Журнал "Кораблик" №30 by Pafnuty_abbey

Гефсиманский сад Б. Пастернак ...............................2 Победоносец на белом коне А. Некратова.............4 Чуйковия А. Чуйков.............................................................6 Гроза 1812 года М.Воробьёв...........................................9 Свет благодати Ю. Белкина.........................................12 Сено тут преподобное Г. Крупина............................14 Спешите делать добро Н. Богатырёва..................16 Об американской мечте... Н.Богатырёва ..........20 Про благочестивого кота О. Рожнёва....................25 Окно моего детства Т. Квашнина............................27 Правильное решение У.Кирякова............................30 Камень в рыбе И. Литвак..........................................32 Откуда пришли слова В. Волина.............................34 П о д п и с к а : к а т а л о г „ П о ч т а Р о с с и и “. П о д п и с н ы е и н д е к с ы : Н а г од — 16665 н а п о л г од а — 99292 „Кораблик.“ Детский журнал Рождества Богородицы СвятоПафнутьева Боровского монастыря, №30 (2/2012) Главный редактор: иеромонах Роман (Кропотов) Вёрстка и дизайн: Мария Сыщук Корректор: Татьяна Седова Учредитель: Рождества Пресвятой Богородицы Свято-Пафнутьев Боровский мужской монастырь Калужской епархии Русской Православной Церкви (Московского Патриархата) Периодичность выхода: раз в два месяца.

Свидетельство о регистрации средств массовой информации в Федеральной службе по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия ПИ № ФС77-33785. Одобрено Синодальным информационным отделом Русской Православной Церкви. Свид. ПИ № ФС77-33785 от 28.10.2008 г. Адрес редакции: 249010, Калужская обл., г. Боровск, ул. Дмитрова, д. 1, Свято-Пафнутьев Боровский монастырь. Отпечатано в ООО "Поли-оф" г. Обнинск, ул. Шацкого, д. 1. Зак. №

Мерцаньем звёзд далёких безразлично Был поворот дороги озарён. Дорога шла вокруг горы Масличной, Внизу под нею протекал Кедрон.

Он разбудил их: "Вас Господь сподобил Житьвднимои,выжразлеглись,какпласт. Час Сына Человеческого пробил. Он в руки грешников себя предаст".

Лужайка обрывалась с половины. За нею начинался Млечный путь. Седые серебристые маслины Пытались вдаль по воздуху шагнуть.

И лишь сказал, неведомо откуда Толпа рабов и скопище бродяг, Огни, мечи и впереди -- Иуда С предательским лобзаньем на устах.

В конце был чей-то сад, надел земельный. Учеников оставив за стеной, Онимсказал:"Душаскорбитсмертельно, Побудьте здесь и бодрствуйте со мной".

Пётр дал мечом отпор головорезам И ухо одному из них отсек. Нослышит:"Спорнельзярешатьжелезом, Вложи свой меч на место, человек.

Он отказался без противоборства, Как от вещей, полученных взаймы, От всемогущества и чудотворства, И был теперь, как смертные, как мы.

Неужто тьмы крылатых легионов Отец не снарядил бы мне сюда? И, волоска тогда на мне не тронув, Враги рассеялись бы без следа.

Ночная даль теперь казалась краем Уничтоженья и небытия. Простор вселенной был необитаем, И только сад был местом для житья.

Но книга жизни подошла к странице, Которая дороже всех святынь. Сейчас должно написанное сбыться, Пускай же сбудется оно. Аминь.

И, глядя в эти черные провалы, Пустые, без начала и конца, Чтоб эта чаша смерти миновала, В поту кровавом Он молил Отца.

Ты видишь, ход веков подобен притче И может загореться на ходу. Во имя страшного её величья Я в добровольных муках в гроб сойду.

Смягчив молитвой смертную истому, Он вышел за ограду. На земле Ученики, осиленные дрёмой, Валялись в придорожном ковыле.

Я в гроб сойду и в третий день восстану, И, как сплавляют по реке плоты, Ко мне на суд, как баржи каравана, Столетья поплывут из темноты".

Б.Пастернак

В наше тяжёлое и смутное время душа человеческая ищет опоры. Особенно явно эта благодатная помощь и утешение приходят к нам, когда мы читаем жития святых великомучеников. Одним из таких великомучеников был святой Георгий Победоносец. Святой Георгий родился в семье богатых родителей, исповедовавших христианство. Время его жизни (284-305 гг.) приходится на правление императора Диоклетиана, у которого на должности тысяченачальника и служил святой Георгий. Святой был н а с т о я щ и м христианином,

боявшимся Бога и служившим Ему всей своей жизнью, так что ни красота, ни благородство его происхождения не смогли прельстить его и подвигнуть на отречение от Христа Спасителя. Он раздал всё своё имущество бедным и отпустил рабов на волю, а затем явился к императору с обличительной речью. Святой Георгий не побоялся в присутствии приближённых обличить императораязычника, который издавал бесчеловечные указы по уничтожению христиан, зачастую заканчивавшиеся их мученической смертью. Конечно же, он не мог не знать последствий такого обличения. Сколько же нужно было силы духа и веры в распятого Христа для принятия такого решения! Но святой Георгий не усомнился в правильности своего выбора. Впереди его ждали мучения: его заковывали в колоды, колесовали, посыпали негашёной известью, заставляли бежать в сапогах с железными гвоздями. Но тщетно, в самые трудные моменты Ангел Божий приходил на помощь Святому и исцелял его. Однако трудно было убедить императора-язычника в истинности христианской веры. Все явления чудесной помощи Божией Георгию он объяснял волшебством и колдовскими чарами. Но были прозревшие даже среди окружения Диоклетиана. Наблюдавшие за страданиями мученика царские вельможи Анатолий, Протолеон, а также царица Александра уверовали во Христа и хотели принять христианство. По приказу царя во дворец привели волхва Афанасия, который должен был отравить Святого зельем. Но и это не помогло, благодать Божия невидимо поддерживала и охраняла святого Георгия. Тогда императорязычник решился на крайние меры. В языческом храме он убеждал его принести жертвы идолам, но и в этом потерпел поражение, великомученик не отказался от Христа. Помимо этого жена Диоклетиана, императрица Александра присоединилась к осуждённому мученику, чем вызвала ярость императора. Святому Георгию отсекли голову мечом 23 апреля (6 мая) 305 г. По преданию, святой Георгий совершил множество посмертных чудес. Наиболее почитаемое — это чудо Георгия со змеем. Он спас жителей города Бейрута от огромного

змея, опустошавшего окрестности. Перепуганные жители вынуждены были отдавать своих детей в жертву этому чудовищу. Дошла наконец очередь и до дочери царя, которую и спас святой Георгий, явившись на белом коне с копьём в руке. Он осенил себя крестным знамением и поразил змея в гортань. После чего призвал жителей этого города к покаянию и вере в истинного Бога. Эта история очень поучительна и для нас, христиан 21 века. Как часто мы в своей повседневной жизни забываем бороться со слабостями и пороками собственной души, тем самым помогая «змею» одержать победу в его вечной борьбе за обладание человеческой душой. Будем же молитвенно вспоминать подвиг святого Георгия и призывать на помощь этого великомученика в самые трудные минуты своей жизни, когда Бог требует от нас серьёзных решений и нравственного выбора. Именно за победу над змеем и за проявленное мужество святой Георгий стал называться Победоносцем. Будучи при своей жизни преданным воином не только земного царя, но Царя Небесного, святой Георгий и сейчас является покровителем и защитником воинства. Ведь воин — это человек, защищающий не только границы своей страны. Он оберегает и защищает то самое ценное, что есть у любого народа — его духовное наследие, веру в Бога, то нетленное богатство, которое никак нельзя отдать на растерзание «змею». Не случайно на иконах Святой Георгий изображается сидящим на белом коне и поражающим змея копьем в пасть. Это изображение символизирует победу Георгия Победоносца над дьяволом, врагом человеческого рода, и именно оно было включено в древний герб города Москвы. Великие князья на Руси особенно почитали святого Георгия, молитвенно обращались к нему за помощью, воспринимали его как символ государственной власти, что и нашло отражение в изображении этого святого на старинном московском гербе. Празднование Георгию Победоносцу совершается 6 мая и 16 ноября по новому стилю. Найдем же и мы, православные христиане, в нашей быстро меняющейся и стремительной жизни время для того, чтобы зайти в храм и попросить помощи и поддержки у этого великого святого, истинного защитника христианской веры, принявшего мученическую смерть в борьбе с язычеством. Анна Некратова

В селении Се- ным, всесоюзным старостой Калининым и ребряные Пруды отстоять храм. Отстояла от сноса его хоЕлизавету Фёдо- тели взорвать, отстояла, добилась, чтоб не ровну Чуйкову закрыли, разрешили проводить службу. многие почитают как святую. Говорят, что Но уже в третий раз она с почётным эскорона продолжила дело другой Елизаветы том (сопровождал ее сотрудник НКВД) езФёдоровны, великой княгини, принявшей дила в Москву, где в присутствии Сталина мученическую смерть в 1918 году и при- был избран Патриарх Алексий I. Там же численной к лику Святых. В судьбе этих получила она из рук новоизбранного Паженщин мало общего — кроме совпадения триарха орден. Приходилось слышать не раз, что народимен и дат рождения. Но их роднит главное — истовая, незыблемая верность Пра- ные предания несут в себе гораздо больше вославию в эпоху самых тяжких гонений. правды, чем архивные документы, протоПовторяю, в жизни этих двух женщин колы, справки. О нашей героине, Елизавете Фёдоровне, сохрабольше различий, нилось очень мало чем совпадений. документов — больОдна принадлеше рассказов, восжала императорскопоминаний. Даже му дому и высшему о главном подвиге свету, умерла траее жизни осталось гически и во цвете единственное письлет. Другая — русмо, написанное ею ская крестьянка, по возвращении из прожившая 92 года, Москвы, где она городившая 12 детей и стила у жены Ваупокоившаяся у Нисилия, тогда уже кольской церкви в победоносного генеродных Серебряных рала, имя которого Прудах. И не слузнала вся страна. чайно удостоилась Но даже тогда в ее она такого почетписьме были тольного места погребеко слова благодарния, ибо была приности, наставления ходской старостой внучкам, просьбы храма в 30-е годы — передать привет сыэта дата говорит о новьям, воевавшим многом. Ведь если на фронтах. Про до 1928 года закрысаму поездку — ни вались в основном слова, кроме того, монастыри или дочто «вез наш намовые храмы, то в чальник НКВД. Он 30-е годы в районе Елизавета Фёдоровна довез меня до дома». из 32 храмов 26 было Поистине лютые вреуничтожено. А к 1940 году осталась единственная действующая мена, ведь еще свежи были воспоминания церковь — Никольская в Серебряных о воинствующих безбожниках, о том, как Прудах, где старостой была Елизавета Фё- сбрасывались колокола, сжигались иконы. доровна Чуйкова, в девичестве Корякина. Сохранилась газета «Деревенская правда», Потому, когда скептики говорят, что не где описывается, как в ходе антирождемогла женщина занимать такой пост, по ственской кампании 7 января 1930 года на православному канону не положено, отве- главной площади было сожжено более тычают, что в лютые времена остаются вер- сячи икон. Скрупулезно описывается, как ны единицы, те, в ком Вера крепче. Вера у в местной школе, в кабинете химии, проЕлизаветы Чуйковой была так крепка, что изводился анализ риз и окладов, снятых с не убоялась она дважды сходить паломни- икон — многие были серебряными. Лютые цей в Москву, добиться встречи со Стали- времена — где костры из книг, где костры

из икон. Вот этому «документу» можно верить, но о том, как ссылались священники вместе с семьями и что их ожидало в местах ссылки, в газетах не писали. Знала Елизавета, что рискует не только своей головой, но и детьми своими, но была тверда. Подвиг ее сохранился лишь в памяти людской. Поэтому и самый главный документ появился на свет в 2004 году, через 48 лет после её смерти. Тогда Международным астрономическим комитетом было утверждено — назвать одну из малых планет именем «Чуйковия». История этого названия удивительна. Учёные Крымской обсерватории, открывшие планету, разумеется, ничего не знали о скромной подвижнице духа, умершей за несколько десятилетий до этого. Но они очень хорошо знали одного из её сыновей, маршала Чуйкова, легендарного командарма 62-й (8-ой гвардейской) Сталинградской, прошедшего с боями всю Украину от Харькова до Одессы, а потом Белоруссию, Польшу, штурмовавшего Берлин. Это к нему на КП в ночь на первое мая явился командующий берлинским гарнизоном с просьбой: «Прекратить огонь — капитулируем!» «Я видел, как на моих глазах склоняет знамена фашистская Германия», — писал Чуйков жене 10 мая 1945 года. Такие люди достойны того, чтобы быть увековеченными на небесах, решили ученые. Но получив отказ (планетам не присваивают имен военных), они повели себя как истинные патриоты. Они пришли в нашу семью, на родину Чуйковых, в Серебряные Пруды, и там узнали о том, какие женщины бывают в русских селеньях и какие матери бывают у маршалов. И я думаю, что есть в этом промысел Божий и некая высшая справедливость. Ибо когда собирались все её восемь сыновей, каждый из которых прошел фронт, и никто не был убит, искалечен, репрессирован, она после долгого молчания роняла: «Сынки, это я вас у Бога вымолила!». Тогда замолкали дети и вспоминали каждый своё. А Василий, который в Сталинграде сидел со своим штабом в 300 метрах от передовой, и его, как заговорённого, не брали ни пуля, ни осколок, вспоминал, как на Украине на него, командарма, немцы бросили три звена штурмовиков. Целили именно в него, знали, где он находится, сработал радиоперехват. Он простоял весь налёт у стены дома, даже не пригибаясь, а

Елизавета Федоровна потом, когда опять каким-то чудом остался цел под лавиной огня, перекрестился. Кулаком. Пальцы не мог сложить в крестное знамение, судорогой свело руки. Потом крестился и под Запорожьем, Одессой, у переправы через Вислу, под Познанью, в Берлине. Глубже вникая в жизненные судьбы наших героев, вспоминаешь крылатую фразу, что «рукописи не горят». Когда в марте 1982 года Василия Чуйкова не стало, то в его портмоне, где он хранил самые важные документы — партбилет, воинскую книжку, которые всегда были с ним, нашли… молитву. Это был небольшой клочок бумаги, очень старой, с несколькими строчками, написанными наспех, скорописью, но явно рукой отца. Эта молитва лежала в партбилете. И тогда вспомнилось ещё одно семейное предание. В начале 1942 года, вернувшись из Китая, выполнив важнейшую миссию — не дать Японии нанести удар по нашим восточным границам, Василий Чуйков находился неподалеку от родных Серебряных Прудов, под Тулой, где

формировал армию для отправки в район Сталинграда и несколько раз навещал родительский дом. Тогда, перед отправкой под Сталинград, он и получил от матери благословение, молитву и нательный крест. Была ли молитва, найденная после его кончины, написана в 42-м году? — Кто знает. Но когда в 2006 году в Серебряных Прудах построили новую школу и назвали её именем Чуйкова, то у фасада стал памятник из бронзы — металла вечности. Чуйков сидит в форме генерал-лейтенанта с тремя звездами на петлицах, с орденами Боевого Красного знамени и Красной звезды и православным крестиком в руке. Некоторые нашли в этом несоответствие, но его земляки, люди, знавшие Чуйкова, в один голос сказали: «Так и было!» Елизавета Фёдоровна незримо присутствует и здесь, как своей молитвой была рядом всю войну, всю его нелёгкую жизнь. И думаю, когда он писал один из последних в своей жизни документов, своё завещание, где просил похоронить его прах в братской солдатской могиле на Мамаевом Кургане, она была рядом. Ему, Маршалу и дважды Герою Советского Союза, по тогдашней «табели о рангах» полагалась урна в Кремлевской стене. Но он выбрал другое — высоту 102 Сталинградской битвы, главную высоту России грозного 42-го года. Ближе к солдатам, к земле, политой его кровью, а не к власти, сделавшей город, который он защищал, безымянным. «С этого места слышится рёв волжских вод, залпы орудий, боль сталинградских руин…» — написано в его завещании. «О Могущий! Ночь в день превратить, а землю в цветник…» — это в молитве, которую носил он у сердца. Валентина Петровна Чуйкова, бывшая с дочерьми в эвакуации в Куйбышеве, вспоминала, что когда соседки из местных узнали, что она жена «того самого» генерала Чуйкова, армия которого держит сейчас Сталинград, то часто слышала: «Мы молимся за него, так и напишите мужу на фронт!» Мы знаем теперь, какую молитву услышал Всевышний. Поэтому, несомненно, есть у двух женщин, одна из которых была великой княгиней, другая простой крестьянкой, поразительное сходство. Это незыблемые верность и Вера, а также то, чего нам всем катастрофически не хватает в

В. Чуйков, Сталинград 1942 г. наше лихолетье — сознание своей правоты. Ибо Русь была, есть и будет Святой. Во все времена, даже во времена смуты, раздора и падения — это все та же Святая Русь, Третий Рим. Так было, так будет. Аминь! Как надежда, как обещание льется на просторы нашей великой многострадальной Родины неземной свет, свет звезды по имени «ЧУЙКОВИЯ». А.Чуйков

Огромна и необъятна русская земля! Она раскинулась от Ледовитого океана на севере до знойных степей и высоких гор на юге, от Тихого океана на востоке до Балтийского моря на западе. Испокон веков покушались на её просторы завоеватели. Бесчисленные орды устремлялись на Русь с востока и юга, а с запада и севера наступали на неё отборные войска Европы. Но снова и снова вставал на борьбу с чужеземцами русский народ! И каждый раз заступничеством Царицы Небесной Россия выходила победительницей из тяжелейших схваток с врагами. Так случилось и в грозную пору Отечественной войны 1812 года. Эта война была предвестником мировых войн. В некотором роде её и можно рассматривать как первую мировую войну. Объединённые силы всей Европы двинулись на Россию. Вёл их гениальный полководец Наполеон. 24 июня 1812 г. 600-тысячная армия Наполеона вторглась в Россию. На западных границах ей противостояли две разрозненные русские армии: 1-я армия военного министра, генерала М.Б. Барклая-де-Толли — 127 тыс. человек и 2-я армия генерала П.И. Багратиона — 26 тыс. человек. 3-я Западная армия генерала А.П. Тормасова оказалась южнее удара основных сил Наполеона и на первых порах не могла принять участия в сражениях. Ещё южнее располагалась Задунайская армия адмирала Чичагова. С севера подступы к Санкт-Петербургу на рижском направлении прикрывал двадцатитысячный корпус генерала Эссена. Наполеон задумал уничтожить русскую армию сразу, в первом же генеральном сражении, но русские отступили, и французы, преследуя их, быстро продвигались в глубь России. В считанные дни Наполеон

занял Вильно, Витебск, Минск… Он стремился разгромить оторванные друг от друга Первую и Вторую русские армии по частям. Для России соединение армий П.И. Багратиона и М.Г. Барклаяде-Толли было жизненно важным. Отходя с арьергардными боями, измотанные преследованием противника, русские армии соединились у Смоленска. Сражение у Смоленска стало первым крупным сражением Отечественной войны двенадцатого года. Оставив за собой пылающий город, соединенные русские армии отступили по направлению к Вязьме. Тяжёлый жребий пал на плечи Барклаяде-Толли. Назначенный главнокомандующим русской армией, он понимал, что она не сможет противостоять многократно превосходившим её силам в открытом сражении. Чтобы сохранить армию, дать ей возможность соединиться с другими частями, он отступал. За это его упрекали в трусости и измене. Осуждаемый всеми, но непреклонный, Барклай, соединившись с Багратионом, продолжал отводить русские войска. Об этом трагическом моменте говорят строки из стихотворения Лермонтова «Бородино»: Мы долго молча отступали, Досадно было, боя ждали, Ворчали старики: «Что ж мы? на зимние квартиры? Не смеют, что ли, командиры Чужие изорвать мундиры О русские штыки?» В этот тяжёлый момент, по настоянию всех слоев русского общества, царь Александр Первый назначает главнокомандующим русскими войсками графа Михаила Илларионовича Кутузова, великого полководца, который до сих пор оставался не у дел. Кутузову в ту пору было без малого

67 лет. Седой, грузный, флегматичный и неторопливый, он не производил впечатления человека, который сможет остановить грозного Наполеона. Но за этой внешностью скрывался гениальный стратег. Встреча Кутузова с войсками произошла у села Царёво-Займище. Его встречали, как родного отца и спасителя Отечества. В небе появился орёл. Всеми это было истолковано как знамение будущей победы. Русская армия ждала генерального сражения. Его ждал и Наполеон. Кутузов осмотрел позиции и велел отходить. Великая битва произошла у деревни Бородино. К этому моменту у французов насчитывалось 135 тыс. человек и 587 орудий, у русских — 120 тысяч при 640 орудиях. Силы почти сравнялись. Наполеон был вынужден оставлять войска в занятых городах для действий на северном направлении и для охраны коммуникаций. На Бородино пришли отборные части непобе-

димой доселе французской армии. В числе же русских солдат находилось 10 000 только что призванных ополченцев, которых продержали в резерве, чтобы не посылать на верную смерть. Кутузов понимал, что генеральное сражение выгодно Наполеону, но он также понимал, что сдерживать пыл и жажду сражения русского войска уже невозможно. Позиция, которую он выбрал для сражения, была продумана до мелочей. Михаил Илларионович верил в мужество и стойкость русского солдата. Накануне битвы по русскому лагерю пронесли чудотворный образ Смоленской Божией Матери, чтобы укрепить воинов для предстоящего подвига. Бородинское сражение стало самым кровопролитным со времени изобретения пороха. Главный удар Наполеон нацелил на левый фланг русской армии. Предугадав его замысел, именно на левый фланг Кутузов направил выдающегося полководца П.И. Багратиона. Сражение началось в праздник Владимирской Божией Матери, в 5.30 утра. Наиболее слабым местом были Багратионовы флеши — небольшие, наспех сооружённые укрепления. Яростные атаки французов следовали одна за другой. Во второй атаке французы захватили флеши, но Багратион мощным ударом выбил их с укреплений. Французы понесли громадные потери. Были ранены дивизионные генералы Дессе и Компан, контужен командир корпуса маршал Даву, ранены практически все бригадные командиры. Усилив артиллерийский огонь, Бонапарт вновь и вновь бросал в атаку свою армию. К 11 часам против флешей было сосредоточено 400 орудий и 45 тысяч пехоты и кавалерии. Началась самая кровопролитная восьмая атака, во время которой был смертельно ранен Багратион, и русские вынуждены были отойти. Одновременно

А.Шепелюк «Кутузов на командном пункте»

продолжались атаки на центр р у с с к и х позиций – батарею Раевского. Наполеон уже хотел ввести в бой свой резерв – старую гвардию, но в этот момент тыл французских войск был атакован казаками Платова и Уварова. Возникло замешательство, позволившее Кутузову перегруппировать войска и подтянуть к уязвимым местам резервы. Убедившись, что, несмотря на потерю флешей, русские войска стоят на левом фланге непоколебимо, Наполеон перенёс направление главного удара на батарею Раевского. Курган, на котором находилась батарея, несколько раз переходил из рук в руки. Ожесточение битвы было таким, что сошедшиеся в рукопашной схватке враги умирали, сжимая друг друга в смертельных объятиях. И опять Лермонтовские строчки, поражающие точностью описания: В дыму огонь блестел, Звучал булат, картечь визжала, Рука бойцов колоть устала, И ядрам пролетать мешала Гора кровавых тел. К пяти часам вечера французам удалось окончательно захватить батарею Раевского. Осмотрев позиции русских войск, Наполеон понял, что, хотя ему удалось захватить флеши, оттеснить русскую армию с исходных позиций, она продолжает оставаться боеспособной, заняв оборону на новых рубежах. П р о д о л ж а т ь н асту п л е н и е в с л ожившейся ситу ац и и з н а чил о б ы н а ч и н ать битву сначала. На это у французской армии просто не было сил. Ещё два часа продолжались перестрелка и вялые атаки французов, наконец в сгущающихся сумерках Наполеон отдал своей армии приказ отойти на исходные позиции. Обе стороны понесли тяжелейшие потери. Русские потеряли убитыми и ранеными более 45 тысяч человек и 23 генерала. Французы — около 50

тысяч и 49 генералов. Позже, в ссылке на острове святой Елены, Наполеон, вспоминая Бородинское сражение, напишет: «Из всех моих сражений самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нём показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми… Из пятидесяти сражений, мною данных, в битве под Москвой выказано [французами] наиболее доблести и одержан наименьший успех». За эту битву Михаилу Илларионовичу Кутузову было присвоено звание фельдмаршала. Несмотря на моральную победу, одержанную русскими восками при Бородино, Кутузов понимал, что силы не равны. К Наполеону в любой момент могли подойти войска, оставленные им в Смоленске и других захваченных городах. Русская армия отступала в образцовом порядке. Готовились дать сражение у стен Москвы. Максим Воробьев

В.В. Верещагин «Наполеон на бородинских высотах»

те говорится не только в священной книге — он изображается и на иконах! Как же иконописцу передать то сияние славы, в котором пребывает Господь и Его святые? С помощью каких приёмов изобразить это на иконе? Может быть, вы уже догадались? Думаю, многие сейчас ответили мне: «С помощью… нимба!». И вы абсолютно правы: и Господь, и Пресвятая Богородица, и все святые изо-

Волоколамская икона Божьей матери Помните, ребята, мы с вами говорили о том, как изображается свет на иконе. Мы узнали, что свет этот — неземного происхождения. Это духовный свет святости. Он исходит из самих ликов и фигур Господа Иисуса Христа, Богородицы, святых. Это сияние невозможно передать никакими земными источниками света. Этот чудесный свет часто называют Фаворским. Знаете почему? Потому, что Господь наш Иисус Христос просиял этим дивным светом, когда преобразился перед апостолами на горе Фавор. В Евангелии об этом сказано так: «И просияло лице Его, как солнце», — говорит евангелист Матфей. А евангелист Марк добавляет: «Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить». Вот такие сравнения подбирают евангелисты, чтобы мы хотя бы немного смогли представить себе то неземное сияние, которым просиял Господь в день Преображения. Так о свете святости рассказывает нам Священное Писание. Но ведь об этом све-

Сошествие во

бражаются на православных иконах в ореоле нимба. Что же такое нимб? Само это слово буквально означает «сияние». Это и есть изображение сияния славы Божией. Господь преображает человека, который старается жить по его законам. И этот человек сияет Фаворским несотворённым светом! Надо вам сказать, друзья, что иконописцы не сразу стали пользоваться этим условным приёмом изображения святости — написанием нимба. Нимб появляется на иконах примерно в 4 веке от Рождества Христова. И раньше он мог быть не только круглым, но и квадратным, треугольным и даже шестиугольным. Теперь же, по устоявшейся традиции, нимб изображается круглым, ведь круг — это форма наиболее совершенная и гармоничная. Но не только формы, но и цвета нимбов были разными: синими, жёлтыми, красными — всех цветов радуги. Сейчас цвет нимба, как правило, золотой. Пишется нимб вокруг головы. Но иногда на иконах мы можем увидеть такой нимб, который охватывает всю фигуру целиком. Знаете, в каких случаях это делается? Тогда, когда надо показать особую славу святости. Вот посмотрите ад

Спас Эммануил на икону праздника Пасхи «Сошествие во ад»: фигура Спасителя полностью заключена в сияющий нимб. Христос воскрес и спас людей от вечной смерти, даровал жизнь вечную. Господь торжествует победу над смертью, поэтому Его фигура заключена в такое сияние! И ещё на одну особенность нимба Христа я хочу обратить ваше внимание, дорогие друзья. На всех иконах, изображающих Спасителя, Его нимб отличается от нимбов других святых.

Видите, в нимб Спасителя вписан крест — ведь именно на кресте Христос принёс Себя в жертву за всех людей. А что же это за буквы, которые мы видим в разных частях креста? Это греческие буквы О и N. Они означают СУЩИЙ. То есть «вечно существующий». Бог был прежде всех времен, Он есть и будет всегда. Он и нас призывает к вечной жизни. Но это возможно только в том случае, если мы будем соблюдать Его заповеди, жить по Его законам. Юлия Белкина

Недавно вечером ко мне в гости зашёл десятилетний Егор, соседский мальчик. Он восторженно делился впечатлениями о том, как они с классом на днях ездили на экскурсию в ТроицеСергиеву Лавру. Все понравилось ему там: и величественные храмы, и монастырский музей, но особенно поразило то, что все приложились к раке с мощами преподобного Сергия Радонежского, образ которого стоит у него на письменном столе. Сколько говорили о нём на уроках по основам православной культуры и на уроках истории России, а теперь побывали в его обители. Делясь своей радостью, Егорка сказал, что за этот день они так сильно устали, что он до сих пор отдохнуть не может, хотя прошло уже три дня. Выехали рано, несколько часов дороги до Сергиева Посада, целый день провели в Лавре, домой вернулись лишь поздним вечером. Слушая его, я вспомнила об одном детском пешем паломничестве в Лавру, о котором прочитала совсем недавно в небольшом сборнике. — А ты можешь себе представить, что вы пошли бы туда пешком? — Что вы, это немыслимая даль, на авто-

бусе и то трудно. — Хочешь, я расскажу тебе о том, как в 1900 году твои ровесники, ребята 10-12 лет, ученики церковно-приходской школы при московском Николо-Кленниковском храме, ходили пешком на богомолье в Лавру вместе со своим батюшкой Алексием Мечёвым. Решили они отправиться в это нелёгкое путешествие после того, как познакомились с учениками Каверинской церковно-приходской школы. Дети зашли в их храм, возвращаясь из паломничества в Лавру, и рассказали о том, как много дней шли они из Тульской губернии в Сергиев Посад, чтобы поблагодарить преподобного Сергия за новую школу, которая появилась у них в 1900 году. Восхитившись выносливостью своих каверинских сверстников, московские дети уговорили своего батюшку тоже пойти пешком в Лавру. В поход отправились 11 июня. Батюшка был удивлен, когда, вместо назначенных семи часов утра, дети уже в четыре стояли со своими котомками у храма. Всего собралось 19 человек. Отслужили пораньше Литургию, напутственный молебен и отправились в путь. Храм, от порога которого дети начали свое путешествие, находится на Маросейке, в самом центре Москвы. Батюшка вспоминал потом в своих путевых заметках: «Стройное шествие юных паломников по парам с сумочками по улицам Москвы невольно обращало на себя внимание проходящих. Из них одни, узнав о цели путешествия, выражали свое немалое удивление, а другие провожали нас с молитвою и благожеланиями». Эта доброжелательная поддержка помогла юным паломникам в пути, и уже вечером следующего дня они пришли в Лавру. Сколько радости и открытий было у ребят в дороге! В походе участвовали дети прачек и мелких торговцев, которые безвыездно жили в Москве, поэтому их несказанно радовали живописная речка, где можно было искупаться, луг, покрытый яркими цветами, россыпи земляники в берёзовой рощице. Когда добрались до Мытищ, устроили небольшой привал с чаепитием, затем снова — в дорогу, и лишь, пройдя Пушкин, остановились в селе Братовщина на ночлег. На другой день отправились в путь в половине четвёртого утра, а в 7 часов уже были в Талицах и расположились около пещер на отдых. Батюшка вспоминает, какое сильное впечатление на детей произвело посещение талицких пещер: «Мрак, величественные иконы Спасителя и Божией Матери, кельи подвизавшихся в пещерах и их вериги так сильно подействовали на воображение детей, никогда не видевших ничего подобного, что они не хотели выходить оттуда, и по выходе из них долго не шли пить чай, делясь между собой только Храм Николы в Кленниках

что вынесенными впечатлениями». Я зачитываю Егору эти строки из путевых заметок. Он слушает, затаив дыхание, и я вижу, как ему хочется быть там, вместе с этими ребятами. Передохнув, дети снова отправились в путь. Шли и любовались стоящей на горе в окружении сосен Софринской церковью, засеянными полями и живописными оврагами. Шли и пели «Заступницу усердную», тропари святителю Николаю и преподобному Сергию. Так и пришли в Хотьково на поклонение родителям преподобного Сергия — святым Кириллу и Марии. Отслужили панихиду, осмотрели святую обитель, посетили монастырскую рукодельную мастерскую, попили чаю и отправились дальше. Шли через лес, а когда увидели Троице-Сергиеву Лавру, были поражены тем, что на равнине перед ней стояло на коленях множество богомольцев, которые благодарили преподобного Сергия за то, что помог им достичь его святой обители. Дети тоже встали на колени и спели тропарь Преподобному. В семь часов вечера приложились к его мощам, помолились и пошли искать ночлег. В это время в Посаде была ярмарка, и в монастырской гостинице не было мест. С трудом нашли две маленькие комнатки, передохнули там немного, а в два часа утра уже отправились в святую обитель. Чтобы Егор лучше понял, что чувствовали ребята, я снова зачитываю ему воспоминания батюшки: «Войдя в Троицкий собор, мы поражены были величественным зрелищем: в соборе царили полумрак и тишина, кругом безмолвно, приклонив головы, стояли во множестве иноки, и мы, приложившись к мощам преподобного, стали в ожидании богослужения позади монашествующих… Мы нисколько не жалели, что не спали ночь, стоя за таким чудным братским молебном. Это была устная беседе иноков со своим настоятелем. При каждом чтомом припеве: «Преподобне отче Сергие, моли Бога о нас!», — так и чудилось, что среди иноков стоит сам игумен Сергий, Радонежский чудотворец. Трепет, ужас и какая-то небесная радость обнимали всех, и так становилось легко, какой-то небесный свет озарял нас». Затем дети побывали на Литургии, осмотрели обитель, приложились к иконам, посетили монастырскую ризницу. Вечером, приложившись ещё раз к мощам, они отправились на вокзал и благополучно возвратились домой. Так окончилось их паломничество в Троице-Сергиеву Лавру. — Вот здорово, — сказал Егор, — нам бы так пойти! — Так и пойдите всем классом, сейчас весна, до лета еще успеете всё обсудить и хорошо подготовиться к походу. И обязательно Троице-Сергиева Лавра

прочитайте вот это, — я достала с полки небольшую книжку Ивана Шмелёва «На богомолье». Она о том, как издревле на Руси люди ходили в Лавру на Богомолье. Перелистывая её наугад, снова зачитала Егору несколько строчек: «Самое душевное это дело — на богомолье сходить», в монастырь «идут на радость», «святое дело, от старины», «святостью подышать». Здесь, в буквальном смысле, Небо соединяется с землёй: «сено тут преподобное…», «небо над Лаврой — святое, голубое». А знаешь, я читала, что некоторые московские школьники уже больше десяти лет во время каникул отправляются в Лавру пешком, а книгу, которую я советую тебе прочитать, берут как путеводитель, как бы «оживляют» её в дороге, сравнивая описанное в книге с тем, что встречается им на пути. Правда, идут они не два дня, как шли дети с батюшкой Алексием Мечёвым, а дня четыре, значит, у них больше времени для молитвы в пути. Да и в монастыре многие остаются на несколько дней, чтобы успеть посетить Черниговский скит, музеи Лавры, Сергиева Посада, Духовную Академию. Домой Егорка уходил, вдохновленный идеей пешего паломничества в Лавру, прижимая к груди томик Шмелёва. Я радовалась за него, зная точно, что оставит он на время свой компьютер и обязательно прочитает эту светлую книгу. А потом, может быть, и позовут его и эта книга, и сегодняшний мой рассказ в дорогу, которая укрепит его сердце. Галина Крупина

К 200-летию дня рождения Чарльза Диккенса Начало в номере №1 от 2012г. Нельзя сказать, чтобы семья Диккенса была очень религиозной. Родители его принадлежали к официальной англиканской церкви, но, будучи людьми открытыми и общительными, имели знакомых среди баптистов и кальвинистов. Диккенс побывал на службах в этих общинах и приобрёл стойкое отвращение и к мрачной мизантропии кальвинистов, и к восторженности баптистов, и к напыщенным проповедям тех и других. Наблюдательный Чарльз подмечал, как лицемерны «духовные отцы», которые призывают прихожан отказывать себе во всём и как можно больше жертвовать на церковь, а сами тайком объедаются и напиваются до бесчувствия. Один из таких «пастырей» появится впоследствии на страницах «Пиквикского клуба». Но досадные примеры человеческой слабости, которые Диккенс наблюдал

Чарльз Диккенс

в христианских общинах, не ослабили ни его веру в человека, ни его веру в Бога. Недаром Диккенса считают последовательным и горячим пропо-ведником христианской морали. Диккенсы жили дружно и весело. Ставили домашние спектакли, в которых Чарльз, обладавший артистическим талантом, был первым актёром: импровизировал, пел дуэтом с сестрой Фанни. Но всё хорошее когда-нибудь кончается. Отец Диккенса любил пожить на широкую ногу, хотя имел скромное жалованье. Он наделал долгов, не смог их вовремя отдать и … был заключён в долговую тюрьму в Лондоне. Долговые тюрьмы Англии отличаются от наших привычных представлений об этих заведениях. В долговой тюрьме люди жили годами, пока друзья или родственники не заплатят долг, или не произойдёт чудо. Надо сказать, что при жестоких законах и ужасной несправедливости всей судебной системы Англии середины 19 века чудеса были крайне редки, и человек так и умирал в тюрьме. Правда, узники могли свободно передвигаться по её огромной территории, даже выходить «на волю» за продуктами. Идти им было некуда: у должника отнимали всё имущество и жильё в уплату долгов. Вот почему многие были даже рады, что у них есть крыша над головой и регулярное, пусть скудное, питание. Поэтому мать Диккенса с младшими детьми, поразмыслив, отправилась жить в тюрьму к мужу. Чарльз остался на воле совершенно один. Ему пришлось пойти чернорабочим на фабрику по производству ваксы и жить в пансионе с тремя такими же никому не нужными детьми. На всю жизнь Диккенс сохранил это страшное ощущение абсолютного одиночества и зыбкости существования. И острое сочувствие к людям, особенно детям, которые волею судьбы выброшены из нормальной жизни и обречены на

мучительную смерть на лондонских улицах или в деревенской канаве от голода, холода и болезней. Английский писатель Энгус Уилсон, автор книги о Чарльзе Диккенсе, писал: «Негодование, которое слышится в его книгах, делает его имя почти символом народного протеста против жестокости, символом сочувствия угнетенным, беспомощным, покинутым, отверженным». Диккенс каждый день отправлялся через весь город в тюрьму Маршалси, чтобы навестить родителей. Благодаря этим путешествиям он хорошо узнал Лондон, который потом так впечатляюще описал в своих книгах. Его путь лежал через криминальный район Севен-Дайелс, имевший дурную славу из-за своих воровских притонов. На этой улице было много лавочек ростовщиков, оценщиков краденого, старьёвщиков, торговавших одеждой, которая принадлежала казнённым или сосланным на каторгу преступникам. Диккенс часто задумывался о судьбах этих людей, о тех причинах, которые привели их на самое дно жизни. Позже, став журналистом, в своих очерках он отразил эти горькие раздумья о трагической доле бедняков и равнодушии к ним государства. К счастью, родители пробыли в тюрьме не слишком долго. Благодаря наследству, которое оставила бабушка, положение семьи несколько улучшилось. Отец даже смог определить Чарльза в частную школу «Академия ВеллингтонХаус». Диккенс вернулся в родительский дом, жил среди любимых и любящих людей. Окончив курс обучения, стал служить в адвокатских конторах курьером. Освоил стенографию и ежедневно присутствовал в суде ДокторсКоммонс, писал отчёты о судебных заседаниях. Там он услышал огромное количество невероятных историй, увидел великое многообразие человеческих характеров и судеб. Всё это пригодилось ему потом как писателю. Насмотревшись на бесчестных, продажных судей, лицемерных адвокатов,

увидев глупость, подлость и пошлость, Диккенс создал запоминающиеся сатирические образы, вроде мерзких Додсона и Фогга в «Пиквикском клубе». Первые очерки Диккенса были напечатаны в газете «Морнинг кроникл» сначала без имени автора, потом под псевдонимом «Боз». Эти газетные статьизарисовки о жителях Лондона в феврале 1836 г. вышли отдельной книгой под названием «Очерки Боза». Параллельно с журналистской работой Диккенс трудился над романом «Посмертные записки Пиквикского клуба». В начале работы это были шутливые подписи к рисункам художника Роберта Сеймура о приключениях компании почтенных джентльменов, которые считают себя великими спортсменами, но постоянно попадают в разные смешные переделки. История о незадачливых гореспортсменах выросла в увлекательную книгу, благодаря которой Диккенс сразу стал известным писателем. Он женился на Кэтрин Хогарт, дочери своего начальника-редактора, в браке с

Чарльз Диккенс и его дочери

которой имел девять детей. Он очень любил их и дал всем достойное образование и воспитание. Диккенс был строгим отцом, но никак не суровым. Он всегда советовал

Кэтрин Хогарт, супруга Ч.Диккенса

детям руководствоваться Новым заветом, специально для них написал «Житие нашего Господа», а когда они подрастали и уходили в мир, он снабжал каждого из них Евангелием и письмом с отцовским напутствием. Главной ценностью для Диккенса всегда оставалась семья. Недаром во всех его произведениях самые радостные страницы рассказывают о том, как после бурь и тревог вся семья с преданными друзьями собирается у горящего камина, звучат добрые слова, необидные шутки и весёлые песни. Быть рядом с близкими людьми, отдавать им своё тепло — в этом счастье человеческой жизни, считал Диккенс. Сам он всю жизнь бескорыстно помогал и многочисленным родственникам, и людям совершенно незнакомым. Он содержал школы для бедных, организовал и

спонсировал приют «Урания» для женщин, попавших в беду, ставил спектакли и сам участвовал в них, а все вырученные средства отправлял семьям неимущих писателей. Чтобы помочь всем, кто зависел от него материально, Диккенс не щадил себя в работе. Бывало, он писал по два романа одновременно. И какие романы! «Дэвид Копперфилд», «Домби и сын», «Крошка Доррит», «Лавка древностей», «Холодный дом», «Тяжёлые времена»… В последние годы жизни Диккенс публично выступал с чтением своих произведений. Успех был огромным, Диккенса пригласили в гастрольное турне по Соединённым Штатам Америки, он объездил всю Великобританию и Ирландию. Конечно, это не могло не сказаться на здоровье, а Диккенс от рождения страдал сердечной недостаточностью… В июне 1870 года, работая над романом «Тайна Эдвина Друда», он почувствовал себя плохо, прилёг на диван и больше уже не поднялся… Удивительная вещь: почти полтора столетия отделяют нас от того дня, когда перестало биться сердце Чарльза Диккенса. Но начинаешь читать его книгу и вдруг ловишь себя на мысли, что его очень не хватает сегодня. Его мягкого, доброго юмора, его твёрдого и чёткого отношения к подлости и лжи. Его неизменной веры в добро и справедливость, которые всегда торжествуют в его книгах. Так хочется, чтобы горячие его слова звучали всюду и всегда: «Кто отвращается от падших и изувеченных своих собратьев, отрекается от них, как от скверны, и не хочет проследить сострадательным взором открытую пропасть, в которую они скатились из мира добра, цепляясь в своём падении за травинки и кочки утраченной этой земли, и не выпускали её даже тогда, когда умирали, израненные, глубоко на дне, - тот грешит против Бога и человека, против времени и вечности». И ещё: «Я знаю, что мы должны верить, и надеяться, и не сомневаться ни в себе, ни друг в друге» (повесть «Колокола»). И напоследок из «Дэвида Копперфилда»: «Настоящая любовь и преданность в конце концов торжествуют над любым злом и всеми напастями в мире». Да будет так! Наталья Богатырёва

Друзья мои, вы, конечно, знаете, что та- дружная семья, работа с хорошим заработкое Диснейленд? Может быть, кто-то даже ком, который позволит покупать красивые бывал в этом парке невероятных аттракцио- и удобные вещи, вкусно есть, путешествонов и всяческих развлечений, который соз- вать. Ну и в церковь иногда надо заходить: дал знаменитый режиссёр-мультипликатор на всякий случай, чтобы Господь не лишил Уолт Дисней. А в 70-е годы прошлого века, всего этого. Евгению Роузу, будущему отцу когда мне было столько же лет, сколько Серафиму, этого показалось мало. Душа его вам, Диснейленд был несбыточной меч- искала чего-то большего. Он с самого деттой, ведь наша страна, которая тогда на- ства задавал себе вопрос: зачем я живу на зывалась Советский свете? Чтобы вкусно Союз, с Америкой есть? Развлекаться? не дружила. И вот А может быть для представьте себе: того, чтобы в земсовсем недалеко от ной жизни подгоДиснейленда, в готовиться к жизни роде Сан-Диего, что будущей, ко встрев Калифорнии, че с Богом? рядом с ГоллиВ детстве он был вудом, живёт очень верующим, мальчишка, коходил в протеторому все эти стантскую амемеханические риканскую церчудеса и развлековь – методистчения просто нескую, хорошо знал интересны. Ему Священное писагораздо интересние. Но в старших нее возиться с классах к религии псом по кличке охладел. Увлёкся Дитто, читать алгеброй, биологикнижки, устраей, химией, иноивать с друзьястранными языками ковбойские ми: учил немецсоревнования кий, французский, – ведь живёт он испанский. Учение в краю ковбоев! давалось ему легНастоящий мир ко. Однажды мама для него интереснее Собор Американских святых сказала ему: «Ты придуманного, хотя и столько времени провотакого заманчивого, как волшебная стра- дишь за книгами. Наверное, важным челона Диснейленд. Мальчишку звали Евгений веком станешь». «Я не хочу быть важным, Роуз. Через много лет весь православный я хочу быть мудрым», — ответил Евгений. мир узнает его имя – монах-священник Он окончил школу, получил за отличную Серафим Роуз. учёбу несколько стипендий и поступил в В Соединённых Штатах Америки есть та- лучший частный колледж в Калифорнии. кое понятие: «американская мечта». Это Его продолжал волновать вопрос смысла значит, что для счастья нужна крепкая жизни. Евгений погрузился в чтение фи-

лософских книг. Протестантизм ему казался религией сухой, безжизненной, и он увлёкся восточными религиями. Для того, чтобы читать в подлиннике трактат китайского философа Лао Цзы, Евгений выучил древнекитайский язык. Но нигде не находил он ответа на вопрос: ради чего я живу? Разумом он отрицал Бога, но всей душой искал Его. Такое бывает. И тогда человек часто начинает творить ужасные вещи. Он думает: я стану очень плохим, пусть Бог накажет меня, и тогда я поверю в его существование! Отцу Серафиму Роузу впоследствии было очень горько и стыдно вспоминать некоторые свои юношеские поступки. И кто знает, как бы сложилась его судьба, если бы однажды он не зашёл в православный храм. Служба потрясла его. «Стоило мне перешагнуть порог русской церкви в Сан-Франциско, — вспоминал много лет спустя отец Серафим, — как со мной произошло что-то неизведанное доселе ни в буддийских, ни в иных восточных храмах. Сердце подсказало: вот твой дом. Я наконец обрёл, что искал. Объяснить себе я ничего не мог, службы не понимал, равно и русского языка. С той поры я приохотился к православным богослужениям, принялся понемногу изучать обычаи и язык…» А вскоре он нашёл ответ на главный вопрос о смысле жизни. Смысл человеческой жизни — в вере в Христа. И в любви ко всему живому. Помните, мы начали наш рассказ об отце Серафиме Роузе с «американской мечты»? В юности он был в двух шагах от её исполнения. Его ждала хорошая работа – преподавание в престижном университете. Он дружил с замечательной девушкой по имени Алисон. Но ему скучна была жизнь обычного обывателя. Он уже сделал свой выбор и написал родителям, что хочет «служить Богу и Сыну Его и готовиться к жизни в мире ином, а не упиваться счастьем и благополучием в мире сем за счёт ближнего, напрочь забыв о Боге и Царстве его… Я — христианин и постараюсь честно жить в своей вере». Он ушёл из университета, стал зарабатывать на жизнь посудомойщиком и дворником и писал книгу «Царство человеческое и царство Божие». В ней он хотел рассказать, как человек увлекается всякими ложными идеями и религиями и уходит в сторону от Истины – от Христа. В это время он постоянно посещает русскую православную церковь, поёт в церковном хоре, помогает священникам вести службу. Он выучил русский язык и вскоре стал говорить на нём так, что его принимали за русского. Его лучшим другом становится русский эмигрант Глеб Подмошенский, который учился в Свято-Троицкой духовной семинарии в

Иеромонах Серафим (Роуз) Джорданвиле. Православная вера помогла им обрести цель в жизни, и им очень хотелось поделиться радостью своего открытия с американцами. Они организовали книжную лавку, где стали продавать духовную литературу и объяснять людям, заходившим к ним, в чём суть Православия. У них было много общего. Оба считали, что современная жизнь навязывает человеку ложные ценности: накопить побольше денег, чтобы потратить на всякие вещи, без которых в принципе можно обойтись. Что и попсовая музыка, и книжки, в которых рассказывается о том, как добиться власти, успеха, денег, и бесконечная реклама – всё это отвлекает людей от главного: поисков Истины, то есть Бога. Они не хотели жить в мире, где пропагандировались эти ценности, и ушли в глухие леса в калифорнийских горах, где основали Братство Преподобного Германа Аляскинского. Так звали монаха из монастыря на Валааме, который в 19 веке поселился на Аляске и обратил в Православие многих местных жителей — алеутов. Они приняли монашеский постриг. Евгений Роуз — с именем Серафим, Глеб Подмошенский — с именем Герман. Вскоре они стали священниками. Жизнь их была удивительной! Представьте себе: 70-е годы ХХ века, Америка, одна из самых богатых и благополучных стран мира, где люди живут в сытости и комфорте. А два молодых,

красивых, талантливых человека поселяются в заповедных горах, в чаще леса, где нет ни электричества, ни водопровода, ни телефона. Даже воды в окрестностях монастыря не было. Её привозили из ближайшей деревушки на стареньком грузовичке, который постоянно ломался, и его приходилось оставлять на пустынном шоссе и нести канистры с водой три километра в гору! Когда отцы Серафим и Герман только начинали обустраиваться, им всё приходилось делать самим: рубить деревья, сооружать кельи и часовню и ночевать под открытым небом. Кругом кишели змеи и скорпионы, бродили пумы и медведи, которые с любопытством наблюдали за людьми — в эти места человек ещё не забирался. Мелкая живность: белки, птицы — быстро подружились с монахами. А лани вообще чувствовали себя в скиту как дома. Когда отцы служили одну из первых служб прямо под открытым небом — часовня только строилась — пришла лань с детёнышами и внимательно слушала всю службу. Если вы слышали о преподобных Сергии Радонежском и Серафиме Саровском, то наверняка вспомните, что и у них были подобные эпизоды, оба подружились с медведями. Ведь звери чувствуют доброту и любовь человека. А в монастыре, основанном отцами Серафимом и Германом, любовь словно была разлита в воздухе. И люди потянулись в этот монастырь, несмотря на то, что и добраться туда было нелегко, и условия жизни были очень суровыми. Зимой в неотапливаемых кельях и церкви был лютый холод, летом – страшная жара. Но паломники приезжали, чтобы потрудиться

Келия отца Серафима

во славу Божию на строительстве обители, а главное – чтобы уйти от суетного мира, полного соблазнов, и помолиться в тиши великолепных лесов, где красота Божьего мира была особенно очевидна. Отец Герман вспоминал, как однажды, в самом начале их жизни в пустыни, он, не выдержав трудностей, сказал, что они, видно, сумасшедшие, что забрались в такую глушь. «Что ты, мы же в раю!» — возразил отец Серафим. Отцы Серафим и Герман не только молились. Главное своё назначение они видели в выпуске православной духовной литературы. У них был старенький печатный станок, который работал от движка. На нём они вручную набирали газету «Православное слово» и книги, которые потом рассылали по всему миру. Благодаря этим книгам сотни людей пришли к православной вере. В монастыре работало целое издательство. И всю работу в нём осуществляли два человека — отцы Серафим и Герман. Конечно, у них были помощники — паломники, а потом и новые братья-монахи. Но основной труд ложился на плечи двух монахов, основателей Братства. Даже не верится, что ими подготовлено и напечатано такое количество православной литературы! Жития святых Валаама и Оптиной пустыни. Житие святителя Иоанна Шанхайского, которого отцы почитали, составили его жизнеописание и тем самым ускорили процесс его канонизации. Отец Серафим много сил и времени отдал, собирая материалы о русских новомучениках, пострадавших за веру в годы Советской власти. Итогом стала огромная книга «Святые русских катакомб». Отцы Серафим и Герман много потрудились для канонизации Николая II и его семьи. Когда в 1981 в Нью-Йорке проходила канонизация Царственных мучеников, на ней читался составленный ими текст богослужения. Благодаря переводам отца Серафима, американцы смогли познакомиться с трудами святых отцов: аввы Дорофея, Игнатия Брянчанинова, Ф е о ф а н а Затворника, И о а н н а Кронштадтского

Игумен Герман (Подмошенский) и многих других.

Отец Серафим не только переводил книги святых отцов, но и сам много писал. В своей келье, при свечах, он писал статьи, в которых рассказывал об основах Православия, и книги. Самые известные из них — «Православие и религия будущего», в которой он повествует о разных религиозных течениях 20 века, и «Душа после смерти» — интереснейшее исследование о загробной жизни. Отец Серафим Роуз очень любил Россию, которую никогда не видел, но считал страной, где, несмотря на все ужасы гонений на религию, сохраняется истинно православное мышление. Он говорил, что в то время, когда весь мир забывает о Боге, в России, наоборот, начинается возвращение к Православию. Эти слова были сказаны задолго до того, как прекратил своё су-

ществование Советский Союз и началось возрождение Церкви. Отцу Герману он однажды сказал: «Какой же ты счастливый, в твоих жилах течёт русская кровь!» Отец Серафим считал, что работа и молитва — лучшее средство от греховных помыслов. И сам работал постоянно, так что те, кто трудился с ним рядом, не могли за ним угнаться. Даже разговаривая, он молился — чётки в его руках незаметно двигались. Он предчувствовал, что проживёт мало, и торопился послужить главному делу своей жизни — рассказать людям о Христе. Отец Серафим был человеком деликатным, дружелюбным, умеющим выслушать собеседника, дать дельный совет, морально укрепить. Люди тянулись к нему. Особенно дети, с которыми отец Серафим был очень дружен. Иной раз после службы, зимой, выйдя из церкви, устраивал весёлую возню с игрой в снежки… В монастыре постоянно жил кто-то из мальчишек. Первым был двенадцатилетний Томас из многодетной семьи, крестник отца Серафима. Представляете, какое счастье: пожить жизнью, достойной настоящего мужчины, индейца, которые обитали здесь до прихода белых людей, монаха-пустынника! Захватывающее приключение! Каждый день Томас спускался с горы и ехал в местную школу, а отец Серафим аккуратно посещал все родительские собрания. Томас рассказывал: «Я чувствовал, что отцам я небезразличен. За то время, что я там

В келье

пробыл, я стал сильнее. Отцы исключили из своей жизни всё ненужное, в том числе развлечения, поэтому у них всегда хватало времени на меня. Когда я хотел о чём-нибудь поговорить, они всегда находили для этого время. Я записывал вопросы, и когда мы с отцом Серафимом работали на автоматическом печатном станке, задавал их ему. Я его о чём угодно мог спросить, и он, казалось, знал ответ на любой вопрос… От отца Серафима я перенял собранность и честность. Он научил меня быть хорошим даже тогда, когда никто не видит…». Они с отцом Серафимом читали вслух роман Чарльза Диккенса «Дэвид Копперфилд». Узнав, что Томас любит рисовать, отцы устроили в скиту выставку его работ — настоящий вернисаж, с музыкой и угощением. И не беда, что участников было всего трое, главное — та атмосфера теплоты и человечности, которую сумели создать монахи для своего юного воспитанника… Потом Томаса сменил чернокожий Феофил, у которого были трудности и в общении с родной матерью, и со сверстниками. В отцах Серафиме и Германе

он нашёл настоящих родителей. Паломников становилось всё больше, и отцы Серафим и Герман организовали для них летнюю православную школу, после окончания которой гости монастыря становились слушателями Ново-Валаамской богословской академии. Какие там читались интересные лекции! Отец Серафим рассказывал так, что слушатели сидели затаив дыхание. Его лекции, которые назывались «Курс православного выживания», давали массу полезной информации из истории, философии, богословия, искусства. Эти знания помогали слушателям отражать нападки на Православие и самим не сбиться с правильного пути. До самой своей смерти в 1982 году (он прожил всего 48 лет) отец Серафим делился своими огромными знаниями и опытом. Отец Герман часто видел, как по ночам он молится и о своих духовных детях, и о всех знакомых молодых людях, прося Бога защитить их. Отец Серафим Роуз ещё не причислен Церковью к лику святых. Но при его жизни очевидцы наблюдали сияние, исходившее от его лица. А однажды отец Герман увидел рядом с отцом Серафимом в алтаре незнакомого белокурого юношу в белом одеянии и понял, что это — Ангел… Все, кто любил отца Серафима при его жизни, обращаются к нему и после его кончины. По молитвам к отцу Серафиму было немало случаев исцелений от тяжёлых болезней и помощи Божией в сложных обстоятельствах. Отче Серафиме, моли Бога о нас! Наталья Богатырёва

На днях, после Литургии в Оптиной Пустыни, я присела на скамейку в тени деревьев. Тихонько раскрыла Псалтирь. Осеннее солнышко не палит, а нежно ласкает спину, деревья чуть тронуты позолотой, цветы ещё радуют своими ароматами и оттенками красок, далеко разносятся в прозрачном сентябрьском воздухе перезвоны Оптинских колоколов. Хорошо! К скамейке подходит Оптинский инок, пожилой отец В. Невысокий, с добрыми глазами. Здоровается, кивает благодушно седой головой. Протягивает мне мою книгу «Монастырские встречи»: — Прочитал. Спаси Господи. — Отче, присядь, передохни минуту. — Некогда. На послушание нужно идти… Ладно, ненадолго присяду… Забегался с утра… Я тебе вот что хотел сказать: напиши-ка историю про моего кота. Рыжим звали. — Про кота?! Но я… — Точно. Про кота. Так, ладно, минут пять-десять я могу передохнуть. А про Рыжего – полезная история, назидательная. Он, понимаешь, был кот очень благочестивый. — Благочестивый кот?! — Не перебивай. Слушай лучше да запоминай. Отец В. прищуривается, смотрит вдаль, минуту молчит, а потом рассказывает мне свою историю. Когда он жил в миру, с мамой в деревенском доме, у них были два кота: Рыжий и Тишка. Рыжый был весь рыжий-прерыжий, и даже нос у него тоже был рыжим. А Тишка был красивый сиамский кот. Тишка, если напроказничает, то удирает в страхе от наказания. Когда с ним играли, мог и в руку вцепиться беспощадно, когтями поцарапать. Не разбирался особенно. А Рыжий был совсем другим. Понимаешь, люди бывают плотские, душевные и духовные. Иногда рождаются гиганты духа, такие, скажем, как преподобный Серафим Саровский. В некоторых душевных людях только проблески духовного, все же остальные устремления на сиюминутное, земное направлены. О Боге, о небесах почти не вспоминают. А есть и такие, в которых одни плотские страсти бурлят.

Так и животные — различаются по своему устроению. В одних только звериное и проглядывает, а в других есть какое-то благородство. У животных духа нет, но некоторые из них какието душевные качества у человека перенимают. Они ведь тоже — Божьи создания, и иногда через них Господь что-то человеку открывает. Рыжий был очень добрым. Даже когда маленьким был, никогда не царапался, всегда следил, чтобы не причинить боли, чтобы не укусить, даже когда ему самому боль причиняли. Терпел. Если ругали, он стыдился. Голову виновато опустит… Ты его шлёпнешь, а он трётся у ног ласково, как будто прощения просит. Один раз в огороде мыши развелись, Миша поворошил грядку, а там мышей полным полно. Миша принёс к грядке Рыжего, а тот смотрит на мышей и вздыхает только. Так он ни одну мышь и не убил. Михаил потом смеялся: — Ты, Рыжий, у меня кот монашеский, от мяса отказываешься. Когда Миша утренние и вечерние молитвы читал, Тишка в этом деле не разбирался: летает по комнатам, как ему изволится. А вот Рыжий, когда хозяин лампадку зажигал, сразу шёл к печке и лежал мирно, не двигаясь: дескать, понимаю, хозяин, что дело у тебя важное, и мешать не смею. Вырос Рыжий огромным котом, весил больше четырёх килограммов. Иногда

уходил из дома на несколько дней к своим кошачьим подругам. Несколько раз было: в лютые морозы пропадёт Рыжий из дому — и нет его. Мороз страшный трещит, а кот где-то на улице. Миша уж выйдет, и там посмотрит, и сюда заглянет — нет нигде кота. Расстроится Миша, а потом скажет про себя: — Ладно, постараюсь не расстраиваться — Бог дал, Бог взял. Только так подумает — как за дверью: «Мяу!» Рыжий вернулся! Кончики ушей подморожены, но сам живой и здоровый. Первый раз заболел Рыжий, когда у Миши мама умерла. А кот очень любил её. И вот стал чахнуть на глазах. От четырёх килограммов очень быстро осталось только два. Еле ходит по комнате. Жалобно так смотрит. Подойдёт к любимому месту мамы, где она обычно сидела, ляжет и лежит – тоскует. Тишка вроде и не заметил потери хозяйки. Его кто накормил — тот и хозяин. А Рыжий угасать стал. — Понимаешь, Оль, мы ведь все вместе, люди и их питомцы, — мы вместе… Отец В. не может подобрать слова, чтобы объяснить то, что он чувствует, что понимает его душа. Морщится и машет рукой: — Я тогда решил помолиться за Рыжего. Был как раз праздник святых Флора и Лавра. Стал молиться святым: помогите Божьему созданию, исцелите, если есть на то воля Божия. И что ты думаешь — поправился Рыжий. Начал есть, через месяц опять четыре килограмма весил. Так мы и жили. А потом я собрался в монастырь. Уехал. В доме родственники жить стали. Приезжаю через пару месяцев по делам, а мне говорят: «Рыжий по тебе так тоскует, что заболел опять. Как ты уехал, он и есть перестал. На глазах тает». Смотрю: а он снова стал худойхудой. Увидел меня — идёт ко мне, а сам качается от

слабости. Прижался к ногам моим и не отходит. Как будто жить он без меня не может. Вечером лёг спать, Рыжего в ноги положил, он сам и на диван не смог вспрыгнуть. Ночью проснулся – нет Рыжего. Слышу — далеко жалобное такое мяуканье — как стон. Встал, пошёл искать кота. А он умирать ушёл, оказывается, в погреб. И тут не хотел причинять беспокойства. Спустился я в погреб, зажёг свечу, вижу: лежит Рыжий, сам в земле, и даже нос его рыжий тоже весь в земле. Я поднял его лёгкого, почти невесомого на руки, отряхиваю, а он прижался к мне всем своим тельцем кошачьим. Умирает уже. Сел я прямо в подполе на приступок, держу его на коленях, глажу рыжую шёрстку, а он, умирающий, из последних сил начинает мурлыкать — слово своё благодарственное мне говорит. Плохо ему, больно, а он мурлыкает из последних сил: дескать, люблю я тебя, хозяин мой, и благодарю за ласку. Отец В. умолкает и отворачивается в сторону. Старается незаметно смахнуть слёзы. Откашливается и прерывающимся голосом говорит: — Вот тебе и история короткая про кота благочестивого и благородного. Напиши про Рыжего. А я пошёл на послушание — и так уж засиделся здесь с тобой… Ольга Рожнёва

Моё окно на юг, и поэтому мне весело. Солнце через берёзовые ветви посылает солнечных зайчиков на мою тетрадь. А если ветер и прилетит незаметно, берёза даст знак и коснется окна, чтобы похвастаться своими серёжками. И рам будто не существует, и вся улица рядом со мной! Весёлые почки легонько дотрагиваются до стекла и зовут меня пообщаться с весной. Прислушиваюсь к птичьему гомону, слежу за хозяйственными хлопотами скворцов, подбирающих прутики, пёрышки и соломинки. Вышли на дорогу куры, сейчас начнут кудахтать и чтонибудь обсуждать, разгребая сбившуюся в кучу солому и старую траву возле ручья. Прошли первые тёплые дожди, и весна, как бабочка, пролетела так быстро, что не успела я даже наглядеться на блеск ручьёв и цветение яблонь. Я ходила от дерева к дереву и разглядывала отпадающие белорозовые цветы, трогала на тополях липкие почки. Лето. Каникулы. Я отсыпаюсь. Моё окно закрыто ставнями. Только чувствую, как отец, уходя на работу, касается губами моего лба. Просыпаюсь. Изнутри через форточку толкаю ставни и жмурюсь от солнца. Улица пуста. Совершаю обход вокруг дома, прогуливаюсь по саду. Ранетки ещё маленькие и кислые. Земля такая горячая, что без обуви невозможно на ней стоять. Бегу за сандалиями и взбираюсь на тополиную ветку напротив моего окна. До чего же интересно смотреть на него снаружи.

Птицы опять выщипали вату из щелей себе на гнёзда. Как они умудряются делать это незаметно? Снаружи моё окно кажется маленьким. Неужели я за ним живу? А дом у нас большой и красивый, с узором по карнизу и воротам. Для меня он — самое радостное место на земле. Я здесь счастлива. Как трогательно заботятся обо мне родители! Пришёл на обед отец. Поприветствовал меня своей доброй улыбкой, ласково погладил по голове и пошёл на кухню резать хлеб для суповых крошек. Он поперчил «свою сторону» супа и позвал меня обедать. Мы едим из одной тарелки, а в конце еды оставляем друг другу последнюю ложку супа. Провожаю отца. Он машет мне рукой, а я гляжу через окно на его быструю походку, на удаляющуюся фигуру и плачу от расставания, когда он заходит за тополиную аллею и его уже не разглядеть… Мама, видя мои слёзы, говорит: «Отец тебя лелеет, но мы на земле не вечны, а жизнь слишком суровая». — И добавляет: «Не сердись на меня. Я вас тоже очень люблю, но знаю, что всегда нужно помнить о смертном часе». «Всё, что вы имеете, принадлежит Богу и поручено вам только на время», — вот как учил детей Василий Мономах. Я понимала эту правду, но сейчас она казалась мне такой далёкой, а родители вечными.

Иду в свою комнату и думаю о маминых словах…. Берусь за шитье, но оно не получается. Ищу утешения в окне… Через дорогу в большом окне летней кухни мелькает фигура соседки тети Юли. Она напекла блинов, нажарила зелёного гороха и несёт нам через дорогу гостинец. Я отрываюсь от окна и бегу открывать ей двери, благодарю её. Она возвращается, загоняет во двор кур и переводит телёнка в тень. А у меня на столе появилось неожиданное утешение. Вот Витька в голубой рубашке несётся на велосипеде, чуб на ветру поднимается кверху, рубаха надувается на спине. Витька по сторонам не смотрит, гордо летит вперёд. У него новый велосипед. А я встаю со стула, прижимаюсь к стеклу и смотрю ему вслед. И мне совсем не завидно, и Витька не кажется таким уж важным. «Подумаешь… чуб на ветру», — вздыхаю я. И велосипед поручен только «на время» — вспоминаю я мамины слова. Иду помогать маме, а вечером складываю с отцом наколотые дрова. Кладу берестой вверх, как учит отец, чтобы дрова не намокли. Уже стемнело. Не включая свет, захожу в свою комнату. От лунного света через окно узор тюлевых занавесок переселился на пол, и я кружусь на нём под звуки вальса, который плывёт над сонными домами. Всё детство я мечтала о том, чтобы у меня было большое окно и его не закрывали ставнями. Мне хотелось, чтобы лунной ночью видеть светлую Луну и всё небо, не разделённое маленькой рамой на кусочки, и все звёзды… Какое счастье спокойно засыпать после благословления отца. Начало осени. Разноцветный сентябрь. Мой стол завален красными и желтыми ранетками. Яблочные зёрнышки неуловимы во рту. Хочется их раскусить и поймать маленькую сердцевину большого дерева. Жёлтое яблоко откатилось от всех. Солнечные лучи прокрались в самую его середину, показывая сочность и прозрачность

плода. Аромат яблок заполняет комнату, и состояние радости так ощутимо. Бьются о стекло пчёлы. Божественными созданиями называет их отец. Он привёз их с пасеки, скоро начнёт качать мёд. Я мою медогонку, сушу её на солнце и уже предчувствую вкус янтарных сот. Отец готовит пчеловодный нож, окунает его в кипящую воду и начинает открывать рамки с мёдом, срезая восковую запечатку. Я убегаю от пчёл в дом. Из окна кухни наблюдаю за работой отца. Вот он открывает кран медогонки, кладёт на флягу сито, через него начинает течь сладкий ручей из цветочного нектара. Пью чай, мою липкие от медовых бутербродов руки и несу баночку мёда тёте Юле. Возвращаюсь к урокам. Из портфеля запах новых учебников. На тетрадях солнечные тени от рам. Солнечная сухая осень торопит меня на прогулку, но я занята. Яркие лучи ворвались в мою комнату, и она божественно преображается: яркий квадрат ковра передаёт весёлость красок и мягкие переходы цвета, а белые покрывала на кроватях становятся ещё белее. На шкафу заметны срезы дерева. Я не узнаю свою берёзу под окном. Она сменила наряд и торжественно покачивает жёлтыми ветвями. Тёплый осенний день. Через открытую створку окна запахло кострами с огородов, где копают и пекут картошку. Доносятся крики птиц, собирающих свои стаи. Сегодня они, наверное, выбирают вожака и суетятся, готовя молодых птиц к отлёту: строят клин, делают прощальные круги над родиной. Как их много! Мы с мамой вставляем зимние рамы. Промазки нет, и нам приходится замазывать щели разноцветным пластилином, а потом подкрашивать его белой краской. Моё окно в мир…. Всё детство я пред тобой. Маленькая задвижка на форточке, сделанная руками отца. Полукруглая канавка, вырезанная рубанком на подоконнике для стока весенней воды от растаявших снежных узоров. На гвоздиках с обеих сторон подоконника когда-то висели ведёрочки. Их развешивала бабушка, чтобы от стекавшей воды не гнили пол и рамы. От двойных рам в комнате стало темнее. За окном — неожиданный первый снег. Он праздником лёг на землю. В душе состояние новизны и ожидания чего-то таинственно-

го, словно раннее предвестие Рождества. Зимы у нас в Западной Сибири холодные, вьюжные. Дома иногда до крыш заносит. У ворот глубокие проходы. Из снега — детские горки возле домов. За крышами и огородами — вертикальный сизый дым из печей. В комнате холодно. Рассматриваю толстые наморозки между рамами, скоблю ногтем снег на стекле внутренней рамы, дышу на неё и приклеиваю монетку. Ставни на крючках постукивают от ветра, некоторые прикрыты, чтобы не выдувало тепло. Слышно, как от сильного мороза гудят провода. Тревожно. К ночи может разыграться пурга. Сильный порывистый ветер будет громыхать кровлей и рвать провода. Мама заранее доит корову и готовит керосиновую лампу. В русскую печь на прогоревшие угли ставят поджаривать семечки, чтобы всей семьёй скоротать время до сна, слушая рассказы отца о войне. Мы ждём его с работы. Я отодвигаю штору и всматриваюсь в тёмное окно. Приоткрыв форточку, слушаю завывание вьюги. Стучит садовая калитка. Отец торопливо прикрывает ставни, прижимает их болтами, чтобы ветер не открыл их ночью. Под ставни вставляет щепочки, чтобы не стучали от ветра, иначе не уснуть. Отец закрывает моё окно и прижимается к замёрзшему стеклу. Я вижу его весёлое лицо и белые отмороженные щеки. Шапка надвинута на лоб и завязана под подбородком. Брови и ресницы в инее, значит, на улице больше тридцати градусов мороза. Сейчас я буду перебегать от окна к окну — это наша с отцом любимая игра, пока он не закроет последние ставни. А в доме восемь окон. Он долго будет улыбаться мне, а я ему. Вот он заходит домой. Я помогаю ему снять кожаные меховые варежки и осторожно растираю ему руки, повреждённые ожогами войны. Отец переодевается

и идёт управляться: поит корову, даёт ей сено, заносит к печи дрова и уголь. Я раскладываю за печь дрова для сушки, выгребаю золу. Отец топит печи, я сажусь напротив огня, слушаю его потрескивание и грею озябшие руки. Здесь же, у печи, доучиваю уроки. Ах, какую спасительную печь сложил мой дедушка Арсеня. Как долго она держит тепло. Отец проверяет мои уроки, и я засыпаю. Завтра у меня праздник… Отец едет в город и берёт меня с собой. Я обещаю не замерзнуть, хотя знаю, что степные дороги будут занесены снегом. Добираться будет трудно. Машины могут встать или долго буксовать, пока мощный бульдозер не пробьёт им дорогу. Но если удастся доехать вовремя, мы пойдём в храм Петра и Павла, чтобы встретить там Татьянин день… Татьяна Квашнина

Правильный Эта страничка для девочек и о девочках. Здесь мы можем посекретничать об очень важных вопросах и поговорить о милых пустяках, делающих нашу жизнь красочнее. Наше общение будет интересным, если ты будешь откликаться на нужное для тебя, задавать вопросы, высказывать своё мнение. Нам важно знать, что волнует тебя, какие мысли занимают, на какие вопросы ты хотела бы получить ответ. Сегодня мы хотим рассказать тебе о двух девочках. Они сверстницы, хорошо учатся, имеют подруг, но у них очень разная жизнь. Первая девочка, назовём её Ириной, много времени проводит у телевизора, сериалы чередой сменяют друг друга. По прошествии времени она уже и не помнит содержания предыдущего сериала, его сменил новый сюжет, вымышленная жизнь, надуманные герои. Ирина очень переживает за них, может даже всплакнуть над

очередной проблемой полюбившейся героини. Время пролетает незаметно. После сериалов Ира бежит к компьютеру. Надо заглянуть в «аську», пообщаться с многочисленными подругами. Незаметно пролетает вечер. Правда, общение больше похоже на большой конвейер сплетен, но Ирина этого не замечает… Между этими делами Ира учит уроки. Порой маме удаётся заставить её помочь в уборке квартиры. Ещё Ира любит гулять, болтать по телефону. В выходные Ирина спит до обеда, потому что накануне сидит в «аське» до четырёх часов. С родителями отношения у неё натянутые, с мамой девочка особо не откровенничает, да и вообще, «предки» крайне не современны… Ира не умеет готовить, интереса у неё к этому нет. Вышивку и любое рукоделие считает пустой тратой времени. Вторая девочка – Ольга, после уроков бежит в музыкальную школу, вечером учит уроки, успевает почитать, выполнить домашние обязанности и просто помочь маме. Это особая радость — готовить вместе с мамой ужин. А потом слышать от

выбор

папы, какая она замечательная помощница и хозяйка. Оля слышит это с самого раннего возраста, когда она была ещё «папина принцесса». Телевизор в семье не в чести, компьютер нужен папе для работы. Когда Оля была младше и многого не понимала, она просила, чтобы родители позволили ей смотреть разные мультики, о которых в детском саду и в младших классах говорили ребята. Ей было сложно ощущать себя вне этого общения. Но время прошло, и Оля научилась принимать эти ситуации спокойно. Сейчас она уже понимает, что время – драгоценность, к которой нужно относиться с осторожностью и вниманием. Както в гостях у подруги, которая была любительницей одного сериала, она увидела фрагменты фильма, которые привели её в недоумение. На экране носились подростки с безумным выражением лиц, только и делали, что целовались и обнимались, строили козни взрослым, на лицах у них была злость и какая-то наигранная взрослость. У Оли остался на душе неприятный осадок, словно она коснулась чего-то гадкого.

Родители дали дочери возможность общаться в «аське», но Оля быстро устала от такого общения, огорчала жестокость сверстников, когда они обсмеивали фото друг друга, оставляли под ними обидные реплики. Оля переняла от родителей любовь к живому общению, когда можно говорить и слышать интонации другого человека, прикоснуться к нему рукой, почувствовать теплоту взгляда. Оля любит рукодельничать: вышивать, вязать, шить. Этому её научила мама. Какая из девочек тебе больше нравится? На кого из них ты похожа? Как проводишь свободное время? Мы не всё рассказали об этих девочках. Дело в том, что недавно у них почти одновременно произошло очень важное событие, которое наполнила их жизнь новыми ощущениями, чувствами и мыслями. Среди множества мальчишек они увидели одного… Ульяна Кирякова

Повесть по мотивам книги святого блаженного Иоанна Мосха «Луг духовный» (продолжение) Глава 7. В которой Фрада спорит с драхм и все эти деньги пустил на ветер? дедушкой Дадарши. — Я не пустил эти деньги на ветер, — Фрада устало провел рукой по лицу, словно День проходил за днём, Фрада всё смахнул невидимую для глаз паутину. — Я занимался росписью новой вазы, но раздал их нищим. вдохновение к нему не приходило, работа — Ты раздал их нищим? Значит, это не ладилась, а деньги таяли на глазах и, правда! — горестно воскликнул старик. — наконец, совсем закончились. Зачем? Скажи, зачем ты это сделал? Весть о том, что Фрада раздал деньги, — Так мне посоветовала моя жена. Она полученные им от жены наместника, сказала, что если я раздам деньги нищим, нищим, быстро облетела всю округу. то тем самым дам их в долг христианскому Те, кто знал Фраду, при встрече с ним Богу. Я ей поверил и сделал так, как она изображали на лице такое удивление, как сказала. будто это был не он, а какая-то диковинка, — Фрада! — еще горестней воскликнул ну, к примеру, — верблюд с тремя горбами, Дадарши. — Разве я не учил тебя не вместо положенных двух. Иные же просто слушать женщин? Разве не говорил тебе, ухмылялись ему в спину, и Фрада старался что они глупы и не могут дать тебе мудрый появляться в городе как можно реже. совет? Ну почему ты не спросил меня?! Ему было неприятно чувствовать такое Фрада не знал, как возразить дедушке отношение к себе окружающих. Дадарши. Он был прав. А прав ли? Словно Больше всего он боялся встретиться с молния вдруг озарила усталую голову дедушкой Дадарши. Прежде чем выйти Фрады. Всё стало так ясно и оказалось так из дома, Фрада осторожно выглядывал из- просто, что он широко открыл от удивления за двери — нет ли поблизости Дадарши, глаза. и, только убедившись, что его поблизости — Дедушка Дадарши, разве не ты учил нет, потихоньку, стараясь не шуметь, меня быть добрым? Когда я раздавал пробирался к калитке. деньги нищим — я делал доброе дело. И Но рано или поздно их встреча все же мне кажется, что если делаешь добро, то должна была состояться — он это понимал. оно потом обязательно вернётся к тебе, и И вот однажды, когда Фрада возвращался вернётся сторицей. Вот что имела в виду домой, то увидел, что дедушка Дадарши Ариана, когда говорила мне, чтобы я дал его уже поджидает. Старик выглядывал деньги в долг христианскому Богу! Как же из-за своей изгороди и пытался разобрать я сразу этого не понял? своими подслеповатыми глазами: Фрада это — Я учил тебя быть добрым. Но я не учил идет или нет. Наконец Дадарши разглядел, тебя раздавать всё, что имеешь, нищим! что это действительно Фрада, замахал ему Это уже слишком, Фрада! Слышишь? рукой и так сильно начал качать головой Слишком! из стороны в сторону, что его тюрбан — Разве можно быть добрым — непременно свалился бы на сторону, если слишком?.. бы дедушка Дадарши его вовремя не На этот вопрос уже Дадарши не смог поддержал обеими руками. ответить. Он только пробормотал вслед — Эй, Фрада! — закричал Дадарши Фраде: через всю улицу, не дожидаясь, когда тот — Может, ты ещё сменишь веру отцов на подойдет ближе. — Это правда — то, что я христианскую веру? — но тот уже скрылся слышал? в доме, и на этот вопрос Дадарши ответа не Фраде очень не хотелось отвечать на этот получил. вопрос, и он молча шёл к дому, надеясь укрыться в нём и от дедушки Дадарши, и Глава 8. В которой Фрада кое-что от его вопросов. Но дедушка Дадарши не начинает понимать. унимался. — Это правда, что ты получил пятьдесят Фрада сидел перед своим станком,

подперев голову руками, и уныло смотрел на вазу. Как он ни старался — ничего у него не получалось. И теперь он просто сидел и ждал. Чего? Он и сам не знал — чего. Не было в его сердце радости и лёгкости, как тогда — во время его первой удачной работы. А значит, и начинать не было смысла. Горшки он не лепил, занимаясь только заказом жены наместника. А раз не было горшков — значит, и продавать было нечего. А деньги у них кончились. Что теперь делать?.. Вошла Ариана. Постояла немного, глядя на нетронутую красками поверхность вазы. Она знала, что нужно делать. Но как сказать об этом мужу?.. — Не поёт у меня сердце, Ариана! — голос Фрады прозвучал глухо и безнадежно. — А раньше пело? — тихо спросила она. — Раньше пело, — вздохнул Фрада. — А теперь — не поёт. — Наверное, это потому, что в тот раз Господь невидимо коснулся Своей рукой твоего сердца, о мой господин. Фрада приподнял брови. — Что ты говоришь? — спросил он. — Я говорю, что в прошлый раз Господь коснулся твоего сердца и оно переполнилось радостью и счастьем. Да. Его жена действительно была очень умной женщиной. Фрада это всегда знал. Он еще не до конца понял, что хотела сказать Ариана этими словами, но сердцем почувствовал, что она говорит правду. — Так ты говоришь... — начал он. — А нищие? Тогда тоже... — он изо всех сил пытался ухватить тонкую ниточку мыслей — правильных мыслей, и даже пальцы его разжались и начали описывать в воздухе мелкие круговые движения, словно Фрада пытался намотать на них нить своих рассуждений. — Да, мой господин, — с готовностью поддержала его Ариана. — Тогда ты творил добро. А когда человек делает доброе — это угодно Господу. И Он во второй раз даровал тебе Свою Небесную радость. — Так значит... — начал Фрада, но Ариана его прервала. — Тебе нужно просто попросить. Сказать: «Господи, помоги мне в работе». И всё у тебя получится. — Сказать: «Господи, помоги мне в работе?» — Да. Но сначала, о мой господин, тебе

нужно сходить туда, где ты раздал свои деньги нищим. Потому что у нас кончилось всё, из чего я могла бы приготовить тебе обед. — И ты думаешь?.. — Конечно. Он обязательно нам поможет. — Велика вера твоя, Ариана! — пробормотал Фрада. И он был абсолютно прав. Илья Литвак

Откуда пришли слова ЕКАС «Бекас — это болотная птица, — пишет М. Пришвин, — серая, величиной с два воробья. Нос длинный, в полкарандаша. Этим носом бекас из грязи достаёт себе червяков». Бекас — так назвали птицу французы за её длинный клюв. Клюв по-французски «бек», отсюда и бекас. Из Франции это название перекочевало в Россию. Хоть и велик клюв у бекаса, а голосок слабый. «Чеке-чеке-чеке», — тараторит он. Разве это песня? Нет хорошего голоса — не беда, бекас изловчился петь хвостом. Взлетит над лесным болотцем да вдруг крылья подожмёт, хвост распустит и пикирует. От этого встречный воздух гудит в перьях хвоста, и получается такой звук, будто ягнёнок блеет: «Бе-е-е». Недаром бекаса прозвали «лесной барашек». И вполне возможно, что неспроста прижилось у нас французское название «бекас», так созвучное этому «бе-е-е».

что белка не может жить без движения. Поэтому если уж белку держат в неволе, то обязательно в специальной клетке с колесом. И белка целыми днями его крутит. Выражение это означает: находиться в беспрестанных хлопотах, заботах; суетиться. Наверное, эта поговорка относится прежде всего к вашим мамам, которые и в самом деле похожи на постоянно хлопочущих белок.

ЕЛУГА Белуга — самая крупная промысловая рыба благородного семейства осетровых, с черной спиной и белым брюхом. Любопытно, что в 17-18 вв. белугу нередко путали с белухой, самым крупным после кита полярным дельфином. Несомненно, что и то и другое животное названы по цвету. Но вот реветь белуга, в отличие от белухи, не умеет. Не случайно же существует выражение «нем как рыба». И вдруг... «реветь белугой»? Дело в том, что вначале было выражение р е в е т ь б е л у х о й ЕЛКА (она действительно способна реветь, точнее, Кто по ёлкам ловко скачет и взлета- громко вздыхать). Лишь потом оно было ет на дубы? Кто в дупле орешки прячет, «переделано» в «р е в е т ь б е л у г о й » сушит на зиму грибы ? и превратилось в каламбур. Белка — это древнерусское образование от слова бъла(я). «А разве белка белая?» — ОБР спросите вы. Обычная белка носит лёгкую Водяные мастера Строят дом без торыжую шубку, поздней осенью эта шуб- пора, Дом из хвороста и тины И плотика становится серой, густой и тёплой. Но ну. когда белка перелетает с ветки на ветку, Бобр — интересный она действительно кажется зверь. Только он светлой, блестящей. В умеет строить на летописях упоминают- ручьях и речках ся также и белые белки настоящие пло— «князья беличьего тины, прокладырода». Возможно, по вать насто-ящие цвету шкурки этой каналы и, как очень редкой разно- заправский левидности и получила соруб, валить белка свое имя. толстые деревья, А известно ли вам сооружать хатки выражение «вертеть- для жилья. ся как белка в колеА теперь самое се»? Дело в том, главное — почему

он бобр. Б о б р — всего-навсего «бурый зверек». Слово бобр существует, вероятно, столько же веков, сколько и сам наш язык. Родичи древнерусского слова бобръ встречаются во многих языках мира. У литовцев бобр — бебрас, у немцев — бибер, у англичан — бивер... Лингвисты считают, что первоначальным значением его имени было «бурый; коричневый зверь». Есть такая поговорка «убить бобра». Употребляется она в значении: заключить выгодную сделку. Пошла она от пословицы «Не убить бобра — не видать добра», то есть его шкуры с редкостным драгоценным мехом с серебристыми волосками. Еще в 17 веке на Руси и на Украине бобры водились всюду. Ловля их была важным источником дохода, поэтому пословица употреблялась в значении «приобрести что-либо ценное». Но позднее, когда бобров стало меньше, пословица зазвучала по-другому: «Убить бобра — не видать добра». ОРОДАЧ Не все слышали про этого горного хищникавысотника. Крупная и нарядная птица. Разноцветная. И светло-жёлтая, и ржаво-жёлтая, и чёрно-белая. Перья клиновидные, будто кем-то отточенные. Клюв крючковатый и загнутый вниз. А под клювом — щетинистая бородка. За неё и прозвали птицу бородачом. ЫК Удивительное это слово — бык. Казалось бы: бык такой огромный, мощный, а родственники у него... букашка, пчела и даже филин. Не верите? И напрасно! В этимологии ещё не то бывает! Слово бык, по мнению лингвистов, первоначально значило «р е в у н»; зверь, который «букает», «б ы ч и т», то есть издаёт низкие, глухие звуки. Древнерусское бучати означало «реветь». Но «букают» не только быки; «букают» — гудят, ревут, правда тихо, и многие насекомые. Потому-то они, наверное, и букашки. Ну ладно, букашки куда ни шло. А пчела тут при чем? Да ведь пчела в славянских языках звучала как бьчела (от бучати, как и бык). А теперь вспомните, как ухают-завывают филины и совы. Вот и подтверждение: латинское ЬиЬо — «филин», «сова», и персидское бум — «сова», и армянское бу — тоже. А вы не верили! АЛЬДШНЕП Название этой длинноносой птицы пришло к нам из немецкого языка. Оно означает «лесной бекас» (немецкое вальд — «лес», шнеп — «бекас»). Получается, что вальдшнеп — родной брат бекаса, вот только поселился он в лесу. А бекасу и в болоте хорошо. АРАКУШКА Измазанному мальчонке иногда говорят: «Эх ты, варакуша!» Ему-то справедливо говорят — «грязный», а вот почему малую пичугу, величиной с воробья, называют варакушкой. Неужели она тоже, как тот мальчик, пачкается-варакается. Нет, нет... Она чистюля. А нарядом варакушки-самца и вовсе залюбуешься! Яркий да разноцветный. Клюв чёрный, спинка рыжеватая, хвост буро-красный, ноги серо-жёлто-зелёные, грудка и горло сине-голубые. А на грудке — пятнышко, словно звездочка. У одних птиц оно красноватое, у других серебристо-белое. За то и птичку по-разному именуют: варакушка красноз-

вёздная, варакушка белозвёздная. (Может, из-за этого пятнышка чумазого ребенка и называют варакушей? А вот почему она варакушка? Чуть-чуть терпения. Весной варакушку можно спутать с соловьем. Но не по окраске, у соловья она очень скромная, а по голосу. То засвистит, то защелкает, то защебечет. Может другим птахам подражать, а может и свою песенку спеть: — В-ва-рак... В-ва-рак. Вот откуда её название!

дус, изменив на свой лад греческое элефантос. Наши далёкие предки не знали, как выглядят слоны и верблюды. Увидев впервые больших горбатых животных, на которых ездили степные ЕРБЛЮД кочевники Всю жизнь ношу я два горба, Имею два Юга, они пежелудка! Но каждый горб— не горб, ам- ренесли прибар! Еды в них— на семь суток! шедшее от Одна из любимых шуток этимологов — готов «слоуверять непосвящённых, будто верблюд и новое имя» слон — одно и то же. Секрет тут в том, что на это дикоимеется в виду не русское слон, а распро- винное сущестраненное в языках Европы слово элефант ство: «А наверное, (что в переводе означает «слон»). Но где же это и есть ульбандус!» верблюд? Так верблюды и слоны оказались как бы Русское слово верблюд было переделкой «фальшивыми тёзками». готского ulbandus; а готы создали ульбанНо так хотелось нашим предкам найти что-нибудь знакомое в этом чуждом, странном имени, что они связали его с глаголом блудить, блуждать: вельблудъ — «великий блудяга», постоянный странник по степям — так стали они толковать это слово. А вот как вельблуд постепенно превратился в верблюда, догадайтесь сами. ЕРТИШЕЙКА Серенькая птичка, птичканевеличка, шеей вертишь ты всегда, Разве в этом есть нужда? Птица вертишейка (вертиголовка) вьёт гнездо в дупле. А если кто-нибудь захочет полакомиться её птенчиками, мать сумеет защитить свое потомство. Цвета она серо-бурого и так мастерски «изображает» змею — вытягивает шею, шипит и поворачивает голову, — что у неприятеля пропадает всякая охота нападать. Кому захочется иметь дело с разъярённой змеёй? Вот и назвали птицу вертишейкой, а иногда и просто «змейкой» зовут. В. Волина