Журнал "Кораблик" №2 by Pafnuty_abbey

Дорогие дети! Вот и приблизился великий и радостный праздник Пасхи — Светлого Христова Воскресения! Позади долгие недели Великого поста, когда каждый христианин старался много потрудиться над исправлением своей жизни. Пост — это слово, взятое из военного словаря, потому что все мы — воины Христовы. Быть на посту — это значит стоять у врат своего сердца и, отражая атаки лукавого, что есть сил стараться не пропустить в храм своей души ничего злого и скверного. Но если враг все же оказывался сильнее и насаждал в нашей душе злое, мы стремились искренней исповедью отразить его нападения. И вот наступил праздник Пасхи — праздник Победы всего православного воинства, во главе которого Сам Христос Спаситель, Христос Ника — Победитель над злом, страстями и смертью. Как неотделима Победа от борьбы и сражений, так и Праздник Пасхи неразрывно связан с постом. И чем больше мы потрудились в пост, тем сильнее мы ощущаем свою сопричастность к Христову Воскресению. Христос Воскресе! Воистину Воскресе Христос! Игумен Серафим.

Воскресение Господне................................................... 2 Преподобный Пафнутий Боровский чудотворец.............. 4 Риза Чудотворца Пафнутия.......................................... 9 И БЫЛО ЧУДО......................................................... 12 «На деревянных кораблях ходили железные люди»........ 14 Синички, большие и маленькие................................... 20 ДРЕВО ЖИЗНИ И СПАСЕНИЯ.............................. 23 «Корабли плывут — товары везут»…............................24 У каждой игрушки должен быть свой друг.....................26 Солнышко................................................................. 27 ВЕСНЯНКА.............................................................28 РЕКА.......................................................................29 ОПАСНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ.................................30 ЛЕТНИЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ................................. 32 МОЙ ОТЕЦ — ПИЛОТ............................................34 1

аждый год ранней весной, вот уже около двух тысяч лет, весь христианский мир с зелёными ветками, а Россия — с пушистой вербой, празднует Вход Господень в Иерусалим. Стоя в храме с вербой в руках, мы становимся участниками встречи Спасителя, который едет на ослике навстречу Своим страданиям. Но разве может страдать Бог? Ведь Он Всесильный! Может. Как любящий отец, бросаясь в огонь, чтобы спасти своего ребёнка, сго-

рает сам, так и Иисус Христос, спасая всех нас, пошёл на страшную, мученическую смерть. В Великую пятницу, когда после побоев и оскорблений распяли Господа нашего, прибив Его руки и ноги к кресту, Он и тогда простил Своих мучителей, говоря: «Прости им, Отче, они не ведают, что творят». А народ и римские воины, окружившие крест, глумились над Ним и кричали: «Если Ты Бог, спаси Себя!» Невыносимо долгими были мучения Христа на кресте. Когда же Он умер, страш-

но сделалось на Земле: тьма покрыла всё небо, загрохотал гром, задрожали горы и треснули скалы. Только тогда палачи поняли, что они сделали, и в страхе говорили: «Он и вправду был Сын Божий!» Страшный ливень обрушился на Голгофу, где свершилась казнь, и на горе никого не осталось. Только один добрый человек Иосиф остался у креста. Римский наместник Иудеи Понтий Пилат разрешил ему снять Господа с креста и похоронить Его. Иосиф принёс большую ткань, бережно снял Тело Иисуса с креста, обвил Его плащаницей и плача положил в каменный гроб, который приготовил для себя, в пещере. Иудейские священники, те самые, что требовали казни Иисуса Христа, очень боялись, что ученики выкрадут Тело своего Учителя, а-потом будут всем рассказывать, что Он воскрес, как и обещал при жизни. Они приказали завалить вход в пещеру огромным камнем, запечатали его печатью и поставили вооружённую стражу. Три скорбных дня пребывал наш Спаситель в холодном каменном гробу. Но вот ночью с субботы на воскресенье свершилось величайшее чудо: Господь наш Иисус Христос воскрес из мёртвых! Ангел Господень явился с неба и легко отвалил тяжёлый камень от входа в пещеру. Стражники, увидев блистающего светом Ангела, в ужасе побежали к иудейским священникам, и те, дав

стражникам денег, приказали говорить всем, что Христос вовсе не воскрес, а тело Его выкрали, когда воины уснули. От всего мира Богом было сокрыто то, что происходило в эти три дня за дверями гробницы. Здесь покоилось только Пречистое Тело Господне. Своей же любящей Душой Спаситель сошёл в бездну ада, где многие века томились души умерших людей. Заточены они были сюда за первородный грех Адама и Евы в раю, и только сейчас, Своей Божественной властью, Иисус освободил из преисподней души Адама и Евы, ветхозаветных пророков и всех праведных людей. Кончилась на Земле власть смерти и дьявола. Христос Воскрес и бывшим во гробах даровал жизнь!

а рассвете воскресного дня к пещере, где был похоронен Спаситель, осторожно, чтобы не быть схваченными стражниками, пришли несколько женщин, чтобы, по обычаю, помазать Тело Христа благовонным миром. Мироносицы, как их с тех пор стали называть, очень испугались, когда увидели, что камень от входа в пещеру отвален и на нём сидит сверкающий неизречённым светом Ангел. «Не бойтесь, — сказал Ангел, — вы ищете Христа распятого. Его здесь нет. Он воскрес, как и говорил, в третий день после смерти. Идите и расскажите об этом всем». Женщины побежали обратно, чтобы сообщить Богородице и ученикам об этом невероятном событии, в которое трудно было поверить. Только одна Мария Магдалина осталась возле пещеры и горько

оплакивала Учителя. Вдруг кто-то тихо позвал её: «Мария!» Она обернулась и увидела воскресшего Спасителя! «Радуйтесь!» — сказал после Своего Воскресения Господь всем, любящим Его. И люди радуются этому великому чуду вот уже две тысячи лет. Радуемся мы и тому, что отныне, подобно Богу, победив смерть, будем жить вечно. Праздник Воскресения Иисуса Христа, или Пасха, продолжается целую неделю, и Царские врата в алтаре храмов остаются открытыми во все эти дни, что означает: теперь для всех людей открыты врата Царствия Божия.

Все христиане в радостные пасхальные дни с целованием приветствуют друг друга: «Христос Воскрес!» и слышат в ответ: «Воистину Воскрес!» На Пасху принято одаривать друзей, родных и незнакомых людей, особенно бедных, куличами и крашеными яйцами. Всю Пасхальную неделю по всей России звонят колокола. По преданию, в первый вторник после Пасхи, на Радоницу, поминают усопших. Праздником праздников называют на Руси Пасху Господню. Так оно есть и будет во веки веков. Георгий Юдин

Боровск — земля преподобного Пафнутия. Все в этом древнем городе напоминает о нем. И древняя Высоко-Покровская обитель, ставшая для святого духовной колыбелью, и сельцо Кудиново, невдалеке от города, где родился святой, и, наконец, величественный Пафнутьев монастырь, основанный преподобным. И все ближние и дальние окрестности Боровска хранят память о великом подвижнике Русской земли. Прошло более пяти столетий со дня преставления преподробного, но и сегодня он будто с нами рядом, родной и близкий для каждого любящего сердца. Святой Пафнутий здесь родился, здесь и прожил удивительную многотрудную жизнь, став, как сказано в акафисте, боровской свечой, присногорящей перед Богом. С самого детства он желал служить Богу. В житии мы прочтем, что пришел юноша Парфений в недавно созданный князем Симеоном Владимировичем Высоко-Покровский монастырь в двадцатилетнем возрасте.

Но в других исторических источниках написано, что было Парфению всего 12 лет. И быть может, не юношей, а совсем еще ребенком посвятил свою жизнь Богу этот удивительный отрок. И никогда не изменил он светлого свого пути, не пожалел о сделанном выборе. Такая ясность и цельность жизни свойственна лишь избранникам Божьим. Тотчас вспоминается преподобный Сергий, игумен Радонежский, от утробы матери отмеченный Господом. И происходит так чаще всего тогда, когда целые поколения: и родители, и деды, и прадеды, — живут жизнью чистой и праведной. А происходил великий чудотворец Пафнутий от «колена агарянского», из рода далекого и чуждого русскому обществу. Баскаком, сборщиком дани, которой обложили все без исключения русские города жестокие завоевателитатары, был дед преподобного. Вряд ли такое занятие

могло принести любовь и почитание русских людей, если бы не одно но… Был он христианином — принял православную веру. История сохранила для нас его святое имя — Мартын. Но еще задолго до рождения Мартына, прапрадед преподобного Пафнутия, некто Амирхан, был великим

баскаком Владимирским, и обладал он почти неограниченной властью, как наместник самого хана. И уже он был христианином, имя его во святом крещении — Захар, а крестным его был сам великий князь Александр Невский. Вот так, по промыслу Божию, жестокие притеснители принимали крещение и становились, о чудо великое, русским людям братьями во Христе. И хотя и оставались чиновниками татарскими, но уже врагами для Руси не были. От таких-то корней произошел великий чудотворец, молитвенник и заступник прп. Пафнутий. Родился преподобный Пафнутий после великого события русской истории — битвы на Куликовом поле, когда Русь, уже вдохнула воздух свободы. Поняли русские люди, что сила их в единстве. Пошли на Куликово поле москвичи, владимирцы, суздальцы, ростовчане, костромичи,

дмитровцы, а вернулись единым русским народом. Всегда будет помнить преподобный Пафнутий цену свободы, всегда будет он с теми, кто стоит за власть на Руси единую, крепкую, чтобы не было ни шатаний, ни раздоров княжеских, чтобы не лилась кровь русская. Молился преподобный Пафнутий ко Господу о Руси единой, сильной и для врагов непобедимой. Родителей своих преподобный любил и почитал бесконечно, о чем свидетельство есть: у алтаря Покровского храма, где некогда монастырь был, часовенка притулилась, там родители преподобного упокоились — Иван и Фотиния. Но как ни сильна была взаимная привязанность Парфения к добрым родителям, любовь к Богу все же оказалась сильнее: настойчиво призывал Господь избранника своего. Как в житии сказано, он «оставляет дом и сладкую любовь родителей, круг родственников

друзей и знакомых и все, что есть в мире, причисляет себя к полку священного иноческого борения…» И стал юный инок в обители подвизаться, монашеские искусы проходить. В миру человек сообразно своим симпатиям живет, дело по сердцу выбирает, соответственно складу своего характера. В монастыре не так: для того, чтобы человек полнее раскрылся, испытал себя, познал свои немощи, проходит он послушания всеразличные: и на хозяйстве монастырском он трудится, и на кухне, и двор метет, снег чистит, дрова колет, воду носит. И каждое послушание не один день длится. Но какие бы трудные или неприятные послушания ни были, всегда Пафнутий со тщанием их выполнял, с охотой, с радостью. Чувствовал сердцем — видит ведь Господь. Покровский монастырь на возвышенности поставлен. Часто смотрел юный инок с

высоты на светлые дали, на синюю ленту быстроводной реки. Чувствовало ли сердце его, что когда-то поселится он там, за рекой, там и новый монастырь возведен будет? А в те годы в Покровском монастыре старец Никита жил, самого игумена Земли Русской преподобного Сергия Радонежского ученик и родственник. Был он уже стар, немощен телом, но духом бодр и светел. Сильно полюбил его юный Парфений, был старец Никита светом глаз его. И от этого духоносного старца воспринял он еще с юности заповеди святого Сергия Радонежского. Так во многих трудах и молитвах годы проходили. Не зря духовное делание искусством искусств и художеством художеств называется. Понятие искусство происходит от древнего слова искушение. Так в древности называли очищение золота от примесей. Металл вначале сильно разогревали, а затем быстро охлаждали. Так проделывали много раз, пока низкопробный сплав не очистится и в золото самой высокой пробы не обратится. Здесь явное сходством с духовным деланием усматривается, в котором испытаниями из души

человеческой исторгается все злое, себялюбивое, мелочное, — непригодное для жизни вечной. И уже здесь на земле душа подвижника преображается, становиться светлой, как Божий дух. Так и преподобный еще, будучи в Высоко-Покровском монастыре, сподобился у Господа великих милостей. И стал, как «горящая свеча, которую поставляют на подсвечнике, и светит всем в доме…» (Матф.5:15). Двадцать лет провел преподобный Пафнутий в стенах монастыря. Когда же окончил свои дни игумен Покровского монастыря Маркелл, братия умоляла преподобного Пафнутия взять бразды правления в свои руки, просил его и Боровский князь Семеон Владимирович. Как ни старался преподобный уйти от такового послушания, желая подвизаться только в духовном делании, но не мог ослушаться князя. Тогда же и принял преподобный священный сан и был возведен во игумены монастыря. «Тринадцать лет святой совершал в той обители добродетельный подвиг, пася и окормляя Христово стадо разумных овец,» — говорит житие. В житие читаем мы и о том, что « во всем примером был стаду, работал Госпо-

ду день и ночь: днем в монастырских службах прежде всех находил работу, ночь в молитвах проводил. Видя сие старание и усердие, Всесильный и Всевидящий Бог не только почтил его даром рассуждения, но и другими сокровищами Духа: так, по виду некоторых он мог познавать страсть их души…» Много у преподобного было учеников, и ко всем он милостивый обычай имел, многих исправил, многих в вере наставил. Было Пафнутию чуть больше пятидесяти лет, когда напал на него телесный недуг. Болезнь та растянулась надолго, и во время ее блаженный принял священную схиму. И было ему указание от Господа оставить начальство в обители и выйти из монастыря. Так он и сделал, и вслед за этим отошла болезнь. На небольшом расстоянии от Покровской обители, в старинной мере два поприща, на берегу между двух рек — Протвы и Истерьмы, в лесной чащобе, поселяется преподобный с одним братом. А место, где поселиться ему, сама Владычица Пресвятая Богородица, указала, Которую почитал преподоб-

ный во все дни жизни своей почитанием великим, теплело сердце святого к Заступнице нашей, Матери Господа Вышнего. Недолго преподобный в уединении пребывал. Вскоре, прознав, куда любимый наставник скрылся, пришли многие из тех, кто любил подвижника. Жили в самых простых хижинах-землянках, но все же в скором времени церковку возвели — маленькую, деревянную. Там собирались все и Богу молитвы возносили. Не просто скромно жили иноки, а в бедности великой обретались, но дух их радостным был, — любили друг друга, как братья родные. Но вот беда, «обитель, где прежде, власть имея, жил святой, находилась в Боровске, которым владел тогда князь Василий Ярославич. Он очень гневался на блаженного, оставившего его обитель и поселившегося неподалеку, но в другой области. И видя свою обитель опустевшей, а новую, которую отец Пафнутий основал, все больше процветающей, сильно злился на святого

и хотел прогнать его из этого места. Много раз посылал князь своих слуг, буйных по нраву, чтобы они сожгли основанную отцом обитель. Посланные с яростью устремлялись на это дело, когда же видели здание обители и отца, с братией созидательно трудившегося, не могли зло помыслить и возвращались ни с чем к пославшему». Вот так совершенная любовь преподобного из ненавистников соделывала добрых друзей. Неспешно, шаг за шагом, новая обитель созидалась. Еще при жизни преподобного белокаменный собор Рож-

дества Девы Богородицы был выстроен. И какой! В нем сам великий Дионисий-иконник свои фрески написал. Правда, в ту пору он еще не был великим мастером, а всего лишь начинающим. Но святой Пафнутий ко всем своим дарованиям талант великий имел — видеть и понимать прекрасное. Москву в ту пору удивить никто не смог бы, — богато и славно украшены тамошние храмы были. А приезжали сюда и удивлялись князья московские: красота такая, что и сказать нельзя. И службы дивные, сам преподобный в храм всегда

первым приходил и сам канонаршил. Не терпел, если кто невнятно слова молитвы произносил, тут же указание давал прочесть заново. Зная это, братья с великим усердием к службе относились, и оттого служба поистине прекрасной была, словно ангелами совершалась. Но как ни хорош был храм и все другие постройки монастырские, но главное в монастыре — это люди, избравшие путь равноангельского жития, сам строй их жизни. Евангелие учит нас, узнается древо по плодам. Сколько учеников взрастил преподобный, собственным примером научая самоотвержению монашескому, духовному горению, любви христианской. Великий светоч земли Русской преподобный Иосиф Волоцкий и его брат святитель Ростовский и Ярославский Вассиан (Санин), преподобные Иннокентий Дивный и Давид Серпуховской, прп.

Герасим Черный и Даниил Переяславский, прп. Левкий Волоколамский и Кассиан Босой — дивный собор Боровских святых, и все они были воспитаны отцом нашим преподобным Пафнутием. Житие преподобного подобно притче Евангельской о горчичном зерне. Вначале оно мало, но затем, разрастаясь, превращается в древо великое, «и пускает великие ветви, так что под тенью его могут укрываться птицы небесные» (Мк.4.32). Птица же — образ души человеческой, стремящейся к Богу. Еще при жизни преподобный, как «светило небесное» для русских людей был. Приходили к нему из ближних и дальних земель за советом и обретали обильное утешение. Насыщал преподобный душу страждущих надеждой, скорбящим утешение подавал, ищущих совершенства — на подвиг вдохновлял. А если беда приходила — голод не-

стерпимый и страшный, то щедро открывал житницы монастырские и питал приходящих нищих и убогих. Знали и любили преподобного по всей Руси. В Троицком патерике читаем, как отца нашего Пафнутия принимала братия сей прославленной обители, когда он посещал ее. Выходили за ворота игумен со всей братией и с любовью и благоговением многим старца святого в обитель вводили. А когда упокоился преподобный, отошел ко Господу, паломники в обитель со всех концов земли во множестве стекаться стали, — сильным, сильным молитвенное заступничество было отца нашего Пафнутия. И до сего дня, и до конца мира так будет — всегда свет любви его освещать будет пути человеческие.

Риза Чудотворца Пафнутия Удивительно интересна история Рождества Богородицы Свято-Пафнутьева Боровского монастыря. Это — один из древнейших на Руси монастырей (он был основан в1444 году) и один из самых прославленных. Его основал удивительный подвижник веры православной преподобный Пафнутий. Житие этого святого вызывает глубокое преклонение перед его личностью и величием его духовного подвига. И чем глубже и подробнее узнаешь об удивительном старце, тем все ближе и роднее он становится для души. Начинаешь все время ощущать его присутствие, и так естественно становится обращаться к нему с молитвой, тем более тогда, когда нужна помощь. Известно, что верующие люди называют его скоропослушником наших молитв. Теплое чувство благодарности поднимается в душе, когда вдруг после молитвы преподобному Пафнутию, получаешь помощь в ситуации, казалось бы, неразрешимой. Поэтому всегда хотелось узнать о в подробностях, все что связано с именем прпедобного Пафнутия. И вот, однажды, перечитывая старинную книгу о Пафнутьевском монастыре, написанную еще в девятнадцатом веке архимандритом Леонидом (Кавелиным), настоя-

телем Троицкой Сергиевой Лавры, я вдруг поняла, что еще в 1894 году в ризнице монастыря была цела риза преподобного Пафнутия, а с ней пояс и епитрахиль. Риза хранилась более 530 лет! (Это если считать, что риза была сделана в последние годы его жизни — преподобный Пафнутий преставился в 1477 году). До революции 1917 года оставалось всего двадцать три года. Совершенно очевидно, что риза к этому времени уцелела. Но ведь это же чудо — как могла сохраниться столько веков риза из хрупкого шелка?!

О. Леонид дал ее подробное описание: «… риза из белого итальянского шелка ручной работы с оплечьем из синей шелковой тафты, расшитым жемчугом и серебряными пластинками — дробницами (круглыми) и плащиками (прямоугольными)». Из этого описания следует, что речь шла об искусно украшенном фелони, в которую облачается священник для совершения Божественной литургии. А из жития преподобного Пафнутия хорошо известно, что «он оставлял себе самое худшее», ходил в рубище. Какой разительный контраст: для литургии он надевал эту великолепную ризу, а в обычной жизни отказывался от самого необходимого.

Нужно было обязательно узнать, что произошло с этой реликвией в двадцатом веке. Какая судьба постигла ризу св. Пафнутия? После долгих поисков удалось выяснить, что в 1926-27 годах (к тому времени Пафнутьевский монастырь был полностью разорен безбожниками) ризу преподобного забрали в Государственный Исторический музей в Москве. Правда, это сообщение еще не означало, что до сих пор риза там и находится. Игумен Свято-Пафнутьева Боровского монастыря отец Серафим послал в Исторический музей запрос: не у них ли находится риза? Из Исторического музея сообщили, что риза находится у них, в их филиале, — в отделе старинных тканей и вышивок. Музей пошел навстечу нашим просьбам и ризу разрешили сфотографировать.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается: пришлось преодолеть трудностей. Но все это удалось уладить. Но то, что происходило в день, назначенный для съемок, стало прямым,

совершенно неоспоримым доказательством того, что преподобный Пафнутий в этот день нам покровительствовал. Сфотографировать ризу согласился священник о. Сергий, замечательный фотохудожник. Рано утором мы должны были выехать в Москву. Однако сломалась машина, которая должна была нас вести. Поехали на старенькой, ненадежной машине о. Сергия. Каким-то чудом мы миновали все знаменитые автопробки на московских улицах и вовремя оказались в музее. Строгие хранительницы встретили нас и сказали, чтобы мы подождали: сейчас они вынесут ризу. Нужно ли говорить, как волнительны были эти минуты ожидания. Даже не верилось в реальность происходящего. Неужели вот сейчас так просто, буднично и обыкновенно нам удастся взглянуть на реликвию? И все же этот миг настал: из хранилища нам вынесли большой бумажный пакет, а из него достали ризу. Правда, она была во много раз сложена, и развернуть ее сотрудники музея не разрешали: «Что вы, что вы — это же пятнадцатый век!» Под недоуменными взглядами музейщиков мы перекрестились и приложились к краешку ризы. Сложена риза была так, что на виду было синее вышитое оплечье и узкая полоса белой основной ткани. Однако делать нечего, о. Сергий стал готовиться к съемке. В это время на лестнице раздались тяжелые шаги, постукивание палочки и в комнату вошла пожилая женщина. Оказалось, что это — бывшая заведующая отделом, которая давно на пенсии. Но она услышала, что сегодня будут проходить фотосъемки ризы и приехала, чтобы еще раз посмотреть на ризу, которую вынимали крайне

редко. Для сотрудников музея это был очень ценный экспонат: самый древний из имеющихся у них костюмов, про который было точно известно, что он принадлежал определенной исторической личности. А чудеса этого дня продолжались: бывшая заведующая сказала сотрудникам, чтобы они в виде исключения развернули для нас ризу!

Ризу, надев белые перчатки, разложили на большом специальном столе. Затаив дыхание, мы стали ее рассматривать. Риза была сшита из белой шелковой ткани — драгоценной итальянской камки ручного ткачества.

На то, чтобы соткать кусок ткани нужной длины, тот древний мастер должен был работать несколько месяцев. Потом эту ткань долго везли из солнечной Италии в загадочную Русь. Ткань обошлась так дорого, что риза из нее — поистине царский подарок. Но чей? Эту тайну мы уже никогда не узнаем. Время придало белой ког-

да-то ткани цвет слоновой кости. Преподобный Пафнутий был небольшого роста. Однако, риза была на удивление большая. В длину — почти два с половиной метра, а по низу — метров пять. Низ одеяния был подчеркнут золотошвейной тесьмой. По покрою риза — равновеликая, одинаковая по длине со всех сторон. Она скроена колоколом, «полусолнцем», т. е. в виде половины круга. Но ведь в таком одеянии было, наверное, очень трудно ходить? Ризы современного покроя делают спереди значительно короче, чтобы можно было свободно передвигать при ходьбе ноги. Оказалось, что спереди длину этой древней ризы регулировали пуговицами под нижним краем оплечья. К ним риза пристегивалась петельками. Оплечье из синего шелка было великолепно! Вышивка была такой плотной и выпуклой, что казалась не вышивкой, а ювелирным изделием. Серебряные пластинки матово блестели, и таинственно мерцал старинный жемчуг — настоящий, драгоценный, добытый в море.

Ризу перед съемкой разрешили осветить. Она лежала на столе и казалась сшитой из гладкой ткани, но вот о. Сергий включил софит… и, о, чудо! На ткани стал виден чудесный рельефный рисунок «под кружево». Как будто ткань расцвела, и из еле видных бутонов раскрылись роскошные цветы. Чудеса, как видите, продолжались. Потом сотрудники музея согласились даже перевернуть ризу. Там под оплечьем оказался вышитый жемчугом и дробницами крест, который, как считают эксперты, еще древнее ризы — это

рекрестились и продолжили наш, ставший смертельно опасным путь. Но… на всем оставшемся до дома отрезке пути все огни светофоров для нас были зелеными, а перекрестки свободными. Так мы и въехали, ни разу не остановившись, во двор к о. Сергию и уткнулись радиатоНо впереди нас ждал не- ром прямо в сугроб. Вылезблизкий обратный путь и, ли, отдышались и как оказалось, новые ис- стояли под пытания. Правда, мы вновь чудом выехали из столицы, миновав чудовищные пробки. Проехали больше половины пути, стало темнеть, дорога поздней промозглой осени была очень скользкой. И тут, при торможении у звездами, благодарили премашины лопнул тормозной подобного Пафнутия за изтросик. Это означало, что бавление от смертельной мы нигде не сможем остано- опасности. виться, даже если это будет У себя дома я поторопинеобходимо. Вздохнув, пе- лась открыть церковно- сладвенадцатый век. Съемка закончилась, погас свет, свернули чудо — ризу. На душе было радостно и легко — благодать!

вянский словарь, чтобы еще раз прочитать о ризе. надо ли говорить, что словарь сам развернулся на нужной странице. Я еще раз прочла, что риза, она же фелонь — верхнее одеяние священника. А потом прочла слова, которые теперь восприняла, как еще одно поучение от преподобного Пафнутия: «Хотящему и ризу твою взяти, отдай ему и рубаху»(Евангелие от Матфея. 5.40). Я с грустью и со стыдом подумала, что как бы все мы, современные люди, не казались себе добрыми и отзывчивыми, до такого бескорыстия и подлинной любви к ближнему, нам еще очень далеко. Алла Тагиева

О божественной службе святого в Великий День Когда подходил праздников праздник Пресветлого Воскресения Господа нашего Иисуса Христа, не находилось тогда священника в обители. И послали в богатые владения повсюду искать священника, кто захотел бы отслужить, и не смогли найти, потому что у всех тогда были свои заботы. И, смотрите, как святой снова благоразумно решил все. Изволил он ради такого пресветлого праздника изменить правило. Как написано в Божественном Апостоле, что при большой необходимости можно от обета отступить, и более того: праведный свободен от закона. И будучи достоин, святой в этот светлый день с большим вниманием и умилением совершил Божественную Литургию. По окончании службы сказал ученикам: «Сегодня душа моя едва осталась во мне».

В такие праздники святому, с большим благоговением прикасавшемуся Божественных Тайн, доводилось не раз испытывать сверхъестественный восторг, но не телесный, а духовный, который от высшего горнего мира происходит. В такие праздничные дни и телесным потребностям святой уделял больше внимания, но не без меры, избегая во всем излишеств. И когда нужно было, говорил необходимое, а когда надлежало — молчал. Во всем уклонялся от праздности и все вовремя делал. Мог поститься и насыщаться, иметь изобилие и бедствовать, но во всем больше любил нищету и скудость. И всем по отношению к себе совершенно пренебрегал. Некие, влекомые его славой, приходили и не узнавали его. Когда им показывали святого, не верили, что это он, из-

за его необычного вида. И достиг он такого совершенства и в нем превосходил существующих рядом с ним, потому что с младенчества ни в чем не прогневил Бога, но всегда благоугодное Ему творил; с двадцати лет отрекся от мира и шестьдесят три года пребывал иноком, не изменил монашеским правилам, не уклонялся ни вправо, избегая излишней суровости, ни влево, боясь беззаботности, но во всем следовал Царским путем, имел усердие ко хранению уставов. Если кто-то заговаривал о вере, несогласно с Божественным Писанием, он не только не хотел слушать, но и из обители изгонял. И в таких подвигах блаженный отец наш Пафнутий пребывал, постигая по мере возраста полноту Христову. (Житие прп. Пафнутия Боровского)

И БЫЛО ЧУДО Хочу спросить у вас, дорогие дети, знаете ли вы, как делаются мультики. Нет? И мы тоже не знали. Но вот, недавно, на кинофестивале «Встреча», который проходил в городе ученых — Обнинске — увидели чудесные короткие мультфильмы. Больше всего нас удивило то, что созданы они ребятами. И захотелось нам познакомиться с юными аниматорами и их руководителем, а потом обо всем рассказать читателям «Кораблика». Приехали мы в Москву, и нашли школу № 175, — там и располагается детская студия анимации «Шаг». Вот просторный класс, расположенный на пятом этаже школы. Приветливо нас встречает руководитель студии Екатерина Алексеевна Глущенко. Мы огляделись: за столами сидят ребята и увлеченно рисуют на больших листах бумаги. Другие сидят перед камерой и компьютером, а рядом, на столе со стеклянной крышкой, лежит большой листпанно, на нем и происходит мультипликационное действо: осторожно и со знанием

дела ребята двигают фигурки людей, животных, птичек. Каждую позицию снимает кинокамера и фиксирует компьютер. Одна секунда

изображения соответствует и 12 мгновениям съемки. То есть 12 раз нужно передвинуть персонажей … Но каждый фильм длится, по крайней мере, несколько минут.

Вы только представьте себе, сколько нужно труда, чтобы сделать даже самый короткий мультфильм. Но съемка — это вовсе не начало работы, а скорее — ее завершение. Вначале нужно написать покадровый план или, как его здесь называют, — раскадровку, но еще раньше нужно придумать ту историю, о которой и будет мультфильм. Раскадровка — это история в картинках, она похожа на комиксы. А уже после пишут режиссерский сценарий. На разграфленный лист бумаги выписывают все, что происходит в кадре — что мы видим и слышим, а также, сколько времени все это происходит. Это самая сложная часть работы, и для того, чтобы ее сделать, нужно много потрудиться. Иногда это занимает две недели, иногда месяц, а бывает, что даже больше года. Именно во время работы над режиссерским сценарием ребята обдумыва-

ют и решают, почему герои фильма действуют так, а не иначе. Точнее и глубже разбирают всю мульти-историю. И только после этого рисуют фоновые картинки и всех персонажей. Ребята достали большущую папку и показали нам свой архив. Мы увидели персонажей уже отснятых мультиков: веселых и грустных людей, множество разных забавных зверушек и птичек, морских чудовищ, озорные солнышки, грустные листочки… Прямо на наших глазах дети снимают этюд: в верхней части листа — небо, по небу летит птица, а внизу — по земле ползет змея. Для каждого кадра ребята все дальше выдвигают птичку и, одновременно, меняют положение ее крыльев, а внизу ловкие ребячьи руки помогают передвигаться змее. Одно движение — два кадра. Птичка долетела до другого края листа, а тем временем шустрая змея, то и дело подпрыгивая, доползла до противоположного края. Потом нам прокрутили на компьютере ролик. Было очень забавно. Птичка летела вначале плавно, а потом вдруг быстро-быстро захлопала крылышками. Екатерина Алексеевна совсем нестрогим г о лосом делала ребятам профессиональные замечания, отмечала, что в этом этюде не получилось. А нам — так очень понравилось, мы решили, что птичка просто заволновалась, увидела, что ее птенчики научились летать!

Невольно обращают на себя внимание лица ребят — сосредоточенные и, одновременно, радостные. «Что вам больше нравится, — спрашиваем — смотреть мультики или их делать? И то, и другое, — отвечают они. — Но делать все же интереснее». Эта студия существует уже 7 лет. И занимаются в ней ребята разных возрастов. Самая маленькая участница Аришка — совсем кроха, ей всего 4 года. Что, скажете, так не бывает? Какие такие мультфильмы можно делать в 4 года? И все же — это правда. А мультфильм, в создании которого она принимала участие, называется «И было чудо». Екатерина Алексеевна говорит о ней: «Очень талантливая девочка». А есть в

студии уже совсем большие — юноши и девушки. Некоторые из них избрали мультипликацию своей профессией. Прямо здесь, в студии, Екатерина Алексеевна показывает нам несколько фильмов:: «Бог создал мир», «И было чудо», «Христос Воскрес»,

«Пророк Иона». Вот, кажется, чем удивишь взрослого человека? Но в наших впечатлениях главным было не просто удивление, мы будто встретились со своим детством, будто нам стало тоже по 7—8 лет, а может быть даже и меньше. И еще — ощущение, что прошел летний дождь, а после дождя вышла на небо цветастая радуга, — смотрим на нее и улыбаемся! Домой в этот день мы вернулись поздно. Утомленная поездкой, я сразу легла спать. И было чудо! Во сне мне снились синие реки, веселые птахи порхали над деревьями, густо заросшими изумрудной листвой, мирные звери играли друг с дру-

гом на лугу, озорные лягушки беззаботно бултыхались в пруду. И счастливые безгрешные люди радовались творению Божию. Ирина Есинская Информация для взрослых: если вас заинтересовала детская мультипликация, вы можете задать свои вопросы руководителю студии анимации «Шаг» Екатерине Глущенко по телефону: 8-495-583-60-66

Наши знаменитые земляки

«На деревя нн ы х к орабл я х х од и л и же ле зн ые л ю д и »

6 августа 1763 года в семье морского офицера Н. Ф. Сенявина в его усадьбе в селе Комлево Боровского уезда Калужской области родился сын. При крещении в комлевском храме Иоанна Предтечи младенца нарекли Дмитрием. Этот мальчик стал впоследствии знаменитым адмиралом Сенявиным. Династия Сенявиных дала России много моряков. Еще при Петре I прославились двое братьев — Иван и Наум Сенявины, которых Государь послал в числе первых учиться за границу. Их так и называли — «птенцы гнезда Петрова». В семилетнем возрасте Диму стал учить грамоте приходской священник о. Иоанн. В девять лет матушка повезла его в Петербург, чтобы определить сына в кадетский сухопутный корпус. Видимо, не хотелось матери,

чтобы сын, продолжая династию, получил крайне опасную профессию морского офицера и так же редко, как отец, бывал бы дома. Но недаром существует поговорка «от судьбы не уйдешь». В сухопутный корпус мальчика не приняли. Пришлось вернуться в Комлево. Учебу Дмитрий продолжил в Боровской городской школе для солдатских детей. Дмитрий, как и большинство русских адмиралов, родился вдали от моря. В детстве Адмирал Российского флота Д. Н. Сенявин он не слышал гула прибоя, шепота волн, ли» на плотах, ловили рыбу не вдыхал свежий соленый и, конечно же, с малых лет морской ветер, не пропадал прекрасно плавали. С озером целыми днями у моря. Но было связано много легенд. зато в Комлеве было озеро, в Во-первых, непонятно было, котором мальчишки «ходи- откуда в нем не переводилась

Озеро в Комлево

вода — в него не впадали ни речка, ни просто ручеек. Во-вторых, оно было всегда холодным, даже в самую летнюю жару. И, наконец, оно каким-то непостижимым образом «парило» над городом — по рельефу местности Боровск находился гораздо ниже озера. За этим приятным времяпрепровождением озорной мальчишка, понятное дело, о будущем не задумывался. Но однажды вместе с отцом к ним приехал двоюродный дядя мальчика — адмирал Алексей Наумович Сенявин. Как и положено адмиралу, решения он принимал молниеносно: забрал мальчика с собой, увез его к невским берегам и устроил в Морской кадетский корпус в Кронштадте. Наукам мореплавания там учили хорошо, но за поведением и прилежанием особенно не следили. И вот что случилось дальше, как писал впоследствии в своих воспоминаниях Сенявин: «В короткое время сделался я ленивец и резвец чрезвычайный. За резвость, правда, могли высечь розгами, так надо было не попадаться». Ленивый кадет решил сделать так, чтобы его отчислили за неуспеваемость, и вернуться домой. И план его через три года почти осуществился, но об этом узнал дядя. Вызвал он его к себе домой. Подробно разобрал все провинности племянника, рассказал так же, чего он лишиться в случае провала учебы. «Резвец» слушал вполуха. Тогда дядя позвал своих дворовых людей и приказал им высечь молодого барина изрядно. Потом, правда, напоил его чаем и угостил конфетами, сам отвез его в корпус и на прощание сурово предупредил, чтобы Дмитрий сам решал — будет ли он учиться или каждую неделю получать «секанцы». Мера, конечно, была «антипедагогическая», но подейс-

твовала. Племянник записал врагом деревянные корабли следующее: «Я и теперь это горели, как спичка, и спасти помню, вечная за то дяде моя могло только чудо. При этом, память и благодарность». служба во флоте надолго отКадет Сенявин взялся за рывала от дома и семьи. Для ум, стал рьяно относиться того чтобы вынести все эти к учебе, и закончил корпус трудности, надо было иметь в числе первых учеников. В большую волю, твердый хаэто время приехал в отпуск рактер, беззаветную преданстарший брат Дмитрия, уже ность Родине. Насколько же служивший морским офице- должны были быть сильны ром, и много рассказывал о эти качества у того, кто кокрасоте боевых кораблей и мандовал флотом, сплачивал о захватывающе интересной матросов и офицеров, отвеморской службе. И служ- чал за успех боев, за жизнь ба во флоте стала желанной. своих подчиненных! Два года Дмитрий был на Контр-адмиралом Д. Н. Секораблях гардемарином, а нявин был назначен через в 1780 году его произвели в двадцать три года своей усмичманы. Он получил первое пешной службы. В его поджалование и деньги на эки- чинении было двадцать боепировку. Приличную сумму вых кораблей. выпускнику подарил дядя. В те годы основной враНовоиспеченный мичман жеской силой, боровшейся с был доволен: «У меня был русскими моряками, был тумундир с золотыми эполета- рецкий флот. Очень грозный ми, шелковые чулки, башма- противник, один из самых ки с большими серебряными сильных в мире, с давними пряжками, шляпа с широким традициями и хорошей вызолотым галуном, и еще ос- учкой моряков-фанатов. тались деньги на питание». И еще он был очень горд, что ему доведется служить в российском флоте, ибо горячо разделял мнение Петра Великого: «Кто из государей имеет не только армию, но и флот, тот имеет две руки». Он служил во флоте пятьдесят лет. И служба эта была чрезвычайно трудной. Флот тогда состоял из деревянных парусных судов. Поэтому всегда, кроме вражеских флотилий, был еще один, действительно, страшный враг — стихия. Штормы и ураганы уносили тысячи жизней. Случалось и так, что во время отчаянного боя вдруг стихал ветер, и невозможно было сделать маневр, чтобы уйти от вражеских ядер. Часто победный бой заканчивался тем, что надо было идти на абордаж — перескочить на вражеский корабль и рубиться саблями и стре- Памятный знак в честь династии лять в упор. Подожженные Сенявиных в Комлево

Знаменитая победоносная Афонская битва

Морская служба свела Сенявина со многими знаменитыми людьми того времени. Он был генеральс-адьютантом у Г. А. Потемкина, который в 1788 году после уничтожения турецкого флота у острова Фидониси послал его в Петербург с победным рапортом к императрице. Несколько лет он служил, командуя кораблем в эскадре знаменитого адмирала Ф. Ф. Ушакова. В 1805 году его назначили главнокомандующим русских вооруженных сил на Средиземном море. Дмитрию Николаевичу неоднократно приходилось выполнять сложные дипломатические поручения в Англии, во Франции, в Италии, в Греции. В 1805 году император Александр I приказал русской средиземноморской эскадре оказать поддержку Наполеону. Адмирал Сенявин фактически не подчинился этому приказу. И полгода «водил за нос» знаменитого стратега Наполеона, вроде бы подчиняясь, но, не выполнив ни одного из распоряжений Наполеона. Пока тот понял, что Сенявин морочит ему голову, было потеряно

много времени. Взбешенный Наполеон направил гневную жалобу императору Александру I, и тот был вынужден отозвать Сенявина. Но в 1806 году обстановка в Сре-

диземноморье накалилась, началась война с Турцией. Эскадра Д. Н. Сенявина была направлена в Эгейское море для боевых действий против турецкого флота. На 1807 год пришлись самые громкие победы адмирала Сенявина. В мае его моряки захватили о. Тенедос. Три месяца сенявинский флот блокировал Дарданелльский пролив, не пропуская провиант и боеприпасы для турок. В мае в Дарданеллах выиграли сражение за господство в проливах и уничтожили значительную часть турецкого флота. В июне сенявинцы нанесли сокрушительное поражение турецкому флоту под Афоном. Д. Н. Сенявин за эти блистательные победы получил награды, но позже был отозван в Россию и назначен на малозначительную должность. Император Александр I его не любил за прямоту суждений, за смелость высказываний, во многом противоречащих мнению императора.

Когда началась война 1812 года с французами, Д. Н. Сенявин посылал рапорты с просьбой использовать его знания и умение в этой войне, но Александр I ответил отказом, начертав высочайшую резолюцию: «Что будет делать этот моряк в сухопутных сражениях?» Еще одним тяжелым испытанием для Дмитрия Николаевича была многолетняя тяжба с чиновниками, ведавшими казной Российского флота. Дело в том, что за время боевых действий его флота против Турции матросам и офицерам Сенявина не заплатили зарплату. Русский флот находился в море, далеко от родной земли, и денег им просто не присылали. Потом чиновники-бюрократы в столице стали требовать от боевого адмирала всяких немыслимых справок, отчетов, устраивали бесконечные ревизии. Сенявин пережил восемь лет униженного хождения по бесчисленным инстанциям и все же своего добился: все его подчиненные получили деньги, казна выплатила миллион с лишним серебром, но все же вычла у самого адмирала четыре рубля «за неточное ведение бухгалтерии». За эту «бумажную» победу сослуживцы уважали Сенявина не меньше, чем за боевые заслуги. Но власти вынудили Дмитрия Николаевича подать в отставку. И только после восшествия на престол императора Николая I, в декабре 1825 года — после двенадцати лет опалы — Дмитрий Николаевич был вновь приглашен на флотскую службу. Ему было пожаловано звание полного адмирала. Он совершил плавание в Англию, его эскадра охраняла морские границы России в Балтийском море. Ему выпало счастье и честь еще пять лет послужить во славу России. И по-прежнему, даже в шторм он стоял на палубе адмиральского флагмана, твердой рукой прокладывая курс в бушующем море и направляя ход корабля. И попрежнему, палила пушка флагмана, требуя ответа от каждого корабля эскадры: «Где вы, все ли в порядке?». Но в 1830 году адмирал заболел и был вынужден попросить отставку. Ему было тогда 67 лет. После него во флоте оставались выращенные им будущие адмиралы Нахимов, Лазарев, Корнилов, разделявшие его взгляды на требования к флоту, на необходимость его обновления, на необходимость соблюдения

строгой дисциплины, и, одновременно, справедливого отношения к нижним чинам. Все это было сказано в изданной им на прощание инструкции, которая стала его завещанием. Дмитрий Николаевич умер пятого апреля 1831 года. Его торжественно похоронили в Александро-Невской лавре, где упокоились самые выдающиеся сыны России. Почетным караулом командовал сам император Николай I. Алла Тагиева

Синички, большие и маленькие. Дом, где мы с бабушкой жили в монастырском селе Роща, находится у подножия холма. А на его вершине стоит прекрасный храм Рождества Пресвятой Богородицы. Храм этот старинный, на следующий год ему исполнится триста лет, и он никогда не закрывался, никогда не прекращалась здесь молитва — даже при власти безбожников. Конечно, это замечательно, что храм возвышается над нашим домом буквально в тридцати шагах. Но бабушка считает, что это налагает на нас особые обязательства: в такой близости от храма надо особенно стараться жить праведной жизнью. Нельзя упускать из вида даже то, что можно было бы в других обстоятельствах посчитать мелочью. Например, оказывая благотворительность нуждающимся людям, надо не забывать и о братьях наших меньших, о несчастных бездомных животных, о птичках, которые зимой могут погибнуть от бескормицы. Относительно животных, птиц и насекомых в нашем доме действовал строгий закон: «Никого не обижать, никого не ловить, никого не убивать». Конечно, животных мы с сестрой не убивали никогда, а птичек ловить хотелось очень, да и насекомых тоже. Мы с сестрой до «принятия» закона и строгих бабушкиных бесед частенько весной ловили майских жуков и сажали их в спичечные коробки, бегали с сачками за бабочками, смогли

запросто раздавить насекомых. Бабушке пришлось довольно долго объяснять нам, что большинство из насекомых — полезные, и все они, и птички, и животные тоже, все — тоже Божьи твари. В первый же год, который мы провели в Роще, приехав сюда из Москвы, мы поняли, что надо оказывать помощь птицам. В саду появились скворечники, синичники и стрижатники — домики для птиц. Для разных птиц они имели свою «архитектуру»: у синичек «леток» — отверстие для входа — должен быть небольшим по размеру, чуть больше туловища птички, а у стрижатника для этого служит щель во всю длину домика, ведь у стрижей длинные крылья и хвостик. Скворечник должен быть по размеру больше, чем синичник. Это все мы узнавали из книг, сами-то, пожалуй, и не догадались бы. Зимой мы на деревья вешали кормушки. А для синичек, оказалось, кормушку можно было повесить прямо на переплет окна — синички не боятся подлетать близко к окну. Причем, только эти птички не трусят прилетать так близко к человеческому жилью, а кроме того, нам самим было очень интересно за ними наблюдать. Обычно они появлялись у окна в конце осени. Садились на край крыши, цепляясь лапками, свешивались вниз головкой и заглядывали в окно. С радостным криком: «Нахлебнички прилетели!» — мы бро-

сались наполнять кормушку. Обычно корм насыпали утром. В лучшие времена у кормушки питались до семнадцати синичек. За три-четыре часа они кормушку опустошали, а потом очень тщательно начинали «обыскивать» все садовые деревья. Какие только они при этом не показывали акробатические фокусы. Быстро-быстро ползти по веточке вниз головой — самый легкий из трюков, а вот пролететь вдоль тонкой веточки кверху животиком — не каждый может. В сильный мороз мы их кормили еще и вечером. У кормушки синички часто устраивали для нас настоящие представления. Синички очень боевые, задиристые птички, к тому же еще и драчуны. Сядет один такой «крутой» в кормушке, крылышки растопырит, головой с грозно раскрытым клювом быстро вертит по сторонам и никого к семечкам не подпускает. Но всегда находится кто-нибудь еще «круче», выгонит задиру и сам становится хозяином корма. А ловкие маленькие синички налетают по бокам, куда клюв драчуна не достает, и успевают схватить семечко. Иногда забияки дерутся прямо в воздухе, налетая друг на друга, как петухи. Наш любимый номер — синичий балет. Зимой с волнистой шиферной крыши нашего дома через равные промежутки, но довольно густо, свисают сосульки, на каждой волне по льдинке. Сначала мы даже

боялись, чтобы на своих стремительных виражах синички не врезались в сосульки. Но потом успокоились: этого никогда не случалось. Птички склевывали зернышки, насыщались, а потом начинались всякие игры и представления. Сытые и довольные синички подлетали к сосулькам, садились у самого верха и начинали медленно, попархивая крылышками, соскальзывать вниз по скользкой сосульке. Некоторые, как настоящие

фигуристы-чемпионы, ну вылитые Плющенко, еще и вытягивали в сторону лапку и скользили только на одной. Правда, таких ловких было «раз, два и обчелся». В солнечные дни после еды синички еще громко и звонко пели на разные лады. Наблюдая продолжительное время за нашими очаровательными «нахлебничками», мы увидели, что они далеко не все одинаковы. Одни были большими, другие на-

много мельче, и мы решили, что это — дети. Летали синички яркие, с черной головкой, белыми щечками, желтым туловищем и яркими, полосатыми крылышками. Летали и другие— серо-голубые с белыми пятнами и желтоватым брюшком. Мы их жалели: думали, что они — мутатнты, результат воздействия неблагополучной среды. Но бабушка принесла из библиотеки большую, красивую книгу

про всех-всех птиц, и про синичек, в частности. И сколько мы тут разгадали загадок про наших синичек! Оказалось, что прилетают к нам синички разных видов. Всего в природе их шестьдесят пять видов, а у нас в средней полосе России — семь. Яркие, крупные синички так и называются — большие. Широкие, длинные «галстуки» носят синичкипапы, а синички-мамы украшены более узким и коротким «галстучком». Именно большие синички поют самый известный синичкин «шлягер»: «цици-би, ци-ци-би». Маленькие синички — гаички. Они особенно ревностно чистят от вредителей деревья. Самые любопытные, это они любят заглядывать в окна. Очень доверчивые, могут клевать семечки прямо с рук, но, конечно, только у очень хорошо им знакомых людей. А поют они, как будто дудочка играет: «тиу-тиу-тиу-чис-чисчис». Серо-голубые с белым, которых мы приняли за мутантов, это — лазоревки. Обычно они живут в лесу, и только в мороз, когда совсем становится нетерпимым голод, рискуют появляться вблизи человеческого жилья. Поют они лишь в своей лесной жизни: «си-си-си, си-трэ — тэ-тэтэ». Мы специально ходили к ним в гости: слушали, как они поют. Остальные виды синичек у нас не появлялись и мы с ними не знакомы: московка (черненькая синичка), хохлатая, длиннохвос тая. Московка — самая знаменитая певунья. Ее трели: «пьити, пьи-ти, вити, ви-ти, тай-пи, тайпи» — профессионалы-натуралисты так перевели на человеческий: «пить-чай, питьчай, вин-тик, вин-тик». У всех синичек — теплая пуховая шубка, она спасает их от любых морозов. А от бескормицы ежегодно поги-

бает две трети синичьего населения. Вот почему зимой так важно им помочь, подкормить: горсть сырых семечек, пшена, хлебных мелких крошек и кусочек сала (только непременно несоленого). Это угощение спасет жизнь многих веселых птичек. Теперь мы ежегодно справляем еще один праздник. Оказалось, что только у них, наших любимиц, есть в народном календаре свой праздник — на св. Зиновия, двенадцатого ноября. Про него есть даже народная пословица: «Невелика птичка-синичка, и та свой праздник помнит». Есть еще одна про них пословица: «Немного зинька ест-пьет, а весело живет». А помните, о чем просит няню А. С. Пушкин в своем знаменитом, няне посвященном стихотворении? А вот о чем: «Спой мне песню, как синица тихо за морем жила». В синичкин день мы для себя печем к чаю сладкое рассыпчатое печенье с изюмом. Синичкам несколько раз за день наполняем кормушки семечками, угощаем их мелко нарезанным сырым мясом и обязательно вешаем кусочек несоленого сала. Как они оживленно принимают угощение, как носятся! Есть еще одно предание. Говорят, что, когда человек отходит в мир иной, и там в течение сорока дней испытывается небесными мытарствами, синички, им облагодетельствованные, приносят его душе для подкрепления сил святую воду в своем клювике. На них это очень похоже, они добро помнят. Я сижу за столом, пишу. Наши синички сидят на окне и заглядывают ко мне в комнату: «Хватит без толку сидеть за столом, насыпь-ка лучше нам семечек!». Как отказать им, проказницам? Пойду насыпать. Алиса Кузьмичева

ДРЕВО ЖИЗНИ И СПАСЕНИЯ Когда-то очень-очень давно, более шести столетий назад, по заказу жителей улицы Людогощей древними мастерами Новгорода был вырезан удивительнейший крест. Ствол креста покрыт резной надписью. Из надписи следует, что крест был поставлен «людогощичами», которые молят Господа Иисуса Христа о заступничестве. Крест похож на пышное цветущее дерево. Орнамент свободно распределяется по всей поверхности, в нем ярко преломилась живая народная фантазия. Лиственные побеги, образующие орнаментальные завитки, сочетаются с трилистниками, плетенками, крестами. В творении новгородского мастера читается мысль: искупительная жертва Спасителя на Голгофе вернула погибающему во грехах миру райское Древо Жизни. И теперь это дающее бессмертие Древо явилось нам Древом животворящего Креста Господня. «Под его сенью обретают прохладу палимые зноем

страстей», — читаем в Ака- со фисте Честному Кресту. На ветвях этого древа — 18 резных икон-медальонов. В центре, словно бы повторяя положение икон в иконостасе, — медальон с образом Господа Вседержителя. Рядом с Господом — Его Пречистая Матерь со святым Иоанном Предтечей. Выше — Крест, с распятым на нем Господом. Тут же у Креста

ангелы, горестно взирают они на страдания Спасителя. А вокруг по всему полю Древа-креста, как некие чудесные плоды, располагаются в медальонах резные изображения самых чтимых в Новгороде 14 столетия святых: пророка Ильи, святых воинов Федора Стратилата и Георгия Победоносца, святых целителей Космы и Дамиана, аввы Герасима

львом, святых мучеников Флора и Лавра. Один из медальонов посвящен чуду св. великомученика Георгия о змие. Святому великомученику Феодору Тирону посвящено клеймо с изображением эпизода из его жития, где показано как святой воин спасает свою мать от страшного чудовища. В изображении Креста новгородский резчик соединил радость и печаль. Печаль — потому что Крест всегда напоминает нам о смерти на Кресте Господа нашего Иисуса Христа, и радость — так как Крест Господень является ручательством жизни вечной, блаженства, любви, цветения. Древом жизни и спасения, древом бессмертия, древом разума назван Крест в каноне честному и животворящему Кресту Господню. И таким простодушием веет от этого творения древнего мастера, такой неподражаемой искренностью, что на сердце становиться радостно и светло.

«Корабли плывут — товары везут»… «Корабли плывут — товары везут»… Интересно, сколько на свете игрушек? Думаю, что только новых, украшающих магазинные полки, столько, что в сотни раз превышают количество всех обитателей земли: и людей, и животных… А сколько игрушек весело живут в детских садах, обитают в домах, где есть дети… Игрушки всегда окружали детей, приучая их к взрослой жизни. Так было с самых древних времен. Археологи во время раскопок нашли игрушки, которые относятся ко второму тысячелетию до нашей эры. Это маленькие глиняные топорики, горшочки ручной лепки и самые первые игрушки каждого малыша — погремушки. При раскопках древних городов Х-Х1У веков — Киева, Москвы, Радонежа, Коломны и многих других тоже были найдены: кукольная посуда, погремушки, глиняные фигурки людей и свистульки — кони, птицы, бараны из обожженной глины. Делали с древних вре-

мен и деревянные игрушки. Во время раскопок в старой Ладоге были найдены маленькие игрушечные мечи с красивыми резными рукоятками. Еще нашли лодочки, шары, погремушки, разные фигурки. Восстановили кожаные мячи, которые набивали мхом, шерстью или кострикой (очесом льна). В

древности игрушки называли веселым словом — «потешки». Детскую колыбельку обвешивали «побрякушками», пестрыми лоскутками, колокольчиками. Для самых маленьких делали трещотки, яркие и звонкие погремушки. Их точили из дерева, лепили из глины, плели из прутьев и лыка, а внутрь клали камешки или горох. Как только дитя начинало ходить, ему в по-

мощники давали каталку на палочке. У многих из нас была такая веселая и быстрая меленка, с перекатывающимися горошинами, ярко разукрашенными. Каталка словно приглашала идти за ней, ничего не боясь. Когда дети подрастали, их площадкой для игр становилось все окружающее пространство: и улица, и берег реки, и просторные поля. Детские игры имели свой календарь. Весной дети делали запруды и пускали кораблики или лодочки из древесной коры, напевая веселые прибаутки: «Корабли плывут, товары везут, дешевые, грошовые…» Летом на полянах мячи, луки и пращи тренировали в детях меткость и ловкость. Музыкальные способности развивали дудки, рожки, сопелки, свирели, свистульки… Получался целый

народный оркестр. Игрушки не только забавляли, но и воспитывали, и приучали к труду. У крестьянских детей были игрушечные соха, борона, топоры. Дети начинали работать очень рано, уже с семи-восьми лет помогали взрослым в поле, поэтому игры и игрушки были необходимы, чтобы научить детей навыкам крестьянского труда. «Делу время — потехе час»,— так в народной пословице отразилось отношение к игре. В глухих северных деревнях этнографы, в конце Х1Х — начале двадцатого века наблюдали, как в детских играх проигрывались все моменты и трудовой жизни, и праздников. Дети со своими нехитрыми куклами разыгрывали и сватовство, и свадьбу, и другие народные обряды. Играя, дети учились и трудиться, и общаться.

Уже с пяти лет дети могли сами сделать себе простейшую куколку. Ребенок брал кусок ткани, свертывал его в «скалку», затем верхний конец обтягивал белой тканью и перевязывал льняной ниткой, и — кукла готова. Затем начинали куклу «рядить»: пришивали кудельную либо волосяную косу, наряжали куклу с большим старанием. Самые красивые лоскутки берегли на кукольный костюм, потому что по тому, как наряжена куколка, люди судили о вкусе и мастерстве будущей хозяйки. Перед Рождеством в Боровский семейный клуб «Высокое» пришла в гос-

бабушкам. Я помню, какую радость в моем детстве приносила каждая подаренная игрушка, но птички-свистульки, которые прямо при мне вырезал из брусочка дерева мой двоюродный брат, вызывали ни с чем не сравнимый восторг, давали ощущение произошедшего чуда. Сегодня во множестве твор-

ти народный мастер Татьяна Ивановна Климкина, рассказала ребятам историю народной игрушки и научила делать самые простые куклы. С каким увлечением и радостью дети мастерили свои куклы, чтобы подарить на праздник своим мамам и

ческих кружков дети учатся мастерить себе игрушки, и эти самодельные игрушки становятся самыми любимыми. У каждого ребенка должны быть любимые игрушки, с которыми дети учатся общаться, учатся ухаживать за ними и беречь. В далеком прошлом считалось, что если дети много и усердно играют в куклы — будет в семье прибыль, а, если же небрежно обращаются с игрушками — быть в доме беде. Материал подготовила Галина Крупина.

У к аждой и г ру ш к и долж е н бы ть с вой дру г .

Здравствуйте, меня зовут Игогошка. Недавно я приехала в дом, где живет девятилетняя девочка Настя. Её папа привез меня из командировки. Видели бы вы, как обрадовалась мне мама. Она сказала папе: «Молодец, что купил настоящую филимоновскую игрушку, мне нравятся такие яркие сувениры, покажи дочке и поставь лошадку в сервант, чтобы не разбилась». Так я молодая, крепкая, бегучая и прыгучая лошадка попала в заточение: поставили меня рядом с хрустальными бокалами и красивыми чашками и — забыли. Отчаянию моему не было границ… «Посадили игрушку на полку И бедняжка грустит втихомолку, Что она не игрушка, что она безделушка, От которой ни проку, не толку, Посадили игрушку на полку»… «Это же обо мне написано!» — поняла я, когда Настя учила стихотворение Валентина Берестова, готовясь к поэтическому вечеру в школе. Надо что-то делать. Так жить дальше нельзя. Просто невозможно каждый день наблюдать, как она весело играет со своими куклами, как разговаривает с ними обо всем на свете. Я уже люблю эту любознательную девчонку и знаю, что могла бы рассказать ей много интересного. Что же

делать? Как попасть мне к ней из-за своего стекляного занавеса? Я нашла выход — надо присниться ей! Когда Настя подружится со мной, она обязательно возьмет меня в свой игрушечный город. Ночью, когда в доме все затихло, я тихонечко отодвинула шторку Настиного сна и увидела, что она резвится на солнечной полянке среди бабочек и цветов. Мое появление обрадовало девочку. Мы подружились. Я предл о жила ей прогуляться в мою родную деревню Филимоново, которая находится недалеко от городка Одоева на тульской земле. В одно мгновение мы оказались на высоком берегу реки Упы. Какие красоты открылись перед нами! Кругом благодатный простор! И поля, и холмы, и овраги, и взгорки, и крутые прибрежные склоны, казалось, радостно приветствовали нас. Я рассказала Насте, что места эти словно специально созданы для гончаров. Восемь видов глин припасли для них окрестные земли. В моем родном Филимонове, в прошлом веке, в 75 домах из ста все были гончарами. Из красной глины — делали кирпич и черепицу. Потому у нас все дома такие красивые, что сделаны с любовью из местного материала. А посуда в домах нарядная и ладная — тоже наши гончары «вертели» из местной глины. Но особую славу моей деревне принесла

глиняная игрушка, которую так и назвали: филимоновская. Как удивилась Настя, когда узнала, что меня сдел а ла восьмилетняя девочка. Я рассказала Насте, что игрушечное дело знали в деревне только женщины, с 7—8 лет девочек уже приучали лепить игрушкисвистушки. Зимой, в свободное от полевых работ время, каждая изба превращалась в гончарную мастерскую. Для игрушек заранее запасали редкую глину, которая есть только здесь, и называется —»синика». Глина эта особенная — иссиня-черная, вязкая, жирная. пластичная. Из нее нельзя лепить фигурку по частям, нужно «тянуть» всю фигурку сразу, так что в руках не остается ни одного комочка. Поэтому фигурки получаются такими вытянутыми, грациозными, изящными. Глина эта «хитрая», очень любит к себе внимание. Застывая, она «бугрится», «садится», поверхность игрушки становится неровной и форма ее меняется. Это означает, что игрушка еще хочет внимания мастерицы. Много раз мастерица подравнивает и вытягивает фигурки, пока игрушка не «замрет». Такая капризная наша филимоновская игрушка — любит она к себе внимание. Затем, попадая в печку, очень горячую, 700-800 градусов, — она из сине-черной становится красивой белой с нежно-розовым или бежевым оттенком. Конечно, в русской печи та-

кой температуры не бывает, поэтому строили на окраинах деревни специальные глубокие горны-колодцы в земле. Сейчас сохранилось всего два старых горна, а раньше их здесь дымились десятки. Всю зиму почти в каждом доме женщины и девочки, создавали свои игрушки. Весной, незадолго до ярмарки, все игрушки укладывались в горны сотнями, заполняли пустые места между посудой и внутри горшков. Наполненный горн закладывали сверху черепицей, чтобы пожарче горел. Печь заполняли березовыми дровами. Огонь быстро разгорался, а горн накалялся так, что рядом устоять было невозможно. Игрушки светились, пламенели в горне, раскалялись добела. Обжиг продолжался 8-9 часов. Постепенно жар спадал, горн медленно остывал. И в нем, будто фарфоровые, белели игрушки. Затем над игрушками склонялись мастерицы с красками. Яркие по-

лосочки, кружочки, елочки, ягодки, лучистые звездочки сплетаются в радостные узоры и становятся веселым посланием от мастерицы тем, к кому попадет ее игрушка Краски для этих росписей берут радостные: ярко-зеленую, малиновую, солнечно —желтую. В дополнение к этой красоте у каждой игрушки есть еще свой неповторимый звонкий голосок, потому что все они еще и свистульки. Собрав несколько таких игрушек, можно на них исполнить незатейливую мелодию. Я рассказала Насте, что нет такой художественной выставки, где бы не радовали посетителей своим изяществом и разноцветьем филимоновские лошадки, барыни, коровы с загнутыми полумесяцем рогами, пестрые бараны. Из поколения в поколение передаются секреты изготовления филимоновской игрушки, которая

родилась еще в ХУ1 веке, о чем рассказали нам исторические записи. Сегодня и в Туле, и в Одоеве, и в Филимонове живут потомки нескольких знаменитых игрушечных династий Девочка была в восторге от всего, что увидела и узнала. Утром, когда Настя проснулась, первым делом взяла меня с полки и поставила на свой письменный стол, по-дружески, подмигнув мне, сказала: «Спасибо, Игогошка, ты настоящая подружка, расскажешь мне еще чтонибудь интересное о своих друзьях?». «С радостью, — ответила я, — обещаю познакомить тебя со всеми игрушечными лошадками, тем более, что сама давно мечтаю о встрече с ними». Материал подготовила Галина Крупина.

cказочка для малышей

Солнышко

Все знают, что солнышко встает рано утром и целый день щедро дарит нам свой свет. Чтобы не просыпать, оно поручило одному кроту будить себя. Крот очень гордился своей обязанностью, ведь у него был ключ от спальни

того, кто царствует на дневном небоскло-не. Но однажды он ушел к своим друзьям-кротам на день рождения. Пирог был такой вкус-ный, а чай сладкий, что он забыл о своем долге. Вот уже утро наступает, а крот все чай пьет. Первыми заволновались синички, затем воробьи, ласточки, снегири. Они кинулись ис-кать крота, но нигде его найти не смогли. И тогда один старый дятел, слывший очень ум-ным, нашел выход из положения. Все

птицы полетели ко дворцу, где жило солнышко и стали петь, свистеть, чирикать и стучать клювами. Поднялся такой невообразимый гвалт, что солнышко проснулось. Оно поглядело на ча-сы и пришло в ужас, потому что опаздывало на свою службу на целую минуту. Быстрень-ко выбравшись из постели, солнышко отправилось на небо дарить всему живому на земле свет, тепло и радость. С тех пор птицы каждое утро будят солнышко. А кроты от стыда ушли жить в норы. Иногда они все же выбираются на поверхность земли, но только по ночам. Т. Азарова. г. Калуга

юные таланты

ВЕСНЯНКА Автору рассказов, которые мы предлагаем вашему вниманию, Алеше Богомазову — четырнадцать с половиной лет. В девять лет он написал свою первую сказку про мышей, которые усердно охраняли клад. С тех пор им написано уже много рассказов, сказок и стихов. Его рассказы всегда добры и непременно с хорошим концом. Мама Алеши — первый слушатель, критик и редактор. Она записывает его рассказы и стихи на диктофон, а потом помогает набирать текст, потому что Алексей не может делать это самостоятельно: с детства болезнь привязала его к инвалидной коляске. В числе талантов, полученных от Бога, Алеша имеет очень важный талант, который необходим любому человеку в созидании своей судьбы и который заметно оскудевает в современных людях. Это талант — радостного приятия жизни и никогда не унывающего состояния души. И, верно, потому у него столько друзей. Но все же хочется пожелать, чтобы жизнь Алеши и жизнь его родителей всегда сопровождали не только сочувствие, но и деятельное участие окружающих. В одной деревне жил мальчик Сеня. Он пошел на луг нарвать цветы, потому что у его мамы сегодня было день рожденье. Когда он пришел на луг, то увидел там разные весенние цветы. Там рос желтый одуванчик похожий на маленькое солнышко, васильки, напоминавшие мами-

ны голубые глаза. Ромашки смотрели на него желтыми серединками. Там росло еще много разных цветов, но он не знал их названий Вот мимо Сеньки сердито прожужжала черно-желтая пчела. Жжжж. Сенька прожужжал ей: «Ты куда летишььььь?» «В улей лечччу, нектар несу, чтобы из него мед получился». Вдруг Сеньке прямо на нос села бабочка с желто-зелеными крылышками от чего у него защекотало в носу и он громко чихнул. Апчхи! Вот где-то в траве застрекотал кузнечик. Мальчик наклонился, чтобы получше рассмотреть его. Заметив, что на него смотрят большие серые глаза, кузнечик пошевелил усиками и ускакал в

густую траву. Сенька собирал цветы и вдыхал их аромат. Вдруг прогремел гром и начался дождь. Мальчик побежал и спрятался под большим дубом, росшим неподалеку. Капли дождя были большими и тяжелыми и изредка падали на Сеньку. Но дождь был недолгим и вскоре закончился, и на небе появилась радуга. Она играла и переливалась всеми цветами. Сенька уже собирался уходить, как увидел девочку идущую по лугу. Он хотел окликнуть ее и узнать, как ее зовут, но она растаяла в воздухе. Он понял, что это была девочка Весна. Когда он пришел домой, то мать взяла самую большую вазу и поставила в нее цветы. И сказала: «Хороший ты мне подарок сделал, Сенька!» 13 лет

В хороший ясный день, когда светит солнце, наша речка похожа на хозяйку, которая одела свой самый лучший наряд, вышла из дома и спешит поделиться своим настроением со всеми. Солнечные блики танцуют на ее воде. А вода в ней такая прозрачная, что видны камушки и ракушки. На мелководье резвится стайка мальков. Из-за густых крон больших деревьев, которые растут на другом берегу, берег кажется более сумрачным. На самой толстой ветке дерева, которое стоит ближе всех к воде закреплена «тарзанка». Мы с Сашкой, загорелые, худые, шустрые поплыли на тот берег. Сашка ухватился за конец веревки, оттолкнулся от берега и с веселым криком, подняв тучу брызг, шлепнулся в реку. Я забрался на ветку к которой была привязана «тарзанка», хотел с нее прыгнуть, но стало страшно. Сашке надоело ждать, и он стал корчить рожи и дразнить. Я закрыл глаза и

РЕКА

прыгнул. Сашка бьет по воде рукой и окатывает меня брызгами. Я пытаюсь его догнать, но он нырнул под воду и исчез. Когда я его наконец нагоняю он говорит мне, что замерз и мы плывем к берегу греться на горячем мелком песке. Когда мы немного согрелись, то вспомнили, что у нас с собой есть удочки. Мы насадили червей на крючки и забросили их. Скоро у Сашки поплавок закачался, его медленно потянуло вниз и вскоре он исчез совсем, удочка изогнулась дугой. Сашка весь напрягся, начал подводить рыбу к берегу и вытянул ее. Это был порядочный налим. Он большой, черный и скользкий, судорожно хватал воздух ртом, ил хвостом, подскакивал и норовил вернуться в воду. Я засмотрелся на него и не заметил как у самого исчез поплавок. Схватил удочку и подсек небольшую плотву.

День клонился к вечеру и Сашке уже пора было идти домой, а мне же торопиться было некуда и я остался полюбоваться рекой. Огненно красное солнце медленно закатывалось в реку. Последние лучи его нехотя освещали небо и вскоре оно совсем исчезло. Я решил развести костер. Сидя около огня смотрел на небо и думал, что только здесь оно такое звездное и такое родное. И что-то защемило у меня в душе, и я подумал, что такое красивое небо может быть только над моей родиной. Вот из-за мрачной черной тучи вынырнула полная луна, она словно рыба отразилась в речной воде. Земля моя родная, другой такой не знаю Лишь здесь я обретаю и радость и покой Отчизна дорогая, ты близкая такая Бескрайняя, святая я счастлив жить тобой. Богомазов Алексей,

Когда взрослые были детьми

ОПАСНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ Ребята, мы придумали рубрику «Когда взрослые были детьми». В ней взрослые будут рассказывать о своем детстве. Рассказы замечательной художницы Татьяны Александровой — это воспоминания о далеких тридцатых годах прошлого века. Тогда еще не было на свете не только ваших родителей, но даже бабушек и дедушек. Автор этих рассказов была тогда маленькой девочкой и очень любили свою сестренку-двойняшку Наташу. Они были до того дружны, что их так и называли Тань-Наташа… Нам с сестрой было тогда по пяти лет. Домашние называли нас Таня и Наташа, а все прочие — Таньнаташа, и меня и сестру, чтобы не ошибиться. «Таньнаташа выйдет?» — интересовались друзья. Мы с Наташей — близнецы, двойняшки, как тогда говорили. Летом мы жили на даче. Потом пришел грузовик, увез в Москву нашу старшую сестру и всех остальных вместе с вещами. Мы с Наташей и мамой ехали домой на электричке. Вылезли из поезда, из детского вагона (был такой вагон специальный, в середине каждой электрички, весь в ярких картинках снаружи и внутри), подошли к краю тротуара и остановились. Сейчас на главную вокзальную площадь Москвы (она называется Комсомольской) стекаются автомобили, трамваи, троллейбусы, а людям хоть бы что. Спустились по ступеням и — в любую сторону по подземным переходам. А тогда… С одной стороны — два с половиной вокзала, с другой

— один, зато громадный. Но та, противоположная сторона, скрыта в неизвестности, как тот берег в море. Желтые, красные трамваи, черные автомобили, лошади с телегами, люди с повозками, велосипедисты, автобусы все это мчалось, неслось перед нами, стремительно летело по мостовой. Трамваи звенели и дребезжали, автомобили гудели, лошади ржали и цо-

кали копытами, выбивая из булыжников огонь, возчики кричали, водители трамваев тоже кричали, высовываясь из окна и непрерывно дергая веревку звонка. Море шума, гама, криков, грохота, гула, а трамвайные звонки, как всплески волн. Тогда не запрещалось гудеть автомобилям и звенеть трамваям: гуди и звени сколько хочешь, что они и делали.

Возможно, не запрещали изза лошадей. По улицам в ту пору бегало много лошадей с повозками, с телегами и с жеребятами. Попробуй запрети им ржать. А трамваи и автомобили чем хуже? Вот они и звенели и гудели, кто кого перегудит или перезвонит. Пыль над площадью — тучей! Наверное, пешеходные дорожки через площадь еще не изобрели. А может, дорожки и были, только никто не знал, где. Мы стояли, стояли, потом мама крепко взяла наши руки и мы все бегом — за прыгающей по булыжникам телегой (колеса выше нас с сестрой), перед гудящей автомашиной, сзади автобуса. Спотыкаясь о булыжины, мы пробежали сзади большущего серо-зеленого грузовика, подождали, пока промчатся мимо нас три желто-красных вагона, прицепленные друг за другом. В переднем вагоновожатый в фуражечке напряженно глядел вперед, не отрывая руки от звонка. Трамвай трясся и оглушительно звенел. Из его открытых окон дети и взрослые с восторгом глядели на громадную площадь, на нас с мамой. Трамвайные пассажиры, не уместившиеся внутри, гроздьями висели на распахнутых дверях, держась за поручни и друг за друга. — Никогда так не делайте! — кричит мама, наклоняясь, чтобы мы расслышали. — И так тоже никогда не делайте! — еще громче кричит она, указывая на мальчишку, весело махавшего нам. Мальчишка ехал у трамвая на хвосте, там была такая штуковина, железная, что ли. На ней всегда бесплатно ездили мальчишки, куда и сколько хотели, называлась она —»колбаса». Новые усовершенствованные трамваи были без колбасы, и мы сердились на взрослых, что они не подумали о мальчишках, и лишили их такого вида транспорта.

Мы с мамой бегом пересекли трамвайные рельсы, пока они были свободны, и остановились перед вторым таким же потоком, летящим в обратную сторону. И вдруг — чудо! Мостовая свободна, совсем близко светлый тротуар и высокие желтые дома, неподвижные, даже на вид теплые от солнца, смотрят на нас добрыми окнами. Я выдернула свою руку из маминой и — перед потоком — к спасительному тротуару, к огромным спокойным домам, которые смотрят на нас добрыми окнами. Водители, шоферы и кучеры, наверное, глазом не успели мигнуть, понять, что это такое синее, мелкое мелькнуло перед ними, а я уже на тротуаре, в полной безопасности, смотрю, как сквозь бегущие лошадиные ноги, в просветах между колесами машин, мелькают мама и Наташа с застывшими от ужаса лицами. Пытаясь не терять их из виду, я пячусь и пячусь к стене дома, желтой, теплой от солнца. Ветер рвет на мне синюю матроску, пронизывает насквозь кофточку, сорочку, юбку. Я пячусь и пячусь, чтобы прижаться к теплой стене. И вдруг лечу неведомо куда. Лечу, лечу и опускаюсь на что-то белое, мягкое. И вижу совсем рядом уши. Сижу на чем-то и смотрю, как эти уши краснеют. Потом вижу черные кудрявые волосы, чей-то затылок Я сижу на плечах у кого-то в белом, держусь за его шею. Молча начинаю потихоньку спускаться с чьей-то белой спины. Сандалии забрались в чей-то карман. Ктото — и тоже молча — достает мою ногу из кармана, тихо помогает соскользнуть по собственной спине

вниз на покатую шероховатую доску. Доска спускается глубже, глубже, и зеленые шары медленно катятся по этой доске, скрываются в черном отверстии. Я держусь за край потрепанной штанины. Мимо большого рыжего башмака катятся и катятся вниз зеленые капустные кочаны. Мы неподвижно и молча приходим в себя. Наверное, дяденьке не каждый день сваливаются с неба на голову девочки в синих матросках. Вдруг становится темней. В голубом светлом проеме на фоне бегущих облаков узнаю два лица — Наташино и мамино. Милые, теплые, родные лица. Я протягиваю к ним руки. Наташа протянула ко мне свои. Но темная мокрая кирпичная стена была слишком высока. И тогда красный дяденька вытер о белый халат свои большие красные ладони в темных трещинах, поднял меня, поставил на широкую доску и осторожно переправил наверх. И пока мама говорила всякие благодарные слова красному дяденьке, мы с Наташей молча отошли и прислонились к теплой стене дома, в котором был подвал для хранения овощей.

ЛЕТНИЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ Наши зимние друзья летом живут неизвестно где, а зимой — в нашем дворе. Зато летние друзья живут летом на соседних дачах, а зимой — неизвестно где. И поэтому летние друзья иногда не могут прийти на наш с Наташей день рождения: десятое января — самая середина зимы. Это очень печально и жалко! Но у некоторых летних друзей дни рожденья бывают как раз летом. И сегодня нас с Наташей и двоюродной сестрой Аллочкой (она тоже родилась десятого января) позвали на день рождения. День рождения был не у Клаши, не у Степана, не у Зины, Веры и Сонечки, потому что Сонечке был год, а кто же устраивает годовалым день рождения, одни дураки. Такие малыши ничего не поймут, им все равно, день рождения у них или нет. Клаша, Степан, Зина и Вера были старшие, и к ним позвали бы не нас, а Светлану и Татиного брата Жору. Значит, день рожденья был то ли у Васьки, то ли у Вовки, это не имело значения. Скорее всего у Вовки. Мы приготовили подарки, подержанные, но вполне приличные: обнаруженный в клумбе грузовик без колес (ничего, Вовка сам починит!), деревянного клоуна Полишинеля с железными тарелками в руках (его закрасили карандашом, помыли — когда мокрый, он был почти как новый) и книгу про трех поросят, прочитанную только один раз, в которой мы успели раскрасить только один рисунок. Татке мама дала коричне-

вую расческу в футлярчике, твердый, совершенно новый, с широкими полосами по краям носовой платок и большой букет цветов. Мы долго, пока глаза не заболели, рассматривали сквозь расческу солнце, сосны, зеленые кусты, тропинки. По очереди трогали носовой платок. Кажется, он от этого стал не таким твердым. Цве-

ты мы Татке посоветовали зря не тащить, а бросить через забор, потому что у Вовки и Васьки в саду их было полно, нарвут сколько хотят. Лева с соседней дачи решил подарить конструктор. — Это мне подарили, — сказал он, — за прибавление в весе. Я на семьсот граммов прибавился, и мне подарили этот конструктор, чтобы я развивался технически. А я не хочу технически, потому что буду врачом или руководителем балета. В крайнем случае — всемирно извест-

ным ученым. Конструктор мне ни к чему. Мы вежливо похвалили конструктор, хотя он нам не понравился, подумаешь, плоские железки неприятного черного цвета, все в дырочках. У Леньки был розовый каменный поросенок. — Тебе от мамы влетит! — Она не узнает, — шмыгнул носом Ленька. — У нее их осталось целых шесть. А что он грязный, так и должно быть, ведь он поросенок. Нам очень понравились все подарки и мы пошли обедать. Ведь на день рождения надо было идти после обеда. Мы с Наташей поскорее пообедали. Но Аллочка слишком медленно доедала суп. Она была на три года моложе нас и ела в три раза медленнее. Мы уговаривали ее, показывали, как быстрее поесть. Она очень внимательно слушала нас, очень медленно носила большую ложку из большой тарелки к маленькому ротику и медленно опускала ее обратно. В ожидании мы играли на прощание с клоуном, по очереди в последний раз читали книгу. Потом стали искать среди игрушек подарок, с каким Аллочка пойдет на день рождения. Но все игрушки была заслуженными, нуждались в починке или чистке, или были старыми знакомыми Вовки и Васьки. Что подарить? Наташа открыла буфет. Чудо! Полная тарелка конфет: розовые, белые, дырочки с двух сторон. Их вчера как раз привез папа. И мы решили, что Аллочка подарит одну розовую конфету. Длинненькие, похожие

на склеенные соломинки, они так и назывались «соломка». Через них было хорошо пить чай, или дуть в чашку с чаем, или дуть просто так. Мы выбрали самую красивую, самую большую соломку, дали ее в руки Аллочке и пошли на день рождения. Друзья уже ждали нас на крыльце. Путь мы выбрали самый короткий, через дыры в заборе. У первой такой дыры мы остановились, чтобы поправить бант на голове Аллочки. И тут кто-то обратил внимание, что розовая соломка в круглом розовом кулачке Аллочки наполовину обсосана. Ясно, что с таким подарком идти нельзя. Мы с Наташей крепко взяли Аллочку за ручки и побежали за новым подарком. Выбрали самую большую белую конфету, дали ее Аллочке, объяснили, что это подарок, что есть и даже пробовать его нельзя и скорее побежали к дырке в заборе. Наташа пролезла в дыру, протянула руки за Аллочкой и тут заметила, что белая конфета тоже обсосана. Наташа быстро перескочила обратно, и мы побежали за новым подарком. В этот раз мы дали в руки Аллочке две соломки: кушай одну сама, а другую неси в подарок на день рождения. Аллочка серьезно и молча смотрела на нас круглыми глазами.

Мы схватили ее за ручки и побежали через сад к дыре. Друзья ждали нас по ту сторону забора. Мы подсадили Аллочку и — о ужас! — увидели две обсосанные соломки в ее руках. В полном отчаянии мы уговорили друзей подождать нас, перелезли обратно в сад и помчались к дому. Дали Аллочке еще одну соломку и поскорее вернулись. Подсаживая Аллочку, с отчаянием посмотрели на розовые кулачки и увидели, что соломка уже обсосана. — Нам пора, — вздохнув, сказал Татка. — Очень опаздывать нехорошо, невежливо. Мы молча помчались за новой соломкой. Отдавая ее Аллочке, еще раз объяснили, что это подарок, кушать его нельзя, что придется кое-кого нашлепать, если он хоть разочек лизнет. У забора ждал один Ленька. Мы сунули ему Аллочку. И увидели в ее кулачке обсосанную конфету. Несколько раз бегали мы к дырке и обратно. На тарелке оставалась только одна целая конфета. Объяснили Аллочке, что это последняя и за нее надо крепко держаться. Мы не спускали глаз с Аллочки и с конфетки, держали Аллочку за ручки, пока бежали к забору. А когда, путаясь в высокой траве, обжигаясь о крапиву, перелезли через забор и перетащили Аллочку, мы молча во все глаза

смотрели на тоненький конфетный кончик, торчащий из розового кулачка. Мы молча вели Аллочку на день рождения и позволяли ей сосать конфету сколько вздумается. Мы поднялись по ступеням террасы. Во всю длину террасы на многих деревянных ногах стоял длиннющий стол. Длинные скамьи у стола были заняты хозяевами и гостями. На столе стояло угощение. Мы тут же отдали Вовке книгу, деревянного клоуна, грузовик без колес, и сами подняли скатерть, полезли под столом на свободные места. А когда вылезли и сели, то с огромным облегчением увидели недалеко от самовара целую гору белорозовых соломок. — Рядом с кем ты хочешь

сидеть? — спросили мы Аллочку. — С колбасой! — ответила она, держа в одной руке обсосанную соломку и другой беря кусок колбасы побольше.

МОЙ ОТЕЦ — ПИЛОТ Мы с Наташей сидели в детской и слушали детскую передачу. Круглое радио висело у нас на стене меж двух огромных окон. Мы смотрели на него и на голубое небо в окнах. Потом радио долго и интересно говорило о самолетах, дирижаблях, о полетах на Северный полюс, читало стихи. Когда передача кончилась, валась, с гордостью посмотмы начали играть, а радио рела на меня и побежала в кухню к Матрешеньке, крича: — Какое Таня стихотворение придумала! Дело было в выходной. Папа с мамой и Светланой куда-то собирались, но к литературе они относились с огромным уважением. Папа снял пальто, отыскал толстую чистую тетрадь, положил ее на большой круглый стол, рядом поставил большую стеклянную чернильницу, очень красивую, с письменного стола. Папа сам большими ясными фиолетовыми буквами переписказало: «Перерыв на пят- сал сие произведение. Сказанадцать минут». Тогда были ли: «Ну, пиши теперь дальтакие перерывы, и мы всегда думали, что в эти перерывы делают? Кушают, наверное. Что кушают? Наверное, котлеты. С макаронами или с пюре? И тут я нечаянно придумала стихотворение, слова как-то сами по себе пришли в голову: Мой отец — пилот. У него — самолет. Он летает над полями, Над лесами, над лугами. Я очень обрадовалась и сказала стихотворение Наташе. Наташа тоже очень обрадо-

ше!» — и ушли, тихонько притворив дверь. Я сидела одна в комнате. Высоченные чистые стены. Далекий потолок. Коричневый шкаф будто падал на меня. Тишина. Потолок начал отодвигаться, расти, холодный, белый, стены — раздвигаться, подниматься, чужие, незнакомые. Коричневый шкаф стал еще более коричневым, наклоняется на меня всеми стенками и углами. Стол, за которым я сидела, тоже начал расти. Скатерть суровая колется. Стеклянная чернильница стала уж совсем огромной и чужой. А самыми чужими были фиолетовые строчки в громадной тетради про какую-то девочку, у «которой отец летит над полями, лесами и лугами. Я тихо сползаю со стула и убегаю от всего этого без оглядки.