Новый Ренессанс 3\ 25 2016 by Libra Libur

Если бы тогда, в самом начале – при запуске фестивальной акции в Дрездене – кто-то сказал, что мы перешагнем 10-летний рубеж, я бы, наверное, недоверчиво улыбнулась. Нам бы пару лет продержаться, а тут – 10!.. А вот сейчас стою на тихой улочке небольшого курортного городка в самом сердце Шварцвальда и удивляюсь: 10 лет, где мы только не побывали за это время, какие только страны не покорили, сколько интересных и талантливых людей повстречали, а сколько проектов взрастили на фестивальной базе. Ведь никакой фестиваль не заканчивался просто так. Каждый – как новый посыл к чему-то. Попробую выстроить цепочку. 2007 – Первый фестиваль – точка отсчета. 2008 – Издательство STELLA. 2009 – Альянс Русскоязычных женщин «Добродея». 2009 год вообще стал для нас знаменательным. Мы впервые собрались… в Марокко. Это был Международный круглый стол для русских женщин. Народу было много. Представленные страны: Россия, Германия, Бельгия, Австрия, Великобритания, разумеется – Марокко, а еще прибыли делегаты из Нигерии. Это была первая ласточка, запущенная нами на международном уровне, и не где-нибудь, а в Африке. 2010 – Международная гильдия писателей… И вот тут будто лавиной хлынули самые разные акции в области литературы и искусства, привлекая новых людей, обрастая неожиданными идеями… Наши границы стали размываться, и МГП из года в год уверенно зашагала по миру, шагает СЕЙЧАС и будет шагать впредь!!! Смотрю на горизонт, как он близко и одновременно с тем далек… и снова удивляюсь, а ведь наш график забит культурными проектами на два года вперед. Кто-то боится заглянуть в день гря1

дущий, думая, зачем? – Жить надо сегодня. А мы живем каждый день и знаем, что дышать перестанем лишь тогда, когда не к чему станет стремиться, не будет целей, желаний и вдохновения. Неужели это может иссякнуть?.. Нет, не верю. И думаю, не верит каждый, с кем мне лично посчастливилось познакомиться. Сегодня нас окружают идейные, талантливые и целеустремленные люди, и вместе мы – уже сила, вместе мечтаем, строим планы и идем к тому самому горизонту, который манит и наперекор всему заставляет двигаться… Итак, 2016-ый – год особенный! В этот раз наша фестивальная команда представляла себя в эттлингенском замке. Здесь проходила торжественная церемония награждений победителей нашего конкурса, в том числе были отмечены призеры конкурсов на соискание Премии имени О. Бешенковской и «Ее величество книга!» нынешнего сезона. Награды вручал писатель, историк, журналист, автор многочисленных киносценариев, член судейской коллегии – Андрей Бинев. Немного позднее, в рамках рабочих мероприятий, он делился с писателями своим литературным опытом. После официальной части мы перенеслись в необыкновенный мир карнавала, устроив самый настоящий маскарад в средневековом стиле. Вот тут наши гости проявили не дюжую смекалку и фантазию, представив своих героев в самых разных жанрах: от пантомимы до драмы, песен и танцев, декламации и интерактива. Правду говорят, если люди талантливы, то талантливы во многом, что с успехом в этот вечер доказали наши писатели. Искусству их перевоплощения можно было только позавидовать. Не остались в стороне даже скептики, очень скромные сами по себе персоны и те, кто ни слова не понимал по-русски. Заговорили!!! А

это значит, что не только мы учим немецкий язык, но и русский, благодаря нам, вливается в здешнюю жизнь. Потом был Баден-Баден с его руссконемецкой историей. Как тут все переплелось, кто есть кто и кого больше: русских или немцев, в общем-то, и не понятно. Наши люди органично вписались в местную среду и немало привнесли в культуру и историю этого славного города. Понедельник – день серьезный во всех аспектах. Тут были мастер-классы и книжные презентации. Маргарита Пальшина – писатель, сценарист, журналист и креатор делилась с авторами знаниями о том, как рекламировать книги. Ирина Хуциева – режиссер, руководитель Камерного молодѐжного театра, преподаватель дисциплины «Мастерство актера» и Михаил Стародуб – заслуженный работник культуры РФ, актер и писатель дали авторам мастер-класс о том, как наилучшим образом представлять себя аудитории и какие театральные элементы можно использовать в авторских презентациях. В этот день себя также представляли все гости нашего фестиваля, делились опытом, обменивались впечатлениями и книгами. А во вторник нас ждало новое шоу, интерактивная литературная игра по мотивам книги Андрея Бинева «Похищение Европы». Вот на этом и завершился наш 10-ый фестиваль литературы и искусства. На следующий день мы разъезжались по домам, немного грустные от того, что не заметили, как все подошло к концу, но при этом безумно счастливые, оттого что обрели новых друзей, сказав друг другу напоследок – не прощай, а только до свидания… До свидания, до новых встреч здесь или там… Я знаю – мы обязательно встретимся!!! Лада Баумгартен, член МГП НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

Любой Международный фестиваль в нашем понимании – это всегда яркое, праздничное мероприятие, на которое съезжаются участники со всего мира, чтобы себя показать и на других посмотреть. Но литературный фестиваль – это еще более значимое мероприятие, ведь здесь можно не только увидеть, но и услышать победителей заочного литературного «многоборья» и уже очно получить новую богатую духовными «витаминами» пищу для ума и сердца, причем не только на «сейчас», но и на будущее – в виде книг с автографами сегодняшних или восходящих «звезд», обладающих сказочным умением и талантом. Ведь каждый из них, раз уж он вышел в финал литературного конкурса, победив в литературном «марафоне» сотни коллег из разных стран, наверняка обладает особым, можно сказать, божественным даром заставлять людей всех возрастов смеяться или плакать, грустить или радоваться, спешить к кому-то на помощь или просто помогает им «остановиться и оглянуться» и, пережив ошибки героев рассказов, романов, стихотворений, не повторить их, подстелив себе прочной «соломки» чужого опыта... Ну а «Русский Stil» – это литературный фестиваль значимый вдвойне. Ведь его

цель – не только поприветствовать и наградить авторов литературных произведений, но и объединить всех талантливейших людей, пишущих на русском языке, волею судьбы, как бисер, разбросанных по всей нашей огромной планете – причем, как драгоценный бисер, где дорога каждая крохотная «крупинка-золотинка». Ведь у организаторов фестиваля исключительно важная миссия: не только найти этих людей, «намыв» их из общей массы «пишущих», как крупицы золота, но и поддержать, помочь не раствориться бесследно среди аборигенов тех стран, где они живут, а, значит, дать возможность сотням тысяч наших соотечественников за рубежом – читателям – и большим, и малым – сохранить радость владения «великим и могучим» русским языком, а, значит, и свою великую культуру, истинные замечательные корни. Я знаю это досконально – на собственном опыте: покинув Санкт-Петербург и прожив за границей, в Германии, уже 23 года. Тем более что я замужем за местным немцем, и основной средой моего общения является среда этих самых аборигенов-немцев с их устоявшимися понятиями о том, кто здесь, в их стране, должен «править пиром». За эти годы было

пережито и передумано многое, но особенно хорошо я поняла – как важно сохранить русский язык, оставаясь представителем культурной России, чтобы тебя уважали и ценили умные люди, а не... дураки-«наци», которые есть у любых народов. И вот тут не поможет даже блестящее знание языка той страны, где нам жить долгие годы, не запись в паспорте, что ты «немец» и не «подделывание» под «коренного аборигена», даже если ты являешься представителем, например, немецкого «этноса» (все знают, за границами нашей родины мы всѐ равно... «русаки»). Но мы все знаем не понаслышке – какие порой отрицательные синонимы, связанные с репутацией России и россиян, господствуют в головах местных жителей – а с ними ведь расти нашим детям, внукам, имеющим уже двуязычные корни... Они всѐ равно будут нести эту «печать»... Так пусть же она будет со знаком высочайшего качества! И именно этому прекрасно содействует фестиваль «Русский Stil», уже в 10-ый раз только что блестяще проведенный нашей Международной гильдией писателей. Я убедилась в этом на примере самого близкого мне человека – мужа, немецкого врача, чутко понимаю-

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

щего людей, но всѐ же при этом остающегося, как все коренные немцы, представителем и поклонником своей национальной культуры, тем более что по роду своей работы он так часто сталкивается с, мягко говоря, не всегда лучшими носителями нашей культуры за рубежом... И вот в одном из парадных залов эттлингенского замка, где проходила церемония награждений лауреатов фестиваля, я вижу его восторженные глаза, когда он слушает речи наших литераторов, песни, стихи в их исполнении… Он – не любитель фотографировать, но на этот раз не может удержаться, чтобы при помощи сразу нескольких фотоаппаратов и видеокамер не запечатлеть не только меня, но и многих моих литературных собратьев! Позднее он вдохновенно рассказывал, что никогда еще не встречал столько одухотворенных, талантливейших, высоко культурных людей, сколько увидел здесь среди бывших россиян, съехавшихся со всего мира! «Какая у вас, русских, прекрасная и плодородная среда!» – шептал он мне с восторгом на ухо во время церемонии и после. Как он понял это без знания языка – не загадка, ведь он всѐ же прекрасный доктор с 40-

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

летним стажем работы. Но он рассказывал об этом и многим своим коллегам, знакомым, соседям, друзьям, которые и на меня, и на моих подруг смотрели теперь с еще большим уважением. А вечером в одном из ресторанов другого уютного немецкого городка Бад-Херенальба проходил не просто вечер культурного и кулинарного общения за общим столом участников фестиваля, а настоящий... бал-маскарад (задумка неутомимого организатора фестивалей и ответственного секретаря Международной гильдии писателей Лады Баумгартен) на тему «средних веков»... И тут был поражен не только мой муж, но и я сама: богатству талантов, взошедших на земле нашей российской, их изобретательности, творческому мастерству! Такие прекрасные костюмы сделали своими руками, так здорово написали сценарии и великолепно, искрометно и артистично исполнили роли, влившись в общий ансамбль, хотя все это делали спонтанно и практически без всяких репетиций (а многие участники совместных «мини-спектаклей» вообще приехали из разных стран и встретились здесь впервые!) А как здорово, сама, вжившись в роль «средневековой женщины», вела

все это красочное и высокохудожественное представление Лада Баумгартен, давая возможность всем участникам раскрыться в новом для себя – актерском амплуа! Настал и наш с мужем черед... Страшновато, признаться, было после стольких талантов выйти на «сцену» настоящей «средневековой залы»! Тем более что роль принцессы Гвельфской, Гертруды, спасшей при помощи хитрости и мужества мужа и подавшей пример и другим женщинам сделать тоже самое, когда германская крепость «Вайнсберг» была в 12 веке взята в осаду королем Конрадом Третьим и его воинами, а ее непослушные защитники – обречены на смерть, была написана мною (да еще в стихах!) лишь ночью накануне фестиваля... Кроме того, по заданию, в представлении должен был участвовать и мой муж, не знающий русского языка... Вопреки опасениям, вдохновленный увиденным утром на торжественном награждении в замке, мой Франц, срочно облачившись в «кольчугу» и шлем средневекового рыцаря («спонсированные» нашим внуком), вдохновенно играл роль спасаемого женой рыцаря (умная Гертруда вынесла его на своих плечах из ворот

крепости, когда король разрешил женщинам покинуть крепость, взяв лишь самое-самое дорогое, что можно унести на себе...). Он читал текст в стихах по... русски... (спасибо за помощь нашему многократному лауреату, музыканту Константину Эрберту за то, что помог воссоздать атмосферу крепости «Вайнcберг», получившей на все последующие века второе почетное название «Вайбентрое» (женская верность), увековечившее подвиг «героических жен крепости»… Я слышала позднее от «собратьев по перу», что они даже плакали от увиденного и услышанного... Но, если честно, то и по моему «средневековому лицу» текли слезы… Действительно, так трогательно то, что мы вот так – даже без перевода, порусски, можем донести свою культуру до местных жителей! Ведь вот и сам организатор и «финансовый министр» всех фестивалей «Русского Stil-я» – тоже... немец... Штеффен Баумгартен! И роль свою на фестивале также исполнил на русском языке… и блестяще справился! Так что вклад фестиваля в русскую культуру действительно приобрел уже интернациональные масштабы! И семьи были задействованы тоже: как прекрасно девочка, дочь одного из лау-

реатов фестиваля Олега Антонюка, выступала, и весь зал завела! И сын Лады, Виталий Цветков (он же незаменимый дизайнер издательства STELLA при нашей гильдии) тоже прекрасно смотрелся в роли рыцаря... А мой внук, 15-летний Никита, родившийся в Германии и имеющий немецкого папу, уже в третий раз стал лауреатом фестиваля за свои рисунки к моим произведениям, что конечно же, в отличие от других его побед, помогает ему осознать русскую культуру своих предков по матери, чтить и уважать ее, гордиться русскими корнями... Но, конечно же, и очередной фестиваль «Русский Stil», как и все предыдущие, не ограничился торжественным награждением и романтической фестивальной ночью. Он продолжался и в совместных экскурсиях по вечно русскому... немецкому Баден-Бадену (в сознании всех немцев и французов это город русской, как минимум, литературной славы!), и на очень содержательных, уникальных, полезнейших мастер-классах, в том числе, члена жюри, автора известных романов, историка, журналиста, киносценариста Андрея Бинева, или Маргариты Пальшиной, писателя, сценариста, лауреата Всероссийского конкурса «Кино-Хит» и других премий, члена редколлегии из-

дательства и литжурнала «Зарубежные задворки», журналиста, креатора (более 15 лет проработавшей в рекламном бизнесе, представившей мастер-класс о том, как рекламировать свои книги, придумать «работающее» название, создать визуальный образ книги (обложку и буктрейлер), попасть в заголовки ТОП-Яндекса (реклама в СМИ и в читательских сообществах), как найти своего читателя, креативно представить книгу на выставке/презентации, то есть приоткрывшей завесу вечной литературной тайны о том, как не только написать популярное среди читающей публики произведение, но и суметь достойно и широко «продвинуть» его в такой необыкновенно нелегкой для писателя сегодняшней обстановке, когда мир захватили видеоигры и сериалы... Был и разговор о стихах, представленных на конкурс, с Сергеем Плышевским, поэтом, членом МГП, доктором наук, вицепрезидентом Международной ассоциации писателей и публицистов APIA, Кавалером большой золотой медали Франца Кафки, членом судейской коллегии2016. А какие чудесные красочные книжки для детей были представлены во время презентаций писательницей Эвелиной Цегельник из Москвы, как захоте-

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

лось всем поскорее познакомиться с книгами Риммы Ульчиной, Миланы Гиличенски, Александра Глущенко. Я уже не говорю, о чудесном действе – мастерклассе о том, как наилучшим образом представлять себя аудитории, в которую включились все «семинаристы», несмотря на разницу в возрасте и «рангах»... Его проводили Ирина Хуциева – режиссѐр-постановщик, руководитель Камерного молодѐжного театра, преподаватель дисциплины «Мастерство актера». Ирина преподавала в «Высшем театральном училище (институте) имени М. С. Щепкина при Государственном академическом Малом театре России» (Москва); в Stage School of Music, Dance and Drama (Гамбург); в настоящее время преподает в Stella Adler Studio of Acting (New York); на театральном факультете University of Michigan и ее муж Михаил Стародуб – заслуженный работник культуры РФ, директор того же театра, актер и писатель. А играли мы все и с немалой пользой. Ведь для сегодняшних писателей очень важно не только написать отличные произведения, но и суметь победить страх перед публикой и более ярко передать произведение зрителям. Вот и в этом направлении Гильдия писателей идет по необычному пути – она расширяется за

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

счѐт интереснейших и полезнейших проектов, приняв в свои ряды артистов и режиссеров… А сколько новых, верных друзей мы приобретаем! Такая дружба – это настоящее богатство! В противовес общеизвестному, что миссия встреч писателей друг с другом направлена на то, чтоб: «...в круг сойдясь, оплевывать друг друга...». Нет, здесь все по-другому: нет места зависти, а лишь желание помочь, подсказать, поддержать. Хотя есть вроде бы и писательская конкуренция: кого быстрее издадут, представят к награде... Но вот мой пример: я пишу тексты песен, а исполнить, «до ума довести» – трудно. Написала я тексты гимнов для фестивального конкурса и попросила исполнить и записать (по совету Лады) Юлию Элер, причем срочно... за пару дней... Юля – автор-исполнитель, и сама пишет отличные тексты, но, не думая долго, согласилась – и мы с ней победили! А как интересен и важен еще один уникальный проект гильдии – организация на ее базе детской киноакадемии, причем в разных городах. Проекту уже год, и он вполне себя оправдал: детишки разных возрастов, от 5-и и до 18-ти лет, пройдя конкурсный отбор, учатся актерскому мастерству, что дает им возможность не только получить реальный шанс

стать артистами, стоя перед видеокамерой и достойно показать себя на киностудиях, чтобы получить роли в «большом кино», но и совершенствовать таким образом русский язык. А в этом году впервые был организован и кинолагерь в живописном немецком городке, в котором мне удалось побывать и даже принять участие в занятиях. Проект, кроме того, дает возможность писателям Гильдии попробовать себя в качестве драматургов. Например, по сказкам двух наших авторов ведутся работы, в которых задействованы дети из КИТЕМЕА! Словом, о всех планах гильдии, которая с блеском провела фестивали в Хорватии, Израиле, Грузии и Марокко, где живет много наших соотечественников и растут их дети, и не расскажешь. Но одно, несомненно, важно для всех нас: и взрослых, и детей, пишущих и читающих, – сохранить свой ВЫСОКИЙ СТИЛЬ, РУССКИЙ СТИЛЬ нашей полноценной и яркой жизни всюду, куда бы не «закинула» нас судьба! Творческих успехов и новых фестивалей тебе, «Русский Stil»! Удачи вам всем, мои дорогие новые друзья! Марина Ламбертц-Симонова, член МГП

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

В мире имеется множество интереснейших и красивейших мест для отдыха, но именно Баден-Баден известен как самый любимый курорт Европейской элиты 19 столетия. Этот маленький городок был местом отдыха, излечения и встреч самых известных людей всего мира – сюда с одинаковым удовольствием приезжали цари и князья, цвет дворянства, крупнейшие политические, финансовые деятели, дипломаты, поэты, писатели, художники и композиторы. Почти все известные звезды культуры сочли для себя честью побывать здесь. Достаточно перечислить таких гениальных личностей, как композиторы: Брамс, Лист, Вебер, Вагнер, Оффенбах, Берлиоз, Шуман. Здесь жила, вдохновлялась и пела Полина Виардо, писали Гюстав Флобер и Анатоль Франс, Александр Дюма и Виктор Гюго, Марк Твен и Фридрих Ницше, и целое созвездие наших знаменитых соотечественников: Жуковский, Гоголь, Тургенев и Лев Толстой, Достоевский, Гончаров и Антон Рубинштейн. Тургенев писал отсюда в письме Гюставу Флоберу: «Приезжайте в Баден, здесь великолепные деревья, которых я никогда не видел, растут высоко в горах. Это сильно, молодо, поэтично и грациозно одинаково, так что глазам и душе хорошо. Если сесть у ног этих великанов, то отлично думается и соки их чувствуются. И это так здорово! Да, приезжайте в Баден, хотя бы только на несколько дней! Вы отличные цвета для вашей палитры домой возьмете!» Ну, а в письме Л. Толстому Тургенев писал кратко и просто: «Мне здесь очень хорошо». А другие наши земляки: Меньшиков, Горчаков, Трубецкой, Крептович, Гагарин – просто строили здесь свои дворцывиллы, потому что Баден-Баден, как волшебный магнит, притягивал их снова и снова. Здесь же в летние сезоны обитал и весь Петербургский двор, поэтому «русская» история Бадена – это еще одна интереснейшая страница в его памяти. Недаром в Баден-Бадене была построена и очаровательная Русская ортодоксальная церковь, где до сих пор собирается много русских, которых достаточно и сейчас в этом городке, куда приезжают на гастроли русские знаменитости, а на улицах играют русские музыканты и рисуют наши соотечественники, да и русская речь слышна повсюду. А наши земляки, как известно, всегда славились умением выбирать лучшие места для отдыха и жизни. Один из известных немецких поэтов писал: «Кто был в Ба-

дене, или, лучше сказать – тут долго прожил, знает, что любой человек здесь удовлетворение найдет, ведь Баден-Баден не только ухоженный мировой курорт, который выбран еще две тысячи лет назад, как особо целебное место для излечения человеческих недугов, не только место успокоения и наслаждения жизнью, но, кроме того, также утопленный в тишине кусок красивейшей немецкой природы, нетронутой, затерянной в глубоком молчании бесконечных лесов, и все равно даже здесь пульсирующей и опоенной сказаниями, историями немецких волшебников и магов. В 19 веке его называли главным летним городом Европы, практически ее столицей, и по праву считалось, что «весь элегантный Париж на лето в Баден переезжает». «Там и нигде больше не бьется сердце Парижа в июле-августе», – писал Альфред де Мюссет. А ко всему, что было в этом месте, подбирались только эпитеты «Самый-самый». Считалось, например, что самая красивая аллея в мире, по которой прогуливались еще короли и кайзеры, включая Наполеона, Вильгельма I, короля Альфонса III и царя Александра II, не говоря уже о всем цвете европейского дворянства, включая и Санкт-Петербургское, находится здесь, в Бадене. Существовало даже летучее выражение, что «если все реки стекаются в море, то все самые красивые женщины приезжают в Баден-Баден!» Но, конечно, славу единственного в своем роде города в мире Баден заслужил не своей элегантной архитектурой в стиле классицизма с прекрасными замками и садами, виллами, фонтанами, бульварами и местами. Хотя лирик Жерар де Нервал говорил, что «Швейцарию надо увидеть, а в Бадене необходимо жить. Время будет как в полете – от дворцов и монастырей исходят латинский дух, французский огонь и галльская радость, которые ваши чувства будут формировать и вашу душу изменят». А знаменитый Бисмарк дополнил: «Если наступит конец света, то надо отправляться в Баден-Баден, туда он придет на две недели позже». Да, конечно, в Бадене находится и по сей день самое красивое в мире Казино с чудесными залами в стиле Лоиса III и Людовика XV, где все «праздник для глаза», все одно сплошное великолепие: прекрасные картины и мраморные камины, зеркала и золотые подсвечники, массивные столы, над которыми склонялось в нетерпении, восторге и дрожи столько знаменитостей! Но ведь не каждого трогает страсть к игре (хотя почему бы и не попытать свое счастье в «шпильбанке»,

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

ведь здесь не раз, даже на небольших ставках выигрывали до сотен тысяч, при том не рублей, а марок), не каждый мечтает о своем конном заводе в Iffezheime (предместье Бадена), знаменитом стационарном манеже для международных скачек, который в дни Галопов превращается в феерическое, грандиозное место сбора любителей лошадей и азартных ставок всего мира, где также можно как разбогатеть, так и разориться. Но не все же гости будут дни напролет проводить на прекрасных теннисных кортах и площадках для гольфа, или на сногсшибательных выставках в многочисленных частных картинных галереях, или представлениях в очаровательном Баденском театре, где когда-то дирижировал сам Гектор Берлиоз. Да, многие, приобретя соответствующие наряды в шикарных Баденских магазинах, поспешат украсить собой Бал в историческом Курхаузе, где уже шуршали платья принцесс и придворных дам, или побывать в уютнейших ресторанчиках – греческих, китайских, индийских, итальянских... А, быть может, после посещения очередного международного конгресса в «Конгрессхаузе», которым тоже знаменит Баден-Баден, пообщавшись в непринужденной беседе с мировыми научными или коммерческими светилами, вы отправитесь в уединенный старинный замок или в крепость 12 века. Конечно, не только за всеми этими развлечениями приезжали и приезжают со всех концов света в Баден. Это одно из самых романтических, любимых мест в мире почитали за чудо света и сравнивали с висячими садами Семирамиды за его целебнейшее влияние на организм человека. Согласно авторитетному мнению известного врача Парацельса, который жил и работал здесь, «горячие воды Бадена так же совершенны, как и все остальное!» Известность Бадену принесли, безусловно, его замечательные природные источники, которые использовали еще римляне, построившие здесь Бани, на руинах которых теперь находятся чудесные бассейны с минеральными водами «Фридрихсбад», «Каракалла». Вот что писали в начале века Петербургские газеты: «Баден-Баден – давно известные теплые алкалически-соляные источники от 44 до 69 градусов, источники со значительным содержанием хлористого лития. Новая Великокняжеская купальня «Фридрихсбад» открыта круглый год. Образцовое заведение, единственное в своем роде, отличающееся совершенством и изяществом. Минеральные и медицинские ванны всякого рода. Заведение для врачебной механической гимнастики. Частные лечебницы с теплыми ваннами... Курхауз с великолепными залами для концертов и балов, чтения, ресторанами – открыты круглый год. Превосходный оркестр (кстати, играет до сих пор ежедневно в теплое время года на улице – примечание автора). Многочисленные художественные удовольствия всякого рода. Охота и рыбная ловля. Большие скачки. Очаровательные прогулки и поездки. Превосходный климат. Великолепная местность и т. д.». А в своем рассказе Марк Твен писал: «Эти воды действительно хороши. Три года я страдал длительными ревматическими приступами, но последние исчезли после того, как я 14 дней там купался. Я крепко верю, что оставил свой ревматизм в Бадене». Здесь имеется прекрасный «Тринкхалле» – старинное здание для питья минеральных вод, кроме того много природных бесплатных источников на аллеях и в лесу. Здесь масса частных медкабинетов, где по новейшим методикам в обстановке жесткой конкуренции вам не только вернут здоровье, но и красоту, и молодость. Известный немецкий писатель Эрих Эбермауер писал: «Теперь узнал я, что позади этих прекрасных променадов и застроенных шикарными виллами высот только еще начинается ландшафт – могучий, естественный, чистый и нежный, НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

как никакой другой немецкий ландшафт, но что было бы в жизни без противоположностей – привлекательность перемен становится все сильнее с возрастом, и здесь в полноте противопоставления противоположностей состоит для человека привлекательность этого города. После прогулки по горам и долинам, отдохнув в одном из трактиров, где рядом пруд и форели, возвращаешься в город обратно и тогда можно шкуру путешественника быстро скинуть, принять горячую ванну, как Цезарь, – и новый свежий человек в смокинге может провести вечер в красивейших отелях Германии, в ложе прекраснейшего театра, в элегантной и опасной близости от рулетки, а журчание реки, которое через открытое окно в комнату проникает, нас усыпляет, а утром зовет к новым делам. Что больной в Бадене свое излечение найдет – знает уже столетиями мир, но также и здоровые здесь поздоровеют и повеселеют, жизнерадостнее станут, потому что в Бадене, как едва ли ещѐ где-нибудь в мире, полная тайны подземная река жизни журчит и светится, как красивейшее чудо этой благословенной долины». Общепризнанно и то, что ни с одним другим регионом мира не обошлась природа так великодушно, как с Баденом. Поговаривали, что сам Господь выбрал его для Солнца. Здесь длинное и теплое лето, богатая красками осень, короткая зима, а весна так прекрасна разнообразием сменяющих друг друга цветов, что трудно подобрать слова, чтобы это описать. Практически все время тут сезон. Здесь самый большой лес в черте города в Германии, что обогащает окрестности озоном. Кроме того здесь нет фабрик, заводов, поэтому экология не так повреждена, а это значит, что здесь обитает много животных и птиц. Все это, вышеперечисленное мною и ещѐ многое другое, о чем я хотела бы вам рассказать, но не имею достаточно места в этой статье, сделало Баден уникальным городом с идеальными условиями для расслабления и восстановления нервной системы. Здесь глаз человека не устает, так как все беспрерывно меняется: и цветы, и деревья, и очертания гор с равными высотами. Тут масса потаенных, уединенных мест, и в то же время все радости цивилизации, не исключая прекрасные Баденские вина и множество французских деликатесов в магазинчиках и ресторанах (да и сама Франция так близко – рукой подать, а теперь даже дополнительных виз не нужно). А еще здесь нет типичного и утомительного немецкого порядка и педантичности. Этот маленький город жизнерадостен и открыт, без фальши сияния и снобизма современных модерновых курортов с небоскребами и оборудованными по последнему слову отелями. Ничего этого не стоит искать в Бадене, который, конечно, несколько старомоден. Но зато это нетрадиционное, не нарочитое место отдыха для тех, кто желает общения и одновременно покоя, кто хочет общих сборищ вкусить и одновременно наедине с собой побыть, тот найдет здесь единственный шарм, которого нет в других, теперь уже более богатых и фешенебельных курортах. Но об одном необходимо заранее предупредить. В Бадене можно победить и оставить все недуги, кроме одного, нового, приобретенного здесь, – ностальгии по этому чудесному городку, которая теперь никогда не оставит вас, а будет снова и снова заставлять хотя бы мысленно возвращаться в эту удивительную, ни с чем не сравнимую крошечную точку нашей планеты, которая, как говорят, «обязательно должна была быть на нашей земле». Приезжайте в Баден-Баден, ведь нет никаких причин, чтобы не сделать этого. Марина Ламбертц-Симонова, член МГП

Меня зовут Антонюк Олег Николаевич, родился я 1-го января, в день рождения своей мамы, и проживаю вот уже 47 лет в городе Житомире на Украине. Мой творческий псевдоним – Олег Озарянин – по сути своей псевдонимом и не является (назваться так громко для меня было бы слишком), так как это настоящая фамилия моего деда, отца моего отца, Володи Озарянина, погибшего во вторую неделю Великой Отечественной Войны в далѐком 1941-м... Поэтому бабушка дала моему отцу свою девичью фамилию. Моѐ стихотворение об этом.

МОЙ ДЕД, ВОЛОДЯ ОЗАРЯНИН Мой дед, убитый в той войне, не дожил до рожденья сына. Но представляю я вполне, что был мой дед большим и сильным. И мой отец его не знал. И он отца не видел тоже. Но дедова лица овал с моим – я свято верю – схожи.

Когда трѐхлетним сорванцом в деревне я у бабки шкодил, Она сердилась, да тайком крестилась: «Вылитый Володя…» Не вспоминал о нѐм отец. Хоть (в деда) был мужчина видный, Технарь, в науках точных спец. Но – безотцовщина и злыдни.

О нѐм не знаю ничего. Ни писем нет, ни даже фото. Ни трубки, ни часов его. Служил он, кажется, в пехоте. Случайной встреча та была. Им дней война дала так мало, Что бабка сразу понесла, и даже отчества не знала.

Кто пожелал, что дед убит? В слепой обиде сердце вязнет. Где тот кладбищенский гранит, что жизнью я ему обязан… Но в детях он всегда со мной – растерзанный на поле брани, Красивый, вечно молодой, мой дед, Володя Озарянин.

Будучи по образованию технарѐм (инженер-радиоэлектронщик), стихи на более-менее серьѐзном уровне я начал писать относительно поздно – последние лет десять. Но за это время из под моего пера вышли две поэтические книги: «Минуты тишины» (Киев, 2011) и «Письма лучшему другу» (Житомир, 2014), ведѐтся активная и кропотливая работа над моей третьей книгой, куда должны войти около 400 стихотворений и более сотни иллюстраций к ним. Помимо этого мой недолгий творческий путь сопровождают многочисленные публикации в самых различных журналах, альманахах и антологиях, перечислять которые не вижу особого смысла – их более трѐх десятков. Не осталось моѐ творчество без внимания и различных поэтических конкурсов, только за последнее время я стал лауреатом литературной премии «Читательский вердикт» как лучший автор международного литературного альманаха «Форум» (Днепропетровск, 2014); дипломантом и победителем фестиваля «Редкая птица» 11

в номинации поэзия (Днепропетровск, 2015); дипломантом и победителем в номинации «Конкурс одного стихотворения» на литературно-поэтическом конкурсе «Тамановские чтения» (Красноармейск, 2016); дипломантом и призѐром в конкурсе эротической поэзии «ЭРПО», проводимом литературно-поэтическим журналом poezia.ru («Поэзия.ру», 2016); лауреатом литературного фестиваля «Возрождение поэзии» (Одесса, 2016); финалистом литературного конкурса «Мгинские мосты без границ» (п. Мга, Ленинградская обл., 2016). Особое место в этом ряду занимает для меня победа на фестивале литературы и искусства «Русский Stil-2016» в номинации «Поэзия», проходившем в Германии, на котором мне удалось занять 1-е место и получить звание лауреата. Но работа со словом не оставляет меня ни на мгновение, вот только несколько стихотворений, написанных мною за последний месяц, надеюсь, они вам понравятся.

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

*** Я иду, шагаю по планете, О высоком рассуждая с Богом. Но всѐ время возникает третий, Часто нам переходя дорогу. Я с Творцом нередко даже спорю, Выясняя, кто за что в ответе. Только понимать начну, как вскоре Неуместно возникает третий. Кто-то третий... Он везде, повсюду; Он мешает жить, творить, влюбляться. То заставит ныть, то мыть посуду, То стрелять – невыносимо, братцы! Вот опять он к нам подходит ближе... Строго смотрит на меня Всевышний: «Если хочешь ты Меня расслышать, То предупреждаю: третий лишний!»

*** Герцог, скрестите рапиры с Милордом! Дерзости рыцарю не занимать. Нужно быть яростным, нужно быть твѐрдым И проучить оборзевшую знать. Как он посмел: на балу Королевы Вашей супруге подмигивать, Сэр! Знает весь двор, что он ходит налево, Но Герцогиня – кошмарный пример. Вы – наша гордость и подвигом бранным В вечность вписали свои имена! Только одно вам не кажется ль странным: Что ж так ему улыбалась она?..

*** ***

Моя душа, не знавшая обид, Которую ночами боль не мучит, Которой только Бог руководит, И только добрый помогает случай.

Когда меня однажды призовут На Высший суд и обратятся строго: «Как жил, пока не очутился тут? Что пел? С кем спал? Да не гневил ли Бога?»

Моя душа, не помнящая зла, Распахнутая без смущенья настежь, Прозрачная, как шарик из стекла, И ставшая души вселенской частью.

Напрасно слов не стану расточать, Пытаясь угодить архистратигу; Храня пред ним молчания печать, Я на весы свою поставлю книгу.

Моя душа, что манит, как магнит, К себе всех тех, в ком чувств накал высокий – Всецело только вам принадлежит: Читающим сейчас вот эти строки!

*** Когда придѐт она, не унывай. Ты ни причѐм, она ко всем приходит. Лишь предложи ей водку или чай. И без надрыва думай об уходе. Когда придѐт, пускай не известив, Не дав закончить важное, большое – Насвистывая простенький мотив, Еѐ приход не называй бедою. Когда придѐт; когда она придѐт К тебе легко; точнее, за тобою; Будь благодарен за еѐ приход И не печалься любящей душою. Когда она придѐт в последний раз, Который может оказаться первым: Прими, как избавление от дрязг; Не умоляй простить, помилосердствуй. Когда придѐт, шумихе не в пример, И за собою позовѐт неслышно – Не прекословь, она ведь лишь курьер; Ты, наконец, понадобился выше.

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

*** Завидую божественным стихам: Примерам абсолюта, совершенства; Чей свет знаком царям и пастухам В своѐм неоспоримом верховенстве. За их непревзойдѐнность, простоту, Граничащую с откровеньем Бога; Способность достигать температур, Лежащих за пределами земного. За трепет сердца в каждой запятой, Который разве что с любовью смежен; За врачеванье мира красотой – Завидую и тщусь ответить тем же!

Искренне ваш, Олег Озарянин, член МГП

Родиться имела честь в бывшем СССР, на стратегическом аэродроме, что на китайской границе в Читинской области. Случилось это в семье папы-лѐтчика и мамырадистки в 1954 году к несусветной радости двух израненных фронтовиков. Росла на Украине, ходила в пионерках, даже удостоилась быть командиром пионерской дружины, чем очень разочаровывала философически настроенного папку, имевшего к тому времени диссидентский настрой ума. Тогда же и случились первые литературные опыты. Стихи писались в муках, в состоянии огорошенности от их появления на свет, и были обильно смочены слезой от первых влюблѐнностей… Мир был огромен, а стихи были маленькими и очень глупыми, что возмущало тогда уже не по годам развитый интеллект. И посему были задвинуты на несколько лет в запасники памяти. И вдруг – Москва! Учѐба в Бауманке, огромная любовь, потрясшая основу бытия, музыка, камерные хоры с гастролями и… стихи, стихи, стихи! Однажды, прилетев на короткую побывку к обожаемым родителям, случайно оказалась на конкурсе поэзии на Украине и… победила! Состояние шока. Неожиданная окрылѐнность занесла в редакцию «Юности», где по рекомендации маститых украинских «виршистов» и пропечаталась. Стихи становились более или менее профессиональными, а литературные реалии более конкретными – мечталось о Высших литературных курсах. Но советская действительность не давала второго верхнего образования без необходимости. Стихи рвались наружу! Свои научные статьи в профессиональных журналах я заканчивала в стихотворной форме – вот была потеха для глубокоуважаемых научных референтов! Писалось хорошо везде: на тесной кухоньке в хрущѐвской «двушке» – шумной и прокуренной квартирке сту-

денческой семьи, на конференциях, на пне в походных условиях под гитару и портвейн, у детской постели с посапывающими во сне дочечками. Очень хорошо писалось на трагедийной нотке, хуже – на оптимистичной. И это бесило! Ну почему, почему лучше поѐтся со слезой, чем от радости? Выходили подборки стихов на Украине, в России. Литературные семинары, литературные друзья на всю жизнь и – стихи, стихи, стихи… А потом всѐ кончилось. И был Израиль, и было синеесинее небо, и пальмы, и море. И скалы пустыни Негев с горными козлами на склонах, и библейские тропы, по которым ходил Бог… Сначала забылся русский язык, потому что его вытеснил гортанный иврит и округлый булькающий английский. Забылся на 10 объѐмных лет, чтобы потом прорваться бурной рекой на страницы интернета на литературных сайтах. Писала в захлѐб, как казах, едущий верхом на осле и воспевающий всѐ, что увидел: о музыке, о любви, о жизни, о стране, о путешествиях, перехватывающих дыхание! И было небо, и был маленький одномоторный самолѐт… и стихи, которые я громко слагала в воздухе и орала их от радости бытия под недоумевающие взгляды моего инструктора, который ну ни бум-бум по-русски… По утрам я еду на работу с товарищем. Он немного работал в России и понимает простейшие фразы. «Почитай мне или спой по-русски», – просит он. И я читаю и пою на широком автобане ранним утром «в Израиле, на русском языке», как я написала в одном из стихотворений. Так что и аудиторию свою я имею, и десятки тысяч горячо любимых мною читателей, которые заходят на мою литературную страничку в интернете. Мой второй «израильский» муж понимает понемногу мой родной язык, но не настолько, чтобы понять всю глубину моей радости, когда что-то из пролившегося на виртуального читателя вдруг прорывается на главные страницы медии. Он просто радуется вместе со мной и тихо гладит меня по голове, когда я читаю ему новорожденные стихи, переводя каждое слово... ЭТО ЛЮБОВЬ А когда укачало... горячей волною... понимать перестала... своей головою... что же, к дьяволу, стало?.. происходит со мною... поменялись местами... потолок со стеною... – Я уже знала, что это – любовь! Как взмывают над бездной!.. как сигают с причала!.. стоголосой сиреной... очаровывать стала... большеглазою серной обернулась... пропала... а вернулася верной... – до конца... до начала... – Я уже знала, что это – любовь! Словно куклу качая, убаюкаю душу... петлю с горла снимая, спасу от удушья... раной – правда нагая... – еѐ вида не струшу... поцелуем нечаянным... сон твой нарушу… – Я уже знаю, что это – любовь!

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

ОТ СЧАСТЛИВОЙ ЛЮБВИ

ПОД НЕБОМ ВОЛЬНЫМ

От счастливой любви не дышится, как в предсмертьи, с последним: «Пить!» От счастливой любви не пишутся строки острые, чтоб сразить

вратами рая мне открывались другие страны но неизменно я возвращалась казалась странной досужей мысль что под небом жарким меня не будет какие б ветры по чудо-паркам мне лоб ни студят она такая своя родная страна мелодий порой шальная порой дурная что горло сводит и в царстве музык и королевстве песков и моря живу уставом и часом местным с жарою споря бывает праздник бывают будни бывают войны жаль что однажды меня не будет под небом вольным

наповал, наслаждаясь раною, наступив на больную мозоль... Всеми перьями, бурей рваными, я тебя обниму, позволь! И рукой, как крылом натруженным, оботру едкий след со лба, – я летела к тебе, мой суженый, через море, точнее – два... Мне стреляли сюда, сердечную цель рисуя в кругу вранья... Видишь, родненький, сыпь картечную, что под кожей скрываю я? Скинув крылья зарѐю раннею, птицей-Фениксом оживи! Мы с тобою вдвоѐм изранены, но не прокляты для любви.

Я, КАК ОН, НАПИШУ ПРО ОКРУЖНОСТЬ...

У МЕНЯ МЕЖСЕЗОНЬЕ... У меня межсезонье. Как птица, навигацией снятая с мест, – моѐ сердце в пределы стремится опрокинутой чаши небес! Опрокинуты воля и мысли, – всѐ лететь бы куда-то, лететь... И не важно, что тучи нависли, и не страшно в грозу умереть! Я, как птица, – приказана лѐту, как рожденью приказана смерть... Безраздельно присвоена квота мне куда-то стремиться и… сметь! У меня межсезонье. Трепещут руки-крылья, предчувствуя высь... И зазывными далями блещут расстояния. Сердце, уймись!

После спектакля, где Михаил Барышников читал и «танцевал» 50 стихотворений своего друга Иосифа Бродского 22-го января 2016-го года в городе Тель-Авив-Яффо

Он стихи танцевал, как танцуют последнее танго, – после ночи навзрыд, когда счѐты с земным сведены... Стая книжных страниц, высотою заоблачной планки, танцевала, да так, что исподние были видны! Белый стул танцевал, испомаженный кремом для тела, и являл сухожилья кентавра, где было дано... И открытого рта фуэте прямо в космос летело! – по-немому, безгласно, как мим в чѐрно-белом кино. Замыканья щитка, как нейроны у публики в зале, порождали разряд (и как следствие – взрыв и испуг!). Провода оголѐнные боль и тоску танцевали, что в запасе у гения были, как ром и мундштук. Тренированным телом и мускулом выпуклым каждым танцевал Тель-Авив на стихи о простуженных днях, о простом одиночестве в небо идущих отважных, кто стихи танцевал, кто парил на крылатых конях. И остатки заплаканной обескураженной воли на ступеньках, на выходе, вместе в пучок соберу, – танцевали стихи моей собственной прожитой доли... Я, как он, напишу про окружность… и тихо умру.

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

Мне многое давалось по два раза. Живу в двух странах – России и Германии. Люблю два древних города – Казань и Хайнсберг. Говорю и вижу сны на двух языках. Дважды звучал для меня марш Мендельсона, двух детей посчастливилось родить – сына и дочь. В юности долго мучилась дилеммой – кем стать: биологом или писателем? Биофак или филфак? Биофак победил. Временно победил. Писать я всѐ равно начала, рьяно компенсируя самообразованием отсутствие диплома филфака. Диплом, конечно, неплохо было бы иметь, но разве его достаточно, чтобы стать писателем? Да поможет мне роковое число, моя магическая двойка, написать хотя бы несколько настоящих, живых строк. О, как хотелось бы иметь две жизни, чтобы одну из них провести за письменным столом! Кстати, по гороскопу я – близнецы... Опять двойка.

У него такие сильные передние лапы с чѐрными жесткими когтями. Подѐргивая рыжим с чѐрным кончиком хвостом и танцуя от нетерпения, он яростно роет землю. Бурые ошметки брызжут во все стороны, будто от взрыва бомбы. Вот уже всѐ гибкое тело молодого лиса скрылось в норе. Он резко пятится и выскакивает наружу, чтобы посмотреть на меня. За тысячную долю секунды я успеваю сменить пристальный взгляд на равнодушный, начинаю зевать и потягиваться, опрокидываюсь лениво на спину, изображая скуку... Он снова ввинчивается в нору, и снова летят клочья земли. Это будет наша нора. Я так вхожу в роль скучающей и равнодушной, что понастоящему засыпаю. Мне грезится что-то тяжелое, шелковистое и мягкое, оно прижимает к земле, и я растекаюсь, как сумеречный туман. Пахнет полынью и морским ветром, я жадно вдыхаю тягучий воздух. В моей норе темно, но я вижу его, вижу себя, отраженной в его черных глазах. Мой лис. Я бы сказала ему это, но зачем? Он любит, значит, лучше молчать. Вдруг совсем близко – обжигающий грохот. Еще не поняв, что случилось, срываюсь с места и мчусь в чащу, почти лечу сквозь колкие стволы, но успеваю все вокруг увидеть. Ни разу не коснувшись лапами сухих трескучих

веток или еловых шишек, я бегу, несусь вперѐд, беззвучно, лишь густой рыжий мех чуть слышно шелестит, и колотится сердце. Грохот не повторился. Охотник был меток. Мой лис, прости… Хватит бежать. Я в безопасности. Сердце больше не стучит, как бешеное. Мое легкое тело, как стальная струна, – жесткая и звенящая. Кто там? Кролик, милый, как ты кстати, дурачок! Ты даже и подпрыгнуть не успел, заверещал, укусить пытался. Вкусно, очень вкусно… Меж деревьев видна опушка, трава такая мягкая и густая, как моя рыжая шерсть. Можно поспать. Я просыпаюсь от шороха. Сквозь ресницы вижу, как подергивая рыжим хвостом и танцуя от нетерпения, молодой лис яростно роет землю. Бурые ошмѐтки брызжут во все стороны, будто от взрыва бомбы. Вот уже его гибкое тело совсем скрылось в норе. Он пятится вдруг, выскакивает наружу, чтобы посмотреть на меня. Я делаю вид, что не замечаю его. Но он хорош! Почти так же хорош… Он снова ввинчивается в нору, и снова летят клочья чѐрной земли. Это будет наша нора. Я ведь из тех, кто никогда не останется без норы.

…Когда я впервые познакомился с прозой Елены Ханн, мне подумалось, что она актриса, настолько органично в лучших ее рассказах перевоплощение автора в своих героев. Не важно, идет ли речь о подсмотренных в жизни персонажах, о вымышленных, фантастических образах или о «братьях наших меньших». Елена пробует себя в самых разных жанрах, но еѐ излюбленный приѐм — мастерски придуманные «дневниковые записки», в реальность которых начинаешь верить буквально с первого слова. Владимир Авцен, поэт, прозаик

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

Эвелина Цегельник детский писатель, поэтпесенник. Член союза писателей России. Заслуженный работник культуры. Лауреат различных международных творческих и литературных конкурсов, в том числе: лауреат национальной литературной премии «Заветная Мечта»; лауреат поэтического конкурса ЛИТКЛУБА на лучшее произведение о родном крае; победитель международного музыкального конкурса «Подарите детям песню» (в содружестве с композитором Виталием Соколом); лауреат международного литературного конкурса «Золотое Перо Руси»; дипломант и «Автор – Стильное Перо!» Международного фестиваля-конкурса «Русский Stil» и многих других.

ЛОСЁНОК РОССИЮШКА Неспешною, светящейся красой Восходит солнце ласково над нею – Россиюшкой, девчоночкой босой, Красавицей, колдуньей, ворожеей. Пронизанные солнцем и дождѐм Ловлю в ладонь сияющие нити… Свалявшейся периной, грубым льном Стопы мои, луга скорей примите. Я окунусь в ваш пѐстрый разнобой, Провинцией в ковѐр единый сшитый. Кантату прожужжит пчелиный рой В колосьях ржи, цветением налитых. И налетит внезапно ветерок, Отчаянный, как уличный мальчишка, И побежит вперѐд, не чуя ног, Встревоженный, растерянный зайчишка. И лес в ответ мгновенно оживѐт, Раскрасится весѐлой акварелью, И высветлит он солнечной пастелью Лазурно-изумрудный неба свод… Сюжеты собирая для картин, Я кисть макаю в ягодную терпкость, Рисую в жарком шелесте осин Страну мою – желанную на редкость.

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

Жмѐтся к лосихе лосѐнок, Дрожь голенастых ног Он не уймѐт и сонный – Мордою ищет сосок.

И, прислонившись к мамке, В зыбкой ночной синеве, В лунной большой панамке Замер в траве-мураве.

В КУСТАХ БОЛИГОЛОВА Звенит в ночи ручьями меж корней Провинция, купая ветви елей. Луна, склонившись трепетно над ней, Играет на космической свирели. Мозаика из выстроенных изб Пространство перемешивает снова. Провинция – из сотен тысяч лиц В букете лютиков и болиголова. Тот запах, словно ладан и елей, Полынно-горький и медово-снежный, С российских нераспаханных полей – Тягучий, разрывающий и нежный – Уходит в звѐзды млечной пеленой, Мерцающею лунною дорожкой, И, возвратившись влажной чернотой, Стучит дождѐм в раскрытое окошко. И я смотрю на звѐздные огни, Которые всѐ ярче с каждым часом. И кажется, что в небе расцвели Не звѐздочки, а россыпи алмазов.

Дорогие читатели «Нового Ренессанса». В мою бытность в Тбилиси, уже после фестиваля «Грузинская весна-2016», представился замечательный случай беседы с одной из звѐзд грузинского и русского театра, долгое время бывшим режиссѐром Большого Драматического Театра, лауреатом Ленинской премии Темуром Чхеидзе. Эта встреча, ставшая возможной благодаря Вере Церетели – выдающемуся театроведу, журналисту, широко известному в театральных кругах как в Грузии, так и в России, привела в итоге к нашему совместному интервью с Темуром Чхеидзе. С сердечным приветом Моисей Борода, член МГП и Союза Писателей Грузии, представитель МГП в Грузии

Темур Чхеидзе

Режиссер – профессия закрытая, да и сами режиссеры остаются загадкой. Одни орудуют яркими показными символами – играют «на флейте водосточных труб», а другие играют на тонких струнах человеческой души, и струны эти звучат так, что вот-вот разорвутся. Темур Чхеидзе из «других». Такой он и в жизни – ничего внешнего, показного. Он – уникальный мастер психологического театра, один из продолжателей театральной школы Товстоногова, но со своей стилистикой. Режиссѐр, поставивший более 70 спектаклей в ведущих драматических театрах Грузии и России. Блестяще проявивший себя как оперный режиссѐр (постановки в Мариинском театре, в Ла Скала, в Метрополитен-опера). Главный режиссѐр Тбилисского театра им. Марджанишвили, затем худрук в течение многих лет (с 2007 по 2013) Петербургского БДТ, с которым сотрудничал с 1991 года. Народный артист Грузии и России. Лауреат Ленинской премии, Кавалер Ордена Почѐта (Россия), «Жрец искусства» (Грузия) – таков вкратце «послужной список» Темура Чхеидзе. После многих лет, отданных режиссуре, Темур решил создать в Тбилиси Творческую мастерскую в Театре Королевского квартала. Это своеобразные Высшие режиссѐрские курсы для молодых выпускников Тбилисского университета театра и кино – режиссеров и драматургов. Наша беседа начинается традиционно – с семьи и выбора профессии. Вера Церетели: Вы родились в уникальной семье. Целая театральная династия: мама – известнейшая актриса театра и кино, народная артистка СССР Медея Чахава. Папа – Нодар Чхеидзе – актер и педагог. Сестра – великолепная балерина Мака Махарадзе. Ее дочь – драматическая актриса Нато Мурванидзе, сын которой – актер и режиссер Дата Та-

вадзе. Ваша старшая дочь Эка Чхеидзе – актриса, жена Нана Чиквинидзе – актриса. Все без исключения – люди с именами. Для вас театр – изначальный выбор? Темур Чхеидзе: В старших классах я уже знал – пойду в театральный. Понимал: актер из меня не выйдет, и решил стать режиссером. Родители никогда не толкали меня в театральный институт – сам выбирай. Но семья поневоле накладывает отпечаток: родители – артисты, и детство прошло в театре. Как это могло не повлиять? Папа был уникальный педагог, его детская театральная студия дала целую плеяду выдающихся актеров – Отар Мегвинетухуцеси, Тенгиз Арчвадзе, Зина Кверенчхиладзе, Рамаз Чхиквадзе, Гурам Сагарадзе. Если говорить о продолжении династии, то я очень надеюсь на Дату Тавадзе, который стал моим ассистентом. Он уже независимая фигура, пользуется большой популярностью среди молодежи, ставит спектакли в Тбилиси и за рубежом. Вера Церетели: Мы познакомились, когда вы работали в Театре им. Ш. Руставели под руководством Михаила Туманишвили. Потом вы стали главным режиссером театра им. Марджанишвили, а позже и Петербургского БДТ. Теперь – ваша Творческая мастерская в Театре Королевского Квартала. Крутые повороты. Это судьба – или просто так получилось? Темур Чхеидзе: Постфактум все судьба. Сначала мы принимаем то или иное решение, а потом называем это фатумом. Я и подумать не мог, что моя жизнь столько лет будет связана с Петербургом, с этим фантастическим городом. Поехал туда в 90-м ставить спектакль, потом второй, так постепенно все и пошло – 22 года с Петербургом, отсюда десять лет с БДТ. Но всегда старался находить лазейки, чтобы раз в год или полтора ставить спектакль в Тбилиси. После смер-

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

ти Кирилла Юрьевича Лаврова, когда я стал художественным руководителем, естественно, львиную долю времени проводил в БДТ. Мне очень повезло – со сколькими прекрасными артистами я работал! Среди них и великие, и просто талантливые. И не только в БДТ, но и в театре Руставели, в Марджановском, и в Ефремовском МХАТе... Вот это судьба, наверное. Вера Церетели: Молодые режиссеры сегодня воспринимают искусство театра иначе, чем вы, когда были студентом? Темур Чхеидзе: Конечно. И слава богу. Внешне театр стал совершенно другим. Более ярким, более агрессивным – не в плохом смысле. Поколение, которое идет за нами, стало меньше копаться, его не очень интересует внутреннее состояние. Им интересна броскость, а не углубление. Лично меня броскость никогда не увлекала. Если мне удастся не лишать их броскости, а вместе с тем показать, что там, в глубине, было бы хорошо. Моисей Борода: Разница в возрасте, дистанция от ученика до мэтра огромна. Конфликт поколений – сталкиваетесь ли вы с ним в общении с учениками? Всегда ли вас понимают? Темур Чхеидзе: Не знаю... На этот вопрос, скорее, должны отвечать ученики, но мне с ними очень даже комфортно. Понимаете в чѐм дело: я всегда ищу вместе с ними. Поэтому мне кажется, что такой подход до минимума сводит этот конфликт. Они ведь добровольно приходят ко мне учиться. Конечно, я учитываю, что это другое поколение, но есть целый ряд моментов, которые, может быть, не стоит терять, которые надо брать из опыта нашего поколения. Это очень похоже на взаимоотношения внуков и дедов. Я меньше ощущаю этот конфликт... ну, или если совсем откровенно, не ощущаю вовсе. Потому что как только это становится творческой лабораторией, как только вместе с ними начинаешь искать... Моисей Борода: То есть вы и ваши ученики становитесь сотрудниками. Темур Чхеидзе: Да. Но поневоле, уже потому, что я много старше и видел гораздо больше, чем они, да и просто гораздо больше жил, поэтому я с ними делюсь: можете брать на вооружение, можете не брать. И потом, ориентиром в наших совместных поисках с ними мы берѐм не столько театральные, сколько жизненные ситуации. Ну, естественно, что помиНОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

мо этого, они должны быть в курсе всего театрального процесса. Мы заботимся о том, чтобы они смотрели очень много иностранных спектаклей – и в записи, и вживую: наши театральные фестивали позволяют это делать. Но не просто «смотреть», а с позиций собственной школы, как бы опираясь на это. И что крайне важно: творческий поиск, поиск нового. Вера Церетели: Вы часто говорите о сохранении основ ремесла, особенно у молодых. Чему вы их учите? Темур Чхеидзе: Учу их тому, что мне самому интересно. Вместе с ними учусь заново. Я им завидую, у них есть фантазия, они более отчаянные, что ли. Во всяком случае, я рад, что направление, в котором я копаю, их интересует, и они хотят вникать. Есть всякие театры – натуралистические, психологические, авангардные, где абсурд в расцвете. Но потом этот абсурд начнѐт обогащать реалистический театр. А психология пусть будет, как это ни парадоксально, в абсурде. Театр развивается по всем направлениям, Но я хочу, чтобы то ценное, что было в театре, не ушло, не погибло. Потому что это понадобится в будущем. Чтобы не оказалось так, что уже нет людей, которые это могут делать, и чтобы не получилось так, это, кстати, и русского театра касается, что мы потом из-за рубежа начинаем внедрять то, что отсюда туда ушло. Это отчасти трагедия. Вера Церетели: У вас были великолепные педагоги – Дмитрий Алексидзе, блестящий теоретик и практик, знаток системы Станиславского, и Михаил Туманишвили – ученик Товстоногова. Темур Чхеидзе: У Алексидзе я учился всего два года, потом он уехал в Киев и возглавил там театр. Мой главный педагог – Туманишвили. Уже работая в ТЮЗе, я параллельно был его ассистентом в театральном институте. Вот это мне очень много дало. Моисей Борода: Что главное дал вам Туманишвили? Темур Чхеидзе: Всѐ, что я знаю в профессии, всѐ берѐт начало от Михаила Ивановича. Недаром студенты Туманишвили считают себя внуками Товстоногова, который русский психологический театр трансформировал через грузинскую театральную традицию. Михаил Иванович учил вскрывать истинную причину происходящего, точно определять психоло18

гическое состояние. Находить внутреннюю линию поведения персонажа, которая скрыта от нас – то, что раньше называли «внутренним монологом». Это не так старомодно, как кажется. Мы часто останавливаемся на уровне слов, но ведь они диктуются изнутри. Вера Церетели: Я думаю, что Михаил Иванович дал грузинскому театру соединение психологической глубины с внешней выразительностью. Этого не было у Станиславского. Было у Мейерхольда, но как отдельные элементы. А Михаил Иванович вот это соединил. Темур Чхеидзе: Да. И я стараюсь так. Михаил Иванович никогда нам не говорил, как надо ставить. Он учил нас анализу, тому, что у каждого произведения есть своя внутренняя логика, и вот обнаружить, нащупать пульс этой логики – это, наверное, самое важное, прежде чем вообще начинать ставить пьесу. Что такое «учитывать автора»? Это... чтобы, не дай бог, не сбиться на... повторение прошлого, прошлых постановок. ...Да, вот что я ещѐ говорю моим ученикам: для актѐра важно не «входить на сцену», а знать – «откуда идѐшь». Моисей Борода: Это ваша идея непрерывной линии поведения. Темур Чхеидзе: Абсолютно. Существование на сцене, а не отображение чего-то. Надо, чтобы это вошло в кровь и плоть. Вера Церетели: У вас на счету около 70 спектаклей в разных театрах. Какие из них были для вас знаковыми?

«Кто-о?!» – «Мегвинетухуцеси». «Это мне в голову не приходило, потому что всѐ-таки по-русски у нас у всех есть пусть и лѐгкий, но акцент». – «А я, – говорит, – этого не боюсь. Зато великий актѐр». Вера Церетели: Кроме драматического театра вы еще умудрились в Петербурге броситься в оперу. Темур Чхеидзе: Это не я умудрился, а Гергиев. Он меня туда затащил, спасибо ему. У меня до этого не было никакого опыта оперных постановок. Пригласить режиссера, который не близок к музыке?!.. Я вначале отказался, он меня уговорил. Сперва он предложил «Войну и мир» Прокофьева. Я сказал: ни в коем случае. Потом прошло какое-то время, и он предложил мне поставить «Игрока». «Игрок» – это Прокофьев плюс Достоевский. Моисей Борода: Ваша первая оперная постановка. Вы пришли к ней с уже огромным опытом театрального режиссѐра. Какой новый режиссѐрский опыт дала вам опера? Темур Чхеидзе: Говорю честно, как на духу: я делал абсолютно драматический спектакль. Это был театр, где поют. В конце концов, опера – это театр, где поют. И сколько бы нас, режиссѐров, не обвиняли: «Вот, вы ломаете оперу...» Мы не ломаем оперу, мы делаем театр. Я ставил с ними, как в драматическом театре. Моисей Борода: То есть, это возвращение к итальянскому dramma per musica?

Темур Чхеидзе: И удачные постановки, и не очень, и совсем неудачные – они все мои. Значит, во мне есть и то, и другое, и третье. А выделять не хочу. Но эти поиски, мучения необходимы для собственного развития. Моисей Борода: Допустим, вам предложили поставить за рубежом пьесу, которая уже шла в вашей режиссуре в Грузии. Другой зритель, другое отношение к театру, вообще к искусству. Была бы эта та же режиссура или другая? Темур Чхеидзе: В общем-то, от себя никуда не денешься. Конечно, это будет мой спектакль. Но это каждый раз загадка, где, как и что будет воспринято. Специально, что вот в этом государстве надо ставить совершенно по-другому – я вряд ли на это пойду. Просто в нюансах есть какая-то разница. Вот были спектакли, которые я ставил и здесь, и в Москве. «Антигона», например. Моисей Борода: Это были разные спектакли или…? Темур Чхеидзе: Внешне – ну, декорация была совершенно другой. Но по позиции – нет, совершенно нет. И в Тбилиси, и в Москве Креона играл Отар Мегвинетухуцеси. Играл замечательно. Когда Табаков, художественный руководитель МХАТа, предложил мне поставить «Антигону» именно во МХАТе, я ответил: «Ну, зачем? И потом, где я найду такого Креона, как Мегвинетухуцеси? На этом разговор сошѐл на нет. Проходит месяц, вдруг звонит Табаков. «Всѐ-таки, может быть, поставим „Антигону“»? Я говорю: «Ну, мы же с вами договорились, что такого Креона в Москве нет». – «А я нашѐл Креона». –

Темур Чхеидзе: А как же. Иначе это – концерт. А если вы хотите театр, то соблюдайте все законы театрального искусства. И мне посчастливилось с моей первой оперной постановкой: все певцы, занятые в спектакле, владели актѐрским мастерством. Мне было с ними интересно работать. Вера Церетели: Вам тогда посыпались предложения оперных постановок в Европе. В разных версиях ваш «Игрок» шел и в Мариинке, и в Ла Скала, потом и в Метрополитен Опера. Темур Чхеидзе: Во всяком случае, спектакль привлек внимание. Моисей Борода: Вы были с театром БДТ на гастролях в Германии. Немецкий зритель воспринимал ваши спектакли? Темур Чхеидзе: Насколько я понял, зритель в основном был русскоязычным. Залы были битком набиты. Сами понимаете: Алиса Фрейндлих, другие звѐзды, «Дядюшкин сон» – пусть попробуют не прийти. (смеѐтся) Такая же ситуация была и в Америке, в Израиле – везде, где мы гастролировали: русскоязычный зритель преобладал. Единственное исключение: Тайвань. Там не было. Моисей Борода: Как по-вашему, театр переживаний, спектакли, с которых зритель уходит потрясѐнным – это прошлое? Как и актѐрская игра, не стыдящаяся патетики, открытой трагедии? Это ушло навсегда или вернѐтся?

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

Темур Чхеидзе: Вернѐтся, конечно, вернѐтся. Да и сейчас, порой попадаешь на спектакль – и видишь: зритель потрясѐн, шоковое состояние. Но – это не массовое явление. Это бывает крайне редко. То же и в литературе: прочтѐшь что-то – и заболеешь этим, тебя забирает, этим дышишь. Так что это не уйдѐт... Вера Церетели: В работе с артистами вам помогал ваш собственный актерский опыт, когда вы снялись в главной роли Секретаря райкома в фильме Резо Чхеидзе «Твой сын, Земля»? Кстати, получившего Ленинскую премию. Темур Чхеидзе: Не роль в кино помогала мне в работе с актерами, а наоборот, моя режиссерская профессия помогала мне выстраивать роль. Вера Церетели: И роль получилась. Для зрителей вы были олицетворением честного, идеального героя. Какой популярностью вы пользовались тогда среди народа – стоило вам появиться где-нибудь, как вас сразу окружали незнакомые люди, просили сняться с вами. Что для вас известность: защита, дар, обуза? Темур Чхеидзе: Знаете, мне очень помогли родители. Они были очень знаменитыми, очень. Я помню ещѐ то время, когда меня брали только на детские спектакли. И когда моя мама выходила после спектакля, я не преувеличиваю: человек 50, а то и 100 ждали еѐ. Меня как ребѐнка раздражало, что они ждут еѐ, а я хочу поскорее забрать мать от них подальше

то. Или вот написана пьеса, и я могу сказать: потому-то, потому-то – это не пьеса. Написана в форме пьесы, но не пьеса. Но «никогда не пишите» – нет, этого говорить не буду. Откуда я знаю? А вдруг... Чем чѐрт не шутит... Вера Церетели: Вы бывали в разных странах, часто в России. А как сейчас с российско-грузинскими взаимоотношениями в театральной сфере? Творческие контакты сохраняются? Темур Чхеидзе: В прежних масштабах, нет. Что говорить – для меня это всѐ очень тяжело. Вера Церетели: Вспоминаю ваш спектакль «Далѐкое-далѐкое море» о грузино-абхазской трагедии, братоубийственной войне 1992 года. Вы поставили его в Тбилиси с труппой Сухумского грузинского театра, ставшего «беженцем», как и все грузины, вынужденные покинуть Абхазию. Потрясающий был спектакль! Почти документальная пьеса Гурама Одишария – коренного сухумца, тоже беженца – о встрече друзей детства через 12 лет после войны. Человеческие контакты разрушены: у каждой стороны своя правда, своя трагедия и свое понимание случившегося. Простить никто из них не в состоянии. Но в их общении возникает хрупкая надежда на память сердца: общие корни детства и человеческой близости не может выкорчевать даже война. И это был не политический театр, а глубоко психологический. В финале из зала слышны были всхлипы... На премьере яблоку негде было упасть, а среди зрителей сидели и VIP-персоны из числа по-

и пойти с ней домой. Часто мы с ней выходили из театра с заднего хода, через дворик – так, чтобы эти люди нас не видели. Поэтому у меня отношение к популярности... скажем так: спокойное. Вообще, к славе надо постараться относиться спокойно. Всегда надо помнить, что кто-то рядом лучше тебя. Моисей Борода: В своей книге «Режиссѐр уходит из театра» Михаил Туманишвили пишет: «... я иногда говорю первокурсникам: уходите, спасайтесь, пока не поздно. Театр – страшная игра, для большинства она кончается проигрышем и духовным разорением...» Говорите ли вы вашим ученикам что-то подобное? Темур Чхеидзе: В общем-то, то же самое говорю. Потому что театр – это судьба. Если можете жить без театра – уходите. Я знал таких, которые мужественно сказали это себе и ушли, и нашли себя в других профессиях – например, стали врачами. Моисей Борода: Когда можно – ну, не сказать, а хотя бы подумать: «Избрал бы ты себе, брат, другую профессию, а?» Темур Чхеидзе: Знаете, это можно сказать только в совершенно очевидном случае. Но вообще я очень бережно к этому отношусь. Потому что столько примеров: ну, вот Горького приняли в оперный театр в хор, а Шаляпина не приняли... Надо очень осторожно к этому относиться, ведь можно такую боль причинить человеку... Я могу про конкретный материал сказать: нет, это, родненький, не спектакль потому-то, потому-

литических деятелей Грузии. Им полезно было увидеть ситуацию с человеческой точки зрения, которую политики обычно игнорируют. Моисей Борода: А запись этого спектакля есть? Темур Чхеидзе: Конечно, еѐ даже привозили в Абхазию. И потом в университете в Сухуми устроили разбор увиденного. Моисей Борода: Вы там были? Темур Чхеидзе: Нет. Каким образом? Моисей Борода: Каким образом?! Каким образом режиссѐр этого спектакля сможет сейчас туда поехать?! Темур Чхеидзе: И это ещѐ вопрос: меня туда впустят или нет? Вера Церетели: В том-то и дело, что так называемая грузино-абхазская граница на замке. Культура, искусство не в состоянии преодолеть политику. А расплачиваются люди. Моисей Борода: Вернемся к теме театра. Темур, каковы ваши ближайшие планы? Темур Чхеидзе: В этом году будет первый выпуск режиссеров и драматургов, закончивших мою Творческую мастерскую, а осенью планирую сделать новый набор. Кроме того, в Тбилисском Университете театра и кино в 2017 г. предстоит выпуск моего актерского курса, и я буду работать с ними над дипломным спектаклем.

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

Вера Церетели, Моисей Борода 20

Михаил Квливидзе Перевод Владимира Саришвили

Маквала Гонашвили Перевод Владимира Саришвили

ЖЕНЩИНА И ВИОЛОНЧЕЛЬ

В ОЖИДАНИИ ВЕСНЫ

Жук полированный с длинною шеей дрожащей, Млея, щекочет колготки надкрыльем блистающим И отражающем отсветы рампы. И к вящей Радости публики, сладостный стон исторгающий, Он запирается в темени влажной межножья, То улюлюкая, то повинуясь ласкающей Длани смычка, то слепцом посреди бездорожья Вдруг спотыкается (это стаккато), то лающей Гончей рванѐтся, а женщине, похотью музыки Одолеваемой, хочется длить, но и выплеснуть Райскую муку. В объятьях счастливые узники Переплетаются в струнном блаженстве неистовства. То ли анафема, то ли лавина гремящая, То ли молитва любви с дьяволѐнком под сердцем... Слушают люди, фольгою конфет шелестящие, – Мнится им действо ни много ни мало – концертом.

Зима – как епитимья. Каково Вериги взваливать – пальто на плечи. И думать я не думала, что встречу Тебя таким уставшим от всего. Теперь излишне спрашивать сквозь плач – Кто для кого? Зачем? Как всѐ случилось? Пижонит март. Сдаюсь ему на милость. Пусть мартствует – актѐришка, трюкач! Я примощусь теперь к чужой реке. Я трепещу – лежит на сердце камень. О, Врат Небесных в дальнем далеке Душа моя коснѐтся ли крылами? Витала в облаках, как лѐгкий пар, И бури меня мучили, и мели… Очисть, очисть, забвения нектар, Воспоминаний рубленые щели. Не верю снам, с ветрами не борюсь, Умнее стала, но зачем – не знаю, Порой меня одолевает грусть, Когда о нашем прошлом вспоминаю.

Манана Дагадзе Перевод Владимира Саришвили ИНТЕРЕСНО... Интересно – зачем, для чего я пришла в этот мир? Или что накоплю, или что унесу я с собою? Между мною и вечностью чѐтко означен пунктир... Я стою у черты, я внимаю часов перебою. Интересно, а кем я была до рождения здесь? Может, спутницей в свите Деметры? А кто его знает? Иль супругой монарха, что вся – величавая спесь, – Вот какая догадка, внезапная мысль озаряет... Чародейкой Медеей? Колдуньей, что в ночь и туман, Ворожа, извергает из тьмы вылетающих бесов, Или домохозяйкой, иль мученицей Кетеван? Или Солнца царицей? Так кем я была, интересно... Чьѐ же тело в душе моей в будущем плоть обретѐт? Если волею рока постигну я чувств откровенье, Испытания тайну, возвышенной жизни полѐт, И в едином любовном порыве умчусь по теченью?.. Если ныне и вновь я желанного обожествлю, Если благословит меня Светицховели сиянье, С чистым сердцем я нищих монеткой-другой наделю, Благодатью в душе отразится моѐ подаянье. Интересно, зачем, для чего в этот мир я пришла? Что оставлю я здесь, или что унесу я с собою? Я долги оплатила, хоть в сущности не поняла, Что кому задолжала, и кто не даѐт мне покою? Матерь Божья, Спасителя рождшая, верую: ты Вознесѐшь мою душу на волю из плотской темницы, Солнце, светоч и жизнь, благодетель земной красоты, Возвещает, что в новом обличье дано мне родиться.

Манана Дагадзе Перевод Владимира Саришвили ВНОВЬ ЗОВУ Я ТЕБЯ Я любила тебя... так, что в келье томилась душа И не смела, отшельница, даже взглянуть на другого. И мечты обратились во сны и взлетели, спеша, Луч надежды ловить в мир грядущий из мира былого... Я любила тебя. А стихи – словно выжатый сок Спелых гроздий осенних меня оживляли порою. Прочны корни мечтаний, и голос надежды высок, Шаловливая юная страсть завлекает игрою... Сколько раз я взывала к тебе у закрытых дверей! Не услышан ни разу мой зов оробелый тобою... Обвенчала земля нас под пенье небес и морей, Обречѐнное чувство уносится вихрем, волною... В снах искала тебя – то в ночи, то средь белого дня, И на ниточке тонкой надежду подвесить решилась. Талисманом отравленным время терзало меня, Но любви нашей лестница ввысь, в небеса возносилась. Вновь зову я тебя... Словно ласточки, мы пролетим По-над нивою, что колыхается перед закатом. В пламенеющем небе любовь свою мы воплотим, Поспеши! Скоро звѐздная ночь изойдѐт звездопадом...

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

Владимир Саришвили *** Лорд Мальборо на вилле пил вино. Дворецкий в ванной тер мозоли пемзой... Сырой туман, склубившийся над Темзой, Налип на треугольное окно. Лорд Мальборо на вилле пил вино. Гомер, меж ним и вечностью посредник, Лил на душу бальзам, пока наследник Ощипывал наследство в казино.

Лорд Мальборо на вилле пил вино, В Париже дочь разделась с ленью светской И спать легла. Темно и пусто в детской, Поскольку дети взрослые давно. Да, в детской лорда пусто и темно. Лорд Мальборо на вилле пил вино. Он заменил Герода «Мимиамбы» На Байрона клокочущие ямбы И хокку затененные панно.

Лорд Мальборо на вилле пил вино. В ногах собака верная заснула, А лорд курил, почитывал Катулла, Поскольку было так заведено.

Лорд Мальборо на вилле пил вино. Похолодало. Он укрыл колени. Сапфиры на обугленном полене Рубинами сменялись, как в кино.

Лорд Мальборо на вилле пил вино, Как дед его и пращур – тоже лорды; Лучи от свеч вытягивались в хорды... Хоть в пирамиды – лорду все равно.

Лорд Мальборо на вилле пил вино. По каплям жизнь отцеживалась в вечность. Он знал – конец рождает бесконечность, В чем убедиться людям суждено, И снова пил червонное вино.

Валентина Бендерская КРУГОВОРОТ 1. Осень

2. Зима

3. Весна

Уж сентябрь на носу! Осень потчует нас, у Огорода, как товарка… Рдеет зубчатая арка – Красный бор…

Уж декабрь на посту – По ледовому мосту Ходит взад-вперѐд без толку, В дом забрался втихомолку, Словно вор…

Расчищает полосу Март для взлѐта… На весу – С виду дудочки-бурульки – Рассопливились сосульки В соль минор…

Суетливо на перроне… Стало хлопотно вороне: Ареал заметно пуст… Водрузила чѐрный бюст На забор…

Всех давно угомонил, Хрустом снега упредил Пуск мороза-президента: Опоясывает лента Даже сор…

Так расплакались, как дети! О неведомом им лете, О Купаве, Берендее, Леле пламенном, их греет Разговор…

4. Лето Червень бьѐт в колокола! Ни двора и ни кола Не построили кукушки – Облапошены пичужки Как Егор… Босоногая Ассоль Напевает: «Ре-си-соль»… Алый парус ожиданья Не обманет, коль желанья Мощней гор.

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

5. Круговорот Внеземной круговорот Не завязнет у ворот, Не буксует на подъѐме, Не торчит в дверном проѐме, Не сидит у магазина, Не завалится в трясину И не дремлет, как Трезор… Кругомзор!

Такая мелочь, пустячок, совершаемый ежедневно, кроме выходных, как рефрен в житейской музыке: дорога с работы домой. Она досконально изучена, и еѐ колея проходит через все времена года. Но для «пересменки» у неѐ нет демисезонного «прикида». В зарослях, расположенных у ворот бывшего завода, летом растѐт Чистотел. Целебная трава от укусов, царапин и порезов. Имена цветов, как и людей, я пишу с большой буквы. Часто цветы становятся равноправными героями в поэзии и живописи. До лета далеко: ещѐ только слезливый мартовский февраль. Лениво и нехотя падает снег, приумножая лужи. Позади осталась «Катюша» на постаменте, а впереди, буквально через десять шагов, длинный подземный коленчатый переход, ведущий к метро «Авиамоторная». «Катюша», а она осталась за воротами, – это памятник на высоком пьедестале на территории завода, где в двух бывших цехах, плавильном и кузнечном, расположен наш уютный офис. Памятник легендарному оружию размещѐн неподалѐку от нас, и его можно без спешки рассмотреть детально: ракеты, установленные на наклонных направляющих в два этажа по восемь штук в каждом, трубчатая наклонная станина, вот все составные части грозного оружия, которое для боевых условий устанавливалось на месте кузова грузовика ЗИС-6. Перед победными праздниками внешний вид обновляется, подкрашивается ярко-зелѐной краской, наводятся красные и белые ободки на выходном сопле ракет, высаживаются цветы вдоль гранитной стены с именами погибших в Великой Отечественной войне. Я обманул себя, зачем – не знаю. Я упомянул, что на стене были перечислены фамилии погибших на войне работников завода. Имена, врезанные в мемориальную мраморную стену, сохранялись ещѐ несколько лет после нашего появления на территории завода. Потом они исчезли: то ли у бедной администрации не было денег на восстановление, то ли им было, как говорится, «до фонаря», – война закончилась давно и зачем тратить лишние деньги… Выбоины в дорожном 23

покрытии на территории завода, прямо за воротами, а лучше сказать, ямы, в которые проваливались колѐса машин, и то отремонтировала администрация, когда проехать было невозможно. Хотя в аренду было сдано всѐ, что имело крышу, не говоря уже о гигантских корпусах. Мне хотелось, чтобы на стене возобновились фамилии. Я не знал ни одной из них, как не знал фамилии умерших от мороза и голода людей, свезѐнных на Пискарѐвское кладбище Ленинграда во время блокады. Но они жили хотя бы на бумаге. Я посетил «Пискарѐвку». У меня тогда возникло странное состояние: я был живой, зрячий, но, склонившись над списками, я искал свою фамилию. Мне было мало того, что я здесь, пусть даже в этот ветреный, серый, знобящий день. Я приехал в этот Мой город, чтобы провести вечер памяти по моему недавно погибшему сыну – певцу, ставшему кумиром для молодѐжи. Я рассматривал ксерокопии, а через некоторое время родилось стихотворение: МАМЕ Ксерокопированы списки, В музее тихо и светло, И мне б лежать под обелиском, Когда бы не твоѐ тепло. Под затемнением блокадным Ты всѐ идѐшь ко мне, Идѐшь Не освещѐнным Летним садом, И снег февральский тихо мнѐшь. Это было там, в Ленинграде. А здесь, в Москве, на беломраморной стене были пустые ниши. И глянцевая «Катюша» была бы зрелищем для любопытных детей, если бы их сюда пускали. История «Катюши» была непростая. Всѐ в ней было: и предательство, и доносы, и умалчивание авторов изобретения, и расстрел специалистов, создавших это оружие, по ложным доносам того, который пытался делать свою карьНОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

еру, не будучи причастным к созданию оружия. История была почти равноценна по своей гнусности и величию. «Во время войны здесь делали механическую часть Катюш, а электроникой начиняли на соседнем заводе, „Прожекторе“», – это мне рассказал «технадзор», пожилой мужчина, ведущий контроль за реконструкцией соседнего от нас здания. Орденоносный завод, именуемый «Компрессор», превратился в коммерческую барахолку из гаражей, складов и офисов. О его боевой биографии напоминает только этот памятник «Катюше» и два ордена на въездной арке: Орден Ленина и Орден Трудового Красного Знамени. – «Я был тогда пацаном, – продолжал мой новый знакомый, – а от пацанов ничего не скроешь, мы точно знали: „Катюши“ делают здесь, в этих цехах, и по геройски гордились этим. Нам даже разрешали мыться в заводской бане». Такая, вроде бы обыденность – дорога домой. И завтра, и послезавтра. Была у меня и другая дорога, Ледовая, через Ладогу, из блокадного Ленинграда. Но она далеко позади, за десятками лет. А точнее, семьдесят четыре года. А сейчас, через пару шагов, тоннель. Ещѐ недавно здесь грохотали перфораторы, стояла пыль, запах цемента, дребезжали временные перегородки из стального профнастила. Всѐ преобразилось в царство серого, шлифованного, ослепительного гранита, покрывающего пол и стены. Не идѐшь, а вплываешь в зеркальное подземное царство. Это на первый взгляд гранит серого цвета. Просто невозможно не заметить, что на нежном, едва уловимом розовом оттенке зернистая структура из белых и тѐмных вкраплений. Немного напоминает расцветку Креветочной рыбки. Я видел гранит другого, красного цвета на цоколе домов № 9 и № 11 по улице Горького, ныне Тверской. Я коснулся этого гранита. Было тревожное ощущение: с ужасом и оглядкой на прошлое коснулся тогда его глянцевой поверхности. Я представил эту плиту в памятнике поверженной Москве, а, верней, на месте затопленной столицы, как планировал Гитлер. Этого не случилось, памятник, созданный НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

германским скульптором, не состоялся, хотя был готов и хранился в Финляндии в разобранном виде, с пронумерованными деталями, как делается всѐ с германской дотошностью и аккуратностью. Событие планировалось, но не свершилось. По замыслу нацистов, после завершения их «блицкрига» Москву следовало затопить. Город должен был превратиться в озеро, в центре которого планировали установить грандиозный гранитный памятник с одной только надписью «Es war Moskau» (здесь была Москва). Гитлеровцы уже мысленно маршировали на параде их победы по Красной площади. Им было мало своих отборных частей, и они пригласили французский легион, экипированный киверами времѐн Наполеона. Прибыла специальная рота гитлерюгенда. Шоу не состоялось: сотни тысяч захватчиков остались лежать под стенами нашей столицы. Блеск гранита в переходе воскресил во мне историю с памятником. Привычная ситуация – дорога домой: всегда попутно что-нибудь да вспомнишь. Вот про ту же улицу Горького (старое название). Много чего вспомнишь, если перемены произошли на твоих глазах. В советское время через Пушкинскую улицу, ныне Большую Дмитровку, была переброшена перетяжка с лозунгом «Слава КПСС!»; после известного распада единства, когда, кроме всех исторических преобразований, в Гимн государства были внесены слова «Хранимая Богом родная земля!», на месте «Слава КПСС», соответственно появилось озарение иного плана: «Христос воскресе!». На этом дело не закончилось: на том же самом месте пришло не менее историческое, чем все предыдущие, уведомление: «Мы обуем всю Россию!». И масштабно обули, ни больше, ни меньше, а как обещали: всю Россию. Хочешь – не хочешь, а напяливай! С переименованием улиц с Москвой может сравниться только Одесса. А у нас, к примеру, Большой Спасоглинищевский переулок. Построили на нѐм Хоральную синагогу. В Советское время переулок существовал тридцать лет под именем Абрама Ефимовича Архипова, но, отнюдь не по про24

изволу сионистов, а потому что здесь проживал потрясающий по буйной, размашистой, насыщенной солнцем и улыбками, живописи художник Архипов. А чего скрывать: Абрам Ефимыч, он и есть Абрам Ефимыч! Сейчас переулок опять Спасоглинищевский, что говорит о том, что Синагога и всѐ остальное, построены не на песке, а на глине. Ещѐ пару слов о синагоге, укрепившейся на глиняном, пучинистом грунте. Александр Третий, проезжая поблизости от синагоги, услышал колокольный звон и, чтобы перекреститься, стал искать ближайший купол и взглядом наткнулся, (и это при наличии в Москве «Сорока сороков»), на синагогальный серебристый купол. Перекрестился Царь Батюшка. Ему намекнули на оплошность, а синагогу пришлось обезглавить. Попутно возобновились гонения на евреев. При «городской Голове» по имени Лужков «голову» синагоге со Звездой Давида вернули. Сам видел, как шѐл монтаж стального каркаса. Всѐ по законам демократии. Это не то что со скульптурой Зураба Церетели: свернули башку Колумбу и припаяли голову молодого Петра Первого. Прямо как в анекдоте про экскурсовода, который, обращаясь к посетителям, говорит: «Налево от вас череп Петра Первого в молодости, а направо – в старости». Ну так: тоннель, условно, в двух шагах, но надо ещѐ перейти широкий, во всю Авиамоторную улицу мост, под которым почти непрерывно грохочут электрички, пассажирские и товарные поезда. Узкий тротуар, жмущийся к массивной чугунной ограде моста, покрыт снегом. Иду, задумавшись. Где-то урчит снегоуборочная машина. Оглядываюсь, – она, оказывается, позади меня, – портативная колибри жѐлтого, канареечного цвета. Водитель из деликатности не сигналил, тащился за мной. Я посторонился, машина поравнялась: водитель, улыбнувшись, помахал мне, оторвав одну руку от баранки, и я в ответ поприветствовал его. Машина прибавила скорость и, сдвигая на обочину снег, скоро скрылась из глаз. Кратковременное общение состоялось с обоюдным, но тѐплым взаимопониманием. Февраль – не февраль, а враль, подвѐл, подмочил свою репутацию в буквальном смысле слова, – лужами и дождѐм со снегом. Квашеное, серое месиво, как заветренная капуста. Ещѐ немного внесезонной теплоты, и сирень простодушно поймается, как рыбка на наживку, на эту уловку: еѐ почки набухнут и выстрелят первой листвой, вместо метели и февральской лазури, такой, как на картине Грабаря. Январь незаметно перешѐл в февраль, и промокшую обувь тридцать первого января надо было высушить за ночь к первому февраля. Ожидаемого изменения в погоде не случилось: под ногами по прежнему серая, квашеная жижа вместо тверди земной. И февраль поселился лишь в моѐм стихотворении «Метель». Пеленает с рассвета Вьюга паперть лугов, Пронести бы до лета Сокровенность снегов, А снега, как напасти, Да вокруг – ни души,

Сколько хочешь пространства, Только ветром пиши. Облака, сугробы Из небесной сумы, Нету правил особых У проказов зимы. Не берусь разобраться – Избы или стога, Но предтечей акаций Опьяняют снега. А ветра налетают – Дескать, наша взяла – И наотмашь стегают Ко-локо-ла, А сугробы кочуют От села до села, То мне душу врачуют, То сжигают дотла. Всѐ-таки была короткая долгожданная метель, после которой слово «Зима» можно писать с заглавной буквы. И вот они, первые ступени, ведущие вниз, в переход. Крепенький мужчина в камуфляжном костюме держит возле себя смиренно сидящую на картонной подстилке собаку. Гладкошѐрстный сфинкс с могучими лапами и отработанной мимикой профессионального нищего. Перед этой парой лежит коробочка для подаяния с рукописной надписью «Гуманное отношение к животным». Немного странно видеть эту, внешне здоровую, пару. Поскольку после гранитного преображения все ларьки снесены, тоннель кажется неправдоподобно широким, словно улица. Утренние встречные толпы сейчас расползаются по домам. Гранитное царство длится с поворотами под прямыми и тупыми углами, с попутными ступенчатыми выходами на дневную поверхность. Это отводные русла попеременного притока и оттока бесконечной толпы москвичей. Да ещѐ с железнодорожной платформы «Новая» вливается дополнительный поток подмосковных жителей. Один из выходов – прямиком на Шоссе Энтузиастов. Эх, бывшая Владимирка, по которой топали в Сибирь колодники. Осталась только картина Левитана «Владимирка», с этнографической точностью уходящая вдаль по непролазной грязи. Лишь одна-одинѐшенька стоит на обочине раскисшей дороги старушка с клюкой и тощим вещмешком за спиной. Она явно не дождѐтся ликующей толпы, поющей «Марш энтузиастов»: «Нам ли стоять на месте! В своих дерзаниях всегда мы правы!» Да и тех, восторженно поющих, давно нету – отпелись в трудовом порыве. Ей не надо пережидать круглосуточные потоки машин. При случае зайду в Третьяковку взглянуть на картину Левитана. Зайду, – значит, часа на два минимум. В переход затесался негр в зимнем «треухе» с опущенными и завязанными под подбородком ушами. Он пытается «впендюрить» духи в фирменной упаковке. Никто не покупает, боятся подделки, а вот сам негр, без сомнения, натуральный, а поэтому сильно мѐрзнет. Притоптывает и что-то бормочет. Лучше бы он положил перед собой шапку,

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

вторую, конечно. Глядишь, и накидали бы ему мелочишки на пропитание. Он стоит ежедневно, а у нас зарплата раз в месяц. Вечером тоннель пустеет, и шаги отдаются гулким эхом, пока оно не обобьѐт себе бока о многочисленные повороты. Молодые ребята знают это акустическое свойство и горланят в полный голос. Эху раздолье, оно дробится на углах и поворотах, отскакивает от гранитных стен, смешиваясь с молодецким гоготом. Может быть, в дневной толпе ещѐ встречаются старички, певшие «Всѐ выше, и выше, и выше стремим мы полѐт наших птиц…». Здесь это звучало бы вполне уместно и торжественно, ведь станция метро «Авиамоторная». Прохожу сквозь турникет, сам напевая эту песню про «пламенный мотор» вместо сердца. В одном из подземных переходов получил боевое крещение. Робел я перед прохожими, боялся выходить «на люди». Наконец, решился, надо же воспитывать коммуникабельность по Уолту Уитмену. Помните: Первый встречный, если ты, проходя, захочешь заговорить со мною, почему бы тебе не заговорить со мною? Почему бы и мне не начать разговора с тобой? Вот так бы и мне! Беру гитару и на Арбат. Он тогда толькотолько стал пешеходным. Все фонари, как опорные точки, заняты. Все закутки заселены. По левой и правой сторонам улицы, плотно друг за другом, расставлены книжные лотки, сувениры; малолетки-скрипачки, обладатели флегматичных подмороженных змей-фотомоделей, греющихся вокруг шеи хозяев. Вдоль центральной полосы улицы лотки посолиднее, с расписными матрѐшками – вождями, самоварами, зимними треухами, фуражками, и, конечно, художниками, зазывающими гостей на портреты. Не протолкнѐшься, не пристроишься. Нашѐл маленький просвет между лотками, расчехлил гитару, запел. Никакого эффекта. Все мимо, мимо, мимо. Сам себя еле услышал. Зачехлил, приуныл. Но внутренний голос настаивает напористо и нецензурно: – Какого чѐрта ты пришѐл сюда?! Ты хотел преодолеть себя, так преодолевай! – Хорошо, – робко отвечаю, – вот только местечко бы найти. Но где его искать. Иду в сторону Пушкинской площади, спускаюсь в подземный переход, становлюсь у стены. А внутренний голос кроет меня почѐм зря. Расчехляю гитару. Минута молчания. Кладу перед собой чехол. Две минуты молчания. Кстати, на улице жара, а здесь прохладно и ветерок. А на дворе второе августа, мой День рождения. Я ведь стал на год старше. Перекидываю ремень через плечо, гитара на груди. Что петь? Взял аккорд, запел «Яблоки», осмелел. Запел «Афганскую», «Семь сорок», но не саму песню, а посвящение ей. Начинаю посматривать на проходящих и вижу: несколько человек возвращаются, чтобы послушать. Прошла робость, я чувствую, – есть свои, в смысле те, кого песни задели за душу. В чехол посыпались бумажки, да «не оскудеет рука дающего», да «не отсохнет рука берущего!» Всѐ по-честному. Это вообще здорово. Кто-то наклоняется, аккуратно кладѐт, кто-то

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

складывает купюру и бросает в общую кучку. Какое счастье, – меня слушают. Чувствую, что немного спина замерзает. Спел «Прогулку по Старому Арбату». Там места не нашлось, так я здесь пропою: Упѐрлись в брусчатку Треноги походных мольбертов, И нет на Арбате жюри и дотошных экспертов, Уносят с Арбата московские гости портреты, Разносят портреты с Арбата по белому свету. Дай бог, чтобы в том карнавале улыбок счастливых Не делались снимки совсем для другого архива. Снуют по Арбату фанаты и просто старушки. Живѐт у Смоленской в зелѐненьком флигеле Пушкин, И ходят, как боги, По этой поющей державе Бессмертный Высоцкий И мудрый Булат Окуджава... Ну что ж, пора собираться. На душе тепло и уютно. В Москве и по всей России в этот день ежегодный «крутой» праздник – ВДВ (Воздушно-десантные войска), с легальным купанием во всех фонтанах, особенно в ЦПКО. Заявляюсь домой. Гости уже дома, теперь я явился вроде как в гости. Меня встречают, поздравляют, спрашивают: – Где тебя носило? – На Пушкинской, – отвечаю. – Что делал? Мы тебя ждали! – Пел, – заявляю с гордостью. Верят, но не сильно. – И что, напел что-нибудь? – опять недоверие со стороны родных и друзей. Я молча достаю из одного кармана деньги, потом – из второго. Небрежно кидаю на стол. Эффект, судя по расширяющимся глазам гостей, нарастает. Получается неплохая кучка, пусть даже из помятых, честно заработанных, купюр. Теперь моя очередь ухмыляться, но, конечно, по-дружески. Паша и Витѐк, мы же вместе служили! – Мужик, так иди завтра петь. Неплохо для первого раза. – Нет, ребята, у меня была другая цель: преодоление себя. Кажется, получилось. А теперь как у Пушкина: «Божество моѐ проголодалось!» Вот и вход в метро. От воспоминания тепло. Милая подземка. Да, кстати, старик Уитмен, тебе привет. Как там кондоры, летают? Владимир Райберг, член МГП

Любовь основана на заблуждении, будто одна женщина отличается от другой. Генри Луис Менкен

Друг другом мы переболели. Перестрадали. В этом суть… Не надо злости, в самом деле, Прости. Забудь. Не обессудь. Друг другом мы перегорели, Остался пепел лишних фраз… Корабль, наткнувшийся на мели, И холодность усталых глаз. Инна Костяковская

Архангельское. Старинная усадьба. что слышишь моѐ. А я вот твоѐ почемуНа этой зелѐной скамейке у реки мы то никак не мог расслышать. Было тихо и тепло. Внутри и снаружи. сидели так близко, что слышно было, как бьѐтся сердце в груди. Это ты сказала, Тропинка прихотливо извивалась вдоль

реки, и проходящие по ней отдыхающие поглядывали на нас искоса. Похоже, мы отличались от привычного для них вида парочек.

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

Кажется, тогда, на этой скамейке, ты начала реализовывать свою программу. Программу поиска доказательств моей старости, а своей молодости. Тебе это было очень важно… Ты осторожно интересовалась, какие музыкальные группы я люблю. И если я отвечал, что не знаю, или что они меня не интересуют, ты радостно бросала камешек в ту чашу весов, которая всѐ равно должна была перевесить. Коли уж ты это решила – доказать себе, что я устарел. И ещѐ ты настойчиво искала причины, по которым моя бывшая жена ушла от меня. А ведь она молодая и красивая, моложе и красивее тебя. Значит, было нечто такое, что заставило еѐ это сделать. Нечто такое, конечно, было во мне, другого варианта ты просто не могла себе представить. Но, слава богу, что не физическое и не сексуальное, ты-то в этом убедилась. Часто внешняя красота в женщине – не самое притягательное для мужчины, важнее – какое-то неуловимое обаяние, эфемерное, необъяснимое словами, рождающее нежность и трепетность в глубине сурово-практичной мужской сущности.

щатым столом, на котором уместились запотевшие кружки с пивом. Я смотрел в твои голубые, сверкающие глаза и видел, как ты тянешься ко мне, как желаешь меня. Ты была вся переполнена мною, а мне хотелось что-то сделать для тебя – такое необыкновенное, чтобы отдать тебе хотя бы частичку себя.

Мы всѐ выяснили с тобой, во всѐм разобрались, но это уже ни на йоту не приблизило нас друг к другу. Это, правда, что женщина выбирает себе мужчину, а не наоборот. Там, на Патриарших, я прощался уже с другой женщиной, выдержанной и холодной.

И только вернувшись в свою жаркую Мы были нетерпеливы, очень хотели страну, я понял, что потерял тебя окондруг друга, и потому дорога к твоему чательно. Потерял ту, которую создал в дому показалась такой долгой. своѐм воображении. Я помню твоѐ тело, такое горячее и Удивительно, как меняются люди. А податливое, такое открытое и страстное, может быть, это мы сами меняем свои трепещущее каждой жилочкой под моипредставления, а люди – какими были, ми руками. У нас не было преград ни в такими и остаются. ласках, ни в любви. И выпитая бутылка Спустя несколько недель, в течение прохладного белого вина лишь обострякоторых я не мог избавиться от наваждела ощущения. Мне казалось, я могу ласния – твоего образа, тупо глядя на стоякать тебя вечно. Ты шептала пересохшищую передо мной пузатую бутылку с ми губами: красивой иностранной этикеткой, уже на– О, какой ты сильный.

половину опорожненную, решился напиИ эти слова были самой высокой награ- сать тебе одну фразу: «Где та женщина, дой, которую мужчина может получить в которую я любил?» Ты ответила немедленно двумя словами: «Она умерла». постели. Лишь после двух бокалов и напряжѐнНам хватило недели, чтобы прожить ного размышления я доверил тысячекивместе целую жизнь. Ты как-то обронилометровому эфиру, разделившему нас, ла, что в тебе сидят два человека, как, заключительный аккорд: «Прими от меня наверное, в каждой женщине. Я не обравенок на еѐ могилу». В тот первый день, когда мы встретитил на это внимания, а зря, второй скоро лись, когда мы в первый раз увидели Больше мы не встречались. вылез и показал себя. Ты вдруг стала друг друга, после двухмесячной переутекать от меня, как вода сквозь пальцы. писки… мы были совсем другими. СамоВладимир Рабинович, член МГП Сад Эрмитаж был уже воспоминанием лѐт опоздал и вместо вечера приземо прошедшем. И штрудель Соломон, лился утром. Ты просидела всю ночь в спирально расположившийся на тарел«Домодедово» и очень боялась, что у ке, как привет из далѐкой страны, кототебя будут красные глаза и синяки под рую ты очень любила. ними. Но всѐ обошлось, я и не заметил Листья желтели на глазах, осень уже ничего потому, что воспринимал тебя цетронула своей прозрачно-печальной рукой ликом, а не по отдельным частям. наши отношения. В любви ты призналась ещѐ в письме, А потом мост рухнул, и наступила зии это было тем удивительнее, что за плечами у тебя было уже три брака и ма. Я пытался починить пролѐты, восдвое почти взрослых сыновей. И мы ещѐ становить опоры, но было холодно, и не видели друг друга. Ты написала, что получалось что-то искусственное и неукдля тебя это даже удивительнее, чем люжее. для меня.

Ты закуталась в шубу-кокон и отвернулась, твой телефон отвечал только после десяти звонков. Что это было – я не знаю до сих пор. Ты призналась, что для тебя это тоже было неожиданным. Иногда бывает, что женщина и себя понять не в силах.

Мы долго-долго бродили по Москве, той Москве, которую ты хорошо знала и любила. Поднимался воскресный день. Было совсем пустынно, и казалось, что мы одни в этом огромном городе. Я держал твою руку в своей и чувствовал Патриаршие Пруды, куда я пригласил энергию, которая перетекала в меня, тебя попрощаться, разукрасились в желвливалась в душу и в сердце и сливатовато-багряный цвет. Так хотелось верлась там с моей. Солнце палило нещадно. Мы устали. И нуть лето, вернуть солнце, вернуть люрешили приземлиться в какой-то пивной, бовь. в скверике. Сидели за экзотическим до-

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

Владимир Рабинович

Но ничто неповторимо.

В этом году Международная гильдия писателей запускает новый проект, направленный на оказание помощи детям и инвалидам Чернобыля, в том числе посредством привлечения и сбора средств в пользу нуждающихся, а так же через популяризацию сведений о последствиях катастрофы. То, что произошло в ночь с 25 на 26 апреля в Чернобыле 30 лет назад, нельзя назвать аварией, это была катастрофа мирового масштаба. Но сначала этого не понимали ни жители Припяти, ни Могилева, ни Брянщины – мест, наиболее пострадавших от Чернобыля, ни руководители АЭС, ни ученые-атомщики, указывает «Новая газета». Не обладали в первые дни полной и достоверной информацией и члены Политбюро, имевшие монопольное право принятия решений. И в результате 1 Мая в Киеве прошла традиционно веселая демонстрация, которая на этот раз рифмовалась со страшным словом «радиация». А в те дни даже ненадолго покидать свои дома было смертельно опасно. В Чернобыле и Припяти во дворах играли дети: погода-то была хорошая, весенняя. Никому на зараженных территориях не выдали респираторы. Даже членам правительственной комиссии, приехавшим в срочном порядке в Чернобыль и там же заночевавшим. Потом, конечно, на высшем государственном уровне были заклеймены и разгильдяйство, и ведомственный монополизм, и закрытость реальной информации по АЭС. А потом – на уровне народа – начались подвиги: пожарных, спасателей, многочисленных добровольцев («Конец света уже был»). При тушении возникшего на четвертом энергоблоке пожара и в первые, самые острые дни ликвидации последствий аварии получили смертельные дозы облучения и скончались в течение трех месяцев 31 человек, пишет «Российская газета». Последствия большого облучения стали причиной гибели от 60 до 80 человек в последующие 15 лет. Еще 134 человека перенесли лучевую болезнь той или иной степени тяжести. Помимо выведенной из строя мощной атомной станции (четыре энергоблока по 1.000 мегаватт), погибших при этом операторов, пожарных и ликвидаторов, три соседние республики, ставшие теперь независимыми государствами, потеряли в результате радиационного загрязнения большие, давно обжитые людьми территории. Только из 30-километровой зоны отселения, захватившей приграничные районы Украины, Белоруссии и России, было эвакуированы более 115 тысяч человек («Чернобыль до востребования»). Как пишет «Московский комсомолец», в приграничной с Украиной Брянской области всего от радиации пострадало 900 населенных пунктов. Ныне здесь живут чуть больше трехсот тысяч человек. А раньше – пятьсот с лишним тысяч. Большинство уехали, отселились, умерли. Время, как и радиация, никого не щадит. Радиоактивный йод распадается в течение двух первых недель после аварийного выброса. Цезий хранится в почве 90 лет. Стронций – и того дольше. Со временем уходит в землю отрава, смывается дождями и половодьем. Но не сразу, не сразу…

26 апреля 1986 года была суббота. После выходных вышли на работу радиологи – и увидели, что фон зашкаливает, но решили, будто сломались приборы... Только через несколько недель стало понятно, что произошло – («Черная быль Чернобыля»). Сейчас более 1.6 миллиона россиян живут в зоне радиоактивного загрязнения. Все они в год печального юбилея получили неприятный сюрприз – сокращение льгот, сообщают «Новые известия». Соответствующие изменения вступили в силу с июля 2016 года. Они касаются, в том числе детских пособий и выплат. Чернобыль сегодня – это оживший кошмар. Хоть уровень радиации уже и не так велик, но генетические мутации продолжаются. По словам жителей села Народичи, если у их домашних животных рождается потомство, то оно либо совсем слепое, либо их глаза величиной с хорошие арбузы. А вместо домашних птиц рождается нечто совершенно жуткое. Мутация растений достигла почти 100%. Первоначально было решено, что появившаяся радиация положительно повлияла на продолжительность жизни. Мол, факты доказали, что люди, которых постигла радиация уже в зрелом возрасте, могут дожить и доживают до 124 лет. Но как же они ошиблись. Дав прожить старикам подольше, авария на Чернобыльской АЭС, уничтожает детей. Половина детей, родившихся после аварии, с синдромом Дауна, а возникновение рака щитовидной железы теперь можно диагностировать у каждого тысячного, обратившегося в больницу. И этим заболеванием страдают не только те, кто живут в непосредственной близости от места аварии, но и у жителей всей страны и стран ближнего зарубежья. Рязанская область занимает первое место в РФ по числу инвалидов, наравне разве что с Тульской, в процентном отношении в установлении причинной связи. Из 1.700 инвалидов более 90% людей Чернобыля прошли через межведомственный совет по установлению причинной связи заболевания. Более 700 рязанских чернобыльцев уже заполонили погосты, умерев от злокачественных опухолей. В Рязани и области 612 детей рождены после Чернобыльской катастрофы, а каждый четвертый ликвидатор – инвалид, как минимум, второй группы. Ежедневно в нашей стране умирают люди Чернобыля. Ежедневно без сына остается одна мать, без мужа – одна жена, без отца – ребенок. И это лишь малая толика того, что принесла с собой эта страшная катастрофа. Сегодня в рядах МГП есть люди, которых не только заботит страшная тема Чернобыля, а они к тому же стараются внести свой посильный вклад, помогая детям и инвалидам. Просим всех, кому не безразлична эта тема, откликнуться для консолидации общих усилий. Ведь Чернобыль – это страшное напоминание всем нам о том, что с Природой шутки плохи, о том, как бы далеко не шагнула наука, всегда есть вероятность, что любое, даже самое благое начинание может обернуться самой страшной катастрофой.

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

Холодный, ветреный апрель 1986 года на Брянщине. Я работаю режиссѐром Брянского областного драматического театра. Сегодня суббота. В этом сезоне по субботам у нас идѐт военно-патриотический спектакль «Эхо Брянского леса». Местный журналист написал пьесу о подвигах брянских партизан в Великой Отечественной войне, а театр еѐ поставил. Спектакль идѐт уже более ста раз, но зрительный зал всегда полон. Как правило, распределением и продажей билетов на этот спектакль занимается всѐ руководство театра во взаимодействии с Обкомом и Горкомом КПСС. А те, в с вою очередь, обеспечивают зрителей и проводят свои мероприятия: «Приѐм в пионеры», «Награждение предприятий», «Награждение наиболее отличившихся рабочих и колхозников» и пр. и пр. В эти дни перед театром, сменяя друг друга, беспрерывно играют городские духовые оркестры… Итак, 26 апреля 1986 года. Суббота. Со всего Брянска в театр, под звуки горнов и дробь барабанов, стекаются будущие пионеры. Они одеты в форму, они умеют «отдавать салют», отвечать «Всегда готов!». Они уже почти готовые пионеры. Осталось только торжественное собрание в театре, где «старшие товарищи» – члены Обкома и горкома КПСС – наденут им красные галстуки… «...А в это самое время в нескольких десятках километров отсюда, на Чернобыльской АЭС в один час двадцать три минуты сорок секунд начальник смены блока № 4 ЧАЭС Александр Акимов приказал заглушить реактор по окончании работ, проводимых перед остановкой энергоблока на запланированный ремонт. Оператор реактора Леонид Топтунов снял с кнопки АЗ колпачок, предохраняющий от случайного ошибочного нажатия, и нажал кнопку. По этому сигналу 187 стержней СУЗ реактора начали движение вниз, в активную зону. На мнемотабло загорелись лампочки подсветки, и пришли в движение стрелки указателей положения стержней. Александр Акимов, стоя вполоборота к пульту управления реактором, наблюдал это, увидел также, что «зайчики» индикаторов разбаланса АР метнулись влево, как это и должно быть, что означало снижение мощности реактора, повернулся к панели безопасности, за которой наблюдал по проводимому эксперименту. Но дальше произошло то, чего не могла предсказать и самая безудержная фантазия. После небольшого снижения мощность реактора вдруг стала увеличиваться со все возрастающей скоростью, появились аварийные сигналы. Л. Топтунов крикнул об аварийном увеличении мощности. Но сделать что-либо было не в его силах. Все, что он мог, сделал – удерживал кнопку АЗ, стержни СУЗ шли в активную зону. Никаких других средств в его распоряжении нет. Да и у всех других – тоже. Акимов резко крикнул: «Глуши реактор!» Подскочил к пульту и обесточил электромагнитные муфты приводов стержней СУЗ. Действие верное, но бесполезное. Ведь логика СУЗ, то есть все ее элементы логических схем, сработала правильно, стержни шли в зону. Теперь ясно: после нажатия кнопки АЗ верных действий не было, средств спасения не было… С коротким промежутком последовало два мощных взрыва. Стержни АЗ прекратили движение, не пройдя и половины пути. Идти им было больше некуда. В один час двадцать три минуты сорок семь секунд реактор разрушился разгоном мощности на мгновенных нейтронах. Это крах, предельная катастрофа, которая может быть на энергетическом реакторе. Ее не осмысливали, к ней не готовились». Это выдержка из книги Анатолия Дятлова «Чернобыль. Как это было». Автор – заместитель главного инженера Чернобыльской АЭС по эксплуатации, присутствовавший в тот день на четвертом блоке, ставший одним из ликвидаторов, признанный одним из виновников трагедии и осужденный на десять лет тюрьмы, откуда его спустя два года выпустили умирать от лучевой болезни на свободу, где он и успел написать свои воспоминания, прежде чем скончался в 1995-м. ...Закончился праздник… Под дробь барабанов пионеры, уже с повязанными галстуками, вместе со счастливыми родителями, покинули зрительный зал. Остались только работники театра. Директор Васильев вышел на авансцену. Обычно он руководил коллективом из глубины своего кабинета, но иногда любил вот так, неожиданно, выйти на общее обозрение и объявить нечто важное.

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

– Я сейчас из Обкома… (Непонятно зачем врѐт! Все же видели – сидел «безвылазно» в Президиуме!) – ...Вечерний спектакль отменяется… (– О-о-о... – облегчѐнно пронеслось по рядам партера.) – Но в Обкоме посоветовали сделать выездной спектакль в Припять. Близится «ПЕРВОЕ МАЯ». Надо бы сделать подарок труженикам атомной промышленности. (– А-а-а... – разочарованно прошелестело по рядам.) – Автобусы отойдут от театра в четыре часа. Прошу не опаздывать... Слово имеет Председатель месткома… Встал Иваныч, свой человек, душевный. Подмигнул. – Прошу захватить с собой баулы... (Мог бы и не предупреждать. Единственной отрадой в этой поездке было обилие продуктов и товаров в магазинах Припяти. По сравнению с пустыми брянскими прилавками мы сегодня вечером будем бродить по «коммунизму»). …В начале восьмидесятых в СССР по поводу заражѐнных продуктов никаких открытых исследований не велось. Но никто не мешал населению потихоньку делать свои выводы. Например, при контакте с радиацией, молоко и овощи считались самыми полезными продуктами. А потом выяснилось, что именно они заражаются первыми. Следом шло мясо, которое питалось овощами и давало молоко. Так что подножный корм в зараженном регионе лучше было не собирать. Особенно грибы: в них концентрация радиоактивных химических элементов были выше всего... И т. д. и т. д. Первыми на место катастрофы прибыли пожарные и принялись за дело – тушение пожара. Тушили они его в брезентовых робах и касках. Других средств защиты у них не было, да и о радиационной угрозе они не знали – лишь через пару часов начали распространяться сведения о том, что пожар этот кое-чем отличается от обычного. К утру пожарные затушили пламя и принялись падать в обмороки – стало сказываться лучевое поражение. 136 сотрудников и спасателей, оказавшихся в тот день на станции, получили огромную дозу облучения, причем каждый четвертый умер в первые месяцы после аварии. В следующие три года ликвидацией последствий взрыва занималось в общей сложности около полумиллиона человек (почти половина из них были солдатами срочной службы, многих из которых отправляли в Чернобыль фактически насильно). Само место катастрофы засыпали смесью свинца, бора и доломитов, после чего над реактором был возведен бетонный саркофаг. Глухое молчание властей СССР об аварии тогда не казалось таким странным, как сейчас. Скрывать дурные или волнительные новости от населения было обычным делом. Поэтому город Припять на следующий день после аварии эвакуировался спешно, но тихо. Людям говорили, что их вывозят на день, максимум – на два, и просили не брать с собой никаких вещей, дабы не перегружать транспорт. Про радиацию же власти не обронили ни слова. Слухи, конечно, поползли, но подавляющее большинство жителей Украины, Белоруссии и России и слыхом не слыхивали ни о каком Чернобыле. Кое у кого хватило совести поднять вопрос об отмене первомайских демонстраций хотя бы в городах, находящихся непосредственно на пути загрязненных облаков, но было сочтено, что такое нарушение извечного порядка вызовет нездоровое волнение в обществе. Огромное число инвалидов среди ликвидаторов первой волны объяснялось тем, что «быть инвалидом выгодно», и что основная причина катастрофической смертности среди ликвидаторов – никак не последствия облучения, а алкоголизм, вызванный все тем же нерациональным страхом перед радиацией. В 1986 году я работал режиссѐром и актѐром Брянского драматического театра. В субботу 26-го апреля, как всегда по субботам, у нас был запланирован выезд в г. Припять с лучшим спектаклем сезона «Эхо Брянского леса». Тогда мы ещѐ не знали, что только в Брянской области от радиации пострадало 900 населенных пунктов… (В статье использованы открытые источники и документальные фотографии, опубликованные в прессе и собственные воспоминания). Михаил Серебро, член МГП 31

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

– А откуда берутся дети?! Две дюжины глаз, возбужденно блестящих, сканировали мои мысли: «И что же она нам сейчас будет говорить?» Двенадцать девчонок, ученицы начальных классов из соседней гимназии, мои любимые студийцы-кружевницы, шушукаясь и хихикая, решили проверить меня на, скажем, прочность. Дети эпохи интернета знают многое. Или узнают, как только захотят. Это называется «загуглить». Я понимала, что моим маленьким кружевницам важно было услышать ЭТО от меня! И… всѐ же я не была готова отвечать на столь пикантный вопрос. Мысленно считаю до десяти… – От любви. – ?! Две дюжины глаз начинают не просто блестеть, а разгораются тысячами киловатт… – Как?! – Вот так: дети рождаются от любви взрослых людей – мужчины и женщины. У вас есть папы и мамы, которые любят друг друга, поэтому появились у них такие славные дети – вы! – А если не у взрослых людей? То не может? – Бывает, что и не у достаточно взрослых людей появляются дети, – а далее бурчу «про себя», – но это, как правило, патология. – Что-что? Патоло…? Что?

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

– Патология – это отклонение от нормального состояния. Примерно так говорят врачи. Две дюжины глаз внимательно глядят на меня, но уже не сканируют моѐ сознание. – А причем здесь врачи? Это что ли болезнь? – Думаю: хуже, чем болезнь, – человек ещѐ недостаточно вырос, а вынужден отвечать за ещѐ одного, заметьте, беспомощного человека… Поверьте, это очень трудно! – Ладно, я сейчас загуглю и узнаю. Окей, Гугл... У детей могут быть дети? Ой, у меня деньги на телефоне закончились! Сонь, посмотри у себя! – Я телефон дома оставила. – Хорошо, я потом сама посмотрю! – …А помогите мне нарисовать голову лошади! Никак не получается, – просит Аня, срисовывая лошадь с книжной иллюстрации. – Голова лошади – это сложная работа, в таком виде еѐ трудно будет плести. Не все взрослые кружевницы с такой работой могут справиться. Надо обратиться к стилизованным рисункам, мы это обсуждали. Рисуй упрощѐнно, как в мультфильме, чтобы твой рисунок можно было перевести в технический, а из него – в сколок. Давай попробуем! Да, мы уже говорим на профессиональном языке и понимаем друг друга,

хотя ещѐ совсем недавно использовали сказочную терминологию. – Нет, сначала ко мне подойдите, пожалуйста! У меня нитки совсем запутались! – Катя в очередной раз уронила подушку с прикреплѐнной к ней работой, отчего и запутались нитки. – А потом ко мне подойдите, я зашивку правильно делаю? – спросила Соня, которая умеет почти всѐ, но не уверена в собственных силах. – Да, всѐ у тебя правильно, не торопись, пожалуйста. Работа просто замечательная! …Ну вот – занятие по кружевоплетению вошло в своѐ обычное русло. Пусть в мире знают все – мы кружевницы, Мы кружево рисуем и плетѐм! Коклюшки с нитками взлетают, словно птицы, А на столе – с рисунками альбом!.. Это тоже наше коллективное творчество, мы и стихи писать пробуем, и сказки... Сейчас они мои выпускницы, но продолжают учиться в своей гимназии. Иногда приходят в студию. Больше не слышала вопросов на тему «Откуда берутся дети?» Только вот до сих пор так и не знаю, права была я или нет, уходя от прямого обсуждения внеурочного вопроса... Надежда Волынкина, член МГП 32

Завершился первый этап нашей литературной акции под названием Фестиваль искусств «Магреб аль-Акса», который был подготовлен и осуществлен МГП, Ассоциацией для продвижения русскоговорящей культуры в Марокко «КУЛЬТУРУС» и Ассоциацией русскоговорящих женщин Марокко «Соотечественницы». Фестиваль «Магреб аль-Акса» – уникальный проект, направленный на сохранение и приумножение культурного наследия стран, где проживают наши соотечественники. Он дал возможность познакомиться с творчеством как русскоговорящих, так и иностранных авторов. А так же преподнес всем нам шанс стать чуточку, но ближе друг к другу. До начала фестиваля, на который прибыла наша делегация, организаторами фестивальной акции были проведены предварительные мероприятия. В том числе и соревнования между людьми творческих направлений по самым разным номинациям. Это были стихи и проза, живопись и музыка. Чуть раньше мы уже объявляли лонг-лист открытого многоуровневого конкурса, проводимого в преддверии Фестиваля искусств «Магреб аль-Акса», но еще раз повторимся и напомним, что авторы, попавшие в лонг-лист полуфинала, автоматически перешли в финал конкурса и в его длинный список. А вот кто попадет в короткий список и станет победителем, будет известно весной 2017 года на последних мероприятиях уже в Израиле. Заключительный этап – Фестиваль искусств «Барабан Страдивари» – состоится со 2 по 9 мая на восточ-

ном побережье Средиземного моря. Заявки на участие в конкурсах и фестивале принимаются. Дополним только тем, что авторы могут по желанию принять участие и в тех номинациях, которые на данный момент ими остались еще пока без внимания, а также поучаствовать в новых. Будем рады видеть новые лица и новых творцов. Следите за нашей информацией. Итак, фестиваль искусств «Магреб аль-Акса» стартовал в Марракеше и продолжился в Касабланке. Открытие состоялось 30 октября в Королевском театре. Церемонию вели Лада Баумгартен – писатель, ответственный секретарь МГП и Михаил Сафронов – актер, художественный руководитель КИТЕМЕА, представитель гильдии писателей в Москве. В рамках первого мероприятия были организованы выставка русскоговорящих художников и дискуссия «Деятели культуры и искусства Марокко и МГП в культурном диалоге». В концертной части приняли участие музыканты из Беларуси, Вероника Эстиваль (Цилюрик) – пианистка из России, сегодня проживающая в Марокко, болгарская певица Марианна Найденова и бельгийский гитарист и композитор, меценат Франсис Гойя. Несколько слов о последнем в списке, но не последнем по значимости и популярности. Если посчитать, то на сегодняшний день Франсис Гойя продал более 28 миллионов своих альбомов по всему миру. Русские мотивы Гойе удаются как нельзя лучше, о чѐм свидетельствует и его прекрасный аль-

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

Франсис Гойя

бом Moscow Nights. В этот альбом вошли обработки народных песен: «Калинка», «Две гитары», «Очи черные» и необыкновенные интерпретации «Подмосковных вечеров». Альбом Moscow Nights, записанный в Москве, был издан в 1981 году во всех республиках Советского Союза, где пользовался широкой популярностью. Это позволило музыканту стать западноевропейской звездой в Восточной Европе. Но только концертной деятельностью Франсис Гойя никогда не ограничивался. На протяжении многих лет он оказывал помощь детским домам и средним школам в Камбодже, департаменту неотложной педиатрии больницы королевы Фабиолы в Бельгии, Онкологическому фонду Сен-Мишель в Брюсселе. В Марокко он организовал фонд, целью которого стало открытие новых талантов среди детей и подростков. Да, вот такие сюрпризы порой готовит нам судьба. А стало возможным нам всем принять участие в одной совместной акции лишь благодаря Фестивалю искусств «Магреб альАкса» и нашим соотечественницам из Марракеша. Гостей фестиваля с нашей стороны приветствовали члены МГП, финалисты конкурса, проведенного в преддверии фестиваля «Магреб аль-Акса»: писатель и журналист из России, шеф-редактор журнала «Личная жизнь» – Виолетта Минина и писатель и журналист, проживающая сегодня в Германии, Марина Ламбертц-Симонова. От хозяев и принимающей стороны выступили Елена Хвалова (Марракеш) и Элеонора Юсуфин (Касабланка).

НОВЫЙ РЕНЕССАНС 3/25-2016

В рамках фестиваля также состоялись мастер-классы по актерскому мастерству от Михаила Сафронова, на развитие фантазии «Слушаем и рисуем» – от наших писателей; а также Поэтри-слэм и представление новых книжных проектов. Впрочем, только деловыми и творческими встречами фестиваль не ограничился. За что большое спасибо нашим коллегам из Марокко. Мы совершили экскурсии по Марракешу и Касабланке, отведали традиционные марокканские блюда и искупались в Атлантическом океане. Вот так незаметно пролетели 10 дней, проведенные нашей делегацией в государстве Марокко на фестивале «Магреб аль-Акса». Во время отъезда некоторые из нас грустно вздыхали о том, что завершение подошло так быстро, поскольку не все успелось, что хотелось… Но ведь и мы не ставим точку… Мы показали себя и увидели местных творцов, познакомились и пообщались с интересными людьми, прониклись местным духом и национальным колоритом, а творчество и сотрудничество не только сплотили нас, но и повлияли на собственное мировоззрение и мироощущение. Да, каждый из нас оставил кусочек своего сердца в Северной Африке, но это говорит лишь о том, что придет время, и мы снова вернемся – к тебе, «дальняя страна солнечного заката», и к вам, наши новые друзья!.. Лада Баумгартен, член МГП