Прямой Эфир. Татьяна Ильинская by Ksenia Dubrovskaya

Татьяна Ильинская

Прямой Эфир

Москва 2015 год

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

*** Мы можем просто... поговорить? О чем? Обо всем, что так хочется скрыть... А можем о детстве, ты помнишь портфели? Песочницы старые и карусели? Ты помнишь игрушки? Такие простые... Как жаль, уже нет таких... Ностальгия. О многом спросить тебя хочется, слушай, Давай тишину хоть раз мы нарушим? Скажи, на работе устал в это вечер?.. Ты любишь свет лампы иль все-таки свечи? Скажи, как коснуться рукой океана? Как вечности, да? Не то что тумана... Скажи, как прекрасны рассветы на крыше, Когда, замирая, почти что не дышишь.. Скажи, как у дома на лавочке вечер Встречал, ожидая таинственной встречи. Скажи, как мечтал обо всем и о малом, Как верил кому-то, как будто дурманом Гонимый, все время спешил ты и мчался! Как боль первый раз... Как упал и сломался. Как заново жизнь по крупицам... не больше, Собрать удалось. Но все дальше и дольше, От времени к времени сердце забилось... Что ночью в четверг тебе, милый, приснилось? Скажи, как прохладно сегодня в квартире... Как сложно карабкаться в каменном мире. Скажи, как ты думаешь, счастье бывает? Со всеми, иль с теми, кто ждет и мечтает?.. Скажи, как поют соловьи на рассвете, Как звонко смеются чудесные дети.

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Скажи, как белье высыхает на тонкой Веревке. Глаза у ребенка Ты хочешь зеленые, карие, синие? Скажи, как проводишь холодные ночи, зимние? Скажи, как готовишь супы и котлеты, Куда собираешься ехать на лето... Скажи обо всем... Как непросто творить Ведь мы можем... Просто Поговорить?.. 15 марта 2012 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Жить Невероятно иногда хочется выписаться, исписаться и выспаться. Забыться. Забиться в самый дальний угол. Ты, верно, думаешь, счастливая я... Да только все с конца начинать приходится. А не с крыльца. И частокол... И только блики дождя. И так легче, смотреть в экран, а не в глаза. И дать себе думать: “Обо мне или нет?..” И, возможно, простой обман — женская слеза. Обманчивый свет. Так ведь проще, да?.. И вроде не объясняться и знать. Почти точно... Но имея возможность шага назад. Так бы всегда! Только бы все не сказать. Этой ночью. И рад этому... И не рад. И вот именно потому. Хочется вообще не писать. Чтоб хоть что-то уже решить. Может быть, научиться спать. Может быть, наконец уже... Жить.

17 марта 2012 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

*** Просто не слушай никого, и делай то, о чем мечтаешь. Спотыкайся, падай и все равно делай. И пусть это будет опасно и слишком высоко. Всегда немного не по себе, когда взлетаешь. И это правда сложно — быть смелым. Менять свою жизнь одинаково страшно — и в пятнадцать, и в двадцать семь, и в пятьдесят. Оно и понятно. Это твоя жизнь, а не черновика бумажки. И правда, проще стоять и мяться, или сделать два шага назад. И находить тысячи поводов и еще тысячи оправданий: “я делаю так для него/для нее”, Серьезных доводов, нелепых обещаний, и, конечно, виноватых... “страна — гнилье, политики — жулье” Находить сотни объяснений, почему одинок... Почему ни черта не изменится. И верить, естественно, в собственную ложь. “Мне уютнее хранить свой маленький, но уютный мирок” “Да ты что?! Он на мне никогда не женится!” “Зачем тебя держать или любить... Ты все равно уйдешь” И так, сутками, неделями, жизнями и веками... “Я ненавижу кукол Барби!” — И, чуть тише, — “потому что у меня их нет...” Да, я знаю, в моем детстве их тоже не продавали! И я, соответственно, их не любила. Только мишек... Но ведь не в этом ответ. Иногда надо просто встать с кровати, пересилить себя, свой ужас и страх... И делать.

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

И пусть все не так и некстати... Преодолеть неудачи, большой прошедшей любви полный крах. И стать смелым. И не слушать тех “правильных”, “наученных тяжелой жизнью” и поверить в себя. Выбраться из общества усталых и затравленных, ну и к черту, может, стать немного капризней... Но вновь доверяя и любя. И смотреть в глаза всем, желающим отрубить тебе крылья, потому что “Люди не умеют летать! Априори!” Продолжая улыбаться “не умеющим”, проходить сквозь стены, жить в этом мире. И мечтать! В час пик, в набитом битком вагоне, Словно ты дома... в поле... на просторе.

24 марта 2012 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

*** Сегодня, мне больше всего нравится шепот за спиной, этот весенний снег и запах кондиционера от кофты. Странная привычка людей влезать в чей-то покой. Прям вот чувствую, какая я звезда, а не просто человек... Ощущаю воду с мылом, в которых перемывают мои кости. Смешки, молчания, когда вхожу нежданно. Такие чудесные и интересные мнения! Решения за меня, оправдания... Даже у меня понимание куда более туманно, чем ваши слова и суждения. И, Господи, я даже сама не знала, что моя жизнь так интересна и многогранна, что в ней столько всего происходит. Удивительно, вы даже придумали самое ее начало! Приписали мне шрамы, родинки, раны... И, конечно, все, что сейчас еще в моде. Разобрали моих любимых на плюсы и минусы, словно в Яндексе сводку погоды... Если вам любопытно мое сегодня... Сегодня мне нравятся глаза на картинах, в большой тетради косинусы и синусы, и запах родного кондиционера от кофты.

3 апреля 2012 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Два щенка Как два щенка у подъезда, свернувшись, спасаясь от холодов. И так бы — вечность... Немного времени и места, немного прозрачных снов. Забывая про быстротечность. Разглядывая тени, фонари, капли на стеклах, согреваясь в вечном холоде города. Без сомнений. И пусть сегодня снег и ужасно мокро... И пусть земля под ними твердая... И пусть люди бегут, машины светят фарами, и вечное общее недоумение... Трепетно оберегая хрупкий уют, ночами... тротуарами... Это, может, самое большое в жизни, везение.

26 марта 2012 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Мечтать Всегда раньше... Когда умела мечтать... Хотела махровый белый халат и балкон с видом на море. Хотела много ездить, утром бегать... На самолетах летать. Ничего не теряя — многое знать... Смотреть на рассвете на горы. Всегда хотела смеяться так задорно, чтоб люди рядом — не могли скрыть улыбку. Хотела, чтоб меня берегли. Хотела идти к мечте своей ровно, упрямо, упорно. Хотела не бояться ос и молний... Чтоб большая любовь не смогла превратиться в угли. Хотела уметь читать стихи вслух так, чтоб рядом слушающие —замирали... Хотела окунуться в утренний туман. Хотела, чтоб счастье было со мной не за что-то... а просто так. Хотела свой собственный дом и уютный крохотный чердак... И увидеть не во сне огромный синий океан. Хотела, чтоб мир был без сплетен, шепота за спиной, без решений за меня, с кем мне быть и чем дышать... Хотела иметь нереальное везение — быть всегда такой свободной и очень живой. Хотела не знать, что это такое — “покой”... И только под утро ложиться... И высыпаться, хотя почти не спать. Хотела гулять до изнеможения, но так, чтоб при

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

этом хотелось еще и еще! И прикасаться теплыми пальцами к прохладной росе... Чтобы душа не превращалась каждый день, как квартира, в бардак... Чтобы был светлым день, и тайно-хорошим — знак. Чтобы радоваться, как в детстве, каждой весне! Хотела ехать на велосипеде куда глаза глядят, но знать, что нужна, и где-то меня любят и ждут. Что я — единственная... а не “как все подряд” Что кому-то нужен и важен усталый и тихий мой взгляд. Что меня обнимут, простят и всегда поймут. Хотела светлую комнату с яркими пятнами из подушек, занавесок и огромным зеркалом, чтоб танцевать... Хотела коллекцию маленьких мягких игрушек, Хотела на кухне пару смешных одинаковых кружек. Хотела знать, что всегда смогу так вот смеяться... И вот так мечтать..

17 апреля 2012 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Безумие Жаром асфальт обжигает босые ноги, солнце похоже на огромный воздушный душный шар. Перекресток... И от него, как лучи, дороги. Предначертанные мне, как и многим. Превращающие именно это мгновение счастья — в дар. Промежутки, остановки, между вдохами — кромешная тишина. Темнота секундная — стоит человека. Понимать, что имеешь, и точно знать, чего лишена. Стоя, совершенно глупой, у жизни своей, как у окна. Смотреть огромными глазами на секундную стрелку, не останавливающую бега. Шальные мыслишки, бредовые отмазки, глаза, которые выдают тебя со всем твоим спрятанным за пазуху багажом. Слишком яркие и нелепые события, не вписывающиеся в рамки твоей сказки, Слишком много слов для крошечной детской твоей раскраски. И будущее, теперь совсем уже неясное, оставленное на потом. Кто в курсе твоей подноготной — ржет: “тебе мемуары писать надо, дорогая! Я бы почитала” Кто-то, кто все узнает... Отвернется и быстро уйдет. Кто-то будет рядом, но, точно знаю, — соврет. А я бы — все повторила вновь. Точь-в-точь. И начала бы сначала.

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

И каждое мгновение можно вспоминать сотни раз, и оно все еще будет стоить того, чтоб вернуться к нему в старости. Удачно вышло. Нескромно... Но нравится каждая из фраз, Включая написанные сейчас. Хотя точно знаю, что есть и те, до которых мне предстоит только дорасти. А пока... Есть силы, есть искры в глазах и полное безумие в голове — я буду бежать вперед, вдоль и поперек. Не залечивая ожоги... По дороге, потом по траве. Из всего, что предопределено. Извне... Дышать полной грудью этим солнцем... Пока не вышел годности моей срок. И еще немного потом...

10 мая 2012 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Life Ластик, карандаш со следами от зубов и точилка — простой уют, большего и не надо. Время — золотой монеткой в копилку. Зарисовки — на страничку жизни ссылкой. Красивая подпись наградой… Врут, кто меряют счастье лимузинами, толщиной бумажника и шмотками от Версаче. Они и сами знают, что важно, И как время четко меряется шагами стражника... И что такое на самом деле неудачи. Просто одному в пустом ресторане проще, если перед лицом дорогой наладонник и бутылка лучшего вина. Если из черного дерева подоконник, Если в золотой обложке — сонник. Обманчивое ощущение неба... Хотя рукой подать до дна. И все в этом, такое пустое и холодное... Что порой до тошноты пробирает, и уходя, возвращается вновь... С каждым глотком этой черной дыры — что-то умирает, От каждого такого вдоха огонь внутри все сжигает. И вернуть жизнь всему безжизненному — может лишь любовь. Звучит бредово и, может, даже слишком сладко. Но ведь правда... Как ни крути. Как от этого ни беги. Не все продается и покупается. Должна оставаться загадка... А из фальшивой купюры — вышла

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

бы отличная закладка, Для книги с буквами и рисунками... Для жизни, покрывающей все долги.

10 мая 2012 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Учиться проигрывать Не читать бред. Иллюзия жизни, когда все везде непрочно... и неизвестно. Когда слегка даже низко, порочно. Но так смачно и сочно, Неправильно, но чертовски лестно. Когда всем, на самом деле, — лишь до себя. Браво эгоизму! Ты — лишь пешка. Подобна не морю, а лишь легкому бризу. Подобна не более, чем капризу, Чья-то ошибка и спешка.. Но узнавать об этом не надо. Меньше мыслей и трагедий. Все проще. Ты — коронованная зараза и маленькая леди. Ты настолько одна на свете, Что вторична теперь все больше. Пусть каждый возьмет свое, наиграется. Куском меньше — если не утрировать. Это лучше, чем просто стереться и состариться. Чем жить впустую, ничейной совсем, и маяться... Хотя... Иногда надо учиться Проигрывать.

7 августа 2012 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Он и Она Ну да, пожалуй, ты будешь доволен. Это все еще режет слух. Все еще давит на грудь. Но ты не тушуйся, мой мальчик, ты волен, жесток... как прежде, немного глух. И это ведь правда, не обессудь. Каждому — по запросам. По потребностям, по надобностям. И незачем это скрывать. Мои, видишь... Стихами... Ну, не выходит прозы. И даже статуса к новостям. И ночью — мне лучше спать. Я бы набросала рассказик, о Нем и о Ней, о целой горе немытой посуды и о том, как быстро проходит любовь. О том, как она вечерами делается все нежней. О том, как изматывают его пересуды... Как все неопределенно... Сколько их ни готовь. О том, с каким звуком закипает на кухне чайник и тикают ночью часы. О глухой тишине в перерывах... И, может, вышло бы слишком буквально, словно зажатым в тиски. Инфантильно, и при этом уж слишком фатально... Разрывая на клочья, на лоскуты, куски. Словно о прошлых взрывах. И никому ничего не объяснишь. Ничего не изменишь. Правила Новой Зимы. Ты, вот прям сейчас, где-то там далеко сидишь... Что-то по-новому видишь и ценишь...

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Я не ревную, веришь?.. Ведь Он и Она — не мы.

10 ноября 2012 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

18+ Ну что ты, детка... Полно... Я тут не о мужчинах. Примитивнее, проще, распространённее. Жестко и метко, многим знакомо... О таких, ну, знаешь.. Мнящих из себя, и, при этом, мнимых. Эдаких “блюстителей постельного закона”. Не нагулявшихся кобелях, которые бегут за каждой сучкой, у которой течка. И каждый вечер, с романтикой новой встречи, в кафе, где свечи. Они в одной плоскости, и “все не вечно” — звучит с их уст так пошло и быстротечно. С такими сидеть-то лениво, не то, что лечь. Ну что вы, девчонки, глаза потупили... Нужно как-то себя ценить... И, хоть немного, беречь.

14 ноября 2012 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Джим Когда Джим просыпается ночью, он вскакивает, шарит по постели, никого не находит. Пытается вновь уснуть. Ворочается... Что-то забыл точно. И эти соседи/ зло глядит на стенку, за которой шум/ надоели! Все ходят и ходят! Перевернул подушку. Отчего не меняется суть. Купить завтра хлеба/ заехать за мамой/ цветы секретарше/ бывшей жене позвонить/ сменить покрывало, чтоб стало уютней... Вроде заснул. Над ним, оберегая, свернулось темное небо... Ничего не поделать, жизнь делает нас старше, разучивает любить. Каждый миг окунает в безликость будней. Вот и Джим когда-то был молодой, забавный, балагур и смельчак. Был любим... И даже женился. Жаль только, что не на той. А может, на той, но со временем что-то стало не так. И не важно это уже, с ней он давно простился. Она же оставила ему в подарок добрых лет шесть ее прошлой жизни, кошку и каждонощную бессонницу. Он меняет девушек и модели иномарок, стал разборчив и столь же капризен, поэтому-то и спит один. И ему даже одеяло ватное колется. Он просыпается утром, и как по замкнутому кругу... Яичница, бутерброд и чай в большой кружке. Открывает дверь и спускается в привычный ад... Немного черствый, сорокалетний, немного грубый.

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Едва ли верящий в чудо, не говоря уже о любви и дружбе... Все создал сам, чему, по правде, уже не рад… И все бы к черту... Мотнуть в Египет, увидеть, как солнце трогает горизонт... Заснуть на пляже... Но, милый Джим, у тебя работа. Часов лимит... Ты в зеркале строгий и пафосный, словно Джеймс Бонд. А все это: сорваться/ бросить/море — полная лажа. Живи, как жил. Сегодня дождливо — не забудь с собой зонт.

18 ноября 2012 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Цирк уродов Кажется, закрою глаза на минуту, и тут же усну. И все, что написать хотела — будет мне снится. Все, что помнила — детской сгущенкой смажется. А все, что не забуду — будет во мне бродить и злиться: Мужчины у барной стойки, полтора метра в холке, “свои” всегда и везде. Там принято оправдывать затраты. Их монетки упали звонко, на той полке за углом, в темноте. На повышение чьей-то зарплаты. Барсетки, блондинки лет двадцати и блат. С кривой ухмылкой он смотрит мимо, надменно, холодно, не спеша. Он — царь и бог. Ему все ленно, он здесь “для милой”, она гламурна и хороша. Билет, в любом случае, обошелся ему дешевле ее сумки, сапог... Она ж сидит и смиренно смотрит, потягивая розовый коктейль. Пришла сюда, перед милым хвастать, мол, “я поэзии отдана”... Подружкам скажет: “непросвещенность — сильно портит! А завтра мы с милым пойдем на “жОзель”. Сидеть на одном месте — скучно ужасно.” И допьет бокал с шампанским до дна. Толпа, так гудит... Все громче, будто кто-то поставил в самый центр микрофон. И только стойка и подлокотники, как магнит, взрыв, и крик посреди, отсрочат, организовав для гулящих приют и дом.

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Эти бабоньки — старше и строже, одиноки и нетрезвы, допивают седьмые виски. Им бы тоже “папинек”, да те любят кого помоложе, говорят с ними полушепотом и слегка преклоняясь, на “Вы”. Их приятнее тискать, одевать в золотистый, чтоб те, как кулончики, на шее висли, читали их мысли, и с юными, вроде, моложе, и кожа — бархатистей... Так что тем, кому больше — увы.. Будут сниться — весь шум бокалов, балаганов, почти что песен из-за столиков почудесней, пришедшие потусить, поесть.. Я не помню, чтоб были лица, только вилок звон и разорение бара, на спиртное... и сыр... и плесень... В общем, все, чем можно себя развлечь и просто перекусить. Лиц не помню. Безликая смесь. Было что-то еще... что-то важное, бесценное, вечное... Музыка, слова... Стихи... Мимика... Жесты. То, за чем я точно сюда вернусь. И прощу своей емкой памяти все, превращу в бумажное, выстраданное и небезупречное. Остальное — по рукам передаст молва, болтливая ведь она... Москва. Динамика такая — “в карьер с места”, многим это слышать даже лестно... Люди разные, в зависимости от лестниц карьерных, И ведь это все чертовски живо, честно и интересно...

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

И, верно, скучать по этому цирку стану, когда проснусь...

19 ноября 2012 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

22 смс спустя 22 смс спустя... Ровным тоном: “Когда вернешься? Чай купи... По пути. И хлеба.” Не наигранно, не шутя... Знакомо все... Дом, долги... Ровной гладью расшито небо. До мельчайших... И сон, долгий, темный... И, высыпаясь, не срываться, не выносить сор из дома... И голос тихий и без шипящих, совсем не томный. И тут бояться... Нечего. Кроме любовной комы... 28 февраля 2014 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Не пишется Ерзает в кресле, усаживается, как следует. Прикуривает, глоточек сухого делает... Она все прежняя и старое проповедует, До остального — ей дела нет. Она прожила уже вот эти мытания и мучения, Научилась жить с радостью и припеваючи. Где-то в письменном столе стопками хранятся ее приключения... Там же, где от прошлых дверей ключи. От тех, что открывались с двух щелчков, И можно было, в принципе, даже шпильками. Квартиры небеленых потолков И мусоркой, полной бутылками. Но с самыми жаркими посиделками, Трепом и чертовыми бессонными ночами. Да, и поминками, и стрелками... — Многое же открывалось старенькими ключами. Ржавые двери в иной, параллельный мир. Когда заходила, голову надо было наклонять, чтоб не удариться. Там каждый день траур был, и какой-то нелепый пир... И тогда это не заставляло вдумываться и париться. Она не была глупа. Как водится — все кончается. И прошлое хранится в ящике под замком. Теперь о каком-то другом всем мечтается! Образуя новый немой закон.

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Только гложет, что все не пишется, Не дается ни буковки, ни заглавия. Сутки над компом. Синяки под глазами... Цвет лица — мокрого старого гравия. Господи, что за безмолвие адское, Как погиб тот ангел, что мне читал? Все теперь такое правильное и дурацкое, Словно до блеска натертый, но совершенно пустой тронный зал... Бог выжидает паузу, как в театральной сцене. Рукавом протирает лоб... “Вот теперь она все оценит” Она пишет три дня... Взахлеб.

22 сентября 2014 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Бог говорит во мне Этой осенью все иначе, ярче, красочней и теплей. Я парю, как аэростат, как воздушный змей, снова младше стала, снова доверчивей и смелей... Немного наивнее и, вероятно, глупей... И сердце бьется внутри, как пойманный воробей: “Сжалься, деточка, не убей! Я тебе еще пригожусь, как в той сказке.” И опадающую листву заливает по утрам лучами, И девиз лишь один: “Мы все всегда можем сами!” И мечтами дерзкими, и речами, не меняясь, сколько б наших не поучали... Не приручали. Сколько б ни было слез печали. Сколько бы кому чего ни кричали. Правда — то лишь, что наяву. Правда лишь в том, что жива и живу. Этой осенью все дрожит и расходится рябью в небе... Я захлебываюсь в словах: “Мне бы... Мне бы..” И ложатся дымы, превращая последние годы в небыль... Хотя каждый даже месяц — за год прожит. Каждый в мире — лишь пассажир, в тысячах точно так же вычерченных офисных транжир, Будь милосерден, боже, не надо, не выворачивай, как инжир... Не растапливай нас на кости пустотелые и жир. Мы за мир, потому что нету его дороже... Эта осень лепит меня по часам, одевает в одежды разные, Отправляет на крещение, на помазание,

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

рассказывает на ночь сказочки И представляет меня небесам, Не на суд, не на временное пристанище, а как дитятко неразумное, полое, полоумное, смуглое... Но не просто так свое место занимающее. Немного совсем чего-то знающее. Мол: “Мое творение, Боженька! Принимай и вынянчивай, дай ей слова и хлеба насущного...” Он заглядывает на дно чашки с кофейной гущей, понять пытается, что дать-то мне, и что я клянчу от Всемогущего. Большим пальцем “снимает черную гущу”... Руки скрещивает и улыбается с уголка... Губ. Он, наверное, знает все мое прошлое и будущее... Он, вероятно, видел — я все смогу. Я смотрю прямо ввысь, на небо, облака, словно волнами в такт уложенные... Вышиты каким-то ангелом по глади небесной кожи... До чего же он, рукоделец, хороший! Бог говорит во мне: “Ну погоди немножко, я знаю, маленькая, что это сложно... Все, чем смогу — ты же знаешь, можно лишь мгновение, и то, осторожно. Но слога дам я тебе, и хлеба, и хорошего, и плохого... и ума, и возможностей, и потребностей, но следить буду со всех этих мостов и окрестностей, моей безразмерной местности. И спрошу с тебя, с каждого слога. От порога и до порога. Милосердно, но по-

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

отечески, строго. Ладно, иди уже.” И тишина тогда внутри меня наступает, такая как, наверное, и не бывает (больше внутри никто не плачет и не причитает), меня в нее кто-то, словно луну в небеса, окунает... Как в горячий шоколад клубнику макают, и выкладывают на поднос. И я чувствую, как меня греют теплые руки, оберегают... Чему он улыбался? Что же такого этот хитрец небесный обо мне интересного знает?.. Не оставляет меня вопрос...

9 октября 2014 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Сама Иногда прям хочется выплюнуть эту пожирающую печаль, эту нестерпимую злость. Эти заданности… Как кость, поперек всех планов. Ты смеешься сипло и искусственно так: “Мне жаль...” А она тебе отвечает: “Брось.” Столько прыти — и некуда деть, столько крови — и некому дать... Но нет сил, отче мой, просто лежать и ждать. Тупо чего-то хотеть. И ни на что не решаться, и ничего не решать. Вот и скрипишь зубами, да когти точишь об лед, ожидая во всем подвох. И вновь пишешь ему: “Отче, ты все-таки Бог! Дай же силы пойти на взлет!” Он отвечает радугой по утру... “Вы можете, деточка, сами...”

1 октября 2014 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Не мы Мое солнце, столько в тебе тепла, столько неба в глазах, что хоть пой… Уноси покой, становись прозрачной, немой; не твоей, но и не собой... Сгорай до пепла, дотла. Будто все время и не жила, а теперь отступает мгла, и солнце золотит виски, и кудрявит челку, Отдала бы полмира за такого мальчонку, да куда мне, простой девчонке, Мне б с ума сходить от нетвоейности и от тоски, рвать матерью на циферки и куски, Но люблю другого, а с тобой — мы чертовски близки, И наши мысли, и наши миры — как надписи на песке слижет с утра прибой, оставив в душах только оттиски. И тем приятнее, солнце мое, видеть как ты смеешься, щуришь глаза и морщинки разбегаются, как лучи... Ты учи меня, солнце, учи, что, как ни бейся и ни кричи — есть материя прочнее, чем кирпичи, есть расстояние больше, чем то, к которому ты меня приучил, есть чувства сильнее, чем то, каким ты меня приручил. Есть предел — за которым не хватит сил, закончатся блокноты и баночка для чернил... Есть такие, как мы, солнце, которые могут без приближения и любви, без крови, патетики и стрельбы...

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Есть такие — которые “ты” и “я”, что, слава богу, никогда не становятся “мы”.

15 октября 2014 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Старость Если не сейчас, то когда? Когда проверять мир на прочность, соблюдая наблюдательную неточность, Путать вечность и одиночность, Смеяться белозубо, легко. Когда еще, если не сейчас и здесь, на какой-то заправке, Закалывать дни булавкой, Развешивать мечты подковкой. Быть смешливой, торопливой, неловкой. И смотреть всегда далеко. Не сутулиться под грузом вот этих важных бумажных Дел, таких тяжких, Таких ненужных, таких напряжных. И просто дышать полной грудью! Потом будет поздно вздыхать и охать, Мол, было ж время, закаты охрой! Цвести б, любить, но мне было плохо... Рисунок ртутью о всякой мути, а теперь бы только руку протянуть. Тогда казалось, что это возраст, мне тридцать, люди... В такие годы уже лежать на блюде, Как пудинг, Ничего уже не произойдет. Ничего не будет. И старость сквозит сквозь трещины в потолке.

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Тогда бы знать мне, Господи, что старость — не об этом совсем. Что старость — не отсутствие тем, Не цифра в паспорте и много-много проблем. Старость в тридцать — это лень, люди, банальные страхи и лень, Спрятанные в кулаке. И если не глядеть на нее ночами, Не сваливать себя дома неподъемными кирпичами, Не оскаливать ее, кривозубую, своими печальными речами... То ее просто нет, братцы, совсем нет. Легче уже бросить эту жизнь, которую тянете, как наказание, Закрывая глаза от призвания и признания, Меняя местами счастье и его выходные очертания. До осточертения. До самых непоправимых бед. То ее, правда, нет.

28 ноября 2014 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Don’t leave me Расскажи всем, давай, как сложно со мной, Как тяжело. Как я не люблю покой, Как часто бываю злой, Как приползаю домой... Какая уж там Джей Ло! Обычная девочка, хмурая, тихая, камнем лежащая Вдоль кровати. Добрее всего, когда спящая. Только после того, как схлынет город с меня, — настоящая, А до этого такая шуганная и шипящая, Цедящая сквозь зубы: “Хватит...” Расскажи, как все время мельчу и въедаюсь В каждый момент. Как в тепле и уюте нуждаюсь, Но не прошу и не унижаюсь... Как потом каюсь О каждой из своих мини-бед. Как влюбляюсь не в тех, но регулярно и сильно, Оставаясь с тобой. Как это больно тебе, иногда непереносимо... Как ты ждешь, где бы меня ни носило. Осенью... Или всю зиму... Открывая мне дверь домой. Как неясно, когда смогу быть надежной, Быть чьей-то навечно. Когда стихнет война под кожей... Стать женой, или хоть как-то на нее похожей, Оставив свой зонт в прихожей

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Не на вечер. Расскажи всем, как сложно меня любить, понимать — Как грозу в диком шумном мае. Как бессмысленно обнимать, Невозможно в руках сдержать, Как не выйдет меня покорять. Я-то знаю... Как каждый момент для меня пресыщен цветностью И сколько меня ни приручай, Я проникнусь ценностью, Заражусь грустью, Постою у самого устья И пойму только, что не манит меня рай. Мне чтоб кровоточило и болело. Чтоб жило. Чтоб быть не смелее, а смелым! Не собраннее, а целым! Чтоб если уж рисовать, то не белым! Если дышать, то врагам назло. Никаких полуистин, сомнений, пить так пить, А гулять так гулять! Если светом — то чтоб ослепить всех! Обидели — так бить (наотмашь)! Душой не кривить И мечтать... Так мечтать..! Как потом я спасаюсь бегством. От общества. Вне зоны доступа. Листаю какие-то дневники, пророчества, Кутаюсь в пушистый халатик и одиночество. Стираю себя, до дыр, дочиста.

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Заново учусь ходить и не отступать. Как болею я грустью вечной, что внутри у меня живет... Как сворачиваюсь уютно в зимний вечер, Одеялом накрывши плечи, Жгу икейские старые свечи, Провожая ушедший год. Как мне мало событий и судеб, красок, мыслей, хороших слов... Как никто со мной тих не будет, Как мелькают дома и люди... Как мне приторна жизнь на блюде — Эти сказочки про любовь. Как я меньше своих долгов, как весной меня сносит к чёрту! Как кожа на запястьях начинает сходить от оков. Как мне мало всех потолков, Как внутри меня стынет кровь, Делая мой город мертвым. Как я страшно сама себе лгу, как ты тычешь мне пальчиком: “врешь!” Как я вечно у всех в долгу... Как кидаюсь к каждому дураку, Решив, что сейчас ему помогу. Как я ничего ведь этого не смогу… На самом деле... Если ты от меня уйдешь.

30 октября 2014 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Звучи про любовь Тихонечко так, вполголоса, я у неба прошу не забыть, Не закончить, счастье, что тоньше волоса, Радость длинною в нить, Ночи, что слаще меда... Сколько их? — не считай. Не слушай, лишь чувствуй свободу, Время — почти что край. Нет ничего конечного, вечного тоже нет. Не ищи точного, ветра встречного, берега прочного, Светлого — ночью. В этом секрет. Сколько бы ни отмерено, что ни предрешено... Коже виднее время, сердцу милее дно. Сколько соленых вздохов, сколько горячих слов... Просто живи, не ожидай подвоха, Просто звучи про любовь.

26 июля 2015 года, 22:45 по московскому и 21:45 в моем маленьком раю

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Дешевое душевное ремесло Что ты хочешь дать им, девочка?! Они совершенно другого ждут. Ты скажи что-то светлое и хорошее, что-то, что все поймут. Что-то доступное, лёгкое, прям перед дверью положи, Чтоб не надо было чувствовать кожей и ногами считать этажи… И тогда тебя все полюбят, и каждый поймёт; А не этот горячий йод. Он заставляет ожить, но однажды убьёт. Или что-то высокопарное, с претензией и большим торжеством. По Достоевскому, Мандельштаму, чтоб все слушали, не понимая, хлопали ресницами, хватали воздух ртом. Не надо про правду, деточка, не трогай “святая святых”. Никто тебе душу свою не даст, чтобы ты достучалась до них. Не прикасайся, не говори о смысле жизни, не раздувай углей. Не распускай себя, милая, никому это не интересно. Всем бы что-то повеселей. Это только тебе здесь тесно, плохо и нечем дышать. Ты же выросла, и тебе давно должно быть известно: правила нельзя нарушать. Поправь чёлочку, улыбнись во все свои фальшивые

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

тридцать два, Публику порадуй, жонглируй, стоя на тонкой леске. Играй в слова. Не падай с высоты. Не пугай народ. Среди них, может, нет ни одного, кто тебя, моя девочка, поймёт. Каждому б до дома дойти, лечь на твёрдый пол и обо всем забыть. Не обольщайся: никому с тобой, детка, не по пути. Таких, как ты, невозможно любить. Скажи им вежливое: “Спасибо”, за каждое слово и усмешку на уголок. За каждую вторую проверку тебя “на слабо”, за каждый тычок под рёбра, между строк. За сотни шансов убить тебя, но ты числишься среди живых, Подлинное их равнодушие: все не зря. Поблагодари их. И живи, как тысячи. Без разговоров о мироустройстве. Ешь, что дают. Делай счастливый авторский вид. Пиши, что хотят читать, то, что всех удивит. Не показывай слабину и дорогу к звёздам, через тернии. Не обещай им, что они всемогущи. Им гораздо проще пройти мимо и не верить. Варясь в чёрной жиже, в самой её гуще. Не стоит орать, моя девочка, связки побереги.

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Да никто тебя не услышит. Разбогатей, наконец-то отдай долги. Стань такой же, как все, кто пишет. Бросай этот подростковый максимализм, большие буквы, типа: “ВСЕХ СПАСУ!” Не пиши о том, что болит и дышит, рождая зуд... Учись “не показывать себя” — дешевому душевному ремеслу. Исключительно “всеобщее”. С красивым бантом. То, что легко поймут.

27 октября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Alone Господи мой, я не знаю, кого ещё попросить... Научи меня быть стальной, не умеющей любить и вот так переживать, Не падать ночами в кровать, Не умирать, Не слышать того, что за спиной говорят, Не читать, Не верить их фальшивым улыбкам, Красивым речам: “Ты такая прелестная птичка, ты только спой... Расскажи нам, что думаешь, без ошибок, Про свой мир, про душевный покой. Сплети нам фриволите из своих сердечных ниток, А мы вернём сторицей за твоей спиной. Ты же твёрдо держишься на ногах, хотя мир зыбок; И мы удержимся, отталкиваясь от сделанного тобой. Раз уж мы — не ты, и, как ни крути, нам тобой не стать, То на-ка, вот, получи, послушай, как неправа, Как мы можем все перевернуть и переврать. Как чужды нам твои слова. У тебя нет сомнений, уверенности не занимать, А нам не спится ночами и страшно болит голова, И ты, деточка, словно ком в горле, который мешает дышать.” Господи, сделай так, чтоб они обошли меня стороной, Чтобы просто жить.

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Чтоб им не казалась моя душа какой-то особенно простой, Чтоб не стремились меня убить. В каждом моем дне и так сквозит пустотой, А сил хватает только на то, чтобы не хандрить. Они так смотрят мне вслед, что кружится голова… Как будто я — худшая из их бед, И легче было бы — будь я мертва. Они роются в моем белье, Перебирая тексты, выдергивают слова. Они думают, я — на их скорби ответ, Причина их пустоты, и на мне вина. А я хочу просто сизого дыма от сигарет И побыть одна.

30 октября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Work in silence Слишком чопорные, завистливые и злые, Рождённые вулканами, что теперь остыли, И все постыло... Осталось только веревку и мыло, И чтоб помпезно похоронили. Смотрящие свысока, выстаревшие право голоса. Это не я незначительнее волоса, Это вы пусты, как поле осенью после покоса. Поэтому я не боюсь вашего гнева и гнета, Тяжёлого взлёта, Бочек дёгтя, липкого мёда, Лживых улыбок, фальшивых фото, Вашей тотальной пустоты... Вы ходите, морщите носики, несёте бред, Любите темноту. До приступов тошноты ненавидите свет... Сами себя награждаете премиями и преподносите цветы. Я же тихо сижу вечерами, пишу дневник, Учусь непритязательности и отсутствию величин — “Не больше, чем проводник.” Чтобы кто-то услышал себя в этом, поднимая повыше воротник На этом ветру. Кто-то, может быть, даже вник, Сделался немного живее... Про то, что действительно ощущается бешеным пульсом и тревожит,

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Бьется у каждого, кто скрывает под толстым отштукатуренным слоем кожи: Алая лава, горячая, та, что однажды может все уничтожить. Будь мы немного смелее. Я играю в словесные вышибалы По правде, которую все скрывали, Закидывая рифмы в самые далёкие дали. Прямо здесь, не собирая залы, В полной угнетающей тишине. Ни слащавых реплик, ни замечаний едких, Ни споров “бордюр” или “поребрик”, Ни сериалов, что показывает телик; Ни про Христовый лик... Все это чудовищно чуждо мне. Я ровно такая, как есть. Ни от кого не завишу. Ношу тяжёлые сумки, потихоньку латаю крышу. Не рисую себе плакаты, не развешиваю афиши. И кому надо — тот поймёт меня и услышит. Даже на самом дне.

2 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Звучать без помех Мы всё носимся, замки возводим, подругам врем. Обедаем ближе к трём. Нахваливаем себя. Хотя счастье — в самом простом. Не в напыщенности с хвастовством, Не в районе, в котором живём... А в том, чтобы жить, любя. Всё истину ищем с девяти до шести, Где б что повыгоднее приобрести. Кому бы ещё соврать... Что бы такое себе о себе ещё наплести, Чтоб поверить в это и домой принести, Чтоб между прочим шептать: “Не льсти...”, Ложась в ледяную кровать. Чтоб хоть как-то себя спасти. Город плагиата, понтов и шоколадных медалей... Кому чего недодали. У кого что не так. Матричный коробок, нелепых горизонталей, Фальшивых каких-то регалий, Алисиных зазеркалий. Где каждый — forever young. Говорим о себе в третьих лицах, Чтоб не забыться. Рисуемся, черт подери. Боимся себе присниться. Верим в приметы, пытаясь напиться И не разбиться. Не выходя, обнимаемся с чёрной кошкой. У двери...

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Высокомерием дышим, подаём нищим, По швам трещим, чтоб стать лучше всех. А счастье в том, чтобы смотреть на звёзды с крыши, Ощущать, как дышишь, Не делить заслуги с будущим. Звучать без помех.

6 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

На грани бреда Мне совершенно нечего рассказать, Она озвучила все. Там, где мы сегодня уснём, Назавтра будет нас не отыскать. Внутри все трепещет, и раем укладывается между строк. Снаружи — лишь паузы, точно срок, Который даже не осязаем. Внутри так полно и так тесно, Что каждый звук, как ножом по шее. Ты пишешь: “Только бы побыстрее!” И дышишь, словно в немом кино. В твоих руках обессиленных, обречённых Пустая влага — холодный пот. Кто слышал, что сегодня она говорила — меня поймёт. Добавить нечего; игры, звезды, Шальные искры её костра. Закрой глаза. Досчитай до ста. И просто знай: все ещё не поздно.

8 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Поговори со мной, солнце. Поговори со мной, солнце. На мой мир накинута ночь, Словно мешок на голову пленного. Тощего, равнодушного, такого обыкновенного, Как сотни других. Точь-в-точь. Солнце, я не могу ему помочь... Меня тоже едва хватает на все эти улыбки, Разговоры. Перегоревшие лампочки в темноте. Пытаться жить. Не совершать ошибки, Раскладывать предложения в пустоте. Понимать в людях: “те” или “не те”. Отыгрывать паузы в коридорах скрипкой. Солнце, поговори со мной. Иногда мне конкретно тошно... Я прекращаю понимать людей, совсем уже не дышу. Мне впору закусывать кулак, выть, взяться за чтение Ошо... Биться в истериках, пить, курить анашу, Просто попонимай меня, иначе я себя брошу. Просто посиди со мной, солнце, я прошу. Кто-то видит во мне врага. Бьется с собственной тенью. Я развожу руками и ухожу. Мне бы просто расправиться с собственной головой и ленью, Не надо на меня со шпагами и ножами. Я сама себя

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

накажу. Поберегите все эти острые слова для ваших стихотворений. Я никого не сужу. За окном так пусто, только гул машин и лампочки фонарей. Даже не зябко, нет, почти совершенно мертво, И к трём становится лишь мертвей. Во спасение от одиночества Бог создал караоке—бары, клубы, метро... Поговори со мной, солнце, немножечко пожалей, Пока мне не стало Совсем Все равно.

8 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Мой ангел Мой ангел, пожалуйста, не болей... Покуда не пересекли границу. Зимы и осени половицу Сложили ровно у наших дверей. В этом городе каждый второй охрип, Терзается собственным самомнением, Худеет днём, ночью ест печенье И лечит вечные ОРЗ и грипп. Грызёт граниты, кладёт к ногам Бездушных стен все свои свободы И ненавидит нас с тобой (ну, ещё бы)... Живые мертвым не по зубам. Здесь каждый пятый уже простужен, Пристыжен, строго предупреждён: “На улице завтра снег с дождём; И ты, поверь, никому не нужен”. “Гордыня здесь — непомерный грех” — Кричат апостолы с колоколен, И каждый крестится, что не болен, Стараясь выглядеть лучше всех! И улыбаются, на манжете Брильянты с запонок достают... Хранят покой свой, куют уют, Друг другу тихо желают смерти.

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Мой ангел, нам ли по небесам скучать, покуда вахта земная длится Нельзя отчаиваться. Лишь молиться, Чтоб словно скрипка уметь звучать.

9 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

*** Что, моя девочка, не хватило пощёчин, Точных выстрелов всю обойму.. Не задумывалась, что рай твой просрочен, Черти пересекают его, как пойму. Все ещё веришь, что шквальный ветер Тучи чернее смолы не тебе принёс. Пиши отчёты, обо все на свете, Колись шипами омертвевших роз. Кричи, все раздирая горло, Ложись под поезд очертевших снов. Непрочен мир, в нем увенчают гордо Того, кто умер ночью за любовь. Черти круги, обличия, личины, Пересечения щемящих душу слов. Не падай без особенной причины И душу к одиночеству готовь. Не кличь о помощи и не проси защиты! С щитами или на щите, Мы одиночеством и богом крепко сшиты В любви, богатстве или нищете.

10 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Так и будешь? Ты так и будешь сидеть никчемная, чумная, осточертелая, Под градом каменным сомнений и причин? Ждать того, кто спасёт тебя, с неба спустится, кто в ночи едва различим, Сама ни хрена не делая? Так и будешь сплетать из ниточек гнусных мыслей свою судьбу? Клеем клеить к себе обложечку. Сживаться со свету, неспешно так, понемножечку... На решения наложив табу. Так и будешь ждать казни шёпотом, думать, что от тебя останется, И смиренно идти на кладбище? Ты, без права выбора, (ну надо же?!) Беспонтовая бесприданница. Так и будешь себя уступать миллиметрами, пока вовсе уже не останется? Плакать. Гордо бросаться из дому, Каждому “пошёл вон” — рассыпать себя под ноги сызнова И в грехах своих каяться? Так и будешь давать им, “ласковым”, праведным, сразу обе свои щёки? Ждать, когда они в тебя все наиграются? Насюсюкают, всю облапают, крови напьются

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

и сами отвалятся , Потушив за собой угольки... Так и будешь качелей прогнутой, которая любого ещё вынесет и прокатит, Баком мусорным для тоски и кривой чернозубой бессонницы? Вместо того, чтоб встать, протрезветь, урезониться И сказать уже: “Хватит!”

11 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Не терять надежду Все ещё не пойму, в чем же цель Этих запрограммированных недель; Если брюхом всегда ощущаешь мель, Тонкой кожей — стальную, острую, колющую метель... В моих наушниках Никольский или Адель И сколько ни пью — не берет меня алкоголь и хмель. Ток ощущается, лишь выходя в никуда — за дверь. А в голове: “Никому, моя девочка, не верь, Никому никогда не верь”. Истрепался тот тонкий кабель, Которым соединялись “я” и “вечный апрель” — Покровитель местных земель. Теперь ноябрь. И мне его жаль. Мне его действительно жаль. Я иду по больным местам, прощупываю черту, Накладываю карту местности на пустоту, Чтобы знать, где именно упаду: “Ревность” и “бессонница” — где-то между.

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

И когда доведётся мне снова встать, Надо выстроить все и принять. Не терять надежду.

12 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Заодно Самозванка и выскочка, дитятко слишком блаженное, Божья леность, пустое илистое дно. По нелепой какой-то случайности, Небеса с тобой заодно.

12 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

*** А ты не знала, милая, что все одно, и все одни, Что каждый — просто постер иль наклейка, Как у души садится батарейка, Отсчитывая в карманном телефоне дни. И сколько б мы её ни берегли, Со стороны оно смешно и слишком мелко. А ты не знала, что оправдан каждый, Кто первым написал про тайну “зла”, И пусть ты тысячи раз ласково трезва И весела, и ничего не важно, Тебя оно всегда догонит и накажет И “правду матку” выскажет в глаза. Ищи реакции, ищи, как можно жить, Чтоб радостно и планово, “до гроба”. Пиши играючи, не проставляя пробы, И не пытайся “счастье” заслужить.

13 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Память Город с каждым часом прозрачнее на свету... Черно-белый экран, косые тени, Разговоры шёпотом, цитаты произведений. Нет истины. Только тысячи мнений, Рождающих холод и немоту. С годами теряется навык видеть сквозь толщу льда, Говорить до утра и совсем не лечить простуду. Шептать: “Я тебя никогда не забуду!” Дарить звезду... И вместе быть “навсегда”. Господи, сколько же лет назад мы подолгу гуляли, Шутили, искрами разлетались на сотни миль... Не искали выгоду или прибыль, Скучали, когда был штиль. Главному не изменяли. Каждый был баловень, и смельчак, и друг; Вечный Том Сойер и Трубадур; Горец, Ван Дамм, среди сотен дур... Самая видная из фигур. А сейчас — только память, Не отпускай моих рук.

14 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Не теряй меня Не теряй меня. Без тебя я беспомощна и мала, А за дверью тотчас заканчивается воздух. Все бездомно и слишком поздно, На одну долю солнца — три тонны зла. Не теряйся в ночи. В дождливой холодной мгле. Я устала любви от любви искать, Я устала оправдывать мир, как данность его принимать. Я доверилась лишь тебе. Не теряй меня из себя. Даже если вокруг туман. Этот мир исчезает с радаров, Сравнивает лица людей, окон и бульваров, Превращаясь в сотни моих кошмаров. Пропускает удары И становится просто обман. Не бросай моих рук, не трави моих ран. Ты — мой дом. Укутай и приюти. Без тебя мир закончится, мне некуда будет идти. Только осень и пыльный серый экран. Ты — единственная из стран, Где мне есть, куда видеть и чем дышать. В мои тридцать два — я только учусь мечтать, И за спиной моей — океан Твоей любви.

15 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Мама Я зачем-то выросла, мама, но мне не проще... Я передвигаюсь вслепую, доверяю только на ощупь. Мне все так же не спится ночью... Те, кто были со мной детьми, представляешь, теперь повзрослели! У них блестящие тачки, мама, а не карусели. Они прекратили бунт и по домам осели. У них дети, они водят их в школу и на концерты, Готовят им тортики по рецепту, Покупают шмотки в торговых центрах. А я какое-то оторванное звено, мама, случайный голос, Все во мне звучит, до чего ни дотронусь... И я, определённо, в люди выбьюсь, если совсем не тронусь. Кошмары, что снились в детстве, теперь все чаще реальны. Роднее тот, кто, по факту, дальний. В моей голове строки какие-то, мама, и загнанные печали. Борьба со страхами, с признаками старенья, Бегущие дни, ночные бессонные стихотворенья... А на столе, мама, за завтраком, банка твоего варенья. Я сильнее прошлого, веришь, я учусь этому

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

ежедневно, Структурирую быт, стараюсь понимать людей верно. Благодарю Бога за то, что ты есть, мама, ежевечерне. Я сама себе принц, и конь, и Елена Премудрая! И спасаю, и пыль столбом, мама, каждое утро... Кофе с корицей, перцем и сахарной пудрой. Я больше не жму на газ до последнего, не бросаюсь в жар. Я крепко сжимаю зубы, мама. Я держу удар. Одни считают, что это наглость, другие — дар. Что до счастья.. Оно без сдачи выдаётся на душу каждого. Иногда так случается, мама, что даже дважды. И кроме этого ничего же не важно. Ни алкоголя, мама, ни злых попутчиков, ни жестокого времени... Только наши гребаные неистовые сомнения Бьют. Все чаще по темени. Я так и не знаю, кто я, мама, и цели моего наличия; Я нахожу то, что нравится, и впахиваю до бесприличия, Я не приемлю низость, подлость и безразличие...

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Я цитатник, мама, что-то вечно ищущий пилигрим, Дышащий кратер вулкана, текстовый аноним. Знаю, каждый из нас одинок и раним. И только одно остаётся прежним: мы, когда ругаемся, мама, почему-то друг другу никогда не звоним.

16 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Тебе Так горная река меняет русло, Бурлит, ошпаривая острые края Камней. Другая жизнь. Не колея. И в ней — совсем другое чувство. Ты — край без троп, проторенных дорожек, Ты — юность, южные ветра... Ты — море, разговоры до утра, Переливающаяся соль на смуглой коже. Остра, упряма, в меру весела; Ты говоришь, и грех тебя не слушать! Ты в силах возвести и не разрушить Литые замки из груды битого стекла. Во взгляде гиацинт и плавленый янтарь, В душе — девчачие капризы... Я за тобой в таежные леса и на карнизы, И в майский полдень, и в немой январь. Я не умею этой смелости и власти, Такой немыслимой уверенной мечты, Чтоб покорялись звезды и цветы, И карты самой разной масти. Дышу тобой. Ты пахнёшь утром и туманом, Умеешь так неистово любить... Сдавай. Мне нечем будет крыть, раз силы есть — играем без обмана.

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Не соблюдать условностей и рамок Нам удалось. И просто вместе жить.

14 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Как все Хочешь жить без вранья и лжи — Будь как все. Удавкой галстучек завяжи И гляди веселей. Все равно тебя переврут и выжмут, Поставят в ряд; Тут только так можно выжить, Глотая яд. Здесь таких, как ты, тысячи мертвых душ, Миллионы плотных рядов. И у каждой десятой — муж И пара котов. Просто говори: “все болит” и держи лицо, Не меняй ничего, И тогда тебя армия подлецов Примет за своего.

19 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Холодно Освоить науку тишины и без помех Молчать часами, сутками, годами. Закончить вуз, сдать гребанный экзамен И оказаться молчаливей всех. Чтоб было просто нечего сказать На все дурные шутки, пошлецу, И тишина была бы мне к лицу, И я бы научилась просто спать. Не кашлять рифмой, не кричать, что знаю, Как в душу проникает Божий свет... А только ночь, и пачка сигарет, И дни на карте, где-то ближе к маю; Смотреть, как небо утром выцветает, И как крадётся розовый рассвет. Мой город пуст, прохладен и спокоен, Встречает зиму, забываясь сном; Он больше не простужен, не влюблён — Он гол и сер, от снов до колоколен: Мой мир, похоже, крепко болен, Но не повержен и не покорён. Он дремлет до двенадцати часов И к четырём сутулится, зевает, Он в барах пьёт и рук не поднимает С мозолями асфальтовых оков. Он спит с калеками, жалеет дураков, С несчастными сидит и причитает;

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Он ищет место потеплее, Чтоб переждать холодные ветра... Чтоб с кем-то просто молча, до утра Дышать и чувствовать, как улицы немеют. Мы тонем в нем, злорадствуя, хмелея... И греем руки у его костра. Мы три кольца его на счастье носим, Ступаем в плащаницы его снов. Все про “вот так тебе и надо”. Не про “любовь”. Не счастья, а пощады просим; Друг друга еле переносим, Себе же этим портим кровь. В коктейле — кальвадос и гренадин, Лимонный сок и лёд по вкусу; Потуже волосы в косу... А город, доживая до седин Пересекает полосу, Боясь, как все, простого: быть один.

20 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Story of my life Читать бы на английском языке, Кокетничать с барменом в модном клубе И щеголять в пушистой новой шубе. А я ключики таскаю на шнурке, Грызу губу, лечу ужасный насморк, Высчитываю деньги в кошельке Читаю рэп, гадаю по руке, Пишу подряд три текста на спор. В контакте тычу на друзей, и вот, Как будто даже повидались, Но отчего тогда такая гложет жалость, Что нам никто былого не вернёт... Как были мы дружны и разучились Встречаться, песни пьяно петь; Мы смело миновали треть, Не запили, не расползлись, не обленились. Мы выросли в больших и очень важных, В солидных бизнесменов и врачей, И каждый — общий и совсем ничей, Как сказки позабытой персонажи. Вот Карлсон, он жил тогда на крыше, Таскал варенье и любил шалить. Теперь женился, поубавил прыть. “Два сына в детской, говори потише.”

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Вот мистер Андерсон, он матрицы герой, Два метра вширь, и нет его дороже. Его уже ничто не потревожит — Спи сладко, друг, и береги покой. Вот славный мальчик Кай на фото слева — Красивый очень, и глаза из льдин. Он, как и прежде, кажется, один. Его не отпустила Королева. А вот художница, она умела жить, Смеяться, много говорить ночами, Она решила все начать сначала И в книге прошлого закладок не хранить. Вот иллюстратор нашего пути: Он пил, как черт, и собирал нас вместе; Он признан ныне, широко известен И крут немерено! К нему не подойти. Где наши двадцать и такие главы, Что взрослым неудобно рассказать, Но сесть за кофе — и повспоминать Минуты нашей идиотской славы...

22 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

*** Сорным племенем без Отчизны Пробиваться, пока живой. С крыш и башен смотреть капризно На твой город, что как прибой... Бьется в камни бордюров крепких, Накрывает собою сны, Дремлет на погнутых черных ветках, Дожидаясь опять весны. Прорастай, ну, давай же, детка, Лезь из кожи, грызи гранит. Не сживайся так просто со свету, Не ходи никогда напрямик. Камни сточатся новым веком, Шансы мерятся потолком. Ты не пробуй быть человеком, Будь упряменьким сорняком.

23 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Выговориться Хочется выговориться, вытряхнуться, прокричаться, Все свёрла из себя извлечь. Хочется простынями, а не выходит и абзаца. Скомканными буквами моя речь... Как бы так окончательно истерзаться, Чтоб научиться себя беречь.

23 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Afrobeat Афро-бит — технически музыка солнца, ядра земли; смуглые плечи — горячий, плавленый воск. Набедренные повязки, цветные, как раскраски детей; глаза с отражением южных звёзд. Огни и миллионы свобод на дюйм самых радужных снов. Тепло для каждого, кто замёрз. Смех мулаток слышен за сотни вёрст. И каждый, кто окажется здесь, прольётся дождём, Станет чист и разверст. Каждый, умывшийся этим солнцем, прозрачно прост. В этом же городе, каждый — технически раб, возводит столбы границ, кредиты и страшный крик. Падает перед начальством ниц, Говорит о том, во что даже не вник. Раскладывает карты, ходит в церковь по воскресениям, ведёт дневник. Начнёт улыбаться и решится счастливым стать, лишь отдав немыслимые долги. Тут любой, перешедший рубеж в двадцать пять, думает, что, правда, может судить. Каждый выживший в тридцать — старик. И если ты слышишь эту музыку — значит, ты счастливчик, попавший в мир за табличкой “тупик”. Видишь солнце? Твоё время — “сейчас”; оно — проводник.

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

И когда на завтра в потоке снега Я буду просто бежать, закрывая глаза, И пережитое медленно начнёт растворяться, Огонь этой музыки, этих танцев, Белые улыбки афроамериканцев — Сливаться с дорогой, с людьми, Выцветая во мне, как ткань в пяльцах, Прекратят сниться... Дорогого будет стоить не бояться. Вслушиваться в летящий, танцующий бит в машине и знать, что моё солнце — со мной. Навсегда. Нам не расстаться.

19 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Tired Время то высыхает в пазухах, То валится снегом за воротник; Тает, стекает вдоль позвоночника. В миг Оказываясь внизу. В ногах. Тебе становится неуютно и мокро. Не до интриг. Жизнь без суфлёров, заученных текстов, Сценариев гениальных и дублей в ряд. Просто учись быть собой, а не всеми подряд; Иди и найди своё место. Встань в самом центре и пей театрально яд. Небо ложится протертым пузом На мертвеческую усталость... Как когда-то жилось легко, ласково целовалось, И не слышалось, как осенним блюзом В ткани просачивается старость.

22 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Кареглазой Тро Она делает это играючи, Даже слишком легко и весело. Ей доводится жить без спеси, Подбирая к сердцам ключи... Она вертит нас, словно палочки, Рассыпает битами, искрами. Мы выходим святые и чистые И играем в улыбки—салочки. Она вряд ли, хотя бы мыслями, Знает, скольких людей согретыми Отпускает шарами в небо, летними рассветами. Одушевляя, делая независимыми. Она — солнечных зайчиков миллион... Спорт “о самых задорных улыбках”, Танцы на радужных облаках. Она даже не подозревает, что давно уже в них Чемпион.

22 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

That’s all ‘bout her Взглядом в тысячи киловатт Непременно плавит Бразильские небеса. Жизнь — от Московских окон до жаркого ЛА. Мы копим скорби. Она — творит чудеса, Влюбляя в себя зеркала. Сотни имён и строк толпятся в её мониторе. Каждую смену течения она ощущает собой. Бог отслеживает её, усталую, в пустом коридоре И в ночной тишине, под утро, отводит её домой.

12 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

*** Полно, деточка, подбери свои нюни, плечи расправь. Как удалось тебе все закоптить и заплакать? Вставай, отдраивай лобовое, правь! Учись летать, раз устала падать. Поднимись, отряхни колени, заштопай душу Тонкой ниткой, вышивкой крестиком. Решай, наконец, все сама. Никого не слушай. Будь буревестником.

9 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Прямой эфир Город тонет в снегу, Погружается в уютную белую мглу. Ты оставляешь резные следы и шутишь: “Я все смогу!” И пока не остаёшься в долгу, Осиливаешь дорогу И не гнёшься в дугу. Перебираешь себя по позвоночным косточкам, Примеряешь к разным свитерам и кофточкам, Запятые предпочитаешь точкам, Блеск в глазах — очкам; Молчание — всем словам. Обзаводишься новым, не копишь ненужный хлам, Не прячешь печали по углам, Ни тут, ни там. Ходишь, улыбаешься, чему-то учишься. К каждому, кто позовёт, на помощь мчишься. На меньшее не соглашаешься — мечтаешь, Мысли читаешь, С Богом ведёшь долгие разговоры Про вечера, про мать, про совесть, про ссоры... Как с отцом, спрашиваешь, как жить, если все не так, Если каждый второй — дурак И лгун. Не жизнь, а сплошное “coming soon”. Как до всего дотерпеть и добраться,

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Как самой не завраться, не постареть... “Господи мой, я прожила уже треть...” Он дышит в трубку, иногда смеётся. Ему много таких, как ты, достаётся “Первопроходцев”... Он молча выслушивает всех. Так появляется чувство, что ты не один Среди этих многоэтажек и льдин. И тогда снова утром можно в бой. С ленью, с самим собой... Верить во что-то, прокладывать новый путь Думать, куда свернуть, Не теребить рукав, не пить горький спирт Неразбавленный антидепрессант, жёсткий вирт. Голодать неделями, чтобы не есть, что дают, Не стать частью стаи, Беречься, чтоб тебя не обрезали под корень, не обтесали, В списки пропавших без вести не вписали. Выпадать из матрицы, где все ходят строем; Где такие, как ты, явно не вышли кроем. Где тебе записочки пишут: “Берегись, уроем”… Ты ровно дышишь, никого собой не душишь: Не быть послушной, но и не обретаться там, где душно. Ищешь себя в этой галерее масок

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Двенадцати красок Акварели... Смешиваешь их, видишь, кто ты на самом деле: Молодое зерно степного хмеля, И кругом — только поле... И земля. Надо просто каждый день начинать с нуля.

24 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

*** Из каждой брошенной чёрной мглы Мы непременно в другую мглу. Такие думы, сердца, умы Валяются в мусорке на углу… Подумать только, когда-то мы Не нарушали своих табу, Теперь же каждый второй притих, И однородный, и неживой, И корчится, как видит в них Свой будущий слепой конвой, Что ради целей самых благих Поведёт это стадо в бой. Моё солнце, давай, не мы, А кто-то совсем другой Будет Бросаться на стены от этой тюрьмы, Выть под пустой луной… И если одежда — залог войны, Я буду ходить нагой.

24 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Шахматы Если говорить о чем, мама, то о том, что вечно. О тех, кто, когда тебе холодно, мама, плед накидывает на плечи, Прогоняет печали, приносит на блюдечке встречи, А тебе расплатиться нечем. Которую неделю не работается, и только снег с дождём, Но все это было много раз уже по кругу, небрежно и быстротечно, И мы эту долю снова переживём. Что до вечного, мама, то боги всевидящи и вечны, Только мы этого никак не поймём. Им без разницы, мама, холен ты или простужен, Бомж ты или Всемирный вождь, Варишь мясо себе или воду из лужи пьёшь, Тысячи людей вокруг тебя шумят или ты никому не нужен. Важен только пульс в тебе, внутриутробная какая-то дрожь И то, что ты двигаться не перестаёшь. С этим у меня, мама, немного туже... Ты же сам по себе, мама, простая вещь Вопрос остаётся в том, что в себе таишь Ты вот там, мама, зачем-то совсем не ешь И совершенно не спишь. А я тут, в темноте, подушечками пальцев в душе затыкаю брешь И думаю, почему ты мне совсем не звонишь… Нам так много дали, мама, с нас так многое спросят И, кажется, запретят.

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Что там говорить, ссутулившись на допросе, Если тут у каждого дом, машина, дети, работа и персональный ад. Остаётся верить, мама, что нас не бросят, Переоформят в небесной администрации, выдадут новый наряд, Память завяжут в косы И отправят назад. Искать ответы и шуметь у кого-то в ушах. Отыгрывать партию за долги, ставить фигурки в ряд. Пока не ты не поставишь им “шах”, А они тебе — “мат”.

27 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Ты и она Бог делает вид, что его здесь нет. Каждый смертный доказывает, что он свят, Правда, поёт он то, что ему говорят, Оплачивая этим себе обед. Остальные бесцельно идут на свет, И не важно, в рай или в ад. Многое понимается только позже, Выдохнув воздух, коснувшись ногами дна, И это не унести, как с того света или из сна. Только ощущать лёгким инеем под смуглой кожей, Чувствовать, как вы невообразимо похожи — Ты и она.

28 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Лаконично Если закрыть все реплики, диалоги, окна Лечь, раскинув руки в лучшие из сторон Прекратить брыкаться, просить у Бога Денег, признания и идеальных времён Ощутить насколько ты тлен, как сильно не покорён Под тобой начнёт возникать твоя дорога.

30 ноября 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Найдешь себя Столько звуков, пустого шквального ветра, Неразбавленного серебра в ночи. Столько горечи в речи к полуночи И людей без имён и света, Что кончается пачка. И последняя сигарета Театрально тушится об кирпичи. Каждый — раб иллюзий, каких-то лечебных слов, Ищет, чем бы травиться, чтоб снять тревогу. Пенится, исходит на соль и дым и взывает к богу: “Покажи нам свою любовь!?” Бог глядит на все это, вскинув бровь, И указывает дорогу: “Ты так долго искал, кем быть, что собой совсем не остался, Пил безбожно и веровать зарекался. Только можешь, что злиться, орать и выть... Ты бы попробовал просто жить. Так дышать, словно ты в мире один остался. Ты хоть на день брось жаловаться и ныть, Подстригись, приведи все дела в порядок, Без вот этих уставших, унылых, бесцельных взглядов, Без попыток прилюдно себя хоронить, Пышных проводов, поминок, игр в покер. Чтобы нечем и нечего было крыть. Поживи без масок, понтов, иллюзий, вранья

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

и крутых нарядов. Прекрати дышать, словно загнанный, и дешёвый бой. Выпрямись. Вытряхни из карманов камни. Ты все носишься, как слепец, размахивая руками, Но никак в толк не возьмёшь, что дерёшься с самим собой. И Ад, и рай, и тот крепкий, седой конвой Существуют лишь в твоей голове, наряду с мечтами. Все твои: “Мне не дано так петь, целовать, смеяться” — Только твой выбор, твоя последняя глубокая колея. А ты просто проснись и каждый день смотри иначе, начинай с ноля. Что тебе действительно нравится жить, признайся. Ты пройди через все свои страхи, и когда ты сможешь с ними расстаться, мой друг, — Ты найдёшь себя.”

1 декабря 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Мой город Мой город пичкает меня сказками и холестерином, Обдаёт грязью из-под колёс и размазывает повидлом, Оглушает рыком своим звериным, Обжигает, как глину. Ему не нравится — он ломает, Складывает пополам, взбивает под телом перину. Забывает имя, зовёт Ириной или какой-то Риммой И ждёт, когда я его покину, И тогда он закончит зиму, начнёт весну и растает. Мой город дает мне каждый день по цели и по вранью, Вспарывает подо мной дорогу, кидает меня в полынью. Я лежу в ней почти неживая и обещаю каждому фонарю, Что вот если выживу, я каждого покорю. Уже к январю. Город слушает мои мысли и спит. А я ему все говорю, говорю, говорю: “Погоди, вот стоит пройти декабрю... Я тебе непременно книгу с подписью подарю. В ней ты — какой есть, бит в бит.” Мой город вытаскивает замёрзшую меня из льдин, Иней отряхивает с седин, Отвечает: “Давай просто молча с тобой посидим... Ты, как и я, внутри одинок. Нет, даже совсем один. Ты, кстати, самая прочная из глин...”

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Он обнимает меня холодной рукой. Я знаю, как пуст он ночами, отчаянно непримирим. Он — захваченный в плен пилигрим, Пауза между рифм. Он мог бы стать кем угодно — Париж иль Рим... Он снимает маску, стирает грим... И становится просто город мой. И дарит такой покой... Что ты остаёшься с ним.

23 декабря 2015 года

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

О стоматологах Стоматологи — они как боги. Ты лежишь перед их строгим взором с голой челюстью и говоришь с ними, как на исповеди: «так и так, святой врач, последний раз была у вашего брата два года назад...» Он смотрит на тебя своими карими глазами и качает головой... Потом проводит зубную исповедь и зубное причащение. Ты практически парализована, а он ведет с тобой оживленную беседу о ценностях бытия в мире с собой и своей челюстью, и тогда ты чувствуешь себя идеальным слушателем... Только мычишь в ответ и странно жестикулируешь. Он — мой идеальный врач, с бархатным голосом и карими глазами... Каков мой «вкус» на стоматологов — я уяснила года три назад, но за это время цена их глаз выросла не «на», а «в» энное количество раз.. Давно так дорого я не выкладывала за бесстыдное, но, от нечего более делать, логичное разглядывание карих глаз. Они — точно боги... И стоят столько, что надо молиться, чтоб заработать еще. Лежишь, смотришь на него напуганно, понимаешь, что в таком ты невыгодном положении... И надеешься, что твои испуганные, почти голубые глаза компенсируют твои «зубы в ремонте». Вышла подлатанная и в меру счастливая, что смогу поесть, пусть даже через два часа... Кошелек пуст, желудок тоже. Теперь выстраиваю свои нужды, объясняю, что прием заявлений о болях и неисправностях принимается только в порядке живой очереди. Но сейчас — «учет на 30 минут» (без обозначения начала этого мероприятия), а потом — «обед». Я нашла то дело, которое я меньше всего хочу сделать (отдать хренову тучу денег, лежа на лопатках и чувствуя себя голой — и я отдала-таки!)… Еще немного — и я смогу покушать!!! Это ли не счастье? есть чем, и есть что... Только подождать 2 часа.

100

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Подытог: ходите к стоматологам — они вдохновляют на прозу! могу посоветовать кареглазого моего... Для гурманов.

29 сентября 2014 года

101

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Хороший Человек Если бы там, наверху, Всевышний, спросил бы нас, кем мы хотим быть... Кем стать, какого роста, какой цвет глаз... Было бы не интересно. Он, иногда кажется, наскоро решает даже то, что буду я, к примеру, девочкой. И вот, ты уже истошно кричишь от того, как какой-то мужчина в белом халате, вытащив нас из темноты и тепла на свет и холод, шлепает по попе. Сказать ты не можешь, но обидно страшно! И дальше, всю жизнь, в той или иной степени, нас бьют по попе... С годами мы научаемся не просто орать, а матом... А еще чуть позже — отвечать цивилизованно, что, мол, сами идите в то место, по которому нас бьете... И с этим проще, как выясняется, в отличие от понимания того, кто мы, и что тут делаем... Цели нашего существования, к сожалению, никто не прикладывает к нам: такую «инструкцию по применению», как к вещам и технике, которую можно было бы купить в магазине. Наделяют нас оптикой от самых разных производителей, антенной для быстрой и более или менее качественной связи с создателем, Bluetooth, которым давно уже никто не пользуется, встраивают какие-то датчики и детекторы, оснащают небольшим количеством функций, с возможностью «докачать новые», при надобности, за отдельную, естественно, плату. Процессор и память вроде сделаны в цеху всевышнего... Но иногда, при поисках и поломках, мы находим надпись, ставшую за годы жизни здесь почти родной: «Made in China». И как ни пытаешься «расточить двигатель», разогнаться, — ничего не выходит... Иногда мне кажется, я помню его лицо, серьезное и смуглое (наверное, потому что на небе дождей не бывает), когда он смотрел на меня, прежде чем отправить к маме... Седой бородатый старик, похожий на Дед Мороза, но с глазами, полны-

102

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

ми мудрости и какой-то величественной цели... Он улыбнулся слегка на уголок и, выдохнув, произнес: «Ты будешь — Хороший человек!» На этом наше общение и закончилось. Больше я его не видела так близко. И сколько живу, столько слышу именно эту фразу. Даже если я хочу печенье в саду, «отлично» по русскому в школе, хотя бы «четверку» по психологии в колледже или денег, чтоб поесть в институте... Ответ неизменен: «ты — хороший человек, милая!» И все. Остальное — самостоятельно. И не смей жаловаться и портить свою хорошесть... Кушать будешь потом. Жаль только профессии такой нет, а то б я, наверное, была бы передовиком производства! Зарабатывала бы миллиарды, ездила на спортивной «Бентли» и отдыхала бы на Гоа, всю зиму, начиная с ноября и заканчивая апрелем, исключая, разве что, новый год... Но я — не знаю кто, в итоге. Кроме странного дара быть «хорошим человеком». Я слышала эту фразу от всех парней, которых любила, или просто друзей, от работодателей, учеников, хореографов... И это здорово, если ты не хочешь услышать взамен, хоть раз: «выходи за меня» или: «приходите к нам работать»... Странная жизненная функция — «хороший человек», почему никто не берет автографы, не предлагает выступить с какой-нибудь художественной работой перед такими же, как и я? Она бы называлась, наверное: «Как стать лучшим хорошим человеком года»! Но ничего... Я все еще борюсь за право на мечту, понимая, что мне не дано танцевать так, как мои кумиры, за право писать, пусть для одного или двух, кто прочтет и подумает про себя эту, вероятно, бегущую красной строкой у меня на лбу, фразу: «(ну, вы поняли, какую)».

103

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Я стараюсь прислушиваться к тем ангелам, сидящим в кресле в кабинке с надписью «радио-небесная частота», которые диктуют мне тексты и стихи, предпочтительно в пробках, или ночью, когда я уже упала в кровать. Тогда, вероятно, помех становится меньше, и им удается быть услышанными... Я думаю над строками из последнего эфира, пробую на вкус... Потом записываю (а точнее, пересказываю по ключевым словам) в свободные минуты. Нет человека, думается мне, не одаренного ничем. Просто сложно отыскать свой смысл. Сложно понять, что в этом мире, где давно выстроено понимание «хорошо/круто» и «плохо/никак», не все люди создаются с одинаковой миссией «стать звездами», — некоторые остаются «хорошими людьми», пишут, что чувствуют, танцуют, как слышат музыку... И в этом их смысл и предназначение. В том, что иначе они не могут и не представляют... Объяснить почему — они не в состоянии... Наверное, так и раскрывается то, зачем мы тут, то, что вложено в нас крошечной небесной микросхемой, без марки, наименования и номера, без указания производителя. Это то, зачем мы живем, тайный замысел, который пытаются отыскать все люди... С момента первого, несправедливого и обидного шлепка по попе и до встречи за чашкой чая со Всемогущим, который улыбается теперь тебе и ищет новую микросхемку, потому что ты — действительно Хороший Человек!

10 октября 2014 года

104

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Tell me «Расскажи мне лучше ты что-нибудь» — говорит она, и большими карими глазами серьезно, но ласково на меня смотрит. Я отвечаю, что рассказывать, в общем-то, наверное, и нечего, и мы молчим секунд двадцать... «Знаешь, жизнь так летит, что аж не по себе. И каждый день оказывается, к примеру, вторником (когда ты работаешь на любимой работе и без выходных — чувствуешь себя, словно и не в Москве вовсе, а где-нибудь в красивой старой деревеньке, на опушке леса, где поют по утрам птицы, не представляя ни того, какой сегодня день недели, ни того, какое число. Кое-как ориентируясь по людям вокруг и подготовительным в школе у дочки). И я не знаю, маленькая, плакать от этого или смеяться... Странно все устроено — если жизнь нравится тебе, и ты остановил бы любое из ее мгновений, чтоб успеть насладиться им как можно дольше — то ты не успеваешь даже понять, когда прошла ночь и начался новый день, или новая неделя... А если ты хочешь «растянуть удовольствие» — просто пойди туда, где тебе будет плохо, и делай то, что не любишь. Так что у меня ощущение, что последние лет десять я прожила года за два максимум. Я успеваю фотографировать, слава современным телефонам! Реже — записывать хотя бы частями то, что селится у меня в голове... И, судя по количеству мигрирующих туда мыслей, могу сказать, что являюсь единственным, наверное, обладателем таких широт, от которых кружится голова, если подняться к небу, и они могут отстроить там себе дома, особняки и крошечные хижины. Такой шанс есть у всех, кто попадает туда хотя бы раз. Самый большой особняк, почти терем, наверное, — у мыслей о том, кто я и зачем я здесь, как сделать так, чтоб оставить свой след, но при этом не «наследить» грязными ботинками, порой топчущими не самые святые места... Хочется много делать и крайне мало спать, чтоб не пропустить

105

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

То Самое, ради чего живу, добраться до него как можно скорее и посмотреть в глаза себе той, которая осилила одну из самых главных дорог своей маленькой жизни. Чуть меньше территории занимает уютный и большой дом, где живут мысли о любви, маленькая. Там часто горит вечерами свет, и происходит реальная жизнь. И, знаешь, наверное, выселить бы ее в сердце, эту любовь! Ведь не место ей в голове, пусть даже это всего лишь ее загородный дом... Но там живет так много всех, что, боюсь, с ними придется договариваться. Это так страшно — кого-то любить, маленькая! Не быть влюбленной и сумасшедшей, когда зашкаливает, и в голове все спускаются в погреба и бомбоубежища, опасаясь салютов, карнавалов, канонад, каких-то сумасшедших гуляний и крайностей... А именно любить. Ведь тогда, когда шумные праздники заканчиваются, город остается голым и озябшим. Уютным, все равно, но очень тихим. Ты бережешь каждое мгновение, заселяешь новые мысли, они производят строительство, аккуратно оттяпывая себе по паре лишних сантиметров с каждой стороны резного, красивейшего забора. И там селятся страхи, некоторые мечты, планы и просто случайные мысли. Поражаюсь их относительно мирному соседству и способности вечерами собираться в «семейном кругу» и пить вкусный, душистый чай... Это все же необыкновенно непросто, любить кого-то, маленькая, особенно после первых таких поселенцев, давно покинувших эти места, оставивших разгром, пустоту и вечную мерзлоту... Они вынесли все нажитое, без остатка, и ты не можешь не бояться, что снова случится так. Ты — творческий человек, а значит, не столь жизнь твоя дика и болезненна, сколь остры и велики твои переживания происходящего; так, что хоть в монастырь уходи... Страх, что тебя разлюбят, оставят, бросят или что будут, наоборот,

106

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

с тобой лишь из жалости — самый большой, хмурый и строгий из всех жителей. И ежечасно с ним спорит улыбчивый, седовласый и мудрый старик, похожий на Бога из мелодрам американского кинематографа, убеждающий сдать свои позиции и переехать в подвал, так как самую большую и просторную комнату, с окнами на юг, должна занимать девушка с нежным именем Надежда. Еще один страх — что ты не хороша больше, как прежде, не даришь тех ощущений, праздника, не разжигаешь больше пламени выше леса темными холодными ночами; а что знают тебя вдоль и поперек, и ты не растешь уже больше, как в детстве/ на сантиметр в месяц/, а значит, скоро, если ты только не начнешь применять какие-то колдовские методы — просто станешь неинтересна... Страх, что разлюбишь сама — тоже приводит в ступор всю систему кровообращения... А ведь и такое было. И это только часть жителей этого дома — те, что устраивают дебош, по крайней мере, раз в месяц, с выносом и продажей имущества в ближайший ломбард. Дабы напиться и проиграться в карты... Остальные же живут там тихо и мечтают о старости, расставляя фотки с детьми и внуками по всему дому. Представляют, как едут куда-нибудь на Гоа, вместе, держась за руки и переплетая пальцы так, чтоб невозможно было понять, где чьи... И если бы не эти мысли — наверное, дом давно бы уже разобрали, не оставив даже фундамента... Вот так дела обстоят с любовью, маленькая. Боюсь ее как огня. Да кто меня спрашивает... Это происходит само собой, отключаются мастерски все системы безопасности. Проходит в самую середину тебя и ставит там свой флаг. Потом включает систему обратно... И тогда ты даже не сразу понимаешь, какого черта с тобой произошло, пока не начинается салют. Долго я, Babe... Если я продолжу — то ты ведь уснешь...

107

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Говорила же я, нечего особо мне рассказать... Дела мои отлично, маленькая, ты и сама все видишь. Я же здесь.

9 октября 2014 года

108

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

В самолете Если и есть точка неравновесия, из которой пишется, то это, вероятно, — именно здесь и сейчас. До Москвы еще час полета, видимость — отличная, и можно разглядеть все, что позволяет высота: множество квадратных разноцветных полей, разделенных темно-зелеными полосками леса. Время между небом и землей, «уже не там, но еще не здесь», некая божья таможня, КПП: проходной пункт от прошлого к будущему или, наоборот, — обратно в прошлое. Время оценки всего, что происходило за эти шесть жарких, разноцветных, бархатных, безумно ярких дней. Потому что в том городе, откуда меня поднял в небо белый самолет, времени нет. Есть день, есть ночь, но именно времени нет совершенно. Оно отсутствует, как понятие... Есть завтрак, и ты знаешь, что он с семи утра до десяти тридцати, обед и ужин тоже имеют легкое оттеночное обозначение. Но если ты захочешь найти время для какой-то цели, то не найдешь. День наступает так же рано, как и ночь, но город не спит, слегка меняются лишь одежды: от маски и купальника до сарафанов в пол... Египет — моя любовь с первого взгляда. До встречи с ним думала, что так не бывает... Но прошедшей зимой, выйдя из самолета на трап в Хургаде, влюбилась, со всей свойственной этому чувству безответственностью, головокружением и невозможностью больше провести линию контроля между мной и им.. Шарм, из которого и лечу сейчас, оказался не таким нежным, а в воздухе не витал запах детства и лучших дней в жизни: он словно старше и опытней; от запахов, щедро растворенных в воздухе, быстро пьянеешь и прекращаешь понимать место и время, а от каждого глотка ветра слегка щемит в груди. Мысли о расставании не приходят, даже когда по трапу ты заходишь обратно в самолет и жадно вцепляешься в каждый глоток кислорода, пытаясь не дышать потом, сохраняя в себе Египет.

109

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Это странная страна, сугубо мужского рода. Осознание этого тонкой стальной нитью проходит через тебя. Бог этого места спокоен и улыбчив, он знает, что хорош, и не видит надобности как-то особенно навязчиво это демонстрировать. Поэтому в жизни он — темнокож, улыбчив и одет, вероятно, в одну из тех белых очень длинных рубах, что носят все простые смертные. Бога не видно, но даже если представить, что где-то в Наама-Бэй ты встретил его, то не смог бы отличить его от других египтян, ибо в этих цветах, запахах и жгучих сумерках ты даже сам себя узнать не в состоянии... После Москвы, перелетев точку контроля ночью, ты не в состоянии оторвать глаз от белых одежд мужчин, от разнообразия красок, начиная от пурпурных и розовых цветов, заканчивая лазурью моря. Но это — лишь на первый взгляд, потому что под лазурью скрывается не менее красочный подводный мир, в котором ты проводишь половину дневного времени, в маске исследуя пространство вдоль коралловых рифов. Бог ходит в толпе смеющихся египтян, осыпающих тебя самыми горячими комплиментами: «you not woman! You cat!», которых в родном холодном городе не услышишь и за полгода, и улыбается, осознавая, как хитро он тут все устроил. Темные люди, белые улыбки, смесь арабского, английского и русского, запах запретного и одновременно доступного, мечта, что уже сбылась — и от этого у пытливого русского человека наступает ломка и немота. Мы привыкли бороться, стиснув зубы, собрав волю в кулак, а тут они смотрят на тебя и удивляются: «Что ты сердитая такая? Что случилось?» Им невдомек, что вот это лицо, собственно, и есть твое обычное, каждодневное, другого не выдавали... И ты не сердишься, не грустишь — просто понять не можешь, чего хотеть тут, за что бороться, чему сопротивляться и от кого держать оборону. Дня через три наступает просветление внутри и потемнение снаружи. Ты начинаешь беззаботно улыбаться всем окружающим, морщинка у переносицы между бровями — разглаживать-

110

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

ся, и ты просто живешь на максимуме звука, цвета, контраста, не изыскивая во всем этом подвоха. Иногда даже думаешь, что могла бы остаться тут, одеться в длинные красивые одежды и быть «ведомой», а не «ведущей», и, должно быть, даже получать от этого удовольствие! Но чувство свободы — дороже всех красок и белозубых игривых улыбок местных мужчин. И ты только радуешься, глядя на их пары, потому что вот она укутана во все эти платки, волосы убраны, а купальный костюм похож на костюм дайвера, но муж ее идет рядом с ней и фотографирует, не глядя на проходящих мимо девушек в бикини. Наверное, они счастливы, раз всё так есть и не меняется со временем. А моя свобода останется чем-то моим, очень личным. С собой я забрала только пару лучших комплиментов, бог знает какое количество масел, немного фруктов и платье для дочки... Мы подлетаем к Москве. Родная земля... И только некоторые все еще ищут глазами берег моря, скалы и лазурную воду вдоль кораллов... One love... Egypt, ты будешь мне сниться...

6 мая 2015 года

111

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Город Когда возвращаешься сюда... В первые часы, когда по ночной трассе подъезжаешь к центру, этот город милостиво улыбается тебе, шутит, тихо дышит тебе в спину и, кажется, даже рад твоему возвращению. Ты въезжаешь спокойная и абсолютно счастливая... Не скрываешь ничего, не обманываешь себя, не отводишь глаз. Но уже утром, с первыми лучами солнца, он будит тебя, ревностно сжимает тебя в своих душных тяжелых объятиях. Ты удивляешься сначала, просишь отпустить, но он только плотнее сжимает свои руки, теперь, правда, все больше напоминающие клешни, придушивая. И ты хрипишь, стонешь и почти плачешь, но вновь, глубоко внутри, не выказывая свою боль ничем. Тогда два твоих мира впервые сталкиваются, производя страшный грохот и скрежет. Глаза застилает едкий дым, ты задыхаешься... Иногда думаешь, что уезжать не стоило, и тогда можно было бы избежать этой катастрофы. Потом просто сдаешься, лежишь головой на столе в детской поликлинике, в огромной очереди, смирившись. Тогда, наверное, ужасно гордый собой, напомнив тебе, кто ты есть, город слегка ослабляет хватку, включает свою музыку и здоровается с тобой. У тебя нет ни сил, ни желания отвечать ему. Ты смотришь прямо перед собой, скорее, в одну точку, нежели внимательно. И, приехав домой, ты, мертвенно-бледная, падаешь на кровать, не желая ничего слышать и видеть, не находя в себе сил, чтобы встать. Ты ненавидишь его в этот момент сильнее всего, всем сердцем, жутко больно и искренне. Каждый его уголок, каждую машину, каждый звук. И тогда твой город включает те треки, что ты любила до того, как уехала. И к ночи ты прощаешь его за ревность, понимая его. Засыпая, ты чувствуешь, как он укрывает тебя одеялом, напевая что-то до боли знакомое... И вот, утро второго дня. И ты смотришь в окно на голубой осколок неба,

112

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

слышишь шум машин, и внутри ничего не происходит. После душа думается легче и яснее. И тогда ты смотришь ему в глаза без злобы и протягиваешь руку: «Давай попробуем еще раз. Меня Таня зовут, и я приехала сюда позавчера, помнишь?» Он улыбается тебе в ответ и протягивает свою сильную руку. Страх остаться здесь на год оставляет тебя. Ты не обещаешь этому городу больше не покидать его, а он знает, что точно покинешь, сбегая, чтобы много писать, на диван с разноцветным пледом и видом на яблоневый сад... Но он знает, что твоя любовь к нему никуда не делась.

25 августа 2015 года

113

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

2% Она сидела на самом краю крыши, свесив ноги вниз, разглядывая пропасть из огней. Если лечь поперёк перил и закинуть голову, то возникнет чувство, что эти уличные фонари, настольные лампы, люстры в красивых квартирах начинают кружиться, просачиваясь сквозь темноту, словно песок сквозь пальцы. Нет, она не хотела, чтобы все закончилось. Это было другое чувство... Совершенного кристального безразличия, свободы, кружевом расшитой на полотне одиночества. Все так сильно слишком. Даже лёд в пальцах был искусственным и обжигал, вместо желаемого отрезвляющего холода. Полное безразличие, и за ним — пропасть из мерцающих огней и чернота асфальта. На секунду кажется — если зажмуришься, а потом вновь откроешь глаза — что это тело, лежащее внизу, в твоём пальто и с растрепавшимися волосами — твоё: вот и ботинки такие, как ты покупала этой весной... По телу пробегает дрожь, и к горлу подкатывает отвращение, до тошноты, к слабости куска мяса, лежащего внизу, к его никчёмности... Хочется прям сейчас ощупать себя, понять, что ты все ещё жив, и перенести ноги на безопасную сторону крыши. Но ты мотаешь головой и вновь смотришь вниз. Силуэт пропадает, возвращая твоему взору большую чёрную лужу, в которой тонут тяжёлые осенние облака. Это не приносит облегчения — только осознание параллельности реальностей, в одной из которых нервы дали сбой, и все эти столбцы в матрице вышвырнули твою душу, отпружинившую от асфальта, в неизвестном направлении.

114

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Устало прощупываешь пульс. Нитевидно-стабильный. Где-то внутри батарейка садится окончательно, мигая красными циферками в верхнем правом углу: «2%»... Экран гаснет.

23 октября 2015 года

115

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Талантливые Вам приходилось замечать, что безумно талантливые люди никогда не снисходительны, а, напротив, искренне любезны? Что они никогда не думают о себе то, чем являются? Не признаются в этом ни себе, ни другим? Ты с щенячьими глазами любуешься ими, а они не знают, куда бы деться и как бы так провалиться на этом месте... Они не занимаются самолюбованием, завязывают на голове волосы в «непонятночто», даже не смотрят в зеркало, и им совершенно комфортно при этом. Они всегда улыбаются, даже если на душе скребут кошки, но не фальшивой улыбкой, а именно от радости встречи с человеком… С тобой. Они никогда не присуждают себе наград, не поют оды, не вынуждают делать это других... Они независимы и, кажется, совершенно счастливы. Там, внутри... Никакой зависти или ревностного рассматривания того, что там творится у соседа по ремеслу. Они умеют порадоваться за других или тихо отойти, если им не по пути с кем-то. Без выяснений, криков, полоскания грязного белья. У них глубоко внутри встроено личное солнце, и оно светит двадцать четыре часа в сутки. Мне не доводилось видеть их откровенно уставшими или «назойливо несчастными». Они не копят вещи, легко делятся всем, что имеют, не боясь при этом лишиться того, что дано им свыше. Они работают в таких режимах, что у тебя, лежащего без сил на диване вечером, волосы начинают шевелиться, от поиска оправданий для себя, любимого. Сегодня была на оперном концерте... Хотя я не могу заявить о себе, как о светской львице, обожающей всякие такие вещи... Нет, они находятся в паре миль от окончания белой линии, очерчивающей зону моего комфорта. И это было так, словно тебя поместили в другую реальность.

116

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Лишили привычного круга и кислорода. Но именно в такие моменты открывается самое интересное и неописуемое. Вернувшись, ты никогда уже не будешь прежним собой. И певица... Ох, как это необыкновенно... Талант, и скромность. Дар — и совершенная непритязательность. Бездарные люди — бездарны одинаково. А одарён каждый по-своему. И объединяет их только ощущение солнца и счастья, которое нельзя, просто нельзя создать искусственно.

28 октября 2015 года

117

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

#Смертьнадраем Иногда пространство, словно асфальт из «матрицы», выталкивает тебя из себя, заставляя принять реальность. «Выйди, babe, посмотри на свою жизнь. Она — вот такая, в ней минимум того, что нужно человеку, но тебе хватит. Закатай губы, убери все лишнее и выясни, чего именно ты хочешь. Потому что «всё» — нельзя.» И ты послушно собираешь размякшее тело, стираешь с губ глупую улыбку, с которой неприлично появляться в приличном обществе. Да, babe, душа пришла сюда, чтобы перебаливать раз за разом и расти, а не для нахождения в «зоне комфорта», словно в парнике. И как только ты слишком долго задерживаешься на том месте, где тебе хорошо, пространство просто выпихивает тебя из себя, изживает, babe. Так вот я, обычно не смотрящая телевизора и новостей, стараясь избегать ощущения своей мизерности и полного муравьиного бессилия в масштабах вселенной, все равно натыкаюсь на реальность.. Над раем не бывает смерти. Так не должно быть, babe. Не под этим глянцевым, совершенно ненастоящего голубого цвета небом. Это до такой степени противоположно, что не помещается в голове. Смерть и рай... Даже нет, не так: «Боль и рай». Кощунственно и тотально, предельно невозможно... Охровые горы, лазурное море, шёлковое небо... И обломки, груда перемолотого об горы покорёженного металла, несколько сотен жизней,

118

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

вперемешку с обшивкой, с ошметками того, что ещё полчаса назад называлось самолётом... Чудовищное месиво искрящегося на солнце воздуха и земного, притянутого к земле. В горле ком от необратимости, фатальности. Весь день не говорится, не пишется, не работается и не улыбается, babe, совершенно не улыбается. Эта боль словно выстрелила над землёй и попала каждому в сердце, в глаза, в душу... Как осколки зеркала Снежной Королевы. Ты трёшь глаза, перетряхиваешь душу, но осколок вживается навсегда, становясь частью тебя, даже если ты этого не хочешь, babe. Мы продолжаем жить, читать, люди умудряются создавать группы в контакте, в которых за час прибавляется по сто человек. Разговариваем, играем свадьбы, только все это видится так, словно ты заткнул уши, и картинка мелькает все больше небесно-дорожная — черно-серая, но звука практически нет. Люди говорят тихо, словно знают, что громче нельзя. Не тревожат память. Но как только задумаешься об этом — кончается воздух. Так больно и пусто, что дрянно, babe, мутит от всего, что бы ни съел, и от нескончаемого второго акта простуды. Такой жёсткий асфальт, острый, серый... А там — мой рай, babe, он темнокож и очень болен сегодня. Он провожает ангелов. Эта чертова реальность не помещается во мне, корпус трещит по швам и вот-вот лопнет от перегрузок. Она болит у меня в горле, вылезает из слезных желёз, стекает струйками пота по спине, выдыхается тоннами

119

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

сигаретного дыма, осыпается пеплом. Руки ледяные, как и кончик носа, меня поят «Мукалтином» с ложечки и дотрагиваются до лба: «Ты, заболела, душа моя, иди ложись...» Сил отвечать на звонки и сообщения почти нет, поэтому я соблюдаю эту длинную и скорбную «минуту молчания». Пишу не о том совершено, о чем собиралась ещё вчера утром, babe, работаю, потому что так надо. Глаза болят натурально, потому что нельзя столько читать и писать, столько смотреть в экран, но за общей болью, распылённой в небе, своя совершенно не ощущается. Я, кажется, не могла этого не написать, babe. #СмертьНадРаем

2 ноября 2015 года

120

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

My medicine В этой странной болезненно—сероокой, анорексично-худощавой и неминуемой осени есть у меня то ли два лекарства, то ли два персональных наркотика. Вероятно, так аккуратно положены они передо мной, дабы дать сил выстоять эту вахту. Обе они кареглазы, солнечны до кончиков волос, талантливы и уникальны; И обе они совершенно разные. И в этом — вся суть лечения. Одну я применяю около 2-3 раз в день, в качестве осмысления и спасения от мыслей в голове, в качестве прививки вкуса и способности мыслить за рамками предложенных траекторий. В качестве: «Мама, я не одна такая! Я не сошла с ума! Вот радость!» Я не скажу, что после неё хочется летать, но умирать прямо здесь и сейчас желание отпадает. Три раза в день я тихо иду по её следам, вижу её глазами, дышу её воздухом, и то, что выжило во мне, приобретает очертания, превращается в буквы и тексты. Вторую, для тонуса мышц лица, по-хорошему, нужно принимать хотя бы раз в день, но удаётся всего около 4-5 раз в неделю, при хороших обстоятельствах, и 2-3 — при плохих. Вот после неё хочется жить, сворачивая горы, с самой лучезарной улыбкой, двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. С огромным трудом переживаешь ломки и неминуемое фатально-преступное желание стать ею (нет, даже не такой, как она, а именно ею!). Когда она идет рядом, то с тобой происходит преображение: ничего не болит, нигде не ноет, не свербит, не щиплет, реально...

121

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

И такое чувство, словно ты ребёнок, который держит в руке солнце на ниточке, как воздушный шарик. И да, светит оно всем, но тебя пронзает током от шальной эгоистической мысли, что ниточка сейчас в руках у тебя! Она никогда не жалуется, и ты, глядя на неё, испытываешь жгучий стыд за все свои: «Ой, что-то мне плохо сегодня...». У неё день расписан реально по секундам, а она улыбается тебе вечером, обнимает и говорит: «Ты береги только себя, ладно?». И хочется растечься в лужу прям в этом самом месте, покаяться ей во всех своих грехах, возвести пьедестал и поставить её туда. А лучше — забрать её домой, накормить, напоить чаем и уложить спать, потому что если удержать взгляд «глаза в глаза» чуть дольше обычного, то ты заметишь на самом дне, как сильно она устала. Но так долго она никогда не станет смотреть, лишь пошутит, дёрнет ручку машины со словами: «Как жизнь прекрасна! И я все могу-у-у-у-у е-е-е!!!». И уйдёт, вскинув кудрями и улыбнувшись тебе напоследок. И ты поедешь домой, стараясь не думать о том, как ленив, беспощадно мал и незначителен ты не только в её присутствии, но и в жизни. Кареглазого солнца тебе хватит, чтобы продержаться, максимум, сутки, и потом ты начинаешь обмякать и скулить... Обе они числятся в графе «запрещённый допинг» и помечены доброй сотней красных восклицательных. Ни одной из них тебе никогда не стать, и факт этого до тебя доходит постепенно. Ты ищешь в них себя и в себе их.

122

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Они — не звезды, такие же простые люди, как ты, живущие «через дорогу», уставшие, настоящие, не выспавшиеся. Вокруг них всегда шумно и весело... Но когда ты с одной из них сидишь на кухне в день рождения, она возится с твоим котом... Ты чувствуешь, как «такого не бывает», или: «— Пап, а инопланетяне существуют? — Нет, сынок, это фантастика!». И если однажды мне удастся постичь «дзен», и засиять хоть в половину мощности, то мне, кажется, будет, о чем рассказать.

5 ноября 2015 года

123

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Writer Я знаю, не маленькая ведь. Надо писать о том, что ближе народу, Что-то про любовь, долги и погоду Или о грустном, чтоб бросились все жалеть. *** Что-то я вот уже неделю лежу дома и болею. У нормальных людей в таком виде и состоянии реально ничего не происходит. У меня же там, в голове, и тут, на кровати, происходит все самое интересное... Беседы о будущем с необыкновенными людьми вечерами, длинные, горячие, на повышенном шепоте маленьких букв. Решение жизни, наконец, кажется, самонадеянное, и даже немного смелое, по изданию первой моей книги. Множество внутренних монологов о вечном и сиюминутном, фильмы—катастрофы и романтические французские мелодрамы вечерами под поедание граната, после которых ходишь и улыбаешься, как дурачок: тебе все разжевали и в рот положили: «Наслаждайся, деточка, не напрягай мозги». Иногда, если выйти из комнаты и доползти до кухни, то там можно потерять себя часа на два за диалогом о том, о чем на кухнях обычно не говорят. И вернуться в комнату другим собой. Лечь в час, проржать до трёх и, определив, что на двоих вас — один диагноз: бессонница, пойти на кухню грабить холодильник и пить новый черный чай: «Город засыпает, просыпается мафия». У меня занято все время, даже когда болею, ну разве это не мило? Я успеваю даже побороться с врожденным «острым чувством справедливости», которое подгрызает меня с разных концов, прикусывает палец и нежно так смотрит мне в глаза, мол: «Не очень больно? А то я проголодалось...»

124

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Трясёшь рукой, а это малюсенькое чудовище крепко держится острыми зубками и не хочет отпускать. Диалогов о том, что «все люди — братья» — не признает, остро реагирует на высокомерие, равнодушие и чужое нытьё из серии: «Ну скажите же мне, что я хорошая. Я-то сама, в общем, в курсе, но ваше подтверждение мне ой как не помешает...». И вот мой кровожадный друг вновь, ласково так, подобострастно смотрит на вожделенную «руку по локоть», в надежде, что я не пройду мимо. Я подмигиваю ему, и мы дружно идём писать. За этим занятием мой друг прекращает стучать зубами и мотать лапками. Тихо засыпает рядом, иногда вздрагивая во сне, приоткрывая один глаз и приглядывая за мной. Сегодня задумалась: вот же век высоких технологий... Раньше у меня были блокнот и ручка, обратная сторона тетрадки по какой-нибудь «мировой экономике» или «анатомии», где моей рукой писались строчки, иногда даже что-то с пометками и поправками, а теперь на экране айфона ты просто стираешь одно слово и пишешь другое. Ничего не сохраняется. Если раньше находили рисунки художников, заметки на полях поэтов и писателей, то теперь, вероятно, при раскопках, будут находить старенькие айфоны... Не романтично. Надо обзавестись тетрадкой и ручкой, думается мне.

6 ноября 2015 года

125

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Reality С появлением интернета, айфона, Instagram возникает такое чувство, что мы даже на жизнь пытаемся наложить фильтры и посмотреть, с каким из них она будет краше смотреться в глазах других людей. Мы мысленно фотографируем все, что едим, видим, где бываем. Печалимся, что ощущения и запахи выложить в сеть не удается (но ещё пара лет работы Apple, и — вуаля, поверьте!). Только реальность нас настигает, стоит не успеть напичкать её эффектами, прибавить контраста и цветности. И она убивает каждого, кто «не успел», серостью, всамделишной. Жить с реальными её цветами в ч/б и отсутствием контраста — непросто. Каждый раз приходится напоминать себе, почему ты ещё тут и пытаешься что-то менять. Осознание приходит позже... Но оно стоит проделанной дороги. Только здесь есть та точка неравновесия, из которой пишется, в которой так сходятся реальности, что ты ощущаешь текст внутри, видишь его буквы на совсем ещё чистом листе. Из обдуманного: Пусть те люди, которые были друзьями, с которыми пелось ночами на кухне и гулялось Бог знает где, от которых не было секретов, уходят потому, что просто пути разошлись, потому что они с мужем переехали куда-то далеко, и теперь можно только списываться долгими зимними вечерами, а не потому, что ты живёшь не так, как им видится и представляется, не потому, что ты решила в жизни за себя и выбрала что-то менее очевидное, чем стандарты общественности. Пусть люди, подарившие тебе свет в конце тоннеля, явившиеся, чтоб сказать тебе, что ты можешь больше, и показать это на простых примерах, уйдут своим путём вперёд и вверх, а не туда, где только печали и незавидная доля. Пусть переедут к солнцу и пальмам, найдут себе кареглазую мулатку и станут счастливы, а ты посмотришь однажды в Instagram

126

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

на мулатистого ангелочка и вздрогнешь: так его глаза похожи на того самого счастливого кого-то... Пусть твои близкие, те, кому доверяешь, уйдут от тебя, потому что нашли себя в другом, скажут правду, а не так, когда тебя за глаза обливают грязью, и позже, от друзей или из интернета, ты узнаешь, как сильно они пытаются насолить тебе и как ненавидят. Пусть те, с кем к алтарю, на край света, ради кого жизнь отдашь, уйдут потому, что просто пора, просто закончилась любовь, а не потому что твоя зубная щётка и твой халат очень мешают на вешалке... И через три дня ты заезжаешь в «когда-то дом», а там — новые шампуни, розовенькая зубная щётка и милый прозрачный халатик на вешалке, с которой ты каких-то 72 часа назад сняла свой. Можно перестать быть близкими, но навсегда остаться светлыми солнечными зайчиками друг для друга. Людьми, умеющими смеяться вместе, шутить, добро острить... Хочется без предательств, издевательств, фальшивых улыбок. Без угроз, что они испортят твою жизнь. Без этих разговоров за спиной, без лжи в глаза. И если все же с ней... То пусть я буду столь глуха и слепа, чтобы никогда этого не узнать.

20 ноября 2015 года

127

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

На приеме Хочется зайти в какой-нибудь пустынный кабинет, очень похожий на врачебный, но совершенно безликий и без картинок на стенах, без карт, справок, печатей. Все — тупо белое, даже немного слишком. Сесть на стул, потому что больше ничего здесь нет, и ждать прихода «врача». Он войдёт, такой широкоплечий, смуглый, когда-то очень красивый, а сейчас словно успокоенный и не придающий значения единицам времени и лучам морщинок на его лице. Ты сидишь, натянутая, как струна, и ждёшь, что он скажет тебе что-то такое, от чего тебе непременно должно полегчать и захотеться жить. Ответит на все твои немые вопросы. Потом спросит бархатным, ничего не выражающим тоном, что беспокоит, где болит... Будет смотреть на твоё бледное лицо с характерным таким серым отливом, поверх очков; все поймёт без слов, словно у него, как у Супермена, рентгеновское зрение, напишет списочек лекарств на листке, взятом буквально из воздуха: * Таблетки для веры в себя (принимать каждый день, утром днём и вечером). * Вот это порошок. Снимает нытиковый синдром. Один раз в сутки, вечером, после работы. * Это, деточка, уколы. Да, болезненные, да, потом будете работать, простите, стоя, но зато через месяц сами себя не узнаете! Они от лени. Утром вкалываете и вкалывать идёте. * Вот этот крем просто необходим. Он поправит ваш цвет лица, а то на вас без слез не взглянешь. Нельзя же быть такой бледной. * Вот это — блеск для глаз. Утром капаете в каждый глаз по три капли. Смотрите, ровно по три, а то будете с «дальним светом» жить целые сутки (оглядывает внимательно и добавляет), хотя это все равно лучше, чем даже без габаритных огней. * Это вот элексиры самостоятельности и смелости. По пол ложки три

128

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

раза в день из каждой бутылочки. Тоже не переборщите! А то решите, что вы — человек—паук, не дай Бог (усмехается и проводит крепкой такой рукой по седым вьющимся волосам безумно завораживающе). * Вот это — синенькие капсулы «пофигизма». И не говорите, что они вам не нужны. На вас же лица нет, детонька, и вон руки дрожат. А лет-то вам совсем мало ещё. Принимать так же, три раза в день по капсуле. * Вот красненькие капсулки. Это — талант. С ними надо аккуратнее всего. Они, практически, как ваши «гормональные препараты». Выпьете разом все — и быстро свидимся с вами вновь, для других целей. На «судмедэкспертизе», так сказать. Их — в крайне редких случаях, и не больше одной в месяц. Если все остальное не помогает. Ваш врождённый талант вполне справляется сам. И да, направить работу капсулы нельзя. Она сама выберет, где проявиться. Поэтому там, где вам захочется — она может не помочь. Сидишь, сутулая, словно на шее у тебя повисло старое мамино фортепиано, все такая же бледная, и чувствуешь себя в матрице. Какую капсулу пить?.. Пока ты недоуменно разглядываешь эти баночки—скляночки, он смотрит на тебя, как на дитятко неразумное. — Вы же понимаете, что такого не бывает? — он улыбается, как Чеширский кот, и так же постепенно исчезает, оставляя только ощущение лёгкого сумасшествия. Ты сидишь в большой комнате, смотришь на выцветший потолок, в ушах — лёгкий звон, в голове бело и пусто. Перед тобой нет никаких лекарств, но ты, отчего-то, хорошо знаешь, что теперь делать. При этом надеясь, что в следующий раз вы с «доктором» свидитесь ой как не скоро...

23 ноября 2015 года

129

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Нехитрые приметы Если ты слышишь сопение с двух сторон, этакое стерео, значит, обе они дома и спят... И тогда ночь и снег летят в окно. И тебе так хорошо и спокойно. Если под утро кто-то исполнил детскую твою мечту и засыпал город крошечными аккуратными кружочками пенопласта, в который был упакован телевизор необъятных размеров, по которому Бог смотрит мыльные оперы про нас, и пенопласт отлично при этом лепится, значит, когда дети выйдут на улицу, твоя куртка мгновенно станет мокрой, а машина — кристально чистой. Если утром в твоей реальности приходят сообщения и пишут совершенно неземные люди, значит, точка пересечения миров официально существует. Если твоя тишина не разъедает слова, не растаскивает ритмы, значит, мечты обязаны сбыться, и будет тот вечер, о котором, видимо, второй раз, я буду писать 31 декабря, за пару часов до наступления нового года. А все это вместе даёт уверенность, что не случайно я оставляю свои следы на запорошенной пенопластовым снегом улице...

26 ноября 2015 года

130

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Поговори со мной Поговори со мной, маленькая, поговори о том, что гудит во мне, как в телефонной трубке, когда на том конце никто не спешит отвечать. Поговори о том, что я сама себе говорю сутками, но не слышу совершенно, потому что от этого «никого нет дома» у меня голова раскалывается, закладывает уши, до самого сердца, маленькая. Я задыхаюсь от этих слов, стучащих у горла, как жёсткий бит. Поговори о том, как после трёх её строк я замарываю простыни буквами и все ещё «не все сказала»; как она вытаскивает из меня мои боли, смятение, ожидание, неприкаянность и такое одиночество, необитаемость, полную непригодность для жилья, что страшно, маленькая. Вот, кажется, все так просто: просто будь и делай. Но мы всего лишь люди, маленькая, нам зачем-то необходимо знать, что будет завтра. А ведь завтра нас может и не быть. Когда теперь мне говорят: «А помнишь, там вот такого-то, вот там-то встречались, общались... Помнишь?» Моё сердце замирает, душа моя, мне страшно, что и его нет теперь в живых. И когда я слышу, что он просто вырос, возмужал и женился, я выдыхаю. И это непереносимо... Поговори со мной о том, как её улыбкой можно жить вечер, без какой-либо еды, можно тоже улыбаться, беспричинно и глупо. Можно многое, но тебя гложет каждую секунду мысль, кто ты есть, если есть она. Кто ты будешь лет через пять? Что будешь значить? Поговори со мной, маленькая, расскажи о том, что и меня найдёт моё призвание, моё что-то там невозможное... И просто всему своё время.

131

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Моё — утекает сквозь пальцы. Ты просыпаешься утром и лишь на мгновение успеваешь увидеть крошечные салатовые почки на деревьях, моргаешь — и уже лето на середине; вдыхаешь, и листья сгребает дворник огромной метлой и складывает их на бордюры, выдыхаешь — и метель заметает улицы... Скоро очередной Новый год, маленькая, потом лето, потом снова Новый год. А я ещё не сдвигалась с места, только дышала... Что с нами будет, маленькая, когда мы так быстро старимся, не успев даже осознать, что выросли... Из этого «вырастания» помню только пары в институте и последний лист тетради, исписанный искренним: «я устала я устала я устала я устала» и «хочу домой хочу домой хочу домой хочу домой»... С домом, кстати, с тех пор я так и не определилась и не нашлась. Кто бы знал, где он, этот мой «дом». Ещё я вычёркивала минуты на полях: «1.30, 1.29, 1.28, 1.27, 1.26, 1.25...» Иногда кажется, что там, наверху, кто-то ровно с той же скоростью вычеркивает мои. И мне успеть бы, маленькая, сделать что-то, зачем я тут. А я ещё даже не вставала. Только дышу. Поговори со мной, маленькая, а то иногда кажется, что от этих длинных однотонных гудков в трубке я с ума сойду.

29 ноября 2015 года

132

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Маленькая поэма, написанная по мотивам фильма «Ложный огонь». Перед прочтением искренне рекомендую посмотреть первоисточник и убедиться в том, что Вы хотите прочесть следующее произведение. Смелым — мой поклон. Критикам — Бог судья.

133

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Джилл в пути, наверное, четвёртый год, нон-стопом, Перебирая сезоны, страны и города, выпивая залпом Текилу в придорожных барах. Она остра, беспризорна и одинока, Будущее — без срока, Прошлое — тенью на тротуарах. Симпатичная брюнетка в короткой юбке, владеющая древним ремеслом, Много не говорит, подходит, кладёт руки на бёдра, ничего не оставляет на завтра или потом. Джилл притягивает её к себе, накрывая фальшивую улыбку ртом. Джилл скользит ногтями по гладкой спине, сжимает руками грудь... Но ничего не ощущает, даже воздуха, чтоб хлебнуть... Ни чувств, ни чувствительности кожи, все мертво. Смена баров, оргазмов, криков... И ничего. У Джилл в кармане фонарь и нож, Внутри пустота такая, от которой однажды не выдержишь и умрешь. По тяжелой косухе вечный холодный дождь. И ты ей не веришь, но за ней пойдёшь, как и сотни других. В девочках Джилл рождает дрожь, В мальчиках — ненависть: «Просто не подходи. Просто меня не трожь». Джилл улыбается загадочно и хитро, качаясь музыке в такт. Ей безразличны и свет, и мрак. Ей давно уже все равно... И да будет так. Каждый кто жив — дурак.

134

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

У Джилл в кармане фляжка хмельного рома, Блокнот для записей и Chesterfield. Джилл поднимает глаза на небо, она смеётся: «Я же не так плоха... Ну за что ты меня разлюбил?!» Джилл однажды заходит в какой-то бар, Все, как прежде: сплошная масса вспотевших тел, Подохших зомби. Джилл морщит нос, выдыхает пар… От звуков музыки мир её тонет в дыму и мгле. Джилл смотрит вдаль, и ей становится не по себе. Джилл скрывается в темноте, подходит к мужчине сзади. Достаёт нож, без которого не появляется нигде. «Просто убери от неё руки и уходи» Медленно скользит лезвием по чёрной густой бороде. В угаре шальном, с кипящим адреналином в крови Она крепко сжимает холодную руку, мир стоит кверху дном… Они пробираются к двери. На улице через два квартала они останавливаются, воздух хватают ртом. Город словно пуст и заброшен, гребаная нарастающая тишина… Каждый шёпот слышен. «Тебя хоть как зовут, детка, а?» Тёмная дорога вспыхивает россыпью фар—огней, Ужас бьет в голову, словно ад их сейчас окружил... Голубые, как океан, глаза: «меня зовут Кейт» На бегу, в подворотне: «будем знакомы, Джилл».

135

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Смены декораций, офисов и домов. Где-то далеко позади тормоза. Город вертится, выкипает из вен, как кровь. Джилл теперь совершенна трезва. Джилл стоит и дышит, думает о том, что, сколько от себя ни беги... Все равно догоняют: судьба, красивые бабы и мудаки. Кейт сидит на диване в каком-то кафе В куртке Джилл и в её же теплом шарфе. Джилл же с барменом обсуждает футбол. Смотрит на него, как на брата родного, кладёт чаевые на стол. Улыбается, берётся чем-то помочь, За окном совсем наступает ночь. Маленькая комнатушка, уютная, где-то на чердаке. Кейт укладывается на диванчик и смеётся: «Мы словно в идиотском боевике». Джилл слегка улыбается, лишь уголками губ, выключает свет. «Лучше б я знала, что нет..» Джилл тихонько курит в окно, загоняя в лёгкие мёрзлый воздух. Молится богу, которого нет совсем, чтобы не было слишком поздно. И что бы ни происходило — под подушечками пальцев все тот же лёд. Кейт подходит сзади, плед на плечи накидывает и руку на ладонь кладёт. Джил встает, поднимает глаза, придвигается ближе и видит испуг. Произносит: «Сейчас два часа ночи, ты в курсе?» Проводит мягко рукой по бархатной коже шеи, смеётся: «Мой друг, расслабься. Ты не в моем вкусе...» Тишина режет комнату пополам, Джилл садится на самый край, свесив ноги в окно.

136

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Хватается за перегородку и вылезает наружу, как в подростковом кино. Кейт бросается к ней: «Ты с ума сошла?!» Но ответом ей — шелест листьев и тишина. Голос откуда-то с крыши: «Поднимайся ко мне, иначе я не вернусь». Кейт перегибается через подоконник, шепчет: «Я не могу. Я высоты боюсь...» Джилл просто смеётся в ответ: «Кейт, захвати мне пачку сигарет.» Кейт стоит на какой-то доске, протягивает в руке сигареты, держится за карниз. Слышит треск, ощущает, как падает вниз. Жизнь почему-то перед глазами не пролетает... Джилл за руку её хватает. «Кто ты, черт возьми, такая?!» — всхлипывает Кейт, руку не отпуская... «Я та, кто всю жизнь ходит по краю. А ты — не та, кто меня поймёт.» Джилл напрягает руки и девушку достаёт. На шум и треск приходит сосед, Тот самый бармен просит покинуть дом. Джилл смотрит мимо него, улыбается так, словно парень ей не знаком. Кейт, свернувшись, лежит на кровати, стараясь забыться сном. Утром, в просторном городе, в холодом дыму места хватает всем, каждому — сколько заслужил. Вершина моста — для Джилл. Она в распахнутой куртке и без шарфа, на глазах у местного Бога. Совершенно пуста и беспомощно одинока.

137

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Джилл стоит на краю. Распахнув объятия небу, что однажды её накажет. Но ей давно не совестно и не страшно. Я — пустое тело, ничейный дом. На шахматном поле пустом. Постылый ветер, приносящий снег на рассвете. Я отнимаю покой, мне тесно... Мне никогда нет места. *** Кейт обошла все улицы, обзвонила все морги, больницы... Должна же была Джилл хоть где-нибудь появиться… *** Ветер трепал ей волосы, мост качал, с прошлым прощался, будущее прощал. Смотрел в глубину серых глаз. Потом совсем замолчал. Он бы хотел дать ей больше... Но ничего не обещал. Вот оно. Начало Начал. Холодные фонари. Она слишком долго была одна. Дни и ночи... Жизнь без осадка, без дна. Правда — в последнем глотке вина. Если бы Бог вдруг был... Он бы её простил. Кейт, замерзшая, на мосту. Кейт зовёт и кричит в тишину. Она целый день в поисках, город исчез под ногами. Она смотрит людям в глаза, девушек окликает, но никак не находит ту. Джилл улыбается, слыша знакомый голос. Столько тёмных дней, столько черных полос...

138

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Все сейчас исчезло, растворилось в каком-то родном дыхании. Мир снова её закружил. Кейт стоит, запрокинув голову: «Джилл?..» Джилл смеётся, докуривает, щурится от яркого солнца... Слушает, как за окном соловьи поют. Все в этом мире кого-то любят, кого-то и где-то ждут... Создают уют… Джилл же ходит по лезвию бритвы, просто и без прикрас… Но не в этот раз. Джилл впервые страшно до слез, до потери пульса. Она мечтает... Кейт дышит в затылок и тихонько её обнимает. Чтобы там не было, в будущем... Джилл заранее все простила. Кейт была первой, которая её просто не опустила... Джилл чувствует своё тело, как когда-то невообразимо давно: каждый его миллиметр тает, впервые за множество лет. В эту вечную ночь, мерзлоту, гущу мазута, тонкой струёй, мягким лучем проникает свет. Джилл поворачивается лицом, смотрит Кейт в глаза... Бирюзовые кружева... Улыбается: «Я, наверное, правда не зря... До сих пор жива...»

14-20 октября 2015 года

139

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Стихи...........................................................................2 Мы можем просто поговорить................................................................................. 4 Жить................................................................................................................................... 6 Просто не слушай никого.......................................................................................... 7 Сегодня мне больше всего нравится шепот......................................................... 9 Два щенка..................................................................................................................... 10 Мечать.............................................................................................................................11 Безумие.......................................................................................................................... 13 Life.................................................................................................................................... 15 Учиться проигрывать................................................................................................... 17 Он и Она....................................................................................................................... 18 18+...................................................................................................................................20 Джим................................................................................................................................ 21 Цирк уродов.................................................................................................................23 22 смс спустя...............................................................................................................26 Не пишется....................................................................................................................27 Бог говорит во мне.....................................................................................................29 Сама...............................................................................................................................32 Не мы..............................................................................................................................33 Старость........................................................................................................................35 Don’t leave me..............................................................................................................37 Звучи про любовь.......................................................................................................40 Дешевое душевное ремесло.................................................................................. 41 Alone................................................................................................................................44 Work in silence..............................................................................................................46 Звучать без помех......................................................................................................48 На грани бреда...........................................................................................................50 Поговори со мной, солнце...................................................................................... 51

140

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Мой ангел.....................................................................................................................53 Что, моя девочка, не хватило пощечин................................................................55 Так и будешь?...............................................................................................................56 Не терять надежду......................................................................................................58 Заодно............................................................................................................................60 А ты не знала, милая.................................................................................................. 61 Память............................................................................................................................62 Не теряй меня..............................................................................................................63 Мама..............................................................................................................................64 Тебе.................................................................................................................................67 Как все............................................................................................................................69 Холодно.......................................................................................................................... 70 Story of my life............................................................................................................... 72 Сорным пламенем без отчизны............................................................................. 74 Выговориться................................................................................................................ 75 Afrobeat.......................................................................................................................... 76 Tired.................................................................................................................................. 78 Кареглазой Тро............................................................................................................79 That’s all ‘bout her..........................................................................................................80 Полно, девочка, подбери свои нюни................................................................... 81 Прямой эфир................................................................................................................82 Из каждой брошенной черной мглы.....................................................................85 Шахматы........................................................................................................................86 Ты и она..........................................................................................................................88 Лаконично.....................................................................................................................89 Найдешь себя..............................................................................................................90 Мой город.....................................................................................................................92

141

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

Проза........................................................................94 О стоматологах...........................................................................................................96 Хороший Человек.......................................................................................................98 Tell me............................................................................................................................ 101 В самолете..................................................................................................................105 Город.............................................................................................................................108 2%....................................................................................................................................110 Талантливые.................................................................................................................112 #Смертьнадраем.......................................................................................................114 My medicine.................................................................................................................117 Writer.............................................................................................................................120 Reality............................................................................................................................122 На приёме................................................................................................................... 124 Нехитрые приметы....................................................................................................126 Поговори со мной....................................................................................................127

Джилл......................................................................129

142

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

143

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

144

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»

145

Татьяна Ильинская

«Прямой эфир»