Тираж настоящей книги — 20 нумерованных экземпляров. Оригинальные иллюстрации выполнены в технике углубленной гравюры — офорта и вручную раскрашены акварелью. Переплет изготовлен вручную из натуральной кожи.
Экземпляр №
Эдмон РОСТАН
ПОЭЗИЯ в п е р е в о д е Т. Л . Щ е п к и н о й - К у п е р н и к
Издательство «Ламартис» Москва, 2007
Эдмон Ростан известен русскому читателю прежде всего как автор «Сирано де Бержерака» и других пьес, но его поэзия не издавалась в Советской России. Наш поэтический сборник подготовлен по изданию «Полное собрание сочинений Эдмона Ростана» в переводе Т. Л. Щепкиной-Куперник. Том первый. Издание Т-ва А.Ф. Маркса. Санкт-Петербург. 1914.
Издатели Э. Лапкин, С. Макаренков
© Издательство «Ламартис», 2007
СОДЕРЖАНИЕ С Ч АС ТЛ И В Ы Й М Е Ч ТАТ Е Л Ь Э д м о н Р О С ТА Н 6
ШАЛОСТИ МУЗЫ 11 С Т УД Е Н Ч Е С К А Я КО М Н АТА 13 ВОСПОМИНАНИЯ КАНИКУЛ 62 РА З Н Ы Е С Т И ХОТ В О Р Е Н И Я 79 СМУТНЫЕ ПЕСНИ 114 ДОМ В ПИРЕНЕЯХ 153
ДЕНЬ ПРИЧУДНИЦЫ 233
СВЯЩЕННАЯ РОЩА 263
ЗА ГРЕЦИЮ 285
С Ч А С ТЛ И В Ы Й М Е Ч ТАТ Е Л Ь Э д м о н Р О С ТА Н Эдмон Ростан родился в шумном приморском городе Марселе 1 апреля 1868 года и там же провел свое детство. Его отец, Эжен, был экономистом и поэтом, дядя, Алексис, — банкиром и музыкантом. Латинский девиз на гробнице Ростанов гласит: «Eregunt et cecinerunt» («Действовали и пели»). В связи с этим в гостеприимном доме родителей будущего поэта часто собирались представители местной интеллигенции, такие, как выдающийся провансальский поэт Фредерик Мистраль, что способствовало постоянным разговорам и спорам о литературе. Что же касается Эдмона, то уже с ранних лет он увлекается романтиками, а особенно Гюго и Мюссе, неудержимо его влечет театр. В 1884 году семья перебирается в Париж. В октябре Эдмон поступает в класс риторики в колледже Св. Станислава. Но карьера юриста, о которой так мечтал для него отец, совершенно не привлекает Ростана. В 1887 году на конкурсе на лучшее сочинение на тему «Два романиста из Прованса: Оноре д’Юрфе и Эмиль Золя», объявленном Марсельской академией, Эдмон удостаивается премии имени маршала де Виллара. Уже в колледже он принимает решение стать драматургом и пишет пьесу «Альцест». «Моя голова устроена таким образом, — говорил он, — что все представляется мне в форме драмы, притом драмы в стихах». Зимой 1888 года парижский театр Клюни ставит водевиль «Красная перчатка», сочиненный Ростаном в соавторстве с его будущим шурином Анри Ле. Зрители приняли его благосклонно, но до успеха его лучших пьес еще далеко — пьеса сходит со сцены после пятнадцати представлений. По окончании колледжа Ростан остался в Париже. Благосостояние семьи позволило ему вести жизнь светского денди, посещать литературные салоны и художественные выставки, всецело посвятить себя литературе. Он пишет много и быстро. В 1890 году выходит сборник его лирических стихов «Шалости музы», не замеченный критикой. Уже в этих стихах обнаружились основные черты таланта Ростана: изящество
С Ч А С ТЛ И В Ы Й М Е Ч ТАТ Е Л Ь Э д м о н Р О С ТА Н
7
и легкость языка, некоторая приподнятость чувств, ироничность. Современник поздних парнасцев и символистов, он определяет для себя другие ориентиры — следует традициям Мюссе и Гюго. Открывает сборник предисловие к читателю, в котором он объясняет его название. И действительно, название «Шалости музы» как нельзя более точно определяет настроение автора, писавшего эти строки, и читающего их. Поэтические опыты молодого Ростана окутаны легкой дымкой воспоминаний о годах детства и юности. Они создают настроение меланхоличности и сладкой мечтательности. Первая часть, как это видно из ее названия — «Студенческая комната», — посвящена студенческим годам поэта, проведенным на Бургундской улице. Сам он причисляет себя к мечтателям: Народ спокойный, тихий, добродушный, Мы никому не делаем вреда. Довольны в жизни малым мы всегда: Довольны рифмы звонкостью воздушной, Мы счастливы услышанным стихом, Прекрасной каждой мысли сердцем рады, Началу неоконченной баллады, Мечте, нас посещающей тайком. Ростан вспоминает своих наставников, размышляет о нелегком ремесле поэта, об одиночестве: единственными друзьями его были мышонок, живший в очаге, лампа на столе и алый цветок. «Воспоминания каникул» — вторая часть сборника — дышат свежестью, непосредственностью восприятия мира природы, жизнерадостной шаловливостью. Но есть в «Шалостях музы» и серьезные нотки. Так, в стихотворении «Собака и волк» Ростан размышляет, какой должна быть настоящая поэзия: банальной, понятной для всех или оригинальной, но не претендующей на славу и признание в светском обществе, — и делает для себя соответствующий выбор.
8
Эдмон РОСТАН. П О Э З И Я
Стихотворение «Кошмар» — это прямо-таки гимн защитников живой природы. Эдмон Ростан выступает против бездумной вырубки лесов на нужды человечества: Писали женщины. Писали ребятишки. И все печатались и выпускали книжки. И скоро из лесов исчезли навсегда Косуль и стройных серн смущенные стада. Пустели все леса. А перья все скрипели, Ротационные машины все храпели... Случилось это все в такие времена, Когда вся жизнь была лишь книгой создана. И так как всех «певцов любви, певцов печали» Всегда влекла к себе зеленая краса — Деревья рушились, чтобы о них писали, И гибли — чтобы быть воспетыми — леса. Цикл «Дом в Пиренеях» переносит нас в милую сердцу поэта Испанию. Эти места были ему особенно близки, так как в его жилах текла и испанская кровь, его бабушка была испанкой и имела дом в Пиренеях, в котором он часто бывал в детстве. Когда Ростан станет известным и богатым, он построит себе виллу в Пиренеях и будет там часто бывать. А пока мы имеем возможность наслаждаться атмосферой Испании, которую молодой поэт передает необычайно правдиво. Прямо-таки слышны колокольный звон, журчание воды, четкий ритм кастаньет. Образ испанской девушки с пламенным взором и черной как смоль косой, давящей виноград, необычайно выразителен. Но никакая, даже самая красивая испанская девушка не была ему милее, чем его будущая супруга. Еще в пору своих первых литературных успехов он познакомился с молодой поэтессой Роземондой Жерар, несколько экзальтированной и романтически настроенной красавицей. В один год с «Шалостями музы» появляется ее сборник стихов «Сети», отмеченный наградой Французской академии. А в апреле 1890 года со-
С Ч А С ТЛ И В Ы Й М Е Ч ТАТ Е Л Ь Э д м о н Р О С ТА Н
9
стоялась свадьба Эдмона и Роземонды. Отныне Роземонда принимала участие во всех поэтических делах Ростана, ее пленительные черты можно различить в героинях его произведений, ей он посвятил свою пьесу «Принцесса Греза». Роземонда стала его музой, вдохновительницей его книг, первым их пристрастным судьей. После неудачи с музыкальной комедией «Два Пьеро, или Белый ужин», которая была отклонена театром «Комеди Франсез», в 1894 году к Эдмону Ростану приходит первый большой успех, вызванный постановкой комедии «Романтики». Следом идут премьеры «Принцессы Грезы» в театре «Ренессанс» с Сарой Бернар и Люсьеном Гитри в главных ролях и «Самаритянки» с музыкой Габриэля Пьерне. Сара Бернар руководит постановкой и исполняет роль самаритянки Фотины. 28 декабря 1897 года состоялось первое представление героической комедии «Сирано де Бержерак» в театре «Порт-Сен-Мартен». Совершенно неожиданно для Ростана, который был почти уверен в полном провале пьесы: кто захочет смотреть спектакль о вольнодумце и богохульнике в Рождество, — представление стало одним из величайших триумфов в истории французского театра: автора и актеров вызывали сорок раз. На другой день исполнитель роли Сирано Констан Коклен объявил: «Сирано был лучшей ролью в моей театральной карьере и величайшей радостью в моей жизни». Надо сказать, что у «Сирано де Бержерака» были все шансы на успех. Сирано — одно из лучших воплощений французского характера. Французская поэтическая драматургия достигает здесь своего высшего предела, за которым может следовать только театр авангарда. Постановка принесла Ростану славу и деньги. Драматург поселился в роскошном особняке в центре Парижа, устраивал домашние концерты и великосветские приемы, собирал произведения искусства, путешествовал, построил виллу в Пиренеях. Творческая карьера Эдмона Ростана складывается как нельзя более удачно — до конца жизни он окружен почетом и славой. С 1 января 1898 года он кавалер ордена Почетного легиона, а в конце этого же года изби-
10
Эдмон РОСТАН. П О Э З И Я
рается в Академию нравственных и политических наук. С успехом проходит премьера его нового произведения — драмы в шести актах «Орленок» с Сарой Бернар и Люсьеном Гитри в главных ролях. Через два года после оглушительного успеха «Сирано де Бержерака» Ростана избирают во Французскую академию, где он становится самым молодым академиком: ему всего 33 года, в то время как Гюго было 39, а Ламартину — 40, когда они получили такое же звание. В 1902 году журнал «Чтение для всех» публикует его поэму «Утро жеманницы», написанную в духе стихов Виктора Гюго и «Галантных празднеств» Поля Верлена. С 1906 года он поселяется близ города Камбо в собственном замке Арнага, выстроенном по его указаниям, где будет работать до самой смерти. Известность его была так велика, что о работе над следующей пьесой — «Шантеклер» — было объявлено уже за пять лет до ее постановки, и все эти годы общество будоражили слухи о предстоящем шедевре. Премьера состоялась 7 февраля 1910 года в театре «Порт-Сен-Мартен», но публика оказалась разочарована. Тем не менее с этого года Ростан — командор ордена Почетного легиона. А в 1913 году ему суждено было увидеть тысячное представление «Сирано де Бержерака». Ростан занимается не только драматургией — его перу принадлежит «Ода императрице», сочиненная в честь императрицы Александры Федоровны, стихотворение «Гимн крылу», прославляющее французских авиаторов, сборник сонетов, посвященный великому энтомологу Жану-Анри Фабру, в годы Первой мировой войны он пишет патриотические стихи в знак солидарности с теми, кто взял в руки оружие. Ослабленный долгими годами недуга, Эдмон Ростан скончался 2 декабря 1918 года от «испанки» — разновидности гриппа, которая за три недели до того унесла жизнь другого великого французского поэта — Гийома Аполлинера. Ирина Пикалова
ШАЛОСТИ МУЗЫ (LES MUSARDISES)
К читателю Musardise — действие от глагола «Musarder». Musarder — терять время на пустяки. Вот что ты найдешь в словаре, друг-читатель. И потому вряд ли ты почувствуешь большое уважение к томику стихов, которые называются «Les musardises», то есть безделушки, пустяки, детские глупости. Но если ты хорошо знаешь дух своего языка и точный смысл его слов, название это не может тебе не понравиться и даже покажется тебе очень подходящим к сборнику поэтических опытов. Ты будешь знать, что «musardise», или «musardie», как говорили в старину, — означает сладкую мечтательность, милое безделье, ленивое наслаждение от созерцания предмета или идеи, потому что настроения эти свойственны уму не меньше, чем глазам. Ты будешь знать, что, по некоторым этимологическим данным, «musarder» значит ходить, поднявши голову вверх, и «зевать по сторонам», что очень подходит для поэта, который, как известно, так смотрит в небо, что часто спотыкается и падает в ямы... Ты будешь знать, что в старину «musard» назывались фигляры и жонглеры, обыкновенно провансальцы родом, которые бродили по свету и говорили стихи. Ты не будешь удивлен, что под названием, которое как будто бы обещает только очень легкие напевы, я позволил себе несколько песен печали и меланхолии, потому что на валлонском наречии слово «muzer» значит грустить. И наконец, ты вполне поймешь мой выбор, если вспомнишь, что ученый Гюэ, епископ Авранш, производит это слово от латинского слова musa, что, как известно, означает — Муза. Э. Ростан
С Т УД Е Н Ч Е С К А Я КО М Н АТА
По священие Люблю вас, пасынки судьбы, Вы, неудачники, бедняги, Что не теряете отваги Для тяжкой жизненной борьбы. В тот странный час, когда я сам Кидаюсь в гущу жизни смело, Готов на подвиг и на дело, Готов к ударам и ножам; Когда я поглощен мечтою Начать смертельный бой с врагом, Не зная сам еще притом, Кто я таков, чего я стою, Свершу ли все, на что готов, И буду ли ее достоин Вступить, как настоящий воин, В ряды испытанных бойцов;
14
Эдмон РОСТАН. П О Э З И Я
Но утром жизни, в час сраженья, Куда избыток юных сил Влечет и жажда достиженья, И мой двадцатилетний пыл, — О бедняки! Я мыслью — с вами! Быть может, мне в вечерний час Придется быть одним из вас, Сесть с вами рядом, как с друзьями. И долго размышляю я Над вашим горестным уделом, Чтоб убедиться, о друзья, Довольно ль силы в сердце смелом? И, если трудно мне поднять Невзгод и неудачи бремя, Не лучше ли, пока есть время, Не лучше ль возвратиться вспять?.. Но нет! Стремлюсь к борьбе открытой, И мне не страшен ваш удел: Я лучше бы его хотел, Чем праздности мещанства сытой.
ШАЛОСТИ МУЗЫ
Пусть лучше волею судеб Делить я буду терпеливо Мечтаний ваших черствый хлеб, Чем яства пошлости ленивой. И если я паду с коня, Как вы, изранив дух и тело, Ну что ж, друзья! Пойду к вам смело: Вы не отвергнете меня?.. Да, к вам! Кого толпа клеймит, Кто голову смиренно клонит. Ко всем, кто жалок и не понят, Презреньем большинства покрыт. К вам, кто познал мечты блаженство, Химеры власть, стремленья пыл; Кто добивался совершенства И ничего не совершил! К вам, чьи высокие заветы В толпе не поняты никем, К вам, о великие поэты, Творцы неконченных поэм.
15
16
Эдмон РОСТАН. П О Э З И Я
К вам, чьи проекты необъятны, В чьей лени — целый мир идей, Чьи мысли слишком деликатны, Чтоб пригодиться для людей. К вам всем, чей ум горит тревожно, Чьи думы слишком велики, Чтоб было вам их влить возможно В обычных старых форм тиски. К вам, живописцы, что поймать Не в силах пламенных видений И пред игрою светотеней Готовы кисти разломать. К вам, музыканты, чью мечту Гармонии уносят крылья И кто рыдает от бессилья Схватить те звуки на лету. К вам, чьи желанья несвершимы, Чей слишком идеал велик, Чьи грезы непереводимы На человеческий язык.
ШАЛОСТИ МУЗЫ
К вам всем, ленивым эгоистам, Таящим творчество от всех, К вам, истинным, большим артистам, Безумцам, что внушают смех. О вы, уроды, голыши, В лохмотьях бедных санкюлоты, О вы, смешные дон-кихоты! Вы все друзья моей души! Кто Дульцинеею своей Считает грезу Идеала; Кого случайно меж людей, Быть может, слава миновала, Я брат ваш, друг! Я вас люблю, Как вы, безумец и мечтатель! Быть может, завтра, как приятель, Я участь вашу разделю. Так первые мои поэмы И смелость первая моя — Вам, дети жалкие богемы, Вам, неудачники-друзья!..
17
18
Эдмон РОСТАН. П О Э З И Я
Баллада о мечтателях Народ спокойный, тихий, добродушный, Мы никому не делаем вреда. Довольны в жизни малым мы всегда: Мы счастливы услышанным стихом, Прекрасной каждой мысли сердцем рады, Началу неоконченной баллады, Мечте, нас посещающей тайком. Мы разуму, быть может, не послушны, Нам искони рассудочность чужда... Народ спокойный, тихий, добродушный, Мы никому не делаем вреда! Оставьте же нам, бедным, во владенье, Мечтателям, влюбленным в красоту, То, что одно дает нам наслажденье: Эстетику, и грезу, и мечту. Оставьте нам игрою тонкой чувства Спокойно заниматься в стороне, Ведь ко всему, что только не искусство, Мы остаемся чуждыми вполне. Мы ко всему глубоко равнодушны, Что не стихи. Вы нам простите, да? Народ спокойный, тихий, добродушный, Мы никому не делаем вреда.
ШАЛОСТИ МУЗЫ
Мы в жизни здесь проходим, словно дети, И не умеем сосчитать до трех. Посвящены лишь одному на свете Наш каждый взгляд и трепет, каждый вздох. От ранящих прикосновений прозы Уходим мы в заветные сады... Но без борьбы; и нету в нас угрозы: Как проза нам — мы просто ей чужды. Простите же вы нам великодушно, Что мы к безумью близки иногда: Народ спокойный, тихий, добродушный, Мы никому не делаем вреда.
Есть мысли Есть мысли... Тонкость их чужда Речей обычных сочетаньям; Они не станут никогда Рассудков пошлых достояньем. Наивны мы, когда хотим В своих стихах найти возможность Все выразить: всех мыслей сложность, Понятных только нам одним.
19
20
Эдмон РОСТАН. П О Э З И Я
Как трудно наше ремесло! Гранить, отделывать, чеканить, Но так, чтоб грезы не могло Ничто надтреснуть или ранить. И в тесной форме мы ее Должны размером, рифмой смелой — Обтачивать рукой умелой, Терпенье все вложить свое. О труд тяжелый и большой, Суливший раньше наслажденье!.. Ведь мы свое произведенье Заранее видели душой. Казалось, к цели мы пришли, Достигнут идеал желанный... Не знали мы, в какой дали Еще он скрыт от нас туманной! Но ведь когда с таким трудом Мы форму красоты ковали, Порой, не ведая о том, Живую мысль мы убивали.
ШАЛОСТИ МУЗЫ
21
К чему работа вся была? Строй, рифмы — все достигло цели... Не все ль равно, раз умерла Мечта, что в них вложить хотели!..
Старому надзирателю «Видя его извне и судя о нем по наружному виду, не дали бы вы за него и пучка луку, так он был дурен собою и смешон манерами; но, открывши этот ларчик, нашли бы вы в нем снадобье неоцененное и небесное...» Рабле «Гаргантюа»
Наставник старый мой, философ кроткий, милый, Предмет насмешек злых, с заплатой на локтях, Чье узкое пальто так ясно говорило О зимах тягостных, о прожитых годах! Твой хохолок смешной — как все я вижу ясно — На голом черепе торчавший... Ты косил. И очень длительно, притом изо всех сил, Ты в клетчатый футляр сморкался громогласно. Я вижу дворик наш, и ты ведешь свой класс. Идешь ты поступью медлительной и чинной...
22
Эдмон РОСТАН. П О Э З И Я
Я помню весь твой вид так ясно, как сейчас: И черный твой сюртук, потертый, длинный-длинный, В котором не один потел уже бедняк, И годный к выброске измятый шапокляк. Как пахло табаком и винным перегаром, Когда ты вечером входил в наш шумный класс!.. Средь бледного лица твой нос пылал пожаром, Неверной поступью ты двигался меж нас. О грустный пьяница, ты, с лысиной почтенной! Проспав, бывало, хмель, ты пробуждался вдруг; Стучал линейкою, вопил, смотря вокруг: «Тсс... тише, господа!..» Но тщетно неизменно. Но чаще ты дремал. Летали в нос тебе Из клячки шарики... Не слышал ты, бывало. О, как тогда у нас ученье процветало, И как признательны бывали мы судьбе. Был прозван школою ты «Сизый нос». Мальчишки Чертили на стене углем смешной твой нос... Но ты не замечал свой профиль в виде шишки, Ты не страдал: ты жил в лазурном царстве грез. Ты сочинял стихи, ты сочинял поэму! Ты в этом только мне признался одному... Но как закинуло, печального богему, Тебя в провинцию, к нам в школу, в глушь, в тюрьму?.. Мой милый Сизый нос! Теперь сознаюсь в этом,
ШАЛОСТИ МУЗЫ
23
Что я любил тебя! Прими же мой привет. Ты первый предсказал, что буду я поэтом; Из тех, кого я знал, — ты первый был поэтом. Ты в парте у меня нашел мое писанье; Как был взволнован ты! Как трогательно рад! Забыть ли мне когда восторженный твой взгляд?.. Как на лице шута вдруг разлилось сиянье... Ты полюбил меня, мой Сизый нос, с тех пор. Пока другие все играли вперегонки, Беседовали мы, уединяясь в сторонке... Как увлекателен был каждый разговор! Ты пояснял стихи мне словом и примером; Словесность я прошел, по правде, лишь с тобой... Знакомил ты меня красиво так с Гомером, Мы вместе плавали по глади голубой. И видел греков я богатые кнемиды... Галеры стройные вздымали паруса, Елены нежная сияла мне краса, Ступала медленно соперница Киприды. Но за Вергилия ты брался иногда, И слышал я в листве унылый стон свирели, И колокольчики мне песнею звенели В вечерний час, когда домой идут стада. Потом... Овидий был. Его «Метаморфозы»... Кигн, ставший лебедем пушисто-белым вмиг,
24
Эдмон РОСТАН. П О Э З И Я
И Дафна, что бежит, алей стыдливой розы; Сиринга гибкая, превращена в тростник; Тростник, что сделался свирелью сладко-звонкой; Иль Ио, Зевса страсть, младая красота, В телицу белую обращена Юноной; Иль очи Аргуса с павлиньего хвоста... Спасибо, старина! Ты был душой моложе, Чем франтоватый наш учитель-говорун; Ты пробудил во мне то, что всего дороже... Коснулся первый ты заветных сердца струн. Ты научил меня мечтаньям без завета, Ты разбудил во мне воображенья дар: Ты мне тайком носил не одного поэта... Ты мне принес Мюссэ тихонько в дортуар!.. Порой, мою тетрадь читая на уроке, Учитель находил, наморщивши чело, Неуважение к заветам Буало, Иль новшество в словах — предерзостные строки. Как будто рушился кругом него весь дом, От смелости моей так он бледнел ужасной... Но что губитель мой, новатор мой опасный Был ты, о Сизый нос, — он не узнал о том! Да... если к новому страсть овладела мной, Проснулось с юных дней искание мое, Ты, только ты один и был тому виною,
ШАЛОСТИ МУЗЫ
25
Ты, бедный, жалкий шут, «негодное старье». Старик мой! Утомясь своей тяжелой долей, Ты спишь ли под землей великим вечным сном, Иль тянешь лямку все в печальной нашей школе? Прочтешь ли?.. Вспомнишь ли о мальчике своем?.. Непонятый поэт, мой полупьяный гений, Ты, что предсказывал блестящий мне удел... Ты был учителем всех юных вдохновений... Сегодня память я твою в стихах воспел. Но если умер ты (не лучше ли, быть может, Не знать ни холода, ни голода, ни слез?..), Спокойно спи, старик: не даром век твой прожит, Мой кроткий пьяница, мой милый Сизый нос!..
Опять «Сизый но с» Его увидел я в таверне за столом; Он перелистывал Гюго старинный том... Он был всегда из тех, чей завтрак — кружка пива, И часто весь обед — какой-нибудь сухарь. Он показался мне еще худей, чем встарь, Но речь его была — как прежде тороплива. Я вместе с ним ушел. И вот открылся шлюз. Глубокий Люксембург свои раскрыл нам сени...
Литературно-художественное издание Эдмон РОСТАН. ПОЭЗИЯ Иллюстрации А. Дергилевой Дизайн, верстка О. Лабузовой Редактор А. Нарбекова Корректор М. Аркадова Технический редактор Е. Крылова
Формат 70Х100/16 Бумага «Арш» 160 г/м2 Гарнитура Adonis Тираж 20 экз.
ООО «Ламартис» 101000, Москва, ул. Мясницкая, д. 35, стр. 2 Издательская лицензия № 03699 от 09.01.2001. Электронная почта: info@lamartis.ru Сайт в интернете: www.lamartis.ru
УДК 821.133.1 ББК 84(4Фр.)5 Р 78
ISBN 978-5-94532-040-6