ГЛАВА VII
Русская школа при Александре I Истинное просвещение должно быть основано на религии и на Евангелии. Александр I Надобно сеять, трудиться с терпением; а одно время приносит плоды. Гр. П. В. Завадовский
Инерция Страшные обстоятельства воцарения Александра Павловича сделали русского Государя одним из самых несчастных людей в мире; но общество встретило перемену во власти с нескрываемой радостью. Он поспешил уволить наиболее одиозных лиц и отменить самые ненавистные меры своего отца1; в именном указе Сенату от 22 марта (ПСЗ 19.801) было восстановлено право отъезда за границу: «по торговле, промыслам, художествам, мастерствам и всяким другим надобностям, повелеваем отныне впредь едущим внутрь и вне пределов Наших с пашпортами и свидетельствами от установленных мест и чинов данными и ни какому сомнению не подлежащими чинить пропуск без задержания на прежнем основании»; по-видимому, образование включалось в число «других надобностей». Среди ближайших друзей Императора, составивших его келейный совет (в шутку Comité du salut 1
Шильдер Н. К. Император Александр Первый. Его жизнь и царствование. Т. ІІ. СПб., изд. А. С. Суворина, 1897. С. 16 слл.
7
ГЛАВА VII public — Шильдер, Александр, ІІ, 25), двое — Николай Николаевич Новосильцев (1761–1838) и кн. Адам Чарторыйский (1770–1861) — станут в недалеком уже будущем попечителями учебных округов; ирония судьбы заключается в том, что первому из них придется бороться с непосредственными результатами деятельности второго. Приведем — нам это поможет в дальнейшем — проницательную характеристику В. Кн. Николая Михайловича: «Не подлежит никакому сомнению, что император Александр I, вслед за воцарением, многим был недоволен, многое желал изменить, даже исправить, как равным образом несомненно, что ни одна из проведенных в это время реформ не исходила от него лично, что все они были не без труда внушаемы ему, при чем его согласие добывалось нередко с большими усилиями. Император Александр I никогда не был реформатором, и в первые годы своего царствования он был консерватором более всех окружавших его советников»2. А между тем Комиссия об учреждении училищ продолжала свою деятельность. Получив Манифест от 12 марта 1801 г. о воцарении нового Императора, она привела к присяге всех своих служащих (Описание дел, I. 60). Текущих дел было вполне достаточно: после смерти И. М. Штриттера (о нем мы писали в прошлом томе) она позаботилась о том, чтобы его исторический труд не остался без продолжения. Забота о кадрах требует вмешательства верховной власти: печатный указ сенату от 20 июня (опубликован 3 июля, ПСЗ 19.923) предписывает: «При учреждении народных училищ постановлено было правилом, чтоб в Директоры оных избираемы были люди, знающие цену воспитания, любители наук, порядка и добродетели. Но из доходящих к Нам сведений узнали Мы, что в некоторых местах начальники губерний от правила сего столько уклонились, что почитая звание сие как бы установленным 2
В. Кн. Николай Михайлович. Граф Павел Александрович Строганов (1774–1817). Историческое исследование эпохи Императора Александра I. Т. ІІ. СПб., 1903. С. VIII–IX. Как отмечает историк, гр. П. А. Строганов лучше всех понимал эту черту Государя и успешнее всех с нею боролся.
8
Н. Н. Новосильцев. Портрет работы С. С. Щукина 1800-х гг.
ГЛАВА VII в угоду их прихотей, не редко располагали им в пользу людей не только без отличных познаний и нравов, но даже без доброго имени и безвестного происхождения, в совершенный вред воспитанникам, в предосуждение достойным людям из Дворянства и Губернских чинов и в неизгладимую себе укоризну. Зная, с какою силою во всех делах, а наипаче при воспитании юношества пример начальника действует на нравы и успехи, и почитая народные училища важным предметом Государственного постановления, повелеваем Сенату сделать наиточнейшие подтверждения, дабы в Директоры сих заведений определяемы были люди не только с отличными сведениями в науках, но и с наилучшими правилами в жизни и с теми свойствами, какие в них предполагаются по Уставу об училищах. — Если же где в Губернии назначать таковых будет затруднительно, или и невозможно; в таковых случаях начальники оных должны относиться в Комиссию об учреждении училищ, которая по сим представлениям имеет назначать и определять лучших из учителей в ведомстве ее состоящих» (109–110). Комиссия инициировала ряд таких назначений: директорами стали математик Толмачев в Твери и Рапинов в Вятке (63). Значимым препятствием в деятельности Комиссии был не отмененный запрет Павла на переход духовных лиц в другое звание. Комиссия постановила донести Сенату, «не благоугодно ли будет по недостатку учителей заимствовать оных из купечества, мещанства и из отпущенных вечно на волю». Сенатской резолюцией было повелено в каждом таком случае входить с представлением и ожидать от Сената разрешения (62). Опыт с вольноотпущенником Сенжанцовым, назначенным таким порядком учителем рисования, не удался: он допустил «пьянство, буйство и выбитие стекол, обиду жены купца и хранение церковной одежды, похищенной из церкви Иоанна Милостивого»; его удалили от должности, а «впредь при избрании кого либо в учители паче всего иметь в виду поведение такового и нравственность, яко существенное достоинство учителя, дабы чрез упущение сего из виду не навлечь себе неприятного от общества нарекания» (76–77). Заканчивала свою деятельность учительская 10
Русская школа при Александре I
семинария. 14 февраля 1802 г. был экзамен 26 студентам; постановили «признать всех определенными на ваканции учительских должностей, до открытия коих предоставить им право сверх казенного содержания заниматься в пользу свою частными кондициями для получения навыка в способе преподавания и лучшего усовершенствования себя в учебных предметах…»; директору предлагалось иметь своим подопечным порядочный список с нужными сведениями и следить, «чтобы таковые студенты в предписанное время домой приходили и отнюдь вне дома Учительской гимназии не ночевали; у себя же будучи занималися бы или повторением учебных предметов, или переводом всемирной истории д’Анкетиля и прочим для них и для публики полезным, дабы тем заслужить себе у Комиссии и публики благоволение и похвалу». Продолжались хлопоты о праве принимать семинаристов. Пять курсов поглотили большое их число: 213, 118, 34, 55 и 26 — всего 446 человек. В 1803 г. занятий в Учительской семинарии уже не было, но в ней продолжали жить три студента последнего выпуска (81). Открывались новые училища: в частности, в Олонецкой губернии, отделенной от Новгородской, и в восстановленной Могилевской, отделенной от Белорусской, оказывалась — в рамках заложенных традиций — помощь училищам других ведомств (73–74). Комиссия входила с представлениями о повышении жалованья учителям и оказывала им помощь из собственных средств; она осуществляла производство учителей в чины до VII класса (69). О ее трудах на западном направлении мы скажем ниже, когда речь пойдет о попечительстве кн. А. Чарторыйского. Кроме общих вопросов приходилось решать много частных; так, в июле — августе 1801 г. комиссия инспектировала публичные испытания в Петербурге. Из обучавшихся в то время в 12 столичных училищах 2514 воспитанников «оказалось отличившихся в прилежании и благонравии 1242 человека, из коих 760-ти отменно успевшим, в соревнование прочим, подарены книги с приличными на оных надписями, прочим объявлена похвала, а учителям признательность». Директор училищ Ростовцов представлен к награждению чином статского 11
ГЛАВА VII советника, что и было сделано (66–67). Были и более обыденные дела: учитель математики главного Астраханского училища Резанов жаловался Комиссии, что «четвертый уже год, как он борется с жестокою ипохондриею, усилившеюся в нем ныне до того, что не токмо должность его, толико приятною всегда для него бывшая, но и самая жизнь стала казаться ему там несносною; и как по собственным его тщательным и многократным примечаниям опасная для него болезнь сия родилась в нем от мозголомных неразлучных с должностию его осмнадцатилетних математических упражнений и от уединенной и неподвижной жизни, к чему не мало способствовал также и природный его меланхолический темперамент вместе с тамошним климатом, а следственно ничем другим болезнь его излечима быть не может, как уклонением на время от всего того, от чего она в нем родилась». Он просил отпустить его к родственникам в Воронежскую и Московскую губернии; Комиссия на это согласилась (69). В связи с учреждением Министерства народного просвещения была назначена Комиссия об училищах (ПСЗ 20.407 от 8 сентября 1802 г.): «В Коммиссии об училищах, состоящей под управлением Министра Народного Просвещения, повелеваем присутствовать Тайным Советникам Князю Адаму Черторыжскому и Графу Северину-Потоцкому3; Генерал 3
Гр. Северин Осипович Потоцкий (1762–1829) проявил себя как заботливый и умелый администратор. Для характеристики его педагогической мысли приведем отрывок из латинской речи, произнесенной им в качестве попечителя Харьковского университета (ПС, ч. XIII, 1805. С. 550 слл.): «Таким образом, при сем быстром и наипоспешнейшем беге человеческих дарований, что остается иного всем нациям, кроме как стараться со всеми усилиями и со всей энергией, чтоб или вырвать из рук у прочих пальму первенства в науках, или по крайней мере следовать за ними не отрываясь? Не буду говорить о некогда страшной Турецкой империи, с которой, хотя прежние ее пространства еще при ней, дело уже сделано; не буду говорить о тех нациях Западной Европы, которые на памяти наших отцов славились громкими деяниями, простирая свои владения на все четыре стороны света. Они полагают, что все совершено предками, а им достаточно, если, оставаясь при сем положении вещей, не будут преступать границ семнадцатого века, когда они наиболее процвели. Среди государств Европы с ними уже
12
Русская школа при Александре I
Маиорам Клингеру и Хитрову, Академикам Статским Советникам Озерецковскому4 и Фусу5; Правителем же дел назначаем Коллежского Советника Каразина. Члены сей Комиссии разделят между собою ведение всех состоящих в Империи верхних и нижних училищ, по полосам или Провинциям; и получая ведомости о состоянии и представления по делам училищ своего отделения, обязаны особенно пещись о успехах всех заведений для распространения просвещения учрежденных, по соображению нужд и удобности каждого отделения, несколько Губерний объемлющего. Всякое новое распоряжение, признанное Членом сей Комиссии нужным для дальнейших успехов и пользы вверенной ему части, предлагается полному не считаются. Скажу, однако, что никакому народу нельзя прохлаждаться в бездействии досуга и, оставив помыслы о славе, оставаться на том уровне образованности, какого достигли предки; сейчас остановиться значит идти назад, погребстись в вечном забвении. И хотя, может быть, что касается занятия земель силой оружия, не так порочен покой (победам полагает предел как справедливость, так и само политическое благоразумие), но он гибелен в науках, в свободных искусствах, коммерции, морском деле, сельском хозяйстве…». Николай Иванович Ленц полагает, что эта речь свидетельствует о выдающейся образованности графа (Учебно-воспитательные заведения, из которых образовался Ришельевский лицей. 1804–1817. Одесса, Экономическая тип. и лит., 1903. С. 12). «Потоцкий, прежде других, своими указаниями способствовал важному шагу правительства — обеспечению определенными от казны средствами существования училищ и служащих в них» (с. 21). Впрочем, деятельность попечителя имела и оборотную сторону . Он отсутствовал со второй половины апреля 1803 по конец марта 1804 г. (должность в то время исполнял Новосильцев), а также с начала 1811 по март 1816 г. В округе не знали, куда делся попечитель. — С. 23–26. 4 Николай Яковлевич Озерецковский (1750–1827), профессор-натуралист; был наставником внебрачного сына Екатерины II гр. А. Г. Бобринского, сопровождал его в образовательном путешествии; после ссоры с воспитанником Озерецковский вынужден был оставить его и добираться до России самостоятельно. Имел опыт преподавания в различных учебных заведениях столицы, включая Сухопутный Кадетский корпус. 5 Николай Иванович Фус (1755–1829), математик, член и непременный секретарь Академии Наук. Преподавал математику в Кадетских корпусах — Сухопутном и Морском. Автор многих учебных пособий. Отличался необыкновенной энергией и трудолюбием: многочисленные административные обязанности не препятствовали его научным трудам.
13
ГЛАВА VII собранию на усмотрение и утверждается Министром; а что превосходит власть его, то подносится Нам на конфирмацию. Главною целию, которую должны иметь Члены тех отделений, где еще нет университетов, есть учреждение оных. Университеты, расширяя круг познаний в своих отделениях, могут удобно принять на себя надзирание над всеми прочими Училищами, и вспомоществовать членам в управлении их отделений. Таким образом не токмо облегчится и скорее совершенства достигать может важнейшая сия часть Государственной попечительности, образуя повсеместно просвещенных и благонравных граждан для всех родов службы и должностей общественных; но и особенно труды каждого члена сей Коммиссии, к пользе и славе Отечества подъемлемые, по мере успехов каждого, явны учинятся и обратят на себя признательность Нашу. Коммиссия не оставит сочинить и представить Нам полный план, по которому она поступать будет согласно с сим указом, для скорейшего и надежнейшего достижения своего назначения: в оном объяснятся и те правила, на которых должны быть основаны сношение и зависимость окружных училищ от центральных Университетов, а сих последних от Членов Коммиссии». Впрочем, подробнее об этой Комиссии — и о составляющих ее лицах — речь пойдет позже. Комиссия просуществовала до 22 октября; впоследствии она была преобразована в Главное правление училищ. Одновременно прекратила деятельность и екатерининская Комиссия, существовавшая параллельно с ней (85). Итог ее работы таков: к концу 1802 г. училища были открыты в 248 городах Империи, в 250 их не было (89).
*** В первые недели своего царствования Государь знакомится с Василием Назаровичем Каразиным (1773–1842)6. Молодой 6
Его труды собраны в книге: Сочинения, письма и бумаги В. Н. Каразина, собранные и редактированные проф. Д. И. Багалеем. Изд. Харьковского Университета. Харьков, 1910. Собственно педагогических трудов
14
Русская школа при Александре I
мечтатель, который хотел при Павле в нарушение указов отправиться за границу для довершения образования, был пойман и написал Императору личное письмо, где честно изложил свои мотивы; он был прощен и назначен на службу. Письмом же он стяжал доверие нового царя; на вопрос, с чего нужно начать, он ответил: «Конечно, с образования народного» (ibid., 36). Юный мечтатель имел продолжительную беседу с Государем и получил право писать ему в собственные руки; непрочное доверие было вскоре утрачено, но именно энергии В. Н. Каразина Россия будет обязана Харьковским университетом. Первым начальником Департамента министерства был назначен Иван Иванович Мартынов, замечательный знаток древних языков; он сохранял свой пост до 1817 г. и оказывал значительное влияние на министерскую политику 7. В августе 1801 г. в столицу прибыл приглашенный царем его наставник — швейцарец Фредерик Сезар Лагарп
его перу принадлежит совсем немного, и самый интересный из них, пожалуй, — «О воспитании женского пола в низших состояниях», где высказана мысль, что женщине из простого народа следует быть даже образованнее мужчины, в то время как ее нынешнее замкнутое положение способствует совершенно обратному (с. 596 слл.). 7 В воспоминаниях он так описывает момент своего назначения: «Он объявил мне волю государя и спросил, желаю ли я принять на себя сию должность. Я сказал, что за счастие поставляю таковое меня взыскание; но, может быть, я не имею нужных для того познаний. Я знаю некоторые науки, греческий, латинский и французский языки, впрочем, на последнем говорю худо, научась оному самоучкою и поздно. „Государю и комитету — сказал Михаил Никитич — известно, что такое вы знаете, и чего не знаете. Нам нужно то, что вы знаете; для того, чего не знаете, у вас будут помощники. Правительство надеется иметь в вас хорошего начальника. И так, согласны ли вы?“ — промолвил он смотря мне в глаза, которые были уже наполнены доказательствами согласия; я только поклонился. Сказав мне еще несколько приветов, он велел мне на другой день привезти к нему все мои издания и переводы напечатанные». — Записки И. И. Мартынова. В кн.: Памятники новой русской истории. Сборник исторических статей и материалов, издаваемый В. Кашпиревым. Т. II. СПб., 1872. С. 98–99 2-й пагинации. Указ о назначении состоялся 24 января.
15
ГЛАВА VII (Фридрих-Цезарь, Frédéric-César Laharpe, 1754–1838)8. Собственный политический опыт заставил гостя сильно смягчить либеральные взгляды, которые он прежде внушал воспитаннику. «Первая потребность вашего народа — мир, вторая — просвещение, третья — судопроизводство, которое доставило бы жителям империи существенные блага гражданской свободы» (ibid., 48). В политическом отношении Лагарп был адвокатом Корсиканца и ревностным защитником его преобразований9. Реформа французской школы, привлекавшая к себе внимание и руководителей русского просвещения, была во многом основана на планах знаменитого жирондиста Никола де Кондорсе10. Мы дадим их беглый обзор — читатель увидит, насколько планы французского реформатора, тогда представлявшие собой шаг отчаянной смелости, созвучны духу современных педагогических взглядов.
8
Документы: Лагарп Ф. Ц. Из записок. — РА, 1866. Вып. 1. Стлб. 75–94. — Под загл.: Ф. Ц. Лагарп в России (Из его записок). Лагарп Ф. Ц. Записки Лагарпа графу Н. И. Салтыкову о воспитании в. к. Александра и Константина Павловичей. 1786–1794 гг. — РС, 1870. Изд. 3-е. СПб., 1875. Т. 1. С. 153–204; Т. 2. С. 174–201. Письма Императора Александра I и других особ царствующего дома к Ф. Ц. Лагарпу. Сообщено Е. И. В. Государем Цесаревичем наследником. — СИРИО 5, 1870. С. 1–121. Сравнительно недавно издана переписка с Александром: J. C. Biaudet, F. Nicod, éd., Correspondance de Frédéric-César de La Harpe et Alexandre Ier, 3 vol., 1978–1980. Избранная литература: Глинский Б. Б. Республиканец при русском дворе. — Исторический вестник, 1888. Т. 34. № 10. С. 54–96. Уваров. Бумаги Лагарпа, хранящиеся в публичной библиотеке в Лозанне. РА, 1869. Вып. 1. Стлб. 75–82. 9 Tatichtchev, Serge-Spiridonovitch. Alexandre Ier et Napoléon: d’après leur correspondance inédite, 1801–1812. Paris, Libraire Académique Didier, 1891. P. 5–6. 10 Marie Jean Antoine Nicolas de Caritat, marquis de Condorcet, 1743–1794. Мы пользовались изданием: Condorcet, Jean-Antoine-Nicolas de Caritat. Cinq mémoires sur l’instruction publique (1791). Présentation, notes, bibliographie et chronologie part Charles Coutel et Catherine Kintzler. Paris, Garnier-Flammarion, 1994.
16