломиться опозданты… Толчок. Лязг. Змея поезда вздрогнула всем своим сочленённым телом, и станционное здание, угадываемое в снежной пелене за окном, поплыло влево. Поехали?..

– Счастливого нам пути, а забортному миру счастливо оставаться, – очень тихо, себе под нос молвила сталкерша, – который раз отъезжаю, и снова трудно поверить, что это путешествие реально…

– А уж мне с каким трудом верится… – вообще шёпотом осмелился отозваться ведомый. – Харьков – Киев, да?..

– А то. Самый что ни на есть. Доставит в целости и сохранности… ну, за вычетом соответствующей мзды. Ничего не попишешь, платить надо даже ирреальным безбилетникам, не в кассу, так проводникам… бесплатные пирожки сам знаешь где только бывают. Леа протянула руку и сняла блокирующий стопор с дверного замка. В тот же миг, словно за дверью стоял и подслушивал, створку откатил и в купе шагнул вагонный проводник. C виду самый что ни на есть настоящий. Средних лет плюгавенький мужичонка в

тёмно-синей форменной тужурке, фасон которой не меняется десятилетиями, и в низко надвинутой фуражке, тень от козырька которой совершенно скрывала лицо. Ни слова не говоря, он протянул лапку раскрытой ладошкой вверх. Сталкерша накрыла её своей ладонью, подержала несколько секунд, отняла. «Позолотив ручку», молча, глазами , велела репортёру сделать то же самое. Ощущение от прикосновения осталось двойственное. Ник почему-то думал, что рука железнодорожника будет неживой, холодной и сухой, как пластмасса манекена, но кожа была тёплой, влажной, вполне естественной…

– Чаю, извини, не будет. На таких, как мы, не запланировано, мы сверх лимита, – сказала ведомому Леа, когда дверь за натуральным поездным задвинулась. – Устраивайся поудобнее, любую полку занимай. Спи, покуда возможно. С этой станции не самой короткой дорогой едем. Прямой через Полтаву не отсюда уходит. Скорее всего на юг нацелимся, в Днепре через мост и потом уж обратно на север, по правобережью. Это ещё ничего, бывает с восточной окраины города отправка, пилишь, пилишь крюком через Луганщину, Донбасс и запорожские степи, одуреть можно… выйти же нельзя. Во, кстати, торба для нужды всякой. Приспичит по-большому – не стесняйся. Я отвернусь, чтоб тебя не смущать. Она достала из недр своего объёмистого рюкзака плотный гигиенический пакет. Оставила его на коричневом дерматине поверхности сиденья.

– Столик не опускай, нельзя существенно нарушать конфигурацию… Предупреждая твои вопросы, изложу коротко основные тезисы… ничего себе, помню ещё такие слова… Слушай и не перебивай пока. Мы с тобой сейчас… э-э… условно говоря, в тени. Это – тень давно ушедшего поезда, как я понимаю. Думаю, мы подсаживаемся через время. Поезд реально идёт в Киев, но много лет назад. На самом деле это мы нереальные. Занимаем пустые места, когда-то оставшиеся незанятыми на протяжении всего рейса. И не только мы двое, как ты уже понял… Вот когда набирается достаточно желающих уехать теневым маршрутом, тогда и срабатывает этот эффект. И все мы попадаем в Предзонье без особых проблем. Сгружаемся на конечной и снова оказываемся в нашем времени, посреди текучего дурдома на прогулке. Ни тебе периметра, ни тебе похода через смертельный хаос… Точнее, поход существенно сокращается.

– А если не наберётся достаточно теневых пассажиров? – не утерпел журналист.

– Вместо вагонного придёт контрольный и вышвырнет вон. Об этом не думай даже. Поверь, лучше не знать, каково это – оказаться вышвырнутым… Со мной это случалось… мм… несколько раз. Врагу не пожелаешь! Самое гнусное, что потом добираться обратно приходится иногда чёрт знает из каких тмутараканных дыр. Я даже не представляла, в какие невообразимые места, оказывается, дотянулись железнодорожные колеи…

– Так чем же взимается плата?!

– Во тебя разобрало, журналист… А плату мы отдаём жизнью. Нас нету в реальности, пока мы здесь. И реальность мстит за измену. Сколько именно времени жизни забирается, неведомо. У каждого по-разному и каждый раз по-разному. Я как-то вернулась полгода спустя… Но обычно несколько суток, в пределах недели-двух. В общем, где-то пять суток жизни за сутки поездки… Такая вот конвертация.

– И давно ты…

– Много будешь знать – состаришься быстрее, чем я.

– А на официальном уровне яйцеголовые традиционно утверждают, что аномалий за пределами периметра не зарегистрировано… – Нику сделалось настолько тоскливо от обескураживающе красноречивого практического подтверждения его собственной вроде бы безумной теории планетарного влияния Зоны, что просто завыть от безысходности захотелось. Ключевое слово – допрыгались.

– Мало ли кто что говорит! Тем более учёные… Если на заборе напишут слово из пяти букв, ты что, поверишь, что ОНА прямо там, за забором? Ты же сам профи чёрного пи-ара, мне ли тебе объяснять, как легко забиваются народу баки! Испокон веку люди скорее

удобной лжи поверят, чем неприглядной правде. …Из люка, крышка которого откинулась рядом с короткой толстой трубой – видимо, верхней частью шахты перископа, – высунулась усатая физиономия. Именно усы бросались в глаза, чёрные и густые, они торчали в обе стороны, как роо жки, только горизонтальные.

– Эй фы, плафать сьюда, бистро!.. – раздалась хриплоголосая команда. Увенчивала это усатое великолепие капитанская фуражка. Взаправдашняя, с кокардой и лаковым козырьком. Ну просто грех ослушаться приказа человека в таком головном уборе! Сталкеры закинули первичное оружие за спины, подхватили свою амуницию и бросились в воду. Другого способа добраться до вожделенного транспорта не предвиделось.

– Вааау! – Влад сжал зубы и чуть ли не взвыл. – Ох, блин, х-х-холодно!

– Счас, счас, тока яйцы смочатся, и нормульно станет, – успокоил его Бармалей. Пробрести, прогрести, проплыть нужно было метров пятнадцать, но с грузом. Преодоление этой дистанции превращалось в нечто похожее на сеанс мазохизма. Но куда деваться, непосильные трудности для сталкера – будни жизни. И чем скорее молодые в это врубятся, тем быстрее у них появится шанс уловить алгоритм выживания. Худо-бедно, все пятеро добрались. Цепляясь за скобы, вделанные в корпус, вскарабкались на узкую, сантиметров шестьдесят шириной всего, палубу. Точнее, ребристую полосу позади рубки. В кормовой части, как говорят мореманы. Клоун полез было со стороны носа, но капитан погрозил ему внушительным кулаком, поросшим рыжим волосом. Ну что ж, на этом борту он – первый после Зоны… Гуськом, по очереди, сталкеры опустились по узкой прорезиненной лестнице в чрево субмаринки вслед за капитаном. Здесь оказалось не так уж запущенно. Небольшая кабина, похожая на салон микроавтобуса. В задней переборке – закупоренный люк. Впереди, перед пультом управления, – кресло водителя, то есть капитана. Сзади шесть сидений, по три с каждого борта. Колени в колени, лицом друг к другу пассажиры здесь устраиваются… Капитан был явно выраженный «ганс», красномордый, с пивным животиком, выпирающим из-под свитера, коренастый рыжий парень лет тридцати. Многословием немец не страдал. Похоже, предпочитал жесты. Молча указал на пассажирские места, и сталкеры поспешили их занять. Шестое, заднее слева, осталось свободным. Видимо, при расчёте грузоподъёмности учитывалось, что в комплекте с каждым переправляющимся будет нелёгкая поклажа. В это кресло Бармалей – тоже жестами – предложил временным спутникам сложить рюкзаки. Чтобы распределить груз поровну. Задвинув люк, ни слова не произнеся, Немец плюхнулся в своё кресло, и подводный корабль отбыл в рейс. Начало движения почти не чувствовалось, вибрация едва заметная, в том же микроавтобусе куда сильнее ощущается работа мотора. Переход длился с полчаса, за всё это время капитан издал только четыре слова, вернее, одно, зато четырежды. «Шайзе!» То есть дерьмо по-русски. Что-то он там мудрил и колдовал с клавиатурой и джойстиками на пульте. Субмарина раскачивалась, кренилась, шла зигзагами. Играла в прятки с судьбой. Разве что самой Зоне ведомо, какие аномалии под водой встречаются… Передняя стенка кабины была испещрена всевозможными приборами, вентилями, индикаторами. От их количества у Луча зарябило в глазах. Он опустил веки и плотнее прижался спиной к борту, закругляющемуся прямо над головой. Мысли в голове мешались одна с другой в горько-сладкий коктейль… Не успел «Булат» переделать. Посрезал все примочки со старой брони да в мешок упрятал, будет время, нужно присобачить… Запасов жрачки хватает, патронов тоже прикупил… Коньяк вчера был классный… Двигать, скорее всего, сразу в (Припять) надо… сгружаться на берег Зоны и напрямки в город, километры срезать… Опасный потенциал наверняка в обход почапал… там нахоженный южный маршрут, аж через тёмную долину, зато на порядок безопаснее… если за этот год не произошло кардинальных изменений… и

если столичный гость крюк даст. Тогда есть шанс его вовремя перехватить… но вдруг ломанётся напрямую да при его зонной удачливости умудрится выжить… А нутром, кишками, нервами, всем своим естеством сталкер уже не предвкушал, а чуял, предощущал, как всё вокруг начинает изменяться. Вода, земля, воздух… пространство и даже само время. Оно будто растягивалось каучуково и тотчас сжималось. Минуты ожидания превращались не то в вечность, не то в наносекунды. Вернулся… вернулся… вернулся… вернулся… вернулся… Единственным незыблемым ритмом оставалось биение собственного сердца. Оно билось упруго и ровно, как отлаженный, вычищенный часовой механизм. Ещё полчаса назад ничего подобного Луч не испытывал. Он только вспоминал, каково это… И смаковал воспоминания. Теперь же – почти вспомнил. Каково это на самом деле – по-настоящему БЫТЬ. Жить, а не бесцельно существовать, прожигая и убивая время.

Тени прошлого Николай смотрел в окно неотрывно, как зачарованный. Проплывающие за мутноватым стеклом виды прошлой реальности порождали фантастическое ощущение. Этакое хмельное состояние после одуряющего коктейля из игры воображения, сна и яви. Сколько лет разделяет призрачный «купейный» мирок и большой мир, убегающий назад по ту сторону стекла? Тридцать, сорок, пятьдесят?.. Почти наверняка больше, судя по непременным красным флагам и транспарантам с лозунгами. Подобные украшения на каждой станции бодро полощутся или понуро обвисают… Эти уникальные съёмки сами по себе заслужили отдельной репортажной темы, за которую любой сетевой канал отвалит жирный куш. Только поди докажи, что всё с натуры снято, тобой самим, а не выкопано где-нибудь на архивных стеллажах. Чёрта с три докажешь… Поэтому вряд ли удастся продать отдельно этот фрагмент общей записи. Той самой шпионской записи, которая непрерывно ведётся несколькими рекордерами, для подстраховки. Хоть наша микротехника теперь и качественнее любой европской, китайской или японской системы, но опыт, увы, подсказывает, что самая лучшая машинерия сломаться может в любой момент. Обычно – в самый неподходящий. Поэтому никогда не лишне средства записи продублировать… В заоконном мире царила весна. Там трудолюбиво пыхтели трактора, они обрабатывали чернозёмные пашни. Допотопные грузовики и легковушки исключительно отечественного производства. Никаких экологически чистых технологий, сплошь дизельные и бензиновые двигатели, травящие смрадом выхлопов атмосферу. Дорог с твёрдым покрытием очень мало, почти все грунтовые, потому и выглядят как полосы полужидкой грязи, изборождённые глубокими порезами колей. Многие «телеграфно-телефонные» и «электрические» столбы выглядели сработанными из древесины, причём наверняка – деревянные они и есть… и ведь телеграфные служили для связи, для отправки телеграмм! Никакого Интернета!!! С ума сойти, мир без персональных компьютеров и мобильных телефонов!!! На строениях станций и домах населённых пунктов, попадавшихся на обочинах маршрута, ни единой спутниковой антенны… Панельные и кирпичные пятиэтажки – самое модное архитектурное решение. Девятиэтажные дома на их фоне смотрятся чуть ли не футуристическими небоскрёбами. Никакой разноцветной металлочерепицы на крышах сельских домиков, уже не хат глинобитных, но ещё и далеко не коттеджей и особняков… Картинки просто умилительно-буколические, если не вспоминать, что такое исполкомы советов депутатов, партийные комитеты и развитый социализм. Главное же, что войны никакой – не видать и в помине! И каждое утро почти каждый дом, дерево, поле, столб, дорога, река, все нюансы и детали бытия остаются на тех же местах, где обретались

предыдущим вечером. Незыблемый мир. В прямом и переносном смыслах. И отпечаток этой уверенности в завтрашнем дне, наивной веры в неизменность пускай скучного и убого-серого, но стабильного сущего лежит на лицах всех людей, снующих мимо окна на коротких остановках поезда. Счастливые по-своему! Они ещё даже не подозревают, насколько хрупок и уязвим их мир. Как легко его сдуют ветры перемен, удушит смутный туман переходного периода, жестоко придавит тяжкое бремя кризисов и локальных войн… Инфу о пунктах окольного маршрута следования среди прочего сообщала проводница Леа. Видимо, ей понравилось быть «талкером», и она почти не умолкала. Говорят же, что лучший отдых – это смена рода деятельности. Впрочем, заняться в пути всё равно больше нечем. Либо спи, либо в окно смотри да разговоры разговаривай, если хочешь. Сталкерша – почему-то хотела. И не скупилась на информацию. Вначале поезд следовал в юго-западном направлении. Первой загородной станцией, которая проплыла за окном, была «Южное», или «Пивдэннэ» по-местному. Затем достаточно крупный городок Мерефа проехали, и вскоре после него разъезд случился. В этой точке состав мог к югу отклониться, взять курс на узловую станцию «Лозовая», но продолжил движение в том же направлении. Через Новую Водолагу и совсем уж крохотные Караван и Берестовеньку добрались в городишко Красноград. Направление всё-таки изменилось – после следующей станции, Зачепиловки. Железная дорога отклонилась влево, пересекла канал Днепр – Донбасс, оказалась на территории Днепропетровской области и по дуге отправилась на юг, до станции Личково, а после неё – вдоль канала на юго-восток, к большому посёлку Перещепино. Там снова изогнулась дугой, уже вправо, и нацелилась к югу. До самой Губинихи крутых поворотов не было, и за нею, через станцию Вольное, до самого Новомосковска тоже ехали более-менее прямо. Вот здесь круто повернули вправо, к западу, оставив по левому боку Пригородное, посёлок, расположенный в непосредственной близости от Днепропетровска. Так и не заехав в этот второй по величине город страны, пересекли Днепр западнее, в Днепродзержинске, ещё не Кучмаграде. Вдоль великой реки, по землям Кировоградщины и Черкассщины, через города Александрию, Смелу и Городище, а также всяческие менее значительные станции, оставив где-то слева Кировоград, а вовсе не Малый Киев, и где-то справа Черкассы, следуя в северо-западном направлении, прибыли в самый что ни на есть скобочный город… (Корсунь-Шевченковский). Этот городок уже ЗА периметром обретается. Точнее, если он ещё существует, то – должен находиться ЗА. Здесь – уже Предзонье. Впереди и по сторонам – запредельная земля, Чёрный Край. Сзади, оставленная за спиной, – практически непреодолимая, по мнению подавляющей части наивного человечества, фантастически дорогостоящая граница с ЧК. Просто-напросто не существовал и в помине разделяющий миры мериметр, на будущее преодоление которого необходимо затратить столько сил и средств, причём без всякой гарантии успешного перехода или перелёта. Здесь и сейчас, за невесть сколько десятилетий в прошлом, он этак невзначай промелькнул за окном… И лишь когда Николай вдруг увидел вывеску на станции с этим длинным, из двух слов через дефис составленным названием, до него дошло , что от судьбы не уйдёшь. Фактически по этому маршруту, предписанному ещё в Москве друганом пожизненным и полезнейшим, ушлый стрингер Котомин планировал следовать. Примерно в этих степях, примыкающих к южному участку периметра, он жаждал очутиться. Сюда его должен был довезти проводник, с которым предстояло встретиться у входа в небоскрёб «Новый Харьков». Отсюда же совсем немного десятков километров оставалось до (Ивановки), станции на рубеже частично уцелевшей Черкасской и (Киевской) областей. За нею, по территории (Киевщины), через (Мироновку), (Кагарлык) и (Украинку) – северным курсом, прямёхонько

в мать городов русских , захваченную Чернотой проклятущей в полон бессрочный… Ключевое слово – Судьба. …Немец, не сказанув ни словечка прощания, закупорил изнутри люк за Клоуном, последним из сталкеров, покинувших чрево безымянной субмарины. Она растворилась в тумане быстрее, чем пятеро выбрались из воды. Мокрая броня холодила тела четверых из них. Пятому в «Булате» существовалось в бренном мире куда комфортнее. Ветра не было, но всё равно зубы у менее удачливых бродяг стучали вовсю, будто решили провести генеральную репетицию финала конкурса барабанщиков. Перед тем как выпустить сталкеров наружу, капитан подарил им роскошный бонус, толканув целую речугу. Он вывел на экран пульта карту и примерно показал, где произойдёт высадка. Прокомментировал, что сегодня вот сюда, дескать, получилось у него прокрасться. И скажите спасибо, мол, что на пустоши высаживаю, подальше от участков, по-настоящему нехороших. Могло быть и хуже… И всё это сообщалось на шикарном ломаном русском. Заслушаться! «Что же этот колоритный рыжик здесь делает? Почему не уходит так же, в одночасье, как пришёл? Точно кого-то из Зоны дожидается, по ходу извозом подрабатывая. И когда дождётся, кончится лафа у местных обитателей… Старик первым пострадает… А вдруг капитан никого не дождётся? Интересно, ему установлен предельный срок ожидания или приказано не возвращаться без?..» Проводив раздумчивым взглядом канувшую во глубине Припяти (реки) минисубмарину без имени и порта приписки, Луч повернулся спиной к водной преграде (она же северо-восточная граница Зоны). Вот и всё. Всё, что за пределами, осталось за спиной. Впереди – всё, что внутри. ДОМА. Он глубоко вдохнул. Вроде бы такой же самый воздух, как на том берегу реки, сырой и прохладный, а чувства пробуждает совершенно иные. Хочется дышать полной грудью, несмотря на подстерегающую опасность. Без дыхательной маски, вместе с очередным вдохом, можно ведь и мультимошку втянуть, например. И сдохнуть в течение нескольких часов, превратившись в лужу протеинового бульона, кишащую ненасытными личинками… Да и прочих пакостей – до фига и больше. Потому и ходят здесь, открытыми лицами почти «не балуясь». «Я вернулся домой», – подумал сталкер и попробовал эту мысль на вкус. Понравилось. Совершенно естественным показалось. С этой точки зрения он сердцевину Чёрного Края раньше осознанно не рассматривал, но именно в этот миг, повернувшись спиной ко всему остальному миру, вдруг отчётливо понял, что больше нигде себя не почувствует своим, не обретёт ощущение дома. Как просто… Действительно, проще простого. Но для того, чтобы это окончательно понять, потребовалось внезапно потерять… остановиться и бесцельно просуществовать, без малейшей надежды на возвращение. И точно так же, внезапно, сюда вернуться. Чтобы продолжать ходить без остановки. Синоним – жить. Ну что ж, цветочки сорваны, поспели ягодки. Пора возвращаться в привычное состояние профессиональной сосредоточенности. Начинается ХОДКА. Участок, по идее, здесь глухой. Тут ни строений, ни человеков, ни постоянных аномальных зон… а монстры – они везде. Сталкеры устроились в ложбинке у костра, боты немного просушить. Лучу сохнуть не надо, его новый костюм герметичен. Но он посидел вместе с остальными и поднялся, лишь когда они собрались в путь. На всякий случай надо бы знать, куда пацаны двинут. После короткого разговора он убедил молодых переход к Барам совершить. Главный аргумент – проводник в наличии. Клоун двигал именно туда, на юго-запад, и пообещал Лучу приглядеть за Владом и его Серым другом. «А то! Куда ж без Бронебойщика и его пушки! Никак нельзя без! Вдруг нарвёмся на какую-нибудь… Несси, бля!» Лысый сталкер и в Зоне продолжал иронизировать по любому

поводу вопреки приметам здешним. Болтовнёй можно накликать беду. По эту сторону границы вслух произнесённые слова иногда, случается, приобретают неприятное свойство – они материализуются. И не только слова. Даже мысли… к величайшему счастью, лишь некоторые. Шрамированный Бармалей, зыркнув на него крайне неодобрительно, коротко попрощался и утопал в сторонку. Взял курс левее, не то в Тёмную долину нацелившись, не то ещё южнее, в Гнилые развалины. Или ещё куда-нибудь, его личное дело. Пяток минут спустя и Луч, расставшись с уже бывшими попутчиками, свернул вправо и двинулся параллельно реке. Если шевелить извилинами и конечностями в этом направлении, рано ли, поздно ли, выйдешь к городу (Припять). Именно туда он рулил через Предзонье в связке с Шестом, во всяком случае, покойному напарнику скормил эту версию. Оказалось, как будто… в воду глядел. Сам себе напророчил курс. Что неудивительно – учитывая близость Зоны и вторгающейся в реальность чертовщины, с её существованием неразрывно увязанной. Серо-сизый утренний туман постепенно рассеялся. День начинался с мелкого, постоянно моросящего дождя. Под подошвами жирно почвякивал глинозём, создавая дополнительное сопротивление. Бежать было трудно. Вдоль реки, по самому бережку, продвигаться быстрее всего, Луч это давно знал. Здесь пролегала рваная граница аномалий. Где они есть, а где и чисто – почти. Постоянную опасность представляли водные твари, то бишь патрульные катера пиратов, и живность приречная. Первые могли просто так, от нечего делать, береговую линию огнём поливать, по принципу: а не фиг тут шастать. Поэтому Луч прокрадывался в некотором отдалении от воды и старался пониже к земле пригибаться. Что касается вторых, то в принципе и обойти можно. В прибрежной полосе обитали по большей части шипастые речные черепахи. Здоровенные, сильные, двухголовые, но медленные, от таких и убежать можно. Хуже, если где панцирная змеюка оцепенела в засаде. Эту мутную праправнучку гадюки лучше валить сразу, башку разносить в клочья. От яда её нет спасения. И живучая, скотина… Звук работающего мотора вынудил сталкера, почти взошедшего на очередной холмик, распластаться и залечь за ближайшим валуном. По реке шёл катер. Луч достал свой цифровой бинокль, компактную девятьсот восьмую модель. Логический модуль выделил контур плавсредства. Парочка нажатий зума позволила в деталях рассмотреть его. Красные прямоугольники отметили живых на борту: снайпера на плоской крыше рубки, рулевого за штурвалом в рубке, пулемётчика за станковой счетверёнкой, смонтированной на баковой турели, и ещё двоих на корме. Эти держали за руки-ноги мёртвое тело. Раскачав, выкинули его за борт. Бедолага бултыхнулся в воду и отправился в последнюю ходку – на корм рыбам. Ещё одного сталкера никогда больше не увидят в Зоне. Луч сжал зубы, чтобы не заскрежетать ими. Люто ненавидел он выродков, убивающих не мутного, не монстра, но человека – за жалкие гроши, а то и забавы ради. Ладони машинально сжались, будто руки по-прежнему держали верный «ЛК» модели двадцать четвёртой, форсированной мощности. Так бы и резанул, чуть ниже ватерлинии, по борту, и прощай, «Титаник»! Но что поделать сейчас, лучемёта ведь нет… У Семёныча в наличии не оказалось приличной, мощной модели. Лучшее, что он мог предложить ученику, не шло ни в какое сравнение с машинками излюбленной системы. Вот почему Луч решил не брать пукалку несерьёзную, чтоб не позориться перед народом. Даст Зона, трофейную добудет, под стать легенде. Не ожидать же, когда Старику притаранят заказ, от кого-нибудь из барыг посылочку. Ждать дольше, когда Зона уже настолько близко, прямо за речкой, просто невмоготу было… Катер вильнул, обходя жидкостную аномалию «водоворот». Сталкер ещё раз тиснул зум; за стеклопластиком у штурвала стоял человек. Больше никого в рубке не наблюдалось. Луч криво улыбнулся. Так хотелось западло какое-нибудь гадам речным сделать, аж подмывало… Он просмотрел через цебэшку участок реки, прямо по курсу движения катера.

Тремя маленькими зелёными кружочками бинокль обозначил небольшие аномалии, «провалы». Совсем крохотные, не подойдут… Чуть дальше большая красная окружность контуровки мелькнула и исчезла мгновенно. Сталкер задержал бинокль. Секунд десять спустя вода в том месте покрылась рябью и мелкими пузырьками. И снова загорелась большая красная окружность, вычерчивая границу водной аномалии… Да это же «пузырьки», то что надо!!! Эта аномалия слыла одной из самых коварных для речного транспорта. Определить её можно исключительно визуально и практически вплотную. Её УВИДЕТЬ надо, в упор. Наблюдающему с берега Лучу просто несказанно подфартило, что бинокль случайно зацепил картинку… Ни радиации, ни температурных перепадов, ни гравитационных отклонений не имелось, и приборы аномалию не фиксировали. Коварство её заключалось в том, что вода в ней, до самого дна, была локально насыщена пузырьками наподобие газировки. Только вместо углекислоты – обычный воздух. Пузырьковый столб этот существенно снижал плотность самой жидкости, и судно, подчиняясь закону Архимеда, стремительно тонуло. По одной из версий, нечто подобное происходило с исчезнувшими кораблями в Бермудском треугольнике… Луч сдёрнул с плеча подаренный Стариком пулевой «калаш», АЕК-104, смахивающий на многоствольный агрегат из сериала о межзвёздных войнах, но унаследовавший от легендарного прадедушки надёжность, убойность и компактность. Катер чётко шёл на аномалию. Сталкер припал к оптике, и, максимально выжав зум универсального прицела автомата, внимательно следил за физиономией рулевого. Вот пират, прищурив гляделки, наблюдает за поверхностью реки, вот он затянулся сигареткой и выпустил дым в лобовое стекло… Поправил вязаную чёрную шапочку, в носу поковырялся, отвлёкся от созерцания реки, оглядывая извлечённое пальцем из носовых глубин… Провёл кончиком пальца по рулевой стойке, избавляясь от рассмотренной в подробностях добычи… Вдруг подался вперёд, чуть ли не прильнул к стеклу – заметил аномалию, узрел пузырьки! Но отвернуть катер не успел. Громкий протяжный «бу-у-ум!» нарушил тишину утра. Вязаная шапочка слетела с простреленной головы и упала на пол рубки ещё раньше тела бывшего хозяина, которое не замедлило последовать примеру шапки. Луч скатывался вниз по склону, а верхушку холма уже потрошили пулемётные очереди – баковый стрелок поливал наугад, но почти попал. Четверо живых на борту во все стволы отстреливались, совершенно позабыв об основном, жизненно важном на речных просторах занятии – постоянном маневрировании… Захлёбывающийся рёв пулемётной счетверёнки, едва слышные на его фоне вторящие ему автоматные очереди, совершенно потерявшийся в этом слитном грохоте хлопок снайперки и… резкая, оглушительная тишина. Катер не просто ушёл на дно. Он канул. Практически без всплеска. Вот он был, и вот его уже нет, только вода бурлит на том месте, где только что грохотало, плевалось огнём и сотрясалось немаленькое судно. «Одним корытом меньше! Жаль, что всех не пристрелил… могут ведь и выгрести со дна, если успеют… хотя люди также подвластны закону Архимеда… А лихо притопил гадов. Надо будет опытом с братвой поделиться. Медальку на грудь мне!» Луч вернулся на изрытую крупнокалиберными пулями вершинку, миновал её и устремился дальше, вниз по северному склону. Сталкер бежал и улыбался. Настроение, подпорченное сырой непогодой, здорово улучшилось.

Мир в скобках Формально вот это всё, раскинувшееся вокруг, – не существовало. Глаза видели, ноги могли топтать, руки – дотронуться, но на самом деле всего этого –

не было. Человечество вычеркнуло эти земли из своего мира, отвернулось от них. В официальный состав «белого света» не входил он. Чёрный Край. Общее название «концентрической» структуры местного ада, сложенного из трёх кругов, так сказать. Внешнее кольцо ЧК. Наиболее размытый оттенок чёрного. «Серая» полоса отчуждения. Предзонье вычёркивали из мира людей с немалым «запасом». Поэтому в самом начале движения от периметра к эпицентру его территория мало чем отличалась от пресловутой зоны отчуждения ЧАЭС, с которой всё начиналось в восемьдесят шестом прошедшего века. С виду – и по сути – обычное пространство, покинутое осёдлыми жителями. Обезлюдевшие города и сёла, избавленные от своих обитателей, как бы опустевшие «веси», единственными хозяевами которых теперь являются разве что одичавшие животные. Из тех, кто поумней, способных не попасться рейдерам интервоенных или монстрам из глубины Предзонья… По слухам, существование между наковальней и молотом выковало очень даже смышлёных и ловких зверушек. Без мутаций, чисто эволюционным процессом, по принципу: выживает умнейший. О том, что здесь же обитает немало разномастных людей, удачно вписавшихся в инфраструктуру Края, официально не упоминалось никогда. Географические аномалии, коверкающие реальность, начнутся дальше, через несколько десятков километров. Где именно, на каком расстоянии от периметра, точно никогда никому не известно. Но километров пятьдесят-шестьдесят можно почти не опасаться, затем ещё двадцать-тридцать начинать бояться, потом… Когда начнутся, это и будет означать, что чернота сгущается по полной. Что здесь уже территория среднего кольца Чёрного Края. Собственно Предзонье. Мир оживших киношных спецэффектов. Сейчас на этом месте травянистый холм, через минуту озерцо или овраг, ещё через пять – снова холм или, допустим, целый город, реализованный в одночасье. Но место это вполне и неизменным оставаться может. Год, два, три, хоть десять… а потом вдруг материальность начинает плыть, течь, сминаться – и совершенно другой пейзаж «на выходе». Причём это правило непредсказуемости действует повсеместно, для находящего в любой точке живого существа нет никакой гарантии, что земля прямо под ногами (лапами, копытами) не разверзнется. Передвигаться по уровню поверхности неустойчивого мира – то же самое, что непрерывно, еженаносекундно играть с судьбой в русскую рулетку. Лучше уж летать над нею, и повыше. Этим по возможности экспедиторы всякие, профессиональные транзитники разномастные, и занимаются. Но стопроцентной гарантии безопасности нет. Тоже влететь можно на полный вперёд, мало не покажется. Хотя и с куда меньшей долей вероятности. Не очень-то жалует присутствие людей Зона, с боем отхватившая эту территорию у мира людей. Наступление Черноты было стремительным и безжалостным. Победа – ошеломительной. Потери белого света – ужасающие. Счёт – разгромный… Украинские области – Киевская, Черниговская, Житомирская. Полоса запада Сумской области. Северо-западный кусочек Полтавской. Левобережный северо-восток и полоса севера Черкасской. Северо-восток Винницкой. Северо-восточная оконечность Хмельницкой. Восточная треть Ровенской… Беларусь в размере сократилась изрядно. Гомельская область почти целиком исчезла, а также восточная оконечность Брестской, юго-восток Минской и юг Могилёвской… России территориально «досталось» меньше всех. Западный выступ Брянской области и юго-западная оконечность Смоленской. С карты мира, сожранные зловещим чёрным пятном, стёрлись названия, за сотни лет буквально впечатанные в историю славянской цивилизации. Кроме украинских столицы и двух областных центров, «в скобках» истлели и пропали исторические названия множества городов и местечек. За пределами мира оказались Шостка, Конотоп, Нежин, Бахмач, Прилуки, Славутич, Борисполь, Переяслав-Хмельницкий, Бровары, Яготин, Фастов, Тараща, Обухов, Белая Церковь, Боярка, Ирпень, Богуслав, Жашков, Козятин, Погребище, Бердичев, Коростышев, Радомышль, Коростень, Новоград-Волынский, Олевск, Сарны, Овруч и другие

украинские посёлки, городки, сёла, хутора… Белорусский Гомель, а также Бобруйск, Мозырь, Светлогорск, Речица, Жлобин, Микашевичи, Столин, Любань, Рогачёв, Петриков, Хойники, Житковичи, Чечерск, Добруш, а также прочие селения Полесья… Российские города Клинцы, Новозыбков, Климово, Стародуб, десятки брянских и смоленских деревень… Всех этих населённых пунктов, в которых миллионы людей некогда жили-поживали, добра наживали, больше не было на карте нормального мира. Они утонули во тьме по ту сторону рубежа, разграничившего миры. Их заключила в скобки небытия крайне враждебная реальности людей аномальная Чернота. ЧК. Николай оцепенело смотрел в окно, на проносившиеся мимо картины прошлого мира, и острый приступ раздвоения личности терзал его мысли. Так недолго и рассудку помутиться… мутировать! По ту сторону экрана окна – реально существовал мир, над которым расстилалось воистину чистое небо. Одновременно, «параллельно», Котомин прекрасно знал, что с этими землями произойдёт, что здесь будет спустя очень короткий по историческим масштабам отрезок времени. Потому он смотрел, смотрел, смотрел и всё не мог поверить никак, что известное ему будущее , чёрное и грязное, не является плодом его воспалённого страхом воображения. Настолько реалистичные картины мирного бытия демонстрировал «экран». Вот ведь, живут люди и не ведают, что будет с ними завтра, с их детьми и внуками – послезавтра… Беспечное человечество всегда так – и не почешется, пока не врежет беда по башке. Он перебирал в памяти названия городов и местностей, которые специально штудировал перед командировкой. Переполненный тяжёлой, как могильные камни, тоской Ник хватался за них, как за спасательные круги, чтобы окончательно не утонуть в болоте ужаса. Поезд нёс его по кромке лезвия ножа, разрезавшего вселенную надвое. С обеих сторон пропасти – белая и чёрная. Ни туда, ни туда сваливаться нельзя. Только вперёд. Только туда, в самую глубь, к истоку, к первопричине. Иначе не стоило и рыпаться. Сидел бы дома, ваял бы репортажи из жизни бомонда и политикума, иногда шастал бы на очередную локальную войнушку, тряхнуть стрингерской «стариной»… Не усидел. Он чуть ли не физически ощущал, как его туда тянет. Непреодолимая, настырная тяга позвала Ника в путь. Зов какой-то, что ли… вот же пафосное слово… но правда ведь зовёт, не унимается, манит и соблазняет пресловутая Дорога К Эпицентру. Может быть, именно так интерпретировалось дурацкое, старое, как мир, стремление безвозмездно… ну жутко пафосное слово!.. спасти неблагодарное человечество от очередной угрозы тотального уничтожения? Как это не похоже на устоявшиеся амплуа Ника, Убийцы Сенсаций, или господина Николая Андреевича Котомина, шефа собственной продюсерской студии и признанного мэтра репортажной журналистики… Но других мотивов просто нет. Человеческим разумом без напряга постигаемых, во всяком случае. Какое слово ключевым является в итоге стечения многих обстоятельств, что позвало его в дорогу?.. Спасение? Призыв? Или всё-таки Неизвестность?..

*** Улыбка продержалась на лице сталкера долго. Не до веселья ему стало, когда он вляпался. Ненароком, как с опытными зонными охотниками чаще всего и случается. Походя. Старожилы Зоны обычно стараются учитывать все факторы враждебности окружающей среды и предвидят варианты последствий, к которым приведёт каждый следующий шаг. Происходит этот процесс чуть ли не на подсознательном уровне. У кого получается ТАК ходить – тот живёт дольше, не погибает сразу же или чуть погодя. Луч только-только обогнул очередную гравитационную аномалию. Из-за этой «воронки», перекрывшей удобный проход, он и перепрыгнул через зарождающуюся балку. Иначе пришлось бы отклоняться от маршрута на добрый километр – трещина уже далековато утянулась от берега. Сталкер и отклонился бы, но бинокль во всей красе продемонстрировал целое поле жгучего пуха и пиршество воробьиной стаи. Мутные птички облепили какую-то животинку, вроде бы многоухого кроля, но достоверно уже не определить, мало что осталось… Из трёх зол пришлось выбирать показавшееся меньшим. Точнее, «не множить сущности сверх необходимого», цитируя формулировку древнего философствующего талкера Оккама. Эта пресловутая «бритва» чуть было не раскромсала Луча на разновеликие шматки. Из таких вот узких глубоких трещин в почве, стараниями эрозии, и возникают настоящие овраги. Большая проблема всегда начинается с малой неприятности. Сталкер присмотрел более-менее сухую точку финиша, разбежался, прыгнул, взлетел над будущей широкой балкой, и как только подошвы его впечатались в поверхность большого плоского камня… тот вдруг зашевелился. Опора рывком выскользнула из-под ног, прыгнувший человек потерял равновесие и со всего размаху шлёпнулся в раскисшую глину у края трещины. Липкая взвесь залепила прозрачный щиток шлема. Луч поспешил стереть грязь рукавом, извернулся всем телом и вытаращился на коварную каменюку. Валун оказался молоденькой шичерепашкой. Конусные шипы ещё не начали вспучиваться, панцирь твари был абсолютно гладким и по фактуре ничем не отличался от зернистой поверхности гранита… Скотина, разбуженная внезапным пинком, возмущённо вздыбилась из глинного месива, куда закопалась подрыхнуть, но пока что не сообразила, в чём дело. Две головёнки, каждая размером с футбольный мяч, покачивались на длинных тонких шеях шичерепашьего подростка, пытаясь высмотреть обидчика…

– А, чтоб тебя! – Сталкер тоже вскочил, выпроставшись из липких объятий месива, выхватил «кольт» и пару раз пальнул, для острастки. Пистолетные пули сорок пятого калибра, как лёгкие зёрнышки, рикошетом отскочили от брони мутной животины, не причинив ни малейшего вреда. Но звук стрельбы и новые сильные тычки её озадачили, она растерянно запищала… Меся глину подошвами, Луч рванул прочь от злополучной трещины. Шичерепаха, ни секунды не мешкая, ломанулась за ним. Может, поиграть захотела. Если бы не гиппопотамский размерчик, почему бы и нет…

– Ага, давай-давай, хрен догонишь… – пробормотал сталкер, засовывая пистолет в кобуру, и прибавил ходу. На обиженное верещание откликнулась «подстава». Из ямины в раскисшей земле, в которую она глубоко врылась для сладкого послеобеденного сна, навстречу беглецу взметнулась взрослая шичерепаха. Колючая красотка размером с большой самосвал КамАЗ. Громадина, повинуясь инстинктам, ринулась защищать «малышку», сметая и плюща всё на своём пути. Бегущий резко тормознул. Справа река, спереди и сзади – молот и наковальня… И выбирать особо не из чего. Он побежал налево, в степь, полную аномалий и монстров. Взрослое животное ползало достаточно быстро. «Карусели» и «трамплины» мутным потомкам речных черепашек вообще ничем не вредили, в отличие от человека. Луч бежал зигзагами, а эта тварь пёрла напрямую. Нужно было что-то решать – если так и дальше

продолжится, то он очутится далеко в степи и соберёт за собой пелетон мутантов. От шипастого танка уже не оторваться… Эх, нету реактивного ранца! Перескочил бы через мамашу «валуна» и вдоль реченьки по бережку двинул своим генеральным курсом. Хрена с три догнали бы. Остаётся надеяться на благосклонность зонной Удачи. На звезду свою путеводную… Луч бежал, бежал и оценивающе смотрел по сторонам. Пока, выписывая очередной излом зигзага, не увидел характерные красноватые прожилки, верные приметы краёв «разлома»… Самое то! Не удаётся завалить врага самостоятельно – используй «естественные» препятствия ландшафта. По широкой дуге сталкер обогнул аномалию и остановился невдалеке за нею. Изготовил к стрельбе свой АЕК-104, дорогой подарок Старика, и погладил кончиком пальца рычажок спуска подствольного гранатомёта. Заодно и отдых даст притомившимся ноженькам.

– Ну, ползи, родимая, ползи. Тупая скотина, методично перебирая кривыми лапищами, приближалась. Как только её тело накрыло участок, занятый «разломом», Луч пальнул из подствольника. Граната попала в сустав левой передней лапы. Недостаточно бронированная конечность задёргалась от боли, несколько пластинок чешуи осыпались в месте попадания. Шичерепаха припала на левый бок… И не успела проскочить разлом. Яркое пламя обрадованно полыхнуло из разогревшейся аномалии, окутывая всё тело замешкавшейся громадины ярко-красными огненными языками. Шипастая верещала в панике, пытаясь встать на все лапы и покинуть опасное пространство. Но эта пауза была использована метким сталкером, и вторая граната попала в то же место. Сухожилия порвались, а сустав вывернуло в обратную сторону. Пламя разгоралось всё сильнее, запахло жареным. Луч быстро сместился и трижды выстрелил по задней лапе, полностью лишив опорных конечностей один бок твари. Верещание усиливалось, мясо пригорало. «Ха!.. Пикничок на берегу реки. С удовольствием задержался бы, мясца откушал, но дела, дела…» Луч, с головы до ног весь в жирной грязище, основательно притомившийся, однако довольный собой, лёгкой крейсерской трусцой вернулся на маршрут ходки. Конечно, можно было хотя бы срезать с обгоревшего трупа пилообразные надбровные наросты. Шаманами внешнего кольца Предзонья сильно эти трофеи ценятся, амулеты из них шикарные, и вообще сувенир не кислый, барыги не поскупятся. Но это занятие трудоёмкое, а время не терпит… и лучемёта НЕТ. Злополучный детёныш гладкоспинный давно отстал, опасности уже не представлял. «Извини, мелочь шипастая, что мамку твою на гриль заманили. Тут уж не до сантиментов. Кто кого. Закон бытия, статья первая». Без особых приключений, ни разу больше не оступившись, ближе к вечеру сталкер добрался до небольшой группы строений, некогда – лодочной станции. Коробки «гаражей» над водой, рваная сетка-рабица ограждений, рельсы спусковых дорожек прогнили и выглядели давно и безнадёжно заброшенными на край вселенной. Но Луч, набивший себе шишек болючих на подобных «заброшенностях», остановился, чтобы внимательно изучить станцию через цебэшку. Куча мелких аномалий вокруг и по периметру, внутри – ни одной. Живых объектов «логика» не зафиксировала. С виду всё ништяк, никого опасного нет. По крайней мере снаружи. Луч понимал, что любой ржавый ангар мог скрывать что угодно и кого угодно, начиная от стайки собак, заканчивая… Сталкер одёрнул себя. Лучше не фантазировать. Каждый зонный, переживший больше чем пару ходок, знает, что – лучше не. Ведь любую фантазию Зона не оставляет без шанса воплотиться в реал отнюдь не в переносном смысле. Причём в самых усугубленных формах. Иногда, во всяком случае, и у некоторых фантазирующих. За примерами далеко ходить не доведётся. Уж кто-кто, а охотник Луч на собственной шкуре убеждался в реальности этого

свойства Черноты. И наблюдал не раз. Ещё одно обстоятельство беспокоило. В этом кучном сборище аномалий нет ни одного, даже примитивного, артефакта. Кто-то ходит здесь постоянно и «урожай» собирает. Вопрос: кто? Луч высмотрел траекторию и ползком отправился к ближайшей стенке ангара. Лодок, яхт, катеров на плаву не наблюдалось. Несколько мачт давно затопленных судёнышек торчали над водной гладью, видимо, плоды усердия речных пиратов. «Калаш» сталкер оставил за плечами, но приготовил свои пистолеты. Если и случится кто живой или полуживой, то бой грозит ближний. Луч прислонился к холодным кирпичам капитального ангара, снял с предохранителей «кольты» и, закрыв глаза, вслушался. То, что скрывалось от взгляда, зачастую выдавало себя звуками случайными… Вначале только ветер скрипел раздолбанными воротами и шелестел мусором. Лёгкое потрескивание на южной окраине станции. Наверное, «электра» листья поджаривает. А может, и лампа в строении каком-то горит. Тогда – человеки здесь наверняка водятся… Громкий хлопок «трамплина», что донёсся с той же стороны, просигнализировал: кто-то или что-то попало в него. Луч выглянул из-за стены. Так и есть, фигура в чёрном плаще скрылась за ангаром. В правой руке пустое ведро раскачивалось. Бандюки засели тут. Луч уже наблюдал, бывало, подобную развлекуху, когда в «трамплин» кидали мусор. Аномалия его красиво разбрасывала, он разлетался сферическим куполом. «Золотые купола…» типа. Существовало два варианта. Первый: тихонечко обойти через поле «каруселей», сделав большой крюк. Но темнело, уже опасно там ходить. Вариант номер два: перегасить их в логове и здесь переночевать. Если они давно тусуются на станции, значит, плюс-минус стабильная территория и наверняка всю местную живность отвадили от этого места. А ночевать нужно где-то… Да и костюмчик-обнову старыми примочками обшить тоже надобно, и побыстрее. Третий вариант тоже существовал – теоретически. Мирно посидеть с ними у костра, лечь спать и… не проснуться вовсе. Слишком хорошо был снаряжён и вооружён сталкер, для того чтобы спокойно спать в одном помещении с этими подонками. Что ж, решено. Десятком меньше, десятком больше трупов бандюковских на счету – не имеет особого значения. Луч опустил на левый глаз окуляр тепловизора и начал осторожно прокрадываться к длинному ангару. По ходу, там некогда была мастерская – снаружи валялось несколько ржавых токарных и фрезерных станков. Бандюки тут долго зависали, повсюду сталкер натыкался на растяжки с Ф-1 и Д-3. На одной чуть не вляпался. Повезло – проволока сгнила и рассыпалась, не выдернув чеку. Уф-ф-ф… Звезда НЕ СПИТ. «Но всё-таки это надо воспринять как предупреждающий знак! Два серьёзных прокола в один день – перебор для ветерана. Растренировался, надо быстрее восстанавливаться…» Лёгкое похрапывание за очередной стеной вынудило сталкера остановиться. Он глянул в дырочку, проржавевшую в одном из листов. Внутри «давил массу» дозорный, совсем молодой пацан. Спал он, сидя на бочке. Руки в наколках обнимали старый карабин, «Сайгак» ноль-третий, похоже… Это был последний сон караульного. Он даже не дёрнулся, настолько сон был глубоким. Жаль пацана, молодой ещё совсем. «Но среди молодой этой поросли встречаются такие моральные уроды, что и старость обзавидуется. К нашему общему счастью, пока ни один из них не сумел докричаться…» – подумал Луч, вытирая нож о ворот телогрейки убиенного. Горячая кровь стекала по шее, и казалось, что от неё парок идёт…

– Ничего личного, извини… А не спи на посту. Сотворив устную эпитафию, сталкер отправился дальше. Если южный подход охраняется, следовательно, и на северной стороне кто-нибудь засел. Луч пытался высмотреть и угадать, в каком именно укрытии находился дозорный. Ничего не высмотрел. Придётся по классической схеме действовать: «зашёл, увидел и убил». Подкравшись к воротам ангара, сталкер аккуратно снял автомат и накинул полимерный

ремень на правое плечо. Так, на всякий, вдруг патронов не хватит в пистолетах или… В помещении было тихо. Лишь потрескивание лампы и шипение горящего газа в каком-то нагревателе или печи. Луч потянул за головку «червяка» – микрокамеры на своём шлеме. Выгнув упругий проводок буквой «Г», он высунул его за край оконного проёма. Картинка передавалась на визор, с внутренней стороны щитка-забрала. Сталкер «полистал» несколько режимов. Инфракрасный диапазон хреново отражал картину, ночной режим – та же ерунда, варианты электронно-лучевые, полевые и гравитационные вообще не в тему. Обычный световой диапазон с немного усиленной яркостью дал нужный эффект. Трое спали вокруг столбового газового нагревателя, точно такие палатки барахольщиков зимой обогревают. Интересно, кто им газ сюда возит и откуда у них электричество? Ещё четверо сидели рядом с газовым баллоном и резались в карты, спокойно так, на удивление. Без эмоций и криков, как это обычно в подобных компаниях бывает. Ага, вот и огнетушитель! Ну, поехали. Луч вырвал зубами кольца «ершей» – более смертоносных родственников Ф-1. Две гранаты, по форме напоминающие мячи регби, пролетев метров десять, упали под ноги игрокам. Оборванные матерные реплики поглотило громыхание. Каркас ангара колыхнул листами обшивки. Секундой позже сдетонировал баллон с газом. Листы вздрогнули вторично. С возмущённым звоном повылетали остатки стёкол… Луч не задержался с личным явлением. Он влетел в помещение, сжимая пистолеты в обеих руках. Шевелились и стонали четверо. Сталкер заставил их умолкнуть. В дальнем углу из-за ряда шкафов поднялось тело. Пока атакующий успел направить на него стволы, бахнул спаренный выстрел. По всему телу зашелестела дробь.

– Говна тебе на лопате! – Сталкер яростно по три раза выстрелил из каждого «кольта», тело задёргалось и упало обратно, за те же шкафы. Вот оно, преимущество хорошей брони: картечь – как об стенку горох. Хорошо, что не жаканом заряжено… Теперь побыстрее придавить занимающийся пожар – благо огнетушитель в наличии. Не было б его, Луч трижды подумал бы, кидать ли гранату в помещение с газовым баллоном. Он ведь собирался его потом использовать в своих целях, а не просто всех убить и дальше топать, посвистывая. Все в помещении умерли, но Луч, успешно подавивший огонь, прекрасно осознавал, что минимум один дозорный остался живым и скоро заявится сюда. Сталкер быстро вскарабкался на двутавровую балку над входом и замер. Долго ждал, минут двадцать. Был бы в старом комбезе, давно хозяйство на этом железе застудил бы… Уже решил сталкер, что нет никого, ошибся в ожиданиях, и вознамерился было спуститься, как услышал тихое-тихое шуршание. В проём вползла узкая тень, а за нею и сама винтовка. Опытный «плащ» просачивался в ангар, из которого уже по большей части улетучился дым, рождённый пожаром. Долез до опорной колонны и присел на корточки, прислонившись спиною к ней. Эта колонна находилась в точности под той балкой, на которой лежал сталкер. Почти забавно получилось… Луч вытянул руку с пистолетом вниз. В этот момент бандюк решил выпрямиться. Вставая, упёрся макушкой в ствол. Только и успели глаза удивлённые вверх глянуть. Выстрел в упор, сверху в грудь, чтобы мозгами не забрызгать всё что ни попадя, свалил последнего из банды. Сталкер с балки спустился, но ещё часок сидел тихо и слушал звуки. Гарью воняло не по-детски, но фильтры скафандрового шлема, спасибо им, нормально функционируя, почти со всеми зонными «ароматами» обычно справляются. Спешить было уже некуда, а ошибок он уже себе не мог позволить – выслуга зонных лет обязывала. Лишь окончательно уверившись в том, что он один тут живой, Луч расслабил булки и подробней исследовал притон. В соседней кладовке обнаружился запасной обогреватель. Немного поколдовав, сталкер заставил его функционировать, подключив новый баллон газа

из припасов банды, обнаруженных там же. К счастью, огонь из большого помещения в закрытую кладовую не проник, а то фиг бы что осталось целого и пригодного… Порыскав по карманам трупов, победитель нашёл ключи от старого, ещё «совкового» сейфа, мрачного стального ящика, что громоздился в углу кладовки. Там обнаружилась целая коллекция артефактов, аккуратно разложенных по полкам. Чего тут только не было!!! «Медуза», «каменный цветок», «ночная звезда», «выверт», «грави», «золотая рыбка», «кровь камня», «душа», «капли», «ломоть мяса», «кристалл», «огненный шар», «пузырь», «батарейка», «плёнка», «колобок», «слюда»… ещё какие-то незнакомые, даже Луч, с его-то зонным опытом, понятия не имел, что видит… Без контейнеров хранятся, надо проверить на уровень радиации. Коротко говоря, в бою он случайно добыл не просто богатый трофей, а настоящее состояние. С таким хабаром можно смело уходить на пенсию и роскошно досуществовать в любой точке белого света. Того самого, из которого он сбежал сюда, в Черноту… Кое-что надо прихватить с собой прямо сейчас. Благо дефицита пустых контейнеров ещё нет, в начале-то ходки. Не все порождения Зоны радиоактивны, но какие-то без соответствующей упаковки долго не проносишь. Незнакомые сталкер проверил своим счётчиком на радиацию, так, для порядка, чтоб знать на будущее. Брать их он пока не собирался. Из всего этого поражающего воображение изобилия Луч взял лишь некоторую часть артефактов, отбирая не по рыночной ценности, а по степени полезности для зонного выживания. В первую очередь те, которые здоровье поправляют, жизненные силы восстанавливают, защиту от воздействия усиливают; не мальчик уж, организму помогать надо, Семёнычу вон сто лет в обед, а благодаря аномальным подарочкам Зоны ещё мужик хоть куда! Ну и конечно «глаз неба» взял – грех оставлять это сокровище полумифическое! Если, конечно, не ошибся и это именно то, о чём он подумал… Закрыл сейф, ключи припрятал. Мало ли? Вдруг пригодятся ништяки трофейные. Старику должок вернуть, например. Только бы не исчез учитель в одночасье, вместе с «Чапаевым» своим, по прихоти Предзонья, возжелавшего смахнуть приречный посёлок с лика бытия… Крышка газового нагревателя легко снималась, превращая его в подобие кухонной плиты. На ней сталкер и разогрел банку гречневой каши с мясом. Она вздулась, но не лопнула – из армейских запасов, жестянка толстенная. Остриё ножа, пробив жесть, со свистом выпустило аромат горячей еды. Жирная подлива брызнула наружу. Горячая еда, что может быть вкуснее её здесь, в Зоне! Особенно когда почти ничего не жрал весь день. В дюралевой кружке зашипела и полезла вверх пена молотого кофе. Луч быстро снял её с огня куском брезента, кинул пару кубиков драгоценного рафинада и поставил остывать. Клонило в сон, а нужно ещё «Булат» переделывать. Зёрна арабики помогут. Он достал и разложил перед собой все самопальные навороты, срезанные прошлым вечером со старой брони. Часа на три работы, если не уснуть… Первым делом охотник принялся монтировать на штанины замки для перезарядки магазинов. Не переставая улыбался, пока устанавливал эти полезные «примочки». Всё из головы не выходил Питерский Бронебойник и этот перл молодого оболтуса: «Несси, бля!» Что ни говори, день удался! Первый день после возвращения ДОМОЙ. Одно только беспокоило сталкера. Ощущение, что кто-то подкрался со спины и смотрит, не сверлило затылок. Никто не дышал ему в ухо, не наступал на пятки. С самого утра так и не возникло это давящее ощущение, до вынужденных каникул привычное и неотвязное. Контакт не устанавливался. Его появление не замечено или демонстративно сделан вид, что не?..

Оттенки чёрного Леа предупреждала Ника: готов будь. Выбравшись из вагона, окажешься вовсе не в

том Киеве, который виден в окно. За окном бурлил перрон главного вокзала бывшей украинской столицы. Пёстрый, оживлённый, заполненный галдящими пассажирами и встречающими-провожающими. Во время поездки сквозь время (тавтология, но как точно отражает суть!) и пространство журналист настолько проникся реальностью, доступной взгляду за окном, что поверил в неё. Для него она буквально ожила! Поэтому, когда поезд уже въехал в Киев без всяких скобок и Котомин увидел целёхонький, густо населённый совершенно нормальными людьми город… у Ника уже просто в голове не укладывалось, что совсем скоро всё это умрёт. Прямо на глазах. Загодя предупреждённый, он готовился к тому, что окажется не в Киеве, а в (Киеве), но умом понимать что-нибудь – это одно, а ощутить на собственной шкуре в реале – совершенно другое… Причём не столбом торчать, пялясь вытаращенными зенками на реальность в скобках, а без передышки в это пространство-время впрыгнуть и незамедлительно начать двигаться. Остановка – смерти подобна. Движение – жизнь. В буквальном смысле. Этот базисный закон выживания в Чёрном Краю проводница вдалбливала ему в голову многократно, как бы вычитывая теоретический курс. Пришла пора сдавать экзамен по его практическому применению. Оценочная шкала за эту проверку короткая и незамысловатая: сдал – не сдал. Оценку «не сдал» на самом деле следует читать: «купил билет в один конец». Ключевое, с какой стороны ни глянь, словосочетание… Мёртвый вокзал в убитом городе ожил на одну-единственную минутку. От самого здания мало что осталось, текучая реальность выгрызала некогда красивое сооружение кусками, но последовательно и целеустремлённо. Из-за этого картинку, которая явилась взглядам странников, что выпрыгнули из дверей вагона, назвать вокзалом язык бы не повернулся. И живописной она тоже не была, ни в малейшей степени. Огромная куча строительного мусора, наглядная модель хаоса, скрутившего в кошмарное месиво пространство, некогда упорядоченное людьми по своему усмотрению. Как выяснилось уже очень скоро, в распростёршееся до горизонта «поле», усеянное разновеликими кучами, превратился и весь город. Это поле Нику довелось перейти, и этот переход вопреки популярному выражению оказался равен целой жизни. Такими долгими показались ему первые сутки в Чёрном Краю. Бывший стрингер много чего повидал и пережил, но очутиться сразу в настоящем Предзонье, без предварительного буфера внешнего кольца… По истечении суток он очень удивился, что выжил, пройдя (Киев), и у него мелькнула мысль о том, что Леа оказала ему медвежью услугу. Если бы они преодолели периметр, как подавляющее большинство людей, посредством подкупа, подлога, подкопа, подводки или пролёта и какое-то время передвигались по землям, мало чем отличающимся от нормального мира, разве что обезлюдевшим… Если бы они добирались до размытой грани, после которой начинается аномальное пространство, постепенно, то у него успело бы развиться ощущение, что он влетел в полнейшее дерьмо, тонет в нём и надо бы скоренько распрощаться с изнеженностью городского жителя и раздолбайством обитателя столицы. «Что было бы, если…» Вот что он подумал, обернувшись на героически перейдённый, оставшийся за спиной (Киев). Больше он ничего не успел подумать, потому что Леа рванула его за плечи, отдёрнула от внезапно вспухшего из почвы толстенного столба, с виду бетонного, но усеянного хвойными ветками, как ёлочное деревце. Тем самым она ещё раз спасла задумчивого ротозея от смерти… Пресловутое БЫ едва не убило его. И этот приветик из глубины земли был только началом следующего этапа. (Киевское) поле хоть и осталось за спиной, но впереди простирались земли, расположенные севернее бывшей украинской столицы, и они отделяли двух странников от границы Зоны. Той самой,

до которой проводница обязалась его довести. И к завершению этого перехода, может быть, самого решающего в его командировке , он осознал, что Леа поступила совершенно правильно. Впрочем, правильным он затем признал всё, что она сделала для него. Никаких если. Орлята учатся летать, а люди плавать – именно так. За шкирку – и в воду (с вершины скалы в пропасть). Лети! Плыви! Упади или утопни. Потому что должен научиться самостоятельно идти . Мамаша (проводник) далеко не всегда случится рядом, чтобы поддержать и помочь. Впрочем, Ник прекрасно понимал, что была как минимум парочка моментов, из-за напряжности которых он, не окажись рядом орлицы, (Киевское) поле не перешёл бы. И до блокпоста не добрался бы в одиночку… Леа не оставляла его до самой южной границы Черноты. И неоценимо помогала ему, сбивая мишуру иллюзий с болвана самоуверенного. Только благодаря ей он, вынужденный в сжатые сроки осваивать технику выживания в реальной боевой обстановке, к блокпосту дополз уже крепко подученным уму-разуму. А ведь это был ещё только подготовительный курс… Но самый первый шаг Николая Котомина в Черный Край вёл из двери, открытой проводницей. В аномальный мир, где некогда находилось обычное пространство-время, что всего минуту назад, из окна вагона, выглядело… бурлящим, пёстрым, оживлённым, заполненным галдящими пассажирами и встречающими-провожающими. Зачеркнуть. Забыть. Всего этого НЕТ. Проехали. Без всякого БЫ. Полностью уцелел только один путь – первый. На него и пришёл поезд. Или наоборот: путь цел, потому что на него приходит поезд? Но самого поезда и в помине не было. Когда Ник оторвал от ступеньки ногу и обернулся, он чуть не застыл с этой самой ногой, приподнятой над асфальтом. Потому что не увидел никакого вагона. Только рельсы со шпалами в углублении и край перрона, асфальтированную ленту метра два шириной примерно. Никого из людей, кроме них двоих, на убегающем в обе стороны остатке перрона не наблюдалось, прочие пассажиры, видать, как-то «параллельно» высаживались… Репортёр очень осторожно, опасаясь провалиться, опустил ногу, обернулся и посмотрел туда, где только что сверкала и мельтешила полноценная заоконная жизнь. Первая картина иного мира, которую зафиксировали его глаза (и рекордеры), изображала тёмные, тяжело колышущиеся воды неширокой речки, которая протекала между прибывшими и неимоверной грудой мусора, в которую превратилось вокзальное здание. Он хорошо знал, как оно выглядит, когда-то в детстве, юности и молодости здесь бывал не раз, да и на фотках видел неоднократно. И в помине не осталось… Камни, балки, стекло, арматура, бетонные глыбы, всё переплелось, смешалось в кучу, будто к вокзалу притопал великан небоскрёбного роста и задался целью сровнять его с землёй, но раскатать в полный блин не успел, отвлёкся и дальше потопал, крушить другие объекты.

– Прикинь, если в середине дома вдруг исчезнет фрагмент, что станется с другими частями? Несущие лопнут, перекрытия начнут ломаться, столбы треснут, как спички, под увеличившейся нагрузкой. Вот примерно так. А потом ещё разок и ещё… результат видишь. Полный абзац дому. Неимоверно важным событием для Котомина было прикосновение человеческой руки. В эту секунду его предплечье крепко сжали пальцы Леа, единственного «элемента» окружающей среды, в существование которого верилось. В дальнейшем она не отпускала Ника ни на мгновение, так за ручку и провела. Когда просто вела под руку или ладонь в ладони, когда прижималась тесно, будто желая соблазнить, а когда и сплеталась с ним в объятиях. Но в этих действиях не было ничего сексуального – ни в малейшей степени! Очень скоро он понял, что это вынужденные меры.

Если уж им доведётся быть изъятыми из этой иной реальности, как упомянутая «середина» из дома, то пропадут они вместе. В зависимости от конфигурации творящегося вокруг них беспредела – Леа и поступала с их телами, как считала оптимальным. Например, когда они вмиг оказались между двумя поверхностями глухих бетонных стен, внезапно материализовавшихся из ниоткуда, что ещё оставалось, как не сплюснуться? Как можно ближе прижаться и выползать в щель. К счастью, была щель, по которой они сумели выползти. Сомкнись стены чуть теснее, и только кровавая жижа от них осталась бы… Уже потом, отдаляясь от северной окраины бывшего мегаполиса, репортёр нашёл сравнение, описывающее пространство, которое они сумели пронзить насквозь, действуя в сотрудничестве, тесном буквально . Словно гигантский молот лупил по городу, пытаясь сформировать из его улиц, домов, майданов, парков, пустырей и сооружений совершенно другой рельеф. А может, громадные клешни остервенело месили материю, недовольные её очертаниями, и попытка за попыткой отыскивали новую форму, удовлетворившую капризы неведомого создателя некоего запредельного чертежа… Рельеф в итоге получался совершенно другой, это точно. Что самое странное, рокировки и трансформации пространства свершались почти беззвучно. Звуки, которые зафиксировали его уши (и микрофоны рекордеров), были малочисленными и негромкими. Если бы грохотало и ревело как положено, то сутки спустя люди просто оглохли бы… Хотя, конечно, интересно послушать, с каким звуком роща деревьев вдруг превращается в озерцо, а целёхонькая девятиэтажка, торчащая посреди исковерканных руин, испаряется и вместо себя являет рыжую скалу, позаимствованную из какого-нибудь пейзажа в окрестностях штатовского Гранд-Каньона. Но это уже было рецидивом чисто журналистского интереса. Достаточно скоро Ник, поднабравшись начального опыта, констатировал, что праздное любопытство подобного толка – для выживания фактически вредоносно, как ядовитый газ. И непосредственное выполнение профессиональных обязанностей репортёру по меньшей мере лучше бы отложить. До того момента, когда представится возможность взять интервью у найденных виновника-виновницы-виновников происходящего. Картинку и звуки пишут рекордеры, а задача их носителя простая, как линейка: выжить, чтобы донести. Сходить в эпицентр Черноты и вернуться оттуда. Теоретически – проще не бывает. Практически – сложней некуда. Но ключевое слово: найти . Что порадовало – запахов практически не чувствовалось. Нос как будто заложило, тампонами закупорило. Вот это было очень даже здорово. От пыли, гари и копоти иногда можно было просто задохнуться, но по крайней мере не от вони. Скобочный Киев никакого смрада уже не выделял… День второй подпортили с самого его начала. Конечно же, другие человеки. Кто ж ещё. «Нету в Зоне гадов более вездессущих, чем мы… Ничего удивительного, за всё надо платить. Вчера я победил, а сегодня и меня за это могут… Белого без чёрного не бывает. И наоборот!» С каждым шагом восстанавливая былую походную форму, Луч осторожно, крадучись, но достаточно быстро пробирался по Зоне и вспоминал утро. Спозаранку, примерно в шесть ноль-ноль, он подскочил от хриплого ора, многократно усиленного «матюгальником».

– Якорь те в жопу, Шлёма!!! Долго мы бум тя ждать, нах!!! Сталкер краешком глаза выглянул в одно из лишённых стёкол оконец частично выгоревшего изнутри, полного трупов ангара. Узрел картину нежданную: к остаткам причала швартанулся катер речных головорезов. Похоже, они с бандюками тут бартером

занимались. Вот почему в сейфе умопомрачительная коллекция скопилась… Сонные глаза, в кисляках, ещё промаргивались, а руки всё своё сгребали на ощупь. В конкретном случае нечего рассчитывать на подмогу аномалий и монстров. Тикать надо было, и шустро. Он и утёк. Резво, максимально поближе к поверхности земли, проскочил полуразрушенную лодочную станцию и непосредственно прилегающую территорию. Традиционный утренний туман над берегом реки почти рассеялся. Луч промелькнул метеором по одной из дорожек, некогда вымощенной камнями любителями порыбачить и до сих пор сохранившейся. Через три подобия ступенек перепрыгивая, рвал жилы, пока не оказался за верхней кромкой обрывистого берега. Склон – единственный отрезок, где его могли засечь. Стоило лишь кому-то из пиратов бросить взгляд в ненужном направлении. Но выродки пялились в другую сторону, они явления бизнес-партнёра Шлёмы жаждали. Проскочив кромку, сталкер ушёл за пределы их «юрисдикции». В Черноте оборванный кем-то сон – куда более серьёзное происшествие, чем в белом свете игрища с любовницей, прерванные мужем, заявившимся домой раньше предполагаемого часа. От рогатого супруга можно отделаться простецкими синяками, ну, максимум костью сломанной. Пускай даже на фоне жестоко обломанного кайфа… В Зоне последствия всегда грозили максимальной расплатой, и фон абсолютно не имел значения. Жизнь в движении – такая родная! На бегу в уме проинспектировать амуницию, пересчитать количество патронных магазинов, еды и питья. Оценить, сколько и где, для экономии боеприпасов, можно пройти с голым клинком. Мечтать о запечённом в яблоках поросёнке, употребляя по ходу варёную «столичную». Сто-о-олько всего можно делать на бегу… Двух слепых псов Луч замочил «на автомате» – выхватил и выстрелил с одной левой, даже не задействовав правую, занятую колбасой. Та же участь постигла ещё нескольких глупых мелких монстриков, имевших несчастье пересечься с траекторией перемещения сталкера. В который уж раз пряча левый «кольт» обратно в кобуру, Луч вдруг подумал о том, что прорисовывается любопытная особенность. Как только он впускал в мысли Шутку, возникала проблемка. Стоило лишь мелькнуть незабвенному образу в его памяти, так и приключалась какая-нибудь пакость. Спасибо Зоне, пока что мелкая! Типа этих собачек или кислотных стрекоз, отбившейся от стаи крыски, оранжевого мушиного облачка, парочки ободранных квазикошек, тушкана приблудного… Может быть, в ассоциативной догадке об этой взаимосвязанности есть рациональное зерно. Или он просто слишком часто о ней вспоминает?.. Надежда вновь её встретить, вот так вот, вдруг, за следующим деревом или разваленным домиком, не покидала никогда. И в период, когда он самостоятельно жил-ходил в Зоне ещё до принудительной отправки в годичный «академ-отпуск», и после возвращения сначала в Предзонье, а теперь и в Зону. Всё это время он ждал, потому что надеялся. Надеялся и ждал… Но как ни странно, исключительно наяву. Впервые приснилась она ему недавно совсем, в непосредственной близости от границы Зоны. В берлоге, «закошенной» под бюрерскую, где он переночевал после встречи с рейдерами, лишившими его настоящего оружия. Верного лучемёта, благодаря которому сталкер получил когда-то своё имя. При отправке Луча в принудительный отпуск верный ЛК-24 м исчез. С ним вместе не отправился, и до своего возврата в ЧК сталкер полагал, что утратил энерган безвозвратно. Однако ошибся. Почти сразу после возвращения ЛК вернулся к нему. У одной сволочи из числа обитателей достаточно оживлённого внешнего кольца ЧК обнаружился. Не обратить внимание на похожее оружие в руках другого человека Луч просто не мог, а при ближайшем рассмотрении выяснилось – не похожее, а оно. Самолично выгравированную хозяином метку ни с чем не спутаешь. Каким образом именно этот лучевой «калаш» попал к нему, тип отказался поведать и вернуть хозяину – тоже. Не повезло ему. Не тому собеседнику вздумал норов показывать. Зато повезло рыжей сволочи, перехватившей сталкера в глубине Чёрного Края… рыжей суке, спасшей ему жизнь. Что ж, квиты. За всё надо платить. По крайней мере он хоть

ей ничего не должен. Луч более чем прекрасно запомнил ощущение, вынесенное из ослепительно полуденного сна, в котором он встретился на холме с Шуткой… с Шутками. Множественный взгляд одновременно со всех сторон изучал его. Ощущение было другим, не тем, что преследовало, давило постоянно, сверлило затылок. Не то, привычное ему по прежней, «доотпускной», зонной жизни, которое он помнил и появления которого ожидал. То самое, которое недавно лишь разок напомнило о себе, вроде бы установив контакт, но с той минуты всё не возвращалось и не возвращалось к нему… Это чувство совсехстороннего изучения было новым, не возникавшим раньше, но… таким же неотступным. С момента пробуждения в берлоге оно Луча не покидало. Может быть, это незабвенная Шутка заботилась о нём, каким-то непостижимым образом давала ему о себе знать и… вела? Только вот – куда? Сталкер вспомнил события последних дней и ночей. Нечто удивительно похожее с ним уже бывало. Если отбросить вариант искажения мировосприятия какой-нибудь паранойей, остаётся допустить, что все случайности далеко не случайны. Они выстраиваются в прозрачную, едва уловимую, однако реальную цепочку. Нить путеводную. Но так ли это в действительности, не определить. Ещё не. От реки Луч уже порядочно отдалился и бежал по старой грунтовке. Она вела к потрескавшемуся асфальту объездной, что огибала бывший город атомщиков. Через урбанизированную локацию можно было бы совершить марш-бросок… Территория сложнейшая для передвижения, что и говорить. Мало кто решается туда соваться. Но Луч хаживал там, офигенный хабар добывал в богатейшем «месторождении», надёжно охраняемом зашкаливающим страхом… Сейчас его тянуло в сторону. Настойчиво. Чуйка железно манила на объездную, в (Припяти) было нечисто. Ох и грязно ж в этом бывшем городе, прямо сейчас. Видимо, мегастая шерстит руины тотально. Не самая худшая из напастей, но сталкеру с крысами не совладать, уж больно много их. Даже группы предпочитают не связываться, если возможно уклониться. Да и патронов жалко. Если он догонит везуна столичного, а он догонит, не может не догнать, – то кто ж его знает, чудо залётное, с кем оно в эпицентр лезет? Перестрелка могла быть. И быть могла жаркой. В проводники вызовутся и ветераны, и группа неслабая. За большие деньги всё и всех можно добыть. Даже «Наутилус» пригнать, как выяснилось. Удастся вразумить, договориться, увести, тогда сладится тихо-мирно, если же нет… следов оставлять Лучу никак не выгодно. А вдруг там обнаружатся старые добрые знакомцы? Это допущение всегда охотника бередило сильней всего. Ведь не пожалеет он их, если что… Издержки профессии, так сказать, но что поделать! Кое-какие моменты и этапы его зонной деятельности ни в коем случае не должны становиться общеизвестными… Из старой заброшенной фермы, что находилась невдалеке от дороги находилась, выскочили две бесформенные плоти. Пробежали с километр за Лучом, наконец допёрли, что быстроногую еду им не догнать, и поковыляли обратно. Не всегда обязательно смерть сеять, иногда достаточно навыками скрытности воспользоваться или конечностями тренированными. Ноги – они и волков кормят, и зайцев спасают. Заброшенные постройки, подобные этой ферме, сталкер обходил сторонкой, держась на солидной дистанции. Мог ведь и снайпер какой засесть… Так хоть не с первого раза бегущего выцелит. Привычный глазу пейзаж ничто не нарушало. После текучего бардака Предзонья это даже порадовать могло, вселить ложное чувство стабильности. Как всегда тёмное, суровое небо, деревья с пролысинами листвы, осыпающейся, как обычно, избирательно… Фиолетовые вороны летают, отрывисто скрежещут, «воронки» и «мясорубки» просматриваются… Хорошо, что нет дождя, грунт хоть и влажный, а уже твёрдый. Слякоть на какое-то время испарилась. Строго по дороге двигаться не получалось, но всё же он старался бежать именно по ней. Так легче – растительность не цепляется за боты.

По ходу сталкер привычно на небо поглядывал. За количеством разномастных крылатых нужно следить – если скучкуются, то и напасть могут. От всяких птичек классно отбиваться обрезом двустволки. Самое примитивное оружие в подобной ситуации превращалось в наиболее эффективное. Сколько им надо – по дробинке на рыло… или клюв, у кого как. И недостаток обреза, отсутствие кучности боя, в данном случае плюсище жирный. Чем объёмнее сектор, тем больше перьев разлетится в стороны. Мысли текли, глаза смотрели, уши слушали, ноги несли, чуйка чуяла. Разок Луч сделал здоровенный крюк, сильно отклонившись от генеральной линии. В паре километров справа жахнул шикарный «фонтазм», и сталкер в бинокль высмотрел льдистое сияние новоявленного «мерзлячка». Сбегав поближе, добыл редкостный артефакт и заполнил контейнер. Такой хабар лишним не окажется, на какие шиши пополняться-то? Война – войной, а кушать надо бы всегда. И боеприпас бесхозный далеко не везде валяется. Сейф бандюковский пираты утянут, без вариантов. Ещё и поблагодарят за глупость! Эх, нужно было трофеи перепрятать, а не ключ шхерить. Расслабился, первый день после возвращения… ещё не от всех вредных привычек белого мира успел избавиться. Стоило вернуться на линию, тотчас вдалеке послышались отголоски выстрелов. Луч на бегу выхватил бинокль и присмотрелся. Южнее дороги разглядел бывший животноводческий комплекс. Там среди остатков железобетонных стен коровников носились две большие фигуры, явно не человеки по габаритам. И пять сталкерских силуэтов в разнообразных бронекомплектах. Не группа, кажется, просто временный союз. Объединёнными усилиями атакующие человеки валили двух панзеров – сородичей псевдогигантов. Сталкеры надвигались с запада, где-то там скорей всего и пролегла тропа, по которой стремилась в эпицентр искомая цель. Имеет смысл задержаться и помочь загонщикам. Они могли по пути столкнуться с проходящей на север целью и рассказать Лучу о составе группы и её маршруте. Сдёрнув с плеча «сточетвёрку», охотник форсировал бег и ломаным зигзагом устремился к месту боя. Как мог быстро. Насколько позволял лабиринт аномалий. Приблизившись с восточной стороны на расстояние выстрела, он остановился на полминутки, успокоил дыхание, прицелился тщательнее, выпустил три одиночных. И без паузы дальше помчался к огромному поваленному тополю. Две из трёх пуль попали в башку гиганта. Тот, почувствовав острую боль, дёрнулся и обернулся. Луч резко тормознул, чуть ли не взрывая подошвами землю, и ещё несколько раз выстрелил. Убойной силы с такого расстояния не хватало продырявить дубовую кожу в чешуйчатых наростах и толстенную кость черепа. Да и в упор не факт, что хватит. Но главное, эта тварь уже затопотала в сторону нового врага. Пока мутант нёсся к Лучу, сталкеры-союзники добили перекрёстным огнём второго панзера и тоже поспешили навстречу случайному помощнику. Луч облокотился о поваленное дерево, создал себе для стрельбы чуть ли не комфортные условия и методично бил одиночными, стараясь попасть в глаз твари. Получалось хреново, правое ухо отстрелил с двух попаданий и немного расковырял носовые пластины мутного урода. Когда с противоположной стороны грянул залп, Луч прекратил стрельбу и спрятался за стволом упавшего дерева от попадания случайных пуль. Сейчас поиграем в перетягайки. Интенсивный огонь с тыла заставил чешуйчатого монстра развернуться, не добежав шагов двадцать до стрелка. Выждав немного, одиночный сталкер опять начал долбить голову твари. Группа сталкерская, в свою очередь, прекратила огонь, видимо, опытный там подобрался контингент, зна-ает приёмчик этот. Мутант заметался сюда-туда, дёргаясь на переменную стрельбу, и ещё несколько раз сменил вектор направления беготни. Тупость этого «танка» даже не забавляла. Подарила мутация силищу, отобрала разум… И на очередном развороте оверштаг, когда окровавленная морда обернулась, охотник наконец-то попал зверюге в лобный глаз. Тонна плоти, костей и панцирной кожи, взмахнув ручищами трёхпалыми, с грохотом рухнула

наземь. Вчерашний дождь смочил почву, и тело не подняло тучу пыли, как это обычно летом бывает. Дело сделано. Гора мяса остывала на полынных колючках. «Не верится почти, – сокрушённо подумал Луч, – что прапрадедушки и прапрабабушки этой пародии на кинг-конга – были человеки…» Четверо сталкеров и одна сталкерша показались на лица знакомыми. Луч не раз встречал их в зонных движениях, точках обмена и местах тусовок, однако имён вспомнить не мог никак, даже прозвание этой белёсой остролицей бабёнки. «Не то Валилкой её кличут, не то Шиншиллкой… нет, Шиншиллой, кажись, ту блонду из банды Ухаря звали… блин, забыл. Так давно в Зоне шарюсь, стольких повидал, стольких уж не увижу никогда… стольких уже и запамятовать успел!» Главное, что они его имя не забыли и, поздоровкавшись, выложили всю инфу, которую он запросил. Опытные одиночки походную компанию образовывали в Баре, от него и просачивались к (Припяти). Вроде бы из приречного города давненько не возвращались добытчики с наваристым успехом в контейнерах, вот и отважились эти пятеро рискнуть, слазить за урожаем предположительно богатым. Поиздержавшись, даже ветераны иногда подзабывают, что из некоторых участков редко доходит хабар в основном по причине невозвращения экспедиций. Инфа поступила ценная. Да, ошивался в Баре сей типчик, которого Луч жаждет лицезреть. К мажору в провожатые вызвались тела из Независа, в реале очень мало похожего на игрульную «Свободу», которой он в своё время послужил прототипом. Может, когда-то бешеный клан и зарождался как сталкерское течение под слоганом «Перед Зоной все равны, и пусть никто никого не обижает». Но с нынешними, беспредельщиками, Луч пребывал в конфликте базового интереса. Оттого сперва в них стрелял при любом удобном случае. Потом уж спрашивал у смертельно раненных: чего надо-то было? Перед тем, как добить. Насколько он понимал, коллеги с независами должны бы поступать аналогично. Сокращать их численность при любой представившейся возможности. От особей, отравленных наркотой вседозволенности, какие угодно сюрпризы выдать на-гора не заржавеет. Ничего эффективней превентивного обезвреживания не изобрести. В Чёрном Краю практиковать изгнания или тюремные заключения некому в общем-то, да и незачем. Потому здешний кодекс разнообразием мер наказания не страдает и почти по всем статьям назначает высшую. А уж судей и исполнителей приговоров в ЧК ровно столько же, сколько боеспособных обитателей. Конечно, теперь как-то проще определяться, кто есть кто, и действовать сообразно. Не то, что раньше. От Шутки Луч узнал когда-то: в своё время, когда сердцевина Черноты колобродила куда сильнее, в ней немерено плодились всяческие кланы, отряды, банды и течения. Зачастую толком и не разобраться было, кого какая идея или нужда в Зону притащила. Потому сущности множились без всякого ограничения, и никакой «бритвой» их было не отсечь. Яйцеголовые, например, тогда ещё в Зону толпами целыми таскались, регулярно, почти как на работу к себе в научные лаборатории. Военные по локациям и объектам чуть ли не строем, колоннами раскатывали и разгуливали, как будто у себя по территории гарнизона или полигона. Менты выпускников спецшкол в тренировочные ходки засылали… Вот уж точно мутное было времечко, в смысле переносном, но более чем адекватном. Брожение и шатание повсеместное. Пока Зона совсем ещё мелкая была и, так сказать, не умела «разбираться в людях», образно говоря, каждый, каждая и каждое, кому не лень, пользовались этим без всякого стеснения. Вот и допользовались, чёрный двадцать шестой год накликали… Это с монстрами всё ясно, они-то местные, made in Blackness, а вот человеческий фактор – впрыснут извне. Воздействие его прогнозировать – труд обезьяний, с виду как бы разумный, но по сути бессмысленный. Таким образом, хотя ныне размер поражённой аномальностью территории на порядок увеличился, число сущностей «до необходимого» сократилось. Например, те же основные силы чистокровно человеческого происхождения – пальцев двух рук вполне хватит

сосчитать. Но лучше б их ещё меньше стало. Без оголтелых независов за будущее куда меньше беспокоиться можно было бы. Точно! Да и от бандюков с пиратами лучше избавиться, но с другой стороны… не суди, да не судим будешь. Вернее, уж если взялся кого-то судить – будь готов к тому, что тебя тоже осудят и приговорят без колебаний и угрызений. Здесь ведь Чёрный Край, а не Земля Обетованная и не Рай Земной. Вопреки романтическим бредням, гуляющим по белу свету… Эта группа отправилась по старой торной дороге, бывшей автостраде, практически напрямик. Значит, прав охотник, чуйка не подвела. По прямой топать мог лишь отряд с везуном в комплекте. Загонщики панзеров также сообщили Лучу, что в период его отсутствия Очищение, многочисленное и организованное, захватило Бурый Лес и жёсткий таможенный контроль там держит. За проход сдирает непомерную плату, а может и вообще тормознуть. Поэтому вольная братва и бойцы других кланов часто ходят восточнее, ближе к реке, по территориям, на хабар не щедрым. Разговор длился недолго, все спешили. И, поблагодарив за помощь и совет, компания энергично ушагала в глубь малохоженного участка южнее (Припяти). Луч счёл нужным предупредить, что город опасен сильнее обычного, и если сталкеры прислушаются к рекомендации, то не сунутся туда. Провожая взглядом удаляющуюся в юго-западном направлении пятёрку, Луч позволил себе ещё несколько минут отдыха. Старожил, глотнув витаминного коктейля, жевал плитку шоколада и вспоминал, что ему Шутка рассказывала о «старом недобром времени». Да уж, время нынче поновее вроде, а что изменилось? В человеках по-прежнему не видать ничего нового. В упор не разглядеть.

Чёрно-белые граффити – Ты в хорошей форме, – похвалила Котомина его великолепная проводница, – для своего возраста просто молодчина. Но для того, чтобы с окружающей средой бороться круглосуточно, тебе ещё долго тренироваться надо.

– Ну, мне всего лишь ненамного больше сороковника, и я же не собираюсь остаток жизни провести в глубине Чёрного…

– Понимаю, что не собираешься. Но чтоб он у тебя вообще был, этот остаток, надо бороться за каждую секунду жизни… э-э-э… серьёзно, словно для тебя уже не существует никакого другого варианта бытия.

– Ещё чего не хватало! У меня дел по горло и обязательств выше макушки…

– Не трынди. Ты здесь и сейчас. Зачем-то в Зону намылился. Сюда от нечего делать только дурачки и дурочки прутся, а ты вроде не лунатик. Но уж ЧК, поверь мне, последняя территория на Земле, где болтать о своих планах стоит. Больше не хочу повторяться. Держи рот на замке, целей будешь. Если невтерпёж варианты потусовать, лучше думай. Восприятие мыслей допустимо, но с меньшей вероятностью.

– Намёк понял. Проворачиваю ключ в замке. Тесно прижавшись друг к дружке и подобрав под себя ноги, они сидели на обломке деревянной уличной скамьи. Проводница сказала, что разнообразные фрагменты и остатки упорядоченной материи куда безопаснее, чем неповреждённые вещи. Они даже лучше, чем просто голая земля или асфальт. Эти «ошмётки», по её образному выражению, почему-то дольше остаются стабильными. Они словно позабыты, специального внимания не удостоены и вспоминаются только случайно. Совсем недалеко, у входа в помещение бывшей компьютерной фирмы, прямо посреди тротуара разлёгся роскошный кожаный диван. На нём сидеть и в особенности лежать было бы несравнимо комфортнее. Но к исходу шестых суток похода репортёр, сидящий на ошмётке скамьи в самом центре казавшегося мифическим города (Чернобыля), уже отлично усвоил – в Чёрном Краю удобство и опасность фактически синонимы.

Поэтому его внимание куда больше дивана привлёк старый рекламный плакат, невесть каким чудом сохранившийся вместе с одной из витрин, что уцелели в стене одноэтажного строения под выцветшей чёрно-бело-красной вывеской «Компьютер ДЕПО». Рекламировалась «Нова 5.9», очередное продолжение «Новой мутации», пятой части, оказавшейся наиболее удачной и долгоживущей. Версия на тот момент свеженькая, с пылу с жару. В феврале двадцать шестого года долгожданный сиквел мегаигрушки поступил в продажу, прервав затянувшуюся почти на четыре года паузу. Счастью фанатов предела не было!.. Кто успел натешиться до конца марта, тому крупно повезло. Игру вскоре официально запретили во всех странах мира. После образования несмываемого чёрного пятна , которое поглотило миллионы человеческих жизней, а позже было огорожено беспрецедентным периметром и получило название Чёрный Край. Немалое количество игроманов проходить различные версии частей «С.Т.А.Л.К.Е.Р.» продолжали, конечно, и пиратские копии пользовались бешеной популярностью. Однако уже несколько лет спустя, когда человечество попривыкло к Черноте, в продаже появилась «ЧК: За краем света» от того же разработчика, и её доисторические предтечи, в жутком двадцать шестом попавшие под горячую руку, отошли в область древних преданий. Ясное дело, в легендах и реальных фактах, поставляемых из новой Суперзоны, недостатка не было и нет… Проследив за пристальным взглядом Ника, изучавшего забытый плакат, Леа хмыкнула и проворчала: – Помню, помню… Тоже, знаешь ли, девчонкой наигралась. Был у меня тогда дружок один, Витька Стульник, так мы с ним вместе по сети рубились, на пару нас никто не мог одолеть. С одной стороны, подготовило это мозги мои к восприятию реальной Зоны, а с другой… не игра ли была первой ступенькой лестницы, которая меня привела сюда?

– Аналогично. Если таким образом выстроить ассоциации, я сделал первый шажок сюда, когда в далёком детстве впервые отождествил себя с игровым сталкером… Но стоит ли судить прямолинейно? Как бы не перепутать следствие и причину.

– Ладно, умник. Ещё до очного знакомства я знала, что на тебе клеймо вузовского диплома и штамп высокого уровня ай-кью… Привал окончен. До границы Зоны недолго осталось, пора шевелить конечностями. Нам до темноты к блокпосту желательно прилезть уже. Там лагерь транзитный, переночуем в компании… Познакомишься с какими-нибудь другими бродягами, репортёр, по мне одной нельзя судить обо всех сталкерах.

– Так точно, товарищ командир. Всегда готов к нападению и обороне!

– Всё играешься словечками, журналист… Ну ладно, твои упражнения хоть лаконичны в отличие от бесконечного нытья. Вела я как-то словоблуда занудного, сперва чуть от скуки не подохла, а после… Он же, гад… э-э… никчемным оказался, ни на что не годным. Быстро сгинул. Ник промолчал. Фразы вроде последней, произнесённой Леа, хочешь не хочешь, но сильное впечатление оказывали на дух ведомого, ещё не окрепший. И они покинули островок призрачной стабильности и сладкой парочкой – кавалера дама под ручку держит – отправились дальше. Прокрадываться по улицам города, название которого дало Зоне её имя собственное. Хотя сам по себе этот город к рождению Зоны и к Станции имел и имеет отношение достаточно опосредованное. Котомин уже спрашивал у Леа, обязательно ли им постоянно соприкасаться. Она ответила, что тактильный контакт увеличивает шансы не потеряться. В момент спонтанной трансформации окружающего пространства – чем ближе друг к другу находятся спутники, тем прочнее материальная взаимосвязь. Следовательно, больше вероятность, что после трансформации они эту связь не потеряют, не окажутся в противоположных концах Предчернья. Если вообще выживут, конечно. Что любопытно, теперь он совершенно не хотел её как женщину. Несмотря на постоянный теснейший контакт, тело Ника не реагировало соответственно, а воображение его уж точно не грёзы о сексуальной близости продуцировало. В состоянии

профессиональной сосредоточенности – не до отвлекающих факторов. На войне как на войне. Первым делом самолёты, ну а девушки… Даже такая фантастическая девушка. Будет ли у него потом, проводница совершенно права, зависит от того, сумеет ли он выдерживать постоянный, крайне напряжённый темп движения. Научится ли вовремя улавливать изменения во враждебной среде, окружающей в прямом смысле. В этой обескураживающей правоте журналист успел достаточно убедиться за шесть дней и пять ночей пути. Ориентировалась проводница не только по зыбким приметам, пусть и знакомым ей, но способным испариться в самый неподходящий момент. Ещё по солнцу и по звёздам. Только там, вверху, картина мира не менялась. Но полной гарантии, что выйдешь к Зоне, всё равно нет, проинформировала она ведомого. И воздух может в любой момент исказиться аномальностью. Поэтому, несмотря на кажущуюся безопасность полётов над Предзоньем, лично она, Леа, предпочитает на собственное тело и собственные мозги полагаться, а не на крылья, моторы и лопасти. От бывшей столицы до (Ирпеня) добрались спокойно. Будто Чернота решила их пощадить и выделила передышку. На том этапе следования не исчез и не появился ни один сегмент местности. Иногда зверьки непривычной наружности набегали, но Леа с ними по ходу, без промедлений и очень профессионально разделывалась. Ни одного патрона лишнего. Оружие появилось из недр её цилиндрической сумки, специально для него предназначенной, и с несерьёзными цивильными системами, пневматическими, электрошоковыми или там газовыми, оно не имело ничего общего. В той сумке у сталкерши ещё что-то было, тяжёлое, но Леа не позволила Нику изображать джентльмена и всю дорогу сама тащила её на плече. Ведомому она вручила правнука легендарного изделия дедушки Калашникова, АЕК-94. Отлично! С этой моделью репортёр был знаком с армии, они тогда на вооружении только появились, и первыми после спецназеров их опробовали егеря и десантура. Более поздняя модификация «аеков», 104-я, получилась ещё более шикарной, по всеобщему признанию, почти идеальной, но этот автомат тоже вполне адекватен… как для обороны, так и для нападения. Что перед ними находится бывший город Ирпень, сообщила проводница. Ник ни за что не подумал бы, что эта клубящаяся взвесь, сплошное покрывало дыма метров пяти толщиной, раскинувшееся вправо и влево на километры, – всё, что осталось от города. Леа сказала, что эта расплющенная туча на удивление постоянна. Годами не исчезает. Почему-то. «Почему-то» можно было утверждать в качестве базового термина. И отвечать так на любые вопросы о реалиях Черноты. Зыбкая неопределённость этой словесной конструкции точней некуда характеризовала мотивации всего и вся, творившегося в здешних «недрах»… До самого (Чернобыля) этот устойчивый участок смога был единственным «городским» впечатлением. Пробирались в основном по «сельской» местности. Хотя всё то, что видели глаза и воспринимали другие органы чувств, напоминало пасторальные пейзажи, как соцреалистические фильмы – повседневный быт жителей советской империи. От нормальной картины мира мало что осталось. И дело не только в том, что каждый штрих, каждый фрагмент или предмет в любую секунду мог исчезнуть, смениться другим «мазком» либо исказиться, принять несколько иную форму. Шокировало сочетание деталей. Вернее, их несочетаемость и гипертрофированность – с нормальной, человеческой точки зрения… Разум яростно сопротивлялся, не желал верить в материальность пирамидального тополя, усеянного ягодками огромных полосатых арбузов… коровы с орлиными крыльями и хвостом крокодила… идеально огранённого бриллианта величиной с холодильник, водружённого на распустившийся розовый бутон метров пяти диаметром… одновременно множество радуг в небе при отсутствии малейших признаков дождя… участка раскалённой почвы, позаимствованного прямиком из Сахары, но с ледяной глыбой, сверкающей в

центре… шестилапого пса, выметнувшего тонкий жгут языка, чтобы сцапать лягушку, скачущую по древесному стволу метрах в десяти от него… или некую монструозность, которая не поддавалась внятному описанию, потому что являла собой кучу частей тел разнообразных организмов, с виду не скреплённых между собой… этот банк органов дружной компашкой целеустремлённо, в одном направлении, плыл в воздухе по своим запредельным делам… И как-то не утешало даже сообщение Леа, что извилистый маршрут, по которому она ведёт Ника, – достаточно щадящий. Он пролегает по далеко не самым уродским «пикселям» этого ненормального мира. Там, где в своё время проживало меньше людей, Чернота почему-то корёжит пространство менее изощрённо и не столь часто заменяет одно другим . Там же, где люди скапливались и жили осёдло, гораздо хуже. Кое-где иногда шагу не ступить. В буквальном смысле. Но факты переполняли, смешивались в феерический микс, и волей-неволей начался процесс их «переваривания» и усвоения. Первое обобщение было очевидным: окружающая среда находилась в процессе создания. Это увиделось во всей красе, и вывод, что здешняя реальность отправилась на поиск самой себя, напросился. Чтобы сохранить рассудок в целости и сохранности, нормальный человеческий разум должен объяснить себе, что происходит. Даже если это объяснение на поверку не имеет отношения к происходящему. Но будучи сформулированным принимается как данность. Что бы ни происходило. Даже к самым немыслимым, казавшимся невероятными реалиям человек приспосабливается. Достаточно в них поверить… Особенно запомнились ночёвки. Пять ночей выпало ему провести с Леа в обнимку, пока они преодолевали расстояние, разделяющее (Киев) и Зону. Спали тесно обнявшись, чуть ли не сплетя тела, как страстные любовники. К ночи Ник уже настолько выматывался, что все дневные впечатления, даже самые яркие и смертельно опасные, сливались в общий котёл. По контрасту с ними неподвижность ночных привалов выглядела как роскошный десерт. Хоть и приправленный горечью постоянного ожидания трансформации точки, в которой лежали два тела, спрессованные в одно. И в пятую ночь, ощутив лёгкое дыхание спящей Леа на своей щеке, Котомин вдруг остро почувствовал: ни с одной женщиной не бывал настолько близок. Даже со стервой Катькой в первые месяцы семейной жизни. От этой поразительной женщины, ворвавшейся в его жизнь, полностью зависела дальнейшая судьба Ника. В прямом смысле слова зависела. Ошибётся она – и ему несдобровать. Очень мягко выражаясь. Но ведь и она, получается, от него сейчас полностью зависит?! Он её сюда, мягко выражаясь, затащил, и если с ней что-то случится с ним за компанию… Если он что-то не так сделает, как-то не так двинется… шагнёт не туда в неподходящий момент… да просто оступится некстати… Расплатиться доведётся обоим. Прихотям безжалостной изменчивости они равно бессильны противиться. Разве что повезёт, и в сторонку отпрыгнуть успеют. Но если земля в буквальном смысле разверзнется, не успеть всё едино, поглотит и не заметит. Или вдруг огнедышащий вулканчик прямо под ногами вспухнет, извергнется. Одну такую плюющуюся лавой горушку Ник уже видел, с приличной дистанции, к счастью! Действующий вулкан, пусть и в мини-варианте, посреди равнинного Приднепровья – такое и в страшном сне не могло присниться. Да уж, если он отсюда выберется, формулировка «страшный сон» подвергнется кардинальному пересмотру смысла. Любой привидевшийся кошмар меркнет по сравнению со скрученным кошмаром этой аномальной реальности. Может быть, рождённое в марте двадцать шестого Предзонье для восприятия человеческого в чём-то даже пострашнее Зоны будет… В самой Черноте хоть земля из-под ног не исчезает. Устоявшаяся она, говорят, в принципе. Несмотря на все свои жуткие смертоносные параметры. Хотя, конечно, Нику ещё рано судить. Пока на своей шкуре не испытаешь, можно

только рассуждать. Отвлечённо. Сколько бы информации предварительно ни было усвоено. Поэтому ключевое слово – неизвестность. И он в неё по собственной воле заныривает всё глубже и глубже. В амплуа груза, тянущего ко дну, – жгучее желание рассеять чёрный мрак белым светом знания и поделиться им с другими людьми. Выбирают же некоторые люди себе профессии! …Дальше на север охотник продвигался в режиме предельной скрытности, старательно избегая встревать в человеческие перестрелки и стычки. Их даже здесь, в малолюдных краях, попадалось «мама не горюй»! То бандиты с независами чего-то не поделили, то бандиты с бандитами, то одиночки между собой дрались, то очищенцы притесняли вольных сталкеров: «синие комбинезоны» прямо у Луча на глазах двух бродяг загоняли… И надо бы помочь, но главная цель приоритетнее отдельных сталкерских жизней. С мутной живностью местной очень повезло, никого из уродов серьёзных не встретил. Почти… Завалил кровососа-невидимку походя, когда по туннелю сточной системы шёл. В темноте кромешной вовремя успел загоревшиеся угольки глазок уловить и всадил магазин автоматный промеж них, весь, целиком. Замешкайся сталкер хоть на дольку секунды – в той темноте и остался б навечно. На подходе к основной тропе некоторые хлопоты доставили «слоники». Когда-то здесь сверзился вертолёт, и как ни хотелось Лучу прокрасться мимо останков «сикорского» незамеченным, пришлось грохнуть пару снорков, тем более что руку на их отстрел набил хорошенько, потренировался ещё в ближнем околозонье. Повезло опять, мутным на подмогу не явилась орава размахивающих противогазными хоботами сородичей. Не щадя себя, преследователь догнал-таки группу. Но сразу не сблизился. Теперь можно было снизить темп и чуток передохнуть. Незамеченный, на большом отдалении, вёл он цель. Удобный момент выждать надо. Отряд из шести человеков состоял, включая основной объект преследования. Мажор выделялся из компании разительно, не спутаешь ни с кем. «Трус он конченый, что ли, раз так дрожит за свою драгоценную шкурку? Чего ж тогда притащился в края эти, самые на планете ужасные, по стойкому убеждению, что сложилось во всём мире?!» Деньги этому ходячему результату воздействия мифологии точно девать некуда! Столичный гость шёл в экзоскелете. Полностью автономном, всячески закрытом от прямых притязаний внешней среды. Новейшая модификация «Стальная Башня», навороченная система шестого поколения. Тяжеленный наверняка скафандрище самоходный. Медленно шагал везун в экстразащите, весь отряд тормозил, поэтому и успел догнать их Луч задолго до эпицентра. Суперброня впечатляла, к тому же усиленные руки несли даже не пулевой, а лучевой «миниган» восьмиканальной модели из семейства «фаерболов». Настоящий танк шагающий продвигался, окружённый бойцами группы сопровождения, в комбинезонах тоже далеко не самодельных. Огневая мощь поражала. Охотник за часы визуального преследования видел, как они ураганным огнём буквально стёрли с лика Зоны два отряда сталкеров, а также смели дюжину монстров серьёзных габаритов. Разве что форсированным лучевиком, вроде утраченного ЛК-24 м, турельной базукой или реально крупнокалиберным станкачом можно было хоть как-то достать это супертело. Но таковых ни у кабанов, ни у матёрого трибыка, ни у псевдогигантов, ни у прочей живности, включая стёртых человеков, не оказалось. Даже в подневольном отпуске, даже почти утратив надежду вернуться, Луч по возможности внимательно следил за новинками защитного и наступательного вооружения. Доскональное знание сильных и слабых сторон боевой техники способствует успешному выживанию. В особенности – слабых. Отыщи ахиллесовы пятки врага, и ты уже наполовину победил. Чем ближе подтягивались к АТОМНОЙ, тем быстрее увеличивалось количество

аномалий и мутных гадов. Это неизбежное обстоятельство вынудило охотника сократить дистанцию и прокрадываться непосредственно за отрядом. Ступать приходилось осторожно, не поднимая пыль, лежащую там повсюду толстенным слоем. Подобная рассыпанному цементу, серая и мелкая, она покрывала все поверхности. Аномалии за долгое время многое перемололи. Чем или кем была эта пыль раньше, не узнать уже никогда… Псевдопёс один, скотинище наглое, едва не выдал присутствие Луча. Когда сталкер выглядывал сквозь пустой оконный проём одного из чудом уцелевших строений, это убоище подкралось тихонечко, вцепилось в ногу и бесцеремонно её грызануло. Сталкер машинально достал пистолет, однако не выстрелил, спохватился. Пока что рановато идти с потенциалом разговаривать. Пришлось махануть по уродливой шее мечом трофейным, чтобы лишнего шума не поднимать. Катана-кэн испил крови зонного монстра. Впервые ли, сталкер не знал. Но с кровавой работой острейший клинок блестяще справился. Отрубленная голова осталась на икре висеть прищепкой. Судорожно стиснутые челюсти псины срезаа ть пришлось. Скотина броню «Булата-4» не прогрызла, но синяков наставила серьёзных. Тем временем отряд упёрся в конец торного пути. Старое шоссе, ведущее от города к станции, оборвалось. Только истинный потенциальный кандидат в старожилы способен свою первую ходку совершить, не зигзаги выпиливая и круги нарезая, а добираясь сюда по прямой, аки полёт пули, траектории движения. И успешно добраться, вот что самое главное! Протекция зонной удачи – защита несравнимо более эффективная, чем любой экзоскелет. Начиная с этой черты, плодотворная деятельность многочисленных гравитационок и термалок раздолбала землю не просто в порошок и пар. Аномалии выгрызли в ней шрамище, от чего местность чем-то напоминала карьер. Кольцевой мега-ров появился вокруг прототипа зловещих легенд, реального прообраза-оригинала. Того самого, что уже не один десяток лет вдохновляет творческие и в особенности «околотворческие» натуры на создание литературных, киношных и геймерских вариаций. Углублённая полоса шириной от края до края метров триста убегала влево и вправо. Она чуть заметно глазу скруглялась, чтоб описать окружность и замкнуться где-то там, по ту сторону эпицентра. Вокруг АЭС будто колесо высотой до облаков прокатилось, оставив след после себя – непрерывную, глубокую и широченную колею. Такое вот ландшафтное окружение образовалось здесь, иронично пародируя кольцеобразное строение Чёрного Края. Уровень поверхности резко обрывался вниз метров на двадцать. Почва на плоском дне этой гигантской «колеи» была взрыхлена старательно, но уже не аномалиями. Луч знал чем, точнее, кем. Там ходили медведки. Внешний вид этих насекомых не изменился практически. Что мутировало – так это их размер. На два порядка вырос. От пары-тройки сантиметров он скакнул к паре-тройке метров. Желатели и желательницы не в счёт, вернее, они по особому счёту числятся, а простые новички сюда не добирались отродясь. Да и ветераны не захаживали практически. Если когото и приводила к станционным блокам нужда запредельная или тропа случайная, то единицы отваживались по этому обрыву спуститься. Что с ними дальше бывало, смельчакам уж не рассказать никому… А вынужденные здесь появляться в силу необходимости, посвящённые в детали и нюансы коллеги Луча по дну этого «колечка» пробегали так, словно за ними стадо трибыков неслось. Поэтому старшие и талдычили новопосвящённым, что Зону лучше не искушать. Изо всех сил настигать цель раньше, чем на границе эпицентра. Никто из сопровождающих старожилом явно не был и не будет уже. Посовещавшись, они спустились вниз и тем же ровным походным шагом отправились к противоположной стенке мегатраншеи, проводя работодателя своего на ту сторону. Густые и плотные клубы пыли вздымались из-под ног идущих. Эту мерную поступь хозяйки территории, конечно же, уловят сразу… Луч задержался сверху и отлично рассмотрел холмики, быстро продвинувшиеся к группе. Когда с коротким вскриком один из независов резко ушёл под землю, остальные моментально кинулись врассыпную. Кто побежал вперёд, кто назад, но было уже поздно.

Насекомые выпрыгивали из-под земли, хватали еду, рвали на куски и под сопровождение жуткого свиста утягивали истекающую кровью добычу обратно, в землю. Лишь тело в экзоскелете чёрные твари достать не смогли сразу, хотя кому-то из них и удалось прорваться, грызануть металл сплошной. Мажористый столичник в ответ на внезапное нападение остервенело выжигал, плевался огнём во все стороны. Грызанувшие сгорели первыми, шагающий танк расширил радиус ведения огня и поразил насекомину, прыгнувшую на одного из проводников. Лучевые удары рассекли мутного монстра на ломти, но малоопытный стрелок не остановил оружие, многоканальный энерган по инерции повело дальше, разрубив «чёрного комбинезона». Разлетевшееся на обугленные куски тело было тотчас же утянуто в разрыхлённую преисподнюю. К моменту, когда никого из сопровождения не осталось в живых, лишившийся прикрытия, но уцелевший благодаря лучевому «минигану» и везению сверхнормальному потенциал уже карабкался по внутреннему склону вверх. Наконец-то приспело время и Лучу выполнять свою нелёгкую работу. Он, как по крутой горке, на спине и заднице скользнул вниз по внешнему, затормозил ногами, остановился и выждал, пока холмики уплывут достаточно далеко, чтобы ему УСПЕТЬ. Подловил момент, дождался подтверждения от чуйки и выпущенной из рогатки шпулькой пролетел до самого подъёма на внутренний склон. Мировой рекорд не побил, но вряд ли намного больше чем за две трети минуты. Уже вскарабкавшись наверх, он оглянулся. Круглые, блестящие чёрные глазки целой оравы тварей, подоспевших под самый обрыв, жадно сверлили его, пожирали хотя бы взглядами. Но ловить им здесь больше нечего было, и насекомые переростки снова занырнули в свою подпочвенную среду обитания. За пределами мегарва, в твёрдой земле, они охотиться почему-то не умеют. У них своя Зона. Вожделенная цель торчала сразу за краем и целилась, целилась, прямо в упор расстрелять охотника вознамерившись. Чёрт, вот ведь милитарист неугомонный… Столичник направил своё крутейшее оружие на Луча и, затравленно озираясь по сторонам, вопросил дрожащим голоском: – А т-ты к-кто так-кой?.. Камеры бронешлема – не глаза. Взглянув в их объективы, не понять, что за человек перед тобой.

– Погоди, я поговорить хочу и только! – Охотник вскинул «пустые» руки. – Меня Лучом кличут, я вольный сталкер!

– Чего надо?! Только быстро, мне ещё прорываться под Саркофаг! Да, эта мягкая начинка «стальной башни» припёрлась к легенде на поклон, притаранила своё заветное желание… Точнее, желальщик притащил то, что ему самому кажется заветным. Истинное желание почти никогда не совпадает с официальной версией желаемого, подвигшей соискателя в путь-дорожку… гм… фронтовую.

– Послушай, человек, тебе совсем туда не надо ходить… – поднимая щиток и открывая потенциалу своё лицо, начал Луч. Начал с правды, самой что ни на есть, и, как некогда старожилка Шутка ему самому, ёмко открыл ВСЮ правду этому типу. В общих чертах, конечно! Полный экскурс в историю не один час времени отнимет. А кое-какие нюансы посвящённым вообще лучше бы распознавать самостоятельно и позже, не сразу. Когда опыта наберутся достаточно, чтобы правильные выводы сделать. Последовала пауза. Ну о-очень долгая пауза. Луч ненавидел разговаривать с человеками, которые не снимали противогазов, масок, шлемов с затемнёнными щитками, не поднимали забрала или, вот как этот боягуз в броне, заслонками объективов «моргали». Очень тяжело искренне, от души говорить о самых серьёзных на свете вещах, не видя глаз собеседника. Что он сейчас думает, вдруг смотрит с ненавистью и секундой позже просто убить захочет или заснул вовсе… Так и занервничать можно. Если не разучился ещё.

– Я не верю тебе, – измученный зашкаливающим страхом и нагрузками голос

прохрипел в наружном ретрансе шлема, – ты врёшь, этого просто быть не может! Хочешь сказать, я зря сюда шёл и там нет ничего подобного?! Так какого ж хрена ты меня догонял, жизнью рисковал?! Ты наверняка один из тех узурпаторов, что народ к исполнению желаний пускать не хотят!!! Но меня ты не остановишь!!! Стальные руки с лучевой пушкой дёргались, плясали, жерла излучателей по-прежнему зияли в направлении сталкера и в любой следующий миг вполне могли адский пламень извергнуть…

– Я тебя не держу, идиот. – Луч устало вздохнул. – Хошь, греби навстречу смерти, мне посрать. Сталкер обречённо махнул рукой, мол, вали куда хочешь, и налепил на лицо театральную гримасу неизбывного сожаления и вселенской тоски. Камеры экзоскелета-скафандра подвигались – желальщик окинул взглядом сталкера. Решив, что своим оружием преследователь никакого вреда ему не сумеет причинить, молча развернулся и потопал дальше, к мрачной громадине объекта Укрытие, похожей одновременно и на оплывший могильный курган исполинских размеров, и на глыбу заскорузлого, ссохшегося, со всего света наваленного в одну кучу дерьма. Кроме него, здесь почти ничего и не осталось. Только вспухали ещё из земли прочие блоки Атомной, выглядевшие курганами поменьше, и несколько холмиков маленьких, некоторые из бывших сооружений станции. Остальное, абсолютно всё, превращено в ПРАХ. Местами чёрный, местами скорее коричневый, а кое-где сизовато-серый, точь-в-точь как цвет неба, который здесь никогда не менялся, сколько Луч его помнил. Минимализм и аскетичность пейзажа в других обстоятельствах могли бы и умиление вызвать… Сервоприводы «башни» соискателя, уходящего к своей Мечте, победно посвистывали, бронированные подошвы энергично гребли чёрную пыль. Старожил печально смотрел ему вслед. Смотрел на композитно-металлические ноги, на толстые пластины конструкций спины, на непробиваемые наплечники, на два амортизатора вдоль шеи и… на хорошо знакомый, в числе прочих слабых точек тщательно изученный тонюсенький зазорчик между ними, закрытый анларовой перепонкой как бы надёжно, и всё же, всё же… «Мы сами выбираем, чему верить, а чему – нет. А могли бы коллегами стать…»

– Мне очень жаль, правда!!! – надсаживаясь, изо всех сил крикнул сталкер вслед безымянному первоходу, ни на йоту не допустившему, что его желание, каким бы оно ни было, – отнюдь не единственное в мире. И что эгоистичное стремление его исполнить во что бы то ни стало – отнюдь не единственный исход путешествия в Сердце Черноты. Путь к реальному исполнению любого желания, якобы укрытому от притязаний желающих в эпицентре Зоны для него оканчивался только ТАМ, в этом самом большом могильном кургане чёрно-белого мира. Допустить же, что над всеми, кто туда пришёл, вместо заслуженного награждения могут очень злобно сыронизировать, он оказался категорически не способен. Не поверил, что за вторжение его накажут, а не наградят… Повторив ошибку многих, пришедших сюда до него, этот даже не остановился. Луч для соискателя просто перестал существовать, когда он к нему спиной повернулся. А ЗРЯ. В три прыжка Луч уже возник за спиной уходящего в легенду и с ювелирной точностью вонзил в ту самую щель скошенное остриё трофейного меча. Шедевр неведомого мастера легко прошёл сквозь анлар, позвонки у основания черепа и остановился, лишь воткнувшись изнутри в металл передней шейной пластины. Хриплое бульканье издали ретрансы и умолкли навсегда. Груда железа рухнула. С этой секунды она – лишь консервная банка для сырого мяса и костей. В тотально мрачный пейзаж вписался новый сказочный элемент. Пыль, нанесённая порывом лёгкого ветерка, уже начала покрывать металл, и буквально через минуту на месте

экзоскелета образовался чёрный холмик. Как в древней легенде: меч торчал из «камня». А вокруг вечность и пустота-а-а… «Мне правда жаль… – подумал охотник. – Если б вы потом хоть не возвращались… Я ж тебе говорил, сюда не надо, здесь нашим желаниям не место!» Даже после этой чёткой провокативной мысли долгожданный контакт не возник. Ну и ладно. Луч сам знает, что делать, как делать и с кем делать. Эта миссия завершена. Звуки стихли, унялся ветер, застыло пространство и, кажется, замерло время. Но лишь показалось, что… Когда старожил развернулся, чтобы отправиться восвояси – без профессиональной необходимости ОН к Саркофагу и шагу не ступит! – вдруг пульсация в голове появилась… Словно гулкое биение, многократно отдающееся эхом от стенок черепа, вначале едва уловимое, нарастало оно, усиливалось и очень скоро начало яростно долбить сталкеру голову разламывающей болью. Печально знакомый, неоднократно испытанный, но ужасно некстати появившийся признак. Такая долбёжка кошмарная с ним всегда приключалась раньше перед очередными «выбросами». Вопреки мифам, популярным за периметром, в белом мире, цикличность промежуточных и пиковых всплесков энергии хаотична, непредсказуема. Никогда не была она регулярной, каждую неделю нарастающей. О графике можно только помечтать! Ведь на порядок легче передвигаться, зная хотя бы примерно, когда накроет очередной пик жути, и заранее приняв меры. Симптом безошибочный, однако у него впервые боль возникла здесь, внутри эпицентрального кольца Черноты. Луч как-то всегда успевал убраться вон подобрупоздорову, прежде чем… фартило ему, да-а. Сталкер понял – дело дрянь. Уйти не успеет. Почва вокруг «холмика» приобрела серебристый оттенок, «зыбь», возникшая из ниоткуда, начала поглощать труп. Рука потянулась к рукояти меча, чтобы отобрать его, вернуть назад, но… что-то остановило его. Как будто невидимая сеть спеленала руку, тянущуюся за клинком, упруго затормозила её движение. Желание забрать трофей пропало. Интерес к нему моментально исчез. Какой там интерес к чужой, совершенно не нужной вещи. Не моё – ну и не надо! Пущай забирает… Осмыслить, что с ним происходит, от чего такие резкие перепады настроения, сталкер не успел. Небо не изменило цвет, но как бы под небом, уровнем ниже, вдруг появились чёрные тучи, похожие на выхлопные клубы паровозного дыма. Ветерок превращался в ветер, и этот ветер стремительно набирал силу, грозящую стать ураганной. Покрывающая всё пыль взметнулась вверх, кажется, вся разом, и пропитала воздух, и воздух стал не просто пыльным, он стал пылью, и дышать уже нечем… И сквозь непроглядную черноту доносился лишь слитный вопль мутантов всех видов, со всех сторон поднялись мучительный стон и надрывный вой, и вместе с пылью адский хорал этот вознёсся к небу. Реальность поплыла разводами, чернота начала покрываться белёсыми пятнами и полосами. Будто по чёрной доске заелозила грязная, вымазанная в меловой сырости тряпка… Последняя мысль сталкера была неожиданно чёткой, ясной: «Всё, конец ходки!»

На грани черноты Мимо кожаного дивана они проследовали, обнявшись. На всякий случай. По словам Леа, особенно подозрительны вещи, что выглядят привычно. Целёхонькими, не искажёнными.

– Чернобыль по-крупному не сильно трясёт. Почему-то. Все дома на месте, видишь? Так, вещи туда-сюда перемещаются, там-сям детали подрихтовываются… По правилам Черноты этого привилегированного отношения опасаться надо бы, как любого исключения, но сейчас лучше здесь пройти, напрямик. Мне… э-э… так кажется. К ночи необходимо

добраться в лагерь. А там и до блокпоста недалеко. С утра и пройдёшь… если Зона позволит. С человеками проблем не будет. Я шепну словечко кому следует, и… – Леа запнулась, хмыкнула, искоса посмотрела на ведомого, ухмыльнулась этак скептически и только после этого закончила предложение: —…пойду по своим неотложным делам.

– И мы больше не встретимся? – Ник не совсем понял, по какому поводу скепсис. Мог только догадываться. Возможно, она не очень высокого мнения о его способности выжить самостоятельно?

– Не знаю. Что бы я ни сказала, это будет ложью. Встретимся или нет, решать не нам. Здесь, в ЧК, у человека вообще немногое осталось. Разве что право на попытку… Этого у человека никто и ничто не отберёт, при всём желании. Эти слова проводницы крепко-накрепко «впечатались» не только в «постоянку» рекордеров, но и в память репортёра Котомина. Позднее он их вспоминал. Когда совсем уж невмоготу становилось. И, вспоминая, почти осязаемо чувствовал прикосновение сильных пальцев Леа к своей ладони. Прикосновение сталкерши, что провела его «за ручку» до самой границы Зоны… Она ушла ночью. Не прощаясь. Когда Леа бросила его, Ник спал. Он проснулся мгновенно, будто его водой ледяной окатило, резко сел и ошалело закрутил головой. Отсутствовало ставшее привычным ощущение объятий. Потому и проснулся, наверняка. Отсутствовала и проводница. Приплыл, что называется. Место и время – самые те, что хотел. Глухая зимняя полночь. Ник в палатке перевалочного лагеря, в непосредственной близости от границы Зоны. Один. Совсем один . Никаких коротеньких записочек на прощание оставить Леа не удосужилась. Подробных инструкций – куда идти, к кому обратиться и сколько стоит проход – тоже. Засыпая в арендованном «куполке», Котомин был совершенно уверен, что утром проводница выполнит последний пункт контракта. Обеспечит ему прохождение блокпоста и только после этого помашет ручкой. Точнее, разомкнёт сцепку их рук. Репортёру очень не хотелось расставаться с нею, но изменить ход событий возможности у него не было. Удручающая действительность превзошла пессимистические ожидания. Ну что же. Спасибо за недвусмысленное напоминание. Вредно для жизни привыкать к чьей-либо помощи. Хочешь жить – умей вертеться. Самостоятельно. Решения принимать и отвечать за их последствия. Не надеясь, что какая-нибудь «мамочка» прикроет, приголубит и сопли подотрёт. Рассчитывать только на собственные силы. И на Удачу … Что не будет томиться ожиданием по эту сторону границы до рассвета, Котомин решил первым делом. Почему-то. Уже выспался, можно сказать. Чем не утро. Далеко не все в транзитном лагере соблюдали ночной режим сна. Местный люд проворачивал делишки круглосуточно. Кто-то в Зону следовал, кто-то из неё уходил, кто-то здесь торчал, посредничая во всех смыслах… Четверти часа не прошло, и «язык до Зоны довёл», Ник отыскал посредника нужного профиля. Вернее, тот сам отыскался, зверь на ловца прибежал. К только-только начавшему наводить справки транзитнику подкатил, назвался Супермаксом и предложил услуги. Сумма оказалась не такой астрономической, как репортёр ожидал. Четверть её Ник выплатил быстроглазому мужичонке, облачённому в серенький бесформенный балахон, под которым могло скрываться что угодно – и жуткое рваное рубище, и бронекомплект неслабого уровня защиты. Остальное следовало отстегнуть стражникам на «шлагбауме». После того, как перешагнёшь красную линию, предупредил «балахон». Только после

этого, ещё раз акцентировал Супермакс. Бабки отдашь и сразу же тикай с высокого старта, у сучьих гнид с периметра юмор солдатский, могут и пальнуть в спину. А покуда не отстегнёшь, тоже не расслабляйся, палец от спускового крючка далеко не отодвигай… Живой вернёшься, ко мне приходи, любые услуги за соответствующую мзду. Вот она, причина заботы, понял журналист. Зонный маркетинг. Наработка клиентуры. А может, и проявление солидарности контрабандистов, исторически ненавидящих погранцов, таможенников и всяких там вахтёров. Ник поджидал в отдалении, пока Супермакс ходил договариваться. Блокпост, освещённый прожекторами, грозного впечатления не производил. Не бастион, мягко говоря, не последний оплот человечества на краю Тьмы. Простенький сборный барак из металлопластика цвета спелого помидора с маленькими окошками и одной-единственной дверью. Вправо от него утянулась в темноту ограда, тоже с виду не стена цитадели неприступной. Высотой в полтора человеческих роста, стандартные секции из листового пластикового композита, укреплённые на столбиках квадратного сечения, сто на сто приблизительно. Кроваво-красного изначально, теперь выцветше-алого окраса. Слева от барака обычные двустворчатые ворота, за ними такая же ограда начинается. Армейский дизайн во всей его непритязательной красе, только колера непривычного. Очень похожий КПП можно узреть на входе в воинскую часть где-нибудь в Нижнем Тагиле, Иркутске или пресловутом Урюпинске. В отличие от внешнего периметра с этой линией, очертившей Зону, интернациональные силы не заморачивались особо. Сим заборчиком просто обозначалась грань, разделившая пусть аномальную, но устойчивость, и совсем уж ненормальный, буйный хаос. Почему-то казалось, что вход в Черноту должен бы выглядеть… ну, более солидно, что ли. Чугунная витая решётка и помпезные кованые ворота, например… Ага, сейчас!

– Можешь идти, – проинформировал посредник, трусцой подбегая к репортёру. – Они пропустят. Бывай… В смысле, будь жив. Не останавливаясь и не меняя темпа бега, Супермакс канул. Ник обернулся, чтобы проводить его взглядом, но хемикожаный балахон, сейчас тёмно-серый, уже растаял во мраке. Даже слежавшийся снег под подошвами не поскрипывал. Свет огней лагеря отсюда казался далёким созвездием, тускло мерцающим в ночных небесах. Идущий в Зону человек судорожно втянул холодный воздух и задержал дыхание… С шумом выпустил облачко пара, повернулся и решительно зашагал к островку света. Путь через него вёл прямиком в Черноту…

– Ищьё одьин крьетин, – проворчал интербригадовец, несильно толкая створки ворот. Они разошлись немного, между ними появился метровой ширины промежуток. В этот проём можно было просочиться со всей сталкерской экипировкой. Набитая рука у сержанта, далеко не первого бродягу в Зону пропускает. Судя по акценту, стражник француз или итальянец, но в Чёрном Краю русский все осваивают быстро. Язык межнационального общения типа. Здесь английский как-то не прижился. Вот если бы Чернота где-нибудь в Ари-зоне возникла, то… это была бы совершенно другая история и другие реалии. Наверняка. Если безумное предположение, которое завело репортёра Котомина аж сюда на поверку окажется вовсе не идиотским… Напарница сержанта, рослая тощая девка с капральскими нашивками, осматривала прохожего молча, но внимательно. Она разместилась сбоку, в нескольких шагах, и держала Ника под прицелом своего лучемёта, ручного браунинга европского производства. Армейские, не будь дураки, наладили прибыльную пропускную систему. Прекрасно известно, что люди в Зону лезли, лезут и будут лезть. Всех удержать и задержать не получится. Хлопотно, немерено дорогостояще и жертвами неисчислимыми грозит с обеих сторон. Так почему бы не упорядочить процесс? Правила просты. Первое. Через забор не лазить. Патрулирующие вдоль него наряды интербригадных погранцов, если засекут, перестреляют без суда и следствия, хабар и всё ценное с трупов себе заберут. Второе. Хочешь пройти? Валяй. Через один из блокпостов.

Заплатил и гуляй себе. Третье. Хорошо заплатишь – тебе позволят что угодно через красную линию перетащить. Хоть целую танковую колонну. Если ты её ухитришься через периметр переправить и сквозь Предзонье невредимой провести. Здесь, на границе Предзонья, служат только добровольцы. Каждую секунду рискуя с жизнью расстаться вместе с точками пространства, в которых пребывают… Почему бы не отхватить премию за риск?!

– Не-е-э, этот не х-хабарник… – прохрипела капральша. Простуженная, или голос у неё такой, пр-рокуренный? Эта – точно русская.

– Суицидаль? Ти думаль, он ходить станьция?

– Ага. Желальщик он, я те говор-рю…

– Хрьен доходить.

– Не скажи. Этот может и пр-робраться. Вишь кака рожа вумная! Интервоенные общались между собой , словно Ник не живой человек, а персонаж из шоу, которое они смотрят. Если бы имелась гарантия, что назад странник обязательно через их блокпост пойдёт, ещё и ставки бы делали, вернётся – не вернётся? Люди. Самые что ни на есть. Неудивительно, что именно это человечество получило чёрную метку.

– Мой тебе совет, принимай всё как явление природы, – говорила Нику проводница, когда они пробирались по хаосу Предчернья. – Пусть невиданное раньше, но абсолютно натуральное. Ну, вот оно такое и другим не будет уже. Есть снег, есть дождь, есть ветер, а есть места, где тебя расплющит гравитацией. Есть свинка, вкусное сало которой ты кушаешь, а есть мутированная плоть, которая тобой с удовольствием перекусит. И помни: Зона та самая территория, где ты в буквальном смысле зависишь от собственного фарта. Если тебя не оставит зонная удача, ты везун и выживешь. Но тем не менее на удачливость надейся, а сам не плошай. Не ленись шевелить конечностями и, главное, извилинами. Здесь удача симпатизирует храбрым и неглупым. Дуракам если где-то и везёт, то не в Черноте.

– Леа, почему ты дальше со мной не идёшь? Тебе необходимо вернуться обратно? Кого-то ещё в ЧК проводить?

– Какой любопытный папарацци, всё ему скажи… Без интервью ну никак не обойдётся! Ещё раз повторить, чтоб запомнил? Ответы на вопросы даром не даются, Ник. За некоторые жизнью расплачиваются. Такой вот гонорар, журналист. По высшему тарифу… Не наглей. Всем, чем могу и хочу, я с тобой поделюсь…

– Гы-ы, дядя-а! – Физиономия Серёги расплылась в широченной улыбке. – Сказал, что не пойдёшь с нами, а сам крался след в след? Тёмное пространство, едва приобретя очертания и фактуру густого переплетения веток кустарника, раздвинулось неслабыми ручищами пацана. Луч сообразил, что торчит в зарослях головой вниз, подобно встрявшему в землю неразорвавшемуся снаряду.

– Прикинь, борода, не поверишь, только вспомнил о тебе, вон Петруха подтвердит, – молодой кивнул куда-то себе за спину, – так ты и нарисовался! А я ещё смотрю, боты из кустов торчат знакомые, булатовые…

– Так, значит? Вместо здрасьте с говном меня сравнил… Помянёшь его, оно и явится… Пустив на пересохшие голосовые связки живительного воздуху, Луч улыбнулся слегка. Раз шутить способен, значит, жив однозначно. Лучше бы, конечно, избавиться от ассоциаций с дерьмом, в которое окунался, но это частности. Главное – вынырнул!

– Вылазь давай. – Серёга протянул ему ладонь, затянутую кожаной перчаткой со срезанными пальцами. Выдернув Луча из зарослей, молодой с улыбкой оглядел его. – И то! Выглядишь точняк как с жопы вывалился. Он был прав – смесь глинозёма и чёрно-серого праха сплошной коркой покрывала «булат».

– Не шаришь, пацан! Это ж естественная маскировка, – хорошее настроение породило очередной прикол, – на земле меня не распознаешь даже в упор с микроскопом!

Компания из пяти молоденьких сталкеров, по рожам видать – новичков, заулыбалась. Влада старожил знал, трое незнакомые, но выражения, наивно-восторженные, характерны. «Как хорошо! Жив, просто жив. Ёлы-палы, офигенно здорово просто жить!» Луча всего, будто флягу водой до колпачка, от макушки до пяток залило неподдельной радостью. Что произошло и почему, как выжил в этот раз? – этот вопрос он решительно затолкал в глубь подсознания. Думать не хотелось совершенно. Ведь иначе пришлось бы согласиться, что метафора Серёги попала точно «в яблочко». Хотелось просто дышать, слышать, смотреть, даже посмеяться за компанию с ребятами… Но голову уже просверлил и наружу вырвался другой вопрос.

– А собственно, где это мы?

– Где-где, в Караганде, – из кустов, натягивая штаны, поднялся Клоун. – Просил же в Бары довести пацанов? Ну вот, идём. А ты чего, братан, под наркоманскую аномалию попал, укуренный в хлам, вообще ни черта не соображаешь. Шёл-шёл и забыл, где сам? Клоун заржал, как узревший кобылку жеребец, молодые дружно поддержали.

– Ладно тебе, контуженный я. – Луч предпочёл отшутиться, правду ЗДЕСЬ никому не расскажешь, а придумывать объяснение не хотелось. – А когда это ты успел организовать детский сад? – Сталкер указал на выводок молодых.

– Да вот, прибились ещё, этим утром. Барыгу вели ребята на берег, а вчера ж выброс был, ну ты сам знаешь… Короче, нема им больше кого вести, – Клоун махнул рукой, – вот, обратно возвращаются. Зато плюс большой, после выброса урожай новый, поднабили рюкзачки. – Клоун ткнул себе за спину.

– Что-то серьёзное? Интересовался Луч не из любопытства праздного. Даром что молодые! Ничем не хуже старых за ништяк дорогостоящий, явленный после выброса пикового, могут перегрызть глотки друг другу. Жадность человеческая границ не знает. О таких вещах лучше прознать загодя и, от греха подальше, топать в противоположном направлении.

– Нет, конечно. Путёвый хабар всё реже попадается… Помнишь, братан, за недельную ходку на рыло по три штуки «пузырей», две «золотые рыбки» и одну-две «звезды ночи» притягивали, в обязалово! «Пружины», «колобки», «кристаллы», «рейки» попадались. Это не учитывая мелочёвку разную. «Медузы», «капли» и «цветки» тупо не брали даже, чтоб лишние килограммы не тянуть… Клоун ударился в ностальгию, хоть и молод возрастом он, а ходит с детства, вместе с папашкой своим, ныне покойным Ястребом. Всё новые и новые «А помнишь?» теснились у него на языке, и дальше бы ностальгировал ветеран, но звук летящей «вертушки» вынудил всех юркнуть в кусты. Клоун и Луч за шкирки утянули Влада и Серёгу. Трое других пацанов уже чуток в Зоне побродили, а эти были совсем зелёные и понятия не имели про налёты. Самое время – после выброса, когда воздушное передвижение теоретически безопасней. «Камов» летел мимо, повезло сегодня. Военные тоже люди и любят вкусненько «ку-уушать». В Зону по воде и суше им теперь хрен дают вторгаться, да и зачем тратить время и жизни на сбор, если можно с воздуха обнаружить группы или одиночек, развалять добытчиков, снизиться, поклажу сталкерскую подхватить и порыться в ней. А мутные монстры следы подчистят быстренько… Все государства мира на боеприпасы каждый квартал денежку отстёгивают стражам периметра, нужно же куда-то девать ресурс, вырабатывать? Вот и устраивают летучие вылазки периодически. Иногда вертолёты исчезают ещё над территорией Предзонья, но на то ведь и военные, чтоб нести потери… в доблестной борьбе с ужасными монстрами, которые так и норовят, так и норовят покинуть родину чёрную свою и коварно просочиться в белый свет… До Бара, а точнее, Нового Бара, дочапали без особых приключений, случившиеся перестрелки с очищенцами завершились относительно удачно, всего лишь одного молодого убили в их команде, наповал в сердце, не реанимировать, и двоих ранили, но легко. Луч при этом заценил габаритный Серёгин винтарь. Сколько они с Клоуном ни потешались над

«бронебойным ружжом» до этого, но команде эта пушка даёт существенный бонус. Один «тяжёлый» снайпер оказался настолько полезен, что Луч всерьёз задумался. Конечно, это дальнобойное оружие не для одиночки, но если ходить группкой, то… Во время перестрелки, пока бойцы Очищения отвлекались на остальных, Серый снял большинство врагов сам, тупо сквозь стены и деревья перестрелял. Уцелевшие «синие», врубившись, что дело дрянь, стремительно отступили. Позже вернулись, гады, с подкреплением и снайпером. И убили молодого, Петруху, а Влада и Петрухиного напарника Анджея ранили… Но всё равно дальность прицельной стрельбы эксклюзивного «баррета» намного больше, чем у многих популярных в Зоне моделей. «Очистки» второй раз огребли от вольных и молодых, уже по полной программе – никто не ушёл. Луч настоял на этом. Всех догнали и перебили. Урок «закона зонного» пацанам. Нет места жалости к врагам, а прощать кого-либо можно только за счёт собственной жизни. Ближе к сталкерскому посёлку встретилась банда «чёрных плащей», но и тут Серёга отличился, ещё до сближения на дистанцию стрельбы штурмовых винтовок. Питерский бандюков предупредил двумя меткими выстрелами: типа, серьёзные мужики идут, себе дороже связываться. Больше желающих качать права не встретилось. Короче, героем дня оказался Серый. Влад надулся, не привык он видеть обычно инертного, подчинённого кореша в «лаврах» внимания окружающих. Но кто ж её доподлинно знает, эту капризную Зону! Сегодня отличник боевой подготовки, а завтра совсем наоборот… Позже Серёга заработает известность, даже станет поводом для беззлобных шуточек. Бармалей и Клоун, видимо – больше-то и некому, – у костров да за столами барными разболтали о «подвигах» его. А народу, погрязшему в чёрных буднях, здорово хочется ухватить кусочек радости, глоточек веселья и крошечку прикола. И когда пацан входил в лагерь сталкерский, его сразу распознавали по героической пушке, и слоган «Не-есси, бля!» звучал постоянно, под улыбки и тихие «гы-гы-гы». Вот так и получил несостоявшийся Бронебойник из Питера своё гордое зонное имя: Несси. Хорошо хоть «фамилию» коротенькую ему не оставили в нагрузку. По ходу Луч в этой связи припомнит факт: шотландскую-то Несси до сих пор не прищучили. Ни у кого над камином нету подобного трофея охотничьего. По этому параметру Серый абсолютно соответствовал одноименнице мистической. Неуловим оказался в круговерти смертельных будней зонных и выжил. Чего не скажешь о ведущем кореше его, Владе. Тот неудачником родился, им и помер, как и его братец Косой. Но всё это Луч узнает после, после, уже спустя месяцы. Целую вечность спустя, по зонному времявосприятию… А сейчас, подкупив патронов, колбаски с хлебушком, шоколаду и воды чистой, он ушёл в сторону «резиденции ветеранов». Тянуло его туда через пустырь, как бы разделяющий сталкерские поколения. И он, повинуясь чуйке своей, ушёл из Нового Бара в тот же день. Место это – Новый Бар – возникло по стечению обстоятельств, случайно в принципе. Но возникло и успешно не исчезало. Тусовалась здесь в основном зелень необстрелянная. Молодые получали лёгкие контракты, несложные поручения, ходили отсюда в короткие экспедиции, в общем, набирались премудростей непростой, мягко говоря, житухи здешней. Ещё до того, как выбрать, кем же стать в новой жизни. Самому по себе быть, вольным сталкером ходить, или примкнуть к одному из нескольких «официальных» кланов Чёрного Края: Очищению, Торговым, Независу, Транспортёрам, Бригадным, Хуторянам, Пиратам и Коллекционерам. Зомбированные, снорки, тепляки, проказники, красные и зелёные крикуны, болотные, травоеды, бюреры, кровососы и прочие БЫВШИЕ человеками не считаются, а с монстрами, полумонстрами, четвертьмонстрами и хотьнаодинпроцент-монстрами в Зоне разговор короткий. Точнее, без всяких разговоров – выстрел, удар энергетический или порция огня. Талкером можно с человеком какое-то время побыть, пускай и злобным. С нелюдем говорить

уже просто не о чем. Да и незачем. Несколько в стороне, особняком держались Бой-Бабы. Небольшой чисто женский клан, захвативший Янтарь и устроивший там свою крепость. С каждым годом в Черноту из белого света приходило всё больше представительниц «слабой» половины человечества. Хотя пока ещё сталкерш от силы каждая десятая, и общего устоявшегося расклада они не изменили. К этим амаЗонкам не так уж много новеньких утекало, большинство женщин как раз предпочитали вольный статус, от зависимости сюда и бежали. Впрочем, немало их в итоге возвращалось в привычное русло, примыкая к мужским кланам. Ещё в ЧК имелись долбанутые. Местные парии, как и положено любому обществу. Психи, отверженные. Но в число изгоев молодые попадали, конечно, не по собственному выбору. У кого как сложится путь… Удивительно, однако многие из долбанутых ухитряются долгими годами ходить. Чем живут, как промышляют – одной Зоне ведомо. Вообще нравы зонного человечьего сообщества напоминали стародавнюю казачью вольницу. Или фронтир Дикого Запада, «не освоенного» ещё переселенцами из Старого Света. Когда-то люди от упорядоченности так называемой цивилизации, не устраивающей их по разным причинам, бежали в края, где ещё не успели воцариться законы. Потом число хомо хомо сапиенсов стремительно увеличилось, «белых пятен» в мире практически не осталось, возникла проблема с направлением бега… В конце двадцатого века появилось вновь подходящее по характеристикам «пятно», только уже не белое. Сюда и стремились люди, полагая, что уладят какие-то свои неразрешимые проблемы. Но, конечно, чёрная реальность неподготовленные души многих новичков ввергала в смятение. Потому что сильно отличалась от представлений, вынесенных из легенд, слухов, виртуальных игрушек, книжек, фильмов и детских страшилок про «чёрного сталкера»… Мало кто здесь получал именно то, что ожидал в ней отыскать. Многие же вообще ничего не успевали толком найти. В ужасе обратно убегали или погибали до того быстро, что даже испугаться толком не успевали. Дорога в Черноту для большинства кандидатов и кандидаток в сталкеры, просочившихся сквозь периметр, теперь начиналась в просторах Предзонья. Но артефактов там нет, в среднем кольце стабильности материальной тоже никакой, поэтому ни жилья постоянного, ни огородика для пропитания, ни коровки со свинками не заведёшь. А во внешнем кольце свои проблемы, интербригадовцы-то под боком, в тени Забора не разгуляешься. Да и одичавшая фауна тамошняя мало похожа на милых зверушек из клеток зоопарка… Рано ли, поздно ли, уцелевшие беглецы из белого света добирались-таки в Зону, койчему научившись на подходах к ней. А здесь, к их счастью, уже существовал Новый Бар. Этот кусочек территории, казалось, выделила сама Чернота. Для разнообразия. Или из жалости. Настолько здесь было «безобидно» по сравнению с остальными локациями. Но зато в приличном радиусе от этого места сталкерам «ловить» особо нечего. Пустая земля, никакого хабара. Поживиться нечем на островке нормального мира, очутившемся в бурном море аномального. Для новоявленных – самое то. «Цыплятник» на сленге ветеранов и старожилов. Буфер, отделяющий от старой жизни.

Лезвие бритвы Верным ли окажется принятое им спонтанное решение переходить границу ночью, не дожидаясь утра, Ник даже не пытался экстраполировать. Ступив на избранную тропу, шагать по ней следует, не колеблясь и не сомневаясь. Начнёшь метаться – расплатишься. По высшему тарифу. Он просто-напросто не смог иначе. С того момента, как ощутил, что остался без прикрытия и может рассчитывать исключительно на собственные силы и удачу, словно

начался стартовый отсчёт. Растягивать это «удовольствие» смысла не имело. С проводницей Ник не встретится больше никогда, не подтвердит, что выжить сумел, ну и ладно. Однако её скептическую улыбку не позабудет он. И если не ей, то хотя бы самому себе попытается доказать, что способен передвигаться самостоятельно, без костылей и подстраховки. Даст Бог, рекордеры исправно отработают, и все неоспоримые свидетельства для публичной демонстрации сохранятся. Хотя пора бы уже перефразировать. Там, по ту сторону ограды, судьбами распоряжается Чернота и не Бог даёт, а Она … Или не даёт. Кому как. И нечего гадать, что выпадет ему. Не то с ума сойдёшь от перебора вариантов пресловутых БЫ! Репортёр проскользнул в разомкнутые створки ворот и ступил на территорию Зоны. Почва, которая пружинила под его подошвами, была мягкой, податливой, раскисшей смесью чернозёма и снега. Чёрное смешалось с белым и превратилось в сплошное болото. Впрочем, точно такой же она была и по ту сторону красной линии разделения. Которая секунду назад ещё была «этой», а теперь превратилась в «ту». Один шаг вперёд, и вмиг – та и эта стороны поменялись местами. С этого момента всё, что осталось за пределами Зоны, будет там. А всё, что в пределах, здесь . Пока что разница не ощущается – такая же грязь, такая же темнота, лишь чуточку рассеянная прожекторами, оставшимися по ту сторону границы, такой же зябкий холод, и не скажешь, что температура не минусовая, а около нуля, – но с каждым следующим шагом, уводящим в глубину Зоны, аномальная реальность обязательно начнёт приоткрывать своё уродливое личико. Не стоит и надеяться, что спрячет его стыдливо. По эту сторону – судьбами распоряжается Зона. Рубикон остался за спиной. Дорога продолжается по эту сторону. Вот она – Зона. Ключевое слово: сталкер. Давным-давно стало неотъемлемой частицей языка межнационального общения Чёрного Края. Главнейшим словом в местном диалекте русского. Но заимствовано из английского и в оригинале значений имеет несколько, сходных, но с разными оттенками смысла. Любой словарь покажет, какие. А ещё он покажет stalk, и у этого родственного слова значений тоже немало. Так что с этой минуты пора учиться жить крадучись. Пребывая в постоянной готовности перейти на движение в стиле bladerunner. Тоже неплохое словечко, из того же словаря. Бег по лезвию бритвы – король спорта в пределах Зоны.

– Один билет в преисподнюю. – Репортёр полуобернулся, вынимая из нагрудного кармана стопку тысячерублёвых купюр, и сунул её в требовательно протянутую руку интерстража красных ворот.

– Я же говорила, умный он шибко, – послышался хриплый комментарий с той стороны границы, – ежели не сдохнет быстро, цели своей добьётся…

– Можьеть, лючьше помогать бистро?

– Может, оно и правда лучше. А то лезут в Черноту всякие, а нам потом от них мир охраняй! …В старом Баре движ был иного рода. Луч, покинув лагерь молодых, отправился именно туда. С течением времени это популярное место встреч видоизменялось, всё новые черты добавлялись в его облик и устройство. Зубчатая защитная стена, возникшая здесь давненько – но уже после того, как Луч впервые в Баре побывал когда-то, – постоянно усиливалась новыми турелями. В последние годы по большей части огнемётными и распылительными. Мелкота летучая доставала страшно. К счастью, не мультимошка, эту кару господню нечасто хапает какой-нибудь совсем уж полный неудачник, но мутные комары, мухи и в особенности гигантская моль

просто борзели! Их даже многие крылатые монстры боятся, этих жужжащих орд, а зонные птички сами по себе ещё та напасть гнусная… По площади и количеству сооружений данный комплекс можно было смело отнести к демографическому классу зонных «мегаполисов». Зона, при всей своей безжалостности, так и не смогла или не захотела за многие годы «выжить» отсюда брата-сталкера. Инородная опухоль с метастазами, внедрившаяся в тело Зоны, продолжала расти. На этой территории существовала своя инфраструктура, свои порядки, свои «законники». Город, живущий по своим неписаным правилам и понятиям, кладя большой и толстый на весь остальной мир…

– А ну стоять, человек, – хрюкнул динамик в длинном пропускном коридоре, что вёл в Бар и был единственным, по сути, городским входом-выходом. Сложенный из плит композитной брони, изяществом внутренней отделки он не страдал, и потому смахивал на внутренность какой-нибудь кишки. Луч оцепенел, по обыкновению поднял руки вверх и стал ждать. Долгая пауза свидетельствовала о детальной проверке его параметров по локальной базе данных. Что-то не понравилось гвардам, или сканирующие приборы не то показали… Десятки раз по этому коридору проходивший Луч даже смутился. Что же там могло показаться не как обычно? Драматическая пауза, это знает каждый ветеран, а уж старожил тем паче, случалась, если в цитадель забредал шатун. «Но я же человек живой… Ё-моё! Спрашивается, шатун может знать, что он шатун, и вопрос подобный себе задавать?» Луча пробрала дрожь. Ничего не боятся только хладные трупы, да и то не факт… Его перемещение из эпицентра к нахоженной тропе, ведущей от реки к Барам, он сам внятно объяснить не мог. На основании предыдущего опыта внезапных передислокаций – смутно подозревал, в чём дело. Но подтверждение этого подозрения было ещё худшей перспективой, чем осознать себя шатуном. Клоном или копией, как угодно называй, но человеком не настоящим, а «резиновым», как безалкогольное пиво или надувные женщины. Хотя и шатуном вдруг признают, весёлого мало! «А если, по их мнению, я – это не я, сейчас ударит испепеляющий сгусток плазмы, и затем пепел, осыпавшись сквозь решётку пола, увеличит запасы праха в яме под коридорным проходом…»

– Привет, Луч, можешь дальше двигать. Давно тебя не было. Рад видеть живым! – спасительный хриплый голос отмёл сомнения, и сталкер, опустив руки, перевёл дух. Уф-ф, ЖИВОЙ. Не боятся только трупы. Может быть.

– Это ты… Маркграф?

– Я, братан, я. Не ссы, просто сервак тебя долго искал. Мы недавно апгрейдили железо, система ещё подтормаживает…

– А, понятно. Ну, покедова, Маркграф, свидимся, ежели чего… – сказал сталкер и двинулся к многолепестковой диафрагме, замыкающей извилистый коридор. – Впервые в жизни радуюсь тормознутости наследия дедушки Билли Гейтса, – проворчал он и скользнул через приоткрывшееся отверстие внутрь города. В Баре народ не сиживал у костров и не хлестал дешёвое пойло. Почти все шагали быстро и с конкретной целью. Тут в большинстве своём тусили опытные сталкеры разных кланов, не один год по Зоне шныряющие, вольные бродяги из матёрых, солидные перекупщики недешёвых артефактов, чья стоимость заваливала за лимон деревянных, маститые коллекционеры, авторитетные бандиты и прочий «не простой» сброд. Тут можно было неплохо заработать, но и в поганую историю вляпаться за не фиг делать. Отсюда можно было уйти на задание, оплаченное суммой с очень многими нолями, но уровень сложности подобной ходки допускал немного шансов вернуться… Тут как минимум через одного встречались вполне реальные супермены по меркам белого света. Давно потерявшие счёт жертвам своим, отточившие мастерство, суровые, закалённые Зоной убийцы. С прибытием Луча количество их увеличилось ещё на боевую единицу. Улочка имени Первого Стрелка на самом деле была тупиком и упиралась в один из здешних кабаков, прозванный народом «Лихорадкой». В нём Луч зависал год с небольшим назад. Непосредственно перед тем, как его вышвырнуло из Черноты, прямёхонько в тот

самый миг, когда он, ломясь через лесок, поднял руку, намереваясь бросить очередную гаечку с бинтовым хвостиком в подозрительную проплешину между сосенками. Окрестности Агропрома богаты на гравитационки, и чуйка ловчая их безошибочно определяет, но от подстраховки ещё никто вроде не сдох. Да и хмель ещё не выветрился из сталкера, он тогда из Бара, из этой самой «Лихорадки», в ходку выперся непросохшим, имелись на то причины… Очень похоже Луча недавно выбросил из эпицентра «свежий» пинок, в котором сталкер заподозрил случайный недолёт. Или намеренный, демонстративный. В сумме с досадным отсутствием контакта случившееся по-настоящему пугало… Это уже не просто игнор. Намёк на отношение ДОМА к его возврату домой. Ёлы-палы, как бы снова не выбросило! На сей раз, для разнообразия – в джунгли океанского острова, затерянного в жарких тропических водах. Ступеньки заведения были стильно выложены берцовыми костями «панзерников». Светильники выполнены из черепов мутной живности. Вдоль стен в плафонах «парили» копеечные артефакты, создавая атмосферу барака золотоискателей а-ля Магадан. Центральный стол, вытянутый вдоль всего помещения, опирался на танковые гусеницы с колёсиками. По стенам расклеены фотки с автографами представителей многих поколений сталкеров, среди них имелись и оставленные настоящими легендами. В частности, здесь можно было узреть витиеватую роспись, собственноручно начертанную Кентавром, первым лидером Очищения, или категоричный посыл на три буквы от Тарантула, основателя и гуру Независа. И Шуткина фотка здесь красуется. Да и карточка с росчерком Луча где-то там прилеплена… Потолок тоже не остался без внимания. Там размещена схематичная карта всей Зоны. Кто-то на схеме отмечает места гибели товарищей, кто-то ерунду всякую. Луч, старательно не глядя в тот угол, где располагалось изображение Шутки, уселся за крайний боковой столик. Сработанные из топливных баков, они располагались вдоль стен.

– Привет, бродяга, не сдох ещё? Осветился дисплейчик, вмонтированный в металлопластиковую стенную панель. До оскомины знакомая женская ха… то есть лицо уставшими глазами воззрилось на Луча.

– И тебе здравия, Марта, утюгом не забил ещё супруг? Сталкер поддержал обмен любезностями гостовского стандарта. Но увидеть эту старую знакомицу живой на самом деле был рад.

– Я его уж полгода как на котлеты пустила, хорошо, что ты не жрал их, жестковатые, ёптыть, курил много. Чё тебе, давай, фантазируй.

– А неси, что там у тебя нынче фирменное, и поспать бы мне, – не утруждая себя гастрономическими раздумьями, сделал заказ Луч. Яичница вперемешку с кругляшками вареной картошки, на сале и луке – поистине роскошное нынче фирменное блюдо в «Лихорадке». Присыпав всё это великолепие молотым перцем, сталкер с наслаждением предался поглощению горячей еды. По углам сидели ещё несколько личностей и озирались иногда с мрачно-насупленным видом. Луч признал Хоста и Синяка. Общаться с ними – дохлый номер. Замкнутые, себе на уме и опасные. Выжили потому, что ни разу не доверяли ВООБЩЕ никому и одиночками ходили постоянно. С одной стороны, разумно, но с другой стороны – редко кому удавалось совсем уж в одиночку выживать. Этим повезло. Однако потенциалами эти двое упёртых мизантропов не были, Луч проверял уже. К Зоне в задницу переться – ни малейшего желания, и псевдовезучесть их сродни фартовости покойного Шеста, чисто от ловкости и смекалки происходит.

– Тебе кого-нибудь в комнату прислать? – голосом хозяйки поинтересовался динамик в стене.

– Не, сегодня спать и спать в промежутках между сном. – Старожил интенсивно работал вилкой.

– Ну й как хош! Бухло на кровать не носим, да ты знаешь, если чё надо, поршнями сюда двигай. Комната три-три, открыто уж.

Диалог завершился. Скрипучая кровать с комковатым матрацем приняла в объятия и расслабила изнурённое тело. В душевую и надо было сползать, но там, в конце коридора, Луч приметил очередь. Ждать влом, и силы покидают, причём стремительно. Ещё на подходах к городу будто в спину кто подпихивал и за руку тянул, быстрее-быстрее! Что-то тащило, а что-то одновременно силы выпивало. Тяжесть в ногах и спать на бегу страшно хотелось. Луч уставился в бежевый потолок… Глаза слипались. Здесь, в этой самой комнате, они с Шуткой уединялись как-то раз, давным-давно. Интерьер, спустя годы, уже другой, но запомнился номер «33»… Очертания её лица материализовались прямо из пыли, обрисовались в воздухе. Луч хотел… Хотел давно, всегда и по-настоящему хотел только её, до сих пор. Пружина сознания «бенькнула», превратив упорядоченную спираль в хаотически спутанный комок проволоки. Сон наваливался, норовил придавить и обволочь, поглотить… Кровать скрипнула, кто-то присел на край. Затем чьё-то тело взобралось ему на ноги, и медленно, расстёгивая все встреченные на пути пуговицы и замки, чьи-то руки начали подниматься вверх по его телу. Женские ноготки игриво царапнули ткань одежды, сейчас не прикрытую бронёй. Лучу понравилось, и он даже не опустил взгляд вниз, чтобы посмотреть, кто это к нему пристаёт. Какая разница, с кем во сне… Секунду назад в помещении никого не было, и этот глюк, навеянный усталостью и воспоминаниями, был скорее всего уже сном. Тягучим, туманным. Возможно, это застигший в самом эпицентре выброс расшатал мозги, свернул их набекрень. Но ощущения остались те же, что и тогда, в ТОТ раз, до щеми в груди знакомые… Горячие руки проникли под одежду и коснулись кожи. «С ума сойти, как же хочется, чтобы это была ОНА…» Каштановые волосы появились в доступном взгляду секторе. Длинное, аккуратно подровненное карэ… Губы нашли один из его сосков, а коготки царапнули другой. Луч поддался волне, нащупал женские плечи и притянул к себе. Это ЕЁ глаза из-под коротенькой ровной чёлки сверкнули. Носик слегка вздувает ноздри при вдохевыдохе, губы приоткрыты, тоже её… она. Это она, Шутка! Грустное понимание, что всё это во сне происходит, сталкер безжалостно придушил в зародыше, куда-то в одну из дальних извилин втоптал и полностью отдался влечению. Она уже водрузилась на него сверху, пальцы их рук сплелись, и сладкие волны накатывали, и накатывали, накрывали всё сильнее и сильнее с каждым движением её такого родного, такого незабываемого тела… Картинка в глазах поплыла. Шутка ахнула, отпустила руки Луча, выгнулась назад, волосы языками чёрного пламени взметнулись вверх. В порыве страсти коготки её впились в кожу Луча. Он дёрнулся от боли, но ощущение новизны прибавило экзотическую приправу к «горячему блюду». Странно, раньше не царапалась, хоть и прикольно, но стра-анно… Она так и продолжила двигаться, выгнув тело дугой, всё ускоряя и ускоряя темп движения. Луч не видел теперь её лица, но слышал стоны и сдавленную просьбу… «Люби-и меня…» – прошептала она. И когда оргазм взорвался в ней, она закричала и упала на грудь Лучу. Незабываемое лицо исказила странная зыбь, подобная той, что подымается на воде от лёгкого ветерка. Очертания начали расплываться…

– Эй, Луч, тут к тебе! – ожил на стенке интерком. – Э-э-э… Дисплей транслировал застывшее лицо растерянной хозяйки.

– Лады, спустись, как освободишься. Экран интеркома погас. Луч всё ещё ощущал тяжесть женского тела. Он вернул взгляд от экрана к ней. В пыль и в слабый туман превращалась уже безликая фигура. Лица нет, марионетка… Спустя мгновение и одно мигание глаз в воздухе остался лишь памятный запах ЕЁ. Луч сел на край кровати, комбинезон его оказался расстёгнут. Расстёгнуто было всё… Что ЭТО было? Он ткнул сенсор на интеркоме, экран спустя несколько секунд зажёгся.

– Что там, Марта? Луч торопливо приводил себя в порядок.

– Джон пришёл, тебя сильно хочет видеть. – Она большим пальцем руки ткнула через

плечо в зал своего заведения.

– Какой Джон?.. Захваченный сном Луч на удивление тяжко разгонял соображалку.

– Какой-какой! Джон-Зверь. Давай кончай с подружкой и спускайся, чё-то он сегодня озабоченный какой-то, – сказала хозяйка и оборвала коннект. «Какая подружка?! Марта видела?!» В общем-то не столько удивлённый, сколько удручённый словами, донесёнными интеркомом, Луч замер в центре комнатушки. Словно подушкой по башке его внезапно стукнуло. И Марта видела его сон? Чё за на фиг творится?.. Неужто воплощение не слов, но мыслей свершилось? Зеркало, вмонтированное в панель рядом с дверью, во всей красе показало сталкеру отражение… Несколько красных полос по телу. Четыре почти параллельные царапины вдоль рёбер справа, четыре царапины на груди и пятнышки синяков на обоих предплечьях. Следы, оставленные ноготками. Сны не царапают… Материализация. Похоже, его наконец-то распознали и выделили. Удручило то, что это произошло внутри Бара. Якобы надёжно защищённого, по иллюзорному мнению его постоянных обитателей.

По эту сторону рубикона – Бьегом давай! Пьять секондс! Я стрельять! Окрик блокпостового хлестнул созерцающего тьму журналиста, как плетью по спине. Он очнулся, сорвался с места и побежал. Ведь через обещанные секунды отнюдь не шило уколет в мягкое место. Почему-то репортёр подумал, что вояка именно туда прицелится. Сказалась, видимо, травма детства – сторож на лесопилке, старой закалки дед, выстрелил улепётывающему Колюне солью в задницу Ох, и намучился он потом, сидя за партой в школе. Пришлось тогда симулировать и на батарее градусник нагревать для мамы, чтобы не пускала на занятия. Из бетонных плит дороги, ведущей в глубь Зоны от этого блокпоста, ни одна не сохранилась в целости. От самой дороги не осталось ничего, кроме намёков. Земля с растаявшим снегом образовали слой жирной грязи, из него кое-где проступали уцелевшие кусочки дорожного покрытия, усиливая атмосферу постатомного мира… Что вынуждало усомниться в случившейся здесь атомной бомбардировке – так это шевеление живых сосен на обочинах. В темноте не было видно цвета деревьев, но пахло замечательно. Настоящим хвойным лесом! Ник целился на огни постоянного сталкерского посёлка, о котором упоминала проводница. Он уже почти поверил, что убежит вовремя, как за спиной раздалась автоматная очередь. Интербригадный сержант не соврал. То не была пустая угроза, обещанное время истекло, и пули подняли фонтанчики грязи в полуметре слева от репортёра. Журналист кубарем нырнул в кусты, разросшиеся под соснами. Ветки расцарапали кисти рук и лицо. Грязь, обильно покрывающая их, забила глаза. Повторная очередь вынудила Ника отлипнуть от толстого ствола какого-то нехвойного дерева, пригнуться и бежать дальше. Несколько пуль пробили навылет тот самый ствол, увлекая за собой древесную труху. Они беглецу напомнили подзабытую аксиому, что никакое дерево не является по-настоящему надёжным укрытием. Котомин бежал и молился, чтобы скучающий ночной дозорный больше не стрелял в его сторону наугад. Остро не хотелось сложить буйну головушку в самом начале движения в Черноту, помереть от шальной пули какого-то лягушатника или макаронника. Пальцы судорожно вцепились в АЕК-94, и только спустя минуту журналист понял, что не снял автомат с предохранителя. Руки никак не могли привыкнуть к тому, что отныне –

основной рабочий инструмент не «самсон», а «калаш». К тому же мозг Ника-горожанина машинально давал команду мышцам ставить оружие на предохранитель во избежание несчастного случая. От этой «цивильной» привычки необходимо экстренно избавляться. Да и что изменится, стрельни он в ответ… можно подумать, это улучшит ситуацию! Наоборот. В ответ «заговорят» многоствольные роторные пулемёты. Окошки блокпоста, прорезанные со стороны Зоны, светились, и он мельком заметил в них характерные стволы… Вот тогда репортёру полный абзац. Однозначный. Огни посёлка приближались. Там, по словам проводницы бывшей, путнику обеспечена относительная безопасность. Рублики в наличии имеются, а значит – бей посуду, за всё будет заплачено! Там и провожатого сыскать можно, и добыть информацию…

– Стой или умри! Угроза раздалась из темноты, на этот раз со стороны посёлка. Источник звука не просматривался ни в малейшей степени. Ник выбрал первый вариант, само собой.

– Пушку за спину убрал! Быренько! Рявкал тот же голос. Стоящий на месте Котомин поспешил исполнить и эту команду, затем в порядке личной инициативы поднял руки вверх.

– Новенький, что ль? Первоходок? Из тона голоса исчезла угроза. Теперь он звучал скорее пренебрежительно.

– Так точно! Ник, сам себя не узнавая, ответил чётко, по-солдатски. И руки опускать не спешил. От ближайшего поселкового островка света его отделяли несколько десятков метров. И только боги знают, что может произойти на каждом из этих метров. Если Творцы существуют реально и, хоть иногда вспоминая о чёрном пятне на собственном творении, заглядывают сюда… Это весьма сомнительно. В смысле, что существуют.

– Ну, проходь… только пушку в лапы не бери. Котомин опустил руки и потопал на свет фонаря, подвешенного к стволу тополя. Из угадывающихся в темноте зарослей выскользнула тень и последовала за ним. Когда тёмный силуэт сопровождающего оказался на свету, Ник увидел персонажа из фантастического сериала «Галактические хроники». Неуловимого цвета бронекомплект постоянно менял окрас, автоматически подстраиваясь под меняющийся оттенок фона. Скафандр «хамелеон», поверхность сработана по той же технологии, что и хемикожа. На лице маска с разными «примочками», чёрные кругляшки стеклянных зрачков тихонечко жужжат. Оптика была военная. Наверняка режим ночного зрения в ней – из самых обычных. Ноги, руки, грудь, живот – обвешаны элементами пассивной брони. В руках тяжёлый лучевик незнакомой модификации, не российского производства. С виду этот боец сильно похож был на инопланетного завоевателя из космического блокбастера.

– Слушай сюда, новичок, – произнёс часовой, – правила тут простые. Со стволом наперевес могут рулить только оранжевые повязки и мёртвые. Неприятности не создавай и в чужие потасовки не встревай. Тут круглые сутки покупают и продают, торговая территория. А также меняются, трахаются, чинят всякую херню, модернизируют… воруют, разводят и тэдэ, и тэпэ. Короче, не стреляй тут и будешь жить – возможно. Остальное нам по барабану. Выдав предупредительную тираду, милитаризированный «гуманоид» развернулся и мгновенно растворился во тьме за кругом света. Ник постоял минутку, прищуренно глядя ему вслед. Ну что ж, приветственную речь Зоны можно считать произнесённой. Репортёр повернулся к посёлку и обозрел открывшуюся картину. В свете фонарей, укреплённых на стволах деревьев, оставленных специально для этого, открылась колоритная ночная панорама… Наверное, только строительные технологии отличают одно старательское поселение от другого. Суть неизменна – во все времена и у всех народов. Здесь люди не живут. Только обитают. Перед тем, как уйти на поиск хабара. И после того, как добудут его.

На третьем от края здании, длинном бараке, обшитом розовато-кремовым сайдингом, красовался лайтбокс: «КЛУБНИЧКА». Через большое окно, прорезанное рядом с дверью на торцевой стене, просматривался зал. В нём пребывали с дюжину представительниц древнейшей профессии. Девочки разного возраста и пола сидели, лежали, курили, выпивали. Ждали клиентов. «Эй, бродяга! Иди к нам, скоротай времечко!» Она пригласила Ника внутрь красноречивым зазывным жестом. Он стоял почти вплотную к окну и разглядывал разномастных рыбок, томящихся в аквариуме. Его заметили, призыв пышнотелой крашеной блондинки был обращён к нему. Но журналист лишь ухмыльнулся, покачал головой. Здесь Николай Котомин сейчас точно прохожий. К счастью, ни одна из тружениц первой древнейшей не выбежала вслед, чтобы сделать попытку задержать представителя второй древнейшей. Вялые они какие-то. Под утро притомились ждать, похоже, и всерьёз работать никто не хочет. Счастливые, могут выбирать. У него, Ника, выбора уже не было. С той минуты, когда запрыгнул на подножку уходящего в Чёрный Край вневременного поезда… Улица вывела к центру посёлка. Весь новый посёлок, по информации, предоставленной ему Леа, вырос вокруг старого. В сердцевине скопления жилищ уцелели капитальные дома, в которых когда-то не обитали, а жили люди… Воплощение культурного наследия прошлых эпох. В самом центре обнаружилась площадь со многими кострами, вокруг них кучковались разные «комбинезоны». Легендарные сталкерские костры… Испытывая сильнейший соблазн посчитать всё происходящее сном, Ник направился к большому костёрищу, вокруг которого пестрело разнообразие экипировочных униформ. Там наверняка всякой твари по паре. Не хотелось ему встревать с лёту в движения какого-то одного клана.

– Доброй ночи, господа… – начал репортёр и, отметив мгновенно округлившиеся и прищуренные глаза, поспешно добавил: —…сталкеры.

– И тебе приветик, тело, – откликнулся лопоухий пацан в комбезе вольного, молоденький совсем, подросток. Ему тотчас отвесил подзатыльник бородатый, заросший, как йети, мужик. Идеал камуфляжа! Только позавидовать можно растительности такой роскошной… К тому же однозначно подтверждено исследованиями учёных: чем длиннее борода у мужчины, тем лучше он улавливает информацию из ноосферы. Неудивительно, что безбородые великие мыслители в истории человечества – скорее исключения.

– Ба-ать! Кончай, да?! – возмутился молодой, похоже, его сын. Хотя растительности на лице паренька ещё в упор не наблюдалось. Котомин прокашлялся, намеренно привлекая внимание окружающих, потом спросил: – Погреться до утра можно?

– Новенький? Падай. В следующий раз просто подваливай и говори: здорова, народ! Подсесть к костру разрешение испрашивают старожилы только. Потому как боятся их все. Заросший до бровей сталкер сидел на коврике из каучуковой пенки, облокотившись на свой огромный рюкзачище. Наружность выдавала опытного, но уставшего человека. Ветерана Зоны. Котомин присел на корточки рядом, расстегнул свою сумку… Этот шедевр «пумовских» дизайнеров сталкеры разглядывали с усмешками. Ник быстро уяснил, что у серьёзных людей здесь в ходу исключительно рюкзаки. Проводница то ли не успела, то ли не удосужилась поделиться с ним многими фактами, а по её сумке-бочонку ведомый счёл, что подобное вместилище груза вполне обыденное… Через несколько часов, днём, репортёр избавился от сумки. Часть вещей переложил в рюкзак, часть продал на барахолке, а приобретённую «вторичку» разместил по карманам и кобурам защитного комбинезона, купленного там же. Но то, что Котомин извлёк из спортивной сумки ночью, резко изменило выражения лиц

сталкеров, собравшихся вокруг этого костра. Ещё бы! Многолетний «Хеннесси» из запасов пожизненного друга. Это Бедлам посоветовал Нику чем-то запоминающимся отметиться сразу, как только соприкоснётся с зонным людом. Чтобы сплетня о новоявленном мажоре в народ пошла.

– Угощайтесь… бродяги. – Ник сорвал золотую рифлёную плёночку, затянутую вокруг крышки, и звук «Чпок!» прозвучал выстрелом из стартового пистолета, отправившего компанию на дистанцию тёплой беседы до недалёкого уже рассвета. Первого рассвета, встреченного российским «зубром» репортажной журналистики Николаем Котоминым в недрах Чёрного Края. Насколько ему было известно, коллегами неоднократно предпринимались попытки сделать репортаж из глубины Зоны. Но до сих пор никто из ушедших в Черноту журналистов не исполнил «редакционного задания». Почему-то… Джон-Зверь, или просто Джон, или просто Зверь, сидел за центральным общим столом, правую ногу пристроив на танковую гусеницу под ним. Облако табачного дыма, образовавшееся над ним, не успевала поглощать вытяжка. Как бы его в Зоне ни называли: Джон, Зверь, Джон-Зверь – этого сталкера боялись о-очень многие. Сумрачный, мстительный, неуязвимый, он создал себе и уверенно поддерживал репутацию не просто легендарного старожила, а запредельно целеустремлённого старожила… Если кому сообщит, что решил Саркофаг по кусочкам перетягать в Лиманск, например, то все поверят и покинут новое местоположение эпицентра от греха подальше и на картах отметят, чтоб десятой тропой обходить. Джон сидел и нервно курил очень дорогостоящий в Зоне «Ротманс». Пепельница, сработанная из черепа псевдопса, уже приняла в себя четыре окурка, поблёскивающих золотыми кольцами. Не ошиблась Марта – был чем-то Джон озабочен всерьёз. Сигарету он сжимал пальцами так крепко, что непонятно, как из неё можно затянуться дымом. Поверх основной брони Зверь всегда носил плащ из материала «хемикожа», меняющего окраску. Капюшон из принципа оторвал – мешает страшно, да и обзор урезает сильно, и как только лазят некоторые бараны в них! Одно утешает: недалеко пролезут. Сталкеру в капюшоне шариться – смерть почти верняцкая. Это джедаям каким-нибудь по фигу, им видеть не надо, в Зоне же кто первым врага засёк, тот и фору поимел. А секунда форы часто – цена сохранённой жизни. Зато шлемак коллега имел заказной, под него деланный. Тёмная ракушка рикошетной пластины закрывала темя и большую часть шеи сзади. Маска состояла из двух частей. Верхней, с полосой непробиваемого унистекла и парой многоцелевых камер, и нижней, с фильтрами и маломощным саунд-транслятором, и то неработающим. Да и зачем? Говорил обычно Джон-Зверь лишь со своими, при этом снимал маску, как сейчас. На плаще за спиной красовалась зверская, под стать хозяину, «Сибирь» с коробчатым магазином на сто десять потенциальных смертушек и с глушителем, модифицированным лично Зверем. Что под плащом таилось – одной Зоне известно. Пистолеты у соратника тоже были с глушителями. Сколько Луч помнит Джона, тот всегда носил оружие с глушаками, и даже нож его перерезал хрящи и кости беззвучно. Скрытность – как возведённый в абсолют стиль. Он мог пролезть в задницу к дьяволу и незамеченным вернуться, оставив там несколько кило пластида. Джон-Зверь на данный период являлся одним из самых чёрных мифов Зоны, возможно, чернее самой Зоны. Но также он был одним из немногих зонных, кого Луч считал НАШИМИ. Одним из тех, кто имел право звать его, Луча, своим коллегой.

– Ну, наконец-то! И де ж тебя носило, коллега? Джон, сталкер в ходках настолько терпеливый и осторожный, в разговорах был максимально невыдержан и постоянно раздражён. Да уж, способным талкером его не назовёшь. И как только он ухитряется правду втолковывать! Как-то же ухитряется, Луч

прекрасно знает, кто именно с Джоновой подачи вошёл в число наших…

– Во, нужна твоя помощь раз в год, а тебя фиг найдёшь, ё! За тобой должок, помнишь? Зверь хоть и был своим, но свято верил: долг платежом красен. Он считал, что любое безвозмездное деяние влечёт за собой кармическое возмущение, и старался максимально быстро взыскать долги, будь то кто-нибудь из своих или других мастей сталкеры. «Прощение развращает человека», любил он повторять маа ксиму, у какого-то из популярных философов подхваченную в прошлой жизни. «Разок простишь, и человечек решит, что правильно поступил, что так оно и надо, коль с рук сошло…» Вероятно, Луч единственный в Зоне индивидуум, который знал, кем был Евгений Денисович Осадчий в дозонной жизни.

– Выкинуло меня, Жека. Можно сказать… э-э-э… через текстуры с игрового поля турнуло, причём далеко очень, вот, год возвращался. – Луч сел рядом и сложил руки в замок.

– Та ну на фиг?! И жив остался, ё? Зона тебя любит! Ха-ха-ха! – Коллега смачно рассмеялся и, не успев вдохнуть прокуренный воздух после хохота, перешёл к делу. У Жеки всё очень быстро усваивается. Жив Луч, классно! Ну и здорово, наши ряды не поредели, работаем дальше. Но фразочка про «любовь» – как-то не по душе пришлась Лучу. «Типун бы тебе на язык, Зверь!»

– Короче, у нас тут чепэшка местного масштаба. Вороного помнишь? Так от, попалась ему цель. Ну очень потенциальный тип, а верней, типша.

– Женщина? Ты же знаешь, я не люблю женщин валить. – Луч скривился, будто перечное зерно раскусил.

– Не любишь – не целуй, а работать надо. В общем, пас он долго. Убедился, распознал, правду открыл. Только, олень тундровый, не учёл, шо баба она… Короче, думал членом. Неправильная потенциалка оказалась, не въехала в расклад, а он её не завалил, удод пестрожопый. Неделя «постельного режима» сотворила своё коварное дело… Ну от, Вороной бабу до границы Зоны довёл, выпроводил та поверил свято, шо ёго коханка, хвоста поджав, галопом ускачет взад, к нормальной жизни. Хрена с два! Вернулась она, падла, обратно, по Зоне пробежалась и прибилась шаманкой до «козаков». Ты понял, к этим оторванным бандюкам в пятнистых шароварах, прикинь!

– О как…

– Вороной сокрушился, застыдился проколу и попытался её достать, та где уж там! Повязали его козаки, вон уж третий месяц в плену мается, дебил. Баба та хоть и не поверила всему, шо Вороной сказанул, а всё едино задумалась, в себе покопалась, почуяла отголосок связи и начала её использовать, сука, шоб ей на мощнючий «болешок» наступить! Покамест в Зоне прямых не заметно воздействий, однако ж… И трое наших за эти недели погибло. Смышляешь, к чему клоню?

– Трое?! Ох, ё… действительно, чепэ! Ну, в целом смышляю. А чем я-то могу помочь? Ты думаешь, отдохнув за пределами Края, я научился попадать в цель, не сходя с места, не бегая вдогонку…

– Этой силой и я могу рискнуть воспользоваться, сам знаешь. Если б можно было её использовать предсказуемо! Я б такого всерьёз пожелал этой суке, о быстрой смерти умоляла б… Никто не хочет больше идти, после трёх-то неудачных попыток. Коллеги решили, нехай шаманит, может, и не опасная она, а там и договориться с ней попробуем. Прикинь!!! МЫ – с ней… Волки должны договариваться с козой!!! Джон-Зверь гневно сверкнул глазами. Луч понял, что зацепило Осадчего неслабо. Теперь Жека переместил это «дело» в разряд «личных долгов». Суке точно не поздоровится, каким бы способом он её ни выцарапал у козаков.

– Те попытки не ты ли возглавлял? Луч грустно улыбнулся. Он прекрасно понял, где источник этого бешенства.

– А тебе не по фиг? Ты мне должен, шо, не помнишь уже?

– Всё я помню, если бы не помнил… Ты успокойся, не с зелёными побегами

разговариваешь. И может, правы наши, договориться с ней проще.

– Договори-и-иться?! – протянул Джон и злобно щёлкнул зубами, как настоящий зверь. – Та нехай меня ранят пять раз у голову! Луч, не в моей злости дело. Вот тебе горькая инфа. Вороной в плену добровольно находится и не в клетке сидит, прошу заметить. Любовь у них, ё! Как тебе это? Предатель среди нас. Первый предатель. Он Веню-Базелика пристрелил в спину, когда тот уже почти добрался до сучки. Об этом никто из наших ещё не знает, а вдруг узнает? Поплывёт мораль, которую ещё наши наставники долго и кроваво создавали, а теперь и мы тщательно храним! Если одному можно, то и вторые-десятые появятся! Это прямая угроза нашей конфиденциальности. Это, в конце концов, аморально, как роман эсэсовца и заключённой концлагеря, помнишь кино такое, в юности смотрел? Не у всех же коллег стаж, как у нас с тобой и у…

– Аргумент серьёзный, – перебил Джона Луч, – но фактов требует. Погодь, дай подумать. Он задумался и шевелил извилинами целую минуту. Собеседника подмывало, но бешеный Джон стоически молчал. Терпел, ждал.

– Я всегда с тобой пойду, ты ж знаешь, не сомневайся, поддержу. Только надо покумекать, как тех козлов брать. Мы их не перебьём, разве что локальным ядерным ударом. А добираться к шаманке придётся, прорубая плотные ряды защитников. Я не могу себе позволить идти на верную смерть.

– То почётное занятие мне оставь, – Джон осклабился так, что дьявол мог отдыхать, и похлопал по правой стороне своего плаща, – короче, ты в деле?

– А варианты разве есть? Ты совершенно прав: или мы придерживаемся завещанного старшими принципа, кто не с нами, тому не жить… или – нам всем не жить. Только одно мне обещай. Шаманиху эту новоявленную и Вороного живьём оттуда вытягиваем. Пообщаемся с ними, а потом решим, куда их определить, на тот свет или в этом пока оставим. Идёт? – Луч протянул Джону руку с открытой ладонью.

– Идёт, – Джон, ни секунды не раздумывая, хлопнул по ней своей ладонью, – но говорить будем с позиции силы!

– Ладно, ладно, сюсюкать с ними я уж точно не собираюсь. Луч понял, что поспать ему сегодня уже не удастся. Да и происшествие мрачное, на его памяти в первый раз такая хренотень. И Шутка ничего подобного не рассказывала, чтоб этакое с кем-то из посвящённых в более ранние годы случалось. Некоторые не выдерживали, уходили обратно в белый свет, но помалкивали даже там, предателей не случалось. Ох, чего-то недоговаривает скрытный Зверь! Может быть, пророчество древнего Китобоя Вика сбывается? Шутка передавала инфу, что у одного из первых сталкеров, которым открылась подоплека происходящего, было как-то видение. И в нём, дескать, грядут некие новые собеседники, к Зоне придя, они приголубят её, утешат, и начнётся новый этап развития, и тогда не надо уже будет трястись от неизбывного ужаса, бегая напрямую по аномалиям и прорываясь сквозь монстрический строй каждый раз, когда появляется цель… Что под этим «пришествием» могло подразумеваться, долго и нудно спорили, а по мнению самого Китобоя: типа, наша высшая цель будет достигнута, благодать всеобщая накроет Черноту, осветит мрак, и всё, что раньше было в ней опасного для человечества, обретёт завершённую форму, и наконец-то явится миру истинный лик сего проклятого Края. «Коротко говоря, „всё будет хорошо“. Ох уж эти пресловутые благодати… Каждый сапиенс крайне индивидуально представляет своё „хорошо“, и то, что одному здорово, далеко не здорово остальным. Это ключевой, универсальный принцип, на нём и базируется убеждённость в том, что наша цель не только оправдывает любые средства, но и авансом все грехи списала… Видали мы этих новых собеседников, подающих великие надежды… и в зеркале в том числе. После дела надо у самого Вороного спросить. Пусть изложит свою версию. А пока должок отдавать нужно. Тем более Жеке, а это – без вариантов!» Когда-то крымский художник Евгений Денисович Осадчий был первым потенциалом, не убитым новоиспечённым одиноким охотником по имени Луч, которому ещё только

предстояло со временем превратиться в легендарного старожила. Зона – последнее место на планете, где стоит вспоминать фразочку «Мы в ответе за тех, кого приручили», но всё же он помнил самый первый случай, когда благодаря его усилиям потенциальной способности удалось реализоваться. Луч не забывал, что именно он породил Джона-Зверя.

Проклятый ад Поздним утром хмель практически выветрился. Да и выпил Ник мало, в основном чтобы согреться чуток. Львиная доля коньяка драгоценного употребилась на смазку глоток собеседников. Репортёр остаток ночи и всё утро просидел, слушая россказни сталкеров. Рекордеры зафиксировали каждое произнесённое слово и запечатлели большую часть того, что увидели глаза репортёра. С видеорядом всё более-менее ясно. Но чтобы расшифровать аудиотрек, конвертировать на понятный массовой аудитории язык и выдать синхронный перевод, потребуются недюжинные усилия. Как бы «инопланетяне» сидели вокруг этого костра. В сходную ситуацию попадает нормальный человек, случайно угодивший на тусовку геймеров-сетевиков. В особенности если это неистребимые «линейщики». Из всего произнесённого удобопонимаемыми являются разве что слова-связки, предлоги и некоторые имена. Героическое прошлое юного игровика с никнэймом Паук позволяло Котомину распознать ситуацию. Он ухитрился понять большинство звукосочетаний и словесных конструкций, но даже ему смысл улавливать не всегда удавалось. Всё-таки любой слэнг видоизменяется с течением времени, к тому же далеко не все специфические выражения из лексикона обитателей этой Зоны корнями восходили к виртуальным диалектам сетевиков. Главное, что репортёр успешно решил текущую задачу – сталкеры позволили новичку приобщиться к своей компании. Начало положено. А что касается лингвистических особенностей, главное – понимать. Самому в точности так же разговаривать вовсе не обязательно. Проводница на более-менее нормальном русском языке изъяснялась, и ничего, имидж свой зонный не побоялась «уронить». Хотя, конечно, смотря как, смотря с кем и смотря когда. С разными по-разному придётся говорить… Жизненный опыт учит, что бывают ситуации, когда всего разумнее не выделяться. С наступлением утра обитатели посёлка заметно оживились. Прямо на улицах барахольщики разворачивали свои импровизированные прилавки. Чего там только не было!.. Ник старался игнорировать соблазнительные «поляны». Именно потому, что любопытство сильнейшим магнитом тянуло к ним. Но с выпученными зенками разгуливать по базару – пустая трата денег и времени. Не за этим хабаром он сюда пришёл. По словам сталкерской братвы, как бы невзначай опрошенной журналистом у костра, серьёзных проводников можно было найти лишь в двух-трёх местах. Репортёру до цели добраться способны помочь только серьёзные проводники. После того, как новичок, вроде бы поделившись мечтой, намекнул, куда ему очень желательно сходить, все сталкеры дружно заржали. И даже обладатель супербороды, казавшийся наиболее опытным ветераном, отмахнулся («Не поведу! Мне пожить охота!») от новенького, который наивно поинтересовался, сколько нужно заплатить, чтобы организовалась экспедиция. Но проблемы существуют для того, чтобы их решать. Ник побродил по улочкам посёлка, заполняя память рекордеров местными видами. Репортаж из Черноты, можно сказать, начатый у костра с первого близкого знакомства с зонными персоналиями, продолжился колоритными зарисовками во время ознакомительной экскурсии. В числе прочих и прочего ему неоднократно повстречались два приметных типа с одинаковыми мрачно-суровыми выражениями лиц. Они тоже бродили по улицам, словно

упорно искали кого-то. Столкнувшись с журналистом в третий или четвёртый раз, они остановились; тот, что повыше, вскинул руку и выставил ладонь с растопыренными пальцами, жестом притормаживая движение Котомина.

– Чего надобно, ребята? – поинтересовался репортёр. Особого беспокойства он не ощутил. Что-то ему подсказывало: опасаться не стоит. Обычно его интуиция не ошибалась. Благодаря развитому чутью на опасность он принимал решения правильные. Потому и выжил во многих патовых ситуёвинах, возникновение которых неизбежно в карьере репортажного фрилансера и стрингера.

– Ты новичок? – вместо ответа получил он вопрос.

– Ну, типа того. Не соврёшь. Облик и поведение выдают первоходка. Ну и ладно. Все когда-то первые шаги делали.

– Слышь, мужик, – вступил в разговор второй. – Ты вольным-то не становись. И в клан какой-нибудь не вступай. Иди к нам. Мы прозрели, теперь армию спасения собираем. И ты прозреешь. Всем надо срочно прозреть!

– Конец света приближается, и лишь мы его остановим, – продолжил первый. – Ты с нами, или будешь, как овца, дожидаться конца? Ник, как стоял, так и «прозрел», не сдвигаясь с места. Неужели кто-то ещё предчувствует опасность, которую он вычислил?! Хотя, конечно, вряд ли именно он, москвич Николай Андреевич Котомин, является умнейшим человеком этой планеты. Должно бы найтись и других людей немало, под черепушками которых тоже умные мысли случаются.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно спросил репортёр. Неужели вот прямо сейчас, неожиданно, случайно, он получит ответы на вопросы, которые загнали его сюда?!!

– А то и имею! Зона скоро выпустит когти снова и своими чёрными лапами сгребёт под себя весь мир. Если ты хочешь спасти человечество, приходи к деревянному дому рядом с магазином Басиста, там наш башенный командир, он тебе всё объяснит. В моём взводе уже девять человеков, будешь десятым!

– И где он, этот магазин? – вежливо поинтересовался журналист. Вздох разочарования удалось сдержать.

– Ну ты реально новенький, паря! Кто ж не знает Басиста! – Сталкер закатил глаза, потом махнул рукой, очевидно, в направлении упомянутого магазина. – Во-он там, на западе. Почти на окраине.

– Если что, зайду, – посулил Ник и побрёл дальше. Ну, эти борцы с концом света ничего путного не сообщат скорее всего. Апокалиптической идее, что рано или поздно Чернота новый скачок вытворит, не один год от роду. Логика простая: что случилось однажды, повторится дважды. Наивно и смешно предполагать, что какая бы то ни было часть человечества способна Черноту обуздать обычными, издавна привычными методами. Пулями, снарядами, бомбами, лучами, разрядами. Огнём и мечом… На эту тему, кстати, компьютерные разработчики в своё время удачный аддон «Огненная Зона» смастерили, о широкомасштабной войне миров, нормального и аномального. Хеппи-энда для человечества в нём не предусмотрено. Умные люди поработали над сценарием. В чём-то даже провидцами оказались. В то, что вероятный «черногеддон» действительно начнётся, и достаточно скоро, Ник поверил и без проповедей какого-то там башенного. Поскорей бы нанять проводника! Он ведь сюда и отправился, чтобы попытаться раздобыть неоспоримые для любого человеческого суда доказательства того, во что верит. Была ещё одна причина, по которой Ник хотел побыстрее добраться до цели. Не общечеловеческая. Сугубо личная. Ему очень хотелось не терзаться недоумением. Почему Бедлам не организовал ему экспедицию до самого пункта назначения?! О том, что вопрос на самом деле формулировался: «Почему она меня бросила на

полпути?!», Котомин предпочитал не думать. Контракт свой проводница отработала, а что обещанное прохождение блокпоста не состоялось с помощью Леа… Жалобы на недоделки – в общество защиты прав потребителей. Может, её таинственные «свои дела» не менее неотложны. Кого должно волновать, что, по мнению Ника, неотложнее и важнее банального спасения мира ничего и придумать невозможно! Это дело настолько истаскали всякие там авторы блокбастеров и бестселлеров, что при одном упоминании на зевоту тянет. Но если вдруг представить, что оно превратилось из затёртого сюжетного штампа в реальную необходимость, и поверить в это?!! То-то и оно… Не преувеличил ночной охранник – оружие в руках, наизготовку, носили исключительно человеки с оранжевыми повязками. Новичок узнал ещё на посиделках у костра – это местные держатели правопорядка. Они с грозными выражениями лиц сновали вокруг да около. Высматривали чего-то постоянно, вынюхивали. В общем – следили за обстановкой, бдели загодя, предпочитая разобраться с источниками неприятностей, нежели расхлёбывать последствия. Теоретически наилучший вариант. Жаль, что люди его почему-то на практике реализуют исключительно редко. Кроме того, повсюду встречались группки сталкеров в комбинезонах с одинаковыми символами. Члены кланов имели некие опознавательные знаки, не зависящие от типа брони. Будь то повязки на головах, встроченные в комбезы ленты, полосы обыкновенной краски на шлемах или ботинки характерных цветов. Оживлённая толкотня напоминала столицу, только вот вместо одежды многие люди носили подобия скафандров или натуральные скафандры. Прохожие все куда-то спешили, на вопросы не отвечали, равнодушным молчанием отделывались. Или ухмылялись, тем самым хотя бы подтвердив, что услышали, но всё равно проходили мимо… Его первый зонный день был в самом разгаре, когда Ник решил самостоятельно отдалиться от посёлка в северном направлении, хотя бы на несколько шагов. Пусть рекордеры зафиксируют панораму натуральной Зоны, не сфабрикованной спецэффектами. К северу, он знал, уже настоящие аномалии начинаются, это рядом с южной границей почти безвредный участок, потому и жилья люди здесь понастроили. Неподалёку от окраины его окликнул торговец: – Эй, сталкер, не забыл гаечек прикупить? Двести рубалей торбочка!

– Какие гаечки? – не сразу сообразил Ник. Но уже через секунду вспомнил. Действительно, гайки . Он изо всех сил избавлялся от ассоциаций с игрой. И ему это удавалось. Почти. Гайки – ассоциировались более чем. Если он их купит и начнёт бросаться – не возникнет ли ощущение дежа-вю? Сидит Коля перед компом и рубится с жуткими монстрами, гоняя «мышку» и барабаня пальчиками по «клаве»… А уж чего-чего, но этой подмены ощущений необходимо избежать во что бы то ни стало! Потому как в жизни – не заиграешься. В реальности за концом игры не следующая жизнь поджидает, а очень даже смерть. Здесь только доиграться можно. Это наставление Леа он тоже запомнил крепко-накрепко. И Котомин прошёл мимо, гайками не обзаведясь. Кусочек степи открылся его взгляду за окраиной посёлка. В пейзаже ничего особенного. Местность как местность. Типичная лесостепная… зона. Невдалеке виднелась роща. Левее неё просматривалась неслабая проволочная ограда. В лес не тянуло, и Ник побрёл в сторону колючей проволоки, частыми рядами натянутой на мощных столбах. За ними темнели какие-то кучи. Интересно, почему их огородили? Чем не объект исследования. Пойти поглядеть надо… Неожиданно раздался негромкий хлопок, совсем рядом, и что-то несильно, но ощутимо стукнуло Ника прямо в нос. Журналист застыл на месте и схватился за пострадавший орган… На пальцах алела кровь.

– Что за-а… – только и успел выдохнуть Котомин, невольно отпрянув назад и вправо. Это его движение сопроводил более громкий звук, и сильнейший удар по корпусу отшвырнул Котомина, опрокинул наземь. Ощущение было как после размашистого удара бревном. Ник лежал на спине и созерцал небо. Серое и хмурое, какое-то грязное… Чего в этом небе не было и в помине, так это красоты. Со стороны окраины посёлка доносились громкие раскаты хохота. Репортёр с трудом поднялся, пошатываясь, встал на ноги и обернулся. Его взору предстала небольшая толпа сталкеров, они ухохатывались и тыкали в лопухнувшегося новичка пальцами. Специально собрались поржать над первоходом, заранее, предвкушая… И ни одна сволочь не предупредила! Журналист уже понял, что нарвался на аномалию. Простецкий «трамплин». Реальный прототип того, что в игрушке. Но почему он его не сумел увидеть? Ведь должна же быть некая размытость воздуха, листва, типа, кружить вокруг обязана… Хрен там! Котомин присмотрелся. Всё равно ничего не видно… И вдруг, как вспышка, на миг возникла область, где воздух немного искажался, будто нагретый пламенем. Сферическая, пульсирующая, локальная. Появилась и тотчас исчезла. И сколько Ник ни всматривался, он не смог её высмотреть повторно… Но ведь увидел же! Толпа насмешников постепенно рассосалась. Натешившись, все разбрелись по своим делам. Потирая ударенную грудь, измазанный в грязи, наверняка с окровавленной мордой, красавчиком вернулся журналист к тому барахольщику, что его окликнул, и протянул ему двести рублей.

– Давай свои гайки, блин!

– Извини, родной, теперь они стоят триста рубликов! – Торгаш заржал раскатисто и громко. Ник с ним спорить не стал. Достал свой толстый бумажник, на который с интересом вытаращился барыга, и добавил ещё сотню. Выхватил из рук торгаша торбу и защёлкнул её железное кольцо в свободный карабин на ремне. Торба сострочена была хитрым образом, сбоку имелась дыра с рукавом, уходящим внутрь. Напоминал этот рукав ловушку в рыбацких сетях. Гайки не выпадали сами по себе, а сунув пятерню в этот рукав, легко можно было их извлечь. Иногда не игра отображает жизнь, а реальность берёт в прототипы виртуальную игру? Вопросик сродни риторическому: что появилось вначале, курица или яйцо. Репортёр вернулся в точку, где его «бахнуло». Вот в серой жиже следы, вот они резко обрываются… Котомин извлёк ржавую гайку с привязанным к ней лоскутиком белой ткани и бросил тестовый снаряд в том направлении. «Пух-х-х!!!» Фонтанчик грязи поднялся, брошенное испарилось, оставив густой дымовой шлейф. Воздух заиграл волнами. И в этот момент Ник вдруг почувствовал лёгкую тошноту. Он сделал шаг навстречу аномалии, ощущение дискомфорта усилилось… Это наблюдение заинтересовало журналиста всерьёз. Оказывается, он эти аномалии может чувствовать?! Исследуя свои реакции, первоход минут десять погулял по окрестности. Прислушивался к ощущениям и, бросая гаечку, убеждался в их адекватности. Спустя некоторое время Котомин начал аномалии… видеть, что ли? Возможно, воспринятое мозг наловчился переводить в визуальный ряд. И теперь в глазах мельтешили, не исчезая, явственные размытости воздуха, дополняя тошноту. Увлёкшись, Ник достаточно прилично отдалился от посёлка сталкеров. Он и дальше увлечённо топал бы по раскисшей от резкого потепления земле, но его первую исследовательскую экспедицию неожиданно прервало громкое хриплое дыхание. В голове мелькнуло бредовое предположение: линейная капральша с блокпоста взаправду пожелала умника превентивно грохнуть и догнала в Зоне! Котомин выхватил из кобуры пистолет, купленный в посёлке, и резко обернулся. За его спиной стояло и хрипело огромное животное с мордой, как у собаки породы боксёр. Но не

собака. Огромные клыки выдавали его истинное происхождение. Кабан… Ближе к ночи они добрались до подземных коммуникаций бывшего бункера штаба ГО, что ещё при совдепии вырыт был. Отсюда в разные стороны вели катакомбы. Некоторые обрушились давно, какие-то до сих пор держались. В Зоне имелись ещё одного типа подземные туннели. Новоявленные… С виду обычные, и кирпич рыже-бурый того же времени, однако не упомнят старожилы, чтоб такие ходы существовали раньше. Появились вдруг, и вот они уже есть, будто входы были раньше закрыты, а теперь пооткрывались. Откуда взялись, неизвестно, но часть из них вела прямиком в сердцевины многих важных объектов и территорий. Только вот передвигаться по ним – далеко не все способны. Без плана лабиринта, в полную неизвестность, в кромешную тьму, полную ловушек… Долгие годы понадобятся, чтобы изучить не фрагментарно, а целиком. Мало кто ходит, мало кто знает как. Артефактов здесь нет, потому сталкеры по совместительству диггерами не торопятся становиться. Хотя уж где-где, а здесь напрямую бегать куда сподручнее. Ведая, куда и КАК. В одном боковом помещении напарники и остановились на ночь. Вход прикрыли старым полусгнившим диваном, невесть откуда здесь взявшимся, и прижали вогнутой шлюзовой дверью. Покорёженная, валялась она внутри, видимо, каким-то мощным взрывом сорвало эту плиту с петель. Но отсутствие следов того самого взрыва снаружи, в самом коридоре, свидетельствовало о том, что совсем не ударная волна прогнула толстенное «железо». Телекинетический удар виной тому. Матёрый карлик-бюрер прошёл тут. Скорее всего и до сих пор обитает в глубинах коридорных. Пых-х! Вспыхнула переносная газовая печка. Джон дунул на спичку, которой поджёг газ, и отправил её в горку мусора, наросшую в углу комнатушки. Зверь отдавал предпочтение именно спичкам, в пику понтам со всякими «зиппо» и «ронсон». Ретрошняги привлекали Зверя во всём. И спички были фосфорные. Где он их откопал?! Возможно, под заказ деланные. Но это хобби не мешало ему использовать свеженькие новинки научного прогресса. В перечне жизненных приоритетов на первом месте стояло у него всё, что позволяло максимально эффективно останавливать движение максимально широкого спектра живых и не очень целей. И Луч не решился бы отрицать, что в прошлой жизни Евгений Осадчий не был таким же точно убивцем, только… гм… потенциальным. «Все мы в прошлой жизни были… гм… „болванками“ ещё теми. Пока из нас NeroZone, так сказать, чёрная реальность Зоны, не „нарезала“ дисков с необходимыми данными…»

– Жека, и какой, собственно, план? – удалив из активной памяти воспоминания о прошлом, нарушил молчание Луч, приняв из ладони напарника синюю упаковку сигарок.

– Экономней ты с куревом, у меня при себе одна пачка всего, – Зверь принял её назад и тоже умостил длинный фильтр в уголке рта, – ты же знаешь, я другие не палю. Услыхав звонкий щелчок зажигалки, Зверь скептически покривил губы, типа, дешёвый понт, но прикурил.

– А план такой, – Жека выпустил дым, – ты начинаешь шуметь со страшной силой. Ну там пару раз шмальни в лагерь из базуки.

– Какой, на фиг, базуки? Я от недавнего времени – почти новичок по части вооружения. – Луч показал свой «калаш».

– Не прибедняйся. Сточетвёртка ему уже не пушка… Из этой типа базуки. – Зверь достал из рюкзака маленький чемоданчик с раскладной «Осиной». – Два выстрела всего, но должно хватить. Только цели подальше от себя выбирай, оно взрывается шариками, радиус поражения неслабый.

– Принято. – Луч устроил чемоданчик на одно из универсальных креплений своего рюкзака. Тройной карабин щёлкнул, надёжно закрепив груз.

– Твоя задача в том, чтоб максимальное количество бойцов на себя оттянуть. Ну не знаю, разозли их чем-то… А крикни: «Хохлы… саложоры!»

– Ты шо, Зверь?! – Луч заулыбался. – Ты ж сам хохол чистокровный!

– Та при чём тут это? Дело надо делать, а не играть в националистов.

– Что да, то да… эти игры никому никогда пользы не приносили. Ни тем, ни тем. Все одним миром, блин, помазаны.

– А як же ж! Не отвлекайся, ё… Дальше слухай. – Он направил проектор пэдэашки на стену. Там появилась карта укрепрайона и его окрестностей. Настоящее логово соорудил себе поблизости от южного Болота этот обособленный «подклан» Банды.

– Ты оттягиваешь их вот сюда, – Джон-Зверь указал на холм с трансформаторной будкой перед разрушенным хутором, – тут их придерживаешь максимально долго. Сильно не высовывайся, просто гранаты через стенку кидай почаще. И потом тикай во-от сюда. Там руины, схорониться можешь. Встречаемся тут. Осадчий указывал на объекты красной точкой тактического прицела.

– А как ты двоих уведёшь туда? – задал провокационный вопрос Луч. Джон слегка замялся.

– Я… м-м… оглушу шаманку и утащу на себе, а Вороной сам приползёт, куда мы ему скажем. Там и разберёмся. Последовала длительная пауза. Луч и Джон тупо рассматривали карту, и каждый думал о своём.

– Жека, – Луч поймал за хвост мелькнувшую смутную мысль, – а как ты пройдёшь внутри лагеря, бандюки всегда целый гарнизон в охране держат. Часовых и салом оттуда не выманишь.

– А во как, – Зверь достал из-под правой полы своей хемикожаной накидки, сейчас запрограммированной на серый цвет, длинный цилиндрический контейнер и загадочно улыбнулся, – знаешь, туточки шо?

– Антикварные машиностроительные чертежи на бумаге, наследство давно умершего от старости студента. – Луч закашлялся, дым в лёгких не дал нормально посмеяться. Джон-Зверь даже не обиделся. А завороженно уставившись на контейнер, поведал историю из сталкерских будней. Но перед этим он глубоко затянулся и выдал длиннючую цепочку колец. Двенадцать штук – ого! Луч с ним как-то на спор пускал колечки и выиграл девятью. Жека явно тренировался денно и нощно после того состязания. Но сейчас не до развлекухи было, и Луч не прокомментировал рекорд. Будем живы… посоревнуемся.

– Иду я как-то через Болото, не это, а восточное… Ночью иду. Ну, крадусь между бандюками и аномалиями, живность через глушак отстреливаю, короче, всё, как обычно. Тогда я Шелеста выцеливал, это новый из наших, тебя не было, запоминай, он уже двоих посвятил и с полдюжины неправильных остановил. Так вот, иду и думаю, шо-то нету кровососов, хоть место ихнее, обжитоо е. Ну и, как всегда, помянешь нечисть, она и… Джон прервался и помешал в телескопическом раскладном котелке арнаутку. Присыпал кашу дикой смесью приправ и продолжил: – Не поверишь, в одночасье где-то с десяток пар глаз засветилось. Хана мне, думаю. Болото, сам понимаешь, не для сдачи нормативов бега на длинные дистанции. Побежал я, короче, в самое скопление аномалий. Думаю, у меня-то реальная чуйка есть, авось не сгину в лабиринте этом, зато часть болотных тварей порвут в лоскуты «карусели» и «мясорубки». Выживших как-нибудь добью уж… В общем, чуть не сдох в камышах тех. Гляжу, сложный симбионт, из новых, те самые камыши закруглил и полянку офигенную выстриг в зарослях. Обежал я его по-бырому и встал на позицию с противоположной стороны. Стреляю в гадов, значит, прямой наводкой, шоб и не думали сворачивать, валили напрямки. И повалили, гниды! Только первых трёх всосало, так и понеслось! Эта фигня, как Зыбь, начала разрастаться, закрутила объём. Втянула всех, сам еле-еле ушёл, «трамплином» соседним ёхнуло хорошенько и отбросило. Лежу оглушённый в болотной жиже, мордой вниз, и думаю… Точней, ни фига не думаю и не соображаю. А вокруг ночь, и только жабы над камышами летают на крылышках своих стрекозиных и квакают как оглашенные, наверно, от мух тикают или отбиваются от комаров… Встал, стёр грязюку с забрала, стою, обтекаю. И

вдруг вижу, рядышком с аномалией появилось ЭТО. Без паузы Джон схватил контейнер, открыл крышку и вытряхнул на пол содержимое. Луч подскочил как ошпаренный и вскинул свой «калаш».

– Чё за хрень?! Оно живое? Чёрт! Шевелится… Глаза сталкера видали всякое, но то, что сейчас лежало на полу, встретилось ему в первый и, дай Зона, в последний раз. Несусветное создание, состоящее из головки и щупалец, позаимствованных с морды кровососа, а также многочисленных длинных лент цвета и вида пучка морской капусты. Ворох лент лежал неподвижно, в то время как щупальца на жилистой овальной головке постоянно дёргались, приподымались по-змеиному и, казалось, нюхали воздух, стремясь учуять добычу. Джон натянул толстую резиновую перчатку, длинную, по локоть, и схватил головёнку. Тотчас же кровососные отростки метнулись и впились в резину, проверяя её на наличие крови.

– Я его зову Плащ. – Зверь поднял эту непонятность и запихнул обратно в цилиндр контейнера.

– Это что, такой артефакт?.. Луча посетила страшная догадка. Тошнотная муть выбивалась из ряда привычных представлений, подобно мутантам-домам и мутантам-машинам. Которых мутантами можно было назвать разве что в кавычках, но суть от этого не менялась. Вред трактор самопеределанный или невесть как самостоятельно перекроившееся строение наносило реальный, хоть ты его трижды в кавычки заключи. К величайшему облегчению, в Зоне мутные явления у машин и домов возникали крайне редко. Пока, во всяком случае…

– Специфическая вещь, другой такой нет. – Тщеславный Джон всегда обожал хвастаться редкостями.

– И что ОНО даёт?

– Не поверишь. – Джон улыбался зловеще-таинственно, как будто достоверно знал родословную происхождения или технологию создания Вселенной. – В чём главная фишка кровососов?

– Та не гони!!! – глаза Луча округлились, страшная догадка превратилась в озарение, и оно тоже было далеко не радостным.

– Ага ж! Именно! Хемикожа отдыхает! Эти ленты оплетают тебя целиком вместе с оружием. Бац, и ты человек-невидимка, а точнее, Хищник. Видел такой старенький фильмец? Днём по небольшим преломлениям света можно различить, ночью – хрен! Только с глаз ленты сдвигаю, непрозрачные они… Но чёрной ночью, ё, кто ж высмотрит чёрное стекло в чёрном обрамлении!

– Охренеть! – Луч даже уселся на землю, ноги подвели. – Побочные эффекты есть?

– Есть один, – Джон потупился, – один, зато сильно неприятный. Он кровь твою пьёт, и здоровья хватает на десяток минут. Потом срывать его надо быстро, иначе сам знаешь, видал, каким красавчиком труп сталкера выглядит после нападения кровососа… Восстанавливаться потом месяц. Так шо рульный ништяк, но часто им не поюзаешь. Да и подкармливать его надо. Он живой, урод.

– Жека, слышь! – Луч вскочил, руками всплеснул и полез в свой рюкзак. Озарения, как и несчастья, в одиночку не являются, что ли? Порывшись в рюкзаке, он вытащил «гигадонора». – Вот она, прелесть, как на заказ тебе. Оно кровь тебе враз восстановит. Только это и делает, мы такой использовали, когда Шустрого гранатой задело. Не залечивает раны, однако в Шустром кровь восстанавливалась быстрее, чем вытекала через дырки. Правда, потом жрать охота – жуть, псевдогиганта проглотишь целиком. Мне этот ништяк недавно… гм… по случаю достался. Джон поймал брошенный ему артефакт. Оценивающе взвесил на ладони овальный футлярчик. Открыл, посмотрел на штуковину, внешне похожую на ломтик сушёного мяса.

– Радиактивный?

– Не! В том-то и прелесть… – Луча посетила новая идея. – Да и по ходу в замесах с кровососами тоже должен хорошо пособить.

– Сколько хошь за него? Принципиальный Джон последователен – безвозмездно тоже ничего никогда ни у кого не брал.

– После дела разберёмся, – закруглил тему Луч, иначе бы Зверь до утра торговался и предлагал на обмен что-то из своих запасов. Тем временем арнаутка сварилась, и, поужинав, Луч первым заступил в караул. Если так можно было выразиться. Нужно было сидеть на заднице в этом помещении три на два метра и напряжённо втыкать в забаррикадированный дверной проём. Слушать шорохи и звуки снаружи. Главное – не спать. Спать в Зоне – вообще вредно для жизни. Вот бы артефакт найти, который сонную потребность организма нейтрализует и компенсирует. А ещё лучше, много таких артефактов найти. Торговые на коленях будут в очереди стоять, вымаливая право на эксклюзивные поставки… Но с другой стороны, лично ему, сталкеру Лучу, как же теперь без СНА быть-то???

Все мы люди Мутант угрожающе рыкнул и двинул своё тяжёлое тело в направлении репортёра. Перспектива близко познакомиться с огромными клыками отнюдь не радовала. Котомин нерешительно задёргался. Пистолетных патронов маловато будет супротив этакой скотины… АЕК застрял в заспинной недосягаемости. В соответствии с уставом здешнего «монастыря», Ник его туда примостил, от греха подальше, и не снимал. С одного плеча автомат постоянно съезжал, и журналист перекинул ремень диагонально, да ещё просунул «калаш» под рюкзак, ближе к правой лямке. И теперь, дёрнув ремень, обескураженно понял, что высвободить главное оружие и тем более выстрелить не успеет. Надеяться осталось только на потомка ПП-19, ещё одного из отпрысков многочисленной «калашниковской» семьи… Тварь приближалась неумолимо, чёрные глазки злобно поблёскивали. Ник просто разжал пальцы и выронил «форт», взамен рванул с поясного крепления свежекупленный «бизон» десятой модели и выдал длинную очередь из пистолета-пулемёта. Уже буквально в упор. Девятимиллиметровые пули не ушли в «молоко», они пробороздили горбатую спину, но кабан и не подумал остановиться. Котомин отпрыгнул, однако зверь успел чиркнуть острющим клыком по ноге. Боль пронзила Ника, конечность мгновенно отнялась, и он чуть не упал… Мутант проскочил мимо и развернулся для повторной атаки. Ник отчаянно палил в него, прыгая на одной ноге. На этот раз почти все пули цель не поразили. Подствольный, на гранатомёт похожий, цилиндр шнекового магазина опустел. И пока человек отчаянно вспоминал, куда же он сунул ещё одну такую пластиковую трубку с патронами, кабан снова наскочил. Журналист успел отпрыгнуть в сторону. Острая боль опять пронзила раненую ногу. Зверюга промахнулась, но репортёр упал на землю и, распластавшись в холодной грязи, обречённо наблюдал за приближением неминуемой гибели. Вот и всё. Строил-строил кучу планов, амба же подкралась молниеносно и внезапно. Напророчила хриплоголосая вояка. Неспроста примерещилась в заспинном кабаньем хрипении… Выстрела он не услышал. Пропахав по инерции жижу, зверь «подъехал» на брюхе вплотную к жертве, и последнее смрадное дыхание страшной пасти испустил прямо в лицо Нику. Половину кабаньей башки что-то снесло. Котомин, судорожно сжимая опустошённый «бизон», вдруг совершенно спокойно подумал, что госпожа Удача не только улыбаться умеет, но и стрелять, оказывается. Теперь ещё бы кровью не истечь… Ведь плывёт, блин,

плывёт всё перед глазами, как будто окружающая атмосфера превратилась в одну сплошную аномальную размытость… На сером фоне неба появилась фигура подоспевшего сталкера в простеньком, лёгком, почти не бронированном комбинезоне.

– Молодой? – спросил он, сбрасывая с плеч свой рюкзак.

– Да-а-а… – процедил Котомин. В голове вроде прояснилось, но раненый сжимал зубы, чтобы не закричать от боли. Тем не менее Ник вполне уловил, что подразумевалось. Синоним новичка, биологический возраст не важен, отсчёт новой жизни ведётся с красной линии, с первого шага в Зоне. Сталкер плюхнул рюкзак рядом с журналистом и достал аптечку.

– Ты что, бегать не умеешь? Спаситель вынул шприц-пистолет и что-то вколол Нику в ногу, прямо в рану. Раненый изо всех остатков сил удержался от стона. Потом незнакомец располосовал ткань штанины остриём ножа, извлёк из бокса аптечки нитку с иглой… Репортёр обомлел и даже о боли на миг позабыл. Он что, будет сейчас рану зашивать?!

– Погоди, а обработать… Ой! Ё-ё-о-о!!! Сталкер, не обращая внимания на протест Ника, штопал ему ногу, как домохозяйка рваный носок. Несколькими стежками ловко стянул края, закрыв глубокую дырищу в мышце, проделанную клыком. И нравоучительно произнёс: – Убегать от него надо. Умеешь бегать спиной вперёд? Нет? Учись, пригодится. Если слаба огневая мощь или руки из жопы растут, то научись бегать спиной вперёд.

– На хрена-а, а-а-а! – Стон раненого оборвался, он просто вынужден был стиснуть челюсти, чтобы не заорать, как последний слабак… Это сталкер перегрызал зубами нитку, закончив швейную процедуру. То, что он вколол Нику, обезболивающим явно не было.

– Ну как же! Бежишь и отстреливаешься не спеша, прицельно. – «Медбрат» ехидно улыбнулся. Затем он плеснул из маленького пластикового пузырька спиртом на рану и, пока несчастная жертва билась в конвульсиях от боли, полез в свой рюкзак и добыл оттуда некую вещицу странных форм, преимущественно жёлтого цвета. Это месиво спаянных кусочков мусора лекарь приложил к ране, подержал с минуту, убрал. И боль почти сразу, скоренько прекратилась. Ник глянул на ногу и такое узрел, что даже нашёл силы для удивления. От дырищи с рваными краями и следа не осталось, только нитки кривого шва торчали из кожи. Котомин знал о существовании артефактов, заживляющих раны, и даже пользовался ими… в играх, на экранах мониторов. В реальности как-то пронесло . Хотя кой-кому из приятелей и знакомых доводилось обращаться к владельцам частиц хабара, вынесенного из Зоны и добравшегося до больших и малых городов. Факт ужасный, но бесспорный – подарочки Черноты по всему миру распространились. Сталкер вернул свой артефакт в рюкзак и маленькими ножничками быстро разрезал цельный шов.

– А ты думал, что будет типа как в игрушках или в кино, – вытягивая короткие ниточки, произнёс он, заметив вопросительный взгляд Ника. – Тупо приложить фенечку, и всё? Типа, ткани сами собой притянутся, стянутся и затянутся, как у Халка? Хах-ха!!! Сталкер громко рассмеялся. Свернул свой полевой госпиталь, вскочил, подхватил рюкзак и, уже убегая, крикнул на ходу: – Не за что! Меня тут Братан кличут. Это здорово, что ты его успел завалить, не то распорол бы кабанище пузо твоё и всё-о-о-о… Ник уже успел встать на ноги и теперь провожал Братана растерянным взглядом.

– Громадное спасибо, но ты не сказал, сколько я должен за лече… Погоди, а разве не ты его пристрелил?! Однако благотворитель далековато отбежал привычной крейсерской трусцой и уже не слышал слов репортёра. Впрочем, подобие ответа Ник получил, когда сообразил, что мэйд

ин юэсэй автоматическая винтовка Братана, М-136, конечно, тоже неплохое оружие, но вряд ли способное кабану снести полголовы единственным выстрелом. Интересно тогда, кто же спас Ника от смерти?! Или он неправильно понял слова лекаря, или тот запутался языком в зубах и что-то не то ляпнул… внятного ответа нет и не предвидится в обозримом будущем. Сделав далекоидущие выводы, Ник извлёк большой «калаш» из-под рюкзака и теперь держал его в руках постоянно. Магазины переложил в карманы, специально для них и предназначенные, стоило бы вначале разобраться в собственной одежде, а потом отправляться по грязи чавкать сапогами… Цилиндры с патронами от малого «калаша», оригинальной конструкции пистолета-пулемёта «Бизон-10», обнаружились на самом дне рюкзака, и Ник поклялся, что шагу не ступит без подготовки. И забрало шлема не поднимет без причины, просто так, и пейзажиками любоваться не будет чисто из эстетических побуждений, и вспомнит, что прямая не обязательно кратчайшее расстояние между двумя точками, и постоянно озираться по сторонам научится, и… и… Да-а, расслабили Убийцу Сенсаций последние годы. Амплуа кабинетного босса, отгороженного от всех напастей секретутками, ассистентами и телохранами, превращает мужчину в патентованного офисного неженку, предводителя не воинов, а хомячков и планктона. Оброненный «форт» с трудом отыскался в грязи, Ник уже бросить пистолетик хотел. Всё равно этой несерьёзной пукалкой разве что мелких зверушек мочить… и людей. Досада от позорного поражения в стычке с кабаном не давала покоя. Поэтому Котомин испытал чувство глубокого удовлетворения, приметив среди деревьев ещё одного представителя этого зонного биовида. Журналист устремился в ту сторону, огибая аномалии. Когда человек уже приблизился на десяток метров, кабан только-только обратил на него внимание. Видимо, попался мутант сытый или ленивый. Ну ладно, выбирать пока не приходится… Репортёр прицелился и выстрелил. Короткая очередь «калаша» чётко поразила цель. Кабан подпрыгнул, громко завизжал и ломанулся в атаку на обидчика, орошая собственной кровью ветви и стволы. От двух последующих очередей туша свалилась замертво. С одного выстрела прикончить нет возможности, но парой десятков патронов из «девяносто четвёртого» достигается аналогичный эффект. На душе сразу повеселело.

– Во как, урод клыкастый! Ник протянул вперёд левую руку. Все пальцы, кроме выставленного среднего, были сжаты в кулак.

– Будем считать, один-один. Для начала разменялись плюхами. Позже надо будет просмотреть записи кабаньих эскапад. Кое-что подмонтировать… Неожиданно Котомину почудилось, что он услышал звонкое детское хихиканье. Словно какой-то ребёнок подсматривал за ним и теперь разделил удовольствие от приобретения первого боевого опыта в Зоне. И сразу же у Ника ощущение дискомфорта появилось. Кто-то снова подкрался со спины?! Репортёр развернулся на сто восемьдесят, вскидывая автомат, теперь всегда готовый стрелять. За спиной никого живого не оказалось. Но чьё-то присутствие Ник явственно ощущал . «Если вам только кажется, что за вами следят, это вовсе не значит, что слежки нет». И этот смешок… Слуховая галлюцинация? Параноидальный бред? Что за снадобье ему тот сердобольный Братан вколол?! От вынужденного самоанализа Котомина отвлекла новая опасность. В сторону человека и массивной туши убитого кабана рысачили две собакоподобные твари. Их пятнистая жёлто-зелёно-сизая страшненькая плоть приобрела нынешнюю форму в результате генетических мутаций. Интересно, здесь сохранилось хоть одно нормальное животное, не мутант?

Одна зубастая зверюга упала с перебитыми очередью лапами. Вторую человек снял уже в прыжке, наповал. Брызги коричневой, почти чёрной крови обляпали его с ног до головы.

– Ф-фу, мерзость какая! – Репортёр стёр жижу со щитка шлема, промокнул объективы скрытых мини-рекордеров… И опять! Словно детский голосок захихикал где-то на краю слышимости. Журналист крутнулся, как юла, – но вокруг по-прежнему никого, способного смеяться по-человечески, не наблюдалось. – Блин, встречу этого Братана, спрошу, что за наркоту он мне вколол… Для самоуспокоения Ник решил не обращать внимания на эти глюки, счесть их побочным эффектом введения дозы неведомого происхождения. Неожиданно проснувшийся охотничий инстинкт требовал новых жертв. Котомин испытывал настоятельную потребность завалить ещё нескольких монстров. Желательно – схожих с тварями, памятными по играм цикла «С.т.а.л.к.е.р.»… И, как будто под заказ, он получил желаемое, бегая по местности севернее посёлка. Охотящийся человек столкнулся и с тушканами, и с плотью, и на слепых псов нарвался, расстрелял целую их стаю из своего «бизона», и даже одну бронезмею завалил, выпустив два полных рожка большого «калаша» в её чешуйчатое извивающееся тело. С трудом, но пробил защиту и поразил все три сердца… В «Огненной Зоне» эти свирепые мутированные гадюки множество хлопот геймерам доставляли. И вдруг приподнятое, эйфорическое настроение, навеянное уничтожением разношёрстных монстров Зоны, моментально пропало. Как накатило, так и схлынуло. И глюки унесло с собой. Хихиканье больше не мерещилось, ощущение присутствия не возвращалось. Наркота действовать перестала?.. Ник, придавленный мгновенно навалившейся усталостью, побрёл обратно в посёлок. Скучно это и бессмысленно – тварей живых от нечего делать расстреливать. И какого чёрта он с цепи сорвался… Неужели это каким-то образом начинает проявляться влияние Зоны? Говорят, что галлюцинации и спонтанная агрессивность у людей здесь возникают нередко. По дороге назад журналист ещё несколько раз кинул по гайке в аномалии, которые обходил. Железки испарялись, оставляя разные дымовые следы – то спиралью закрученные, то облачком вспухшие, то колючками морского ежа ощетиненные. И ассоциация подозрительная закралась в голову. Обуянный агрессией Ник выходил именно на тех знакомых мутантов, которые послужили прототипами игровым монстрам. Которых он желал увидеть реально, во плоти, и победоносно завалить взаправду… почему-то. Сигнал датчика вынудил отвлечься от тревожных мыслей и остановиться. Впереди разверзлась громадная воронкоподобная ямина, на дне которой образовалась свалка разного мусора. Радиационный фон превышал норму. Ник изменил направление движения и уже сделал шаг в сторону, когда понял, что знакомое ощущение дискомфорта резким приливом переполнило его. Ледяной воздух кинжальными ударами вторгся во все щели, особенно досталось бедру, не прикрытому штаниной, располосованной ножом Братана. Иней мгновенно покрыл всю одежду. Репортёр неуклюжими прыжочками, спиной вперёд, выскочил из пределов белёсого круга, что возник прямо у него на глазах вокруг. Жуткий холод пробр-рал до костей… Котомин открыл рот, иначе стучащие челюсти раздробились бы друг о дружку. Про такую аномалию репортёр не слышал у костра, да и в игре не встречал ни разу. Впрочем, это лишь подтверждало сделанный ранее окончательный вывод, что здешняя реальность не обязана во всём совпадать с привычной игровой. Спасибо тому же Братану, заштопавшему ногу поживому, а не просто заживившему рану. Шрамище остался бы кошмарный. Спонтанная локальная заморозка долго не продлилась. Иней на почве и на комбинезоне начал таять. Сколько же градусов в минусе избирательно выморозили этот кусочек территории? Наверняка не меньше трёх-четырёх десятков. Судя по острой необходимости согреться. Ник добыл из рюкзака ёмкость с медицинским спиртом. Открутив крышку-стакан,

замёрзший репортёр до середины наполнил её содержимым фляги, затем разбавил 50 на 50 водой и опрокинул содержимое в рот. «Соточка» пролудила глотку. Котомин изнурённо присел на ближайший валун, чтобы совсем оттаять.

– Для этих целей прикупи отдельную фляжку. Разбавь заранее и в нужную минуту не будешь алхимичить. – Ещё один сталкер, пробегавший мимо, появился внезапно и подсел к Нику. Журналист невольно усмехнулся. Алкоголь мужиков притягивает, как по волшебству. Это даже Зона не вытравит. – Градус в спецфляге, – внезапный собеседник отцепил со своего пояса упомянутую ёмкость и протянул её Нику, – всегда должен быть повышен. Объём меньше – эффект больше. Ну, давай за твой первый морозняк! Ник плеснул в свой стаканчик и употребил ещё. Горло обожгло неслабо, новая волна тепла прокатилась по телу. Хорошо-о… Да, водички в этой смеси явно меньше половины. Сталкер принял назад спецфлягу и сделал большой глоток. Вздрогнул, покряхтел, занюхивая рукавом, и положил руку на плечо Котомина.

– Друг, я один выжил сегодня, из нашей группы… с очистками рубились! Понимаешь? – Он смотрел на Ника глазами, действительно ожидающими понимания. Репортёр затряс головой, мол, коне-е-ечно, понимаю, а как же! Хотя не понял. Какие очистки?..

– Думал, добегу до посёлка и бахну уже тамочки, а тут вижу, молодой отморозился, ну, думаю, как мимо проскочишь… Сейчас ещё глотнём и вместе порулим. Ты только не думай, что я алконавт… мы ж квасим не из потребности нажраться, а в силу необходимости. Мозги перегрузить, снять натяжение нервов. Вот и пользуемся самым дешёвым, действенным и популярным способом отрубания памяти и мыслей… Ты меня слушай, новичок, и на ус мотай. Я, когда хмелею, поговорить люблю… В прошлой жизни я писателем-сатириком был, привычка мусолить слова о себе напоминает… Трезвый-то я нынче молчу, как партизан. Молчуном кличут меня поэтому, будем знакомы. Они так и дочапали до посёлка (чвак-чвак, чвак-чвак по вездесущей грязюке!), два пьяных кореша, почти коллеги, в обнимочку, общаясь на разного рода «хвилософские» темки. Стартовый день в Зоне первоходку Николаю Котомину показался более чем насыщенным, и он решил, что вполне заработал отгул до завтрашнего утра. Мозги перезагрузить, ослабить натяжение нервов… Пока что спать Лучу не хотелось совершенно. Полулитровая бутылка энергетика сон отогнала на дальние подступы. Охотник сидел и напряжённо втыкал на корявую бронеплиту двери и ржавые пружины дивана, загородившие проход в комнатку. Печку выключили, и сейчас помещение освещалось светом диодных лампочек, припаянных прямо на коробку аккумулятора. За столько лет ничего более экономного придумать не сумели. По расчётам, стандартной «баночки» этой хватило бы на три месяца непрерывного свечения шести диодов. Но этот ресурс никто не проверил, так что не факт. Либо проверяющий не протягивал столько месяцев в Зоне, либо доводилось, сбросив лишний вес, спасать шкуру свою, либо что угодно другое мешало… Подобный светильник являлся одноразовым, самым дешёвым, и, по идее, если его включать только по надобности, то многим хватало на всю жизнь. Средняя продолжительность которой – на порядок меньше, чем в мире «большом». Вот почему каждый, кто в Зоне сумел несколько лет уцелеть, заслуживал право считаться ветераном. А сталкеры, что протянули срок больший, чем десяток лет, те немногие, кто не сгинул в Зоне или не сбежал из неё, звались старожилами. О тех же, кто проходил в сердце Черноты намного больше десятка, – уже легенды слагались. Чтобы хоть из уст в уста передать инфу, показать молодым пример того, что такое возможно. Насколько больше, обычно никто уже не подсчитывал. Ведь почти некому было помнить, а компьютерные базы данных периодически в Зоне самоликвидировались. Иногда выбросы злой энергии случались настолько мощные, что потом всю электронику восстанавливать приходилось, то есть заново обзаводиться ею. Да и численность сталкеров

после таких ураганных всплесков резко сокращалась. Помнил о начале своих зонных похождений разве что сам легендарный этот старожил – если мог и если хотел помнить. До вынужденных каникул Луч иногда вспоминал свою первую ходку. Редко, но всё же думал о своих поступках, которые засунули его в Черноту. Несмотря на сугубую бесполезность этих мыслей для текущего выживания, память сохранила некоторые дорогие сердцу моменты. В «отпуске» он вспоминал те события многолетней давности часто. Неудивительно. Этому способствовало возвращение в реальность белого мира. В особенности невольная встреча с человеками, знакомыми ещё по дозонной жизни. Однако с того момента, когда Луч вновь просочился сквозь периметр и вернулся в Чёрный Край, он больше не возвращался мысленно к своему первому «пришествию». И подумал о нём только сейчас, сон Джона-Зверя сторожа, напарника своего бывшего и нынешнего. Да, всё повторяется… Это светодиодный фонарь, которому теоретически суждено жить месяца три, высветил в памяти ассоциации из прошлого. Кто б мог предположить, что гламурный раздолбай Женька Осадчий станет первым человеком, который не испугается принять правду, открытую ему Лучом! И что именно он, уцелев, останется чуть ли не единственным живым напоминанием о тех ужасных днях и ночах, когда Луч только-только потерял свою первую напарницу, незабвенную Шутку. «До её исчезновения три с половиной года… и дюжина, с академ-отпуском включительно, с момента посвящения Жеки. Ну и упрямый же я тип оказался! Кто б мог подумать, что до этого времени дохожу… в особенности после того, как остался тогда совсем один. Сколько лет прошло, а всё не забуду никак. Наверное, потому что не видел её труп. Так и не поверил, что сгинула!..» Смутное ощущение чьего-то присутствия вынудило сталкера насторожиться. Ни звука, ни света, ни тени, мелькнувшей сквозь дырки в диване. Но близость чьего-то живого интереса к его собственной персоне, будто холодной ладонью, коснулась распаренной кожи. Сталкер знал эту внезапную уверенность, вспомнил, точнее. Ничего хорошего она не сулила… Носком бота он легонько толкнул спящего Зверя. Напарник моментально распахнул глаза и, не пошевелившись, огляделся по сторонам, вращая ими. Луч приставил указательный палец к губам, потом указал на вход. Джон беззвучно перетёк в положение на корточках и тоже стал ждать, изготовясь к любым неожиданностям. Спустя примерно минуту железная дверь очень медленно и плавно приподнялась и поплыла в сторону. Вслед за нею и диван «обрёл крылья». Сомнений нет – карлик. Поганый бюрер заявился, желая разобраться с незваными гостями без лишнего шума. Хрена ему! Джон нырнул рукой в свой рюкзак и выхватил пару «лайтстормов». Одну световую гранату он кинул Лучу. Так же молча, синхронно, сталкеры рванули кольца чек и, выждав чуточку, зашвырнули цилиндрики в щель, образовавшуюся между диваном и полом. Закрыли глаза и машинально прикрыли унистёкла шлемов руками. Это было лишним, щитки обычно успевали компенсировать вспышку, достаточно лишь веки опущенными держать. Две ярчайшие вспышки слились в одну, слабый отсвет даже сквозь щиток и ладони пробился. Бронеплита и диван рухнули наземь, отчаянный вопль донёсся снаружи. Спрятавшись за участки стен по бокам дверного проёма, сталкеры метнули в него ещё по одной осколочной, для закрепления успеха. В образовавшейся звенящей тишине (спасибо аудиокомпенсаторам шлемов, не оглушило) после двух раскатистых взрывов из коридора слышен был только стон. Луч первым выскочил туда, перепрыгнул через остатки дивана, кувыркнулся, перекатился и, встав на одно колено, направил свой «калаш» с включённым фонарём на звуки страдания. Мельтешащий свет открыл взору жёлто-белое порванное тело. Ослепшие от вспышек глазёнки мутанта ничего не видели, но жилистые ручищи на ощупь сгребали вывалившиеся из разорванного чрева кишки, пытались затолкать их обратно. Джон выпрыгнул следом, хотел было пристрелить мутного, но, ехидно улыбнувшись, опустил ствол. Было ясно, что подземный обитатель умирал.

– Нехай мучится, тварь. – Джон махнул рукой Лучу. Мол, возвращаемся назад, в

комнату.

– Конечно, теперь же моя очередь спать… Ни фига! Ты не дал мне покемарить у Марты, так хоть сейчас подрыхну спокойно, без помех. Луч пустил две пули в голову карлику, тот дёрнулся и застыл недвижимо. После долгого «Кхе-е-е-е» мутант испустил дух. Звуки агонии исчезли. Вся оставшаяся ночь прошла спокойно. По крайней мере Жека его не будил. Под поверхностью определить начало нового дня могли только биологические и электронные часы. Что и произошло, сигнал пэдэашки запикал и разбудил ещё раньше подсказки биологических часов. Темень здесь не зависела от времени суток. В этих лабиринтах неведомого происхождения, что вели во многие локации Зоны, она царила полноправно. Время своего продвижения сталкеры рассчитали так, чтобы к следующей ночи добраться до самого лагеря Козаков. Путь вёл по узкому туннелю, казавшемуся бесконечным. Если бы не проёмы входов, что открывали помещения неясного назначения, тянувшиеся вдоль магистрального коридора, и завалы, иногда его перекрывающие, можно было просто до конца пробежаться с оружием наизготовку. Но комнаты нужно было проверять. Оставляя их за спиной, лучше убедиться, что там не притаился кто-нибудь… А из живых и условно живых в них могли обнаружиться и кровососы, и снорки, и крысиные волки в ходке, и низкорослые сородичи ночного «гостя», и многое-многое другое. Аномалий тоже надо страшиться, если они перекроют узкий коридор, а они рано или поздно обязательно перекроют. Продвигались в целом успешно. В комнатушках и тупичках пусто, на мутных не нарвались, а через пару «трамплинов» пришлось-таки проходить. Компенсационный механизм, встроенный в «Булат», помог Лучу, его не сильно жахнуло. Откинуло к стенке, обтёрло им пыль на кирпичах, и всего-то. Что за броня у Джона была, неясно. Он просто тупо прошагал по «трамплину», лишь два раза «пухнуло», потрепало его плащ. Что-то новенькое, борется со старыми аномалиями максимально эффективно. Артефакты, почти нейтрализующие аномальное воздействие, редкость, конечно, но – реальность. Эх, если б ещё новые приколы Зона не изобретала… Хотя, с другой стороны, может, оно и к лучшему. Так всё же происходит какой-никакой, а процесс естественного отбора сталкеров. Иначе – просто не управиться со всеми, кому рано или поздно вздумается рвануть в географический центр Черноты, растиражированный мифами… Ближе к середине маршрута начали встречаться скопления мусора и кирпичей, перекрывающие проход. От метровых горок барахла, до настоящих баррикад, наваленных к самому потолку. Малюсенькие норки были единственными брешами в этих стенах. В эти дырки мог только карлик просочиться, и то ползком, человек – нет. Гадский бюрер поработал на совесть. Сталкеры немало потрудились, раскидывая завалы, здорово попотели. Хорошо, что дышали через фильтры. Пылюки поднималось волшебно много. Когда уже сознание привыкло к пустым комнатушкам, луч фонарика выхватил в очередной тёмной коробке, облицованной бурыми осклизлыми кирпичами, бледное «тело». Луч позвал напарника.

– Ох, ё!!! Джону раньше как-то не доводилось видеть женскую особь бюрера, потому он удивился. Бледнокожая, крючконосая мамаша сидела на подстилке из одежд всех тех, кто когда-нибудь пытался здесь пройти, и обгладывала пальцы закопчённой человеческой руки. Любят мяско бюреры, а в подземелье это чуть ли не единственная еда, к тому же еда, сама себя доставляющая сюда с завидным постоянством. Справа и слева на мамаше, обхватив её кривыми ручками и ножками, висели двое детёнышей. Они сосали висячие мерзкие, с точки зрения чисто человеческих эталонов красоты, груди. Свет фонарей заставил потомство оторваться от длиннющих сосцов и тихо запищать. Бюрерша отбросила недоеденную руку в гору человеческих и прочих костей, схватила здоровенный разделочный тесак и начала размахивать им. При этом она что-то неразборчиво бормотала…

Джон вскинул свой крупномасштабный винтарь.

– Погодь, Жека, – Луч задержал его, – самки не опасны, способностью к телекинезу не обладают. Да и детёныши у ней… Напарник посмотрел на Луча и криво ухмыльнулся.

– Хотя ты прав, – Луч вскинул «калаш», – смерть выродкам. Это у меня помрачение мозгов, отвык маленько… Чайники нужно в детстве мочить, пока они паровозами не стали. В тёмную комнату улетело содержимое целого автоматного «рожка», а тем, кто ещё шевелился и стонал, Джон методично вышиб мозги прицельными выстрелами.

– Погнали дальше, – и Зверь закинул в комнату осколочную, на всякий случай, типа, контрольное отрубание головы. Шевельнулся какой-то кислый комок в груди Луча. Не опасна она им была. Никакой пользы для текущего выживания не принёс расстрел мамаши с детёнышами, хоть и злейшего врага сталкеров. Любимая кому-то, можно сказать… Но оставлять эту тварь за спиной тоже не хотелось. Да и детки вырастут – пойдут за папку мстить. Нет. Жалости тут места нет, как, наверное, и… любви. Хоть и упрямо возникало это светлое чувство в Зоне, но неизменно приводило к печальным финалам. Здесь за всё одна награда – смерть… Сколько на памяти старожила было этих зонных романов! Включая его собственный незабываемый, единственный, неповторимый и с многоточием в конце… Как наваждение. Никак поверить не может он, что Шутки больше нет. А давным-давно поверить надо бы. Сколько лет прошло, а Луч всё надеется, что не погибла. Что её просто выгнала Зона, так же, как и его, например. И Шутка, по каким-то причинам, теперь ДОМОЙ очень долго добирается. То, что её среди человеков Зоны нет, Луч прекрасно знал. Когда она исчезла, первые несколько месяцев он сходил с ума, искал её, терзал расспросами всех встречныхпоперечных, несколько раз его чуть не грохнули за приставания. Не найдя, постепенно успокоился вроде, целиком поглотила его работа, завещанная наставницей. Но время от времени Луча накрывало приступом воспоминаний и плющило тогда болью, будто локальный выброс энергии в нём самом случался… Незадолго до того, как сталкера бесцеремонно вышвырнуло вон из Чёрного Края, у него как раз снова начался приступ тоски. Чувство неубитое, вместе с ним выжившее, опять заполнило его. Сначала он просто начал чаще обычного вспоминать о ней, а потом ка-ак придавило мощным желанием найти, обнять, прижать к себе и не отпускать!.. Словно под лавину попал, не выбраться. Тогда он в очередной раз осознал, что за одиннадцать лет разлуки не минула любовь, что никак не отвяжется она, приставучая такая, всё ещё здесь, просто спряталась в уголке памяти. Теперь в душу нагрянула, измотанную постоянным напряжением зонной жизни, изглоданную одиночеством. Вернулась и врезала обострением воспоминаний, как дубиной наотмашь. Чуть не свалила… Луч тогда к Бару кое-как добрёл и в запой провалился. Вспоминал-вспоминал, плакал, смеялся и пил-пил-пил. И однажды, открыв глаза, вместо потолка номера одного из барных кабаков или кузова какого-нибудь грузовика, в котором иногда засыпал после очередного распития со знакомыми водилами, вместо чёрного неба Зоны Луч увидел белый снег. В первую минуту он подумал, что нажрался круче некуда. До «белочки». Или, незамеченный на дне кузова, уехал куда-то с транспортёрами, и закатил их караван в «морозяку». Леденящую аномалию, которая незаметна и неопределима, а при попадании в неё движущихся объектов моментально, как Зыбь, разрастается и снижает температуру на многие десятки градусов. Всё вокруг застывает мгновенно и снежной изморозью покрывается. Но это спонтанное оморожение длится лишь миг, после чего аномалия исчезает, снег тает, и температура приходит в норму. А эта холодина не рассасывалась… От неё он, собственно, и проснулся и целую минуту соображал, здороваться ли с «белочкой» за лапку. Во вторую минуту – сообразив, чего не хватает, панически огляделся,

выискивая свой лучемёт, но так и не нашёл его, выпала где-то из рук верная ЛК… В третью – приметил целый рассадник флагов разных стран. Многоязычные надписи, высеченные на международном мемориале, определили его местоположение однозначно: Южный полюс. Антарктида, бля! Хорошо, что пэдэашка не загнулась от мороза сразу, вместе с ним. В её памяти невычищенным хламом валялись бесполезнейшие в Зоне файлы карт всего мира. По одной из них сталкер и совершил быстрейшую в своей жизни ходку к станции полярников. Новой «Дружеской», украинско-белорусско-российской, не одним же загребущим америкосам и уже опережающим их китайцам центр континента столбить!.. Комплекс «Амундсен-Скотт Южный полюс» был, конечно, совсем рядышком, но под сень звёзднополосатого стяга не тянуло особо. А к «поднебесникам» не тянуло категорически, хотя и располагалась их станция к полюсу ближе «Дружеской». Вот и ввалился Луч, синий весь, в станционный купол восточнославянский… и попал аккурат под утренний опохмел, кстати весьма. Накануне десятилетний юбилей основания отмечался. Мужики славянской породы охочи на застольные истории. Развели Луча на сопливые рассказы о его делах печальных. Он им, по-пьяни, даже про зонные движения свои взболтнул, правду выложил, как есть на духу! Поржали тогда полярники, не поверили, и хорошо. Ведь пришлось бы охотнику следы заметать… Протрезвев, он назвался американцем, но русским по крови, потомком эмигрантов, из персонала «Амундсен-Скотт». Заблудился, дескать, в пурге. Не соврёшь же, например, что с пролетающего самолёта в сугроб свалился! А водки столько не употребить организмам человечьим, чтобы они поверили в то, что гость пешком дочапал с российских или украинской станций на побережье.

Made in USA и экипировке своей, нетипичной для здешних территорий, удалось приписать. Сложности начались позже. Уходить пришлось, потом возвращаться, дескать, начальство позволило длительно стажироваться в русском языке, общаясь непосредственно с носителями… Если наведут справки, несдобровать кадру, невесть откуда возникшему. Ещё примут за снежного призрака, шатуна местного розлива! Повезло, недели две протянул, сохраняя инкогнито. Затем разработал план, как завалить настоящего америкоса, из персонала штатовской станции. С его-то сталкерским опытом выследить и бесследно стереть подходящий объект, предварительно с ним пообщавшись, выяснив круг обязанностей и завладев документами, – легко! Затем по Трансантарктическому шоссе, проложенному штатниками к своему городу Мак-Мёрдо на берегу моря Росса, как-то добраться до порта и убраться с шестого континента подобрупоздорову… Но чуйка подсказала не делать этого. В итоге сработал план альтернативный. Луч по совершенному секрету открыл начальнику смены «Дружеской», кто он есть «на самом деле». НАШ разведчик, засланный для сбора научной информации. Коварные штатовские спецагенты рыщут, наступают на пятки. Вдруг что не так, дескать, прибегу спасаться на кусочек территории Родины, обретающийся в снегах и льдах Антарктиды. А пока что буду подольше здесь тусоваться, ладно? Америкосам доложу, что шпионю в их пользу, добываю научную информацию… Сотворить правдоподобную виртуальную реальность и убедить начальство оказалось даже проще, чем он думал. Наверное, этот якобы цивильный чиновник – как минимум генерал-майор федбезов. Самое любопытное, Луч сам не очень понимал, зачем решил надолго тормознуться на Южном полюсе. Мог ведь по американскому зимнику гораздо раньше убраться… Но отдохнул знатно, ничего не скажешь. Хотя кто бы мог подумать, что сердцевина Белого континента кому-то курортом покажется! Ещё и каким, по сравнению с человеконелюбивым сердцем Чёрного Края. Спустя полгода санно-тракторный поезд из Мирного через станцию «Восток» привёз очередную смену учёных и околонаучных работников трёх дружественных стран. К этому времени Луч с трудом, но уже вспомнил обстоятельства своей насильственной

высылки. Вспомнил, что из «Лихорадки», обуянный тоской, он попёрся в Агропром за каким-то чёртом. Шёл на автомате, себя не помня, но даже гаечки машинально кидал для подстраховки… и дошёл, ё! Прямо как в настольной детской игре-путешествии, когда после броска кубика можно встать на кружочек, с которого по стрелочке уезжаешь на много ходов назад или вперёд. Интересно, куда это на Земле можно уехать в дюжину раз дальше, чем на Южный полюс? И затем целых двенадцать лет не иметь возможности возвратиться… Промежду прочим, отсутствие энергана несказанно облегчило Лучу антарктическую эпопею. Избавило от практически безальтернативного решения: бросить лучемёт на ЮП, закопать в снег. Объяснить, откуда взялось «такое чудо», он не сумел бы даже начсмены. Искренне полагавшему, что помогает СВОЕМУ коллеге, и лелеявшему мысль за это получить от вышестоящего начальства как минимум орденок. И даже если бы каким-то макаром удалось охмурить федбеза, то уж чтобы протащить ЛК через множество границ, понадобилось бы реальное чудо. Как его сотворить за пределами Черноты, Луч, увы, не имел и не имеет понятия.

Солдаты Каина Свой второй день в Зоне журналист намеревался потратить на розыск проводника и портретные съёмки. Его по-настоящему заинтересовало, что за народ здесь обитает. Какие извилистые тропы судеб приводят людей в Зону? Почему человек вдруг превращается в сталкера? Даже захотелось чуток «пострадать» социальной кинодокументалистикой в чистом виде, судьбы человеческие отобразить в динамике. Глядишь, из побочных линий цикл короткометражек сваять удастся. Канал «Скрижали» ПолиСетей имени Роднянского с восторженной благодарностью примет и запустит в ротацию этот… допустим, «Сталкеры как они есть», рабочее название. Вчера вечером Ник разговорился с тем выжившим бродягой, которого случайно встретил на обратном пути. Слушал полупьяный трёп бывшего писателя про местные движения и раскладывал по полочкам своей памяти добытую информацию. Скидку на состояние рассказчика сделать придётся, но суть изложенного вряд ли искажена до неузнаваемости. Ясное дело, придурков, сволочей и ещё кого похуже в Черноте не меньше, чем за внешней гранью периметра. Пай-мальчиков и пай-девочек сюда тянет гораздо реже, чем социопатов… а если они и оказываются внутри Забора по каким-нибудь личным причинам, то либо погибают скоренько, либо успевают потерять «невинность» вовремя. Ничего нового в принципе зонный социум не изобрёл. Всё это уже было, было в истории, и неоднократно… Большая часть сталкеров, разбитая на несколько противоборствующих кланов, обитает «осёдло», контролируя определённую территорию и обеспечивая безопасный «проезд» через неё за вознаграждение. Остальные – вольные «кочевники», и они имеют определённые договорённости с кланами, условно осёдлыми. Вольные не платят клановым, если не подрабатывают проводниками у туристов, припёршихся в Зону кто зачем: или от нечего делать, поглазеть, или преследуя возможную цель – присоединиться к местным. По словам Молчуна, у кочевых и у осёдлых имеются свои преимущества и свои недостатки. Взаимоотношения кланов изменчивы, они очень быстро переходят от дружественных или нейтральных до состояния войны и наоборот. Социальные связи, таким образом, пребывают в постоянной динамике и только благодаря устной «почте», встречам у костров и привалам в посёлках, лагерях, убежищах можно оставаться в курсе дел. Укреплённые базы и лагеря позволяют клановым достаточно успешно противостоять врагам, мутированным монстрам и окружающей аномальности, но более сильными и опасными воинами всегда были вольные кочевники, по сути, обречённые полагаться исключительно на самих себя.

Немало информации Ник, и сам основательно перебравший спиртного, упустил. Ничего, ничего. Мимо «ушей» микрофонов и «глаз» объективов ничего не пролетело, рекордеры всё исправно «запомнили». Благодаря этим записям журналист позднее разберётся в полученных «из первых рук» сведениях. Репортаж века по-любому монтировать придётся, первый выход в эфир будет лаконичным, по всем канонам мировой Сенсации Номер Один. Так что рассказы говорливого во хмелю Молчуна репортёр усвоит повторно. Вечером и в начале ночи просто сил не хватило, организм требовал передышки, всётаки недешёвой ценой далась ему эпопея перехода из столицы в Зону… Не совпадая с именем, пьяный сталкер до-олго распространялся о тонкостях взаимоотношений с барыгами, перекупщиками, перевозчиками и прочими зонными и околозонными «слоями общества». В одном из поселковых «готелей» Ник выспался и отдохнул, на удивление. Видать, мозги всё-таки перезагрузились. Сейчас необходимо крупным планом заснять все эти упомянутые частицы целого сообщества человеков, именуемых сталкерами. И найти одного из них, реально серьёзного , что проведёт репортёра в конечный пункт командировки. Путешествуя по улочкам и заведениям, Котомин опять повстречался со знакомой парой бойцов из армии «прозревших». Репортёр отчётливо помнил, что спрашивал у Молчуна об этой компашке спасителей человечества, но вчерашний собутыльник о такой группе вообще ничего не слышал. Постоянного клана «Прозрение» не существовало, а вольные то и дело создавали разнообразные альянсы, компании и отряды. Временные. Как создавались они, так и распускались. Или полным составом в дебрях Зоны исчезали. Странно, конечно. Новичками эти сталкеры не выглядели. Возможно, организовались совсем недавно? Любой клан, любая партия или религия когда-то начинались с группы людей, объединённых какой-либо идеей. Ник, поразмыслив, решился всё же сходить по указанному адресу, послушать их лидеров. Не лишне узнать, конкретно какими тактикой и стратегией противоборства они собрались предотвратить планетарный катаклизм. Он разыскал деревянный сарай, тот самый, рядом с магазином Басиста. У входа на табурете сидел и скучал рыжий детина. Журналист остановился и немного потоптался, осматриваясь и раздумывая. Входить или нет, вот в чём вопрос…

– Молодой, ты к нам? – скучающий привратник сам обратился к журналисту. С виду этому рыжему сталкеру было лет на пятнадцать меньше, чем Нику.

– Мне сказали, что тут можно пообщаться на предмет… э-э-э… – У Котомина язык не поворачивался выговорить вслух словосочетания «грядущего конца света» или «неизбежного повторения чёрного катаклизма».

– Да, конечно, заходи. Командир ответит на любые твои вопросы. – Не вставая с табурета, «швейцар» толкнул ногой деревянную дверь, что вела в сарай. Не благодаря, Ник зашёл в длинное, хреново освещённое помещение. Кроме него, внутренность строения, очевидно, состояла из ещё нескольких комнат. Двери в них были закрыты. В первой, напротив входа, стоял деревянный стол. За ним, в кресле полусидя, спал некто. Возможно, упомянутый лидер этой группы. Котомин подошёл к столу, уселся на стул, поставленный перед ним специально для пришлецов, жаждущих ответов. Человек продолжал спать. Ник громко прочистил горло. Спящий дёрнулся, глазками спросонья заморгал. Затем привстал, сел в кресле прямо и вылупился на репортёра. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы начать соображать.

– Тебе чего, молодой?.. Ну, по крайней мере этот «старый» хоть выглядит постарше Ника. Этому круглолицему крепкому мужчине с виду стукнул минимум полтинник.

– Мне сказали, что ваша… м-м… армия намерена… э-э… как бы это выразиться… ну, в общем, спасать мир человечества. – Котомин специально говорил неспешно, давая собеседнику время окончательно проснуться.

– Тебе очень правильно сказали! – визави оживился. – Ты намерен влиться в ряды движения прозревших?

– Вы так и называетесь, «Прозревшие»? – уточнил Ник.

– Ну нет, название у нашей армии другое. – Мужчина улыбнулся. – Мы вынуждены шифроваться, чтобы отбирать людей по их истинному интересу и желанию. Слухи искажают информацию. И нам бы не хотелось, чтобы люди болтали о нас лишнее. У костров под градусом все любят потрепаться на разные темы, даже если ничего в них не смыслят.

– Что же вы такое делаете? Что люди могут понять неправильно? Истинно хорошие деяния даже лжецы не смогут исковеркать до неузнаваемости. Это была цитата из самого себя. Николаю Котомину не впервой общаться с различными гуру, вождями, проповедниками и развенчивать их претензии на истину в последней инстанции.

– Я отвечу на этот вопрос, когда узнаю, почему ты пришёл к нам. Что тебя привело? Если многие причины, то выскажи первое, что на язык просится. – Сидящий в кресле пристально уставился на репортёра, буравя его маленькими, но с очень колючим взглядом глазками. – Что тебя привело в Зону? Ник, честно говоря, не ожидал подобного допроса. Он полагал, что в «банду» принимают всех без разбора. По принципу: чем нас больше, тем круче мы!

– Собственно, в Зону меня привело желание заработать, я банку должен крупную сумму. – Глядя на ждущего откровения «командира» абсолютно честными глазами, произнёс Ник; и почти не солгал, ведь вторую часть ответа даже не пришлось выдумывать. – Но сюда я пришёл, заинтересовавшись вашей благой целью. Хотелось бы узнать, каким образом вы хотите предотвратить конец света. Истинная правда.

– Стра-анно, – протянул собеседник, – все с ходу спрашивают о том, какую часть артефактов нужно скидывать в общий котёл, какие условия поддержки, ну, там, еда, патроны, броня. Иногда спрашивают про карьерный рост, а ты вот так сразу, саму суть ухватил… Ответь, что тебя привело сюда, в Зону?

– Я же сказал, затруднительное финансовое положе…

– А-а, только не ври мне! – Мужчина пренебрежительно махнул рукой, его глазкибуравчики сверкнули. – Скажи, разве у тебя не было ощущения, что не всё в порядке? Что мир вокруг снова начинает меняться… Ты не похож на бродягу, способного прийти в Зону просто так, подзаработать! Как ты понял, что именно здесь источник твоего беспокойства? Мужчина спросил и вновь ждал ответа, а спрошенный потерянно молчал. Ник не то чтобы растерялся, но… просто не ожидал встретить такую проницательность в этом сарае. Одной фразой собеседник ухитрился описать причину, властно потянувшую журналиста отправиться в путь. И ведь совершенно невозможно ответить на вопрос правдиво! Что отправился Котомин в эту командировку , снедаемый желанием если не спасти, то хотя бы разобраться, необходимо ли уже спасать мир. И затем всему человечеству сообщить итоги репортёрского расследования…

– Вижу, вижу, прав я, – собеседник вот-вот дырки взглядом просверлит в лице Ника, – то, что тебя сюда затянуло, мы именуем Зов. Его мало кто слышит. Даже в нашем братстве не все паладины являются истинными, чистокровными стражами.

– Погодите! – встрепенулся Ник. – Так вы и есть те самые «Стражи Апокалипсиса»? Я слыхал, вас не жалуют все, кто имеет отношение к Чёрному Краю, что по эту, что по ту сторону периметра…

– А ты слышал, за что нас не любят? – спокойно спросил мужчина, тем самым подтвердив, что высказанная Ником догадка имеет прямое отношение к идентификации «прозревших».

– Я так понял, вы всем мешаете и… многих убиваете. Об этой банде упоминал и вчерашний знакомец Молчун. Однако надо быть

поосторожнее в формулировках… О существовании подобного движения Ник и раньше знал, в особенности Бедлам предупреждал его, сторониться даже не советовал, а приказывал!

– Вот видишь. Рассмотрев лишь одну сторону медали, невозможно получить цельное представление о сути, – собеседник Ника слов не подыскивал и пауз не делал; слова ему явно подбирать не требовалось, не первый раз и не первому об этом толкует. – Понимаешь, молодой, главная проблема в том, что основная цель сталкера – хабар. И всё бы ничего, используйся эти артефакты в Зоне. Пусть все, ослеплённые жаждой наживы, хоть поубивают друг друга, нам это безразлично. Но они же инфекцию выносят за пределы Черноты! Нет сомнений, что Зона распространяет своё влияние на весь мир, на всё человечество, через эти артефакты. Они, как переносчики заразы, как дверки, сквозь которые она выходит наружу. Распространяя эти аномальные образования по миру, человеки сами делают Зону сильнее!

– Об этом я как-то и не думал вообще, – нагло соврал Ник. Очень надеясь, что натренированная честность не исчезнет из взгляда, а голос не дрогнет.

– И вот теперь представь себе, какую боль нам приносит осознание, что основной источник заработка сталкеров является чернейшим злом! Естественно, мы с ним боремся. Конечно же, мы препятствуем сбору и распространению, чем вызываем непонимание, ненависть и отторжение всех, кто не с нами. Все, кто против нас, способствуют приближению Апокалипсиса. Барыги, сталкеры всех мастей, бандюки, транспортёры и повязанные с ними бизнесмены в миру – буквально все хотят только одного. Добыть ништяки и нажиться на них. И только мы ставим главной целью сбор артефактов ради их уничтожения. Сбор любыми методами! Цель оправдает средства. Мы не позволим Зоне поработить всё человеч…

– А как вы их уничтожаете? – поинтересовался Ник. Ему уже было просто неинтересно слушать проповедь. Было это всё уже, было… Велеречивый идеолог не первый и наверняка не последний. Интересно, где он до Зоны подвизался? В медицинских сферах, психотерапевт какой-нибудь, или в университетских кругах, препод гуманитарный… но скорей всего из религиозных деятелей, уж очень фразеология знакомая, да и в душу залезать, оперируя очевидными истинами, «попики» умеют профессионально.

– Это совершенно не важно. Я главный смотритель южной башни, а утилизация зла является почётной обязанностью Верховного Стража, – сообщил мужчина, имени которого Ник так и не узнал. – Но я вижу, ты готов к нам присоединиться. Ты не равнодушен к судьбе человечества…

– Для начала мне бы хотелось немного подумать. – Ник счёл, что с него хватит , и поднялся на ноги. – Но мы обязательно вернёмся к этому разговору.

– Конечно, конечно. Не торопись, важнейшее решение в жизни не следует принимать необдуманно… Я верю, мы ещё встретимся. Ты не равнодушен, это главное. Ещё и как, чуть было не сказал Ник вслух, но промолчал, сдержался. Факт, что бойцы и даже «офицеры» этой «армии» не участвуют в уничтожении артефактов, более чем красноречив. С почти стопроцентной вероятностью хабар не уничтожается, а конвертируется в самое могущественное зло мира. В деньги. Что в обществе людей без денег никуда и никак не – репортёр в этот же день удостоверился очередной раз. Кто ищет, тот всегда найдёт, если среди живых пробудет достаточно времени. Нику не понадобилась долгая жизнь, чтобы найти проводника. Хотя почти весь день на поиск он таки истратил. Давно стемнело, когда репортёр в одной из забегаловок наконец-то (параллельно собрав целую коллекцию видеопортретов) надыбал подходящего сталкера. Реально пожилой ветеран, с множественными морщинами на лице и кожей цвета обожжённой глины, не убоялся предложения отправиться в самую глубь Черноты.

– Почему нет? При двух условиях.

– Слушаю.

– Первое. Я приказываю, ты исполняешь. Второе. Стопроцентная предоплата, здесь и сейчас.

– Первое без проблем. Но второе… – Котомин улыбнулся. – Что тебе мешает просто уйти с моими деньгами?

– Моё слово и моя репутация проводника, – сказал сталкер твёрдо, как отрезал. Ник решил рискнуть. Он имел в своём распоряжении сумму, которую назвал старик. Имел даже больше в несколько раз, чем было названо. Даже если этот мужик обманет, то останется на повтор попытки.

– Отлично. Договорились! Когда выдвигаемся?

– Хоть сейчас, – проводник ухмыльнулся. – Я Гончий. Тебя как зовут, новичок?

– Родители Колей назвали. А по-здешнему ещё не прозван…

– Сегодня линию пересёк?

– Вчера… – Ник полез в карман за бумажником, намереваясь расплатиться и тотчас отправиться в намеченную ходку. Чего тянуть? И без того сутки потерял.

– Ветера-ан, – проводник ухмыльнулся. – Назову-ка я тебя… Репортёр обмер. В груди похолодело, словно там разлилась заморозная аномалия.

– Эй, ты чего? – не договорив фразу о новом имени, поинтересовался сталкер.

– Кажется, меня обчистили… Котомин принялся лихорадочно проверять все остальные карманы, хотя точно знал, в каком из них был его бумажник. Именно там пухлый «волков» находился всегда, но не сейчас. Почему-то. Настолько неожиданный поворот шокировал журналиста. Идя в Черноту, он себе представлял какие угодно трудности, только не это. Страшные физические нагрузки, смертельные ловушки и убийственные аномальные напасти, остервенелые перестрелки, полчища мутантов и толпы враждебно настроенных людей, всячески препятствующих в достижении вожделенной цели… но уж никак не безденежье . Откуда в Зоне карманники? Вопрос, конечно, идиотский. Они есть везде, но почему именно сейчас?!! Проводник поднялся на ноги, пожал плечами, повернулся к Нику спиной и сделал шаг прочь от столика, за которым они сидели. Котомин хотел было окликнуть Гончего, но смолчал. Какой смысл… Старик вдруг остановился сам и повернулся к молодому.

– Парень, с таким невезением ты рискуешь заработать безымянную могилу, а не зонное имя. Чем думал, складывая все бабки в один карман, да ещё и не внутренний? Надеялся, что в Зоне молодого пожалеют, не общипают? Ха! Здесь родной брат брату за пачку патронов глотку ножом полоснёт. Попадаются и блаженные, типа Братана, бегает один такой кент, ну так исключения везде бывают. Если тебе покажется, что кто-нибудь к тебе добрый, это подозрительно. Хорошо, что я с тобой не пошёл. От тебя отвернулась удача, а с невезучими связываться себе дороже.

– Почему же… ты меня просвещаешь бесплатно?

– Это не бесплатный урок. Живой будешь и при деньгах – встретимся и заплатишь. Просто настроение сегодня такое… Но вдруг живой вернёшься и с хабаром, упаси тебя Зона мимо пройти, не признать меня. Не гляди, что старый, зрение получше твоего будет, не промахнусь. Провожая взглядом упущенного проводника, Ник мучительно искал ответ на вопрос, благодаря чьим усилиям испарились две заначки, разложенные по внутренним карманам. …Воспоминания о злоключениях в краю морозов, снегов и всё ещё непуганых пингвинов Лучу помогли скоротать монотонное продвижение. На удивление, больше ни одной задержки не произошло. И к вечеру этого дня напарники долезли до конечной точки диггерского маршрута.

Выход находился в яме и был завален сорванными кусками асфальтового покрытия, камнями, элементами кирпичных и железобетонных стен, мусором всевозможным, а поверх этого винегрета покрыт толстым-толстым слоем «шоколада»-глинозёма. Спасибо уродукарлику, сюда давненько никто не совался. Лагерь находился в двух километрах севернее, на холме. Выждав наступления глубокой ночи, сталкеры разошлись в стороны и отправились занимать намеченные позиции. Началась охота. Луч засел за сваленными брёвнами в соседней лесополосе; козаки здесь заготовляли дрова на зиму. Пэдэашка завибрировала. Время.

– Ну, поехали. – Сталкер взял в руки скомпонованную мини-базуку. Тактический блок мельком просканировал территорию и выдал её грубую, приблизительную «карту» на сенсорный дисплейчик. Луч ткнул в него два раза пальцем; загорелись две красные «точки стремления». Синие окружности вокруг них показали зону разлёта поражающих фрагментов. Теперь сталкер мог выстрелить в любом направлении, хоть в противоположном; ракетки уже «знали» свои цели и найдут их, обминая любые препятствия. «Извиняйте, братья-славяне! Ничего личного… вы просто под раздачу попали…» Луч всегда считал, что переход на личности и тем более оскорбления расового и национального характера – признак слабости. Недостойное, гнусненькое занятие. Но – на войне как на войне. Результат оправдывает методы. Пора начинать! Тишину ночи разорвал дикий крик: – Эй! Салоеды!!! Пиво пишется и произносится через и-и-и-и-и!!! Последовала пауза, но недолгая. В лагере зажглись несколько огоньков. Замелькали тени.

– Що ты кажэш?! Нэ почув, кажы ще!!! Появилась багровая точка прицела, она шарила по кустам и деревьям. Совсем недалеко от Луча.

– Вышиванки у вас длинные для того, чтоб зад подтирать после срачки!!! Бычья деревня!!! Этот «воинственный клич» всплыл из глубин памяти приветиком из далёкого прошлого. Цитата из аудиоряда какой-то демонстрации, показанной по тэ-вэ в эпоху газовых конфликтов. Одного из противостояний, которыми изобиловали отношения братских восславянских стран до того, как в конце двадцатых годов был наконец-то заключён Самарский Договор. Не в последнюю очередь способствовало примирению скачкообразное расширение Черноты. Появление хаоса Предзонья, которым Зона отделилась от белого света, и беспрецедентные совместные усилия всех стран мира, принявших решение возвести периметр и меньше чем за два года воплотивших его в реальность. Когда рядом с соседскими домами появляется смертоносный оккупант, соседям как-то уже не до постоянной междусобойной грызни… Выдержав паузу, необходимую тактическому противнику для усвоения грязного смысла цитаты, Луч ещё раз ткнул пальцем в сенсорный экранчик, прямо в мигающую кнопку «Пуск», и выпустил на свободу две «осины». Ракеты понеслись в центр лагеря по очень хитрой непрямой траектории. Поразили цели, родив два раскатистых взрыва. Все, кто выбежал из укрытий на крики сталкера, не успев натянуть броню, умерли в адской круговерти микроскопических стальных шариков. Колоритные, можно даже сказать, певучие ругательства осатаневших от такой наглости козаков заполнили ночной воздух. Первые «профилактические» очереди резанули по лесополосе. Высверкнул импульс ручного энергана. Наугад ударил миномёт… Луч выглянул из-за ствола толстого дерева. В ярком свете вспыхнувших прожекторов, укреплённых на вышке у входа в лагерь, было отлично видно, как один за другим головорезы выбегали на

«охоту». Сколько же их там?! Ё-моё, повысыпало как из потревоженного улья пчёл! Сталкер бросил портативную пусковую установку, метнул далеко в сторону гранату, чтобы обозначить своё местоположение, и ломанулся к руинам поселка. Козаки взяли след, поднялась яростная стрельба. Ночной бег по пересечённой местности, полной аномалий, – песня та ещё… Но у Луча имелась фора. К тому моменту, когда на пригорке показались первые тёмные силуэты козачьей оравы, он уже укрылся за бывшей трансформаторной будкой. Инфракрасный режим визора открыл печальную картину. За Лучом охотились человек пятьдесят. Оттянуть-то их можно было, но задержать, стоя за этой будкой, – шиш с маслом! Его тупо шлемаками забросают. Нужно было срочно, на ходу, изобретать другой план действий. Два магазина патронов сталкер выпустил в приближающихся бандюков. Никого не убил с такого расстояния, но четверо упали. Броня была хороша, да сапожки – халтура. Прострелил им ноги Луч. Несколько одиночных выстрелов чуть не достали его… Снайпер вражеский поднялся на пригорок. Пригнувшись к земле, улепётывающий сталкер спустился с возвышенности и побежал в руины. Как только показалось, что он надёжно укрылся от снайпера за стенами домиков, близкий шум за спиной вынудил Луча резко обернуться.

– Твою мать!!! – Только и успел рявкнуть он, вскинув автомат. Короткая очередь разнесла голову проказнику. Вспышки выстрелов осветили окрестность, и сталкер заметил ещё штук десять гнилушек, ковыляющих к нему по развалинам. У многих в руках виднелось оружие.

– Опять?! Да что ж такое? У Луча ещё слишком свежи были воспоминания о последней встрече с могильными зомби, и вот те на! В самый неподходящий момент. «Хотя как сказать… это ещё будем посмотреть!» Сталкер побежал обратно, к краю посёлка, навстречу врагам. Козаки приближались неумолимо. В амбразуристый пролом стены одного из домов Луч опустошил ещё один «рожок». Остервенелые вопли и ругательства стремительно приближались. Луч достал и метнул световой взрывпакет. Не такой мощный, как «стормы», но его вспышки хватило, чтобы ярко осветить поле, усеянное злющими козаками. Прокажённые зомби увидели скопление живого мяса и двинулись в ту сторону. Завязалась перестрелка. Из домов всё больше и больше вываливало гнилушек, их здесь оказалось до фигища! А со стороны поля всё больше и больше подтягивалось головорезов. Ночной вариант «стенка на стенку». Причём, судя по всему, перевес явно на стороне проказников… Под всё это грохочущее веселье Луч и просочился вдоль края посёлка на противоположный его конец. Тут бывшая оросительная система имела в своём составе высохшее маленькое водохранилище. От него расходились в разные стороны обложенные плитами каналы. По одному из них сталкер и побежал как ошпаренный. Времени Джону должно было хватить. В этом Луч даже не сомневался. Звуки бешеной стрельбы за спиной не стихали. Довольный собой охотник бежал по дну канала, как вдруг щемящее чувство смертельной тоски резко накрыло его. Он споткнулся на ровном месте, остановился и на корточки осел, судорожно хватая ртом воздух. Сжалось и заболело в груди… Очень специфическая, но знакомая боль. Он уже испытывал её раньше. Когда во время совместных охот погибал кто-то из коллег. Напарники, с которыми устанавливался непосредственный контакт, ненадолго становились как бы частью самого Луча. Он вчувствовался и ощущал наших, и эта связь лучше всякого радиомаячка позволяла ему знать их местоположение. «Значит, Жеке не удалось пройти… Ещё одним меньше. Четвёртый на счету предателя…» Луч посидел минутку-другую и вяло побежал дальше. Выходить из оросительного

канала и делать крюк к месту встречи смысла уже не было. Створка плотины преградила путь. Сталкер вскарабкался по бетонному склону канала и засел в каморке контрольного узла шлюза. Тут он подкурил сигарку, заначенную в подземке. Единственное, что осталось от Джона-Зверя… Помянул. Взгрустнулось. Посидел, подумал. Фанатично следуя нашей цели, погиб один из сильнейших бойцов. Можно ли этого было избежать, или Вороного с шаманкой обязательно надо было наказывать?.. Луч привёл себя в порядок. Переход из боевого режима в походный не занял много времени. Сталкер закинул автомат за спину и, обойдя шлюз, снова спустился в канал. Удобно. Этот бетонный ров к тропе проведёт. Идя по нему, можно не опасаться, что скачущую фигуру кто-то заприметит на ровной местности. «Конец охоты. О Вороном и его злополучной пассии на время – забыть. Сейчас полюбому их будут охранять пуще прежнего. Пока что новую цель надо искать…» Луч уже прикидывал, куда дальше двинуть, как ослепительно белый луч с шипением прожёг выщербленный бетон перед ним. Сталкер тотчас замер и поднял руки вверх. Убить не хочет, гад, иначе бы не целил под ноги, упредительно.

– Всэ! Прыйихав, москалыку. Кинцева зупынка, – раздался с верхней кромки канала голос. Обошли, гады! Луч впал в шок. Каким это образом козаки обогнали его и устроили засаду, а он абсолютно ничего не почуял?!

– Сэмэн, свитла!!! Гаркнул тот же голос. Сверху зарычал мотор, и к краю канала подкатила «рамка». Неужели та самая, из «Руслана»… или очень похожая? «Вот, значит, какая ирония судьбы», – подумал сталкер. Свет фар залил бетонные плиты, слепя глаза. По склону спускался бандюк с лучемётом в руках.

– Я й не почув, бо втик ты дужэ швыдко… Кажеш, пыво трэба пысаты з литэрою «и»? Молодой возрастом козачок, лет двадцати пяти с виду, остановился перед Лучом. Испускатель лучемёта нацелен прямо ему в живот. «Ох, ё!.. Элка-двадцать четыре эм…» Вопрос был риторическим, но Луч на него ответил.

– Пиво надо пии сать через писялку. А в ней окончание не «и», а «и краткое». Козак заржал. Лучемёт затрясся. «Как бы не сдохнуть от удара собственного оружия», – подумал сталкер.

– Чув, Сэмэн, до нас гуморыст потрапыв! Гостралюе!

– Нэхай гуморыть! От побалакае з ным наша видьма, побачымо, як вин заспиваа е. Свет, льющийся сверху, неожиданно погас, звук мотора стих. Молодой бандит, не отводя оружия от живота Луча, окликнул напарника: – Шо такэ, Сэмэн? Ты шо там, сэрэш? Свитло повэрны. «Эх, лучше б мне всё-таки не такие утрированные хохлы попались… Во мне же украинской крови половина! – тоскливо подумал Луч и судорожно сглотнул горький комок, возникший „под ложечкой“. – Какая сволочь заставляет нас играть в эти дурацкие игры… но чему научили, то и получили!» Ответа сверху не последовало. Тихое шуршание катящегося предмета привлекло внимание. По склону перемещалось что-то небольшое, размером с футбольный мяч. Козак левой рукой снял с пояса фонарь… К их ногам подкатилась отрезанная женская голова, сквозь спутанные рыжие волосы просматривались широко открытые зелёные глаза.

– Маричка!!! Вмиг козак просто забыл о существовании пленника, с диким криком «А-а-а-а-а!!!» сорвался с места и побежал наверх по склону, пустив перед собой шквал лучевого огня. В форсированном режиме энергия батареи меньше чем за минуту иссякнет… Звук, похожий на что-то вроде «гык», прервал и это ошалелое лучеиспускание, и надрывный ор. Тело хлопца замерло на самой кромке канала, Луч отчётливо видел момент перехода от движения на полном вперёд к остановке конечной. Зупынке кинцэвой,

воистину… Медленно отделившись, голова козака упала за спину тела, с которым ещё секунду назад составляла единое целое. Глухо шмякнулась на бетон и скатилась к ногам Луча. Сталкер не увидел, кто или что убило бандита. Ни тени, ни выстрела – вот бежал-бежал человек и вдруг умер. Луч сдёрнул со спины «калаш»…

– И всиляки литэры тут ни до чого! Содержание определяет форму, а не наоборот! – раздался знакомый голос где-то совсем рядом. Отрубленная голова хлопца качнулась, как будто её кто-то толкнул носком сапога. Женская голова лежала неподвижно.

– Ж-ж… Жека? Луча по всему телу пробил мандраж. Давненько он такого внезапного страха не испытывал. Вроде уже и напрочь разучился мистики всякой бояться, но вот поди ж ты…

– А ты кого-то другого ждал? Я тебе где сказал быть? Шо мне, по всей Зоне за тобой мотаться? Прямо перед Лучом темнота ночи покрылась ещё более тёмными полосами, и спустя несколько секунд из пустоты появился Джон-Зверь, держа в руке сорванную с себя головку кровососа. Чёрные ленты сползали с его плаща и свивались в запутанные клубки… Напарник запихнул уникальный артефакт в контейнер.

– Жека, ты… всё это время… не снимал тварь?.. В первую минуту ничего другого Луч и не нашёл, что бы спросить. Шок, вызванный последними событиями, как-то вытеснил из головы другие мысли.

– Так и есть, твой «донор» помог. – Джон похлопал по своему плащу на уровне пояса, слева. В районе селезёнки.

– А ты уверен, что это… безопасно? Долгое пользование… побочные эффекты…

– Не компостируй мне мозги! Погнали, короче, доведу туда, откуда взял. Считай, что мы квиты… совсем квиты. Джон зло улыбался, глаза его горели. «Ну прямо как у кровососа!» – невольно подумал Луч. «Рамка» в натуре оказалась той самой, из транспортного самолёта, разбившегося в ближнем Предчернье. Барыга нашёл, кому её сбагрить, и наверняка отлично на этой сделке наварил Пухлый… Но всё же судьба иронизировала в эту ночь не настолько лихо, как показалось. Трофейный ЛК-24 м был не родной, без выцарапанного на кожухе: «лшл». Та же модель, очень похож, но гораздо новее лучемёта, верой и правдой служившего Лучу столько лет. Того самого, что подарил ему это имя ещё в самом начале зонной жизни. А ведь сталкеру-новичку оружие тогда досталось уже изрядно бэушное… Этот же был совсем новенький, можно сказать, новорожденный, масло на рефракторе не успело обсохнуть. Удачная модификация, добрый тридцатник ей, а до сих пор с производства не сняли. На бегу, коротко поговорив с «воскресшим», Луч узнал, что Зверь пробрался в лагерь и перерезал всех, кто остался внутри, всех, кто не погнался за отвлекающим напарником. Джон даже и не собирался уводить шаманку. Беседовать с нею тем более не… Он зарезал её в постели, голую, на глазах Вороного, которого она и оседлала в тот момент, предаваясь любовным утехам. Медленно провёл лезвием ножа ей по горлу. Она захлебнулась собственной кровью, даже не увидев клинка, её убившего. И, после небольшой паузы, позволившей Вороному рассмотреть во всей красе брызнувший фонтан крови и завопить, уже окровавленный клинок насладившийся местью Зверь воткнул предателю прямо в сердце. Может быть, его-то смерть и почувствовал Луч? Когда-то они с Вороным немало троп вместе исходили. Посвящал его не он, однако в паре с ним работать было надёжно… А кто же Вороного посвятил, не Джон ли, между прочим?!

– Ты же знаешь, Луч. Всё равно будет по-моему, – ответил Джон, когда Луч возмутился и высказал ему, что думает обо всём этом, – и я же сказал, что все твои должки оплачены. Поэтому даже не тошни мне, понял? Я уже большой мальчик, сам знаю, что делать. Джон никогда, никому не прощал и не простит. Потому и зовётся он ЗВЕРЬ. Хотя

неправильно это, незаслуженно обижены животные. Свирепее и безжалостнее человека – нету зверя на Земле. Джон-Человек его назвать бы, но лицемерное человечество хитрый смысл вложило в самоназвание. И под «человечностью» подразумевается доброта. Что абсолютно не соответствует реальности. Кто же всё-таки умер, когда Луч ощутил знакомое по ходкам прошлым чувство неизбывной потери?..

Сад выживания Зимой темнеет рано, и потому ни минутки дневного света терять нельзя. Ник в очередной раз наклонился и подобрал высмотренную «скракозяблю» из спрессованного мусора. Причудливый внешний вид внушал надежду, что это именно артефакт, а не просто слипшиеся комочки. Счётчик радиации не затрещал, значит, можно просто сунуть в рюкзак. Для «светящихся» находок в том же рюкзаке специальная эластичная торба из освинцованной плетёнки. Закинув рюкзак за спину, Котомин принялся энергично выбираться из руин. Пора «домой». Темнело быстро. Ему говорили, что ночью тут новичкам неопытным категорически противопоказано лазить. Что это за локация, почему здесь столько артефактов и ни единого сталкера? Странное местечко. Костей множество, оставшихся от разных животных, вряд ли известных современной науке. Да и человеческие попадались… Видимо, какой-то аномальный участок. Ну и ладно. Здесь Ник подсобрал кое-какого хабара, теперь сдаст торгашам, и если это не простой мусор, то удастся разжиться на «деревянные». Репортёр бежал обратно к посёлку Южному и мысленно прикидывал, сколько ещё ему доведётся сталкерить, чтобы оплатить наём проводника. Как бы срок этих «заработков» не растянулся до такой степени, что уже и никакой проводник не понадобится. Вот натренируется для круглосуточной борьбы с окружающей средой… Аномалии Котомин уже хорошо ощущал. Индикатор аномалий, купленный перед тем, как исчез бумажник, обнаруживал лишь три из четырёх подобных образований. Через некоторое время Ник даже перестал на него смотреть, потому что решил, что изменения его внутреннего состояния – более надёжный детектор. Журналист даже начал разрабатывать шкалу тошноты , по которой можно было узнать не только расстояние до аномалии, но и её разновидность. Хотя его новые ощущения не сводились единственно к тошноте как таковой. Гайки с ленточками он кидал всё реже и в большинстве случаев для того, чтобы узнать, как срабатывает та или иная аномалия. Один раз чуть было не встрял в «зыбь». Только и успел отпрыгнуть как ошпаренный, когда серебристый оттенок разлился в стороны, инициированный точечным ударом гайки. Попади Ник в эту область – увяз бы по самое не хочу. Прочь от скопления разрушенных домиков уводила хоть и тоже разрушенная, но всётаки дорога. И репортёр отправился по ней. К тому же в этой окрестности почему-то живности почти не было. Или ему просто наконец-то повезло, все местные монстры отправились на пикник в соседние фрагменты территории… По пути к нему присоединились ещё двое сталкеров. Втроём бежать было веселее, конечно, да и поговорить можно, если дыхание позволит. Ребята возвращались из ходки, и каждый, судя по их радостным репликам, тащил с собой по три настоящих артефакта. Ник попросил помощи в идентификации своих находок, посулил процент, если что-то стоящее обнаружится. Попутчики обещались помочь, но сначала нужно было вернуться в посёлок до темноты.

– А ты где собирал? – задал вопрос один из них. – Мы по свалке ходили, там сейчас затишье. Бандюков оттуда выбили до прошлого выброса и теперь поспокойнее.

– А я во-о-он там лазил, – Ник махнул рукой в сторону уже далёких руин, – в домишках и подвалах кое-что подобрал.

– Та ну тебя на фиг! – выкрикнул второй. – В крысином хуторе?!

– Гонишь! Оттуда нет возврата никому! – добавил спросивший первым. Оба сталкера даже остановились резко, будто об стенку ударенные. Котомин по инерции проскочил несколько метров, наконец остановился и повернулся к попутным напарникам. Тело пробрала ознобная дрожь.

– Что там такого? Я вроде ничего страшного не заметил… Аномалий очень мало. И мутантов ни одного.

– Живых на хуторе ни одного, что мутных, что не мутных, ты прав, – сообщил второй. – Там только съеденные.

– Точно! – подтвердил его напарник, вопрос которого привёл к остановке движения. – Новичок, там гнездо крысиной мегастаи. Туда только на танке можно заехать. Но без толку, твари облепят машину так, что носа наружу не высунешь и ни одного ништяка не поднимешь… И много насобирал?

– Не, много не успел. – Котомин соврал, потому что почуял в голосе спросившего не простой интерес. Мало ли… Вокруг никого, и их двое против одного. – Я там всего минут пять ходил. Край развалин задел. Темнеет уже.

– Тогда понятно, – сталкер кивнул, – повезло тебе, в рубахе родился. Засекли б тебя крысы, даже убежать не успел бы! Ну давайте, мужики, двигаем дальше, и вправду ночь на носу. Журналист неожиданно для себя мысленно поблагодарил Творца и перекрестился. На всякий случай. Вот ведь свезло так свезло! Он-то знал, что добрых три часа убил на сбор предполагаемых артефактов. Отсутствие живности и огромное количество костей, рассыпанных в руинах повсюду, объясняло наличие там крысиной стаи. Но отсутствие самой стаи в её же гнездовье – чем объяснить?! Жизненно необходимо набиваться в напарники. К кому-то более опытному. Время на бегу пролетело быстро, и все трое вскоре добрались до первых фонарей. Сталкеры убрали оружие за спины и перешли с бега на шаг, как только пересекли границу посёлка.

– Ну вот и ладненько, – сказал первый, видимо, старший в этой паре, – идём перекусим, как тебя там, кстати?

– Георгий Бондаренко. Гоша, для краткости, – представился журналист.

– Меня кличут Мухтар, как собаку, но я не обижаюсь, – сказал старший, снимая шлем. Оказался узколицым, с ярко выраженными монголоидными чертами. Второй хихикнул. Он тоже на ходу снял шлем и маску и оказался совсем юным блондинистым пареньком не старше двадцати.

– А это, – первый потрепал пышные волосы напарника, которые долгое ношение шлема ещё не испортило, – Кудрявый. Пока не заслужил ничего более пристойного. Мы здесь, в Зоне, друг друга называем заслуженными именами. Привыкай, новичок. К примеру, тебя с твоим сумасшедшим везением уже Крысобоем можно называть. Или Крысом, для краткости, как ты говоришь, везунчик. Второй опять хихикнул.

– А нельзя что-нибудь нормальное самому подобрать? – спросил Ник. Не общались они с Гончим, уж тот кой-чего поведал бы о его феноменальном «везении»…

– Не-е-е! В Зоне ты, как заново рождённый, и имя тебе дают другие человеки, – заулыбался старший.

– Ты не переживай так, – младший подмигнул, – могло быть и хуже. Я бы тебя назвал Чипполино! Сталкеры громко рассмеялись.

– Ну что, давай с нами, пожрём и глянем, чего ты у крыс натырил. – Мухтар постучал по рюкзаку журналиста. Они зашли в надувной купол забегаловки, стоящей прямо у дороги, что вела к блокпосту. Судя по физиономиям персонала, тут правила бал кавказская кухня. Двое

сталкеров и один кандидат в сталкеры подошли к стойке бара, сколоченной из фанерных упаковочных ящиков.

– Нам как всегда? – спросил Мухтар у Кудрявого.

– И водки? На троих сообразим. – Младший кивнул в сторону журналиста. – А тебе чего на закусь?

– Я-а… это, – Ник замялся, – без гроша. У меня бумажник стянули. Я в ходку пошёл, чтобы заработать. Мужики, очень неудобно просить… одолжите? Котомин никогда в жизни не попрошайничал, даже когда финансы коллапсировали в десятирублёвую монету. Но сейчас ему страшно хотелось есть. И вариантов было мало. Собственно, один только.

– Неудобно стрелять из «калаша» ногами, – ответил Мухтар и крикнул типичному армянину, что стоял за мангалом: – Нам как всегда, но три! Повар кивнул понимающе, и полез в огромную жестяную кастрюлю, водружённую на столик сбоку от мангала.

– Водки «Немирофф» ноль-пять, – сказал Мухтар молодому, роскошно усатому бармену, – только не трудись в графин переливать. Я хочу услышать хруст открываемой крышки. Ты меня понимаешь? Бармен остановил руку на полпути к одному из ящиков с водкой, выставленных в ряд на полке стеллажа за его спиной. Изобразив лицом гримасу пренебрежения, полез в холодильник за «другой» водкой.

– У них здесь, как и за периметром, – шепнул Мухтар журналисту, – закажешь коньяка, нальют бормотухи, чаем подкрашенной. Не люблю этих. Если б не их вкусная еда, ноги моей тут не было бы… Трапеза сопровождалась распитием «горилки» и оживлённой беседой до тех пор, пока не пришло время Нику разомкнуть клапан рюкзака. Показать, чего он там насобирал. Мухтара и Кудрявого разбирало любопытство, и они попросили Ника предварительно светануть хабар… Как держал старший в зубах кусок истекающего жиром мяса, так и выпустил его на пол – по причине отвисшей челюсти. Младший в этот момент ничего не жевал, поэтому именно он прерывисто зашептал Нику: – Ныкай… снычь быстро… закрой… Горло Кудрявого было перехвачено волнением, поэтому больше он ничего не исторг в следующие пару минут. Репортёр поспешно сомкнул клапан и невольно оглянулся назад, вдруг подкрадывается кто-нибудь, жаждущий заполучить хабар. Заговорил Мухтар. Так же шёпотом, наклонившись почти к лицу Ника: – Твою налево через коромысло… пять минут ходил, говоришь? Да тебя за такие ништяки могут и убить и не вспомнят, что нейтральная территория… жри давай, типа ужин продолжается, и осторожно уходим. Молись Зоне, чтоб никто краем глаза не засёк, чем ты светанул… Все трое как ни в чём не бывало дожевали мясо, допили водку, покинули купол кавказцев и ушли искать укромное местечко, где можно было показать хабар без риска. Этим укрытием стал люкс-отель. Так здесь называли любые ночлежки, где не общаковые нары по всей длине сарая тянутся, а имеются отдельные комнаты, хотя бы один душ присутствует и туалет не в будке на дворе. Запершись в номере, хабар Ника разложили на полу. Кудрявый просто оцепенел и сидел на корточках открыв рот, Мухтар же за голову хватался, когда журналист извлекал очередную штуковину. Потом старший объяснял, как называется тот или иной артефакт, на что способен, сколько стоит на рынке в миру и по каким ценам можно его сдать в Зоне. Ценнейшая информация! Рекордеры записали всё. Ник потом пересматривал эту запись, чтобы запомнить получше. Рыночные продажные цены в среднем отличались от закупочных в пять раз. Эта грабительская пропорция стимулировала рост числа перекупщиков и перевозчиков разных

калибров. Пока хабар добирался от рюкзака сталкера до сейфа покупателя в одном из городов «большой земли», он переходил из рук в руки неоднократно. Но главным сюрпризом третьего дня, проведённого Ником в Зоне, было то обстоятельство, что добытый им хабар оказался не мусором. Далеко не. Ценнейшая добыча! Главным сюрпризом наступившей ночи было то, что Ника не попытались лишить добычи, а главным сюрпризом четвёртого утра то, что напарники сдали хабар как свой, по ценам более чем нормальным. За услуги свои взяли каждый по два артефакта, на выбор, и пятый в качестве уплаты долга за ужин и ночлег в люксе – Ник настоял. Он всё ждал, что подозрительно добренькие сталкеры нагадят ему по-крупному, а они всё не гадили и не гадили. Может, пронесло на этот раз? Или всё-таки даже здесь, в Зоне, «исключения» вроде Братана не столь уж редко пробегают поблизости?.. Конечно, далеко не самые малоценные части добычи выбрали Мухтар и Кудрявый. Ну и ладно, это справедливо. Молодого облапошили бы зонные барыги как лоха последнего. Универсальный закон торговли «не обманешь – не заработаешь». Ник, более чем удовлетворённый конечным итогом своей первой сталкерской ходки, разложил приобретённую выручку дробными частями чуть ли не по всем имеющимся карманам бронекомбеза и рюкзака. Он по-прежнему терялся в догадках, когда и где исчезли его финансы. С бумажником ясно, а вот каким образом из внутренних карманов… Неужели Молчун вытянул, пока журналист дрых после обильных возлияний? Простившись с не оправдавшими худших ожиданий напарниками, Ник отправился за покупками. Дал ему несколько советов Мухтар как новичку. Репортёр, следуя им, обзавёлся большими промасленными банками армейской тушёнки, парой буханок свежего хлеба, торбой сухарей, набором «походная кухня», пакетом кофе, пакетами круп трёх видов, и тэдэ, и тэпэ. Когда Ник спросил бывалого сталкера, сколько покупать магазинов к автомату, тот развёл руками, мол, от экспедиции зависит, и посоветовал взять по максимуму, сколько хватить сил тащить. Не прошло и часа, как на одной из улиц Котомин снова повстречал Мухтара. Кудрявого с ним уже не было. Сталкер обнаружился в группе других, таких же с виду опытных, вольных бродяг. Они о чём-то оживлённо беседовали.

– Во, народ, знакомьтесь, это Крысобой, – заприметив подошедшего Ника, благодетель выскочил из толпы и схватил журналиста за рукав, – тот самый везучий салабон!

– А пускай с нами идёт! – засмеялся один из сталкеров, белобрысый тощий верзила, чертами лица похожий на типичного немца. – Новичкам везёт! Лишняя удача команде разве помешает? Народ засмеялся и зашумел.

– С таким составом нам бояться нечего, – смеясь, ответил другой, – хотя, чем Зона не шутит, пусть идёт. Опыта наберётся. Такая подходящая возможность молодым редко выпадает.

– Да, фартовый, – Мухтар положил руку на плечо Ника, – опыт перестрелок между человеками ни за какие деньги не купишь. Получают его только выжившие… А ты пойдёшь за нашими спинами, пальнёшь пару раз, посмотришь, что к чему. Не бойся, сила на нашей стороне.

– А что происходит? – Ник, неожиданно угодивший в эпицентр внимания группы, только сейчас сумел вставить слово.

– Нужно зачистить базу апокалиптиков. Они отстроились на основном пути и вот уже три группы наших завалили, – ответил сталкер, шевелюру которого обильно посеребрили годы.

– Задрали, твари! Подонки! – зашумела толпа.

– Раньше они в основном барыг и транспортёров щемили, – продолжил сталкер, – вели себя борзо, но в наши дела не лезли. И вот нашего брата-сталкера вздумали отстреливать, как тушканов или псов. Если мы не объединимся и не ответим агрессией на агрессию, то нас

будут поодиночке безбоязненно мочить все клановые, кому не лень!

– Ничего, ничего! – Мухтар потряс Ника за плечо. – Скоро врубишься во все движения. И чем быстрее, тем дольше проживёшь! Эти его слова вызвали всеобщее громогласное одобрение, и под многоголосый гомон Ника потащили прочь из посёлка. Мнения новичка никто и не спросил. Пока Котомин решал, действительно ли ему полезна эта вылазка, он оказался уже далеко за пределами нейтральной территории. Оставалось лишь тем утешаться, что он лично знает этих борзых. Интересно увидеть логово «прозревших», пусть даже разрушенное. Любопытное продолжение боковой сюжетной линии репортажа, начатой с разговора на улице и продолженной диалогом в сарае рядом с магазином Басиста… *** Мерзопакостное ощущение неподъёмной тяжести наполняло тело. Невидимые, но страшно тяжёлые цепи тянули вниз. Вот уже в который раз не получалось подняться выше крыши «сталинской» трёхэтажки. Какая-то сила не пускала, притягивала к земле, неотвратимо роняя его в серую пыль затоптанной дороги. Выкашляв ту самую пыль, забившую бронхи, Луч вставал и смотрел в небо – бездонное, ирреальное. Чернотой там и не пахло. Вверху сияющий путь в бесконечность. Там свет, а всё чёрное тут, под ногами, собралось и сгустилось внизу. Пусто. И лишь тоска липкая, мерзкая, всегда была рядом. Улицы безлюдны, но ощущение постоянной слежки не покидает. Опять эти взгляды, взгляды, взгляды… И всё не получается определить откуда. Глаза со всех сторон, миллион разных или один, но зато огромный, как само небо. Реденькие облачка чёрного тумана окутывают деревья и нижние этажи заброшенных домов, вползая через разбитые стёкла окон в тёмные комнаты. В проёме одного из них мелькнуло знакомое лицо… Возможно ли такое? Могла это быть именно она? Или вновь больное воображение шалит… Опять сжало в груди и поволокло, поволокло! Луч знал, ему нужно туда… Откуда доносится тихий зов, что постоянно сверлит душу. Это она его зовёт! Встряла где-то, выбраться не может и зовёт-зовёт на помощь. Сейчас, как никогда отчётливо, он ощутил направление и хотел сорваться с места. Но… полететь у него не получается. Ноги сталкера прилипли к чёрной зонной пыли. Дёргай, не дёргай – не оторвать…

– За что?!! Крик безысходного отчаяния вырывался из пересохшего горла. Реальность начала растворяться, постепенно становясь нерезкой, расплывчатой, совсем прозрачной. Стены серых домов сменялись ржавой облупленной пластиной. Да это палубное перекрытие старой баржи… Сон уходил, оставляя несколько тоскливых картинок в памяти и паршивое настроение. Луч проснулся, чувствуя, что весь взмок. Борода и остальная растительность на голове слиплись от пота и грязи. Сталкер рывком сел в импровизированной «койке», сооружённой из вороха тряпок (не спать же на голом железе), и закрыл ладонями лицо. «Проснулся… А надо было?» – мысленно прокомментировал он своё пробуждение. По-прежнему чувствуя, что тело налито свинцовой тяжестью, встал и направился к большой эмалированной миске, полной воды после вчерашнего дождя. Взял черпак, лежащий рядом, опустил его в жидкость и окатил себя ледяным потоком.

– Ох, ё!!! Ух!!! Бр-р-р!!! Вся дурь мигом улетучилась вместе с остатками сна. В башке прояснилось. «Выдвигаемся, – вспомнил охотник. – Шестерых уже нет смысла ждать. И без того встряли на двое суток, а это непростительно долго, если учитывать сложность локации!» Подловить Кремневика, когда тот по Зоне лазит, никак не выйдет. Пытались уж смельчаки, Зона им пухом, только не жгучим… Страшно не хочется тащиться в логово,

после долгих разведывательных поисков обнаруженное Моторхэдом. Но деваться некуда. Напортачили, исправляем. Надо идти. Только там есть шанс достать змея этого каменного… Из-за него, гада ползучего, и пришлось две ночи спать не в домах заброшенных, а в этом защитном кожухе огромной «консервной банки». Слишком много дырок в полуразрушенных строениях. Не говоря уж о ночлеге под открытым небом. Сплошная «дыра» со всех сторон… А металл возвращенец недолюбливает, по косвенным данным. От бодрых восклицаний проснулся Клим. Вольный сталкер заполошно вскочил, пулемёт в лапищах наперевес, головой вертит, врагов ищет взглядом огненным. Даже здесь, под защитой сплошного железа, – так и спит в обнимку с «печенегом», как дитё с игрушкой. Удивительно, как себя не пристрелил во сне.

– Шо такэ? Крэмнэвык зъявывся?! Здоровяк ещё досматривал свой сон. Предвкушал небось долгожданную встречу с невиданным монстром. Этому только дай популять!

– Пока нет. Зъявылось утро. Хошь, освежу холодненькой? Луч зачерпнул воду пластиковым ковшиком и с ехидной улыбочкой направился к постели Клима.

– От тока спробуй! – Клим направил на старожила свой внушительный «ствол». – В момэнт з пращурами поздоровкаешся! Но уже в следующую секунду ледяной поток окатил его и превратился в облако брызг, с ног до головы окутавшее большущего сталкера.

– Ну падлюга! Гыдота козына! Ось я тэбэ зараз! Отведя пулемёт, Клим перехватил его левой рукой и опустил вниз. Здоровенный кулачище правой затрясся прямо перед лицом Луча…

– А скажи, классно освежает?! – Луч отпрыгнул, чтобы не угодить под кувалду ненароком. Внезапный скрежет люка заставил их обоих умолкнуть. Луч бросился к своим шмоткам. Лучемёт и «калаш» лежали у стенки рядышком, в полной боевой готовности. Несмотря на то что спящий отряд охраняли сверху часовые, они контролировали палубу, но могла стрястись любая хрень… По железной лестнице с грохотом спускался один из палубных стражей, кажется, Валик-Пирамидон его зовут.

– Рота, подъём, – вякнул он, спустившись в трюм, послуживший отряду временной ночлежкой.

– Да пошёл ты, ещё восемь минут на сон осталось… – проворчал Испанец. – Блин, сначала эти оболтусы со своими водными процедурами, теперь будильник припёрся… Бойцы просыпались неохотно. Ещё бы! Чего ж не поспать, когда сон охраняемый… в экспедициях такая лафа ну очень редко случается. Сборный отряд, не считая шестерых клятвенно обещавшихся подтянуться, но пропавших где-то по дороге, образовался из девятнадцати человеков. Собрались ради единственной цели: завалить сурового выродка. Кроме двоих, все отрядные полагали, что бой предстоит с непомерно выросшим, способным круто мимикрировать, но в принципе привычно-мутным чудовищем. В левом, ближнем к лестнице углу прямо на полу кемарили пятеро ветеранов вольных, они спали в броне, не пользуясь предоставленными защитой преимуществами. Луч же дал телу немного отдохнуть от «повседневного костюма» и сейчас шарился в исподних трениках, осматривая свою экипировку. Ещё двое вольных, вместе с единственным в отряде независом, рассветную смену на палубе отдежурили. Вдоль противоположной от входа стены ворочались, просыпаясь, шестеро бойцов из Очищения. «Очистки» вначале собирались вообще обойтись своими силами, но из штаба клана местному форпосту курьером доставлен был приказ: выделить только полуотделение. Мол, Кремневик всех жрёт, не разбирая, пусть колхозом его и загоняют… Командиры очищенцев тоже полагали, что сразиться предстоит всего лишь с гигантским, но вполне

одолимым змеем. Эх, надо было Моторхэду распустить слух об аномальных свойствах кремнёвой чешуи, немерено увеличивающих потенцию, и слить инфу о логове бандюкам. Положили бы они кучу народу в облаве. Другим способом головорезов на опасную операцию не вытащишь… Потом всё равно пришлось бы кому-то из опытных коллег браться за дело и под прикрытием организовывать охотничью экспедицию, но хоть число бандитов уменьшилось бы, прежде чем этого ползучего возвращенца завалят. Моторхэд же, выследив логово, не медля слил инфу «синим» воякам на ближайшем форпосте. Недавно парень стал нашим, опыта маловато, не сообразил. Видать, сильно обрадовался коллега, что шанс искупить собственную вину появился. Галка и Улька, две амазонки, пришли к месту сбора, чтобы продвинуться по их «бойбабской» социально-субординационной лестнице. Для вступления в женсовет, клановую верхушку, им нужно было доказать свою крутизну. Уничтожение эксклюзивного монстра вроде Кремневика – как раз один из подходящих аргументов. К тому же шансы на выживание у них выше всех в отряде, отправленном на охоту за ЭТИМ. Женщины ведь они, как бы ни старались эти две особи делать вид, что принадлежность к этому полу – совершенно не важное для них обстоятельство… Парочку бой-баб придётся собственноручно по-тихому завалить после операции, чтоб не болтали лишнего. Луч и Моторхэд делали вид, что друг друга лично не знают. Хотя уж кому-кому, а зачищать монстра доведётся именно им. Точнее, оканчивать зачистку. ЭТО появилось по вине коллеги. Моторхэд не успел остановить потенциала. Тот парень пришёл в Зону с «каменным», как он сам выразился в разговоре, желанием: отомстить одному кренделю. Красавчик отбил у него возлюбленную и женился на ней. Брошенный жаждал в гробу видеть всю компанию соперника и всех гостей, что на свадьбе гуляли. Полный аут! Даже с такими дебильными желаниями прутся в Черноту… Ну возьми подстереги и молотком убей ненавистного в подъезде ночью, если так уж приспичило. Но, видимо, хил телом и умишком был потенциал. Зато шустрым оказался и удачливым – страх! В лиманском или барском казино небось сорвал бы джекпот с первой сдачи. Совершенно никем не замеченный, просочился до кольцевого рва и уже свесил ножки вниз, когда его засёк Моторхэд. Коллега за несколько минут до встречи пытался образумить другого жаждущего, точнее, жаждущую. Но потерявшая единственного сына в авиакатастрофе мать не вняла увещеваниям, и пришлось её труп сталкивать медведкам на корм. Появление ещё одного соискателя не особо обрадовало, настроение у сталкера опустилось ниже нуля. Всё-таки не каждый день выпадает пристрелить женщину пожилую, оказавшуюся способной добраться во внутренний круг. Большинство целей – нестарые мужчины. Но куда деваться, не протопаешь ведь мимо, отвернув морду… Охотник придержал шустрика за плечико, завёл разговор. Тот охотно поведал, что его привело к эпицентру, но попытка вразумить, отговорить, предостеречь моментально встретила яростный отпор. Гадёныш послал доброжелателя, и сиганул с обрыва, как заправский адепт паркура. Ямакася хренов. Не случись Моторхэд в том месте, он бы не испугал соискателя, и тот почти наверняка не добежал бы до внутреннего края рва, опередив реакцию медведок… и не взлетел бы по внутреннему обрыву, как наскипидаренный. И не продолжал бы стремглав нестись дальше, прямо к Саркофагу… Моторхэд элементарно не успел, не догнал. Шустрый больно паренёк оказался. На третьей космической скорости влетел в один из зевов, гостеприимно распахнутых по периметру объекта Укрытие на уровне почвы. Сообразив, что он и сам сейчас по инерции в адову пасть вскочит, коллега не просто остановился, а опрокинулся на спину и поджал ноги. Пробороздив чёрный прах, застыл в миллиметре от входа в Саркофаг… боясь дышать, потихонечку отполз на метр, загребая руками и скребя ногами, поднялся на дрожащие от страха конечности и что было сил умотал прочь. В ужасе от осознания, что ещё полшага, доля секунды, и он сам пересёк бы роковую

черту невозвращения… Явление каменного змея Моторхэд наблюдал с внешней стороны рва. Вернулся ОТТУДА уже Кремневик. Тварь огнеупорная, кремнийорганическая, запрограммированная на уничтожение всех живых существ мужского пола. Зона в очередной раз пошутила… Вычислить змея на скале или в каменной пещере – нереально. Он становится единым целым с каменной стихией и показывает себя лишь перед тем, как убить. Почти весь отряд погибнет в этой экспедиции. Все, кроме двоих, – не охотники, а приманка. Добычу можно будет подловить, только когда она убивает очередного «живца» или перемещается к нему. Об этом рассказывали сталкерши. Женщин ЭТО не трогало. Так что было кому давать свидетельские показания о новом страшилище, захватившем одно из самых «плодородных», богатых на артефакты полей Зоны. Луч к этому времени уже втянулся обратно в ритм зонного бытия и бегал во всю прыть, отрабатывал цель за целью. Одно удручало – Зона по-прежнему не торопилась возобновлять с ним прямой контакт. Того и гляди выбросит опять на фиг, в любой момент, хоть с толчка со спущенными штанами. Мол, скучный ты, пошёл вон… Но пока что этого не происходит. Интересно, чего она ждёт… или хочет? Зато ощущение «совсехстороннего» взгляда посещало частенько, даже во сне, как сегодня. Сны, сны, эти сны… Сколько их, и все разные, но с неким скрытым смыслом. Как их расшифровывать? Луч раздумьями мозг усушил, но так и не понял. Кто-то или что-то таким образом общалось с ним. Кто или что – вариантов мало, всего два, но кардинально разные значения имеют они для сталкера. Мысли накрывают пеленой усталости, наверное, уже душа стареет. Эх, если бы светлейший Древосил вместе с телом и душу омолаживал… Но создание это, чуть ли не единственное в Зоне, что жизнь дарует, а не отнимает, врачевало исключительно телесную ипостась. Да и пойди его отыщи… ни разу после возвращения не явился Лучу тайный бонус «неглухонемых» посвящённых. Луч присел перебрать «калаш», нужно было руки чем-то занимать, тогда и мысли веселее летят. Впрочем, какой толк от автомата в данном случае? Кремневика наверняка только лучевой пушкой и свалишь. Или направленным взрывом. Живой организм на основе кремния, а не углерода. Именно так его классифицировал, по описанию выживших, Ботаник. Типчик из клана коллекционеров, в прошлом научный работник института генной инженерии. Этот участник экспедиции держался особняком. Что-то постоянно ковырял в своей походной лаборатории чемоданного типа. Вызвался из научного интереса. И ладно, пусть изучает. Кто, как не он, может дать полезный совет… А вдруг припасённые средства поражения не дадут смертельного эффекта? Научник проговорился, что ему, дескать, жутко повезло на самом деле. Подобных тварей только на других планетах можно сыскать, и в книжках фантастических, а тут вот тебе на, реальный живой песок! Ботаник этот собственную житуху готов сложить на алтарь науки. Ну и флаг ему куда поглубже. А Лучу крайне интересна эта особь исключительно с точки зрения анатомии. И новый лучемёт, излюбленное оружие, поможет внимательно изучить его внутренние органы после того, как они будут разложены в ряд на земле. Если у него эти органы вообще в наличии. Вот тогда, с чувством глубокого удовлетворения от выполненной работы, Луч осознает, что брак, допущенный кем-то из коллег, исправлен. И что жизнь продолжается. А значит, впереди всё новые и новые смерти, его стараниями положенные на её алтарь. Без абсолютной веры в неразрывность этой простой взаимосвязи он бы давно засунул ствол «кольта» себе в рот и даванул на спуск. Или активировал какой-нибудь убийственный артефакт. Например, «мерзлячок». Имя ему такое давал ну очень ироничный сталкер. Вопреки названию этот ништяк не холодину, а нечто вроде искусственного солнышка вытворял. Ультрафиолета до фигища продуцируя в том числе. А УФ-облучение, помимо того, что белковые живые существа в прожаренные бифштексы превращает, ещё и структуру

кремния изменяет, она становится рыхлой… ему с Моторхэдом останется только мелкий песочек по ветру развеять. Мал, да удал «мерзлячок». Подарочек, припасённый для Кремневика.

Круги рая – Ну чё, приплыл, мудила вольный? «Миниган» был нацелен прямо в Ника. Журналист лежал на спине, после сильного удара в голову. Струйки крови с рассечённого лба попадали в глаза и вынуждали моргать, но Котомин прекрасно рассмотрел, куда направлены стволы американского роторного пулемёта. Силуэт «апокалиптика» темнел на фоне серого неба. Вот сейчас палец нажмёт спусковой крючок, и сменные стволы, завертевшись в электрической пляске смерти, извергнут огненный шквал выстрелов, который и сметёт жизнь Ника в пропасть небытия… Хлёсткий выстрел раздался только один, и это было настолько неожиданно, что репортёр едва не обмочился. Голову пулемётчику снесло напрочь, обезглавленное тело рухнуло как подкошенное… осталось только изумиться, почему его палец не даванул триггер судорожно, произведя посмертный расстрел. Кто-то из вольных уцелел?!

– Снайпер!!! Обходим! На две группы! – со всех сторон раздались отчаянные выкрики, и множественные тёмные силуэты побежали куда-то.

– О! Новенький. – Над Котоминым возник ещё один «страж». Знакомый голос… Да это же собственной персоной офицер, с которым Ник общался в сарае!

– Синя, этого не убивай, – командир южной башни обратился к кому-то ещё, – он смышлёный парень, после обработки из него выйдет толк.

– На месте разберёмся, – в поле зрения репортёра возник ещё один силуэт, – сейчас не до него! Страж замахнулся своей винтовкой… «Бедная голова, что ж ей так не везёт!» – только и успел возмутиться Ник, прежде чем приклад врезался в лоб и отобрал у сознания дальнейшую возможность мыслить. В себя Ник вернулся, уже валяясь в каком-то помещении. Избитая голова шла кругом в буквальном смысле. Оружие и рюкзак отсутствовали. Хорошо хоть не раздели догола, рекордеры при нём… Журналист, пошатываясь, с трудом встал на ноги и осмотрелся. Это было не так-то просто, в царящем сумраке пришлось сильно напрягать зрение. Сырые бетонные стены, пол и потолок. На полу валяются грязные матрацы и тонны мусора. Все двери-окна замурованы, кроме одного проёма. Вход-выход перекрыт ржавой металлической дверью с зарешёченным окошечком. Свет, благодаря которому хоть что-то можно рассмотреть, проникает через него. Точно, приплыл. Карательная экспедиция вольных сталкеров превратилась в настоящую бойню, даже не достигнув лагеря противника. Отряд банально попал в засаду. Ураганным перекрестным огнём за несколько секунд выкосило почти всех. Мухтар погиб одним из первых, простреленный насквозь во многих местах. Пули зацепили шлем Ника, крепления лопнули почему-то, и голова лишилась защиты, но «опростоволосившийся» репортёр всё же успел нырнуть в кусты под тополями. Он отполз и зарылся в спасительное месиво грязи и прошлогодних листьев. Что творилось дальше, не видел, только слышал оголтелую стрельбу, а когда она стихла, Ник решился подняться из грязи, чтобы побыстрее убраться с поля несостоявшегося боя. Но возникший словно из ниоткуда вражеский боец отправил его в нокаут. Да уж, Ник ожидал большего от этого репортажа с места военных действий. Битва закончилась, не успев даже начаться. Не поспоришь, конечно, эффективно действуют

«апокалиптики». Вольные, полностью уверенные в своём преимуществе, посмеивались над ними всю дорогу. А зря… Возможно, кто-то из отряда сумел бегством спастись и даже прощальным выстрелом снёс башку «стражу», который чуть было не раздерибанил в клочья Ника. Может быть, спасшийся приведёт целую толпу мстителей, и вольные сталкеры всё-таки одолеют «прозревших». Но дождётся ли пленник освобождения? Опытный стрингер Николай Котомин давным-давно не понаслышке знал, что жизнь в натуре сильно отличается от кинематографа. Это на экране противники могут в упор опустошить все магазины и, успешно промазав, броситься с ножами наперевес в рукопашную, затягивая действие минут на пятнадцать. В реальности всё гораздо безжалостнее и быстротечнее. Видимо, это и есть расплата за то, что он доверился Мухтару, подозрительно доброму к нему? За что же тогда расплатился бурят? Неужели за доброту свою?.. Ник подковылял к двери и постучал кулаком по железу.

– А-а! Очнулся, новенький, – знакомый голос прозвучал за дверью, и в окошко наплыла знакомая физиономия.

– Здрасьте! Вот, решил присоединиться, а тут слышу, сталкеры к вам идти собрались. Я же не знал, что они нападать идут! Думал, в армию влиться хотят, – без запинки и без зазрения совести толканул речь Ник.

– Ну да, я так и понял, – ухмыльнулся «страж». – Молодец, что пришёл. О твоём существовании уже известно Верховному. Он тобой заинтересовался. Нечасто в Зоне появляются воистину неравнодушные люди, тем более такие, что слышат Зов. Дверь заскрежетала, распахнулась, и сумрак осветился. Котомин выбрался наружу, в широкий коридор. Глаза жмурились от яркого света ламп, лицо сморщилось. Лоб кольнула резкая боль. Ник пощупал его и обнаружил фармапластырь, который ему кто-то заботливо налепил на часть головы, неоднократно пострадавшую от ударов.

– Главное, жив остался. – Башенный командир похлопал Котомина по плечу. – Вовремя я тебя опознал… Оружие тебе вернут после обряда инициации. Идём. Офицер армии «апокалиптиков» вывел репортёра наружу. Ник затруднился определить, для чего изначально предназначалось двухэтажное здание, в котором его держали. Но сохранилось оно прекрасно, видимо, для строительства использовался качественный бетон. Выйдя из строения, они куда-то отправились прямо через широкомасштабно развёрнутый лагерь «стражей».

– Теперь, когда ты принял решение, давай познакомимся. Меня Заряном кличут. Мне своё старое имя можешь не называть, оно уже не существует, ты после обряда получишь истинное. Устами Верховного Стража тебя поименует само Небо! После инициации откроется истина… По себе знаю! Зарян всё трещал и трещал. Показывал ему бараки, оружейную, мастерскую и даже полевую научную станцию с огромным количеством приборов. База была основательная, что и говорить. Странно, что эта «армия» до сих пор не получила статус клана и считается лишь временным сообществом. Хотя… вполне возможно, кому-то выгодно, чтобы к «стражам» относились как бы не совсем серьёзно. Недооценивая противника, можно очень крупно поплатиться. Как сегодня и произошло, собственно.

– Здесь столовая. Еда у нас для всех своих бесплатная, как и патроны. Ни один из кланов стяжателей не способен обеспечить такие условия! Страж всё расхваливал свой «муравейник», а Ник делал вид, что восхищённо внимает. Уж он-то понимал, что все найденные и конфискованные артефакты «стражи» сдают лидерам. И если не пользоваться услугами посредников, а наладить собственную сеть продаж, то расходы на провизию и боеприпасы наверняка составят всего лишь малую часть

выручки.

– Тебе повезло, накануне эту башню сам Верховный приехал инспектировать. Я ему о тебе говорил. Долго ждать обряда тебе не придётся, скоро к нам присоединишься. Радостная улыбка у журналиста получилась почти не притворной. Бурят Мухтар, светлая ему память, как в воду глядел, твердя сталкерам о везучести новичка. Перспектива быть мёртвым прельщала куда меньше, чем «солдатчина» в армии, пусть даже очень смахивающей на секту. Пока живой, всегда есть шанс драпануть. Кроме того… почему бы не предположить, что именно по этому каналу репортёр быстрее и легче достигнет намеченной цели своего отчаянного путешествия? Которое с каждым часом, проведённым в Черноте, казалось ему всё более и более сумасбродным и авантюрным… Потратив ещё четверть часа на агитационную экскурсию, командир Зарян, глянув на часы, сказал: – Нам пора! – и привёл кандидата к большому надувному шатру. Причудливая форма конструкции, наверняка выполненной по спецзаказу, разительно напоминала Дом Молитвы одной популярной религиозной секты обычного мира. Сейчас ворота «дома» были закрыты. Возле них уже собралась целая толпа «стражей».

– Сейчас Верховный откроет врата, позовёт нас и начнёт собрание. – Перед Заряном расступались собравшиеся, и вместе с командиром Ник оказался у самых ворот. – Как я тебе завидую, молодой! Мне так хочется снова ощутить, пережить обряд просветления… Скоро ты обретёшь себя и превратишься в совершенно другого человека! Ник молчал, счастливо улыбался во все тридцать два, часть из которых была сработана протезистом Форшманом из «Кремлёвки», но глядел на ворота в напряжённом ожидании развития событий. Когда распахнулись створки, и без того немалая толпа ещё больше увеличилась, со всей базы набежали адепты. Украдкой осмотревшись, Котомин отметил, что посты не покинули только часовые на вышках… Время для атаки на базу – самое то, как жаль, что оно не совпало с появлением отряда вольных сталкеров! Но приходить сюда в любом случае надо было с куда более многочисленным отрядом. Сотни три, не меньше, бойцов собрать. Ник стоял в авангарде толпы, плечом к плечу со своим «наставником». Поэтому они попали внутрь одними из первых. В дальнем от входа конце длинного помещения громоздился огромный стол, за ним возвышалось подобие сцены. Створки ворот закрылись, как только в зал набились все до единого адепты «южной башни». Зазвучала характерная музычка, компостирующая мозги, до боли знакомая Нику по репортёрскому расследованию деятельности церковной банды «Наследие Храмовников». В промежуток между сценой и столом один за другим цепочкой втянулись бойцы, вооружённые до зубов и выше. Наверняка личная гвардия Верховного. Оружие и броня преторианцев впечатляли. На экипировку телохранов лидер уж точно денежек не пожалел. Элитные «стражи» выстроились шеренгой и стояли молча. Толпа в зале принялась хором скандировать: – Князь! Князь! Князь! Сжатые кулаки адептов дружно взметнулись вверх. Как бы вняв призыву, на сцене, вынырнув откуда-то сбоку, появился невысокий, хорошо упитанный мужчинка в тоге, стилизованной под римскую, и сверкающем венце на голове. От скромности главный борец с приближением Апокалипсиса точно не собирался умирать. Названный Князем поднял руки и застыл в эффектной, по его мнению, позе. Скандирование оборвалось вмиг, будто фонограмму вырубили. Музыка тоже стихла. Повисла гробовая тишина. Ничего себе дисциплинка в этой армии апокалиптиков!!!

– Братья и сёстры. Внемлите мне. Лидер даже не кричал. Не было нужды. Пролети в эту минуту в этом помещении обычная муха, грохот её полёта прозвучал бы не слабее грохота двигателя самолёта. Адепты в зале даже дыхание затаили, похоже… Ник тоже постарался изобразить крайнюю степень

внимания. Он опять оказался в авангарде, буквально в шаге от стола перед сценой, поэтому не мог надеяться, что удастся затерять в толпе скептическое выражение своего лица. Вновь зазвучала тихая музычка, и вождь продолжил охмурение.

– Сегодня в очередной раз мы убедились, что дело наше правое. Тридцать восемь неверных покинули ряды живых. Но взамен они погубили одного нашего брата. Его имя займёт достойное место в скрижалях славы… Логика речений этого «Верховного» совершенно не отличалась от структуры проповедей какой-нибудь старой недоброй секты «Свидетелей Иеговы» или движения «Аллах акбар!». Музыка им использовалась особая, программирующая подсознание, такую врубают на презентациях и встречах финансовых пирамидчиков, например. К счастью, на Котомина подобные методы обработки никогда не действовали. Ещё в детстве выяснилось, что он из тех немногих индивидуумов, которые не поддаются гипнотическому и нейролингвистическому воздействию других людей. Чтобы Ник поверил, ему всегда требовались факты и аргументы, а не голословные утверждения. И кропотливое изучение материалов . Суть же обращения Князя к пастве, само собой, к тому свелась, что все прозревшие, идейно правильные, за службу верную всячески осенятся благодатью, а все остальные в Зоне – ничего, окромя гнева небес, на свои неверные бошки не огребут. В особенности, акцентировал Верховный, поплатятся очищенцы, укравшие и исказившие принципы святой веры апокалиптиков. Отличалась только реакция внемлющих. Обычно толпа в зале что-нибудь орала, всячески поддерживая лидера вербально. В этом шатре все до единого даже чихом или кашлем не смели помешать разглагольствованиям предводителя.

– …Наполним алтарь нечистотами, которые вы собрали за прошедший месяц, – Князь указал подданным на стол, отделяющий подиум от зала, – и пусть же само небо узрит геройство Стражей. Чем меньше нечисти просочится в мир, тем дольше он будет существовать. Этот мир за периметром несовершенен, но придёт час, и мы его сделаем лучше. Когда мы стройными колоннами наконец-то покинем Черноту, чтобы вернуть обратно всю скверну, по миру всему растащенную из этого проклятого края неверными… Одобрительный рёв толпы заполнил шатёр, стоило пастырю умолкнуть. Прославляя своего Верховного, «прозревшие» передавали артефакты, которые успели собрать, забрать, украсть, отбить и выкупить. «Нечистоты» шли по рукам, добирались до переднего ряда, и здесь уже гвардейцы выхватывали хабар у авангардных передающих, в том числе из ладоней Ника. Журналист вдруг панически подумал о том, что если куча небезопасных аномальностей наберётся достаточно большая, то может ведь и критическая масса набраться, а вдруг рванёт?! Рукотворный ещё один взрыв. В Зоне ведь все эти «цацки» разбросаны по большой территории, не свалены в одной точке. Стол действительно очень быстро начал буквально ломиться от «скверны», которую сверкающими (от ненависти праведной, не иначе) глазами обозревал сверху Князь… Но вот его взгляд остановился на Котомине. Верховный воздел руки, эффектно взмахнув полами тоги и обратился к подданным, на этот раз достаточно громко.

– Братья и сёстры! – Широко разведя руки в стороны, пастырь как бы охватил символическими объятиями всех набившихся в зал. – Справедливое небо у нас не только отобрало брата, но и дало! Он воткнул указующий перст в Ника.

– Этого человека привёл сюда ЗОВ!!! Последнее слово Князь уже проорал. Толпа шумела, волновалась, задние наверняка тянули шеи, безуспешно пытаясь рассмотреть новичка.

– Наш верный паладин, – Верховный указал на Заряна, – распознал нашего будущего брата и поведал мне!

– Верой и правдой дело наше сильно!!! – завопил башенный командир. Период молитвенной тишины почему-то закончился.

– Я взывал к небесам! И был услышан! Взойди ко мне! – Князь протянул конечности к журналисту. Выпученные глаза и экзальтированные жесты рук любой психиатр квалифицировал бы однозначно: симптомы маниакальной шизофрении. Но скорее всего этот «вождь» был просто отличным актёром.

– Иди, иди к небу! – Зарян нетерпеливо подтолкнул Ника к сцене. Не отвертеться… Котомин обогнул стол с горой артефактов, и его тотчас подхватили крепкие гвардейцы, взметнули на сцену. Верховный Страж возложил ладони на плечи Нику, притянул к себе и заключил в показушные горячие объятия.

– Прозрей же, брат! Котомин молча ждал продолжения. Неужели эти придурки думают, что он не свалит от них при первой же возможности? Тут что-то было явно нечисто. На сборище идиотов эта секта не смахивала. То, как эффективно они разделались с отрядом опытных сталкеров, об обратном свидетельствовало. Неужели их мощь действительно базируется на сильнейшей вере?! Но ведь мало-мальски умному человеку сразу ясно, что происходящее в этом шатре – обезьяний цирк… Ответ на этот вопрос он получил очень скоро, и этот ответ был до такой степени ужасен, что Ник едва не упал в обморок, чтобы только не видеть!

– Ответствуй же, брат, – лидер повернул Ника лицом к толпе, – готов ли ты войти в новую семью? Готов ли пройти инициацию и обрести своё истинное имя?! Вопрос был чисто риторическим. Ответь Ник отрицательно, один из охранников мгновенно вышибет ему мозги. И репортёр не удивился бы, наблюдая с того света, как его кровью наполняют чашу и все присутствующие испивают из неё по очереди.

– Да. Я согласен, – ответил Ник после небольшой паузы, но, видимо, не настолько твёрдо, как того хотел Князь.

– Где же сила истины в твоём голосе, брат?! – Верховный опять развернул Котомина лицом к себе и выкатил на него свои зенки. – Скажи громче, чтобы тебя услышало и благословило само Небо!!!

– Да!!! Я с вами!!! Я согласен!!! Я жажду!!! – заорал Ник что было мочи. Музыка лупила басами, и неоднократно стукнутая голова уже совсем хреново соображала… Толпа взорвалась восторженным ором. Лес сжатых в кулаки рук снова взметнулся к сводчатому потолку.

– Обряд! Обряд! Обряд! – скандировали сектанты.

– О ДА!!! – Верховный поднял руки к Небу и затрясся в наигранном экстазе. Глотка у него лужёная профессионально, отметил Ник, испытывая только одну жажду – изнеможенно улечься на пол. Сил на то, чтобы бежать, в ногах никаких не осталось. Да и некуда было бежать, никаких окон и дверей поблизости и в помине не наблюдалось… Вот то, что внесли на сцену двое охранников, и заставило Ника мгновенно покрыться ледяным потом от ужаса. Точного названия этого аппарата он не помнил, но в одном из своих прошлых расследований видел собственными глазами и даже записать на рекордер ухитрился. «Промыватель мозгов» – так оно тогда называлось попросту. Эту хреновину некогда использовали спецслужбы «во благо отечества». Одной из версий её происхождения было то, что именно здесь, в тогдашней зоне отчуждения ЧАЭС, и располагалась некогда лаборатория, которая довела до реального исполнения полумифическое психотронное оружие. Но где бы ни находился «роддом» этой мерзости, её действительно породили, факт. Применение подобных установок, приводящих к необратимым изменениям в коре головного мозга человека, было запрещено по всему миру. Официально. Но когда это человеков останавливали официальные запреты… Так вот на какой «вере» держится братство! Ника, прекрасно осознающего, что происходит, ужаснула перспектива превращения в

тупую овцу из отары поводыря-мясника. Именно эта безжалостная перспектива сейчас приближалась к нему неумолимо, заключённая в шлем промывателя. И Ник впервые в жизни взмолился по-настоящему, сознательно обращаясь к Богу, а не к абстрактным природным силам. Он всегда считал себя как бы атеистом и даже в самых сложных ситуациях как-то ухитрялся до сих пор обходиться без истовых молитв некоему Творцу всего окружающего сущего. Но сейчас его могло спасти исключительно чудо … Множество отверстий в одночасье появилось во всех стенках шатра. Многие тела в зале взорвались фонтанами крови. Рычащий гул крупнокалиберных «миниганов» заглушил человеческие вопли. Ник рухнул и распластался ничком на пластике сцены, залёг. Как жаждал. Заветные желания исполняются всё же. Неведомые враги, окружившие шатёр снаружи, истребляли сектантов, точно скот в забойном загоне. Потолок начал опускаться, словно небо решило раздавить всех в этом зале. Купол, продырявленный во многих местах, оседал, сдувался… Кто-то из гвардейцев успел вспрыгнуть на сцену, схватить своего лидера и утянуть за неё. Оттуда раздались мощные взрывы и крики. Потом воцарилась тишина. Многоствольные электропулемёты отстрелялись. Слышалось только тяжёлое гупанье чьих-то шагов и жужжание сервомоторов. Сбоку от сцены, именно оттуда, куда пытался сбежать Князь, разрывая ручищами прочнейший материал шатра, появились три шагающих танка. Трое человеков, спрятанных в сердцевинах огромных экзоскелетов. Вторая бойня за один день выпала на долю новичка. И здесь всё как у людей. Картина мира поплыла, и вожделенный обморок наконец-то избавил Ника от необходимости отслеживать творящийся кошмар… Как он потом узнал, эта «армия» вконец достала торговых, а этот тип человеков уж точно не прощает никому ничего никогда. Именно они оплатили серьёзную карательную экспедицию. Девять наёмников в экзоскелетах и более сотни «стволов» поддержки. Вопрос: кто их сюда привёл? Причём ювелирно точно, тем самым Нику сохранив жизнь. Уж точно не удача. А если всё-таки она , значит, не только улыбаться и стрелять умеет, но и выполнять оперативные задания Творца?.. *** Опытный искатель Вася Гробокоп пришёл в мир Зоны из обычной реальности почти готовым сталкером. И предварительное прозвище своё от Луча получил отнюдь не из-за любви к подземным ходкам, а благодаря своему прошлому. В дозонных буднях этот сорокалетний мужчина из южно-украинской Николаевской области был чёрным археологом и повидал-перевидал на своём веку всяческих ситуёвин и движений. У «гробокопателей», конечно, свои расклады и законы, своя мафия, и по количеству убиенных эта отрасль уголовно наказуемых деяний процентно мало чем уступала зонным статистикам. Да и суть вылазок чёрных археологов очень смахивала на мотивы сталкерских экспедиций, только хабар другой. В Чёрный Край историк-недоучка, лет двадцать назад исключённый с четвёртого курса универа за побитие препода-консерватора, пробрался по двум причинам. Первая: тупо убёг. «Копал» не на своей территории и, найдя кой-чего, не поделился с владельцами. Хотя если бы конкуренты засекли его «в поле», то убили бы сразу, независимо от того, отдал бы он им антикварный хабар или нет. Хозяева той земли его вычислили позже… Вторая причина была куда интереснее. Из-за этой-то причины Луч уловил потенциал, прошёл за удачливым новичком до Лиманска, удостоверился и перехватил Васю по пути, когда тот, не столковавшись с деятелями из клановой верхушки коллекционеров, навострил лыжи к бывшей Атомной. В буквальном смысле лыжи, точнее, снегоступы, кристаллических

осадков нападало до фига и больше, с самого начала зимы до календарного Нового года не переставая сыпались. Как ни странно, мужик с полуслова всё понял и поверил. Более того, обрадовался несказанно. Сообщил, что нечто подобное подсознательно и ожидал для себя открыть в Черноте. И отвесил Лучу центнер горячей благодарности за посвящение или, как Василий выразился, «за спасение от происков Зоны и бесценную информацию, подтвердившую гипотезу». После этого, ни секунды не медля, попросился со старожилом походить, опыта поднабраться. В Новом Баре зависнуть всегда успеется, дескать, а тут такая уникальная возможность перенять навыки прямо в боевой обстановке… Вот и ходит с ним пока что археолог чёрный, о своей прошлой жизни историйки рассказывает, крепчает, учится. Дороги назад, в старый мир, ему уже нет. Там-то смерть без вариантов и почти сразу за периметром. А здесь, глядишь, и выживет, тем более что у человека цель появилась серьёзная, отнюдь не пустяковая. В мировоззрении Василия она окончательно расставила всё по местам… как выяснилось.

– А там, глядишь, подзаработаю, сделаю пластику лица и вернусь на большую землю. – Гробокоп сидел на валуне в мелкой пещерке и, покуривая, делился планами со старшим напарником. – Я слышал, в Зоне доктор есть классный, настоящий кудесник…

– Ню-ню. Блажен, кто верует, – скептически прокомментировал Луч заяву новообращённого охотника. – Видали мы таких мечтателей. Никто тебя за шкирку не держит, конечно, но тропа твоя уже здесь пролегает. Ты ж без всяких детекторов чуешь аномалии, и артефакты скоро распознавать сумеешь. И много чего ещё почуешь, погоди вот немного, откроются каналы. Тебя ж не случайно сюда принесло.

– Быстрей да, чем нет. Я бы с радостью оборонялся от Зоны здесь, в ней. – Вася пыхнул облачком табачного дыма и полез в рюкзак. – Но меня идея гложет, и давно уже… Он достал металлический бокс, похожий на судок для пищи, однако открывать его пока не спешил.

– Луч, ответь, пожалуйста, на вопрос. Что появилось раньше, яйцо или курица? Гробокоп воззрился на старожила, как смотрит экзаменатор на студента, задав ему коварнейший вопрос.

– Чиво-чиво?! Сталкер ожидал услышать от временного напарника любой заумный или тупейший вопрос, но не такой!

– Эт я так, задал от фонаря, для разминки, перед основным… Выдержал поистине театральную паузу Василий и продолжил: – Внимание, вопрос! Что появилось раньше, Зона или её порождения, условно именуемые аномалиями и артефактами?

– Вопрос не понял. – Луч не старался косить под дурака; сейчас он реально себя им чувствовал. Вроде всю правду мужику выложил… или почти всю, но главное-то сообщил, объяснил, что к чему. Новичкам кое-какие моментики знать рановато.

– Слушая на ночь дедушкины сказки, читая легенды и предания прошедших эпох, ты никогда не задумывался, что в них тонкие намёки на толстые обстоятельства? А может, все эти россказни под собой имеют реальную основу?

– Стоп, стоп, философ, – Луч выставил перед собой раскрытые ладони, будто придерживая навалившееся тело, – давай по существу и про Зону. Не нужно начинать со слов, что давным-давно, когда Земля была маленькая и кругленькая, а по ней бегали динозаврики…

– Кабы не ещё раньше… Ну, я и не ожидал, что тебя заинтересует теория. Но мои научные изыскания имеют практическое подтверждение. Чёрный ящик в студию! – Гробокоп открыл бокс, достал из него какую-то штуковину и сразу бросил её Лучу. – Что это? Ответь. Луч сцапал брошенное и теперь держал на ладони обычную батарейку, сто раз виденную раньше. Но эта была заключена в изящную оправу, сработанную с недюжинным

вкусом.

– Ну, судя по обрамлению из серебра и золота, – начал он отвечать с умным видом, – это ништячок, добытый кем-то из сталкеров и впоследствии купленный у барыги посланцем какой-нибудь религиозной секты. Наверняка использовался в целях увеличения стада овечек божиих, с которых пасторы и гуру состригают «капусту».

– А вот тебе! – Василий вскочил, скрутил здоровенный кукиш и чуть ли не в морду им Лучу ткнул. – Это подарочек из эпохи античной Греции! Датировка на тыщи лет в прошлое уводит!

– Спокойней, спокойней, Вася! – Старожил плавно отвёл кулак новичка в сторону. – Во как тебя разобрало. Видать, идея и вправду не на шутку захватила… – Опытный сталкер улыбнулся скептически. – Да ну, на фиг! Просто кто-то из современных придурков подсунул вам на раскопки, чтоб поржать после. И в Нэте выложить разоблачение.

– Ага, на раскопки. А на затопки не хочешь? Эту фигню я самолично поднимал с места затопления одной посудины, – произнёс Василий, и по тону было слышно, что говорит на полном серьёзе.

– Какой посудины?

– Знаешь миф про аргонавтов? Не? Рок-оперу такую слышал?

– Дрянь опера, мне не понравилась, хоть и классика, – Луч кивнул. – Знаю. И по школьному курсу чего-то припоминаю.

– Обложку диска видел? «Арго», вот примерно такого типа и была посудина. Сопрела она, конечно, но амфоры рядами на дне лежали в том виде, как и утонули. Короче, и радиоуглеродный анализ возраст подтвердил, и многое другое, чего тебе не понять без образования нужного. Эта штука из далё-о-окого прошлого.

– И? Толкай свою версию. – Луч слушал с огромным интересом, выковыривая ножом из рифлёности подошвы клык слепого пса, которого недавно завалил. И уже высматривал на другом боте нечто подобное. Теории теориями, а практический быт – заедает. Иногда в прямом смысле норовит. Челюстями.

– Самое щадящее для мозга предположение… Нечто, подобное Зоне, уже существовало в мире, и давно. Циклопов, русалок, пегасов, драконов, грифонов, мантикор, единорогов и прочих помнишь?

– Ну-ну, я не настолько старый. – Сталкер пошутил, но суть уловил, ясное дело. – И ты считаешь, что древние аргонавты плавали в античную Зону?

– Не аргонавты, а Одиссей со своими бандюками. Хотя эти тоже могли… Зубы Гидры сеялись там, помнишь? Чем тебе не «реанималки» зоновские? Эти артефакты если над кладбищем активировать, то мертвяки забегают как миленькие… И сам подумай, в каких бредовых местах побывали легендарные греки, каких страхолюдных тварей видели! Острова, полные чудес всяких, тридевятые сказочные царства, подземные королевства… Конечно, грифоны, единороги и драконы не из той компании, но если моя теория верна, что мешает предположить существование средневековой, так сказать, Зоны? В наше время её активировал, возможно, каким-то образом ядерный взрыв или катализировало то излучение, которое научники бессовестные намутили потом в отчуждёнке… В прошлом тоже хватало всяких психов и катаклизмов. Помянутые динозаврики куда делись, спрашивается?

– Ну, ты разошёлся! Подожди, дай сообразить. – Луч притормозил речь Гробокопа; вообще-то хороший получится из него талкер, соискателей враз уболтает. – А самый жёсткий вариант давай.

– Самый жёсткий вариант, он и есть – жёсткий. – Василий перестал улыбаться. – Я его ещё не домыслил, но суть такова… Короче, Зона одна. Эта, наша. И она хочет и может играться со временем, чему общее подтверждение – вся человеческая история. «Мамины бусы», в частности, подтверждение. Не мне тебе напоминать, какую аномалию тот артефакт активирует. Хотя эта локальная «машинка времени» в действительности игрушка, если сравнить с тем, что вытворяет Зона в целом.

– В смысле?! – Луч даже оторвался от интереснейшего процесса выскрёбывания чьих-

то засохших мозгов из ребристой подошвы другого бота. О-го-го, насколько масштабно историк МЫСЛИТ!

– В смысле… Все легенды, сказки, мистические сущности и явления, вся эта чертовщина, которой набито наше мифологизированное восприятие, есть документальное подтверждение её деятельности в нашем глубоком прошлом, – Гробокоп глубоко затянулся и выпустил облако дыма, – и в будущем, но туда мне пока ходу нет… До появления здесь я ещё только щупал эту тему, доказательства искал. Артефакты Зоны встречаются в частных коллекциях антиквариата, и они из прошлого, это факт неоспоримый…

– Пригнись! – Луч выхватил пистолет и выстрелил через плечо спутника. Мутированный потомок летучей мыши упал, не долетев до Гробокопа.

– Теперь, Луч, когда ты мне правду открыл, я всё понял окончательно.

– Да-а, идеи твои невесёлые, – сталкер вернул ствол в кобуру, – и что самое печальное, очень похожи на правду… Но лично мне даже не хочется думать в этом направлении. Стрёмные мысли возникают. Я тебе верю, уж кто-кто, а я верю, но думать об этом не хочу. Замаялся я думать о том, что наш враг куда страшнее, чем даже мы, посвящённые, думаем. Я для себя давно решил, что просто буду делать то, что должен, в союзе с теми, кто есть, и будь что будет.

– Да тебе и не надо думать об этом, – Василий стёр с плеча капли крови, брызнувшие от зубастой «летучки», разнесённой выстрелом на кусочки, – у каждого своя миссия в этой жизни. У тебя в Черноте работа практическая, а мне вот, может быть, суждено познать то самое устройство мироздания, рассеять мрак незнания и провозгласить: да будет свет! Комуто же надо правду до конца оформить и стройно изложить… Незнание порождает возможность управления. Не помнишь, кто сказал?

– Да это и без подписи под цитатой ясно… Ты думаешь, что для успешных научных изысканий тебе надо покинуть Зону? Боишься, она тебя сотрёт раньше, чем?..

– Честно говоря, ещё не решил. Я пока не обобщаю, только строю предположения и продолжаю факты собирать. Да, что касается сбора данных… Хотел тебя спросить, что же происходит с теми, кому удалось прорваться в эпицентр? Наверняка при всех ваших… то есть уже наших усилиях ста процентов успеха заградительные меры не достигают. Я так понимаю, чтобы с гарантией остановить всех до единого, надо цепью встать вокруг и постоянно там дежурить. Но это вряд ли возможно… э-э… технически невыполнимо.

– Соображаешь. И нас мало слишком, и… это действительно просто невозможно. Не такое там пространство, чтобы долго простоять в одной точке… Наше общее главное везение в том, что… э-э… не все проскользнувшие мимо наших заградительных мероприятий – потом возвращаются. Ты прав, наверняка при всех наших стараниях – кто-то проскакивает. Мы даже не узнаем никогда, сколько соискателей было в действительности. Но, судя по малому числу возвращенцев, не всем непрошеным гостям доводится на своей шкуре испытать воздействие чувства юмора Зоны. Только… м-м-м… скажем так, избранным. Далеко не все желания, которые… э-э-э… потенциально имеют шанс привлечь её внимание, она признаёт достойными хотя бы какого-нибудь реагирования. Наше счастье! За всё время, что я здесь живу, их было меньше двух десятков… семнадцать, если тебе интересно точное количество. И могу сказать, что каждый раз, участвуя в нейтрализации, я… испытывал страшненькое ощущение. Ну-у-у… такое, будто летел в пропасть, но не долетел, не разбился. Вовремя уцепился за выступ скалы. Очень, знаешь ли, наглядное напоминание о том, как легко мы превращаемся в нечеловеческих монстров. Так и уходит из-под ног земля, как подумаешь, что вся эта мерзость… э-э… на самом деле из нас самих исходит, что она в нас внутри таится, а не где-то в сторонке бегает…

– Ну, с эпицентром всё более-менее ясно. А если исполнится у того, кто не рванул к эпицентру? Как ты это называл, докричаться?..

– Вот этого мы не сумеем предотвратить. Но мы стараемся сократить шансы. В конце концов, что наша жизнь? Всего лишь попытка не умереть… Цитата, кажется. Не помнишь, кто сказанул?

– Нет. Но в тему… Кстати, я вот ещё о чём думаю часто. Случайно ли настолько популярен в легендах человечества сюжет о всяких-разных штучках-дрючках и труднодостижимых местечках, исполняющих желания?

– Стоп! О драконах больше ни слова! Сталкеры переглянулись, покивали головами, отнюдь не весело улыбнулись друг другу и отправились дальше. Привал был закончен.

– Вася, ты это… – сказал по ходу Луч, когда напарники метров на сто отдалились от неглубокой, но укромной пещерки. – Вдруг захочешь уйти обратно, меня обязательно постарайся предупредить. Я тебе кое-что расскажу на дорожку. И подсоблю, чем смогу. Ты прав, теоретические изыскания в действительности могут принести неожиданные открытия. Чего только у человечества не завалялось на чердаках памяти. Вроде короткая она у нас, человеков, ни фига на своих ошибках не учимся… но инфу бесценную порой в забытых архивах сохраняем. В момент всё исправить и разрулить можно, найти бы только.

На линии прицела Почти все рекордеры выдержали боевое крещение с честью. Накрылись только два, причём оба – не восточно-славянского производства. «Европец» и «японец» не устояли перед ударами невзгод, градом посыпавшихся на хозяина, и не прошли испытание на прочность. Хвала и слава отечественному производителю, все три российских и украинский – не накрылись! Хотя и «кореец» с «китайцем» не подвели. Таким образом, количество записывающих устройств, которыми был вооружён репортёр к тому долгожданному дню, когда отправился в конечную точку маршрута, сократилось до шести, но зато – проверенных. Огнестрельное оружие, каковым журналист обзавёлся в первый же час после возвращения на улочки Южного, тоже не раз испытано и переиспытано в ходках по ближним окрестностям. Полюбившийся «Бизон-10» вернулся к нему, другой экземпляр, а вот АЕК-94 он сменил на германскую штурмовую винтовку. Ну не попался ему сразу такой же «калаш» на рынке, а вооружиться просто подмывало! Сталкер без оружия как голый… Все оставшиеся деньги Ник истратил, а к тому времени, когда ещё заработал, уже как-то привык к этой Джи-86, пристрелялся. Недели, миновавшие с момента чудесного избавления от ужасной перспективы порабощения «апокалиптиками», репортёр целенаправленно потратил на тренировки . Зонного опыта журналист набирался экспресс-методами. Впитывал инфу неустанно, учился ходить по Черноте, оставаясь при этом живым и достаточно здоровым, чтобы вернуться. Развивал обнаруженное в себе «аномальное» вии дение, вырабатывал умения вовремя засекать почти неуловимые изменения, удерживать крайнюю степень сосредоточенности, увеличивать быстроту реагирования в зависимости от режима движения. Анализировал и систематизировал… Доказывал сам себе, что способен в Зоне выживать самостоятельно, не прячась за спины каких бы то ни было напарников. На полном серьёзе. Словно, выполняя завет, вознамерился здесь поселиться. Таким образом, не прошло и месяца со дня пересечения красной линии, как репортёр уже не просто разумом понял, что, лишь всерьёз относясь ко всему и вся, в глубине аномального мира хоть чего-то можно добиться. Он всей душой прочувствовал это. К этому времени Ник уже основательно пересмотрел предпосылки, на которых основывался вывод, толкнувший его очертя голову броситься в Чёрный Край. Сам вывод, конечно, остался неизменным, но… Да, Зона влияла не только на Предзонье, но и на весь остальной мир. Как Чернота это делала, и что именно она творила с миром, Ник не знал ещё. И теперь подозревал, что узнать это будет гораздо труднее, чем он предполагал. «Отягощённые злом» ньюсмейкеры, к числу коих и он принадлежал, были далеко не

самым страшным орудием влияния. И даже патологические явления вроде пресловутых «Стражей Апокалипсиса» на деле не самый ядовитый эффект производили… Что касается конкретно «прозревших», то это движение было скорее ярким примером того, насколько разными могут быть последствия, берущие отсчёт в одной и той же отправной точке. Можно попытаться честно докричаться, предупредить о приближении апокалипсиса, а можно сыграть в его предотвращение. Одиозные «Стражи Апокалипсиса» были уничтожены, другие кланы оккупировали их базы, но это вовсе не означало, что в Зоне человекам стало намного легче дышать. Да и мир по ту сторону периметра вряд ли претерпел существенные изменения. Чем же человечество напугать до такой степени, чтобы его проняло??? Вот он, вопрос вопросов. Ответа на который у Ника нет. Есть лишь надежда, что ответ вообще существует и отыскать его хотя бы теоретически возможно… Для этого он здесь и надрывается сутки за сутками, примеряя на себя «шкуру» самой экзотической на Земле профессии. Почти не вспоминая о своей основной. Общаясь с местными обитателями, Ник сначала всё опасался, что кто-нибудь его узнает, но уже через пару недель сам позабыл о том, что эту разбойничью рожу кто-нибудь способен ассоциировать с небезызвестной «говорящей головой» новостного вещания. Разве что с пьяного угару. Кудрявый, например, позавчера в посёлке Бар узнал его с превеликим трудом. «Гоша» к этому моменту уже сменил предварительную кличку Крысобой на прозвище Фортун. Так выжившего пленника сектантов прозвали сталкеры-наёмники, зачистившие южную базу «прозревших». Образованное игрой слов, сходством имени богини удачи и названия пистолета, оно почти утвердилось в статусе постоянного зонного имени. «Форт», который Ник после стычки с кабаном не считал оружием стоящим, единственный уцелел из его арсенала. Основательно выпотрошенный рюкзак свой он разыскал, но оружие и боеприпасы канули. Подаренного «девяносто четвёртого» и купленного «бизона-десять» было жалко, почти как погибшего Мухтара, но именно в тот бесконечно длинный, наполненный смертью и страхом день Ник впервые по-настоящему осознал, что каждый следующий шаг в Зоне может оказаться последним не в философском смысле, а в жизненно-арифметическом. Потому жалеть, оплакивать, тормозить просто некогда. Сталкеры существовали, далеко вперёд не заглядывая. Вся жизнь сталкера, при всём его умении более чем серьёзно относиться к каждой следующей секунде ходки, как будто умещалась на линии прицела. Не дальше и не шире. Парадоксально, но факт. Ежесекундная готовность умереть в сочетании с ежесекундной острейшей необходимостью продлить жизнь ещё на шаг. Кто сумеет этому алгоритму соответствовать, тот проходит дольше и дальше… Только теперь Ник понял, что подразумевал выживший Молчун, когда спрашивал, понимает ли его новичок. Совершенно не понимал тогда Молчуна зелёный первоходок. Теперь понял и даже воровство простил. Пусть будет расплатой за услугу. Кто знает, какой снайперский прищур судьбы ждал бы Ника по ту сторону линии прицела, заплати он тогда старику?! Попёрся бы в экспедицию ни черта не соображающий «молодой», не избавившийся от иллюзорного чувства собственной состоятельности. Далеко бы он ушёл, такой красавчик? .. Гончего вернувшийся живым Фортун в посёлке Южном искал, чтобы отдать должок. Не нашёл. Передислоцировался куда-то старый бродяга. Говорили, что в Бар ушёл вроде бы. Этот слух репортёр не пропустил мимо ушей, а через некоторое время, сочтя южную окраину Зоны достаточно исхоженной, решился на первую по-настоящему серьёзную ходку. Благо погода баловала плюсовой температурой, хотя бы с холодом лютым бороться не доведётся. Курс – на север.

Там, в Баре, движения уже совсем взрослые . Да и к намеченной цели путешествия оттуда ближе. Можно было бы напроситься в попутчики к сталкерам, идущим на север, но Фортун решил добраться в этот посёлок самостоятельно. И сам едва поверил, когда дополз живым, но факт – назло всем монстрам, аномалиям и другим человекам не сдох по дороге. Он никому не говорил, что дошёл в одиночку. Не поверят. Сочтут, что хвастается, а пустых болтунов сталкеры не жалуют. Отоспавшись всласть после тяжкого перехода, он отправился исследовать этот зонный «город» и почти сразу наткнулся на знакомое лицо… Кудрявый ни в малейшей степени не тужил по бывшему напарнику, с которым ходил около полугода. Наоборот, радовался, что Мухтар не взял его в тот рейд. Они зашли в какойто кабак, кажется, «Лихорадка», если не изменяет память, и выпили водочки за помин души бурята. Точнее, за её успешную реинкарнацию в следующую жизнь, учитывая буддистское вероисповедание усопшего. От Кудрявого Фортун узнал, что проводников серьёзных в Баре найти, конечно, шансов куда больше. И поделился инфой, к кому обратиться попробовать. Известные Кудрявому имена крутейших бродяг, по слухам, вполне способных прокрасться в любую точку Зоны, были Тёртый, Синица, Весёлый Роджер, Лись, Черный Пит, Шутка, Мумба-Юмба и Камнеед. Но где их искать, живы ли ещё, парень понятия не имел. Поразмыслив, он вспомнил, что «послезавтра должен бы вернуться из Лиманска один знакомец, Василёк вроде бы хорошо знает Мумбу, спал с ней…». Фортун переспросил: «С ней?», и Кудрявый ответил: «С ней, с ней. Сталкерша она. Девок среди проводников мало, но есть. И эта одна из лучших. Лучше неё только Шутка! Той бабе, я слыхал, сам чёрт не брат, а папа родной. Везде ходит, на Атомной как у себя дома гуляет, а туда вообще считанные человеки больше одного раза добирались…» Посидели они с Кудрявым, угостил хорошенько Фортун бывшего напарника Мухтара в благодарность за инфу, и договорились они встретиться, когда (и если) вернётся знакомец. А сегодня утром, завернув перекусить в палатку на восточной окраине Бара, Фортун вдруг краем уха услышал одно из имен, упомянутых Кудрявым. Никого из тех проводников он так и не разыскал, хотя активно рыскал по оживлённому посёлку с утра до ночи и уже язык притомился повторять одни и те же словосочетания.

– Шутка? – спросил он у хозяина забегаловки, когда от стойки отошёл сталкер, в разговоре с которым прозвучало заветное имя. – Вы не подскажете, как найти?

– Час назад прямо здесь. Тут она была, вот на том месте, где ты стоишь. А теперь наёмницу не догонишь, повела она парочку туристов. И не догадываются, лохи, как им подфартило с проводницей!

– Мне осталось только им позавидовать… – пробормотал Фортун, вздохнул разочарованно и вернулся к своему пластиковому столику доедать завтрак. Правда, сегодня удача не окончательно отвернулась от своего подопечного. Во второй половине дня с помощью успешно возвратившегося сталкера Василька репортёру удалось разыскать Мумбу-Юмбу. И она согласилась. Можно сказать, тем самым нога репортёра была поднята над землёй, чтобы совершить первый реальный шаг в необходимом направлении. Ключевое слово – эпицентр. Только бы рекордеры не подвели на самом ответственном этапе репортажа… Много месяцев прошло с тех пор, как охотящиеся напарники Луч и Джон-Зверь разгромили козачью шайку, случайно угодившую «под раздачу». С тех пор он больше не видел бывшего Жеку Осадчего. Фактически год, снова лето в разгаре. Немало целей обнаружил и экспедиций совершил охотник по разным локациям Зоны. Прискорбный факт: почти всех остановил, насильно или превентивно. Не поверили… Лучу катастрофически не везло на выявление правильных кандидатов в посвящённые. И не только ему. Встречаясь иногда с коллегами, охотник узнавал о схожих проблемах. В последние месяцы почему-то сильно сократилось количество соискателей. Будто в

белом мире наконец-то одумались. Начали бороться с легендами, которые вот уже несколько десятилетий приманивали в Зону всё новых жертв, добровольно шагающих на заклание. Конечно, этому следовало бы радоваться, но уж очень подозрительно выглядело столь резкое уменьшение численности. Хотя вообще-то сокращение притока началось достаточно давно. Всё труднее становилось находить потенциалов и ещё тяжелее убеждать остановиться тех, кто себя проявил открыто. Потому число наших увеличивалось очень медленно, точнее, практически не увеличивалось. Ведь кто-то из коллег постоянно отправлялся в Последнюю Ходку, из которой уже не возвращаются. Причин достаточно: монстры, раны, болезни, аномалии, другие человеки, злоупотребление артефактами… бесследные исчезновения. Зонная удача благоволит к имеющим способности, но ведь не дарит она по дюжине телохранов каждому и каждой, раскрывающим потенциалы… К тому же и самый лучший телохранитель не застрахован от ошибок. Бывало и такое, что кто-то уходил из Зоны открыто, возвращаясь в большой мир. Изредка, в виде исключения, но раз в год и ружьё, говорят, стреляет само по себе. Все – человеки, и человеческие слабости никому не чужды… Вольным воля. Каждый сам выбирает, чему верить. То, во что верил Луч, находилось в Зоне. Поэтому его дом здесь, и пока он сохраняет веру, удалить старожила отсюда можно только против воли. Или убить. С момента возвращения домой – всего двоих новоприбывших соискателей ему посвятить удалось. После чего в Новом Баре появились новички Костян Тимохин и Носенко Василий, он же Гробокоп (прижилось имечко). Из более опытных сталкеров после встречи и знакомства с Лучом за это время своими только трое стали – Туманов, Логопед и Масяня. Независа Логопеда, вдруг сорвавшегося в эпицентр, едва успел настигнуть. Хотя перехватил, к счастью, ещё на внешнем краю кольцевого рва с мега-медведками. Транспортёр Туманов, ветеран, раскрылся случайно. Тихий, незаметный экспедитор, ничем себя раньше не проявлял и потому внимания охотников не привлекал. Но вызрела в нём способность, до поры глубоко сокрытая, и ка-ак вскрикнула от неожиданности! К счастью, Луч неподалёку оказался, воспринял, перехватил ещё до того, как мужик сорвался в ходку… А очищенку Масяню вначале по косвенным, а затем и по явным признакам вычислил. Этой и ходить не надо было, задатки сверхмощные. Могла докричаться и с места не сходя, если б знала как, самостоятельно разобралась в смутных горячечных видениях и глюках. Шустрой чернявой девице он даже приглянулся, заигрывала активно, но Луч постарался умерить её пыл, так, чтоб не обидеть, не оттолкнуть новую коллегу. Сталкер докопался наконец-то до сути и понял, почему ни с одной из сталкерш не сближался даже на несколько суток передышки в Баре или в убежище каком-нибудь. Проблема не только в том, что Шутку не забывал до сих пор… Старожил не готов был снова потерять любимую. Да и потребность в женской близости с возрастом уменьшалась. Даже Шутка ему больше не СНИЛАСЬ. Видимо, год назад случившуюся в «Лихорадке» материализацию мечты его подсознание сочло категорически неприемлемой, суррогатной, потому блокировало дальнейшее желание. Иногда она приходила к нему во снах, но это были именно сны, и ничего, кроме уже ставшего привычным ощущения множественного взгляда, они не оставляли. Царапин и синяков на теле Луча и сталкерская явь предостаточно добавляла… Для «тела» же ему вполне хватало нечастых встреч с профессионалками в заведениях Бара или других скоплений осёдло обитающих человеков. Мужской силы ему не занимать, он вполне крепкий самец средних лет, физиологически почти такой, каким пришёл в Зону когда-то. Древосилу спасибо или природный ресурс не выработан ещё… По меркам белого света – вообще без труда сошёл бы за молодого. В мире том, насколько помнится, мужик после сорока и без проблем с потенцией – скорее исключение, чем правило. Но главное – здесь, в Зоне, жизненная энергия Луча постоянно расходовалась на занятия куда более важные, чем сексуальные игрища с человеческими самками.

Поэтому в поселения человеков Луч приходил ненадолго. В основном за пополнением разных припасов и профилактикой экипировки. Вот и сейчас он добрался в лавку Кибернетика, желая апгрэйд своему АЕК-104 сделать. Прижился как-то подарок Семёныча, и даже обретение лучемёта не вынудило «сточетвёртку» продать. А уж теперь и вовсе зазорно с надёжным автоматом расставаться. Старик-то вместе с «Чапаевым» исчез, добрался-таки хаос Предзонья и до него. Об этом Луч узнал несколько недель назад и принял эту печальную потерю как знаковую. Последняя ниточка, связывающая с прошлой, дозонной жизнью, оборвалась. Вероятно, и в белом свете его уже некому помнить, все похоронили… кто-то давно, кто-то не очень, но – все. Никто его ТАМ не ждёт точно. Поэтому в мире том – он действительно мёртвый. Человек жив, пока о нём помнят. Может быть, и поэтому Луч не забывал Шутку… Пламегаситель, совмещённый с глушителем, нужда заставила приобретать. Подстволка тоже устарела. Новые кассетники производителями в размерах уменьшены, и теперь многозарядные гранатомёты стало возможным крепить на большинство стволов. Да ещё в моду прочно вошли одноразовые комплекты, раскладные, самонаводящиеся. Хоть и дорогущие страшно. Те самые, которые любитель новинок Джон-Зверь первым здесь применил. До его заказа их торговые почему-то сюда не возили, хотя система далеко не новая. Неспроста Луч вспомнил про Зверя, что-то ему не давало покоя, бередило. Старожил Джон всё ещё ходил, не сгинул, об этом слухи красноречиво свидетельствовали. Это пугающее имя старались произносить шёпотом. Что-то с ним происходило. Вылазки Зверя своей кровожадностью поражали многих. Несколько раз Лучу встречались сталкеры, подавшиеся в наёмники, и они выспрашивали про Джона. Только ленивый не знал, что старожил Луч часто имел с ним дела какие-то, ведомые только им двоим. Ясно было – за голову Зверя назначено вознаграждение. Но сами охотники за головами исчезали, и больше этих сталкеров никто и никогда не видел. Случалось, что после исчезновения очередного наёмника происходила резня в каком-нибудь из логов, убежищ, лагерей групп или компаний сталкерских. Видимо, неуловимый Джон пытками заставлял несостоявшихся убийц выдавать имена их работодателей и следовал своему железному принципу: долг платежом красен. Найти его Луч пытался, поговорить «за жизнь» настоятельно требовалось. Да где там! Стал настоящим призраком давнейший из коллег, даже для чуйки Луча оказался неуловим… И вот, передавая свой «калаш» в руки мастераоружейника, охотник вновь услышал о бывшем Жеке Осадчем.

– Слушай, борода, – начал Кибер, положив автомат сталкера на поверхность композитной плиты верстака, – а что там с твоим старым приятелем стряслось-то? Кибер выразительно провёл рукой над головой, демонстрируя уникальную форму Женькиного шлема, которую сам же и придумал когда-то, перед тем как исполнить на заказ.

– Хотел бы и я это узнать, – Луч прищурился, – ты его видел недавно? Кибер оглянулся по сторонам и, никого третьего не узрев, продолжил: – Заходил ко мне вчера ночью, в спальню прямо впёрся. В темноте постоял, дал нижнюю часть маски на модернизацию и чертёжик оставил. Заплатил наперёд. Много заплатил. Вот, сегодня забирать будет.

– А тебе не понравилось что-то? Луч осторожно выуживал информацию.

– Странный он какой-то был… Говорил обрывками фраз, как будто вспоминал и подбирал слова. Да и заказик странный. Вот, полюбуйся. – Кибер достал маску Джона, повертел ею перед Лучом и спрятал обратно в сейф под прилавком. Конструкция маски дополнилась рядом выдвигающихся пустотелых игл наподобие медицинских. Внутри к этим иглам крепились трубочки, сходившиеся к мундштуку… Самые чёрные подозрения Луча подтверждались.

– Он во сколько придёт, не говорил?

– А кто ж его, загадочного, знает! Я сказал, что к обеду будет готово. Вот обед, его нет. – Кибер пожал плечами.

– Ну, ты если что, передай, я его очень хочу видеть. Если тут замечу, то и поболтаем, а если разминёмся, буду ждать его завтра вечером, между Свалкой и Агропромом. Он знает, там наша старая нычка, никто не помешает… Попроси убедительно. Очень надо! Кибер пообещал и немедля приступил к работе по модернизации «калаша». Мастерская эта в районе первого южного блокпоста, на противоположной от него, северной окраине сталкерского посёлка Южный, старейшего в Зоне. В нём же расположен и самый лучший рынок оружия, припасов и всего того, что в Зону через периметр и кордон приходило из внешнего мира. Сюда, на самую границу Зоны, можно было доставить всё, что угодно, единственная и главная проблема – потери при транспортировке через Предзонье. А так, приплати интервоякам из Внутреннего Патруля на блокпосте или зонного товарчика им подгони какого – и хоть баллистические ракеты тягачом через кордон волоки. Военные тоже люди… Ожидая исполнения заказа, Луч побродил по городку. Это место давным-давно официально объявлено торговой территорией, и пакт о ненападении соблюдался всеми сторонами. Исключение составляли «долбанутые» из агрессивных, но этих старались мочить ещё на подходах. Среди разномастных и разноразмерных построек нередко попадались бордели. Древнейший бизнес процветал и в Черноте. Сталкеры что, не люди разве… Парень кавказской наружности, свирепой бородатостью и жилистой худобой чем-то похожий на самого Луча, протянул ему местный шедевр быстроеды. Пережаренная копчёная колбаса в лаваше с морковкой и капустой мало чем отличалась от своего столичного эквивалента. Жрать можно, и ладно. Тут особо перебирать харчами не приходилось. Главное, чтоб разогретые. Несколько групп сталкеров прошли мимо, лица их выглядели озабоченными, видимо, хабар какой несли обменивать… На обочине доисторической бетонки, что вела прямиком к блокпосту, хваткие арабы, повсеместно вытесняющие кавказцев, тоже разместили надувной купол и основали популярную забегаловку напротив купола конкурентов. Там можно было найти наёмника и провожатого любого типа. Луч постоял на входе, покурил, послушал, о чём шумят внутри. Вдруг кто ищет проводника в эпицентр или изъявляет желание отправиться «к Монолиту», как до сих пор ещё некоторые достаточно пожилые люди звали то, к чему желающие стремились в сердце Зоны… У охотника, как водится, «график работы» вольный, и когда нарисуется очередная цель, одной Зоне известно… Известно ли? Но случайно, краем уха, уловить ключевые слова всегда можно. Кого только не тянет в эпицентр! Почти ни у кого из желающих, лишённых потенциала, нет шансов добраться, но ирония Зоны потому и злая, что – ПОЧТИ. Вдруг какой-то оболтус дочапает… Ничего подходящего не расслышав, сталкер растёр подошвой бота окурок и побрёл на барахолку. Там продавалась всякая фигня. Ничего особо ценного, но бывало и так, что среди всей этой дешёвки вдруг отыщется нечто запредельное! Случалось иногда, что малоопытные торговцы продавали непонятность, вообще не имея представления о её происхождении и свойствах. Несколько месяцев назад Луч за бесценок, пару тысчонок всего, прикупил на тот момент совершенно новоявленный и редчайший ништяк, «семя Фаренгейта». Этот недавно добавленный в реальность Зоной артефактик, похожий на двуцветный бело-красный кусочек мела, он с того дня носил в специальной капсуле, вмонтированной в материал левого рукава бронекостюма у запястья. Больше ему не страшен никакой заклиненный затвор «винчестера». С таким-то козырным тузищем в рукаве… При активации этот «мелок» в радиусе нескольких десятков метров создаст аномалию «абсолютный нуль», по сравнению с которой даже «морозяка» лёгким морозцем покажется. С таким прозванием аномалии – следовало бы именовать хрень «семенем Кельвина», но сталкеры, нарекавшие их, в школе двоечниками были, видать. Как бы там ни было, температурка сотни градусов в минусе – это вам не хухры-мухры. Оружие массового поражения похлеще ядрёных бомбочек рюкзачного типа. Сто процентов

всего живого оледенеет, и никакой радиации! Можно ставить лэйбл «Одобрено Зелёными» – экологически чистое оружие. Говорят, уже находили кусищи «мела», во много раз больше размерами, чем крохотный огрызочек, вшитый в рукав Луча. Ничего пристойного не найдя в этот раз, охотник продолжал бродить по улочкам и проходам между сооружениями. Бродил, курил, прихлёбывал пивко из баночки. Подумывал, а не модернизировать ли ему лучемёт. «Можно ведь расширить в ЛК диапазон настройки энерговыплеска. Чтобы масенькими порциями лучить, по мелкой живности. А то мощная ведь машинка, из неё по мелочи жечь получается, как из пушки по воробьям… не зонным, конечно, этих-то как раз лучше всего из пушки, картечью…» Праздная обеденная прогулка ничего плохого не предвещала до той минуты, когда отряд из пяти человек стремительно пронёсся мимо Луча в северную часть посёлка. На рукавах их комбинезонов оранжево флуоресцировали повязки местных «шерифов». Что-то там стряслось. Кто-то чего-то там нарушил… Пару минут спустя оттуда раздались звуки стрельбы. Звучали квартетом: дробовик, «калаш», крупнокалиберный винтарь и пистолетная спарка. Загрохотали слитно и так же быстро стихли. Но первым «калаш» замолчал, потом перестали слышаться раскатистые «бум-м-м» помповика, и с интервалом в несколько секунд затихли оставшиеся «инструменты». Стрельба донеслась примерно со стороны мастерской Кибернетика… Луча вмиг наполнило плохое предчувствие. Он резко стартанул и быстро побежал в том направлении. Перед мастерской валялись окровавленные трупы, вокруг уже собиралась толпа. Сталкер заскочил в мастерскую. Позвал Кибера и, не услышав ответа, перепрыгнул приёмную стойку, что перегораживала помещение. Подошва поскользнулась на крови, Луч не удержался на ногах и припал на одно колено… Сейф был открыт и пуст, кровавый след в глубь мастерской вёл. На верстаке лежал его собственный, уже модернизированный, «калаш». Луч схватил автомат и прищёлкнул сдвоенный магазин. Разогнавшись по коридору, сталкер вышиб дверь и влетел в кладовую, винтом вращаясь. Оглядевшись в кручении, он не приметил ни одной цели, потому, упав на спину, не спешил вставать. Прислушался. Не ушами. Чуйкой… Ничего, пусто и тихо. Кровавый след уводил к одному из шкафов. Вскочив и открыв его, Луч увидел то, что ожидал. Там лежал Кибер со вспоротым животом. На шее оружейника красовался ряд окровавленных ранок. Зверь испытал работу мастера на самом мастере. Первую порцию мундштук засосал из игл, впившихся в плоть человека, руки которого соединили их в систему… Успел ли Кибернетик передать своему убийце привет от Луча? Очень может быть, что нет. Почти наверняка нет. Но теперь уж никуда не денешься, посетить старое место встречи необходимо. Луч на многое способен в Зоне, но он ведь не персонаж фэнтэзийного сериала, мановением руки желания не исполнить… Другой возможности быстро найти Зверя в ближайшем будущем не предвидится. С ним что-то совершенно запредельное стряслось. Он стал невидим не только для глаз, но и для чуйки охотника… Задерживаться в лавке не стоило. Пытаться объяснить местным доморощенным «законникам», что он здесь делает, делал и будет делать, – только потерять кучу времени. А у него, возможно, встреча состоится важнейшая. Приотворив окно в задней стене лавки, сталкер тихонечко проследовал из Южного прочь. Ловить ему тут больше было нечего. И некого. Без особых приключений, в крейсерском режиме, за сутки с небольшим Луч добрался к нычке. Напрямую, как бывало в цейтноте, не рванул, не погоня всё-таки за быстро ускользающей целью… Точнее, цель не та, чтобы лишний раз искушать терпение Зоны. Старый, за десятилетия брошенности почти сожранный коррозией автобус был ориентиром. Тут невдалеке участок Свалки с нешуточным фоном радиации, сюда мало какой идиот забредал. Просто незачем. Разве что свежекупленный датчик той самой радиации испытать. Здесь резвилась мутная живность, но бестолковая и не особо агрессивная. Так –

лошадки, козки, коровки гнилые, съёжившиеся, сильно в размерах сдавшие. В общем, мелочь пузатая, рогатая, многолапая. Ещё тут всегда было великое множество гравитационок всевозможных. Но почему-то никаких артефактов отродясь не образовывалось. Короче говоря, совсем неинтересное место. В неглубокой воронке от взрыва (однажды он сам здесь угрохал забрёдшего поохотиться кабана) сталкер и залёг, дожидаясь ночи. Стемнело. Луч зажёг древнюю бензиновую печку, припрятанную им в ржавом трупе «пазика» про запас. Работает ещё, надёжная конструкция. Печь засвистела, выбросила языки пламени. Мошкара его боится. И зверюги традиционно опасаются, даже совсем уж изуродованные мутациями. А глядя на огонь, и время коротать веселее. «Интересно, придёт ли бывший напарник?.. Вдруг всё-таки не успел передать просьбу Кибер покойный, земля ему пухом, но не жгучим…» И, словно прочуяв мысли Луча, раздался тихий голос – где-то рядом совсем, чуть ли не в самое ухо… Голос прерывисто шептал: – Я тут… пришёл… шо ты хотел… говори… ненадолго я… надо… кушать… Луч вздрогнул всё-таки. Хотя вроде подготовлен был, ждал появления… На визоре пролистались все режимы всех типов – пусто. Ни-ко-го. Идеальная маскировка. А псидиапазон пока что ещё ни один визор определять не способен. Только человек, у которого развита потенциальная, подаренная природой способность. Но этот неуязвимый кошмар даже Луч не чует уже.

– Где ты, Жека? Покажись, я тебя прошу. Ты же знаешь, не люблю разговаривать, не видя глаз…

– А тебе это… и не грозит… – незримый источник голоса уже переместился и прозвучал прямо перед сталкером. Казалось, это кусок ночи начал сгущаться в силуэт. Пространство прямо перед носом делалось чернее чёрного, локально и постепенно. И, окончательно приобретя очертания, превратилось в нечто, напоминающее человека. В темноте не рассмотреть детально, но вместо комбинезона тело покрывала коричневая, в наростах, местами сильно вздутая кожа. Напоминала она сплошной незаживающий ожог последней степени. Плаща уже не было. Элементы шлема, ботинки, всё-всё-всё покрывала эта плащаница гнили.

– Что с тобой, Женя?.. – только и смог прошептать Луч.

– Шо, шо… Не видишь? Я теперь… один сплошной… ходячий… побочный эффект… Соблазнился твоим подарком… На гигадонора понадеялся… Подольше не снимал кровососный плащ… Однажды заснул в нём… Проснулся… Утро, живой… Схотел проверить, на сколько здоровья хватит… Через месяц не смог его снять… Вросли ленты и щупальца в тело… К хирургу ходил… Он только скальпелем резанул… потемнело в глазах… Пришёл в себя… кругом кровь… голова хирурга в руках… Не даёт оно себя снять… теперь мы в симбиозе… живём.

– А Кибера ты зачем?..

– Никто знать не должен… И тебя убил бы… но ты ж молчать умеешь… коллега… Луч, я всё ещё… наш… всех, кто идёт… кого увижу, валю… не пускаю в центр… никого… Только у меня потребность… теперь есть… вот… Кровь мне пить надо… чтоб… жить.

– Как же ты в таком состоянии говоришь с потенциалами?! Они же тебя даже не видят…

– А они и… не увидят… Правильные… не увидят… и неправильные не увидят… Мёртвые все… наше дело не пускать… мы не пускаем… Вот так и… живём… Если что, на Болоте я… Среди своих буду… Там мне… лучше… Сыро… телу легче, когда влага… Не так ноет… Там и… поспать можно… пару недель… Я там… под тремя кривыми соснами… дом себе… вырыл… живу. То, что раньше было Джоном-Зверем, резко дёрнуло головой, понюхало воздух и мгновенно растворилось в ночи.

– Пора мне… кушать надо… – только и прозвучал голос из темноты.

– Вот почему резко сократилось число соискателей… – прошептал ему вслед живой. Наконец-то он понял, чью смерть почуял тогда, удирая от преследующих козаков. Чуйка никогда не ошибается… иногда даже ЗАГОДЯ чует. Долго Луч не мог прийти в себя. В голову такое лезло, что ему оставалось только отбиваться от кошмаров, как от монстров мутных. Но на один вопрос требовалось получить ответ – рано или поздно. Лучше – рано. Не то чудовище невидимое ещё стольких правильных потенциалов успеет выкосить на подходах к эпицентру… Как теперь его завалить, уже не человека? Не Джона-Зверя, не Жеку, не Евгения Денисовича Осадчего… Ответа нет пока. Одно ясно точно. Бывший ученик и напарник стал колбасой в бутерброде между двумя хлебцами артефактов, который и сожрала Зона. Человек поиграл с Зоной – Зона поиграла с человеком.

Внутренний круг тьмы Календарно зима должна была окончиться назавтра после выхода из Бара, благо високосный год только следующий. Однако в Зоне свой календарь, и в последнюю ночь февраля, точнее, поздним вечером двадцать седьмого, она неожиданно натравила на территорию полноценный снегопад. К утру двадцать восьмого метель стихла, установилось безветрие, но толщину снежного покрова многими дециметрами измерять пришлось бы метеорологам, случись таковые здесь. Фортун стоял у выхода из ночлежки и сквозь дверной «глазок» рассматривал плотно укрывшийся белоснежными одеялами мир. И не скажешь, что зовётся Чернотой. Вчера он возвращался в «готель» после знакомства с новой проводницей, меся сапогами грязь, набившую оскомину за месяц дороги, весь февраль зимой настоящей, а-ля русской, и не пахло, даром что месяц на бывшей здешней мове зовётся: лютый. С вечера Фортун подготовился к рассветному старту, упаковался, рассчитался за номер, лёг спать, прекрасно выспался, встал, умылся, покушал, оправился, экипировался, подошёл к выходу и… упёрся лбом в абсолютно новый цвет наружного мира. Рассечённый лоб давно зажил, шрама не осталось. Готов набивать новые шишки. Ну, с этим в Зоне – без проблем! Пока репортёр стоял, упираясь в закрытую дверь налобником нового шлема, и раздумывал, отменит Мумба-Юмба договоренную экспедицию или нет, проводница собственной персоной возникла в «окошке» зрения. Рослая мулатка приближалась по ещё нетронутой снежной целине враз опустевшей улицы, снаряжённая походно, во всеоружии и – на лыжах. Самых настоящих, беговых, с палками в комплекте. Если у неё не припасена другая пара, ведомому просто не угнаться за лыжницей. Здорово, конечно, по снегу да на хороших лыжах скорость передвижения сказочно увеличится, но разве же в Зоне долго поскользишь напрямик? Тут скорее горнолыжный слалом впору затевать… вернее, фигурное катание на лыжах. Танцы на снегу!

– Готов? – Она остановилась перед открытой дверью, в проёме которой её поджидал Фортун. – Сейчас подбросят лыжи для тебя. Не разочаруй мамочку сообщением, что не умеешь ходить.

– Умею, – буркнул журналист, – али я не русский… Любопытно, ты-то где научилась?

– Али я не русская? Афромосквичка, чтоб ты знал, землячок. Просто уехала давно, выговор изменился. Зато у тебя острый московский акцент, любо-дорого послушать, аж душа радуется, детство вспоминаю…

– Мы, коренные москвичи, должны держаться вместе, – улыбнулся репортёр. – И где б мы ещё встретились!

– А то! Закрывай калитку, не студи человекам избу. О, вот и Васенька катит…

– Может, ты передумаешь? – спросил проводницу подкативший на лыжах Василёк. Ещё один комплект торчал у него из-за спины.

– Не-а! Ты с нами не идёшь, милый. – «Шоколадка» забрала у приятеля доставленный груз и передала Фортуну. – И без тебя мороки хватит, земелю буксировать. Покедова, хороший мой, диво моё ненаглядное! Мумба-Юмба заключила щуплого, невысокого дружка в крепкие объятия, смачно, взасос поцеловала его и этим поставила жирную точку в дискуссии. Спорить с такой роскошной женщиной бесполезно. Не словами задавит, так массой… Они ходко покинули Бар через контрольный проход между двумя стенами, и началось . Сказать, что двое угодили в снежный ад, – значит ничего не сказать! О таких беспримерных походах или многословные саги у костров поют, или отделываются коротким изложением, несущим основную смысловую нагрузку: добрались живыми. В такую погоду добрый хозяин собаку на улицу не выгонит. Но Зона добротой не страдала никогда. Поэтому хитрой проводнице пришла в голову идея воспользоваться лыжами. Другого выхода у напарников и не было. По глубокому снегу, внезапно завалившему локации, будто Зона изобрела способ не пускать никого в ходки, на своих двоих – далеко ли зайдёшь? И артефакты поди сыщи под метровым слоем «белой гадости»… Как выяснилось, неходовая погодка замечательно способствует продвижению. Территория практически обезлюдела. По крайней мере сталкеров за всё время следования Фортун и его проводница не встретили. Пару раз вдалеке мелькнули силуэты таких же обезбашенных лыжников, но и только. Как Мумба ухитрялась проводить их неповреждёнными посреди аномалий, журналист даже не старался понимать. Сам он практически ничего не видел и не ощущал, особенно когда снова задул ветер и началась пурга. Тотальный снег будто заблокировал всё, чему репортёр успел научиться за февраль. Вот с мутантами разбираться он мулатке помогал ощутимо. Хотя и монстров попадалось на удивление немного. Будто попрятались даже они, испугались фронтального наступления снега. Сочли его мутантом более крутым, чем они сами. Главной вражиной пары человеков, бегущих на север, оказалась именно погода. Холод с каждым часом усиливался, ветерок добавлял минусовых градусов… Длительное время передвигаться по глубокому снежному покрову тоже не праздная прогулка, даже на лыжах. Это спать в сугробах, конечно, теплее, чем на открытой поверхности, но сутками бегать по ним – ну его к чёрту! Лежбище для первой ночёвки вырыли прямо в снегу. Двухместный зимник, что-то типа гибрида зимнего спального мешка и палатки, крупногабаритное тело Мумбы заполнило куда больше, чем на половину, и оставшегося объёма Фортуну едва хватило, чтобы втиснуться. Мулатка не обнимала ведомого, как первая проводница. Она просто прижалась к нему своими тугими налитыми телесами и почти сразу захрапела. Только и успела сказать, чтоб караулил, а она потом сменит. «Главное, не спать, а то замёрзнешь!» – хохотнула она, и уже через минутную паузу послышался богатырский храп. Честно говоря, именно он весьма пособил ведомому – не заснуть после целого дня безостановочного движения надо было сильно постараться . Спустя какое-то время Мумба проснулась и сменила его. Храпение уже не мешало спать, а завывание метели, наоборот, убаюкивало… Так и миновала переходная ночь с зимы на весну. Утром журналист проснулся свежим и отдохнувшим. Горячее женское тело не хуже печки согревало, да и пахла Мумба шикарно, прямо восточной пряностью какой-то. Это духи у неё такие? Везёт же ему на женское общество в дальних переходах! Точно знак благосклонности Фортуны… Побежали дальше, и в течение светового дня до (Припяти) добрались, бывшего города атомщиков, но миновали его, обойдя по краю. Затем разразилась такая завирюха, что темп

продвижения упал почти до нуля километров в час. Кое-как пробившись всё же сквозь буран до какой-то одиноко расположенной руины, знакомой проводнице, они ввалились в убежище и спрятались за остатками стен. Здесь Мумба сообщила, что недолго осталось. Она взмахнула рукой – дескать, вон там, в той стороне, недалеко уже. «Ты первым спи, а я тебя потом разбужу караулить», – велела она, и к вечеру выбившийся из сил, всё ещё недостаточно тренированный Фортун с благодарностью принял такой «график». Погодный катаклизм и помогал, и мешал продвижению. С одной стороны, пешком они бы потратили куда больше времени на переход. Быстро всё-таки добежали на лыжах! Но сколько же сил отобрало жуткое напряжение, потребовавшееся для борьбы с холодом, ветром, снегом и льдом… Вторую ночь репортёр проспал как младенец, и когда проснулся, то снова чувствовал себя обновлённым. В первую минуту яви. Но уже минуту спустя дошло – рассвело, а она его не разбудила! Мумбы вообще не было рядом… Собственно, проснулся журналист не совсем сам. Разбудила его жара. Температура повышалась стремительно, как будто где-то сверху включился исполинский воздушный нагреватель, и потоки тепла из небесного конвектора обрушились на землю. Неужели выброс?! За проведённые в Зоне недели воздействия по-настоящему сильных выплесков злой энергии репортёру на своей шкуре испытать не довелось, но ведь всё когдато происходит впервые. Ох, как некстати-то! Хотя вполне возможно, что внезапно обрушившаяся зима – тоже выброс, но проявленный иначе? Какое счастье, что тошнота не одолевает. Всё-таки дуракам и новичкам хотя бы в виде исключения везёт. Сейчас, ко всему прочему, ещё только проблеваться не хватало!.. Через пролом в остатке стены Фортун выглянул наружу. Снега и льды таяли напропалую. Прямо на глазах свершалось триумфальное возвращение бесконечной грязи. Температура подскочила градусов на тридцать, не меньше, и продолжала повышаться. Утром второго дня весны, почти по расписанию, зима кончилась. И кончился лыжный забег. И кончилась поддержка проводницы.

– Ну что за наказание? – спросил журналист вслух. – Почему они все меня бросают? Кого спрашивал, и сам не понял. Зону разве что… Ждать возвращения мулатки смысла не имело – лыжи её отсутствовали. И просто ждать – тоже. Репортёр стянул и бросил обогревательную накидку, входившую в лыжный комплект, произвёл инспекцию оружия, в том числе и записывающего . Выпил немного воды; есть не стал. Взвалил рюкзак на плечи, повесил ремень штурмовой винтовки на шею, поверх всего хотел упаковаться в хемикожаную накидку, но передумал. Зачем, от кого прятаться… От чего действительно надо, от того даже эта «хемелеонка» не укроет. Лыжи и спальный зимник тоже бросил, выбрался из развалины дома и зашагал по новообразованному (опять чвак-чвак, чвак-чвак) месиву в том направлении, куда махнула вечером рукой «шоколадка» Мумба-Юмба, коварно растаявшая наутро. Что оставалось? Снова неизвестность грызёт душу, снова по колено в жирной грязи, снова одинодинёшенек… Но – в шаге от вожделенной цели. Во-он уже, виднеются чёрные макушки горбов Атомной. Если это она, конечно, собственной легендарной персоной бывшая ЧАЭС. Ключевое слово – добрался! И возникло у журналиста зыбкое ощущение вдруг, что всю дорогу в эпицентр Черноты он протопал самостоятельно, по наитию прокладывая курс и героически «торя лыжню» сквозь напасти, препоны и заслоны. Что обе проводницы были всего лишь миражами. Или бредовыми видениями, или

обрывками сна. Просто-напросто виртуальные БЫ. Чем-то сродни галлюцинаторному зрелищу, что открылось наконец взгляду непрошеного гостя, пробившегося сквозь чащу лесополосы, за которой просматривались циклопические холмы контуров слишком правильных, чтобы быть естественными. Хотя кто её знает, эту непредсказуемую Черноту, возьмёт, да и вспучит землю правильными параллелепипедами или ромбами! Уж где ей хозяйничать, как не здесь, в самой что ни на есть глубине себя… Изучать в деталях остатки ЧАЭС, к которым добрался ценой неимоверных лишений, Фортун будет позже. Вблизи. Когда переберётся через этот каньон. И откуда он здесь взялся, такой красивый?! Края ровненькие, словно землеройная техника поработала, глубиной с пятиэтажный дом, а шириной… сколько на глазок до того «берега», метров двести? Нет, побольше будет… Оп-па, а кто это на дне копошится, что за твари?!

– Ни фига себе! – Журналист до того обалдел, что снова заговорил вслух. – Да это ж натуральные медведки!.. Только вот размерами мутные насекомины оказались не меньше взрослых бизонов. Они выныривали из грязи, покрывающей дно каньона, пробегали короткие дистанции поверху и опять ускользали вниз, словно под их лапами разверзались норы. Какого чёрта они затеяли этот грязевой футбол, неясно. А ведь Фортун уже собирался спускаться вниз, чтобы на ту сторону прогребаться. Нижняя поверхность казалась такой привлекательной, ровненькой, гладенькой, пусть и залитой вездесущим месивом… И как же теперь перебраться-то? Эти переростки-тараканы, или кто они там, вряд ли возьмут его в команду форвардом или полузащитником. В лучшем случае мячом, в худшем – растопчут и сожрут… Сдавленное сипение раздалось не спереди, а за спиной. Подобные звуки способно издать только живое существо. Амба подкралась незаметно. За последние пару суток опекаемый проводницей репортёр снова как-то расслабился, всё-таки ещё не выработалась у него на уровне безусловного рефлекса привычка постоянно контролировать окружающую среду на все триста шестьдесят, а не только прямо по курсу. Вот сейчас застывшего на месте беспечного человека кто-то атакует с тыла, и хана, конец репортажу. Оставалось только надеяться, что убойной силы магазина патронов журналисту хватит, если он успеет развернуться к смерти лицом. Перезарядиться этот сипящий гад, кем бы он там ни оказался, точно не даст… Своим охотничьим экспедициям Луч уже давно счёт потерял. И не вспомнить уж, сколько выпало на его долю извилистых блужданий и экстренных марш-бросков. Охотник совершал их, повинуясь внутреннему отклику на внешний зов. Той самой данной от природы способностью напрямую чувствовать движение процессов, в Зоне протекающих, которую он привык для краткости звать чуйкой. Острое предчувствие снова потянуло в ходку. Целеустремлённость переполняла охотника, и он мчался напрямик через Зону, в который уже раз нарушая правила «зонного движения». Полагался сталкер то ли на везение своё аномальное, то ли на умение распознавать все факторы и реагировать вовремя, отточенное многолетними боевыми «тренировками». На чём бы его уверенность ни держалась, но благодаря этой вере в себя – и жив до сих пор. Последний этап дороги к цели пролегал по территории между бывшим НИИ «Агропром» и Свалкой. До боли знакомые места… Где-то в этом краю он последний раз встречался с бывшим Жекой Осадчим. Здесь реально обернувшийся чудовищем сталкер

намекнул Лучу, что новый дом его на Болоте, и указал ориентир… и подсказал, что спит подолгу… Джон-Зверь хотел, чтобы Луч его убил. Он очень надеялся, что Луч его убьёт. И Луч убил спящего Жеку. Самым трудным оказалось найти три кривые сосны. Потому что они были на самом деле не кривыми, а косыми. Три прямые как палки сосны склонились друг к дружке и образовали подобие ружейной «пирамидки». Там, под ними, прямо в своём логове, и превратился кровососущий монстр в хорошо прожаренный мясной деликатес. Наверняка потом какой-нибудь болотный «свой» полакомился им… Бегущий Луч проскочил мимо груды ржавой трухи, оставшейся от автобуса, теперь уже окончательного сожранного Зоной. Дальше, дальше! Сегодня он бежал на пределе сил. Уверенность, что может и опоздать, что цель вот-вот ускользнёт, возникла ни с того ни с сего. Но моментально сделала ходку неприятно кислой. Чуйка его вроде ни разу не подводила, и он торопился. На посторонние события не отвлекаясь. И вот, уже в пределах прямой видимости от агропромовских руин, в которые раздолбал комплекс лет пять назад «армагеддец», редчайшая, но исключительно меткая аномалия, внимание Луча привлекло движение. В стороне от вектора, определённого чувством направления к цели, среди железобетонных перекрытий и прочих древних неиспользованных материалов, оставленных здесь строителями несостоявшегося «коммунизма», охотник увидел и услышал боестолкновение. Стрельба не прекращалась ни на секунду. Брата-сталкера вольного с одной стороны давили бандиты, а со стороны пустоши набегала передовая волна тушканов. Зверьков пока что было не больше двух-трёх десятков, и группка вольных разобралась бы с ними, если бы не разбойники. Их плотный огонь не давал бродягам высунуть носы из ямы за коробками секций для трубопровода, и наглые зверьки прыгали прямо вниз, на головы сталкерам. Пока ребята отбивались от мутных, бандиты подбирались всё ближе и ближе. Ещё минута-две, и осколочную гранату смогут добросить до ямы, а там – без вариантов. Луч изменил траекторию движения. Ну не мог он спокойно пробежать мимо. Минута-две – огромный срок. Кого-то спасут, кого-то погубят, а кто-то и опоздать к цели может. Но зонных паразитов Луч на дух не переносил. Ну ладно, если бы «плащи» тут с такими же бандюками убивались, а то ведь сталкеров, чернорабочих Зоны, грабят и валят… Ребята огрызались, жизни свои отдавать задарма не хотели. Две гранаты «окопного» типа вылетели из ямы. Радиус разлёта их осколков был намного больше дальности метания. Чисто оборонительная система. Если бы остроглазый Луч не признал знакомую форму суперосколочных в полёте, то и ему досталось бы несколько кусочков от щедрот сталкерских. Только и успел нырнуть охотник сквозь колючий кустарник к стволу дерева. Шарахнуло как положено, осколками задело некоторых головорезов, и атакующие залегли. И тотчас получили сюрпризец с тыла. Лёжа под этим случайным тополем, Луч ударил в спины и сжёг почти всех бандитов. Одним лучом на максималке резанул сквозь бетон и мусор, а потом на пониженных импульсах точечными уколами выцелил убегавших. Вскочил, выбросил из головы посторонний инцидент и снова побежал к развалинам Агропрома. Дальше уж сами пускай справляются вольные… И только отдалившись метров на полсотни, охотник вдруг осознал, что – уже не чует ничего. Ощущение направления испарилось. Блин горелый! Он потерял цель! Луч остановился, осмотрелся, внимательно прислушался к себе, к Зоне… пусто. Блин! Блин! Блин! Нужно успокоиться и дальше бежать, может, в руинах по месту и определится. Такое и раньше бывало, какая-нибудь сильная помеха расстраивала чуйку, однако необходимое ощущение быстро возвращалось. Хотя, вполне возможно, он просто не успел, и цель мертва. Предчувствие не обмануло. Но если тело мертво, то и хрен с ним! Значит, слабенький потенциал был, удача отвернулась. И всё равно сначала добежать надо бы… За спиной раздались крики. Из ямы повылезали сталкеры, засекли своего спасителя и теперь махали ему руками. Один из них что-то кричал, звал, наверное, но Луч проигнорировал. У него свои заботы, а вдруг тело на Агропроме ещё живо всё-таки, просто

без сознания и совсем слабенько излучает… Старожил побежал дальше, не обращая внимания на оклики. И уже почти достиг куч строймусора и фрагментов стен, оставшихся от крайнего восточного здания НИИ, как вдруг сзади прозвучал раскатистый выстрел. Ствол молодой акации перед Лучом, на уровне его головы, взорвался брызгами щепок. Медленно и скрипуче подбитое дерево повалилось бегущему под ноги, перегораживая дорогу. Стрелял кто-то из спасённых им сталкеров. Ясно, что убить не намеревались, а подобным образом погромче «окликнули», видя, что голосовой призыв на него не подействовал. У Луча аж дыхание сбилось от подобной наглости. Что они себе позволяют?! И вместе с этим взрывом негодования к сталкеру вдруг вернулась чуйка, указавшая на потенциального СВОЕГО. Вернулась и потянула, но… в обратном направлении, прочь от остатков Агропрома. Охотник проскочил мимо цели?!

– Не может быть… – прошептал сталкер. – Меня же тянуло сюда… вроде бы сюда?.. Да, в этом он уже не был уверен. Возможно, в этот раз почуял только общее направление, а настоящая цель была между ним и целью кажущейся… и стоило только в запарке проскочить, и настоящая оказалась за спиной, так сразу внутренний локатор и сбился. Луч стоял и смотрел на спасённых им сталкеров, что приближались к нему. Мысль, что цель нашла его сама, а точнее, поманила назад, когда он пробежал мимо неё, показалась здравой. Зона подшучивать любит, это да…

– Здорово, дядя, – знакомое лицо всё так же расплывалось в улыбке, – а я кричу-кричу, а ты всё тикаешь и тикаешь! Уж кого-кого старожил точно не ожидал здесь увидеть, так это… Несси. Молодой сжимал в руках всё тот же тяжёлый винтарь, только примочки, которыми «Баррет-1100» был теперь буквально усеян, создавали вид полноценного модифицированного оружия ветерана Зоны – грозного и смертоносного. Да и вторичка, пара «скорпионов» ВКЗ-28, далеко не игрушки. Ну никак не пацанячие игрушки у питерского парня и на поясе висели… и везде где надо. И даже на правом колене – что-то подобное перезарядочному устройству, поразившему воображение новичка Серёги Андреева ещё в той схватке со «слониками», в ближнем околозонье… Растёт пацан, крепчает! Впрочем, какой пацан, какой новичок?! Выжил дольше года – натуральный сталкер. Какое-то время назад Луч подивился, узнав, что вялый, несамостоятельный Серёга, которому он особых успехов не прочил, позже стал подавать признаки удачливости. Преспокойно выжил, достаточно быстро потеряв привычного ведущего своего, Влада, сдуру вляпавшегося в огненную аномалию. Судя по тому, что предстало взгляду Луча сейчас, Несси уже стал полноценным адептом Зоны за относительно небольшой период. Сколько минуло после возвращения? Позапрошлым летом вернулся домой сталкер Луч. Точно, год и несколько месяцев. Не за горами – полтора. Зима скоро.

– Да ты сталкер, Несси! – Он отдал должное переменам в облике и состоянии знакомца.

– Ты забыл добавить «бля»! – Серёга был искренне рад его видеть и протянул «дяде» руку. Старожил обменялся крепким рукопожатием с уже зрелым сталкером. До ветерана ещё ходить и ходить, но задатки проявились, и какая-никакая перспектива наметилась. Луч был также рад этой встрече, но работа есть работа, и охотника по-настоящему волновал лишь один вопрос: кто из них, кто??? Он оглядел группу. Восемь, считая с Несси. Все прочие были незнакомы и молоды. Среди них только один моо лодец уже понюхал зонного дерьма. Было видно по глазам. Этого сталкера и Несси старожил исключил – они уже давненько тут, и тем потенциалом, за которым он охотится, не обладают. Надо присмотреться к шестерым совсем зелёным… Для затравки охотник как бы невзначай задал вопросик нужного характера: – А куда прёте, ребята, не иначе, как самому Монолиту желалки свои несёте?

Лучше сразу пошутить на эту тему, простые методы часто срабатывают, вдруг олух какой-нибудь проболтается. Очень слабый потенциал, зачаточный, ускользает, теряется… Не разобрать, от кого именно в этой группе волна исходит. Хоть бери да разделяй их, разводи по разным углам Зоны, чтоб «прощупать» по одному! Пацаны заулыбались бородатому зонному приколу. И дружно завертели головами, отрицая свою причастность к старой байке. До сих пор бродит история о вымерших кланах, обитавших в эпицентре, стороживших инопланетный артефакт и секретные установки по обработке человечьих разумов. Что их сторожить – те секреты давно расползлись по белу свету…

– Та ну, куда нам! Сдохнем, даже до Припяти не дойдя, – сказал один из новичков, крепенький блондинистый парнишка, похожий на звезду старого кино Брэда Питта. – Учимся, воюем, вот Креведко и Несси вызвались помочь, поднатаскать. Лиманск хочется повидать…

– Так ты уже и в проводники подряжаешься? – Луч оценивающе глянул на Серёгу.

– Ой, да так, просто, – Несси махнул рукой вроде пренебрежительно, но Луч почувствовал, что новоиспечённый сталкер польщён вниманием старожила к его успехам, – сам иду в том направлении, а в кучке оно вернее и не так стрёмно. Как думаешь, дядя, лучше напрямки через Дикую территорию или обойти через Янтарь? Несси был ведущим этой группы и взвалил на себя ответственность за маршрут, как и полагается лидеру. Растёт парень…

– Ну-у, как сказать. – Луч оглядел группу, а точнее, её экипировку и вооружение; оценив их невеликие «шансы», продолжил: – Варианта два. Если пойдёте через владения бой-баб, то большой риск встрять там надолго. Они хоть и феминистки конченые, но… женское тело всяко полюбляет молодых парней. Пацаны заулыбались. Первое, что начинает мыслить в молодом организме мужика при упоминании женщины, это отнюдь не головной мозг…

– Только не спешите на подходах ширинки расстёгивать… Они амазонки зонорощенные. Это вам не школьницы юные да глупые. Там только торговые отношения прокатят, и то если они сами захотят. А если нет, лучше сразу вешайтесь. Попадёте к ним в рабство сексуальное. Покуда «корешки» не сотрутся от интенсивного использования… А потом – пуля в затылок и в яму на корм псам, там у них на западной окраине есть специальная. Территорию свою они патрулируют, мзду берут не слабую. Если нечем вам платить, ребята, то в земле той и останетесь. Если кто вам говорил, что с бой-бабами можно полюбовно договориться, то это либо дураки озабоченные, либо агенты бабские… хе-хе, рекламные. Жёстко обломав ребят и насладившись зрелищем вытянувшихся от разочарования физиономий, Луч продолжил: – Как подвариант, можно пройти там тихо, не встревая в разборку, снайперками работая. Подло, исподтишка. Тогда и боезапасу мало потратите, и целее будете. И не стоит с ними джентльменить. Они совсем не леди. Пощады от них вам не будет. Поверьте, проверено. Несси молчал. Лидер призадумался. Выбор дальнейшего пути от него ведь зависит.

– Другой вариант – это побыстрее дикую территорию проскочить, интенсивно отстреливая толпы и стада мутняков. Если патронов хватит, фифти-фифти, что выгорит. Но этот вариант опасен ещё в другом профиле. Вам могут встретиться неведомые аномалии или вы не успеете распознать знакомые. Короче, не пройдёте вы там, – подвёл жирную черту Луч. Приговорил пацанов.

– Да, не особо весело. – Руки Несси безвольно опустились. В эту минуту он очень сильно напоминал того апатичного Серого, ведомого Владом, с которым Луч впервые столкнулся в околозонье. «Он вот-вот растеряется, – понял Луч, – и тогда росту конец. От нарождающегося лидера одно воспоминание останется…»

– Несси, лучше попробуйте пройти вдоль Свалки тихонечко. Не будете шуметь – и утром, с опохмела, вас никто из тамошних не приметит. А там параллельно шоссейке, только не по ней самой, до земель Очищения и дойдёте. Хотя вам там делать нечего. Однозначно. Может, воспользуетесь дополнительным вариантом? Ещё не поздно развернуться обратно. Молодые зашумели, отрицающе замотали головами. Упёртые все, каждый из них мог быть целью. Опять же, кто? Луч представил невесёлую перспективу – тащиться за ними до самого Лиманска. Только там это тело выдаст себя. Отделится от остальных, которые вносят помехи. А оно отделится. Наверняка будет искать «проводника к Монолиту». Ну и ладно, бывало и хуже. Хорошо хоть не пропадает сигнал… Луч чуял знакомую волну потенциала, но на неё накладывались множественные помехи, и он не мог отцедить источник.

– Ладно, пацанва, как знаете, мне пора. Может, и свидимся. – Луч сделал вид, что ужасно спешит, и развернулся в сторону Агропрома, чтобы в руинах выждать, пока отряд порядочно отдалится, и на большом расстоянии следовать за молодыми. Он успел пройти шагов тридцать, как вдруг мощность волны резко усилилась, помехи начали рассеиваться, и чуйка буквально завопила: вот он, вот!!! Ещё и какой мощный!!!

– Погодь секунду, борода! – Отделившийся от своих «подопечных» лидер группы догнал сталкера, намереваясь переговорить с ним кулуарно. – Дядя, инфой поделись, а? Припять можно вдоль берега речного обойти? Этот вопрос на пару с воплем чуйки мгновенно выстроил стену невидимую, перегородившую путь Луча. И он в неё с ходу врезался. И растерялся САМ. Мозг сгенерировал одну лишь мысль: «Не по-онял…»

– А тебе на фиг это? Провести кого-то вздумал через ад? Маловат ты для таких ходок ещё, сгинет твой спутник, – внешне спокойненько произнёс охотник.

– Да нет. Это я так, для себя. Вдруг приспичит сходить. – Несси улыбнулся своей обычной улыбкой, но Луч вдруг разглядел в ней новые, не замеченные им до этого оттенки.

– Ты это, – мысли бегали, метались, их появилось сразу множество, и Луч пытался выхватить из хаоса растерянности нужные слова, – короче, уболтай их, и возвращайтесь. Туда, откель пришли. Не губи пацанов… Вернуться не зазорно, куда хуже всех на смерть увести и прослыть душегубом в самом начале карьеры проводника… А потом отправляйся в Старый Бар, найди таверну «Лихорадка», спроси Марту. У неё переждёшь. Скажешь, за мой счёт, она моя давняя приятельница. А я как справлюсь с проблемами своими, так и приду. Тогда и поговорим. Ты понял? Ничего не спрашивай, просто поверь мне и сделай, как я прошу…

– Хорошо. Я тебе верю, дядя. Уговорю пацанов…

– Молодец. Давай шевели веточками, сюда скоро могут подтянуться кореша бандюков. «К тому же сейчас вон там гравитационка неслабая жахнет… уже формируется. Будто почуяла, что мы здесь разговоры разговариваем!» Всё. Больше ни слова не говоря, Луч побежал прочь от компании молодых. Необходимо было подумать и разложить всё по полочкам. Нехорошее предчувствие переполнило его. Именно Серёга оказался очередной целью вопреки всему предыдущему опыту охотника. Но как мог человек, с которым он столько раз сталкивался «мордой к морде», только сейчас засветиться в потенциалах?!! Потенциал способен оставаться в тени, незримый для всех остальных коллег, такое уже бывало, водитель Туманов свежий тому пример. Но почему он, Луч, старейший из ныне живых коллег, упустил потенциала Серого, с которым вплотную соприкасался неоднократно??? Информация требует осмысления. Нужно сделать паузу и перестать тормозить от неожиданности. Луч перепрыгнул через земляную насыпь, ворвался в крайнюю руину и, съехав вниз на заднице в развороченный подвал, затаился. Здесь он и переждёт, пока молодые отправятся обратно. Вот это да! Когда бывало, что не цель убегала от охотника, а он убегал от неё?..

Незадолго до своего исчезновения Шутка завела с учеником разговор о том, что в Зоне обязательно появятся потенциалы, которые сумеют блокироваться. Возможно, даже сами того не подозревая, до поры до времени неосознанно. Закрываться или маскироваться. Не важно, как это назвать. Но крайне эффективно. Даже от собственного сознания. Особо проницательные соискатели, которые если уж захотят собственным умом правду узнать, то обязательно узнают. И ни к какому мифическому «Монолиту» не попрутся за подачками. Сами врубятся, что вовсе не там истинные желания исполняются. И никакой охотник не распознает такого, условно говоря, экстрапотенциала. И не остановит. Как можно остановить, если он сам пока что даже не подозревает о своей силе? Нельзя поймать того, кого не видишь, то есть не чуешь. Разве что случайно, походя… если очень-очень повезёт охотнику. Хорошенько скрыть намерение своё до того, как улучишь нужное время и попадёшь в нужное место, – в реале означает ни много ни мало, как почти исполнить заветное. До такой степени хорошенько, что и сам этого не знаешь… пока не совместятся время и место. И если способность, позволяющую обратить на себя внимание и вынудить прислушаться к своему желанию, предварительно не пустить в правильное русло, не настроить на правильную волну… тогда последствия материализации могут быть такими, что никому мало не покажется. Как это случилось, возможно, в двадцать шестом году. И как вполне могло случиться и позже… Что же это? Кто он, Серый-Несси? Луч действительно совершенно случайно зацепил, нащупал именно ТАКОГО скрытного экстрапотенциала? Каким-то чудом, невзначай просёк то, что ему не положено было знать… Или охотнику демонстративно, приоткрыв краешек занавеси, дали понять, что Несси действительно такой супер? Отделившись, будто специально, под надуманным предлогом от группы, сам Несси и намекнул. Будто сыронизировал в ответ на прикол «монолитный». В открытую спросил Луча о проходе вдоль Припяти… Или он – тоже марионетка всего лишь? «Всегда, конечно, остаётся запасной вариант. Решить, что это просто примерещилось и я схожу с ума. Наиболее соблазнительный, между прочим, вариантец!»

Логово разума Развернуться на сто восемьдесят и опустошить магазин штурмовой винтовки журналист не успел. Выстрел бабахнул раньше, единственный, и если бы это гром грянул среди ясного неба, застигнутый амбой врасплох Фортун изумился бы меньше. Разворот, благодаря которому он увидел, кто стрелял и в кого, состоялся с опозданием на секунду и нежданно-негаданно поставил его лицом к лицу отнюдь не с собственной погибелью. Разум продолжает искать спасение в галлюцинаторном бреду?!!

– Этого не бойся. Просто следи за подступами, будь осторожен. У Зоны много рабов, в прямом и переносном смыслах, но этот потомок ящерицы не особо опасен. Вот шатунов бойся, они из человеков сработаны. Всё, что с нами напрямую связано, представляет наибольшую опасность. Для нас же. Она стояла на опушке леса, довольно далеко от края «каньона», но он расслышал каждое слово почему-то. Если она глюк, то неудивительно, а вдруг не глюк? Тогда у него неимоверно улучшился слух. Но это, конечно, стопроцентно лучше, чем слышать воображаемые слова. Хотя – смотря какие. Её тело скрывалось в защитном скафандре модели «хамелеон», но шлем она сняла и держала в левой руке, и ветерок ерошил до боли знакомые волосы, в которые он зарывался лицом несколько ночей подряд ещё там, в Предзонье. Невероятно далёком уже. В правой руке она держала здоровенный автоматический пистолет, кажется, «кольт»

неслабого калибра. Из такого не только мелкую живность – и человеков валить можно. Некто напоминающий крокодила валялся гораздо ближе. Не останови этого монстра выстрел, метко угодивший в затылочную часть башки, он одним прыжком достал бы спину человека, столбом торчащего у края обрыва. Теперь дохлый полутораметровый «ящериц» с шестью длинными лапами, похожими на собачьи, угрозы для жизни действительно не представлял.

– Как тебе моя обнова? – Она уже неторопливо шагала к журналисту, когда он поднял глаза от несостоявшейся хвостатой амбы. – Трофейный скаф, перепал по случаю. Я вообщето чёрный цвет предпочитаю, как ты мог заметить, но от твоего с каждым днём заострявшегося зрения надо же было как-то защищаться.

– Ле-еа… почему ты меня бросила? – едва слышно прошептал он. Она тем не менее расслышала. У неё тоже слух обострился немерено? Или здесь воздух такой, аномально звукопроводящий…

– Здра-асьте! Я? Да ни в коем разе! Не обязательно ведь рядышком под ручку фланировать, чтобы провести до финиша. Я тебя разбаловала в Предзонье, на радостях не отлипала. Надо было срочно исправлять ошибку. Новичок должен со всего маху рожей в реальность Зоны треснуться, чтобы уловить суть. Если человек сам не врубится, как выжить, самый продвинутый курс молодого бойца ему не поможет… Ну и удачливость твою протестировать хотелось.

– Неужели нельзя было хоть словечко на проща… Теперь она была ближе, чем убитый монстр. Но вплотную не приблизилась, и это было хорошо. Пока что.

– Всё, что нужно, ты слышал. Не помнишь разве, я говорила, что шепну слово нужным человечкам. Чем ты слушал!.. Твоё счастье, что недостаток опыта и сообразительности компенсируется энергичностью, напором и решительностью. Живчик прямо, ноги в руки – и сразу в Зону.

– Так… это ты подослала Супермакса?

– Само собой. Достаточно было немножко пошевелить извилинами, чтобы сообразить.

– Я сообразил. Просто как-то не впустил ответ в сознание… Наверно, я слишком сильно к тебе прикипел, как-то сразу, и поэтому сильно недоумевал, почему ты себя так повела. Значит, и кабану полбашки ты снесла? А Братан откуда взялся?

– Ага. Братана организовать было сложнее, чем подстраховать растяпу своевременным выстрелом, но я справилась. И с организацией карательной экспедиции… У меня, знаешь ли, тоже свои особые отношения с зонной удачей. Прежде чем ломиться мир спасать, ты конкретного человечка научись холить, нежить и лелеять. Эти слова, кстати, именно к тебе относятся… Фортун, придумали же такое имечко! Она фыркнула пренебрежительно. По этому поводу он ничего не сказал, ему и самому не шибко нравилось. Однако всё-таки гораздо лучше, чем Крыс!

– Противостоять аномальной энергии мы способны только потому, что способны любить. В этом основа нашего иммунитета. Выбросы и спады так называемой злой энергии – мыслительный процесс Зоны, всплески ярости или гнева и периоды спокойных раздумий. Пульсации её разрушительной ненависти. Она многое чувствует. Только вот любить не может.

– Ты о ней говоришь, как о… живой?

– А ты что, до сих пор… э-э… не впустил ответ в сознание? Вот тугодум… Она и есть живая. О, ещё и какая живая! Подвижная и непоседливая, хотя вроде на одном месте торчит. Но умом резвая – жуть! Как и положено растущему ребёночку.

– Чем-чем резвая?!

– Не прикидывайся, что ослышался. Оно не просто живое. Разумное. Только ещё очень маленькое, в смысле, младенчик. Дитё дитём. Крушит и ломает всё, что попадётся. В устройстве мироздания пытается разобраться, я так думаю.

– Она?!

Уже не «Фортун», а снова Ник обернулся к чёрным «холмам», темнеющим за широким рвом, которые он так и не успел заснять крупным планом в деталях, и растерянно уставился на них.

– Оно, то есть… или он… – пробормотал Котомин. Сознание отказывалось воспринимать как правдивый ответ слова, произнесённые Леа. Но ведь проводница просто не могла настолько изощрённо над ним издеваться! Не для того же она вела его сюда, чтобы теперь злобно прикалываться.

– Привычнее – она. Но там, – проводница встала рядом с ним и тоже смотрела на оплывшие, сглаженные горушки бетона, в скопление которых превратилась злополучная Станция, – её нет в принципе. И тебе на ту сторону перебираться совершенно не обязательно. Не ходи дальше, не доставляй радости тем жучкам внизу… Человеку на том берегу нечего делать. То, что желающие ищут, не там находится. В эпицентре человеческие желания… не в том смысле исполняются. Если она тебя захочет услышать, то сделает это в любом месте себя.

– То есть?.. – Ник повернулся к Леа и наконец-то решился посмотреть ей прямо в глаза.

– Это антропоцентрическое заблуждение, что думалка у ней в самом центре. – Проводница улыбалась, её глаза лучились весельем, и вот такая она Нику нравилась больше всего. Именно такое лицо и такие глаза у неё были в тот миг, когда в номере харьковской гостиницы она предстала перед ним в истинном, не замаскированном обличье. Во всей красе.

– А ч… что здесь?.. – заикнувшись, спросил репортёр. Внезапный ужас, что он мог сдуру влезть куда-то не туда , обуял его моментально.

– Здесь у неё скорее жопа. По крайней мере некоторые идиоты, которые туда ухитряются допереться и потом возвращаются, обычно выглядят как вылезшие из жопы. Зона классно устроилась, она всей собой думает. Везде сплошные мозги, точнее, она и есть вся из себя мозг. Мы, получается, в извилинах бродим. Мы тоже её как бы мысли… Выбравшись из подвала, охотник примостился на уцелевшем, даже не колченогом стуле. Сидя на нём верхом, он смотрел в оконный проём, сохранившийся в половинке стены раздолбанного временем и выбросами дома. Можно сказать, смотрел кино про Зону, сидя в стилизованных под неё кинотеатре и кресле. Там, в прямоугольнике «экрана», продвигалась группка сталкеров. Медленно продвигалась, но слаженно. Послушался Несси его совета. Не стал ждать ночи, а потом и утра, чтобы пройти вдоль Свалки, кишащей бандюками. Обратно повёл пацанов. Досмотрев пилотную серию «Возвращения молодых», Луч покинул «домашний кинотеатр» и последовал за ними на большущем отдалении. Сомнений не осталось ни малейших: Несси потенциал, причём не слабый. Этот уникум прямо-таки отталкивал неприятности подальше от себя и своих ведомых. Луч узрел это, двигаясь на большом отдалении. Именно. То, что в упор не разглядеть, видно на масштабной картинке. От этой группы исходило нечто незримое, но реальное. Пси-воздействие на окружающую среду. Оно вызывало специфическое ощущение «тихий гон». Вот очередной пример. Матёрая псевдопсина, на которую группа должна была наскочить, решила свалить в сторонку. Может, чтобы проверить дальние границы своей территории? Но взяла и вдруг резко свернула с тропы, по которой чуть погодя прокралась группа человеков. И таким вот образом – на протяжении всего пути следования. Какие бы мутные из местной живности ни встречались на пути группы, ВСЕ они тихо-мирно растекались по своим делишкам в стороны. Сколько б их ни было. Даже стая крыс. Тушканы, осаждавшие ребят с тыла во время стычки с бандитами, были последними тварями, которые осмелились на молодых напасть. После этого судьбоносного инцидента, что привлёк внимание Луча к Серому и его спутникам, – будто защитное поле включилось. Всё это Луч наблюдал и поражался увиденному. Подобная способность в той или иной

мере присуща коллегам, но чтобы настолько явно выраженная!.. Ну, почуять загодя, ну отвести внимание нескольких особей, ну остаться в тени незамеченным… Ну, кое-кто гон создавал неслабый, например, он сам, Луч, поднапрягшись, мог разогнать ораву… расплатившись за это болью несусветной, всё тело ломящей. Но чтоб вот так, в постоянном режиме, час за часом, выдерживать, как бы и не напрягаясь особо… Это нечто!!! Старожил аж глаза закатил к тёмному небу, когда, поднявшись вслед за молодыми на пригорок, увидел в одной из ям спящего двуглава. Причём группа прошла чуть ли не по его хребту, даже не заметив тварь. И этот отдалённый потомок коня, неимоверно чувствительный и никогда на открытом пространстве не отдыхающий, тупо спал и даже не храпел. Всхрапнул бы разок хоть одной из бошек своих, и кто-то из молодых-неопытных его точно заметил бы. Того и гляди пальнул бы с перепугу… Вот тогда не избежать схватки, и не факт, что победили бы сталкеры. Так нет же, удача следовала перед крадущимся отрядом, будто Серёга вёл её на поводке, как сторожевую собаку без всяких приставок «псевдо». Как же могло случиться, что Луч не почуял настолько бешеный потенциал сразу? Прокол по всем статьям. Надо разбираться. Один момент напряг старожила всерьёз. Появление спарки независов, кравшихся невдалеке от начинающих сталкеров. На людей не распространялись, видимо, подобные «отворотные» способности Несси. Но и тут свезло пацанам. Луч держал эту парочку отморозков на прицеле, готовясь их снять в любой момент. Опытные убийцы засекли группу сразу и крались наперерез. Преимущество было на их стороне – ребята не заметили врагов, а внезапность появления не сулила ничего хорошего. Луч прильнул к оптике прицела… Выстрелит – откроет своё присутствие, не выстрелит – тогда примерно тридцать на семьдесят, что выживет хоть кто-то из молодых. Но и в этот раз пруха молодёжи выпала. Наскочили бойцы независимые на «дрожь земли», в аккурат перед тем, как обрушить всю огневую мощь на прохожих пацанов. Один разбойник даже винтарь уронил, за голову схватившись. Таких вот беспомощных, оглушённых аномалией врагов, что неожиданно возникли перед ними, зачаточные сталкеры перебили за секунд пять, даже не с первых выстрелов. Ну, хоть так. Луч окончательно расслабился лишь тогда, когда отряд вошёл в лагерь, из которого отправлялся в необдуманную ходку. Теперь и ему самому подзадержаться стоило и прикинуть, что и когда делать с Несси, что и когда сказать парню. Случившееся не обрадовало, мягко говоря… Если выработавшийся охотник теряет сноровку и чутьё, то очень скоро в списке погибших напротив его имени появится виртуальная «галочка». Потому и чувствовал Луч сейчас себя нерешительно, как школьник перед первым поцелуем. Но пока жив, так или иначе нужно что-то делать. Обнадёживало, что на память «старикашка» покамест не жаловался. Он вспомнил свои собственные впечатления, первоначальные выводы. Тогда в Предзонье Луч подумал, что пофигизм этого паренька, отсутствие каких-либо достаточно серьёзных стремлений и желаний – благодатная почва для взращивания любого «фрукта». Нет необходимости разбивать призму сложившегося мировоззрения, не нужно перековывать высокоуглеродистый стальной стержень человеческих заблуждений. Материал потрясающий, мягкая глина, лепи что хочешь… что тебе надо. В любом направлении формируй. Может суперохотник в итоге получиться, а может и совсем наоборот. Если пофигизм, подобно непроницаемому контейнеру, до поры экранировал, скрывал истинную натуру потенциала, то ныне главная задача: вылущив ядро из этой скорлупы равнодушия, вырастить правильное «растение». Припомнив свои тогдашние мысли, Луч воспрянул духом, и ему показалось, что он даже помолодел в душе. На смену растерянности явилось чувство ответственности за успех внезапно обретённой работы, серьёзной как никогда. Первый этап: сделать так, чтобы Несси

поверил его словам безоговорочно, последовал за ним и… И в эту минуту бурное течение мысли, перебирающей воспоминания и строящей предположения, наткнулось на плотину осознания. И как он мог не замечать! С самой границы Зоны дорога свела его с этим парнем и потом ещё несколько раз мордой ткнула, а Луч не понял, не въехал, упускал Серого! Озарившись, старожил покрылся холодным поо том и даже перестал отщипывать кусочки от плитки витаминного концентрата, которым подпитывал утомлённое бегом тело.

– Ахренеть… – только и смог прошептать охотник, притаившийся за бэтээром, сгоревшим много лет назад. Отсюда он держал под наблюдением лагерь сталкеров. С самого Предзонья набивался ему в ученики Серый. Тянулся к нему, хотел пристроиться в попутчики несколько раз. И затем, когда Зона после нейтрализации экзоскелетного столичного мажора выпулила охотника из своей эпицентральной клоаки, Луч опять воткнулся в своё «предназначение». Обрамлённая кустарниковыми ветками физиономия будущего Несси была первой картинкой мира, которую он тогда увидел. Ну чем не знамение?! И куда только чуйка «смотрела»… Быть может, сбило со следа присутствие доминантного Влада. Или в тот период Луч, только-только возвратившийся домой, был переполнен предвкушением возобновления долгожданного контакта с Зоной?.. Полон эйфорической уверенности, что всё вернётся на круги своя, и жизнь его снова наполнится прежним смыслом. Точно, по-прежнему оно вроде и есть, да не совсем идентично. Теперь он живёт без «обратной связи», каждую секунду ожидая повторения пинка, вышвыривающего вон. И уже перестал ждать возвращения чувства абсолютной уверенности в собственных силах, которое наполняло его до изгнания… Когда он мог ответить Зоне, что-то ей внушить, повлиять както, косвенно попросить, в конце концов, дать необходимые ответы. Кто бы знал, каково это, существовать в шатком, подвешенном состоянии, не чувствуя под собой надёжной опоры! Теперь, когда Луч обратного контакта лишён и не имеет возможности отслеживать последствия собственных действий, он просто не знает, К ЧЕМУ приводит каждое следующее решение. И только гадать остаётся, навсегда ли он онемел, или когда-нибудь бойкот закончится… Но раз уж вернулся и всё ещё бегает, ЖИВЁТ, то работу выполнять должен. И будь что будет. «Только бы не погасла моя звезда путеводная…» Выждав около часа, он увидел Несси, покинувшего сталкерский лагерь и направившегося к Старому Бару. Луч тоже ушёл туда. Но по следам не крался, а обогнул и обогнал. Старожил, конечно, легко опередил малоопытного. Добежав до пункта назначения первым, он прошёл контрольный туннель без проблем и оказался в зонном «мегаполисе». Уже начинало темнеть, но уличное освещение ещё не зажгли. Луч, стараясь оставаться незамеченным, промелькнул по многократно хоженным улочкам и с чёрного хода появился в почти родном заведении. С кажущейся неувядаемой Мартой переговорил, заплатил ей и оставил передачку для Несси, маленькую флэшку для его мобильного компа. Когда парень придёт, то он здесь отдохнёт, затем отправится куда велено. Если, конечно, поверит инструктажной записи, которую Луч заснял-наговорил прямо на бегу, по пути к Старбару, и просмотрит карту с отметкой места встречи. Старожил уже знал, что ему делать с экстрапотенциалом. Для начала нужно было поводить Несси по Зоне, проверить кое-что. Только вот… придёт ли Питерский? Если нет, тогда истолкование происходящего будет уже совершенно иным. «Что же скрывается под этой улыбочкой молодого? Что творится в его заблокированном мозгу, соизволившем вдруг просигналить о присутствии потенциала? Как же ему удаётся так лихо управляться с зонными тварями и аномалиями… Это-то ладно, сами с усами и бородой даже. Но вдруг этот вундеркинд и с человеками научится управляться не менее ловко?»

Энергия власти Зимник пришёлся очень и очень кстати. По причине экстренного воцарения тотальной весны использовать его по назначению прямому, то бишь влезать внутрь и согревать закоченевшие тела, не хотелось. Но в качестве толстого мягкого ковра он великолепно сгодился. Вообще-то хотелось даже от бронекостюмов освободиться, до такой степени жарило полуденное солнце. Не по-зонному совершенно, бесшабашно и напропалую, во всю мощь. Низко провисших, беременных снегом туч как не бывало, трогательные пушистые облачка лениво плыли по голубенькому небу, купаясь в солнечных лучах. Глазам с трудом верилось, Ник успел привыкнуть к вечной серости, некрасивой и хмурой, нависающей над головой.

– Она потихоньку осваивается в пятом океане, – произнесла Леа. – Раньше над Предзоньем летать не опаснее было, чем над любой другой территорией или акваторией планеты. Теперь же там всё чаще и с воздухом что-то происходит. Надземные аномалии достаточно редко возникают пока, но… раньше их вообще не было. Они лежали на расстеленном зимнике и любовались невероятным по обычным зонным меркам небом. Держась за руки, лежали. Ник и Леа покинули рубеж кольцевого каньона, очертивший эпицентральный круг Черноты, и добрались в полуразрушенное жилище, под призрачную защиту его изломанных стенок. Всё же дом, хотя вместо крыши – небо. Зато красивое. Первый свой очаг они разожгли именно здесь. Леа сложила веточки шалашиком, подожгла их с помощью массивной зажигалки, извлечённой из внутреннего кармана. Костерок получился крохотный, на поллитровую кружку, и весёлый. Чаю вкуснее Ник в жизни не пивал… Но от брони избавляться никто и не собирался. Вся эта тишь, гладь, благодать – только видимость. Стоит лишь вспомнить, где находится затерянный домик. Точнее, в ком. Поэтому мужчина и женщина просто лежали рядом, держась за руки по обыкновению, сложившемуся с первых суток знакомства, и беседовали о насущном. Уходить не торопились. Вынужденный привал. Ждали возвращения мулатки. Она, по предварительной договорённости с Леа, должна была вернуться в эту руину, как только «брошенный» Ник уйдёт в эпицентр, и дожидаться здесь. Но афромосквички в точке встречи не оказалось. Раньше времени не хотелось верить, что случилось худшее . Не девочкапервогодок всё же… Для появления скорбной уверенности необходимо подождать ещё пару часов. Но лучше три.

– Здесь у Черноты сплошной думательный орган. Сложившаяся структура, постоянная. Другие живые для неё что-то вроде бацилл в мозгах, полезных симбионтов или вредных паразитов, в зависимости от ситуации… А за красной линией начинается пространство, доступное её непосредственному воздействию. Докуда она способна дотянуться своими лапками, шарящими вокруг. Размаха её условных конечностей хватает примерно на двести пятьдесят – триста кэмэ…

– Пока да…

– Вот именно, пока. Она взрослеет, Ник. Изучает окружающую среду, исследует свой внутренний мир. Экспериментирует, творит, перебирает варианты. Вот почему в Предчернье постоянно что-нибудь возникает и пропадает. И угодившему туда человеку главное – не исчезнуть вместе с перемещённой материей. Вещи, субстанции, в том числе горючие и активные, машины, растения, строения исчезают и появляются как бы из ниоткуда и в никуда. Любознательный ребёнок тянет ручонки, перекладывает игрушки, роняет, пытается как-то реорганизовать мир сначала вокруг своей колыбельки, затем вокруг своего манежа… Это ещё не так страшно, но что же будет, когда дитятко вырастет, выберется из колыбели и

отправится гулять по дому?

– Да-а… Значит, в Предзонье нет выбросов, потому что там не мысли её исчезают и появляются, а ручонки манипулируют…

– Ага. Вокруг мозга Зоны расположено пространство влияния уже не прямого, а опосредованного, так сказать. Мысленно любой разумный может в собственном мозгу что угодно вообразить и что угодно выстроить, возвести или стереть. Фантазия мгновенно любое желание исполнит, до которого способен додуматься разум. Однако на столе рабочем уже надо как минимум пальчиками поработать, чтоб хотя бы нарисовать убогий схематичный эскиз того, что тебе хотелось бы воплотить. А уж чтобы смастерить хотя бы примитивную вещицу, надо умения наработать, опыт приобрести, технологии изучить…

– Учиться, учиться… Всё как у людей!

– А как же! И я о том, Ник. И вот она, возникшая в нашем мире живая сущность, лежит в своей колыбели и дальше размаха ручонок не дотягивается. Но взглядом по сторонам уже зыркает. Пока – только взглядом. Хотя у неё такой взгляд, что мало не покажется. Иногда хлеще кнута стегает, обжечь может, как заправское пламя, и резануть льдистым сверканием. Всё как у людей.

– Но как, как она возникла, Леа?! Что случилось?! Неужели тот самый, пресловутый ядерный взрыв нарушил какие-то тонкие взаимосвязи, и локальный участок мира начал изменяться, мутировать… А если бы в своё время холодная война превратилась в горячую, и рвануло множество советских и американских бомб, то вся планета мутировала бы, да?!

– Ник, ты умный, спору нет, но уж очень нетерпеливый. Погоди, не торопись. Времени достаточно, я расскажу… Вот каким наблюдением я хотела сначала поделиться. В предзонных областях, там, где скопления людей образуются, где отчаянные или алчные основывают нечто вроде поселений, почему-то появляется эффект большей стабильности материи. Будто совокупное желание людей жить именно в этом месте каким-то образом нейтрализует потуги Зоны, отбивает у неё желание что-то постоянно менять в этом локальном фрагменте. Но для этого надо объединить немало людей – десятки, сотни – общей целью.

– Может, совокупными усилиями люди умудряются воздействовать на неё?

– Или она просто начинает считаться с целями не только своими собственными? Раньше такого эффекта не возникало, как и воздушных аномалий. Теперь – появляется. По контрасту, другое наблюдение. В самой Зоне, то есть в мозгу ребёнка, наиболее страшные, изуродованные места, почти непроходимые сейчас из-за обилия разнообразных аномалий и монстров, – именно там, где в своё время существовали самые большие скопления осёдло живущих людей. Наследили мы, оставили после себя уйму гумуса…

– Почему же она позволяет новообразованным посёлкам существовать внутри себя?

– Может, потому что именно их она осознаёт чем-то вроде внезапно осенившей идеи, возникшей в мозгу мысли, что от людей не только гадостей ждать можно? И она, мысль эту не выбрасывая из головы, обдумывая, воображая себе подобную возможность, машинально в Предзонье воплощает последствия обдуманного?.. Везёт же некоторым!!! Луч третьи сутки шёл за Несси и увидел достаточно, чтобы сделать этот вывод. Вначале молодой продвигался не по прямой, но – уверенно и быстро. Если бы ему не внушали всю предыдущую жизнь, начиная с детских дворовых игралок, что в Зоне нужно ходить зигзагами, этот супервезун и напрямую бегал бы с тем же успехом. Что, собственно, он позднее и продемонстрировал с блеском… Притомившись огибать все подозрительные места, Несси всё больше спрямлял траекторию своего движения, и в конце концов она стала практически линейной. Идя в одиночку, этот невероятный потенциал все ситуации, что на его пути возникали, огибал своим мягким плоскопараллельным пофигизмом. Как по бульвару прогуливаясь… Он проходил между двумя вплотную расположенными аномалиями, от которых опытные

сталкеры всегда держались подальше. И не задевал даже краешков смертоносных зон… Где реально просто нельзя было идти прямо, он шёл почти прямо. Максимальная эффективность прохождения при минимальной длине пути. Чтобы уследить за парнем, Луч выписывал сложнейшие зигзаги, применяя все свои знания и опыт! Несколько раз он чуть не потерял цель, вынужденный отвлекаться на борьбу с монстрами. И всё-таки потерял из виду Несси, втянувшись в потасовку с двумя псевдопсами. Что ни говори, а противник сильный, если не дряхлые особи. И когда Луч по следам нашёл парня снова, тот уже ломился безбашенно, нагло, выпрямившись во весь рост, взвалив свой огромный винтарь на плечо. Почувствовал слабину Зоны и попёр, попёр! Топал Несси по дороге, что сквозь руины мёртвых поселений вела прямёхонько к Станции. Город (Припять) он обогнул с востока, строго по берегу реки (Припять), как ему и показал Луч на схеме, переданной через Марту. В указанную точку на северной окраине бывшего города атомщиков старожил всё-таки успел добраться раньше молодого. На самом пределе сил, но опередил параллельным курсом… В условленном месте он оставил упаковку с ещё одной микроэсдишкой. Формат флэш-карточек так и не умер – самый дешёвый и надёжный, хоть и тормознутый по скорости. Оставленная молодому сталкеру инфа указывала дальнейший маршрут. Наиболее безопасный, по мнению инструктора. Конечно, такой, чтобы Лучу самому было удобно пасти цель. Но парень изменился, и у зависимого, послушного воле других человека вдруг проявилось своё собственное мнение. Несси проанализировал всю карту Зоны, на которой сам Луч в разное время оставлял разнообразные пометки и комментарии. А потом проложил свой, альтернативный путь, безопасный по его ЛИЧНОМУ мнению. Ох и добавил он этим головной боли Лучу… Безусловно, траектория была оптимальной, если можно так сказать. Но с точки зрения наблюдателя – самая неудобная для слежки. Раз за разом приходилось Лучу бежать «тараканом» по очередным развалинам и участкам рельефа, чтобы немного опередить Несси. Он стремился просматривать территорию загодя, на предмет наличия угроз со стороны других людей. От подстраховки ещё никто не умер, а от пули, взрыва, лучевого удара – сплошь и рядом погибают. Ну очень не хотелось утратить потенциала по нелепой случайности. Самая неудобная цель за всё время, что Луч провёл в Черноте, но и самая многообещающая… Не стоило загадывать наперёд, но старожил уже твёрдо уверился, что их зонные судьбы взаимосвязаны. «Помочь Серёге, и у него всё получится! Аж дух захватывает, стоит лишь представить коллегу, который способен перемещаться по Черноте максимально быстро и эффективно, во всех смыслах. Интересно, как он будет талкерить с ней? Должно всё получиться… Не я, так ОН. Обязательно получится, с такими-то задатками. Главное, нацелить их в правильном направлении… Чтобы не возжелал ЛИШНЕГО!» И старожил Черноты неутомимо, как молодой, наполненный приливом сил, стремился вперёд, подстраховывать молодого и сильного… Когда, в очередной раз дождавшись приближения Несси, в промежутках между стволами деревьев Луч рассмотрел быстро шагающего подопечного, оптимизма поубавилось. Открытая наглая ходка может быть наказана. За молодым по пятам крались «чёрные плащи». Ещё не нагнали его, но уверенно настигали, подогреваемые надеждой пощипать на предмет ценного хабара. Ну не могли бандюги поверить, что на этой богатейшей территории сталкер может разгуливать по личным надобностям, а не в припадке поклонения человечьему божеству по имени Деньги. В этот миг Луч, в который уже раз, остро пожалел, что не способен непосредственно, без всякого оружия, воздействовать на других человеков.

«Охотничков» этих нужно было снять. И настоящий охотник, под прикрытием кустов, стен, сточных канав, брошенных железок, разноразмерных трупов техники, быстро скользнул наперерез им. Двое бандюков, кравшихся сзади, так и не поняли, когда отлетели из этого мира. Острый штык-нож вошёл первому в шею беспрепятственно, как в масло. Второй чуточку хрипнул, захлебнувшись кровью, когда лезвие раскроило ему горло выше кадыка. Именно этот хрип и заставил обернуться передних. Третий буквально подавился клинком, который Луч метнул ему в рот. Четвёртый, даже не успев вскинуть автомат, получил одну пульку из «калаша» сталкера. Маленькая дырочка, входное во лбу, превратилась в огромную кровавую воронку, выходное на затылке. «Мозги имеют странную способность разлетаться, загаживая всё вокруг…» – вспомнил сталкер, упав ничком на землю. Так однажды выразилась незабвенная Шутка. Говорила в переносном смысле, подразумевая последствия желаний человеческих, продуцированных мыслями и чувствами. Серёга, конечно, услышать звук выстрела не мог. Глушитель Кибернетика сработал на славу, земля ему пухом, но не жгучим. И всё же какой-то звук молодой услышал или почуял… Он внимательно изучал прилегающие кусты через оптику винтаря на предмет возможной мишени. Постоял, помялся, пожал плечами и далее по маршруту двинул. Схожими методами Луч отвёл от своего подопечного ещё пять разных «хвостов». Попутно, с применением лучемёта, нейтрализовал несколько мутных уродов. О себе тоже надо позаботиться, не то и помереть недолго, увлёкшись сопровождением. Правда, одного матёрого псевдогиганта, лично ему не угрожавшего, специально оттянул в сторонку. На всякий случай. Мутанты, произошедшие от человеков, – они ведь слабо восприимчивы к внушениям и влияниям разного рода. А Несси, при всей его потенциальной крутизне, только в начале зонного пути. Вот и поджарил сталкер великану зад, и увёл его в глубину разваленного сельхозкомплекса, и отрезал там башку без церемоний. Выбираясь из заросших лесом развалин обратно в сплошной лес, пришлось ещё троицу плотей зажарить. Повылезали любопытные твари. И чего им не спалось, жили бы дальше! Рука привыкла к чёткому срабатыванию родного лучемёта, а трофейный импульсы выдавал иногда с запозданием, бывает такой заводской брачок, калибровка сбоит… Вот и пришлось добивать свиноидов повторными импульсами, на максималке. Целый энергопакет исчерпал. Затраты опять. Подстраховка в немалую копейку влетает. «Хотя у меня столько экспедиций, и не разберёшь, когда одна кончается и следующая начинается… При желании можно было бы ништяков натягать – на многоствольный роботанк хватит. Пустить его вперёд по Зоне и за ним по выстланной дорожке из трупов шагать, куда надо. Так ведь, блин, эта колымага до первой аномалии докатится, и… новую покупай. Да уж, экономически нецелесообразно!» Старый верный лучемёт не зря вспомнился. Выкупил его сталкер на барахолке, аж в западном Лиманске. Подумать только, какой путь ЛК-24 м проделал от восточного, заречного околозонья! И проделал не сам. Тамошний барыга продал загаженную до предела, сломанную ЛК с меткой, собственноручно гравированной Лучом, за четверть обычной цены. Бонусом выдал историю. Добрались к очищенцам через Зону трое бывших интербригадных. И бабу на импровизированных носилках приволокли. Майерша Селеста… И какого чёрта бритую голландскую суку в Зону потянуло? Интервояки ж сюда не суются, по границе Предчернья патрулируют. Однако эта командирша за каким-то хреном, нарушив договор с «очистками», повела свой патруль в Черноту. Почти всех положила по дороге, а затем и ей самой фатально не повезло. На одной из полянок Рыжего леса глотнула мультимошку. Ну кто ж воякам скажет, что сталкерская братва по лесам уж точно без дыхательных масок не разгуливает… Когда интервоенную приволокли в Лиманск, её даже в торговый сектор не разрешили внести. Личинки сжирали майершу заживо, под кожей уже вовсю шевелился пир. Бабу сожгли прямо у ворот, ещё живую. Никто даже не пристрелил из жалости, в Зоне сильно не

любили стражей периметра; даже бывших. Но выживших рейдеров пригрели очищенцы. С ними они и ходят, в надежде когданибудь живыми выбраться к границе Зоны и свалить, пусть даже под трибунал. Лишь бы в мир «нормальный» вернуться. Видимо, этих троих добровольцев по воздуху доставили прямо к границе среднего и внутреннего колец Черноты, прямо на красную линию, и не повидали они «чудес» предзонных. Не испытали ребята на своих шкурах прелестей нестабильного Предчернья. Потому как нужно быть умишка недалёкого, чтоб после этого в Зону двинуть. Но чем их майерша заманила, так никто и не узнал. От пережитого ужаса воякам память частично отшибло, и не могли они вспомнить, на кой попёрлись в Черноту, что их туда пихнуло. Так или иначе, однако родимый лучемёт вернулся к хозяину. Луч на радостях даже позволил себе денёк полакать водочки с отдыхающими после ходок бродягами. Ремонт ЛК понадобился сложный, поэтому старожил пристроил оружие к хорошему мастеру. И до сих пор не успел забрать. После броска к Агропрому собирался на север идти, к Лиманску, а вот где оказался… Хочешь рассмешить Зону, поделись с ней своими планами. Возвращение старого любимого оружия, когда-то подарившего ему зонное имя, было как знак свыше. Всё же восстанавливает Луч утерянный контакт, постепенно и неторопливо, но… Ещё один вещий знак позволил надеяться на возвращение давно утраченного, но не забытого. В том же Лиманске случайно встретил он коллегу Татарина. Одного из очень немногих ещё живых старожилов, которые помнили реальную Шутку. Этого охотника вместе с нею посвятили они когда-то, ещё до её исчезновения. Коллега пришёл в Черноту где-то за полтора года до той страшной даты, когда Луч проснулся, а её рядом НЕТ. Но после возвращения из «отпуска» как-то не довелось пересечься с ним, уже и не думал, что жив он… И Татарин, тоже сильно обрадованный встречей со старым корешем, вдруг спросил про легендарную напарницу. Мол, почему это Луч с Шуткой по отдельности ходят, раз уж она вернулась? После расспросов изумлённый Луч узнал, что проходила Шутка здесь не так давно, Татарину сильно обрадовалась, но долго с ним не общалась. Было видно, что спешит она реально. Сказала, на запад, в Предзонье, зачем-то ей срочно надо. Выглядела твоя подруга шикарно, отметил Татарин. Будто и не было всех этих прошедших годов. Как из консервной банки или из морозильной камеры вылезла, ничуть не постарела. Хотя это как раз нетрудно объяснить, посвящённым ветеранам рано или поздно является очередной росток Древосила… Но как объяснить, что она так классно выглядит после такого длительное отсутствия? Неужто ей настолько повезло, что стоило лишь вернуться из белого мира, и сразу же выпал бонус, тотчас угодила под сень Светлейшего… Другого варианта объяснения, где Шутка пропадала все эти прошедшие годы, как длительный «отгул» в белом мире, Татарин не допускал. Не знал коллега всех обстоятельств её исчезновения. Хотя… знает ли их Луч? Он после встречи с коллегой рванул на запад, но не успел её настигнуть и от блокпоста на красной линии вернулся назад. Пограничники краснолинейные за соответствующую мзду подтвердили, что ТАКАЯ здесь пересекала кордон, совершенно официально, бесплатно, по ксиве интервойск ООНЗ… Мог бы в Предзонье за ней рвануть, но остановился и назад повернул. Гнало его обратно в Зону внезапное чувство горькой обиды. Вот он ещё когда-а-а вернулся с каникул вынужденных, а до сих пор не облагодетельствовала его Зона сенью Древосила. Не явила бонус ни разочка. Нынче Луч прямо в пасынках каких-то у Черноты ходит. Из дома не гонят, но и особо разгуляться не позволяют… Да он уже и не помнит, когда умывался лепестками Светлейшего. Нынешний «дядя» внешне сильно сдал по сравнению с тем мужчиной, который однажды на рассвете проснулся и не обнаружил рядом свою женщину. Но это-то – как раз фигня, горечь другое

вызвало. Почему она, если это была действительно ОНА, пролетела Зону, даже не пытаясь свидеться с ним?!! Она, в любовь которой к нему он верил тогда и верит до сих пор, несмотря на бесконечность прошедших чёрных лет. Она, которая жизни не мыслила без него, а потом исчезла… но он верил, верил в то, что не по своей воле! И что жива, верил, несмотря ни на что… Верил и ждал. Вот и дождался. Это как прийти к маме на день рождения и, стоя с цветами на пороге, услышать от неё: «Здравствуйте, а вы кто?» Но всё равно ведь дождался, вопреки всему!!! Если это не очередная злая ирония Зоны, то незабвенная… ЖИВА. И это знак! Ещё и какой вещий. А теперь вот Луч расчуял экстрапотенциала. Ветеран Черноты слишком давно в ней жил, чтобы допустить вероятность, что всё это случайные, не связанные друг с дружкой события. Нечто назревает. И он, судя по всему, может оказаться в эпицентральном круге происходящего… Луч выбрался на холмик и глянул вниз на дорогу, по которой сейчас должен был проследовать Несси. В груди разлился холодок. Парня нигде не было видно. Вот те раз! Неужели за минутку вдруг взял, да и сгинул, преодолев такое гигантское расстояние?! Встревоженный сталкер выхватил бинокль и принялся осматривать дорогу… И как торчал на вершине холма, так и застыл на ней столбом. «Луч, ты лох!» И этот вывод был самым что ни на есть адекватным. Цифровой бинокль не сразу, но очертил один из кустов красным прямоугольником. Автоматический зум приблизил картинку. Прямо в глаза Лучу смотрело чёрное дульное отверстие «баррета» и чуть выше него ехидно лыбилась мордочка Серёги. Несси лежал под кустиком и, когда Луч его наконец-то заметил, приподнял левую руку. Не отрывая глаза от оптики прицела, ладонь сжал в кулак, выставил указательный палец и жестом изобразил пистолет. «Ты-дыщ-щ!» Встряхнув кулаком, Несси недвусмысленно показал преследователю, мнившему себя незримым: ты убит, мол. Потом голову поднял от прицела, убрал указательный палец правой руки с триггера винтовки, неторопливо встал, пристроил своё снайперское чудище на плечо и вразвалочку направился к Лучу. Бежать было некуда, незачем, да и куда убегать от стыда. Подловил его таки Серый. Его, старожила. «Интересно, этот гениальный балбес давно знал, что я вокруг него спираль накручиваю?»

Аварийная чека – Земля живая, Ник. С этим уже никто не спорит, разве что ортодоксальные церковники брыкаются. Разумная или нет, другая тема, и ответа на этот вопрос люди пока не знают… Но Зона точно разумная. И она, маленькая, юная, бросила вызов, она борется с давно живущей планетой за право существовать. Её реальность аномальна по отношению к Земле, но для неё-то самой – всё с точностью до наоборот. Она одна во враждебной, ненормальной среде. Вот и выживает как умеет. Что там глубоко под землёй творится, известно только двоим, Зоне и Земле. Там, в преисподней глуби, может быть, куда более страшное сражение реальностей ведётся. Творятся судьбоносные для всех нас процессы, видеть которые нам не суждено. Но кроме большой планеты и мутировавшего до разумности новообразования, не то

опухоли, не то нароста, не то чёрного пятна на её сферическом теле, – в событиях замешаны другие живые существа, и всем им тоже пуще всего на свете хочется жить. А перспективы неутешительны, выживание проблематично, ведь Зона уже показала, что может одним ударом отвоевать у Земли целый плацдарм, смахнув миллионы жизней, как случайный мусор. Другие живые просто угодили меж двух дерущихся слонов… Ник, вот сейчас будь особенно внимателен. Среди этих живых есть мы… Молчи, молчи, журналист, все вопросы потом задашь, дай выговориться, я так долго копила… Правду открывать у меня опыт богатый, но с тобой я уж очень волнуюсь, могу нить потерять… Вопросы: бытие определяет сознание или наоборот? Что первично – Зона делает человеков такими или они сделали её такой? Всю свою историю человечество само рождает монстров и само же становится их жертвой… Погоди, погоди, не лови ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, я сейчас объясню, к чему эти вопросы… Есть мы. Не только живые, но и разумные, и мы, именно мы, являемся родителями Зоны… и её первыми в жизни впечатлениями, своего рода. Я не все подробности того, каким образом она была зачата, родилась и обрела разум, знаю. Но мне доподлинно известно, что человек причастен к этому непосредственно. И я не сомневаюсь, что она с нами пытается общаться. Она замечает нас, понимаешь, Ник! Не всех подряд, но кого-то – видит. Ребёнок улавливает присутствие в комнате у колыбели ещё когото, кроме себя. И не просто улавливает, а реагирует на это присутствие. Мы тоже как-то реагируем… возможно, настоящее общение вообще происходит на уровне подсознания, и сознательно мы лишь отголоски фиксируем… Люди просто мелковаты для её масштаба, и к нашей мизерности ей не просто снисходить… мы же с трудом способны докричаться до её величия… Разность масштабов, что поделать. Вот попробуй общаться с муравьём, как ты ему сумеешь рассказать, что тебя больше всего интересует? Но сущность пытается. Она влияет на человечество. Обрати внимание, всё, что в Зоне происходило, так или иначе отражено в фильмах, книгах, играх, впечатано в общественное сознание, и наоборот, какие-то фантазии человеков, инспирированные вдолбленным архетипом Зоны, вдруг возникают в ней, материализуются и становятся реальными частицами бытия. Взаимопроникновение. Мы думаем, что играем с ней, играем в неё. На самом деле она играет с нами. В свою игру, куда более масштабного уровня. Мы её живые товарищи по игре. Конечно, напрашивается вопрос, не обстоит ли дело ещё хуже? Не живые ли мы игрушки Зоны, не играется ли она в свою игру нами? Я подозреваю, что среди прочего влияние Зоны привело и к создание игр цикла «С.Т.А.Л.К.Е.Р.»… Она каким-то образом научилась аномализировать не только пространство. Через время дотянулась в прошлое и давным-давно таким доступным для понимания людей методом внедрила себя в наше представление о мире. Чтобы к тому моменту, когда она повзрослеет, мы уже подготовились контактировать с ней… Чтобы нас, крохотных, не расплющило знание, оно подавалось дозированно. Например, о том, что Зона способна проявлять какие-то признаки разумности, намёк был дан именно через игру, беспрецедентно быстро побившую все рекорды продаж. Почему-то. Ты должен помнить детали. Ноосферу, о-сознание и тому подобные штрихи к портрету. Ребёночек хоть и маленький, Ник, а не глупенький. Способен не только крушить и ломать, но и делать выводы, анализировать и пытаться. Пытаться с нами поиграть. Но и мы-то не совсем уж безмозглые. По ходу, мы, человеки, тоже можем не только играть с нею, но и ею играться. Надеюсь, ты улавливаешь оттенки смысла. Да, человек пытается использовать Зону в своих корыстных целях. В первую очередь её креативную способность сотворять то, что раньше существовало лишь в воображении. Не важно, Зоны ли, человека ли… Желания в Зоне постоянно исполняются. Пачками. И мы всех желающих не

проконтролируем, как бы ни пытались. Но одно дело – желания игрушек, а другое – товарищей по играм. Именно бесконтрольному исполнению желаний потенциальных товарищей мы и пытаемся помешать. Какое-то желание может переполнить чашу последней каплей. Наберётся некая критическая масса. И тогда рванёт. Как в двадцать шестом. Наша вынужденная функция – контролировать наземную поверхность. Территорию. То, что человечеству, собственно, известно как Зона и Предзонье. Основная наша задача, Ник, не допустить, чтобы неправильные игроки вступили в игру. В двадцать шестом уже доигрались. Тогда она была ещё эмбрионом, но уже существовала и впитывала информацию. Жизнь человека тоже ведь не в секунду выхода из чрева начинается, а с момента зачатия. Представляешь, Ник, каких отбросов и подонков с самого своего возникновения всасывает, привлекает Зона? И что они могут пожелать, заявившись сюда? Многие, конечно, не наделены достаточной силой воображения и силой желания. Но в любой момент может появиться желальщик, который подбросит в её формирующееся мировоззрение энергичную идейку, способную погубить человечество. Для этого вовсе даже не обязательно, чтобы само по себе чёрное пятно увеличилось… Вот мы и охотимся за талкерами – которые могут неправильно повлиять на неё, с нашей точки зрения. Мы обязаны перехватывать желания, которые научат Зону плохому. Вижу, вижу, тебя подмывает спросить, как разобраться, чьи желания представляют опасность, а чьи можно проигнорировать? Спроси чего полегче, Ник… Если сороконожка задумается, какой ногой ступать, она с места не сдвинется. Ты просто понимаешь вдруг, что тебя зовёт куда-то, и спешишь туда, к цели, в нужное место к нужному времени. То, что произошло в марте двадцать шестого, в переносном смысле разительно напоминает то, что случилось в апреле восемьдесят шестого прошлого века. Потому что всё, о чём я тебе сейчас рассказываю, тринадцать лет назад было разрознёнными фактами, не сведёнными в систему. Контроль удерживать просто некому было. Зато, как видишь, Ник, теперь удерживаем, и ребёнок из колыбели не вылезает. Мы вынужденно пытаемся воспрепятствовать росту. Потому что если Зона повзрослеет прежде, чем мы с нею сумеем договориться, из нас может никого не остаться. Понимаешь, мы так и не научились ей отвечать. Слышим, что она спрашивает, да, но всё это происходит скорее на уровне чувствований, а не мыслей. Остаётся только верить, что диалог возможен и что мы не зря жестоко отбираем у людей желания, любым способом, даже ценою их жизней. Пока не установится осознанный контакт и мы не попытаемся воспитать, направить мутированное дитятко человечества, у нас просто нет другого выхода. В особенности это важно для наших народов. Восточные славяне едва-едва выкарабкиваются после чёрного двадцать шестого года. Новый удар Черноты будет уже смертельным, в первую очередь для нас. И помощь всего мира не спасёт. Миру просто не до нас будет. Все начнут персональные заборы лепить в наивной попытке отгородиться… Всё, всё, отвечаю, кто мы такие, не то сейчас лопнешь от нетерпения. Мы себя называем просто. Ловчие. По сути, сталкеры – в прямом смысле и в буквальном переводе – это мы и есть. Но раз уж это слово давно используется в более расширенном смысле, то первыми из наших было решено в кругу коллег пользоваться именно основным значением перевода слова на русский, а не самим оригинальным словом «сталкер», один в один заимствованным и ставшим частицей русского языка. Нас тогда было очень мало, тех, кто попал в почти анекдотическую ситуёвину: если не мы, то кто же… Кому-то необходимо выполнять роль стержней контроля. Тех, что всегда готовы упасть в готовый взорваться реактор. Пожертвовать собой, если понадобится…

– Ну не могу стерпеть, Леа, позволь прокомментировать! Знаешь, мне кажется, чего-то ключевого не хватает. Несмотря на всё, что ты сказала. Ну не кажется мне серьёзной идея бегать по Зоне за каждым, кто чего-нибудь способен пожелать настолько сильно, что оно исполнится. Проще уж выгнать всех на фиг отсюда. Это вполне можно сделать, несмотря на

объективные и субъективные трудности. Но почему-то вы этого не сделали. Предпочли круглосуточный риск, погоню за призрачной надеждой везде успеть, всех перехватить… Ах, какой-нибудь гадкий мальчишка припрётся и научит Зону плохому! Вредная девчонка отомстит подруге, изо всех силёнок возжелав, чтоб…

– Кто не рискует, тот живёт на пенсию. Ник, я договорю, хорошо?.. Несси воздвигся напротив Луча, держа на плече металлическую дубину своего «баррета».

– Дядь, приветик! А я всё гадал, и когда ж ты прятаться от меня замаешься. Неизменная улыбка не исчезла с лица молодого, хотя сквозь щиток едва просматривалась. В натуре парень растёт, уже соображает, когда можно открывать лицо, а когда чревато для здоровья и жизни.

– В Бар не пришёл, с места встречи слинял, только пятки сверканули, еле успел тебя приметить тогда. Я понимаю, у вас, стариков зонных, собственная необъяснимая логика, но постоянно узнавать, что твой хороший знакомый тебя за лоха держит… как-то… э-э-э… Несси замялся, он явно не хотел необдуманными словами обидеть старожила. Но и сам молодой больше не желал быть водимым… за нос.

– Ты мне прямо скажи, в чём фишка? Чего ты хочешь от меня, – после неловкой паузы продолжил молодой. – Знаешь, как-то не въезжаю! То отмахиваешься, ученик тебе и даром не надо… а то прилипаешь, как банный лист! Луч подумал: «Что ж. Здесь и сейчас!» Разговор будет долгим, и ответить придётся не на один «неудобный» вопрос. Но правда удобной и не бывает. По определению. Однако, прежде чем отвечать, необходимо ему задать один вопрос. Изначальный…

– Несси, скажи, ты родился в тридцать шестом?

– Не-а. Я совсем большой, мне двадцать один весной стукнет. А что такое?

– Так вот… м-м-м… а скажи, твои мама и папа когда…

– Отец, кажись, ещё в восьмидесятых прошлого века. Я его и не видал никогда. Мамка говорила, он вроде на несколько лет старше неё был, а сама она девяносто шестого года. Поздний я, в тридцать девять родила, а ему, стало быть, чуть ли не полтинник уже стукнул. Болела мамка сильно, с самого детства, ни разу и не надеялась, что ребёночка ей суждено народить, а вот его встретила, и прям чудо свершилось… Слушай, дядь, я вдруг скумекал! Может, родитель мой с того самого года, когда четвёртый блок навернулся?! Значит, я ни черта не случайно в Зону притащился…

– Что и требовалось доказать, – пробормотал Луч себе под нос едва слышно. – Тоже малость притормаживает вначале. Мощный паровоз тяжеловат на подъём, разогнаться надо…

– А что такое? Чего-нибудь не так?

– Не-ет… Очень даже так! Просто некоторые человеки… гм… до поры до времени в натуре не сопоставляют. Даты и места рождений, собственные говорящие фамилии, детские воспоминания и юношеские сны… Уходим, мой юный тяжеловес, нельзя долго торчать на возвышенности, открытой всем ветрам! Ветер перемен не единственная из возможностей, завистники какие-нибудь тоже дунуть могут, кубарем покатимся. Толкая пафосную эту речугу, Луч уже уводил потенциала с открытого места вниз по склону, в дебри и чащи. Убравшись с холма, они совершили переход в старый подвал. Эту схованку надыбал Чуча, когда ходил по территории, прилегающей к (Припяти). Склад бывшего «сельпо». Основное помещение обрушилось и завалило спуск в погребок. И если бы Чуча не добегался «в поле» до сумерек, то никогда бы он не раскидал обломки рухнувших стен, пытаясь соорудить себе нору для ночлега. Именно тогда коллега и обнаружил железные створки люка в полу. Насквозь проржавевший навесной замок его не задержал ни на секунду. Пещера сокровищ открылась Чуче покойному, пусть ему земля будет пухом, но не жгучим… Он

забаррикадировался изнутри и завис в погребе на неделю, потому как не было у него в тот период ни цели, ни подсказок чуйки, просто так ходил, местность изучал на будущее. Недолгим оно у коллеги оказалось, меньше года после того зависа по Зоне пробее гал. Большущий продуктовый склад бывшего магазина имел на своих полках ВСЁ. Начиная от обычных рыбных консервов и армейских промасленных банок с загадочным содержимым до крымских вин совдеповского розлива и ящиков твердейшего развесного шоколада. Конечно, немало из этого шикарного ассортимента покрылось плесенью, испортилось или превратилось в камень. Но много чего к употреблению ещё пригодно было, несмотря на давно истекшие сроки хранения. Да и какая дата годности могла быть у русской водки и армянских коньяков? Пробковое дерево закупорок – не ржавеет. В этом тёпленьком местечке и засели старожил с молодым. Про эту стационарную нычку знали единицы из наших, ветераны, они же и обустроили её. Появились в подземном складе импровизированный столик, сколоченный из ящиков, пара лежанок, пара стульев, бензиновая печка с канистрой девяносто пятого в комплекте и сборная солянка разнообразных сковородок, котелков, кастрюлек, вилок, ложек и стаканов. Будни сталкерские нужно было чем-то смягчать, а если выброс неслабый случался, то спрятавшиеся здесь выходили наружу суток трое спустя. Не выползать же на коленках поутру… Когда ещё разговоры долгие разговаривать, как не на привале! Сидя за столом, прихлёбывая цейлонский чаёк, Луч и открыл Несси всю правду… ну, почти всю. Умолчать кое о чём вынудило понимание: встретился ему именно тот потенциал, появления которого следует остерегаться, пока не… скажем, пока не удастся разобраться, какой он, что собой представляет. Поэтому старший на то сослался, что Несси ещё новичок и всему своё время. Некоторые неприятные вопросы получат неприятные ответы. В итоге Луч «официально» взял его в ученики. Необходимо удержать при себе эту аномалию человеческую, следить за её развитием, направлять и поучать. Нельзя бесконтрольно пустить на «самоход», как почти всех потенциалов, посвящённых ранее. Потому что не совсем он такой, как они… далеко не. Узнать бы точную дату рождения его родителя… Несси, интересный он всё-таки кадр, в ученики легендарного сталкера Луча пойти согласился моментально, не раздумывая ни секунды. Ещё и вот по какой причине. До сих пор не давала парню покоя та пистолетная пляска, увиденная в околозонье. И молодой упросил старожила пообещать, что первым делом состоится обучение приёмам ближнего боя, которые демонстрировались в бою с хоботастыми снорками. Выяснилось, что темы оружия и мастерского владения им – привлекали этого молодца со страшной силой. Есть такие люди, которые стремятся мастерами быть в подобном искусстве. И ведь становятся ими, независимо от количества и видов применяемого вооружения. «Проучаствовав» очередную рюмашку коньячку, Несси разоткровенничался.

– Знаешь, Луч, я в детстве прочитал одну сказку… Про короля Артура там, про колдуна Мерлина и крепость Камелот. Так вот, мы с Владом и другими пацанами играли во дворе в эту легенду. Постоянно играли во что-нибудь, то в мушкетёров, то в терминаторов, то в космопиратов, но меня сильней всего цепанула именно эта история! Кто-то из корешей тогда хотел быть Артуром, избранным, единственным и неповторимым, который меч из камня достать смог. А кто-то в Мерлина желал обернуться, круто ведь магией владеть и силищу такую получить, чтоб движением руки армии останавливать. Но мне всегда хотелось быть Ланселотом… Он же рыцарь, воин в чистом виде, мастер владения оружием. В том деле всё понятно и честно. Ты чист душой и помыслами, полагаешься только на клинок, щит, копьё и стрелу. Только от тебя и от умений твоих зависит мощь твоя, и сила, и всё-всё-всё. А остальное – лишь временное… На часок можно, подержав атомную ракету в руках, ощутить себя перцем вселенной, но… Слышал песню Цоя?.. Фонари светят ярче далёких звёзд, но фонари все погаснут, а звёзды будут светить… Что настоящее… чем владеешь… то и будет созидать… ну или… и…

Последняя чарочка добрала критическую массу. Младший давно клевал носом, а в этот момент окончательно уснул. Вот так, умолкнув на полуфразе, сидя на стуле, примостив голову между тарелками и вскрытыми консервными банками. Хороший коньяк, ещё бы, столько лет выдержки… Мирно так, беззаботно спал молодой. Луч же, глядя на парня, всё думал и думал… Разнородные чувства его одолевали, бурно спорили меж собой. Хмель, ударивший в голову, родил совсем уж радикальное решение: прямо сейчас пристрелить, завалить потенциала. Спит пока, нейтрализовать, как Джона, точнее, то, что от коллеги осталось. Этот молодой да ранний может оказаться не по силам даже ему, зонному старожилу. И если чтото в этих мозгах, внезапно разблокированных, сработает не так… Но всё-таки, чисто по-человечески, хотелось, чтобы Несси понял его, чтобы присоединился к нашим… Проблема в том, что понять и принять посвящённый должен не только на словах. Чтобы вносить лепту в общее дело, всей душой необходимо воспринять правду и следовать предназначению. Воистину ПОВЕРИТЬ. Иначе… Сам Луч верил, хотел верить, что молодой встретился ему не случайно. Возможно, это его преемник, который явился ему… на смену, что ли. Передать кому-то знания и умения необходимость назрела, а вдруг сгинет завтра Луч? Как-то несправедливо будет, если его знания и накопленный опыт растворятся в небытие. Почему раньше такого желания не возникало? Видимо, ещё не приходило время, а нынче возраст приспел. Да и кандидатуры подходящей не попадалось. Шутка вон сколько ждала способного кандидата, прежде чем сотворить Луча. Учитель и ученик – не просто союз напарников, это нечто большее. Интересно, боялась ли наставница, как боится сейчас Луч? Что талантливый ученик каким-либо неконтролируемым, подсознательным «выбросом» натворит бед страшных, сам того не зная и не желая… Но кто не рискует, тот живёт на пенсию. Цитата из незабвенных наставлений. «Мне остаётся лишь надеяться, что желание быть Ланселотом перекрывает сейчас любые другие подсознательные импульсы. Так сказать, гасит „вредные“ желания, если, конечно, пофигизм Серого не погасил их ещё в детстве. Так или иначе, у меня теперь есть „питомец“. Опасный, правда, как гадючка или чёрный скорпиончик… вырастет, может и жальнуть!» Ещё одно обстоятельство неприятно бередило. У Луча опять проснулась чуйка и потянула его охотиться в руины (Припяти). И теперь ему разорваться, что ли? Брать молодого сталкера в подобную локацию очень опасно, способностей полная пазуха, но опыта ещё мало у него. Вдруг Несси в критической ситуации, когда смерть в глаза заглянет, как ЗАКРИЧИТ? И докричится, будет услышан, и натворит бед стремлением своим выжить во что бы то ни стало, вполне естественным для живого существа… Неслабая перспективочка: новоявленная рыцарско-фэнтэзийная «Земля Мутных Чудес», в сравнении с которой нынешний Чёрный Край – песочница ясельная… А Несси всё спал и спал, как ребёнок. И ведать не ведал о тяжких проблемах, которые в Зону принёс невиданный потенциал, скрытый в его персоне. Луч уснуть не мог и дум надумать к утру успеет до фига и больше… Утром старожил решится всё-таки взять молодого в эту охоту за целью. Скорей всего решится. А там, глядишь, и определится, что к чему… Остаток ночи Луч провёл в состоянии как-бы-сна, когда глаза видят, уши слышат, нос нюхает, чуйка чует, а разум спит – суррогатно отдыхает. Состояние, взращённое суровой необходимостью сталкерской жизни. Очередное утро, к счастью, пришло по расписанию. Поживём ещё… Несси проснулся и, не найдя других источников воды, умылся из своей фляги.

– Доброе утро, последний герой, – поздоровался с ним Луч, – а что, ребятишки твоего

поколения тоже слушают песни Цоя?

– А то! И слушаем, и под гитару поём, и группы разные песни «Кино» исполняют… Виктор Цой навсегда, Цой жив!

– Звезда по имени Цой. Ну хоть кто-то в этом мире должен был победить смерть… Фокусируйся, привал окончен. Есть дело, и его надо делать. Помнишь, я говорил про залётных потенциалов? Так вот, сейчас один такой чешет по скобочной Припяти, напрямую. И мне нужна твоя помощь.

– Класс! Я готов! Несси хорошо выспался и пребывал в бодром состоянии духа. Настоящий коньяк не даёт похмелья, а тех, кто утверждает обратное, тупо обманывали, подсовывая подслащённую брагу, чайной заваркой окрашенную. Луч в отличие от парня себя бодрячком не ощущал. Думы угнетали. Но их он постарался задвинуть поглубже в подвалы сознания, как только напарники вынырнули из относительной безопасности нычки, и началась экспедиция. Переход к развалинам города выдался спокойным, без выстрелов. Удачливость Несси отогнала неприятности, или просто фартило. Вся дневная живность, разумная и нет, – ещё не проснулась. А ночная – уже свалила почивать… Лучу нравились рассветные передвижения. Экономно и быстро. Жаль, что этот период суток очень короткий. Уже за первыми остовами многоэтажных домов надо будет красться медленно и тихо. И не по линейке. Прямо даже Несси тут хрен пройдёт. Густота аномалий зашкаливает. Вот отойди немного в сторонку, на пустырь, и легче раз в десять, а с началом территории бывшей городской застройки – на единицу площади концентрация сразу на порядок больше. Как будто напасти что-то притягивало сюда или генерировало. Живность здесь такая же, никаких эндемичных, присущих исключительно этому участку монстров, но из-за подобных условий обитания уцелевают исключительно матёрые особи разных видов. А один кабан-старожил может ночью загрызть целый лагерь человеков. К тому же эти зверюги из тех, что в круглосуточном режиме рыщут, и днём также встрече с ними не порадуешься. Потому сталкеры и продвигались ну очень скрупулёзно. Старший постоянно делился опытом. Какие твари острым нюхом чуют добычу, тех обходили, ветер учитывая. Тем, кто зрением отличным наделён, понятно, лучше на глаза не попадаться, но самые гнусные уроды – это ментально чующие. Пси-способности не только разумным присущи. И Луч начал молодого сталкера приёмам обучать, «кирпичом» прикидываться или «бревном». Чем-то неживым. Эти твари движение мыслеобразов чуют, то есть мысленные картинки зрят, по-простому говоря. Живое же само о себе сигналит первым делом: я живое!!! Вижу-слышу-обоняю то, вижу-слышу-обоняю это… Обмануть гадов, обладающих пси-фактором, помогали несложные в принципе методики самообороны. Если ими овладеешь – проще бульона из кубика… Первый: тишина и ни единой мысли. Тяжёлый приём, напряжный, очень трудно мыслящему не мыслить, но – работает. Второй: создание в голове «белого» шума, подобного несущей частоте радио. Мутных с толку сбивает прилично. Третий наиболее эффективный, но и самый трудоёмкий. Сотворение непереносимой «трансляции». Например, воздействия, сходного с тем, которое оказывает звук работающей циркулярной пилы или рычание целого прайда голодных львов. «Убедительно внушишь что-нибудь этакое и нагло прёшь вперёд, – описывал способ Луч. – Почти все мутанты сами разбегаются в стороны, как сметённые веником. Башка потом, конечно, от боли разламывается, зато живой… Вот такой простейший прикол, а поди вычисли!» Это было истинной правдой. Не один сталкер погиб, распознавая тот или иной нюанс правильного хождения в Зоне. Ибо зачем, спрашивается, делиться таким знанием с посторонними? Меньше знают – лучше спят, а точнее, быстрее засыпают навечно. Меньше конкурентов – больше хабара.

Только ловчие делились друг с другом подобными «самородками» знания, жизненно важными. На то и коллеги… Общее дело сплачивает. Перестрелка короткая случилась уже в переходе между домами. Тут орудовала кошачья стая, причём какой-то новой мутации – прыгали непривычно высоко и какие-то досадно не убиваемые… Приходилось лучевым веером останавливать тварей и уж затем отстреливать головы. И всё равно даже после этого тельца бегали и тыкали кровоточащими обрубками шей в боты и штанины комбинезонов. Несколько обезглавленных кошачьих ещё некоторое время следовали за сталкерами, покуда кровушка не иссякла вместе с жизнью. Или наоборот. В этой стычке Несси опять проявил себя как отличный боец, только услышал, что делать, – тотчас же приступил. Они стояли спиной к спине и постоянно вертелись, меняясь местами, потому что твари с двух сторон кинжально атаковали вдоль узкой расщелины, когда-то бывшей улицей. Лучемёт и «скорпионы» в спарке поработали слаженно, как будто после многократных тренировок. Не такие уж и лёгкие, пистолеты-пулемёты в руках Несси, от природы неслабосильных, вдобавок натренированных тасканием «баррета», выглядели игрушечными и летали как пушинки. Вообще по сравнению с Лучом парень смотрелся записным крепышом. Молодой почти на голову выше и шире в плечах, Луч всегда отличался скорее жилистой выносливостью, а этот здоровяк «без понтов» СИЛЬНЫЙ. Несколько раз молодой сталкер останавливался и показывал пальцем на какой-либо артефакт, учуянный им среди руин. И его глаза загорались очень знакомым старожилу огоньком. Жажда наживы воспламеняла взгляд, алчность подливала горючего. Но суровые взгляды Луча, его напоминающие окрики пресекали попытки заполнить контейнер. Первое из неписаных правил, которыми Луч загрузил Несси после того, как поделился правдой: цель ловчей охоты важнее ништяков, пусть даже самых дорогущих. «Серёга, мы по Зоне не для этого ходим, не для наживы убиваемся здесь! Урожай собирай в свободное от работы время!..» Когда они засекли цель, небольшую группу, что кралась по городским руинам, то отступили назад, выбрали подходящее место и устроили засаду. Несси засел на третьем уцелевшем этаже неизвестноэтажки. Луч вышел на траекторию, по которой через минуту-другую должен был просачиваться отряд. Долго ждать не пришлось. Двое очищенцев, нацеливая солидные «первички» в старожила, выскочили из-за угла и стремительно приблизились. За ними появился и «синий комбез» в чинах, сопровождаемый двумя замыкающими телохранами. Целью являлся именно этот офицер. Группка окружила Луча; он стоял с поднятыми руками задолго до их появления. Зачем провоцировать человеков, и без того не благодушно настроенных? Разговор случился недолгий. После того как Луч убедил командира отойти в стороночку, полялякать о делишках, минут пять миновало от силы. Всё оружие с вольного сталкера сняли охранники, ну, работа у них такая. Мужичок, в котором «проснулся» потенциал, оказался непроницаемым вообще. Бывший чиновник или бизнесмен со стажем, а образчики этих пород себялюбивых почти всегда считают, что единственно правильное мнение – их персональное, даже вышестоящий начальник на самом деле дурак, только ему об этом в рожу не надо сообщать. «Очисток» рассмеялся, послал старожила на стандартный набор букв и спросил ехидно: «Это всё?»

– Ну и хрен с тобой, – Луч сложил пальцы пистолетиком и протянул имитацию соискателю, не воспринявшему правду, – на, застрелись. Это был условный сигнал, после чего охотник спокойно развернулся к неправильному потенциалу спиной и побрёл в сторону авангардных очищенцев. Пока цель не опомнилась, он успел сделать шагов десять и юркнул в присмотренную дыру, проделанную временем и монстрами в уцелевшей стене руины. Раскатистый «бум-м-м!» означал – Несси приступил. Луч не увидел, как голова плотного коренастого мужика, наводившего в своё время благоговейный страх на конкурентов и клиентов, разлетелась фрагментами и брызгами по

окружающему мусору, став его частью. Ещё один гулкий выстрел на фоне разразившейся яростной автоматной стрельбы уменьшил количество стреляющих до трёх. После этого пальба моментально стихла. Луч осторожно зыркнул: выжившие отступали назад, утягивались в руины. Экипировку Луча не тронули, умные. За что и были награждены, ещё одного снайперского выстрела не раздалось вслед. «Ну что ж, можно сказать, условное боевое крещение новоиспечённого юного ловчего состоялось… До первой самостоятельной охоты!» Бодрые порывы Несси – преследовать и добить выживших! – Луч пресёк. Он забрал своё оружие, прихватил рюкзаки и подсумки с двух трупов и тоже без промедления утянул молодого в сторонку от места боестолкновения.

– Им не выжить там без потенциала, забудь. Они уже мёртвые. Это твоя доля, – сказал он, протягивая младшему один из трофейных рюкзаков. – Жратву и боеприпас негоже бросать. Акция была сработана быстро и эффективно. Всё-таки с напарником существенно увеличивается количество вариантов. Вдвоём куда легче… Но ещё надо будет проанализировать причины лёгкости и простоты, с которыми была выполнена эта ходка. Только ли в феноменальной пронырливости везучего новобранца суть?.. Или ему НЕЧТО помогает намеренно? Он сам реальности отводит глаза, или ОНА их для него «замазала»? Дальнейший курс вёл напарников обратно в Старый Бар. Там и передохнуть наконец-то можно, выспаться по-настоящему. Что ни говори, каким бы многожильным ходоком Луч ни был – но он живой человек, и необходимость спать ему не чужда. Караульный полусон не панацея, а лишь временная мера. Начало по всем статьям выглядело неплохо. Все выводы, тонкости и ошибки Луч излагал Несси на ходу. Дорога была как песня. «Работа» в удачной спарке, давно известно, настолько эффективна, что ускоряет продвижение значительно. Особенно с таким понятливым и быстро реагирующим напарником. И если не учитывать три незначительные потасовки, то, в общем, последний этап экспедиции скорей напоминал экскурсию. Луч даже не хотел думать пока что, благодаря кому… точнее, ЧЕМУ… им сейчас настолько легко и просто двигаться. Старший бежал неторопливо, экономя силы, и рассказывал молодому сталкеру о встреченных аномалиях. Иногда гайки бросал в некоторые из них, наглядно демонстрируя, чем грозит встреча с зонными ловушками. Несси бесценную информацию, которую ему дарил наставник безвозмездно, поглощал с жадностью и благодарностью. Это было видно, и это радовало. Пусть лучше в глазах парня жажда знания сверкает, а не жажда обогащения. Чем Зона не шутит… Вдруг этот уникум выучится на отлично и работать будет эффективнее, чем десяток старожилов! Но пока что эти планы были скорее мечтами Луча, а как оно дальше сложится, покажет лишь время. Хотя лучше бы ЭТИ планы быстрее осуществлялись. Чтобы не довелось Несси «выпуститься» недоучкой. Вдруг парень останется без наставника раньше, чем полностью сформируется как ловчий?.. Мысль о том, что время не ждёт, что оно поджимает, не случайно возникла в голове старожила. Потому что, уходя прочь от (Припяти), совершая первую ходку в спарке с возможным преемником, он вдруг понял, чего ему вот-вот по-настоящему захочется. Нежеланный пинок, выбрасывающий вон, вдруг показался очень даже соблазнительным. Главное, чтобы не слишком далеко и в нужном направлении. На запад. Куда ж ещё-то.

Чёрная реальность – Извини, Леа, погорячился… Но я действительно что-то упустил. Ты же сама меня

учила, необходимо относиться серьёзно, чтобы достичь цели. И вдруг от тебя же я слышу, что многочисленная организация взрослых, по всем признакам крутых человеков занимается… детскими играми в догонялки! Я вполне понимаю нормальных сталкеров и барыг, в их деятельности есть конкретный смысл. Нажива, азарт, утоление адреналинового голода, сублимация романтики и так далее и тому подобное. Но в истории, которую ты мне рассказала, ключевым словосочетанием кажется мне старое как мир: с нашей точки зрения. ИМХО, то есть возведённое в статус закона… И сразу вспоминается ещё одно сакраментальное. А судьи кто?!

– Ключевое слово – попытка. Скажи, Ник, вот ты, взрослый крутой человек. Сможешь просто так жить дальше? Зная всё то, что узнал от меня? Сейчас не будем о том, поверил ты или нет. Допустим по умолчанию, поверил. И что дальше? Ты способен, раскритиковав и низвергнув, отринуть эти несерьёзные догонялки, потому что они, видишь ли, детские, несолидные? Хорошо, а что бы лично ты сделал, оказавшись на моё… на нашем месте?

– Вопросики у тебя, однако! И кто из нас интервьюер?.. Я так понимаю… э-э-э… ловчие поддержку у сильных мира того имеют? Не замыкаются, так сказать, во внутренних проблемах. Я пока что опущу рецензию на роль отправной точки, которую сыграл в предыстории моей командировки один человек… Коллега с ОРЦТ подкинул мне ассоциацию, что политические и социальные процессы, происходящие в мире, чем-то напоминают обстановку тридцатилетней давности. Глобальную нестабильность, которая привела к мировому финансовому кризису конца нулевых, войнам глобальных корпораций, переворотам и революциям десятых, сонму экологических катастроф и в итоге к тому, что разразилось в двадцать шестом году… ну, ты прекрасно помнишь всё, что выпало на долю нашего поколения, только-только вроде бы выкарабкалось человечество, и сно-ова начинается… Я не буду просить честно ответить, причастен ли этот журналист к моей засылке в Черноту. Леа, я о роли Бедлама хочу спросить. Он меня с пеной у рта отговаривал от идеи посетить ЧК… Прикидывался или действительно не хотел, чтобы я во всё это вляпывался?

– А кто такой Бедлам?

– Борис Эдуардыч Лампочкин. Депутат госдумы. Председатель партии «Чистая Россия». Главный экоросс страны… Ты хочешь сказать, что он не имеет к вам отношения?! Просто случайно нанял…

– Я хочу сказать, что ты единственный человек в России и мире, Ник, который способен назвать будущего президента этим школьным прозвищем. Вот что значит одноклассники… Мне с ним, знаешь ли, за одной партой сидеть не довелось, я вообще в другой стране училась. В реале с Борисом Эдуардовичем не пересекалась, это не обязательно. Но твоего коллегу, который подкинул мысль, инструктировала персонально я. Он активист «Чистой России» с тридцатого года.

– Леа, ты не ответила. Главный экоросс действительно не хотел, чтобы я сюда…

– Да, Ник. Возражал до последнего. Но Россию надо спасать, и когда на одной чаше весов стоит друг, а на другой страна… Думаешь, много в мире политиков, которые откажутся от власти? Однако поверь мне, он действительно едва не оказался исключением из правила. С другом тебе повезло, ничего не скажешь.

– Но почему вы за меня ухватились? Почему я?

– Ник, об этом ещё рановато. Понимаю, невтерпёж, но чтобы ты понял, мне кое-что ещё надо рассказать… Примеры разностороннего влияния разумной Зоны на окружающий мир не только сквозь пространство, но и сквозь время подтверждаются системным анализом исторических фактов. По нашим предположениям, мутация, приведшая позднее к рождению разумной Черноты, произошла не в восемьдесят шестом, не в ноль шестом, не в шестнадцатом и не в двадцать шестом, а в девяносто шестом. Обрати внимание, цифра шесть определённо не случайна в этой хронологии… Именно тогда, в эпицентре смутных девяностых, свершилось зачатие сущности, которая тридцать лет спустя родилась и, как положено младенцу, возвестила о своём окончательном явлении в мир громким криком,

унёсшим столько человеческих жизней… Мозг, собственно Зона, и тело, то есть Предзонье, это уже следствие. Причина кроется в событиях девяносто шестого.

– Но что же тогда произошло?!

– Начался процесс кристаллизации. Графит и алмаз – одно и то же в основе. Но один мягкий, другой твёрдый. Разница в структуре.

– Графит неразумный, алмаз разумный, что ли?

– Ещё чего не хватало! Мало нам постоянной мороки с Чернотой, так ещё гоняйся за быстроумными бриллиантами… Произошло событие, которое будет когда-нибудь изучаться в школах как поворотный момент истории человечества. Если останутся школы.

– Неужели произошло что-то ещё более невероятное, чем я уже услышал?!

– Да, Ник. Той ночью в глубине зоны отчуждения ЧАЭС появились существа, которые доставили сюда некий фактор… извне. Он и породил исток аномальности.

– Неужели всё-таки инопланетяне?!

– Никакие не инопланетяне! Земляне самые настоящие. Только вот им удалось какимто образом вырыть подкоп под фундамент мироздания и спровоцировать мутацию. Ядерный взрыв всё-таки намного сильнее расшатал структуру нормального пространственновременного континуума, чем полагали учёные. В результате образовалась та самая точка опоры, которая нужна рычагу, чтобы перевернуть мир. Достаточно приложить слабенькое усилие, и реальность перевернётся с ног на голову. Не мгновенно, но если… э-э… со знанием дела запустить процесс, он станет необратим. Если, конечно, его не прервать намеренно, и чтобы не прервали, лучше запускать в укромном, труднодоступном уголке… Ник, аналогию с кристаллизацией я провела для наглядности. Кристалл начинает расти с центра. Но чтобы из точечки вымахало нечто более масштабное, необходимо создать определённые параметры перенасыщения или переохлаждения. Иначе получится не алмаз, а графит.

– И что они сделали?! Кто эти безумные экспериментаторы?!

– Мы не разобрались, Ник. Она сама пока не разобралась. Ребёнок не сразу начинает интересоваться, откуда на самом деле берутся дети. До поры он удовлетворяется версиями аиста или капусты… Нам только известно, что именно в ту ночь здесь произошло нечто. Предупреждая твой вопрос, интервьюер, отвечаю: эта информация получена непосредственно от Зоны. И получила её – я. Так что сведения из первых рук.

– Ты?!

– Я. Мне, знаешь ли, отчаянно не повезло, я оказалась в нужное время и в нужном месте.

– Где и когда?

– Здесь, в Зоне. В конце марта двадцать шестого года.

– ?!!

– Вот-вот, дорогой, лучше переведи дыхание и подопри челюсть, не то вывихнешь. Может, ещё чайку заварим? В горле уже Сахара настоящая, давно я столько не талкерила без отдыха.

– Подожди, подожди, Леа, не до чаепитий! Лучше ты…

– Жестокий мужчина, продыху женщине не даёшь… Да, в числе первых сталкеров, напрямую почуявших живую Зону, была я. И мне удалось уловить воспоминания о стартовых мгновениях её жизни, самых первых после зачатия в этом мире. Подробней об этом я тебе расскажу не сейчас, ладно? Вернёмся к теме, почему именно ты, Ник… Вначале, как ты помнишь, в нулевые годы, от созревающей Черноты досталось Украине. Кто ближе всех, тому и удар мощнее. Украинские власти предержащие буквально взбесились, с цепи сорвались! Какой-то морок их всех поглотил… Сейчас нечто подобное происходит во всём мире, как ты знаешь. Мы считаем, что это признак… э-э… активного пубертатного периода. Подрастающая Чернота в любой момент способна бурно вспухнуть снова. Если не на весь мир, то уж на европейскую часть России, восточные провинции единой Европы и на остатки Украины с Белоруссией точно.

– Ох, бли-ин…

– Ага. Горелый. И что касается твоего предложения всех отсюда повыгонять и наглухо закупорить Чёрный Край. Это невозможно – раз, бессмысленно – два, и вредоносно – три. Во-первых, для подавляющего большинства обитателей Чернота – как наркотик. За периметром у них быстро наступает ломка. Она привязывает к себе… Потому никто, за редчайшим исключением, и не уходит от неё далеко и надолго. Ты предлагаешь всех нас перестрелять, чтоб не мучились? Во-вторых. Даже если здесь не останется ни одного человека и сводная армия мира каким-то чудом изничтожит всех до единого живых и мёртвых мутантов, влияние никуда не денется. Через воду, воздух, землю… сквозь время. Она всё равно доберётся рано или поздно до каждого из живых и мёртвых. Удалить её, вырезать из планеты ни мы, ни сама Земля не способны. Непроницаемо закапсулировать каким-то способом – тоже. И в-третьих, Ник… по-нашему твёрдому убеждению, будет куда хуже, если оставить её в гордом одиночестве. Бойкот ни к чему хорошему для нас не приведёт. Вот и пытаемся контакты с ней устанавливать. Стремимся воспитывать ребёнка своим примером…

– Да уж, примеров ненависти ей человеки вагонами отгружают… это доброты маленькая тележка.

– Ты прав, Ник. Но у кого ж ей было учиться манерам и поведению, как не у человеков и мутантов, в ней же обитающих? Вот и научилась, на нашу погибель. Воображение заработало, и новые монстры повсюду забегали… Но всё, что происходит сейчас, ещё натурально детские игры. Представь, что начнётся, когда она подрастёт и поумнеет настолько, что задумается, кем ей в этой жизни хочется стать? И поймёт, что космонавтом ей уж точно быть не суждено… Узнать точную дату рождения его отца при всём желании не удастся. Единственный источник инфы – вне пределов досягаемости. У «мамки» не спросить. Нету её больше здесь, в этом не самом лучшем из миров, неспроста получившем чёрную метку хаоса. Осиротел будущий Несси пацанчиком совсем, одиннадцати лет от роду; оттого, возможно, и пофигистом вырос, защитная реакция психики. Однако был пацан уже достаточно большим, чтоб запомнить точную дату рождения матери, день и месяц… Что и требовалось подтвердить. Миновало несколько трудных недель с момента встречи Луча и Несси на холме. Напарник новый, растормозившись, схватывал знания буквально на лету. И не только усваивал инфу, но и практиковался неустанно. Похоже, чуйка ДОСТАЛАСЬ Несси и вправду намного более широкая по спектру, чем Лучу или кому-либо из коллег, известных старожилу. Это и радовало, и огорчало одновременно. Пока не родится хотя бы призрачная уверенность, что потенциальные способности разовьются в правильно ориентированные возможности. Вдруг пацан от Зоны такого бреда «наслушается», что придётся тушить свет и кидать гранату?.. Луч научил Несси распознавать ощущение цели и концентрироваться на нём, чтобы только оно доминировало в определении направления. Ученик прекрасно чуял присутствие живых форм и даже мог лоцировать, кто, где и сколько. Он безошибочно определял количество живых и знал, где именно в округе они «заседают». Также молодой сталкер чётко зрил все аномалии и не ошибался с определением их границ. Без всяких приборов на сто процентов успешно, что и позволяло ему проходить там, где не рискнул бы и шагу ступить обычный сталкер. Бывало, в переходах учитель ступал за ним след в след, в прямом смысле приклеившись, если пройти надо было очень быстро и по очень трудному участку Зоны. Некоторые из ощущений, появлявшихся у младшего, старший так и не сумел распознать. Луч не смог помочь ученику идентифицировать их, потому как сам он подобного никогда не испытывал. У него вчувствование как-то иначе проявлялось… И когда молодой спрашивал:

«А вот что означает лёгкое покалывание в гортани, и мурашки после этого между лопатками чётко по кругу бегают? Из-за этого страшно хочется прижаться к земле, ухо приложить и послушать…» Что означают эти «симптомы», старший пытался вычислить по обстоятельствам, происшествиям, изменениям в окружающей среде, которые в тот момент происходили. Было трудно, но интересно. Учителю тоже есть чему поучиться у способного ученика. Почва плодородная и не вспаханная открылась для обработки. Попался бы такой кадр коллекционерам, вусмерть замучили бы исследованиями… Задачи Луча были куда более утилитарны. Ему доо лжно направить все эти способности на достижение ЦЕЛИ. Воспитать сильнейшего ловчего, равных которому ещё не было! По сравнению с которым даже он сам, Луч, спустя какое-то время будет выглядеть слабосильным пенсионером. И в прямом смысле тоже. Хотя с виду не такой уж и шкаф, всё-таки здоровый он парень, Несси, и физической силушкой природа его не обделила. То-то сразу к своему винтарю убойному прикипел душой. Сила к силе тянется. Самое же знаменательное проявление высвобождающихся способностей случилось, когда Несси постигал вожделенные премудрости ближнего боя. На стрельбе с двух рук парень зациклился прямо. Но трудно ему давались некоторые приёмы из набора техник. Всё никак не получалось у него, чтобы каждая рука действовала независимо, чтобы амплитуда движения одной не влияла на другую. Сколько упражнений Луч ему показал! Практиковался десятки раз вместе с ним… Туго шло, ох туго. Снайперски стрелять и аномальные явления чуять у Несси получалось куда лучше! Но в один прекрасный день свершился прорыв. Ученику открылся и этот канал развития потенциала. Мало того, он поднялся на качественно иной уровень. В сравнении с которым само по себе умение стрелять «по-македонски», служившее начальным стимулом, – всего лишь забава. День выдался спокойный и светлый, несмотря на многообещающую облачность, с утра грозившую осадками. Календарно наступала очередная зима, вторая после возвращения Луча из «отпуска», но холода ещё не грянули. Хотя в Зоне может и снег в июле выпасть, и в январе тридцатиградусная жара на полдня обрушиться, чтобы потом смениться двадцатиградусным морозом. Поэтому обитатели Черноты на погоду и сезоны привыкли особого внимания не обращать. Реальность слишком обманчива, чтобы привязываться к нормальным представлениям о ней. Поэтому не только погоде, но и пейзажам Зоны сталкеры много внимания не уделяют. Ведь главное факторы, определяющие развитие судеб, – аномалии, выбросы энергии, монстры, артефакты и другие человеки. «Декорации», на фоне которых происходит действие, не существенны. Они временны, преходящи, в отличие от главных… Дело было на развалинах посёлка, расположенного у юго-восточной границы Зоны, в районе Тёмной долины. В этом заброшенном, бедном на артефакты фрагменте всё пребывало в плачевном состоянии, само собой. Только двухэтажка одной из бывших фабричных общаг отчаянно боролась с факторами разрушения. Коробка стен ещё держалась, и внутренние перекрытия не обрушились. Даже крыша неплохо сохранилась. Прихоть Зоны. Строения, расположенные вокруг, фактически полностью в руины превратились. Возле этого почти целого дома и сидел ученик, дожидаясь, когда учитель приведёт очередной гурт местной живности. Тяжёлую и малоэффективную в ближнем бою первичку свою Несси к стрельбе не изготовил. Припрятал снайперку в укромном местечке на первом этаже общаги, чтобы налегке постреливать, из вторички. Но рюкзак за спину закинул. Полностью набитый, походный вариант, с консервами, патронами, «грейкой», тарелкой, вилко-ложкой, кружкой и всем-всем, с чем сталкер в полноценную ходку отправляется. Испытания сноровки в условиях, максимально приближенных к боевым. Хотя… если проблемки возникают, любой сталкер «ранец» свой, даже с ценными ништяками, скинет с плеч, чтобы выжить.

Цели в пределах досягаемости чуек не появлялись в течение нескольких суток, и «свободное» время использовалось на тренировки и закрепление пройденного «материала». Несси не курил, семечек в Зоне бабульки не продают, потому он сидел и скучал. Поглаживал свои «скорпионы» с длиннющими магазинами. Ох уж эти удлинённые, на тридцатку патронов… Конечно, вариант выигрышный – выстрелов больше. Но если столкновение не оканчивалось раньше, чем истощатся патроны, то пауза при перезарядке была чревата смертью. Несси категорически не хотел отказываться от произведений искусства оружейных мастеров Чехии, потому Луч и обеспечил способ быстрой перезарядки для пистолетовпулемётов молодого. Смастерил ему устройства, сходные с его собственными «примочками» для «кольтов». Несси оторвал задницу от стопки кирпичей, когда увидел своего наставника, стремительно бегущего к нему. На этот раз Луч приманил и привёл под огонь стайку тушканов.

– Ого, на эту толпу патронов и в длинных магазинах не хватит… – Несси оценивал предстоящую драчку. Уже после боя он подробно расписал старшему напарнику все свои мысли и действия. Подобный расклад, конечно, был чистой форой, в реальной жизни такие ситуации наваливаются неожиданно, но как говаривал Луч: прошу прощения, мы только учимся. Молодой знал, что всю эту стаю придётся валить ему – учитель начнёт стрелять лишь в критическом случае. И на том ему спасибо.

– Рота, падъё-ом!!! – Старший бежал по сорванным кускам асфальта, перемешанным с дроблёными кирпичами. Не самая лучшая поверхность для кросса. Несси сместился к общаге. Когда Луч поравнялся с ним, ученик уже бежал вдоль стены здания.

– Ну что? Потянешь? – поинтересовался учитель, топоча с младшим плечом к плечу. Вопрос был, конечно, риторическим. Несси приготовил «скорпионы» и начинал входить в слитный ритм бега и ударов сердца. Состояние «песни боя» приходило к нему во время движения. Первый круг они обежали вокруг дома без стрельбы, и в начале второго молодой сталкер начал. Он уменьшил скорость, позволяя преследующим тушканам догнать его. Одна за другой твари напрыгивали на сталкера и нарывались на точные выстрелы. Несколько сократив численность преследователей, Несси резко свернул и нырнул внутрь общаги, уводя за собой часть стаи. Оттуда послышались выстрелы… Оставшиеся, штук двадцать особей, продолжали Луча преследовать. Старожил прибавил хода. Несси срезал путь сквозь строение, а догнать молодого нужно было по ту сторону общаги, чтобы не расслаблял «булки». Снижение количества мутных ещё не повод для расслабухи… Когда старший обогнул здание и увидел выскочившего из строения ученика, за тем уже мчалась только половина из тушканов, что в развалину забежали. Перемочил их парень, прыгая по обваленным лестничным секциям… «Ну ладно, – Луч запрыгнул в ту же дыру, из которой секундами раньше вынырнул Несси, – а как вам такой поворот?» Пересекая внутреннее пространство здания, Луч бежал к тому углу, из-за которого вотвот должен был появиться молодой. Придётся пострелять и наставнику, но поворот событий интересный, в жизни такие иногда случаются. Лучу и самому впрок пойдёт опыт, к тому же напарник у него способный. Несси немного удивился, углядев наставника, что выскочил изнутри здания и бежал ему навстречу, во главе оравы разъярённых тушканов. Но ученик ничуть не растерялся. Он прекратил отстреливать собственных преследователей и направил оба ствола в сторону угрозы, надвигающейся спереди. В учителя направил…

– Лево! – крикнул Луч, когда от Несси его отделяло метров пять. Почти поравнявшись, сталкеры прыгнули в разные стороны – старший вправо, к стене, младший влево. Две стайки, бежавшие за двумя человеками, столкнулись лоб в лоб, и

тушканы замешкались… Расстрелять эту кучу малу было уже делом техники. Молодой выдавал номера. Приседал, прыгал, уклонялся и палил-палил-палил… Луч, притиснутый к стенке, запрыгнул в оконный проём, пробежал до следующего окна, выскочил обратно и вернулся в бой. В завершение они просто встали спиной к спине, и добили всех. Когда кто-нибудь из напарников перезаряжался, он кричал что-то вроде: «Патроны!» И второй, понимая с одного слова, подстраховывал… Когда отгрохотал последний выстрел, они постояли минутку, перевели дыхание и как ни в чём не бывало вернулись ко входу в бывший подъезд. Уселись на сохранившихся ступеньках и принялись обсуждать тренировку.

– Было прикольно, – выдал Несси любимую свою характеристику. Другими словами он подобные ситуации не называл. Даже когда они едва успели завалить в подземных лабиринтах двух полтергейстов, младший произнёс в точности эти же слова. Хоть напарники тогда реально чуть не погибли.

– Слушай, Несси, ты в этот раз стрелял как-то странно. – Луч изучающе посмотрел на ученика.

– В смысле? Младший разулыбался, видно было, что он хотел похвастаться чем-то, но ждал комментария наставника.

– Ты не вёл стволом за целью. Ты его ставил на упреждение, в том направлении, куда цель прыгала, и стрелял. Только не говори, что у тебя в голове процессор, который динамику объекта просчитывает. Тушкан ещё не прыгнул, а ты уже целился в предполагаемую точку.

– Не знаю, дядя, что оно было, но мне ЭТО нравится! – У молодого, самой собой, глаза уже горели. – Вот когда сердце начинает в такт мыслям… Я даже вдруг подумал, что у меня давление страшно поднялось. Короче, в глазах задвоилось, поплыло. Но двоились только тушканы… и ты. Только то, что двигается. Дома как стояли, так и стоят. И чем дальше, тем больше… раздублялось. Вот бежал зверёк, а перед ним его прозрачная копия, и расстояние между ними всё росло… Поначалу мешало, а потом, когда я врубился, что это след их движений, сразу и наладилось. След движения, но в будущем… как тебе, а?! Молодой сталкер расцвёл, будто переспал с королевой красоты мира, причём сразу после её коронации.

– Та не гони! – Луч изобразил, что поражён, хотя нечто подобное он слышал раньше. Но до этой минуты воспринимал как плод фантазии. Или предмет зависти.

– Прикинь!!! – Несси завопил и, схватив Луча за плечи, затряс учителя. – Я вижу будущее!!! Пусть на секунду-две вперёд, но вижу!.. Молодой отпустил старшего, вскочил, исполнил танец, похожий на шаманский. Потом закричал тарзаном, заколотив себя в грудь кулаками. В общем, веселью осчастливленного ученика не было предела… Но предел положено ставить учителю. Поэтому Луч, улыбаясь, подождал и после очередного выкрика: «Я лучший из лучших!» – осадил бурю эмоций, велев Несси продолжить тренировку. К продолжению ученик приступил с превеликой радостью. Переменка закончена. Следующий урок. Поэтому они разбомбили ещё несколько порций мутности разной. Плотей, кротокрысов, слепых собачек, тех же тушканов и даже псевдопсов. Последних было два, но оптимизм Несси они чуток притушили. Отделался младший оторванным от штанины элементом бронирования. Впрочем, Луч давно хотел парня «приодеть» во что-нибудь посолиднее. Чем не повод… Последними старожил случайно зацепил курных. Передовой отряд из двух петухов и полста курей вывалился на него внезапно, словно из ниоткуда, и всерьёз озаботил Луча. С курами – не шутят. А у него от усталости чуйка сбой дала… Долго бегали сталкеры вокруг уцелевшего дома, перезаряжались по три раза, событие принимало угрожающий оборот. Пули рикошетили от «перьев». Покуда придумали курных

осколочными накрывать, забегая за угол и прячась от взрывов, осталось у каждого по парочке магазинов. Луч уже собрался пустить в ход лучемёт, как вдруг ураганный огонь, разразившийся со стороны, вмиг выкосил остатки стаи курных. Несси и Луч остановились, бурно дыша после неожиданного чемпионского забега… Поодаль стоял Клоун с «мини-миниганом», новой уменьшенной версией старой роторной «радости пулемётчиков». Производитель кардинально уменьшил срок службы до считанных перезарядок, вместе с размерами и стоимостью. Этот почти одноразовый «ураган» огня появился, следуя моде. А мода явно склонялась ко всему компактному и лёгкому, пусть даже недолговечному. Вполне под стать скоротечному стилю зонных экспедиций, в каждую из которых сталкер уходит как в последнюю… и каждая из которых может оказаться последней без всякого «как».

– Ну я задолбался чекать, покуда вы тут нормативы сдаёте. – Клоун опустил китайскую «пушку». – Дай, думаю, полчасика покемарю в нычке, не буду мешать. Но, ребята, больше двух часов хернёй страдать…

– Кто страдает ею, а кто тренируется днём и ночью! Луч для порядка отгавкался, однако на самом деле он, конечно, был рад. Не появись Клоун, неизвестно, сколько бы они с учеником кругов ещё навернули вокруг общаги. От курных отбились бы, в этом он не сомневался, но только с помощью новой ЛК, дай Зона ей исправности и долгих лет службы.

– Ну, если я и прервал ваши мужские забавы, так прошу прощеньица. – Новоприбывший поклонился, размахивая кепкой, как шляпой с перьями. Эту кепку в Зоне лысый ветеран носил всегда – на противогазе, просто поверх капюшона комбеза, даже на шлем штурмовой один раз натянул. Это был его «флаг» и талисман. Интересно, что за нужда Клоуна привела сюда? Он явно искал Луча. Видимо, неспроста. Какой-то серьёзный движняк в сталкерском сообществе, если старожила выискивал опытнейший ветеран, почти старожил.

Новейшая профессия – Спасибки, что позволил чайком побаловаться… Похоже, Мумба не вернётся, но давай ещё полчаса подождём, я договорю. Переваривать инфу и принимать решение уже на ходу будешь.

– Ты давно с ней знакома?

– Достаточно. Но пока мы не убедимся окончательно, что сгинула, о ней ни слова, хорошо? Именно потому, что я не вчера с ней познакомилась…

– Да, да, конечно. Просто я…

– Ни слова, хорошо?!

– Извини, Леа…

– Ник, всё-таки ты иногда туго думаешь, конкретно. Ну, будем надеяться, что со временем избавишься от этой вредной привычки. Так вот, продолжая использовать аналогию, падающий в реактор контрольный стержень сдерживания, способный замедлить цепную реакцию, не допустить набора критической массы – графитовый. Графит и алмаз в основе – одно и то же. Мы с ней одной крови…

– Тугодум просит уточнения! «Мы с ней» – это всех людей касается или только… э-ээ… ловчих? Блин, привык я говорить «сталкер»!

– Всех это касается. Но у ловчих с нею кровь, образно говоря, одной и той же группы. Поэтому мы способны её слышать, кто лучше, кто хуже… Поэтому и пытаемся породственному контролировать её реакции. Сдерживать, чтобы на весь мир не бабахнула. Само наше присутствие Зону спасает от чувства одиночества. И она нам за это… э-э… благодарна не то слово, скорее признательна. Очень надеюсь, что наши усилия не напрасны и удастся предотвратить реализацию программы: всех убить, одной остаться. Понимаешь,

Ник, именно для этого её сотворили те… м-м-м… нет слов, одни выражения по адресу тех выродков человечества.

– Я, кажется, уловил… в игровой форме, как бы соблюдая привычные для неё, понятные ей правила…

– Вот видишь! Можешь ведь, если захочешь. Да, мы играем, Ник. Вся эта детская беготня – самая что ни на есть игра. Спроси у ребёнка, какой смысл в игре, он ответит своими словами, но суть сведётся к тому, что кайф непосредственно в самом процессе содержится. Спроси взрослого и получишь ответ: игра обучает. Но хороший учитель и сам учится. Играя, кропотливо собирает крупицы наблюдений и навыков и складывает их в… ээ… в вагонетку, чтобы выдать нагора. В нашем случае добраться на уровень, начиная с которого Зона замечает другого индивидуума. Начинает узнавать в лицо, коротко говоря. Симпатизировать. И что-то подсказывать по ходу игры.

– Но почему настолько важно не пускать никого в станционный Саркофаг? Если не имеет значения, в какой точке способно материализоваться желаемое…

– Там – как бы апофеоз прохождения Зоны. Гейм-овер. В награду реально даётся новая жизнь. Но проблема в том, Ник, что натурально новая… Которые возвращаются, уже не похожи на прежних. С них… скажем так, срываются все маски. Всё, что раньше было придавлено воспитанием, обстоятельствами, социальными нормами и законами. И человек возвращается, лишённый масок. Всех, понимаешь? И тех, что под внешней прятались, тоже. Я почему-то ни разу не видела, чтобы вылетел оттуда святой с нимбом, весь из себя сияющий. Такие демоны выползают… Они позже и становятся прототипами всех этих реальных и вымышленных историй, связанных с монолитом, ноосферой, осознанием, шатунами, контролёрами, зомби и прочими существами и сущностями, имеющими сверхчеловеческие возможности. Если я чего-то и боюсь ещё в этой жизни, так попасть в Укрытие. Абсолютно уверена, что ангелочка из меня не получится.

– Хотел бы я посмотреть на реального безгрешного человека. Найдётся ли хоть один такой среди нас… вот была бы Сенсация Номер Один!

– Ник, вряд ли для этого хватит даже твоей предполагаемо неимоверной удачливости… Да, кстати, чуть не забыла этой темы коснуться. Зонная удачливость – один из главных критериев распознавания потенциальных ловчих. Те, кому везёт крупно, как бы уже чувствуют настроение Зоны, улавливают ритм движения и вовремя реагируют на изменения в окружающей среде.

– Я слышал… У сталкеров есть поговорка: лучше быть везучим, чем умным. Я вот что ещё хотел спросить, Леа. Куда делись миллионы жизней? Чёрный Край же сплошная братская могила для…

– Ну, наконец-то, журналист! Я уже прямо жду не дождусь, когда же ты помянёшь массово убиенных. Они не мёртвые в каком-то смысле. Они… э-э… трансформированы и преобразованы. Вот все они здесь и сконцентрировались, в Чёрном Краю. Ребёночек наш невинный – не такой уж безобидный. Каждое живое имеет право выжить, как у него получается, Ник, но с нашей точки зрения Зона играет в далеко не гуманные игры. Мы тут всё о разуме Черноты, о её труднодостижимом для нашего понимания интеллекте толковали, а другое ключевое слово – живая, как-то на второй план отодвинулось. Но она живая, и тело её… э-э-э… сконструировано, чтобы выжить за счёт других живых, в прямом смысле слова. Она сосёт жизненную энергию. Пока что ей хватает той, которую поглотила в двадцать шестом. Надолго ли? На год, пять, десять, пятьдесят? Вот к тому времени, когда ей понадобится впитать очередные миллионы жизней, лучше бы среди нас появились ловчие, способные не только слышать её, но и отвечать. Может быть, им удастся её как-то отвлечь от остального мира. Как бы огонь на себя вызвать…

– Я уже запутался, Леа. Какая же у ловчих высшая цель? Каким-то образом убить Зону, избавить от неё Землю и человечество или заботливо обхаживать, задабривать, отвлекать разными играми в надежде, что рано или поздно… ну, например, человечеству удастся с этой планеты куда-нибудь эвакуироваться, чтобы спастись?

– Ни то, ни другое, Ник. Воспитать всесторонне развитого полноценного ЧЕЛОВЕКА, с которым можно будет подружиться, чувствами поделиться и договориться, а не воевать бесконечно. Война не совместима с жизнью, а разве не во имя жизни мы тут умираем?! Душа Черноты ещё не изведала бесценности жизни. Для этого она должна наконец-то заметить чью-нибудь ещё, не свою жизнь, окончание которой для неё было бы страшнее, чем даже утрата собственной… То есть познать любовь. Ключевое словосочетание я тебе давно сообщила, но сейчас повторяю: она не может любить. Любовь – это диалог. Чтобы полюбить по-настоящему, человеку всё-таки нужно пообщаться. Воистину родственную душу обрести… *** Луч сидел за столиком в полутёмном углу зала и нервно курил. Вторую пачку раскупорил уже. Наглотался дыма до хриплого кашля, но остановиться не мог. Мало того что ученик отправился на первую самостоятельную ловчую охоту, так ещё и Марта добила. Незадолго до ухода Несси именно от неё Луч узнал, что Шутка относительно недавно побывала в «Лихорадке». Значит, по контрольному туннелю в Старый Бар вошла без проблем. Не шатун, не зомби, не призрак. ЖИВАЯ. Вернулась в Зону и снова избежала встречи, только поинтересовалась у хозяйки, мол, правда ли, что ходит ещё Луч по Зоне, и ушла почти сразу. Причём не одна приходила. Вот прямо тут, за этим же столиком, пару минут посидела со спутником, выпили они по стакану воды и скоренько умотали… Свежевырезанные остриём ножа буковки светлели на торце старого деревянного стола. Прекрасно ОНА знала, что присядет он сюда, на этот стул в самом углу. Две косые чёрточки, соприкоснувшиеся верхними кончиками; стилизованная крыша домика или наконечник стрелы, направленной вверх. Рядом, правее, три вертикальные чёрточки, снизу скреплённые одной горизонтальной; стилизованный трезубец или три пальца, поднятые вверх, как символ двойной победы или победы на двоих. Дальше, правее, – повторение первой литеры; ещё одна стрела, направленная в небо. «Л Ш Л». Что справа налево читай, что слева направо – результат не меняется. Так они когда-то поиграли в детство, а после узаконили в качестве метки. Такие «наскальные» рисунки Луч собственноручно оставлял не один десяток раз. На стволах деревьев, на ровных участках почвы, на стенах и на обломках стен. В ловчих экспедициях напарнику и напарнице иногда приходилось разделяться… Знаки «+» и «=» для краткости опускались. Двое и без того понимали, что означают эти буквы. Столько времени прошло! Все подобные метки давным-давно должны бы затереться чёрной реальностью. Луч их по крайней мере уже несколько лет не встречал, бегая вдогонку целям по Зоне… Был тут с нею и Татарин. За столом этим тоже сидел, воды стакан выпил. Тот самый коллега Луча, от которого он впервые услыхал о воскресении незабвенной. После этого, говорят, Татарина никто не видел. Покинул он Черноту. На четвёртом западном блокпосту, по слухам, подмазал сталкер интервояк и красную линию пересёк. По другим сведениям, в Предчернье ушёл не один Татарин. Умный Клоун не просто так, от нечего делать, искал старожила. Хотел он проверить своё предположение. Лысый сталкер всерьёз обеспокоился. Не знал он, почему исход творится, но подметил, что народ утекает не просто опытный, а отборнейший. Зону покидали старожилы и ветераны, которым до этого статуса – самую малость дожить. Уже больше двадцати человек, по наблюдениям Клоуна. Не исчезали бесследно, а именно уходили, своим ходом, через границу просачивались и не возвращались. Внезапно, молча, никого из приятелей не предупреждая. Сами, без нужды видимой. Очень странный

движняк и нечистый. Об этом Клоуну нашёптывал «нюх» сталкерский. Не чуйка ловчего, потенциалом контакта его природа обделила, но совсем уж без способностей не оставила, иначе парень в Зоне не проходил бы десяток лет почти… Что их всех туда поманило? Проводниками, конечно, могли подрядиться, но старожилы этим промыслом обычно уже не страдают, им попросту не интересно. Да и крыша должна съехать, чтобы постоянно клиентов по Предзонью водить! Это же круглосуточная игра в «русскую рулетку», без привалов и продыху… Не могло же крышу сорвать одновременно у большого количества опытнейших сталкеров?! «Почему они свалили? Нюх потеряли?!» – вопрошал озадаченный Клоун, когда трое вольных сталкеров совершили ходку от общаги к Новому Бару. Только там они с Лучом наконец-то смогли погутарить наедине, ненадолго «избавившись» от молодого сталкера. Ветеран поделился со старожилом подозрениями и очень хотел получить внятный ответ. Но ответа у Луча не было. Луч не знал тогда, почему. Не знает и сейчас. Пока что НЕ. Только догадывается. Потому что посвящённому Лучу известно то, чего не знает Клоун. Что все ушедшие – не просто сталкеры. Ловчие желаний. Элита. Старшее поколение охотников, так сказать, хотя по возрасту они очень разнятся. Убийцы мечты, которые далеко не вчера узнали правду и влились в ряды истинных стражей периметра. Способные либо успешно противостоять давлению Зоны, либо договариваться с нею. Способные удерживать её в нынешних рамках. Ну, хотя бы попытаться удержать… Лучшие из тех, кто всё это время спасал белый свет от тотального почернения. От какого-нибудь заветного желания человека, потенциально способного упразднить человечество. Говоря строго, все перечисленные Клоуном сталкеры не из поколения старших, не арьергард самой первой волны ловчих. Не из тех, чьи фотоснимки в галерее славы, сымпровизированной на стене «Лихорадки», уже выцвели давно. Эти – продолжатели, наследники, даже не сыновья-дочери и не внуки-внучки. Скорее правнуки, учитывая, что в зонной реальности, как на фронте, год за три считается, если не за пять. Но из всех ныне живых посвящённых у них самый долгий стаж хождения. Они умудрились выдержать как минимум по десятку или около того годичных циклов. Ни разу не ошиблись фатально. Не надорвались, не умерли от перенапряжения, не сбежали обратно в нормальный мир. Не сошли с ума, придавленные грузом ответственности, и не покончили с собой… С чего это они вдруг сорвались и поуходили?!! А вот вернувшаяся из небытия Шутка, факт, теперь единственная выжившая из ловчих той, первой волны. Теперь он, Луч, уже не первый, а второй по длительности срока зонной жизни. Однако между его первым погружением в Черноту и первой ходкой Шутки дистанция в полтора десятка лет. В своё время факт, что к чёрному двадцать шестому году она уже была сталкершей с опытом, будущему Лучу оказалось усвоить труднее всего. Когда случился чернейший день в новейшей истории человечества, наставница уже находилась внутри Зоны, а не снаружи. Дальше было уже как-то легче воспринимать… И факт, что она стала одной из первых, кому открылась главная тайна Зоны. И факт, что произошло это в тот самый день, когда Чернобыльская зона отчуждения увеличилась на порядок и превратилась в Чёрный Край. По датам рождений они буквально ровесники, но пока будущий Луч в белом свете разнообразной фигнёй страдал, Шутка уже была Шуткой. Добывала артефакты и валила монстров ещё в той, «малой» Зоне, а позже – охотилась за потенциалами и ловила желания уже в разросшемся ЧК. К моменту их знакомства она УЖЕ была исключением из правил. Хотя это ещё слабо

сказано! Как нынешние события показывают. Когда он встретится с другими старожилами, то выслушает их мнения по поводу происходящего. Главное, узнать, что коллегам удалось из намерений Зоны уловить… Хотя… Кто поручится, что они ещё в Черноте? Просто Клоун знает имена не всех участников исхода. Луч назвал лысому ветерану несколько имён, не попавших в «список ушедших», и отправил разыскивать этих сталкеров. Место и время встречи: сегодня, здесь. К этому же сроку и Несси должен бы вернуться с первой самостоятельной ловчей охоты… Выпускной экзамен у молодого. Рано или поздно подмастерье должен уходить в свободное плавание, иначе он никогда не станет мастером. Тем паче столь многообещающий подмастерье! Но после того, что случилось перед его уходом, уж точно никто, кроме самой Зоны, не знает ответа на вопрос: вернётся ли Несси?.. Сам Луч тем временем прочесал Старый Бар и окрестности, однако никого из наших «стариков» не встретил. Пообщался с некоторыми менее опытными ловчими, но те ничего особенного не ощущали и ничего путного старожилу не сообщили. Поэтому и он им ничего не говорил. Пока что. «Ох, прав Клоун, трижды прав! Нечистый движняк затевается какой-то. Блин, прямо точечный отстрел самых везучих… И ко всему ещё Несси, с его суперпотенциалом неизвестной масти…» Вот и приходится сидеть, курить и ждать. И думать, думать, думать. Ещё в пору своего собственного ученичества Луч усвоил крепко-накрепко: для того чтобы выжить в Зоне, надо уметь не только вовремя спуск пальцем давить и конечностями шустро передвигать, но и шевелить извилинами. Пользоваться главным оружием, которое человеку подарено природой для противостояния Зоне… или для переговоров с ней. Сейчас Луча более всего удручало именно то обстоятельство, что его личный двусторонний контакт с Зоной так и не возобновился. «Ответный „канал“ закрыт наглухо. Ничего не сказать, не попросить. Связь односторонняя, выживаю чисто благодаря чуйке, подсознательно выхватывая инфу о состоянии близлежащей территории. Ну, ещё помогают выработанные на уровне рефлексов боевые навыки… Полтора года, как неродной. На уровне сознания – полный игнор. Даже сны прекратились с того момента, как обучаю Несси и всю энергию отдаю этому процессу. Да, фиг разживёшься осмысленной инфой у хозяйки Чёрного Края непосредственно… Как же узнать, Зона это вымутила что-то, или она только в сторонке стоит, наблюдает, иронично ухмыляясь… Но с другой стороны, вдруг именно поэтому я всё ещё здесь? Неужели все ушедшие что-то узнали из личных разговоров с Зоной, и это их напугало до такой степени, что… Но почему только старожилы наши?! Среди молодых попадаются очень даже чуйствительные ребята…» НЕУЖТО ЛОВЧИЕ ПРОПУСТИЛИ ЧЬЁ-ТО ЖЕЛАНИЕ?!! И ОНО КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ НАЧАЛО ИСПОЛНЯТЬСЯ??? «А я тычусь в догадки, как слепой котёнок. Ответ под самым носом, но я его не способен распознать… Хуже нет непонимания. Особенно когда не знаешь, что стряслось, а знать это жизненно важно!» Затем Лучу очередной раз в голову пришла горькая мысль, что ему здесь больше не место. Потому и не говорит с ним Зона в полный голос и ему «рот» заткнула. Из-за этого и пнула она его один раз сильно, вытурила, а он вернулся. Снова пинка под зад отвесила, намекнула, а он всё равно остался там, где уже много лет чувствовал себя как дома. Остался и тщательно избегает ситуаций, которые вынудили бы его пересечь кольцевой эпицентральный ров. Хотя в принципе он-то знает, что не суть важно, где находиться… Тогда Чернота избрала другую тактику. В упор его не заметила, так сказать. Тем самым «мягко» выдавливает, как бы ненавязчиво, но постоянно напоминая, что его присутствие нежелательно. В этой связи больше всего недоумения вызывает вопрос: почему она его просто не

прихлопнула, как надоедливую козявку? Не стоит обольщаться, что именно к нему Чернота испытывает некую особенную симпатию. Факт, что он ей когда-то первым из человеков сумел ответить, нельзя переоценивать. Ну что ж, если это так, и Зона его выпихивает вон, то она своего добилась, похоже. Ещё до того, как Несси отправился в первую самостоятельную ходку, Луч фактически принял решение уйти. Он честно подготовил себе смену, и смену по всем статьям потенциально достойную. Будущего старожила. Он, Луч, должен увидеть Шутку и поговорить с ней. Как можно быстрее! Не мог он больше терпеть, должна быть какая-то очень веская причина, по которой она избегает встречи с ним. И эту причину ему жизненно необходимо узнать. Выследить, подловить, к стене прижать… Обнять, поцеловать и тогда уже спросить. Исход ветеранов, Клоуном обнаруженный – который, по идее, должен бы отменить принятое Лучом решение уйти, – на самом деле послужил весомым аргументом в пользу скорейшего его выполнения. Луч должен знать, какое отношение ко всему этому имеет Шутка. Теперь же, когда он увидел знак, вырезанный на торце столешницы, его не остановит даже целая орда монстров и врагов. Только вот дождётся Несси, Клоуна и тех, кого лысый сталкер приведёт с собой… возможно, приведёт. Луч запрокинул голову и посмотрел на потолок зала. Точнее, на карту Зоны, нарисованную во весь этот потолок. Вся она была испещрена поминальными флажками. Конечно, далеко не все погибшие в Черноте удостоились здешней метки на память, иначе уже карту давно было бы не разглядеть. «Где вы теперь, сотни и сотни, тысячи сталкеров, не удостоенных симпатии зонной удачи?.. Где б вы ни были, хочется пожелать, чтоб вам полегче было прокрадываться по тем зонам, в которые переместили вас Последние Ходки ваши…» Старожил опустил взгляд и погладил свой верный, не раз и не два пособивший ему сохранить жизнь ЛК-24 м, который лежал перед ним на столе. Тот самый, родной. Отремонтированный в Лиманске старый лучемёт по-прежнему в строю. Ещё послужит сталкеру Лучу! На столе лежал и второй лучемёт, с которым он тоже немало ходок совершил. Новую ЛК старожил откалибровал у того же лиманского оружейника, и решил подарить Несси. В качестве «диплома об окончании курса обучения», но куда более функционального. Пускай привыкает к лучшему. Что делать со своим «барретом», решит сам. Зачехлит винтарь или будет таскать с собой аж две тяжёлые «пушки»… «Парень здоровый, какое-то время потягает, а там, глядишь, и сообразит, что мощный лучевик на порядок лучше! С дальней дистанции из снайперки нечасто выцеливать нужда появляется, а в ближнем бою энергетическое ружьё – оптимальный выбор. Пусть служит ему верой и правдой. Особенно правдой…» Рядом с лучемётами высилась стопка энергопакетов. «На первое время должно хватить молодому, а там пускай сам занимается экономическими подсчётами стрельбы. Уже опытный сталкер, прокормить и себя, и своё оружие сумеет…» Пока не рассеется туман неизвестности, Луч старался делать вид, что перед уходом Несси ничего особенного не произошло. В эту секунду открылась дверь, и он вошёл в зал. Несси собственной персоной. Будто поджидал за порогом, когда Луч подумает о нём непосредственно. Явился ученик в одиночестве. Значит, цель уничтожена, а не посвящена. Что ж. В этом смысле – экзамен сдан. Причём «билет» выпал не из лёгких. С первого же раза довелось убить соискателя, не принявшего правду. Вариант посложнее, но парень справился. Даже если это была женщина… Куда денешься. НАДО. «Неужели и сейчас выдаст своё фирменное „было прикольно“? – подумал Луч. – Или

всё-таки повзрослел мальчик, понял, что мы не по-детски здесь рубимся?» Заведение никогда не закрывалось, но в этот предутренний час зал был совершенно пуст. Кому с утра в ходку, те отсыпаются, кто вечером вернулся, те уже отпраздновали и тоже спят. Молодой ловчий бесшумно пересёк помещение; дремлющий за стойкой ВаванМихей, пузатый ночной бармен Марты, даже не шевельнулся.

– Дело сделано. – Несси прислонил «баррет» к стене, не скидывая рюкзака со спины, опустился на табурет по ту сторону столика и снял шлем. – Я так понимаю, это мне? Он указал на второй лучемёт, не дожидаясь ответа, придвинул к себе более молодую ЛК и погладил ребристый кожух излучателя. Глаза ученик прятал, учителю он почему-то старался в лицо не смотреть, подымал взгляд и тотчас же опускал… Что-то его мучило. «Неужели всё-таки женщина попалась?!»

– Что с тобой? Всё в порядке? Старожил пристально смотрел на молодого.

– В порядке? Наверное… – Несси всё-таки поднял взгляд и не опустил его; натянуто улыбнулся. – Луч… а ты никогда не сомневался? Точно, повзрослел. Мужчина вернулся. У юношей таких взглядов уже не бывает.

– В чём именно? Лучу кольнуло под сердцем. «Та-а-ак, значит…»

– Ну, в правоте нашей. Мы ведь… прокуроры, судьи и палачи. Мы держим и не пускаем. И мы верим, что право на это имеем. В принципе всё правильно, но… а вдруг?

– Стоп-стоп! – Луч поднял ладони. – Мы же на эту тему говорили не раз, что тебя опять вынудило сомневаться?

– Меня – ничего не… Обо мне речь не идёт. – Новоиспечённый убийца желаний, непривычно серьёзный, снова улыбнулся вымученно; точнее, сделал попытку повторить улыбку, но у него это не очень получилось. – Знаешь, после того, как я репортёра остановил, меня попросили передать тебе привет от старого друга.

– От какого друга?! Луч прищурился, жгучий интерес вперемешку с неожиданным испугом овладели им. Перед старожилом сидел уже не тот Несси, который уходил в экспедицию. Действительно, что-то в этом парне кардинально изменилось. Взгляд? Голос? Повадки? Направление мыслей?.. «…всё же не „кока-кола“ протухшая…»

– Точнее, от подруги… Сам увидишь. На словах не передать, это надо увидеть. Она меня попросила привести тебя в одну точку. Сказала, что ты сам всё поймёшь, как только увидишь. – Молодой встал из-за стола, взял подаренный лучемёт в одну руку, а свою снайперскую винтовку в другую. – Ну что, идём? Она просила не задерживаться… Ещё сказала, чтоб ты здесь никого больше не ждал. Не придут они. И у лысого сегодня тропа в другую сторону повернула. «…была в бутылочке. Вот так, значит?! Лихой поворот…»

– Тогда идём, конечно. – Луч аккуратно пристроил недокуренную сигарету в пепельницу. Опираясь на кулаки, медленно вырос из-за стола. Очень хотелось бросить взгляд на стену, превращённую в галерею славы, на тот участок, где должна быть приклеена фотография Шутки. Но старожил так долго запрещал себе это делать, что даже сейчас табу не нарушил, в виде исключения. Хотя бы для того, чтобы проверить, есть ли ещё там фотка, которую он собственными руками клеил… Хочешь жить, не поддавайся соблазнам, одно из неписаных, но свято соблюдаемых ловчими правил. По значимости – почти на уровне главной заповеди ловчих: движение – жизнь. В буквальном смысле. Конечно, чего уж отказываться после того, как практически собственными руками влил парню в глотку кровь Черноты. И всё же активно не хотелось идти куда-то без предварительной беседы с резко изменившимся молодым. Но и на месте Луч остаться не мог. К тому же прозвучало ключевое слово: подруга.

Не смог он и задать вполне естественные, уточняющие вопросы: что за подруга такая? как выглядит? Почему, старожил и сам не понял. Конечно, каждый человек имеет право на вопрос, но не каждый получит ответ, какой ждёт. В данном случае ответом мог стать и ослепительно белый луч в голову. Подобная возможность не исключена… Старший ловчий сам от себя не ожидал такой реакции, но в душу его вполз настоящий страх. Буквально за минуту всё изменилось. Неужели… Несси всё же переродился настолько, что придётся его остановить?! Как жаль, что проблеск надежды воспитать преемника оказался не звездой, а ярким метеором… «Она всё-таки соизволила обратить на него внимание… Но даванула так сильно, что не устоял он, на колени упал, подчинился?..» А ведь, вполне возможно, придётся нанести упреждающий удар. Просто для того, чтобы не дать молодому убить старожила… и потом всю оставшуюся жизнь гадать, собирался Несси это сделать в действительности или просто временная слабость неокрепшую душу одолела?! И до конца жизненной ходки не получить ответ на вопрос: своего убил или врага?.. Ловчего. Или раба Зоны.

– Эй, а что ты там о репортёре говорил? – всё же решился мастер задать другой вопрос; прозвучал он в спину бывшему подмастерью, уходящему обратно к выходу. – Я не въехал…

– Да цель оказалась журналистом. – Несси не выстрелил, он ответил словами; на ходу, не останавливаясь, только лицо повернул к левому плечу и одним глазом искоса глянул на бывшего наставника. – Какой-то папарацци резвый из самой столицы припёрся в Зону, под предлогом репортажа о нашей чёрной житухе. Ну а на самом деле желание его переполняло, мир спасти от угрозы, исходящей из самого факта существования эпицентра. Лучший способ не поддаться соблазну – это искоренить его вчистую…

– Репортаж?! – вот кто невольно остановил движение, так это Луч. – И что?..

– Я же сказал, дело сделано. Неправильный он оказался. Отобрал я у него желание, как ты меня учил.

За краем света – Душа-а!.. Наконец-то прозвучало не какое-то там другое, а первейшее ключевое слово. Мы тут всё об интеллекте да о телесах… Плотское это, как говаривал один мой знакомый монах. Для человека главное – душу спасти от скверны. Всегда скептически относился к христианской фразеологии, но в этом с церковниками согласен, человека человеком делает наличие этой эфемерной субстанции. Чем бы она ни была, где бы ни таилась, в извилинах ли серого вещества, в сердечных клапанах, в пятках… Сесть на зимнике, скрестив ноги по-турецки, в бронекостюме толком не получалось, на корточках в нём тоже долго не усидишь, и Ник просто встал на колени. Стоять же, выпрямившись во весь рост над Леа, что продолжала разговаривать лёжа, он не хотел.

– И к нашему счастью, Ник, у неё она есть. Всё как у человека. На это и уповаем, как выражаются церковники, всячески тобой неуважаемые… Между прочим, душа Черноты даже каким-то образом проглядывает в играх, которые появились в нашем мире благодаря ей. Вряд ли этого эффекта добивались специально, однако душа в них просочилась. Ник, вспомни, ты же наверняка в сетевых блогах и на форумах общался… Помнишь, тогда в сети проскальзывали именно такие отзывы, что игра «с душой» получилась? Что она действительно оживает? Что производит впечатление не просто очередного захватывающего на какой-то срок интересного виртуального мира, а выглядит окном в иной мир. Пусть ненормальную, но до жути реальную вселенную… Собеседница смотрела на него снизу вверх, и взгляд у неё в эту минуту был отсутствующий. Ловчая вспоминала детство. Впрочем, и у Ника почти наверняка ностальгия во взгляде плещется…

– Да, я тоже припомнил что-то подобное, ты прямо изо рта у меня цитаты выхватила… К тому же я помню, что ещё раньше игры в сетературном самиздате появились предвосхитившие тему разрознённые тексты авторов неведомых, но далеко не графоманского уровня, и рассказики эти «сталкерские» жутко популярными сделались почему-то, захватили народ. Будто не интеллектами считывались, а прямо в души пролезали… Леа, если тебе необходимо формальное согласие моё, то заявляю совершенно официально. За спасение её души стоит побороться. Может, я не вполне согласен с методами достижения цели, но сама цель…

– Ни-ик! Кто тебе мешает искать новые?! – Лёжа всплеснуть руками в сердцах было несподручно, и Леа просто подняла и опустила их, врезав кулачками по многострадальному зимнику. – Или ты думаешь, я целую кампанию провела, чтобы притащить в Зону тупого исполнителя? Э, не-ет! И не надейся, дорогуша, отделаться вялым пособничеством. Ты пока сам не подозреваешь, какой гигантский потенциал в тебе дремлет… Ник, твоя жизнь с этого дня разделена на «до» и «после». Назад пути нет. Впрочем, если бы я хоть на мгновение сомневалась в тебе, то не оставила бы Черноту на такой долгий срок, чтобы…

– Леа, ну почему ты так решила? Почему я, скажешь, наконец?! – Ник вскочил с колен и грозно навис над собеседницей, будто намеревался её разбомбить словами с высоты роста. Но бомбить себя Леа не позволила. Она тоже вскочила, наконец-то отлепившись от мягкого зимника, лежать на котором ей так понравилось. И теперь стояла перед Ником, подбоченясь левой рукой и глядя ему прямо в глаза своими – бездонными, цвета Чёрного Края…

– Потому что ты родился с ней в один день, точнее, в одну ночь. И потому что я тоже родилась в эту ночь. И потому что шестого декабря тридцать восьмого, почти три месяца назад, увидела тебя во сне. Потому что более чем серьёзное отношение к увиденному во сне отец привил мне с детства. Потому что в моём сне ты с нею разговаривал, отвечал ей, а не только слышал её зов! Достаточно причин?

– Но почему я?.. – растерянно повторил Ник. – Не понимаю, что во мне такого особенно…

– А почему не ты? – Чёрные глаза Леа, как никогда серьёзные, немигающе заглядывали, казалось, прямо в душу Нику. И в это мгновение он чётко осознал, что уже никуда от неё не денется. С нею он действительно одной группы крови, во всех смыслах, и ближе Леа у него в этой жизни не только не было никого, но уже и не будет. Потому что наконец-то отыскал он родную по духу женщину, для которой не пустым сотрясением воздуха звучат слова древнего мудреца: «У каждого свой ад. Не обязательно огонь и смола. Наш ад – это жизнь впустую…»

– Ты взрослый крутой мужчина. У тебя сохранилась совесть, несмотря на многолетнюю принадлежность к одной из самых бессовестных профессий. Тебе не по барабану, что будет с этим несчастным человечеством, которое по большому счёту не заслужило, чтоб его спасали… По сравнению со мной у тебя сплошные преимущества. Я на твоём нынешнем месте оказалась тридцатилетней, разочарованной во всём белом свете, озлоблённой бабой, которой до крутизны было как до Луны на дельтаплане, хотя уже не одну ходку в Зоне на тот момент отмахала. Скажи, кому из нас труднее принимать решение?!

– Но я в упор не слышу, чтобы она со мной разгова…

– Ага! Не слышит он! Ты думаешь, что это вроде бы с человеком обменяться парой слов?! Типа, привет, Колька, как сам? Да всё зашибись, Зонька, и тебе приветики!.. – Стоя всплеснуть руками было можно, чем Леа и не замедлила энергично воспользоваться. – А крысиную мегастаю она будто из хутора не ради твоего комфорта увела! Думаешь, это я с крысами пакт заключила?! А часовым на базе апокалиптиков кто глаза застил? Я с наёмниками потом общалась, они просто диву давались, что настолько легко захватили лагерь. Экзоскелеты экзоскелетами, но охрана в натуре ворон считала… А Молчуна, чтоб тебя обчистил и в ходку с Гончим не пустил, думаешь, я подослала? Мне к многоходовкам не привыкать, но любому человеку не по силам с гарантией провернуть такую простенькую

и одновременно такую дальновидную интригу… А снег кто у неё выпросил, я, что ли?! Ты б до сих пор сюда полз на брюхе, по грязюке! Я немая, понял, ты, собеседник потенциальный!!! Я могу только использовать в своих интересах полученную от неё инфу, отсеивая непригодную, ориентируясь на полезную! Чем она и пользовалась, подкидывая мне возможности тебя подстраховать! Там вовремя настучать, там стрельнуть, там…

– Но я же не знал!!! Я думал, это…

– Эй, эй, коллеги, брэк! А вот и не подерётесь! – Молочно-шоколадное лицо появилось в стенном проломе внезапно. – Вы чё, охренели? Ор за километр слыхать. Щаз мутные сбегутся, слюнки пуская от предвкушения.

– Мумба!!! – хором воскликнули Ник и Леа, синхронно поворачиваясь к ней. Они были настолько захвачены друг дружкой, что все остальные вселенные просто не существовали для них в эти минуты.

– А то! Похоронили уже меня, люди добрые? – От природы шикарные, никакого силикона не надо, губы мулатки растянулись в улыбке на все ослепительные тридцать два. – Я тебе скажу, мать, суму ты запрятала капитально! Фиг бы я её нарыла, если б не такая упрямая была. В следующий раз сама тащись нычку свою потрошить!

– Верну-улась… – выдохнула Леа.

– Не-е, Шутка, ты в натуре на своём обожаемом папарацци заклинилась! Всю зиму как одержимая, то где-то за забором таскалась, то по Зоне юлой вертелась. Я понимаю, потенциал долгожданный, но дай же человеку опомниться. Это ж тебе не хрен кабанячий, шёл человек интервью у Черноты брать, а его в няньки к ней сватают… Ник в эту минуту едва не плюхнулся на зимник, так сильно задрожали ноги. Единственное, на что его хватило, это тупо спросить: – А почему Шутка? Ты же Леа…

– Шуткой меня Китобой назвал когда-то, это совсем другая история, я тебе её обязательно расскажу. Леа, точнее, Леной, меня в прошлой жизни звали папа с мамой.

– Да-а, Наталья Степановна, ну и шуточки у вас… Вам бы как шпионке цены не было…

– Мне и так цены нет. Не продаюсь. А шпионкой я уже была, на добровольных началах, ещё до того, как сталкерить полезла. Ты ещё очень мно-огого обо мне не знаешь, Ник…

– А куда же подевалась парочка туристов, которые тебя наняли проводницей? – вспомнил вдруг Котомин. – Мне бармен сказал. Ты их что, ликви…

– Довела, довела куда хотели, не беспокойся, – «шпионка» улыбнулась, – то не потенциалы были, им не в эпицентр. Просто клиенты попутные. На патроны, витамины и сухарики надо как-то зарабатывать. Не ждать же, когда из белого света посылочка… от спонсоров доберётся.

– Шутка, пора валить. Чую, мутные зашевелились… – напомнила Мумба. – Вот сума твоя, а я пошла первой. Подтягивайтесь, только шустренько. Ловчая просунула в стенную дыру тяжёлую сумку, которую Ник запомнил ещё по Предзонью. Всё порывался помочь нести груз, но Леа… Лена… Шутка ему так и не позволила.

– М-да, привал пора заканчивать, и от слов к делу переходить… Кстати, насчёт имени надо бы чего-то решить. Не Фортуном же тебе оставаться… А назову-ка я тебя… – ЛеаШутка, бесшабашно разулыбавшись не хуже Мумбы-Юмбы, экспрессивно постучала кулачком о собственный шлем. – Действительно, что тут думать! И кратко, и круто, и в тему. Назову я тебя Лучом. Она раскупорила принесённую напарницей длинную, похожую на футляр с лямками суму и добыла из неё… мощное энергетическое ружьё. Лучевой «калаш» новоижевского производства, системы КБ имени Калашникова.

– Вот. В Харькове по случаю прикупила. Как-то сразу глянулась мне эта ЛК двадцать четвёртая эм, с тобой ассоциация возникла. Новое поколение, новое оружие… Я-то больше к пулевому привыкла, но ты мне тогда приснился с лучемётом в руках. Почему-то.

– Я из лучевика раза три в жизни стрелял всего… – растерянно сообщил Ник… Луч?

– Ничего, научишься. Как скучно было бы жить, если бы чему-то новому нельзя было научиться… Идём уже, а то Мумба-Юмба нас женихом-невестой дразнить будет.

– И пускай дразнит…

– Не здесь и не сейчас, Луч. – Шутка улыбалась, но уже как-то иначе, так влюблённая женщина улыбается своему мужчине, и новонареченный Луч мгновенно уловил эту перемену, в которой таилась многообещающая перспектива: сходить НАЛЕВО раньше, чем окончится «командировка». – У-у-у, совсем одичал, на себя не похож… Хотя, если честно, ты мне куда больше нравишься в естественном виде. От гламурности того экранного красавчика, который сел в вагон харьковского поезда, чуть не затошнило.

– Я исправлюсь!

– Знаю, что ты не безнадёжен. Потому и выбрала тебя в… ну, пока буду звать учеником.

– А что мне с рекордерами делать? – спросил… Луч, когда они уже выбрались наружу и быстрыми шагами удалялись прочь от полуразрушенного, но первого их общего дома вслед за мулаткой, которая успела порядочно отдалиться. – Выкинуть?

– Зачем же? Сохрани. Или ты собрался всю жизнь в Зоне бегать?..

– Ну, всю не всю, однако вернуться к журналистике в ближайшее время мне точно не светит. Я полагал, в этой командировке у меня задача несложная, по сути, носителем рекордеров быть. Доставить их в конечный пункт, затем вернуться, смонтировать репортаж и весь мир на уши поставить… А ты думаешь, мы успеем справиться раньше, чем помрём?

– Мир на уши поставить никогда не поздно. Так или иначе. Как в анекдоте о Другом Пути, помнишь, я рассказывала?.. Когда мы справимся, я вообще не думаю. Хочешь насмешить богов, поделись планами, твоя командировка – свежий пример. Меня не сроки волнуют, а конечный результат. Не мы, так другие. Я верю, кто-нибудь обязательно исправит последствия того, что натворили те выродки человечества.

– И никаких намёков, кто же они были и как это сделали?..

– Пока нет, к сожалению. Но появился след. Долго вообще ничего не удавалось уловить и наконец-то получилось… Только бы он ложным не оказался. К твоему сведению, начинал охоту мой отец. Ловить пытался до самой смерти… Никто у него не сумел отнять права на попытку.

– Он в Зону пришёл ещё раньше тебя? Так вот почему ты в двадцать шестом уже была здесь…

– Нет, он сталкером не был. Но ещё в апреле восемьдесят шестого увидел сон. В ту самую ночь, когда рванул четвёртый блок. Ему приснилось, что он, вместе с какими-то типами, едет взрывать атомную станцию. Прямо видел, как огромный комплекс приближается, приближается… Он никогда не был в реальности там и не видел, как выглядит блок. И о взрыве, сам понимаешь, в ту ночь ещё никто на Земле и не слыхал… Когда отец позднее узнал, что с настоящей АЭС близ Киева что-то стряслось, он был в шоке! Что это было, предвидение или провии дение?.. Потом ему ещё кое-что снилось, связанное с Чернобылем, но он не придавал глобального значения, считал, что уж теперь всё это точно навеяно публикациями и фильмами на тему. Но в девяносто шестом, в ту самую ночь, когда вот-вот должна была родиться я, он ждал под третьим роддомом в Лесках, когда нянечка откроет окошко и сообщит, что он стал отцом. Тогда строго с посещениями было, мужчин не пускали к своим женщинам… И за некоторое время до того, как нянечка наконец-то сообщила ему долгожданную весть, ему вдруг наяву пригрезилось, что в зоне отчуждения те самые типы, которых он в юности видел во сне, опять в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое апреля, снова что-то делают. А громадный бетонный блок, который отцу уже был к тому времени наружно знаком по телепередачам, неподалёку вздымается к небу… Это произошло как раз в тот момент, когда родилась я. Когда нянечка минут через тридцать спустилась в вестибюль, чтобы обрадовать счастливого новоиспечённого папашу, на нём лица не было. Бабулька посчитала, что отец новорожденной переволновался от ожидания, но ему в тот момент было реально худо… Тебе достаточно, чтобы завершить логический ряд?

– Не надо. Мой папа под роддомом не бегал туда-сюда, его срочно в Москву вызвали, на совещание в главный офис компании, но я прекрасно помню, какая дата рождения в моей метрике значится и какое там прописано место рождения… Младший сталкер повёл старшего на пустырь между Старым и Новым Барами. Шёл уверенно, как будто по зримой полосе, нарисованной краской на почве. Лишь пару раз остановился, прислушался к чему-то внутри себя. Посёлок новичков они миновали. Направление целеустремлённого движения Несси пролегало восточнее. Луч топал за ним. Вариант упреждающего расстрела бывшего ученика он пока задвинул в запасные и нежелательные. Как-то странно себя чувствовал старожил. В этой спарке уже не он ведущий, а наоборот, его на буксире тянут. Настолько уверенно вёл молодой, настолько спокойно проводил его по опаснейшим зонным территориям. Как у себя дома. Словно разгуливал по своей питерской квартире; так ходят из зала в ванную через коридор. Привычно. Шагали и бежали преимущественно молча. Луча не тянуло говорить, пока не придут в обещанное место назначения, а новый, изменившийся Несси разговаривать с ним тоже не спешил. За время движения сделали всего два коротких привала, но пока отдыхали и употребляли походные рационы, обменялись всего лишь несколькими комментариями. Сугубо по деталям пройденного пути. И вот наконец ближе к вечеру огромная Гадючья Балка разверзлась перед ними. Луч этот участок Зоны обходил стороной обычно. Панцерных змей тут всегда было великое множество. Правда, последний раз он здесь пробегал ещё задолго до отправки на каникулы, после возвращения сюда не лазил. И вот спустя несколько лет он вновь оказался на краю огромной овражины, что глубокой резаной раной землю рассекла. Верный лучемёт опытный сталкер держал на боевом взводе, не разделяя спокойствие молодого да раннего.

– Стой, стой, Несси! Чуешь?..

– Не опасайся, Луч, всего лишь эхо. В радиусе километра серьёзной живности уже нет, а змеи… Короче, полезли они гулять отсюда и до послезавтра. Айда за мной! Несси заскользил по склону на дно; там протекала узкая лента ручейка, никогда не замерзавшего, даже в лютые морозы. Будто не воды поток, а водки… Старожил, обречённо вздохнув, последовал за ним. Густые кустарниковые заросли скрывали склоны. Подняв оружие вверх, человеки прогребались по этим бывшим украинским джунглям. Треск поднялся, будто стадо плотей к воде рвануло. Хорошо, что зимой листвы нет, не то поднялось бы торнадо из листьев. Как здорово, что сталкеры в бронекостюмах, почти скафандрах. От нормальной одежды, даже особо прочной, одни лохмотья остались бы в процессе спуска. С тяжёлым «стволом» на каждом плече, уверенно проламываясь сквозь кусты, Несси в новеньком «титане» гляделся сурово. Матёрым волчарой, а не подрастающим волчонком. «Что всё-таки с парнем случилось? Чем-то она его основательно перекроила в считанные сутки… Несси рабом её не стал, не похож на марионетку, но ведёт себя… скажем так, не совсем понятно!» К этому моменту Луч на все сто уверился – без прямого участия Зоны не обошлось. Она соизволила установить не опосредованный, а прямой контакт с молодым сталкером, обратила-таки внимание на явление потенциального собеседника… Сумел ли Несси ответить, и главное, достойным ли был его ответ, пока не ясно. Услышал её – наверняка! И это событие – знаменательнее начала карьеры ловчего. Отправляя ученика в охоту за первой целью, Луч сильно подозревал, что это произойдёт, но знать не мог. Никогда не предугадаешь настроений Зоны. Кого-то моментально примечает, кого-то чуть погодя, а кого-то в упор не… Как показал личный опыт, кого-то из виду теряет. Или делает вид, что потеряла.

Прекрасно зная изменчивость настроений Черноты, старожил пока что оставался пассивным наблюдателем. Сперва надо получить обещанное. «Привет от подруги». Хаос колючих веток резко оборвался. Сталкеры вывалились на кругленький пятачок, своеобразную полянку посреди кустов. Очередным быстрым взглядом Луч окинул окрестности… и застыл, как оглушённый. Одна из деталей пейзажа буквально вспыхнула перед глазами! Боясь признаться сам себе, что галлюцинирует, сталкер осторожненько вернулся глазами к этой точке, расположенной на крутом склоне несколькими метрами выше полянки. Но как он мог раньше не заметить ЭТО дерево?! Ведь постоянно удерживает под контролем окружающее пространство! По крайней мере изо всех сил старается в этом не разувериться… Если смотреть чётко в одну точку, то видно как на ладони. Чуть отведёшь взгляд, тает в воздухе, пропадает… На этот раз Древосил принял материальный облик вишни. Ветвистое низенькое деревце цвело посреди зимы. Бело-розовое облачко плыло над чёрным морем переплетённых кустарниковых веток. Чуйкой, как бывало раньше, Луч аномалию не ощущал совершенно. Как бы он подругому находил её, нащупывал… раньше. Но собственными глазами неожиданно увидел, факт. Это было для него странно, очень странно. Непривычно по меньшей мере. Озарение явилось неожиданно, однако более чем своевременно. Упиваясь долгожданным зрелищем, он вдруг получил подтверждение, что правильно ответил на важнейший вопрос. Ответ на него Луч искал с момента гибели Шеста, встреченного в околозонье и набившегося ему в попутчики. С того самого дня, когда чудом остался жив, по необъяснимой прихоти интербригадовской рейдерши… когда потерял верный лучемёт, но приобрёл ВОПРОС, упакованный в ординарную бутылочку. Он мучительно искал ответ и не находил его, потому что подсказки не получил. Контакт не возобновился. А самостоятельно принять решение Луч не сумел. Не потому, что боялся. Точнее, если и боялся, то разочарования. Сильнейшего в жизни. Поэтому решение принял не он. Случилось это, когда старший ловчий снаряжал младшего на первую самостоятельную охоту… До изгнания Лучу не то счастье, не то проклятие выпало: быть одним из немногих человеков, способных вести с Зоной осмысленный, условно говоря, диалог. Не только слышать, но и отвечать ей. Не по своему желанию, конечно, – только когда она обращалась. Но так или иначе каким-то образом влиять на её состояние, высказывая своё мнение. После возвращения он лишился этой то ли обузы, то ли привилегии. Теперь он мог лишь опосредованно воздействовать на Черноту, приобщая обнаруженных потенциалов к действующим ловчим. Не только для того, чтобы они узнали правду и научились держать в узде собственные желания. Но и преследуя главную цель – увеличить количество тех, на кого она обратит внимание и захочет установить прямой контакт. Тот самый, которого Луч теперь лишён. Поэтому и доступ к Древосилу, а значит, эффективное восстановление жизненной энергии ему «светило» исключительно в качестве чудесного подарка… «Вот какая подруга передала мне привет…» Это с виду простое, обыкновенное дерево никогда не плодоносило. Оно всегда цвело. Зимой, летом, в межсезонье. Всегда цветущее, в точках, где пробивался и моментально вымахивал в целое дерево его очередной росток. Сейчас Древосил был вишней и цвёл здесь! Опавшие лепестки не усеивали землю под ним, не лежали белым покрывалом. Эта аномалия заряжена энергией и готова выплеснуть её… Если под сенью Светлейшего окажется человек, дождь из лепестков напоит его жизненной силой. Единственная аномалия Зоны, которая предназначена для возвращения жизни, а не для лишения её.

– Серёжа… Ты знаешь, что это? – Луч и сам не понял, почему назвал спутника дозонным именем.

– Конечно! Древосил это. – Несси улыбнулся. В этот миг он очень напоминал себя самого. Паренька, которого «дядя» впервые увидал в ближнем призонье. Луч никогда не говорил молодому сталкеру подобного слова. Да и никто в Зоне не мог ему рассказать об этой эксклюзивной аномалии. Кроме некоторых ловчих, других избранных собеседников, с которыми Несси познакомиться не успел. Эту инфу юный суперпотенциал мог получить только от НЕЁ. Конечно же, Несси не врал. Зона заговорила с ним. И он ответил ей. А все ушедшие из Черноты старожилы были из тех, кому хотя бы разок являлся на зонных тропах этот белопенный цветочный бонус. Знак внимания, которым Чернота одаривала только собеседников и собеседниц. Чтобы продлить сроки жизней, а значит, и разговоры с человеками, приглянувшимися ей… Не рабов и не марионеток. Не тех, кого до такой степени расплющивала попытка установить контакт, что их рассудки не выдерживали, и они превращались в послушных исполнителей её воли. Не все из потенциалов, с которыми она «заговаривала», сумели ответить ей. Но далеко не всех, услыхавших зов, но отвечать не способных ей удавалось поработить… По-разному складывались с ней отношения у человеков, способных напрямую контактировать. Главной задачей ловчих было не пропустить именно тех, кто с ней способен общаться на равных. Слышать и отвечать. Тех, кто рано или поздно удостаивался её настоящего признания. Вот этого самого, белопенно-цветущего… Несси стоял и улыбался. Он молча наблюдал, как Луч раздумчиво переводил взгляд с него на Древосил и обратно. Старший человек спросил наконец: – Она ещё что-нибудь мне передавала? На словах…

– Нет, – ответил младший. – Я её специально переспросил, даже два раза, но она сказала, ты сам всё поймёшь, что к чему.

– Погоди, погоди… Что ты сделал ДВА раза?! Старожилу показалось, что он ослышался. До этого он более-менее спокойно воспринимал происходящее, хотя, по большому счёту, не ожидал от Черноты такого прощального подарка. Но молодой сказал то, что сказал. Это не было фигуральным выражением. Хотя прозвучало как оговорка. «Несси действительно…»

– Переспросил её. Она сначала не ответила, но я на всякий случай повторил. Тогда она ответила… Я понимаю, как это для тебя важно. «…сумел заговорить с ней?!!» Вот с этого момента Лучу сделалось не по себе по-настоящему. Неожиданно раскрывшийся потенциал действительно отличался от всех прочих коллег. Мягко выражаясь. Как Луч небезосновательно подозревал, он был кем-то НОВЫМ. Способным не просто слышать Зону и отвечать ей, но делать это не по её прихоти, а по собственному желанию, когда ему вздумается. И Лучу выпала миссия высвободить этого ловчего нового образца?.. «Шутке когда-то выпал судьбоносный жребий воспитать меня. Первого ловчего, который сумел не только услышать Зону… это умели делать и до моего прихода… но и ответить ей. Я смог разговаривать с ней. Пусть и не по своей инициативе, а только если Чернота спрашивала… Но теперь меня вежливо попросили удалиться. У неё новый

собеседник. И она в отличие от меня распознала его заранее, стоило ему появиться „в поле зрения“. И коварная Зона подкинула Шесту редчайший артефакт, вывела долговязого ко мне, натравила проказников… В общем, с самого начала сделала меня… э-э… гувернёром. Тоже на „ёр“ заканчивается… А я, хитрый такой, почуял это намерение мной манипулировать… И столько времени сопротивлялся!» Старожил понял наконец, почему не возобновился контакт. Это ОН САМ заблокировался, а не Зона его игнорировала. Однако Чернота добилась-таки своей цели. Не мытьём, так катаньем… Она поджидала этого, молодого собеседника. Запланированного давным-давно. Вела его, холила и лелеяла. Даже учителя «начальных классов» ему приготовила. И дождалась… А Луч целых полтора года сопротивлялся манипулированию. Чернота же ему бонус роскошный преподнесла. И бонусы поменьше, но тоже неслабые: старый лучемёт вернула, артефактов подбрасывала… Хотя «тормоз», спутавший её карты, вполне заслуживает лютой смерти. По всем привычным зонным правилам. «Любой финал – это начало чего-то другого», – вспомнил он фразу своей незабвенной учительницы зонного начального класса. Это было сказано о нём, Луче. Вскоре Шутка исчезла. Теперь её бывший ученик понимает, почему. Потому что спустя некоторое время после инициации Луча она поняла, чем он отличается от «прошлых» ловчих. Он сумел ОТВЕТИТЬ. Но убить его, от греха подальше, не смогла. И рядом с ним оставаться не смогла. Невыносимо жить с человеком, при каждом взгляде на которого мучаешься вопросом: «Кого привела в Зону и кого воспитала, невиданного супермонстра или долгожданного, предсказанного спасителя человечества?» Кому же он, Луч, дал «путёвку в жизнь» зонную? Кто ты, Серый-Серёга-Несси? Что ты на самом деле способен пожелать? Что ПРИНЕСЁШЬ человечеству, будучи главным собеседником аномальной сверхсущности? Сумеешь ли ты её и дальше отвлекать от материализации идеи: всех убить, одной остаться?!! Крайне соблазнительной для любой эгоцентрической натуры. А уж для натуры, вполне способной это желание воплотить в реальность…

– Ты ведь и сам чуял, что уже лишний, – нарушил затянувшуюся паузу Несси. – Твоё время заканчивается. Луч промолчал. Он смотрел на Древосил. Если стоять под деревом минут десять, ничего, собственно, не произойдёт. Зато потом, у кого-то чуть раньше, у кого-то чуть позже, будто наберётся некая критическая масса, и начнут сыпаться лепестки. Каждая последующая минута будет «возвращать» примерно год жизни. В буквальном смысле омолаживать тело человека, стоящего под цветочным дождём. Но больше нескольких лет за раз – лучше не скидывать… Иначе придётся объясняться с непосвящёнными или тайком убегать в белый свет, где можно затеряться посреди незнакомых людей. Эту тайну знают лишь избранные ловчие, далеко не все. Не всем дано увидеть Светлейшего… Тем же, кому дано, не распространяются об этом во всеуслышание. Эта аномалия, даже в качестве байки зонной, не ведома широким кругам. Не дай Зона, чтоб узнали! Вряд ли Древосил многим сталкерам явится, но зато сколько народу ринется со всего белого света в Черноту, чтоб урвать кусочек жизни…

– Не держи на меня зла, наставник. У каждого из нас своя миссия в этом мире, ты сам прекрасно знаешь. Может, скажешь что-то мне на прощание? Серёгины глаза лучились чистым светом. «Кем бы он ни был, всё-таки не держит меня за лоха, – вдруг понял Луч, – не сволочь он, не монстр в человечьем обличье. Просто я для него пройденная дорога, но из тех, которые не забываются… такою была для меня все эти годы Шутка!»

– А что тут скажешь… – вновь переведя взгляд на белопенный прощальный подарок, произнёс Луч. – Разве что… В каком-то смысле рыцарем ты всё-таки стал, несмотря на иное предназначение. Упорству твоему сам дьявол позавидует. Ты Мерлин при королеве Зоне, но

с примесью Ланселота. Как бы сплав этих двух героев, многогранный весь из себя. Не помнишь, подобные персонажи в легендах есть? «Хотя, честно говоря, не знаю достоверно, кто ты такой на самом деле… – подумал он. – А чистый Ланселот, как выяснилось, всё-таки я!» В эту минуту старший человек вспомнил, как в лесу неподалёку от Нового Бара провожал младшего. Несси уходил на свою первую охоту за целью…

– Вот, возьми, – Луч полез в свой рюкзак и протянул Несси початую бутылку «кокаколы», в которой плескалась и пузырилась коричневая жидкость, – это редчайший хабар. Эликсир Таланта, может, слышал краем уха? Я не решился его использовать. Наверно, не мне он предназначался. Не мне… Я так и не глотнул из этой бутылочки. Тыщу раз меня соблазн почти одолевал… но так и не смог. Говорят, если это выпьешь, то… как бы станешь самим собой на полный вперёд. Сбросишь оковы, выявишь абсолютно все скрытые человеческие способности. Короче, употребил – и готов супермен! Но ещё гово… Несси взял бутылку, и пока Луч рассказывал, вертел её в руках. В ту секунду он резким движением скрутил крышку, проворчал: – А что тут думать, пить надо… – поднёс к губам узкое горлышко и ГЛОТНУЛ. «…рят, когда человек воистину подымается над самим собой и ему открываются недоступные раньше горизонты, поднявшемуся с остальным человечеством в этом мире очень скучно оставаться. Поэтому отведавшие Эликсира куда-то мигрируют. В Зоне по крайней мере я ни одного реального супермена не встречал. Просто мены и вумены, все, хотя некоторые из сталкеров и не совсем обделены способностями, вот как ты или я… Наверное, это всего лишь легенда, каких здесь множество. А может, никто ни разу не соблазнился. И вообще, в этой бутылке может оказаться протухшая „кока-кола“, а не…» Эти слова Луч произнести не успел. Они так и застряли в его глотке, сбились в ком и не прозвучали. Пока Несси делал крупные глотки, опустошая бутылку, у Луча чуть сердце не выскочило из груди от его наивной дерзости. Знал ведь уже старший, что пацану этот артефакт предназначен, ему и только ему, и всё равно не верил до последней секунды! Выпив коричневую жидкость, Несси смачно отрыгнул, будто и вправду «кока-колы» насосался. И почти сразу его глаза помутнели, он начал клевать носом. Минуты не прошло, как выронил опустевшую тару, осел наземь и завалился. Или умер, или уснул… У Луча же сна ни в одном глазу не было, однако в транс он впал. Так, оцепенев, не двигаясь, под колокольное гупанье собственного сердца стоял и ждал. Вот сейчас, сейчас на почве пофигизма, удобренной «курсом молодого бойца», преподанным наставником… из глубоко запрятанного семечка наконец-то вырастет настоящий цветок. Каким он будет??? Чертополохом никчемным, но вредным, или прекрасной, но хищной орихидеей, или… Ничего не происходило. Абсолютно ни-че-го. Несси просто лежал с закрытыми глазами и не шевелился. Даже на банальное отравление это не было похоже. Если в бутылке действительно «кока-кола», давным-давно просрочившая годность, то парень скорее от резей в животе должен корчиться, но не дрыхнуть как сурок. А моментальным снотворным действием подобные напитки вроде никогда не славились. С каждой безвозвратно уходящей в вечность минутой ожидание становилось просто нестерпимым. Мало что в жизни сравнится с пыткой неизвестностью… Мыслями Луча овладело паническое предположение, что вопреки надеждам он всё же помог сотворению нелюдя, и этот монстр лишь притворился дрыхнущим. И вот-вот прыгнет, сожрёт!!! Сталкер, вырываясь из оцепенения, вскинул свою верную ЛК, и направил излучатель в голову Несси. «Лучше уж убью! – мысленно крикнул он потенциальному чудовищу. – Прежде чем узнаю, в кого тебе суждено вырасти!..» Но сжечь лучом вместилище неизвестного потенциала так и не решился. Желание оставить этот мир в нынешнем состоянии, не допустить перемен боролось с

опасением совершить непоправимую ошибку. Мысли путались, бились одна о другую. В голове штормило, и хмельная эйфория в сравнении с этой бурей просто отдыхала. Убить или не убить – вот в чём вопрос! Руки твёрдо держали оружие, но указательный палец правой онемел в нерешительности. «Что будет с этим миром, если ты в нём останешься?! Во что ты его превратишь?!» В изнуряющем ожидании прошло ещё невесть сколько времени. Несси лежал и спал. Луч опустил оружие и присел прямо там, где стоял. Сидел, смотрел на спящего и думал, думал, думал… Потом он отложил оружие в сторону. И лёг. Рядом с учеником, валетом. Сталкер лежал, смотрел в это вечно серое, низкое небо и всё думал. О том, что ему пора. Пора туда, где назревает что-то. Он это почуял. Туда, куда уже ушла любимая. В это проклятое Предзонье. Судьбы мира уже не здесь решаются. Зона наконец-то определилась и что-то для себя решила. Если хаос начнёт упорядочиваться, то ЧЕМ станет?.. А потом Несси проснулся. Как ни в чём не бывало. Он просто встал, осмотрелся, улыбнулся и спросил: – Не знаю, что ты мне подсунул, дядя, но по мозгам бахнуло, точно спиртяга тысячеградусный… Это были сто грамм для храбрости, да? Ну что, я пошёл. Взгляд его был ясным, ничем не замутнённым. В точности таким, как ДО первого глотка из бутылки. В точности таким же лучезарным, как сейчас, на дне Гадючьей Балки, в нескольких шагах от артефакта, который в буквальном смысле возвращает прожитые годы… но это вовсе не значит, что – жизнь возвращает. «Перефразируя классика Лоуренса, человек ведь не прохладительный напиток и не электронная схема, – подумал Луч, вновь переводя взгляд со светлейшего Древосила на ясноглазого Несси. – Срок его „годности“ не минутами, сутками и годами исчисляется, а изменениями в душе…»

– Каких персонажей не было раньше, те появятся. – Голос сегодняшнего вторгся в ностальгические воспоминания о том, что уже стало вчерашним. – Разве ж это жизнь, когда ничего нового не появляется! Несси улыбался. Он смотрел на Луча и улыбался открыто, совсем как Серёжа Андреев когда-то, но в этой улыбке уже не чувствовалось равнодушия. Эта улыбка была не той, что постоянно играла на губах у пацана, овладевающего техникой стрельбы с двух рук в движении. Сейчас это была улыбка взрослого человека, уверенного в собственных силах. Спокойная улыбка человека, который обрёл в жизни ЦЕЛЬ.

– Это точно… Зато каким-то исчезнуть доведётся, – пробормотал Луч. И всё-таки улыбка Несси возрождала НАДЕЖДУ. Луч улыбнулся ему в ответ.

– Ты останешься с нами? – задал он единственный вопрос, оставшийся незаданным. Только ответ на него способен окончательно одолеть неизвестность.

– Я останусь. Пока не знаю, обрёл ли я самого себя, но мигрировать как-то не тянет, – сказал Несси. – По-любому, если не я, то кто же?.. Ты ведь сам когда-то понял это. И вообще несправедливо, если бы тебе пришлось расхлёбывать заваривающуюся кашу без меня. Не волнуйся, ты оставляешь в Зоне надёжного человека, своего. Я уж тут с ней разберусь, Луч, не подкачаю. Базаром задавлю, как говаривал мой дед. Зря ты меня учил, что ли? Прежде всего надо быть человеком, а уже потом королём, рыцарем, колдуном или ещё каким типом. Так что можешь идти… Время не ждёт. Здесь я заступаю вместо тебя в бессрочное дежурство. Дракона в себе победить – тяжёлая работёнка, ты уж мне поверь. Но я победил.

– Я тебе верю… и в тебя верю. С ней бороться можно только её же оружием. Мы, люди, сами её такой создали. Самодостаточной. Теперь вот… расхлёбываем. «Вот этого я никогда не узнаю, – подумал старший человек, – когда и где состоялась битва Серого с драконом и какою она была… может, оно и к лучшему?.. По крайней мере сейчас мне об этом думать противопоказано. Иначе я могу задаться вопросом, почему

вернувшийся с охоты Несси первым делом заговорил о том, не сомневаюсь ли я в нашем праве ловить желания. Будто почуял, что никуда не делся он, просто коварно притаился, доставучий вопрос, тварь я дрожащая или право имею?.. Но мне, прежде чем я позволю подобной теме овладеть мыслями, сначала надо встретиться с Шуткой! И услышать её мнение о состоявшемся обновлении кадров. К чему же приведёт апгрейд, который с моей помощью сделала Зона, раскрыв потенциал зарезервированного Несси… Состоялось ли предсказанное Китобоем пришествие?! Наставница с самого начала, с нашего первого, незабываемого совместного перехода, что-то недоговаривала, и вполне возможно, ведомо ей нечто исключительное. Настолько важное, что так и не решилась она в своё время разделить со мной груз ответственности за это знание…»

– Это точно. Ещё хлебать и хлебать… Я так понимаю, под сень Древосила ты становиться не желаешь?

– Нет. Дождались мы на свою… то есть на твою голову. Она уже явно вышла из детского возраста, и если раньше у неё были капризы спонтанные, то теперь наверняка за каждым действием кроется расчёт. Надеюсь, этот мой вывод ею не будет услышан.

– Ты понял… Тогда поторопись. Несмотря на мои старания, она уже что-то начала соображать, я чую. Недоумевает, почему такая странная задержка с использованием подарка. Так что тикай, пока буду ей зубы заговаривать.

– В дороге не прощаются, ловчий. Свидимся. Удачной охоты!

– А то! Пока-пока, ловчий. И тебе удачи! «Январь пятьдесят шестого… Семидесятилетие Чернобыльской катастрофы не за горами. И почти тридцать лет как Чёрный Край в нынешнем виде существует. Однако юбилеи скоро! – с громогласным треском карабкаясь вверх по склону, думал уходящий сталкер. – Вот тебе и репортажик получился к юбилейным датам. Есть что рассказать мировой аудитории! Почти семнадцать лет в Черноте… только Шутка в ней пробыла дольше меня. Но мне изначально ею, исключительной во всех смыслах, только восхищаться положено было… и любить…» Да, уж кто-кто, а сталкер по имени Луч показал бы всему белому свету истинный лик Черноты… Только вот рекордеры давно затерялись, пропали в Черноте, но главное, что желание рассказывать об этом оказалось далеко не самым заветным.

– Луч, ты передай нашим, что здесь я остаюсь! – крикнул вслед старожилу молодой сталкер. Луч уже выбрался со дна оврага и, когда раздался окрик, задержался на краю, обернулся.

– Передам, Несси! Ты держись! Мы вернёмся… Лучу очень хотелось в это верить. Он не знал, сумеет ли вернуться лично он, но ктонибудь – обязательно. Героя, особенно последнего, без присмотра лучше не оставлять. Мало ли! Вдруг помощь понадобится. В каком бы то ни было смысле… Помощь ему. Или против него. Крайне вредно для выживания – не сомневаться абсолютно. Полностью отметать какой-либо из возможных вариантов. Любое пресловутое виртуальное «БЫ» в каждое следующее мгновение способно обернуться смертоносной реальностью. Но это уже были тревожные мысли о завтрашнем, с ними можно и нужно повременить. Сегодня у Луча другая ЦЕЛЬ, и впервые он уйдёт на охоту, в которой привычное направление к эпицентру останется строго за спиной, а не прямо по курсу. Абсолютно несправедливо, если не исполнится истинное желание, а по-настоящему он хочет только одного: встретиться с живой Шуткой. Тем самым – он это понял, обнаружив метку на торце стола, – исполнится и желание Шутки. Встретиться с Лучом, но не здесь. Не там, где никогда не знаешь достоверно, в исполнении твоего желания Чернота принимала участие или нет. Стопроцентной уверенности в этом не осталось, наверное, нигде на планете, но чем дальше от Зоны, тем слабее её влияние. Так было вчера по крайней мере. Что изменилось, покажет завтрашний

день, если он наступит. Только бы снова не разминуться… Всё окружающее пространство со временем превратилось в размытые тени, отбрасываемые реальностью. Они мельтешили справа и слева, снизу и сверху, спереди и сзади. Аномалии как знаки дорожные: тупик, объезд, ограничение скорости, крутой поворот, стоп и другие. Но они в самом деле не больше, чем знаки, – не мешают и даже наоборот, под их прикрытием можно продвигаться эффективнее. Все живые, как эластичные полоски, к коже прикреплённые, – тянут внимание бегущего к себе. Но стоит ему отпустить свой «конец резинки», и они будто ошпаренные бегут в направлении его полёта, прочь, прочь от тебя. Бег – существует только он. Даже не бег… руки-ноги не чувствуются. Они выполняют свои функции, но присматривать, как они это делают, разуму совершенно незачем. Всё тело просто растворилось, реален лишь полёт мысли, устремлённой к цели. Тёмное густое пятно тумана впереди очертило группу человеческих силуэтов. Кто там, зачем, разбираться нет ни времени, ни желания… Надо устремляться по вектору натяжения той полосы, что толще всех и посюсторонним концом своим вросла прямо в солнечное сплетение. Не оторвать! Это – обещание возможности. Впервые он сам целиком и полностью отвечает за то, чтобы цель не исчезла, не потерялась. Там, на финише, его первый потенциал, его первое испытание. Но достижение цели, находящейся на потустороннем конце полосы, – лишь первая часть задания. Главный экзамен заключён в умении убеждать, ведь от этого зависит решение, жить или не жить… Голову бегущего ещё тревожили остатки юности – переживания и мысли. «Я судья и исполнитель, и мне не важно, кем ты был раньше. Единственное, что имеет смысл, поймёшь ли ты меня, захочешь ли поверить. Если нет, то разговор превратится в казнь…» Вопрос о праве на приговор ещё бередил, но не очень. Это было первое задание, и он не хотел, чтобы его способность убеждать повлияла на исход. В принципе можно уболтать даже глухого, если знаешь язык, понятный ему, но не факт, что тот примет правду как истину в последней инстанции и не соблазнится на повторение попытки. Поэтому лучше ничего не скрывать, говорить правду и только правду, и когда цель примет решение, ловчий ответственен за него не будет. Старшее поколение учило, что с разными по-разному талкерить надо, юлить, слова подбирать, но это – нечестно. Это как обмануть в надежде, что потенциальные соратники позже сами разберутся во всём. С людьми честность и только честность. Иначе не быть ему Ланселотом!.. Тяга начала слабеть. Не совсем приятное ощущение, что в грудь впилось щупальце и тянет, тянет, уменьшалось с каждым шагом… Несси выскочил из нещадно пожирающего энергию бегущего режима, как из ванной, вода в которой внезапно сделалась слишком горячей. Он уже мог себе это позволить, цель близко совсем. Но хорошо бы уметь распределять энергию, чтобы её хватало абсолютно на всё. И всегда. Ещё один пригорок, ещё одна яма и коробка стен без крыши. Вот ОН. По грунтовке топает, стремится, торопится. Комбез обычный, недорогой, «пушка» тоже не эксклюзив, американский плазменник средней мощности, «киклайт» или «спидфайр», внешний дизайн у этих систем почти идентичный. Кто бы мог подумать, что невзрачный Кент – известный журналист, мультимедийная шишка? Замаскировался, загримировался и долго, успешно прикидывался обычным сталкером… Но это был именно смишник, очередной искатель сенсаций. Почему Несси в этом уверен, он не задумывался. Потому что. Думалось о другом. Ну почему люди не хотят упорно добывать знания и развивать способности, чтобы материализовать желаемое? Почему хотят всё сразу и даром? На блюдце с золотой каёмочкой… С каким пожирающим душу желанием он туда идёт, журналист этот? Эх, если бы не только человека, но и его мысли распознавать… Хорошо бы уметь это!

Свой увесистый «баррет» Несси оставил плечо оттягивать, «скорпионы» тоже в руки не брал. Пока. Преследователь стремительно приближался к человеку, топающему по уцелевшей дороге в эпицентр. И почти догнал его, когда Кент обернулся, вздрогнул от неожиданности, на миг застыл, но почти сразу развернулся всем корпусом и вскинул своё плазменное ружьё. «Спидфайр» всё-таки. Хорошо бы уметь издалека различать детали, как телескоп…

– Стой! Руки вверх! – завопил желальщик. Несси вскинул руки, но не остановился.

– Стой! Я кому сказал?! Настигнутый потенциал испытывал иллюзию своего полного преимущества. Это прекрасно, значит, не примет он решение неискренне, под давлением обстоятельств. Охотник приблизился практически вплотную, остановился в единственном шаге. Раструб плазменника и живот Несси разделяло от силы дециметровое расстояние.

– Послушай меня, репортёр, – дисциплинированно начал разговор Несси; так учил старший. – Я расскажу тебе правду о Зоне.

– Откуда знаешь, кто я?! Журналист не опускал оружие и требовал немедленного ответа. И он его получил. Охотник не солгал ни единым словом. Но людям почти всегда легче поверить в самую наглую ложь, если она укладывается в их мировоззрение, чем в неудобную правду. И честный ответ «Потому что знаю!», и дальнейшую правдивую информацию этот харьковчанин воспринимал туго. Переспрашивал, уточнял, перечил. Долго, слишком долго велась беседа, хотя и вопросы были по существу, и ответы Несси выдавал исчерпывающие. Но когда охотник уже почти поверил, что потенциал вот-вот станет коллегой, тот направил жерло плазмомёта ему в голову и, криво улыбнувшись, огорчил.

– Иди ты к дьяволу, монстр! – Гость из столицы всё ещё думал, что контролирует ситуацию на все сто. – Я про вас кое-что узнал ещё на большой земле! Я специально сюда забрался, чтобы одного из вас приманить! Теперь ты сам всё мне выложил! Это вы самые настоящие чудовища! Придумали себе что-то, сами себя убедили в правоте и людей мочите ни за что ни про что! Задурили вам головы в секте вашей! Марионетки, вы даже не пытаетесь понять, что над миром действительно настоящая угроза нависла! И я её отведу, я! Никто из вас не стоит и мизинца моего, вы просто пешки, а я ферзь! Я прорвусь в дамки и уничтожу эту гадину собственными руками! У меня в рюкзаке бомба! И профессором высоколобым не надо быть, чтобы сообразить, как избавить человечество от угрозы! Всё давным-давно придумано, показано, только ни одна сволочь не решилась собой пожертвовать! Теперь я окончательно понял, что не зря сюда шёл, не зря… Негромкий хлопок выстрела оборвал страстную речь. У очередного спасителя мира во лбу появилась дырочка. Он упал на колени, выронил оружие, постоял немного, глядя пустыми удивлёнными глазами перед собой, и плюхнулся лицом в дорожную грязь. Он даже не успел уловить этими глазами молниеносного движения, которым Несси выхватил из заранее расстёгнутой кобуры пистолет «форт», подарок наставника. И уж тем паче не увидел, как ловчий мгновенно отступил в сторону, чтобы не мешать поражённой цели упасть. По инерции Несси выстрелил ещё раз, в затылок, чуть ниже края шлема. Контрольный. Излишество, конечно, но в душу сумасшедший столичник наплевал. Имел право, конечно, усомниться в праве ловчих судить и казнить. Имел право посчитать их монстрами… Но тут уж надо раз и навсегда для себя решить, на чьей ты стороне. Обратный путь лежал в Старый Бар, там его ждал наставник и, конечно же, изнемогал от нетерпения. Он не пошёл за младшим, как раньше. В открытую, напарником, как в последние месяцы, или скрытно, как в той, памятной, якобы автономной первой испытательной ходке. Тогда Луч его подстраховал в самых критических ситуациях. И при всём своём везении, при всех своих способностях подох бы тогда Несси от лап

действительно самых опасных в Черноте монстров – ЛЮДЕЙ. Теперь ему уже не страшны и они. Последний экзамен сдан… Стойкое ощущение, что его собственный затылок кто-то не отрываясь сверлит взглядом, наполнило свежеиспечённого ловчего, когда он отдалился от трупа своей первой настоящей цели метров на сто. Несси показалось, что он уловил шёпот. На самой грани слышимости, но отчётливо. Слов пока что было не разобрать, но что-то настойчиво просилось в голову, и ему отчаянно захотелось ответить, хотя о чём спрошено, ловчий ещё не уловил.

– Я тебя слышу, – вслух, спокойно сказал он. – Но если ты хочешь, чтобы я ответил, говори попонятнее и погромче, что ли. Не сегодня он начал подозревать, что нечто подобное случится, и уже подготовил себя к грядущему откровению. Так что действительно почти не волновался. А если какоето волнение и было, то скорее от радости. Наконец-то завершилось ожидание. Что бы ни ждало его теперь впереди, в любом случае это лучше, чем неизвестность. Ловчий остановился и вскинул руки к небу. Ветер тотчас поднялся вокруг него, размашисто закачал ветвями ближних деревьев. Истошно завыла со всех сторон живность мутная, в точности как перед выбросом. Ветер нарастал, усиливался. А из головы вдруг выветрились все до единой мысли, воцарилась гулкая тишина, и только острое желание не только слышать, но и быть услышанным, в ней осталось… Ловчий как стоял, так и рухнул, только не лицом в грязь, а на спину опрокинулся и тут же на левый бок перевернулся, наполненный артефактами и пожитками объёмистый рюкзак не позволил вытянуться во весь рост. Судорога сотрясла его тело, он скорчился на боку, схватился руками за колени, подтянул их к груди, скрутился не то в позу эмбриона, не то в отдалённое подобие кольца. Ближние деревья, с виду обычные, совершенно не мутированные, вдруг словно ожили и потянулась ветвями к человеку… Человек шёл по Предзонью. В той стороне, куда он направлялся, в эти минуты заходило солнце. На плече человека лежало энергетическое ружьё, излучателем назад, будто целясь в ту сторону. Там, за спиной уходящего, осталась центральная область территории, которая уже несколько десятков лет на карте мира выглядела сплошным чёрным пятном. Человеку пора было искать место для ночлега, но он всё шёл и шёл, словно торопился отойти подальше, прежде чем сумеет перевести дух. И может быть, он продолжал бы безостановочно двигаться и ночью, если бы в той стороне, куда он направлялся, на фоне заходящего светила в воздухе вдруг не возникли тёмные пятнышки. Их появление сопровождалось жужжащим звуком, и через короткое время, когда пятнышек уже не разглядеть было в сгустившихся сумерках, усилившийся звук превратился в характерный гул вертолётных турбин. Вместо пятнышек вспыхнули огоньки… Человек остановился. Он принимал решение, прятаться или нет. Местечек, где он мог бы схорониться, вокруг наметилось немало, но что-то ему подсказало – опасаться не стоит, наоборот, долгожданная встреча может состояться гораздо раньше, чем ожидалась… Вертолётов было пять. Один большой, пузатый десантно-штурмовой «Ми», и четыре поменьше, хищные «камовы», сопровождение. Большой и один из маленьких приземлились прямо по курсу человека, ушедшего на закат. Достаточно далеко, ему не понадобилось пригибаться к почве, чтоб не сдуло. Трое оставшихся на лету «Ка» повисли где-то над головой. Он стоял и смотрел прямо, не вверх. Оттуда рысцой прибежали двое. Безликие. Военные в шлемах с опущенными забралами, но со знаками различия российской армии на лобных выпуклостях. Не интербригадовцы. Тот, что поменьше, вежливо попросил человека проследовать… Он молча проследовал. В борту большого вертолёта светился прямоугольный проём люка, приглашающее открытого.

Лицо того, кто выглядывал в этот люк, маской не скрывалось. Человек узнал это лицо… Он резко остановился и молча уставился на этого другого человека, ожидавшего его внутри вертолёта.

– Влезай, герой Чёрного Края, нечего там торчать. Тебе, чекист, по околозонью привычно гулять, а мои офицеры нервничают, им каждая секунда в близком контакте с почвой вечностью кажется. И человек, по-прежнему ни слова не произнеся, скинул с плеч рюкзак, сунул его в люк и сам следом в кабину полез. Тот, кто его приглашал, посторонился, сел в кресло. Когда гость оказался целиком внутри, указал ему на другое кресло, напротив, и протянул наушники. «Диафрагма» люка тотчас сомкнулась, и турбины «Ми» взревели… Вертолёт летел в ту сторону, куда до этого шёл по земле человек. Двое сидели в просторном салоне. Никого, кроме них, не было в нём. Именно салоне, а не кабине, хотя снаружи вертолёт выглядел обычным десантным. В наушниках подхваченного с поверхности Предчернья человека зазвучал голос другого человека…

– Прикинь, Паук, когда-нибудь легендам о нас будут внимать наши далёкие потомки. Начинаться эти сказки будут как-то так… Давным-давно, когда человечество ещё жило только на Земле, немерено расплодилось и кучу проблем поимело на свою задницу, нашлись человеки, которые искали-искали способы проблемы эти порешать и таки нарыли их. Правда, им для этого кучу других человеков угробить пришлось, но чего не сделаешь во имя будущего человечества. Того самого будущего, которое для нас сегодняшним днём зовётся… Ну, ты совсем друга забыл, Котомин, целый год в отпуске по миру шастал, а ко мне не забежал!

– Да, к тебе забежишь. Кремль – это даже не особняк на Рублёвке… Мы, сталкеры, както больше по зонным аномалиям специалисты, а не белого света, – поудобнее располагая неразлучный, верный лучемёт в соседнем кресле, ответил человек, не сомневаясь, что микрофон уловит, а провода донесут его слова. – Удивил, Бедлам. Я думал, что отучился совсем, когда-то принял очень правильное стратегическое решение ничему не удивляться… но ты мне удружил. Вот что значит, старая дружба не ржавеет.

– Это да, поди догадайся, в кого вырастут ученики гуманитарной гимназии… Ну, хотел бы, зашёл бы. Неужто на меня до сих пор дуешься, что сдал тебя со всеми потрохами?

– Что сдал, не обижаюсь. Привык с детства. Опять ты меня, Бедлам… хм… крайним сделал. На самую трудную роль определил. Но одолел ковбой путь, не сломался хребет у его лошадки. Где только не доводилось пропадать ветерану репортажной журналистики! Я злился из-за того, что не рассказал ты мне всё в открытую, как друг – другу… а потом перестал. Правду по-настоящему прочувствовать только в Зоне можно. Скажи, а тебе правду тоже в Зоне открыли?

– Не-а. В Предзонье. Я в Зоне ни разу не был и не собираюсь. В башку к ней лазить – это ваша с Ленкой работа. У меня другая функция была… и есть. Теперь уж тебе всё можно рассказать. Молодчина, что выжил. Нам без тебя сейчас куда тяжелее пришлось бы.

– Ты хочешь поделиться свежей инфой?

– Инфа далеко не новая. Просто она была не просто совсекретная, а запредельно секретная. Или ты думаешь, Паук, что я от нечего делать пропихивался в президенты? Жажда власти, то, сё? На фиг оно мне было надо, публичным политиком становиться, мне и закулисной власти хватало… пока нужда не заставила.

– Что-то случилось, чего я не знаю?..

– Високосный год, однако. Тяжёлый будет… Впрочем, когда это у нас лёгкие годы бывали. Вот оно как на самом деле, Котомин. Люди раньше никогда не сомневались, что реальность рождает виртуальность, а не наоборот. Если же мы позволили чьей-то фантазии породить иную реальность, в которой нам же скоро придётся как-то выживать… стоит ли удивляться, что она не будет такой, как прежде. И стоит ли ждать, что новый мир будет к нам относиться лучше старого…

– Да ты это… э-э… витийствовать навострился, Бедлам! Профессиональная болезнь президента?

– Она самая… Вижу, вижу по глазам, о ком хочешь спросить. Жива она, здорова, попрежнему в строю. Сейчас далеко, не успела к отлёту, когда о твоём появлении с внешней стороны красной линии наблюдатели просигнализировали. Мы очередной спутник подвесили над Зоной, висит пока, не падает, и по спецсвязи нынче пробиться можно… Короче, встретишься позже, когда она из Житомира вернётся. Ленка тебе, кстати, подарочек приготовила, по секрету скажу. И не выдам, что именно… Подразню тебя, Кот, по старой памяти. Я б тебе тоже вручил подарок, но моей первой власти пока что недостаточно, чтобы упрямую четвёртую власть в массовом порядке построить.

– Это ты о чём, Боря?!

– Это я о золотом шаре, призе международной ассоциации журналистов. Уж кто-кто, Луч, а ты его заслужил. По праву! За свой… э-э… несостоявшийся лучевой репортаж.

– Ха!.. «Голден Глоуб», говоришь? Очень символично, что золотой шар. Особенно в глобальном смысле… Ну, я его точно никогда не получу, ведь я больше не репортёр, а сталкер.

– Не прибедняйся, Ник! Тебя по-прежнему хлебом не корми, журналюга, дай только словами поиграться… Слушай, интересно, какая же у сталкеров высшая награда за мастерское выполнение профессиональных обязанностей?

– О-о, это самый простой вопрос из всех, на которые мне волей-неволей пришлось ответить с того дня, как я заявился к тебе в мегавиллу и попросил организовать переход… Насколько ты помнишь, одна наша общая знакомая надо мной подшутила на полный вперёд, заинтересовала Чёрным Краем.

– А такая премия есть?

– Ещё бы. Нету хабара ценнее.

– Это какой?!

– Жизнь… г. Николаев, декабрь 2008 г. – 25 апреля 2009 г. (за семнадцать лет до 2026-го…)