Журнал "Кораблик" № 21 by Pafnuty_abbey

Детский журнал Рождества Богородицы Свято-Пафнутьева Боровского монастыря

Кораблик

№5(21) 2010 год

Издается по благословению Высокопреосвященнейшего Климента Митрополита Калужского и Боровского

Содержание Новолетие М. Улыбышева................................................... 2 Единственный друг Т. Воронин...........................................4 В детстве её звали Дагмар А. Ананичев................................ 8 Поле Куликово И. Есинская...............................................12 Перед морем, как перед Богом Г. Крупина...........................18 Райские птицы П. Квартальнов........................................ 22 На ангельском языке Г. Крупина....................................... 26 Елена-Робинзон Э. Гранстрем......................................... 30 Зорко одно лишь сердце.................................................. 35 Подписка: каталог „Почта России“. Подписные индексы: На год — 16665 на полгода — 99292 „Кораблик.“ Детский журнал Рождества Богородицы СвятоПафнутьева Боровского монастыря. Главный редактор: архимандрит Серафим (Савостьянов) Зам. главного редактора: Ирина Есинская Вёрстка и макет: инок Савватий (Мочалов), Мария Сыщук Корректор: Татьяна Седова Учредитель: Местная православная религиозная организацияучреждение Рождества Пресвятой Богородицы Свято-Пафнутьев Боровский мужской монастырь Калужской епархии Русской Православной Церкви (Московского Патриархата)

2 Фрагмент иконостаса храма Св. Иоанна Предтечи, г. Малоярославец

Периодичность выхода: раз в два месяца. Свидетельство о регистрации средств массовой информации в Федеральной службе по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия ПИ № ФС77-33785. Адрес редакции: 249010, Калужская обл., г. Боровск, ул. Дмитрова, д. 1, Свято-Пафнутьев Боровский монастырь. Отпечатано в ООО "Поли-оф" г. Обнинск, ул. Шацкого, д. 1. Зак. №

Праздник Традиция эта сложилась ещё в древности: в день церковного новолетия в храмах читают главу четвёртую Евангелия от Луки. Это воспоминание о том дне, когда Христос открыл людям, что именно Он есть истинный Спаситель, посланный им от Бога Отца. Вот отрывок из этой главы. „И пришёл в Назарет, где был воспитан, и вошёл, по обыкновению Своему, в синагогу, и встал читать. Ему подали книгу пророка Исайи; и Он, раскрыв книгу, нашёл место, где было написано: Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное. И закрыв книгу и отдав служителю, сел; и глаза всех в синагоге были устремлены на Него. И Он начал говорить им: ныне исполнилось писание сие, слышанное вами. И все засвидетельствовали Ему это, и дивились словам благодати, исходившим из уст Его“.

День 14 сентября по новому гражданскому календарю не представляет ничего особенного. А когда-то, по старому календарю, по которому жила наша страна до революции, этот день значился как 1 сентября. И для всех жителей России это был большой церковно-государственный праздник — Новолетие! Или, говоря проще, Новый год! Правда, Новый год наши предки праздновали без наряженной ёлки и без деда Мороза. В этот день в Москве, на Соборной площади Кремля, воздвигали высокий помост. На нём митрополит в присутствии Великого князя и православного народа совершал водосвятный молебен. По окончании молебна всех собравшихся кропили святой водой. Князю пели „Многая лета“. А затем все поздравляли друг друга с Новым годом. Но смысл этого праздника был не только в том, что начинали отсчитывать новый календарный год. С первого сентября седьмого месяца начинался во всех храмах на святой Руси новый богослужебный круг.

что все присутствующие почувствовали силу благодати, „исходившую из уст Его“. Иными словами, они явно увидели Его Божественную силу. И это дало им такую уверенность. Но что же такое „лето Господне благоприятное“? Святой Иоанн Златоуст, толкователь Евангелия, считал, что это означает не что иное, как вечную жизнь в Царстве Божием. Люди после грехопадения попали под власть диавола. И вот явился Спаситель дать пленным освобождение, измученным свободу. Это событие стало началом проповеди Христовой, проповеди Нового Завета, новой жизни во Христе. Поэтому мы и вспоминаем его в день церковного новолетия. Теперь вы понимаете, дорогие ребята, что, начиная в сентябре свой школьный год, вы живёте почти в полном соответствии с древним церковным календарём. И пусть новый учебный год будет для вас "летом Господним благоприятным". Марина Улыбышева

о время пришествия Спасителя на землю верующие собирались по субботам и читали книги, написанные древними пророками. А затем обсуждали прочитанное. И очень они любили читать пророка Исайю. Пророкам Господь открывал судьбы мира задолго до того, как они совершались. Исайя жил в Иерусалиме за семь с половиной столетий до рождения Иисуса Христа. И тогда-то он и написал, что явится на землю Спаситель отпустить „измученных“ на свободу. Весь Израиль из поколения в поколение ждал исполнения этих слов как манны небесной. Из года в год люди читали друг другу эти слова и старались понять их значение. И вот однажды это пророчество прочитал человек, который сказал им: „Я есть Тот, которого вы ждёте! Я пришёл спасти вас. Я пришёл открыть вам врата в Царство Небесное“. Представьте, какое волнение охватило слушающих. И никто в тот момент не засомневался в том, что это, действительно, так. Никто не обвинил Господа в самозванстве. Наоборот, как подчёркивает евангелист, все „засвидетельствовали“, то есть согласились, что это так! Почему? Потому

История братского народа

Русский Государь Алексей Михайлович

му государю, прося оказать помощь бедствующей Сербской Церкви. Царь разрешил ему собирать по Руси милостыню. По многим русским городам проехал почтенный епископ. В каждом городе служил он Святую Литургию с тамошними священниками, и всякий раз не мог удержать он слёз, когда после службы всё шли и шли к нему русские люди, богатые и бедные, купцы и крестьяне, кланялись, просили его молитв, расспрашивали о далёких своих братьях и, выслушав печальный рассказ, оставляли старцу свои пожертвования. Невелики были эти деньги, но особенно драгоценны сербам. Отрадно было знать им, бедствующим посреди враждебного мира, что всё же есть страна, в которой любят и жалеют Сербию, есть православный Государь, который принимает участие в их судьбе. Не раз ещё ездили в Россию сербские епископы, и никогда не возвращались они с пустыми руками. В 1659 году

побывал в Москве патриарх Гавриил. С почётом принимал его Царь Алексей Михайлович. Патриарх пил вино во здравие царской семьи на именинах царевича и царевен и молился вместе с патриархом Никоном. Он много говорил с Царём о сербском народе, и Государь щедро одарил его и пообещал, что Россия всегда будет готова помочь Сербии. Когда патриарх Гавриил вернулся на родину, его отвезли к султану и обвинили в сговоре с Россией против Турции. Перед тем, как вынести приговор, великий визирь требовал от него отречения от Христа, обещая взамен прощение и высокую должность при дворе. — От веры моей не откажусь никогда, пока остаюсь со здравым смыслом, — спокойно отвечал патриарх, — а почести и богатства приберегите себе. Мне они не нужны. Старца пытали, а он только благодарил Бога за эти муки. Рано утром Гавриила, сгорбленного и седого, вывели на площадь и повесили, как вора и разбойника. конце XVII века разгорелась новая война между Турцией и Австрией. Два месяца турки осаждали Вену, и силы австрийцев были уже на исходе, когда к стенам города подошёл польский король Ян Собеский со своей армией. Он

отбросил турок, и те стали спешно отступать. А вскоре австрийцы перешли в наступление, освободили от мусульман Венгрию и взяли Белград. Положение в Сербии было в то время отчаянным. Проходившие по её землям турецкие войска опустошали мирные селения. К тому же в те годы весь Белградский пашалык оказался под властью янычар, которые не слушались приказов султана и разоряли сербов безо всякого милосердия. Под флаги австрийского императора встали тогда тысячи сербов. Силами почти одних только сербских отрядов австрийский генерал Пикколомини прошёл всю Сербию до Македонии. Народ, загнанный турками в горы, возвращался в свои сёла и радостно встречал освободителей. Но недолгой была эта радость, потому что австрийцы оказались не многим лучше турок. Они совершенно не хотели исполнять многочисленные обещания, данные повстанцам, обирали население, грабили и насильничали. Сербы не хотели больше воевать за своих предателей, и, когда турки вновь начали наступать на Сербию, малочисленные австрийские войска бежали и через несколько недель уже переправились через Дунай, потеряв все свои завоевания. Турки дышали мщением. Они готовы

середине XVII века православная Россия набирала силы после смертельной болезни Смутного времени. Она обращалась лицом к Европе как самостоятельная грозная сила, с которой должны были считаться прочие государства. Западная Европа издавна смотрела на Русь как на своего врага, и русским нужно было многому учиться у своих соседей, чтобы от них же самих защитить свою родину и сохранить чистоту своей веры и твёрдость духа. Царь Михаил Фёдорович Романов и его сын Алексей Михайлович начали это безмерно трудное дело. Тогда-то и сербы взглянули с надеждой на северную сестру. Одна только единоверная и единокровная Русь могла стать для бедной Сербии верной опорой. Несколько веков назад сербы, болгары и другие южные славяне способствовали христианскому просвещению Руси. Именно от них получили русские Священное Писание и богослужебные книги на славянском языке. А теперь сильное и самостоятельное Московское царство могло помочь угнетённым славянским братьям. В это время в Москву по поручению сербского патриарха Паисия ездил митрополит Симеон. Он бил челом русско-

В. Шварц "Шествие на осляти" (Москва времён Царя Алексея Михайловича)

были истребить всё сербское население. Особенно пострадали от турецких зверств те области, в которых родилось древнее королевство. Здесь, в старой Сербии, в Косово и Метохии, церкви были сожжены, монастыри ограблены и разорены совершенно, мужчины перебиты, женщины и юноши взяты в плен. Почти триста тысяч сербов, руководимых патриархом Арсением, вслед за австрийцами переправились через Дунай, потому что иного способа спасти свои семьи не было. За Дунаем ждали их опустошённые венгерские земли, бесконечные бои на турецких границах, притеснение лживых австрийских властей и постоянное давление католиков, которые хотели навязать православным позорную унию. „Сербов нужно сделать сначала рабами, потом нищими, а потом католиками“, — так предлагал действовать австрийскому правительству католический кардинал Колонич. А когда в 1716 году австрийцы, под предводительством Евгения Савойского, вновь стали одолевать турок и овладели областью вокруг Белграда, сербы окон-

Турецкий султан

чательно убедились в том, что искать в австрийцах союзников бесполезно. Двадцать лет находилась сербская столица под властью австрийского императора. В Белграде возник „немецкий квартал“, где хозяйничали иезуиты, не оставлявшие попыток окатоличить сербов. За это время белградская земля, разоряемая австрийскими солдатами, чиновниками и ростовщиками, пришла в такой упадок, что сербы стали переходить обратно под владычество султана. В 1739 году Австрия вновь потеряла Белград и с тех пор уже не могла по-настоящему угрожать Турции, и в Сербии, отданной туркам, было ликвидировано патриаршество. Теперь главным врагом султана становилась Россия. Ещё в 1687 году неудачный крымский поход русской армии отозвался на Балканах. Патриарх Арсений отправил в Москву послание, в котором взывал о помощи и даже говорил о том, что Россия даст ответ перед Богом о сербах, если те погибнут, не дождавшись братской помощи. Пётр I всё своё царствование проявлял интерес к балканскому славянству, помо-

Сербский исход

гал ему деньгами, переводил на русский язык книги о славянах, поддерживал отношения с некоторыми сербскими вождями. Из России приехали в Белград первые учителя в школу, открытую в 1723 году митрополитом Моисеем. Сербские юноши стали ездить учиться в Россию, а в пятидесятых годах XVIII века несколько сот сербов переселилось в Русскую землю. Успешные войны полководцев Екатерины II Суворова и Румянцева в конце XVIII века привели к тому, что Россия получила особенные права защищать интересы православного населения Турции. Спустя недолгое время дипломатическое заступничество и военная помощь России помогли сербам начать постепенное освобождение своего народа. Т. Воронин

гает вынести эти несчастья, поразившие нас с быстротой молнии“, — признавалась Мария Фёдоровна в одном из поздних писем. И это слова истинной христианки. В детстве её звали Дагмар. А точнее, Мария София Фредерика Дагмар. Любимая дочь короля Христиана IX и королевы Луизы родилась в 1847 году и выросла в скромной, лишённой былого величия Дании, известной русскому человеку, в основном, по чудесным сказкам Андерсена. Кто знает, может, именно о ласковой и доверчивой маленькой принцессе думал христианский сказочник, которого часто приглашали в Королевский дворец почитать детям свои волшебные истории, когда сочинял знаменитую „Русалочку“ — сказку о жертвенной любви. Дагмар была четвёртым ребёнком в семье. Даже самые ворчливые тётушки и дядюшки не могли не Цесаревна Мария Фёдоровна

сентябре 2006 года Императрица Мария Фёдоровна, супруга Императора Александра III и мать последнего русского Царя Николая II, торжественно вернулась в Россию. Исполнилось её предсмертное завещание: быть погребённой в Царской усыпальнице Петропавловской крепости рядом с теми, кого она беcконечно любила. Удивительна судьба Императрицы. Великая радость и великое горе, сказочные надежды и чёрные разочарования причудливым образом переплелись в жизни Марии Фёдоровны. Трудно представить, как смогла эта хрупкая, очаровательная женщина с таким достоинством пережить нечеловеческие страдания, выпавшие на её долю, особенно на закате царственного служения. Сердечную боль Императрицы, которой довелось постоять на губительном ветру Русской Голгофы, увидеть страдания царственного сына и пережить мученическую смерть его вместе со всей Венценосной Семьёй, пожалуй, можно сравнить лишь с безысходным страданием Матери Божией, проливающей слёзы возле распятого Христа... „Как не разорвётся сердце от такого горя и отчаяния! Только Господь помо-

1010

изящное и завораживающее. Взаимная любовь вспыхнула между молодыми людьми в одно мгновение. Однако этому браку не суждено было состояться. На военных учениях в Красном Селе Цесаревич неудачно упал с лошади, ощутив страшную боль в пояснице. С этого времени и началась болезнь. В апреле 1865 года она свела совсем молодого царского наследника в могилу. Дагмар ещё не исполнилось восемнадцати лет, а она уже стала невестойвдовой... Перед самым исходом души из догорающего тела Николай неожиданно вложил маленькую ладонь Дагмар в сильную руку младшего брата, Цесаревича Александра, стоявшего рядом. — Будьте счастливы, — едва слышно прошептал он. Николай умирал, а они так и стояли возле смертного одра, сжимая друг другу ладони. Русское сердце отзывчиво к чужому горю. Многие тогда в России горевали, сочувствуя утрате Дагмар. В то время и были написаны стихи, посвящённые ей. Великий князь Николай Александрович

отметить в поведении Дагмар удивительную непосредственность, живость и искренность. Она умела понравиться каждому и вызвать улыбку на самом равнодушном и озабоченном лице. Во времена, когда, будто дивный цветок, тянущий розовые лепестки навстречу солнечным лучам, подрастала в Королевском дворце юная принцесса, Дании со всех сторон грозила опасность. Пруссия и Австрия отобрали у северной страны Шлезвиг, Гольштейн и Люнебург... Некогда прославленное королевство всё более отодвигалось на задворки Европы. „Вот если бы породниться с Домом Романовых, — мечтал Датский Король Христиан, — мы не были бы такими беззащитными“. Подобный брачный союз устраивал и Российского Императора Александра II, искавшего в Европе надёжного союзника. Венценосные дети, как правило, послушны воле родителей. Старший сын Российского Императора, великий князь Николай Александрович, познакомившись с датской принцессой в 1864 году, благословил небеса, готовые подарить ему столь милую невесту. Датская принцесса не блистала яркой красотой, не отличалась недюжинным умом, однако в облике её было что-то притягательно-

Ты сердцу русскому открылась Любвеобильною душой, Когда, рыдая, ты стремилась Туда, к нему, в час роковой. Ты наша. Будь благословенна! Тебя Россия поняла, Тебя, коленопреклоненно, В молитвах русской нарекла... Надо же, какие немыслимые фортеля иногда выкидывает жизнь! Мало того, что Цесаревич Александр стал главным претендентом на Российский престол, судьба подарила ему в жёны ту самую чаровницу, с которой так хотел обвенчаться его любимый брат. Молчаливый, совсем непохожий на покойного жениха, Александр и не пытался поначалу завоевать расположение принцессы. Но смерть брата сблизила Цесаревича и обворожительную датчанку. — Ну и штучка эта Дагмар! Одного Цесаревича похоронила, так теперь „приударила“ за другим, — шептались по дворцовым углам великосветские сплетницы. Сказочная Дания. Художники: Александр и Валерий Трауготы

1111

свету драгоценными камнями, с трудом сдержал восхищённый возглас. Пролетит первый месяц после венчания, и Цесаревич запишет в дневнике: „Я часто чувствую, что недостоин её, но теперь одного прошу у Господа: силы и бодрости на моём трудном пути, и чтобы Он благословил наш брак! Жена во многом мне может помочь, и я должен быть с ней в самых кротких и дружественных отношениях. Такую жену дай Бог каждому иметь, и тогда можно быть спокойным и счастливым“.

Датская Королева Луиза с детьми

Ошибались красавицы. Хотя новый союз и созрел в результате политической необходимости, но в нём царила любовь. Дагмар любила Николая. Но полюбила она и нового суженого, такого милого, доброго. Ей нравилось всё в его облике: как он улыбался, как гордо восседал на лошади, нравилась его молчаливая сосредоточенность, серьёзная основательность. Вся дальнейшая её жизнь с Александром III — убедительное подтверждение искренности чувств юной Дагмар. В среду, 12 октября 1866 года, в церкви Зимнего дворца дочь Датского короля стала православной. Отныне она уже не Дагмар, а Великая княгиня, Цесаревна Мария Фёдоровна. На другой день молодые обручились. А 28 октября для жениха и невесты наступил долгожданный день свадьбы. Цесаревич, увидев невесту в серебряной парче, малиновой бархатной мантии, обшитой горностаем, с малой бриллиантовой короной на голове, блистающей на

12 12

упруги очень любили тихие семейные вечера в Аничковом дворце, в самом центре Петербурга; они надолго поселились здесь, на берегу реки Фонтанки. Долго и задушевно беседовали по вечерам, писали письма, читали и обсуждали одни и те же книги... В те годы вся Россия зачитывалась новым романом Фёдора Михайловича Достоевского „Преступление и наказание“, опубликованном в журнале „Русский вестник“. — Минни, — так ласково обращался Цесаревич к Марии Фёдоровне, — ты непременно должна прочитать эту вещь. Увлекательнее и возвышеннее книги я не встречал. Мария Фёдоровна ценила мнение мужа и, как только выучила русский язык, первым делом прочитала именно этот роман. Достоевский с тех пор стал её любимым писателем. Она сочла нужным даже лично с ним познакомиться. В Мраморном дворце за несколько месяцев до смерти писатель читал Цесаревне отрывки из последнего своего романа „Братья Карамазовы“. Она, не дыша, слушала, а слёзы текли и текли весь вечер по её щекам. 6 мая 1868 года Мария Фёдоровна стала матерью. Бог послал молодой чете

сына, которого нарекли Николаем. Через год Цесаревна родила ещё одного сына, Александра. Но случилось горе: маленький Александр вскоре простудился и умер на руках отчаявшейся матери. „Боже, что за день Ты нам послал и что за испытание! Но да будет воля Твоя. И мы смиряемся пред Тобой...“, — записал в тот день Цесаревич Александр в дневнике. Господь не обделил потомством царскую семью, послав им по молитвам ещё четверых детей: Георгия, Ксению, Михаила и Ольгу. Александр III каждую свободную минуту посвящал дорогим детям. Воспитателям же царственных сыновей он наказывал: „Ни я, ни великая княгиня не желаем делать из детей оранжерейных цветов. Они должны хорошо молиться Богу, учиться, играть, шалить в меру. Мне фарфора не нужно. Подерутся — пожалуйста. Но доносчику — первый кнут“. Мария Фёдоровна также была против излишне жёсткой опеки детей. Но в то же время не позволяла заигрывать с ними, терпеть не могла сюсюканья. Правдивость и ответственное отношение к своим поступкам — главное, что требовала она от детей. Старшему сыну, Николаю, Мария Фёдоровна уделяла самое пристальное внимание. Даже когда тот поступил на службу офицером лейб-гвардии Преображенского полка, мать обращалась к нему в письмах с наставлением: „Никогда не забывай, что все глаза обращены на тебя. Будь воспитанным и вежливым с каждым, чтобы у тебя были хорошие отношения со всеми товарищами без исключения, и никогда не слушай сплетников“. В конце февраля 1881 года начался Великий пост. В первую пятницу поста, накануне исповеди, все просили друг у друга прощение. В день причастия Царь Александр II сказал своему духовнику: „Я так счастлив сегодня, мои дети простили меня!“

Цесаревич Александр Александрович и Цесаревна Мария Фёдоровна. 1867 г.

А на следующий день, 1 марта, Россию потрясло неслыханное злодеяние. В Петербурге народовольцы бросили под ноги Царя бомбу... Это было не первое покушение на Императора, но на этот раз оно стало роковым для пятнадцатого самодержца из династии Романовых. Днём позже, по веками установленному обычаю, в Зимнем дворце была назначена интронизация новых монархов. Александру III присягали князья, офицеры, чиновники. А бывшая датская принцесса в один миг превратилась в Императрицу великой и необъятной России. Александр Ананичев (Продолжение следует)

1313

Русская история страшном 1223 году ордынские полчища пришли на Русь. Пришли грабить и жечь нашу землю, убивать и уводить в плен людей. Тогда, в далёком 1223 году, в битве на Калке, русские князья, желая отстоять свободу родной страны, бились с татарами. Но бились каждый порознь, и потому никакая доблесть, никакая молодецкая удаль не смогли спасти русские дружины от страшного разгрома. В условиях ожесточённой борьбы за власть между удельными княжествами создание единого боеспособного войска было невыполнимой задачей. Более полутора столетий Русская земля томилась под властью Золотой Орды. Но постепенно она набиралась сил, готовясь сбросить с себя ненавистное иго. В 1380 году Мамай принял решение пойти войной на Русь. К этому времени наша Родина уже в течение нескольких лет жила вполне самостоятельной жизнью, дань Орде не платила. Мамай хотел наказать непокорного московского князя, восстановить пошатнувшуюся власть над русскими землями. Вторжение татарских полчищ грозило неисчислимыми бедствиями: разорением целых княжеств, опустошением городов и волостей, сожжением и поруганием храмов, гибелью и неволей тысяч и тысяч людей. Но, самое главное, вторжение грозило утратой на долгие годы всякой надежды на освобождение из-под чужеземного владычества, неверием в собственные силы, в самостоятельное будущее. На Руси понимали: в смертельной схватке с Мамаем решается будущее народа, определяется русский путь на века вперёд. К этому времени явственно обозначился центр притяжения русских земель — Москва. Её военная сила стала ядром нового общерусского войска. Великим князем на Москве в то время был Дмитрий Иванович. Ему-то и предстояло решить непростую задачу — сплотить разрозненные русские княжества. Дмитрий Иванович понимал, что русские люди объединятся и пойдут на смертный бой с Ордой только в том случае, если увидят, что в этом есть благословение свыше. Но кто может это подтвердить? Только тот, кто имеет наивысший духовный авторитет. Таким человеком был игумен Троицкого монастыря Сергий Радонежский, великий молитвенник Земли Русской. Княжескому своекорыстию он противопоставил идею единения, высокой любви и самопожертвования во имя спасения Отечества. Воплощением такой любви служил образ Троицы — единства в Любви Бога Отца, Сына и Святого Духа.

15 Юрий Ракша "Куликово поле"

Зная, что война с Ордой неизбежна, Дмитрий Иванович, и его правая рука, двоюродный брат, князь БоровскоСерпуховской Владимир Андреевич, отправились в обитель святого игумена Сергия. Было воскресенье, в Троицком храме шла Литургия. С тревогой в сердце вошли князья под сумрачные своды небольшого храма. Но во время Литургии ушло волнение, душевная смута, в душе воцарился мир, и пришла уверенность: „Надо принять бой“. После службы игумен Сергий благословил Великого князя на битву с Мамаем и тихо, лишь ему одному сказал: „Иди смело, ты победишь“. Можно себе представить, как был окрылён Великий князь. Но надо было ещё передать это воодушевление огромному войску. И тогда великий князь попросил Сергия отпустить с ним в поход двух монахов. Эту просьбу исполнить было нелегко. Монашеский подвиг несовместим с подвигом ратным. Тем не менее, святой Сергий согласился выполнить эту прось-

бу, потому что понимал великую важность такого знака для всего русского войска. Он вручил двум инокам, Пересвету и Ослябе, вместо „шлемов золочёных“ куколи схимников с нашитыми крестами и благословил словами: „Мир вам, братия моя, поборитесь, как добрые воины Христовы, с погаными татарами!“ ерез некоторое время, в конце июля, в Москву стали приходить вести о движении Мамаевой Орды. Со спокойным мужеством встретил князь весть о начале войны. В Успенском соборе он долго молился перед образом Божией Матери, а встав от молитвы, послал за братом своим Владимиром Андреевичем, за русскими князьями и воеводами. Владимир Андреевич в то время находился не в Москве, а в своём удельном граде Боровске. Он тотчас же откликнул-

ся на призыв брата и поспешил с дружиной в столицу. В Москву уже собирались союзные князья, приезжали из своих вотчин московские бояре и воеводы. Совет князей принял однозначное и бесповоротное решение: „Пойдём против сего безбожного и окаянного Мамая за правую веру христианскую, за святые церкви, и за вся младенцы и старцы, и за вся христианы“. Волны патриотизма стремительно распространялись из Москвы по городам и весям Руси. Белозерцы и угличане, владимирцы и москвичи, ярославцы и костромичи перед лицом страшного врага вдруг ощутили себя единым народом, желая вступить в священный бой с врагом, в бой не на жизнь, а на смерть. Этот дух был первым залогом победы.

подвластные Москве и союзные ей города были направлены грамоты с призывом: „Будьте готовы на брань“. Всему войску предстояло собраться в Коломне на праздник Успения Пресвятой Богородицы, то есть 15 августа. Москва на глазах превращалась в военный лагерь. Пришли не только испытанные в боях воины и дружинники, но и ремесленники, торговцы, крестьяне. К середине второй недели августа в столице собралось большое войско. Никого не надо было ни подгонять, ни принуждать: все были как одна душа. Под церковный звон и женский плач, теснясь в тучах пыли на московских улицах, войско двинулось на восток, на Коломну. Жёны, матери, сёстры старались высмотреть в людской гуще своих близких, понимая, что провожают их не на потеху молодецкую, а на смертный бой. От этого разрывалось сердце, холодела душа. Все безотрывно смотрели туда, где по обоим берегам Москвы-реки нескон-

17 П. Попов "Куликова битва"

чаемым потоком текли и текли уходящие полки. К о л о м н а располагалась на наиболее вероятном направлении главного удара Мамая. Через неё проходил важнейший, давно наезженный путь от верховьев Дона к Москве. Город был защищён мощными оборонительными сооружениями, имел достаточные размеры, чтобы вместить большое войско, его связывали с Москвой хорошие дороги. Здесь хранились немалые запасы оружия и продовольствия. Здесь и предстояло провести смотр русским войскам, в последний раз перед битвой убедиться в боеспособности русских ратей. рдынское войско представляло собой совершенный боевой организм, более совершенный, чем армии тогдашней Европы. Оно имело единое ко-

мандование, единую чёткую организационную структуру. В татарском войске со времён Чингисхана сохранились традиции жёсткой дисциплины. Трусость, неисполнение приказа, неоказание помощи товарищу карались смертью вне зависимости от того, какое положение занимал провинившийся. „Когда войско находится на войне, то если у десяти человек побежит один, или двое, или трое, то все они умерщвляются, а если у десяти попадают в плен один или более, а другие товарищи не освобождают их, то они тоже умерщвляются“. Ордынцы были искусными воинами. Основное их оружие — лук, которым они владели сызмальства. Ордынцы умели поддерживать небывало высокий темп стрельбы: 10-20 выстрелов в минуту. Говоря о тактике татар, итальянский путешественник Плано Карпини отмечал: „Они неохотно вступают в бой, но ранят и убивают людей и лошадей стрелами, а когда люди и лошади ослаблены стрелами, тогда они вступают с ними в бой“. Воины были прекрасно

вооружены, имели надёжные доспехи, они буквально сжились с луком и конём, были исключительно ловки, очень неприхотливы, в бою не щадили ни противника, ни себя, расставались с жизнью легко, но ценили её дорого. Вот с каким серьёзным противником предстояло сразиться полкам Великого князя Дмитрия Ивановича. По прибытии в Коломну Дмитрий Иванович приказал назавтра вывести все собранные ратные силы на общий смотр. Ранним утром следующего дня Девичье поле близ города огласилось звуками великих труб. Поле на возвышенном месте над Окой заполнила несметная рать. „И от началу миру не бывала такова сила русских князей“, — говорится в летописях. Над сверкающим боевой сталью морем пехотинцев и всадников ветер с Оки развевал ратные знамёна. Князь впервые видел своё войско во всём блеске и величии. И быть может, впервые ощутил захватывающую, окрыляющую силу единодушия, словно чудом поднявшуюся из тёмных глубин страха и розни. ам, на Девичьем поле, русские рати были „уряжены“, то есть собраны в единую армию. Высшей тактической единицей становился полк под командованием нескольких военачальников, полки разделялись на более мелкие отряды — стяги. Низшая единица была копьё, не более десятка конных воинов. В стягах насчитывалось примерно 150 копий, в полках от 3 до 5 стягов. Всё русское войско было разделено на 6 полков: Большой полк, Передовой полк, Полк правой руки, Полк левой руки, Сторожевой полк, Засадный по л к . Большим п олком командовал Великий князь Дмитрий Иванович. Засадным полком водительствовал Владимир Андреевич, князь Боровско-Серпуховской, и воевода Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский. Каждый полк и „стяг“ получили свои знамёна. Они должны были указывать ратникам место их отряда. Над большим полком реяло огромное багрово-красное знамя Великого князя с образом Спаса Нерукотворного. Его должны были видеть отовсюду. Пока оно пламенело над полем, каждый знал — стоит русская рать, не поддаётся врагу. На великокняжеском дворе в Коломне Дмитрий Иванович держал совет с воеводами и союзными князьями: что делать дальше, на каких рубежах встретить недругов. Настала пора точных расчётов и выверенных движений. Военные приготовления не прекращались ни на минуту. Каждый день русское войско увеличива-

лось новоприбывшими ратями. Воины горели желанием скорее сразиться с врагом в смертельном бою. 20 августа Дмитрий Иванович с войском покинул Коломну. Русские полки двинулись на Дон, навстречу противнику.

Вмч. Георгий Победоносец. Фреска Пафнутьева монастыря

По книге Б. Арсеньева „Москва и Куликовская битва“ подготовила Ирина Есинская (Продолжение следует)

Ветер странствий

„Не забывай о Христе, чтобы Он помнил о тебе… Если ты будешь верить в то, что Христос есть краеугольный камень, тебе ничего не будет страшно в этой жизни“.

„В стихах ради денег не бывает поэзии, в картине ради денег не бывает вдохновения, в путешествии ради денег не бывает духовности“.

Путешественник Ф. Конюхов

„Морском уставе“ северных поморов есть такие слова: "Ходящему по морю без страха и без взаимной помощи пробыть невозможно. Человеку на море страшно, ибо он перед морем, как перед самим Господом“. Мне вспомнились эти слова, когда перелистывала страницы книг отважного путешественника Фёдора Конюхова: „Океан — моя обитель“ и „Под алыми парусами“. Необыкновенно интересно читать его дневниковые записи, сделанные во время одиночных кругосветных плаваний. В прошлом выпуске „Кораблика“ мы рассказали вам, ребята, об этом знаменитом путешественнике, о его детстве и о путях-дорогах, которые он выбирает, о невероятных трудностях, которые он преодолевает в жизни. Описание морского пути (лоции поморов) неизменно начиналось молитвой ко Всевышнему: „Грядем во Имя Твое, Спаситель наш, Иисус Христос, в путь. Благослови творение Твое и помилуй….“ С молитвы Господу начинался каждый день в океане и у Фёдора Конюхова: „Господи, спаси и сохрани меня, грешного, помоги мне пройти этот путь в оке-

Ф. Конюхов "Морж с острова Богослов", 1982 г.

ане!“ Трудно себе представить, что чувствует человек, оставаясь сотни дней и ночей один на один с океаном. „На палубе своей яхты я словно лечу из мира зримого в иной мир: из океана в небо и обратно. Управлять яхтой — всё равно что управлять своей судьбой. Паруса несут меня по ночному океану, а под килем — вечность“. Неслучайно нашу жизнь сравнивают с плаванием по бурным житейским волнам, а Церковь — это корабль, который несёт нас через бури, шторма, оледенение, множество опасностей. В океане, пока человек не доплыл до берега, он не может считать себя в безопасности, так и в жизни — пока человек не достиг Царствия Небесного, он не может сказать, что опасности ему не страшны. В трудные минуты душа человека начинает искать опору, успокоение. Покой приходит к нему от понимания того, что Господь над ним, рядом с ним. В древности подвижники уходили в пустыню, чтобы вдали от мира приблизиться к Богу, а Фёдор Конюхов с той же целью снова и снова уходит в океан. Он много трудится в пути, много молится и никогда не опускает рук, „не броса-

ет вёсел“. Каждый день он осматривает свою огромную яхту, длина которой 85 футов (фут — 30 см), понимая, что без этого постоянного контроля за приборами и состоянием яхты, он не сможет совершить задуманное путешествие. Такие яхты обычно обслуживает экипаж из пятнадцати человек, которые неустанно следят за тем, чтобы все её жизненно важные датчики, все её паруса и мачты были в порядке. Фёдор Конюхов всё это делает один. Во время короткой передышки он доверяет яхту автопилоту, но бывают ситуации, когда и автопилоту нужна помощь человека. „Боремся за каждую милю, — записывает он в дневнике, — в паузах между шквалами

привожусь максимально близко к ветру. 24 часа — без сна, на кофе и чае. Автопилоты раскалены до предела, я не успеваю их переключать (на борту два автопилота, шкипер, исходя из обстановки, переключает их каждые 1-3 часа). Ориентируюсь по будильнику. Каждый час меняю пилоты… Чтобы ни случилось на яхте — мне рассчитывать абсолютно не на кого. Здесь нельзя серьёзно заболеть, сломать руку или ногу, получить пробоину или сломать мачту. Нужно предельно сконцентрироваться и молиться, чтобы океан пропустил...“ А иногда всё же приходится в пути ремонтировать яхту. Во время одного из таких ремонтов, когда пришлось верёвками за-

креплять перо руля, размером почти два метра и весом 70 килограммов, 10 часов провёл на палубе: „Набегался — ноги гудят. Расстояние от рубки до кормы — всего 10 метров, но я за день сделал пять километров минимум, бегая в рубку и обратно, заряжая аккумуляторы для дрели, меняя свёрла, смешивая эпоксидную смолу... В целом, ремонтом доволен. Всё это время яхта вела себя молодцом, бежала с привязанным рулём ровно, как будто чувствовала, что я её лечу“. В своём первом одиночном кругосветном путешествии Фёдор Конюхов провел 189 дней, пройдя тридцать три тысячи морских миль (миля — 1852 м). Меняется ветер в пути и, следуя за ним, ему приходится менять паруса и галсы (галс — движение судна относительно ветра). Почти час времени требуется ему для этого, ведь на его гигантской яхте площадь всех парусов более пятисот квадратных метров. Особенно трудно делать это в мороз и холод. От обледеневших парусов у него изодрана кожа на ладонях. Отвечая за сохранность своего корабля, путешественник уверен в том, что „капитан не тот, кто способен управлять яхтой; капитан — тот, кто способен сохранить себя и свой корабль“. ногда Фёдор Конюхов чувствует себя на яхте как в Ноевом ковчеге. К нему прилетают морские птицы, посидят, отдохнут и снова улетают в океанские дали. Над яхтой постоянно кружатся альбатросы. Словно морские ангелы, яхту сопровождают дельфины. В дневнике он записывает: „Подходила к яхте стая дельфинов — небольших, с белыми животиками. Долго сопровождали яхту и мне дали с ними пообщаться и на них полюбоваться. Я им рассказывал обо всём...“ Сколько опасностей подстерегает его в океане! Нередко приходится идти среди морских волн высотой с многоэтажные дома, айсберги окружают яхту со всех сторон. Он пишет об этом: „От близости айсбергов меня бросает в дрожь. Молю

тебя, Господи, милостиво взглянуть на меня. Избавь меня от холодных монстров ледяных…“ Часто ему приходится переносить нечеловеческие нагрузки, холод, по несколько суток проводить без сна: „Пока работал с парусами на палубе, весь промок. От холода настолько сильно стучали зубы, что один зуб раскололся“. „С востока большие волны. В одиночном плавании время перестает существовать. Я понял, что это не так важно. Но и без времени я должен довести плавание до конца. Главное — не бояться трудностей. Волны идут с юго-запада горами, метров по восемь. Всё отсырело, вчера вечером в каюту залетела волна и залила всё, в том числе и телефон... С тех пор, как я получил солнечный удар и потерял сознание, всё время чувствую головную боль. Меня мучает сильный жар, температура 39°“. Смертельные опасности не день и не два, а многие месяцы приходится преодолевать ему в океане, и только молитва да вера в помощь Божью помогают и поддерживают его в пути. Каждый день он читает Евагелие, Псалтырь, жития Святых Отцов и записывает в дневник то, что особенно затронуло душу, а ещё каждый день он пишет сыну о том, что ему особенно понадобится в жизни, даёт ему советы. „Постоянно читай Евангелие и святоотеческие книги. Так ты будешь общаться с Богом и святыми, сам будешь обогащаться и возрастать. Постарайся не потерять себя в бесполезном, иначе ты потеряешь Христа. Живи духовно, как монахи. Не забывай о Христе, чтобы Он помнил о тебе… Если ты будешь верить в то, что Христос есть краеугольный камень, тебе ничего не будет страшно в этой жизни“. Здесь, в океанском безмолвии, он понимает цену молчания, постигает смысл народной пословицы „Молчание — золото“ и, обращаясь к сыну, просит его: „Когда враг гнездится в душе, надо больше молчать, ибо тогда мы говорим недостойные слова. Прогони врага, водвори мир в сердце — и только тогда говори“.

В другом письме он снова обращает его внимание на то, что „безмолвие — великое дело. Находясь в безмолвии, человек тем самым уже молится, даже не молясь. Думай о Господе Иисусе Христе как можно больше и чаще, наполняя Им сознание. Только так можно пережить трудное время. Когда думаешь о Нём постоянна, непрерывной станет связь“. минуты, каждая их которых может стать последней в его жизни, он больше всего боится, что не успеет попросить прощения у тех, кого обидел. Когда он узнал о том, что погиб его друг Александр, с которым он не успел помириться перед отъездом в путешествие, он с горечью записал в дневнике: „Почему Господь не дал времени нам помириться? Вот так бывает в жизни: мелочи становятся большим грехом“. Своим внукам

и детям он объясняет, что все дела надо делать с верой, вдохновением и бескорыстием, потому что „в стихах ради денег не бывает поэзии, в картине ради денег не бывает вдохновения, в путешествии ради денег не бывает духовности“. Каждый раз, отправляясь в море, поморы первым делом укладывали в свой карбас белую рубашку „на смерть“, они знали, что море в любую минуту может прекратить их земную жизнь, но никого это не останавливало. Старинная поморская пословица учит: „Без моря Бога не узнаешь“. Именно поэтому и наш герой, Фёдор Конюхов, снова и снова уходит в свои опасные плавания, чтобы встретиться с Богом и рассказать о Нём своему сыну и всем нам. Галина Крупина

Мир Божий

Птицы издавна были излюбленным мотивом художников, изображавших Рай. Не обошли их вниманием и православные иконописцы. На чудом дошедшей до наших дней фреске Дмитриевского собора во Владимире лики святых окружены многочисленными пернатыми, сидящими в кронах причудливых растений. На росписи, исполненной в конце двенадцатого века, мы узнаём мирно заснувшую сороку, петуха с пышным хвостом, расправившего хохол удода, чёрного дятла-желну, рябчика, тетерева-косача. Этих птиц и сейчас, восемь веков спустя, можно встретить в окрестностях Владимира. Греческие и русские мастера перенесли их в Райский сад с натуры, считая, что красота Небес невозможна без пернатых жителей. Помимо птиц, узнаваемых без особого труда, на ветвях райских деревьев си-

дят и поют многочисленные птицы, отдалённо напоминающие, пожалуй, ласточек-касаток. Такие изящные пернатые с длинными раздвоенными хвостами с давних времён олицетворяли типичных „райских птиц“. Естествоиспытатели, дававшие разным животным официальные научные имена, нередко именовали длиннохвостых птиц, которых им удавалось найти в природе, „райскими“ за сходство с персонажами церковных фресок. Не сделал исключения для одной из описываемых им птиц и датский епископ Эрик Понтоппидан, живший в восемнадцатом веке. В книге „Датский атлас“, посвящённой природе родной страны, учёный впервые обратил внимание на то, что крачки, населяющие морские побережья и озёра Дании, отличаются от тех, которые встречаются южнее. Крачки — около-

водные птицы, близкие к чайкам. По сравнению с чайками, они более изящны: узкокрылые, с длинными хвостами и острыми клювами. Оперение у многих крачек снежно-белое, только на голове — чёрная шапочка. Крачки, гнездящиеся на севере, оказались более длиннокрылыми и длиннохвостыми, чем птицы, населяющие водоёмы Средней Европы и Средней полосы России. Можно быть уверенным, что Эрик Понтоппидан назвал описанных им крачек „райскими“ за длинные, раздвоенные хвосты. На русском языке учёные называют этих птиц более прозаично — полярными крачками. Чем же удивительны эти „райские птицы“, встречающиеся и в русских краях? Разные виды крачек широко распространены по земному шару. Их можно встретить на морских побережьях всех континентов, на одиноких океанических островах, на широких реках, крупных озёрах, на заросших тиной „окнах“ плавней и болот, иногда даже в сухой

степи, куда птицы залетают за добычей. Питаются крачки рыбой, насекомыми, ящерицами. Самые крупные крачки, живущие и у нас, на юге России, достигают размера вороны, самые мелкие — примерно со скворца. Однако сравнение с воронами и скворцами нельзя признать удачным. Изяществом и красотой полёта крачки затмевают многих других птиц. Особенно красива манера добывания корма: заметив рыбку, кузнечика или ящерицу, крачка зависает в воздухе, а затем складывает крылья и стрелой падает вниз, чтобы тут же, от земли или с поверхности воды, подняться с добычей в клюве. Когда крачка сильно бьёт длинными крыльями по воздуху, её тельце подлетает вверх с каждым взмахом крыльев. Крачка в полёте похожа на маленькую обезьянку, прыгающую в кронах тропического леса. Раньше крачек так и называли — мартышками. Но не потому, что они похожи на обезьян. Мартынами на юге России называют чаек. Более

мелких и изящных крачек ласково звали мартышками. Свободными лёгкими движениями крачки напоминали мартышек, название перешло и на них, да так и закрепилось. На Русском Севере крачек, подражая их резким крикам, называют чирками. Полярная крачка гнездится севернее, чем другие виды. Она населяет побережья арктических морей, озёра в тундре и северной тайге. В этих краях летом царит полярный день: в полночь солнце лишь касается горизонта краем, затем поднимается опять. Прежде чем светлые ночи сменятся сумерками, а потом и темнотой, озаряемой зелёными лучами северного сияния, крачки улетают на юг. Вдоль берегов Атлантического и Тихого океанов, мимо умеренных широт Европы и Америки, мимо пустынь и тропических лесов полярные крачки летят всё дальше к югу. Зиму эти птицы проводят у побережья Антарктиды. В то время как на Крайнем Севере царит беспросветная ночь, в Антарктиду приходит лето. И снова полярные крачки живут при круглосуточном дне, при незаходящем солнце. Перелёты этих птиц — самые дальние, никто из пернатых за период миграций не преодолевает таких расстояний. За год каждая взрослая птица почти огибает землю, кочуя от самых северных до самых южных её пределов. На Русском Севере отношение к полярным крачкам особенное. Кажется, ни одной другой птице поморы не оказывают такого уважения. Крачки гнездятся отдельными парами на крошечных островках посреди таёжных озёр. В других местах они образуют колонии, насчитывающие десятки птиц. Одна из таких колоний в течение многих лет существует в устье реки Чаваньга, на Терском берегу Белого моря, на самом юге Кольского полуостро-

Фреска Дмитриевского собора с изображением птиц

ва. В ясный, ослепительный солнечный день можно бесконечно долго сидеть за околицей деревни, любуясь воздушными танцами длиннокрылых птиц, слушая их крики. Несколько веков в деревне на берегу реки живут люди. Основа их жизни — рыба. В конце лета и начале осени из моря на нерест идёт сёмга, которую сейчас ловят, в основном, в море, на подходе к берегам. Лов рыбы в реке на период нереста запрещён. В остальное время в море ловят треску, а в озёрах — сига. Жители деревни пытались заняться скотоводством: держали стадо северных оленей, пасли коров, из Якутии выписали небольшой табун лошадей. Но большие успехи этим затеям не сопутствовали. Только одичавшие лошади, пасущиеся небольшими группами на морском берегу, напоминают о них. В своей жизни поморам трудно уйти от воды, от моря. И даже картофель они выращивают, удобряя его водорослями — фукусами. В Чаваньге мы, московские учёные, жили, изучая местных птиц, зверей, растения. Жители деревни просили нас не посещать колонию крачек. Они боялись, что птицы, потревоженные людьми, бросят гнёзда, оставят Чаваньгу. Отношение людей к чиркам почти суеверное, как к действительно райским птицам. Собак, которые порою забегают на остров, населённый крачками, наказывают, надолго отваживая от попыток полакомиться яйцами и птенцами. Однако крачки и сами могут за себя постоять. Не только собаке, но и не каждому человеку хватит выдержки пройти через колонию или даже мимо одиночного гнезда крачек. С истошными воплями птицы пикируют на любого нарушителя. Они целятся острыми клювами в голову. Атака далеко не всегда завершается сильными ударами, но птицы успешно отвлекают внимание любого хищника от поиска яиц и птенцов, искусно замаскированных среди камней или песка. Как-то мальчишки принесли нам из колонии крачек среднего поморника. У этой птицы с крючковатым клювом, с тёмным оперением, близкой к чайкам, но ведущей, в основном, хищный образ жизни (поморники с удовольствием ловят грызунов, утят, разоряют гнёзда), был самый жалкий вид. Летать поморник уже не мог: уворачиваясь от нападавших крачек, он сломал крыло. Мы оставили неудачливую птицу у себя, потом передали в Московский зоопарк. Зная силу крачек, их способность защитить своё гнездо и своих птенцов, рядом с ними нередко селятся другие птицы, ме-

нее сильные или менее искусные в полёте. На Белом море в колониях крачек или по соседству с отдельными их парами устраивают свои гнёзда гаги. Это обстоятельство, наряду с красотой крачек, должно было вызывать уважение к чиркам со стороны поморов. Гага — крупная утка, она утепляет гнездо пухом, который самка сама выдирает у себя из груди. Гагачий пух — очень тёплый, люди издавна собирали его для набивки перин и зимней одежды. Чем больше крачек — тем более успешно идёт размножение у гаги. Не все хищники, однако, пасуют перед натиском крачек, защищающих своё потомство. Один год в колонии крачек регулярно кормилась белая сова. Это большая птица, с широкими длинными крыльями, с крупной головой, с длинными изогнутыми когтями. Сидя на земле, она похожа на небольшой сугроб. К счастью для крачек, в окрестностях Чаваньги белые совы появляются не каждое лето. Обычно они гнездятся севернее. Только когда в привычных местах гнездования оказывается мало леммингов и других грызунов, которыми белые совы выкармливают своё ненасытное потомство, многие птицы откочёвывают южнее, отказываясь от попыток размножения. Одна из таких птиц и кормилась в колонии крачек, добывая, впрочем, немного: птенцов у неё не было, сова искала еду только для себя. Вспоминая жизнь на Русском Севере, я непременно вижу перед собой белые фигуры полярных крачек на чистом синем небе, слышу их крики. В самом деле, Райские края трудно представить без существ, подобных полярным крачкам. Павел Квартальнов

Добрая жизнь

На ангельском языке

„А в Англии говорят на ангельском языке?“ — спрашивает малыш, играя морскими камешками, маму, которая, похоже, уже привыкла к таким вопросам своего пятилетнего Захара и не удивляется, а спокойно объясняет ему, как взрослому, всё. Мальчик такой вдумчивый, что никому и в голову не придёт с ним „сюсюкать“. Я как-то сразу прилепилась сердцем к этому малышу с серьёзными, умными глазами и, к моему счастью, коечему у него научилась. Познакомились мы в летнем лагере на берегу Чёрного моря, где в небольшом сосновом лесочке возле села Песчаное уже пятый год, каждое лето по две недели, отдыхают родители с детьми, посещающими воскресную школу при Свято-Покровском храме города Запорожья. Пожить в этом лагере нас пригласили друзья, и лучшего отдыха, поверьте, я не припомню за всю мою жизнь. Обычно, когда приезжаешь на море, то первые дватри дня наслаждаешься общением с его беспредельностью. Всё радует: и шум морского прибоя, и крик чаек, и солнце, купающееся в море в вечерних ласковых лучах. Потом ко всему привыкаешь, и к концу отдыха даже скучаешь. В этом году было по-другому, потому что море стало просто прекрасным дополнением к нашей полнокровной, насыщенной жизни в летнем лагере. Утром кто-нибудь из детей (а в лагере их было пятнадцать человек, столько же, сколько взрослых) подходил к каждой палатке с валдайским колокольчиком и нежно позванивал им, приглашая всех на утреннюю молитву. Правда, многие уже до подъёма успевали поплавать в море, но на утреннюю молитву никто не опаздывал. К самой большой сосне на поляне были прикреплены иконы Богородицы и Спасителя. Это был наш иконостас. Молитвы читали по очереди дети и родители. Часто к началу молитвы по ветвям прибегала наша знакомая белочка и сидела, казалось, внимательно прислушиваясь к тому, что происходило в лагере, а может, просто ожидая трапезы, которая следовала сразу же

после молитвы. Белочка, оказывается, уже не первый год трапезничала в нашем лагере и, никого не боясь, спокойно грызла, сидя на заборе, всё, что ей приготовили на завтрак заботливые малыши. Погода на берегу моря меняется часто: даже в жарком июле вдруг прошёл довольно холодный дождик с порывистым ветром, и у нескольких мальчиков и девочек заболели уши и горло. Все они терпеливо принимали процедуры, назначенные лагерным врачом, мамой одного из ребят. Захар поделился со мной своим секретом: „Вот мне делает мама каждый день компрессы, уши лечит, всё это, конечно, терплю, чтобы её не расстраивать, но я же знаю, что вылечить меня можно только нежностью и любовью“. Произносит это он совершенно серьёзно, без улыбки, с какой-то даже печалью в голосе, видно, что ему с трудом удается смиряться и терпеть, чтобы не огорчать маму. Мы идём с ним по раскалённым камешкам, которые обжигают ноги. Я вижу, что ему больно ступать, и предлагаю понести его на руках. „Спасибо, не надо, я уже научился ходить по раскалённым камням. Знаешь, однажды я один пошёл на море по таким же горячим камням и совсем уже не мог терпеть, так захотелось, чтобы меня кто-то взял на руки. Я оглянулся — никого рядом не было, и тогда я научился сам ходить по горячим камням“. Однажды Захар показал мне сувенирную ручку с маленьким дельфинчиком, которую ему кто-то подарил, и объяснил, что ручка эта волшебная, потому что пишет только хорошие, добрые слова, а если кто-то захочет написать злое, то она сразу же исчезнет в неизвестном направлении“. Я подумала: вот бы каждому из нас по такой ручке! У всех в лагере были свои обязанности. Дети после завтрака брали большие пакеты и шли собирать шишки, которы-

ми мы потом топили печку. Взрослые по очереди дежурили на кухне. Мамы (а из пятнадцати взрослых было всего два папы) создавали такие шедевры, что каждый борщ был просто произведением кулинарного искусства, а каши с подливками и поджарками распространяли свой аромат по всей округе. Вообще-то в лесу, да ещё на берегу моря, абсолютно всё удивительно вкусно! Но какой же лагерь без конкурсов, игр и разных интересных придумок! Всё это было и у нас. Было так хорошо и здорово, что даже рука не поднимается назвать это привычным словом „мероприятие“. Никаких мер никто ни к кому не применял, а просто весело и доброжелательно играли по выбранным самими же правилам. Например, один день был посвящён Ангелу Хранителю. С вечера каждый вытащил из коробочки свёрнутый листочек с именем когото из своих соседей. Именно этому человеку на следующий день он и должен был стать Ангелом Хранителем. В обязанности Ангела входило такое задание: делать всё, что могло бы украсить жизнь и как-то обрадовать его подопечного. У кого-то из ребят, кто особенно любил рисовать, под подушкой вдруг оказывался альбом для рисования и карандаши. Кто-то обнаруживал у себя в палатке новый мяч или двадцатикилограммовый арбуз. У кого-то в конвертике лежали на столе билеты на автобус до Бахчисарая или Севастополя. И так далее... Ангелы старались выполнять как бы подслушанные ими желания и мечты своих подопечных. Самое интересное было вечером, когда за чаем каждый рассказывал, какие изменения в его жизни произошли в этот день, и высказывал предположение, кто был его Ангелом Хранителем. Удивительно, но почти все догадались, кто кого радовал и опекал! Все-таки забота и дружеское внимание не скрываются от зоркого сердца, даже если доброделатель желает остаться незамеченным. В последний день перед отъездом каждому снова были розданы листочки с именами, к ним прилагалось задание: нарисовать своего соседа или соседку с самыми характерными для него особенностями поведения, чтобы его узнали, а он догадался, кто рисовал его портрет. Как весело смеялись в лагере, когда рассматривали эти художественные произведения, выполненные карандашами, фломастерами или даже шариковой ручкой. Вот девочка с двумя озорными

косичками стоит на голове. Конечно же, это Настя, которая на руках ходила так же хорошо, как на ногах. Вот мальчишка с мячом и пистолетом — это Дима. Вот серьёзный малыш с саблей наголо. Конечно, это Захар. Накануне он принёс в лагерь с берега огромную палку и сказал, что это его оружие, спросив Полину, начальника лагеря, можно ли оружие держать в лагере. Она ответила: „Можно, но только для охраны и защиты, а не для нападения“. „Буду только защищать“, — пообещал Захар и положил своё оружие недалеко от входа в лагерь. Вот маленькая капризулька на рисунке. Это, конечно же, самая младшенькая, Яночка, которую успокаивали, а иногда и усмиряли всем лагерем. Вот красавица с косой ниже пояса и с толстой книжкой в руках. Это восемнадцатилетняя Олечка, а вот молодая женщина с солнечными лучиками вокруг головы. Все догадались — это Дашина бабушка, больше похожая на её старшую сестричку. Так каждый узнал на рисунке себя и ещё каким-то образом догадался, кто именно его рисовал. А как повезло тем, кто в лагере отмечал свои именины! Две недели пролетели как один день. Перед отъездом Захар серьёзно сказал мне: „Я тебя никуда не отпущу, я же к тебе привязался, и ты теперь не можешь уехать без меня: или поедешь с нами, или бери меня с собой“. Вряд ли он в свои пять лет уже познакомился с „Маленьким принцем“ Экзюпери, а мне вспомнились слова мудрого Лиса: „Ты в ответе за всех, кого ты приручил“. Мы долго беседовали с Захаром и в конце концов договорились, что если приезжать друг к другу в гости, то можно какое-то время жить в разлуке“. На прощальном ужине пели песни и читали стихи, вспоминали счастливые и смешные моменты из лагерной жизни, как будто бы упаковывали в свои рюкзаки эти четырнадцать незабываемых дней, когда все были как одно большое радостное сердце, обласканное морскими волнами. Радость, которая приходит в нашу жизнь, остается в сердце как необходимое питание для души. Прислушайтесь — и вы поймёте, что на ангельском языке говорят все люди, которые относятся друг к другу с нежностью и заботой. Галина Крупина

Две недели пролетели как один день. Перед отъездом Захар серьёзно сказал мне: „Я тебя

никуда не отпущу, я же к тебе привязался, и ты теперь не можешь уехать без меня: или поедешь с нами, или бери меня с собой“. Вряд ли он в свои пять

лет уже познакомился с „Маленьким принцем“ Экзюпери, а мне вспомнились слова мудрого Лиса: „Ты в ответе за всех, кого ты приручил“. Мы долго беседовали с Захаром и в конце концов договорились, что если приезжать друг к другу в гости, то можно какое-то время жить в разлуке. 31

Забытая книга

Елена-Робинзон Глава 24 стройство изгороди и другие ку, посматривая друг на работы заняли у девушки так друга, что Елена наконец не выдержала много времени, что запасы её и громко расхохоталась. стали истощаться. Пора было В одно мгновение певцы смолкли и приняться за сбор плодов и на- устремили пристальный взгляд на приполнить пустой погреб, потому шельцев, а минуту спустя, уже не обрачто дождливое время было не за горами. щая внимания на Елену и Дружка, приКликнув Дружка, Елена направилась нялись угощаться красовавшимися на в лес, где ещё не быдереве плодами. вала. Здесь её встретиЕлена догадалась, ла тропическая растичто перед ней нахотельность с вековыдится хлебное дерево, ми деревьями-велиплоды которого соканами, опутанными ставляют почти единвьющимися растенияственную пищу жими. Крики обезьян и телей большей части щебетание птиц оглатропических стран. шали девственный лес. Находка эта очень обКокосовые пальмы радовала её: она знаи банановые деревья ла, что нежная, сладбыли тут такой недоковатая мякоть этих сягаемой вышины, что плодов, поджаренная нечего было и думать толстыми ломтями, добраться до красовавзаменяет хлеб. Но шихся на их верхушдобыть их с высококах плодов. го дерева было трудОколо часа шла Елена но. Правда, на земле по дремучему лесу, валялось несколько как вдруг невдалеке перезревших плоот неё раздался дов, но они оказались оглушительный уже испорченными. рёв обезьян. Елена Довольствоваться же кликнула Дружка объедками, разброи направилась в ту санными обезьянами, сторону. Не прошла Елене не хотелось. Хлебное дерево она и ста шагов, как Наметив один довышла на маленькую вольно низко висевший поляну. На одном из деревьев, покрытом плод, Елена подняла толстый сучок и какими-то огромными плодами, сидело бросила вверх, надеясь таким образом целое стадо обезьян и давало такой сбить его. Но едва успела она замахнутьоглушительный концерт, что можно было ся, как, к её удивлению и испугу, на подумать, что тут происходит между неё посыпался целый град плодов. Это дикими зверями ожесточённая борьба. случилось так неожиданно, что Елена в Впрочем, в этом диком рёве нельзя было первую минуту не знала, что делать. Но не заметить некоторой гармонии. новый град брошенных с дерева плодов Елена притаилась за деревом и с любо- заставил её поспешно отступить. Одна пытством смотрела на смешных певцов. такая „пуля" попала в Дружка, и бедНо вдруг всё сидевшее на дереве обще- ная собака с визгом отскочила в сторону. ство смолкло. Не прошло, однако, и ми- Очутившись вне выстрелов обезьян, денуты, как один из певцов начал вновь вушка увидела, что всё общество чинно голосить, а вслед за ним хор дружно под- сидело на дереве, видимо, готовясь угохватил песню. Звуки этого пения напо- стить её новым залпом. минали то хрюканье свиньи, то рычание „Это прекрасное средство добывать плоягуара. Эти длиннобородые певцы, чин- ды с высоких деревьев! Не бросят ли они но расположившиеся на дереве, с таким мне ещё десятка два!“ — говорила, смеясь, серьёзным видом завывали во всю глот- Елена, опять бросая в обезьян маленький

сучок. И, действительно, в ту же минуту обезьяны снова осыпали её плодами. В короткое время перед ней на земле лежала целая груда плодов. Елена подняла четыре плода и понесла домой, но ноша эта оказалась нелёгкой: каждый плод весил около 10 фунтов. Чтобы облегчить свой труд, Елена наскоро сшила дома мешок, запрягла Дружка в санки и отправилась за остальными плодами. Когда она возвратилась в лес, обезьян на дереве уже не было. В четыре приёма Елена перевезла плоды домой. Желая отведать этот плод в жареном виде, она тотчас развела костёр. Когда костёр догорел, Елена разрезала плод на толстые ломти и положила их в горячие угли, а несколько минут спустя от потухшего костра стал разноситься душистый запах свежеиспечённого хлеба. Елена сняла с углей почерневшие ломти, соскоблила обуглившуюся корку и отведала этот хлеб. Вкус его оказался превосходным и напоминал пшеничный хлеб. Елена убрала в погреб небольшую часть плодов, чтобы хоть первое время иметь свежий хлеб, а остальные оставила закисать на солнце. Она вспомнила рассказ отца, что дикари таким образом готовят себе из этих плодов тесто, сохраняют его в ямах и берут оттуда по мере надобности. При этом Елена не забывала своих питомцев. Всякий раз, когда она возвращалась домой, козлёнок весело выбегал ей навстречу, и маленький дикарь следовал за ним. Входила ли она в пещеру или выходила оттуда, шаловливые козлята всё время вертелись около неё. Наконец маленький дикарь стал брать у неё из рук побеги. Коза также, по-видимому, успокоилась и съедала свой корм, хотя всё ещё не подпускала девушку близко к себе.

Глава 25 а всё время своего пребывания на острове Елена не успела ещё ознакомиться с ним. Всегда чтонибудь мешало ей. Зная, что через несколько дней наступит дождливая пора, когда ей уже нельзя будет выходить из пещеры, она решила на следующий день отправиться в путь. Утром Елена поднялась рано; но едва она хотела выйти из пещеры, как в испуге отшатнулась. Перед самым входом лежала большая змея. Всмотревшись внимательнее, Елена заметила, что у змеи перегры-

зена шея. Вероятно, она ночью собиралась вползти в пещеру, но Дружок загрыз её. Только теперь она вспомнила, что слышала сквозь сон, как Дружок ворчал ночью. Елена подняла палкой змею, оттащила подальше от пещеры и зарыла в песок.

Дерево путешественников

Накормив козлят и приласкав их, Елена захватила с собой несколько сухарей и вместе с Дружком отправилась в путь. Часа через два она подошла к „Козьей долине“ — так назвала она место, где впервые увидела коз. На этот раз долина была пустынна. Елена поднялась на противоположную гору. Оттуда открывался широкий вид на лежащую внизу местность. Как отрадно, как свободно дышалось тут, на просторе, после мрачного леса! Над ней — тёмно-голубое небо, а лёгкий ветерок разносил кругом приятную прохладу. Елена осмотрелась. Впереди раскинулся дремучий лес, за которым вдали виднелся морской берег, а за ним — безграничная водная пустыня. Так далеко Елена ещё не заходила. Чтобы добраться до морского берега, необходимо было пройти часть этого леса, который лежал у подножия горы. Елена спустилась с горы в лес; там она встретила разно-образную раститель-

ность, яркая зелень отцом описание этокоторой составляла го дерева. Зная, что чу д н ы й к онтраст в больших свёрнус тёмной листвой тых листьях этого вековых деревьевчудесного растения гигантов. скапливается преВсе деревья были красная дождевая так сплетены и опувода, утолявшая таны ползучими расне раз жажду путениями, что нельзя тешественников, было отличить, каЕлена стала искать кому дереву принадкакой-нибудь сосуд. лежал тот или друПоблизости валягой лист или цветок. лось несколько разНа пути ей попадабитых, полусгнивлись папоротники, ших кокосовых оребананы и мимозы с хов. Елена подняла тонкими, изящными осколок скорлупы, листьями. тщательно очистиПроходя по лесу, ла её от мякоти — Елена сорвала и чашка была гоцв е т о к м и м о з ы . това. Срезав затем Но едва успела тонкую жердь, она она дотронуться заострила конец и, до этого нежного, подставив чашку к чуткого растения, дереву, проткнула как оно тотчас жердью стебель у стало складывать основания огромсвои листья и леного листа. И что пестки. Каково же же? Сверху брызбыло её удивление, нула струя свежей, когда она увидела, прозрачной воды и что затем и другие быстро переполниСветящиеся жуки мимозы, точно сговорившись, ла чашку. Жадно припала Елена последовали при-меру только что губами к скорлупе и с наслаждением наоторванного от них цветка и одна за другой пилась этой чистой, как хрусталь, воды. сложили свои листочки. Впоследствии Казалось, огромные листья с их длинныЕлене не раз привелось наблюдать, как ми стеблями служили фильтром этому это чуткое растение с первыми лучами созданному природой резервуару воды. солнца всегда расправляло свои листья, Утолив жажду, Елена напоила Дружка и а к ночи складывало их. отправилась дальше. Долго шла Елена по лесу. В полдень Когда она наконец достигла берега, она расположилась отдохнуть. Утолив с солнце близилось к закату. Громадные Дружком голод, она осмотрелась, надеясь деревья окаймляли этот живописный увидеть поблизости кокосовую пальму и берег. Но и отсюда море казалось напиться чудесного молока. необозримой пустыней, сливавшейся На пути она не встретила ни одного на горизонте с голубым небом. Елена ручья. Шагах в пятидесяти от неё направилась вдоль берега в надежде стояла группа кокосовых пальм; но обогнуть видневшийся вдали мысок. Елена с огорчением увидела, что плоды Но когда, час спустя, она достигла его, висят слишком высоко, и хотела было то увидела, что берег тянется далеко уже уйти, как внимание её привлекла вправо. Обогнуть его и вернуться домой группа красивых деревьев, вершины вдоль другого берега в один день было которых были украшены длинными немыслимо. На это потребовалось бы, по двухсаженными листьями в виде крайней мере, дня два. роскошного веера. С любопытством Только теперь Елена с беспокойством смотрела Елена на эти деревья, заметила, что скоро должна наступить припоминая, где она видела их на ночь и надо спешить домой. Быстрыми рисунке. шагами пошла она обратно к тому месту, „Это дерево путешественников!“ — откуда вышла из леса. Но, подходя туда, вскрикнула от рад о с т и д е в у ш к а , она с тревогой заметила, что солнце уже вспомнив, что ещё на корабле читала с скрылось и на далёком горизонте догора-

ют последние лучи вечерней зари, между тем как в таинственном лесу быстро сгущаются мрачные тени. Елена остановилась у опушки. В лесу царила какая-то зловещая тишина. Жуткое чувство страха овладело девушкой, но, не решаясь провести ночь на берегу, она торопливо пошла вперёд. Войдя в дремучий лес, она скоро очутилась среди глубокой тьмы. Этот таинственный мрак, среди которого легко было наступить на змею, наполнял невольным ужасом сердце девушки. Она собиралась уже вернуться и переночевать на берегу, как вдруг в лесу замелькали знакомые ей зелёные огоньки. Шагах в пятидесяти от неё горел, как в огне, целый куст. Вид этих чудесных светящихся насекомых навёл её на мысль осветить ими путь. Елена осторожно приблизилась к ярко освещённому кусту, схватила двух огромных жуков, величиною около трёх дюймов, и, держа в каждой руке по жуку, смело пошла вперёд. Скоро, однако же, этот свет показался ей недостаточным: она неясно видела, куда ступала, и потому, недолго думая, привязала обоих жуков к ногам. Поймав ещё двух, понесла их в руках. Свет был настолько силён, что она могла разглядеть около себя каждую травинку. Ускорив шаги, Елена теперь почти без страха шла по мрачному лесу, внимательно смотря под ноги, чтобы не наступить на змею. Прошло с четверть часа, ничто не нарушало окружавшей её тишины. Вдруг в лесу пронёсся резкий свист какой-то ночной птицы, и вслед затем весь лес огласился таким страшным рёвом обезьян, что Елена невольно вздрогнула и остановилась. Никогда не слышала она ничего подобного. Среди этого ужасного рёва порою раздавался зловещий крик совы. Казалось, целые тысячи ревунов внезапно проснулись и наполнили своим диким криком лесную чащу. В довершение ужаса, Елена заметила, что заблудилась. — Дружок, домой! Домой, Дружок! — поспешно обратилась она за помощью к собаке, и умное животное как будто поняло, что от него требовали. С опущенной головой побежал водолаз назад по дороге, по которой они только что шли, и, по-видимому, отыскав прежний след,

свернул в сторону и побежал вперёд. Елена едва поспевала за ним и время от времени должна была подзывать Дружка к себе. Между тем в лесу всё смолкло, и только жужжание жуков и других насекомых, кружившихся вокруг девушки, нарушало тишину ночи. Несколько раз Дружок с лаем бросался вперёд, и вслед затем в траве шевелилось что-то длинное и скрывалось в кустах; по всей вероятности, это были змеи, покой которых Дружок потревожил. Но вот дремучий лес закончился, и Елена снова увидела над собой тёмное звёздное небо. Перед ней высилась гора, с которой она несколько часов тому назад глядела на морской берег. Отсюда дорога была ей уже знакома. Миновав гору и долину, девушка снова углубилась в лес. Но это был уже знакомый ей лес, в котором она не раз бывала прежде. Наконец Елена прошла этот лес и вышла к озеру, за которым виднелась её пещера. По небу гуляли тёмные тучи; из-за туч порой выглядывала луна. Бережно положила девушка на траву жуков, оказавших ей такую важную услугу, и поспешила домой. У самой изгороди с ласковым блеяньем встретили её козлята. Коза стояла у входа в пещеру и спокойно, не трогаясь с места, смотрела, как Елена ласкала её малюток. Заметив, что у бедных животных нет ни корма, ни воды, Елена, несмотря на поздний час, нарвала травы и принесла козам воды. Как ни велика была усталость Елены, она долго не могла заснуть: её сильно занимала мысль о лампе, при свете которой она могла бы коротать длинные вечера дождливого времени за чтением или шитьём. До сих пор она принуждена была ложиться спать с закатом солнца. Теперь же она была уверена, что несколько светящихся жуков могут вполне заменить ей лампу. Оставалось только найти для них прозрачный сосуд, в котором им бы хорошо жилось. После долгого размышления Елена решила взять для этого плоды хлебного дерева. Э. Гранстрем

Зорко одно лишь сердце Светлой памяти Виктора Животченко „Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь“, — так когдато сказал Экзюпери. Мне вспомнились эти слова, когда я обдумывала материал о фотожурналисте Викторе Ивановиче Животченко. Мы подробно рассказывали о нём в статье „Как стать фотожурналистом“ („Кораблик“ №1, 2008 год). Виктор Иванович щедро делился секретами своего мастерства, был полон творческих планов, печатался в журналах „Муравейник“, „Юный натуралист“, „Друг любителей кошек“, „В мире животных“, „Здоровье“, „Природа“, „Охота и охотничье хозяйство“. Он очень много работал, принимал участие в больших фотовыставках и сам готовил свои персональные выставки в нашей стране и за рубежом, помогал юным талантам найти свой путь в фотожурналистике, работая в жюри самых разных фотоконкурсов. Именно о таких людях говорил Константин Паустовский, размышляя о выборе человеком своего пути: „Суть заключается в том, чтобы наиболее верно наметить ту наивысшую меру прекрасного, которую вы можете передать людям“. Виктор Иванович сумел найти и передать нам эту „наивысшую меру прекрасного“. Он был человеком несуетным, спокойным, выносливым и неутомимым. Когда у человека есть цель, когда Бог щедро одарил его талантом, а человек сумел раскрыть в себе этот талант, то уже ответственность за доверенное ему сокровище ведёт человека по жизни. Именно таким и был Виктор Иванович. Как грустно писать слово „был“ о человеке, которого призвал Господь на подъёме его таланта. Его сердце

остановилась внезапно, на лету, на бегу, по пути с работы домой. Всего 61 год прожил он на земле. Только Господь ведает, почему одни уходят в расцвете творческих сил, другие доживают до глубокой старости. На портрете, снятом его другом Михаилом Можеговым, взгляд Виктора Ивановича глубокий, мудрый и немного грустный. Пословица говорит о том, что „глаза — зеркало души“, а известный историк В. Ключевский так дополнил её: „Глаза — не зеркало души, а её зеркальные окна: сквозь них она видит улицу, но и улица видит душу“. С этой „улицей“, то есть со всеми нами, фотограф щедро делится тем, что несёт в своей душе. Многие думают, что профессия фотожурналиста проста: навёл на резкость, нажал на спуск — а всё остальное сделает техника... Они ошибаются, потому что это ежедневный тяжёлый и кропотливый труд. Часто один снимок скажет больше, чем несколько страниц текста. Эта творческая профессия требует быстроты и напора, а также везения. Именно такое творческое везение изменило судьбу Виктора Ивановича. Сначала фотография играла вспомогательную, чисто техническую роль в его жизни, когда он во время студенческих практик в Лазовском заповеднике, в Приморье и на озере Сон-куль в Киргизии, будучи студентом биофака Харьковского уни-

37 37

верситета, для своих орнитологических исследований делал фотографии, наблюдая за жизнью птиц в гнёздах. Это было в начале 70-х годов, но потом произошло событие, о котором он рассказывал так: „Делая чисто технические фотографии, которые помогали установить, каких насекомых приносят родители своим птенцам, я случайно сделал снимок, выделявшийся среди ряда подобных. Повторяю, произошло это случайно: вдруг среди технической съёмки выскочил один неожиданный кадр. Он произвёл на меня большое впечатление. Это был снимок, получивший название „Семья“: самец передаёт мошек самке, которая кормит голодных птенцов. После этого я стал сознательно стремиться к такого рода снимкам“. Ради „такого рода снимков“ он со своей фотокамерой проехал и прошёл тысячи километров лесных и горных дорог, нередко рискуя жизнью; наблюдал в природе за опасными хищными животными, чтобы мы с вами могли увидеть грустные глаза амурского тигра или заботливую мать-зубриху, вылизывающую только что родившегося малыша. Фотография тем и прекрасна, что каждый из нас находит в ней что-то своё, что задевает струны именно его души. Виктор Иванович вынужден был проводить много часов в ожидании, в жару и в холод, в бесконечных командировках, где теряется ощущение дня и ночи... У него была потребность нести красоту в этот мир. Коллеги, работавшие с ним рядом, вспоминали о том, что своим доброжелательным спокойствием он создавал вокруг себя какую-то особую атмосферу. Рядом с ним плачущие и капризные дети начинали улыбаться, а разъярённые животные успокаивались и с удовольствием позировали перед его фотокамерой. Говорят, что животных и детей не обманешь: они чувствуют настоящее тепло и на него откликаются. Конечно, помогала

ему и постоянная готовность к работе. „Мне много приходится снимать животных на природе и в студии, и вот что скажу: съёмка в студии имеет те же особенности, что и съёмка на природе. Нужно уметь предвидеть, что сделает животное в следующий момент, и вовремя быть готовым снять интересный кадр“. Читая о профессии фоторепортера, я встретила такие слова: „Прежде чем очередной раз брать в руки фотоаппарат, подойди к зеркалу и, заглянув в глаза тому, кто там, спроси: „А тебе есть что нового сказать миру?“ Виктору Ивановичу было что сказать людям. Его бескрайнее добродушие стало как бы фоном всех его творческих работ. Он сумел поделиться с нами миром, который открыл сам для себя и в себе. Может быть, именно поэтому его снимки запоминаются и затрагивают сердце, не оставляя нас равнодушными. И даже после его ухода в мир иной его работы ещё долго будут продолжать делание добрых дел на страницах наших журналов и альбомов. Виктор Иванович оставил тысячи удивительных фотографий. Оставил всем нам, чтобы мы, любуясь смешными и грустными зверюшками, не только радовались, но и помнили, что на этой земле мы отвечаем за их жизнь. Помнить об этом нас призывает биолог и фотохудожник-анималист Виктор Иванович Животченко. Светлая ему память и вечный покой! Редакция журнала „Кораблик“

Редакция: Свято–Пафнутьев Боровский монастырь. 249010 Калужская область, г. Боровск, телефон (48438) 4–37–39. Главный редактор архимандрит Серафим (Савостьянов) Зам. гл. редактора Ирина Есинская E–mail: pafnuty_abbey@mail.ru