http://www.classicalmusicnews.ru/reports/onegin-snova-na-bregah-nevyi-vmihaylovskom-teatre/ «Онегин»… снова на брегах Невы, в Михайловском театре 51141 25.07.2014РАЗДЕЛ: РЕПОРТАЖИ ОСТАВЬТЕ КОММЕНТАРИЙ
Дмитрий Корчак в роли Ленского На сцене Михайловского театра в Санкт-Петербурге 17 июля была представлена очередная, теперь уже третья по счёту в этом театре, премьера оперы “Евгений Онегин” П.И. Чайковского. Постановка была доверена молодому режиссёру Василию Бархатову. Сам театр дышит величием и достоинством, осознавая свою историческую ценность, подобно принцу королевской крови, когда ничего не надо доказывать: всё есть и все это видят. Уютный зрительный зал Михайловского театра как раз тех размеров, которые позволяют артисту в наибольшей степени быть в контакте со зрителем. Да и сама опера «Евгений Онегин», написанная П.И. Чайковским и означенная им как лирические сцены, не предполагала огромных театральных залов, тем более, что речь шла об очень интимных моментах жизни человеческой души, сердца, о любви и её воплощениях в счастье или несчастье. В преддверии премьеры много было говорено о концепции режиссёра-постановщика Василия Бархатова. В своих выступлениях, интервью он говорил, что не привязывает действие к определенному времени. Обсуждались установления режиссёра – постановщика для артистов от хора и до солистов. Были споры и многие исходили из худших предположений. Открылся занавес и зрителям предстала полноводная река, сверкающая на солнце, мирно несущая свои воды далеко за горизонт. Эта река навевала размышления о скоротечности жизни, о непрерывном потоке времени, о том, что на её берегах может быть, а может и не быть, счастливая жизнь. Эта река таила загадки и несла тайны, которые мы никогда не узнаем. В зависимости от времени года и событий, происходивших в этот момент, менялся и цвет реки. Так, с наступлением осени воды реки темнели, а зимой покрыта она была белой пеленой.
Жизнь семейства Лариных протекала в деревне, на берегу этой загадочной полноводной реки. Декорации представляли некое дачное строение с типичной для этих построек верандой. Первый дуэт Ларина-Няня увлекал прекрасным сочетанием голосов и проникновенным исполнением. А вот жесты обеих исполнительниц (А. Виноградова – Заболотская и Е. Витман) настораживали. Внутренний голос обращался к режиссёру-постановщику В. Бархатову: «Почему и зачем такая агрессия в жестах?» Раздражены, обеспокоены, суетливы были и сёстры Ольга – Ирина Шишкова, Татьяна – Асмик Грирорян. Опять же, выражалось это нерасположение их друг к другу резкой походкой, неулыбчивостью, какой-то непонятной озабоченностью, даже суетливостью. Потом на сцену привалила толпа крестьян, нет, лучше и точнее сказать, арестантов, во всяком случае, если судить по одежде. Общий тон их одежд был грязно-серый, на головах матерчатые серые ушанки, одеты они были в телогрейки. Снова внутренний голос вопрошал господина Бархатова: «Разве это не привязка ко времени, к периоду сталинских репрессий, времени ГУЛАГ-а?». Эта орава никак не ассоциировалась с крестьянами русской деревни. А уж что они творили на сцене, так это можно описать как хаос или пьяную оргию. Кстати, персонажи с бутылками и в состоянии подпития постоянно дефилировали в массовых сценах. Разумеется, возникали вопросы и тут к постановщику оперы: на какой платформе, музыкальной, текстовой, возникли такие ассоциации? Откуда это всё и зачем? Не обошлось без вопросов к режиссёру – постановщику и с момента первого появления главных персонажей Онегина – Владислава Сулимского и Ленского – Дмитрия Корчака. Друзья спускаются по наклонной тропе, балансируя с тортом в руках между зачем-то поставленной им под ноги лодкой и крутым спуском. Онегин вида партикулярного, в драповом пальто вневременного покроя. Такого человека, по виду средних лет, можно встретить на Невском осенней порой. Ленский же, совсем другое дело: длинное светлое пальто элегантного покроя сразу определяло романтический характер героя. Все детали отошли, забылись, как только зазвучал голос. Действительно, это тот редкий случай, когда певец поёт музыку, а не ноты. Все движения певца были сопряжены с текстом и составляли единое целое, именуемое гармонией. Ленский – Дмитрий Корчак захватил внимание зала и не отпускал его до конца своей партии, а точнее, спектакля. Разумеется, успех определяется взаимодействием с партнёрами. Знаменитое ариозо Ленского, признание в любви «Я люблю Вас, Ольга!..» было исполнено на высочайшем градусе искренности в минуту открытия горизонтов бесконечного счастья. Удивительной оказалась Ольга – Ирина Шишкова, обладательница красивого меццо-сопрано. Её хрупкая фигура, тонкие линии рук, весь облик передавали изумление при созерцании некоего чудесного откровения. Замерев, Ольга как бы боялась спугнуть это видение. А вот арию «В Вашем доме…» Ленскому пришлось исполнять, по замыслу режиссёра-постановщика, в тесном верандном помещении. Прозвучала она в звенящей тишине зала, потому что все хотели услышать эту чудесную музыку, эти
слова, передающие предчувствие трагедии. Закончилась же эта сцена пришествием беснующейся толпы крестьян, если их можно так назвать. Эта беспорядочная масса захватила Ленского в свои объятия, толкала его, дёргала за одежду, кружила. Всё было не к добру и кончилось ссорой двух бывших друзей Ленского и Онегина. Всё рушилось в сознании Ленского: и друг теперь не друг, а враг, коварный соблазнитель, бесчестный человек, и Ольга его не любит, и честь его оскорблена. Дуэль неизбежна и приближает роковую развязку. Ленский загнан в тупик, окружён. Выхода нет. В этой безнадёжности, трагично звучит знаменитая ария Ленского «Куда, куда вы удалились…». Во время музыкального вступления к этой арии поэт Ленский что-то торопливо пишет. Лицо его озарено внутренним светом. Он весь во власти светлых воспоминаний. Неизбежный конец застаёт его в этом устремлении к свету жизни, в недоумении перед жестокой реальностью. Все эти смыслы были переданы замечательным артистом тенором Дмитрием Корчаком. Вокальная составляющая этой партии в исполнении Дмитрия Корчак не раз покоряла зрителей и взыскательную критику. И на этот раз ария взорвала зал долго не утихавшей овацией. Поединок, роковая развязка, приближался. Только поединка в классическом варианте не случилось, а была потасовка, драка при скоплении разношёрстной толпы, с любопытством взирающей на происходящее. Эта толпа и сбросила Ленского, столкнула его вниз. Он упал навзничь, совершив этот опасный трюк, внедрённый постановщиком в ткань спектакля. Спрашивается, зачем, что за цель использования такого приёма, который под стать хорошему каскадёру? В третьем, заключительном акте оперы всё как-то смешалось. Тут и фуршет, и вокзал, и духовой оркестр. Онегин мечется, его не узнают, не пускают. Генерал Гремин – Айн Ангер, обладатель Татьяны, нарочито назидательно проводит свою знаменитую арию «Онегин, я скрывать не стану…», не оставляя никаких надежд на успех исканиям Онегина. Последняя ария Татьяны в сцене объяснения её с Онегиным прозвучала глубоко драматично, возвышенно, но безнадёжно. Исполнительница партии Татьяны, сопрано Асмик Григорян, блестяще справилась со всеми положениями своей роли, везде была достоверна и убедительна. Голос певицы, красивое, сильное сопрано, легко покорял все вершины этой очень непростой в вокальном отношении партии. Безусловно, это большой и неоспоримый успех молодой певицы. Состав спектаклей был воистину звёздным, мировым. Высокая планка была определена тенором Дмитрием Корчаком с первого момента его появления на сцене. Можно сказать, что он повёл за собой всех исполнителей, задавая тон в дуэтах, в сценах и, конечно, в своих красивейших ариях. Следует отметить, что Ленский Дмитрия Корчака получился на этот раз более романтичным, возвышенным, чем, скажем, в Венской опере в прошлом сезоне. Это новое прочтение партии Ленского в творчестве Дмитрия Корчака. Замечательной была работа оркестра, руководимого дирижёром Василием Петренко. Здесь было редко встречаемое единение солистов и оркестра. Музыка в спектакле была неспешным повествованием, усиливающим трагические моменты,
обозначающая редкие проблески света, надежды. Гений П.И. Чайковского как-то определённо был обозначен, чётко проявился. Спектакль состоялся, оставив у зрителей глубокое эмоциональное впечатление. Ещё раз убеждаешься, что опера – это музыка и пение. Людмила Краснова