«Новая газета» №139 (среда) от 10.12.2014

спецвыпуск «Новой»

Первая чеченская 11 декабря 1994 года началась война, резко изменившая ход истории России

Число погибших неизвестно понедельник

среда

пятница

страницы 11—20 № 139 (2280) 10.12.2014 г.

ВОЙНА САНКЦИЙ

Красная книга — вам не меню

Таможенный союз постигла участь Советского На белорусско-российской границе, которой официально не существует, появились пробки

После публикации «Новой газеты» правительство отменило планы «озверевших» ученых и зверобоев, пытавшихся накормить нас мясом тюленя, моржа, нерпы и морского котика

страница 6

ЧТО В ГОЛОВАХ

Философ кадила и нагайки Российская элита в поисках единственно верного философского учения выбрала правого консерватора Ивана Ильина. Почему именно он попал в президентское послание? Версия Кирилла МАРТЫНОВА страница 24

СМОТРИТЕ, КТО

Порошенко вручил украинский паспорт бывшему вожаку запрещенного национал-социалистического общества, который разыскивается за терроризм страница 3

Петр САРУХАНОВ — «Новая»

Особо злостный гражданин

страницы 2—3

2

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

/

главная тема реакция

Отбой!

Появилась надежда, что зверобойка — так называют промысел тюленей в промышленных масштабах — не вернется

Первый вице-премьер Игорь Шувалов откликнулся на публикацию в «Новой» (№ 136 от 03.12.2014) «Тюленина под санкциями». Несмотря на спешно собранную «доказательную базу» о пользе мяса ластоногих — новое русское меню из бельков, нерп и моржей нам пока не грозит.

Что случилось Федеральное агентство по рыболовству и головной отраслевой институт — ФГУП «ВНИРО» (Всероссийский НИИ рыбного хозяйства и океанографии), отметив «недостаточное использование морских млекопитающих», обнародовали данные о высокой «перспективности» продуктов из мяса тюленей, «высоком содержании в нем белка, железа и витаминов при низкой энергетической ценности». Правительственная «Российская газета» известила россиян, что им предстоит попробовать мясо тюленя; а «Россия 1» с утра пораньше — эфир «Утра России» от 25 ноября — даже показала, как это будет. Если отраслевые институты еще осторожничают, говоря об отсутствии научно-технической документации на пищевую продукцию из мяса ластоногих, то гостелеканал утверждает, что наука свое слово уже сказала, дело лишь за тем, чтобы построить на берегах перерабатывающие заводы: «Российские ученые уже разработали ГОСТы и технические условия на целую линейку продукции, в которую входят мясные изделия из нерпы, морского зайца и моржа». (При чем тут моржи, вовсе неясно: в СССР моржовый промысел был запрещен в 1956 году, коммерческая добыча моржей запрещена ныне во всех странах мира.) Вереница экспертов — первый замдиректора ВНИРО Вячеслав Бизиков, старший научный сотрудник Лаборатории морских млекопитающих ВНИРО Кирилл Жариков, научный сотрудник клиники НИИ питания Юлия Чехонина, директор ФГУП «МагаданНИРО» Сергей Марченко, председатель Дальневосточного отделения международной академии наук экологии, безопасности человека и природы Евгений Тихменев, выступая на госканале, оправдали зверобойку. Косяком пошли по стране различные мероприятия вроде круглых столов и пресс-конференций, где объясняют, что промышленный забой тюленей и нерп — лучшая профилактика от эпидемий в их рядах, а также назревшая необходимость для спасения рыб, безжалостно уничтожаемых чрезвычайно расплодившимся морзверем. Колымские СМИ цитируют замдиректора «МагаданНИРО» Владимира Волобуева: «Сейчас у нас насчитывается

порядка 1,3 млн особей млекопитающих, в основном это ларга, лахтак, крылатка и акиба. Наши прогнозы таковы, что ежегодно можно вести отстрел порядка 60 тысяч голов». (На пике добычи тюленей в Магаданской области — в 80-е годы прошлого века — добывалось меньше, около 50 тыс. голов, сейчас местные зверобои добывают лишь несколько сотен тюленей в год.) Сотрудники ЦНЭП ФГУП «ВНИРО» под руководством помощника директора Зои Слапогузовой разработали ассортимент и рецептуру из сырья дальневосточных тюленей. С внешним видом блюд желающие могут ознакомиться на сайте ВНИРО. А на дегустацию они отправлены магаданскому губернатору. О с т а т ус е д и р е к т о р а В Н И Р О Михаила Глубоковского. В прошлом он: зампредседателя Комитета по образованию, науке и культуре и председатель Комитета по природным ресурсам и природопользованию Госдумы, статс-секретарь, замминистра науки и технологий РФ, президент Союза научных обществ РФ, сенатор от Приморья, вице-губернатор Приморья, замдиректора департамента рыбохозяйственной политики Минсельхоза РФ. Сейчас профессор Михаил Глубоковский возглавляет совет директоров научно-исследовательских организаций Федерального агентства по рыболовству. Это к вопросу о социальном весе новых инициатив. И все же тюлени и нерпы, возможно, будут жить. Россия — все-таки не варварский угол с ожившими персонажами Васи Ложкина, где все всех приедают и притопляют вниз по пищевой цепочке (или по вертикали власти). Где нижние — всегда консервы для верхних. Нет.

Вместо фактов Россия оставалась единственной страной, где разрешалась охота на бельков (детенышей двух недель от роду). В 2009 году этой дикости положили конец. По рассказам очевидцев, новорожденные, когда их забивали дубинкой по мордочке (по мырке), пищали и голосили, как человеческие младенцы. В фермах-концлагерях, где тюленят выдерживали до той стадии, когда их мех становился кондиционным, стоял плач. И если недоступный охотникам антарктический тюлень Росса поет, издавая мелодические трели, то пение наших нерп напоминает шум двигателя. Можно догадаться, о чем они поют. В целом же при всех своих вокальных данных тюлени, нерпы, морские зайцы бессловесны, ответить за себя не могут. А потому аргументацию сторонников зверобойки нельзя оставить без внимания.

Первый довод: это традиции коренных народов. Собственно, на традиции никто не покушается, они не имеют никакого отношения к промышленной добыче. Аборигенам и на Западе, и у нас некоммерческую охоту на морзверя никто никогда не запрещал и запрещать не намерен. Правда, эти традиции автохтонам особо и не нужны. По данным ВНИРО, они выбирают свои квоты в лучшем случае на 20%. В Камчатском крае — на 5%, это всего лишь десятки голов — такой вывод можно сделать из данных, собранных Дальневосточным отделением РАН ресурсами ЕСИМО (Единой государственной системы информации об обстановке в Мировом океане). Коренное население Магаданской области также практически не ведет добычу морских млекопитающих. На Байкале разрешения на промдобычу нерпы выдавались до 2009 года. Квота составляла 50 голов. Пользовались разрешением только три крестьянских хозяйства, их годовой вылов не превышал 3–5 нерп. А с 2007 по 2009 год вообще не было заявок. Сейчас квота предоставляется только на научные исследования. В 2014 году из нескольких сотен протоколов на браконьеров лишь два — по фактам незаконной добычи нерпы. На Русском Севере традиции массового забоя бельков заложили не поморы, а заключенные архангельских лагерей в 30-е годы прошлого века. И сейчас на зверобойку нанимают особых людей; определяющим является не их родословная, а нравственная невменяемость. Второй довод защитников суверенного варварства неоригинален. Как водится, это кивки на Запад: Канаде, мол, можно, а нам нельзя? Удобная штука, этот Запад. То он нам не указ, а то все стрелки на него. Это инфантильное, несвободное от комплексов сознание. Надо проживать собственную жизнь и пробовать ее менять к лучшему. Зачем беспричинно напрягаться по поводу других? Давайте тогда вспомним пищевые изыски некоторых племен Африки, Новой Гвинеи, Французской Полинезии. Третий аргумент: морские биоресурсы в опасности! Тюлени едят слишком много рыбы, и поэтому их надо забивать. Между тем в недавнем докладе Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК) отмечено: из-за глобального потепления многие виды рыб в поисках комфортной, более прохладной воды мигрируют в северные районы. И на 19-й конференции министров рыболовства стран Северной Атлантики глава Росрыболовства Илья Шестаков отметил: «Перераспределение запасов, связанное с потеплением, реально влияет на промысел. Рыба в летний период мигрирует значительно дальше на север и восток, чем раньше, и распределяется очень широко». В акваториях нашего Северо-Запада и Дальнего Востока

увеличиваются рыбные запасы. Так, в Норвежском и Баренцевом морях запас трески в 2012 году был близок к рекордно высокому, запас пикши и ее вылов достигли рекордно высоких величин. Аналогично — с путассу и скумбрией. (Кстати, еще одно наблюдение ученых: под воздействием климатических изменений рыба уменьшается в размерах.) У тезиса о непозволительной прожорливости нерп есть варианты. Огрубляя до сути: люди вылавливают много рыбы, и бедные тюлени голодают, поэтому их надо пожалеть и убить. Или. Взрослые тюлени съедают всю рыбу, тюленятам, только учащимся есть рыбу, не достанется, они обречены, поэтому лучше их убить. К этому же доводу примыкают широко распространяемые сейчас рассказы экспертов о чрезвычайно расплодившейся популяции морзверя и снижении численности рыб, что угрожает природному равновесию (!). Обосновывая необходимость возрождения морзверобойного промысла, председатель дальневосточного отделения «международной академии наук экологии и безопасности человека и природы» Евгений Тихменев заявил: «Сейчас такое количество нерп развелось, что рыбаки просто жалуются на то, что нерпа даже из сетей достает рыбу!» Действительно, какой ужас! Как природа избегала экологической катастрофы до появления таких ученых и экспертов — загадка. Желание получить в антимонопольном управлении планеты преференции и вытеснить (пустить под нож) конкурента в потреблении биоресурсов должно както обосновываться. Меж тем разговоры о демографическом тюленьем всплеске ничем не подтверждены. Сошлюсь не на «международную академию наук экологии», а на нашу обычную РАН, ее дальневосточное отделение. Итак, в научных работах, выполненных с помощью ресурсов ЕСИМО, утверждается: «Авиаучетные работы по оценке численности ледовых форм тюленей регулярно проводились в 1960–1980 гг. Последние два учета (1990 и 2001 гг.) тюленей в Охотском море показали несколько разные результаты. Поскольку учеты в 2001 г. были выполнены с большим опозданием от оптимальных сроков (апрель — начало мая), за основу оценки численности тюленей в Охотском море взяты данные МагаданНИРО за 1990 г. В Беринговом море последние учетные данные ледовых форм тюленей датируются 1987 г. В 2000-е годы учеты тюленей выполнялись только на отдельных участках морей или в прибрежной части полуострова Камчатка и в устьях рек». На западе российской Арктики современных данных о популяциях морзверя, конечно, побольше, но тоже недостаточно. А нужны именно современные данные, необходимо отслеживание последс-

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

3

ПРАВЫЙ СЕКТОР

Особо злостный гражданин EAST NEWS

Украина предоставила гражданство бывшему вожаку запрещенного Национал-социалистического общества

твий для млекопитающих глобального потепления и хозяйственного освоения арктического шельфа. Так на основе чего, каких фактов утверждается, что тюлени сожрали всю нашу рыбу и возникают программы их ограниченного, квотируемого убийства? Если бы рыбы стало меньше, то по пищевой цепочке и количество ластоногих бы сократилось.

Всех убьем, одни останемся В пресных водах, по всем наблюдениям, рыбы действительно стало меньше (хотя тоже не факт). Рыбацким рассказам о нерпах, рвущих сети, сжирающих рыбу, в низовьях Енисея, на Байкале несть числа. Но о том, что ценной рыбы стало меньше, стонут и там, где нерпа не водится. Быть может, человек возьмет часть вины на себя? Электроудочки, езда на моторках во время нереста, брошенные «китайки» — дешевые и продающиеся повсюду сети из синтетики. Их не жалко, ими устлано все дно в руслах рек, они забыты, но продолжают ловить рыбу. Вклад в гибель рек и озер вносят все — золотодобытчики, каскады ГЭС, промышленность с ядовитыми стоками. А нерпа — да, страшней зверя нет. У байкальского эндемика основа рациона — голомянка и бычки, не представляющие коммерческой ценности. За омулем нерпе не угнаться. Если уж нерпа окажется в сетях, естественно, она будет есть и омуля, туда попавшего. Но чья в том вина? На Байкале последний усеченный учет численности нерп производился в начале века, поэтому достоверных данных о росте популяции просто нет. До того как верхнее звено пищевой цепи (иркутский минсельхоз) обвинило в уменьшении численности омуля нерп, соседнее звено (власти Бурятии) обвинило в том же бакланов, откочевавших с высохших озер Монголии и Китая. И — разрешило их отстрел. Хотя прежде эта птица числилась в Красной книге Бурятии и никогда охотничьей не была. Специалисты же в большом сомнении относительно справедливости этих приго-

воров. Даже самой посылки: доказательств уменьшения популяции омуля нет. Никто не разбирался, омуля или соровую рыбу ест баклан. Потом стрелять чаек — тоже ведь, получается, конкуренты нам? Всех убьем, одни останемся? И что, это поможет нам? Когда всех убьем и съедим, ведь придется руками работать. А похоже, разучились. Это ведь противоположные стратегии: убивать конкурентов или больше работать. Пока разбираемся, кто съел омуля, — вместо того чтобы разводить его, на Байкале загнулась вся индустрия по разведению промысловой рыбы, остался всего один заводик. Конечно, телеканалы в силах внушить россиянину, что бить морского зверя и есть его — наша давняя традиция. Что это вкусно и полезно. Но человечество начиналось с собирательства и охоты. По мере развития интеллекта мясо стало результатом работы в сельском хозяйстве. Сторонники зверобойки опять хотят отправить нас по «особому пути». Обратно?

Алексей ТАРАСОВ, обозреватель «Новой», Красноярск

P.S. На Change.org начат сбор подписей под петицией президенту, правительству и ВНИРО: «Не допустите начала промышленного забоя тюленей!» Авторы опираются на публикацию «Новой» от 3 декабря и напоминают, что Россия — участник международной конвенции СИТЕС (СССР присоединился к ней в 1976 году, Россия стала участницей конвенции как правопреемник), относящей тюленей к видам, находящимся под угрозой исчезновения, торговля которыми может оказать на их существование неблагоприятное влияние. Также авторы напоминают, что еще в 2009 году Владимир Путин раскритиковал промысел тюленей, а глава Минприроды Юрий Трутнев назвал его «кровавым забоем беззащитных животных, который сложно назвать охотой». Добавлю, что это говорилось о добыче детенышей тюленя, которая в 2009 году Россией была запрещена.

етр Порошенко 5 декабря вручил паспорт гражданина Украины 40-летнему белорусу Сергею Коротких, который воюет в составе батальона «Азов» с момента его создания. По словам Порошенко, «быть гражданином Украины стало модно, престижно». Коротких ответил, что шел к этому восемь месяцев. Государственные российские СМИ тут же назвали Коротких террористом, и это тот редкий случай, когда они не покривили душой. Сергей Коротких по кличке Малюта известен как один из лидеров Национал-социалистического общества (НСО) — одного из самых крупных ультраправых объединений в России. После раскола в 2007 году на обломках НСО выросла одна из самых жестоких неонацистских банд — «НСОСевер». В понедельник глава СБУ Валентин Наливайченко заявил, что контрразведка изучила информацию о причастности Коротких к ультраправым организациям и не нашла сведений, которые могли бы помешать ему получить украинское гражданство. Министр внутренних дел Украины Арсен Аваков пообещал провести проверку, но язвительно заметил, что в российских СМИ то и дело сообщают о распятых мальчиках и продаже рабов в Украине. Смеем напомнить украинским правоохранителям о «подвигах» Коротких в России и Беларуси. Помимо общеизвестного участия в НСО, которое без обиняков называло своей идеологией национал-социализм, Коротких фигурировал и в других, более конкретных эпизодах. За взрыв на Манежной площади в 2007 году (без пострадавших) был осужден Иван Белоусов, которого считали активистом НСО. Суд решил, что именно 22-летний студент МИИТа заложил пакет с самодельным взрывным устройством. Белоусову дали шесть лет. В 2012 году полиция сообщила, что установила личность того, кто привел взрывчатку в действие, — якобы это был Коротких. Белоруса к тому времени уже не было в России, наказания он избежал. В феврале 2013 года Малюта снова напомнил о себе. Вместе с одиозным

П

Тесаком — уже трижды судимым за экстремизм Максимом Марцинкевичем — он поучаствовал в стычке с минскими антифашистами. (С Марцинкевичем Коротких знаком так давно и близко, что в 2006 году группировка Тесака «Формат-18», снимавшая на видео нападения на бомжей и азиатов, фактически примкнула к НСО Малюты.) Леворадикалы подкараулили Тесака у глазной клиники, куда тот пришел лечить зрение, и облили его мочой из водяных пистолетов. По данным белорусских СМИ, Тесак тоже ответил выстрелами из пистолета, только газового, а охранявший его Малюта нанес одному из антифашистов несколько ударов ножом. Парня откачали, а на Тесака и Малюту завели дело по статье «Особо злостное хулиганство». Через десять дней арестованного Марцинкевича отпустили из СИЗО, а в апреле того же года дело было прекращено из-за «отсутствия состава уголовно наказуемого деяния». Тот факт, что Коротких неоднократно избегал какого-либо наказания, белорусские левые объясняют его связями с местными силовиками, чем он якобы открыто хвалился. А еще в 1999 году Коротких мог участвовать в нападении на белорусских оппозиционеров Андрея Санникова, Дмитрия Бондаренко и Олега Бебенина. Такую версию белорусскому радио «Свобода» высказывал бывший сотрудник прокуратуры Дмитрий Петрушкевич. Белорусские журналисты сообщают, что украинское гражданство желают получить еще несколько их соотечественников, воюющих в Украине. Никита ГИРИН

P.S. По данным «Новой газеты», в том же батальоне «Азов» воюет и единственный оставшийся на свободе член банды БОРН Александр Паринов по кличке Румын. Напомним, что сейчас в Московском областном суде идет процесс над участниками БОРН — им вменяется 6 эпизодов убийств и другие тяжкие преступления.

Виктор АСТАФЬЕВ, «Царь-рыба» «…я на войне был, в пекле окопов насмотрелся всего и знаю, ох как знаю, что она, кровь-то, с человеком делает! Оттого и страшусь, когда люди распоясываются в стрельбе, пусть даже по зверю, по птице, и мимоходом, играючи, проливают кровь. Не ведают они, что, перестав бояться крови, не почитая ее, горячую, живую, сами для себя незаметно переступают ту роковую черту, за которой кончается человек и из дальних, наполненных пещерной жутью времен выставляется и глядит, не моргая, низколобое, клыкастое мурло первобытного дикаря».

censor.net.ua

ЦИТАТА

Президент Порошенко вручает паспорт Малюте

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

ФСИН хочет вернуть себе арестованного с серьезным повреждением мозга, пребывающего в состоянии комы

Кто дошел до ручки? В отделении реанимации 4-й городской больницы Ставрополя в состоянии комы остается 22-летний студент Ставропольского медицинского университета Магомед Алиев. В больницу он был доставлен 27 ноября из ставропольского СИЗО № 1. Состояние задержанного потрясло видавших виды медиков: помимо того что на теле юноши были видны многочисленные травмы, в правую глазницу по самый кончик была воткнута шариковая ручка.

Томограмма Алиева, отправленная в НИИ Склифосовского

На месторождении Ванкор

К обладанию нефтью и газом Восточной Сибири приглашают исключительно азиатских партнеров

Сезон распродаж

М

едики констатировали повреждение мозжечка и других отделов мозга. Томограмму отправляли в Москву, в НИИ скорой помощи им. Склифосовского, — чтобы там дали консультацию по этому небывалому случаю. Операцию проводили нейрохирурги Шатохины, и провели ее, по оценке московских коллег, блестяще. Хотя левым глазом видеть Магомед уже не сможет. Несмотря на то что после операции Алиев оставался в состоянии комы, конвой от СИЗО выразил намерение забрать его в тюремную санчасть. Врачи этого не допустили, сославшись на крайне тяжелое состояние больного. Позже у Алиева развился менингит на фоне повреждения мозга. До сих пор, будучи без сознания, он остается прикованным наручниками к койке. В палате у него постоянно дежурит конвой. Студент Магомед Алиев был задержан в Москве 21 ноября (в Москву он прибыл на лечение). Позже стало известно,

Строительное Управление Бизнесстрой

4

Магомед Алиев в реанимации

что Ставропольское управление ФСБ расследует дело по статье 205 УК РФ («Терроризм»), по которому Алиев и еще несколько студентов проходят подозреваемыми. 23 ноября суд определил меру пресечения — арест до 13 января с обязательным предъявлением обвинения в течение десяти дней. Обвинение, однако, не предъявлено до сих пор, и процессуальный статус Алиева остается неясным.

25 ноября адвокат Алиева Ольга Камилова посетила своего подзащитного в СИЗО, и уже тогда написала заявление с требованием провести медицинское освидетельствование: — У него был синяк под левым глазом, и было видно, что он подвергся сильному психологическому и физическому воздействию, — рассказывает адвокат. — Он весь трясся и говорил что-то нечленораздельное. Спустя два дня Алиева привезли в больницу в состоянии комы, с ручкой в глазнице. Следственный комитет, который по заявлению родственников начал проверку этого дикого случая, пока не сообщает ни о каких ее результатах. Во ФСИН поспешили заверить, что ручку в глаз арестованный загнал сам. Врачи сомневаются в том, что такое возможно.

В ходе предстоящего визита Владимира Путина в Индию у органических ископаемых Красноярского края появится новый совладелец. Reuters и индийские СМИ сообщают, что «Роснефть» провела переговоры о продаже долей в двух наиболее масштабных и ключевых своих проектах — Ванкорском (Туруханский район) и Юрубчено-Тохомском (Эвенкийский район) — индийской государственной нефтегазовой компании ONGC.

Н

апомню: минувшей осенью достигнута договоренность о продаже 10% Ванкора китайской госкорпорации CNPC. И, как сказал Путин, «для наших китайских друзей ограничений нет». Так что степень их миноритарного участия может быть увеличена. Наверняка первоначальная доля ONGC тоже составит 10%. В Юрубчене, по данным зарубежных СМИ, речь идет о 49%. Если Ванкор молотит уже 5 лет, наращивая добычу, Юрубчен только разрабатывается: пробурено 15 эксплуатационных скважин, 10 на днях успешно испытаны; началось бурение газонагнетательных скважин. Ранее «Роснефть» заявлялась на поддержку из Фонда народного благосостояния в сумме 2,4 трлн рублей, мотивируя это, в частности, и большой затратностью освоения красноярских недр. Называть альтернативным источником финансирования «Роснефти» распродажу ею завидной собственности вряд ли возможно: суммы сделок не афишируются,

но они, очевидно, не достигнут столь впечатляющих размеров. Сближение с азиатскими партнерами вызвано финансовыми санкциями Запада лишь отчасти, у плана допуска индийцев на Ванкор давняя история. Переговоры о покупке его доли безрезультатно велись еще 10 лет назад. А без малого 8 лет назад, в январе 2007 года, Сергей Иванов, тогда вице-премьер, министр обороны, рассматриваемый как один из двух «преемников», — отправился в Индию продавать боевую авиатехнику. Заодно (для стимулирования партнеров?) он тогда открыто предложил ONGC участвовать в Ванкоре и Сахалине-3. Между тем власти Красноярского края, откуда выкачивают углеводороды, озадачились колониальным характером работы «Роснефти». Слов таких не произносится, но суть вопросов, заданных депутатами на последней сессии краевого Заксобрания, именно такова. Поскольку представителей «Роснефти» призвать к ответу депутаты не в состоянии, слушали краевого министра промышленности и энергетики Анатолия Цыкалова. Тот рассказал, что о сделке с китайцами знает только из СМИ. В рамках соцпартнерства «Ванкорнефть» («дочка» «Роснефти») выделяет по 1 млн рублей в год интернату для гонок на собачьих упряжках. В целом в 2010 году для соцнужд региона компания выделила 567 млн рублей, в 2011-м — 281 млн, в 2012-м — 230 млн, за последний период — около 20 млн. Такая динамика не вдохновила депутатов. При этом характерно, что депутаты в свое время понизили «Ванкорнефти» ставку налога на прибыль. Руководство края просило и федеральные власти о льготах для Ванкора (и они были предоставлены). Объявлять выговор Цыкалову за то, что Ванкор продали китайцам, депутаты не стали. И высказали ему пожелание, чтобы представители «Ванкорнефти» «чувствовали себя хозяевами на нашей земле, в хорошем смысле этого слова: отвечали бы за эту территорию и относились к ней как к родине».

Алексей ТАРАСОВ, «Новая», Красноярск

Ольга БОБРОВА, обозреватель «Новой»

Маститые исполнители оценили юные дарования С кировских учителей собирают деньги на установку памятника святому Трифону Вятскому

РПЦ не тянет? В Кирове директора городских школ получили послание, подписанное начальником отдела общего среднего и дополнительного образования администрации Кирова Верой Жуйковой.

В

письме говорится: «Уважаемые руководители! В ваш адрес направлено письмо об оказании благотворительной помощи на изготовление скульптуры Преподобного Трифона Вятского. Прошу срочно се-

годня, до 16.00, проинформировать о примерной сумме, которую планируют перечислить сотрудники вашего учреждения».

— Я, конечно, перечислил из своего кармана 2000 рублей, — говорит директор, обратившийся с этим письмом в «Новую газету». — Но с учителей ничего брать не собираюсь. Зарплаты у нас невысокие, детей в цирк сводить денег нет, а тут— памятник. В администрации города ничего предосудительного в письме не видят.

— Это обычное письмо ознакомительного характера, и оно никого ни к чему не обязывает, — заявили «Новой» в отделе образования. Идея установить монумент вятскому святому появилась у РПЦ в марте этого года. В настоящий момент из необходимых 12 000 000 рублей собрано 1,3 млн.

Иван ЖИЛИН, соб. корр. «Новой», Киров

Взяли «Золотую ноту» 5 декабря 2014 года в Продюсерском центре Игоря Сандлера прошел первый международный конкурс юных исполнителей «Золотая нота», созданный, чтобы талантливые вокалисты получили шанс стать известными. Участники приехали из 26 городов России, Белоруссии и Казахстана. жюри вошли Иосиф Кобзон, Бари Алибасов, Eddie Butler, Сергей Манукян, Алла Мутигуллина, Петр Земцов, Михаил Гребенщиков, Алексей Глызин, Маргарита Позоян, Игорь Сандлер, Виктор Чайка, Артур Беркут, Маша Кац, Александр Левшин, Сергей Балдин, Леонид Мельников. Судьи не только оценивали вокалистов по 10-балльной шкале путем от-

В

крытого голосования и комментировали выступления, но и сами выходили на сцену. Артур Беркут, Сергей Манукян, Eddie Buttler, Маша Кац и Маргарита Позоян исполнили свои песни. Иосиф Кобзон сказал каждому напутственное слово. Ни один участник в этот вечер не ушел без награды. Лауреаты I, II и III степени были награждены кубками. Среди призов были также приглашения в прямой эфир на радио «Русская служба новостей», возможность выступления на концерте и запись собственной песни в студии Игоря Сандлера. Весной 2015 года Центр Сандлера планирует снова провести «Золотую ноту». Соб. инф.

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

место событий Почему РЖД отказались возить пассажиров в несколько европейских и постсоветских стран

Борис Вишневский обозреватель «Новой» Ходорковский соглашается: чем больше людей придет на выборы — тем больше власть будет готова к компромиссу и тем трусливее себя будут вести чиновники

Отцепились РЖД отменяет поезда в Азербайджан, Казахстан, Таджикистан и Украину — об этом представитель Российских железных дорог заявил агентству ТАСС в понедельник.

У

же с 14 декабря в эти страны из России будут отправляться только поезда местных компаний — «Укрзализницы», «Казахстан Темир Жолы», «Железных дорог Таджикистана». До Украины, как и раньше, можно будет доехать еще и кишиневским поездом — сообщение с Молдавией, Белоруссией, Узбекистаном и Абхазией остается без изменений. Также с 12 декабря отменяются российские поезда в Софию и Будапешт. В РЖД все отмены объясняют нерентабельностью перевозок. Поезда отменяются на срок не меньше чем на год: именно в декабре составляется расписание движения. Михаил БЛИНКИН, директор Института экономики транспорта и

транспортной политики ВШЭ, так прокомментировал это решение: — Никакой политики тут нет в помине. РЖД существуют в условиях экономической ловушки. Они повышают цену на 20% — а теряют 30% пассажиров. Пассажиры с невысокими доходами вообще отказываются от поездок, а остальные выбирают самолет: «Раз на железной дороге теперь дорого, хоть время сэкономлю». В результате компания ни при каких тарифах не может увеличить рентабельность. Когда речь идет о перевозках внутри страны, компания еще может торговаться о субсидиях с государством. А какие могут быть субсидии при перевозках за границей? Что касается сохранения на тех же маршрутах поездов компаний других стран — у них себестоимость перевозок гораздо ниже: рельсы стоят всем одинаково, а вот нормы зарплат там и здесь разные.

Наталия ЗОТОВА, «Новая»

ТИХИЙ ФАКТ

Накануне встречи в Минске стороны конфликта на Востоке Украины прекратили огонь

Пушки молчат Украина и представители самопровозглашенных Донецкой и Луганской народной республик при посредничестве ОБСЕ договорились о временном прекращении огня. «Режим тишины» начал действовать 9 декабря, в 10 утра по московскому времени. На 16.00 перемирие в целом соблюдаются, сообщают журналисты с места событий.

«С

10 утра в Донецке тихо, — подтвердил «Новой» фотограф Петр Шеломовский.

— Но в понедельник всю вторую половину дня продолжались перестрелки».

Работники таганрогского котельного завода будут сдавать на проходной тесты на трезвость

Глазам охраны уже не верят Приказом генерального директора таганрогского ОАО «Красный котельщик» Александра Андрианова вводится новый порядок прохода на предприятие: на проходных завода будут установлены турникеты, оборудованные алкотестерами.

З

аявленные цели нововведения — «повышение трудовой дисциплины, предупреждение несчастных случаев на производстве, вызванных нахождением котлостроителей на рабочем месте в нетрезвом состоянии». К помощи автоматов прибегли, чтобы «убрать субъективный фактор оценки состояния работника», степень трезвости которого

Как сообщает спецкор «Новой» Юлия Полухина, находящаяся сейчас в Луганске, на территории самопровозглашенной ЛНР, обе стороны прекратили огонь вчера примерно с 9 утра по местному времени. Однако ночью велась интенсивная стрельба. Договоренности о прекращении огня были достигнуты сторонами в преддверии новых переговоров контактной группы в Минске. На момент подписания номера точная дата переговоров оставалась неизвестной.

Зинаида БУРСКАЯ

ранее на проходной на глазок определял охранник. Теперь же, чтобы попасть на территорию завода, работник должен будет, как и раньше, приложить свой электронный пропуск к считывателю, «сделать выдох в установленный на турникете алкотестер и дождаться сигнала индикатора». Если автомат учует перегар, загорится сигнал «Тревога» и работника отправят в наркологический диспансер Таганрога. Если работник принимает лекарственные спиртосодержащие препараты, он должен будет предъявить службе охраны медицинскую справку, данные о больных будут занесены в единую систему. Также алкотестер «закроет глаза», если в выдыхаемых парах содержание алкоголя не превысит 0,5 промилле. Агитируя за новый порядок прохода на территорию «Красного котельщика», руководство отмечает, что алкотестирование будет носить исключительно добровольный характер. Те работники, которые не захотят дышать в аппарат, смогут попасть на завод по старинке, через единственную проходную, не оборудованную алкотестером, — в здании заводоуправления.

Виктория МАКАРЕНКО, соб. корр. «Новой», Ростовская область

5

Петербург не услышал команды «молчать» О чем говорили с Ходорковским — без света, под аккомпанемент полицейских сирен и гром музыки о, что питерские власти попытаются сорвать телемост с Михаилом Ходорковским, было ясно не только организаторам. Обычно в таких случаях отключается свет, проливается ртуть, улетучивается хлор — или владелец помещения внезапно выясняет, что оно было сдано неправильно… Тут в ход пустили самый, казалось бы, надежный способ — который, однако, не сработал. Сообщение о «заминировании» гостиницы «Холидей Инн» и требование покинуть здание нас совершенно не удивили. Ну не могли в Смольном позволить провести телемост просто так! Не зря же у входа в гостиницу почему-то не толклись юные путинята. Значит, было предусмотрено другое… Удивило то, что было потом. Практически никто из собравшихся не подчинился полицейской команде «очистить помещение» (другое дело, что две трети участников, заранее записавшихся для дискуссии, не пустили в здание, а большую часть журналистов обманным путем увели в другое помещение, обещая потом за ними прийти, — и никуда они уже не попали). Страха, в том числе перед возможной силовой «зачисткой» помещения, не было ни у кого! Над полицией и охраной отеля откровенно смеялись, отказываясь уходить и парируя все их уговоры. Конечно, сама постановка вопроса о смене власти для чиновников сродни кощунству — но зачем так трусить? И зачем так неуклюже действовать, делая бешеную рекламу мероприятию… О чем мы говорили — без света, наблюдая за Ходорковским по скайпу на экране ноутбука, подключенного к резервному генератору, под аккомпанемент полицейских сирен и гром музыки, включенной за дверями? Главный вопрос — надо или не надо участвовать в выборах, если они проходят по мошенническим понятиям? Если все, начиная от законодательства и заканчивая практикой работы избиркомов, «заточено» исключительно на несменяемость власти? По мнению Михаила Ходорковского, «однозначного, правильного на все времена ответа на этот вопрос не существует». Да, он уверен, что авторитарный режим обязательно падет и к победе придет «широкий демократический фронт». А потому надо уже сегодня показывать, что у режима есть альтернатива. При этом МБХ полагает, что режим падет не в результате выборов и не стоит себя этим обманывать. Но обязательно падет в результате кризиса — и тут надо и не дать кризису слишком затянуться, и

Т

сделать так, чтобы результатом кризиса стала «демократическая Россия» и после падения режима в стране не разразился управленческий кризис. В ответ говорят, что участвовать в выборах все равно необходимо, потому что однажды они все-таки станут демократическими, — и к этому надо быть готовыми. Что если бы на выборы приходило столько граждан, сколько в 1989—1990 годах, то никакие фальсификации не помогли бы властям избежать поражения. И что надо бороться даже в кажущейся безнадежной ситуации — как в свое время в Петербурге боролись с 400-метровой башней «Охта-центра» и победили. Ходорковский соглашается: чем больше будет активность граждан, чем больше людей придет на выборы — тем больше власть будет готова к компромиссу и тем трусливее себя будут вести чиновники. И рассказывает, что изменил свое мнение о люстрациях: в 90-е годы считал, что они не нужны, а сейчас уверен, что без люстрации 10—15% чиновников и силовиков добиться изменений не удастся. Еще одна категория тех, кого надо подвергнуть этой процедуре, — фальсификаторы выборов: у них не должно быть права на участие в политической жизни. Конечно, не обходится без «крымского вопроса» — точка зрения МБХ на который известна: аннексия незаконна, но ни один демократический политик в России, даже став президентом, не сможет вернуть Крым, поскольку за его присоединение — большинство граждан. В чем с ним многие оппозиционеры спорят — в том числе и автор. Но на этот раз Ходорковский более гибок: говорит, что сейчас «не время» решать этот вопрос, а с Украиной надо было вместе идти в Европу. А о том, что этот путь отрезан действиями Путина, надо рассказывать гражданам. «Крымский спор», однако, не имеет продолжения — кончается питание и у резервного генератора…

P.S. На следующий день после телемоста я направил письмо начальнику ГУВД Сергею Умнову с просьбой сообщить: удалось ли установить, с какого телефонного номера было сделано сообщение о заминировании отеля и кем оно было сделано; было ли обнаружено взрывное устройство, и если не было — то возбуждено ли уголовное дело по статье 207 УК РФ (заведомо ложное сообщение об акте терроризма)? Между прочим, до трех лет лишения свободы. С интересом буду ждать ответа.

6

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

разъединенное пространство

Таможенный союз постигла участь Советского На белорусско-российской границе, которой официально не существует, появились пробки и таможенники А ведь Лукашенко предупреждал. Объяснял сначала терпеливо, затем с угрозами, что если Россельхознадзор находит в белорусском мясе геном африканской чумы свиней, а белорусские ветеринарные службы это отрицают, — значит, нет никакой чумы. А если у белорусских дальнобойщиков обнаружатся левые транзитные документы на грузы, которые, по признанию самих водителей, нужно доставить на ближайшую брянскую овощебазу, — значит, дальнобойщики врут. Вот предупреждал же, что будет реагировать, если Россия не снимет ограничения с поставок белорусского мяса и не перестанет досматривать фуры с транзитными документами. Не послушались российские партнеры и союзники — и получили границу на замке.

С

РИА Новости

Роспотребнадзор за работой

УРОКИ ГЕОГРАФИИ ноября Федеральная таможенная служба (ФТС России) ввела неофициальный режим усиленного таможенного досмотра машин с литовскими номерами и всех реэкспортных литовских товаров, что привело к огромным очередям на литовско-российских погранпостах. После этого Ассоциация иностранных инвесторов Калининградской области пожаловалась губернатору региона Николаю Цуканову на задержку товаров из Литвы, и он пообещал совместно с предпринимателями просчитать риски и возможные потери. «Ведем переговоры с ФТС. Задача — сократить время досмотров и оформления», — сообщил Цуканов 26 ноября в своем твиттере. Но до сегодняшнего дня никаких положительных изменений на границе не произошло. Между тем глава ФТС Андрей Бельянинов назвал причину усиленного таможенного досмотра. «Через эту страну (Литву. — А. Т.) идет большое количество «лжеимпорта» с применением поддельных сертификатов соответствия, и эту страну

21

6 декабря на белорусско-российской границе снова работают те самые пункты таможенного досмотра автотранспорта, которые были официально упразднены 11 июля 2011 года в связи с созданием Таможенного союза. Единого таможенного пространства больше нет. Государственный таможенный комитет Белоруссии теперь регулярно и с наслаждением публикует «сводки с фронта»: остановлен российский «Фольксваген», перевозивший в Белоруссию спирт и сигареты, товар изъят, материалы проверки переданы в местное управление милиции. Пресечена попытка гражданина России ввезти в Белоруссию ювелирные изделия: шесть колец и четыре пары сережек — товары изъяты. В Витебской области остановлен российский грузовик с 20 тоннами бананов, ввоз товара запрещен, транспортное средство отконвоировано на территорию Российской Федерации. Запрещен ввоз из России 64 тонн рыбы, сосисок, говяжьей и свиной печени. В общей сложности за последние дни белорусские таможенники или вернули в Россию, не пропустив, или изъяли больше тысячи тонн разных продуктов. А ведь до сего дня три года ни на что не жаловались и никаких претензий к товарам не имели. Наверное, просто терпели, стиснув зубы, ради процветания Таможенного союза и братского российского народа? Благодаря восстановлению таможни на российско-белорусской границе в выходные образовались огромные пробки. Таможня теперь проверяет не только фуры, но и легковые автомобили. Потому что в связи с падением курса российского рубля белорусы начали ездить в Россию даже за бензином, не говоря уже об автомобилях и шубах-бриллантах. А вдруг заодно и мясо с бананами повезут? Конечно, в условиях хаоса в соседнем государстве и отсутствия границы

Транспортная блокада Литвы И Калининградская область может остаться без фруктов используют для изменения маршрута и ввоза санкционных товаров в РФ», — заявил Бельянинов журналистам. Литовская сторона отрицает обвинения в свой адрес и уже пожаловалась в Совет министров Евросоюза на действия российской таможни. Впрочем, удар по Литве рикошетом вернулся в Россию, точнее — в Калининградскую область. Как нам стало известно, калининградцы рискуют остаться без экзотических фруктов и цитрусовых, и это накануне Нового года. Эту продукцию поставляют на местный рынок

Марокко, Китай, Парагвай, Турция, Уругвай, Колумбия, Бразилия — страны, не попавшие под российские контрсанкции. Но и здесь есть проблемы. «Товар закупают в Латинской Америке, а комплектуют в Литве, после чего отправляют в Калининградскую область. Вот с этими грузами есть сложности при ввозе в Россию», — рассказал «Новой» директор агрофирмы «Натурово» Александр Иванов. Фуры Иванова регулярно простаивают на литовско-российской границе не менее четырех дней, хотя его компания не пользуется литовскими

введение контроля на первый взгляд кажется допустимой мерой — должен же быть хоть какой-то контроль в этой безграничной черной дыре. Но белорусские таможенные посты введены вовсе не поэтому. Если бы контрабандный коридор работал исправно, если бы не придирались российские инспекторы к левым документам, если бы не искали и не находили в мясе чуму, никаких таможенных постов бы не было и в помине, а объемы перевозок возрастали с каждым днем. Но россиянам захотелось диктовать собственные условия, и белорусские власти восстановили упраздненные пункты таможенного досмотра лишь в качестве ответа Чемберлену: как вы с нами, так и мы с вами; око за око; кто на нас свиньей пойдет, от свиной чумы и погибнет. В результате — многокилометровые пробки на границе, протяжный хор возмущенных клаксонов (так водители-дальнобойщики демонстрировали свой протест), сорванные графики перевозок и, конечно, конспирологические версии происходящего. Александр Лукашенко обвинил Россию в нарушении международного права: «Возникает вопрос: они что, хотят закрыть Беларусь как транзитное государство? Это же наш ресурс! Мы этого допустить не можем! Мы транзитная республика, мы от этого получаем хоть и небольшие, но какие-то деньги. Мы не можем запретить через нашу территорию транзит товаров в другие страны. Это нарушение всех норм международного права». Затем сам же и объяснял: российские товары по качеству отстали от белорусских не меньше чем на полвека. То есть, по официальной версии, причина новой торговой войны в том, что белорусские производители вытесняют российских с их же рынка. И все ограничения Россельхознадзора — всего лишь недобросовестная конкурентная борьба потенциального аутсайдера. А африканской чумой белорусскую свинину заражают специальные кремлевские диверсанты, работающие под прикрытием в смоленских и брянских ветеринарных лабораториях.

Ирина ХАЛИП, соб. корр. «Новой», Минск

транспортными услугами. Но Литва-то под контрсанкциями… «Мы сейчас пытаемся проложить другие логистические пути, минуя Литву, напрямую через калининградские порты. Такие возможности есть, но это дополнительное обременение, — говорит Александр Иванов. — В связи с этим, думаю, повышения цен не избежать». Бизнес ищет лазейки. И находит. «Границу с Россией можно пройти в штатном режиме. Машины грузят в Литве, а документы оформляют в Латвии. И груз получается латвийский», — на условиях анонимности рассказала «Новой» Виктория, директор калининградской транспортной фирмы. Она же сообщила, что в минувшую пятницу на литовско-белорусской границе образовалась 15-километровая очередь из грузовых и легковых автомобилей: литовские таможенники устроили полный досмотр машин с российскими номерами. Александра ТАРАНОВА — специально для «Новой» Калининград

7

Петр САРУХАНОВ — «Новая»

ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЫНОК

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

Не сват, не брат, а технократ

В правительство Украины набирают неподкупных иностранных специалистов

здесь! Сама идея — поставить «чужих» на часть командных высот в кабинете министров — принадлежит Петру Порошенко. Причина известна. Украина, спустя год после Революции достоинства, остается, по данным Transparency International, самой коррумпированной страной Европы. нтикоррупционные законы заложили только основу, фундамент для изменений. Чтобы двигаться в сторону реформ, нужны новые институты и новые, квалифицированные кадры!» — предупреждают эксперты Transparency International. Их полезные советы звучат начиная с эпохи Леонида Кучмы, но все впустую. Президент Виктор Ющенко тоже обещал бороться с продажностью должностных лиц. И щедро наделил исполнительной властью тех, кому доверял, — от соратников по Майдану-2004 до земляков и кумовьев, которых многодетный президент имел в избытке. Порошенко не забыл «оранжевый» урок. В конце ноября, выступая в Раде, заявил: в правительстве могут и должны появиться менеджеры-иностранцы! «Никому не кум, не брат, не сват, равноудаленный от всех политических сил технократ, пользующийся доверием», — нарисовал он собирательный образ идеального зарубежного управленца. Президент просил возможности, опираясь на изменения в законодательстве, давать приглашенным «варягам» украинское гражданство, причем в срочном порядке. Вскоре журналистам удалось выяснить: двигателем идеи стала администрация президента. Две крупнейшие хедхантинговые компании (причем, что любопытно, одна из них — российская) взяли миллион с четвертью гривен за «заказ» на поиск по миру неподкупных реформаторов для Украины. Нашли таких две сотни. В результате отсева осталось 24 человека. Влиятельное издание «Зеркало недели — Украина» уже сделало детальный

«А

анализ кабмина-2014 с переходом на руководящие личности, в том числе и со свежим гражданством. Ключевую фигуру, министра финансов Наталию Яресько, 48-летнюю этническую украинку (ей оказали доверие «Самопомич» и «Блок Петра Порошенко»), наблюдатели склонны считать скорее «смотрящей от Запада» — чтобы донорская помощь не была разворована. До переезда в Киев в 90-х годах Яресько жила в Вашингтоне, работала, в частности, в госдепартаменте США и в посольстве США в Украине, входила в наблюдательный совет фонда Арсения Яценюка Open Ukraine («Открытая Украина»). Наталия Яресько

«

Литовец Айварас Абромавичус, министр экономического развития и торговли, к своим 38 успел стать партнером шведской компании East Capital, миноритарным акционером Сбербанка России (три года жил и работал в РФ), жениться на украинке и переехать в Киев. Имеет степень бакалавра в сфере международного бизнеса Concordia International University (Эстония) и Concordia University, Висконсин, США. Абромавичус вошел в правительство по квоте пропрезидентского блока. Его считают асом в области финансов коммерческой сферы, человеком, разбирающимся в экономике постсоветских стран и украинских реалиях. С госструктурами, подобно Наталии Яресько, не имел дела никогда. Абромавичус уже пообещал тотальную чистку в министерстве, жесткое обращение с регуляторными органами и другие радикальные шаги. «Я из Европы, будем работать по-европейски», — обнадежил он подчиненных.

Две крупнейшие хедхантинговые компании (причем, что любопытно, одна из них — российская) взяли миллион с четвертью гривен за «заказ» на поиск по миру неподкупных реформаторов для Украины. Нашли таких две сотни

пока не подала декларацию о доходах. Но известно, что она — соучредитель и главный исполнительный директор международной инвестиционной компании Horison Capital, также владеет долями в других фирмах, включая «Инкерман» (это крупнейший производитель вин в Украине). Нового министра финансов называют весьма компетентной в инвестиционно-финансовой сфере, а отсутствие опыта службы в украинских госструктурах можно отнести и к минусам, и к плюсам.

«

44-летний министр здравоохранения Украины Александр Квиташвили два года занимался реформой здравоохранения Грузии в правительстве Ладо Гургенидзе. Также в его послужном списке — должность в финансово-административном департаменте Медицинского центра Атланты (США), координаторство международных программ, руководство Институтом «Восток—Запад». Но украинские врачи все равно недовольны, поскольку впервые во главе Минздрава — руководитель

без специального медицинского образования, вдобавок он не знает страны. Пока же Квиташвили привлек к себе напряженное внимание публики фразой: «Необходимо победить постсоветский менталитет: люди платят за электричество и за газ, заливают в машины дорогостоящий бензин, но почему-то никак не привыкнут, что хорошее обслуживание в медицинских учреждениях стоит дорого и за него нужно платить». Господин Квиташвили также креатура «Блока Петра Порошенко». Министры-иностранцы планируют внести в Раду 16 реформаторских законопроектов. Это поможет получить от Всемирного банка реконструкции и развития 500 млн долларов. Но президент не намерен останавливаться на достигнутом. Порошенко высказался в пользу того, чтобы Антикоррупционное бюро в Украине тоже возглавили «люди неместные», а в президентской администрации не видят проблемы и в Генеральном прокуроре «со стороны». По крайней мере соответствующий законопроект под номером 1161 зарегистрирован в парламенте. Как о свершившемся факте говорят еще об одном назначении. Первым замом министра внутренних дел Украины станет Эка Згуладзе, экс-глава МВД Грузии. Новоизбранный депутат, недавний спикер милицейского ведомства Антон Геращенко по старой памяти проинформировал сетевое сообщество о телефонном разговоре своего бывшего шефа с грузинской коллегой. Эка Згуладзе, по словам Геращенко, поделилась простым рецептом преодоления коррупции в ведомстве: «Мы посадили примерно 1000 работников милиции, около 300 прокуроров, около 50 судей и 7—8 министров. После чего все поняли: за нарушение закона обязательно будет наказание…»

Ольга МУСАФИРОВА, соб. корр. «Новой», Киев

8

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

н позвонил сразу после публикации «Остров Полонского» (см. «Новую», № 85 от 4 августа 2014 г.): — Не ожидал, что не переврете, не умолчите, не исказите… — произнес Полонский вместо приветствия, а в конце разговора пригласил в Сиануквиль. После этого звонка мы еще не раз связывались по скайпу, и каждый разговор Полонский заканчивал приглашением прилететь в Камбоджу. А я неизменно отвечал: — Что я могу услышать в Сиануквиле, чего нельзя рассказать по скайпу?

— Скайп — это скайп, — говорил Полонский. — А личное общение — это личное общение. По скайпу всего не расскажешь… Да и документы по скайпу не передашь.

— Но их можно передать через российских адвокатов, — не соглашался я. В ноябре Полонский снова позвонил и сообщил, что его адвокаты подготовили несколько исков в Лондонский суд и что после их подачи он уже ничего не сможет рассказать: — Мне нельзя будет комментировать прессе, потому что Высокий суд Лондона может расценить это как давление на судей, — объяснил бизнесмен. Один иск в Лондонский суд — в отношении адвоката Добровинского — юристы Полонского подали еще в мае. Это иск, связанный с компанией Potok (бывшая Mirax Group). Когда Полонский находился в тюрьме Сиануквиля, Добровинский получил от своего подзащитного доверенность на продажу компании Potok и при этом якобы дезинформировал бизнесмена. В частности, сообщив, что покупатель — Роман Абрамович. Доверенность, по сообщениям СМИ, предусматривала при продаже ряд обременений, к примеру, предоставление квартир дольщикам. Что-либо говорить по этому делу Полонский пока отказывается (как и Добровинский), известен только список персон, которых планируется вызвать в суд в качестве свидетелей. Список — внушительный, фамилии — известные. Братья Ротенберги, Ананьевы (Промсвязьбанк) и Дворковичи, Абрамович, Дерипаска, Манасир, Алякин, Греф, Костин… Практически всех этих свидетелей в последующем Полонский планирует привлечь в суд уже в качестве ответчиков по отдельным искам. Когда я узнал, что иски уже подготовлены, а после обращения в Лондонский суд Полонский будет вынужден хранить «обет молчания», понял, что, отказываясь лететь в Камбоджу, лишаю себя возможности узнать многие тайны крупного московского бизнеса тех лет. Пришлось оформлять командировку.

О

Феномен Полонского Сегодня жизнь Полонского больше похожа на авантюрный роман. С арестами и заточениями в тюремные камеры, погонями со стрельбой, с загадочными исчезновениями, с затворничеством на острове Кох-Дек-Куль в Сиамском заливе Южно-Китайского моря. Шлейф азиатских «приключений» тянется за Полонским около двух лет. А до 2012 года он был успешным девелопером, став одним из богатейших жителей России. И не только. В 2008 году журнал Forbes составил список молодых миллиардеров

расследование

«Владимир Владимирович что сказал?» Европы. 36-летний Сергей Полонский, состояние которого в 2008 году Forbes оценил в 1,2 миллиарда долларов, занимал в этом списке одиннадцатую строчку. Девелопер, расцвет бизнеса которого пришелся на конец 90-х и начало нового века, несомненно, человек информированный, хорошо знающий закулисье крупного бизнеса тех лет, своевременно уловивший и четко усвоивший «правила игры» российской бизнес-элиты. И долгие годы свято соблюдавший этот неписаный «кодекс». История создания строительной бизнес-империи Полонского интересна прежде всего потому, что он не участвовал в залоговых аукционах, не перепродавал газ и нефть, не претендовал на государственные подряды, щедро финансируемые из бюджета… Интересна и история крушения бизнес-империи Полонского. Как можно умудриться за несколько лет или даже

«

Как можно умудриться за несколько лет разрушить то, что создавалось больше десяти лет? Что это? Зависть и месть?.. Или все проще? От Полонского отвернулась удача, а его бизнес-чутье атрофировалось?

«

месяцев разрушить то, что создавалось больше десяти лет? Что это? Зависть и месть конкурентов и бывших компаньонов? Или все намного проще? В 2012-м или даже чуть раньше от Полонского отвернулась удача, а его бизнес-чутье атрофировалось? Каждый раз, разговаривая с Сергеем Полонским по телефону или скайпу или встречаясь с ним в Камбодже, я пытаюсь понять его, разговорить, вытащить из него ответы на вопросы, которые, уверен, интересны не только мне, но и тысячам начинающих бизнесменов, мечтающим повторить его взлет и избежать падения. Но Полонский не спешит раскрывать все свои тайны. Пока он готов говорить только о тайнах конкретных проектов. Речь не о возведении сарая или бани на дачном участке и даже не стандартной девятиэтажки, речь о строительстве жилых комплексов и бизнес-центров, проектная стоимость которых исчисляется сотнями миллионов долларов.

Остров бизнесмена Сергея Полонского превратился в адвокатское бюро. Отсюда в Высокий суд Лондона скоро полетят иски к российским миллиардерам Признаюсь, пока добирался до Сиануквиля, свербила мысль, что Полонский настаивал на прилете, потому что ему невыносимо скучно, он киснет-дичает на своем острове, что окружающие его люди обрыдли. Но оказалось, я ошибся. Некогда один из самых молодых миллиардеров Европы сегодня снова работает по 18—20 часов в сутки. Он постоянно читает документы, что-то записывает, отдает короткие распоряжения помощникам, разговаривает по скайпу, вайберу или телефону с адвокатами в Москве, Лондоне, Париже, Риме, отвечает на их вопросы, связанные с предстоящими процессами, сам интересуется готовностью тех или иных документов — запросов, ходатайств, заявлений, обсуждает новые бизнес-проекты. Два катера, курсирующие от берега к острову и обратно, постоянно кого-то привозят на встречи и переговоры. Осенью Полонский провел несколько вебинаров (онлайн-семинаров) для тех, кто хочет начать свое дело. На ноябрьский семинар зарегистрировалось около восьми тысяч человек. 10 декабря стартует двухнедельный очный бизнес-тренинг для молодых предпринимателей. В начале января Полонский планирует запустить дайвингцентр. На одном из прибрежных островов уже построено шесть десятков бунгало. Когда я добрался до острова, было уже темно. Полонский проводил совещание с юристами. Прервался, заглянул в записную книжку айпада: — Нам хватит полутора часов? Встречаемся завтра с 15.00 до 16.30. На следующий день мы расположились на одном из балконов, и ровно в 15.00 диктофон и камера заработали в режиме «запись».

«Кутузовская миля» Разговор начался с уголовного дела, по которому Полонский обвиняется в мошенничестве и хищении денег дольщиков ЖК «Кутузовская миля». Еще в сентябре стало известно, что следователь по особо важным делам следственного департамента МВД России полковник Олег Сильченко переброшен на другое, более перспективное уголовное дело. Но скоро выяснилось, что разобраться в сотне томов материалов, уже собранных в уголовное дело, кроме Сильченко, никому не под силу. В ноябре полковник снова возглавил следственную группу по делу «Кутузовской мили».

Полонский настаивает на своей невиновности. Напоминает, что ООО «Аванта», входящая в корпорацию Mirax Group, перечислила застройщику — ЗАО «ФЦСР» 2,531 миллиарда рублей. А экспертиза, назначенная судом и проведенная в рамках арбитражного процесса между «Авантой» и ФЦСР, подтвердила, что этой суммы должно было хватить для выполнения обязательств перед 80 дольщиками, внесшими деньги за квартиры. Но следствие не спешит истребовать из арбитражного суда материалы экспертизы. Как не принимает во внимание и то, что все коммунальные сети ЖК «Кутузовская миля» построены ЗАО «Фили-Недвижимость», входящим в группу Mirax Group. На эти работы было потрачено около 2 миллиардов рублей. Не интересует следствие и то, что 80 дольщиков претендовали на квартиры общей площадью 12 тысяч квадратных метров. А к моменту возбуждения уголовного дела в «Кутузовской миле» уже было построено 130 тысяч квадратных метров жилья. И Полонский не понимает, почему дольщикам не предоставили квартиры. Опальный девелопер утверждает, что произошел рейдерский захват ЖК «Кутузовская миля»: — Я в этой истории такой же потерпевший. Это не я украл, это у меня украли бизнес-проект. Украли, когда уже стояли корпуса и самая сложная и трудоемкая часть работ была выполнена. Никто не хочет вспоминать, что это был инвестиционный проект, в котором участвовало и правительство Москвы. И город свои 35% квартир получил. Не вложив ни копейки. Полонский убежден, что за захватом «Кутузовской мили» стоит Аркадий Ротенберг. Точнее — контролируемая им компания ГВСУ «Центр». Именно ГВСУ «Центр» сегодня достраивает «Кутузовскую милю» и, по мнению Полонского, «снимает все сливки с проекта, когда самая трудоемкая и затратная часть работ была уже выполнена и проект был готов на 70%» (см. в «Новую», № 85 от 4 августа 2014 г.). Опальный девелопер подозревает своего бывшего компаньона, соучредителя Mirax Group Владимира Голубева, в сговоре с захватчиками «Кутузовской мили».

— Голубев взял на себя вопрос по урегулированию проблем «Кутузовской мили». Более того, когда я неоднократно предлагал: «Владимир Семенович, может быть, я сам позвоню Ротенбергам и мы найдем приемлемое решение?» — Голубев говорил: «Нет, спокойно, мы дружим (с Ротенбергами) с Питера уже 15 лет, мо-

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

9

Из архива

Два катера, курсирующие от берега к острову, ставшему штаб-квартирой, постоянно кого-то привозят на встречи и переговоры

жешь не переживать, все будет корректно, никто к нам лезть не будет», — рассказывает Полонский. — Тем не менее в апреле 2011 года Ротенберги обозначились, а в сентябре произошел захват «Кутузовской мили». Без приставов, без документов, без судебных решений.

Mirax Plaza По уголовному делу, связанному с «Кутузовской милей», Сергей Полонский и его юристы добиваются прекращения уголовного преследования, рассчитывая, что прокуратура, исследовав все материалы, откажется подписывать обвинительное заключение и направлять его в суд. А вот по коммерческим спорам со своими бывшими бизнес-партнерами Полонский рассчитывает встретиться в Высоком суде Лондона. Британские юристы завершают подготовку исков, по которым в качестве ответчиков фигурируют очень известные в России бизнес-персоны. Уже в январе планируется направить в Лондонский суд первый из целой серии подобных исков. В качестве ответчиков по этому иску юристы Полонского называют фигурантов списка российских миллиардеров, владельцев Промсвязьбанка братьев Дмитрия и Алексея Ананьевых и главу компании «Стройгазконсалтинг» Зияда Манасира. Иск связан с возведением в центре Москвы многофункционального делового комплекса Mirax Plaza площадью 368 000 кв. метров. Первая свая проекта была забита 25 декабря 2006 года. Планировалось возведение двух башен (41 и 47 этажей), двух 10-этажных зданий, объединенных двухэтажным стилобатом, зоны отдыха, расположенной в пяти атриумах общей площадью 3 тысячи кв. метров. Планировалось и возведение через Москву-реку монорельсовой железной дороги, соединяющей комплекс Mirax Plaza с деловым центром «Москвасити». Стоимость проекта оценивалась более чем в $660 млн. Ожидалось, что после окончания строительства здесь расположатся офисы крупных российских и зарубежных компаний, торговые центры, кафе и рестораны. Генподрядчиком строительства Mirax Plaza выступала компания ОАО «Международный центр», непосредственным застройщиком — компания «Между-

народный центр девелопмент». Обе компании контролировались Сергеем Полонским. Но мировой финансовый кризис 2008 года создал проблемы и строительному рынку, который не может работать без денег, как правило, привлекаемых в виде банковских кредитов. Mirax Plaza не стал исключением. Возведение комплекса застопорилось. Полонский начал искать партнеров. И нашел их в лице Зияда Манасира, в то время владельца компании «Стройгазконсалтинг» (одного из крупнейших подрядчиков «Газпрома»), и братьев Ананьевых, владельцев Промсвязьбанка.

— Мы нашли решение, — рассказывает Полонский. — Первое, о чем мы договорились, — проект экономически целесообразен. Второе — нам нужно финансирование. И мы выработали решение — с Зиядом Манасиром, Ананьевыми и Промсвязьбанком — о получении кредита около 300 миллионов долларов. Поскольку оформление крупного кредита занимает 3—4 месяца, мы договорились — и банк нам оперативно выдал 4,6 миллиона долларов, чтобы мы начали строить и не простаивали эти три месяца. Но Промсвязьбанк 300-миллионный кредит не выдал, а начал требовать погашения прежних долгов. Стройка снова остановилась. Как и в случае с «Кутузовской милей», к урегулированию конфликтной ситуации подключился Владимир Голубев.

— Он предложил помочь, поскольку знаком с Зиядом Манасиром уже 5 или 10 лет, — утверждает Полонский. — Состоялось несколько встреч, итогом которых стало подписание соглашения, в котором были прописаны «правила расхождения». Полонский передал мне копию этого рукописного документа, подписанного Голубевым, Манасиром и Полонским. Из него следует, что Полонский передает Манасиру проект Mirax Plaza, но Манасир принимает на себя все обязательства Полонского перед Промсвязьбанком. При этом Полонский имеет право на 22,5% от доходов проекта. Посреднические услуги Голубева, который брал на себя все вопросы по исполнению соглашения, по утверждению Полонского, были оценены в 10 миллионов долларов. И стороны с ним рассчитались. А вот с Полонским Манасир так и не рассчитался.

— За последние три года мы не получили ни одного цента от них, мы не получили ни одного отчета, — рассказывает

Полонский. — Более того, мы получили в английский суд многомиллионную претензию от компании Ананьевых. Мне удалось связаться с сыном Владимира Голубева. Он обещал передать отцу интересующие меня вопросы. Но звонка от Голубева-старшего я так и не дождался. А вот представители братьев Ананьевых и Зияда Манасира оперативно ответили на мои запросы. Вице-президент, директор по связям с общественностью Промсвязьбанка Дарья Козырева утверждает, что ни банк, ни Дмитрий Ананьев «не уполномочивали никого на ведение переговоров с Сергеем Полонским». Что касается претензий к Полонскому, Дарья Козырева ответила более развернуто (ответ привожу с некоторыми сокращениями. — И. М.): «Промсвязьбанк обладает правами на получение части помещений административно-торгового комплекса с подземной автостоянкой… Указанные права были приобретены банком в 2008—2009 годах в целях размещения в корпусе «А» собственных офисов. Застройщик (ОАО «Международный центр») должен был завершить строительство в IV квартале 2010 года и передать помещения банку до IV квартала 2011 года… В июле 2010 года на корпус «А» как на объект незавершенного строительства ЕГРП было зарегистрировано право общей долевой собственности застройщика и всех инвесторов, в том числе банка. На текущий момент строительство не завершено. Степень готовности четырех корпусов… разная. По имеющейся у нас информации, степень готовности корпуса «А» составляет около 60%. При этом до 2011 года в корпусе «А» были возведены только 8 из 47 этажей… У нас имеется ряд вопросов к господину Полонскому, но, зная его как человека со своеобразным характером, склонного к эксцентричным поступкам, мы не считаем целесообразным вступать в какие-либо дискуссии». Начальник управления по информационной политике и работе со СМИ холдинга «Стройгазконсалтинг» Виктория Миронова, представляющая Зияда Манасира, подтвердила, что Манасир признает соглашение, подписанное им, Голубевым и Полонским. И утверждает, что «все вопросы между Зиядом Манасиром и Сергеем Полонским были урегулированы еще в 2011 году». А вот относительно права Полонского на получение части доходов от проекта Mirax Plaza позиция Манасира такая: «Проект не завершен, соответственно, в настоящее время речь о расчете идти

«

Полонский не спешит раскрывать все свои тайны. Пока он готов говорить только о тайнах конкретных проектов, стоимость которых исчисляется сотнями миллионов долларов

«

не может. Сергей Полонский может получить 22,5% прибыли при наличии таковой по завершении проекта, а также при условии выполнения Полонским всех взятых на себя обязательств. Однако будет ли проект прибыльным, станет ясно только по окончании строительства и реализации свободных площадей». Интересная деталь. В июне этого года деловая пресса распространила информацию, что Зияд Манасир продал долю в компании «Стройгазконсалтинг» структурам Руслана Байсарова и ушел из бизнеса. Но, по данным ЕГРЮЛ, Зияд Манасир сохранил за собой должности руководителя компаний «Международный центр» и «Международный центр девелопмент» — застройщика и генподрядчика делового комплекса Mirax Plaza. Изменилась и структура собственников этих компаний. Единственный учредитель «Международного центра» — компания «Одрегон холдинг лимитед» (ODREGON HOLDINGS LIMITED), а «Международного центра девелопмента» — компания «Марвелвуд Трейдинг лимитед» (MARVELWOOD TRADING LIMITED). Кто конечный бенифициар этих компаний и кто должен достраивать комплекс Mirax Plaza и рассчитаться с Полонским? Ответы на эти вопросы адвокаты опального девелопера рассчитывают получить в Лондонском суде. Полонский ссылается на президента России: — Владимир Владимирович что сказал? «Всё решайте в судах». Вот мы и будем решать всё в судах. Ирек МУРТАЗИН, спец. корр. «Новой» Москва — Сиануквиль — Москва

10

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

/

политический рынок права

«Самоубийца» уже дает показания

У тебя, инженер, совесть болит

За что известную журналистку Хадиджу Исмаилову отправили в бакинскую тюрьму

лава администрации Ильхама Алиева Рамиз Мехтиев в тот же день опубликовал гигантскую статью под заголовком «Миропорядок двойных стандартов и современный Азербайджан». Разумеется, об оппозиции и ее заокеанских хозяевах. Больше всего Мехтиев возмущался двумя азербайджанскими женщинами: правозащитницей Лейлой Юнус и журналисткой Хадиджей Исмаиловой. Лейлу Юнус арестовали еще 30 июля, она уже четыре месяца в тюрьме по обвинению в государственной измене. Хадиджа 4 декабря еще была на свободе. Мехтиев писал о ней: «Она вместе со своими «друзьями» по цеху «старательно» организовывает антиазербайджанские передачи, выступает с заявлениями непотребного характера, демонстрирует откровенно враждебное отношение к известным представителям общественности, распространяет ложь оскорбительного содержания. У общественности сложилось твердое убеждение, что сотрудники радио «Азадлыг» стали на очень скользкую тропу. Не надо доказывать, что предоставление сфальсифицированной информации равносильно работе на заграничные спецслужбы». Собственно, глава администрации уже сформулировал обвинение в шпионаже и государственной измене. Но Хадиджу арестовали по другой статье: «доведение до самоубийства», статья 125, от трех до семи лет лишения свободы. «Самоубийца» Турал Мустафаев уже дает показания против Хадиджи. Он бывший сотрудник азербайджанской «Свободы», которого в 2013 году уволили будто бы по требованию Хадиджи. Потом его уволили и со следующей работы, и тоже будто бы по требованию Хадиджи. После чего молодой человек 21 октября принял дозу крысиного яда, был доставлен в больницу, а потом обратился в генеральную прокуратуру и заявил, что в его неудавшемся самоубийстве следует винить Исмаилову. Хадиджа работает в азербайджанском бюро радио «Свобода» и сотрудничает с Центром по исследованию коррупции и организованной преступности. И давно занимается расследованиями незаконной финансовой деятельности клана Алиевых. Это Хадиджа писала разоблачительные материалы о том, как дочери Алиева тайно оказывались акционерами крупнейших компаний, как потом эти компании без всяких тендеров получали государственные заказы, как уходили деньги в офшоры. Два года назад с Хадиджей попытались расправиться омерзительным способом:

Г

AP / FOTOLINK / EAST NEWS

В июле мы с Хадиджей Исмаиловой стояли перед зданием ОБСЕ в Вене после круглого стола о пытках политзаключенных в тюрьмах наших стран. Договаривались о будущих встречах, совместных проектах. Но с октября ее перестали выпускать из Азербайджана — тамошняя генпрокуратура запретила ей выезд как свидетелю по уголовному делу. А 5 декабря Хадиджу арестовали. Уже в качестве обвиняемой. в ее квартире спецслужбы установили видеокамеры, а затем выложили в интернет интимное видео. Родной брат Хадиджи — правоверный мусульманин, и в государственных газетах стали появляться заметки на тему «почему молчит брат опозорившей семью Исмаиловой?». Однажды Хадидже позвонила родственница и предупредила: беги из дома, твой брат поехал тебя убивать, чтобы смыть позор. После всего пережитого у Хадиджи начались проблемы со здоровьем, она перенесла операцию на желудке. С тех пор ей нужен особый режим питания, едва ли совместимый с тюремным. Впрочем, к аресту Хадиджа давно была готова. Еще прошлой зимой она опубликовала в фейсбуке инструкции для соратников и коллег на случай своего ареста и пожелания западным дипломатам. Она призывала их к максимальной публичности: «Я не хочу никакой частной дипломатии касательно моего дела. Я не верю в отстаивание прав человека за закрытыми дверями. Пожалуйста, продемонстрируйте поддержку свободы слова и права на частную жизнь в этой стране как можно громче. В противном случае я предпочла бы, чтобы вы вообще ничего не делали». Хадиджа знала, о чем говорила. Мы, живущие в диктаторских государствах, все это знаем. Рукопожатия под столом, тайные переговоры, ничего не меняющие резолюции с осуждением — и в то же время огромные лоббистские группы на Западе, твердящие с важным видом о необходимости поддержки этих режимов и сотрудничества с ними. Об Алиеве они говорят, что он — независимый политик, не какая-нибудь там кремлевская марионетка, и Азербайджан под руководством Алиева идет по своему собственному пути. О Лукашенко те же люди говорят, что он — классическая кремлевская марионетка, и нужно приложить все усилия, чтобы оторвать его от Кремля и сделать партнером Евросоюза. А для этого нужно закрыть глаза на издевательства над политзаключенными и отсутствие прав и свобод и посулить пряников больше, чем может дать Россия. Всем был плох маккартизм, но после него еще долгое время на Западе не смели лоббировать интересы диктаторов. А теперь — лоббируют. И потому издеваются в тюрьмах над белорусскими политзаключенными, пытают в бакинской тюрьме Лейлу Юнус, а теперь в соседней камере будут уничтожать Хадиджу Исмаилову.

Ирина ХАЛИП, «Новая»

Я знаю одну зону, где все хорошо. Ни разу не по уставу и не по УИК, а по-человечески. Где эта зона — не скажу, иначе не работать ее начальнику сть у меня фаворит: полковник, хозяин (начальник зоны). Давно я его знаю: и его, и трех его жен, и шестерых детей. «Я мент, Оля…» — начинает он со мной любой наш разговор по душам. То есть он настоятельно просит не теребить его душу. У меня есть аргумент: «Ты не мент, ты инженер, помнишь? Тебя сократили, ты пошел в зону, ты хороший хозяин» — это ритуал в начале беседы. «Знаешь, почему я не ворую?» — спросил он у меня на днях. Нет, я, правда, не знаю почему. «Я очень боюсь, Оля, очень сильно боюсь, я трус. Меня посадят, как моего старшего сына, как среднего… Оля, я боюсь воровать, я лох». Ну да, я знаю. Сыновей посадили не за воровство, а за наркотики — они тоже служили в уголовно-исполнительной системе, где ж еще служить человеку даже не в глубокой провинции, а там, куда Макар телят не гонял, — за отсутствием как телят, так и Макара. «Но ты же не колешься?» — «Я не колюсь, Оля, я самогон гоню…» Отличный самогон, кстати, славится от Москвы до Магадана в системе УИС. Да что там самогон — вообще рукастый мужик, хозяйственный, сметливый и разворотливый. Куда ни пошлют — все у него цветет и пахнет, и зэки стараться начинают. «А чего у тебя с УДО?» — начинаю я издалека. Насчет УДО я к нему и прикатила, интересно мне: я видела еще несколько лет назад, как у полковника уходили 15 человек из 15 заявленных на УДО, никому суд не отказывал, а сейчас не так, сейчас ноль, ну — один из пятнадцати, если повезет. Что случилосьто? «Не спрашивай, Оля, не спрашивай. От нас теперь вообще ничего не зависит. Говорят, судам разнарядка пришла: никого не отпускать, все это дело у ФСБ под контролем, страшно мне». Страшно — это понятно, хотя раньше не страшно было, раньше хозяин чувствовал себя хозяином, мог зэку морковку повесить: будешь стараться — будет УДО, вот как с Ваней, Петей и Махмудом. Чем теперь стимулируешь, передовик производства? Впрочем, вижу — чем. Поездила по твоим зонам, полковник. Честно скажу — хорошо там. Было хорошо, а стало еще лучше. Ни разу не по уставу и не по УИК, а по-человечески — только не говорите никому. Тем и берет: хочешь сидеть свое хорошо — сиди у меня, работай, УДО не будет, ну да я в том не виноват, я условия тебе создаю нормальные. Работал бы полковник не в системе УИС, а на гражданке — давно был бы если не миллионером, то очень состоятельным человеком: прибыль дает колоссальную, затраты мизерные, и осужденные им довольны, и жалоб никаких. Вот одного такого знаю — второго не знаю, а потому не то что зоны не скажу, но и области, иначе не работать ему. Освободились у меня недавно девочки из Мордовии, приехали с рассказом

Е

под запись, на камеру, одна из них рисует хорошо, так все свои годы отсидела она в нелегальном вагончике, которого в зоне как бы и не было, не учтен он был в отчетах: рисовала матрешки с ликами ВИПприезжих. То заказывают ей нарисовать 52 матрешки, чтобы одна в одну, да чтобы с ликом проверяющей прокурорши из Москвы. А то 37 матрешек с образом загадочного американского спонсора зоны в виде героев русских сказок. А то в виде бывшего уже (на сегодняшний день) начальника УФСИН по Мордовии с домом, чадами и домочадцами. Не платили ей ничего, и по УДО такая красавица не уйдет — сильно ценный сотрудник. Спрашиваю ее: «А плохо рисовать не пробовала?» Пробовала, конечно, — не получается у нее плохо. Зато приехала и рассказала все, и поди ее останови — она свободный человек. Привет тебе, ИК-2 Мордовии, женская образцово-показательная зона. Или вот еще письмо из зоны пришло — в «Русь Сидящую» копия, а оригинал в Счетную палату, между прочим. Ждем ответа, как соловей лета. «От осужденных граждан, находящихся в ФКУ ИК-9, г. Петрозаводска Республики Карелия, 185012, Птицефабрика. Коллективная жалоба. Мы, нижеподписавшиеся осужденные граждане, не можем более видеть и молчать о том, что нагло разворовываются денежные средства, пищевое довольствие, вещевое довольствие и строительные материалы, предназначенные на нужды колонии и осужденных граждан, выделяемые из государственного бюджета, а также другие финансовые махинации, финансовые нарушения и т.д. В колонии меняли забор по периметру всей зоны. Вместо забора из колючей проволоки установили 6-метровый забор из оцинкованного железа. Материала хватило только до церкви. Это путь больше половины всего расстояния. Остальное (читайте — дополнительное) железо приобрели через год, вроде как не хватило, ошиблись в расчетах. На самом деле железо ушло на сторону». И еще пару таких страниц. …Вот я и спрашиваю своего любимого полковника: «А чего тебе воровать страшно? Все ж воруют». — «А меня посадят». — «Никого не сажают, а тебя посадят?» — «Ну да, мы же видим, кого сажают, а кого нет». — «А можешь так, чтобы не посадили?» Долго молчит, думает. Потом говорит в конце концов слова: «стыдно», «совесть», «долг», «честь». А также: «Все равно все всё знают». Ну вот, а ты говоришь — страшно. Страшно перед кем? Перед Богом и людьми, стало быть, а не перед начальством. Это называется — совесть, товарищ полковник. Совесть у тебя болит, хоть ты и мент. «Я ж не мент, я инженер». Хороший ты мужик, полковник. Хотя бассейн для осужденных в дальней зоне — это, даже на мой взгляд, перебор.

спецвыпуск «Новой»

Первая чеченская G Звонок Джохару Дудаеву, которому «не смог» дозвониться Борис Ельцин

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

11 декабря 1994 года началась первая чеченская война 11

Число погибших неизвестно Stanley GREENE

G Репортажи специальных корреспондентов «Новой газеты» Юрия Щекочихина, Дмитрия Муратова, Сергея Соколова из Грозного: декабрь 1994 г.— февраль 1995 г.

G Акция «Забытый полк». Майор Измайлов и 170 спасенных жизней G Русская учительница, обозреватель «Новой газеты» Эльвира Горюхина прошла пешком по воюющей Чечне, чтобы почитать школьникам, видевшим смерть, «Хаджи-Мурата». Отрывки из детских сочинений

августа 1990 года глава Российской Советской Федеративной Социалистической Республики Борис Ельцин, обращаясь к региональным лидерам, порекомендовал: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». С этого и начался «парад суверенитетов» и обвальный процесс федерализации России, ставшей независимым государством в декабре 1991 года. Аппетиты местных элит различались. Большинство территорий России достаточно легко согласились с условиями Федеративного договора, подписанного 31 марта 1992 года, однако некоторые бывшие автономные республики в составе РСФСР — особенно те, где добывалась нефть, — стремились к значительно большей самостоятельности. В том числе — и Чечня, где в результате выборов (октябрь 1991 года) к власти пришел военный летчик Джохар Дудаев. И 1 ноября 1991 года он подписал указ «О государственном суверенитете Чеченской Республики». Москва, только что пережившая попытку государственного переворота, этому особого значения не придала, а потом — Беловежские соглашения, распад СССР… Не до того. В 1992 году напряжение между Москвой и Грозным возрастало по экспоненте. В итоге территорию Чечни — добровольно, без сопротивления — покинули части регулярной российской армии, бросив вооружение и склады боеприпасов. А Дудаев, создав собственные вооруженные силы и снабдив их «трофейным» оружием, продолжал настаивать на выходе республики из состава России. В декабре 1993 года в противовес президенту Дудаеву был создан Временный совет Чеченской Республики, который возглавил пророссийски настроенный глава администрации Надтеречного района Умар Автурханов. У него тоже появилось

6

и последовавшая за ней вторая чеченская как раз и убили только что родившуюся российскую демократию: когда говорят пушки, народ становится кровожадным, оппоненты власти —

оружие, а командиров ВСЧР стали обучать на российских военных полигонах. С лета 1994 года в Грозном периодически происходят боестолкновения между сторонниками и противниками Дудаева. А 2 августа глава самопровозглашенного ВСЧР Автурханов обратился к президенту России Ельцину за помощью. К границе с Чечней стали стягиваться регулярные части российской армии и внутренних войск.

26 ноября 1994 года автурхановцы начали штурм Грозного. Оружие, включая бронетехнику и вертолеты, были предоставлены Москвой. Федеральная служба контрразведки (ныне ФСБ) провела «мобилизацию добровольцев» из числа солдат и офицеров российской армии (в основном из Кантемировской и Таманской дивизий), которые отправились во «внеочередные отпуска» вместе со своей боевой техникой, чтобы погибнуть на улицах чеченской столицы или оказаться в плену. Официально участие кадровых военных, сверхсрочников и срочников в этих военных действиях Москва категорически опровергала, как и обстрелы Грозного силами боевых расчетов Северо-Кавказского военного округа. Но штурм захлебнулся. И 30 ноября 1994 года Борис Ельцин подписал указ «О мероприятиях по восстановлению конституционности и правопорядка на территории Чеченской Республики». Что означало начало войны. 11 декабря Объединенная группировка войск пересекла административные границы Чечни. А потом — Павел Грачев, «самый лучший министр обороны», обещавший взять Грозный двумя десантными полками, бездарный новогодний штурм, разгром целых бригад, ковровые бомбардировки, торговля заложниками, теракты по всей России, вторая чеченская война. Сколько погибло, не знает никто до сих пор. Но шанс остановить это безумие был — все более или менее ответственные политики советовали тогда президенту Ельцину

национал-предателями, выборы — бессмысленными, а парламент — не местом для дискуссии. Все, произошедшее потом и происходящее поныне, – лишь следствие.

просто позвонить Дудаеву и поговорить. Администрация президента России заявляла в ответ на эти призывы, что до главы Чечни дозвониться невозможно.

1 декабря 1994 года, когда, судя по заявлениям Кремля, российские власти судорожно пытались установить связь с Грозным, журналисты «Новой газеты» сели за обычный — с кругляшком еще — городской телефон и дозвонились до Джохара Дудаева с первого раза и пятого гудка — на такой же городской телефон в его приемной. Человек, взявший трубку, услышав, что звонят журналисты, отправился на поиски руководства — и через несколько минут состоялся вот такой диалог с президентом Чечни.

Андрей БАБУШКИН / ТАСС

И сегодня уместно напомнить, что предшествовало этой кровавой бойне, во многом изменившей ход истории нашей страны. Изменившей хотя бы потому, что именно эта война

«— Джохар Мусаевич, какова ситуация на сегодняшний день?

— Сейчас мы в Грозном ликвидируем последствия очередного ракетно-артил-

леристского налета. Успешно ликвидируем…

— Вы можете сказать со всей определенностью, кто именно нанес удар по городу? У вас есть доказательства вооруженного вмешательства России?

— Это странный вопрос, молодой человек. Всем давно известно, что здесь воюет Россия, а не оппозиция… Какая такая оппозиция, не знаю… Что касается авторства последнего налета, вам лучше справиться об этом в Москве, у генералов. Я же знаю, что в пригороды Грозного было введено 150 единиц бронетехники, из них — 67 танков. Удар отбит, большая часть техники уничтожена, а экипажи взяты в плен. Российские, повторю, экипажи… Сюда съехались около 70 журналистов из многих стран мира, и они это видят тоже. <…> — Нас очень волнует судьба российских военнопленных, что с ними?

— Я делаю все возможное, чтобы сохранить им жизнь. Я даже дал распоряжение перевезти всех в безопасное место, чтобы они не попали под артобстрел. Но кто-то дознался, и после их приезда сразу был нанесен ракетный удар с вертолетов. Очевидно, далеко не все хотят, чтобы они вернулись и все рассказали.

— Это были российские ВВС?

— Да, конечно, а вы как думаете? В отличие от меня российские военные, генералитет, судя по всему, вовсе не заботятся о жизни своих солдат. <…> — Неужели не осталось никаких шансов на мирное урегулирование конфликта?

— Надежда есть всегда. Я пока сдерживаю все, но это не может долго длиться. Ельцин же уклоняется даже от телефонных переговоров». Сергей СОКОЛОВ, 1 декабря 1994 года

12

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

спецвыпуск «Новой»

День памяти и скорби Матери Я до конца своих дней буду помнить сухонькую, невысокую женщину из Курской области — Раису Григорьевну Арепьеву. Когда 14 декабря 1995 года ее сын, солдат-контрактник рядовой Игорь Арепьев, попал в плен, она с мужем приехала в Чечню. Жили в разрушенных, покинутых местными жителями домах, голодали. Федеральная власть ничем не помогала. В течение нескольких месяце, голодные, замерзшие, они искали своего сына. Муж Раисы Григорьевны не выдержал такой жизни, заболел и умер. Она похоронила его здесь же, в Грозном. Сына боевики казнили. Дома, в Курске, оставалась дочь. Ей было лет 18, и, пока родители искали брата, она попала в автокатастрофу. Так Раиса Григорьевна осталась одна. Она не хотела верить в казнь сына. Прибилась к другим матерям, которые продолжали искать своих пленных и без вести пропавших детей. Положение этих женщин, скитающихся по разрушенной Чечне, было ужасным. Одни ставили на карту все: продавали квартиры, дома, последнее имущество и договаривались с бандитами о выкупе. Некоторые и гибли там, как и сыновья, которых эти матери так и не смогли добыть из плена. Было и немало случаев, когда русским матерям давали кров чеченские женщины, у которых тоже было горе: без вести пропали родные. Я знаю историю о том, как в Гудермесе чеченка, мать троих малолетних детей, выкрала для матери русского солдата у террориста № 1 Салмана Радуева. И еще были такие случаи. Так было. Но большинство матерей мыкались в холоде и голоде по подвалам, подвергаясь насилию и грабежу. В январе 1996 года для военнослужащих бригады построили первые сборно-щитовые казармы. Я знал в бригаде одного офицера, который материнское горе ставил выше всех инструкций военного начальства. Это был командир 2-го мотострелкового батальона 27-летний майор Гоча Деметрадзе. Первую построенную для бойцов его батальона сборно-щитовую казарму он отдал под жилье матерям. Военные тыловики требовали от него выселить сотни матерей из казармы, но безрезультатно. И военное начальство, в конце концов, смирилось и даже вынуждено было поставить женщин на довольствие в солдатскую столовую… Моя память и об этом.

О потерях Нигде и никогда не были опубликованы точные официальные данные о потерях на этой войне. По моим подсчетам, к концу 2002 года погибло до 12 тысяч военных, а жителей Чечни — раза в три больше. Далеко не все военные погибли от рук боевиков. Больше половины погибших — это результат неосторожного обращения с

Мы знаем, когда эта война началась — 11 декабря 1994 года. Но кто знает день ее окончания?

11 декабря мы вспоминаем ребят, погибших в свои 18—19 лет, жителей Чечни, не переживших эту «войну без конца». Вспоминаем пропавших — и так и не нашедшихся. За два года первой чеченской кампании без вести пропавшими числилось более полутора тысяч российских военных и жителей Чечни. Кто-то из них оказался в неволе,

оружием, самоубийства и убийства друг друга. Самыми страшными днями были праздники, дни рождения, когда после принятия спиртного ребята начинали выяснять отношения друг с другом. В мирной жизни били бы друг другу морды, а на войне — хватались за оружие. Находясь в Чечне, многие противника-то видели только по телевизору. Стреляли в своих.

Прокляты и забыты Это о тех солдатах и офицерах, их женах, детях, матерях. Власть отгородилась даже от инвалидов и от мертвых. Жителей Чечни вообще из Кремля не видели. А ведь Грозный до начала 90-х был многонациональным городом. Вместе жили — и неплохо понимали друг друга! — русские и чеченцы, ингуши и украинцы, евреи и армяне. Я видел, как русская женщина под бомбежкой со стороны федералов хоронила своего мужа — прямо около многоэтажного дома, в котором они жили, в Старопромысловском районе Грозного возле республиканской ГАИ.

18 августа 1996 года командование дало мирным жителям 48 часов для выхода из Грозного. Женщины с детьми толпами пошли из города. Жена моего друга, офицера ФСБ Мовсара Хамидова, вела из Грозного пятерых своих детей. Шли в Ингушетию. Расстояние — больше 100 км. Самым старшим из детей был Магомед, ему исполнилось 8 лет. На руках он нес грудного братишку, мать старалась держать за руки оставшихся троих. Магомед страшно устал, но не выпустил малыша из рук. Когда вышли из Чечни, он упал и потерял сознание. Он потом очень долго болел. Из Октябрьского района Грозного женщины шли через гору в поселок Гикало. Грудных детей несли на руках, двух-трехлетние держались за подолы матерей. Я помню, шел сильный дождь. Кругом лужи, грязь. Вдруг со стороны гор по людской веренице открыли огонь: там стояли подразделения 101-й бригады внутренних войск МВД России. Женщины и дети попадали в грязную, мокрую землю. Когда там, наверху, в конце концов, разобрались и огонь прекратился, женщины с грудными детьми начали вставать, а малыши продолжали лежать в этой жиже. Они не шевелились и не плакали — хотя все были живы. Это были дети войны, которых не надо было учить, как себя вести при обстреле… Возможно, кого-то из них теперь призвали в российскую армию.

Сколько стоили их смерти? На этой войне было много солдатсирот. Они были удобные: за них некому было беспокоиться, их никто не

искал. С ними легко было выполнять план по призыву. Правда, и с теми солдатами, у которых родители были попроще, тоже не церемонились. Доходило до дикости. В одной воинской части солдат перед отправкой в Чечню держали запертыми в оружейной комнате, а наутро, как скот, погрузили в машины и — в аэропорт, не дали даже матерям проститься… Было немало судимых, и даже неоднократно — в основном контрактники. У некоторых вопрос стоял так: или в тюрьму — или в Чечню. Хотя я знал судимых и среди молодых призывников. В начале января 1996 года на Ханкалу прибыла очередная группа солдат, отслуживших несколько месяцев по призыву. Один из них был явно старше своих сослуживцев. Это был 25-летний Володя Гришкин. Нет, он не имел отсрочки по учебе. Просто несколько лет провел на нарах. После второй отсидки его призвали в армию и отправили в Чечню. Володя был сиротой, его воспитывала бабушка; пока он сидел, она умерла. Ее квартиру продали. Володе негде было жить, и на работу его не брали из-за судимостей. Так что призыв в армию был для него спасением от голода и очередной отсидки. Узнав о его судимостях, я хотел отправить его из Чечни, он взмолился не делать этого. «Повоюю — получу льготы, смогу устроиться на работу, дадут место в общежитии», — убеждал он меня. И убедил. Через два месяца, в начале марта, когда боевики на три дня вошли в Грозный, рядовой Гришкин сопровождал машину с хлебом. Боевики открыли огонь. Володя выпрыгнул и стал отстреливаться, давая товарищам уйти. Его тяжело ранили. Врачи в течение нескольких часов боролись за его жизнь. Но спасти не смогли: он потерял очень много крови. Мы не знали, кому отправить гроб с телом. У Володи Гришкина был друг и земляк — рядовой Аркаша Клешторный из городка Большой Камень, что в Приморском крае на Дальнем Востоке. Аркаша был очень худой и длинный. Я про себя звал его гадким утенком. Когда Гришкин погиб, Аркаша тщательно заправил его кровать и прикрепил дощечку с нацарапанным именем. На эту кровать никто не ложился. Это была память о Володе. В августе 1996 года боевики снова вошли в Грозный. Я был весь месяц с разведбатом 205-й бригады. Рядовой Аркадий Клешторный воевал в составе 1-го мотострелкового батальона. Когда я вернулся на Ханкалу, узнал судьбу Аркаши. Его разорвало прямым попаданием снаряда. В гроб положить было нечего. …У меня родились малыши. Когда настало время им идти в детский сад, жена узнала, что наш Ваня на очереди 43-й, запасной, а Аниса вообще не в

но гораздо больше было впоследствии опознано через 124-ю военную лабораторию медико-криминалистической экспертизы в Ростове. Тех, кого опознать не удалось, захоронили как безымянных на Богородском кладбище в Подмосковье. Я вспоминаю этих людей. Я вспоминаю также родных и близких тех, кто сгинул в этой войне. Их детей. Матерей, чьих сыновей — российских солдат — теряли сотнями: мертвыми, пленными. А все ли помнят?

списках. Чиновница сказала, что в год рождения Анисы «очень много нарожали». Тогда жена справедливо меня попрекнула: «Ты, прошедший Афганистан и Чечню льготник, можешь вообще своих детей устроить в детский сад?» Я подумал, что честнее будет дать взятку, чем пользоваться такими льготами, за которые заплатили своими жизнями Володя Гришкин, Аркаша Клешторный, десятки тысяч жителей Чечни и сотни тысяч жителей Афганистана…

Как о них помнят 11 декабря 2014 года в Московском губернском театре у метро «Кузьминки» состоится вечер памяти по погибшим в Чечне. Приедет из Курска Раиса Григорьевна Арепьева. Придет мой сослуживец, подполковник запаса Юрий Павленков. Когда мы с ним вернулись после первой чеченской кампании, его сын Алеша был еще курсантом военного училища. К началу второй кампании надел погоны лейтенанта. Направили в Чечню, он провел там два срока. Вернулся живым. В сердюковской армии себя не нашел, уволился. Три года назад провожал ночью друга на Казанский вокзал Москвы и… бесследно исчез. Труп его нашли некоторое время спустя в Раменском районе Подмосковья. Пропал кошелек и с ним небольшие деньги… Из Пензы приедет своим ходом на автомобиле Саша Бутузов. В 1995-м он, 19-летний солдат, получил в Чечне тяжелое ранение, ампутировали ногу. Долго лечился. Познакомился с хорошей девушкой из соседнего села. Женился. Родилось двое детей. Нужно как-то зарабатывать. Стал шабашить на своей машине. Сейчас ему под 40. На свое жилье не накопил, но зато в администрации президента к нему оказались добры и сочувственны: написали письмо в администрацию Пензы. Там Сашу поставили на льготную очередь. Он сейчас в конце списка многих сотен льготников. К 70-летию Победы в Великой Отечественной войне дадут квартиры последним оставшимся в живых ветеранам той войны. Потом займутся оставшимися в живых «афганцами»… Есть еще те, кого не приглашали в Грузию и в Украину. Но они в списке уже будут за Сашей. Итого: чтобы ты, Саша, до 100 лет жил!

Вячеслав ИЗМАЙЛОВ, военный обозреватель «Новой»

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

Первая чеченская

13

Следы военного преступления пытаются скрыть: вместо похоронок придут извещения о «пропавших без вести»

Наступающая сторона отказалась вести переговоры о тяжелораненых и пленных. Они подвергаются точно такому же обстрелу, как и чеченские ополченцы. Их фамилии искажаются, а «горячие линии» МО не отвечают. Мы сегодня публикуем привезенные нашим корреспондентом фамилии пленных с их собственноручными подписями. Они стоят под обращением, где наши попавшие в беду соотечественники требуют прекратить огонь и понять: война идет не с бандитами, а с народом. ядом с президентским дворцом, волоча хвосты, скачут контуженные голуби. Снарядов, разбивающих дворец, они уже не слышат. Сверху на них и санитарный автобус под белым флагом летят стекла и пылающие ошметки с горящих этажей. Мимо нас четверо ополченцев вытаскивают из подъезда раненого, заносят в автобус — и тут же мина накрывает площадку, на которой он стоит.

Р

Машина прыгает, из нее вылетают все окна, мотор глохнет. Стонущего раненого заносят обратно. Один из санитаров садится на корточки прямо у автобуса и курит. Вокруг лопаются мины. Он не уходит. Ему все равно. В подвале человек 200—300. Ненадолго отказал дизель, горят свечи, пламя их трясется от прямых попаданий во дворец. Много женщин. Зина была поваром в генеральской столовой. «Сейчас вот здесь кормлю всех подряд, мяса и макарон в подвале много, маринады притащили жители, хватит надолго». В санчасти старый усатый хирург Резван перевязывает раненого российского пленного — пехотинца Валеру. Резван 26 лет отслужил на подлодках судовым врачом. «У парня два осколочных ранения бедер и сломано колено. Сегодня начался сепсис. Надо вывозить». Доктору помогает Оголихин Ваня, пленный фельдшер, взятый в числе 48 военнослужащих внутренних войск в Хасавюрте. Ваня ухитряется быть с белоснежным подворотничком, в чистой хэбэшке. Ване передает тампоны красивая молодая женщина. «Это моя мама, Нина Александровна», — говорит Ваня. Мы потрясены, Нина Александровна плачет и говорить не хочет. «Я руками могу работать, а словами не могу». Ваня берет маму за руку, и вдвоем они рассказывают свою историю. «В плен я попал, когда нашу группу окружили мирные жители и подполковник Серегин (он тоже здесь, в подвале) приказ стрелять в них не отдал. Мы благодарны ему. Привезли сюда, поместили в подвале рядом. Журналистка Лена Петрова взяла у меня мамин адрес и ей позвонила…» Мама: «Мне позвонила девочка Лена Петрова и сказала, что Ваня тут. Я медсестра, взяла отпуск и денег заняла на билет в одну сторону. Добралась до Грозного, объясняла по дороге, что здесь мой сын. Меня все подвозили. Дворец обстреливали. Я к нему подошла. В меня

не попали. Сказала, что Ваня тут. И меня к нему отвели. Я вошла в подвал, а он…» Ваня: «Я ее увидел и испугался, что она приехала». Ваня и Нина Александровна сидели перед нами в санчасти, а потолок начинал трескаться, и висящие над головами трубы отопления тряслись. На раненых летела пыль и штукатурка. Ваня и мама должны были уехать: чеченская сторона решила Ваню отпустить, но начался штурм 31 декабря (Павел Сергеевич Грачев отмечал свой день рождения), и вопрос отпал сам собой. Аслан Масхадов, начштаба обороны Грозного, к которому мы зашли выяснить вопрос, что делать с тяжелоранеными, сказал: «Я четыре раза просил российскую сторону забрать без всяких условий тяжелораненых, обменяться пленными и вывезти трупы. Один из генералов даже назначил мне встречу 5 января в 18.30 на нейтральной полосе. Потом позвонил, извинился, сказал, что начальство не разрешило. Я сказал, что вам не нужны ни живые, ни мертвые, вы хотите, чтобы пленные и раненые, и павшие были уничтожены во время штурма, и списать это на нас…» А пленные — действительно страшные свидетели. Вот монолог Мычко Вити, капитана, записанный в рождественскую ночь, когда и ему, и нам казалось, что из этого подвала выбраться уже невозможно. Доктор разрешил раненному в легкое, шею и руку Вите выпить с нами 100 грамм. (Из чеченцев в подвале не пил никто: газават, нельзя, в рай не попадешь.) Вот Витин монолог: «В 1982 году окончил Дальневосточное общевойсковое командное училище. Служил на Дальнем Востоке и Сахалине, под конец службы решил перебраться домой, в Самару. Служил в 81-м полку, хотел получить перед пенсией квартиру — получил, 10 дней прожил, даже мебель расставить не успел, и попал

Stanley GREENE

Наш специальный корреспондент Дмитрий МУРАТОВ — из Чечни

сюда. Из полка взяли два батальона, укомплектовали людьми из других. 30 декабря получили приказ выдвинуться на окраину Грозного, последние солдаты приходили к нам для комплекта аж до вечера 30 декабря. Колонна через перевал шла плохо, колесная техника (БТРы) застревала, мы на командно-штабной машине замыкали колонну. В нашей БМП было двое солдат, начштаба Артур Белов (бывший «афганец») и я. Я у Артура спросил: «Карты города получал?» — «Нет, — говорит, — ты что? В город входить не будем». И мы пошли в хвосте колонны. Вдруг (это уже 31-го днем) приказ: войти в город! Ни обстановки не знаем, ни дорог — ничего! Приказ передали по рации — устно — без всяких разъяснений, актов: «Вперед!» — и все. Оказалось, прямо на площади у дворца, где нас начали из гранатометов расстреливать. Механик-водитель, второй солдат и Артур Белов после попадания снаряда погибли. Я без сознания с ранением легкого был взят в плен и сюда перетащен. Никто из своих меня не подобрал…» Вот такая операция. Без рекогносцировки, без письменного приказа, без постановки конкретной задачи. В такой же ситуации оказались подразделения в районах вокзала. Сгрудились на площади и были разбиты… Помните фразу министра обороны: «Воевать танками в городе — дикая безграмотность». Однако воевал. Сейчас, чтобы скрыть следы бездарнейшего преступления, делается все, чтобы превратить павших и раненых — в пропавших без вести. Я не знаю, как будет спецназ брать подвал дворца, кроме как закидав его гранатами. <…> …Мы выбегали в сумерках из дворца через простреливаемый мост. Проводником был Умар, молодой мулла. «Нарушаю Коран — граблю разрушенные магазины и ношу еду в подвал оставшимся людям. Уйти они под обстрелами не могут. Оружие в руки не беру — без меня есть кому убивать, мне надо помогать живым». Умар вел нас по мертвому, разбомбленному городу, о котором командующий ВВС Дейнекин сказал, что в нем авиация работала только по стратегическим объектам. Мы шли и в грудах камней не узнавали типовых больниц, школ и детсадов. Мы уходим, в подвале президентского дворца остались два целлофановых пакета, набитых военными билетами мертвых и еще живых, уже занесенных в расчетные потери. …Среди нас ежедневно прибавляются сотни людей, которые убивали и которых убивали. («Новая ежедневная газета», № 6, 13 января 1995 года)

14

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

спецвыпуск «Новой»

Забытая Чечня. Страницы из военных блокнотов Город, город… Я никогда в жизни не видел таких городов. И не думал, что когданибудь увижу. Выбитые окна пятиэтажек… Кажется, все, все… Не может быть мертвее дома. Но вдруг на одном подъезде написанная от руки табличка: «Люди на первом этаже» <…>. Дверь медленно открывается, выходит женщина, безучастно провожает глазами БТР… Старушка тащит санки с мешком… Толпа возле «Красного Креста», надеющаяся как-то вырваться из этого ада. Спрашиваю: «Откуда берете воду?» Старик отвечает: «Собираем в лужах…» Другой старик. Спрашиваю: «Вы совсем не боитесь стрельбы? Вы даже не вздрагиваете при звуках выстрелов?» — «Я боюсь только одного… Когда постучат в дверь». — «Кто постучит в дверь?» — «Чеченцы…» А тяжелые гаубицы все лупят, лупят по южным окраинам Грозного… Видны три далеких пожара… Как снаряды отличают, где друг, а где враг, если сегодня и человек не может этого отличить?.. Шестой блокпост считается самым опасным: вчера здесь ранило троих омоновцев, слава богу, все остались живы… Блокпост — это развалины когда-то добротного дома в два этажа… Минный обстрел. Все, кроме меня, к этому уже привыкли. Сидят за столиком во дворе и пьют чай из жестяного чайника… Парень с кинокамерой… Думал, коллега. «Нет, я из краснодарского ОМОНа… Для истории…» Приезжает новая смена, она пробудет здесь сутки. Подходит омоновец из новой смены, узнает меня. «Странно, что вы приехали сюда, к нам…» — «Почему?» — «Но вы же, как я знаю, гуманист и демократ…» Я так и не смог понять, какой смысл вкладывает в эти слова парень, который уже через минуту сидит у оконного проема, положив автомат на кирпичную кладку… По горам Покатились бои… Ошалевшие роты, Этот мир поделив На чужих и своих, Шли в открытую На пулеметы. Сейчас, наверное, пора объяснить один парадокс. Люди, с которыми я провел неделю на этой войне, не только не профессиональные военные (кроме, естественно, офицеров внутренних войск, да и то их главное тяжелое оружие — хрупкие бэтээры), но и в самой меньшей степени ответственные за ошибки политиков в чеченском конфликте: дали приказ, сказали: «Надо», не объяснив толком, что же ждет их — профессиональных борцов с профессиональной преступностью. Они умеют анализировать, искать доказательства, проводить облавы и рейды, естественно, стрелять, некоторые из них — те же собровцы — хорошо владеют различными боевыми приемами. Их враг — мафия, которая, при всей своей мощи, еще не докатилась до фронтовых операций. И вот они здесь. При мне у собровцев радость: первый раз за 20 дней добыли кровати, до этого спали как придется. Остальные условия? Без условий. Деньги

Reuters

Блокнот первый. Год 1995-й

получат по возвращении — по 2 оклада. Еще один сказал, что как бы все не вычли: дали денег на гостиницу, а какая здесь гостиница? Как отчитаться, если командировочные деньги оставили семьям, когда уезжали сюда, в Чечню… Да, можно сказать и так. Им надоела Чечня как криминальная зона: фальшивые купюры (их столько здесь нашли, что можно оклеить дудаевский дворец), террористы, просто бандиты, которых ищет вся Россия. Не говоря уже о том, что им, профессионалам, был заказан въезд на территорию Чечни: из Франции и то легче выудить нашего гангстера, чем отсюда. Но, с другой стороны, им не пришла бы в голову идея сровнять с землей московское Солнцево только потому, что там была рождена знаменитая солнцевская мафия! <…> Нет, они не говорят о «матушке»-России, о «сохранении территории», о «национальных интересах» (вообще я заметил, что всякие подобные слова звучат тем громче, чем тише звуки боев). Этих мужиков волнуют более земные проблемы: мину прямо перед эшелоном обнаружили, бэтээр сломался, снайперы расшумелись… Повторяю, я приехал к людям, со многими из которых меня связывают профессиональные интересы, а с некоторыми уже давно знаком. Но недели, а у некоторых — уже и месяц войны (по количеству проведенных здесь дней можно судить, какая у кого выросла борода) превратили их совсем в других, незнакомых мне людей. «Какой мир! Какие мирные переговоры! С кем? С этим бандитом? После того как столько наших ребят полегло?!» — слышался всеобщий ропот на мои робкие слова, что не может же так продолжаться еще и еще: тупик, а за ним — пропасть… Больше того! Они кричали на меня, как будто я единственный журналист во всей России: «Хватит нас оплевывать! Что, мы самые виноватые?.. Чеченцы — люди, а мы кто? Где же вы были раньше со своими правами человека, когда в Чечне был полный геноцид русского населения? Почему не возмущались, когда русских за бесценок заставляли продавать свои дома?!.» Я им говорил о разоренном городе, а они мне: «Почему же вы не напишете, как они повесили вниз головой 11 солдат

на здании Совмина?» Я о том, как армейский капитан положил из автомата четырех мирных жителей, абсолютно непричастных к тому, что из его батальона в живых осталось только шестеро солдат, а они мне о том, сколько чего они нашли в чеченских домах с ограбленных поездов. И я понимал их личную правоту — каждого в отдельности, пережившего за эти дни здесь такое, что не приснилось бы и в страшном сне. Но я знал, что где-то в другом подвале другого дома кто-нибудь из моих коллег точно так же, сидя с чеченскими боевиками, слушает рассказы о пытках, которым русские солдаты подвергают чеченцев; о молодых ребятах, которые, несмотря на ранение, остались в строю; о мужестве и подлости, которые всегда соседствуют на любой войне, и, конечно, о разрушенных домах, об унижении. И обо всем, обо всем, что и они пережили за эти дни войны. И, возможно, мой коллега точно так же услышит грозный ропот в ответ на вопрос: «Может быть, хватит? Может быть, пора кончать? Может быть, все-таки мир?» А после этого опять — слова о родном чеченском доме, о родине, о свободе. Может, война — это зеркало, в которое смотрит человек и не может в нем узнать самого себя? Что-то не так в этой российско-чеченской баталии. При всем идиотизме войн в них обычно присутствует хоть какая-то логика. Ведь не успели мы стать враждебными друг другу народами <…>? Даже в удостоверениях сотрудников полиции Чечни текст написан на русском языке, только на печати — волк вместо орла… Боюсь, не в зеркало мы смотрим — друг на друга, позабыв уже, как выглядим на самом деле. Из-за какого-то другого стекла другие люди насмешливо наблюдают, как ручеек крови превратился уже в полноводную реку. Оружие. Нефть. Золото. Деньги… Возможно, эта цепочка слов и поможет наконец-то восстановить утраченную логику событий в Чечне. «Это было как сон… — рассказывает мне парень из СОБРа. — Мы шли с Серегой, и он вдруг крикнул: «Смотри,

бронежилет на снегу… Давай возьмем». Мы подошли ближе. Да, это был бронежилет, но — на обезглавленном теле. И ты знаешь, вдруг уже ничего не сработало. Я ничего не почувствовал…» Да, к этому быстро привыкаешь, слишком быстро… Уже на второй день я отметил в себе, что почти не реагирую на выстрелы. Военные медики мне сказали, что оптимальный срок пребывания в боевых условиях — две недели. Правда, уже для подготовленного к войне человека… Потом наступает апатия, и человеку уже безразлична не только чужая жизнь, но и своя… Убежден, что большинству из тех, кто попал на эту войну, раньше не приходилось стрелять в человека. Теперь для них это уже стало нормальным: и стрелять, и рассказывать о том, как стреляли. Вот типичный рассказ, услышанный мною: «Мы прочесывали квартал. Задержали человека, чеченца… «Что вы, я из оппозиции…» Мы отпустили его, и он уже зашел за угол. И тут к нам подбегает женщина: «Он же боевик, зачем вы его отпустили?» … «И что вы?» — спрашиваю. «Ну, догнали, завели за угол… И все». Но куда больше (хотя, казалось бы, куда больше?), чем сама смерть, бесит грязь, наверное, неизбежная в подобных странных войнах. Полковник внутренних войск рассказывает: «Прибегает армейский генерал. Срочно требует машины для вывоза беженцев. Я даю. Потом вижу толпу беженцев: «Вы почему не уехали?» Они отвечают: «У нас не было долларов…» Я кидаюсь к своему бэтээру, догоняю этого гада… Собровцы заломили руки… Жалко…» Заметил, что в городе совсем не осталось ни птиц, ни животных. Единственно, кого видел, был котенок, живущий на молокозаводе. Офицеры назвали его «Дух». Юрий ЩЕКОЧИХИН, 1995 год

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

Первая чеченская

15

На развалинах Грозного очень много старух, голодных детей и мародеров Наш специальный корреспондент Сергей СОКОЛОВ — из Чечни

Г

Еду обычно привозят на консервный завод, где и раздают по спискам маленькими дозами. Но добраться до «консервы» могут далеко не все, как и не все знают о существовании этого места. Воду можно брать в двух местах: в техникуме, где есть артезианский колодец (но там дудаевские боевики), либо в реке Сунже. В реке Сунже плавает все. Можно, я не буду уточнять… <…> В городе очень много сумасшедших женщин от сорока и старше — следствие бомбежек, тотального стыда и унижения. Много мародеров — с обеих сторон, и торговля видеоаппаратурой, золотом и другими ценностями ведется беспрерывно <…>. Еще один бич — стаи собак: покалеченных, с вывернутыми лапами, они единственные из «местных», кто еще шарахается от выстрелов. Вместе с людьми они подтягиваются к консервному заводу в ожидании еды и молча плачут. Лая я не слышал вообще. <…> Частных домиков на окраинах Грозного также почти не осталось, лишь пройдя квартал по улице Лермонтова, натыкаешься на дом с белым платком на длинной палке, <…> для достоверности надпись мелом: «Здесь живут люди». И вы знаете, они еще ухитряются мыть полы! Весь остальной квартал пуст: в некогда ухоженных домах гуляет ветер, раскачивая хрустальные люстры и разметая по полу странички из школьных учебников. <…> А русские женщины, толпящиеся около постов, тихо вздыхают: «Солдатики, мы вас так ждали — что же вы наделали». <…> *** Точное число погибших военнослужащих установить невозможно. Официальная цифра 750 вызывала в солдатских палатках и офицерских столовых крепкий и невоспроизводимый в печати мат. <…> Ясно только, что из Моздока «Тюльпан» (военно-медицинский борт,

который увозит тела погибших. — Ред.) улетает практически ежедневно, а некий офицер ФСК, который по долгу службы занимается и подсчетом потерь, сообщил, что только через Моздок прошло около 4000 тел погибших. Хитрость, наверное, в том, что многие из них неопознаны. У солдат не было жетонов с фамилией и группой крови: ну не успели снабдить перед отправкой, а в некоторых частях и вовсе отнимали воинские билеты. Поэтому трупы привозили на взлетную полосу, и командиры (оставшиеся в живых) пытались кого-то опознать. А многие части были сборные, а кто-то был новобранцем, а где-то погибли командиры, а кого-то узнать было просто нельзя… Многих хоронили мирные жители. <…> *** Удивляет телевидение. Тема Чечни отошла на второй, где-то даже на третий план. Сообщают о чем угодно: о шахтерах, о японцах, а о Чечне — вскользь, будто война завершилась. Опять-таки думается, что все это неспроста. Ведь если сообщать и дальше о боях за город Грозный, то даже у самых оголтелых сторонников военного решения конфликта сложится полнейшая уверенность в провале всей операции. <…> В войсках очень сильны антиграчевские настроения, офицеры, вплоть до командира полка, живут принципиально в палатках с солдатами, но паники и пораженческого настроения нет. Воевать не хочет никто, но и уходить по одному также никто не собирается: либо все вместе, либо воевать дальше. Глупости, что армия держится на патриотизме; глупости, что держится на деньгах, на страхе или на чувстве долга, — армия держится на чувстве товарищества. *** …В глубине темной палатки шевелятся какие-то тени: солдаты пытаются развести огонь в печурке. Очень холодно…

Stanley GREENE

розный был маленьким городом: пешком пройдешь — не заметишь. Сейчас это — городпризрак, населенный убийцами (так получилось, и не их в том вина), убитыми и теми, кто рано или поздно пополнит одну из этих двух категорий. Я не знаю, с чем можно это сравнить. Можно со Сталинградом, поскольку не осталось ни одного целого дома, а многоэтажки, особенно ближе к центру, превратились в классический символ военной эпохи — стены с закопченными провалами окон. <…> Как только над городом появляется солнце, из всех щелей, куда в иные времена и собака не пролезет, из люков, подвалов начинают выбираться люди, одержимые двумя сверхидеями: где бы достать еду и где бы достать воду? Они похожи на зомби, бродящих со смешными каталками в поисках того и другого по превратившимся в грязное месиво улицам под аккомпанемент непрекращающихся перестрелок. Здесь у каждого свои «колеса» — обычные сумки на колесиках служат для перевозки воды, дров и трупов. Если их нет, приспосабливают все: коляски, разобранные детские педальные машины и что-то еще, оставшееся, наверное, еще со времен Ермолова. Около трамвайного парка и у горбольницы по-прежнему лежат трупы российских солдат. Из-за собак их опознать невозможно. Местные жители пытаются их хоронить, но бабушек раз за разом укладывают снайперы. И те и другие… Днем в городе по-прежнему идут серьезные бои с применением минометов и бронетехники. А ночью город бомбят. «Логика» проста: если на развалинах этого дома днем бил пулемет, то ночью он должен быть уничтожен. Пулемета там к полуночи, конечно, уже нет и в помине, а в подвалах живут старушки либо успел расположиться какой-либо из наших штабов. Вранье же официальных инстанций достигло небывалого размаха. <…> Радио слушают сквозь смех и слезы и в солдатских палатках, и у костров на развалинах. После этих передач случаются истерики — даже у офицеров, даже у боевиков. Сквозь разрывы НАШИХ бомб, наблюдая сплошное зарево над Грозным, я слышал заверение пресс-центра правительства о том, что российские войска взяли город, который практически очищен от боевиков, что восстанавливают связь, а замминистра образования выезжает в Чечню, дабы восстанавливать школы. Кого же тогда бомбим? Мирных жителей, собак, неубранные трупы наших солдат, горстку журналистов и врачей? Если Грозный принять за точку на карте, то его бомбардировки действительно носили точечный характер. Трудно будет вам, господин Дейнекин (главком ВВС. — Ред.), отчитаться за каждую воронку, как вы того обещали, — их слишком много, это как раз тот случай, когда в одну воронку попадают даже трижды. Хотя вас может спасти некая закономерность: свидетелей становится все меньше. <…>

В углу два полешка да сваленные в кучу голые сетки кроватей. Солдаты не ели вторые сутки. …Домик врачей госпиталя МЧС, здесь живет 40 человек, скученность неимоверная, негде сесть… Тылы подтянуты разве что для самого-самого командного состава. В войсках испытывают нехватку в продовольствии и воде, зато рынки ломятся от военного провианта. У въезда в аэропорт Моздока, куда пробраться труднее, чем на ядерную базу, скопление частных автомашин — целый городок. Номера со всей России: Москва, Питер, Липецк. Какой-то дед приехал из Новосибирска, стоит с плакатиком у «Запорожца». Это родители тех, кто должен быть, по их мнению, здесь. Они несут круглосуточную безуспешную вахту. Иногда терпению наступает конец, и матери ложатся на дорогу в грязь перед идущими на войну колоннами.

— Вот легли они, а моя машина головная… Что я сделать могу? Я же боеприпасы везу… Выхожу и им объясняю, что если не проеду, то солдатам ТАМ будет хуже. Я вот это никогда не забуду и еще не забуду, как обещал вернуться раненому в Грозном, но не смог: не пустили. Представляешь, я знал, где он, обещал и не приехал… Знаешь, знаешь, что он обо мне думал? У него сквозное ранение в легкое… <…> А матери все-таки находят своих детей. Едем в Грозный, справа и слева почти сплошняком в поле — полки, полки, полки: танковые, мотострелковые, артиллерийские… Такое впечатление, что весь Северный Кавказ уставлен техникой. А на обочине дороги, на поваленных деревьях, просто на земле сидят родители с детьми в военной форме: плачут, кормят их из каких-то кульков, как когда-то всех нас кормили на родительских днях в пионерских лагерях. Едем обратно. Танковый полк уже снялся с места и пошел месить грязь в сторону Грозного — ожидались бои за форсирование Сунжи. А в сторону другую, сбившись в кучку, брели женщины, одетые по-городскому, с наполовину пустыми кульками. Они — домой, а дети — на войну. Сюр, достойный кисти мастера или обвинительной речи прокурора. («Новая ежедневная газета», № 23, 8 февраля 1995 года и № 25, 10 февраля 1995 года)

16

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

спецвыпуск «Новой»

Первая чеченская

Когда героя наших публикаций и сюжетов программы «Взгляд» майора Вячеслава Измайлова выкинули из армии, он пришел в «Новую» и сказал: «Хочу освобождать пленных и заложников. Я умею это делать». Мы знали Измайлова еще до Чечни. Офицер, прошедший Афганистан, он попал на тихую должность — в военкомат, когда же началась чеченская война, отказался отправлять на бойню мальчишек. Сказал: «Отправляйте меня». В Чечне отвечал за обмен пленными и телами погибших.

Много раз — один, с единственным патроном (для себя), ходил на переговоры с боевиками. Спасал, спасал, спасал… Вывел из окружения штаб — боевики, увидев его на БРДМ, без оружия и головного убора, передавали по рации: «В лысого не стрелять — это Измайлов. Пропустите». Его хотели убить — свои генералы, слишком мешал, потому что не мог смириться с любой несправедливостью. Потом — чеченские бандиты, потому что ломал их бизнес на заложниках. Он действительно умел освобождать, потому что — переговорщик от Бога и, самое главное, — человек, который никогда не врет: ни своим, ни врагам. Так в «Новой газете» началась акция «Забытый полк». Полк,

потому что, по подсчетам начальника отдела розыска Министерства обороны полковника Виталия Бенчарского, без вести пропавшими в ходе двух чеченских кампаний числилось порядка 1200 военнослужащих. Но были еще и гражданские, которых захватывали в надежде на выкуп. С 1996 по 2001 год майор Измайлов освободил из плена более 170 человек — точно он и сам не помнит: «Не считал, некогда было». Ни за одного освобожденного он не заплатил ни копейки денег. Среди спасенных: солдаты и офицеры, дети, подданные других государств, гражданские специалисты, журналисты, солдатские матери… Работал в сотрудничестве с комиссией Минобороны, в которой работали Виталий

Бенчарский и Вячеслав Пилипенко, и с заместителем генерального прокурора Михаилом Борисовичем Катышевым — без них, говорит, ничего бы не получилось. И это абсолютная правда, но правда и в том, что ничего бы не получилось без этого низенького, круглого, лысого, смешливого, общительного, отчаянно отважного, умного и — по необходимости — жесткого человека, который уезжал в командировку на войну без чемодана и сумки — необходимыми вещами были забиты безразмерные карманы старой кожаной куртки. За ним охотились в Чечне, в Ингушетии, в Москве, а Измайлов, уезжая в очередную командировку, говорил нам в редакции: «Если я попаду в заложники — меня не освобождать за деньги!»

Не вывести Чечню из солдата Одна история об освобождении, рассказанная Вячеславом ИЗМАЙЛОВЫМ сентябре 1997 года заместитель главного редактора «Новой газеты», член Комитета по безопасности Государственной думы, Юрий Щекочихин передал мне просьбу начальника Федеральной пограничной службы генерала армии Николаева выяснить судьбы российских пограничников, солдат-срочников Игоря Лавера и Александра Ковалева. Почему именно мне? Я тогда был почти единственным из военных, кто ездил в Ичкерию и работал там по освобождению пленных и заложников. В то время мой статус был самый необыкновенный. Я числился за штатом в 27-й мотострелковой бригаде, что недалеко от Теплого Стана в Москве, а реально работал в «Новой газете» и занимался освобождением пленных. Кто это придумал? Это совсем другая история, к которой причастен Дмитрий Муратов, главный редактор «Новой газеты». Я приходил на службу в 27-ю бригаду один раз в месяц, в день получения денежного содержания, а в «Новой» получал гонорары за свои статьи и поездки в Чечню по освобождению заложников. В общем, хорошо устроился!

В

Прежде всего надо было выяснить, живы ли Игорь Лавер и Александр Ковалев, и если живы, то у кого и где они находятся. Вскоре люди, которые помогали мне в Чечне, сообщили, что нашли их. Ковалев и Лавер жили в поселке Давыденко АчхойМартановского района. Оба добровольно и сознательно приняли ислам. Саша Ковалев жил и работал водителем у бывшего полевого командира Сулеймана Исмаилова, который в 1997 году стал главой Шаройского района Чечни. Игорь Лавер жил в другой религиозной мусульманской семье, где его очень любили. В конце сентября 1997 года мы с Эльвирой Николаевной Горюхиной приехали в поселок Давыденко. Должен оговориться: я старался никого с собой не брать в поездки в Ичкерию. Сохранность моей жизни никем не была гарантирована. Если бы погиб или стал заложником, военные сказали бы: «Мы его туда не посылали». И были бы правы.

Разве я имел моральное право брать когото с собой? С Эльвирой Николаевной Горюхиной, тогда профессором психологии Новосибирского педагогического университета, я познакомился в июле 1997 года. Сначала я не хотел ее брать в Чечню, но когда увидел, как она работает с людьми, понял, что без ее помощи, помощи высокопрофессионального психолога, мне не обойтись. Такой психолог, как она, нужен мне был и для работы с матерями без вести пропавших солдат, и с пленными солдатами, которых боевики убеждали: «Вернетесь — вас в России расстреляют». И вот мы поехали по тем адресам. Александра Ковалева дома мы не застали, но встретили у ворот дома Сулеймана Исмаилова русскую женщину. Она оказалась мамой Саши. Она уже собиралась уезжать и просила нас повлиять на Сашу, помочь вернуть его в семью в Краснодарский край. У нее сделать это не получилось. Ковалев должен был вернуться к вечеру, мы решили подождать его. А пока его не было, мы, не теряя времени, пошли в дом, где жил Игорь Лавер. Он оказался на месте. Эльвире Николаевне разрешили с ним поговорить… в курятнике. Со мной Лавер разговаривать не стал и вел себя довольно агрессивно. Я стоял в стороне, и мне показалось, что его беседа с Горюхиной длилась часа два. После нее Игорь стал мягче и задумчивее. Но возвращаться с нами все равно отказался. Уже стемнело, когда вернулись из поездки Саша Ковалев и Сулейман Исмаилов. Нас пригласили в дом. Электричества не было. Эльвира Николаевна говорила с Сашей не менее часа, держа в руках зажженную свечку. Сулейман Исмаилов рассказывал мне про ребят, про то, как они попали в чеченские семьи. Шла осень 1995 года. Их было трое: Михаил Бесарабец из Волжского, Игорь Лавер из Миллерова Ростовской области и Александр Ковалев из Краснодарского края. Солдаты-пограничники, все вооружены автоматами, ручными пулеметами, гранатами. Они увидели друг друга одновременно: боевики из отряда Сулеймана Исмаилова и русские пограничники. Первым открыл огонь Михаил Бесарабец. Ответным огнем он был убит. Игорь Лавер

был ранен в ногу. Его и Сашу Ковалева боевики взяли в плен. Труп Михаила Бесарабца впоследствии был передан его семье. Пограничники рассказали боевикам, что раньше служили в Таджикистане на афганской границе. Срок службы тогда был полтора года. Потом служба солдатпризывников была увеличена до двух лет, и их перевели на заставу в дагестанский высокогорный аул Ботлих. На новом месте службы над солдатами издевались. И вот эти трое решили уйти с оружием. Ушли — и столкнулись с отрядом Сулеймана Исмаилова, попали в плен. Через несколько дней командование боевиков приказало расстрелять пленных пограничников. Почему вдруг? Сулейману Исмаилову передали текст статьи из «Комсомольской правды», подписанный, как я узнал, псевдонимом. В ней рассказывалось, что на погранзаставе под Ботлихом был убит любимый солдатами офицер, и поэтому трое солдат-пограничников — Михаил Бесарабец, Игорь Лавер и Александр Ковалев — пошли на территорию Чечни с оружием, чтобы мстить чеченцам за его смерть. Как я потом выяснил, под псевдонимом скрывался офицер прессслужбы погранвойск. Тогда он был старшим лейтенантом, но вскоре я его увидел уже подполковником. Сулейман Исмаилов повел пограничников на расстрел. Русским солдатам даже не объяснили, почему решили их расстрелять. В последний момент чеченский полевой командир решил, что эта статья в газете — провокация командования погранвойск. Лавера и Ковалева оставили в живых. Бывшие русские пограничники осознанно приняли ислам. Игорь Лавер за два с половиной года жизни в глубоко верующей мусульманской семье так хорошо изучил Коран и арабский, что преподавал чеченским детям. Уезжали мы от Исмаилова за полночь. Прощаясь с Эльвирой Николаевной и со мной, он сказал: «Оставались бы, а то похитят вас бандиты, а скажут, что это сделал я». По приезде в Москву я сразу же пошел в прокуратуру погранвойск, которая располагалась на территории Пограничной академии в районе Белорусского вокза-

ла. Действительно, на Игоря Лавера и Александра Ковалева было возбуждено уголовное дело за оставление воинской части с оружием. Беседовал я лично с главным прокурором погранвойск и взял у него бумагу, что в случае возвращения Ковалева и Лавера во время уголовного расследования они не будут содержаться под стражей, а мерой пресечения им изберут подписку о невыезде. Это все, чего я смог добиться. С этим официальным письмом за подписью прокурора пограничных войск я вернулся в Чечню один, уже без Эльвиры Николаевны, которая к тому времени вернулась на свою работу в Новосибирск. Я вручил письмо из прокуратуры Саше Ковалеву. Он долго думал и смотрел на меня своими умными глазами. Потом сказал, что не надо его спасать, что его семья здесь, в Чечне. Мы попрощались навсегда… Когда в 1999 году боевики напали на Дагестан, Саша Ковалев был с ними. Там он и погиб. страница 18

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

17

СВИДЕТЕЛЬСТВО

«Еще спрашивают: как такое можно пережить?» ветлана Ивановна Кузьмина — последний человек, которого смог вытащить из чеченского плена Вячеслав Измайлов. «Новая газета» от 09.08.2001: «Освобождение Светланы Ивановны Кузьминой было проведено без денег. Под гарантии автора этих строк, что будет осуществлена наша помощь в освобождении после завершения следствия и суда над Лече Исламовым по кличке Борода, проходящего по делу «об участии в незаконных вооруженных формированиях». Светлана Кузьмина являлась учредителем комитета «Чечня» Самарской области, она — автор книги «Два года в аду». Про свою книгу говорит так: «Написана нежно и ласково, потому что в то время я просто не захотела пугать людей». Светлана Кузьмина рассказывает: — Сейчас я в комитете «Чечня» не состою и являюсь членом только комитета «Боевое братство». Комитет «Чечня» был создан 20 лет назад, во время первой чеченской кампании; тогда его председателем была Надежда Чегодаева. Это с ней мы поехали в июне 1999-го выручать ребят, которые попали в плен. Сейчас комитет возглавляет Светлана Сидоренко, и, к моему сожалению, меня на какие-то заседания, юбилеи и просто поучаствовать в деятельности комитета не приглашают. Почему? Для меня это загадка. Вообще, на мой взгляд, сейчас все эти общественные организации становятся номинальными, в одной Самаре действуют 18 ветеранских комитетов, соперничают друг с другом, вместо того чтобы сплотиться и делать общее дело. Люди, прошедшие через войну, они все немного другие. Травмированы и физически, и психологически. И это навсегда. Сейчас я ни в каких партиях не состою, потому что не вижу в них никакого смысла. И толка. Впрочем, объединяться в какието общественные организации, по-видимому, все же надо, потому что только так можно воздействовать на власть. Одиночку никто не услышит. В плену я провела два года и полтора месяца; муж меня не дождался. Не выдержал двух лет моего отсутствия, неизвестности, очевидно, в другой женщине он искал успокоения, и даже его нашел. После всего он предлагал мне «дружить семьями», но это было невозможно. Невозможно иметь хоть какие-то отношения с человеком, который оставил меня без всякой поддержки и участия именно в тот момент, когда я так остро в этом нуждалась, — после плена.

С

В дальнейшем я не осталась одна, вышла замуж за человека, с которым меня связала судьба. Это военный, отставник, мы и сейчас вместе. Есть сын и дочь, внук и внучка, все как у людей. Внучка родилась в 2000 году, когда я была в плену, и до освобождения я ничего не знала о ее существовании. Меня часто спрашивают: а что было самое страшное в плену? Я отвечаю: все. Было страшным все. И бомбежка, и перестрелки, и издевательства боевиков. Всегда было очень страшно. И я не знаю, что страшнее — свист падающей бомбы или осознание того, что в любую минуту боевик может тебя убить, живьем закопать в землю и сделать что угодно. Голод был страшенный. Дикие боли от воспаления поджелудочной железы. Не выпускали в туалет — только ночью, если найдется кто погуманней, то давали возможность. Но и это все не так страшно, как безысходность и неизвестность. Когда преступника сажают в тюрьму, он знает, что хоть через пятнадцать лет, но он выйдет на волю. А в чеченском плену два года и полтора месяца я не знала, спасут ли меня. Ищут ли вообще. Чувствуешь себя обреченным. В любой другой ситуации, самой тяжелой — болезнь, горе в семье — у человека есть луч надежды. И за это можно держаться. Два года и полтора месяца никакого лучика у меня не было. Еще спрашивают: как такое можно пережить? А многие и не переживали, сходили с ума. Скажу про себя: я воображала, что сама нахожусь за стеклом, и все происходит будто бы там, снаружи. Силой воли заставляла себя не думать о том, что каждую минуту может случиться что угодно — смерть, позор. От дичайших болей в поджелудочной вылечила себя подорожником, от страха — вот этим стеклом. В Бога у меня веры не было, как у человека советского воспитания; когда я попыталась найти поддержку у пленныхмужчин, то с ужасом поняла, что ничего подобного я не дождусь и что они, напротив, готовы выживать за мой счет. Никто из нас не знает, кем он будет в критической ситуации — героем или подлецом. В 2007 году я летала в Чечню с журналистами НТВ, для съемки фильма о чеченских пленниках. И мне есть с чем сравнивать — я видела эти города разрушенными, дороги — разбитыми, и я вижу, как много вложено в восстановление республики. И пусть будет лучше так, такое равновесие, чем драчки, слезы и кровь.

Наталья ФОМИНА, «Новая»

ДОКУМЕНТ

Письмо Григория Яковлевича Григорьева на родину в Абакан Привет из Грозного! Здравствуйте, мои родные Тамара, Любашка и Валюшка! Во первых строках своего письма хочу сообщить, что сам жив и здоров, чего и вам желаю. По делу — ничего хорошего, вестей нет. Ездили по боевикам, по заимкам, как говорится, по сплетням. Прошли мы все: российское представительство, ОБСЕ международное, НСБ (Национальная служба безопасности). Говорят, что наши ребята могут быть живы. В общем, пока в Москве депутаты не выйдут с отпуска и не решат об обмене, обмен не пойдет. О природе. Если поеду в спокойной обстановке, то привезу в бутылке ореховые деревца одно- и двухлетки. Набрал косточек вишни с длинным стеблем, сливы Джордели. Ягоды тутовника, как малина. Едят их — безвкусные, в пироги сахар добавляют. Мы тут ближе к властям. Наше представительство живет на Северном аэродроме. Я был там несколько раз. В общем,

за двойной охраной. На первых воротах два здания, напротив — чеченские солдаты. А дальше за бетонными плитами еще здания и вагончики. Приемные дни: вторник, четверг, но сказать им нечего, поскольку они не ищут. Ты ищи сам, а им готовое подавай на тарелочке. И если даже найдешь, то вытащить они не смогут, а вытащенного вывезут в Москву и передадут властям на сортировку. Кошки здесь доходные, собаки такие же, как будто глистатые. Комары тут мелкие, никому покоя не дают. Легкие. Их плохо заметишь и услышишь. Окна в доме открыты, и они достают. Тут был Володя Заверткин с Кемерова. Будто сын при уходе из части потерялся. Ну, отец съездил в Буденновск, узнал, что часть ушла в Читу, а сегодня пришла телеграмма, что завтра, 13 июля, сын будет дома. Оказывается, он и не терялся. Как дела у Любашки, как свиньи, как кобыла, что цыплята? Посадили мне самосад? У нас женщины, как солдаты, спят в

два этажа. Варим сами себе суп. Покупаем все, от хлеба, макарон, помидоров. Газ, вода, ванна — свободно. В городе не проходит дня, чтобы не стреляли. Толе Полеву скажи: пора бы теплицу кончить. Пусть шланг ввернет. До свидания. Жду от вас письма. С моей стороны, что хочу, то и пишу бесконтрольно. Если поедут представители из Хакасии, то лучше — через Москву. Сядут здесь на Северном и не украдут. А если с Минвод автобусом, то гарантии мало. Снимут, и будут в 15-м городке. Там таких, кто с поезда снят, более 20 человек. Масхадов издал указ, что за незаконное удержание военных грозит пять лет. Но чеченцы их выкупают друг у друга для обмена на тех, кто в тюрьме сидит. И Масхадов тоже говорит, что криминала и так хватает. Тут бы надо живых на живых, а всех на всех не выходит, потому что наши в Моздоке пленных чеченцев расстреляли. А если бы была там какая-то

официальная льгота, они бы гужом волокли ребят на официальный обмен, а так — легче убить, чем пять лет сидеть. А если на трупы, то они отдадут трупы. Ну ладно, страхи нагонять. Наши люди тут давно живут, безвыездно. На дорогу мы впалили больше, а тут мы ожирением сердца не страдаем. И так глядим, что подешевле. До свидания! У чеченской стороны есть все списки военнопленных. А эти наши поездки — просто легкая добыча денег, а так никто ничего не скажет. У них каждый полевой командир писал, где, сколько и куда передано. Сегодня обстреляли Скопцева. Ясновидящая чеченка сказала, что мой в горах, а Виктор в тюрьме. Сегодня среда. Иду в 30-ю школу. Там, может, что скажут». Письмо Григорьева передано корреспонденту «Новой» Эльвире Горюхиной 7 августа 1997 года.

18

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

спецвыпуск «Новой»

страница 16

Не вывести Чечню из солдата И

который знал меня, сообщил, что моих ребят увезли офицеры спецслужб. И вдруг в аэропорту я увидел одиноко стоящего и растерянного солдата Данилова. Он рассказал, что, когда они вышли из самолета, их с Лавером какие-то люди силой затолкали в машину. Но когда доехали до здания аэровокзала, выяснилось, что Данилов — из Министерства обороны. Его тут же выпихнули наружу, а Лавера увезли. Вместе с Даниловым и Максимовым мы приехали в Переделкино на дачу к Щекочихину. Там я ему и рассказал, как вывез ребят из Чечни через Ингушетию и Осетию, — а в нашей родной столице потерял их. Всю ночь Юра обзванивал различные спецслужбы. Рано утром ему перезвонил генерал Николай Бордюжа, тогда — директор Федеральной пограничной службы. Он попросил передать трубку Измайлову и сказал мне: «Ты же военный и знаешь: заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет. Я сказал своим офицерам принять у тебя солдата, а они решили украсть. Тебя ждет мой заместитель генерал Круглик. Вы поедете с ним в госпиталь погранвойск, там находится Лавер». Я взял своего «главного телохранителя» Эльвиру Николаевну Горюхину и поехал с генералом Кругликом в пограничный госпиталь. Игорь Лавер находился в отдельной палате. Генерал Круглик объяснил: это чтобы ему не мешали молиться. Эльвира Николаевна обняла Игоря. Я тоже. Потом долго говорили. А когда уходили, я спросил у него: «Скажи честно, там, в аэропорту, ты посчитал, что я тебя сдал?» Он сказал: «Да». …Через месяц, подлечив Игоря в госпитале, его уголовное дело закрыли и отпустили домой. «Новая газета» оплатила ему дорогу. У себя дома, в Миллерове, он, мусульманин, не нашел контакта с родственниками. Осенью 1999 года, когда началась Вторая война в Чечне, Игорь уехал. Я болел тогда другими заложниками. Что с ним стало, я не знаю, как не знаю и о судьбах многих других вывезенных из Ичкерии солдат, офицеров, женщин, детей…

Майор Вячеслав ИЗМАЙЛОВ

«Худшее, что может быть, — отрежут голову, но в своей стране доказывать, что я не предатель, не стану» Давыденко, где жили двое пограничников, принявших ислам, мы с майором Измайловым приехали с главной задачей: взять заявление ребят («в любой форме» — так нас предупредили), чтобы было ясно их желание вернуться. Это была моя первая встреча с синдромом бегства. Речь не идет о бегстве из армии. Это бегство — не что иное, как тотальный страх перед обстоятельствами, из которых ты выбраться не можешь. Это, как ни покажется странным, бегство от самого себя, какой ты есть. И тогда — смена имени, религии, страны, пространства жизни может показаться спасением. Это не поиск лучшего. Это способ смены образа жизни и прежней твоей сущности. Именно в таком положении были наши бывшие пограничники. «Худшее, что меня здесь ждет, — отрежут голову, но в своей стране доказывать, что я не предатель, не стану», — сказал Саша Ковалев. …Шли долгие мучительные разговоры. С Сашей я беседовала при свете свечи. И — слава Богу, что никто не видел моего лица с опухшими от слез глазами. Каждая строчка Ковалеву доставалась не то что с трудом. Этот внутренний шаг к возвращению был мучительным настолько, что временами Саша просто откладывал ручку. Силы его оставляли. Заявление все-таки было написано. …С Игорем Лавером мы встретились во дворе дома, где он жил. Решительное «возврата нет» уже было сказано. Уходить?! Нет! Что же это был за миг, когда мы оба поняли: надо разговаривать. Требовалось какое-нибудь укрытие.

— Пойдем в курятник, — предложила я. Там и состоялся наш двухчасовой разговор. Из курятника видны были немыслимой красоты горы. Не прекращалось кудахта-

В

Анна АРТЕМЬЕВА — «Новая»

горю Лаверу письмо из прокуратуры я передать не смог: его накануне моего второго приезда украли бандиты, на продажу. Им было все равно, кого похищать: русского или чеченца. Через некоторое время я договорился с четырехкратным чемпионом мира по классической борьбе, серебряным призером Олимпийских игр в Барселоне в 1992 году Исламом Дугучиевым, чтобы он помог вытащить Игоря Лавера из бандитского плена. Ислам был авторитет. В марте 1998 года мы встретились с Исламом в Чечне недалеко от границы с Ингушетией. Он привез Игоря Лавера и пленного солдата Министерства обороны Данилова. И тогда я сказал Лаверу, что если он хочет остаться в Чечне, то я не имею права его неволить. Но Игорь ответил, что поедет со мной в Москву. Позже он сказал Эльвире Николаевне Горюхиной: «Эта несвобода в России лучше, чем неволя в Ичкерии». Бандиты нас преследовали, поэтому я не мог улететь с ребятами из Грозного или из Ингушетии. Я вынужден был в целях безопасности вывезти Лавера и Данилова в Северную Осетию. Во Владикавказе я пришел к начальнику ФСБ республики генералу Александру Безуглому, которого хорошо знал по Чечне. Он выдал на ребят справки, устроил их в гостиницу, чтобы они отмылись. А потом дал своего офицера, который сопроводил нас в аэропорт Беслана и посадил на самолет, отправлявшийся в Москву. Деньги на авиабилеты дал из своего кармана зампредседателя Верховного совета Северной Осетии. Когда мы прилетели в Москву, я с трапа самолета готовился выйти первым, за мной шли освобожденные солдаты. По трапу поднялся мужчина в штатском и попросил, чтобы солдаты вышли первыми. Ни о чем плохом я не думал. Решил: наверное, внизу журналисты, ведь из Владикавказа я позвонил Юре Щекочихину, рассказал, что выполнил задание и везу освобожденных солдат. Когда солдаты спустились с трапа, попытался выйти и я, но человек в штатском преградил мне выход. Ребят перед моим носом затолкали в какую-то машину и увезли в неизвестном направлении. Я побежал в службу безопасности аэропорта «Внуково». Начальник охраны,

КАК МЫ ЭТО СДЕЛАЛИ

нье кур. То и дело в курятник наведывалась Язман, названная мать Игоря, который теперь был Идрисом. Озабоченность судьбой сына она не скрывала: «Сынок, она тебе плохо не сделает?.. Сынок, она принесла тебе плохую весть?» «Она» — это я. Уже было ясно, Игорь сделал выбор навсегда. Но случилось нечто. Два чеченца, Султан Исмаилов (брат полевого командира) и наш друг Леча Идигов, сказали те самые слова, которые мы с Измайловым не нашли. Они говорили о доме Идриса, где он родился. О том, что под знаком веры надо родиться. Есть путь к Аллаху, но есть путь к Дому. Семье. Родным. Я и до сих пор не понимаю, как в руках Идриса оказался чистый лист бумаги. Нет! Писать он ничего не будет. Он поставил свою подпись. Он доверил нам с Измайловым написать от его имени то, что мы посчитаем нужным. Значит, и наши с Измайловым усилия не прошли даром. Иначе — откуда такое доверие. Единственное, о чем спросил: какое имя поставить? Старое или новое. Мы сказали: «Можно поставить два имени». Теперь, когда мы знаем о трагической гибели Александра Ковалева (Саида) и совсем ничего не знаем о дальнейшей судьбе Идриса, хотя после его похищения бандитами мы виделись не раз, одна мучительная мысль засела в мозгу как гвоздь. А возможно ли произвольно изменить свою судьбу? Выскочить из предначертанного. Где та грань в свободе волеизъявления, которую переходить нельзя? Да и кто сказал, что нельзя? И существует ли эта грань? При каком раскладе сил у двух замечательных людей, защищавших Родину не раз, могла сложиться жизнь так, как они достойны? Тогда, в сентябре 1997 года, мы с Измайловым сделали все, что могли. Оставалось совсем немного времени, когда все могло вернуться на круги своя. Не случилось. Несколько недель назад я получила письмо от внучки Язман, названной матери Игоря (Идриса). Оно перед вами. «Здравствуйте. Я читала вашу статью про Игоря (Идриса) и очень хотела бы знать о нем, как он живет. Есть ли возможность с ним общаться, вообще жив ли он? Я очень хотела вас попросить сама, поскольку не нашла ваше первое появление в селе Давыденко. Вы сфотографировали их вместе: бабушку, Игоря и других. Но я нигде не могу найти ту статью с фотографией. Не могли бы вы прислать мне ее, если сможете. Буду очень признательна. Я тогда еще была ребенком, но все помню, сколько слез пролила бабушка Язман, которую Идрис называл мамой. Она говорила мне, что ей бы «просто знать, что он живой и здоровый, и я бы умерла спокойно». Мы даже заявку в «Жди меня» подавали, но после ее смерти в 2010 году убрали. Я вам доверяю и надеюсь, вы откликнитесь. С уважением от тех, кто относился к Идрису как к родному человеку! Марьям».

Эльвира ГОРЮХИНА Майор Вячеслав Измайлов, полковник Виталий Бенчарский, полковник Вячеслав Пилипенко — сотням людей они вернули свободу и спасли жизнь

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

Первая чеченская

19

Россия, вставай на колени Мать разыскала своего погибшего на войне сына на другом конце страны, в чужой могиле. За годы поисков она потеряла все: здоровье, мужа, веру в справедливость. Ее страдания государство оценило в 20 тысяч рублей юбовь Ивановна Тумаева по-прежнему живет в девятиэтажке на западной окраине Нижнего Новгорода, откуда ее сын Сергей в 93-м ушел в армию. Вместе с ней на 33 кв. метрах ютятся дочь, зять и внук с девушкой. О времени, когда здесь жил Сергей, кроме его личных вещей, в квартире почти ничто не напоминает. Из-за вечно протекающей крыши (Тумаевы живут на последнем этаже) неоднократно приходилось все перекрашивать и переклеивать. Добиться внятного ремонта кровли женщине не удается, несмотря на веер льготных и ветеранских удостоверений.

Л

С этим плакатом Любовь Тумаева пикетировала Главную военную прокуратуру 17 лет назад

Фото автора

В

конце 90-х о трагедии Тумаевой рассказывала не только пресса (в том числе «Новая»), но даже Центральное телевидение. Сергей Тумаев погиб утром 8 января 1995 года во время штурма дворца Дудаева в Грозном. Тогда же погибли его ротный Андрей Зеленковский и сослуживец Евгений Венцель. Тела Зеленковского и Венцеля не нашли. Сильно обгоревшее тело Тумаева опознали его товарищи. Однако выживший ротный Венцеля Андрей Беляков, чтобы не отчитываться за пропавшего без вести рядового, забрал тело Тумаева «к себе». Начмед части Владимир Кравченко повесил на Сергея бирку с фамилией Венцель, а рядового Тумаева записали в раненые. Закрытый гроб с телом Сергея отправили не в Нижний, а в село Урюпино Алтайского края — Валентине Ивановне и Александру Карловичу Венцелям. Они похоронили его, не открывая. Позже улице, на которой они живут, присвоили имя их сына. О том, что Сергей в Чечне, родители узнали из телевизионного репортажа накануне его гибели, 7 января. Увидели сына идущим в колонне. Хотя отец, кадровый военный, ветеран Афганистана, знал: десантников забросили в первую очередь. В конце января Любовь Ивановна позвонила на «горячую линию» Минобороны, где ей сообщили, что Сергей числится раненым. То же говорил командир 45-го полка спецназа ВДВ Виктор Калыгин. Она обрывала телефоны госпиталей, а муж в апреле полетел в Чечню, где ходил по аулам с фотографией сына.

— Он приехал и стал себя винить: «Зачем я его отдал». На колени встанет: «Господи, забери меня, Сережу верни». Стал плохо себя чувствовать, пошел в больницу, сдал кровь: острый лейкоз, 85% поражено. Его сразу положили, а через десять дней Володя умер. Врач сказал, что повлиял сильный стресс, — вспоминает Тумаева. — Какое-то время я ходила на работу на авиационный завод, как зомби. Ни есть, ни пить не хотела. И тут мне говорят: «Люб, тебе же надо Сережу найти». Любовь Ивановна нашла сына в Москве летом 96-го. На фотографии в уголке памяти войсковой части. Увидела, что Сергей награжден орденом Мужества. Любовь Ивановна потребовала адреса сослуживцев Сергея: «Я буду у вас здесь жить, пока вы мне их не дадите». На письма Тумаевой ответили несколько человек. Трое — Валерий Афонченков, Сергей Бабин и Юрий Хазов — расписали все про гибель Сергея в подробностях. «Любовь Ивановна, простите, лучше знать горькую правду, чем жить во лжи.

Ваш сын не без вести пропал, а захоронен в Алтайском крае, — по памяти цитирует Тумаева. — Мы удивляемся, почему вам в части об этом не рассказали».

Л

юбовь Ивановна обратилась в нижегородский суд: Сергея признали погибшим. Затем она подала заявление в Главную военную прокуратуру, которая вынесла постановление об эксгумации. Тумаева заранее написала маме Евгения Венцеля: «Валентина Ивановна, мы должны знать истину». Эти первые шаги она проделала в одиночку. Записывала все ходы. Среди российских и иностранных газет с публикациями о ней, которые Тумаева разложила на диване, — два толстых, потрепанных, полностью исписанных блокнота. Телефоны госпиталей, приемных, штабов, частей, Явлинского, Щербакова, Калыгина. Союза комитетов солдатских матерей, фонда «Право матери», Аркадия Мамонтова, журналистов «Новой» — Анны Политковской, майора Измайлова. Вместе с лейтенантом из части, в которой служил сын, Тумаева приехала в Барнаул. В компании следователя они отправились в село Урюпино.

— Лейтенант встал на колени перед мамой Венцеля и сказал: «Это не моя вина, на моем месте должен быть начмед Кравченко». Мы с Валентиной Ивановной под руку пошли на кладбище. Там я сказала: «Сынок, я без тебя не уеду», — вспоминает Тумаева. — Пришли с кладбища, а там родственники Венцелей, человек двадцать. Говорят: «Не дадим эксгумировать». То есть пока нас не было, следователь их, видимо, обработал». За следующие четыре с лишним года Любовь Ивановна приезжала в Урюпино восемь раз. С прессой, телевидением, юристами фонда «Право матери» Ольгой Чижовой и Светланой Володиной. Каждый раз эксгумация срывалась. Местные называли ее сумасшедшей. Вернувшись в Москву, стала пикетировать Главную военную прокуратуру, затем — Генеральную. После заявлений «Права матери» пробилась на встречу

с генпрокурором Скуратовым — правда, того через месяц сняли… Спустя еще два с половиной года, в конце 2000-го, в Нижегородский кремль приехал новый президент Путин.

— Он возложил цветы у Вечного огня и направился к храму. А из толпы кто-то крикнул: «Владимир Владимирович, с народом-то пообщайтесь!» И он был вынужден к толпе подойти. К нему бросилась женщина со своей проблемой, а я уже толкаюсь ближе и ближе. Она высказала — и я к нему. За руку поздоровался, держал, пока я тараторила. Он взял документы, отдал помощнику и сказал только: «Помогу». Через месяц назначили нового следователя. Он поехал в Барнаул, что уж он там говорил, но ему удалось взять биопробы и отправить их в Ростов. Звонят: «Любовь Ивановна, ваш сын». А у меня сомнений не было.

19 марта 2001 года, через шесть лет после гибели, Сергея Тумаева похоронили в Нижнем Новгороде, недалеко от отца. Перед Любовью Ивановной Тумаевой никто даже не извинился. И уж, конечно, никто не понес ответственность. Бороться за наказание для виновников у женщины не было сил: — Моя цель была — перезахоронить сына. А Беляков и Кравченко — бог им судья, пусть это будет на их совести. В январе 2002 года Московский районный суд Нижнего Новгорода по жалобе фонда «Право матери» на бездействие должностных лиц войсковой части обязал государство выплатить Тумаевой компенсацию. Судья Наталья Демина оценила моральный вред, причиненный маме погибшего солдата, в 20 тысяч рублей.

Л

юбовь Ивановна говорит, что ее спасла общественная работа. Выйдя на пенсию, Тумаева попала в районный Центр активных людей. Организация праздников, помощь инвалидам, занятия с детьми. Местные ветеранские организации о ней тоже помнят. Имя сына выбито на стеле среди других нижегородцев, по-

гибших в Афганистане и Чечне. Личные вещи Сергея постоянно «занимают» то кремлевский музей, то школа, то техникум, где он учился. Правда, это не помешало Пенсионному фонду в 2013 году отказать Тумаевой в перерасчете ежемесячной выплаты. После очередной жалобы «Права матери» все тот же суд вернул «зажатые» 16 тысяч рублей. В бывшей комнате сына Любовь Ивановна устроила «алтарь»: фотографии Сергея, его берет, книги, металлические перстень и подсвечник, которые парень выточил на токарном станке. Психолог советовал Тумаевой разобрать этот уголок памяти.

— Государство, конечно, нанесло мне удар. Хотя Путин, возможно, помог перезахоронить сына. А другой раз такая обида берет. Муж воевал, сын воевал, а мы в этой тесноте, — говорит Тумаева. С авиазавода доносится гул, от которого дребезжат окна, но женщина, проработавшая там 25 лет, этот шум будто не слышит. — Думала написать Путину, заодно спасибо сказать, но унижаться не хочу. А мне говорят: «Уж давно книгу написала бы да купила квартиру». Но я боюсь, что если писать всю правду, то, наверное, не пропустят, как ты думаешь, Никит?

П

еребирая фотографии, Тумаева показывает на Светлану, девушку Сергея. Теперь у Светланы семья, две дочери, но она поддерживает связь с Любовью Ивановной, была на похоронах Сергея. Муж отнесся с пониманием. На фотокарточках Светлана с дочерьми здесь, в квартире на улице Чаадаева.

— Могли быть мои внучки, — шепчет Любовь Тумаева. Год назад семья Светланы уехала в Америку. *** Случай Тумаевых — конечно же, не единственный за две чеченские войны. Не одна сотня тел пришла к чужим родителям. Некоторые, как родители Евгения Венцеля, похоронили их не глядя — известно несколько таких ошибок. Пропавшими без вести в первую чеченскую войну только официально считаются не менее 500 человек. При этом ничтожное количество их семей смогло добиться компенсаций. Недавно, чтобы поддержать матерей, которые самостоятельно разыскивали сыновей в госпиталях и в Чечне, фонд «Право матери» подал благотворительную заявку на президентский грант. Просили 5 млн рублей на 100 человек, среди которых была и Любовь Тумаева. То есть по 50 тысяч каждой семье. Грант не дали. Победителями в этой тематике (поддержка военнослужащих и их семей, ветеранов, воспитание взаимоуважения и т.п.) стали в основном военно-патриотические клубы с программами воспитания молодежи, ветераны уголовно-исполнительной системы, занятные организации типа «Мастерской евразийских идей». Ну и издатели книги про именные улицы городов Крыма.

Никита ГИРИН, «Новая» Нижний Новгород

P.S. Любовь Тумаева попросила передать благодарность всем людям, которые помогали ей: в Ростове, Барнауле, Москве, Нижнем Новгороде.

20

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

спецвыпуск «Новой»

Первая чеченская

«Теперь я знаю, что такое смерть. Мне она уже не страшна»

чтобы я села, — она принесла мне весть: убили мою подружку. В машину попал снаряд. Погибли моя подружка, ее младшая сестра, которой было два месяца, и двоюродный брат. Это был для меня удар. Но, оказывается, это были только «цветочки». (Малика Мирзоева, 10-й класс, Ачхой-Мартан) «Я, четырнадцатилетний мальчик, Хализат Хусенов. В 11 часов начался штурм. К нам в дом попал танковый снаряд, и на нас обвалилась крыша. Кое-как выбрались и перебежали через дорогу в подвал. В подвале солдаты искали люк. Мы слышали голоса солдат. Волосы дыбом вставали. Выйти из подвала мы долго не могли. В подвале были мой отец Халит, мама Хава, сестра Хеда, я и две старушки. Во время третьего штурма убили мою двоюродную сестру. Первого января 1995 года потерялся двоюродный брат. Еще не нашелся». (Хализат Хусенов, 14 лет, Самашки) «Я не обвиняю российских солдатиков. Даже не обвиняю наших чеченских парней. Все они были поставлены друг перед другом с оружием в руках иной, более сильной силой, чем мы… Эльвира Николаевна, мне вот интересно, верили ли Вы той чепухе, которую городили по телевизору?.. Все понесли большие потери: и мы, и вы. Спасибо Вам, что пришли к нам в школу. Надеемся, что не в последний раз». (Лейла Музаева, 10-й класс, Ачхой-Мартан)

Отрывки из школьных сочинений, собранных учительницей Эльвирой ГОРЮХИНОЙ в Чечне времен Первой войны о «горячим точкам» я бродила без всяких представительских документов. Для разных «горячих точек» у меня были свои приемы. Для Чечни — безукоризненный пропуск: повесть Льва Толстого «ХаджиМурат» и сочинения моих учеников по этому бессмертному произведению. Эти сочинения открывали мне доступ в любую школу Чечни — Грозный, Самашки, Давыденко, Бамут, Ачхой-Мартан. Когда в заложники взяли новосибирских милиционеров, в Чечню пошла телеграмма десятиклассников А. Масхадову: «Предлагаем обменять новосибирских милиционеров на наши сочинения по «Хаджи-Мурату». Ничего наивного и глупого в этом послании своих учеников я и по сей день не вижу, потому что знаю: честь и достоинство России не раз были спасены рядом блистательных имен. Знаю не понаслышке. …В октябре 1996 года жителям Бамута впервые разрешили войти в село. Они заходили в село по прописке. А мне нужен был особый пропуск от коменданта Ачхой-

П

«Вы спрашиваете, что дальше? Дальше — глубокая, глубокая бездна, в которую в любой момент может провалиться Чечня». (А.М.Л., 10-й класс, Ачхой-Мартан)

Нельзя допустить, чтобы мир никогда не узнал, как 26 ноября 1994 года началась бомбежка. А семья Саламбека Дудаева выбралась из города только 16 декабря.

«11 декабря 1994 года, когда начались боевые действия, я как раз была в гостях в Гехи. Начали бомбить. И я уже думала, что никогда не увижу своих родных. Мы стояли на перекрестке, а за мечетью упала бомба. Сестра упала. Я испугалась. Мама растеряна. Оказалось, сестра потеряла сознание. Теперь я знаю, что такое смерть. Мне она уже не страшна». (Без подписи, 10-й класс, Ачхой-Мартан)

«Но и в село прилетели самолеты. Две женщины умерли от разрыва сердца. Мы уехали в Шатой, но и там было страшно. Потом привыкли». (Саламбек Дудаев, школа № 46, Грозный)

«Мы пришли из своего села без одежды и без ничего. Моего брата взяли в плен. Мы пошли с мамой умолять, чтобы отпустили брата. На наших глазах его пристрелили. Отец умер. Не перенес всего». (Марьям Алхаетова, Бамут)

«26 ноября 1994 года сижу на уроке физики. (54-я школа, Грозный. — Э. Г.) Вроде бы все нормально. Вдруг стали доноситься сильные звуки, а потом к нашему кабинету подошли директор и завуч. Они сказали, что началась война. Отец нас увез в Самашки к бабушке. Мы приехали в село, а там все стоят на улице и плачут. Привезли шесть трупов, и два трупа оказались маминых родственников. Что было в Самашках, Эльвира Николаевна, Вы и сами знаете. Моя бабушка сказала, что не может умереть, пока не увидит своего сына Руслана. Через четыре дня сообщают, что сестра бабушки умерла. Она сидела со своей дочкой и внучкой

«15 марта 1996 года в 5 часов утра меня разбудила сестра. Сказала, что село окружено. Мы залезли на крышу и смотрели на солдат. Внутри все перевернулось. 12 вертолетов бомбили наше село. Эти звуки и сейчас в моих ушах. Мы пробились на хутор. Когда вернулись, на месте дома был мусор. Лежали убитые собаки, коровы, овцы. В дом моего дедушки внесли моего двоюродного брата. Во время штурма его не смогли вынести из села и закопали в огороде. Мне никогда не доводилось видеть откопанного человека. Вы знаете, что это такое — видеть брата с закрытыми глазами навеки. Я совсем не помнила, что нам негде жить». (Ровза Магомедова, Самашки)

Рисунок Марины и Риты на стене их разрушенного дома в Грозном

Мартана. Пошла к коменданту. «Башаев Хаджи-Мурат, — отрекомендовался комендант. И тут же спросил: — Классическую литературу читаете?» — «Читаю», — сказала я. Мы оба знали, о каком произведении идет речь. Войти русской учительнице в класс, когда идет война, — это как к стенке встать. А вот и надо встать. Непременно. Чего бы это ни стоило. Надо понять, как в этом аду, устроенном взрослыми людьми, проходит жизнь тех, кого в Чечне называют «Малик ду» («Ангел есть!»). И там, на уроке, когда — глаза в глаза, что-то с нами происходит: и с теми, кто вправе тебя ненавидеть, и с тобой, когда ты кожей своей ощущаешь, что Ангел действительно есть! Они пишут сочинения, движимые не только желанием рассказать о своих бедах. Они ищут собеседника, того, кто их поймет и кому надо передать свидетельство.

в подвале, а самолеты сбросили глубинную бомбу. Дочку выбросило из подвала волной, а сестра моей бабушки и ее внучка остались под обломками девятиэтажки. Дочь потеряла рассудок». (Лиза Умалатова, 10-й класс, Ачхой-Мартан) «Чеченцы. Ичкерия. Просто Чечня. Тебе не забыть этих дней никогда. Разрушенный город, разграбленный дом, Бессильный и горестный матери стон». (Резида Татаева, 10-й класс, Ачхой-Мартан) «Ощущение сейчас, что я переживаю этот ад. Нам дали три часа, чтобы мы покинули село. Вдруг поднялся шум. Это были самолеты. Мы все бросились в подвал. Когда вышли, нам сказали, что на окраине убиты люди. Потом мама сказала,

Stanley GREENE

«Стреляли в наш автобус. Мы выбежали в лес. Когда пришли в себя, оказалось, что моя сестра, ей два года, осталась в автобусе. Я с трудом залез в автобус. Она сидела в дальнем углу и плакала. Я схватил ее и побежал. Нам вслед стреляли…». (Рамзан К., школа № 46, Грозный) Они свидетельствуют не по-детски строго. Точно обозначая даты гибели близких. Последовательно описывают то, что называется наваждением. Не шлют проклятий. Непостижимым для меня образом сбивают градус потрясения, чтобы успеть внятно и точно рассказать о том, чему были свидетелями. Поразительны примечания: «Спасибо, что дали возможность высказать то, что мы чувствуем!», «Извините за грязь!», «Простите мне мои ошибки!», «В этой войне я забыл писать грамотно». Абсолютно грамотная, свободная, лишенная общих мест речь. Хорошие были учителя русского языка в Чечне. Где они теперь, эти дети? Самой младшей, той, которой было в 1995 году 9 лет, сейчас уже 28. Много ли у нее детей? Какие молитвы творит она сегодня? Что стало с Лейлой Музаевой? В день моего отъезда она принесла целую тетрадь стихов о жизни, войне и своей родине. Чаще всего в их сочинениях родина все еще была одна. Неделимая на части. Я всегда знала главное — надо возвращаться. Непременно. Для человека очень важно знать, что другой помнит о тебе весь год. Если помнит — не все потеряно. Значит, выстоим. Мы взвалили на них недетские вопросы, опыт окопной жизни и раннее знание возможности умереть в любую минуту. Дай Бог, чтобы все они были живы! Детский мир универсален. В нем есть многое, от чего приходишь в восторг или содрогаешься от ужаса. И всетаки прислушайтесь к детскому голосу: «Ангел действительно есть!»

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

/

люди репрессии

От лица государства В Краснодаре ищут полковника полиции, руководившего массовым избиением строителей Возбуждено уголовное дело по факту массового избиения строителей из Дагестана. По словам избитых, «операцию» возглавлял полковник полиции, а нападавших было около 15 человек в спортивных костюмах и масках, вооруженных дубинками.

С

обытия произошли вечером 25 ноября на краснодарской улице Рахманинова, где строится многоэтажка. Как рассказали пострадавшие, нежданные гости представились сотрудниками ОМОНа и приказали им выйти на улицу. Когда строители попросили дать им время, чтобы одеться, их стали выволакивать на мороз без одежды. «Все побитые, кого дубинкой били, кого кирпичами. Я им первую помощь оказывала, пока «скорая» не приехала», — рассказала Минатс Исаева, которая была на месте происшествия. Другой очевидец, Заурбек Магомедов, сообщил, что избиением руководил полковник полиции. Причем полицейский, по его словам, был пьян,

на нем был форменный китель и спортивные штаны. Избиение дагестанцев заставляет вспомнить о краснодарском губернаторе Ткачеве. В 2012 году он публично рассуждал о взаимоотношениях кубанских казаков с жителями кавказских республик: «Мы будем выдавливать, наводить порядок, спрашивать документы, заниматься миграционной политикой». После этих слов в крае произошло несколько резонансных нападений казаков на выходцев с Северного Кавказа, включая массовое избиение строителей в станице Гостагаевской под Анапой. Никто наказан не был. Как сообщили в Краснодарском управлении МВД, возбуждено уголовное дело по ч. 1 ст. 213 «Хулиганство». «По факту присутствия на месте события сотрудника краснодарской полиции проведена служебная проверка, по результатам которой принято решение об увольнении его из органов внутренних дел», — гласит официальное сообщение. Имя сотрудника полиции не сообщается. Евгений ТИТОВ, соб. корр. «Новой», Краснодар

ДОЛГИЙ ЯЩИК

Приостановлено расследование уголовного дела о нападении на Льва Шлосберга

Подозреваемых нет. И не надо? Следственные органы приостановили расследование уголовного дела о нападении на псковского депутата, лидера местного отделения партии «Яблоко», директора издания «Псковская губерния» Льва Шлосберга с формулировкой: нет подозреваемых.

—К

ак мне сообщили в следственном управлении, расследование приостановлено ввиду отсутствия подозреваемых лиц, — рассказал «Новой» Шлосберг. — То есть трехмесячное следствие не дало вообще никаких результатов. О жестоком избиении Льва Шлосберга вечером 29 августа в центре Пскова «Новая» рассказывала в № 97 от 01.09.2014. Неизвестные нанесли ему несколько ударов по голове и телу. В Псковской областной больнице, куда доставили потерпевшего, врачи констатировали: сотрясение мозга, перелом костей носа без смещения, перелом правой орбиты без смещения, многочисленные ушибы, ссадины и гематомы. 30 августа СУ УМВД РФ по Псковской области возбудило уголовное дело по ст. 115 УК РФ «Умышленное причинение легкого вреда здоровью из хулиганских побуждений».

26 сентября министру внутренних дел Владимиру Колокольцеву была направлена петиция с требованием лично проконтролировать расследование нападения на Шлосберга. Кроме того, авторы обращения выражали несогласие с квалификацией преступления по статье «хулиганство»: «Мы считаем, оно должно быть переквалифицировано на ст. 277 УК РФ «Посягательство на жизнь государствен-

ного или общественного деятеля» и ст. 144 УК РФ «Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов». Большое негодование вызывают попытки представить преступление с очевидными политическими мотивами как рядовое бытовое преступление с корыстными мотивами. Мы считаем, на следствие осуществляется политическое давление с целью заставить следователей подменить существо дела, не допустить установления исполнителей, организаторов и заказчиков преступления». Никакой реакции на петицию не последовало. Между тем опрошенные «Новой» юристы не увидели законных оснований для приостановки дела: «Нет подозреваемых — это нормально. Так часто бывает. Но разве не задача следствия их искать? Для этого и возбуждается дело…» Сам Шлосберг, его друзья и коллеги изначально считали случившееся акцией мести и устрашения и связывали нападение с расследованием гибели десантников 76-й псковской дивизии ВДВ, которое вел депутат и журналист. Приостановку следствия депутат намерен обжаловать.

Нина ПЕТЛЯНОВА, соб. корр. «Новой», Санкт-Петербург

21

А В ЭТО ВРЕМЯ

Разрешите выйти Минюст готов вычеркнуть из «иностранных агентов» те НКО, которые отказались от зарубежных денег Два года спустя после принятия закона об «иностранных агентах» о том, что он не так уж хорош, заговорили на самом высоком уровне. «Этот закон, конечно, нуждается в совершенствовании», — согласился Владимир Путин с российским омбудсменом Эллой Памфиловой на встрече с правозащитниками 5 декабря. А 8 декабря Минюст заявил, что готовит регламент выхода НКО из реестра «иностранных агентов». В администрации президента тем временем планируют широкое реформирование всего закона об НКО. акон об «иностранных агентах» был принят еще в 2012 году — с тех пор в реестр, который ведет Минюст, попало 17 организаций. Членство в реестре обеспечивают два фактора: политическая деятельность и наличие иностранного финансирования. При этом министр юстиции Александр Коновалов уже сказал, что дать определение понятию «политическая деятельность» невозможно. До сих пор для НКО попадание в реестр было билетом в один конец: получить статус «агента» просто, а вот избавиться от него очень сложно — нет юридической процедуры. 17 ноября Элла Памфилова обратила внимание Владимира Путина на эту проблему — президент наконец-то поручил такую процедуру разработать. К 8 декабря Минюст предложил предварительный вариант. «Предполагается, что исключение некоммерческой организации из названного реестра будет осуществляться на основании ее заявления, — сообщили «Новой» в пресс-службе ведомства. Как рассказали в Минюсте, на проведение проверки и вынесение решения отводится три месяца со дня поступления заявления. Очевидно, что в ходе проверки организации придется доказывать, что она не получает иностранных денег. И пока непонятно, как будут различаться условия для разных НКО — например, для тех, кто получил иностранный грант, но тут же от него отказался, или для тех, кто какое-то время существовал на иностранные средства, а потом перешел на отечественное финансирование.

— Эта процедура должна быть максимально простой и не обременять НКО, — считает сопредседатель совета движения «ГОЛОС» Григорий Мельконьянц. — В Минюсте должен быть специальный отдел, который будет следить за организациями: кто, где, когда и сколько получал. И на основании этой информации выносить решения. Иначе НКО придется самостоятельно доказывать, что у них нет иностранных поступлений. На это уходит время — а организация остается в реестре. Впрочем, вероятно, что в ближайшее время закон об НКО ждет куда более широкая реформа — хотя о возможности его полной отмены правозащитники боятся даже мечтать.

З

Но реформе дан очевидный старт: о несовершенстве закона заговорил президент, а его, в отличие от правозащитников, не услышать нельзя.

— В понедельник в администрации президента мы обговаривали, что и как будет готовиться, — рассказала «Новой» Элла Памфилова. — До конца недели администрация разработает поручения ведомствам, мы проанализируем применение этого закона и поймем, что нужно корректировать. По словам Памфиловой, регламент, над которым работает Минюст, — это выполнение прямого поручения президента и только один частный вопрос, а нужна реформа в целом. Памфилова предвидит значительные трудности в работе: «Есть масса альтернативных точек зрения и различных сложностей — например, в том, как понимать политическую деятельность». Поэтому говорить о результатах этой работы пока рано. Тем временем некоторые депутаты упорно движутся в другом, прямо противоположном направлении. Так, 24 ноября были приняты поправки к закону «Об основных гарантиях избирательных прав граждан», внесенные Владимиром Плигиным. Теперь организациям, признанным «иностранными агентами», запрещено какое-либо участие в избирательном процессе— это ударит прежде всего по независимым наблюдателям. Правда, наблюдателей от «ГОЛОСА» это не затронет — сама ассоциация «ГОЛОС», попавшая в реестр, наблюдателей не выставляет: этим занимаются региональные отделения, которых в реестре нет.

— Напрямую нас это не коснется, — успокаивает Григорий Мельконьянц. — Де-факто мы уже столкнулись с ограничениями, когда накануне выборов 14 сентября ЦИК в официальном письме призвал ограничить работу наших наблюдателей. Но эти поправки — первый случай законодательной дискриминации для «иностранных агентов»; до этого первые лица говорили, что реестр существует исключительно в информационных целях, и никаких ограничений для «агентов» не будет. Для нас даже полезно, что теперь они обозначили свою настоящую позицию де-юре, — это усилит наши позиции в Европейском суде. Мария ЕПИФАНОВА, «Новая»

22

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

/

люди 36,6

«

Так получилось, что самые веселые акции по итогам года организует министерство труда Самарской области. Не успели граждане отсмеяться по поводу презентации одного рабочего места, созданного для одной гражданки из Украины, как подоспело выездное мероприятие в поликлинике № 6, включающее в себя показательную производственную гимнастику. Ну кто тут усидит на месте? Пришлось идти. оликлинику № 6 сразу видно от остановки, она насчитывает четыре этажа и возвышается среди синих павильонов «Пиво-воды». На ступенях трутся алкоголики и стреляют мелочь, рассчитывая на сердобольность излеченных пациентов. Излеченные, грубо и не замечая, проходят мимо, на алкоголиках тает мелкий снег. Подоплека выездного мероприятия удивительна: оказывается, поликлиника № 6 участвует уже который год во всероссийском конкурсе «Организация высокой социальной эффективности» и в прошлом году практически стала лидером в номинации «За формирование здорового образа жизни в организациях непроизводственной сферы». И сейчас поликлиника № 6 собирается рассказать, как именно она формирует у своих сотрудников здоровый образ жизни. Приезжаю немного раньше, не рассчитав времени, и сажусь на клеенчатую кушетку, типично больничную. Напротив — туалет для инвалидов. Очевидно, все инвалиды в поликлинике имеют свой ключ от этого туалета, так как он закрыт на замок. Рядом со мной гнездится старуха с тростью. Впрочем, это у доктора Хауса — трость, а у старухи — настоящая клюка. Старуха тяжело дышит. Спрашивает, где тут находится смотровой кабинет, чтобы ей измерили давление. Признаюсь, что я не местная. «Я знала, да позабыла, — говорит старуха. — Сегодня что-то вообще еле доплелась. Совсем плохая стала». Предлагаю осведомиться у охранника, который должен владеть информацией. «Не буду, — говорит старуха. — Морда мне его не нравится. Хоть и вижу плохо. Мне сейчас полегчает. Голову бы только не закрутило». С опаской смотрю на соседку. «Сейчас не умру», — успокаивающе говорит она. В гардероб проходят беременные девочки. Животы мило обтянуты трикотажем. К поликлинике № 6 прикреплены 45 тысяч самарцев. Их лечат примерно 100 врачей. Поликлиника обслуживает почти весь Промышленный район, часть

П

Самое веселое происходит чуть позже, и это производственная гимнастика. В женской консультации раздается клич, и докторагинекологи, побросав пациенток на разных стадиях осмотра, выстраиваются в квадратном холле

«

Это клиника. Номер 6 Корреспондент «Новой газеты» отчиталась о «формировании здорового образа жизни в организациях непроизводственной сферы» Советского и Кировского, а также есть вообще левые пациенты, их тоже взяли, но это было раньше. Раньше брали, а теперь новых не берут, потому что поликлиника и так работает на полную катушку. Об этом рассказывает заместитель главного врача по кадрам, нарядная женщина в платье и туфлях-лодочках. Да, она слышала о реформе в здравоохранении, сокращениях больничных коек в стационарах и митингах в Москве, но конкретно: у поликлиники № 6 все хорошо, и вот вышли в четырех номинациях на конкурс. Заместитель главного врача по кадрам спустилась к регистратуре и хорошо смотрится на фоне очередей к заветным окошкам, откуда появляются карты, талоны или что там сейчас принято давать. И почему эти окошки делают так, что посетители сгибаются ровно вполовину, чтобы быть головой на уровне? «Кровь на сахар», — бубнит лысоватый мужчина средних лет. Что-то ему отвечают

вроде: «Направление получите у лечащего врача», но он не отступает и все бубнит про сахар, хочет сдать чуть не сейчас, специально не ел. Очередь выжимает его вон, и ему остается стоять непосредственно под портретом президента Путина. Чуть правее — портрет губернатора Меркушкина. Заместитель главного врача по кадрам тем временем приглашает еще народу, и это уже женщины в медицинской униформе, председатель профсоюзного комитета и заведующая отделением профилактики, которые рассказывают, что все сотрудники могут бесплатно посещать занятия йогой, инфракрасную сауну, разговаривать с психологом и делать внутри поликлиники и ее филиала много других приятных вещей. Также поощряются занятия фитнесом во внешних фитнес-центрах, в этом случае сотруднику возместят половину всех расходов. Пожилая пациентка в теплом свитере наблюдает за происходящим минут пять, потом хрипло уточняет: «Это они рассказывают, как им тут хорошо живется?»

Несколько беременных (две явно и одна неопределенно) призываются в «школу позитивного материнства». В кабинете на длинном столе сидит поразительно уродливая кукла, имитирующая младенца. Ведущий специалист по уходу за младенцами начинает урок, посвященный обработке пупка (от центра к периферии), повторяя, что главное — не допускать задираний младенца. Беременные клянутся не допускать. Но самое веселое происходит чуть позже, и это производственная гимнастика. В женской консультации раздается клич, и доктора-гинекологи, побросав пациенток на разных стадиях осмотра, выстраиваются в квадратном холле. Начинаются махи руками. Руководит всем заведующая отделением профилактики, командует в духе: «Вот эту ногу сюда, эту сюда, эту — вот так». Под бодрый счет «иии-раз-два-три» иду на выход. В вестибюле ничего не изменилось: к регистратуре змеится очередь, уборщица в старомодном мохеровом берете плюхает в центр швабру, на полу остаются яркие мокрые полосы. Недели две назад я читала о том, что Минздрав РФ решил более не финансировать федеральную программу по борьбе с онкологией. Минздрав истратил на нее за пять лет 47 миллиардов рублей и счел эти траты неэффективными, так как новое оборудование поставляется, а работать на нем некому: нет специалистов. Во всей стране, например, насчитывается не более тысячи лучевых терапевтов. С 2015 года Минздрав переводит здравоохранение на самофинансирование через полисы ОМС. Но это все ерунда, главное — чтобы поликлиника № 6 заняла какое-нибудь хорошее место в конкурсе «Организация высокой социальной эффективности» в одной номинации из четырех заявленных, а может, сразу в двух.

Наталья ФОМИНА, соб. корр. «Новой», Самара Фото автора

Кате нужно лекарство

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ атюше Макаровой из Барнаула 4 года. Она веселая, живая девчушка, которая с удовольствием складывает пазлы, нянчится с пупсами. Но больше всего ей нравятся мальчишеские игрушки — пистолеты, машинки. У Катюши есть старший брат, и она, конечно, тянется за ним. Только брат с папой сейчас дома, в Барнауле, а Катюша с мамой в Москве, в Центре детской гематологии имени Рогачева. С самого рождения у девочки был пониженный уровень гемоглобина, она принимала лекарства и постоянно сдавала анализы. А в прошлом ноябре ей внезапно стало плохо. Катю положили в краевую больницу и поставили диагноз: анемия, гемолитический криз. Полгода Катя с мамой провели в стационаре, девочке стало лучше, но окончательно справиться с болезнью так и не удалось.

К

После выписки у нее постоянно возникали синяки на всем теле, бывали внутренние кровотечения, анализы крови демонстрировали низкие показатели тромбоцитов и гемоглобина. Для уточнения диагноза и подбора терапии Катю с мамой отправили в Москву. Здесь провели новое обследование, и оказалось, что у Кати тяжелое генетическое заболевание: аутоиммунный пролиферативный синдром, иммунодефицит. Стабилизировать состояние девочки позволяет препарат «Рапамун». В больнице это лекарство Кате давали бесплатно, в Барнауле его обещают закупить и выдать через некоторое время. Но прерывать терапию нельзя, поэтому для выписки из больницы Кате необходимо приобрести одну упаковку лекарства, а она стоит 45 тысяч рублей. Когда Катя заболела,

ее маме пришлось оставить работу, так что у семьи таких денег просто нет, им нужна наша помощь!

Как помочь? Чтобы помочь Кате, отправьте любую сумму (от 10 рублей до 15 000 рублей) и слово «Катя» в SMS-сообщении на короткий номер 6162. Например, «500 Катя». Доступно для абонентов МТС, «Билайн», «Мегафон» и ТЕЛЕ2. Вы также можете связаться с сотрудником фонда «Подари жизнь» Еленой Спириной по телефону 8 925 010-12-91 или узнать о других способах помочь на сайте www.podari-zhizn.ru Всего нужно собрать 45 000 рублей.

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

/

люди соучастие Здесь люди с ментальной инвалидностью помогают абсолютно здоровым найти радость ома берет на кисть краску и густо раскрашивает розовым конверты, нарисованные на его картине. Картина — это эскиз к афише спектакля «Современника». Рома очень любит розовый цвет, у него и кроссовки розовоголубые. Я пытаюсь его спросить, почему он предпочитает розовый, но Рома то ли не хочет отвечать (потому что вопрос дурацкий), то ли не слышит. У него в ушах наушники, и он поет: «А тучи как люди… Как люди они одиноки, но все-таки тучи не так жестоки…» Вечер я провожу в производственной мастерской проекта «Наивно? Очень». Через три часа, проведенные в холодном и не слишком просторном помещении на территории старого завода (здесь аренда дешевле), отчетливо пойму, что в рейтинге лучших вечеров ноября этот будет лидировать с отрывом. Фотокор Артемьева, видимо, будет считать так же, потому что удрученно резюмирует по дороге к метро: «Ну вот как это можно было снять?! Как?! Ни черта не получилось». Я очень сочувствую коллеге, потому что сама в той же шкуре нахожусь. Как написать об осязаемости свободы? О невозможной «легкости бытия», в которую погружены Рома и его друзья? Об их запредельной, космической «нездешности», которая заполняет листы их эскизов каждый день с щедростью, непостижимой для обычных творцов, скрупулезно ведущих счет удачам? Короче, я побывала в компании гениев. Далее — отчет о произошедшем.

23

Вечер в компании наивных гениев

Кружка «Грядущие люди». Рисунок Жени Леонова Проект «Наивно? Очень» объединил молодых художников — выпускников и учащихся «Особых мастерских» Московского технологического колледжа № 21. Все они — люди с тяжелыми психоневрологическими нарушениями. В советском и постсоветском пространстве детей с такими диагнозами принято было прятать от посторонних глаз и стыдиться их (как, впрочем, и любой другой инвалидности). И если людей на инвалидных колясках мало-помалу общество стало уравнивать в правах со здоровыми, то душевно иных пока предпочитает игнорировать. Они непонятные, и, значит, лучше держаться от них подальше. Это самая распространенная реакция на такого человека и случайного встречного, и чиновничьей системы. А история проекта такова. Специалисты Московского центра лечебной педагогики, которые обучали таких детей до совершеннолетия, лет 10 назад столкнулись с тем, что их выпускники никому не нужны. Взрослость вгоняла их в рамки бессмысленного существования, возвращая в домашнюю изоляцию. Энтузиасты попытались пробить их дальнейшее обучение, стучась практически во все ПТУ и колледжи Москвы. Везде шарахались. Только руководство колледжа № 21 согласилось на эксперимент и стало первым в России, где такие дети могли учиться столярному делу, полиграфии, работе с керамикой, текстилем. Но и здесь возник свой тупик. После выпуска молодые люди сталкивались с тем, что их нигде не брали на работу. Нигде и ни на каких условиях. Профессиональная дискриминация на ментальном уровне и по этому же признаку. И тут (есть все же своя драматургия в жизненных тупиках) на горизонте появилась актриса Нелли Уварова, которая однажды увидела рисунки Маши Нифонтовой — дочери актрисы РАМТа и учащейся «Особых мастерских». Нелли придумала провести благотворительный спектакль и ярмарку работ ребят. Аукцион в Доме актера провели успешно, но выяснилось, что работ осталось много, и тогда возникла идея сделать интернет-магазин. Елена Вахрушева, директор проекта, рассказывая мне об этой «безумной идее», вспомнит: «И мы собрались близким кругом: Нелли, ее сестра и двоюродный брат, я и Вера Зотова, мама Маши Нифонтовой. И когда придумывали название, то Нелли сказала: «Наивно? Очень. Но мы попробуем». В итоге проект запустили только мы с Нелли вдвоем, в идею мало кто тогда верил, даже близкие. А название прижилось». Кружка «Каждый из нас по-своему лошадь»… Рисунок Васи Печенина Шарль де Голль как-то заметил: «Всегда выби-

Анна АРТЕМЬЕВА — «Новая»

Р

Преподаватель Татьяна Чемоданова и художник Тимур Штроман

райте самый трудный путь — на нем вы не встретите конкурентов». Конкурентов у Уваровой и Вахрушевой уже спустя четыре года после рождения проекта как не было, так и нет. Правда, серьезно сочувствующих — тоже. Когда стало понятно, что колледж не сможет обеспечивать ребят работой после выпуска, было решено поставить идею на бизнесрельсы (хотя бизнес — громко сказано, самоокупаемость казалась мечтой). И пошли письма, можно сказать, вереницы писем во все инстанции — мэрию, правительство и так далее. Просили об одном — льготных ставках аренды помещений для производственных мастерских. Два года ушло на переписку. Везде (!) отказали. В итоге — заработали сами на аренду мастерской и склада, платят все положенные налоги. 14 сентября этого года в Москве открылась первая мастерская предприятия социального предпринимательства «Наивно? Очень». Такое (работающее с творчеством ментальных инвалидов) — единственное. Вахрушева говорит: «Обязательно подчеркните: мы не благотворительный фонд, денег не собираем, грантов не получаем. Наши художники зарабатывают сами».

Кружка «Одному — бублик. Другому — дырка от бублика. Это и есть демократическая республика» (Маяковский). Художник Роман Горшенин На первую зарплату Рома Горшенин купил в мастерскую часы. Принес и сказал: «Вот купил часы, чтобы мы видели время». А Егор Янцев побежал в кафе и из кафе позвонил преподавателю Тане Чемодановой и сообщил: «Я себе шашлык заказал. Вкусно очень поел». Лена рассказывает об этом и у нее влажнеют глаза. Я даже догадываюсь, почему: помочь человеку ощутить собственное достоинство как базовую потребность — это большое дело. А если говорить об «особых» — и вовсе великое. Их зарплата сейчас — 15 тысяч рублей в месяц. Работают постоянно — пятеро, еще столько же приходят в мастерские заниматься творчеством. Лена Вахрушева говорит: «На продажу мы делаем кружки и тарелки. Это основное производство, которое можно тиражировать, и оно нас кормит. Но они пишут такие картины… В итоге мы купили оборудование для производства постеров. С нового года будем запускать». Мы второй час с Артемьевой бродим по мастерской слегка оглушенные. Это непременно видеть надо, как они это делают. Даша Глиэр на белом листе гелиевой ручкой рисует, а точнее, озвучивает на бумаге стихи Марины Цветаевой «Где лебеди? А лебеди ушли. А вороны? А вороны остались». Весь лист заполнен фигурками людей — светлых и черных. Что думает о стихах Даша — не понять: она молчит и вроде даже не слышит вопросов.

Таня Чемоданова, преподаватель мастерских, говорит: « Их ничему нельзя научить. Вернее, нельзя повлиять. Они рисуют — как чувствуют. Меня знаете, что поражает? У каждого из ребят свой стиль, абсолютно индивидуальный. Обычные художники, чтобы найти свою манеру, бьются годами. А они рисуют с какой-то поразительной легкостью. И я могу им только задать тему. Или несколько стихотворных строчек для иллюстрации». Таня рассказывает, что они подружились с Музеем Маяковского. Сделали серию для печати на кружках. А потом Таня принесла в мастерскую фотографии Маяковского и Лили Брик. Андрей Денин выбрал фотографию и рисует портрет Лили. Лиля на себя не похожа, она похожа на старую стрекозу с глазами-линзами. А Тимур Штроман рисует ангела. Ангел выглядит слегка безумным и светится на ярко-фиолетовом фоне. Одержимый какой-то ангел. В углу стоят картины, написанные по мотивам романа Чернышевского «Что делать?». Это любимый роман Николая Бондаренко, который в этом году взял и внезапно ушел из мастерских, устроившись в какую-то фирму курьером. Таня говорит: «Он очень хотел почувствовать себя своим среди обычных людей. Решил попробовать. Мы говорили ему: «Коль, ну давай мы тебе здесь работу курьера найдем, если ты так хочешь». Ждем, когда вернется к нам. Обещал проиллюстрировать «Идиота» Достоевского».

Кружка «Уезжают в родные края — дембеля, дембеля, дембеля». Рисунок Димы Кошенского

Теперь о спросе. Своего магазина у проекта нет, кружки и тарелки продают в нескольких магазинах подарков, которые берут их на реализацию. Розничный масштаб получается умеренным. Иногда случаются корпоративные заказы. Вахрушева мечтает попасть в торговые сети: «Нас в магазины особо не пускают, вот если бы в «Перекрестке» или «Карусели» стали брать наш товар…» Ближайшие несколько недель точка продаж проекта «Наивно? Очень» будет работать в торговом комплексе «Европейский». Напряглись и заплатили дорогущую аренду, чтобы пойти в народ. Честно сказать, тем, кто первый раз увидит кружки от «наивных», я не завидую: замучает проблема выбора и счастливая улыбка, как спазм. Они такие. Безграничные. Неформат.

Наталья ЧЕРНОВА, обозреватель «Новой» Сайт проекта: www.naivno.com

24

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

/

национальная идея скрепы

дно время здесь имели место некоторые колебания. Кастинг на роль любимого мыслителя проходили и Бердяев, и Константин Леонтьев, к слову, участник первой Крымской кампании 1853 года. Но все оказывалось не то. Кандидаты плохо подходили для решения насущных идеологических задач и демонстрировали опасное вольнодумство. Философы вообще люди трудные для власти, их редко получается кооптировать с потрохами в текущую макиавеллиевскую игру. В этом смысле Михалков, давно пропагандирующий наследие Ильина, все сделал правильно. Определенно, ни один из русских интеллектуалов XX века не подходит для обоснования нынешнего политического порядка так, как Иван Ильин, самый догматичный из наших религиозных философов. Фокус прост: когда вы не можете прямо ссылаться на православное вероучение как основу своей власти, используйте его светский коррелят. Мы говорим Иван Ильин, а подразумеваем Святую церковь. Если бы не революция 1917 года, Ильин стал бы, вероятно, неплохим профессором правоведения и философии и занял свою нишу в кругу других профессиональных философов своей эпохи — Лосского, Шпета, Франка. Революция превратила Ильина сначала в активного политического диссидента, затем в арестанта, а после в изгнанника, пассажира знаменитого «философского парохода». Но и на этом трансформации Ильина не закончились. В эмиграции он занял более-менее пустующее место идеолога ветеранских организаций Белого движения, мечтающего о реванше. В течение своей жизни философ в Ильине все больше мутировал в пропагандиста, автора боевых листков против Советской России. Еще в 90-х была предпринята попытка издать его полное собрание сочинений, закончить которое никак не удавалось, так что в итоге оно насчитывало 10 основных и 16 дополнительных томов. После дефолта 1998 года эту увесистую пачку «духовного наследия» отдавали даром. В начале своей карьеры Ильин успел написать разгромную рецензию на «Материализм и эмпириокритицизм» Ленина, опубликованную затем под псевдонимом В. Ильин. Злая ирония состоит в том, что профессор Иван Ильин со временем стал антиподом, карикатурной копией Ленина. Помимо чисто внешнего сходства и конспиративной деятельности в нейтральной Швейцарии во время мировых войн их объединяла бескомпромиссная ненависть к политическим оппонентам. Отличие состояло в том, что Ленин был за рабочих и крестьян, опирался на Маркса и победил в Гражданской войне. Ильин же был в стане проигравших, к которым к тому же примкнул уже после окончания схватки. Он выступал за помещиков и священников и опирался на русскую идею. Так что принять Ильина как «главного» в стране, которая привыкла поклоняться догматическому «марксизму-ленинизму», очень легко. Академический философ, ставший поэтом и трибуном «Белого дела», — фигура уникальная. Другие белые поэты вроде Романа Гуля или Ивана Солоневича не имеют профессорской респектабельности Ильина. Ильин же сочетал в себе несочетаемые на первый взгляд качества. С одной стороны, он владел техникой философской аргументации, отточенной в Московском университете. С другой — его мироощу-

О

Петр САРУХАНОВ — «Новая»

Стараниями Никиты Михалкова русский философэмигрант Иван Ильин стал сейчас «любимым мыслителем Путина». По крайней мере, именно на него президент чаще всего ссылается в своих публичных речах.

Философ кадила и нагайки Российская элита в поисках единственно верного философского учения выбрала правого консерватора Ивана Ильина щение оказалось достаточно примитивным для того, чтобы не заметить того, что подлинная трагедия России лежит вовсе не в одних большевиках, а возрождение России не в антибольшевизме. В этом он разошелся, например, с Булгаковым, Гайто Газдановым и даже с Николаем Бердяевым. Академические философы-эмигранты вообще не пошли за активистом Ильиным, казалось бы, своим коллегой. В этом смысле очень показательна полемика, развернувшаяся вокруг книги Ильина «О сопротивлении злу силою», относящейся к его раннему эмигрантскому периоду (1925). Ильин со всей яростью обрушивается на проповедников этического толстовства, недопустимого и невозможного, по его мнению, в момент борьбы за судьбу родины. По сути, перед нами применение аппарата немецкой классической философии к обличению своих политических оппонентов на текущем историческом моменте, чем всегда так славились теоретики-большевики. Бердяев отреагировал чрезвычайно злой рецензией «Кошмар злого добра», где с первых строк заявлял, что «Чека во имя Божье более отвратительно, чем Чека во имя дьявола». Зинаида Гиппиус заявила, что Ильин стал «бывшим философом», а его текст представляет собой «военнополевое богословие». Впрочем, Ильин нашел тогда союзников даже среди представителей умеренного крыла эмиграции вроде Петра Струве, да и сам за словом в карман не лез. В письме к митрополиту РПЦЗ Анастасию Ильин громит своих конкурентов-«ересиархов»: «…я пытаюсь заткать ткань новой философии, насквозь христианской по духу и стилю, но совершенно свободной от псевдофилософского отвлеченного пустословия. Здесь нет совсем и интеллигентского «богословствования» наподобие Бердяева — Булгакова — Карсавина и прочих дилетант-

ствующих ересиархов… Это — философия простая, тихая, доступная каждому, рожденная главным органом Православного Христианства — созерцающим сердцем...» Обоснование философии и одновременно политического курса лежит не просто в вере, но в вере, санкционированной институтом церкви. На подобных принципах строятся главные теоретические работы позднего Ильина, «Аксиомы религиозного опыта» и «Путь к очевидности». В первой из них Ильин предлагает проект описания религиозного переживания, понятого как фундамент человеческого пребывания в мире и одновременно социальных отношений. Кто не верит в Бога, тот, по Ильину, разумеется, не сможет понять природы России. Во второй — задает свою методологическую программу: философия ищет пути возрождения духа, целью философского знания является очевидность, последняя раскрывается в традиционных ценностях. В целом Ильина можно охарактеризовать как типичного консервативного философа своего времени. Герметичные, полные метафизики и даже мистицизма тексты Ильина строятся вокруг аксиом, принятие которых автоматически означает признание убедительности его выводов. Понятия, которыми он оперирует — «вознесенный дух», «созидающее сердце», «живое дуновение Бога на земле», — могли бы легко найти свое место в текстах любого, скажем осторожно, правого мыслителя XX века, к примеру, барона Юлиуса Эволы (итальянский философ, идеолог неофашизма. — Ред.). У Ильина вообще не было серьезных разногласий с фашизмом, но об этом написано уже довольно много. Дело не в том, кому симпатизировал Ильин, но в том, что его мировоззрение в принципе типологически является мировоззрением правого радикала.

В политических работах Ильин высказывался вполне определенно. В «Пути духовного обновления» (1937) он заявляет, что для этого самого обновления России необходимы: вера, любовь, свобода, совесть, семья, родина, национализм, правосознание, государство и частная собственность. Если не считать случайно затесавшуюся сюда свободу, понятую, разумеется, прежде всего как свободу от большевизма, то перед нами список, идеально подходящий для немедленного всасывания в идеологию нынешней российской элиты. «Благочинный ленинец» Ильин, философ кадила и нагайки, блестяще подходит для ответа на вопросы, которые по-настоящему волнуют наших новых консерваторов. Почему находиться у власти им необходимо по возможности всегда, почему все вокруг должно принадлежать уважаемым людям и почему, наконец, народ должен покорно принять свою судьбу в любви, вере и смирении. Цитировать Ильина в качестве неоспоримого обоснования, как цитировали в советских учебниках Маркса и Энгельса, — значит занимать сторону в гражданской войне и объявлять ее незавершенной. В раннем эссе «Родина и мы» Ильин горько пишет об утрате родины. Теперь, через его цитаты, родины хотят лишить всех его идеологических противников, большевиков, либералов или атеистов. Диссертация молодого философа Ивана Ильина, еще не ставшего агитатором, была посвящена Гегелю. В битве правых и левых гегельянцев, развернувшейся однажды под Сталинградом, профессор Ильин был отнюдь не на стороне последних.

Кирилл МАРТЫНОВ, обозреватель «Новой»

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

монологи для «Новой»

О «Блокаде мозга. 2014» Книга «Блокада мозга. 2014» — это сборник публицистических текстов, хроника этого года. Я и раньше собирал под одну обложку публицистические тексты — сразу за несколько лет. Но в 2014 году победная Олимпиада и «покоренье Крыма» снесли крышу нашему начальству, и я подумал, что этот год должен стоять в подшивке отдельно. Собственно, еще в середине 2012-го стало ясно, что мы вошли в жесткий застой, но в феврале-марте этого года путинская Россия за пару месяцев вогнала себя в предвоенное противостояние миру, сравнимое только с Карибским кризисом. Мы вошли в опаснейший штопор. Как было, уже не будет. Книгу поставило в свой план издательство «Захаров», но в октябре мне позвонила главный редактор, Ирина Богат, и сказала: «Сейчас я тебя насмешу». И насмешила: крупнейшая книготорговая база отказалась брать «Блокаду мозга» на распространение. Издательство сунулось напрямую в центральные магазины — там ответили, что должны «посоветоваться наверху»… И тогда, не дожидаясь «советов наверху», я пошел по пути, проторенному с фильмом «Петрушка», — на сайт planeta.ru. Там теперь и можно сделать предзаказ книги, причем по цене, заметно дешевле магазинной! Только что Ирина Богат насмешила вторично: теперь уже типография отказалась печатать мою книгу! Директор честно сказал, что — боится…

О шагреневой коже Здесь сплелись две истории: одна — собственно книги, другая, извините, — страны… В 2000 году, едва к власти пришел Путин, в городе Апатиты Мурманской области впервые случилась отмена моего концерта: прорвало трубу! Когда организатор наняла другой зал и подогнала автобусы, чтобы перевезти 600 зрителей в соседнее ДК, — выяснилось, что там тоже что-то прорвало. С тех пор я регулярно приносил проблемы по линии ЖКХ в российские города: там, куда я приезжал с концертами, — прорывало трубы, начинались срочные капитальные ремонты… В Астрахани просто погас свет, когда я уже стоял на сцене. Потом просто перестали приглашать: одни траты; все равно же позвонят и придется отменять. Раньше так было в Белоруссии, теперь — во многих российских городах. Эта «шагреневая кожа» году к 2007-му стабилизировалась на понятных границах: на федеральном телевидении и радио — нельзя категорически, выступления — можно, но без большой расклейки афиш, лучше в клубах… А книги и театральные постановки — на здоровье!

Виктор ШЕНДЕРОВИЧ:

«Я регулярно приношу проблемы по линии ЖКХ» Но Крым и все, что за этим последовало, изменили расклад. В середине февраля Театр им. Вахтангова, за два месяца до премьеры, отказался от постановки моей пьесы «Потерпевший Гольдинер». Лепет директора театра о том, что они купили у меня слабую пьесу (и обнаружили это только перед премьерой), выгодно оттеняет мужественное поведение руководства Московского Дома музыки: тамошнее начальство просто отменило мой ноябрьский спектакль «Как таскали пианино» с квинтетом Игоря Бриля. Почему? А по кочану. Просто отменили спектакль, стоявший в афише.

О статусе сатирика, прямо указывающем на политический строй Тут, повторяю, две темы. Есть моя личная ситуация, вполне укладывающаяся в понятие «запрет на профессию». Смешно: бывший невыездной еврей, в Нью-Йорке и Калифорнии я теперь концертирую чаще, чем в Москве и Петербурге. (Правда, Путин постарался для меня, и огромная часть моей публики — эмигрировала.) Как говорил Хрущев, «я хочу, чтобы меня правильно поняли». Это не жалобы: по сравнению со среднероссийской нормой, с тем, каково приходилось тут отцам и дедам, мой случай — очень бархатный. Просто, повторяю: политическая сатира — это лакмусовая бумажка. Статус сатирика прямо указывает на политический строй. Джон Стюарт не так давно был признан чуть ли не самым влиятельным мужчиной Америки; Обама замыкал вторую десятку… И это нормально для Америки. Потому что Обама уйдет из Белого дома, и все знают дату этого ухода, а вот Джон Стюарт — это как раз от Бога и пожизненно… А его иранского коллегу, своевременно бежавшего с родины, на родине ждет законная виселица. Россия — и географически, и политически — валандается где-то между Азией и Европой, но движемся явно в сторону не Европы. Дело, повторяю, не во мне. И всякий раз, когда меня посылают в Израиль или Америку, я говорю посылающим: «Не в том беда России, что мы уедем, а в том, что вы останетесь». Мой отъезд (или, широко говоря, наш общий отъезд)… был бы очень желателен для нынешней администрации. Им не надо столько населения: для нефтедобычи

и обслуги хватит пары десятков миллионов крепостных; ну плюс артисты для корпоративов и немножко художественной гимнастики. А мы все — гельфандыперельманы, зубовы-ахеджаковы, интеллигенция и просто свободные люди с достоинством… — мы только мешаем сделать из этого места Узбекистан. Мне жалко молодежь: ее ждут неприятные открытия о своем будущем. Вообще, это странное ощущение: все вместе (как народ) мы, безусловно, заслуживаем и то, что есть, и то, что будет, а каждого по отдельности — жалко…

О 85% Никакого 85-процентного одобрения Путина, конечно, нет — это я проверил на себе, когда стоял с антивоенным плакатом на Тверской. Главная путинская поддержка — это люди вроде тех, которые проходили мимо меня в тот день, даже не понимая, о чем это я.

— А что, у нас война с Украиной? — спросил один. Главная опора Путина — эти, которым по барабану… Но это очень шаткая опора, и весь этот рейтинг — натертый градусник… В Северной Корее и Узбекистане рейтинг гражданина начальника еще выше — не говоря уже о том, какой рейтинг был в 1914 году у Николая II (уверяю вас, гораздо больше 85%). Ну и Чаушеску за неделю до расстрела был «гением Карпат»…

О большой агрессивной обезьяне В 2014-м мне стало, в некотором смысле, легче. Очень в некотором, но — легче. Много лет я переживал свой маргинализм, пытался дискутировать, объясняться: «Нет, вы меня неправильно поняли» и так далее, — но после того, что они мне устроили в феврале 2014 года, я понял: дискуссия окончена. Это — зоопарк. Невозможно полемизировать с обезьяной, которая кидается в тебя какашками из клетки.

Когда из телевизора на всю страну говорят, что ты подонок, а в ответ на критику аннексии Крыма показывают россиянам в прайм-тайм порнографиюфальшак с твоим участием, — диалог закончен. (Впрочем, меня «мочат в сортире» в отличной компании, и, когда мой портрет появился на полу в мужском туалете Киевского вокзала, я сформулировал, что лучше в туалете с Басилашвили, чем в Георгиевском зале с Путиным…) Сегодня дело обстоит так: агрессивная и загнанная в угол государственная обезьяна продолжает скалить зубы на весь мир — я, как честный этолог, описываю ее поведение. Никаких диалогов с объектом изучения у меня нет и быть не может, в суд на нее я тоже не подаю: там, в мантии, она же… Так что мое отделение от государства фактически состоялось. От государства, но не от людей, для которых я пишу летопись этого драматического для России года. Эдакий нервно хохочущий Пимен…

О проекте «Петрушка» Мы должны были снять этот фильм к концу года, но в дело вмешалась политическая реальность… Дело в том, что эта пьеса — черная политическая клоунада. Главный герой пьесы, некий вполне мелкий Петр Петрович, однажды просыпается президентом Российской Федерации; отсюда начинается дьявольский коридор его новых сновидений — как он сюда попал, он сам не может понять… Пьеса была написана в 2007 году, и еще в 2013-м ее можно было ставить и снимать в первоначальном варианте, — но в 2014-м прототип стремительно вознесся на новые драматургические высоты… Ну и сны его не могут не измениться… Мы с Владимиром Мирзоевым не должны, как плохой охотник, стрелять в то место, где утка летела вчера, и мы существенно актуализируем сценарий. Надеюсь, «акционеры» «Петрушки» с пониманием отнесутся к этой полугодовой паузе. А подписчики моей книги «Блокада мозга. 2014» получат ее, самое позднее, в конце февраля следующего года.

Записала Ксения КНОРРЕДМИТРИЕВА

Владимир ЛИПКА

Известный сатирик подводит итоги уходящего года, ставшего для него поворотным в отношениях с властью, и рассказывает о заключительном аккорде 2014-го: отказе типографии печатать его новую книгу «Блокада мозга. 2014»

25

P.S. В день подписания номера писателя Виктора Шендеровича и поэта Льва Рубинштейна вызвали на допрос в Следственный комитет как свидетелей по делу о нецелевом использовании средств при организации фестиваля «Книги в парках». Шендерович отказался идти без повестки — и получил ее в тот же день. Допрос состоится сегодня.

26

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

Александр ГЕНИС ак Бродский в стихах и Довлатов в прозе, Бахчанян царил в Русской Америке, хотя далеко не просто назвать ту делянку прекрасного, которую он засевал. Универсальный и разнообразный, всеми любимый и никому ничем не обязанный, Вагрич был уникален и неповторим. Я дружил с ним треть века, ловил каждое слово, хохотал над каждой шуткой, ценил каждую работу, участвовал во многих затеях и думал, что все о нем знаю. Фильм Андрея Загданского «Вагрич и черный квадрат» й показал, что это не так. Попав на большой экран, Бахчанян остался тем же, но, словно дерево, вырос, не сменив породы. о Зритель найдет в фильме то, за что н Вагрича больше всего любили. На экран попали десятки остроумных графическихх работ: Венера Милосская в футбольныхх воротах, зебры за решеткой, Христосс в лагерной ушанке. Фильм прошиваетт концептуальный пунктир: Бахчанян наа пленэре читает свою книгу «Ни дня безз истрочки». Иногда зрителя пугают макабрио ческие парадоксы, вроде скелета, лезущего в петлю. Складывая образ своего героя из й всех элементов его творчества, Загданский л сам включается в игру. Так, он переложил ог сценку Вагрича в мультфильм, где диалог я двух забавных человечков исчерпывается буквами русского алфавита. дСнимая — из года в год! — свой щедм, рый, богатый и многослойный фильм, Загданский открыл в творчестве Вагричаа еще и потайную дверь, которая ведет к подсознанию художника. Лишь увидав знакомые работы и их еще более знакомого автора на экране, я по-настоящему задумался о тайной, магической, почти зловещей природе бахчаняновского дара. Это все равно что в Чехонте разглядеть Чехова. Маскируясь под каламбуры, застольные репризы, карикатуры, абсурдные сценки, изошутки и пародии, работы Вагрича будто консервным ножом вскрывали реальность, чтобы обнаружить суть настоящего, найти истину прошлого и заглянуть в будущее.

К

Накануне премьеры фильма в Москве, я побеседовал с Андреем ЗАГДАНСКИМ о новом фильме и его герое ы сняли фильм «Вася» про художника Ситникова, которого мы с вами прозвали «русским Ван Гогом»; «Костю и Мышь» — про поэта и коллекционера Кузьминского. Теперь — картина о Вагриче. Все они люди богемы. Что вас привлекает в этом сюжете?

— В авангарде искусство больше «напрягается», в авангарде больше искусства, чем в мейнстриме, в авангарде больше риска.

— В авангарде художник часто играет более важную роль, чем его произведения.

— Не без того. При этом Вагрич был неброский человек, его заметить, разглядеть и оценить можно было только в компании, в близком общении. Но он присутствовал в своем искусстве, может быть, больше любого из вышеназванных. Когда наводишь на него фокус, то понимаешь, что это человек другой формации, другого смысла. Я не могу назвать ни одного случая, когда бы Вагрич сказал что-то банальное, ожидаемое или плоское, он всегда звучал поперек любого разговора.

—В

/

культурный слой персона

По ту сторону О фильме «Вагрич и черный квадрат»

Вот пример. В 1984-м, накануне зимних Олимпийских игр в Сараеве, мы выпускали журнал «Семь дней». К олимпийскому выпуску Вагрич принес плакат на разворот: лыжник взмывает с трамплина, а внизу в него, как в птицу, целится из кустов охотник. Посмеявшись над противоестественным сцеплением двух спортивных забав, мы отдали номер в печать и вспомнили о нем лишь тогда, когда в разгар югославских войн сербские снайперы палили по жителям злополучного Сараева. Прошло еще

— Этот фильм задумывался таким, каким стал?

— Я его сам еще не переварил. Но фильм получился таким, каким я его представлял. Это — выставка Вагрича. Фильм позволил развернуть во времени его работы, сжатые в точку. Возьмем, к примеру, его инсталляцию «Ни дня без строчки», проект 1979 года, — мы ее развернули во времени. Его пьесу мы превратили из напечатанной вещи, по которой вы лишь скользите глазом, в настоящую пьесу.

— Была аббревиатура, теперь полный текст?

— Да, потому что Вагрич изготовлял концентраты. Он создавал ДНК, а на это ДНК можно нарастить живую ткань и разглядеть ее со стороны.

— Как смерть Бахчаняна изменила ваш замысел? Ведь вы уж точно не ждали этого.

— Никто не ждал этого. Но то, что произошло, поставило вагричевскую точку — в тот момент, когда он понял, что из-за болезни он не может быть таким, каким он привык себя ощущать. Бахчанян был автором своей жизни и автором своей смерти.

— Давайте переберемся к будням фильма. Как проходили съемки, ведь они тянулись очень долго?

— «Ни дня без строчки» мы снимали раз в месяц. У Вагрича есть знаменитая книга, называется «Ни дня без строчки», где каждый день он записывал ровно одну строчку: «Эта строчка записана

много лет, и я в разгар уже другой, украинской, войны опять вернулся к этому коллажу, чтобы увидать в нем иллюстрацию к вечному сюжету русской истории: как только общество пытается взлететь — его сбивает угрюмая власть с двустволкой. Вагрич, конечно, не мог обо всем этом знать, но его искусство знало — и проболталось. Об этом рассказывает центральный эпизод в фильме Загданского: первая полная сценическая постановка пьесы

Бахчаняна «Чайка-Буревестник». На бумаге это всего лишь забавная подмена. Вагрич раздал персонажам Чехова слова горьковской поэмы, щепетильно сохранив ремарки. Андрей Загданский поставил эту хулиганскую пьесу всерьез — в Киевском академическом театре имени Ивана Франко. Получилось, однако, не смешно, а страшно. Соединив горластую мелодраматичность Горького с пронзительным шепотом Чехова, спектакль внезапно для всех об-

такого-то числа, такого-то года». Мы снимали Вагрича, читающего из своей книги в Центральном парке в Нью-Йорке. Однажды проезжающий мимо извозчик (они катают туристов по парку) посмотрел на Вагрича и крикнул ему: «Эй, Пабло Пикассо, давно не виделись! Как дела?»

— Это много говорит и о Бахчаняне, и о Нью-Йорке, где можно такое услышать.

— Вагрич рассмеялся, он был, конечно, счастлив. Потому что если бы Вагрич согласился, чтобы его приняли за кого-то другого, то только за Пикассо.

— Вагрич — самый знаменитый остряк нашего поколения, но в вашем фильме мы видим двух Бахчанянов — смешного и несмешного. Как они сосуществуют в пространстве картины?

— Легко. Это один и тот же человек, потому что все, что у Вагрича смешно, имеет под собой трагическую подкладку. А ведь по-настоящему смешно — как раз то, что граничит с отчаянием. Юмор Вагрича — юмор на краю, когда так страшно, что остается только шутить.

— Второй герой вашего фильма — «Черный квадрат». Почему?

— Отношения Вагрича с «Черным квадратом» — это в первую очередь отношения с авангардом. Авангард был тем, чему он сознательно или подсознательно присягнул на верность когда-то. Еще в юности он решил: «Это и есть искусство, в этом направлении, и только в этом, мне интересно жить, развиваться

и существовать как художнику и человеку».

— Однажды я спросил, в какую эпоху он хотел бы жить. Он сказал: «В 1918 году в Петербурге или Москве». — «Но страшнее времени ведь не было». — «Ну и пусть, — ответил он, — зато какие люди жили вокруг».

— Да, это были его люди, он разминулся с тем временем. Я думаю, что его интересовала та область искусства, где больше риска, где больше отчаяния и его преодоления. «Черный квадрат» — это и начало, и конец, весь цикл жизни. «Черный квадрат» — это и отрицание искусства, это и противоположность искусству, это и дыра, это любое страшное, затягивающее, убивающее нас пространство. Если угодно, Советский Союз, в котором Вагрич прожил существенную часть жизни, — это тоже «Черный квадрат».

— Проблема искусства Бахчаняна в том, что оно, в отличие от, скажем, более монументального соц-арта Комара и Меламида, не существует в станковой форме. Как его коллекционировать, выставлять, продавать? Что с Вагричем надо сделать, чтобы он стал таким художником, которого широко признают, хорошо продают и высоко ценят?

— Я отвечу технически. Что все маленькие вещи Вагрича, которые часто действительно размером с этикетку спичечного коробка, выигрывают от увели-

«Новая газета» среда. №139 10. 12. 2014

смеха Андрей Загданский все-таки поставил хулиганскую пьесу Бахчаняна «Чайка-Буревестник»

27

ПОЗДРАВЛЯЕМ!

Приют поэтов и питомник журналистов «МК» исполняется 95! Ждем следующих юбилеев осковский комсомолец» многие годы был кузницей кадров, а точнее — питомником для всей московской журналистики. Легче перечислить тех известных московских журналистов, кто не прошел школу «МК», чем ее успешных выпускников. Но, наверное, меньше известно, что к этой газете имели непосредственное отношение и даже в ней работали многие выдающиеся поэты — начиная с великого Мандельштама, правда, прослужившего здесь (как и везде) недолго. А вот у Александра Аронова с «МК» связана почти вся жизнь. И к чести газеты, она всячески поддерживала его и в годы болезни и не забывает после смерти. Поэту в ритме газеты, да еще ежедневной, существовать нелегко. Сам Аронов писал:

«М

наружил, что оба классика говорили примерно одно и то же: «Буря! Скоро грянет буря!» А потом, как это бывает с Вагричем, его опус вновь стал пророческим, когда в дело вмешалась история. Театр располагался в квартале от Майдана, и выстрелы доносились до сцены, мешая репетициям. Буря таки грянула.

Москва, Россия, 12 декабря 2014 года 18.45. Кинотеатр «Горизонт», Зал № 2 СПЕЦПОКАЗ в рамках фестиваля «АртДокФест» «Вагрич и черный квадрат», режиссер Андрей Загданский, 81 мин.

Нью-Йорк рк

чения. Мы это делаем в фильме, где они ни становятся не маленькими и не большиими, а на весь экран (это особое измеерение, не два метра, не три, а на весь сь экран). Вагрич — художник медийный. й. Другой великий медийный художникк — Энди Уорхол — оценил возможностьь принта, возможности дистрибуции,, показал, как печать открывает допол-нительные возможности художника.. У Вагрича нечто подобное. Не случайно о он начинал, точнее — прославился в «Литературной газете», где он делал маленькие картинки, которые обходили всю страну. Если проецировать работы Бахчаняна как инсталляцию на стену, вы увидите, какой это восхитительный художник.

— Вы могли бы сделать музей Бахчаняна?

— Запросто. Я бы взял одну из его телефонных книг и проецировал на стену одну за другой его работы, люди бы смотрели и ахали.

— Это те самые книги, которые Вагрич вел во время телефонных разговоров и которые содержат слепки его подсознания, иллюстрации к его подсознательным процессам.

— Это отдельный художественный подвиг. Человек на протяжении 20 лет не оставил без «иллюстрации» ни одного телефонного разговора. Каждый раз, когда он говорил с кем-то по телефону, в том числе и с вами, и со мной, — он рисовал в блокноте, выпуская на свободу свое подсознание.

Быть журналистом совсем не скучно, Свободы много в такой судьбе. Но по ночам ты лежишь беззвучно И улыбаешься сам себе. Но зато он здесь ежедневно получал лекарство от одиночества, видел в собственной редакции своих читателей и поклонников. И благодарно, и щедро посвящал им стихи. Одно из таких посвящений — нашему Юре Щекочихину, тоже начинавшему в «МК» (в юном возрасте), — мы публикуем сегодня. Тем более оно — «Песенка для журналиста». И еще предлагаем вашему вниманию одно из многочис-

Первая полоса первого номера «Юного коммунара» (он же «МК»). Четверг, 11.12.1919 г.

Александр АРОНОВ Песенка для журналиста Юрию Щекочихину Чтоб был ровен твой бег в степи, Первобытнейшей из степей, День пиши, вечер пей, ночь спи, Утром встань, день пиши, вечер пей.

— В процессе многолетней работы над фильмом вы очень близко познакомились с Вагричем, ближе, чем при его жизни. Что нового и неожиданного вы узнали о нем?

— Я понял его самоубийство. Я много об этом думал. В какой-то степени ты чувствуешь ответственность, становишься душеприказчиком человека, которого уже нет. Я увидел в Вагриче человека, которым я восхищаюсь. И надеюсь, что зрители почувствуют это в фильме. Я хотел бы, чтобы люди в зале смеялись, я хотел бы, чтобы они задумались. Я хотел бы, чтобы фильм стал праздником его жизни.

ленных стихотворений Аронова про газету. А слово «газета» было для него просто более коротким названием «Московского комсомольца». Поводом для этой публикации стал юбилей «МК» (95 лет!), с которым мы почтительно поздравляем нашего куда более возрастного коллегу, а также — всех старых и молодых, нынешних и бывших сотрудников этой талантливой и смелой газеты. А желаем, цитируя Аронова, как можно дольше «надрываться», «тянуть» и «терпеть». Ну уж до 100-летия-то сам бог велел! «Новая»

Иногда подними глаза, Погляди, где земля, где снег. Но надолго прервать нельзя Этот бешеный бедный бег. От того, что было, отстань. То, что будет, не торопи. День пиши, вечер пей, утром встань. День пиши, вечер пей, ночь спи. А какие вокруг года, И какое при них житьё, И откуда ты сам и куда — Не твое это, не твое. Надрывайся, тяни, терпи. Скажут: «Туп ты!» — еще тупей

День пиши, вечер пей, ночь спи. Утром встань, день пиши, вечер пей. <1970-е>

Из «Прощания с газетой» Она прелестна ежедневно, Но день отгрохотал — и стоп. Кого-то восхвалив напевно, Разоблачив кого-то гневно, Она — как спящая царевна. Архив — ее хрустальный гроб. И нет туда коротких троп. Немного грусти — это можно. Всё, что сбылось, уже несложно. Идем с работы. Поздний час. Мы встретимся еще не раз. И проезжая мимо дома, Где столько всякого прошло, Услышим, как тоской знакомой Нам сердце бедное свело… Уж новый выпуск, новый лидер, И равнодушно-молода — Газете что? Газета выйдет. Вот мы не выйдем кто когда. <1975>

Взгляд частного человека

Анатолий НАЙМАН

Литература на переходном этапе

ном — и признаков чуть ли не высоколобости в неожиданных прорывах к сферам повыше: и дожидаешься. Представление это не пересматривалось мною целую жизнь. Недели три назад две непересекающиеся группы старых, моего возраста, писателей написали открытые письма: одна — президенту, другая — патриарху. Не в первый раз наверх, но в первый раз так адресно и синхронно. По поводу в самом деле болезненному, об имуществе Литературного фонда. Образован он был полтораста лет назад как «Общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым». С революцией закрылся, в 1934-м возобновился в советской ипостаси. Существовал на отчисления от продажи книг и на госдотации. Понятно, стал богат: писательские дачные поселки, дома творчества, поликлиники и прочее. И понятно, что, когда строй рухнул, на всё это потянуло людей более ушлых как из литературного братства, так и из братвы. Распутать этот драгоценный узел в данный момент по силам разве что Господу Богу. Почему и адресованы письма персонам, надо понимать, максимально к Нему приближенным. Писатели в своем праве, они могут лишиться значительных привилегий. Но происходит это в момент, ощущаемый в обществе как напряженный, приближающийся к критическому. В обычаях России ожидать в такие дни от литературы, традиционно слывшей «совестью нации», слов и действий, отвечающих масштабу событий. А не ходатайств взять ее сторону в давно забывшей о «пособии нуждающимся» имущественной схватке. Тем более не напоминаний о ее особых заслугах (например, некоем романе «Росс непобедимый»). Особенно в юбилей Лермонтова, автора школьной максимы о голосе подлинной литературы — «как колокол на башне вечевой во дни торжеств и бед народных». Был такой в 60-е годы документальный фильм Ромма, «Обыкновенный фашизм». О Третьем рейхе — факельные шествия, Олимпийские игры, погромы. Но самое сильное впечатление на меня произвел проход писателей через дворик: из помещения, где проходил их съезд, в столовую. На лицах печать размышлений о судьбах мира — и обиженности, что мир их размышлений не ценит. И вот: Кремлю и патриархии разбираться...

Книга жалоб вместо строчек-с-кровью

тавить экономику, или политику, или моральное состояние страны в связь с ее творческим потенциалом и его реализацией неправомерно. Застой в России перед Крымской войной и поражение в ней, казалось бы, не предвещали появления великой русской литературы и немыслимо яркой писательской плеяды. Революция и слом всех общественных систем и бытового строя, напротив, дали одного лишь сопоставимого по величине с предшественниками Платонова. Однако литература, ее реакции, предвидения и предупреждения в России всегда были второй реальностью, и отнюдь не в метафорическом смысле. История широко читаемой русской прозы, начавшаяся в конце XVIII века, завершилась в конце ХХ. Новые произведения еще появлялись, но содержание интереса к ним переменилось, переместилось в область тиражей, презентаций, премий. Хотя отсвет двухсотлетних критериев и оценок еще бликовал на корешках-переплетах, правда, всё более вымученно. Неудовлетворенные прозаики возглавляли политические партии, тщеславные директора заводов — издательства, «Малая земля» превращалась в жанр. Те, кто мог бы стать читательской публикой, видя по телевизору очередного автора, его костюм, его седой зачес, бормотали: «Ничего особенного, вроде нас». Вообще, писатели — социальная категория исключительно скучная. Помалкивают, а если говорят, то самые стертые вещи, боятся проговориться, чтобы другой не тяпнул, шевелят губами, повторяя услышанную фразу, вдруг пригодится. Любой водопроводчик, рассказывая, как он и один народный артист, который дома ест и пьет из хрусталя, собираются по вечерам у бойлерщика на капотненский портвейн, а в это время генеральская дочь из второго подъезда звонит ему по мобильному, чтобы зашел проверил ванную, — куда занятнее любого романиста. Но обыватель к этому преимуществу людей тертых, непредвзятых, неинтеллектуальных, невинно-циничных испытывает недоверие. Его уважение, занесенное в наше время сквозняками из тех же двух веков, с детства вызывают пишущие.

ломленные, вышли и только напротив Спаса-на-Крови поняли, что такого времени нет. Дальше начались писатели уже из своих. Виктор Голявкин, потрясающий. «Я жду вас всегда с интересом». Чемпион Баку по боксу. И художник классный, учился в Академии, подарил мне натюрморт с цветами. Сергей Вольф: все писали стихи, а он прозу, с самого начала, стихи начал лет через 10—20, а тогда

ворот иногда выходил некто с тростью, про него говорили приглушенно: «Писатель». И про трость: «Как у Бунина». Кто говорил, представления не имею, но образ остался навсегда. В 1957 году я узнал у знакомых номер квартиры Зощенко, жившего в этом доме, и мы с Бобышевым пошли сказать ему, что студенты его любят до обожания. Позвонили, он открыл дверь и произнес слабым голосом: «Его нет дома». Я возразил: «Здравствуйте, Михал Михалыч». Он сказал: «Я болен, очень болен». Мы сказали, что мы, молодежь, его любим. До обожания. Он сказал: «Приходите на следующей неделе в два часа». Мы, оше-

только шутил: ракетная игрушка летит на небеса, нам жить с тобой, подружка, осталось полчаса; у ней стальные усики (рифма — трусики). Довлатов был писатель, что называется, до мозга костей. Говорил про литературу так же азартно, как про гулянку. В дополнение был большой, красивый и остроумный. Так что и такие бывают, но очень, очень редко. Так это начиналось и выстраивалось в повседневности. Симпатично, живо, честно, без задней мысли. Такое от этого сословия осталось после молодости впечатление. Не трогаю поэтов, совсем другой цех. А прозаик был тот, от кого ждешь умного слова в пространстве приземлен-

Петр САРУХАНОВ — «Новая»

С

Я учился в школе, первой заложенной в Петербурге еще самим Петром. Позже ее перестраивали: в ней были высокие потолки, актовый зал с претензией на роскошь — и рекреационный, площадью почти в целый этаж. С большими окнами по стене, выходившей во двор, — и портретами русских классиков на противоположной, глухой. Наискосок от школы, через улицу, стоял длинный пятиэтажный дом, в то время звавшийся «писательским». Из его

www.novayagazeta.ru

Редакторы номера: К. Полесков, С. Соколов

Наш адрес в интернете:

NovayaGazeta.Ru РЕДАКЦИЯ Дмитрий МУРАТОВ (главный редактор) Редакционная коллегия: Ольга БОБРОВА (обозреватель), Сергей КОЖЕУРОВ (первый зам главного редактора), Александр ЛЕБЕДЕВ (зам главного редактора), Андрей ЛИПСКИЙ (зам главного редактора, редактор отдела политики), Нугзар МИКЕЛАДЗЕ (зам главного редактора, редактор службы информации), Константин ПОЛЕСКОВ (редактор WEB-редакции), Алексей ПОЛУХИН (редактор отдела экономики), Георгий РОЗИНСКИЙ (зам главного редактора), Юрий РОСТ (обозреватель), Петр САРУХАНОВ (главный художник), Юрий САФРОНОВ, Сергей СОКОЛОВ (зам главного редактора, расследования — «отдел Юрия Щекочихина»), Ольга ТИМОФЕЕВА (редактор отдела культуры), Олег ХЛЕБНИКОВ (зам главного редактора), Виталий ЯРОШЕВСКИЙ (зам главного редактора, омбудсмен редакции)

Обозреватели и специальные корреспонденты: Роман АНИН, Юрий БАТУРИН, Борис БРОНШТЕЙН, Борис ВИШНЕВСКИЙ, Ирина ГОРДИЕНКО, Эльвира ГОРЮХИНА, Елена ДЬЯКОВА, Зоя ЕРОШОК, Вячеслав ИЗМАЙЛОВ, Сергей КАНЕВ, Павел КАНЫГИН, Андрей КОЛЕСНИКОВ, Елена КОСТЮЧЕНКО, Юлия ЛАТЫНИНА, Елена МАСЮК, Владимир МОЗГОВОЙ, Ирек МУРТАЗИН, Галина МУРСАЛИЕВА, Леонид НИКИТИНСКИЙ, Ирина ПЕТРОВСКАЯ, Алексей ПОЛИКОВСКИЙ, Юлия ПОЛУХИНА, Елена РАЧЕВА, Людмила РЫБИНА, Алексей ТАРАСОВ, Слава ТАРОЩИНА, Марина ТОКАРЕВА, Павел ФЕЛЬГЕНГАУЭР, Диана ХАЧАТРЯН, Вера ЧЕЛИЩЕВА, Наталья ЧЕРНОВА Ведущие рубрик: Евгений БУНИМОВИЧ, Дмитрий БЫКОВ, Александр ГЕНИС, Павел ГУТИОНТОВ, Юрий РЕВИЧ, Кирилл РОГОВ, Дина РУБИНА, Владимир РЫЖКОВ, Ким СМИРНОВ, Артемий ТРОИЦКИЙ, Сергей ЮРСКИЙ Руководители направлений: Руслан ДУБОВ (спорт), Лариса МАЛЮКОВА (кино), Кирилл МАРТЫНОВ («Мнения и комментарии»), Елена МИЛАШИНА (спецпроекты — «отдел Игоря Домникова»), Надежда ПРУСЕНКОВА (пресс-служба) Собственные корреспонденты: Надежда АНДРЕЕВА (Саратов), Георгий БОРОДЯНСКИЙ (Омск), Иван ЖИЛИН (Киров),

Сергей ЗОЛОВКИН (Гамбург), Сергей КУРТ-АДЖИЕВ, Наталья ФОМИНА (Самара), Виктория МАКАРЕНКО (Ростов-на-Дону), Александр МИНЕЕВ (Брюссель), Ольга МУСАФИРОВА (Киев), Нина ПЕТЛЯНОВА (СанктПетербург), Евгений ТИТОВ (Краснодар), Ирина ХАЛИП (Минск) Группа выпуска: Юрий КОЗЫРЕВ (директор фотослужбы), Анна АРТЕМЬЕВА, Евгений ФЕЛЬДМАН (фотокорреспонденты), Анна ЖАВОРОНКОВА, Алексей КОМАРОВ, Татьяна ПЛОТНИКОВА (бильдредакторы), Оксана МИСИРОВА, Надежда ХРАПОВА, Вероника ЦОЦКО (технические редакторы, дизайн, макет) WEB-редакция: Зинаида БУРСКАЯ, Мария ЕПИФАНОВА, Сергей ЛИПСКИЙ, Наталья ПОЛОВИНКО, Ольга ПРОСВИРОВА, Евгений ШИРЯЕВ

дирекция Сергей КОЖЕУРОВ (генеральный директор) Светлана БОЧКАЛОВА (распространение), Владимир ВАНЯЙКИН (управление делами), Владимир ГРИБКОВ (заместитель директора), Наталья ЗЫКОВА (персонал), Анжелика ПОЛЯКОВА (реклама), Ярослав КОЖЕУРОВ (юридическая служба), Валерий ШИРЯЕВ (заместитель директора), Сталина УСПЕНСКАЯ (директор по уюту)

АДРЕС РЕДАКЦИИ: Потаповский пер., д. 3, Москва, 101000. Пресс-служба: 8 495 926-20-01 Отдел рекламы: 8 495 648-35-01, 621-57-76, 623-17-66, reklama@novayagazeta.ru Отдел распространения: 8 495 648-35-02, 623-54-75 Факс: 8 495 623-68-88. Электронная почта: 2014@novayagazeta.ru Подписка на электронную версию газеты: distrib@novayagazeta.ru Подписные индексы: 32120 (для частных лиц) 40923 (для организаций) Подписка на газеты и журналы по Москве через интернет: www.gazety.ru Газета печатается вo Владивостоке, Екатеринбурге, Краснодаре, Москве, Нижнем Новгороде, Новосибирске, Рязани, Самаре, Санкт-Петербурге. Зарубежные выпуски: Германия, Израиль, Казахстан

Общий тираж — 231150 экз. Тираж сертифицирован Novayagazeta.Ru — 18 509 626 просмотров за ноябрь 2014 г. Материалы, отмеченные знаком ® , печатаются на правах рекламы.

«Новая газета» зарегистрирована в Федеральной службе по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. Свидетельство ПИ № ФС 77-24833 от 04 июля 2006 г. Учредитель: ЗАО «Издательский дом «Новая газета». Редакция и издатель: АНО «Редакционно-издательский дом «Новая газета». Адрес: Потаповский пер., д. 3, Москва, 101000.

© АНО «РИД «Новая газета», 2014 г. Любое использование материалов, в том числе путем перепечатки, допускается только по согласованию с редакцией. Ответственность за содержание рекламных материалов несет рекламодатель. Рукописи и письма, направленные в Редакцию, не рецензируются и не возвращаются. Направление письма в Редакцию является согласием на обработку (в том числе публикацию в газете) персональных данных автора письма, содержащихся в этом письме, если в письме не указано иное

Срок подписания в печать по графику: 19.30, 09.12.2014 г. Номер подписан: 19.30, 09.12.2014 г. Отпечатано в ЗАО «Прайм Принт Москва». Адрес: 141700, МО, г. Долгопрудный, Лихачевский проезд, д.5В. Заказ № 5547. Тираж — 45000 экз. Общий тираж — суммарный тираж московских и региональных выпусков за неделю. Цена свободная.