Журнал "Кораблик" № 14

Äåòñêèé æóðíàë Ðîæäåñòâà Áîãîðîäèöû Ñâÿòî-Ïàôíóòüåâà Áîðîâñêîãî ìîíàñòûðÿ

Êîðàáëèê

¹4(14) 2009 ãîä Èçäàåòñÿ ïî áëàãîñëîâåíèþ Âûñîêîïðåîñâÿùåííåéøåãî Êëèìåíòà Ìèòðîïîëèòà Êàëóæñêîãî è Áîðîâñêîãî

Содержание Апостолы Пётр и Павел Марина Улыбышева ..................... 4 Святые князья Борис и Глеб Алина Сергейчук ................... 6 Духовная колыбель прп. Пафнутия А. Тужилина.,............. 10 Успение Прсв. Богородицы в Гефсимании Ин. Наталия .... 13 На Косовом поле Т. Воронин .......................................... 16 Елена-Робинзон Э. Гранстрем........................................20 Почувствовать себя морскими людьми Галина Крупина ...... 25 Звери Константин Коровин...........................................29 Стихи Монах Лазарь ..................................................... 32 Киев — Матерь городов русских Посл. Н. Комогоров ........34 Журнал „Кораблик“ ждет своих подписчиков. Подписка на 1-е полугодие 2010 года во всех почтовых отделениях России. Каталог „Почта России“, подписной индекс 99292 „Кораблик.“ Детский журнал Рождества Богородицы Свято-Пафнутьева Боровского монастыря Главный редактор: архимандрит Серафим (Савостьянов) Зам. главного редактора: Ирина Есинская Верстка и макет: послушник Александр Костырев, послушник Виталий Мочалов Учредитель: Местная православная религиозная организация-учреждение Рождества Пресвятой Богородицы Свято-Пафнутьев Боровский мужской монастырь Калужской епархии Русской Православной Церкви (Московского Патриархата)

1 стр. обложки: И. Билибин, Свв. Борис и Глеб, „Видение Пелгусия“; 2 стр. обложки: Р. Фелицын. „На крыльце избы“, 1855; 3 стр. обложки: Богоматерь Оранта. Мозаика XI в., Софийский собор в Киеве; 4 стр. обложки: И. Билибин, „Преображенный Китеж“, 1929.

Тираж: 1000 экз. Периодичность выхода: раз в два месяца. Свидетельство о регистрации средств массовой информации в Федеральной службе по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия ПИ № ФС77-33785. Адрес редакции: 249010, Калужская обл., г. Боровск, ул. Дмитрова, д. 1, Свято-Пафнутьев Боровский монастырь. Отпечатано в ООО „Поли-оф“ г. Обнинск, ул. Шацкого, д. 1. Зак. №

3

Апостолы А ПЕтр и Павел П Тропарь, глас 4 Апостолов первопрестольницы и вселенныя учителие, Владыку всех молите, мир вселенней даровати и душам нашим велию милость.

К

огда рыбак Пётр, надеясь на рыбацкую удачу, закидывал в море сети, юноша Савл, любимец богатых родителей, корпел над учебниками, изучая традиции своих предков. Когда Пётр, бросив богатый улов, не взяв с собой ни куска хлеба, ни лишней рубахи, отправился за Христом, Савл упражнялся в умных беседах со своим учителемраввином, при этом он явно делал успехи. Когда Пётр в страхе и ужасе крался за своим Учителем, которого схватили в Гефсиманском саду и заключили под стражу, Савл вместе с фарисеями разжигался ненавистью к странному бродяге, Который называл себя Сыном Небесного Отца, а, значит, самим Богом. Когда, после чудесного Воскрешения Спасителя, апостол Пётр взял в руки посох и пошёл проповедовать слово Божье, именем Христа исцеляя расслабленных и воскрешая мёртвых, законник и фарисей Савл сторожил одежду первосвященников, побивающих камнями первого христианского мученика Стефана, при этом горячась и досадуя, что у него нет возможности бросить в ненавистного врага камень. А дальше с гонителем христиан Савлом произошло следующее. „Савл же, ещё дыша угрозами и убийством на учеников Господа, пришёл к первосвященнику и выпросил у него письма в Дамаск к синагогам, чтобы, кого найдёт последующих сему уче-

4

нию, и мужчин и женщин, связав, приводить в Иерусалим. Когда же он шёл и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба. Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь. Трудно тебе идти против рожна. Он в трепете и ужасе сказал: Господи! что повелишь мне делать? и Господь сказал ему: встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать. Люди же, шедшие с ним, стояли в оцепенении, слыша голос, а никого не видя. Савл встал с земли и с открытыми глазами никого не видел. И повели его за руку и привели в Дамаск. И три дня он не видел, и не ел, и не пил“, Вот таким образом на пути в Дамаск Сам Господь явился Савлу. В свете Божественной истины открылось его страшное заблуждение. Он понял, что не христиане, а он сам идёт против Господа, он сам посягает на самое святое. Мгновенно в нём произошёл полный переворот, полная перемена. Из гонителя и врага Спасителя он стал преданнейшим христианином. Ослепшего, но необычайно тихого и смиренного Савла за руку привели в Дамаск. Там же, в Дамаске, жил ученик Христа Анания. Господь явился ему, повелел

отыскать человека по имени Савл и возложить на него руки, чтобы он прозрел. Сначала Анания удивился. „Тот ли это Савл, — спросил он, — который сделал много зла твоим святым в Иерусалиме?“ „Да, это он, — ответил Господь, — но он есть Мой избранный сосуд, чтобы возвещать имя Моё перед народами“. Тогда Анания пошёл, отыскал Савла и возложил на него руки. „Брат Савл! — сказал он, — Господь послал меня, чтобы ты прозрел и исполнился Духа Святого“. И тотчас зрение Савла было восстановлено. Он крестился и пробыл в Дамаске какое-то время, беседуя с учениками и укрепляясь в вере. А после этого взял в руки посох и, подобно Петру, не имея лишней рубахи, а порой и куска хлеба, отправился проповедовать слово Божье, исцелять больных и воскрешать духовно мёртвых. Там, где появлялся апостол Пётр, хромые начинали ходить, парализованные вставали со своих постелей, унылые получали необыкновенную радость. По свидетельству очевидцев, исцеляла даже тень апостола, которую он отбрасывал в знойный день под палящим солнцем. Он терпел лишения и сидел в тюрьмах, но чудесным образом двери его темниц открывались, и он шёл со своей проповедью дальше. Его слово обращало ко Христу сердца тысяч людей в Самарии и Иудее, Галилее и Кесарии, Сирии и Антиохии, Финикии и Каппадокии, Галатии и Понте, Вифинии и Трое, Вавилоне и Риме, Британии и Греции. Апостол Павел за слово о Спасителе также сидел в тюрьме и был бит камнями, трижды терпел кораблекрушения и изнывал от жажды в пустынях, ему угрожали разбойники и гнали бывшие его сотоварищи-фарисеи. Но, несмотря на это, он шёл и шёл дальше, неся людям весть о спасении. Кроме неоднократного посещения Палестины, он побывал с проповедью о Христе в Финикии, Сирии, Каппадокии, Галатии, Ликаонии, Памфилии, Карии, Ликии, Фригии, Мисии, Лидии, Македонии, в Италии, на островах Кипр, Лесбос, Самофракия, Самос, Патмос, Родос, Мелит, Сицилия и в других землях. Язычник император Нерон ненавидел их обоих: апостол Пётр обратил в христианство двух его любимых налож-

ниц, разоблачил ложные чудеса его друга Симона-волхва, который вскоре после этого трагически погиб. Апостол Павел сделал христианином главного императорского виночерпия. Оба эти апостола говорили то, что, казалось Нерону, подрывает устои его императорской власти. Почему-то становилось неспокойно на душе и на сердце, начинала восставать усыплённая совесть. И того и другого он повелел схватить, чтобы они принародно отреклись от своей веры. Но ни апостол Пётр, ни апостол Павел не дрогнули перед лицом смерти. Пётр был распят вниз головой на кресте, а Павел усечён мечом. По одним источникам, это произошло в один день и в один год. По другим — в один день с разницей по времени в год. С тех пор их имена всегда стоят рядом. Память им совершается в один день — 12 июля по новому стилю. Оба они почитаются столпами православной Церкви, первоверховными благовестниками учения о спасении. Оба они предстоят Божьему престолу на небесах в неувядаемой славе высшего своего достоинства: бывший рыбак из простой семьи и бывший учёный богатей, однажды раз и навсегда отказавшийся жить в спокойствии и довольстве. Марина Улыбышева

5

Æèòèÿ ñâÿòûõ

аннее утро российской истории… Только что взошла заря Крещения Руси святым князем Владимиром. И вот уже на русском небосклоне зажглись две ярких звезды, воссияли два первых прославленных в нашей стране святых — благоверные князья Борис и Глеб. Святые Борис и Глеб были младшими, любимейшими сыновьями благоверного князя Владимира. Борис и Глеб — древние славянские имена, при Крещении же юные князья были наречены Романом и Давидом. Князь Борис отличался высоким умом и благочестием. В юности он очень любил читать жития святых и горячо молился Богу о том, чтобы и самому ему сподобиться участи одного из угодников Божиих. Борис даже не хотел вступать в брак, желая посвятить свою жизнь служению Единому Богу, но отец уговорил его жениться. Глеб был намного младше брата, он во

6

всём подражал Борису, был кроток и очень добр. Будущие святые, как и следовало юным русским князьям, росли настоящими воинами. С раннего возраста умели они скакать верхом на горячем коне, метко стрелять из лука, владеть тяжёлым мечом. Юные князья во всём слушались своего мудрого отца, чтили его и старших братьев. Когда Борис и Глеб пришли в совершенный возраст, князь Владимир дал им в управление удельные княжества: Борису — город Ростов, а Глебу — Муром. Старел святой князь Владимир. Близился к закату земной путь Красна Солнышка, как с любовью называл великого князя русский народ. Узнал о болезни отца молодой Борис, сел на быстрого коня, примчался в стольный град Киев. Обрадовался Владимир приезду сына. Но не суждено было Борису присутствовать при последних часах жизни любимого родителя. Пришла в стольный град лихая весть: идут на Русь кочевники-печенеги, грабят города и деревни, берут в полон, угоняют в неволю православных. Опечалился старый князь, что болен он тяжко, что не может возглавить войско, призвал сына и велел Борису вести в бой могучих русских воинов. С радостью пошёл молодой князь на защиту родной земли. А когда возвращался, встретил его вестник с горестной новостью: умер великий князь. И ещё весть, страшнее прежней: князь Святополк, один из старших сыновей Владимира, узнав о смерти отца, примчался в Киев, тайно похоронил его, а сам замыслил злое дело: убить всех своих братьев, чтобы одному

владеть Русью. Заплакал Борис: горько ему было, что не мог он молиться на похоронах любимого отца, проститься с ним, бросить горсть освящённой земли в могилу. А ещё печальнее было, что брат родной, сын святого Владимира, горит ненавистью к ближним своим, смерти их желает. Думал Борис: „Если я пойду в Киев, многие станут на мою сторону. И войско отца моего со мной. Но как оправдаюсь я пред Богом, если по вине моей будет убит старший брат? Да и зачем мне слава, власть, богатство века сего — ведь всё это мимолётнее паутины: сегодня есть, а завтра минуло… Если же убьёт меня Святополк — буду мучеником пред лицом Господним, ведь ради заповеди Божией не желаю я устраивать своего старейшего, не подниму руки на братоубийственного кровопролития…“ него. Опечаленные ушли дружинники из ольно катит свои чистые воды Альта- княжьего шатра, передали ответ Бориса река, отражается в них синее июль- войску. Смутились воины, зароптали: ское небо. Раскинулись на зелёном „Неужели боится князь? Где же доблесть берегу шатры русских воинов, пасутся в его, всем известная? Неужто робеет он высокой траве боевые кони. Восемь ты- перед Святополком?“ Трудно понять жисяч отборных ратников возвращаются из вущему по страстям своим человеку дейпохода с Борисом. Любят молодого кня- ствия святого, водимого Духом Божьим. зя и киевляне, и все русичи — не то, что Ушло войско от Бориса, остались при мрачного Святополка. Но… предал себя в нём лишь вернейшие из дружинников. волю Божию святой князь, не хочет он, Горестно было на душе у князя, тяжечтобы лилась ради него кровь русская, ло. Искал он утешения в молитве, вспочтит брата старшего, каков бы тот ни минал о святых, родными своими убиенных: о чешском страстотерпце князе был. Входят в княжий шатёр старшие дру- Вячеславе, о великомученице Варваре, родным отцом за веру во Христа казнёнжинники, кланяются Борису: ной... Вечерело. Завтра — воскресный — Здрав будь, княже!

— Будьте здравы и вы! — ответствует день. Призвал князь священника, не побоявшегося остаться с обречённым на заБорис.

— Княже! — повёл речь седовласый клание, велел служить вечерню. Горячо воин. — Ведомо тебе, что умер отец твой, молился Борис, боролись в нём любовь к а брат старейший злое сопротив тебя за- Богу и естественное желание жить; стреммышляет. Люб ты войску, люб ты и на- ление всех простить и остаться верным до роду. Мы за тебя головы положим. Всё конца распятому Спасителю — и горечь войско великокняжеское здесь — с то- при виде подлости людской… С юных лет бой. Веди нас на Киев, сядь на престоле мечтал князь угодить Господу, с восхиотца твоего. щением читал о подвиге святых мучеНахмурился Борис. Затем улыбнулся ников — и теперь подвиг этот предстоял кротко, но тихо и твёрдо произнёс: ему… Радовался об этом горящий бого— Благодарю вас за любовь ко мне, вер- любием дух Бориса — но скорбела душа, ные воины. Но… не пойду я против брата видя пред собой страшную смерть. Вот и окончилось богослужение. Забылся князь ко коротким тревожным сном, утром поднялся, снова порано у звал иерея Божия. Начали служить воскресную утреню. жи Борис сам читает псалмы, Б и древние святые слова их целительным бальзамом ложатся на изнемогающую в тяжкой борьбе душу. Словно о нём в них написано… „Господи,

7

что ся умножиша стужающие ми, мнози восстают на мя…“, „Господи, Боже мой, на Тя уповах…“ Всё ближе убийцы. Услышали молитвенное пение, не посмели войти в шатёр, остались ждать снаружи. Закончилась утреня. Молится князь Борис: „Господи, Иисусе Христе, Ты изволил добровольно взойти на крест за грехи наши… Сподоби и меня пострадать!“ Громкий топот послышался у самого входа в шатёр. Слёзы потекли из глаз страстотерпца, но слова благодарения были на устах его: „Господи, слава Тебе, что сподобляешь меня пострадать за любовь и слово Твое…“ Молятся вместе с князем священник и верный слуга Георгий. Откинулась входная завеса, ворвались в шатёр жестокие убийцы, сверкнула зловещая сталь…Упал князь, затем вдруг вскочил и, раненый, выбежал из шатра. Злодеи бросились за ним. „Погодите, — кротко обратился к ним святой мученик, — дайте мне помолиться.“ Молча взирают убийцы, как молится князь Борис: „Господи, не вмени брату греха его и прими с миром душу мою!“ Окончил князь молитву, повернул к злодеям измученное лицо, произнёс: — Братья, приступите и завершите повеленное вам, и да будет мир брату моему и вам, братья! Снова засверкали мечи… Вместе со святым Борисом злодеи перебили и многих верных его слуг. Завернули тело страстотерпца в шатёр и повезли к окаянному Святополку. Дорогой казавшийся мёртвым князь вдруг зашевелился… Убийца пронзил сердце мученика, и святая душа русского князя, ликуя, полетела к Престолу Божию. благоверный князь Глеб ничего не знал о смерти своего отца и об убиении брата. Коварный Святополк, обманом заманивая Глеба в свои сети, послал ему письмо: „Брат! Скорее приезжай в Киев: отец тяжело болен и зовёт тебя!“ Поспешил юный князь в стольный град, не заподозрил обмана. Мчался на борзом коне по дремучим муромским лесам, где всё ещё прятались в чащобах языческие кудесники, затем пересел

8

в быструю ладью, поплыл по реке… Когда он был уже близ города Смоленска, встретил его гонец от брата — князя Ярослава. Спрыгнул вестник со взмыленной лошади, протянул Глебу письмо. Развернул князь послание, прочёл, и горькие слёзы навернулись на глаза его. „Умер наш отец, — писал Ярослав, — а Святополк убил Бориса и хочет всех нас перебить. Не ходи в Киев, брат, — ждёт тебя там убийца.“ Долго молчал юный князь, взирая на страшное письмо. Да возможно ли такое?! Затем снова сел со спутниками в ладью… Но было поздно. Посланные братоубийцей злодеи уже настигли юного князя. Как лютые волки, окружили они святого, едва дали ему время помолиться и убили; перерезали горло, как незлобивому агнцу. Кротко принял смерть князь Глеб, в молитве предал он Богу свою чистую душу. Господь покарал жестокого Святополка. Недолго пришлось ему княжить в богоспасаемом Киеве — матери городов русских. Князь Ярослав собрал войско и выступил против окаянного, отмщая за смерть братьев. Святополк потерпел сокрушительное поражение и бежал из Русской земли. Но кара Божия не миновала братоубийцу. Где бы он ни был, несчастному злодею казалось, что кто-то гонится за ним, преследует, грозя смертью. Тело Святополка ослабело; руки, ноги и голова тряслись, так что слуги несли его на носилках. Братоубийца поминутно вскакивал, громко крича: „Бежим, бежим скорее: вот гонятся за нами!“ Так и умер злодей, не раскаявшись в смертном грехе своем. Схоронили его на чужбине, и страшный смрад издавала могила его, так что нельзя было и остановиться близ неё, бежали прочь, подальше от проклятого места, конные и пешие.

нязь Ярослав, прогнав с отцовского престола убийцу, стал разыскивать тела своих братьев-мучеников. Оказалось, что князь Борис был погребён в Вышгороде, недалеко от Киева; мощи же благоверного Глеба удалось обрести не сразу, лишь чудо Божие помогло этому святому делу. Ярослав послал верных слуг к Смоленску, где был убит его незлобивый брат. Долго искали посланные, расспрашивали смолян и жителей лежащих близ города деревень, но никто не мог указать им могилы мученика. Наконец удалось узнать, что злодеи бросили тело святого в лесу, в не ведомом никому месте. Обширны смоленские леса, как найти в них святые мощи? Да и не один уж год прошёл со дня кончины юного князя… Но Господь прославил страстотерпца и не оставил в забвении мощей его. Жители Смоленска рассказали, что не раз видели они дивное сияние над одной из лесных полян, словно огромные свечи зажигались невидимой рукой средь могучих сосен. Охотники, пастухи и проезжие купцы много раз слышали ангельское пение и удивлялись: что за чудо являет им Бог?

— Это — мой брат! — воскликнул Ярослав, когда посланные доложили ему о результатах поисков. Тотчас в смоленские леса были отправлены священники, которые, с Божьей помощью, отыскали мощи святого Глеба. Благоверный князь лежал на земле, прикрытый листьями и ветками, и казалось, что жизнь только что покинула его тело, словно не прошло со дня его убиения нескольких долгих лет. Ни тление, ни лесные звери и птицы не тронули мощей страдальца. Священники благоговейно взяли обретённую святыню и привезли в Киев к великому князю. Святого Глеба с честью похоронили в Вышгороде, близ мощей его брата Бориса. Множество дивных чудес явил Господь по молитвам святых братьев. Хромые исцелялись, слепые обретали зрение… Благоверные князья и по сей день помогают обращающимся к ним с молитвой, а главное — они непрестанно предстоят Богу и молятся Ему о своём Отечестве, о Русской земле. …Тёмная ночь над Чудским озером. Русские воины спят чутким тревожным сном накануне великой битвы со шведами. Молится в своём шатре благоверный князь Александр Невский, просит Господа дать ему сил одолеть иноземных рыцарей, призывает в помощники своих святых предков — князей Бориса и

Глеба. Вот и рассвет настаёт, багряное солнце поднимается над заснеженными просторами. Вдруг раздаётся стук в дверь, и в шатёр входит взволнованный воевода.

— Только что, — говорит он князю, — Господь явил мне дивное видение. Видел я ладью, плывущую по реке. Лиц гребцов я не смог разобрать, они были словно окутаны туманом. Посреди же корабля стояли святые князья Борис и Глеб, такие, как пишут их на иконах, одетые в червлёные одежды. И сказал святой князь Борис: „Брат Глеб, пойдём скорее, поможем сроднику нашему, князю Александру, против неистовых врагов!“ Великой победой стала битва на Чудском озере для русских воинов, сокрушительное поражение нанесли они рыцарям, желавшим огнём и мечом пройти по Руси, обратить её в латинское нечестие.

накануне другой великой битвы явились благоверные князья уповающим на их помощь православным, помогли им одержать победу. На Куликовом поле перед самым сражением воин русского князя видел, как явились на небе святые Борис и Глеб, сидящие на боевых конях, и грозно сказали, обращаясь к готовящимся к бою татарам: „Кто велел вам истреблять отечество наше, от Бога нам дарованное?!“ Обнажили мечи святые князья и бросились на врагов, порубили их, обратили в бегство. Куликовская битва стала первой крупной победой русских над татаро-монголами, с неё началось освобождение от жестокого ордынского ига. И сегодня слышат святые Борис и Глеб наши молитвы, помогают обращающимся к ним с верой и любовью. Святые благоверные князи, Борисе и Глебе, молите Бога о нас! Алина Сергейчук

9

Ñâÿòûíè Áîðîâñêîãî êðàÿ

Духовная колыбель преподобного Пафнутия орогие ребята, доводилось ли вам Д попадать в сказку? Послушайте, я расскажу вам о том, как однажды мне

довелось прожить удивительный, сказочный день. Рано утром, едва солнышко начало появляться на горизонте, я вышла из дома. Мною овладело необъяснимое волнение. По огромной шумной дамбе я перешла реку Протву, позади остался утопающий в облаках Свято-Пафнутьев монастырь,

10

впереди раскинулся могучий древний бор. Накануне я подробно расспросила про дорогу и про ориентиры, по которым можно было прийти к нужному мне месту. Вам, конечно, не терпится узнать, что это за таинственное место? Погодите, ещё немного — и вы всё узнаете! Меня предупредили, что дорогой, которой я намеревалась идти, уж давно никто не ходит и что гораздо проще добраться на машине, но все увещевания были напрасны! Я твёрдо решила идти пешком. Представьте себе: лесная тропинка, по которой я шла, поросла травой и жгучей крапивой и местами оказалась затопленной, но вокруг была такая красота! Мое внимание привлёк росший у самой тропинки дивный цветок, весь усыпанный алмазной росой, так и сверкавшей в лучах солнца. Разве это не чудо природы? Тут же появился огромный, деловито гудящий шмель. Приземляясь, словно маленький вертолёт, то на один, то на другой цветок, он трудолюбиво собирал лесной нектар. Этот мохнатый обитатель русских лесов любезно позволил себя сфотографировать! А как прекрасно пели звонкоголосые птицы, их трели, словно ручеек, переливались по лесу. Но более всего удивляло, что каждый раз, сбившись с тропинки, я оставалась спокойна, будто меня кто-то незримо вёл, и через какое-то время тропинка сама собой находилась. Незаметно кончился лес, и я очутилась на благоухающем лугу. Ветер гонял по нему огромные волны травы, и казалось, что я не иду, а плыву по зеленому морю. Природа была так сказочно прекрасна, что ею невозможно было налюбоваться. Ребята, уж вы-то знаете, какими фантазёрами могут быть облака! А в этот день они принимали особенно причудливые формы. Всё это и создало ощущение сказки, и я подумала: „Если бы рай был на земле, то он бы выглядел именно так“. Как бы в ответ на мои мысли вдали заблистала золотистая луковичка храма Покрова Богородицы. Это означало, что цель моего похода близка. Вот и пришло время открыть вам свою тайну. Дело в том, дорогие ребята, что мой путь лежал в Высоко-Покровский монастырь, туда, где начинал свой подвиг преподобный Пафнутий Боровский. Теперь вы понимаете, отчего я непременно должна была пойти пешком? Монастыря уж

нет: в Смутное время, 1610 году, он, как и многие другие обители, был разрушен пришедшими покорить Русь польсколитовскими захватчиками. Но такова сила народной любви к преподобному, что вскоре после восстановления мира вновь на этом месте была возведена церковь Покрова Божией Матери. Это место будто неподвластно времени. Сердцу всякого приходящего сюда с доверием и любовью открывается неизведанный мир далёкого прошлого. Оказавшись здесь, я поняла, отчего так волновалась утром. Мне живо представилась новая, недавно отстроенная Покровская обитель, куда и пришёл из родительского дома совсем юным преподобный Пафнутий, а тогда ещё отрок Парфений. Здесь он прошёл все послушания „благоугождая Богу своими трудами и молитвами“, здесь повстречал своего бучителя и наставника — преподобного Никиту Серпуховского, учени-ка игумена земли Русской Сергия Радонежского. Семь лет молодой инок пробыл на послушании у старца. Именно в этих местах Пафнутий окреп духовно и „превратился из юного послушника в опытного монаха и подвижника“. Преподобный был во всём примером для братии, а за кротость духа и смирение снискал всеобщую любовь и был избран братией и Боровским князем в игумены монастыря. Крик чайки вернул меня к действительности, хотя некоторое время мне казалось, что вот-вот прозвучит колокол и братия во главе с преподобным Пафнутием, оставив свои послушания, заспешат на службу. ом Богородицы красуется на высоком, обрывистом холме, внизу неспешно катит свои воды Протва, а с самого обрыва открывается неповторимый вид на древний Боровск. Дух захватывает, как подумаю, что некогда с этого же берега глядел окрест отец наш преподобный Пафнутий! Покровская церковь очень древняя, только подумайте, дереву, из которого она собрана, почти 400 лет. Храм возведен без единого гвоздочка! Нынче так строить не умеют. С алтарной стороны к церкви пристроена маленькая часовенка, где, по преданию, покоятся блаженные родители преподобного. Я каждый раз радуюсь, когда

она оказывается открыта и я могу поклониться тем, кто воспитал и вырастил моего любимого святого. Время точит даже камни, а что ж говорить о дереве? Но и тут Божья Матерь не оставила свою обитель, а чудесно её сохранила до наших дней. Снова здесь появились монахи. Как вы думаете, откуда? Да-да, сам преподобный Пафнутий прислал насельников своего монастыря, чтобы восстановить дорогой ему храм, его духовную колыбель. И закипела работа на Высоком: отменные мастера, приглашённые настоятелем храма отцом Иосифом из северного поморского города Архангельска, восстанавливают церковь. И честно сказать, лучше и сделать трудно! Они сменили подгнившие брёвна и приподняли сам храм, теперь он выгля-

Д

111

Èåðóñàëèìñêèå ïðåäàíèÿ

дит ещё более легким и стройным. А для того, чтобы все эти работы начать, им пришлось сначала разобрать, а затем заново собрать весь храм. Но больше всего сердце радуется новенькому куполу, покрытому лемехом. Это древняя техника покрытия куполов, для неё обычно используются колотые осиновые дощечки, они-то призывно и засверкали мне издалека. Уже почти завершены работы по возведению колокольни, и совсем скоро на Высоком раздастся первый благовест. Отец Иосиф говорит, что стоит прийти сюда хотя бы однажды, и больше ты никогда забыть этого места не сможешь. Сердце наполняется таким теплом и любо-

вью, что хочется вернуться к этому святому месту вновь и вновь. Я с нетерпением жду, когда закончится реставрация, и в храме снова затеплятся лампадки, заискрятся тёплым светом огоньки свечей, по храму поплывёт благоухание ладана, а к куполу вновь вознесется звонкое „Аллилуя“! Аполлинария Тужилина

риблизилось и наступило Успение Божией Матери. Такое сильное впечатление оставил праздник, что даже страшно писать, потому что чувствую — этого не высказать. У нас, в России, Успение празднуют в самый день, а здесь Матерь Божию, уже уснувшую, несут хоронить за несколько дней до праздника. Потом через три дня бывает погребение, а не в самый праздник — это уже когда апостол Фома не обрел в гробнице Матерь Божию. Она была взята с Пречистою плотию. Пост нас приготовляет к прочувствованию

Стр. 8-9: Фрески собора Рождества Богородицы Пафнутьева монастыря. Постриг и Рукоположение преподобного Пафнутия

У Святыни во дни великих праздников встречаются абсолютно все национальности: к православным приходят прикладываться и армяне, и копты, и католики; так, например, в Гефсимании прикладывались к Матери Божией. Так велика и убедительна сила православного празднования, основанного на живом предании. Точны и время, и передача событий — и это достоинство хранит только Православие. В ночь на четверг со среды мы приехали на Гроб Господень — была в обычное время (чуть раньше) утреня, затем Литургия. Наверное, часа в 2 ночи она закончилась. праздника — мы его ждем, он для нас желанный, а особенно здесь, на Святой Земле, первый раз в жизни, зная, что здесь всякий праздник и его обряд основан на живом сохранившемся от тех далеких дней предании. На Успение Матери Божией в Елеонский монастырь и в монастырь Марии Магдалины (это два русских монастыря рядом с Гефсиманией) приехало множество паломников из Греции, а также из Америки, большая группа русских паломников. Мы с ними встречаемся, иногда заходим приложиться к их Святыням.

12

13 13

Напротив храма Воскресения в небольшом храме „Малая Гефсимания“ хранится плащаница Матери Божией. Вернее, это такой образ, который имеет толщину по подобию человеческого тела, а изображение Матери Божией с двух сторон убрано в богатую ризу. Стоит эта плащаница в киоте огромной иконы Матери Божией Иерусалимской, которая убрана двумя рядами монист с разными золотыми и серебряными медалями по случаю исцелений от этой иконы.

4 часа утра был назначен вынос Матери Божией. За эти два часа сестры и все паломники (а народу множество, все арабские семьи пришли с детьми) прикладываются. Здесь перед Матерью Божией мы спели акафист нараспев. Потом стало собираться греческое священство, выносить хоругви, фонарики для крестного хода, пришли кавасы, которые отстукивают палочками и создают порядок, освобождая дорогу. Пришёл настоятель Гефсимании отец Христодул, сейчас необыкновенно взволнованный, чувствовалось, в приподнятом настроении. Они запели погречески стихиры Матери Божией. Через некоторое время мы вышли на площадь перед храмом Воскресения и расположились для шествия крестным ходом. Сначала хоругви, потом монашествующие (наши сестры, елеонские, греческие и румынские), потом священство и Матерь Божия, потом весь народ. Еще в Горнем меня предупредила старенькая матушка: „Обрати внимание на первый звон, какой он великий, услышав его, думаешь, что это не на земле звонят“. По небу в это раннее утреннее время непрестанно бежали облака, и чуть мерцали утренние звезды, чуть светлела синева ночи… Раздался первый звон — Матерь Божию подняли и понесли. О, глубина переживаний сердца человеческого — как вместить в себя, что ты идёшь в шествии с Матерью Божией. Шли по старому городу теми самыми улицами, что и Господа вели на Голгофу (потому что Преторий на пути в Гефсиманию через Иудины или Стефановы ворота). Шли с греческим пением. Часто запевали „Апостоли“. Распев такой красивый и умилительный, что и мы им подпевали. Пока шли по тесным улицам, да и утро еще не наступило, Матерь Божию было мне не видно, а когда мы вышли за стены старого города и стали спускаться к Гефсимании, удивительная картина при свете утреннего рассветного неба предстала нам. Идёт огромная тысячная

14 14

толпа, сначала стройная, из двух рядов черноризцев, а потом большая, просто море народа. Впереди, окружаемый священством от натиска народа, идёт отец Христодул. Он несёт Матерь Божию на разноцветных лентах на шее и держит Ее обеими руками. Я не расспрашивала, но очень похоже, как Спаситель принял Матери Божией душу на руки и как это изображают на иконах Успения. Люди несут на руках детей и прикладываются к Матери Божией прямо на ходу! Живая, верующая, полная радостных глубоких чувств толпа — нет, живая река, море добрых сердец. Шествие — такое невиданное и необыкновенное изза пения и необычайного времени, раннее утро, кажется каким-то потусторонним торжеством. Понимаете, к Матери Божией со всех сторон бегут люди, и их становится всё больше и больше. Они встречали нас на улицах старого города и присоединялись к шествию. И около храма в Гефсимании снова ожидают Матерь Божию. Вот с пением Ее вносят в храм и по долгим большим ступеням (сколько их в храме? Может, 50-60?) опускаются в пещерный храм. Вся лестница (по обеим ее сторонам) в свечах. Матерь Божию полагают за гробницей в необыкновенный ковчег. Ложе Матери Божией с четырех сторон подпирают столбы, и у каждого стоит Ангел (резьба по дереву). И на крыше по Ангелу, а купол венчает ковчег. атерь Божию укрыли розовым покровом и положили на подушечки. В руки ангелов дали цветы и на крышу бросали цветы. Оттого, что Матерь Божия с двух сторон изображена, то создаётся впечатление лежащего живого человека. Все подходят, обнимают Матерь Божию и целуют. Как у нас „подлезают“ под икону, так и здесь все стараются подлезть под этот ковчег. Так принесли Матерь Божию в Гефсиманскую весь... В ночь на третий день мы опять собрались в Гефсиманию на ночную службу. Это было праздничное Всенощное

бдение и затем — Литургия. Греки очень хорошо пели, опять было множество людей, все молились около Матери Божией. Литургия отошла часа в три ночи, в семь было назначено погребение Матери Божией. Многие сестры уходили отдохнуть назад в Миссию, а некоторые остались прямо в храме, я тоже осталась. Расположились мы около самой Матери Божией, и, пока шла армянская и коптская служба, дремали. Что за чудо, сплю себе на коленках, так сладко, так хорошо, проснусь, открою глаза, а передо мною ковчег с Матерью Божией. Такая радость, такое утешение, такая милость. Немного отдохнув, мы начали петь и акафисты, и „Апостоли“, и „В молитвах“ — и всякими распевами — всё, что знали, Матери Божией (это мы остались со старшим нашим регентом) и всего-то нас несколько было, а так радостно пелось. Потом подошли греческие паломники и тоже очень хорошо пели, а мы им подпевали. сё уже было готово к встрече Патриарха. На погребение собрался целый апостольский сонм священства и греческие Владыки пришли. Служба была торжественная: ковчег поставили

на середине храма и всем раздали греческие книжечки с отпеванием. По каждой статии Патриарх кадил Гробницу и храм, потом по Великом славословии Матерь Божию подняли и понесли по ступеням пещерного храма наверх и обратно. После крестного хода Матерь Божия водворилась опять за гробницей в ковчеге. Пока Её донесли до места, то все цветы разобрали люди и передавали из рук в руки. Пока разоблачался Патриарх, в храме все снова спешили приложиться к Матери Божией, благословиться у Владык. Радостно всем и не хочется уходить. Как в зеркало, смотришь на чужие лица, наверное, и я так же улыбаюсь. Общая радость. Патриарха на улице ждёт парад арабских школьников. Все они одеты в форму: кто несёт знамена, кто бьёт в барабаны, кто дудит. Бьют в колокола… Инокиня Наталия

15 15

Èñòîðèÿ áðàòñêîãî íàðîäà

На Косовом поле И

вот наступило 15 июня. Солнце уже давно сияло над бескрайней долиной, когда обнажились мечи, опустились копья, закачались перья шишаков, всадники понеслись в атаку. Битва закипела. А к полудню Милош пробрался в турецкий стан и объявил туркам, что перешел на их сторону и хочет говорить с самим султаном. Турки обрадовались и впустили сербского воеводу. В самом сердце вражеского лагеря стоял он перед грозным повелителем. Не дрогнула рука Милоша, сверкнул длинный нож, и султан был поражён под сердце. Молнией вылетел храбрый воевода из шатра, вскочил на первого коня и бросился через весь турецкий стан. Словно рой пчелиный, облепили его турки. Милош отбивался с нечеловеческой силой, но потом навалилась на него сотня янычар, изранили его до полусмерти, обвязали толстыми верёвками и привели к умирающему султану. В рядах турецких произошло замешательство. Вот тогда бы и ударить сербам со всею мощью, но промедлили сербские дружины, ничего не знали они о случившемся, а над турками уже поднялся стяг принца Баязета, сына Мурата. Он возглавил теперь вражеские полчища, которые с новой силой бросились в бой.

Пять часов длилась жестокая сеча. И никто не мог решить, кому достанется победа. Сербам была необходима поддержка свежих сил, ведь их было куда меньше, чем турок. Изнурённые, они ждали, когда же вступит в бой западный отряд Вука Бранковича. Но тот медлил, а потом все узнали, что Вук и вовсе не хотел участвовать в бою и увёл свою дружину в сторону от Косова. Но сербы не думали отступать. Не могли они отдать свою святую землю, пока ещё рука сжимала меч и оставалась хотя бы капля сил. Каждый серб бился против пятерых, а в первых рядах сражался вместе со всем войском своим князь Лазарь. Когда последние силы покидали сербского воина и меч падал из рук, он взглядывал вперед, туда, где разил врагов самоотверженный князь, и вновь наполнялось сердце решимостью, а мышцы силою. Вдруг скрылся ото всех Лазарь, он сошёл с истомлённого коня, чтобы пересесть на другого. А по войску побежала уже предательская весть: убили надежду нашу, князя Лазаря... Всё войско смутилось. Появился князь снова, но напрасно призывал сербов к порядку — враги ударили с новым напором. Ничто уже не могло возвратить воинским рядам стройность и мужество: хотя сербы и продолжали сражаться и никто не покинул поля битвы, но всё же приходилось отступать. А тут ещё к тур-

кам подошли свежие силы. Несколько тысяч всадников обрушилось на сербов. Толпы бежавших гибли под ударами турок. Почти все сербские воины остались лежать на Косовом поле. Одним из последних оставил поле битвы Лазарь. Когда всё было кончено, он пустил коня своего окольною тропкою, но конь оступился и попал в яму, и турки настигли его. Они привели князя Лазаря к смертельно раненному султану. Там увидел князь пленённого Милоша. Понял он, какой подвиг совершил его верный воевода, и с лёгким сердцем воскликнул: — Боже, прими мою душу с миром, друг мой верным оказался другом, поразил врага под самое сердце. а исходе дня князь Лазарь вместе с воеводой Милошем были казнены. С ужасом глядели земля и небо на ратное поле. С жутким граянием кружились чёрные вороны. Теперь был для них праздник. Смеркалось. Над полем сгустилась тьма и стояла такая страшная тишина, точно вся земля стала мёртвой. Только иногда едва слышно раздавались стоны раненых. Назавтра был воскресный день. Но монастырская церковь на реке Ситнице стояла пустой и безмолвной. Там, где недавно причащались тысячи воинов, были теперь поломанные иконы, разодранные облачения,

Н

16

смятые сосуды... Никто не служил. Все до последнего были убиты турками. У самого входа с рассечённой головой лежал привратник, он один оставался в монастыре, когда к воротам подошел турецкий отряд. Старик вышел навстречу. „Именем Спасителя заклинаю вас, остановитесь!“ — твёрдо сказал он. Но через мгновение кровь брызнула из глубокой раны, и он упал у самых ворот. Долго не могли турки разжать мёртвой руки. Чтобы вытащить ключи от замка, им пришлось перерубить ему пальцы. Даже мёртвый, он не хотел по собственной воле отдать врагу то, что было ему поручено Богом. Еще засветло пришла на Косово поле юная девушка-косовка в белом сарафане. Она подходила туда, где слышались стоны. Она глядела в лицо умирающему, тихонько плакала и обмывала ему раны, а потом давала ему вина и белого хлеба. Долго так ходила она по всему полю. Всматривалась в мёртвые лица, умывала раненых. Словно бы искала кого-то. Брата ли, отца? Или, может быть, того, кто обещан был ей в женихи, кто лёг на её сердце заветной мечтою и кто погиб среди жаркой битвы, там, где гуще всего скрестились поломанные копья... А в Крушеваце в своем тереме ждала вестей с Косова княгиня Милица. На поле сражения был её муж, были её восемь братьев Юговичей

17

и старик-отец Юг-Богдан. Перед боем умоляла она остаться хоть одного из братьев, чтоб утешить её женское сердце. Ни один не согласился.

— Если б даже и знали мы, что точно погибнем, ни за что не воротили бы мы коней назад. Мы идем на Косово, Милица, пролить кровь свою за нашу веру, сражаться с братьями за крест честной, — отвечали братья единственной своей сестре. Весь день и всю ночь не сомкнула княгиня глаз. Отец Иоанн, духовник её, принёс в светлицу крест с частью мощей святого Саввы. Вместе всё это время молились они, вместе преклоняли колена и поминали имена сражавшихся воинов. од утро у терема закружились два ворона. С ужасом подошла к окну Милица. Её сердце сжалось в горьком предчувствии. На дворе показался всадник. У самого дома он не соскочил, а свалился с коня. Выбежала на крыльцо княгиня. Подхватила несчастного: он был весь изранен. Милица узнала в нём своего верного слугу Милутина. Не говоря ни слова, она омыла его лицо водою, раны омочила вином, отец Иоанн помог ей внести слугу в дом. Некоторое время он лежал с закрытыми глазами. На бледном лице его вспыхивал румянец. Он будто вновь и вновь видел всё то, что творилось весь вчерашний день. Наконец он очнулся. Долго слушала Милица рассказ Милутина, как погиб её милый муж Лазарь, как изрублены были сотней турок её молодые братья, как рухнул старый Юг-Богдан в начале битвы. Глянула княгиня на святой крест, перекрестилась и ушла в свою светлицу. Только к вечеру пришла она к Милутину. Тот спал. Она вышла во двор. Было темно. Тучи затянули небо. Сквозь них прорывались алые всполохи заката. Милица знала: впереди ждут и её саму, и сына её Стефана, и родную их Сербию только такие вот чёрные тучи и кровавые всполохи. Она долго ещё стояла под открытым небом. Пошёл крупный дождь. Капли стекали по распущенным её волосам и смешивались со слезами, которые не в силах была сдерживать княгиня.

П

Лишь наутро белый день занялся, Прилетели ворона два чёрных С Косова, с широкого простора. Сели вороны на белой башне, На вершине Лазаревой башни. И один другого вопрошает: „Не царя ли сербов эта башня? Что же тут души живой не видно?“ Этих слов никто не слышал в башне. Услыхала лишь одна царица, Из дверей она выходит быстро, Спрашивает воронов двух чёрных: „Ради Бога, ворона два чёрных, Вы сюда откуда прилетели? Вы не с поля ль Косова явились? Не видали ль два могучих войска? Не было ли битвы между ними, И какое войско победило?“ Отвечают ворона два чёрных: „Видит Бог, царица дорогая, С Косова мы утром прилетели, Видели мы два могучих войска, Те войска вчера сошлись на битву, Два царя погибло в этой битве. Может, кто из турок и остался, А из сербов, если кто остался, Тот изранен весь и окровавлен“, — Так они царице говорили. Вдруг слуга Милутин приезжает, Руку правую он держит в левой, У него — семнадцать ран на теле, Конь под ним забрызган алой кровью. Спрашивает воина Милица: „Что на поле Косовом случилось? Где погиб царь сербский, славный Лазарь? Где погиб Богдан, отец мой старый? Где погибли Юговичей девять? Где погиб наш Милош-воевода? Где погиб Вук Бранкович в сраженье? Где погиб наш Банович Страхиня?“

Ей слуга Милутин отвечает: „Все на поле Косовом остались, Где погиб царь сербский, славный Лазарь, Много копий там переломилось, Много копий — сербских и турецких, Стойко сербы князя защищали, Юг-Богдан погиб в той битве первым, Только-только началася битва. Восемь Юговичей там погибли, Братьев ни один из них не предал, До конца они в бою рубились. Оставался целым только Бошко, Он скакал со знаменем по полю, Разгонял он янычар турецких, Словно сокол голубей пугливых. Там, где крови было по колено, Встретил гибель банович Страхиня, Милош тоже там погиб, царица, У Ситницы, у реки студёной, Где погибло очень много турок, Зарубил султана он Мурата И посек двенадцать тысяч турок. Пусть Господь спасёт весь род юнака! Жив он будет в памяти у сербов, Жив он будет в песнях и сказаньях, Сколько жить и Косову, и людям. Ты просила о проклятом Вуке: Проклят он и род его отныне! Прокляты и все его потомки. Изменил на Косове он князю, Он увёл от нас двенадцать тысяч Лучших наших ратников, царица!“ „Милица“. Сербский эпос

Т. Воронин

18

19

Çàáûòàÿ êíèãà

ÅËÅÍÀ-ÐÎÁÈÍÇÎÍ ÃËÀÂÀ 13 вечеру Елена успела очистить от песка и земли назначенный для жилья грот. „Прочти мне теперь, дитя моё, те заметки, которые ты нашла после незнакомца, — сказал старый моряк, — желал бы я знать судьбу его! Может быть, мы найдем в этих записках какие-нибудь указания для себя“. Расположившись у входа в грот, Елена осторожно собрала пальмовые листы, сложила их по порядку и стала читать. Что она не могла разобрать, то пропускала. „В настоящее время, — так начинались записки, — я один на этом острове. Я потерял надежду когда-нибудь снова увидеть дорогую родину и любимую мать и потому решился описать судьбу свою на этих листках, отчасти ради препровождения времени, а также и в надежде, что они, может быть, попадут в руки людей, которые оповестят мою мать о постигшей меня участи. Мне было двадцать лет, когда я решил попытать счастья и отправился в чужия страны в надежде приобрести состояние и тем оказать помощь моей бедной матери. Моя мать нежно любила меня и дала мне образование далеко выше своих средств, вследствие чего и впала в крайнюю бедность. Любимыми моими науками были математика и физика; особенно же сильно я пристрастился к архитектуре. В это время в Ост-Индии очень нуждались в искусных архитекторах, и я решился там попытать свое счастье. Чтобы усовершенствоваться в этой науке, я в течение двух лет прилежно занимался в Тулоне под руководством знаменитого архитектора Б. ... Наступил тяжёлый день разлуки с нежно любимой матерью. Со страхом и слезами отпускала она своего единственного сына в неведомый далёкий край. Чтобы снарядить меня в путь, ей пришлось не только войти в долги, но и забрать вперед за год свою скромную пенсию. Снабдив меня всем необходимым, она сама осталась почти ни с чем. Я горячо обнял её и, заливаясь слезами, едва не

20

отказался от мысли расстаться с ней, но вспомнил, что в таком случае ей пришлось бы еще долго терпеть из-за меня нужду и лишения. В Марселе я представился адмиралу, родственнику матери. Он приветливо принял меня, одобрил мое намерение и обещал рекомендовать меня капитану Сернету, командиру того корабля, на котором мне предстояло отправиться в путь. Он выдал мне диплом на звание лейтенанта флота его величества короля французского; благодаря этому диплому, я сразу мог занять известное положение в чужом краю. С радужными надеждами, счастливый и довольный, отправился я на корабль и, представившись капитану Сернету, передал ему свои бумаги. Но это был человек бессердечный и злой. Прочитав бумаги, он взглянул на меня строго и неприветливо.

— И вы уже лейтенант! — сказал он, и в голосе его послышалось раздражение, — несмотря на то, что ничего не смыслите в морской службе? Мне и другим офицерам его величества пришлось неустанными трудами и нередко с опасностью для жизни приобретать ту опытность, за которую даются чины и отличия! А вы? Разве вы чемнибудь заслужили этот чин? Я ответил ему, что искренно желаю расширить свои познания, и просил, как милости, ознакомить меня во время путешествия с основными правилами морской службы.

— Все ваши приказания будут в точности исполнены! — сказал я.

— Хорошо, посмотрим! — ответил он и приказал мне в тот же день перебраться на корабль, который должен был на следующее утро выйти в море. — Вы должны своевременно занять своё место и ознакомиться с обязанностями, возлагаемыми на вас службой! — сказал он в заключение. Когда я на следующее утро проснулся в своей каюте, мне подали письмо от матери, полное нежной любви и горячих пожеланий счастья. Вместе с письмом я получил записку от адмирала, в которой он писал, что посылает мне новый мундир.

Написав ответ матери и адмиралу, я принялся так немилосердно бить его по тотчас надел свой красивый мундир, что- чему ни попало, что у того из носа и изо бы в полной форме встретить капитана, рта хлынула кровь. отправившегося в адмиралтейство для Матрос в отчаянии бросился мне в получения необходимых инструкций. ноги. Он скоро вернулся на корабль и тотчас — Вы офицер королевской службы! — заметил мой новый мундир. Я видел, как вскричал он. — Заклинаю вас, заступипри этом выражение неудовольствия от- тесь за меня! Долг обязывает вас защиразилось на его сущать подданных коровом лице. Вечером роля от насилия и я случайно услызверства! Заклинаю шал, как матросы, вас, исполните вашу перешептываясь, гообязанность! ворили между соЯ смутился и не бой: „Этот офицер знал, что делать. Но заступится за нас, в эту минуту капиесли капитан Сертан схватил несчастнет будет слишком ного, уцепившегося строг“. за мои колени, и приСлова эти неприказал двум матросам ятно поразили меня, связать его. и я решился не на— Позволит ли ещё девать мундира до лейтенант? — возразтех пор, пока не ил один из них, гляоставлю корабль. дя на меня и как бы Вначале плавание ожидая моих приканаше было прекрасзаний. но. Но едва успели Я стал убедительно просить за несчастномы миновать мыс го матроса, но каДоброй Надежпитан Сернет с ды, как нас застигла ужасная угрожающим буря и отнесла видом приказал корабль далеко мне молчать и от прямого немедленно спупути. Капитан ститься в каюту. Сернет, всегда Эта грубая речь неумолимо возмутила меня. строгий и даже Я вспылил и жестокий с подосыпал капитана чинёнными, на упрёками за его этот раз удвоил бесчеловечное обсвою жестокость, ращение с подчинёнзачастую переходивными. "Долго смотрел я вслед удалявшемуся шую границы человечЕдва успел я кончить, кораблю..." ности. Однажды я осмекак раздался резкий свилился обратиться к нему сток капитана, и весь экис укоризной по поводу его жестокого об- паж быстро собрался на палубу. ращения, но моя смелость еще более разКапитан приказал всем стать вокруг дражила его и имела для меня самые па- себя и обнажил свою шпагу. губные последствия.

— Одна лишь строгость и точность мои В Индийском океане нам пришлось вы- спасли вас и этот королевский корабль от держать несколько сильных бурь. Однаж- крушения! — произнёс он торжественды, когда буря только что стихла и перед но. — Я начальник корабля и отвечаю за нами вдали показался небольшой скали- свои действия только перед Богом и коростый остров, он мрачно прохаживался по лём. Теперь я намерен применить во всей палубе, осматривая причинённые бурей строгости военный закон относительно повреждения. Один из матросов только нарушения дисциплины. Этот молодой что в изнеможении прилёг было около человек осмелился мешать мне при исмачты, чтобы перевести дух от тяжёлой полнении моих служебных обязанностей, работы. Заметив это, капитан схватил об- хотя он, как офицер королевской служрывок каната и, набросившись на него, бы, должен был знать, что такое престу-

21

пление наказывается смертью. Матросы! Я имею право тут же, на месте, проколоть его шпагой и прекратить его мятежную жизнь. Но он слишком молод, не знает своих обязанностей, и потому я дарю ему жизнь. Штурман, спустить лодку! Высадить его на тот остров! Я был слишком возмущен, чтобы просить пощады у этого бессердечного человека, и решил гордо встретить свою судьбу.

— Населён ли этот остров?—спросил я штурмана.

— Нет!—коротко ответил он.

— Уложите немедленно ваши вещи! — приказал капитан Сернет. Я беспрекословно позволил вынести свой чемодан и ящик с инструментами, который моя мать подарила мне в час разлуки. На оставшиеся у меня деньги я купил у матросов пару ружей, порох, пули и другие вещи, казавшиеся мне необходимыми, причём штурман много помог мне своим советом. Капитан не мешал нашей торговле, но только торопил окончить её. Я не мог заставить себя сказать ему хотя одно слово на прощание и молча спустился в шлюпку, в которой уже находились двенадцать матросов под командой штурмана. Я и теперь ещё не в состоянии описать те чувства, с какими я вступил на этот пустынный незнакомый берег; но у меня хватило мужества, чтобы скрыть от матросов овладевшее мной отчаяние. В последний раз пожал я руку доброму штурману и, наградив его несколькими червонцами, просил передать поклон моей матери и уведомить её о моей участи.

— Молодой человек,—сказал штурман, — мне от души жаль; всякий другой на месте капитана Сернета простил бы вам ваше неосторожное вмешательство. Но наш долг повиноваться. Может быть, сюда когда-нибудь подойдет корабль — тогда вы спасены. А теперь прощайте! Оставив мне корзинку с провизией, он ещё раз пожал мне руку — и шлюпка отчалила от берега. Долго смотрел я вслед удалявшемуся кораблю, но наконец не мог совладать с собой. Глухие рыдания вырвались из груди моей, и я в отчаянии бросился на землю.

22

Сначала я хотел было броситься со скалы в море и таким образом покончить и с жизнью, и с страданиями; но Провидение спасло меня от этого преступления и дало мне силы с терпением переносить мою судьбу. Когда корабль скрылся из вида, я решился ознакомиться со своей новой родиной. Сверх ожидания, я нашел её даже прекрасной. Первые недели моего пребывания на этом острове я провёл в каком-то немом отчаянии. Я не могу точно сказать, сколько времени я находился в таком состоянии, потому что скоро сбился в счёте дней. Дни и ночи просиживал я на вершине горы и с тоской смотрел в пустынную даль, где море сливалось с небом; ежеминутно ожидал я увидеть на горизонте желанный парус, но напрасно, — передо мной расстилалось всё то же пустынное, необозримое море. Наконец после долгой тщетной надежды на спасение, мне опротивел вид этого однообразного моря с его вечным волнением. Я спустился в долину, составлявшую внутреннюю часть острова, и принялся строить себе беседку под огромной смоковницей. Как только я принялся за дело и стал работать, вся моя тоска мгновенно исчезла. Труд имеет удивительное свойство ободрять и возбуждать дух и силы человека. У подножия горы находилось несколько небольших пещер, занесённых песком и землёй. Я нашёл, что они могли служить мне более надёжным убежищем, чем беседка под смоковницей; недолго думая, я принялся за работу и в несколько дней приспособил одну из пещер для жилья. О пропитании мне нечего было заботиться: богатая природа острова в избытке удовлетворяла мои скромные потребности, и потому большую часть времени я употребил на украшение своего нового пристанища: устраивал беседки, гроты и сажал в роще деревья. Однажды в дождливое время мне вздумалось писать эти заметки. Прошу нашедшего эти записки не отказать в моей последней просьбе и передать их моей дорогой матери, которая, вероятно, до сих пор льёт слёзы о судьбе своего несчастного сына“...

На этом месте записки незнакомца обрывались. Елена и отец её были глубоко тронуты этой давней исповедыо и долго терялись в догадках о судьбе своего предшественника. Затем они стали составлять планы своей будущей жизни. Елена надеялась, что они со временем устроятся уютно, и отец помирится с новым образом жизни.

— Но прежде всего, — заметил старый моряк, — ты должна поставить на вершине горы, на видном месте, флаг или какой-нибудь другой знак. Если мимо нашего острова будет проходить какое-нибудь судно, оно тотчас обратит на этот знак внимание и снова вернёт нас в общество людей.

— А если дикари увидят его? — с беспокойством спросила Елена. — Тогда они откроют наше убежище — и мы пропали! Но отец успокоил её уверением, что по этим морям плавают только европейские суда.

В таких разговорах и планах о будущем у них прошёл вечер. Только теперь они заметили, что день близится к концу. Последние лучи солнца уже стали золотить западные вершины гор. Скоро над долиной медленно поднялась луна и залила своим серебристым светом высокие горы, леса и поляны. На гладкой поверхности маленького озера, отражавшего тёмно-синее звёздное небо, струилась мелкая, едва заметная зыбь, производимая лёгким ветерком, который, казалось, сманили с высоких гор благоухания долины. Долго любовалась Елена этой волшебной картиной лунной тропической ночи, пока наконец сон не сомкнул её усталых глаз. Э. Гранстрем (Продолжение следует)

23

Äîáðàÿ æèçíü

Почувствовать себя морскими людьми

„Старайся , мой друг, быть справедливым… Служи хорошо… Правды не бойся… Перед ней флага не спускай…“ Константин Станюкович „Вокруг света на „Коршуне“

Кто из вас, ребята, не мечтает в жаркий летний день поплескаться в морских волнах? Даже те, кто живёт далеко от моря, во время летних каникул устремляются к нему. Одни — с родителями, другие — в оздоровительные лагеря. А кто не любовался проплывающими на горизонте, словно в сказке, белоснежными парусами? Кому не хотелось вдруг оказаться там, на яхте, и устремиться к приключениям, о которых не раз читали в книгах? Представляете, какими счастливыми чувствуют себя те, у кого мечта о парусе сбылась! Я познакомилась недавно с такими ребятами. Учатся они в кадетских классах лицея „Держава“ в городе Обнинске. Прошлым летом они совершили переход из Азовского моря в Чёрное, когда пятнадцать человек — сборная команда кадетов — ездили на летнюю практику в Ейск. Оттуда отправились по морю в Тамань. Прошли 500 километров— расстояние немалое! Шли под парусом, а в безветренную погоду гребли на вёслах, поочередно сменяя друг друга. Целыми днями в течение двух недель были на воде. Ночевали в палатках там, где их заставала ночь. Надо уметь очень многое, чтобы совершить такой поход. „Мы все почувствовали себя в этом походе морскими людьми“, — сказал кадет Алексей Деменов, — это совершенно особое чувство“. Может быть, их сердца наполнились такими же чувствами, таким же потрясением и восторгом, какие испытал герой повести Станюковича Володя Ашанин при встрече с океаном: „Господи! Как хорошо! — невольно прошептал юноша. И, весь душевно приподнятый и умиленный, он отдался благоговейному созерцанию величия и красоты беспредельного океана. Нервы его трепетали, какая-то волна счастья приливала

24

к его сердцу. Он чувствовал радость, и в то же время внутреннюю неудовлетворенность. Ему хотелось быть и лучше, и добрее, и чище. Ему хотелось обнять весь мир и никогда не сделать никому зла в жизни. Он переживал одну из тех счастливых и значительных минут в жизни, которые переживаются только в молодости, и словно бы перед лицом океана обнажал свою душу и внутренне молился идеалу правды и добра“. Может быть, за словами о том, что все они почувствовали себя морскими людьми, и скрыто это потрясение ? „Тяжело в ученье — легко в бою“, — наставлял А. В. Суворов. Конечно, в кадетских классах учиться сложнее, чем в обычных, и дисциплина по-военному строгая. А как же иначе, ведь начальник кадетских классов — настоящий военный человек, капитан I ранга Юрий Петрович Александров. Выйдя в отставку, он не захотел расставаться с морем. Теперь всё своё время отдаёт обучению мальчишек и девчонок морским премудростям, а летом едет с ними на практику. Весь учебный год ждут ребята этой поездки на море, а это тоже стимул учиться хорошо, ведь неуспевающим о походе под парусами и думать нечего. А практика интереснейшая. После восьмого класса они учатся ходить на веслах и под парусом. После девятого класса проходят практику в одном из училищ Санкт-Петербурга. Живут по распорядку дня курсантов, знакомятся с кораблями. На Балтийском море ходят на вёслах и под парусом, учатся вязать морские узлы, выполнять такелажные работы, ухаживать за шлюпкой В свободное время гуляют все вместе по улицам северной столицы. Знакомятся с другими

2255

военно-морскими училищами СанктПетербурга. Юрий Петрович говорит, что в эти дни они как бы примеряют на себя свой будущий китель, решают, кем им быть: штурманом или механиком . А после десятого класса серьезная практика на севере. Такие поездки стали возможны благодаря усилиям вице-адмирала Олега Михайловича Фалеева, бывшего начальника штаба Тихоокеанского флота. С 2002 года каждое лето ребята проходят практику на военных кораблях северного морского флота. Об одной такой поездке мне рассказал выпускник этого года Сергей Кузьмичёв. Он собирается

26 26

поступать в военное училище на газо-турбинный факультет. Сергей вспоминает о том, как в прошлом году ездил на практику в Мурманск. Были на множестве кораблей и подводных лодок. Были на подводной лодке типа „Курск“, еще на лодке типа „акула“ — это самая известная наша лодка, на борту которой может развернуться КАМАЗ. На некоторых лодках уже музеи, это очень интересно, но гораздо интереснее было на настоящих боевых кораблях. „Самое главное: я там понял, — говорит Сергей, — что моряк—это волевой, человек, который должен знать каждый винтик на своем корабле. Еще это должен быть человек очень организованный, собранный и ответственный. Безответственным людям на флоте делать нечего. Я очень рад, что учусь в кадетском классе, хотя попал сюда, можно сказать, случайно: просто потому, что сюда шли мои друзья. Но я ни капельки не пожалел об этом, потому что понял потом, как мне все-таки повезло. Здесь воспитывается мужество, боевой характер и чувство ответственности

за ближнего. Всё это формирует наши отношения. Мне кажется, что ни одного такого дружного класса, как наш, нет“. Дисциплина и режим были всегда очень важны в кадетских корпусах. Бывший кадет Владимир Иванович Даль (вы, ребята, наверное, знаете его как автора знаменитого „Толкового словаря живого великорусского языка“) вспоминает о том, что все передвижения кадетов, начиная с подъема в шесть часов, были подчинены колоколу. Жёсткий распорядок дня не оставлял ни минуты для собственнных дел и раздумий“. И для обнинских кадетов главное — дисциплина и трудолюбие. Приходят кадеты в школу раньше других ребят, к семи утра, их день начинается с плавания в бассейне. В 8 часов — построение. Юрий Петрович проводит смотр готовности к учебному дню. Мелочей здесь нет. Надо быть подтянутым, в чистой, безупречно отглаженной форме. Ведь для будущих моряков внешний вид — дело очень важное. Море расхлябанных и неаккуратных не любит. По-военному подравняв ряды, ребята слушают своего наставника. Сначала — итог прошедшего дня, анализ того, что и как сделано. Кто заслужил — поощрение, провинившимся — замечания. Затем ставится четкая задача на предстоящий день, и кадеты расходятся по своим классам. Каждый день они учатся распределять свое время так, чтобы всё положенное их званию успеть сделать хорошо. Их нагрузка намного больше, чем у сверстников из обычных классов. Ведь кроме обязательной школьной программы, они изучают под руководством Юрия Петровича настоящее морское дело: осваивают азы военно-морской подготовки, изучают навигацию. А это дело непростое — уметь определять выбор оптимального пути для корабля. На специальных штурманских картах ребята выбирают маршрут движения корабля, подбирают лоции — описание огней и знаков, таблицы приливов и отливов, атласы приливно-отливных течений. Надо хорошо знать устройство шлюпки ЯЛ-6, которую называют „парта моряка“. Еще надо знать правила воинского этикета. А как интересно уметь „разговаривать“ флажками! Для освоения этой морской азбуки есть специальный кабинет. Он называется „Кабинет навигации“. Здесь рядом со школьной доской — настоящие штурманские при-

боры, такие же, как на подводной лодке. Нельзя кадету обойтись и без знания военно-морской истории. На стенах портреты великих наших мореплавателей и флотоводцев, героев морских сражений: Нахимова, Ушакова, Синявина, великого путешественника Крузенштерна. Все они тоже были кадетами. Юрий Петрович для своих подопечных написал даже специальный учебник по истории российского военно-морского флота. Многие из кадетов готовятся поступать в военноморские училища — и поступают! Из 134 кадетов, закончивших кадетские классы, 34 человека учатся в военных училищах или уже служат на флоте. И становятся настоящими моряками, потому что выбор свой они делают осознанно. О том, каким высоким требованиям должен соответствовать человек, надевший кадетскую форму, прочитала я в „Наставлении“, составленном в 1848 году при участии великого князя Михаила Павловича. Эти учебные заведения во все времена опекали русские государи. Цель создания кадетских корпусов определялась так: „Доставить юному военному дворянству приличное сему званию воспитание, дабы укрепить в воспитанниках сих правила благочестия и чистой нравственности, и, обучив их всему, что в предопределенном для них военном звании знать необходимо, нужно сделать их способными с пользою и честью служить Государю и благосостояние всей жизни их основать на непоколебимой приверженности Престолу“. Церковь в жизни кадетских корпусов занимала первостепенное место. Весь уклад жизни корпуса был выстроен по православному календарю. День начинался с молитвы и вечерней молитвой заканчивался. Религиозное воспитание прививало кадетам не только любовь к Богу, но и чувство долга, любовь к Родине, почтительность к родителям, уважение

27 27

Ìèð Áîæèé к старшим, преданность императору. Сразу же после закладки первого камня в основание здания для вновь учрежденного корпуса начиналось строительство корпусного храма. При поступлении в корпус кадеты получали книгу в красивом переплете „Слова Святого Евангелия“ с русским и старославянским текстами, а мусульманам выдавался Коран. И выпускники кадетских корпусов оправдывали те надежды, которые возлагали на них русские государи. Кадетские корпуса дали целую плеяду замечательных флотоводцев, артиллеристов, кораблестроителей. Военные историки отмечают, что в обороне Севастополя все главные флотские начальники были выпускниками Морского кадетского корпуса. А ещё на нашей планете многие из открытых островов, а также многочисленные мысы и возвышенности названы именами офицеров — бывших кадетов. Всё это очень важно знать сегодняшним мальчишкам и девчонкам, надевшим кадетскую форму. Ведь кроме семейного родства у каждого кадета есть еще одно родство — по морской, кадетской линии. Обязывает их и само звание „кадет“, которое они носят, да и настоящая военная морская форма тоже. А в этом учебном году был набран класс юнг. Теперь решили готовить кадетов, начиная с пятого класса, а раньше кадетские классы набирали только с восьмого. К ребятам часто приходит протоиерей Владимир Финогенов, настоятель храма духовно-просветительского центра „Вера. Надежда. Любовь“ Батюшка рассказал мне, что он знал этот класс ещё до того, как они стали юнгами. Это был очень нелёгкий класс. Но вот уже год они проучились в кадетском классе; за этот год они стали заметно организованнее, собраннее. Отец Владимир приходит к кадетам побеседовать на духовные темы, которые их интересуют. Чаще всего просят поговорить с ними о послушании, об иконах, о кресте, рассказать, почему мы крестимся, когда и почему мы стали христианами, интересуют ребят жития святых. Но эти темы обычно только для начала беседы, потом все это перерастает, как правило, в ответы на вопросы, которые их интересуют сегодня. Много вопросов о потустороннем мире, об анге-

2288

лах, о бесах. Сегодня дети переполнены информацией, которую им дают телевизор и компьютер. В кадетских классах есть рядом с учительской небольшая комната, где всегда горит лампада перед иконой, большой деревянный крест, освящённый на Гробе Господнем, и Евангелие. Каждый желающий может здесь уединиться, помолиться, подумать. Нередко перед контрольной работой или перед зачётом ребята захотят туда поодному, чтобы помолиться. Батюшка считает: „Такие кадетские классы нужны, потому что каждый христианин—это воин в борьбе с грехом, защитник членов своей семьи. Каждый человек должен учиться служить Богу и своей семье, поэтому он воин. В каждом человеке эти качества есть, но ему надо помочь укрепиться, выстроить свой духовный стержень. Возможно, многие ребята и не пойдут в военные училища, но то, что они столько лет прожили под руководством военного человека, сформирует их патриотами. Молодежи надо помогать осознать себя гражданами, ответственными за страну. У нас хорошая молодежь, она открыта для диалога, внутренне свободна и не боится задавать самые острые вопросы, не ленится искать на них ответы и очень чутка ко лжи, к показухе, к неискренности. Это хорошо ее характеризует, есть надежда, что, разобравшись в окружающем мире, многие уже сознательно перейдут на сторону добра“. Так думает о своих подопечных кадетах батюшка Владимир. Сейчас в нашей стране открыты сотни кадетских корпусов. Есть казачьи корпуса, инженерные, при военных училищах, при интернатах и даже при обычных сельских школах. Так, например, в Ивановской школе на Лехте создан кадетский класс „Ивановский спецназ“, в православной гимназии при Свято— Алексиевской пустыни тоже открыты кадетские классы. Мы пригласим и этих ребят на борт нашего „Кораблика“, чтобы они рассказали о своей доброй жизни. Галина Крупина

ÇÂÅÐÈ На нашей тайной земле человек — соз-

дание подобия Господа, мудрый искатель справедливости. У меня в жизни было много встреч с людьми, и большими, и я видел много этих людей, озабоченных и обременённых исканиями правды и справедливости. Я уважал всегда этих людей и верил им. Но сам, к сожалению, не был умудрён в искании истины. Окружающая жизнь с её простым бытом как-то увлекала меня, и я задумывался о пустяках. Вот и сейчас я хочу только рассказать о том, как у меня в деревне, в моём деревянном доме, у большого леса, в глуши, жили со мной домашний баран, заяц и ёж. И так скоро ко мне привыкли, что не отходили от меня. Как-то, сидя вечером у леса, я увидел, как по травке шёл ко мне небольшой зверёк — ёж. Прямо подошёл ко мне. Когда я его хотел взять, он свернулся в клубок, ощетинился, ужасно зафыркал и зашипел. Я накрыл его носовым платком.

— Нечего сердиться, — говорил я ему, — пойдём ко мне жить. Но он еще долго сердился. Я ему говорю: „Ёжик, ёжик“, а он шипит и колется. Моя собака Феб смотрела на него с презрением. Я оставил ему в блюдечке молоко, и он без меня его пил. Так он поселился жить у меня в дровах, у печки, и я его кормил хлебом и молоком. Постепенно он привык выходить на стук рукой по полу. * * * Заяц, которого мне принесли из лесу и продали, был небольшой. Голодный, он сейчас же стал есть капусту, морковь. Собаку Феба он бил нещадно лапами по морде так ловко и часто, что Феб уходил обиженный. Скоро заяц вырос и потолстел. Ел он целый день и был пуглив ужасно. Постоянно водя длинными ушами, он всё прислушивался и вдруг бросался бежать опрометью, ударялся башкой в стену. И опять, как ни в чем не бывало, успокаивался скоро. В доме он всё же не боялся ни меня, ни собаки, ни кота, ни барана большого, который жил со мной и почему-

то не хотел никогда уходить в стадо. Заяц знал, что все эти его не тронут, он понимал, что эти, так сказать, сговорились жить вместе. * * * Я уходил неподалёку от дома, к реке, лесу и писал красками с натуры природу. Помню, Феб нёс во рту складной большой зонт. Заяц прыгал около, а баран шёл за мною в стороне. Заяц не отходил от меня, боялся, должно быть, что поймают и съедят. Когда я писал с натуры, Феб спал на травке около, или искал по речке, или вспугивал кулика, а заяц сидел около меня и всё водил ушами и слушал. Но ему надоело, что я сижу и пишу. Он вдруг начинал стучать по мне лапами — и довольно больно. При этом как-то особенно глядел, будто говорил: — Довольно ерундой заниматься. Пой-

29

А ёж появлялся ночью, и было слышно, как он ходил по полу по всем комнатам, как уходил на террасу, в сад, пропадал. Но стоило мне постучать рукой, ёж вскоре же возвращался. Баран ужасно боялся ежа, поднимал голову с большими завернутыми рогами, начинал топать передними ногами, как бы пугая того, а потом бросался бежать во все стороны. Заяц не мог никогда прыгнуть на стул, кушетку, постель. И когда я ложился спать, заяц садился около, вставая на задние лапы, но прыгнуть ко мне не мог никогда. И приходилось его брать к себе за длинные уши. Я клал его на постель. Он очень любил спать со мной, плотно ко мне прижимался, в ногах протягивался и спал. Но уши его ходили во все стороны, и во сне он всё слушал. * * * Как-то раз заяц разбудил меня. Он бил меня передними лапками по ногам. Я увидел, что заяц сидит, оробев, вытянув голову, и уши его прямо поднялись над головой. Была зима. Я проснулся. Было четыре часа ночи. Заяц был в отчаянном волнении. Он весь распластался и прятался, желая подлезть мне под спину. Потом соскочил на пол, сидел и слушал, потом бросился под дём гулять! комод, а задние лапы остались снаружи. Слово „гулять“ знали Феб, заяц и баран. Я встал и вытащил его за ноги из-под коОни любили гулять со мною. мода. Заяц отчаянно заплакал, закричал, как ребенок. * * * А утром сторож моего дома, дедушка Афанасий, говорил: — Эва-то. Вот на што. Ныне в ночь на помойке за сараями эдаких два волчины приходили. Голодно, знать. Чего наследили, и у крыльца были. Думали, Феб не выйдет ли, али баран. Съесть хотели. Голодно, знать, стало. Поди-ка, выйдут тебе. Тоже знают. Феб и сейчас не идет. Как нюхнул в дверь — нет, не пошел.

— А баран, — говорю я, — чует тоже, поди?

— Нет, прямо дуром лезет. Ума у барана ничуть. Только и умеет, что бодаться да жрать. Я сказал дедушке, что заяц чуял ночью, напугался страсть как и меня разбудил.

— Вот ты и поди. Что в животных положено? Как это они врага слышат? А вот в человеке не вложено эдакого.

— Как же, — говорю я деду. — А заяцто не понимает, что человек ему первый враг. Ведь человек его ест.

— Да вот это верно. Но этот, твой-то, верно, знает, что ты его любишь и уж нипочём не съешь. Ну, как это и чего? Заметь, ведь он тебя сторожит. Да чего ещё

30

и ёж: в дровах-то спит, у печки, так и тот всю ночь шипел ноне. И он волка чует. А баран — ничего, хоть бы что. Удивление — вот по осени тута, у балкона, в саду, змеину в аршин поймал. Держит её во рту, та вертится. А он её всю и съел. Вот спроси, и Павел видел. Диву дались.

— Должно быть — уж, — говорю я.

— То-то и нет. Змею съел. Вот ведь не ужалила его. * * * Зимой я надолго уезжал из деревни. Оставался один сторож-дедушка при доме. Он любил моих зверьков, а Феба я брал с собой в Москву. Дед говорил мне: — Скучно зимой-то. Ночи долгие, а с ними повадней. И всё как-то вроде свои, родные. И когда я приезжал, зверьки оживали. И были радостны со мной. Жили они в комнате дедушки, рядом с кухней. Спали вместе все. Баран — в огромной шерсти, тёплой. У его живота спали кот, заяц и индюшки, которых в сильные морозы брали в дом. Так по весне приехал я с приятелями своими, охотниками, к себе в деревню. Заяц вырос и потолстел. Баран стал совершенно круглым, оброс густо-тёмной шерстью и бодался. Ёж ушел под дом и показывался только иногда ночью. Приятели, с которыми я приехал, взяли у меня краску вермильон и ради шутки выкрасили барану рога. Красные рога были ужасны. Вечером, когда мимо изгороди моего сада шло в деревню стадо, баран выбежал за ворота. Он всегда встречал овец. Те, увидав барана с красными рогами, бросились бежать опрометью во все стороны, кто куда. Баран гонялся за ними. Мне показалось, что ему как-то нравится, что его боятся. Коровы бегали за ним, желая бодаться.

— Это чего, — говорил пастух. — Это-то что ж за страсть такая — рога красные. Всех разгонял, поди собирай. Барану рога отмывали бензином. Глядя на зайца, охотник Герасим говорил: — До чего здорово вырос! Этак-то ведь он лопнет. Ему бегать надо, а он всё в доме. Приятели вздумали зайца гонять, но что ни делали, заяц не бежал. Но всётаки придумали: в саду раздался залп из ружья, и я видел в окно, как через изгородь, через дорогу мчится заяц в моховое болото, а за ним — баран. Наутро баран и заяц были дома.

— Вот что чудно-то, — говорил утром мне сторож-дед, — проснулся я — чуть светает. Гляжу, а из мохового-то болота, вона тама, заяц-то прыгает, к нам идёт. А

за ним баран. Дивно ведь это. Подумай, зверь лесной, а дорогу к дому помнит, ведёт за собою барана. А баран дорогу-то домой нипочём не найдет. Ума-то в ём ни чуточки нет. Константин Коровин

31

Стихи ВСТРЕЧА Как-то раз зимою вьюжной, Каждый в путь пустившись свой, Ветры, северный и южный, Повстречались над Москвой.

— Ты откуда?

— Я с Афона, У монахов был я там, И несу я их поклоны Соловецким островам, Монастырским башням стылым, Где и камень каждый свят, Братским тем святым могилам, Где замученные спят.

— Брат! И рад услышать это, Я несу Горе Святой Слово теплого привета От страны холодной той. Солнцем с неба, что бездонно, Ярче всех ночных светил, Православный свет Афона Русским инокам светил! Нет ему конца-предела. И недаром до сих пор Над Афоном Приснодева Простирает омофор!

Шли странники в Святую Землю И по путям Руси родной. Об этих путниках усталых, В душе несущих веры свет, Мы лишь читаем в книгах старых, А на дорогах их уж нет. Такое пешее хожденье К святыням в дальние места И труд был Богу в угожденье, И память пеших троп Христа. С НАМИ БОГ Выше облака любого, Выше неба голубого, Выше солнышка и звёзд Свой престол Господь вознёс, Но, таинственный, чудесный, В то же время Он и здесь, — Им наполнен мир наш тесный, Только Им живёт он весь. Где б мы ни были — Он с нами, Он наш Бог, и потому Он живёт, как будто в храме, В сердце, преданном Ему.

ВСЮДУ БОГ В этой чуткой тишине, В этой шири полевой, В этой синей вышине У меня над головой, В серебре текущих вод, В ветре тихом, словно вздох, Чую сердцем, что живёт Всюду всё создавший Бог! О ПЕШЕМ ХОЖДЕНИИ Путём гористым, что, белея Под солнцем, жёг стопы огнём, Из Иудеи в Галилею Господь не раз ходил пешком. На бой с неверием и ложью Стран мира чуть ли не всего Ходили с посохом дорожным Пешком Апостолы Его. Такой же пеший труд подъемля, Перенося мороз и зной,

ЗДЕСЬ НАЧИНАЕТСЯ РАЙ Путь наш — полями, лесами... Все наше милое — здесь: Мы и душой и глазами Смотрим на всё, что тут есть.

— Что же, — нам скажут, — за диво Сосны, да ели, да рожь... Так ли уж это красиво, Так ли уж край ваш хорош? Вместо ответа над рожью Благовест вдруг пропоёт: — Всё здесь святое, всё Божье: Небо, природа, народ! В правде стоит, а не в силе Этот намоленный край; Дивны просторы России: Здесь начинается рай. Монах Лазарь (Афанасьев)

32

33 М. Нестеров, „Дмитрий-Царевич“

Äðåâíèå ðóññêèå ãîðîäà

34

35

Широко пронопольской Софии стирается водная и украшенный погладь могучего добающим образом. Днепра, уже издаМножество зодчих и лека видны круиконописцев, византые холмы, укратийских и русских шенные зеленью мастеров, трудилось садов, а вершины над постройкой и их, словно золотой бла г оу кра шением короной, увенчаэтого храма. Дороны сияющими кугостоящую смальту полами церквей, для мозаик и мракак образ Горнемор для полов и кого Иерусалима, лонн привозили из спустившегося с далекой Греции по небес. Примерно морю, а затем подтакая картина отнимались вверх по крывалась путеДнепру. Представьшественника м, те себе, с какими приближающимся сложностями были к Киеву, матери связаны такие путегородов русских, в шествия. И поэтому эпоху его блистаза мрамор для храма тельного расцвета. рассчитывались зоКрещение Руси лотом по весу: один святым равноапок одному. Именно стольным князем тогда появилось выВладимиром преражение „на вес зообразило её. И в лота“. Однако князь первую очередь Ярослав не жалел это отразилось золота, понимая, на стольном грачто оно даётся от Годе. Посыпались с спода и подобает щекрутых гор идолы дро уделять его для нечестивых языукрашения Божиих ческих богов, а храмов. В Софийна местах капищ Христос Вседержитель. Мозаика XI в., Софийский собор ском соборе одной стали строиться мозаики было выблаголепные христианские храмы. Их в ложено двести шестьдесят квадратных Киеве было множество, и некоторые со- метров. Из маленьких кусочков драгоценхранились до наших дней. Одной из пер- ной смальты набирались неповторимые вых была построена святым князем Де- мозаичные изображения Матери Божией, сятинная церковь, названная так потому, Вседержителя и святых. Кусочки золочто святой князь Владимир отделял деся- та, полудрагоценных камней, покрытые тую часть всех податных сборов на её воз- эмалью размером от одного квадратного ведение и содержание причта. Великий миллиметра до квадратного сантиметра, князь-просветитель строил много храмов тщательно подгонялись, составляя будто и украшал их. „Красное Солнышко“ — живые изображения, до сих пор поражатак любовно называли князя подданные, ющие своим великолепием. с этим именем он вошёл в историю. ПоВокруг храма Святой Софии Ярославом добно своему великому отцу, князь Ярос- Мудрым были выстроены храмы в честь п лав, прозванный Му- святых, покровителей княжеских детей, дрым за з свою книжность а также Михайловский Златоверхий мои любовь к просвеще- настырь. Архангел Михаил — святой полюб нию, особо усердно кровитель града Киева. ни относился к храОднако не все храмы мог увидеть иноот моздательству. При земный путешественник, осматривающий м нём нё был выстроен стольный град Киевской Руси. В 1051 огромный и благо- году близ сельца Берестова под Киевом, огр лепный Софийский в пещере, в которой подвизался до этолепн собор, собор созданный по го пресвитер церкви во имя святых Апоподобию Константи- столов Илларион, поселился скромный подо 3366

афонский инок Антоний — основатель русского монашества. Понемногу собралась вокруг преподобного Антония первая братия, вместе они выкопали пещеры в глинистой земле холма и основали первую пещерную церковь в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Что же заставило иноков, спросите вы, оставить мир, солнечный свет, свежий воздух и удалиться в неудобные, узкие и часто сырые пещеры? Только любовь ко Христу и стремление пребывать с Ним в вечности в Церкви Торжествующей. Ради этого внешне скромные, но могучие духом иноки, исполняя завет Христа, повелевающий взять свой крест и идти за Ним, спускались под землю и часто до конца своих дней не выходили на поверхность, обретая здесь вечный покой. Дивный мир тишины и молитвы открывается всякому, спустившемуся в Киевские пещеры. Здесь возможно почувствовать дыхание вечности, время словно исчезает, уходят суета и поспешность, остаётся лишь безмолвное внимание Господу. Число братии увеличивалось, все глубже и разветвлённее становились пещеры. Самые твёрдые подвижники затворились в подземных кельях, через небольшое окошко два раза в неделю игумен или ктонибудь из братии приносил монаху просфору и воду и ставил на окошко. Если через неделю оказывалось, что просфора не тронута, затвор открывали, почившему иноку омывали лицо и руки, отпевали, а затем погребали в той же самой пещере. Так появился коридор, который называется „улица затворников“. Теперь в пещерах, в небольших нишах по бокам прохода, в аккуратных простых раках покоятся мощи преподобных отцов Печерских. Среди них есть епископы, свя-

щен номон а х и, диаконы и простые иноки. Своей подвижнической жизнью они засвидетельствовали то, что они пребывают в вечности с Господом, а их святые мощи остались нам в назидание и укрепление веры. На Пасху 1463 года случилось чудо. Инок Дионисий, спустившись в пещеры и совершая каждение в пещерной трапезной, воскликнул, обращаясь к погребенным отцам: „Сегодня великий день! Христос Воскресе, святые отцы и братия!“ И тогда послышалось в ответ громогласное приветствие: „Воистину Воскресе!“ Со временем число братии увеличилось настолько, что пещерная обитель перестала вмещать всех, ищущих постнического жития. Тогда были устроены кельи и первая деревянная церковь на поверхности. Чудесами овеяно предание о строительстве Великой церкви в честь Успения Пресвятой Богородицы. Варяг Симон, который служил в войске великого князя и по молитвам преподобного Антония чудесно избавился от смерти, пришёл к преподобному Антонию и поведал ему следующее: „Отец мой Африкан сделал крест величиной в десять локтей с изображением распятого Спасителя. И в знак особого почитания этой святыни он возложил на чресла Распятого пояс с пятьюдесятью гривнами золота, а на н главу Его — золотой венец. Когда Когд из я, изгнанный моими родными и дома, уходил в Россию, то взял с весобою с креста пояс и ве нец; при этом я слышал голос: „Не возлагай, че чена ловек, этого венца н голову Мою, но н принеси на при и нг о т ов л е н меное ме м

Софийский собор в XI в., макет

3 37

сто, где преподобным созидается церковь Матери Моей, дай ему в руки, чтобы он повесил над жертвенником Моим“. В трепете я упал на землю и лежал, как мёртвый. Потом, во время моего путешествия по морю, поднялась большая буря, так что все мы уже готовились к смерти. Тогда я, вспомнив о поясе и о таинственном голосе, возопил: „Господи, прости меня, я погибаю из-за пояса, который взял с Твоего святого изображения на кресте“. Вдруг я увидел высоко в небе церковь и подумал: „Какая это церковь?“ И слышу голос свы-

Свв. преп. Антоний и Феодосий Печерские

ше: „Та, которая созидается преподобным во имя Божией Матери, и размеры её определить тем золотым поясом: 20 поясов в ширину, 30 — в длину и 50 — в вышину, и в ней ты будешь положен“. После этого море вдруг утихло“. Рассказав всё это, Симон прибавил: „Доселе, отче, я не знал, где созидается показанная мне церковь, пока не услыхал из твоих честных уст, что я буду положен здесь, в церкви, которая созидается“. И при этом подал пояс преподобному Антонию со словами: „Вот мера основания церкви той“. Само место постройки по молитве преподобного Антония было чудесно указано: место это оставалось сухим, когда вся местность кругом покрывалась росою. Сама Царица Небесная отправила

38 38

из Византии зодчих и иконописцев для постройки и украшения церкви, снабдив их золотом „на три лета“. Пятнадцать лет продолжалось строительство и украшение „боголепного“ и „небеси подобного“ храма. В 1089 году, в день Успения Пресвятой Богородицы, Великая лаврская церковь была освящена при невиданном стечении народа и духовенства, событие это сопровождалось знамениями и чудесами. Двенадцать зодчих и иконописцев, строителей Великой лаврской церкви, погребены в Ближних пещерах. Украшалась и расширялась великая святыня русской земли КиевоПечерская Лавра, умножалась братия, больше становилось храмов: и подземных, и обыкновенных. Множество паломников-мирян стекалось в святую обитель. Многие совершали паломничество по обету, в благодарность Господу за чудесное избавление от смерти или тяжкой болезни. Паломничества, как правило, совершались пешком, в тяжёлых условиях. Однако приходя в святую обитель, каждый находил в ней и кров, и пищу, и успокоение души. А братия всё больше строила корпусов для паломников, страждущих, немощных и всех приходящих, так что к нашему времени Киево-Печерская обитель представляет собою как бы небольшой город. Много пострадал святой град Киев от нашествий иноплеменников. Сначала осаждали и разоряли его полчища печенегов и хазаров, потом татарские орды, бывал он под литовским и польским игом, многими разрушениями и разорениями обернулась для Киева фашистская оккупация и страшное время богоборческой власти. В 1941 году при невыясненных обстоятельствах Великая Успенская Церковь была разрушина. Однако, милостью Божией, Киев — мать городов русских, вновь благоукрашен: золотом сияют главки возрожденных и возрождающихся храмов и монастырей. Благолепным пением и славословием наполнились они, и вновь сонмы паломников устремляются поклониться мощам святых угодников и великим святыням Киева. Священный долг всякого русского православного человека чтить эти исконные святыни нашего Отечества и хотя бы раз в жизни совершить паломничество и поклониться им. Послушник Николай Комогоров

Редакция: Свято–Пафнутьев Боровский монастырь.

249010 Калужская область, г. Боровск, телефон (48438) 4–37–39. Главный редактор архимандрит Серафим (Савостьянов) Зам. гл. редактора Ирина Есинская E–mail: pafnuty_abbey@mail.ru