Эльхан Аскеров - Кресты на песке

Эльхан Аскеров Кресты на песке …Самый молодой доцент Тель-Авивского университета истории и этнографии, Сара Блумборг, натыкается в очередной экспедиции на странный артефакт, и нос к носу, а точнее, мозг к мозгу, сталкивается с верховным магрибским магом, нашедшим способ перенести своё сознание сквозь время ради поиска достойного приемника. Но как оказалось, и в нашем времени его не нашлось. Но в уплату за работу, он решает показать Саре то, что было много лет назад. Ведь ей, как историку, это было очень интересно… …Моей маме посвящается… Сара Блумборг, доцент Тель-Авивского университета устало разогнулась и, потерев кулаками поясницу, вздохнула. Вот уже третью неделю она словно крот упрямо рыла носом землю, пытаясь вырвать у земли очередную тайну. Но пустыня прочно хранит свои секреты. Здесь, на границе Сирии и Аммана, где когда-то пролегал путь знаменитых крестоносцев к легендарному Иерусалиму, на каждом квадратном метре песка можно было найти что-нибудь интересное. Но все эти находки, давно уже перестали её интересовать. Как не крути, а ржавые клинки, пробитые кольчуги и смятые шлемы совсем не то, что можно назвать настоящей удачей. В современном мире, только ленивый не знает, как выглядит рыцарский меч, и что такое доспехи. Нет, ей нужна была настоящая находка. Ведь эти скалы располагались в нескольких десятках километров от морского берега, где по преданию, и некоторым историческим фактам высаживались крестоносцы первого похода. Хотя, сама Сара больше склонялась к версии, что высадка эта произошла в Яффе, ближайшем от Иерусалима порту. Впрочем, сейчас точность данного факта интересовала её меньше всего. С тех пор, как она случайно наткнулась в запасниках этнографического музея на всеми забытый свиток, Сара потеряла сон. Это было описание жизни и ритуалов пропавшего племени магрибов. Будучи историком, она отлично знала, что это название части африканского континента, куда входят сразу несколько государств, но то, что это не просто название местности, а племя, Сара узнала впервые. Но больше всего, её заинтересовал тот факт, что магрибов называли племенем колдунов. Те несколько фактов, которые она смогла проверить в других источниках, неожиданно навели Сару на мысль, что этим племенем стоит поинтересоваться плотнее. Ведь известно о магрибах было очень мало. Экспедиция в эти места, подвернулась ей очень вовремя. Студентам нужно

было проходить практику, и Сара, не долго думая, согласилась принять в экспедиции участие. И вот теперь, озадачив студентов, она старательно обыскивала каждый уголок, каждую пещеру, которую смогла обнаружить в этих скалах. Удивлённо поглядывавшие на неё студенты, то и дело крутили пальцами у висков, выражая, таким образом, своё отношение к археологическим раскопкам в каменных нагромождениях, но Сара упрямо делала своё дело. Вооружившись мощным фонарём, совком и щёточкой, она каждое утро поднималась в скалы, буквально обнюхивая каждую расселину, которая только попадалась ей на глаза. Женщина не собиралась объяснять этим недоучкам, что обнаружить интересный артефакт можно не только в земле. Ведь в те незапамятные времена, люди во всю пользовались пещерами как временным пристанищем. Не могла она объяснить им и то, почему вдруг принялась так упорно искать что-то, связанное с этим странным, загадочным племенем. Просто какое-то внутренне чутьё подсказывало ей, что именно в этих камнях, можно что-то найти. Побывав в паре десятков подобных, «игрушечных» экспедиций, Сара давно уже научилась доверять своему чутью. Как смеялся её отец, в такие моменты, она больше всего напоминала молодую охотничью суку. Смелую до наглости, упрямую, и такую же азартную. Вообще, внешность часто доставляла Саре множество неудобств. Именно из-за неё, она так и не вышла замуж, отдавая всё свободное время работе. Ростом в метр шестьдесят, худая, остроносая, она действительно на первый взгляд напоминала молодую таксу. Рыжие волосы, узкие бесцветные губы, и острый, длинный нос. Отсутствие женских прелестей она с лихвой компенсировала сарказмом и острым языком. Ещё во времена своего студенчества Сара прославилась среди сокурсников как отличный собеседник и «свой парень», с удовольствием участвуя в студенческих вечеринках и тайных попойках. Но дальше дружбы, с парнями дело не шло. Плюнув на попытки построить семейное счастье, Сара сосредоточилась на работе, и вскоре стала самым молодым доцентом кафедры истории и этнографии в своём университете. И вот теперь, она с упорством достойным лучшего применения, обшаривала скалы, мысленно проклиная собственное упрямство. Она и сама не понимала, что именно хочет найти, но каждое утро, с маниакальным упорством уходила искать. Обойдя по периметру очередной булыжник, Сара мрачно покосилась на странное углубление у самого подножия скалы, и присев на корточки, нехотя ковырнула совком слежавшийся песок. К её удивлению, незаменимый при раскопках инструмент легко ушёл в расселину. Несколько минут привычной работы, и удивлённому взору женщины открылась верхушка грота. Подумав, Сара сунула совок в карман джинсов и, развернувшись, решительно зашагала в лагерь. Здесь, нужна была нормальная лопата, и пара помощников.

Но, как выяснилось, помогать ей, никто не собирался. Едва заслышав, что второму после руководителя экспедиции лицу, требуется помощь, студенты тут же делали вид, что ужасно заняты, и моментально исчезали за палатками. Убедившись, что подмоги от неблагодарных студиозусов ждать не приходиться, Сара закинула на плечо лопату, и всё тем же решительным шагом вернулась к найденному гроту. Но стоило ей только слегка потревожить песок, как из дыры, узким потоком хлынула лавина. Быстро отскочив в сторону, и моментально оседлав соседний валун, Сара с ужасом смотрела на это шествие, чувствуя, как шевелятся волосы на затылке. Это было страшно и странно. Обычно, в такие кучи скорпионы сбиваются по весне, учуяв готовую к спариванию самку. Но это, обычно происходило ранней весной, а сейчас стояла середина лета. Дождавшись, когда этот странный поток иссякнет, она осторожно спустилась с валуна, на который взлетела одним прыжком и, убедившись, что насекомые расползлись, снова вонзила лопату в песок. Несколько часов упорной работы, и вход в пещеру стал доступен. Мрачно посмотрев на толстый пласт слежавшегося песка, набившегося в пещеру, Сара испустила тяжёлый вздох, и решительно взялась за инструмент. К вечеру, накидавшись песка до ломоты во всех суставах, она вернулась в лагерь и, заставив себя поесть, свалилась спать. Так продолжалось день за днём, пока, наконец, не настало время отставить лопату, и взяться за совок. Часами, просеивая песок, она пыталась найти хоть что-то. Но прежде чем взяться за работу, Сара старательно осмотрела стены пещеры. К её удивлению, на стенах не оказалось ничего, кроме странного орнамента. Непонятный узор опоясывал всю пещеру по периметру, на высоте приблизительно сорока сантиметров от пола. Тщательно описав и сфотографировав его, Сара старательно соскребла с камня образцы краски и, упаковав всё в чемодан, принялась за пол. Теперь, когда было найдено что-то, что подтверждало наличие у неё серьёзного научного чутья, она работала с энтузиазмом. Следующие четыре дня не принесли новостей. Час за часом, просеивая песок, Сара упрямо продолжала искать. Не зная зачем, не понимая, что именно ищет, она продолжала работать. Вечером пятого дня, железный совок вдруг брякнул обо что-то, и Сара замерла. Всё ещё, не веря собственной удаче, она принялась осторожно разгребать песок. Жёсткая щётка сметала пласты песка, обнажая что-то непонятное. Это был не камень, но что именно, она не понимала. Только закончив расчищать верхушку найденного предмета, Сара вдруг сообразила, на что наткнулась. На полу, прямо посреди пещеры, стояла железная шкатулка. Сухой воздух и толстый слой песка отлично защитили её от ржавчины. Очистив крышку, Сара судорожно схватилась за фотоаппарат. Такого, она ещё не видела. Квадратный, высокий ларец снаружи был полностью покрыт уже знакомым ей орнаментом. Только в самом центре крышки ларца была искусно выгравирована голова какого-то животного. Сделав десяток снимков, Сара снова взялась за совок. Теперь, убедившись, что найденный предмет сделан из

железа и находится в отличном состоянии, она могла работать на много смелее. Полностью освободив свою находку от песка, Сара ещё раз внимательно осмотрела ларец и, заметив по бокам ручки, решительно ухватилась за них. Но как оказалось, её слабых сил не хватало даже на то, чтобы просто оторвать ларец от пола. Всё, чего она смогла добиться, так это просто немного сдвинуть находку с места. Закусив губу, Сара упрямо тряхнула головой и, подхватив чемодан с оборудованием, отправилась в лагерь. Вынести из пещеры ларец, смогли только четверо парней, предварительно обвязав его верёвками и закрепив их на длинной жерди. Взвалив поклажу на плечи, парни потащили добычу в лагерь, пыхтя и отдуваясь так, словно ларец весил, по меньшей мере, центнер. Сама доцент, носилась спутником вокруг процессии, волнуясь так, словно парни тащили хрустальную вазу. Успокоилась она, только когда находка была погружена в машину и как следует закреплена. Быстро собрав вещи, Сара окликнула одного из парней и, прыгнув за руль, запустила двигатель. Её не остановила даже надвигающаяся темнота. Главное, сейчас для неё было побыстрее доставить находку в университет, и приступить к изучению. Машину обратно должен был пригнать её попутчик. Как не крути, а практика у студентов ещё не закончилась, но Сара, заполучив в руки столь необычный артефакт, уже и думать, забыла про своих подопечных. Впереди, ясно замаячила докторская, тема, для которой, была надёжно закреплена в кузове джипа. Уверенно ведя машину по едва заметной в сумерках дороге, она пыталась понять, что именно заставило её так упорно проводить поиск в скалах. Так и не придя к однозначному решению этого вопроса, Сара отложила его решение до лучших времён, и сосредоточилась на дороге. Утром, усталая, но счастливая, она остановила джип у ворот университета, и едва выскочив из машины, громовым голосом потребовала вызвать охрану. Сидевший в будке у ворот охранник, в экстренном порядке вызвал сослуживцев и, выхватив пистолет, ринулся к машине. Только теперь доцент Блумборг поняла, что натворила. Вызывать охрану можно было только в случае угрозы нападения, но отступать уже было поздно. В свете постоянных террористических угроз и самоподрывов всяких фанатиков, любой ложный вызов охраны строго карался руководством университета. Ведь даже летом в здании находились студенты, а это значит, что их должны охранять постоянно. Впрочем, как и само здание. Попытки взорвать университет, и пронести в него оружие пресекались уже ни раз. Так что, вызов Сары являлся ничем иным, как прямым нарушением правил. Испустив тяжёлый вздох, Сара приготовилась к спору. От центрального здания, грохоча ботинками, неслась куча охранников, сжимая в руках оружие. Дождавшись, когда бравые стражи добегут до машины, Сара сходу взяла быка за рога. Не терпящим возражения тоном, она приказала немедленно, со всеми предосторожностями доставить находку в

лабораторию, обеспечив при этом ей максимальную безопасность. Говоря всё это, она ткнула тоненьким пальчиком с обломанным ногтем в кузов машины, и гордо выпрямилась, сложив руки на груди. Но охранники, сообразив, что тревога оказалась ложной, только мрачно переглянулись и, убрав оружие, насупились.

-В чём дело, господа ? Вам что-то непонятно ?- сделала вид что удивилась Сара.

-Мы не носильщики, а охрана. Так что, переносить свою находку вы будете сами. Наше дело, охрана и безопасность, - угрюмо проворчал старший смены и, ткнув пальцем в двух ближайший бойцов, приказал им остаться у машины. Для охраны найденного раритета. Остальные, подчиняясь его молчаливому жесту, отправились обратно. Растеряно глядя ему в след, Сара поняла, что долгих объяснений с деканом на этот раз, не избежать. Но очень скоро, эйфория от нежданной находки взяла своё, и она отправилась искать кого-то, кто поможет ей перенести ларец в лабораторию. Саре не терпелось начать изучение необычного артефакта, ведь эта находка, только её, собственная добыча. С огромным трудом, найдя четырёх крепких парней, она уговорила их поработать грузчиками, и успокоилась только после того, как тяжеленный ларец был водружён на её рабочий стол. Бесцеремонно выпроводив помощников, и захлопнув дверь, Сара буквально рухнула в кресло, и насторожено уставилась на свою находку. Теперь, оказавшись в своей лаборатории, она могла взять паузу и немного обдумать прошедшие события. Но неуёмное любопытство толкало женщину всё дальше. Вскочив с кресла, Сара включила лампы и, схватив фотоаппарат, принялась снимать ларец со всех сторон. Потом, сменив фотоаппарат на кинокамеру, снова засняла находку, стараясь сделать так, чтобы в кадре оказался каждый сантиметр ларца. Потом, установив камеру на штатив, склонилась над замком. Но как оказалось, замочная скважина, была с секретом. Сколько не билась она, сколько не пыталась менять отмычки и крючки, замок так и не открылся. Решив изменить тактику, она принялась старательно нажимать на все выступы и завитушки, пытаясь разгадать секрет ларца. Но всё было тщетно. Устало, разогнувшись, Сара задумчиво посмотрела на голову зверя, выгравированную на крышке и, не удержавшись, показала ей язык: -Чего вылупился ? Лучше бы подсказал, как замок открыть. Само собой, картинка промолчала, но Саре вдруг показалось, что глаза зверя чуть сместились. Списав это на усталость от недосыпа, девушка взяла со стола лупу и, переместив лампу, принялась тщательно изучать гравировку. Чем больше она смотрела на странного зверя, тем больше поражалась искусству неведомого мастера, создавшего это чудо. Но сколько она не пыталась, но так и не смогла припомнить, что за зверь изображён на крышке ларца. На первый взгляд, его можно было принять за оскалившегося льва, но Сара никогда не видела подобных изображений этих зверей. Первое отличие

заключалось в отсутствии гривы. А главное, форма головы была другая. Но ведь магрибы жили на севере Африки и не могли не знать, как выглядит настоящий лев. Так и не найдя ответа что это за зверь, Сара взяла в руку пинцет, и попыталась осторожно извлечь из глаз животного попавшие туда песчинки. Неожиданно, тонкие концы инструмента проскользнули в отверстия, обозначавшие зрачки, и в тишине лаборатории раздался отчётливый щелчок. Вздрогнув, Сара выронила пинцет, и испугано икнула, когда тяжёлая крышка медленно приподнялась. Не глядя, отложив в сторону лупу, она медленно шагнула к столу, и буквально кончиками пальцев откинула крышку. В ларце, в специальном углублении, оббитом охряной шёлковой тканью, лежала крупная, на первый взгляд хрустальная сфера, странного, молочно-серого цвета. В тот момент, когда на шар величиной с детскую голову упал свет галогеновой лампы, Саре вдруг показалось, что внутри сферы что-то шевельнулось. Словно какая-то тень промелькнула в туманной глубине шара. Схватив фотоаппарат, она сделала несколько снимков с разных ракурсов и, отложив его в сторону, осторожно подошла к столу. Ей вдруг почему-то стало очень страшно, словно в ларце лежал не хрустальный шар, а ядовитая змея. Взяв себя в руки, женщина проверила настройки видеокамеры, и выдвинула ящик стола. Надев тонкие нитяные перчатки, Сара осторожно взяла сферу в руки и, поднеся её к свету, попыталась рассмотреть, что это за материал. Дальше, полыхнула ослепительная вспышка, и мир перестал существовать. *

*

*

Это было страшно. Сознание вернулось как-то резко, рывком, словно кто-то просто повернул выключатель. Сара не понимала, где находится и что происходит, а самое главное, она не понимала, что с ней случилось. Неожиданно, она услышала громкий, звучный голос со странным, гортанным акцентом: -Столько лет ?! Столько лет, столько усилий, и всё только для того, чтобы меня нашла женщина иудейка ! Боги ! Чем я прогневил вас ?! Ярость и обида, прозвучавшие в голосе говорившего не на шутку напугали её. Но вскоре, природная стервозность взяла своё, и Сара, не удержавшись, спросила, вложив в вопрос столько яду, сколько успела скопить за время невольного воздержания от скандалов: -А что вас не устраивает ? То, что я женщина, или то, что я иудейка ?

-А-а, очнулась, - сварливо отозвался говоривший. – Что ж, я, пожалуй, отвечу на твой вопрос. Меня не устраивает ВСЁ ! В последнее слово её собеседник вложил столько ненависти, что Сара почувствовала себя кроликом перед огромным удавом. В голосе неизвестно отчётливо звучали сила, властность и многолетняя привычка повелевать. А главное, в нём звучала бешеная ярость, способная напугать кого-то значительно смелее неё.

-Думаете, вам было бы проще, наткнись на вас мужчина араб ?- взяв себя в руки спросила Сара, постаравшись сделать всё, чтобы голос её не дрожал.

-Нет. – Помолчав, ответил неизвестный. – Теперь, когда я заглянул в твой разум, я знаю, что от этого ничего бы не изменилось. Столько усилий, столько лет, и всё впустую.

-В мой разум ? Что это значит ?- возмущённо фыркнула женщина.

-Это значит именно то, что ты услышала. Твой разум. Я прочёл твои мысли, если тебе так понятнее, - зарычал мужчина в ответ. Только теперь Сара вдруг поняла, что слышит его ответы как-то странно. Не ушами, а сознанием. Словно его слова возникали в её мозгу сами по себе, минуя уши. Ко всем прочим неприятностям, она поняла, что ничего не видит, и почему-то почти ничего не чувствует. Словно вокруг неё разом образовалась пустота или невесомость. Отсутствовали такие привычные понятия как верхи низ, право и лево. Вот это уже было страшно. Чувствуя, что начинает впадать в панику, Сара поспешила возобновить разговор: -Простите, но я уже ничего не понимаю, - растеряно пролепетала Сара.

– И почему я вас не вижу ? Что вообще тут происходит ?

-Не видишь ? Ты, похоже, так и не поняла, что случилось и с кем имеешь дело, - с тихой угрозой произнёс голос.

-Тогда, может, вы представитесь, чтобы я могла проникнуться торжеством момента, - не удержалась от сарказма Сара.

-Безмозглая курица, - презрительно фыркнул неизвестный. – Я Мосаул Агамбвата, последний из верховных магов племени магрибов. Когда христианские собаки вырезали моё племя, и мне оказалось некому передать свои знания, я принял решение. Сделать так, чтобы моё сознание, моё КА, пережило время. Эти знания не должны были пропасть, но как оказалось, с каждым новым поколением, люди становились только хуже, и теперь, я вижу, что ошибся. Эти знания не должны попасть в руки, таким как вы. Они умрут вместе со мной.

-Подождите, вы хотите сказать, что нашли способ перенести своё сознание сквозь время ?!- растеряно переспросила Сара. Услышанное, казалось ей чем-то из области фантастики. – Переместив его в камень ?!

-Нашёл способ ? Дура, этому способу больше лет, чем существует ваша вонючая цивилизация. Глупцы, вы умудрились потерять то, что было известно до вашего существования.

-Простите, уважаемый, но я уже совсем запуталась, - не сдержала любопытства Сара, забыв обидеться на дуру. – Может, вы всё-таки ответите на несколько моих вопросов, чтобы внести ясность в наши отношения ?

-Спрашивай. Теперь уже, всё это не имеет значения, - прозвучал усталый ответ.

-Тогда, я начну по порядку. Как получилось, что вы вдруг оказались здесь, в моём времени ? Почему я могу слышать вас, но не вижу, и почему вы всё время намекаете, что вы из прошлого ? А, самое главное, где мы оба находимся ?

-Мы там, где ты открыла мой ларец. В твоём времени, я оказался потому, что хотел этого. В этом и состоял мой замысел. Пройти через время, и передать свои знания достойному приемнику. А не видишь ты меня потому, что я говорю с тобой при помощи мыслеречи. Меня нет рядом с тобой во плоти, здесь только моё Ка. И я не намекаю тебе, что я из прошлого. Я говорю тебе об этом открыто. Я пришёл из прошлого. Что тут непонятного ?

-Всё понятно. А что такое, это ваше Ка ?- тут же спросила Сара.

-Ка, это то, что вы в своём мире называете сознанием человека, вздохнул голос. – Я много лет готовил эту волшбу. Подбирал нужные составляющие, ждал благополучного расположения звёзд, и когда пришло время, заключил своё Ка в алмазный шар, который ты и нашла. Слуги закрыли алмаз в ларце, ларец спрятали в подготовленной мной пещере, и предали моё тело огню, а я остался ждать.

-Хотите сказать, что ваше сознание провело долгие годы, вот в этой стекляшке ?!- растеряно охнула Сара.

-Стекляшке ? Ты действительно глупа, женщина. У тебя в руках самый крупный настоящий алмаз, который только можно было найти в тайных копях магрибов. Алмаз, не имеющий ни одного изъяна, ибо только цельный камень может удержать мощь сознания истинного мага. Этот камень я искал долгие три года, пока вместе со слугами скрывался в пустыне. В голосе говорившего прозвучало столько гордости и презрения к познаниям Сары, что той невольно стало стыдно за свою глупость. Помолчав, она собралась с духом, и задала следующий вопрос: -Но если вы такой могущественный маг, то почему не попытались дожить до наших дней в собственном теле ? Чего проще ? Произнесли заклятие, взмахнули посохом или жезлом, или что там у вас прилагается, и всё.

-Человек, живущий века ?! Ты действительно глупа. Рано или поздно, о таком человеке начнут говорить, а это значит, что тайна будет раскрыта. Невозможно бесконечно бродить по земле. Бренное тело, требует отдыха и пищи, а занятия магией, спокойствия и сосредоточения. Нет, я поступил правильно.

-Века ?! Хотите сказать, что пережили в этом камне века ? Простите, но это звучит слишком неправдоподобно, - фыркнула Сара.

-Ты не веришь мне ?- в вопросе говорившего послышалось шипение кобры.

-Простите, но просто попытайтесь поставить себя на моё место. Вдруг однажды, вы натыкаетесь на какой-то булыжник, и неожиданно узнаёте, что кто-то в этом булыжнике пережил столетия. Согласитесь, в такое трудно поверить.

-Как не смешно, но ты права. В это действительно трудно поверить, особенно тому, кто никогда не имел дела с настоящей силой. Вынужден признать, что ты действительно права, - ответил маг после минутного молчания. – Что ж. У меня осталось не много сил, но их хватит, чтобы показать тебе то, что я видел собственными глазами. Думаю, после этого ты

поверишь моим словам. Впрочем, мне всё равно, как ты относишься к нашей встрече. Главное, что мой план провалился и все усилия пошли прахом.

-И что же вы готовы мне показать ?- с интересом спросила Сара.

-Выбирай сама. Я могу показать тебе, как жило моё погибшее племя, но это будут однообразные дни. Жизнь в пустыне не допускает праздности. Могу провести тебя по событиям, которые вы все считаете легендой, связанной с Иерусалимом, могу показать, как менялась за эти годы пустыня. Решай сама.

-Вы сказали, что у вас мало сил. А что нужно сделать, чтобы вернуть вам их ? Если конечно, это вообще возможно.

-В этом мире всё возможно, но тебе этого не дано. Вернуть мне силы сможет только человек, имеющий склонность к магии. А главное, это должен быть мужчина. Сильный физически и духовно. Только мужчина.

-Но почему ?! Почему всё самое интересное достаётся мужчинам ?! Опять этот мужской шовинизм ?!- попыталась возмутиться Сара, но маг резко оборвал её: -Дура. Это только потому, что я сам мужчина. Мужское Ка может принять и воссоздать только мужчина. Нельзя смешивать разные начала мужчин и женщин.

-Ах да, вспомнила. Мужское и женское начало, инь - янь, хрень дрянь ! Как же мне это надоело !- окрысилась женщина.

-Ты действительно дура, - горько усмехнулся маг. – Неужели ты действительно думаешь, что мужчина и женщина изначально одинаковы ?

-А разве нет ? Чем мы хуже вас ?

-А разве кто-то сказал, что вы хуже ?- иронично усмехнулся голос. – Мы разные, в этом всё дело. Изначально разные.

-Разные ?- мрачно прошипела Сара. – А, по-моему, всё дело в том, что вы сами, из тех, женоненавистнических времён. Как там говорится ? Напомнить ? Разве не знаешь ты, Ева, что ты есть ? Ты есть врата дьявола, нарушившая запрет, первый нарушитель Божественного Закона. Ты есть та, кто соблазнила того, к кому дьявол не осмелился приблизиться. Во искупление смертного греха должен был умереть сын Божий ! Это ведь в ваше время считалось, что от менструальной крови может скиснуть вино, погибнуть урожай, заржаветь железо, а собачьи укусы становятся отравленными. У вас женщина даже собственности иметь не могла. Она сама была собственностью. Девчонки в двенадцать лет считались достигшими детородного возраста и отдавались замуж за стариков. Это про вас говорили, «время меча, время ветра и время волка», - зарычала женщина, наизусть цитируя отцов церкви Святого Павла и Святого Тертуллиана.

-Всё верно, но кое-что ты всё-таки забыла, - иронично усмехнулся маг.

-И что же это ?- насторожилась Сара, заметно сбавив тон.

-Что я никогда не был ни христианином, ни мусульманином, ни уж тем более, иудеем. Так что, всё тобой сказанное не имеет ко мне никакого

отношения. Но раз уж ты завела этот разговор, я попробую тебе кое-что объяснить. Ты иудейка, и знак твоей религии, звезда. Я прав ?

-Ну, да, - растеряно протянула Сара, не понимая, куда он клонит.

-И как она называется ?

-Звезда Давида.

-А как она выглядит ?- не унимался маг.

-Шестиугольная звезда. Да что вам от меня нужно ?- возмутилась женщина.

-Это не просто шестиугольная звезда, - устало вздохнул маг. – Это знак.

-Знак чего ?

-Знак равновесия. Значений у этой звезды не мало. Она является символом молитвы и веры, и состоит из двух наложенных друг на друга треугольников. Один, вершиной вверх, второй, вниз. В вашей каббале два треугольника обозначают то же самое, что означают символы инь и ян. Свет и тьма, душа и тело. Один треугольник обозначает вещество и тело, второй – вашу духовную сущность и мыслящий разум. А составленные воедино, они означают и то, и другое. Символ веры, где тело, разум и душа едины. Это и означает, что мы разные с самого рождения. У нас разные предназначения и в этом вся разница. Отсюда идут все различия и разница в силах.

-Что это значит ? Как понять, разница в силах ?- не поняла Сара.

-То, что может отнять у мужчины силы, женщину может сделать сильнее, - туманно пояснил маг.

-Не поняла.

-Не удивительно, - фыркнул маг. – Тогда попробуй представить, что может сделать женщина, если её ребёнку будет угрожать опасность ?

-Всё.

-Вот именно. Настоящая мать готова сделать ради своего ребёнка что угодно. Тогда как очень часто, мужчина просто может замереть в растерянности. В этом и заключена ваша сила. Вы черпаете её из собственной слабости. Мужчины так не умеют. Или сила, или слабость.

-Странный у нас с вами получается разговор, - растеряно вздохнула Сара.

-Странный, - задумчиво согласился маг. – Расскажи мне кто-нибудь много лет назад, что мой камень духа найдёт женщина иудейка, и мне придётся объяснять ей, что такое магия, я бы долго смеялся. Но ты нашла мой камень духа, и я здесь, рядом с тобой. Значит, это судьба. Что ж, значит, так тому и быть.

-Вы действительно считаете, что в нашем времени нет никого, кто мог бы вернуть вам силы и помочь возродиться ?- осторожно поинтересовалась женщина, подспудно ожидая, что маг снова обзовёт её дурой. Но вместо ожидаемой ругани, в ответ прозвучало только долгое молчание. Одновременно с этим, из сознания Сары, словно что-то на несколько минут пропало. Как будто потерялась, промелькнув, очень дельная мысль. Вместо этого, появилось ощущение полного одиночества. И когда она уже готова была окликнуть мага, утерянная мысль неожиданно вернулась.

-Нет. В твоём времени нет людей, способных справиться с таким могуществом, - последовал решительный ответ.

-А из чего вы сделали такой вывод ?- не удержалась от вопроса Сара.

-Из того, что в твоём мире магии практически не осталось. Вы верите, во что угодно, только не в то, что действительно существует.

-Странный ответ. Вы много говорите, но не отвечаете на конкретный вопрос. Это вы так развлекаетесь, или пытаетесь сохранить собственную тайну ?

-Ты говоришь глупости, женщина. Зачем мне сохранять тайну, если никто из твоих знакомых, да что там знакомых, тебе вообще никогда никто не поверит, вздумай ты рассказать о своём приключении. Нет, дело не в этом.

-В чём же тогда ?- не унималась Сара.

-Я использовал немного своих сил, чтобы осмотреть жителей ближайшего города. Среди них нет ни одного, кто был бы достоин такой чести.

-Чести, спасти вам жизнь ?- не сдержала она сарказма.

-Может, ты хоть раз для разнообразия воспользуешься мозгами раньше, чем языком ?- не остался в долгу маг. – Как можно спасти то, чего давно нет ? Неужели ты не слышала, что я тебе говорил ? Здесь, рядом с тобой находится только моё Ка. Моё сознание. Мой дух. Выбирай сама из всех этих названий. Любое будет правильным.

-Мне известны все, кроме первого, - огрызнулась Сара. – Так в чём заключается эта самая честь ?

-В чём ? Стать носителем древнейшей магии, получить знания сотен верховных магов племени магрибов. Это не только сила, это ещё и огромная честь. А главное, это огромная ответственность. Человек, достойный этого, должен быть чист сердцем, силён духовно и физически, а главное, равнодушен к богатству, роскоши и власти.

-А чем богатство-то вам помешало ?- растерялась Сара.

-Само по себе, оно никому не мешает, но человек слаб и, получив в руки возможность, быстро разбогатеть, не устоит перед соблазном, и начнёт заниматься стяжательством. А это, прямая дорога в темноту. Трудно удержаться от соблазна, легко получить в руки много золота сразу.

-Похоже, вы знаете, о чём говорите, - подпустила Сара очередную шпильку.

-Знаю. Когда юноша, готовящийся стать магом, получает первое посвящение, его отправляют в пустыню на год. Но за ним незаметно наблюдают трое из внутреннего круга высшего посвящения. Наблюдали при помощи магии, с утра до вечера и с вечера до утра. И если за прошедший год новоявленный адепт сумеет удержать себя от того, чтобы стать на тёмный путь, ему позволяют вернуться в племя.

-А если нет ?

-Его убивали.

-Сурово. Только я чего-то не поняла. Если этот мужик готовиться стать верховным магом, значит, сил у него должно быть больше, чем у всех остальных. Как же тогда его убивали ?

-Ни один верховный не может быть сильнее сразу трёх посвящённых внутреннего круга. Если такой человек вдруг найдётся, то это будет уже не человек, а полубог. Ты и представить себе не можешь, какие силы бушуют в подобной схватке.

-Может и так, спорить я не буду. Но зачем отправлять нового верховного в пустыню ?

-Всё просто. В нём бурлит новая, непознанная сила. Она переполняет его, туманя голову и толкая на необдуманные поступки. Год, это время, за которое он сможет привыкнуть к своим способностям и научиться управлять своими страстями. А главное, он не сможет случайно причинить вред живущим в деревне. Ведь оказавшись в пустыне, он будет один. А одиночество, располагает к внимательности и размышлениям.

-Ага, а так же, к быстрой смерти. Но должна признать, что это сурово, но честно, - нехотя признала Сара. – Выходит, среди тех кто живёт в этом городе, нет ни одного, кто мог бы стать новым верховным магом ? Или просто вашим помощником ? Да что там помощником, простым носителем ваших знаний ? Среди такого огромного количества людей, не найдётся ни одного ? Поверить не могу.

-Именно так всё и обстоит. Во всём твоём огромном городе, нет никого, кто хоть немного подходит мне.

-Но почему ? Неужели в таком огромном городе нет ни одного хорошего человека, отвечающего вашим требованиям ?- возмутилась Сара, от злости непроизвольно повторив слова мага. Её взбесило презрительное отношение этого доисторического дикаря к современным жителям её родины. Но полученный ответ сразу расставил всё по местам.

-Хороший человек, и человек способный держать своих демонов в узде, это разные люди. А те, кто сейчас живёт в этом городе, охвачены только одной страстью. Мечтой о больших деньгах. И не важно, как это будет. Почти все они готовы даже на подлость, лишь бы получить в руки много денег.

-И как же вы это установили ? Выбрались из своего камня ?

-Я связан с тобой, и через эту связь получил возможность временно покинуть камень. Только временно. Но этого хватило, чтобы отправить в эфир зов, на который откликнется любой, имеющий нужные мне качества. Не важно, как далеко он будет. Отзовётся кровь, а не сам человек, - добавил маг, предвосхищая её вопрос. – Не стану утомлять тебя ненужными подробностями, но ответ на свой зов я всегда услышу. А здесь, его не было.

-Слушаю вас, и такое впечатление, что мне рассказывают страшную сказку, - растеряно хихикнула Сара.

-Это не сказка, это краешек моей жизни. Той, настоящей жизни, вздохнул маг и, помолчав, спросил: -Так что ты выбрала ?

-Вы не ответили, что будет с вами после этого показа ?- быстро спросила Сара.

-Я исчезну. Моё Ка высвободиться, и у тебя в руках останется только камень. Впрочем, за такой, как ты сказала, булыжник, ты получишь хорошие деньги. Пусть это станет тебе платой за твои труды, - в голосе мага прозвучал неприкрытый сарказм. - А теперь, спрашивай.

-Ну неужели ничего нельзя сделать ? Ведь здесь, в Израиле есть несколько сект, каббалистов…

-Иудеи. Жалкие фигляры, ничего толком не знающие о настоящем искусстве магии, - презрительно ответил маг.

-Да чем вам так иудеи-то не угодили ?!- возмутилась Сара. – В конце концов, мы всегда считались богоизбранным народом.

-Сами породили бога, сами же его и убили, - фыркнул маг.

-Да, именно так. Мы его породили, мы же его и казнили. В конце концов, это только наше, личное, внутреннее дело, и никого другого оно не касается. Если мой народ это и сделал, то на это дело были свои причины. И уж тем более, оно не касается того, кто сам в него не верит, и никогда не верил, - не удержалась Сара от лёгкого хамства.

-Хочешь сказать, что знаешь о своём боге больше меня ?- иронично спросил маг.

-Уж во всяком случае, не меньше, - огрызнулась женщина.

-Что ж, давай проверим. Что ты знаешь про апостола Фому ?

-Это который Фома Неверующий ?

-Да.

-Ну, эта притча даже школьнику известна. Он не поверил в воскресение Христа, потому что не видел этого собственными глазами.

-И всё ?

-А что ещё ?- не поняла Сара.

-А знаешь ли ты, что Фома подался на Восток, и проповедовал на протяжении всего пути до Индии. Он окрестил тысячи людей, строил церкви, и часовни, распространял веру и со временем умер в Индии, где и был похоронен. Но главную славу в тех местах ему принесла одна церемония крещения. Фома крестил трёх волхвов.

-Не поняла, каких ещё волхвов ?- растеряно проворчала Сара. – Насколько я помню, волхвы появились в момент рождения Христа, а не после его смерти.

-Волхвы, это вольный перевод. Точно также их называли царями, и магами. Но это были именно те волхвы. Ведь они пришли поклониться живому богу, но сами не являлись последователями Христа. Это были маги, которые получили божественное откровение, и отправились в дорогу, чтобы узнать истину. А знаешь ли ты, что означают две пересекающиеся между собой окружности ?

-Это вопрос из области геометрии ?- насупилась Сара.

-Нет, - рассмеялся маг. – Это вопрос из всё той же теологии. Так что, знаешь ?

-Нет.

-Полная луна встречается с солнцем. Такую фигуру, на латыни называли Vesica pisces, сосуд рыб. Но ты права, от этих двух фигур берёт начало почти вся геометрия. А фигуры, которые можно из них получить, встречаются по всему вашему христианскому миру.

-Это как ?

-Просто. Если фигуру, обозначенную пересечением окружностей разделить пополам по узкой части, то получится готическая арка, которую можно встретить во всех церквях. А если развернуть их боком, и обвести эту фигуру, чуть выведя стило за её границу, то получится рыба. Знак Христианства. Рыба, олицетворяет собой плодородие. Плодовитость и приумножение рода. Но этот знак можно увидеть в том случае, если поставить нарисованную рыбу на хвост. Это символическое изображение женских гениталий и чрева. А знаешь ли ты, что известный франкский путешественник, Марко Поло привёз из Персии историю о том, что волхвы, пришедшие поклониться Иисусу, получили от младенца дар ? Он подарил им белый камень – святой камень. А когда они отправились в обратный путь, этот камень вспыхнул таким жарким огнём, что его невозможно было погасить. Вечным огнём, который означает вечное знание. В Месопотамии, родине этих легенд, название «камень высокого огня» звучит, как «шеманна». А если сократить это название до просто «огненного камня», то будет просто «манна». Именно то, что вы называете манной небесной. Ведь в ваших книгах говорится о пище духовной, а не телесной. Хотя, для вас, телесная на много важнее. Вы вырождаетесь, это понятно даже мне, хоть я и провёл в этом камне почти тысячу лет. Даже имея давно уже признанную всеми народами религию, вы продолжаете верить во всякую ерунду. Готовы ослиному дерьму молиться, лишь бы получить желаемое. Не то, что душу, всех близких можете на золото променять.

-Господи, вам-то откуда это всё известно ?- растеряно протянула Сара.

-Я маг, женщина. И племя моё существовало в те времена, когда твои предки только пытались найти себе подходящего бога, - фыркнул маг.

-Да что ж вы все так против иудеев настроены ?!- снова возмутилась Сара. – Что они вам сделали ?

-Племя рабов, которых вывел из Египта маг недоучка, - рассмеялся в ответ голос. – Все эти балаганные фокусники только и могли, что украдкой воровать наши секреты, и выдавать их за свои познания. Даже ваш знаменитый Моисей получил свои знания от одного нашего мага, пока пас стада на берегах Красного моря. В тысяча четыреста пятидесятом году до вашей эры, фараон Тутмос третий объединил тридцать девять мастеров в одну группу, назвав их великое белое братство. Одним из этих мастеров был человек из нашего племени. Ваш Моисей, уведя евреев из Египта, сумел украсть и несколько секретов из трактата, что египетские жрецы называли Книгой Мёртвых. В вашей книге Исхода сказано, как он поступил со своим жестоковыйным

народом, увидев их пляски вокруг золотого тельца; «Когда же он приблизился к стану и увидел тельца и пляски, тогда он воспламенился гневом, бросил из рук своих скрижали и разбил их под горою. И взял тельца, которого они сделали, и сжёг его в огне, и стёр в прах, и рассыпал по воде, и дал пить её сынам Израилевым». Я могу рассказать тебе, что за огонь он применил для того, чтобы сжечь золотого тельца, но ты мне не поверишь, потому что получить это пламя можно только при помощи магии. Но это ещё не всё. В Каире, проживал знаменитый целитель и учёный, Абд эль-Латиф, собиравший разные древние артефакты. Но прежде, он был одним из верховных жрецов, и после его смерти, в бронзовом сундуке, в подвале его дома, была найдена копия Книги Мёртвых. Той самой, в которой собраны сакральные знания египетских жрецов. Этот человек, тоже происходил из нашего племени. Так что, все знания твоего народа, это всего лишь балаганные фокусы, в сравнении с истинным искусством.

-Но место вашего упокоения нашла одна из дочерей этих самых фокусников, - не удержалась от шпильки Сара.

-Как это ни смешно, но ты единственная из всего того стада, что ковырялось в песке у скалы, оказалась восприимчивой к моему зову. Похоже, в твоих жилах есть капля крови тех, кто пытался постичь настоящее искусство. Чистое искусство. Которое доступно только избранным. Именно поэтому мои стражи и не тронули тебя. Но, судя по всему, доля этой крови очень мала, раз ты не услышала мой зов в эфире. В свободную минуту, поинтересуйся своей генеалогией, думаю, там найдётся кое-что интересное для тебя. Но даже это не даёт тебе возможности стать по-настоящему избранной и получить в руки великое знание.

-Ваши стражи ? Вы говорите по стаю скорпионов ? Выходит, вы повелеваете животными ? А разве вы царь скорпионов ?- не сдержала она сарказма.

-Не надо путать старую египетскую легенду и могущество прирождённого мага, владеющего знаниями сотен своих предшественников. Мои предки научились повелевать ветрами и водами, а ты видела всего лишь несколько насекомых, подчинить которых, проще чем выпить стакан воды. Ты в очередной раз доказала свою глупость, женщина.

-Но послушайте, ведь ваши познания…

-Хватит. Ты попусту теряешь время. Скажи, что ты хочешь увидеть, и я покажу тебе желаемое. Тебе, как человеку, интересующемуся настоящей историей, это будет интересно. Ведь ты увидишь всё своими глазами. Точно так же, как всё это видел я сам.

-Но как я могу убедиться, что всё это мне не мерещиться, а было на самом деле ?- не сдавалась Сара.

-Я сделаю так, чтобы тебе стало всё предельно ясно. Даже переведу даты на ваше летоисчисление. Теперь, когда я заглянул в твой мозг, это не сложно, - снисходительно отозвался маг.

-И вы назовёте имена тех, о ком мне уже известно ?

-И их, и многих других, о которых ходят только легенды. Но всё это будет правдой. От первого, до последнего слова.

-Это здорово. Такой рассказ, мечта любого исследователя. Но это опасно для вас. Вы же сами сказали, что после этого рассказа погибнете. Я не хочу получить знание, ценой вашей жизни. Это было бы не правильно, подумав, тихо ответила Сара. – Если всё это правда, то ваши познания просто бесценны, и они не должны быть утеряны.

-Твои слова делают тебе честь, но моя жизнь закончилась много лет назад. Я сам выбрал свою судьбу, и тебе не изменить её. Я, последний магрибский маг, и я волен, сам выбирать, когда и как умереть. Я свой выбор сделал. И сделал я его не сейчас, а много лет назад. Так давно, что теперь, мне и самому кажется всё случившееся легендой. Да и умереть я не могу. Точнее, умереть в том понимании, что привычно тебе. Ведь моего тела давно уже нет. Есть только дух. Сознание. И именно благодаря ему, мы с тобой сейчас говорим. Впрочем, я повторяюсь. А теперь, ответь на вопрос, и приготовься слушать.

-Хорошо. Я хочу узнать всё, что знаете, вы, обо всех крестовых походах, - решительно выдохнула девушка.

-Я так и думал, - загадочно усмехнулся маг. – Что ж, тогда, слушай и не говори, что не слышала. Ты услышишь и увидишь то, что видели только те, кто сам участвовал в тех далёких событиях. И расскажу я тебе о них, не от собственного лица, а от имени тех, кто жил в этой пустыне и волею судьбы был встречен мною и, изъявив желание узнать истину, подвергся моей волшбе. Ты услышишь эту историю от имени тех, кто сам принимал в ней участие. Это будет не просто рассказ. Это будет летопись. Если захочешь, сможешь найти копии этих летописей в старых библиотеках Ватикана, Багдада и Каира. Не задавай вопросов сейчас. Выслушай внимательно всё, что тебе расскажут, подумай, а потом спросишь. Сара хотела, было спросить, как такое может быть, но неожиданно поперхнулась, вдруг увидев Синайскую пустыню с высоты птичьего полёта. Её сознание словно разделилось на части, а сама она, как будто погрузилась в воду. Тело, которое она и так едва ощущала, неожиданно расслабилось, и только руки, которыми она продолжала судорожно сжимать камень, оставались напряжёнными. В ушах её зазвучали голоса двух разных людей, а перед глазами то и дело мелькали страницы пергамента, исписанные то старой латиницей, то изящной арабской вязью. Но вскоре, голоса эти смолкли, и женщина отчётливо расслышала напевную речь человека, привыкшего повествовать. Это был первый рассказ неизвестного историка о том, что из себя, представлял арабский мир тех времён. *

*

*

-Нет Бога кроме Бога, и Мухаммед – пророк его, - тихо зашелестел голос рассказчика. – Мир приверженцев пророка Мухаммеда ко времени

христианских походов расширился до гигантских размеров. От Атлантического океана на западе, до верховьев Ганга и китайской Джунгарии на востоке. От земель Чёрной Африки на юге и до половецких степей на севере. В исламский мир входило не менее половины тогдашней Ойкумены. Сотни народов, тысячи родов и общин, миллионы людей, объединены были одной верой. Но эта вера не была злобной или непримиримой к другим религиям. Шииты и сунниты были добрыми соседями в исламских городах. Но персидские исмаилиты скорее считали себя единым народом с суннитами ортодоксами Средней Азии и Испании, чем с говорящими с ними на одном языке и живущими рядом персами-зороастрийцами1. Ислам был един, и не воспринимал язычников, хоть и вынужден был терпеть их как соседей. Несколько иным, более мягким, было отношение к «людям писания», христианам и иудеям. Когда на небосклоне ислама появился великий правитель и полководец, Махмуд Газневи, звезда востока зажглась ещё ярче. Этот неукротимый воитель, совершивший двенадцать победоносных походов в языческую Индию и завладевший несметными сокровищами индийских храмов, прославил себя не только как создатель великой империи, простиравшейся от Евфрата до Ганга. Не меньшую известность и уважение потомков он приобрёл как покровитель наук и искусств. При своём дворе он собирал учёных и поэтов, заботился о восстановлении старинной персидской культуры, проводил поэтические конкурсы на звание «царя поэтов». При этом грозном и справедливом монархе гением Фирдоуси была создана величайшая эпическая поэма востока «Шахнаме». Но вскоре после смерти этого великого правителя, созданная им империя пала под ударами кочевников, пришедших с севера, туроксельджуков. Название этого народа завоевателя происходит от имени Сельджука – легендарного вождя одного из туркменских племён. Никто не знает его настоящих заслуг, но известно, что первый тюркский султан Тогрул-бек был прямым потомком Сельджука. Возможно, приходился ему сыном или внуком. Под руководством Тогрул-бека сельджуки обрушились на империю Газневидов. Войска державы были разбиты. Масуд, сын великого Махмуда пал на поле боя, а Тогрул-бек был провозглашён султаном Персии и Туркестана. Но это была не последняя победа сельджуков. После смерти Тогрул-бека, его место занял племянник великого полководца, Альп-Арслан. В переводе это означает «Бесстрашный лев», и он полностью оправдал своё имя, твёрдой рукой наведя порядок в войсках и продолжив дело своего дяди. Он завоевал Армению, и начал наступать на Малую Азию. Но случай, или воля всевышнего, прервали его победоносный поход. При переправе через Окс, или, как её теперь называют, Амударью, 1

Зороастризм – древняя персидская религия, в основе которой лежит почитание огня и вера в борьбу двух начал – доброго, олицетворяемого Ормуздом, и злого – персонифицированного в Аримане.

гигантское войско сельджуков встретило неожиданное отпор маленького отряда хорезмийцев. Но сопротивление было быстро подавлено, а вождь хорезмийцев захвачен в плен и вскоре предстал перед султаном правоверных. Взбешенный упорством пленника, Альп-Арслан приговорил его к позорной казни. Однако, услышав страшный приговор, хорезмиец неожиданно вырвался, выхватил меч у одного из телохранителей и бросился к трону. Альп-Арслан, уверенный в своём высочайшем военном мастерстве, остановил готовых ринуться ему на помощь воинов, решив самостоятельно поразить врага. Но случилось то, что случилось. Бесстрашный лев неожиданно поскользнулся на ровном месте, и хорезмиец, не медля ни секунды, вонзил меч ему в грудь и тут же был изрублен на месте. Видимо, этого он и добивался изначально. Но смерть Альп-Арслана не разрушила единства империи. Ведь ещё при жизни султана, его сын, Мелик-шах был признан будущим правителем тюрков. Придя к власти, новый султан завершил покорение Средней Азии, а затем, обрушился на Византию и халифат Фатимидов. Разгромив войска противников одновременно в двух местах, он захватил Антиохию, последний византийский анклав в этой части мира. После взятия Антиохии, он вернулся на могилу отца, и громко произнёс: -Прими от меня отец мой добрую весть, ибо сын твой, которого ты оставил юношей, распространил границы твоего государства до крайних пределов мира. *

*

*

Голос рассказчика неожиданно смолк, и в наступившей тишине зазвучала старая, грубоватая латынь.

-In principio erat verbum et verbium erat apput Deum et verbum Deus… *

*

*

-Всё через Него начало быть, и без Него ничто не могло быть. В нём была жизнь, и жизнь была свет людям. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его…

-Именно так звучали слова проповедей в тысячном году от Рождества Христова, когда все истинно верующие ждали конца света. Вера эта была почти всеобщей. Лишь не многие образованные монахи и церковные иерархи ссылаясь на авторитет Писания, утверждающий, что дата Второго Пришествия скрыта от людей пытаясь протестовать против этих ожиданий. Но им не очень-то верили. Именно поэтому, эсхатолические2 ожидания очень сильно отражались на всех событиях тогдашней жизни. Люди толпами шли в монастыри, отказываясь от мирской жизни и замаливая в преддверии Страшного Суда действительные или мнимые грехи. Кое-где даже прекращали обрабатывать земли и уходили нищенствовать.

2

Эсхатология – учение о Конце Света.

Развелось несметное количество юродивых и блаженных, призывающих к всеобщему покаянию перед гибелью мира. Вера в конец света была так сильна, что почти парализовала и без того плохо развитые хозяйства и связи, тем самым, спровоцировав голод во многих местностях. Гробовщики не успевали справляться с посыпавшимися на них заказами. Воистину сказано, кому война, а кому мать родна. Известны случаи, когда люди заранее ложились в гроб, отказываясь от пищи телесной в ожидании конца света. Многие из них умерли, так и не дождавшись. Вся Европа замерла в ожидании двадцать пятого декабря тысячного года. И вот, он наступил. В положенный срок пришёл этот, ничем в других отношениях не примечательный, зимний день. И…ничего не случилось. Господь, услышав молитвы своей паствы, решил перенести конец света на более поздний срок. И когда осознание этого пришло к людям, вслед за понятной волной радости явилось понимание простой вещи – надо жить дальше. Но все эти события привели не только к кризису обычной, мирской жизни. В жизни церковной так же возникли странные, если не сказать хуже, события. Повсеместной стала торговля духовными должностями – епископов, аббатов, и так далее. Купивший должность светский сеньор или простой мирянин открывал себе путь к обогащению за счёт паствы, получению обширных земельных владений и значительных властных возможностей. Такую практику в церковной жизни именовали «симонией» - по имени известного евангельского персонажа Симона Волхва, пытавшегося купить у апостолов «дары Святого Духа». Конечно, вчерашние миряне в одночасье ставшие церковными иерархами, далеко не всегда стремились соблюдать установленные церковью законы и обычаи. Так, почти повсеместно нарушался целибат – традиция, запрещавшая священнослужителям заводить семью. Вообще, появление такого количества мирян в церкви, привело к значимой порче нравов духовенства и монашества, к обнищанию церкви. И клирики, и даже монахи подражали в быту светским сеньорам, женились, или заводили любовниц, передавая по наследству своим детям церковное и монастырское имущество. Само собой, всё это приводило к резкому упадку авторитета церкви у паствы. Одним из способов добывания денег для духовенства стала замена покаяния денежным штрафом. Год покаяния оценивался в двадцать шесть золотых монет – сумму, исключительно высокую по тем временам. Конечно, такие деньги могли выплатить только богатые люди, но даже для крупных сеньоров это часто было затруднительно. Долг в триста лет, мог разорить далеко не бедного барона, а то и графа. Так что, церковники с удовольствием брали взамен денег земли, деревни с крестьянами, а зачастую, и закладные на будущие поколения. За грехи отцов расплачивались дети или даже внуки и правнуки. Для деревенской или городской бедноты и монахов, лишённых имущества, покаяние могло быть заменено на бичевание. За год покаяния, путём совершенно непонятных исчислений назначалось три тысячи ударов

плетью. Процедура это была весьма болезненной, а при достаточном усердии бьющего, иногда и смертельная. Впрочем, и на этом поприще находились свои герои. Известен случай с неким монахом Домиником, который за шесть дней непрерывного бичевания ухитрился скостить себе сто лет покаяния. То есть, получил триста тысяч ударов плетью. Не зря его потом прозвали Доминик Броненосец. И, наконец, третьим способом избежать слишком жестокого применения закона о покаянии, было паломничество к святым местам. Обычно, таковым считались могилы святых или почитаемых отшельников, а так же храмы, в которых хранились священные реликвии – например, гвозди, которыми был прибит к кресту Спаситель, или кусочек самого животворящего креста. Но среди этих маршрутов благочестивых странствий особой святостью выделялось два. В Сант-Яго-де-Компостела – предполагаемое место последнего упокоения святого Иакова, апостола Иисуса Христа, и особенно в Святую Землю, в Иерусалим – город, где принял страдания и смерть сам Спаситель. В те времена, подобного рода путешествия были исключительно трудными, сопряжёнными с огромной опасностью для жизни, и приравнивались церковью к духовному подвигу, снимающему разом все прошлые грехи. Именно таким святым паломничеством, духовным подвигом и объявил Урбан первый крестовый поход в Палестину. Надо ли удивляться, что в невежественной и крайне религиозной толпе возможность в одночасье получить отпущение грехов вызвала самый восторженный приём. *

*

*

-Я чего-то не поняла, вы чего, разными голосами разговариваете ?растеряно пролепетала Сара, сообразив, что голоса смолкли, а в её сознании снова появилось ощущение чужого присутствия.

-Это не я говорил, - ответил Мосаул, и в голосе мага звучало неприкрытое презрение.

-А кто тогда, если не вы ?- чуть заикаясь спросила женщина.

-Ты узнаешь всё, когда придёт время. А пока, просто внимательно слушай всё, что тебе рассказывают.

-Э-нет, так дело не пойдёт, - собравшись с духом, решительно возразила Сара. – Я должна понимать, о чём идёт речь, и кто мне в ухо бубнит.

-Хочешь сказать, что не поняла, о чём тебе рассказывали ?- растерялся маг.

-Откровенно говоря, не совсем, - нехотя призналась Сара. – К чему были два этих рассказа ?

-К тому, чтобы ты поняла, почему вообще возникла такая идея. Крестовые походы.

-Вы бы ещё от Адама начали, - фыркнула Сара.

-Но ты сама хотела, чтобы я сделал так.

-Как так ?

-Так, чтобы тебе сразу стало понятно, что я рассказываю тебе только правду, - ответил маг с заметной растерянностью в голосе.

-А-а, ну, да. Хотела, - мрачно вздохнула женщина.

-Слушай, мы ещё только начали разговаривать, а я уже устал от тебя. Что тебе не нравится ?- возмутился маг.

-Я вроде не говорила, что мне не нравится. Просто я не поняла, что это были за фокусы, - быстро ответила Сара, любопытство которой просто взвыло от ужаса, когда она поняла, что всё может отмениться.

-О каких фокусах ты говоришь, женщина ?!- зарычал маг. – Я трачу на тебя время и силы, пытаясь рассказать тебе то, что вы в своём невежестве забыли и исказили до неузнаваемости, а ты заявляешь, что не понимаешь самых простых вещей ? Как ещё тогда я должен вести этот рассказ ?

-Такое впечатление, что мы с вами на разных языках разговариваем, растеряно вздохнула Сара. – Я не говорю, что не поняла самой сути вашего рассказа. Я говорю о том, как он был рассказан.

-Ах вот оно что ?!- облегчённо рассмеялся маг. – Не беспокойся, вреда тебе от этого не будет. Просто слушай, и смотри, а потом спросишь о том, чего не поняла.

-И всё-таки, как получается, что кроме вас я слышу ещё два голоса ? Ну не томите, я же от любопытства умру, - почти взмолилась женщина, которую собственное любопытство уже почти сожгло изнутри.

-Я сделал так, чтобы это повествование для тебя повели те, кто был живым свидетелем тех далёких событий, - чуть посмеиваясь, ответил маг.

-Вы издеваетесь надо мной ?!- возмущённо завопила женщина.

-С чего ты взяла ?- растерялся маг, разом оборвав свой смех.

-С того, что это НЕОЗМОЖНО !- заорала Сара так, что у самой в ушах зазвенело.

-Ты визжишь так, словно тебя потрошат заживо, - проворчал маг после минутного молчания. – Ну и зачем было так орать ? Я вроде не глухой, и отлично тебя слышу.

-Слышите вы, может и хорошо, но издеваетесь ещё лучше, огрызнулась Сара.

-Да с чего ты взяла, что я издеваюсь над тобой ?- возмутился маг.

-Как может быть, что обещанный вами рассказ ведут свидетели тех событий ? Или они, как и вы тоже сидят в каких-то камнях ? Тогда где эти камни ? И вообще, перестаньте морочить мне голову всякой ерундой. Магии не существует, а, следовательно, и вы, всё остальное мне просто мерещится.

-Смелое заявление. Но очень глупое, - помолчав, фыркнул маг. – Особенно, если учесть, что ты сделала его тому, кого по твоему мнению не существует. Поперхнувшись от такой наглости, Сара замолчала, лихорадочно ища ответ.

-А может, вас и вправду нет ? Может, вы мне просто мерещитесь ?- с надеждой в голосе спросила она, после долгого молчания.

-Я, есть, - решительно ответил маг. - Пока ещё есть, - добавил он, чуть, помолчав.

-Выходит, вы мне не мерещитесь ?- продолжала упираться женщина.

-М-да. Недаром иудейских торговцев боялись не меньше, чем пустынных разбойников, - рассмеялся маг. – Такие как ты, даже со смертью пытаются торговаться.

-Это угроза, или констатация факта ?- мрачно спросила Сара, в глубине души надеясь, что маг не поймёт её высказывания.

-Это правда, про твоё племя, женщина, - продолжал смеяться маг. – Так говорили в мои времена про тех иудеев, что торговались с любым клиентом до последнего, пока сами не уставали.

-Не очень лестная оценка, - помолчав, вздохнула Сара.

-Зато очень точная.

-Но откуда вам известны такие понятия, как констатация фактов ?

-Великие боги ! За кого ты меня принимаешь, женщина ? Неужели ты и вправду считаешь, что я на столько глуп или не грамотен, что не смогу понять такие простые вещи ?

-А разве нет ?- спросила Сара раньше, чем успела сама понять, что именно спрашивает.

-Вот значит как, - протянул маг, с очень мрачной интонацией в голосе.

-А-а, э-э, простите, я не то имела в виду, - растеряно залепетала Сара, но он уже не слушал её.

-Ты считаешь меня, тупым, неграмотным дикарём, не способным отличить железо от стали, а золото от меди ?- зашипел маг, словно разъярённая кобра.

-Ну, не совсем чтобы так, но где-то близко, - испугано промямлила женщина.

-Что ж, давай, проверим это, - многообещающе предложил маг.

-В каком смысле ?- насторожено спросила Сара, тихо холодея от страха.

-В прямом. Я начну с простого. Что ты знаешь, например о монашестве ?

-Ну, это люди ушедшие от мира и посвятившие свою жизнь служению богу ? А какое это отношение имеет к теме нашего разговора ?- растерялась Сара.

-Прямое. Все крестовые походы были инициированы христианской церковью, и проводились при её непосредственном участии. А теперь, продолжай.

-Так я вроде всё сказала, - проворчала женщина, не понимая, чего он добивается.

-Не густо, - усмехнулся маг. – А знаешь ли ты, что монастыри вовсе не были изобретением так называемых «тёмных времён», и история монашества как особая форма служения Богу к тому времени насчитывала не мало столетий ? Первые монахи, а кстати само слово происходит от греческого mоnachos – отшельник, появились в Египте и Палестине ещё в третьем веке вашей эры.

-Врёте !- удивлённо ахнула Сара.

-Думай, что говоришь, - рыкнул в ответ маг. – В четвёртом веке эта форма аскетизма попала в Европу. Святой Мартин Турский, получивший позднее прозвище «отец монашества», основал на территории Аквитании несколько монастырей. В то время они представляли собой колонии отшельников, а не то, что позже назвали «монашеским братством». Распорядок монашеской жизни и появление такого закона как монастырский устав, связаны с именем другого католического святого – Бенедикта Нурсийского, основавшего первый бенедиктинский монастырь близь Неаполя, в местности под названием Монте-Кассино. Ну, что скажешь ? Ты знала об этом ?

-Нет, - мрачно призналась женщина. – Этого я не знала. История религии, не моя специализация.

-Это заметно, - тут же подпустил шпильку маг.

-Выходит, монахов придумали в Египте ?- задумчиво переспросила Сара, стараясь не обращать внимания на его выпад.

-Придумали ? Нет. Скорее, дали подходящее определение, - ответил маг, едва не урча от удовольствия.

-А чему вы так радуетесь ?- неожиданно разозлившись, спросила женщина. – Нашли пару неизвестных мне фактов и думаете, победили ?

-Это было только начало. Ты даже представить себе не можешь, сколько их ещё будет, - рассмеялся маг.

-Звучит зловеще, - проворчала Сара, с трудом справившись с собственным голосом. Во всяком случае, ей так казалось.

-Здесь нет ничего зловещего. Просто ты узнаешь много такого, о чём не имела ни малейшего представления, - усмехнулся Мосаул.

-Надеюсь, это будет не так занудливо, как началось, - вяло огрызнулась Сара.

-Начинать всегда сложно. Так ты готова слушать ?

-Да.

-Хорошо. Тогда, просто молчи, и слушай, - вздохнул маг, и она вдруг снова куда-то провалилась. *

*

*

Старый караван-баши Сухреб, подкинул в костёр несколько сухих веток пущенного на растопку карагача и, помолчав, вздохнул: -Мелик-шах3 приказал долго жить. Может, теперь эти проклятые войны закончатся, и мы сможем спокойно возить наши товары по этой пустыне.

-Говорят, Византийский патриарх отправил эмиру письмо, в котором говорит, что хочет мира, и успешной торговли. Верить ему, конечно вряд ли стоит, но всё может быть. Будем надеяться, что эмир Смирны не станет противиться, - в тон ему вздохнул старый караванщик.

3

Мелик-шах - умер в 1092 г. После его смерти, огромная империя турок был разделена на пять больших частей, и с этого момента между арабским востоком и Византией устанавливаются мирные отношения.

-На всё воля Аллаха, - пожал плечами караван-баши. – Главное, чтобы франки не пытались влезать в эту свару.

-А разве это возможно ? Ведь они далеко, - удивился погонщик.

-Далеко, но их паломники регулярно приходят в Иерусалим. И ведь знают, собаки, что это святой для мусульман город4. Ведь пророк, да святиться имя его, вознёсся на небо, помолившись на Иерусалимской скале. Так нет, лезут, оскверняют своими грязными руками святое место.

-И благо бы, просто молились, - поддержал погонщик караван-баши. – Так они ещё смеют утверждать, что этот город и его окрестности должен принадлежать им.

-Как это ?- не понял молчавший до этого купец.

-А вот так. Им, видите ли, не нравится платить пошлину за проход.

-А разве с паломников пошлина взимается ?- насторожился купец.

-Не большая, но взимается. Скорее, это даже не пошлина, а способ пересчёта паломников, - усмехнулся в ответ караван-баши.

-И что же им тогда не нравится ?- не понял старый погонщик.

-Они и сами этого, кажется, не знают, - усмехнулся в ответ караванбаши. – Что взять с варваров, которые толком даже не знают, что такое деньги. Грубые, грязные, словно степные кочевники. Они даже мыться толком не умеют.

-Недаром их презирают даже свои же христиане. Я бывал в Константинополе и точно знаю, что византийцы с франками даже не торгуют, - усмехнулся купец.

-Почему ?- с интересом спросил погонщик.

-Да потому, что им торговать нечем. Самих себя еле кормят. Если только рабами. Да ещё собственной религией. Предлагают отказаться от всего, что заработал за долгие годы и ждать смерти, тихо умирая от голода и жажды. Якобы, за это их ждёт прямая дорога в рай. Даже болезни они пытаются лечить не лекарством, а молитвой. Странная у этих Христиан вера. Вроде бы верят в одного бога, но молятся ему по разному. Они даже здесь нашли причину, чтобы поссориться. Помнишь, в Византии большой скандал был лет сорок назад5 ? Долго об этой истории говорили, - добавил купец, поворачиваясь к караван-баши.

-На базарах Херсонеса ходят упорные слухи, что христианский папа начал призывать сеньоров и всяких бродяг к войне против мусульман. Один мой знакомый, недавно вернулся оттуда, и теперь срочно сворачивает свои дела. Хочет уехать подальше отсюда, пока не начала литься кровь. Обычно, в любой войне больше всего страдают невинные, - задумчиво протянул караван-баши.

-Думаешь, войны не избежать ?- мрачно спросил купец.

4

До 624г. приверженцы пророка молились, повернувшись лицом к Иерусалиму, а не к Мекке. В 1055г. Папские легаты в Константинополе отлучили от церкви патриарха Михаила Кирулария. Отлучение относилось не к православной церкви, а только к одному патриарху, но для того, чтобы оправдать захват Константинополя крестоносцами, папская власть представила позже этот случай, как раскол.

5

-Франки упрямы и фанатичны. Они считают Иерусалим своей прародиной, которую надо защищать от нападений. Палестина, а особенно Иерусалим, стал для их умов первостепенным местом, ведь по их преданию, именно там жил, и умер в муках их Христос. Они думают, что паломничество сюда, освободит их от грехов. Считают, что, побывав в земном городе, сумеют попасть и в небесный. А дурят им головы этими сказками монахи, - вздохнув, ответил Сухреб.

-Дядя Сухреб, а что это за звери такие, монахи ?- неожиданно влез в разговор взрослых загорелый до черна мальчишка лет семи.

-Это что ещё за порождение ифрита ?- усмехнулся купец, кивая на мальчишку.

-Мой единственный родственник, племянник, Салех, - ответил караванбаши, отвесив парнишке лёгкий подзатыльник. – Его родители погибли во время нападения сельджуков на Дамаск много лет назад. Он тогда был совсем крошечным. Я не успел приехать вовремя, и сумел только похоронить его погибших родителей. Родственников ни у него, ни у меня больше нет, вот, и приходится возить с собой. Может, поболтавшись со мной по свету и, повидав разные страны, мальчишка наберётся ума и сможет стать кем-то, а не простым караванщиком.

-Поэтому ты разрешаешь ему в разговоре взрослых уши греть, - кивнул купец. – А я думал, он просто слуга.

-Дармоеда я кормить не стану, - жёстко отрезал Сухреб. – Пусть маленький, но работать всё равно будет.

-Это правильно. Мальчик должен знать вкус хлеба, политого собственным потом, - одобрительно кивнул купец.

-Дядя Сухреб, так кто такие монахи ?- дёрнул караванщика за рукав мальчишка, дождавшись паузы в разговоре взрослых.

-Монахи, это люди, ушедшие от обычного мира, и посвятившие себя богу, - нехотя пояснил караван-баши.

-И что они делают ?- не унимался мальчишка.

-Живут в специальных замках, где собираются такие же люди. Молятся, работают, иногда лечат больных, в общем, живут святой жизнью. Так они сами говорят, - терпеливо пояснял Сухреб.

-Любопытный, паршивец, - одобрительно рассмеялся купец.

-Ничего. Пусть лучше спрашивает у меня, чем неизвестно у кого, решительно ответил караванщик, устраиваясь поудобнее. – Глядишь, и ума наберётся.

-Тоже правильно, - кивнул купец. – А ведь обидно будет, если из-за кучки франкских фанатиков испортятся столько хороших отношений, добавил он, возвращаясь к прерванному разговору.

-Это верно. Помню, даже во времена войны с Византией, в большом Константинопольском цирке все равно проходили скачки с участием наших наездников.

-Никогда не забуду, как Император старательно всматривался, сколько за него ратует «зелёных», а сколько «синих», - кивнул в ответ купец.

-Ты бывал на большом ипподроме ?- с интересом спросил караванбаши.

-Однажды. Должен признать, это не простой ипподром. Говорят, он вмещает тридцать тысяч душ, и именно там императоры могли лишиться своего трона.

-Как это ?

-Однажды, «зелёные» и «синие» объединились, и восстали против своего императора. Юстиниана спасла только гвардия6. С тех пор, все кто садится на императорский трон, старательно отслеживают эти цвета, - не громко ответил купец.

-А при чём тут цвета ?- тут же влез в разговор мальчишка.

-Люди, приходящие на ипподром, делятся на «зелёных» и «синих». Каждый из этих цветов выставляет своего бойца, и старается изо всех сил поддержать его, - пояснил Сухреб.

-Да уж, если франки влезут сюда, добра не жди. Они как саранча, будут уничтожать всё на своём пути, насильно насаждая везде свою веру, повернулся он к купцу.

-А что за папа сейчас правит этим стадом ? Твой знакомый не говорил ? спросил тот, продолжая обдумывать что-то своё.

-Он сказал, что известие пришло после церковного собора в каком-то Клермонте, а заправлял там Урбан второй. Боюсь, политика халифа АльХакима7, приведёт нас к очередной войне. Фатимиды никогда не отличались дальновидностью.

-А что ему оставалось делать ?- развёл руками купец. – Эти франки, не просят, а требуют отдавать им воду и пищу, словно им кто-то обязан, или виноват в том, что они совершают паломничество. Словно саранча, они входят в наши города, уничтожая всё на своём пути. И пусть бы шли себе своей дорогой, Аллах бы с ними, так они же ещё пытаются обратить добрых правоверных в свою веру, словно их Христос может быть выше самого бога. Нет, халиф поступил так, как должен был поступить правитель, заботящийся о своей стране. С каждым годом, этих неверных становится всё больше, а толку от их прихода, всё меньше. Они не торгуют, не покупают, а только распевают свои псалмы и требуют помощи. Им даже разрешили построить гостевые дома, по пути в Иерусалим, но они всё равно продолжают творить непотребства. Словно не в паломничество идут, а в разбойничий набег. Хорошо ещё, людей не убивают.

-Их действительно стало так много ?- растерялся Сухреб.

-Очень. Епископ Гюнтер привёл в священный город почти двенадцать тысяч человек8. А ведь всех их нужно было кормить, поить, и устраивать на ночлег. И кто должен всё это им предоставить ?- возмущённо ответил купец.

-Это верно, - вздохнул караван-баши. – Ещё, мой приятель слышал, что призыв к этой войне исходит от Византийского императора Алексея. Якобы, 6

Этот факт имел место в 532 г. С тех пор, императоры держали под контролем «фракции цирка». В начале одиннадцатого века халиф Аль-Хаким подверг паломников христиан гонениям.

8 1064-1065 г.г. Епископ города Бамберг привёл в Иерусалим почти двенадцать тысяч человек.

7

он послал папе письмо, в котором говорит, что христианство в Византии находится в большой опасности. Что христианские паломники не могут попасть к своим святым местам. Не знаю, насколько это правда, но слухи такие упорно ходят по всей империи. Думаю, он решил использовать франков как наёмников, чтобы укрепить своё положение. Ради золота, франки пойдут на всё. Но это только слухи.

-Иногда, в нашей жизни слухи, самое верное, что только может быть, загадочно усмехнулся купец. – Давай отдыхать, друг. До Дорилеи путь не близкий, но идти всё равно надо. Пока мы можем идти, наша жизнь продолжается.

-Это верно. Дорога, это наша с тобой жизнь, - усмехнулся в ответ караван-баши, ласково поглаживая по голове прикорнувшего рядом племянника. Глаза у мальчишки слипались, но он упорно продолжал сидеть у костра, впитывая разговоры взрослых, словно губка. Ему было интересно слушать про жизнь в других городах и странах, и мечтать, как однажды увидит эту жизнь собственными глазами. Он ещё не знал, что потеря родителей, не последняя потеря в его короткой, но полной утрат жизни. Но сейчас, рядом с дядей, которого он привык слушаться и почитать, ему было хорошо и спокойно. Салех не помнил своих родителей. Караванбаши пришёл в их город слишком поздно, и единственное, что ему оставалось, это, придав тела родных земле, взять на себя заботу о малыше. Но его работа не позволяла Сухребу подолгу жить на одном месте, поэтому, подумав, он просто приторочил к верблюжьему седлу деревянную люльку, и снова отправился в дорогу. С тех пор, маленький Салех привык считать своим домом всю пустыню. *

*

*

С приближением срока, о котором Господь наш Иисус Христос ежедневно возвещает верующим в Евангелии, где говорит: -Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною; во всех областях Галлии сделалось большое волнение, и каждый, чистый сердцем и умом, кто желает следовать за Господом и верно нести за ним крест, поспешил встать на путь к Гробу Господню. Вот уже некоторое время, красивая легенда о божественном повелении бродит среди рыцарей, королей и монашеской братии, и я Гильом Тирский, испросив разрешения у аббата своей обители, поведу сию летопись о великих делах воинов Христовых, так, как увижу то собственными глазами. Прибыв на собор в Пьяченце, где папа Урбан второй принял посольство от Алексея Комнина, описавшего им плачевное положение христиан на востоке, я последовал за папской курией, которая пересекла Альпы и направилась в Пюи. Там папа долго совещался с епископом Адемаром Монтейским одним из знатного испанского рода, после чего, долго

постился. Именно там, было принято решение объявить большой крестовый поход. Слова Deus Io volt ! Так хочет бог, выкрикнутые в Клермонте горсткой верующих, моментально стали известны всей стране. Вскоре, их стали повторять множество народных проповедников, таких, как Пётр Отшельник. Но с прискорбием должен признать, что не вера и не желание преклониться Святому Кресту вели этих людей в поход. За два года до всех этих событий, по всей христианской земле случились «семь тощих лет». Семь лет сплошных неурожаев довели крестьянство до страшного, дикого состояния. Мой единоверец, бургундский монах Глабер писал: -Когда был съеден домашний скот и птица, люди дошли до того, что вырывали друг у друга падаль и прочие отвратительные отбросы. Некоторые, спасаясь от голодной смерти, ели лесные коренья и водоросли, но, всё напрасно. Страшно и сказать, до какого падения дошёл род человеческий. Увы нам ! О ужас ! Случилась вещь, ранее почти неслыханная. Обезумевшие от лишений люди были доведены до того, что решились, есть человеческое мясо. На путников нападали те, кто посильнее, убивали, делили их на части и, изжарив на огне, пожирали. Во многих местах тела, вырытые из могил, тоже пожирались. Это были самые страшные годы, какие только можно представить. Папа назначил место, и дату сбора войск – Пюи, пятнадцатого августа тысяча девяносто шестого года от Рождества Христова. И в поход этот могли отправиться только те, кто был в состоянии носить оружие. Армия не нуждалась ни в стариках, ни в женщинах, ни в слишком молодых воинах. Это должен был быть настоящий цвет мужской силы. Следом за войском, шли не просто паломники. Крестьяне, распродав всё своё имущество и оставшийся скот, сажали на телеги жён и детей, и толпами покидали родину. Ведь там, за морем, их ждала земля истекающая «молоком и мёдом». Но прежде, чем повествовать о действиях собранных отрядов, должен сказать я и о тех, кто управлял ими. Граф Балдуин, собрав великое множество воинов, отправил к своему родичу Рожеро захватившему Сицилию гонца с письмом.

-Я собрал большое войско и прибуду к тебе, а от тебя, пойду на Ифрикию (Африку), чтобы завоевать её и быть рядом с тобой, - писал он. Роджер собрал своих приближённых и устроил совет, и сказали они ему: -Клянёмся Евангелием, это будет хорошо и для нас, и для них, и вся страна станет христианской. Но Роджер в ответ поднял ногу, громко пустил ветры и сказал: -Клянусь верой христовой, этот звук лучше ваших речей !

-Но почему ? – спросили советники.

-Если они прибудут ко мне, им нужно будет много денег, и продовольствия, и кораблей, чтобы попасть в Ифрикию. Им так же понадобятся мои войска. Если они захватят страну, она окажется в их руках и, не будет зависеть от Сицилии. Тогда, я больше не буду получать денег, зерна,

что поступает оттуда каждый год. А если им не повезёт, они вернутся в мою страну и мне придётся плохо от них. Мой родич будет говорить, что я предал его и нарушил наш договор и тогда нашей дружбе придёт конец. Ифрикия от нас не уйдёт, и, когда у нас будет достаточно сил, мы возьмём её. Но только тогда, когда сами будем к этому готовы. Он приказал позвать гонца, и отправил с ним ответное письмо.

-Если вы решились на святую войну с мусульманами, то лучше всего вам захватить Иерусалим, чтобы освободить его от них, и это послужит вам к славе. Что касается Ифрикии, то я заключил договор с её жителями и обещал им пощаду, и за это, они платят мне регулярную дань, - написал он, и за это, был придан анафеме. Меня, и ещё две дюжины монахов летописцев, по личному разрешению папы допустили к обозу провансальского войска, с которым мы двигались в сторону Византии. Но между тем, на Восток уже двигались неуправляемые войска. Банды Вальтера Неимущего достигли Константинополя в середине июля, вскоре к ним присоединилось ополчение Петра Отшельника вышедшее из Кельна приблизительно в Пасху и состоящее из простолюдинов, которым Пётр Отшельник отпустил их грехи. Но простолюдинам неведом был путь в истинную землю, и потому, они часто полагались на самые странные указатели. Но вера крестьян в то, что их ведёт сам господь, была так велика, что один из отрядов вели в поход гусь и коза. Они шли перед войском и указывали ему путь в Иерусалим. По мнению крестьян, эти животные были проникнуты божественным духом, и лучше любого рыцаря или монаха могли указать верную дорогу к Святому Гробу. Крестьянские дети, сидевшие на телегах, при приближении к любому большому городу или крепости спрашивали у своих родителей, не Иерусалим ли это. Упомянутый Пётр первым подошёл к Константинополю третьего числа в августовские календы, вместе с ним подошло большинство германцев. Среди них были лангобарды9 и множество других. Василевс приказал снабдить их продовольствием по мере возможности города и велел им не переходить Рукав до прихода основной армии, ибо их было не достаточно, чтобы сразиться с турками. Но христиане повели себя недостойно – они разрушали дома, и сжигали дворцы в городе, снимали свинец, которым были покрыты церкви, и продавали его грекам, так что, император, разгневавшись, приказал переправить их через Босфор. Но это были не все деяния, которыми «украсили» свой путь войска Петра Отшельника. Проходя через Венгрию, паломники захватили Семлин и убили четыре тысячи венгров. Они разгромили Белград и разорили окрестности города Ниш. Правитель Сербии сурово покарал их, и выдвинул условие, не задерживаться в городах более трёх дней. В Прирейнской области, они убивали евреев. Каждый шаг их был отмечен грабежом и резнёй. Войдя в Склавонию10, граф Раймунд де Сен-Жилль, не сумев договориться с местными 9 10

Лангобарды – жители южной Италии. Склавония – Хорватия.

жителями, приказал вырывать им глаза, отрубать носы, руки или ноги, чтобы получить провизию для своих солдат. Но расплата за неправедные дела, настигла их в Анатолии. Эти странные банды разделились на группы, говорящие на одном языке, и продолжили опустошать всё вокруг. Никейские турки быстро справились с этими бандами. В первую очередь, были разбиты лангобарды. Франки, пришедшие им на помощь, попали в засаду. Дочь Василевса, Анна Комнина, приказала собрать трупы убитых, и только тогда все поняли, что за беда их постигла. Когда их собрали, это была не куча, не курган, и даже не холм, но гора огромной высоты, так велико было это нагромождение тел. Что касается Германцев, они тоже поняли, что воевать с турками куда труднее, чем грабить их, и укрылись в маленькой заброшенной крепости Никомедии. Турецкий правитель Сулейман11 тотчас осадил её и лишил воды. Мучаясь от жажды, германцы вскрывали жилы лошадям и ослам, чтобы напиться их крови. Другие, бросали пояса и одежду в отхожие места и высасывали из них влагу. Некоторые, мочились в руки товарищей, а затем, пили. Были и такие, кто рыл сухую землю, пытаясь набрать хоть немного сырой, так велика была их жажда. Многие, не выдержав, сдались, и приняли ислам. Но все те, кто отказался отречься от Господа, были убиты. Одних, захваченных живыми, отделили друг от друга, словно овец, другие, стали мишенями для турок, третьи, были проданы или раздарены, словно животные. Турки увели добычу домой, в Хорасан, Антиохию, Алеппо, туда, где они жили. Узнав об этом поражении, Василевс отрядил часть флота, чтобы спасти Петра Отшельника и его спутников – единственно уцелевших из огромного народного ополчения. Вскоре после этих событий, к Византии подошли войска баронов. Алексей первый, сумел заполучить от баронов клятву верности и признание его сюзереном над землями, которые бароны завоюют на Востоке. А в тысяча девяносто седьмом году от Рождества Христова месяце июне, византийцы вернули себе Никею. После того, как, мучаясь от голода и жажды, крестоносцы пересекли Анатолию они вышли к Киликии, воротам Сирии. Но не всё было так просто. В рядах воинов христовых произошёл раскол. Одни, желали обзавестись собственными княжествами, другие, оставались, верны слову, данному кресту. Земли отрогов Тавра были заселены православными армянами и сирийцами яковитами, но и те и другие не любили греков даже больше, чем мусульман. Спор этот имел под собой почву религиозную, и граф Балдуин, в марте тысяча девяносто восьмого года объявил себя графом Эдессы, опираясь на мечи своих воинов. Так было создано первое из четырёх Латинских государств на святой земле. Но прежде, воинам христовым ещё нужно было взять огромную цитадель, под названием Антиохия. Ведь это была прямая дорога на священный город.

11

Султан Килич-Арслан ибн-Сулейман, иногда называли Сулейманом вторым.

Следуя за войсками, я со всевозможным тщанием записывал всё, что только смог увидеть или услышать. Под стены Антиохии я пришёл, когда осада уже началась, и первое, что бросилось мне в глаза, высокие, каменные стены. Медленно обойдя вокруг крепости, я насчитал четыреста пятьдесят башен. Сама крепость, находилась за стеной, перебраться через которую, не смог бы самый ловкий и сильный воин. Все крепости, что довелось мне увидеть на нашей благословенной родине, были сделаны из дерева. Семь месяцев мы стояли под стенами крепости, вознося молитвы небесам о ниспослании нам удачи. Не знаю, сколько бы продлилась эта осада, если бы среди обитателей крепости не нашёлся предатель, армянин по имени Фируз, принявший ислам, и служивший офицером в армии, охранявшей город. Но, толи его ренегатство было мнимым, толи не найдя в магометанстве того, что искал, он открыл нашим воинам тайну, словно решив искупить грех отступничества. Так вот, этот человек открыл тайну секретного хода в цитадель. Так пала Антиохия. Но, не смотря на всю вражду к мусульманам, должен признать, что сражались они доблестно. Не сломили их дух даже переброшенные через стену головы убитых в боях турок. В ночь прорыва, на заре, крестоносцы ворвались в город и, подавив последние очаги сопротивления, устроили настоящую резню. Зверства, совершённые воинами превзошли все их прежние деяния. Город подвергся дикому разграблению. Многочисленное христианское население могло рассчитывать только на сохранение жизни, но никак не имущества. Все мусульмане убивались на месте. Невозможно установить, сколько пало сарацин и турок, и было бы слишком жестоко повествовать о тех видах смерти, которыми они погибали или которыми были умерщвлены. Трудно сказать о количестве добычи, собранной в Антиохии. Представьте себе, сколько сможете, а потом добавьте ещё. Но сделать тут ничего нельзя было. По законам, города, взятые на щит, отдавались войску на трёхдневное разграбление. Жестокий грабёж, сопровождался непрерывными пирами, но имел печальные последствия. За три дня, неистового разгула, воины христовы уничтожили все запасы мяса, вина и хлеба, обнаруженные в городе. Так они пытались вознаградить себя за все лишения, которые терпели во время осады. Три дня беспрерывных пиршеств вызвали тяжёлое похмелье, когда на четвёртый день, долину Оронта затопила огромная армия Кербоги. Войско христово оказалось запертым в только что взятой крепости. Окружённые вдвое большей армией, всё время в ожидании штурма или неожиданных вылазок из цитадели защитники Гроба Господня обратились к своей последней надежде – надежде на Божье чудо. Тем временем голод дошёл до крайнего предела. В пищу шло всё; кожаная упряжь, древесная кора, дохлые кошки. Свежее крысиное мясо считалось лакомством, а кое-где уже доходило и до случаев людоедства. Многие, не выдержав мук голода, пытались бежать прочь из города. Панику среди воинов селили и слухи о приближении огромной армии для помощи мосульскому эмиру Кербоги. И вот, когда усталость и злоба уже

почти завладели умами крестоносцев, произошло удивительное событие. Провансальский паломник, Пётр Ворфоломей объявил, что ему было видение и в базилике святого Петра, закопано копьё, которым на Голгофе пронзили бок Спасителя. Тринадцать человек копали с утра до вечера, и нашли копьё. Воины были воодушевлены, и готовы к бою. Утром двадцать восьмого июня тысяча девяносто восьмого года началась битва. Вышедшие из крепости крестоносцы выстроились в двенадцать штурмовых колонн, по числу апостолов, двинулись на врага. Но сельджукские вожди так и не смогли принять верховенства Кербоги. Отчаяние предало христианским воинам сил, и удар сарацинской конницы, направленный во фланг был отбит норманнами Боэмунда. Среди мусульман вспыхнула паника, и многие сельджукские военачальники начали отступать со своими отрядами, даже не вступив в бой. Вскоре, отступление превратилось во всеобщее паническое бегство, и к полудню, могучее исламское воинство Кербоги перестало существовать. После взятия Антиохии, бароны снова затеяли свару, решая, кому будет принадлежать город. Но простолюдины настаивали на продолжении похода, и подогревали их желания еретики из секты эбионитов, чьи проповедники заявляли, что лишения являются главным условием спасения души. Эти еретики составили целую ударную группу, ставшую передовым отрядом христианской армии. Своими действиями, они наводили ужас не только на мусульман, но и на самих крестоносцев. Отряд этот был плохо вооружён, у них не было ни копий, ни щитов, только палки да ещё уверенность в то, что провидение им поможет. Эти люди не просто убивали мусульман, но после сражения, многие из них становились людоедами, пожиравшими свои жертвы. В декабре тысяча девяносто восьмого года, наши воины взяли город Маарат-ал-Нуман, что в Сирии. Чтобы помешать баронам снова дать волю своей жадности и устроить свару, эбиониты полностью истребили жителей и стёрли город с лица земли. Таким образом, они хотели заставить баронов продолжить поход на Иерусалим. Далее, путь наш пролегал через долину реки Оронт, по побережью, вдоль хребта Ливан. В тысяча девяносто девятом году, армия наша подошла к стенам Иерусалима. Город, сверкающий в лучах солнца привёл нас в восхищение. Придя в восторг и священный трепет, мы приняли его сначала за Иерусалим небесный и посчитали себя не наследниками Израиля, а самим народом Израиля. Народом Бога. Воины наши опустились на колени, и сотворили молитвы. После долгих молений, перед штурмом, было объявлено о начале поста. Но все наши молитвы и чаяния пропали втуне. Штурм не удался, так как у воинов наших не было лестниц. Впав в молитвенный экстаз, крестоносцы уповали на чудо, но чуда не произошло и вскоре, сами оказались на положении осаждённых. Из-за отсутствия пищи и воды. Голод становился всё сильнее, но вскоре, в Яффу прибыло шесть генуэзских и четыре английских корабля, на которых войску нашему привезли дерево и плотников. Армия наша сократилась до двенадцати тысяч человек. Голодная, истощённая толпа представляла собой грустное зрелище, но, не смотря на все лишения,

было решено объявить новый пост, соблюсти который не составляло особого труда. Ведь еды у нас и так не было. В сопровождении святых отцов церкви, босыми, крестоносцы совершили крестный ход вокруг Иерусалима. Они стояли, как Израиль стоял под стенами Иерихона, но стены города не пали перед ними. Десятого июля, воины пошли на приступ, и пятнадцатого числа того же месяца, с божьей помощью перебрались через стены, заняв город. Грабежи и убийства длились два дня и две ночи. Мусульмане и иудеи, были заколоты или сожжены. Защитники Гроба Господня вытаскивали словно скот, из узких и самых дальних переулков тех, кто укрывался там от смерти, и убивали их на месте. Ходили по домам и извлекали оттуда отцов семейств с жёнами и детьми, закалывали их мечами или сбрасывали с крыш. Самой страшной была бойня, устроенная в мечети. Крестоносцы уничтожили более семидесяти тысяч мусульман, пытавшихся спастись в мечети Аль-Акса. Среди них было множество имамов, улемов, и набожных, можно сказать святых людей. Многие из них, забравшись на крышу, бросились вниз, на тела уже убитых, ибо поняли, что пощады они не получат даже находясь в святом месте. Ведь по старому закону, приговорённый к смерти, оказавшись в храме господа, мог уповать на его защиту до тех пор, пока не покинет храм. Римская церковь считала, что в священном городе не должны господствовать светские власти. Новый папский легат Догоберт, заменивший епископа Адемара, потребовал, чтобы в Иерусалиме было создано церковное государство, подобное папскому и вся власть была передана в руки Иерусалимского патриарха. Но ультиматум этот был, отвергнут войском. После долгих споров и интриг, было решено, наконец, при поддержке народа и одобрении войска, провозгласить защитником Гроба Господня отважного рыцаря, первым ворвавшегося в Иерусалим, герцога Нижней Лотарингии Готфрида Бульонского. Те немногие из иудеев, кому удалось выжить, были проданы в рабство. Нескольким мусульманам удалось бежать в Дамаск, и известие о кровавых выходках крестоносцев потрясли весь восточный мир. Сейчас, по прошествии многих лет, я начинаю понимать, откуда берёт своё начало та жестокость, с которой турки и арабы относятся к моим соплеменникам. Как сказано в священных книгах, посеявший ветер, пожнёт бурю. Да простит Господь прегрешения наши, вольные и невольные, как прощаем мы врагов наших. Волею господа нашего, живой свидетель тех кровавых лет, Гильом Тирский, монах обители Святого Креста. *

*

*

Старательно вслушиваясь в тихий шелест незнакомого голоса, Сара вдруг поняла, что видит всё, о чём ей рассказывают. Видит так, словно всё это происходит прямо у неё на глазах. Когда рассказчик дошёл до описания кровавой вакханалии, развернувшейся на улицах Антиохии, и Иерусалима, ей

стало страшно и жутко. Одно дело, читать сухие строки исторических хроник, и совсем другое, видеть это собственными глазами. Уже очнувшись, Сара поняла, что кровавая резня всё ещё стоит перед глазами. Борясь с тошнотой, женщина кое-как дослушала рассказ и, воспользовавшись тем, что голос смолк, быстро сказала: -Простите, почтеннейший, а вы не могли бы сделать так, чтобы подобных картин было поменьше ?

-Женщина боящаяся крови ? Странно. Разве у тебя не течёт кровь каждый месяц ?- озадачено спросил маг.

-Конечно, течёт, - моментально ощетинилась Сара. – Но это моя кровь и я знаю, что это естественный процесс, а то, что показываете вы, это…это…это настоящая бойня. Я…я глазам своим поверить не могу. Просто не верю, что люди способны творит подобные бесчинства.

-И, тем не менее, это именно то, что ты называешь настоящей историей. То, что предстало твоим глазам, было на самом деле, и клянусь тебе собственной могилой, это правда. Чтобы тебе стало понятнее, я расскажу тебе только, что такое рыцарский конь. Это была особая, тяжеловесная порода. Они проходили долгое обучение и были предназначены не только для перевозки всадника. В бою, такой конь превращался в настоящую адскую фурию, становясь живым оружием. Он был обучен кусать противника, бить его передними и задними копытами, таранить грудью врагов и даже небольшие укрепления. В опытных руках он представлял собой страшную силу, а если учесть, что подковы на их копытах часто делались с шипами, то, сама понимаешь, что за последствия после таких ударов, - ответил маг, и в голосе его Сара расслышала неподдельную усталость.

-Вам плохо ?- быстро спросила она, совершенно забыв, что маг находится рядом с ней только сознанием.

-Я теряю силы. Слишком много лет прошло с того момента, как я погрузил своё Ка в этот камень. Но нам лучше не отвлекаться. Ты готова слушать дальше ?

-Может, вы хотите передохнуть ?- окончательно запутавшись, спросила Сара.

-Я отдыхал почти девять столетий, - тихо рассмеялся он. – Нет, я готов продолжать. К тому же, я слишком долго молчал, - неожиданно признался маг. Только теперь, до Сары дошло, что, не смотря на всю свою силу, властность и могущество, Мосаул был, прежде всего, человеком, которому, как и всем, требуется элементарное общение с себе подобным. Элементарный разговор ни о чём, способный отвлечь обычного человека от насущных проблем. Опешив от такого открытия, Сара на какое-то время даже потеряла дар речи. Но, взяв себя в руки, осторожно спросила: -А разве сидя в этом камне, вы не могли с кем-нибудь поговорить ?

-Нет. Да и с кем мне было разговаривать, ведь все мои знакомые давно уже умерли ? Кроме того, погрузив своё сознание в камень, я сознательно вынужден был изолировать себя от всего мира. Покинув камень, я уже не смог бы вернуться в него. Этот алмаз, не простая драгоценность, и не терпит

пренебрежительного отношения к себе. Войти в него можно только однажды, и выйти тоже. Всё, что мне было доступно, это получать кое-какие знания от тех, кто уже покинул этот мир, но ещё не успел переступить черту.

-Это в смысле от умерших ? Вы умеете говорить с духами ? А как же мы общаемся сейчас ? Разве вы не вышли из него ?

-Нет, конечно. Ты держишь мой камень духа в руках. Касаешься его пальцами, и поэтому можешь слышать меня. Без такого прикосновения, у нас ничего бы не вышло.

-Может, объясните, почему ?- насторожилась Сара.

-Всё просто. Находясь в камне, я озвучиваю свою мысль. Она касается камня, и ты, сжимая его в руках, можешь меня слышать.

-Как же тогда я могу видеть ?- не поняла Сара.

-А вот это, и есть моя магия. Усилием воли и заклинанием я приподнимаю завесу миров, а духи тех, кто ведёт это повествование, показывают тебе то, что было.

-Магия, значит, - мрачно протянула Сара.

-А что тебе не нравится ?- не понял маг.

-Я не говорила, что мне что-то не нравится. Просто, я не очень верю в магию.

-Это меня не удивляет, - усмехнулся маг.

-Ладно, чёрт с ней, с магией, - вздохнула Сара, беря себя в руки и пытаясь вернуться к более мирским делам. - А вы не хотите рассказать мне немного о себе ?

-О себе ?- озадачено переспросил маг. – А разве я не сказал тебе, кто я ?

-Вы назвали своё имя, род занятий, но вы ни слова не сказали о том, где жили, что любили, и почему вы вообще занялись магией. Почему вообще магрибов называли племенем магов ? Ведь магией в то время увлекались во всех странах. Даже на Западе, где любое проявление знаний воспринималось как происки дьявола, всё равно находились алхимики.

-Вот именно, увлекались. А для любого магриба, магия, это не просто увлечение, это его жизнь. Каждого мальчика, каждую девочку по достижении ими пятилетнего возраста, тщательно осматривали жрецы и, найдя нужные знаки, отправляли учиться. У каждого ребёнка было своё предназначение. Были и такие, кто не имел склонности к магии. Они оставались с родителями. Магрибы всегда были закрытым, обособленным племенем, но каждого из своих детей, мы оберегали. Этих детей обучали отдельно. Именно они занимались торговлей, пасли скот, растили батат и маис, - тихо рассказывал маг. Для Сары, в чьём понятии магия, была не более чем шарлатанством, его слова звучали словно старая, страшная, но очень интересная сказка. К тому же, ей внезапно вспомнилось, что в те допотопные времена, любое неординарное знание расценивалось как происки высших сил. Но в то же время, она действительно нашла ларец, видела огромную стаю скорпионов, а главное, успела заснять на камеру все свои манипуляции с ларцом и, теперь

беседует с его владельцем. Окончательно запутавшись, Сара очнулась, вдруг сообразив, что маг давно уже молчит. Понимая, что в очередной попала впросак, женщина сделала глубокий вздох и, сосредоточившись, спросила: -А что там дальше было, с этими двумя ? И почему вы показали мне именно их ?

-Ты про монаха и мальчика ?- насторожено спросил маг.

-Ага.

-Странный вопрос для того, кто считает себя знатоком истории, послышался насмешливый ответ.

-Что вы хотите этим сказать ?- не поняла Сара. – Я не говорила, что я знаток истории. Я ею занимаюсь, а это, большая разница. К тому же, я занимаюсь отдельными мелкими племенами, населявшими эту пустыню.

-Вспомни их имена, и ты всё поймёшь.

-Вот только загадок мне ваших и не хватало, - окрысилась Сара. – Что вы за люди такие, маги ? Нет, чтобы всё толком, по порядку рассказать. Так нет, вечно надо всякого туману напустить. Вспомни, поймёшь, - передразнила она Мосаула. – А если у меня нет желания ничего вспоминать ? Я устала, не выспалась, хочу, есть, и пить, мне нужно принять ванну, и мне совсем не хочется разгадывать ваши загадки.

-Не хочешь, так не разгадывай, - равнодушно ответил маг. – Я хотел немного увлечь тебя своим рассказом, но, похоже, ты предпочитаешь голые летописи, а не интересную легенду.

-Нет, легенды меня, конечно, тоже интересуют, но не в таком количестве, - извиняющимся тоном ответила Сара. Ей стало стыдно за свою вспышку.

-Простите, я не хотела кричать на вас, - вздохнула она.

-Хотела, - усмехнулся в ответ маг. – Потому и кричала. Ладно, я тоже хорош. Дорвался до слушателя, и увлёкся. Трудно было молчать столько лет подряд.

-Я бы такого не выдержала, - откровенно призналась Сара. – Сотню лет молчать, это не для меня.

-Не сотню, а сотни, - с усмешкой поправил её маг. – Для меня это было не сложно. Занятие магией требует отрешённости от мирских дел и полного сосредоточения. Молчать и думать, нас приучали с самого детства.

-Ну, молчать, это ещё хоть как-то понятно, а о чём вас приучали думать ?

-О том, что делаешь. Нас учили не отвлекаться на посторонние мысли, а быть сосредоточенным на том, что делаешь в данную минуту.

-И о чём же вы думали, сидя в этом камне ?- не сдержала она любопытства.

-Вспоминал, мечтал, но больше просчитывал, как улучшить и усовершенствовать некоторые заклинания. Многие из них слишком длинны и трудно произносимы. Поэтому, я попытался понять, что будет, если изменить некоторые слова. Подобрать подходящие по смыслу.

-Не стану даже спрашивать о результатах ваших размышлений, быстро ответила Сара. – Опять скажете, что я ничего не понимаю в колдовстве.

-А разве это не так ?- усмехнулся маг.

-Так, - легко согласилась Сара.

-Тогда чего ты обижаешься ?

-Я не обижаюсь. У меня возник другой вопрос. А как на счёт того, чтобы просчитать последствия своих действий ?

-А вот об этом, нужно думать до того как начинаешь какое-то дело, наставительно ответил маг. – Разве тебя этому в детстве не учили ?

-Учили, но, похоже, плохо, - мрачно вздохнула Сара.

-Почему ты так решила ?- удивился маг.

-Учили бы хорошо, не влипла бы в эту историю, - саркастически усмехнулась Сара.

-Кто знает ?- философски отозвался маг.

-В каком это смысле ?- насторожилась Сара.

-Я вполне допускаю, что тебе суждено было услышать мой зов. Суждено свыше, и только один раз.

-Это кем же ?

-Теми, кто управляет всеми нами.

-Простите, но уже совсем запуталась, - жалобно протянула Сара. – То вы говорите, что специально залезли в этот алмаз, то вдруг выясняется, что всеми нами кто-то управляет. Как вас понять ?

-Просто. Я верховный маг и сила моя велика, но с самого детства нам говорили, что над всеми нами есть те, чья сила неизмеримо больше. Это боги. Именно они управляют нашими жизнями, и именно они могут сделать так, чтобы люди встретились, или не встретились. Для тебя мои слова могут показаться пустым звуком, но от этого ничего не изменится.

-Я не верю, ни в богов, ни в магию. Я сплю, и мне всё это сниться, решительно ответила Сара, уже всерьёз опасаясь за свой рассудок.

-Не стоит так решительно отмахиваться от очевидных вещей, загадочно усмехнулся маг. – Ты уже начала слушать рассказ о тех временах и даже просила меня не показывать больше таких кровавых сцен. Что же вдруг изменилось ? Не веришь собственным глазам и ушам ?

-Своим глазам и ушам я верю, но всё, что сейчас происходит, кажется мне чем-то не реальным. Так не бывает. Такого просто не может быть. Как вы не понимаете, что этого не бывает ?- завопила Сара, от волнения путая слова.

– Я даже в цирке всегда считала фокусников шарлатанами, обманывающими людей, хоть они и именовали себя волшебниками.

-И что же тут не реального ?- не понял маг. – И ты была совершенно права, называя балаганных фокусников, мошенниками. Но здесь, сейчас, нет никакого обмана. Это всё и правда происходит. Кажется, я понимаю, что тебя так злит. Ты не можешь поверить, что когда-то, на земле существовали маги, и магия ? Что боги, которым в твоём времени никто не поклоняется всё ещё могут управлять чьими-то судьбами ? Что кто-то знает об устройстве

мироздания больше тебя, и теперь злишься на саму себя за собственное неверие ? А тебе самой это не кажется глупым ? Научись принимать чужие знания, и то, что кто-то знает о мироустройстве больше тебя.

-Поймите меня правильно, я не говорю, что вас не было или что вы не маг. Я не могу поверить в то, что мы с вами вдруг столкнулись. Попробуйте представить, что бы вы сами ответили человеку, который начал вам рассказывать, что однажды, на земле появятся машины, которые будут летать по воздуху словно птицы и перевозить внутри себя множество людей ? Или появятся повозки, которым не нужны будут лошади ?

-Я бы сказал, что такое вполне возможно, - подумав, ответил маг. – Люди всегда мечтали летать, словно птицы, а значит, однажды это должно было случиться. Так всегда бывает.

-Как, так ?- фыркнула Сара.

-Что однажды появляется тот, кто может придумать нужный механизм, или формулу. Во все времена появлялись люди, способные придумать что-то неожиданное. Можно сказать, что это естественный ход жизни. Но мы заболтались. Ты готова слушать дальше ?

-Хорошо, тогда давайте продолжим, - изрядно разозлившись, ответила женщина. Всё случившееся выбило её из колеи, и теперь, она злилась на саму себя, не понимая, что пропустила в рассказе мага, и как теперь это наверстать. А главное, она не могла поверить во всё происходящее.

-Тогда молчи, и слушай, - усмехнулся мужчина, и сознание Сары снова словно раздвоилось. *

*

*

Раним утром, едва небо окрасилось розовым, караван тронулся в путь. Юный Салех, нещадно зевая и поёживаясь, от утренней свежести уселся в седло и, разобрав поводья сонным взглядом окинул бескрайние барханы. Заметив странную кавалькаду, мальчик равнодушно отвернулся. Голова его ещё не проснулась, и Салех не сразу понял, что именно явилось его взору. Но уже через несколько секунд, сообразив, что именно увидел, Салех во весь голос завопил: -Франки ! Дядя, это франки ! Вздрогнувший от этого пронзительного вопля караван-баши Сухреб, чуть не вывалился из седла своей серой кобылы, и быстро оглянувшись, воскликнул: -Клянусь бородой пророка, мальчишка прав. Гоните верблюдов, попытаемся скрыться от неверных собак в оазисе трёх пальм. Там должны быть сейчас туркмены. Сообразив, что это единственный шанс на спасение, погонщики принялись нещадно нахлёстывать животных, заставляя их перейти с неторопливого шага на тяжеловесную рысь. Недовольно ревя, верблюды потрусили по песку, взбивая пыль. Но франки, догадавшись, что замечены,

пришпорили высоких, сильных коней и галопом понеслись к каравану, на ходу привычным жестом опуская тяжёлые копья. В очередной раз, оглянувшись, Сухреб понял, что бежать не удастся и, выхватив лёгкую кривую саблю, громко приказал: -Салех, скачи к трём пальмам. Найди среди воинов хакима Ибн-алАсира и расскажи ему всё, что видел. Скажи, что на наш караван напали неверные псы. И постарайся оставаться рядом с ним. Я сам потом найду вас. Отлично зная, что слова у дяди с делом не расходятся, а тяжёлая камча обжигает сильнее полуденного солнца, юный наездник пригнулся в седле, и привычно придерживая рукой, бурдюк с водой, испустил дикий визг. Прянув ушами, каурый жеребец взял с места в карьер. Научившись сидеть в седле раньше, чем начал ходить, Салех уверенно гнал коня к указанному оазису, моля всевышнего только об одном. Успеть привести помощь дяде и его спутникам. Последнее, что увидел мальчик, оглянувшись на гребне бархана, была схватка караванщиков, с налетевшими на них неверными. Одетые в броню франки размахивали тяжёлыми прямыми клинками, убивая всех без разбора. Сабли караванщиков не могли пробить толстое железо доспехов. Растеряно всхлипнув, Салех тряхнул поводьями, погоняя коня. К полудню, мальчик выехал к искомому оазису и, остановившись у приземистого, глинобитного дома, спрыгнул на землю. Мальчишку мучила жажда, и нужно было напоить коня, но прежде, чем тянуть руки к чужой воде, воспитанный человек поздоровается с хозяевами. Салех громко окликнул кого-нибудь, но над оазисом повисла странная, неживая тишина. Подумав, мальчик осторожно толкнул дверь дома и, шагнув в прохладный полумрак, громко сказал: -Почтенные, здесь есть кто-то ? Меня зовут Салех. На наш караван напали, и я ищу помощи. Но и в доме ему никто не ответил. Не понимая, что происходит, мальчик вышел на улицу и, осмотревшись, медленно побрёл в сторону загона для скота. Ведь если хозяева ушли, то они обязательно забрали с собой своё стадо. Но то, что мальчик увидел, заставило его вздрогнуть, и растеряно замереть на месте. Вся скотина, которую держали хозяева, была безжалостно зарезана. Зарезана так, словно по загону прогулялся бешеный зверь со стальными клыками и когтями. Весь загон был залит запёкшейся кровью, а над тушами погибших животных тучами вились мириады мух. Понимая, что хозяева оазиса либо бежали, либо угнаны в рабство, ведь тел он нигде не нашёл, Салех медленно разжал пальцы, выпустив рукоять ножа, за который и сам не помнил, когда схватился и, развернувшись, решительно зашагал к колодцу. Беда бедой, а коня нужно было обиходить. Без него, Салеху в пустыне придётся туго. Он не боялся пустыни, ведь она, была его домом. Но он должен был найти того, кого назвал ему дядя. Ведь он обещал придти за мальчиком, а Сухреб, всегда держал данное слово. Взяв кожаное ведро, к ручке которого была привязана длинная верёвка, Салех

решительно отодвинул тяжёлую деревянную крышку, закрывавшую провал колодца. Бросив ведро вниз, мальчик несколько раз дёрнул верёвку и, убедившись, что ведро наполнилось, начал медленно поднимать его. Ухватившись за ручку, он подтащил полную посудину к поилке и, выплеснув воду в каменное корыто, вернулся к колодцу. Так повторилось несколько раз. Наконец, когда поилка наполнилась, Салех отложил ведро и, сняв с коня удила, подвёл его к воде. Но благородное животное повело себя странно. Понюхав воду, конь испугано фыркнул, и резким движением вырвав поводья, отбежал в сторону. Не понимая, что происходит, Салех осторожно понюхал воду, но, не услышав никаких запахов, удивлённо покосился на коня. Такого не памяти мальчика ещё не было. Подумав, Салех снова взял ведро и, наполнив его, решил напоить коня так, не из поилки. Мальчик решил, что чуткого скакуна напугал какой-то запах исходящий от старой каменной посудины. Но когда полное ведро показалось над краем колодца, Салех вскрикнул, и выпустил верёвку. Из кожаного ведра, словно приветствуя его, торчала человеческая рука. Два пальца на ней были отрублены, а вся ладонь изрезана. На секунду мальчику показалось, что ему улыбается какое-то странное существо с бледносинюшной кожей. Только теперь Салех понял, куда подевались жители оазиса. Взяв себя в руки, мальчик нашёл в доме большую глиняную чашку и, наполнив её водой из своего бурдюка, напоил коня. Теперь, ему предстояло решить, что делать дальше. Оставаться в оазисе, где франки испортили колодец, было нельзя. Накинув коню удила, мальчик подвёл коня к высокому камню, собирался сесть в седло, когда на вершине бархана показалась странная фигура. Высокий мужчина в непривычной, коричневого цвета хламиде с капюшоном, подпоясанный простой верёвкой и в кожаных сандалиях, с обожжённым солнцем лицом, хрипло кричал и размахивал руками, пытаясь привлечь внимание Салеха. Понимая, что это не человек пустыни, а, следовательно, возможный враг, Салех быстро влез в седло и, разобрав поводья, насторожено уставился на незнакомца. Увидев, что мальчик хоть и сел в седло, но уезжать не собирается, незнакомец быстро спустился с бархана, проваливаясь в песок по колено, и то и дело спотыкаясь. Тяжело оперевшись на пальму, незнакомец гортанно произнёс: -Хвала всевышнему, хоть одна живая душа. Не бойся меня, мальчик, я не сделаю тебе ничего дурного. Позволь только мне напиться и скажи, где я оказался.

-Это оазис трёх пальм. Но воду из поилки пить нельзя. Можешь допить ту, что осталась в чашке после моего коня, - подумав, ответил Салех.

-А почему ту воду нельзя пить ?- быстро спросил незнакомец, с вожделением косясь на почти полную поилку.

-Франки, твои собратья, испортили колодец. Они убили тех, кто жил здесь и бросили в колодец тела, - мрачно ответил Салех, уже жалея, что вступил в разговор с неверным. Теперь, как следует, рассмотрев незнакомца, мальчик был уверен, что перед ним самый настоящий франк. Из тех, что не сражаются, а пытаются уговорить правоверных отречься от истинной веры. Один из тех, от кого исходит самая большая опасность. Светлые словно пакля волосы, и водянистые голубые глаза говорили сами за себя. Между тем, незнакомец, словно не поверив словам мальчика, медленно подошёл к провалу колодца и осторожно заглянув во внутрь, вздрогнул. Отшатнувшись от края, он тихо произнёс: -Прости их господи, ибо не ведают, что творят. Судя по его резко побледневшему лицу и скорбно поджатым губам, он увидел тела убитых. Торжественно перекрестившись, мужчина осторожно задвинул крышку колодца на место. Затем, повернувшись к мальчику, незнакомец задумчиво посмотрел на чашку, из которой тот поил коня и, помолчав, насторожено спросил: -Почему ты предупредил меня ? Ведь эти люди, твои единоверцы.

-Мой дядя говорит, что людоеды, сродни бешеным гиенам. Но если человек совершил такое деяние по незнанию, его душе придётся очень долго мучиться, прежде чем всевышний подарит ему прощение. Человеческое мясо запретно для людей, - вздохнул Салех.

-Значит, ты пожалел мою душу ?- растерялся мужчина.

-Ты франк, но ты не убивал этих людей. Значит, у меня нет к тебе ненависти. А теперь, прощай. Я должен ехать дальше.

-Постой, - остановил его незнакомец, быстро шагнув вперёд. – Куда ты собираешься ехать ?

-Туда, где нет франков. И где люди не портят колодцев.

-Ты разозлён этим поступком ? Я думал, тебя гнетёт смерть этих людей, - растерялся мужчина.

-В пустыне всегда кто-то умирает. Так было от начала времён. Но вода в этих песках, самая большая ценность. Она стоит дороже золота, дороже человеческой жизни, потому что один колодец может спасти много жизней, и тот, кто это сделал, не может считаться человеком. Они хуже бешеного зверя, - решительно ответил Салех. Не ожидавший такого ответа, мужчина растеряно замер, не зная, что сказать. Сидевший в седле мальчишка, легко оперировал понятиями, которые сам он только начал постигать. Это было странно и неожиданно, но мальчик, родился в этой пустыне, и знал о ней всё, что только мог знать живущий в ней человек. Помолчав, мужчина испустил тяжёлый вздох и, решившись, ответил: -Позволь мне пойти с тобой.

-Куда ?- не понял Салех.

-Туда, куда идёшь ты. Я заблудился в этой пустыне. Просто помоги мне добраться к людям, которые не прогонят меня, и я буду вечно молить за тебя бога.

-Я не верю в твоего бога, франк. Но, оставшись здесь, ты погибнешь. Но бросить тебя я тоже не могу. Пусть ты враг, но ты живой человек. Допивай воду, берись за стремя, и пошли. И прикрой чем-нибудь голову, а то твоя лысина скоро будет похожа на кусок сырого мяса, - не удержался Салех, намекая на выбритую тонзуру монаха.

-А куда ты вообще ехал ?- спросил мужчина, залпом проглотив воду из чашки.

-В Дорилею. Мой дядя, караван-баши Сухреб, вёл наш караван в этот город, но сегодня утром, на нас напали франкские рыцари. Дядя велел мне скакать в этот оазис, за помощью, но когда я приехал, здесь все уже были мертвы, - нехотя ответил Салех.

-А какое ближайшее поселение находится здесь ?- осторожно спросил мужчина.

-Крепость Тивериада. Она стоит на реке Иордан, неподалёку от горы Хермон. Ты сможешь подняться по течению и попадёшь в Иерусалим. Но в Тивериаде живут мусульмане, и после всего, что сделали твои соплеменники, тебе там не поздоровится.

-Почему ? Ведь правоверные всегда спокойно относились к христианам, - ещё больше насторожился незнакомец.

-Потому что я должен буду сообщить всем, о том, что здесь случилось. Этот оазис стоит на караванной тропе, и люди могут погибнуть, если не сказать им.

-Ты смелый мальчик. У тебя честное, благородное сердце, и мне жаль, что мои соплеменники оказались настолько глупы, что рискнули испортить колодец, - со вздохом кивнул мужчина. – Но что тогда делать мне ? Где искать пристанища.

-Идя вдоль русла Иордана, ты сможешь выйти к Иерусалиму. Там много твоих соплеменников. Думаю, они помогут тебе, - пожал плечами Салех.

-Я не могу вернуться в Иерусалим, - вздохнул мужчина.

-Почему ?

-Я бежал оттуда, когда увидел, что делают с его жителями рыцари креста и те отбросы, что пошли в священный поход только ради наживы. Иерусалим пал. Это было слишком кроваво для меня. Я посвятил свою жизнь господу, и не могу смотреть на убийство ни в чём неповинных людей. Поэтому, я решил покинуть войско крестоносцев и попытаться выжить в этой пустыне самостоятельно. Так что, Мусульманского Иерусалима, больше нет, грустно произнёс незнакомец.

-Это не страшно. Придёт время, и армия правоверных снова отберёт его у франков. Рано или поздно, Иерусалим снова будет мусульманским, - пожал плечами Салех и, дёрнув поводья, развернул коня. – Расскажи, как это было.

-Это было страшно, грязно и кроваво. Они шли по улицам города с мечами в руках, убивая всех жителей подряд, которых встречали на своём пути. Не щадя ни стариков, ни детей, ни женщин, не взирая на крики и мольбы о пощаде. На земле было столько трупов и отрубленных голов, что нельзя

было пройти. Пешие воины, более других охваченные неистовством боя, ходили по городу, взмахом топора, или булавы убивая, турок, попавшихся им под руку. Крестоносцы рассеялись по всему городу, хватая золото, серебро, коней и мулов, грабя дома, полные всякого добра. Мусульмане сначала пытались оказать сопротивление в священном месте Харам аль-Шариф, но затем, укрылись в мечети Аль-Акса. Мы называем его храм Соломона, и именно там, разыгралась самая ужасная бойня. Сарацины укрывшиеся в мечети, вели жесточайшее сражение в течении всего дня. Весь храм был залит кровью. Разбив их, наши воины захватили в храме множество мужчин и женщин, и сделали с ними, чего сами пожелали. Теперь, это святое место осквернено кровью невинных. Многие язычники укрылись на крыше храма. Но и они не смогли спастись. Некоторые бросились вниз, на тела уже убитых соплеменников. Я смотрел на наших воинов, и боялся их. Вид их был так же страшен, как вид убитых. Они были в крови с головы до ног. В залах храма нашлось более десяти тысяч тел. Всех раненых добили ударами топоров или булав. Кровь текла по улицам, словно вода. Из-за зноя, бароны приказали выбросить из города всех убитых и раненных. Пленные сарацины выносили трупы из города и складывали их в кучи высотой с дом.

-И поэтому ты решил уйти ?

-Да. Я монах, а не воин, и вид льющейся крови вызывает у меня тошноту. В этот поход я отправился всего лишь как летописец.

-Как тебя зовут ?- помолчав, спросил Салех.

-Гильом. Гильом Тирский.

-Откуда ты знаешь наш язык ?

-В Эдессе, я познакомился с одним армянином, по имени Матвей. Он хорошо знает язык сарацинов и, часто был толмачом. У него и выучил.

-И что стало с Эдессой ?

-Теперь, это тоже земли святого креста.

-И армянские князья так просто отдали франкам свои земли ?скептически хмыкнул Салех.

-Ты очень умный мальчик, - удивлённо протянул монах. – Откуда тебе известны такие понятия ?

-Мой дядя часто говорил с купцами о жизни в других землях, а я внимательно слушал.

-И всё понимал ?

-Нет. Но всё непонятное я спрашивал у дяди. Так что случилось в Эдессе ?

-Там было ещё хуже, - вздохнул монах. – Множество знатных людей, удостоенных различных титулов, закончили свои дни в темницах. В цепях и мучениях. У многих были выколоты глаза, отрублены нос или руки, отрезаны детородные органы, а некоторых распяли на крестах. Крестоносцы избивали невинных младенцев, из ненависти к их родителям. И все эти мучения были

направлены только на то, чтобы отобрать у армян все имеющиеся у них богатства. Именно тогда я впервые задумался, так ли нужен был этот поход ?

-Кажется, дядя, как всегда был прав, когда говорил, что франки, это просто бешеные псы, которым неведомы ни доброта, ни сострадание, помолчав, вздохнул Салех. К исходу третьего дня, странная пара, мужчина в одежде франкского монаха и мальчик араб, подошли к подножию горного хребта Анти Ливан. Испокон веков эти горы были пристанищем для самых разных людей. Обитали здесь и беглые рабы, и секты ассасинов, маронитов, шиитов, друзов, и просто те, кому некуда больше было идти. Но самое удивительное, что все эти секты, не сумевшие договориться между собой в городах, и крупных поселениях, находили общий язык здесь, в горах. Словно вековая, непоколебимая мощь этих скал заставляла людей забыть свои мелкие дрязги. Именно здесь, у подножия Хермона, и нашли себе прибежище эти странники. Едва утолив жажду мутной водой Иордана, они развели костёр в первом попавшемся гроте и, перекусив сухой лепёшкой, устроились на ночлег. Салех уже давно понял, что дядя Сухреб на этот раз не сможет сдержать данное слово. Напавшие на их караван люди, и те, кто испортил колодец в оазисе трёх пальм, не оставляли после себя живых. Словно саранча, оставляющая после себя голую землю, эти люди уничтожали всё, что хоть както отличалось от них самих, даже животных. Но, будучи истинным сыном пустыни, сумел принять эту беду достаточно спокойно. Сотворив молитву об упокоении дядиной души в райских кущах Аллаха, мальчик решил пока остаться со своим случайным попутчиком. Пустыня всегда что-то отнимает, но и что-то даёт взамен. Эту истину он впитал с молоком матери, и теперь, старательно расспрашивал своего нового знакомого обо всём, что только тот мог рассказать. Уже на второй день после их знакомства, Салех принялся выспрашивать у монаха названия различных предметов на франкском языке, легко запоминая странные для его слуха слова. Воды в бурдюке, им хватило, чтобы добраться до подножия горы. Окажись они чуть дальше, и всё могло бы кончиться хуже. Шедший пешком монах сильно задерживал мальчика. Два дня, после прихода к горе, они только и делали, что пили и спали. Переход по пустыне отнял у них слишком много сил. Но утром третьего дня, едва солнце поднялось над горой, у входа в грот, где обосновались беглецы, появилась странная фигура. Высокий, широкоплечий мужчина, с кожей цвета кофе, тонкими чертами лица, и наголо стриженой головой. Высокие мягкие сапоги с загнутыми носами, белая чалма, и кипельно-белый бурнус, перепоясанный широким кушаком. А в ножнах, длинный кривой кинжал, украшенный рубинами и сапфирами. В руке мужчина сжимал тяжёлый резной посох красного дерева, а на широкой груди покоился странный, серебряный медальон, с изображением какого-то хищного животного. Никто из беглецов не слышал, как незнакомец подошёл к их пещере, поэтому, когда выход перекрыла эта мощная фигура, и мальчик, и монах заметно вздрогнули. Оба они, не будучи воинами, могли стать лёгкой добычей

грабителей. Легко согнувшись, мужчина всё так же бесшумно шагнул в пещеру и, выпрямившись, внимательно осмотрелся. Окинув обоих беглецов долгим взглядом, под которым обе невольно поёжились, он чуть усмехнулся и, качнув головой, не громко сказал: -Франкский монах и сарацинский щенок в одной упряжке. Странная находка. Что вы здесь делаете ?

-А кто ты, путник, и почему решил, что мы будем отвечать на твои вопросы ?- осторожно спросил монах.

-Потому, что на мои вопросы все отвечают. Некоторые, сами, а некоторые, через силу, - усмехнулся в ответ мужчина, и Салех невольно вздрогнул, столько силы и властности прозвучало в его голосе. Странный акцент, с которым незнакомец говорил по-арабски, а главное, его необычная внешность и странный медальон что-то напомнили мальчику. Судорожно вспоминая рассказы дяди о странах и народах, он неожиданно понял, кто перед ними. Охнув, мальчик, не раздумывая, распростёрся ниц и, не поднимая головы, быстро сказал: -Не гневайся, могучий. Мы ни разу не видели людей твоего племени и потому не сразу поняли, кто ты. Прости наше невежество, и не гневайся на недостойных. Ведь мы, всего лишь беглецы.

-А теперь, ты знаешь кто я ?- с интересом спросил мужчина.

-Ты из племени магрибов. Я слышал, что вы могучие чародеи и можете одним движением превратить человека в змею или жабу, - осторожно ответил Салех.

-И от кого же ты узнал о моём племени ?- чуть улыбнулся мужчина. А главное, как ты понял, что я маг ?

-От моего дяди, караван-баши. Он бывал в ваших землях, и рассказал мне о вас. Он так же рассказывал, что, такой как у вас медальон, носит только верховный маг магрибов.

-Как звали твоего дядю ?

-Караван-баши Сухреб. Он водил караваны по всей этой пустыне.

-Я помню его. Они и вправду несколько раз бывал в наших землях. Жаль, что столь мудрый и знающий человек погиб, - вздохнул мужчина. – Как это случилось ?

-Откуда вы знаете, что дядя Сухреб погиб ?- растеряно спросил Салех, от удивления сев на пятки.

-Ты здесь. Рядом с этим франком. Конь у пещеры под арабским седлом, значит, на нём ты ускакал от каравана. Не думаю, что твой дядя сам отдал тебя этому псу. А раз ты здесь, значит, франки добрались до него. Так что всё-таки случилось ?

-Отряд франков напал на наш караван. Дядя велел мне скакать в оазис трёх пальм, к хакиму Ибн-ал-Асиру. Но когда я приехал туда, все жители оазиса уже были убиты. А самое страшное, что эти псы испортили колодец. Они бросили в него мёртвые тела.

-Эти порождения иблиса не ведают ни чести, ни жалости, - кивнул пришелец.

-И всё-таки, почтенный, может ты назовёшь нам своё имя ? Я не знаю тебя, и не понимаю, почему этот ребёнок так тебя боится, - неожиданно вступил в разговор монах, словно невзначай подбирая увесистый булыжник.

-Я верховный маг племени магрибов, Мосаул Агамбвата. Моё племя живёт на севере Египта. А кто ты, почитающий человеческие страдания ? И брось свой булыжник, он тебе не поможет.

-Гильом Тирский. Монах обители святого креста, - с достоинством поклонился тот.

-И что ты делаешь в этой пустыне ? Так же как твои соплеменники, пришёл урвать себе немного сарацинского золота ?

-Я отправился в этот поход, как летописец, а не как воин. Истинно верующие потомки должны знать, какими силами был отвоёван гроб Господень и, каких лишений это стоило воинам креста.

-Лишений ?! Ты, или глуп, монах, или хочешь посмеяться надо мной. Эти псы сами лишают себя воды и создают себе трудности грабежом и убийствами. Они отправились в поход, даже не озаботившись, как следует изучить карты, - презрительно фыркнул маг. – Ты хочешь чтобы я поверил в эту чушь после того, как видел, что они творили в захваченных крепостях и городах ? Как убивали безоружных, и беспомощных ? Тогда, может, скажешь, почему вдруг ты оказался здесь, а не рядом с войском крестоносцев ?

-Ты прав, почтенный, - помолчав, вздохнул монах. – Они и вправду забыли заповедь господа нашего и не помнят, что такое милосердие. Я потому и ушёл оттуда. Мне претит пролитие такого количества невинной крови. Как претит и убийство детей. Но даже мой уход не должен стать причиной, не выполнить моё предназначение. Жаль только, что мне так мало отпущено. Эта война ещё не окончена.

-Ты прав, эта войне ещё не скоро закончится, - задумчиво ответил маг. – Как прав и в том, что потомки должны узнать правду о ней. Ты готов описать всё так, как было на самом деле ? Не вознося воинов креста и не пряча тех деяний, о которых сами они постараются забыть ? Или ты, в угоду своим хозяевам будешь писать только то, что они сами захотят прочесть ? Хотя, о чём я спрашиваю ? Для таких как ты это невозможно.

-Готов, - решительно кивнул монах. – Именно за этим я и отправился в поход. Чтобы сообщить потомкам правду о походе. Но мне тридцать четыре года. Я уже почти старик, и боюсь просто не дожить до того момента, когда война закончится.

-Не бойся. Ты доживёшь, и увидишь всё своими глазами, - загадочно усмехнулся маг, медленно опускаясь на землю.

-А ты, племянник караванщика ? Чего хочешь ты ?- неожиданно спросил он у Салеха.

-Дядя хотел показать мне мир. Те страны, где побывал сам. И хотя его больше нет, я всё равно хотел бы побывать там, - помолчав, тихо ответил мальчик.

-Ты увидишь эти страны. Жизнь караван-баши теперь будет очень опасной. Опаснее даже жизни воина. Но воин держит свою жизнь в

собственных руках, - всё так же загадочно ответил ему маг и, положив на колени, посох, прикрыл глаза. Не понимая, что происходит, беглецы удивлённо переглянулись, но нарушить воцарившееся молчание не рискнули. Маг долго молчал, замерев, словно каменное изваяние. Наконец, встряхнувшись, он открыл глаза, и задумчиво посмотрев на мальчика, сказал: -Я пустился в путь, чтобы найти себе приемника. Так сложилось, что моего племени больше нет. И я вынужден искать того, кому смогу передать свои знания и умения, но, похоже, у тебя другая судьба, малыш. Что ж пусть будет так. Твоё желание исполнится.

-Я увижу другие страны ?- радостно переспросил Салех.

-Да. Ты увидишь их. Твой путь будет долгим и трудным, но ты проживёшь интересную жизнь. А теперь, помолчите оба. Мне нужно подумать, и приготовиться.

-Приготовиться к чему ?- насторожился монах.

-К большой волшбе. Ты сам сказал, что хочешь узнать, чем кончится эта война, а значит, мне придётся помочь тебе в этом. А теперь, займись чемнибудь. Вознеси молитвы своему убитому богу, или сходи за водой. Главное, постарайся не мешать мне, если не хочешь закончить свои дни в облике крысы или жабы.

-Тогда, я вынужден буду покинуть вас. Я добрый христианин, и любое колдовство противно всему, во что я верю, - решительно ответил монах, поднимаясь на ноги.

-Ты останешься, и будешь молчать, - резко осадил его маг.

-А если нет ?

-А если нет, я сделаю так, что ты не сможешь не только шевелиться, а даже дышать. Ты сказал, что хочешь увидеть конец этого похода. А без моей помощи, ты никогда его не увидишь. Хочешь, чтобы все твои труды кончились прахом ?

-Нет, - подумав, ответил монах.

-Хорошо. В таком случае, тебе придётся выбирать самому, остаться в здесь добровольно, или торчать посреди пещеры каменным истуканом.

-Хорошо, я останусь, - покорно вздохнул монах, опускаясь на место.

-Мудрое решение. Никогда не гневи того, чью силу не можешь даже представить, - усмехнулся маг. – А теперь, помолчите. Оба. Беглецы покорно замолчали, понимая, что спор с этим человеком может для них плохо кончится. В сложившейся ситуации им оставалось, только молча гадать, что задумал этот пришлый маг, и чем для них может закончиться вся эта история. Сидевший на песке маг прикрыл глаза, и погрузился какое-то подобие транса. Той ночью, все обитатели горы, с удивлением увидели странную картину. Из пещеры, где поселилась странная парочка, вдруг хлынул яркий ослепительно белый свет, и послышался рокот, похожий на раскаты отдалённого грома. Потом, всё стихло, и пустыня снова погрузилась в ночную

тьму. Испуганные поселенцы не решились выйти и узнать причину всех этих безобразий. А магрибского мага, больше никто из них, никогда не видел. *

*

*

Очнулась она сразу, словно кто-то очень сильный одним рывком выдернул её из водной глубины. Несколько минут Сара пыталась осознать, где она, что происходит, и отдышаться, а когда поняла, невольно охнула: -Мне это приснилось, или я действительно видела вас там, в том времени ?

-Это был я, - ответил маг, тихо, посмеиваясь. – Ты же хотела узнать, как выглядит настоящий маг, вот и увидела. Или тебе что-то не понравилось ? Впрочем, это не имеет значения. Я показал тебе себя такого, каким я когда-то был, и не вижу смысла что-то приукрашивать. В любом случае, того тела давно уже нет. Его сожгли на костре из веток тамариска. Даже праха не осталось. Как нет и памяти о том, некогда большом, сильном племени. Расслышав в голосе мага нотки потаённой грусти, Сара невольно насторожилась. С такими интонациями мог говорить только человек, сильно сожалевший о чём-то, что случилось в его жизни. И наверняка, это было чтото хорошее, что очень плохо закончилось, как это бывает обычно. Потом, сообразив, что грусть эта вызвана какой-то старой историей, осторожно спросила: -А что случилось с вашим племенем ? Куда оно делось ? А ещё, что это за животное изображено на вашем медальоне ? Точно такое изображено на крышке вашего ларца. Это ваши личный тотем или ему поклонялось всё ваше племя ?- вопросы сыпались из Сары словно из рога изобилия.

-Я расскажу тебе об этом позже. Когда ты удовлетворишь своё любопытство и поймёшь, что всё мной рассказанное, правда.

-Разве я говорила, что не верю вам ?- растерялась Сара.

-Не говорила, - легко согласился маг. – Но вот уже в который раз, приходя в себя, ты снова и снова повторяешь, что не можешь поверить в то, что видишь. А ведь я с самого начала сказал, что буду рассказывать только истину.

-Но я не говорю, что не верю вам лично. Согласитесь, трудно поверить, что вдруг получила возможность поговорить с человеком, который жил сотни лет назад. Поставьте себя на моё место. Как вы сами бы отнеслись к такой шутке ?

-Шутке ?- удивлённо переспросил маг. – Что ты видишь тут смешного ? И почему ты вдруг решила, что я не был на твоём месте ?

-В каком смысле ?- растерялась женщина. – Что вы хотите сказать ? Что однажды, вот точно так же нашли в глухой пещере ларец и открыв его, начали разговаривать с кем-то, кто жил сотни лет назад ?

-Нет, ларца я не находил. А вот с теми, кто жил много веков назад, мне говорить приходилось. И не раз. Во времена своего ученичества. Мне было всего десять, когда мой учитель привёл меня в долину духов, и помог

приоткрыть завесу миров. Я встретился со своим прадедом. Он тоже был верховным магом. Одним из самых сильных в истории нашего народа. Это было странно и страшно. А ещё, это было увлекательно. Именно после этого обряда мне впервые обрили голову в знак того, что я прошёл своё посвящение в маги.

-Посвящение в маги ? Да с такого можно с ума сойти, - мрачно огрызнулась Сара.

-Иногда, так и случалось. Не все могли перенести этот обряд без ущерба для собственного разума.

-В смысле, эти дети сходили с ума ?- осторожно утонила женщина.

-Да. Некоторые, - совершенно спокойно отозвался маг.

-И что с ними было потом ?

-Их возвращали родителям. В том, что ученик не выдержал испытания, нет ничьей вины. Так решили боги. А значит, если тело живёт, то его нужно поддерживать.

-То есть, родители вынуждены были сами заботиться о своих сошедших с ума детях ?- не унималась она. – И родители не возражали против такого варварского обращения с их детьми ?

-Да. Но им помогало всё племя. Родители таких детей получали всё, что им было нужно, до самой смерти. Этих детей никто не обижал, и никто не прогонял. Об их нуждах заботились, и пытались, как могли, облегчить им жизнь. А возражать, никому и в голову не приходило. Ведь через это проходили многие дети племени. Точнее все, у кого на теле находили нужные знаки.

-Их считали чем-то вроде святых ?- с интересом спросила Сара, припомнив кое-что из обычаев исчезнувших племён.

-С чего вдруг ?- удивился Мосаул. - Нет, святыми они не были. Да и какая святость может быть у того, чей разум оказался погружён во мрак из-за собственной слабости их характера ? Не надо путать обычаи наивных дикарей, едва умевших отличать железо от бронзы, и обычаи тех, кто знал правду об устройстве мира раньше, чем те же франки научились доить коров.

-Выходит, ваше племя было одним из самых цивилизованных в те времена ?- не удержалась от сарказма Сара.

-Пожалуй, можно сказать и так, - уверенно ответил маг, не принимая её тона. – Ты забыла, что в те времена, науки, ремёсла и искусства развивались на востоке, тогда как на западе, всё подчинялось только религии. Точнее, прихотям религиозных правителей.

-Похоже, вы не очень любите выходцев с запада, - задумчиво протянул Сара. – Точнее, совсем не любите.

-А за что их любить ? Глупые, самовлюблённые, ограниченные, считающие центром мироздания только свой кошелёк, - презрительно фыркнул маг. – Думаю, дослушав эту историю до конца, ты тоже так решишь.

-Почему ?- растерялась Сара от уверенности, прозвучавшей в голосе мага.

-Да потому, что так считает любой умеющий думать человек. Так было в мои времена, и не думаю, что что-то изменилось теперь.

-Но ведь меняются не только времена, но и обычаи, и люди, попыталась возразить женщина. – То, что творили в ваше время воины креста, совсем не означает, что в современном мире происходит то же самое. Изменились сами правила ведения войн.

-Правила ведения войн ? Что это ещё за чушь ? Запомни, девочка, в любой войне всегда будут те, кто пострадает невинно. Просто так. Только потому, что он был жителем проигравшей страны. Так всегда было, и так всегда будет. Не думаю, что жители запада сильно изменились. Подумай сама. Разве все те, кого ты знаешь, не мечтают иметь много денег и жить так, чтобы все остальные им прислуживали ? И разве в ваших войнах не убивают людей ? Или в них не бывает случайных жертв ? Чего только стоит ваша последняя война, в которой погибли твои пращуры. Забыла, что с ними стало ?иронично усмехнулся маг.

-Ну, да, - нехотя согласилась Сара, припомнив имена на мемориальной доске в музее узников Холокоста. Её прадедушка женился на любимой женщине, вернувшись с полей первой мировой войны. Даже то, что он потерял левую ногу, не стало для девушки препятствием. Отличный портной, обшивавший всё светское общество Польши, зарабатывал хорошие деньги, и очень скоро, молодая жена стала ещё и молодой мамой. Четверых детей регулярно отправляли на лето к бабушкам, в Вену. Так было и в тридцать девятом, когда фашистские войска заняли Польшу. Портного и его жену отправили в лагерь, из которого они уже не вернулись. Родственники не дали детям пропасть, воспитав их, как собственных детей и дав приличное образование. А когда образовалось государство Израиль, они дружно переселились на землю обетованную. Сама Сара, родилась уже здесь, но эту историю знала наизусть. Ещё в детстве, родители регулярно показывали ей фотографии, поясняя, кто есть, кто и кем кому приходится. Отчасти, именно судьба прародителей стала определяющим моментом в том, что она выбрала исторический факультет.

-Вот и выходит, что главное для них, деньги. А всё остальное, второстепенно. Я же говорил, что в мире мало что меняется, - тем временем проговорил маг.

-Вы меня совсем уже запутали, - не выдержав, жалобно протянула Сара.

-Не расстраивайся. Придёт время, и ты всё поймёшь. Главное, не спеши, и не стой догадок. Ты же учёный, а значит, должна уметь анализировать и выбирать из кучи слов только истину.

-Такое впечатление, что сейчас это всё сказал не маг, которому несколько сотен лет, а профессор, у которого я училась, - растеряно усмехнулась Сара.

-А что тут удивительного ? Я, в своём роде, тоже учёный, - ответил маг.

-Закончили магическую академию, коллега ?- не удержалась Сара от лёгкого хулиганства.

-Можно сказать и так. Только в ту академию, что пришлось пройти мне, допускали далеко не каждого, и уж тем более, не каждую, - не остался в долгу маг.

-Считаете женщин существами второго сорта ?- тут же ощетинилась Сара.

-Нет. И это не мной придумано. Знаю только, что очень часто, женщины не выдерживают напряжения и срываются на истерику. Особенно, когда дело касается перехода через завесу миров, - многозначительно усмехнулся маг.

-Мне трудно с вами спорить. Я ничего подобного не умею, - надувшись, призналась Сара.

-Знаю, поэтому, предлагаю закончить ненужный спор и продолжить то, что уже начали, - спокойно отозвался маг.

-Вы не ответили мне, что это за зверь на вашем медальоне, - быстро напомнила Сара.

-Это пантера. Чёрная пантера, покровительница магрибских магов. Чёрная, словно африканская ночь, бесшумная, словно ночная тень, и безжалостная, как обитатель потустороннего мира. Она стала символом магов ещё до того, как на земле появилась религия мусульман, христиан, и даже иудеев.

-Это что-то около шестого века до нашей эры ?- растеряно уточнила женщина. У неё в голове не укладывалось, что кто-то на земле мог помнить такой огромный период времени.

-Середина пятого, если считать твоим летоисчислением, - спокойно ответил маг. – И, да. Я помню всё, что случалось с моим племенем. Даже не смотря на то, что оно существовало за долго до появления вашей эры. Точки во времени, которую вы называете Рождеством Христовым.

-Это невозможно, - охнула Сара. – Человек не может помнить события такого огромного количества времени. Только его ключевые моменты. Тем более, что вы сами ничего этого не видели.

-Ты говоришь это так, словно абсолютно уверена в своей правоте, усмехнулся Мосаул. – Но ты кое-что упускаешь.

-И что же это, - ядовито поинтересовалась она.

-То, что я не просто заучивал наизусть события и даты, а смотрел на них своими глазами. Так же, как ты сейчас. Ведь вместе с силой, я получал и знания о своём племени.

-Понятно. Но почему именно пантера ?- не унималась Сара.

-Это старая легенда. Очень старая, - вздохнул маг. – Первый верховный маг, получив от богов силу чтобы лечить и защищать своё племя, ушёл в джунгли, чтобы предаться размышлениям и испробовать новое заклинание. А главное, ему нужно было собрать свежие травы. Там, он случайно нашёл тело убитой охотниками самки пантеры, рядом с которой погибал от голода детёныш. Он долго выхаживал малыша, поил его молоком, смешанным с

яйцами, а когда пришло время, отпустил его на волю. Ведь дикий зверь, остаётся диким, даже если он вырос рядом с людьми. Прошло несколько лет, и маг снова отправился в джунгли. Ему нужны были свежие травы и корни. Увлёкшись, он наступил на змею, и чёрная мамба укусила его в ногу. Он разрезал место укуса и, приложив к ране нужные травы, отправился к реке. Ведь укушенный змеёй всегда страдает от жажды. Устроившись на берегу, маг принялся ждать. Ждать, когда сок трав победит действие яда, и он сможет вернуться обратно в племя. Вскоре, он понял, что теряет сознание, и сквозь туман в глазах увидел стаю гиен, учуявших его кровь. Отбиться от этих тварей одному, даже здоровому человеку не под силу, а уж раненный, или больной, всегда обречён. Но когда старшая самка уже готова была броситься на него и разорвать горло, на спину ей упала стремительная чёрная тень. Один удар когтей, и гиена захлебнулась собственной кровью. Словно во сне, маг смотрел на этот неравный бой, и не знал, радоваться ему или плакать. Ведь прогнав гиен, победитель примется за него. К тому же, он совсем не был уверен, что напавший на гиен зверь сможет победить. Но гиены недаром славятся своей хитростью и терпением. Увидев, что главной самки нет, они отбежали в сторону, и принялись кружить вокруг того места, где лежал маг. Но спасшая его пантера не уходила, и продолжала кружить вокруг мага, отгоняя падальщиков. Это продолжалось всю ночь. Утром, сменив повязку и промыв глаза водой, маг понял, кто именно защищал его. Это был самый котёнок пантеры, которого маг когда-то спас от голодной смерти. Спасённый малыш, а теперь уже матёрый самец, не только отогнал гиен, а ещё и проводил мага до самой деревни. Они были друзьями ещё много лет, пока самец пантеры не умер. С тех пор, пантера, спасшая жизнь верховному магу, стала покровителем всех верховных магов магрибов. После обряда инициации, мальчики отправлялись в джунгли, чтобы встретиться лицом к лицу с нашим покровителем, заглянуть ему в глаза и узнать, достойны ли они звания мага.

-Как это, лицом к лицу ?- не поняла Сара.

-Вот так. Отправившись в джунгли, мальчик ищет встречи с пантерой. Не важно, сколько времени он там проведёт. Главное, это найти её, и заглянуть в глаза.

-И что ?

-И если он смог встретить пантеру, заглянуть ей в глаза и вернуться живым, значит, он достоин того, чтобы маги внутреннего круга тратили время на его обучение.

-Погодите, я уже совсем запуталась, - страдальчески вздохнула Сара. – Сначала, новорождённых мальчиков отбирают маги, потом, после инициации, их отправляют в джунгли, чтобы первая встречная пантера определила, достоин ли ребёнок обучения, а после этого, он вполне может сойти с ума при

посвящении в маги. Я ничего не перепутала ? И ради чего всё это ? Зачем губить крепких, здоровых детей ?

-Всё верно. Занятие магией, дело не простое, и далеко не каждому оно под силу. Потому и отбор такой жёсткий, - спокойно пояснил маг.

-А если мальчик испугался, и не пошёл в джунгли ? Если он отсиделся в кустах, а потом вернулся и сказал, что видел пантеру, так не бывало ?

-Нет. Все испытуемые знали, что за ними день и ночь следят маги внутреннего круга. И любой обман, будет сразу раскрыт. Таких, отдавали родителям. И когда они достигали возраста юношей, их переселяли за пределы деревни, без обряда инициации, запрещая появляться на её территории. Они становились неприкасаемыми. С ними не здоровались, не разговаривали, и даже делали вид, что их просто не существует.

-Но ведь это всего лишь ребёнок, - возмутилась женщина.

-Да, но однажды, ребёнок вырастает во взрослого человека. И этот человек должен знать, что обманывать сородичей, нельзя. Только если юноша своим трудом, смелостью и усердием докажет, что достоин, снова стать членом племени ему позволяли вернуться в родительский дом. Но и тогда, его жизнь не становилась на много легче. Особенно, если он собирался завести семью. Трусы и лгуны не пользуются почётом.

-Все дети врут. Некоторые, чтобы избежать наказания, некоторые, чтобы казаться значительнее в глазах сверстников, а некоторые, просто так. И наказывать за это таким жестоким способом, просто варварство, - решительно заявила Сара.

-Мы воспитывали своих детей так, как считали нужным, и твои слова меня не интересуют. Все эти обряды появились не просто так. Только пройдя через множество испытаний, мальчик мог стать мужчиной и настоящим магом. Храбрым, сильным, преданным, живущим не только ради себя, но ради своего племени. Так, воспитывают мужчин, а не глупые существа мужского пола.

-Но зачем же было в глаза пантере заглядывать ?- продолжала возмущаться Сара, внутренне признавая, что Мосаул прав.

-Затем, что именно покровитель магов должен был прочесть в душе мальчика его судьбу и предназначение. И только он мог сказать, достоин ли ребёнок, стать не только магом, но и членом племени. Ведь пантера, была не просто покровителем магов. Она была тотемом всех магрибов.

-Но ведь ребёнок может наткнуться на тех же гиен, на львов, на пантеру людоеда, наконец, или просто на бешеное животное, - продолжала упираться Сара.

-Мог. Он мог попасть в пасть крокодилу, под копыта испуганному стаду антилоп или буйволов. Но ты забыла, что в джунгли уходили не беспомощные дети, а мальчики, знавшие о жизни в джунглях всё, что должен знать любой взрослый мужчина. Но судьба каждого из них, лежала в руках богов. И если мальчику суждено было погибнуть, то он погибал.

-Глупый фатализм. Ребёнка нужно защищать до тех пор, пока он не будет в состоянии защищать себя сам, - безапиляционно заявила Сара.

-И вырастить из него не человека, а растение, не способное сделать чтото самостоятельно, - в тон ей ответил маг. – Так растите своих детей вы, а потом удивляетесь, почему они не могут защитить даже собственный дом. Но хватит споров, мы теряем время.

-Вы уже отдохнули ?

-Ты плохая ученица. Я же говорил, что я не устал, я теряю силы. Пойми, наконец, не имея тела, я не могу устать. Как может устать то, чего нет ? А теперь, закрой рот, и открой уши.

-А как же…?

-Заткнись, потом поговорим, - осадил её маг, и Сара снова куда-то провалилась. *

*

*

Сын турецкого лейтенанта, Имад ад-Дин Зенги, состоял на службе у великого Мелик-шаха. От султана Персии, Махмуда, участвуя в войне, которую тот вёл с халифом Багдада, получил в награду за свою службу должность верховного эмиссара в Ираке. Но очень скоро, стал правителем Мосула, продолжив борьбу с франками. Его вылазки всё чаще сопровождались победами над врагом. И вот теперь, проезжая из Багдада в Дамаск, в сопровождении отряда своей личной гвардии мамлюков, он небрежно оглядывал пустыню, втайне мечтая наткнуться хоть на один отряд франков. Став правителем, он перестал быть воином, превратившись в политика, но Зенги солдат, частенько побеждал Зенги политика. Так и теперь, он мечтал о схватке, а ехал заключать очередной договор. Устав от молчания и, монотонности дороги, он с небрежностью, присущей всем опытным наездникам, повернулся в седле и, найдя взглядом молодого парня, почти мальчика, жестом подозвал его к себе.

-Ты бывал в этих местах, Салех ?

-Да господин. Не раз, - вежливо ответил юноша. Несмотря на молодость, лицо и грудь юноши покрывали шрамы, полученные в боях. Правую руку его украшала татуировка и браслет из русского золота, разомкнутое кольцо, края которого были выполнены в виде львиных голов. В середине кольца красовался крупный, кроваво-красный рубин. Браслет этот, вместе с первым боевым шрамом он получил из рук Зенги после боя на кровавом поле. Татуировка, арабская вязь. Отрывок суры аль-Икласа из священной книги, оберегающая воина в бою.

-Он есть Аллах, единый, Аллах-ас-Самад, вечный, всемогущий, не родящий и не рождённый. И не был ему равным ни один, - гласила татуировка, выполненная красными чернилами. Левое предплечье украшала татуировка священного колеса с восемью спицами и красный меч с раздвоенным клинком. Зульфигар, меч пророка. Несмотря на молодость, в седле юноша сидел словно влитой. Широкие плечи

и мускулистые руки выдавали его недюженую силу, а в глазах светился интерес ко всему окружающему.

-Да, я помню. Тебя подобрали недалеко от этих мест. Одинокий мальчишка верхом на коне. С одним бурдюком воды и краюхой лепёшки в перемётной сумке. А за поясом, только короткий нож. Видно, рука всевышнего вела тебя через пустыню, если ты остался в живых. А главное, не наткнулся на франков.

-Наткнулся, господин. На одного, - улыбнулся в ответ юноша.

-И он пощадил тебя ?- с интересом спросил Зенги.

-Он не был воином, господин.

-А кем же ?

-Монахом. Его взяли в поход летописцем. Так что, моей жизни ни что не угрожало.

-Зато угрожало твоей душе, - наставительно ответил Зенги. – Этим псам мало того, что они залили кровью нашу землю, им ещё нужно отобрать у нас нашу веру.

-Простите, господин, но я провёл рядом с ним почти полгода, и за это время, он ни разу не пытался заговорить со мной о своей вере, - усмехнулся Салех.

-Почему ?

-Я сразу сказал ему, что если он попытается хулить всевышнего или великую книгу, я брошу его в пустыне одного. Он был взрослым человеком, но пустыни не знал совершенно. А я, уже тогда прошёл много земель рядом со своим дядей, да упокоит Аллах его душу в райских кущах.

-И он поверил тебе ?- удивился Зенги.

-А у него был выбор ? Конь моего дяди подпускал к себе только меня, а пустыня всегда была для меня домом. К тому времени, я помнил все дороги, по которым нам с дядей пришлось пройти.

-Твоя смелость удивляет меня, Салех. Но ещё больше, меня удивляет твоя терпимость. Ты потерял единственного близкого тебе человека, но пощадил одного из тех псов, что принесли тебе такое горе. Я бы так не сумел, - откровенно признался правитель.

-Я тогда был слишком мал, чтобы правильно понимать месть. К тому же, этот человек с самого начала показался мне не воином, а учёным. У него не было с собой оружия, но пергамент, перо и чернила он всегда держал под рукой. Даже когда нам угрожала опасность, он старался любой ценой сохранить свои записи. А как говорил мой дядя, любое знание ценно, и если есть возможность узнать что-то новое, его нужно узнать. За те полгода, что мне довелось провести рядом с монахом, я выучился понимать язык франков, и узнал многое о жизни в их стране.

-И ты сможешь перевести всё, что услышишь, если мы столкнёмся с франками ?

-Конечно. К тому же, я всё-таки выполнил последний наказ дяди и нашёл хакима Ибн-ал-Асира. Этот почтенный человек научил меня всему, что я знаю, в том числе, и языку франков, которым он владел в совершенстве.

Ведь он давно уже считается одним из самых известных учёных по всей Аравии. Но я знаю, что господин и сам хорошо понимает этот язык.

-Я вынужден говорить с правителями, а правители обычно говорят совсем не то, что думают. Нет, мне нужен тот, кто может спокойно бродить среди этих болтливых псов и держать уши открытыми. Тот, кто сможет отбросить ненужное, и запомнить главное. Тот, кого они будут принимать за варвара, и не побоятся при нём распускать язык. Ты понимаешь, о чём я говорю ?

-Конечно, господин. Это не сложно. Я сделаю, как вы скажете, склонил голову Салех. – Вы не доверяете правителю Дамаска ?

-Хорошо. Тогда, держись рядом со мной, и будь под рукой. А что до доверия, так послушай меня внимательно, мальчик, и постарайся запомнить, доверие, это не просто чувство. Это то, что нужно заслужить. И заслужить не словами, а делами. Ещё раз, поклонившись, юноша чуть придержал коня, стараясь держаться на полкорпуса позади своего командира. Зенги увлёкся разговором с одним из своих советников, а Салех, принялся вспоминать прошедшие годы. После того, как они покинули предгорье, мальчику пришлось проводить своего нового знакомого до крепости Наблус. Оставаться вместе они больше не могли. Все поселившиеся в пещерах начали косо посматривать на странную пару. Ведь мужчина был монахом христианином, а мальчишка, правоверным. Среди беглецов прошёл слух, что один из жителей города Амальфи, основал госпиталь для недужных паломников12. Тогда, они ещё не знали, что вскоре, это заведение превратиться в орден госпитальеров. Орден всадников госпиталя Святого Иоанна Иерусалимского. Узнав об этом, монах решил, что для человека его призвания, это самое подходящее место. Снова оказавшись в одиночестве, Салех решил отправиться в Багдад, и стать слугой у какого-нибудь офицера, или отыскать хакима. До того момента, пока ему не исполнится пятнадцать, и он не сможет стать солдатом. Мальчишке повезло. Сильный, отдохнувший жеребец легко унёс его от разъезда франков, и уже через пять дней, он наткнулся на турецкий патруль, и его желание исполнилось. Найдя почтенного старца, Салех рассказал ему о судьбе своего дяди, и поручении, которое тот ему дал. Внимательно выслушав мальчика, хаким задумчиво огладил бороду и, вздохнув, ответил: -Я хорошо помню твоего дядю, малыш. Он был достойным человеком. Но теперь, когда его нет, я не знаю, как быть с тобой.

-Помогите мне стать слугой при военном отряде. Я хочу стать воином и отомстить франкам за его гибель, - решительно ответил мальчик, выпрямившись во весь свой небольшой рост.

12

Приблизительно в 1070г. купцы из города Амальфи построили близ гроба Господня два монастыря и приют для паломников. Из этого приюта и возник орден госпиталя (от лат. Hospitalis – гостеприимный, первоначально, слово «госпиталь» означало странно-приимный дом). Как независимый орден был признан папской властью в 1113г. После 1126г. в ордене появляется коннетабль.

-Воином ?- задумчиво переспросил хаким. – Воин, достойное занятие для мужчины. Но неужели ты мечтаешь всю жизнь тупо махать заточенным железом, и однажды сложить голову на поле брани ?

-Я сирота, почтенный хаким. И теперь, могу быть или слугой, или солдатом. Но я не хочу всю жизнь исполнять чужие прихоти. Солдат может сам строить свою судьбу. Именно поэтому я решил стать солдатом. Я хочу сам делать свою судьбу. Так, как это делали великие воители.

-Откуда ты это взял ?- удивился хаким. – Кто научил тебя этому ?

-Перед тем, как придти сюда, я провёл полгода в предгорьях. Рядом со мной жил франкский монах. От него я узнал много нового, в том числе, и о жизни воинов, - откровенно признался мальчик.

-Ты умён не по годам, малыш, и мне это нравится, - улыбнулся хаким. – Я решил. Прежде, чем стать слугой при войске, ты станешь моим учеником. И если Аллах позволит, то твой ум станет так же остёр, как твой клинок. Ты готов учиться, малыш ?

-Мой дядя говорил, что любое знание ценно, - подумав, ответил Салех. Я буду вашим учеником, почтенный. В доме хакима он провёл пять лет, изучая каллиграфию, математику, алхимию, астрономию, и другие науки. Хаким оказался не просто грамотным человеком. Он был настоящим учёным. Его познания в самых разных областях наук позволили мальчику стать не просто слугой, исполняющим грязную работу, а настоящим оруженосцем у лейтенанта мамлюков. Оказавшись в армии, Салех с первых дней начал учиться владеть оружием. Уже умея отлично сидеть в седле, он начал изучать искусство владения луком. Стрельба на ходу, с седла, всегда была отличительной чертой восточных кавалеристов. Сложные, составные луки, ничуть не уступали по дальности стрельбы длинным лукам франков. К тому времени, когда мальчик превратился в юношу, в Иерусалиме сменился король, а Египет и Дамаск объединили силы для сопротивления войскам крестоносцев. Но Болдуин второй, новый король Иерусалима сумел нанести им поражение при Телль-Даните. Это была тяжёлая для франков победа, но до неё, была битва на «кровавом поле». Ager sanguinis – так прозвали эту битву латиняне. Это было действительно кровавое поле. И это была первая битва юноши, по имени Салех. Спустя много лет, он наткнётся на записи арабского летописца Камаль ад-Дина, и с грустной улыбкой на губах прочтёт: -Мы смешали кровь со слезами, которых было так много, что не было никого, кто мог бы сравниться с нами в этом плаче. Как не достойно мужчины проливать слёзы, когда острые мечи зажгли пожар войны ! Кто сможет спокойно спать, оставаясь глухим к тем событиям, что пробуждают спящих ? Ваши братья в Сирии отдыхают на спинах своих лошадей или же во чреве грифов. Жители страны Рум покрывают их позором, вы же погрязли в изнеженности, как будто вам нечего опасаться. Сколько пролито крови ! Скольким прекрасным девушкам нечем, кроме рук, прикрыть свои прелести ! Неужели предводители арабов смирятся с таким оскорблением ? Неужели

персидские воины стерпят подобное унижение ? Помоги им Аллах, потому что они сражаются не только ради веры, сколько из стремления постоять за честь своих женщин. Господь даровал победу мусульманам. Христиане, бежавшие к своему лагерю, были перебиты, со всех сторон стремительно наступали турки. Стрелы летели, как стая саранчи. Оказавшись под дождём из копий, кавалерия и главные силы франков обратились в бегство. После поражения кавалерии и пехоты все пажи и оруженосцы были взяты в плен. Мусульмане потеряли всего лишь двадцать человек, и только двадцати христианам удалось спастись. Некоторые из их военачальников выжили, но почти пятнадцать тысяч человек пали на поле битвы. Гонец, возвестивший о победе, прибыл в Халеб в то время, когда мусульмане заканчивали полуденную молитву. Что это, если не чудо, сотворённое всевышним ради утешения правоверных ? Эти строки вернут его в те далёкие времена, и седой, покрытый шрамами мужчина презрительно фыркнет. Ему, сражавшемуся в той битве, было лучше других известно, как это было, но открыть свою тайну, он не посмеет. В той битве, армия франков насчитывала семьсот рыцарей и три тысячи пехотинцев. Все остальные, были плохо вооружёнными туркополами. Восточные христиане, православные сирийцы и армяне, которые никогда не были хорошими воинами. Но это будет через много лет. А пока, он с гордостью носил полученные в этой и нескольких других схватках шрамы, и старательно обдумывал, что собирается поручить ему Зенги. После разгрома объединённой армии, мусульманские правители оказались разрозненны, и пытались сопротивляться нашествию сами по себе. Пользуясь временным затишьем, франки разделили все захваченные земли на сеньории. Теперь, вся территория от Эдессы и Тарса, и до крепости Ле Во Муаз, разделялись следующим образом. Королевство, малая Армения. Графство Эдесское, княжество Антиохия, графство Триполи, и само Иерусалимское королевство. Для сохранения порядка в этих княжествах, а точнее в городах, Болдуин второй приказал увеличить число приютов принадлежащих ордену госпитальеров. Но политика франков, а точнее, их постоянные попытки захватить Дамаск, и стали причиной, по которой Зенги теперь и направлялся в этот город. Бесконечные атаки на город проваливались в основном потому, что крестоносцы, надеясь на собственную силу и привычку брать всё нахрапом, увязали в бесконечных лабиринтах садов и каналов, окружавших город. Не помогла даже их попытка вырубить сады и засыпать каналы. Все подобные работы прерывались атаками лучников. И именно поэтому, сирийцы, жившие в городе, приняли решение обратиться за помощью к правителю Мосула и Халеба. Эта встреча сулила большие выгоды для объединения арабского мира, но и вызывала множество опасений. Слишком часто стали убивать правителей наёмники ассасины. Сумасшедшие убийцы гашишники, готовые на всё ради того, чтобы угодить своим правителям. И слишком шаткой была любая договорённость. Ко всему прочему, после начала крестовых походов, изменили своё отношение к

мусульманскому миру и восточные христиане. Не смотря на многолетнее соседство и давние, добрые отношения, они частенько предавали арабских правителей, переходя на сторону крестоносцев. Зачастую, это делалось ради спасения собственной жизни, но такие деяния подрывали доверие к ним. К удивлению Салеха, который, исполняя приказ своего властелина, держался рядом с его плечом, встреча в Дамаске прошла спокойно, и вскоре, армия Зенги снова выступила в поход. Было решено первым делом, освободить Эдессу, чьи войска постоянно мешали торговым отношениям между Халебом и Мосулом. Зенги преследовал сразу две цели. Избавить Дамаск от постоянных атак франков, и облегчить жизнь своим городам, в которых он давно уже был полноправным правителем. Именно в той осаде, юный Салех получил свой очередной шрам, и близко познакомился с так называемой медициной франков. Осада Эдессы длилась месяц, и когда войска Зенги ворвались в город, юноша приготовился увидеть то, что обычно случается в таких случаях. Но Зенги снова удивил его, показав себя мудрым правителем. Остановив погромы, он лично вышел на базарную площадь, куда победители согнали всех жителей города и, успокоив их, приказал вернуть всё захваченное имущество. Больше того, он приказал вернуть восточным христианам все латинские церкви. Сидевший в палатке хакима Салех, с удивлением слушал его приказы, не понимая, зачем правитель проявляет к пленным такое милосердие. Ведь по все неписаным законам, взятый город отдавался на три дня солдатам. Но стоявший рядом пожилой врач араб, одобрительно кивнул и, огладив седую бороду, вздохнул: -Да продлит Аллах его годы. Это мудрое, дальновидное решение.

-Но почему ?- растерялся Салех.

-Мальчик мой, все эти люди, долгие годы жили в этом городе, и теперь, когда они, зная, как поступают франки, видят поступки мусульман, то трижды подумают, под чьей рукой лучше жить. Запомни мальчик, никогда не угнетай жителей города, который сумел завоевать, и тогда, твои дела прославят тебя, а казна всегда будет полной.

-Я не верю христианам, - упрямо покачал головой Салех.

-А разве кто-то просил тебя верить им ? Или я что-то сказал про доверие ?- лукаво усмехнулся старик. – Нет, о таких вещах разговор не идёт. Это политика, сынок. А ты, простой воин. А теперь, посиди здесь, в тени. Мне нужно заняться ранами тех франков. Их врача ещё не нашли, так что, будем надеяться, что они примут мою помощь, и не станут искать смерти у своих коновалов.

-Ты считаешь, что у франков нет хороших врачей ?- удивился юноша.

-Поверь, их методы просто варварски, - вздохнул врач и, закрепив повязку на плече Салеха, вышел из шатра. – Иногда мне кажется, что они делают всё, чтобы побыстрее привести пациента к своему спасителю. Не сдержав любопытства, юноша вышел следом за лекарем и, подойдя к группе воинов, сидевших отдельно от всех, старательно прислушался к разговору хакима с одним из них. Воин жаловался на огромный нарыв,

появившийся у него на ноге за время осады. Осмотрев ногу воина, хаким старательно смешал в глиняной чашке порошки каких-то трав и, разбавив водой, наложил на нарыв повязку. После чего, он повернулся к женщине, сидящей прямо на голой земле. Узнав, что она из местных христиан, он недолго поговорил с ней и посоветовал ей потратить немного денег на приличную еду, и велел успокоиться, заверив, что приказ Зенги, будет неукоснительно выполнен. Подобное лечение удивило Салеха, о чём он тут же откровенно и заявил подошедшему лекарю. Больше всего юношу удивило, что старик не стал тщательно осматривать её, а просто заглянул в глаза и подержал за руку. Вздохнув, старик чуть улыбнулся, и в очередной раз, огладив бороду, ответил: -У этой женщины, общее истощение из-за недоедания и страха. Осада города не прошла для неё бесследно. Впрочем, как и для всех, кто пережил её. Всё, что ей нужно, это хорошая пища, и добрые вести. Когда всё уляжется, она быстро придёт в себя.

-Но ты даже не осмотрел её толком, - растерялся Салех.

-Я всю жизнь занимаюсь врачеванием, и учился у самых известных врачей востока. Мне не нужно долго осматривать человека, чтобы понять, что у него болит. К тому же, она и сама мне всё рассказала, - ответил врач, с гордостью выпрямившись.

-Я не хотел обидеть тебя, почтенный, - извинился Салех.

-Я не в обиде. Что может знать о искусстве врачевания обычный воин ? А теперь, вернись в тот шатёр. Тебе придётся провести здесь несколько дней, чтобы я мог убедиться, что рана зажила.

-А что с ней будет ? Конечно, заживёт, - развёл руками Салех и, не удержавшись, скривился от боли в раненом плече. Удар секиры пришёлся по латному оплечью, разрубив железо и мышцы. Кость осталась цела.

-Научись верить мнению того, кто посвятил своему делу всю жизнь, наставительно произнёс старик, решительно уводя юношу в шатёр. Два дня Салех наслаждался бездельем, лениво наблюдая за работой старого лекаря, когда к вечеру третьего дня, у его палатки не появился странный человек. В чёрной хламиде, с длинной седой бородой, он быстро осматривал раны лежавших у шатра воинов христиан, и громко ругался, возмущённо размахивая руками. Увидев пришельца, хаким удручённо покачал головой, и не спеша, двинулся к монаху. Заинтригованный Салех, выбрался из шатра и, подойдя поближе к спорящим лекарям, прислушался. Он не понимал, что именно вызвало такой гнев монаха. Как хаким и предполагал, франк поносил его мастерство последними словами, крича, что старика и близко нельзя подпускать к больным, потому что он ничего не смыслит в искусстве врачевания. Заметив, что присоединившийся к ним юноша уже готов ответить на оскорбления франка ударом кулака, хаким отступил в сторону, сделав Салеху знак, не вмешиваться, и закончив разговор одной фразой: -Я не вижу, о чём здесь спорить. Это твои единоверцы, так пусть их жизни останутся в твоих руках.

Надменно выпрямившись, монах кивнул и, подойдя к тому самому воину, у которого на ноге образовался нарыв, резким движением сорвал повязки. Хотя Салех и не смыслил в лечении, но понять, что нарыв вскрылся и дело идёт на поправку, сумел сразу. Рана очистилась и уже начала покрываться струпьями. Кожа вокруг нарыва была розовой и чистой. Осмотрев ногу, врач христианин громко спросил: -Что ты предпочитаешь, воин ? Жить с одной ногой, или умереть с двумя ? Уповай на бога и отвечай честно.

-Жить с одной ногой, - вздрогнув, тихо ответил тот, бросив на хакима растерянный взгляд.

-Мне нужен сильный воин и острый топор, - возвестил монах выпрямляясь. Ходячие раненые из христиан, принесли ему требуемое и привели молодого, высокого воина. Положив больную ногу на деревянную колоду, врач ухватил воина за рукав и, тыча пальцем в ногу, приказал: -Ты должен отрубить её вот в этом месте одним ударом. Взяв в руки топор, воин подкинул его на ладонях и, примерившись, нанёс удар. Но толи воин был не опытный, толи топор тупой, но с первого удара, ногу он не перерубил. Вторым ударом он перерубил кость, но воин, подвергшийся лечению, вдруг хрипло вскрикнул, и потерял сознание. Не удержавшись, хаким подбежал к несчастному и, приложив пальцы к становой жиле, удручённо покачал головой. Воин умер, не выдержав боли. Но случившееся не остановило монаха. Увидев женщину, снова пришедшую к хакиму за советом, потому что его советы помогли ей, он быстро заглянул женщине в глаза, и громко объявил, что её головой завладел сатана.

-Ей нужно сбрить волосы, - добавил он, срывая с головы женщины платок. Эту процедуру, он проделал собственноручно, пользуясь обычным ножом, и не обращая внимания на стоны боли, которые она издавала. Когда женщина немного пришла в себя, он приказал кормить её чесноком и горчицей, заявляя, что это лучшая пища для христианского тела и изгнания нечистого. Но на следующий день, ей стало только хуже. Женщина буквально таяла на глазах. Тогда, монах объявил, что сатана уже проник в её голову и, взяв нож, сделал на коже её головы надрезы в форме креста. В центре, рана была столь глубока, что стоявший рядом с ней Салех разглядел кость. Но не успокоившийся на этом монах, выхватил из-за пазухи тряпицу, и принялся натирать рану солью. Несчастная женщина вскрикнула и забилась, пытаясь вырваться из лап своего мучителя, но тот продолжал посыпать раны солью, крича, что сатана уже пытается сбежать и перемежая свои крики молитвами на латыни. Наконец, женщина потеряла сознание, и монах, убрав соль, отступил в сторону, бормоча молитвы. К вечеру, несчастную, которая так и не пришла в себя, передали мужу уже мёртвую. Увидев методы лечения франков собственными глазами, Салех не удержался от сарказма, в полный голос заявив:

-Теперь я понимаю, почему они дерутся до последнего, даже оказавшись ранеными. Лучше погибнуть в бою, чем стать жертвой такого лечения. Услышав его слова, улыбки не сдержали даже христианские воины, лежавшие рядом с палаткой хакима. Многие из них, испытав на себе лечение мусульманского врача, не хотели оказаться в руках соотечественника. Только монах, чьё лечение стоило жизни двум достойным людям, возмущённо зашипел, но огрызнуться на воина победителя не посмел. Ещё через три дня, хаким, не выдержав его нытья, отпустил юношу восвоясье. Молодой, полный сил воин не мог долго усидеть на одном месте, когда вокруг творились такие странные и интересные дела. Вернувшись в строй, Салех с головой окунулся в повседневные будни воина. Но через два года после взятия Эдессы, армяне вместе с франками, оставшимися в городе, подняли восстание, пытаясь снова вернуть город в лоно христианской церкви, предварительно подослав к Зенги убийцу13. Его место занял сын, Нур-ад-Дин, и первым его деянием, стал очередной захват города. Но на этот раз, все мятежники были перебиты, а их место заняли иудеи, которым молодой правитель доверял больше. *

*

*

Вернувшись обратно в благословенную Францию, я, Гильом Тирский, долгое время приходил с себя после того странного и страшного похода. Но, проходя дорогами Европы, я не мог не сравнить то, что видел в Святой земле, и то, что мне довелось увидеть здесь. Даже в Византии, известной своими борделями и купальнями, мне не довелось видеть такого блуда, с которым я столкнулся, проходя по дорогам Вечного города. И это, в самом сердце христианского мира ! Улицы Рима, бурлящие под звёздами жаркой летней ночи, показались мне, дошедшему почти до крайней степени истощения похожими на сон, и особенно порочными. Я шагал по улицам через ворота Сан-Паоло, закрыв голову капюшоном, и надеясь, что смогу избежать внимания окружающих. На улицах, прилегающих к Тибру, сутенёры и проститутки развязно предлагали мне свои услуги, не обращая внимания на монашескую рясу, и обещая юных мальчиков, если таковым будет моё желание. Мне совали под нос экзотических птиц и животных, попугаев, хрипло выкрикивавших ругательства, лемуров, крошечных зелёных ящериц. От ароматов еды, готовящейся на жаровнях, рот мой наполнялся слюной, но я старался не поддаваться зову желудка. В этом многолюдном Содоме было много того, чему не следовало подаваться. Несмотря на теократическую диктатуру, правил здесь не Сын божий, а похоть. Жажда золота собственности, красоты, блуда, еды и вина, жажда титулов положения и влияния, интриг и предательства, а пуще всего – власти.

13

Зенги был убит 15 сентября 1146г.

В отличии от севера, где существовала хоть какая-то занятость работой, или испанских доменов на юге, в Риме царило безделье как среди толп нищих, рыщущих по трущобам, и грабивших одиноких путников, так и среди ненасытных легионов богачей в их роскошных палаццо. Огромные суммы денег, выдоенные из верующих во всех уголках христианского мира и, вырванные у крестьян папскими налогами вливались в Рим бесконечной вакханалией плотских индульгенций. Церкви и соборы стремительно превращались в театры, демонстрирующие искусство, достойное Византийских бань и купален. Мученики, похожие на мальчиков любовников, извивались в сладострастных пытках. Эти извращённые фантазии якобы помогали проникнуться духом благочестия. Кардиналы, не достигшие и двадцати лет, едва способные без запинки произнести благословение, болтались по Виа делла Паллакорда от трактира, до игорного притона и обратно, опекаемые наглыми бандами волосатых головорезов брави.14 В городе, который не мог похвастаться ни одной гильдией или ремеслом, где подковать коня, было задачей совсем не простой, процветало лишь одно дело, проституция. За пределами города целая армия разбойников, безработных бывших солдат, лишённых собственности крестьян, преступников всех мастей, оставшихся от местных походов и баронских стычек, опустошали деревни. Хотя Библия, святой Павел, Фома Аквинский и многие другие авторитетные служители церкви осуждали и обычное блудодеяние, и содомию, но блуд с мальчиками нигде не поминался в числе грехов. Очевидно, такое сим почтенным мужам даже в голову не могло придти. Ни простительных, ни, тем более смертных. Сей грех, не упоминается ни в одном святом тексте, а значит, не существует и самого греха. Подобным упущением и объясняется вездесущесть херувимоподобных юношей, bardassos, в многочисленных борделях Рима. Но среди этого омерзительного сообщества содомитов, развратников и воров существовали поистине замечательные люди, благодаря которым Рим оставался центром христианского мира. Люди, ревностно служащие, не знающие снисхождения, обладающие способностями, люди, которые без солдат, без кораблей, с дорожными сундуками, набитыми едва ли чем-то большим, чем обещаниями, пытались влиять на политику наций и укреплять моральные устои человечества. Люди, одержимые самой неутолимой жаждой из всех, по своему произволу лепить историю. Всей душой верующие в силу Святого креста и несущие людям слово Божье. Едва сдерживая гнев, и возмущение, я ранним утром покинул город, молясь, чтобы Господь даровал Святой церкви силы наставить этих глупцов на путь истинный. Едва добравшись до монастыря, я отправился в храм и всю ночь молился, благодаря Всевышнего за моё спасение. И вот теперь, весной одна тысяча сто сорок восьмого года, снова вынужден идти тем, путём, который преодолел однажды. Мой настоятель, 14

Брави – (ит.) bravi. Наёмные убийцы. Дословно, возрождённые.

услышав, что аббат Бернар, ратует за новый крестовый поход, приказал мне готовиться к новой дороге. Ведь я всё ещё официально числился папским летописцем, и звания этого у меня никто не забирал. И хотя я просил его отправить в путь кого-то помоложе, упирая на свой возраст, он настоял на своём решении, объясняя его тем, что за время своего первого путешествия я научился говорить на языке сарацинов. Но я знаю, что причина его приказа не в этом. С некоторых пор, я был готов к подобному изгнанию. Встреченный мной на святой земле маг, наложил на меня странное заклятие. С той памятной ночи прошло уже больше пятнадцати лет, а моё тело так и не изменилось. Я никому не рассказывал о том, что со мной случилось и, старался всё время повторять, что поход на святую землю ни для кого не прошёл даром, но монахи моей обители уже начали шептаться за моей спиной и стараются держаться подальше от меня. От церковного суда меня спасло только то, что я постоянно хожу к мессе и принимаю святое причастие. Кажется, настоятель принял самое правильное в этом случае решение. Теперь, у меня только один путь. Но восток. Туда, где всё началось. Наверное, и закончиться всё должно там же. Вполне возможно, что я уже никогда больше не увижу благословенных садов моей родины, и никогда не испробую его замечательного вина. С этими мыслями, я снова собрался в дорогу, и сразу после рождества, прибыл в Везель. Там, на пасху, аббат Бернар использовал всё своё красноречие, чтобы убедить прихожан подняться в новый поход. После сейма в Шпейере, король Людовик седьмой и император Конрад третий, двумя отдельными армиями выступили в поход. Но Людовик седьмой отправился в этот поход не столько, чтобы отомстить сарацинам за поруганную Эдессу, потому как ему было глубоко наплевать на землю за морем, сколько чтобы усмирить свой дух, и оправдаться перед папой за сожжённую церковь Витри, сгоревшую во время войны между ним и графом Шампани. Мы продвигались всё дальше. Германцы шли впереди, за ними, двигались французы. Это были две армии, разделённые национальностью, но объединённые одной идеей. За каждой из них, шло множество паломников, которых никто не направлял. В этот поход, вместо папы, отправился Амадера Монтейский, легат первого прихода. Именно отсутствие единовластия и привело этот поход к трудностям с самого начала. Каждый из королей желал двигаться своим путём. Не смотря на предупреждения Василевса, Конрад третий желал идти по пути, проложенному первыми крестоносцами. И это стало его большой ошибкой. Анатолийские турки разбили его при Дорилее. Поражение германских войск было почти полным, уцелеть смогла лишь небольшая горстка конницы, которая обратилась в бегство и вернулась в Никею, где влилась в армию французов. Наше войско сильно утомил зимний переход через горы Карии и Ликии, поэтому, в Атталию 15, они прибыли сильно изнурёнными.

15

Нынешняя Анталия.

Посему, было решено добираться дальше по морю. Людовик и часть его рыцарей высадились в гавани святого Симеона и флот, вернувшись обратно, перевёз оставшуюся часть рыцарей и верховых баронов. Пехота и паломники, продолжили свой путь пешком. Это была ещё одна ошибка наших руководителей. Ведь без поддержки пехоты, победа рыцарей в любой момент могла обернуться поражением. Но по пути из Атталии в Антиохию, их ряды поредели наполовину. Правители соседних провинций, и мусульманских пограничных районов, расположенных поблизости от пути нашего, начали готовиться к обороне и призвали жителей к оружию, чтобы начать священную войну. Они заняли проходы, через которые мы могли проникнуть на земли Ислама и беспрепятственно совершали нападения на отряды нашего авангарда. Количество убийств и нападений на наши войска множились, так что, часть из них погибла, не в бою, а из-за недостатка пропитания, фуража, снабжения, или их высокой цены, если они могли всё это разыскать. Нам пришлось терпеть нужду, которая сильно сократила наша численность, потому что, многие умерли от голода и болезней. Но это были не самые главные беды, обрушившиеся на наши войска. Самая большая неприятность заключалась в наших руководителях, и местных баронах. Наше прибытие в Антиохию сопровождалось лихорадочными и бессмысленными дискуссиями. Не смотря на настоятельное увещевание баронов, Людовик не желал двинуться прямо на Алеппо. Чтобы подвигнуть короля на решительные действия, князь Антиохии попытался использовать то влияние, которое он имел на королеву Франции, свою племянницу, юную Алиенору Аквитанскую. Будучи подозрительным, от природы, монарх был обеспокоен длительными, сердечными беседами своей жены с её дядей, князем Антиохийским, и объявил, что должен отправиться в Иерусалим, исполнить обет паломника. Забрав с собой молодую жену, Людовик седьмой покинул Антиохию, даже не попрощавшись с хозяином. Королевские войска встретились в Палестине с другими уцелевшими воинами крестового похода. Здесь собрались граф Тулузский, с его провансальцами, и Конрад третий, прибывший в Акру на византийском корабле. В Леванте, где поселились прибывшие, была созвана ассамблея, названная «военным советом крестоносцев». После долгих споров, было решено начать осаду Дамаска. Это была самая большая ошибка. Грубая ошибка, ставшая камнем, о который споткнулись кони наших рыцарей. Ведь не только местные бароны хотели использовать войско креста в своих целях. Атабек Дамаска скрупулёзно соблюдал заключаемые с христианами соглашения, радуясь тому, что может использовать их военную силу, дабы расстроить планы зенгидов – сторонников единства мусульман. Дамаск был взят в плотное кольцо, но яростное сопротивление, оказываемое жителями в первые дни, дало время подойти мусульманскому подкреплению. Это были отряды туркменов, крестьяне из Гуты и лучники из Бекаа. Расположившиеся во фруктовых садах, наши воины были вынуждены

отражать постоянные нападения, противостоять настоящей партизанской войне. Противник оставался, неуловим, воины напрасно разрушали небольшие стены, и рубили изгороди. Они не видели, откуда приходили нападающие. Изнурённые подобными нападениями, наши воины, следуя совету палестинских баронов, покинули лагерь в садах и встали лагерем у юговосточной стены города. Это было ещё одной ошибкой, ибо в июле месяце, стояла невыносимая жара. Фуража и воды катастрофически не хватало. Боевой дух воинов резко упал, к тому же, каждый крупный владетель мечтал заполучить Дамаск в собственное владение. Но во время осады они узнали, что три правителя, Балдуин Иерусалимский, Людовик и Конрад решили передать город Тьерри Фландрскому. Палестинские бароны оставили надежды расширить собственные владения, а с ними, и все старания. Но, не смотря на это, Людовик и Конрад желали продолжать осаду, не принимая в расчёт реальную опасность – нападение с тыла на христианскую армию войск зенгидов. Слухи о приближении огромного войска, а так же угроза правителя города, что он сдаст Дамаск своим единоверцам, заставили воинов Христа отступить. Город Дамаск, всегда был ключевой точкой в жизни востока, ведь именно здесь сходились почти все торговые пути и, именно этот город был мечтой всех завоевателей. Однако, будучи вынужденными, начать отступление, они осуждали «вероломство» палестинских баронов. Словно не понимая, что все их действия были продиктованы только, желанием соблюсти собственную выгоду. И всё чаще и чаще, прибывшие с Запада будут называть христиан, обосновавшихся в Леванте, «пуленами» (т.е. жеребятами). Это значило, что пулены, как и все дети, и сами не знают, что сделают в следующий момент. Недаром один из поселившихся в Леванте монахов писал: -Мы, приехавшие с Запада, вот мы превратились в жителей Востока ! Вчерашний итальянец или француз стал галилеянином или палестинцем. Тот, кто пришёл из Реймса или Шартра, стал жителем Тира или Антиохии. Мы забыли места, откуда мы родом, кто их ещё помнит ? О них больше не говорят. Кто-то здесь владеет домом и слугами с такой уверенностью, словно принадлежат они ему в этой стране по исконному праву. Другой взял в жёны не соотечественницу, а сирийку, армянку, или даже крещёную сарацинку. И вот он уже живёт в семье местных жителей. Мы говорим по очереди на всех языках этой страны, и местные жители, и поселенцы стали полиглотами, а доверие сближает самые удалённые народы. Как сказано в Писании; лев и вол будут, есть из одних яслей. Поселенец стал местным жителем, переселившийся уподобился старожилу. Каждый день родственники и друзья приезжают к нам на Восток. Они, не колеблясь, оставляют всё, чем владели. В действительности, тот, кто там был беден, по милости Божьей здесь живёт в роскоши. Тот, у кого было всего несколько денье, наживает состояние. У кого не было даже одной деревни, На Востоке становится сеньором целого города. Зачем нам возвращаться на Запад, если на Востоке исполняются все наши желания ?

В начале августа тысяча сто сорок восьмого года, крестоносцы, потеряв множество людей и боевого снаряжения, вернулись в Палестину. Но самой ужасной потерей этого несчастного похода, стала потеря престижа. Легенды о непобедимости христианских войск, возникшие после первого похода, канули в Лету. Выжившие в этом печальном походе вернулись на Запад по морю. Когда последний крестоносец покинул государство Иерусалимское, король Иерусалимский обратился к атабеку Дамаска с просьбой вновь заключить перемирие. Ведь помощи ему ждать было неоткуда. Случилось это, в мае тысяча сто сорок девятого года от Рождества Христова. Устав от бесконечных переходов и странствий, я так же решил вернуться на родину. Но вернуться обратно в монастырь, я не посмею. Слишком сильна, стала разница между моим возрастом и внешностью. Теперь, я обречён на вечное скитание по земле, или на одинокое существование где-нибудь в горах. Пусть так, я не стану роптать. Не смотря ни на что, я рад, что смог своими глазами увидеть все описанные мною события. Все деяния воинов креста, и силу духа истинных крестоносцев и последователей ислама. Больше того, я смог понять, что культура востока, это нечто разительно отличное от культуры запада, и понять друг друга, нам всегда будет очень сложно. Но как бы то ни было, я всё равно вернусь на родину и, найдя подходящее место, попытаюсь систематизировать свои записи. Труды стольких лет и лишений не должны пропасть. Как только я наведу в них порядок, обязательно передам в монастырь, или папскую библиотеку, назвавшись чужим именем. Ведь именно по велению папы я отправился в свой первый поход. С его благословения стал летописцем. А теперь, вынужден бродить по миру в поисках пристанища. Но я не ропщу. Господь, защитник мой, и все деяния мои, направлены его велением. Божьей милостью и волею судьбы, Гильом Тирский, некогда, монах, а теперь, бездомный бродяга. *

*

*

Тихий голос снова смолк, и Сара, сделав глубокий вздох, негромко проворчала: -Всегда и везде политика. Одни проливают кровь, а другие, стригут купоны. И за столько лет, ничего не изменилось.

-Любое государство, это, прежде всего политика, - послышалось в ответ. – Даже в твоём учебном доме, который ты называешь университет, всё определяется политикой. А ведь это всего лишь школа.

-Вы правы, это всего лишь школа, - нехотя согласилась Сара. – Скажите, неужели в Риме и правда творились подобные безобразия ? И куда церковь смотрела ? Ведь во все времена целибат и умеренность во всех удовольствиях были одним из главных постулатов веры. Церковь запрещала интимные отношения в воскресенье, среду и пятницу, а так же в течении сорока дней перед Пасхой, в течении восьми дней после Троицы и за пять дней до причастия, на кануне Великого поста, или праздника Вознесения.

-Правда. Рим в те времена напоминал один сплошной бордель. А церкви было не до него. С третьего по пятнадцатый век, на престол рыбака всходили сорок антипап. Самым бурным в этом отношении, был четырнадцатый век, когда законное папство было изгнано из Рима и нашло прибежище во Франции. На протяжении семи десятилетий резиденцией законных пап был Авиньон на юге Франции. В Риме тогда процветал феодальная анархия, в ходе которой на престол Петра периодически претендовали антипапы. К тому же, в то время, папа Григорий седьмой старательно занимался тем, что усиленно проталкивал в жизнь буллу под названием «Папский диктат», позволявшую ему значительно усилить церковную и папскую власть. Булла эта состояла из двадцати семи пунктов. Вот послушай: 1. Римская церковь создана единым Богом.

2. Только Римский епископ по праву зовётся вселенским.

3. Только он один может низлагать епископов и восстанавливать их.

4. Легат его на соборах занимает первое место перед всеми епископами, даже будучи в низших степенях священства и может приговаривать их к низложению.

5. Папа может низлагать отсутствующих.

6. С отлучённым им, не должно находиться в одном и том же доме.

7. Ему одному надлежит, смотря по надобности, излагать новые уставы, учреждать новые епархии, каноникаты превращать в аббатства и наоборот, богатую епархию делить, бедные соединять.

8. Он один вправе распоряжаться знаками императорского достоинства.

9. Одному папе все князья лобызают ноги.

10. Только его имя поминается в церквах.

11. Он один в мире именуется папой.

12. Он может, по мере надобности, перемещать епископов с кафедры и на кафедру.

13. Он может низлагать императоров.

14. В любую церковь, куда угодно, он может ставить клириков.

15. Поставленный папою может быть во главе какой-либо церкви, но не может быть в положении подчинённом; равно как не может принимать высшей степени от какого-либо епископа.

16. Ни один собор без его соизволения не может называться всеобщим.

17. Ни одно постановление, ни одна книга не могут быть признаны каноническими без его санкции.

18. Никто не смеет отменить его решения, а сам он отменяет, чьи угодно.

19. Никто ему не судья.

20. Никто не смеет привести в исполнение приговор над взывающим к папскому престолу.

21. Важные дела любой церкви должны восходить до него.

22. Римская церковь никогда не заблуждалась и впредь, по свидетельству Писания, не будет заблуждаться.

23. Римский епископ, канонически поставленный, заслугами святого Петра непреложно получает святость.

24. По его изволению и разрешению подвластные могут быть пожалованы.

25. Без собора он может низлагать и восстанавливать епископов.

26. Не считается католиком тот, кто не согласен с Римской церковью.

27. Он может освобождать подданных от присяги плохим владыкам. Различные короли и императоры усиленно сопротивлялись принятию этого документа, поэтому, все переговоры между церковью и светской властью велись с кинжалом за пазухой.

- Я слышала про этот документ. Великолепный образчик человеческого властолюбия и решительности, - вздохнула женщина. – Но постойте, а вам-то откуда это известно ? Вы сказали, про четырнадцатый, пятнадцатый века, а сами утверждаете, что забрались в камень в тринадцатом веке. Как такое может быть ? Вы меня всё это время водите за нос ?- моментально насторожившись, спросила Сара.

-Я уже устал повторять тебе одно и то же. Я маг, женщина. И всё значимое, что происходит в тварном мире, я могу узнать у тех, кто пересёк грань. Это требует сил, но получать такие знания, мне было просто необходимо.

-Опять вы со своей магией, - мрачно проворчала Сара.

-Так ты поняла, почему я решил показать тебе всё от их имени ?неожиданно спросил маг, меняя тему.

-Да, я вспомнила. Гильом Тирский, автор известнейших записей о крестовых походах. Считается, что он был самым правдивым летописцем своего времени. Но ведь его авторству приписывают описание только трёх первых походов, а вы обещали рассказать обо всех. Или вы хотите сказать, что столкнувшись с вами, он прожил более двухсот лет, чтобы описать всю эту историю ?

-Не спеши делать выводы. Он ведь сам сказал, что собратья потихоньку изгнали его из обители, и он вынужден был стать бродягой. Но нужно отдать должное его стойкости и вере. До конца жизни он так и называл себя монахом. К тому же, нет ничего удивительного, что известность приобрели только его рассказы о первых походах. После захвата Византии, франки не смогли сделать ничего путного, как не пытались. Все их помыслы были направлены только на завоевание новых земель и получение с них доходов. Впрочем, об этом, чуть позже.

-В каком смысле, сам сказал ?- растерялась Сара, пропустив мимо ушей всё остальное. – Только не говорите мне, что в этом камне хранятся сознания ещё и этих двоих. Хватит с меня и раздвоения личности. Вот только

группового сумасшествия мне и не доставало. Я с вами совсем уже чокнулась, - буквально завизжала Сара, моментально впадая в панику.

-Нет, - тихо рассмеялся Мосаул. – Ты очень не внимательна. Они оба подверглись воздействию моей магии, а значит, я всегда знал, что с ними случилось и могу дотянуться до их сущностей.

-Это как ?- испугано пролепетала Сара. Всё происходящее начинало напоминать ей странный кошмар. Всё, что она слышала от мага, шло вразрез со всем тем, чему она училась все эти годы и, всему, что ей внушали с детства. И вот теперь, ей, человеку, который всю сознательную жизнь верил только в науку и в то, что мог потрогать своими руками, рассказывали вещи, поверить в которые она просто не могла. Даже не смотря на то, что слова, которые она слышала, регулярно подтверждались. А самое неприятное, заключалось в том, что сама она склонна была поверить всему услышанному. Поверить сразу, безоговорочно.

-Ты ничего не знаешь о магии, поэтому, не сможешь понять, услышала она ответ на свой вопрос.

-И всё-таки, я хотела бы получить хоть какое-то объяснение, - решилась настаивать она.

-Что ж, я попробую объяснить тебе это так, как объяснил бы ребёнку, правила сложной игры.

-Или дебилу, - проворчала про себя Сара, приготовившись выслушать кучу магической тягомотины.

-Подвергнув этих людей воздействию своей магии, я получил возможность соприкасаться с ними. С их сознанием. Расстояние и время не имеет для меня никакого значения.

-А то, что они уже много веков как мертвы ?- не удержалась Сара от сарказма.

-Умирает только тело человека. Его же дух, или как у вас говорят, душа, вечны. И для верховного мага не имеет значения, жив человек, или давно уже умер. Я посылаю зов, и получаю ответ. Главное, чтобы жило Ка человека, его сознание.

-Не очень-то это правильно, тревожить покой мёртвых, - чуть заикаясь, выдохнула женщина, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

-Для тленного тела, это уже не имеет значения, а для бессмертного духа, такой вызов, возможность на время почувствовать себя нужным.

-Выходит, вы способны открывать проход между мирами ? В смысле, вы действуете как медиум ? Вызываете дух нужного человека и задаёте ему вопросы ?- спросила она, припомнив кое-что из ненаучной фантастики.

-Ну, если тебе так понятнее, то, да. Только я не задаю вопросов. Я призываю его, и прошу рассказать то, что тебе интересно. Медиум, это проводник между человеком и духом, а я, просто указываю ему, что нужно делать.

-То есть, вы как бы ими повелеваете ?- спросила Сара продолжая заикаться от испуга.

-Я же сказал, быть полезным для любого из них, это возможность снова почувствовать себя живым. Иллюзия жизни. Пусть на короткий момент, на чуть-чуть, но для них, и это отдушина после забвения, длящегося долгие тысячи лет.

-Как такое может быть ? Вы сейчас говорили о жизни после смерти ?испугано пролепетала Сара. – А как же тогда такие понятия как рай и ад ? Или их не существует ?

-Да. Я говорю про жизнь после смерти. А рай и ад, это из ваших религий. То, что придумали вы, люди, верящие в навязанного вам бога. Вы оторвались от своих корней, и ищите защиты в навязанных вам ценностях. Не надо так вздрагивать, гнев его тебе не грозит. Ведь это говорю я, а не ты.

-Выходит, там, за гранью, ничего этого нет ?- растеряно пролепетала женщина.

-Этого я не говорил. Кое-что там есть, но говорить об этом, я не могу. В эти сферы непосвящённые не допускаются.

-Откровенно говоря, я ничего не поняла, но почему-то верю вам, неожиданно для самой себя призналась Сара. – А может, вы просто внушили мне эту веру ?

-И зачем мне это ?- иронично усмехнулся маг. – Неужели ты всерьёз считаешь, что мне важно, веришь ты, или нет. Мне вполне достаточно того, что ты держишь в руках мой камень духа, и я могу просто поговорить с тобой. К тому же теперь, когда все мои труды пошли прахом, всё происходящее не имеет вообще никакого значения.

-Похоже, вы отчаялись найти себе приемника, - со вздохом констатировала Сара.

-В вашем времени люди стали слишком привержены материальности. В вас исчезла духовность, а значит, нет веры. Вы верите в деньги, связи, полезные знакомства, родственников, собственное упорство и значимость, но не верите в то, что мы назвали духом. В вас нет веры в чистоту души, и помыслов. Даже ты, отлично знающая древние названия не поняла, о чём я говорю, когда я начал говорить о своём Ка.

-Ну, тут я могу с вами поспорить, - решительно возразила Сара. – Конечно, есть такие, кто действительно ни во что не верит, и готов ради денег сделать что угодно. Но ведь большинство людей, верят в бога, и многие из них посещают храмы, мечети, синагоги…

-Ты опять перепутала всё, что только можно, - тихо рассмеялся Мосаул.

– Одно дело, тупо бить поклоны и бубнить молитвы, и совсем другое, жить, сообразуясь с тем, что вы называете божьими заповедями.

-Кажется, наш экскурс в историю плавно перетекает в теологическую полемику, - растеряно усмехнулась Сара.

-Я не собираюсь спорить с тобой, - небрежно ответил маг. – Я просто пытаюсь объяснить тебе разницу между духовностью, религией, и реальной жизнью.

-Моей ?

-Что твоей ?

-Моей жизнью ?

-Проклятье, ну не моей же, - фыркнул маг.

-Ладно. Всё. Я так больше не могу, - испугано вздохнула Сара.

-Не можешь что ?- не понял маг.

-Не могу больше так разговаривать. Это сюрреализм какой-то. Маг из доисторических времён объясняет мне, что я неправильно живу. Что вместо того, чтобы тупо бить поклоны и соблюдать посты я пытаюсь заниматься наукой. Может, мне ещё на себя паранджу напялить и вышиванием заняться ? Мне только не хватало указаний от доисторического ископаемого. Моя жизнь, только моя, и слушать я никого не стану. Бред ! Может, мне действительно уже пора сдаваться психиатрам ? Или это всё мне просто от переутомления мерещится ?- с неожиданной надеждой спросила она.

-Ты здорова. Согласен, неподготовленному человеку поверить в подобное трудно, но всё, что с тобой происходит, правда. Впрочем, ты и сама это знаешь, просто не хочешь принять это знание. Когда всё кончится, ты сможешь в этом убедиться. Ведь у тебя останется алмаз. А стоит он не мало, можешь мне поверить. Впрочем, ты поверишь, когда увидишь деньги. Думаю, для тебя это будет лучшим доказательством.

-Боюсь, после того, как всё закончится, меня запрут в палате для буйно помешанных, - криво усмехнулась Сара.

-Нет, если не станешь распускать язык, - усмехнулся в ответ маг. – Сумеешь промолчать, и ничего не будет. Неужели тебя никогда не учили молчать ? Особенно, если с тобой случилось что-то, во что сложно поверить тому, кто этого не видел. Ведь это совсем не сложно. Нужно просто контролировать себя, и всё. Контролировать свои чувства, эмоции. Или для женщины это не доступно ?

-Хорошо, давайте прекратим этот спор. В рассказе был, упомянут орден госпитальеров. А как же тамплиеры ? Разве они не внесли в историю крестовых походов очень весомый вклад ?

-О да ! Их вклад трудно недооценить, - саркастически рассмеялся маг. – Но, не смотря на то, что, на гербе и печати тамплиеров были изображены два рыцаря на одном коне, как символ бедности, золота у них было больше, чем у многих королей в казне. Мы ещё коснёмся их жадности, когда будем говорить о выкупе пленных. А пока, я сам коротко расскажу тебе о Храмовниках. Святая земля в то время была терзаема всеми возможными врагами. Египтяне давили с юга, турки – с севера и востока, арабы мучили её в своей обычной манере, грабительскими налётами. Жителей, исповедовавших ислам, было много, сирийские христиане были враждебно настроены к романцам, со стороны которых постоянно видели самое неблагоприятное отношение. Романцев было мало, и они были разрозненны. Из-за этого, паломники подвергались многочисленным опасностям. Они подвергались опасностям с самого начала пути, буквально от порта, где причаливали корабли. Дальнейшие трудности поджидали их на берегах Иордана или же когда они отправлялись сорвать ветвь священной пальмы в садах Иерихона. Множество паломников лишились жизни в своих поисках спасения душ. Видя

эти бедствия, девять рыцарей решили объединиться в союз, который сочетал бы в себе свойства монахов и рыцарей, посвятив себя целомудренной и праведной жизни вблизи могилы Спасителя. Они решили использовать свои мечи для защиты пилигримов на их пути к святым местам. В качестве своей покровительницы они избрали милостивую богоматерь. По латыни это звучит; La doce Mere de Dieu. Их решение хорошо сочеталось с духом Крестового похода, соединив в себе набожность и храбрость, и оно сразу нашло горячую поддержку короля и патриарха. В присутствии последнего они принесли три обычных обета: целомудрия, бедности и послушания. А так же, обет непрерывного сражения с язычниками за пилигримов и Святую землю. Они обязались жить по правилам и канонам святого Августина, а своим первым магистром избрали Гуго де Пейна. Король Балдуин второй отдал им часть своего дворца под их обитель. Он и его бароны так же оказали им материальную поддержку. Поскольку дворец располагался вблизи церкви и монастыря Храма, аббат и каноники предоставили им помещения для хранения припасов и оружия, и отсюда они стали называть себя воинством Храма, Militia Templi, или тамплиерами. Они сразу получили признание главным образом благодаря новизне своего замысла. И уже через год, герцог Анжуйский Фульк, совершавший паломничество в Иерусалим, вступил в их орден как женатый брат. Вернувшись обратно домой, он начал выплачивать ежегодно по тридцать фунтов серебра на содействие их целям. Увидев, как волна одобрения, а главное, денег обрушилась на тамплиеров, госпитальеры тоже поспешили добавить защиту к уходу и лечению пилигримов. Вскоре, доходы позволили орденам за плату нанять всадников и пехотинцев. Это было началом накопления их огромного богатства. Должен признать, что в течении первых десяти лет, которые прошли после учреждения ордена, рыцари Храма действительно жили в нищете, с фанатичным рвением направляя все деньги, которые приходили им из Европы, на пользу Святой земле, и приходящим пилигримам. У них не было своего особого облачения, их одежду составляло то, что дарили им верующие. И хотя они были рыцарями и постоянно сражались с язычниками, скромность и умеренность их были такими, что у Гуго де Пейна и его соратника Годфрея де Сент-Омера была всего одна лошадь на двоих. Именно это обстоятельство и стало предысторией возникновения их герба. Тот же символ был выбит и на их печати. Король Балдуин второй, побывав пленником у сарацинов, делал всё возможное, чтобы усилить своё королевство. И среди прочих способов, решил создать тамплиерам дополнительную поддержку, получив официальное признание ордена святым отцом. Для этого, он отправил двух членов ордена в Рим, с прошением к папе Римскому. В своём письме, он писал: -Они приходят и уходят по сигналу своего наставника, они носят одежду, которую он им дает, и не требуют ни пищи, ни одежды, ни от кого другого. Они живут, не унывая и воздержанно все вместе без жён и детей, и

поскольку ничто не требуется нуждающимся в евангелическом совершенствовании, без какой либо собственности в одном общем доме, стараясь сберечь единство духа в обещании мира. Но как только битва началась, они без промедления устремляются на врага, боясь его не больше чем стада овец, не ведая страха, даже если они малы числом, полагаясь на помощь Господа Саваофа.

-Если ты не знаешь, Господа Саваофа – это господа воинств, - быстро дал ремарку маг и, не дожидаясь ответа, продолжил: -Поэтому, один из них часто может обратить в бегство тысячу, а двое – десять тысяч. Таковы они, удивительные в сочетании, одновременно кроткие, как ягнята, и беспощаднее львов, поэтому любой может усомниться, монахами или рыцарями назвать их. Такие они, богом избранные из самых храбрых в Израиле, что бдительно и верно смогут охранить святую гробницу, вооружённые мечами и искусные в военном деле. На совете, святые отцы утвердили новый орден и дали ему новый устав, в который вошли их прежние положения, и были добавлены написанные подобно уставу бенедектинцев и касавшиеся в основном теологических вопросов. По указанию папы Гонория, синод утвердил белую мантию в качестве отличительного одеяния Храмовников, а противопоставление воинам госпитальерам, носивших чёрное. Мантия их была чисто белая, и оставалась такой до первосвященства папы Евгения третьего. Он повелел им носить на груди красный крест, как символ мученичества. Орден получил так же особый флаг из материи с белой и чёрной полосами, названный на старофранкском языке, Босеан16. Слово, которое стало боевым кличем рыцарей-храмовников. На флаге был красный крест ордена и скромная религиозная надпись; Не нам, о Боже, не нам, но Твоему имени слава. Это был девиз, и кличь храмовников. В тысяча сто двадцать девятом году, Гуго де Пейн в окружении трёхсот рыцарей из самых знаменитых семейств Европы, которые вступили в орден, в сопровождении многочисленного каравана пилигримов вернулись в Святую землю. Вскоре, после их прибытия был предпринят поход на Дамаск. Храмовники составляли часть этих войск, и это был первый случай, когда христиане вступили в союз с исмаилитами. Теми, кого все знают как ассасинов. А теперь, я должен сказать несколько слов о том, как золото и власть портят людей, даже таких фанатичных. Это случилось в тысяча сто пятьдесят третьем году. Христианские войска осадили Аскалон, который всё ещё удерживали сарацины. Они захватили бы его, если бы не алчность тамплиеров. У одной из стен, осаждавшие навалили огромную груду деревьев и подожгли её. Сильный ветер дул всю ночь в направлении города. Так что, защищавший крепость гарнизон был вынужден покинуть эту его часть. Христиане подливали в огонь смолу, нефть и другие горючие жидкости, так что стена в этом месте от жара треснула и рухнула, образовав 16

Босеан – на старо французском языке означал пегую или чёрно-белую лошадь.

значительную брешь. Армия готова была ринуться в этот пролом, когда Бернард де Тремеле, магистр ордена тамплиеров, встав со своими рыцарями возле него, перекрыл туда всем вход. По законам войны того времени у крестоносцев было заведено, что любой дом или трофей, захваченный при штурме города, становился их собственностью. Тамплиеры потому и хотели оказаться первыми и, отстранив всех остальных. Тремеле с сорока своими рыцарями безрассудно вошёл в город, в котором всё ещё находились многочисленные защитники. Храмовники поплатились за свою опрометчивость и жадность, поскольку их окружили и перебили всех до единого. После чего, пролом был заделан. На этот раз, жадность тамплиеров сыграла с ними злую шутку. Сарацины предпочитали не брать Храмовников в плен. Выкупа за них было не получить, врагами они были заклятыми, а дрались так, словно в них бес вселялся. Впрочем, это скорее был Маммона. В борьбе за верховную власть в Египте, которую вели визири, гордо именовавшие себя султанами, султан Аббасид, который убил своего хозяина халифа, был вынужден бежать от мести разгневанных подданных. Со своим гаремом и королевской казной он двинулся через пустыню. Отряд христиан, состоявший преимущественно из тамплиеров, получил приказ и поджидал беженцев под Аскалоном. Сам Аббасид был убит или бежал, точно это не известно, но его сын, Насир-эд-Дин и сокровища стали добычей победителей. Самая крупная часть трофеев досталась храмовникам, но это тоже не удовлетворило их жадности. И хотя пленный юноша проявил желание стать христианином и даже начал изучать латынь, его продали врагам его отца за шестьдесят тысяч золотых. Получив деньги, они спокойно наблюдали за тем, как его, связанного по рукам и ногам погрузили в некоторое подобие железной клетки на верблюде, чтобы отвезти в Египет, где его ожидали пытки и смерть. Ведь они уже получили деньги за его жизнь. Госпитальеры к тому времени стали не менее развращены, чем тамплиеры. Когда патриарх потребовал от них десятину, подлежащую уплате, они пренебрегли его требованием. Они возвели высокие, помпезные здания, демонстрирующие их превосходство в богатстве на фоне непритязательной церкви Гроба Господня. И когда патриарх заходил в неё, чтобы обратиться к людям с проповедью либо дать отпущение грехов, они, по приказу магистра, так сильно били в колокола своего приюта, что как бы он не старался, не был способен сделать так, чтобы его услышали. Каждый раз они старались унизить патриарха, словно специально подчёркивая свою значимость и отличие от всех остальных. Однажды, когда паства собралась в церкви, вооружённые госпитальеры ворвались в неё и начали пускать стрелы в них, как будто бы те были разбойниками или язычниками. Эти стрелы собрали и повесили на Голгофе, где был распят Христос, в знак позора этих рыцарей отступников. Обратившись к Папе Адриану четвёртому за поддержкой, сирийское духовенство обнаружило, что он и его кардиналы расположены к их врагам, и

как утверждалось, подкуплены ими. Госпитальеры после этого случая, стали ещё более надменными, чем прежде. Но краеугольным камнем могущества тамплиеров стала Великая хартия вольностей ордена. Булла Omne Datum Optimum. Данным документом, который выглядел так, словно писался под диктовку ордена, тамплиеры не обязаны были подчиняться никому, кроме святого престола. Им разрешалось иметь свои собственные места для захоронения в их обителях и своих собственных капелланов. Они освобождались от обязанности уплачивать десятину и получали возможность собирать её. Также любому, кто вступил в орден, запрещалось покидать его, за исключением вступления в другой, с ещё более жёстким уставом. Однажды, произошёл случай малодушия, а точнее, предательства интересов ордена. А так как подобные случаи были не часты, то случай этот был занесён в анналы летописей тамплиеров. Альмарик, король Иерусалима, поручил храмовникам охрану одной из хорошо укреплённых пещер, которые находились на противоположном берегу Иордана. Там их осадили турки, и хотя король спешил к ним на помощь, тамплиеры капитулировали. Альмарик, пришедший в ярость от такого поведения, не смотря на то, что был в хороших отношениях с орденом, незамедлительно повесил двенадцать особо трусливых либо предавших веру рыцарей. В ордене существовало правило, не выкупать попавшего в плен соратника иначе как за пояс, кинжал или любой другой малозначительный предмет. Они действовали по тому же принципу, что когда-то действовали римляне, которые никогда не выкупали своих пленных. Но и здесь не обошлось без участия жадности рыцарей ордена. Магистр Одо де Сент-Аман умер в плену, но за освобождение Жерара де Ридфора был уплачен выкуп размером аж в целый Аскалон. Жерар умер год спустя от раны, полученной в бою. Когда король Ричард и французский король Филипп отправились в крестовый поход, то их соперничество стало причиной противостояния обоих орденов. Госпитальеры оказались на стороне Ричарда, а тамплиеры встали на сторону Филиппа. И тут они умудрились найти способ добраться до королевской казны. Даже когда владения франков в святой земле ограничились только стенами Акры, вражда между тамплиерами и госпитальерами не прекращалась. Нужно признать, что два этих ордена последними ушли из Святой земли, но деяния их, долгие годы помнили и мусульмане и христиане, и далеко не всегда эта память была хорошей.

-Но, тем не менее, их признавали как очень храбрых, и благородных рыцарей, - вступила в разговор Сара, едва дождавшись, когда маг закончит рассказ. – А что касается их скупости и властолюбия, так это не сам орден, это люди, которые вступили в него много позже оставили после себя такую славу. Согласитесь, орден создавался с очень благими намерениями. И первые его члены делали всё, чтобы оправдать его создание. Ведь это звучало в вашем рассказе.

-Не стану спорить с тобой. В любом случае, у каждого из нас останется своё мнение, - вздохнул маг. – Я лишь твёрдо знаю одно. За все те злодеяния, что храмовники учинили в Дорилее и прилегающих к ней землях, их мало будет сотни раз спалить на кострах. За каждую невинную душу, за каждого невинного ребёнка, убитого их руками. За каждую невинную девушку, изнасилованную десятком немытых франков. За каждого юношу, которому они отрезали гениталии, а потом, отрубив руки по локоть и ноги по колени, заставляли ползать по песку, обзывая их свиньями. Раны их прижигались факелами и калёным железом. Ты не знаешь, как это было. Не видела, что делают с крошечным детским телом копыта боевых коней. Тебе никогда не понять моей ненависти.

-Вы произнесли это так, словно всё ещё мечтаете уничтожить не только тех, кто участвовал в тех сражениях, но и саму память об этом ордене, проворчала Сара, вздрогнув от ненависти, прозвучавшей в голосе Мосаула.

-Ты права. Я действительно до сих пор ненавижу их, как ненавижу все ваши западные ордена, - нехотя признался маг. – И поверь, у этой ненависти очень сильные корни. Для этого чувства есть серьёзные причины.

-А вам не кажется это глупым ? Ведь все эти люди давно уже превратились в прах. О них осталась только память, да и та, только которая записана в летописях. От многих, даже имён не осталось, не то, что памяти. Так зачем же сжигать себя ?- осторожно осведомилась женщина, пытаясь перенаправить мысли мага в более мирное русло.

-Это сильнее меня. И поверь, мне есть, за что ненавидеть их, - вздохнул маг.

-А что за ордена вы упомянули ?- не сдержала любопытства Сара.

-Мальтийский орден, в который переродились госпитальеры, орден розенкрейцеров, орден «череп и кости»17, орден «Бильдерберг»18, орден дракона, всех и не перечислишь. Причём, орден дракона даже сейчас считается одним из самых закрытых обществ, имеющих своих представителей в Ватикане. Ходя слухи, что они умудрились создать церковь внутри церкви. Впрочем, можно сказать, что храмовникам в полной мере воздалось за то, что они творили в Святой Земле. Их последователи заплатили за каждую каплю, крови невинных, которую пролили там. Те, кто одарил их огромными привилегиями, отобрал у тамплиеров само их существование. Стёр с лица земли даже память об этом проклятом ордене. Не даром считается, что проклятия невинно замученных, имеют силу сбываться. Орден доминиканцев, псов господних, взялся за храмовников с такой яростью, что от проклятых только клочья полетели. Инквизиторы не стеснялись в средствах, с удовольствием пуская в ход клещи, калёное железо и 17

Череп и кости – (основ. в 1832г.) самое старое тайное общество Йельского университета. Ежегодно в ряды братства избираются только 15 членов. О роли этого общества в мировой политике ходит множество слухов. Есть версия, что орден помог приходу Гитлера к власти. Членом общества в частности является Дж. Буш.

18 Орден Бильдерберг – создан в 1954 г. в Лейдене (Нидерланды) принцем Бернаром с конечной целью создания мирового правительства. Общество собирается два раза в год и включает в себя ведущих финансистов и политиков мира. За последние 30 лет все премьер-министры Великобритании участвовали в заседаниях общества, а его директором являлся Девид Рокфеллер.

дыбу. Им выдёргивали зубы и сжигали конечности, ко всем частям тела подвешивали грузы, и заливали в глотку огромное количество воды, заставляя животы пытаемых раздуваться словно барабан.

-Я знаю. Официально, их обвинили в ереси, а на самом деле, всё было затеяно из-за золота, которое тамплиеры сумели скопить за время ведения войн, - быстро добавила Сара, пытаясь избежать подробностей описания пыток.

-Не только. Орден получил слишком много власти и начал откровенно подвигать церковь даже на её исконных землях, собирая с крестьян дань и отказываясь платить десятину папскому престолу. Они покусились на самое святое для всех пап, их казну. В течении полутора лет, только в одном Париже было сожжено девятьсот храмовников. В Англии, Испании, Италии, Неаполе, Сицилии и на Кипре судили тамплиеров, и везде раздавался один и тот же вердикт. Виновен. Но сжигали их не везде. В основном, к ним применяли простую, и весьма почётную казнь. Отсечение головы. Храмовники были рыцарями, и подвергались соответствующей казни. Мечом. Последним был казнён магистр ордена, Жак де Моле. Его сожгли на острове, который находится посередине реки Сена. Позже, на этом месте был поставлен памятник одному из франкских королей. А сам орден был запрещён и предан забвению. Меня радует этот факт. Будь моя воля, я сделал бы всё, чтобы история с их уничтожением повторялась раз за разом. По кругу.

-Забудьте о них, прошу вас, - осторожно попросила Сара. – Давайте лучше вернёмся к другим орденам. Вы сказали, что орден дракона сумел создать церковь внутри церкви. И когда же был образован этот дракон ?

-Ты действительно хочешь это знать ?- удивился маг.

-Конечно. Это ведь тоже легенда, - с жаром ответила женщина.

-Хорошо. Путь будет, по-твоему, - вздохнул маг. – В восьмом веке, император Карл Великий завоевал Европу именем святого престола, растоптав язычество и навязав покорённым народам католическую веру. Выбор был прост и понятен даже дикарям. Или крест, или смерть. Но к двенадцатому веку, начинается процесс возрождения гностицизма, мистического знания, причём, у его истоков стояли императоры, которые раньше уничтожали это самое знание. Ересь, возникшая в результате раскола, трансформировалась, приближаясь к католицизму и приобретая очертания церкви. Но при этом, императоры продолжали практиковать гностицизм. Ты знаешь, что означает слово гностицизм ?

-Поиск истины ?- задумчиво протянула Сара.

-Само слово «гносис», означает «поиск истины с целью найти Бога». Гностицизм являлся частью католической церкви со времён её зарождения, а сам он возник даже раньше. На заре зарождения вашей церкви, секретность была превыше всего. Встречи проводились тайно, в различных пещерах и подземельях. Это и стало первопричиной того, что многие группы отдалились друг от друга. Сначала географически. Крупные общины появились в Александрии, Антиохии, Карфагене и Риме. Затем, подобная

изоляция привела к тому, что постепенно стали расходиться и исповедуемые ими догмы. Это и стало началом настоящего гностицизма. Конец ему пришёл в конце четырнадцатого века. Из французского изгнания вернулось папство. Желая сохранить мир, император Священной Римской империи Сигизмунд Люксембургский оказал Ватикану всяческую политическую поддержку, сделав «красивый жест», который заключался в том, что гностицизм был запрещён для низших сословий. Аристократия стояла особняком. Выжигая мистические верования из простолюдинов, император в тоже время создал тайное общество, в которое входили представители королевских династий Европы. Интересы этого общества лежали в области алхимии и мистицизма.

Ordinis Draconis. Высший имперский орден дракона. Он существует и сегодня, и состоит из множества различных сект. Будучи последователями культа аристократии, его члены, точнее, их лидеры считали себя и своих последователей избранными для того, чтобы править человечеством, миром. Они полагают, что предназначены для этого по праву рождения, благодаря чистоте крови. Но их интересует не только власть. Их целью являются все тайные знания древних времён, дарующие им господство над миром.

-Откуда у вас такие познания ?- растеряно спросила Сара.

-Это только крошечная часть того, что мне известно. Я ведь уже говорил тебе, мне известно то, что было известно многим поколениям моих предшественников. К тому же, у меня есть способы узнавать важное даже сидя в этом камне. Это было сложно, и далеко не всегда получалось из-за ограниченности в силах, но я это делал. В мои планы совсем не входило, тупо сидеть и ждать неизвестно чего. Время от времени я использовал оставшуюся силу, чтобы узнать ключевые события, произошедшие в тварном мире. Я просто должен был отслеживать всё важное, что случалось в моё отсутствие. Если ты помнишь, мне нужен был ученик. Но хватит пустых разговоров. Ты готова слушать ?

-Описанные вами события происходили после вашего добровольного заточения, а вы рассказываете о них так, словно видели это собственными глазами, - решительно возразила женщина.

-Я же сказал, у меня есть кое-какие возможности. Так ты готова слушать дальше ?- уклончиво ответил маг.

- Да, но вы ещё не ответили на мой вопрос.

-Потом отвечу. Когда придёт время. А теперь заткнись, и слушай дальше. У меня слишком мало времени, чтобы тратить его на пустые споры. *

*

*

Получив новое назначение, лейтенант мамлюков Салех, в тот же день оседлал коня и, наполнив бурдюки водой, отправился Халеб. Таков был личный приказ Нур-ад-Дина. Выехав на караванную тропу, Салех набросил поводья на луку седла и, оглядевшись, задумался. Он не сомневался в правильности решений своего господина, но не понимал, зачем тратить

столько денег на строительство медресе и дар ал-хадис19. Как любой солдат, он предпочёл бы потратить их на оружие и коней. По приказу Нур-ад-Дина, только в одном Халебе уже было построено двести восемьдесят масджит, школ, где учили детей. После мечетей строили машгад или мартиас, так называемые могилы святых, где верующие собирались, и начинали обсуждать текущие проблемы. Все эти нововведения были придуманы Нур-ад-Дином для разжигания джихада20. Священной войны. Будучи хорошим политиком, он отлично понимал, что без идеологии способной объединить жителей востока, эта война будет проиграна. Недаром про него говорили: -В то время, когда другие государи стремятся защитить лишь своё тленное имущество, ты, посвящаешь себя защите веры. Понимал это и Салех, но он, прежде всего, был солдатом, и теперь, выполняя полученный приказ, гнал коня в пустыню. Он должен был передать «вали», управляющему города, Халеба, что в город скоро приедет сам властелин. Нур-ад-Дин изначально взял себе за правило, лично проверять все крупные города, оказавшиеся в его власти. Так, он точно знал положение вещей и понимал, на какую поддержку может рассчитывать. Его любимым ответом на вопрос, зачем он это делает, звучал так: -Тот, кто позволяет другим властвовать над собой и подвергает себя унижениям, тот пожалеет об этом. Тот, кто не возьмётся за оружие, чтобы защитить свой колодец с водой, увидит его разрушенным. Тот, кто не нападает сам, подвергнется нападению со стороны других. До Нур-ад-Дина, настоящего джихада никто не объявлял. Даже знаменитый Гарун-ар-Рашид, ходивший походами на Византию два раза в год, больше ставил своей целью не распространение ислама, а поддержание в войсках боевого духа. Войны эти не отличались ни яростью, ни упорством. Ведь и христиан, и иудеев мусульмане считали «людьми Писания». Ведь они идут по верному пути, но впали в заблуждение. Жившие в мусульманских городах иноверцы просто платили джизью – «откуп своей рукой», и относились к ним спокойно. Ну, заблуждаются и ладно, придёт время, и они всё равно придут к правильной вере. Молодой лейтенант не знал, что политическая ситуация по всему востоку вынуждала Нур-ад-Дина начать новую войну. Крестовые походы заставили мусульман в корне пересмотреть своё отношение к религиозным войнам. Ответом на поход франков стал «Китаб аль-Джихад». Книга джихада. Согласно этому трактату, любой христианин, осмелившийся поднять оружие против мусульман, кроме как в защиту, должен быть уничтожен. Во время своего правления Нур-ад-Дин методично восстанавливал ислам, поощряя деятельность фукахи и суфиев. Толкователей священной книги. Он делал всё возможное, чтобы устранить любой повод для разногласий между мусульманами. Мир между франками и мусульманами 19

Медресе и дар ал-хадис – государственное учреждение, по изучению грамоты и школа, где специализировались на изучении Откровений пророка.

20 Джихад – (араб) стремление.

нарушался всего лишь несколькими небольшими столкновениями, не имевшими серьёзных последствий. Но недавно этот хрупкий мир был нарушен, случаем настоящего бандитизма, учинённого королём Иерусалимским. И назывался этот налёт, битвой при Баниясе. Балдуин, после взятия Аскалона был обременён долгами. Ему подвернулась крупная добыча, и он не смог устоять. На северо-востоке от Банияса благодаря перемирию и выплачиваемой им дани, которая являлось половиной дохода всей этой земли, туркмены разводили большие табуны лошадей и стада других животных, принадлежавших жителям Дамаска. Это место у подножия горы Гермон, изобиловавшее источниками и укрывшееся под сенью ив и тополей, являлось превосходным пастбищем. Мусульмане и стражники пастухи считали себя в безопасности и, полагаясь на перемирие, ослабили бдительность. Балдуин перешёл Иордан, прошёл по равнине с запада Кунайтры и послал войска чинить грабёж. Они забрали стада и захватили туркменских стражников. Пленников и добычу доставили в Палестину, где лошади пришлись особенно к месту, поскольку армия испытывала в них недостаток. Этот налёт послужил прекрасным поводом для наступления мусульманских войск. Ведь Нур-ад-Дин давно хотел завладеть Баниясом, крепостью, контролировавшей дорогу на Дамаск. И вот теперь, когда перемирие было нарушено, у него был прекрасный повод, чтобы начать наступление. Ведь были ограблены и уведены в плен мусульмане, поверившие в королевское слово и оказавшиеся обманутыми. Когда королевская конница покинула Банияс, турки устроили серию засад, разумно выбирая места нападений. Основная часть войска ожидала их в месте, называемом «бродом Иакова», Жиср Бенат Якуб. Одной из немногих удобных переправ через Иордан, расположенный между озёрами Хуле и Тивериадским. Мусульмане укрылись в густых зарослях олеандра и тростника и напали, только когда рыцари спешились. Христиане отчаянно защищались, но в данных обстоятельствах, совершить подвиг было сложно. Засада у брода Иакова, по сути, была местью за ловушку, устроенную у Гермона, когда солдаты короля напали на туркменов и захватили стада. Но на этот раз, всё началось в Египте. Альмарик Иерусалимский начал готовиться к походу. Об этом, Нур-ад-Дину донесли шпионы из иудеев, оставшихся жить на территории франков. Но правление христиан давно уже перестало нравиться им. Христианские бароны так и не научились терпимо относиться к людям, исповедующим другую религию или имеющих другую внешность. Недаром по всему востоку, христиан презрительно называли белыми дикарями. Для начала, Альмарик начал сближение с Византией. Обе стороны решили завладеть Египтом, разделить добычу и может быть, саму страну. Богатства огромного государства манили их, словно свет мотыльков. Почувствовав интерес своего иерусалимского противника к Египту, Нур-да-Дин решился на отчаянный шаг. Он попытался разбить войско графства Триполи и захватить эту территорию. Чтобы проложить себе путь к побережью, он решил в первую очередь уничтожить самый важный форпост

графства – крепость «Гисн эль-Аркад». Карак де Шевалье. Осада вынудила франков быстро и тщательно организовать контратаку, что отвлекло их от похода на Египет. Но Салеху, офицеру и воину, такие подробности были просто ни к чему. Всё, чего он хотел, это получить чёткий приказ и приступить к его исполнению. Политика, так и осталась для Салеха странной, запутанной игрой, в которую так старательно играли люди обличённые властью. Впрочем, политика чем-то напоминала ему древнюю игру. Шахматы, в которые он научился играть у своего друга и учителя. Задумавшись, он не заметил, как на вершину бархана выехали полдюжины всадников в блестящих на солнце кольчугах и красных бурнусах. Из задумчивости его вырвала стрела, ударившая в песок под копытами коня. Быстро оглянувшись, Салех мрачно оскалился, и медленно выпустив воздух сквозь сжатые зубы, выдохнул: -Прихвостни Шавара. Правитель Египта, Шавар, давно уже заигрывал с франками, пытаясь услужить и им и мусульманскому миру, стараясь сохранить в целости свою страну. Но это совершенно не мешало ему регулярно посылать своих шпионов к Нур-ад-Дину, а вооружённые разъезды на территорию королевства. На один из таких патрулей и нарвался Салех. В том, что его попытаются взять живьём, чтобы получить необходимую информацию, он даже не сомневался. Его одежда, оружие, и отличная лошадь ясно говорили сами за себя. Вступать в схватку с таким количеством противников, имея вполне определённый приказ, Салех не собирался. Пригнувшись к шее коня, лейтенант гикнул, и серый жеребец взял с места в карьер. Салех обязан был выполнить приказ, и поэтому, просто вынужден был уклониться от боя. Но преследователи решили сделать посвоему. Увидев, что воин пришпорил коня, Весь разъезд дружно пустился в погоню. Развернувшись в седле, молодой лейтенант увидел, что кавалькада растянулась, и вскинул лук. Один из преследователей с криком вывалился из седла. Стрелять на скаку, он учился у настоящих мастеров, и теперь, с честью оправдывал время, потраченное ими на своё обучение. Когда из шести преследователей, в сёдлах осталось только двое, Салех круто развернул коня, и моментально сменив лук на саблю, бросился в атаку. Не ожидавшие такой наглости египтяне растерялись. Первому, Салех успел разрубить горло раньше, чем он вообще понял, что произошло. Пыль, поднятая копытами коней, скрыла от него убегающего воина. Второй, выхватил саблю, но больше ничего не успел. Удар на отмаш разрубил ему голову от виска до подбородка. Почуявшая кровь кобыла вскинулась на дыбы, сбрасывая своего, уже мёртвого седока. Отерев саблю, Салех убрал её в ножны и, спрыгнув с коня, принялся обыскивать убитых. В поясе одного из шпионов, он обнаружил странное послание, написанное на непонятном языке и запечатанное в медном тубусе. Открутив крышку, Салех задумчиво покрутив свиток в руках. Сообразив, что без толкового толмача здесь не обойтись, лейтенант сел в седло, и развернув

коня, рысью направился в обратный путь. Смелость этого нападения, а главное, письмо, написанное на франкском языке, заставили его вернуться обратно. Нужно было немедленно сообщить Нур-ад-Дину обо всём, что случилось. Ведь найденный им свиток, мог оказаться чем-то очень важным. Салех и представить себе не мог, чем закончится эта случайная стычка. Едва увидев перевод привезённого свитка, Нур-ад-Дин приказал собирать войска, и вскоре, огромная армия выступила в поход. Франки уже осадили Каир, и племянник Нур-ад-Дина, Саладин, воспользовавшись разливом Нила, приказал разрушить дамбу, устроив наводнение. Потеряв много воинов, франки вынуждены были отступить. Попытка завоевать Египет не удалась, и для франков он был потерян. К тому же, рядом с латинскими государствами, сформировалось огромное государство, занимавшее площадь от Ефрата до Нила. Узнав о предательстве халифа Египта, готовившегося сдать Каир франкам, Нур-ад-Дин приказал казнить его, сделав Саладина визирем. От его имени, Саладин упразднил халифат Фатимидов, и провозгласил о возвращении Египта в лоно халифата Аббасидов. Жители Египта встали на сторону нового режима. Правление племянника не нравилось Нур-ад-Дину, но Саладин, объявил себя маликом, то есть, королём и захватил верхний Египет. Никто не знает, чем закончилось бы это противостояние двух поистине великих людей, если бы вскоре, Нур-ад-Дин не умер21. Так, Саладин стал главной силой ислама. *

*

*

Вот уже около ста лет я Гильом Тирский брожу по этой бренной земле. Однажды, рискнув высказать в присутствии магрибского мага, далеко на востоке своё сокровенное желание, я подвергся его колдовству, и теперь, вынужден вечно скитаться по миру, ибо воистину сказано, бойтесь своих желаний, они имеют способность исполняться. Став участником двух крестовых походов, я старательно записывал всё, что довелось увидеть собственными глазами и по мере своих слабых сил, я стараюсь писать только правду. Вернувшись во Францию, я поселился на южном побережье, ибо после Палестинской жары, стал плохо переносить холод родных краёв. За прошедшие годы, изменилось всё, даже сама земля. Только я, внешне остался всё тем же. Но, не смотря на все лишения, я предан своему долгу. И вот теперь, узнав, что Архиепископ Тира призывает христиан к новому крестовому походу, я решил снова собираться в дорогу. Присоединившись к паломникам, я узнал, что третий поход возглавят Фридрих Барбаросса, Филипп Август, и Ричард Львиное сердце. Причиной, побудившей христианских правителей выступить в этот поход, стало появление на востоке нового мусульманского короля Саладина, сумевшего подмять под себя почти все латинские государства.

21

Нур-ад-Дин умер 15 мая 1174г.

Воспользовавшись, случаем, этот сарацин внезапно подошёл к городу Наблусу, напал на него со своей армией, овладел им и захватил всех, кто там находился. В окрестностях города он захватил крепости и обработанные земли. В руки к мусульманам попало множество пленников, как франков, так и иудеев, называемых самаритянами. Их постигла жестокая смерть. Мусульмане захватили такую огромную добычу, что невозможно её перечислить. Она состояла из предметов обихода, провизии, инструментов, мебели, не говоря уже о животных. Но, зная, кто именно правит в тех государствах и, как они ведут себя по отношению к иноверцам, я даже не сомневаюсь, что, едва оказавшись на Востоке, узнаю о новых кровавых выходках христиан. Прости Боже им их деяния, ибо не ведают они, что творят. Не стану утомлять читателя моих рукописей описанием трудностей, поджидавших нас на каждом шагу, но в тысяча сто восемьдесят восьмом году небольшие армии норманнов, датчан, фризов, саксонцев и фламандцев объединённые Гвидо Лузиньяном, осадили Акру. К тому времени, Гвидо уже успел побывать в плену у Саладина, и по его же собственному утверждению, тот обращался с ним, как с королём. Казнив Рено Шатийонского, он сохранил жизнь пленникам, и объявил тамплиеров и госпитальеров заклятыми врагами ислама. Как писал об этом происшествии Михаил Сириец, господь отвернулся от франков, и они, самым жалким образом были разбиты. Король Иерусалима и его бароны были взяты в плен, все храбрые воины были убиты. Это несчастье случилось возле Тивериады. Граф Триполи восстал и обратился в бегство. Говорят, что он дожидался, когда его выберут королём, но так как франки не желали этого, он коварно обманул их и скрылся. Лично я заявляю, что если бы бог не покинул их, они бы не знали поражения, ибо ни одна птица не попадёт в ловушку, не будь на то воля всевышнего. Мусульманская армия, по виду схожая с океаном окружила Тивериадское озеро, и поставленные палатки покрыли всю равнину. Это случилось, когда Рено Шатийонский, в очередной раз, напав на караван паломников шедших в Мекку, полностью разграбил его. И всё бы ничего, если бы в том караване не оказалась сестра самого Саладина. Отказавшись отдать добычу, он заявил, что является таким же хозяином в своей сеньории, как король в своей. Не послушал он даже увещеваний своего сюзерена, короля Балдуина четвёртого. Саладин не мог больше терпеть подобное. При поддержке рыцарей храма и госпиталя, Рено стал для него колючкой, оскорблявшей достоинство султана, взимавшего грабительские налоги и грабя караваны, идущие в Мекку из Сирии в Египет. Но жестокость Рено проявлялась не только к противникам креста. Женившись на вдове Раймунда де Пуатье, Рено Шатийонский стал князем Антиохии. Обвинив патриарха Альмарика Лиможского в заговоре, он приказал заточить его в донжоне и высечь. Затем, после долгих издевательств, голову и раны пожилого человека намазали мёдом и связанного, и нагого, оставили под ярким солнцем страдать от укусов мух и ос.

Когда Саладин направил свои войска к Иерусалиму, чтобы остановить его, Раймунд третий вынужден был вывести армию христиан на холм Хаттина, чтобы остановить мусульман, но вскоре, полностью оказался в окружении противника. Всю ночь, страдающие от жажды европейцы во всеоружии ожидали врага. Но сарацины не хотели сражаться до наступления жаркого дня. И когда, наконец, они подошли, то разложили вокруг христиан костры, и подожгли траву, чтобы заставить их страдать не только от солнца, но и от огня. Это стало последней каплей, сломившей дух крестоносцев. Когда король увидел бедственное положение своих солдат, он приказал графу Триполийскому напасть на сарацин. Но страдающие от жара и жажды христиане уже почти не могли сражаться. Все солдаты Раймунда были убиты либо взяты в плен. Всего за один день, Саладину удалось уничтожить ударную силу христиан. Это так напугало всех латинских владетелей, что они готовы были сдаваться Саладину без боя. Даже не помышляя о сопротивлении или о том, чтобы объединить усилия. Султан осаждал поочерёдно все города и крепости на пути к Иерусалиму, предлагая осаждённым выгодные условия сдачи. В Иерусалиме христиане не поддавались атакам Саладина. Они предупредили его, что если он не сохранит им жизнь, они не оставят в живых никого, ни христиан, ни мусульман, и сожгут мечети, прежде чем сами погибнут в бою. Опасаясь, что они и вправду уничтожат мечеть Омара, и всех мусульман, отказался от уничтожения латинян. За свободу населения, захваченных городов, должно было заплатить выкуп: десять византиопов за мужчину, и пять за женщину. На бедняков устанавливалась общая цена: десять тысяч византиопов за семь тысяч мужчин. Патриарх и богатые горожане не жалели на это своих средств, а военные ордена остались в стороне. Сам Саладин и его брат, выкупили большое количество христиан. В целом, было выкуплено сразу восемь тысяч европейцев. Десять тысяч было отпущено бесплатно, и от десяти, до пятнадцати тысяч было продано в рабство. Из них, пять тысяч было отправлено в Египет для строительства крепостей. Второго октября тысяча сто восемьдесят девятого года, крепость Иерусалима пала. Храм гроба Господня был зарыт, а мечети открыты. От Иерусалимского королевства остался город Тир, власть в котором захватил Конрад Монферратский. Триполи и Антиохия оказались в полной изоляции. И вот теперь, тот самый Гвидо Лузиньян объединившись с Фридрихом Барбароссой продвигаясь по суше, одержали крупную победу в Анатолии над султаном Иконии, но в Киликии немецкое войско постигло несчастье. Фридрих Барбаросса утонул, переправляясь через реку Салеф. Филипп Август и Ричард Львиное Сердце вышли в море. По пути, король Англии захватил Кипр, но это была вынужденная война. Корабль невесты Ричарда зимним штормом отнесло к берегам острова, и правитель его, Иоанн попытался силой удержать Беренгарию Наваррскую у себя. В итоге, цветущий, плодородный край, жемчужина Средиземного моря был захвачен в течении одного месяца. Остров стал базой крестоносцев на долгое время.

А в июле тысяча сто девяносто первого года, англичане и французы взяли Акру. Но в армии христовых воинов произошёл раскол, едва не перешедший в открытое столкновение. Филипп Август, считал захват Акры своим личным освобождением от дальнейшего участия в крестовом походе. О его солдаты, узнав о желании короля вернуться обратно, по возможности стали отказываться исполнять приказы своего короля. Они призывали на голову человека собравшегося уезжать все беды, которые только могли произойти с любым живущим. Филипп Август, взбешённый этим обстоятельством, объявил, что здоровье больше не позволяет ему продолжать поход, и вернулся во Францию. Король Англии, надеясь на благородство собрата, повелел передать ему две лучшие галеры из своего флота. В день праздника поклонения честным веригам святого Петра, король Франции поднялся на борт корабля и отплыл в Тир. Ричарду Львиное Сердце пришлось одному заниматься решением династических вопросов. Английский король командовал сильной, многочисленной, дисциплинированной, и хорошо оснащённой армией. Но, не смотря на все усилия этого рыцаря, ему катастрофически не везло. Он одержал две крупные победы при Арсуфе и Яффе. Но Ричард Львиное Сердце завоевал уважение у противников благодаря скорее своей безумной отваге, и храбрости солдат, чем благородством своей души. После взятия Акры, уставший от затянувшихся переговоров с Саладином и вероятно из-за боязни быть обманутым, он приказал вывести из города пленных мусульман, почти три тысячи человек и, выстроив их перед передовым отрядом противника, повелел перерезать им горло. В пятницу, после празднования успения Богородицы, этот приказ был выполнен. Его помощники были счастливы, ибо получили возможность отомстить сарацинам за всех убитых мечами, стрелами и баллистами христиан. Выдающиеся победы чередовались у этого «великого воина, но слабого полководца» с нелепыми поражениями. Он заслужил бессмертную славу, и мусульманские матери долго ещё пугали его именем своих детей. Получая припасы по морю, Ричард не мог далеко отходить от него. Саладин со своей стороны, не имел возможности пополнить армию и мог рассчитывать только на свои войска. Это противостояние не могло продолжаться бесконечно. Вынужденный вернуться в Европу Ричард, не смотря на свою неприязнь к тамплиерам, обратился к магистру ордена с просьбой о разрешении облачиться в одежды ордена для избежания нападения. Его брат, Джон, уже не раз строил заговоры с целью избавиться от венценосного брата. Получив такое разрешение, король Ричард сел на корабль и отплыл на родину. Но пред этим, второго сентября тысяча сто девяносто второго года, христиане и мусульмане заключили перемирие. Аскалон, порт Египта, вновь перешедший в руки Саладина, был полностью разрушен. У христиан осталась лишь прибрежная полоса от Тира до Яффы. Отныне,

паломники могли спокойно идти к своим святым местам; мусульмане в Мекку, а Христиане в Иерусалим. Только я, Гильом Тирский, вынужден проводить остаток дней своих вдали от родины, мечтая ещё хоть раз увидеть её хотя бы краем глаза. Вдохнуть аромат родных полей, и испить воды из родника на лесной поляне. Волею божьей, папский летописец, своими глазами увидевший три крестовых похода. *

*

*

Тяжело переведя дух, Сара попыталась разжать судорожно сжатые пальцы, но они словно примёрзли к камню, который она достала из найденного ларца. Больше всего, сейчас ей хотелось выбраться на свежий воздух, выпить чашку крепкого кофе, побыть в тишине и привести мысли в порядок. Но руки не слушались. Испугано дёрнувшись, Сара собралась, было по привычке начать возмущаться, но тут, в дело вмешался маг. Словно уловив её потуги, он быстро произнёс: -Оставь всё как есть. Сейчас, ты не сможешь выпустить его из рук.

-Почему ?- насторожилась женщина.

-Ты не поверишь, но это магия, - произнёс маг с изрядной долей ехидства. – Пришлось применить одно маленькое заклятие, чтобы ты не вздумала сдуру разорвать телесное сближение. Только так ты можешь слышать меня, а я могу говорить с тобой. До тех пор, пока ты не разорвёшь контакт с камнем, мы можем слышать друг друга. К тому же, с испугу ты могла ударить камень о стену и он, отлетев, мог бы поранить тебя.

-Разве алмаз похож на резиновый мяч, чтобы отскакивать от стены ?- в очередной раз съехидничала Сара, из под тишка пытаясь разнять руки.

-Алмаз, твёрдый камень, а ты, очень неловкая, - туманно пояснил маг.

-Выходит, вы меня околдовали ?- спросила Сара, с ужасом слыша нотки паники в собственном голосе. Или мыслях. Она и сама не поняла, где именно появилась паника, но в том, что паника есть, уже не сомневалась.

-Выходит, что так, - усмехнулся в ответ маг. Судя по его ответу, это ископаемое ещё и издевалось над ней. Уловив эту издёвку, Сара буквально взвилась от злости, но, едва попытавшись сдвинуться с места, поняла, что это невозможно. Тело словно одеревенело и напрочь отказывалось подчиняться. Но женщина не сдавалась. Направив всю волю на попытку пошевелить хотя бы пальцем, она и думать забыла о том, что за ней внимательно наблюдает Мосаул. Она буквально чувствовала его взгляд всей кожей, и этот взгляд выводил её из себя. Хотя, если верить его словам, то ощущение это она сама себе придумала. Окончательно запутавшись, Сара ещё больше разозлилась, и удвоила усилия. Выждав несколько минут, маг снова заговорил: -Ты продолжаешь упрямиться из-за того, что не веришь мне, или просто из чувства собственной стервозности ?

-Я не верю в магию, и в магов, - запальчиво фыркнула Сара, и тут же осеклась. Подобное высказывание в данной ситуации было прямым оскорблением, а шутить с человеком, способным удержать в этом мире собственное сознание при помощи алмаза, и пережить в нём века, не самый приятный способ покончить счёты с жизнью. Но маг воспринял её слова удивительно спокойно.

-Я знаю, что ты всё ещё не веришь в то, что с тобой происходит. Но тогда, попытайся объяснить мне всё происходящее с твоей, тварной точки зрения. Ты так рациональна, что легко найдёшь подходящее объяснение всему, что с тобой случилось.

-Я просто перегрелась на солнце, и теперь, мне всё это мерещится, угрюмо проворчала Сара, которую вопрос мага поставил в тупик. – Так всегда бывает от теплового или солнечного удара. На улице жара, если вы забыли, ехидно добавила она.

-Столько старания, столько тренировки своего ума, столько лет изучения всяческих документов и манускриптов, и такое неверие в прочность собственного разума, - рассмеялся маг.

-Я верю в свой мозг, но никто из нас не застрахован от случайности, и болезнь может настигнуть любого, - мрачно возразила Сара.

-Верно. Но почему ты решила, что больна ? Разве у тебя есть жар, или болит голова, как это бывает когда долго пробудешь на солнце ? Или может быть, ты ощущаешь другие признаки какой-нибудь болезни ? В голосе мага продолжала звучать неприкрытая издёвка.

-Я ничего не ощущаю. Вообще. Даже собственного тела, - огрызнулась Сара, снова впадая в тихую панику.

-Тогда, может быть ты скажешь мне, почему ты его не ощущаешь ?- не унимался маг.

-А если я потеряла сознание, и падая, сломала себе спину ?- ответила она вопросом на вопрос, внутренне холодея от собственного предположения.

-С такими мыслями ты сама себя в могилу загонишь быстрее, чем это сделает жизнь, - рассмеялся маг. - Нет, ты совершенно здорова, и всё, что ты видишь и слышишь, всё, что с тобой происходит, есть моя магия. Ты можешь не верить, можешь спорить со мной. Это не имеет значения. Это есть, и ты столкнулась с этим здесь, в своём мире.

-Чёрт с вами. Пусть будет магия, - устало сдалась Сара. – Но если вы говорите правду, то почему ни слова не упомянули о том, что случилось с английским королём во время его пребывания при дворе Балдуина четвёртого, короля Иерусалимского ? Ведь это одна из поворотных точек в истории Иерусалима, и всех крестовых походов. Особенно если учесть, что сам Ричард всегда был отчаянным воином.

-Там почти не о чем говорить. Король Бладуин четвёртый, или как называли его сами франки, прокажённый король, был мудрым правителем, но его двор, был сборищем интриганов и подлецов. Каждый из них мечтал

добраться до короны, не оглядываясь на средства. Эта грызня не останавливалась ни на минуту, даже у королевского гроба. Тот самый Гвидо Лузиньян, о котором ты слышала в рассказе, недолго думая, соблазнил сестру короля, Сибиллу, и через неё добился своего. Стал регентом. Но вскоре, прокажённый король сместил его, разочаровавшись в собственном выборе. На его место встал Раймунд Триполийский. По слухам, это был самый мудрый правитель во всём королевстве. А когда прокажённый король умер, его место занял Балдуин пятый, сын Сибиллы от первого брака. Мальчику было, всего пять лет. Но очень скоро, он внезапно умер. Не хочешь спросить, почему ?

-Сама догадалась, - сварливо отозвалась Сара.

-Не сомневаюсь, - тихо рассмеялся маг. – В двух словах, это всё, что происходило в Иерусалиме. Король Ричард только и делал, что разбирал дрязги баронов и пытался удержать в руках то, что удалось отвоевать у мусульман. Он дважды двигался на Иерусалим, пытаясь захватить его, и дважды вынужден был отступить, хотя много раз оправдывал своё прозвище и сражался, словно настоящий лев. Тем временем, под управлением Саладина начинают развиваться искусства и ремёсла, направленные на ведение войны. Он оказался мудрым и дальновидным правителем, поощряя изобретателей и учёных, придумывавших новое оружие и технику. Если ты заинтересуешься, то можешь покопаться в библиотеке и увидеть, что именно при его правлении было придумано обоюдоострое копьё, щит-лук, и другие, подобные вещи. Это был настоящий расцвет наук и ремёсел.

-Вам известно, что такое библиотека ?- в очередной раз подпустила шпильку Сара.

-Похоже, ты считаешь меня дремучим дикарём, - со скрытой угрозой протянул маг.

-Ну, если учесть, что в вашем времени грамотных людей можно было по пальцам пересчитать, то такая мысль мне приходила, - ангельским голосом пропела она.

-Сколькими языками кроме родного ты владеешь ?- неожиданно спросил маг.

-Тремя. Латынь, греческий и современный английский, не считая родного, - растеряно ответила Сара.

-А я знаком с пятью. Арабский, латынь, греческий, арамейский, и тот, на котором говорили в моё время франки, так же, не считая родного, злорадно усмехнулся маг. – И это не просто умение разговаривать. Я читаю и пишу на этих языках. А самое главное, эти языки я изучил, когда ещё был в своём теле. Так кто из нас более дремучий дикарь ?

-Э-э, я, мне, в общем…- принялась блеять Сара, не зная, что ответить.

-Вот именно, что э-э, - передразнил её Мосаул. – Прежде чем открывать рот и как у вас говорят, навешивать ярлыки, нужно узнать того, с кем хочешь померяться силами.

-Простите. Кажется, я в очередной раз выставила себя полной дурой, растеряно выдохнула Сара.

-И думаю, не в последний, - ехидно усмехнулся маг. Она растеряно замолчала, не найдя, что ответить. Пределу возмущения Сары не было. Мало того, что этот доисторический зверь своим колдовством заставил её бросить всё и сломя голову броситься в пустыню, искать ларец, так он ещё издевается, поучая её, словно школьницу. Но тягаться с магом даже в разговоре, оказалось на много сложнее, чем казалось в самом начале. Точнее, тягаться с ним она не собиралась вообще, так как изначально считала всё происходящее не более чем собственным бредом. Тем, что ей могло просто показаться. Ведь не раз слышала, что в пустыне голову обязательно прикрывать надо. Не послушала. Точнее, забыла. Вот и напекло маковку, потому и мерещится всякая ерунда. Ведь здесь, в двадцатом веке столкнуться нос к носу с магом из давно минувших времён просто невозможно. Это абсурд, нонсенс ! Этого просто не может быть ! Но почему тогда она видит всё так подробно, и легко сопоставляет названные даты и события с теми, что ей уже давно известны ? Окончательно запутавшись в собственных чувствах и мыслях, Сара вздохнула и, собравшись с духом, спросила: -Может, ещё чего про своё племя расскажете ?

-Не сейчас. Я ещё не закончил рассказ, который ты просила, - упрямо отказался маг.

-А вы просто сократите его до основных событий. Откровенно говоря, меня больше вы сами интересуете. Точнее, ваше племя, - задумчиво предложила Сара.

-Рассказ и так сокращён. У меня просто не хватит сил и времени, чтобы передать тебе всё подробно, - нехотя признался Мосаул.

-А вы уверены в датах, которые называете ?- неожиданно спросила Сара.

-А что с ними не так ?- насторожился маг.

-Дело в том, что с тех пор в календарь несколько раз вносились изменения, - пустилась в пояснения Сара, но маг не дал ей закончить.

-Чем ты меня слушаешь, женщина ?- возмущённо взревел он. - Я же с самого начала сказал, что сам переведу все даты на ваше летоисчисление. Это совсем не сложно, особенно зная, как это сделано у вас.

-Что-то я не помню, чтобы занималась этим вопросом, - растеряно проворчала Сара.

-А причём здесь ты ? Тебе и не нужно было им заниматься. Я знаю, какой теперь год, и знаю, что изменилось в летоисчислении. Высчитать разницу просто. Мне было достаточно двух точек, исходной, и конечной, остальное, для меня мелочи, - фыркнул маг.

-Не поняла ?! Что значит конечной ?- возмутилась Сара. Природная стервозность как всегда не вовремя взяла своё.

-Конечная точка, это точка времени, в которой в данное время находимся мы, а исходная, дата, в которую случилось событие, - пояснил маг, разговаривая с ней, словно со слабоумной.

-И как же вы это пересчитали ?- продолжала упрямиться Сара.

-Тебе пересказать всю формулу, или хотя бы раз попытаешься поверить мне на слово ?- иронично усмехнулся маг. – Впрочем, я могу. Благо, математике я учился у лучших арабских, и египетских учёных того времени. В отличии от франков, им было чему научить других, и что оставить после себя. Но думаю, тебе это не интересно. Насколько я могу судить, математика, совсем не твой конёк.

-Это вы из моих мыслей узнали ? – мрачно спросила Сара, чувствуя, что краснеет.

-Ну не сам же придумал, - рассмеялся маг. – А вообще, тебе давно уже пора понять одну простую истину, мне нет смысла лгать. Совсем. Никакого. В этом не будет ни выгоды, ни чести, ни смысла. Так что, просто сделай выбор, и получи то, чего хотела.

-Вы про ваш рассказ ?

-Да.

-Выходит, то, что я уже слышала, и есть усечённый вариант ?

-Именно так. Конечно, я могу и сам рассказать тебе всё в двух словах. Но это будет очень коротко, приблизительно так, как я рассказал про короля франков. А теперь ответь. Что ты предпочитаешь, слушать изложение тех событий вот в таком варианте, или увидеть всё собственными глазами, как это уже было ?

-Я хочу увидеть всё сама, - решительно ответила Сара.

-Тогда перестань суетиться и смотри, - ответил маг. Сознание женщины снова разделилось, а в ушах зазвучал уже знакомый голос. *

*

*

За свою находчивость, молодой лейтенант мамлюков Салех, неожиданно для себя получил награду, о которой и не мечтал. Должность визиря, личного советника при новом короле. Для безродного мальчишки это был настоящий взлёт, и Салех буквально молился на нового властелина. Молодой мужчина ещё плохо понимал, что ему предстоит делать, но каждое словно своего господина воспринимал как приказ. А имя этому королю, было, Мелик Назир Салах-ад-Дин22 Юсуф, сын Эйюба. Которого франки называли на свой лад, Саладин. Небольшого роста, хрупкого телосложения, с аккуратной короткой бородкой, задумчивым лицом, учтивый и пылкий, благородный и даже щедрый, требовательный и религиозный – такими словами описывали его те, кто хоть раз видел нового короля. И Салех, не мог с ними не согласиться.

22

Салах-ад-Дин – (араб.) честь веры.

Мелик Салах-ад-Дин даже у франков вызывал уважение и восхищение. Его благородство по отношению к христианскому населению, его рыцарские поступки заставили их забыть о хладнокровных убийствах, последовавших за пленением Рено Шатийонского. Но это не мешало им дважды подсылать к нему ассасинов, и затевать заговоры. Но франки, были не единственными врагами молодого короля. Многие правители пытались плести интриги, для того, чтобы оторвать от огромного королевства кусок побольше. Очень скоро, молодой визирь, случайно узнал о готовящемся предательстве. Сдержавшись, Салех не стал докладывать о своём знании королю раньше времени, и стал ждать своего часа, чтобы поразить главного заговорщика. Суданского евнуха, который был доверенным лицом халифа Адида. Он был схвачен отрядом курдской конницы в момент, когда заговорщики готовы были нанести свой главный удар, и вскоре обезглавлен. Его голову принесли Саладину. Но это убийство привело к всеобщему восстанию суданцев, живших в Каире. Этот евнух был не только их собратом по крови, но ещё и официальным представителем при дворе халифа. Пятьдесят тысяч восставших суданцев выступили против сирийских эмиров. Африканцы были разбиты, их квартал разграблен, предан огню и снесён до основания. Лишь нескольким уцелевшим удалось вернуться в родной Судан. Одновременно с этим, Нормандский король Сицилии Вильгельм второй высадил на побережье Александрии тридцать тысяч пехотинцев и полторы тысячи рыцарей. Но после долгих кровопролитных сражений, франки, не ожидавшие от нового короля такой доблести, в беспорядке вернулись к своим кораблям. Сицилийцев сопровождали итальянские торговцы, также мечтавшие занять этот конечный пункт торгового пути, пролегавшего между Дальним востоком и средиземноморьем. Услышав о них, Саладин усмехнулся: -Среди наших врагов, были солдаты из Венеции, Пизы, Генуи, но все они вели себя то, как воины, причиняя серьёзный ущерб и вызывая к себе неудержимую ненависть, то, как путешественники, которые благодаря торговле были необходимы исламу и которые освобождались от строгих правил. Что ж, сегодня среди них нет ни одного, кто бы, не принёс нам оружие, с которым они напали на нас, и нет ни одного, кто бы ни хотел снискать наше благоволение, принося в дар свои богатства или красивые вещи, изготовленные их мастерами. Но на этом, приключения молодого визиря не закончились. Гонцы принесли весть, что Рено Шатийонский двинул свои войска, чтобы захватить крепость Айлу, и отрезать Сирию от Египта. Этот поход франка привёл Саладина в ярость. Это нападение нарушало перемирие с городом Керак, и ещё больше ухудшало положение и без того опасного пути. Эта политика тем более была не понятна, что предшественник Рено всегда стремился защищать торговые пути мусульман, чтобы получать значительные суммы от налогов и дорожных пошлин. А ещё, такое поведение было откровенным оскорблением всех правителей, заключивших этот договор. Ведь безопасность дорог была главной его составляющей.

Чтобы ещё сильнее унизить королевскую власть Балдуина четвёртого, и Саладина, Рено Шатийонский напал на пастухов бедуинов, которые, веря в заключённое с королём Иерусалима перемирие, пасли скот в окрестностях Аскалона. Он перебил их всех и захватил их скот. Разорив несколько племён, живших в окрестностях города, правитель открыто нарушил все договорённости. Такое нарушение перемирия с мусульманами было в буквальном смысле объявлением войны. И он её получил. Много лет спустя, в руки Салеху попала книга, написанная мусульманским учёным. Ибн Джубайр из Андалусии, отправился в паломничество по святым местам мусульманского мира. Он отправился на восток, через Палестину. Этот внимательный наблюдатель, которого трудно заподозрить в симпатиях к франкам, оставил потомкам очень интересный документ.

-Мы покинули Баит-Джанн ранним утром субботы, отправившись к городу Баниясу. На полпути нам попался огромный ветвистый дуб, про который нам сказали, что он зовётся «деревом равновесия». И так как мы стали расспрашивать о нём, нам поведали, что на этой дороге, он обозначает границу между безопасностью, и страхом. Там, встречались франкские разбойники, воры и охотники за кошельками. Если они настигали кого-то на земле, за этим деревом, будь он в одной сажени или в одной пяди, его брали в плен. Но того, кто был пойман по эту сторону границы, отпускали. Это было своего рода неукоснительное правило, которое всегда соблюдалось. И любого нарушившего его, ждала суровая кара от обеих сторон договора. Так и не дождавшись, что король франков приструнит распоясавшегося вассала, Саладин приказал выступать. Огромная армия мусульман выступила в поход, и вскоре, оба войска сошлись у холма Хаттина. Франки, первыми поднявшись на холм, поспешили укрепиться, на нём, надеясь использовать рельеф местности для победы, но Саладин оказался мудрее. Отрезав франков от воды, он приказал раздать лучникам колчаны, в каждом из которых было по четыреста стрел. С первыми лучами зари, на головы франков обрушился дождь из стрел. Зной разгоравшегося дня обрушился на закованных в латы воинов, но они продолжали сражаться. Стрелы удерживали франков на склонах холма, не давая атаковать. Жажда их становилась всё сильнее, а стрелы продолжали лететь. Только ночь смогла прервать это странное сражение. Измученные жаждой, франки улеглись спать. Но едва рассвело, бой начался снова. Ветер дул в сторону франков, и один из воинов, недолго думая, поджёг траву. Она тут же вспыхнула, и пламя окружило холм. Франки пытались прорвать окружение и спастись бегством, но все их попытки были отбиты. Каждая из таких вылазок влекла за собой смерть, либо плен в цепи. В итоге, демон был взят в плен вместе со своими прислужниками, а король, со своими храбрецами. Саладин приказал привести побеждённых. Он принял несчастного Гвидо де Лузиньяна, усадил его рядом с собой, как мог, ободрил и угостил шербетом из розовой воды. Эта обходительность имела большое значение.

Ведь по обычаю мусульманского востока, пленнику, который ел и пил за столом пленившего его, обычно даровали жизнь. В ответ на эту любезность, Гвидо чуть было не нанёс королю смертельное оскорбление, передав предложенный кубок Рено Шатийонскому. Но мусульманский правитель не собирался дарить жизнь тому, кто посмел нанести ему оскорбление, проявив при этом истинно королевское достоинство. Саладин, недолго думая, выбил протянутый кубок ударом кулака, спокойно указал пленнику на его ошибку и, обернувшись к Рено, спросил, что бы он сделал с ним самим, окажись тот победителем. В ответ, тот ответил, что сразу бы отрубил ему голову. А когда Саладин начал перечислять все его преступления, лишь пожал плечами и презрительно сплюнул. Это было ещё одно оскорбление королевского достоинства. Выхватив саблю, Саладин разрубил ему плечо, а стоявшие рядом мамлюки, добили клятвопреступника. Увидев это, Гвидо затрясся от страха, но Саладин, убрав саблю, твёрдо сказал: -Король не убивает короля. После этой победы, Саладин привёл свои войска к стенам Иерусалима, и в пятницу месяца раджаба, встал лагерем у северной стены. Собрав катапульты, войска, получили приказ атаковать, и осада началась. Вскоре, стена рухнула, и осаждённые вынуждены были собрать большой совет. Всем было понятно, что ни осталось ничего другого, как просить пощады. Они выпустили нескольких предводителей, чтобы те просили осаждавших о пощаде. Но, услышав их просьбу, Саладин ответил: -Я хочу, поступить с Иерусалимом так же, как с ним обошлись христиане, когда забрали его у мусульман девяносто один год назад. Они залили его кровью и не дали ни минуты передышки. Я зарежу всех мужчин и уведу в рабство всех женщин. В то время, Бальян второй, молодой барон, прибывший в Иерусалим за тем чтобы увезти свою жену в безопасное место, волею жителей города оказался избран правителем города, то выяснилось, что во всём Иерусалиме всего два настоящих рыцаря. В Иерусалиме никто даже не смел, вспоминать о существовании опорочившего себя короля. Его супругу, капризную королеву Сибиллу, жившую по-прежнему во дворце в центре города даже не стали спрашивать мнения по поводу избрания Бальяна второго д`Ибелена. Так вот, когда Бальян вышел просить помиловать население, ответ был ещё более жёстким: -Нет. Мира не будет. Я не сохраню ваши жизни. Мы желаем, чтобы ваше поражение было полным и окончательным. Завтра, силой оружия мы станем властвовать над вами, и для всех это будет означать либо смерть, либо рабство. Вы на себе познаете, что такое безжалостность победителей, как это было с нашими людьми. Мы прольём кровь ваших мужчин и заставим служить нам ваших женщин. Как уже упоминалось, для защиты города в распоряжении сеньора д`Ибелена было всего два настоящих рыцаря. Дабы укрепить своё смехотворное войско, он посвятил в рыцари не только всех сыновей

крестоносцев, которым исполнилось пятнадцать лет, но и большее число горожан. А чтобы наполнить окончательно опустевшую казну, он приказал расплавить серебряные украшения из храма Гроба Господня. Из этого серебра были отчеканены монеты, которые пошли на снаряжение его неподготовленных войск. Понимая, что другого выхода нет, франки пообещали уничтожить все мусульманские святыни, и вырезать всех пленных мусульман, находящихся в городе. Понимая, что даже загнанная в угол крыса может быть смертельно опасной, Саладин начал переговоры. В итоге, после долгих споров и советов, было решено назначить выкуп за голову каждого выжившего. На совете султана, было решено обрушить на головы франков позор капитуляции, и сделать это так, чтобы все – и повелители и подданные покорились этому. Было условленно, что если кто-нибудь в течении сорока дней откажется от долга или не сможет его выплатить, то он будет уведён в рабство на законном основании и покорится власти победителя. Сын Бальяна, патриарх, магистры орденов тамплиеров и госпитальеров поручились выплатить указанную сумму. Сам Бальян, отдал тридцать тысяч динаров за выкуп бедняков. Те, кто сами себя выкупили, смогли безопасно выйти из города, чтобы никогда уже туда не вернуться. Город был сдан в пятницу, второго октября. Население его составляло сто тысяч человек. Шестнадцать тысяч бедняков не смогли выкупить себя. Бальян, временный правитель Иерусалима не смог уговорить монашеские ордена дать денег на их выкуп. Им было всё равно, что станет с этими несчастными. Они с самого начала были против этого перемирия. Тогда, Саладин освободил пятьсот бедняков христиан, внеся требуемую сумму из собственных денег, а его брат, Аль-Адил выкупил ещё тысячу этих несчастных. Все выкупленные христиане были собраны в лагерь у стен города, и охраняли их мамлюки из личной охраны Саладина. Когда все вопросы по оплате были решены, караван спасшихся направился в сторону Тира и Триполи. При проходе через мусульманские земли, их сопровождала конница Саладина, именем правителя приказывая местным крестьянам обеспечивать их пропитанием. Дойдя до христианской территории, мусульманские воины повернули назад. Те спасшиеся, кто ехали верхом, богатые, пришпорили коней и вскоре были в Тире или Триполи. Простолюдины продолжили путь пешком и вскоре были ограблены сеньором города Нефин. Жалкая кучка людей дошла до Триполи, который для начала закрыл перед ними ворота. Не смотря, на стоны и плачь, беженцев так и не впустили в город. Ворота были открыты через несколько часов, чтобы выпустить конницу. Всадники окончательно обобрали несчастных беженцев, лишив их последнего имущества. Те, кто попытался сопротивляться, были убиты, и жалкая колонна дошла до земель Антиохии, где наконец-то нашла приют. Печальная участь жителей Иерусалима не была чем-то из ряда вон выходящим. Подобная судьба чуть было не постигла жителей Аскалона. Направленные поначалу в дельту Нила, они провели зиму в Александрии под

защитой наместников Саладина. А в марте им было приказано погрузиться на тридцать шесть христианских кораблей, стоявших на рейде. Их капитаны, пизанцы, генуэзцы и венецианцы, хотели взять на борт только богатых, способных заплатить за проезд, и категорически отказывались пускать на борт бедняков. Кади вынудил их дать обещание, что они доставят всех пассажиров на христианскую землю, не причинив им никакого вреда. Грозя, что не разрешит им сняться с якоря, и даже конфискует все суда. Угрозы возымели действие, но они решили высадить этих несчастных на первом же необитаемом острове, если только не удастся продать их как рабов. Узнав об этом, кади вынудил капитанов дать обещание, не причинять беженцам вреда, пообещав, что жестоко расправится над ними самими или над жителями их поселений, если они нанесут хоть малейший ущерб бедным жителям Аскалона, которых взял под своё покровительство сам Саладин. Сверх того, египетские власти должны были обеспечить пропитание людей во время путешествия. Многие христиане, и иудеи, пережившие весь ужас этой войны, приняли решение остаться жить под рукой благородного Малика, предпочтя окружение мусульман, житью среди своих соплеменников. Отношение к иудеям в государствах востока было не плохим. Они могли свободно отправлять свои религиозные обряды, есть привычную им пищу, их никто не заставлял носить особую одежду, указывающую на их веру, что, на западе практиковалось постоянно и зачастую вызывало враждебность населения и преследования. В Сирии и Палестине за двести лет не было ни одного еврейского погрома. Не было в этих странах и гетто 23, столь любимых в Европе. Евреи могли свободно селиться в городах и заниматься любым делом, по своему усмотрению. Бывало и такое, что между евреями и мусульманами заключались браки, главным условием которых было принятие ислама. Наложницы же из иудеек было делом обычным, и можно сказать, обыденным. Сам Салех, видевший эти события собственными глазами, сделал для себя один простой, и жизненный вывод; лучшего короля, чем Саладин, эта земля не знала, и не будет знать24. *

*

*

Понимая, что вернуться обратно больше не могу, я Гильом Тирский принял единственно верное в такой ситуации решение. Добравшись до Византии, я поселился в одинокой пещере на берегу моря, среди таких же обездоленных людей, занявшись тем, чему посвятил всю свою жизнь. Но едва я успел закончить переписывать свои свитки, как на базарах империи заговорили о новом крестовом походе. Уже четвёртым по счёту. Шёл тысяча 23

Гетто – в средневековых городах Европы специальный квартал в пределах которого должны были проживать евреи. Зачастую, окружался стеной или частоколом. Кое-где евреям вообще запрещалось выходить за его пределы.

24 Салах-ад-Дин умер в 1193году.

двести второй год от Рождества Христова, и я, услышав эти разговоры, принялся задавать вопросы всем, кто приезжал в Византию с западных земель. Папой в то время был Иннокентий, королём Франции - Филипп, а в Англии правил Ричард. Жил в те времена во Франции человек святого поведения по имени Фульк, который был членом священного ордена и священником прихода в Нейи, маленьком городке, лежащим между Парижем и Ланьи-сюр-Марн. Этот самый Фульк начал молить о Слове Господнем во всей Иль-де-Франс, и других окружающих провинциях, и господь совершил для него много чудес. Проповедуя в разных городах, Фульк то и дело доказывал прихожанам, что слова его, не пустой звук. Рассказы о деяниях святого человека дошли до папы Иннокентия, и тот направил послание во Францию и поручил этому благочестивому мужу, чтобы тот проповедовал Крестовый поход от его, папы, имени. Несколько позже, он направил одного из своих кардиналов, монсеньера Пьетро да Капуа, уже принявшего крест к этому монаху. Он поручил через кардинала давать отпущение грехов крестоносцам, всем, кто возьмёт крест и отслужит Богу в войске один год. Им будут прощены все грехи. Вольные и невольные, прошлые и будущие. Так как это отпущение было весьма щедрым, сердца людей сильно растрогались, и поэтому многие возложили на себя крест. В те времена, итальянские республики получили значительные торговые привилегии в Византии. Но в тысяча сто восемьдесят втором году, в охваченном волнениями Константинополе местное население, взбунтовавшись, перебило всех латинян. Своей наглостью и нетерпимостью к другим религиям, христиане вывели из себя даже привычных ко всему Византийцев. В качестве оплаты за переправу через море крестоносцы согласились свернуть со своего пути, чтобы помочь венецианцам отомстить Константинополю. Дож Венеции, Энерике Дандоло, человек весьма мудрый и знающий, принял французских послов с большим почётом – и сам он, и другие люди оказали им сердечный приём. Когда послы предъявили письма своих сеньоров, венецианцам было очень любопытно узнать, для какого дела они прибыли в их землю, потому что представленные документы, были всего лишь верительными грамотами. Графы писали, чтобы их послам верили, словно лично им самим, и что они примут все условия, о которых договорятся их посланники. И дож ответил им: -Господа, я ознакомился с вашими грамотами. Мы удостоверились в том, что сеньоры ваши являются знатными лицами из тех, кто не носит короны. И они просят нас доверять вам во всём, что бы вы ни сказали, и заверяют, что поддержат любое соглашение, которое вы заключите с нами.

-Государь, - отвечали послы, - мы просим, чтобы вы созвали свой совет, и завтра, коли вам угодно, перед ним мы скажем, о чём просят наши сеньоры. Дож ответил, что ему требуется четыре дня и, попросил их дождаться, пока не соберётся совет. Такой долгий срок, был не удивительным, ведь все входившие в большой совет жили далеко от самого города. Посланники

дождались назначенного дня. Они вернулись во дворец, который был весьма прекрасным, богато обставленным зданием. Там, они нашли дожа и его совет, собравшихся в особом покое, и изложили данное им поручение.

-Государь, - сказали они, - мы прибыли к тебе от знатных баронов Франции, которые приняли крест, чтобы отомстить за поругание, учинённое над Господом нашим, и, если Бог соблаговолит, отвоевать Иерусалим. И поелику они знают, что никто не обладает столь великим могуществом, как вы и ваш народ, то они просят, чтобы вы, во имя бога, сжалились над заморской землёю, отомстили за поругание святынь и решили, как предоставить нам военные корабли и транспорты. А так же, направили своих солдат воевать за гроб Господень.

-А на каких условиях ? – вопросил дож.

-На любых, - ответили послы. – Какие бы вы не предложили или ни посоветовали, лишь бы они могли принять ваши условия и оплатить их. Ибо дело наше важнее денег.

-Разумеется, - ответил дож, - дело, которое они у нас просят, великое дело и кажется, что замыслено великое предприятие. Мы дадим вам ответ через неделю. Не удивляйтесь, что срок так долг, ибо столь важное дело надобно как следует обдумать. Все мы будем говорить и держать совет, чтобы как следует, обдумав, принять правильное решение. В срок, который дож им назначил, послы вернулись во дворец. Я не могу передать все слова, которые там были сказаны, ибо самого меня там не было, но вот, что мне удалось узнать.

-Сеньоры, - сказал дож, - мы сообщим вам решение, которое мы приняли, коль скоро сумеем склонить большой совет наш и всех граждан одобрить его. А вы, посоветуйтесь друг с другом, сможете ли согласиться на то, чтобы принять наши условия. Мы поставим транспортные суда, которые смогут перевести четыре тысячи пятьсот коней и девять тысяч оруженосцев, и другие корабли, для переправки четырёх тысяч пятисот рыцарей и двадцати тысяч пеших воинов. Кроме того, мы включим в контракт обеспечение коней и людей прокормом и провиантом на девять месяцев. За всё это мы возьмём самую низкую цену, а именно, за каждого коня четыре марки, и две марки за каждого человека. И все эти условия соглашения, которое мы вам представим, будут исполнены в течении одного года, считая со дня, когда мы отплывём из гавани Венеции, чтобы послужить Богу и всему христианскому миру, в каком бы то ни было месте. Мы готовы оказать вам посильную помощь в вашем святом деле, и посему, не указываем точного места исполнения. Общая сумма этих расходов, которые мы здесь только что привели, составляет восемьдесят пять тысяч марок. Это огромная сумма. А сверх того мы сделаем вот что. Из любви к богу, мы дополнительно поставим от себя пятьдесят вооружённых галер на условии, что до тех пор, пока союз наш будет существовать, от всех завоеваний, на море или на суше, будь то земли или имущество, половину получим мы, а другую – вы. Вам останется лишь посоветоваться, сможете ли вы принять и выполнить наши условия.

Послы вышли, сказав, что переговорят между собой и ответят им завтра. Они совещались всю ночь и, наконец, согласились принять условия венецианцев. Утором следующего дня, они предстали перед дожем и сказали: -Государь, мы согласны заключить этот договор. Когда грамоты были изготовлены, подписаны и скреплены печатями, их представили дожу в большом дворце, где собрались Большой и Малый советы. Вручая послам эти грамоты, дож преклонил колени и, обливаясь слезами, поклялся на святом Евангелии честно соблюдать соглашения, начертанные на грамотах, и весь его совет, который состоял из сорока шести особ, тоже. Послы заняли пять тысяч марок серебра под долговые расписки, у жителей города и вручили их дожу, чтобы начать постройку кораблей. Затем, они простились с Венецией, чтобы вернуться в свою страну. Подготовка к этому походу велась очень скрупулёзно. После Пасхи, ближе к Троице, крестоносцы начали оставлять свои земли. По пути на юг, воины Христовы проехали Бургундию, перевалили через Альпы, затем пересекли Ломбардию, и стали таким образом собираться в Венеции. Расположились они на острове Сан-Николо-ди-Лидо. Примерно в то же время отбыла флотилия из Фландрии, неся с собой множество вооружённых людей. Флот этот был великолепно оснащён. Граф Фландрский и его друзьякрестоносцы очень полагались на этих моряков, потому что с их кораблями отправилась в путь большая часть их лучших оруженосцев. Однако, капитаны и их спутники нарушили данное слово, потому что и сами они, и многие другие убоялись великой опасности дела, за которое взялось святое войско, которое находилось в Венеции. Так же повели себя и многие другие, отказавшись от данных обетов. Пилигримы, большая часть из которых уже прибыла в Венецию, были встревожены известием, что многие их соратники направились разными дорогами в разные гавани. Это означало, что крестоносцы не могли выполнить свои обязательства перед Венецианцами, и уплатить деньги, которые были должны. А должны они были огромную сумму. Но – увы ! Какой неизмеримый вред был принесён теми, кто отправился в другие гавани, когда они должны были явиться в Венецию !? Сделай они это, христианство вознеслось бы, а земля сарацин пала бы ниц. Венецианцы честно выполнили все свои обязательства, и даже сверх того, что было необходимо, и теперь, когда всё было готово, они собрали всех графов и баронов, чтобы те выполнили свои обязательства и выплатили те деньги, которые были оговорены. В войске был объявлен сбор денег за перевоз. Каждый должен был уплатить за свою доставку сюда. Очень многие утверждали, что не могут позволить себе полную сумму, так что сеньоры взяли с них столько, сколько те могли выложить. Тем не менее, когда сеньоры объявили о стоимости переправы каждого, и каждый что-то внёс, выяснилось, что собранных денег не только не достаточно для расплаты с долгом, но нет и половины необходимой суммы. Все сеньоры встретились, чтобы обсудить ситуацию.

-Венецианцы, - сказали они, - честно и благородно выполнили свои обязательства, даже превысив их. Но нас тут собралось слишком мало, чтобы, оплатив перевоз, мы могли бы выполнить наши договорённости с ними. Вина за это лежит на тех, кто отправился в другие гавани. И посему, Бога ради, пусть каждый из нас выложит часть своих денег, чтобы мы могли с честью выполнить данные нами обязательства. Для каждого из нас лучше отдать все свои сбережения, нежели прослыть несостоятельными должниками и потерять всё, что уже вложили в это дело, так и не выполнив своих обязательств. Ведь если этот поход не состоится, то подмогу «заморской земле» не удастся оказать. Предложение это было встречено шумным несогласием большей части сеньоров и прочих. Так сложилось, что уже в самом начале этого похода среди воинов креста не стало согласия. Но больше всего, они не хотели отдавать своё золото.

-Мы заплатили за свой перевоз, - кричали они. – Если венецианцы согласны иметь с нами дело, мы готовы двинуться, а коли, не желают, мы сами поищем другой путь. Они говорили так, потому, что им хотелось, дабы войско разошлось, и все получили бы право вернуться домой, не прослыв ни трусами, ни отступниками от собственного слова. Ведь за такое преступление их могли предать анафеме. В то же время, меньшая часть отвечала этим трусам: -Мы предпочитаем лучше отдать всё наше достояние и отправиться в поход бедняками, чем позволить, чтобы наш замысел постигла неудача. Пусть мы останемся в одних обносках, но сделаем это. Ведь Господь наверняка возвратит нам наше с лихвой, коли, ему будет угодно. После этой встречи, те, кто ратовал за продолжение похода, начали сносить во дворец дожа всё, что имел или мог занять. Видели бы вы, сколько там было прекрасной золотой и серебряной утвари. Это было сущее чудо. Но всё же, до оговоренной суммы не хватало тридцать четыре тысячи марок серебра. Этим обстоятельством были весьма обрадованы те, кто приберегли свои деньги и, не хотел ничего давать. Теперь-то они не смогут они не сомневались, что армия распадётся и, воины разойдутся. Но Бог, который подаёт надежду даже и в глубине отчаяния, не пожелал, чтобы такое случилось. Дож обратился к своим приближённым.

-Сеньоры, - сказал он им, - эти люди не могут нам уплатить большего. А поскольку они теперь не в состоянии выполнить договор, заключённый с нами, мы имеем право, удержать за собой то, что они уже уплатили. Тем не менее, это наше право не было бы признано никем в мире. Поступи мы так, и мы, и наша земля навлекли бы на себя великий позор. Ведь эти люди отправляются на святое дело, вернуть всему христианскому миру Гроб Господень. Так что, давайте, предложим им новое условие. Король Венгрии захватил наш город Зара. Один из самых укреплённых городов на свете. Каким бы могуществом мы не обладали, нам никогда не вернуть его иначе, как при содействии франков. Предложим же им, чтобы они

помогли нам вернуть его, и мы предоставим отсрочку им для уплаты тридцати четырёх тысяч марок серебра, которые они нам должны. Со всем прискорбием должен признать, что дож солгал. Город Зара (Задар), столица византийской провинции Далмация, изначально была хорватской, потом, хоратско-венгерской. Правда, потом, он некоторое время подчинялся Венеции, но потом, освободился. Дож решил просто использовать крестоносцев, для нового захвата вольного города. Те, кто хотел, чтобы войско распалось, выдвигали многочисленные возражения, но, не смотря ни на что, договор был, наконец, принят, и утверждён. Ведь над христовым воинством тяжким бременем висел неоплаченный долг. А теперь, перед тем как рассказать про осаду Зара, я расскажу о том, что случилось почти в то же время в Византии. Незадолго до того времени, о котором я веду речь, в Константинополе был император, по имени Исаак второй, Ангел. Серебряный век императорской фамилии Комнинов закончился. У Иссака был брат Алексей, которого он выкупил из плена у турок. Но поступок этот был продиктован отнюдь не братской любовью. Этот Алексей сделал своего брата, императора, пленником, выколол ему глаза и, совершив такое предательство, сам занял место Исаака. Но не стоит его жалеть, Исааку воздалось за то, что сам он ни так давно совершил. Умертвив своего предшественника, Андроника первого Комнина, он захватил трон. Он долго держал в заточении своего брата и его сына, которого тоже звали Алексей. Этот молодой цесаревич вырвался из заточения и бежал на корабле в прибрежный итальянский город Анкону. Оттуда он отправился к королю Германии Филиппу Швабскому, чья жена Ирина, была его сестрой. Во время своего путешествия по Италии, Алексей остановился в Вероне, где встретил многих пилигримов, которые отправлялись на соединение с армией. Те, кто помог ему вырваться из тюрьмы, по-прежнему были при нём. Узнав, что за воинство собралось здесь, и чего они ждут, верные соратники решились и сказали ему: -Сеньор, вот здесь, в Венеции, вблизи от нас, находится рать из лучших людей и лучших рыцарей на свете, которые собираются за море. Почему бы не попросить их, чтобы они сжалились над тобою и твоим отцом, который был несправедливо лишён всего ? И вполне возможно, их тронет твоя мольба. Тогда, встав на твою сторону, они помогут тебе вернуть империю и спасти отца из темницы. Алексей собрал посольство и отправил его на встречу с предводителями крестоносцев. И когда они начали разговаривать с его посланцами, то весьма удивились, и сказали: -Мы хорошо понимаем, о чём вы говорите. Мы отправим вместе с ним посольство к королю Филиппу – туда, куда он сам направляется. Если ваш молодой государь согласен помочь нам отвоевать Иерусалим, то и мы, в свою очередь поможем ему вернуть империю, которая, как мы знаем, была несправедливо отнята у его отца.

Так были направлены послы в Германию, к принцу Константинопольскому и к германскому королю Филиппу Швабскому. А не за долго до этого, в войска пришла весть, которая весьма опечалила баронов и других воинов. Мессир Фульк, достойный человек, праведник, который первым стал взывать к Крестовому походу, умер. А теперь, пора вернуться к рассказу об осаде Зара. Накануне праздника святого Мартина, крестоносцы прибыли к гавани Зара. На рассвете, когда подошли все галеры и транспорты, они сходу ворвались в гавань, разорвав прочную цепь, перекрывавшую вход и, штурмом взяли порт. Затем, войско высадилось на сушу таким образом, что гавань осталась за ними, а они, перед городом. Утром следующего дня святого Мартина из Зара вышли несколько горожан, из наиболее почтенных и именитых семей, и направились для переговоров в шатёр дожа Венеции. Они сказали ему, что сдадут его милость город и всё своё добро, лишь бы им сохранили жизнь. Дож ответил, что не может принять ни эти, ни какие-либо другие условия, прежде чем посоветуется с вождями крестоносцев и обсудит с ними всю ситуацию. Он был человеком чести и не видел для себя возможности принимать подобные решения в одиночку. Но пока он собирался посовещаться с графами и другими рыцарями, та часть пилигримов, которая хотела распустить войско, пришли поговорить и послами Зара. Пользуясь тем, что рядом с этими людьми не осталось никого из баронов, они принялись уговаривать их не сдаваться.

-Почему вы хотите сдать свой город ? Французы в любом случае не нападут на вас, и вам нечего их опасаться. Если вы в состоянии защититься от венецианцев, то можете быть спокойными. Ваш город слишком хорошо укреплён, и вам незачем отдавать его просто так. Тем временем дож встретился с графами и сказал им: -Сеньоры, жители города хотят сдать его на милость мою, при условии, что их пощадят, но я не заключу с ними соглашения, пока не поговорю с вами.

-Сеньор, мы просим и даже советуем вам принять условия, которые они предлагают, - ответили ему сеньоры. Они все вместе отправились в шатёр дожа, чтобы узнать, на каких условиях горожане готовы открыть ворота города, но оказалось, что горожане уже ушли, прислушавшись к словам предателей. И тогда, некий аббат ордена цистерцианцев из Во заявил: -Сеньоры, я именем папы римского запрещаю вам нападать на этот город, ибо в нём живут христиане, а вы носите знак креста. Но разгневанный дож ответил: -Сеньоры, мне было вручено право, заключить соглашение, которое меня устроило бы, а теперь, ваши люди лишили меня, его. Но вы дали обещание, помочь завоевать город, и теперь, я требую от вас сдержать своё слово.

-Те, кто нарушил это соглашение, нанёс нам дерзкое оскорбление. Не проходило ни дня, чтобы они не пытались разрушить наше войско. На нас

падёт позор, если мы не возьмём этот город. Сеньор, мы поможем вам взять город назло тем, кто противится этому. И пусть это будет наше последнее дело, но мы должны сделать его, - отвечали те воины, кто желал продолжения похода Вскоре, катапульты начали забрасывать камни, которые били по стенам и башням. Осада длилась всего пять дней. Едва только горожане поняли, что крестоносцы начали вести подкоп, то сразу же, испугавшись, решили начать переговоры о сдаче. В итоге, при условии сохранности жизни, горожанам Зара, город перешёл в руки венецианцев. И так как город этот был весьма богат, то победители решили разделить всю добычу пополам, как это было оговорено ранее. Но на третий день, когда все были заняты размещением, войска крестоносцев столкнулись с неприятностью. Как-то вечером, между венецианцами и паладинами вспыхнула распря, и они вступили в рукопашную. Во всех концах города люди схватились за оружие. Вскоре, бой разросся до таких размеров, что почти не осталось улиц, где не раздавался бы лязг мечей. Множество людей было ранено и убито. Однако, венецианцы не могли выдержать такого боя и начали нести серьёзные потери. Когда сражение было в самом разгаре, военачальники в полном вооружении кинулись разнимать дерущихся. Но пока они разнимали сражение в одном месте, оно возобновлялось в другом. Это продолжалось до глубокой ночи, и можно смело сказать, что это стало самой большой бедой, которая когда-либо случалась в войске. Недоставало малого, чтобы оно было совсем загублено. Однако, Бог не допустил такого несчастья. Спустя пятнадцать дней, возвратились послы из германии, которые прибыли от короля Филиппа и от юного наследника Константинопольского. Во дворце, где расположился дож, они передали ответ короля.

-Сеньоры, нас послал к вам король Филипп и сын императора Константинопольского, который приходится братом его жене. Я посылаю к вам брата моей и отдаю его на милость десницы Божьей, да убережёт он его от смерти, и в ваши руки. Вы отправились сражаться за Божье дело за справедливость и право, и должны, коли, сможете, возвратить наследное достояние тем, у кого оно было отобрано неправедно. Принц Алексей заключит с вами соглашение на наилучших условиях, которые когда-либо предлагались вам. И окажет вам самую щедрую помощь, чтобы помочь отвоевать заморские земли. Первым делом, коли, Богу будет угодно позволить, чтобы мы возвратили принцу его наследие, он отдаст всю свою империю в подчинение Риму, от которого она некогда отложилась. Далее, поскольку он знает, что вы поиздержались, и сейчас у вас ничего нет, он даст вам двести тысяч марок серебром и провизию для всей вашей армии, рядовым и командирам. Более того, он сам отправится с вами в Египет, с десятью тысячами воинов за свой счёт или, если вы того пожелаете, пошлёт такое же количество людей. И более того, все дни своей жизни он будет содержать в заморских землях за свой счёт пятьсот рыцарей.

Возникло большое расхождение во мнениях. Одни заявляли, что ни в коем случае не дадут своего согласия, потому что это, значит, выступить против христиан. Но они не для того оставили свои дома и хотят идти в Сирию. Другие отвечали им, что в Сирии они ничего не смогут сделать, без тех, кто уже отплыл из других гаваней. И мы должны согласиться, ибо только через Египет и Грецию мы сможем завоевать заморские земли. А если мы откажемся от этого предложения, то навсегда будем покрыты позором. Вот так произошёл разлад в войске. Аббат из Лоса, муж весьма святой и праведный, а так же другие аббаты проповедовали и взывали к войскам, чтобы навести порядок. Даже угрожали отлучением от Церкви, пытаясь во имя Бога удержать войско в целости. Всю зиму французское войско провело в Заре, дожидаясь действий короля Венгрии. В сердцах людей не было покоя, потому что одна из сторон постоянно вела дело к распаду войска, а другая, старалась сохранить его в целости. Многие из рядового состава дезертировали на купеческих кораблях. На одном бежали почти пятьсот человек, но, все расстались с жизнью, утонув. Другие, бежали сушей и собирались безопасно пройти через Склавонию (Хорватию), но жители её нападали на них, и многих поубивали. Ведь дезертиры вынуждены были воровать, чтобы прокормиться в пути. Те же, что уцелели, прибежали обратно в войско крестоносцев. Таким образом, с каждым днём войско креста уменьшалось. Накануне пятидесятницы, в год от рождения господа нашего Иисуса Христа, тысяча двести третий, войско креста отплыло из гавани Корфу. От острова к острову флот дошёл до пролива святого Георгия, в Скутари и ещё выше по берегу. Узнав о высадке, император Алексей вывел свои войска из Константинополя, и занял позицию на другом берегу пролива. В этом месте войска стояли девять дней. Понимая, что долго это стояние продолжаться не может, Алексей третий прислал в лагерь крестоносцев с письмом некоего Никола Руа. Посланник был родом из Ломбардии. Вручив письмо, посланник отвесил изысканный поклон, и заговорил: -Прекрасные сеньоры, император Алексей послал меня сказать так. Он хорошо знает, что вы являетесь лучшими людьми из тех, кто не носил корону, и что вы происходите из лучшей земли на свете, и он сильно недоумевает, почему и с какой целью вы пришли на эту землю, где правит он. Ведь вы христиане, и он тоже христианин, и хорошо знает, что вы отправились в поход, чтобы вернуть Святую землю за морем, и Святой Крест и Гроб Господень. Если вы бедны и нуждаетесь в припасах, он охотно выдаст вам из своих запасов провизии и денег из своей казны, чтобы вы могли уйти из его страны. Если вы откажетесь, он очень бы не хотел причинять вам вред, хотя это в его силах. Если бы даже у вас было в двадцать раз больше людей, то, коль скоро он захотел бы причинить вам зло, вы не смогли бы уйти отсюда без того, чтобы не потерять много ваших людей и не потерпеть поражение.

Посулы говорящих были огромны. Согласившись на это предложение, Христово воинство смогло бы расплатиться с долгами и закупить нужное. Но как было уговорить простых паломников в очередной раз отложить поход в Святую землю ? Многие из крестоносцев приняли крест три, а то и пять лет назад. Самые нетерпеливые требовали немедленно перевезти их в Акру. Даже уговоры священников не помогали, и вскоре, часть наиболее непримиримых покинуло войско, и направилось на кораблях к берегам Леванта. С согласия собравшихся, и по желанию всех участников совета, встал Конон Бетюнский, который был не только добрым и мудрым рыцарем, но и весьма красноречивым оратором25.

-Прекрасный сеньор, - ответил он. – Вы сказали, что ваш государь очень удивлён, почему наш сеньоры вступили в пределы его царства. Наш ответ таков, мы не вступали в его царство, поскольку он несправедливо и греховно, против Бога и против справедливости, правит этой землёй. Она принадлежит его племяннику, который восседает здесь, между нами и который является сыном его брата императора Исаака. Но если ваш властитель отдастся на милость, своему племяннику и вернёт ему корону и империю, то мы попросим, чтобы он простил его и дал ему вдоволь денег, чтобы он мог жить в полном достатке. Не испытывая нужды ни в чём. Но коль скоро вы явились сюда с таким посланием, молитесь, чтобы не оказаться здесь вновь. Поднявшись на галеру, дож Венеции и маркиз Монферратский взяли с собой юного цесаревича Алексея и, подойдя к самым стенам Константинополя, начали кричать, подняв над головой и показывая юношу грекам, и пытаясь внести в души их смятение, а в головы раздумья: -Вот ваш законный государь. Просим поверить нам, и знайте, мы явились не для того, чтобы приинять вам зло, а чтобы ограждать и защищать вас, если вы поступите, так, как надлежит вам поступать. Ибо тот, кому вы повинуетесь как своему господину, царствует над вами неправедно и греховно, против Бога и справедливости. Вы хорошо знаете, как предательски бесчестно поступил он с человеком, который был его братом и сеньором. Выколол ему глаза, гнусно и греховно отнял у него царство. Вот ваш законный государь и владетель. Если вы признаете его своим государем, то вы поступите, как должно. Но если вы отступитесь от него, мы причиним вам наихудший вред, который только сможем. Но ни один человек на стенах не осмелился перейти на сторону нового государя. И вот настал день битвы. Все рыцари со своими боевыми конями погрузились на транспорты. Все воины были в полном вооружении, с опущенными забралами шлемов. Утро выдалось ясное и чистое, словно сам создатель хотел полюбоваться на то, как будет, свергнут узурпатор. Корабли подошли к другому берегу пролива, и рыцари, высаживаясь на берег, спрыгивали в воду, которая доходила им до пояса. Казалось, греки готовы дать им серьёзный отпор, выстроившись в боевые порядки, но едва рыцари сели в сёдла и опустили копья, как они 25

Конон Бетюнский – был известен также как поэт.

пустились наутёк. Никогда ещё ни одна гавань не была захвачена с такой лёгкостью. Боевые порядки крестоносцев на рысях двинулись в сторону лагеря греков. Так они домчались до того места, где прежде стоял лагерь императора Алексея. Понимая, что остановить эту лавину его воины не смогут, он отступил под защиту стен города, бросив палатки и шатры, где рыцари взяли большую добычу. Оставалось взять башню Галату, и внутренняя гавань Константинополя окажется в руках воинов креста. Это случилось на рассвете следующего дня, когда греки предприняли ночную вылазку. Но выставленная стража вовремя подняла тревогу, и вылазка обернулась для них бедой. На большом совете, было решено, что венецианцы атакуют город с моря, а франки, с суши. Следующие четыре дня, войска оставались в лагере. Войска разделились и, встав лагерями с противоположных сторон города, приготовились к осаде. Несколько раз греки пытались совершать вылазки, но каждый раз были отброшены назад. А теперь, я хочу поведать вам о событии, которое было, сродни чуду. Когда венецианцы смогли подняться на стены, те, кто был в городе, побежали, оставив стены венецианцам. Воины хлынули в открывшиеся ворота, торопясь захватить, все двадцать пять башен. Когда император Алексей третий увидел, что венецианцы всё же ворвались в город, он начал высылать против них свои войска в таком великом множестве, что венецианцы сочли невозможным выстоять против такого количества врагов. Тогда, они подожгли дома, которые находились между ними и греками, а так как ветер дул со стороны моря, огонь заполыхал так, что греки не могли различить врагов. В это время, Алексей вывел свои силы через другие ворота, что были примерно в одной лиге26 от лагеря франков. Из них хлынуло столько солдат, что казалось, будто там собрался весь свет. Развернувшись в боевой порядок, они медленно двинулись в сторону лагеря франков. Император Алексей подвёл свои отряды так близко, что один фланг мог стрелять в другой. Армии долго стояли друг перед другом, ожидая действия противника. Греки не осмеливались напасть на крестоносцев, а франки не хотели отходить от ограды лагеря. Никто не знает, сколько длилось это противостояние. Войска стояли друг перед другом, ожидая сигнала атаки. Когда император Алексей оценил обстановку, он начал отводить свои войска и как только собрал их, то повернул к городу. Увидев это, крестоносцы медленно двинулись по направлению к ним. Греки отходили, пока не оказались под защитой стен. Бог никогда не избавлял людей от большей опасности, чем та, от которой Он спас войска в тот день. Той же ночью, император Алексей взял из своей сокровищницы деньги, и ценности, сколько мог унести, и увёл за собой тех людей, которые захотели уйти с ним. Сообразив, что франки рано или поздно возьмут Константинополь, он бежал, покинув город ночью. Жители Константинополя были глубоко удивлены. Отправившись в темницу, где томился ослеплённый Исаак второй, они облачили его в 26

Лига – около 5 километров.

императорские одежды, отвели во Влахернский дворец, и усадили на трон, принеся клятву верности. Затем, по указанию императора Исаака второго, они отправили посланников к цесаревичу Алексею, чтобы сообщить ему, что узурпатор бежал, и что Исаак второй стал законным императором. Здесь можно сказать только одно; тот, кому Бог захочет помочь, тому никакой человек не в состоянии причинить зло. Когда радость после одержанной победы улеглась, франки прислали к новому императору послов, чтобы те рассказали ему об обязательствах, которые взял на себя его сын. А главное, уговорили его исполнить принятые обязательства. Ведь их поход ещё не окончился. Внимательно выслушав их, император Исаак ответил: -Обязательства эти очень велики, и я не вижу, как они могут быть исполнены. Ведь узурпатор обокрал казну. Но вы оказали мне и моему сыну такую великую услугу, что даже если отдать вам всю империю, вы того заслужили. После долгих разговоров и обсуждений, он, хоть и без особой радости, всё-таки подтвердил обязательства сына, скрепив договор клятвами, грамотами и печатями. Но вскоре, император Исаак начал болеть, ибо долгое заточение в темнице подорвало его здоровье. По общему согласию франков, греков и венецианцев было решено, что новый император будет коронован в начале августа, в праздник святого Петра. Событие это было отпраздновано торжественно и с большими почестями. Вскоре, новый император начал выплачивать войску франков часть денег, которые был должен. Для этого, он даже приказал собрать и переплавить церковную утварь. Ведь казна империи была пуста. Но однажды, перед очередной выплатой, собрав сеньоров и дожа Венеции, сказал им так: -Сеньоры, я стал императором милостью божьей и благодаря вам. Вы сослужили мне величайшую службу, которую когда-либо предоставляли христианину. Но вы должны знать, что многие из моих приближённых только делают вид, что благоволят ко мне. На самом деле, они вовсе меня не любят. И более того, все греки весьма раздражены тем, что я вашими силами обрёл обратно свою империю. Им так же очень не нравится ваше пребывание в империи. Близится срок вашего отбытия, и ваш уговор с венецианцами продлится только до Михайлова дня. Я не могу надеяться, что в такой короткий срок исполню все свои обязательства по отношению к вам. Должен сказать, что греки ненавидят меня из-за вас. Ведь я обещал привести свою империю в лоно католической церкви. Если вы оставите меня, я потеряю свою империю, и меня убьют. Сделайте то, о чём я прошу вас. Если вы останетесь до марта, я обеспечу ваш флот ещё на год, начиная с Михайлова дня. Я не только оплачу пребывание здесь венецианцев, но и выдам всё, что будет надобно вплоть до Пасхи. За это время я сумею укрепить положение дел в империи, что уже не потеряю её. Тогда, мои обязательства вам тоже будут исполнены, ибо я получу деньги, которые должны прийти ко мне со всей империи. Кроме того, у меня

будут корабли, чтобы плыть с вами, или чтобы послать их с вашей армией, как я и обещал. И тогда, у вас будет целое лето, чтобы воевать с сарацинами. Но сейчас, только ваше присутствие способно помочь мне выполнить всё обещанное. Молодой император говорил правду. Казна его действительно была пуста, а попытка взять взаймы у богачей провалилась. Никто из них не хотел иметь дела со ставленником ненавистных латинян. Бароны передали эти слова войскам, и вскоре, среди воинов снова вспыхнула свара. Та часть, что вносила раздоры ещё на Корфу, напомнила остальным об их клятвах, требуя: -Дайте нам корабли, как вы поклялись сделать, ибо мы намерены двинуться на них в Сирию. Другие убеждали их, отвечая: -Сеньоры, Бога ради, да не омрачим мы честь, которую оказал нам Господь. Если мы сейчас двинемся в Сирию, то прибудем туда уже с наступлением зимы, когда воевать невозможно. Таким образом, дело нашего Господа останется, не исполнено. А вот если мы обождём до марта, то оставим этого императора в надёжном положении и отправимся туда, имея вдосталь денег и провизии. Мы сможем, попав в Сирию, двинуться оттуда в Египет. В любом случае, флот наш останется с нами до самого Михайлова дня, а потом, до Пасхи, потому что венецианцы не смогут зимой покинуть нас. И таким образом, заморская земля будет завоёвана. Наконец, спор этот был улажен, и венецианцы заключили новое соглашение, пообещав оставить свой флот ещё на год. Затем, по совету греков и французов, Алексей четвёртый с большим сопровождением отправился по империи, чтобы привести её под свою руку. Но пока император был в этом походе, в Константинополе приключилось события, которое имело весьма печальные последствия. Случилась распря между греками и латинянами, которые проживали в городе. Какие-то люди, по злобе, учинили пожар. Огонь был так велик и ужасен, что никто не мог его ни потушить, ни сбить пламя. Огонь дошёл до гавани и перекинулся за неё, в самую густонаселённую часть города. С другой стороны, он дошёл до самого моря, совсем близко к базилике святой Софии. Пожар свирепствовал целую неделю, и распространился почти на пол-лиги. Никто не мог точно сказать, каков был ущерб, сколько ценностей и богатства сгорело, сколько погибло мужчин, женщин и детей. Император Алексей очень много времени провёл в путешествии. Его не было до дня святого Мартина. Но путешествие это оказалось очень продуктивным. Вернувшись обратно с собранной данью, он поселился в Влахернском дворце и очень скоро, уладив все свои дела, преисполнился уверенности, что теперь ему принадлежит главенство. Он стал проявлять непочтительное отношение к графам и другим сеньорам, и всем тем, кто сделал ему столько добра. Успех ударил ему в голову не хуже молодого вина. Он начал откладывать уплату долга, только иногда выделяя им жалкие суммы. И, наконец, вообще перестал платить, каждый раз находя всё новые отговорки.

В один прекрасный день, рыцарь Конон де Бетюн, ставший послом франков, пришёл во дворец и сказал императору: -Ваше императорское величество, мы пришли от лица предводителей войска и от дожа Венеции. Они хотят напомнить вам о той великой службе, которую сослужили вам, как это ведомо всякому и всеми признано. Вы поклялись, вы и ваш отец, выполнить соглашение, которое заключили с ними, и у них имеются ваши грамоты об этом. Тем не менее, вы не соблюли соглашение так, как должны были. Не хочу обвинять вас в обмане, но ваши неправедные действия сами говорят за себя. Много раз вас увещевали об этом. И перед всеми вашими сеньорами мы призываем вас, соблюсти договор, который заключён между вами и ими. Если вы это сделаете, то они будут вполне удовлетворены, а если нет, то знайте, что с этого часа они не станут считать вас не своим сеньором, не своим другом, и постараются добиться того, что им причитаются всеми способами, какими только сумеют. Они попросили нас сказать вам, что не причинили бы вам зла, ни вам, ни кому-либо другому, не бросив честного вызова. Они никогда не совершали предательства, и в их стране нет обычая, поступать таким образом. Вы все слышали то, что мы должны были сказать. И теперь вам решать, какие действия вы соблаговолите предпринять. Это был вызов, брошенный императору прямо в его покоях. Так началась война, в которой каждая сторона старалась причинить другой наибольший вред. И длилась эта война до глубокой зимы. Но в военном плане, сила была на стороне латинян, и грекам ни как не удавалось, ни выдворить их из страны, ни одержать верх. Наконец, греки придумали ужасный план. Они взяли семнадцать кораблей и, наполнив их деревом, смолой, корой дождались, когда ветер подул в сторону флота франков. Ночью, они подожгли эти корабли и с развёрнутыми парусами пустили их по течению. Венецианцы пытались оттащить их в сторону, взяв на абордаж, и зацепив крюками, и им удалось это. Сгорел только один торговый корабль с товарами из Пизы. После этого, когда греки поняли, что не осталось никаких надежд на мирный исход этого противостояния, они в тайне собрали совет, чтобы предать своего государя. Был среди них грек, к которому император питал большое расположение, ибо был он одним из ближайших его советников, и звали его Алексей Дука по прозвищу, Мурзуфлус27. По совету и согласию других, однажды вечером, а точнее ночью, когда император спал в своих покоях, Мурзуфлус и те, кто должен был его охранять, вытащили его из постели и бросили в темницу. Сам же Мурзуфлус, по их совету, обулся в алые котурны и объявил себя императором Алексеем пятым Мурзуфлусом. Перепуганные греки согласились принять его над собой, и его короновали в церкви святой Софии. Узнав об этом, Исаак второй, от испуга заболел ещё сильнее, и умер. Что до его сына, которого держали в заточении, то несколько раз, по приказу нового императора Алексею давали яд. Но Бог не захотел, чтобы он умер подобным образом. После этого, Алексей был задушен, а Мурзуфлус 27

Мурзуфлус (греч.) – насупленный.

повелел везде говорить, что он умер своей смертью. Он приказал похоронить его с почестями, как императора, и прикинулся, будто весьма скорбит. Но скрыть убийство невозможно. Очень скоро и грекам и французам стало известно об этом преступлении. Но франки, лишившись возможности продолжить свой путь, обратились за советом к духовенству. Алексей пятый Мурзуфлус отказался привести Византию к повиновению Риму, и потому, аббаты вынесли такое решение. Если воины креста решат завоевать эту землю, то все погибшие, получат от папы полное отпущение грехов. После долгих боёв, император Мурзуфлус был разбит, и едва не угодив в плен, бежал. Но война между франками и греками продолжалась. Два войска сражались друг с другом в самых разных местах, но благодареньем Божьим, они не встречались в бою без того, чтобы греки не теряли больше, чем французы. Война эта, таким образом, длилась очень долго, до глубокой зимы. *

*

*

Салех, уже давно ставший из отчаянного юноши зрелым мужем, по долгу службы внимательно следил за ходом войны, шедшей в землях Византии и поэтому, появление в Сирийских землях крестоносцев не стало для него новостью. Теперь, он был не просто одним из визирей султана, а уже тысячником личной гвардии мамлюков. Прибывшие в Святую Землю крестоносцы не решились воевать самостоятельно. Эти несколько отрядов были плохо оснащены и разрозненны, а главное, не знали, что им делать дальше. Но жаркий климат Сирии оказался губительным для многих из франков. Одни, умерли, от болезней, другие, не снискав ни подвигов, ни славы, вынуждены были вернуться обратно. Один из отрядов таких воинов отправился в Антиохию, чтобы присоединиться к Боэмунду, князю Антиохии и графу Триполи, которые вели войну с королём Леоном из малой Армении. Они собирались служить ему как наёмники. Ничем другим столь малый отряд заняться просто не мог. Узнав об этом через своих шпионов из купцов, которых прибывшие успели ограбить по пути к своей цели, Салех отправил навстречу франкам отряд турок мамлюков, чтобы те устроили засаду. Устроив засаду, турки полностью уничтожили франков. Все были либо убиты, либо взяты в плен. Из восьмидесяти рыцарей отряда ни один не уцелел. Это были самые спокойные годы его жизни. Ведь пока франкские псы грызлись между собой, его господин мог спокойно заниматься укреплением своего государства, делая всё нужное для укрепления своей земли. Князья Леванта присмирели, пытаясь хоть как-то наладить жизнь в своих сеньориях, и на нашей земле установился хрупкий мир. Ведь одному Аллаху только ведомо, когда настанет конец мира. Он тот, кто насылает дождь и знает, что творится во тьме. Ни одной душе не дано знать, что ждёт её завтра, ни одной душе не ведомо, в какой земле предстоит умереть. Только Аллах всеведущий, только Аллах знает всё.

*

*

*

После бегства императора Алексея пятого Мурзуфлуса, крестоносцы начали приготовления к очередному штурму Константинополя. Они привели в рабочее состояние свои осадные орудия и всё, что было необходимо для штурма. Греки, со своей стороны, увидев подготовку, тоже начали укреплять оборону города, хотя тот и так был хорошо защищён башнями и стенами. Они понимали, что после всего сделанного, пощады им не будет. Но перед штурмом, франки и венецианцы заключили между собой договор, по которому, после захвата города, по шесть рыцарей с одной и с другой стороны выберут нового императора из самых достойных сеньоров, чтобы тот правил ради лучших интересов этой страны. Кто бы не стал императором, он получит четверть всей захваченной в городе добычи, а так же добычи, полученной вне его. Остальные три четверти будут разделены пополам между франками и венецианцами. Ведь им ещё предстояло продолжить свой поход в Левант и исполнить обет. В пятницу утром, штурм начался, и длился он до трёх часов пополудни. Но крестоносцы были отброшены, и потеряли больше воинов, чем греки. Отойдя, крестоносцы собрали совет, и после долгих споров решили повторить штурм со стороны моря. Два связанных вместе корабля смогли подойти под самые стены одной из башен города, и два рыцаря первыми ворвались в эту цитадель. Защитники башни были разбиты и кинулись наутёк. Войско сошло с кораблей, и вскоре, трое ворот было взломано. Воины ворвались в город, и начались резня и грабежи. Греков убивали на право и на лево. Забирали как добычу, в рабство, брали их лошадей, мулов, жеребят и прочее добро. Франки убивали даже монахов, и священнослужителей. Убитых и раненых было столько, что и не сосчитать. Большая часть знатных жителей города кинулись бежать к Влахернским воротам, но их не преследовали. Крестоносцы устали сражаться и убивать. Крупнейший город мира был, подвергнут небывалому доселе опустошению и разгрому. Многочисленные константинопольские церкви были разграблены до основания, алтари были разнесены на куски, а священные сосуды здесь же, на месте, переплавлялись в слитки. Жертвами разбоя стали и дома богатых граждан и сами их жители, которых пытками и угрозой смерти заставляли отдавать припрятанные сокровища. Не отставали от солдат и католические священники, которые особо рьяно охотились за важнейшими христианскими реликвиями, а их в городе за девять веков было собрано немало. Невзирая на призывы вождей соблюдать дисциплину и беречь если не имущество, то хотя бы жизнь и достоинство греков, солдаты Христа решили воздать себе за все лишения, перенесённые за зиму. Впрочем, призывы эти были весьма лицемерными, ибо сами вожди показали себя первейшими из бандитов. Захваченные сокровища были неисчислимы. Даже те трофеи, что через несколько дней удалось собрать в одном из охраняемых монастырей для

последующего дележа, оценивалось не менее чем в четыреста тысяч марок серебром. Было решено расположиться лагерем на большой площади Константинополя, ибо крестоносцы считали, что занять такой огромный город можно будет не ранее чем через месяц. Город был взят в понедельник, перед Вербным воскресеньем, и постепенно оккупировался крестоносцами. Так, тридцать тысяч солдат захватили самый укреплённый, самый большой, самый могущественный город в мире, который защищали почти семьдесят тысяч воинов. Ночью, когда город был взят, рядом с тем местом, где расположился Бонифаций, маркиз Монферратский, какие-то люди разожгли костёр, опасаясь нападения между собой и греками. От этого пламени разгорелся пожар, и это был третий пожар с того момента, как в Константинополе появились франки, и в нём сгорело больше домов, чем их имеется в трёх самых больших городах королевства Франция. Пришло время выбора нового императора, и по договорённости, двенадцать достойнейших рыцарей уединились для принятия нужного решения. Своё решение, они должны были объявить епископу Невелону Суасонскому. Придя к единому решению, рыцари предстали перед ним, и епископ спросил: -Сеньоры, благодареньем божьим мы договорились о выборе императора. Вы поклялись, что примете того, кого мы изберём императором, и если кто-то захочет воспротивиться тому, вы окажете подмогу избранному. Мы называем его имя как раз в тот час, когда родился Господь наш. Граф Балдуин Фландрский и Эно. И в год от Рождества Господа Нашего тысяча двести четвёртый, император Балдуин был коронован в церкви святой Софии. Так был создана новая латинская империя. Но прежде, чем закончить рассказ о четвёртом крестовом походе, нельзя не вспомнить об опальном императоре Алексее пятом Мурзуфлусе, ибо конец его был трагичен, и весьма показателен, ведь казнь императора была напророчена за много лет до этих событий. Бежав из Константинополя на четыре дня пути, он вместе с женой, и дочерью Алексея третьего скрылся в городе Масинополе. Так он скрывался несколько лет подряд, перебегая из города в город и пытаясь организовать сопротивление латинянам. Собрав войско, он принялся захватывать удалённые от столицы земли. Взяв штурмом, город Чолу, принявший нового императора, он разграбил и сжёг его. Узнав об этом, император Балдуин срочно направил к городу войска, но Мурзуфлус снова бежал и, оказавшись рядом с Мосиополем, отправил Алексею третьему послание, в котором обещал помогать ему и подчиняться во всём, как своему сеньору. Алексей ответил, что примет его со всем благоволением, ибо хотел отдать за него свою дочь в жёны, а его сделать своим сыном. Они встретились, переговорили и стали союзниками. Очень скоро, Алексей третий пригласил Мурзуфлуса отобедать с ним, а потом вместе пойти в баню. Приглашение было принято, и опальный император явился к Алексею запросто. Лишь с

немногими спутниками. Когда он вошёл во дворец, Алексей пригласил его в отдалённый покой, где поверг наземь, и приказал своим верным слугам выколоть ему глаза. Когда войска Мурзуфулуса узнали, что произошло, они рассеялись в разные стороны, и бежали. А когда к городу подошли войска императора Балдуина, Алексей третий бежал. Пленённый Мурзуфлус, ослеплённый предавшим его врагом, был доставлен в Константинополь, и совет сеньоров вынес ему приговор. Ближе к центру города стояла мраморная колонна, едва ли не самая высока в городе, украшенная резными изображениями, которых глаз человека не видывал. Опальный император был поднят на самый верх этой колонны, откуда его и сбросили вниз. Упав с такой высоты, Мурзуфлус переломал себе все кости. Но самое удивительное, что на этой самой колонне, были всяческие изображения, вырезанные в мраморе, и среди них, было одно, изображающее фигуру императора, падающего головой вниз. Это пророчество существовало давно. Император будет сброшен с этой колонны на землю. Так оно и случилось. *

*

*

-Жёстко, - едва отдышавшись, проворчала Сара.

-Что именно ? Тебе жёстко лежать ?- не понял маг. – Кажется, тебя устроили как можно удобнее.

-А разве я лежу ?- тут же спросила женщина, моментально впадая в очередную панику.

-Насколько я могу судить, да. Взяв мой камень, и услышав мой зов, ты потеряла сознание и упала.

-Надеюсь, обошлось без последствий. Так недолго и шею себе свернуть, - фыркнула Сара, припомнив, сколько в кабинете острых углов и жёстких выступов.

-Ты здорова. Сколько раз я должен повторять тебе одно и то же ?зарычал в ответ Мосаул.

-Надеюсь, это правда, - огрызнулась Сара, по старой укоренившейся привычке пытаясь оставить последнее слово за собой. В ту же секунду, всё её сознание затопила волна острой, резкой боли. Тело словно завибрировало, и не было сил даже закричать. Она не знала, сколько времени прошло, когда боль так же внезапно отступила, и она снова обрела способность дышать. Только в ушах продолжало звенеть. Сара пыталась отдышаться, хватая ртом воздух, как вытащенная на берег рыба.

-Не смей оскорблять меня, называя лжецом, женщина, - загремело у неё в мозгу. От этого рёва в ушах зазвенело ещё больше, а сердце стремительно скатилось куда-то в левую пятку. От испуга, она даже не нашлась, что ответить. Судя по тому, что она испытала, лимит отпущенной ей стервозности Сара исчерпала до дна. Горло перехватил спазм дикого ужаса. Сообразив, что

пауза затянулась, и говорить уже что-то поздно, Сара кое-как взяла себя в руки, и решила промолчать. Точнее, от испуга ей в голову не пришло ничего умного. Даже очередной гадости. Наконец, не выдержав воцарившейся гробовой тишины, она тихо проворчала: -А орать-то так зачем ? Трудно было просто сказать ? Я ж вроде не глухая.

-Хуже. Ты упрямая, и тупая. Причём тупизна твоя происходит именно из твоего собственного упрямства. Потому что ты не хочешь видеть простые и очевидные вещи.

-И чего же я не вижу ?- не удержалась Сара.

-Того, что ты здорова. У тебя ничего не болит, ты говоришь и слышишь меня, но только из собственного упрямства ты не желаешь поверить, что оказалась под воздействием моей магии.

-Просто в моём мире нет магии. В неё никто не верит. Нигде. Ни на севере, ни на юге. Нет, и всё. Вообще нет. Ни чёрной, ни белой, ни красной, ни вообще какой-нибудь. Вот так. Последняя фраза прозвучала так по детски, что Мосаул не выдержал, и звучно расхохотался.

-Ты ещё язык мне покажи, - простонал он сквозь смех. – Думаешь, я не знаю, что в вашем мире больше нет магии ? А почему тогда я трачу на тебя свои последние силы, вместо того, чтобы искать приемника или хотя бы того, кто мог бы просто помочь мне продлить моё ожидание ?

-И почему же ?- язвительно спросила Сара, собрав в кучку последние остатки собственной наглости.

-Да потому, что, окончив свой рассказ, я окончательно покину этот мир. Последний маг давно уже несуществующего племени, исчезнет. Навсегда. Так, как это должно было случиться много лет назад. В голосе мага не было ни грусти, ни страха. Только глубокая, застарелая усталость. Помолчав, Сара тихо спросила: -А почему вы не взяли себе другое тело ? Вы такой могущественный маг, вполне могли бы провернуть такой трюк.

-И как ты себе это представляешь ?- иронично спросил маг.

-Да откуда я знаю, как это делается ?!- возмутилась Сара. – Заселяетесь в голову какому-нибудь парню, и все дела. В камень же вы сумели поселиться.

-И где же взять такого парня ?- продолжал веселиться маг.

-Ну, думаю в те времена молодых, здоровых рабов хватало с избытком.

-Вот именно, рабов. Стать из свободного человека рабом добровольно ? Тебе не кажется, что это глупость ?

-Ну, на лбу-то у него не написано, что он раб, - быстро ответила Сара, и только потом, сообразив, что ляпнула очевидную ерунду, прикусила язык. Любому школьнику было известно, что рабов клеймили. Калёным железом или татуировкой, но клеймили обязательно. К тому же, большинство рабов носили на спине следы от плетей. Так, хозяева учили их повиновению. Но ставшее давно уже второй натурой упрямство снова взяло своё.

-Можно было купить не клейменого мальчишку, и вселиться в него.

-Ты или слишком упряма, чтобы признать собственную ошибку, или просто глупа. Я не стану рассказывать тебе обо всех сложностях такого волшебства. Ты всё равно этого не поймёшь. Для тебя магия, это нечто подобное балаганному развлечению. Несколько глупых слов, взмах волшебной палочкой, и готово. Нет. Магия, это долгий, кропотливый обряд, в котором важна каждая мелочь. Начиная от свежести нужных составляющих, и заканчивая расположением небесных светил. Я назову тебе только одну, пожалуй, самую важную причину, по которой сделать подобное было невозможно. Как может мальчишка выжить в пустыне в одиночку ? Даже опираясь на все свои знания, я не смог бы этого сделать. Попросту не хватило бы физических сил.

-Но ведь мальчик из вашего рассказа, выжил, - в очередной раз возразила Сара.

-А разве он выживал сам ? И почему тогда он остался рядом с тем франком ? Нет, мальчишка оказался очень не глуп. Даже имея коня и коекакие припасы, он понимал, что станет лёгкой добычей для разбойников или работорговцев. Не смотря на весь свой опыт выживания в пустыне. Потому и остался рядом с монахом. Ведь в случае нападения, он всегда мог ускакать, выиграв время на которое отвлекутся нападающие.

-А почему они должны отвлечься ?- не поняла Сара.

-Потому, что у них остался бы пеший монах, - усмехнулся Мосаул.

-То есть, мальчишка решил использовать его как приманку ? И попросту удрал бы пока монаха убивали ?

-А почему он должен был поступить иначе ? Разве этот монах доводился ему родственником ?

-Нет, но ведь это монах, - растеряно пролепетала Сара.

-И что ? Соплеменники этого монаха, убили единственного родственника мальчишки. Лишили его возможности спастись, погубив колодец, и только чудо спасло его самого от смерти. Так почему он должен был беспокоиться об одном из этих людей ? Почему его должна беспокоить судьба одного из тех, кто пришёл на его родину с оружием ? Не найдя, что ответить, Сара решила отмолчаться. Но Мосаул, уже, похоже, разошёлся не на шутку.

-Знаешь, я не удивлён, что ты так расстроилась из-за этого. Вы вырождаетесь. Все ваши ценности, ложны. Вы цените только то, что вы сумели скопить за свою никчёмную жизнь. Вы забыли, что, значит, драться за свою землю, за свой дом, за своих детей. Каждый из вас надеется на кого-то другого, но не на себя. Вся ваша государственная система построена на том, чтобы выжать из вас побольше налогов, давая взамен призрачные привилегии.

-Вы это про что ?- не поняла Сара.

-Про то, что вы называете государственным строем. Вы кичитесь своей демократией, но при этом не понимаете, что у власти, как это было всегда, находятся только богатые, те, кто может законным способом купить себе эту власть. А все ваши права и свободы всего лишь текст на бумаге. Призрачные обещания, в которые вы тупо верите.

-Откуда вы знаете про демократию ?- растеряно охнула женщина.

-Я же говорил, пока ты валялась без сознания, я успел узнать о вашем мире всё, что известно тебе, - сварливо ответил маг. – И должен сказать, что было там не так уж и много.

-И не стыдно вам было рыться в мыслях незнакомой женщины ? Помоему, это подло, - зашипела в ответ Сара, снова впадая в ярость. Мало того, что этот доисторический дикарь заставил её переться чёрт знает куда, копать песок, вкалывая, словно рабыня на галерах, так он ещё и издевается, заявляя, что в голове у неё не много. Этого, она стерпеть уже не смогла. Окончательно озверев от такой наглости, женщина принялась судорожно напрягать руки, чтобы отбросить от себя камень. Но мышцы не слушались. От ярости она принялась ругаться так, словно была не учёным, а уличной проституткой. В ответ, маг продолжал молчать, прислушиваясь к её высказываниям с большим интересом. Это, она поняла после того, как маг, не разобрав одно из выражений, неожиданно попросил её повторить. Не ожидавшая такой выходки Сара разом растеряла всю свою злость и, замерев, тихо выполнила просьбу, чувствуя, что краснеет от стыда. Помолчав, маг медленно повторил фразу, словно пробуя слова на вкус, после чего, задумчиво протянул: -Ты сама это пробовала, или просто у кого-то слова услышала ?

-А вам какое дело ?- снова окрысилась Сара.

-Никакого. Но в моё время, даже за половину этих выражений тебя уже закидали бы камнями.

-А не надо было в чужих мозгах рыться, - вяло огрызнулась женщина.

-Ты ведь отлично понимаешь, что это было сделано по необходимости, а не по желанию, - вздохнул маг. – Оказавшись в чужом для меня времени, я должен был понять, как сильно изменилась земля и живущие на ней. Без этих знаний, я был бы глух и слеп, и не смог бы убедить тебя, что всё происходящее, правда. К тому же, я ждал совсем не женщину. Мой зов должен был услышать мужчина, имеющий склонность к магии. Так что, я сделал это по необходимости, а не для развлечения.

-Допустим, - нехотя выдохнула Сара.

-Так зачем же так злиться ? Или ты делаешь что-то такое, что хочешь спрятать от всех ?

-Ещё чего ?- снова попыталась возмутиться она.

-Тогда не понимаю твоей реакции. Даже если тебе не понравилась моя шутка, это не повод поносить меня последними словами.

-Ах какие мы нежные ! Кажется, здесь кто-то обиделся ?!издевательски протянула Сара.

-Похоже, придётся преподать тебе ещё один урок, - мрачно протянул маг.

-В каком смысле ?- насторожилась женщина.

-Забыла уже, что чувствовала совсем недавно ? Или, может тебе понравилось чувствовать боль ?

-Ещё чего ?!- испугано огрызнулась Сара. – У меня после того раза всё ещё тело ломит. И кстати, я заметила, что ваш рассказ был не полным.

-Я знаю. Но после взятия Константинополя, там не было ничего, достойного особого внимания. Очередные набеги, грабежи, дворцовые интриги. Всё, как всегда и везде в таких случаях, - равнодушно отозвался маг. За несколько лет, франки умудрились своей жадностью довести одно из самых больших и богатых государств до почти полной нищеты. Жители Византии открыто ненавидели крестоносцев и старались сделать всё, чтобы отравить им жизнь. Доходило даже до вооружённого противостояния. А вдохновителями всего этого безобразия были, как ты, наверное, уже догадалась, монахи. Они не могли принять того, что западное христианство выместит восточное. А восточное христианство, как религию, спасло только Крещение Руси. Ведь армяне, всегда были католиками. Позже, западные католики пытались предпринять крестовый поход и на Русь, но как очень быстро выяснилось, справиться с этой страной оказалось не так просто. Если на юге крестоносцы страдали от жары, то на востоке, мучались от холода и снегов. К тому же, русские оказались не так просты. Им хватило ума сразу не поверить пилигримам, проповедниками и тому подобной братии, пытавшейся соблазнить русских князей. А военная мощь латинян попросту увязала в болотах и гибла в непроходимых лесах, где рыцарям было просто не развернуться. Эта Россия, вообще очень странная страна.

-И в чём же выражается эта странность ?- насторожилась Сара.

-Все проблемы этой страны заключены в их отступничестве. Приняв Крещение, они забыли свою истинную веру. Отступились от неё. А ведь вера их заключалась в том, что русские считали всех своих богов своими предками, взошедшими на небеса и создавшими этот мир. Выходит, они отказались от своих корней.

-И вы считаете, что проблемы этой страны возникали и возникают из-за того, что предки обиделись на них ?

-Да. Боги не любят отступников. Особенно, если от них отступаются близкие. А смена веры, есть не что иное, как отступничество. Но это, тема для отдельного разговора.

-Согласна. К тому же, мне это не очень интересно, - решительно отозвалась Сара. – Лучше расскажите, чем занимались женщины вашего племени ?

-А при чём тут наши женщины ?- озадачено спросил маг, не ожидавший такого перехода.

-Ну, как я поняла, мужчины у вас занимались магией, стадами и охотой. А вот чем занимались женщины. И ещё. Вы упомянули, что магрибы были хорошими воинами. Как такое может быть ? Могучие маги, и обычное оружие смертных ? Я конечно не сильно разбираюсь в ваших магических правилах, но разве это не является нарушением ?

-Ты меня совсем запутала, - проворчал маг. – То тебе про крестовые походы расскажи, то про наших женщин. Ты сама-то знаешь, чего ты хочешь ?

-Сейчас, я хочу знать, чем занимались ваши женщины, - упрямо повторила Сара. – В конце концов, я сама женщина и имею право на капризы.

-Ага. Только тогда не спрашивай, почему женщины в магии всегда слабее, и почему мужчины не желают иметь с вами дела, - ехидно отозвался Мосаул.

-Это в каком это смысле ?- возмущённо зашипела Сара, уподобляясь раскалённой сковородке, на которую попала вода.

-В том самом, - не остался в долгу маг. – Так ты будешь слушать ответ, или предпочтёшь устроить скандал ? Только учти, я твои кошачьи вопли слушать не собираюсь. Я тебе не муж и не любовник. Разом заставлю заткнуться, - многообещающе добавил он, и по нервам женщины стремительно пробежал короткий импульс боли. Вспомнив, что именно уже не так давно испытала, Сара невольно содрогнулась, проглотила собственную злость и ответила, пытаясь соскочить с опасной темы: -Ладно. Скандал отменяется, как не существенный. Успею ещё поорать на других. Хотя, поскандалить с древним магом, было бы интересно. Что называется, с научной точки зрения. Так вы расскажете мне о ваших женщинах ?

-Что именно тебя интересует ? Пойми правильно, наши женщины занимались всем тем, чем занимались все женщины в те времена. Рожали детей, воспитывали их, готовили еду, хлопотали по дому, следили за хозяйством. Я даже не знаю, что ещё тебе рассказать.

-Тогда, я буду задавать вам вопросы, а вы отвечать на них, - быстро нашлась Сара. – Вы сказали, что старейшины осматривали каждого родившегося ребёнка.

-Да, и что ?

-А если нужные знаки обнаруживались у девочки, что с ней делали ? Или такого не бывало ?

-Ну почему же ? Бывало, и не раз. Их отдавали родителям, а когда подходил срок, они проходили такое же обучение, как все.

-Это в смысле, их заставляли проводить обряды ? Они точно так же могли сойти с ума, проникая сознанием чёрт знает куда, и их отправляли в джунгли, искать пантеру ?- снова зашипела Сара, впадая в ярость от таких варварских методов обращения с детьми.

-Да. А чем они отличаются от мальчиков ?- удивился маг.

-Мало того, что это дети. Так это ещё и девочки, и обращаться с ними, таким образом, зверство, - зарычала в ответ Сара.

-Помнится, не так давно одна женщина возмущалась, что ей напомнили о том, что она носит юбку, - ехидно отозвался маг. – Иногда, мне кажется, что в голове у тебя сплошная каша из новых глупых веяний и желания быть тем, кто ты есть на самом деле. Пойми, наконец, что нельзя усидеть сразу в двух сёдлах. Или ты женщина, тогда и веди себя как женщина. В этом случае, ты имеешь право на капризы и особое внимание. Или ты непонятно кто, и пытаешься быть тем, кем тебе быть хочется. Точнее, кем быть принято в

вашем обществе. Но тогда не нужно требовать, чтобы к тебе относились по другому. Хочешь быть мужчиной, тогда помни, что иногда мужчины бьют друг друга в морду и не обижайся, если вдруг получила по физиономии. Поперхнувшись от такой наглости, Сара замолчала, судорожно подыскивая подходящую случаю гадость. Её возмущению не было передела. Не хватало ещё, чтобы это ископаемое принялось рассуждать о феминизме, и правилах поведения в современном обществе со своей, доисторической точки зрения. Тем временем, маг продолжал говорить: -Обучение девочек, хоть и велось по тому же принципу, что и мальчиков, но отличия всё равно были, и серьёзные.

-И в чём же они заключались ?- поинтересовалась Сара, вложив в голос как можно больше яду.

-Женщины изначально более склонны к состраданию, и желанию облегчить боль любому страждущему. Это заложено в их природе. Поэтому, девочек обучали в основном искусству врачевания, уходу за раненными и оказанию помощи в родах. Ещё их учили лечить больных животных. Но это умели все. Конечно, особо тяжело раненными занимались мужчины.

-Это почему же ?- всё так же ядовито поинтересовалась Сара.

-Я уже говорил, в магическом плане мужчины сильнее. Поэтому, особо тяжёлыми случаями занимались именно они. Но с обычными болезнями и не смертельными ранами, женщины справлялись легко.

-Может, объясните, почему женщины не могли справиться с тяжёлыми случаями ?- мрачно поинтересовалась Сара.

-Лечебная магия, отбирает не только духовные, но и физические силы. А смертельные раны, могут привести к необратимым последствиям, - устало пояснил маг.

-Это к каким же ?- не унималась Сара.

-Например, к преждевременному старению. Создавая нужное лекарство, лекарь вкладывал в него частичку своих жизненных сил. Отдавал их сознательно, для спасения жизни раненого. Но если ранение было очень тяжёлым, лекарю приходилось вкладывать в лечение не только магию, которая тоже не прибавляет молодости, но и много собственных жизненных сил, которые восстанавливаются очень медленно. Так медленно, что человек стареет быстрее. Ты хотела бы на себе испытать такое ?

-Не верю, - решительно заявила Сара. – Этого не может быть.

-Ты опять упрямишься ? Знаешь, я испытываю огромное искушение применить к тебе одно заклятье, чтобы ты на собственной шкуре испытала, как такое может быть, - мрачно протянул маг.

-И что же вас останавливает ?- спросила женщина, чувствуя, как холодеет спина.

-Я знаю, что мне не хватит сил снять заклятье. А оставлять тебя в таком состоянии было бы неправильно, - ответил маг, и в голосе его прозвучала неподдельная усталость.

-А как же рассказы о том, что колдовство пропадает вместе со смертью самого колдуна ?- не удержалась Сара.

-Ерунда. Магия, это не постоянное поддержание контакта с объектом колдовства, а одноразовое воздействие силы. Длительность такого воздействия зависит от желания мага, а не от долготы его жизни. Так что, не испытывай моё терпение. Не хочешь верить в мой рассказ, так не задавай вопросов. Сколько можно повторять, мне нет смысла обманывать тебя. Мне это просто не нужно.

-Так я и не говорю, что вы обманываете. Просто, вы в это верите, и пытаетесь заставить поверить меня. Точнее, рассказываете всё так, как было в вашем понимании. Отсюда и все наши разногласия, - подумав, осторожно ответила Сара, стараясь не задеть вспыльчивого мага.

-Хочешь сказать, что я такой непроходимый тупица, что не могу отличить собственные фантазии от реальности прожитой жизни ?насторожено спросил тот.

-Ну, я бы так не сказала. Просто, в вашем времени всё необычное казалось волшебством, - лукаво рассмеялась женщина.

-Мне сейчас очень хочется потратить последние силы, и превратить тебя в жабу. Раз, и навсегда. Или в старую, шелудивую ослицу. Может, тогда ты научишься отличать свою реальность от фантазий ?

-Не надо. Лучше расскажите, что случилось с детским крестовым походом. Ведь если я не ошибаюсь, он случился как раз в то время, - быстро ответила Сара, сообразив, что это приключение может и вправду плохо закончиться.

-Верно. Ты не ошиблась. Что ж. Слушай, - устало вздохнул маг, и Сара снова погрузилась в уже знакомое забытье. *

*

*

После падения Византии, жить в Константинополе стало понастоящему опасно. Даже мне, верующему в истинного Христа, и каждый день творящему молитвы Ему, несколько раз едва удалось избежать смерти. И делали это, мои соплеменники, французы. Те, кто нёс на своих плащах святой крест и давшие обет освободить Иерусалим и Гроб Господень. Глядя на дела рук их, я всё больше начинаю сомневаться в святости этих обетов и начинаю впадать с ужас, от созерцания их деяний. Деньги, богатство, накопление сокровищ стало движущей силой общества. Этого стремления к обогащению не избежала и сама католическая церковь. Ради денег, была введена практика выкупа за золото данных сгоряча крестоносных обетов. Для многих проповедников, это превратилось в своеобразное ремесло. После пламенной речи, когда прихожане кидались принимать крест, такой проповедник, через несколько дней намекал уже пришедшим в себя новоявленным воинам Христа, что данный обет можно и не исполнять. Достаточно заплатить денег на крестоносные нужды. Но как оказалось, чаша подлости человеческой ещё не до конца была познана мною. В году тысяча двести двенадцатом от Рождества Христова, к северу от Луары, в июне месяце появился мальчик, со святым именем Стефан.

Объявив себя божьим посланником, он говорил, что должен стать предводителем нового крестового похода, который освободит Иерусалим и вернёт христианам Святую Землю. Но в войско его должны войти только юные и непорочные, и им не нужно брать с собой ни оружия, ни пропитания, ибо Христос дарует им пропитание и победу. Само море должно было расступиться перед армией небесного Израиля. С этими проповедями Стефан прошёл по всей северной Франции и везде вызывал в людях большое воодушевление и божественный экстаз. Вскоре, за ним шли тысячи, а потом и десятки тысяч детей. В общей сложности, там было около тридцати тысяч подростков. Крестьянство оказывало юным крестоносцам всяческую помощь, одеждой и пропитанием. Вскоре, к этим детям начали присоединяться и взрослые. Власти испугались этого движения. Ведь всем этим паломникам не было и шестнадцати. Из страны уходил, можно сказать, цвет нации. Его будущее. А самое главное, над этим походом не было церковного контроля. Вскоре, сами священники начали уговаривать детей отказаться от похода. Вмешаться пришлось даже самому королю Франции, который приказал юным пилигримам разойтись по домам. Но и это не остановило поход, и вскоре, большинство паломников двинулось на юг, к Средиземному морю. Когда эта огромная толпа достигла Марселя, их ждало очень большое разочарование. Словно в издёвку над верующими, море отказалось расступиться перед армией Божьего посланца. Войско впало в уныние и начало распадаться. Возможно, так бы всё и закончилось, но тут в лагере появились два ушлых торговца, пообещавших бесплатно перевезти паломников к берегам Леванта. Юных пилигримов посадили на корабли, и отвезли в Египет, где попросту продали в рабство. Но это был не единственный случай, когда одни мечтали вернуть Святую Землю, а другие, старательно набивали свои карманы золотом. Почти такие же события разыгрались в это время и в германских землях. На Нижнем Рейне, таким же Божьим посланцем стал мальчик Николай, которому не было и десяти лет. Он разъезжал на огромной телеге, запряжённой старым мулом, с установленным на ней крестом в форме буквы «Т», и уверял, что перед этой телегой расступятся морские пучины. И здесь божественный экстаз охватил тысячи детей, поверивших в юного пророка. И вскоре, огромная толпа мальчиков и девочек двинулась вслед за нелепой повозкой в Италию. Численность их достигала почти двадцати тысяч человек. Но судьба этого похода оказалась не менее печальной. Больше всего повезло тем, кто повернул обратно, испугавшись трудностей похода. Но очень многие погибли во время перехода через Альпы от голода и холода. Лишь несколько тысяч детей добрались до Генуи, но встретили здесь весьма холодный приём. Горожане опасались этой голодной и оборванной толпы, памятуя о том, что случалось во время прохождения по их землям взрослого воинства. Юные крестоносцы двинулись дальше, и дошли до Бриндизи, пройдя через всю Европу с севера на юг. Но и здесь море никак не желало расступаться

перед ними, а местный епископ категорически запретил перевозить юных пилигримов на Восток. Им ничего не оставалось, кроме как повернуть назад. Тяжёлым было это возвращение изверившихся, подавленных, голодных детей. Единый отряд быстро распался. Неудавшиеся крестоносцы брели обратно по домам небольшими группами и поодиночке, зарабатывая на жизнь милостыней. Большинство из них погибло от истощения и лишений. Повезло лишь немногим. Тем, кого приютили в итальянских семьях. Из остальных же, только единицам удалось вернуться на родину. Из проданных же в рабство французов, обратно вернулись всего несколько человек. И то только по истечении семнадцати лет, когда король Фридрих второй, заключив договор с султаном Египта, одним из его пунктов указал, что сарацины вернут всех франкских рабов. А два работорговца, продавшие детей, были повешены по его же указу. Благо, вернувшиеся сумели назвать имена продавших их торговцев. И случилось это в тысяча двести двадцать девятом году. Едва ли во всей европейской истории можно найти событие, столь абсурдное по замыслу, и так сильно отражающее веру простых крестьян в чудо Господне. Ибо только с верой в чудо его, во всемогущество Господне, если сильно хотеть, можно поверить в то, что ягнёнок превратиться во льва, а ребёнку будет дана сила десяти рыцарей. Даже я, посвятивший свою никчёмную жизнь служению Ему, не мог поверить в благополучный исход этого похода. Находясь в Константинополе, я не мог лично увидеть эти события своими глазами, но Бог мой свидетель, я сделал всё, чтобы узнать об этих событиях из первых рук. Каждый божий день, я Гильом Тирский отправлялся в порт, и спрашивал новостей у каждого приезжающего купца. Многие из них, отмахивались от меня, словно от назойливой мухи, другие же, узнав, что я монах, с удовольствием делились своими знаниями. Не многое из того, что они рассказывали, было мне интересно, но благодаря упорству и помощи Божьей, мне всё-таки удалось установить истину, и записать эти события так подробно, как только можно. Слёзы катятся из глаз моих, когда перед моим внутренним взором встают грязные, измождённые лица маленьких мучеников. Но это был их выбор, и их вера. Одного только я понять не могу. Почему Святая Церковь не обратила внимания на столь мощное движение юных паломников. Милостью божьей, и волею судьбы, Гильом Тирский, монах, летописец и бродяга. *

*

*

-Господи, этого не может быть ! Это же просто дети !- ахнула Сара, едва обретя способность говорить.

-Разве ты не знала, что с ними случилось ?- спросил маг, и в голосе его прозвучало неподдельное удивление.

-Я читала документы, описывавшие те события, но увидеть это собственными глазами, просто страшно, - тихо ответила Сара, пытаясь

прогнать видение стоявших перед глазами измождённых детских лиц. – Как можно было продать в рабство такое количество невинных детей ? Я бы ещё как-то поняла, окажись они в плену. Но это сделали сами христиане !

-Фанатики, - равнодушно усмехнулся Мосаул. – Самая, пожалуй, глупая, упрямая, и оттого ещё более мерзкая порода людей. В своей глупости они принялись уничтожать даже те святыни, которым поклонялись не только мусульмане, но и сами христиане. Чего только стоит одна попытка снести гробницу наби Амирана ? Узнав о том, что эта святыня находится где-то на побережье, там, где сейчас находится Оман, они собрали отряд, но поход этот закончился полным провалом. Никто даже не знает, куда делись его участники. Да по сути, никто особо и не интересовался. Кучка фанатиков подонков, у которых не было в душе ничего кроме злости. Их души, и умы были заняты только ненавистью, которую им внушили их религиозные вожди. Даже ненависть у них была чужая. Ведь своего у них, только упрямство. А всё остальное, чужое. Даже мысли. И не важно, во что они якобы верят. Слепая вера, страшнее неверия.

-А во что верили вы ? Ваше племя ?- осторожно спросила Сара.

-Сада, Хирд, и Хаба. Луна, солнце, и утренняя звезда, - помолчав, вздохнул маг. – Триединство. То, что стало основой всех мировых религий. То, что в своей глупости люди переименовали, заменив небесные, светила, на призрачные лики. У большинства народов нашего времени, главным божеством было солнце, которое согревало, и дарило жизнь.

-Вы говорите о Митрианстве ?- с интересом произнесла женщина.

-Нет. Культ Митры процветал в Персии до появления креста. Потом, когда римские когорты растоптали Вавилон боевыми эмбатами28, этот культ сгинул. Но самое смешное, что многие римские солдаты с удовольствием приносили жертвы на тайных алтарях Митры, прося его сохранить им жизнь. Предшествовавший христианству, этот культ был во многом схож с ним. День рождения Митры праздновался двадцать пятого декабря, по-вашему, летоисчислению. Культ этот предполагал обряд своеобразного крещения, и причащения с помощью святой пищи – хлеба и вина. У Митры так же было двенадцать учеников, воскресение почиталось святым днём, его поклонники верили в существование рая и ада. После смерти Митра, как и Христос, был похоронен в пещере и воскрес через три дня. Многие теологи склонялись к мысли, что христиане просто переняли многое из мифологии митраизма.

-Откуда вам это известно ?- растерялась Сара. – Ведь в ваше время, уже во всю процветали христианство и ислам.

-Верно. Но прежде чем задавать вопрос, дослушай меня до конца. Как я уже сказал, почти во всех странах процветал культ солнца, но мы, жившие в раскалённой пустыне, где оно было безжалостным, беспощадным, несущим смерть, поклонялись Саде. Луне, за её прохладное прикосновение. Луна, приносящая дождь изображалась буйволом с рогами, изогнутыми полумесяцем. Четверти лунных фаз назывались «ил» или «илах». С течением 28

Эмбаты (греч) – боевые сапоги на толстой, подбитой гвоздями подошве, с массивными и низкими каблуками.

времени, эти слова превратились в обозначение бога. На иврите, Эл или Элохим, а на арабском, Аллах.

-Этого быть не может !? Получается, что ваше племя было основателем арабского языка ?- не поверила Сара.

-Нет, всё не так громко, - усмехнулся маг. – В те времена почти все племена в этих местах говорили на одном языке, арамейском. Твоё племя говорило на иврите, ну, а мелкие племена были носителями своих языков. Прошло время, и многие языки перемешались. Из арамейского появился арабский, но многие слова, остались не тронутыми.

-Ну, солнце и луна, это понятно. А Хаба ? Утренняя звезда ? Что это за светило ?

-Это не звезда, это планета. Венера, так вы её называете.

-А кто такой, этот ваш наби Амиран ? И где именно располагалась его гробница ?

-В Салале, на побережье Омана. Имя его встречается в Коране и Библии.

-Что-то я не помню в Библии такого имени, - задумчиво протянула Сара.

-А Деву Марию ты помнишь ?- загадочно усмехнулся маг.

-Конечно.

-Так вот, наби Амиран, это отец Девы Марии. По легенде, у него не было детей, и он обратился к богу с мольбой о ниспослании ему сына, которого он отдал бы в храм Иерусалима. Его молитва была услышана, но родилась дочь, которую назвали Марией. Но он не огорчился, и воспитал девочку в благочестии, памятуя о чуде, сотворённом богом.

-И этот наби действительно был её отцом ?- насторожено спросила Сара.

-Это спорный вопрос. Католики, православные, несторианцы, яковиты, считают, что отца Марии звали Иоакимом. В Коране же сказано, что происходила она из уважаемой, знатной семьи Амиранов. Само расположение этой гробницы тоже очень интересно. Салала расположена в самом начале «дороги благовоний». Ладан, курение, которое используется почти во всех религиях, было главным источником богатств пустыни. И с этой дорогой связана ещё одна интересная легенда.

-Какая ?- с жаром спросила Сара, буквально обратившись в слух.

-Легенда о Билкис, которая больше известна по своему титулу, царица Савская, королева Убара, города тысячи колонн. Если идти от гробницы наби Амирана прямо к морю, то выйдешь к другой могиле, которая так же почитается верующими разных конфессий. Этого святого почитают и мусульмане, и христиане и иудеи. Наби Аюб, так его звали.

-И кто же это ?

-Пророк Иов. Его имя так же звучит и в Коране и в Библии. Этот знатный, состоятельный человек не потерял веру в Бога, даже когда лишился всего, богатства, детей, даже здоровья. Из-за поразившей его болезни, жители города выгнали несчастного в пустыню. Поднявшись на гору Эйтин, он

поселился в пещере, и даже здесь продолжил молиться. Наконец, в благодарность за веру, Господь повелел ему ударить по камню ногой, и в этом месте забил источник. Искупавшись в нём, Иов избавился от болезней и получил обратно молодость. Но, не смотря на все дары. Он остался на горе, где и провёл остаток дней. Там же, на горе Эйтин, его похоронили. Рядом с гробницей, есть маленькое углубление в камне, на котором остался след Иова и отпечаток копыта его коня. По преданию, именно из этого места забил источник.

-Вода потекла вверх ?

-Иначе, это не было бы чудом. А самое интересное, что молился Иов, стоя лицом к Иерусалиму. Но я не закончил рассказ. Если свернуть от горы Эйтин вдоль побережья и пройти по тропе вади Дхикур, ущелью памяти, то тропа выведет тебя к оазису Шисур. Именно в этом месте, когда-то и стоял великий город. Убар. Когда-то, очень давно, ещё на заре появления человека, эти места были настоящим садом Эдема. Здесь было всё, реки, луга, влажные леса. Водились антилопы и гиппопотамы.

-И куда всё это делось ?- не удержалась от сарказма Сара.

-Точно, этого не знает никто.

-Бог с ним. А что там на счёт царицы Савской ?

-Об этой женщине ходят легенды по всей Аравии, Израилю, Эфиопии. Легенды, сказки, предания. Всё это рассказывают именно о ней. Женщина, ради которой пытался совершить чудо царь Соломон. Город этот был разрушен в третьем веке вашей эры. Он процветал на протяжении тысячи лет, пока однажды, не случилось то, что привело к его гибели.

-И что же это ?

-По преданию, гнев божий. А что было на самом деле, можно только догадываться, - вздохнул маг.

-Так что это за легенда ?- не выдержала Сара. – Вы меня растравили, а самого интересного не рассказываете.

-По легенде, она сама уничтожила свой город. Вывела из него жителей, и при помощи колдовства, приказала земле разверзнуться. Началось страшное землетрясение, и город исчез с лица земли. Потом, она наслала самум, и песок покрыл камень, под которым скрылся город.

-И всё ?- разочаровано протянула Сара.

-А ты ожидала долгой красивой сказки ?- ехидно поинтересовался маг.

-Ну, да, - нехотя призналась она.

-А я думал, что тебя интересуют точные даты и факты. Хотя, я удивлён.

-Чем это ?

-Странно, что ты задаёшь мне такие вопросы, и никогда не слышала эти легенды. Особенно, что касается языков.

-Я не филолог, я историк, - отмахнулась Сара. – Но я так и не поняла, откуда вы всё это знаете ?

-Не понимаю, чем ты меня слушаешь, - возмутился Мосаул. – Я же говорил, что мои знания, это знания многих поколений верховных магов. Моё

племя существовало за долго до того, как на западе дикие племена научились строить дома из камня, а не жить в пещерах.

-Выходит, вы самая настоящая, живая библиотека, - поддела его Сара, не удержавшись.

-Я маг, женщина. Верховный маг племени магрибов. Сколько раз я должен тебе повторять это ? Запомни, если не хочешь снова почувствовать боль.

-Как просто угрожать беспомощной женщине, - фыркнула Сара, отлично понимая, что нарывается на грубость. Но очередного приступа боли, к которому она внутренне приготовилась, не наступило.

-Иногда, мне кажется, что порой, женщины специально делают всё, чтобы их наказывали, - медленно произнёс маг после долгого молчания.

-Э-э, нет. Это я так. По привычке, - быстро проговорила Сара, пытаясь разрядить обстановку. – Девушке трудно выжить одной даже в нашем мире. Вот и приходиться биться языком, раз кулаками не получается. Как говорится, за удар словом не посадят в тюрьму. Но, иногда можно и по роже словить.

-Тогда научись держать свой язык на привязи, если не хочешь, чтобы однажды тебе его не оторвали вместе с головой.

-Может, хватит уже пугать меня ?- вызверилась Сара.

-Я не пугаю тебя, а даю хороший совет. С твоим отношением к людям, ты однажды действительно рискуешь остаться без головы, - вздохнул маг. Далеко не все готовы выслушивать оскорбления в свой адрес, даже от женщины.

-У нас такие разборки не в ходу. Все предпочитают идти в суд, а не сидеть в тюрьме за убийство, - злорадно отозвалась женщина.

-Вот потому-то вы и живёте, как стая беззубых мышей. Боитесь постоять за себя. Ваши мужчины выродились в нечто мужеподобное, а вы, женщины, превратились во что-то среднеполое. Предпочитаете, чтобы за вас за ваши обиды спрашивали другие, а не вы сами и ваши мужчины. Вырожденцы, - последнее слово маг произнёс так, словно выплюнул.

-Ну, знаете ли, это уже слишком !- возмущённо зашипела Сара. – Если каждый начнёт просто так кулаками размахивать, это будет полный возврат к вашему, дикому обществу. Люди просто поубивают друг друга.

-Ну, мы же не поубивали, - рассмеялся маг. – Законы были всегда. Даже у нас. Но эти законы начинали действовать, если человек совершал настоящее преступление. А когда один оскорбил другого, то вопрос решался просто и без затей. Кулаком в морду.

-Да ? А если оскорблённый заведомо слабее ? Если он не может дать обидчику в морду ? Как тогда ?- ехидно поинтересовалась Сара.

-Как это не смешно прозвучит, но в нашем времени никто просто так не стал бы обижать или оскорблять другого. У обиженного всегда найдутся друзья…

-Ага, и начнётся кровавая вендетта, - злорадно продолжила за него Сара.

-А вот это, и являлось главным сдерживающим фактором, благодаря которому, подлецы боялись лишний раз задираться, - менторским тоном ответил маг. – Ну, а что касается бандитов, грабителей и тому подобного отребъя, так они были всегда и везде, и поступали с ними ток же, как и везде. Но это не значит, что мы не уважали друг друга. На востоке всегда было принято обращаться к людям уважительно. Не зависимо от статуса человека.

-А-а, э-э, в каком смысле ?- растеряно протянула Сара, растерявшись от того, с какой лёгкостью маг принялся оперировать незнакомыми понятиями. Во всяком случае, ей казалось, что Мосаул не может знать таких понятий.

-Что, в каком смысле ?- не понял маг.

-Ну, я про то, как вы это сказали. Сдерживающий фактор. Надо же ! Похоже, эту фразу вы умудрились у меня подцепить, пока в мозгах моих рылись. К тому же, вы говорили про уважительное отношение к людям, а как тогда быть с тем, как обращались многие богатеи с теми, кто победнее ? Или в вашем времени богатые вставали, когда к ним подходили нищие ? Не поверю. Презрение богатых к бедным всегда было и всегда будет.

-Ты и права, и не права одновременно, - усмехнулся Мосаул.

-Это как ?

-Просто. Такие понятия существовали и в нашем мире. Не стоит считать нас ограниченными, глупыми дикарями, которые только и делали, что резали друг другу глотки и молились булыжникам. Позволю себе напомнить, что большинство математических, астрономических, и других научных открытий были сделаны именно в наше время и в нашем мире. Именно на востоке были построены первые обсерватории, и именно здесь была открыта настоящая сталь. За настоящие дамасские клинки платили золотом по его весу. Поэтому, все ваши нынешние знания, так или иначе, базируются на открытиях, сделанных именно нами. Теми, кого ты так высокомерно считаешь дикарями. Другое дело, что некоторых понятий, в нашем времени действительно не было, но это не от глупости, или дикарства, а оттого, что у нас не было в них необходимости. Появилась необходимость, появилось и их обозначение. А что же до драк, то дрались в основном те, кого вы называете отбросами общества. Обычные люди пускали в ход кулаки очень редко, предпочитая договариваться. А вообще, в наше время считалось, что умение постоять за себя, это не просто необходимость, а один из жизненных принципов. Как и наличие оружия в каждом доме. А что до богатеев, так подонки были во все времена, и далеко не всегда их наглость им сходила с рук. Богатеи не всегда сидели в своих домах. А в пустыне, толщина кошелька значения не имеет. Главное, владеть клинком, и знать пески. К тому же, у бедняков было и другое оружие. Если ты не знала, то слухи, это тоже оружие. И человеку, про которого говорили, что он плохо обращается со своими работниками, приходилось трудно. Никто не пойдёт работать к человеку, считающему себя вправе унижать нанятых людей. Хорошего работника всегда ценили. Ведь от него зависит благосостояние нанимателя.

-Может и так, - задумчиво вздохнула Сара. – Но вся беда в том, что в нашем времени оружие давно уже стало таким, что превратилось из орудия защиты, в опасность для самого владельца. Многие, пытаясь использовать его для самозащиты, сами становятся жертвами. И вообще я думаю, что мужчины слишком много внимания уделяют оружию. Как говорят американцы, люди рождаются разными, но мистер Кольт уравнял всех.

-Ты это про что ?- насторожился маг.

-Про изобретателя револьвера. Мистера Кольта. Этот человек придумал многозарядное, практически автоматическое оружие, после чего, умение часами размахивать заточенным железом разом оказалось ненужным.

-Любое оружие, требует умения обращаться с ним, - ответил маг. – Что толку от прекрасного клинка, если его носитель не умеет им орудовать ? Так же и с вашим оружием. Глупец, может зарезаться даже кухонным тесаком, а умный, сам по себе оружие. Важно не то, чем вооружён человек, а то, что он готов сделать. Так же и с вашим оружием. Главное, уметь им пользоваться.

-Может и так, - нехотя согласилась женщина. – В любом случае, время мечей ушло. И на смену ему пришло время судебных исков. В крайнем случае, автоматов.

-А что это ?- с интересом спросил маг.

-Вы не знаете, что такое автоматы ?- не поняла Сара.

-В твоей памяти не было такого понятия. Точнее, оно было каким-то слабым, обрывочным.

-Ну, естественно. В армии я не служила, так что, с подобным оружием знакома очень поверхностно. Только в рамках общего курса подготовки. У меня несколько другие интересы.

-Не сомневаюсь, - ехидно отозвался маг.

-А что вас не устраивает ?- возмутилась Сара. – В конце концов, я учёный, а не солдат и оружие меня совершенно не интересует.

-Может, ты и права, и век стали, давно уже миновал, и настало время толстого кошелька, - вздохнул маг. – Впрочем, мне это уже не интересно. Моё ВРЕМЯ, давно миновало само по себе, - вздохнул маг, выделив голосом ключевое слово.

-Так что, ты последнее, что связывает меня с этим миром.

-Что значит, связывает ?- насторожилась Сара. Ей совсем не улыбалось всю оставшуюся жизнь общаться с доисторическим колдуном посредством его магии.

-Дав тебе обещание рассказать обо всех крестовых походах, я обязан выполнить данное слово.

-Что значит, обязан ?- растерялась Сара.

-Слово мага, это не шутка. Именно поэтому, мы всегда стараемся обещать только то, что в состоянии выполнить.

-А кто отслеживает его исполнение ?- ехидно поинтересовалась Сара.

-Силы, которые тебе не известны, и рассказывать о которых, я не стану. В любом случае, ты в них не веришь, как не веришь и в то, что мы с тобой разговариваем, - ответил маг.

-Ну, это уже просто не честно. Вы показали мне краешек тайны, а теперь отказываетесь показать всё. Я же от любопытства умру, - обижено протянула Сара.

-Какой смысл что-то рассказывать, и объяснять человеку, который тебе всё равно не верит ? К тому же, это не имеет никакого отношения к моему рассказу.

-Но это имеет отношение к вам. Позволю себе напомнить, что вся эта история началась именно с вашего племени. Именно оно заинтересовало меня на столько, что я отправилась в экспедицию.

-Может быть и так, но в любом случае, есть вещи, о которых я не стану говорить, ибо они только для посвящённых, - категорично ответил маг.

-В смысле, омерта ? Обет молчания, клятва на крови чёрной курицы и тому подобная чушь ?- вызверилась Сара. В ту же секунду её сознание снова затопила волна острой боли.

-Ты слишком много себе позволяешь, женщина, - загремел маг. – Я уже говорил тебе однажды, в любом деле есть стороны, о которых лучше молчать, особенно, если ты и понятия не имеешь, с чем это связано.

-Хотите сказать, что меня могут наказать за любопытство ? Этот вопрос дался ей с большим трудом, но она всё-таки задала его, едва успев отдышаться.

-Наказание постигнет не только тебя, но и меня, - ответил маг успокаиваясь. – Есть силы, которые существуют, не зависимо от эпох и человеческой веры, и шутить с ними, не стоит.

-А кто сказал, что я собираюсь с ними шутить ?- тут же отозвалась Сара. – Я просто хочу знать, чего может бояться существо, способное пережить века в камне ?

-Дело не в страхе, а соблюдении правил, - устало вздохнул маг. – В каждом серьёзном деле существуют свои правила. Уж это-то ты должна знать.

-Короче говоря, вы мне этого не расскажете, - решительно резюмировала Сара.

-Нет. Это исключено. Я же сказал, за подобные знания ты можешь сильно поплатиться. И это не шутка. Повторю ещё раз, даже то, что ты не веришь, в этих богов и даже не подозреваешь об их существовании, не значит, что они не смогут испортить тебе жизнь. Поверь, боги могут быть очень жестокими. Не стоит рисковать головой там, где нет ни малейшего шанса выжить. А теперь, хватит споров. Ты готова слушать дальше ?

-Да, готова.

-Тогда, продолжим, - вздохнул маг. *

*

*

Милостью Аллаха и пророка Мухаммеда, да святиться имя его, я писец визиря Салеха-ад-Сухреби, пишу эти строки под диктовку своего господина. Получив в бою тяжёлую рану в правое плечо, мой господин лишился возможности сражаться в боях и принимать участие в ристалищах, ибо рука

плохо слушалась, но даже это обстоятельство не притупило его острого ума, и не лишило силы духа. И вот теперь, пользуясь временным затишьем в делах, он принялся диктовать мне историю своей жизни, которую начал писать много лет назад. Пользуясь тем, что господин мой оставил свои записи у меня, я осмелился прочесть их, и теперь нахожусь в недоумении. Ведь если верить этим свиткам, мой господин прожил очень долгую жизнь. Но об этом, я пока помолчу. Переехав из Дамаска в Каир, мой господин продолжил свою службу султану из рода Айюбидов, да продлит Аллах годы его. Купцы, регулярно бывавшие в Генуе и Венеции, принесли моему господину неприятную весть. Проклятые всевышним железные псы снова затевают поход в наши земли. Епископ Иоанн Бриеннский, и Венгерский король Андрей второй снова собирают войска. Списавшись с королём Иерусалимским, они готовят большой поход на Египет, ибо жадность франков не знает границ. Отлично понимая, что Египет, это настоящая сокровищница всего исламского мира, они пытаются захватить его любой ценой. Но внутренние распри терзают наши земли не хуже франкских псов, и султан, занятый решением срочных насущных проблем, решил положиться в деле подготовки армии на своих визирей. Годы, проведённые в походах и боях, сильно ослабли здоровье султана. Боюсь, что очередное нашествие железных псов нам придётся отражать самостоятельно. Одному Аллаху известно, что из всего этого получится, ведь теперь, когда в Византии правят франки, врагу нет нужды заключать договора и испрашивать разрешения на проход через эти земли. Мой господин, каждый день проводит помногу часов в своём диване, пытаясь сделать всё, чтобы оказать врагу достойный отпор, но с каждым днём настроение его становится всё хуже и хуже. Салах-ад-Дина, или как его называли латиняне, Саладина, грозы франков и защитника ислама давно уже не стало. Теперь, Египет и весь исламский мир может уповать только на милость Аллаха, и на храбрость своих воинов. Для того, чтобы собрать большую армию для достойного отпора франкам, нужно время и деньги. Денег в султанате хватает, а вот времени у нас, почти нет. Но видно всевышний не услышал наши молитвы. Франки высадились в египетской дельте и осадили Дамиетту. Большой и богатый город, стоящий на перекрёстке нескольких торговых путей. Наши воины, чьи сердца полны горечи от потери, не смогли удержать франков и теперь, некогда роскошный город вот-вот окажется под железной пятой латинян. Стоны и плач разносятся по всему Каиру, ибо никто из правоверных не желал этой войны. Ужас поселился в душах простых людей, и многие из них взывают к воинам, и правителям, умоляя их избавить от новой напасти. Крестьяне бегут от своих домов, ибо злоба и безжалостность франков давно уже всем известны. Я не осуждаю этих людей, ибо вот уже более сотни лет эти земли не знают покоя. Более сотни лет франки пытаются покорить мусульманские земли, и уничтожить веру наших предков. Правители в срочном порядке собирают войска и готовятся к новому кровопролитию.

Почти год франки разбивали себе лбы о стены Дамиетты, а мусульманские воины спешно готовились к тому, чтобы снова сбросить их в море. Туда, откуда они пришли. Король франков едва не был сожжён греческим огнём, тридцать три тамплиера были убиты вместе с маршалом госпитальеров. Но этого оказалось мало. Наконец, не выдержав осады, а главное голода, который навалился на них, горожане сдали город, и франки полностью разграбили его. Всех выживших обратили в рабство и силой оружия заставили принять крещение. Спаси Аллах души этих несчастных, ибо выбор их был поистине страшен. Ведь франки не ведают жалости и сострадания. Казнь, которой они подвергают отказавшихся принять их Христа, поистине ужасна. Человека, не зависимо от возраста и пола, привязывают к коням и разрывают на части. Других, обмазывают мёдом и привязывают к столбу на солнце, оставляя медленно умирать от жажды и укусов ос и мух. Невозможно описать все ужасы, которые выпали на долю этих людей. Сердце моё плачет вместе с ними и всё, что нам остаётся, это уповать на мудрость правителей и силу наших воинов. Никто не знает, сколько это может продлиться, но вот уже второй год войска франков поганят нашу землю. Наши воины не могут уничтожить их, но и они, не могут добиться больше никаких успехов. Наши шпионы говорят, что дух франков заметно упал, и что для наставления их на истинный путь, к ним в войска прибыл некто Франциск Ассизский, которого франки почитают за святого. Теперь, именно он, и ещё несколько папских посланцев решают, где и когда именно войска будут атаковать. Наследники Саладина, потомки древнего рода Айюбидов, предлагали франкам обменять Дамиетту на Иерусалим, ибо удержать город, находящийся в таком удалении, от основных военных сил, слишком сложно, но папские легаты, охваченные алчностью и, ослеплённые блеском стали своих воинов, отказались, надеясь захватить весь Египет. Отвергнув это щедрое предложение, он развернули широкое наступление на Каир. Стальные псы безжалостной лавой устремились к прекраснейшему и богатейшему городу востока. Но Аллах смилостивился над нами. Эти глупцы, не зная местности и времени разлива великого Нила, встали лагерем в низине, где оказались зажатыми между разлившейся рекой, и нашими воинами. Вспомнив, что однажды такое уже было, мой господин приказал открыть шлюзы, сдерживавшие воду. Оказавшись в безвыходном положении, франки поняли, что спастись могут только одним способом, вернув всё награбленное и убравшись из нашей земли. Ведь разлив Нила длится почти два месяца, а провизию и фураж для коней и вьючных животных им взять было негде. Сообразив, что сами загнали себя в ловушку, франки попросили дать им возможность покинуть Египет, грозя в противном случае начать сражение до последнего человека. Наши правители, в мудрости своей, потребовали вернуть всё, что они взяли в Дамиетте, и немедленно покинуть Египет. Что франки и вынуждены, были сделать. В милости своей Великий Аллах

позволил нам сохранить свою страну и свои жизни. Ассалам алейкум, фи иман Алла29. *

*

*

В тысяча двести шестнадцатом году от Рожества Христова, папа Иннокентий третий умер, и его приемник, папа Гонорий третий принялся проповедовать очередной, пятый по счёту крестовый поход. Понимая, что должен найти новому воинству достойного полководца, папа призвал к себе Венгерского короля, Андрея второго, во исполнение обета, данного ещё его отцом. Узнав об этом, я Гильом Тирский, сел на первый же корабль, шедший из Константинополя в Акру, и едва сойдя на берег, принялся задавать вопросы, чтобы получше узнать, как готовятся к очередной войне воины Леванта. Но как оказалось, большого рвения в этом святом деле, сеньоры не выказывали. Объединившись с Австрийским герцогом, крестоносцы прибыли в Акру. В Палестине, они объединились с восточными рыцарями, и через несколько месяцев взяли крошечную крепость Бейсан, Бейт-Шиан, как называли её сарацины. Но вскоре после этого, Андрею второму стало ясно, что у войска не хватает буквально всего. От дисциплины, до людей и продуктов. Устав от бесплотных атак на мусульманские твердыни, король Венгерский собрал своих мадьяр, и отправился домой, отмахнувшись даже оттого, что папа повелел отлучить его от церкви. Тем временем, в Палестину прибыли войска франков, и объединённая армия двинулась в Египет, осадив крепость Дамиетту. Воинам Христовым не хватало воды, фуража и продовольствия, но Господь наш не позволил сарацинам напасть, пока не прибыло подкрепление. Почти все наши осадные машины были сожжены во время вылазок защитников крепости. Сарацины постоянно использовали греческий огонь против наших воинов. Пизанцы, генуэзцы, и венецианцы утверждали, что нападут на город, используя четыре своих корабля, на которых были лестницы. Но они хотели лишь славы для себя. Легат апостольского престола выдал им обильные запасы из общего источника, король, и другие, доставили в изобилии верёвки и якоря. Столько, сколько было нужно. И атакуя город, они убили и ранили многих ещё в первый день. Защитники сопротивлялись атакующим ещё упорнее, и лестницы, повреждённые огнём и много раз починенные, пришлось оставить на берегу. Очередная попытка атаки провалилась и, стало ясно, что только Бог может отдать Дамиетту в руки христиан. Началась долгая осада. Спустя почти год, изнурённый долгой осадой, голодом и эпидемиями, город готов был сдаться. За одну фигу, во время осады платили одиннадцать безантов. Голод ослабил людей на столько, что они ничего не видели ночью, хотя глаза их были открытыми. Султан, не желавший, чтобы город сдавался, 29

Ассалам алейкум, фи иман Алла – (араб) Мир вам в бога верующие.

обманывал его жителей, обещая со дня на день прислать помощь. Но те, кому удавалось сбежать из крепости, спустившись по верёвке со стены, были настолько опухшими, что их вид говорил сам за себя. Но в тот год, по велению Господа нашего, решившего явить воинству своему свою волю, Нил разлился не так сильно, как обычно. По этой причине султан, опасавшийся голода и желавший удержать Дамиетту, предложил христианам заключить мир с его братом на следующих условиях. Он отдаёт Святой Крест, который ранее был захвачен, а так же Святой город и всех пленных, которые будут найдены живыми в Вавилоне и Дамаске. Но легат с патриархом, протестовали, требуя продолжения войны и захвата Египта. Ведь после Византии, это была самая богатая страна востока. Алчность застила, им глаза, заменив веру и рассудок. Наконец, Дамиетта была сдана, и епископ Акры, освободил первые плоды душ для Бога, очистив в священных водах крещения твоих младенцев, которые были найдены живыми милостью Божьей, хотя и близких к смерти. Город продолжил своё существование под сенью Креста. Но взятие крепости оказалось не только радостью, но и горем для войска Христова. Папский легат Пелагий, своим упрямством довёл короля Иерусалимского Иоанна де Бриенна до белого каленья. В итоге, после долгих споров, король покинул войско. Пелагий, после отъезда короля Иоанна держал себя как настоящий деспот, вмешиваясь во всё и мня себя хозяином Египта. Он считал, что военная мощь сарацин уже подорвана и даже не обращал внимания на постройку мусульманами мощной крепости Мансурах, закрывающей путь вглубь страны. Лишь когда укрепления были построены, Пелагий спохватился и, даже не посоветовавшись с опытными воинами, приказал вновь прибывшим отрядам крестоносцев всей силой обрушиться на Мансурах и закончить войну завоеванием египетской столицы, Каира. Глупость Пелагия сделала его подлинным злым гением этого похода. Даже время он выбрал крайне неудачно. Как раз накануне ежегодного разлива Нила. Глупость его выразилась даже в том, где расположить лагерь под стенами крепости. Начавшийся разлив, практически превратил это место в остров. К тому же, сарацины открыли шлюзы, сдерживавшие воду. В стане наших воинов начался голод, которому сопутствовали панические слухи о полном затоплении, и об огромной армии мусульман, идущих с юга. Поэтому, послы аль-Камила, предложившие войску свободный проход в обмен на оставление Дамиетты и возврат всех добытых ценностей получили полное согласие. В противном случае, это могло закончиться гибелью всего войска. Слушая рассказы тех, кто побывал в этом походе, я в очередной раз понял, что простецы судят правильно, когда говорят, что каждый должен заниматься своим делом. Воин, воевать, а монах, молиться. Но папские легаты стремятся отслеживать каждый шаг каждого человека, влезая даже туда, в чём ничего не понимают. В итоге, ещё один великий поход закончился бесполезной гибелью тысяч воинов, и очередным крахом легенды о силе и

непобедимости западных воинов. Милостью Божьей и волею судьбы, Гильом Тирский, бывший монах, и летописец. *

*

*

-И вот это они называли крестовым походом ?!- презрительно фыркнула Сара, едва обретя способность говорить.

-Я же говорил, только три первых похода действительно были организованы ради веры и чести. Все остальные, только ради денег. Да и первые-то не особо религиозными оказались. Если не считать несколько сотен фанатиков, - тихо рассмеялся маг.

-Знаю, читала. А верить всё равно не хочется, - угрюмо согласилась Сара.

-Во что тебе не хочется верить ?- не понял маг.

-В то, что в этих походах губили столько людей, и всё только ради денег.

-А в этом мире всё делается ради денег. Денег, и власти. И чем больше власти, тем больше человеку хочется денег.

-Ну, да. Хочешь узнать человека, дай ему денег и назначь начальником, - криво усмехнулась Сара.

-Кем – кем ?- с интересом переспросил маг.

-Дай власть, - коротко перевела женщина.

-Это верно, - рассмеялся маг. – Но меня удивляет, что ты, так долго занимаясь историей как наукой, так мало знаешь обо всех этих событиях.

-Крестовые походы мало интересовали меня, - помолчав, ответила Сара.

– Я вникала в детали только в тех случаях, когда это касалось моей работы. Честно говоря, меня больше интересуют племена, населявшие эти места в то время. Особенно те, которых неожиданно не стало. И причины тут не важны.

-Тогда почему ты спросила меня о походах ?- удивился маг.

-Чтобы убедиться, что мне всё это не мерещится, - вздохнула Сара. – Согласитесь, что самый надёжный вариант что-то проверить, спросить о том, что ты хоть как-то знаешь.

-Ты сказала это так, словно чём-то сожалеешь, - задумчиво ответил маг.

-Верно. Жалею.

-И о чём же ?

-О том, что не задала вопроса по интересующим меня темам. А теперь, время упущено.

-Не время. Силы, - тихо ответил маг. – Закончив это повествование, я не смогу ответить тебе на другие вопросы. Девять столетий, слишком долгий срок даже для верховного мага.

-Вам плохо ?- всполошилась Сара.

-Я чувствую, как слабею.

-А если позвать сюда какого-нибудь мужчину ?

-Зачем ?

-Ну, вы смогли бы пополнить свои силы от него ?

-Я не вампир, девочка. А, кроме того, для восстановления сил, нужно провести ритуал. Силу человека невозможно просто перелить из одного тела в другое. К тому же, тела, как ты заметила, у меня давно уже нет.

-Я уже ничего не понимаю, - пожаловалась Сара, окончательно, запутавшись.

-Чего именно ты не понимаешь ?

-Вы говорите, что у вас нет тела, и в то же время всё время твердите, что теряете силы. Как можно терять то, чего нет ? Или я опять чего-то не поняла ?

-Верно. Ты перепутала разные понятия. Силу физическую, и силу духа человека. Но в нашем теле всё взаимосвязано. Оставшись без тела, я сохранил силу духа, при помощи магии и собственного разума, но без поддержки собственного тела, духовные силы иссякают. Не так быстро, как физические, но и им однажды приходит конец. К тому же, мне приходится поддерживать постоянную связь между мирами. А это требует очень много сил.

-Тогда, может быть имеет смысл остановиться ?

-Зачем ? Тебе не интересно ?- не понял маг.

-Интересно. Очень. Но я не хочу вашей смерти. Давайте остановимся, сделаем перерыв. А за это время, я поищу кого-нибудь, кто сможет вам помочь, - быстро ответила Сара.

-Я же сказал тебе, в твоём городе нет такого человека, - устало ответил маг. – Но я благодарен тебе за это предложение. Но ответь, почему ты так беспокоишься обо мне ? Откуда вдруг взялась такая забота ? Ещё недавно, ты готова была вцепиться мне в горло за одну невинную шутку, и теперь, утверждаешь, что не хочешь меня потерять. Не хочешь моей смерти. В чём смысл ? Я не вижу в твоих помыслах корысти, ведь после моего ухода, алмаз и так станет твоим. Зачем тебе это ?

-Как это зачем ? Да вы же настоящий кладезь знаний. Особенно в том, что касается моего изучения населявших пустыню племён. Такие знания просто не должны пропасть !- завопила Сара, возмущённая до глубины души.

-Жаль. Я надеялся, что тебя интересую я сам. Как человек, а не то, что мне известно, - усмехнулся маг, и Сара растеряно охнула.

-Ну, дело в том, что я не знаю вас как человека, - попыталась выкрутиться она.

-Перестань, - перебил её с усмешкой в голосе маг. – Не нужно оправдываться. В любом случае, я не могу заинтересовать тебя, ни как мужчина, ни как человек. Тела-то у меня нет. Так что, ты была совершенно права, когда говорила про знания. Это всё, что у меня осталось.

-И всё-таки, я не хочу, чтобы вы погибли, - тихо сказала Сара.

-Все когда-нибудь умирают. А моё время прошло давным-давно. То, что случилось с тобой, всего лишь случайность. Мой зов был рассчитан на мужчину. Именно мужчина с природным магическим даром должен был услышать его, и найти мой камень духа. Но боги рассудили по-своему. Это их наказание мне за гордыню.

-Вы действительно в это верите ?- осторожно спросила Сара.

-Конечно. А как иначе объяснить то, что мой камень духа нашёл не тот, кто был мне нужен, а женщина ? Такую шутку могли сыграть со мной только боги. Это похоже на них.

-А если в моих жилах и вправду есть толика крови настоящих магов ? Об этом вы не думали ?

-Думал. Будь это так, ты не упиралась бы так сильно и уже во всю пыталась бы выведать у меня мои магические приёмы. Даже не смотря на всё своё упрямство. Зов крови пересилил бы его.

-А что такое, этот ваш зов крови ?

-То, что до поры дремлет в человеке, но когда приходит время или возникает нужда, просыпается, и позволяет ему сделать всё так, как должно сделать. Это трудно объяснить. Это надо почувствовать. Понимаешь ?

-Не понимаю, - обижено вздохнула Сара.

-Хорошо. Я попробую рассказать по-другому. Что ты чувствуешь, когда находишь интересный артефакт в своих раскопках ?

-Радость, возбуждение, азарт, - задумчиво перечислила женщина.

-Верно. А ещё, ты понимаешь, что действовала правильно и нужно продолжать начатое. Ведь ты не принимаешься рыть землю, где попало. Сначала, ты долго ходишь, осматриваешься, выбираешь, и только потом приступаешь к работе. Так ?

-Так.

-Вот это и есть зов крови. В твоём случае, это зов твоего призвания. Твоей работы, которой ты посвятила всю свою жизнь и которая тебе нравится. Ты знаешь, что делаешь всё верно, но заставь кто-то тебя объяснить, почему ты начала делать так, а не иначе, ты не сможешь ответить на этот вопрос. Ты просто знаешь, что должна делать.

-По-вашему выходит, что археология у меня в крови ?- растерялась Сара.

-Я дал грубое объяснение, но оно достаточно точно описывает то, что называется зовом крови, - вздохнул маг. Сара промолчала, пытаясь переварить услышанное. Описанные магом ощущения были ей отлично известны, но она никогда не связывала их с каким-то зовом. И уж тем более, с зовом крови. Да и откуда ему было взяться, если в её семье, в науку пошла только она. Уловив эту неувязку, Сара не преминула тут же сообщить о ней магу.

-Не вяжется, - решительно заявила она. – До меня, в нашей семье никто археологией да что там археологией, историей никто не занимался. Так откуда у меня тогда может взяться зов крови ?

-Великий Рок, дай мне терпения не убить эту бестолковую !- взвыл Мосаул. – Сколько раз я должен повторять тебе одно и то же, чтобы ты услышала меня ? Я же сказал, это только пример. Чтобы тебе было понятнее, скажу так. Ты нашла своё призвание. Тебе нравится твоя работа, ты получаешь от неё удовольствие. Работа это то, что не просто позволяет тебе

кормить себя, а ещё и доставляет удовольствие. Отсюда и возникает этот зов. Ну как тебе ещё объяснить ?!

-Нет. Не надо. Я, кажется, поняла, - быстро ответила Сара, сообразив, о чём он толкует. – Но почему вы решили, что в вашей неудаче виноваты боги ? Что в вашем желании сохранить свои знания такого греховного, что они могли прогневаться ?

-Ну и переходы у тебя, - растеряно проворчал маг. – То зов крови, то боги.

-И всё таки ? Почему ?- не унималась Сара.

-Я уже сказал, за гордыню. Когда погибло моё племя, я слишком поддался горю, и не понял, что наше время закончилось. Я должен был уйти в пустыню и остаться там до окончания срока, отпущенного мне свыше. С гибелью моего племени, для моей земли и для меня самого сменилась эпоха, а я, замкнувшись в собственном горе и ярости, не понял этого. Моя попытка найти приемника, это бунт против богов. А они, не прощают подобного. Их решения не оспаривают. Ведь они боги, и знают, когда и кому пришло время закончить своё существование. В голосе мага не было злости, или обиды. Он говорил так, словно всё произошедшее, не имело ни какого значения. Спокойно, ровно, без эмоций. Это открытие так удивило Сару, что она, не выдержав, задала ему очередной вопрос: -И вас это не пугает ?

-Нет. Нельзя напугать того, кто потерял уже всё, что только может потерять человек, включая собственное тело. Я знаю, что допустил ошибку, и готов принять наказание.

-И вы знаете, что вас ждёт ?- осторожно спросила Сара.

-Догадываюсь. Впрочем, это тоже не важно. Я поступил так, как счёл нужным, и менять что-то уже поздно. Пусть будет, как будет. Надеюсь, боги поймут причину, что двигала мной.

-Похоже, вы всё-таки мечтаете о помиловании, - насторожено, словно ступая по тонкому льду, проговорила женщина.

-Помилование ?- переспросил маг с непонятной интонацией. – Нет. На это я не рассчитываю. Да и зачем мне помилование, если преступления я не совершал ? Всё, чего я хотел, так это сохранить знания и умения своих предков. Разве это так плохо ?

-Наверное, нет, подумав, ответила женщина.

-Вот и я так думаю. Так что, я думаю не о помиловании, а о том, что все мои усилия оказались напрасными. А что до жалости, так боги не знают жалости или сострадания. Им не ведомы человеческие слабости. Они просто взвешивают на весах справедливости деяния и помыслы человека, а потом выносят решение.

-Весы справедливости ? Это ваша вера ?- быстро спросила Сара, учуяв интересную тему.

-Моя вера ? Можно сказать и так. Хотя скорее, это не вера, а знание. Именно то знание, которое получает каждый верховный маг. Это знание даёт

мне силы принять собственное будущее спокойно. Так, как это подобает мужчине и магу. Но хватит разговоров обо мне. Время идёт, а мы ещё не закончили главного. Ты готова слушать дальше ?

-Да, - тихо вздохнула Сара, понимая, что ничего больше из него не вытянет. *

*

*

Во истину сказано, если Всевышний решил покарать кого-то, то прежде всего, он лишит его разума. Именно так и случилось с потомком древнего рода Айюбидов, согласившемся отдать франкам Иерусалим, и все земли от Яффы до Бейрута. Это случилось, когда очередной король франков возомнил себя великим воителем и, собрав стаю железных псов, прибыл в Акру. Но на этот раз, всё было очень странно. Не было больших молений в церквях, громогласных клятв и обетов. Не было даже попытки отправиться в поход. Даже мой господин, Салех-адСухреби, повидавший за свою долгую жизнь много удивительного, никак не мог понять, что происходит, и почему франки не готовятся к долгому походу. Отправив в Акру десяток шпионов из иудеев, под видом торговцев и гуртовщиков, он с волнением ждал вестей. Чтобы узнать, что задумали франки, господин мой не пожалел даже собственного стада верблюдов. Наградой самому ловкому шпиону должна была стать земля под Каиром, которую мой господин обещал лично выкупить у султана и передать ловкачу. Но все отправленные к франкам лазутчики возвращались со странными вестями. Приехавший король только и делал, что требовал признать себя властелином Иерусалима по праву женитьбы. Узнав это, мой господин ту же принялся вспоминать, кто из франков на ком был женат и кто за кого выходил замуж. Как оказалось, после долгих и тяжких воспоминаний, этот франк и вправду женился на дочери Иерусалимского короля, Изабелле. После долгих переговоров между собой, король Фридрих и лорд Бейрута обратились к нашему султану с предложением о переговорах. АлКамил принял это предложение, и вскоре, странный, если не сказать, страшный договор был заключён. По нему, франкам отходил Иерусалим, за исключением двух святынь, и все земли, от Яффы до Бейрута. Нужно сказать, что мой господин, Салех, едва не схватился за саблю, когда услышал об условиях этого соглашения и, только преданность роду Айюбидов удержала его от отчаянного шага. Должен признать, что договор этот казался всем нам сродни предательству памяти всех тех, кто положил свои жизни, за свободу нашей земли. Но как потом оказалось, даже жившие на нашей земле франки не приняли этого договора. Когда новоявленный император собрался уезжать, он никого не уведомил о своём отъезде. На рассвете он поднялся на борт галеры, стоявшей перед улицей мясников. Так случилось, что мясники, и все старые люди, жившие на этой улице и уже знавшие об условиях договора, швыряли

ему в след куски рубца и тухлого мяса. Даже христиане не хотели принимать этот договор. И сильнее чем так, выразить своего презрения они не могли. *

*

*

Это случилось в году тысяча двести двадцать восьмом от Рождества Христова. Папы Гонорий третий и Григорий девятый, настаивали на возвращение заморских земель под руку Рима. Германский император, Фридрих второй, из-за своего характера и упрямого нрава был отлучён от церкви, и чтобы вернуть себе расположение Рима, вынужден был отправиться в новый, шестой поход. Упрямец, гордец и гностик, считающий религию не более чем способом облапошивать доверчивых глупцов. Именно ему приписывают высказывание о «трёх обманщиках – Моисее, Христе и Магомете». Этот «крестоносец без веры» скорее напоминал монархов из другой эпохи, и не было более разных людей, нежели король Фридрих и король Людовик. Это был император политик, для которого крестовый поход являлся лишь средством расширить и усилить свою власть за счёт новых владений на Востоке. Борьба за христианские святыни, за Гроб Господень, для него была пустым звуком. Он верил только в силу и собственный политический талант. Власть была его религией, и его богом. Но, ещё не начавшись, этот поход был обречёно на провал. Когда Фридрих второй, наконец, собрался и даже вышел со своими кораблями в море, разразился шторм, и король приказал немедленно возвращаться, сказавшись больным. Но к тому времени, папа Гонорий третий умер, а на папский престол вступил Григорий девятый, считавший Фридриха предателем и своим личным врагом. Новый папа, не смотря на возраст, а было ему тогда восемьдесят лет, отличался крутым нравом и недолго думая, отлучил короля от церкви, тем самым уже подготовленный поход оказался незаконным. Фридрих был сильно удивлён поведением папы, но от похода не отказался. Прибыв в Акру с небольшим войском, он потребовал от сеньоров передать себе Иерусалим по праву женитьбы. Ведь его женой была дочь и наследница Иерусалимского королевства, четырнадцатилетняя Изабелла. Но мало того, совратив одну из кузин Изабеллы, он отправил свою жену в гарем, который держал в Палермо. Там она родила ему сына, Конрада, а через неделю после родов, умерла. Но формально, иерусалимское королевство унаследовал рождённый ею младенец, Конрад и королю Фридриху предстояло довольствоваться положением регента при своём сыне. Прибыв на Святую Землю, он встретил равнодушный приём со стороны местных феодалов. Но то, что все пытались приобрести силой оружия, Фридрих попытался обеспечить себе силой дипломатии. В феврале тысяча двести двадцать девятого года, он вступил в союз с султаном Египта ал-Камилем, против правителя Дамаска. Ими был подписан Яффский договор, по которому Фридрих получал право владения Иерусалимом, за исключением мечети Омара, и Аль-Акса. По

этому же договору, к христианам переходили побережье от Яффы до Бейрута, Вифлеем и Назарет. Этот небрежный жест султана поверг в ужас весь мусульманский мир. Христиане же, со своей стороны, были разгневаны условиями доступа мусульман в Иерусалим, который оставался незащищённым. Ведь город и то, что осталось от его стен, перешло к франкам, а земли вокруг, продолжали оставаться мусульманскими. Теперь императора ненавидели все жители Леванта. Особенно неприязненно относились к нему тамплиеры. В то время был один очень храбрый храмовник, брат Пьер де Монтегю, честный, и благородный человек, магистр тевтонских рыцарей. Он готов был в любой момент поднять своих рыцарей против нового короля. Люди низины так же были не слишком полезны императору. Каждый день, даже зимой, он держал галеры наготове. Многие говорили, что он хочет захватить лорда Бейрута и его детей, магистра тамплиеров и некоторых других людей. Но решение это соблюдалось совсем не долго. Ведь перемирие это было заключено всего на десять лет. Но император, сумевший добиться так много не пролив ни капли крови, ничего не получил. Бароны и клир единодушно отклонили его имя, лишив звания регента. А на Иерусалим, так и не признанный церковью, как возвращённый, был наложен интердикт30. Это действо было тем более необычно, что отлучить от церкви святой город, всё равно, что отлучить церковь саму от себя. Фридрих второй вынужден был срочно вернуться на Сицилию, чтобы отразить нападение, затеянное его родственниками. Наследники Ал-Камиля разделились, и при поддержке беглецов из Хорезма, вновь захватили Иерусалим. К тому времени, монгольская армия уже захватила, и стёрла с лица земли древнейший, и красивейший город Хорезм. Бежавшие от монголов остатки армии, вынуждены были отступить в Сирию, где, и стали наёмниками султана. Атака хорезмийской армии оказалась столь неожиданной, что гарнизон вынужден, был укрыться в башне Давида, где продержался ровно шесть недель. После этой осады, башня был сдана, и святой город, на протяжении следующих шестисот пятидесяти лет находился под постоянным контролем мусульман. Падение Иерусалима стало предвестником дальнейших несчастий для латинского населения Леванта. *

*

*

-Я чего-то не поняла, кто из вас последнюю фразу сказал ?- спросила Сара, едва обретя способность говорить.

-Я. Пришлось добавить, чтобы тебе стало понятнее, что город больше не захватывали, - тихо ответил маг.

-А по-вашему я совсем дурная и не знаю, когда и где крестоносцы воевали ?- сварливо отозвалась женщина. Её бесила манера мага решать всё за неё.

30

Интердикт – запрещение исполнять любые церковные обряды. Налагался на какую-либо местность или город, иногда на целую страну. Равнозначен отлучению от церкви.

-Я надеялся, что у тебя пропала охота спорить и придираться к каждому моему слову. В конце концов, это мой рассказ, и мне решать, когда и что добавлять к нему. А твоё дело лежать, и молча слушать.

-Я не придираюсь. Просто ваша выходка мне всё впечатление испортила, - не удержалась она от лёгкого хамства.

-Переживёшь, - огрызнулся маг. – В любом случае, немного осталось. Скоро, ты от меня избавишься, и вернёшься к своей обычной жизни. И помни, не надо рассказывать о нашем знакомстве всем подряд. Тебе могут не поверить.

-Я и сама себе не верю, - хмыкнула Сара. – Нет уж. Болтать об этом приключении я не собираюсь. Не хватало, чтобы меня за сумасшедшую приняли.

-Это правильное решение. Но, похоже, ты хочешь меня о чём-то спросить.

-Угадали, или мысли мои прочли ?- насторожилась женщина.

-Угадал. Всё, что мне было нужно, я уже узнал. Так что, за мысли свои можешь не бояться, - усмехнулся Мосаул.

-А я и не боюсь, - вяло огрызнулась Сара. – Просто мне не нравится, что о моих потаённых мыслях знает кто-то посторонний.

-Я же сказал, я не читал твоих сокровенных мыслей, - ответил маг с заметным раздражением.

-А откуда вы знаете, какие мысли у меня обычные, а какие сокровенные ?- не удержалась она от вопроса.

-Это просто. Потаённые мысли потому и называются потаёнными, что хранятся в человеческой памяти глубже, чем повседневные. Чтобы прочесть их, нужно полностью подчинить себе человека, или чтобы он сам захотел показать их. В крайнем случае, можно использовать его сильное душевное волнение. Страх, ярость, радость. Именно в такие моменты человек особенно открыт и беззащитен.

-Как это, показать ?- тут же спросила Сара.

-Старательно думать о том, что желает спрятать. Когда человек усиленно обдумывает какую-то мысль, она всплывает на поверхность его памяти, и её легко угадать.

-Похоже, вам хорошо знакомы принципы работы человеческого мозга, -удивлённо протянула Сара.

-Конечно. Я ведь говорил тебе, что в моё время, все науки развивались именно здесь. И мы не стеснялись учиться.

-Хорошо, давайте оставим эту тему. Я слишком устала, чтобы спорить в пустую, - вздохнула Сара. – У меня возник новый вопрос.

-Я не сомневался, - тихо рассмеялся маг. - Так о чём ты хотела спросить ?

-Я вспомнила, что вся эта история началась с моего интереса к вашему племени. Но я так ничего о нём и не узнала. И это мне очень не нравится. Я хочу, чтобы вы рассказали мне о нём.

-Зачем тебе это ?- помолчав, спросил Мосаул. – Моего племени давно уже не существует, как не существует и памяти о нём.

-Просто, у меня концы с концами не сходятся, - нехотя призналась Сара.

-Какие ещё концы ?- не понял маг.

-Вы сказали, что ваше племя вырезали христиане. Но земли, которые мы сейчас называем магрибским поясом, лежат на много дальше того места, где проходили основные бои. Как это случилось ? И почему вы покинули родные места.

-Ты действительно хочешь это знать ?

-Конечно. Ведь именно интерес к вашему племени заставил меня отправиться в эту экспедицию. С этого всё началось. А если вы исчезните, я никогда не смогу узнать, что это было за племя на самом деле.

-Ты считаешь, что это так важно ?- спросил маг с непонятной интонацией.

-Безусловно. Ведь даже в тех нескольких пергаментах, что мне удалось найти, всё время повторялось, что это было необычное племя. Племя магов. Мне стало интересно. Очень.

-Моё племя жило на границе Египетских земель, где начинались земли халифата Фатимидов. Многие наши знания были получены нашими предками от Египетских жрецов. Это были очень мудрые, учёные люди. Приведу только один пример. Такую операцию, как трепанация черепа, проводилась ими задолго до вашей эры. Некоторые наши юноши в те времена даже входили во внутренний жреческий круг храма Амун-Ра. Но, не смотря на смену религий, и близость халифата, мусульмане не трогали нас. Мы успешно торговали, учились друг у друга разным наукам и даже не ссорились, когда случались смешанные браки. Всегда можно было спокойно договориться. Не обходилось конечно без вооружённых стычек, но где в то время их не бывало ? В тот год, случилась большая засуха, и наше племя вынуждено было откочевать ближе к Акре. Халиф повелел не мешать нам. Обстановка на всём востоке уже тогда была не спокойная, и ему совсем не хотелось столкнуться с враждебно настроенным племенем на собственных землях. Магрибы были не только магами, но и воинами, а верблюды, которых мы разводили, ценились на всех базарах. Захватив Акру, крестоносные псы так опьянели от крови, что принялись уничтожать всё живое, что попадалось им на глаза. Наши воины никогда не видели таких доспехов. Их сабли и ятаганы не могли прорубить броню. Люди Готфрида Бульонского, словно с цепи сорвались, вырезая всех подряд. Стариков, женщин, детей, даже животных. В день нападения, я находился в Иерусалиме. Нужно было купить кое-что, для очередного ритуала. А когда вернулся, не мог поверить собственным глазам. Племя погибло. Всё. Полностью. Погибли две моих жены и четверо детей. Эти твари не пощадили даже ещё не родившееся дитя. Кто-то из них вспорол моей второй жене живот. Она была беременна, на седьмом месяце, и не могла сопротивляться. Но её всё равно убили. В тот день, я дал себе слово,

что любой, попавшийся мне на глаза франк, будет убит. Не важно, воин он, монах, или слуга. Я шёл по пустыне, словно ангел мщения, убивая их всех. Но кроме мести, у меня была и другая задача. Ведь теперь, после гибели племени, мне некому было передать свои знания. Когда первое горе улеглось, и я смог рассуждать здраво, решение пришло само. Взяв себя в руки, я решил не тратить время и силы на мщение. Это могло подождать. Я провёл обряд гадания, и знал, что франки пришли в эту землю на долго. Сначала, я должен был передать свои знания достойному приемнику, а уж потом, использовать все силы для мести. И я пустился на поиск. Именно так я нашёл тех двоих. А когда понял, что у мальчишки другое предназначение, отправился дальше. Постепенно, ко мне присоединились насколько молодых парней, сумевших избежать гибели в захваченных городах. Им некуда было идти, и они остались со мной, в качестве попутчиков и слуг. Тайна магрибских копей, теперь была известна только мне, а значит, в средствах я не был стеснён. Когда появлялась необходимость, я или один из моих людей шли в город, где жили мусульмане, и продавал один или несколько алмазов. Благо, камни на много легче золота или серебра, и всегда в цене. Купцы знали, что это за камни, и охотно покупали их. Мы постоянно кочевали, меняя места ночёвки. Так нас было труднее застигнуть врасплох. Я научил своих слуг сражаться, дал им оружие, и очень скоро, получил не большой, но очень сильный отряд воинов, не боящихся смерти. У этих людей отняли всё, а когда человеку нечего терять, они или умирает, или становится очень опасным. Так и вышло. Те, кто не сумел направить своё горе в правильное русло, умерли, а те, кто выжил, стали опасными. Убедившись, что подходящего ученика мне не найти, я принял трудное, но нужное решение. В одиночку, перейдя через пустыню, я добрался до наших копей, и три месяца искал подходящий камень. Тот, который ты держишь в руках. Вернувшись обратно, я принялся собирать всё необходимое для ритуала. Тех камней, что я собрал в поисках нужного, хватило, чтобы обеспечить слуг лучшим оружием и лошадьми, и осталось вполне достаточно на безбедную жизнь. Когда пришло время, я провёл магический ритуал, и слуги, предали моё тело огню, выполняя мой приказ. Остальное, тебе уже известно.

-Не сочтите за обиду, но если ваше племя так хорошо владело магией, то почему никто не попытался вызвать дождь, чтобы спасти посевы ?осторожно спросила Сара, быстро переваривая услышанную информацию.

-Такие шутки не проходят даром. Изменив погоду в одном месте, ты изменишь её и в другом. А это может вызвать проливные дожди там, где они совсем не нужны, или ураган там, где всегда было спокойно. Нельзя вмешиваться в естественный ход природных явлений.

-А почему ваше племя не воспользовалось магией, чтобы спастись ?- не унималась Сара.

-Магия, это долгий, кропотливый процесс, а не взмах волшебной палочкой. Ни один настоящий маг не станет разбрасываться по мелочам. То,

что можно сделать руками, нужно делать руками, а не магией, - наставительно ответил Мосаул.

-А зачем тогда она вообще нужна ?- снова съязвила Сара.

-При помощи магии, мы лечили смертельно раненных, когда от них отказывались любые лекари, растили маис там, где ничего не росло, добывали воду в местах, где не было ничего кроме камня. При помощи магии мы делали то, что было недоступно другим, и именно это помогало нам жить. С её помощью мы жили. Не просто выживали, а именно жили.

-Вы, или многого не договариваете, или водите меня за нос, решительно ответила Сара.

-С чего ты взяла ?- растерялся маг.

-Любой, имеющий в руках подобное могущество, не задумываясь, подчинил бы себе целое королевство и правил в нём безраздельно. А ваше племя, жило жизнью обычных кочевников скотоводов.

-Мы всегда старательно скрывали свои познания. Ты была права, когда сказала, что магия, это оружие. И давать такое оружие кому попало, глупо. Мы жили той жизнью, которой жили наши предки, и нам было хорошо. Мы никогда не стремились властвовать. Бремя власти, слишком утомительно и хлопотно. Никому из моего народа это было не нужно.

-Но почему тогда ни вы, ни ваши помощники не сумели угадать, что должно случиться ? Вы же сами рассказывали мне про обряд гадания. Разве это было так сложно ?

-Беда в том, что после захвата Акры, франки не оставили в живых никого, даже кошки и собаки были убиты. Весть о нападении было просто некому передать. Как и известие о войне. Ведь её никто не ждал.

-Не понимаю. На страну напали, а сообщить об этом оказалось некому ?- недоверчиво переспросила Сара.

-Вести слались гонцами и почтовыми голубями из города в город. От правителя к правителю. Кто в такое время вспомнит о существовании какогото одного племени ? Тем более, что для них всех, мы были просто язычниками, хотя и выгодными соседями. О нас просто забыли, - грустно вздохнул Мосаул.

-Твоё племя было либо сборищем святых, либо ненормальных, - не удержалась Сара.

-Вот как ? И почему же ?

-Иметь такие возможности, и жить кое-как…

-Только потому, что мы не стремились к власти ?- иронично усмехнулся маг. – Нет, мы жили правильно. Предки дали нам то, что нам оставалось только старательно исполнять. Каждое слово из их заветов было написано кровью. Их кровью. Ведь все наши правила и запреты, были придуманы предками не на пустом месте. Они знали, что нельзя нарушать равновесие, и тот, кто осмелится переступить черту, очень скоро станет рабом собственных демонов.

-О чём это вы ?- не поняла Сара.

-О человеческих слабостях. О том, что заставляет людей совершать плохие поступки. Получив в руки такое могущество, человек очень быстро привыкнет к тому, что все его желания моментально исполняются, и начнёт потакать своим самым низменным желаниям, становясь настоящим монстром.

-Не знаю, что и сказать, - растеряно протянула Сара, после долгого молчания.

-Тебе и не нужно ничего говорить. Все твои слова не имеют никакого значения. Теперь не имеют. Ты отдохнула ? Готова слушать дальше ?

-Да.

-Хорошо. Тогда, продолжим. *

*

*

Ассалам алейкум, Аставда Окмаллах31 тот, кому довелось читать эти строки. Волей Аллаха мне довелось стать личным летописцем визиря Салехаад-Сухреби. Человека, сумевшего из простого воина мамлюка стать визирем только благодаря собственной силе, уму и верности. Именно он и поведал мне эту историю, и хотя годы давно уже отобрали у него силу и здоровье, но не смогли подточить остроты ума. Именно его слова я сейчас и пытаюсь воспроизвести на пергаменте, чтобы история этих сражений не канула в веках. Это случилось ранней весной, когда крестьяне только готовятся распахивать свои поля и с нетерпением дожидаются разлива великой реки. Сюда, в столицу Египта, Каир, пришли тревожные вести. От латинских островов, в сторону Египта шла армада франкских кораблей. Похоже, нашей относительно мирной жизни пришёл конец. Не хватало нам дворцовых распрей и междоусобиц, так теперь ещё и эта беда. Вскоре, к берегу Дамиетты пристали галеры франков. От быстрой высадки нас спасал только пологий берег, где корабли не могли подойти близко. Наши войска успели выстроиться на берегу, готовясь одним ударом сбросить противника в воду. Франки начали готовиться к высадке и наши музыканты принялись играть, чтобы поднять боевой дух воинов. Это было прекрасное зрелище. Оружие воинов было украшено позолотой и сверкало на солнце. Стройные ряды конников ждали команды, готовые атаковать в любой момент. Тем временем, из Дамиетты, трижды отправляли голубей в Каир с известием, что франки высадились на берег. Но ответа так и не пришло. Дождавшись, когда франки начали высаживаться на берег, наши воины дважды бросались в атаку. Но франки, отлично зная, что араб дорожит своим конём больше собственной жизни, выставили на берегу воинов с копьями в руках. Уперев задники копий в песок, они ждали нападения, и воины, поняв, что таким образом просто погубят коней, отступили. А когда франкские рыцари облачились в свои тяжёлые доспехи, наши войска отступили. Удара тяжёлой конницы они выдержать не могли.

31

Ассалам алейкум, Аставда Окмаллах – (араб) Мир тебе, да сохранит тебя бог.

Из-за отсутствия приказов из Каира, властитель Дамиетты вынужден был отдать приказ, оставить город. Прошли слухи, что султан умер. Ведь он уже несколько месяцев болел. Но, уходя, жители города сожгли всё, что не могли унести с собой. Огню предали весь базар, где хранились товары и съестные припасы. Франки радовались, что сумели без потерь высадиться и захватить город, но не знали, какая судьба им приготовлена. Вскоре, случился разлив Нила, и франки застряли в городе. Среди наших воинов прошёл слух, что франкский король ждёт прибытия подкрепления. Так и не дождавшись его, он приказал начать наступление на Каир. Франки шли медленно, ведь им приходилось переправляться через многочисленные протоки и рукава реки. Спустя месяц, они вынуждены были остановиться вообще. Наши воины сумели создать настоящий заслон на пути врага. Это противостояние длилось почти полгода, когда франки, предприняли отчаянную попытку прорваться в наш лагерь. Воины Аллаха, перегруппировавшись, сумели отбросить франков обратно, на исходные позиции. К тому же, в лагере франков начался голод, и цинга. Вскоре, из Каира приехал посланец, сообщивший, что султан приказал платить воинам золотой безант32 за каждую голову франка. Наши воины, стараясь заработать, каждую ночь проникали в лагерь врага и, завладев головой, возвращались обратно. Ко всему прочему, было приказано перетащить на руках несколько галер, чтобы отрезать франков от городов и перекрыть им снабжение. Очень скоро, франки начали умирать от голода и болезней. Дошло до того, что ночью, они ничего не могли видеть, не смотря на то, что глаза их были открыты. Понимая, что, оставшись здесь, погубит всё своё войско, король франков приказал грузиться на галеры и спускаться вниз по течению. Вместе со своими воинами уходил и сам король, но из-за болезни, вынужден был высадиться на берег. Его перенесли в какую-то хижину, где он и был пленён. Впрочем, король франков в тот момент мало, чем отличался от мертвеца. Тем временем, в Каире умер султан, и место его занял Фахр-ад-дин. Франкского короля привезли в Каир, где его лечили лучшие хакимы. После того, как между франкским королём и султаном была достигнута договорённость о выкупе, его перевезли в Акру. Так, закончился очередной крестовый поход франков. Оставшаяся в Дамиетте королева согласилась уплатить выкуп за голову своего супруга, в сумме четырёхсот тысяч ливров и пообещала отдать обратно город. Но эмиры устроили заговор, в котором султан был убит. Совет эмиров заговорщиков сумел выбить из короля все нужные им обещания и клятвы. Но были среди них и такие, кто хотел смерти венценосного пленника. В итоге, после долгих споров, решено было всё-таки отпустить его, получив выкуп и вернув обратно Дамиетту. Спустя три месяца после своего пленения, король франков вернулся в Акру. * 32

*

*

Безант – восточно-римская золотая монета.

В году тысяча двести сорок восьмом от Рождества Христова, папа Иннокентий четвёртый объявил о новом, седьмом крестовом походе. Во главе его встал король Франции, Людовик девятый, Святой. Оставаясь в Византии, я узнал об этом слишком поздно, и теперь, постоянно брожу по рынкам и базарам, внимательно слушая разговоры всех, кто недавно прибыл в Константинополь с запада. Грамота, выданная мне папой всё ещё хранится у меня, и благодаря ей я надеялся получить место среди воинов Христа. Людовик Святой собрал под свои знамёна три тысячи рыцарей и мог бы стать настоящим королём святой земли. Но, кажется, сам господь решил наказать благочестивого короля за его прегрешения, хотя, этот святой человек любил Господа нашего всем сердцем и во всех своих поступках следовал его примеру. Он был настолько умерен в своём питании, что никто никогда не слышал, чтобы король заказал себе какое-то особое блюдо, как делают это многие богатые и известные люди. Я ни одного раза не слышал, чтобы он о ком-то говорил плохо. Так же, никто никогда не слышал, чтобы он произносил имя дьявола. Обычно, он разбавлял своё вино водой, и делал это очень разумно, исходя из крепости напитка. Но вернусь к рассказу о походе святого короля. В самом начале марта, по приказу Людовика, все суда королевской флотилии загрузили на борт свежие запасы вина, и провизии, и были готовы в любой момент сняться с места. Как только его величество убедился, что всё в должном порядке, но со своей королевой, в пятницу перед днём святой Троицы поднялся на свой корабль. В субботу, приказав своим вассалам следовать прямо в Египет, король Людовик поднял паруса, и остальные корабли выстроились за ним в кильватер. Флот бросил якоря у небольшой горы, известной, как мыс Лимасол. В день святой Троицы король сошёл на берег, чтобы отстоять мессу. Но после службы, поднялся яростный ветер, который дул через море в сторону Египта. Он гнал корабли с такой силой, что из трёх тысяч, рыцарей, осталось не более семисот, которых ураган не унёс в сторону Акры, и другие земли. В Духов день ураган стих. Король, и те, кто остался с ним, немедленно подняли паруса. В следующий четверг, король появился перед Дамиеттой, где увидел множество воинов султана, строй которых вытянулся вдоль берега. Зрелище это ослепляло, потому что войска султана блистали золотом и там, где на них падало солнце, их оружие ослепительно сверкало. Грохот, который эта армия извлекала их своих барабанов и «сарацинских рогов», было невозможно слушать. Король собрал своих вассалов, дабы узнать, что, по их мнению, следует предпринять. Многие советовали ему подождать, пока к ним не присоединятся остальные. Но король не хотел соглашаться с этим. Даже не смотря на то, что от войска христова осталась только треть. Причина, которую он изложил своим вассалам, заключалась в том, что задержка может послужить укреплению боевого духа противника. А самое главное, что в Дамиетте не было гавани, где они могли бы дождаться остальных сил, не опасаясь, что ещё одна буря отнесёт оставшиеся

корабли в другие земли, как это уже было. Король решил высадиться на берег в пятницу, на неделе после Троицы, и вступить в борьбу с сарацинами. Едва только турки увидели, что мы высаживаемся на берег, как сразу пришпорили коней, бросаясь на христиан. Но, повинуясь приказу короля, воины креста воткнули острые концы щитов в песок и укрепили в земле копья, направленные на врага. Едва увидев, что копья крестоносцев готовы пропороть животы их коням, турки развернулись в обратную сторону. Сам король, не дожидаясь, когда корабль приблизится к берегу, спрыгнул в воду и, добравшись до берега, хотел атаковать сарацин, но трезвомыслящие люди из его окружения удержали благородного воина от такого безумства. Сарацины оставили Дамиетту, но, уходя, предали огню базар, где хранились и продавались самые разнообразные товары. Но им было мало того. Каждую ночь пробираясь в лагерь крестоносцев, они убивали спящих воинов, и отрезав головы, убегали. Делали они это потому, что султан платил золотой безант за каждую голову христианина. Но, не смотря на все потери, король решил не оставлять Дамиетту. Объявив большой совет, Людовик спросил, в какую сторону лучше начинать наступление, на Каир, или на Александрию. После долгих споров, было решено идти на Каир, ибо это был главный город в Египетском королевстве. Ведь давно известно, хочешь убить змею, первым делом отруби ей голову. В начале Рождественского поста, король Людовик приказал выдвигаться к столице Египта. Недалеко от Дамитетты, войска подошли к небольшому протоку, и именно здесь начались первые трудности. Всем известно, что Нил, имеет одно широкое, длинное русло, и только в конце разделяется на семь рукавов. Именно через один из таких рукавов воинам и предстояло перейти. Но сарацины, пользуясь тем, что воины креста были вынуждены заняться работой, пытаясь насыпать дамбу, через которую пройдёт всё войско, пустили в ход свои луки, уничтожая всех подряд. Так, шаг за шагом войско христово добралось до города Мансураха, через который шла прямая дорога к Каиру. И именно там, Людовик Святой, чуть было не попал в плен к сарацинам. Торопясь перебраться через очередную протоку, король отдалился от своего войска, и тысяча сарацин поспешила вклиниться между ним, и его воинами. Короля спасло только то, что один из его сенешалей успел изучить карту этой местности, и пока войска сражались с сарацинами в жестокой сече, король успел скрыться в небольшом овраге, по которому и вернулся обратно к своим воинам. Но все эти сражения показались мелочью, по сравнению с тем, что пришлось очень скоро пережить всему войску крестоносцев, включая самого короля. По истечении девяти дней после битвы, река разлилась, и на поверхность начали всплывать трупы убитых, христиан и сарацин. И именно из-за разлива, галеры крестоносцев не могли подняться по течению, чтобы подвести войску свежие продукты. На Пасху, единственная пища, которые воины могли, есть в своём лагере, были угри. Алчные создания, питающиеся мертвечиной. Из-за этого жуткого обстоятельства, и из-за нездорового

климата, в армии распространилась болезнь, при которой высыхает плоть на ногах, кожа покрывается чёрными пятнами, и обретает тёмно-коричневый цвет. У тех, кто страдал этой болезнью, губы и нёбо покрывалось язвами. Ни одна жертва её не питала надежду выздороветь. Но самое страшное, случилось через две недели. Сарацины, желая уморить крестоносцев голодом, перетащили по суше несколько галер, и спустили их на воду ниже того места, где стоял лагерь франков. Теперь, никто не мог подняться вверх по реке, чтобы пополнить запасы провизии войска. Когда король, наконец, понял, что если он и его люди останутся в лагере, то умрут, он принял решение уходить и приказал армии в среду, через неделю после Пасхи, сниматься с лагеря и возвращаться на галерах в Дамиетту. Сам король, больной, так же как и почти все его воины, цингой, страдающий к тому же ещё и дизентерией, был перенесён на борт одной из галер, куда ещё способные ходить перетаскивали вконец обессиливших. Ночью, снявшись с якоря, корабли ушли. Короля доставили в какую-то деревушку, и перенесли в чей-то дом, скорее мёртвого, чем живого. В то время казалось, что он не доживёт до утра. Здесь их и нашли сарацины, захватив короля вместе с его воинами. Но это были ещё не все беды, которые обрушились на крестоносцев и на Святого короля. Его жена, оставленная в Дамиетте из-за своего особого положения, а нужно отметить, что королева была на сносях, получила известие о пленении своего супруга. Это испугало её до такой степени, что каждый раз, засыпая в своей постели, ей казалось что комната наполнена сарацинами, и королева просыпалась с криками «Спасите !». Ей везде мерещились сарацины. И страх её стал так велик, что слуги начали бояться за её жизнь. Поскольку ребёнок, которого она носила, не должен был умереть, она попросила старого рыцаря ложиться рядом с ложем и держать её за руку. Каждый раз, когда она вскрикивала, он будил её словами: -Не бойтесь, государыня, я здесь. Перед самым рождением ребёнка она приказала всем кроме этого рыцаря оставить её покои. Затем, встав на колени, она попросила его оказать ей услугу, и он поклялся сделать всё, о чём она просит.

-Вы дали клятву, - сказала она ему. – И я прошу вас, если сарацины возьмут город, вы отрубите мне голову прежде, чем я им достанусь.

-Не сомневайтесь, что я сделаю это без промедления. Я уже думал убить вас раньше, чем он доберутся до вас, - ответил рыцарь. Королева родила сына, который был назван Жаном. Её приближённые прозвали его Тристрамом, из-за горестей, которые сопровождали его появление на свет. Разрешившись от бремени, королева узнала, что многие люди из вольных городов, убоясь голода, собираются покинуть Дамиетту. Слишком свежи были в памяти людей рассказы об ужасах, творящихся во время осады. Уже на следующий день она приказал скупить все припасы в городе, на сумму триста шестьдесят тысяч ливров. Но ей пришлось раньше

времени подняться со своего ложа, ибо город должен был быть сдан сарацинам. Все переговоры о возвращении Дамиетты и сохранении жизни франкам, оказались ложью. Пленному Людовику выпало отправиться в Акру. Это было единственное условие, которое сарацины решили соблюсти. Именно там его застало послание от королевы-матери, что Франция, находится в серьёзной опасности из-за отсутствия договора о перемирии между ним, и королём Англии. Но, будучи истинным королём, Людовик принял решение остаться в Акре, ибо, вернувшись обратно, он обрёк бы Иерусалимское королевство на гибель. Ведь после его отбытия, никто бы не осмелился оставаться здесь. Оставшись в Арке, Людовик Святой ещё четыре года пытался помирить всех латинских правителей между собой. Не имея возможности самолично следить за этими событиями, я Гильом Тирский, вынужден целыми днями бродить по базарам Константинополя, расспрашивая всех и каждого, из тех, кто сумел вернуться из этого похода обратно. К сожалению, таких оказалось не много. Но, не смотря ни на что, я склонен верить этим людям, ведь каждый из них видел всё своими глазами и участвовал в этом походе. Сохрани господи этих людей, ведь они и так перенесли столько, что иному хватило бы на три жизни. *

*

*

-Выходит, крестоносцы проиграли из-за голода и болезней, а не из-за умения сарацинов воевать ?- мрачно протянула Сара.

-А ты разве этого не знала ?- удивился маг.

-Знала, но не думала, что всё был так плачевно, - вздохнула женщина.

-Несмотря на подготовку, это была скорее авантюра, чем военная компания. Людовик Святой, опоздал родиться. С его набожностью и верой в чудо, его место было в первом походе, а не в последних.

-Вы говорите это так, словно жалеете, что этого не случилось, удивлённо произнесла Сара.

-Как не противно это признавать, но Людовик умел держать своё стадо в узде. Хотя они всё равно творили бесчинства. Меньше, чем до них, но всё равно творили.

-Вы всё ещё ненавидите европейцев ?- осторожно спросила Сара.

-Эти животные не достойны моей ненависти. Я их презираю. Грязные, грубые, фанатичные, не способные оценить истинную красоту, и считающие, что весь мир должен принадлежать им и поклоняться их кресту.

-А арабы по-вашему были мытыми ?- фыркнула Сара.

-Не сомневайся. В Коране сказано, что правоверный должен совершать омовение перед каждым намазом, а молятся они не менее пяти раз в день. Только оказавшись в пустыне, мусульманин может использовать вместо воды песок, как следует, очистив им руки и лицо, ибо вода в пустыне, самая большая ценность. Вообще, Коран очень мудрая книга. Написанная не просто на основе легенд, рассказов и притч, она основана на личном опыте жизни

пророка. Мохаммед был купцом, и прежде чем стать пророком, прошёл с караванами много дорог. Все запреты, описанные в книге, придуманы не просто так. Это способ выжить для тех, кто живёт в пустыне. Я никогда не был последователем священной книги, но считаю своим долгом говорить тебе только правду.

-А разве западные воины не мылись ?- сгоряча спросила Сара, вспомнив несколько курьёзных случаев из истории по поводу мытья только задав вопрос.

-Я приведу только один пример, - вздохнул маг. – Королева Испании, Изабелла Кастильская сама признавалась, что мылась всего два раза за всю свою жизнь. В день своего первого рождения, и перед свадьбой. И это королева, что уж тогда говорить о кметах, солдатах и неграмотных рыцарях. Самое большее, чего от них можно было ожидать, это выжаривания нижнего белья над огнём, когда вши и блохи начинали заедать их до смерти. Вонь от их тел сбивала с ног не хуже удара кулака. Так что, ничего кроме презрения к ним, я не испытываю.

-Это чувство я могу понять, - вздохнула Сара, припомнив рассказ мага о гибели его семьи.

-Сомневаюсь. Впрочем, всё может быть. Ты женщина, а значит, должна уметь сочувствовать и сопереживать, - задумчиво протянул Мосаул. Сара уже сделала глубокий вдох, чтобы начать спорить и доказывать, что его высказывание есть не что иное, как махровый мужской шовинизм, как вспомнила, что магу, глубоко наплевать на все современные сентенции и веяния. Как наплевать на феминизм, фашизм и любой другой изм, которого во времена самого мага просто не существовало. Не смотря на полученные знания о современном мире, он продолжал мыслить привычными категориями. Впрочем, менять свой образ мыслей ему просто не было смысла. В любом случае, после окончания этой истории, по его собственным словам, он исчезнет.

-Вы уверены, что солдаты Людовика действительно творили бесчинства так же, как это было во времена первых походов ?- осторожно спросила она, нарушая затянувшееся молчание.

-Да. Есть даже документы, в которых описываются оргии, и пиры, устраиваемые баронами и простыми воинами после взятия Дамиетты. Это записи Жана Жуанвиля, сенешаля Шампани, который прошёл вместе со своим королём оба крестовых похода и оставался рядом с ним до самой смерти. Странно, что ты не слышала про этот документ.

-Я никогда специально не занималась этой темой, - нехотя призналась Сара. – Но вы не сказали, что именно они делали.

-Кто ?- не понял маг, увлечённый своими мыслями.

-Крестоносцы Людовика. Ведь вы сами сказали, что король был человеком набожным и благочестивым.

-Король, да. А вот его люди, в большинстве своём были обычными подонками, которых волновали только добыча, выпивка и шлюхи. Впрочем, во время оккупации франками городов, почти все женщины были вынуждены

становиться шлюхами, чтобы не стать трупами. Франки не признавали, слова нет. За любой отказ, любое желание защитить свою честь, они просто убивали, но чаще, уродовали, калечили женщин. В том числе, и твоих единоверцев. Точнее, они страдали чаще всего. Мусульмане, либо умирали, сопротивляясь, либо убивали себя сами. Не всегда конечно, но чаще всего, так и бывало.

-А разве мусульмане вели себя не так же ?- запальчиво спросила Сара.

-Нет. Сарацины брали добычу, грабили, но использовали право хозяина только после того, как женщина была продана в рабство и получала клеймо. Законы шариата очень жёсткие, и любого, кто осмеливался преступить их, забивали камнями. К тому же, изуродованную рабыню, трудно продать, а они, как никто другой умели считать деньги. Недаром арабские купцы славились по всему миру. Ведь они шли путём пророка.

-Это верно. Арабских купцов знали по всему миру, - вздохнула Сара. – Ладно, бог с ними со всеми. Меня очень заинтересовал один вопрос. Вы сказали, что крестоносцы были фанатичными убийцами. А разве мусульмане не были такими же ? В вашем рассказе, часто упоминается секта ассасинов. Убийц. Разве они не были фанатиками ? Споров о том, кто они были на самом деле, много. А что о них можете рассказать вы ?

-Были, но фанатизм ассасинов был, скорее внутрирелигиозным и касался только внутренних разногласий между шиитами и суннитами. Я не буду вдаваться в подробности, рассказывая о генеалогии Мухаммеда и его отпрысков. Это ты сможешь узнать сама. Но расскажу то, что действительно интересно, - усмехнулся в ответ маг.

-Само название ассасин, произошло от арабского слова хашишин. Так его переиначили крестоносцы. Ведь видения, и удовольствия, о которых рассказывали ученикам проповедники, навивались именно при помощи гашиша. Мусульманам запретно вино, но человек, удивительное создание, и если он решит, что ему нужно что-то, что способно унести его в мир грёз, он найдёт это. Так и здесь, решив, что рассказы о райских кущах должны обрести реальность, хозяин Аламута недолго думая, пустил в ход гашиш. Закрытый зал или пещера, несколько курильниц с ароматным маслом, в которое добавлено зелье, и юные последователи ударялись в грёзы, навеянные рассказами проповедников. Это случилось в ночь среды, шестого числа месяца риджиб в четыреста восемьдесят третьем году от Хейры, по мусульманскому летоисчислению. Для христиан, это был тысяча девяностый год от Рождества Христова. Именно тогда, ассасины получили собственные владения. Крепость Аламут, в переводе означает «гнездо стервятника». Такое название она получила из-за места, на котором её построили. В восемьсот шестидесятом году, на вершине горы, напоминавшей очертаниями лежащего льва, уткнувшегося носом в землю, и была возведена эта крепость. Сама гора, располагалась на границе Диля и Таберистана, где протекала река под названием Шархуд. Королевская река. Мест этих, давно уже нет, но в те времена, они звались Рудбар. Речная страна.

Хозяином Аламута, стал Хасан Сабах, который тут же принялся укреплять границы своих владений. Аламут, была самой укреплённой крепостью из пятидесяти таких же, но Хасану этого было мало. Он приказал рыть колодцы, строить каналы, и разбить сады на подступах к самой крепости. Но он не успел, как следует наполнить свои кладовые продовольствием, как войска эмира Арсланташа, что означает львиный камень, осадили крепость. Рядом с Хасаном было всего семьдесят человек, но они храбро оборонялись. Правитель Касвина, давний сторонник Хасана, выслал триста человек на помощь осаждённым. Эти три сотни, атаковали войска эмира ночью, обратив их в бегство, и Аламут остался в руках Хасана. После этого, Хасан приступил к исполнению своего грандиозного плана. Он мечтал, ни много, ни мало, создать собственную империю, в которую входили бы все мусульманские страны. По его приказу, в разных уголках востока начали совершаться убийства правителей. Так, например, принца Мосула, в праздничный день убили в Дамаске, прямо в мечети. В ответ, исмаилитов начали уничтожать сотнями, но гибель их не осталась отмщённой. Кинжалы убийц добирались до разных правителей везде. В мечетях, спальнях, на приёмах и пирах. Но долго длиться такое противостояние не могло. Вскоре, между Хасаном и султаном Санжаром было заключено перемирие. Но и сам Хасан боялся убийц. За тридцать четыре года, которые он провёл в крепости Аламут, его только дважды видели выходящим на террасу. Он пережил большинство своих соратников и, первых учеников, и умер, бездетным, потому что обоих своих сыновей приговорил к смерти. Старшего, по подозрению в убийстве его верного адепта, Хусейна Каини, а младшего, за нарушение заповеди Корана, запрещающего пить вино. Чувствуя приближение смерти, он передал дела Кеаху Бузург Умейда, и Абу Али. Умер он спокойно, словно не понимая, что много лет подряд имя его будет объектом для проклятий. Но, умирая, Хасан оставил своим приемникам настоящую, крепкую организацию, с чётко выстроенной иерархией. Во главе её, стоял он сам, носивший титул сидна, господин, и шейх аль-Джебал, властелин горы. В его подчинении, находились даи-эль-кебиры. Великие проповедники, которых было трое, по числу провинций, которые оказались под влиянием Аламута. Затем, следовали даи, потом, рифиики, ещё ниже фидави и, наконец, лазики, то есть, ученики. Создавая свою организацию, Хасан разработал семь правил, которым неукоснительно следовали все его сторонники. Существовала целая система, по которой у родителей покупали здоровых, крепких детей, которых воспитывали в духе слепого подчинения воле шейха, а для подготовки к будущим миссиям обучали разным языкам. В качестве местожительства выбирались самые приятные места, выполнялись все чувственные желания. А в самый разгар наслаждений, к ним направлялись определённые люди, которые должны были ещё больше распалить их воображение, описанием

наивысших блаженств небесного рая. Это счастье могло быть достигнуто лишь через славную смерть при выполнении воли шейха. После того, как подобные идеи вселялись в их сознание, восхитительные видения постоянно преследовали молодых фидави. И это состояние поддерживалось при помощи гашиша. Они ждали, когда придёт их час умереть ради исполнения желания шейха. У хорошо известного франкам путешественника Марко Поло, есть описание того, как готовили этих подростков. Но в его повествовании, это описание сказки, а не хладнокровное приготовление к убийству. Но благодаря такому стремлению к смерти, часто случалось и так, что шейху Аламута не было необходимости воевать. Однажды, посол МаликШаха прибыл в Аламут, чтобы потребовать от шейха подчинения и повиновения. Хасан принял его в зале, в котором собрал нескольких своих сторонников. Подав знак одному из них, он сказал: -Убей себя. Тут же кинжал юноши вонзился в его же собственную грудь, и тело упало на пол. Другому шейх сказал: -Спрыгни вниз со стены. Через мгновение его мёртвое тело лежало на дне крепостного рва. Повернувшись к послу, шейх сказал: -У меня семьдесят тысяч последователей, которые так повинуются мне. Это и есть мой ответ твоему правителю. В Сирии, была такая же история, но произошла она не с арабом, а с франком. Генри, граф Шампанский, ехал из Палестины в Армению. Путь его пролегал через земли исмаилитов. Дар-аль-кебир пригласил его в замок и граф принял это предложение. После пира, спокойно беседуя, они гуляли по крепости. Показывая графу крепости и башни, хозяин сказал, указывая на одетых в белое стражников: -Они подчинятся мне куда лучше, чем подданные вашей веры своим властителям. По его сигналу, двое стражников бросились вниз, разбившись на камнях.

-Если я пожелаю, все мои белые стражники сделают то же самое, добавил хозяин замка. Удивлённый граф откровенно признался, что ни один христианский властитель не может рассчитывать на подобное повиновение. Когда он уезжал, дар-аль-кебир многозначительно сказал: -При помощи этих верных слуг, я избавлюсь от врагов нашей веры. Ещё один пример того, как малыми силами эти фанатики повергали в прах правителей. Эта история об Абу Тахере, властителе карматов. После своего похода в Мекку, где уничтожил тридцать тысяч жителей, забросал священный колодец Зимзим телами убитых, увёз черный сакральный камень, он, набравшись дерзости, подошёл к Багдаду всего лишь с пятьюстами всадниками.

Первосвященник ислама, разгневанный таким оскорблением, приказал своему генералу Абу Саю взять тридцать тысяч воинов и захватить наглеца в плен. Собрав войско, тот послал к Абу Тахеру своего человека, чтобы сказать, что человеку, у которого столь малое войско, лучше самому сдаться на милость халифа. Абу Тахер спросил, как много воинов у Абу Сая.

-Тридцать тысяч, - ответил посланник.

-Ему всё равно не хватает трёх таких, как у меня, - рассмеялся Абу Тахер и, подозвав к себе троих своих воинов, приказал одному зарезать себя, другому, броситься в Тигр, а третьему, спрыгнуть с обрыва. Все трое, не задумываясь, исполнили сказанное. После того, как приказы были исполнены, он повернулся к посланнику, и сказал: -Тот, у кого имеются такие воины, не боится количества врагов. Тебя я пощажу, но знай, что очень скоро я увижу генерала Абу Сая прикованным на цепи среди своих собак. В ту же ночь он атаковал и обратил в бегство войска халифа, а Абу Сай, попав к нему в руки, вскоре оказался прикованным среди мастифов главы карматов. Но с появлением в Палестине монгольской армии, власть ассасинов пришла к концу. В месяц Рамадан шестьсот пятьдесят первого года от хиджры, тысяча двести пятьдесят третьем от Рождества Христова, армия хана Хулагу пересекла реку Оксус. А спустя три года, крепость Аламут, после не долгой осады сдалась. Завоеватели проявили сдержанность, дав осаждённым три дня и позволив вывезти семьи и пожитки. После этого, монголы вошли в крепость. Когда Аламут перешёл в руки монголов, Ата-Мелек, что значит, отец короля, прославленный визирь и историк стал умолять Хулагу разрешить ему осмотреть хорошо известную библиотеку замка, которая была создана Хасаном Сабах и расширена его приемниками, чтобы отобрать из неё те труды, которые будут достойными оказаться в руках хана. Разрешение было с готовностью дано, и он начал изучение книг. Но Ата-Мелек был или слишком убеждённым правоверным мусульманином, или слишком ленивым исследователем, чтобы наилучшим образом использовать представившуюся ему возможность. Всё, что он сделал, это, использовав простой метод, отобрал из коллекции Коран, и несколько других книг, которые ему показались ценными, а остальное вместе со всеми философскими атрибутами отправил в пламя костра, как нечестивое и еретическое. Судьба последнего представителя династии интереса тем, что он был последним. Поэтому, я должен поведать тебе историю о немощном Рукн-эдДине. Когда хан Хулагу вернулся в Хамадан после войны в Рудабе, где оставил своих детей, он взял с сбой Рукн-эд-Дина с которым продолжал обращаться по-доброму. Здесь, правитель ассасинов был очарован одной монголкой из очень низкого сословья. Он испросил у Хулагу разрешения жениться на ней, и по распоряжению правителя свадьбу отпраздновали большими торжествами.

Затем, Рукн-эд-Дин взмолился послать его ко двору Магу-хана. Хулагу, хоть и удивлённый такой просьбой, так же пошёл навстречу и в качестве сопровождения отправил с ним отряд монгольских воинов. Одновременно он наказал по дороге заставить гарнизон Кирдкоха, который продолжал оказывать сопротивление, сдаться и разрушить крепость. Рукн-эд-Дин, проезжая мимо Кирдкоха, сделал, как ему было велено, но в личной записке воеводе в то же самое время написал, чтобы тот держался, сколько будет возможно. Ему совсем не хотелось торчать под стенами крепости неизвестно сколько, ради исполнения чужих желаний. По прибытии в Кара-Курум, резиденцию хана, ему не дали аудиенции, но передали следующую записку: -Так говорит Мангу. Если ты демонстрируешь покорность нам, почему не была сдана крепость Кирдкох ? Возвращайся и сравняй с землёй все оставшиеся замки, тогда ты сможешь быть удостоенным чести видеть наш императорский лик. Рукн-эд-Дин вынужден был вернуться, и вскоре после пересечения реки Оксус его эскорт, вынудив его слезть с коня под предлогом отдыха, зарезал его своими мечами. Мангу-хан был решительно настроен на истребление всей расы исмаилитов и приказы об этом уже достигли Хулагу, который только и ждал их исполнения до тех пор, пока не сдастся Кирдкох. Поскольку защитники этой крепости продолжали сопротивляться, он не рискнул ждать и дальше. Приказы о повальном истреблении были отданы и двенадцать тысяч исмаилитов пали их жертвами. Всё было просто. Где бы, не встречали членов секты, ему без всякого суда приказывали встать на колени, и его голова немедленно катилась с плеч. Хулагу послал одного из своих визирей в Касвин, где жила семья Рукн-эд-Дина, и все были казнены, кроме двух женщин, которых отправили, чтобы утолить жажду мести принцессы Булган Халун, чей отец Джагатай погиб от кинжалов ассасинов. Власти исмаилитов в Персии пришёл конец. Халифат, уничтожение которого было их главной целью, был так же в процессе крушения, а могущество монголов распространилось на всю страну. Армия монголов не преуспела в захвате исмаилитских крепостей в Сирии, но по прошествии четырнадцати лет то, чего они не смогли добиться, завершил великий Бейбарс, мамелюк, ставший султаном Египта. Он упразднил все опорные пункты ассасинов в сирийских горах и уничтожил их власть. Так закончилась история самой опасной и самой странной восточной секты.

-Интересная история, - задумчиво протянула Сара.

-Но самое интересное, что остатки этой секты существуют и сейчас, в вашем времени. В Персии и Сирии. Но теперь, это всего лишь одна из разновидностей теологических ересей в исламе.

-Сейчас ?- растеряно переспросила Сара.

-А что тебя удивляет ? Существует же до сих пор иудаизм в том его виде, какой практиковали в моё время. Вы называете их ортодоксами. Конечно, изменения, безусловно, есть. Но с годами меняется даже камень.

-Это верно, с годами всё меняется, - вздохнула женщина. – Выходит, нам остался последний рассказ ?

-Ты не хочешь больше слушать, или куда-то спешишь ?- не понял маг.

-Нет. Я не хочу, чтобы вы погибли, - тихо призналась Сара.

-Думаешь, если я не стану завершать свой рассказ, то никогда не погибну ?- грустно рассмеялся Мосаул. – Это не восточные нравоучения. Это быль. И от того, завершу я своё повествование или нет, ничего не изменится. Я всё равно рано или поздно исчезну. Ход времени, это единственное, что никто не в силах изменить.

-Восточные нравоучения ? А это ещё что такое ?- быстро спросила Сара, привыкшая вычленять из любого разговора только то, что нужно ей.

-Ты не слышала ?

-Нет. Впервые слышу это название.

-Так франки называли сказки Шахерезады, или то, что вы привыкли называть сказками тысячи и одной ночи. Только не говори мне, что, и их ты не читала.

-Давно, ещё в юности, - смутилась Сара.

-Удивительно. А ведь в этих сказках упоминаются те, кто жил в Аравии на самом деле. Гарун-ар-Рашид, например. В них так же упоминается один из библейских городов. Догадываешься, о каком городе речь ?

-Понятия не имею, - откровенно призналась Сара, чувствуя, что краснеет от стыда.

-Город тысячи колонн, Ирам, Вабар, Убар. Упоминание об этом городе есть в Коране, сказках тысячи и одной ночи, описаниях походов Александра Македонского. По легенде, он был основан праправнуками Ноя. Но так же, как в Содоме, Гоморре, и Баб-Или, жители этого города стали придаваться самым тяжким грехам, и за это, был занесён песком. Это место, ты знаешь как пустыню Руб-эль-Хали, которая лежит на территориях нынешних Аравии, Омана, Йемена и арабских эмиратов. А гибель города предрёк пророк Гуд. Я уже упоминал в своём рассказе царицу Савскую, и говорил, что по одной легенде, она сама уничтожила свой город, а по другой, это была кара всевышнего. Неужели ты никогда не слышала об этом ? Ведь все эти легенды, можно назвать азами для тех, кто изучает науку, особенно такую, как история. Хотя, если учесть все ваши реалии, то я, возможно, слишком много требую. Вас теперь учат совершенно не так.

-Господи, нет. Я впервые слышу обо всём этом. Удивительно, но я, похоже, слишком увлеклась своей непосредственной работой. А что это за Баб-Или ?- решительно спросила она, решив до конца испить чашу унижения.

– И что значит, учат не так ?

-Баб-Или, Врата бога. Так когда-то назывался Вавилон, - вздохнул маг.

– Это название пришло много позднее. Так его стали называть христианские купцы, не сумевшие правильно выговорить название города. Нас учили от истока. Когда желавший получить образование, начинал своё обучение с самого начала, изучая языки, и основы, базу наук. Но мы слишком увлеклись

разговором. Силы покидают меня, так что, давай, не будем терять времени больше, чем нужно. Ты готова слушать дальше ?

-Но вы не пропадёте вместе с последними словами ?

-Думаю, нет. Ты успеешь ещё задать мне несколько вопросов, - ответил маг, и в голосе его Сара расслышала усталую усмешку. *

*

*

Купцы наши, возвращаясь из восточных земель, привозят странные известия. Что там, за горами, идёт очередная, жестокая война, и ведут её, странные, дикие люди. Обычаи их удивительны и непривычны, а сами они выглядят странно. Не высокие, с круглыми жёлтыми лицами, и крепкими, сильными телами. Но это не жители Поднебесной империи, хотя и похожи на них. Вот один из таких рассказов. Люди эти, то есть монголы, более повинуются владыкам своим, чем любые другие народы. Словопреступления между ними бывают очень редко, драки же и ссоры, практически никогда. Там нет разбойников и воров, потому на повозках, в которых они живут, и хранят свои ценные вещи нет ни замков, ни запоров. Если теряется какой-нибудь скот, то всякий, кто найдёт его, либо отпускает животное, либо отводит к тем людям, которые знают, чья это скотина. Они довольно выносливы. Когда у них нет еды, голодая по нескольку дней, они не выражают нетерпения, но поют и играют, как будто хорошо поели. Они спокойно выносят, и лютую стужу, и чрезмерный зной. Люди эти не изнежены. Они не завидуют друг другу, и среди них практически не бывает тяжб. Никто не презирает другого, но помогает и поддерживает, если в том весть необходимость. Женщины их целомудренны, и о бесстыдстве их ничего не слышно. Но монголы эти весьма горды по сравнению с другими народами и всех презирают, мало того, считают другие народы ниже себя, не зависимо от того, знатный это человек, или простолюдин. По сравнению с другими людьми, они очень вспыльчивы и раздражительны. Говоря с инородцем, они почти никогда не говорят правды. Вначале разговора, они льстивы, а под конец, жалят словно скорпионы. Они полны обмана и коварства, и если могут, стараются обойти всех хитростью. Любое зло, которое они хотят причинить другим, они удивительно ловко скрывают, чтобы человек не мог защитить себя. Они алчны и скупы, и очень скупые дарители. Убийство инородца, они считают пустяком. Пищу их составляет всё, что можно разжевать. Едят они собак, лис, волков и лошадей, а в случае нужды, могут использовать и человечину. Когда они воевали против китайского города, где прибывал сам император, осаждали так его так долго, что у самих монголов вышли все припасы. И когда у них вовсе не осталось пищи, они брали для еды одного из десяти человек. Скатертей и салфеток у них нет. Как нет хлеба, овощей, и зелени. Они пачкают руки жиром от мяса, а когда поедят, то вытирают их о свои сапоги

или о траву. Более богатые имеют какие-то суконки, которыми вытирают руки после еды. Пищу нарезает старший в семье, и раздаёт каждому. Одному больше, другому меньше, сообразно с тем, кого они больше хотят почтить. Посуду они не моют вообще. У них считается грехом, если пропадёт что-то из пищи или питья. Одежду свою они не стирают. Пьют в основном молоко в огромных количествах. Вина, пива и мёду у них вообще нет, если только они не захватят его в набеге или не выменяют при торге. Они варят просо с водою или молоком, размельчая его на столько, что кашу эту можно пить, а не есть. Каждый из них пьёт поутру чашку или две такой каши, а днём не едят вообще. Вечером каждому даётся немного мяса, и мясной похлёбки. Летом же, они едят мясо, которое смогут добыть на охоте. У них есть закон, убивать каждого мужчину или женщину, которых застанут в явном прелюбодеянии. Так же, если девица с кем-то предастся блуду, они убивают мужчину и женщину. Если кто-нибудь будет, застигнут на их земле за грабежом или воровством, то его убивают без всякого сожаления. Если кто-то оскорбляет того, кто старше по положению, то виновного подвергают бичеванию. Нет никакого различия между сыном от наложницы и сыном от жены. Но отец даёт каждому только то, что сам захочет. Если это сын князя, то он может стать князем, даже если мать его была наложницей. Если монгол имеет много жён, то каждая из них сама по себе имеет своё жилище и своё хозяйство. Муж их ест, пьёт и спит с каждой по очереди. Но среди них есть старшая, с которой он проводит больше времени. Мужчины занимаются тем, что пасут скот и изготавливают оружие. Они постоянно упражняются в стрельбе, и все они, от мала до велика отличные стрелки. Дети их, в два, три года от роду начинают ездить верхом и учатся управлять лошадьми и стрелять из лука. Лук им даётся сообразно их возрасту и силе. Девушки и женщины ездят верхом и сидят в сёдлах как мужчины. И как мужчины пускают стрелы. Ездить они могут долго и упорно. Стремена у них короткие, а лошадей своих они старательно берегут. Одежду, обувь, и другие вещи они делают в основном из кожи и шерсти. В повозки свои они запрягают вьючных лошадей и верблюдов, и делают это женщины. Все женщины монголов носят штаны и во многом подражают своим мужчинам. Купцы говорят, что народ этот очень воинственный, и сила их велика. Говорят, что взгляды из правителей направлены в сторону наших земель. Аллах да спасёт нас от новой беды. Земля наша и так перенесла столько страданий, что иногда, кажется, будто пустыня стала красной от крови человеческой. Не знаю, что ещё добавить. Нам остаётся только молиться и уповать на милость всевышнего, ибо воинов, подобных Нур-ад-Дину и Саладину, больше нет, и защитить нас некому. А тут ещё, проклятый франк, король Людовик собрал своих рыцарей в очередной поход, и пытался высадиться в Тунисе, под стенами Карфагена. Но Аллах не оставил своих детей в беде. Едва ступив на землю мусульман, король

франков тяжело заболел, и вскоре скончался. Смерть его расстроила планы железных псов, заставив их вернуться обратно в свои земли. Всевышний в мудрости своей наслал кару на проклятого франка и позволил нам вздохнуть свободно. Теперь, у наших правителей, да продлит он их годы, смогут собрать армии и приготовиться к нашествию восточных степных дикарей. Ибо слухи, приносимые купцами из тех стран, с каждым часом всё страшнее и непонятнее. Ведь никто не понимает, чего именно добиваются эти степняки. *

*

*

Осев на берегу понт эвкинского33, я Гильом Тирский, проживший на свете более полутора сотен лет и по воле господа нашего увидевший своими глазами почти все события, произошедшие в Святой Земле, услышал очередную странную новость. Что Французский король Людовик девятый, по прозвищу Святой, решил предпринять новый поход на Левант, чтобы в очередной раз попытаться вернуть святой город в лоно матери нашей, святой христианской церкви. И хотя годы его уже велики, но сердце Святого короля, всё ещё есть сердце рыцаря креста. Его вера в Бога и решимость закончить начатое дело есть не что иное, как верность данному слову, данному перед святым Крестом. Закончив укрепление латинских городов, король Людовик Святой, согласившись с уговорами своих советников, в году тысяча двести пятьдесят четвёртом вернулся в родную Францию, где вновь посвятил себя заботам об укреплении королевства. Каждый шаг его был направлен на усиление власти и процветание страны. Так продолжалось до тысяча двести шестьдесят седьмого года, когда король, убедившись, что дела в королевстве идут хорошо, неожиданно принял решение вновь возложить на себя крест. Это случилось сразу после праздника Пасхи, когда король, прослушав мессу, взял с постамента фрагмент истинного креста, и вместе с тремя сыновьями объявил о новом походе. Я, Гильом Тирский, считаю своим долгом признать, что советовавшие королю сделать это, совершили смертный грех. Физически, король был на столько слаб, что не мог самостоятельно сесть в седло, ни ехать верхом. На столько слаб, что его пришлось нести на руках из дома графа д`Осера, до аббатства францисканцев. Останься он во Франции, он прожил бы дольше и сделал бы ещё много добра. Не стану пытаться описывать все лишения, которые выпали на долю кроткого короля и его воинства, ведь самого меня рядом с ними не было. Но точно знаю, что, едва высадившись на берег в Тунисе, у крепости Карфаген, он тут же стал жертвой желудочной лихорадки, а его старший сын, Филипп, слёг с приступом малярии. Из последних сил, король составил для сына письмо, копию которого мне удалось добыть с огромным трудом. Вот, что он завещал: 33

Понт эвкинский – чёрное море.

-Мой дорогой сын, первым делом я должен научить тебя посвящать своё сердце любви к Богу. Ибо без неё никто не может быть спасён. Уберегай себя от любых поступков, которые могут огорчить Господа, то есть, от смертных грехов. Вместо того, чтобы совершить столь ужасный поступок, ты должен быть готов перенести любые страдания. Если Бог подвергает тебя превратностям судьбы, принимай их терпеливо и благодари за них Спасителя нашего. Понимай, что заслужил их и надейся, что они послужат тебе на пользу. Если же, с другой стороны, Бог посылает тебе преуспевание, покорно благодари Его, чтобы ты не стал хуже от гордости, и, во всяком случае, такое благословение послужит тебе на пользу. Ибо мы не должны использовать Божьи дары для того, чтобы противостоять Ему. Почаще ходи к исповеди и выбери в исповедники мудрого и праведного человека, который знает, как учить тебя тому, что ты должен и чего не должен. Всегда веди себя так, чтобы и твой исповедник, и твои друзья не боялись укорить тебя, когда ты действовал неправильно. Почтительно и истово слушай службы в святой церкви, не отвлекайся на разговоры. Путь молитва к Богу будет в твоём сердце и на губах, и больше всего во время мессы в момент причастия. Пусть сердце твоё будет полно заботы и жалости к бедным, несчастным и страдающим. Утешай их и помогай всем, что в твоих силах. Утверждай добрые обычаи в своих владениях и избавляйся от плохих. Не будь алчным в требованиях к своим подданным и не возлагай на них тяжёлые налоги, за исключением случаев крайней необходимости. Если на сердце твоём лежит печаль, или какая-то тяжесть, поговори о ней со своим исповедником или каким-нибудь мудрым человеком. И пусть речь его отличается простотой и прямотой. И тогда тебе легче будет переносить своё беспокойство… Всё, о чём писал благочестивый король, было пронизано любовью к господу нашему. И все советы его к сыну, звучали как призыв к благочестию. После празднования дня святого апостола Варфоломея в год от Рождества Христова Господа нашего тысяча двести семидесятый, добрый король Людовик ушёл из этого мира. Его останки были уложены в гроб, доставлены во Францию и упокоились в храме Дени, в том месте, которое он сам выбрал для своего погребения. Понимая, что без него, как без главенствующего короля, первым принявшего крест, не смогут ничего сделать, сеньоры приняли решение вернуться с войсками обратно. Рыцари и пехота вновь погрузились на корабли и, спустив в знак великой скорби флаги и штандарты, отправились обратно. Каждый из них, не пряча своих слез, смотрел на удаляющуюся землю, которая так и не стала для них землёй истинной веры и благочестия. Так закончился, едва начавшись последний, восьмой крестовый поход. Короли и знатные сеньоры ещё долго грызли друг другу глотки, ради обладания короной Иерусалима, но любому, трезвомыслящему человеку уже было понятно, что дни латинских государств на ближнем востоке сочтены.

Сирия и Египет вновь объединились, и теперь, падение этих государств, было только делом времени. А тем временем, к Святой земле приближались орды диких степняков, решивших подмять под себя весь мир, от моря до моря. *

*

*

-Эти дикари и сюда добрались, - вздохнула Сара.

-Конечно, разве ты не знала ?

-Знала, потому и говорю, - устало ответила женщина. – Мечта Чингисхана, империя от моря до моря. И он её почти воплотил в жизнь. Но согласитесь, не соверши крестоносцы непростительной ошибки, и союз франков с монголами вполне мог бы состояться. Думаю, мусульманам в этом случае пришлось бы туго.

-Но франки сделали это, и случилось то, что случилось, - вздохнул маг.

– Впрочем, я не думаю, что монголам очень уж нужен был этот союз. Они просто хотели выиграть время, и разбить их поодиночке. Монгольские правители оказались толковыми вояками. Недаром они сумели покорить полмира. Как видишь, в своей заносчивости франки умудрились испортить себе игру даже здесь.

-Вы всё никак не можете успокоиться ?- вздохнула Сара. – Поймите, наконец, всех тех, с кем вам пришлось когда-то столкнуться, давно уже нет в живых. Даже памяти об их именах не осталось.

-Зато есть моя память, - мрачно ответил маг. – И мне никогда не забыть того, что эти твари сделали с моим племенем. Много лет подряд, закрывая глаза, я видел растерзанные тела моих близких. Тех, кого я так любил и за кого готов был отдать свою жизнь. Но боги решили по-своему. Они забрали их жизни, оставив мою. За что ? Почему ? Ответа на эти вопросы у меня нет. Да они и не нужны. Стоя на коленях в кровавом песке, я молил богов забрать мою жизнь взамен жизней моих детей, но они не ответили. И тогда, я проклял богов, став на несколько лет ужасом всех франков. Ужасом пустыни, от которого шарахались все, кто хоть раз слышал моё имя.

-Как это ?- сжавшись от страха в комок спросила Сара. Ей было по-настоящему страшно. Голос мага звучал тихо и безжизненно, но ненависть, сквозившая в каждом слове, заставляла всё её существо сжиматься и искать убежища от этого человека. Каждое его слово, словно кислота, разъедала её мозг, оставляя в нём неизгладимый след. И это пугало женщину до смерти.

-Я и мои воины прошли всю святую землю от края до края. С юга на север и с запада на восток. И везде, где нам попадались франки, мы убивали их. Быстро, безжалостно, беспощадно. Мы брали только то, что было нам нужно в дороге, не обременяя себя лишним скарбом. Всё остальное, придавалось огню. Нам было всё равно, кто это был. Мужчины, женщины, воины, крестьяне. Мы убивали всех. Единственное, чего мы никогда не делали, это не опускались до пыток. Вырезав поселение или караван, мы брали только необходимое, и шли дальше.

-И вас не пытались остановить ?- не верящим тоном спросила Сара.

-Более того. За голову каждого из нас была назначена награда, но получить её было не так просто. Мы старательно изучали своего врага. Его тактику и привычки. Так, например, уходя от погони, мы бросали на дорогу заострённые гвозди, скрученные так, чтобы при любом падении они вставали остриём вверх. Кони франков были очень тяжёлыми, и, разогнавшись, не могли быстро остановиться. Очень часто мы заводили франков в зыбучие пески, пользуясь тем, что они не знали пустыни. Так же они вязли в обычном песке, тогда как арабские скакуны, привычные к пескам, сами легко находили дорогу по барханам. Против нас даже пытались нанять ассасинов, но мы оказались хитрее. Ведь на нашей стороне были не только сила и злость, а ещё и моя магия. Каждый вечер я проводил ритуал гадания, доводя себя почти до изнеможения, но каждое утро я точно знал, где нам искать врага, и где готовиться засада. Мне не было больше смысла сохранять силы, и я отдавал их щедро. Без остатка, черпая новую силу в ненависти. Единственное, чего я не позволял себе, так это обращения к тёмным силам.

-Неужели даже мысли такой не возникало ? Я бы не удержалась, честно призналась Сара, едва веря собственным ушам.

-Преодолеть этот соблазн было не просто, - вздохнул маг. – Но удерживало меня только то, что там, за гранью, меня ждали мои близкие, и однажды преступив запрет, я уже никогда не встречусь с ними.

-Но ведь хотелось ?- не унималась Сара.

-Ты даже не представляешь, как мне хотелось это сделать. Как хотелось пустить в ход всё, что было мне завещано предками и стереть с лица земли всё это подлое племя. Уничтожить, вместе с их городами, церквями и замками.

-Думаете, у вас получилось бы ?

-Не сомневаюсь. Наслать ураган, потоп, или вызвать землетрясение не так сложно, если знаешь, к каким силам нужно обратиться. А особенно, когда тебя поддерживают тёмные силы.

-Вы это сейчас серьёзно ? Про тёмные силы ?- растеряно пролепетала Сара.

-Конечно. Запомни. Там, где есть боль, обида, отчаяние, всегда появляется тот, кто захочет использовать тебя в своих целях. Тёмные никогда не пропустят такой удачи. Но если ты смогла устоять, они отступят, и тогда, твои планы исполнятся. Знаешь, откуда пошло высказывание, что месть, это холодное блюдо ?

-Нет. Откуда ?

-Именно от магов. От тех, кто сам сталкивался с этим, и точно знает, чем грозит любому человеку такая встреча.

-Вот только не говорите, что ко мне придёт мужчина мрачной красоты и начнёт предлагать богатства в обмен на душу, - фыркнула женщина.

-Нет. Им нет необходимости приходить, - грустно усмехнулся маг. – Достаточно просто в нужный момент подкинуть тебе ошибочную идею,

подтолкнуть к необдуманному шагу, а остальное, ты сделаешь сама. Старательно и быстро. Тем самым, погубив сама себя.

-И что же делать ?- насторожено спросила она.

-Ждать. Должно пройти время, и когда твоя боль притупится, а гнев уляжется, думать. Боль и гнев, плохие советчики, а мстить нужно с холодным рассудком. Только так ты сможешь сделать то, что хочешь, и не потерять главное. Душу.

-Что-то вы меня совсем запутали, - растеряно пожаловалась Сара. – То вы говорите, что были самым передовым племенем своего времени, а то рассказываете мне какие-то религиозные страшилки.

-Я рассказываю тебе то, что есть на самом деле, даже сейчас, в твоём времени. Но, похоже, я напрасно трачу силы. В своём неверии ты готова отрицать даже очевидное.

-Вы это о чём ?- мрачно поинтересовалась Сара, готовясь вступить в очередной спор.

-О том, что даже сейчас, в вашем времени, поддавшись минутному порыву, ты рискуешь потерять самое дорогое, - вздохнул маг.

-Ну, о гневе божьем я не раз слышала, - нехотя согласилась Сара. – Только всегда считала, что это страшилки для верующих. Я всегда верила только в науку и человеческий разум. Религия, это не для меня.

-Я почему-то не удивлён, - усмехнулся маг. – Такие как ты, всегда идут напролом, считая своё мнение самым правильным, только потому, что оно основано на обрывках каких-то знаний. Но при этом, вы и понятия не имеете, насколько эти ваш познания слабы и поверхностны. А самое неприятное, что вы не хотите слушать доводов разума. Вас бесполезно останавливать и указывать на опасность. Вы не поверите в то, что палка это палка, пока не получите ею по голове.

-Судя по вашим высказываниям, служителей науки вы тоже не особо жалуете, - фыркнула в ответ Сара. – Только ни как не пойму, что они-то вам сделали ?

-Служители науки ?- иронично переспросил маг. – Скорее, служители собственного я. Всё, чего вы хотите, это доказать всему миру, что чего-то стоите. Что ваши дела и вправду имеют значение. А на самом деле, любой из вас, просто пустое место. Ваша забота, это получение званий, по которым вы и вам подобные оцениваете свою работу.

-Господи, а это-то откуда вам известно ?- растеряно охнула Сара.

-Твои мысли, - коротко пояснил маг. – Держа в руках мой камень духа, ты буквально мечтала о звании. Это были первые мысли, которые, я от тебя услышал. Тебя не интересовала находка, не привлекала резьба на ларце, тебе даже было не интересно, что за камень у тебя в руках. Главное, звание.

-А что плохого в признании твоих заслуг ?- возмутилась женщина. – Звание, это признание того, что человек внёс в науку свой вклад. Так что в этом плохого ?

-А разве так важно, кто и сколько внёс в развитие науки ? Разве сама наука не важнее ?- рассмеялся маг. – В наше время, званий и титулов для

посвятивших свою жизнь науке не было. Было только имя человека, который что-то сделал. Всё остальное, было для нас не важно. Те, кому была важна наука сама по себе, не задумываясь, шли на риск, только чтобы доказать истину.

-Интересно. Вы всё время повторяете эту фразу, всё остальное не важно. Это у вас присказка такая ? Или просто привычка ?

-Это простая истина. В любом деле есть что-то основное, которого и следует придерживаться, а всё остальное, второстепенно. Оно может подождать.

-Но ведь очень часто бывает так, что главное, зависит именно от второстепенного. И без него, не может существовать. Разве вы никогда не слышали, что всё великое состоит из мелочей ?

-Слышал. Но если великое складывается из мелочей, то это уже не мелочи.

-Возможно, - задумчиво протянула Сара, не ожидавшая от мага такой прыти. – Похоже, вам знакомы не только точные науки, но и философия.

-Конечно, ведь это один из способов познания мира вокруг.

-Это хорошо, - тихо вздохнула женщина, задумавшись о чём-то своём.

-Что-то не так ?- чутко отреагировал на её вздох Мосаул.

-Не знаю. Я вдруг поняла, что ваш рассказ почти закончился. И мне стало грустно.

-Да, я почти закончил. Остался последний рассказ, который поставит точку в моём повествовании, и я смогу отпустить своих помощников. Нам останется только попрощаться, и ты снова сможешь вернуться в свою жизнь.

-Последний рассказ ?- переспросила Сара. – И больше мы никогда не встретимся ?

-Нет.

-И не будет больше рассказов ?

-Я же говорил, нет. Всё закончится, и я уйду туда, куда давно должен был уйти.

-Жаль, - в очередной раз вздохнула она.

-Чего тебе жаль ?- не понял маг.

-Что вы уйдете, и мы больше не увидимся.

-А разве мы встречались ?- усмехнулся маг. – Нет, ты жалеешь не об этом.

-А о чём тогда по-вашему я могу жалеть ?- попыталась возмутиться Сара, но сама услышала в своих словах фальшь и замолчала.

-О том, что вместе со мной, уйдут знания, о которых ты можешь только мечтать. Не нужно обманывать. Это звучит глупо.

-Ну да, да. Вы как всегда правы. Я не хочу терять ваши знания. Это плохо ?

-Не знаю. Наверное, нет, - неожиданно легко согласился маг. – Просто для меня, как человека, это немного обидно. Как не крути, а я всё-таки человек. Даже не смотря на то, что моё тело давным-давно рассыпалось прахом, а сам я долги сотни лет просидел в этом камне. Странное чувство.

-Какое именно ?- не поняла Сара.

-Странно снова чувствовать себя живым человеком. Ведь знаю, что не жив, знаю, что нет тела, и даже знаю, что скоро уйду, а всё равно, осознаю себя человеком. Именно человеком, а не тем, кем я на самом деле сейчас являюсь. Даже духи, которых я вызываю, считают себя не чем иным, как обычными людьми.

-А разве это плохо ? Или не правильно ? Раз вы были рождены человеком, значит, и уйти должны, как человек. И не важно, что случилось между этими двумя точками, - с жаром возразила женщина. – Думаю, человек в любом случае должен считать себя человеком.

-Может быть, ты и права, - помолчав, ответил маг. – А теперь, давай закончим этот спор. Мне всё сложнее удерживать проход между мирами. Я должен отпустить тех, кого вызвал. Потерпи, это не на долго. Сара не успела ответить, в очередной раз, погрузившись в состояние, где нет ни верха, ни низа, где не было вообще ничего, кроме голосов рассказчиков, и странных картин давно минувшего. *

*

*

Тревожные вести доходят до нас из Хорезмского шахства. Странные, дикие воины вторглись на земли правоверных, захватывая все города подряд и сметая на своём пути все поселения. Каждые три дня из Хорезма приезжают гонцы, принося всё более странные и страшные вести. Монголы, под предводительством некоего Чингисхана, уже захватили почти все земли за Хазарским морем и неудержимым потоком рвутся в Сирийские земли. После взятия Багдада, для халифата, который просуществовал более шестисот, лет, настал последний час. Последний халиф был убит, а хан Хулагу объявил себя иль-ханом, что означает, звёздный хан. Он поклялся завоевать все земли ислама, словно мало нам было нашествия стальных псов, франков. Этот проклятый всевышним Хулагу обещал христианам Леванта вернуть все земли, которыми они когда-то обладали. Но ему нужно было только время. Захватив Персию и Месопотамию, он взял Халеб, а Дамаск, сдался монголам без боя. И теперь, когда война подошла к самым воротам Леванта, мы все ждём, чем закончатся эти заигрывания с тигром. Но Аллах снова явил нам своё чудо. Далеко на востоке, в Каракоруме, умер хан монголов Мунке. Хулагу, забрав половину своего войска, отправился на великий курултай, где должны были проводиться выборы нового хана, вождя всех монголов. Вторая часть его войска, под командованием Кет-Буга, должна продолжать эту войну. Решив продолжить дело своего хана, Кет-Буга отправил в Акру послов. Но главные враги всех мусульман, тамплиеры, которые были против союза с монголами, убили послов. Но эти франкские псы не знали, что для монголов нет большего оскорбления, чем убийство послов. Союз распался раньше, чем состоялся. Впечатлённый силой монголов и их умением воевать, папа Иннокентий четвёртый, ослеплённый собственной гордыней, решил одним

росчерком пера привести их в повиновение кресту. По его приказу, была составлена булла, которую папа отправил лично императору монголов. Вот что он писал: -Видя, что не только люди, но и неразумные твари, нет, сами элементы, составляющие мироздание, объединены неким внутренним законом, по способу духов небесных, которых создатель разделил на хоры в прочной стабильности мирного порядка, не без причины вынуждены мы выразить в весьма сильных выражениях наше изумление. Вы, как мы наслышаны, захватили множество стран, принадлежащих и христианам, и другим народам, разоряете и опустошаете их и с неослабевающей яростью продолжаете протягивать свои уничтожающие длани к дальним странам. Нарушая естественные связи, не щадите ни пол не возраст, разя всех без разбора карающим мечом. Поэтому мы, следую примеру короля мира и, желая, чтобы все люди жили в гармонии и в страхе Божьем, предостерегаем, просим и заклинаем вас на будущее воздержаться от нападений такого рода, и особенно от гонений на христиан. После стольких тяжких преступлений вам следует умиротвориться, приняв подобающую кару гнева Господня, который вы, несомненно, вызвали такими преступлениями. В вас не должен вселять смелость тот факт, что когда меч ваш разил других людей, всемогущий Господь до сего времени позволял разным народам склоняться перед вами. Когда-нибудь он воздержится от наказания за гордыню в этом мире, потому что, если люди откажутся смириться по собственной воле, он не только не станет откладывать наказание за грехи в этой жизни, но и отомстит в жизни будущей. По этой причине, мы сочли необходимым отправить к вам нашего возлюбленного сына Джованни дель Плано Карпини и его спутников, подателей этого письма, людей замечательных своим религиозным духом, добродетельных и обогащённых знанием священного Писания. Примите их с добром и отнеситесь с почестями, из почтения к Богу, как будто вы принимаете нас в их лицах. Обходитесь с ними честно в вопросах, которые они будут обсуждать с вами от нашего имени. Когда же вы будете иметь с ними плодотворную дискуссию относительно упомянутых выше дел, особенно тех, что, имеют отношение к миру, уведомьте нас через тех самых монахов, что подвигло вас уничтожать другие народы и каковы ваши намерения на будущее. Позаботьтесь, чтобы их путешествие к вам и обратная дорога были безопасными, так чтобы они могли вернуться к нам, когда пожелают. Лион, тринадцатое марта тысяча двести сорок пятого года. Хан монголов, Гуюк, не был впечатлён обвинениями папы. Собрав малый совет, он недолго совещался со своими приближёнными, и Иннокентий получил от него следующий ответ: -Мы, силою вечного неба, хан великого народа. Наш приказ. Эта версия послана великому папе, чтобы он её понял, на мусульманском языке. Петиция совета, имевшего место в землях императора,

была услышана от ваших посланцев. И если дойдёт до вас, тогда ты, который есть великий папа, приходи вместе со своими князьями сам к нашей особе, чтобы служить нам. В то самое время мы откроем вам все приказы Ясы. Ты так же сказал, что если я приму крещение, то это будет хорошо. Мы такую просьбу не поняли. Ты так же послал мне такие слова: -Я удивлён, что вы взяли всю землю венгров и христиан. Скажи нам, в чём их вина ? И эти твои слова мы тоже не поняли. Вечный Бог убил и уничтожил эти земли и эти народы, они не послушались ни Чингисхана, ни великого кагана, ни приказа Бога. Как и твои слова, они показали себя высокомерными и убили наших послов, которых мы отправили. Как может человек взять и убить по собственной воле, вопреки приказу Бога ? Хотя ты говоришь, что я должен стать дрожащим несторианином – христианином, поклоняться Богу и быть аскетом, каким образом ты знаешь, что Бог отпускает грехи и по своей благодати жалует милосердие ? Как можешь ты знать, что слова, которые ты произносишь, одобрены Богом ? Силою Бога все земли, начиная от тех, где восходит солнце и, кончая теми, где оно заходит, подчинены мне. Без приказа Бога так не могло быть. Нынче вы должны сказать чистосердечно; Мы станем вашими подданными, мы будем служить вам. Ты сам во главе королей, все без исключения, придите предложить нам службу и покорность. С этого времени мы будем считать вас покорившимися. И если вы не последуете приказу Бога и воспротивитесь нашим приказам, то станете моими врагами. Вот что вам следует знать. А если вы поступите иначе, то разве мы знаем, что будет, одному Богу известно. В последние дни джумада второго в году года шестьсот сорок четвёртого34. Печать. Мы, силой великого Тенгри35, хан великого монгольского народа – наш приказ. Если он дойдёт до людей, которые подчиняться, пусть они бояться его, ибо приказ этот означает жизнь или смерть любого, осмелившегося преступить его. Тем временем, Султан мамлюков Кутуз, собрав огромное войско, наголову разбил монголов в битве при Айн-Джалуте. Монголы вынуждены были оставить Сирию. Настало время торжества исламского мира. Сердца наши пели от радости, и все мусульмане во всех мечетях возносили хвалу всевышнему, благодаря его за случившееся чудо. Но полководец, которого благословляли все мусульмане Сирии, радовался своей победе не долго. Его собственный полководец, Бейбарс, прославивший себя победой над крестоносцами при Мансурахе, был мамлюком, выходцем из племени половцев. Убив своего хозяина, он провозгласил себя султаном Сирии и Египта, а с монголами у него были свои счёты. Захватив его в плен, совсем маленьким, монголы продали его в Египет, где, приняв истинную веру, он стал тем, кем стал. Для франков, он оказался настоящим воплощением Саладина, 34 35

3-11 ноября 1246 года. Тенгри – верховное божество неба у тюрко-монгольских народов.

поборника веры и справедливости. Став вождём джихада, Бейбарс проявил не малое рвение. Не смотря на постоянные угрозы со стороны монголов, он регулярно теснил франков, сужая полоску принадлежащей им земли. Но даже перед лицом такой опасности, между франками не было единства. Не смотря ни на что, эти бешеные гиены продолжали грызться между собой. Генуэзцы спорили с венецианцами, иоанниты с тамплиерами, и конца этой сваре не было видно. Бейбарс же, продолжал наносить свои удары. Под его натиском пали Арзуф и Цезарея, пала и тамплиерская твердыня, Сафед. Затем, пал порт паломников, Яффа, а затем, штурмом была взята Антиохия. Последними, он взял ещё несколько замков, прикрывавших Акру и Триполи, но смерть оборвала его победоносное шествие. Властью в Египте завладел новый султан. Калаун почувствовал себя достаточно сильным, чтобы продолжить дело Бейбарса. Взяв Маркибскую крепость, он захватил Триполи. У франков оставалась только Акра. Даже смерть Калауна не помогла им сохранить завоёванные земли. Его сын и наследник, аль-Ашраф Халиль продолжил дело, начатое отцом. Как следует, подготовив войска, он осадил Акру. И пока в крепости вершились великие деяния, в Ломбардии между гвельфами и гибеллинами вспыхнула ссора. Те лангобарды, что жили в Акре, тоже приняли в ней участие. Эти люди заключили договора и перемирия с мусульманами, чтобы они не мешали франкам сражаться друг с другом. Когда об этом услышал папа Николай четвёртый, он опечалился о судьбе христианства и Святой Земли и отправил двенадцать тысяч наёмников за море, чтобы помочь христианству на Святой Земле. Когда эти люди прибыли за море в Акру, они не сделали ничего хорошего, а только днями и ночами сидели в тавернах и во всяких местах, пользовавшихся дурной славой, грабили на улицах паломников и купцов и творили ещё много зла. Султан Вавилона, аль-Ашраф Халил, или как его называли франки, Мелот Сафераф, очень мудрый человек искусный в обращении с оружием и храбрый в бою, услышав об этом и узнав, об ужасных ссорах жителей Акры, созвал своих советников и, собрав парламент в Вавилоне, пожаловался, что договора часто нарушаются в ущерб ему и его народу. После долгих советов и споров, он собрал огромное войско и дошёл до города Акры, не встретив никакого сопротивления. Когда магистр тамплиеров, Гильом де Боже увидел это воинство, то понял, что падение Акры не за горами. И всё из-за распрей горожан. Он посоветовался со своими братьями о том, как можно восстановить мир, а потом вышел навстречу султану, чтобы выяснить, есть ли возможность восстановить мир. Эти двое, не были друзьями, но уважали друг друга, и потому, султан согласился восстановить перемирие, если каждый житель Акры выплатит ему один венецианский грош. Магистр возликовал и, покинув султана, собрал весь народ, которому прочёл проповедь в церкви святого Креста. Он сообщил, что благодаря

истовой молитве сумел убедить султана и тот согласился восстановить перемирие, если каждый житель Акры выплатит ему один венецианский грош. Тем самым, опасность будет ликвидирована и всё успокоится. Он посоветовал им обязательно так сделать, заявив, что ссоры горожан могут стать большим злом для города, чем султан. Но когда люди это услышали, они закричали в один голос, что он предал город и должен быть умерщвлён за это. Тогда магистр поспешно покинул церковь и, едва вырвавшись живым из рук горожан, отправился к султану, чтобы сообщить их ответ. Тогда султан, зная, что перессорившиеся горожане едва ли окажут серьёзное сопротивление, приказал ставить палатки и собирать осадные машины. Солдаты начали делать подкопы под стенами, и в течении сорока дней и ночей беспрерывно атаковали город огнём камнями и стрелами. Один франкский рыцарь рассказывал, что когда он пытался метнуть копьё, со стены, оно оказалось всё утыкано стрелами. Войско султана состояло из шестисот тысяч воинов и, было разделено на три части. Одна часть, осаждала город, вторая, стояла у ворот, готовясь сразиться с врагом, и третья обеспечивала обе части всем необходимым. Ворота города не закрывались, и не было часа, когда мусульмане не вели сражение с тамплиерами и другими рыцарями. Когда наступил сороковой день осады, а случилось это в году тысяча двести девяносто втором, в двадцатый день месяца мая, славный город Акра, цвет и гордость всех городов латинского востока, был взят. Люди из других городов, Яффы, Тира, Сидона и Аскалона, услышав эту новость, бросили свои пожитки и бежали на Кипр. Плачь и стоны, раздавались в каждом доме, на каждой улице, ибо христиане боялись приближения победителей. В бою за Акру, можно было решить, что на стороне правоверных сражались четыре элемента, из которых состоит всё сущее. Во-первых, воздух стал таким густым, тёмным и дымным, что пока один замок или дворец брали штурмом либо сжигали, этого не видели люди в других замках и бездействовали, пока их замок не подвергался нападению. Во-вторых, против города сражался огонь. Он пожирал город. Каждый дом, каждое строение горело, обжигая и нападавших, и защитников. Земля так же сражалась против Акры, поскольку впитывала кровь её жителей. Даже вода была против города. Всё происходило в месяце мае, когда море было неспокойно. Жители Акры бежали к нему, стремясь отплыть на Кипр. В какой-то момент, поднялся такой сильный шторм, что ни один корабль, ни большой, ни малый, не могли подойти к берегу, а когда отчаявшиеся жители бросались в воду, чтобы доплыть до кораблей, они тонули. Всё же, около тысячи человек спаслись на Кипре. Один почтенный человек, который был там, рассказывал, что более пятисот благородных дам, и девиц, дочери королей и князей, пришли на берег, когда город уже был готов пасть. Они принесли с собой все свои драгоценности, украшения из золота и драгоценных камней, стоимость которых была безмерно велика. Они громко кричали, предлагая проплывающим морякам все свои ценности и себя в

придачу, если только их отвезут на безопасный остров. Один моряк взял их на свой корабль и перевёз на Кипр со всеми пожитками и не взял с них ничего. Но кто был этот человек, откуда явился и куда уплыл, неведомо до сих пор. Как неведомо и название его корабля. В эти последние дни христианского гнёта, славой покрыли себя тамплиеры, сражавшиеся с храбростью обречённых. Они не сдавались, даже когда воины ислама ворвались в город. Бои на улицах продолжали несколько дней, но спасти Акру уже было невозможно. Падение Акры стало последней каплей. В течении месяца, крестоносные псы оставили крепости Бейрут, Тир и Сидон. Почти два века наша земля поливалась кровью и удобрялась плотью человеческой. Нет бога кроме Аллаха, и Мухаммед, пророк его. Да славится имя его во все века. Ибо не позволил Всевышний погубить нашу многострадальную землю, и избавил нас от засилья иноземцев. Как сказано в священной книге: -Клянусь ветрами, рассеивающими прах, и тучами, несущими бремя дождевой воды, и плавно скользящими по морям кораблями, и ангелами, распределяющими веления Аллаха, что обещанное вам истинно осуществится. Воистину, суд праведный грядёт. Славный город Иерусалим, трижды стал святым. Ибо в нём, стоят святыни мусульманские, христианские, и иудейские. Пусть так. Но земля это, была, и всегда будет нашей. Во имя Аллаха. Это было его решение, и его воля, и мы, последователи истинной веры оставим всё так, как указал нам Аллах великий и всемогущий. *

*

*

Едва голос летописца стих, как Сара, сделав глубокий вздох, громко спросила: -Где вы ? Мосаул, где вы ?

-Не кричи. Я ещё здесь, - послышался тихий ответ.

-Слава богу ! Я уж решила…- она осеклась, не решаясь договорить то, что думала.

-Решила, что я ушёл ?- закончил за неё маг. – Нет. Немного времени у нас ещё есть.

-Неужели и правда ничего нельзя сделать ?- с отчаяньем в голосе спросила женщина.

-Теперь уже нет. Я потратил все силы, открывая завесы миров и времени. Будь ты мужчиной, я бы с самого начала попробовал восстать, но боги были против меня. Что ж. Я с самого начала был готов к этому, и приму всё, что случиться, как должное.

-Выходит, своим любопытством я погубила вас ?- испугано спросила Сара.

-Выходит, так, - усмехнулся маг. - Не бойся. Я не стану проклинать тебя и тратить последние силы на то, чтобы покарать. Больше того, я даже благодарен тебе. Ты смогла прервать это бесконечное ожидание. Думаю, ещё

пара сотен лет, и моё существование закончилось бы само собой. Это была бы неприятная кончина. Только теперь, когда время моё на исходе, я понял, что устал от одиночества.

-Но что с вами будет после…

-После того, как уйду ? То же, что и со всеми. Я уйду туда, куда уходят все умершие. В общем-то, я давно уже должен был быть там. Но моё дело, тогда, казалось мне важнее всего. Даже важнее законов мироздания. Как видишь, я оказался не прав. Нельзя нарушать то, что предначертано свыше. Даже давно уже забытые боги нашли способ наказать гордеца.

-Значит, мы больше никогда не встретимся, и не сможем поговорить ?не унималась Сара.

-Встретимся ?- удивлённо переспросил маг. – А разве мы встречались ? Нет. Наши дороги больше не пересекутся. Ты будешь жить своей жизнью, а моя, давно уже закончилась. Так давно, что о тех временах остались только легенды. Не грусти. Всё когда-нибудь проходит. И хорошее, и плохое.

-Всё проходит, и это пройдёт, - ответила Сара фразой, по легенде, выбитой на кольце царя Соломона.

-Верно. Он был мудрецом, этот ваш царь, - улыбнулся маг.

-Вы знали его ?- моментально насторожилась Сара.

-Нет, но многое слышал. Он и его народ жили по своим правилам, а моё племя, всегда было обособленным. Но, даже не смотря на это, мы умели находить общий язык. Иногда я думаю, что Бог, существует, чтобы объединять людей, а религии, чтобы разъединять их. Это был мудрый царь. Он жил во времена, когда наше племя ещё только искало место сильного выхода магической энергией. Но слава его пережила его самого.

-Место выхода энергии ?- растеряно переспросила женщина.

-Да. По всей нашей земле разбросаны такие места, где магические силы человека многократно усиливаются, и больше всего, их находили именно там, где когда-то жило моё племя. А теперь, давай попрощаемся. Моё время истекло.

-И что должно случиться ?- осторожно спросила Сара.

-Для тебя, ничего. Ты очнёшься, и вернёшься к своей жизни, а я, просто исчезну. Навсегда, - ответил маг. Сара заметила, что с каждым словом голос мага звучит всё тише и тише, словно говорящий медленно отходит всё дальше. Вдруг, всё стихло, и она почувствовала, что может шевелиться. Ощущение чужого присутствия в мозгу пропало, а в уши ударил приглушённый гул голосов. Испугано притихнув, Сара сжалась в комок. Потом, осторожно пошевелив головой, она не удержалась, в голос застонав. Затёкшая шея отозвалась на это движение болью и резким покалыванием. Рядом с ней кто-то сдавленно охнул, и вскоре, Сара услышала, как несколько человек принялись тихо переговариваться. Осторожно открыв глаза, она попыталась осмотреться и сходу поняла, что оказалась на больничной койке.

-Вот ведь враль ! А говорил, что со мной всё в порядке, - подумала Сара, пытаясь сесть.

-Как вы себя чувствуете ?- быстро спросил врач, невысокого роста мужчина, заросший курчавыми чёрными волосами по самые глаза.

-Бывало лучше, - сварливо отозвалась Сара, одновременно пытаясь понять, что с ней произошло, и почему она вдруг оказалась в больничной палате.

-Вы помните, что произошло ? Последнее, что вы помните ?продолжал спрашивать врач.

-Я в лаборатории, вскрываю найденный ларец. Потом, темнота, и всё, подумав, осторожно ответила она. – Что со мной ? И почему меня положили в больницу ?

-Похоже, это просто переутомление, - с довольным видом кивнул доктор. – Вас нашли на полу вашей лаборатории. Без сознания. Вы лежали на спине, вытянувшись, словно по стойке смирно, сжимая в руках вот этот шар, добавил он, тыча пальцем в то, что увесистым булыжником продолжало давить Саре на живот. – Вот уже четыре дня вы не приходите в себя и не реагируете на раздражители. Опустив голову, она с удивлением поняла, что смотрит на тот самый алмаз, который находился в ларце.

-Выходит, я так и не выпустила его из рук ?- растерлась Сара.

-Мы пытались забрать его у вас, но вы с такой силой вцепились в эту стекляшку, что реанимационная бригада побоялась переломать вам пальцы. Так и привезли сюда, вместе с ним.

-Значит, теперь я могу отправиться домой ?- быстро спросила Сара, пытаясь бочком сползти с кровати.

-Не сегодня. Завтра утром, если всё будет в порядке, мы вас отпустим, решительно остановил её коротышка. Испустив страдальческий вздох, Сара покорно залезла в кровать и, устроившись поудобнее, задумчиво покачала камень. Теперь, это был единственный предмет, напоминавший ей о странном, можно сказать фантастическом приключении. Единственное доказательство того, что она действительно пережила эту необъяснимую встречу.

-Может, отложите его не на долго в сторону ?- миролюбиво спросила медсестра. – Устраивайтесь поуютнее, и попытайтесь уснуть.

-Я и так уже четыре дня сплю, - проворчала Сара.

-И вам что-нибудь снилось ?- с интересом спросила медсестра -Снилось.

-Интересное ?- продолжала допытываться девушка.

-Интересное, - грустно улыбнулась Сара. – Но самое обидное, что об этом никому не расскажешь.

-Почему ?

-Потому что, в это никто не поверит, - тихо вздохнула она.