Отто Ран - Двор Люцифера by WhoAreYou

O TTO R AHN

LUZIFERS HOFGESIND E INE R EISE

ZU DEN GUTEN

G EISTERN E UROPAS

О ТТО Р АН

ДВОР ЛЮЦИФЕРА П УТЕШЕСТВИЕ К

ДОБРЫМ ДУХАМ

Т АМБОВ • 2008

Е ВРОПЫ

Текст книги (перевод) любезно предоставлен Обществом «Белые Традиции»

УДК 94(4) ББК 63.3(4) Р 22

Все права на книгу находятся под охраной издателей. Ни одна часть данного издания не может быть воспроизведена каким–либо способом без согласования с издателями.

Р 22

Ран О. Двор Люцифера / Пер. с нем. — Тамбов, 2008. — 248 с. ISBN 978$5$88934$391$2 Кто такой Отто Ран? Археолог любитель, историк и философ, увлекшийся еретиками катарами и Граалем? Или оберштурмфюрер СС, сотрудник исследовательского общества «Наследие Предков»? Или всё же язычник и еретик? Вторая и последняя книга Отто Рана «Двор Люцифера» представ$ ляет собой не просто дневник путешествий–поисков Грааля по всей Европе 1930–х годов. Это таинственный ключ к вратам истинного рая, где находится Царство Люцифера, цветут розы, оживают древ$ ние короли и герои, где в вечном зените Солнце, где прохлада Бо$ рея ласкает уставших странников, повстанцев. Здесь они обретут память, любовь и отдых для штурма небес. «Двор Люцифера» — классика европейской литературы. Добрые духи Европы приглашают в путь теперь и русского читателя.

ISBN 978$5$88934$391$2

СОДЕРЖАНИЕ

В ПУТЬ ................................................................................................................... 6 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ .................................................................................................. 8 Бинген–на–Рейне .................................................................................... 8 Париж .......................................................................................................... 10 Тулуза ........................................................................................................... 12 Памье ........................................................................................................... 13 Фуа ................................................................................................................ 16 Лавлане ....................................................................................................... 20 Монсегюр в Пиренеях ......................................................................... 22 Ещё раз Лавлане ..................................................................................... 30 Замок Л. в Тулузском краю ................................................................ 33 Каркассон .................................................................................................. 36 Сен–Жермен–ан–Ле ............................................................................. 39 Кагор ............................................................................................................ 42 Орнольяк в земле Фуа ......................................................................... 44 Мирепуа ..................................................................................................... 49 Порт–Вандр .............................................................................................. 59 Марсель ...................................................................................................... 62 Пучсерда в Каталонских горах ....................................................... 67 Лурд .............................................................................................................. 77 ЧАСТЬ ВТОРАЯ ............................................................................................... 84 Ночь в пути ............................................................................................... 84 Генуя ............................................................................................................. 85 Милан .......................................................................................................... 88 Рим ............................................................................................................... 94 Верона ......................................................................................................... 99 Меран ........................................................................................................ 103 Розовый сад в Больцано ................................................................... 108 В Фрейенбюле в Бриксене .............................................................. 114

Бриксен .................................................................................................... 115 Госсенсасс ............................................................................................... 118 Женева ...................................................................................................... 123 На краю южнонемецкой дороги .................................................. 132 Вормс ......................................................................................................... 138 Михельштадт в Оденвальде ............................................................ 141 Аморсбрунн ............................................................................................ 144 Аморбах .................................................................................................... 146 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ .............................................................................................. 154 У родственников на гессенской земле ...................................... 154 Меллнау возле Бургвальда ............................................................... 157 Марбург .................................................................................................... 159 Гиссен ........................................................................................................ 164 Зиген .......................................................................................................... 166 Рункель на Лане .................................................................................... 173 Кёльн .......................................................................................................... 177 Руины монастыря Гейстербах ....................................................... 183 Бонн ........................................................................................................... 190 Асбах в Вестервальде ......................................................................... 191 Гослар ........................................................................................................ 196 Хальберштадт ........................................................................................ 201 Берлин ...................................................................................................... 203 Варнемюнде–Гьедсер ........................................................................ 207 Эдинбург .................................................................................................. 208 В морском проливе Пентланд–Ферт .......................................... 212 В Северной Атлантике ....................................................................... 219 Рейкьявик ................................................................................................ 224 Лаугарватн ............................................................................................... 228 Рейкхольт ................................................................................................. 229 В РАЗМЫШЛЕНИЯХ ................................................................................... 241 ИСТОЧНИКИ ................................................................................................ 244

В ПУТЬ

Тот, кто любит свою родину, должен также её по$ нимать; тот же, кто хочет её понимать, должен ста$ раться проникнуть во все тайны её истории. Якоб Гримм

В основе данной книги лежат страницы дневника, который я вёл на протяжении всего своего путешествия. Первые записи были сделаны ещё в Германии. Затем я продолжил их на юге Ев$ ропы и предварительно закончил в Исландии. Я смог завершить его лишь благодаря откровению, которым одарило меня полу$ ночное солнце. Оно открыло мне важную часть того круга, внут$ ри которого закономерно движутся мои мысли и стремления. Художник, создающий мозаику, первым делом должен со$ брать камешки различных цветов. Затем он помещает их в кар$ тину, состоящую из его прошлых переживаний и очертаний бу$ дущей работы. Точно так же действовал и я. Свои познания и прозрения я приобрёл, пребывая под разными небесами и на разных землях. Их совокупность помогла мне обрести общую перспективу. Я значительно изменил и преобразовал свой дневник. Не$ которые части текста я опустил, а содержание отдельных стра$ ниц выделил и дополнил. Благодаря этому он принял совершен$ но новую форму. Теперь ту картину, которую я узрел духовно, могут наблюдать, постигать и любить другие. Да принесёт мне моя рука удачу! Я завершил эту книгу в одном верхнегессенском городке. Когда я отвёл свой взгляд от рабочего стола, то увидел сле$ дующую картину. Предо мной расстилался пейзаж, который мне бесконечно дорог. Как же часто тосковал я о нём, блуждая в даль$

них пустынных краях. Это Обергессен, земля моих предков. С незапамятных времён они жили в деревне, расположенной на заросших лесом вершинах. Создаётся впечатление того, что они закрывают собой округ с юга. На протяжении столетий мои предки обрабатывали здесь почву, стояли перед наковальней, перемалывали зерно и сидели за ткацким станком в нижних цехах. Земля на их родине камениста, а родное небо очень час$ то покрыто облаками. Лишь некоторые из местных крестьян стали в настоящее время состоятельными. Предки моей матери, родным домом которых был Оденвальд, относились к богатству совсем иначе. На землях Обергессена солнце и воздух кажутся мягче, а земля доброжелательно относится к тем, кто ухаживает за ней со всей любовью. Верхнегессенский городок, в котором я жил и написал эту книгу, возвышается над руинами замковой стены. Недалеко от сохранившихся ворот крепости растёт древняя липа. Именно здесь в своё время святой Бонифаций должен был проповедо$ вать христианство хаттам. Когда я стою под липой и смотрю на север, мой взгляд приковывает к себе резко возвышающийся базальтовый конус. На этой вершине «Апостол всех немцев» вла$ дел монастырской крепостью — Амёнебургом. Мои прародите$ ли очень не любили святого Бонифация, который отказывался почитать Евангелие Любви. В одном письме, которое он отпра$ вил папе в 742 году, он попросту назвал его глупым. От моего верхнегессенского городка до Марбурга–на–Лане всего лишь несколько часов пути. Сын этого города, «бич Герма$ нии», также занимался миссионерской деятельностью по пору$ чению католического Рима. Магистр и инквизитор Конрад Мар$ бургский объезжал свой родной край на спине лошака. Он со$ бирал «чудеса с розами» для причисления к лику святых его свет$ лейшей исповедницы, ландграфини Елизаветы Тюрингской, — и в то же время увозил с собой еретиков. Он сжигал их на костре в центре своего родного города — на месте, которое ещё и се$ годня известно как Кетцербах (Ketzerbach), «ручей еретиков». Мои прародители являлись язычниками, а мои предки были еретиками.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Для Бога не существует Дьявола, но для нас последний является очень действенной игрой воображения. Новалис

Бинген–на–Р ейне Бинген–на–Рейне В этом небольшом городе на Рейне я провёл восемь лет сво$ его детства, вплоть до самого начала войны. Теперь, после своего долгого отсутствия, я наконец снова оказался здесь. Пусть всего лишь и на один день. Того доходного дома, в котором я жил в то время, более не существует. Его снесли, потому что он слишком обветшал. Исчезли и луга, по которым я когда–то бегал и на кото$ рых играл. На их месте сейчас выросли дома. Только виноград$ ники, начинающиеся сразу за нашим садом, остались на своём месте. Скоро с них будут собирать богатый урожай. На дворе осень. Я нахожусь в начале большого путешествия. Утром в этот час я поеду на юг: сначала — во Францию, а затем ещё дальше — в края, расположенные между Альпами и Пиренеями. Возмож$ но, мой путь также коснётся Италии и Южного Тироля. Я хоро$ шо знаю, что родина может сказать нам намного больше, чем чужбина, которая так часто была нашим проклятием. И всё–таки я стремлюсь в даль — прежде всего, из–за моих прародителей и предков, которые были язычниками и еретиками. Я знаю «тре$ бование момента», согласно которому будущее должно служить для нас большим мерилом, чем прошлое. Времена, за изучение которых я взялся, давно прошли. Однако и сегодня они ничуть не устарели. Мы часто слышим о язычниках и еретиках. В том рейнском городке, откуда я начал своё путешествие, жила одна никчёмная женщина из Грюнеберга. Однажды она

выдала родных своего супруга, которые жили в Верхнем Гессене, немецкому Великому Инквизитору Конраду Марбургскому, при$ ведя их на костёр. Уже совсем скоро перед моими глазами по$ явится католический монастырь всех инквизиторов — аббатство Нотр–Дам де Пруилль (Notre–Dame de Prouille) при Тулузе. Имен$ но из него по всей Западной Европе распространился обычай повторять молитвы, перебирая чётки. История этого доминикан$ ского монастыря, основанного святым Домиником, связана с судь$ бой известнейших средневековых еретиков — альбигойцев, так$ же называемых катарами. Слово «катары» (Kátharer с ударением на первом слоге) означает «чистые» (по–гречески katharoi). Лишь со временем оно было преобразовано в наше тёмное понятие «еретики» (Ketzer). Я направляюсь в Южную Францию, ибо ересь должна была проникнуть на Германские земли именно оттуда. Я прочёл все немногочисленные письменные источники о катарах, которые только смог найти. Однажды катаров было «так же много, как песчинок у моря, и они имели своих привер$ женцев в тысячах городов». Поэтому я знаю, что альбигойцами их называли только в Южной Франции: в землях Прованс, Лан$ гедок и Гасконь. В Германии их называли Runkeler или «друзья Бога». Особенно значительное влияние они должны были ока$ зывать в Ломбардии. Гномический поэт Вернер (Wernher), кото$ рый служил в 1180 году при Аугсбургском приходе, писал: «Лом$ бардия (Lamparten) горит в ереси». Однако если теологи и историки в католическом и проте$ стантском лагерях и единодушны в отношении чего–то, так это касательно факта гонений на катаров. Действительно, катаров стремились истребить, уничтожить в корне, в каком бы месте они ни находились. В противном случае западноевропейская духовная жизнь сбилась бы со своего пути, свернув на «неевро$ пейскую» колею. Однако они сражались и всё ещё сражаются там, где должна была уже давно быть подавлена ересь отвергну$ тых Господом. Одни желают видеть в них разновидность пре$ словутого манихейского лжеучения, которое пустило свои кор$ ни под персидским небом. В поддержку своего тезиса они мо$ гут привести целый ряд авторитетных имён и документов. Дру$ гие же, которых меньшинство, рассматривают ересь катаров в качестве пережитка учения, в своё время распространённого среди готов, вандалов, бургундов и лангобардов. Со времён гос$

подства вестготов в Южной Франции, тогдашней земле Готии, действующим осталось арианство. Кто же прав? Даже источни$ ки того времени противоречат друг другу, и исследователю слож$ но окончательно определиться со своим выводом. Примечатель$ но также то, что эти письменные источники, авторство кото$ рых приписывают ранним христианским еретикам, были пере$ писаны из древних книг римским инквизитором. «Злодеяния», в которых обвинялись катары, включали в себя, кроме всего прочего, следующее. В своих ночных оргиях они скакали верхом на раках и целовали кошку сзади. Они уби$ вали детей и пожирали их, заранее превратив в порошок. Они якобы отказались от размножения, чтобы Люцифер — в их пред$ ставлении творец всех видимых вещей и человеческого тела — более не завладевал человеческими душами. Однако этому про$ тиворечит тот факт, что на самом деле они поклонялись Люци$ феру. Подтверждением этому может служить то, что немецкие еретики двенадцатого столетия, как достоверно известно, узна$ вали друг друга по приветствию: «Люцифер, с которым посту$ пили несправедливо, приветствует тебя!» Утром в этот час я поеду на юг с желанием приподнять за$ весу тайны, насколько мне это удастся. Пусть же мне посчастли$ виться стать носителем света! Париж Мне показали копии двух картин испанского мастера Бер$ ругете, изображающих сцены из жизни святого Доминика. Ори$ гиналы находятся в музее Прадо, Мадрид. На одной из картин сжигают еретиков. Костёр начинает пылать, а жертвы, дабы они не убежали, привязаны к столбам и скоро станут живыми факе$ лами. Вторая картина изображает святого Доминика, принима$ ющего участие в сожжении книг, которые были заподозрены в ереси. Их пергамент уже охвачен пламенем. Однако одна из книг парит в воздухе. Она понравилась римскому Богу, и это означа$ ет, что она не должна быть уничтожена. В Rue de la Seine я купил лютеровский перевод Библии, что$ бы перечитать Книгу Пророка Исайи. Среди прочего там сооб$ щается, отчего Люцифер был свергнут и проклят Богом. Там на$ писано, как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю,

попиравший народы. А говорил в сердце своем: «Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему». Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней. Ты повержен вне гробницы своей, как презренная ветвь, как одежда убитых, сраженных мечом, которых опускают в каменные рвы, — ты, как попираемый труп, не соединишься с ними в могиле. Готовьте заклание сыновьям его, чтобы не восстали и не зав$ ладели землею и не наполнили вселенной неприятелями! С клят$ вою говорит Господь Саваоф: как Я помыслил, так и будет; как Я определил, так и состоится. Ибо Господь Саваоф определил, и кто может отменить это? Рука Его простерта, — и кто отвратит ее? Я Господь Саваоф, и нет более иных богов. Я Господь, и нет иного Бога, кроме Меня. Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия. Я, Господь, делаю всё это. Горе тому, кто препирается с Создателем своим, черепок из черепков земных. Скажет ли глина горшечнику: «Что ты дела$ ешь?» — И горе тому, кто говорит отцу: «Зачем ты произвел меня на свет?», а матери: «Зачем ты родила меня?» Всю вторую половину дня я бродил по набережной Сены, где Bouqiniers — книжные старьёвщики выставили для продажи антикварные книги. Количество этих старинных экземпляров, возможно, достигает полутысячи. Даже спустя много времени, как мне сказали, здесь всё ещё можно найти сокровища — будь то ценное первое издание или ставшее редким произведение. Из одного «сундука», прикреплённого к причальной стенке (так выг$ лядит книжная лавка со стороны), я взял книгу немецкого мисти$ ка Якоба Бёме «Аврора». Я пролистал страницы книги и нашёл в ней следующие слова: «Вот я открою тебе тайну: настало уже вре$ мя жениху узнать свою невесту; угадай же, друг, где лежит венец? К Полуночи: ибо посреди терпкого качества восходит сияние све$ та. Но откуда приходит жених? Из средины, где зной порождает свет и шествует к Полуночи, в терпкое качество, и там восходит сияние света. Что же делают те, что обитают к Полудню? Они зад$ ремали в зное, но буря разбудит их; многие среди них ужаснутся до смерти». Якоб Бёме был протестантом–сапожником из Гёрли$ ца. Современник Кеплера и Галилея, он умер во время Тридцати$ летней войны. Полное название его книги гласит: «Аврора, или Утренняя заря в восхождении, или Корень или мать философии,

астрологии и теологии, или Описание природы, как все было и как стало в начале». Я приобрёл его книгу за смешную цену. Те$ перь она лежит передо мной на столе. Рядом с Библией. Я пришёл с севера и проложу свой путь на юг. Однако едва началось моё путешествие, я снова бросаю свой взгляд на се$ вер. На Полуночь. Там должна находиться гора Собрания и ве$ нец — Корона Люцифера… Тулуза Поздним вечером под проливным дождём я покинул Па$ риж. Устав от большого города, я вскоре уснул. Когда я проснул$ ся, сквозь оконные стёкла моего купе меня приветствовала си$ нева южного неба, которую я никогда прежде не видел. Деревья красовались цветами лета, вода реки сверкала, а широко над ней растянулся высокий средневековый мост. Я нахожусь здесь уже почти десять часов. За это время я успел осмотреть всё, что должен увидеть любой путешественник, чтобы с полным на то основанием сказать, что он побывал в Тулузе. На$ последок я посетил кафедральный собор Saint–Sernin — чудесное кирпичное строение романского стиля, которое во многом напо$ минает готические церкви в Грайфсвальде, Висмаре и Хорине. Покинув центр города, я направился к кафедральному собору. Его стены были покрыты золотыми лучами заходящего солнца, светя$ щийся диск которого закрывали верхушки высоких зданий. Созда$ валось впечатление, будто внутри дома божьего горит огонь, рас$ каляющий камни, или будто весь собор залит кровью. Много кро$ ви было пролито в Тулузе — крови готов и альбигойцев… Когда я пересёк площадь, пройдя перед порталом, то вспом$ нил об итальянском философе Ванини, которому римские свя$ щенники вырвали язык, чтобы он более не мог проповедовать. В конце концов его ещё живое тело сожгли в Тулузе 19 февраля 1619 года, потому что он, став немым, начал писать. Внутри цер$ кви я заметил неловко свёрнутый зонт, а рядом с ним — крестьян$ ку, прижавшуюся спиной к колонне и обвившую её руками. Вос$ торженными глазами она смотрела на распятие, которое величе$ ственно возвышалось прямо перед ней. Она не замечала ни меня, ни множества людей, которые проходили мимо неё. Она не слы$ шала и того, как время от времени в кружку для сбора пожертво$

ваний, которая стояла у ног распятого, падали, дребезжа, золо$ тые монеты. Я повернулся и вышел из церкви в город. В городской стене виднеется вмонтированная в неё мрамор$ ная плита. Она знаменует собой то место, где при осаде Тулузы был убит брошенным камнем Симон де Монфор. Этот североф$ ранцузский рыцарь, назначенный папой и французским коро$ лём генералиссимусом крестового похода против альбигойцев, был убит в день святого Иоанна в 1216 году. Камень, ставший для него роковым, кинула уверенной рукой вниз с городской стены доблестная жительница Тулузы. Как я узнал, в этом месте часто видят привидений мёртвых тулузцев и провансальцев. Они не забыли, сколько зла причинил их родине Симон де Монфор. Я приехал в эту землю из–за альбигойцев. Как и мои пред$ ки, они должны были общаться с дьяволом. В 1275 году в Тулузе сожгли множество еретиков. Вместе с ними была сожжена и 56– летняя женщина, которую звали Анжела из Лабареты. Огонь зем$ ного пламени превратился для неё в вечный огонь адских муче$ ний. В камере пыток у неё силой вырвали признание в том, что она вступала в сношения со злом и что её плод был чудовищем. У него была волчья голова и змеиный хвост. Она была вынужде$ на каждую ночь выкрадывать малых детей, чтобы кормить ими её отпрыска. Во всём этом женщина–еретик призналась, когда её жестоко пытали. В переводе на немецкий Анжела (Angela) означает «ангел» (Engelin). Памье Городские стены Памье отражаются в водах реки Арьеж, исток которой находится в снежных горах Андорры. Как пове$ дал мне молодой тулузец, которого я встретил в одном книж$ ном магазине, климат этого городка очень неблагоприятен. Он также рассказал мне, что с женщинами в Тулузе лучше всего зна$ комиться в 11 часов утра в кафедральном соборе Saint–Sernin. Там легче всего встретить самих Femmes legeres, т. е. проститу$ ток. Однако он не советует надолго останавливаться в Памье, поскольку здесь определённо можно погибнуть от скуки. Я ска$ зал ему, что намереваюсь отправиться из Памье в Фуа, а оттуда продолжить своё путешествие в деревушку Монсегюр в Верх$ них Пиренеях и провести там несколько месяцев. В ответ он

уставился на меня в непонимании. Однако внезапно на его лице появилась улыбка, в равной степени вежливая и полная состра$ дания. И он спросил: «Вы из числа тех, кто хочет найти сокро$ вище альбигойцев?» На мой вопрос, какая здесь имеется связь, он рассказал мне одну легенду. Согласно ей, во время крестово$ го похода, который Рим и Париж предприняли против альби$ гойцев 700 лет назад, пресловутые еретики спрятали в замке Монсегюр сокровище. Оно находится там и по нынешний день. Тулузец уверен, что в настоящий момент это сокровище ищет инженер из Бордо при помощи динамита, волшебной палочки и похожих вспомогательных средств. Город Памье расположен на холме, предполагаемые очерта$ ния которого не позволяют увидеть позади него возвышающиеся пики Пиренеев. На узких улочках толпятся люди, среди которых я распознаю одетых в военную форму сенегальских негров и ара$ бов. Безусловно, я не мог задержаться в этом городе надолго. В 1207 году здесь случилось следующее. Из городов и мо$ настырей Южной Франции и прямо из Ватикана по приглаше$ нию графини Фуа, которая носила красивейшее имя Эсклармон$ да, пришли римские священники, доктора и монахи. Их целью было проведение дискуссии с альбигойскими еретиками о хри$ стианской вере. Эсклармонда, которая сама была еретичкой, искренне боялась за свой родной край. Она знала, что папа в Риме и французский король в Париже приняли решение о его уничтожении. Уже лилась кровь. В докладе папы Александра Тре$ тьего аббат Генрих из Клерво, назначенный на Латеранском со$ боре в 1179 году главным епископом Альбано, проповедовал крестовый поход против альбигойцев. С привлечёнными пилиг$ римами он добивался установления римской веры огнём и ме$ чом. В 1207 году пресловутый Иннокентий Третий занял папс$ кий престол. Он поклялся отрубить голову альбигойскому дра$ кону, чтобы подготовить еретическую землю к новому роду. В замке, расположенном на пути к Памье, местопребывании вдо$ вы Эсклармонды, необходимо было, прежде всего, решить, чей Христос является лучшим — римский или альбигойский. Эск$ лармонда сама приняла участие в острой дискуссии. Она упре$ кала римлян в организации крестового похода под предводи$ тельством кардинал–епископа Альбано, которому, на её взгляд, был присущ отнюдь не христианский характер. В ответ на свои

слова она услышала, как до неё донёсся рассерженный голос: «Мадам, Вы должны были остаться дома и сидеть за своим вере$ теном! Вам нечего делать на таком собрании!» Эсклармонда де Фуа, о которой сегодня почти никто ниче$ го не знает, является одной из величайших женских фигур сред$ невековья. Проклятая папой и ненавидимая французским ко$ ролём, она до последнего своего издыхания думала лишь об одном — о политической и религиозной независимости её род$ ного края. Она умерла в преклонном возрасте. О месте, где она скончалась, никто не знает. Возможно, это произошло в одной из женских половин в замке Монсегюр, который она велела построить как неприступную боевую крепость. Однако несом$ ненным является то, что она не смогла пережить трагический конец её родного края. Благодаря заботе и стараниям близких людей, скончавшуюся графиню должным образом похорони$ ли в неизвестном месте. Она была предана земле, из которой её создал Творец. Эсклармонда была архиеретичкой. Сегодняшние христианские верующие назвали бы её неоязычницей, потому что она отвергала Ветхий Завет, называла иудейского бога Яхве Сатаной и не верила в распятие Иисуса Христа. Не говоря уже о том, что она отрицала веру во спасение человечества, которое, согласно католическим убеждениям, стало возможным только благодаря распятию Христа. Эсклармонда совершила акт принятия ереси в 1204 году в городе Фанжо, который расположен недалеко от Памье. Haereticatio Эсклармонды — так инквизиторами называлось ере$ тическое посвящение — произвёл сам патриарх еретической церкви. В то время им являлся рыцарь Гильберт де Кастр, кото$ рый происходил из благородного рода Белиссены. Начиная с этого момента графиня принадлежала к общине катаров. Катаром мог стать лишь тот, кто был сперва последовате$ лем или Credens — верующим, а затем — как утверждают — да$ вал следующий торжественный обет. «Я обещаю: посвятить себя Богу и его истинному Евангелию, никогда не лгать, никогда не клясться, никогда более не касаться женщины (еретичка отка$ зывалась от мужчины), не убивать животных, не есть мяса и пи$ таться только плодами деревьев и растений. Также я обещаю ни$ когда не изменять своей вере, ибо предательство это будет рав$ но смерти!» — После этого он становился рыцарем или Perfectus

— Совершенным. На вновь принятого надевалась плетёная ве$ рёвка, которую называли «одеянием». Еретички вместо этого на$ девали своего рода корону. На провансальском языке этот акт принятия назывался Consolament — утешение. Верующий ере$ тик не давал этого клятвенного общения и мог жить так, как живёт человек, который ведёт обычную жизнь. У него была жена и дети, он ходил на работу и охотился, ел мясо и пил вино. В качестве дома божьего ему служили лес или пещера. Его духов$ никами были катары, которых он, почитая, также называл Bonshommes — Добрыми людьми. Святой Бернар Клервосский сообщает, что в Южной Франции fere omnes milites — почти все рыцари были катарами. Когда Эсклармонда де Фуа приняла еретическое посвя$ щение, она была пожилой вдовой и матерью шестерых сыно$ вей, которые были в зрелом возрасте. Не связано ли это осо$ бенным образом с еретической аскезой? Я не думаю, что «по$ чти все рыцари» вели монашескую жизнь. Фуа Мне очень нравится этот пиренейский городок. Он окру$ жён величественными горами, над которыми возвышаются жи$ вописная крепость и красивая церковь, обрамлённые зеленью ухоженных парков. Узкие, но вычищенные до блеска и сияю$ щие улицы и переулки извиваются поперёк и перекрещиваются друг с другом. По дороге я встречаю поразительно много свет$ ловолосых и рослых людей. Отчего же в них не должна течь гер$ манская кровь? Враждующие братья — готы и франки — долгое время были здесь у себя дома… Об их братской вражде напоминает городская церковь. Она посвящена Волусиану, малоизвестному святому, о котором необ$ ходимо рассказать следующее. Во время вестготского господства в южной части Галлии римские епископы были сильно недоволь$ ны владычеством арианских, а следовательно, еретических готс$ ких королей. Около 500 года нашей эры они призвали на помощь франкского короля Хлодвига. Один из епископов, а именно Во$ лусиан, открыл приближающимся франкам городские ворота Тура. Волусиан должен был спасаться бегством. Преследующие его и озлобленные на предателя готы настигли Волусиана в Пи$

ренеях. Битва при Вугле стоила готскому королю Алариху Второ$ му жизни и открыла франкам юг для завоеваний. После неё Хлод$ виг повелел собрать бренные останки епископа и провозгласить его от имени франкского духовенства мучеником и святым. На том месте, где покоились мощи Волусиана, возник монастырь. Вокруг монастыря на развалинах древнейших поселений посте$ пенно образовалось село с рыночной площадью, которое в кон$ це концов король франков Карл повелел сделать могуществен$ ным опорным пунктом. Так возник сегодняшний Фуа. Своим названием этот город обязан фокейцам. Эти мало$ азиатские эллины были вытеснены в шестом столетии до нашей эры персидским тираном Гарпагосом и оставили свой родной город Фокею, переселившись на южный берег Галлии. Таким об$ разом возникли Массилия (сегодняшний Марсель), Портус Вене$ рис (сегодняшний Порт–Вандр) и еще некоторые другие, сегод$ ня уже южно–французские города. Фуа также должен был быть Фокеей (Phokis или Phokäa) на крайнем западе Европы. Семьсот лет назад страна, город и замок Фуа стали свидете$ лями ужасных событий. Это было время крестового похода про$ тив альбигойцев. В 1209 году по приказанию папы и желанию французского короля в Лионе собралось триста тысяч правовер$ ных христиан, а с ними мародёрский сброд со всех господских земель. Находясь под главным командованием аббата Сито, а за$ тем Симона де Монфора, они были готовы обрушиться на благо$ словенную землю между Альпами и Пиренеями — а именно, на округи Прованс и Лангедок. Этот поход преследовал определён$ ные цели. Единственно признанным вероисповеданием должно было быть римское христианство. Другой основной его целью было повсеместное установление франкского господства. Также поход был призван к тому, чтобы народным массам, привыкшим со времён палестинских крестовых походов к мародёрству, а так$ же уничтожению неверующих, была предоставлена возможность снова взяться за своё дело. Парижский король пообещал им бо$ гатые трофеи. В значительной степени возымело своё действие и обещание папы, которое заключалось в следующем. Все, кто при$ нимал участие в войне против альбигойцев, уже по прошествии сорока дней после своей смерти обретали вечное блаженство и могли быть абсолютно уверены в прощении всех совершённых ими во время войны прегрешений. Находящаяся под покрови$

тельством непорочной Девы Марии и поющая псалмы господс$ кая масса заполнила собой провансальские границы. Её сопро$ вождал не хуже вооружённый легион архиепископов, еписко$ пов, аббатов, священников и монахов. На выступлении перед народом, которое состоялось 1 сентября 1883 года, папа Лев Три$ надцатый, также один из многих ненавистников Германии на папском престоле, провозгласил, что альбигойцы хотели унич$ тожить церковь силой оружия. При этом он заявил, что римс$ кую церковь спасла не сила оружия, а заступничество Святой Девы Марии. Богоматерь сумела помочь правоверным лишь после того, как доминиканцы изобрели чётки. Однако это была сущая неправда! Её можно объяснить лишь двумя возможными причинами: или этому папе заранее предоставили неверную ин$ формацию, или он сознательно скрыл истину за пеленой лжи. Ведь в действительности Дева Мария была совсем не при чём: Рим и Париж затеяли войну. Некоронованный король Южной Франции, граф Раймон (Раймунд) Тулузский направлял к Риму одно прошение за дру$ гим, всеми силами стараясь отвести от своей земли беду. Но, к сожалению, всё это были только тщетные усилия. Хотя тулузс$ кий король и раболепствовал перед римской церковью, подав$ ляя свою гордость, уже очень скоро в первых южнофранцузс$ ких городах и деревнях вспыхнул огонь, а первые альбигойские еретики отправились на костёр. В конце концов крестоносцы под предводительством Си$ мона де Монфора осадили город Фуа. Прежде его господин — один из самых верных вассалов Раймона Тулузского — подал на третьем Латеранском соборе свою жалобу. В ней указывалось, что заместитель Бога на Земле, римский папа, всеми силами ста$ рается умерщвлять провансальцев, не делая исключений и даже не руководствуясь различиями в их вероисповедании. К тому моменту крестоносцы принесли в жертву уже 500 тысяч людей. Однако истцу было дано лишь прощальное благословение, со$ провождаемое дипломатической улыбкой. То, что в самом ско$ ром будущем должно было перетерпеть графство Фуа, не под$ даётся никакому описанию. Землю Фуа охватил ужас, вызван$ ный принудительным отчуждением собственности её жителей и всяческими гонениями на них как со стороны пилигримов, так и со стороны их учеников. Их преемники были специально

назначены для обращения альбигойцев (читай: истребления альбигойцев) доминиканцами (читай: инквизиторами). На уже упомянутом Латеранском соборе графу Фуа был высказан упрёк в том, что его сестра Эсклармонда была архи$ еретичкой и стойко защищала еретиков. Однако на это граф возразил, что это была не его вина, поскольку его сестра была наделена особыми правами. Благодаря этим правам она могла распоряжаться своими владениями так, как считала нужным, и могла управлять своими подданными также по своему усмотре$ нию. Что же касается её веры, то у графа было ещё меньше прав и возможности повлиять на неё и принудить к принятию като$ личества. Кроме того, его стойким убеждением было то, что вера любого человека должна быть свободной. Отныне в южнофранцузском краю повсеместно пелись латинские мессы, провансальские крепости узурпировались новыми землевладельцами, завоёванная земля была подчинена Короне. Язык же победителей — французский — начал своё три$ умфальное шествие по землям Южной Франции. И пока проис$ ходили все эти ужасные события, вера оставалась свободной только в крепости Монсегюр и на нагорье Фуа. Хорошо укреп$ лённый замок и достигающие небес Пиренейские горы защи$ щали этот последний островок свободы. К слову, вера остава$ лась здесь свободной ещё и в 1244 году, следовательно, 35 лет спустя после начала войны. После потерпевшего неудачу сове$ щания в Памье предусмотрительная графиня Эсклармонда, к вдовьему имуществу которой относился Монсегюр, дала особое задание. Она приказала, пожалуй, лучшему замковому архитек$ тору тогдашнего времени, Бертрану из Бакалаврии, возвести замок таким образом, чтобы в представлении людей он считал$ ся полностью неприступным. Только благодаря этому неболь$ шая кучка верных отчизне рыцарей, твёрдо верующих ерети$ ков и храбрых крестьян обрела возможность выстоять при обо$ роне замка. Они стойко сражались в битве, которая велась здесь, наверху, вблизи облаков против настырного врага, который значительно превосходил их по численности. Сестра Эсклармонды Сесиль также была «еретичкой». Од$ нако она принадлежала к числу вальденсов — верующих в Биб$ лию приверженцев Петера Вальдо. Последователии этого лион$ ского продавца, открыто протестуя против роскоши и развра$

щённости нравов Рима, стремились вести благую апостольскую жизнь и быть буквальными последователями Иисуса Христа. Ватикан поклялся принести смерть и уничтожение вальденсам, к которым вряд ли принадлежали провансальские рыцари и сво$ бодные мелкие землевладельцы, отдававшие предпочтение ка$ таризму. В ходе крестового похода против альбигойцев «воины Христовы» умертвили тысячи и тысячи из числа этих еретиков, ведущих своё происхождение из низших классов. Однако архи$ еретиками были только катары, которых Рим ненавидел намно$ го яростнее и с которыми были связаны отец и брат Эсклармон$ ды де Фуа. Её брат был известным трубадуром — миннезинге$ ром, а его крепость была всегда радушно открыта для всех про$ езжающих мимо певцов. В свой смертный час он повелел про$ вести над собой ритуал «еретического» утешения. Лавлане Меня вряд ли заметили в пути до этого места Пиренеев. На$ чиная со вчерашнего дня шёл ливень. Здесь также создаётся ощу$ щение, что до наступления осени ещё далеко. В конце концов, ока$ залось так, что я путешествую в почтовой машине. Крестьяне, ко$ торые принесли свои товары на рынок Лавлане, были пассажира$ ми. Они быстро разузнали у меня, что я немец и хочу найти приют в их горах. Они охотно показали мне скалы крепости Монсегюр, которые возвышаются надо всей близлежащей местностью. Дож$ девые тучи закрывали её очертания. «Вы действительно ищете со$ кровища альбигойцев?» — снова спросили меня. Как я потом уз$ нал, в тулузской газете недавно появилась об этом статья. Небольшой, но ухоженный постоялый двор приютил меня на ночь. Около 10 часов утра я смог поехать верхом с сыном хозяина, врачом, в деревню Монферье, что означает «железная гора», а оттуда в деревушку Монсегюр. Ему нужно было ухажи$ вать за больным пациентом. После ужина меня пригласил к себе 80–летний горожанин, чтобы показать свою коллекцию. В течение десятилетий он ко$ пался в руинах крепости и пещерах его ближайшей родины. Он охотно и с застенчивой гордостью показал мне кости пещер$ ных медведей и пещерных львов, инструменты каменоломни, стрелы из костей, бронзы или железа, разные осколки и ещё

много чего другого. Он также исследовал развалины замка Мон$ сегюр, пусть и поверхностно. Главными его находками стали оружие, кирпичи и каменные шары, которые скатывали с зуб$ цов крепостной стены на наступающие войска, находящиеся в долине. Наконец, он осторожной рукой взял сундук, внутри ко$ торого находились изготовленные из глины голуби, также об$ наруженные в руинах замка Монсегюр. Мой хозяин не смог ска$ зать мне, для чего их в своё время использовали. Впрочем, как я обнаружил к своему удивлению, скончавшийся друг нашёл в крепости книгу, написанную неизвестными буквами — китайс$ кими или арабскими, он уже не знал. Она пропала без вести. Этим вечером я усиленно размышляю над услышанным и уви$ денным, ожидая своей поездки в Монсегюр ещё нетерпеливее, чем ранее. Все эти факты и события заставляют меня внима$ тельно подумать над историей, которую мне рассказали перед расставанием, почти мимоходом. На рубеже двенадцатого сто$ летия где–то у Кагора в тулузской земле жил могущественный вице–граф Раймон (Раймунд). Рыцарю с положением в то вре$ мя подобало заботиться о Минне и сочинять стихи, посвящая их благородной даме, — следовательно, быть трубадуром. Из$ бранницей Раймона Иордана стала Аделаида, супруга аристок$ рата, рыцаря Пена, который знал о Минне обоих и одобрял её. Когда началась ужасная альбигойская война, Раймон и аристок$ рат взялись за оружие и сошлись в битве, противостоя неприя$ телю. Рыцарь Пена пал, а от Раймона вскоре уже не было ника$ ких известий. Аделаида долго ждала трубадура в тоске и печали. Не теряя веры в то, что он остался жив, она отреклась от мира и переселилась наверх, в замок, потому что была еретичкой. Она желала проводить свои дни там наверху как отшельница. Рай$ мон Иордан действительно остался в живых. Тяжелораненый, он нашёл у своих друзей убежище и заботу. Выздоровев после длительной болезни, он сразу начал искать Аделаиду. Тайными тропами он поднялся к замку Пена. Тот уже долгое время был занят неприятелем, а владелица замка бесследно исчезла. Для него, объявленного вне закона, более не было иного убежища, кроме замка Монсегюр. Там он снова нашёл свою Аделаиду. По пути домой мне пришли на ум стихи Людвига Уланда. Школьником я должен был учить их наизусть. Кто же мог мне тогда сказать, что я как дома обоснуюсь в «долинах Прованса»?!

В долинах Прованса Возник миннезанг – Дитя весны и Минне, Милых сердечных друзей. Я пришёл в эту землю ради альбигойцев, которые были еретиками, как и мои предки. Однако я никак не мог подо$ зревать, что между еретиками и миннезингерами существо$ вала тесная связь. Монсегюр в Пиренеях Я проживаю в более чем скромном крестьянском доме. Воду я должен черпать из расположенного в отдалении источника, от которого ведёт тропа к так называемому «полю костра» (Scheiter$ haufenacker). Здесь в своё время доминиканские монахи сожгли 205 еретиков на гигантском костре. Начало источника находит$ ся недалеко от каменной глыбы, над которой возвышается крест из кованого железа. Его пересекают два меча. На его продольных балках висят плеть, прут и терновый венец. Туда же подвешен и ключ Петра. Непосредственно позади утёсов тянется вверх могу$ щественная Бургберг, «замковая гора». Именно на ней в чудовищ$ ном одиночестве покоятся руины замка Монсегюр. Деревушка Монсегюр, расположенная на головокружитель$ ной высоте над ущельем, состоит не более чем из тридцати до$ мов. Кроме того, часть из них обвалилась, низвергнувшись в про$ пасть. Тот, кто только может, отправляется из этой деревушки в города и долины, бросая своё имущество на произвол судьбы. Действительно, на этих высотах трудно постоянно жить: здесь не произрастает ничего, кроме злаков, картофеля и небольшого ко$ личества фруктов. Люди очень бедны, на что жалуется и мой хо$ зяин, кюре этих мест. Он без перерыва корпит над своими цер$ ковными книгами и совершает какие–то вычисления. Для жизни ему не хватает средств, которые он получает от своего прихода. Иногда он уходит на несколько дней в расположенную неподалё$ ку Белесту, чтобы посетить своих родственников. Когда он воз$ вращается обратно, то приносит с собой хлеб и колбасу. Церквушку — это жалкое и убогое строение — посещают почти исключительно школьники. Взрослые, за исключением

нескольких одряхлевших старух, приходят в церковь лишь на День Всех Душ. Это единственный раз в году, когда местный кюре собирает вместе всех жителей округи. Как известно, в День Всех Душ поминают усопших. Рядом с деревенской церковью живёт тот инженер из Бор$ до, с которым я познакомился в первый день моего пребывания здесь. Он всё ещё ищет сокровище альбигойцев. Инженер сказал мне, что замок является нашей общей собственностью. Он обя$ зал себя договором, согласно которому он передаст общине по$ ловину найденных им сокровищ — в том случае, если он успеш$ но осуществит свой замысел. Он точно знает, что это сокровище состоит из золота и серебра. Кроме того, он надеется найти под$ линное Евангелие от Иоанна, которое содержало истинные све$ дения об Иисусе Христе и находилось во владении альбигойцев. С помощью фальсификации Евангелия от Иоанна римская цер$ ковь, по его мнению, хотела уничтожить истинную и единствен$ ную благую весть принявшего человеческий облик Бога. Я спрашиваю моего знакомого, откуда же он это знает. В ответ он сказал мне, что не может выдать эту информацию. Ока$ зывается, он принадлежит к тайному союзу, который требует от своих членов соблюдения полного молчания. Мой знакомый только смог сообщить мне следующее. Он допускает возмож$ ность того, что все до единого альбигойцы были уничтожены инквизиторами и их помощниками–палачами. Однако истин$ ное Евангелие от Иоанна нашло надёжное укрытие внутри зам$ ковой горы, которая на самом деле внутри полая. Долгое время крепость всецело находилась в руках римской церкви. Они бес$ престанно рыскали по ней, чтобы найти подлинное Евангелие от Иоанна. Однако все их усилия оказались напрасными. Кроме того, он продолжал, ему известно место, где нахо$ дится могила Эсклармонды де Фуа. «Кладоискатель» дал ему точ$ ные координаты места, а также, благодаря колебаниям своей волшебной палочки, смог описать этот саркофаг. Оказывается, он состоит из камня, а на его плите находится золотой голубь. Я с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться. Никогда ещё я не наблюдал с вершины горы Бургберг кар$ тину настолько прекрасную, как сегодня утром. Перед моими глазами распростёрлась широкая равнина, протянувшаяся от Каркассона, где однажды находился двор вестготского короля,

до Тулузы. На крайнем востоке, как мне кажется, я заметил море, поскольку между Чёрными горами и горами Алариха оно свер$ кало серебристым светом. У моих ног, окружённое со всех сто$ рон обильной зеленью, виднелось аббатство Нотр–Дам де Пру$ илль — католический монастырь доминиканского ордена, ро$ дина чёток и колыбель инквизиции. Это аббатство было осно$ вано святым Домиником — тем самым, которому в видении яви$ лась сама Богоматерь, вверив ему тайну чёток и приказав истре$ бить еретиков. После этого случая он ни за что не захотел упус$ кать из виду Монсегюр и по этой причине создал неподалёку от него пресловутое аббатство. Сам он никогда не входил в кре$ пость еретиков. До того как Монсегюр был занят крестоносца$ ми, святой Доминик уже скончался и, если учение церкви ис$ тинно, присоединился к общности святых на небесах. На сове$ сти Святого Доминика было очень много человеческих жизней… К северо–востоку от Тулузы, там, где парил лёгкий туман, мог находиться город Альби, который и дал еретикам имя «аль$ бигойцы». За своими стенами он защищал их в большом коли$ честве. С высоты в тысячу метров я совершенно отчётливо ви$ дел городок Мирепуа. Я знаю, что в дохристианские времена он назывался Бели Карта (Beli Cartha). Это должно было обозна$ чать «город света», потому что Белис и Абеллион были здесь именами светлых божеств. В северном направлении, примерно в четырёх часах пути, я смог разглядеть крепость Фуа, гордо воз$ вышающуюся между вершинами высоких гор. На её оконных стёклах отражалось утреннее солнце. На западе и на юге протя$ нулись пиренейские вершины, одна холоднее и величественнее другой: Канигу, Карлит, Суларак и величественный пик Святого Варфоломея, который крестьяне называют Табор (Tabor). Дол$ жен ли он, подобно палестинскому Фавору (Tabor), также быть горой преображения? Над его вершиной, высота которой на$ считывает почти три тысячи метров, плыли ватные облака. На протяжении тридцати лет Монсегюр штурмовали пилиг$ римы и солдаты крестового похода, организованного римской церковью против альбигойцев, а после них и доминиканцы вме$ сте с французами. За его крепкими стенами, как мы знаем, обору$ довали свои защитные позиции последние свободные еретики и рыцари. Они сражались, не сдаваясь, на протяжении более чем тридцати лет. Переломный момент наступил в ночь на вербное

воскресенье 1244 года, когда подкупленные пастухи показали осаждающим город «солдатам Христа» особый скалистый гребень хребта. Именно с него можно было без особых трудностей по$ пасть на вершину горы, не испытывая при этом сильного голо$ вокружения. Небольшой, но обрывистый западный склон горы — этот единственный доступ к ней — был наилучшим образом защищён долговременным укреплением. Однако и здесь осаж$ дённым еретикам угрожала опасность. Наступающие войска со$ орудили так называемую «кошку», крановую тележку, — осадную машину, которая с каждым днём всё ближе подползала к верши$ не и уже угрожала крепостным стенам. Однако замок пал, прежде всего, из–за предательства пастухов. В итоге все обитатели замка, которые не хотели признавать бога Яхве, высший правовой ста$ тус папы и римскую догму, были сожжены в вербное воскресенье на гигантском костре, который установили у подножия горных скал. Это были 205 жертв, среди них дочка кастеляна Эсклармон$ да де Белиссен, родственница владелицы замка Эсклармонды де Фуа. Остальные пленные, количеством около четырёх сотен, были брошены в темницы крепости Каркассона. Большинство из них погибло от голода и страданий. Я сделал привал у пастуха, которого я встретил на пике Су$ ларак. Он дал мне отведать своего сыра, а я протянул ему свою Gourde («дорожную флягу») — кожаную бутылку, которую мне дали с собой в дорогу. В ней было красное вино. С безоблачного неба нещадно жгло солнце, и в то же время завывала южная буря. Мы с пастухом говорили о Монсегюре и о сокровищах еретиков. Пастух хотел точно знать, находился ли когда–то на Монсе$ гюре пресловутый Граль. Он рассказал мне одну легенду. Соглас$ но ей, когда ещё крепко стояли стены замка Монсегюр, за ними охранялся чистый священный Граль. Однако замок был в опас$ ности. Войска Люцифера расположились у его стен. Они хотели заполучить Граль, чтобы снова вставить его в корону их князя, из которой он выпал при падении ангелов на землю. Тогда, в это крайне тяжёлое время, с небес прилетел белый голубь и расколол своим клювом Табор. Эсклармонда, хранительница Граля, броси$ ла ценную святыню внутрь раскрывшейся горы. Та тотчас снова закрылась, и так был спасён Граль. Когда черти ворвались в за$ мок, то было уже слишком поздно. Озлобленные, они сожгли всех Чистых недалеко от горных скал на Camp des Cremats — «полях

костра». Приспешниками дьявола были сожжены все Чистые, за исключением Эсклармонды. Когда она спрятала Граль, то подня$ лась на вершину Табора, превратилась в белого голубя и полете$ ла в сторону азиатских гор. На самом деле Эсклармонда не умер$ ла: ещё и сегодня живёт она в земном раю. Пастух сделал вывод, что именно поэтому могилу Эсклармонды невозможно отыскать. Я спросил его, что он думал про кладоискателя и его сооб$ щения о саркофаге Эсклармонды. Он сказал: «Ce sont tous des fumistes — всё это бесплодные фантазии». С племянником кюре и несколькими крестьянами я рас$ положился в небольшой кухне у камина. В соседней комнате шумели молодые парни, играющие в «белотт». Было темно. Об$ лака заволокли замок и деревушку Монсегюр. Ещё и сегодня, по прошествии трёх дней, они всё ещё обволакивают гору. На дво$ ре холодная осень. Всем им — местным крестьянам — известно, что Монсегюр должен был быть горой Граля. Этого мнения при$ держиваются и во всём краю Фуа. Инженер посмеялся над мес$ тными крестьянами, когда они однажды заговорили с ним об этом. Поэтому они не спешили рассказывать мне эту историю, опасаясь той же реакции. Я приложил большие усилия, чтобы наш разговор стал бо$ лее смелым и открытым. И я узнал много интересного. Оказы$ вается, инженер не мог найти сокровища, потому что они рас$ положены в одной из пещер в лесу Табора, защищённые от не$ званых гостей чрезвычайно тяжёлыми каменными плитами. Внутри этой пещеры на страже стоят ядовитые гадюки. Кто хо$ чет завладеть этим сокровищем, должен оказаться там в верб$ ное воскресенье — в Fête des Ramaux, — точно в то время, когда священник читает мессу. Именно тогда каменные плиты можно будет поднять руками, а змеи впадут в короткий сон. Но горе тому, кто не покинет пещеры до того момента, когда священник споёт Missa est! С окончанием мессы пещера с сокровищами снова закроется, и несчастному придётся мучительно умереть от укусов внезапно пробудившихся змей. Один из крестьян сообщил мне, что однажды его дедушка при выпасе овец наткнулся в середине леса на одну из таких каменных плит с железным кольцом, однако он не был в силах поднять эту плиту. Он поспешил в деревню, чтобы позвать по$ мощников. Однако, вернувшись, он уже не нашёл того места.

Удивительный край! Пришла зима. На протяжении восьми дней почти беспрерыв$ но шёл снег. Когда я покинул север — мою родину, — я не мог даже и представить, что вынужден буду с трудом прокладывать свой путь сквозь снег к небольшой гостинице, в которой живу и питаюсь. Если бы не южно–французские крестьянские дома, я бы совершен$ но забыл, что нахожусь сейчас на крайнем юге Франции и что ос$ таётся лишь несколько часов пути до Испании, которую мы оши$ бочно воспринимаем как один большой сад лимонов и апельси$ нов. Вместо этого глазам открываются непохожие на баварские Альпы горы–исполины, заснеженные ильмы и покрытые снегом еловые леса. Подобным образом выглядит юг ближе к своей север$ ной части, и именно таким я его теперь воспринимаю. Только небо сейчас лазурное, а солнце очень светлое — такими я их до сих пор не видел. Ночью свирепствует сильный мороз. А звёзды располо$ жены на ночном небе так близко к наблюдателю, что создаётся впечатление, будто их можно схватить руками. Я бросаю в камин полено за поленом и проклинаю их, потому что вблизи огня страш$ но жарко, а удаляясь от него лишь на несколько шагов, превраща$ ешься в льдинку. Если сесть перед самым камином, то одновремен$ но по коже пробегают мороз и тепло. Больше всего я люблю нахо$ диться в кухне моей небольшой гостиницы. Там стоит плита, со$ гревая окружающее пространство соразмерным теплом. Крестья$ не чувствуют то же, что и я. Теперь кухня стала общим залом. На Бургберг подняться воистину невозможно. Я попробовал сделать это сегодня. Однако снега было слишком много, чтобы его можно было преодолеть. Крутой обрыв под замком являет собой недоступную ледяную стену, и я едва ли могу идти против бури, которая свирепствует вокруг горы. Поэтому у меня было время изу$ чить несколько книг, которые я заказал из Германии: «Парцифаль» великого немецкого миннезингера Вольфрама фон Эшенбаха, сти$ хотворение о «вартбургской войне», французские и немецкие ра$ боты о сказаниях о Грале и искусстве миннезингеров. Поэзия Вольфрама доставила мне безмятежную радость. Какой же человек, ищущий правосудия, не является таким же ищущим, как Парцифаль? Какая мать, которая должна предо$ ставить своему сыну необходимую жизнь, не является Герце$ лойдой? И какой же честный человек не тянется к свету и яс$ ности, к земле Граля?

Менее глубоко затронула меня песня о «вартбургской вой$ не», написанная неизвестным автором. Ей не хватает цельности, вневременности и общепринятости работы Вольфрама. И всё же потрясающе изложены однозначные места, которые показыва$ ют всю боль времени, глубоко волнуемого религиозными потря$ сениями, — а именно тринадцатого столетия от рождества Хрис$ това. Здесь обрёл свою форму призыв «Прочь от Рима!» («Los von Rom!»). Безусловно, форма выражения этого призыва неразрыв$ но связана со своим временем. Однако в истории немецкой ли$ тературы этот лозунг находил самые разные воплощения. Цель, к которой стремится и которую жаждет «Парцифаль», — это Граль, камень света. Любой земной блеск — ничто по срав$ нению с его сиянием. Этот камень должен быть исполнением зем$ ных желаний — раем. Тот, кто созерцает Граль, не нуждается в смерти и свободен от неё. Геракл, Александр Великий и другие героические фигуры греческой древности должны были знать о нём. Наконец, «язычник и астролог» увидел его из созвездия Све$ та и Движения (Licht und Lauf) и возвещает о нём людям. В отно$ шении того, каким же образом Граль прибыл на Землю со звёзд$ ного неба, Вольфрам фон Эшенбах хранит молчание. В конце концов, камень оказался на Земле, оставленный теми, «кто снова полетел к звёздам, потому что их чистота тянула их обратно до$ мой». С тех пор он охраняется верными храмовниками и коро$ лём в замке, называемом Мунсальвеш. За ним следят девы Граля и его хранительница, которая одна только может нести его в руках. Молодой герой именем Парцифаль отправляется на поиски Гра$ ля. Он оставляет свою мать — Герцелойду, чтобы войти в число рыцарей. Став рыцарем Круглого Стола короля Артура, он желает высочайшего земного блаженства. Он находит его на горе Мун$ сальвеш в Грале и становится Королём Граля. Его сын Лоэнгрин мог, став взрослым, стать герольдом Граля. В челне, который тя$ нут лебеди, он едет к людям, сражаясь с любой неправдой. Ответственный редактор моего издания «Парцифаля» счи$ тает, что Замок Граля Вольфрама должен располагаться в Пире$ неях. Возможно, к этому мнению его побудили указания таких мест, как Арагон и Каталония (Katelangen). Таким образом, пире$ нейские крестьяне были абсолютно правы, когда назвали руины Монсегюра замком Святого Грааля (Saint–Graal). А снег, по кото$ рому заставил своего скакуна бежать рысью искатель Граля Пар$

цифаль, чтобы наконец попасть в Замок Спасения, вполне может быть пиренейским снегом. Имя «Мунсальвеш» (Munsalvatsche), которое Вольфрам использует в своём сочинении как единствен$ ное название Замка Граля, означает, как многие предполагают, «Дикая гора» (Wildenberg). В основание кладут французское сло$ во sauvage = дикий, которое соответствует латинскому слову silvaticus (от silva = лес). Недостатка в «лесе» окружающая мест$ ность не испытывает — но только в пределах Монсегюра. Также заслуживает упоминания, что на местном диалекте «Дикая гора» (Wildenberg) должна звучать как Moun salvatgé. В противоположность Вольфраму и его авторитету, Рихард Вагнер, композитор «Лоэнгрина» и «Парцифаля», назвал Замок Граля Montsalvat. Это означает: «гора Спасения» (Heilsberg). Montsalvat и Munsalvatsche могут одинаково и вполне без при$ нуждения рассматриваться как Moun ségur (Монсегюр) — «На$ дёжная гора» или «гора Спокойствия», так что замок Монсегюр (Montségur), рядом с которым я живу, также в этом отношении вполне может быть пресловутым Замком Граля. Как уже было сказано, мы находим, обозначение «Мунсаль$ важ» (Munsalvatsche) только у Вольфрама фон Эшенбаха. Дру$ гие раннесредневековые поэты Граля, которых было много, из$ бирали самые разнообразные наименования. В древнефранцуз$ ском прозаическом романе есть цель, к которой стремится ищу$ щий Граль рыцарь, райский Эдем — Edein, Chastiax de Joie («за$ мок радости», Freudenschloss) или Chastiax des Armes («замок душ», Seelenschloss). В другом стихотворении конечной целью является сам Олимп. Таким образом, нашедший Граль становится олимпийцем, подобно греческим богам и героям. Гора и Замок Граля во всех стихотворениях раннего средневековья рассмат$ риваются как страна света и место преображения. Возможно, пик Святого Варфоломея, на восточные форпосты которого опирается замок Монсегюр, получил по этой причине своё про$ звище «Табор» (Tabor), как и библейская гора (Фавор), которая являлась, как известно, горой преображения Христа. В моей комнате до сих пор висело яркое изображение, пред$ ставляющее Иисуса Христа на горе Елеонской. Окрылённый ан$ гел, наполовину закрытый облаком, подносит к молящимся по$ хожую на дароносицу чашу. Я убрал картину, заменив её листом из моей лучшей почтовой бумаги. На нём я — так заботливо и

красиво, как только мог, — написал несколько строк из Вольфра$ ма фон Эшенбаха. Эти строки звучали следующим образом: Из Прованса в немецкой земле Нам было послано истинное предание: Когда Люцифер исчез в ад Со своими ангелами, возник человек. Нельзя забыть того, что добился Люцифер Вместе со своими соратниками! Они были невинны и чисты… Я бы хотел верить, что перед замком Монсегюр располо$ жились войска Сатаны, а не Люцифера. Они хотели заполучить Граль, выпавший из короны носителя света Люцифера и охра$ няемый Чистыми. Чистыми были катары, но не те попы и иска$ тели приключений, которые, с крестом на груди, хотели подго$ товить Прованс к новому роду — к их собственному роду. Ещё раз Лавлане Несколько часов назад я покинул деревушку Монсегюр. Тележка, запряжённая мулами, на которых мой багаж был дос$ тавлен в долину, полностью промокла. Мой рабочий стол стоит в палисаднике небольшой гостиницы недалеко от фикуса. В больших и известных ткацких фабриках завывают сирены: сей$ час пересменка. Позволю себе заметить, что почти половина всех жителей этого городка — ткачи. Ткачество же с давних пор является родным для этого места. Катаров также называли Tisserands — ткачи… Я снова был в гостях у 80–летнего мосье Ривера (Rivers) — пусть это будет его имя. Благодаря тому, что он рассказал, я узнал много важного и интересного. Как оказалось, искусство минне$ зингеров и ересь составляли единое целое ещё до начала альби$ гойских крестовых походов! Как он объяснил, в пользу этого го$ ворит ряд обстоятельств. Так, катаризм претендовал на то, чтобы носить имя Gleyiza d’amors — церковь Минне (Minnekirche), а ритуал возвышения (Erhöhung) трубадура со стороны его дамы назывался Consolament — «утешение» (Tröstung). Этим же име$ нем, как широко известно, назывался и катарский обряд посвя$

щения, которое позволяло превратить еретического Credens в Perfectus. Посредством этого обряда поющие и воспевающие в своих песнях Минне Chevalier errant — странствующие рыцари превращались во всех своих формах в Chevalier parfait — совер$ шенных рыцарей; Pregaire — просящий или ищущий становился Trobador — нашедшим. Состояние errant соответствовало ерети$ ческому Credens, а состояние Chevalier parfait соответствовало еретическому Perfectus. Латинские обозначения были сперва вве$ дены знавшими латинский язык инквизиторами. Что же касается Table ronde — Круглого Стола, который воспевался в средневеко$ вой поэзии как некое чудо, то он представлял собой символ общ$ ности Perfecti и желаемой цели Chevalier errants, поскольку имел «совершенную» форму круга. Круг короля Артура и круг Граля дол$ жны были рассматриваться в качестве поэтически прославлен$ ного мира Минне катаров. На мой вопрос, известна ли ему легенда о «Замке Граля» Монсегюре и принимает ли он её всерьёз, он ответил кратким и откровенным «Да». Тем временем мосье Ривер продолжал свой рассказ. Соглас$ но ему, в школах и университетах учат тому, что трубадуры были сентиментальным народом, безмерно увлекавшимся тунеядством. Они оставляли свои повседневные заботы собственным мецена$ там и покровителям. Трубадуры не знали иной заботы, кроме как завоевывать благосклонность дамы — часто замужней женщины — песнями и любезностью. Это объясняется сознательной фаль$ сификацией истинного положения дел, совершённой Римом пос$ ле окончания крестового похода против альбигойцев. Тот, кто непринуждённо читает песни раннего провансальского искусст$ ва миннезингеров, должен заметить, что трубадуры никогда не называли свою даму по имени, но воспевали хвалу своей «светло$ волосой даме», «даме с красивейшим обликом» или «свету мира». Эта дама была ничем иным как символическим отображением их церкви Минне, и все трубадуры, которые, к примеру, прослав$ ляли свою «светловолосую даму из Тулузы» или свою «госпожу из Каркассона», подразумевали под этим ничто иное как местную катарскую общность в Тулузе и соответственно в Каркассоне. В конечном счёте римскими инквизиторами было в принудитель$ ном порядке введено почитание Девы Марии и обычай переби$ рания чёток, нередко под угрозой сожжения на костре. Пусть даже

трубадуры и воспевали в своих стихах Деву Марию, однако втай$ не они подразумевали свою церковь Минне. Это отчётливо сле$ дует из актов инквизиции. Domina — госпожа миннезингера постольку была по его воззрению «богиней», поскольку сам певец был не человеческим существом, но воспевал божественную мудрость. Поэтому снача$ ла в верхнеитальянском, находившемся под непосредственным влиянием Прованса миннезанге существовали также Fedeli d’amore — Верные Минне, которые, целиком отдаваясь своему чувству, превозносили Madonna Intelligenzia — госпожу Мудрость. Если Domina или Madonna «выходила замуж», то супруг– рыцарь, если я на основании этого докажу биографии трубаду$ ров, всякий раз назывался своим полным именем и всегда сооб$ щал сведения о своём местожительстве или территории, на ко$ торую распространялся его суверенитет. Этот «супруг» должен был считаться, как может быть доказано из древних источни$ ков, аристократом–защитником катарской общности внутри своей государственной территории. Так, даму Adelaide — Адела$ иду (это наше имя Adelheid, которое означало Adliges Wesen — «благородное существо»), трагическую историю которой мой знакомый мосье рассказал мне при последнем посещении, за$ щищал рыцарь Пена (Pena). Рыцарь Пена, чьё настоящее имя никак не содействует делу, по своим силам содействовал ката$ ризму в подчиняющемся ему альбигойском районе. «Почита$ тель» Аделаиды, трубадур Раймон (Raimund), был ею «geminnt» (пребывающим в Минне, «влюблённым» — от Minne), о чём знал и на что дал своё позволение рыцарь Пена. Это означает, что в Пена она произвела над своим возлюбленным Consolament. При этом он должен был, преклонив колено, поклясться ей в своей верности до самой смерти. В ответ возлюбленная давала ему в качестве символа Минне кольцо или одежду… Я спросил его, каким же образом было возможно, что немецкое слово Minne не существует в провансальском ката$ ризме и миннезанге. Мне возразили, сказав, что я ошибаюсь. Обряд посвяще$ ния Consolament также назывался на языке альбигойцев Manisola — Праздник утешающего Мани. Общую основу mani имела и немецкая Минне (Minne), и готское слово munni, соответствую$ щее ему и обозначающее то, что мы называем «памятью». Ни$

когда Минне не была просто любовью! Она означала «память в любви». На саскрите, письменном языке древних индийцев, она имела то же значение, но также обозначала сказочный камень, который якобы осветил мир и изгнал ночь заблуждения. Воз$ можно, мне известно, что многие исследователи считали этот камень, по большей части рассматривавшийся в качестве даря$ щего еду и питьё каменного стола, точной копией, если не об$ разцом Граля. В конце концов, я спросил своего хозяина, явля$ ется ли, по его мнению, провансальский миннезанг германским духовным наследием. На мой вопрос ответили утвердительно. В действительности Manisola и Consolament являются отражени$ ем германского обычая распития «любовного напитка» (Minnetrinken). А поскольку эти праздники отмечаются в мае, то они возникли из германского обычая «майских танцев». Из вестготских времён обычай сохранился в «стране Готии». Перед прощанием со мной мосье Ривер назвал мне кни$ ги, с помощью которых я могу перепроверить и расширить дан$ ные им сведения. Он также сказал, крепко сжимая мою руку: «Не забывайте, что трубадуры любили и заботились о Gaja Scienza — весёлой науке!» У меня голова идёт кругом. Поэтому если то, что я только что узнал здесь, соответствует действительности, я должен от$ бросить всё, что было ранее выучено, и всё, во что раньше вери$ ли. Я должен переучиться, как говорили ранее. Именно так! Таким образом, наше слово «Минне» означает не «любовь», но «воспоминание» и «память»! Поскольку я думаю, творю и за$ нимаюсь самыми различными толкованиями ради своих род$ ственников, я сам хочу быть «миннезингером». Я ищу. И я хотел бы стать Trobador — Нашедшим! Моя «наука», пусть она и каза$ лась подчас тяжёлой или самовольной, должна быть весёлой и доставлять радость людям моего типа. Однако я не могу с лёгко$ стью сделать это также для тех, кто будет читать эту книгу, если однажды она мне покажется достаточно хорошей… Замок Л. в ТТулузском улузском краю Меня пригласила в гости графиня П., дама преклонного возраста. Никто лучше неё не знает истории, богатства сказа$

ний и обычаев её родной земли. Её библиотека невероятно еди$ на и полна. Графиня много раз посещала меня, когда я был на Монсегюре. Теперь я должен нанести ей ответный визит. Сегодняшний вечер мы провели на берегу Средиземного моря и ранним вечером не спеша приехали сюда обратно. Так, мы прошли через Monts d’Alaric — гору Алариха, печальную и хо$ лодную гору, которая носит имя готского короля Алариха. На краю улицы, в тени дерева, стоял фургон, а перед ним стоял худоща$ вый мужчина, седой, как лунь волосами. Рядом с ним на камне сидела молодая светловолосая женщина. Старик настойчиво смотрел на нас своими светлыми глазами. «Это кагот (Cagot)», — прошептала мне моя спутница. — «Кочующий кагот. Они также бывают оседлыми, живут высоко в Пиренеях. Если осведомиться о них у крестьян, то мы получим ответ, что они — проклятые люди. Слово «Cagot» — по всей видимости, есть результат соединения Cathares и Gots, таким образом, это катары и готы. Вы только что увидели потомка последних альбигойцев…» Вечером мы сидели перед камином. Графиня вязала. Я вы$ читал в одной книге, что в Montagne Noire — Чёрных горах, кото$ рые расположены неподалёку, нашли могилы, относящиеся к аль$ бигойскому времени. Одна из них была общей, и в ней лежали 12 скелетов. Вместе они представляли своего рода колесо: черепа составляли ступицу, а тела — спицы. Автор книги делает из этого, вероятно, оправданный вывод о том, что альбигойцы почитали Солнце. Затем мы вели с ней разговор с глазу на глаз. Хозяйке моего дома давно известна легенда о Монсегюре как Замке Граля. Когда в этой крепости в действительности охранялся Граль, в чём она была полностью убеждена, тогда её предки были рыцарями Граля и в борьбе за Граль отдавали свои жизни. Многие из них пали при обороне Монсегюра, а некоторые даже были сожжены. Наконец, она рассказала: «Великая Эсклармонда происходила из моего рода. Я горжусь этим. Часто я духовными очами вижу её на плите главной башни Монсегюра и могу прочесть её в звёздах. Еретики любили созвездия и верили, что после смерти можно было приблизиться к божеству, от звезды к звезде, проходя по ступеням обожествления. Утром они молятся, обращаясь к вос$ ходящему солнцу, вечером же благоговейно смотрят на закаты$ вающееся светило. Ночью они обращаются к серебряной луне или северу, потому что север был для них священным. Напротив,

юг они рассматривали как жилище Сатаны. Сатана — не Люци$ фер. Потому что Люцифер означает Носитель Света! У катаров для него было другое имя — Люцибел (Luzibel). Он не являл со$ бой зло! До этого его унизили евреи и попы. Что же касается Граля, то он должен быть, как полагают некоторые, выпавшим из Короны Люцифера камнем. Таким образом, церковь использовала Граль в своих целях, превратив его из люциферианского символа в христианский. Если гора Монсегюр является горой Граля, то Экслармонда была госпо$ жой Граля. После её смерти, разрушения Монсегюра и истреб$ ления катаров Замок Граля и Граль осиротели. Церковь, хорошо это осознавая, вела вместе с крестовым походом против альби$ гойцев войну против Граля и не могла упустить удобного слу$ чая, чтобы снова однажды присвоить себе нецерковный сим$ вол веры и подчинить его своим целям. Однако мало того, что они провозгласили Граль чашей, в которой Иисус подавал сво$ им ученикам ужин и куда его кровь стекала на Голгофе. Они дош$ ли до того, что даже велели заложить бенедиктинский монас$ тырь Монсеррат на юге Пиренеев, чтобы сделать его храмом Граля. После того как на севере Пиренеев катары, которых инк$ визиторы часто называли люциферианцами, охраняли люци$ ферианский камень как Граль, католические монахи отныне ут$ верждали, что овладели им на юге тех же гор. Римское духовен$ ство сделало его реликвией, оставленной верующим христиа$ нам самим Иисусом — Победителем Князя тьмы». Мы оба помолчали. Затем графиня продолжила: «Пожалуй, мне не нужно говорить Вам, что баск Игнатий де Лойола был основателем общности иезуитов. Известно ли Вам, что Игнатий сочинил на Монсеррат у Барселоны иезуитские «духовные уп$ ражнения», организацию иезуисткого ордена и, если я не оши$ баюсь, почитание истекающего кровью сердца Христова? Вы должны расследовать эти связи…» Моя хозяйка подарила мне несколько книг. Особенно я рад немецкой книге, которая появилась 70 лет назад. Она носит на$ звание «Цезарий Гейстербахский». Автор полагает, что она вно$ сит свой вклад в изучение вопросов истории культуры двенадца$ того и тринадцатого столетий. Возможно, я начну свою следую$ щую книгу предложением из Евангелия от Иоанна, которое я там нашёл: «Соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало!»

Мои прародители являлись язычниками, а мои предки были еретиками. Для их оправдания я собрал куски, которые Рим оставил разбросанными повсюду. Каркассон За 35 лет до падения Монсегюра, 15 августа 1209 года, в день Вознесения Девы Марии, этот город был занят пилигримами крес$ тового похода, направленного против альбигойцев. Как сообщает хронист, это стало возможным благодаря помощи Девы Марии. Этому предшествовала длительная осада, и разыгрывались ужасающие сцены, потому что город находился под знаком са$ мой страшной смерти. Перед воротами расположились «солдаты Христовы», готовые разжечь костёр для сожжения еретиков, а внутри стен неистовствовала чума, разбушевавшаяся из–за скоп$ ления людей и скота, недостатка воды, голода и туч комаров. За два дня до падения города к восточным воротам замка подошёл посланец Рима в качестве парламентёра и пригласил вице–графа Раймунда–Рожера Транкавеля, хозяина Каркассона, к переговорам в лагерь крестового похода. Посланец поклялся Всемогущим Богом, что ему будет обеспечен свободный и безо$ пасный проезд. После короткого совещания со своими барона$ ми и консулами вице–граф Тренкавель решился повиноваться предоставленному требованию. Он надеялся, что сможет спасти свой город и его жителей. В сопровождении сотни рыцарей он отправился к шатру главнокомандующего вражескими вооружён$ ными силами, эрц–аббату Сито. Там он был врасплох захвачен вместе со своими сопровождающими и заключён в тюрьму. Лишь некоторые рыцари ускользнули от эрц–аббата, чтобы принести городу плохие известия о взятии в плен их князя. На следующее утро эрц–аббат Каркассона ожидал передачи крепости. Однако разводные мосты не были опущены, и ворота оставались запер$ тыми. Крестоносцы, предчувствуя хитрость, с осторожностью приблизились к городским стенам. Они прислушались. Однако не было слышно ни одного звука. Наконец, восточные ворота были пробиты. Вошедшие в него крестоносцы наблюдали нео$ жиданную для них и странную картину. Город полностью опус$ тел, и шаги интервентов отдавались призрачным эхом в опусто$ шённых улочках. Что же произошло? Дело же было в том, что осаж$

дённые скрылись из города, удалившись через подземный ход в горы. Крестоносцы нашли в пределах города лишь полтысячи стариков, женщин и детей, для которых побег был бы слишком тяжёл. Они прятались в подвалах крепости. Сотни из них, кото$ рые из страха смерти отреклись от ереси и приняли католиче$ ство, раздели донага и пустили бегать по городу, «одетыми только в свои грехи». Других же, поскольку они не отреклись от ереси, приговорили к смерти на костре. В тот момент когда крестонос$ цы служили благодарственный молебен в церкви Святого Наза$ рия, горящие на костре еретики стонали от своих мучений. Ла$ дан смешивался с дымом от огня. Когда же умолк предсмертный хрип, эрц–аббат Сито прочитал «мессу Святого Духа» и произнёс проповедь о рождении Иисуса Христа. После богослужения севе$ рофранцузский рыцарь Симон де Монфор «при очевидном со$ действии Святого Духа» был избран земным властителем завоё$ ванной земли, «во славу Божию, честь церкви и гибель ереси». Симон де Монфор велел отравить вице–графа Тренкавеля. Так в Каркассоне одержал победу крест. На высочайшей башне Сит он был установлен как символ триумфа… Красивый и важный Каркассон! Нигде более в Западной Европе нет подобного тебе. Упрямо, как и однажды, возвыша$ ются массивные стены твоих башен и барбаканов. И они гово$ рят своим языком… Сегодня я стоял у Tour de l’Inquisition — Башни инквизи$ ции. В ней альбигойская драма была разыграна до конца. Здесь инквизиторы велели замуровать тех защитников замка Монсе$ гюр, которые не были сожжены на костре. Четыре сотни. В чис$ ле замурованных был и рыцарь, который однажды воскликнул перед крестом, что он никогда не хотел бы быть спасённым под этим знаком. Какому же священному символу он отдавал пред$ почтение? Гралю? Я стоял у Tours des Visigots — Башен вестготов и у Tour du Trésor — Башни сокровищ, также происходящей из вестготского време$ ни. Возможно, она однажды скрывала внутри себя Граль, посколь$ ку тот принадлежал, как извещают нас древние баллады, к извест$ ному сокровищу готов, которое представляет собой нечто приме$ чательно особое. Римляне похитили его. Он остался в их владе$ нии, пока вестготский король Аларих не доставил его в Каркассон. Примерно через сто лет остготский король Теодорих, следователь$

но, Дитрих Бернский, повелел перенести его в Равенну. Однако часть сокровищ осталась в Каркассоне. Таинственный Граль! На дворе ночь. Над городом и землёй нависла духота. Над Пиренейским вершинами сверкают молнии. В отдалении слышится гром. Гроза подступает всё ближе. Звезда за звез$ дой поглощается охотящимися за ними облаками. Раскалён$ ный ветер, дующий с юга, истощает меня. Я бы хотел порабо$ тать, но не нахожу сил. Внезапно моё путешествие и мои по$ иски показались мне тщетными. Я втайне браню себя за без$ рассудство и глупые мечтания. Через три часа я снова в пути. Я направляюсь в Сен–Жер$ мен, который расположен возле Парижа. Я хочу записать нечто, что я только что узнал, чтобы оно не пропало. Первое: у Вольфрама фон Эшенбаха имя искателя Граля и Короля Граля Парцифаля (Parzival) обозначает «разрезай посре$ дине» (Percavel — повелительное наклонение от percer — «ре$ зать», «буравить», т. е. буквально означает «разрезай хорошо»). Старопровансальское слово Trencavel (Тренкавель) означает то же самое. Вольфрам фон Эшенбах воспевал в образе Парцифа$ ля вице–графа Каркассона Раймона–Рожера Тренкавеля! Второе: мать Тренкавеля зовут Аделаидой. Она была об$ разцом для Герцелойды Вольфрама. Потому что до того, как она сочеталась браком с отцом Раймона–Рожера, её располо$ жения добивался арагонский король Alfonse le Chaste — Аль$ фонс Непорочный. Этот король le Chaste должен был быть об$ разцом для Вольфрамовского «Короля Кастиса», умершего воз$ любленного Герцелойды. Третье: Аделаида и её сын посвятили себя ереси. Они от$ вергли крест как священный символ. Граль был, как я узнал, ере$ тическим символом веры! Он, как неоднократно говорит Воль$ фрам фон Эшенбах, был оставлен на Земле Чистыми. Под ними он подразумевал катаров, потому что катары в переводе на не$ мецкий язык означают «чистые»! Четвёртое: Вольфрам фон Эшенбах называет Короля Гра$ ля Анфортаса, чьи страдания завершает Парцифаль, «guotman» и «guoten man» («добрым человеком»). Но ведь именно катары почитались своими приверженцами и покровителями как «доб$ рые люди» (Gutmänner) или Bonshommes!..

Пятое: Вольфрам фон Эшенбах утверждает, что истинное сказание о Грале пришло в Германию из Прованса, таким обра$ зом, из Южной Франции! Романский поэт Киот (Kyot) из Про$ ванса (Provenz) передал ему эту легенду. Далее, на рубеже две$ надцатого столетия трубадур по имени Гиот (Guiot) из Провена (Provins) находился при каркассонском дворе в качестве гостя. Этот странствующий певец был Киотом Вольфрама. Как в то время было принято, он принёс дому Тренкавеля благодарность тем, что воспевал своих хозяев — Аделаиду и её сына Раймона– Рожера Тренкавеля в образе Герцелойды и Парцифаля. Вольф$ рам же перенял наброски Гиота — его Киота. Шестое: Аделаида из Каркассона и её сын Тренкавель име$ ли близкородственные связи с графиней Эсклармондой де Фуа. Она как госпожа замка Монсегюр стала госпожой Замка Граля Мунсальвеш! В Вольфрамовском «Парцифале» она появляется как Репанс де Шой, которая одна только может нести в руках Граль и является тёткой Парцифаля. Седьмое: Вольфрам фон Эшенбах и трубадур Гиот из Про$ вена могли познакомиться в Майнце, потому что оба находи$ лись там в одно и то же время, по случаю одного рыцарского турнира, организованного Фридрихом Барбароссой. Однако это не означает, что образы Парцифаля и Герцелойды являются тво$ рением поэта Киота–Гиота, поскольку сказания о Грале и Пар$ цифале были в то время необычайно распространены и люби$ мы. Кроме того, они позволяют сделать вывод о намного боль$ шем возрасте, чем 700 лет. Я лишь хочу сказать, что Киот–Гиот воспевал своих хозяев как Герцелойду и Парцифаля. Восьмое: пусть Рим и уничтожил писания катаров, но в Вольфрамовском «Парцифале»мы располагаем поэзией, несом$ ненно продиктованной катаризмом! Сен–Ж ермен–ан–Ле Сен–Жермен–ан–Ле В течение нескольких недель я работал в Парижской наци$ ональной библиотеке, поскольку здесь сохранились архивы инк$ визиции, которые могут предоставить однозначные разъяснения по поводу трагического конца Монсегюра. Теперь я знаю: в ту ночь на вербное воскресенье, когда был предан Монсегюр, четыре ере$ тических священника, закутанные в шерстяные платки, тайно

спустились на верёвках с вершины крепостной скалы в глубины пропасти. Они хотели спасти своё «сокровище церкви». Их замы$ сел удался: они смогли передать свой ценный груз рыцарю–ере$ тику Понсу Арнольду, господину замка Вердун в Сабарте. Сабарте — это ущелье Арьеж к западу от массива Табор. К нему от Монсегюра ведёт ослиная тропа, Ronte des Cathares — Путь катаров. Сказание говорит о том, что сокровище катаров можно поднять, только если другие люди присутствуют в церк$ ви. Если это таинственное сокровище катаров и «сокровище церкви», которое, возможно, было Гралем, составляют единое целое, то его нужно искать в Сабарте. Скоро придёт весна, и я снова поеду в страну альбигойцев. На этот раз снова в Сабарте! Благодаря моим исследованиям в Nationale, как вкратце называют свою библиотеку французы, я узнал кое–что новое и интересное о катарах и трубадурах, которые в действительнос$ ти должны были составлять одну единственную «общность Мин$ не». Например, немецкий цистерцианский монах Цезарий Гей$ стербахский, их современник, писал о них, что они вообще не были еретиками, если признавали Моисея и пророков. Альби$ гойское заблуждение доминировало настолько сильно, что в течение небольшого времени оно заразило собой тысячи горо$ дов. Вся Европа была бы отравлена этой «ересью», если бы меч истинно верующих не уничтожил его. Таким образом, борьба христианства, называющего себя истинноверным, против катаризма в действительности была насильственной демонстрацией ветхозаветной религиозности и ветхозаветной нетерпимости. Далее, двадцать лет тому назад католический университет в Лёвене опубликовал диссертацию тогдашнего лиценциата теоло$ гии и профессора на небольшом семинаре в Хогстратене, Эдмон$ да Броэка (Broeckx) — диссертацию, которая посвящена карди$ налу Мерсье и носит название Le Catharisme — «Катаризм». Там написано, что монашеская аскеза практиковалась очень ограни$ ченным числом еретиков и что аскеты составляли исключение. (Мне нет никакого дела до исключений!) В диссертации указано, что некоторые еретики были мясниками, как доказывает пример человека из Сальсина. Ему не нужно было бросать свою работу. Что же касается убийства в общем, то Совершенный по имени Вильгельм Белибаст не только разрешил верующим еретикам

умерщвлять животных, но также и католиков, потому что те уст$ раивали охоту на еретиков!.. Однако ещё более важным было дру$ гое «открытие», которое я сделал благодаря этой книге и которое состоит из одного–единственного предложения. Это предложе$ ние звучит: La secte possedait des ecrits et des chants nationaux! Перевод такой: у секты были национальные письмена и песни! Эти письмена уничтожили, истребив и тех, кто их од$ нажды охранял! Та картина, на которой святой Доминик сжи$ гает еретические книги, уже говорит о многом. Она висит в музее Прадо в Мадриде… Сказания о Грале, пришедшие «из Прованса в немецкие земли» и «поющиеся на немецком языке» миннезингером Воль$ фрамом фон Эшенбахом в земле франков, стали одними из этих национальных песен! В то время когда Вольфрам записал своего «Парцифаля», в Провансе peregrini — пилигримы альбигойского крестового по$ хода сжигали innumerabiles cum ingenti gaudio — бесчисленное множество с огромным удовольствием. Это ужасное предложе$ ние можно найти у монаха аббатства Во–де–Серне в его «Hystorica Albigensis — Истории альбигойцев». Там также можно ознакомиться с таким радостным фактом, что «почти все баро$ ны страны защищали и давали приют еретикам, искренне лю$ били и защищали их от Бога и церкви». Вольфрам фон Эшенбах был мужественным человеком, иначе бы он не признал, что «истинное сказание» является про$ вансальским духовным наследием! Святой Бернард Клервосский однажды сказал, что никог$ да в христианстве не было проповедей, подобных тем, которые читали катары, и что нравы последних были чисты, а их поступ$ ки согласовывались с их словами. Стоит упомянуть, что Бернард, несмотря на эти слова, хотел сжечь еретиков на костре. Я не счи$ таю себя достаточно компетентным, чтобы судить о том, дей$ ствительно ли катары читали «христианские проповеди» или нет. Я также не считаю себя достаточно компетентным, чтобы дока$ зывать, на самом ли деле катарские ритуалы соответствовали порядку богослужения в раннем христианстве, как утверждал французский доминиканец Гуирард в 1907 году. Однако я счи$ таю несомненно установленным тот факт, что Христос катаров был совершенно иным, нежели тот Иисус, которого мы знаем

по Библии. В архивах инквизиции написано: dicunt Christum phantasma fuisse non hominem. Таким образом, альбигойские еретики утверждали, что Христос является фантазией, но не че$ ловеком! В другом месте я нашёл запись о том, что они узнали от Христа о том, что он «оставался в созвездиях неба». Соответ$ ственно, катары должны были (подобно недавно скончавшему$ ся и с таким упорством сражавшемуся Артуру Древсу) придер$ живаться той точки зрения, которая утверждает, что христоло$ гия является ничем иным как астральным мифом, прочитанным из движений небесных тел. Еретики любили созвездия, недавно сказала мне старая жен$ щина, предками которой были катары. Она сказала сущую правду. Также я только что осмотрел местный музей замка. Здесь около 300 лет назад была резиденция так называемого короля гугенотов и короля Франции, Генриха Четвёртого, происходя$ щего из рода графов Фуа. В большом зале стоят пиренейские находки раннего пе$ риода. Здесь едва ли можно найти предмет, который бы не со$ держал свастику — древний солнечный и священный символ. Я думаю о Германии… Кагор Сейчас я снова нахожусь в Южной Франции. Кагор — это город, который я впервые увидел во время моего первого путе$ шествия в страну альбигойцев и на родину трубадуров, проез$ жая по мосту на скором поезде. Широко и высоко он простира$ ется над рекой. Я спрашиваю в этой связи: почему же папа на$ зывает себя Понтифекс Максимус — великим мостостроителем? В этом краю родился трубадур и вице–граф Раймунд, ко$ торый воспылал Минне к «даме»–еретичке Аделаиде из города Пена. Затем он снова был «geminnt» (пребывающим в Минне, «влюблённым» — от Minne), без вести пропал во время Альби$ гойской войны и, в конце концов, вновь нашёл свою сбежав$ шую «даму» в замке Монсегюр. И — поразительное совпадение: немецкий цистерцианский монах Цезарий Гейстербахский, ко$ торому мы обязаны большим количеством информации об аль$ бигойцах, совершил сюда паломничество около 1198 года! До него паломничество в здешние края уже предпринимал святой

Энгельберт, в своё время архиепископ Кёльнский и общеизвес$ тный ненавистник еретиков. Он приходил сюда дважды. Мне кажется, в действительности это были путешествия, целью ко$ торых являлось исследование. Однажды Цезарий мог наблюдать, как был сожжён испанский еретик. Этим опытом он воспользо$ вался, когда были сожжены еретики на Кёльнском еврейском кладбище. Но об этом я расскажу в другой раз. Цезарий был цистерцианским монахом. Как и почему он вступил в орден, мы можем услышать от него лично. «Однажды я пошёл с гейстербахским аббатом Гевардом в Кёльн. По пути он настоятельно призывал меня к обращению в веру и рассказал мне о прекрасном явлении в Клерво. Согласно этому рассказу, во вре$ мя уборки урожая, когда братья резали снопы в долине, Святая Богородица, её мать Анна и святая Мария Магдалина спустились с гор. В ясном видении они сошли вниз в долину, высушивая мо$ нахам пот и навевая прохладу. Это так растрогало меня, что я по$ обещал монаху, что если даст Бог, я не пойду ни в какой другой монастырь, кроме Гейстербаха. Тогда я был ещё связан обещани$ ем, поскольку я поклялся совершить паломничество к Святой Марии Рокамадура. Когда по истечении трёх месяцев я завершил это паломничество, то отправился, не сообщив об этом ни одно$ му моему другу, в долину Святого Петра в Гейстербахе…» Так Цеза$ рий стал монахом. Затем он написал свою известную Dialogus Miraculorum — Беседу о чудесах (которая между тем римскими теологами и историками признаётся опасной для церкви, по$ скольку делает истинное чудо сомнительным и смешным), Vita S. Elisabethae landgraviae — Жизнь святой ландграфини Елизаве$ ты и ad petitionem magistri Joannis — по просьбе магистра Иоан$ на, который был tortor haereticorum — палачом еретиков, — труд Contra haeresim de Lucifero — Против лжеучения Люцифера. Я взялся за Библию и снова прочитал стих в Книге Проро$ ка Исайи, который возвещает проклятие Люциферу и его детям от Яхве, бога иудеев. Тогда я решил назвать свою книгу «Двор Люцифера» — книгу, ради которой я думаю, пишу и путешествую. Под этим «двором» я сейчас подразумеваю тех, кто, в поиске правды и справедливости, невзирая на иудейские двенадцать заповедей, нашёл собственными силами право, долг и смысл. Тех, кто самовольно и гордо не ждут помощи с горы Синай, но кто, пусть и бессознательно, отправился к «горе Собрания на

крайнем севере», чтобы позвать на помощь и принести людям свою кровь. Тех, кто поставил выше иллюзии знание о вере и бытии. И не в последнюю очередь тех, кто познал, что Яхве ни$ когда и ни за что не может быть их божеством, а Иисус из Наза$ рета никогда и ни за что их Спасителем. В доме Люцифера так$ же много квартир. К нему ведёт не один путь и не один мост… Орнольяк в земле Фуа Сабарте, в которой я теперь живу, — полная дикой роман$ тики узкая долина, закрытая мощными стенами из известняка и наполненная шумом бурных горных потоков Арьеж. Эта крис$ тально чистая река протекает через Коль де Пюиморан — часто посещаемый людьми горный проход, на высоте которого веду$ щая из Тулузы дорога раздваивается, устремляясь в Каталонские горы и в Андорру. Затем она устремляется вниз по долине над обломками скал, образуя в некоторых местах великолепные кас$ кады. В конце концов он достигает А–Лес–Термес — горячего источника, который восходит к древнейшим временам. В его сернистых водах лечили свои недуги ещё римляне. В средние века вернувшиеся из Палестины крестоносцы стремились укре$ пить и оздоровить в нём свои истощённые большим напряже$ нием и проказой тела. Вместе с гарантированным церковью вечным блаженством они также желали как можно более дли$ тельного времени жизни и жизненной силы на этой земле. Под А–Лес–Термес Арьеж меняет своё направление на се$ веро–восток, пенится и течёт быстрее. В этом месте она омыва$ ет отделённые друг от друга мрачным ущельем отроги пика Свя$ того Варфоломея и пика Монкальма. Здесь находятся деревни Вердун, Буан, Орнольяк, курорт Юссе с минеральными источ$ никами, живописный городок Тараскон (не путать с более изве$ стным Тарасконом на Роне) и Сабарт. Это ранее повсюду извес$ тное место паломничества утратило своё значение, лишь когда в последнем столетии расцвёл Лурд. Сабарт (Sabart) дал имя Са$ барте (Sabarthès). Затем Арьеж устремляется в северном направ$ лении к городам Фуа, Памье и Тулуза, чтобы соединиться с Га$ ронной и впасть в Бискайский залив. Я пошёл в противоположном направлении по той же ули$ це, по которой таинственное «сокровище церкви» было спасе$

но четырьмя храбрыми катарами в ночь на вербное воскресе$ нье 1244 года из осаждённого крестоносцами замка Монсегюр. Route des Cathares — Улица катаров, как называется этот путь ещё и сегодня, начинается у деревушки Орнолок (Ornoloc), где я живу, и окольной дорогой поднимается на Plateau des Lujat — сво$ его рода высокогорное плато на горе Люят (Lujatberg). Это плато — своеобразный форпост пика Святого Варфоломея — круто об$ рывается в некоторых местах по направлению к Сабарте. На пла$ то, поросшим кустарником боярышника и бескрайними полями ежевики, я обнаружил в горе арочный свод. Я не могу сказать, ка$ кой цели он однажды служил, но могу судить, что он был своеоб$ разным местом отдыха для тех катаров, которые предпринимали путешествия от Сабарте к Монсегюру. Они нуждались в таком ме$ сте, потому что здесь начинается грандиозный высокогорный мир: скалы и снова скалы, громоздящиеся всё выше и выше вплоть до вершин почти 3000–метровой высоты. Достойно восхищения то, как заботливо и надёжно создана Улица катаров. Часто, когда внезапно под ногами виднеется обрыв и человек думает, что даль$ ше пути нет, над бездной возникают могущественные стволы де$ ревьев, которые накладываются друг на друга и соединяются бру$ сьями. Кто не подвержен головокружению и вынослив, может после 4–часового восхождения оказаться на вершине Табора. Так пиренейские крестьяне называют пик Святого Варфоломея. Сверху, если облака не мешают обозрению, в глубинах бездны можно увидеть увенчанную крепостью пирамиду Монсегюра — цель пути, а вдали — Сьерру Маладетту. На вершине горы Табор находятся жалкие остатки храма, некогда посвящённого богу Бе$ лису, или Абеллиону, а также развалины метеорологической стан$ ции. Эта станция, построенная на руинах храма, была однажды уничтожена бурей. Остались только стены фундамента и несколь$ ко гладко обтёсанных камней. Затем я пересекаю так называемую Val de l’Incant — Волшеб$ ную долину, направляясь к Монсегюру, и по пути мне встречается опасная гадюка, на которую я по неосторожности наступил. Я вынужден убить её, потому что она уже готовилась меня укусить. Из многих частично укреплённых пещер Сабарте я отдаю предпочтение двум: пещере Ломбриве и пещере Фонтане, также называемой Fount Santo — Святой источник. Они проникают вглубь известняковых гор на километры. Её украшают чудесные

сталактитовые образования. Мрамор и хрусталь сверкают и ис$ крятся в свете карбидной лампы, которой я пользуюсь. На стенах пещеры можно найти каменную пластику и рисунки, надписи и путеводные знаки. Из глубин гремит бурлящая пена подземных рек, которые прокладывают тяжёлый путь через гору. Иногда путь реке преграждает зияющее ущелье. Река в этом месте и без того замедляет своё течение, дабы не уничтожить человеческие кос$ ти, лежащие на её дне. Ведь с того самого времени, когда человек изготавливал из камня инструменты и оружие, сюда люди всегда приходили отдыхать. Пещера Ломбриве, самая большая и самая разветвлённая, скрывает в своих недрах огромный зал высотой в 80 метров — Кафедральный собор. Он — самая могущественная из подземных Gleysos — церквей, как ещё и сегодня называются пещерные кафедральные соборы альбигойцев. Пещера Фонтане равным образом должна была быть свидетелем культовых обря$ дов катаров. Она также является Gleyso, а в ней находится так на$ зываемый алтарь — сталактит неописуемой красоты. Светлые сте$ ны природного зала, в котором он расположен, — закоптелые. Дымовые следы на стенах начинаются примерно на высоте че$ ловеческого роста. Они могли произойти только от факелов. Это объясняется следующим: в пещерах, при свете факелов, прован$ сальские еретики совершали свой высший обряд посвящения — Consolament, Утешение. Пещеру воспевает и Вольфрам фон Эшенбах. Прежде чем герой Парцифаль найдёт для своего спасения Граль, он зайдёт к отшельнику Тревриценту в пещеру у Фонтан ля Сальвеш. Трев$ рицент подводит его к алтарю и облачает в одежду, как если бы он был одним из тех катаров, на которого при еретическом посвящении перед алтарём надевалась одежда. Совпадение вполне однозначно! Также может быть установлена связь между пещерой Лом$ бриве и легендами о Грале. Каменная тропа ведёт от Кафедраль$ ного собора во вторую часть жуткого лабиринта. Наконец, че$ рез метров сто зияет глубокое ущелье, над которым надвисает огромная каменная глыба. На её поверхности капающая вода волшебным образом образовала своего рода палицу. Крестьяне считают её «Надгробием Геракла». Вольфрам фон Эшенбах, в свою очередь, воспевал Геракла как одного из пророков Граля! Крестьянское сказание звучит: давным–давно в Ломбриве, под$

земном дворце, властвовал король Бебрик. Однажды рядом с ним проходил Геракл. Бебрик радушно принял его у себя. У Бебрика была дочь, которую звали Пирена. Геракл и дочь короля воспы$ лали обоюдной любовью. Очень скоро ищущий приключений герой снова покинул дворец короля Бебрика. Его тянуло вдаль. Однако Пирена, вынашивающая под сердцем ребёнка, после$ довала за ним, из страха перед гневом отца и от тоски по своему возлюбленному. Дикие животные набросились на беззащитную девушку. Она громко звала Геракла, взывая к нему и прося его защиты. Тот услышал крик о помощи, но пришёл слишком по$ здно. Пирена уже была мертва. Увидев возлюбленную, Геракл громко зарыдал. От его плача загремели горы и отозвались все скалы и пещеры. Затем он похоронил Пирену, которую никогда не смог забыть. Теперь, сохраняя воспоминание Геракла о Пи$ рене на все времена, Пиренеи носят её имя. Три других сталактитовых скалы у озера посредине пещеры называются Трон Бебрика, Могила Бебрика и Могила Пирены. Не$ прерывно на них капает вода, как будто горы оплакивают мёртвую королевскую дочь. Рядом со стен и потолка свисают окаменевшие одеяния, которые она с особой любовью носила в течение своей жизни. Пирена должна была быть самой богиней Венерой. Из всех пещер Сабарте одна — самая красивая, самая боль$ шая и самая таинственная. Если бы я хотел рассказать о тех переживаниях и о том опыте, которые я обрёл в ней, то мне пришлось бы использовать для этого много страниц текста. Не$ редко моя жизнь подвергалась опасности, но я всегда возвра$ щался целым и невредимым на свет Божий. Почти никогда я не возвращался назад без какой–либо находки. Тот, кто посе$ тит Сабарте, может попросить показать эти находки в Орноль$ яке. Однако те другие «находки», которые были особенно до$ роги моему сердцу, я смогу показать лишь при личной встрече — это рисунки и надписи. Одни из них древнейшие, другие берут своё происхождение из нашего времени. Самая молодая надпись может быть тем вопросом, который оставил на пещер$ ной стене один юноша. Он спрашивает Бога, почему он дал ему жену, а его детям мать. Другая надпись, уже из 1850 года, также требует ответа: «Что есть Бог?» — Опять же, ещё одна говорит: «Je me cache ici, je suits l’assasin de Maître Labori — Я скрываюсь здесь, я совер$

шил убийство господина (Maître) Лабори!» Господин Лабори был защитником Эмиля Золя, который написал известные ро$ маны «Рим» и «Лурд» и, если я не ошибаюсь, был застрелен не$ известным в 1899 году в Ренне. Сам Генрих Четвёртый, гугенотский король Франции, до$ верил своё имя пещерной стене в 1576 году. Четыре десятиле$ тия спустя он был предательски убит католическим фанатиком Равальяком. Генрих был потомком Эсклармонды де Фуа. Неиз$ вестное доселе место его могилы вполне могло было бы нахо$ диться вблизи тех каменных образований, под которыми нашли свой вечный покой Геракл и Пирена. Наиболее сильное впечатление на меня произвели свиде$ тельства из времени альбигойцев. Их много, но их трудно най$ ти. Поэтому мне понадобился целый год, пока я наконец не уви$ дел корабль, который один катар изобразил углём на мрамор$ ной стене в вечной пещерной ночи многие сотни лет назад. Он изображает корабль мёртвых, парусом для него служит Солнце — приносящее жизнь и каждую зиму снова оживающее Солнце! Вблизи этого рисунка я нашёл человеческие кости, выко$ панные из песчаной почвы. Они обуглились. Поэтому я спра$ шиваю себя: сжигали ли катары своих мертвецов? Они не могли быть останками жертв, которые были умерщвлены на костре римской инквизицией, поскольку золу сожжённых еретиков обычно развеивали на все четыре стороны. Не в последнюю очередь я заметил дерево — Древо Жиз$ ни, также нарисованное углём. А в одной таинственной пеще$ ре — высеченное в камне изображение голубя, который явля$ ется символом Бога–Святого Духа и должен был быть оружи$ ем рыцарей Граля. С грустью я сложил мои вещи, чтобы навсегда покинуть Сабарте. Также я должен оставить и ту бездомную кошку, кото$ рая присоединилась ко мне год и один день тому назад и была моим постоянным спутником в самих пещерах. Она была мне верна. Этим она, животное, покарала ту ложь средневековых монахов, которая заставила еретиков носить их позорное имя, поскольку они «двуличны, как кошки». Пока я буду жив, я всегда буду вспоминать Сабарте, Монсе$ гюр, Замок Граля, и Граль, который мог быть тем сокровищем еретиков, о котором я вычитал в архиве инквизиции! Я открыто

признаю, что я бы с удовольствием нашёл его… Мирепуа Я не являюсь библейским экспертом и отнюдь не желаю им быть. И всё же я утверждаю, что Ветхий и Новый Завет говорят о двух различных «противо–богах», хотя имеют в виду одного и того же. Ветхий Завет проклинает «прекрасную Утреннюю звезду». Новый Завет, напротив, изображает в Откровении святого Иоан$ на Богослова определённого «короля и ангела бездны», который на греческом языке носит имя «Аполлион (Apollyon)». Аполлион, ангел бездны и князь этого мира, — это светлый Аполлон! Моё утверждение о том, что ветхозаветная Утренняя звезда и новоза$ ветный Аполлион составляют единое целое, основывается на том факте, что в греческом пространстве Утренняя звезда Phosphoros (это слово также означает «светоносный») считается постоянным спутником, провозвестником и представителем солнечного Апол$ лона, высшего носителя света. Сам же Аполлон слыл прекрасным «созвездием утра», Солнцем. Не без оснований я посетил пиренейский городок Мире$ пуа, чтобы записать эти наблюдения. Он расположен у подно$ жия вершин, которые значительно возвышаются над гигантс$ кой пирамидой Монсегюра, горы Граля. До деревушки у подно$ жия крепостной скалы два часа пути. Я снова побывал наверху. Инженер из Бордо всё ещё ищет истинное Евангелие от Иоанна для своего тайного союза. Основная причина моего пребыва$ ния здесь — следующая: в дохристианские времена Мирепуа назывался Бели Карта. Это должно было обозначать «город све$ та», поскольку Белис и Абеллион были, как уже говорилось, мес$ тными именами светлого Аполлона. Раз в год Аполлон, сын отца всего сущего Зевса, возвращает$ ся из благословенной страны гипербореев, расположенной дале$ ко на севере, «по ту сторону северного ветра», на юг. Но лишь затем, чтобы снова вернуться на север по проложенному пути. День ве$ сеннего равноденствия в земле греков праздновался как величай$ ший праздник. Аполлон был Солнцем, которое подчинялось зако$ ну восхода и захода. Также он был господствующей и неизменной природой света. Только в более поздние времена на место Аполло$ на пришёл солнечный бог Гелиос, который первоначально почи$ тался в качестве главного бога лишь на острове Родос в малоазиат$

ском море. Впоследствии оба они соединились в единый образ. Первоначально, а именно у пришедших в Элладу с севера дорических и ионических охотников, пастухов и земледельцев, Аполлон почитался как носитель весеннего света после долгой зимней ночи, как защитник полей и пастбищ, стад и пчёл, и все$ го того, что было глубоко небезразличным крестьянину. Поэто$ му в его честь животноводы справляли праздники баранов, а крестьяне — праздники урожая. Они составляли о нём песни, восхваляя то, как он победоносно поверг зимнего дракона Пи$ фона. Они взывали ко свету, чтобы он не оставался на севере у счастливого народа гипербореев слишком долго. Поскольку весна и лето изгоняют болезни зимы, Аполлона сделали защитником от болезней и отцом божественного врача Асклепия. Он был сущностной частью Аполлона. Их обоих назы$ вали «спаситель» или «избавитель». Петух, который возвещает свет$ лое утро, был для них священным. Поэтому Сократ, прежде чем он выпил чашу с ядом, сказал своим ученикам, что они не долж$ ны забыть принести в жертву Асклепию петуха. Доверившись спа$ сителю Аполлону, Сократ спокойно ожидал наступающего утра… Кроме крестьян и пастухов, Аполлону доверялись также путники и мореходы. Как и они, он носился над землёй и су$ шей, горами и островами, верный своей цели. Наряду с севе$ рогреческой горой Парнасом, где располагалось его извест$ ное святилище в Дельфах, он должен был больше всего лю$ бить остров Делос, который находится в Эгейском море. Там в седьмой день весеннего месяца праздновали его рождение. Мифы сообщают, как засмеялась Земля и тотчас велела заз$ вучать голосу божественного юноши: «Мне милы цитра и изогнутый смычок. Я возвещу непогрешимый совет Зевса людям!» — Затем он выпрыгнул из круга богинь, которые по$ могали его матери как акушерки, и поехал над высокими об$ лаками, чтобы возвестить людям божий закон, обучить их песням и игре на цитре. Поэтому он стал богом тех поэтов, для которых стихосложение и молитва едины. Когда в мир пришёл Аполлон, Земля должна была засмеяться. Потому что она знала, что ей на долю теперь выпала Весёлая Наука?. . Наряду с Делосом главным культовым местом были Дельфы, основанные в краю фокейцев у подножия гор Парнаса. В Дельфах Аполлон, эллинский Сигурд–Зигфрид, должен был победить дра$

кона зимы и сумрака, Пифона, и закопать его труп под камнем. Здесь, в Дельфах, пророчествовала Пифия. Она сидела на треноге над земной трещиной, из которой выходили холодные и дурманящие испарения. Здесь брал своё начало касталийский источник муз и источник необходимого для беседы с богом Katharsis — очищения. И здесь весной отмечался праздник воз$ вращения Аполлона из солнечной страны гипербореев, кото$ рая должна находиться по ту сторону северного ветра… Там, где почитали Аполлона, не забывали посвятить жерт$ венное животное и молитву его сестре Артемиде, в здешних ме$ стах называемой Белиссеной. Как и её брат, она управляет не$ бесным телом: она является законом Луны и её светлой приро$ ды. Луна получает свой свет от Солнца и также проходит через зодиак, но только быстрее. Поэтому Артемида, осторожно и тихо переступая, «охотится» на поле и в лесу со своими нимфами на зверей. Однако она не только охотница на животных, но и их сторож. Как дарительница росы, которая обильно выпадает но$ чью, освещённая лунным светом, богиня вместе со светлым бра$ том ухаживает за растениями. Женщины, чья менструация подчиняется лунному циклу, в особенности находятся под её защитой. Если у женщины про$ исходит задержка, то Артемида незаметно приходит как Eileithya — акушерка к роженице и помогает ей при рождении ребёнка. Поэтому римляне, почитая её как Диану, видели в её облике, Луне, familiarissime lumen — самый милый облик. Как богиня рождения она является также богиней плодородия. Однако он ничего общего не имеет с той сладострастной гете$ рой, какой представляет богиню плодородия переднеазиатс$ кая чувственность. Целомудренно ожидает непорочная дева возлюбленного, потому что он благословляет её и делает ма$ терью, что является высшей целью всего женского. Греки также знали «материнскую и земную Артемиду», рав$ ную матери Земли Геметре или Деметре. О ней я могу кое–что рас$ сказать, поскольку я принципиально установил следующее. Ран$ няя Греция молилась не персонифицированным «богам», а влас$ тям и силам, которые правили в потустороннем мире, в этом мире и в преисподней. Великому Отцу, Великой Матери… В своей «Галль$ ской войне» Цезарь говорит о германцах, что из богов они почи$ тают лишь тех, чьей властью они очевидным образом поддержи$

ваются — т. е. Солнце, Луну и огонь. Сообщение Цезаря мы можем почти дословно считать религиозными представлениями северных территорий в общем и находящихся под нордическим влиянием греков в частности. Последние также верили в то, что потусторон$ ний мир управляется Солнцем, этот мир — Луной, а преисподняя — огнём, чья троичность вновь соответствует трём «родам» — муж$ скому, женскому и среднему. Огонь относили к среднему роду, или полу (или считали двуполым). Землю и Луну — к женскому. Солнце и небо — к мужскому. Сейчас эти троицы находятся в разнообраз$ ных связях друг с другом. Поэтому нередко пытаются представить эти явления природы в более ясном свете и привести их между собой в соответствие. (Пример: С неба, на котором находится Сол$ нце, на землю нисходит молния и воспламеняет её. Таким обра$ зом, мы вполне можем сказать, что небо с землёй сотворили огонь.) Я говорил о богине Артемиде, в здешних местах называе$ мой Белиссеной. Она является лунной женой. Солнечный муж, который принадлежит ко дню, никогда не может дотронуться до неё ночью, и она остаётся, таким образом, девственной. Поскольку она похожа на него в самых разных отношениях, о ней думают как о его сестре–близнеце! Божественная женщина — это также земная женщина, которая оплодотворяется от солнечного дере$ ва, чтобы родить земное существо. Она сама является любовью, в которой она ждёт своего солнечного супруга. Греки верили, что богиня любви, ранее прикованная к небу, стала особенным суще$ ством. Отсюда можно с лёгкостью объяснить тот факт, что в кон$ це концов из божественной женщины возникло больше «богинь»: небесная мать Гера, дева Артемида, возлюбленная Афродита и земная мать Деметра. (Древними римлянами они соответствен$ но звались Юнона, Диана, Венера и Церера.) Презренное язычес$ кое многобожие выглядит, «если разобраться», совсем по–друго$ му. Оно было истолковано неверно, и, как я считаю,умышленно! В эпоху расцвета катаризма на Сицилии жил известный отшельник по имени Иоахим Флорский. Он слыл лучшим ком$ ментатором Откровения святого Иоанна Богослова. Он рассмат$ ривал катаров как саранчу, о которой говорит девятая глава От$ кровения, «которые появляются с силой скорпионов из бездон$ ных глубин бездны». Они являются, разъясняет Иоахим, втайне от самого антихриста, их власть будет расти, а их король уже избран. По–гречески его имя звучит как Аполлион!..

Аполлон не может быть никем иным как Люцифером, ко$ торого провансальские еретики называли Люцибелом и с кото$ рым, как они верили, поступили несправедливо. Катары толковали «низвержение» Люцифера как «незакон$ ное вытеснение первородного сына божьего Люцифера Наза$ рянином». Некоторые из них — они составляли исключение — думали, что Люцифер, подобно блудному сыну из Евангелия, покинул своего отца из высокомерия и гордости, и верили, что в день Страшного Суда он упадёт на колени перед Всемогущим и попросит у него прощения. Этот космогонический миф (он не мог быть ничем иным) основывался на том убеждении, что мир является отдалённым от Бога и исполненным страдания местом, которое сможет стать совершенным только тогда, когда вечный Бог–Дух одухотворит, обожествит и освободит мир, пре$ ходящую и недуховную материю. На таких еретиков, которые, как уже было сказано, составляли исключение, оказала своё ос$ лабляющее действие христианская вера в спасение души, пусть и в неримском одеянии. Но мне нет дела до исключений… Краеугольным камнем церковного христианства является учение о персонифицированном Боге и об Иисусе, Сыне Бога, ставшем человеком. Между этим представлением и катарским пониманием Бога лежит целая пропасть. Катары говорили: мы, еретики, являемся не теологами, а философами, которые прежде всего ищут мудрости и истины. Мы уже узнали, что Бог является Светом, Духом и Силой. Хотя Земля и материальна, она связана с Богом — посредством Света, Духа и Силы. Как бы существовал мир и как бы мы жили, если бы Солнце не подарило нам жизнь? Как бы мы мыслили и познавали, если бы в нас не действовал Дух? Как бы мы искали и всегда искали, несмотря на все препят$ ствия, истину и мудрость, которых так тяжело найти, если бы в нас не было Силы? Бог есть Свет, Дух и Сила. Он действует в нас. Бог есть закон, и он дал заповеди. Однако для нас это не те заповеди, которые Моисей, взявший в жёны мавританку, про$ возгласил евреям с вершины Синайской горы. Наш божий свод законов — это усеянное звёздами небо и Земля, наполненная самыми разнообразными видами живых существ. По всегда од$ ному и тому же закону Солнце проходит свой путь от начала до конца, через 12 знаков зодиака, от зимы к лету и от лета к зиме. Если вечером оно и покидает людей, то божий закон повелева$

ет светить Луне и бесчисленным звёздам, которые идут своим предписанным путём по небу без исключений. Мы не говорим, что Солнце или одно из небесных тел является самим Богом. Они — провозвестники Бога и носители Бога. Божество едино и разнообразно, многоликих же богов не су$ ществует. Нашими чувствами мы постигаем только одну часть это$ го божества — природу. Она же состоит из нас самих, ибо мы явля$ емся бренной материей; из многообразного мира, в котором мы вынуждены проходить свой жизненный путь; из звёздного неба, дневного и ночного. Природа — это не Всемогущий Бог–Отец, т.е. просто Свет, Дух и Сила. Она — Бог–Сын, творение Света, Духа и Силы. Она правит в одиночку по данному Богом–Отцом закону. Поэтому глупо, думают катары, просить у Бога–Отца дож$ дя, хорошей погоды, здоровья или денег, как это делают многие христиане. Также не существует чудес, которые нарушают закон. Уже сам по себе Закон в полной мере является чудом. Если при$ ступить к его изучению, то можно самому совершить «чудо». Врач (катары были настолько известными врачами, что даже католи$ ческие епископы лечились у них, чтобы не быть вынужденны$ ми преждевременно покинуть сей «чудесный» мир) только тог$ да мог совершить чудо исцеления, когда он так хорошо знает царящие в человеческом теле законы, что может заново устано$ вить нарушенный порядок. Природа — не Бог, но она божествен$ на. Она не сам Свет, но носитель Света. Она не сама Сила, но раскрывающая Силу. Она не сам Дух, но она опосредует действу$ ющему с самого нашего рождения Духу закон познания, кото$ рый ведёт к созерцанию Бога. Это единственное и истинное «спа$ сение». Наш высший носитель света — Солнце. Оно руководит небесными войсками, которых называют ангелами, но которые являются ничем иным как звёздами. Все они подчиняются так$ же действующему на Земле закону. Кроме того, мы, люди, если мы подробно исследуем и понаблюдаем за небом, можем по$ знать законы, которые господствуют там наверху. Эти же зако$ ны устраивают нашу жизнь таким образом, что мы и сами не можем нарушать божественный закон, но только исполнять его. Мы должны быть детьми носителя света Солнца! Во время крестовых походов против альбигойцев в Мире$ пуа жил рыцарь Мирепуа из рода Белиссены, вассал и родствен$ ник графского рода Фуа. Когда крепость Монсегюр, располо$

женная на его государственной территории, была осаждена, он был капитаном гарнизона. Когда их положение стало крайне тяжёлым, по указанию рыцаря Мирепуа четыре бесстрашных катара доставили сокровище церкви в Сабарте. Пока Рим и Париж не снарядили свои давно запланиро$ ванные крестовые походы на Альбигойскую землю, замок Ми$ репуа был местом сбора придворной жизни. Трубадуры и стран$ ствующие рыцари пользовались в то время гостеприимством и не отправлялись в дальнейший путь, пока не получали в дорогу значительное количество продуктов. Большинство миннезингеров были очень бедны. Многие из них, и не самые скверные, происходили из простого народа — на$ пример, Бернар де Вентадур был сыном кочегара хлебопекарной печи. Однако бедность и скромное происхождение ни в коем слу$ чае не преграждали путь к рыцарству. Если крестьянин обладал красноречием, его возводили в дворянское сословие. Ремесленник, пишущий стихи, производился в рыцари. Тому, кто не был благо$ родным от рождения, как написано в песне трубадура Арнольда де Марвеля, тем не менее мог быть свойственен благородный образ мыслей. Ибо добродетель должна быть у всех общая — у дворян и горожан, у ремесленников и рабочих, и имя этой добродетели — порядочность. Поэт под этим подразумевает, что ни его внимания, ни уже тем более его пера не были достойны трусы и увальни. Он говорит нам искренне, из самого сердца. Ко многому стремится трубадур, и многое требуется от него. Он должен обладать «отличной памятью и обширными позна$ ниями в истории». Он должен знать мифы и сказания своей ро$ дины. Кроме того, он должен быть «весёлым и любезным, ост$ роумным и искусным, располагающий к себе своими дарова$ ниями духа и сердца, по–рыцарски храбрым в войне и на тур$ нире, открытым ко всему великому и доброму». Каждый истин$ ный трубадур, выражаясь на сегодняшнем научном языке, дол$ жен был обладать «энциклопедическими знаниями». Возможно поэтому сегодня, стремясь к обобщённому мышлению, мы вновь приблизились к миннезангу. Формы мысли той минувшей эпохи могут быть нам абсолют$ но несвойственны. Однако мы безгранично одобряем то «искрен$ нее стремление к красоте проявления жизни, к воспитанию вкуса, к художественной радости бытия» и его «идеал благородства внут$

реннего человека», которое было свойственно прошедшей эпохе. Провансальское рыцарство не имело ничего общего с по праву пользующимся дурной славой феодальным рыцарством! Париж и Рим с ненавистью и завистью смотрят на прован$ сальский мир Минне. Французская Корона, тогда в зените своей славы, уже долгое время добивалась контакта со Средиземным морем и владычества над богатейшей землёй древней Галлии. Но какие же интересы преследовал римский престол? Как катары, так и трубадуры (оставим общепринятое, действующее ещё с тех пор различие) были приговорены римской церковью «как слуги дья$ вола к вечному проклятию». Часто папские легаты выступают с зап$ ретами против отдельных трубадуров. Однако это не приносит никакой пользы. По–прежнему миннезингеры резко и бесцеремон$ но отклоняли все церковно–теологические представления и по$ нятия, учения и предания. Они воспевали не бога Иегову или Иисуса из Назарета, а героя Геракла или бога Амура. И этот бог в наивыс$ шей степени был ненавистен тщеславному Риму, который катары отвергали как «синагогу Сатаны» и «базилику дьявола». Как думает известный трубадур Пейре Кардиналь, бога Аму$ ра можно было бы увидеть и на этом свете, но лишь тому, кто силён духом и кому вера очищает глаза. Разумеется, это так, пел не менее известный Пейре Видаль, однако бог показывается толь$ ко весной, и чтобы его увидеть, как написано далее, нужно пойти в дом божий — т. е. на только что пробудившуюся природу. Бог выглядит как рыцарь, у него светлые волосы, и он едет на иноход$ це, который наполовину чёрный как ночь, а наполовину ослепи$ тельно белый. Карбункул на поводу сияет, как Солнце! В его свите также находится паладин. Его имя — Верность (Treue). В Библии написано, что нужно быть верным до смерти, и только тогда Бог одарит венцом вечной жизни. Единоспасаю$ щая римская церковь относила трубадуров к слугам дьявола. На их воинском знамени было написано признание в верности богу Амуру. Сами же они, как позволяют узнать бесчисленные при$ меры, пели чудесные мелодии Короны Люцифера. Таким обра$ зом, в действительности могла существовать — если мы переве$ дём библейский язык на сегодняшний — «корона вечной жиз$ ни». Вместе с тем, если мы далее продолжим наши рассуждения, то окажется, что сам бог Амур является Люцифером. Это пред$ положение подтверждается, если мы посмотрим на это и с дру$

гой стороны. Бог Амур — весенний бог. Аполлон — бог весны в не меньшей мере. Таким образом, оба — Амур и Аполлон — ве$ сенние боги. Тот, кто возвращает солнечный свет, является по этой причине носителем света, «Люцифером». Согласно Откро$ вению святого Иоанна Богослова, Аполлион–Аполлон, как мы уже видели, действует как дьявол. Также и в вере римской церк$ ви, которая при этом основывается на библейских писаниях и на учениях отцов церкви, Люцифер является Сатаной. Вслед$ ствие этого весенний бог Аполлон–Амур, согласно церковному верованию, является Сатаной и дьяволом. Из этого следует вы$ вод о том, что скорбный призыв Иоахима Флорского, вещаю$ щий о том, что они были антихристами во главе с королём Апол$ лионом, относится также и к трубадурам, «слугам дьявола». Пожалуй, впредь мне уже не нужно будет делать различия между катарами и трубадурами, управляющими двором Люци$ фера!.. Пейре Видаль, сын тулузского меховщика, рыцарь и тру$ бадур, заставляет паладина под именем Верность ехать в свите бога Амура. Верность основывается на законе, который может быть как внешним, так и внутренним. Трубадуры также подчи$ нялись ему — закону Минне. Его главное положение гласит о том, что Амур не имеет ничего общего с телесной любовью. Однако все трубадуры являлись так называемыми Chantres d’amours — певцами любви. Эту дилемму мы сможем с лёгкос$ тью преодолеть, если воспользуемся для этой цели обиходным на протяжении столетий немецким переводом — «миннезингер». Провансальский Амур — это немецкая Минне! Она также пер$ воначально не имела ничего общего с телесной любовью, по$ скольку, как это очень хорошо знал господин Фогельвейде, она не является «ни мужчиной, ни женщиной» и не имеет «ни души, ни тела». Она — сила и укрепляет дух, потому что является Вер$ ностью. В этом также заключалось и мнение Вольфрама фон Эшенбаха: настоящая Минне — это подлинная верность! Закон Минне состоял из большего количества положений, названных Leys d’amors. Первый трубадур должен был найти за$ кон в ветвях священного дуба. Поэтому он был трубадуром — нашедшим. Его имя звучало как «Спаситель» («Heiland»)… Из–за обещанной вечной жизни и ожидаемой добычи пи$ лигримы крестового похода против альбигойцев (который иезу$ итский историк Бенуа называл «самым правым делом мира») со

рвением осуществляли папское задание, приготовляя землю к но$ вому роду. В этот момент трубадуры пели о том, как необходима была верность «на службе у находящегося под угрозой князя, и за$ щищали его политику против церкви, французов и инквизиции доминиканцев». Они пели — и боролись. Когда роскошные двор$ цы их покровителей превращались в пепел, они отправлялись вдаль, через Пиренеи или через Альпы. Они были fortan Faydits — вне закона (Vogelfreie). Теперь для них, странствующего народа, наконец, воистину родиной были леса и просёлочные дороги — в Германии, Верхней Италии и Испании. Некоторых из них можно было найти на территории, простирающейся вплоть до Исландии, как я недавно прочитал в книге романского исследователя. Однако несмотря на все несчастья, носитель света Аполлон, бог–защитник поэтов и странников, не оставлял последних в беде. Он также находился вне закона и даже стал самим дьяволом. Но поскольку он не был злым духом, то заботился, верный небесно$ му закону, о лесе и улицах. Он велел карбункулу блестеть на узде своего иноходца, будто Солнце. Когда умирал певец, он перено$ сил его через облака к «горе Собрания на крайнем севере». Поче$ му же его дети не могли, подобно всем остальным людям, насе$ лять города и деревни? И почему его отпрыски не хотели, подоб$ но остальным людям, быть погребены? В доме носителя света много света! Больше света, чем в домах божьих, кафедральных соборах и церквях. Люцифер не находился и не хотел находить$ ся внутри них, за звучными тёмными оконными стёклами, на ко$ торых были нарисованы иудейские пророки и апостолы или рим$ ские боги и святые. Для него был свободен лес! Всякий раз когда Аполлон, посланный небесным законом, не мог заставить карбункул светиться, приходила «бабушка дья$ вола» — «Великая Мать», которая является Землёй и управляет Луной. Ночью она давала находящимся вне закона пищу их леса, хранительницей которого она является, питьё из лесной росы, дарительницей которой она является, и указывала своими се$ ребристыми лучами путь… Если дьявол и его бабушка не были «дома» или могли придти позднее, то в таком случае они посылали представителя или про$ возвестника. Люцифер посылал Утреннюю звезду, Великая Мать посылала Вечернюю звезду — ту же звезду, которая зовётся Люци$ фером или Венерой. Она ни в коем случае не упала с нашего неба!

Порт–Вандр Начиная с раннего утра и заканчивая поздним вечером и собственно ночью на набережной и на сходнях царит оживле$ ние. Время пролетает незаметно. Местные рыбаки хотели взять меня с собой на рыбную ловлю, и тогда бы мы вернулись на вос$ ходе солнца. Но поскольку море в эти дни волнуется, они посо$ ветовали мне подождать ещё немного. Я наблюдал за тем, как африканский пароход, выйдя в море, покинул порт. На борту было много англичан. Мне сказали, что климат французских берегов Средиземного моря более не об$ ладает теми постоянством и умеренностью, которые были ему присущи раньше. Мне также стало известно, что североафри$ канские берега стали в этом отношении их соперниками. Этот портовый город у подножия Восточных Пиренеев имеет очень древнюю историю. Уже финикийцы, разыскивая золото в горах Пирены, основали здесь очень важный торго$ вый пункт. Вытесненные греками, они должны были оставить им своё господство над этим местом. Его древнее название зву$ чит как «Портус Венерис» (Portus Veneris) — Порт Венеры. Давным–давно море пересекли странствующие мужчины– викинги. Они были эллинами, ехали из своего родного города Аргоса и пристали к берегу в Порту Венеры. Их путешествие пре$ следовало определённую цель: они хотели добыть с небольшого солнечного острова Эа священный бараний мех — Золотое Руно. В ходе странствия на их долю выпало множество приключений. Так, они должны были выдержать тяжёлый бой с королём бебри$ ков, который вызывал на кулачный бой всех новоприбывших чужаков и убивал каждого в бою. Однако враждебный король был повержен. После того как они оказались в Порту Венеры, арго$ навты — так звались эти викинги–эллины — могли взять Руно со священного дуба, в ветвях которого оно висело. Предводителем аргонавтов был фессалиец Ясон. Его имя означает «спаситель». Его двенадцать (или пятьдесят два) спут$ ников были божьими сыновьями, героями и певцами Древней Греции. Я приведу лишь самые известные имена: Геракл, Кастор, Полидевк, Орфей. Целью и стремлением аргонавтов было, как уже было сказано, Золотое Руно. Его можно было найти по ту сторону

большого моря — на севере, поскольку древние мифы сооб$ щают, что Арго, корабль аргонавтов, плыл «под северным вет$ ром». Чтобы найти расположенный к северу солнечный ост$ ров, они укрепили в носовой части своего корабля кусок де$ рева оракула. Это дерево было добыто из додонского дуба, священнейшего дерева Греции. На моей родине, древней стране хаттов, посланник Рима Бонифаций положил секиру под корень священного дуба Гейс$ мара. Он был посвящен Тору–Донару и назывался крестьянами «силой божьей». Этот король также стоял под кронами деревьев в Додоне, главном святилище эллинов. Древние греки верили, что в шелесте этих деревьев на ветру открывается воля богов, которую можно услышать. Чтобы не утратить в путешествии голос своего бога, аргонавты выстрогали брус из дерева додон$ ского дуба и установили его на носовой части своего корабля Арго. Это дерево, как они считали, будет направлять их к северу. На Севере — родине дуба — уже около 1000–го года от рождества Христова ценили дубовое дерево оракула, которое было посвящено богу Тору. Когда благородные норвежцы, стеснённые в своей стародавней свободе, отплыли в далёкую Исландию, чтобы поселиться там, они бросили перед лицом новой родины в море столбы от почётного сиденья их ко$ нунга. Переселенцы обосновались там, где их бог отнёс свя$ щенное дерево к берегу. Также и трубадуры — провансальские миннезингеры — никогда не забывали о святости дерева. Первый трубадур, «Спа$ ситель», должен был получить Знание о Минне и миннезанге, так называемые Leys d’amors — Законы Минне, от орла или со$ кола, который сидел на суку золотого дуба. Трубадур означает Нашедший. Первый трубадур нашёл в ветвях дуба закон Минне и миннезанга. Аргонавты, также «На$ шедшие», взяли с дуба Золотое Руно, придя к цели своих долгих блужданий. Они в известной мере были Chevaliers errants — ски$ тающимися рыцарями и стали поэтами, потому что то перво$ начально греческое слово означало также «нашедший»! Гёте тоже думал, что Золотое Руно сделало поэтами тех, кто его нашёл. Гётевский Фауст добыл у сведущего в медицине кентавра Хиро$ на сведения о «прекрасном круге аргонавтов и всех, кто воздвиг мир поэтов». Хирон, получеловек–полулошадь, ответил:

Из аргонавтов был любой Богатырем на свой покрой. Чего одним недоставало, То доблесть прочих возмещала. Были ли аргонавты воодушевлены силой Минне? В любом случае это был поиск бога — силы, которая позволяет «передви$ гать» горы и «перешагивать» через моря. Одним из аргонавтов был Геракл. Он, как рассказывает греческий историк Геродот в пятом столетии до рождества Христова, почитался двумя способами: как человеческий герой и как бог. Возможно, Геракл однажды был человеком. Вероятно, как утверждает древнейшая мальтийская надпись, он был «первым вождём» эллинов и — стал богом. Мифы о нём являются возвышенной древнегреческой песнью о силе воли и спасении собственными усилиями. Воля этого богатыря возвышалась над судьбой, разрушая любую предопределённость, а его судьба была его собственной. Он поднялся, как Солнце, «сол$ нечный герой», над ночью покоя и инертности, искал бога и на$ шёл его в самом себе. И поэтому он сам стал богом. Геракл был мятежником: он хотел быть подобным Всевыш$ нему. Но он также был и страдальцем: он терпеливо «переносил» судьбоносный закон, который наполняет собой и упорядочива$ ет космическую Вселенную. Так он стал олимпийцем. Геракл на$ шёл Золотое Руно на солнечном острове Эа. Средневековые люди полагали, что это Руно является символом человеческого обоже$ ствления, а в действительности оно было «философским камнем». Нашёл ли Геракл Граль, камень света? Был ли он эллинс$ ким Парцифалем? Я думаю, что да. Вольфрам фон Эшенбах по$ лагает, что «Гераклу известны камни». Таким образом, Геракл так$ же знал о том выпавшем из Короны Люцифера камне, который называется Граль. В старофранцузском поэтическом произве$ дении конечная цель, к которой успешно стремится ищущий Граль рыцарь, — Олимп. Я утверждаю, что Геракл вошёл в круг Граля, а Парцифаль сел за олимпийский стол богов, чтобы ему подали нектар и амброзию. Катары охраняли и берегли свою национальную письмен$ ность и песни, с чем соглашается бельгийский теолог и историк явно не на пользу своей церкви. Рим уничтожил всё — в Прован$ се, в Ломбардии, в Германии. Но ему не удалось заставить певцов

умолкнуть. Двор Люцифера пусть и тихо, но всё ещё поёт свои древнейшие и всегда новые песни. Здесь хранителями песен яв$ ляются пиренейские крестьяне, преданные наследники своих предков. В горах и лесах, oun au descoubrit Apollon — там, где об$ наруживают Аполлона, из воды раздаётся бормотание, а из дере$ вьев слышится шелест и шуршание древних богов, которых сде$ лали идолами и чертями. Всё это — давно забытые, но всё–таки такие дорогие вести, которые содержатся в песнях и сагах, пере$ даваемых по наследству от отца сыну, а от сына внуку. Как и преж$ де, на близких к свету горных вершинах и в вечной ночи пещер живёт разнообразное божество, которое несмотря на это едино. И всё же вокруг остатков древнейших крепостей движутся маны бойцов и героев. Я уже знаю об этом несколько песен. Аргонавты приехали в порт Венеры, которым вполне мог быть Порт–Вандр. Об этом свидетельствуют многие факты и неслучайные совпадения. Так, Диоскуры победили короля беб$ риков, а крестьяне Сабарте похоронили его в пещере Ломбри$ ве. Вольфрам фон Эшенбах должен был получить сказания о Грале из Прованса, и в то же время в провансальских горах по$ казывают Замок Граля. Геракл, как рассказывает Вольфрам, был одним из пророков Граля, а недалеко от пиренейского Замка Граля, как верят крестьяне Орнольяка, покоится обожествлён$ ный своими деяниями богатырь. И наконец, недалеко от Порт– Вандр, мыс Цербер (Cerbère) напоминает о цербере, хранителе пещеры, в то время как Геракл победил и связал его, потому что он был бесстрашен перед ликом смерти. Мифы об аргонавтах и Геракле относятся также к «нацио$ нальным песням», которые однажды охраняли катары! Они яв$ ляются остатком того, что однажды расцветало на этих землях. Аргонавты, эллинские викинги, отсылают меня к северу. Если я совершу путешествие отсюда на Полуночь, то попаду на свою родину. Как сообщает (латинская) алтарная надпись, хатты почи$ тали Геракла. Им, как и всем германцам, были известны сами арго$ навты–близнецы Кастор и Поллукс. Тацит называет их Альцис. Марсель Суда входят в гавань, причаливают, встают на якорь, выхо$ дят в море…

Здесь подвозят уголь и грузят фрукты, гудят грузоподъём$ ные краны и гремят цепи. Там воет сирена, жестикулируют пор$ товые рабочие, кричат подвыпившие матросы, визжат женщины неприятной наружности, поются сентиментальные уличные пе$ сенки. Рядом продавцы газет стараются перекричать друг друга, сигналят автомобили, звонят трамваи. И в окружении всего этого гула металлически гремят колокола церкви Нотр–Дам де ля Гард. Здесь каждый моряк вверяет себя попечению «Охраняющей Богоматери». В их числе и тот, которого только что выпустила из одного грязного дома, расположенного недалеко от гавани, хоро$ шенькая девушка. Он, как и почти все остальные, доверяет себя непорочной Деве Марии, чтобы она сопроводила его в его морс$ ком путешествии и позволила вернуться домой целым и невреди$ мым. Но лишь некоторые, вернувшись домой, выражают ей благо$ дарность. Большинство же спешит в какое–либо другое место… Спустя несколько лет после смерти Иисуса Назарея на Голго$ фе к гавани Марселя подошёл корабль. На его борту были иудейс$ кие беглецы, известные нам по Библии: Иосиф из Аримафеи, Ма$ рия Магдалена и её сестра Марфа. Как утверждают церковные ле$ генды, они должны были привезти с собой Граль. Однако этот Граль был не камнем, а чашей, в которой Иисус подавал своим ученикам в Страстной четверг жертвенного агнца. Это происходило неза$ долго до того, как он был предан Иудой Искариотом, указавшим страже путь к Назарянину. В этой же легенде указывается, что на следующий день, в Страстную пятницу, эта чаша нашла ещё более священное применение: в неё стекала кровь Христа, прибитого ко кресту на Голгофе. Когда Назарянин, склонив голову и отдав свою жизнь, произнёс «Свершилось!», его тело было положено в пещер$ ную гробницу, которую охотно отдал в распоряжение Иосиф из Аримафеи. Именно по этой причине Иосиф был брошен иудеями в темницу и оставлен там без пищи. Но, о чудо! Из ночи в ночь к заключённому в темнице являлся ангел и питал его из Граля — чаши Богородицы. В конце концов, Иосиф был освобождён самим Иису$ сом, и ему было поручено задание принести эту чашу в другие зем$ ли. Вместе с Марией Магдаленой и Марфой он доверился Богу и отплыл в море. И Бог возжелал, чтобы морские волны и ветер при$ несли его в Марсель. Согласно легенде, Мария Магдалена должна была вплоть до самой своей смерти пребывать в пещере Граля, рас$ положенной у Тараскона на Роне.

Другие христианские сказания утверждают, что Понтий Пи$ лат отдал Граль — чашу или кубок — Иосифу из Аримафеи за некую услугу, которую тот ему оказал. Иосиф же, после того как собрал в эту чашу кровь Иисуса, принёс её в Великобританию. Со смертью Иосифа чаша Граля исчезла с лица Земли и появилась заново лишь тогда, когда королём был прославленный Титурель. Вместе с ней под его защиту было передано и копьё, которым римский воин Лонгин проткнул ребро распятого. Далее говорится, что для хра$ нения реликвий, в первую очередь Граля, Титурель построил замок несравненной красоты и великолепия. Этот замок должен был яв$ ляться бенедиктинским монастырём Монсеррат, который распо$ ложен возле Барселоны в Каталонских горах. Однако он им не был. Церковь, в полном соответствии со своей тактикой, пере$ толковала миф о Грале в иудейском и христианском смысле! Ранее, 2 270 лет назад, здесь — в гавани колониального эл$ линского города Массилия — причалил корабль. Он был невзра$ чен на вид, но всё же годен к путешествиям через моря. Мы не знаём, каким было его название. Однако нам известно, что капи$ тана корабля звали Пифеем и что он был учёным — географом, математиком и астрономом. Пифей хотел плыть в океан и дос$ тигнуть земли Крайнего Севера, пресловутого края Полуночи. Поскольку корабль был снабжён всем необходимым, в чём нуждался экипаж для длинного и утомительного путешествия, ка$ питан корабля, прежде чем он вступил на палубу и велел поднять паруса, совершил жертвоприношение своему богу. Он поклонялся пифийскому Аполлону — тому Лучистому богу, который победил дракона Пифона и в честь которого он, массилийский исследова$ тель, назвал себя Пифеем. Однако эллинский странник также впол$ не мог совершить паломническое путешествие в сегодняшний Монако, где в то время находился храм Геракла Моноикос — храм, в котором мог почитаться только один Геракл. Геракл играл роль бога–защитника также и для тех, кто ехал в северные страны. Ког$ да однажды один из этих героев, аргонавт, поехал через море на корабле Арго, чтобы привезти с солнечного островка Эа Золотое Руно, он, как рассказывают древнейшие мифы, поплыл «на север». Когда этот аргонавт в одиночку шёл своим необычайным, полным приключений путём жизни и обожествления, он попал в «земли с суровым климатом», где длительное время был гостем короля Брет$ таноса. Таким образом, он остановился в Британии.

Если Пифей и совершил молитву Гераклу, то этим он ни в коем разе не обделил вниманием светлого Аполлона. Ведь Ге$ ракл, полубрат Аполлона, был аполлоническим, небесным по$ лубогом–полугероем. Как он, так и Ясон, и все аргонавты — сы$ новья бога и «спасители», — перед тем как они покинули Арго, отправившись в своё путешествие, вымолили на берегу моря защиту и сопровождение Аполлона. Таким образом, молитва, которую Ясон произнёс от имени всего круга аргонавтов, была следующей: «Позволь мне, о Повелитель, для судьбы без страда$ ний рассеять росы согласно твоей мудрости! Пусть дует нам попутный ветер, с которым мы будем радостно двигаться впе$ рёд по волнам!» — Пифей мог молиться таким же образом. Многие ломали голову над тайной Пифея из Марселя и его поездкой в северные страны, которую можно «поставить в ряд с самыми значительными и великими достижениями в сфере гео$ графических изысканий», также как и над островом Туле. К со$ жалению, для нас остаются утраченными сочинения Пифея, которые должны были содержать точное описание его поездки. Эта потеря ещё и потому настолько прискорбна, что Пифей был единственным эллином, о котором мы точно знаем, что он сам разыскал главный древний район добычи янтаря в Немецкой Бухте (в устье Эльбы и Эйдера). А также потому, что он предпри$ нял неслыханную для своего времени попытку совершить от$ важное вторжение с северных вершин Шотландии в неизвест$ ное Северное море — в Северную Атлантику. В особенности зна$ чимым исследовательское путешествие Пифея делает «отвага, позволившая ему без компаса вступить в открытые северные моря, в которых облака и туман так часто заставляют исчезнуть средства ориентировки — Солнце и звёзды». В конце концов, он настолько продвинулся вперёд на север, что достиг удалённого острова, который он назвал Туле. С тех пор этот остров получил таинственную известность в качестве границы обитаемой зем$ ли — в качестве «ultima Thule (Ультима Туле) — Крайнего Туле». Несмотря на то, что мы не унаследовали рассказа о путе$ шествии Пифея, из тех «за и против», которые были изложены в «Географии» греческого географа Страбона, мы можем догадать$ ся о следующих оригинальных местах. «Туле находится в шести днях плавания на север от Британии, недалеко от застывшего моря; там летнее солнцестояния длится столько же, сколько и

зимнее; те, кто живёт вблизи ледяного пояса, страдают от пол$ ной или значительной нехватки съедобных плодов и животных. Они питаются просом и другой зеленью, а также плодами и кор$ нями. Там, где процветают зерновые культуры и мёд, из них го$ товят питьё. Злаки они молотят, так как чистые солнечные лучи не проникают в большие дома (амбары), куда они собирают колосья после жатвы, а также потому что разделка семян из–за ливней и отсутствия Солнца бесполезна». В «Естественной ис$ тории» древнего римского историка Плиния написано, что са$ мой крайней землёй, о которой только известно, является Туле. Во время солнцестояния, в момент, когда Солнце проходит че$ рез созвездие Рака, там не бывает ночей, и в зимнюю пору мож$ но насчитать лишь несколько дней. У Геминуса с Родоса (он сочинил работу «Введение в аст$ рономию») сказано: «Как нам кажется, Пифей из Массилии доп$ лыл вплоть до тех территорий. По крайней мере, в написанном им труде об океане написано: «Варвары показали нам место, где садится Солнце. Случилось именно так, что ночь в этих райо$ нах совершенно коротка и длится в некоторых местах два, а в некоторых — три часа, так что Солнце заново восходит спустя очень короткое время после своего заката»…» К этому следует добавить примечательное место у древнеримского писателя Помпония Мела, которое, возможно, также восходит к Пифею: «Во время летнего солнцестояния там вообще не бывает ночей, поскольку Солнце выделяется на небе более отчётливо и более не проявляет своего отблеска. Оно лишь показывает наиболь$ шую часть самого себя». Это повествование является древнейшим упоминанием о полуночном Солнце и, безусловно, было создано человеком, кото$ рый воочию наблюдал эти чудеса природы. Помпоний Мела не был на севере. Если его рассказ, как следует предполагать, восхо$ дит к сочинению Пифея, то не подлежит никакому сомнению то, что массилийский моряк проник при астрономическом восходе Солнца почти до пределов Северного полярного круга. 2 200 лет назад полярный круг находился на широте 66 градусов, 15 минут и 22 секунд. Если Пифей, как мы знаем благодаря Геминусу с Родоса, пришёл в точку, где Солнце заново поднимается над горизонтом через 2 и 3 часа после своего заката, то мы можем рассчитать точ$ ные градусы широты по дате на 350 год до рождества Христова.

Эти цифры составляют 64 градуса и 39 минут или 63 градуса и 39 минут. На этой широте находятся Южная Исландия и Централь$ ная Норвегия. Туле должен был быть первой или второй из них… По всей видимости, Пифей предпринял свою поездку в северные страны в 334 году до рождения Иисуса Назарея. По возвращении корабль, который принёс его в землю гиперборе$ ев, прокладывая свой путь от Геркулесовых Столбов, снова во$ шёл в гавань Марселя. Я думаю, Пифей ехал на север, потому что его звала туда жаж$ да знаний. Он уже обладал знанием о том, что Земля является ша$ ром. Также он знал, что планеты вращаются вокруг Солнца, что на севере находится полюс и что полюсу, как и Солнцу, которое удер$ живает планеты в своей власти, свойственна сила притяжения. Ещё одна причина, по которой Пифей поехал на север, заключается в том, что его туда манил поиск Бога. Он верил, что полюс потому является мудрым и аполлоническим, что он спо$ коен сам в себе. Согласно его воззрениям, полюс и Солнце, ко$ торое на самом деле является Аполлоном, обладают той же са$ мой силой притяжения, которая никогда не позволит людям быть независимыми от Бога. Он полагал, что Аполлон нашёл свою настоящую родину на землях полюса — на Крайнем Севе$ ре, у счастливого народа гипербореев. Мне кажется, что Бог, которому с самого начала своего се$ верного путешествия молился Пифей, был самим гиперборейс$ ким Аполлоном! Он молился этому божественному свету — богу, который однажды в год отправлялся в путь из Дельфов, своего любимого места на эллинской земле, в страну гипербореев. Он ехал в челне, который тянули лебеди, или в колеснице. Когда Аполлон пребывал на севере, тогда дельфийцы, в поиске нахо$ дящегося вдалеке бога, сочиняли пианы. Они расставляли хоры из юношей вокруг того треножника, с которого вещала свои туманные предсказания Пифия, и взывали к богу, чтобы он вер$ нулся. И он каждый раз возвращался. Но всё равно из года в год он снова удалялся на север, в место своего происхождения. Пучсерда в Каталонских горах Я выехал в повозке вместе со знакомыми, которые здесь работают. Сейчас я в одиночестве сижу в беседке у живописной

торговой площади небольшого города. И без того красочную и живую картину заполняют собой разодетые женщины, бросаю$ щие серьёзные взгляды пограничники, толстые рыночные тор$ говки, безработные простые крестьяне из Андорры и тяжело нагруженные лошаки. На соседнем столике выглядящие тучны$ ми горожане играли в «белотт». Между ними разгорается спор. Один обвиняет другого в лжи и мошенничестве. В «Парцифале» Вольфрама фон Эшенбаха говорится: «Гос$ подин, я не из тех, кто может лгать!» Он был Чистым, и такими же Чистыми были катары. Они учили, что существует два глав$ ных «греха»: жестокосердие, которое является противополож$ ностью сострадания — но не жалости! — и лжесвидетельство… Скорый поезд проезжает над высокогорным плато Сердань. Он следует по маршруту из Тулузы в Барселону. После того как мы пересечём Каталонию, то проедем вблизи монастырских гор Монсеррат. Каталония однажды была страной готов и аланов. С самого начала она носила другое имя — не то, которым её при$ нято называть сегодня. Графиня П. оказалась права: Граль никогда не хранился на Монсеррат, и иезуиты никогда не были связаны с рыцарством Граля. Потому что они были мастерами лжи! Уже святой Игна$ тий де Лойола, основатель Иезуитского ордена, велел своим уче$ никам завоевывать в общении с великими людьми доверие пос$ ледних, приспосабливаясь к природным дарованиям каждого из них и постоянно прибегая к лести. Позднее патер Грациан, ректор иезуитской коллегии Террагона как верный ученик Иг$ натия с точностью излагает в своём «Ручном пророчестве» («Handorakel»), как должно вести себя каждое иезуитское обще$ ство Ad majorem Dei Gloriam, к вящей славе Божией: «То, что пользуется благосклонностью, следует исполнять самому, то же, что находится в немилости — через других. В чужом деле необ$ ходимо вести себя так, чтобы через него достигнуть своих соб$ ственных целей. Когда нет божественных средств, следует при$ менять человеческие, а божественные — когда нет человечес$ ких. Отказ следует хорошо подсластить, а полагаться нужно бо$ лее на «костыль времени» (Krücke der Zeit), чем на железную бу$ лаву Геракла. Никогда нельзя упускать из виду счастливый вы$ ход, потому что победителю не нужно давать отчёт в чём бы то ни было. Не следует отказывать наотрез, дабы зависимость про$

сителя растянулась на большее время. Если кто–либо выясняет что–то о нас, нельзя рассказывать о себе без лжи и никогда нельзя говорить всей правды…» Нет, Граль никогда не содержался на Монсеррат! Никогда!.. В то время как испанские мещане играют в карты и пьют абсент, я думаю о вратах Дон Кихота, который пересекал на сво$ ей кляче Росинанте Испанию, став посмешищем для людей. Он хотел реабилитировать права и восстановить величие погрузив$ шегося в пучину рыцарства на своей родине. Эти врата! Он уже прочитал так много книг о рыцарях, что от них у него «кипел мозг». Однако, как мне думается, если бы он прочитал или услы$ шал определённое стихотворение тогда уже почти забытого тру$ бадура и рыцаря Пейре Кардиналя, то он бы не доставал свои заржавевшие рыцарские доспехи из амбарного хлама. Тогда бы он не приделал к шишаку картонное забрало и не выехал бы на приключения в одежде прошедшего времени: Будь же ты погребено и зарыто, рыцарство, Дабы более не проронило ни слова. Над тобой усмехаются и ты обесчещено, Любой покойник обладает большей силой, Поповщина размельчит и поглотит тебя, Король уничтожит твоё наследие, Вся твоя империя лишь обман и иллюзия, И поэтому тебя сотрут с лица земли! Мы останемся здесь ещё на день, как и намеревались. Я не могу сказать, что я недоволен этим обстоятельством. Испанская земля помнит и ещё одного «рыцаря», урождён$ ного баска, о котором я должен упомянуть. Он не принадлежал ко Двору Люцифера. В молодости он катался на лошади. Однако в зрелом возрасте он отдал предпочтение лошаку, потому что Иисус из Назарета, «царь» иудеев, также въехал в город Давида на ослице. Имя этого рыцаря было Игнатий де Лойола. Он является основате$ лем «Общества Иисуса», существующего и по сей день. Оно было направлено против Двора Люцифера, который не был истреблён… Во времена, когда Дон Кихот мог ездить по испанской зем$ ле на спине своего коня Росинанта, паж Иниго де Лойола мог, стоя на коленях возле стола, подавать бокал испанской короле$

ве Германе, супруге Фердинанда Католического. При её уходе ему дозволялось нести её пальто и освещать свечой простран$ ство перед ней. Германа была французской принцессой Фуа (в то время все графы Фуа по прямой линии родства вымерли, и французский король наградил титулом Фуа северофранцузский феодальный род) и второй супругой овдовевшего Фердинанда. Первую его жену, в согласии с последним её желанием, заверну$ ли в грубую францисканскую рясу и похоронили безо всяких торжеств. Едва минул один год, Германа прибыла в Валенсию с флотом численностью в 30 кораблей, которые были нагружены платьями, обувью, чепцами, всяческим бельём, духами и косме$ тическими средствами. «Специально для неё из Севильи долж$ ны были доставлять редчайших рыб и птиц, фрукты, пряности и вино. При дворе и в домах грандов один банкет следовал за другим. Постоянно поглощалось чудовищное количество про$ дуктов питания, и не раз случалось так, что участники умирали от переизбытка употребляемых в пищу блюд и напитков. Лишь одна фигура возвышалась над этим сумасбродным поведением при дворе нового короля. Она выделялась на его фоне, как одинокий свидетель сильного древнего духа. Это был худой монах Франциско Хименес де Сиснерос, первый епископ римско–католической церкви Испании, великий инквизитор и королевский канцлер… Пажу Иниго де Лойола было тогда четырнадцать лет. Сопро$ вождаемые ощущением безмерного честолюбия, первые любов$ ные порывы созревающего подростка были направлены к короле$ ве. Таким образом, любовь для него стала равнозначна придвор$ ной услужливости, его мечты о женщине связывались с тщеслав$ ным и страстным желанием быть отмеченным госпожой и добиться её расположения. Когда же он в дальнейшем стал рыцарем и по сложившейся рыцарской традиции должен был выбрать «даму сер$ дца», он сделал своей избранницей королеву. Теперь на праздни$ ках и турнирах он носил её цвета, а высшей наградой, на которую он только мог надеяться, был кружевной платок, брошенный её рукой победителю в манеже. Когда он теперь встречал её, то тща$ тельно следил за тем, чтобы не снять перед ней шляпу, потому что согласно формам придворного служения Минне этот проступок против церемониала считался знаком в высшей степени смущён$ ного преклонения. Таким образом, его любовь в меньшей степени

брала своё начало из подлинного чувственного страдания и была обусловлена, скорее, тщеславным стремлением обратить на себя внимание высшей женщины. Бок о бок с этим романтическим бо$ готворением недостижимой «дамы сердца» в душе Иниго существо$ вало полное пренебрежение к чести тех женщин, которых стано$ вились жертвами его распутства. Дело в том, что Иниго, как и дру$ гие молодые рыцари его времени, принимал участие в сомнитель$ ных и рискованных похождениях и гнался за самыми грубыми те$ лесными удовольствиями. Из его собственных признаний ясно следует то, что он мало отличался искренностью и честностью, когда был юношей. Спустя десятилетия он, тогда уже генерал иезу$ итского ордена, исповедовался одному из своих собратьев в том, что он как молодой рыцарь не стыдился совершать кражи и затем наблюдать за тем, как наказывали ни в чём неповинного человека, на месте которого должен был быть сам Иниго. В то время, когда Лойола находился при испанском королевском дворе, рыцари, посреди праздной и бездеятельной жизни в окружении власти$ теля, лишились мужской храбрости и гордого достоинства своих предков. Так на самом деле в юнкере Лойоле постепенно угасло желание наслаждения войнами и междоусобицами храбрых пред$ ков. В конце концов оно превратилось в дешёвую радость от вся$ ческих шалостей и мошенничества по отношению к беззащит$ ным горожанам и горожанкам. Все эти молодые рыцари были чёрствыми, грубыми и надменными, если им приходилось иметь дело со своими подчинёнными. В то же время перед властителем и привилегированными фаворитами они было исполнены воин$ ственной покорности, а между собой выражали смехотворную церемониальную вежливость и учтивость. Из этого тщеславного и самонадеянного образа жизни и его в значительной степени скудных и жалких идеалов у Иниго также сформировалось пол$ ностью одностороннее, поверхностное образование. Он охотно учил грамоте, но его литературой для чтения были только те ры$ царские романы и волшебные истории, которые в то время вы$ зывали всеобщее воодушевление и восторг. Ещё не прошло мно$ го времени с момента открытия искусства книгопечатания, а это достижение уже вовсю использовалось, чтобы распространять рыцарские романы во всех слоях и сословиях. Это была та эпоха, которая вскоре должна была произвести на свет великолепную травести Сервантеса «Дон Кихот».

Также по ночам Иниго погружался в «Тиранта Белого» («Tirant lo Blanch»), Хуана Мартореля и в «Рыцаря Готтербарма из Монталь$ бана». Самое же большое впечатление на него произвели приклю$ чения «Рыцаря зелёного меча», Амадиса Гальского. Удивительные приключения этого героя держали в то время в напряжении всю Испанию и также всецело приковали к себе интерес Иниго. Свои дни молодой рыцарь проводил в шутливых упражне$ ниях с оружием, в охоте, любовных заигрываниях с женщина$ ми, беспорядочных кутежах и жестоких драках. Официальный документ того времени, заявление коррехидора из Гипускоа, направленное в епископальный суд в Памплоне в 1515 году, со$ хранил для нас образ рыцаря Иниго де Лойола. В этой офици$ альной бумаге он изображён дерзким и вызывающим, в кожа$ ной безрукавке и кольчуге, вооружённым шпагой и пистолетом, с длинными волосами, выпадающими вперёд из–под неболь$ шой бархатной рыцарской шляпы. Его характер описывается как «коварный, жестокий и мстительный…» Я описал путь развития и становления Лойолы в сокращён$ ном виде, используя обширный материал книги «Силы и тайна иезуитов» Рене Фюлоп–Миллер. То, как Иниго благодаря при$ дворным сплетням очень скоро впал в немилость и должен был покинуть королевский двор, не нуждается в освещении. Прошли годы. «Однажды ночью Иниго поднялся с посте$ ли, встал на колени перед изображением Богоматери в углу ком$ наты и дал торжественную клятву с этого момента быть верным воином, служа под королевским знаменем Христа (его лучше называть «Иисусом»). Когда он решил отречься от блеска и сия$ ния этого мира, то как его «поворот», так и каждая последующая попытка принятия нового образа жизни находилась всецело во власти рыцарских представлений. Подобно крестоносцу, он ве$ лел свои братьям и сёстрам, слугам и всему остальному двору сопровождать его до первого места стоянки. Затем он сел на своего лошака и вступил на путь, ведущий к горе Монсеррат. По пути он встретил «Мориско», крещённого араба, и всту$ пил с ним в разговор о Деве Марии. Мавр признал себя сторон$ ником веры в непорочное зачатие Матери Божьей, но поспорил с Игнатием в том, что эта девственность продлилась также и пос$ ле рождения Христа. Это воззрение Игнатий воспринял в каче$ стве оскорбления его новой «дамы сердца», и он по–рыцарски

резкими словами призвал Мориско к ответу. Тот почувствовал приближающуюся беду и немедленно направился восвояси, в то время как Игнатий обдумывал, является ли его долгом догнать и убить богохульника. Он рассеял свои сомнения не посредством совести или внутреннего чувства. По старой примете юнкеров он предоставил право на решение внешнему «знаку», в этом слу$ чае воле своего лошака. Он отпустил его поводья, и только то об$ стоятельство, что животное решило не гнаться за Мориско, со$ хранило этому крещённому язычнику жизнь. Таким образом на$ чалось служение Игнатия как «борца за небесное царство», кото$ рое проявлялось в действиях, принадлежащих духу западного рыцарства, и таким же образом произошло его духовное «рыцар$ ское посвящение». Для этого он избрал гору Монсеррат, место сказочного Замка Граля. После того как он с помощью нищего омыл свою одежду, он совершил «ночное дежурство» перед обра$ зом Матери Божьей на Монсеррат, в точном соответствии с изоб$ ражением такой церемонии в книге «Амадий Гальский» (извест$ ного испанского рыцарского романа). На следующее утро он спу$ стился с гор, одетый в новую рыцарскую одежду воина божьего. Он носил убогую нищенскую рясу с бутылью тыквообразной формы и посохом пилигрима. Он был полон решимости отпра$ виться на завоевание царства небесного. Он устремился в место Манреса и выбрал там себе для местожительства расположенную у подножия скалы сырую пещеру, в которой он, начиная с этого момента, подвергал себя сильнейшим наказаниям. Каждый день в течение семи часов он молился, стоя на коленях, а короткие часы сна он проводил на сырой почве, с камнем или куском де$ рева вместо подушки. Часто он постился на протяжении трёх– четырёх дней, и если он что–либо ел, то это были куски чёрство$ го чёрного хлеба или некоторые травы, которые он делал ещё более несъедобными, посыпая их золой. И всё же ему не удалось сделать так, чтобы нищие смотрели на него как на своего. Напро$ тив, они более насмехались над ним, когда он появлялся среди них в жалкой монашеской рясе, с мешком хлеба, перекинутым через плечо, и большими чётками вокруг шеи. Уличные мальчиш$ ки показывали на него пальцами, смеялись над ним и кричали вслед ему язвительное слово «Отец Мешок» («Vater Sack»). Изо дня в день он занимался жестокими самобичеваниями, нередко он наносил себе камнем раны в груди, а один раз он зашёл так дале$

ко, что был принесён в тяжёлом и бессильном состоянии в дом покровительницы. Вызванные врачи потеряли надежду на его выздоровление, а некоторые благочестивые и набожные женщи$ ны попросили хозяйку дома, чтобы она прислала им несколько кусочков одежды Игнатия в качестве реликвии. Она исполнила их желание и открыла шкаф Игнатия, чтобы найти одежду счи$ тавшегося умершим. Однако тотчас она в ужасе отпрянула назад, потому что в шкафу висели, аккуратно и точно расположенные друг рядом с другом, самые ужасные средства умерщвления. Там находились: сплетённый из проволоки «искупительный ремень» (Büßgürtel), тяжёлые цепи, соединённые друг с другом в форме креста гвозди и пронизанное железными шипами нижнее бельё. Всё это Игнатий носил на своём теле!» Я могу продолжить свой рассказ, поскольку книга Фюлопа– Миллера, из которой я заимствовал эти описания жизни и дея$ тельности Лойолы, была, согласно рецензии известного патера– иезуита Фридриха Мукермана, «пропитана глубочайшим почте$ нием», и орден иезуитов «должен быть этим описанием удовлет$ ворён». «На церковной лестнице Манресы Игнатий полагал, что увидел «высший свет», который указал ему, «как Господь Бог со$ творил мир». Затем он осознал «католическую догму, и настолько ясно, что он отважился на смерть ради учения, которое он таким образом узнал». Также дело не обошлось без самых своеобраз$ ных видений. Так, в один день ему явилось «нечто белое, похожее на три клавиши клавикордов или органа», и он был тотчас убеж$ дён в том, что это Святая Троица. В видении белого тела «не слиш$ ком большого и не слишком маленького», как он верил, можно было усмотреть «человечество Христа», в другом подобном виде$ нии ему явилась Дева Мария. Особенно часто ему являлось пред$ ставление большого светящегося шара, «немного большего, чем Солнце», который он толковал как Иисуса Христа… Однажды у него было светлое видение, которое напомина$ ло змею и которое вскоре, несмотря на лучистую красоту, стало для него жутким. Когда он заметил, как это видение «теряет свою красоту вблизи креста», он сделал из этого вывод, что в образе этой змеи ему являлся не Бог, а Дьявол. Вскоре он взялся за свой посох пилигрима, чтобы изгнать демона сильными ударами». Однако «каждое действие и каждое побуждение имело, в конце концов, предписанное ему время: месса должна была

длиться не более получаса, и для измерения этого промежутка времени служили песочные часы, дабы этот срок не был превы$ шен. «Просветления» он позволял себе лишь в течение мессы, и даже слёзы умиления и потрясения были у него уже не той «gratia lacrimarum» («слёзной милостью»), что присутствовала на на$ чальном этапе его душевного преобразования. Он плакал лишь тогда, когда ему это казалось подобающим в целях собственной внутренней дисциплины. В своём дневнике он старался отме$ тить такие слёзные потоки и словно пытался измерить их силу и продолжительность — будь то лишь несколько слезинок или «поток слёз с рыданиями»… Фундаментом иезуитского ордена, которого бы не существо$ вало без Игнатия де Лойолы, являются его «духовные упражнения». «Кто их пройдёт, должен всем своим чувством познать обжигаю$ щую боль и упоительное блаженство ада и небес, чтобы ему на$ всегда и неизгладимо проникло в душу различие между злом и доб$ ром. Подготовленный таким образом адепт, выполняющий упраж$ нения, будет затем поставлен перед большим «выбором»: решить$ ся перейти на сторону Христа или на сторону Сатаны. Для созда$ ния живого и ясного образа зла в духовных упражнениях служат вызывающие ужас декорации преисподней. Ад, прежде всего, изоб$ ражается во всём своём ужасе, наполненный множеством вопящих и стонущих, обречённых на вечные страдания душ. Это упражне$ ние начинается с того, что ученик прежде всего измеряет «взгля$ дом воображения» «длину, широту и глубину ада». Однако затем в это упражнение должны включиться и остальные чувства, потому что в причудливых инструкциях по его организации сказано, в точном распределении по «пунктам», следующее. «Первый пункт состоит в том, чтобы я, используя силу во$ ображения, глазами созерцал неизмеримое пылание огня, а так$ же души, запертые в охваченных огнём телах. Второй пункт состоит в том, чтобы я, используя силу вооб$ ражения, ушами слышал плач, вой, злословия против нашего Господа Христа и против его святых. Третий пункт состоит в том, чтобы я, используя силу вооб$ ражения, ощущал запах чада, серы, трясины и гнили ада. Четвёртый пункт состоит в том, чтобы я, используя силу воображения, вкусом почувствовал горечь, слёзы, печаль, червь совести в аду.

Пятый пункт состоит в том, чтобы я, используя силу воображе$ ния, ощущал то, как адский жар охватывает и сжигает собой души». Когда всё это является достигнутым, то упражняющемуся по$ казывается идеал, которому он впредь должен следовать. Игнатий приказывает ему углубиться в жизнь и страдания Иисуса Христа. Как и у предшествовавших образов преисподней, в этот раз к вы$ зыванию наглядных картин снова привлекаются все чувства, а так$ же сейчас Игнатий требует постоянно точного «представления места». «Я должен представлять здесь, как я своими глазами, исполь$ зуя силу воображения, вижу синагоги, города и крепости, которые проходит Христос, наш Господь, и в которых он проповедует… Когда речь идёт о святой Деве Марии, я представляю небольшое строе$ ние, в частности дом и большую комнату нашей любимой госпо$ жи в городе Назарете и в Галилейском краю». При созерцании рож$ дения Господа Игнатий отдаёт приказ «глазами, используя силу воображения, пройти путь, который ведёт из Назарета в Вифлеем», его длину и широту «также нужно учитывать, как и обстоятельства того, является ли путь ровным или он ведёт через долины и верши$ ны». Также нужно представить «пещеру рождества» в её изначаль$ ной длине, широте и высоте — в полном соответствии с тем, на$ сколько она была широка или узка, насколько низка или высока и вообще как она была оборудована… С привлечением всех чувств Иисуса нужно представить как главного военачальника своего войска «на поле перед Иеруса$ лимом», в то время как напротив его «в краю Вавилонском» Са$ тана собирает вокруг себя своих демонов для последней реша$ ющей битвы. «Я представляю себе, как Люцифер призывает к себе бесчисленных духов и затем отправляет их всех в мир, что$ бы они не миновали ни единую страну, ни единое место, племя или отдельного человека… Подобным образом необходимо со$ зерцать на противоположной стороне главного и истинного военачальника, нашего Господа Иисуса, … то, как он избирает своих апостолов и учеников и посылает их во весь мир, чтобы они распространяли его святое учение среди всех людей…» На своей кляче Дон Кихот пересекает свою страну, чтобы ожи$ вить странствующее рыцарство. В это же время при испанском ко$ ролевском дворе празднует свой триумф служение Минне, со вре$ мён крестовых походов против еретиков извратившее себя до гро$ теска. Страдающий безумием рыцарь Лойола организует под знаме$

нем Иисуса духовный поход против Люцифера. Замком Граля ста$ новится Монсеррат, на месте уже давно лежавшего в руинах Монсе$ гюра. Сама пещера Граля Фонтан ля Сальваш, верховая лошадь и плащ Парцифаля не исчезают. Только плащ превращается в нищенскую робу, лошадь — в осла (точно так же, как уже Иисус из Назарета пред$ почёл аполлоническому Пегасу ослицу, чтобы въехать на ней в Иеру$ салим). Также более уже не царствовал и дух Эсклармонды. В это время Новый Свет открывается во второй раз — те$ перь Кристофором Колумбом. Имя (Christoph) означает «тот, кто носит Христа» (Christusträger). Это полностью соответствует по$ ложению дел: Колумб в действительности перенёс учение Хрис$ та, который был Иисусом из дома Давида, через океан! По следам Колумба через мировой океан плыл Эрнан Кортес, завоевавший впоследствии для испанцев королевство ацтеков Мексику. Он написал сообщение императору. Там было написано, что Монте$ сума, король ацтеков, подчинился императору, поскольку он счёл его властителем «тех высших светлых сущностей», от которых происходили его собственные предки. Монтесума даже допустил то, что Кортес устранил все «изображения идолов». Только когда он, король, был взят в плен жадными к золоту захватчиками и получил тяжёлое ранение, он отказался от любого лечения его ран, отверг с презрением Христа, захотел умереть — и умер. Он умер от ужасного заблуждения! Кортес был посланником папы и католического императора, но не «белого бога», которого он и его люди так долго ждали. Бог должен был придти с севера, из прародины Тулла (Tulla) или Туллан (Tullan), которая была «стра$ ной Солнца». Оттуда, где «начал властвовать лёд и более не было Солнца», — из Туле! Вместо Двора Люцифера пришло — я цити$ рую строки из книги Герхарда Гауптмана «Белый Спаситель» — «отродье, которое бесцеремонно обесчестило лик нашей матери Земли своими мерзкими нечистотами…» Лурд Я нахожусь под сильным впечатлением от этого места па$ ломничества. Оно самое большое во Франции. В то время как я пишу эти строки, у меня на языке растворяется леденец, который, как утверждает навязчивая витринная реклама, изготовлен из Ean benité de Lourdes — освящённой воды Лурда. У неё нет вкуса. На$

против, воздух — в том месте, где я также люблю бывать, — насы$ щен запахами, ложится на грудь и не желает отступать. Здесь на$ зойливо благоухают различные ароматы, а также издают злово$ ния карболовые и хлороформные испарения, которые исходят из лечебниц. Лишь редко, как я обнаружил, царит чистый воздух леса и высоких гор, которые величественно окружают Лурд. Я не хочу рассказывать о том, как Лурд, начиная с февраля 1858 года, постепенно превратился в один из тех золотых при$ исков романской церкви, которые приносят самый большой доход. В тот знаменательный февральский день 17–летняя де$ вушка Бернадетта Субиру увидела Деву Марию и получила от неё повеление построить здесь паломническую церковь. Тот, кто хочет больше узнать об этом, пусть прочтёт роман Эмиля Золя «Лурд». То, о чём говорится в этом романе, до настоящего мо$ мента ещё никто не смог опровергнуть. Тот, кто захочет собствен$ ными глазами увидеть чудодейственное волшебство Лурда, дол$ жен поехать туда в момент большого паломничества. Тогда он может обнаружить вокзал на Кэ д`Орсе в Париже и вокзал Мон$ табью (Montabiau) в Тулузе полностью забитыми носилками, на которых лежат тяжелобольные. В таком случае ему придётся путешествовать в одном и том же купе с этими людьми, которые несут на себе или в себе какую–то болезнь. Его поглотит «чело$ вечество горя». Молитвенные бормотания соединятся с пока$ чиванием поезда, и может случиться так, что по ходу своего пу$ тешествия неудачливый путник покинет этот мир. С предгорья Пиренеев на паломника падает свет рекламной вывески в форме креста, а с замка Лурда, который высоко возвы$ шается над городом паломничества — луч прожектора. Пока ещё не настала полная ночь, пилигримы стараются посетить извест$ ный грот. Богоматерь, белая, неподвижная и всегда с улыбкой на устах, стоит на камнях, и из них вытекает святая вода. Мерцают тысячи свечей. На скалах висят костыли и клюки. Излечившиеся оставили их в качестве свидетелей готовой протянуть руку помо$ щи Богоматери. Молящиеся стоят перед ней на коленях. Иногда по десять, иногда по сто, иногда по тысяче. Каждый пилигрим Лур$ да, будь он католиком или еретиком, также не упускает возможно$ сти посетить бани, которые питаются от отведённого гротового источника. Ведь именно здесь он может быть свидетелем величай$ шего «чуда», которое творит Лурд: пропитанные гноем куски ваты,

лоскуты бинта и грязные пластыри не могут заразить тех, кто захо$ дит в ледяную воду, чтобы она принесла им излечение. Однако толь$ ко тех из них, чьи глаза при этом направлены на небеса, а не на баню. Разумеется, чтобы увидеть это «чудо», посетитель должен быть в «хороших отношениях» с высшими силами. Кевелар в Рейнской области, Эхтернах в Люксембургских горах и даже сам Рим не могут похвастаться зрелищем, которое может предложить Лурд. Грот, над ним роскошная церковь и, построенная на ней вторая, новая церковь, которая должна была обойтись в огромную сумму денег. Сейчас ночь. Горы черны, но в долине — на склонах и на самих вершинах — горит бесчис$ ленное множество огней. В долину стекаются сотни тысяч лю$ дей. Многие ведут или везут больных. Молитвы читаются на всех языках мира. Повторяя молитвы с перебиранием чёток или чи$ тая «Отце наш», каждый ищет избавления от душевной боли или телесного недуга, которое осуществляет Господь Саваоф. Дева Мария должна помочь… Сейчас каждый зажигает свечу или лампион — цветной фонарик, с напечатанными на нём благочестивыми изображе$ ниями и святыми изречениями — и становится в ряд процес$ сии. Колокола начинают звонить, колыхаются пёстрые изобра$ жения святых и тяжёлые флаги, сверкает монстранц, священни$ ки и миряне молятся, тяжелобольные стонут. Некоторые из них будут утешены выздоровлением — а затем… Затём всё движется, однако также вверх, к церкви паломничества. Её золото и кам$ ни отражают разнообразный блеск, ещё раз размножая его. Раз$ даётся музыка. Огромная толпа поёт, а громкоговорители ревут плясовую песню — «Песню Бернадетты». Пусть многие считают её хоралом, но всё–таки это плясовая песня! Я стоял в стороне и наблюдал. Я размышлял о том, что в древнейшие времена на этом месте находился храм Венеры! В средние века здесь во время крестового похода против альби$ гойцев в двенадцатом столетии умерщвлялись катары! И только потому, что они не поклонялись Деве Марии и не почитали её, а вместе с ней святых и Господа Саваофа. Они не хотели быть покорными как Риму, так и Франции. Я также думал о пещере Бетарам (Betharam), расположенной недалеко от Лурда. Я посетил её днём раньше. Она является самой посещаемой пещерой Пиренеев. Посетители ходят в неё толпами,

только чтобы взглянуть на красивейшие сталактитовые образова$ ния, находящиеся в ней. Их привезли сюда ровно год и день тому назад — после того как были похищены из пещеры Ломбриве воз$ ле Сабарт. В её вечной темноте стояли эти необычайные сталакти$ ты, медленно и постоянно возрастая над легендарными могилами Геракла, пиренейской Венеры и короля Бебрика. Они формирова$ лись под воздействием горной воды в течение миллионов лет и уже долгое время были слишком огромными, чтобы быть создан$ ными на любом другом месте. В пещере Ломбриве также спокой$ но ожидают Судного Дня останки альбигойцев. Во время процессии я находился поодаль. Надо мной на высокой горной вершине сиял крест. С севера меня попривет$ ствовал Арктос — Большая и Малая Медведица. Я должен идти ему навстречу, если я хочу найти свою Германию… Несколько дней тому назад я предпринял поход в горы в рай$ он Сьерры–Маладетты с одним врачом из По. Мой друг также яв$ ляется Rimayre — рифмоплётом. Так гасконцы называют своих сти$ хотворцев. Когда мы поднимались на вершины, он рассказал мне, что люди, населяющие его родину, — в той мере, в какой они явля$ ются коренными крестьянами, — считают себя потомками Герак$ ла и Пирены. Ещё и сегодня, сообщил он мне, в Гаскони поются песни, в которых Аполлон и Венера, грации и нимфы господству$ ют в родных лесах или источниках. Песни, в которых священные горы греков, Олимп, Осса и Пелион, считаются менее гордыми и менее священными, чем горы самих певцов — Пиренеи. После долгого путешествия по высокоствольному лесу и утомительного восхождения мы вышли к убогим горным хижи$ нам, собранным из булыжников. Твёрдой опорой для них слу$ жит отвесный склон горы. Они прилеплены к ней, будто лас$ точкины гнёзда к покатому склону. Наш провиант подошёл к концу, и, поскольку нам предстоял ещё длинный путь, мы реши$ ли купить себе хлеба и сыра. Приблизившись к хижинам, мы увидели, как люди исчезали в своих жалких хибарках. Несмот$ ря на то, что мы сильно стучали в двери, нам так никто и не открыл. Двери остались закрытыми. Нам пришлось продолжать свой путь не солоно хлебавши. Мой спутник был убеждён, что мы только что были в посе$ лении каготов. Здесь вверху, далеко от людей, живут некоторые из них. Существует широко распространённое мнение, что их

первоначальным обозначением считают Canis gotus, что означа$ ет «готская собака», или «собака готов». Согласно этим сообра$ жениям, каготов нужно рассматривать как потомков вестготов. Они везде являются людьми высокого роста, с выразительными чертами, голубыми глазами и гладкими светлыми волосами. Возможно, вставил своё слово я, злословие и дискредита$ ция, которая висела и всё ещё висит на них своим тяжким бре$ менем, имеет свой исток в делах веры? Несомненно, ответил мой спутник, иначе они бы не обратились в 1517 году с прошением к папе Льву Десятому и не умоляли бы его сменить в их отноше$ нии гнев на милость, поскольку они уже долгое время искупали вину за заблуждения их отцов. Нам неизвестно, продолжал мес$ тный «рифмоплёт», выслушали ли их с благосклонностью. Он заметил, что мне, несомненно, будет интересно узнать, что здесь каготов также называют Salbatgés. Это может означать «дикарь» и «спасённый», «спасшийся». Я подумал о Замке Граля Мунсальвеш у Вольфрама фон Эшенбаха. Мы продолжили наш путь. Мы оставили лес далеко позади себя. Высокие кусты розмарина находятся по обе стороны от каменной тропы. Орёл выписывал над нами величественные круги. Внезапно в высоту поднялась Сьерра–Маладетта. С оле$ деневшего каменного колосса на нас обрушилась такая полно$ та света, что наши глаза начали болеть. По глупости мы забыли взять с собой тёмные очки. Мой спутник спросил, известна ли мне одна пиренейская легенда о величайшем трубадуре Берт$ ране де Борне, согласно которой он от печали, вызванной упад$ ком своей родины и её свободы, взобрался на Сьерру–Маладет$ ту и замёрз на её глетчере, превратившись в кусок льда. Нет, воз$ разил я, однако я знаю, что Данте поместил этого миннезинге$ ра в ад, где он, обезглавленный, несёт перед собой собственную голову, чтобы освещать таким образом путь через преисподнюю. Трубадур Бертран де Борн и собаки готов, каготы, принад$ лежат ко Двору Люцифера, сказал я по пути домой к Rimayre (риф$ моплёту), который стал столь же задумчив, как и я. Услышав воп$ рос, что я понимаю под этим Двором, я рассказал, вероятно, слиш$ ком подробно, следующее. В Ветхом Завете Исайя именем Госпо$ да Саваофа, который является Богом иудеев, причитал надо все$ ми героями и вопрошающими. С ними поступят так же, как с

Люцифером, который был сброшен с неба в глубочайшую про$ пасть, потому что он захотел сесть на горе Собрания на крайнем севере. Это гора должна располагаться именно там, потому что север — это земля полуночи. Там царствуют лёд и снег, так же, как господствуют они и на глетчере Сьерра–Маладетта. Кто первым назвал эту гору, высочайшую и самую красивую в Пиренейских горах, проклятой Сьеррой (maledeite Sierra)? Это могли быть те, кто имел на своей совести трагедию каготов. Я очень хорошо понимал, почему папа хотел посредством крестового похода про$ тив альбигойцев «подготовить» земли Прованс и Лангедок «к но$ вому роду»: в Южной Франции должна была быть окончательно искоренена германская кровь, потому что для неё был священ$ ным север, а не Иерусалим или Рим. Германцев сделали варвара$ ми, вандалов — вандалами–разрушителями, бургундов — «парня$ ми» (Bougres) (это оскорбительное прозвище, используемое во Франции только представителями незнатных родов), а катаров — еретиками. Как же сильно должен был Рим ненавидеть герман$ ский дух и германскую кровь! Он избрал средства и пути, как её можно сделать неблагородной и противобожески неизбранной. Так выглядит западноевропейская история религии: кто хотел возвыситься над своим незнанием, того Рим принижал силой. Кто хотел разгадать тайны мира и жизни, тому он приказывал ехать в ад или осыпал его, если не мог его уничтожить, проклятиями и бранью. Преступление ли это, если человек избирает своей це$ лью самое великое, что только возможно, — Всевышнего? Рим умертвлял людей, потому что они не хотели молиться тому богу иудеев, который раскаивается в том, что создал мир и людей. Рим$ ский папа сжигал или умертвлял другой суровой смертью тех, кто не признавал в нём представителя божества, потому что папы, о чём вдоволь повествует история, очень часто должны были быть причислены к подонкам человечества. Под Двором Люцифера я понимаю тех, кто, имея в себе нордическую кровь и являясь верным ей, избрали для себя це$ лью своего поиска бога «гору Собрания на крайнем севере», а не горы Синай или Сион в Передней Азии. Под Двором Люци$ фера я понимаю тех, кто не нуждается в посредниках, чтобы придти к своему богу или чтобы иметь возможность вести с ним беседу. Тех, которые ищут бога своими собственными силами и только поэтому, как я верю, бывают им услышаны. Под Двором

Люцифера я понимаю не тех, кто приходит в экстаз с помощью грубых вспомогательных средств, как, например, средневековые флагелланты или арабские дервиши или ещё кто другой, и во$ ображают, будто созерцают бога. Однако под ними я подразу$ меваю тех, кто рассматривает жизнь со всем её хаосом и смяте$ нием, с всеми её противоречиями и тяготами как возложенное богом обязательство. Это обязательство призывает их к тому, чтобы они терпеливо распутали всю существующую путаницу и согласовали между собой все имеющиеся противоречия. На$ конец, под Двором Люцифера я понимаю тех, кто не плачет по небесам, но искренне и душевно просит входа в них, потому что они сделали всё, что могли по своим человеческим силам, чтобы стать достойными обожествления. Мой спутник сказал, что может согласиться со мной толь$ ко отчасти. В то же время я уже упоминал о трубадурах, и исходя из этого он должен признать, что трубадур Пейре Кардиналь, невзирая на привратника Петра, неугомонно просил у Бога входа в рай. На обратном пути с Маладетты он рассказал мне на про$ вансальском языке еретическое стихотворение Пейре Кардина$ ля. Ледяные глетчеры Маладеттты приютили, будто соперники дантевской пылающей преисподней, оледеневшего со скорби трубадура Бертрана де Борна. Возможно, по этой причине она и стала «maledeit», «проклятой».

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Мои мысли такие разные, но все они говорят о Минне. Данте

Ночь в пути Только что в портовом городе Сетте двое морских офице$ ров покинули поезд, который следует по маршруту, пролегаю$ щему между испанской и итальянской границами. Они, как и я, подсели в Нарбонне. Прежде чем они вышли из купе, молодые люди успели оставить мне несколько книг, чтобы я почитал их в поезде. До этого я сказал, что мне придётся провести в поезде целую ночь. Книги эти были дешёвыми и ужасно иллюстриро$ ванными романами. Однако я был не прочь почитать их поздней ночью. Поезд наполнен шумной толпой, царит угнетающая ду$ хота. О сне можно даже и не думать. На Средиземном море мог быть шторм, потому что грозовой ливень хлещет по оконным стёклам, как будто кто–то поливает их из ведёр. Иезуитский отец украдкой молится, перебирая чётки. Его безгубый рот — тонкая линия — время от времени шевелится. Иногда его маленькие суровые глаза осматривают попутчиков. Один из них тучный. У него на лбу капельки пота. Подчас он вытирает их скомканным носовым платком. На его руках много колец, в том числе и об$ ручальное. Тучный мужчина — еврей, хотя на его золотой часо$ вой цепочке и висит христианский медальон. Напротив иезуита, в другом дальнем углу, сидит простая женщина с волосами, расчёсанными на пробор и с очками на носу. Её заботливые руки вяжут крючком юношеский свитер, который уже вскоре будет готов. Она не поднимает глаз от сво$

ей работы. И всё же мне кажется, что она тихо улыбается. Воз$ можно, она едет к своему мальчишке… Среди попутчиков есть еврей. Пусть он и крещённый, но всё равно он еврей. Он принадлежит к тому «Избранному наро$ ду», к которому охотно хотел принадлежать Игнатий де Лойола, основатель Ордена иезуитов. Однажды Лойола высказался, что он посчитал бы совершенно особенной милостью своего Бога, если бы тот даровал ему иудейское происхождение, т. е. «кров$ ное родство с нашим Господом Иисусом и Богородицей, свя$ тейшей Девой Марией». Я наблюдаю за тем, как простая женщина, вяжущая в углу, старательно и радостно исполняет свою ручную работу. Веро$ ятно, она думает о своём мальчике, к которому едет и которого не знает иезуитская мораль. «Дети могут красть у своих родите$ лей, если те не откликаются на частые просьбы и протесты, так много, как позволяют их привычка и положение». Я думаю о своей матери и своём отце. Мы доставляли им много хлопот. Однако я не знал, что мы их обкрадывали. Если бы я хотел быть Иисусом, то я должен был отказаться ото «всех кровных свя$ зей со своими кровными родственниками». Вместе с тем я не дол$ жен был говорить, что «у меня есть родители или братья и сёстры», но должен был говорить, что «они у меня были». Слава богу, они у меня ещё есть. Я немец. «Для иезуита не могло существовать ника$ кого разделения людей на нации и расы, для него существовали только люди, которые сражались под знаменем Люцифера, и люди, которые шествовали под знаменем Христа». Я — еретик, а также мирянин, поскольку я охотно посещаю театр и концертные залы. «Ученики Общества Иисуса не могли ходить ни на открытые зре$ лища и спектакли, ни на комедии и другие постановки, ни на смер$ тные казни преступников. Они могли посещать лишь казни ерети$ ков». В прежние времена меня бы сожгли. Генуя Теперь я уже стою на итальянской земле. Невыносимо жар$ ко. Вчерашний день я провёл в Монако, имя которого выводят из Моноикоса (Monoikos) Геракла. Сегодняшней ночью я про$ должу своё путешествие и поеду в Милан. До моих ушей доно$ сится сентиментальное пение: тенор тоскует о своей nostalgia

di baci и nostalgia d’amore. Тоска по поцелуям и любви. Мне при$ шла в голову примечательная игра слов: Рим (Roma) — это «лю$ бовь» (Amor), прочитанная в обратном направлении… Однажды генуэзцы были очень горды своим Sacro Catino — Священным кубком. Он был Гралем, а именно тем, который Иосиф из Аримафеи подставил под стекающую с Иисуса Хрис$ та кровь, когда тот висел на кресте. Средневековый хронист Вильгельм из Тира сообщает, что первоначально «Граль» генуэз$ цев содержался в храме Геракла в Тире и затем попал в руки му$ сульман. Согласно позднейшим сообщениям, генуэзцы должны были захватить его в ходе палестинского крестового похода и взять с собой в свой город. Его считали изумрудом, до тех пор пока Наполеон в 1806 году не велел провести расследования и не установил, что он является оливково–зелёной стекломассой. Это должно было разозлить жителей Генуи. Я также должен упо$ мянуть о том, что они плохо отзывались и об истинном откры$ вателе Америки. Они неохотно допускают мысль о том, что язы$ ческий и варварский исландский викинг за полтысячи лет до христианского генуэзца Кристофа Колумба открыл Новый Свет. Новый Свет не манит меня, но я бы хотел увидеть Исландию. Многие считают её тем Туле, известия о котором принёс домой храбрый Пифей. Меня тянет к облакам и буре, к снегу и льду… Рим, Милан и Верона являются единственными итальян$ скими городами, которые я смогу посетить. Я бы с охотой так$ же посетил Неаполь, вблизи которого в 555 году были уничто$ жены последние остготы под предводительством короля Тея (Teja), — также Флоренцию, которая однажды полностью пре$ далась катаризму и в которой Данте воспевал в Минне «вышед$ шую замуж» Беатриче, — и наконец Равенну, где остготский король Теодорих пребывал в мирные годы и «своими собствен$ ными руками возделывал свой сад». Если угрожала война, то король переносил свой двор в Верону, которая нашими древ$ ними поэтому воспевалась как Берн. Рим, Милан и Верона, как уже было сказано, являются единственными городами, кото$ рые я увижу. Я бы также с удовольствием поехал в Лорето на побережье Адриатического моря, из–за католического палом$ нического места Назарет. Там показывают дом, где родилась Божья Матерь Мария, которую однажды ночью должен был перенести из Палестины ангел.

Теодорих, наш Дитрих Бернский, повелел перевезти то из$ вестное сокровище готов, которое прежде должно было находить$ ся во владении римлян, в Равенну из Каркассона, куда его раньше доставил готский король Аларих. Граль должен был быть в его числе. Я должен спросить: стал ли Дитрих Королём Граля в Равен$ не — неоднократно воспеваемом городе ворон (Raben)? Второй вопрос вызывает у меня древнее стихотворение о «вартбургской войне». Однажды в Риме существовал богатый род, который «was in armuot komen durch ir edelen milten muot — обеднел по причи$ не своего благородного сострадательного расположения духа». Был ли когда–либо этот богатый род хозяином готских богатств? Ровно за сто лет до судьбоносной битвы на «Молочной горе» (Mons Lactarius) у Неаполя на свет появился остготский король Теодорих. Он был четырнадцатым по прямой линии потомком королевского рода Амалов (Amaler), «которые побеждали будто волею судьбы и назывались готами полубогами или ансам (Ansis, Asen — асами)». Первым из Амалов должен был быть Гаут (Gaut), под которым некоторые понимают самого бога. Другой, «кото$ рого готы почитали среди богов своего народа», был Таунас (Taunasis) или Танаусес (Thanausese). Ещё одним был Эрманарих, который мог называть себя «королём Скифии» и который также господствовал над большей частью Германии. Он был «благород$ нейшим Амалом», как полагает в шестом столетии нашей эры историк Иордан, оставивший нам скудные фрагменты из двенад$ цати книг утраченной «Истории» Кассиодора, канцлера и дове$ ренного Теодориха. Также Иордан рассказывает о том, что готы «однажды пришли с острова Скандия (Skandia)», что имеются песни о происхождении имени готского народа и что воспоми$ нания о походах готов продолжают свою жизнь в «древних пес$ нях почти исторического характера». Эти песни утрачены. Два года спустя после смерти короля гуннов Аттилы Теодо$ рих увидел вблизи Вены свет мира. Аттилу, представленного в саге как король Этцель, похоронили остготские дворяне. Благо$ родные остготы объехали на своих боевых конях вокруг с рос$ кошью украшенного для торжественного прощания мёртвого тела и воспели хвалу славному мертвецу в своих песнях. Наконец, Теодорих властвовал над итальянской землёй, ле$ жащей между Альпами и южной вершиной Калабрии, а также над мирно переданной ему вандалами Сицилией. Посланники из

крайних регионов Германии приезжали в Равенну, чтобы присяг$ нуть ему на верность. Однажды приехал и король северогерманс$ кого племени эрулов, с целью заручиться дружбой Теодориха. «По готскому обычаю» тот «усыновил его, присвоив звание сына». Даже эсты отправили с побережья Балтийского моря лодки, что$ бы возложить к ногам великого короля янтарь. Со скандинавами готский король поддерживал преимущественно дружественные отношения. При его дворе постоянно находился (как я сделал вы$ вод из оригинальных английских рукописей) «шведский князь, который властвовал над одним из тринадцати многолюдных пле$ мён, которые в то время возделывали часть полуострова Сканди$ навия. Эта страна Севера, к которой иногда прилагалось неясное имя Туле, была заселена и исследована до 68–го градуса северной широты, где жители полярного круга на протяжении 14 дней на$ слаждались Солнцем или лишались его при каждом летнем и зим$ нем солнцестоянии. Длинная ночь отсутствия Солнца, или «смер$ ти Солнца», была трагическим временем бедствий и страха, до тех пор пока посланцы, которых отправляли на вершины гор, не лицезрели первые лучи вернувшегося света и не возвещали рав$ нине праздник его воскресения…» По праву остров Скандию, откуда однажды должны были придти готы, и полуостров Скандинавию можно считать единым целым. Возможно, массилиец Пифей остановился в Скандии, так что мы также должны рассматривать Скандинавию как его Туле. Когда в 526 году Теодорих умер, остготское царство казалось твёрдо основанным на все века. Однако по прошествии тридцати лет его империя была уничтожена, народ истреблён, а от его им$ перского владычества остался лишь один–единственный памят$ ник. Это было то величественное надгробие, которое повелела ус$ тановить его дочь Амалазунта перед лицом города Равенны. Также от него остались саги о героях, Дитрихе Бернском и Тидреке. Католический стихотворец средневековья написал, что Теодорихом управлял Дьявол и что он вечно будет гореть в огне преисподней… Милан Покровителем Милана является святой Амвросий. Когда Феодосий Первый как император правил Восточной Римской

империей, а Валентиниан Второй — Западной Римской импери$ ей, святой Амвросий с 374 по 397 года был миланским еписко$ пом. Его останки покоятся здесь, в церкви Сант–Амброджо (Sant’ Ambrogio), которая служила постоянным местом коронации лом$ бардских королей и немецких императоров с девятого по пят$ надцатое столетие. В этой церкви в 387 году он крестил, обратив в римско–католическое христианство, святого Августина, кото$ рому манихейство доставляло беспокойство и губило здоровье. Августин так же мало принадлежал ко Двору Люцифера, как и Амвросий. И всё же я должен о нём рассказать. Агустин был рождён христианкой в Нумидии. Его происхождение было пу$ ническо–африканским, а его отец был язычником и семитом. Августин ходил в школу в городе, расположенном недалеко от степей кочевников. Когда ему было 16 лет, «он был, по его рас$ сказам, видным парнем, так что отец радовался, глядя на него в бане, и в чистом сирийско–пуническом духе уже думал о вну$ ках». Двумя годами позднее отец раскаялся в своём желании, потому что на свет появился внебрачный внук. Он был назван Адеодатом («подаренный Богом»). На протяжении тринадцати лет Августин жил с матерью своего сына в свободном браке. Затем Августин на протяжении некоторого времени за$ нимался манихейством. В своём труде «Contra Faustum — Про$ тив Фаустуса» он в аристократическом стиле записал свои дис$ куссии с одним из известнейших и умнейших манихеев его времени, человеком с именем Фаустус (Faustus). Августин яро$ стно ненавидел манихейство. Однажды Августин решился переселиться в Рим. Однако он не долго оставался в этом городе, который назывался Вечным, но принял приглашение работать учителем риторики в Милане. Здесь он прогнал ту женщину, с которой так долго вместе жил и которая родила ему сына. Он думал, что должен вступить в «соот$ ветствующий его положению брак». Мать его сына в подавлен$ ном состоянии вернулась в Северную Африку, где она «провела свою дальнейшую жизнь в христианской общине, так и не выйдя замуж». Сам же он очень скоро нашёл «подходящую женщину, которая бы удовлетворяла его чувственные нужды и тщеславные требования». Однако по каким–то причинам брак должен был состояться лишь двумя годами позднее. Тем временем Августин взял к себе в дом прелестную женщину. Когда приблизился день

свадьбы, он выгнал свою невесту из дома, так и не женившись на ней. Тем временем он был обращён в католическое христианство и дал своему Богу и церкви торжественную клятву целомудрия. В позднейшие годы он даже говорил, что проститутки являются такой же необходимой составной частью человеческого сообще$ ства, как и палачи. И всё же руководством для него стало слово апостола Павла, которое и обратило его в веру. Не предавайтесь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти. Но облекитесь в Господа (нашего) Иисуса Хри$ ста, и попечения о плоти не превращайте в похоти! «Я даже не читал далее, — рассказывал Августин, — и это действительно не было нужно, потому что очень скоро, в конце этих слов, на моё сердце снизошёл свет мира, и ночь сомнения исчезла!» Со своим сыном Адеодатом, которого он, по его словам, «зачал в грехе», он крестился при помощи Амвросия. Годом позднее его сын умер. Сам он покинул этот мир в 430 году, во то время как великий король вандалов Гейзерих осаждал тот же город, в котором он, Августин, в конце концов стал епископом. Этим городом был Хиппо, расположенный в Северной Африке. За его стенами на$ ходился при смерти семит и епископ, а впоследствии причислен$ ный к лику святых отец церкви. Германский король взял городс$ кие стены штурмом. И всё же победу одержал семит. Это видно уже по тому, что в последующие годы все папы, почти все католи$ ческие попы и некоторые римские императоры немецкой нации, — прежде всего, Карл Великий, — использовали наряду с Библи$ ей самую значимую работу Августина «Civitas Dei — Град Божий» в качестве действенного молота, с помощью которого они могли перековать Западную Европу в семитском смысле. И им почти это удалось. Но несмотря на всё это, мы можем надеяться, что однаж$ ды Европа будет очищена ото всей иудейской мифологии.. Когда Августин приехал в Рим, он обнаружил, что город был завоёван готами. Римляне сетовали, что владычество готов стало возможным лишь потому, что Рим принял «новую восточ$ ную религию», христианство. Августин ответил римлянам: «Хо$ дят ли готы в христианскую церковь?» — «Нет, они её избегают! Потому что готы — иные люди, чем мы и вы!» И семит учит римлян в своём «Граде Божием»: «Среди лю$ дей есть Каины и Авели. К первому роду относится Рим. Правле$ ние Каинов началось с убийства Ромулом Рема. Однако падшие

ангелы божьи создали Ассирию, Персию, Афины. Род Авеля про$ должился только в Симе. Правда, он также обладал слабостью со времён падения Адама. В истории народа Израиля прегреше$ ние проявляет себя каждый раз заново. Но в этом народе дол$ жен был явиться Иисус Христос, чтобы спасти его — того, кто был предназначен ко спасению. Тогда из Израиля возникла Цер$ ковь. Она способствовала освобождению определённых ко спа$ сению от слабости плоти. Без церкви не существует истинной общности, только война и насилие, с трудом приручённые за$ конами! Однако теперь воцарилось великое единство — Civitas romana, Римская империя была побеждена и преобразована, с тех пор как императоры стали христианами. Она сама и все её органы правления принадлежат теперь церкви. Ей должно слу$ жить земное государство. Церковь и государство — это два орга$ на великой целостности христианства; оба они образуют внут$ ри человечества Град Божий. Он есть цель и назначение исто$ рии. В конце дней сам Иисус Христос возьмёт бразды правле$ ния в свои руки и отделит избранных от вечно проклятых». Так учил Августин, отец церкви, в своём «Граде Божием»… …И мы можем взять быка за рога! Я открываю Первую книгу Моисееву на четвёртой и пятой главах и читаю: Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина. — И еще родила брата его, Авеля. — И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его. И познал Адам еще жену свою, и она родила сына, и нарек$ ла ему имя: Сиф, потому что, говорила она, Бог положил мне другое семя, вместо Авеля, которого убил Каин. У Сифа также родился сын, и он нарек ему имя: Енос. — Енос родил Каинана. Тот родил Малелеила. Тот Иареда. Тот Ено$ ха. Тот Мафусала. Тот Ламеха. Тот Ноя. Ною было пятьсот лет и родил Ной Сима, Хама и Иафета. Августин заблуждался в том, что семя Авеля продолжилось в Симе. Сим был из семени Сифа, которого Бог создал вместо убитого Авеля! Согласно Библии, Сим был внуком Ламеха, тот же внуком Еноха, тот внуком Малелеила, а тот правнуком Сифа. Я открываю Первую книгу Моисееву на тех же главах и читаю: Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина. — И познал Каин жену свою; и она зачала и родила Еноха. У Ено$

ха родился Ирад; Ирад родил Мехиаеля; Мехиаель родил Мафуса$ ла; Мафусал родил Ламеха. Ламех родил сына и нарек ему имя: Ной. Ною было пятьсот лет и родил Ной Сима, Хама и Иафета. Библия противоречит самой себе! В обоих случаях Сим является внуком Ламеха. Однако затем начинается путаница: Ламех является как внуком Еноха, так и его правнуком, а Енох является как прапрапраправнуком Адама, так и его внуком! А Сим? Согласно Библии, Сим — либо из рода Сифа, либо из рода Каина. Однако он не принадлежит к роду Авеля, кото$ рого Каин убил и вместо которого Бог создал Сифа, как то утверждает Августин! Августин, причисленный к лику святых и отец римской цер$ кви, должен был хорошо знать Библию в общем и Первую книгу Моисееву в частности. Отчего же он сознательно отклонился от «слова Божьего»? Я могу ответить на этот вопрос: для христиани$ на Августина была сущностно важна расовая принадлежность Иисуса из Назарета! Он хотел верить в то, что Иисус — не из рода Каина, что было бы в противном случае преступлением. Отец церкви Августин также страстно хотел верить в то, что как народ Израиля, который продолжил род Сима, так и сформировавшая$ ся в Израиле церковь первоначально происходили из рода Аве$ ля. Не в последнюю очередь для семита Августина речь шла о го$ роде мирового значения Риме, который относился с недоверием к «новой восточной религии». И всё же эта новая религия должна была во что бы то ни стало придти к завоеванию мира при по$ средстве народа Израилева и при помощи возникшей из него христианской церкви, страстно жаждущей мирового господства. Мир должен был стать государством иудейского бога. Поэтому Августин просто–напросто высосал из пальца ут$ верждение о том, что Рим относится к роду Каина, а Авель–Рем был убит Каином–Ромулом, и поэтому Рим является падшим в грехе и бессилии — и только семит Иисус может освободить его от готов, завоевателей Вечного города. Готы не принадлежали к роду Сима, и следовательно, к роду Каина или Сифа. Из рода библейского Авеля они также не вели своё происхождение, по$ тому что Библия ничего не говорит о потомках Авеля. Из какого же рода возникли готы? Я отвечу на этот вопрос: готы возникли из рода тех «падших ангелов Божьих», о которых говорит Авгус$ тин! Эти «ангелы» вместе с Люцифером были прокляты библей$

ским Богом и свергнуты им в преисподнюю, в глубочайшую бездну. Августиновские «падшие ангелы Божьи» и их род, из ко$ торого также произошли готы, вместе составляют Двор Люци$ фера. Пусть теперь каждый, кто до сих пор следовал по пути моих рассуждений, сделает собственные выводы о расовом учении Августина. При этом не стоит забывать и о том слишком мало известном предложении английского государственного деяте$ ля Дизраэли, иудее, который знал и открыто говорил о том, что историю может понять лишь тот, кто разбирается в расовом вопросе. Он также думал о Геракле и аргонавтах. Один из них, Персей, был «создателем» Персии. Геракл и все без исключения аргонавты принадлежали к «падшим ангелам». Несмотря на то, что они сегодня всё ещё находятся на небе в виде созвездий. Но никак не Яхве! Кого созвучие слова Авель (Abel) и Абеллио (Abellio) (так также называли Солнце древние жители острова Крит) побуждает к тому, чтобы задуматься, тот пусть поразмыш$ ляет над этим. Я также обдумаю всё это. Возможно, я выскажу свои соображения в другой книге. В Риме существовал, на что сетует древняя песня о «варт$ бургской войне», богатый род, который «was in armuot komen durch ir edelen milten muot — обеднел по причине своего благо$ родного сострадательного расположения духа». Этот род вполне мог быть потомком Энея и его отца Анхиза. Оба они пришли из Трои как беглецы. Эней вынес на своей спине отца Анхиза на берег суши, как если бы он нёс столбы от почётно$ го сиденья, которые на севере называли Alcis, Ansis или Ases (асы). У подножия этих столбов норманны имели обыкновение пить Минне и вспоминать отца всего сущего Одина или своих предков. В конце концов, ослабевшая Римская империя была побеж$ дена и значительно преобразована религией, которая ведёт своё происхождение из Передней Азии. Теперь она на долгое время со всеми своими государственными органами принадлежала возникшей в Израиле католической церкви. Слово католичес$ кий означает «охватывающий земной шар». Затем на относительно непродолжительное время пришли остготы. Должны ли мы считать их «богатым родом»? Готские короли были Амалы, ряд поколений предков которых должен был восходить к «полубогам», Ansis или Asen (асам). Они долж$ ны были быть владельцами того сокровища готов, среди кото$

рого находился Граль. Когда готы приблизились к стенам Рима, жители Вечного города затрепетали. Им рассказывали о готс$ кой силе и о готских коротких мечах, сеющих ужас и смятение. Рим задрожал. Однако вскоре он смог праздновать свой триумф: на «Молочной горе» «норманнам» был нанесён смертельный удар византийским военачальником и евнухом Нарсеса. Эта гора находится у Путеолы в Неаполитанских горах. Я бы с удовольствием посетил Путеолы (Поццуоли), пото$ му что там было и то другое, на что бы я мог посмотреть и над чем бы мог поразмышлять. У Путеолы находятся Флегрейские поля, на которых состоялась Gigantomachia — та борьба богов и титанов, которую они вели между собой за олимпийское гос$ подство. По всей видимости, речь идёт о той же войне, которую, согласно Эдде, вели друг с другом асы и ваны. Также Путеолы привлекает меня из–за руин древней эллинской колонии Кумы. Отсюда на Италию распространился культ Аполлона, и здесь, в одной из пещер, пророчествовала кумская сивилла — итальянс$ кая пифия. Вольфрам фон Эшенбах сделал сивиллу пророчи$ цей Граля. Кумская сивилла жила в полой горе… Да, я прежде всего посетил бы полую гору, остановившись в Поццуоли у Неаполя. Он расположен на Авернийском озере, куда древние помещали вход в подземный мир. Как рассказыва$ ет Дитрих Нимский, епископ конца четырнадцатого столетия в Вердене на Аллере, в этой горе пребывает, ожидая Страшного Суда, множество людей, которые наслаждаются дьявольскими утехами. Эта гора называется Граль! Кто следовал до сих пор путём моих размышлений, пусть не забывает и о катарах, если далее он пойдёт по своему пути. В Ломбардии их было «так же много, как песчинок у моря», и их «Ломбардия (Lamparten) горела в ереси». Одними они прокли$ нались как манихейцы, другими как ариане. Так же как и немец$ кие еретики наверняка узнавали друг друга по приветствию: «Люцифер, с которым поступили несправедливо, привет$ ствует тебя!» Рим Немец Тангейзер (Tannhäuser) — в том виде, в каком его пред$ ставлял странствующий народ средневековья, — однажды бросил$

ся на колени перед папой римским. Он каялся в том, что взял на себя великий «грех», потому что он пошёл в лес, чтобы увидеть чудо, — и оказался на Венериной горе. На этой горе правила фрау Мин$ не, которую также звали госпожа Сэльда (Saelde) или госпожа Гольда (Holde). Там было много героев и много певцов. Семь лет пребы$ вал Тангейзер у богини. Затем он оставил сомнения в спасении своей души и попросил фрау Минне о расставании. Он хотел со$ вершить паломничество в Рим. Тщетно умоляла его Гольда, чтобы он остался с ней, потому что в ней было его спасение. Тангейзер вырвался от неё и даже не слышал, как богиня прокричала ему вслед, что он не должен забыть «попрощаться со стариками». Ноги, истекающие кровью, донесли злосчастного палом$ ника до Рима. Там звенели колокола, звучали хоралы, мерцали свечи, пели монахи, а в огромном соборе Святого Петра папа служил мессу. Исполненный раскаяния, душевно подавленный и физически истощённый пилигрим остался за колонной неда$ леко от входа. По бледным щекам текли слёзы, и он не находил себе покоя от боли в груди. Поскольку было Рождество, слыша$ лось ликование тысячекратного пения: Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение! Служащий мессу папа бормотал на латинском языке библейские стихи, входя своими словами в его душу: Приидите ко Мне, все труждающиеся и об$ ремененные, и Я успокою Вас… Затем Тангейзер бросился перед папой на колени. Рыдая, он бормотал: «Я пришёл к тебе, потому что я изнурён и на мне лежит греховный груз. Успокой меня!» Однако тот, держа в руке сухую веточку, произнёс, теперь уже на итальянском языке, сло$ ва страшного проклятия пилигриму, стоящему перед ним на коленях. «Ты находился на Венериной горе, в аду, — сказал рим$ ский папа. — Поэтому ты проклят навсегда! Сколько роз при$ несёт этот сухой побег, столько же и прощения получишь ты от меня. Уходи прочь!» Тогда поднялся Тангейзер на ноги. Он раскаивался в том, что жалобно скулил перед этим человеком — который настолько же смертен, насколько и он сам. Да, таким я сейчас вижу Тангейзера! Теперь он стоит на своих ногах, исполненный смелости и силы! Он сохраняет молчание, ибо видит немецкий лес духовными гла$ зами. На речных долинах лежит снег, вороны летают, каркая, меж$ ду тихо падающими снежными хлопьями, вечерняя заря притаи$

лась за туманом облаков, а ледяные сосульки висят на тёмных елях, которые почти закопаны под снегом. И он видит, как сам он тяже$ ло шагает между заснеженными елями. Без особого труда и в ладу с самим собой, потому что он находится дома. Он более не скажет папе ни слова. Теперь он удивлённо, большими глазами смотрит на него и уходит от него прочь — на север. Папа дрожит от этого взгляда, и ему потребуется долгое время, чтобы римское солнце снова позволило ему жить в своё удовольствие. Прежде чем Тангейзер навсегда вошёл в гору фрау Гольды, он ещё раз благословил Солнце, Луну и его любимых друзей, как рассказывает старая песня. Они могли быть звёздами. Затем он отправился к старикам, с которыми он по своей безрассудности до сих пор не попрощался. Те не сердились на него, потому что они были мудрыми и не менее ошибались, когда были молоды. Ошибки дочиста обжигают тех, у кого добрая и сильная воля. А немецкая ель, обрадованная возвращением Тангейзера, ещё глубже закуталась в гору фрау Гольды и напевала колыбель$ ную. Затем она задремала и видела сны о весне и весеннем боге, которые были уже на полпути. У папы Григория Великого и Святого, как он сам себя назвал, однажды было видение. Он пережил по всем иезуитским «пунк$ там» — хотя Игнатий де Лойола ещё не ввёл свои «духовные упраж$ нения», так как жил на тысячу лет позднее, — радостное блажен$ ство христианского царства небесного и описал его на латинском языке. Вот его слова: «Однако праведники всегда видели неправед$ ных в их мучениях, чтобы при этом умножалась их радость. Также при взгляде на наказание обречённых свет в душах праведников, исходящий от их великого блаженства, не омрачался, — ибо там, где более нет сострадания бедам, несомненно, не может быть умень$ шена радость блаженных. Чудом было то, как при виде мучений неправедных радость праведников возрастала, питаясь от их со$ зерцания. Поскольку, как уже было сказано, наслаждение блажен$ ных возрастало настолько, насколько на их глазах увеличивались страдания обречённых, которых они сами избежали!» Однажды папа Иннокентий Третий, как то описал немец$ кий стихотворец Ленау, после того как он уничтожил альбигой$ цев, тихой ночью стоял на коленях перед изображением Хрис$ та в Ватикане и молился громким голосом. Наводила ли на него ужас тишина, с тех пор как он сделал мир таким тихим?

Он смотрит вверх на образ Божества, Ужасны для него любовь и кротость, Когда его грызут воспоминанья О всех его деяниях кровавых. Недвижно вперил взор в Божественный он лик, Вдруг мотылек возник и тихий свет разлился; Но тяжесть страшная сдавила тихий крик, К Распятому воззвать он не решился. Н. Ленау «Альбигойцы» Внезапно его охватывает пламя — пламя Прованса, кото$ рый он приказал предуготовить для нового рода. Языки пламе$ ни показывают ему крест на груди тех палачей, которых он выз$ вал на крестовый поход против альбигойцев со всех четырёх сторон света и которым он, поскольку они были «солдатами Христа», обещал вечное блаженство. Звон стали, треск огня, падение строений… Проклятья страшные летят ему вослед Под звуки пламени, бушующего рядом. Когда ж видение приблизится к нему, То, совесть грешную загнав в глубины ада, Он хладнокровно говорит: «Аминь!» Н. Ленау «Альбигойцы» Имя папы Иннокентия (Innozenz) Третьего на немецком языке означает «невиновный», «невинный». Ни один из пап не принадлежал ко Двору Люцифера. Немец Фауст, каким его изобразил наш поэт Христиан Дитрих Граббе, сидел однажды ночью в своём рабочем каби$ нете на Авентинском холме. Ожидая рассвета, он смотрел на Голгофу. Разочарованный, он отвернулся, потому что ни один луч не проник оттуда. «Ладно, — сказал Фауст, — блаженны сон$ ные души, которые достаточно слабы, чтобы, ослеплённые сиянием, считать сияние за свет и слепо верить, потому что они надеются вслепую. Однако я бы скорее хотел истекать кро$ вью в мучениях! Я искал убежища в тебе, Рим, чтобы принять в себя целое человечество, потому что ты — разбитое зеркало самого далёкого прошлого. И чем глубже изображения героев,

сверкая блеском крови наций и местных жителей, заглядыва$ ют в это зеркало, тем сильнее погружают в кровь его осколки. Ты — город, где в одно мгновение сливаются тысячелетия: папа на Капитолии и устаревший плющ на Пантеоне! Перед тобой все богачи обращаются в прах. Почему? Этого никто не знает, потому что ты был не лучше, чем они. И как твой меч достиг для тебя всего, что ты желал, так же ты снова будешь низверг$ нут всем этим в ночь и варварство». Как же прав был ты, Фауст, — ты, который, возможно, есть более, чем тёзка того манихея Фауста, которого неблагородно победил святой Августин. Ты желаешь скорее истекать кровью в мучениях? Сделай же это, поскольку это путь всей немецкой плоти, если она хочет достичь спасения. Что бы ты сказал, Фауст, если бы в 1536 году ты находился в Риме? Я хочу рассказать тебе, что тогда случилось и что может снова случиться в настоящий час. Одной ночью на римском ночном небе зажглась комета. Под крышами Рима от страха зат$ репетали люди. Папа римский забеспокоился о своих верую$ щих овцах и проклял звезду как дьявольское привидение. Одна$ ко это не имело для неё никакого значения, потому что милли$ оны локтей отделяли её от города, который провозгласил себя вечным. Она также отказалась вилять своим световым хвостом и спокойно продолжила свой космический путь. По всей види$ мости, она вообще не заметила людей и свечи, колокола и хора$ лы, так же как и проклятия, извергаемые папой. Если в один день она вернётся, папские астрономы в иезуитских одеждах при$ знают её существование, разглядев в ватиканской обсерватории в тысячекратном увеличении, Ad majorem Dei Gloriam. Также как они со своей стороны признали теперь истинным и доказыва$ ющим существование Бога вращение Земли вокруг Солнца. Дви$ жение мира сейчас — вопреки Риму! — нельзя остановить. Фауст, самый «немецкий немец», теперь даёт нам возмож$ ность следовать за Тангейзером, который направляется к ста$ рым (alte) людям. Они могут дать нам больше, чем Рим, — раз$ битое зеркало самого далёкого прошлого. Более чем две тысячи лет назад «древние (alte) люди», такие как Гераклит и Пифей, а также стремящийся на север Пифей из Марселя, знали, что Зем$ ля вращается вокруг Солнца. Они учили: «Мы вращаемся вокруг Солнца, служа ему!..» Тысячу лет спустя другой астроном, извес$

тный Птолемей, утверждал: «Нет, всё вращается вокруг нас!» — Учение Птолемея очень понравилось Риму, папскому Риму, и он потребовал, чтобы каждый христианин, если он не хочет быть преданным анафеме, должен верить: «Мы являемся центром, и вокруг нас вращается всё!» — Тогда снова восстали мудрые и мужественные люди — Галилей и Коперник. Они провозгласи$ ли: «Напротив, вращаемся мы!» Галилей по причине своего ере$ тического учения предстал перед трибуналом инквизиции в 1613 году. Это произошло тогда, когда в Германии христиане готовились к ужасной Тридцатилетней войне, которая велась во имя Христово, и когда сапожник по имени Якоб Бёме доверил своим ближним тайну венца, который находится на дальнем севере. Он доверил саму тайну Короны Люцифера!.. Дай же мне руку, Фауст! Покинем Рим и будем вместе ис$ кать гору Собрания на крайнем севере! Там любят быть сильны$ ми, но не тщеславными, как в Риме. И лучше пребывать со Све$ тоносным, чем с тем, в ком отсутствует свет, или с разбитым зер$ калом, с которого стекает кровь. Пройдём же через преиспод$ нюю к рассвету! — Фауст заговорил: «Да будет так! Я искал божество И стою у дверей ада. Но я могу Идти и дальше, ступать дальше, Пусть и через пламя. Цель, конечная цель должна У меня быть! — Если есть дорога к небесам, То она ведёт через ад, по крайней мере Для меня! Что ж, я не боюсь!» Верона После ночной поездки по железной дороге в переполнен$ ном поезде я пролежал на древних крепостных валах Вероны до раннего вечера. Затем я принял освежающую ванну в водах Адид$ же, которая течёт с гор Тироля и приносит с собой дыхание севе$ ра, и смыл с себя римскую пыль. Наконец, я посетил красивый город с его впечатляющим амфитеатром и его достопримечатель$ ными церквями. Я также осмотрел и некоторые другие.

100

Итак, я в «Берне», где правил и тщетно начал объединение всех германских людей великий готский король Теодорих. В «во$ роне» (Raben), которым является Равенна (Ravenna), он умер своей смертью. Там его также похоронили оплакивающие готы. Вскоре после его смерти католические христиане выбросили прах «достойного проклятия еретика» из гигантского камня, его надгробного памятника, и развеяли по ветру. Куда же могла от$ правиться душа Дитриха Бернского? Когда, во времена крестовых походов, крестоносцы изда$ ли вернулись на свою родину, они могли много что рассказать. Хотя многие из них вообще не дошли до Палестины, но они уви$ дели земли и моря, а также огнедышащие горы, которые произ$ вели на них сильнейшее впечатление. Этна показалась ещё бо$ лее очаровывающей, чем неаполитанский район вулканов, где находилась гора «Граль» (Gral). Арльский канцлер Гервасий Тиль$ берийский писал о том, что на Этне по–прежнему пребывает король Артур и страдает там от смертельной раны, которая от$ крывается год за годом. Картезианский монах и паломник в во$ сточные страны Людольф фон Сухен, который также написал «Жизнь Иисуса», называет Этну горой Вил и считает её ворота$ ми в ад. Как рассказывает Цезарий Гейстербахский, когда про$ езжаешь мимо Сицилии и Этны, можно отчётливо заметить, «как призрачными голосами возвещается о прибытии проклятых и пламени поступает приказание разжигаться для них». К этому месту страшно приближаться, считает гейстербаховец. Артур не был одинок. Его окружал светлейший двор. Под королём готов Теодорихом, как утверждает немало хронистов, необходимо понимать никого другого как нашего прекрасного Дитриха Бернского. При жизни он был арианским еретиком, и поэтому пилигримы Палестины и ханжеские монахи, полные отвращения, с удовольствием поместили его в огненное царство вулкана. Однако над этим «царством» могли от души смеяться мужественные герои, одним из которых быт Дитрих. И у них не было ни малейшего страха перед адом! Вместо того чтобы по$ зволить бросить себя в геену огненную, они, отважные и жажду$ щие всего нового, входили туда по доброй воле. Придя туда, они смеялись ото всего сердца. Они замечали, что вообще не суще$ ствует ада, полного кипящего жара и ледяного холода, серных испарений и мучений, с Вельзевулом и чертями, со всевозмож$

101

ными орудиями пытки, — также как не существует и вечного про$ клятия! Такие герои были совершенно особенными людьми, и хорошее воспоминание о них ни в коем случае не было утеряно ещё в позднем, таком якобы «тёмном» средневековье. Поскольку часто говорили: «Я лучше буду на горе Вил у королей и князей, чем на небесах, где только злые люди и набожные женщины, сле$ пые и хромые!» — Эта средневековая пословица очаровала меня. В Библии у Пророка Исайи, который во имя своего ревни$ вого бога Саваофа проклял Люцифера и его детей, написано торжествующее предложение: «Пал Вил (Bel)!» Мне кажется, однажды я полностью распутаю тайну ветхоза$ ветного Вила, средневековой горы Вил и Люцибела, как называли Люцифера альбигойцы. Я пока не знаю, когда точно это случится. О короле Артуре и бернце Дитрихе рассказывается также в «вартбургской войне» — том чудесном стихотворении, написан$ ном рукой неизвестного поэта тринадцатого столетия, которое воспевает сказочное соревнование стихотворцев в Вартбурге, местожительстве ландграфа Германа Первого Тюрингского. Семь поэтов Минне — в числе которых были Генрих фон Офтердин$ ген, Вальтер фон дер Фогельвейде и Вольфрам фон Эшенбах — должны были в 1207 году соревноваться между собой не на жизнь, а на смерть в сочинении стихов–загадок. Это был год, в котором родилась святая Елизавета. В тринадцатом и четырнадцатом сто$ летиях существовала большая опасность того, что тебя как ере$ тика подведут к своему «учителю еретиков» (Ketzermeister) и ли$ шат жизни. Когда певцы спорили между собой в Вартбурге, по$ беждённого ожидал палач «Штемпфель фон Эйзенах», чтобы от$ рубить ему голову. Он был «учителем еретиков». Каждый раз, ког$ да один из сражающихся певцов, в особенности Вольфрам фон Эшенбах, начинал говорить о щекотливых вопросах веры, он внезапно замолкал, как будто испугавшись своего собственного мужества. Ему совсем не хотелось быть убитым «Штемпфелем». Что же касается хода известного соревнования поэтов, то Генри$ ха из Офтердинген опечалил Вольфрам фон Эшенбах, и первый должен был вызвать мастера Клингзора из венгерской земли, ро$ дины святой Елизаветы. Тот состоял в союзе с дьяволом (назван$ ным в одной из рукописей Nazarus — Назарянином!). Вольфрам побеждает также и Клингзора. Благодаря описанию беседы, ко$ торую должны были однажды в древние времена вести между

102

собой бернец Дитрих и король карликов Лаурин и которой, он, эшенбаховец, был вдохновлён. Согласно Вольфраму, Лаурин об$ ращается к бернцу: «Вам ещё пятьдесят лет жить, Дитрих. И Вы также можете стать сильным героем, но смерть всё равно побе$ дит Вас. Но знайте, что мой брат, которому домом являются не$ мецкие земли, может дать Вам тысячелетнюю жизнь. Вам только нужно выбрать гору, которая внутри огненная. Когда люди будут думать, что Вы отправились в пекло, Вы станете irdischer göte gnôz — подобным земным богам!» Бернец ответил королю Лаурину: «Так хочу я сделать и заранее испытываю от этого счастье. Никог$ да мои уста не провозгласят иных людей». Вольфрам фон Эшен$ бах добавляет от себя следующее: «И я не желаю разглашать то, как римляне приезжали к этой горе с враждебными целями!» Затем эшенбаховец поёт против Клингзора грозную пес$ ню: «Майстер, есть король, которого зовут Артур. Если бы Вы только могли назвать другого короля, который был бы равен ему! Слушайте же меня дальше: Артур живёт в одной горе. Благород$ ные рыцари, которые наслаждаются разнообразными блюда$ ми и чистыми напитками, составляют его двор. Они не испыты$ вают нужды ни в броне, ни в одежде, ни в лошадях. Также там находятся музыканты. Когда Артур поселился в этой горе, он послал в землю христиан героя, несущего благую весть. Ту же весть возвещает и колокол. И когда этот колокол начинает бить, музыканты Артура внезапно умолкают. Радость во дворе исче$ зает. Понимаете ли Вы меня в конце концов, Майстер Клинг$ зор? Нет? Тогда Вы также не можете знать, кого Артур послал воином в христианские земли и кто звонит в колокола, которые разрушают радость. Звонаря Вы должны угадать сами. Однако героя я Вам назову. Его имя… Лоэнгрин!» Лоэнгрин ведёт своё происхождение из рода короля Гра$ ля. Парцифаль был его отцом, а Анфортас, который носил до него корону Граля, его великим дядей. От лица Анфортаса в «Пар$ цифале» Вольфрам рассказывает, что он страдает от неизлечи$ мой раны, потому что он добивался «запретной Минне» и пре$ грешил таким образом против высшего закона рыцарства Гра$ ля. Как бы сильно он не желал наступления смерти, он не мог умереть. Есть только одно средство, которое бы исцелило боль$ ного короля: благородный рыцарь должен, не зная о сущности и тайне Граля, собственными силами найти замок Мунсальвеш

103

и задать избавляющий спасительный вопрос. Парцифаль, отец Лоэнгрина, был этим спасителем. Страдающий король Артур и страдающий король Анфортас составляют единое целое! Также гора, в которой правит Артур в кругу своего светлейшего двора, и гора Граля составляют единство: с неё Лоэнгрин поехал к людям на своей ладье, которую тянули лебеди! Из какой страны света мог он прийти? С запада, где распо$ ложен Монсегюр? С горы Вил в Сицилии или с «Граля» возле Не$ аполя? С востока? Или с «горы Собрания на крайнем севере»? В 1183 году в Вероне состоялся церковный собор. На нём была подробно обсуждена и разобрана возможность того, какие сред$ ства должны быть использованы против неоарианской и неома$ нихейской ереси. Также было принято решение об истреблении последнего катара в городе арианина Дитриха Бернского полови$ ну тысячелетия спустя после его смерти. До того как пришли готы, на южных склонах Альп и в Поэбене нашли свою родину ланго$ барды. Они также были арианами — а значит, еретиками. Меран Я нахожусь в Мерано — так сейчас называется этот город — всего несколько часов. Я преждевременно отправляюсь в дальней$ ший путь, потому что ничто меня здесь не держит. Кроме того, мне посчастливилось увидеть переполненный туристами и курортни$ ками всех наций замок Тироль, дорогу Таппайнер и Лаубен, кото$ рые в других южнотирольских городах намного красивее и уют$ нее. Также мне на глаза попались читающие еврейские газеты иудеи, и бывший в своё время на слуху член немецкой партии Центра, для которого немецкая почва стала слишком «обжигающей». Это отравило моё пребывание здесь. Я чувствую, что маны воспеваемых странствующим наро$ дом средневековья «герцогов Мерана» более не могут здесь ца$ рить. Среди них — Берхтунг, который должен был убить героя Вольфдитриха, но вместо этого оставил его в бору. А также Берх$ тер, семерых сыновей которого, заключённых в тюрьму, король Ротер спас при помощи арфы и песни. Последний представлялся Дитрихом Бернским. Мне придётся попробовать вызвать их где– нибудь в другом месте. С такой же малой вероятностью я найду в Меране камень Клаугестиан (Claugestian). Старый герцог Берх$

104

тер, белокурый сопровождающий короля Ротера, носил его в ка$ честве украшения шлема. И «в полночь светился камень, будто днём». Александр Великий однажды нашёл его в одной стране, «куда» — как говорится — «никогда не ступала нога христианина». Я также должен поискать камень Клаугестиан в другом месте. Из рода сказочных меранских герцогов происходит Гертру$ да, супруга короля Андреса Второго из Венгрии и мать святой Ели$ заветы. «Гертруда оставила после себя в венгерской истории, — как я недавно прочитал в одной статье, появившейся в южнотирольс$ кой газете, — довольно плохие воспоминания. Из–за её высокоме$ рия, также как и её пристрастия к пришельцам, которые тайно, под её высшим покровительством, насиловали венгров на каждом шагу, королева была убита на 28–ом году жизни. Когда мать стала жерт$ вой этого убийства, 6–летняя Елизавета более не правила в Венг$ рии». В 1207 году — в год рождения Елизаветы — должна была со$ стояться известная «вартбургская война». Один из участвовавших в состязании певцов — Майстер Клингзор, на которого в споре напал Вольфрам фон Эшенбах, — обратил внимание «порядочно погрязшего в долгах, но при этом любящего роскошь тюрингско$ го ландграфа на не так давно родившуюся венгерскую принцессу Елизавету». Об этом говорят и другие легенды, но прежде всего эту историю я нашёл в той хорошей католической тирольской газете, которую я недавно прочитал. Далее там написано: «Таким обра$ зом, на четвёртом году жизни маленькой принцессы на венгерс$ кий королевский двор приехала делегация из Тюрингии, чтобы до$ биваться руки маленькой принцессы для первородного сына лан$ дграфа. Елизавета и вправду обручилась на своём четвёртом году своей жизни с наследником тюрингского трона и по обычаям тог$ дашнего времени сразу же была перевезена во двор своего буду$ щего свёкра. Сокровища, которые она взяла с собой в качестве ут$ реннего дара, — среди них серебряная колыбель и серебряная ван$ на — весили не менее двухсот центнеров чистого серебра. Однако вскоре жених, граф–наследник Герман, умер. Враждебно настро$ енные по отношению к маленькой принцессе члены семьи хотели отослать Елизавету обратно в Венгрию. Но в таком случае ей бы пришлось возместить не использованный с того времени утрен$ ний дар. Поэтому Елизавета, которую не долго спрашивали, обру$ чилась со вторым младшим графским сыном Людвигом. По всей видимости, Клингзор по этому случаю сочинил гуннско–венгерс$

105

кую племенную легенду — самое раннее поэтическое изложение древней венгерской истории. Оно было достаточно ясным, чтобы в истинном свете изобразить знатное происхождение 11–летней венгерской королевской дочки, с которой при тюрингском дворе обращались как с золушкой. В 14 лет она законно вышла замуж за своего жениха, который был старше её на семь лет. Ландграф Люд$ виг провёл со своей женой «сестричкой», как он её называл, благо$ честивую жизнь, преисполненную любви и заботы. Позднее Люд$ виг почитался своим народом как святой, хотя и не был причис$ лен к их лику. Четверо детей стали благословением этого брака. Когда постоянно чувствующей склонность к аскезе ландграфине было девять лет, в её жизнь неожиданным образом вошла своеоб$ разная фигура. Этим человеком был настоятель духовного ордена и инквизитор Конрад Марбургский — доминиканский монах, ко$ торый по причине своего высокомерного благочестия и силы по$ лучил среди своих современников титул «бича Германии». Он тре$ бовал от своей исповедницы Елизаветы беспрекословного подчи$ нения, которое само собой должно было распространяться и на финансовые вопросы. При этом он призвал княжну к такой суро$ вой дисциплине, что вскоре она приобрела у своих родственни$ ков дурную славу чудачки. Кроме того, немало зла ей причинила граничащая с расточительностью страстная благотворительность. По причине этого чувства она превратила в деньги всё своё оте$ ческое наследие, в том числе и серебряную колыбель. Она подари$ ла их, как прибыль от продажи собственного гардероба, нищим». Меня удивляет то, что Елизавета могла превратить в день$ ги своё отеческое наследие и саму серебряную колыбель, тогда как всё это было «промотано» тюрингскими родственниками. Как бы то ни было, мы бы хотели без возражений прочитать до конца газетную статью, которая, на что уже было указано, не является еретической. Я должен был предпринять несколько стилистических изменений, поскольку газета написана на очень плохом немецком языке: «После шестилетнего брака супруг Ели$ заветы неожиданно умер, отправившись в крестовый поход. Начиная с этого момента её жизнь при Вартбургском дворе ста$ ла настоящим мучением. Свекровь и девери изгнали её вместе с её детьми. Гордая дочь арпадов (король Андреас, отец Елизаве$ ты, был потомком первой династии Венгрии, арпадского рода) нашла приют в хлеву добросердечного крестьянина. Её духов$

106

ный отец ещё сильнее обязал её дисциплиной, так что известия об этом дошли до самого венгерского королевского двора, куда отец хотел отвезти её домой. Однако поскольку она хотела со$ хранить привилегии своего первородного сына на земельно– княжеский трон, она не могла покинуть страны. Жестокая судь$ ба изгнанной княжны, наконец, стала доставлять мучения са$ мой её семье. В итоге сошлись на том, что для Елизаветы дол$ жен быть построен госпиталь в Марбурге–на–Лане, чтобы от$ ныне она могла в качестве его настоятельницы полностью по$ святить себя заботе о прокажённых. В то же время она вступила в качестве терциария в недавно основанный францисканский орден и прожила ещё несколько лет, посвящённых социальной заботе о паломничестве. Ей едва исполнилось 24 года, когда она сменила земную юдоль печали на царство небесное. Уже в течение её жизни о ней ходили различные сказоч$ ные рассказы. Прежде всего, это были «чудеса с розами», кото$ рые народная фантазия возвела в культ. Ещё когда она была ма$ леньких ребёнком, при отеческом дворе, её захватила страсть подаяния милости. Она постоянно выносила нищим остатки со стола в своём фартуке. Её отец запретил ей дальнейшее обще$ ние с нищими, по–видимому, принимая во внимание опасность заразиться проказой. Несмотря на отеческий запрет, она не смог$ ла совладать со своей страстью и однажды снова вынесла ни$ щим хлеб. Когда её отец заметил, что она скрывала нечто в сво$ ём фартуке, он потребовал от неё объяснений. Маленькая де$ вочка пошла на вынужденную ложь, ответив отцу, что у неё в фартуке были розы. И надо же, когда она по приказанию своего отца открыла свой фартук, он на самом деле по особенной ми$ лости божьей был до краёв наполнен розами. Второе «чудо с розами» она пережила вскоре после смерти её первого супруга. В то время она решилась посвятить свою жизнь лишь божествен$ ному супругу, и в знак этого торжественного обещания стала носить гирлянду из роз на шее (автор статьи, по–видимому, не отваживается сказать «венок из роз», или «чётки»). Тогда в Варт$ бурге её встречают посланники отца и сообщают его желание, согласно которому она должна стать невестой ландграфа Люд$ вига. В душевной печали Елизавета сняла гирлянду из роз с шеи и бросила её в реку. Но вдруг розы умножились, и вся поверх$ ность воды зарделась розовым сиянием кровавого моря. Одна$

107

ко третье «чудо с розами» произошло с ней во время её брачной жизни. Самоотверженно она ухаживала за прокажёнными, и когда у неё в конце концов не осталось постели для одного из больных, она положила его в свою собственную кровать. Когда вернулся её супруг, он потребовал объяснений, что это за чужой человек, которому она дала приют в её женской половине. Ос$ корблённая в своих святейших чувствах супружеской верности, она не смогла высказать ни слова. После этого супруг сдёрнул одеяло с кровати и увидел там, посреди цветущих роз, лежаще$ го в подушках самого Спасителя, после чего супруг упал перед ней на колени и просил у неё прощения». Мне известно, что имеющиеся в нашем распоряжении клят$ венные высказывания четырёх служанок ландграфини, среди которых — Ютта (Jutta) или Юдифь (Judith), которая была при$ ставлена к Елизавете ещё на её пятом году жизни, — не содержат в себе ничего из разряда чудес, которые будто бы случались во время жизни святой. Они лишь сообщают о том, что усопшая имела видения. И всё же я считаю уместным пересказать эти из$ вестные «чудеса с розами» таким образом, как они видятся цер$ ковно настроенными людьми — и принимаются ими за чистую монету. Однако послушаем далее: «Сразу же после смерти Елиза$ веты на её могиле совершились различные чудеса исцеления, на которые указывал её духовный отец. Впрочем, вскоре после это$ го он был убит дворянами, когда в присутствии римского папы настаивал на том, что его исповедница должна быть причислена к лику святых. Канонизация Елизаветы состоялась в 1235 году, ещё при жизни её отца, который таким образом получал неослабева$ ющую помощь в споре с римской курией (теперь я восклицаю: вот как?!). И вправду нельзя было ожесточённо действовать про$ тив отца той, которую римская церковь причислила к лику свя$ тых (я опять повторяю: вот как?!). Ещё в год канонизации нача$ лось строительство церкви в её честь — первого высокоготичес$ кого собора в Германии. В Будапеште в честь Елизаветы в каче$ стве госпиталя были установлены целебные ванны Руда и назва$ ны её именем. Жизненный путь венгерской принцессы был за$ писан вскоре после её смерти Конрадом Марбургским, Цезарием Гейстербахским, а также Дитрихом Тюрингским. Из земного наследия святой принцессы арпадов в Венгрии сохранился лишь залитый золотом посох в несгораемом шкафу

108

архиепископской англиканской церкви в Эстергоме, который был вырезан из простой деревянной кровати святой Елизаветы». О двух других посохах, взятых с кровати Елизаветы, и о других реликвиях я расскажу, когда снова окажусь на своей ро$ дине. Святая Елизавета должна была быть «отрадой и сокрови$ щем несчастной гессенской земли», а также, как неправильно утверждается, «дамой сердца» Тангейзера. Розовый сад в Больцано Уже несколько недель я живу на высокогорном альпийс$ ком пастбище. Оно расположено так высоко в горах, что уже в начале осени можно стать свидетелем первого снега. Тогда бе$ лое покрывало выстилает душистую горечавку, арнику, чьи соки приносят исцеление от ряда недугов, и девственную альпийс$ кую розу. Этот высокогорный луг незыблемо покоится между вершинами гор и поверхностью земли. Он заметно ограничен возвышающимися скалистыми стенами, и создаётся впечатле$ ние, что луг упивается своим одиночеством. Как мне довелось обнаружить, он представляет собой заколдованный мир. Закрытый величественными Доломитовыми Альпами, луг удалён от мира, но ни в коем разе не оторван от него. Уже толь$ ко поэтому пастбище не принадлежит миру и лишь связано с ним. Оно не зависит от «мира». К нему наверх ведёт крутая тро$ пинка, извилисто проходя между круто выдающимися вперёд горными боками. С ней часто сталкиваются бурные горные ру$ чьи, образуя собой обильную пену. Они накидываются на неё, будто хотят сделать так, чтобы она более не связывала бездон$ ные глубины с уходящими ввысь вершинами. Однако она неук$ лонно поднимается вверх. И чем более обрывистой становится скала, тем с большей пеной бьётся о неё вода, и тем более уве$ ренно дорога ведёт наверх. Затем этой тропе преграждают путь поросшие мхом ели, растущие на высокогорном пастбище. Ког$ да я в первый раз следовал по этой тропинке, я мог только пред$ ставлять вершины, к которым она меня выведет. Застилая мой взгляд, тропу окутывали клубящиеся и холодные туманы. Затем я вышел наверх и остался там. До настоящего момента я уже три раза был в Больцано. До него четыре часа пути. Я купил грубую обувь и плотную одежду.

109

Уже не один раз я поднимался в ущелье, расположенное под высокогорным пастбищем. Наверх к нему ведёт, вероятно, об$ рывистая охотничья тропа. Она пролегает мимо выкорчеван$ ных стволов, поросших мхом каменных глыб и прилипших к ним красных мухоморов. На тальвеге гордо и величественно тянутся вверх стволы деревьев, ведь их не может повалить здесь ни одна буря. Солнце также с трудом находит свой путь в это ущелье. Существуют дни, когда хотелось бы обойтись без солн$ ца. Именно в такой день я поднялся в глубины. Зачастую я выбирал путь, который ведёт от высокогор$ ного пастбища к вершине. Он извивается, ведя наверх, над ши$ рокими просторами языческого царства — туда, где скрыва$ ются красные ягоды брусники. Мой путь проходит через лес тёмных кедровых сосен, между раздробленными ветвями ко$ торых беспрерывно сверкают широкие снежные поля группы Адамелло. Затем тропа также осторожно огибает водопой, со$ зданный природой для скота и испытывающих жажду лесных птиц. Наконец, она исчезает. Издали взгляд начинает улавли$ вать башни сада роз, вытягивающиеся навстречу небу. И вот, в конце концов остаёшься наедине с тем, что открывается лишь на вершинах гор–исполинов. Именно там можно ощутить чув$ ство единения с окружающей природой. Я никогда не забуду этот вечер. Я стоял перед моей горной хижиной и наблюдал, как вечер клонился к закату. На другом склоне звонил небольшой колокол лесной часовни. Великолеп$ ный сад роз наполняла небывалая жизнь. Его скалы пылали алым цветом, напоминая собой восхитительные розы. Иногда они горели пламенем, как если бы в них горел костёр и как если бы клочья тумана, которые прижимались к нему, были полосами дыма. Я наблюдал за этой картиной и вспоминал при этом древ$ ние песни, которые восхваляли эту диковинную гору. Король карликов Лаурин должен был здесь следить за драгоценным са$ дом роз. Это было когда–то очень давно. В те времена люди были лучше. В этом саду царил чудесный аромат, струящийся из ми$ риад чашечек цветов. Его наполняло бесчисленное множество птиц, которые днём и ночью восхваляли своего создателя. Од$ нако немилостивым людям удалось схватить короля карликов и привести его в свои города, принудив его быть фокусником и шутом. Однако очень скоро случилось так, что Лаурин, втайне

110

освободившись от наброшенных на него цепей, смог вернуться домой на свои райские поля. Чтобы никогда более недостой$ ный не нашёл входа в его сад, он обтянул его, как и когда–то ранее, шёлковой нитью. Не найдётся человека с такими силь$ ными руками, чтобы он смог разорвать ими эту тонкую паути$ ну. Не отыщется человека настолько богатого, чтобы он смог приобрести этот розарий. И не найдётся человека настолько начитанного, чтобы он прочёл книгу, в которой была бы описа$ на сказочная страна Лаурина. Так я размышлял, стоя перед моей хижиной на высокогор$ ном пастбище. Над ним ночь окончательно сомкнула свои тём$ ные крылья, и вслед за ней пришла луна. Серебристым цветом играли её лучи на померкших камнях. Дневной свет полностью покинул это место, и только прохладная ночь господствовала над ним. С наступлением смерти в ночи слышна изумительно красивая песня, переложенная на музыку Брамсом. Передо мной в таком же одиночестве жили горы. Мне всё ещё кажется, что величайшее из чудес Лаурина — это знание о дне и ночи, которое является также знанием о жиз$ ни и смерти. «О, если бы мы владели этим знанием!» Так вздыха$ ют люди и не хотят ничего делать. Но ведь вход в сказочное цар$ ство Лаурина найти возможно, даже несмотря на защищающую его шёлковую нить. Однако это сможет сделать только тот, кто является рыцарем — или ребёнком — или поэтом! По древнейшей тирольской Troj de rèses — Тропе роз, кото$ рая ведёт с перевала Карер через долину Тиерс на север, долж$ ны были однажды проезжать витязи из свиты Дитриха Бернс$ кого. Тщетно он старался найти вход в царство Лаурина. Всякий раз как он думал, что оказался у цели, перед ним вздымались недоступные склоны гор. Но вот Дитрих увидел перед собой глу$ бокое ущелье. Он спустился в него. Вблизи ручья он услышал чудесное пение бесчисленных птиц и остался стоять, прислу$ шиваясь. И тогда рыцарь увидел женщину, которая пасла овец на солнечном лугу. Всегда ли здесь поют птицы, спросил он. Женщина ответила, что уже долгое время не слышала их, но те$ перь, как она думала, можно было бы, наконец, найти мельницу и привести людей ко спасению, наладив их жизнь. Рыцарь за$ дал женщине вопрос о том, что же это за мельница. Она ответи$ ла, что мельница заколдована и уже много лет не действует. Рань$

111

ше на ней работали карлики и она принадлежала Лаурину, ко$ торый молол здесь муку и одаривал ею бедных людей. Однако пришли корыстолюбцы, и один из них бросил карлика в воду, потому что он дал ему недостаточно муки. С тех пор мельница бездействует, и её невозможно отыскать. Разве только тогда, ког$ да снова начнут петь птицы. Мельница расположена глубоко в ущелье, крепко заперта, и колесо её более не крутится. Её назы$ вают мельницей роз, потому что вокруг неё растут розы. Рыцарь поспешил в лес, чтобы отыскать мельницу. Он нашёл её. На её крыше рос мох, деревянные стены со временем почернели, а мельничное колесо более не вращалось. Розы вокруг неё росли так плотно, что если бы никто не знал о мельнице, то, не заме$ тив, обошёл бы её стороной. Напрасно пробовал рыцарь отпе$ реть её двери. Замок не поддавался. В стене было небольшое окошко. Рыцарь встал на спину своей лошади и посмотрел сквозь оконные стёкла. В мельничной комнате лежали, пребывая во сне, семь карликов. Рыцарь позвал их и постучал. Его усилия были тщетны. Тогда он поехал обратно на луг и прилёг отдохнуть. На следующее утро он вскарабкался на вершину, возвышающуюся над лесным ущельем. Там стояли три куста роз. С первого из них рыцарь сорвал одну розу. Из куста закричала эльфа: «Принеси мне розу из доброго старого времени!» «Я бы с удовольствием сделал это», — отвечал рыцарь, — «но как мне найти её?» Со слезами на лице эльфа исчезла. Рыцарь подошёл ко второму кусту и снова сорвал цветок. Вновь появилась эльфа, просила, плакала и исчезла. Когда же он сорвал розу с третьего куста, третья эльфа спросила его: «По$ чему ты стучишь в наши двери?» «Я хочу попасть в сад короля Лаурина, потому что я ищу Майскую невесту!» «В сад роз может попасть лишь тот, кто является ребёнком или певцом. Если ты сможешь исполнить красивую песню, то двери отворятся перед тобой». «Я могу сделать это!» «Тогда иди со мной, — сказала эльфа, отщипнула несколько роз и спустилась вниз в долину. Рыцарь следовал за ней. Когда они добрались до мельницы, дверь распахнулась сама собой. Однако карлики всё ещё спали. Тогда эльфа дотронулась до них розами и прокричала: «Просыпайтесь, вы, сони, молодые розы цветут!»

112

Карлики встали, протёрли глаза и начали молоть… Эльфа указала рыцарю на мельничный погреб. Оттуда в гору следовал путь, в конце концов заканчивающийся ярчай$ шим светом. И в осчастливленных глазах рыцаря появился рай$ ский сад короля Лаурина с пёстрыми ягодами, смеющимися рощами и красующимися розами. Он также увидел шёлковую нить, которая была протянута вокруг сада. «Теперь начинай петь свою песню», — сказала эльф. Тогда рыцарь запел о Минне и мае. И райский сад навсегда раскрылся перед ним. Рыцарь вошёл в вечность. Существует ещё и другая, не менее чудесная тирольская ле$ генда. Невеста принца принесла с собой «розу воспоминания» в страну жениха. В ответ на вопрос о сущности розы невеста сказа$ ла, что она олицетворяет собой память о времени, когда не было ненависти и убийств, так как всё было прекрасным и добрым. Миновали столетия. Из той единственной розы со временем вы$ рос большой сад, покрывающий гору и светящийся багровым цветом. В саду роз правил король Лаурин. Он был женихом, кото$ рому майская невеста принесла розу воспоминания. В конце кон$ цов Лаурин вынужден был скрыть королевство роз от людей. Иг$ рающие дети однажды нашли таинственный ключ и таким обра$ зом попали в сад. Была ли этим ключом отмычка (Dietrich)? Это воспоминание есть Минне. Розовый сад пылает огнём. На Шлерне и на других краси$ вых горах тёмный свет ночи высоко поднимается по расщели$ нам. Снег наполняет русла ручьёв и овраги. Золотой солнечный брус, последний на сегодня, находится на склоне двора Фогель$ вейде. Там должен был увидеть свет мира миннезингер Вальтер фон дер Фогельвейде, который с такой радостью пел весёлую «Тан$ дарадай». Будучи тирольцем, он, безусловно, знал легенду о саде роз, мельнице роз и поющих птицах. Он также знал, что необхо$ димо искать упоительную и обожествлённую Минне. Ведь он пел: Минне — это не мужчина и не женщина, У неё нет души, нет тела. Её сущности ещё никто не разгадал. Её нельзя ни с чем сравнить. И всё же ты никогда не сможешь Испросить без неё божьей милости.

113

В лживые сердца она не приходит, Но принадлежит только благородным. Для Вальтера фон дер Фогельвейде Минне была духом и ключом к царству божьему! Больцановские альпинисты, которые приняли меня как одного из своих, поднялись на моё высокогорное пастбище, чтобы договориться со мной о времени подъёма на горы. Они остались до поздней ночи. Мне пришлось прочитать альпинис$ там некоторые отрывки своего дневника и обучить их новым песням моей родины. Однако я получил самую большую награ$ ду: я услышал известную в Тироле песню, вследствие чего я так$ же могу причислить ко Двору Люцифера и альпинистов — до$ рогую моему сердцу гильдию. И вот однажды, Да будет воля божья, Я совершу последнее падение: Я начну как всегда Спокойно и тихо Последний подъём на гору. Падает ли лёд, летит ли камень, Это не приносит нам страданий: Мы — князья этого мира И также хотим быть наверху! Горе вам, скалолазы, потому что и вас проклял ревнивый Бог Исайи. Вы — высокомерные повстанцы! Не взбирайтесь более на стены скал, желая увидеть великолепие мира в ещё боль$ шем величии и желая ощутить его в возможно большей степени у ваших ног, перед вами и над вами! Нет, оставайтесь лишь в тусклых комнатах и мрачных церквях! Иначе Господь Саваоф не только сделает так, что вы упадёте со льда и камня, будучи сброшенными с гор в пропасть. Но вас ещё и низвергнут с не$ бес, даже если вы будете просить войти в них, подобно Люци$ феру, князю этого мира, который по праву хочет быть там на$ верху. Вы верите, что Иегова, служа которому с раннего утра до позднего вечера звонят колокола тирольского собора, церквей и часовен, и его привратник Пётр, который жил на палестинс$

114

ком Генисаретском озере, но никогда не был в тирольском краю, впустит вас на небеса, чтобы вы вошли в замок Авраама? Нет, он пошлёт вас в ад! Найдёте ли вы сейчас смерть в горах или нет, придите со временем в спокойствии туда, куда с удовольствием приходят подобные вам — в сад роз! Там также пребывает Двор Люцифера, к которому вы принадлежите. Люциферианское ко$ ролевство — не райские небеса. Чтобы войти в него, не нужен тот небесный ключ, которым владеет заместитель Иеговы и на$ местник Иисуса Христа в Риме, сидя на папском престоле. Что$ бы вам могло открыться царство Люцифера, вам нужна — от$ мычка (Dietrich)! Чтобы участвовать в волшебстве роз, нужно открыть для себя страну чудес — но только тайно, чтобы попы этого не заметили. Иначе даже отмычка может быть украдена. В Северной Германии отмычка называется Peterken! От Петра и его челяди никто не может быть в безопасности!.. В Фрейенбюле в Бриксене Я пошёл быстрее, и вскоре тропа вывела меня из высоко$ горного пастбища Зайзер к Пейтлершарте (Peitlerscharte), Габ$ лер и Плозе. Наконец, я шагал по высокогорному пути от Брик$ сенской лыжной базы в Палмшосс (Palmschoss), который рас$ положен напротив заброшенных башен Гейслершпитцена (Geislerspitzen) — Сасс Ригиас (Sass Rigias) и Фурчетта (Furchetta). Затем я шёл по узкой лесной тропинке вдоль кромок Плозе, кру$ то спускающихся в долину Аферер. Затем я провёл некоторое время на скамейке возле лесной капеллы, отдыхая в лучистом солнечном сиянии. Лишенные вкуса и сыро–холодные недра часовни вскоре заставили меня её покинуть. Ранее, в древние времена, на её месте должен был находиться храм богини Фрейи. Фрейя означает «госпожа». Сейчас тихий, спокойный день. Ветви елей не колышутся, поскольку нет ни единого дуновения ветра. На небе недвижимо осталась лишь пара небольших молочных облачков. В ослепи$ тельной белизне над горизонтом возвышаются Циллертальские, Штубайские, Эцтальские и Ортлерские Альпы. Сарнтальские Альпы, которые находятся в непосредственной близости, покры$ ты свежевыпавшим снегом, словно посыпаны сахаром. В их долинах и на высокогорных лугах ещё живут потомки готов.

115

В тальвеге Эйзака, на который я смотрю с высоты гор, не$ подвижно располагается густое море облаков. Только время от времени небольшой клочок облаков отделяется от общей мас$ сы, колеблется и исчезает. Тишина и большое количество света приносят захватывающее ощущение. Здесь наверху нельзя де$ лать ничего, кроме того чтобы благоговейно смотреть на мир, который настолько возвышен и прекрасен! Также здесь наверху человек остаётся наедине с тем, что открывается ему в непос$ редственной беседе только на высоких горах… Бриксен Только сегодня, три дня спустя после моего прибытия в этот красивый город, я посетил надгробный памятник миннезингера Освальда фон Волькенштейна, а также собор с его пёстро рас$ крашенным крестовым ходом и древние аркады со сводами. Я также увидел множество юношей, на которых были надеты длин$ ные чёрные сюртуки. Эти юноши никогда не смогут ощутить ра$ дости отцовства. Они, начинающие священники, предали жизнь и её закон. Скоро они уподобятся тем, которых я только что ви$ дел идущими через улочки Бриксена по направлению к монас$ тырю августинцев Нойштифту. Это были старые попы, которые шли, волоча свои ноги и дряхлое тело и пряча умерший взгляд. Однажды все они оставят эту жизнь, и их глубоко зароют в земле. Никто на этом свете не будет думать о них так, как сын об отце или внук о своих предках. Их кровь умирает, и роза воспомина$ ния уже никогда не сможет раскрыть свой бутон в расцвете. На днях я познакомился с графом Консолати. Благодаря ему я узнал, что его предки — господа и крестьяне Тироля — ра$ нее носили имя Танхаузен (Tanhausen) и владели укреплённым крестьянским двором Танхаузен в Цембратаи (Cembratai). В гра$ фах Консолати течёт готская кровь, и они всегда знали об этом. Примечательно, что в их семейных хрониках очень часто встре$ чается имя Гаут (Gaut) (так звали первого «Амала», аса — Ase). Это имя также сохранилось, когда Танхаузен в четырнадцатом столетии по неизвестной причине переименовали себя в Кон$ солати — настоящих Хайлигенбрунн (Heiligenbrunn, «святой источник»). По–романски «Хайлигенбрунн» звучит и называет$ ся сегодня Fontana Santa.

116

Это должно мне напомнить о Fount Santo в Сабарте — том святом источнике, вблизи которого находится пещера, в которой провансальские еретики торжественно совершали Consolamentum! Все участвующие в Утешении были Consolati! На родовом гербе у Консолати изображена руна «Ман». Как рассказал мне граф Консолати, примерно до 1790 года его предки дважды в год на летнее и зимнее солнцестояния встречались с графами Кунигель (Kunigel), Тун (Thun), Тоггенбург (Toggenburg) и Волькенштайн (к роду которых принадлежал и рождённый в Замке Утешения — Тростбурге (Trostburg) — миннезингер Освальд фон Волькенштайн) в саду роз Больцано. Его также называли садом Лау$ рина. Раз за разом они становились побратимами. Это свидетельствует о том, что эти потомки готов пили Минне. Чтобы сохранять память о своей общей готской крови, они вызывали память и воспоминания — которыми является Минне — об их готских предках. Для этого они отыскали подоб$ ный горный рай, внутрь которого однажды проник гот Дитрих Бернский — Розовый сад Лаурина! Питие Минне также было — наряду с арианством, мани$ хейством и катаризмом — бельмом на глазу у папства. В указе от 852 года они прокляли древнейший обычай, обозвав его дья$ вольским. Наконец, я также узнал, что в роду Консолати почитал$ ся янтарь. Однажды он был шаром, но в конце концов его переделали в крест. Всё это даёт мне богатую почву для размышлений… Рано утром я покидаю Бриксен. Часть пути я пройду пеш$ ком — над Штерцингом (Sterzing), сегодняшним Випитено (Vipiteno), к местожительству готов Госсенсассу, сегодняшнему Колле Изарко (Colle d’Isarco), где находится Вольфенбург (Wolfenburg) — древняя кузница. Однажды там должен был тво$ рить кузнец Виланд. Затем я перейду по перевалу Бреннер. Улица, по которой я пойду, является одной из древнейших дорог «янтарного пути». От Венедига (Venedig) она ведёт в Эч$ таль (Etschtal), к Бреннеру, над Розенйохом (Rosenjoch) в Инн$ таль (Inntal), мимо Розенхайма (Rosenheim) в Пассау и всё даль$ ше вплоть до фрисландских берегов и к побережью Эридана — Эльбы или Эйдера. Последний, как полагают, некогда являлся многоводной рекой, в то время как сегодня представляет собой

117

лишь небольшую речку, отделяя Гольштейн от Шлезвига. Эри$ дан был, как рассказывает Геродот в 450 году до рождества Хри$ стова, «рекой, впадающей в бассейн Гренландского и Норвежс$ кого морей», которая была богата янтарём. О ней знал ещё Геси$ од в восьмом столетии до рождества Христова. Вторая тропа «янтарного пути» вела из Марселя через Ро$ неталь (Rhônetal). У Шалона (Chalons) она разделялась надвое. Западная дорога проходила через Мец и Трир, пересекала Эй$ фельские горы, примыкая к Хоэ–Ахт, и достигала древнейшего города Асцибургий (Asciburgium) (сегодня — Асберг у Мёрса (Asberg bei Mörs)?) на Рейне. Перед возникновением Кёльна она должна была быть самым значимым местом везде и всюду, воз$ можно даже на всём Рейне. Эта дорога оканчивалась у Эридана, по ту сторону Вестфалии, Люнебургской пустоши и на прибреж$ ной полосе — земле Штедингов (Stedinger Land). Восточная до$ рога ведущего из Марселя пути связывала Шалон с Базелем, а тот с Франкфуртом и Гёттингеном. Здесь также целью был Эри$ дан. Тот, кто шёл по этой дороге, видел Шварцвальд, Оденвальд, где был убит Зигфрид, Фельдберг в Таунусе, на которой показы$ вают каменное ложе валькирии Брунхильды, Веттерау и верх$ негессенские Фогельсберг, Вестервальд, Зигерланд и Ротхар. Все эти тропы пересекали геркинский (herkynisch) лес и соединялись с северогерманским Гельвеген (Helwegen). Затем они достигали Фризского (Северного) моря и заканчивались возле острова Хельголанд, который ранее называли Абалус (Abalus) и Бальциа (Balcia). Согласно древним песням, на нём должен покоиться Бальдр (Bladr). По третьей большой дороге совершали путешествия те, кто приносил янтарь с самландских (samlandisch) берегов Балтийско$ го моря через Торн (Thorn) в Аквилелу (Aquilela), торговый город на Исонцо, который прежде был Венедигом (Venedigs) и однажды был стёрт с лица земли королём гуннов Аттилой. Эта тропа — са$ мая молодая из всех, потому что в ранние времена собственно стра$ ной янтаря было не самландское побережье Балтийского моря, а сегодняшние восточно–фризские и западноевропейские берега. По этой третьей и младшей тропе эсты приносили королю остго$ тов Теодориху в Равенну (Raben) «золото севера». Тропа «янтарного пути», по которой я пойду сегодня утром, ведёт к Бреннеру и через немецкую землю вплоть до Северного

118

моря, волны которого омывают Хельголанд, «священную землю». Греческий историк Диодор знал, что Хельголанд был расположен «далеко в океане в одном дне езды от берегов материка», и сооб$ щал о нём следующее: «На этом острове морские волны обильно омывают электрон (Elektron) (так древние греки называли ян$ тарь), который на Земле более нигде не встречается. Электрон собирается на острове и доставляется жителями на расположен$ ный напротив материк, откуда его уже приносят в наши земли». Римский писатель Плиний (первое столетие после рожде$ ства Христова) утверждает в своей «Естественной истории», что жители острова Абалус использовали электрон вместо дерева для разведения огня и продавали его тевтонцам, их ближайшим соседям. Янтарь был «выбросом сгущённого моря» (под кото$ рым должно пониматься илистое мелководное море). Как нам известно, Пифей из Марселя посетил именно остров Абалус. Абалус — это наш Хельголанд! По древнейшим тропам «янтарного пути» янтарь достав$ лялся из Северного моря на юг — до Египта, которому он был известен ещё в третьем тысячелетии до рождества Христова и до Эллады. Здесь он принимался вместе с другими дарами севе$ ра, медвежьими шкурами и мёдом, в додонской дубовой роще, высшем святилище Греции, и передавался другим эллинским святыням. Как известно, из додонского дубового дерева аргонавты — пресловутые викинги–эллины — установили брус на носу свое$ го корабля Арго. Они не могли обойтись без голоса их бога. В своём путешествии они близко подошли к Хельголанду. Апол$ лониус из Родоса, греческий поэт третьего столетия до нашей эры, описывает в своей «Аргонавтике», как Ясон и его спутники на обратном пути из страны Золотого Руна пришли в северную янтарную реку Эридан! Янтарь — это камень совершенно особого рода… Госсенсасс Хотя предстоит зима, погода настолько солнечная и мяг$ кая, что я собираюсь задержаться здесь ещё на несколько дней. Здесь я окину взглядом весь пройденный путь и постараюсь сде$ лать некоторые выводы. Для этого я нашёл себе место именно в

119

Альпах, потому что они отделяют север от юга. На близлежа$ щем горном перевале Бреннер поворачиваются на древнейших дверных петлях главные ворота, стоящие между Германией и Римом. Подчас эти ворота лучше было бы держать закрытыми. Мой путь привёл меня из Германии в Южную Францию, Италию и Тироль. В эти дни я перехожу Бреннер. Я уже захлопнул за собой «дверь» между севером и югом. Как только проведу в Женеве несколько месяцев, я сразу же отправлюсь в путь на Се$ вер. Моя дорога будет пролегать по «янтарному пути». Это тот же путь, по которому после страшной битвы при Неаполе шли пос$ ледние готы и по которому следовали провансальские трубаду$ ры, после того как католическая церковь уничтожила их народ$ ный дух и их законы Минне! Все двинулись на Полуночь, потому что свет становится истинно светлым не на востоке, а на севере. Этим путём также прошёл Тангейзер. В 1207 году, году рождения святой Елизаветы, в Вартбурге состоялось известное состязание певцов. Господин Фогельвей$ де Вольфрам фон Эшенбах и многие другие певцы звонкими голосами исполняли свои напевы о Минне и мае, о Грале и саде роз, о Венериной горе. Это были напевы, которые народ любил более, чем латинские церковные песни и легенды о святых. О том, что в борьбе участвовал и Тангейзер, древняя песнь о «вар$ тбургской войне» не сообщает. Не говоря уже о том, что в ней не говорится о пламенной любви–Минне Тангейзера к святой Ели$ завете и о его окончательном уходе к госпоже Венере в подзем$ ное царство удовольствия. В истории существовал миннезингер Тангейзер (Тангузер или Таннхойзер), который между 1240 и 1270 годами жил и со$ чинял стихи в Вене при дворе герцога Бабенбергского Фридри$ ха Второго. Он растратил всё, что подарил ему его покровитель после своей смерти, и провёл странствующую жизнь, полную приключений. В течение своей жизни он принял крест и совер$ шил поход в палестинскую землю. Его стихотворения относят$ ся ко времени упадка миннезанга. Лучше всего Тангейзер чув$ ствовал себя в плясовой песни, где он вёл хоровод и играл на скрипке, пока не лопались струны или не ломался смычок. Второй Тангейзер был тем несчастным, которого неотступно мучили сомнения по поводу спасения своей души. По их причине он настойчиво просил богиню Венеру отпустить его, и та в конце

120

концов с тяжёлым сердцем позволила ему попрощаться. Полный раскаяния, Тангейзер на истекающих кровью ногах совершил па$ ломничество в Рим. Там он бросился перед римским папой на зем$ лю, вымаливая прощения грехов. Однако папа, держа в руке сухую ветку, заговорил: «Скорее эта сухая ветка принесёт свежие розы, чем простятся тебе твои грехи. Поэтому да будь ты проклят!» Тотчас Тангейзер возвратился к более сострадательной гос$ поже Венере. Прежде чем он навсегда удалился в чудесные гор$ ные недра, он ещё раз благословил Солнце, Луну и его любимых друзей, которые, видимо, были звёздами. Затем он ушёл навсег$ да. Однако на третий день сухая веточка, которую в руках дер$ жал папа, принесла драгоценные розы. Тотчас во все страны были посланы гонцы, чтобы возвестить несчастному о милости небес. Однако это были тщетные усилия, ведь Тангейзер уже долгое время пребывал у госпожи Сэльды (Saelde). Он обрёл своё счастье и без участия Рима. Уже много раз высказывались различные размышления, касающиеся того, можно ли связать воедино сказочного Тан$ гейзера с миннезингером. Также уже много раз высказывалось утверждение о том, что «поэт тринадцатого столетия посчитал необходимым обозначить свою поэзию аллегорическим име$ нем Тангейзер». Это вполне возможно, поскольку имена стано$ вятся пустыми, когда речь идёт об именах богов. Третий Тангей$ зер должен был быть богом!.. Баварский хронист, известный под именем Авентин, оставил нам примечательное повествование. Этому рассказу полтысячи лет. Он звучит следующим образом: «Я обнаружил, что тевтонцы и их родственники Asiam переехали с королём, которого готы и тевтон$ цы называли Danheuser, по–гречески Thananses, и поклонялись ему как богу. — Вольфрам фон Эшенбах… и некоторые подобные ему… заставили древних тевтонских господ и князей действовать (thaten), превратив хронику в распутство (Bulerey), сотворили и сочинили такое кровопролитие, усилия и труд которого совершаются (geschehen sey) не по причине войны, о которой женщины слышат без особой радости, но происходят мило и приятно. Таким образом, с Danheuser также случилось то, что он был великим героем и вои$ ном… Он, как я выше сообщал, почитался и призывался древними греками, нашими предками, затем в качестве бога, которому были вручены ключи от неба, и как особенный помощник в беде».

121

К этому рассказу я прилагаю второй, третий и четвёртый. Второй, происхождение которого относится ко времени около 1580 года, утверждает, что Тангейзер находился в меньшем ус$ лужении Венере, чем Марсу. Также этот рассказ сообщает о том, что наш герой исповедовался папе не в своём пребывании в Венериной горе, а в «своих военных шалостях». Третий, который немного старше второго, видит в Тангей$ зере непосредственного «последователя двенадцати мастеров, которые изобрели миннезанг». Четвёртый, майстергезанг пятнадцатого столетия, названный «Двенадцать древних мастеров в саду роз», полагает, что необходи$ мо опровергнуть это утверждение, и представляет Тангейзера как четырнадцатого в отношении к двенадцати древним мастерам. Были сделаны попытки покончить с этим рассказом как с «чистейшим вздором». Однако мне кажется, что во всём этом мож$ но и нужно разобраться. О греческом и германском боге Танансе (Thananses) неизвестно ровным счётом ничего. Напротив, как я уже писал об этом в другом месте, существовал готский король и Амал Таунас или Танаусес (Taunasis или Thanauses), которого готы — как рассказывает Иордан в своей «Истории готов» — почитали наряду с богами своего народа. По всей видимости, он отправил$ ся после своей смерти к тем героям, «которые словно победили свою судьбу и были названы готами асами». Асов было, как изве$ стно, двенадцать. Они могли быть только двенадцатью мастера$ ми сада роз. Под садом роз подразумевался, если мы продолжим нашу мысль в этом направлении, сам Асгард — райский сад асов! Тангейзер, который присоединился к двенадцати мастерам в ка$ честве четырнадцатого, также напоминает об Амале и остготс$ ком короле Теодорихе, как четырнадцатый по прямой линии, ве$ дущий своё происхождение от Амалов. И возможно, предки ти$ рольского графа Консолати первоначально носили древнее имя Тангаузен (Tanhausen) в память о короле и боге Танаусе (Thanauses). Это вполне возможно. Авентиновский Тангейзер, вошедший в сад роз, был коро$ лём, который позднее считался богом. Его обожествление было достигнуто посредством того, что он остался в саду роз навсег$ да и что ему был вручён ключ от небес. Бог сада роз не может быть библейским богом, а ключ к небесам (читай: к саду роз) может быть только отмычкой (Dietrich), которую в Нижней Сак$

122

сонии называют не Diebsschlüssel или Dietrich, а Peterken — «ма$ ленький Пётр (Petrus)»! Не менее значимым мне кажется рассказ Авентина, по$ скольку он повествует о плаче миннезингера. В нём повествует$ ся о «деятельности древних тевтонских господ и князей, а хро$ ника превращается в распутство (Bulerey)». Мы согласны с ним: первоначально Минне не имела ничего общего с любовью и распутством. Минне означает воспоминание. И истинные пес$ ни Минне должны были первоначально быть песнями, которые пели германские дворяне, когда они должны были отдать пос$ ледний долг умершему королю, князю или вольному человеку. В песне они на своих лошадях объезжали «могильный холм» (Totenhügel). Я уже рассказал, как рыцари–готы погребли мёрт$ вого короля гуннов Аттилу и воздали ему честь… В ходе «вартбургской войны» Майстер Клингзор из Венгрии — которая, как известно, также была родной страной святой Ели$ заветы, — соревнуется с Вольфрамом фон Эшенбахом. (Необхо$ димо разобраться, по праву ли его порицает Авентин.) У ватбург$ ского Вольфрама, «мудрого мирянина», «лебединый рыцарь» (Schwannritter) Лоэнгрин спускается верхом на лошади не с горы Граля Мунсальвеш, а с горы, внутри которой обитает король Ар$ тур со своим двором. Там находится особый камень — «камень Агет» (Agetstein), однажды выпавший из Короны Люцифера. Этот «камень Агет» (который является средневерхненемецким обозна$ чением янтаря или магнита) и Камень Граля должны составлять единое целое — точно так же, как и король Артур с Анфортасом являются одной и той же фигурой, а именно страдающим коро$ лём и хранителем священного камня. Я уже говорил об этом. Лоэнгрин, как сообщает Хальберштадтская хроника пятнад$ цатого столетия, пришёл с гор, где госпожа Венера находится в Грале (Grale). Граль же, как сообщает хроника того же времени, являлся иллюзией того, что существует король, который сможет превра$ тить жизнь людей в радость вплоть до Судного Дня. Граль однажды был раем, но стал местом греха. Да, священная гора Граля была свя$ тотатственно унижена до дьявольской Венериной горы!.. Я с полной уверенностью утверждаю следующее. То, что в языческие времена почиталось германцами как жилище богов Асгард и царство богини мёртвых Хель, — то же самое в средние века воспевалось еретиками и миннезингерами как гора Граля,

123

Розовый сад, Круглый Стол короля Артура, Венерина гора и как огненная гора Вил, в которую вошёл Дитрих Бернский. Всё это стало, выражаясь словами Вольфрама фон Эшенбаха, «земным желанием высшей награды». Вместе с тем этого недостаточно: то, что греки в языческие времена понимали под солнечной зем$ лёй Эа, куда отправились аргонавты и Геракл, было эллинским отражением северного Асгарда. Равным образом оно было и примером средневекового рая Граля, Круглого Стола короля Артура, сада роз и Венериной горы. Древним прообразом их всех была «гора Собрания на крайнем севере», как назвал её Исайя. Чтобы придти на эту гору, Люцифер, который также является Аполлионом Нового Завета, желал подняться над высокими об$ лаками. Однако Иегова низверг его в глубочайшую пропасть, потому что по приказу этого ревнивого бога иудеев райский Асгард превратился в место проклятых — ад. Если в позднесредневековой Германии кого–либо вешали, то всегда обращали внимание на то, куда повёрнуто лицо повешенно$ го. Если оно было повёрнуто на север, то значит он смотрел в ад… В эти дни я перехожу Бреннер и направляюсь на тропу «ян$ тарного пути», на север. Когда Лаурин, король сада роз, доверил бернцу Дитриху тайну обожествлённой огненной горы, он так$ же показал ему путь, по которому нужно идти — «проложенную тропу». Он мог подразумевать под этим одну из древнейших дорог «янтарного пути»… «Так думают все люди, мы брошены в великое пламя. Я хочу предупредить: Мы будем там подобны земным богам». – Бернец сказал: «неужели ты сейчас не видишь, Это должно случиться. Я рад этому. Более никогда меня не будут почитать люди». Женева Из этого города по всему миру распространился кальвинизм. Целью этого религиозного учения было «завоевание мира для Христа». Однако кальвинизм не добился своей цели и никогда её

124

не достигнет. Этой «христианизации мира» были совсем не чуж$ ды убийства и разрушения. Иоганн Кальвин, фанатичный и мрач$ ный основатель этого течения, повелел сжечь Мигеля Сервета, первооткрывателя системы кровообращения, потому что тот не хотел верить в христианское учение о Троице. В Женеву сегодня со всего мира стекаются делегаты тех наций, которые имеют членство в the League of Nations, dans la Société des Nations — Лиге Наций. Женевцы придумали для это$ го другое обозначение — Société des Passions, что означает Лига Страстей. В неё входят многие нации и почти все расы. Цель этой организации — привести Европу и весь мир к ещё больше$ му беспорядку. На собраниях, для которых был построен гран$ диозный дворец, слышатся громкие голоса и тихий смех еврей$ ских представителей Советского Союза. Когда возвели это со$ оружение, некоторым немецким безработным предоставили работу с жалованием в пару франков. Их заработной платы впол$ не хватало для того, чтобы досыта наесться. Если в день не хва$ тало пятидесяти раппенов для оплаты койки в общежитии ар$ мии спасения, то оставался только ночлег для бездомных. Се$ годня у всех этих немцев снова вдоволь хлеба, а дома имеется хорошая постель. Дворец Лиги Наций с его яркими белыми сте$ нами расположен посреди большого парка. Сооружение гиган$ тских размеров грубо, разрушая, вторгается в прежде замкну$ тый в себе и привлекательный ландшафт между Юрой, Салевом и Вуароном. Этим парком, который носит имя Ариана (Ariana), женевцы в своё время по праву очень гордились, а теперь лишь с грустью вспоминают безмерное спокойствие, которое цари$ ло в нём. Сила, которая движет судьбой и историей мира, позво$ лила себе сыграть над эти именем шутку. Ариана является древ$ ним иранским названием, которое носила страна парсов для того, чтобы сохранить воспоминание об Ариане — «арийской прародине, сотворённой богом света». Древнейшие Священные Писания иранских арийцев сообщают, что однажды наступил долгий период зим. Светлый рай, где люди были счастливы и непрерывно созерцали божество, превратился в холодную стра$ ну. Она была «холодна для воды, холодна для земли, холодна для растительного мира». С тех пор навсегда стало «десять месяцев зимы и два месяца лета». (Таким образом, воцарился арктичес$ кий климат.) Из Арианы пришли арийцы. Воспоминание об этой

125

стране всегда оберегалось человеческим духом. Память о ней всегда наделяла «арийской силой». Арийские индийцы также знали об этой светлой прародине, стране Уттакуру (норманнов), «острове сияния» в Белом море или в Молочном море, «божественной арийской стране». Они учили: «Стань светилом самому себе, совершай поступки, стань мудрым, стань чистым, и ты достигнешь божественной арийской страны!» О женевский парк Ариана! О Дворец Лиги Наций! Сегодня вербное воскресенье. Утро было наполнено каль$ винистским и папистским колокольным звоном. Я размышлял о сокровище, которое охраняется змеями на горе Табор, в пире$ нейском лесу возле Монсегюра. Во время сегодняшней мессы к нему можно было бы приблизиться… Хозяйка моей комнаты, уроженка Вены, относится ко мне очень хорошо. Она не только без устали заботится о моём теле$ сном благополучии, но также радеет за моё душевное спасение. Она с ужасом посмотрела на меня, когда я в первый день попросил унести всех святых, сделанных из гипса, и ту неприятную олеогра$ фию, которая изображает Христа с сердцем, истекающем кровью. С тех пор моя хозяйка, как она сама мне говорит, молится в церкви о спасении моей души. Делает это она каждое утро, после того как варит и заботливо подогревает для меня превосходный кофе. По$ этому я был не особенно удивлён, когда она принесла ко мне в ком$ нату одну из пальмовых веточек, освящённых её духовником. Она уверена, что эта ветка убережёт меня в следующем году от несчас$ тий и горестей. Я не смог вернуть ей назад этот подарок. Теперь волшебная веточка лежит на моём письменном столе, рядом с дву$ мя пресс–папье — кусочком фриза из Дельфийского храма и кам$ нем из замка Монсегюр. Эта крепость была приговорена к смерти именно в вербное воскресение. Утром замок был охвачен языками пламени. Охваченные дымом, 205 еретических тел постепенно тлели. Вместо колокола звучал хорал, который пели палачи в мо$ нашеских рясах: «Снизойди, о Дух Святой!..» До полудня осталось совсем немного времени. Под моим окном прогуливаются красиво одетые люди, ездят нарядные по$ возки, слышатся смех и шутки. Оркестр расположенного непода$ лёку кафе играет Генделя «Дочь сионская, возрадуйся!» По морю в направлении савойского берега плывёт паровое судно, ветер го$ нит парусные яхты к Grand Lac. Я также смотрю на Монблан. Эта

126

гора гордо тянется ввысь, как если бы она была живая и знала, что является крышей Европы. Музыка кафе всё ещё возвещает Иерусалиму радость и ликование по случаю прибытии его коро$ ля. Я закрываю окно и ставлю граммофонную пластинку, кото$ рая полюбилась мне с тех пор, как я впервые её услышал. Я ду$ маю, лишь немногие знают песню, от которой никак не могут устать мои уши, потому что она действительно прекрасна: Terre où je suis né, terre pauvre et nue, Ton so lest pierreux Et tes champs ingrats. Quand i’y conduis Ma vieille charrue, Je sens ton dooux coeur Batter dans mes bras. La bàs: C’est mon pays! Terre où je suis né, terre pauvre et nue, Tes sombres forêts Pleurent dans le vent… В переводе эта песня звучит примерно следующим обра$ зом: земля, на которой я был рождён, бедная и нищая земля. Твоя почва камениста, и твои поля неплодородны. Если же я вспашу тебя своим старым плугом, то твоё сердце забьётся в моих ру$ ках. Моя родина здесь! — На земле, где я был рождён, — на бед$ ной и нищей земле. — Твои тёмные леса плачут на ветру… И теперь на чужой земле, вслушиваясь в звуки этой роман$ ской песни, я так приблизился к своей родине, как этого уже давно не происходило. Я слышу, как на ветру плачут тёмные леса. Тот, кто не видел высокоствольный лес в ноябре, тот не знает, что лес может плакать. Тогда в этом старом прародителе клубят$ ся туманы и покрывают его прохладной влагой. И тогда его вну$ ки–листья чахнут и отрываются малейшим порывом ветра от него и его сыновей–деревьев. Тот, кто не видел ноябрьский лес, не знает и того, что он скрывает в себе вместе со своим возду$ хом, который подозрительным образом так часто воспевается, поразительный трагизм. И тот также не знает, что старый пра$

127

родитель–лес является самым достойным любви. Когда он сто$ нет от боли, то может много чего рассказать. То, что я сейчас ощущаю, называют тоской по родине — ностальгией! Я думаю о Германии, а также, смотря на Монблан, о Фаусте. Согласно поэту Кристиану Дитриху Граббе, этот Фауст — «самый немецкий немец» — построил с помощью чёрта Ме$ фистофеля волшебный замок на Монблане. После этого у него всякий раз, как он бывал в Риме, «на реснице слеза повисала, когда он вспоминал о Германии». Фауст, а вместе с ним и Герма$ ния пришли ко мне. Это самое чудесное, что может дать на чуж$ бине родина: она становится безмерно близкой, как только о ней вспоминают с тоской. Однажды где–то за границей я услы$ шал радиопостановку, написанную немецким участником вой$ ны для молодого немца. Солдат, вернувшийся из временного увольнения в стрелковый окоп, сказал своему капитану: «Чем дальше уходишь от Германии, тем ближе она подступает к тебе». Это кажущееся противоречие содержит глубокую мудрость — возможно, знание о Германии и немецком духе. В это вербное воскресенье немецкая осень проникла в мою маленькую женевскую комнату. Плачут тёмные леса. Ноябрьс$ кий ветер гудит в телеграфных линиях и столбах линий элект$ ропередачи, которые следуют друг за другом вдоль идущих че$ рез поле просёлочных дорог. Я вижу, а также слышу, как запоз$ далое яблоко падает с дерева, скатываясь на край дороги. Воз$ можно, оно хотело бы кричать, потому что его грызёт червь. Но яблоко не делает этого. Оно лишь безмолвно падает вниз и та$ ким образом практически исполняет свою участь. Этому яблоку нужно только сгнить, чтобы оно, в случае если его семя окажет$ ся здоровым, снова могло возродиться. В случае же если семя в земле оказывается больным, оно может послужить питанием для другого зародыша, вызвав его к жизни. Мои небольшие часы Empire, которые я взял с собой, бьют свой «динь–динь» двенадцать раз. Только теперь пришёл «полу$ ночный час» (Geisterstunde), потому что с нашими предками в это время говорили духи (Geister). Только в полдень, как верили вплоть до позднего средневековья, людям показывался Тиубель (Tiubel) — дьявол (Teufel). Рыцарь Генрих фон Фалькенштайн однажды увидел его. Это произошло ровно в полдень — в тот час, на который ему указал ведьмак. Дьявол–Тиубель вышел из

128

леса «под завывания ветра и шорох деревьев», как рассказывает хронист Цезарий Гейстербаховский. Тиубель — это Люцибел (Luzibel), наш Люцифер, с которым поступили несправедливо. Полуденное волшебство… Из немецкого леса Люцифер пришёл в мою комнату. Я не могу его видеть, но ощущаю присутствие. Только он может поднять ку$ сок храмового фриза с моего стола, вырастить под ним колонны и соединить с другими обломками, образовав кровлю. Дельфийский дом Аполлона неожиданно предстаёт предо мной в своей девствен$ ной красоте, и в священной тьме оливкового дерева и кустов лавра я вижу написанные на камне слова: «Познай самого себя!» Только Люцифер может быть тем, кто превращает невзрач$ ный камень, выбранный из развалин крепости Монсегюр, в ка$ менную спинку скамьи. Совершенно отчётливо перед собой я вижу скамью. От солнца её защищает куст лавра. На ней сидит человек, светловолосый и благородный. На нём чёрная одежда. У него на голове была шапка, похожая на ту, что была у Митры. Человек, катар, смотрит на меня и говорит: «Люцибел, с кото$ рым поступили несправедливо, приветствует тебя!» Только Люцифер может быть тем, кто возрождает в вос$ точном городе пальмовую ветвь, что растёт на древе его проис$ хождения. Он стоит перед входом в Иерусалим. Рядом с ним я замечаю иудейских книжников. Они спорят о том, действитель$ но ли они поймали на слове короля Давида в нарушении супру$ жеской верности и совершении убийства, о котором рассказы$ вает их Священное Писание. Поднимается шум, и к его источ$ нику постепенно стекается народная толпа. Она громко кричит: «Осанна сыну Давидову!» Теперь я вижу мужчину, который едет верхом на ослице. Он — именно тот, кого толпа приветствует ликующими возгласами. Я не могу увидеть его лица. Это потому что он опустил свою голову, как будто смирившись с тем, что потерял все свои силы. Создаётся впечатление, что он въезжает в Город Давидов совсем не для коронации. Он может прибли$ жаться к своей насильственной смерти, к своему будущему мес$ ту казни. Не лелеет ли втайне этот человек желание того, чтобы горькая чаша, которая ожидает его, миновала? Он — не герой и совсем не претендует на то, чтобы стать им, тем самым испол$ нив пророчества Писаний. Вокруг него свирепствуют страстные жители Востока, которые сопровождают каждое зрелище, дабы

129

оно действительно было зрелищем, криком и множеством жес$ тов. Кто–то из толпы вырывает у меня пальмовую ветвь и броса$ ет её к ногам иудейского короля, который сидит на спине осли$ цы и смотрит вниз на землю. Человек, который ведёт ослицу за узду, поднимает ветвь и протягивает её своему печальному ко$ ролю. Тот берёт её, не поднимая вверх глаз. Полуденное волшебство… Предо мной пролегает ослепительно белая просёлочная дорога. Я знаю её. Она связывает города Тулузу и Кастельнодари в Лангедоке. Разве со мной сейчас не разговаривает другой че$ ловек? Теперь я узнаю этого человека, потому что однажды уже видел его. Он был изображён на одной миниатюре. Это труба$ дур Пейре Видаль. Он говорит много и со священным огнём в сверкающих глазах: «Поверьте мне, что я только что видел Бога на этой дороге! Он подъехал ко мне на лошади как рыцарь, кра$ сивый и сильный. Белокурые волосы падали на его загорелое лицо, и его светлые глаза блестели. Одна его нога была украше$ на сапфирами и смарагдами, другая была обнажена. Его плащ был обшит фиалками и розами, а на голове его лежал венок из календулы. Он ехал на прекрасном иноходце, какого я ещё ни$ когда ни видал, потому что он был наполовину чёрным, как ночь, и наполовину белым, как слоновая кость. Карбункул на поводу сияет как солнце. Но я не знал, что этот рыцарь является Богом. Я также не знал, кем были дама, благородная девица (Damoiselle) и паладин, которые являлись частью видения. Затем я с внима$ нием и восхищением вслушался в то, как рыцарь и дама вместе спели песню. К их голосам добавились голоса птиц. Когда же песня закончилась, дама сказала рыцарю, что она хотела бы отдохнуть, но только возле лугового источника, потому что она не любит замки! И рыцарь показал ей уютное место под лав$ ром, возле которого над камнями бил источник. Затем рыцарь сказал мне: «Друг Видаль, знай: я — Амур, дама зовётся Милость, благородная девица — Стыд, а паладин — Вер$ ность!» Так и есть: я увидел Бога, и Бог Амур есть Минне!» «Пейре Видаль», — громко возразил я ему, — «ты встретил самого Люцифера, которого ты называешь Люцибелом!» В испуге я вздрагиваю и вижу, что я один. Несмотря на зак$ рытое окно, до меня пронзительно доносится новая песня се$ годняшнего дня — песня чернокожего, который поёт её под

130

африканскими пальмами. Предо мной, между камнем с Парна$ са и камнем с Монсегюра, лежит пальмовая ветвь. Эх, была бы она веточкой дуба или пучком лавра… Я убираю её. Волшебство заканчивается… Сегодня из Каркассона я получил скорбное известие о том, что внезапно скончалась графиня П. — моя любимая подруга, которая годится мне в матери. Она отправилась на вечный по$ кой во время ночного сна. И я задаю себе вопрос: не происхо$ дит ли с людьми, которых ты действительно любишь, то же са$ мое, что и с родиной? Ведь и вправду, чем дальше они от тебя находятся в пространстве, тем ближе ты оказываешься с ними духовно. И если эти люди вступили на путь, который ведёт в потусторонний мир, то в действительности они подошли к нам ближе, чем когда–либо ранее. Внезапно они оказываются внут$ ри тебя, и ты носишь их в сердце. Мертвецов, которым отдавал свою любовь, можно увидеть лишь в воспоминании. Я с глубоким почтением и любовью вспоминаю отошедшую в мир иной старуху. Как она недавно написала мне, в крыле свое$ го дома — там, где я часто находился в качестве гостя, — старуха сделала для меня рабочий кабинет и перенесла туда на книжные полки свои самые ценные книги. Также она поставила рояль, что$ бы я мог играть ей что–нибудь, как постоянно бывало в Сабарте. Да, в своё время в Орнольяке вместе мы проводили незабывае$ мые вечера. В течение всего дня я ходил по пещерам. Когда же вечером я возвращался обратно, она ждала меня перед входом в свой постоялый двор. По причине возраста и телесной слабости она не могла сопровождать меня в блужданиях по пещерам, ко$ торые я ежедневно совершал. Но она помогала мне проявлять фотографии, которые я сделал за целый день. Это происходило в моей фотолаборатории, представлявшей собой переоборудован$ ный подвал. Затем я должен был рассказывать ей всё, что увидел и раскопал за день. Наконец, после всего этого каждый раз я дол$ жен был музицировать. Однажды я импровизировал сюиту Ген$ деля под названием «Боги идут просить милостыню». На дворе стояла глубокая ночь. Бурные воды Арьежа пели свою непрерыв$ ную песню, и соловей щебетал свою звонкую трель. Я играл на пианино. Когда я закончил, сонная долина, распростёртая за ок$ ном, внезапно проснулась. Она пробудилась к той жизни, кото$ рой могли жить только Сабарте и ночь, которая его покрывала.

131

Из сотен пещер и гротов вылетели тысячи сов и сычей. Своими призрачными полётами и ещё более призрачными звуками они наполнили скудное пространство между стенами скал и бездон$ ными пропастями. И моя подруга, которая была дорога мне, как мать, сказала: «Послушайте, mon ami, на что жаловались души моих предков? Они обвиняли Рим и небо над ним! Сначала их убивал Цезарь, который был римлянином. Затем в их земли втор$ глись франки и попытались истребить их. И делалось это по по$ ручению Рима, который испытывал глубочайшую ненависть к готам, чья нордическая кровь объединилась с нордической кро$ вью моих кельтских и эллинских предков. Затем пилигримы кре$ стового похода против альбигойцев продвигались всё ближе и убивали всех, кто оказывался у них на пути. Всё это они соверша$ ли для Рима. После этого объявились инквизиторы. Они пытали и сжигали тех, кто не придерживался их веры. И всё это потому, что они состояли на службе у Рима. В конце концов начались преследования и гонения на гугенотов. Их уничтожали, потому что Рим ненавидел их. Сейчас мы являемся римскими католика$ ми и составляем часть Франции — страны, которая хвалится тем, что является любимой дочерью Рима. Обвинения, высказывае$ мые моими отцами, следуют одно за другим. Им нет числа. Разве вы не слышите их? Я старая женщина, и мои дни сочтены. Я сде$ лала всё, что могла, для того чтобы содействовать оправданию и признанию моих предков и их светлого божества. Пообещаете ли Вы, что продолжите мою работу, когда меня не станет? Вы, немец, могли бы сделать это, потому что мы с вами одной крови! Вы пообещаете мне это?» Я дал своё обещание и хочу во что бы то ни стало сдержать его. В другой раз мы находились с ней на Монсегюре. Мы оста$ вили свою повозку там, где просёлочная дорога спускается вниз к деревушке, и оказались на Camp des Crémats — «поле костра». Сейчас там выращивают свёклу. Мы пребывали в глубоком мол$ чании. Не отрывая глаз, мы смотрели ввысь на крепость, кото$ рую тем временем уже покинул мой знакомый инженер и иска$ тель сокровищ из Бордо. По всей видимости, денежные сред$ ства того «тайного союза», о котором он мне так вдохновенно рассказывал, очень быстро закончились. Наконец, я должен был поведать графине о моей немецкой родине. Я сделал это, целиком отдаваясь своему чувству. Я также

132

рассказал о нашем известном поэте Гёльдерлине, который однаж$ ды находился в Южной Франции, пребывая в большой бедности и подвергаясь травле и гонениям. И именно здесь его посетил Аполлон, когда он писал о своей любимой Диотиме! И вот, в тот момент, когда я вспомнил о Гёльдерлине, маны сожжённых по$ пами и монахами на поле костра катаров, спокойно ожидающих Судного Дня, почувствовали себя ещё более блаженными и уте$ шенными. Я рассказал графине именно те строки, которые Гёль$ дерлин от имени своего Эмпедокла бросил в лицо попу. Он сде$ лал это, прежде чем пошёл умирать на Этну, в средние века назы$ ваемую горой Вил. Эмпедокл прошёл в потусторонний мир по пути Дитриха Бернского. Он презирал попов: …Долго для меня оставалось загадкой, Как для вас действует в своём круге природа. И когда я был ещё мальчиком, ваш злой дух Сторонился моего кроткого сердца, Которое неподкупно любило внутри Солнце, эфир и всех посланников Великой, наказанной природы; Ибо в моём страхе я почувствовал, Что для вас чистая любовь к Богу в сердце Хотела бы стать общей обязанностью, И что я должен был относиться к ней, как вы. Прочь от меня! Я не могу видеть перед собой Человека, который к божественному Относится как к ремеслу, Его лицо фальшиво, холодно и мертво, Также как и его боги. Чем же вы Озадачены? Идите вон отсюда! Я с глубокими, светлыми чувствами вспоминаю о скончав$ шейся графине. И в это время очень тихо тикают те часы Empire, которые она мне однажды подарила. На краю южнонемецкой дороги Сейчас лето, и я снова нахожусь на родной немецкой земле. Я не торопясь брожу по немецким улицам. Вечером я ложусь спать

133

под крышами немецких домов. В моей преисполненной счастья душе звучит «Tandaradei» господина Вальтера фон дер Фогельвей$ де! Эту ночь я проведу в Тюбингене — городе, где жил, страдал и сочинял свои стихотворения Гёльдерлин. Люди считали его бе$ зумцем. Но на самом деле его коснулся свой дланью Аполлон!.. Пристроившись в тени яблони, я щурю глаза, смотря на светлое небо сквозь сучья и ветви. Вокруг меня жужжат пчёлы, осы и комары, стрекочут сверчки. Ликуя, к светлому небу направ$ ляется полевой жаворонок. Я достаю из походного мешка перо и писчую бумагу. Кто упрекнёт меня в том, что я пишу? Я вынужден делать это, потому что только таким способом я могу говорить на своём языке. Кто обвинит меня в том, что я сочиняю и творю по–своему? Я вы$ нужден делать это, потому что слова вырываются из меня с ог$ ромной силой. В мыслях я вижу на улице людей из двенадцатого и три$ надцатого столетий. Один за другим они проходят мимо меня… «Как тебя зовут?» — спросил я одного человека, проходя$ щего рядом. Он был уже далеко не молод. Его волосы седые, а щёки бледные. Он носит длинную, чёрную одежду, пыльную и растрёпанную на своих кромках. У него уверенный шаг. «Моё имя Бертрам, и я из земли Фуа». «Куда же ты держишь свой путь?» «К Рейну и через него», — он ответил просто. «Ты — еретик?» «Да», — ответил мужчина с раскрытыми от удивления глазами. «Спасаешься ли ты бегством от кого–либо?» «Я объявлен вне закона и спасаюсь бегством от римлян». «Я знаю твою родину». «Мне хорошо это известно, но ты знаешь её недостаточно». Мужчина продолжает разговор, но уже на моём языке: «Я был рыцарем! Однажды ты проехал мимо развалин моей кре$ пости, даже и не взглянув вверх, потому что ты читал книгу. Ты должен меньше читать, больше же смотреть и слушать! Мой за$ мок расположен возле Фуа на холме, с которого можно увидеть Монсегюр. Инквизиторы сожгли моего брата, его жену и детей, в то время когда я был далеко от них. Я отмечал праздник зим$ него солнцестояния на вершинах Орнольяка, недалеко от той подземной церкви, которую ты видел в Пиренеях, на горе Лью$

134

та, прогуливаясь по тропе Еретиков. Этот праздник мы называ$ ем Nadal — «Рождество». Я прерываю его и спрашиваю: «Правильно ли я понял: вы благо$ говейно и торжественно отмечали рождение Иисуса из Назарета?» «Нет! Мы праздновали рождение спасителя, который но$ сит имя Солнце! Некоторые из нас называют его, как именова$ ли его ещё дохристианские греки, Христом. Но Христос — это отнюдь не Иисус. Тот был евреем и иудейским сектантом. Его приверженцы лишь после его смерти провозгласили своего учи$ теля солнечным спасителем». «Действительно, раннехристианский епископ Мелито, ро$ дом из малоазиатского города Сардеса, мог по праву сказать, что учение Христа не является религией жертвоприношения. Оно является философией, которая была вначале известна лишь вар$ варам. В своей изменённой форме христианство усилило своё влияние только в годы правления римского императора Августа. Распространение учения Христа всегда происходило параллель$ но росту римской императорской власти. Итак, выражаясь дру$ гими словами, Иерусалим и Рим присвоили себе учение Христа и, в изменённой форме, подчинили её своим целям, не так ли?» «Да, это так. Хотя учение о земной жизни и смерти на кресте Иисуса Христа является иудейским и направлено против Бога». «Отчего же против Бога?» «Это противно Богу — представлять божество так, будто оно является обладающим личностью существом». «Тогда скажи мне, что же есть Бог?» «Бог есть Дух, Свет и Сила!» «Существует ли ещё Противобог?» «Да. Он есть слабость, которая действует в людях в облике лжи и сомнения. Он также является богом беззакония и разрушения». «Так значит, Люцифер, которого ты называешь Люцибелом, не является для тебя дьяволом? Кто же он тогда?» «Люцифер — это природа, какой ты видишь её в себе, вок$ руг себя и над собой. Он двоякого рода и представляет собой как землю без света, так и живительное светлое небо». «Является ли Люцифер Богом?» «Отчего же ты не говоришь о божестве (Gottheit)? Ваше обо$ значение «Бог» охватывает представление о личном. Мои немец$ кие современники называют божество, как ты должен знать, толь$

135

ко «Богом» (das Gott). Библейские представления дали вам лож$ ные представления, хотите ли вы это признавать или нет!» «Значит, Люцифер — это ваше божество?» «Нет. Он — посредник». «Значит, сильному человеку необходим посредник?» «Да! Но не тот посредник, который спасает его, а тот, кото$ рый идёт впереди него, предоставляя собой пример и образец. Люцифер — это также Солнце. Ты нуждаешься в нём для того, чтобы жить. И ты в не меньшей степени нуждаешься в нём для того, чтобы умереть». «Каким же образом?» — спросил я, хотя и догадывался об ответе. «Зимой Солнце умирает, а весной возрождается. Оно при$ носит свет жизни и уверенности, которая является противопо$ ложностью сомнения». «Уверенности в перерождении?» «Если хочешь его так называть, то пусть будет так. Но тебе, ско$ рее, следовало бы говорить о победе над жизнью, о бессмертии». «Бессмертен ли человек?» «Ты должен сам найти ответ. Посмотри вокруг себя!» Я внимательно рассматриваю ствол яблочного дерева, под которым сижу. Ствол старый и трухлявый. Однажды он оконча$ тельно сгниёт и рухнет на землю. Однако он может ещё и покрыть$ ся почками. Они оплодотворятся и станут плодами, а затем, упав, поглотятся землёй, чтобы снова возродиться в новые деревья. И вот, я вижу перед собой человека. Он уже не молод. Его волосы седые. Я спрашиваю его: «У тебя есть дети?» «Были, — отвечает он. — Всех моих четверых детей сожгли в Тулузе на аутодафе. В то время как они горели, я стоял, одетый, посреди тех людей, которые требуют для себя единственно ис$ тинной и правильной веры. Все свои зверства и ужасы они обо$ сновывают и оправдывают местами из Ветхого Завета…» «Как будешь ты дальше жить после своей смерти?» «Я смогу жить там благодаря примеру. Также благодаря тому, что я до последнего своего дыхания остался сильным и гордым, несмотря на все несчастия и беды. Благодаря тому, что я испол$ нил закон. И…» «О каком законе ты говоришь?» «Ты должен сам найти ответ на свой вопрос. Взгляни на то, что находится над тобой!»

136

Я посмотрел и увидел Солнце. Оно вмиг ослепило меня. И всё же я знаю: каждый вечер оно должно покидать этот мир. Каждое утро оно должно подниматься над горизонтом. Каждый год оно должно опускаться, а затем вновь подниматься по своей дневной траектории. Оно оживляет землю, посылает свой свет другим небесным телам, так что многие ошибочно полагают, что те также являются солнцами. Большим по размеру и более светлым солнцам, которые лишь кажутся меньшими, Солнце великодушно и по–рыцарски даёт право освещать свой соб$ ственный путь. Оно сильно, потому что постоянно одерживает победу над тёмными облаками, чёрной ночью и мёртвой зимой. Оно гордится тем, что не позволяет забрать у себя право на день и на год, право на свою жизнь… «Загляни в себя!» — произнёс седой человек. Я повиновался ему и услышал внутри себя два голоса, которые спорили друг с другом. «Молчи, — говорит первый второму, — ты являешься утвер$ ждением жизни и близоруко веришь в обман чувств жизни, мира и вещей! Что есть жизнь? Труд и работа, болезнь и смерть. Что есть мир? Рог изобилия несчастий, долина страданий, поле бит$ вы страстей. Что есть вещи? Несовершенная, преходящая и из$ менчивая материя, с самого начала осознающая свою гибель. Сами небесные тела, которыми ты наслаждаешься, однажды перестанут существовать. Их также ожидает конец. Ничто, что ты можешь постичь своими чувствами, не является ни постоян$ ным, ни вечным, потому что только Бог являет собой вечность. Существует только одна достоверная реальность — смерть. На этих скалах должен ты построить свой храм!» Этому голосу возражал второй: «Я есть Да! Я желаю оставаться сильным, гордым и храбрым Да! Неспроста Бог сотворил мир и все видимые вещи, а также меня. Это я твёрдо знаю. И это досто$ верное знание делает для меня священным всё: небесные тела, землю, элементы и, прежде всего, то место, где божество мира позволило мне лицезреть свет мира — мою отчизну, а также мой род. Божество дало мне жизнь, и на фундаменте этой жизни я творю. Я есть я. Но меня бы не было, если бы не было моего рода, если бы не было моей отчизны, если бы не было божества». «Божество не имеет более к твоей отчизне никакого отноше$ ния, как и к отчизне любых других людей, потому что перед Богом все люди и все народы равны!» — так возразил первый голос. Вто$

137

рой же замолчал. И тогда ко мне вновь обратился старый человек: «Моей отчизны более нет. Её превратили в груду развалин и по пап$ скому приказу предуготовили для нового рода. Мы были уничто$ жены, потому что мы признали бога иудеев Яхве, Моисея и проро$ ков. Мы не молимся иудейскому богу, потому что божество более не имеет никакого отношения к еврейскому народу, также как и к любому другому народу вообще. Самонадеянную уверенность в том, что они являются богоизбранным народом, выразили только иудеи. Чем же ещё может быть Яхве, кроме как еврейской народной ду$ шой — надменной, заносчивой, ретивой, властолюбивой и неры$ царской? Душа моего народа была другой. Наш Бог был светлым, сияющим и рыцарским. Он являлся тем совершенным идеалом, к которому мы, люди, могли только стремиться». «Отчего еретики, которые получили от вас еретическое посвящение, называют вас совершенными? Почему они назы$ вают вас Чистыми? Не рискованно ли называть себя так?!» «Мы назвали себя так в противоположность Риму, кото$ рый делает всех людей, в полном безразличии к тому, какой они крови, равными и неблагородными. Он делает их испор$ ченными и нечистыми. Как внуки наших предков, эллинов и готов, мы всегда чувствовали себя благородными и чистыми. Никогда мы не ощущали себя неблагородными, бренными и отдалёнными от бога. И никогда мы не считали себя испор$ ченными и безбожными! Мы не испытывали нужды в римс$ ком боге, потому что знали, что у нас был свой, не римский бог! Мы не нуждались в заповедях Моисея, потому что носили в груди свои собственные заповеди, данные нам нашим пра$ родителем! Моисей был несовершенен, иначе бы он не взял в жёны мавританку. Моисей был также нечист, иначе бы он не позволил своему богу поразить болезнью проказы своих бра$ тьев и сестёр, которые порицали и осуждали его. Моисей был точно тем же, чем были и все евреи, которые захотели навя$ зать нам свою веру, свои писания и свои законы. Они все были несовершенными и нечистыми рабскими душами, представ$ ляя собой гибридную помесь! Мы, западноевропейские люди нордической крови, назвали себя катарами точно так же, как и ближневосточные люди нордической крови назвали себя пар$ сами — «чистыми». Ты должен понять меня; если ты не пони$ маешь, о чём я говорю, значит, твоя кровь также нечиста!»

138

«Парсы?..» «Да! Парсы, ариане и мы, катары, не предали свою кровь. Это — тайна «отношений между ними», которую ты непрестан$ но пытаешься разгадать! Заметь: если ты поразмышляешь над Парцифалем, то будешь знать, что это имя представляет собой иранское слово. Оно означает «чистый цветок»! И если ты ищешь Граль, то в то же время ты ищешь и священный камень парсов ghral. К Гралю призывается только тот, кого знают на небесах. Так мы прочитали у Вольфрама фон Эшенбаха. Наши небеса — это не небеса Иерусалима или Рима. Наши небеса говорят толь$ ко с чистыми. Их голос слышат лишь те, кто не является пред$ ставителем низшей расы или гибридными созданиями и раба$ ми. Они — Арии (Arya), что означает «благородные» и «господа»! Я поднимаю глаза вверх и вижу, что кроме меня здесь никого нет… Звуки песни подкрадываются всё ближе и ближе. Её поют грубые мальчишеские голоса. Небольшой вымпел немецкой молодёжи выходит на просёлочную дорогу. Мы кричим радост$ ные слова. Затем все вместе мы делаем привал под цветущим деревом и поём новую немецкую песню: Если один из нас устанет, Другой будет за ним следить, Если один из нас колеблется, Другой доверчиво рассмеётся. Если один из нас должен упасть, Другой будет стоять за двоих, Потому что каждому бойцу Бог даёт товарища. Вормс Я вышел на середину рейнского моста. Из дымки древнего угловатого города выступали башни собора. На дальнем западе в голубой дымке виднелся Доннерсберг, однажды посвящённый северному богу Донару–Тору. На востоке, свисая со светлых об$ лачков, завивалась красивая цепочка Оденвальда, который дол$ жен был быть Лесом Одина (Odhins Wald). Я могу отчётливо уз$ нать даже виноградники Бергштрассе и замки Ауэрбаха, Хеппен$

139

хайма и Вайнхайма. Именно там должна находиться та деревня, где Хаген убил Зигфрида. Если вы ищете источник, где был убит Зигфрид, То вы должны услышать от меня верные сведения: Перед Оденвальдом расположена деревня Оденхаин: И там течёт источник — в этом нет сомнений. Между Оденвальдом и Рейном я увидел верхушку колоколь$ ни, которая возвышается над макушками деревьев большого леса. Она принадлежит к деревне Лорш, которая знаменита ру$ инами своего монастыря. Сегодня на их месте находится дом– музей, посвящённый погибшим во время мировой войны. Воз$ можно, в Германии и найдутся более роскошные и впечатляю$ щие кладбища героев, но лишь с огромным трудом я могу пред$ ставить столь же почтенное: Госпожа Кримхильда — она так захотела – Во второй раз погребла мёртвого господина Зигфрида С большими почестями у собора в Лорше: В длинном саркофаге лежит смелый и великий герой. Именно в Лорше, чьё древнее название было Лаурисхам, мог быть расположен тот известный сад роз, о котором расска$ зывается в «Великом розовом саде» — народном эпосе тринад$ цатого столетия. Согласно этому произведению, Король Гибих имел в Вормсе сказочно красивый рай, называемый розовым садом. Этот сад был длиной в милю и шириной в половину мили. Также как и тирольский розовый сад Лаурина, он был обтянут тонкой шёлковой нитью. Его охраняли двенадцать рейнских героев, одним из которых был Зигфрид. Кримхильда, дочь Гибиха, обручённая с Зигфридом, знала множество чудесных рассказов, поведанных бернцем Дитрихом. Она приглашает Дитриха, чтобы вместе с двенадцатью героями придти на Рейн. Кримхильда желает, чтобы он и его товарищи померились силами в борьбе с героями. Победителю должен был достаться венок из роз и поцелуй Кримхильды. Дитрих муже$ ственно принимает приглашение. Одиннадцать бернцев ожес$ точённо сражаются между собой. В конце концов Дитриху в со$

140

перники достаётся Зигфрид. Из–за мозоли последнего Дитрих смог нанести решающий удар мечом. Когда бернец фыркал от гнева, из его рта вырывалось пламя, подобное настоящему. По$ беждённый Зигфрид пал в замке Кримхильды. Она быстро на$ бросила на него защитное покрывало. Дитрих и его герои полу$ чили от неё обещанные награды — венок из роз и поцелуй. Этот венок из роз (Rosenkranz) не может быть церковными чётками — тем ожерельем из шариков, по которым читают молит$ вы. Раньше по чёткам не молились, а вешали со смехом на «майс$ кое дерево» и перед домом «для пения». В своё время это также де$ лал священнослужитель из деревни Элисация (Elysacia) (сегодняш$ ний Эльц) в Бистум Трире, где также жил известный цистерцианс$ кий монах Цезарий Гейстербаховский. Последний писал в своей хронике, датированной тринадцатым столетием, следующее: свя$ щеннослужитель получал в хороводе венок из роз как награду и вешал его перед своим домом, «чтобы люди коротали там время и танцевали». И вот, однажды он сидел в трактире, попивая вино. В тот момент внезапно поднялась ужасная непогода. Со своим по$ номарём, который также пропустил стаканчик, он поспешил в цер$ ковь, чтобы звонить в колокола. Придя в церковь, оба были сраже$ ны наповал ужасающим ударом. В результате оказалось так, что пономарь лежал под телом священнослужителя. Пономарь остал$ ся невредимым, а священник был мёртв. Поскольку он танцевал с другими в хороводе и повесил венок из роз перед своим домом, небеса наказали его смертью, — так думал хронист. Вместо венка из роз наградой часто были баран или козёл. Как рассказывает Цезарий, в Хертене (сегодняшний Киршхер$ тен в Нижнерейнской области) однажды на праздничный стол был выставлен баран, украшенный шёлковыми лентами. Глаша$ тай же в это время призывал народ танцевать вокруг наряжен$ ного животного. Было решено, что в итоге лучшему танцору в качестве приза достанется баран. Хоровод начался под музы$ кальное сопровождение. Однако над Хертеном разразилась ужасная гроза, что сорвало празднество. Другой хронист тринадцатого столетия, епископ Оивер (Oiver) из Падеборна рассказывает, что такие танцоры поклонялись бара$ ну. Следовательно, такой обычай необходимо было рассматривать как ересь. Что примечательно, в другом месте сказано, что главным прегрешением катара было «дьявольское почитание козла».

141

Как сегодня уже известно, в древние времена козёл и роза были священными существами бога Тора–Донара. В таком слу$ чае я должен спросить: не является ли Тор братом того короля карликов Лаурина, который окружил свой розовый сад шёлко$ вой нитью, дабы ни один недостойный не нашёл в него входа? Действительно: не является ли Тор братом того Лаурина, который, ощущая себя дома на немецких землях, дарит тысячелетнюю жизнь тому, кто приходит к нему по проложенной дороге и объез$ жает верхом огненную гору? У Вольфрама фон Эшенбаха Лаурин говорит королю Дитриху Бернскому следующие слова: «Вы долж$ ны прожить ещё пятьдесят лет. И даже если вы станете сильным героем, смерть всё равно одолеет вас. Знайте же, что мой брат, который чувствует себя на немецкой земле как дома, может пода$ рить тысячелетнюю жизнь. Вам нужно лишь найти гору, которая внутри огненная. Когда вы, как думают люди, войдёте в огненные языки пламени, вы уподобитесь земным богам!» Древнее название Лорша — Лаурисхам. Возможно, Лаурин здесь также возделывал свой розовый сад. Монастырь Лорша расположён на песочном холме. Учитывая слова Вольфрама фон Эшенбаха, вполне можно предположить, что римляне (читай: попы) могли «пойти» против этой «горы», чтобы заставить сад роз стать монастырским строением. Вопрос следует за вопросом, загадка за загадкой… Михельштадт в Оденвальде В этом небольшом городке я впервые появился на свет. Здесь также были похоронены предки моей матери. Ещё когда я был ре$ бёнком, в моей душе зародилась глубокая любовь к этому прекрас$ ному месту Земли. Как–то раз мои родители, жившие в Бингене на Рейне, начали приготовления к нашему летнему пребыванию в Михельштадте. Именно тогда у меня возник следующий вопрос, который не давал мне покоя. Действительно ли то, что источник, возле которого рыцарь Хаген убил Зигфрида, является тем окру$ жённым липами источником, который мне показали в прошлом году. Также могу ли я верить в то, что последний жрец Одина в Оден$ вальде, проживал возле Хаинхауза, где ещё и сегодня можно уви$ деть каменные стулья тинга. Детская книга, которую я часто читал в Гессене, не могла удовлетворить моего любопытства в отноше$

142

нии этого служителя культа. Я также задавался вопросом: действи$ тельно ли древнейшая базилика, расположенная перед воротами Михельштадта, была построена дочерью императора Карла Эммой и её историографом Эдинхардом наперекор этому последнему жрецу. Во время каникул я всегда мог увидеть в окрестностях Ми$ хельштадта много нового и таинственного. В том числе — отража$ ющийся в предавшемся грёзам лесном озере замок Меспельбрунн, спрятавшийся в высокоствольном лесу римский костел, охотни$ чий замок Эулбах с его роскошным зоопарком, полным красной и чёрной благородной дичи, а также снаряжение шведского короля Густава Адольфа в коллекции Эрбаха. Один раз мы пересекали горы, которые отделяют Гессен от Баварии, двигаясь в направлении монастыря Энгельберг на Май$ не. Это был день паломничества. Паломники на коленях пропол$ зали многие сотни ступенек наверх к горной церкви и молились при этом, перебирая чётки. Уже тогда я не был в состоянии понять смысл этого покаяния. Находясь над Аморбахом, мы повернули обратно к Михельштадту, при этом я сидел возле кучера на козлах. Послезавтра я совершу точно такую же поездку. Моей це$ лью будет расположенная возле Аморбаха гора Вильденберг, также называемая «Замком Граля в Оденвальде». О ней я ничего не знал, когда был мальчиком. Именно здесь, пребывая в каче$ стве гостя у рыцаря Бурне, Вольфрам фон Эшенбах написал ча$ сти своего знаменитого «Парцифаля». Некоторые даже полага$ ют, что этот замок стал образцом для Вольфрамовского Замка Граля Мунсальвеш, который при переводе на немецкий язык звучит как Вильденберг (Wildenberg, «Дикая гора»). Таким образом, я появился на свет в той области мира, где особое влияние оказывает Граль. Моими крёстными отцами были Парцифаль, Зигфрид и Один–Вотан. Сейчас поздняя ночь. Я слышу шелест деревьев и шёпот источника. Где–то вдали лает собака. Передо мной лежит Биб$ лия. В Пятой книге Моисея, которого катары называли предате$ лем и лжецом, я прочитал страшное предложение, которое зас$ тавило меня похолодеть и содрогнуться от ужаса. Оно звучит следующим образом: «И истребишь все народы, которые Гос$ подь, Бог твой, дает тебе, и да не пощадит их глаз твой». Сегодня, в воскресенье, я был в той церкви, в которой меня крестили. Пастор прочёл длинную проповедь, которая была на$

143

пичкана словами и цитатами из Библии. В центре елейного рас$ суждения находились слова апостола Павла: «Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю. Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр. А потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; по$ тому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удо$ вольствие в законе Божием. Но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня плен$ ником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» После богослужения, которое на долгое время оставило внутри меня отвратительное ощущение, я в одиночку вышел в город. И я сам читал себе проповедь. Я начал словами Шиллера: «Чем бы ты ни было, безымянное «там», лишь бы мое «я» не покинуло меня; будь чем угодно, лишь бы оно перешло со мною в тот мир… Все внешнее — только тонкий слой краски на человеке… Я сам свое небо, сам свой ад! Самая бла$ городная привилегия человеческой природы состоит в том, что он может определять сам себя, чтобы делать добро ради добра. Благородные люди платят ценой того, чем они сами являются!» Свою проповедь я продолжил словами Мейстера Экхарта: «Праведный человек не служит ни богу, ни творениям. Он так твёрдо пребывает в своей праведности, что он не считается ни с муками ада, ни с радостью небес. Таким образом, он настолько уверен в своей праведности, что, если бы Бог не был справед$ лив, то такой человек не придал бы этому никакого значения. Человек не должен бояться Бога! — Бог является Богом настоя$ щего. Его не нужно искать или воображать существующим вов$ не меня, а воспринимать как своего собственного и живущего во мне самом. — Таким образом, истина настолько ценна, что, если бы Бог пожелал отклониться от истины, то я бы последо$ вал за истиной и оставил Бога!» Также целительно воздействовать на себя я позволил сло$ вам, которые сказал мыслитель нашего времени: «Вот знание храбрых: тот, кто хочет избежать вины, избегает самой жизни. Но тот, кто мстит ей, проживает её и находит в ней вечность,

144

тот обновляется в ней. Нам необходимо не освобождение от мира, нет! — а освобождение для мира! Так и только так жизнь одерживает победу над смертью. Только посредством укрепле$ ния доброго и благородного в нас, через наши собственные действия, используя чарующий пример мы можем принести помощь самим себе — освободить самих себя и достичь своей цели. Избавление и оправдание становятся возможными толь$ ко благодаря нашей воле. Наказание — это следствие. Существует лишь одно истин$ ное наказание греха, которого виновник не в силах избежать. Он сам наказывает себя своими решениями. Это наказание — дегенерация. Также и возмездие — это только следствие. Суще$ ствует лишь одна кара, которая в то же время является наградой — недобровольной, но неотъемлемой, которую приносит себе сам виновник. Эта награда — облагораживание! В конце концов из своих действий и труда появляется — в движении вверх или вниз, по направлению к лучшему или к худ$ шему — сам человек. Единственная реальность для нас — это действие! Единственный настоящий факт — поступок». Я закончил свою проповедь словами из «Заратустры» Ниц$ ше: «В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке мож$ но любить только то, что он переход и гибель. Я заклинаю вас, братья мои, оставайтесь верны земле!» «Земля» является частью усеянного звёздами неба… Аморсбрунн Возле городка Аморбах расположено окружённое деревьями святое место Аморсбрунн с его церквушкой. При беглом осмотре этого небольшого города создаётся впечатление, что его колоколь$ ни, возведенные в стиле барокко, монастырские постройки, а также замковые сооружения закрывают собой маленькую кучку простых и жалких домов. Ещё в языческие времена, которые совершенно не$ справедливо называют тёмными и безжалостными, здесь находи$ лось священное место. «Когда первые провозвестники христианства пришли в долину, они также могли, как это выразительно рассказы$ вается другими апостолами, намеренно избрать почитаемое язычес$ ким населением место, чтобы проповедовать в нём. Таким образом, предание говорит истинную правду, описывая, как здесь, на этом

145

месте, которое с древнейших времён является почитаемой святы$ ней, первые христиане крестились святой водой». Пришедший из Ирландии святой Пирмин и его ученик, святой Амур, якобы «принесли свет Евангелия» тем людям, «ко$ торые ещё бродили в тени смерти». Святой Амур должен был жить ещё 33 года, «после того как в 734 год Бонифаций освятил первую церковь Аморбаха», — и он должен был «вымолить у Бога и дать Аморсбрунну целительную и приносящую здоровье силу». Однако ещё двадцать лет назад епископ–архивариус из Вюрцбурга доказал, что история аббатства Аморбах была с нача$ ла и до конца придумана от времени своего основания до начала десятого столетия. На самом деле, Пирмин не принимал участия в основании Аморбаха. В то же время святой Амур (существует также римский бог любви Амур) был плодом чистой фантазии намного более позднего времени. Что же касается монастыря Аморбах, то он был основан лишь примерно в конце десятого столетия монахами из бургундского монастыря Клунти. Своим именем святое место Аморсбрунн должно быть обя$ зано именно святому Амуру, пусть и «плоду чистой фантазии намного более позднего времени». Внутри церквушки находит$ ся фигура святого, сделанная из дерева. Она была создана трис$ та лет назад городским советником в благодарность за содер$ жание его детей. В 1889 году местный поэт, о котором сегодня уже все забыли, выдвинул в своём рассказе «Святой Амур» пред$ положение о том, что супруга того вюрцбургского городского советника излечилась не благодаря ходатайству святого, а «по$ средством укрепляющего и освежающего пребывания на здо$ ровом воздухе красивого Оденвальда». Тогда этого еретика на$ звали безумцем. Такое вполне может случиться и сегодня. В аморбаховской хронике я читаю, что в часовне Аморсб$ рунна возникли «восковые части тела, детские куклы и карти$ ны, которые ещё тридцать лет назад покрывали собой алтари и стены, за исключением некоторых исчезнувших». В качестве «последствия благочестивого образа мыслей, оказывающего влияние на протяжении столетий», можно также увидеть резной позднеготический створчатый алтарь, на котором изображено родословное дерево Девы Марии. В пределле пребывает в спя$ щем состоянии праотец Иессей. Именно из него вырастает ге$ неалогическое древо, которое в центре короба изображает Деву

146

Марию с мальчиком Иисусом. Оба алтаря, изготовленных в стиле барокко, святой Амур, скамейка для коленопреклонений в сти$ ле рококо, Колонна Марии и распятие — все они объединяются, как считает городская хроника, в гармоничное общее впечатле$ ние, которое разрушается лишь скопированным гротом Лурда. Также святой Христофор «не совсем верно вписывается в пер$ воначальный культ источника». Однако я думаю, что кроме де$ ревьев, родниковой воды и небесного купола ничто из того, что сегодня можно увидеть в Аморсбрунне, не напоминает о перво$ начальном культе источника. Меньше же всего — святой Амур и, как считает мой авторитет, безвкусная копия грота Лурда. У еретиков–провансальцев Амур означал Минне. Минне — это память и воспоминание. «Воспоминание же являет собой, — как признался наш достойный любви и уважения поэт Жан Поль Рихтер, — единственный рай, из которого человека нельзя выгнать». При это мне на ум приходит следующее. Все германс$ кие племена оказывали особое почитание родникам и источ$ никам. Если одни, приближаясь к ключу, вспоминали божествен$ ную защитницу живой воды Фрейю–Гольду, которую также на$ зывали Венерой, — то другие наполняли святую воду невиди$ мыми девами источников и водными девами. Их почитание и свойственный им благочестивый образ мыслей наши предки отнюдь не старались выражать внешним образом — будь то по$ средством фигур из гипса, восковых кукол, скамеек для коле$ нопреклонений или же искусственных гротов. Также их боже$ ства не нуждались в родословном древе. Их отцом был сам Все$ отец, который имел много имён и в то же время ни одного. Он был многообразным, действующим очевидным образом и всё же неуловимым. Наш род ведёт свой происхождение не от Иес$ сея, а из небес, чьей частью является Земля. Аморбах Вместе с двумя литературоведами я еду в замок Вильден$ берг, расположенный возле деревни Пройншен посреди вели$ колепного лиственного леса. Его также называют Замком Граля в Оденвальде. Мои спутники были единого мнения касательно того, что развалины Вильденберга представляют собой одни из самых красивых замковых руин в Германии. Однако они имели

147

разные точки зрения касательно того, действительно ли прекрас$ ное романское строение, лежащее в руинах со времён кресть$ янских войн, приютило в своё время миннезингера Вольфрама фон Эшенбаха. Наконец, я подумал, что нужно было бы первым делом попытаться установить, действительно ли Вольфрамовс$ кая поэзия Парцифаля, созданная еретическими направления$ ми того времени, могла быть написана в крепости Вильденберг — со знанием или по поручению рыцаря из Дурне. На мой взгляд, расследования должны достигнуть своей цели, если мы проло$ жим путь наших рассуждений следующим образом. Родствен$ ники хозяина Дурне, графы Лооц (их домашним поэтом был миннезингер Генрих Вельдеке), на Майнцском Рейхстаге в 1323 году были обвинены «учителем еретиков» Конрадом Мар$ бургским в люциферианской ереси. Едва я начал говорить, как только что разошедшиеся во мне$ ниях учёные стали союзниками, объединившись против меня. На самом деле не так уже и важно, обязан ли своим именем небольшой привлекательный городок Аморбах выдуманному об$ разу святого Амура или (как я бы мог утверждать, но не решаюсь это сделать) слову «Амур», которое в еретическом Провансе озна$ чало Минне. Не так существенно и то, стали ли в действительности почтенные стены развалин крепости Вильденберг 700 лет назад свидетелями того, как миннезингер Вольфрам творил своё вели$ чайшее поэтическое произведение. Как бы то ни было, я смело придерживаюсь тех соображений, которые я в своё время записал в Южной Франции. Согласно им, истинное сказание о Грале и Пар$ цифале пришло в немецкую землю из Прованса. Об этом же в сво$ ём произведении сообщает и сам Вольфрам. В действительности он использовал провансальскую еретическую поэзию как образец для своего эпоса. Со своим авторитетом Киотом из Прованса, ко$ торый исторически является трубадуром Гиотом из Провена, он воспевал рыцарей–еретиков и еретических дворянок. Замок Граля Мунсальвеш имел своим прототипом пиренейскую крепость Мон$ сегюр. Страна Граля Terre de Salvatsche — это область пиренейско$ го Табора. Также возможно, что то сокровище церкви, которое унес$ ли четыре «чистых» рыцаря из осаждённого замка Монсегюр в об$ ласть пещер Сабарте, представляет собой ничто иное как Граль. Не тот Граль, который бесцеремонная церковная фальсификация сде$ лала чашей страданий Иисуса из Назарета, а тот выпавший из Ко$

148

роны Люцифера камень, который приносит пищу и питие и сво$ боду от смерти тем, кто достоит созерцать его. Ещё раз, на сей раз в одиночку, я поднялся к замку Виль$ денберг. На протяжении долгого времени я наблюдал за редки$ ми работами каменотёсов и разнообразными знаками камено$ тёса. Затем я окинул своим взглядом особенную, священную зем$ лю. Мысленно я отправился далеко–далеко отсюда — на восток, проходя тот же путь, которым следовала, согласно пиренейской легенде, графиня Эсклармонда де Фуа, госпожа Замка Граля Монсегюр. В виде белой голубки она летела к азиатским горам. Пастух сказал мне, что Эсклармонда не умерла. Ещё и сегодня она живёт там в земном раю… Для иранских парсов и индийских арийцев воспоминание также было тем единственным раем, из которого они не могли быть изгнаны. Дальний север, как учило их святое предание, был для арийских людей прародиной. Он был той блаженной стра$ ной Арианой, которая была родиной Солнца и в которой люди были счастливы. Там проживали они долгую жизнь и могли ве$ сти с богами настолько близкую беседу, что казалось, будто сами боги пребывают среди людей. Напиток, вытекающий из чудес$ ных деревьев, придавал небожителям Бессмертие, а людям — соприкосновение с Богом. Это был напиток Хаома, или, как на$ зывали его древние индусы, напиток Сома. Вместе с ним впиты$ вали и принимали в себя Арийскую Силу. Однажды начался долгий период зим. Холод сковал людей, животных и растений. Море застыло, Солнце же исчезло. Без$ раздельно властвовал арктический климат. Из года в год зима длилась на протяжении десяти месяцев. Людям пришлось миг$ рировать на юг. Однако дальний север оставил глубокий след в их памяти. Чтобы помнить о нём в своих новых краях, Арии поднялись на гору в свою новую родину — в рай, paradêscha. (Это слово означало высокорасположенную местность.) Арий$ ский рай был первоначально той священной горой, на верши$ не которой мысленно отправлялись на север, в страну Бога и предков. Для обозначения благоговейного воспоминания иран$ ские и индийские арийцы использовали слово man. Божество было благосклонно к переселившимся на юг Ари$ ям, потому что оно, как рассказывают древние саги, отправило орла или голубя с поручением принести им дерево Сомы. Из этого ми$

149

фического дерева они готовили и пили напиток Сома, чтобы не утратить Арийскую Силу. С тех пор напитком Сома стало возмож$ ным наслаждаться и на юге — для воспоминания, для Минне. (Не$ сомненно, это слово имеет ту же основу, что и санскритский man и готский munni, «воспоминание».) Такой paradêscha, как рассказы$ вает Ригведа, которой больше, чем четыре тысячи лет, назывался Муйават, располагался на восток от Индии. Время шло, и столетия проходили за тысячелетиями. Ро$ дился Иисус из Назарета. Иудеи и римляне учили и, занимаясь миссионерской деятельностью, называли его воплощённым Богом. Христианство распространялось всё шире и шире, охва$ тывая всё новые регионы. Началось новое летосчисление. На$ чиная с третьего столетия от рождества Христова величайшим врагом церковного христианства, наряду с арианством, стало иранское манихейство. Иранская гора Муйават была между тем самой главной святыней манихейцев. Сегодня она называется Kóh–i–Chwadschä (перевод такой: гора Королей или гора Бога) и находится, покинутая и необитаемая, в заболоченном озере Хамун, расположенном на границе между Ираном и Афганис$ таном. Эллины называли это озеро Aria Palus — Арийское море. Его достиг в своём походе Александр Великий. В этой горной святыне Kóh–i–Chwadschä, которая относится ко временам Иерусалима, Мекки и Рима, австрийский исследователь наших дней, Фридрих фон Зухтшек, видит прообраз Вольфрамовской горы Граля Мунсальвеш. В озере же Хамун он распознаёт то озе$ ро Брумбане, к которому вышел ищущий Парцифаль, прежде чем этот герой нашёл Замок Спасения. Уже сами имена, кото$ рые Вольфрам дал своим героям, по мысли Зухтшека, не могут отрицать своё иранское происхождение. Так, Парцифаль (Parzival), более правильно Парсивал (Parsiwal), означает «цве$ ток парсов» или «чистый цветок», поскольку парс (parsi) озна$ чал «чистый». Его отец Гамурет (Gamuret) должен рассматривать$ ся как иранский древний король Гамурт (Gamurt). Сын Парци$ фаля Лоэнгрин (Lohengrin) (у Вольфрама, а в «Вартбургской войне» — Лоэрангрин, Loherangrin) был персидским богом Ло$ рангерином (Lohrangerin). Это имя означало «красный посла$ нец». Поэтическое произведение Вольфрама «Парцифаль» боль$ шей частью могло быть рифмованной переработкой первона$ чально иранского текста. В качестве древнейшего литературно$

150

го оригинала нужно рассматривать манихейскую «Песню Пер$ ле» — одно из глубочайших высказываний человеческого духа, ведущее своё происхождение из третьего столетия и исполнен$ ное благороднейшего иранского духа. Кое–что говорит в пользу того, что эта песня была сочинена самим Мани, основателем манихейства. Если «Песнь Перле» воспевает достижение высше$ го манихейского символа веры, мифического Перле (ghr–al), и если Вольфрам, напротив, восхваляет Граль как камень, то здесь нет никакого противоречия. Дело в том, что персидскому слову ghr–al также присуще значение «благородный камень». Я спрашиваю себя: должна ли была та написанная неизве$ стными буквами книга, найденная в развалинах Монсегюра (ста$ рый житель пиренейского городка Лавлане рассказал мне об этом), быть манихейским сочинением, возможно, даже копией иранского первоначального варианта «Парцифаля»? Почву для размышлений мне даёт и ещё кое–что: в руинах Монсегюра нашли глиняных голубков, а ежегодно на страстную пятницу, «день высшей Минне», согласно Вольфраму, с небес на землю спускался голубь и облатка, белая и небольшая, которую возлагали на Граль. Затем она поднимает свои блестящие перья, Вновь стремясь на родину — в небесную высь. Когда опять наступит страстная пятница, Камню снова будет преподнесён дар… Вольфрамовский день высшей Минне отнюдь не обязатель$ но является христианской страстной пятницей. Последняя была тем днём, когда Иосиф из Аримафеи подставил чашу под кровь, стекающую с Иисуса из Назарета, распятого на Голгофе — месте казни близ Иерусалима. День священной Минне вполне может соответствовать манихейскому празднику Навроз — торжеству весеннего равен$ ства дня и ночи. Как поётся в древних манихейских песнях, на праздник Навроз горлица принесла священные семена Хомы на святой камень ghr–al. Находясь в одиночестве на Вильденберге, я позволил своим мыслям отправиться на запад, восток, север и юг. Как я уже рас$ сказывал, с севера, страны Тулла (Tulla) или Туллан (Tullan), долж$

151

ны были придти на юг предки древнемексиканского народа толь$ теков. Они считали эту землю своей прародиной, где начал ца$ рить лёд и больше не было солнца. Они по–прежнему считали её «раем» своих героев. Эта тольтековская Тулла полностью соответ$ ствовала таинственному острову Туле, тому Thule ultima a sole nomen habens — крайнему Туле, который обязан своим именем Солнцу. Пифей из Марселя отправился в путь уже более чем две тысячи лет назад, чтобы увидеть его. И ещё в более поздние вре$ мена кое–кто пытался достичь той страны, «которая находится ближе всего к небесам и является самой священной», и где он надеялся «увидеть отца богов и насладиться днём почти без ночи». Ultima Thule также была страной гипербореев, которые жили в вечном свете по ту сторону северного ветра, и над которыми в качестве божества владычествовал дельфийский Аполлон. Благо$ родными эллинами страна гипербореев считалась прародиной их рода и родиной их божества. Эта страна — ничто иное как тот солнечный остров Эа, на поиски которого отправились аргонав$ ты. Как и иранцы, эллины также имели свой «рай»: известные горы богов Олимп, Парнас или Эта (Oeta) были тем paradêscha, на вер$ шине которого с молитвой вспоминали северную страну света. Эта «страна света» была тем солнечным островом, где в виде не$ ктара и амброзии вкушались бессмертие и блаженство. Это бла$ гоговейное воспоминание эллины обозначили словом mimneskein, корень которого — тот же, что и у санскритского man, латинского memini, готского munni и немецкого Minne. Paradêscha также была прекрасным Монсегюром, распо$ ложенным в лесных зарослях пиренейского Табора! Провансальские еретики, которым во многом обязан Вольфрамовский «Парцифаль», берегли национальные пись$ мена и песни. Письменность еретических провансальских зе$ мель могла быть очень яркой, как и их история, созданная гре$ ками, кельтами и германцами. Поэтому в поэзии Вольфрама мы можем наряду с ближне$ восточными наименованиями найти изобилие западноевропей$ ских. Я приведу примеры: Вольфрам воспевает Персию, Вави$ лон, Евфрат, Тигр и Индию. Но он также восхваляет Александ$ рию, троянцев, саму страну «Гиперботикон» — страну гипербо$ реев. Провансальские, испанские, французские и британские названия мест (Аррагон, Katelangen — Каталония, Гасконь, Па$

152

риж, Нормандия, Бургундия, Бретань, Ирландия или Лондон) он тесно соединяет с немецкими и скандинавскими (Вормс, Рейн, Спессарт, Тюрингия, Дания, Норвегия или «Зелёная Страна» — Гренландия). Также Вольфрам мысленно устраивает ярчайшую игру с Заратустрой, Энеем, Платоном, Гераклом, Александром, Вергилием, Зигфридом и Нибелунгами, с Сибихом, противни$ ком Дитриха Бернского, и с Вольфхартом, спутником Дитриха. Каждый настоящий трубадур должен основательно знать историю и мифы, а также должен обладать тем, что называют энциклопедическими знаниями. Вольфрам или его авторитет Киот–Гиот удовлетворяли этим условия настолько хорошо, что и сегодня «Парцифаль» вызывает у нас благоговейное изумле$ ние. Мы можем поставить его в ряд с самыми величайшими до$ стижениями человеческого духа. Вплоть до тринадцатого столетия от рождества Христова вместе с катаризмом в Европе оставалась действенной сила, не$ зависимая от Палестины и ватиканского Рима. Она не нужда$ лась в очищении от всей иудейской мифологии, потому что во$ обще не признавала последнюю или признавала её лишь по$ верхностно. Сила, которая до того уже действовала на огром$ ном пространстве — от Италии до Геркулесовых Столпов, от Гренландии до Сицилии, но которая всё ещё знала свой центр на единственном «полюсе» — на Северном полюсе, Polus arcticus, как его назвал Вольфрам в битве при Вартбруге. Сила, которая объединяет людей из самых различных климатических облас$ тей и наций, но которые являются представителями одной расы и имеют единых предков. Назовём же эту силу, следуя древним арийским мифам, «Арийской Силой»! Все знающие об этой силе и владеющие ею знали об исто$ ке своего человеческого рода, находящемся на крайнем севере. Несмотря на политические границы и пространственную уда$ лённость, они составляли единую общность. Эту общность Мин$ не, как её называли уже в те времена, сохраняли и оберегали священные писания ближневосточных арийцев, мифы кельтов, поэзия арийских эллинов и не в последнюю очередь песни гер$ манцев. Минне была связующей их нитью — унаследованным от отцов воспоминанием о северном происхождении «благо$ родных» людей, о «северном божестве в северном раю». Второй связующей нитью был общий враг — августиновский Град Бо$

153

жий, сочинённый человеком из рода Сима и приводимый в дей$ ствие попами, чтобы Закон Сиона стал законом мира. Передовые бойцы и мученики, хранители арийской мыс$ ли покоятся на божьей горе Муйават, чьи жалкие остатки отра$ жаются в мутных и ставших мелкими водах Арийского моря. Они погребены на горе Граля Монсегюре, в области которой каготы, «собаки бога», влачат проклятое, жалкое существование. Также они похоронены на неаполитанском «Грале». Пиренейские кре$ стьяне сказали мне, что Граль удаляется от людей тем дальше, чем более недостойными его они становятся. Но эта легенда не является полной: также Граль приближается к людям тем ближе, чем более достойными его они становятся!..

154

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

«Вы называете эту пещеру адом? — спросил Дон Кихот. — Не называйте ее так, она подобного наи$ менования не заслуживает, и вы в том уверитесь незамедлительно». Сервантес

У родственников на гессенской земле Я хотел сделать подарок своему младшему двоюродному брату, которому исполнилось четырнадцать лет. Я взял его с собой в книжную лавку, чтобы он что–нибудь себе выбрал. Вы$ бор для него не стал трудным. Он взял в руки книгу «Немецкие сказания о героях» и внимательно пролистал её. Он посмот$ рел на меня не по годам умным, но неуверенным взглядом, в котором читался немой вопрос. Принимая во внимание объём в четыреста семьдесят страниц, мой брат не знал, была ли для меня доступной цена. Наконец, он в нерешительности отло$ жил книгу в сторону, потому что я сохранял молчание. Он взял$ ся за другие книги, пролистал и их, затем снова достал сказа$ ния о героях — и всё это время мельком посматривал на меня сбоку. В конце концов, я рассмеялся и с силой похлопал парня по плечу. Книга отныне принадлежала ему. Он сиял от счастья: теперь он впитает в себя великолепные саги о Нибелунгах, ко$ роле Ротере, Гудрун, короле Ортните, Вольфдитрихе, кузнеце Виланде, Дитрихе Бернском, Парцифале, Лоэнгрине, Тангей$ зере — все известные саги о Дворе Люцифера. В течение целой своей жизни он не сможет их забыть. У продавца книг был ещё и второй экземпляр того же из$ дания на складе. Я купил его для себя.

155

Я читаю: «Когда императоры из рода Гогенштауфенов прави$ ли Германией, древо немецкой поэзии разродилось изобилием новых почек и цветков. Зазвучали песни Вальтера фон дер Фогель$ вейде, Вольфрама фон Эшенбаха и многих других певцов. Народ с удовольствием слушал их и почитал в них любимцев небес». Далее я читаю: «Ты оказался в раю, Тангейзер, в райском цар$ стве богини Фрейи, которую теперь называют Венерой. Я говорю тебе: Фрейя, богиня Минне, златоволосая и улыбающаяся госпожа валькирий, разбила свой дом в этих лесных горах. Внутри этих гор — новый Фолькванг очаровательной богини Асгарда, гора Венеры!» Наконец, я читаю о предполагаемом конце Дитриха Бернс$ кого: «Однажды господин Дитрих купался в реке, когда благород$ ный олень вышел из леса, чтобы утолить свою жажду. Тогда старый король выпрыгнул на берег, накинул свои одежды и побежал за своим скакуном. Но смотри–ка: прискакал иссиня–чёрный жере$ бец. Господин Дитрих вскочил на спину животного и погнался, подобно вихрю, за оленем. Оруженосцы не смогли следовать за ним, и ни один человеческий глаз более не видел его; но певцы превозносят и восхваляют его славу вплоть до сегодняшнего дня. И народ рассказывает, что страшными ночами, размахивая копь$ ём и рассекая воздух, он мчится вместе с Дикой Охотой Водана». Мой двоюродный брат только что почти со злостью зах$ лопнул свою книгу, потому что мать напомнила ему о том, что он должен был наизусть выучить стихи из сборника псалмов для урока конфирмандов. Теперь он подпирает голову обоими руками и бормочет самому себе, заучивая наизусть и не пони$ мая смысла, следующие строки: Как красиво светит Утренняя звезда, Полная милости и истины от Господа, Взойдя над Иудеей! На столе, за которым сидим мы с моим двоюродным братом, стоят Schlüsselblumen («цветы–ключи») — первоцветы, также на$ зываемые Himmelschlüssel («небесные ключи»), и чернильница, которую однажды доктор Мартин Лютер бросил в Дьявола. Рядом с ней лежит Библия, переведённая Лютером на немецкий язык. Я открываю её на книге Пророка Исайи. В ней сказано: «И будет в последние дни, гора дома Господня будет поставлена во главу гор

156

и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы. И пойдут многие народы и скажут: придите, и взойдем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева, и научит Он нас Своим путям и будем ходить по стезям Его; ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне — из Иерусалима. — И идолы совсем исчезнут. — И будет в тот день: по$ сетит Господь воинство выспреннее на высоте и царей земных на земле. И будут собраны вместе, как узники, в ров, и будут заключе$ ны в темницу, и после многих дней будут наказаны. И покраснеет луна, и устыдится солнце, когда Господь Саваоф воцарится на горе Сионе и в Иерусалиме. — А вас, которые оставили Господа, забыли святую гору Мою, приготовляете трапезу для Гада и растворяете полную чашу для Меня, — Вас обрекаю Я мечу, и все вы преклони$ тесь на заклание: потому что Я звал, и вы не отвечали; говорил, и вы не слушали, но делали злое в очах Моих и избирали то, что было неугодно Мне. Посему так говорит Господь Бог: вот, рабы Мои бу$ дут есть, а вы будете голодать; рабы Мои будут пить, а вы будете томиться жаждою; рабы Мои будут веселиться, а вы будете в стыде; рабы Мои будут петь от сердечной радости, а вы будете кричать от сердечной скорби и рыдать от сокрушения духа. И оставите имя ваше избранным Моим для проклятия. — Ибо вот, Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце. — И вы будете утешены в Иерусалиме!» Мой младший кузен прервал наше молчание, сказав, что он и его со–конфирманды постоянно смеются, когда пастор на религиозном уроке рассказывает о Моисее, Аврааме, Саре и Иса$ аке. Тогда я спросил: «Милее ли тебе немецкие сказания о геро$ ях, чем библейская история?» «Да», — ответил он. «Тогда никогда не забывай, кому мы ими обязаны, — стран$ ствующему народу средневековья». И я рассказал внимательно слушающему мальчику о ката$ рах и трубадурах, последние из которых должны были бродить по просёлочным дорогам и лесам, потому что для них, «слуг Дья$ вола», не оказалось места в Священной Римской империи гер$ манской нации. Я рассказал ему также чудесные сказания о Пар$ цифале, отправившегося на поиски отца и Бога и нашедшего знание о них в антихристианской божьей Минне — в камне, вы$ павшем из Короны Люцифера. Я рассказал ему о сказочных ры$ царях короля Артура и хранителях Граля. Они накрывали на стол

157

для своего Бога и пили Минне. Когда римляне отправились на гору короля Артура, радость Двора начала меркнуть… Ни одна из хроник не рассказывает о том, что немецкие трубадуры, наши достойные любви певцы Минне и мая, также были заодно с еретиками. Также в них не рассказывается о том, что немецкие катары оберегали «национальные песни». Поэто$ му моё путешествие к немецкому Двору Люцифера — сложное и рискованное предприятие. Ещё тяжелее будет найти то, что Исайя называет «горой Собрания на крайнем севере». Но я уве$ ренно шагаю в темноту, зная, что свет во мраке становится свет$ лым и что поиск Бога может перешагнуть через моря или пере$ местить горы. Я не иду своим путём вслепую. Если же мои глаза ничего не видят, я продвигаюсь ощупью. Я путешествую во всех направлениях, но у меня есть конечная цель. Там я надеюсь найти выпавший из Короны Люцифера камень, если не саму Корону. Я уже на протяжении многих лет ищу «фило$ софский камень». Сколько же ещё времени мне понадобится? Осязание также является одним из наших чувств. Чем сла$ бее становится зрение, тем становится осмотрительнее и чув$ ствует себя светлее человек. Отчего же я не должен пробираться ощупью сквозь тьму, в которой свет становится ярким? Пещеры Сабарте были для меня хорошими учителями. Если же отказывает осязание, то я знаю последнее средство, чтобы не сбиться с пути. Я позволяю распуститься крыльям моей души. Кто не боится головокружения, тот следует дальше… Меллнау возле Бургвальда Один знакомый взял меня с собой сюда — в его родную деревушку — на мотоцикле. Меллнау прилегает к Бургвальду, одному из красивейших горных ландшафтов Гессена. С плодо$ вых деревьев на просёлочной дороге и на полях уже свисает первая зелень, а некоторые деревья ещё красуются в своём цве$ те. Побеленные крестьянские дома и изящная замковая башня, построенная из светлого песчаника, создают впечатление того, что хвойный лес кажется чёрным. И всё оказывается заколдо$ ванным майским солнцем с его игрой света и тени. На деревенских улочках нам оказывают радушный приём парни и девушки, одетые в красивые национальные костюмы

158

марбургской земли. Нас ждали. Мы шли впятером через земель$ ные угодья общины. Солнце светило уже по–летнему, и плоды висели высоко над землёй. Во время нашей утренней прогулки мы хотели посетить луговые земли и господский свиной хлев (Herrensaustall). Но так он называется только на топографической карте. Крестьяне на$ зывают его древним именем — Розенгартен (Rosengarten), что значит «сад роз»! К тирольскому саду роз относится король Лау$ рин, к меллнаусскому — Лурер (Lurer). Он является полосой паш$ ни, которая примыкает к луговой земле. При вспашке было най$ дено много оружия и секир из камня или бронзы. В саду роз и в Лурере нужно вспоминать о предках… Теперь я знаю три розовых сада. Второй расположен у Вор$ мса — возможно, на том же самом месте, где сегодня дом–музей павших в ходе мировой войны оберегает собой остатки монас$ тыря Лаурисхам–Лорш. Здесь также должен покоиться Зигфрид. Возможно, что этот подобный богу герой был человеком из кро$ ви и плоти. Ведь «в древние времена было широко распростра$ нено обозначение «сад роз» для кладбища». Такой сад роз, как мне стало известно с недавнего времени, «был окружён пред$ назначенным для ритуального сжигания трупа, посвящённым богу Тору–Донару «бренндорном» (Brenndorn), — живой изго$ родью из роз. Таким образом, наши предки–язычники сжигали в полыхающем огне этой изгороди тела мёртвых до пепла, а Тор– Донар был божественным хозяином сада роз. Наконец, мы оказались на Зонненвендскопф («вершина солнцеворота»), на картах ошибочно обозначенном как Зонна$ бендскопф («вершина воскресенья»), округлой вершине горы над садом роз. На вершине стоит камень, установленный там гугенотами — покинувшими Францию приверженцами Кальви$ на. На камне есть надпись — Resistez («сопротивляйтесь»)! Мыс$ ленно это необходимо применить к Риму, и тогда это можно про$ читать как «окажите сопротивление Риму!» С Зонненвендскопф я обозрел края Гессен и Нассау, ко$ торые в двенадцатом столетии были полны катарами. После$ дователи последних, преимущественно дворяне и свободные крестьяне, называли их «друзьями Бога» или «хорошими людь$ ми». Я вспоминаю Короля Граля у Вольфрама фон Эшенбаха и guotman Анфортаса…

159

Марбург Семьсот лет назад здесь жил и работал магистр и «учитель еретиков» Конрад — Великий Инквизитор Германии. В 1231 году папа Григорий Девятый написал магистру Кон$ раду письмо, в котором выразил ему, своему «любимому сыну», благодарность по случаю истребления еретиков, преследовав$ шихся с тех пор с особенной яростью. При этом он наделил последнего особыми полномочиями. Конрад имел разрешение на призыв подходящих ему помощников со всех возможных мест. Он также мог по собственному усмотрению налагать ин$ тердикт и подвергать ссылке. Как следствие, «учитель еретиков» и его пособники (один из которых, по имени Ганс, прославился тем, что мог видеть сквозь стены дома находящихся там еретиков) устроили неслыханный для Германии террор. Они благосклонно выслушивали любой донос и привлекали к ответу всякого, кто обвинялся в какой–либо ереси. Того, кто лгал, сжигали «на тот же день, когда его пригово$ рили, не предоставляя возможности для защиты или обжалова$ ния». Для любого невинного обвиняемого существовала лишь одна возможность избежать костра: он должен был объявить себя раскаивающимся еретиком. Тогда он сохранял свою жизнь. При это ему наголо остригали волосы над ушами, он должен был на$ шить на одежду крест и каждое воскресенье, наполовину разде$ тым, приходить в церковь между чтением апостольского посла$ ния и чтением Евангелия, чтобы его выстегали плетью. Когда около 1212 года в Страсбурге схватили еретиков, то «выкопали глубокую и широкую яму для сжигания, которую се$ годня называют Кетцергрубе (Ketzergrube, «яма еретиков»). Туда привели еретиков, которые громко вопили. Их дети и друзья просили, чтобы они обратились в веру, но они оставались твёр$ дыми, пели и молились, обращаясь к Богу. Они говорили, что не могут отстраниться от своего Бога и охотно шли в огонь. Их обкладывали дровами и сразу сжигали до пепла под звуки гром$ ких стенаний. Если их численность достигала сотни, то это го$ ворило о том, что среди них было много дворян». Как предполагают многие, Конрад Марбургский принимал в этих массовых казнях непосредственное участие. Повсеместно в Германии «бесчисленное множество еретиков допрашивались

160

апостольским авторитетом магистра Конрада и затем мировым решением суда приговаривались и сжигались». Однажды в своём отеческом городе Марбурге он «схватил нескольких рыцарей, свя$ щенников и других прекрасных людей; некоторые обратились в веру, некоторых сожгли за замком в Марбурге, поэтому он до сих пор называется Кетцербах (Ketzerbach, «источник еретиков»)». Марбургский Кетцербах является сегодня такой же улицей, как и любая другая. Только его имя напоминает нам о зверствах, которые учинялись здесь по особым поручениям Рима. Также и церковь Елизаветы, построенная в раннеготическом стиле в ка$ честве гробницы святой Елизаветы и замыкающая мощью сво$ ей архитектуры Кетцербах, не напоминала об этом, если бы Конрад не был духовным отцом ландграфини Елизаветы. Без участия Конрада Марбургского святая Елизавета была бы ландграфиней Елизаветой Тюрингской! Супруг Елизаветы, ландграф Людвиг Шестой Тюрингский и Гессенский, был сюзереном Конрада. Елизавета, дочь короля Ан$ дреаса Венгерского, была помолвлена с ним будучи ещё ребён$ ком. В детстве, в возрасте четырнадцати лет, она стала супругой Людвига. В пятнадцать лет она родила своего первого ребёнка. Мы не знаем, что побудило ландграфа наделить магистра Конрада, назначенного папой его супруге в качестве духовного отца, особыми правами! Изентруд фон Хорсельгау, камеристка ландграфини, сообщает о следующих происшествиях. Однажды духовник настоятельно призвал своё чадо выслушать проповедь. Елизавета отсутствовала, поскольку её неожиданно навестила одна родственница, маркграфиня фон Мейссен. Конрад повелел сказать молодой ландграфине, что из–за этого непослушания он более не будет о ней заботиться. Только когда она упала перед ним на колени и умоляла его отказаться от своего намерения, только когда Конрад изрядно побичевал девушек Елизаветы usque ad camisiam bene sunt verberatae — раздетых до сорочки, — толь$ ко тогда он даровал ей своё прощение. Когда же в другой раз Ру$ дольф Шенк фон Варгила взял на себя обязательство известить ланграфиню о злых сплетнях, которые ходили о ней и её духов$ ном отце, она показала её залитую кровью от бичеваний Конра$ да спину и сказала: это свидетельство любви духовного отца к ней и её собственной любви к Богу. В двадцать один год Елизаве$ та стала вдовой: её супруг лишился жизни в крестовом походе в

161

Палестину. Она покинула Вартбург и переселилась в Марбург, где проживал Конрад. Под надзором магистра она безоговорочно выполняла особый папский приказ. Я обойду молчанием ту жизнь, которую она должна была прожить в Марбурге, и скажу только устами одного хрониста, что «она считала наградой за свои мо$ литвы, если она будет избавлена от любви детей». Она предала своё материнство, чтобы стать святой… Елизавета умерла в возрасте двадцати четырёх лет. Право$ верный народ овладел её трупом, чтобы приобрести во владе$ ние мощи, и даже обрезал мёртвой груди. Затем Елизавету по$ гребли в часовне Святого Франциска в Марбурге. Четыре года спустя её провозгласили святой. Её останки вынули из могилы, положили в саркофаг и выставили на алтарь часовни. При этом перенесении присутствовал сам император Фридрих Второй, поскольку требовалось присутствие уполномоченного государ$ ственного лица. Он короновал мёртвый череп золотым венцом и подарил золотой кубок, чтобы приложить его к останкам. От$ ныне мёртвая святая обрела покой, до тех пор пока папа Инно$ кентий Четвёртый в булле от 1249 года не отдал распоряжение о втором перезахоронении трупа. Из дословного текста буллы вытекает, что марбургская часовня Святого Франциска стала слишком маленькой для большого количества паломников. Нам не известно то место, куда перенесли останки. Когда двадцать пять лет спустя после её смерти святая Ели$ завета была вновь перенесена в другое место, было установлено, что «от скелета исходило чудесное благоухание» и что «платки, которые покрывали голову, были пропитаны жидкостью с при$ ятным ароматом, выглядящей как провансальское масло. Мозг был настолько свежим, как если бы она только что умерла». Прият$ ный аромат заметили ещё раньше, поскольку современник и пер$ вый биограф Елизаветы, Цезарий Гейстербаховский, писал по рассказам очевидцев: «За три дня до перенесения, которое было запланировано на первое мая, приор Ульрик (по всей видимос$ ти, это был Ульрих фон Дурне, кровный родственник того Рупер$ та фон Дурне, в качестве гостя которого Вольфрам фон Эшенбах пел прекрасную песню о Парцифале, Грале и Провансе на горе Вильденберг) отправился с семью братьями в ночной час в над$ гробную часовню, запер двери, откопал землю с могилы и от$ крыл гроб. При этом они почувствовали необычайно приятный

162

аромат. Братья отделили голову от тела, удалили ножом всю кожу, волосы и плоть, чтобы святая не выглядела ужасающе». Три дня спустя император Фридрих сделал своё благочес$ тивое дело. В течение следующих столетий святые мощи Елизаветы ох$ ранялись в Марбурге. Рыцари Тевтонского ордена позволяли мас$ лу, обладающему приятным ароматом, беспрестанно выделяться из костей. Они собирали его и дорого продавали как лекарство против всевозможных болезней. Но затем произошло нечто ужас$ ное и трагическое: в 1250 году Софи, старшая дочь Елизаветы, по$ велела маркграфу Генриху фон Мейссену поклясться в Эйзенахе на ребре её матери! В том же году герцогиня Анна фон Шлезиен — невестка святого Хедвига, которая была тёткой Елизаветы, — пода$ рила монастырской церкви Требниц другое ребро, окаймлённое серебром и золотом. В это время рука была перевезена в Венгрию, на родину Елизаветы. В семнадцатом столетии некий Винкельманн, как мне известно благодаря «Описанию Гессена», увидел в Альтен$ бурге у Вейцлара, кроме мощей Гертруды (младшей дочери Елиза$ вет), ещё и руку святой, украшённую золотом и драгоценными кам$ нями! Некий Пробст Вальтер, проживавший в Мейссене, владел частью мощей в виде пальца! Что же случилось? Рыцари Тевтонс$ кого ордена распродали святую кусочек за кусочком!.. В шестнадцатом столетии Филипп Отважный, ландграф Гессе$ на, упрекал со стороны Тевтонского ордена императора Карла Пя$ того в том, что останки, которые (вероятно, в 1283 году) были пере$ несены в построенную собственно для этой цели марбургскую цер$ ковь Святой Елизаветы, были похищены и увезены прочь. Удивитель$ ным образом Филипп, хотя рыцари Тевтонского ордена и продали мощи ещё триста лет назад, всё же нашёл останки костей своего зна$ менитого предка. Однако он повелел написать императору следую$ щее: «Святая Елизавета была достопочтенной и благочестивой ко$ ролевой Венгрии. Поскольку (daweil) его Furst. Gn. (ландграф Фи$ липп) нашёл, что многие поклонялись её мощам как идолам, (sunder) сомнений быть не может…, то она должна была быть похоронена на кладбище Святого Михаила у Тевтонского дома в Марбурге; однако кости её были похоронены не вместе, (sunder) одна кость здесь, дру$ гая там…» Филипп повел похоронить её в таком виде. Затем в 1547 году, во время Шмалькальденской войны, Фи$ липп по причине предательства оказался в плену у католиков. Ему

163

со стороны гроссмейстера Тевтонского ордена, пользовавшего$ ся у императора расположением, дали понять, что его привезут в Испанию, где он будет на всю жизнь посажен в тюрьму, если он не выдаст останки святой. 12 июля 1548 года рыцарям Тевтонс$ кого ордена были переданы «голова с челюстью, также две плече$ вые кости, а кроме того широкая кость», полученные в каком–то месте. Следует предполагать, что эти останки были заново захо$ ронены в церкви Святой Елизаветы. Затем прошло некоторое время, пока в 1625 году не случилось следующее. В Марбурге имелась кровать, которая якобы была спальным ложем Елизаветы. Из этой кровати ландграф Людвиг Пятый по$ велел извлечь кусок дерева и изготовить из него посох. Этот по$ сох он подарил крайне религиозной инфанте Изабелле в Брюс$ селе. Такой же подарок сделал сын Людвига, Георг Второй, кур$ фюрсту и архиепископу Фердинанду Кёльнскому. Когда бушева$ ла Тридцатилетняя война и гессенский край претерпевал ужас$ ные бедствия, Георг Второй решился на письмо, в котором при$ казывал некому президенту фон Беллерсхайму, чтобы тот выко$ пал всё, что ещё осталось от останков святой Елизаветы. Георг объяснял это тем, что они понадобились ему для «тайной цели», которая была бы «для него и его страны великим благословени$ ем». Беллерсхайм последовал его приказу. Останки были высла$ ны ландграфу, и тот подарил их курфюрсту и архиепископу Фер$ динанду Кёльнскому. В 1636 году ландграф Георг принял католи$ чество. Это и была «тайная цель». Теперь уже более не подлинные мощи долгое время находились в Кёльне. Однако «господину кур$ фюрсту, по всей видимости», — делаю я вывод на основании име$ ющихся у меня оригиналов, — «пришлось снова заключить при этом сделку. В то время мощи святой Елизаветы внезапно появи$ лись в Брюсселе, где инфантой Изабеллой были переданы мона$ стырю кармелитов. Здесь они во время Французской революции и затерялись». И всё–таки голова должна была быть спасена и находиться в госпитале Святого Иакова в Бесанконе. Напротив, гроссмейстеры Тевтонского ордена утверждали, что настоящие останки святой никогда не покидали стен церк$ ви Святой Елизаветы. В 1718 году тогдашний магистр и гроссмей$ стер Тевтонского ордена курфюрст Франц Людвиг Трирский ска$ зал о том, что знание о тайном укрытии останков святой Елиза$ вет «сохранялось устным образом в окружении гроссмейстера

164

Тевтонского ордена». Как бы то ни было, уже в шестнадцатом столетии в Западной Европе существовало в десять раз больше останков, чем могла иметь Елизавета. Прежде чем я закончу эту главу, которую я должен был на$ писать (пусть моим пером и руководило омерзение), я хотел бы констатировать следующее. На Елизавету Тюрингскую, которая никогда не относилась ко Двору Люцифера, Господь Саваоф дол$ жен был наслать то же проклятие, которым Исайя угрожал Лю$ циферу и тем, кто был вместе с ним. Елизавета не должна была быть погребена, как другие. Гиссен В рабочий день я был в церкви, в которой меня некогда скло$ нили к единомыслию. Она называется Иоанновской церковью и является домом божьим для протестантов. Мой отец видел, как она строится, когда был молодым. Я поднимался на башню церкви. Как и раньше, когда я был мальчиком, на этот раз я поднялся на цы$ почках через призрачно освещённый убогий неф по широкой ле$ стнице до органа и оттуда по крутой винтовой лестнице мимо ги$ гантского часового механизма к четырём балконам под острой шлемовидной крышей башни. Я никогда не забуду, как во время мировой войны со своими школьными товарищами я стоял там наверху, а вдали долго гремел глухой равномерный гром. Тогда мы потерпели поражение на западном фронте и в форте Во. Я вспомнил, как во времена военного бедственного положе$ ния я собирал возле Бусека буковые орехи. В Крофдорф Бреннесельн из них извлекали масло для изготовления материалов. С мельницы, расположенной возле Вейцлара, один раз в неделю я получал муку и молоко для моего больного брата. Я также вспомнил, как день и ночь в Гиссене я слушал шествующих по улицам военнопленных, прежде всего, французов и русских. Я видел, как бесконечными колоннами наши воинские части двигались к театру военных действий или, воз$ вращаясь с него, ехали навстречу с надеждой на выздоровление. Также я без труда вспомнил те дни, в которые я, будучи сту$ дентом, беззаботно и задорно кутил в крепости Глейберг. Однако затем я подумал о Конраде Марбургском, что было весь$ ма закономерно. На спине лошака он ехал по той же земле, которую можно обозревать с башни гиссеновской Иоанновской церкви.

165

Когда он сжёг множество еретиков, он добивался того, что$ бы папа в Риме причислил к лику святых его исповедницу Елиза$ вету. Для этого ему были необходимы доказательства — то, что останки разлагающегося в Марбургской церкви трупа творили с людьми чудеса. Магистр Конрад преследовал этим определённую цель. Вместе с канонизацией Елизаветы должен был быть создан противовес virulentum semen hereticae pravitatis — ядовитому се$ мени еретического зла. Еретиков необходимо было опровергнуть в том, что они отвергали любое почитание святых мощей и не верили в сверхъестественные чудеса. Он ездил по стране и соби$ рал доказательства чуда у народа, который трепетал при его по$ явлении. Наконец, он написал папе Relatio authentica miracolorum a Deo per intercessionem B. Elisabeth Landgr. patratorum — подлин$ ный рассказ о чудесах, сотворённых Богом благодаря ходатай$ ству святой ландграфини Елизаветы. Он начал свой рассказ сло$ вами: «Пресвятому отцу и господину Григорию, высшему Понти$ фику священной Римской церкви». Затем он изложил следующее: «В тех областях Германии, где привыкла господствовать истин$ ная вера, начало прорастать ядовитое семя еретического зла. Од$ нако Христос, не допуская, чтобы его паства была насильно со$ блазнена, и чтобы раздавить упорство еретиков… (Пропуск в моём тексте) … тотчас нашей чудесной вере истину … (пропуск) … при посредстве огромного количества чудес и хороших дел, которая для его славы и для почитания блаженной госпожи Елизаветы, тогдашней ландграфини Тюрин$ гии, были увидены во множестве и открыто…» Причисление Елизаветы к лику святых состоялось не сра$ зу. Конрад не дожил до него. Святой отец на основании рассказа Конрада должен был счесть названных Бонифацием идиотскими жителей Ланского округа и гессенского края неожиданно избранным небесами на$ родом. В Гиссене некий Хайденрайх под клятвой дал показания о том, что его дочь по всему телу была покрыта свищами, но при молитвенном обращении к скончавшейся ландграфине была исцелена. Генрих фон Глейберг утверждал, что он благодаря хо$ датайству святой Елизаветы избавился от тяжёлого желудочного заболевания. Некто из Крофдорфа, лицо которого изъели черви, выздоровел, когда он приложил к нему землю с могилы Елизаве$ ты. В Бусеке девушка исцелилась от своей близорукости. Женщи$

166

на из Вейцлара сообщала, что её сын был излечён от слепоты на один глаз. В Денсберге, который, возможно, является ближайшим к Дунсбергу после Гиссена, попавший в руки врага воин именем Дегенхард в полдень, после того как он произнёс короткую мо$ литву об Елизавете, освободился от своих кандалов и сбежал к кромке леса. Однако здесь он встал как вкопанный. Нечто тянуло его обратно, и Degenhardus subito suo domino fuit restitutus — Де$ генхард неожиданно вернулся к своему господину. Я не могу ска$ зать, кто подразумевался под этим Dominus Дегенхарда — его соб$ ственный военачальник или вражеский полководец. Верующий во Христа Дегенхард, благодаря святой Елизавете освободившийся от своих цепей, стоял перед лесом и не мог вой$ ти в него. Поскольку в немецком бору с его волшебством и его чу$ десами правили не Господь Саваоф и не Руах, его дух, — не Иисус и не Мария, не Конрад Марбургский и не Елизавета! Свободным гос$ подином леса был Тиубель (Tiubel), как древние хронисты называ$ ли Дьявола. Они могли также сказать «Люцифер» или «Люцибел»… В полуденный час Тиубель господствует в свободном лесу. Рыцарь Генрих фон Фалькенштайн, о котором я уже рассказывал, хотел бросить «взгляд в темноту потустороннего мира». Волшеб$ ник привёл его в полдень на распутье, описал круг и предупредил Фалькенштайна, чтобы тот не покидал его, не давал и не прини$ мал даров. «Поднялся вой бури, бушевали наводнения, показались ужасные фигуры. Наконец, из леса вышла громадная и тёмная фигура. Это был сам Дьявол. Рыцарь вступил с ним в разговор. Тиубель требовал от него подарка — овцу и петуха. Рыцарь отка$ зал ему и также не покинул круга. После этого он стал смертельно бледным и уже никогда не обрёл заново свой здоровый цвет лица». С тех пор, по рассказам, он стал бледным, подобно манихею… С башни гиссеновской Иоанновской церкви я также уви$ дел Фрауэнберг. В её близи господа Дернбаха, рыцари Вестер$ вальда, убили магистра Конрада. Он умолял оставить ему жизнь. Зиген Я увидел путь паломничества, который ведёт в гору из не$ большой деревушки Херкерсдорф. На его краю стоят двенадцать мест привала, внутри них красочные картины, которые изобра$ жают историю страданий Иисуса из Назарета. Отважно возвы$

167

шающаяся базальтовая вершина завершает путь — это камень друидов, несущий огромный деревянный крест. В скалу вставле$ на ниша — это тринадцатое место привала. Там стоит Дева Мария с ребёнком, изготовленная из гипса и ярко разрисованная. Тот, кто ходил здесь в минувшие времена, шёл от дома Херка (Herka) к камню Труте (Trute). Это древние обозначения. Красивейшую Германию можно наблюдать с высоты камня Труте. Горы, холмы, леса, луга, города, деревни далеко вокруг. Светящиеся серебром водные потоки наверху. Солнечное сияние и тени облаков игра$ ют над этим местом, а ветер напевает превосходную песню. Когда здесь в полночь или утром сильно дует ветер, он из$ вещает о герое Зигфриде, который, как рассказывает норвежс$ кая сага о Тидреке, обучился в глубинах Зауэрландских гор у кар$ ликов от Бальве кузнечному искусству. Там, где на востоке сине$ ют красивые вершины, он, светлый герой, должен был убить дракона Фафнира на Гнитахейде. Семьсот лет назад исландский аббат по имени Николаус, ис$ полненный раскаяния, совершил паломничество с Севера в Рим. Во время своего путешествия он должен был видеть язычника Зигфри$ да. Эта встреча должна была произойти между Кальдерном на Лане, в котором и сегодня жители показывают знаменитую «дыру Зигф$ рида» (Siegfriedsloch), — и древним Хорорусом у Нидермарсберга, где располагался сровненный с землёй королём франков Карлом Эресбург. Именно оттуда Карл, сея разрушения, двинулся дальше — к известной святыне наших предков Ирминсулю. Однако «Ирминсу$ лей» существовало великое множество. Не должен ли был один из них находиться вблизи камня Трутен, у Ирмгартейхен или Эрндтеб$ рук? Ирмгартейхен и Эрндтебрук — это древние названия. На юге возвышаются Фельдберг, Альткониг и Россерт, — высочайшая вершина гор Таунус. Фельдберг венчает красивая группа скал, которые называются скалами Брюнхильды (Brünhildefelsen). Здесь меж языков пламени покоилась вальки$ рия и была разбужена поцелуем Зигфрида. От камня Трутен недалеко до Херкерсдорфа, а оттуда ру$ кой подать до Зигена. Как верило другое дитя двенадцатого сто$ летия — валлийский хронист и капеллан Готтфрид Монмутский, в Зигене жил искусный Виланд. Во всей видимости, близраспо$ ложенный Вильнсдорф обязан этому кузнецу своим древним на$ званием — Вилландсдорф.

168

Взгляд с камня Трутен простирается довольно далеко — до высоких вершин на юго–западе, вплоть до Зибенгебирге («семи гор») на Рейне. Поэты сравнивали свои семь вершин с великана$ ми или королями, но больше всего они любили великолепную Драхенфельс («скалу дракона») — Дреканфиль в скандинавском мифе. Здесь должен был однажды жить Друсиан, древний сказоч$ ный король. И Дитрих Бернский, жена которого Годелинде была королевской дочерью Драхенфельса, сражался здесь в жестоком поединке, как говорят, с великанами Экке и Фасольтом. Ловен$ бург, не менее опутанный сказаниями. Ольберг (Елеонская гора), однажды являвшаяся местом для тинга. Петерсберг, состоящая из кольцевого вала. Лорберг, которая, как утверждают некоторые, обязана своим именем Лаурину. Наконец, Волькенбург и Ноннен$ штромберг завершают собой этот семизначный ряд. Также вокруг Херкерсдорфа тянулась та необъятная лесная территория, называемая древними географами Silva Hercynia (Геркинский лес). Начинаясь у источника Тиса, он простирает$ ся, сопровождая Рейн от Шаффхаузена до Шпейера, над Вест$ фалией и Гарцем на север. В этом лесу Оркус или Геркина, как верили греки и римляне, царствовал Оркус, который является хранителем страны мёртвых, и земная мать Деметра Геркина. Именно отсюда произошли люди их рода и сюда они всегда возвращаются. Этот лес был храмом богини. Схожим образом германцы называли свою богиню мёрт$ вых Герка (Herka), также Хель (Hel) или Гольда (Holda). Воздей$ ствие богини их совсем не пугало. Она рождает на белый свет деревья, листья, плоды и дарит их живым людям. Поэтому древ$ ние немцы верили, что первый человек произошёл из дерева — дерева, корни которого достают до самой госпожи Хель. Если человеческое дитя умирает, то его тело должно отправиться в странствие по Хельвегу («пути Хель») к Хеллиа, дому госпожи Хель, который расположен «далеко на севере». Там он мог собирать ла$ комые плоды, которые уберегали его от второй смерти, подобно плодам из сада Гесперид. Плоды этого сада были завоёваны под$ вигами для себя и людей героем Гераклом, которого ранние рим$ ляне почитали как Геркулеса. В лесу Герка ещё и сегодня суще$ ствует тропа, которая называется Путём Хель (Helweg)… Хель является великой матерью, роженицей и могилой для всего. Также и для небесных тел, и людей. Когда год подходит к

169

концу, к ней приходит Солнце, а когда заканчивается жизнь, то к ней приходит человек. Однако всё выходит из неё обновлён$ ным, живым для другого существования. Потому что Хель явля$ ется, как учили древние, госпожой «живой воды», из которой Солнце выходит омоложенным. Она также владеет яблоками бессмертия. Госпожа Хель является смертью. Поэтому она ниг$ де не может безраздельно властвовать, кроме как на зимнем се$ вере. Чем ближе к ней подходит человек, тем беднее становятся деревья и трава, бледнеют цветы. Наконец, властвует снег и лёд, которые никогда не отступают, пока не придёт Солнце. В самом центре матери всего сущего, под корнями Миро$ вого дерева, которая также является древом Жизни, находится источник Урд. Туда погрузился Один, чтобы обрести конечную мудрость, свой Солнечный глаз (Sonnenauge). В глубочайшем доме госпожи Хель покоится загадка всех загадок. А вместе с ней и её разгадка. Отец всего сущего Один прошептал разгадку, содержащуюся в одном–единственном слове, в ухо мёртвому Бальдру, прежде чем его сожгли. Госпожа Хель является смертью, а не жизнью, хотя всё жи$ вое берёт из неё своё начало. Любая женщина остаётся бездет$ ной, если её не оплодотворит мужчина. Поэтому госпоже Хель, как я всякой женщине, необходим супруг. И вот, женщина–Зем$ ля и мужчина–Солнце празднуют свадьбу, чтобы из их брака появился ребёнок — жизнь. Бог Солнца направляется к богине смерти — Земле, чтобы обнять её. В ночи зимнего солнцестоя$ ния оба празднуют «священный брак». Побеждённая силой муж$ ского бога, госпожа Хель отдаётся ему и становится матерью. «Приветствую Тебя, Земля, мать людей! Пробудись в объятиях бога, зароди в себе плод для пользы людей!» Это изречение кри$ чали англо–саксонские крестьяне пахотной земле, когда они вспахивали её и засевали. Госпожа Хель также является любовью, приносящей новую жизнь, поскольку всё живое однажды должно умереть, неся в себе смерть. Она есть любовь, которую испытывает женщина к муж$ чине, и та любовь, которую питает мать к своим детям. Велика любовь Великой Матери! С камня Трутен я видел несколько вершин Вестервальда совсем недалеко от меня: Кетцерштайн и Хоэнзеельбахскопф. Обе они, как мне сказал мой проводник, окутаны сказаниями.

170

Однако я смог вспомнить лишь предание о Хоэнзеельбахскопф. Оно звучало следующим образом. На её высоте раньше должен был находиться замок рыца$ рей Зеельбах. Он был достаточно прочным, и господа, жившие на Хоэнзеельбахе и называвшие себя «друзьями бога и врагами всего света», мало заботились о всеобщем мире, который был объявлен в то время. Однажды архиепископ Балдуин Трирский был уполномочен немецким императором ликвидировать зеель$ бахских рыцарей. Целый год Балдуин располагался у стен кре$ пости, но не мог исполнить данного ему поручения. Владелец замка и его хозяйка утверждали, что скорее окаменеет буковое дерево, растущее перед их замком, чем восторжествует архи$ епископ. Однако осаждавшим всё же удалось захватить крепость Хоэнзеельбах в 1352 году. Бук превратился в камень. Когда хо$ зяйка крепости Хоэнзеельбах увидела, что игра была проигра$ на, она попросила у архиепископа, чтобы ей позволили взять с собой её приданое. Трирцы думали, что речь идёт об её драго$ ценностях и позволили ей сделать это. Однако она не могла взять больше, чем могла бы донести. Она взяла с собой мужа и пове$ лела ему нести всё в долину к Цеппенфельду. Однако развалины этой крепости стояли ещё в конце во$ семнадцатого столетия. Сейчас они исчезли. Однако ночами в определённое время видят целый замок, каким он однажды был. Отряд рыцарей затем поднимается к крепости. Во главе него идут рыцарь и его верная хозяйка. Они ищут покрытый свежими ли$ стьями бук перед воротами замка, но находят его окаменевшим. И видение исчезает так же быстро, как и появилось. Господа Зеельбаха называли себя «друзьями Бога». Они мог$ ли относиться к друзьям Бога, немецким катарам. Также у них была древняя коренная аристократия «свободного господства Вестер$ вальда». Там были графы Сэйн (Sayn) и Солмс (Solms). Конрад Марбургский имел серьёзные намерения в отношении нападе$ ния на них. Там также были господа Вильнсдорфа, о которых позднее ходили рассказы, и рыцари Дернбаха. Они должны были убить отвратительного «учителя еретиков» Конрада. Друзья Бога… их противоположность — слуги Бога. Рыцари Вестервальда были друзьями того божества, которое заставляло кипеть сталь. Оно не желало иметь никаких слуг. В Германии также должны были су$ ществовать истинные рыцари! Я наверняка один из них!

171

Немецких катаров упрекали следующим образом: «Когда при$ нимали новобранца, то на первом собрании ему показывали жабу, которую он… должен был поцеловать… в зад. Иногда животное выглядело, как гусь или утка, иногда оно было так же велико, как хлебопекарная печь. Тогда к новобранцу подходил человек, пора$ зительно бледный, с чернейшими в мире глазами. Новичок также целовал его, в ледяную шею. С поцелуем из его сердца исчезало любое воспоминание о католической вере. Затем все участники спускались на трапезу. Тогда со статуи спускалась чёрная кошка, большая как собака, со свешенным хвостом. Она шла задом напе$ рёд, и её заднюю часть сначала целовал новобранец, затем предсе$ датель собрания и наконец все, кто являлся достойными и совер$ шенными, в то время как несовершенные и те, кто чувствовал себя недостойными, получали от мастера благословение. Затем каждый снова занимал своё место, пелись песни, и мастер спрашивал сво$ его ближайшего соседа: «Что это означает?» На что тот отвечал: «Мир и спокойствие». Другой добавлял: «И что мы должны повиновать$ ся». Затем весь свет гасился и совершалось половое сношение, после чего свет снова зажигался и места снова занимались. Затем из тём$ ного угла выходил человек, который с головы до пояса светился, как Солнце, и освещал собой всё пространство, а с пояса до ног был чёрным, как кошка. Мастер хватал край одежды новобранца, держал перед ним и говорил: «Учитель, я даю тебе то, что получил», на что светящийся человек отвечал: «Ты хорошо мне служил, и ты послужишь мне ещё больше и лучше. Я передаюсь твоей заботе, которой ты меня окружил». После этого он исчезал. Каждый год, на Пасху, члены секты получали католичес$ кую облатку, несли её во рту домой и выплёвывали в отхожем месте, чтобы таким образом выразить своё почтение Спасите$ лю. Они утверждали, что Бог низверг Сатану в ад несправедли$ вым и предательским образом. В конце он поборет Бога и при$ несёт спасение. Что нравится Богу, от того должно уклоняться, что же он ненавидит, то нужно любить». «Однако эта очевидная паутина лжи, — сказано в книге, которую я заимствую в этом изложении у папы Григория Девя$ того, — везде находила своих приверженцев. Она также довела почти до безумия легковерного старика, который в то время сидел на папском престоле. Папа Григорий возразил, что он буд$ то почувствовал себя опьянённым вермутом, и в действитель$

172

ности его письма звучали, как письма безумца. «Даже если зем$ ля восстанет против этих людей и раскроет своё чрево; если звёз$ ды на небе зажгутся к ним ненавистью и злобой; если не только люди, но и природные элементы объединятся для их уничтоже$ ния и снесут этих еретиков с лица земли, принеся вечное бесче$ стие для народов, не щадя ни род, ни возраст, — то и это не бу$ дет достаточным наказанием за все их злодеяния! Если их нельзя будет обратить в веру, то нужно применить са$ мые сильные средства. К ранам, которые нельзя вылечить лёгкими средствами, должны быть применены огонь и меч. И тотчас, 10 июня 1233 года, Конраду Марбургскому было отдано поручение пропове$ довать крестовый поход против люциферианцев. Архиепископ Май$ нцский и епископ Конрад из Хильдесхайма получили приказ при$ ложить все свои силы, чтобы уничтожить презренных». «Учитель еретиков» Конрад не мог ослушаться приказания. Двадцать дней спу$ стя он был убит вблизи Марбурга. Конрад, который никого не ща$ дил, умоляюще просил о помиловании. Но это было напрасно. «В память об этом убийстве на его предполагаемом месте, в Каппельне у Марбурга, была установлена часовня. Мёртвое тело было принесе$ но в Марбург и похоронено рядом со святой Елизаветой. Когда её мощи были перевезены в роскошную церковь Святой Елизаветы, тогда останки Конрада также были там захоронены». За Конрадом фон Райзенбергом, епископом Хильдесхай$ ма, оставалось право проповедовать крестовый поход против Вестервальда. Этот поход был осуществлён ландграфом Конра$ дом Тюрингским и Гессенским. Старая «Гессенская стихотвор$ ная хроника» рассказывает об этом коротко и лаконично: «При этом ландграфе Конраде годами Многие еретики жили в этой местности Граф Генрих фон Сэйн был одним из них / Но он обратился в христианство / Также были пойманы рыцари / жрецы и прекрасные люди После этого некоторые обратились / Некоторых сожгли на костре Ландграф Курт истреблял в стране / Любую еретическую провинность / Где бы он её не находил…»

173

Рункель на Лане Прошлой ночью я приехал в город при свете полной луны. Люди и животные мирно спали. Мостовая с выбоинами издавала звуки моей подбитой гвоздями обуви. Раздавался рокот оружия. Над домами возвышалась старая крепость, похожая на огромную чёрную каменную колоду. В воздухе чувствовался аромат лип. Рункель должен был быть основан Роландом — тем геро$ ем, который в пиренейской долине Ронцеваль (что означает «терновая долина») воевал своим мечом Дюрендалем «так, как делают только храбрые» и умер героической смертью. «Роланд умер, и небо озарилось ярким светом». Вероятно, Роланд также принадлежал ко Двору Люцифера. И не вызывает сомнений то, что король Карл, его господин, был совсем не королём франков и императором, а «великим Карлом и господином» на северном небе — Тором. Благоухают липы, розы и все цветы, которыми полон сад. Также приятно пахнет сено на лугах. Нивы колышутся на лёгком ветерке. Полевой жаворонок, ликуя, поднимается в небо. Из рас$ положенной неподалёку кузни до меня доносятся звуки наковаль$ ни. В жасминную беседку, где я пишу, залетел пёстрый мотылёк. Греки называли его «psyche». Psyche также означает «душа». Пашни колышутся, будто морские волны. Чтобы напугать детей, им здесь указывают на колышущуюся ниву и говорят: «Вот идёт злая житная баба (Kornmutter)! И если она вас схватит, то вы должны будете сосать её деревянную грудь». Раньше было по–другому! Деметрой — земной матерью — греки называли свою «жит$ ную бабу». В немецких округах она прежде называлась госпожа Герка или госпожа Хель. Её домом был лес или поле, а её дыха$ нием был ветер. Люди любили её, потому что она была Вене$ рой, Гольдой. Тангейзер был её любовником… Земная мать Хель также является холодной ночью и тёмной смертью. Смерть есть холодная ночь, как поётся в красивой не$ мецкой песне, озвученной Иоганном Брамсом. Однако хотя Сол$ нце и дарит жизнь, только ночью растут деревья и растения. Луна, звёзды и животные являются единственными свидетелями этого. Мне стало понятно, отчего аргонавты должны были войти в «гавань Венеры», чтобы найти Золотое Руно. Они хотели прибли$

174

зить момент своего обожествления. Так же, как и мы уподобляем людей растениям. Как и викинги–эллины, которые «с северным вет$ ром» плыли через мировой океан, аргонавты везли с собой дубовый брусок. Он служил символом верности земле и земной матери, стрем$ ления ко свету и тяготения к созвездиям. Среди людей существуют простые создания и герои, в лесу растут низкие деревья и деревья– великаны. От нас зависит, станем ли мы тем, кем хотим стать. Великая Мать, которую свели к образу злой «житной бабы» и «бабушки Дьявола», может теперь вытереть слёзы с красивых глаз и рассмеяться. Ведь она мелькает в лучах солнечного света над золотистыми пашнями. С ней впредь не будут поступать несправедливо, и она вновь может стать «дамой сердца». Действительно ли наше слово «сердце» (Herz) происходит от слова «Герка» (Herka)? Если да, то мать Парцифаля Герцелой$ да (Herzeloyde) является страдающей Геркой. Парцифаль оставляет свою многострадальную мать и после долгих блужданий находит Граль. В нём обитает госпожа Венера, как утверждает хальберштадтская Саксонская хроника. Таким об$ разом, искатель Граля должен проложить свой путь от человечес$ кой матери к божественной. Одна произвела его на свет, другая принимает в себя. Парцифаль прошёл круг своей жизни и, освобо$ дившись от того, «что по эту сторону леса Граля называют жизнью», стал королём. Его глаза смотрели на Камень Света, в блеске кото$ рого меркнет любое земное сияние. Этот Камень несла в своих руках королева. Только госпожа Мудрость, небесная мать, управля$ ет «философским камнем»! Останемся же верными этой Жене и не допустим мысли: какое мы имеем к ней отношение?!.. Когда Тангейзер оставил госпожу Венеру, она горько стра$ дала. Затем несчастный начал своё паломничество, которое было скитанием. Когда он осознал в Риме свою ошибку, он воз$ вратился в гору к Венере, где его ждал Круглый стол. Он стал королём в волшебном царстве и избавил богиню от её мучений». Однажды жила une comtesse qui depuis devint fée — графи$ ня, которая затем стала феей. В древнефранцузском придворном стихотворении она является супругой короля Гюона (Hüon) из Бордо, который известен нам из виландовской поэзии Оберона или из романтической оперы «Оберон» Карла Марии фон Вебе$ ра. После долгих скитаний по землям Комманс (Commans) и Фой (Foy) эта графиня оказывается со своим мужем в bocaige Auberon

175

— волшебной роще Оберона. После этого они оба были достав$ лены через глубокие воды рыбаком, который превратился в рыбу Аполлона — дельфина. В сказочной роще они находят крепость, королём которой является Оберон. Как и Анфортас с Артуром, он также страдает от тяжёлой раны. Он не может умереть, пока бо$ лее молодой король не примет вместо него «корону и копьё» — символы владычества над волшебным царством. Гюона и его суп$ ругу коронуют. Оберон прощается с ними и умирает. Его мёртвое тело кладут в сундук и поднимают в воздух с помощью магнитов. Итак, однажды жила графиня, которая стала феей. Её имя, как говорит древнее стихотворение, было Эсклармонда. И я ут$ верждаю: земли Комманс и Фой являются пиренейскими окру$ гами Комминж и Фуа, где находится катарская крепость, назы$ ваемая Монсегюр. Этот замок имел непосредственное отноше$ ние к еретической графине Эсклармонде де Фуа. Однажды жил страдающий король и отец. Он, пусть и рав$ ный богу, станет счастливым только тогда, когда на его место поднимется другой король. Исполненный мучений правитель ничего не знал о пресловутом иудейском боге. Еврейский бог ревностно следит за тем, что «он является единственным Госпо$ дом, и нет более иного». Этот бог бросил на произвол судьбы своего единородного сына Иисуса, которого назвали Христом, и вверил боли, вместо того чтобы самому пострадать из–за не$ совершенства созданного им в шестой день по собственному образу и подобию человека. Он позволил своему сыну взять на себя грехи его мира и претерпеть смерть на кресте, несмотря на то, что он устами Моисея высказал проклятие каждому, кто бу$ дет распят. Он, кто также «делает зло», заранее проклял своего единородного сына! Он сожалеет о том, что создал людей… Божество, которое не является библейским, будет спасено. Оно должно быть спасено, чтобы быть божеством. Это спасе$ ние должно прийти от людей. Чем было бы божество без лю$ дей? Божество страдает, потому что в мире не всё «в порядке». Если люди создадут в мире порядок, то видимая часть божества — природа — будет приведена в соответствие с его невидимой частью — центром силы. Тогда Бог будет «парить», будто пребы$ вая между двумя магнитами. Все силовые потоки, позитивные и негативные, наконец, станут одинаково сильными, и божество сможет покоиться в самом себе. Это божественное спокойствие

176

не имеет ничего общего с бездействием. Струящаяся сила по$ зволяет спасённому и ставшему невидимым божеству оставать$ ся в равновесии. А молодой бог правит видимо. Молодой бог владычествует в древних сказаниях и песнях о баронах и феях — о рыцарстве. Жизнь, которая ведёт их, отли$ чается от жизни человеческих созданий. Мир, в котором она живёт, является не земной юдолью, а земным раем, которым пра$ вит корона, защищённая копьём. Лишь тот, кто остаётся бди$ тельным, сражается и защищает корону, тот пребывает в зем$ ном раю, пока, «спасённый» грядущей молодостью, он не про$ никнет в космический силовой поток. До тех пор этот человек живёт. Его жизнь протекает под влиянием толкования, вернос$ ти закону и следования по пути того «бога», который «парит» на небе, — Солнца. Его жизнь — это жизнь Минне. Минне, которая является памятью, делает тех, кто не забы$ вает о её происхождении и её цели, подобными земным богам: «irdischer göte gnôz» («подобными земным богам»), как сказано в песни о «вартбургской войне». Минне утешает, поскольку в вос$ поминании истока «minnende» («испытывающий Минне») чело$ век узнаёт свою конечную цель. Если человек обрёл «утешение» Минне (это утешение предполагало поиск, блуждания и борьбу), то он надевал новую «рясу»: становился «дитём божьим». С тех пор он становился единым с кругом творения и всем, что ползает и бегает, растёт и умирает. Благодаря очищающемуся воздействию веры, он мысленно приближался даже к деревьям и источникам, шелест и журчание которых он теперь понимал. Он сам стано$ вился дриадой или ундиной. Он даже постигал сущность камней. Истинное рыцарство и настоящая Минне была доступна для каж$ дого. Для этого не нужно было именовать себя Гралем или иметь много денег. Необходимо было являться «чистым», а не помесью. В этом заключалось единственное условие. Поэтому Фейрефиц, нечистокровный сводный брат Парцифаля, не мог созерцать Граль. Несмотря на то, что Граль проносили перед его глазами. Истинные боги стремятся к молодости, которая бурно до$ бивается своего права и является верной закону. Поэтому она обновляет и «спасает» их — постаревших божеств. Эти строки я написал в прекрасное воскресенье в Рункеле на Лане, пока «житная баба» ткала, а солнечный отец посылал свои стрелы. Передо мной лежит пожелтевшая книга. На рас$

177

крытых страницах по–латински написано предложение: Runcarii vocantur a villa. Немецкие катары получили своё имя благодаря городу Рункель (или, как я также прочёл, Рункелер). «Runkeler» носили с собой короткие мечи. Якоб Гримм, вопреки всеобщему мнению, считал, что этот меч назывался «рунко» (runco) и что катары брали своё имя именно от него. Кёльн Надпись на древней кёльнской печати гласила: Sancta Colonia Dei Gratia Romae Ecclesia Fidelis Filia — Святой Кёльн, Бо$ жьей милостью верная дочь Римской церкви. Папа Иннокентий Третий, главный инициатор крестовых походов против альбигой$ цев, называл его более возвышенным, чем все другие города Гер$ мании в своей славе и великолепии — а хроника одиннадцатого столетия называет его caput et princeps gallicarum urbium — гла$ вой и князем галльских городов. Так и есть: на протяжении дол$ гого времени Кёльн был и до сих пор остаётся римским. В качестве Colonia Agrippinensis (Колонии Агриппины) го$ род был главным рейнским укреплением языческого Рима, гар$ низоном и местопребыванием верховного главнокомандующе$ го. В этом городе были свой Капитолий, храм, амфитеатр, водо$ проводные линии, схожая с римской конституция и даже цезари. Затем пришли франки и христианские епископы. Кёльн остался «римским». В девятом веке город был уничтожен норманнами. Хотели ли они, враги юга, препятствовать римскому влиянию на немецкую землю? Если бы Кёльн был уничтожен северными вои$ нами, то он представлял бы собой, как с явным преувеличением утверждают монашеские хроники, лишь «гору мусора». Однако церковь, предвидев это, позаботилась о городе и укрепила его. Несмотря на это, большая часть кёльнских граждан, прежде всего ткацкая гильдия, не была довольна папским господством. Некоторые хронисты горько жалуются на то, что «горожане лишь изредка с благодарностью принимали те выгоды и привилегии, которые им косвенно и непосредственно предоставляли еписко$ пы. Под управлением архиепископа Анно в одиннадцатом столе$ тии горожане начали выступать против церковной власти. Анно, тем временем ставший святым, не знал жалости по отношению к повстанцам. По его приказу кёльнским шеффенам выкололи гла$

178

за. Пощадили лишь одного–единственного шеффена, чтобы он привёл других домой. Ещё святому Энгельберту, являвшемуся ар$ хиепископом около сотни лет после Анно, — этому «столпу церк$ ви и опоре Германии», — было сложно взаимодействовать с горо$ жанами. Однако он настолько запугал графов, дворян и вассалов, что никто не отваживался протестовать против него». В Кёльне также горели костры инквизиции! В «Беседах о чудесах» цистерцианского монаха Цезария Гей$ стербахского можно прочесть: «Однажды в Кёльне схватили ере$ тиков. После того как их допросили и разоблачили, их пригово$ рили к «мировому суду». Когда их подвели к огню, один из них, по имени Арнольд, которого другие еретики называли учителем, попросил хлеба и чашу воды. Когда некоторые из присутствую$ щих захотели исполнить его просьбу, знающие люди отговори$ ли их, так как Дьявол с лёгкостью мог позволить сделать нечто, что принесло бы людям искушение и гибель. Как я, Цезарий Гей$ стербахский, могу судить на основе свидетельства другого ерети$ ка, схваченного, приговорённого и сожжённого королём Испа$ нии три года тому назад, учитель Арнольд хотел приготовить сво$ им богохульное причастие — последнее причастие для вечного проклятия. Еретиков вывели из города и предали огню на еврей$ ском кладбище. Когда они уже сильно пылали, многие видели и слышали, как Арнольд возложил на полусожжённые головы сво$ их учеников руку и сказал: «Оставайтесь крепки в своей вере, по$ тому как сегодня же будете вы у Лаврентия!» Среди них находилась красивая, но в то же время посвятив$ шая себя ереси дева. Поскольку многие ей сочувствовали, деву подняли с огня и пообещали вступить с ней в брак или привести в монастырь, в случае если она обратится в веру. Несмотря на это, она произнесла: «Скажите мне, где находится тот соблазнитель?» Когда ей показали учителя Арнольда, она кинулась, закрывая своё лицо, на мёртвое тело лжеучителя и ступила с ним в ад». Учитель Арнольд и преданные ему были бы странными еретиками, если бы они, жарясь в зажжённом католиками кост$ ре и будучи под покровительством католического мученика и святого Лаврентия, ожидали рая. В 258 году святой Лаврентий, получив сан римского диакона, был посажен в том же городе на пылающую решётку язычниками. От этого он умер. Лаврентий является святым–заступником библиотек и библиотекарей. Дол$

179

жен ли он также быть святым–заступником еретиков, в особен$ ности горящих в огне? Рассказ Цезария также вызывает и дру$ гие вопросы: когда именно человек попадает в ад, и почему кёль$ нские еретики были сожжены на еврейском кладбище? Святая Хильдегард из Бингена однажды пришла в Кёльн, чтобы выступить с речью перед всем духовенством города. Од$ нако она рассказала не о сладостной божьей Минне, которой посвящено не одно стихотворение, и не о небесах, ради кото$ рых духовники терзали свою плоть. Она выступила с просвети$ тельной речью об убежище еретиков и дала знать благоговейно внимающим попам, что, дабы схватить это дьявольское отро$ дье, нужно обыскать подвальные мастерские ткачей. Из Фризии, частью которой также является остров Хельголанд, на Рейн при$ шло искусство ткачества. Поэтому не может быть совпадением то, что во Фризии были с такой суровостью истреблены сво$ бодные фризские крестьяне Штединги, в то время как на кёльн$ ских и альбигойских еретиков была устроена охота. Также не может являться совпадением и то, что провансальских катаров часто называли Tisserands. Это означает «ткачи»! Святое ткачество!.. В стремительном беге времени 1 нахо$ дится земной дух и действует живое божье дитя. Становление есть ткачество. Под Мировым ясенем норны ткут нити судьбы. Их трое. Самую старшую зовут Урд. Это означает «прошлое» и «ткачиха». Она плетёт первый узел ткани, которая плетётся до Хель. Также и Лаурин, король карликов, плетёт шёлковую нить, чтобы провести её вокруг райского сада роз. Ткацкий челнок, ты следуешь путём, которым должен следовать, — туда и сюда, пока ткань не будет соткана. Ткацкий челнок, ты означаешь круг, пройдя который, каждое отдельное существо должно исполнить своё предназначение. Поэтому люди, которые разговаривали на латинском языке, называли его Radius… В 1133 году крестьянин из местечка Индиен (сегодня Корнелимунстер, расположенный возле Ахена) построил в лесу корабль и снабдил его колёсами. Этот корабль был пере$ несён членами ткацкого цеха в Ахен. По пути каждый, кто, не являясь ткачом, дотрагивался до корабля, освобождался от денежного залога. В Маастрихте, куда привела поездка из 1 Выражение «стремительный бег времени» звучит по$немецки как der sausende Webstuhl der Zeit. Слово Webstuhl, в свою очередь, означает «ткацкий станок».

180

Ахена, корабль снабдили мачтой и парусом, и в Синт–Труй$ ден возле Люттиха местные ткачи должны были день и ночь охранять корабль и наполнять его всяческими инструмента$ ми. Для чего они это делали, не сообщается. Музыканты об$ ходили его и играли при этом танцевальную музыку. Волне$ ние продолжалось двенадцать дней, пока наконец не вмеша$ лись власти. Они не отваживались сжечь или уничтожить ко$ рабль другим способом, считая при этом, что «место, где ос$ танется его пепел, будет осквернено». Поэтому было поста$ новлено, что его доставят в соседний пункт. Там сюзерен си$ лой оружия положил этой истории кровавый конец. В одной пещере Сабарте я обнаружил рисунок из альби$ гойских времён. Он изображал корабль мёртвых с солнцем в качестве паруса… Священный корабль!.. Когда Аполлон появился на свет, Зевс дал ему золотую митру и лиру, а также запряжённую лебедями повозку и послал его в Дельфы, чтобы он там провозгласил эл$ линам их права. Однако Аполлон, подобно звезде, направил ле$ бедей в землю гипербореев, и его сияние доходило до небес. Сквозь волны несло его пустое ложе, которое выковал из драго$ ценного золота хромой Гефест–Вулкан, сын Венеры. Над повер$ хностью воды он нёс дремлющего. Афинцы представляли себе Деву Афину (Athene Parthenos), свою девственную богиню мудрости, в виде ткачихи и прядиль$ щицы. Каждые четыре года высшие государственные служащие афинского государства торжественно ввозили в Акрополис и приносили в дар одежду из шафрана, натянутую на судно в виде паруса. Благородно рождённые афинянки искусно вышили на парусе изображение Гигантомахии — той войны, которую вели боги с титанами за гору богов Олимп. Афина, божественная тка$ чиха ковра жизни цвета шафрана, защищала также кузнечное ремесло. Она постольку обязана своим азиатским существова$ нием кузнецу Гефесту, или, как учат другие, дарителю огня Про$ метею, поскольку одному из них Зевс расколол голову, из кото$ рой произошла Афина. На Акрополисе всегда сверкало её гото$ вое к бою копьё, как символ того, что без боевой готовности и призрения к смерти лишаются жизни. Когда афинцы подняли плащеобразный парус к храму–крепости и копью, на мачту свя$ щенного корабля был натянут вороний флаг, также сотканный

181

благороднейшими дочерями города. В конце концов корабль отплыл в море. Он был предоставлен попутному ветру, чтобы тот направлял его, куда захочет. Священный корабль!.. На «Арго», который, возможно, был arca — ковчегом (Arche), известнейшие эллинские герои пере$ секли море. Они плыли на север. Спаситель Ясон был капитаном судна. Его спутниками были Орфей, диоскуры Кастор и Поллукс, и не в последнюю очередь Геракл. На носовой части корабля был прикреплен выразитель$ ный дубовый брусок, который доставили из Додоны, где шелес$ тела известнейшая дубрава Греции. Аргонавты в течение своей поездки должны были совершить самые различные деяния, пока они не нашли то, к чему плыли, — Золотое Руно обожествления. В средневековье оно было «философским камнем»… Виланд, хромой кузнец, заключил себя в ствол дерева и до$ верил свою участь (подобно аргонавтам) этому «кораблю», что$ бы достичь оправдания. Прежде чем король Нидход, которому он должен был отомстить, сделал его хромым, произошло следу$ ющее. В Мирквиде («тёмном лесу») он и оба его брата захватили врасплох трёх дев–лебедей, которые «предрешали судьбу сража$ ющихся воинов». Усталые, валькирии спустились на берег озера, которое называется Вольфзее («вольчье озеро»), чтобы отдохнуть. Тем временем Эгиль и два его брата забрали лебединые одежды, а затем привели трёх дев домой в качестве своих жён. После того как прошло семь зим, жён потянуло в Мирквид. Они покинули своих мужей и более никогда не вернулись. Ещё тягостнее стала печаль Виланда, когда его захотел покинуть сын Витеге: «Отец, я не хочу быть кузнецом! Дай мне хорошего жеребца, острый меч, сильное копьё и новый щит, крепкий шлем и блестящую кольчу$ гу, чтобы я отправился в путь и искал хорошего господина. Ему я хочу служить и с ним ездить на лошадях, пока мне будет позволе$ но судьбой!» Отец спросил его, куда он намеревается ехать. «В землю Амелунгов, к Дитриху Бернскому!..» Вплоть до восемнадцатого столетия народ рассказывал о Беркшире в Южной Англии, доме Wayland smith, который нахо$ дился внутри камня. Священный корабль и священный камень. Харон, перевоз$ чик мёртвых, перевозит в своём челне души умерших через реку Стикс в преисподнюю. Через воду, которая всё очищает. Этот по$

182

тусторонний мир в нордических мифах называется Гласисвел$ лир и Гласислундр. Это может означать «место стекла», но также «страна янтаря». (Благодаря Тациту, германское слово glas начало обозначать также янтарь: римляне называли его glesum, а греки electron). Острова мёртвых также являлись фризскими острова$ ми в германском море, Хельголандом и другими. Римлянин Пли$ ний называет их Glesiae и Elektrides. Они были insulae vitreae — стеклянными островами из кельтского предания, где пребывает король Артур. Артур (Artus) означает «большой медведь». На корабле, небольшом, но плавучем, Пифей из Марселя от$ правился на Полуночь. Ему удалось достичь своей цели — острова Туле и страны янтаря. Пифей был философом, другом мудрости. К чему вся мудрость, если человек не знает о конечных вещах? Пи$ фей мог держать в своей руке кусочек янтаря, когда после удачной поездки он вернулся в гавань своего родного города. Он был в сво$ ём роде аргонавтом, и ехал, как и герои Арго, на север. Возможно, он взял с собой из той страны золотисто–жёл$ тый камень. Затем он сел перед этим камнем и так же задумчиво посмотрел на него, как и столетия спустя Гамлет созерцал череп своего отца. Пифей спросил, что есть жизнь и почему живёт человек. Он поставил вопрос, который заставил Люцифера упасть с небес. Опасность данного вопроса не напугала его даже тогда, когда он узнал о проклятии иудейского бога Яхве. Пифей нёс в руке золотисто–жёлтый камень. Для него это был «фило$ софский камень», Золотое Руно! На челне, который тянет лебедь, Лоэнгрин пришёл к людям, чтобы принести им весть о Грале, выпавшем из Короны Люцифе$ ра камне. Он также запретил людям отвечать на вопрос «откуда?». Лоэнгрин разрешил им отвечать только на вопрос о его собствен$ ном «откуда?»! Потому что он сам не был человеком и должен был, в случае если люди его узнали, вернуться туда, откуда пришёл. Кёльнских катаров, разысканных и схваченных в подземных ткацких мастерских, сожгли, чтобы Европа ещё глубже погрязла во всей иудейской мифологии. То, что сожжение было совершено на еврейском кладбище, являлось издевательской насмешкой. Вместо слов, которые Иисус Христос сказал на кресте раз$ бойнику: «Сегодня же будешь со мной в раю» — вместо этих биб$ лейских слов катары (по меньшей мере, кёльнский верховный еретик Арнольд) использовали слова утешения. Они звучали

183

следующим образом: «Сегодня же вы будете у Лаврентия!» Под ним подразумевался отнюдь не святой Лаврентий. Это объясня$ ется тем, что большинство церковных святых, пока они ещё пребывали в земной юдоли, чувствовали к еретикам ненависть, но никак не понимание и прощение. Нет оснований предпола$ гать, что на небесах они могли изменить своё отношение к ним. Также для святых должны были быть свойственны те сло$ ва, которые папа Григорий, названный Великим, сказал о мире праведников, смотрящих с небес в ад. Он писал, что при виде адских мучений небесная радость пребывающих «в объятиях Авраама» приумножалась. Отчего же в таком случае должен был святой Лаврентий, который сам умер мученической смертью, дабы стать причастным церковным небесам, защищать в раю грешников? Если бы он и стал их защитником, то предположе$ ния папы Григория оказались бы неверными. Пребывая на не$ бесах, Лаврентий наверняка узнал бы, что еретики — люди ино$ го склада, нежели те, которых учит церковь. Из рассказа Цезария ясно следует, что Лаврентий, на которо$ го возлагали свои надежды кёльнские катары, пребывает в месте, которое католики тринадцатого столетия называли адом. К этому потустороннему месту необходимо «подняться». Таким образом, это не тот ад, в который «снизошёл» после своего воскресения Иисус, чтобы наконец «вознестись» на небеса и сесть по правую руку от Бога, как полагает христианское вероисповедание. Тем Лаврентием, по которому тосковали еретики, был Лаурин! Руины монастыря ГГейстербах ейстербах Здесь семьсот лет назад написал свои главные произведения знаменитый монах и хронист Цезарий. К ним относятся «Беседы о чудесах» (которые церковь, тем не менее, считает опасными), «Жизнь святой ландграфини Елизаветы» и — по просьбе магистра Иоганна, который являлся палачом еретиков, — произведение «Против лжеучения Люцифера». Кое–что необходимо рассказать об этом аббатстве, его становлении, расцвете, аббатах и монахах… Одним апрельским днём 1188 года, ещё до того как был ос$ нован «Гейстербах в долине святого Петра», четырнадцать цис$ терцианских монахов ехали вниз по течению Рейна. Они хотели попасть в Зибенгебирге, чтобы вступить там в покинутый «мона$

184

стырь святой Девы Марии на Штромберге». Как рассказывает хро$ нист Цезарий Гейстербахский, монахи неожиданно увидели на небе крест, окружённый семью солнцами. Это показалось им хо$ рошим предзнаменованием, и в то же время они верили, что крест означал Святого Духа, а семь солнц — семь христианских даров милости. Согласно их толкованию, этими дарами они должны были впоследствии освящать неверующую и еретическую стра$ ну. Монахи прибыли в Штромберг. Здесь за пятьдесят лет до это$ го вёл жизнь отшельника один рыцарь. Вокруг его скита собра$ лась кучка верующих, подобных ему, «нагишом избежавших ко$ раблекрушения мира». Вместе они основали монастырь. Получая содействие и защиту со стороны папы и кёльнских архиеписко$ пов, которые в это время воздвигали в окрестностях монастыря одно боевое укрепление за другим, они начали проповедовать Евангелие. Мы не обладаем сведениями о том, насколько им это удалось. Однако в предании содержится то, как братья после смер$ ти отшельника оставили «неудобное по причине высокого рас$ положения горы местопребывание» и с разрешения архиеписко$ пов основали другой монастырь. Что же касается тех четырнадцати цистерцианских монахов, которые овладели покинутым монастырём, то они также не испы$ тывали особенного удовольствия от нахождения на вершине Штромберга. «Суровость климата, дефицит жилых мест и трудность удовлетворения жизненных потребностей на вершине горы», — всё это доставляло им, изнеженным, неудовольствие. Цистерцианцы захотели покинуть монастырь. Однако аббат на основании сна, который он видел, верил, что отцов можно удержать посредством речей и наказаний. Ему приснилось, что он, в сопровождении тол$ пы белых людей, с крестом в руке садится в лодку. Лодку относит сильным течением в клирос церкви, и только с помощью послан$ ного руля аббату удаётся предотвратить крушение лодки и её ко$ манды при столкновении с колонной. Благодаря этому сновиде$ нию, аббат уговорил монахов остаться на Штромберге. В конце концов, самому аббату перестала нравиться высо$ когорная жизнь, и в 1191 году в расположенной у подножия горы долине был заложен монастырь Святого Петра. Храм на верши$ не остался монастырской церковью. Затем случилось так, что кёльнский архиепископ Теодорих воздвиг замок Годесбург. С некоторых пор здесь стояла часовня

185

Святого Михаила, но до сих пор «по причине святости места» так никто и не отважился соорудить крепость. Согласно преда$ нию, на эту постройку так рассердился архангел Михаил, что он вместе с ракой для мощей из часовни на Вудинсберге (Во$ тансберге), как тогда ещё назывался Штромберг, полетел с рас$ правленными крыльями в часовню на Штромберге. С тех пор верующий народ совершает паломничества только на Штром$ берг, а монахи Гейстербаха (так начал называться новый мона$ стырь в долине Святого Петра вскоре после своего основания) получают от этого большую прибыль. Ещё больше выгоды они получили от других мощей, в том числе творящего чудеса зуба Иоанна Крестителя. Он должен был попасть к монахам Гейстербаха следующим образом: рейнский рыцарь по имени Генрих фон Ульмен похитил его из Софийско$ го собора в Константинополе. Вернувшись в Германию, Ульмен попал в плен к имперскому министру Вернеру фон Боланден. (Впрочем, этот Боланден не пользовался особо доброжелатель$ ным отношением со стороны правоверных. В то же время он пре$ доставлял своим людям много свободы. Иначе бы он не разре$ шил одному из своих вооружённых всадников пренебрёчь крес$ том при осаде рейнского городка Санкт Гоар в 1201 году. Поэто$ му Вернер должен был совершить крестовый поход в Палестину.) По прошествии некоторого времени одной монахине мо$ настыря Штойбен приснилось, что Ульмен будет освобождён из плена Боланден, как только он преподнесёт аббатству Гейстер$ бах в подарок зуб. Для этого святого зуба он ранее повелел воз$ вести часовню на своём Эйфельбурге. Ульмен с тяжёлым серд$ цем расстался с зубом и обрёл свободу. Аббатом Гейстербаха в то время был Гевард фон Вальбер$ берг, некогда настоятель монастыря в Кёльне. Цезарий, обязан$ ный ему своим обращением в веру, рассказывает, что его собрат Гевард желал «предать забвению прожитую в чувственных наслаж$ дениях молодость». Его деятельность в качестве аббата состояла, наряду с прочими обязанностями, в том, чтобы торжественно принять во владение зуб Иоанна Крестителя. Это происходило в то время, когда Филипп Швабский и Отто Брауншвейгский боро$ лись за немецкую императорскую корону. Дела в Священной Рим$ ской империи германской нации обстояли тогда не самым луч$ шим образом. К неурожаям и голоду добавились войны и разло$

186

жение морали. Наступили особенно тяжёлые времена и число голодающих, которых должен был накормить монастырь, соста$ вило полторы тысячи. Тогда небеса смилостивились над монас$ тырским народом Гейстербаха. Хлеб, который клали в монастыр$ ские печи маленьким, доставали из них огромным. Произошло чудо, и после него оставалось только укрепляться в вере. Однажды в монастырь был принят молодой человек по име$ ни Рихвин. Этот послушник страдал от сильнейшей любви к жен$ щине. Возлюбленная написала ему умоляющее письмо, в кото$ ром просила его покинуть монастырь и вернуться к ней. Самым ужасным из всего этого было то, что всякий раз как Рихвин полу$ чал письмо или когда в нём ярко пылала любовь, он бросался на землю и громко кричал. Этому юноше был необходим добрый совет, и помочь мог только Господь Бог. Аббат Гевард и гейстер$ бахские монахи единодушно направляли свои молитвы небесам tandem per Dei gratiam triumphanss est monachus — пока послуш$ ник, покорившись милости божьей, не стал монахом. Об аббате Геварде необходимо сообщить ещё нечто, что привлечёт наше особое внимание. Цезарий рассказывает, что однажды гейстербахские монахи заснули, в то время как аббат читал проповедь в капитуле. Когда он говорил о святых, чудесах и тому подобном, аббат одновременно обдумывал средство, которым можно было прервать сон дремлющих. Тогда ему кое– что пришло на ум. То, что он придумал, должно было — как из$ вестный удар литаврщика в одиннадцатой симфонии Гайдна — разбудить всех, кто крепко спал. Аббат Гевард, воспользовавшись внезапно пришедшей в его голову мыслью, повысил свой голос и прокричал: «Внимайте, мои братья, и слушайте совершенно новую, примечательную историю: однажды жил король, его зва$ ли Артур!» В то же самое мгновение все вскочили. Показатель$ ным образом они был отчитаны. Один гейстербахский монах стал ещё более известным, чем Цезарий. Его звали Маурус, и он, как рассказывают, несмотря на свою молодость, превосходил сограждан своей мудростью. Од$ нако в своей цветущей мудрости он был несчастен, ибо, по сло$ вам моего авторитета, его грыз ядовитый червь сомнения. С Маурусом, монахом Гейстербаха, случилось следующее. Часто его глаза беспокойно блуждали по пергаментным страницам Библии. Как–то (я почти слово в слово пересказываю

187

предание, которое содержится в имеющемся у меня оригинале) он снова провёл бессонную ночь почти до раннего утра. Утрен$ нее солнце уже распространило своё ласковое сияние над высо$ ким сводом крестового хода. Его лучи соблазнительно играли на руках монаха. Однако тот беспрерывно смотрел на следующие строки Библии: «И тысяча дней для Господа как один день!» Уже на протяжении месяцев эти слова терзали разум мо$ наха. Теперь они снова танцевали перед его глазами. Эти зави$ тые и чёрные знаки росли, удлинялись, вытягивались и, стано$ вясь гигантскими, превращались в саркастические фигуры. «И тысяча дней для Господа как один день!» Его потянуло из тесной кельи в торжественное одиноче$ ство монастырского сада. Взгляд монаха застыл на земле. Сам того не зная, он покинул монастырский сад и был теперь в лесу. Из зелёных ветвей его радостно приветствовали птицы, а из пу$ шистого мха — большеглазые цветы. Однако Маурус, пребыва$ ющий в раздумьях мыслитель, не видел и не слышал ничего, кроме слов писания: «И тысяча дней для Господа как один день!» Уставшими были блуждающие стопы, утомлённым был мозг. Монах опустился на камень и склонил терзаемую мыслями голо$ ву на дерево. Умиротворяющий сон похитил его дух. По ту сторо$ ну звёзд, в обтекаемых светом сферах он пришёл в себя, оказав$ шись у престола Всевышнего, где вокруг него журчали воды веч$ ности. Появились все божьи создания и начали прославлять Его творение. От червя в земле, которого не в состоянии ещё сотво$ рить ни одно смертное создание, до орла в воздухе, которому даны крылья, позволяющие смотреть ввысь на высоты Земли. От пес$ чинки в море до огромного конуса, который по приказу Господа извергает огонь. Все они говорили на языке, закрытом для ушей высокомерных и открытом и понятном только скромным, — на языке тех, кого он однажды создал. И, тихо смотря, монах открыл глаза. Он стоял, внимательно прислушиваясь. До его ушей донес$ лось далёкое звучание монастырского колокола. Это был вечер$ ний звон. Вечерняя заря уже сияла сквозь сверкающие буковые деревья. Он спешно направился в монастырь. В церкви уже зажг$ ли свечи. Через полураскрытые двери он увидел братьев на хоро$ вых подмостках. Бесшумно он поспешил к своему месту, но в удив$ лении заметил на нём другого монаха. И ещё более странным было то, что этого незнакомца он никогда ранее не видел! В свою

188

очередь тот монах поднял глаза от книги и посмотрел вопроси$ тельно на вновь прибывшего. Маурусом овладело беспокойство. Он заметил чужие лица. С бьющимся сердцем он ждал конца псалмов. Наконец, пение и молитвы замолкли. Вдоль рядов слышалось бормотание. При$ ближался аббат, почтенный старец. На его голове лежал почти восьмидесятилетний снег. «Как твоё имя, незнакомый брат?» — спросил он мягким, доброжелательным голосом. Монаха охватил ужас. «Маурус, — глухо пробормотал он дрожащим голосом. — Святой Бернар был аббатом, который принял мой обет в шестом году правления короля Конрада, называемого Франком». На лицах монахов возникло недоверчивое изумление. Ма$ урус поднял побледневшее лицо к седому аббату. Взволнован$ ным голосом он рассказал ему, как ранним утром вышел в мо$ настырский сад, задремал в лесу и не проснулся до тех пор, пока не зазвонил вечерний звон. «Уже почти триста лет прошло с тех пор как скончались святой Бернар и Конрад, которого называли Франком», — ска$ зал аббат и подал знак брату. Тот принёс документы монастыря. Они пролистали страницы летописи монастыря на триста лет назад, вплоть до дней святого Бернара. И наконец аббат прочи$ тал: «Маурус, скептик, однажды исчез из монастыря, и никто так и не узнал, что с ним стало». Это был он, тот брат Маурус! Теперь он триста лет спустя вернулся в монастырь! В его ушах гудели слова, которые прочёл аббат. Испуганным взглядом он смотрел вверх и в поисках по$ мощи ощупывал руками всё вокруг. Со скрытым ужасом братья поддержали тело Мауруса. Лицо его побледнело и стало подоб$ ным лицу умирающего. Узкая тонзура на его голове внезапно приобрела белый цвет снега. Тогда, согласно моему авторитету, внезапно стареющий и умирающий монах Маурус прочитал нечто вроде проповеди. Он нашёл в лесу вечного бога и был тем, кого христианская цер$ ковь с отвращением называла пантеистом. И всё же я хочу при$ вести эту проповедь: «Братья мои, всегда со смирением почитайте непреходя$ щее слово Господа и не пытайтесь проникнуть разумом в то, что оно предусмотрительно от нас скрывает. Для него не существу$

189

ет ни пространства, ни времени… Пусть этот пример никогда не исчезнет из вашей памяти. Теперь мне открылось слово апосто$ ла: И тысяча дней для Господа как один день. Он, Непостижи$ мый, был милостив ко мне, несчастному грешнику!» Бездыханное тело брата Мауруса опустилось на пол, и по$ трясённые братья начали читать заупокойные молитвы. Так за$ канчивает это сказание мой авторитетный источник. Однако я верю: брат Маурус, если его звали именно так, не нуждался в заупокойной молитве! Он также не был несчастным грешником, в отношении которого Бог мог проявлять свою милость! Монах Гейстербаха, как мы его коротко назовём, уже при жизни стал блаженным. Без монастыря, без Библии, без мощей, без Спасителя. Маурус перенёс себя в самое сердце при$ роды и даже испытал восхищение при виде червя, к которому Библия относится только с отвращением, принимая его за сим$ вол самой далёкой от Бога низшей сущности. Он созерцал чуде$ са видимого творения, которые открываются нашему разуму. В полном своём величии он увидел мир, который христианство называет «юдолью печали» и «долиной слёз». Монаха так окол$ довало чудо мира и вселенной, что он забыл обо всём, и даже о самих пергаментных страницах Библии и святом Бернаре вме$ сте с гейстербахским аббатством. Он даже забыл о своих сомне$ ниях. И нашёл обожествляющую согласованность. Счастливый, Маурус стал блаженным ещё при жизни! Гейстербахский монах принадлежит ко Двору Люцифера! Понять червя может лишь тот, кто способен вчувствоваться в небольшое и прикреплённое к земле, изнурительное существова$ ние червя. Тот, кто, подобно достойному сожаления червю, может поставить вопрос: Творец, почему ты меня создал? Понять орла может лишь тот, кто, подобно кузнецу Виланду, может прикрепить крылья, чтобы плыть над облаками. Тот, кто сам может быть коро$ левским орлом, чтобы наблюдать смутную сущность мира с высо$ ты птичьего полёта — и понять её. Одни карабкаются высоко на стены скал. Другие изобрели самолёт после долгого чувствования и вживания в природные законы и сейчас летают на нём высоко в облаках. Другие, опять же, позволяют своей страсти раскрыть кры$ лья, чтобы увидеть, как небо тихо целует землю… Монах Гейстербаха, ты стал немцем, потому что истинные немцы задаются вопросом, сомневаются и вновь спрашивают,

190

пока не найдут Бога. Все подлинные немцы находят Бога. Ты также нашёл его. И даже истинного и вечного Бога. Ты также был еретиком, блаженный монах Гейстербаха! Уже поэтому ты должен был быть им, потому что ты, как и Тангейзер, ушёл в лес. Там правит Тиубель! Триста раз по 365 дней, не считая дней Кас$ сиана, ты пережил полуденное волшебство Тиубеля. Сто девять тысяч и сто пять раз, вновь не считая дней Кассиана, говорил с тобой Люцифер! И потому что ты, подобно рыцарю Фалькенш$ тайну, не нарисовал вокруг себя волшебного круга, тебя схватил Дьявол! Но он привёл тебя к престолу Всевышнего, а не в ад, глубочайшую пропасть! Ты, достойный любви монах Гейстербаха, как и Дитрих Бернский, также позволил околдовать себя огненной горе. О тебе говорят, что тебе явился «огромный конус, который по приказу Господа извергает огонь» и что он прославлял при тебе величие Бога. Однако господином огня является Дьявол. В людях также горит огонь. Его называют страстями. Глубочайший смысл ог$ ненной горы сможет понять лишь тот, кто постиг огонь внутри самого себя и в силах его истолковать. Тогда он также знает о земном огне (Erdenfeuer) и более не нуждается в потусторон$ нем чистилище (Fegefeuer), которое выдумали попы и пропове$ дуют сегодня, как и прежде. Ты не был попом и не нуждался в чистилище, чтобы стать чистым. Ты был истинным священни$ ком, мой гейстербахский друг! Бонн Раньше наши студенты также пели застольную песню: Mihi est propositum in taberna mori — «Мне предназначено умереть в трактире». Эта песню сочинил в тринадцатом столетии один «блуждающий клирик» по имени Николаус, которого называли Archipoeta — архипоэтом. Цезарий Гейстербахский рассказы$ вает, что Николаус, находясь однажды в Бонне, сильно заболел лихорадкой и уже верил, что пришёл его последний час. В рас$ каянии он постучал в двери аббатства Гейстербах и попросил о принятии. И его приняли. Как верили первоначально, он стал монахом, испытывая муки совести и исполнившись глубочай$ шего раскаяния. Однако едва выздоровев, он снял рясу и бро$ сил её прочь от себя с насмешкой. Затем он скрылся. Якоб Гримм

191

сравнивал этого архипоэта с укрощённым зверем, который вне$ запно вновь убежал в свободный лес. Николаус напоминает нам три известных образа. Во–первых, это трубадур Пейре Кардиналь, который хо$ тел сделать его отца каноником, но ставший еретиком и стран$ ствующим певцом. Во–вторых, Тиля Уленшпигеля, который не мог переносить смертельные страдания монахов и святош. Однако, когда он почувствовал себя жалким и угнетённым, Тиль стал на несколь$ ко дней привратником в одном монастыре. То, что он учинил, будучи привратником, в не меньшей мере мог сделать архипоэт Николаус. Тиль впустил в монастырь странствующих студентов и певцов и подал для них на стол то, что имелось на кухне и в погребе. После этого он вместе со своими гостями пустился на$ утёк. Наконец, кто этого не знает, Тиль кувырком упал в могилу. Наконец, в–третьих, Николаус напоминает шекспировско$ го Лорда Фальстафа. Этот знаменитый толстяк и пьяница ше$ ствовал по английским просёлочным дорогам и позволял «ез$ дить Дьяволу на смычке». Он должен был утопить свою боль в вине оттого, что на земле больше не было добродетели. Именно так, Николаус напоминает Фальстафа, «лукавого, мерзкого обольстителя молодёжи, старого седобородого Сатану». Фаль$ стаф уподоблял жизнь ткацкому челноку и вошёл после своей смерти в замок короля Артура. Замок короля Артура — это не ад. Об этом знала госпожа Хёртиг, владелица Истчиповского трак$ тира, где обычно пьянствовал Фальстаф. Госпожа Хёртиг в его последний час была рядом с лордом, пока тот не стал «холод$ ным, как камень». По ходу книги я должен буду ещё кое–что рас$ сказать о Лорде Фальстафе, потому что он был еретиком… Асбах в Вестервальде Вблизи этого небольшого клочка земли находится другой городок, Вамбах. Имена обоих напоминают об асах и ванах — божественных родах германской мифологии. Поэтому я не по$ боялся пойти окольной дорогой, чтобы внимательно изучить окрестности. Странным образом произошло совпадение, кото$ рое позволило мне узнать следующее. Немногим более чем сто лет назад, в 1830 году, одна крестьянская девочка выкопала здесь

192

при уборке урожая превосходно сохранившуюся золотую моне$ ту с надписью на греческом языке Lysimachos Basileus — «король Лизимах»! (Лизимах был одним из самых храбрых полководцев Александра Великого. После смерти последнего он стал королём Фракии и объединил её в независимую империю с доставшейся ему, помимо всех прочих земель, Малой Азией. Начиная с 288 года — разумеется, до нашей эры — он даже смог разделить господ$ ство над Македонией с Пиром, известным королём Эпира и по$ бедителем римлян. Лизимах закончил свою жизнь в битве, кото$ рую проиграл Диадоху Селеукосу, ставшему королём Вавилона.) Монета была передана коллекции тогдашнего кронпринца Фрид$ риха Вильгельма и с тех пор находится, если меня правильно информировали, в нумизматическом кабинете в Берлине. Таким образом, небольшой кусочек золота смог обра$ зовать мост от Македонии и Азии к Асбаху в немецком Ве$ стервальде. Странно… Я останавливаюсь и размышляю… Великий Александр, ты также относишься ко Двору Люци$ фера! Ещё Вольфрам фон Эшенбах воспевал тебя как мудреца. Исайя во имя своего Господа Саваофа причитал над героями, одним из которых ты являлся! Ты хотел «восседать на горе Собрания на крайнем севере». Ты пытался взять штурмом стены рая, который позволили тебе найти в земле Обаркиа — стране временной тьмы и долгих зим$ них ночей. На дальнем севере. Ты хотел «плыть над высокими облаками», потому что сага говорит о том, что в своём высоко$ мерии ты, еще будучи мальчиком, повелел двум грифам нести себя к небу». Ты также хотел быть «равным Всевышнему», по$ скольку, настоятельно и неугомонно требуя допуска в рай, ты выкрикнул: Я также являюсь королём! И ты позволил жречеству оазиса Сива провозгласить себя сыном Зевса–Аммона. Твоего отца звали Филипп (Philippos), что означает «друг ло$ шади». Он любил лошадей, поскольку он действительно верил в святость, которая была в них. Ты должен был спросить, «почему он произвёл тебя на свет». В ином случае ты бы не узнал о своём долге как короля Македонии и как сына своего отца, целью которого было объединение арийских земель. Твою мать звали Олимпиадой. Ты сам дал себе ответ на вопрос, «почему она тебя родила». Ты хотел стать олимпийцем и стал им, потому что ты бессмертен.

193

В походе твоего отца, по рассказам, случилось то, что в его шатёр влетел орёл, сел на его плечо и снёс яйцо. Яйцо упало на землю, разбилось, и из него выползла змея. В тот же момент появились посланники Олимпии с известиями о твоём рожде$ нии. Ты исполнил это, воспользовавшись помощью змеи! Ты умираешь молодым, Александр, умираешь, как нам рас$ сказывали, с улыбкой на губах. Твоё бренное тело положат в прекрасный гроб. Но твоя рука пребывала вне саркофага, по$ скольку это была твоя последняя воля. Она указывала на землю и была наполнена землёй. Мы знаем, чего хотел ты. Ты хотел спросить Создателя: почему ты создал меня из земли? Наконец, твоё тело похоронили в городе, который ты ос$ новал в дельте Нила у гомеровского Фароса. Ещё и сегодня го$ род носит твоё имя — Александрия. Там его показывали всем тем, кто хотел его узреть. Твоё бренное тело исчезло, когда фа$ натичные христиане в твоей Александрии уничтожили все хра$ мы и до смерти замучили философа Гипатию в церкви. Ты упал с небес, Александр, но ты вошёл в светлое царство Светоносного Аполлона. Подобно тебе, это царство называлось Олимпом. Мы называем его Асгард, Вальхалла, Сад роз и Мун$ сальвеш. Иудеи прокляли его как геенну, а христиане боялись его как ада, который ты, согласно попу Лампрехту, нёс в себе ещё при жизни. Свирепствующий изверг был подобен аду, ко$ торый зиял более, чем бездна, небо и земля вместе взятые и ни$ когда не мог наполниться. Наконец, о тебе, великом македонце, много сказано в одной средневековой книге поучений под на$ званием «Душевное утешение» («Der Seelen Trost»). Однако мы знаем, Александр: Люцифер, с которым поступили несправед$ ливо, поприветствовал тебя — и поцеловал! В то время, когда Пифей покинул Марсель, чтобы поехать в землю янтаря и на остров Туле, Александр Великий стоял в раз$ мышлениях в малоазиатском городе Гордионе перед святой по$ возкой Зевса. Я бы хотел верить, что это произошло в том же году — в 334 году до рождения назарянина Иисуса. Итак, Александр стоял перед повозкой Зевса. Её хомут и оглобля были соединены искусным узлом. Ни одному человеку никогда ещё не удавалось развязать этот узел. Однако он хотел его развязать, чтобы исполнилось предсказание дельфийского оракула, возвещенное Пифией: Александр хотел стать королём

194

Азии. И Аполлон наделил его мудростью, ибо воля его была силь$ на. Александр взял в обе руки свой меч как знак королевской власти и доблестно рассёк узел надвое. Прежде этот узел завязал фригийский король Мидас, про$ клятый Аполлоном. Вместо человеческих ушей у этого правите$ ля росли ослиные, и всё, к чему он прикасался, превращалось в золото. Вместо песни Аполлона он даровал слух Пана. Знал ли Александр о тайне Мидаса? Мы предполагаем это, когда видим в Риме раннехристианские катакомбы, изображаю$ щие назарянина Иисуса с головой осла. Здесь же вместо человека на кресте висел осёл. Также мы подразумеваем это, когда ярко бле$ стит золото католических пап, прибывшее со всех континентов… Пифей из Марселя искал знание о божественной Ариане. Александр же хотел стать королём над Азией и Ираном, которые являются новой Арианой, — стать королём королей. Как поиск Пифея, так и страсть Александра привели их к одной и той же цели: после борьбы и преодоления препятствий они обрели гар$ монию с божественным началом. Пифей должен был быть воо$ ружён волей к познанию, а Александр — волей к победе. Каж$ дый нуждался в спутниках и гребцах — полководцах и солдатах. Пифей должен был победить в своём родном городе на$ смешников, а вдали от него — обуздать волны океана, бури Бис$ кайского залива, туманы Северного моря, также как и дать ответ на страшный вопрос: «Что же дальше?» Александру преградили путь малодушные скептики Маке$ донии, а по ту сторону Геллеспонта — песчаные бури, холод гор, бурные потоки, вражеские армии. Его мучил и не давал покоя вопрос: «Что же будет дальше, когда меня уже не станет?» В золото превращалось всё, к чему прикасался Мидас — тот, кто завязал Гордиев узел. Он был проклят Аполлоном за то, что пре$ вознёс пение Пана над аполлоническим, потому что он исказил ка$ толическую песню гиперборейской. Католический означает, в бук$ вальном переводе, «охватывающий собой мир», гиперборейский же, в вольном переводе, — «нордический», «северный». Таким образом, Мидас предварил однозначный север неясной мировой сущностью, благодаря чему узел стал ещё более запутанным. Только один Алек$ сандр смог развязать его при помощи решительного действия. Од$ нако действие, которое должно привести к победе, предполагает наряду с волей к свершению ещё и наличие знаний.

195

Познания Александра были аполлонической природы. Сол$ нечный бог Аполлон, происходящий родом из страны варваров, приближается и по–рыцарски празднует победу над многообраз$ ными светилами, некоторые из которых сияют только благодаря его свету. Так и Александр — король с нордической кровью — дол$ жен придти и победить, чтобы обрести господство над «королём королей арийского рода» Дарием. Всякий бой был для него глав$ ной задачей. Всякая загадка была для него подобна сражению. Чтобы победоносно выстоять в каждом бою, требовалось оружие. Александр взял свой меч, который с таким же успехом мог быть Бальмунгом Зигфрида, Экезаксом Дитриха или розой Ортниц, и метко разрубил узел. Так он распутал неясную паническую миро$ вую сущность Мидаса и стал мировым властителем. Кровь, кото$ рую он чувствовал внутри себя, указывала ему верный путь. Пифей был той же крови. Его тянуло на север, чтобы найти ответы на вопросы «Откуда мы пришли?» и «Куда мы движемся?» До него уже Гераклит догадывался о гелиоцентрической системе мира. Аполлонические жрецы пророчески провозгласили норди$ ческого Аполлона. Другие же верили, что в Дельфах нужно поло$ жить священный камень на убитого Аполлоном дракона Пифона. Ему были известны вопросы–загадки. Однако их ещё надо было решить! Как солнечный бог плывёт на лодке в землю варва$ ров, чтобы обрести там силу, так на своём небольшом корабле он доплыл до страны янтаря и в Туле. Своим способом он, массили$ ец, разрубил судьбоносный загадочный узел и узнал на севере своего мира начало, середину и конец. Воля к познанию победо$ носно тянула Пифея на север. При помощи решительного дей$ ствия Александр отгадал трудную загадку. Поступок же, который должен привести к победе, предполагает (как может быть ина$ че?) познания. Следовательно, прежде чем Александр посредством знаний мог приступить к действиям, он должен был обладать во$ лей к познанию. И почему же Александр не должен был укрепить свою волю к познанию у учёных, одним из которых был Пифей, и наконец исполнить её? Его учителем был Аристотель… Я еду по стране и также ищу знания о выпавшем из Коро$ ны Люцифера Камне. Безрассудное и несвоевременное мероп$ риятие, скажут мне. И я слышу это уже сейчас. Итак, я приехал в Асбах в Вестервальде — небольшое немец$ кое местечко, известное лишь немногим. Золотая монета, кото$

196

рую более ста лет назад нашла простая крестьянская девушка, за$ ставила меня задержаться на время и поразмышлять. Я думал об Александре, Пифее, а теперь и об Аристотеле. На душе у меня ра$ достно. Вновь круг, пусть ещё и неосуществлённый, замкнулся, поскольку Аристотель was kunt diu maere von dem agetstein. Так сообщает «Песнь о Вартбургской войне» словами Вольфрама фон Эшенбаха. О Камне из Короны Люцифера знал и Аристотель… Мне ещё придётся рассказать кое–что об Аристотеле и Алек$ сандре, который нашёл камень Клаугестиан в стране, куда ни$ когда не ступала нога христианина. В полночь сам камень сия$ ет, будто озарённый дневным светом. Старый меранец герцог Берхтер, седовласый сопровождающий короля Ротера, носил его в качестве украшения шлема. Гослар В 1220 году старший пастор цистерцианского монастыря Нойверк Генрих Миннеке читал проповедь. В ней он утверждал, что на небесах есть женщина, которая величественнее святой Девы Марии. Её имя — Мудрость. Он видел, как Люцифер просил прощения у Всемогущего Бога. Что удивительного в том, что сло$ ва Генриха Миннеке были объявлены компетентным епископом в Хильдесхайме лжеучением?! Епископом Хильдесхайма — горо$ да, в котором был показан тысячелетний розовый куст, — тогда являлся Конрад фон Райзенберг. Ещё при жизни его предшествен$ ника Конраду по особому желанию папы Гонория Третьего было присуждено епископство. Это было сделано не без причины. Из Франции, где он наилучшим образом показал себя в качестве проповедника крестового похода против альбигойцев, он пере$ нёс богатый опыт в Германию. Такой человек был необходим Риму, чтобы осуществлять деятельность в Гарцовой местности. С дав$ них пор здесь также ютились еретики. Ещё за 170 лет до описы$ ваемых событий, в 1052 году, госларцы предпочитали лучше быть повешенными, чем быть склонёнными к тому, чтобы убить кури$ цу. Они якобы были заражены манихейством — настолько нена$ вистным для Рима лжеучением. Манихею было запрещено уби$ вать животных, чтобы не был нарушен закон перемещения душ. Таким образом, епископ Конрад фон Райзенберг, обергесси$ нец по рождению, должен был объяснить случай Миннеке. В со$

197

провождении нескольких прелатов он отправился в Гослар. После того как монахини Нойверка, допрошенные им, недобровольно изобличили обвиняемого, он приказал ему, чтобы тот отныне про$ поведовал только о правоверном. Однако Миннеке не переставал восхвалять божественную Мудрость и говорить о Люцифере без ненависти. Это для хильдесхаймского епископа было уже слиш$ ком. Он вызвал старшего пастора на трибунал, освободил его от должности и приказал вернуться в свой монастырь. (Миннеке при$ надлежал к ордену премонстрантов.) Монахиням он приказал най$ ти другого старшего пастора, на сей раз безупречного. Ни Минне$ ке, ни монашки не послушались приказа епископа. Тогда рассер$ женный хильдесхаймовец обратился к папе. Однако Госларские цистерцианки, которые не хотели лишиться своего благочинного, пожаловались на это Его Святейшеству. Казалось, что монашки ещё недостаточно уверенно прочув$ ствовали решение папы, иначе бы не написали письма императо$ ру Фридриху Второму. В этом письме они дали ему знать, что под начальством Миннеке монастырь Нойверк расцвёл как лилия. Епис$ копа же из Хильдесхайма они называли завистником, который хотел навредить их монастырю, несмотря на права, которыми он был наделён по причине императорской благосклонности. Их бла$ гочинный является набожным человеком и желает им только доб$ ра. Напротив же, хильдесхаймовский епископ наделяет их цели$ ком и полностью незаслуженной дурной славой еретичества. Император Фридрих передал письмо на рассмотрение епис$ копам, пребывавшим в Ферентино, его придворном лагере. Разу$ меется, они поддержали своего хильдесхаймовского собрата. Они считали, что нойверкцы страдали от глупости, которая граничила с сумасбродством. Как они наконец сообщили госларским цистер$ цианкам, настало время стать благоразумными, послушаться епис$ копа и соблюсти правило святого Бенедикта. Ничего более нового они от папы не услышали. Миннеке, писал он, является сгнившим членом, который нужно отсечь от тела, а также недостойным чело$ веком, чьё отстранение от должности будет оправданным шагом. По словам папы, он подвергает души опасности, а монастырю Нойверк приносит дурную славу. Теперь у цистерцианок появился повод радоваться отстранению Миннеке от его обязанностей. Вскоре после этого епископ Конрад повелел задержать ере$ тического старшего пастора. Теперь уже сам Генрих Миннеке об$

198

ратился к папе. Он жаловался на то, что, не будучи изобличён$ ным в ереси и не признавая истинным своё обвинение, он был брошен в темницу. Он просит быть должным образом допрошен$ ным. Если его изобличат в заблуждении, а он не захочет вернуть$ ся в раскаянии к единой церкви, то пусть его на всю жизнь поса$ дят в тюрьму. Папа Гонорий, под впечатлением от письма Минне$ ке, поручил хильдесхаймовскому епископу допросить заключён$ ного в присутствии папских легатов, множества теологов и «мас$ тера еретиков» Конрада Марбургского. 22 октября 1224 года в Хильдесхайме собрался синод, распоряжение о котором отдал папа. Миннеке вывели перед всеми и после долгой суеты лжеуче$ ние было провозглашено изобличённым. С соблюдением всех правил он будет отстранён от своей должности и объявлен ли$ шённым своего сана. Одеяние священника будет с него снято. Генрих Миннеке был сожжён заживо, как манихей и лю$ циферианец. Он хотел быть философом, другом мудрости, но относился, если мы правильно информированы, к тем ерети$ кам, в которых христианская вера во спасение, пусть и в нерим$ ском одеянии, уже оказала своё ослабляющее действие. Люци$ фер был для него «павшим» ангелом, который однажды — в Суд$ ный День — будет спасён Богом через прощение. Игра со словами — это ненадёжная игра. И всё же я не могу не видеть глубокий смысл в том, что Генриха Миннеке сожгли как манихея во времена миннезанга, который дошёл до нас бла$ годаря так называемому Манесскому кодексу. В одном южнонемецком историческом сочинении, хро$ нике Германа фон Райхенау, относительно к 1052 году находит$ ся следующее замечание: «Император (Генрих Третий) провёл Рождество в Госларе и повелел там при всеобщем согласии вздёр$ нуть на виселице некоторых еретиков, которые, кроме прочих дурных лжеучений манихейской секты, чувствовали отвраще$ ние к употреблению мясной пищи. Он хотел, чтобы ни одна еретическая проказа не прокралась и не заразила большее ко$ личество людей». Также перед лицом мельницы, читаю я в другом месте, гос$ ларские еретики отказались убить курицу, а в тринадцатом столе$ тии этот отказ считался надёжным средством уличения еретика. Если еретики отказывались убивать курицу, то это уклонение становится мне понятным постольку, поскольку петух был священ$

199

ным животным для «Аполлиона», как называет Аполлона и Антихрис$ та Откровение святого Иоанна Богослова. Петух также являлся же$ ланной жертвой немецкому Тиубелю, который внезапно появляется в полуденный час из леса под завывание ветра и шелест деревьев. То, что госларские еретики были вегетарианцами, соответствует действи$ тельности. Однако это меня так же мало заботит, как и существование добровольных вегетарианцев сегодняшнего дня. Как мы знаем, исто$ рик из католического лагеря признаётся в том, что число аскетов– катаров должно было быть очень небольшим. Зачем же, в таком слу$ чае, на основе исключений выдвигать утверждения, которые должны быть всеобще действительными? Я также не делаю никакого шума из тех странных фактов, которые рассказываются о тюрингском ландг$ рафе Германе, свёкре святой Елизаветы: «Herynge noch bucking entspeiß er nye und getrank ouch nyrkeyn bier noch meethe» (он не ел ни сельди, ни бюклинга, а также не пил ни пива, ни мёда). Что, в свою очередь, катары делали с особенным пристрастием. Давайте же оставим меню блюд и напитков средневековых еретиков или правоверных для ис$ следования кропотливым кафедральным учёным! Основателем манихейской секты, к которой должны были относится госларские еретики, считается Мани. Предание утверж$ дает, что он пришёл в мир с улыбкой на устах! Я считаю этого ере$ сиарха более привлекательным, чем всех других, на первый взгляд таких трагических основателей религий. Кроме того, он должен был быть «именно с поэтической точки зрения высокоодарённой, пророческой личностью, чарующим оратором и непревзойдённым художником. Этот вывод я делаю на основе известного описания его жизни и деятельности. Это глубокое уважение к искусству у Мани — безусловно, унаследованное иранское качество. Потомок древ$ них родов Асканиев и Арсакидов в этом смысле был истинным персом, для которого поэзия, музыка и изобразительное искусст$ во были подлинно достойными занятиями благородных и чистых». Также не следует забывать, что в написанной на английс$ ком языке «Истории литературы Персии» радость от прекрас$ ного является характерной чертой манихея! Подобно эллинам, питавшим любовь к Kalos k’agatos, и провансалам, которые ле$ леяли светлое чувство к Bel e bos, манихеи любили свою «красо$ ту и добро», свою «Весёлую науку»… Пришедший в этот мир с улыбкой на губах Мани происходил как по отцовской, так и по материнской линии из парфийской

200

царской династии Арсакидов или Асканиев (askanija, baskanija). Эта династия была основана скифским королём Арсакесом Первым в 256 году до рождества Христова и распространяла своё господство в североиранской стране Парфии. Здесь на протяжении столетий древнеперсидская религия сохранялась народом и представляла собой преграду эллинизму (под которым мы понимаем находив$ шееся под переднеазиатским влиянием и, следовательно, искажён$ ное эллинство), наступающему римству и прокрадывающемуся иудаизму. Это увело бы нас слишком далеко от нашей темы, если бы я попытался описать и объяснить историю Парфии и её короля или мораль и доктрину манихейства. Однако твёрдо установлено: Мани, Арсакид, был арийского происхождения и отверг Ветхий Завет, также как и Иисуса из Назарета! В 275 году от рождества Христова зороастрийские жрецы распяли его. С него сняли кожу и повесили в качестве грозного предупреждения. Как говорят, это произошло на воротах горо$ да Вавилон. В нём задолго до этого испустил дух Александр Ве$ ликий. Вскоре после этого в Вавилон победоносно вступили ве$ рующие Мохаммеда. Манихеизм казался устранённым. Однако через несколько лет мёртвый «парс» воскрес. В моей картотеке имеется газетная вырезка, которая содержит следующий текст: «Недавно научные журналы, а вскоре и дневные га$ зеты, принесли сенсационные известия о находке рукописи персидс$ кого основателя религии Мани. Он умер за свою веру в 275 году на кресте, и последователи прятали его работы, опасаясь их обнаруже$ ния. Таким образом, найденные теперь в подвале в Фиуме семь томов представляют собой огромную как научную, так и религиозно–исто$ рическую ценность. Тёмно–коричневые, сгнившие, запыленные, ра$ стрёпанные, похожие на кусок трухлявой древесной коры, — таковы сокровища доктора Ибшера (берлинского эксперта по рукописям). С лупой, пинцетом и воздушным шлангом должен учёный теперь взять$ ся за дело и маленькими кусочками отсоединять один лист от другого и очень аккуратно располагать между ними стёкла. Другие вспомога$ тельные средства, как и, возможно, химические реактивы, не могут быть использованы, потому что таким образом можно уничтожить всю рукопись. Сам доктор Ибшер оценивает время, которое понадо$ бится ему для полного восстановления рукописей Мани, по меньшей мере, в десять лет. И как же долго мы должны будем ждать передачи этого сокровища?» Эта газетная вырезка появилась в 1935 году.

201

Я перелистываю страницы своей картотеки далее и нахожу другую статью, датированную тем же годом. Она носит заглавие: «Граль найден?». «Английская археологическая экспедиция, про$ водившая раскопки в Сирии, нашла в пещере, находящейся вблизи одной из первых христианских церквей в Оронтестале между Антиохией и Хаматом, кубок. Тогда был сделан вывод о том, что этот кубок является чашей, которой Иисус пользовался во время ужина. Впоследствии этот кубок перевезли в Лондон, чтобы са$ мым тщательным образом его исследовали лондонские учёные». Между тем, я больше ничего не слышал об этом «Грале». Также я никогда более о нём не услышу. Недавно я прочитал о том, что в ирано–манихейской и исландской поэзии можно найти потрясающие соответствия. Совпадение исключено. По всей вероятности, манихейские миссионеры пришли в Исландию. Не передали ли провансальские трубадуры, некоторые из которых находились в Исландии, спасаясь бегством от римс$ ких инквизиторов, скальдам — их братьям по духу — манихейс$ кие представления? Или, как мне кажется, манихеи, трубадуры и скальды создавали свои произведения, черпая вдохновение из единого первоисточника — нордической мудрости? Как бы то ни было, моё путешествие к люциферианским — но совсем не злым — духам Европы приведёт меня однаж$ ды в Исландию… Хальберштадт Наступают рождественские праздники… Я без дела сло$ няюсь по городу в ожидании встречи с моими друзьями. В их кругу я смогу провести рождественский сочельник. Из окон древних домов я вижу, как сияют с любовью наряженные иг$ рушками и украшенные горящими свечами рождественские ёлки. Я слышу счастливый детский смех и чувствую, как пере$ полняются радостью сердца отцов и матерей. У меня на душе и грустно, и светло. Колокола уже звоном оповещают о начале праздника — древнейшего праздника света зимнего солнцес$ тояния. Солнечный бог Гелиос–Аполлон, солнечный бог Мит$ ра и сам Кронос, отец Зевса, должны были появиться в этот день на свет. Каждый год они появлялись на свет вновь омоло$

202

женными из девственного материнского лона. Напротив, в соборе этого старого города в полночь торжественно славос$ ловят хоры: «Сегодня родился ваш Спаситель, который есть Христос, господин в городе Давида!» Люцифер будет сетовать на невежество людей, потому что раньше в это время они праздновали его рождение и думали о его светлом возвращении! С ним, Светоносным, поступили не$ справедливо! Никто не думает о нём сейчас! Однако я буду думать о Светоносном Люцифере. Я оста$ новлюсь перед собором этого города, дважды пройдя двенад$ цать шагов от портала, и возложу руки на камень, который на$ ходится там. Это камень, который упал с неба. Рассвирепевший от строительства собора Дьявол должен был с силой швырнуть его вниз, чтобы уничтожить наполовину готовую постройку. Говорят, он промахнулся. Этот камень называется «дьявольским» (Teufelsstein). Дьявол сбросил его с небес. Эх вы, противоречивые христиане! Из Кёльна вы отправили еретиков, предав их огню, наверх в ад, в то время как Исайя распо$ лагает ад в глубочайшей пропасти. И здесь, в Хальберштадте, на вас с небес бросил камень Дьявол, хотя в то же время для таких, как вы, Дьявол является князем бездны. Вы, христиане, верите вслепую! Я стою перед дьявольским камнем, дотрагиваюсь до него и вижу, как его мягко озаряют ярким светом звёзды, непоколебимо плывущие по небу своим путём. Я вспоминаю о Грале — том кам$ не, который выпал из Короны Люцифера и которого достиг Пар$ цифаль. Я также думаю о посланнике Граля Лоэнгрине, которого некоторые называли светоносным «Гелиасом (Helias)». Гелиас оз$ начает ничто иное как Гелиос (Helios) — Солнце. Как я вычитал в архиве инквизиции, катары усердно ожидали его появления. «Хро$ нисты считают, что этот юноша, лебединый всадник Гелиас, при$ шёл с горы, где находится госпожа Венера в Грале!» Так в пятнад$ цатом столетии написал автор Хальберштадтской хроники. Пе$ ред хальберштадтским дьявольским камнем я также буду думать о Светоносном Аполлоне. Каждую ночь на зимнее солнцестоя$ ние его рождала в земле гипербореев божественная дева, кото$ рая является Землёй, и лебеди несли его к смертным людям, что$ бы он возвестил им закон. Имена — это всё ещё пустые слова, если они являются именами богов. Уже очень скоро наступит рождество!

203

Берлин Я иду по широким и длинным улицам этого города и вижу суетливых людей. Окна моей комнаты, в которой я живу, выходят в большой двор дома казарменного типа. И когда я выглядываю из своего окна, то имею возможность наблюдать ставших лени$ выми людей, редко покидающих или вовсе не покидающих свои квартиры. Эти люди приносят мне боль. Они не знают, какой глу$ бокой и красивой может быть жизнь снаружи, в горах и на рав$ нинах, в маленьких городках, деревнях и хуторах. И мне горько оттого, что множество жителей больших городов, вялых и погряз$ ших в суетливой повседневности, никогда не захотят сменить свою пустыню каменных домов на то, что они пренебрежитель$ но называют «провинцией». Поэтому их кровь омертвеет… Я вновь послушал музыкальные драмы Рихарда Вагнера «Парцифаль» и «Лоэнгрин». Когда я увидел голубя на одеждах рыцаря Граля, то неожиданно вспомнил тех голубей из глины, которых однажды показал мне в пиренейском городке Лавлане один старик. Когда Лоэнгрин пел свой рассказ о той горе, «в далё$ кой стране недоступной нашим ногам», я думал о Монсегюре, пиренейской скале с её великолепной крепостью, в чьих разва$ линах нашли глиняных голубей. После постановки «Лоэнгрина» я пошёл с другом пешком домой. Шёл дождь. На мокром уличном асфальте ещё более многообразно отражались разнообразные огоньки дуговых ламп и автомобилей, из витрин лавок и магази$ нов доносился свет, светилась яркая реклама — иными словами, ночь стала похожей на день. Воздух был наполнен запахом бен$ зина, а также искусственными ароматами, которые называют ду$ хами. Гудел людской шум и грохот повозок. И я подумал про себя: мой прежний учитель религии был, несомненно, прав, когда он учил нас, что «ад» является ничем иным как отчуждённостью от Бога. В совсем больших городах, гордо носящих своё название «городов мирового значения», Бог быстро замолкает. Жить в та$ ком городе для меня означает гореть в геенне. Исполненный этого чувства, я заговорил со своим спутником. В свои ранние годы он был священнослужителем. Однажды он решил более не проповедовать библейские рассказы с церковной кафедры, истолковывая их как реально случившиеся. Он проник в самый центр кипящего жизненного потока и начал творить для немецких людей в

204

их духе и на их языке. Отныне мой спутник не говорит, что произно$ симое им является божественным Словом и Откровением. Он заявля$ ет им, что через него творит иной бог, нежели библейский. Тот же, кто хочет слышать голос этого божества, может его услышать. Наконец, мы сели за круглый стол с мягким светом, исходя$ щим от лампы. Мой друг зачитал мне места из авторской рукописи своей новой книги, которую он назвал «Рождение тысячелетия». Он начал свой рассказ следующим образом: «Пришло время, когда вся власть будет отдана сильным! Так умирает «грех» этого мира, посколь$ ку прегрешение является половинчатостью и слабостью! Силён тот, кто познал свой закон, свою сущность, во всей её широте и со всеми её границами, и действует согласно знаниям, которыми он облада$ ет. Силён тот, кто может жить в обществе, оставаясь самим собой. Те, кто исполнены тоски, восстали и стремятся к осуществлению того, что требует их долг. Религии спасения слабых мертвы; рождена ре$ лигия осуществления сильных — она и есть закон». Он продолжал: «История этого забытого закона коротка: народы северных стран передали ненаписанный закон утомлён$ ным и ведущим бездумное существование в роскоши городам– государствам юга, которые в ранней демократии отреклись от своей крови и утратили самообладание. Когда народы северных земель воочию увидели последствия демократии и, исследовав их причины, находились в шаге от ра$ зоблачения этого закона, тогда к ним пришло учение о кресте. Дру$ гими словами, северные районы намеревались создать новое уст$ ройство мира, ставшего шатким из–за испорченного восточным влиянием эллинизма. Старый мир был полностью сформирован и исчерпал себя. Пророки конца мира предсказывали ужас. Это ста$ ло следствием того, что были израсходованы все источники. В бе$ зумном и окончательном упоении старый мир захотел исчезнуть. Конец ему предсказали ужасные учения. Громко звучали шаги мо$ лодых народов севера, вступающих на путь великой смерти. Тогда восток установил крест и его тенью затмил молодые народы. Тела молодых были способны бороться под чужим солн$ цем, но их души были беззащитны против ядовитых учений вос$ тока. Север снова сделал мир молодым, но его кровь была отрав$ лена. Крест готовился к нападению. Евангелие, которое прокля$ ло силу и волю и восхваляло смирение, принесло с собой гибель. Дух севера был слишком молодым, и его воля была слишком мало

205

организованна. Поступки этого нордического духа были слиш$ ком не обдуманны. Поэтому старый мир высосал его молодую кровь. Тогда северные народы утратили свой закон. Пророки гибели относились к провозвестникам жизни и носи$ телям воли с основы опыта стариков и страшащихся смерти. Добро$ душие и благоговение мешали молодым убить идущих против них родителей. И поэтому те могли жить и проповедовать среди них. Уче$ ние заменило собой действие. Поскольку закон исчез, нации утрати$ ли смысл пути и цели, жизни, истины и величия… Не раз уже тишина кладбища царила на северных землях. Однако воля к жизни у герман$ ско–немецкого народа была настолько велика, что каждый раз заро$ дыш вновь прорастал, тянувшись к свету. Стремительно набравший силу закон постоянно и злонамеренно нарушал «политику смерти» креста — чтобы в решающий момент снова потерпеть поражение…» Я не мог ничего возразить этому ходу мысли. Мы не можем забыть то, что велась война против еретиков. Это были так называ$ емые «крестовые походы против еретиков». Мы ни за что не долж$ ны предать их забвению! И далее я услышал: «Группы слабоволь$ ных возвели себе несколько завуалированного и поэтому таин$ ственного, но всё же удобного идола — идола судьбы. Рок играл особенно значимую роль в идейном мире северных народов. Судь$ ба была законом, властвовавшим над сущностью, но никогда не находилась за чертой закономерности. В судьбу включался жиз$ ненный путь отдельного человека, его рода и его народа. Верить в судьбу означало верить в законность, ценность и смысл жизни. Тот, кто был верующим, не имел больше страха перед смертью. Осно$ ванием для его поступков было знание о силе особого закона. Этот закон не только превосходил границы отдельной жизни, но и при$ соединял человека посредством смерти к большой цепи, которая соединяет временное существование отдельных людей и вечную жизнь народа. Тот, кто верил в судьбу, знал об ответственности от$ дельного существования, как знал и о том, что цепочка является настолько же сильной, как и слабейшее из её звеньев. Таким обра$ зом, судьба была не таинственно–угрожающей силой, а застилав$ шей глаза первопричиной закономерности. Тот, кто, веруя в судьбу, вступал на путь сознательной жизни, не уставал вести вечную борьбу за существование. Знание о силе зако$ на оберегало верующих от неопределённости и отчаяния и прида$ вало им достоинство. Это была единственная в своём роде и порази$

206

тельная позиция язычества. Потомкам, отчуждённым от закона бла$ годаря религиям спасения, она казалась такой чужеродной и всё же желанной, но такой недостижимой. Вера в действительность и нео$ твратимость этой судьбы означала, что люди наперекор всем разо$ чарованиям и мнимым бессмысленностям повседневной жизни говорили радостное «Да!» жизни и смерти. Вопреки ночи, туману, льду и снегу они с верой прославляли животворный свет Солнца. Быть верующим в судьбу однажды означало жить героическим «од$ нако»! Эту позицию современники могут обнаружить в сагах и бал$ ладах в той мере, в какой они могут проникнуть в глубину песни через нагромождение позднейших искажений и наслоений …» Что же я скажу на это, подумал теперь мой друг. «На это я скажу «да»! Читай дальше!» — И я услышал: «Веру$ ющие в судьбу были связаны воедино всеми проявлениями за$ кона. Они знали о природных законах небесных тел и созерца$ ли проявляющуюся и очевидную жизнь окружающего мира. Эти люди могли обоснованно утверждать, что они понимают язык животных и шелест лесов, пение лугов и грохот грома. Они зна$ ли о связывающем всё воедино законе. Поскольку судьбу возвещали сильные, то провозглашение учас$ ти было победоносным. Так возникли песни о героях, которые вос$ хваляли борьбу как цель жизни. Чем же по сравнению с этим могли быть тяготы повседневной жизни? Чем по сравнению с этим могла быть уверенность в неотвратимости смерти? Они становились нич$ тожными, незначительными, о которых вообще не стоит вести речь…» Обрадованный согласованностью между двумя искателями, я рассказал о Люцифере и его Дворе, о «неугомонности» Пифея, о пути собственного спасения Геракла, Парцифаля и Тангейзера, о земных раях Грале и Розовом саде, о «Весёлой науке» трубадуров и катаров. Их гибель должны были предопределить Иегова и крест. Ночь напролёт мы вели беседу, пока в комнату не проникли пер$ вые лучи восходящего солнца. Когда мы отправились попривет$ ствовать утреннее светило, оно уже поднялось над крышами до$ мов огромного города. А перед солнцем возвышалась, рассекая его посередине, остроконечная башня церкви. Я сказал моему спутнику, что эта церковь стала одной из тех солнечных колонн (Sonnensäulen), которые, вместе с гордым Люцифером, так ненавидели Исайя с иудеями. Ибо в Священном Писании иудеев написано: «В тот день глаза человека будут уст$

207

ремлены к Святому Израилеву; и не взглянет на жертвенники, на дело рук своих, и не посмотрит на то, что сделали персты его, на кумиры Астарты и Ваала 2 . И будет в тот день: посетит Господь воинство выспреннее на высоте. И покраснеет луна, и устыдится солнце, когда Господь Саваоф воцарится на горе Сионе и в Иеру$ салиме. И будет в последние дни, гора дома Господня будет по$ ставлена во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы. И пойдут многие народы и скажут: придите, и взой$ дем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева, и научит Он нас Своим путям и будем ходить по стезям Его; ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне — из Иерусалима». Поскольку Солнце ни в коем разе не «устыдилось», но сияло и смеялось, мы также с радостью смотрели на новое утро, верные нашему закону. Этот закон отнюдь не является законом Сиона. Варнемюнде–Г ьедсер Варнемюнде–Гьедсер Паром бороздит волны Балтийского моря. Лишь немногие из путешествующих находятся на палубе. Некоторые спят, дру$ гие же сидят, подобно мне, в курительной. Недавно я стоял на корме и наблюдал за скрывающейся вдали родиной, до тех пор пока исчезающие огоньки Варнемюнде окончательно не раство$ рились в свете полной луны. Ночное светило озарило своим све$ том борозду, которую паром оставлял за собой на воде. Оно по$ грузило небольшие облака, воздух, дымку, паром и нас всех в мяг$ кость своего сияния. Свет маяка кружил высоко над морской гла$ дью. Я повернул свои глаза в сторону носовой части парохода. Мачты и канаты такелажа слегка покачивались под свечением Большой и Малой Медведиц, которых однажды называли Арктос (Arktos, «медведь»). Арктос будет для нас указателем на север, ка$ ковым он в своё время был для Пифея из Марселя 2 270 лет назад. Я еду в Исландию. Я хочу раскрыть тайну Короны, ко$ торая находится на севере, — тайну Короны Люцифера! Я еду в страну Эдды и саг… 2 Немецкий и русский библейские переводы этого места расходятся. В пе$ реводе М. Лютера слова «кумиры Астарты и Ваала» представлены как «Ascherabilder noch Sonnensäulen» (в точном переводе: «изображения Ашеры и солнечные колонны»). О. Ран даёт нам указание на то, что Ашера (Aschera) яв$ ляется «Артемидой, сестрой Аполона».

208

Эдинбург На один день наш корабль задержался в гавани Лейта. К вечеру к котлам подвезли уголь. Тем временем я осмотрел Эдин$ бург. Из крепости, где когда–то королевой была Мария Стюарт, моим глазам открылся захватывающий вид самого большого города Шотландии. Он простирался до самого моря и отвесной вершины горы Arthur’s Rock — Скалы Артура. Поскольку я нахо$ дился на английской земле, то подумал о величайшем английс$ ком поэте — Шекспире. При этом я не забыл и о лоллардах, ан$ глийских верховных еретиках, также относящихся ко Двору Люцифера. Их упрекали в том, что они учили об иллюзорности зла и «считали недостойным для рыцаря изучать Библию». В своё время один неистово верующий католик по имени Томас Окк$ леве (Occleve) сочинил балладу об известнейшем лолларде Лорде Олдкастле (Oldcastle). В этой балладе, сочинённой ещё при жиз$ ни этого английского еретика, было написано, что вместо Биб$ лии Олдкастл читал только рыцарские романы!. . Король Артур также пользовался у английских еретиков большим авторитетом, нежели чем Авраам или Давид, Парци$ фаль–Парсиваль — нежели чем Христос, Dietrich — больше, чем Petrus. Поэтому попы выжигали им на лбу клеймо в виде ключа!.. В 1160 году в Англии впервые были пойманы еретики. Речь шла «О тридцати крестьянах и крестьянках немецкого происхож$ дения, разговаривающих на немецком языке». По всей вероятно$ сти, это были фламандцы, которые оставили свою родину, чтобы избежать ужасных преследований тогдашнего реймского архи$ епископа. Их привезли в епископальный собор в Оксфорде. «Они открыто признавались в том, что являются еретиками. Их приго$ варивали к бичеванию и изгоняли с выжженным на лице клей$ мом в виде ключа. Обнажённые до половины тела, подвергнутые бичеванию и заклеймённые, выпущенные зимой в открытое поле, — все они погибали, один за другим, быстро и жалко…» Они за$ канчивали свою жизнь с Dietrich в сердце и выжженным ключом Петра на лбу. Но я думаю, для Бога важнее сердце! 257 лет спустя самый известный английский еретик и один из английских лордов, по имени Олдкастл, был казнён самым ужасным образом. Его повесили посредством железной цепи, обвитой вокруг его тела, над полыхающим огнём, пока он не за$

209

жарился до смерти. In the end he commanded his soul into the hands of God — в конце он отдал свою душу в руки божьи. После неспо$ койной жизни он отправился на вечный покой. Английский мо$ нах посвятил мертвецу некролог, который начинался следующим образом: «Тот приспешник ада, верховный еретик и лоллард Джон Олдкастл, чьё зловоние вошло в нос католиков так отвратитель$ но, будто из навозной ямы…» Сэр Джон Олдкастл в мирное время был рыцарем и a strong man in bataile — храбрым воином в сра$ жении. Он вошёл в историю, потому что был еретиком. Королев$ ская милость позволила ему называть себя лоллардом. Исходя из этого, становится понятным, почему духовенство вначале не от$ важивалось открыто и решительно выступить против него. Сперва духовные лица предприняли определённые шаги против капеллана Олдкастла — человека по имени Иоанн, кото$ рый пользовался большим успехом у народа в качестве «пропо$ ведника путешествий». Иоанн с интердиктом основал несколь$ ко церквей, в которых он проповедовал. В 1413 году они начали расследование уже и в отношении лорда. Причиной этому послужили некоторые издания, принад$ лежавшие Олдкастлу, которые были обнаружены у одного книж$ ного продавца. Расследование закончилось безрезультатно. Од$ нако вскоре клир обратился с новыми и более серьёзными жа$ лобами к королю. Они обвиняли Олдкастла в том, что он выг$ нал католическое духовенство из замка и дал приют непосвя$ щённым проповедникам. Король сделал лорду резкий выговор. Тот же самовольно уда$ лился со двора, отправился в свою крепость Каулинг Кастл (Cowling Castle), расположенную недалеко от Рочестера в Кенте, и заперся там. Рассерженный король доверил архиепископу ведение дела против Олдкастла. Олдкастл не обращал внимания на вызовы в епископальный суд и отказывал всем посланникам в праве войти в крепость. Он объявил, что не признаёт над собой никакого ду$ ховного судьи. Было опубликовано официальное распоряжение о вызове в суд. Дважды его вывешивали на главном входе в Рочестер$ ский Кафедральный собор. Олдкастл не появился. Наконец, главнокомандующий Тауэрса принудительным обра$ зом привёл лорда на заседание духовного суда под председательством архиепископа. Олдкастл, не отвечая подробно на заданные ему воп$ росы, начал излагать основы своего вероучения. Оно оказалось ме$

210

нее еретическим, чем того ожидали судьи. Открыто — и разумеется, не без оснований — они сомневались в искренности его слов. Выс$ шие духовные лица потребовали откровенных ответов на отдельные вопросы. Олдкастл, оказавшийся в безвыходном положении, объя$ вил, что духовный суд должен за это ответить. Он заявил, что может искать оправдания и просить о прощении только у Бога. «Те, кто судит меня и хочет обвинить, сами будут соблазнены дьяволом и попадут в ад. О, остерегайтесь их!» — закричал Олдкастл присутствующим. После этого суд передал лорда в руки мирским властям. Лорд стал пленником Тауэрса, но ему удалось сбежать. Он дол$ гое время скитался по Уэльсу, пока его не схватили и он не пред$ стал перед парламентом. Парламент приговорил его к смерти как государственного изменника и еретика. И Лорд Олдкастл, которого в народе называли the good Lord — хорошим лордом, распрощался с жизнью таким образом, который я описал выше. Протестантские современники и единоверцы упрекали вели$ чайшего поэта Англии Шекспира в том, что он сделал героя веры Лорда Олдкастла своим Лордом Фальстафом — толстяком, мотом и волокитой. В эпилоге второй части королевской драмы «Генрих Чет$ вёртый» Шекспир привёл в свою защиту следующие слова: Oldcastle died a martyr and this is not the man! — Олдкастл умер мучеником, а Фальстаф, в свою очередь, им не являлся. И всё же Шекспир коми$ чески исказил упомянутого Олдкастла образом Фальстафа. Образцом для шекспировского эпизода с Фальстафом в королевской драме «Генрих Четвёртый» послужила, как сегод$ ня установлено, написанная в духе язвительной и бесчестной монашеской традиции драма «The famous Victories of Henry the Fifth — Известные победы Генриха Пятого». И далее уста$ новлено: «Как мы можем узнать из эпилога и как было дока$ зано на основе иных фактов, толстый рыцарь Шекспира пер$ воначально звался сэром Джоном Олдкастлом. Пуритане были недовольны тем, что почитаемый ими человек превратился в комическую фигуру. Поскольку во второй части драмы «Ген$ рих Четвёртый» сэр Джон Олдкастл представлен в качестве бывшего пажа Томас де Моубрея, герцога Норфолтского (ко$ торый в действительности был исторической личностью сэ$ ром Джоном Олдкастлом), то следует полагать, что целью его появления является высмеивание последнего. Поэтому Шек$ спир изменил имена в Фальстафе».

211

Мы знаем, как умер Лорд Олдкастл, известный лоллард и ры$ царь. Перед своим страшным концом он с улыбкой на лице утверж$ дал, что он отправится на небо на колеснице и на третий день вос$ креснет. Эти последние слова Олдкастла были записаны монахом по имени Томас Элмхэм. Я твёрдо верю в то, что эти слова в действитель$ ности были произнесены, потому что я не без умиления прочитал у Шекспира, как умер Лорд Фальстаф, другой Олдкастл. Госпожа Хёр$ тиг, хозяйка трактира в Истчипе, присутствовала в последние минуты его жизни. Она рассказывает: «Нет, разумеется, он сейчас пребывает не в аду, а «в объятиях Артура» (in Arthurs Schoß), если вообще кто– нибудь когда–либо в них оказывался. Лорд умер между полуднем и часом дня. Он бормотал о зелёных лугах. Затем он воскликнул: Боже! Боже! Три или четыре раза. Чтобы утешить его, я сказала, что ему ещё не стоит думать о Боге. Я надеялась, что ему не нужно было пока му$ читься такими мыслями. Он попросил меня накинуть на его стопы побольше одеяла. Я положила руку под плед и дотронулась до его стоп. Они были холодные, будто камень. После этого я ощупала его колено, и дальше выше и выше, и всё было таким же холодным, как камень…» Ни Лорд Фальстаф, ни Лорд Олдкастл отнюдь не находят$ ся в аду и не пребывают «в объятиях Авраама» (in Abrahams Schoß) (хотя мой лучший авторитет в вопросе о Фальстафе ут$ верждает: «необразованная хозяйка, госпожа Хёртиг, разумеет$ ся, имеет в виду: объятия Авраама»). Фальстаф и Олдкастл после смерти пришли к королю Артуру (Arthur, Artus), великому коро$ лю на севере. Он держит наготове свою повозку для уповающих на него, чтобы довезти их в царство Люцифера — туда, где на$ ходятся яркие луга асфоделов. Северные германцы называли Светоносного Wagen–Thor («повозка Тора»), Götterkraftwalter («властелин силы богов»), а также Великим Отцом… Олдкастл благоговейно читал вместо иудейской Библии рыцар$ ские книги, в которых рассказываются чудесные истории об Артуре и Дитрихе. Другой Олдкастл, Фальстаф, презирал евреев всем сердцем. Когда он давал клятву, то говорил: «Or I am else a jew, an ebrew jew — Иначе быть мне евреем, настоящим верховным евреем!» Жизнь толстый Фальстаф сравнивал не с долиной печали или, что также было бы бессмысленным, с местом радости. А скорее, с ткацким челноком, как это делали те катары, которых также называли ткачами и которые спасли в средние века зна$ ние о святости ткачества и ткацкого челнока.

212

Как можно не вспомнить об испанском рыцаре Иниго де Лойола, основателе Иезуитского ордена, когда речь идёт о ры$ царских книгах Лорда Олдкастла? Иниго вначале выступил пос$ ледователем Амадия Галльского, а затем и последователем Иису$ са. Однако Лорд Олдкастл понимал живительный дух рыцарс$ ких книг, а Лойола — только убивающие буквы. Как можно не вспомнить о чудаке Дон Кихоте? Большие тома романов, которые он читал днём и ночью, в конце концов свели его с ума. Свою лошадёнку он возвысил до иноходца, как если бы его Росинант был Пегасом или верным скакуном Александра Бу$ цефалом. И всё же Дон Кихот был более мудрецом, чем чудаком… В морском проливе Пентланд–Ферт Мы покинули Северное море и въехали в Северную Атланти$ ку. Всё дальше и дальше от нас исчезают скалистые башни шотлан$ дских берегов и высокие горы Оркнейских островов. На них мы видим прилив в виде большой белой полосы из пены. Море под$ нимается и опускается высокими волнами. Вместе с тем оно под$ нимает и опускает наш корабль. Рыбацкая лодка с парусом бурого цвета застыла на горизонте. Палубу заливают первые прибойные волны. Сейчас ночь и всё так же светло, как у нас дома в заволочен$ ный облаками зимний день. Мы едем по направлению к полуноч$ ному солнцу. Я долго наблюдал за этой картиной, прислонившись к поручням. Сейчас я читаю одну книгу и делаю заметки… В Испании, — как я читаю в «Дон Кихоте» Сервантеса, — од$ нажды жили пастор, цирюльник, экономка и племянница челове$ ка, которому вскружило голову от чтения рыцарских книг. С того времени он жадно стремился к приключениям — таким, которые должны были происходить со странствующим рыцарством. Эти четверо — двое мужчин и две женщины — перерыли книжную лав$ ку сумасбродного хозяина, который незадолго до этого, избитый и изрезанный, вернулся со своего первого «приключения» и теперь высыпался в своей комнатушке. Они хотели доказать свои рыцар$ ские книги на правоверность. Прежде чем они начали свою рабо$ ту, экономка принесла чашу со святой водой и иссоп, который дол$ жен был служить в качестве кропила. Она сказала пастору: «Пожа$ луйста, ваша милость, сеньор лиценциат, окропите комнату, — ска$ зала она, — а то еще кто–нибудь из волшебников, которые прячут$

213

ся в этих книгах, заколдует нас в отместку за то, что мы собираемся сжить их всех со свету». Посмеялся лиценциат простодушию ключ$ ницы и предложил цирюльнику такой порядок: цирюльник будет передавать ему эти книги по одной, а он–де займется их осмот$ ром, — может статься, некоторые из них и не повинны смерти. «Нет, — возразила племянница, — ни одна из них не заслуживает про$ щения, все они причинили нам зло. Их надобно выбросить в окно, сложить в кучу и поджечь. А еще лучше отнести на скотный двор и там сложить из них костер, тогда и дым не будет нас беспокоить». Ключница к ней присоединилась, — обе они страстно желали по$ гибели этих невинных страдальцев; однако ж священник настоял на том, чтобы сперва читать хотя бы заглавия. И первое, что вру$ чил ему маэсе Николас, это Амадиса Галльского в четырех частях (того рыцарского романа, который также «вскружил голову» пажу Иниго де Лойола). «В этом есть нечто знаменательное, — сказал священник, — сколько мне известно, перед нами первый рыцарс$ кий роман, вышедший из печати в Испании, и от него берут нача$ ло и ведут свое происхождение все остальные, а потому, мне ка$ жется, как основоположника сей богопротивной ереси, должны мы без всякого сожаления предать его огню». «Далее идет Амадис Греческий (von Gräcien), — сказал ци$ рюльник, — да, по–моему, в этом ряду одни лишь Амадисовы родичи и стоят». — «Вот мы их всех сейчас и выбросим во двор, — сказал священник. — Только за то, чтобы иметь удовольствие сжечь всю эту хитросплетенную чертовщину, какую развел здесь автор, я и собственного родителя не постеснялся бы сжечь, если бы только он принял образ странствующего рыцаря». «И я того же мнения», — сказал цирюльник. «И я», — сказала племянница. «А коли так, — сказала ключница, — давайте их сюда, я их прямо во двор». Ей дали изрядное количество книг, и она, щадя, как видно, лестницу, побросала их в окно. Раскрыли еще одну книгу, под заглавием Рыцарь Креста. «Ради такого душеспасительного заглавия можно было бы про$ стить автору его невежество. С другой стороны, недаром же го$ ворится: за крестом стоит сам дьявол. В огонь его!» Цирюльник достал с полки еще один том и сказал: Это Зерца$ ло рыцарства». — Знаю я сию почтенную книгу, — сказал священ$ ник. — В ней действуют сеньор Ринальд Монтальванский (ранее

214

Монтальваном называли город Монтобан близ Тулузы) со своими друзьями–приятелями. Откровенно говоря, я отправил бы их на вечное поселение — и только, хотя бы потому, что они причастны к замыслу знаменитого Маттео Боярдо (о котором даже не нужно рассказывать), сочинение же Боярдо, в свою очередь, послужило канвой для Лодовико Ариосто (который сочинил известного «Не$ истового Роланда»), поэта, проникнутого истинно христианским чувством (таким образом, Ариост был пишущим стихи «ткачом» или «ткущим» поэтом несмотря на то, что был признан Христом). Словом, я хочу сказать, что эту книгу вместе с прочими досужими вымыслами французских сочинителей (о которых тот, кто читает эти строки, должен составить собственное мнение) следует бро$ сить на дно высохшего колодца, и пусть они там и лежат, пока мы, по зрелом размышлении, не придумаем, как с ними поступить; я бы только не помиловал Бернардо дель Карпьо (о котором мне, читателю «Дон Кихота», ничего не известно), который, уж верно, где–нибудь тут притаился, и еще одну книгу, под названием Ронсе$ валь (Это имя переводится как «долина шипов»; недавно в Рункеле я размышлял о том известном месте под названием Ронсеваль в Пиренеях, где Роланд умер героической смертью). «Эти две книги, — продолжал пастор, — как скоро они попадутся мне в руки, тот$ час перейдут в руки домоправительницы, домоправительница же без всякого снисхождения предаст их огню». Не желая тратить силы на дальнейший осмотр рыцарских ро$ манов, он велел ключнице забрать все большие тома и выбросить их во двор. Ключница же не заставляла себя долго ждать и упраши$ вать — напротив, складывать из книг костер представлялось ей куда более легким делом, нежели чем ткать огромный кусок тончайшего полотна, а потому, схватив в охапку штук восемь зараз, она выкину$ ла их в окно (следовательно, она не была «ткачихой»). Затем цирюльник спросил: «А как же быть с теми малень$ кими книжками, которые здесь ещё находятся?» — «Это не ры$ царские романы, это, как видно, стихи, — сказал священник. Раскрыв наудачу одну из них и увидев, что это Диана Хорхе де Монтемайора (издания которого для молодёжи имеются ещё и сегодня во Франции), он подумал, что и остальные должны быть в таком же роде. «Эти жечь не следует, — сказал он, — они не причиняют и никогда не причинят такого зла, как рыцарские романы: это хорошие книги и совершенно безвредные».

215

И цирюльник продолжал: «Далее следуют: Иберийский пас$ тух, Энаресские нимфы и Исцеление ревности». — «Предадим их, не колеблясь, в руки светской власти, сиречь ключницы, — сказал священник. — Резонов на то не спрашивайте, иначе мы никогда не кончим». В ту же ночь стараниями ключницы были сожжены дот$ ла все книги: и те, что валялись на дворе, и те, что еще оставались в комнате; по всей вероятности, вместе с ними сгорели и такие, ко$ торые надобно было сдать на вечное хранение в архив (стоит за$ метить, что я дословно воспроизвожу текст Сервантеса). Священник с цирюльником решили, что первое средство от недуга, который овладел их приятелем, — это заложить и замуро$ вать вход в книгохранилище, чтобы, встав с постели, он не нашел его (если, мол, устранить причину, то следствия, может статься, от$ падут сами собой), а затем объявить ему, что некий волшебник вместе со всеми книгами похитил и комнату; и все это было осу$ ществлено с великим проворством. Два дня спустя Дон Кихот встал с постели (на которую его, как говорят, привёл кортеж) и прежде всего пошел взглянуть на свои книги, но, не обнаружив помеще$ ния, в котором они находились, стал бродить и шарить по всем комнатам. Он несколько раз подходил к тому месту, где раньше была дверь, ощупывал стену, молча обводил глазами комнату; наконец после долгих поисков он спросил ключницу, где находится его книгохранилище. Ключницу же научили, как должно отвечать. «О каком таком книгохранилище вы говорите, ваша ми$ лость? — в свою очередь, спросила она. — Нет у нас теперь ни книг, ни хранилища, все унес дьявол». — «Вовсе не дьявол, а вол$ шебник, — возразила племянница. — После того как вы от нас уехали, ваша милость, на следующую ночь он прилетел сюда на облаке, спрыгнул с дракона, на котором сидел верхом, и проник в книгохранилище. Не знаю, что он там делал, только немного погодя, гляжу, вылетает через крышу, а в комнатах полно дыму. Пошли мы посмотреть, что он натворил, а уж ни книг, ни ком$ наты нет и в помине. Одно только мы обе отлично помним: уле$ тая, этот злой старик громко крикнул, что по злобе, которую он втайне питает к владельцу книг и помещения, он нанес его дому урон и что урон этот впоследствии обнаружится…» «Дядюшка, — добавила племянница. — Кто велит вашей ми$ лости лезть в драку? Не лучше ли спокойно сидеть дома, нежели мыкаться по свету и ловить в небе журавля (как и Фауст хватался за

216

свои волосы когда вздумается), забывая о том, что коли идешь за шерстью — гляди, как бы самого не обстригли?» — «Ах, племянни$ ца! — воскликнул Дон Кихот. — Как мало ты во всем этом смыс$ лишь! Прежде нежели меня обстригут, я сам выщиплю и вырву бо$ роду всякому, кто посмеет дотронуться до кончика моего волоса». Обе женщины, видя, что он гневается, решились более ему не перечить. Как бы то ни было, целых две недели сидел он спокойно дома, ничем не обнаруживая желания снова начать колобродить, и в течение этих двух недель у него не раз происходили в высшей сте$ пени забавные собеседования с двумя его приятелями, священни$ ком и цирюльником, которых он уверял, что в настоящее время мир ни в ком так не нуждается, как в странствующих рыцарях, и что стран$ ствующему рыцарству суждено воскреснуть в его лице. Священник, полагая, что его можно вразумить не иначе, как пустившись на хит$ рости, в иных случаях спорил с ним, в иных — соглашался. Я откладываю «Дон Кихота» в сторону и размышляю… Пастор, выбирающий книги для сожжения и справляющий$ ся с «рыцарем» только с помощью искусной хитрости, символи$ чески представляет собой католическую церковь. «Мировая рука» экономки является Мировой Рукой. Кем же являлись племянни$ ца и цирюльник? Я не в состоянии сказать этого. Книги, которые были отправлены на костёр, были, как я знаю, книгами, первона$ чально написанными еретическим Двором Люцифера… Я читаю далее. При первом выезде хитроумного Дон Кихота из его владений рыцарь печального образа вёл с самим собой сле$ дующий диалог: «Когда–нибудь увидит свет правдивая повесть о моих славных деяниях, и тот ученый муж, который станет их опи$ сывать, дойдя до первого моего и столь раннего выезда, вне всяко$ го сомнения, начнет свой рассказ так: «Златокудрый Феб (Апол$ лон, который также мог быть «красным гонцом» Лоэрангрином– Лоэнгрином) только еще распускал по лицу широкой и простор$ ной земли светлые нити своих роскошных волос (Аполлон также был «ткачом»), а пестрые птички нежной и сладкой гармонией ар$ фоподобных своих голосов только еще встречали румяную Авро$ ру, покинувшую мягкое ложе ревнивого супруга, распахнувшую врата и окна ламанчского горизонта и обратившую взор на смерт$ ных, когда славный рыцарь Дон Кихот Ламанчский презрел негу пуховиков и, вскочив на славного своего коня Росинанта, пустил$ ся в путь по древней и знаменитой Монтьельской равнине»».

217

В самом деле, именно по этой равнине он и ехал. «Блажен$ ны времена и блажен тот век, — продолжал он, — когда увидят свет мои славные подвиги, достойные быть вычеканенными на меди, высеченными на мраморе и изображенными на полотне в назидание потомкам! Кто б ни был ты, о мудрый волшебник, ко$ ему суждено стать летописцем необычайных моих приключений, молю: не позабудь доброго Росинанта, вечного моего спутника, странствующего вместе со мною по всем дорогам». (Сервантес, мудрый волшебник, не забыл о сводном брате Пегаса!). На эти нелепости он нагромождал другие (которые пред$ ставляют для нас весёлую науку), точь–в–точь как в его люби$ мых романах, стараясь при этом по мере возможности подра$ жать их слогу, и оттого ехал так медленно, солнце же стояло те$ перь так высоко и столь нещадно палило, что если б в голове у Дон Кихота еще оставался мозг, то растопился бы неминуемо. (Сердце Дон Кихота было невредимо, а для Бога сердце было дороже, чем разум.) В сущности, за весь этот день с ним не про$ изошло ничего, о чем следовало бы рассказать. Весь этот день Дон Кихот провел в пути, а к вечеру он и его кляча устали и сильно проголодались; тогда, оглядевшись по сто$ ронам в надежде обнаружить какой–нибудь замок, то есть шалаш пастуха, где бы можно было подкрепиться и расправить усталые члены, заприметил он неподалеку от дороги постоялый двор, и этот постоялый двор показался ему звездой (еретики также «ви$ дели» звёзды), которая должна привести его не к преддверию хра$ ма спасения, а прямо в самый храм. Он тронул поводья и подъе$ хал к постоялому двору, как раз когда стало смеркаться. Случайно за ворота постоялого двора вышли две незамуж$ ние женщины из числа тех, что, как говорится, ходят по рукам. Уви$ дев постоялый двор, он тут же вообразил, что перед ним замок с четырьмя башнями и блестящими серебряными шпилями, с неиз$ менным подъемным мостом и глубоким рвом — словом, со всеми принадлежностями, с какими подобные замки принято изображать. Дон Кихот подъехал ближе и, увидев двух гулящих бабенок, решил, что подле замка резвятся не то прекрасные девы, не то прелестные дамы. Нужно же было случиться так, чтобы в это самое время ка$ кой–то свинопас, сгоняя со жнивья стадо свиней, — прощу меня извинить, но другого названия у этих животных нет, — затрубил в рожок, по каковому знаку те имеют обыкновение сбегаться, и тут

218

Дон Кихот, вообразив, что чаемое им свершилось, — а именно, что карлик возвестил о его прибытии, — не помня себя от радости, на$ правился к дамам, но дамы, к ужасу своему заметив, что к ним при$ ближается всадник, облаченный в столь диковинные доспехи, со щитом и копьем, бросились наутек; тогда Дон Кихот, догадавшись, что это он испугал их, поднял картонное забрало, скрывавшее ху$ дое и запыленное его лицо, и с самым приветливым видом спо$ койно проговорил: «Не бегите от меня, сеньоры, и не бойтесь ни$ чего, ибо рыцарям того ордена, к коему я принадлежу, не пристало и не подобает чинить обиды кому бы то ни было, а тем паче столь знатным, судя по вашему виду, девицам». Дон Кихот объявил, что он должен знать, кто оказал ему та$ кое благодеяние, а потому просит ее назвать себя, ибо намерен разделить с нею почести, которые он надеется заслужить доблес$ тною своею дланью («немировой» и ставшей бессмертной рукой). Она же весьма скромно ответила ему, что зовут ее Непоседа (Tolosa)… Дон Кихот попросил ее об одном одолжении, а имен$ но: из любви (я спрашиваю: из Минне?) к нему прибавить к своей фамилии донья и впредь именоваться доньей Непоседою. Тогда другая девица надела на него шпоры, и с нею он по$ вел почти такую же речь, как и с той, что препоясала его мечом. Он спросил, как ее зовут, она же ответила, что ее зовут Ветрого$ на (Molinera)… Дон Кихот, предложив ей свои услуги и свое по$ кровительство, попросил и ее присовокупить к своей фамилии донья и впредь именоваться доньей Ветрогоною. Таким образом, Дон Кихот, мудрый и чистый безумец, снова снискал славу Непоседы (Tolosa) и Ветрогоны (Molinera). Непоседа — альбигойка, а Ветрогона, в переводе означающая «мельничиха», — вальденка. Катары слыли Tisserands — ткачами, их можно было легче всего найти в ткацких подвалах. Вальденсов также называли Moliniers — мельниками. Помол — не менее святое дело, чем ткаче$ ство. Поэтому в Тироле рыцарь в свите Дитриха Бернского попал из мельничного погреба прямо в райский сад и в вечность. Я читаю далее. Санчо Пансо (которого Сервантес называет Hombre de bien, что также можно перевести как «Gutmann» — «доб$ рый человек»; Дон Кихот избрал его своим оруженосцем) осед$ лал Росинанта, снарядил серого, набил свою суму, к которой те$ перь еще присоединилась сума студента, также изрядно набитая, и, помолившись богу и распрощавшись с хозяевами, путники дви$

219

нулись по направлению к знаменитой пещере Монтесиноса. По пути Санчо Пансо спросил студента (учёного и книжного червя, который сопровождал их, чтобы показать путь к пещере): «Ска$ жите мне на милость, кто был первым на свете акробатом?» «По правде говоря, приятель, — сказал студент, — сейчас я не могу тебе ответить на этот вопрос, он требует особого изуче$ ния. Я займусь им у себя дома, — там у меня все книги под рукой, — а когда мы опять увидимся, я сумею дать тебе удовлетвори$ тельные объяснения; надеюсь, это не последняя наша встреча». «Послушайте, сеньор, не трудитесь, — сказал Санчо, — я сам уже догадался. К вашему сведению, первым акробатом (Luftspringer, так с презрением церковь именовала всех странствующих рыца$ рей и joglars — фигляров) на свете был Люцифер: когда его низвер$ гли и сбросили с неба, он кувыркался до самой преисподней». Дон Кихот же сказал: «Этот вопрос и ответ ты не сам при$ думал, Санчо, где–нибудь ты их слышал». «Помилуйте, сеньор, — возразил Санчо, — я уж как начну спрашивать да отвечать, так, ей–же–ей, до завтра не кончу. Для того чтобы спрашивать о чепухе и отвечать вздор, право, нет надобности просить подмоги у соседей». «Ты сам не понимаешь, Санчо, какую ты умную вещь ска$ зал», — заметил Дон Кихот… Как и к Гёльдерлину, «Аполлон прикоснулся свой рукой» и к Дон Кихоту, рыцарю трагического образа!.. В Северной Атлантике Море бушует. Наш корабль «Гулфос», исландский 1200–тон$ ник, с трудом сопротивляется волнам. Серебристая морская сви$ нья, прыткий дельфин Северного моря, сопровождал нас на про$ тяжении части пути. Это была истинная радость видеть, как его сверкающее тело выпрыгивает из волн и вновь ныряет в них. В то время когда я наблюдал за ним, то думал об Орфее — божествен$ ном певце. Дельфин, любимое животное Аполлона, пронёс его над волнами. Орфей, один из аргонавтов, также побывавший на севере, возможно, был норманном. Его мать, смертная, звалась Хионой — «белоснежной». Певец околдовывал своей музыкой зверей. Он поднялся в бездонную преисподнюю, чтобы привес$ ти с собой обратно на дневной свет возлюбленную Эвридику…

220

Ночь медленно сменяется рассветом. В сумеречных часах между закатом и восходом море сверкает перламутром. Наш бортовой флаг — синяя свастика на белом фоне. Капитан, с которым до этого говорил на капитанском мо$ стике, сказал мне, что мы снова окажемся на шестидесятых гра$ дусах северной широты. В девятом столетии король Харальд Прекрасноволосый и, в 1000 году, король Олаф Святой начали угнетать свободное и языческое крестьянство Норвегии. Тогда лучшие из населения страны начали переселение в Исландию и нашли там вместе со старой свободой новую родину. Олаф является одним из множества святых, которых като$ лическая церковь не должна была прославлять. Известный скальд Снорри Стурлусон (который также оставил нам «Младшую Эдду»), в своём «Круге Земном» рассказывает: «Тех, кто не хотел отказы$ ваться от язычества, он жестоко наказывал, некоторых он изго$ нял из страны, у других приказывал покалечить руки или ноги или выколоть глаза. Некоторых он приказывал повесить или обез$ главить, и никого не оставлял безнаказанным из тех, кто не хотел служить богу…» В то время самые отважные крестьяне Норвегии перешли к побережью Исландии через Северное море. Не в пос$ леднюю очередь это произошло из–за унаследованной от пред$ ков веры, которая не желала делать из людей слуг. Благодаря исландской «Книге о занятии земли» (появившейся в начале тринадцатого столетия, когда Исландия уже была христи$ анской) мы знаем, как много времени тогда требовалось, чтобы доб$ раться от Норвегии до Исландии, а оттуда до Гренландии. «Умные люди утверждают, что от Стада (самой западной точки Норвегии) в Норвегии семь суток плавания до Рога на востоке Исландии, а от Мыса Снежной Горы, там где ближе всего, четверо суток плавания на запад до Гренландии. Еще говорят, что если плыть из Бьёргюна пря$ мо на запад до Хварва в Гренландии, то путь пройдет в дюжине миль к югу от Исландии. Из Хернара в Норвегии следует плыть прямо на запад к Хварву в Гренландии, при этом путь пройдет к северу от Шет$ ландских островов, которые будут очень хорошо видны, к югу от Фарерских островов, на которых будут видны горы посредине, а потом к югу от Исландии, и будут видны обитающие там птицы и киты. От Мыса Дымов на юге Исландии пять суток плавания на юг до Ёлдухлаупа в Ирландии. А от Длинного Мыса на севере Исландии

221

четверо суток плавания на север до Полярного залива. От Кольбей$ нова же Острова (маленький остров на севере Исландии) на севере сутки плавания до гренландских пустошей». Первым переселенцем Исландии был Ингольв. «Книга о занятии земли» рассказывает о нём следующее: «В то лето, когда Ингольв с братом отправились в Исландию, Харальд Прекрас$ новолосый уже двенадцать лет был конунгом в Норвегии. От сотворения мира тогда было 6073 года, а от воплощения Госпо$ да — 874 года. Они плыли вместе и разделились только тогда, когда увидели Исландию. Увидев Исландию, Ингольв бросил за борт столбы от своего почетного сидения на счастье. Он поклял$ ся, что поселится там, где столбы прибьет к берегу. Ингольв высадился на землю в том месте, которое сейчас называется Ингольвов Мыс. Рабов Ингольва звали Вивиль и Кар$ ли. Он послал их на запад вдоль берега моря искать свои столбы от почетной скамьи, но они нашли его только на третью зиму. Весной Ингольв поселился в Рейкьявике. Ингольв женился на Халльвейг, дочери Фроди, сестре Лоф$ та Старого. Их сыном был Торстейн, который учредил тинг на Килевом Мысе еще прежде, чем был учрежден альтинг. Сыном Торстейна был законоговоритель Торкель Луна, который был лучшим из язычников, известных людям. Когда он был смер$ тельно болен, он велел вынести себя на солнечный свет и вве$ рил себя в руки того бога, который создал это солнце. Более того, его жизнь была столь праведной, как у лучших из христиан. Другим переселенцем был Торольв. Он был великий жрец и верил в Тора. Он бежал от самовластья конунга Харальда Прекрас$ новолосого в Исландию и приплыл сперва к южному побережью. Потом он поплыл на запад до Широкого Фьорда, а там бросил за борт столбы от своего почетного сидения. На них был вырезан Тор. Тогда он произнес, что Тор высадится на землю там, где захо$ чет, чтобы жил Торольв. Он обещал посвятить Тору всю свою за$ нятую землю и назвать его именем. Торольв заплыл во фьорд и назвал его Широким Фьордом. Он взял землю к югу от фьорда, ближе к середине фьорда. Там он нашел столбы с изображением Тора, прибитые к одному мысу. Теперь он называется Мысом Тора. Затем они поднялись выше по заливу, который Торольв назвал Заливом Капища. Там он возвел себе дом и построил большой храм, посвященный Тору. То место ныне называется Двором Ка$

222

пища. Тогда этот фьорд был мало или вообще не заселен. Торольв занял землю от Столбовой Реки до Реки Тора и назвал все то Мы$ сом Тора. Он с таким благоговением относился к горе на этом мысе, которая называлась Священная Гора, что никто не имел права обратить туда неумытое лицо, и была там такая великая святость, что любое существо, будь то зверь либо человек, было в безопасности, пока само не уходило прочь. Торольв и его родичи верили, что после смерти попадут в эту гору». Позднее, когда его сын Торстейн утонул в море, Торольв, как рассказывает «Сага о Людях с Песчаного Берега», также во$ шёл в гору. Там горел огонь и слышался звук рога. Перед лицом отца сын мог занять почётное сидение. Двое других норвежцев, обладавших богатырской силой и све$ дущих в колдовстве, также выбросили за борт столбы от своего почет$ ного сидения, когда они увидели очертания Исландии. Их звали Лод$ мунд и Бьёльф. Родиной этих людей был Тулунес, располагавшийся в норвежской местности Ворс недалеко от Хардангерфьорда… Звенит колокольчик, приглашающий к вечернему чаепи$ тию. Сейчас десять часов. В данный момент дома уже наступила полночь и ярко сияют звёзды. Возможно, немецкая земля зали$ та серебром луны. Здесь же — день, который будет длиться ещё очень долго — на протяжении недель. Дождь льёт как из ведра, и бушует буря. Волны разбиваются о крепко привинченные болтами бортовые иллюминаторы ресто$ рана. К чаю вышли только около десяти из семидесяти путешеству$ ющих. Тарелки и чашки стоят внутри деревянных четырёхуголь$ ников, которые привинчены ко столу. И всё же имеются осколки разбитой посуды. Стюарды балансируют подобно эквилибристам– канатоходцам. Корабль испытывает сильную килевую качку. Я лежу в своей каюте. Подо мной поднимается и опускает$ ся кровать. Подчас мне кажется, будто я парю в воздухе. Корабль трещит по всем швам. Я читаю: «Саги рассказывают, что самые первые колонисты Исландии были переплывшими море «западными людьми» — ир$ ландцами, — пишет ирландский монах Дицуил в своей хронике, составленной в 825 году. Он говорил с людьми, находившимися на острове, который располагался на крайнем севере и являлся пи$ фейским Туле. Там буквально сказано следующее: уже тридцать лет прошло с тех пор, как некоторые духовные лица, которые были на

223

острове с первого февраля до первого августа, рассказали мне сле$ дующее. Не только во время летнего солнцестояния, но также и в течение нескольких дней до и после него заходящее солнце как будто пряталось за небольшим холмом. Поэтому в течение самого непродолжительного промежутка времени не наступала темнота. Таким в общих чертах был рассказ ирландского монаха Ди$ цуила. Достоверным является тот факт, что ещё до прибытия этого переселенца, около восьми столетий назад, Исландия была необи$ таема. Этот факт мог бы свидетельствовать о том, что названный населённым Туле Пифея нужно искать не в Исландии. Иначе каким чудодейственным образом могло бесследно исчезнуть имевшееся тогда население? Вряд ли стоит серьёзно воспринимать предполо$ жения об эпидемии по причине полной отдалённости острова. Полное уничтожение в войне также исключено, поскольку враж$ дебных коренных жителей просто не существовало. Если же представленное доказательство не является действи$ тельным, а вымирание жителей Туле из времени Пифея не рас$ сматривают возможным без внешнего влияния, то всё равно дол$ жны быть найдены малочисленные остатки древнейшего посе$ ления. Однако так и не обнаружено ни одного фактического сле$ да, который мог бы подвергнуть сомнению рассказы исландских саг начиная от первого успешного прибытия поселенцев в Ис$ ландию в 795 году. Впрочем, так называемые жители острова Туле могли бы скорее рассказывать пришлым чужакам о вулканах и горячих источниках, а не о полярном море на крайнем севере…» Возможно, огонь и лава уничтожили население Исландии и все его следы? С бóльшим доверием я читаю в другой книге: «Согласно Страбону (известного греческому географу, который жил в Риме около 1 года нашей эры), Туле находилось в 6 днях путешествия от Британии, если двигаться в северном направлении. Эти дан$ ные могут относиться только к Исландии…» Где находился Туле? Я кладу свои книги в сетку рядом с моим спальным местом. Сейчас я погашу свет. Поскольку у меня внутренняя каюта, будет темно как ночью. Гудит вентилятор, доставляющий суровый и холодный морской воздух. Несмотря на сильное морское волне$ ние, острая носовая часть корабля, неуклонно и зная свой путь, разрезает волну за волной. Я слышу, как шумят волны. Сейчас я

224

положу писчую бумагу в сетку к книгам и засну. Мои современни$ ки засыпают гораздо быстрее, чем в своё время викинги. В Туле жил король, «верный до гроба». Где же располагался Туле, который обязан своим именем Солнцу? Была ли это Ис$ ландия или та норвежская местность Тулунес на Хардангерфь$ орде, откуда поселенцы Лодмунд и Бьёльф привезли в Ислан$ дию столбы от своего почетного сидения? Тулунес в переводе означает «остров (или полуостров) Тулу»… Рейкьявик После дождливой и под конец тихой поездки наш храб$ рый корабль вошел в гавань исландской столицы около четы$ рёх часов утра. Дождевые облака, о высоте которых можно было только догадываться, тяжело висели над горами. Блеклое сия$ ние лежало на море и земле. Ярко накрашенные женщины и бледные гуляки прогуливались несмотря на ранний час вдоль улиц, по которым ездило много машин. Город прекрасен: бетон$ ные стены, крыши с кровлей из волнистого железа и сооруже$ ния, нагромождённые в американском стиле. Внутренняя часть нашего отеля светлая и поразительно уютная. В первый раз за несколько недель я наконец смог взять всю свою одежду и бельё из чемодана. Я не смог заснуть. Мне не хватало хорошо знакомой килевой качки корабля. И мне также не хватало тёмной ночи. Возможно, существуют дни, когда хотелось бы обойтись без света. Я бодрствую. Мысли движутся у меня в голове. Я внезапно вспоминаю слова Гёте: Да, теперь мы снова приближаемся к границам нашего остроумия, туда, где человек теряет управление своим рассудком. К чему же ты вступаешь в общение с нами, когда не в силах поддержать его? Хо$ чешь летать — и боишься, что голова закружится? Мы ли тебе навя$ зывались или ты нам? — Примерно так чёрт Мефистофель разго$ варивал с Фаустом. Мои мысли гонятся друг за другом. Я покидаю комнату, выхожу из дома, не спеша брожу по улицам. Сейчас некрасивый город спит. Исландское солнце показалось сквозь облака, по только на одно мгновение. В гавани, кажется, есть жизнь, хотя обычно там царствует тишина. Нет ни одного шелестя$ щего на ветру дерева, ни одной поющей песнь в ветвях дерева пти$ цы. Бетонные стены насквозь промокли от сырости. Я иду к гавани.

225

На нашем «Гулфосе» кипит оживлённая жизнь. Грузоподъ$ ёмные краны извлекают из него ящики и бочки, кули и тюки, колючую проволоку и металлические стержни. Я иду дальше. В гавань входит рыбацкая лодка. Я наблюдаю за тем, как её раз$ гружают. Бородатый рыбак, одетый в мокрое и излишне блестя$ щее от рыбьей чешуи масляное пальто, высоко держит тяжёлую рыбу и что–то кричит мне. Я думаю, он хочет показать мне свой роскошный улов. Жестами я объясняю ему, что я не понимаю его языка. Он бросает рыбу в короб, вытирает руки о мешок, поднимается на набережную, протягивает мне навстречу руку и говорит: «Добро пожаловать в Исландию! Я знаю, что сегодня ночью прибыли гости из Германии. Добро пожаловать к нам!» Я очень скоро приблизился к границам своего остроумия. По$ чему же? Я мысленно вошёл в сказочную страну и неожиданно про$ будился, увидев вокруг себя страну, в которой не осталось ничего от сказок. Меня охватило чувство безграничного одиночества на этом пустынном острове на границе полярного моря. И не было ночи, которая закрывает своей пеленой всё, в том числе и веки, чтобы зак$ рытые глаза не смотрели на то, чего бы они не хотели видеть. Име$ лось ещё нечто, что несло на себе отпечаток вины: я хотел «летать», подобно Люциферу, но не был защищён от обмана. Да, на первом плане стояло то, что оставило меня полным беспокойства… Правда ли, что где бы я ни ходил, ни стоял, ни думал и ни размышлял, меня на протяжении многих лет с непреодолимой силой тянуло именно сюда? — На побережье Исландии, куда изве$ стная песня шлёт благословение викингским походам? Является ли Исландия тем самым островом Туле, ради которого рисковал жизнью Пифей? Я мысленно вошёл в сказочную страну. Ужасаю$ щая действительность окружает меня. Здесь нет ни дерева, ни леса, ни цветка, ни поля. Простые дома, построенные с равнодушием, между ними торговые конторы, магазины моды, редакции газет, кинотеатры. Всё окружающее не создаёт впечатление нетронуто$ го, коренного, свободного и желанного. Так могли бы выглядеть города золотоискателей, когда калифорнийское или клондайское золото вынуждало людей вновь и вновь отправляться на его поис$ ки, пока большинство из них не выкопало себе в нём могилы. Я думаю о своих обергессенских крестьянах и крестьянках, ко$ торые в свои двадцать или тридцать могут с трудом прокормить се$ мью, и то лишь в случае если не будут покупать украшений и выберут

226

платья настолько простые, насколько это только возможно. Однако несмотря ни на что они никогда не забывают своего достоинства и своей любви к прекрасному. Но когда я вижу, как здесь — в столице страны викингов и скальдов — властвует спесивое подражание наи$ худшей Европе, я должен ещё раз выбрать между севером и югом. И я выбираю юг! Один верующий во Христа и очень набожный человек, который однажды совершил путешествие в Палестину, расска$ зал мне, что у него были самые неприятные впечатления от сво$ его паломничества в храм Гроба Господня в Иерусалиме. Спеку$ ляции и потасовки являются там традицией, а дни, в которые самое святое христианское место не омрачается убийством в драке, можно пересчитать по пальцам. Это исландское путешествие должно было быть моим па$ ломничеством. Во мне по–своему говорит разочарование, и его голос нельзя заставить замолчать. Я бы не сказал, что впечатле$ ния, которые я вобрал в себя, являются для меня столь против$ ными и омерзительными. Если бы я захотел это утверждать, то это было бы преувеличением или неправдой. Нет, здесь мне нечего искать. Это действительно так! То, что мне предложил Рейкьявик, мог предложить бы мне и любой Марсель, которого я так избегал… Сегодня мы предприняли поездку в Тингведлир — известное на весь мир место исландского альтинга. О нём было очень много написано, но при виде его меня отнюдь не охватил священный трепет. Во время экскурсии я думал о Германии. Я делал это не только по той причине, что нашёл на базальтовой стене Тингведлира бла$ гословляющий призыв, написанный красным цветом и больши$ ми буквами на немецком языке. Это было благословение, послан$ ное пресловутому прежнему лидеру коммунистов Германии. В большой гостинице под названием «Вальхалла» мы пили кофе и ели пироги. Затем мы поехали на автомобилях назад в Рей$ кьявик. Ни одно дерево, ни один куст и ни один кустарник не пора$ довали нас дарами земли. И то, что я, глядя из Рейкьявика, принял за горную цепь, оказалось всего лишь унылым скоплением туфо$ вых вулканических конусов. На всём нашем пути мы увидели лишь несколько представителей живой природы: всадницу на пони; три матери–овцы с таким же количеством молодняка; пару крохотных лужаек, жёлто–зелёных и сухих; несколько участков мха размером

227

с ладонь, покрытых крошечными цветками. В конце концов мы выехали на совершенно прямую асфальтовую дорогу, тянувшуюся между ужасными домами по направлению к нашему отелю. Моя комната удобна и радушна. В ней находятся кровать, пись$ менный стол, стальное кресло, встроенный шкаф и нарисованные на стене картины исландских художников. Всего на стенах висят пять картин четырёх художников. Рамки обрамляют изображения с деревьями — суковатыми, с широкой кроной и великолепной зе$ лёнью. Стремятся ли художники Исландии к югу?.. Один из моих товарищей (мы приехали в Исландию в ко$ личестве двадцати человек) сказал мне недавно, что он считает дни, пока он снова не окажется дома. Затем он совершит пешую прогулку по Тевтобургскому лесу. Исландское слово, обозначающее память и воспоминание, — minni! Художники Исландии стремятся на юг! Но когда они нахо$ дятся на юге, они снова хотят оказаться дома! И если бы у них был окончательный выбор между югом или их одиноким и хо$ лодным островом на границе полярного моря, то они оконча$ тельно выбрали бы этот остров. Когда я задал данный вопрос одному художнику, то получил именно такой ответ. Мы стали друзьями. Его жена немка. Художник, по имени Манси, и его единственный брат Свени являются последними потомками самых известных исландских скальдов Снорри Стур$ лусона и Эгиля Скаллагримсона. В скором времени Свени на дол$ гое время переселится в Германию. Ему двадцать лет. Он еще не видел ни одного дерева! Вряд ли в Исландии есть несколько дере$ вьев и лесков, сказал он мне. Но он ещё не дошёл до того места, где их обычно находят. Зато он знает все глетчеры и пустыни. Также Манси в этом году поедет на несколько месяцев в Германию. Мы договорились, что совершим подъём на гору в тирольском розовом саде. Он поднимался на великолепную гору уже четыре раза и рисовал её. Четыре из его картин он пока не продал. Манси показал их мне. Насколько же он должен любить сад роз! Манси полагает, что будет там в то время, когда я поки$ ну Рейкьявик. Он может хорошо понять, что меня охватило ра$ зочарование и тоска по родине. Но в этом виновата не Ислан$ дия, а я сам — и Рейкьявик, который не является Исландией. На его островной родине мне ещё нужно кое–что поискать — и найти! Но при этом я не должен забывать об исландском небе.

228

Лаугарватн Сегодня воскресенье. Джазовая музыка звучит по тонким стенам отеля, в котором мы остановились на несколько часов. Молодёжь Рейкьявика, приехавшая в автомобилях по ужасно плохому пути, отправилась на танцы. Женщины накрашены и одеты в то, что много лет тому назад могло было быть dernier cri («последним криком моды»). Парни и мужчины носят спортив$ ные костюмы. Все танцы были жутко простыми и банальными. Только что сыграли фокстрот, который каждое утро среды в Бер$ лине вызывал у меня неприятные ощущения на протяжении месяцев. Дворовый музыкант играл его на своей шарманке. Я смотрю через окно на быстрые волны Лаугарватна — го$ рячего озера. Тонкий пар извивается высоко. Совсем далеко на юго–востоке сверкает снежный хребет самого известного ис$ ландского вулкана — Геклы. В 1300 году случилось то, что гора Гекла раскололась и про$ изошло извержение «земного огня». Тогда воцарился такой мрак, что никто не знал, день это был или ночь. «В то же время случи$ лось извержение лавы на Сикили (Sikiley) и были сожжены два епископства». Сикиль — это Сицилия. Триста лет спустя, когда император Карл Пятый властво$ вал над половиной Западной Европы, один из императорских придворных юнкеров, Вальтер ванн Меер, пришёл в Исландию и увидел, как в Геклу везут «души проклятых на тёмном, рокочу$ щем с огромной силой и управляемом маврами корабле». Таким образом, у Исландии, как и у Сицилии, была своя ог$ ненная гора Вил! Обе горы, Гекла и Этна, питались одним и тем же огнём — земным огнём. Мастерская же божественного кузнеца Ге$ феста–Вулкана, считавшегося супругом Венеры, является Землёй. Дитрих Бернский, Тидрек из норвежской саги, должен был найти свой приют в горе Вил… Несколько часов назад мы были на Большом Гейзере. Мы дол$ жны были долго ждать, пока на поверхности не появится кипящая вода. Наконец, чтобы вызвать её извержение, в бездонный мрак начали мешками сбрасывать мыло. Вскоре после этого Земля дол$ жна была задрожать и загудеть. Неожиданно гигантский резервуар воды ударами выплеснул из себя потоки бурлящей пены и шипя$ щий пар. При сильном ударе кипящая струя должна была иметь

229

высоту в сорок метров. Затем земные недра вновь опустели. Время от времени в воздух выбрасывалось ещё несколько облаков пара. В бездонных недрах Земли был слышен страшный грохот. Над широкой долиной сгустились клубы пара. Воздух был полон запа$ ха серы. Можно было почувствовать, как он ложится на грудь. Зимняя ночь или день зимнего солнцестояния, который подобен ночи, у Гейзера могут быть жутко красивыми. Снежный саван на земле бесконечен и глубок. Завывает Полярная звезда. Шипят паровые облака. Земля стонет. Нигде не видно живого существа. Возможно, где–то полыхает зарево пожара какого– нибудь вулкана. Цвета северного сияния сверкают и бесшумно перекатываются по небу. В зимнее время звёзды там могут све$ тить ярче, чем у нас. Сейчас на дворе лето и всё время день. Рейкхольт Дом, в котором мы проводим светлую ночь, представляет со$ бой некрасивую бетонную коробку. Зимой в него переезжает шко$ ла. Сейчас десять часов ночи — светлой ночи летнего солнцестоя$ ния. Я нахожусь в своей комнате и пишу. На первом этаже, где на$ ходится большой, питаемый горячими источниками бассейн, рез$ вятся мои товарищи. Утомлённый долгой и тяжёлой поездкой, я также неохотно покинул освежающую воду. Мои купальные при$ надлежности, которые я повесил сушиться, немного пахнут серой. Солнце находится высоко на северо–западе. Небо играет ярчайшими красками. Совершенно лёгкая и едва различимая дымка лежит на широкой долине, по которой протекает Рейкь$ ядальса. Вдали от горячих источников высоко поднимаются облака пара. Обнажёнными стоят вершины Сканейарбунга и Стейндорсстадаоксль. Также в абсолютной и неприкрытой, ес$ тественной наготе лежит Рейкхольтсдалур. Нигде не видно ни деревца. Скудная зелень крохотных лужков делает землю ещё более мёртвой, чем она есть на самом деле. Я не думаю, что по собственной воле мог бы провести здесь свою жизнь. Если бы мне пришлось это сделать в принудитель$ ном порядке, то я всеми фибрами своей души несомненно стре$ мился бы к моим родным лесам и лугам. Здесь, в Рейкхольте, ровно семьсот лет назад жил предста$ витель закона и скальд Снорри Стурлусон. В настоящее время

230

сохранилось его излюбленное место с термальными источника$ ми, обрамлённое кругом стен. Оно находится в нескольких ша$ гах от постоялого двора, около убогих торфяных хижин, из кото$ рых поднимается дым. Неужели Снорри, современник Вольфра$ ма фон Эшенбаха и Вальтера фон дер Фогельвейде, Пейре Вида$ ля и Пейре Кардиналя, сочинил «Младшую Эдду» и норвежскую королевскую историю «Круг Земной» в такой жалкой хибарке? Меня мучает вопрос: не руководила ли его пером тоска по утра$ ченной родине и преданной забвению религии скандинавских предков? В то время на его удалённой от мира усадьбе тяжким бременем лежали долгие зимние ночи, ледяной холод и черней$ шая темнота, лишь изредка освещаемая северным светом. Также он долгое время жил в Борге, рядом с которым мы бу$ дем проезжать завтра утром. На том же дворе, где проживал его предок Эмиль Скаллагримсон за два столетия до него. Однако Эмиль находился там только тогда, когда смелые викингские походы не вынуждали его отправляться в широкое море и в дальние земли. Вокруг дома завывает и рычит буря. Я иду к своим товари$ щам. В стране Эдды царствует ночь летнего солнцестояния… Часом позже. Вскоре начнётся новый день. Когда солнце всё ниже и ниже клонилось к северу, я смотрел на Стейндорсстада$ оксль. Игра красок на голых камнях была захватывающей, и за ним скрывалась бесконечная поверхность глетчера Ландйокулль — торжественная и важная. Там, куда доставал мой взгляд, цвета были от самого нежного бледно–лилового цвета до раскалённо$ го красного, от самого яркого белого до самого тёмного чёрно– серого. На домашнем лугу усадьбы, лежащей по ту сторону реки и обозначенной на моей карте как Хёгинди, двигались крохотные неясные фигуры. Через полевой бинокль я увидел исландских пони, которые медленно спускались к реке. Усадьба оказалась под властью тишины и спокойствия. Я направил свой бинокль на Стейндорсстадаоксль. Отлогие склоны внезапно обрывались на половине своей высоты перед отвесными базальтовыми стена$ ми. Если я не ошибаюсь, то чёрные пятна, которые я там заметил, были входами в пещеры. Рядом со мной прозвучал голос моего товарища, который спрашивал у меня, хочу ли я вновь найти пе$ щеры. На мой утвердительный ответ он сделал мне следующее предложение. Сегодня мы проведём бессонную ночь и поднимем$ ся в горы, поскольку сейчас ночь летнего солнцестояния. Он до$

231

бавил, что, хотя речное русло Рейкьядальса достаточно широкое, в самой непосредственной близи где–то должна быть мель. Пе$ ред ужином он сходил к реке и видел там, как проезжают кресть$ янские повозки. Мы также можем перейти вброд на другой берег и подняться в пещеры, поскольку он сам верит, что там вверху есть пещеры. Не медля, мы отправились в путь. Вскоре на нас обрушилась буря. Мы пошли к реке, сняли обувь и носки, высоко закатали брюки и вошли в воду. Она была настолько ледяная, что я не смог достаточно быстро добраться до противоположного берега. Долгое путешествие к усадьбе Хё$ гинди по пути, неподвластному вихрю, заставило наши сердца бешенно стучать, а кровь кипеть в жилах. Гора была менее крутая, чем казалось ранее. Мы пришли к базальтовой стене — нашей главной цели. Мы заблуждались. То, что мы приняли за пещеры, оказалось разломами в скалах. В этих горных трещинах каска$ дом текли в долину источники и ручейки. Мы сделали привал возле красивейшего водопада. Посмотрев на Солнце, мы кинули взгляд на Рейкхольт, который лежал далеко под нами, подобно детской игрушке. Долго, очень долго мы также смотрели на море глетчеров Эйриксйокулль, воспользовавшись предоставленной возможностью. Я уже не помню, кто из нас первым нарушил мол$ чание. Тем временем прошло уже несколько часов. Я сказал своему спутнику: есть индийское слово Titthakara. Первоначально оно обозначало «нашедший мель» и относилось к людям, которые находили мель там, где другие тщетно искали переход на другую сторону. Titthakara также показывал мель, про$ тянувшуюся от ближнего берега к дальнему. Это означает, что он мог провести людей за собой над бездонной тьмой, которая ле$ жала перед ними. Мрак отделял людей от того, что они могли познать лишь только после своей смерти. Они носили в себе веч$ ный вопрос: как теперь мы можем мысленно перебраться через то, что знаем о потустороннем мире, понимая посюсторонний мир в качестве его сущности? Были люди, которые самоотвер$ женно давали спрашивающему ответ, который они — мысленно «нашедшие мель» — находили сами. Сегодня индийское слово Titthakara обозначает того, кого мы называем «еретиком». Я также отчётливо вспоминаю слова, которые сказал мой спут$ ник. Я не прерывал его. Между тем солнечный шар осторожно под$ нялся от нежных красных облачков над голыми вершинами. Водные

232

потоки бежали в долину и пели чудесные песни. Я не ошибся: в Рейк$ хольтсдалур, где река расширяется подобно морю, есть лебеди — по$ ющие лебеди. Или это был ветер, который нашёл в ущельях и пропас$ тях эолову арфу? Эту ночь летнего солнцестояния наполняло пение. И мой товарищ — как я думал, «христианин» — сказал следующее. «Христианство занято главным образом людьми и проклинает природу как противную Богу или вверяет её безбожной естественной науке и технике. В то же время для язычества сама природа была «пол$ на богов». Все события в нём были словами и поступками гениев и духов. В этом смысле нужно назвать его более благочестивым, боже$ ственно проникновенным, христианским, чем то, что появилось в католицизме и протестантизме как сила воли и непреклонность зако$ на и часто было вдохновлено более Римом и Иудеей, чем Христом. Изначальный народный дух неотделим от могущества бо$ гов, которые теснейшим образом связаны с народом. Эта духов$ ная связь проникает в кровную взаимосвязь и придаёт народу окончательное единство силы. Поэтому в Эдде сказано: «В древ$ ние времена, когда пели орлы, с небесных гор бежали священ$ ные воды…» Каждый народ, и даже каждое племя имеет своих собственных богов, резко отличающихся от других. Народ об$ разно усматривает в богах силы, которые они вызывают, как образующие единство, руководящие в путешествиях и войнах, вдохновляющие судебные приговоры и правовые положения. «Боги» точно так же несомненно реальны, как языки и народы. Народные и племенные боги состоят в теснейшей связи с мес$ тностью, центрами народных святынь, храмами, рощами, источни$ ками, горами. Рассказывают, что одни места — пещеры или ущелья — являются точками воздействия подземных земных сил, другие — горы или скалистые утёсы — подвергаются влиянию планетарных и звёздных сил. Возвышающееся над прилегающей местностью дере$ во является местом, куда водный и земной элементы «раскрываются снизу», а воздушно–свето–огненный элемент «опускается сверху». В эти древние времена божественное не находилось в неуло$ вимом, доступном лишь «вере» «потустороннем мире». Мир не пре$ доставлялся механической закономерности. Природа везде была выражением божественной действительности. Прежде всего, гер$ манские народы глубокой древности получали свои божественные откровения из природы. Их боги были природными богами, их мистерии — природными мистериями. Германская душа однажды

233

потонула в солнечном девственном сне духовных откровений при$ роды. Это было время бога Бальдра, любимца богов и людей. Бо$ лее древнюю историю нам не понять, если мы не знаем, как ею руководили рассеянные по местности святыни, центральные точ$ ки (Mittelpunkte) и точки силы (Kraftpunkte). Древнюю историю определяют отнюдь не отдельные люди. Также её не определяют и племена или народы как таковые, т. е. группы преходящих смерт$ ных людей, которые воюют друг против друга или объединяются друг с другом. Но древнюю историю формируют божественные силы, проявляющиеся на великих культовых местах и воздейству$ ющие оттуда на населённую местность. Германские племена в ре$ шающие мгновения отправлялись к своим культовым местам: к Ирминсулю в Тевтобургском лесу или к ясновидящей Веледе у ис$ точника Липпе. Они придерживались мнения, что в одарённых людях, особенно в женщинах, народный дух проявлялся более не$ посредственно и судьбоносно–указующе. Поэтому при покорении этого народа на первом плане сто$ яло уничтожение его святынь. Было известно, что в них можно встретить само средоточие жизни. Однако отдельные роды и фа$ милии хотели и дальше жить в усадьбах, расположенных на про$ сторах их страны. Если бы этих людей лишили святынь, а вместе с тем и связи с богами, то они были бы только совокупностью лю$ дей без определённого направления и укоренённости. Они бы не были боеспособным народом. Поэтому уже римляне пытались да$ рами и угрозами убедить ясновидящую Веледу, чтобы она повлия$ ла на германских племенных князей. А император Карл, как и Ва$ рус и Германикус, постоянно направлял свои походы в область Тев$ тобургского леса, поскольку в этой местности, на границе несколь$ ких больших племён, билось культовое сердце Германии. Мифические древние времена можно постигнуть, только если исследователь будет отдавать себе отчёт в том, что тогда отдель$ ный человек ещё не выделился из народного множества. В созна$ нии человека того времени жили не собственные мысли и собствен$ ная воля, а стремление к исполнению народного порядка. Приро$ да не только наполнена богами, но также и исполнена душами по$ койников. Окружённый духами предков, которые стремятся к пе$ рерождению во внуках, германец рвётся к битве. От духов–защит$ ников, которых сопровождают валькирии, он уже при живом теле знает, что является бессмертным существом, членом мощного, ве$

234

домого богами духовного «поезда», который мчится по атмосфер$ ным происшествиям. Также он обладает способностью видеть умер$ шего героя вблизи могильного холма в виде светлого образа (Lichtgestalt). Вся жизнь представляет собой драматичность духа, в котором связаны живые и покойники. Под «мифическим» и «ми$ фом» мы должны подразумевать откровения далёкого прошлого, в котором человек непосредственно отдавался превосходству боже$ ственного мира. Хотим мы того или нет, мы очень далеко нахо$ димся ото всего мифического. Подлинная сфера современного человека — это естественные науки, техника и рассмотрение исто$ рии, которое учитывает только внешние события. «Бога» же она считает предрассудком. Церковное христианство в этом отноше$ нии было не менее интеллектуальным, чем современные естествен$ ные науки. Мифическое неотделимо от откровения божественных сил. Последние же от нас сегодня сокрыты. Современный человек живёт не в космическом вдохновении, а думает и действует по сво$ ему собственному усмотрению внутри мира вещей. Миф также не имел ничего общего с «верой» или «вероис$ поведанием». Скорее, вера понадобилась лишь тогда, когда су$ ществование богов было подвергнуто сомнению. Человек же был вынужден страстно желать того, что он утратил в вере. Поэтому если мы хотим увидеть мифический мир богов, а также корни народного духа, которые из него исходят, в их подлинности, то для этого не нужно никаких внешних рассуждений или наблю$ дений. Мифический мир богов ни в коем случае не является продуктом поэтического творчества человека. Напротив, ско$ рее, человек является продуктом правящих богов. Вначале в бо$ жестве человеку был явлен человеческий образ. Прежде чем че$ ловек смог увидеть самого себя, бог отдалился от него. Боже$ ственный образ предшествовал человеческому. То, чем мог и должен был быть человеческий образ и вид, человек узнал от явления божественного. В самом начале всегда находится Бог. Если мифические образы и являются продуктами фантазии, то они являются продуктами не человеческого, а божественного вымысла, которая созидает и творит внутри человека. Мифический человек предоставлен мировой фантазии, возвышающейся над лю$ бым произволом. Последняя сама существует как в строгой образ$ ной и словесной структуре его космологий и гимнов, так и в самой природе — в растениях и животных, временах года и траекториях

235

планет. Человек говорит правду, когда считает свои душевные силы реальностью божественного мира. Такое человечество ещё открыто космосу, в определённой степени без препятствий и границ. Истоки религии нужно искать не в человеке, а в божествен$ ном. Сперва бог освещает, действует и вещает внутри людей, кото$ рые открыты ему во сне. И лишь затем последним удаётся самим говорить от первого лица, думать и действовать исходя из самих себя — на основе собственной воли и представлений. Первоначаль$ ная религия является связующей нитью между божественным на$ чалом и человеком. Она в определённом отношении олицетворя$ ет постепенное возникновение человека в его телесно–душевной организации из духовного. Мифический человек питается космо$ сом и образуется, подобно эмбриону в материнском теле. Явление божества, из которого берут своё начало все религии, — не только безумие, но и, прежде всего, самое реальное из реального. Из тол$ пы оно создаёт общность, из общности — народ. Изначальный народный дух живёт не в безучастной облас$ ти вещей, а в мире, который до своего предела наполнен значи$ мым, говорящим, святым. Человеческая жизнь обретает посвя$ щающее, жреческое значение. Каждое откровение божественно$ го раскрывает человеческую душу, и созидательное действие яв$ ляется его непосредственным следствием. Человек должен выс$ казать на особом языке то чудовищное и великое, что захватило его. Наиболее достойным уважения из этих великих языков явля$ ется культ. Однако его язык стал для нас теперь более чужим, чем все другие. Если мы сводим культы к корыстолюбивым сообра$ жениям полезности в отношении богов, то мы ложно истолко$ вываем самое почтенное явление древних времён, извращая его нашим собственным эгоистическим образом жизни. Культ — это служение миру! Первоначальный культовый обряд можно было бы назвать широко разведёнными и поднятыми кверху руками. В культе весь человек превращается в совокупность языковых жестов, которые в зародышевом состоянии содержат всё, что человек может получить из мира и отдать ему. В культовой деятельности он располагается между небом и землёй, становясь посредником между низшим и высшим. Поэтому весенний детский хоровод на покрытой цветами траве вокруг дерева — это уже настоящее культовое действие. Дети ещё не так закрепощены, как взрослые. Они воспринимают мир не интеллектуально с помощью головы, а грудью, используя дыхание

236

и биение сердца. Уже сам по себе светлый весенний день является пе$ нием и ликованием. Восхищение восприимчивых детей вызывает хоровод согласованно парящих вверх и вниз элементов и элементар$ ных духов. Культы не являются абстрактными «символами» или чис$ тыми «памятными торжествами». В действительности они представ$ ляют собой потрясающую современную реальность мировой власти. В культе мир и бог ещё не теоретизируются, а воспринимаются с взвол$ нованностью и умилением. Высшая, разумеется, также самая таинственная кульмина$ ция культа — это жертвоприношение. Любые корыстные наме$ рения в отношении божественного должны расцениваться лишь как следствия позднейшего упадка. Изначальную жертву может принести только человеческий поступок, поскольку в жертве выражается связь с миром. Жертва не возникает из жажды ко$ рысти или трусливого достижения благосклонности могуще$ ственного божества. Напротив, она возникает из внутреннего богатства, которое желает животворно открыться другим. Сама человеческая жизнь в своём действии и пережива$ нии — большой жертвенный огонь, в котором принимают уча$ стие все элементы, живые существа и боги. Человек не только получает и воспринимает, но и отдаёт. На его культовом дей$ ствии основывается большая часть здоровья и порядка мира. Даже сами боги смотрят на человека, который в самоотвержен$ ном действии становится подобием божественных сил. Солнце также приносит жертву, посылая свои лучи на Землю. Поднима$ ющиеся водные испарения, жизнь растений, их цветки, арома$ ты и плоды являются мгогоголосой ответной жертвой земли на жертвенный поступок неба. Первоначальная жертва не имела никакой цели, кроме той, что была заложена в ней. Она не должна ничего достигать, вып$ рашивать или магическим образом вызывать. Она несёт свою реальность в самой себе. Человек сообщает через неё о своём включении в большое мировое сообщество всех сил и существ. То, что в природе живые существа питаются друг другом, явля$ ется само по себе лишь отдельным проявлением отдачи и полу$ чения. В этом действии не заключено ничего эгоистического, но всё одновременно отдаёт и получает. Глубокая связь древних германцев с силами природы обусло$ вила самые разнообразные способы, какими они приносили себя в

237

жертву и посредством этого сохраняли совместную с природными силами жизнь. Духам источников и деревьев приносили жертву, за$ жигая огонь, произнося гимны и изречения, а также совершая жер$ твоприношения животных и растения. В деревьях почитали жиз$ ненную силу, вешая на ветви цветки, ленты и плоды или кружась вокруг них в танце. В древнейшие времена вокруг ствола живого дерева строили жилые дома и соединялись, таким образом, посред$ ством отдачи и получения с этими природными силами. Общая, наполненная действиями богов природа становит$ ся узами, которые присоединяют человека к единой общности. Согласно Тациту, германцы внутренне сопротивлялись тому, чтобы стеснять богов в закрытых пространствах или почитать их в образах с человеческими формами. Это было несовмести$ мо с их величием. Германцы посвящали своим богам рощи и леса. Именами же богов они обозначали то таинственное, что могли созерцать лишь в благочестивом поклонении. Чтобы строить из дерева свои церкви, христианские мис$ сионеры уничтожали священные рощи и тем самым нарушили совместную жизнь с наполненной духом природой. Они учили, что в дереве можно найти лишь мёртвый материал, и послужи$ ли причиной отчуждения человека от природы и утраты внима$ тельного и заботливого к ней отношения. Поэтому современ$ ный человек рассматривает всё, что его окружает, только в ка$ честве рабочего материала для своих целей и удовольствий. Хотя мифическая история и осталась погребённой в седой древности, она всё же относится не только к прошлому. Она явля$ ется непрерывной, пусть и в более поздние времена ставшей со$ крытой, движущей силой всей истории. История отражает во вне$ шних событиях то, о чём миф предупреждает в символической форме. Также за поверхностью внешней истории везде находят$ ся мифические силы. И это несмотря на то, что для помрачённо$ го сознания современности они становятся видимыми более не как таковые, но только через непонятные последствия собствен$ ных проявлений. Именно там, где внешне точные и определён$ ные мифы оказываются абсолютно нереальными и неисторичес$ кими, находится их метафизическая реальность. Мы должны требовать от истинных историков преодоления поверхностного материализма и психологизма. Чем более ми$ фической становится реальность, тем менее она совпадает с точ$

238

но определённой реальностью на поверхности пространства и времени. И тем более она нарушает пределы пространства и вре$ мени, властвуя над ними. Сделанная и законченная работа не жива и безжизненна. В ней нет творческого начала, способности сози$ дать. Последней же располагают только мифические силы, о ко$ торых мы можем вместе с Шиллером сказать: «Только то не мо$ жет устареть, что никогда и нигде не происходило». Историчес$ кая личность становится тем величественней, чем более она вы$ ражает собой эти силы и чем более мифичной она сама является. Переход от божественных сил к внешней «точной» истории изображают сказания и живущие в них герои и богатыри. После$ дние появляются в них как боги, принявшие человеческий облик, или как люди, которые поднимаются до божественного посвяще$ ния. Они находятся как основатели городов или законодатели в основании, в истоке человеческой истории. Легендарные герои имеют очевидную связь с определёнными историческими собы$ тиями и отсылают к жрецам и королям древнейшей истории. В сфере сказаний неисторическое и сверхисторическое неза$ метно перетекает в действительное историческое. Однако при этом сага изображает не прямые и непосредственные события, как то при$ выкли видеть историки. С точки зрения мифа, необходимо говорить о «фантастическом искажении» и перетолковывании. Такое «творче$ ство» может быть более истинным, чем современная историография, поскольку в сказании сама народная душа говорит о силах, сыграв$ ших решающую роль в её прошлом. Она показывает их в образах, которые отнюдь не призваны изображать внешние события, а изоб$ ражает в себе реальные, действительно существующие судьбы. Исто$ рик должен предельно серьёзно относиться к сагам, которые, к при$ меру, сочинены об Арминиусе, Теодорихе и Александре. Допустим, сегодня мы уже с трудом постигаем знаки вре$ мени. Однако мы не занимаемся изучением образов богов и ге$ роев не потому, что имеются соответствующие документы и од$ нажды люди будут считать их действительными людьми. Но мы не делаем этого потому, что сами стремимся непосредственно проникнуть в более глубокие регионы, расположенные по ту сторону мировоззренческого переднего плана. Поскольку мы, предчувствуя и догадываясь, начинаем приближаться к много$ образию созидательных и разрушительных мировых сил, доку$ менты прошлого станут для нас действительно значимыми.

239

Сумерки богов являются в то же время и смертью тесно связанно$ го со своим племенем человека. Вследствие этого их начало свидетель$ ствует о том, что ослабевают строгие родовые порядки, отображавшие в древние времена связь конкретного человека с силами богов, героев и предков. Отдельный человек освобождается от космических и кровных уз. Сумерки крови — это одновременно сумерки богов. Кровь утрачива$ ет своё духовное значение, она чахнет, и голос предков умолкает. Начи$ нается борьба всех против всех. На месте божественной мудрости ми$ фов выступает механический интеллект, на месте культового толкова$ ния — эгоистичное действие в материальном мире. Индивидуальная свобода приобретается ценой смерти и упадка. Эти человеческие со$ бытия отражаются в космосе в виде поражения светлых богов от тём$ ных сил. В Эдде эта борьба изображена захватывающим образом. На$ ступает мировой ужас, и через смерть Бальдра сами боги начинают чув$ ствовать угрозу, поскольку он, как никакой другой образ, является выра$ жением одухотворённой природы. В последней битве своих народных богов, в сумерках бо$ гов, мифический народный дух древних времён переживает свою гибель. Тор сражается со змеей Мидгарда — и хотя он её побежда$ ет, через девять шагов он умирает от её яда. Одина проглатывает волк, чья пасть зияет как расстояние от земли до неба. (Здесь не$ обходимо вспомнить, что гением Рима является волчица.) Однако тотчас случается переворот: сын Одина, молчали$ вый Видар, убивает волка, разрывая его пасть. Бальдр возвра$ щается и заново открывает воскресшим людям божественную тайну Земли и космоса. В Эдде поётся: Чертог она видит солнца чудесней, на Гимле стоит он, сияя золотом: там будут жить дружины верные, вечное счастье там суждено им. Нисходит тогда мира владыка, правящий всем властелин могучий.

240

Кто же тот «могучий властелин», тот победитель силы смерти и ненависти? Кто же он — тот, кто после сумерек богов пробуждает изолированных людей к общности, обязывает свой эгоизм к са$ моотверженному служению, не уничтожает, а освящает свободу?» Я протянул моему товарищу руку. А про себя подумал: «Тот «могучий господин» — это светоносное Солнце, чьими детьми мы должны быть. В Новом Завете оно называется Аполлионом. С ним поступили несправедливо. Эта ночь летнего солнцестояния на Исландии наполнена пением. Не должно ли оно быть музыкой сфер, которая возвеща$ ет смерть и возвращение Бальдра? Прежде чем этот мёртвый бог был сожжён на погребальном костре, Всеотец Один прошептал ему в ухо слово высшей мудрости. Это слово мог бы произнести Люцифер, также как Лоэнгрин или Гелиас. Этот лебединый ры$ царь должен был принести Благую Весть в христианский народ… Прежде чем мы вернулись в Рейкхольт, я поднял с дороги камень. Я прибавлю его к куску дельфийского храмового фриза и тому камню, который я взял из развалин Монсегюра.

241

В РАЗМЫШЛЕНИЯХ

Эта книга возникла из страниц дневника и была написана в одном небольшом обергессенском городке. Она была записа$ на в самом центре страны моих языческих прародителей и моих еретических предков. На моём столе лежит рукопись книги, которую я сейчас хо$ тел бы закончить. На написанных убористым почерком страни$ цах лежит камень, который является куском храмового фриза из Дельфов. Второй и третий камень должны послужить для того, что$ бы листы дневника, представляющие собой толстые связки по пра$ вую и левую руку от меня, не разбросал или смёл порыв ветра. Окно моей комнаты открыто. Недавно, после душного и жаркого дня, прошла сильная гроза. С деревьев и кустов обильно стекает вода. Тихо тикают небольшие часы Empire. Они отмеряют час за часом с помощью тонкого звука «динь–динь». Их подарила мне одна пожилая дама, которая более не пребывает среди нас и уже знает о конечных вещах. Она знает больше, чем все мы. Мой глаз оценивает число страниц дневника, которые ле$ жат от меня справа и слева. И тех, и других примерно равное количество. Те, которые находятся по левую сторону от меня, уже исполнили своё предназначение. Из них была составлена эта книга. Я завершу их, но время от времени буду перечиты$ вать: они содержат заметки, которые я сделал для самого себя и о которых не могу забыть. Со страниц, лежащих по правую руку, рано утром я уберу тот камень, который я привёз с собой из одинокой и пустынной Ис$ ландии. Я заставлю заговорить сначала верхнюю, а затем все пос$ ледующие страницы на их родном языке. Они образуют новую книгу, которую я начну завтра утром и сделаю продолжением дан$ ной работы. Эта новая книга будет служить дневником моего даль$ нейшего путешествия к цели. Верхний лист был написан при виде

242

исландского Нордкапа — в северном полярном круге. Другие пре$ имущественно в сердце Европы — на моей немецкой родине. Не$ которые я смог взять домой из области двух вулканов — Везувия и Этны, которая в средние века называлась горой Вил. Вместе с листами дневника, лежащими по мою левую сто$ рону, я уберу положенный на них камень. Давным–давно я заб$ рал его из развалин пиренейской крепости еретиков и Замка Граля Монсегюра. Затем левая треть письменного стола станет пустой. Она будет ждать своего нового заполнения. Страницы, для которых существует эта треть пространства, должен защи$ щать от беспорядка другой камень — золотистый янтарь. Недавно прошла сильная гроза. Гром никак не хотел за$ канчиваться. С неба, на котором звёзды ещё были невидны по$ зади чёрных и дико мчащихся облаков, сверкала молния за мол$ нией, с грохотом ударяя в Землю. Как же могла страдать Вели$ кая Мать! Возможно, сейчас крестьянин стоит перед своим жал$ ким имуществом, которое, ярко пылая, поглощается языками пламени. В крестьянском сердце куёт свой кузнец — боль. Чело$ веческое сердце должно быть наковальней. Горе ему, страдаю$ щему сердцу, если оно недостаточно сильное! До моих ушей донеслось жужжание. По подоконнику полза$ ет пчела. Её крылья парализованы от дождевой воды. Испаряюща$ яся с её крыльев влага будет подниматься к небу до тех пор, пока снова не появится солнце. Эти крылышки чудесным образом со$ здал божественный мастер. В наступающей ночи влага соберётся в виде выпавшей росы в чашечках цветков и будет сверкать, по$ добно драгоценному камню. Пчёлка пьёт росу. Когда она её высо$ сет, то сможет проникнуть вглубь цветка. Там покоится пища на холодную зиму без цветов — изысканный, золотистый мёд. Из пчелиного мёда наши далёкие предки варили пиво, чтобы иметь возможность пить Минне. Минне — это воспоминание, а воспоминание является раем, из которого человека нельзя выгнать. Языческие германцы верили, что пчела осталась ещё с золотого века — со времён рая. Они дотрагивались священным мёдом, кото$ рый собирали пчёлы с цветков яблонь, роз и из маргариток, до уст новорождённого. Исландцы называли его Sauge Бальдра. Наряду со всеми цветками и цветами пчёлы любят одно дерево — ясень. Иногда они сотнями или тысячами сидят на сладком соку ясеня и пьют его. Эдда рассказывает, как с Миро$

243

вого ясеня Иггдрасиля, древа жизни, роса капала как «мёд», ко$ торым питались пчёлы. Мировой ясень — это Млечный Путь на ночном небе. Англосаксы называли его Путём арийцев. В Шве$ ции его называют Путём Эрика. Эрик — это имя дьявола. И вот наконец Солнце пробилось сквозь облака. Его косые лучи заставили всё искриться и блестеть. Лес испускает пар. Мои небольшие часы Empire пробили семь раз. В девять часов наступит ночь. Тогда я покину дом. Я знаю расположенную неподалёку лес$ ную тропу, окружённую величественными елями. Она начинается с полосы пашни, которая называется Свободный человек (Freie Mann), и ведёт над Дорнбергом к Рансбергу. Там находится луг — розовый сад. Этот путь называется Дибсвег («воровской путь»). Я ношу с собой отмычку (Dietrich)… Я пойду путём Дибсвег и всё время буду держать в поле ви$ димости своих глаз созвездие Большой Медведицы. В древние времена на северном небе оно носило название Арктос (Arktos), или Артур (Artus, Arthur), или Тор (Thor), или Старый Дед. Мед$ ведь Тор, Древний и Великий Отец, эддический повелитель бо$ жественной силы, как и все медведи, также любил кропотливо собираемый весной и летом прилежными пчёлами густой мёд. В розовых садах наши прародители пили его как медовый на$ питок. За Тора и Мёртвую Минне. Пчёлка, чьи крылья только что были спутанными, взлета$ ет, облетает вокруг стола, за которым я пишу, и исчезает в вечер$ ней дымке. Возможно, она переночует в живой изгороди из роз. А утром будет новый день.

244

ИСТОЧНИКИ

Принимая во внимание избранный «ненаучный» стиль этой работы, я посчитал ненужным указывать и прилагать снос$ ки или документы. Однако я считаю своим долгом перечислить те книги, труды и сочинения, которые я цитировал или с кото$ рыми я преимущественно консультировался: * Альбер Г. Иезуитский орден (В Националистическом Ежеме9 сячнике). 1936 * Ару Г. Ees mystères de la chevalerie et de l’amour platonique au moyen–âge. 1858. * Бахофен И. Я. Изначальная религия и античные символы (из$ дательство Bernouilli). 1926 * Баур Ф. Манихейская религиозная система. Переиздание 1928. * Броекс Е. Le Catharisme. 1916 * Классен В. Приход христианства в мир. 1930. * Эггерс К. Начало тысячелетия. 1936. * Эвола Ю. Восстание против современного мира. 1935. * Фюлоп–Мюллер Р. Власть и тайна иезуитов. 1932. * Гиббон Э. Германцы в римской мировой империи. 1935. * Гримм Я. Немецкая мифология (издательство Redslob). 1934. * Хартманн О. Народный дух и мир богов (в Die Tat). 1935. * Хенке Э. Конрад Марбургский. 1861. * Хенниг Р. О загадочных землях. 1925. * Хертц В. Собрание сочинений (издательство Leyen). 1905. * Хойзингер Х. История госпиталя святой Елизаветы в Марбурге. 1868. * Хёфлер О. Культовые тайные союзы у германцев. Том I. 1934. * Йиричек Л. Немецкие сказания о героях. 1808. * Кауфманн А. Цезарий Гейстербаховский. 1862. * Кребс Р. Аморбах в Оденвальде. 1923. * Курдс Х. Вильденберг, Замок Граля в Оденвальде. 1935. * Ли Х. История инквизиции в средние века. С 1905 до 1913.

245

* Лешч А. Юмор Фальстафа. 1912. * Нинк М. Водан и германская вера в судьбу. 1935. * Рааб Г. Вечная Германия. 1935. * Рехорн К. Вестервальд. 1912. * Руланд В. Самые прекрасные сказания Рейна. 1934. * Шедер Х. Изначальные формы и дальнейшее развитие мани9 хейской религиозной системы. 1927. * Шмидт K. Histoire et doctrine de la secte des Cathares ou Albigeois. 1849. * Шпигель Ф. Арийский период и его порядки. 1887. * Зухтшек Ф. Стихотворная обработка Pârsiwalnâma Вольфра9 ма ф. Эшенбаха (в Klio). 1932. * Thule (издательство Niedner). Том XXVIII: Заселение Исландии и древнейшая история (перевод Baetke). 1928. * Вартбургская война (издательство Simrock). 1858. * Вехслер Э. Культурная проблема миннезанга. Том I. 1909. * Везендонк Г. ф. Учение Мани. 1922. * Вессельски А. Германская культурная трагедия и пробужде9 ние Германии. 1933. * Вольфф Э. Греческие сказания о героях. 1936. * Вольфф К. Король Лаурин и его розовый сад. 1932. * Цандер Э. Сказание о Тангейзере и миннезингер Тангейзер. 1858. Наконец, стоит отметить: * Детальный перечень литературы о катаризме, миннезанге, ска$ заниях о Грале, крестовом походе против альбигойцев и про$ вансальской культуре я в своё время привёл в своей книге «Кре9 стовый поход против Граля», изданной в 1933 году. * Стихотворение, помещённое в главе «На краю южнонемецкой дороги», приписывается Хериберту Менцелю. * Страницы с 232–ой по 239–ую представляют собой выдержку из статьи Хартманна о «Народном духе и мире богов», но глава «Рейкхольт», как и все другие главы, обязаны своим возникно$ вением моим собственным переживаниям. Отто Ран

246

ИНФОРМАЦИОННАЯ ПОДДЕРЖКА В СЕТИ INTERNET

.org Информация о наших книгах: http://shop.white$society http://shop.white$society.org

247

Отто Р ан Ран Двор Люцифера Подписано в печать 15.12.2008. Формат 84x108/32. Печать офсетная. Гарнитура «GaramondBookNarow». Бумага офсетная. Усл. печ. л. 13,02. Уч.$изд. л. 14,02. Тираж 1000 экз. Заказ № 6013.

Отпечатано с оригинал$макета в ОАО «Тамбовская типография «Пролетарский cветоч» 392600, г.Тамбов, Моршанское шоссе, 14а. Факс 53$44$22, e$mail: ttps@list.ru