Журнал "Кораблик" №24 by Pafnuty_abbey

Туринская плащаница Ирина Есинская................................ 2 Моя Пасха Прот. Артемий Владимиров..............................6 Стихи о Пасхе..................................................................9 Монастыри и храмы Ярославля Татьяна Смирнова............ 10 "И на весь бы мир одна наткала я полотна"..........................16 Дорогой преподобного Иринарха Г. Крупина.......................19 О Волга, колыбель моя! А. Гарусов и В. Захаров ................ 22 Ещё раз о любимом сказочнике Галина Завгородняя............ 26 Чтобы радовалось сердце, надо… Ирина Минералова.......... 29 София Новгородская Юрий Вронский............................... 32 Письмо в "Кораблик" ..................................................... 36 Подписка: каталог „Почта России“. Подписные индексы: На год — 16665 на полгода — 99292 „Кораблик.“ Детский журнал Рождества Богородицы СвятоПафнутьева Боровского монастыря. № 24(2)/2011 Главный редактор: архимандрит Серафим (Савостьянов) Зам. главного редактора: Ирина Есинская Вёрстка и макет: иеродиакон Савватий (Мочалов), Маргарита Крупина Корректор: Татьяна Седова Учредитель: Рождества Пресвятой Богородицы Свято-Пафнутьев Боровский мужской монастырь Калужской епархии Русской Православной Церкви (Московского Патриархата)

Периодичность выхода: раз в два месяца. Свидетельство о регистрации средств массовой информации в Федеральной службе по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия ПИ № ФС77-33785. Адрес редакции: 249010, Калужская обл., г. Боровск, ул. Дмитрова, д. 1, Свято-Пафнутьев Боровский монастырь. Отпечатано в ООО "Поли-оф" г. Обнинск, ул. Шацкого, д. 1. Зак. №

ир велик, но вряд ли можно найти человека, который не слышал бы о маленькой гробнице, высеченной в скале за городской стеной Иерусалима. Пустая гробница, плат, особо свёрнутый, плащаница – безмолвные свидетели воскресения. В торжественном молчании эти погребальные пелены открывают нам великую тайну искупительной жертвы Христа, освобождение ею человека от страданий и смерти. В Италии есть город Турин, где несколько веков сохраняется древнее льняное полотно – Туринская плащаница. Велика на земле власть времени, и всё же до нас с вами через две тысячи лет дошло это потрясающее по своей силе послание, очень точно названное Пятым Евангелием. Через Плащаницу, которая покрывала Его многострадальное тело после снятия с Креста, Спаситель вновь обращается к человечеству с проповедью о всепрощении, добре и любви. Это послание было явлено накануне 20 века, когда многие люди во всём мире в безумной гордости отвернулись от Бога. Вера, что составляла наивысшую ценность жизни христианских народов, была отвергнута и попрана. Мир сделал свой страшный выбор, наступало время безбожия, время революций, время самых кровопролитных войн в истории человечества. Люди забыли Бога, но Бог не забыл людей. И вновь было послано свидетельство Его любви к нам – чудесная Плащаница.

28 мая 1898 года археолог и фотографлюбитель Секондо Пиа на выставке христианского искусства в Париже сделал снимок с Плащаницы (а представлена она была на выставке в качестве плохо сохранившегося творения раннехристианских художников). Когда фотопластинка была опущена в проявитель, он оцепенел: на тёмном фоне негатива выявлялся позитивный фотографический портрет Христа Спасителя – Лик, исполненный неземного величия и благородства. «Святая Плащаница Христова, — размышлял фотограф, — сама каким-то невообразимым образом представляет собой фотографически точный негатив. Да ещё с огромным духовным содержанием!» Секондо Пиа воспринял явление Христа на фотопластинке как чудо. В благоговении фотограф просидел перед явившимся ему образом всю ночь. В ту памятную ночь он отчётливо понял, что Плащаница нерукотворна, что ни один художник древности, не имея никаких представлений о негативе, не смог бы её нарисовать, сделать по существу невидимый негатив.

уринская Плащаница прошла длинный исторический путь, она упоминается во многих древних документах и свидетельствах. По преданию, она вначале хранилась у святого апостола Петра, а затем передавалась от апостола к апостолу. На протяжении нескольких веков Плащаница находилась в Иерусалиме. В 426 году сестра императора Феодосия II святая Пульхерия совершила паломничество в Иерусалим и привезла из святого града несколько бесценных христианских реликвий, среди которых была и Плащаница. Долгое время Плащаница хранилась в специально выстроенной часовне Агиа Сорос близ церкви Пресвятой Богородицы и императорского дворца в городском районе Константинополя, называемом Влахерны. Свидетельство об исчезновении Плащаницы из Константинополя во время разгрома города в 1204 году крестоносцами даёт Робер де Клари, летописец IV Крестового похода: «И среди других был монастырь, известный под именем Пресвятой Девы Марии Влахернской, где находилась

Плащаница, которой наш Господь Иисус Христос был обёрнут. Каждую пятницу эта Плащаница была выносима и поднималась так хорошо, что можно было видеть Лик нашего Господа. И никто… не знал, что случилось с Плащаницей после разгрома и расхищения города». После исчезновения Плащаницы из Константинополя её следы появляются в Европе. Она то пропадала, то появлялась неизвестно откуда, её похищали, она неоднократно горела. В 14 веке Плащаница попадает во Францию, а в 16 веке она оказалась в Турине, где пребывает и до сих пор. тех пор как Секондо Пиа сделал своё удивительное открытие, началось изучение Плащаницы. Драгоценный плат, отрез древней льняной ткани, чуть более четырёх метров в длину и метра в ширину, с золотистыми следами отпечатков человеческого тела, неустанно изучают люди многих профессий: физики, химики, врачи, криминалисты, микробиологи, ботаники, нумизматы, антропологи. В результате тщательного и всестороннего изучения учёные пришли к выводу: Плащаница не является произведением художника и несёт на себе признаки глубокой древности. И самое удивительное: исследо-

вания драгоценного полотна ни в одной черте не опровергают евангельский рассказ о страданиях, крестной смерти, погребении и воскресении Христа, но лишь дополняют и уточняют повествования четырёх евангелистов. з Евангелия мы знаем, что перед распятием Господь был подвергнут бичеванию. Плащаница даёт представление о тех великих муках, которые претерпел за нас Господь. Не знающие сострадания мучители терзали Его с невероятной жестокостью. На теле много следов от ударов и уве-

чий, оно буквально испещрено многочисленными повреждениями, следами кнутов с тяжёлыми металлическими гирьками или шариками на концах. Всего 98 ударов. Избивали Страдальца с большой силой от плеч до ног, за исключением области сердца, потому что такие удары могли быть смертельными. Бичи, которыми пользовались для поругания, назывались «флагрум таксилатум» — «бич, наводящий ужас». Страшное изуверство перед распятием производилось с таким варварством, что получило название «близкая смерть». Евангелие рассказывает о том, что Господь после бичевания подвергся издевательствам. «Тогда воины правителя, взяв Иисуса в преторию, собрали на Него весь полк и, раздев Его, надели на Него баграяницу, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову, и дали Ему в правую руку трость … и плевали на Него и, взяв трость, били по голове» (Мф.27, 27-30). Плащаница и здесь подтверждает Евангелие: на лице много повреждений: разбиты брови, порвано правое веко, повреждён нос, травмы на обеих щеках. Около 30 кровоподтёков на голове от впившихся шипов тернового венца. Распятие на кресте было общераспространённой казнью в Римской империи. Обречённые на казнь должны были сами нести крест. Туринское полотно дополняет: Господь нёс тяжёлую горизонтальную перекладину (у римлян называемую — «патибулум»). Об этом говорят повреждениях в области плеч и затылка. На обоих коленях ушибы. Эти следы – свидетельство того, что Страдалец изнемогал и падал под тяжестью перекладины креста. На казнь Он шёл босым: в области правой пятки полотно впитало много земли и пыли. Изнемогая от тяжести перекладины, Он падал плашмя и не мог помочь себе руками, привязанными к балке: на кончике носа, на колене – тот же тип пыли, что и на пятке. На левой руке большая рана, оба запястья орошены кровью от сквозных пробоин. В центре кровавого пятна обнаружена рана в форме квадрата. Отпечаток раны соответствует размерам 15-сантиметрового, квадратного в сечении кованого гвоздя со стороной 9 мм. Именно такой гвоздь, подаренный царицей Еленой, хранится в церкви Святого Креста в Иерусалиме. Этот гвоздь был найден при обретении ею Креста Господня в 326 году. На льняном полотне мы видим жестоко истерзанного Человека после принятия им страшной смерти. Но… Плащаница

несёт весть не только о смерти, но и победе над смертью! Каждый врач, каждая медицинская сестра знают, как трудно отделяются бинты от присохших ран. На Плащанице отпечатались многочисленные кровоподтёки, ссадины и раны, но таинственным образом Плащаница не присохла к этим ранам, а легко отделилась от тела. А это значит, что Христос вышел из Плащаницы, не развернув её! Он вышел из неё так же, как после Воскресения проходил сквозь закрытые двери. уринскую Плащаницу фотографировали в ультрафиолетовом, рентгеновском и ультракрасном диапазонах. Анализу полученных сведений посвятили годы, но так до сих пор никто и не смог объяснить, каким образом загадочные отпечатки появились на ткани. Ни один из известных на сегодняшний день способов создания изображений не объясняет главную тайну — исключительно высокую степень ясности изображения. Но что странного, скажете вы? Что необычного в неведомом способе явления образа? Дело в том, что изображение образуют соломенно-жёлтые потемнения верхней поверхности крошечных волоконцев полотна. Особо знаменательно то, что между разными волоконцами нет различий в соломенно-жёлтом оттенке, просто в более тёмных областях потемнело большее количество одинаковых по цвету волокон. Значит, кратковременное воздействие неизвестной силы на полотно совершенно равномерно опалило тончайший слой волоконцев и произвело изображение исключительной сложности. Ещё одна необыкновенная особенность изображения на Плащанице: тело и лицо человека имеют рельефную форму, и на покрывающей его ткани изображение отпечатывается в трёх измерениях. Когда же мы снимаем материал и расправляем складки, то изображение расходится во все стороны, как в кривом зеркале — результат получается уродливым. Но на Туринском полотне мы видим образ с абсолютно правильными пропорциями и безупречной перспективой. Значит, сила, создавшая изображение, исходила непосредственно из тела, лежащего в ткани. Но кто явит столь колоссальную энергию внутри тела? Кто направит частицы на полотно строго определенным образом? Только тот, кто может воскресить Себя силой Своего Божества! Свершилось — просиял новый день! Камень отвален от гроба и лежит в стороне, гробница пуста, стража бежала… На высеченном камне распростерто полотно, обожжённое молнией Воскресения… Плащаница открывает подробности вселенского события – Воскресения Иисуса Христа из мёртвых, но многим невдомек, что настоящими участниками его мы становимся только тогда, когда живём жизнью Церкви Христовой. Христос Воскресе! Воистину Воскресе Христос! Подготовила Ирина Есинская

Праздник

Пасха Христова! Как поразному именуют её церковные песнопения! Пасха Красная, Пасха Великая, Пасха Таинственная, Пасха — двери райские нам отверзающая... Я хочу рассказать вам о тайне Пасхи, райские двери которой раскрываются перед каждым из нас в час, ведомый лишь одному Богу... Будучи с детства крещён, я, конечно, слышал нечто о Пасхе. Моя бабушка — человек старинного воспитания, всегда пекла к Пасхе куличи. Ах, эти бабушкины куличи! Сейчас таких уже не пекут. Многие думают, что куличи делать должно лёгкими, почти невесомыми, похожими на бисквиты. Когда я был маленький,

куличи были очень большими. Бабушка выпекала их из плотного, тяжёлого янтарного теста, столь благоуханного и ароматного, что роскошно было некоторое время нюхать воздух около такого чудо-кулича и уже почувствовать себя насыщенным. Ваниль, кардамон, цедра, миндаль — какие только специи не входят в настоящий бабушкин кулич! Всем, кажется, ясно, что мы, трое внуков, с особенным нетерпением ждали приближения Пасхи... и узнавали её по запаху. Убеждён, что и нынешние дети знают, как красить пасхальные яйца, а многие наши читатели разводят на столе целые лужи-моря: красное море, жёлтое море, синее... Но сколько бы ныне ни изобретали химических красителей, лучше Бо-

гом данной луковой шелухи всё равно не найдёшь. Только вскипяти её, а затем с замиранием сердца опускай в бурую влагу одно яйцо за другим (предварительно сварив их). Какие же чудные они выходят после предпасхального купания! С гладкими боками, загорелые, довольные, одно посветлее, другое потемнее. Такие яйца смело можно есть на Пасху, не боясь расстройства желудка: шелуха — это вам не искусственные красители! Был у нашей бабушки знакомый и знаменитый в Москве регент, руководитель церковного хора. Храм, где регентовал Николай Васильевич Матвеев, находился на улице Ордынка и известен москвичам своей чудотворной иконой Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Тогда я ещё ничего не знал ни об иконе, ни о самой Пречистой Деве Марии. Потому что в церковь нас бабушка водила один раз в год, на Пасху. Сейчас вспоминаю всю гамму чувств, которыми наполнялось мальчишеское сердце в далёких-далёких и уже многим читателям неведомых шестидесятых годах ушедшего столетия. Во-первых, попасть тогда на Пасху в дей-

ствующий храм столицы подростку было не менее трудно, чем аргонавтам добыть золотое руно, а Иванушке из русской сказки обрести чудо-жар-птицу. Нужно было миновать поистине огонь, и воду, и медные трубы, пройти Сциллу и Харибду в виде заслонов и препон, составленных из патрулей милиции и комсомольцев — молодежи, присланной с нарочитой целью: не пускать в храм тех, кому вокруг и около 16 лет. Нам с братом-близнецом не исполнилось тогда и 8-9. Если бы не таинственный Николай Васильевич, казавшийся мне почти добрым волшебником, живые стены и цепи блюстителей «порядка» (что это за порядок — не пускать детей в храм Божий!) никогда бы не раздвинулись, не разомкнулись. Но, о чудо! Произнесено его почти никому не слышное, но могущественное слово — и проход свободен! Уже тогда я уразумел, что советская власть не всесильна, а тем более не вечна. Другое переживание было связано с местом в церкви, куда нас отводили во время пасхальной утрени. Как сейчас понимаю, этот укромный уголок обре-

тался рядом с правым клиросом, которым командовал тот же удивительный Николай Васильевич. Вокруг меня молились люди со светлыми, радостными лицами, чуть поодаль огромный хор, как один человек, громогласно славил Христово Воскресение, а я стоял... и боялся. Мне казалось тогда, что кто-то из близстоящих мужчин подослан с целью следить за нами и затем сообщить куда следует. Недетский страх сжимал тогда мою бедную душу, ещё не обращенную ко Господу в живой и радостной вере. И кажется сейчас, что благодать сходила на сердце, лишь когда мы оказывались дома у ближайших родственников, живших на Большой Молчановке, у Нового Арбата. В хорошо знакомой мне огромной квартире с длинным-длинным коридором было много картин-подлинников известного русского художника Серова. Мы садились за праздничный стол, а на меня глядело со стены знаменитое полотно «Похищение Европы». На быке, разрезающем волны своей могучей грудью, сидит грациозная женщина — Европа — и смотрит на вас загадочным взором. Не знаю, как Европа, а русские люди даже в те нелёгкие годы умели праздновать дома Пасху Христову. Здесь не было ни милиции, ни комсомольских патру-

лей, зато собирались сродники и друзья, милые сердцу лица, на стол приносилась пасха в форме четырехгранной пирамиды, на боках которой отпечатались голубки и заветные буквочки «ХВ». Разрезались куличи, почти такие же вкусные, как у бабушки, и все начинали «разговляться», хотя пост моя родня ещё не соблюдала. Подлинная церковность при-шла к нам позднее. Детская душа ликовала; как могла, она вслушивалась в оживлённые разговоры взрослых, вбирала в сердце пасхальное веселье с его праздничными яствами, радостью семейного общения, ночным временем, когда почему-то совсем не хочется спать... и не понимала лишь одного. Почему, почему без умолку, не переставая, на все лады пел церковный хор «Христос Воскресе»? Почему родственники, ничего нам, маленьким, не объясняя, целовали троекратно щеки с теми же словами «Христос Воскресе»? Что означал ответ, который повторяли мои уста, не понимая смысла слов, в них содержащегося: «Воистину Воскресе!» Спаситель наполнял мою душу пасхальным торжеством, но Сам ещё не являл Своего светлого лика; Он, смиренный и кроткий, долготерпеливый Господь наш, знал, что время ещё не пришло... И лишь годы, годы спустя, душе моей суждено будет припасть со слезами покаяния и исповедания к стопам Того, Кто оставался неизреченно милостивым, но до времени не узнанным. Протоиерей Артемий Владимиров

Древние города России

Боровск-Ярославль: совместный выпуск

Древний город Ярославль был основан князем Ярославом Мудрым в 1010 году – тысячу лет назад. Тогда на берегу Волги, в том месте, где в неё впадает река Которосль, появилась маленькая деревянная

крепость. Шли годы… Город рос. Под защитой крепости строили свои дома ремесленники и торговцы. Чтобы защитить своё добро и своё жилище от врагов, возникшее вокруг крепости поселение обнесли деревянным тыном. Эта часть древнего Ярославля называлась посад. На подступах к городу появились монастыри-крепости. У переправы через реку Которосль, где начиналась дорога на Москву, был основан Спасо-Преображенский монастырь. Защищённый город продолжал расти. Прошло чуть более двух веков со времени основания Ярославля, и появилась в древнем городе первая каменная постройка. Это был Успенский собор — главный храм города. Произошло это в 1219 году. А чуть позже и в Спасо-Преображенском монастыре был построен каменный СпасоПреображенский собор. Для жителей Ярославля, которые видели и сами строили только деревянные дома и храмы, эти соборы казались настоящим чудом. Иногда вспыхивали в городе пожары, или враги нападали и поджигали деревянный Ярославль, тогда сгорали все деревянные постройки, и только два каменных собора возвышались на пепелище, почерневшие от дыма и копоти, но нерушимые и твёрдые, как христианская вера. После пожара жители заново отстраивали свой город, еще краше и богаче, чем раньше. Так продолжалось до того времени, когда монголо-татары напали на Русь. В 1238 году Ярославль был разграблен и разрушен ордами хана Батыя. Город полностью обезлюдел. Его правитель, князь Всеволод, сложил голову в битве на реке Сить. Вместе с ним погибла и почти вся ярославская дружина. Чудом спаслись два сына князя Всеволода — Василий и Константин. Страшное зрелище предстало им, когда вернулись в разорённый Ярославль: богатый и славный город был обращён в пепелище. Нужно было

Свв. князья Всеволод, Василий и Константин

восстанавливать город, поддерживать обездоленных, вдов и сирот. Сколько столетий прошло с тех пор, а ярославцы до сих пор рассказывают, как, щадя жителей города, князья брали с них совсем маленькие налоги, всего «по три денежки с души» или «по три куриных яичка». Избегали ярославские князья участия в княжеских междоусобицах. Так и возродился город в былой красе. Во многом это заслуга двух ярославских князей — Василия и Константина. Оба князя были похоронены в Успенском соборе. В XVI веке собор перестраивали и под его развалинами обрели нетленные мощи святых князей Василия и Константина Всеволодовичей, как узнали по надписям на гробах. Открыв их, снова положили в прежнем месте. И вдруг поднялась в Ярославле

сильная буря с громом, молнией и проливным дождём. Две недели не утихала буря, и поняли ярославцы, что не следует скрывать святыню. Святые мощи князей Василия и Константина были торжественно перенесены во вновь построенный собор и поставлены в приделе, освящённом в их честь. Но это случилось много позднее… А пока стонала Русь под гнётом монголо-татарского ига. Нужно было платить Орде огромную дань, чуть что — набегали татары, грабили, убивали. Каждый князь должен был ездить в Орду, чтобы получить от хана ярлык, подтверждающий его право на княжение в этом городе. Вот так и отправился в Орду ярославский князь Фёдор Чёрный. В Орде он не только ярлык получил, но многих обратил в христианскую веру. Статного ярославского князя полюбила ханская дочь, вышла за него замуж и приняла православную веру. В Орде у них родились два сына — Давид и Константин. Вскоре Фёдор Чёрный с женой и детьми вернулись в Ярославль. Время правления князя Фёдора стало временем мира и покоя на ярославской земле. Мудрость и любовь к родному городу подсказали князю, как надлежит действовать, чтобы избежать татарских набегов и княжеских междоусобиц. В то время, когда другие города переживали упадок и разорение, в Ярославле Фёдор Чёрный и его жена Анна возводили храмы, украшали их дивными иконами. Поистине благом стало для Ярославля время правления князя Фёдора Чёрного и его сыновей. Когда исполнил Господь число дней их, положили покоиться благодарные ярославцы своих князей-благодетелей в древнем Спасо-Преображенском монастыре. Около двухсот лет непотревоженными лежали мощи ярославских князей Фёдора Чёрного и его сыновей. И вот в 1463 году было решено их захоронить. Но, когда сняли покровы с усопших, начали происходить многие чудеса и исцеления. Восприняв происшедшее как знамение, гроб с князьями не посмели «положити в землю». В этом же году князья Фёдор, Давид и Константин были причислены Церковью к лику святых. Во время правления в Ярославле святого благоверного князя Давида, сына Фёдора Чёрного, под Ярославлем была основана Толгская обитель. Объезжая епархию, святитель Трифон (до принятия схимы

Прохор) посетил белозерские пределы и отправился оттуда вниз по рекам Шексне и Волге к Ярославлю. При наступлении ночи была сделана остановка в 7 верстах от Ярославля, на правом берегу Волги, напротив впадения в неё реки Толги. В полночь, когда все спали, святитель проснулся и увидел яркий свет, озарявший окрестность. Свет исходил от огненного столпа на другом берегу реки, к которому протянулся мост. Взяв жезл, святитель перешёл на другой берег и, приблизившись к огненному столпу, увидел в нём икону Пресвятой Богородицы, стоявшую на воздухе. Поражённый видением, святитель долго молился и, когда возвращался обратно, забыл взять свой жезл. На другой день, после совершения утрени, когда святитель Прохор собрался продолжить путь в лодке, начали искать его жезл, но не могли нигде найти. Тогда святитель вспомнил, что забыл свой жезл на другом берегу реки, куда перешёл по чудному мосту. Он рассказал о явлении, и посланные на тот берег на лодке слуги вернулись с известием, что увидели в лесу между деревьями икону Матери Божией, а рядом епископский жезл. Святитель немедленно переправился вместе со всеми людьми на тот берег и узнал явившуюся ему икону. После горячей молитвы перед иконой на том месте расчистили лес и заложили церковь.

Толгская икона Божией Матери

Множество народа разного звания помогали святителю Прохору строить церковь. Храм во имя Введения Богоматери во храм был построен в один день, туда перенесли чудесную икону. Епископ Прохор освятил храм и благословил при храме основать обитель, которая стала называться Толгской. Слово «толга» происходит, вероятно, из исчезнувшего языка финно-угорского племени меря, проживавшего ранее на территории Ярославской области. В родственных мерянскому языку мордовских языках «толга» означает «птичье перо». Празднование чудотворной иконе Толгской Богоматери было установлено 8 августа, в день явления святыни. Однажды во время службы произошло чудо истечения от святой иконы Толгской Богоматери мира, от которого многие больные, бывшие тогда в храме, получили исцеление. С этого времени Толгскую икону Пресвятой Богородицы стали почитать как мироточивую. К её помо-

щи прибегали и ярославцы, и жители окрестных сёл, и паломники из дальних краёв. Как рассказывают местные предания, в 1612 году в Ярославле, ставшем местом сбора народных сил в ополчение Козьмы Минина и Дмитрия Пожарского, произошло моровое поветрие. И тогда с иконой Толгской Богоматери и другими святынями города совершился первый из известных в Ярославле чрезвычайных крестных ходов, после которого болезнь отступила. После того, как Ярославль мирно вошёл в состав Московского княжества, уже московские правители заботились об укреплении города, ремонте и перестройке его храмов. После пожара в начале 16 века рухнули своды древнего Успенского собора. Сюда из Москвы была прислана артель мастеров, и заново был построен главный храм Ярославля. Любили московские князья, а затем цари и СпасоПреображенский монастырь, делали богатые вклады, жаловали земли и всевозможные льготы. В 16 веке в монастыре на месте обветшавшего был заново построен каменный Спасо-Преображенский собор. Он сохранился до наших дней. Это сейчас самая древняя постройка Ярославля. В это же время монастырь был обнесён каменными стенами с башнями. СпасоПреображенский монастырь стал настоящей крепостью, которая очень помогла Ярославлю в годы Смутного времени, когда на Русскую землю напали польсколитовские захватчики. Вот тогда-то, в 1609 году, Ярославль с честью выдержал 23-х дневную осаду интервентов. Позднее, в 17 веке, монастырь получил ещё более мощные стены и башни. А деревянный ярославский кремль становился всё более ветхим. После очередного пожара восстанавливать кремль в Ярославле не стали. И остались у города только величественные и грозные укрепления СпасоПреображенского монастыря. Стоит ли удивляться, что сейчас именно их называют ярославским кремлем? В 17 веке Ярославль переживал, пожалуй, самые яркие события в своей истории. Город оказался стоящим на пересечении сразу несколько торговых дорог Российского государства. Здесь в больших количествах скапливались товары из стран Ближнего Востока, Западной

Фреска из церкви пророка Илии

Европы, а также из Сибири и других отдалённых мест России. В это время Ярославль был третьим торговым городом страны, а ярославские купцы слыли одними из самых богатых. Каждый купец считал своим долгом построить церковь. Одним из самых прекрасных храмов в Ярославле, возведённых на купеческие деньги, стала церковь Ильи Пророка. Строили её купцы, братья Вонифатий и Иоанникий Скрипины, торговавшие жемчугом, мехами, церковной утварью, были поставщиками товаров для царского и патриаршего двора. Свои товары продавали не только в Москве, но и в Европе. В городе братья Скрипины пользовались заслуженным уважением и почётом. Усадьба купцов Скрипиных находилась в центральной части ярославского посада, на оживленной Пробойной улице, неподалеку от обширной торговой площади. И вот посреди своей усадьбы они возвели церковь Ильи Пророка, которая и поныне является жемчужиной ярославской архитектуры. Самые лучшие зодчие строили церковь Ильи Пророка, для её росписи Скрипины пригласили знаменитых иконописцев, украсили храм и приделы многими иконами, большими и малыми, щедро одаривали церковь самоцветами, жемчугом, парчой, шелками, кружевами. После завершения строительства Вонифатий и Иоанникий Скрипины получили в дар от Патриарха Иосифа и Царя Алексея Михайловича часть Ризы Господней, того самого одеяния Христа, полученного по жребию одним из воинов, присутствовавших на Распятии. Очень немногие города и удостаивались чести получить частицу Господней Ризы. В числе этих немногих оказался и храм Ильи Пророка, построенный купцами Скрипиными. Специально для хранения православной святыни к уже возведённой церкви пристроили шатровый Ризоположенский придел. Сейчас церковь Ильи Пророка стоит в центре главной площади Ярославля. В конце 17 века известный русский библиофил А.И.Мусин-Пушкин приобрёл у последнего настоятеля СпасоПреображенского монастыря Иоиля (Быковского) его личную библиотеку. В этой библиотеке он нашёл бесценный памятник русской литературы 12 века — «Слово о полку Игореве». В годы советской власти все монастыри и большинство храмов Ярославля были закрыты. Древний Успенский собор взорвали в 1937 году. На месте, где

он стоял, разбили парк. И только несколько лет назад было решено вновь возродить Успенский собор. Новый собор, прекрасный и величественный, был освещён в дни празднования тысячелетия Ярославля. Толгский и Кирилло-Афанасьевский монастыри в последние десятилетия вновь стали действующими. Толгскому монастырю вернули главную его святыню — икону Толгской Божьей Матери. А в стенах Спасо-Преображенского монастыря — музей. Музеем сейчас является и церковь Ильи Пророка. Только в дни больших церковных праздников проводятся в ней богослужения. В Ярославле возрождается Православие, город восстанавливает свою былую красоту, свое неотразимое очарование. Как известно, города принадлежат не только ныне живущим поколениям, но и тем, кто стоял у их основания, кто созидал и украшал их, кто защищал их от врагов, кто любил их. Приходят новые, молодые поколения, и верится, что и они, русские люди на русской земле, будут хранить и беречь свой Ярославль, свою Россию. Татьяна Смирнова

История России в лицах

ние промышленности. По именному царскому указу от 29 июня 1722 года была основана Ярославская мануфактура на ручье Кавардаковском за слободкой Ново-Фёдоровской на пустующих городских землях. Дело было новое для России. Рискнули Затрапезновы, вложили все свои торговые капиталы в производство льняных полотен. Через четыре года на месте, где были непроходимые болота, стоял Полотняный двор. Вырабатывала эта фабрика ткани изо льна, но самой ходкой была затрапеза, или пестрядь. И в течение двух веков она была излюбленной тканью у простого народа. Использовалась для любой нужды: хоть наряд шить, хоть по дому что. Прошло пять лет, и появились ещё три фабрики: суконная, шёлковая и писчебумажная. Для фабричного люда построили отдельные дома. Но все обученные ткать широкие полотна мастеровые со своими чадами и домочадцами были приписаны к мануфактуре навечно именным указом императрицы Анны Иоанновны от 1731 года.

И.М. Затрапезнов

авно это было, почти 300 лет назад. В древнем городе Ярославле жила семья Затрапезновых. Было у купца Максима с женой Прасковьей четыре сына. Жили себе, не тужили, торговали крашениной и другим галантерейным товаром. В то время правил в России царь Петр. Мечтал он сделать государство сильным. А для того сам искал знаний и людей предприимчивых. Бывал не раз и в Ярославле, где все торговые пути пересекались. Гостей было своих множество, да со всех волостей, да из дальних стран. Среди этих торговых людей заприметил царь Петр Затрапезновых. За бойкий ум особо отметил их малолетнего сына Ивана и отправил его учиться в Голландию, к мастерам фабричного дела. Прошло лет десять, вернулся Иван в Ярославль с другими посланными сотоварищами: Балашовым, Лакостовым и Земсковым. И наступило новое время для торгового города, началось рожде-

Завершив все работы по устройству мануфактуры, Иван Максимович занялся строительством усадьбы – прообраза земного рая. В конце своей жизни поставил Затрапезнов церковь во имя Святых Апостолов Петра и Павла, которую посвятил гению Петра Великого, надоумившего его устраивать в России мануфактуры. Это было время, когда слава русских полотен разошлась по всему миру. Искусными мастерами были работные, могли целые города выткать, как в сказке, по нитке собрать. Бывало, английские купцы скупали столовое бельё Ярославской Большой мануфактуры, ставили свои клейма и продавали «за свои». Фабрики в Ярославле стали появляться, как грибы после дождя, впрочем, также в Костроме, Кохме и других городах России. рошли годы, императрица Екатерина II взошла на престол. И задумала она осмотреть свои владения, как живут в её царстве-государстве. Прибыла она в Ярославль. Для приёма царицы покои особые построили. Но прежде решила она посмотреть знаменитую ма-

Боровск-Ярославль: совместный выпуск

Ярославская Большая мануфактура

нуфактуру Затрапезновых, на столовом белье которой едали русские цари и вельможи, начиная от царя Петра I. На галере по реке Которосль и ручью Кавардаковскому приплыла императрица на Полотняный двор. Вышла, огляделась и говорит: «Фабричка – красавица, ах, какая душка!». Владельца, сына Ивана Затрапезнова Алексея, возвела в дворянский чин, а фабричным даровала по пятаку (на пятак в то время много чего можно было купить). Алексей отправился на службу, так как дворяне — сословие, которое службу государеву несёт, а не те, кто лишь по балам гуляют. Стал он одним из первых директоров Московского банка, а Ярославскую Большую мануфактуру продал одному из самых богатых людей того времени, миллионщику Савве Яковлеву. При Савве фабрики эти также процветали, но при его внуках и правну-

ках в 19 веке стали приходить в упадок. Фабричные бежали с жалобами к царюбатюшке, их бивали за то батогами, но всё-таки присылались от императора комиссии для разбирательства фабричных неурядиц. В конце концов, при государе Николае I Ярославскую Большую мануфактуру выставили на торги, а приписанных к ней работных людей отпустили на волю. Третий тогда для мануфактуры именной указ гласил: «Отпустить тех фабричных, что обретались при мануфактуре со своими домами и огородами; разрешить им приписаться к сословию какому похотят; подыскать для мануфактуры достойного покупателя, чтобы привести старейшую фабрику России в должное состояние, дабы она не пропала вовсе». Покупатели нашлись не сразу. Это были московские купцы первой гильдии Карзинкины, выходцы из Ярославской губернии. Разобрали они Полотняный

двор, а из кирпичей построили здание пятиэтажное на берегу реки Которосль, где была сгоревшая в 1847 году писчебумажная фабрика старых владельцев. Через год, в 1858, заработала мануфактура вновь. Газеты писали, что в деревянном одно-двухэтажном Ярославле появился уголок, других европейских не хуже, придавали большое значение событию, сравнивая строительство фабрики с прокладкой Костромского шоссе. Теперь фабрика работала на хлопке и производила ткани и хлопчатобумажную пряжу, от самой тонкой до самой толстой. В 1900 году на международной выставке в Париже Ярославская Большая мануфактура была отмечена гран-при, золотыми и серебряными медалями за продукцию, управление и устройство жизни и быта фабричных рабочих. осле революции и гражданской войны фабрику назвали «Красный Перекоп». Уже в 30-е годы прошлого столетия фабрика перешла к выпуску тканей, которые использовались в судостроении, сапожном деле, для конвейерных лент, фильтров. Позднее начались разработки для космической промышленности. Вся страна тогда жила мечтою о космосе. А в 1963 году Валентина Терешкова, ярославская фабричная девчонка с комбината «Красный Перекоп» (бывшей Ярославской Большой мануфартуры), стала первой женщинойкосмонавтом. На протяжении нескольких веков фабрика была кормилицей для многих людей. Вот и сейчас, в начале

Ткацкий станок Большой Ярославской мануфактуры. 18 век

XXI века, несмотря на все невзгоды, она стоит-красуется на берегу Которосли. И, как прежде, единственная в России изготавливает необыкновенные полотна, которые заменяют в техническом мире железо, сталь, чугун. Надежда Балуева

По святым местам

Посвящён этот Крестный ход памяти великого святого русской земли преподобного Иринарха Затворника, который подвизался в Смутное время в Ростовском Борисоглебском монастыре. Тридцать восемь лет провёл Иринарх Затворник, всея России чудотворец, в уединённой келье, в веригах, повторив подвиг древних православных святых. Именно с посещения этой кельи и начинается крестный ход. После молебна все участники по одному входят в крошечную каменную келью, где от одной стены до другой можно дотянуться рукой. Всё здесь напоминает о великом духовном подвиге преподобного Пятнадцатый раз пройдёт ИринарховсИринарха. И мы кланяемся ему, кий крестный ход по ярославской земле. прикасаясь к его веригам, и дух захваКаждый год полторы-две тысячи чело- тывает от непостижимости этой силы. век приезжают из разных, даже самых Даже лютый разбойник, польский воевоотдалённых уголков России, Украины, да пан Сапега, разрушивший в Смутное Белоруссии, Сербии и других стран, что- время сотни храмов и монастырей на набы пройти дорогами Иринарховского шей земле, застыл, восхищённый силой крестного хода, треть из них – дети. духа великого старца. Из записок истоРебята, которых младенцами привезли риков мы узнаём, что он спросил препосюда впервые много лет назад, сейчас добного Иринарха о том, как терпит он уже опытные крестоходцы, тринадцати- всё это в холод и стужу (ведь на старчетырнадцатилетние отроки и отрокови- це были вериги: «сто сорок два креста цы. Есть в этом Крестном ходе какая-то медных, семь пудов плечных, железная невероятная притягательная сила. Это цепь в двадцать сажен, которую он наотмечают почти все его участники. Стоит девал на шею, железные путы ножные, лишь один раз пройти его дорогами, и восемнадцать медных и железных оковв жизни начинается новый отсчёт врецев, которые мени: от крестного хода до следующего он носил крестного хода. И если бы вы знали, с на груди). каким нетерпением ждёшь каждой ноНа вопрос вой встречи на ярославской воеводы земле. Те, кто уже участарец ствовал в крестном ходе, давайте ещё раз вместе вспомним его радости и испытания, а те, кто узнал о нём впервые, обязательно присоединяйтесь к нам в этом году!

По святым местам ответил: «Ради Бога терплю». «Великая правда в батьке», — сказал пан Сапега и приказал не грабить монастырь. Святой предсказал нашествие поляков на Москву, он же благословил князя Димитрия Пожарского на борьбу с захватчиками. До революции Иринарховский крестный ход был многотысячным и одним из самых любимых на Руси. Ежегодно в память о преподобном братия и паломники обители шли крестным ходом от стен Борисоглебского монастыря на родину святого в село Кондаково, к святому колодчику, который он ископал в юности. Крестный ход длился неделю, у каждого из встречавшихся на пути храмов делали остановки, служили молебны. 300-летняя традиция прервалась с закрытием обители большевиками. В 1994 году в Борисоглебский монастырь вернулась братия, стараниями которой с 1997 года был возобновлен традиционный Иринарховский крестный ход. С тех пор каждый год гостеприимная Борисоглебская земля принимает и привечает крестоходцев. За эти годы сложилась добрая традиция: все участники крестного хода идут в русской народной одежде: женщины — сарафанах, мужчины — в косоворотках. В первый день после Литургии в соборе святых Бориса и Глеба и молебна у раки преподобного Иринарха мы отправились в путь по лесной дороге и уже через пару часов оказались у святого источника в Троице на Бору. Там отслужили водосвятный молебен, желающие окунулись. В дороге мы увидели столько красоты, такие дивные рассветы и закаты сопровождали нас, а волны благоухающих цветов, почти как морские, перекатывались при лёгком дуновения ветерка. Дорога словно иллюстрация слов из акафиста «Слава Богу за всё», где есть такие удивительные поэтические строки: «Хвала и честь животворящему Богу, простирающему луга, как цветущий ковёр, венчающему поля золотом колосьев и лазурью васильков, а души — радостью созерцания…». Радостью созерцания были переполнены и наши сердца. Конечно, на такой высокий лад душу настраивала соборная молитва. Мы пели величание Христу, Богородице, Всем Святым… Священники, которые шли с нами вместе, неоднократно повторяли, что нас здесь не полторы тысячи, а гораздо больше, потому что сопровождает нас Архангельское

Боровск-Ярославль: совместный выпуск воинство, все наши Ангелы-хранители, все святые, которым мы молимся в эти дни. Силу их молитвы мы чувствовали всем сердцем. А с какой радостью нас встречали в деревнях, через которые мы проходили. Заботлитво накрывали для нас столы самой простой, но такой вкусной едой. Трогательно было, когда на границе села или деревни жители встречали нас хлебом-солью. Нельзя было не удивляться, не радоваться, глядя на детей. Они, как цветы, нарядные и лучезарные, на протяжении всего крестного хода жили своей самостоятельной «вольно-полевой» жизнью, лишь иногда шагали за ручку с мамой или папой, то забегая вперёд, то немного отстав, но всегда весело и радостно, как будто их маленькие ножки и не протопали полтора десятка километров в день. Они успевали поплескаться в речушке, мимо которой проходил крестный ход; каждая куча песка, которая встречалась на пути, тут же покрывалась причудливыми замками, дворцами, тоннелями и дорогами, созданными маленькими фантазёрами. И только самые юные крестоходцы важно восседали кто в колясках, кто на шее у своих родителей, восхищённо окидывая взглядом человеческую пёструю реку, разлившуюся среди борисоглебских просторов. Ведь на несколько дней они стали детьми особой большой Семьи, скреплённой духовным родством. На небе то тучки, освежающие после жары дождичком, то утешающая радуга. Лёгкий попутный ветерок помогает пройти еще несколько километров до привала, когда уже ноги тебя не очень-то слушаются. Но доходят все, никто не остаётся сидеть на обочине. Вот бы так же доводить до конца каждое начатое дело, не поддаваясь усталости! Сила и единение народа в любви к Богу, друг к другу, к русской земле – вот что такое Иринарховский крестный ход. И вот почему во время крестного хода совершается столько чудесных, радостных событий! Галина Крупина

Традиции русского флота

В памяти моей, как сейчас, ноябрьское прохладное утро. Мама дала 50 копеек на кино и на леденцы. После очередного просмотра любимого фильма «Морская пехота» захотелось вновь полюбоваться на дебаркадер, находившийся недалеко от Стрелки, где Которосль впадает в Волгу. Любовь к морю начала во мне проявляться с раннего детства. Она перешла по наследству от двоюродного брата, который сбежал на Тихоокеанский флот в начале 50-х годов прошлого века и служил на крейсере. На флоте служили тогда 5 лет. Матросы ходили в клёшах, тельняшечке, бушлате, на голове — бескозырка. Мечта мальчишки! Я учился уже в шестом классе, и тяга к морю всё больше укреплялась. И вот иду я по набережной, а снизу от намывного острова, который все ярославцы называют Даманским, поднимаются мальчишки в бушлатах и у военного госпиталя выстраиваются во фрунт. Командир, как потом я узнал, Галкин приветствует их: «Здравствуйте, юные моряки!» С тех пор образ морского братства запал в душу — захотелось стать моряком. В ту пору моя сестра, видя что я робею, взяла меня за руку и привела во флотилию. Тогда руководил Клубом юных моряков и речников подполковник Мешенев, с ним начальники — Скардов, Буков, Морозов. Успешно прошёл медкомиссию, подал заявление. Сбор учеников флотилии происходил на 2-м ярусе того самого дебаркадера, на который я долгое время

ходил любоваться Волгой. Своего здания у флотилии не было. Во дворце пионеров был класс, группы по тридцать человек. На занятия все приходили одетые по форме. Голландка была синяя, а форменка — белая. Соседские мальчишки, дети железнодорожников, жившие во дворе, надо мной смеялись: «Моряк — с печки бряк». У дежурного по отряду была повязка «рцы», боцманская дудка. Флотилия взаимодействовала со школой: не успеваешь — иди, учись. Занимались два раза в неделю. Преподаватели — мужчины, фронтовики. Изучали двигатели внутреннего сгорания, бакены, буи, класс военных корпусов, шлюпки, паруса, семафоры. Готовили нас по двум специальностям, я учился на моториста. При флотилии было три корабля: "Большой охотник", "Зоркий", катер-тральщик и шесть шлюпок. Своими силами мы ремонтировали корабли. Зимой механику перебирали, натирали детали. Выдавали нам для работы специальную одежду, лоток, смазочные материалы. Мы, ребята, учащиеся 6-7-ых классов школы, всё делали своими руками: восстанавливали боевую готовность кораблей и лодок, драили, красили. Кто не принимал участие в подготовке к навигации, не допускался к плаванию. Начиналась летняя практика с гребли на лодках вокруг Даманского. Потом корабельная практика: тревоги, вахты. Рядом мужчина-наставник. Были сигнальщиками, стояли на руле. Ходили в учебные походы: до Рыбинска и обратно. Потом ходили в Кострому и за Кострому на шлюпках и под парусом. Вкладывали

Боровск-Ярославль: совместный выпуск

флотский дух в нас наши командиры: Буков, Галкин, капитан II ранга Морозов. И была такая выучка, что нам доверяли первыми открывать парады. Шли юные моряки, потом юные пожарники. За активную деятельность флотилии дали катерный тральщик. А в 1972 году нас наградили поездкой на месяц во всесоюзный пионерский лагерь «Орлёнок». Со мной тогда были Саша Воронов, Коля Камкин, он стал мичманом на первой «акуле» (самая большая военная лодка); Гена Быков, капитан II ранга, окончил Таллиннскую мореходку; Юра Червон стал доктором психологии, преподает в Политехническом университете. Нам повезло, мы стали участниками слета юных моряков на эсминце Черноморского флота. Наша дружина называлась «Штормовая». Делили нас не на отряды, а по-морскому — на экипажи. В «Орлёнке» занимались не только морским делом, знакомились с авиацией и космонавтикой, пробовали силы, проявляли способности в кружках по интересам. Родной Клуб юных моряков и речников мы не подвели. Да и как могло быть иначе, ведь Клуб носил имя знаме-

нитого русского адмирала Фёдора Ушакова, уроженца Романовского уезда Ярославской губернии. В РомановеБорисоглебске (теперь город Тутаев) в те годы тоже был филиал нашей флотилии. Ярославская земля крепко связана с историей создания Российского флота. Император Пётр I положил начало его формированию «потехами» на Переславском озере — Плещееве. При нём было построено 1100 кораблей, и Россия завоевала выход в Балтийское море. При императрице Екатерине II в 1785 году началось создание Черноморского флота. При императоре Павле I строительство кораблей

продолжалось. При государе Николае I парусный военный флот закончил своё существование: началась эра броненосных кораблей. За всю историю флота Ярославская земля дала России четырёх адмиралов. Среди них Фёдор Фёдорович Ушаков — единственный адмирал, причисленный Русской Православной Церковью к лику святых. Он не проиграл ни одного сражения, а взятие в 1799 году непреступной крепости на острове Корфу принесло ему мировое признание. Его победу приветствовали русский генералиссимус Александр Суворов, английский адмирал Нельсон, турецкий султан, называвший легендарного непобедимого адмирала «Ушак-паша». Эскадра Ушакова завоевала остров Корфу — ключ к Адриатике, предотвратив возможность дальнейших завоевательных походов Наполеона. На освобожденных эскадрой Ушакова Ионических островах было принято решение устроить республику. Налаживать жизнь император Российский Павел I поручил адмиралу Ушакову. Так было образовано национальное греческое государство при покровительстве России. Его «крестным отцом» стал русский адмирал Ф.Ф.Ушаков. Поистине государственную мудрость проявил Ушаков, освобождая Неаполитанское королевство от французов. «Войска заставили всё население обожать их… одни лишь русские войска могли совершить такое чудо», — сообщал неаполитанский министр адмиралу. К нам в Клуб имени Фёдора Ушакова приходили ветераны Отечественной войны, среди них бывшие юнги Северного флота, которые мальчиками-подростками ушли на фронт. Мы слышали их живые рассказы о Школе юнг на Соловках и хотели быть похожими на них. В Ярославле тогда их жило двенадцать человек (теперь осталось пятеро, среди них Захаров, капитан I ранга). После окончания 8 класса школы многие из флотилии захотели поступить в Нахимовское учили-

ще. Калининградское Высшее Военноморское училище заключило договор с нашей флотилией. Окончившим флотилию выдавалось свидетельство, характеристика, они имели преимущество — шли вне конкурса. Большое стремление поступить помогло подготовиться — знал ответы наизусть. Большая часть выпускников Клуба поступила в военноморские, мореходные, гражданские высшие и средние учебные заведения. Мы первые проторили дорожку в 1973 году. Оторвались от семьи. В училище — строгая дисциплина. Курить запрещалось, пить тем более. Перед строем у провинившихся спарывали погоны, под музыку «Чижик-пыжик» выводили со двора. Воспитатель сажал в поезд и отправлял домой. Отсев шёл элементарно: «дайте повод». Прозвища у преподавателей были Броненосец, Юнкерок… Летом нас, нахимовцев, вывезли на озеро Суоло-Ярви в Карелии, там и началось наше воспитание. Так как во флотилии нам дали много знаний и навыков, которые предусматривалось освоить в училище ребятам в течение двух лет, то мне было легче. Я сразу стал правым загребным. Главное — использовать инерцию шлюпки. Основная гребля – спиной. Весло весит 18 килограммов. Правый загребной, самый сильный и опытный, мог подсказать старшему, что «ещё можем». Соревнование «Морская миля» на двухпарусном судне (паруса кливер и фок) выиграли. Физическая подготовка воспитанников к августу завершилась. Нашу роту тогда готовили к параду на Красной площади в Москве. В 1974 году проходил первую корабельную практику на крейсере «Киров», когда-то лучшем крейсере в мире. Это был «великий переход» с центральной базы: из Таллина — в Кронштадт. Как сейчас помню, как огромной шваброй мы драили железную палубу. Матросы учили молодых: «Юнга, у тебя швабра высохла», — и мы быстро бежали через весь корабль, но только одной стороной, другой ходит командир. С этим кораблём я встретился вновь спустя годы, когда вышел в отставку. Но бывших офицеров не бывает. В начале 90-х, на излёте 20 века, когда морской флот разваливался, чтобы не сдавать завоёванные нашими предками позиции, мы во главе с капитаном I ранга запаса Михаилом Петровичем Ненашевым создали Движение поддержки флота. Именно это движение не дало распилить на металлолом последние корабли — атомные крейсера «Адмирал Лазарев», «Адмирал

Нахимов» и «Адмирал Ушаков». Чтобы сделать подобной мощности корабли, нужны были годы, например, подлодка «Ярославль» строилась семь лет. Движение призвано возродить былую силу Военно-Морского Флота. Для этого необходимо увлечь романтикой дальних стран и морских походов молодое поколение. Поэтому мы занимаемся подготовкой молодых людей в мореходные, речные учебные заведения. Благодаря Движению вновь появляются на свет бесплатные детские кружки: судомодельные, парусные и других видов водного спорта. У ярославской организации есть судно класса «река-озеро», которое ремонтируем вместе с молодыми участниками Движения. Движение в поддержку флота организует встречи с потомками кадровых офицеров, чтобы сохранить наследие, память о былом и лучшее перенести в настоящее. В Ярославле живёт семья Бориса Георгиевича Старка, сына русского адмирала. Георгий Старк руководил дивизией в Моонзундской операции во время Первой Мировой войны. Осенью 1917 года германский флот пытался захватить острова Моонзундского архипелага в Балтийском море и прорваться в Финский залив к Петрограду. Героическое сопротивление моряков Балтийского флота сорвало план германского командования. Уверены, что славные традиции русского флота не будут забыты, и вы, нынешние мальчишки, мечтающие покорять морские просторы, будете нашей сменой, ведь есть такая профессия — Родину защищать. Вспоминали: Александр Гарусов и Владимир Захаров – руководители Ярославской Организации Поддержки Флота

Любимые писатели

Поль Фишер "Улица Копенгагена"

Дорогие читатели! Наверное, я не ошибусь, если скажу, что у многих из нас любимый сказочник — Ганс Христиан Андерсен. Удивительно, насколько полюбился русским детям (да и взрослым) писатель из далёкой Дании! Его произведения были переведены в России в середине XIX века, но читательская любовь к ним не иссякла до сих пор. Может быть потому, что андерсеновские сказки не только интересны, увлекательны, остроумны, но они ещё и учат нас очень важным вещам: дружбе, любви, состраданию, пониманию. А ещё? А ещё – вере, молитве, упованию на Бога. Действительно, герои андерсеновских сказок обладают такой

26 26

сильной верой, что сама смерть отступает, и даже сказки с печальным концом не кажутся безнадёжно грустными. Не верите? А давайте вспомним чудесную и, наверняка, любимую многими «Русалочку». Кстати, так ли хорошо мы знаем её сюжет? «Конечно, знаем! — скажете вы. — Даже мультик диснеевский смотрели». А вот у мультфильма-то как раз со сказкой мало общего. Так бывает: авторы мультфильмов иногда изменяют сказки на свой лад. Поэтому чтобы вспомнить, что же написал о Русалочке Андерсен, нужно всё-таки взять в руки книжку. Скажу по секрету: мне кажется, книжка интереснее мультфильма. Хотя, казалось бы, в мультфильме всё заканчивается хорошо, а в книге Русалочка погибает после долгих страданий, так и не дождавшись счастья. Печальный финал, да и только. Но так ли это? О чём мечтала Русалочка, живя в подводном царстве? А мечтала она обрести бессмертную душу, как у людей. Вот какими мыслями дели-

лась она с бабушкой: «Отчего у нас нет бессмертной души!.. Я бы отдала все свои сотни лет за один день человеческой жизни с тем, чтобы принять потом участие в небесном блаженстве людей». И бабушка рассказывает ей, при каком условии это возможно: «Пусть только кто-нибудь из людей полюбит тебя так, что ты станешь ему дороже отца и матери, пусть отдастся тебе всем своим сердцем и всеми помыслами и попросит священника соединить ваши руки в знак вечной верности друг другу; тогда частица его души сообщится тебе, и ты будешь участвовать в вечном блаженстве человека. Он даст тебе душу и сохранит при себе свою». И что же — сбывается ли мечта героини? Обретает ли она то, что хотела? Да, обретает! После долгих страданий, отречения от самой себя (помните, она теряет голос и хвост, после чего, по сути дела, перестает быть русалкой) и отречения от земной любви (принц-то остался с другой!) она заслуживает исполнения своего желания — получает человеческую душу. Русалочка не умирает в конце сказки, а, наоборот, слышит полные надежды слова: «Ты, бедная Русалочка, всем сердцем стремилась к тому же, что и мы, ты любила и страдала, подымись же вместе с нами в заоблачный мир; теперь ты сама можешь обрести бессмертную душу!» Перечитайте «Русалочку» в замечательном переводе Анны и Петра Ганзен и убедитесь сами, насколько мудрую, светлую и жизнеутверждающую сказку написал Андерсен. А вот ещё одна сказка о любви, вере и силе молитвы. Это «Снежная королева». Давайте проверим – помните ли вы, как начинается эта сказка? Ещё до того, как мы узнаём историю двух детей, Кая и Герды, автор рассказывает нам

историю о кривом зеркале, которое смастерил злой тролль. В этом зеркале «всё доброе и прекрасное уменьшалось донельзя, всё же негодное и безобразное, напротив, выступало ещё ярче, казалось ещё хуже». И однажды троллю и его ученикам захотелось поднять это зеркало в небо, чтобы посмеяться над ангелами и Самим Богом. Но зеркало выскользнуло у них из рук, упало на землю и разбилось на миллионы осколков. Осколки эти попадали в глаза и сердца людям, и они начинали воспринимать мир искажённым, уродливым. Не правда ли, страшная история о том, как в мир пришло зло? Как же его победить? Возможно ли это? «Возможно», — убежден Андерсен. И рассказывает нам – как. Всего на одном примере – примере мальчика Кая, которому в глаз и сердце попал один из осколков. После этого он перестал любить бабушку, Герду, розы, родной дом и попал в чертог Снежной королевы. Маленькая Герда отправилась спасать своего друга, не веря, что он погиб.

Ганс Христиан Андерсен

27 27

Как же ей удалось победить могущественную королеву и вынуть из глаза Кая осколок дьявольского зеркала? Конечно, ей помогали и люди (принц и принцесса, маленькая разбойница, лапландка и финка), и животные (ворон, ворона, северный олень), но самую последнюю, самую трудную часть пути она прошла одна. Хотя это не совсем так. Мы знаем, что никогда не бываем одни – с нами всегда Господь, Пресвятая Богородица, наш ангел-хранитель. Знала это и Герда. Поэтому в самый тяжелый момент она обратилась к Богу за помощью (она стала читать молитву «Отче наш»), и помощь не замедлила явиться – девочка беспрепятственно добралась до чертогов Снежной королевы. Но там её ждало ещё более серьёзное испытание — отогреть душу Кая, помочь ему вновь вспомнить дом, полюбить близких людей. А как это сделать, если в сердце и в глазу у мальчика осколки кривого зеркала? И Герда поёт Каю о Рождестве Христовом:

ращается к Богу с просьбой о помощи и вразумлении, и именно молитва помогает ей снять чары с заколдованных братьев. Перечитайте сказки Андерсена. Может быть, вы откроете в них что-то новое, чего раньше не замечали. А может быть, просто ещё раз встретитесь с любимыми героями, погрустите и порадуетесь вместе с ними. Ведь к хорошим, добрым, мудрым книжкам хочется возвращаться снова и снова, правда? Галина Завгородняя

Уж розы в долинах цветут, Младенец Христос с нами тут! Эта песня оказывается целительной для души Кая – он плачет так горько, что осколок выпадает из его глаза, слёзы Герды растопили и другой осколок — в его сердце. Вот, оказывается, что нужно, чтобы избавиться от острых, колючих осколков дьявольского зеркала: твёрдая вера, упование на Бога, непрестанная молитва и, конечно, горячие слёзы покаяния. Сколько ещё сказок можно вспомнить! Например, замечательную сказку «Дочь болотного царя», в которой христианин избавляет Хельгу от тёмных чар с помощью молитвы и крестного знамения; или сказку «Дикие лебеди», где Элиза непрестанно об-

В. Ерко "Кай и Герда"

Разговор по душам

Вспомните самое горькое мгновение в своей жизни, когда вам было очень больно. Что это было? Когда это было? Это была боль физическая? Адски болела рука? Голова? А что тогда? Именно адски, по-другому не скажешь. Как будто мы знаем, какую боль предстоит претерпеть в аду… Я спросила об этом потому, что физи-

душевной боли, правда ведь? Вот Николай Петрович Вагнер, учёный и писатель, которого называют русским Андерсеном и о котором мы начали разговор в прошлый раз, написал много мудрых сказок. Я вам хотела напомнить в связи с этим только одну, она называется «Великое». Название, правда ведь, загадочное? Как думаете, о чём там может

ческая боль имеет свойство не храниться в памяти. А вот боль душевная – совсем другое дело. Знаете выражение «душевная рана»? Когда нас так «ранят», почти физически больно. Отчего? Нас предали? Унизили? Или просто не пожалели? Вы спросите: «Почему мы начали разговор с таких неприятных вещей? Лучше говорить о радостном, веселом!» А я вас спрошу: «Почему вы заговорили о радостном? Потому что мы и настоящую радость можем понять, постичь, испытав самую горькую печаль, самую жгучую обиду?..» Вы точно знаете, что радость дает нам возможность забыть о

идти речь? Может, великое… богатство, или… зло, или… счастье, или… унижение, или ещё что-то, например, милосердие? Можно я не буду пересказывать, потому что когда человек читает книгу, он не только узнает много всего интересного вокруг, он лучше узнает себя, свою душу, своё сердце… Когда вы будете читать, вы откроете для себя и великую любовь, и великую месть, и великое сострадание… Только сказка заканчивается не радостно, как многие сказки, а грустно. Не может человеческое сердце, говорит Н.П. Вагнер, вместить все великое, оно под силу только Спасителю, открывающему Свет Истины.

Случалось ли вам когда-нибудь хотя бы однажды проснуться ночью в кромешной тьме? Какие чувства вы испытали тогда? Но когда вы спали, во тьме, вас обступившей, ничего особенного не было? Знаете, так и душа человеческая. Она спит до поры. Проснется, и если света душевного нет, то Она и оступается, и спотыкается, и ошибается. Спаситель наш есть Свет нашей душе. В мировой литературе многие писатели помогали ребенку открыть этот Свет средствами, доступными художнику слова. Вы читали Чарльза Диккенса, например, или Гектора Мало, его роман «Без семьи», или книгу Алексея Ивановича Свирского «Рыжик», или повесть Дмитрия Васильевича Григоровича «Гуттаперчевый мальчик»? Эти книги написали удивительные люди и очень талантливые писатели, которым Господь дал дар слова. Всякий, кто их читает, прикасается к этому дару, который всегда – незаменимая пища душе. Как-нибудь мы поговорим с вами об

этих книгах тоже, но сейчас я хотела бы вам напомнить рассказ замечательного русского писателя Саши Чёрного. Этот рассказ называется «Пасхальный визит». Само название напоминает нам о том, что наступил самый радостный день для православных христиан: "Христос воскресе из мертвых смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!"— так мы радостно поем. А встретив знакомого, обращаемся: «Христос Воскресе!» И он нам в ответ: «Воистину Воскресе!» Эта радость переполняет нас потому, что своим Воскресением Господь обещает нам, что духовный труд, прилежание, долготерпение будут вознаграждены… И что ни говорите, но в детстве и отрочестве Истина приходит к нам через сердце. Это напомнила мне моя младшая сестрёнка. Она уже выросла, учит детей в начальной школе, но для старших младшие всегда под их защитой. И вот она рассказала мне, как разговаривала с детьми о словах, в которых слово «сердце» несёт глав-

Владимир Гусев "В усадьбе"

ный смысл. А вы вспомнили такие слова: сердечный, милосердие, усердие и усердный, рассердиться, сердобольный? Поинтересуйтесь, есть ли синонимы в других языках к русским словам с корнем «серд». Наверное, в нашей традиции в разные важные дела «вкладывать сердце», и не случайно у нас «сердце» — синоним душе, середина, центр нашего существа. А вы думаете: хотела рассказать о Саше Чёрном, а отвлеклась!... А вот и нет! Ведь уже название рассказа замечательного детского писателя Саши Чёрного намекает, на встречу… Девочка в Пасху Христову отправляется не просто гулять, приветствовать-поздравлять родных и знакомых, делиться всякими вкусностями с близкими… Есть такая традиция, вы знаете. Русская девочка в итальянском городе в русскую Пасху идет… в зоосад. Она заворачивает в салфетку почти нетронутый свой куличик. Мама удивляется. А девочка бежит в зоопарке к медведю, которого когда-то вывезли из России. Она с ним делится своим куличиком. Наивно, вы скажете, представление девочки о том, с кем в этот день надо делиться! А я вам скажу, что доброе сердечко её, разлученное с Родиной, может говорить больше, чем послушное соблюдение всех условий праздничной жизни. Прочитайте этот рассказ и другие рассказы и стихи Саши Чёрного для детей, — и вам откроется мудрое, сострадательное и весёлое его сердце. Понимаете, Богу угодно, чтобы мы хоть сколько возможно, сердечно принимали чужую боль, разделяли её, «уменьшали» своим состраданием, соучастием. Христос Спаситель являет нам свою Великую Милость — как нам не радоваться! Но живя этой Радостью, помним ли мы, что есть люди, которым живется трудно, которым мы можем помочь, как заповедал нам Спаситель? Среди нас живет сейчас удивительный Поэт – иеромонах Роман (Матюшин). Его стихи и песни так много дают всякому отзывчивому сердцу, но если его поэзия вам покажется пока трудной, то для ваших родителей – это замечательное чтение и слушание! Подскажите им! Так обещающе называются его стихи: «Всё моя молитва превозможет...», «Шлёт Сына к людям Любящий Отец». В интернете можно найти и его стихи, и его песни. А на прощанье я в радостные пасхальные дни напомню вам афористические строки иеромонаха Романа, которые сейчас как нельзя кстати, потому что они отражают наши чувства: Тает сердце туком всесожженья* В пламени Божественной любви. И ещё: Пожалей, дорогой, пожалей Всё кругом до последней былинки. Мудрость Божия здесь, на земле, Познаётся не только в великом… Пасхальной радости! Христос Воскресе, мои дорогие! Ирина Минералова * Тук всесожжения — символ жертвы Богу.

Русская старина

ачертил Ярун на харатейных листах свою Софию в пятидесятую долю против истинной — вид сверху и с четырёх сторон света. Не любования ради изводил он дорогую телячью кожу — для этого довольно было и деревянного образа, что показывал он князю с владыкой. Чертил он Софию затем, чтобы заранее единой мерой отмерять все части храма для соразмерности их. Владыка велел делать храм той же длины, ширины и высоты, что и киевская София, лишь срединному куполу следовало быть не пяти прямых саженей в поперечнике, как у киевской, а на сажень уже. Уже так уже. Зато сама София получилась у Яруна на полторы сажени выше киевской. Нарочно ли он так сделал, ошибся ли — теперь спросить не у кого. Покончив с очертаниями на харатьях, распорядился зодчий, чтобы каменье тесали и кирпич лепили,— после всех измерений Яруновых величина их известна. И ещё распорядился он, чтобы к сентябрю выровняли в Детинце долину — так зовётся место, на котором храм воздвигают. В день памяти Софии предстояло начать закладку храма. Сам же он изладил к тому дню из толстых ровных прутов нужные мерила — разные виды сажени. На рассвете 17 сентября велел он пропахать по туго натянутой верёвке борозду с запада на восток, а потом начертил на земле равносторонний четвероугольник с прямыми углами, зовомый у греков «квадратом», так, чтобы пропаханная борозда делила его на два одинаковых прямоугольника. Над четвероугольником вознесётся со временем срединный купол Софии, и поперечник купола будет равен стороне этого четвероугольника. По углам его Ярун сразу очертил основания четырёх главных столпов, которые будут нести купол и поддерживать сво-

ды. Очертание четвероугольника вместе с основаниями столпов зовётся сердцевиной храма. Сторона четвероугольника будет мерой всего — и столпов, и стен, и всех частей храма. Отныне святая София начала рождаться въяве, а доселе жила она лишь в начертаниях, да в игрушечном образе, да в мечте Яруна-зодчего. Ступил Ярун на сердцевину и задрал голову. Прямо над ним, где пока ничего ещё нет, кроме бледного осеннего неба, возникнет написанный каким-нибудь искусником Спас и будет строго взирать на него, многогрешного, и на прочих новгородцев. Подобно реке, текущей лишь в одну сторону, потекут года и века, а Спас всё будет глядеть и глядеть. а один день исполнил Ярун всё очертание Софии на земле и ни разу не взглянул на харатью. Оно и не диво — ведь София была у него в голове и в сердце. Не в одиночку, конечно, творил Ярун очертание: помощникам своим дозволял он проводить прямые черты особым плугом по натянутой верёвке и очерчивать крестовидные основания столпов. Но по-

лукружия, которые завершают храм с востока, сам начертил, даже колышки, являющие собой середины тех полукружий, забивал в землю своими руками. Больно уж легко ошибиться, когда с помощью натянутой верёвки очерчиваешь круг либо полукружие. Уже на другой день начали копать рвы для закладки основания. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. И мастеров не хватает, и камень-плитняк надо возить да тесать, и кирпич лепить, и за всем пригляд надобен. овгородцы от века плотники, каменную-то постройку возводить для них без мала внове. Спасибо ещё, хоть орудия для лепки кирпича от Акима-владыки остались да каменному делу успел кое-кто обучиться. Однако мало этаких-то, новых учить надо. Заложили надёжную основу, начали стены выводить. Пролетает день за днём, месяц за месяцем, год за годом. То скоро дело идет, то мешкотно, однако растёт святая София. Вот уже и к кровле подбираются. Зодчий же Ярун тает день ото дня. Немолод он был уже и в ту пору, когда владыка ему стройку поручил, а через четыре-то года и вовсе стариком глядел, русая борода его посивела, точно заиндевела. Не щадил себя старый зодчий, как бересто, пылал, даже и сам стал опасаться, что не доделает дела. А тут ещё, как на грех, ранней весной просвистело его студёным ветром с Волхова, и слёг мастер. Весь как в огне

горит, а спину под лопаткой словно ктото копьём пронзает. Лежит старик в своей избе под иконами, смерти ждёт. Послали к епископу: так, мол, и так, владыка, зодчий-то наш помирать ладит! Поспешил епископ к зодчему. — Не дело, — говорит, — ты затеял. Сперва дострой, тогда и помирай! Велел умывать святой водой, прислал сладкого вина заморского — кровь согревать. Укрывался у соседа Ярунова беглый холоп, именем Ослябя. Редкой силы был человек. Зимами, бывало, по нескольку дней пропадал на ловах, на охоте потеперешнему. Сказывают, медведя один брал с рогатиной да с ножом. Узнав о

ленько в глиняной ладке, только не очень грела, чтобы не обжечь. Уложила старика своего на печь и намазала, а после стала растирать, начиная со спины, кругами да покрепче, чтобы жаром его охватило. Всего растёрла: и спину, и плечи, и грудь. Чтобы такое леченье подействовало, сила нужна. Да Яруновой старухе силы не занимать — весь век свой ломит, что добрый конь. Растерев, надела старуха на больного несвежую, заскорузлую рубаху, такую, чтобы сала-то не впитывала, чтобы прело оно на больном всю ночь. Не забыла и руки старику связать — ведь как начнет жечь, мало кто и стерпит, чтобы не сдернуть рубаху и всё, что на нём есть. Прикрыла старика тулупом — выздоравливай! — и слезла с печи. Всю ночь пролежал зодчий без сна, какой уж там сон! Лежал да покряхтывал. Кричал бы, может, и легче было бы терпеть, да неловко кричать мужику-то. А наутро стаНовгородская икона Божией Матери "Знамение". руха развязала его, и слез он с печи без мала здоров, слаб еще, конечно, хвори Яруновой, принёс он горшочек однако и жар, и боль как рукой сняло. медвежьего сала. Владыка не забывал старика, каждый Медвежье-то сало твёрдое, как говя- день к нему наведывался с ласковым сложье. Старуха Ярунова растопила ма- вом.

Вид Новгородского кремля с храмом св. Софии Премудрости Божией.

Ярун из собора, обошёл его кругом, потом отдалился немного и ещё раз обошёл — смотрел, всё ли получилось, как думано? Да, вроде всё по его мысли, по тому облачному видению. Суровой мощью веет от высокого храма. Над волнистой кровлей тесно стоят шесть могучих барабанов, увенчанных куполами-шеломами. Пять — покрыты свинцом, а шестой, средний, — вызолочен. Точно князь с верной дружиной спешит на рать. Да, как будто всё по его замышлению. Новгородец не слишком речист, и собор ему под стать — без лишнего узорочья. Кто видал Софию киевскую, тот, может, и укорит новгородскую: и стены, мол, у неё потолще, и окна поуже. Что ж, так ведь и зимы в Новгороде постудёнее, чем в Киеве! огда вбили последний гвоздь в поВышел Ярун за ворота Детинца и последний свинцовый лист кровли и брел прочь. Побредёт-побредёт — и остаустановили кресты на главах, во- новится, и оглянется на собор. И всё шёл старый зодчий один в пустой собор, дальше, дальше уходит. И что-то будто поглядел на стены, на столпы, на своды, неможется старому зодчему. Лёг он на словно в первый раз. Всё ли ладно, всё рыжую прошлогоднюю траву, а лицо ли исполнено, как думано? к собору повернул. Слёзы застят взор. Столпы толстые, могучие, а своды не Сморгнёт их и снова глядит. слишком широки — так надёжнее, чтоНашли его уже холодного. Незакрытые бы зданье до веку стояло. Зато вознесены глаза его глядели на святую Софию, а на своды те высоко над землей. Окна узкие, лице светилась кроткая радость. как стрельницы, лишнего свету не пропускают, оттого под сводами вечные суЮрий Вронский мерки. Ни к чему много-то света снаружи в храм пускать — отвлекать душу от света внутреннего, невечернего. Обходя храм, старый зодчий стал читать молитву — наголос проверять: — Отче наш, иже еси на небесех... Наголос добрый, что и говорить! Вышел

Внял зодчий Ярун владычному увещанию, отложил помирать. Да и то сказать, кто же помирает, не достроив святой Софии? Неведомо откуда и сил стало прибывать — от владычной ли ласки, от красного ли вина заморского. Раз, когда никого не было дома, выполз Ярун из избы на вольный воздух, на солнышко, как муха весенняя из щели. Глянул на собор, а наверху, на лесах, люди копошатся, выводят завершение стены под кровлю. Тут и вовсе не захотелось помирать зодчему, не свершив дела. Да и дело-то какое! Не всякому выпадает жребий святую Софию строить! Через три дня снова Ярун на стройке распоряжался. А ещё через год свершена была соборная церковь святой Софии — пять лет спустя после закладки.

Меня зовут Милена. Я вместе со своими одноклассниками из 6 Г класса Московского Центра образования №556 написала письмо косовским детям, сделав для себя открытие, что переписываться можно не только лично и через Интернет, но и через ваш замечательный журнал. Думаю, что начатая переписка с Исидорой, Даниелой, Аранджелом не закончилась. Хотелось бы верить, что этим ребятам продолжают поступать письма из разных мест России, а может быть, мира! Мы с моей подругой Аней Рожелюк готовили доклад «Какие бывают письма?», или «Должны смеяться дети..." "Должны смеяться дети" – это слова из детской песни. Во-первых, здесь важно слово "должны", то есть "обязаны", вовторых, почему "смеяться"? Потому что у всех детей должно быть счастливое мирное детство, они в эту прекрасную пору своей жизни обязательно должны быть счастливы, ведь детство не повторяется, в третьих, письма бывают разные: поздравительные, деловые, дружеские… Так приятно было увидеть опубликованные на страницах вашего журнала письма детям Косова. Мы рады, если письма хоть немного обрадовали наших новых друзей из братской Сербии.

Мне очень нравится название вашего журнала — "Кораблик". Каждая статья вашего журнала написана понятным и доступным для детей языком. Когда в детстве я читала строчки Самуила Яковлевича Маршака "Плывёт, плывёт кораблик, кораблик голубой, везёт, везёт подарки, подарки нам с тобой", то я верила, и сейчас верю, что к нам спешит, торопится маленький кораблик, даже, может быть, лодочка под парусом, с приятными сюрпризами, которые подарят всем детям радость. Если вспомнить произведение Александра Грина "Алые паруса", которое я прочитала совсем недавно, там именно корабль с яркими алыми парусами — воплощение мечты Ассоль, девочки с непростой судьбой. Лонгрен, отец девочки, делал деревянные игрушки, а своей дочке смастерил кораблик с алыми парусами. Алый, то есть ярко-красный цвет — символ мечты, любви и романтики, которую Ассоль бережно пронесла через детство и юность, она жила этой мечтой — и в один прекрасный миг на горизонте появился корабль с алыми парусами и прекрасным принцем, который увёз её с собой. А в школе на уроке литературы мы с Ольгой Валерьевной читали стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова "Парус". Я представила себе эту лёгкую лодочку с белым парусом сначала в спокойном море, а потом — среди бушую-