сказка Волшебная книга. Русские народные сказки (ред. Скляр).pdf

МОРСКОЙ ЦАРЬ И ВАСИЛИСА ПРЕМУДРАЯ а тридевять земель, в тридесятом госу­ дарстве жили-были царь и царица; детей у них не было. Поехал как-то царь по чужим землям, по дальним странам, долго дома не бывал; а в это время царица родила сына, Ивана-царевича, а царь про то и не ведает. Вот стал царь подъезжать к своей земле, а день был жаркий-прежаркий! И напала на него жажда великая; все бы отдал, только бы воды испить! Осмотрелся царь кругом и ви­ дит невдалеке большое озеро; подъехал к озе­ ру, слез с коня, прилег на землю и прильнул к студеной воде. Тут царь морской и ухватил его за бороду.

— Пусти! — просит царь.

— Не пущу, не смей пить без моего ведома!

— Какой хочешь возьми откуп — только отпусти! — взмолился царь.

— Давай то, чего дома не знаешь. Задумался царь... Чего он дома не знает? Да ведь все знает, все ему ведомо, — и со­ гласился. Встал с земли, сел на коня и поехал восвояси. Приезжает царь домой, а царица встреча­ ет его с царевичем, радостная. Как узнал царь

З

про свое чадо, так и залился горькими сле­ зами. Рассказал царице, что с ним сталось, поплакали вместе, да ведь слезами дела не по­ правишь. Стали они жить по-старому; а царевич растет себе да растет, словно тесто на опаре — не по дням, а по часам, — и вырос большой. «Сколько ни держать при себе, — думает царь, — а отдавать все одно надобно!» Взял он Ивана-царевича за руку, привел к озеру.

— Поищи, — говорит, — здесь мой перс­ тень; я ненароком вчера обронил. Оставил царь царевича одного, а сам вер­ нулся домой. Стал царевич искать перстень, вдруг на­ встречу ему старушка.

— Куда идешь, Иван-царевич?

— Отвяжись, старая! И без тебя досадно.

— Ну, оставайся с Богом! — И пошла ста­ рушка в сторону. ...А Иван-царевич задумался: «За что об­ ругал я старуху? Ворочу-ка ее: старые люди хитры и догадливы! Авось что доброе ска­ жет». И стал ворочать старушку: — Воротись, бабушка, да прости мое сло­ во глупое! — говорит Иван-царевич. — С до­ сады я вымолвил: заставил меня отец перс­

тень искать, вот хожу-высматриваю, а перстня нет как нет!

— Не за перстнем ты здесь: отдал тебя отец морскому царю; заберет тебя царь морской в подводное царство. Горько заплакал Иван-царевич.

— Не тужи, Иван-царевич! — говорит ста­ рушка. — Только слушайся меня. Спрячься вон за тот куст смородины и притаись тихо­ хонько. Прилетят сюда двенадцать голубиц — всё красных девиц, а вслед за ними и трина­ дцатая. Станут они в озере купаться; а ты тем временем спрячь сорочку последней и до тех пор не отдавай, пока не подарит она тебе своего колечка. Если не сумеешь этого сде­ лать, погибнешь: у морского царя кругом дворца стоит частокол высокий, на каждом колу — по голове; лишь один порожний, смот­ ри, не попади на него! Поблагодарил Иван-царевич старушку, спря­ тался за смородиновый куст и стал ждать. Вот прилетают двенадцать голубиц; уда­ рились о сыру землю и обернулись красны­ ми девицами. Сбросили платья и пустились в озеро: играют, плещутся, смеются да пес­ ни поют. Вслед за ними прилетела и тринадцатая го­ лубица; обернулась красной девицей, сбро­

сила с белого тела сорочку и пошла купать­ ся. И была она всех пригожее, всех красивее! Долго не мог Иван-царевич отвести очей своих да припомнил, что говорила ему стару­ ха, — подкрался тихонько и унес сорочку. Вышли из воды красные девицы, хватилась тринадцатая — нет сорочки. Бросились все искать; искали, искали — не видать нигде.

— Улетайте домой, милые сестрицы; я са­ ма виновата, сама и отвечать буду. Сестрицы ударились о сыру землю, сдела­ лись голубицами, взмахнули крыльями и по­ летели прочь. Осталась одна девица, осмот­ релась кругом и промолвила: — Кто бы ты ни был таков, у кого моя со­ рочка, выходи: коли старый человек — бу­ дешь мне родной батюшка, коли средних лет — будешь братец любимый, коли ровня мне — будешь милый друг! Показался тут Иван-царевич. Подала она ему золотое колечко и говорит: — Ах, Иван-царевич! Что так долго не при­ ходил? Морской царь на тебя гневается. Вот дорога, что ведет в подводное царство, сту­ пай по ней смело! Там и меня найдешь; ведь я дочь морского царя, Василиса Премудрая. Обернулась Василиса Премудрая голубкой и улетела.

А Иван-царевич отправился в подводное царство. Видит он — и там свет такой же, как у нас; и там поля, и луга, и рощи зеленые, и солнышко греет. Как пришел он к морскому царю, закричал на него морской царь: — Что так долго не бывал? За вину твою вот тебе служба: есть у меня пустошь на три­ дцать верст и в длину и поперек — рвы, буе­ раки да каменья острые! Чтоб к завтрему было там как ладонь гладко, и была бы рожь посеяна, и выросла б к раннему утру так вы­ сока, чтобы в ней галка могла схорониться. Ну а если не сделаешь — голова твоя с плеч долой! Идет Иван-царевич от морского царя, сле­ зами обливается. Увидала его в окно из своего терема высокого Василиса Премуд­ рая и спрашивает: — Здравствуй, Иван-царевич! Что слезами обливаешься?

— Как же мне не плакать? — отвечает ца­ ревич. — Заставил меня царь морской за одну ночь сровнять рвы, буераки и каменья острые и засеять рожью, чтоб к утру она вы­ росла и могла в ней галка спрятаться.

— Это не беда, беда впереди будет. Ло­ жись лучше спать, утро вечера мудренее!

Лег спать Иван-царевич, а Василиса Пре­ мудрая вышла на крылечко и крикнула гром­ ким голосом: — Гей вы, слуги мои верные! Ровняйте-ка рвы глубокие, сносите каменья острые, за­ севайте рожью колосистою, чтоб к утру по­ спела. Проснулся на заре Иван-царевич, глянул — все готово: нет ни рвов, ни буераков, стоит поле как ладонь гладкое, и красуется на нем рожь — столь высока, что галка схоронится. Пошел он к морскому царю с докладом.

— Спасибо тебе, — говорит морской царь, — что сумел службу сослужить. Вот тебе другая работа: есть у меня триста скирдов, в каждом скирду по триста копен — все пшеница бело­ ярая; обмолоти мне к завтрему всю пшеницу чисто-начисто, до единого зернышка, но скир­ дов не ломай и снопов не разбивай. Если не сделаешь — голова твоя с плеч долой!

— Слушаю, ваше величество! — сказал Иванцаревич. Опять идет он по двору да слезами обли­ вается.

— О чем горько плачешь? — спрашивает его Василиса Премудрая.

— Как же мне не плакать? Приказал мне царь морской за одну ночь все скирды обмо­

лотить, зерна не обронить, а скирдов не ло­ мать и снопов не разбивать.

— Это не беда, беда впереди будет! Ложись-ка лучше спать — утро вечера муд­ ренее. Царевич лег спать, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и закричала громким го­ лосом: — Гей вы, муравьи ползучие! Сколько вас на белом свете ни есть — все ползите сюда и повыберите зерно из батюшкиных скирдов чисто-начисто. Поутру зовет морской царь Ивана-царевича: — Сослужил ли службу?

— Сослужил, ваше величество!

— Пойдем посмотрим. Пришли на гумно — все скирды стоят не­ тронуты, пришли в житницы — все закрома полнехоньки зерном.

— Ну, спасибо тебе! — сказал морской царь. — Сделай-ка мне еще церковь из чис­ того воску, чтобы к рассвету была готова; это будет твоя последняя служба. Идет Иван-царевич по двору и опять сле­ зами умывается.

— О чем горько плачешь? — спрашивает его из высокого терема Василиса Премудрая.

— Как же мне не плакать? Приказал мор­ ской царь за одну ночь сделать церковь из чистого воску.

— Ну, это еще не беда, беда впереди будет. Ложись-ка спать — утро вечера мудренее. Царевич лег спать, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и закричала громким го­ лосом: — Гей вы, пчелы работящие! Сколько вас на белом свете ни есть, все летите сюда и сле­ пите из чистого воску церковь Божию, чтоб к утру была готова. Встал поутру Иван-царевич, глянул — сто­ ит церковь из чистого воску, и пошел к мор­ скому царю с докладом.

— Спасибо тебе, Иван-царевич! Каких слуг у меня ни было, никто не сумел так угодить, как ты. Будь же за то моим наследником, вы­ бирай себе любую из тринадцати дочерей мо­ их в жены. Иван-царевич выбрал Василису Премудрую. Их тотчас обвенчали и на радостях пировали целых три дня. Много ли мало ли прошло времени, стос­ ковался Иван-царевич по своим родителям, захотелось ему на святую Русь.

— Что так грустен, Иван-царевич? — спра­ шивает его Василиса Премудрая.

— Взгрустнулось мне по отцу, по матери, захотелось на святую Русь.

— Вот это беда пришла! Если уйдем мы, морской царь разгневается, будет за нами по­ гоня великая, и предаст он нас смерти. Тут без хитрости не обойтись. Плюнула Василиса Премудрая в трех углах, заперла двери в своем тереме и побежала с Иваном-царевичем на святую Русь. На другой день ранехонько приходят послан­ ные от морского царя — молодых подымать, во дворец к царю звать. Стучатся те в двери: — Проснитеся, пробудитеся! Вас батюшка зовет.

— Еще рано, мы не выспались: приходите после! — отвечает одна слюнка. Ушли посланные, обождали час-другой и опять стучатся: — Хватит спать, пора вставать!

— Погодите немного: встанем, оденемся! — отвечает вторая слюнка. В третий раз приходят посланные: — Царь морской гневается, зачем так дол­ го они прохлаждаются.

— Сейчас будем! — отвечает третья слюнка. Подождали-подождали посланные и давай опять стучаться: нет отклика, нет отзыва! Вы­ ломали двери, а в тереме пусто.

Доложили царю, что молодые убежали; озлобился он и послал за ними погоню ве­ ликую. А Василиса Премудрая с Иваном-царевичем уже далеко! Скачут на резвых конях без остановки, без роздыху.

— Ну-ка, Иван-царевич, припади к сырой земле да послушай, нет ли погони от морско­ го царя? Иван-царевич соскочил с коня, припал ухом к сырой земле и говорит: — Слышу я людскую речь и конский топот!

— Это за нами погоня! — сказала Васили­ са Премудрая и тотчас обратила коней зеле­ ным лугом, Ивана-царевича — старым пасту­ хом, а сама сделалась овечкою. Наезжает погоня: — Эй, старичок! Не видал ли ты — не про­ скакал ли здесь добрый молодец с красной девицей?

— Нет, люди добрые, не видал, — отвеча­ ет Иван-царевич, — сорок лет, как пасу на этом месте, — ни одна птица мимо не пролетывала, ни один зверь мимо не прорыскивал! Воротилась погоня назад: — Ваше царское величество! Никого в пу­ ти не встретили, видали только: пастух овеч­ ку пасет.

— Что ж не схватили? Ведь это они бы­ ли! — закричал морской царь и послал но­ вую погоню. А Иван-царевич с Василисою Премудрою опять скачут на резвых конях.

— Ну-ка. Иван-царевич, припади к сырой земле да послушай, нет ли погони от морско­ го царя? Иван-царевич слез с коня, припал ухом к сырой земле и говорит: — Слышу я людскую речь и конский топот.

— Это за нами погоня! — сказала Васили­ са Премудрая и сделалась сама церковью, Ивана-царевича обратила стареньким попом, а лошадей — деревьями. Наезжает погоня: — Эй, батюшка! Не видал ли ты, не прохо­ дил ли здесь пастух с овечкою?

— Нет, люди добрые, не видал; сорок лет тружусь в этой церкви — ни одна птица мимо не пролетывала, ни один зверь мимо не прорыскивал. Повернула погоня назад: — Ваше царское величество! Нигде не на­ шли пастуха с овечкою; только в пути и виде­ ли, что церковь да попа-старика.

— Что же вы церковь не разломали, попа не схватили? Ведь это они и были! — закричал

морской царь, и сам поскакал за Иваном-царевичем и Василисой Премудрой. А они уж далеко уехали. Вот опять гово­ рит Василиса Премудрая: — Иван-царевич! Припади к сырой земле — не слыхать ли погони? Слез Иван-царевич с коня, припал ухом к сырой земле и говорит: — Слышу я людскую речь и конский топот пуще прежнего.

— Это сам царь за нами скачет. Оборотила Василиса Премудрая коней озе­ ром, Ивана-царевича — селезнем, а сама сде­ лалась уткою. Прискакал царь морской к озеру, тотчас догадался, кто таковы утка и селезень; уда­ рился о сыру землю и обернулся орлом. Хо­ чет орел убить их, да не тут-то было: что не разлетится сверху... вот-вот ударит селез­ ня, а селезень в воду нырнет; вот-вот ударит утку, а утка в воду нырнет! Бился, бился, так ничего и не смог сделать. Поскакал царь мор­ ской в свое подводное царство, а Василиса Премудрая с Иваном-царевичем поехали на святую Русь. Долго ли, коротко ли, приехали они в три­ десятое царство.

— Подожди меня в этом лесочке, — гово­ рит Иван-царевич Василисе Премудрой, — я пойду доложусь наперед отцу, матери.

— Забудешь ты меня, Иван-царевич!

— Нет, не забуду.

— Нет, Иван-царевич, позабудешь! Вспомни обо мне хоть тогда, как станут два голубка в окна биться! Пришел Иван-царевич во дворец; увидали его родители, бросились ему на шею и стали его целовать-миловать; на радостях позабыл Иван-царевич про Василису Премудрую. Живет он день и другой с отцом, с мате­ рью, а на третий задумал свататься к какойто королевне. А Василиса Премудрая пошла в город и нанялась к просвирне* в работницы. Ста­ ли просвиры готовить; она взяла два кусоч­ ка теста, слепила пару голубков и посадила в печь.

— Угадай, хозяюшка, что будет из этих го­ лубков?

— А что будет? Съедим их — вот и все!

— Нет, не угадала! *

Просвирня — женщина, от церкви приставленная печь просвиры — калачики.

Открыла Василиса Премудрая печь, отво­ рила окно — и в ту ж минуту голуби встре­ пенулись, полетели прямо во дворец и нача­ ли биться в окна. Сколько прислуга царская ни старалась, ничем не могла отогнать их прочь. Тут только Иван-царевич и вспомнил про Василису Премудрую, послал он гонцов во все концы расспрашивать да разыскивать и на­ шел ее у просвирни; взял за руки белые, це­ ловал в уста сахарные, привел к отцу, к ма­ тери, и стали все вместе жить-поживать да добра наживать.

ВОЛШЕБНОЕ КОЛЬЦО некотором царстве, в некотором государ­ стве жил старик со старухой, и был у них сын Мартынка. Старик всю жизнь охотился, бил зверя и птицу, тем и сам кормился, и се­ мью кормил. Да вот заболел он и помер. Остал­ ся Мартынка с матерью, потужили-поплакали, да делать нечего: мертвого назад не воро­ тишь. За неделю съели они весь хлеб, что в за­ пасе был. Видит старуха, что больше есть нечего, на­ до за денежки приниматься — старик оставил

В

им двести рублей. Отсчитала она сто рублей и говорит сыну: — Ну, Мартынка, вот тебе сто целковиков, пойди попроси у соседей лошадь, поезжай в го­ род да закупи хлеба. Авось как-нибудь зиму переживем, а весной станем работу искать. Мартынка выпросил телегу с лошадью и по­ ехал в город. Едет он мимо мясных лавок — шум, брань, толпа народу. Что такое? А то мясники охотничью собаку привязали к стол­ бу и бьют ее палками — собака рвется, виз­ жит, огрызается... Мартынка подбежал к тем мясникам и спрашивает: — Братцы, за что вы бедного пса так бьете немилостиво?

— Да как его, проклятого, не бить, — от­ вечают мясники, — когда он целую тушу го­ вядины испортил!

— Полно, братцы! Не бейте его, лучше про­ дайте мне.

— Пожалуй, купи, — шутит один мужик. — Давай сто рублей. Мартынка отдал мясникам сотню, а соба­ ку отвязал и взял с собой. Пес начал к нему ласкаться, хвостом так и вертит: понимает, значит, кто его от смерти спас. Вот приезжает Мартынка домой, мать тот­ час стала спрашивать:

— Что купил, сынок?

— Купил себе первое счастье.

— Что ты завираешься! Какое там счастье?

— А вот он, Журка! — И показывает ей собаку.

— А больше ничего не купил?

— Коли б деньги остались, может, и купил бы, только вся сотня за собаку пошла. Старуха заругалась.

— Нам, — говорит, — самим есть нечего, нынче последние поскребушки по закромам собрала да лепешку испекла, а завтра и того не будет! На другой день вытащила старуха еще сто рублей, отдает Мартынке и наказывает: — На, сынок! Поезжай в город, купи хле­ ба, а задаром денег не бросай. Приехал Мартынка в город, стал ходить по улицам да присматриваться, и попался ему на глаза злой мальчишка: поймал он кота, заце­ пил веревкой за шею и тащит на реку.

— Постой! — закричал Мартынка. — Куда Ваську тащишь?

— Хочу его утопить, проклятого!

— За какую провинность?

- Со стола пирог стянул.

— Не топи его, лучше продай мне.

— Пожалуй, купи. Давай сто рублей.

Мартынка не стал долго раздумывать, вытащил деньги и отдал мальчику, а кота поса­ дил в мешок и повез домой.

— Что купил, сынок? — спрашивает его мать.

— Кота Ваську.

— А больше ничего не купил?

— Коли б деньги остались, может, и купил бы еще что-нибудь.

— Ах ты, дурак этакой! — закричала на не­ го старуха. — Ступай же из дому вон, ищи себе хлеба по чужим людям! Пошел Мартынка в соседнее село искать работу. Идет дорогою, а следом за ним Журка с Васькой бегут. Навстречу ему поп: — Куда идешь?

— Иду в батраки наниматься.

— Ступай ко мне. Кто у меня прослужит три года, того не обижу. Мартынка согласился и без устали три ле­ та и три зимы на попа работал. Пришел срок расплаты, зовет его хозяин: — Ну, Мартынка, иди — получай за свою службу. Привел его в .амбар, показывает два пол­ ных мешка и говорит: — Какой хочешь, тот и бери. Смотрит Мартынка — в одном мешке се­ ребро, а в другом песок. Задумался он: «Эта

шутка неспроста приготовлена! Пусть лучше мои труды пропадут, а уж я попытаю, возьму песок — что из того будет?» — и говорит хо­ зяину: — Я, батюшка, выбираю себе мешок с мел­ ким песочком.

— Ну, твоя добрая воля. Бери песок, коли серебром брезгуешь. Мартынка взвалил мешок на спину и пошел искать другого места. Шел, шел и забрел в тем­ ный, дремучий лес. Видит — среди леса по­ ляна, на поляне огонь горит, а в огне девица сидит, да такая красавица, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать. Говорит красная девица: — Мартын, вдовьин сын! Если хочешь до­ быть себе счастья, спаси меня: засыпь пламя песком, за который ты три года служил. «И впрямь, — подумал Мартынка, — чем таскать с собой этакую тяжесть, лучше чело­ веку пособить. Невелико богатство — песок, этого добра везде много!» Снял он мешок, развязал и давай сыпать. Огонь тотчас погас, красная девица ударилась оземь, обернулась змеею, вскочила доброму молодцу на грудь и обвилась кольцом вокруг его шеи. Мартынка испугался.

— Не бойся! — говорит ему змея. — Иди те­ перь за тридевять земель, в тридесятое государ­ ство, в подземное царство, там мой батюшка царствует. Как придешь к нему на двор, будет он давать тебе много злата, серебра и само­ цветных камней — ты ничего не бери, а проси у него с мизинца колечко. То кольцо не про­ стое: если перекинуть его с руки на руку — тот­ час двенадцать молодцев явятся, и что им ни будет приказано, все за единую ночь сделают. Отправился добрый молодец в путь-дорогу. Близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли — подходит к тридесятому царству и видит ог­ ромный камень. Тут соскочила с его шеи змея, ударилась о сырую землю и сделалась крас­ ной девицей.

— Ступай за мной! — сказала она и пове­ ла его под тот камень. Долго шли они подземным ходом, вдруг за­ брезжил свет, и вышли они вскоре на широ­ кое поле, под ясное небо. На том поле вели­ колепный дворец выстроен, а во дворце живет отец красной девицы — царь той подземной страны. Входят путники в палаты белокаменные, встречает их царь ласково.

— Здравствуй, — говорит, — дочь моя ми­ лая! Где ты столько лет скрывалась?

— Свет ты мой батюшка! Я бы совсем пропала, если бы не этот человек: он меня от смерти спас и в родные места привел.

— Спасибо тебе, добрый молодец! — ска­ зал царь. — За твою добродетель наградить тебя надобно. Бери себе злата, серебра и кам­ ней самоцветных сколько твоей душе хочется. Отвечает ему Мартын, вдовьин сын: — Ваше царское величество! Не нужно мне ни злата, ни серебра, ни камней самоцветных! Коли хочешь жаловать, дай мне колечко со своей царской ручки — с мизинного перста. Я человек холостой, стану на колечко чаще посматривать, стану про невесту подумывать, тем свою скуку разгонять. Царь тотчас снял кольцо и отдал Мартыну: — На, владей на здоровье! Да смотри — никому про кольцо не сказывай, не то сам се­ бя в большую беду втянешь! Мартын, вдовьин сын, поблагодарил царя, взял кольцо да немного денег на дорогу и пус­ тился обратно. Близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли — воротился он на родину, ра­ зыскал свою мать-старуху, и стали они вмес­ те жить-поживать без всякой нужды и печали. Захотелось Мартынке жениться, пристал он к матери:

— Ступай к самому королю, высватай за меня прекрасную королевну.

— Эх, сынок, — отвечает старуха, — ру­ бил бы ты дерево по себе, лучше бы вышло! А то вишь что выдумал! Ну зачем я к королю пойду? Известное дело, он осердится и меня и тебя велит казнить.

— Ничего, матушка! Коли я посылаю, зна­ чит, смело иди. Какой будет ответ от короля, про то мне скажи, а без ответа домой не воз­ вращайся. Поплелась старуха в королевский дворец. Пришла на двор и прямо к парадной лестни­ це. Ухватили ее часовые: — Стой, старая ведьма! Куда тебя несет? Здесь даже генералы не смеют ходить без докладу...

— Ах вы такие-сякие! — закричала стару­ ха. — Я пришла к королю с добрым делом, хочу высватать его дочь-королевну за моего сынка, а вы хватаете меня за полы! Такой шум подняла! Король услыхал кри­ ки, глянул в окно и велел пустить к себе ста­ рушку. Вот вошла она в комнату и поклони­ лась королю.

— Что скажешь, старушка? — спросил король.

— Да вот пришла к твоей милости. Не во гнев тебе сказать: есть у меня купец, у тебя товар. Купец-то — мой сынок Мартынка, пре­ большой умница, а товар — твоя дочка, пре­ красная королевна. Не отдашь ли ее замуж за моего Мартынку? То-то пара будет!

— Что ты! Или с ума сошла? — закричал на нее король.

— Никак нет, ваше королевское величест­ во! Извольте ответ дать. Удивился король и тотчас собрал к себе всех министров. Стали они судить да рядить, какой бы ответ дать этой старухе. И присуди­ ли так: пусть-де Мартынка за единые сутки построит богатейший дворец, и чтобы от того дворца до королевского был сделан хрусталь­ ный мост, а по обеим сторонам моста росли бы деревья с золотыми и серебряными ябло­ ками, и пели бы на тех деревьях разные пти­ цы. Да еще пусть выстроит пятиглавый собор: было бы где венец принять, было бы где свадь­ бу справлять. Если старухин сын все это сде­ лает, тогда можно за него и королевну от­ дать: значит, больно мудрен. А если не сде­ лает, то и старухе и ему срубить за провин­ ность головы. С таким-то ответом и отпустили старуху. Идет она домой — шатается, горючими еле-

зами заливается. Увидала Мартынку, кинулась к нему, все рассказала.

— Ну, — говорит, — просила я тебя, сы­ нок, не затевай лишнего, а ты все свое! Вот теперь и пропали наши бедные головушки, быть нам завтра казненными.

— Полно, матушка! Авось живы останемся. Ложись почивать — утро, кажись, мудренее вечера. Ровно в полночь встал Мартын с постели, вышел на широкий двор, перекинул кольцо с руки на руку — и тотчас явились перед ним двенадцать молодцев, все на одно лицо, во­ лос в волос, голос в голос.

— Что тебе понадобилось, Мартын, вдовьин сын?

— А вот что: сделайте мне к свету на этом месте богатейший дворец и чтобы от моего дворца до королевского был хрустальный мост, по обеим сторонам моста росли бы деревья с золотыми и серебряными яблоками, на тех на деревьях пели бы разные птицы. Да еще выстройте пятиглавый собор: было бы где ве­ нец принять, было бы где свадьбу справлять.

— К завтрему все будет готово! — отвеча­ ли двенадцать молодцев. Бросились они по разным местам, согнали мастеров и принялись за работу.

Наутро проснулся Мартынка не в простой избе, а в знатных, роскошных покоях; вышел на высокое крыльцо, смотрит — все как есть готово: и дворец, и собор, и мост хрусталь­ ный, и деревья с золотыми и серебряными яблоками. В ту пору и король вышел на бал­ кон, глянул в подзорную трубочку и диву дал­ ся: все по приказу сделано! Призывает к се­ бе прекрасную королевну и велит к венцу снаряжаться.

— Не думал я, — говорит, — не гадал от­ давать тебя замуж за мужичьего сына, да те­ перь придется. Пока королевна умывалась да в дорогие уборы рядилась, Мартын, вдовьин сын, вышел на широкий двор и перекинул свое колечко с руки на руку — вдруг двенадцать молодцев словно из земли и выросли: — Что угодно, что надобно?

— А вот, братцы, оденьте меня в боярский кафтан да приготовьте расписную коляску и шестерку лошадей.

— Сейчас будет готово! Не успел Мартынка три раза моргнуть, а уж кафтан на нем — как раз впору, словно по мерке сшит. Оглянулся — у подъезда коляс­ ка стоит, в коляску чудные кони запряже­ ны — одна шерстинка серебряная, а другая

золотая. Сел он в коляску и поехал в собор. Там уже давно к обедне звонят, и народу привалило видимо-невидимо. Вслед за же­ нихом приехала и невеста со своими нянька­ ми и мамками, и король со своими министра­ ми. Отстояли обедню, а после уж обвенчался Мартын, вдовьин сын, с прекрасной королев­ ной. Король дал за дочкой богатое приданое, наградил зятя большим чином и задал пир на весь мир. Живут молодые месяц, и два, и три. Мартынка, что ни день, все новые дворцы строит да сады разводит. Только королевне больно не по сердцу, что выдали ее замуж за простого мужика. Стала она думать, как бы его со света сжить. При­ кинулась она лисой: всячески за мужем уха­ живает, всячески ему услуживает да все про его мудрость выспрашивает. Мартынка кре­ пится, ничего не рассказывает. Вот как-то раз был Мартынка у короля в гостях, вернулся домой поздно и лег отдох­ нуть. Тут королевна и пристала к нему, давай его целовать-миловать, ласковыми словами прельщать. Не утерпел Мартынка, рассказал ей про свое чудодейное колечко. «Ну теперь-то, — думает королевна, — я с тобой разделаюсь!»

Как заснул он крепким сном, королевна хвать его за руку, сняла с мизинца колечко, вышла на широкий двор и перекинула то коль­ цо с руки на руку. Тотчас явились перед ней двенадцать мо­ лодцеві — Что угодно, что надобно, прекрасная ко­ ролевна?

— Слушайте, ребята! Чтоб к утру не было здесь ни дворца, ни собора, ни моста хрус­ тального, а стояла бы по-прежнему старая из­ бушка. Пусть мой муж в бедности остается, а меня унесите за тридевять земель, в триде­ сятое царство, в мышье государство!

— Все будет исполнено! В ту же минуту подхватило ее ветром и унес­ ло в тридесятое царство, в мышье государство. Утром проснулся король, вышел на балкон — нет ни дворца с хрустальным мостом, ни собо­ ра пятиглавого, а только стоит старая избушка. «Что бы это значило? — думает король. — Куда все делось?» И, не мешкая, посылает своего адъютанта разузнать на месте: что такое случилось? Адъ­ ютант поскакал верхом и, воротясь назад, до­ кладывает государю: — Ваше величество! Где был богатейший дворец, там стоит худая избушка, в той из­

бушке — ваш зять со своей матерью, а пре­ красной королевны и духу нет, и неведомо, где она нынче находится. Король созвал большой совет и велел су­ дить своего зятя, зачем-де обольстил его вол­ шебством и сгубил прекрасную королевну. Осу­ дили Мартынку посадить в высокий каменный столб и не давать ему ни есть, ни пить — пусть умрет с голоду. Явились каменщики, вывели столб и замуровали Мартынку наглухо, толь­ ко малое окошечко для света оставили. Сидит он, бедный, в заключении, не ест, не пьет день, и другой, и третий, да слезами обливается. Узнала про ту напасть собака Журка, при­ бежала в избушку, а кот Васька на печи ле­ жит, мурлыкает. Напустилась на него Журка: — Ах ты подлец, Васька! Только знаешь на печи лежать да потягиваться, а того не веда­ ешь, что хозяин наш в каменном столбу за­ точен. Видно, позабыл старое добро, как он сто рублей заплатил да тебя от смерти осво­ бодил. Кабы не он, давно бы тебя, проклято­ го, черви источили. Вставай скорей! Надо по­ могать ему всеми силами. Соскочил Васька с печи и вместе с Журкой побежал разыскивать хозяина. Прибежал к стол­ бу, вскарабкался наверх и влез в окошечко: — Здравствуй, хозяин! Жив ли ты?

— Еле жив, — отвечает Мартынка. — Сов­ сем отощал без еды, приходится умирать го­ лодной смертью.

— Не тужи! Мы тебя и накормим и напо­ им, — сказал Васька, выпрыгнул в окно и спус­ тился на землю. — Ну, брат Журка, хозяин наш с голоду умирает. Как бы нам помочь ему?

— Пойдем-ка по городу. Как только встре­ тится булочник с лотком, я подкачусь ему под ноги, он лоток и выронит. Тут ты смотри не плошай! Хватай поскорей калачи да булки и тащи к хозяину. Вот вышли они на большую улицу, а на­ встречу им мужик с лотком. Журка бросился ему под ноги, мужик пошатнулся, выронил ло­ ток, рассыпал все хлеба да с испугу пустился бежать. А кот Васька цап за булку и потащил к Мартынке, отдал ему одну — побежал за другой, отдал другую — побежал за третьей. После того задумали кот Васька да собака Журка идти в тридесятое царство, в мышье государство — добывать чудодейное кольцо. Дорога дальняя, много времени утечет. На­ таскали они Мартынке сухарей, калачей и вся­ кой всячины на целый год и говорят: — Смотри же, хозяин! Ешь-пей, да огляды­ вайся, чтобы хватило тебе запасов до наше­ го возвращения.

Попрощались и отправились в путь-дорогу. Вот приходят они к синему морю. Говорит Журка коту Ваське: — Я надеюсь переплыть на ту сторону. А ты как думаешь? Отвечает Васька: — Я плавать не мастак, тут же потону.

— Ну, садись ко мне на спину! Кот Васька сел Журке на спину, уцепился когтями за шерсть, чтобы не свалиться, и по­ плыли они по морю. Перебрались на другую сторону и пришли в тридесятое царство, в мы­ шье государство. В том государстве не видать ни Души че­ ловеческой, зато столько мышей, что и сосчи­ тать нельзя: куда ни сунься, так стаями и хо­ дят! Говорит Журка коту Ваське: — Ну-ка, брат, принимайся за охоту, начи­ най этих мышей душить-давить, а я стану за­ гребать да в кучу складывать. Васька к той охоте привычен; пошел он расправляться с мышами по-своему, что ни цапнет — то и дух вон! Журка едва поспе­ вает в кучу складывать и в неделю сложил большую скирду. Видит мышиный царь, что много его подданных злой смерти предано, вылез из норы и взмолился перед Журкою и Ваською: 2 Русские народные сказки

— Бью челом вам, сильномогучие богаты­ ри! Сжальтесь над моим народишком, не гу­ бите до конца. Лучше скажите, что вам надо­ бно? Что смогу, все для вас сделаю. Отвечает ему Журка: — Стоит в твоем государстве дворец, в том дворце живет прекрасная королевна. Унесла она у нашего хозяина чудодейное колечко. Если ты не добудешь нам того колечка, то и сам пропадешь, и царство твое сгинет, все как есть запустошим!

— Постойте, — говорит мышиный царь, — я соберу своих подданных и спрошу у них. Тотчас собрал он мышей, и больших и ма­ лых, и стал выспрашивать: не возьмется ли кто из них пробраться во дворец к королев­ не и достать чудодейное кольцо? Вызвался один мышонок.

— Я, — говорит, — в том дворце часто бы­ ваю: днем королевна носит кольцо на мизинном пальце, а на ночь, когда спать ложится, кладет его в рот.

— Постарайся добыть его. Коли сослужишь эту службу, не поскуплюсь, награжу тебя поцарски. Мышонок дождался ночи, пробрался во дворец и залез потихоньку в спальню. Смот­ рит — королевна крепко спит. Он вполз на

постель и давай своим хвостиком щекотать в ноздрях у королевны. Она чихнула — коль­ цо изо рта выскочило и упало на ковер. Мы­ шонок прыг с кровати, схватил кольцо в зу­ бы и отнес к своему царю. Царь мышиный отдал кольцо коту Ваське да собаке Журке. Они царя поблагодарили и стали друг с друж­ кою совет держать: кто лучше кольцо сбе­ режет? Кот Васька говорит: — Давай мне, уж я ни за что не потеряю!

— Ладно, — говорит Журка. — Смотри же, береги его пуще своего глаза. Кот взял кольцо в рот, и пустились они в об­ ратный путь. Вот дошли до синего моря. Васька вско­ чил Журке на спину, уцепился лапами как можно крепче, а Журка в воду — и поплыл через море. Плывет час, плывет другой. Вдруг приле­ тел черный ворон и давай долбить Ваську в го­ лову. Бедный кот не знает, что ему и делать, как от врага оборониться. Если пустить в де­ ло лапы — чего доброго, опрокинешься в мо­ ре и на дно пойдешь; если показать ворону зубы — пожалуй, кольцо выронишь. Беда, да и только! Долго терпел он, да под конец не­ вмоготу стало — продолбил ему ворон голо­

ву до крови. Озлобился Васька, стал зубами обороняться — и уронил кольцо в синее мо­ ре. А черный ворон улетел в темные леса. Только Журка выплыл на берег, тотчас про кольцо спросил. Васька стоит голову пону­ ривши.

— Прости, — говорит, — виноват, брат, пе­ ред тобой: ведь я кольцо в море уронил! Напустился на него Журка: — Ах ты олух! Счастлив ты, что я прежде того не узнал, я бы тебя, разиню, в море уто­ пил! Ну с чем мы к хозяину явимся? Сейчас полезай в воду: или кольцо добудь, или сам пропадай!

— Что в том прибыли, коли я пропаду? Луч­ ше давай ухитряться: как прежде мышей ло­ вили, так и теперь станем за раками охотить­ ся; авось, на наше счастье, они нам помогут кольцо найти. Журка согласился. Стали они ходить по мор­ скому берегу, раков ловить да в кучу склады­ вать. Большой ворох наклали! На ту пору вы­ лез из моря огромный рак, захотел погулять на чистом воздухе. Журка с Васькой сейчас его сцапали и ну тормошить во все стороны!

— Не душите меня, сильномогучие богаты­ ри. Я — царь над всеми раками. Что прика­ жете, то и сделаю.

— Мы уронили кольцо в море, разыщи его и доставь, коли хочешь милости, а без этого твое царство до конца разорим! Царь-рак в ту же минуту созвал своих под­ данных и стал про кольцо расспрашивать. Вы­ звался один малый рак.

— Я, — говорит, — знаю, где оно находит­ ся. Как только упало кольцо в синее море, тотчас подхватила его рыба-белуга и прогло­ тила на моих глазах. Тут все раки бросились по морю разыски­ вать рыбу-белугу, нашли ее и давай щипать клешнями; уж они гоняли-гоняли ее — прос­ то на единый миг покоя не дают. Рыба и ту­ да и сюда, вертелась-вертелась и выскочила на берег. Царь-рак вылез из воды и говорит коту Вась­ ке да собаке Журке: — Вот вам, сильномогучие богатыри, ры­ ба-белуга, она ваше кольцо проглотила. Журка бросился на белужину и начал ее с хвоста уписывать. «Ну, — думает, — досы­ та теперь наемся!» А шельма кот знает, где скорее кольцо най­ ти, принялся за белужье брюхо и живо на кольцо напал. Схватил .кольцо в зубы и давай бежать, а на уме такая думка: «Прибегу к хо­ зяину, отдам ему кольцо и похвалюсь, что

один все устроил. Будет меня хозяин и лю­ бить, и жаловать больше, чем Журку!» Тем временем Журка наелся досыта, смот­ рит — где же Васька? Догадался, что това­ рищ его себе на уме: хочет неправдой у хо­ зяина выслужиться.

— Так врешь же, плут Васька! Вот я тебя нагоню, в мелкие куски разорву! Побежал Журка в погоню; долго ли, корот­ ко ли — нагоняет он кота Ваську и грозит ему. Васька усмотрел в поле березку, вскарабкал­ ся на нее и засел на самой верхушке.

— Ладно, — говорит Журка. — Всю жизнь не просидишь на дереве, когда-нибудь и слезть захочешь, а уж я ни шагу отсюда не сделаю. Три дня сидел кот Васька на березе, три дня караулил его Журка, глаз не спуская. Проголо­ дались оба и согласились на мировую, отправи­ лись вместе к своему хозяину. Прибежали к стол­ бу. Васька вскочил в окошечко и спрашивает: — Жив ли, хозяин?

— Здравствуй, Васька! Я уж думал, вы не во­ ротитесь. Три дня, как без хлеба сижу. Кот подал ему чудодейное кольцо. Мартынка дождался глухой полночи, перекинул коль­ цо с руки на руку — тотчас явились к нему двенадцать молодцев: — Что угодно, что надобно?

— Верните-ка, ребята, на место мой дво­ рец, мост хрустальный и собор пятиглавый и перенесите сюда мою неверную жену. Что­ бы к утру все было готово. Сказано — сделано. Поутру проснулся ко­ роль, вышел на балкон, посмотрел в подзор­ ную трубочку: где избушка стояла, там высокий дворец стоит, от того дворца до королевско­ го хрустальный мост тянется, по обеим сторо­ нам моста растут деревья с золотыми и сереб­ ряными яблоками. Король приказал заложить коляску и поехал разведать, впрямь ли все стало по-прежнему или только ему это при­ виделось. Мартынка встречает его у ворот.

— Так и так, — докладывает, — вот что со мной королевна сделала! Король присудил ее наказать. А Мартынка и теперь живет, хлеб жует.

ПОДИ ТУДА - НЕ ЗНАЮ КУДА, ПРИНЕСИ ТО - НЕ ЗНАЮ ЧТО некотором государстве жил-был царь, хо­ лост — не женат. И был у него на служ­ бе стрелок по имени Андрей. Пошел раз Андрей-стрелок на охоту. Ходил-ходил целый день по лесу, да так и не смог на дичь напасть. Время было к вечеру, идет

В

он обратно — кручинится. Вдруг видит — си­ дит на дереве горлица. «Дай, — думает, — стрельну хоть эту». Стрельнул и ранил ее — упала горлица на сырую землю. Поднял ее Андрей, хотел свернуть ей голову. А горли­ ца говорит ему человеческим голосом: — Не губи меня, Андрей-стрелок, не руби моей головы, возьми меня живую, принеси домой, посади на окошко. Да смотри, как най­ дет на меня дремота — бей меня правой ру­ кой наотмашь: добудешь себе счастье великое. Удивился Андрей-стрелок: с виду совсем птица, а говорит человеческим голосом. При­ нес он горлицу домой, посадил на окошко, а сам стоит, дожидается. Прошло немного времени, горлица положи­ ла головку под крылышко и задремала. Анд­ рей вспомнил, что она ему наказывала, ударил ее правой рукой наотмашь. Упала горлица на­ земь и обернулась девицей, Марьей-царевной, да такой прекрасной, что ни вздумать, ни взга­ дать, только в сказке сказать. Говорит Марья-царевна стрелку: — Сумел меня взять, сумей и удержать — неспешным пирком да за свадебку. Буду те­ бе честной да веселой женой. На том они и поладили. Женился Андрейстрелок на Марье-царевне и живет с молодой

женой — потешается. А службы не забыва­ ет: каждое утро ни свет ни заря идет в лес, настреляет дичи и несет на царскую кухню. Пожили они так недолго, Марья-царевна и говорит: — Бедно живешь ты, Андрей!

— Да, как сама видишь.

— Добудь-ка рублей сотню, купи на эти де­ ньги разного шелку, я все дело поправлю. Послушался Андрей, пошел к товарищам, у кого рубль, у кого два занял, накупил раз­ ного шелку и принес жене. Марья-царевна взя­ ла шелк и говорит: — Ложись спать, утро вечера мудренее. Андрей лег спать, а Марья-царевна села ткать. За ночь выткала она ковер, какого в це­ лом свете не видывали: на нем все царство расписано, с городами и деревнями, с леса­ ми и нивами, и птицы в небе, и звери на го­ рах, и рыбы в морях; кругом луна и солнце ходят... Наутро Марья-царевна отдает ковер мужу: — Неси на гостиный двор, продай купцам, да смотри — своей цены не запрашивай, что дадут, то и бери. Взял Андрей ковер, повесил на руку и по­ шел по гостиным рядам. Подбегает к нему один купец:

— Послушай, почтенный, сколько спраши­ ваешь?

— Ты торговый человек, ты и цену давай. Купец думал, думал — не может оценить ковра. Подскочил другой, за ним — еще. Со­ бралась купцов толпа великая, все смотрят на ковер, дивуются, а оценить не могут. Проезжал тут мимо рядов царский совет­ ник, и захотелось ему узнать, про что толку­ ет купечество. Вышел он из кареты, насилу пробрался через толпу и спрашивает: — Здравствуйте, купцы, заморские гости! О чем речь у вас?

— Так и так, — отвечают, — ковра оценить не можем. Царский советник посмотрел на ковер и сам дался диву: — Скажи, стрелок, скажи по правде истин­ ной: откуда добыл такой славный ковер?

— Жена моя вышила.

— Сколько же тебе дать за него?

— А я и сам не знаю. Жена наказала не тор­ говаться: сколько дадут, то и наше.

— Ну, вот тебе, стрелок, десять тысяч. Взял Андрей деньги, отдал ковер и пошел домой. А царский советник поехал к царю и показывает ему ковер.

Царь взглянул — на ковре все его царство как на ладони. Он так и ахнул: - Н у , как хочешь, а ковра я тебе не отдам! Вынул царь двадцать тысяч рублей и отда­ ет советнику из рук в руки. Советник деньги взял и думает: «Ничего, я себе другой, еще лучше, закажу». Сел опять в карету и прямиком в слобо­ ду. Разыскал избу, где живет Андрей-стрелок, и стучится в дверь. Отворяет ему Марья-царевна. Царский советник одну ногу через порог занес, рот открыл и про свое де­ ло забыл: стоит перед ним такая красавица, век бы глаз от нее не отвел, все бы смотрел да смотрел. А Марья-царевна ждала-ждала ответа да повернула царского советника за плечи и дверь закрыла. Насилу он опомнился, нехотя по­ плелся домой. С той поры и ест — не заест и пьет — не запьет: все ему представляется Стрелкова жена. Заметил в нем царь перемену и стал вы­ спрашивать, что за кручина у него такая. Со­ ветник и жалуется царю: - Ах, видел я у одного стрелка жену, все о ней думаю! И ни запить это, ни заесть, ни­ каким зельем не заворожить.

Захотелось царю самому посмотреть на Стрелкову жену. Оделся он в простое платье, поехал в слободу, нашел избенку, где живет Андрей-стрелок, и стучится в дверь. Марьяцаревна отворила ему. Царь одну ногу через порог занес, а другую не может, совсем оне­ мел: стоит перед ним несказанная красота! Не дождалась Марья-царевна ответа, повер­ нула царя за плечи и дверь закрыла. Защемила царя сердечная зазноба. «Че­ го, — думает, — хожу холост, не женат? Вот бы жениться на этой красавице! Не стрельчихой ей быть, на роду ей написано быть ца­ рицей». Воротился царь во дворец и задумал думу нехорошую — отбить жену у живого мужа. Призывает он советника и говорит: — Надумай, как извести Андрея-стрелка. Хочу на его жене жениться. Придумаешь — награжу городами, и деревнями, и золотой казной, не придумаешь — сниму голову с плеч. Закручинился царский советник, пошел и нос повесил. Как извести стрелка, не придумает. Да с горя и завернул в кабак винца испить. Подбегает к нему кабацкий завсегдатай в рва­ ном кафтанишке: — О чем, царский советник, пригорюнил­ ся, зачем нос повесил?

— Поди прочь, кабацкая теребень!

— Ты меня не гони, лучше стаканчик вин­ ца поднеси, а я тебя на ум наведу. Поднес ему царский советник стаканчик винца и рассказал про свое горе. Кабацкая теребень и говорит ему: — Извести Анд рея-стрел ка дело нехитрое — сам-то он прост, да жена у него больно муд­ ра. Ну, да мы загадаем такую загадку, что и ей не справиться. Воротись к царю и ска­ жи: пускай он пошлет Андрея-стрелка на тот свет узнать, как поживает покойный царь-ба­ тюшка. Андрей уйдет и назад не вернется. Царский советник поблагодарил кабацкую теребень — и бегом к царю: — Так и так, можно стрелка извести. И рассказал, куда нужно его послать и зачем. Царь обрадовался, велел позвать Андреястрелка.

— Ну, Андрей, служил ты мне верой-правдой, сослужи еще такую службу: сходи на тот свет, узнай, как поживает мой батюшка. Не то мой меч — твоя голова с плеч... Воротился Андрей домой, сел на лавку и го­ лову повесил. Марья-царевна его спрашивает: — Чего невесел? Или беда какая? Рассказал ей Андрей, какую царь задал ему службу. Марья-царевна и говорит:

— Есть о чем горевать! Это не служба, а службишка, служба будет впереди. Ложись спать, утро вечера мудренее. Только проснулся Андрей, Марья-царевна дает ему мешок сухарей и золотое ко­ лечко.

— Поди к царю и проси себе в товарищи царского советника, а то, скажи, тебе не по­ верят, что был ты на том свете. А как вый­ дешь с ним в путь-дорогу, брось перед собой колечко, оно вас доведет. Андрей взял мешок сухарей и колечко, попрощался с женой и пошел к царю просить себе дорожного товарища. Пришлось царю согласиться, велел он советнику идти с Анд­ реем на тот свет. Вот вышли они вдвоем в путь-дорогу. Бро­ сил Андрей колечко — оно катится, а Анд­ рей идет за ним полями чистыми, мхами-бо­ лотами, реками-озерами, а уж за Андреем царский советник тащится. Как устанут, при­ сядут, поедят сухарей — и опять в путь. Долго ли, коротко ли, пришли они в густой, дремучий лес, спустились в глубокий овраг, и тут колечко остановилось. Андрей и цар­ ский советник сели поесть сухарей. Глядь, ми­ мо них на старом-престаром царе два черта дрова везут — большущий воз — и погоня­

ют царя дубинками, один с правого бока, дру­ гой с левого. Андрей советнику говорит: -С м о тр и -ка , никак, наш покойный царьбатюшка?

— Твоя правда, это он самый дрова везет. Тут Андрей и закричал чертям: — Эй, господа черти! Освободите этого по­ койничка хоть на малое время, мне нужно кой о чем его расспросить. Черти отвечают: — Нет у нас времени дожидаться! Сами, что ли, дрова повезем?

— А возьмите у меня свежего человека на смену. Черти согласились, отпрягли старого царя, на его место впрягли царского советника и да­ вай его с обеих сторон погонять дубинками, — тот гнется, а везет. Стал Андрей спрашивать старого царя про его житье-бытье.

— Ах, Андрей-стрелок, — отвечает царь, — плохое мое житье! Поклонись от меня сыну да скажи, что я накрепко ему заказываю лю­ дей не обижать, а то и с ним то же станется. Только успели они так поговорить, черти уж назад едут с порожней телегой. Андрей попрощался со старым царем, взял у чертей

царского советника, и пошли они в обрат­ ный путь. Приходят в свое царство, являются во дворец. Царь увидел стрелка и в сердцах накинул­ ся на него: — Как ты смел назад воротиться? Андрей-стрелок отвечает: — Так и так, был я на том свете у вашего покойного родителя. Живет он плохо, велел вам кланяться да накрепко наказывал людей не обижать.

— А чем докажешь, что ходил на тот свет и видел моего родителя?

— А тем я докажу, что у вашего советника на спине и теперь еще знаки видны, как его черти дубинками погоняли. Уверился тут царь, да и отпустил Андрея домой. А сам говорит советнику: — Не придумаешь, как извести стрелка, мой меч — твоя голова с плеч. Пошел царский советник со двора, еще ни­ же нос повесил. Зашел он в кабак, сел за стол, спросил вина. Подбегает к нему кабац­ кая теребень: — Чего, царский советник, пригорюнил­ ся? Поднеси-ка мне стаканчик, я тебя на ум наведу.

Угостил его советник вином и рассказал про свое горе. Кабацкая теребень ему говорит: — Ступай во дворец и скажи царю, чтобы задал он стрелку вот какую службу — пойти за тридевять земель, в тридесятое царство и добыть кота Баюна... Обрадовался царский советник и побежал к царю, рассказал, какую службу задать стрел­ ку, чтобы он назад не вернулся. Посылает царь за Андреем.

— Сослужил ты мне службу, Андрей, со­ служи и другую: ступай в тридесятое царство и добудь мне кота Баюна. Не то мой меч — твоя голова с плеч. Пошел Андрей домой, ниже плеч голову повесил. Рассказал он жене, какую царь за­ дал ему службу.

— Не о чем кручиниться! — говорит Марьяцаревна. — Это не служба, а службишка, служба будет впереди. Ложись спать, утро ве­ чера мудренее. Андрей лег спать, а Марья-царевна пошла на кузницу и велела кузнецам сковать три кол­ пака железных, железные клещи и три прута: один железный, другой медный, третий оло­ вянный. Утром рано Марья-царевна разбудила Андрея:

— Вот тебе три колпака да клещи и три пру­ та, ступай за тридевять земель, в тридесятое го­ сударство. Трех верст не дойдешь, станет одо­ левать тебя сильный сон — кот Баюн на тебя дремоту напустит. Смотри не спи, руку за руку закидывай, ногу за ногу волочи, а где и катком катись. А если уснешь, кот Баюн убьет тебя. Марья-царевна научила его, как и что де­ лать, и проводила в дорогу. Скоро сказка сказывается, да не скоро де­ ло делается... Пришел Андрей-стрелок в три­ десятое царство. За три версты стал его одо­ левать сон. Надевает Андрей на голову три колпака железных, руку за руку закидывает, ногу за ногу волочит — где идет, а где и кат­ ком катится. Кое-как выдержал дремоту и очу­ тился у высокого столба. А кот Баюн как увидел Андрея, заворчал, зауркал да со столба прыг ему на голову — один колпак разбил и другой разбил, взялся уж за третий. Тут Андрей-стрелок ухватил кота клещами, стащил наземь и давай отлаживать прутьями. Сперва сек железным прутом — из­ ломал железный, принялся угощать медным — и этот изломал и принялся бить оловянным. Оловянный прут гнется, да не ломается, во­ круг хребта обвивается. Андрей бьет, а кот Баюн начал сказки рассказывать: про попов,

про дьяков, про поповых дочерей. Только Ан­ дрей его не слушает, знай себе охаживает прутом. Невмоготу стало коту — видит, что загово­ рить не получается, он и взмолился: — Пожалей меня, добрый человек! Что на­ до, все для тебя сделаю.

— А пойдешь со мной?

— Куда хочешь пойду. Пошел Андрей в обратный путь и кота за собой повел. Добрался до своего царства, при­ ходит с котом во дворец и говорит царю: — Службу я выполнил, добыл вам кота Баюна. Царь удивился и говорит: — А ну, кот Баюн, покажи-ка большую страсть. Тут кот свои когти стал точить, на царя их ладит, хочет его белую грудь разодрать, из живого сердце вынуть. Испугался царь: — Андрей-стрелок, уйми, пожалуйста, ко­ та Баюна! Андрей кота в клетку запер, а сам пошел домой, к Марье-царевне. Живет-поживает, те­ шится с молодой женой. А царя еще пуще знобит зазноба сердечная. Опять призвал он советника:

- Что хочешь придумай, изведи Андреястрелка, не то мой меч — твоя голова с плеч. Царский советник пошел прямо в кабак, нашел там кабацкую теребень в рваном кафтанишке и просит его выручить, на ум навес­ ти. Кабацкая теребень стаканчик вина выпил, усы вытер.

— Ступай, — говорит, — к царю и скажи: пусть пошлет Андрея-стрелка туда — не знаю куда, принести то — не знаю что. Этой зада­ чи Андрей во веки веков не выполнит и на­ зад не вернется. Побежал советник к царю и все ему доло­ жил. Царь посылает за Андреем.

— Сослужил ты мне две службы, сослужи и третью: поди туда — не знаю куда, прине­ си то — не знаю что. Сослужишь — награжу по-царски, а не то мой меч — твоя голова с плеч. Пришел Андрей домой, сел на лавку и за­ плакал. Марья-царевна его спрашивает: — Что, милый, невесел? Или еще беда какая?

— Эх, — говорит, — через твою красу все напасти несу! Велел мне царь пойти туда — не знаю куда, принести то — не знаю что.

— Вот это служба так служба! Ну ничего, ложись спать, утро вечера мудренее.

Марья-царевна дождалась ночи, разверну­ ла волшебную книгу, читала, читала, бросила ее и за голову схватилась: про цареву загад­ ку в книге ничего не было сказано. Вышла Марья-царевна на крыльцо, платочком махну­ ла. Налетели всякие птицы, набежали всякие звери, Марья-царевна их спрашивает: — Вы, звери лесные, всюду рыскаете, вы, птицы поднебесные, всюду летаете, — не ве­ даете ли, как дойти туда — не знаю куда, принести то — не знаю что? Отвечают звери и птицы: — Нет, Марья-царевна, мы про то не слы­ хивали. Марья-царевна махнула платочком — звери и птицы пропали, как не бывали. Махнула в дру­ гой раз — появились перед ней два великана: — Что угодно? Что надобно?

— Слуги мои верные, отнесите меня на се­ редину Океан-моря. Подхватили великаны Марью-царевну, от­ несли на Океан-море и стали на середине, на самой пучине сами стоят, как столбы, а ее на руках держат. Марья-царевна махнула пла­ точком, и приплыли к ней все гады и рыбы морские.

— Вы, гады и рыбы морские, вы везде пла­ ваете, на всех островах бываете, не слыхали

ли, как дойти туда — не знаю куда, принес­ ти то — не знаю что?

— Нет, Марья-царевна, мы про то не слы­ хали. Закручинилась Марья-царевна и велела от­ нести себя домой. Великаны принесли ее на Андреев двор, поставили у крыльца. Поутру Марья-царевна собрала Андрея в дорогу и дала ему клубок ниток и вышитую ширинку* и наказывает: — Брось клубок перед собой — куда он покатится, туда и ты иди. Да смотри, куда бы ни пришел, будешь умываться, чужой ширин­ кой не утирайся, а утирайся моей. Попрощался Андрей с Марьей-царевной, поклонился на четыре стороны и пошел за за­ ставу. Бросил клубок перед собой, клубок и покатился, а Андрей следом за ним пошел. Скоро сказка сказывается, да не скоро де­ ло делается. Много царств и земель прошел Андрей, а клубок все катится, и нитка от не­ го тянется. Стал клубок совсем маленький, и видит Андрей, что дошел он до леса и сто­ ит перед ним избушка на курьих ножках.

— Избушка, избушка, повернись ко мне пе­ редом, к лесу задом! *

Ширинка — полотенце, платок.

Избушка повернулась, вошел Андрей и ви­ дит: сидит на лавке седая старуха и прядет кудель.

— Фу, фу, русского духу слыхом не слы­ хано, видом не видано, а нынче русский дух сам пришел. Вот изжарю тебя в печи, съем и на косточках покатаюсь. Говорит Андрей старухе: — Что ж ты, Баба-яга, станешь есть дорож­ ного человека! Дорожный человек костляв да черен, ты наперед баньку истопи, вымой ме­ ня, выпари, тогда и ешь. Баба-яга истопила баньку. Андрей выпа­ рился, вымылся, достал женину ширинку и стал ею утираться. Тут его Баба-яга спра­ шивает: — Откуда у тебя эта ширинка? Ее моя дочь вышивала.

— Твоя дочь мне жена, она мне и ширин­ ку дала.

— Ах, зять мой любимый, чем же мне те­ бя потчевать? Собрала Баба-яга ужин, наставила всяких кушаньев, вин и медов. Андрей сел за стол и давай уплетать. А Баба-яга села рядом — он ест, она выспрашивает, как он на Марьецаревне женился да хорошо ли они живут? Андрей все рассказал: и как женился, и как

послал его царь туда — не знаю куда, при­ нести то — не знаю что. Опечалилась Баба-яга: — Ах, зятюшка, про это диво дивное даже я не слыхивала. Знает про это, должно быть, одна старая лягушка, живет она в болоте уж триста лет... Ну ничего, ложись-ка спать, утро вечера мудренее. Уложила Баба-яга Андрея спать, а сама взяла два веника, полетела на болото и ста­ ла звать: — Бабушка, лягушка-скакушка, жива ли?

— Жива, — отвечает голос.

— Выдь ко мне из болота. Вышла старая лягушка из болота, а Бабаяга ее и спрашивает: — Не знаешь ли часом, где то — не знаю что?

— Знаю, — говорит лягушка.

— Укажи, сделай милость. Зятю моему да­ на служба: пойти туда — не знаю куда, при­ нести то — не знаю что. Лягушка на то отвечает: — Я б его проводила, да больно стара я стала, не допрыгать мне туда. Коли доне­ сет твой зять меня в парном молоке до ог­ ненной реки, тогда скажу.

Баба-яга взяла лягушку-скакушку, полетела домой, надоила молока в горшок, посадила туда лягушку, а рано утром разбудила Андрея: — Одевайся, зять мой дорогой, бери гор­ шок с парным молоком, в молоке том — ля­ гушка. Мой конь довезет тебя до огненной реки. Там вынимай из горшка лягушку, она тебе путь укажет. Собрался Андрей, взял горшок. Домчал его конь Бабы-яги до огненной реки — через нее ни зверю не перескочить, ни птице не пере­ лететь. Как слез Андрей с коня, лягушка ему и го­ ворит: — Вынь меня, добрый молодец, из горш­ ка, надо нам через реку переправиться. Андрей вынул лягушку из горшка и опус­ тил на землю.

— Ну, добрый молодец, теперь садись мне на спину.

— Что ты, бабушка, чай, я тебя задавлю.

— Не бойся, не задавишь. Садись да дер­ жись покрепче. Сел Андрей на лягушку-скакушку. Начала она дуться. Дулась, дулась — сделалась слов­ но копна сена.

— Крепко ли держишься? — спрашивает.

— Крепко, бабушка, — отвечает Андрей. Опять лягушка дулась, дулась — сделалась еще больше, словно стог сена.

— Крепко ли держишься?

— Крепко, бабушка. Так она дулась, дулась, пока не стала выше темного леса. Тут лягушка как скакнет — и пере­ прыгнула через огненную реку, перенесла Анд­ рея на тот берег и сделалась опять маленькой.

— Иди, добрый молодец, по этой тропинке, увидишь терем — не терем, избу — не избу, сарай — не сарай, заходи туда и притаись за печью. Там найдешь то — не знаю что. Андрей пошел по тропинке, видит: старая изба — не изба, тыном обнесена да только без окон и без крыльца. Он туда вошел и спря­ тался за печью. Немного погодя застучало, загремело по лесу, и входит в избу мужичок с ноготок, бо­ рода с локоток, да как крикнет: — Эй, сват Наум, есть хочу! Тут откуда ни возьмись появляется стол, на нем бочонок пива да бык печеный, в боку нож точеный. Мужичок с ноготок, борода с локо­ ток, сел возле быка, вынул нож точеный, на­ чал мясо порезывать, в чеснок помакивать, покушивать да похваливать.

59

Обработал он быка до последней косточки, выпил целый бочонок пива и крикнул: — Эй, сват Наум, убери объедки! Стол тут же пропал, как и не бывало, — ни костей, ни бочонка... Андрей дождался, когда уйдет мужичок с но­ готок, вышел из-за печки, набрался смелости и позвал: — Сват Наум, покорми меня... Только позвал, откуда ни возьмись, по­ явился стол, а на нем — разные кушанья, вина и меды. Сел Андрей за стол и говорит: — Сват Наум, садись, брат, со мной, ста­ нем есть-пить вместе. Отвечает ему голос невидимый: — Спасибо тебе, добрый человек! Столько лет я здесь служу, горелой корки не видывал, а ты меня за стол посадил. Смотрит Андрей и удивляется: никого не вид­ но, а кушанья со стола словно кто метелкой сметает, вина и меды сами в рюмку наливают­ ся — рюмка скок да скок.

— Сват Наум, покажись-ка мне! — попросил Андрей.

— Нет, меня никто не может видеть, я ведь то — не знаю что.

— Сват Наум, а хочешь у меня служить?

— Отчего не хотеть? Ты, я вижу, человек добрый!

— Ну, тогда прибирай все да пойдем со мной, — говорит Андрей. Вышел Андрей из избенки, да огляды­ вается: — Сват Наум, ты здесь?

— Здесь я, здесь, не бойся, от тебя не от­ стану. Дошел Андрей до огненной реки, там его лягушка дожидается: — Ну как, добрый молодец, нашел то — не знаю что?

-— Нашел, бабушка. Сел Андрей опять на лягушку, начала она раздуваться. Раздулась выше темного леса, скакнула и перенесла его через огненную реку. Тут Андрей лягушку-скакушку поблагода­ рил и пошел в свое царство. Идет, идет, обер­ нется: — Сват Наум, ты здесь?

— Здесь. Не бойся, я от тебя не отстану. Долго шел Андрей, прибились его ноги рез­ вые, опустились его руки белые.

— Эх, — говорит, — до чего же я умо­ рился! А сват Наум ему:

— Что же ты мне раньше не сказал? Я бы тебя живо на место доставил. Подхватил тут Андрея буйный вихрь и по­ нес — горы и леса, города и деревни так вни­ зу и мелькают, а как показалось море глубо­ кое, стало Андрею страшно, взмолился он: — Сват Наум, передохнуть бы! Ветер сразу ослаб, и Андрей стал спускать­ ся к морю. Глядит — среди синих волн по­ явился островок, на островке — дворец с зо­ лотой крышей, кругом него сад прекрасный... Сват Наум говорит Андрею: — Отдыхай, хозяин, ешь, пей да на море поглядывай. Как увидишь три купеческих ко­ рабля, ты купцов зазови да угости хорошень­ ко. Есть у них три диковинки. Ты меня про­ меняй на эти диковинки — не бойся, я к тебе назад вернусь. Много ли, мало ли времени прошло, толь­ ко плывут с западной стороны три корабля. Корабельщики увидали остров, на нем дво­ рец с золотой крышей и кругом сад пре­ красный.

— Что за чудо? — говорят. — Сколько раз мы тут плавали, ничего, кроме синего моря, не видели. Давай пристанем! Все три корабля бросили якоря, а купцыкорабельщики на легкой лодочке поплыли

к острову. А уж Андрей-стрелок их встре­ чает: — Пожалуйте, дорогие гости. Купцы-корабельщики идут по острову, ди­ вуются: на дворце крыша как жар горит, на деревьях птицы поют, по дорожкам чудные звери прыгают.

- Скажи, добрый человек, кто здесь вы­ строил это чудо чудное?

— Мой слуга, сват Наум, в одну ночь по­ строил. Повел Андрей гостей во дворец: — Эй, сват Наум, собери-ка нам попить, поесть! Появился тут накрытый стол, на нем — ви­ на и кушанья, чего душа захочет. Купцы-ко­ рабельщики только ахают.

— Давай, — говорят, — добрый человек, меняться: уступи нам своего слугу, свата На­ ума, возьми у нас за него любую диковинку.

— Можно и поменяться! Только каковы бу­ дут ваши диковинки? Один купец вынимает из-за пазухи дубинку. Ей только скажи: «Ну-ка, дубинка, обломай бо­ ка этому человеку!» — дубинка сама начнет ко­ лотить, какому хочешь силачу обломает бока. Другой купец вынимает из-под полы топор, повернул его обухом кверху — топор сам на­

чал тяпать: тяп да ляп — вышел корабль, с па­ русами, с пушками, с храбрыми моряками. Повернул топор обухом вниз — сразу корабль пропал, словно его и не было. Третий купец вынул из кармана дудку, за­ дудел — войско появилось: и конница, и пе­ хота, с ружьями, с пушками. Купец задудел в дудку с другого конца - и нет ничего, все пропало. Покачал головой Андрей-стрелок: — Хороши ваши диковинки, да моя все од­ но дороже стоит. Хотите меняться — отда­ вайте мне за моего слугу, свата Наума, все три диковинки.

— Не много ли будет? — удивились купцы.

— Как знаете, только иначе я меняться не стану. Долго купцы-корабельщики судили да ря­ дили и решили отдать Андрею дубинку, то­ пор и дудку. Вот кричат они: — Эй, сват Наум, мы тебя берем с собой! Будешь нам служить верой и правдой? Он им и отвечает: — Отчего не служить? Мне все равно, у ко­ го жить. Вернулись купцы-корабельщики на свои ко­ рабли и давай пировать — пьют, едят, знай покрикивают:

— Сват Наум, поворачивайся, давай того, давай другого! Перепились все допьяна, где сидели, там и спать завалились. А Андрей-стрелок сидит один во дворце, горюет. «Эх, — думает, — где-то теперь мой верный слуга, сват Наум?»

— Я здесь. Чего надобно? Обрадовался Андрей: — Не пора ли нам, сват Наум, на родную сторонушку, к молодой жене? Отнеси-ка ме­ ня домой. Подхватил тут Андрея опять вихрь и понес в его родное царство. А купцы проснулись на своих кораблях: — Эй, сват Наум, собери-ка нам попить-поесть, живо поворачивайся! Зовут, кричат, все без толку. Поглядели, а острова-то нет: на его месте одни синие вол­ ны шумят. Погоревали купцы-корабельщики, да делать нечего, подняли паруса и поплыли, куда им было надобно. А Андрей-стрелок уж в родимой стороне. Опустил его вихрь возле домишка, а вместо домишка лишь обгорелая труба торчит. Закручинился Андрей и пошел из города к синему морю. Сел на пустом берегу, ниже плеч голову повесил. Вдруг откуда ни возь­

мись прилетела сизая горлица, ударилась об землю и оборотилась его молодой женой, Марьей-царевной. Обнялись они, поздоровались, стали друг друга обо всем спрашивать, друг другу все рассказывать.

— С той поры как ты из дому ушел, — мол­ вила Марья-царевна, — я сизой горлицей ле­ таю по лесам да по рощам. Царь три раза за мной посылал, да меня не нашли, а домишко сожгли. Опечалился было Андрей, а потом говорит: — Сват Наум, а нельзя ли нам на пустом месте у синего моря дворец поставить?

— Отчего ж нельзя? Сейчас будет испол­ нено. Не успели они оглянуться, а дворец уж сто­ ит, да такой славный, лучше царского, кру­ гом — зеленый сад, на деревьях птицы поют, по дорожкам чудные звери скачут. Взял Андрей-стрелок Марью-царевну за белы рученьки и повел во дворец, сели они у окошка и разговаривают, друг на друга лю­ буются. Так живут они, горя не знают, и день, и дру­ гой, и третий. А в то время царь на охоту по­ ехал, к синему морю, и видит: на том месте, где ничего не было, стоит дворец.

— Какой это невежа без спроса вздумал на моей земле строиться? Побежали гонцы, все разведали и докла­ дывают царю, что дворец этот поставлен Андреем-стрелком и живет он в нем с молодой женой, Марьей-царевной. Еще пуще разгневался царь, посылает уз­ нать, ходил ли Андрей туда — не знаю куда, принес ли то — не знаю что. Побежали опять гонцы, разведали и до­ кладывают: — Ходил Андрей-стрелок туда — не знаю куда и принес то — не знаю что. Тут уж царь совсем осерчал. Приказал он собрать войско и идти на взморье — дворец разорить, а Андрея-стрелка и Марью-царевну лютой смерти предать. Как увидел Андрей, что идет на него вой­ ско царское, схватил он топор, повернул его обухом кверху. Топор тяп да ляп — стоит на море корабль, опять тяп да ляп — стоит дру­ гой корабль, сто раз тяпнул — сто кораблей поплыло по синему морю, и все с пушками да с храбрыми матросами. Вынул Андрей дудку, задудел — появилось войско: и конница, и пехота, с ружьями да пушками, со знаменами. Андрей приказал на­ чать сражение. Музыка заиграла, барабаны

ударили, полки двинулись. Пехота ломит цар­ ских солдат, конница скачет, в плен забира­ ет, а со ста кораблей пушки так и бьют по столичному городу. Царь видит: войско его бежит, кинулся сам к войску — останавливать. Тут Андрей вынул дубинку: — Ну-ка, дубинка, обломай бока этому царю! Пошла тут дубинка колесом по чистому полю, нагнала царя, ударила его в лоб и убила. Тут и сражению конец пришел. Повалил из столичного города народ и стал просить Андрея-стрелка, чтобы взял он в свои руки все государство. Андрей-стрелок отказываться не стал. Ус­ троил он пир на весь мир и вместе с Марьейцаревной правил этим государством до глу­ бокой старости.

СКАЗКА О МОЛОДИЛЬНЫХ ЯБЛОКАХ И ЖИВОЙ ВОДЕ некотором царстве, в некотором госу­ дарстве жил-был царь, и было у него три сына: старшего звали Федором, второго Василием, а младшего Иваном.

В

Долго правил царь, да состарился и глазами слаб стал. А слыхал он, что за тридевять зе­ мель, в тридесятом царстве есть сад с молодильными яблоками и колодец с живой водой. Если съесть старику это яблоко — помолоде­ ет, а водой этой умыть глаза слепцу — будет видеть. Вот собирает царь пир на весь мир, зовет на него князей и бояр и говорит им: — Если найдется среди вас охотник, съез­ дить за тридевять земель, в тридесятое цар­ ство, привезти молодильных яблок и живой воды кувшинец, я бы тому полцарства отписал. Выходит тут царевич Федор и говорит: — Неохота нам в люди царство отдавать. Я поеду в эту дорожку, привезу тебе, царьбатюшка, молодильных яблок и живой воды кувшинец. Выбрал Федор-царевич на конюшем дво­ ре себе коня неезженого, уздает он узду неузданную, берет плетку нехлестанную, кладет двенадцать подпруг с подпругою — не ради красы, а ради крепости... Отправился Федорцаревич в дорожку. Видели, что на коня садил­ ся, а не видели, в какую сторону укатился... Долго ли, коротко ли ехал, доезжает Фе­ дор-царевич до трех дорог. Лежит на распу­ тье плита-камень, на ней написано: «Направо

поедешь — себя спасать, коня потерять. На­ лево поедешь — коня спасать, себя потерять. Прямо поедешь — женату быть». Поразмыслил Федор-царевич и решил: «Да­ вай поеду, где женату быть». И поехал по прямой дорожке. Доезжает он до терема под золотой крышей. Тут выбега­ ет прекрасная девица и говорит ему: — Царский сын, иди со мной хлеба-соли откушать и спать-почивать.

— Нет, девица, хлеба-соли я не хочу, а сном мне дороги не скоротать. Мне надо вперед двигаться.

— Царский сын, не торопись ехать, а то­ ропись делать, что тебе любо-дорого. Тут прекрасная девица его в терем повела. Накормила его, напоила и спать на кровать положила. Только лег Федор-царевич к стенке, эта де­ вица живо кровать повернула, он и полетел в подполье, в яму глубокую... Много ли, мало ли времени минуло — опять царь собирает пир, зовет князей и бояр и го­ ворит им: — Кто бы, ребятушки, выбрался из охотни­ ков — привезти мне молодильных яблок и жи­ вой воды кувшинец? Я бы тому полцарства отписал.

Выходит тут второй сын, Василий-царевич: — Батюшка, неохота мне царство в чужие руки отдавать. Я поеду в дорожку, привезу тебе, что наказываешь, сдам тебе в руки. Идет Василий-царевич на конюший двор, выбирает коня неезженого, уздает у з л у н є у з данную, берет плетку нехлестанную, кладет двенадцать подпруг с подпругою. Видели, как садился Василий-царевич, а не видели, в какую сторону укатился... Вот и он доезжает до распутья, где лежит плитакамень, и видит: «Направо поедешь — себя спасать, коня потерять. Налево поедешь — коня спасать, себя потерять. Прямо поедешь — женату быть». Подумал Василий-царевич и поехал до­ рогой, где женатому быть. Доехал он до те­ рема с золотой крышей. Выбегает к нему прекрасная девица и просит его откушать хлеба-соли и лечь почивать.

— Царский сын, не торопись ехать, а то­ ропись делать, что тебе любо-дорого... Тут она его из седла вынула, в терем по­ вела, накормила, напоила и спать положила. Только Василий-царевич лег к стенке, она опять повернула кровать, и он полетел в под­ полье. А там его спрашивают: -

— Кто летит?

— Василий-царевич. А кто сидит?

— Федор-царевич.

— Вот, братец, попали! Долго ли, коротко ли ждал царь — в тре­ тий раз собирает он пир, зовет князей и бояр: — Есть ли кто из охотников привезти молодильных яблок и живой воды кувшинец? Я бы тому полцарства отписал. Выходит вперед Иван-царевич и говорит: — Дай мне, батюшка, благословение, с буй­ ной головы до резвых ног, ехать в тридеся­ тое царство — поискать тебе молодильных яблок и живой воды, да поискать еще моих братцев. Дал ему царь благословение. Пошел Иванцаревич в конюший двор — выбрать себе ко­ ня. На которого коня ни взглянет, тот дро­ жит, на которого руку положит — тот с ног валится... Опечалился Иван-царевич, ниже плеч буй­ ну голову повесил. Навстречу ему бабушка.

— Здравствуй, Иван-царевич. Что ходишь печален?

— Как же мне, бабушка, не печалиться — не могу найти себе коня по силе.

— Давно бы ты меня спросил. Добрый конь стоит закованный в погребу, на цепи желез­

ной. Сможешь его взять — будет тебе конь по силе. Приходит Иван-царевич к погребу, свер­ нул плиту железную с погреба, вскочил ко добру коню. Стал ему конь своими передни­ ми ногами на плечи — не шелохнулся Иванцаревич. Сорвал конь железную цепь, выско­ чил из погреба и Ивана-царевича вытащил. Тут Иван-царевич обуздал его уздою неузданной, оседлал седельцем неезженным, нало­ жил двенадцать подпруг с подпругою — не ра­ ди красы, ради славушки молодецкой. Отправился Иван-царевич в путь-дорогу. Вот доехал он до распутья и раздумался: «На­ право ехать — коня потерять, — куда мне без коня-то? Прямо ехать — женату быть, — не за тем я в путь-дорогу выехал. Налево ехать — коня спасти, — это дорога самая лучшая для меня». И поворотил он на ту дорогу, где коня спас­ ти — себя потерять. Ехал он долго ли, коротко ли, по зеле­ ным лугам, по каменным горам, и наезжает он на избушку на курьей ножке, об одном окошке.

— Избушка, избушка, повернись к лесу за­ дом, ко мне передом! Как мне в тебя зайти, так и выйти.

Избушка повернулась к лесу задом, к Ивану-царевичу передом. Зашел он в нее, а там сидит Баба-яга. Шелковый кудель прядет, а нитки через жердь бросает.

— Фу, фу, — говорит, — русского духу слыхом не слыхано, видом не видано, а нын­ че русский дух сам пришел. А Иван-царевич ей отвечает: — Ах ты, Баба-яга, костяная нога, не пой­ мавши птицу — теребишь, не узнавши мо­ лодца — хулишь. Ты бы меня, добра молод­ ца, дорожного человека, накормила, напоила и для ночи постелю собрала, Я бы улегся, ты бы села к изголовью, стала бы спрашивать, а я бы стал сказывать — чей да откуда. Вот Баба-яга Ивана-царевича накормила, напоила и на постелю уложила. Села к изго­ ловью и стала спрашивать: — Чей ты, дорожный человек, добрый мо­ лодец, да откуда? Какой ты земли? Какого отца, матери сын?

— Я, бабушка, из такого-то царства, из та­ кого-то государства, царский сын Иван-царе­ вич. Еду за тридевять земель, за тридевять озер, в тридесятое царство за живой водой и молодильными яблоками.

— Ну, дитя мое милое, далеко же тебе ехать: живая вода и молодильные яблоки —

у девицы Синеглазки, она мне родная племян­ ница. Не знаю, получишь ли ты добро...

— А ты, бабушка, дай свою голову моим могутным плечам, направь меня на ум-разум.

— Много молодцев проезживало, да не мно­ го вежливо говаривало. Возьми, дитятко, мо­ его коня. Мой конь будет бойчее, довезет он тебя до моей средней сестры, она тебя на­ учит. Иван-царевич встал ранехонько, умылся бе­ лешенько. Поблагодарил Бабу-ягу за ночлег и поехал на ее коне. Вдруг говорит он коню: — Стой! Перчатку я обронил. А конь ему отвечает: — Пока ты говорил, я уже двести верст про­ скакал... День уж до ночи коротается, тут завидел Иван-царевич впереди избушку на курьей нож­ ке, об одном окошке.

— Избушка, избушка, повернись к лесу за­ дом, ко мне передом! Как мне в тебя зайти, так и выйти. Избушка повернулась к лесу задом, к не­ му передом. Вдруг слышно — конь заржал, а конь под Иваном-царевичем откликнулся. Кони-то были одностадные. Услышала это Баба-яга — еще старее той — и говорит:

— Приехала ко мне, видно, сестрица в гос­ ти. — И выходит на крыльцо: — Фу, фу, русского духу слыхом не слы­ хано, видом не видано, а нынче русский дух сам пришел. А Иван-царевич ей и говорит: — Ах ты, Баба-яга, костяная нога, встре­ чай гостя по платью, провожай по уму. Ты бы моего коня убрала, меня бы, добра молод­ ца, дорожного человека, накормила, напои­ ла и спать уложила... Баба-яга коня убрала, а Ивана-царевича на­ кормила, напоила, на постель уложила и ста­ ла спрашивать, кто он да откуда и куда путь держит.

— Я, бабушка, из такого-то царства, из такого-то государства, царский сын Иван-царе­ вич. Еду за живой водой и молодильными яб­ локами к девице Синеглазке...

— Ну, дитя милое, не знаю, получишь ли ты добро. Мудро добраться до девицы Сине­ глазки!

— А ты, бабушка, дай свою голову моим могутным плечам, направь меня на ум-разум.

— Много молодцев проезживало, да не мно­ го вежливо говаривало. Возьми, дитятко, мо­ его коня, поезжай к моей старшей сестре. Она лучше меня научит, что делать.

Вот прошла ночь, а поутру Иван-царевич встал ранехонько, умылся белешенько. По­ благодарил Бабу-ягу за ночлег и поехал на ее коне, а этот конь еще бойчей прежнего. Вдруг Иван-царевич говорит: — Стой! Перчатку я обронил. А конь ему отвечает: — Пока ты говорил, я уж триста верст про­ скакал. Едет Иван-царевич день до вечера и наез­ жает на избушку на курьей ножке, об одном окошке.

— Избушка, избушка, обернись к лесу за­ дом, ко мне передом! Мне не век вековать, а одну ночь ночевать. Вдруг заржал конь, и под Иваном-царевичем конь откликнулся. Выходит на крыльцо Баба-яга, еще старее средней. Видит — конь ее сестры, а седок чужестранный, молодец прекрасный... Тут Иван-царевич вежливо ей поклонился и ночевать попросился. Делать нечего! Ноч­ лега с собой не возят — ночлег нужен каж­ дому: и пешему, и конному, и бедному, и бо­ гатому. Баба-яга коня убрала, а Ивана-царевича на­ кормила, напоила и стала спрашивать, кто он да откуда и куда путь держит.

— - Я, бабушка, такого-то царства, такого-то государства, царский сын Иван-царевич. Был у твоей младшей сестры, она послала к сред­ ней, а средняя сестра к тебе направила. Дай свою голову моим могутным плечам, наставь меня на ум-разум, как мне добыть у девицы Синеглазки живой воды и молодильных яблок.

— Так и быть, помогу я тебе, Иван-царевич. Девица Синеглазка, моя племянница, — силь­ ная и могучая богатырка. Вокруг ее царства — стена три сажени вышины, сажень толщины, у ворот стража — тридцать богатырей. Тебя и в ворота не пустят. Надо тебе ехать на мо­ ем добром коне в середину ночи. Доедешь до стены — бей коня по бокам плетью нехлестанной. Конь через стену перескочит. Ты коня привяжи и иди в сад. Увидишь яблоню с молодильными яблоками, а под яблоней ко­ лодец. Три яблока сорви, а больше не бери. И зачерпни из колодца живой воды кувшинец. Девица Синеглазка будет спать, ты в те­ рем к ней не заходи, а садись на коня и бей его по крутым бокам. Он тебя через стену пе­ ренесет. Иван-царевич не стал ночевать у этой ста­ рухи, а сел на ее доброго коня и поехал в ноч­ ное время. Этот конь мхи-болота перескаки­ вает, реки-озера хвостом заметает.

«

К середине ночи доезжает Иван-царевич до высокой стены. У ворот спит стража — тридцать могучих богатырей. Бьет он своего доброго коня плетью нехлестанной — пере­ махнул конь через стену. Слез Иван-царевич с коня, входит в сад и видит — стоит яблоня с серебряными листьями, золотыми яблоками, а под яблоней колодец. Иван-царевич сорвал три яблока, зачерпнул из колодца живой во­ ды кувшинец, да захотелось ему увидать силь­ ную, могучую богатырку, девицу Синеглазку. Входит Иван-царевич в терем, а там спят по одну сторону шесть удалых девиц-богатырок и по другую сторону шесть, а посредине разметалась девица Синеглазка. Не стерпел Иван-царевич, поцеловал ее и вышел. Сел на доброго коня, а конь гово­ рит ему человеческим голосом: — Не послушался ты, Иван-царевич, Бабыяги, вошел в терем к девице Синеглазке! Те­ перь мне стены не перескочить. Иван-царевич бьет коня плетью нехле­ станной.

— Ах ты, конь, волчья сыть, травяной ме­ шок, нам здесь не ночь ночевать, а голову по­ терять! Осерчал конь пуще прежнего и перемах­ нул через стену, да задел ее одной подко­

вой — на стене струны запели и колокола за­ звонили. Девица Синеглазка проснулась, велела осед­ лать своего коня и кинулась с двенадцатью богатырками в погоню за Иваном-царевичем. Гонит Иван-царевич во всю прыть лошади­ ную, а девица Синеглазка гонит за ним. До­ езжает он до старшей Бабы-яги, а у нее уже конь выведенный, готовый. Он — со своего коня да на этого и опять вперед погнал... Иванто царевич за дверь, а девица Синеглазка — в дверь и спрашивает у Бабы-яги: — Бабушка, здесь молодец не проезжи­ вал ли?

— Нет, дитятко. А ты с пути-дороги поешь молочка.

— Поела бы я, бабушка, да долго корову доить.

— Что ты, дитятко, живо справлюсь... Пошла Баба-яга доить корову — доит, не торопится. Поела девица Синеглазка мо­ лочка и опять погналась за Иваном-царевичем. Доезжает Иван-царевич до средней Бабыяги, коня сменил и опять в путь. Он — за дверь, а девица Синеглазка в дверь: — Бабушка, не проезжал ли добрый мо­ лодец?

— Нет, дитятко. А ты бы с пути-дороги по­ ела блинков.

- Да ты долго печь будешь.

— Что ты, дитятко, живо справлю... Печет Баба-яга блинки — печет, не торо­ пится. Девица Синеглазка поела и опять вслед за Иваном-царевичем. Доезжает он до младшей Бабы-яги, слез с ее коня, сел на своего коня богатырского и дальше поехал. Он — за дверь, а девица Синеглазка — в дверь и спрашивает у Бабыяги, не проезжал ли добрый молодец.

— Нет, дитятко. А ты бы с пути-дороги в баньке попарилась.

— Да ты долго топить будешь.

— Что ты, дитятко, живо справлю... Истопила Баба-яга баньку, все изготовила. Девица Синеглазка попарилась и опять в по­ гоню. Конь ее с горки на горку поскакивает, реки-озера хвостом заметает. Стала она Ивана-царевича настигать. Он видит за собой погоню: двенадцать бо­ гатырок с тринадцатой — девицей Синеглаз­ кой — вот-вот на него наедут. Стал он коня приостанавливать, девица Синеглазка наска­ кивает и кричит ему: — Что ж ты, вор, без спросу из моего ко­ лодца пил да колодец не прикрыл!

А он ей: — Что ж, давай разъедемся на три скока лошадиных и силу испробуем. Тут Иван-царевич и девица Синеглазка разъ­ ехались на три скока лошадиных, взяли па­ лицы боевые, копья долгомерные, сабельки острые. И съезжались они три раза, палицы поломали, копья-сабли исщербили — не смог­ ли друг друга с коня сбить. Соскочили они тогда с коней и схватились в охапочку. Боролись они с утра до вечера. У Иванацаревича резва ножка подвернулась, упал он на сыру землю. Девица Синеглазка стала ко­ ленкой на его белу грудь и вытаскивает кин­ жал булатный. Иван-царевич и говорит ей: — Не губи ты меня, девица Синеглазка, луч­ ше возьми за белые руки, подними со сырой земли, поцелуй в уста сахарные. Рассмеялась тут девица Синеглазка, подня­ ла Ивана-царевича со сырой земли и поцело­ вала в уста сахарные. Раскинули они шатер в чистом поле, на широком раздолье, на зе­ леных лугах и гуляли три дня и три ночи. Здесь они обручились и перстнями обменялись. Девица Синеглазка говорит Ивану-царевичу: — Я поеду домой — и ты поезжай домой, да смотри, никуда не сворачивай... Через три года жди меня в своем царстве.

Сели они на коней и разъехались... Скоро сказка сказывается, да не скоро дело дела­ ется. Вот доезжает Иван-царевич до распу­ тья, где плита-камень, и думает: «Вот хоро­ шо! Я домой еду, а братья мои пропадают без вести». И не послушался он девицы Синеглазки, поворотил на ту дорогу, где женатому быть... Как подъехал он к терему под золотой кры­ шей, под Иваном-царевичем конь заржал, а братьевы кони откликнулись. Кони-то были одностадные... Взошел Иван-царевич на крыльцо, стукнул кольцом — маковки на тереме зашатались, оконницы покривились. Выбегает прекрасная девица.

— Ах, Иван-царевич, давно я тебя поджи­ даю! Иди со мной хлеба-соли откушать и спатьпочивать. Повела она его в терем и стала потчевать. Иван-царевич не столько ест, сколько под стол кидает, не столько пьет, сколько под стол льет. Повела его прекрасная девица в спальню: — Ложись, Иван-царевич, спать-почивать. А Иван-царевич столкнул ее на кровать, живо кровать повернул, девица и полетела в подполье, в яму глубокую. Иван-царевич наклонился над ямой и кричит:

— Есть там кто живой? А из ямы отвечают слабым голосом: — Федор-царевич да Василий-царевич. Помог Иван-царевич братьям из ямы вы­ браться, умыл их живой водой. Сели они на коней и поехали... Как до распутья доехали, Иван-царевич и говорит братьям: — Покараульте моего коня, а я лягу от­ дохну. Лег он на шелковую траву и заснул бога­ тырским сном. Федор-царевич подумал, подумал и гово­ рит Василию-царевичу: — Вернемся мы без живой воды, без молодильных яблок — будет нам мало чести, пошлет нас отец гусей пасти... Василий-царевич и отвечает: — Давай Ивана-царевича в пропасть спус­ тим, а эти вещи возьмем и отцу в руки от­ дадим. Вот они у младшего брата из-за пазухи вы­ нули молодильные яблоки и кувшин с живой водой, а его взяли и бросили в пропасть. Три дня и три ночи летел Иван-царевич и упал на самое взморье. Опамятовался и ви­ дит: только небо и вода, и под старым дубом у моря птенцы пищат — бьет их ненастье. Иван-царевич снял с себя кафтан, птенцов

накрыл, а сам под дуб спрятался. Унялась не­ погода, летит большая птица Нагай. Прилете­ ла, под дуб села и спрашивает птенцов: — Детушки мои милые, не убило ли вас не­ настье?

— Нет, матушка, нас сберег русский чело­ век, своим кафтаном укрыл. Птица Нагай спрашивает Ивана-царевича: — Как ты сюда попал, милый человек?

— Меня родные братья в пропасть бросили за молодильные яблоки да за живую воду.

— Ты моих детей сберег, проси у меня, че­ го хочешь: злата ли, серебра ли, камня ли драгоценного.

— Ничего, Нагай-птица, мне не надобно: ни злата, ни серебра, ни камня драгоценно­ го. А нельзя ли мне попасть в родную сторо­ нушку? Нагай-птица ему и отвечает: — Достань мне два чана — пудов по две­ надцати — мяса. Настрелял Иван-царевич на взморье гусей, лебедей, в два чана сложил, поставил один чан Нагай-птице на правое плечо, а другой — на левое, сам сел ей на хребет. Поднялась Нагай-птица в вышину. Она летит, а Иван-царевич ее кормит... Долго ли, коротко ли они так летели, только скормил Иван-царевич оба

Чана! А птица Нагай опять оборачивается. Он взял нож, отрезал у себя кусок с ноги и Нагай-птице подал. Она летит, летит и опять обо­ рачивается. Он с другой ноги срезал мясо и подал. Вот уж совсем недалеко лететь ос­ талось, а Нагай-птица опять оборачивается. Он с груди у себя мясо срезал и ей подал. Тут Нагай-птица донесла Ивана-царевича до родной стороны и говорит ему: — Хорошо ты кормил меня всю дорогу, но слаще последнего кусочка отродясь не едала. Иван-царевич тут раны ей показал. Нагайптица выплюнула три последние куска и го­ ворит: — Приставь на место. Иван-царевич приставил — мясо и приросло к костям.

— Теперь слезай с меня, Иван-царевич, я до­ мой полечу. Поднялась Нагай-птица в вышину, а Иванцаревич пошел к столичному городу. Пришел он в столицу и узнал, что Федор-царевич и Василий-царевич привезли отцу живой воды и молодильных яблок и царь исцелился — по-прежнему стал здоровьем крепок и гла­ зами зорок. Не пошел Иван-царевич к отцу, к матери, а собрал он пьяниц, кабацкой голи и давай гулять по кабакам.

В ту пору за тридевять земель, в тридеся­ том царстве девица Синеглазка родила двух сыновей — растут они не по дням, а по ча­ сам. Как прошло три года, Синеглазка взяла сыновей, собрала войско и отправилась ис­ кать Ивана-царевича. Пришла она в его царство и в чистом по­ ле, в широком раздолье, на зеленых лугах раскинула шатер белополотняный. От шатра до столицы дорогу устелила сукнами цветны­ ми. И посылает царю сказать: — Царь, отдай царевича. Не отдашь — все царство потопчу, пожгу, тебя в полон возьму. Испугался царь и посылает старшего сы­ на — Федора-царевича. Идет Федор-царевич по цветным сукнам, подходит к шатру белополотняному. Выбегают два мальчика: — Матушка, матушка, это не наш ли батюш­ ка идет?

— Нет, детушки, это ваш дяденька.

— Что прикажешь с ним делать, матушка?

— А вы, детушки, угостите его хорошенько. Тут эти двое пареньков взяли трости и да­ вай хлестать Федора-царевича пониже спины. Били, били, он едва ноги унес. А Синеглазка опять посылает гонцов к царю: — Отдай царевича...

Пуще прежнего испугался царь и посылает среднего сына — Василия-царевича. Прихо­ дит он к шатру. Выбегают два мальчика: — Матушка, матушка, это не наш ли батюш­ ка идет?

— Нет, детушки, это ваш дяденька. Угости­ те и его хорошенько. Двое пареньков опять давай дядю тростя­ ми чесать. Били, били, Василий-царевич едва ноги унес. А Синеглазка в третий раз посы­ лает к царю: — Ступайте, ищите третьего сына, Иванацаревича. Не найдете — все царство потоп­ чу, пожгу. Царь еще пуще испугался, посылает Федора-царевича и Василия-царевича найти брата, Ивана-царевича. Тут упали они отцу в ноги и во всем повинились: как у сонного Иванацаревича взяли живую воду и молодильные яблоки, а самого бросили в пропасть. Как услышал это царь, так и залился сле­ зами. А в ту пору Иван-царевич сам идет к Си­ неглазке, а с ним и голь кабацкая. Подходит он к белополотняному шатру. Выбегают два мальчика: — Матушка, матушка, к нам какой-то пья­ ница идет с голью кабацкой!

А Синеглазка им: — Возьмите его за белые руки, ведите в ша­ тер. Это ваш родной батюшка. Он безвинно три года страдал. Тут Ивана-царевича взяли за белые ручень­ ки, ввели в шатер. Синеглазка его умыла и причесала, одежу на нем сменила и спать уложила. А голи кабацкой по стаканчику под­ несла, они домой и отправились. На другой день Синеглазка и Иван-царевич приехали во дворец. Тут начался пир на весь мир, а Федору-царевичу и Василиюцаревичу мало было чести, прогнали их со двора... А как свадебку сыграли, Иван-царевич уехал с Синеглазкой в ее девичье царство.

ФИНИСТ

— ясный сокол

ил-был крестьянин. Жена у него умер­ ла, да осталось три дочки. Хотел было старик нанять работницу — в хозяйстве по­ могать, но меньшая дочь, Марьюшка, сказала: — Не надо, батюшка, нанимать работницу, сама я справлюсь. Согласился крестьянин. Стала Марьюшка хозяйство вести: все-то она умеет, все-то у нее ладится. Любил отец Марьюшку, рад был,

Ж

что такая умная да работящая дочка растет. Да и из себя Марьюшка красавица писаная. А сестры ее старшие, завидущие да жаднющие, из себя-то они некрасивые, а модницыперемодницы — весь день сидят белятся да румянятся, все в обновки наряжаются: платья им — не платья, сапожки — не сапожки, пла­ ток — не платок. Как-то собрался отец на базар и спраши­ вает дочек: — Что вам, дочки, купить, чем порадовать? Старшая и средняя дочки просят: — Купи нам, батюшка, по полушалку, да такому, чтоб цветы покрупнее, золотом рас­ писанные. А Марьюшка молчит.

— А тебе, доченька, что купить? — спра­ шивает ее отец.

— Купи мне, батюшка, перышко Финиста — ясна сокола. Возвращается отец, привозит дочкам полу­ шалки, а перышка не нашел. Собрался отец в другой раз на базар.

— Ну, — говорит, — дочки, заказывайте подарки. Обрадовались старшая и средняя дочки: — Купи нам по сапожкам с серебряными подковками.

А Марьюшка опять заказывает перышко Финиста — ясна сокола. Ходил по базару отец весь день, сапожки купил, а перышка не нашел. Приехал без пе­ рышка. Вот в третий раз собрался старик на ба­ зар. Старшая и средняя дочки говорят: — Купи нам по платью, батюшка. А Марьюшка опять просит перышко Фини­ ста — ясна сокола. Искал отец перышко весь день, да не на­ шел. Выехал он из города, а навстречу ста­ ренький старичок.

— Здорово, дедушка! — говорит ему кре­ стьянин.

— Здравствуй, милый! Куда путь держишь?

— К себе, дедушка, в деревню. Да вот горе у меня: меньшая дочка наказывала купить пе­ рышко Финиста — ясна сокола, а я не нашел.

— Есть у меня такое перышко, да оно за­ ветное; но для доброго человека, куда ни шло, отдам. Вынул дедушка перышко и подает, а оно самое обыкновенное. Едет крестьянин и дума­ ет: «Что в нем Марьюшка нашла хорошего?» Привез старик подарки дочкам, старшая и средняя наряжаются в платья новые да над Марьюшкой смеются:

— Как была ты дурочка, так и есть. Много ли красы в твоем перышке! Промолчала Марьюшка, отошла в сторону, а когда все спать легли, бросила она перыш­ ко на пол и промолвила: — Любезный Финист — ясный сокол, явись ко мне, жених мой желанный! И явился тут ей молодец красоты неопи­ санной. Утром молодец ударился об пол и сделался соколом. Отворила ему Марьюш­ ка окно, улетел сокол в синее небо. Три дня Марьюшка привечала у себя мо­ лодца; днем он соколом летает по синему не­ бу, а к ночи прилетает к Марьюшке. Да на четвертый день сестры злые заметили — на­ говорили отцу на сестру.

— Дочки мои милые, — говорит им отец, — смотрите-ка лучше за собой! «Ладно, — разозлились сестры, — посмот­ рим, как будет дальше». Натыкали они в ра­ му острых ножей, а сами притаились, смот­ рят. Вот к ночи летит ясный сокол. Долетел до окна, а попасть в комнату Марьюшки не мо­ жет. Бился, бился, всю грудь изрезал, а Марь­ юшка спит и не слышит. И сказал тогда сокол: — Кому я нужен, тот сам меня найдет. Толь­ ко нелегко это будет. Тогда меня найдешь, когда трое башмаков железных износишь,

трое посохов железных изломаешь, трое кол­ паков железных порвешь. Проснулась тут Марьюшка, вскочила с кро­ вати, посмотрела в окно, а сокола уж нет, только кровавый след на окне остался. За­ плакала Марьюшка горькими слезами, смыли слезки кровавый след, а сама она стала еще краше. Пошла к отцу, в ноги ему поклонилась: — Не брани меня, батюшка, отпусти в путьдорогу дальнюю. Жива буду — свидимся, ум­ ру — так, знать, на роду написано. Жалко было отцу отпускать дочку люби­ мую, но спорить не стал. Изготовил кузнец Марьюшке три пары баш­ маков железных, три посоха железных, три колпака железных, и отправилась она в путьдорогу дальнюю, искать желанного Финиста — ясна сокола. Шла она чистым полем, шла темным лесом, шла высокими горами. Птички веселыми песнями ей сердце радова­ ли, ручейки лицо белое умывали, леса густые привечали. И никто не мог Марьюшку тронуть: медведи, серые волки, лисицы — все звери к ней сбегались. Износила она башмаки же­ лезные, посох железный изломала и колпак железный порвала. Вот выходит Марьюшка на поляну и видит избушку на курьих ножках. Просит Марьюшка:

— Избушка, избушка, повернись к лесу за­ дом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хле­ ба есть. Повернулась избушка к лесу задом, к Ма­ рьюшке передом. Зашла Марьюшка в избуш­ ку и видит: сидит там Баба-яга — костяная нога, ноги из угла в угол, губы на жерди, а нос к потолку прирос. Увидела Баба-яга Марьюш­ ку, зашумела: — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Ты, красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь*?

— Ищу, бабушка, Финиста — ясна сокола.

— О, красавица, долго тебе искать! Твой яс­ ный сокол за тридевять земель, в тридевятом государстве. Опоила его зельем царица-вол­ шебница и женила на себе. Но я тебе помо­ гу. Вот тебе серебряное блюдечко и золотое яичко. Когда придешь в тридевятое царство, наймись к царице работницей. Как закончишь работу, бери блюдечко, клади золотое яич­ ко, оно само будет кататься. Захотят у тебя диво купить, так ты не продавай. Просись Фи­ ниста — ясна сокола повидать. Поблагодарила Марьюшка Бабу-ягу и по­ шла. Чем дальше идет, тем темнее лес, страш­ *

Лытать — лениться, уклоняться от дела.

но стало Марьюшке. Тут навстречу ей кот. Прыгнул он к Марьюшке на плечо и замур­ лыкал: — Не бойся, Марьюшка, иди вперед. Будет еще страшнее, а ты иди и иди, не оглядывайся. Потерся кот спинкой и пропал, а Марьюш­ ка дальше пошла. Вот уж Марьюшка башма­ ки железные износила, посох поломала, кол­ пак порвала и пришла к избушке на курьих ножках. Вокруг тын, на кольях черепа, и каж­ дый череп огнем горит. Говорит Марьюшка: — Избушка, избушка, повернись к лесу за­ дом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хле­ ба есть. Повернулась избушка к лесу задом, к Ма­ рьюшке передом. Зашла Марьюшка в избуш­ ку и видит: сидит там Баба-яга — костяная нога, ноги из угла в угол, губы на жерди, а нос к потолку прирос. Увидела Баба-яга Марьюшку, зашумела: — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Крас­ ная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?

— Ищу, бабушка, Финиста — ясна сокола.

— А у моей сестры была?

— Была, бабушка.

— Ладно, красавица, помогу тебе. Бери се­ ребряные пяльцы, золотую иголочку. Иголоч­

ка сама будет вышивать серебром и золотом по малиновому бархату. Будут покупать, так ты не продавай, а проси Финиста — ясна со­ кола повидать. Поблагодарила Марьюшка Бабу-ягу и по­ шла. А в лесу стук, гром, свист, черепа лес освещают. Страшно стало Марьюшке. Глядь, собака бежит: — Ав, ав, Марьюшка, не бойся, родная, иди. Будет еще страшнее, да ты не оглядывайся, — сказала так и пропала. Пошла Марьюшка, а лес все темнее и тем­ нее. За ноги ее цепляет, за рукава хватает... Только идет Марьюшка, идет и назад не огля­ нется. Долго ли, коротко ли шла — последнюю пару башмаков железных износила, третий посох железный поломала, третий колпак же­ лезный порвала. Вышла на полянку, а на по­ лянке избушка на курьих ножках, вокруг тын, а на кольях лошадиные черепа — каждый ог­ нем горит. Просит Марьюшка: — Избушка, избушка, повернись к лесу за­ дом, а ко мне передом! Повернулась избушка к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит Баба-яга — костяная нога, ноги из угла в угол, губы на жерди, а нос к потолку прирос. Сама

черная, а во рту один клык торчит. Увидела Баба-яга Марьюшку, зашумела: — Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Крас­ ная девушка, дело пытаешь, аль от дела л ы­ таешь?

— Ищу я, бабушка, Финиста — ясна со­ кола.

— Трудное это дело, красавица, да я по­ могу. Вот тебе серебряное донце, золотое веретенце. Как возьмешь в руки, само прясть будет, потянется нитка не простая, а зо­ лотая.

— Спасибо тебе, бабушка.

— Ладно уж, спасибо после скажешь, а те­ перь слушай, что накажу: будут золотое ве­ ретенце покупать — не продавай, а проси Фи­ ниста — ясна сокола повидать. Поблагодарила Марьюшка Бабу-ягу и даль­ ше пошла, а лес зашумел, загудел: поднялся свист, совы закружились, мыши из нор повы­ лезли — да все на Марьюшку. Тут видит Ма­ рьюшка — бежит навстречу серый волк.

— Не горюй, — говорит он, — а садись на меня, да не оглядывайся. Села Марьюшка на серого волка, и замель­ кали степи широкие, луга бархатные, реки ме­ довые, берега кисельные. А Марьюшка все

скачет и скачет. И вот перед Марьюшкой хрус­ тальный терем — крыльцо резное, оконца узорчатые, а в оконце царица глядит.

— Ну, — говорит волк, — слезай, Марьюш­ ка, иди и нанимайся в прислуги. Взяла Марьюшка свой узелок, поблагода­ рила волка и пошла к хрустальному дворцу. Поклонилась Марьюшка царице и говорит: — Не знаю, как вас звать-величать, не нуж­ на ли вам работница? Отвечает царица: — Давно я ищу работницу, но такую, кото­ рая могла бы прясть, ткать и вышивать.

— Все это я могу делать.

— Тогда заходи и садись за работу. И стала Марьюшка работницей. День ра­ ботает, а ночью возьмет Марьюшка серебря­ ное блюдечко золотое яичко и скажет: — Катись, катись, золотое яичко, по сереб­ ряному блюдечку, покажи мне моего милого. Покатится яичко по серебряному блюдеч­ ку, и предстанет Финист — ясный сокол. Смотрит на него Марьюшка и слезами зали­ вается: — Финист мой, Финист — ясный сокол, зачем ты меня оставил одну, горемычную, о тебе плакать!

Подслушала как-то царица ее слова и го­ ворит: — Продай мне, Марьюшка, серебряное блю­ дечко и золотое яичко.

— Нет, — говорит Марьюшка, — они не­ продажные. Могу я тебе их отдать, если поз­ волишь на Финиста — ясна сокола погля­ деть. Подумала царица, подумала.

— Ладно, — говорит, — будь по-твоему. Ночью, как он уснет, я тебе его покажу. Вот настала ночь, идет Марьюшка в спаль­ ню к Финисту — ясну соколу, видит — спит ее сердечный друг сном непробудным. Смот­ рит Марьюшка не насмотрится, целует в уста сахарные, прижимает к груди белой... Так и ночь прошла, наступило утро, а Марьюшка не добудилась милого. Целый день работала Марьюшка, а вече­ ром взяла серебряные пяльцы да золотую иго­ лочку. Сидит, платок вышивает, сама приго­ варивает: — Вышивайся, вышивайся, узор, для Фи­ ниста — ясна сокола. Будет чем ему по ут­ рам вытираться. Подслушала царица и говорит: — Продай мне, Марьюшка, серебряные пяль­ цы, золотую иголочку.

— Не продам, — говорит Марьюшка, — а так отдам, разреши только с Финистом — ясным соколом свидеться. Подумала царица, подумала и говорит: — Ладно, приходи ночью. Наступает ночь. Входит Марьюшка в спа­ ленку к Финисту — ясну соколу, а тот спит сном непробудным.

— Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись! — взмолилась Марьюшка. Спит Финист — ясный сокол, сколько ни будила его Марьюшка — не добудилась. Наступил день. Опять сидит Марьюшка за работой, берет она в руки серебряное донце, золотое веретенце. А царица как увидала: продай да продай!

— Продать не продам, а могу так отдать, если позволишь с Финистом — ясным соко­ лом хоть часок побыть. Согласилась царица, а сама думает: «Все равно не разбудит». Как настала ночь, входит Марьюшка в спаль­ ню к Финисту — ясну соколу, а тот спит сном непробудным.

— Финист ты мой — ясный сокол, встань, пробудись! Спит Финист, не просыпается. Будила его Марьюшка, будила — никак не может добу­

диться, а рассвет уж близко. Заплакала тут Марьюшка: — Любезный ты мой Финист — ясный со­ кол, встань, пробудись, на Марьюшку свою погляди, к сердцу своему прижми! Упала Марьюшкина слеза горючая на го­ лое плечо Финиста — ясна сокола и обожгла. Очнулся Финист — ясный сокол, осмотрел­ ся. Увидел Марьюшку, обнял ее, поцеловал: — Неужели это ты, Марьюшка! Трое баш­ маков износила, трое посохов железных изло­ мала, трое колпаков железных поистрепала и меня нашла? Поедем же теперь на родину. Как увидела царица, что стали они домой собираться, приказала в трубы трубить, об измене мужа оповестить. Собрались князья да купцы, стали совет держать, как Финис­ та — ясна сокола наказать. Вышел к ним Фи­ нист — ясный сокол и говорит: — Которая, по-вашему, настоящая жена: та ли, что крепко любит, или та, что продает да обманывает? Тут все согласились, что настоящая жена Финиста — ясна сокола — Марьюшка. Вернулись они в свое государство, пир собрали, в трубы затрубили, в пушки запа­ лили. И был пир такой, что и теперь люди помнят.

МАРЬЯ МОРЕВНА некотором царстве, в некотором госу­ дарстве жил-был Иван-царевич. И было у него три сестры: одна Марья-царевна, дру­ гая Ольга-царевна, третья Анна-царевна. Отец и мать, умирая, сыну наказывали: — Кто первый за твоих сестер станет сва­ таться, за того и отдавай — при себе не дер­ жи долго! Похоронил царевич родителей и пошел с сестрами во зеленый сад погулять. Вдруг находит на небо туча черная.

— Пойдемте, сестрицы, домой! — торопит Иван-царевич. Только вернулись во дворец — как грянул гром, раздвоился тут потолок, и влетел к ним ясный сокол, ударился он об пол, сделался добрым молодцем и говорит: — Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я хо­ дил гостем, а теперь пришел сватом; хочу у те­ бя сестрицу Марью-царевну посватать.

— Коли люб ты сестрице, я ее не удержи­ ваю — пусть идет с Богом! Согласилась Марья-царевна. Сыграли свадь­ бу, и унес ее сокол в свое царство. Дни идут за днями, часы бегут за часами — целого года как не бывало. Вот пошел как-то

В

Иван-царевич с двумя сестрами во зеленый сад погулять. Опять находит туча с вихрем, с молнией.

— Пойдемте, сестрицы, скорее домой! — говорит царевич. Только пришли они во дво­ рец — как ударил гром, распалась крыша, раздвоился потолок, и влетел орел, уда­ рился он об пол и сделался добрым молодцем.

— Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я гос­ тем ходил, а теперь сватом пришел. И посватал Ольгу-царевну. Отвечает Иванцаревич: — Если ты люб Ольге-царевне, то пусть за тебя идет; я у нее воли не отнимаю. Ольга-царевна согласилась и вышла за ор­ ла замуж. Унес орел ее в свое царство. Прошел еще один год; говорит Иван-царе­ вич своей младшей сестрице: — Пойдем во зеленом саду погуляем! Только пришли в сад, опять черная туча с вихрем, с молнией небо закрыла.

— Вернемся, сестрица, домой! Вернулись домой, не успели сесть — как ударил гром, раздвоился потолок, и влетел ворон; ударился он об пол и сделался доб­ рым молодцем: как прежние ни были хороши собой, а этот лучше.

— Ну, Иван-царевич, прежде я гостем хо­ дил, а теперь сватом пришел; отдай за меня Анну-царевну.

— Я сестрицу неволить не стану: коли ты полюбился ей, пусть идет за тебя. Вышла за ворона Анна-царевна, и унес он ее в свое государство. Так остался Иван-царевич один, без сес­ тер. Целый год прошел, и сделалось ему скучно, решил он найти своих сестриц. Отправился он в дорогу, шел, шел и ви­ дит — лежит в поле рать побитая. Закричал тут громко Иван-царевич: — Коли есть тут живой кто — отзовись! Кто побил это войско великое? Отозвался один человек: — Все это войско великое побила Марья Моревна, прекрасная королевна. Пошел Иван-царевич дальше, увидел шат­ ры белые. Вышла к нему навстречу Марья Моревна, прекрасная королевна: — Здравствуй, царевич, куда тебя Бог не­ сет — по воле аль по неволе?

— Добрые молодцы по неволе не ездят! — отвечает ей Иван-царевич.

— Ну, коли так, погости у меня в шатрах. Обрадовался Иван-царевич, две ночи в шат­ рах ночевал, полюбился Марье Моревне и же­

нился на ней. Взяла его Марья Моревна, пре­ красная королевна в свое государство. Жили они сколько-то времени спокойно, да вздума­ лось королевне на войну собираться. Вот ос­ тавляет она на Ивана-царевича все хозяйство и приказывает: — Везде ходи, за всем присматривай; толь­ ко в этот чулан не заглядывай! Удивился Иван-царевич, и как только Ма­ рья Моревна уехала, тотчас бросился в чулан, отворил дверь, глянул — а там висит Кощей Бессмертный, на двенадцати цепях прико­ ванный.

— Сжалься надо мной, — просит Кощей у Ивана-царевича, — дай мне напиться! Де­ сять лет я здесь мучаюсь, не ел, не пил — совсем в горле пересохло! Подал ему царевич целое ведро воды, он выпил и еще запросил: — Мне одного ведра мало; дай еще! Подал царевич и другое ведро. Кощей вы­ пил и попросил третье, а как выпил третье ведро — вернулась к нему прежняя сила, тряхнул он цепями и сразу все двенадцать порвал.

— Спасибо, Иван-царевич! — рассмеялся Кощей Бессмертный. — Теперь тебе никогда не видать Марьи Моревны! — Ураганным вих­

рем вылетел он в окно, нагнал на дороге Ма­ рью Моревну, прекрасную королевну, подхва­ тил ее и унес к себе. Горько-горько заплакал Иван-царевич, а по­ том снарядился в путь-дорогу: — Что ни будет, а разыщу я Марью Мо­ ревну! Идет день, идет другой, на рассвете треть­ его видит чудесный дворец, у дворца дуб сто­ ит, на дубу ясный сокол сидит. Слетел сокол с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал: — Ах, шурин мой любезный! Как тебя Гос­ подь милует? Выбежала тут и Марья-царевна, обрадова­ лась Ивану-царевичу, стала про его здоровье расспрашивать, про свое житье-бытье расска­ зывать. Погостил у них царевич три дня и го­ ворит: — Не могу я дольше у вас гостить. Иду ис­ кать жену мою, Марью Моревну, прекрасную королевну.

— Трудно тебе будет сыскать ее, — гово­ рит сокол. — Оставь нам на всякий случай свою серебряную ложку: будем на нее смот­ реть, про тебя вспоминать. Иван-царевич оставил у сокола свою се­ ребряную ложку и пошел дальше.

Шел он день, шел другой, на рассвете тре­ тьего видит дворец еще лучше первого, воз­ ле дворца дуб стоит, на дубу орел сидит. Слетел орел с дерева, ударился оземь, обер­ нулся добрым молодцем и закричал: — Вставай, Ольга-царевна! Милый наш бра­ тец идет. Ольга-царевна тотчас прибежала навстре­ чу, стала его целовать-обнимать, про здоро­ вье расспрашивать, про свое житье-бытье рас­ сказывать. Иван-царевич погостил у них три денька и говорит: — Дольше гостить мне некогда; я иду ис­ кать жену мою, Марью Моревну, прекрасную королевну. Говорит ему орел: — Трудно тебе будет сыскать ее; оставь у нас свою серебряную вилку, будем на нее смотреть, тебя вспоминать. Оставил Иван-царевич серебряную вилку и пошел дальше. День шел, другой шел, на рассвете треть­ его видит дворец лучше первых двух, возле дворца дуб стоит, на дубу ворон сидит. Сле­ тел ворон с дуба, ударился оземь, обернул­ ся добрым молодцем и закричал: — Анна-царевна! Поскорей выходи, наш братец идет.

Выбежала Анна-царевна, обрадовалась брату, стала целовать-обнимать, про здоро­ вье расспрашивать, про свое житье-бытье рассказывать. Погостил у них Иван-царевич три денька и говорит: — Прощайте! Пойду жену искать — Марью Моревну, прекрасную королевну. Покачал головой ворон: — Нелегко сыскать ее; оставь-ка у нас свою серебряную табакерку: будем на нее смот­ реть, тебя вспоминать. Царевич отдал ему серебряную табакер­ ку, попрощался и пошел дальше. День шел, другой шел, а на третий добрался до Марьи Моревны. Увидала она своего милого, броси­ лась к нему на шею, залилась слезами и про­ молвила: — Ах, Иван-царевич! Зачем ты меня не по­ слушался — выпустил из чулана Кощея Бес­ смертного?

— Прости, Марья Моревна! Не поминай ста­ рого, лучше скорее поедем, пока не видать Кощея Бессмертного! Собрались они и поехали. А Кощей с охо­ ты вечером домой ворочается, под ним доб­ рый конь спотыкается.

— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?

Отвечает конь: — Иван-царевич приходил, Марью Моревну увез.

— А можно ли их догнать?

— Можно пшеницы насеять, дождаться, по­ ка она вырастет, сжать ее, обмолотить, в му­ ку обратить, пять печей хлеба наготовить, тот хлеб поесть, да тогда вдогонку ехать — и то поспеем! Догнал Кощей Бессмертный Ивана-царевича и говорит: — Первый раз тебя прощаю за то, что водой меня напоил; и в другой раз прощу, а в третий берегись — на куски изрублю! Отнял у него Марью Моревну и увез, а Иванцаревич сел на камень и заплакал. Поплакал-поплакал и опять воротился за Марьей Моревной — пока Кощея Бессмерт­ ного дома не было.

— Поедем, Марья Моревна!

— Ах, Иван-царевич! Он нас догонит.

— Пускай догонит; мы хоть часок-другой будем вместе. Собрались и уехали. Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается.

— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую беду?

— Иван-царевич приходил, Марью Моревну с собой забрал.

— А можно ли догнать их?

— Можно ячменю насеять, подождать, по­ ка он вырастет, сжать-смолотить, пива нава­ рить, допьяна напиться, до отвала выспаться да тогда вдогонку ехать — и то поспеем! Поскакал Кощей, догнал Ивана-царевича: — Ведь я ж говорил, что не видать тебе Марьи Моревны! Отнял ее и увез к себе. Остался Иван-царевич опять один, поплакал-поплакал и опять воротился за Марьей Моревной — на ту пору Кощея дома не было.

— Поедем со мной, Марья Моревна!

— Ах, Иван-царевич! Ведь он все одно до­ гонит, тебя в куски изрубит.

— Пускай изрубит! Я без тебя жить не могу. Собрались и поехали. Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается.

— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Аль чуешь какую беду?

— Иван-царевич приходил, Марью Моревну с собой забрал. Разозлился Кощей, догнал Ивана-царевича, изрубил его в куски, сложил в смоляную боч­ ку, эту бочку скрепил железными обручами

и бросил в синее море, а Марью Моревну к се­ бе увез. В то самое время у зятьев Ивана-царевича серебро почернело.

— Ах, — говорят они, — видно, беда приключилася! Орел бросился к синему морю, вытащил бочку на берег, сокол полетел за живой во­ дой, а ворон за мертвой. Слетелись они в од­ но место, разбили бочку, вынули куски Иванацаревича, перемыли и сложили, как надобно. Ворон брызнул мертвой водой — тело срос­ лось, сокол брызнул живой водой — Иванцаревич ожил, встал и говорит: — Ах, как я долго спал!

— Если б не мы, никогда бы ты не проснул­ ся! — отвечали зятья. — Пойдем теперь к нам.

— Нет, братцы! Я пойду к своей Марье Моревне. Приходит он к ней и просит: — Разузнай у Кощея Бессмертного, где он достал себе такого доброго коня. Вот Марья Моревна улучила добрую мину­ ту и стал Кощея выспрашивать. Кощей сказал: — За тридевять земель, в тридесятом цар­ стве, за огненной рекой живет Баба-яга. Есть у нее такая кобылица, на которой она каж­ дый день вокруг света облетает. Много у нее

И других славных кобылиц. Три дня я у нее пастухом был, ни одной кобылицы не упустил, и дала мне Баба-яга одного жеребеночка.

— Как же ты через огненную реку перепра­ вился?

— Платок у меня есть волшебный: махну им в правую сторону три раза, сделается высокий-высокий мост, и огонь его не достанет! Марья Моревна пересказала все Ивану-царевичу и платок Кощея ему отдала. Иван-царевич отправился в дорогу, перебрался через огненную реку и пошел к Бабе-яге. Долго шел он не пивши, не евши. Попалась ему навстре­ чу заморская птица с малыми детками. Иванцаревич и говорит: — Съем-ка я одного цыпленочка.

— Не ешь, Иван-царевич! — взмолилась за­ морская птица. — Я тебе пригожусь. Пошел он дальше, видит в лесу улей пчел.

— Возьму-ка я, — говорит, — немного медку. Пчелиная матка отзывается: — Не тронь моего меду, Иван-царевич! Когда-нибудь я тебе пригожусь. Пошел он дальше, тут ему навстречу льви­ ца с львенком.

— Съем я хоть этого львенка, так есть хо­ чется!

— Не тронь, Иван-царевич, моего львен­ ка, — просит львица. — Я тебе пригожусь.

— Ладно, будь по-твоему! Побрел он голодный дальше, видит — дом Бабы-яги, кругом дома двенадцать шестов, на одиннадцати шестах по человечьей голове, только один незанятый.

— Здравствуй, бабушка!

— Здравствуй, Иван-царевич! Почто при­ шел — по своей воле аль по нужде?

— Пришел заслужить у тебя богатырского коня.

— Изволь, царевич! У меня ведь не год слу­ жить, а всего-то три дня; если упасешь моих кобылиц — дам тебе богатырского коня, а ес­ ли нет, то не гневайся — торчать твоей голо­ ве на последнем шесте. Согласился Иван-царевич. Баба-яга его накормила-напоила и велела за дело принимать­ ся. Только выгнал он кобылиц в поле, те, за­ драв хвосты, все врозь по лугам разбежались, не успел царевич и глазом моргнуть, как они совсем пропали. Сел он на камень, заплакалзапечалился, а потом заснул. Солнышко уж на закате, прилетела замор­ ская птица и будит его: — Вставай, Иван-царевич! Кобылицы те­ перь дома.

Царевич встал, воротился к Бабе-яге, а она кричит на своих кобылиц: — Зачем вы домой воротились?

— Как же нам было не воротиться? Нале­ тели птицы со всего света, чуть нам глаза не выклевали.

— Ну, вы завтра по лугам не бегайте, а рас­ сыпьтесь по дремучим лесам. Переспал ночь Иван-царевич, а утром Ба­ ба-яга ему говорит: — Смотри, царевич, если не упасешь кобы­ лиц, если хоть одну потеряешь — быть тво­ ей буйной головушке на шесте! Погнал он кобылиц в поле, они тотчас за­ драли хвосты и разбежались по дремучим ле­ сам. Опять сел царевич на камень, плакал, плакал да уснул. Солнышко село за лес, при­ бежала львица: — Вставай, Иван-царевич! Кобылицы все собраны. Иван-царевич воротился к Бабе-яге, а та пуще прежнего шумит и кричит на своих ко­ былиц: — Зачем домой воротились?

— Как же нам было не воротиться? Набе­ жали лютые звери со всего света, чуть нас не разорвали.

— Ну, вы завтра забегите в синее море.

Опять переспал ночь Иван-царевич, утром посылает его Баба-яга кобылиц пасти: — Если не упасешь — быть твоей буйной головушке на шесте. Он погнал кобылиц в поле, они тотчас за­ драли хвосты и забежали в синее море — стоят в воде по шею. Иван-царевич сел на ка­ мень, заплакал и уснул. Солнышко за лес село, прилетела пчелка и говорит: — Вставай, царевич! Кобылицы уже все со­ браны. Да как воротишься к Бабе-яге, на глаза ей не показывайся, пойди в конюшню и спрячься за яслями. Там есть паршивый жеребенок — в навозе валяется; ты укради его и в глухую полночь уходи. Иван-царевич встал, пробрался в конюшню и улегся за яслями, слышит — Баба-яга кри­ чит на своих кобылиц: — Зачем воротились?

— Как же нам было не воротиться? На­ летело пчел видимо-невидимо со всего све­ та и давай нас со всех сторон жалить до крови! Баба-яга заснула, а в самую полночь Иванцаревич оседлал паршивого жеребенка и по­ скакал к огненной реке. Доехал он до той реки, махнул три раза платком в правую сто­ рону — и повис через реку высокий мост. Ца­

ревич переехал по мосту и поторопился — махнул платком в левую сторону только два раза, вот и остался через реку тоненький-тоненький мостик. Поутру пробудилась Баба-яга — паршиво­ го жеребенка не видать! Бросилась в пого­ ню — во весь дух на железной ступе скачет, пестом погоняет, помелом след заметает. При­ скакала к огненной реке, поехала по мосту, добралась до середины — мост и обломил­ ся, а Баба-яга бултых в реку! Тут ей и смерть пришла. А Иван-царевич откормил жеребенка в зе­ леных лугах — вышел из него чудный конь. Приезжает царевич к Марье Моревне; она вы­ бежала, бросилась к нему на шею: — Как тебе удалось от смерти избавиться?

— Так и так, — говорит. — Поедем со мной.

— Боюсь, Иван-царевич! Если Кощей дого­ нит, быть тебе опять изрубленному.

— Нет, не догонит! Теперь у меня славный богатырский конь, словно птица летит. Сели они на коня и поехали. Кощей Бессмертный домой ворочается, под ним конь спотыкается.

— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую беду?

— Иван-царевич приезжал, Марью Моревну увез.

— А можно ли их догнать?

— Теперь не знаю, у Ивана-царевича конь богатырский лучше меня.

— Нет, не утерплю, — говорит Кощей Бес­ смертный, — поеду в погоню. Долго ли, коротко ли погоня длилась, нагнал-таки Кощей Ивана-царевича, соскочил наземь и хотел было сечь его острой саблей. Да конь Ивана-царевича ударил со всего раз­ маху копытом Кощея Бессмертного и размоз­ жил ему голову, а царевич доконал его пали­ цей. Сложил царевич кучу дров, развел огонь и спалил Кощея Бессмертного на костре, а пе­ пел его пустил по ветру. Марья Моревна села на Кощеева коня, а Иван-царевич на своего, и поехали они в гости сперва к ворону, потом к орлу, а там и к соколу. Куда ни приедут, всюду встреча­ ют их с радостью: — Ах, Иван-царевич, а уж мы и не чаяли с тобой свидеться. Ну да недаром ты хлопо­ тал: такой красавицы, как Марья Моревна, во всем свете поискать — другой не найти! Погостили они у всех, попировали и поеха­ ли в свое царство, а уж там стали жить-поживать, добра наживать да медок попивать.

СИВКА-БУРКА ыло у старика три сына: двое умных, а тре­ тий Иванушка-дурачок. День и ночь дура­ чок на печи валяется. Посеял старик пшеницу, выросла пшеница богатая, да повадился ту пшеницу кто-то по ночам толочь и травить. Вот старик и говорит сыновьям: — Милые мои дети, стерегите пшеницу каж­ дую ночь поочередно, поймайте вора. Приходит первая ночь. Отправился стар­ ший сын пшеницу стеречь, да захотелось ему спать: забрался он на сеновал и проспал до утра. Приходит утром домой и говорит: всю ночь-де не спал, иззяб, а вора не видал. На вторую ночь пошел средний сын и то­ же всю ночь проспал на сеновале. На третью ночь приходит черед дураку ид­ ти. Взял он аркан и пошел. Пришел на межу и сел на камень: сидит — не спит, вора до­ жидается. В самую полночь прискакал в пшеницу раз­ ношерстный конь: одна шерстинка золотая, другая — серебряная, бежит — земля дро­ жит, из ушей дым столбом валит, из ноздрей пламя пышет. И стал тот конь пшеницу есть: не столько ест, сколько топчет.

Б

Подкрался дурак на четвереньках к коню и разом накинул ему на шею аркан. Рванул­ ся конь изо всех сил — не тут-то было. Ду­ рак уперся, аркан шею давит. И стал тут конь дурака молить: — Отпусти ты меня, Иванушка, а я тебе великую службу сослужу!

— Хорошо, — отвечает Иванушка-дурачок. — Да как я тебя потом найду?

— Выйди за околицу, — говорит конь, — свистни три раза и крикни: «Сивка-бурка, ве­ щий каурка! Стань передо мной, как лист пе­ ред травой!» — я тут и буду. Отпустил коня Иванушка-дурачок и взял с него слово — пшеницы больше не есть и не топтать. Пришел Иванушка домой.

— Ну что, дурак, видел? — спрашивают братья.

— Поймал я, — говорит Иванушка, — раз­ ношерстного коня. Пообещался он больше не ходить в пшеницу — вот я его и отпустил. Посмеялись братья над дураком, но толь­ ко уж с этой ночи никто пшеницы не трогал. Скоро после этого стали по деревням и го­ родам глашатаи от царя ходить, клич кликать: собирайтесь-де, бояре и дворяне, купцы и ме­ щане и простые крестьяне, все к царю на

праздник, на три дня; берите с собой лучших коней, а кто на своем коне до царевнина те­ рема доскочит и с царевниной руки перстень снимет, за того царь царевну замуж отдаст. Стали собираться на праздник и Иванушкины братья: не то чтобы самим скакать, а хоть на других посмотреть. Просится и Ива­ нушка с ними.

— Куда тебе, дурак! — говорят братья. — Людей, что ли, хочешь пугать? Сиди себе на печи да золу пересыпай. Уехали братья, а Иванушка-дурачок взял у невесток лукошко и пошел по грибы. Вы­ шел Иванушка в поле, лукошко бросил, свист­ нул три раза и крикнул: — Сивка-бурка, вещий каурка! Стань пе­ редо мной, как лист перед травой! Конь бежит — земля дрожит, из ушей пламя, из ноздрей дым столбом валит. При­ бежал — и стал конь перед Иванушкой как вкопанный.

— Ну, — говорит, — влезай мне, Ивануш­ ка, в правое ухо, а в левое вылезай. Влез Иванушка коню в правое ухо, а в ле­ вое вылез — и стал таким молодцом, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать. Сел тогда Иванушка на коня и поскакал на праздник к царю. Прискакал на площадь

перед дворцом, видит — народу видимо-не­ видимо, а в высоком терему, у окна, царевна сидит: на руке перстень — цены нет, собой красавица из красавиц. Никто до нее скакать и не думает: никому нет охоты наверняка шею сломать. Ударил тут Иванушка своего коня по кру­ тым бедрам, осерчал конь, прыгнул — только на три венца до царевнина окна не допрыгнул. Удивился народ, а Иванушка повернул коня и поскакал прочь. Братья его не успели посто­ рониться, так он их шелковой плеткой хлест­ нул. Кричит народ: «Держи, держи его!» — а Иванушкин уж и след простыл. Выехал Иван из города, слез с коня, влез к нему в левое ухо, в правое вылез и стал опять прежним Иванушкой-дурачком. Отпустил Иванушка коня, набрал лукошко мухоморов и принес домой.

— Вот вам, хозяюшки, грибков, — говорит невесткам. Рассердились они на Ивана: — Что ты, дурак, за грибы принес? Разве тебе одному их есть! Усмехнулся Иван и опять на печь залез. Пришли братья домой и рассказывают от­ цу, как они в городе были и что видели, а Ива­ нушка лежит на печи да посмеивается.

На другой день старшие братья опять на праздник поехали, а Иванушка взял лукошко и пошел за грибами. Вышел в поле, трижды свистнул и крикнул: — Сивка-бурка, вещий каурка! Стань пере­ до мной, как лист перед травой! Прибежал конь и встал перед Иванушкой как вкопанный. Перерядился опять Иван и поскакал на пло­ щадь. Видит — на площади народу еще боль­ ше прежнего, все на царевну любуются, а пры­ гать никто не думает: кому охота шею ломать! Ударил тут Иванушка своего коня по крутым бедрам, осерчал конь, прыгнул — и только на два венца до царевнина окна не достал. Поворотил Иванушка коня, хлестнул братьев, чтоб посторонились, и ускакал. Приходят братья домой, а Иванушка уж на печи лежит, слушает, что братья рассказыва­ ют, да посмеивается. На третий день братья опять поехали на праздник, прискакал и Иванушка. Стегнул он своего коня плеткой. Осерчал конь пуще преж­ него: прыгнул и достал до окна. Иванушка поцеловал царевну и ускакал, не позабывши братьев плеткой огреть. Тут уж царь и царев­ на стали кричать: «Держи, держи его!» — а Иванушкин и след простыл.

Пришел Иванушка домой — одна рука тряпкой обмотана.

— Что это у тебя такое? — спрашивают Ивана невестки.

— Да вот, — говорит, — искал грибы, да сучком накололся. — И полез Иван на печь. Пришли братья, стали рассказывать, что и как было. А Иванушке на печи захотелось на перстенек посмотреть: как приподнял он тряпку, избу всю так и осияло.

— Перестань, дурак, с огнем баловать! — крикнули на него братья. — Еще избу сожжешь. Пора тебя, дурака, совсем из дому прогнать! Дня через три идет от царя клич, чтобы весь народ, сколько ни есть в его царстве, со­ бирался к нему на пир и чтобы никто не смел дома оставаться, а кто царским пиром по­ брезгует — тому голову с плеч. Нечего тут делать, пошел на пир сам старик со всей семьей. Пришли, за столы дубовые по­ садилися, пьют и едят, речи говорят. В конце пира стала царевна медом из своих рук гостей обносить. Обошла всех, подходит к Иванушке последнему, а на дураке-то платьишко худое, весь в саже, волосы дыбом, одна рука гряз­ ной тряпкой завязана — просто страсть.

— Зачем это у тебя, молодец, рука обвя­ зана? — спрашивает царевна. — Развяжи-ка.

Развязал Иванушка руку, а на пальце ца­ ревнин перстень — так всех и осиял. Взяла тогда царевна дурака за руку, под­ вела к отцу и говорит: — Вот, батюшка, мой суженый. Обмыли слуги Иванушку, причесали, оде­ ли в царское платье, и стал он таким молод­ цом, что отец и братья глядят — и глазам сво­ им не верят. Сыграли свадьбу царевны с Иванушкой и устроили пир на весь мир. Я там был: мед, пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.

ИВАН — КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН И ЧУДО-ЮДО некотором царстве, в некотором государ­ стве жили-были старик и старуха, и было у них три сына. Младшего звали Иванушка. Жили они — не ленились, с утра до ночи тру­ дились: пашню пахали да хлеб засевали. Разнеслась вдруг в том царстве-государстве дурная весть: собирается чудо-юдо поганое на их землю напасть, всех людей истребить, все города-села огнем спалить. Затужили старик со старухой, загоревали. А старшие сыновья утешают их:

В

— Не горюйте, батюшка и матушка! Пой­ дем мы на чудо-юдо, будем с ним биться на­ смерть! А чтобы вам одним не тосковать, пусть с вами Иванушка останется: он еще молод, чтоб на бой идти.

— Нет, — говорит Иванушка, — не хочу я дома оставаться да вас дожидаться, пойду и я с чудом-юдом биться! Не стали старик со старухой его удержи­ вать да отговаривать, снарядили они всех тро­ их сыновей в путь-дорогу. Взяли братья ду­ бины тяжелые, котомки с хлебом-солью, сели на добрых коней и поехали. Долго ли, корот­ ко ли ехали — встречается им старый человек.

— Здорово, добрые молодцы!

— Здравствуй, дедушка!

— Куда это вы путь держите?

— Едем мы с поганым чудом-юдом биться, родную землю защищать!

— Доброе это дело! Только для битвы вам нужны не дубинки, а мечи булатные.

— А где же их достать, дедушка?

— А я вас научу. Поезжайте-ка вы, добрые молодцы, все прямо. Доедете до высокой го­ ры. А в той горе — пещера глубокая. Вход в нее большим камнем завален. Отвалите ка­ мень, войдите в пещеру и найдете там мечи булатные.

Поблагодарили братья прохожего и поеха­ ли прямо, как он учил. Видят — стоит гора высокая, с одной стороны большой серый камень привален. Отвалили братья камень и вошли в пещеру. А там оружия всякого — и не сочтешь! Выбрали они себе по мечу и поехали дальше.

— Спасибо, — говорят, — прохожему че­ ловеку. С мечами-то нам куда сподручнее биться будет! Ехали они, ехали и приехали в какую-то де­ ревню. Смотрят — кругом ни одной живой души нет. Все повыжжено. Стоит одна ма­ ленькая избушка. Вошли братья в избушку. Лежит на печке старуха да охает.

— Здравствуй, бабушка! — говорят братья.

— Здравствуйте, молодцы! Куда путь дер­ жите?

— Едем мы, бабушка, на реку Смородину, на калиновый мост, хотим с чудом-юдом сра­ зиться, на свою землю не допустить.

— Ох, молодцы, за доброе дело взялись! Ведь он, злодей, всех разорил, разграбил! И до нас добрался. Только я одна здесь уцелела... Переночевали братья у старухи, поутру ра­ но встали и отправились снова в путь-дорогу. Подъезжают к самой реке Смородине, к ка­ линовому мосту. По всему берегу лежат мечи

да луки поломанные, белеют кости челове­ ческие. Нашли братья пустую избушку и решили остановиться в ней.

— Ну, братцы, — говорит Иван, — заеха­ ли мы в чужедальнюю сторону, надо нам ко всему прислушиваться да приглядываться. Да­ вайте по очереди в дозор ходить, чтоб чудоюдо через калиновый мост не пропустить. В первую ночь отправился в дозор старший брат. Прошел он по берегу, посмотрел за ре­ ку Смородину — все тихо, никого не видать, ничего не слыхать. Лег старший брат под ракитов куст и заснул крепко. А Иван лежит в избушке — не спится ему, не дремлется. Как пошло время за полночь, взял он свой меч булатный и отправился к ре­ ке Смородине. Смотрит — под кустом старший брат спит, во всю мочь храпит. Не стал Иван его будить. Спрятался под калинов мост, стоит, переезд сторожит. Вдруг на реке воды взволновались, на ду­ бах орлы закричали — подъезжает чудо-юдо о шести головах. Выехал он на середину ка­ линового моста — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился.

Говорит чудо-юдо шестиголовое: — Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего ты, черный ворон, встрепенулся? Почему ты, чер­ ный пес, ощетинился? Или вы чуете, что Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родил­ ся, а если и родился, так на бой не сгодился! Я его на одну руку посажу, другой прихлопну! Вышел тут Иван — крестьянский сын изпод моста и говорит: — Не хвались, чудо-юдо поганое! Не под­ стрелил ясного сокола — рано перья щипать! Не узнал доброго молодца — нечего срамить его! Давай-ка лучше силы пробовать: кто одо­ леет, тот и похвалится. Вот сошлись они, поравнялись да так уда­ рились, что кругом земля загудела. Чуду-юду не посчастливилось: Иван — кре­ стьянский сын с одного взмаха сшиб ему три головы.

— Стой, Иван — крестьянский сын! — кри­ чит чудо-юдо. — Дай мне передохнуть!

— Что за отдых! У тебя, чудо-юдо, три го­ ловы, а у меня одна. Вот как будет у тебя од­ на голова, тогда и отдыхать станем; Снова они сошлись, снова ударились. Иван — крестьянский сын отрубил чудуюду и последние три головы. После того рас­ сек туловище на мелкие части и побросал

в реку Смородину, а шесть голов под кали­ нов мост сложил. Сам в избушку вернулся и спать улегся. Поутру приходит старший брат. Спрашива­ ет его Иван: — Ну что, не видал ли чего?

— Нет, братцы, мимо меня и муха не про­ летала! Иван ему ни словечка на это не сказал. На другую ночь отправился в дозор сред­ ний брат. Походил он, походил, посмотрел по сторонам и успокоился. Забрался в кусты и заснул. Иван и на него не понадеялся. Как пошло время за полночь, он тотчас снарядился, взял свой острый меч и пошел к реке Смородине. Спрятался под калиновый мост и стал кара­ улить. Вдруг на реке воды взволновались, на ду­ бах орлы раскричались — подъезжает чудоюдо девятиголовое. Только на калиновый мост въехал — конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился... Чудо-юдо коня плеткой по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам!

— Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего ты, черный ворон, встрепенулся? Почему ты, черный пес, ощетинился? Или чуете вы, что

Иван — крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сго­ дился: я его одним пальцем убью! Выскочил Иван — крестьянский сын из-под калинового моста: — Погоди, чудо-юдо, не хвались, прежде за дело примись! Еще посмотрим, чья возьмет! Как взмахнул Иван своим булатным мечом раз-другой, так и снес с чуда-юда шесть го­ лов. А чудо-юдо ударил — по колени Ивана в сырую землю вогнал. Иван — крестьянский сын захватил горсть песку и бросил своему врагу прямо в глазищи. Пока чудо-юдо гла­ зищи протирал да прочищал, Иван срубил ему и остальные головы. Потом рассек туловище на мелкие части, побросал в реку Смороди­ ну, а девять голов под калиновый мост сло­ жил. Сам в избушку вернулся. Лег и заснул, будто ничего не случилось. Утром приходит средний брат.

— Ну что, — спрашивает Иван, — не видел ли ты за ночь чего?

— Нет, возле меня ни одна муха не проле­ тала, ни один комар не пищал.

— Ну, коли так, пойдемте со мной, братцы дорогие, я вам комара и муху покажу. Привел Иван братьев под калиновый мост, показал им чудо-юдовы головы.

— Вот, — говорит, — какие здесь по но­ чам мухи да комары летают. А вам, братцы, не воевать, а дома на печке лежать! Застыдились братья.

— Сон, — говорят, — повалил... На третью ночь собрался идти в дозор сам Иван.

— Я, — говорит, — на страшный бой иду! А вы, братцы, всю ночь не спите, прислуши­ вайтесь: как услышите мой посвист — выпус­ тите моего коня и сами ко мне на помощь спешите. Пришел Иван — крестьянский сын к реке Смородине, стоит под калиновым мостом, до­ жидается. Только пошло время за полночь, сырая земля задрожала, воды в реке взволновались, буйные ветры завыли, на дубах орлы закри­ чали. Выезжает чудо-юдо двенадцатиголовое. Все двенадцать голов свистят, огнем-пламе­ нем пышут. Конь у чуда-юда о двенадцати крылах, шерсть у коня медная, хвост и грива железные. Только въехал чудо-юдо на калиновый мост — конь под ним споткнулся, черный во­ рон на плече встрепенулся, черный пес поза­ ди ощетинился. Чудо-юдо коня плеткой по бокам, ворона — по перьям, пса — по ушам!

‘ — Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего, черный ворон, встрепенулся? Почему, черный пес, ощетинился? Или чуете, что Иван — крес­ тьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился, так на бой не сгодился: только дуну — и праху его не останется! Вышел тут из-под калинового моста Иван — крестьянский сын: — Погоди, чудо-юдо, хвалиться: как бы те­ бе не осрамиться!

— А, так это ты, Иван — крестьянский сын? Зачем пришел сюда?

— На тебя, вражья сила, посмотреть, тво­ ей храбрости испробовать!

— Куда тебе мою храбрость пробовать! Ты муха передо мной. Отвечает Иван — крестьянский сын чуду-юду: — Пришел я не сказки тебе рассказывать и не твои слушать. Пришел я насмерть биться, от тебя, проклятого, добрых людей избавить! Размахнулся тут Иван своим острым мечом и срубил чуду-юду три головы. Чудо-юдо под­ хватил эти головы, чиркнул по ним своим огненным пальцем, к шеям приложил, и тот­ час же все головы приросли, будто с плеч не падали. Плохо пришлось Ивану: чудо-юдо свистом его оглушает, огнем его жжет-палит, искрами

его осыпает, по колени в сырую землю его вгоняет... А сам посмеивается: — Не хочешь ли ты отдохнуть, Иван — кре­ стьянский сын?

— Что за отдых? По-нашему — бей, руби, себя не береги! — кричит Иван. Свистнул он, бросил свою правую рукави­ цу в избушку, где братья его дожидались. Ру­ кавица все стекла в окнах повыбила, а бра­ тья спят, ничего не слышат. Собрался Иван с силами, размахнулся еще раз, сильнее пре­ жнего, и срубил чуду-юду шесть голов. Чудоюдо подхватил свои головы, чиркнул огнен­ ным пальцем, к шеям приложил — и опять все головы на местах. Кинулся он тут на Ива­ на, забил его по пояс в сырую землю. Видит Иван — плохо дело. Снял он левую рукавицу, запустил в избушку. Рукавица крышу пробила, а братья все спят, ничего не слышат. В третий раз размахнулся Иван — крес­ тьянский сын, срубил чуду-юду девять голов. Чудо-юдо подхватил их, чиркнул огненным пальцем, к шеям приложил — головы опять приросли. Бросился он тут на Ивана и вогнал его в сырую землю по самые плечи... Снял тут Иван свою шапку и бросил в из­ бушку. От того удара избушка зашаталась, чуть по бревнам не раскатилась. Тут только

братья и проснулись, слышат — Иванов конь громко ржет да с цепей рвется. Бросились они в конюшню, спустили коня, а следом за ним и сами побежали. Иванов конь прискакал, стал бить чудо-юдо копытами. Засвистел чудо-юдо, зашипел, на­ чал коня искрами осыпать. А Иван — крестьянский сын тем временем из земли выбрался, изловчился и отсек чудуюду огненный палец. После того давай рубить ему головы. Сшиб все до единой! Туловище на мелкие части рас­ сек и побросал в реку Смородину. Прибегают тут братья.

— Эх, вы! — говорит Иван. — Из-за сон­ ливости вашей я чуть головой не поплатился! Привели его братья в избушку, умыли, на­ кормили, напоили и спать уложили. Поутру рано Иван встал, начал одеватьсяобуваться.

— Куда это ты в такую рань поднялся? — говорят братья. — Отдохнул бы после тако­ го побоища!

— Нет, — отвечает Иван, — не до отдыха мне: пойду к реке Смородине свой кушак ис­ кать — обронил там.

— Охота тебе! — говорят братья. — За­ едем в город — новый купишь.

— Нет, мне мой нужен! Отправился Иван к реке Смородине, да не кушак стал искать, а перешел на тот берег через калиновый мост и прокрался незамет­ но к чудо-юдовым каменным палатам. Подо­ шел к открытому окошку и стал слушать — не замышляют ли здесь еще чего? Смотрит — сидят в палатах три чудо-юдовы жены да мать, старая змеиха. Сидят они да сговариваются. Первая говорит: — Отомщу я Ивану — крестьянскому сыну за моего мужа! Забегу вперед, когда он с бра­ тьями домой возвращаться будет, напущу жа­ ры, а сама обернусь колодцем. Захотят они воды выпить — и с первого же глотка мерт­ выми свалятся!

— Это ты хорошо придумала! — говорит старая змеиха. Вторая говорит: — А я забегу вперед и обернусь яблоней. Захотят они по яблочку съесть — тут их и ра­ зорвет на мелкие кусочки!

— И ты хорошо придумала! — говорит ста­ рая змеиха.

— А я, — говорит третья, — напущу на них сон да дрему, а сама забегу вперед и обер­ нусь мягким ковром с шелковыми подушка-

ми. Захотят братья полежать-отдохнуть — тутто их и спалит огнем!

— И ты хорошо придумала! — молвила змеиха. — Ну а если вы их не сгубите, я са­ ма обернусь огромной свиньей, догоню их и всех троих проглочу. Послушал Иван — крестьянский сын эти речи и вернулся к братьям.

— Ну что, нашел ты свой кушак? — спра­ шивают братья.

— Нашел.

— И стоило на это время тратить!

— Стоило, братцы! После того собрались братья и поехали до­ мой. Едут они степями, едут лугами. А день такой жаркий, такой знойный. Пить хочется — терпенья нет! Смотрят братья — стоит коло­ дец, в колодце серебряный ковшик плавает. Говорят они Ивану: — Давай, братец, остановимся, холодной водицы попьем и коней напоим!

— Неизвестно, какая в том колодце во­ да, — отвечает Иван. — Может, гнилая да грязная. Соскочил он с коня и принялся мечом сечь да рубить этот колодец. Завыл колодец, за­ ревел дурным голосом. Тут спустился туман, жара спала — и пить не хочется.

— Вот видите, братцы, какая вода в колод­ це была, — говорит Иван. Поехали они дальше. Долго ли, коротко ли ехали — увидели яб­ лоньку. Висят на ней яблоки, крупные да ру­ мяные. Соскочили братья с коней, хотели было яблочки рвать. А Иван забежал вперед и давай яблоню мечом под самый корень ру­ бить. Завыла яблоня, закричала...

— Видите, братцы, какая это яблоня? Не­ вкусные на ней яблочки! Сели братья на коней и поехали дальше. Ехали они, ехали и сильно утомились. Смот­ рят — разостлан на поле ковер узорчатый, мягкий, а на нем подушки пуховые.

— Полежим на этом ковре, отдохнем, под­ ремлем часок! — говорят братья.

— Нет, братцы, не мягко будет на этом ков­ ре лежать! — отвечает им Иван. Рассердились на него братья: — Что ты за указчик нам: того нельзя, дру­ гого нельзя! Иван в ответ ни словечка не сказал. Снял он свой кушак, на ковер бросил. Вспыхнул кушак пламенем и сгорел.

— Вот и с вами то же было бы! — говорит Иван братьям.

Подошел он к ковру и давай мечом ковер да подушки на мелкие лоскутья рубить. Из­ рубил, разбросал в стороны и говорит: — Напрасно вы, братцы, ворчали на меня! Ведь и колодец, и яблоня, и ковер — все это чудо-юдовы жены были. Хотели они нас погу­ бить, да не удалось им это: сами все погибли! Поехали братья дальше. Много ли, мало ли проехали — вдруг небо потемнело, ветер за­ выл, земля загудела: бежит за ними большу­ щая свинья. Разинула пасть до ушей — хочет Ивана с братьями проглотить. Тут молодцы вытащили из своих котомок дорожных по пу­ ду соли и бросили свинье в пасть. Обрадовалась свинья — думала, что Ива­ на — крестьянского сына с братьями схвати­ ла. Остановилась и стала соль жевать. А как распробовала — снова помчалась в погоню. Бежит, щетину подняла, зубищами щелкает. Вот-вот нагонит... Тут Иван приказал братьям в разные сто­ роны скакать: один направо поскакал, дру­ гой — налево, а сам Иван — вперед. Подбе­ жала свинья, остановилась — не Знает, кого прежде догонять. Пока она раздумывала да в разные сторо­ ны мордой вертела, Иван подскочил к ней,

поднял ее да со всего размаха о землю уда­ рил. Рассыпалась свинья прахом, а ветер тот прах во все стороны развеял. С тех пор все чуда-юда да змеи в том краю повывелись — без страха люди жить стали. А Иван — крестьянский сын с братьями вер­ нулся домой, к отцу, к матери. И стали они жить да поживать, поле пахать да пшеницу сеять.

СОЛНЦЕ, МЕСЯЦ И ВОРОН ВОРОНОВИЧ или-были старик да старуха, и было у них три дочери. Пошел как-то старик в амбар за крупой, взял мешок, понес домой, а в мешке-то была дырка, крупа из нее по дороге и высыпалась. Пришел он домой. Ста­ руха спрашивает, где крупа. Увидел старик в мешке дырку и пошел крупу собирать, а сам приговаривает: — Кабы Солнышко обогрело, кабы Месяц осветил, кабы Ворон Воронович пособил мне крупку собрать: за Солнышко бы отдал стар­ шую дочь, за Месяца — среднюю, а за Воро­ на Вороновича младшую! Тут вышло Солнце и обогрело, Месяц осве­ тил, а Ворон Воронович пособил крупку со­

Ж

брать. Пришел старик домой, сказал старшей дочери: — Оденься хорошенько да выйди на кры­ лечко. Она оделась, вышла на крылечко — Сол­ нце и утащило ее. Средней дочери также ве­ лел одеться хорошенько и выйти на крылеч­ ко. Она оделась и вышла — Месяц схватил и утащил вторую дочь. И меньшей дочери ста­ рик сказал: — Оденься хорошенько да выйди на кры­ лечко. Она оделась и вышла на крылечко. Ворон Воронович схватил ее и унес. Много ли, мало ли времени прошло, ста­ рик и говорит: — Сходить разве в гости к зятю. — И по­ шел к Солнышку. Вот пришел он, а Солнышко ему говорит: — Чем тебя потчевать?

— Я ничего не хочу. Солнышко сказало жене, чтоб настряпала она оладьев. Вот жена тесто приготовила, Солнышко уселось посреди пола; жена по­ ставила на него сковороду — оладьи и сжа­ рились. Накормили старика. Воротился старик домой, приказал ста­ рухе готовить тесто для оладьев. Сам сел

на пол и велит ставить на себя сковороду с оладьями.

— Чай на тебе не испекутся! — говорит старуха.

— Ничего, — говорит старик, — ставь, ис­ пекутся. Она и поставила: сколько оладьи ни стоя­ ли, так и не испеклись, только прокисли. Нечего делать, поставила старуха сково­ родку в печь, поджарились оладьи, наелся старик. На другой день пошел он в гости к друго­ му зятю, к Месяцу. Месяц ему и говорит: — Чем тебя потчевать?

— Я, — отвечает старик, — ничего не хочу. Месяц затопил для него баню. Старик го­ ворит: — Темно в бане-то будет! А Месяц ему: — Нет, светло, ступай. Пошел старик в баню, а Месяц сунул палец свой в дырочку, и оттого в бане светло-свет­ ло стало. Выпарился старик, а как домой воротился, велел старухе топить баню ночью. Старуха истопила, он и посылает ее туда париться. Старуха говорит: — Темно париться-то!

— Ступай, светло будет! Пошла старуха, а старик видел, как све­ тил ему Месяц, и сам туда ж — прорубил дырку в бане и запихал в нее свой палец. А в бане свету нисколько нет! Старуха знай кричит ему: — Темно! Делать нечего, пошла она, принесла лучи­ ну с огнем и выпарилась. На третий день старик пошел к Ворону Во­ роновичу.

— Чем тебе потчевать-то? — спрашивает Ворон Воронович.

— Я, — говорит старик, — ничего не хочу.

— Ну, пойдем хоть спать на седала. Ворон поставил лестницу и полез со ста­ риком. Посадил его Ворон Воронович себе под крыло, а как старик заснул, оба упали и убились.

ДОЧЬ И ПАДЧЕРИЦА ил-был муж с женой, и была у них доч­ ка. Заболела жена и померла. Пого­ ревал мужик, а потом женился на вдове — тоже с дочкою. Стало у них две сводные дочери. Как подросли они, возненавидела мачеха старикову дочку, пристала к старику:

Ж

— Вези свою дочь в лес, в землянку! Она там больше напрядет. Что делать! Послушал мужик бабу, свез дочку в землянку и дал ей огнивко, кремешек да мешочек крупы и говорит: — Вот тебе огоньку; огонек зря не перево­ ди, кашку вари, а сама сиди да пряди, а избушку-то припри. Пришла ночь. Затопила девушка печурку, заварила кашу. Вдруг видит — мышка сидит и говорит: — Девица, девица, дай мне ложечку каши.

— Ох, моя мышенька, развей мою скуку! Я тебе дам не одну ложку каши, а и досыта накормлю. Наелась мышка и ушла. А среди ночи вло­ мился в избушку медведь: — Ну-ка, девушка, — говорит, — туши огонь, давай в жмурки играть. Мышка взбежала на плечо девицы и шеп­ чет ей на ушко: — Не бойся, девица! Скажи: «Давай!» — а сама туши огонь да под печь полезай, а я ста­ ну бегать и в колокольчик звенеть. Так и сделали. Гоняется медведь за мыш­ кою — не поймает, стал он реветь да поле­ ньями бросать, бросал, бросал — не попал, устал и молвил:

— Мастерица ты, девушка, в жмурки играть! За то пришлю тебе утром стадо коней да воз добра. Рано утром жена говорит мужу: — Поезжай, старик, проведай-ка дочь — что напряла она за ночь? Уехал старик, а баба сидит да ждет: както он дочерние косточки привезет! А тут со­ бачка: — Тяф, тяф, тяф! Со стариком дочка едет, стадо коней гонит, воз добра везет.

— Врешь, шафурка! Это в кузове кости гремят. Вот ворота заскрипели, кони на двор вбе­ жали, а дочка с отцом сидят на возу: полон воз добра! У бабы от жадности аж глаза горят.

— Экая важность! — кричит. — Повези-ка мою дочь в лес на ночь. Моя дочь два стада коней пригонит, два воза добра притащит. Повез мужик и бабину дочь в землянку и так же снарядил ее едою и огнем. К вече­ ру заварила она кашу. Вышла мышка и про­ сит кашки у Наташки. А Наташка кричит: — Ишь, гада какая! — и швырнула в нее ложкой. Мышка убежала; а Наташка уписывает од­ на кашу, съела, огни задула и в углу при­ корнула.

Пришла полночь — вломился медведь в зем­ лянку и говорит: — Эй, где ты, девушка? Давай-ка в жмур­ ки поиграем. Девица молчит, только со страху зубами стучит.

— А, ты вот где! На колокольчик, бегай, а я буду ловить. Взяла она колокольчик, рука дрожит, ко­ локольчик звенит, а мышка отзывается: — Злой девице живой не быть! Наутро шлет баба старика в лес: — Ступай! Моя дочь два воза привезет, два табуна коней пригонит. Мужик уехал, а баба за воротами ждет. И со­ бачка тут: — Тяф, тяф, тяф! Хозяйкина дочь едет — в кузове костьми гремит, а старик на пустом возу сидит.

— Врешь ты, шавчонка! Моя дочь стада го­ нит и возы везет. Глядь — старик у ворот жене кузов пода­ ет. Баба кузовок открыла, глянула на косточ­ ки и завыла, да так разозлилась, что с горя и злости на другой же день умерла, а старик с дочкою хорошо свой век доживал и знатно­ го зятя к себе в дом принял.

КРОШЕЧКА-ХАВРОШЕЧКА ы знаете, что есть на свете люди хорошие, есть и похуже, а есть и такие, которые Бога не боятся, своего брата не стыдятся: к такимто и попала Крошечка-Хаврошечка. Осталась она сиротой маленькой, взяли ее эти люди, выкормили и на свет Божий не пустили, над работой каждый день заморили — она и пода­ ет, и прибирает, и за всех и за все отвечает. А были у хозяйки три дочери большие. Стар­ шая звалась Одноглазка, средняя — Двуглазка, а меньшая — Триглазка, но они только и знали у ворот сидеть, на улицу глядеть, а Крошечка-Хаврошечка на них работала, их обшивала, для них пряла и ткала, а слова доб­ рого никогда не слыхала. Выйдет, бывало, Крошечка-Хаврошечка в поле, обнимет свою рябую корову, ляжет к ней на шейку и рас­ сказывает, как ей тяжко жить-поживать: -Коровушка-матушка! Меня бьют, журят, хлеба не дают, плакать не велят. К завтрему дали пять пудов напрясть, наткать, побелить, в трубы покатать. А коровушка ей в ответ: — Красная девица! Влезь ко мне в одно уш­ ко, а в другое вылезь — все будет сделано.

В

Так и сбывалось. Вылезет красная девица из ушка — все готово: и наткано, и побелено, и покатано. Отнесет она к мачехе, та поглядит, покряхтит, спрячет в сундук, а ей еще боль­ ше работы задаст. Хаврошечка опять придет к коровушке, в одно ушко влезет, в другое вылезет и готовенькое возьмет да принесет. Дивится старуха, зовет Одноглазку: — Дочь моя хорошая, дочь моя пригожая! Узнай, кто сироте помогает. Пошла с сиротой Одноглазка в лес, пошла с нею и в поле, да забыла матушкино приказанье — распеклась на солнышке, разлеглась на травушке, а Хаврошечка приговаривает: — Спи, глазок, спи! Глазок и заснул. Пока Одноглазка спала, коровушка и наткала, и побелила. Ничего ма­ чеха не дозналась и послала в другой раз Двуглазку. Эта тоже на солнышке распеклась и на травушке разлеглась, матушкино приказанье забыла и глазки смежила, а Хаврошеч­ ка баюкает: — Спи, глазок, спи, другой! Коровушка наткала, побелила, в трубы хол­ сты покатала, а Двуглазка все еще спала. Старуха рассердилась, на третий день по­ слала Три глазку, а сироте еще больше рабо­ ты дала. И Триглазка, как ее старшие сестры,

попрыгала-попрыгала и на травушку легла. Хаврошечка поет: — Спи, глазок, спи, другой! — А про тре­ тий глаз забыла. Два глаза заснули, а третий глядит и все видит — как красная девица в од­ но ушко влезла, в другое вылезла и готовые холсты подобрала. Все, что видела, Триглазка матери рассказала; старуха обрадовалась, на другой же день пришла к мужу: — Режь рябую корову! Старик удивился: — Что ты, жена, в уме ли? Корова моло­ дая, хорошая!

— Режь, да и только! Наточил старик нож... А Хаврошечка побе­ жала к коровушке: — Коровушка-матушка! Тебя хотят резать.

— Не печалься, красная девица, только мо­ его мяса не ешь, косточки мои собери, в пла­ точек завяжи, в саду их рассади и никогда меня не забывай — каждое утро водою их поливай. Хаврошечка все сделала, как коровушка за­ вещала: голодом голодала, а мяса ее в рот не брала, косточки каждый день в саду поли­ вала. И выросла из них яблонька, да какая — Боже мой! Яблочки на ней висят наливные, листвицы шумят золотые, веточки гнутся сере­

бряные. Кто ни едет мимо — останавливает­ ся, кто проходит близко — тот заглядывается. Случилось раз — девушки гуляли по саду, а на ту пору ехал по полю барин — богатый, кудреватый, молоденький. Увидел яблочки, заметил девушек: -Девицы-красавицы! — говорит он. — Ко­ торая из вас мне яблочко поднесет, та за ме­ ня и замуж пойдет. Бросились три сестры одна перед другой к яблоньке. А яблочки-то висели низко, под руками были, а то вдруг поднялись высоко­ высоко, далеко над головами стали. Сестры хотели их сбить — листья глаза засыпают, хотели сорвать — сучья косы расплетают, как ни бились, ни метались — ручки изодрали, а достать не смогли. Подошла к яблоньке Хаврошечка, и веточ­ ки приклонились, и яблочки опустились. Ба­ рин на ней женился, и стала она в добре по­ живать, лиха не знавать.

ВЕДЬМА И СОЛНЦЕВА СЕСТРА некотором царстве, в некотором государ­ стве жил-был царь с царицей, и был у них сын Иван-царевич, с роду немой. Было ему лет двенадцать, и пошел он раз в конюшню

В

к любимому своему конюху. Конюх этот ска­ зывал ему завсегда сказки, и теперь Иван-царевич пришел послушать от него сказочки, да не то услышал: — Иван-царевич! — сказал конюх. — У тво­ ей матери скоро родится дочь, а тебе сестра. Будет она страшная ведьма, съест и отца, и мать, и всех подначальных людей. Ступай, попроси у отца наилучшего коня — будто по­ кататься, а сам поезжай отсюда куда глаза глядят, коли хочешь от беды избавиться. Иван-царевич прибежал к отцу и с роду впервой заговорил с ним. Царь так этому воз­ радовался, что не стал и спрашивать: зачем ему добрый конь надобен? Тотчас приказал наилучшего коня из своих табунов оседлать для царевича. Иван-царевич сел и поехал ку­ да глаза глядят. Долго он ехал, повстречал двух старых швей и просит, чтоб они взяли его к себе жить. Старухи в ответ: — Мы бы рады тебя взять, Иван-царевич, да нам уж немного жить осталось. Вот доло­ маем сундук иголок да изошьем сундук ни­ ток — тотчас и смерть придет! Заплакал Иван-царевич и поехал дальше. Долго-долго ехал, подъезжает к Вертодубу и просит:

— Прими меня к себе!

— Рад бы тебя принять, Иван-царевич, да мне жить остается немного. Вот как повыдерну все эти дубы с кореньями — тотчас и смерть моя! Пуще прежнего заплакал царевич и поехал дальше. Подъезжает он к Вертогору, стал его просить, а тот в ответ: — Рад бы принять тебя, Иван-царевич, да мне самому жить немного. Видишь, постав­ лен я горы ворочать, как справлюсь с этими последними — тут и смерть моя! Залился Иван-царевич горькими слезами и поехал еще дальше. Долго он ехал, приезжает наконец к Сол­ нцевой сестрице. Она его приняла к себе, кормила-поила, как за родным сыном ходила. Хорошо было жить царевичу, а нет-нет да и всгрустнется: захочется узнать, что в род­ ном дому деется? Взойдет, бывало, на вы­ сокую гору, посмотрит на свой дворец и ви­ дит, что все съедено, только стены осталися! Вздохнет и заплачет. Раз этак посмотрел да поплакал — воро­ тился, а Солнцева сестра спрашивает: — Отчего ты, Иван-царевич, заплаканный? Он ей говорит: — Ветром в глаза надуло.

В другой раз опять то же. Солнцева сест­ ра взяла да и запретила ветру дуть. И в третий раз воротился Иван-царевич за­ плаканный, тут уж делать нечего — пришлось во всем признаваться. Стал он просить Сол­ нцеву сестрицу, чтоб отпустила его, добра мо­ лодца, на родину наведаться. Она его не пус­ кает, а он ее упрашивает. Ну упросил-таки, отпустила она его на родину наведаться и да­ ла ему щетку, гребенку да два моложавых яб­ лочка: какой бы ни был стар человек, а съест яблочко — вмиг помолодеет! Приехал Иван-царевич к Вертогору, ви­ дит — всего одна гора ему осталась. Он взял свою щетку и бросил во чисто поле — тут же выросли из земли высокие-высокие горы, верхушками в небо упираются, а сколько их — видимо-невидимо! Вертогор обрадо­ вался и принялся за работу. Долго ли, коротко ли — приехал Иван-царевич к Вертодубу, а у него всего три дуба осталося. Взял он гребенку и кинул во чисто поле — вдруг зашумели, поднялись из земли густые дубовые леса, дерево дерева толще! Вертодуб обрадовался, благодарствовал ца­ ревичу и пошел столетние дубы выворачивать. Ехал Иван-царевич, ехал и приехал к старухам-швеям, дал им по яблочку. Они съели,

вмиг помолодели и подарили ему платочек; как махнешь тем платочком — станет позади целое озеро! Приезжает Иван-царевич домой. Сестра выбежала, встретила его, приголубила: — Сядь, — говорит, — братец, поиграй на гуслях, а я пойду — обед приготовлю. Царевич сел и бренчит на гуслях. Вдруг выполз из норы мышонок и говорит ему че­ ловеческим голосом: — Спасайся, царевич, беги скорее! Твоя сестра ушла зубы точить. Иван-царевич вышел из горницы, сел на ко­ ня и поскакал назад, а мышонок по струнам бегает: гусли бренчат, сестра и не ведает, что братец ушел. Наточила зубы, бросилась в гор­ ницу, глядь — нет ни души, только мышонок в нору скользнул. Разозлилась ведьма, так и скрипит зубами. Пустилась она в погоню. Иван-царевич услыхал шум, оглянулся — вот-вот нагонит сестра, махнул платочком — и стало позади глубокое озеро. Пока ведьма переплыла озеро, Иван-царевич далеко уехал. Понеслась она еще быстрее... Вот уж близ­ ко! Вертодуб угадал, что царевич от сестры спасается, и давай вырывать дубы да валить на дорогу — целую гору накидал! Нет ведь­ ме проходу! Стала она путь прочищать, грыз­

ла, грызла, насилу продралась, а Иван-царевич уж опять далеко. Бросилась догонять, гнала, гнала, уж немножко осталось... Вертогор увидал ведьму, ухватился за самую высо­ кую гору и повернул ее как раз на дорогу, а на ту гору поставил другую. Пока ведьма карабкалась да лезла, Иван-царевич далеко уехал. Перебралась ведьма через горы и опять погналась за братом... Завидела его и кричит: — Теперь не уйдешь от меня! Вот уж близко, вот-вот нагонит! В то самое время подскакал Иван-царевич к теремам Солнцевой сестрицы и закричал: — Солнце, Солнце, отвори оконце! Солнцева сестрица отворила окно, царевич и вскочил в него вместе с конем. Стала ведьма просить, чтоб ей выдали брата, а Солнцева сестра ее не послушала и не выдала. Тогда говорит ведьма: — Пусть Иван-царевич идет со мной на ве­ сы, кто кого перевесит! Если я перевешу — так я его съем, а если он перевесит — пусть меня убьет! Согласился Иван-царевич, и сам сперва на весы сел, а потом уж и ведьма полезла. Да только ступила она ногой, так Ивана-царевича вверх и подбросило, да с такою силою,

что он прямо на небо попал, к Солнцевой сест­ ре в терем, ну а ведьма на земле осталась.

ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА ыло у одного царя три сына. Когда сыно­ вья выросли, царь собрал их и говорит: — Сынки мои любезные, покуда я еще не стар, охота мне вас женить, посмотреть на ваших деточек, на моих внучат. Сыновья отцу отвечают: — Так что ж, батюшка, благослови. На ком тебе желательно нас женить?

— Вот что, сынки, возьмите по стреле, вы­ ходите в чистое поле и стреляйте: куда стре­ лы упадут, там и судьба ваша. Сыновья поклонились отцу, взяли по стре­ ле, вышли в чистое поле, натянули луки и вы­ стрелили. У старшего сына стрела упала на боярский двор, подняла стрелу боярская дочь. У сред­ него сына упала стрела на широкий купече­ ский двор, подняла ее дочь купеческая. А у младшего сына, Ивана-царевича, стре­ ла высоко поднялась и улетела неведомо ку­ да. Пошел он ее искать и дошел до болота, видит — сидит лягушка и его стрелу держит. Говорит ей Иван-царевич:

Б

— Лягушка, лягушка, отдай мою стрелу. А лягушка ему отвечает: — Возьми меня замуж!

— Что ты, как я возьму себе в жены ля­ гушку?

— Бери, знать, судьба твоя такая. Закручинился Иван-царевич, да делать не­ чего, взял он лягушку и принес ее домой. Царь сыграл три свадьбы: старшего сына женил на боярской дочери, среднего — на купеческой, а несчастного Ивана-царевича — на лягушке. Вот царь позвал сыновей: — Хочу посмотреть, которая из ваших жен лучшая рукодельница. Пускай сошьют мне к завтрему по рубашке. Поклонились сыновья отцу и пошли. Иван-царевич приходит домой, сел и голо­ ву повесил. Лягушка по полу скачет, спраши­ вает его: — Что, Иван-царевич, голову повесил? Или горе какое?

— Батюшка велел тебе к завтрему рубаш­ ку сшить.

— Не тужи, Иван-царевич, — отвечает ля­ гушка, — ложись лучше спать, утро вечера мудренее. Иван-царевич лег спать, а лягушка прыгну­ ла на крыльцо, сбросила с себя лягушечью

кожу и обернулась Василисой Премудрой, такой красавицей, что и в сказке не расска­ жешь. Ударила Василиса Премудрая в ладо­ ши и крикнула: — Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжай­ тесь! Сшейте мне к утру такую рубашку, ка­ кую видела я у моего родного батюшки. Иван-царевич утром проснулся — лягушка опять по полу скачет, а рубашка уж лежит на столе, завернута в полотенце. Обрадовался Иван-царевич, взял рубашку и понес к отцу. Царь в это время принимал дары от своих сы­ новей. Старший сын развернул рубашку, царь принял ее и сказал: — Эту рубашку в черной избе носить. Средний сын развернул рубашку, царь сказал: — В ней только в баню ходить. Развернул рубашку Иван-царевич, изукра­ шенную златом-серебром, хитрыми узорами. Царь только взглянул: — Ну, вот это рубашка — в праздник ее надевать. Пошли братья по домам — старшие двое судят между собой: — Нет, видно, напрасно мы смеялись над женой Ивана-царевича: она не лягушка, а какая-нибудь хитра...

Вскорости опять позвал царь сыновей: — Пускай ваши жены испекут мне к завтрему хлеб. Хочу узнать, которая из них лучше стряпает. Иван-царевич домой воротился, голову по­ весил. Лягушка его спрашивает: — Что закручинился? Он ей отвечает: — Надо к завтрему испечь царю хлеб.

— Не тужи, Иван-царевич, лучше ложись спать, утро вечера мудренее. А старшие невестки, что сперва-то смея­ лись над лягушкой, послали теперь одну бабушку-задворенку посмотреть, как лягушка будет хлеб печь. Да лягушка-то хитра, она это смекнула. За­ месила квашню, печь сверху разломала да прямо туда, в дыру, всю квашню и опрокину­ ла. Бабушка-задворенка прибежала к царским невесткам, все рассказала, те так и сделали. А лягушка прыгнула на крыльцо, обер­ нулась Василисой Премудрой, ударила в ла­ доши: — Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжай­ тесь! Испеките мне к утру мягкий белый хлеб, какой я у моего родного батюшки ела. Иван-царевич утром проснулся, а уж на сто­ ле хлеб лежит, изукрашен он разными хитро­

стями: по бокам узоры печатные, сверху го­ рода с заставами. Обрадовался Иван-царевич, завернул хлеб в ширинку, понес к отцу. А царь в то время принимал хлебы от старших сыновей. Их же­ ны-то поспускали тесто в печь, как им бабушка-задворенка сказала, и вышла у них одна горелая грязь. Царь принял хлеб от старше­ го сына, посмотрел и отослал в людскую. Принял от среднего сына и туда же отпра­ вил. А как подал хлеб Иван-царевич, царь вымолвил: — Вот это хлеб, только в праздник его есть. И тут же приказал царь трем своим сыно­ вьям, чтобы завтра явились к нему на пир вместе с женами. Опять воротился Иван-царевич домой не­ весел, ниже плеч голову повесил. А лягушка по полу скачет: — Ква, ква, Иван-царевич, что закручинил­ ся? Или услыхал от батюшки слово непривет­ ливое?

— Лягушка, лягушка, как мне не горевать! Батюшка наказал, чтобы я пришел с тобой на пир, а как я тебя людям покажу? Лягушка ему и отвечает: — Не тужи, Иван-царевич, иди на пир один, а я вслед за тобой буду. Как услышишь стук

да гром, не пугайся. Спросят тебя, скажи: «Это моя лягушонка в коробчонке едет». Так и пошел Иван-царевич один. А старшие братья приехали с женами, разодетыми, ра­ зубранными, нарумяненными, насурьмленны­ ми. Стоят да над Иваном-царевичем смеются: — Что ж ты, братец, без жены пришел? Хоть бы в платочке ее принес. Где ты такую красавицу выискал? Чай, все болота исходил. Царь с сыновьями, с невестками, с гостя­ ми сели за столы дубовые, за скатерти бра­ ные — пировать. Вдруг поднялся стук да гром, весь дворец затрясся. Гости испугались, пов­ скакали с мест, а Иван-царевич говорит: — Не бойтесь, честные гости: это моя ля­ гушонка в коробчонке приехала. Подлетела тут к царскому крыльцу золоче­ ная карета о шести белых лошадях, и выходит оттуда Василиса Премудрая: на лазоревом платье — частые звезды, на голове — месяц ясный, такая красавица — ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать. Берет она Ивана-царевича за руку и ведет за столы ду­ бовые, за скатерти браные. Стали гости есть, пить, веселиться. Васили­ са Премудрая испила из стакана да последки себе за левый рукав вылила. Закусила лебе­ дем, а косточки за правый рукав бросила.

Жены старших-то царевичей увидали ее хитрости и давай то же делать. Вот попили, поели, настало время плясать. Василиса Премудрая подхватила Ивана-царевича и пошла. Уж она плясала, плясала, вер­ телась, вертелась — всем на диво. Махнула левым рукавом — вдруг сделалось озеро, мах­ нула правым рукавом — поплыли по озеру белые лебеди. Царь и гости диву дивуются. А старшие невестки пошли плясать: махну­ ли рукавом — только гостей забрызгали, мах­ нули другим — только кости разлетелись, а одна косточка царю в глаз попала. Рассер­ дился царь и прогнал обеих невесток. В ту пору Иван-царевич отлучился поти­ хоньку, побежал домой, нашел там лягуше­ чью кожу и бросил ее в печь, сжег на огне. Василиса Премудрая возвращается домой, хватилась — нет лягушечьей кожи. Села она на лавку, запечалилась, приуныла и говорит Ивану-царевичу: — Ах, Иван-царевич, что же ты наделал! Если бы ты еще только три дня подождал, я бы вечно твоей была. А теперь прощай. Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом цар­ стве, у Кощея Бессмертного... Обернулась тут Василиса Премудрая серой кукушкой и улетела в окно. Иван-царевич по­

плакал, поплакал, потом поклонился на четы­ ре стороны и пошел куда глаза глядят — искать жену, Василису Премудрую. Долго ли, коротко ли шел он, а сапоги из­ носил, кафтан истер, шапчонку дождик иссек. Попадается ему навстречу старый старичок.

— Здравствуй, добрый молодец! Куда путь держишь? Иван-царевич рассказал ему про свое не­ счастье. Старый старичок и говорит ему: — Эх, Иван-царевич, зачем же ты лягуше­ чью кожу спалил? Не ты ее надел, не тебе ее и снимать. Василиса Премудрая хитрей, мудреней своего отца уродилась. Он за то осерчал на нее и велел ей три года быть ля­ гушкой. Ну, делать нечего, вот тебе клубок: куда он покатится, туда и ты ступай за ним смело. Иван-царевич поблагодарил старого ста­ ричка и пошел за клубочком. Клубок катит­ ся, он за ним идет. В чистом поле попадается ему медведь. Иван-царевич нацелился, хотел зверя убить, а медведь говорит ему челове­ ческим голосом: — Не бей меня, Иван-царевич, когда-нибудь я тебе пригожусь. Пожалел Иван-царевич медведя, не стал его стрелять, пошел дальше. Глядь — летит 6 Русские народные сказки

над ним селезень. Он нацелился, а селезень говорит ему человеческим голосом: — Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе при­ гожусь. Пожалел он селезня и пошел дальше. Бе­ жит через поле косой заяц. Иван-царевич опять спохватился, хочет в него стрелять, а за­ яц говорит человеческим голосом: — Не убивай меня, Иван-царевич, я тебе пригожусь. Пожалел он и зайца, дальше пошел. Подхо­ дит к синему морю и видит — на берегу, на песке, лежит щука, едва дышит и говорит ему: — Ах, Иван-царевич, пожалей меня, брось в синее море! Он бросил щуку в море, а дальше берегом пошел. Катился, катился клубочек и прика­ тился к лесу. Там стоит избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается.

— Избушка, избушка, стань-ка по-старому: к лесу задом, ко мне передом. Избушка повернулась к нему передом, к ле­ су задом. Иван-царевич вошел в нее и видит — на печи лежит Баба-яга, костяная нога, зу­ бы — на полке, а нос в потолок врос.

— Зачем, добрый молодец, ко мне пожа­ ловал? — говорит ему Баба-яга. — Дело пы­ таешь или от дела лытаешь?

Иван-царевич ей отвечает: — Ах ты, старая хрычовка, ты бы меня пре­ жде напоила, накормила, в бане выпарила, тогда бы и спрашивала. Баба-яга его в бане выпарила, напоила, на­ кормила, в постель уложила, тут Иван-царе­ вич и рассказал ей, что ищет свою жену, Ва­ силису Премудрую.

— Знаю, знаю, — говорит ему Баба-яга, — твоя жена теперь у Кощея Бессмертного. Трудно ее будет достать, нелегко с Кощеем сладить: его смерть на конце иглы, та игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, тот заяц си­ дит в каменном сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и тот дуб Кощей Бессмертный, как свой глаз, бережет. Иван-царевич у Бабы-яги переночевал, а ут­ ром она ему указала, где растет высокий дуб. Долго ли, коротко ли, дошел туда Иван-царевич, видит — стоит, шумит высокий дуб, на нем каменный сундук, а как достать его — неведомо. Вдруг, откуда ни взялся, прибежал медведь и выворотил дуб с корнем. Сундук упал и раз­ бился. Из сундука выскочил заяц — и наутек во всю прыть. А за ним другой заяц гонится, нагнал и в клочки разорвал. Тут из зайца выле­ тела утка, поднялась высоко, под самое небо.

Глядь, на нее селезень кинулся, как ударит ее — утка яйцо выронила, упало яйцо в синее море. Увидел это Иван-царевич и залился горь­ кими слезами — как же в море яйцо найти! Вдруг подплывает к берегу щука и держит яй­ цо в зубах. Иван-царевич разбил яйцо, достал иголку и давай у нее конец ломать. Он ломает, а Кощей Бессмертный бьется, мечется. Сколь­ ко ни бился, ни метался Кощей, сломал-таки Иван-царевич у иглы конец — пришлось Ко­ щею помереть. Пошел Иван-царевич в Кощеевы палаты бе­ локаменные. Выбежала к нему Василиса Пре­ мудрая, целовала его в сахарные уста. Иванцаревич с Василисой Премудрой воротились домой и жили долго и счастливо до глубокой старости.

ЦАРЕВИЧ И ЕГО СЛУГА ил-был мужик, и было у него три сына: два умных, а третий — дурак. Посеял мужик горох, да повадился к нему на горох незнамо кто. Видит отец, что все по­ бито, повалено, потоптано, и стал говорить своим сыновьям: — Дети мои любезные! Надобно караулить, кто это у нас горох топчет?

Ж

Первым пошел караулить старший брат. Как настала полночь, свалил его сон. Утром — горох потоптан, а он ничего не видал. На вторую ночь досталось караулить сред­ нему брату — только и он ничего не видал.

— Ну-ка я пойду, — говорит дурак, — уж я не прогляжу! Посмеялись над ним братья, да все одно пошел дурак караулить. Взял он с собой воз лыка да фунт табаку. Как стал его сон валить, он давай табак больше нюхать. Видит — приезжает на горох Никанор-богатырь, пустил по полю своего коня, а сам лег богатырским сном спать — лег и заснул. Взял дурак и опутал его сонного лыками. Пришел к отцу и говорит: — Ну, батюшка, поймал я вора! Отец пришел на поле, удивляется: — Как же ты, дурак, смог этакую силу по­ валить? Вот донесли царю, что пойман этакий бо­ гатырь. Царь посылает узнать, кем он пойман. Докладают ему, что пойман таким-то дура­ ком. Тут царь и приказывает: — Приведите мне дурака! Привели дурака, царь его спрашивает: — Как бы его, дурак, сюда перевезть? Дурак царю и говорит:

— А вот как: надобно двенадцать лошадей, да шестьдесят человек народу, да чугунные дроги — тогда можно положить Никанорабогатыря на дроги и привезть сюда. Так и сделали.

— Куда же его посадить, — спрашивает царь, — и чем закрепить, чтоб не ушел? Дурак отвечает: — На двадцать аршин вели земли выкопать, той землей завали чугунные стены да накати накатники, крепко будет! Завалили чугунные стены, накатили на­ катники, посадили туда Никанора-богатыря и поставили над ним полк солдат карауль­ ных. Дурак зацепил крюком, перервал лыки и развязал богатыря. Царь дурака наградил, домой отпустил. Раз как-то гуляли царские дети по саду и пускали золотые стрелы, и попала стрела меньшого брата, Ивана-царевича, в окошеч­ ко Никанора-богатыря.

— Ах, Никанор-богатырь, — просит царе­ вич, — отдай мою стрелу.

— Помоги мне, — говорит Никанор-бога­ тырь, — прикажи хоть одну накатинку ска­ тить — так отдам твою стрелу, еще и три свои подарю!

Иван-царевич поднатужился и сам снял од­ ну накатину. Никанор-богатырь отдал ему зо­ лотую стрелу и говорит: — Будешь ты, Иван-царевич, лакеем, пас­ тухом и поваром, и опять будешь Иваномцаревичем. Разломал тут Никанор-богатырь свою тем­ ницу, вылез оттуда и весь полк побил. Царь узнал и ужаснулся: — Кем богатырь выпущен? А солдаты, избитые, израненные, говорят царю: — Так и так, Иван-царевич выпустил. Осердился царь, послал собирать с разных земель королей и принцев. Собрались коро­ ли и принцы, угостил их царь и стал с ними думать-гадать.

— Что мне, — спрашивает, — с сыном, Иваном-царевичем, делать? Ведь царских детей ни казнят, ни вешают. Присоветовали ему: дать царевичу одного слугу, и пускай идет, куда сам знает! Вот отправил отец Ивана-царевича куда глаза глядят. Шел он, шел и захотелось ему пить. Приходит к колодезю, глянул — дале­ че вода, не достанешь, напиться нечем. Гово­ рит он слуге своему:

— Ах, Ванька, как же быть?

— Что ж, Иван-царевич, — говорит Вань­ ка, — держи меня за ноги, я напьюся, а там и тебя напою. Подержал царевич Ваньку, тот напился, а там стал царевича держать. Иван-царевич напился и кричит; — Ну, Ванька, вытаскивай меня! А он ему отвечает: — Нет уж! Будь ты Ванькой, а я буду Иваном-царевичем.

— Что ты, дурак, пустое болтаешь!

— Сам болтаешь! Коли не хочешь, утоплю в колодезе!

— Ладно, только не топи. Будь ты Иван-царевич, а я буду Ванька. На том они и поладили. Вот приходят в боль­ шой град столичный, прямо в палаты царские. Названый царевич идет впереди, кресты кла­ дет не по-писаному, поклоны ведет не по-уче­ ному, а настоящий царевич позади выступа­ ет, кресты кладет по-писаному, поклоны ведет по-ученому. Царь принимает их с охотою. Стал Ванька-названник царю рассказывать: — Ах, какой лакей у меня! Как хорошо ско­ тину стережет! Если лошадей погонит, то у всякой лошади сделаются хвост золотой, грива золотая, по бокам часты звезды, а как коров

погонит, у всякой коровы сделаются рога зо­ лотые, хвост золотой, по бокам часты звезды. Обрадовался царь, дал ему лошадей сте­ речь. Погнал Иван-царевич табун в чистое по­ ле, все лошади от него разбежалися. Он сел и заплакал горько: — Эх, Никанор-богатырь, что ты сделал со мной! Как мне теперь быть? Является тут перед ним Никанор-богатырь.

— Что, — говорит, — тебе надобно, Иванцаревич? Тот рассказал ему про свое горе.

— Это не беда! Поедем-ка с тобой, соберем всех лошадей да погоним к моей меньшой сестре, она все поделает, что царь приказал. Пригнали табун к меньшой сестре. Она и впрямь все поделала, накормила-напоила гостей и домой проводила. Гонит Иван-царевич лошадей к царскому дворцу — у всякой лошади грива золотая, хвост золотой, по бо­ кам звезды. Названник Ванька под окном сидит.

— Ах, каналья, сделал-таки, сделал! Ох, хитер, ох, мудер! На другой день приказывает ему царь ко­ ров гнать: — Чтоб было то же сделано, а если не сде­ лаешь — я тебя на воротах расстреляю!

Иваи-царевич погнал коров, целый день их стерег, горько плакал: — Ах, друг Никанор, явись передо мной! Явился Никанор-богатырь, погнали коров к его средней сестре. Она всем коровам по­ делала рожки золотые, хвосты золотые, по бокам — звезды, а гостей накормила, напоила и домой проводила. Гонит Иван-царевич коров, а Ванька-названник под окном сидит.

— Ах, — говорит, — хотел погубить, да не вышло: и это сделал! Царь увидал: — Вот так пастух! Вишь, каких лошадей да коров поставил — любо-дорого посмотреть! Говорит ему Ванька: — Он мне и кушанье хорошо готовит! Царь тотчас отправил его в поварскую. Идет Иван-царевич к поварам под начало, а сам горько плачет: — Господи! Я ж ничего не умею, это все на меня напраслину наговаривают. Задумал тут царь отдать свою дочь за названника, да написал ему трехглавый змей: «Если ты не отдашь своей дочери за меня, то я всю твою силу порублю и тебя самого в по­ лон возьму». Говорит царь своему нареченному зятю:

— Что же мне делать? Ванька и отвечает: — Давай, батенька, выставим силу; может быть, и наша возьмет! Собрали войско, стали воевать. А Иван-царевич просится у поваров: — Пустите меня, дяденьки, посмотреть сра­ жение, я сроду не видал. Те пустили. Приходит он на чистое поле и говорит: — Друг Никанор, явись передо мной. Никанор-богатырь перед ним является: — Что угодно тебе, Иван-царевич?

— Надобно нам разогнать все это сраже­ ние, побить неприятеля. Сослужи-ка мне эту службу.

— Это службишка, а не служба! Поехал Никанор-богатырь и разогнал силу неприятельскую, всех побил, порубал.

— Ну, теперь можно и свадьбу играть! — обрадовался царь. Вдруг пишет ему шестиглавый змей: «Если ты не отдашь своей дочери за меня, то всю силу твою порублю и тебя самого в полон возьму!»

— Ах, как же нам быть? — спрашивает царь, а Ванька в ответ: — Нечего делать — надо силу выставлять, может, нам Бог поможет!

Выставили против силы змеиной свою ар­ мию. Стал Иван-царевич проситься у поваров на сражение посмотреть. Те отпустили. А он пошел на чистое поле: — Ах, друг Никанор, явись передо мной!

— Что тебе угодно, все для тебя сделаю, — является Никанор-богатырь.

— Надо нам порубить и эту силу. Пустился Никанор-богатырь на рать зме­ иную и побил ее всю дочиста.

— Ну, — говорит царь, — теперь нам можно и свадьбу играть: никакой помехи не будет! Только взялись за свадьбу, а тут двена­ дцатиглавый змей пишет: «Если не отдашь за меня своей дочери, то всю твою силу по­ бью, тебя самого в полон возьму, а царство твое выжгу!» Надобно опять выставлять ар­ мию. «Если станет змей побивать, — думает царь, — отдам ему дочь добром, чтоб толь­ ко царства не тронул». А Иван-царевич опять у поваров просится битву посмотреть.

— Ступай, — говорят, — да скорей назад приходи! Вот пришел он на чистое поле, крикнул громким голосом: --Д р у г Никанор, явись передо мной!

Никанор-богатырь является: — Ну, брат Иван-царевич, вот когда служ­ ба-то нам пришла! Садись и ты на коня, и по­ едем: я впереди — на двенадцатиглавого змея, а ты позади — на всех его богатырей. А было у того змея двенадцать подручных богатырей. Сел Иван-царевич на коня и вслед за Никанором-богатырем поехал на неприяте­ ля. В том бою ранили Ивана-царевича в руку. Повернул он коня, да прямо на царскую ка­ рету наехал. Царевна сняла с себя шаль, ра­ зорвала пополам и половинкой завязала ему руку. Иван-царевич опять ударил на змея, и побили они с Никанором все его войско. После вернулся на свое место, лег спать и за­ снул богатырским сном. Во дворце свадьба готовится, тут и хвати­ лись его повара: — Куда, — говорят, — делся наш молодой повар? Побежали искать и нашли сонного. Стали будить — никак не разбудят, стали толкать — никак не растолкают. Один повар взял коло­ тушку, ударил его раз, другой — Иван-царевич проснулся.

— Ах, братцы, проспал я!

— Пойдем, дурак, скорее, чтобы нас за тебя не ругали!

Привели его в поварскую и поставили кас­ трюли чистить. Иван-царевич засучил рукава и принялся за работу. Тут в поварскую царев­ на зашла, увидала у него половинку своей ша­ ли, подивилась: — Покажи-ка, Ванька! Где ты этот платок взял? Тут он и признался: — Не тот, — говорит, — названник — ца­ ревич, а я! — И рассказал ей все, как было. Взяла царевна его за руку и повела к отцу: — Вот мой нареченный жених, а не тот лакей! Царь у него обо всем расспросил, все ра­ зузнал, казнил названника, а свою дочь пе­ ревенчал за Ивана-царевича. И я на том пиру был, мед-вино пил, по усам текло, а во рту не было.

МОРОЗКО или-были старик со старухой, у каждо­ го по дочке. Да у мачехи известно как: родная что ни сделает, за все ее гладят по головке да приговаривают: «Умница!» А пад­ черица как ни угождает — ничем не угодит, все не так, все худо. А правду сказать, де-

Ж

вушка была золото, в хороших руках она бы как сыр в масле каталась, а у мачехи каждый день слезами умывалась. Что тут делать? Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится — не скоро уймет­ ся. И придумала мачеха падчерицу со двора согнать: — Вези, старик, ее куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали, чтобы мои уши об ней не слыхали. Да не вози к родным в теплую хату, а во чисто поле на трескун-мороз! Старик затужил, заплакал, однако спорить не стал, посадил дочку на сани, хотел при­ крыть попонкой — и то побоялся. Повез ее во чисто поле, свалил на сугроб, перекрес­ тил, а сам поскорее домой, чтоб глаза не ви­ дали дочерниной смерти. Осталась, бедненькая, в снегу, трясется и тихонько молитву творит. Приходит Мороз, попрыгивает, поскакивает, на красную девуш­ ку поглядывает: — Девушка, девушка, я Мороз красный нос!

— Добро пожаловать, Мороз. Знать, Бог тебя принес по мою душу грешную. Хотел было Мороз ее заморозить, да по­ любились ему ее умные речи, жалко стало! Бросил он ей шубу. Оделась она в шубу, под­ жала ножки, сидит.

Опять пришел Мороз красный нос, попрыгивает-поскакивает, на красную девушку по­ глядывает: — Девушка, девушка, я Мороз красный нос!

— Добро пожаловать, Мороз. Знать, Бог тебя принес по мою душу грешную. А Мороз принес красной девушке сундук высокий да тяжелый, полный всякого прида­ ного. Уселась она в шубочке на сундучке, та­ кая веселенькая, такая хорошенькая! Опять пришел Мороз красный нос, попрыгивает-поскакивает, на красную девушку по­ глядывает. Она его приветила, а он ей по­ дарил платье, шитое серебром и золотом. Надела она и стала такая красавица, такая нарядница! Сидит и песенки поет. А мачеха по ней поминки справляет, бли­ нов напекла.

— Ступай, муж, вези хоронить свою дочку. Старик поехал. А собачка под столом: — Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в се­ ребре везут, а старухину женихи не берут!

— Молчи, дура! На блин, скажи: старухину дочь женихи возьмут, а стариковой одни кос­ точки привезут! Собачка съела блин да опять: — Тяв, тяв! Старикову дочь в злате, в се­ ребре везут, а старухину женихи не берут!

Старуха и блины давала, и била ее, а со­ бачка все свое: - Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину женихи не возьмут! Скрипнули ворота, растворилися двери, не­ сут сундук высокий, тяжелый, идет падчери­ ца — золотом сияет! Мачеха глянула — и ру­ ки врозь!

— Старик, старик, запрягай других лоша­ дей, вези мою дочь поскорей! Посади ее на то же место. Повез старик старухину дочку на то же по­ ле, посадил ее на то же место. Пришел и Мо­ роз красный нос, поглядел на свою гостью, попрыгал-поскакал, а хороших речей не до­ ждал, рассердился и заморозил ее. А старуха мужа в поле посылает: — Старик, ступай, мою дочь привези, ли­ хих коней запряги, да саней не повали, да сундук не оброни! А собачка под столом: — Тяв, тяв! Старикову дочь женихи возь­ мут, а старухиной в мешке косточки везут!

— Не ври! На пирог, скажи: старухину доч­ ку в злате, в серебре везут! Тут растворились ворота, старуха выбежа­ ла встретить дочь, да вместо ее обняла холод­ ное тело. Заплакала, заголосила, да поздно!

СНЕГУРОЧКА сякое дело в мире творится, про всякое в сказке говорится. Жили-были дед да ба­ ба. Всего у них было вдоволь — и коровушка, и овечка, и кот на печке, а вот детей/не бы­ ло. Очень они печалились, горевали. Вот раз зимой пало снегу белого по колено. Ребятиш­ ки соседские на улицу высыпали — на сан­ ках кататься, снежками бросаться, да и ста­ ли снежную бабу лепить. Глядел на них дед из окошка, глядел и говорит бабе: — Что, жена, призадумавшись сидишь, на чужих ребят глядишь, пойдем-ка и мы, раз­ гуляемся на старости лет, слепим снежную бабу. А на старуху, верно, тоже веселый час на­ катил: — Что ж, пойдем, дед, на улицу. Только на что нам бабу лепить? Давай-ка вылепим доч­ ку Снегурочку. Сказано — сделано. Пошли старики в огород и давай снежную дочку лепить. Вылепили дочку, вставили вмес­ то глаз две голубенькие бусины, сделали на щечках две ямочки, из алой ленточки — ро­ ток. Куда как хороша снежная дочка Сне­ гурочка! Смотрят на нее дед с бабой —

В

не насмотрятся, любуются — не налюбуются. А у Снегурочки роток улыбается, волосок завивается. Шевельнула Снегурочка ножками-ручками, с места сдвинулась да и пошла по огороду к избе. Дед и баба чуть ума не лишились.

— Дед, — баба кричит, — да это у нас до­ ченька живая, Снегурочка дорогая! — И в из­ бу бросилась... То-то радости было! Растет Снегурка не по дням, а по часам. Что ни день — Снегурка все краше. Дед и ба­ ба на нее не насмотрятся, не надышатся. А со­ бой Снегурка — как снежинка белая, глазки что голубые бусины, русая коса до пояса. Только румянца у Снегурки нет. А и так хо­ роша Снегурушка! Вот пришла весна, набухли почки, полете­ ли пчелы в поле, запел жаворонок. Все ребя­ та рады-радешеньки, девушки весенние пес­ ни поют. А Снегурочка заскучала, невесела стала, все в окошко глядит, слезы льет. Вот и лето пришло красное, зацвели цве­ ты в садах, созревает хлеб в полях... Пуще прежнего Снегурка хмурится, все от солнца прячется, все бы ей в тень да в холо­ док, а того лучше под дождичек. Дед да баба все ахают:

— Уж здорова ли ты, доченька?

— Здорова я, бабушка, — отвечает Сне­ гурочка, а сама все в уголок прячется, на улицу не хочет. Вот раз собрались девушки в лес по яго­ ды. Стали и Снегурку с собою звать: — Пойдем да пойдем, Снегурочка!.. Пой­ дем да пойдем, подруженька!.. Неохота Снегурочке в лес идти, неохота под солнышко. А тут дед и баба велят: — Иди, иди, деточка, повеселись с по­ дружками. Взяла Снегурочка кузовок, пошла в лес с подружками. Подружки по лесу ходят, венки плетут, хороводы водят, песни поют. А Снегурочка нашла студеный ручеек, око­ ло него сидит, в воду глядит, пальцы в быст­ рой воде мочит, каплями, словно жемчугом, играет. Вот и вечер пришел. Разыгрались девушки, надели на головушки венки, разожгли костер из хворосту, стали через костер прыгать. Не­ охота прыгать Снегурочке... Да пристали к ней подруженьки. Подошла Снегурочка к костру... Стоит-дрожит, в лице ни кровинки нет, русая коса рассыпалась... Закричали подруженьки: — Прыгай, прыгай, Снегурочка! Разбежалась Снегурочка и прыгнула...

Зашумело над костром, застонало жалоб­ но, и не стало Снегурочки. Потянулся над костром белый пар, свился в облачко, полетело облачко в высоту подне­ бесную. Растаяла Снегурочка...

ВАСИЛИСА ПРЕКРАСНАЯ некотором царстве жил-был купец. Две­ надцать лет жил он в супружестве и при­ жил одну только дочь, Василису Прекрас­ ную. Когда мать скончалась, девочке было восемь лет. Умирая, купчиха призвала к себе дочку, вынула из-под одеяла куклу, отдала ей и сказала: — Слушай, Василисушка! Запомни и испол­ ни последние мои слова. Я умираю и вместе с родительским благословением оставляю те­ бе вот эту куклу. Береги ее всегда при себе и никому не показывай, а когда приключится тебе какое горе, дай ей поесть и спроси у нее совета. Покушает она и скажет тебе, чем по­ мочь несчастью. Поцеловала мать дочку и померла. После смерти жены купец потужил, а потом стал думать, как бы опять жениться. Пришлась ему по нраву одна вдовушка. Она была уже

В

в летах, имела своих двух дочерей, почти од­ нолеток Василисе, — стало быть, и хозяйка, и мать опытная. Купец женился на вдовушке, но обманулся в ней. Василиса была первая на все село красавица; вот мачеха и сестры за­ видовали ее красоте, мучили ее всевозмож­ ными работами, чтоб она от трудов похуде­ ла, а от ветру и солнца почернела! Василиса все переносила безропотно и с каж­ дым днем все хорошела, а между тем мачеха с дочками своими худела и дурнела от злости. Как же это так делалось? Василисе помогала ее куколка. Без нее где бы девочке сладить со всею работою! Зато Василиса сама, быва­ ло, не съест, а уж куколке оставит самый ла­ комый кусочек, и вечером, как все улягутся, она запрется в чуланчике, где жила, и потчевает ее, приговаривая: — На, куколка, покушай, моего горя по­ слушай! Живу я в доме у батюшки, не вижу никакой радости; злая мачеха гонит меня со света белого. Научи ты меня, как мне быть и жить и что делать? Куколка покушает, потом и советы дает, и утешает в горе, а наутро всякую работу справ­ ляет за Василису, та только отдыхает в холодочке да рвет цветочки, а у нее уж и гряды выполоты, и капуста полита, и вода наношена,

и печь вытоплена. Хорошо ей было жить с ку­ колкой. Прошло несколько лет. Василиса выросла и стала невестой. Все женихи в городе свата­ ются к Василисе, на мачехиных дочерей ни­ кто и не смотрит. Мачеха злится пуще пре­ жнего и всем женихам отвечает: — Не выдам меньшой прежде старших! — А проводя женихов, побоями вымещает зло на Василисе. Вот однажды купцу понадобилось уехать из дому на долгое время по торговым делам. Ма­ чеха и перешла на житье в другой дом, а воз­ ле этого дома был дремучий лес. В том лесу на поляне стояла избушка, жила в ней Баба-яга, она ела людей, как цыплят. Купчиха то и дело посылала за чем-нибудь в лес ненавистную ей Василису, но она всегда возвращалась домой благополучно: куколка указывала ей дорогу. Пришла осень. Мачеха раздала всем трем девушкам вечерние работы: одной кружева плести, другой чулки вязать, а Василисе прясть. Погасила огонь во всем доме, оставила толь­ ко одну свечку там, где работали девушки, и са­ ма легла спать. Вот нагорело на свечке; одна из мачехиных дочерей взяла щипцы, чтоб по­ править светильню, да вместо того, по прика­ зу матери, будто нечаянно, потушила свечку.

— Что теперь нам делать? — говорят де­ вушки. — Огня нет в целом доме, а работа наша не кончена. Надо сбегать за огнем к Бабе-яге!

— Мне от булавок светло! — сказала та, что плела кружево. — Я не пойду.

— И я не пойду, — сказала та, что вязала чулок. — Мне от спиц светло!

— Тебе за огнем идти, — закричали обе. — Ступай к Бабе-яге! — И вытолкали Василису из горницы. Василиса пошла в свой чуланчик, поста­ вила перед куклою приготовленный ужин и сказала: — На, куколка, покушай да моего горя по­ слушай: меня посылают за огнем к Бабе-яге. Куколка поела, и глаза ее заблестели, как две свечки.

— Не бойся, Василисушка! — сказала она. — Ступай, куда посылают, только меня держи всегда при себе. При мне с тобой ничего не ста­ нется у Бабы-яги. Василиса собралась, положила куколку свою в карман и, перекрестившись, пошла в дрему­ чий лес. Идет и дрожит. Вдруг скачет мимо нее всадник: сам белый, одет в белом, конь под ним белый, и сбруя на коне белая, — на дворе стало рассветать. Идет она дальше,

как скачет другой всадник: сам красный, одет в красном и на красном коне, — стало всхо­ дить солнце. Василиса шла всю ночь и весь день, толь­ ко к следующему вечеру вышла на полянку, где стояла избушка Бабы-яги. Забор вокруг избушки из человечьих костей, на заборе тор­ чат черепа людские с глазами; вместо дверей у ворот — ноги человечьи, вместо запоров — руки, вместо замка — рот с острыми зубами. Василиса и стала как вкопанная. Вдруг едет опять всадник: сам черный, одет во всем чер­ ном и на черном коне; подскакал к воротам Бабы-яги и исчез, как сквозь землю прова­ лился, — настала ночь. Тут у всех черепов на заборе глаза засветились, и на поляне стало светло, как днем. Скоро послышался в лесу страшный шум: выехала из лесу Баба-яга — в ступе едет, пес­ том погоняет, помелом след заметает. Подъ­ ехала к воротам, остановилась и закричала: — фу, фу! Русским духом пахнет! Кто здесь? Василиса подошла к старухе со страхом и, низко поклонясь, сказала: — Это я, бабушка! Мачехины дочери при­ слали меня за огнем к тебе.

— Знаю я их, — сказала Баба-яга, — ты поживи да поработай у меня, тогда и дам

тебе огня, а коли нет, так я тебя съем! — Потом обратилась к воротам и крикнула: — Эй, запоры мои крепкие, отомкнитесь, ворота мои широкие, отворитесь! Ворота отворились, Баба-яга въехала, за нею вошла Василиса, а потом опять все за­ перлось. Войдя в горницу, Баба-яга говорит Ва­ силисе: -П о д а вай -ка сюда, что там есть в печи: я есть хочу. Василиса зажгла лучину от тех черепов, что на заборе, и начала подавать яге кушанье, а кушанья настряпано было человек на де­ сять, из погреба принесла она квасу, меду, пива и вина. Все съела, все выпила старуха, Василисе оставила только щец немножко, кра­ юшку хлеба да кусочек поросятины. Стала Баба-яга спать ложиться и говорит: — Как завтра уеду, ты смотри — двор вы­ чисти, избу вымети, обед состряпай, белье приготовь да пойди в закром, возьми четверть пшеницы и очисть ее от чернушки. Да чтоб все было сделано, а не то съем тебя! Тут Баба-яга захрапела, а Василиса постави­ ла старухины объедки перед куклою и говорит: — На, куколка, покушай, моего горя послу­ шай! Тяжелую дала мне Баба-яга работу и гро-

зится съесть меня, коли всего не исполню; по­ моги мне! Кукла ей ответила: — Не бойся, Василиса Прекрасная! Поужи­ най, помолись да спать ложись; утро вечера мудренее! Ранешенько проснулась Василиса, а Бабаяга уже встала. Выглянула в окно: у черепов глаза потухают, вот мелькнул белый всадник — и совсем рассвело. Баба-яга вышла на двор, свистнула — перед ней явилась ступа с пес­ том и помелом. Промелькнул красный всад­ ник — взошло солнце. Баба-яга села в ступу и выехала со двора. Осталась Василиса од­ на, осмотрела дом Бабы-яги, подивилась изобилью и остановилась в раздумье: за какую работу ей прежде всего приняться. Глядит, а вся работа уж сделана — куколка выбира­ ла из пшеницы последние зерна чернушки.

— Ах ты, избавительница моя! — сказала Василиса куколке. — Ты меня от беды спасла.

— Тебе осталось только обед состряпать, — отвечает куколка, влезая в карман Васили­ сы. — Состряпай да и отдыхай на здоровье! К вечеру Василиса собрала на стол и ждет Бабу-ягу. Начало смеркаться, мелькнул за во­ ротами черный всадник — и совсем стемнело, только светились глаза у черепов. Затрещали

деревья, захрустели листья — едет Баба-яга. Василиса встретила ее.

— Все ли сделано? — спрашивает яга.

— Изволь посмотреть сама, бабушка! — молвила Василиса. Баба-яга все осмотрела, подосадовала, что не за что рассердиться, и сказала: — Ну, хорошо! — Потом крикнула: — Вер­ ные мои слуги, сердечные други, смолите мою пшеницу! Явились три пары рук, схватили пшеницу и унесли вон. Баба-яга наелась, стала ложить­ ся спать и опять дала наказ Василисе: — Завтра сделай ты то же, что и нынче, да сверх того возьми из закрома мак да очисти его от земли по зернышку, вишь, кто-то по злобе земли в него намешал! Старуха захрапела, а Василиса принялась кормить свою куколку. Куколка поела и ска­ зала ей по-вчерашнему: — Молись Богу да ложись спать: утро ве­ чера мудренее! Наутро Баба-яга опять уехала в ступе со двора, а Василиса с куколкой всю работу тот­ час справили. Старуха воротилась, оглядела все и крикнула: — Верные мои слуги, сердечные други, вы­ жмите из маку масло!

Явились три пары рук, схватили мак и унес­ ли. Баба-яга села обедать; она ест, а Васили­ са стоит молча.

— Что ж ты ничего не говоришь со мною? — сказала Баба-яга. — Стоишь как немая?

— Не смела, — отвечала Василиса, — а ес­ ли позволишь, то мне хотелось бы спросить тебя кой о чем.

— Спрашивай, только не всякий вопрос к добру ведет: много будешь знать, скоро состаришься!

— Я хочу спросить тебя, бабушка, только о том, что видела: когда я шла к тебе, меня обогнал всадник на белом коне, сам белый и в белой одежде: кто он такой?

— Это день мой ясный, — отвечала Баба-яга.

— Потом обогнал меня другой всадник на красном коне, сам красный и весь в красном одет, это кто такой?

— Это мое солнышко красное! — отвеча­ ла Баба-яга.

— А что значит черный всадник, который обогнал меня у самых твоих ворот, бабушка?

— Это ночь моя темная — все мои слуги верные! Василиса вспомнила о трех парах рук, да промолчала.

— Что ж ты еще не спрашиваешь? — мол­ вила Баба-яга.

— Будет с меня и этого, сама ж ты, ба­ бушка, сказала, что много узнаешь — соста­ ришься.

— Хорошо, — сказала Баба-яга, — что ты спрашиваешь только о том, что видала за двором, а не во дворе! Я не люблю, чтоб у меня сор из избы выносили, и слишком лю­ бопытных ем! Теперь я тебя спрошу: как ус­ певаешь ты исполнять работу, которую я за­ даю тебе?

— Мне помогает благословение моей мате­ ри, — отвечала Василиса.

— Так вот оно что! Убирайся же ты от ме­ ня, благословенная дочка! Вытолкала она Василису за ворота, сняла с забора один череп с горящими глазами и, наткнув на палку, отдала ей: — Вот тебе огонь для мачехиных дочек, возьми его, они ведь за этим тебя сюда и при­ слали. Бегом пустилась Василиса при свете че­ репа и к вечеру другого дня добралась до своего дома. Подходя к воротам, она хоте­ ла было бросить череп: «Верно, дома, — ду­ мает, — уж больше в огне не нуждаются». Но вдруг услышала глухой голос из черепа:

— Не бросай меня, неси к мачехе! Взглянула она на дом мачехи и, не видя ни в одном окне огонька, решилась идти ту­ да с черепом. Впервые встретили ее ласко­ во и рассказали, что с той поры, как она ушла, у них не было в доме огня: сами вы­ сечь не могли, а который огонь приносили от соседей — тот погасал, как только входили с ним в горницу.

— Авось твой огонь будет держаться! — сказала мачеха. Внесли череп в горницу, а гла­ за из черепа так и глядят на мачеху и ее до­ черей, так и жгут! Те было прятаться, но куда ни бросятся — глаза всюду за ними так и сле­ дят. К утру совсем сожгло их в уголь, одной Василисы не тронуло. Поутру Василиса зарыла череп в землю, заперла дом на замок, пошла в город и по­ просилась на житье к одной старушке. Живет себе и отца поджидает. Вот как-то говорит старушке: — Скучно мне сидеть без дела, бабушка! Сходи, купи льну самого лучшего; я хоть прясть буду. Старушка купила льну хорошего. Васили­ са села за дело, работа так и горит у нее, и пряжа выходит ровная да тонкая, как во­ лосок. Набралось уж много пряжи, пора бы

и за тканье приниматься, да таких берд* не найдут, чтобы годились на Василисину пряжу. Стала она просить свою куколку, та и говорит: — Принеси-ка мне какое-нибудь старое бер­ до, да старый челнок, да лошадиной гривы, я все тебе смастерю. Василиса добыла все, что надо, и легла спать, а кукла за ночь изготовила славный стан. К концу зимы полотно выткали, да та­ кое тонкое, что сквозь иглу вместо нитки про­ деть можно. Весною полотно выбелили, и Ва­ силиса говорит старухе: — Продай, бабушка, это полотно, а деньги возьми себе. Старуха взглянула на товар и ахнула: — Нет, дитятко! Такого полотна, кроме ца­ ря, носить некому, понесу во дворец. Пошла старуха к царским палатам. Царь увидал и спросил: — Что тебе, старушка, надобно?

— Ваше царское величество, — отвечает старуха, — я принесла диковинный товар. Ни­ кому, кроме тебя, показать не хочу. Царь приказал впустить старуху, а как уви­ дел полотно — вздивовался.

— Что хочешь за него? — спросил царь. *

Бердо — гребень для ткацкого станка.

— Ему цены нет, царь-батюшка! Я тебе в дар его принесла. Поблагодарил царь и отпустил старуху с по­ дарками. Скроили царю из того полотна сорочки, да нигде не могли найти швеи, которая взялась бы их шить. Царь позвал старуху и сказал: — Умела ты напрясть и соткать такое по­ лотно, умей из него и сорочки сшить.

— Не я, государь, пряла и ткала полотно, — сказала старуха, — это работа приемыша мо­ его — девушки.

— Ну так пусть и сошьет она! Воротилась старушка домой и рассказала обо всем Василисе.

— Я знала, — говорит ей Василиса, — что эта работа моих рук не минует. Заперлась она в своей горнице, принялась за работу, и скоро дюжина сорочек была готова. Старуха понесла к царю сорочки, а Васи­ лиса умылась, причесалась, оделась и села под окном. Сидит себе и ждет, что будет. Ви­ дит: на двор к старухе идет царский слуга. Вошел в горницу и говорит: — Царь-государь хочет видеть искусницу, что сшила ему сорочки, и наградить ее из своих царских рук.

7 Русские народные сказки

Пошла Василиса и явилась пред очи цар­ ские. Как увидел царь Василису Прекрасную, так и влюбился в нее без памяти.

— Нет, — говорит он, — красавица моя! Не расстанусь я с тобою, ты будешь моей женою. Взял царь Василису за белые руки, поса­ дил ее подле себя, а там и свадебку сыграли. Скоро воротился и отец Василисы, порадо­ вался и остался жить при дочери. Старушку Василиса взяла к себе, а куколку — подарок матери — всегда носила в кармане.

БАБА-ЯГА или-были мужик да баба. Как овдовел мужик, женился на другой жене, а от первой жены осталась у него дочка. Злая ма­ чеха ее не взлюбила, била ее и думала, как бы вовсе извести. Вот уехал отец куда-то, мачеха и говорит девочке: — Сходи-ка к своей тетке, моей сестре, попроси у нее иголочку и ниточку — тебе рубашку сшить. А тетка эта была Баба-яга костяная нога. Да девочка была не глупа, зашла она прежде к своей родной тетке.

Ж

— Здравствуй, тетушка!

— Здравствуй, родимая! Зачем пришла?

— Да вот матушка послала меня к своей сестре попросить иголочку и ниточку — мне рубашку сшить. Тетушка ее и научает: — Как придешь, племянушка, будет тебя березка в глаза стегать — ты ее ленточкой перевяжи; ворота будут скрипеть и хлопать — ты подлей им под пяточки маслица; будут те­ бя собаки рвать — ты им хлебца брось; а как будет тебе кот глаза драть — ты ему ветчин­ ки дай. Отправилась девочка в дорогу. Долго шла и пришла. Видит — стоит хатка, сидит в ней Баба-яга костяная нога и ткет.

— Здравствуй, тетушка! — говорит девочка.

— Здравствуй, родимая!

— Меня матушка послала попросить у тебя иголочку и ниточку — мне рубашку сшить.

— Хорошо, садись покуда ткать. Вот девочка села за работу, а Баба-яга вы­ шла и говорит своей работнице: — Ступай, истопи баню да вымой племян­ ницу, да только хорошенько — я хочу ею по­ завтракать. Услышала это девочка, сидит ни жива ни мертва, а потом и просит работницу:

— Родимая моя! Ты не столько дрова под­ жигай, сколько водой их заливай, — и дала ей платочек. А Баба-яга ждет. Вот подошла она к окну и спрашивает: — Ткешь ли, племяннушка, ткешь ли, милая?

— Тку, тетушка, тку! Как отошла Баба-яга, девочка дала коту ветчинки и спрашивает: — Нельзя ли как-нибудь уйти отсюда?

— Возьми-ка вот гребешок и полотенце, — отвечает кот, — и беги. Погонится за тобою Баба-яга, ты приклони ухо к земле и, как за­ слышишь, что она близко, брось сперва по­ лотенце — разольется широкая река. Если перейдет Баба-яга через реку и станет дого­ нять тебя, ты опять приклони ухо к земле и, как услышишь, что она близко, брось гребе­ шок — вырастет дремучий-предремучий лес, сквозь него она уж не проберется! Поблагодарила кота девочка, взяла поло­ тенце и гребешок и побежала. Собаки кину­ лись было к ней — она бросила им хлебца, они ее и пропустили. Ворота хотели перед ней захлопнуться — она подлила им под пяточки маслица, они ее и пропустили. Березка хоте­ ла ей глаза выстегать — она ее ленточкой пе­ ревязала, и та ее пропустила. А кот ткать сел,

не столько ткет, сколько путает. Подошла Баба-яга к окну и спрашивает: — Ткешь ли, племяннушка, ткешь ли, милая?

— Тку, тетка, тку! — отвечает кот. Услы­ шала Баба-яга голос чужой, бросилась в из­ бушку, увидела, что девочка ушла, ну давай кота бить и ругать, почему дескать не выца­ рапал глаза девочке.

— Я тебе сколько служу, — говорит кот, — ты мне косточки не дала, а она меня ветчин­ кой накормила. Осерчала Баба-яга, накинулась она на со­ бак, на ворота, на березку и на работницу, давай всех ругать и колотить. А собаки ей в ответ: — Мы тебе сколько служим, ты нам горелой корочки не бросила, а она нам хлебца дала. Ворота говорят: — Мы тебе сколько служим, ты нам води­ цы под пяточки не подлила, а она нам масли­ ца подлила. Березка листьями шелестит: — Я тебе сколько служу, ты меня ниточкой не перевязала, а она меня ленточкой пере­ вязала. Тут и работница голос подала: — Я тебе сколько служу, ты мне тряпочки не подарила, а она мне платочек подарила.

Разгневалась Баба-яга костяная нога, села она в ступу и пустилась в погоню за девочкой, толкачом погоняет, помелом след заметает. Вот девочка приклонила ухо к земле и слы­ шит, что Баба-яга гонится, и уж близко, бро­ сила она позади себя полотенце — разлилась река широкая! Подъехала Баба-яга к реке и от злости зубами заскрипела. Воротилась она домой, взяла своих быков и пригнала их к ре­ ке: выпили быки всю реку дочиста. Пустилась Баба-яга опять в погоню. Прикло­ нила девочка ухо к земле и слышит, что Бабаяга уж близко, бросила она гребешок — встал за ней лес, такой дремучий да страшный! Баба-яга подъехала к нему, стала деревья грызть, но сколько ни старалась — не смогла про­ грызть. Пришлось ей в избушку воротиться. А тут отец домой приехал и спрашивает: — Где же моя дочка?

— Она к тетушке пошла, — говорит злая мачеха. Чуть погодя и девочка прибежала домой, отец ее и спрашивает: — Где ты была?

— Ах, батюшка! — говорит она. — Меня матушка послала к тетке попросить иголочку с ниточкой — мне рубашку сшить, а тетка, Баба-яга, меня съесть хотела.

— Как же ты убежала, доченька? Все рассказала девочка. Тут мужик рассер­ дился на жену и выгнал ее, а сам с дочкою стал жить да поживать да добра наживать.

ГУСИ-ЛЕБЕДИ или-были отец с матерью, была у них дочка да сынок маленький.

— Доченька! — сказала мать. — Мы пой­ дем на работу, принесем тебе булочку и но­ вое платьице, купим платочек, а ты будь ум­ ницей, береги братца, не ходи со двора. Вот ушли родители, а дочка забыла, что ей наказывали, посадила братца на травке под окошком, а сама побежала на улицу, заигра­ лась, загулялась. Налетели вдруг гуси-лебе­ ди, подхватили мальчика, унесли на своих крылышках. Вернулась домой девочка, глядь — брат­ ца нету! Ахнула, кинулась туда-сюда — нету! Кликала, заливалась слезами, причитала, что худо будет от отца и матери, — братец не от­ кликнулся! Выбежала она в чистое поле, увидела вда­ леке — гуси-лебеди по небу летели и пропа­ ли за темным лесом.

Ж

Те гуси-лебеди давно себе дурную славу нажили, много маленьких детей унесли. Догадалась девочка, что унесли они ее братца, бросилась их догонять. Бежала она, бежала, видит — стоит печка.

— Печка, печка, скажи, куда гуси-лебеди полетели?

— Съешь моего ржаного пирожка — ска­ жу, — отвечает печка.

— У моего батюшки да матушки и пшенич­ ные не едятся! Печь ничего не сказала девочке. Побежала она дальше, стоит на дороге яблонька.

— Яблонька, яблонька, скажи, куда гусилебеди полетели?

— Съешь моего лесного яблочка — ска­ жу, — говорит ей яблонька.

— Да у моего батюшки и садовые не едятся! Ничего не сказала девочке яблонька. По­ бежала она дальше. Вдруг на пути молочная река, кисельные берега.

— Молочная река, кисельные берега, ска­ жи, куда гуси-лебеди полетели?

— Съешь моего простого киселика с моло­ ком — скажу, — просит речка.

— У моего батюшки да у матушки и сли­ вочки не едятся!

Промолчала и речка. Долго пришлось бы девочке бегать по полям да бродить по лесу, да, к счастью, попался ей еж. Хотела она его толкнуть, но побоялась наколоться и спра­ шивает: — Ежик, ежик, не видал ли, куда гуси-лебеди полетели?

— Вон туда-то! — указал еж. Побежала девочка, куда еж показал, и ви­ дит — стоит избушка на курьих ножках. В из­ бушке сидит Баба-яга, а братец ее сидит на лавочке, играет золотыми яблочками. Под­ кралась сестра, схватила братца и домой по­ бежала. А Баба-яга гусей-лебедей за нею в погоню послала. Быстро они летят, вот-вот нагонят злодеи, куда деваться? Видит девоч­ ка — бежит молочная река, кисельные берега.

— Речка-матушка, спрячь меня!

— Съешь моего киселика! Нечего делать, пришлось съесть. Речка ее посадила под бережок, гуси-лебеди мимо и про­ летели. Вышла девочка, сказала: «Спасибо!» — и опять бежит с братцем, а гуси-лебеди как раз навстречу летят. Что делать? Беда! Увиде­ ла девочка яблоньку.

— Яблонька-матушка, спрячь меня!

— Съешь-ка мое лесное яблочко! — гово­ рит яблонька.

Съела девочка яблочко поскорей, яблонь­ ка и заслонила ее веточками, прикрыла лис­ тиками — гуси-лебеди их и не заметили. Опять бежит сестра с братцем, а гуси-лебе­ ди увидели — да за ней. Вот уж над голо­ вой крыльями бьют, того и гляди — из рук братца вырвут! К счастью, на дороге стоит печка.

— Сударыня печка, спрячь меня!

— Съешь моего ржаного пирожка! Девочка поскорей пирожок в рот, а сама с братцем в печь. Гуси-лебеди полеталиполетали, покричали-покричали и ни с чем улетели. А она прибежала домой, да хорошо во­ время — тут и отец с матерью возвратилися.

ТРИ ЦАРСТВА — МЕДНОЕ, СЕРЕБРЯНОЕ И ЗОЛОТОЕ те старые времена, когда мир Божий на­ полнен был лешими, ведьмами да русал­ ками, когда реки текли молочные, берега бы­ ли кисельные, а по полям летали жареные куропатки, жил-был царь Горох с царицею Анастасьей Прекрасной, и было у них три сына-царевича.

В

Да стряслась беда великая — утащил ца­ рицу нечистый дух. Пришел к царю старший сын и говорит: — Благослови меня, батюшка, поеду я ис­ кать матушку. Отпустил его отец, а он поехал и пропал, три года про него ни весточки, ни слуху не бы­ ло. Стал второй сын проситься у царя: — Батюшка, благослови меня в путь-доро­ гу, авось мне посчастливится найти и брата, и матушку. Царь благословил, он уехал и тоже без вес­ ти пропал — словно в воду канул. Вот приходит к царю меньшой сын Иванцаревич: — Любезный батюшка, благослови меня в путь-дорогу, авось разыщу и братьев, и ма­ тушку.

— Поезжай, сынок! Пустился Иван-царевич в чужедальнюю сто­ рону, ехал, ехал и приехал к синему морю, остановился на бережку и думает: «Куда же теперь путь держать?» Вдруг прилетели на море тридцать три колпицы*, ударились оземь и превратились *

Колпица — чубатая птица, похожа на цаплю.

в красных девиц — все хороши, а одна лучше всех. Разделись они и бросились в воду. Пока они купались, Иван-царевич подкрал­ ся, взял у той девицы, что всех краше, куша­ чок и спрятал за пазуху. Вот вышли девицы на берег, стали одевать­ ся — одного кушачка нет.

— Ах, Иван-царевич, — взмолилась краса­ вица, — отдай мой кушачок.

— Скажи-ка прежде, где моя матушка?

— Твоя матушка у моего отца живет — у Ворона Вороновича. Ступай вверх по морю, попадется тебе серебряная птичка, золотой хохолок: куда она полетит, туда и ты иди. Отдал ей кушачок Иван-царевич и пошел вверх по морю. Тут он и братьев своих по­ встречал. Пошли они вместе берегом, увида­ ли серебряную птичку, золотой хохолок, и побежали за ней следом. Птичка летела, летела и вдруг бросилась под плиту железную, в яму подземельную.

— Ну, братцы, — говорит Иван-царевич, — благословите меня вместо отца, вместо мате­ ри, опущусь я в яму и узнаю, не там ли наша матушка. Благословили его братья, сел он на реликачели и полез в ту яму глубокую, а как спус­ тился, пошел путем-дорогою.

Вот пришел он в медное царство; во двор­ це сидят тридцать три девицы-колпицы, вы­ шивают полотенца хитрыми узорами.

— Здравствуй, Иван-царевич! — говорит царевна медного царства. — Куда идешь, ку­ да путь держишь?

— Иду свою матушку искать.

— Матушка твоя у моего отца, у Ворона Вороновича. Он хитер и мудер, по горам, по долам, по вертепам, по облакам летал! Он те­ бя, добра молодца, убьет! Вот тебе клубочек, ступай к моей средней сестре — что она те­ бе скажет. А как назад пойдешь, меня не за­ будь. Иван-царевич бросил клубочек на землю и пошел вслед за ним. Приходит в серебря­ ное царство; и там сидят тридцать три девицы-колпицы. Говорит царевна серебряного царства: — Доселе русского духа было видом не ви­ дать, слыхом не слыхать, а нынче русский дух сам пришел! Что, Иван-царевич, от дела лытаешь али дела пытаешь?

— Ах, красная девица, ищу я свою матушку.

— Твоя матушка у моего отца, у Ворона Вороновича. Он хитер и мудер, по горам, по долам летал, по вертепам, по облакам летал! Эх, царевич, ведь он тебя убьет! Вот тебе

клубочек, ступай-ка ты к меньшой моей сестре — что она тебе скажет: вперед ли идти, назад ли вернуться? Отправился Иван-царевич в золотое цар­ ство. Видит — сидят тридцать три девицыколпицы, полотенца вышивают. Всех краше царевна золотого царства — такая краса, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Го­ ворит она: — Здравствуй, Иван-царевич! Куда идешь, куда путь держишь?

— Иду матушку свою искать.

— Твоя матушка у моего отца, у Ворона Вороновича. И хитер он, и мудер, по горам, по долам летал, по вертепам, по облакам ле­ тал. Эх, царевич, ведь он тебя убьет! На тебе клубочек, ступай в жемчужное царство: там твоя мать живет. Увидя тебя, она возрадует­ ся и тотчас прикажет подать тебе зелена ви­ на. Только ты не бери, а проси, чтоб дала она тебе трехгодовалого вина, что в шкапу стоит, да горелую корку на закусочку. Не забудь еще: у моего батюшки стоят на дворе два ча­ на воды — одна вода сильная, а другая ма­ лосильная. Ты напейся сильной воды, а чаны переставь. Долго царевич с царевной разговаривали и так полюбили друг друга, что и расставать-

ся им не хотелось. Да делать нечего — по­ прощался Иван-царевич и отправился в путьдорогу. Вот пришел он в жемчужное царство. Уви­ дала его матушка, обрадовалась и крикнула: - Мамки-няньки! Подайте моему сыну зе­ лена вина.

— Я не пью простого вина, — говорит Иванцаревич, — подайте мне трехгодовалого, а на закуску горелую корочку. А как выпил он этого вина, закусил горе­ лою коркою, вышел на широкий двор, пере­ ставил чаны с места на место и принялся силь­ ную воду пить. Вдруг прилетает Ворон Воронович; был он светел, как ясный день, а увидал Иванацаревича — и сделался мрачней темной но­ чи. Опустился он к чану и стал пить бессиль­ ную воду. Тут Иван-царевич бросился ему на крылья. Взвился Ворон Воронович высоко-высоко, но­ сил его по долам, по горам, по вертепам и об­ лакам. Видит — крепко держится Иван-царе­ вич, тут стал он его спрашивать: — Хочешь, Иван-царевич, казной тебя на­ делю?

— Казны мне не надобно, дай мне посо­ шок-перышко.

— Нет, Иван-царевич! Больно в широкие сани сесть хочешь. — И опять понес его Во рон по горам и долам, по вертепам и обла­ кам. Иван-царевич крепко держится; налег всей своей тяжестью и чуть не обломил ему крылья. Вскрикнул тогда Ворон Воронович: — Не ломай ты мои крылья, возьми посо­ шок-перышко! Отдал он царевичу посошок-перышко, сам сделался простым вороном и полетел на кру­ тые горы. А Иван-царевич пришел в жемчужное цар­ ство, забрал свою матушку и пошел в обрат­ ный путь. Видит — жемчужное царство клу­ бочком свернулося да вслед за ним катится. Пришел он в золотое царство, потом в се­ ребряное, а потом и в медное, повел с собою трех прекрасных царевен, а те царства свер­ нулись клубочками да за ними катятся. Подо­ шел он к релям-качелям и затрубил в золо­ тую трубу. Братья трубу услыхали, ухватились за ве­ ревки и вытащили на белый свет красную де­ вицу — * медного царства царевну. Увидали ее и начали меж собою ссориться: один друго­ му уступить ее не хочет.

— Что вы бьетесь, добрые молодцы! Там есть лучше меня красная девица.

Царевичи опустили рели в яму и вытащили царевну серебряного царства. Опять стали спорить и драться.

— Не ссорьтесь, добрые молодцы, — го­ ворит царевна, — там есть и краше меня девица. Царевичи перестали драться, вытащили ца­ ревну золотого царства. Опять было приня­ лись ссориться, да царевна-красавица тотчас остановила их: — В яме ждет ваша матушка! Вытащили они свою матушку и опустили ре­ ли-качели за Иваном-царевичем, подняли его до половины и обсекли веревки. Иван-царевич полетел в пропасть, крепко ушибся и долго ле­ жал без памяти. Очнувшись, посмотрел кру­ гом, припомнил все, что с ним сталося, до­ стал посошок-перышко и ударил им об землю. В ту ж минуту явилось двенадцать молодцев.

— Что, Иван-царевич, прикажешь?

— Вынесите меня на белый свет. Подхватили его молодцы под руки и вы­ несли на белый свет. Стал Иван-царевич про своих братьев расспрашивать и узнал, что они давно поженились: царевна из медного цар­ ства вышла замуж за среднего брата, царев­ на из серебряного царства — за старшего брата, а его нареченная невеста ни за кого

не идет. И вздумал на ней сам отец-старик жениться. Обвинил он свою жену в сговоре со злыми духами и велел отрубить ей голову; а после казни спрашивает царевну из золото­ го царства: — Пойдешь за меня замуж?

— Тогда пойду за тебя, когда сошьешь мне башмаки без мерки. Царь приказал найти того, кто сошьет ца­ ревне башмаки без мерки. Вот Иван-царевич нанимается к одному старичку в работники и посылает его к царю: — Ступай, дедушка, бери на себя это де­ ло. Я сошью башмаки, только ты про меня не сказывай. Старик пошел к царю: — Я-де готов за эту работу взяться. Дал ему царь товару на пару башмаков, а сам спрашивает: — Да сумеешь ли ты, старичок?

— Не бойся, государь, у меня сын чеботарь. Старичок воротился домой, отдал Ивануцаревичу товар; тот его на куски изрезал и за окно выбросил, потом клубочек золотого цар­ ства размотал и вынул готовые башмаки: — Вот, дедушка, возьми, отнеси царю. Царь башмакам обрадовался, побежал к царевне:

— Когда же к венцу? Она взглянула на башмачки и говорит: — Тогда за тебя пойду, когда сошьешь мне платье без мерки. Царь опять захлопотал, собрал к себе всех мастеровых, сулит им большие деньги, толь­ ко чтоб платье без мерки сшили. Узнал про то Иван-царевич и говорит старику: — Дедушка, иди к царю, возьми материю, я платье сошью. Старик поплелся во дворец, взял атласа и бархата, воротился домой и отдал царе­ вичу. Иван-царевич тотчас за ножницы: из­ резал все на клочки и выкинул за окно, по­ том раскрутил клубочек золотого царства, взял оттуда самое лучшее платье и отдал старику: — Неси во дворец! Царь радехонек: — Что, невеста моя возлюбленная, не по­ ра ли нам к венцу ехать? Отвечает ему царевна, поглядев на платье: — Тогда за тебя пойду замуж, когда ве­ лишь старикова сына в молоке сварить. Царь тут же отдал приказ — и в тот же день собрали с каждого двора по ведру мо­ лока, налили большой чан и вскипятили на сильном огне.

Привели Ивана-царевича; начал он со все­ ми прощаться, в землю кланяться. А как бро­ сили его в чан, он два раза нырнул да вон вы­ скочил — таким красавцем сделался, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Говорит тут царевна: — Посмотри-ка, царь! За кого мне замуж идти: за тебя ли, старого, или за него, доб­ рого молодца? Царь подумал: «Если и я в молоке искупа­ юсь, то таким же красавцем сделаюсь!» — бросился в чан и сварился в молоке. А Иван-царевич обвенчался с царевной из золотого царства, и стали они жить-поживать, добра наживать.

СЕСТРИЦА АЛЕНУШКА И БРАТЕЦ ИВАНУШКА или-были муж с женой, и была у них дочка Аленушка да сынок Иванушка. Отец с матерью умерли. Остались Аленушка да Иванушка одни-одинешеньки. Пошла Аленушка на работу наниматься и братца с собой взяла. Идут они по широ­ кому полю, и захотелось Иванушке пить.

— Сестрица Аленушка, я пить хочу!

— Подожди, братец, дойдем до колодца.

Ж

Шли-шли, солнце высоко, колодец далеко, жар донимает, пот выступает. Тут на дороге коровье копытце — полно водицы.

— Сестрица Аленушка, хлебну я из копытца!

— Не пей, братец, теленочком станешь! Братец .послушался, пошли они дальше. Солнце высоко, колодец далеко, жар дони­ мает, пот выступает. Видит Иванушка — ло­ шадиное копытце полно водицы.

— Сестрица Аленушка, напьюсь я из ко­ пытца!

— Не пей, братец, жеребеночком станешь! Вздохнул Иванушка, опять пошли дальше. Идут, идут, солнце высоко, колодец далеко, жар донимает, пот выступает. Вот на пути ко­ зье копытце полно водицы. Иванушка и го­ ворит: — Сестрица Аленушка, мочи нет: напьюсь я из копытца!

— Не пей, братец, козленочком станешь! Не послушался Иванушка, напился из ко­ зьего копытца и стал козленочком... Зовет Аленушка братца, а вместо Ива­ нушки бежит за ней беленький козленочек. Заплакала Аленушка, села на стожок, а коз­ леночек возле нее скачет. Едет мимо купец: — О чем, красная девица, плачешь?

Рассказала ему Аленушка про свою беду. Купец ей и говорит: — Иди за меня замуж, девица. Я тебя не обижу, и козленочек будет жить с нами. Аленушка подумала, подумала и пошла за купца замуж. Стали они жить-поживать, и козленочек с ними живет, ест-пьет с Аленушкой из одной чашки. Вот как-то уехал купец из дому. Прихо­ дит к Аленушке ведьма: стала под окошко и ласково так зовет ее купаться на реку. Со­ гласилась Аленушка. Как пришли они к ре­ ке, кинулась ведьма на Аленушку, привяза­ ла ей на шею камень и бросила Аленушку в воду. Оборотилась ведьма сама Аленушкой, на­ рядилась в ее платье и пришла в ее хоромы. Никто ведьму не распознал. Купец вернулся — и тот не распознал. Одному козленочку все было ведомо. По­ весил он голову, не пьет, не ест. Утром и ве­ чером ходит по бережку около воды и зовет: Аленушка, сестрица моя! Выплынь, выплынь на бережок... Узнала об этом ведьма и стала просить купца: зарежь да зарежь козленка.

Удивился купец, жалко ему было коз­ леночка, привык он к нему, да ведьма так упрашивает, — делать нечего, согласился купец. Велела ведьма разложить костры высокие, греть котлы чугунные, точить ножи булатные. Козленочек проведал, что ему недолго жить осталось, и говорит купцу: — Пусти меня перед смертью на речку схо­ дить, водицы испить, кишочки прополоскать.

— Ну, сходи. Побежал козленочек на речку, стал на бе­ регу и жалобно закричал: Аленушка, сестрица моя! Выплынь, выплынь на бережок. Костры горят высокие, Котлы кипят чугунные, Ножи точат булатные, Хотят меня зарезати! А Аленушка ему из реки отвечает: Ах, братец мой Иванушка! Тяжел камень на дно тянет, Шелкова трава ноги спутала, Желты пески на грудь легли. Ищет ведьма козленочка, не может найти и посылает слугу:

— Пойди найди козленка, приведи его ко мне. Пошел слуга на реку и видит: по берегу бегает козленочек и жалобно зовет: Аленушка, сестрица моя! Выплынь, выплынь на бережок. Костры горят высокие, Котлы кипят чугунные, Ножи точат булатные, Хотят меня зарезати! А из реки ему отвечают: Ах, братец мой Иванушка! Тяжел камень на дно тянет, Шелкова трава ноги спутала, Желты пески на грудь легли. Слуга побежал домой и рассказал купцу про то, что слышал на речке. Собрали народ, пошли на реку, закинули сети шелковые и вы­ тащили Аленушку на берег. Сняли с шеи ка­ мень, окунули ее в ключевую воду, одели в на­ рядное платье. Аленушка ожила и стала еще краше, чем была. Тут козленочек от радости три раза перекинулся через голову и опять стал мальчиком Иванушкой. Ну а злую ведьму привязали к лошадино­ му хвосту и пустили коня в чистое поле.

ПО ЩУЧЬЕМУ ВЕЛЕНЬЮ ил-был старик. Было у него три сына: двое умных, третий — дурачок Емеля. Старшие братья работают, а Емеля целый день на печке лежит, ничего делать не хочет. Вот раз уехали братья на базар, а бабы, невестки, давай Емелю посылать: — Сходи, Емеля, за водой. А он им с печки: — Неохота...

— Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.

— Ну, ладно. Слез Емеля с печки, обулся, оделся, взял ведра да топор и пошел на речку. Прорубил он лед, зачерпнул ведра и поставил их, а сам в прорубь глядит. Вдруг увидел Емеля в про­ руби щуку. Изловчился и ухватил ее в руку: — Вот уха будет сладка! Вдруг говорит ему щука человеческим го­ лосом: — Емеля, отпусти меня к малым детушкам, я тебе пригожусь. А Емеля смеется: — На что ты мне пригодишься?.. Нет, по­ несу тебя домой, велю невесткам уху сварить. Будет уха сладка.

Ж

Щука взмолилась: — Емеля, Емеля, отпусти меня, сделаю я те­ бе все, что ни пожелаешь.

— Ладно, — говорит Емеля, — только по­ кажи сначала, что не обманываешь, тогда отпущу. Щука его спрашивает: — Скажи, Емеля, чего ты сейчас хочешь?

— Хочу, чтобы ведра сами пошли домой и вода бы не расплескалась... Щука ему говорит: — Запомни мои слова: когда тебе что захо­ чется — скажи только: «По щучьему веленью, по моему хотенью», — и все исполнится. Емеля и говорит: — По щучьему веленью, по моему хоте­ нью — ступайте, ведра, сами домой... Только сказал — ведра сами и пошли в гору. Емеля пустил щуку в прорубь, а сам пошел за ведрами. Идут ведра по деревне, народ дивится, а Емеля сзади идет, посмеивается... Зашли ведра в избу и сами стали на лавку, а Еме­ ля полез на печь. Много ли, мало ли времени прошло — невестки говорят ему: — Емеля, что ты лежишь? Пошел бы дров нарубил.

— Неохота...

— Не нарубишь дров, братья с базара во­ ротятся, гостинцев тебе не привезут. Неохота Емеле слезать с печи, вдруг вспо­ мнил он про щуку и говорит потихоньку: — По щучьему веленью, по моему хоте­ нью — поди, топор, наколи дров, а дрова — сами в избу ступайте и в печь кладитесь... Топор тут из-под лавки выскочил да на двор — и давай дрова колоть, а дрова сами в избу идут и в печь лезут. Много ли, мало ли времени прошло — невестки опять говорят: — Емеля, дров у нас больше нет. Съезди в лес, наруби. А он им с печки: — Да вы-то на что?

— Как — мы на что?.. Разве наше дело в лес за дровами ездить?

— Мне неохота...

— Ну, не будет тебе подарков. Делать нечего. Слез Емеля с печи, обулся, оделся. Взял веревку и топор, вышел во двор и сел в сани: — Бабы, отворяйте ворота! Невестки ему говорят: — Что ж ты, дурень, сел в сани, а лошадь не запряг?

— Не надо мне лошади. Невестки отворили ворота, а Емеля гово­ рит потихоньку: — По щучьему веленью, по моему хоте­ нью — езжайте, сани, в лес... Сани сами и поехали в ворота, да так быст­ ро — на лошади не догнать. А в лес-то пришлось ехать через город, и тут он много народу помял, подавил. Народ кричит: «Держи его! Лови его!» А он, знай, сани погоняет. Приехал Емеля в лес и говорит: — По щучьему веленью, по моему хоте­ нью — топор, наруби дровишек посуше, а вы, дровишки, сами валитесь в сани, сами вя­ житесь... Топор начал рубить и колоть сухие дрова, а дровишки сами в сани валятся и веревкой вяжутся. Потом Емеля велел топору вырубить себе дубинку, да такую, чтоб насилу поднять. Сел он на воз: — По щучьему веленью, по моему хоте­ нью — поезжайте, сани, домой... Сани помчались домой. Опять проезжает Емеля по тому городу, где давеча помял, подавил много народу, а там его уж дожи­ даются. Ухватили Емелю и тащат с возу, ру­ гают и бьют.

Видит он, что плохо дело, и потихоньку говорит: — По щучьему веленью, по моему хоте­ нью — ну-ка, дубинка, обломай им бока... Дубинка выскочила — и давай людей ко­ лотить. Народ кинулся прочь, а Емеля при­ ехал домой и опять на печь залез. Услышал царь об Емелиных проделках и посылает за ним офицера — найти его и привезти во дворец. Приезжает офицер в ту деревню, входит в ту избу, где Емеля живет, и спрашивает: — Ты — дурак Емеля? А он с печки: — А тебе на что?

— Одевайся скорее, я повезу тебя к царю.

— А мне неохота... Рассердился офицер и ударил его по ще­ ке. Осерчал тут Емеля и говорит потихоньку: — По щучьему веленью, по моему хоте­ нью — дубинка, обломай ему бока... Дубинка выскочила — и давай колотить офицера, насилу он ноги унес. Царь удивился, что его офицер не смог справиться с Емелей, и посылает своего са­ мого главного вельможу: — Привези ко мне во дворец дурака Еме­ лю, а не то голову с плеч сниму.

Накупил главный вельможа изюму, черно­ сливу, пряников, приехал в ту деревню, во­ шел в ту избу и стал спрашивать у невесток, что любит Емеля.

— Наш Емеля любит, когда его ласково попросят да красный кафтан посулят, тогда он все сделает, что ни попросишь. Царский вельможа дал Емеле изюму, чер­ носливу, пряников и говорит: — Емеля, Емеля, что ты лежишь на печи? Поедем со мной к царю.

— Мне и тут тепло...

— Емеля, Емеля, у царя тебя будут хоро­ шо кормить-поить, пожалуйста, поедем.

— А мне неохота...

— Емеля, Емеля, царь тебе красный каф­ тан подарит, шапку и сапоги. Емеля подумал-подумал: — Ну, ладно, ступай ты вперед, а я за то­ бой вслед буду. Уехал вельможа, а Емеля полежал еще и говорит потихоньку: — По щучьему веленью, по моему хоте­ нью — ну-ка, печь, поезжай к царю... Тут в избе углы затрещали, крыша зашата­ лась, стена вылетела, и печь сама пошла по улице, по дороге, прямо к царю. Царь глядит в окно, дивится:

— -Это что за чудо? Вельможа ему и отвечает: — А это Емеля на печи к тебе едет. Вышел царь на крыльцо: — Ах, Емеля, Емеля, на тебя много жалоб! Ты много народу подавил.

— А зачем они под сани лезли? В это время в окно на него глядела цар­ ская дочь — Марья-царевна. Емеля увидал ее в окошке и говорит потихоньку: — По щучьему веленью, по моему хоте­ нью — пускай царская дочь меня полюбит... И добавил еще: — Ступай, печь, домой... Печь повернулась и пошла домой, зашла в избу и стала на прежнее место. Емеля опять лежит-полеживает. А у царя во дворце крик да слезы. Марьяцаревна по Емеле скучает, не может жить без него, просит отца, чтобы выдал он ее за Емелю замуж. Тут царь забедовал, зату­ жил и говорит опять своему главному вель­ може: — Ступай, приведи ко мне Емелю живого или мертвого, а не то голову с плеч сниму. Накупил тот вельможа вин сладких да раз­ ных закусок, поехал в деревню, вошел в ту избу и начал Емелю потчевать.

Емеля напился, наелся, захмелел и лег спать. А вельможа положил его в повозку и повез к царю. Царь тотчас велел прикатить большую боч­ ку с железными обручами. В нее посадили Емелю и Марью-царевну, бочку засмолили и в море бросили. Проснулся Емеля, видит — темно, тесно: — Где же это я? А ему отвечает нежный голосок: — Скучно и тошно, Емелюшка! Нас в боч­ ку засмолили, бросили в синее море.

— А ты кто?

— Я — Марья-царевна. Емеля тогда говорит: — По щучьему веленью, по моему хоте­ нью — ветры буйные, выкатите бочку на су­ хой берег, на желтый песок... Ветры буйные подули, море взволнова­ лось, бочку выкинуло на сухой берег, на жел­ тый песок. Емеля и Марья-царевна вышли из нее.

— Емелюшка, где же мы будем жить? Построй какую ни на есть избушку.

— А мне неохота... Тут она стала его еще пуще просить, он и говорит:

— По щучьему веленью, по моему хотенью — выстройся каменный дворец с золо­ той крышей... Появился на желтом песке каменный дво­ рец с золотой крышей. Кругом — зеленый сад: цветы цветут и птицы поют. Марья-царевна с Емелей вошли во дворец, сели у око­ шечка.

— Емелюшка, а нельзя ли тебе красавцем сделаться? Тут Емеля недолго думал: — По щучьему веленью, по моему хоте­ нью — стать мне добрым молодцем, писаным красавцем... И стал Емеля таким, что ни в сказке ска­ зать, ни пером описать. А в ту пору царь ехал на охоту и видит — стоит дворец, где раньше ничего не было.

— Это что за невежа без моего дозволе­ ния на моей земле дворец поставил? И послал гонцов узнать: «Кто такие?» Послы побежали, стали под окошком, спра­ шивают. Емеля им отвечает: — Просите царя ко мне в гости, я сам ему скажу. Царь приехал к нему в гости. Емеля его встречает, ведет во дворец, сажает за стол.

Начинают они пировать. Царь ест, пьет и не на­ дивится: — Кто же ты такой, добрый молодец?

— А помнишь дурачка Емелю — как при­ езжал он к тебе на печи, а ты велел его со своей дочерью в бочку засмолить, в море бро­ сить? Я — тот самый Емеля. Захочу — все твое царство пожгу и разорю. Испугался царь, стал прощенья просить: — Женись на моей дочери, Емелюшка, бери мое царство, только не губи меня! Устроили они на радостях пир на весь мир. Емеля женился на Марье-царевне и стал править царством. Тут и сказке конец, а кто слушал — мо­ лодец.

МАЛЬЧИК С ПАЛЬЧИК ил на свете старик со старухою. Как-то раз рубила старуха капусту и нечаянно отрубила себе палец. Завернула его в тряпи­ цу и положила на лавку. Вдруг слышит — ктото на лавке плачет. Развернула тряпицу, а в ней лежит мальчик ростом с пальчик. Удивилась старуха, испугалась: — Ты кто таков?

Ж

— Я твой сынок, народился из твоего ми­ зинчика. Посадила его старуха на ладонь — мальчик-то крохотный-крохотный! — и назвала его Мальчик с пальчик. Стал он у стариков жить, и хоть ростом мальчик не вырос, да разумом умнее боль­ шого оказался. Вот раз поехал старик на пашню, а Мальчик с пальчик и говорит: — Пойду я, матушка, на поле, батюшке помогать стану.

— Ступай, дитятко, — говорит старуха. Пришел он на пашню: — Здравствуй, батюшка! Осмотрелся старик кругом: — Что за чудо! Голос слышу, а никого не вижу. Кто со мной говорит?

— Я — твой сынок. Пришел тебе помогать пахать. Садись, батюшка, закуси да отдохни маленько! Обрадовался старик, сел обедать. А Маль­ чик с пальчик залез лошади в ухо и стал па­ хать, а отцу наказал: — Коли кто будет торговать меня, прода­ вай смело: небось, не пропаду, назад домой приду. Тут едет мимо барин и дивуется: конь идет, соха землю пашет, а человека нет!

— Видом не видано, слыхом не слыхано, чтобы лошадь сама собой пахала! Старик говорит барину: — Да то у меня сын пашет.

— Продай мне его!

— Нет, не продам: нам только и радости со старухой, только и утехи, что Мальчик с пальчик.

— Продай, дедушка! — просит барин.

— Ну ладно, давай тысячу рублей.

— Что так дорого?

— Сам видишь: мальчик мал, да удал, на ногу скор, на посылку легок! Барин заплатил тысячу рублей, взял маль­ чика, посадил в карман и поехал домой. А Мальчик с пальчик прогрыз дыру в кар­ мане и ушел от барина. Настигла его в дороге ночь. Спрятался он под былинку и уснул. Да набежал вдруг го­ лодный волк и проглотил его. Сидит Мальчик с пальчик в волчьем брюхе живой, и горя ему мало! Плохо пришлось серому волку: увидит он стадо, овцы пасутся, пастух спит, а только подкрадется овцу унести — Мальчик с паль­ чик и закричит во все горло: — Пастух, пастух, овечий дух! Ты спишь, а волк овцу тащит!

Пастух проснется, бросится на волка с ду­ биною да еще притравит его собаками, соба­ ки ну волка рвать — только клочья летят! Елееле уйдет серый волк! Совсем волк отощал, просит он Мальчика с пальчик: — Вылезай!

— Довези меня домой к отцу, к матери, тог­ да вылезу. Делать нечего. Побежал волк в деревню, вскочил прямо к старику в избу. Мальчик с пальчик тотчас из волчьего брюха выскочил и закричал: — Бейте волка, бейте серого! Старик схватил кочергу, старуха ухват — и давай бить волка. Тут его и порешили, сня­ ли кожу да сынку тулупчик справили.

ИВАН -

КОРОВИЙ СЫН

некотором царстве, в некотором госу­ дарстве жил царь с царицей, и не было у них детей. Раз приходит к ним бабушказадворенка.

— Пустите, — учит, — невод в море, выловится рыбка — золотое перо. Сварите ее в семи водах, пусть царица съест, тогда и понесет.

В

Царь велел сплести невод, пустить его в мо­ ре, выловить рыбку — золотое перо. Рыбаки опустили невод в синее море — в первый раз ничего не попалось; опустили в другой раз — опять ничего не попалось; опустили в третий раз и выловили рыбку — золотое перо. Принесли ее к царю. Он наградил рыбаков и приказал рыбку отнести поварам, сварить в семи водах и подать царице. Повара рыбку вычистили, вымыли, сварили, а помои на двор выплеснули. Проходила мимо корова, помои полизала. Девка-чернавка положила рыбку на блюдо — отнести царице — да дорогой ото­ рвала золотое перышко и попробовала. А ца­ рица саму рыбку съела. И все три понесли в один день, в один час: корова, девка-чернавка и царица. И разреши­ лись они в одно время тремя сыновьями: у ца­ рицы родился Иван-царевич, у девки-чернавки Иван — девкин сын, и корова родила маль­ чика, назвали его Иван — коровий сын. Ребята уродились в одно лицо, голос в го­ лос, волос в волос. Растут они, как тесто на опаре поднимается. Вот уж им годков по де­ сять. Стали они с ребятами гулять, шутить шут­ ки нехорошие: какого парня возьмут за ру­ ку — рука прочь, возьмут за ногу — но га прочь. Добрый народ стал на них царю жа­

ловаться. Вот Иван — коровий сын и говорит братьям: — Чем нам у батюшки-царя жить, народ смущать, поедем лучше в чужие края. Иван-царевич, Иван — девкин сын и Иван — коровий сын пришли к царю и просят, чтобы велел он сковать им три железные палицы и дал бы им благословение — ехать в чужие края, искать себе поединщиков. Царь приказал сковать три железные пали­ цы. Кузнецы неделю ковали, сделали три па­ лицы — никто их за один конец приподнять не может, а братья их между пальцами пово­ рачивают, словно перо гусиное. Вышли бра­ тья на широкий двор.

— Ну, братья, — говорит Иван-царевич, — давайте силу пробовать. Кто выше палицу за­ бросит, тот и больший брат.

— Ладно, бросай ты первый. Иван-царевич бросил, улетела палица вы­ соко, едва видать, через час только назад упа­ ла. После него бросил Иван — девкин сын, улетела палица еще выше, совсем не видать, через два часа назад упала. А Иван — коро­ вий сын стал бросать палицу, улетела она за облако, назад упала через три часа.

— Ну, Иван — коровий сын, быть тебе большим братом.

Оседлали братья коней, попросили у царябатюшки благословение и поехали в чистое поле — куда глаза глядят. Ехали они по горам, по долам, по зеленым лугам, долго ли, коротко ли, подъезжают они к реке Смородине. Через реку стоит калино­ вый мост, по берегам кости человеческие ва­ ляются. Увидали братья избушку, стоит она пусте­ хонька, решили они тут остановиться. Коней расседлали, сами поели, попили. День к но­ чи клонится, говорит Иван — коровий сын братьям: — Давайте каждую ночь поочередно ходить в дозор, не будет ли кто проезжать по этому мосту. Бросили они жребий: в первую ночь до­ сталось идти в дозор Ивану-царевичу, во вто­ рую — Ивану — девкину сыну, в третью Ивану — коровьему сыну. Иван-царевич обулся, оделся и пошел в дозор на калиновый мост. Походил он, по­ ходил да и заснул. А Ивану — коровьему сыну в избушке не спится, в головах поду­ шечка вертится. Взял он палицу и пошел на мост. Видит — Иван-царевич спит. Снес его Иван — коровий сын под мост, а сам стал караулить.

Вдруг на реке воды взволновались, на ду­ бах орлы раскричались, мост загудел — выез­ жает чудо-юдо змей шестиглавый; под ним конь споткнулся, черный ворон на плече встре­ пенулся, позади пес ощетинился. Говорит им чудо-юдо: — Что ты, волчья сыть, спотыкаешься? Ты, воронье перо, трепещешься? А ты, песья шерсть, ощетинилась? Слышите друга аль не­ друга?

— Слышим недруга, — отвечают слуги верные.

— Врешь! Нет мне во всем свете недруга, есть один только Иван — коровий сын. Так его костей сюда и ворон не занашивал, не только ему самому быть. Тут Иван — коровий сын из-под моста вы­ скочил: — Я здесь! Чудо-юдо его спрашивает: — Зачем приехал, Иван — коровий сын? Сватать моих сестер али дочерей?

— Ох ты, чудо-юдо змей шестиглавый, в поле съезжаться — родней не считаться! Вот сошлись они, жестоко ударились. Иван — коровий сын с одного размаху снес чуду-юду три головы. Как сошлись они снова, чудо-юдо ударил и вогнал Ивана —

коровьего сына по колена в сырую землю, а Иван — коровий сын ударил, снес ему ос­ тальные три головы. Сложил шесть голов под калиновый мост, а сам вернулся в избушку и лег спать. Поутру возвращается Иван-царевич.

— Что, брат, не видал ли: кто ходил, кто ездил по калиновому мосту? — спрашивают братья.

— Никто, братцы, не ходил, не ездил. На другую ночь пошел в дозор Иван — девкин сын. Походил, походил, забрался в кусты и заснул. А Ивану — коровьему сы­ ну не спится, в головах подушечка вертится. Как пошло время за полночь, он взял пали­ цу, вышел и стал под калиновый мост. Вдруг на реке воды взволновались, на ду­ бах орлы раскричались, мост загудел — выезжает чудо-юдо змей девятиглавый. У ко­ ня дым из ушей валит, из ноздрей пламя пышет. Тут конь под ним споткнулся, черный во­ рон на плече встрепенулся, позади пес още­ тинился.

— Что ты, волчья сыть, спотыкаешься? Ты, воронье перо, трепещешься? А ты, песья шерсть, ощетинилась? Слышите друга алъ недруга?

— Слышим недруга. Не Иван ли здесь — коровий сын?

— Его костей сюда и ворон не занашивал, не только ему самому быть. Тут Иван — коровий сын выскочил из-под моста: — Врешь ты! Я здесь. Чудо-юдо говорит ему: — Зачем приехал? Сватать моих сестер али дочерей?

— Ох ты, чудо-юдо девятиглавое, в поле съезжаться — родней не считаться! Вот сошлись они, жестоко ударились, кру­ гом земля застонала. Иван — коровий сын размахнулся палицей — три головы чуду-юду снес, в другой раз размахнулся — еще три головы снес. А чудо-юдо ударил — по пояс вогнал его в сырую землю. Иван — коровий сын захватил земли горсть и бросил ему в очи. Пока чудо-юдо протирал глазища, Иван — коровий сын сбил ему ос­ тальные головы. Сложил он девять голов под калиновый мост и пошел в избушку спать. Наутро возвращается Иван — девкин сын.

— Что, брат, не видал ли: кто ходил, кто ездил по калиновому мосту?

— Нет, братцы, никто не ходил, не ездил.

Тогда Иван — коровий сын повел братьев под калиновый мост, показал змеевы головы и давай их стыдить: — Эх вы, богатыри! Где вам воевать — вам дома на печи лежать! На третью ночь собирается Иван — коро­ вий сын идти в дозор. Воткнул он нож в сте­ ну, повесил на него белое полотенце, а под ним на полу миску поставил.

— Я на страшный бой иду. А вы, братья, не спите, посматривайте, как будет с поло­ тенца кровь течь: если половина миски на­ бежит — ладно дело, если полная миска на­ бежит — все ничего, а если через край польется — тогда спешите мне на помощь. Вот стоит Иван — коровий сын под ка­ линовым мостом. Как пошло время за пол­ ночь, на реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались, мост загудел — выезжает чудо-юдо змей двенадцатиглавый. У коня его дым из ушей валит, из ноздрей пламя пышет. Вдруг конь под ним споткнулся, на плече ворон встрепенулся, позади пес ощетинился.

— Что ты, волчья сыть, спотыкаешься? Ты, воронье перо, трепещешься? А ты, песья шерсть, ощетинилась? Слышите друга адь недруга?

— Слышим недруга: здесь Иван — коро­ вий сын.

— Врешь! Его костей сюда и ворон не за­ нашивал.

— Ах ты, чудо-юдо двенадцатиглавое! — отозвался Иван — коровий сын и из-под мос­ та выскочил. — Ворон моих костей не зана­ шивал, я сам здесь погуливаю.

— Зачем пришел?

— Пришел на тебя, нечистая сила, погля­ деть, твоей крепости испробовать.

— Так это ты моих братьев убил? И меня думаешь победить? Я дуну только — от тебя и праху не останется.

— Я пришел с тобой не сказки сказывать, а насмерть биться! Размахнулся Иван — коровий сын палицей, сбил чуду-юду три головы. Чудо-юдо подхва­ тил эти головы, чиркнул по ним огненным пальцем — головы и приросли, да в свой че­ ред ударил Ивана — коровьего сына и вбил его по колена в сырую землю. Снял Иван — коровий сын правую рукави­ цу и кинул ее в избушку. Рукавица двери-окна вышибла, а братья его спят, ничего не слышат. Сильнее прежнего размахнулся Иван — коровий сын и снес чуду-юду шесть голов. Чудо-юдо подхватил их, чиркнул огненным

пальцем — и опять все головы на местах, а ударил в свой черед и вбил Ивана — коро­ вьего сына по пояс в сырую землю. Тут Иван — коровий сын снял левую ру­ кавицу, кинул в избушку — рукавица крышу снесла, а братья все одно спят. Размахнулся еще сильнее он палицей и сбил чуду-юду девять голов. Чудо-юдо подхватил их, чиркнул огненным пальцем — головы опять приросли, а Ивана — коровьего сына вбил на этот раз по самые плечи в сырую землю. Снял тут Иван — коровий сын шапку и ки­ нул ее в избушку. От того удара вся избушка развалилась, по бревнам раскатилась. Про­ снулись братья, глянули — все полотенце в крови, из миски кровь через край льется. Поспешили они на помощь большему брату. А он тем временем изловчился и отсек чудуюду огненный палец, а уж вместе с братьями и одолели чудо-юдо змея двенадцатиглавого, посшибали ему головы все до единой. Поутру оседлали братья коней и поехали в путь-дорогу. Вдруг Иван — коровий сын говорит: — Стойте, братья, рукавицы я забыл! Вы поезжайте шажком, я вас скоро догоню. Отстал он от них, пустил коня в зеленые луга, сам воробушком обернулся и полетел

через калиновый мост к чудо-юдовым пала­ там, сел у открытого окошка и слушает. А в тех палатах сидела старая змеиха и три ее снохи, чудо-юдовы жены, и говорили они между собой, как бы им злодея Ивана — коровьего сына с братьями погубить.

— Я на них напущу голод, — говорит младшая сноха, — сама обернусь яблоней. Как съедят они по яблочку — их на части разорвет.

— А я напущу на них жажду, — говорит средняя сноха, — сама обернусь колодцем, пусть попробуют моей водицы выпить.

— Ну а я напущу на них сон, — говорит старшая сноха, — сама обернусь мягкой по­ стелью. Кто на меня ляжет — огнем сгорит. А старая змеиха, чудо-юдова мать, говорит: — Хорошо вы придумали. Ну а коли у вас не выйдет их погубить, я сама всех троих съем. Тут Иван — коровий сын полетел назад в зеленые луга, нашел коня, стал по-прежнему добрым молодцем и догнал братьев. Вот едут они дальше путем-дорогой, да стал их голод мучить. Глядь — у дороги яблоня с на­ ливными яблочками. Пустились было братья яблоки рвать, а Иван — коровий сын вперед их заскакал и давай рубить яблоню, из нее только кровь брызжет.

— Видите, братья, какая это яблоня! Едут они дальше по степям, по лугам, а день все жарче. Стала их жажда мучить. Вдруг ви­ дят — колодец, холодный ключ. Младшие братья кинулись к нему, а Иван — коровий сын вперед их соскочил с коня и давай этот колодец рубить, только кровь брызжет.

— Видите, братья, какой это колодец! Тут и жара спала, и пить не хочется. По­ ехали они дальше. Настигает их в дороге темная ночь, стал сон одолевать. Видят — избенка, а в избенке — тесовая кровать, пу­ ховая постель. Выскочил Иван — коровий сын вперед бра­ тьев и давай рубить кровать, только кровь брызжет.

— Видели, братья, какая это постель! Вмиг у них и сон прошел. Поехали они дальше, вдруг слышат — за ними погоня: ле­ тит старая змеиха. Бросил Иван — коровий сын ей в пасть три пуда соли. Змеиха съела, пить захотела и побежала к синему морю. Покуда она пила, братья далеко уехали, а змеиха напилась и опять кинулась за ними. Наезжают братья в лесу на кузницу.

— Кузнецы, скуйте двенадцать прутьев же­ лезных да накалите клещи докрасна. Прибежит змеиха и скажет: «Отдайте виноватого».

А вы ей говорите: «Пролижи языком двена­ дцать железных дверей да бери сама». Тут прибегает старая змеиха и кричит: — Кузнецы, кузнецы, отдайте виноватого! Кузнецы ей ответили, как научил их Иван — коровий сын. Пролизала змеиха все двенадцать желез­ ных дверей и только язык просунула, Иван — коровий сын ухватил ее калеными щипцами за язык, а братья стали бить ее железными прутьями. Убили они змеиху, сожгли и пепел по ветру развеяли. И поехали Иван — коровий сын, Иван — девкин сын и Иван-царевич домой. Стали жить да поживать, гулять да пировать.

ИВАН-ЦАРЕВИЧ И СЕРЫЙ ВОЛК ил-был царь Берендей, было у него три сына, младшего звали Иваном. А в са­ ду у царя росла яблоня с золотыми яблока­ ми. Да стал кто-то царский сад посещать, зо­ лотые яблоки воровать. Царь перестал и пить, и есть, затосковал. Сыновья отца утешают: — Дорогой наш батюшка, не печалься, ста­ нем мы сад караулить.

— Сегодня моя очередь, я пойду стеречь сад, — сказал старший сын, да сколько ни хо­

Ж

дил по саду с вечеру, никого не уследил, при­ пал на мягкую траву и уснул. Утром царь его спрашивает: — Ну-ка, не обрадуешь ли меня: не видал ли ты вора?

— Нет, родимый батюшка, всю ночь не спал, глаз не смыкал, а никого не видал. На другую ночь пошел средний сын кара­ улить и тоже проспал всю ночь, а наутро ска­ зал, что вора не видал. Наступило время младшего брата идти сте­ речь. Пошел Иван-царевич стеречь отцов сад и даже присесть боится, не то что прилечь. Как половина ночи прошла, ему и чудится: в саду свет, светлее и светлее. Видит он — на ябло­ ню Жар-птица села и клюет золотые яблоки. Иван-царевич тихонько подполз к яблоне и схватил птицу за хвост. Да Жар-птица встре­ пенулась и улетела, только одно перо от ее хвоста и осталось. Наутро приходит Иван-царевич к отцу.

— Дорогой батюшка, поймать не поймал, а узнать узнал, кто наш сад разоряет. Вот от вора память вам принес. Это, батюшка, Жарптица. Взял перо царь и с той поры стал думать о Жар-птице. Раз позвал он сыновей и го­ ворит им:

— Дорогие мои дети, оседлали бы вы доб­ рых коней да поездили бы по белу свету, мо­ жет, нашли бы где Жар-птицу. Дети отцу поклонились, оседлали добрых коней и отправились в путь-дорогу: старший в одну сторону, средний в другую, а Иван-ца­ ревич в третью сторону. Долго ли, коротко ли ехал Иван-царевич, а день был летний. Приустал Иван-царевич, слез с коня, спутал его, а сам спать лег. Много ли, мало ли времени прошло, про­ будился Иван-царевич, видит — коня нет. Пошел его искать, ходил, ходил и нашел от своего коня одни косточки. Опечалился Иванцаревич: куда без коня идти? «Ну что же, — думает, — делать-то нечего», — и пошел пе­ ший. Шел, шел, устал, сел на мягкую траву и пригорюнился. Бежит вдруг к нему серый волк: — Что, Иван-царевич, сидишь пригорюнил­ ся, голову повесил?

— Как же мне не печалиться, серый волк? Остался я без доброго коня.

— Это я, Иван-царевич, твоего коня съел... Жалко мне тебя! Расскажи, зачем в даль по­ ехал, куда путь держишь?

— Послал меня батюшка поездить по белу свету, найти Жар-птицу.

— Ну, тебе на своем добром коне и в три года не доехать до Жар-птицы. Я один знаю, где она живет. Так и быть — садись на меня да держись покрепче. Сел Иван-царевич на него верхом, серый волк и поскакал — синие леса, зеленые луга да го­ ры высокие мимо мелькают. Вот добегают они до высокой крепости. Серый волк и говорит: — Полезай, Иван-царевич, через стену, не бойся — час удачный, сторожа спят. Уви­ дишь в тереме окошко, на окошке стоит зо­ лотая клетка, а в клетке — Жар-птица. Ты птицу возьми, за пазуху положи, да смотри клетки не трогай! Иван-царевич через стену перелез, увидел те­ рем — на окошке стоит золотая клетка, в клет­ ке сидит Жар-птица. Он птицу взял, за пазу­ ху положил, да засмотрелся на клетку: «Ах, какая — золотая, драгоценная! Как такую не взять!» И забыл, что волк ему наказывал. Только дотронулся до клетки, трубы затруби­ ли, барабаны забили, сторожа пробудились, схватили Ивана-царевича и повели его к ца­ рю Афрону. Тот разгневался и спрашивает: — Чей ты и откуда?

— Я царя Берендея сын, Иван-царевич.

— Ай, срам какой! Царский сын да пошел воровать.

— А что же, когда ваша птица наш сад ра­ зоряла?

— Ты бы пришел ко мне, по совести попро­ сил, я бы ее так отдал, из уважения к твоему родителю, царю Берендею. Ну, да ладно, со­ служишь мне службу, я тебя прощу. У царя Кусмана есть конь златогривый. Приведи его ко мне, тогда отдам тебе Жар-птицу с клеткой. Пригорюнился Иван-царевич, идет к серо­ му волку. А волк ему: — Я же тебе говорил, клетку не трогай! Ладно уж, садись на меня. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Опять поскакал серый волк с Иваном-ца­ ревичем. Долго ли, коротко ли, добегают они до той крепости царя Кусмана.

— Полезай, Иван-царевич, через стену, сто­ рожа спят, иди на конюшню, бери коня, да смотри уздечку не трогай! Иван-царевич перелез в крепость, зашел на конюшню, поймал коня златогривого, да поза­ рился на уздечку — она золотом, дорогими камнями убрана, в ней коню златогривому только и гулять. Только Иван-царевич дотронулся до уздеч­ ки, в крепости трубы затрубили, барабаны забили. Сторожа тут проснулись, схватили Иван-царевича и повели к царю Кусману.

— Чей ты, откуда? — спрашивает царь.

— Я Иван-царевич.

— Эка, за какие глупости взялся — коня воровать! Ну ладно, прощу тебя, Иван-царе­ вич, если сослужишь мне службу. У царя Дал­ мата есть дочь Елена Прекрасная. Привези ее ко мне, подарю тебе коня златогривого с уз­ дечкой. Еще пуще пригорюнился Иван-царевич, по­ шел к серому волку.

— Говорил я тебе, Иван-царевич, не трогай уздечку! Не послушал ты моего наказа. Да уж ладно, садись мне на спину. Опять поскакал серый волк с Иваном-ца­ ревичем. Добегают они до царя Далмата. У не­ го в крепости в саду гуляет Елена Прекрас­ ная с мамушками, нянюшками. Серый волк говорит; — В этот раз я тебя не пущу, сам пойду. А ты ступай обратно, я тебя скоро нагоню. Пошел Иван-царевич обратно, а серый волк перемахнул через стену — да в сад. Сел за куст и глядит: Елена Прекрасная со своими ма­ мушками, нянюшками гуляла, гуляла, да чуть приотстала. Тут серый волк ухватил Елену Пре­ красную, перекинул через спину — и наутек. Настигает Ивана-царевича серый волк, и го­ ворит:

— Садись на меня скорей, как бы за нами погони не было. Помчался серый волк с Иваном-царевичем и с Еленой Прекрасной обратной дорогой. Добегают они до царя Кусмана. Серый волк спрашивает: — Что, Иван-царевич, приумолк, пригорю­ нился?

— Да как же мне, серый волк, не печалить­ ся? Как расстанусь с такой красотой? Как Еле­ ну Прекрасную на коня менять буду? Серый волк отвечает: — Не разлучу я тебя с такой красотой — спрячем ее где-нибудь, а я обернусь Еленой Прекрасной, ты и веди меня к царю. Вот спрятали они Елену Прекрасную в лес­ ной избушке, а серый волк перевернулся через голову и сделался точь-в-точь Еленой Прекрас­ ной. Повел его Иван-царевич к царю Кусману. Царь обрадовался: — Спасибо тебе, Иван-царевич, что достал мне невесту. Получай коня златогривого с уз­ дечкой. Иван-царевич сел на этого коня и поехал за Еленой Прекрасной. Посадил ее на коня, и едут они путем-дорогой. А царь Кусман устроил свадьбу, пировал весь день до вечера, а как надо было спать

ложиться, повел он Елену Прекрасную в спаль­ ню, да только лег с ней на кровать, глядит — волчья морда вместо молодой жены! Царь со страху свалился с кровати, а волк удрал прочь. Нагоняет серый волк Ивана-царевича и спрашивает: — О чем задумался, Иван-царевич?

— Как же мне не думать? Жалко расста­ ваться с таким сокровищем — конем злато­ гривым, менять его на Жар-птицу.

— Не печалься, я тебе помогу. Вот доезжают они до царя Афрона. Волк и говорит: — Этого коня и Елену Прекрасную ты спрячь, я обернусь конем златогривым, ты меня и веди к царю Афрону. Спрятали они Елену Прекрасную и коня златогривого в лесу. Серый волк перекинул­ ся через спину, обернулся златогривым ко­ нем. Иван-царевич повел его к царю Афрону. Царь обрадовался и отдал ему Жар-птицу с золотой клеткой. Иван-царевич вернулся в лес, посадил Еле­ ну Прекрасную на златогривого коня, взял зо­ лотую клетку с Жар-птицей и поехал в род­ ную сторону. А царь Афрон велел подвести к себе даре­ ного КОНЯ И ТОЛЬКО хотел сесть на него - КОНЬ

обернулся серым волком. Царь, со страху, где стоял, там и упал, а серый волк пустился наутек и скоро догнал Ивана-царевича.

— Теперь прощай, — говорит волк, — мне дальше идти нельзя. Иван-царевич слез с коня и три раза покло­ нился до земли серому волку. А тот говорит: — Не навек со мной прощайся, я тебе еще пригожусь. Иван-царевич думает: «Куда же ты еще при­ годишься? Все желанья мои исполнены». Сел на златогривого коня, и поехали они дальше с Еленой Прекрасной и с Жар-птицей. Доеха­ ли они до родных краев, решили пополдневать. Поели немного хлебушка, ключевой во­ ды попили и легли отдыхать. Только Иван-царевич заснул, наезжают на него его братья. Ездили они по другим зем­ лям, искали Жар-птицу, да вернулись с пус­ тыми руками. Видят — у Ивана-царевича все добыто. Вот они и сговорились: — Давай убьем брата, добыча вся будет наша. Убили они Ивана-царевича, сели на коня златогривого, взяли клетку с Жар-птицей, по­ садили на коня Елену Прекрасную и устраши­ ли ее: — Дома не сказывай ничего!

А Иван-царевич мертвый лежит, над ним уж и вороны летают. Прибежал вдруг серый волк, схватил ворона с вороненком.

— Ты лети-ка, ворон, за живой и мертвой водой. Принесешь мне живой и мертвой воды, тогда отпущу твоего вороненка. Ворон, делать нечего, полетел, принес жи­ вой и мертвой воды. Серый волк спрыснул мертвой водой раны Ивану-царевичу — раны зажили, спрыснул его живой водой — ожил Иван-царевич.

— Ох, крепко же я спал!..

— Кабы не я, — говорит ему серый волк, — совсем бы не проснулся. Родные братья тебя убили и всю добычу твою увезли. Садись на меня скорей. Поскакали они в погоню, а как настигли братьев, серый волк их растерзал. Иван-царевич поклонился серому волку и простился с ним уж навечно. Вернулся Иванцаревич домой на коне златогривом, привез отцу своему Жар-птицу, а себе — невесту, Елену Прекрасную. Царь Берендей обрадовался, стал сына обо всем спрашивать. Рассказал царю Иван-царе­ вич, как помог ему серый волк добычу до­ стать, как братья убили его сонного и как серый волк их растерзал.

Погоревал царь Берендей, да скоро уте­ шился. А Иван-царевич женился на Елене Пре­ красной, и стали они жить-поживать да горя не знать.

ОКАМЕНЕЛОЕ ЦАРСТВО некотором царстве, в некотором государ­ стве жил-был солдат. Служил он долго и безупречно, службу знал хорошо, а как стал последний год дослуживать — невзлюбило его начальство, не только большое, да и ма­ лое: то и дело под палками отдувайся. Задумал солдат бежать: ранец через пле­ чо, ружье на плечо и начал прощаться с то­ варищами, а те его спрашивают: — Куда идешь? Аль батальонный требует?

— Не спрашивайте, братцы! Подтяните-ка ранец покрепче да не поминайте лихом! — И пошел он, добрый молодец, куда глаза глядят. Много ли, мало ли шел — оказался в ином государстве, усмотрел часового и спрашивает: — Нельзя ли где остановиться и отдохнуть? Часовой сказал ефрейтору, ефрейтор — офицеру, офицер — генералу, генерал до­ ложил самому королю. Король приказал по­ звать служивого пред свои светлые очи.

В

Явился солдат — как следует, при форме, сделал ружьем на караул и стал как вкопан­ ный. Говорит ему король: — Скажи мне по совести, откуда и куда идешь? Признался солдат во всем королю по со­ вести и стал на службу проситься.

— Хорошо, — сказал король, — будешь у меня сад караулить. Кто-то в саду ломает мои любимые деревья, — так ты постарайся, сбереги сад, а за труд дам тебе плату немалую. Солдат согласился, стал в саду караул дер­ жать. Год и два служит — все у него исправно. Уж и третий год на исходе, пошел однажды сад оглядывать и видит: половина лучших де­ ревьев поломана. «Боже мой! — думает солдат. — Вот ка­ кая беда приключилася! Как заметит это ко­ роль, сейчас велит меня повесить». Прислонился он к дереву и крепко-крепко задумался. Вдруг послышался треск и шум, очнулся солдат, глядь — прилетела в сад огромная, страшная птица и ну валить деревья! Солдат выстрелил в нее из ружья, убить не убил, а только ранил ее в правое крыло; выпало из того крыла три пера, а сама птица по земле наутек пустилась. Солдат — за нею. Ноги

у птицы быстрые, скорехонько добежала до провалища и скрылась из глаз. Солдат не побоялся и вслед за нею кинул­ ся в то провалище: упал в глубокую-глубокую пропасть и целые сутки лежал без памяти. После опомнился, встал, осмотрелся. Видит — под землей такой же свет. «Стало быть, — думает, — и здесь есть люди!» Шел он, шел — перед ним большой город, у ворот караульня, при ней часовой. Стал его солдат спрашивать — часовой молчит, взял его за руку — а тот каменный! Вошел тут солдат в караульню. Народу мно­ го — и стоят и сидят, — только все окамене­ лые; пустился по улицам бродить — везде то же самое: нет ни единой живой души челове­ ческой, все как есть камень! Вот и дворец — он туда, смотрит — комнаты богатые, на сто­ лах закуски и напитки всякие, а кругом тихо и пусто. Солдат выпил, закусил, решил было отдох­ нуть, и послышалось ему, будто кто-то к крыль­ цу подъехал. Он схватил ружье и стал у дверей. Вдруг входит в палату прекрасная царевна с мамками, с няньками. Солдат отдал ей честь, а она ему ласково поклонилась.

— Здравствуй, служивый! Расскажи, как ты сюда попал?

Начал ей солдат рассказывать: — Нанялся я царский сад караулить, да по­ вадилась туда большая птица летать да дере­ вья ломать. Вот я подстерег ее, выстрелил из ружья и выбил у ней из крыла три пера. Бро­ сился за ней в погоню и очутился здесь.

— Птица эта — моя родная сестра. Много всякого зла она творит. Вот и на мое царство беду наслала — весь народ мой окаменила. Послушай-ка меня, солдат: вот тебе книжка, становись тут и читай ее с вечера до тех пор, пока петухи не запоют. Какие бы страсти те­ бе ни казалися, ты знай свое — читай книж­ ку да держи ее покрепче, чтоб не вырвали! Если сумеешь простоять три ночи, то выйду за тебя замуж.

— Что ж, попробую! — отвечает солдат. Дождался он вечера, взял книжку и начал читать. Вдруг застучало, загремело — и явилось во дворец целое войско, подступили тут к сол­ дату его прежние начальники и давай его бра­ нить, а потом уж и грозить за побег смертью. Вот уж по приказу солдатики и ружья заря­ жают да прицеливаются. Только наш солдат на то не смотрит, книгу из рук не выпускает, знай себе читает. Закричали петухи — и все разом сгинуло!

Оглянулся солдат, отдышался, днем отдох­ нул. А как вечер пришел, он за книжку. В эту ночь страшней прежнего было, а на третью и того пуще: прибежали палачи с пилами, топо­ рами, молотами, хотят ему кости дробить, жи­ лы тянуть, на огне его жечь, да только наперед норовят книгу у него из рук выхватить. Такие страсти были, что едва солдат выдержал. Запели петухи — наваждение сгинуло! И в тот самый миг все царство ожило — по улицам, во дворце и в домах народ засуетил­ ся, царевна явилась со свитою, все благодари­ ли солдата и величали своим государем. На другой же день женился солдат на пре­ красной царевне и зажил с нею в любви и ра­ дости.

ЗАКОЛДОВАННАЯ КОРОЛЕВНА некоем государстве служил у короля сол­ дат в конной гвардии. Прослужил он два­ дцать пять лет верою и правдою, и за служ­ бу его верную приказал король отпустить его со службы и отдать ему в награду его коня с седлом и сбруей. Простился солдат со своими товарищами и поехал на родину. Домой дорога длинная, вышли у солдата все деньги — нечем кормить

В

ни себя, ни лошади! Стал он по сторонам гла­ зеть и увидел в стороне большой замок. «Нука, — думает, — заеду туда: авось хоть на время в службу возьмут — что-нибудь зара­ ботаю». Въехал он во двор замка, лошадь на ко­ нюшню поставил и задал ей корму, а сам в па­ латы пошел. Видит — стол, на столе и вина и еда, чего только душа хочет, а вокруг нет никого! Солдат наелся-напился и решил по­ спать. Вдруг входит медведица: — Не бойся меня, солдат, я не лютая мед­ ведица, а красная девица — заколдованная королевна. Если сможешь переночевать здесь три ночи, то колдовство разрушится — сде­ лаюсь я по-прежнему королевною и выйду за тебя замуж.

— Что ж, — говорит солдат, — попробую. Медведица ушла, а он один остался. Напа­ ла тут на него такая тоска великая, что на свет бы не смотрел, и чем дальше — тем сильнее тоска. На третьи сутки до того дошло, что ре­ шился солдат бросить все и бежать из замка, только как ни бился, как ни старался — не на­ шел выхода. Поневоле пришлось остаться и пе­ реночевать третью ночь. Поутру является к нему королевна красоты несказанной, благодарит его и велит квенцу

снаряжаться. Тотчас они свадьбу сыграли и стали вместе жить, ни о чем не тужить. Да только вздумал солдат на своей род­ ной стороне побывать. Королевна его отго­ варивает: — Оставайся, друг, не езди. Чего тебе здесь не хватает? А он все одно — хочу поехать. Вот про­ щается жена с мужем, дает ему мешочек се­ мян и говорит: — Как по дороге поедешь, по обеим сто­ ронам кидай это семя: где оно упадет, там деревья вырастут; на деревьях дорогие пло­ ды закрасуются, разные птицы песни запоют, а заморские коты станут сказки сказывать. Сел солдат на своего заслуженного коня и поехал. Едет по дороге и по обеим сторо­ нам семя бросает, а следом за ним леса по­ дымаются, так и ползут из сырой земли! Ехал он, ехал и вдруг увидал: стоит в чистом поле караван, на травке купцы сидят, в карты поигрывают, а возле них котел висит: хоть огня и нет под котлом, а варево ключом кипит. «Экое диво! — подумал солдат. — Дай поближе взгляну».

— Здравствуйте, господа честные! А того ему и невдомек, что это не купцы, а черти.

9 Русские народные сказки

— Хороша ваша штука: котел без огня ки­ пит! Да у меня лучше есть, — вынул из мешка одно семечко и бросил наземь — в тот же миг выросло вековое дерево, на том дереве до­ рогие плоды красуются, разные птицы песни поют, заморские коты сказки сказывают, — Ах, — говорят меж собой черти, — да ведь это тот самый солдат, что королевну из­ бавил. Опоим-ка его за то зельем, и пусть он полгода спит. Принялись они его угощать и опоили волшеб­ ным зельем. Упал солдат на траву и заснул, а купцы, караван и котел вмиг исчезли. Вот вышла как-то королевна в сад погулять и видит — на деревьях стали верхушки сох­ нуть. «Ох, не к добру это! — думает. — Вид­ но, с мужем что-то худое приключилось!» Решила королевна его разыскать. Едет она по той дороге, по какой и солдат путь держал, по обеим сторонам леса растут, птицы поют и заморские коты сказки мурлыкают. Доезжа­ ет до того места, где извивается дорога уже по чистому полю. Глядь — стоит в сторонке такое же чудное дерево и лежит под ним ее милый друг. Подбежала к нему королевна и давай бу­ дить: щипать его, колоть под бока булавками, а он боли не чувствует, точно мертвый лежит.

Рассердилась королевна и в сердцах прокля­ тье промолвила: — Чтоб тебя, соню негодного, буйным вет­ ром подхватило и в безвестные страны занесло! Засвистали-зашумели вдруг ветры, в один миг подхватило солдата буйным вихрем и унес­ ло. Одумалась тут королевна, заплакала горь­ кими слезами, воротилась домой и стала жить одна-одинешенька. А бедного солдата занесло вихрем за три­ девять земель, в тридесятое царство, бросило на косе меж двух морей. Упал он на самый узенький клинышек: направо ли оборотится, на­ лево ли повернется — тотчас в море свалится! Так проспал солдат полгода, а как проснул­ ся, вскочил на ноги, видит — с обеих сторон волны подымаются, и конца не видать морю широкому. Стоит солдат и в раздумье сам се­ бя спрашивает: «Как я сюда попал?» Вышел он по косе на остров. На острове том — гора высокая да крутая, а на горе ле­ жит большой камень. Подходит он к горе и ви­ дит — три черта дерутся, клочья так и летят.

— Стойте, окаянные! За что деретесь?

— Да, вишь, третьего дня помер у нас отец, и остались после него три чудные вещи: ковер-самолет, сапоги-скороходы да шапка-невидимка, так мы поделить не можем.

— Эх вы! Из-за таких пустяков драку зате­ яли. Хотите, я разделю? Все будете доволь­ ны, никого не обижу.

— Раздели, пожалуйста!

— Бегите по сосновым лесам, наберите смо­ лы по сто пудов и несите сюда. Принесли черти солдату смолы триста пудов.

— Теперь притащите из пекла самый боль­ шой котел. Приволокли черти большущий котел, а в не­ го всю смолу сложили. Развел солдат огонь под котлом и, только смола растаяла, приказал чертям тащить котел на гору и поливать ее сверху донизу. Черти мигом и это исполнили.

— - Ну-ка, — говорит солдат, — пихните те­ перь вон тот камень. Он будет с горы катить­ ся, а вы за ним вдогонку бегите. Кто прежде всех догонит, тот выбирай себе любую из трех диковинок; кто второй догонит, тот из двух остальных бери, какая покажется; ну а послед­ няя диковинка достанется третьему. Черти пихнули камень, и покатился он с го­ ры шибко-шибко; бросились все трое вдогон­ ку. Вот один черт нагнал, ухватился за ка­ мень — камень тотчас повернулся, подмял его под себя и вогнал в смолу. Нагнал камень другой черт, а потом и третий, и с ними то же самое! Прилипли крепко-накрепко к смоле.

А солдат взял сапоги-скороходы да шап­ ку-невидимку, сел на ковер-самолет и поле­ тел искать свое царство. Прилетает он к из­ бушке, входит и видит — сидит в избушке Баба-яга костяная нога, старая, беззубая.

— Здравствуй, бабушка! Скажи, как бы мне отыскать мою прекрасную королевну?

— Не знаю, голубчик! Ты ступай за столькото морей, за столько-то земель — там живет моя средняя сестра, может, она тебе скажет. Сел солдат на ковер-самолет и полетел. Захотел он есть-пить, надел на себя шапкуневидимку, спустился в город, зашел в лавку, набрал — чего душа пожелала, и дальше на ковре летит. Прилетает к другой избушке, входит — там сидит Баба-яга костяная нога, старая, беззубая.

— Здравствуй, бабушка! Не знаешь ли, где найти мне прекрасную королевну?

— Нет, голубчик, не знаю. Поезжай-ка ты за столько-то морей, за столько-то земель — там живет моя старшая сестра, может, она ведает. Сел опять солдат на ковер-самолет и по­ летел к старшей сестре. Долго странствовал, много земель и много морей видел, прилетел на край света. Видит — стоит избушка, вхо­ дит в избушку — сидит там Баба-яга костя­ ная нога, седая, беззубая.

— Здравствуй, бабушка! Скажи, где мне искать мою королевну?

— Погоди-ка, созову я все свои ветры и у них спрошу: они по всему свету дуют, должно, знают, где она теперь проживает. Вышла старуха на крыльцо, крикнула гром­ ким голосом, свистнула молодецким посвис­ том. Поднялись-повеяли тут со всех сторон ветры буйные, а как только собрались все, начала их Баба-яга спрашивать: — Ветры мои буйные, не видали ль где прекрасную королевну?

— Нет, нигде не видали! — отвечают вет­ ры в один голос.

— Да все ли вы тут? Только промолвила, прилетает южный ве­ тер. Спрашивает его старуха: — Где ты пропадал до сих пор? Еле дожда­ лась тебя!

— Виноват, бабушка! В новое царство я за­ летел, где живет прекрасная королевна. Муж у ней без вести пропал, так теперь сватают ее разные цари и царевичи, короли и коро­ левичи.

— А далеко ли до нового царства?

— Пешему тридцать лет идти, на крыльях десять лет нестись, а я повею — в три часа доставлю.

Солдат тут просить-молить стал, чтоб юж­ ный ветер донес его в новое царство.

— Пожалуй, — говорит южный ветер, — я тебя донесу, коли дашь мне волю погулять в твоем царстве три дня и три ночи.

— Да хоть три недели!

— Ну ладно, отдохну я денька два, собе­ русь с силами, тогда и в путь. Отдохнул южный ветер и говорит солдату: — Ну, брат, собирайся, сейчас отправим­ ся! — И зашумел-засвистал сильный вихорь, подхватило солдата на воздух и понесло че­ рез горы и моря под самыми облаками, а уж через три часа был он в новом царстве, где жила его прекрасная королевна. Говорит ему южный ветер: — Прощай, солдат! Жалеючи тебя, не бу­ ду гулять в твоем царстве, а то ни одного дома в городе, ни одного дерева в садах не останется: все вверх дном поставлю!

— Ну прощай! Спасибо тебе! — сказал сол­ дат, надел шапку-невидимку и пошел в бело­ каменные палаты. А пока его не было в царстве, в саду все де­ ревья стояли с сухими верхушками, да только он явился, они тотчас ожили и цвести начали. Входит он невидимый в большую комнату, а там сидят за столом цари и царевичи, коро-

ли и королевичи, что приехали за прекрасную королевну свататься, сидят да сладкими вина­ ми угощаются. Какой жених ни нальет стакан, только к губам поднесет — солдат сразу выши­ бет. Все гости тому удивляются, а прекрасная королевна в ту ж минуту догадалася. «Верно, — думает, — друг мой сердечный воротился!» Посмотрела в окно — в саду на деревьях все верхушки ожили, и стала она своим гос­ тям загадку загадывать: — Была у меня золотая нитка с золотой иголкой, я ту иглу потеряла и найти не чаяла, а теперь та игла нашлась. Кто отгадает эту загадку, за того замуж пойду. Цари и царевичи, короли и королевичи дол­ го над тою загадкою ломали головы, а разга­ дать никак не могли. Говорит тогда королевна: — Покажись, мой милый друг! Снял с себя солдат шапку-невидимку, взял королевну за белые руки и стал целовать в ус­ та сахарные.

— Вот вам и разгадка! — молвила прекрас­ ная королевна. -— Золотая нитка — это я, а золотая иголка — это мой верный муж. Ку­ да иголочка — туда и ниточка. Пришлось женихам по своим дворам разъ­ ехаться, а королевна стала со своим мужем жить-поживать да добра наживать.

ХРУСТАЛЬНАЯ ГОРА некотором царстве, в некотором государ­ стве жил-был царь, и было у царя три сы­ на. Вот дети и говорят ему: — Милостивый государь-батюшка! Благо­ слови нас, мы на охоту поедем. Отец благословил сыновей, и поехали они в разные стороны. Младший сын ездил, ездил и выехал на по­ ляну, на поляне той лежит палая лошадь, а под­ ле нее — много всяких зверей, птиц и гадов. Подлетел к царевичу сокол, сел ему на пле­ чо и говорит: — Иван-царевич, раздели нам эту лошадь: лежит она здесь тридцать три года, мы все спорим, а как поделить — не придумаем. Царевич слез со своего доброго коня и раз­ делил падаль: зверям — кости, птицам — мя­ со, кожу — гадам, а голову — муравьям.

— Спасибо, Иван-царевич! — сказал со­ кол. — За эту услугу сможешь ты обращаться ясным соколом и муравьем всякий раз, как захочешь. Иван-царевич ударился о сырую землю, сде­ лался ясным соколом, взвился и полетел в три­ десятое государство, то государство больше чем наполовину втянуло в хрустальную гору.

В

Прилетел он прямо во дворец, оборотился добрым молодцем и спрашивает придворную стражу; — Не возьмет ли ваш государь меня на службу к себе?

— Отчего ж не взять такого молодца? Вот он поступил на службу к царю и живет у него неделю, другую и третью. Стала про­ сить царевна: — Государь мой батюшка! Позволь мне с Иваном-царевичем на хрустальной горе по­ гулять. Царь позволил. Сели они на добрых ко­ ней и поехали. Подъезжают к хрустальной горе, вдруг, откуда ни возьмись, выскочила золотая коза. Царевич погнался за ней, да козы не добыл, а воротился — и царевны нету! Что делать? Как царю на глаза пока­ заться? Нарядился он древним старичком, пришел во дворец и просит царя: — Ваше величество! Найми меня стадо пасти. Согласился царь да велел: коли прилетит змей о трех головах — дать ему три коровы, коли о шести головах — дать шесть коров, а коли о двенадцати — то отсчитать двена­ дцать коров.

Погнал Иван-царевич стадо по горам, по долам, вдруг видит — летит змей о трех го­ ловах: — Эх, Иван-царевич, за какое ты дело взял­ ся? Сражаться бы доброму молодцу, а он ста­ до пасет! Ну-ка, — говорит, — отгони мне трех коров.

— Не жирно ли будет? — отвечает царе­ вич. — Я сам в суточки ем по одной уточке, а ты трех коров захотел... Не дам тебе ни одной! Осерчал змей и захватил шесть коров, а Иван-царевич обернулся ясным соколом, снял у змея головы и погнал все стадо домой.

— Что, пастух, — спрашивает царь, — при­ летал ли трехглавый змей, дал ли ты ему трех коров?

— Нет, ваше величество, ни одной не дал! На другой день гонит царевич стадо опять по горам, по долам. Прилетает змей о шести головах и требует шесть коров.

— Ах ты, чудо-юдо обжорливое! Я сам в суточки ем по одной уточке, а ты чего захотел! Не дам тебе ни единой! Тут змей вместо шести захватил было две­ надцать коров, да царевич обратился ясным соколом, бросился на змея и снял у него все головы.

Пригнал он домой стадо, царь его и спра­ шивает: — Что, пастух, прилетал ли шестиглавый змей, поубавилось ли мое стадо?

— Прилетать-то прилетал, да ничего не взял! Поздним вечером оборотился Иван-царе­ вич в муравья и сквозь малую трещинку за­ полз в хрустальную гору, смотрит — в хрус­ тальной горе сидит царевна.

— Здравствуй, — говорит ей Иван-царе­ вич, — как ты сюда попала?

— Меня унес змей о двенадцати головах, он живет на батюшкином озере. В том змее сун­ дук таится, в сундуке — заяц, в зайце — утка, в утке — яичко, в яичке — семечко. Коли убь­ ешь ты змея да достанешь это семечко, мож­ но хрустальную гору извести и меня избавить. Иван-царевич вылез из той горы, снарядил­ ся опять пастухом и погнал стадо. Вдруг при­ летает змей о двенадцати головах: — Эх, Иван-царевич! Не за свое ты дело взялся: тебе бы, доброму молодцу, сражать­ ся, а ты стадо пасешь... Ну-ка отсчитай мне двенадцать коров!

— Жирно будет! Я сам в суточки ем по од­ ной уточке, а ты чего захотел! Стали они сражаться, и победил Иван-ца­ ревич змея о двенадцати головах, разрезал

его туловище и нашел сундук: в сундуке — заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, в яй­ це — семечко. Зажег он семечко и поднес к хрустальной горе — гора и растаяла. Вывел оттуда Иван-царевич царевну и при­ вез ее к отцу, отец возрадовался и говорит царевичу: — Будь моим зятем, Иван-царевич! Тут их и обвенчали; на той свадьбе и я был, мед-пиво пил, по бороде текло, а в рот не попало.

ВОЛШЕБНАЯ ДУДОЧКА стародавние годы жили-были муж с же­ ной. И росла у них дочка пригожая. Всем девица взяла: и ростом, и дородством, и угожеством. Глядя на нее, люди радовались: со всеми девушка приветливая, ласковая, обходи­ тельная. Но вот пришла беда — умерла у де­ вушки мать. Много ли, мало времени прошло — женил­ ся отец на вдовице. А вдовица свою дочь в дом привела. И стало в семье четверо. Сиротой жить нерадостно, а при мачехе стало девушке и того хуже. Родную дочь она нежила, тешила, а падчерицу с первого дня невзлюбила.

В

Вставала сирота с петухами, слезами умы­ валась, до полуночи по хозяйству управля­ лась: и пряла, и ткала, и по воду ходила, и дро­ ва носила, и коров доила. А злая баба все одно только покрикивала: — Неумелица ты, негодница! Вот открыл как-то раз отец сундук, что от первой жены остался. А в том сундуке и ду­ шегрейка, мехом отороченная, и кокошник, жемчугами унизанный, и полусапожки сафь­ яновые, и перстенек золотой с камушком до­ рогим, и одежа разная.

— Поделим поровну, и будет у наших до­ черей приданое, — сказал отец. А завистливая мачеха со своей дочерью за­ таили черную думу.

— Экое богатство делить на две доли, — шептала мачеха дочери. — Да с таким-то при­ даным не за мужика выйдешь, мы и купече­ ского сына найдем. Только не оплошай! Вот как-то собрались девушки по ягоды идти. А отец шутейно им и говорит: — Ну вот, кто из вас больше ягод прине­ сет, той при дележке приданого чуть поболе достанется. Ходят девушки по лесу, аукаются. А как завечерело, сошлись они на полянке. Глянула мачехина дочь — батюшки светы! — у стари­

ковой-то дочери корзинка полнехонька, а у нее лишь на донышке! Тут и припомнились мате­ рины речи: не делить приданого на две до­ ли... И как проходили через болото, выхвати­ ла мачехина дочь у сводной сестры корзинку с ягодами, а ее столкнула с перекладин-жер­ дочек в бездонную топь.

— Тону я, погибаю, сестрица милая, — взмо­ лилась девица, — помоги мне!

— Стану я тебе помогать! Тони, из этой топи не выкарабкаешься. А все приданое мне одной достанется! — крикнула мачехина дочь, пе­ ребралась через болото и домой побежала. Дорогой пересыпала в свой кузов ягоды — чистые, крупные, одна к одной, а корзинку сводной сестры закопала в мох.

— Умница моя, разумница! — встретила ее мать. — Посмотри, старик, сколько ягод моя дочка набрала!

— А чего не вместе с сестрой пришли? — спросил отец.

— Разошлись мы с ней, — ответила маче­ хина дочь, — аукалась я, аукалась, да никто мне не откликнулся. Думала, раньше меня на­ брала корзинку и пошла домой.

— Ну где ей, доченька, раньше тебя упра­ виться. Уснула где-нибудь, вот и не услышала тебя! — засмеялась баба.

Вечер прошел, и ночь прошла. Поутру ста­ рик рано встал.

— Надо идти искать, — говорит, — видно, беда стряслась. Собрал соседей. Пошли они в лес. И баби­ на дочка с ними.

— Вот здесь, — рассказывает, — мы ра­ зошлись и больше не виделись. Ходили-ходили весь день с утра до вече­ ра, да так ни с чем и воротились. Лето уже на исходе. Идет-бредет по тем тропам старичок странник. Ступил на жердочки-перекладины, видит — на топком месте растет травяная дудка. Срезал ту дудку ста­ рик, приложил к губам и только подул в нее, как заиграла, запела дудка, жалобно запри­ читала: Поиграй, поиграй, дедушка, Поиграй, поиграй, родимый. Нас было две сводные сестрицы, И вот меня загубили, За красные ягодки Да за матушкино приданое В гнилом болоте утопили! Вот пришел странник поздно вечером в ту деревню, попросился в крайнюю избу ноче-

вать, как раз в тот дом, где сирота-девица по­ терялась. После ужина заговорил старик: — Неподалеку от вашей деревни срезал я дудочку. Такая забавная: сама поет-выговаривает. Возьми-ка, хозяин, подуй в эту ду­ дочку! Чуть только подул хозяин в дудочку, как заговорила запела она: Поиграй, поиграй, батюшка, Поиграй, поиграй, родимый. Нас было две сводные сестрицы, И вот меня загубили, За красные ягодки Да за матушкино приданое В гнилом болоте утопили! В лице мужик переменился. Протянул ду­ дочку падчерице: — Ну-ка ты поиграй! Только поднесла она дудочку к губам, как заиграла, запела дудочка: Поиграй, поиграй, сестрица сводная, Поиграй, поиграй, лиходейка, Поиграй, поиграй, душегубка! Ты меня убила, В гнилом болоте утопила,

За красные ягодки Да за матушкино приданое Жизни лишила! Кинулся отец к соседям. Девку-лиходейку, а заодно и мать, злую бабу, связали, приста­ вили караул. А отец с соседями да со стари­ ком странником на болото побежали. Поис­ кали, поискали и в скором времени вытащили девушку. Обмыли ее, обрядили. Тут она от­ крыла глаза и промолвила: — Ой, как долго мне спалось да много во сне виделось! Не держи, родимый батюш­ ка, ни бабы-лиходейки, ни дочери-злодейки. Не будет от них житья ни тебе, ни мне. Простил отец на радостях злую бабу и падчерицу-злодейку, только со двора их про­ гнал: — Ступайте, откуда пришли!

ЛИХО ОДНОГЛАЗОЕ ил-был на свете кузнец, никакого лиха не знал.

— Как же это, — говорит кузнец, — на сво­ ем веку я никакого лиха в глаза не видал! Хоть бы посмотреть, какое такое лихо есть на свете.

Ж

И пошел кузнец лиха искать. Шел он, шел, зашел в дремучий лес. Ночь уж близко, а но­ чевать ему негде да есть хочется. Поглядел по сторонам кузнец и видит неподалеку боль­ шущую избу. Постучал — никто не отозвал­ ся, вошел — пусто. Забрался кузнец на печь и лег спать. Уже засыпать стал кузнец, вдруг дверь от­ ворилась, вошло в избу целое стадо баранов, а за ними Лихо — баба огромная, страшная, об одном глазе. Понюхало Лихо по сторонам и говорит: — Э, да у меня, никак, гости! Будет мне, Лиху, чем позавтракать: давненько уж я че­ ловеческого мяса не едало. Вздуло Лихо лучину и стащило кузнеца с печи.

— Добро пожаловать, нежданный гость! Вот спасибо, что забрел, чай, ты проголодался, отощал, — щупает Лихо кузнеца, жирен ли, а у того от страха все животики подвело.

— Ладно уж, давай сперва поужинаем, — принесло Лихо дров, затопило печь, зареза­ ло барана и изжарило. Как сели они ужинать, Лихо по четверти барана за раз в рот кладет, а кузнецу и ма­ лый кусочек в горло не лезет, хоть от голо­ да живот и сводит.

— Кто ты таков, добрый человек? — спра­ шивает Лихо у кузнеца.

— Кузнец.

— А что умеешь ковать?

— Да все умею.

— Скуй мне глаз!

— Это можно, — говорит кузнец, — толь­ ко есть ли у тебя веревка? Надо тебя связать, а то ты не дашься тебе глаз вковать. Принесло Лихо две веревки — одну тол­ стую, а другую потоньше. Связал кузнец Лихо веревкой потоньше и говорит: — А ну-ка, бабушка, повернись! Повернулось Лихо и разорвало веревку. Взял тогда кузнец толстую веревку да скру­ тил бабушку хорошенько.

— А ну-ка теперь повернись! Повернулось Лихо и не разорвало веревок. Осмотрелся кузнец и нашел в избе железный шкворень, накалил его в печи добела, приста­ вил Лиху к самому глазу, к здоровому, да как ударит по шкворню. Взвыло тут Лихо, разо­ рвало все веревки, вскочило как бешеное, се­ ло на порог и крикнуло: — Ну гляди, злодей! Теперь ты не уйдешь от меня! Ох и страшно стало кузнецу, просидел он в углу ни жив ни мертв всю ночку, хоть и очень

ему спать хотелось. Поутру стало Лихо выпус­ кать баранов на пашню, да все по одному: по­ щупает, точно ли баран, схватит за спину да и выкинет за двери. Кузнец вывернул свой ту­ луп шерстью вверх, надел в рукава и пошел на четвереньках. Лихо пощупало: чует — ба­ ран, схватило кузнеца за спину да и выкину­ ло из избы. Вскочил кузнец, перекрестился и давай Бог ноги. Прибежал он домой, а знакомые его спрашивают: — Отчего это ты поседел?

— У Лиха я ночевал, — отвечает кузнец, — знаю я теперь, что такое лихо: и есть хочет­ ся, да не ешь, и спать хочется, да не спишь.

НИКИТА КОЖЕМЯКА стародавние то было времена. Появился невдалеке от Киева страшный змей. Мно­ го народа из Киева потаскал в свою берло­ гу и поел. Утащил змей однажды и царскую дочь, но не съел ее, а крепко-накрепко за­ пер в своей берлоге. А за царевной увяза­ лась из дому маленькая собачонка. Вот как улетит змей на промысел, царевна напишет записочку к отцу, к матери, привяжет запи­ сочку собачонке на шею и пошлет ее домой.

В

Собачонка записочку отнесет и с ответом возвращается. Пишут царь и царица царевне: узнай-де у змея, кто его сильней. Стала царевна змея расспрашивать, он ей и признался.

— Есть, — говорит, — в Киеве Никита Ко­ жемяка — тот меня сильней. Как ушел змей на промысел, написала ца­ ревна про то отцу, матери записочку, а собач­ ка ее в Киев доставила. Царь с царицею по­ шли искать того Никиту и просить его выручить их дочку из тяжелой неволи. В ту пору мял Кожемяка разом двенадцать воловьих кож. Как увидел Никита царя — испугался: руки у Никиты задрожали, и разорвал он разом все двенадцать кож. Рассердился тут Никита, что его испугали и ему убытку наделали, и вы­ ручить царевну отказался. Тогда царь с царицей собрали пять тысяч ма­ лолетних сирот — их осиротил лютый змей — и послали их просить Кожемяку освободить русскую землю от великой беды. Сжалился Кожемяка на сиротские слезы. Взял он трис­ та пудов пеньки, насмолил ее смолою, весь пенькою обмотался и пошел. Подходит Никита к змеиной берлоге, а змей бревнами завалился и не выходит.

— Лучше выходи в чистое поле, а не то я всю твою берлогу размечу! — сказал Ко­ жемяка и стал уже бревна руками разбра­ сывать. Некуда змею от Никиты спрятаться, вышел он в чистое поле. Долго они бились, только повалил Никита змея на землю и хотел уж его задушить. Взмо­ лился тут змей: — Не бей меня, Никитушка, до смерти! Силь­ нее нас с тобой никого на свете нет. Разделим весь свет поровну: ты будешь владеть в одной половине, а я — в другой.

— Ладно, — говорит Никита. — Только прежде надобно межу проложить, чтобы по­ том спору не было. Запряг Никита змея в соху в триста пудов и стал от Киева межу прокладывать, борозду пропахивать, глубиной та борозда две са­ жени с четвертью, от Киева до самого Чер­ ного моря.

— Землю мы разделили, — говорит Ники­ та, — теперь давай море делить. Вогнал Никита змея в Черное море, да там его и утопил. После воротился Никита в Ки­ ев, стал опять кожи мять, за свой труд ниче­ го не взял.

А вот борозда Никитина, говорят, и теперь кое-где по степи видна. Кругом мужички па­ шут, а борозды не распахивают: оставляют ее на память о Никите Кожемяке.

НОЧНЫЕ ПЛЯСКИ ил-был король. Жена у него умерла, да остались двенадцать дочерей, одна дру­ гой краше. Каждую ночь уходили эти царев­ ны неведомо куда и изнашивали по новой па­ ре башмаков. Хотелось королю узнать, куда это они по ночам уходят и что делают? Вот созвал он на пир со всех земель коро­ лей и королевичей, дворян и купцов и про­ стых людей и спрашивает: не сумеет ли кто разгадать ему эту загадку? Кто разгадает — за того отдаст любимую дочь замуж да пол­ царства в приданое. Вызвался на такое дело лишь один бедный дворянин: — Ваше королевское величество! Я узнаю.

— Ладно, узнай! После бедный дворянин одумался и гово­ рит сам себе: — Что я наделал? Взялся узнать, а сам ни­ чего не ведаю! Если теперь не узнаю, ведь король меня под караул отдаст.

Ж

Только вышел он из дворца за город, на­ встречу ему старушка: — О чем, добрый молодец, призадумался? Он ей в ответ: — Как мне, бабушка, не призадуматься? Взялся я проведать, куда дочери короля по ночам ходят, а как это узнать — не знаю.

— Дело это трудное, но узнать можно. Вот тебе шапка-невидимка, с нею все высмотришь! Только помни: как будешь спать ложиться, королевны подадут тебе сонных капель, а ты повернись к стене и вылей их в постель, смот­ ри — не пей! Поблагодарил бедный дворянин старуху и воротился во дворец. Отвели ему комнату рядом с тою, в которой королевны почива­ ли. Как прилег он на постель, приносит од­ на королевна ему сонных капель в вине и про­ сит выпить за ее здоровье. Он чарку взял, да только оборотился к стене и вылил все в постель. В самую полночь пришли королевны по­ смотреть: спит ли он? Бедный дворянин при­ творился, будто крепко спит, а сам за всяким шорохом следит.

- Н у , сестрицы! Наша стража заснула, по­ ра нам идти.

— Пора! Пора! Вот нарядились они в свои лучшие наря­ ды, старшая королевна подошла к своей кровати, отодвинула ее — и открылся тут за ней ход в подземное царство к заклято­ му царю. Стали они по лестнице спускаться, а бедный дворянин встал потихоньку с кро­ вати, надел шапку-невидимку и за ними, да наступил нечаянно младшей королевне на платье.

— Ах, сестрицы, — испугалась она, — буд­ то кто на мое платье наступил, это к беде.

— И, полно! Ничего не будет. Спустились они в рощу, а там золотые цве­ ты растут. Бедный дворянин сломил одну ве­ точку — вся роща зашумела.

— Ах, сестрицы, — говорит младшая ко­ ролевна, — что-то недоброе! Слышите, как роща шумит?

— Не бойся, это заклятого царя музыка гремит! Во дворце встретил их сам царь с придвор­ ными, заиграла тут музыка, и все начали тан­ цевать. И до тех пор танцевали, пока башма­ ки изорвали. Тут гостям стали вино разносить. Взял бед­ ный дворянин с подноса один бокал, вино вы­ пил, а бокал в карман сунул.

Как кончилось гулянье, королевны распро­ стились с кавалерами, пообещали на другую ночь опять прийти, воротились домой, разде­ лись и спать легли. Поутру зовет король бедного дворянина: — Ну что — укараулил ты моих дочерей?

— Укараулил, ваше величество!

— Куда ж они ходят?

— В подземное царство к заклятому царю, там всю ночь танцуют. Король позвал дочерей, начал их допра­ шивать: — Где вы ночью были?

— Нигде не были! — запираются коро­ левны.

— И у заклятого царя не были? Вот бед­ ный дворянин на вас показывает, уличить вас хочет.

— Где ж ему, батюшка, уличить нас, когда он всю ночь мертвым сном проспал? Вынул тут бедный дворянин из кармана золотой цветок и бокал.

— Вот, — говорит, — и улики налицо! Делать нечего — пришлось королевнам сознаться отцу. Король велел засыпать ход в подземное царство, а бедного дворянина женил на младшей дочери, и стали все они счастливо жить да поживать.

ПЕТУХ И ЖЕРНОВЦЫ ил-был старик со старухою, бедные-пребедные! Вот раз пошли они в лес, набрали желудей, принесли домой и стали их есть, да уронила старуха один желудь в под­ полье. Пустил тот желудь росток, и через какоето время дорос росток до полу. Заприметила это старуха и говорит: — Старик! Надобно пол прорубить — пус­ кай дуб растет выше. Как он вырастет, не при­ дется нам в лес за желудями ходить. Старик пол прорубил. Деревце росло, рос­ ло и выросло до пото/жа. Старик разобрал потолок, а после и крышу снял, а дерево все растет да растет и доросло до самого неба. Взял старик мешок и полез на дуб за желудями. Лез он, лез и взобрался на небо. Походил старик по небу и увидал: сидит петушок — золотой гребешок, маслена голов­ ка и стоят жерновцы. Старик захватил с со­ бою и петушка, и жерновцы, спустился в из­ бу и говорит: — Как нам, старуха, быть, что делать?

— Постой, — молвила старуха, — я по­ пробую жерновцы.

Ж

Взяла она жерновцы и стала молоть: ан блин да пирог, блин да пирог! Что ни повер­ нет — все блин да пирог!.. Обрадовались ста­ рики — теперь у них всегда еда будет! Мимо какой-то барин ехал и зашел к ста­ рику со старушкой в избу.

— Нет ли, — спрашивает, — чего-нибудь поесть? Старуха ему и говорит: — Чего тебе, родимый, дать поесть, разве блинков? — Взяла жерновцы и намолола блинков да пирожков. Барин поел и говорит: — Продай мне, бабушка, твои жерновцы.

— Нельзя, — говорит старушка, — продать. Только барин взял да и украл у них жер­ новцы. Как увидели старик со старушкою, что украдены их жерновцы, загоревали.

— Постой-ка, — говорит им петушок — зо­ лотой гребешок, — я полечу догоню! Прилетел он к боярским хоромам, сел на ворота и кричит: — Кукареку! Боярин, боярин, отдай наши жерновцы золотые, голубые! Боярин, боярин, отдай наши жерновцы золотые, голубые! Как услыхал барин, приказал бросить пе­ тушка в воду. Поймали петушка, бросили в ко­ лодезь, а он стал приговаривать:

— Носик, носик, пей воду! Ротик, ротик, пей воду! — И выпил всю воду. Полетел он опять к боярским хоромам, уселся на балкон и закричал: — Кукареку! Боярин, боярин, отдай наши жерновцы золотые, голубые! Боярин, боярин, отдай наши жерновцы золотые, голубые! Барин велел повару бросить его в горя­ чую печь. Поймали петушка, бросили в горя­ чую печь — прямо в огонь, а он стал приго­ варивать: — Носик, носик, лей воду! Ротик, ротик, лей воду! — И залил весь жар в печи. Вспорхнул петушок, влетел в боярскую гор­ ницу и опять кричит: — Кукареку! Боярин, боярин, отдай наши жерновцы золотые, голубые! Боярин, боярин, отдай наши жерновцы золотые, голубые! Услыхали это гости, испугались, побежали из дому, а хозяин за ними. Ну а петушок — золотой гребешок схватил жерновцы и воро­ тился с ними к старику и старухе.

СЕМЬ СИМЕОНОВ или-были старик со старухой. Помер старик, да осталось у него семь сыновей-близнецов, по прозванию семь Симеонов.

Ж

Выросли они, все один в одного и лицом и статью, и каждое утро выходили все семе­ ро землю пахать. Случилось так, что той стороной ехал царь: видит с дороги, что в поле пашут землю как на барщине, а ему ведомо, что в той стороне нет барской земли. Посылает царь своего конюшего узнать, что за люди такие, какого роду и звания, барские или царские, дворовые или наемные? Приходит к ним конюший, спрашивает: — Что вы за люди такие есть, какого роду и звания?

— А мы такие люди, — отвечают ему, — мать родила нас, семь Симеонов, а пашем мы землю отцову и дедину. Воротился конюший и рассказал царю все, как слышал. Удивился царь и послал сказать семи Симеонам, что ждет он их к себе в те­ рем на услуги и посылки. Собрались братья, пришли в царские пала­ ты, стали в ряд.

— Ну, — говорит царь, — отвечайте: к ка­ кому мастерству кто способен?

— Я, — говорит старший, — могу сковать железный столб в двадцать сажен вышиною.

— А я, — говорит второй, — могу устано­ вить его в землю.

— А я, — говорит третий, — могу влезть на него и осмотреть кругом далеко-далеко все, что на белом свете творится.

— А я, — говорит четвертый, — могу срубить корабль, что ходит по морю, как по суху.

— А я, — говорит пятый, — могу торговать разными товарами по чужим землям.

— А я, — говорит шестой, — могу с ко­ раблем, людьми и товарами нырнуть в море, плавать под водою и вынырнуть, где надо.

— А я — вор, — говорит седьмой, — мо­ гу добыть, что приглядится иль полюбится.

— Такого ремесла я не терплю в своем царстве-государстве, — ответил сердито царь последнему, седьмому Симеону, — и даю те­ бе три дня сроку выбираться из моей земли, куда тебе любо, а шестерым Симеонам при­ казываю остаться. Пригорюнился седьмой Симеон: не знает, как ему быть и что делать. А царю была по сердцу красавица царев­ на, что живет за горами, за морями. Так бо­ яре, воеводы царские решили, что седьмой Симеон, может быть, сумеет привезти чуд­ ную царевну, и стали просить царя оста­ вить Симеона. Подумал царь и позволил ему остаться.

На другой день царь собрал бояр, воевод и народ и приказывает семи Симеонам пока­ зать свое уменье. Вышел вперед старший Симеон и сковал железный столб в двадцать сажен выши­ ною. Симеон второй поднял и упер столб в землю. Затем Симеон третий взлез на этот столб, сел на маковку и стал глядеть, как и что творится на белом свете, и вдруг за­ приметил: у окна в далеком тереме сидит красавица царевна, румяна, белолица и тон­ кокожа.

— Видишь царевну? — кричит ему царь.

— Вижу, — отвечает третий Симеон.

— Слезай же скорее вниз! Достаньте мне царевну, как сами знаете, чтоб была во что бы то ни стало! Собрались все семеро Симеонов, сруби­ ли корабль, нагрузили его всяким товаром и поплыли морем доставать царевну. Вот пристают они к неведомому острову у при­ стани. А Симеон меньшой взял с собой в путь си­ бирского кота ученого, что может по цепи хо­ дить, вещи подавать, разные немецкие штуки выкидывать. Взял он кота сибирского, идет с ним по острову, а братьев просит не схо­ дить на землю, пока сам не воротится.

Приходит он в город и на площади перед царевниным теремом забавляется с котом уче­ ным, сибирским: приказывает ему вещи пода­ вать, через плетку скакать, немецкие штуки выкидывать. Царевна как раз у окна сидела, и завиде­ ла она неведомого зверя, какого у них и не во­ дилось отродясь. Посылает царевна прислуж­ ницу узнать, что за зверь такой и можно ли его купить? Симеон и отвечает царевниной прислужнице: — Зверь мой — кот сибирский, а прода­ вать — не продаю ни за какие деньги, а ко­ ли крепко кому он полюбится, тому подарю. Рассказала прислужница все царевне, а та снова посылает свою молодку к Симеонувору: — Крепко, мол, зверь твой полюбился! Пошел Симеон в терем, принес царевне в дар кота своего сибирского да просит за это пожить в ее тереме три дня, отведать цар­ ского хлеба-соли и еще: — Научить тебя, прекрасная царевна, как играть и забавляться с неведомым зверем, с сибирским котом. Царевна позволила, и пошла весть по па­ латам, что у царевны завелся дивный не­ ведомый зверь. Собрались тут все: и царь,

и царица, и царевичи, и царевны, и бояре, и воеводы, — глядят, любуются на ученого кота. А царевна гладит сибирского кота по шерсти шелковой, забавляется с ним день и ночь, а Симеона приказывает поить и уго­ щать вволю. На третий день благодарит Симеон за хлебсоль, за угощенье и за ласки и просит царев­ ну пожаловать к нему на корабль, поглядеть на устройство его и на разных зверей, видан­ ных и невиданных, ведомых и неведомых, что привез он с собою. Царевна спросилась у батюшки-царя и ве­ черком с прислужницами и няньками пошла на корабль Симеона. У берега уж поджи­ дает ее Симеон меньшой и просит царевну не прогневаться и оставить на земле нянек и прислужниц, а саму на корабль пожа­ ловать: — Там много зверей разных и красивых; какой тебе полюбится, тот и твой! А всех ода­ рить не смогу. Согласилась царевна, приказала нянькам да прислужницам ждать ее на берегу, а сама пошла за Симеоном на корабль глядеть дива дивные, зверей чудных. Только взошла — корабль отплыл и пошел гулять по синему морю.

Прибежали няньки и прислужницы к царю, плачутся. Разгневался царь и приказал устро­ ить погоню. Снарядили корабль, и погнался он за ца­ ревной. Как увидали семь Симеонов, что по­ гоня уж близко — вот-вот догонит! — ныр­ нули и с царевной, и с кораблем. Долго плыли под водой и поднялись наверх тогда, как близко стало до родной земли. А царская погоня плавала три дня, три но­ чи; ничего не нашла, с тем и возвратилась. Приезжают семь Симеонов с прекрасной царевной домой, глядь — на берегу народу, что гороху! Сам царь поджидает у пристани и встречает гостей заморских: семерых Симе­ онов с прекрасной царевной. Как сошли они на берег, народ стал кри­ чать и шуметь, а царь поцеловал царевну в ус­ та сахарные, повел во палаты белокамен­ ные, посадил за столы дубовые, скатерти браные, угостил напитками медовыми и наедками сахарными и вскорости отпраздно­ вал свадьбу. А семи Симеонам дал царь волю по всему царству-государству жить привольно, торго­ вать беспошлинно, владеть землей жалован­ ной и домой отпустил с казной на разживу.

ЧУДЕСНАЯ РУБАШКА некотором царстве жил-был богатый ку­ пец, да только помер он. Все его богат­ ство осталось трем взрослым уже сыновьям. Два старших каждый день на охоту ходили. Вот как-то раз взяли они с собой и младше­ го брата, Ивана. Завели его в дремучий лес и оставили там, чтобы все отцовское добро разделить меж собой. Долго бродил по лесу Иван — купеческий сын, ел ягоды да коренья, наконец выбрался на равнину и увидал большой дом. Вошел в комнаты, ходил, ходил — нет никого, везде пусто, только в одной комна­ те стол накрыт на три прибора: на тарелках лежат три хлеба, перед каждым прибором по бутылке с вином поставлено. Иван — ку­ печеский сын откусил от каждого хлеба по малому кусочку, а потом из всех трех бу­ тылок отпил понемножку и спрятался за дверь. Вдруг прилетает орел, ударился о землю и сделался молодцем, за ним прилетает со­ кол, за соколом — воробей, ударились они о землю и оборотились тоже добрыми мо­ лодцами. Сели за стол кушать.

В

— А ведь хлеб да вино у нас початы! — го­ ворит орел.

— И то правда, — отвечает сокол, — вид­ но, кто-то к нам в гости пожаловал. Стали гостя вызывать: — Покажись нам! Коли ты старый стари­ чок — будешь нам родной батюшка, коли добрый молодец — будешь родной братец, коли ты старушка — будешь мать родная, а коли красная девица — назовем тебя род­ ной сестрицею. Тут Иван — купеческий сын вышел из-за двери, хозяева его ласково приняли и назва­ ли своим братцем. На другой день стал орел просить Ивана — купеческого сына: — Сослужи нам службу — останься здесь и ровно через год в этот самый день собери на стол.

— Хорошо, — согласился купеческий сын, — будет исполнено. Отдал ему орел ключи, позволил везде хо­ дить, на все смотреть, только одного ключа, что на стене висел, брать не велел. После об­ ратились добрые молодцы орлом, соколом и воробьем и улетели. Вот однажды ходил Иван — купеческий сын по двору и увидел в земле дверь за креп­ ким замком. Стал он ключи пробовать — ни

один не подходит, побежал в комнаты, снял со стены запретный ключ и отпер замок. Видит — в подземелье богатырский конь стоит — во всем убранстве, по обеим сторо­ нам седла две сумки привешены: в одной — золото, в другой — самоцветные камни. Стал Иван коня гладить, а тот как ударит его копытом в грудь — и вышиб из подзе­ мелья на целую сажень. Упал Иван — ку­ печеский сын и спал беспробудно до того самого дня, когда должны прилететь его на­ званые братья. А как проснулся он, запер дверь, ключ на старое место повесил и на­ крыл стол на три прибора. Вот прилетели орел, сокол и воробей, уда­ рились о землю, сделались добрыми молод­ цами, поздоровались и сели обедать. На другой день попросил Ивана — купе­ ческого сына сокол: сослужи-де службу еще один год! Иван — купеческий сын согла­ сился. Вот улетели братья, а он опять пошел по двору, увидал в земле другую дверь и отпер ее тем же ключом. В подземелье том тоже богатырский конь стоит — во всем убранстве, по обеим сторо­ нам седла сумки прицеплены: в одной — зо­ лото, в другой — самоцветные камни.

Как стал он коня гладить, богатырский конь ударил его копытом в грудь и вышиб из под­ земелья на целую сажень. Упал Иван — ку­ печеский сын и заснул беспробудно. Проснул­ ся он в тот самый день, когда братья должны прилететь, запер дверь, ключ на стену пове­ сил и приготовил стол. Орел, сокол и воробей прилетели, удари­ лись о землю, поздоровались и сели обедать. А поутру стал воробей просить Ивана — ку­ печеского сына; послужи-ка службу еще один год. Он согласился. Названые братья птицами улетели, а Иван — купеческий сын прожил целый год один-одинешенек и, когда наступил урочный день, на­ крыл стол для братьев. Прилетели братья, ударились о землю и сде­ лались добрыми молодцами: вошли в дом, поздоровались, пообедали, а после говорит орел: — Спасибо тебе, купеческий сын, за твою службу. Дарю тебе богатырского коня со всею сбруею, с золотом и с камнями самоцветными. Средний брат, сокол, подарил ему друго­ го богатырского коня, а меньший, воробей, — рубашку.

— Эту рубашку, — говорит, — пуля не бе­ рет. Как наденешь ее, никто тебя не осилит!

Надел ту рубашку Иван — купеческий сын, сел на богатырского коня и поехал сватать за себя Елену Прекрасную. А про нее по всему свету было объявлено: кто победит Змея Горыныча, тот и замуж ее возьмет. Сразился Иван — купеческий сын со Зме­ ем Горынычем, победил, а тот вдруг стал слез­ но его молить: — Возьми меня к себе в услужение: буду тебе верным слугой! Сжалился Иван — купеческий сын над Зме­ ем Горынычем, взял его с собою, привез к Еле­ не Прекрасной и немного погодя женился на ней, а Змея Горыныча назначил поваром. Раз уехал купеческий сын на охоту, а Змей Горыныч обольстил Елену Прекрасную и упро­ сил ее разведать, отчего Иван — купеческий сын так мудр и силен? Сварил он крепкого зелья, а Елена Прекрасная напоила тем зельем своего мужа и стала выспрашивать: — Скажи, Иван — купеческий сын, где твоя мудрость?

— На кухне, в венике, — отвечает Иван. Елена Прекрасная взяла этот веник, изукра­ сила разными цветами и положила на вид­ ное место. Воротился Иван — купеческий сын с охоты, увидал веник и спрашивает: — Зачем это ты веник изукрасила?

— А затем, — говорит Елена Прекрасная, — что в нем твоя мудрость и сила скрываются.

— Как же ты глупа! Разве ж может сила и мудрость быть в венике? Елена Прекрасная опять напоила мужа креп­ ким зельем и спрашивает: — Скажи, милый, где твоя мудрость?

— У быка в рогах. Приказала она вызолотить быку рога. На другой день Иван — купеческий сын воротил­ ся с охоты, увидал быка и спрашивает: — Что это значит? Зачем рога вызолочены?

— А затем, — отвечает Елена Прекрасная, — что тут твоя сила и мудрость скрываются.

— Да разве ж может сила и мудрость быть в рогах? Вечером Елена Прекрасная опять напоила мужа крепким зельем и снова стала его спра­ шивать: - Скажи, милый, где твоя мудрость, где твоя сила? Иван — купеческий сын и выдал ей тайну: — Моя сила и мудрость вот в этой рубаш­ ке! — Лег и уснул. А Елена Прекрасная сняла с него рубаш­ ку, самого изрубила в мелкие куски, выбро­ сила в чистое поле и стала жить со Змеем Горынычем.

Трое суток лежало тело Ивана — купече­ ского сына по полю разбросано, уж и воро­ ны к нему слетелись. Да летели мимо орел, сокол и воробей, увидали они мертвого брата своего. Бросился сокол вниз, поймал старого ворона и наказал ему: — Принеси-ка скорее мертвой и живой воды! Ворон полетел и принес мертвой и живой воды. Орел, сокол и воробей сложили тело Ива­ на — купеческого сына, спрыснули его спер­ ва мертвою водою, а потом живою. И встал Иван — купеческий сын, поблагодарил бра­ тьев. Дали они ему золотой перстень. Только надел он перстень на руку, тотчас конем обо­ ротился и побежал на двор Елены Прекрас­ ной. Да Змей Горыныч узнал его, приказал пой­ мать коня, привязать в конюшне и на другой день поутру отрубить ему голову. Пожалела такого славного коня служанка Елены Прекрасной, пошла она в конюшню, горько плачет над ним и приговаривает: — Ах, бедный конь, тебя завтра казнить будут! Говорит ей вдруг конь человеческим го­ лосом:

— Приходи завтра, красная девица, на мес­ то казни, и как брызнет кровь моя наземь, заступи ее своей ножкою, после собери эту кровь вместе с землею и разбросай кругом дворца. Поутру вывели коня на двор казнить. Как отрубили ему голову, кровь брызнула — крас­ ная девица заступила ее своей ножкою, а по­ сле собрала вместе с землею и разбросала кругом дворца: в тот же день выросли кругом дворца славные садовые деревья. Приказал Змей Горыныч вырубить эти де­ ревья и сжечь все до единого. Заплакала служанка и пошла в сад — в по­ следний раз погулять-полюбоваться. Вдруг одно дерево заговорило человеческим го­ лосом: — Послушай, красная девица! Как станут сад рубить, ты возьми одну щепочку и брось в озеро. Она так и сделала, бросила щепочку в озе­ ро — щепочка оборотилась золотым селез­ нем и поплыла по воде. Вот пришел на то озеро Змей Горыныч поохотиться, увидал золотого селезня и ду­ мает: «Дай живьем поймаю!» Снял с себя чудесную рубашку, что Ивану — купеческому сыну воробей подарил, и бро­

сился в озеро. Селезень завел Змея Горыныча вглубь, а сам вспорхнул — и на берег, оборотился добрым молодцем, надел рубаш­ ку и убил Змея Горыныча. Воротился Иван — купеческий сын во дво­ рец. Елену Прекрасную прогнал, а на ее слу­ жанке женился и стал с нею жить-поживать, добра наживать.

ВОЛШЕБНЫЙ КОНЬ некотором царстве, в некотором государ­ стве жил-был старик со старухою, и не бы­ ло у них детей. Стали они Богу молиться, что­ бы сотворил им дитя на помин души. Положил старик завет: коли родит старуха дитя, то кто попадется, первый навстречу, того и возьму кумом. Через сколько-то времени старуха ро­ дила сына. Обрадовался старик, собрался и пошел искать кума. Только вышел он за во­ рота, видит — катит по дороге коляска, чет­ верней запряжена, а в коляске сам государь сидит. Старик его не узнал, принял за боярина, остановил коляску и давай кланяться.

— Что тебе, старичок, надобно? — спра­ шивает государь.

В

— Да прошу твою милость, не во гнев будь сказано: окрести моего новорожденного сынка.

— Аль нет у тебя никого на деревне зна­ комых?

— Есть у меня и знакомые, и приятели, да завет мной такой положен: кто первый встре­ тится, того и просить.

— Ладно, — говорит государь, — вот тебе сто рублей на крестины, а завтра я сам буду. На другой день приехал он к старику, по­ звали попа, окрестили младенца и нарекли ему имя Иван. Рос этот Иван не по годам, а по часам — как пшеничное тесто на опаре. А каж­ дый месяц приходило ему по почте по сто рублей царского жалованья. Так прошло десять лет, вырос Иван и по­ чуял в себе силу непомерную. В то самое время пожелал государь лично видеть крест­ ника и тотчас послал приказ, чтобы Иван крестьянский сын предстал пред его очи свет­ лые. Собрал старик сына в дорогу, вынул де­ ньги и говорит: — На-ка тебе сто рублей, ступай в город на базар, купи себе лошадь: путь-то даль­ ний — пешком не дойдешь. Пошел Иван в город, и встретился ему на дороге старый человек.

— Здравствуй, Иван крестьянский сын! Ку­ да путь держишь?

— Иду, дедушка, в город, хочу купить се­ бе лошадь, — отвечает ему добрый молодец.

— Коли хочешь счастлив быть, так послушай меня. Как придешь на базар, будет там один мужичок продавать лошадь худую, пар­ шивую, так ты ее и выбери, и сколько б ни запросил с тебя хозяин — не торгуйся! А по­ сле приведи ее домой и паси в зеленых лугах двенадцать вечеров и двенадцать утров по ро­ сам — тогда ты ее и узнаешь! Поблагодарил Иван старика за науку и пошел в город. Пришел на базар, глядь — сто­ ит мужичок и держит за узду худую, паршивую лошаденку.

— Продаешь коня?

— Продаю.

— А что просишь?

— Без торгу сто рублей. Иван крестьянский сын вынул сто рублей, отдал мужику, взял лошадь и повел ко двору. Приводит домой, отец глянул и рукой махнул: — Пропали деньги!

— Погоди, батюшка! Авось на мое счастье лошадка поправится. Каждое утро и каждый вечер водил Иван свою лошадь в зеленые луга на пастбище, а как

прошло двенадцать зорь утренних да двена­ дцать зорь вечерних — сделалась его лошадь такая сильная, крепкая и красивая, да еще и ра­ зумная — что только Иван помыслит, а она уж ведает. Тут Иван крестьянский сын справил се­ бе сбрую богатырскую, оседлал своего доб­ рого коня, простился с отцом, с матерью и по­ ехал в столичный город к царю-государю. Как очутился у государева дворца, соско­ чил наземь, привязал богатырского коня за кольцо к дубовому столбу и велел доложить царю про свой приезд. Царь приказал пропус­ тить его в палаты. Иван вошел, помолился на святые иконы, поклонился царю и вымолвил: — Здравия желаю, ваше величество!

— Здравствуй, крестник! — говорит госу­ дарь, сажает его за стол, угощает всякими на­ питками и закусками, а сам на него смотритдивуется: славный молодец — и лицом красив, и умом смышлен, и ростом взял; никто не по­ думает, что ему десять лет, всякий двадцать даст, да еще и с хвостиком! «По всему вид­ но, — думает царь, — что в этом крестнике дал мне Господь не простого воина, а могу­ чего богатыря». Пожаловал его царь офицер­ ским чином и велел при себе служить. Иван крестьянский сын взялся за службу со всею охотою, ни от какого труда не отка­

зывается, за правду грудью стоит. Полюбил его за то государь пуще всех своих генера­ лов и министров. Озлобились они на Ивана и стали думать, как бы оговорить его перед государем. Вот как-то созвал царь к себе знат­ ных и близких людей на обед и говорит: — Слушайте, господа генералы и минист­ ры! Что вы думаете о моем крестнике?

— Да как сказать, ваше величество! Боль­ но хвастлив он уродился. Уж не раз от него слыхивали, что в таком-то королевстве, за три­ девять земель, стоит большой мраморный дво­ рец, а кругом высокая ограда поставлена — не пробраться туда ни пешему, ни конному! В том дворце живет Настасья прекрасная ко­ ролевна. Никому ее не добыть, а он, Иван, похваляется ее достать, за себя замуж взять. Приказал тут царь позвать своего крестни­ ка и стал ему выговаривать: — Что ж ты генералам да министрам похва­ ляешься, будто можешь достать Настасью-королевну, а мне про то ничего не докладываешь?

— Помилуйте, ваше величество! — отвеча­ ет Иван крестьянский сын. — Мне того и во сне не снилося.

— Поздно отпираться: коли похвалился, так и дело сделай, а не сделаешь — то мой меч, твоя голова с плеч!

Запечалился Иван крестьянский сын, пове­ сил свою головушку ниже плеч могучих и по­ шел к своему доброму коню. Вдруг говорит ему конь человеческим голосом: — Что, хозяин, кручинишься?

— Ах, мой добрый конь! Отчего мне весе­ лому быть? Оговорило меня начальство перед государем, будто могу я добыть Настасью пре­ красную королевну. Царь велел мне это дело исполнить, а не то хочет рубить мою голову.

— Не тужи, хозяин! Молись Богу да ложись спать, утро вечера мудренее. Мы это дело сделаем. Только попроси у царя побольше денег, чтобы не скучать нам дорогою. Поутру Иван явился к государю и стал про­ сить на поход золотой казны. Царь приказал выдать ему, сколько надобно. Вот добрый мо­ лодец взял казны, надел на своего коня сбрую богатырскую, сел верхом и поехал в путьдорогу. Долго ли, коротко ли, а заехал он за три­ девять земель, в тридесятое королевство, остановился у мраморного дворца. Видит — кругом дворца стены высокие, ни ворот, ни дверей. Как за ограду попасть?

— Подождем до вечера! — говорит Ивану его добрый конь. — Как только стемнеет — обернусь я орлом и перенесусь с тобой че­

рез стену. Королевна будет спать на своей мягкой постели, ты войди к ней прямо в спаль­ ню, возьми ее потихоньку на руки и неси смело. Вот дождались они вечера. Ударился конь о сырую землю, оборотился орлом, сел Иван крестьянский сын на орла; тот перелетел че­ рез стену и поставил Ивана на широком дворе. Пошел добрый молодец в палаты, смотрит — везде тихо, вся прислуга спит; он в спальню — лежит на кровати Настасья прекрасная коро­ левна. Засмотрелся добрый молодец на ее красоту неописанную, отуманила его любовь горячая, не выдержал и поцеловал королев­ ну в уста сахарные. Пробудилась тут красная девица и закричала громким голосом. Под­ нялись, прибежали слуги ее верные, связали Ивану крестьянскому сыну руки и ноги на­ крепко. Королевна приказала его в темницу посадить и давать ему в день по стакану во­ ды да по фунту черного хлеба. Сидит Иван в темнице, а его добрый бо­ гатырский конь ударился оземь и сделался малою птичкою, влетел к нему в разбитое окошечко и говорит: — Ну, хозяин, слушай: завтра я выломлю двери и тебя освобожу. Ты спрячься в саду

за кустом. Как выйдет в сад погулять Наста­ сья прекрасная королевна, я обернусь бед­ ным стариком и стану просить у нее милос­ тыни, так ты смотри ж, не зевай, не то худо будет. Повеселел Иван. А на другой день как бросился богатырский конь к темнице и вы­ бил дверь копытами, Иван крестьянский сын выбежал в сад и спрятался за зеленым кус­ тиком. Вышла погулять по саду прекрасная королевна, только поравнялась с кустиком — подошел к ней бедный старичок, кланяется и просит со слезами святой милостыни. Ос­ тановилась красная девица, да пока она вы­ нимала кошелек с деньгами, выскочил из-за куста Иван крестьянский сын, ухватил ее в охапку, а старик обернулся орлом, взвил­ ся с королевною и добрым молодцем высо­ ко-высоко, перелетел через ограду, опустил­ ся на землю и стал опять богатырским конем. Иван крестьянский сын сел на коня, Настасью-королевну с собой посадил и говорит ей: — Что, прекрасная королевна, теперь не за­ прешь меня в темницу?

— Видно, судьба моя быть твоею! — отве­ чает прекрасная королевна. Вот едут они путем-дорогою, приезжают на большой зеленый луг. На том лугу два ве­

ликана друг дружку кулаками потчуют, избились-исколотились уж до крови, а ни один другого осилить не может; возле них лежат на траве помело да клюка.

— Братцы, за что вы деретесь? — спраши­ вает их Иван крестьянский сын. Великаны перестали драться и говорят ему: — Мы родные братья. От отца нам доста­ лись помело да клюка. Стали мы делиться, да поссорились: каждому, вишь, хочется все се­ бе забрать! Вот и решили мы драться на смерть, ну а кто жив останется — тот обе вещи по­ лучит.

— И давно вы спорите?

— Да вот уж три года!

— Да велика ли корысть — помело и клюка?

— С этим помелом да с клюкою любую си­ лу одолеть можно. Сколько бы неприятель войска ни выставил, смело выезжай навстре­ чу: где махнешь помелом — там будет улица, а перемахнешь — так и с переулочком. А клю­ кой сколько б ни захватил войска — все в плен заберешь! «Да, вещи хорошие! — думает Иван. — По­ жалуй, пригодились бы и мне».

— Ну, братцы, — говорит, — хотите, я вас разделю?

— Раздели, добрый человек!

Иван крестьянский сын набрал горсть мел­ кого песку, завел великанов в лес и рассеял тот песок на все четыре стороны.

— Вот, — говорит, — кто больше песка со­ берет, тому и клюка, и помело достанутся. Великаны бросились собирать песок, а Иван схватил клюку и помело, сел на коня — и по­ минай как звали! Вскорости подъезжает он к своему госу­ дарству и видит, что царя-батюшку, его крест­ ного отца, постигла беда: все царство повоевано, около стольного города стоит рать несметная, грозит все огнем пожечь, самого царя злой смерти предать. Иван крестьянский сын оставил королевну в ближнем лесочке, а сам полетел на войско вражье; где помелом махнет — там улица, где перемахнет — там с переулочком! В корот­ кое время перебил сотни, тысячи, а кто от смерти уцелел, тех зацепил клюкою и живь­ ем приволок в стольный город. Царь встретил его с радостью, приказал в барабаны бить, в трубы трубить и пожало­ вал генеральским чином и несметной казною. А как привез Иван крестьянский сын Нас­ тасью прекрасную королевну во дворец, по­ хвалил его царь за удаль богатырскую, велел ему свадьбу справлять. Женился Иван кре­

стьянский сын на прекрасной королевне, от­ пировал свадьбу богатую и стал себе жить, не тужить. Вот вам сказка, а мне бубликов связка.

КАША ИЗ ТОПОРА ел старый солдат домой на побывку. Притомился в пути, есть хочется. Дошел до деревни, постучал в крайнюю избу: — Пустите отдохнуть дорожного человека! Дверь отворила старуха.

— Заходи, служивый.

— А нет ли у тебя, хозяюшка, перекусить чего? У старухи всего было вдоволь, да поскупи­ лась она солдата накормить, прикинулась си­ ротой.

— Ох, добрый человек, я и сама сегодня еще ничего не ела. Ну, нет так нет, — говорит солдат. Тут он приметил под лавкой топор. — Коли нет ни­ чего иного, можно сварить кашу и из топора. Хозяйка руками всплеснула: — Как так — из топора кашу сварить?

— А вот как, дай-ка котел. Старуха принесла котел, а солдат топор вымыл, положил в котел, налил в него воды

Ш

и поставил на огонь. Старуха на солдата гля­ дит, глаз не сводит. Достал солдат ложку, помешивает варево. Попробовал.

— Ну, как? — спрашивает старуха.

— Скоро будет готова, — отвечает сол­ дат, — жаль вот только, что посолить нечем.

— Соль-то у меня есть, посоли. Солдат посолил, снова попробовал.

— Хороша каша! Ежели бы сюда да гор­ сточку крупы! Старуха засуетилась, принесла откуда-то мешочек крупы.

— Бери, солдат, заправь как надобно. Заправил он варево крупой. Варил, варил, помешивал, опять попробовал. Глядит стару­ ха на солдата во все глаза, оторваться не мо­ жет.

— Ох, и хороша каша! — облизнулся сол­ дат. — Как бы сюда да чуток масла — бы­ ло б и вовсе объеденье. Нашлось у старухи и масло. Сдобрили кашу.

— Ну, старуха, теперь подавай хлеба да принимайся за ложку: станем кашу есть!

— Вот уж не думала, что из топора эда­ кую добрую кашу можно сварить, — дивит­ ся старуха.

Поели вдвоем кашу. Старуха и спрашивает: — Служивый! А когда ж топор будем есть?

— Да, вишь, он еще не уварился, — отве­ чает солдат, — где-нибудь на дороге я его доварю да позавтракаю! Припрятал он топор в ранец, распростил­ ся с хозяйкою и пошел себе дальше. Вот так-то солдат и каши поел, и топор унес!

БАРИН И СОБАКА одной деревне жил-был крестьянин, а не­ далече жил барин в своем имении. Слу­ чилось раз крестьянину идти мимо имения. А у барина собака была злющая, накинулась она на крестьянина, он ударил собаку посо­ хом и убил ее. Барин подал на него в суд. Позвали этого крестьянина судиться с барином. Вот пришли они в суд, судьи и спрашивают барина: — Что ты хочешь от этого мужичка, какое наказание ему дать?

— Вот что я хочу сделать — лишить его че­ ловеческого звания и голоса, пусть он станет собакой, охраняет мое имение и живет у ме­ ня при дворе.

В

Ну, конечно, суд так и решил. Лишили му­ жичка человеческого звания и заставили жить у барина, охранять барское имущество. Делать нечего — пришлось мужичку идти к барину и вместо собаки лаять по ночам — охранять его имущество. Терпел он такую жизнь, терпел, а потом сговорился с ворами: — Приходите, воры, ночью, пограбите ба­ рина, а после добро разделим. Пришли воры ночью, как и договорились. Утром барин встал — видит, что много иму­ щества у него пропало. Подает он на соба­ ку в суд, она, вишь, плохо охраняла: пришли воры и ограбили. На суде судьи спрашивают барина: — Скажи-ка, барин, лаяла у тебя в ту ночь собака?

— Очень хорошо лаяла, громко лаяла в ту ночь, когда была кража. Тогда судьи и говорят барину: — Так что же тебе еще надобно от соба­ ки? Что ж она могла сделать, коли лишена человеческого голоса? И решили судьи, что собака права, и дали мужичку право опять человеческим голосом говорить.

Осерчал барин и повез того мужичка в го­ род, на пересуд, а дорога шла через лес. Как темно стало, мужик и говорит барину: — Гляди-ка, барин, никак медведь стоит на дороге!

— Ну, мужичок, пугай!

— Да нет уж, я теперь лаять не стану. Лай, барин, сам, а то медведь-то может нас съесть.

— Мужичок, ну полай хоть немножко, по­ учи меня. Мужичок немного полаял и говорит: — Теперь лай сам. Барин со страху начинает лаять, а мужи­ чок все приговаривает: — Лай, барин, лай, медведь-то ближе по­ дошел! — А сам сидит, потихоньку посмеи­ вается. Долго барин лаял, пока не рассвело. Тут мужичок ему и говорит: — Стой, барин, стой, хватит лаять! Это ведь не медведь, это нам привиделось. Ох и разгневался барин: — А, так ты меня обманул! Я ж тебя под суд отдам!

— Что ж, барин, отдавай, только я всем расскажу, как ты всю ночь по-собачьи лаял.

— Послушай, мужичок, — испугался ба­ рин, — я тебя домой отпущу и дам тебе денег и корову, только никому не рассказывай, что я по-собачьи лаял! Согласился мужичок, ну а как вернулись они домой, дал барин мужичку корову и де­ нег, и с тех пор мужичок стал жить и ни в чем нужды не знать.

ИВАНУШКА-ДУРАЧОК ил-был старик со старухой, и было у них три сына: двое умные, а третий — Иванушка-дурачок. Умные-то овец в поле пасли, а дурак ничего не делал, все на печке сидел да мух ловил. Вот раз наварила старуха ржаных клецок и говорит дураку: — Снеси-ка эти клецки братьям — пусть поедят. Дала ему в руки полный горшок, он и по­ брел к братьям. День был солнечный, и толь­ ко вышел Иванушка за околицу, увидел свою тень сбоку и думает: «Что это за человек? Со мной рядом идет, ни на шаг не отстает: верно, клецок захотел?» И начал он бро­ сать на свою тень клецки, так все до еди-

Ж

ной и повыбросил. Смотрит, а тень все сбо­ ку идет.

— Вот ненасытная утроба! — осерчал ду­ рачок и запустил в нее горшком — разлете­ лись черепки в разные стороны. Приходит он с пустыми руками к братьям, те его спрашивают: — Ты, дурак, зачем пришел?

— Вам обед принес.

— Где же обед? Давай скорее.

— Да вишь, братцы, привязался ко мне до­ рогою незнамо какой человек и все поел!

— Какой такой человек?

— Да вот же он! И теперь рядом стоит! Братья давай его ругать, бить, колотить, а как отколотили, заставили овец пасти, а са­ ми пошли домой обедать. Принялся дурачок овец пасти. Видит, что они разбрелись по полю, давай их ловить да глаза выдирать. Собрал так-то все стадо в од­ ну кучу и сидит себе радехонек, тут и братья воротились в поле.

— Что ты, дурак, натворил? Отчего стадо слепое?

— А на что им глаза-то? Как ушли вы, брат­ цы, овцы-то врозь рассыпались, а я и стал их ловить, в кучу сбирать, глаза выдирать — во как умаялся!

— Постой, — говорят братья, — еще не так умаешься! — И давай угощать его кулаками. Прошло сколько-то времени, послали ста­ рики Иванушку-дурачка в город к празднику по хозяйству закупать. Всего закупил Ивануш­ ка: и стол купил, и ложек, и чашек, и соли — целый воз навалил всякой всячины. Едет до­ мой, а лошаденка еле везет! «А что, — думает Иванушка, — ведь у сто­ ла четыре ноги, как и у лошади, так стол и сам до дому добежит». Взял и выставил стол на дорогу. Едет он дальше, а вороны так и вьются над ним да все каркают. «Знать, сестрицам поесть охота, что так раскричались!» — подумал дурачок и выста­ вил блюда с яствами наземь. Вот едет Иванушка перелеском, видит — по дороге все пни обгорелые. «Эх, — думает, — ребята-то без шапок, ведь озябнут, сердечные!» — И понадевал на них горшки. Тут доехал Иванушка до реки, давай лошадь поить, а она все не пьет. «Знать, без соли не хочет!» — решил ду­ рак и ну солить воду. Высыпал мешок соли в реку, а лошадь все одно не пьет.

— Что же ты не пьешь? Разве задаром я ме­ шок соли высыпал?

Хватил дурак лошадь поленом — и убил. Остался у Иванушки один кошель с ложка­ ми, его и понес. Идет — ложки по спине брякают: бряк, бряк, бряк! А он думает, что ложки говорят: «Иванушка-дурак!» Бросил он их на дорогу и давай топтать да пригова­ ривать: — Вот вам Иванушка-дурак! Вот вам Ивануш­ ка-дурак! Еще вздумали дразнить, негодные! Воротился он домой и говорит братьям: — Все купил, братики!

— Спасибо, дурак, да где ж у тебя закупки-то?

— Стол сам бежит, да, знать, отстал, из блюд сестрицы кушают, горшки ребятам в ле­ су на головы понадевал, солью-то пойло ло­ шади посолил; а ложки дразнятся — так я их на дороге кинул.

— Ступай, дурак, скорее! Собери все, что разбросал по дороге! Иванушка пошел в лес, снял с обгорелых пней горшки, повышибал днища и надел гор­ шки на палку. Принес домой. Отколотили его братья; после поехали сами в город за покупками, а дурака оставили домовничать. Услышал дурак, как пиво в кадке бродит, и говорит: — Пиво, не броди! Дурака не дразни!

Нет, не слушается пиво. Взял он да и вы­ пустил пиво из кадки, сам сел в корыто, по избе разъезжает и песенки распевает. Приехали братья, крепко осерчали, заши­ ли Иванушку в мешок и потащили к реке. По­ ложили мешок на берегу, а сами пошли про­ рубь осматривать. На ту пору ехал какой-то барин мимо на тройке. Иванушка давай кричать: — Садят меня на воеводство судить да ря­ дить, а я ни судить, ни рядить не умею!

— Постой, дурак, — говорит барин, — я умею и судить и рядить. Вылезай из мешка! Иванушка вылез из мешка, зашил туда ба­ рина, а сам сел в его повозку и отъехал по­ дальше. Пришли братья, спустили мешок под лед и побрели домой. Вдруг навстречу им едет на тройке Иванушка, едет да прихва­ стывает: — Вот каких поймал я в реке лошадушек! А еще остался там сивко — такой славный! Завидно стало братьям: — Зашей теперь нас в мешок да спускай поскорей в прорубь! Не уйдет от нас сивко... Опустил их Иванушка-дурачок в прорубь и поехал домой пиво допивать да братьев по­ минать.

ЧЕГО НА СВЕТЕ НЕ БЫВАЕТ ил-был барин, богатый-пребогатый. Ел и пил он сладко, одевался нарядно, гостей у него каждый день столько было, что у иных и по праздникам не бывает. А де­ нег у барина все не убывало, еще и прибы­ вало. Вот захотелось раз барину пошутить над мужиком-дураком, себе и гостям на потеху. Зовет он самого бедного мужика из деревни и говорит ему: — Слушай, мужик. Дам я тебе денег целый пуд, только скажи мне, чего на свете не бы­ вает. Нынче люди до всего дошли: и на чер­ те ездят, и по небу летают, и в Питер по про­ волоке лапти послать можно. Скажи же: чего на свете не бывает? Почесал мужик затылок.

— Не знаю, — говорит, — барин, кажись, и правда все на свете бывает. Дай сроку до завтра — может, и придумаю что.

— Ладно, пойди подумай, — говорит ба­ рин, — а завтра приходи, ответ приноси. Мужик до петухов не спал, все барскую загадку отгадывал. Вроде и придумает что, а после все пужается: «Может, это и бывает,

Ж

только я не знаю. Ну да ладно, скажу науда­ чу, авось чего и не бывает!» Вот пришел он к барину на другой день.

— Ну что, мужик, знаешь ли ты, чего на свете не бывает?

— Одного, барин, не бывает: топором ни­ кто не подпоясывается, ног за топорище ни­ кто не заткнет. Усмехнулся барин, усмехнулись и гости, ви­ дят — мужик-то сер, да ум-то у него не волк съел. Надо деньги отдавать. Да барин то ли денег пожалел, то ли хотел еще над мужиком пошутить, только говорит он мужику: — Нашел, брат, чем удивить. У нас-то это­ го не делают, а в чужих землях — так сплошь и рядом. Ступай себе с Богом до завтра. При­ думаешь — ответ принеси. Продумал мужик и другую ночь, а наутро приходит к барину.

— Ну, мужик, все ли на свете бывает?

— Не все, барин: баба попом не бывает, красная девка обедни не служит. Усмехнулись гости, только барин опять му­ жику денег не дает.

— Нет, — говорит, — это бывает, у нем­ цев все так. Поди, подумай последний раз. Скажешь — бери деньги, а нет — не про­ гневайся.

Плюнул с досады мужик, как домой шел, думает: «Видно, одному только и не бывать, чтобы у меня деньги были!» Все-таки через ночь опять идет к барину. «Наскажу, — решил мужик, — ему всякой всячины; может, что и небывальщина бу­ дет».

— Ну, что скажешь? — спрашивает барин. — Не придумал ли, чего на свете не бывает?

— Все, барин, бывает, — говорит мужик. — Думал я, что люди хоть на небо не попадают, а тут сам побывал, теперь поверил, что и это бывает.

- Как же ты на небо попал?

— Покойница жена побывать наказывала и подводу за мной прислала: двух журавлей в нее запрягла. Повидался я с ней, с ребя­ тишками и к твоей милости воротился.

— И назад с журавлями?

— Нет, назад я соскочил.

— Как же ты, мужичок, не убился?

— Да я по уши в землю завяз, а земля мяг­ кая попалась.

— Из земли-то ты как же вылез?

— Хе... как! А сходил домой, принес лопа­ ту, выкопался да и вылез.

— Не видал ли ты на небе покойного ба­ рина, моего родителя?

— Как же, видел, к ручке допустить изво­ лили, — говорит мужик.

— Ну, что он там делает? — спрашивает барин. Мужик тут, не будь плох, не долго думал и говорит: — Что покойный барин делает? Ребятишек моих смотрит да все пеленки за ними стирает.

— Врешь, мужик-дурак! — закричал ба­ рин. — Того на свете не бывает, чтобы барин у холопа детей нянчил! Бери деньги да не ме­ ли околесицы!

ЦАРЕВНА-ЗМЕЯ хал как-то казак путем-дорогою и заехал в дремучий лес. Видит — в лесу на про­ талинке стоит стог сена. Остановился казак и решил немного отдохнуть, прилег у стога и закурил трубку; курил, курил и не видал, как заронил искру в сено. Сел казак на коня и тронулся было в путь. Да не успел и десяти шагов сделать, как вспыхнуло пламя и весь лес осветило. Оглянулся казак, смотрит — стог сена горит, а в огне стоит красная девица и го­ ворит громким голосом: — Казак, добрый человек! Избавь меня от смерти.

Е

— Как же я тебя избавлю? Кругом пламя, нет к тебе подступу.

— Сунь в огонь свою пику, я по ней вы­ берусь. Казак сунул пику в огонь, а сам от велико­ го жару отвернулся. Тотчас красная девица оборотилась зме­ ею, влезла на пику, скользнула казаку на шею, обвилась вокруг шеи три раза и взяла хвост в зубы. Казак испугался — что делать и как быть, не знает. А змея говорит ему человеческим голосом: — Не бойся, добрый молодец! Носи меня на шее семь лет да разыскивай оловянное царство, а приедешь в то царство — остань­ ся там и проживи еще семь лет безвыходно. Сослужишь эту службу, счастлив будешь! Поехал казак разыскивать оловянное цар­ ство. Много ушло времени, много воды утек­ ло, на исходе седьмого года добрался он до крутой горы; на той горе стоит оловянный за­ мок, кругом замка — высокая белокаменная стена. Поскакал казак на гору, стена перед ним раздвинулась, и въехал он на широкий двор. В ту ж минуту сорвалась с его шеи змея, уда­ рилась о сырую землю, обернулась душой-

девицей и с глаз пропала — словно ее и не было. Казак поставил своего доброго коня на ко­ нюшню, вошел во дворец и стал осматривать комнаты. Всюду зеркала, серебро да бархат, только нигде не видать ни единой души чело­ веческой. «Эх, — думает казак, — куда ж я заехал? Кто меня кормить и поить будет? Видно, при­ дется помирать голодною смертью!» Только подумал так, глядь — перед ним стол накрыт, на столе и пить и есть — всего вдоволь. Он закусил и выпил и пошел на ко­ ня своего посмотреть. Приходит в конюшню — конь стоит в стойле да овес ест.

— Ну, это дело хорошее: можно, значит без нужды прожить. Долго-долго оставался казак в оловянном замке, и взяла его скука смертная: шутка ли — завсегда один-одинешенек! Не с кем и словеч­ ком перекинуться. Вздумалось ему ехать на вольный свет; да только куда ни бросится — везде стены высокие, нет ни входу, ни выхо­ ду. С досады великой схватил добрый моло­ дец палку, вошел во дворец и давай зеркала и стекла бить, бархат рвать, стулья ломать, се­ ребро швырять: «Авось-де хозяин выйдет да на волю выпустит!» Нет, так никто и не явился.

Лег казак спать. На другой день проснулся, погулял-походил и захотелось ему выпитьзакусить. Туда-сюда поглядел — ан нет ему ничего! «Эх, — думает, — сама себя раба бьет, коль нечисто жнет! Вот набедокурил вчера, а теперь голодай!» Только покаялся, как сейчас же и еда и пи­ тье — все готово! Прошло еще три дня. Проснулся казак по­ утру, глянул в окно — у крыльца стоит его добрый конь оседланный. Что такое? Умыл­ ся казак, оделся, взял свою длинную пику и вышел на широкий двор. Явилась пред ним вдруг красная девица: — Здравствуй, добрый молодец! Семь лет окончились — избавил ты меня от конеч­ ной погибели. Знай же: я королевская дочь. Унес меня Кощей Бессмертный от отца, от матери, хотел взять за себя замуж, да я над ним насмеялася. Вот он озлобился и оборо­ тил меня лютой змеею. Спасибо тебе за дол­ гую службу! Теперь же поедем к моему от­ цу. Как станет он награждать тебя золотой казной и камнями самоцветными, ты ничего не бери, а проси себе бочонок, что в подва­ ле стоит.

— А что за корысть в том бочонке?

— Покатишь бочонок в правую сторону — тотчас дворец явится, покатишь в левую — дворец пропадет.

— Хорошо, — сказал казак. Сел он на коня, посадил перед собой пре­ красную королевну; высокие стены сами пе­ ред ними раздвинулись, и поехали они в путьдорогу. Долго ли, коротко ли — приезжает казак с королевной к королю. Как увидал король свою дочь, возрадовал­ ся, начал благодарить казака — и дает ему полные мешки золота и жемчугу. Говорит на то добрый молодец: — Не надо мне ни злата, ни жемчугу; дай мне на память тот бочоночек, что у тебя в под­ вале стоит.

— Многого хочешь, брат! Ну, да делать не­ чего: дочь мне всего дороже! За нее и бочон­ ка не жаль. Бери. Взял казак королевский подарок и отпра­ вился по белу свету странствовать. Ехал-ехал, попадается ему навстречу древ­ ний старичок. Просит казака старик: — Накорми меня, добрый молодец! Казак соскочил с лошади, отвязал бочо­ нок, покатил его вправо — в ту же минуту по­

явился чудный дворец. Взошли они оба в рас­ писные палаты и сели за накрытый стол.

— Эй, слуги мои верные! — крикнул ка­ зак. — Накормите-напоите моего гостя. Не успел и вымолвить — несут слуги цело­ го быка и три котла питья. Начал старик есть да похваливать; съел целого быка, выпил три котла, крякнул и говорит: — Маловато, да делать нечего! Спасибо за хлеб и за соль. Вышли они из дворца, казак покатил свой бочонок в левую сторону — и дворца как не бывало.

— Давай поменяемся, — говорит старик ка­ заку, — я тебе меч отдам, а ты мне бочонок.

— А что толку в твоем мече?

— Да ведь это меч-саморуб: только стоит махнуть — и хоть какая будь сила несметная, всю побьет! Видишь — лес растет; хочешь, пробу сделаю? Вынул тут старик свой меч, махнул им и го­ ворит: — Ступай, меч-саморуб, поруби дрему­ чий лес! Меч полетел и ну деревья рубить да в саже­ ни класть; порубил и назад к хозяину воротил­ ся. Казак не стал долго раздумывать, отдал

старику бочонок, а себе взял меч-саморуб, сел на коня и решил к королю вернуться. А под стольный город того короля по­ дошел как раз сильный неприятель. Казак увидал рать-силу несметную, махнул на нее мечом и крикнул: — Меч-саморуб! Сослужи-ка службу: пору­ би войско вражее. Полетели головы... И часу не прошло, как вражьей силы не стало. Король выехал каза­ ку навстречу, обнял его, поцеловал и тут же решил выдать за него замуж прекрасную коро­ левну. Свадьба была богатая; на той свадьбе и я был, мед пил, по усам текло, да во рту не было.

ЦАРЕВНА, РАЗРЕШАЮЩАЯ ЗАГАДКИ ил-был старик, и было у него три сы­ на: два умных, а третий — Иван-дурак. А у царя того государства была дочь. Вот както и говорит она отцу: — Позволь мне, батюшка, отгадывать загад­ ки; чьи загадки отгадаю, тому чтобы голову отсекли, а не отгадаю, за того пойду замуж. Царь согласился. Тотчас кинули клич, и мно­ го нашлось охотников загадки царевне загады-

Ж

вать. Да только всех, кто являлись, казнили: отгадывала царевна их загадки. Вот Иван-дурак и говорит отцу: — Благослови, батюшка! Я пойду к царю загадывать загадки!

— Куда ты, дурак! И получше-то тебя хо­ дят, да всех казнят!

— Благословишь — пойду, и не благосло­ вишь — пойду! Делать нечего, благословил старик сына. Поехал Иван-дурак в стольный город, ви­ дит: на дороге хлеб, в хлебе лошадь. Он вы­ гнал ее кнутиком, чтоб не отаптывала, и го­ ворит сам себе: — Вот одна загадка есть! Едет дальше, видит змею, взял и заколол ее копьем, а сам думает: — Вот и другая загадка! Приезжает он к царю. Провели его в па­ латы и велят загадки загадывать. Он и го­ ворит: — Ехал я к вам, вижу на дороге добро, в добре-то добро же, я взял добро-то да доб­ ром из добра и выгнал; добро от добра и из добра убежало. Царевна хватила книжку, смотрит: нету этой загадки. Не знает царевна, как разгадать ее, и говорит отцу:

— Батюшка! У меня сегодня головушка бо­ лит, мысли помешались; я завтра разгадаю. Ну ладно, отложили до завтра. Ивану-дураку отвели комнату. Он вечером сидит, покуривает трубочку; а царевна выбра­ ла верную горнишну, посылает ее к Иванудураку: — Поди, — говорит, — спроси у него, что это за загадка. Сули ему злата и серебра, че­ го угодно. Горнишна приходит, стучится. Иван-дурак отпер двери, она вошла и спрашивает его про загадку, сулит горы золота и серебра. Ивандурак и говорит: — На что мне деньги! У меня своих много. Пусть царевна простоит всю ночь не спавши в моей горнице, т ак скажу отгадку. Царевна согласилась на это и простояла всю ночь — не спала. Утром Иван-дурак сказал ей отгадку, что выгнал он из хлеба лошадь. И царевна при всех загадку разгадала. Иван-дурак стал другую загадывать: — Ехал я к вам, на дороге вижу зло, взял его да злом и ударил, зло от зла и умерло. Царевна опять хватила книжку, да все од­ но не смогла разгадать ту загадку и отпроси­ лась до утра.

Вечером посылает свою горнишну узнать у Ивана-дурака разгадку: — Сули, — говорит, — ему больших денег!

— На что мне деньги! У меня своих мно­ го, — отвечает Иван-дурак, — пусть ца­ ревна простоит ночь не спавши, тогда скажу загадку. Царевна согласилась, не спала всю ночь и разгадала загадку. На третий день Иван-дурак велел собрать всех сенаторов и загадал, как царевна не уме­ ла отгадывать его загадки и посылала к нему горнишну подкупать на деньги. Царевна не смогла разгадать и этой загад­ ки, а потому опять к нему пришла спраши­ вать — сулила серебра и золота сколько угод­ но и хотела отправить домой на прогоне. Да не тут-то было! Опять простояла она ночь не спавши. А как сказал он ей, о чем загад­ ка, ей и разгадывать-то ее нельзя — о ней, значит, все узнают, как и те загадки она вы­ пытывала у Ивана-дурака. И пришлось поутру ответить царевне: — Не знаю. Вот тогда уж взялись все веселым пирком да и за свадебку. Женился Иван-дурак на ца­ ревне, стали они жить да, должно быть, и те­ перь живут.

СЕРЕБРЯНОЕ БЛЮДЕЧКО И НАЛИВНОЕ ЯБЛОЧКО или-были старик и старуха. Было у них три дочери. Старшая и средняя дочки — нарядницы, затейницы, а третья — молчали­ вая скромница. У старших дочерей сарафаны пестрые, каблуки точеные, бусы золоченые. А у Машеньки сарафан темненький да глазки светленькие. Вся краса у Маши — русая коса, до земли падает, цветы задевает. Старшие сес­ тры — белоручки, ленивицы, а Машенька с ут­ ра до вечера все с работой: и дома, и в поле, и в огороде. И грядки полет, и лучину колет, и коровушек доит, и уточек кормит. Кто что спросит, все Маша приносит, никому не мол­ вит перечного слова, все сделать готова. Старшие сестры ею помыкают, за себя ра­ ботать заставляют. А Маша молчит. Так вот и жили. Как-то раз собрался му­ жик везти сено на ярмарку. Обещает дочерям гостинцев купить. Одна дочь просит: — Купи мне, батюшка, шелку на сарафан. Другая дочь просит: — А мне купи алого бархату. А Маша молчит. Жаль стало ее старику: — А тебе что купить, Машенька?

Ж

— А мне купи, родимый батюшка, налив­ ное яблочко да серебряное блюдечко. Засмеялись сестры, за бока ухватились: — Ай да Маша, ай да дурочка! Да у нас яб­ лок полный сад, любое бери, да на что тебе блюдечко? Утят кормить?

— Нет, сестрички. Стану я катать яблочко по блюдечку да заветные слова приговари­ вать. Меня им старушка обучила, за то что я ей калач подала.

— Ладно, — говорит мужик, — нечего над сестрой смеяться! Каждой по сердцу подарок куплю. Близко ли, далеко ли, мало ли, долго ли был он на ярмарке, сено продал, гостинцев купил. Одной дочери привез шелку синего, другой бархату алого, а Машеньке серебря­ ное блюдечко да наливное яблочко. Сестры рады-радешеньки. Стали сарафаны шить да над Машенькой посмеиваться: — Сиди со своим яблочком, дурочка... Машенька села в уголок горницы, покати­ ла наливное яблочко по серебряному блю­ дечку, поет-приговаривает: — Катись, катись, яблочко наливное, по се­ ребряному блюдечку, покажи мне города и по­ ля, покажи мне леса и моря, покажи мне гор

высоту и небес красоту, всю родимую Русьматушку. Вдруг раздался звон серебряный. Вся гор­ ница светом залилась: покатилось яблочко по блюдечку, наливное по серебряному, а на блюдечке все города видны, все луга видны, и полки на полях, и корабли на морях, и гор высота, и небес красота: ясно солнышко за светлым месяцем катится, звезды в хоровод собираются, лебеди на заводях песни поют. Загляделись сестры, а самих зависть берет. Стали они думать и гадать, как выменять у Машеньки блюдечко с яблочком. Ничего Маша не хочет, ничего не берет, каждый ве­ чер с блюдечком забавляется. Стали ее сест­ ры в лес заманивать: — Душенька-сестрица, в лес по ягоды пой­ дем, матушке с батюшкой землянички при­ несем. Пошли сестры в лес. Нигде ягод нету, зем­ лянички не видать. Вынула Маша блюдечко, покатила яблочко, стала петь-приговаривать: — Катись, яблочко, по блюдечку, наливное по серебряному, покажи, где земляника рас­ тет, покажи, где цвет лазоревый цветет. Вдруг раздался звон серебряный, покати­ лось яблочко по блюдечку, наливное по се­ ребряному, а на блюдечке все лесные места

видн ы. Где земляника растет, где цвет лазо­ ревый цветет, где грибы прячутся, где ключи бьют, где на заводях лебеди поют. Как уви­ дели это злые сестры — помутилось у них в глазах от зависти. Схватили они палку су­ коватую, убили Машеньку, под березкой за­ копали, блюдечко с яблочком себе взяли. Домой пришли только к вечеру. Полные ку­ зовки грибов-ягод принесли, отцу с матерью говорят: — Машенька от нас убежала. Мы весь лес обошли — ее не нашли; видно, волки в чаще съели. Говорит им отец: — Покатите яблочко по блюдечку, может, яблочко покажет, где наша Машенька. Помертвели сестры, да надо слушаться. Покатили яблочко по блюдечку — не игра­ ет блюдечко, не катится яблочко, не видно на блюдечке ни лесов, ни полей, ни гор вы­ соты, ни небес красоты. А в ту самую пору искал пастушок в лесу овечку, видит — белая березонька стоит, под березкой бугорок нарыт, а кругом цветы цветут лазоревые. Посреди цветов тростник растет. Пастушок молодой срезал тростинку, сде­ лал дудочку. Не успел он дудочку к губам

поднести, а дудочка сама играет, выговари­ вает: — Играй, играй, дудочка, играй, тростни­ ковая, потешай ты молодого пастушка. Меня, бедную, загубили, молодую убили, за сереб­ ряное блюдечко, за наливное яблочко. Испугался пастушок, побежал в деревню, людям рассказал. Собрался народ, ахает. Прибежал тут и Ма­ шенькин отец. Только он дудочку в руки взял, дудочка уж сама поет-приговаривает: — Играй, играй, дудочка, играй, тростни­ ковая, потешай родимого батюшку. Меня, бедную, загубили, молодую убили, за сереб­ ряное блюдечко, за наливное яблочко. Заплакал тут отец: — Веди нас, пастушок молодой, туда, где ты дудочку срезал. Привел их пастушок в лесок на бугорок. Под березкой цветы лазоревые, на березке птички-синички песни поют. Разрыли бугорок, а там Машенька лежит. Мертвая, да краше живой: на щеках румянец горит, будто девушка спит. А дудочка играет-приговаривает: — Играй, играй, дудочка, играй, тростни­ ковая. Меня сестры в лес заманили, меня, бед­ ную, загубили, за серебряное блюдечко, за на­

ливное яблочко. Играй, играй, дудочка, играй тростниковая. Достань, батюшка, хрустальной воды из колодца царского. Две сестры-завистницы затряслись, побе­ лели, на колени пали, в вине признались. Заперли их под железные замки до цар­ ского указа, высокого повеленья. А старик в путь собрался, в город царский за живой водой. Скоро ли, долго ли — пришел он в столь­ ный город, ко дворцу подошел. Тут с крыльца золотого сам царь сходит. Старик ему земно кланяется, все ему расска­ зывает. Говорит ему царь: — Возьми, старик, из моего царского ко­ лодца живой воды. А когда дочь оживет, представь ее нам с блюдечком, с яблочком, с лиходейками-сестрами. Старик радуется, в землю кланяется, до­ мой везет скляницу с живой водой. Лишь спрыснул он Марьюшку живой водой, тотчас стала она живой, припала голубкой на шею отца. Люди сбежались, порадовались. Поехал старик с дочерьми в город. Привели его в дворцовые палаты. Вышел царь. Взглянул на Марьюшку. Стоит девушка, как весенний цвет, очи — солнечный

свет, по лицу — заря, по щекам слезы катят­ ся, будто жемчуг, падают. Спрашивает царь у Марьюшки: — Где твое блюдечко, наливное яблочко? Взяла Марьюшка блюдечко с яблочком, покатила яблочко по блюдечку, наливное по серебряному. Вдруг раздался звон-перезвон, а на блюдечке один за одним города рус­ ские выставляются, в них полки собираются со знаменами, в боевой строй становятся, воеводы перед строями, головы перед взво­ дами, десятники перед десятками. И пальба, и стрельба, дым облако свил — все из глаз сокрыл. Катится яблочко по блюдечку, наливное по серебряному. А на блюдечке море вол­ нуется, корабли, словно лебеди, плавают, флаги развеваются, пушки палят. И стрель­ ба, и пальба, дым облако свил — все из глаз сокрыл. Катится яблочко по блюдечку, наливное по серебряному, а на блюдечке все небо красу­ ется; ясно солнышко за светлым месяцем ка­ тится, звезды в хоровод собираются, лебеди в облаке песни поют. Царь на чудеса удивляется, а красавица слезами заливается, низко кланяется и гово­ рит царю:

- Возьми мое наливное яблочко, серебря­ ное блюдечко, только помилуй сестер моих, не губи их за меня. Поднял ее царь и говорит: — Блюдечко твое серебряное, ну а серд­ це — золотое. Хочешь ли быть мне дорогой женой, царству доброй царицей? А сестер твоих ради просьбы твоей я помилую. Устроили они пир на весь мир: так играли, что звезды с неба пали; так танцевали, что полы поломали. Вот и сказка вся...

КАК МУЖИК ГУСЕЙ ДЕЛИЛ одного бедного мужика не стало хлеба. Вот он и задумал попросить хлеба у ба­ рина. Чтобы было с чем идти к барину, пой­ мал он гуся, изжарил его и понес. Барин при­ нял гуся и говорит мужику: — Спасибо, мужик, тебе за гуся; только не знаю, как мы твоего гуся делить будем. Вот у меня жена, два сына да две дочери. Как бы нам разделить гуся без обиды? Мужик говорит: — Я разделю. Взял он ножик, отрезал голову и говорит барину: — Ты всему дому голова — тебе голову.

У

Потом отрезал задок, подает барыне.

— Тебе, — говорит, — дома сидеть, за до­ мом смотреть, — тебе задок. Потом отрезал лапки и подает сыновьям.

— Вам, — говорит, — ножки — топтать от­ цовские дорожки. А дочерям дал крылья.

— Вы, — говорит, — скоро из дома уле­ тите, вот вам по крылышку. А остаточки се­ бе возьму! И взял всего гуся. Барин посмеялся, дал мужику хлеба и денег. Услыхал богатый мужик, что барин за гуся наградил бедного мужика хлебом и деньгами, зажарил пять гусей и понес их к барину. Ба­ рин ему говорит: — Спасибо за гусей. Да вот у меня жена, два сына, две дочки — всех шестеро. Как бы нам поровну разделить твоих гусей? Стал богатый мужик думать, да так ничего и не придумал. Послал тогда барин за бед­ ным мужиком и велел ему гусей делить. Бед­ ный мужик взял одного гуся дал барину с ба­ рыней и говорит: — Вот вас трое с гусем. Одного дал сыновьям.

— И вас, — говорит, — трое. Одного дал дочерям:

343

И вас трое. А себе взял двух гусей.

— Вот, — говорит, — и нас трое с гуся­ ми, — всё поровну. Барин посмеялся и дал бедному мужику еще денег и хлеба, а богатого прогнал.

ЧИВЫ,

чивы, чивычок

или-были старик со старухой. Жили они бедно и дошли уж до того, что не ста­ ло у них ни дров, ни лучины. Старуха посы­ лает старика: — Поезжай в лес, наруби дров. Собрался старик, приехал в лес, выбрал дерево — и тяп-тяп по нему топором. Вдруг из дерева выскакивает птичка и спрашивает: — Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Да вот старухе моей надобно дров да лучины.

— Поди домой, у тебя много и дров и лу­ чины. Послушался старик — не стал рубить де­ рево. Приезжает домой — у него полон двор и дров и лучины. Рассказал он старухе про птичку, а старуха на то ему говорит:

Ж

— У нас изба-то больно худа — поди-ка, старик, опять в лес, не поправит ли птичка на­ шу избу. Старик послушался. Приехал он в лес, на­ шел то дерево, взял топор и давай рубить. Опять выскакивает птичка: — Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Да вот, птичка, у меня больно изба-то плоха, не поправишь ли ты?

— Иди домой, у тебя изба новая, всего вдоволь. Воротился старик домой и удивляется: сто­ ит на его дворе изба новая, словно чаша пол­ ная, хлеба — вдоволь, а коров, лошадей, овец и не пересчитаешь. Пожили они некоторое время, да приелось старухе богатое житье, говорит она старику: — У нас всего довольно, да только мы про­ стые крестьяне, никто нас не уважает. Подика, старик, попроси птичку — не сделает ли она тебя чиновником, а меня — чиновницей. Старик взял топор, приехал в лес, нашел то дерево и начал рубить. Выскакивает тут птичка: — Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Да вот, родима птичка, нельзя ли меня сделать чиновником, а мою старуху — чи­ новницей?

- Иди домой, будешь ты чиновником, а старуха твоя — чиновницей. Воротился он домой. Едет по деревне — все шапки перед ним снимают, все его боят­ ся. Двор полон слуг, старуха его разодета как барыня. Пожили они какое-то время, ан захотелось старухе большего.

— Велико ли дело — чиновник! Царь захо­ чет — и тебя и меня под арест посадит. По­ ди, старик, к птичке, попроси — не сделает ли тебя царем, а меня — царицей. Делать нечего. Старик опять взял топор, поехал в лес и начал рубить то дерево. Вы­ скакивает к нему птичка: — Чивы, чивы, чивычок, чего надо, ста­ ричок?

— Да вот чего, матушка родима птичка: не сделаешь ли ты меня царем, а старуху мою — царицей?

— Ступай домой, будешь ты царем, стару­ ха твоя — царицей. Приезжает он домой, а за ним уж послы приехали: царь-де помер, тебя на его место выбрали. Да недолго пришлось старику со старухой поцарствовать — показалось ей мало быть царицей.

— Велико ли дело — царь! Бог захочет — смерть пошлет, и зароют тебя в сырую зем­ лю. Ступай, старик, к птичке да проси — не сделает ли она нас богами... Взял старик топор, пошел к дереву и хо­ чет рубить его под корень. Выскакивает тут птичка: — Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

— Сделай милость, птичка, сотвори меня богом.

— Ладно, — ответила птичка, — ступай до­ мой — будешь ты быком, а старуха твоя — свиньей. И тут же старик обратился быком, а пришел домой и видит — стала его старуха свиньей.

ВОЛШЕБНАЯ ВОДИЦА или-были муж с женой. Пока были они молодые, жили хорошо, дружно, ни­ когда не ссорились. А как старость пришла, стали они все чаще и чаще спорить друг с другом. Старик скажет старухе слово, а она ему — два, он ей — два, а она ему — пять, он — пять, а она ему — десять. И такая ссо­ ра между ними начинается, что хоть из избы убегай. А разбираться начнут — никто не виноват.

Ж

-Ч то это мы с тобой, старуха, а? — ска­ жет старик.

— Да это ты, старый, ты все!

— Я? А не ты ли? Со своим длинным языком?

— Не я, а ты!

— Ты, а не я! И снова ссора начинается. Вот стала старуха думать, что делать? Как быть? Как жить со стариком дальше? Пошла она к соседке и рассказала ей про свою бе­ ду. Соседка ей говорит: — Я могу помочь твоему горю. Есть у ме­ ня волшебная водица. Как старик начнет кри­ чать, ты возьми в рот немного этой водицы. Только, смотри, не проглоти ее, а держи во рту, пока он не успокоится... И дала она старухе воды в бутылочке. По­ благодарила ее старуха и пошла домой. Только вошла она в дом, а старик сразу начал кричать: — Где ты была? Что делала? Давно уж по­ ра самовар ставить, чай пить, а тебя все нет! Хотела было старуха ответить ему, но вспо­ мнила про совет соседки, взяла в рот воды из бутылочки и не проглотила ее, а стала во рту держать. Старик видит, что старуха ничего не отве­ чает, и сам замолчал.

Обрадовалась старуха: «Видно, эта води­ ца-то и действительно волшебная!» Спрятала она бутылочку с волшебной во­ дицей и стала самовар ставить.

— Что это ты там гремишь? — закричал старик. — Самовар поставить не умеешь! Хотела старуха ему ответить, да вспомни­ ла совет соседки и опять взяла в рот водицу. Видит старик, что старуха ни словечка ему не отвечает, удивился и... замолчал. И с тех пор перестали они ссориться и ста­ ли жить, как в молодые годы. А все потому, что как только старик начнет кричать, стару­ ха сейчас же за волшебную водицу. Вот сила-то в ней какая!

СОДЕРЖАНИЕ Морской царь и Василиса Премудрая........ 5 Волшебное к о л ь ц о ..........................................18 Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю ч т о ...................... 39 Сказка о молодильных яблоках и живой воде................................................................67 Финист — ясный с о к о л ........................... . .88 Марья М оревна.............................................. 101 Сивка-бурка.................................................... 117 Иван — крестьянский сын и чудо-юдо.. .123 Солнце, Месяц и Ворон Воронович.......... 138 Дочь и падчерица........................................ .141 Крошечка-Хаврошечка................................. 145 Ведьма и Солнцева сестра........................... 148 Царевна-лягушка........................................... 154 Царевич и его с л у га ..................................... 164 М о р о зко .......................................................... 174 Снегурочка......................................................178 Василиса Прекрасная....................................181 Баба-яга.......................................................... 194 Гуси-лебеди....................................................199 Три царства — медное, серебряное и золотое......................... ..........................202 Сестрица Аленушка и братец Иванушка. .212 По щучьему веленью..................................... 217 Мальчик с пальчик......................................... 226

Иван — коровий с ы н ................................... 229 Иван-царевич и серый в о л к ......................... 241 Окаменелое царство..................................... 251 Заколдованная королевна...........................255 Хрустальная гора........................................... 265 Волшебная дудочка....................................... 269 Лихо одноглазое........................................... 274 Никита Кожемяка........................................... 277 Ночные пляски............................................... 280 Петух и жерновцы.........................................284 Семь Симеонов............................................... 286 Чудесная рубашка......................................... 293 Волшебный к о н ь ............................................301 Каша из топора..............................................311 Барин и с о б а к а ............................................. 313 Иванушка-дурачок......................................... 316 Чего на свете не бывает............................... 321 Царевна-змея................................................. 324 Царевна, разрешающая загадки................ 330 Серебряное блюдечко и наливное я б л о ч ко .................................334 Как мужик гусей делил................................. 341 Чивы, чивы, чивычок..................................... 343 Волшебная водица......................................... 346

Літературно-художнє видання

Для читання дорослими дітям

Чарівна книга. Російські народні казки (російською мовою)

Головний редактор С. С. Скляр Відповідальний за випуск К. В. Шаповалова Художній редактор М. В. Евдокимова Технічний редактор А Г. Верьовкін Коректор М. В. Бєдіна

Підписано до друку 15.07.2008. Формат 60x90/16. Друк офсетний. Гарнітура «ТехіВоок*. Ум. друк. арк. 22. Наклад 15 000 пр. Зам. № 8-1027.

Книжковий Клуб «Клуб Сімейного Дозвілля» Св. № ДК65 від 26.05.2000 61140, Харків-140, просп. Гагаріна, 20а E-mail: cop@bookclub.ua

Віддруковано ВАТ «Харківська книжкова фабрика “ Глобус” * 61012, м. Харків, вул. Енгельса, 11

Литературно-художественное издание

Для чтения взрослыми детям

Волшебная книга. Русские народные сказки

Главный редактор С. С. Скляр Ответственный за выпуск Е В. Шаповалова Художественный редактор М. В. Евдокимова Технический редактор А Г. Веревкин Корректор М. В. Бедина

Подписано в печать 15.07.2008. Формат 60x90/16. Печать офсетная. Гарнитура «Техt Воок». Уел. печ. л. 22. Тираж 15 000 экз. Зак. № 8-1027.

ООО «Книжный клуб “ Клуб семейного досуга"» 308025, г. Белгород, ул. Сумская, 168

Отпечатано ОАО «Харьковская книжная фабрика “ Глобус” * 61012, г. Харьков, ул. Энгельса, 11