Журнал "Кораблик" № 9 by Pafnuty_abbey

Содержание Воздвижение Креста Господня.........................................2 Преподобный Давид Серпуховский................................ 6 Сними обувь твою......................................................... 9 Какие прекрасные лица, и как это было давно..................11 Елена Робинзон ..........................................................14 Чем пахнут яблоки?......................................................19 В гостях у дяди Миши. Встреча первая: „У ленивых людей пчелы не водятся“........................................................ 21 Образ бесконечности Божией....................................... 24 Сказка про гусеничку...................................................28 Стихи......................................................................... 31 Далеко, в горах Черногории..........................................32

1 страница обложки М. Башкирцева. „Дождевой зонтик“ 1883 3 страница обложки Н. Богданов-Бельский. „Новая сказка“1891 4 страница обложки — И. Билибин „Крым. Коктебель“ 1939

воздвижение креста господня

раздник Воздвижения Креста Господня празднуется 27 сентября (14 сентября по старому стилю) Праздник Воздвижения посвящен Кресту Христову. Изображения Креста появились в Церкви очень рано, уже во втором веке христиане стали осенять себя крестным знамением. Изображения Распятия Иисуса Христа на кресте поя-

вились около VI века. Крест, бывший в дохристианскую эпоху символом поругания и страшной смерти, стал для верующих во Христа знаком победы над смертью, диаволом и всей силой его. Особенное почитание Креста Господня установилось в IV веке при равноапостольном императоре Константине Великом и его матери Елене. Крест Господень являлся императору трижды в жизни. Первый раз он видел знамение Креста во время войны с нечестивым Максентием, правителем Рима, который проливал много человеческой крови для совершения волхований, приносил в жертву бесам множество детей, девушек и беременных женщин, чтобы угодить своим ложным богам. Максентий вел развращенную и гнусную жизнь и был ненавистен всему Риму. огда Константин выступил против Максентия, надежда его была только на Бога. Войск у Константина было всего 25 тысяч, а у Максентия около 200 тысяч. Зная, что Максентию помогает бесовская сила, Константин начал молиться Единому Богу, Который правит на небе и на земле, Которого почитают все христиане. Он умолял Господа дать ему знак, что война против нечестивого Максентия будет победоносной. И вот, пока он усердно молился, в полдень явилось на небе состоящее из звезд знамение Креста Господня, которое сияло ярче солнца. Вместе с Крестом на небе была надпись: „Сим побеждай“, то есть „Побеждай Крестом“. Это чудесное явление видели все воины. Все были сильно удивлены и испуганы. Многие воины были язычниками, а для язычников Крест — это знак несчастий и смерти, так как на Кресте в то время умирали злодеи и разбойники. Воины боялись, что явление Креста предвещает несчастье. Тропарь: Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Сам Константин был очень смущен. Твое, победы на сопротивныя даруя и Твое Ночью ему явился Сам Христос и снова, показав ему Крест, сказал: сохраняя Крестом Твоим жительство. „Сделай такой Крест и прикажи нести его перед своими воинами, и

тогда победишь не только Максентия, но и всех своих врагов.“ Император рассказал приближенным об этом сне и приказал мастерам золотых дел изготовить Крест таким, как он явился пред всеми на небе. Крест был сделан из золота и украшен жемчугом и драгоценными камнями. А всем воинам Константин приказал начертить такой крест на оружии, шлемах и щитах. Максентий был побежден, несмотря на перевес в силах. Войдя в Рим, Константин возблагодарил Бога за данную ему победу и приказал в память о ней поставить Крест посреди города на высоком каменном столбе. На самом людном месте города Константину воздвигли статую с крестом в правой руке. Константин повелел сделать на ней надпись на латинском языке: „Этим спасительным знамением, истинным доказательством мужества, я спас и освободил ваш город от ига тирана и по освобождении его возвратил римскому сенату и народу прежний блеск и знаменитость.“ торой раз Константин видел Крест на небе при осаде маленького городка Византия, будущего Константинополя, а в третий раз — когда сражался со скифами. Все эти великие и победоносные явления убедили Константина креститься вместе с матерью, императрицей Еленой. Благочестивая императрица Елена решила тогда же отправиться в Иерусалим с большими деньгами, чтобы так или иначе найти там Крест Господень. По дороге Елена обошла многие святые места, очистила их от осквернения идолами и открыла мощи многих святых для поклонения. Бывший в то время в Иерусалиме патриарх Макарий встретил императрицу с подобающими почестями. Блаженная Елена, желая отыскать святой Крест, призвала к себе иудеев и стала упрашивать их, чтобы они рассказали, где скрывается Крест Господень. Все отказались, говоря, что не знают этого. Наконец, ей показали одного старца, по име-

ни Иуда, сына уважаемого пророка, говоря, что он должен знать, где находится Крест. Иуда также долго отказывался показать место, но, наконец, решился на это и привел всех к большому холму из земли и камней, на котором римский император Адриан уже построил к тому времени храм богини Венеры. Иуда сказал, что именно под этим храмом и находится Крест. лена тут же приказала разрушить храм, разбросать камни и раскопать землю. Патриарх Макарий совершил на этом месте молитву — и в воздухе разлилось благоухание. Тут же, немного восточнее бывшего храма, были найдены гроб Христов и лобное место — Голгофа, возле которого были три креста и гвозди. Все растерялись, так как не могли понять, какой из трех — Крест Христов. Случилось, что в то время мимо проносили покойника для погребения. Патриарх Макарий приказал носильщикам остановиться, и кресты по очереди были положены на мертвеца. Когда был возложен на него Крест Христов, покойник ожил и встал живым силой Божественного Креста. Императрица Елена с радостью приняла честной Крест, целуя его и поклоняясь ему. То же сделали и все военачальники и вельможи, военные и граж-

данские. Но так как вокруг было много народу, который тоже желал увидеть Крест Господень, императрица Елена приказала показать его всем. Патриарх Иерусалимский Макарий встал на самом высоком месте и, поднимая (воздвигая) Крест, показывал его всем. Все же собравшиеся при этом восклицали: „Господи, помилуй!“ С того времени — 14 сентября 335 года — и начали отмечать праздник Воздвижения Креста. Елена сохранила у себя часть Креста Господня и гвозди, а сам Крест положила в серебряный ковчег и отдала патриарху Макарию, чтобы он сохранил его для будущих поколений. уда, который указал императрице Елене место Креста Господня, вместе со множеством евреев уверовал в Христа, крестился и был назван в крещении Кириаком, то есть Господним. Впоследствии Кириак стал

Иерусалимским Патриархом и мученически скончался в царствование Юлиана Отступника. Святая Елена приказала строить в Иерусалиме на святых местах церкви. Прежде других была построена церковь Воскресения Господа нашего Иисуса Христа там, где были найдены гроб Христов и Его честной Крест. Она приказала также построить храм в Гефсимании, где находился гроб Пресвятой Богородицы. Храм был освящен во имя Ее успения. После этого благочестивая Елена построила еще восемнадцать храмов, украсила их драгоценностями, одарила всем необходимым для богослужений и только тогда собралась обратно в Византию. С собой она взяла часть Креста и гвозди, которыми были прибиты руки и ноги Господа. Надо вспомнить также и о том, как древо Креста Господня было похищено персами в начале VII века, а потом снова возвращено в Иерусалим к радости верующих. Персии царствовал в то время Хозрой. Он был очень воинственным, и ему везло в битвах. Хозрой покорил Египет, Африку, Палестину и взял Иерусалим, причем убил множество христиан. Воины Хозроя разграбили Иерусалим, похитили церковные сокровища и утварь. Был унесен и ковчег с Крестом Христовым. Византийские императоры пытались победить Хозроя, но сами были им неоднократно побеждены. Император Ираклий просил мира у Хозроя, тот же ему надменно отказывал. Сильно опечалившись и скорбя, Ираклий стал искать защиты у Бога. Он повелел всем верующим молиться, поститься и бодрствовать, чтобы Господь избавил их от врага, который гордо похвалялся уничтожить всех христиан, хулил имя Господне. Все молились, чтобы язычники поняли, что есть только один истинный Бог, и не могли сказать: „Мы сильны и боги наши“. Язычники должны были узнать, что силе Бога нашего никто не может противостоять. Сам император Ираклий также со слезами молился и постился. Потом он собрал всех воинов и с надеждой на по-

мощь Божию пошел на персов войной. Ираклий победил Хозроя, обратил его в бегство и семь лет одерживал победы над многочисленными остатками его войска, продолжавшего сопротивляться. Вскоре Хозроя убил его собственный сын, мечтавший сам стать правителем, и тут же отослал посольство к Ираклию с просьбой о мире. Мир был заключен, император Ираклий возвратился победителем и привез с собой Крест Христов, похищенный когда-то персами. Крест находился у них около четырнадцати лет. Император Ираклий радовался и прославлял Бога за помощь. обравшись до Иерусалима, он поднял Крест на плечи, чтобы отнести его на прежнее место, и нес его, будучи одет в пышные одежды, в порфиру, украшенную золотом и драгоценными камнями. На голове у него был царский венец. Когда процессия дошла до ворот, через которые выходили на лобное место — Голгофу, то, к своему удивлению, Ираклий почувствовал, что не может ступить ни шагу. Между тем вместе с императором шел и патриарх Иерусалимский Захария. Он с жителями города вышел навстречу процессии с ветвями финиковых пальм и теперь присоединился ко всем. Патриарх увидел внезапно ангела Господня, который стоял в воротах и не давал императору пройти. Ангел сказал патриарху: — Не так нес сюда Крест Творец наш, как вы несете его. Услышав это, патриарх был сильно испуган и сказал, обращаясь к Ираклию: — Знай, что невозможно тому, кто богато одет и украшен царскими украшениями, нести этот святой Крест, который нес Христос, обнищавший ради нас и униженный. Если хочешь нести Крест, подражай нищете Спасителя. Благочестивый император снял с себя царское облачение, надел простую бедную одежду и тогда уже беспрепятственно прошел с Крестом в ворота, внес его в храм, откуда он был похищен персами, и

поставил на прежнее место. На всенощном бдении, в праздник Воздвижения, Крест выносится из алтаря на середину храма для поклонения, так же как и в Неделю Крестопоклонную. В

отличие от Крестопоклонной аналой, где лежит крест, богато украшается цветами, нередко бывает украшен цветами и сам крест. В соборных храмах, там, где служат епископы, совершается „Чин Воздвижения Креста“. Он совершается на середине храма после выноса креста из алтаря. Под многократное пение „Господи, помилуй“ епископ или настоятель опускают и поднимают крест, изображая его воздвижение из земли. Два диакона в это время поливают на крест розовую воду, которая стекает в большой поднос с лепестками цветов. Такое воздвижение совершается четырежды — на все стороны света, и каждый раз, подняв крест, настоятель благославляет им народ. Затем крест кладется на аналой, и все трижды поклоняются ему под пение „Кресту Твоему…“ есмотря на торжественность праздника, в этот день, 27 сентября, установлен строгий пост в память крестных страданий Спасителя. Облачение и украшение храмов — красные. Тропарь праздника: Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое, победы православным христианам на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя крестом Твоим жительство. „Книга о Церкви”, Москва „Паломник” 1997

Ученики преподобного Пафнутия

Преподобный Давид Серпуховский

одобно ярко горящей свечке, поставленной на подсвечник, светил преподобный Пафнутий Боровский земле Русской своим равноангельным житием. Исполняя заповедь Христову, он щедро распространял вокруг себя свет учения Евангельского и тепло отеческой любви, покрывающей немощи ближних.

Эта любовь привлекла к нему множество учеников, желавших иметь его своим духовным отцом и видевших в преподобном Пафнутии пример, достойный подражания. Между прочими учениками пришел в Боровскую обитель и юноша по имени Даниил, желая посвятить свою жизнь служению Богу в ангельском звании. В его чистом, молодом сердце, как в свое время и у преподобного Иосифа Волоцкого, с ранней юности зажглась искра любви к Богу, которая со временем разгорелась в настоящее пламя. В ту пору обитель преподобного Пафнутия уже славилась по всей земле той, а сам игумен Боровский „как великое светило

сиял святостью своей жизни и духовными дарованиями“. Без малых колебаний принял преподобный Пафнутий юного Даниила в свою обитель, вспоминая, как и сам он, еще будучи совсем отроком, был принят в обитель старцем Никитой. Неудивительно поэтому, что, имея такого святого наставника, послушник Даниил и сам впоследствии стал великим духоносным подвижником, которого Церковь знает теперь как преподобного Давида Серпуховского. По преданию, преподобный Давид принадлежал к роду князей Вяземских. Но для принятия этой версии нет достаточных оснований. Не упоминается о нем и в напечатанных родословных князей Вяземских. Есть предположение, что это по его просьбе не было сделано нужных семейных записей, дабы скрыть для иноческой жизни свое родословие, знатное происхождение и богатство. Тайной для нас остались также время и место его рождения. Имея от юности смирение, стремление быть незамеченным, он выбирает монашескую стезю, задатки к которой имел он еще в миру. Великую пользу получал Даниил, видя иноческие труды и подвиги своего наставника, образ жития которого взял себе в пример и подражание. Видел он богоугодное житие и другого ученика преподобного Пафнутия — преподобного Иосифа, с которым сдружился на всю жизнь. идя неослабную ревность и усердие в своем ученике, а так же его горячее желание служить в чине ангельском, преподобный Пафнутий постриг Даниила в монашество и нарек его Давидом в честь преподобного Давида Солунского, отшельника VI века. Это был радостный день для молодого постриженика. Давняя мечта его сердца наконец сбылась, и он, прилагая труды к трудам, с радостью преодолевал все невзгоды, неизбежно встречающиеся на узком монашеском пути. 1 мая 1477 года преподобный Пафнутий, оставив обитель земную, переселился в

обитель Небесную, повергнув в печаль не только своих учеников, но и всю землю Калужскую. После смерти своего духовного руководителя, преподобный Давид нашел себе наставника в лице преподобного Иосифа, который был избран игуменом после Пафнутия. Однако через три года, в 1479 году, преподобный Иосиф оставляет Боровскую обитель и удаляется в леса Волоколамские, где создает свой монастырь. Духовную связь с преподобным Иосифом преподобный Давид не прерывал, сохраняя ее до самой его смерти. 38 лет прожил преподобный Давид в Пафнутьев Боровском монастыре после смерти своего наставника. Но в 1515 году покидает его, дабы основать свою обитель. С двумя монахами и двумя послушниками удаляется он в пустынные места, принадлежащие князю Василию Семеновичу Стародубскому, на берегу реки Лопасни в Хутынской волости. В монастырском синодике за 1602 год сохранилась об этом событии запись: „В лето 7023 (1515) при державе царства Российского Государя Великого князя Василия Иоанновича Московского и всея России, при священном архиепископе Иоасафе, митрополите Московском и всея России, прииде в сию пустыню старец преподобный отец наш игумен Давид

со двема старцама и двема простыма мужи маия в 31 день“. (Отметим, однако, что в этом письменном свидетельстве есть неточность в обозначении первосвятителя. В это время митрополитом Московским был Варлаам, а не Иоасаф). По приходе преподобный Давид с горячей молитвой обратился к Матери Божией перед Ее святой иконой „Знамение“, которую принес с собой, прося Ее помощи и благословения на это нелегкое дело. ервым делом Преподобный с братьями построили кельи для жилья. Для совместной же молитвы возвели они деревянный Вознесенский храм с пределом в честь Успения Божией Матери и храм святителя Николая с трапезой. Таким образом было положено начало новой обители, устав в которой Преподобный дал такой же, какой был в Пафнутьевом монастыре. Добродетельная жизнь преподобного Давида привлекала к нему желающих разделить с ним подвиги иноческого жития и подвизаться под его руководством. 15 августа 1515 года, незадолго до своей кончины, новосооруженную обитель посетил преподобный Иосиф Волоколамский. Он радовался духом, видя благоустройство и благодать Божию на молодой оби-

окрестным жителям силу молитв к Господу Богу и Его Матери. И по его молитвам деревья действительно приживались и произрастали. Братья монастыря сохранили эту традицию при последующем озеленении местности вплоть до закрытия обители в 30-х годах двадцатого столетия. Пройдя хорошую монашескую школу под опытным руководством сначала преподобного Пафнутия, потом преподобного Иосифа, преподобный Давид и сам был добрым и мудрым наставником в своей обители. Местное население за его щедрость прозвало Преподобного кормильцемотцом. олее полувека подвизался преподобный Давид в монашестве. Но и для него наступило время перейти от временных трудов к вечному отдохновению. И 19 сентября 1529 года (по некоторым источникам 18 октября 1520г.) Преподобный предал свою праведную душу в руки Божии. Его многострадальное тело было погребено в его пустыни, которая впоследствии по имени своего основателя получила название Давидовой. Икона Божией Матери „Знамение“, которую Преподобный принес из Боровской обители, всю жизнь была его келейным образом. Быть может, это была икона, перед которой приносил свои пламенные молитвы Пречистой Заступнице преподобный Пафнутий. Поэтому именно в Знаменском храме упокоились мощи преподобного Давида, где и почивают до сего дня. Преподобный Давид был одним из тех совершенных христиан, которые в своей жизни воплощали заветы Бога нашего Иисуса Христа и светом своих добродетелей свидетельствовали всему грешному миру, что спасительное иго Христово действительно благо и бремя Его легко есть. (Мф.11:30) Иеромонах Роман (Кропотов)

тели. Преподобный Иосиф трапезовал с преподобным Давидом и его братией, поучая их слову Божию. До сих пор на стене Всесвятского трапезного храма существует роспись, сохранившая это событие в красках, — преподобный Иосиф на трапезе с преподобным Давидом и его братией. Преподав благословение и удалившись в свою Волоколамскую обитель, преподобный Иосиф скончался через три недели после этого прощального визита. коло своей обители преподобный Давид насадил липовую рощу. Впоследствии при игумене Савватии был даже выпущен указ о сохранении этой рощи, посаженой руками Преподобного. Ценность рощи не только в памяти о трудах подвижника, но и в том, что она является видимым свидетельством его великой веры и молитвы. По преданию, Преподобный выкапывал липовые деревца в лесу и, принося их в обитель, сажал вверх корнями. Это он делал, дабы показать темным

О 8

История родного края

Сними обувь твою...

И сказал Бог: ...сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая. Исх.3:5 Боровску шестьсот пятьдесят лет — это много или мало? Мы как-то с моими внучками подсчитали: во-первых, это шесть с половиной веков, во-вторых, это, в среднем, двадцать четыре поколения людей. Представляете, захотелось бы кому-нибудь из коренных-раскоренных боровчан выяснить, сколько надо поставить пра-пра, чтобы узнать, в каком родстве они с теми, первыми боровчанами. Подсчитайте, сколько раз надо употребить приставку „пра“, если только для родства в шестом поколении их надо поставить три раза… Вот какой это древний город! А на самом деле он еще древнее. В истории ведь как? Считаются только документально засвидетельствованные факты. Подарил в 1358 году великий князь Иван Второй Красный один из своих городов сыну своему Ивану. Был тот город Боровском. Вот и записали об этом в духовной грамоте. Ведь не пустое место подарил, а город. Но, как известно, не только Москва не сразу строилась, но и любой город так рос. Значит, какоето время ушло на строительство- вот и выходит, что город в официальных документах „омолодили“. А сколько и каких людей прошло за это время по улицам города! Например, по принадлежащему ему городу вполне мог ходить знаменитый московский князь Иван Калита, впервые собравший в единое целое все московские земли. До недавнего времени в учебниках по истории писали, что прозвище „Калита“ он по-

Художник Виктор Маторин «Князь Владимир Андреевич Храбрый»

лучил за стяжательство, мол, собирал в свой княжеский кулак все земли, какие мог. А в древних летописях дано совсем другое, христолюбивое объяснение истинной причины появления такого прозвища. Оказывается, князь всегда носил у пояса большой кошель — калиту, чтобы подавать милостыню. Так вот, вполне мог он подавать милостыню бедным в древнейшем боровском Покровском монастыре. По боровским улицам в алом плаще мог пролетать со своей конницей легендарный летописный геройкнязь Боровский и Серпуховской Владимир Андреевич Храбрый. Имя его приобрело бессмертную славу после Куликовской бит-

вы. А знаете ли вы, что в нашей русской истории был не один, а два князя, прозванных за ту победу Донскими?! Первым был Дмитрий Донской, а вторым наш боровский князь Владимир Андреевич. В пятнадцатом веке земля боровская не раз становилась свидетельницей чудес — именно в это время здесь прошла земная жизнь преподобного Пафнутия, Боровского чудотворца. Он основал здесь один из самых знаменитых на Руси монастырей, который всего на сто лет младше Боровска, но который, конечно, кардинально изменил жизнь города, по милости Божьей являясь неоценимой духовной поддержкой не только боровчанам, но и сотням тысяч верующих по всей стране. Даже русские цари приезжали сюда на богомолье. В середине пятнадцатого века с благословения преподобного Пафнутия здесь засияла звезда славы великого русского художника Дионисия. Святой старец позвал тогда еще мало кому известного живописца, чтобы расписать новый каменный собор. Роспись оказалась столь прекрасной, что Дионисия после этого звали украсить кремлевские соборы и святые обители по всей русской стране. Немало войн прокатилось по боровской земле, но всегда боровчане с честью отражали врага. В 1610 году напали на Русь польские захватчики, осадили они и Пафнутьев Боровский монастырь, который, как и все монастыри в старину, был не только духовной обителью, но и крепостью. Стойко держались защитники, но нашлись изменщики и открыли ночью ворота для врага. Доблестно бились русские, но силы были неравные, и все они погибли, сражаясь до последней капли крови. Вместе со всеми пал и воево-

да, князь Михаил Волконский. Он погиб одним из последних, защищая в соборе раку с мощами преподобного Пафнутия. В память об этом подвиге более чем через сто пятьдесят лет, в 1777 году, императрица Екатерина II дала городу герб. На нем на чистом серебряном поле было изображено верное алое сердце с золотым крестом, окруженное лавровым венком. Этот герб знаменует собой благородство защитников обители, их верность Богу и Отечеству даже до смерти, и их славу — благодарную память потомков на все века. Поэтому и дорог он боровчанам. Из наших боровских земель происходил и другой знаменитый воин, защитник Отечества, адмирал Д. Н. Сенявин, который не потерпел ни одного поражения. В огне жестоких битв, в пороховом дыму его корабли никогда не спускали русский морской флаг с андреевским крестом. В 1812 году войска Наполеона сожгли непокорный город, в котором даже простые крестьяне оказались доблестными защитниками, не жалевшими своих жизней в борьбе с захватчиками. В середине девятнадцатого века из села Тимашово под Боровском уехал в Москву отрок, Илларион Прянишников, ставший впоследствии знаменитым художником. Недавно в Москве была выставка, на которой рядом с полотнами Рафаэля и Леонардо да Винчи висели картины Прянишникова и не проигрывали по красоте живописи произведениям этих гениев. Боровск и сейчас называют городом живописцев и поэтов. Оно и неудивительно — земля боровская необыкновенно красива: город раскинулся на зеленых холмах, в нем много старинных храмов, ласковая речка Протва окружает город, а вокруг — дремучие леса и сосновый бор. Невелика земля боровская, а драгоценна. У художника Чюрлениса есть картина, на которой изображены сказочные короли, бережно держащие в руках крошечную деревушку, от которой исходит дивное сияние. Этот кусочек родной земли так прекрасен, для любящего сердца он дороже серебра и злата, дороже всего на свете. Такой же необыкновенной, драгоценной кажется мне и наша боровская земля, земля святых, воинов, художников, поэтов, хлебопашцев, людей трудовых, наших далеких предков и современников. Алла Тагиева

Мир русского искусства

Какие прекрасные лица, и как это было давно... Мы с вами уже говори- за Антроповым в Петербург. А в 1758 ли о различных жан- году Дмитрий значится среди учеников, рах изобразительно- живших в доме Антропова. Судя по дого искусства: об кументам, он оставался там до 1764 года. и с т о р и ч е с к и х Затем он занимался у профессора Жана к а р т и н а х , Луи Лагрене в Академии художеств, ж а н р о в ы х , посещал уроки в мастерской декоратоиллюстрациях ра Джузеппе Валериани. Но официальк книгам, о ре- но слушателем Академии он не был. лигиозной живопи- Известно, что в 1766 году Левицкий исси, о пейзаже, а сейчас полнил большой заказ для двух московпоговорим о портрете. ских церквей. Но найти эти работы исОдним из самых знамени- следователям не удалось. В 1770 году он тых русских художников-портретистов впервые выставляет свои работы на акабыл Дмитрий Григорьевич Левицкий. демической выставке. Неизвестны число, месяц и точИ педагоги Академии, и поное место его рождения, но сетители считали, что это мы знаем, что родился он самое большое открытие на Украине в 1735 году в выставки. Такой тасемье священника, гралант! А Левицкий пивера и справщика (решет портрет строитедактора) всех изданий ля Академии худоКиево-Печерской жеств, архитектора Лавры — Григория и ее директора А. Кирилловича Ф. Кокоринова и Левицкого. О. за эту работу поГригорий был автолучает звание ром известных в то академика, так время иллюстраофициально и не ций Евангелия, получив специДеяний свяального образотых Апостолов вания. Дмитрий и Аристотелевой Григорьевич ф и л о с о ф и и . становится модЕстественно, он ным портретистал первым учитестом. Он „завалем и наставником лен“ заказами. сына. Даже пишет порВ семнадцать лет трет самой госудасудьба свела юнорыни Екатерины II. го Дмитрия с известСчитается, что ным художником А. П именно Левицкий был Антроповым, который „отцом“ самого трудного был учеником „петровскожанра — детского портрета го пенсионера“ A. M. в русской живопиАнны Артемьевны Воронцовой в дет- си. Познакомимся с Матвеева. Под руко- Портрет стве, в замужестве графини Бутурлиной водством Антропова этой страницей его Дмитрий участвовал в творчества. работах по оформлению Начиная 1772 только что выстроенной тогда в Киеве года, художник в течение четырех лет Андреевской церкви. Потом последовал создает необычную работу-серию портре-

тов учениц Смольного института. Смольный институт был любимым детищем императрицы. Это учебное заведение для девочек-дворянок по указу государыни открыли в 1764 году. Оно должно было осуществлять замысел Екатерины II о воспитании „новой породы“ людей высокообразованных и благородных. Они должны были стать не только отрадой для своих будущих семей, но и украшением общества, „смягчая жестокие нравы“. Императрица гордилась первыми успехами учениц и сама отбирала воспитанниц, которых следовало запечатлеть художнику. Левицкий написал семь больших портретов-картин. Художник нарочито не использовал почти никаких атрибутов, показывая своих героинь на темном фоне, лишь иногда с едва намеченным парковым пейзажем. Это сделано для того, чтобы господствовали образы воспитанниц, чтобы основным содержанием стал портрет. Открывал цикл парный портрет шестилетней Фенички Ржевской и двенадцатилетней Настеньки Давыдовой. Эти два возраста императрица называла ласково „мелюзга коричневая и голубые малютки“, по цвету форменных платьев

Автопортрет 1783

воспитанниц младшей и средней ступени. Девочки еще не участвуют в спектаклях, не исполняют концертные музыкальные номера. Они просто позируют — беззаботно и простодушно. На остальных портретах — воспитанницы старших групп. Две Катеньки, Хрущева и Хованская, в театральных костюмах представляют какую-то сценку, видимо, из модной тогда пьесы. Но как различаются девочки по характеру! Катенька Хрущева — бойкая и озорная, Хованская, явно, застенчивая, неуклюже застыла в позе, в которую поставил ее художник. С несомненным интересом он передал увлеченность музыкой у Глафиры Алымовой — любимицы императрицы, подчеркнул чувство собственного достоинства у Сашеньки Левшиной, изысканность и интеллектуальность Екатерины Молчановой, кокетливость Катеньки Нелидовой и грациозность лучшей танцорши среди смолянок Наташи Борщевой. Все портреты отличает необыкновенное мастерство живописного решения, и эта сюита из семи портретов относится к высшим достижениям искусства всего ХVIII века. Так случилось, что в 1780—1791 гг Левицкий написал немало детских портретов. В основном, это были дети из знатных семей, а царПортрет Фавста Петровича Макеровского в маскарадном костюме

ских детей он писал неоднократно. Нам, несомненно, будут интересны портреты сестер Воронцовых. Вопервых, это дочери крестного отца А. С. Пушкина А. И. Воронцова, а во-вторых, именно очаровательная Анечка Воронцова, которая была талантливой художницей, получит впоследствии в качестве приданного к свадьбе знаменитое имение Белкино, входившее в Боровский уезд. Справедливо считается шедевром портрет мальчика-великого князя Александра Павловича, будущего императора Александра I. Художнику удалось не только виртуозно решить все живописные задачи, но и передать сложный характер Александра, вынужденного быть скрытным и осторожным в хитроумных интригах придворной жизни. Императрице так понравился портрет внука, что она повелела написать и портреты своих внучек — великих княжен. Художник создал четыре портрета девочек, уже соблюдающих все правила придворного этикета и не забывающих ни на минуту о том, что они — царские дети.

Портрет воспитаниц Императорского воспитательного общества благородных девиц Феодосии Степановны Ржевской и Настасьи Михайловны Давыдовой

Портрет Просковьи Артемьевны Воронцовой в детстве, в замужестве Тимофеевой

А свою единственную дочку Агашу Дмитрий Григорьевич написал безо всяких светских условностей- естественную и приветливую, к тому же одетую не в модное платье, а в русский национальный костюм. Мальчика Фавста из семьи польских аристократов Макеровских художник изобразил в живописном маскарадном костюме. Забавно, что мальчик в этом театрализованном костюме все же хочет выглядеть очень серьезным и умным, видимо, так ему велели родители. Можно часами разглядывать героев детских портретов Д. Г. Левицкого и находить в них все новое и новое очарование тех детишек, что жили в таком уже от нас далеком времени, как будто в совершенно другом мире, и представших перед нами как будто из сказки. Алла Тагиева

Забытая книга

Елена Робинзон Ãëàâà 6

след за ужасным днём наступил тихий вечер. Но море продолжало еще волноваться. Разбитый корабль, сдвинутый волнами, опять блуждал среди скал, угрожая ежеминутно снова наткнуться на подводный

камень. Елена приютилась с отцом на палубе и со страхом и надеждою следила, как их мало-помалу несло к берегу. Одна мысль, что ветер может перемениться и вынести их обратно в море, приводила ее в ужас. Глядя на суровый скалистый берег, к которому медленно приближался корабль, она невольно задавала себе один вопрос за другим: „Населен ли он? Что если эта земля населена дикарями? Какая участь ожидает ее и дорогого отца ее? Может быть, мучения, смерть!“ — Эта мысль заставляла ее содрогаться. Но вид спокойно сидевшего около нее отца ободрил ее, и она с упованием отдалась на волю Провидения. Тут отец прервал ее грустные думы. — Дитя мое, следи зорко за всем, что делается с кораблем. Если он не разобьется о подводные скалы, мы еще долго продержимся над водой; к счастью, груз состоит из таких товаров, которые не скоро тонут! Далеко ли мы от берега? — До берега недалеко, папа, и мы, хотя и медленно, все-таки приближаемся к нему. Но почти весь трюм корабля наполнен водою. Боюсь, что мы опять наткнемся на подводную скалу. Старый моряк был отличный пловец, и, если бы не потеря зрения, он легко доплыл бы с дочерью до берега, тем более, что и она умела хорошо плавать. — А с которой стороны корабля находится берег? — С правой, папа! — Хорошо, дитя мое! Слушай же внимательно, что я тебе скажу: как только корабль станет на мель или наткнется на скалу, ты тотчас подведи меня к правому борту и спускайся вслед за мной в воду. Мы вплавь доберемся до берега. Держись только крепче за меня и указывай дорогу! Когда же увидишь, что нас нагоняет

большая волна, то притаи дыхание и закрой глаза — иначе захлебнешься! — Но, может быть, корабль пристанет к самому берегу? Не лучше ли нам выждать? — Подождем? Но знай, что если он наткнется на скалу, то больше не выдержит и разобьется! К тому же мы до отлива должны достигнуть берега, иначе нас опять унесет в море — и тогда мы погибли! Прошло часа два. Корабль продолжал медленно приближаться к берегу. С лихорадочным вниманием следила Елена за судном. Берег был уже так близко, что

даже при таком медленном ходе корабль должен был через какие-нибудь полчаса пристать к нему. Сердце молодой девушки забилось сильнее в виду близкого спасения. Но вот внезапно раздался сильный треск в подводной части корабля; судно задрожало во всех своих пазах и остановилось как вкопанное. Отец и дочь вскочили в испуге. Елена поспешно подвела отца к маленькой веревочной лестнице, находившейся с правой стороны корабля. — Держись, Елена, крепко за меня и указывай, куда плыть! Не забудь моего совета! — говорил старый моряк, спускаясь в воду в сопровождении дочери. Очутившись в воде, Елена судорожно схватилась одною рукою за пояс отца, а другою стала помогать ему. Впопыхах они забыли сбросить с себя часть одежды, и это едва не погубило их. Не успели они еще отплыть шагов на пятьдесят от корабля, как их нагнала большая волна и совсем накрыла собою. Елена вовремя предупредила отца и сама на несколько секунд задержала дыхание. Скоро она со страхом заметила, что силы

отца ослабевают и промокшая одежда ны. Чувство какой-то необыкновенной очень мешает ему плыть. Она сама так- радости охватило молодую девушку. Она же чувствовала, что теряет силы и что ее глядела на небо, на землю и с наслаждетянет в глубину. нием вдыхала в себя теплый, ароматный Оглянувшись, Елена увидела, что на воздух. Взглянув на бушующее море, она них несется другая волна; сердце моло- увидела, что корабль стоит неподвижно дой девушки сжалось, и она едва успела далеко от берега, сильно накренившись крикнуть, как уже огромный вал накрыл набок, а вокруг него яростно пенятся их и с силою отбросил к берегу. Когда волны. Елена почти не верила глазам же они опять очутились на поверхности, своим: „Неужели нам удалось оттуда достарик выбился из сил и в изнеможе- стигнуть берега?“ Она вспомнила о нении едва держался на воде, а между тем счастном экипаже корабля, о капитане, их нагоняла новая гигантская волна, и погибшем на ее глазах, и содрогнулась. Елена скоро почувствовала, что роковой — Бедная моя девочка! — с глубоким вал поглощает их… Невозможно передать вздохом прошептал старый моряк. тех ощущений, которые охватили душу Мысль о предстоящих ей трудах и лимолодой девушки, когда она снова очутилась под водою… Но волна пронеслась над ними. Старик напрягал последние усилия. Прошло еще несколько минут в ужасной борьбе за жизнь… Наконец силы его истощились… В изнеможении опустил он руки и мысленно предал Богу душу дочери и свою… Но при этом он вдруг почувствовал под ногами твердую почву и заметил, что вода покрывает только его плечи, а голова находится над водой. Он окликнул Елену и, не получив ответа, в ужасе остановился. У него мелькнуло опасение, что дочь потеряла сознание, и он чувствовал, что рука ее слабо держится за него. Собрав последние силы, он схватил ее на руки и пошел наугад вперед. С неимоверными усилиями достиг он наконец берега и бережно положил дочь на землю. Убедившись, что сердце ее еще бьется, он со страхом и надеждою стал приводить ее в чувство. Елена скоро очнулась. Но она Спасение чувствовала сильную слабость и в первую минуту не могла сообразить, шениях омрачила первоначальное чувгде она и что с нею случилось. Когда она ство радости. Елена угадала мысль отца. совсем пришла в себя, отец в несколь— Теперь я буду жить только для тебя, ких словах рассказал ей, как он, выбив- папа! — сказала она, горячо обнимая шись из сил, уже потерял было надежду его. — Если этот остров необитаем, я стана спасение и как в последнюю минуту ну трудиться для тебя, и Бог благослоПровидение сжалилось над ними. вит труд мой. Я вижу, что природа здесь С немым восторгом и со слезами на гла- роскошна и прекрасна, и мы, наверное, зах обняла Елена слепого отца и, не на- не будем терпеть больших лишений. Мне ходя слов для выражения охвативших ее ничего не нужно, был бы только ты дочувств, упала на колени с горячей мо- волен. литвой. Эта нежная любовь дочери глубоко троУспокоившись, она осмотрелась. нула старого моряка. Он горячо обнял Оказалось, что они находятся на скали- ее, и две слезы скатились с ресниц его стом берегу цветущей тропической стра- потухших глаз.

Скалистый берег был покрыт яркой тропической растительностью. На огромных ветвях высоких деревьев виднелись то тут, то там какие-го незнакомые плоды. Иногда то, что издали казалось пестрым цветком, вдруг трогалось места, и с дерева вспархивала красивая птичка. Стаи попугаев и других птиц перелетали с дерева на дерево, а на горах, окаймлявших берег, высились тонкие стройные пальмы, увенчанные огромными листьями. Несмотря на полуденный зной, непри-

Елена на разбитом корабле

ятное чувство озноба напомнило молодой девушке, что она промокла насквозь; вместе с тем ее стали мучить голод и жажда. Елена отвела отца подальше от берега под большое тенистое дерево, собрала на скорую руку сухой травы и листьев и приготовила ему мягкое ложе. Усталый старик прилег отдохнуть, и вскоре ровное дыхание его показало ей, что он заснул. Елена задумалась над своим беспомощным положением. Одна тревожная мысль быстро сменялась другою: то ей казалось, что им придется умереть с голоду или переносить тяжелые лишения, то перед ее взволнованным воображением рисова-

лись дикари и хищные звери, о которых она так много читала на своей родине. Глубокий вздох спавшего отца вывел ее из задумчивости. Начиналось время отлива. Море успокоилось, и только небольшие волны, слабо разбиваясь о скалистый берег, с тихим шумом катились назад. Невдалеке стала обнажаться узкая песчаная отмель, выдававшаяся далеко в море. В конце ее лежал на боку разбитый корабль, врезавшийся глубоко в подводную скалу. С немой тоской смотрела Елена на обезображенный остов прекрасного корабля, который в течение многих лет, презирая бури и непогоды, гордо носился по необъятному океану. Теперь же залитые водою каюты и трюмы сделались пристанищем морских раковин и других моллюсков. Но вот мель уже совсем обнажилась; только несколько улиток и морских звезд, не успевших с отливом скрыться в море, расправляли на сыром песке свои странные формы, между тем как с берега слетались стаи птиц, чтобы полакомиться ими. Вид разбитого корабля, лежавшего у самой отмели, напомнил Елене, что ей следует запастись одеждой и обувью. Она решилась тотчас привести эту мысль в исполнение и воспользоваться отливом, благодаря которому можно было по отмели добраться до судна. Ее пугало только расстояние, отделявшее берег от корабля. „А что если меня на обратном пути застигнет прилив?“ — мелькнуло у нее в голове. Она взглянула на спящего отца, и беспомощный вид его вдохнул в нее мужество пуститься в это небезопасное путешествие. Подобрав платье, чтобы легче и удобнее было карабкаться по скалистому берегу, она стала спускаться на отмель. Палящее солнце и ветер уже настолько обсушили береговые скалы, что она безопасно могла ступать по ним. Самая отмель была так тверда и настолько обсохла, что она без особенного труда добежала до корабля, который, по-видимому, твердо засел на подводной скале, находившейся близ самой отмели. На обшивке его она заметила множество прилепившихся раковин. Елена вспомнила о своих спутниках, и сердце ее сжалось при мысли об их безвременной гибели. Теперь она видела, что, оставаясь на корабле, все были бы спасены и счастливо достигли бы берега. Ухватившись за висевший конец ка-

ната, Елена с трудом взобралась наверх. переводя дух, рассказала ему, как удачно Тут глазам ее представилась картина она побывала на корабле. На лице старополного разрушения: кругом, по всей го моряка появилось выражение беспопалубе, в диком беспорядке валялись об- койства, но он молча выслушал дочь до ломки мачт, бочки, разорванные канаты конца. и множество других предметов. При виде — Дорогой папа, скажи, почему ты этого страшного хаоса какое-то непонят- встревожился? — Что тут опасного, что ное чувство страха закралось в сердце я побывала на корабле? молодой девушки; но она тотчас переси— Дитя мое, — ответил старик, — лила себя и смело спустилась в каюту. наше несчастье сделало тебя сразу взросЗдесь она увидела такие же страшные лою. Теперь ты должна сама обсудить следы разрушения: верхняя часть все, прежде чем решиться на что-нибудь. кормы с окнами исчезла. КогдаНо не забывай, Елена, что то изящные стены кают были если ты станешь совсем исковерканы подвергать опаси разбиты. На полу ности свою жизнь, плавали в воде стото вместе с нею ты рискулы, стулья, сундуешь и жизнью твоего отца. ки и другие вещи. Поэтому будь осторожна и У самой лестнине предпринимай ничего, цы, под водою, не предупредив она, к радости меня; хотя я нисвоей, увидела чего не вижу, но свой чемодан, в опытность моя котором, как ей может во мнобыло известно, гом помочь тебе. она могла найЯ знаю, Елена, ти все необхочто ты охотно димое для себя следуешь моим и отца. Схватив советам, но я ручку чемодабоюсь, что из на, она подлюбви ко мне ты тащила его к возьмешься за лестнице, стачто-нибудь не по сираясь вынести лам. Ты еще слишна палубу; но ком молода и не все усилия ее привыкла к тяжебыли тщетны: лому труду. Быть проникшая в чеможет, нам суждено модан вода утроила долго пробыть здесь, и его тяжесть. Не долго поэтому тебе следует западумая, Елена подтащистись и мужеством и энергией. ла под нижний коНо помни одно, что Елена зачерпнула в раковины воды нец чемодана один моя жизнь зависит от из плававших в твоей, и не подвергай каюте сундуков и затем открыла его на- себя бесцельной опасности. ходившимся при ней ключом. Все вещи, — Будь покоен, папа, я не забуду твоих хотя и промоченные насквозь, лежали в слов? Но теперь позволь мне опять сбетом же порядке, в каком были уложены. гать на корабль; может быть, я там найЕлена выбрала из чемодана все необхо- ду хлеб. Не тревожься, я вернусь задолго димое, выжала из белья и одежды воду до прилива! и разложила на палубе для просушки. — Только торопись, дитя мое! Не забиОтобрав из них пару шерстяных одеял и рай много! Корабль продержится там до часть белья, она выбросила их на отмель завтра, и ты успеешь еще многое переи затем спустилась сама. нести оттуда! Несмотря на тяжелую ношу, Елена веЕлена побежала по отмели к кораблю и село спешила к берегу, радуясь, что при- поднялась на палубу. Там она заглянула обрела столько нужных вещей. Добежав в кухню, в которой находился вделандо дерева, под которым отдыхал отец, ный в стену шкаф, куда обыкновенно из она едва успела опустить свою ношу воз- кладовой с утра складывали провизию, ле него, как он проснулся и позвал ее. назначенную на тот день. Шкаф оказалЕлена присела возле отца и, с трудом ся закрытым, но с помощью топора, най-

денного среди плотничьих инструментов, она скоро открыла его и, к радости своей, нашла два мешка корабельных сухарей, большой кусок сыру и несколько ножей. Захватив с собою столько, сколько позволяли ее силы, она спустилась на отмель. На берегу она увидела множество устриц, выброшенных приливом. Это очень обрадовало Елену, — она знала, что отец очень любит устрицы. — Ну что, Елена, нашла ты хлеб? — спросил старый моряк, заслышав ее шаги. — Нашла два мешка сухарей, папа, и большой кусок сыру. А сколько устриц я видела на берегу! Вот подожди немного, я устрою тебе превкусный обед. И, оставив подле отца принесенные с корабля вещи, она побежала обратно к берегу, где набрала в передник десятка два свежих устриц. В стороне Елена увидела на одном из деревьев какие-то плоды, а когда подошла ближе, то, к изумлению своему, узнала в них лимоны. Она сорвала несколько штук и вернулась со своими находками к отцу. Эта вторая находка приятно изумила старого моряка. — Ну, моя девочка, я вижу, что страна эта богата и обильна; нам, вероятно, не придется терпеть особой нужды. Тут, должно быть, растут и другие плоды! — Здесь много деревьев с плодами, папа! Но можно ли их есть? Не ядовиты ли они? — Это мы узнаем. Ты мне после опиши эти плоды. Утолив с отцом голод, Елена пошла поискать воды. Ее давно уже мучила жажда и, по-видимому, отца ее тоже. Только теперь спохватилась она, что у них не было никакой посуды, и она мысленно побранила себя за свою непредусмотрительность. Но идти на корабль было уже поздно, потому что скоро должен был начаться прилив. Случайно взгляд ее упал на лежавшие в траве пустые раковины от съеденных устриц, и лицо ее просияло радостью. Елена зачерпнула в раковины воды. Правда, посуда эта была слишком мала, но все-таки на первое время могла сослужить им службу. Захватив с собою две раковины, она пошла вдоль берега в надежде найти какой-нибудь ручеек, вливавшийся в море, и скоро увидела вдали чрезвычайно яркую зеленую мураву, какая обыкновенно бывает близ источников или очень сырых мест. И, действительно, подходя к тому месту, она увидела перед собою ручеек с чистой, прозрачной водой, сверкавшей среди яркой зелени травы. Елена зачерпнула в

обе раковины воды и отнесла отцу, а затем снова вернулась и, утолив жажду, с наслаждением освежила холодной водой свое пылающее лицо. Наступил вечер. Начался прилив. Пушистые волны с шумом поднимались на скалистый берег. Солнце близилось к закату, а дувший с утра ветер начинал ослабевать, предвещая тихую спокойную ночь. На западном небосклоне запылало яркое зарево, багровый свет которого, отражаясь в море, засверкал на гребнях пенящихся волн. В то же время с высоких деревьев раздались усиленные трели пернатых певцов, посылавших прощальный привет гаснувшему дню. Прислонясь к большому дереву, Елена задумчиво сидела у изголовья засыпавшего отца. При виде этого величественного заката душа ее невольно обратилась к Тому, велением Кого небесное светило вливало жизнь в леса и горы, моря и поляны. Она знала, что по Его премудрой воле летавшие над отмелью морские птицы находят себе пищу, и уповала, что Его всемогущая десница не допустит гибели слепого отца и его дочери. Эти мысли укрепили в сердце молодой девушки надежду на скорое избавление. Но вот последний луч скрылся за горизонтом, и почти мгновенно, без сумерек, наступила темная ночь. На высоком своде засияло несметное число таких блестящих ярких звезд, каких Елена никогда не видела на родине. Пение птиц смолкло, и один только певец, — отец сказал ей, что это был южный соловей, — заливался еще своими звонкими трелями где-то вдали, на горе… Э. Гранстрем

ЧЕМ ПАХНУТ ЯБЛОКИ? Почему-то мы часто думаем, что для того, чтобы спастись и наследовать Царство Небесное, достаточно только совершать добрые дела и хорошие поступки. И чем больше ты их совершишь, тем лучше. Вот, к примеру, хорошее дело — помочь старушке донести до дома тяжёлую сумку? Хорошее! А уж как старушка будет вам благодарна! Значит, помог — и уже можно надеяться на спасение? Увы! Человеческое понятие о добром деле и Господне не всегда совпадают. Оказывается, для Бога очень важно, о чём думает человек, когда собирается совершить доброе дело! А мысли и намерения у разных людей могут быть совершенно разные. Вот один несёт тяжёлую сумку и размышляет: „Конечно же, я не мог пройти мимо этой бабушки, видя, как ей тяжело. Она всю жизнь работала, а теперь стала старенькая и больная. Дети её и внуки, может быть, разъехались по другим городам, и ей приходится самой носить сумки. Жалко её“. А вот о чем думает другой: „А что! С меня не убудет! Дотащу старушке тяжёлую сумку, и мне Господь зачтёт мой добрый поступок! Я же очень нахвалит. Вот и получается, что один на хорошо поступаю, самом деле доброе дело делает, а другопомогая старушке. му это только повод для бахвальства. Другие-то вон мимо В связи с этим я хочу вам расвсе прошли. Им сказать историю, которая произостарушку не жалшла давным-давно. И главный ко, а мне жалко. герой этой истории — преподобПотому что они ный Илларион Великий, святой, все плохие, а я — который жил в Палестине в нахороший! Сердце чале третьего века от Рождества у меня доброе!“ Христова. Вот и посмотриОт милосердного Господа препоте, поступок на добный Илларион получил много вид один и тот даров: исцелять больных, изгоже. А помыслы нять бесов, возвращать зрение слеу людей — сопым. И среди этих даров был один вершенно разудивительный: по виду и запаху ные. Один про предметов он мог определять, касебя и не думакому человеку эти вещи принадет, ему только лежат — смиренному и кроткому важно помочь, или одержимому злыми страстяа другой несёт ми. сумку и тщеслаИ вот однажды в монастырь, где вится, сам себя не проживал святой Илларион, при-

несли на трапезу яблоки. В то время, дорогие мои, люди неукоснительно старались соблюдать древний обычай: первые плоды своего урожая приносить Господу, то есть отдавать в храмы и монастыри. Таким образом испрашивали земледельцы Божьего благословения на весь урожай. И это правильно, ведь всё нам даёт Господь! И вот один человек был очень жаден и сребролюбив. Но, как и все остальные, собрал он плоды со своих яблонь и отправил в монастырь. Да только сделал он это, скрепя сердце. И перед тем, как прислать их, долго перебирал и осматривал

— Но разве могут яблоки пахнуть человеческими страстями? — удивился ученик блаженного. — Они пахнут только яблоками! Не гнушайся, отче! Испробуй их! — Если ты не веришь мне, то отдай эти плоды волам и посмотри, будут ли они их есть? — сказал преподобный Илларион. Ученик так и сделал. Но волы, понюхав, начали мотать головами и мычать. И они не хотели есть яблок, пахнущих скупостью. Вот так, ребята! Выходит, что все наши добрые дела имеют свой „запах“. От одних может исходить запах тщеславия, от

каждое яблочко, сожалея, что надо отдать такие хорошие плоды, а можно было бы и продать их на базаре. Хотел было отобрать, что похуже, да яблоки уродились, как на подбор — сочные, сладкие, огромные. Долго он боролся с собой, да делать нечего — отослал в монастырь. И вот их на большом блюде поставили на стол перед святым Илларионом. Наливные, с красными бочками, они выглядели очень аппетитно. Но святой посмотрел на плоды и отвернулся: — Уберите эти дары, — сказал он, — от них исходит запах скупости!

других —жадности, от третьих — осуждения других, от четвёртых — корысти… И нужно иметь очень чистое и доброе сердце, чтобы по-настоящему творить добро во славу Божью, не думая о наградах и благодарности за него. Потому что только такое добро и будет истинным. Марина Улыбышева

Кем быть

В гостях у дяди Миши. Встреча первая: „У ленивых людей пчелы не водятся“.

Ребята, все вы, наверное, помните, как сладко пахнет в храме медом, когда на медовый спас ваши мамы или бабушки, а может быть и вы сами, приносите туда в баночках янтарный мед и, открыв крышки, ставите его на столик, чтобы священник окропил святой водой. Так каждый год благословляется мед нового сбора, и самый первый собранный мед приносят в храм как благодарность Богу за этот дар, за то, что дал людям такую неутомимую помощницу, как пчела. Мед в баночках как-то таинственно светится при свете восковых свечей. Свеча — это еще один подарок человеку от труженицпчел. Недаром народная мудрость говорит: „Пчела и на себя, и на людей, и на Бога трудится“. С древних времен в храмах принято было возжигать только восковые свечи. А тех, кто воровал воск, в наказание даже отлучали от церкви, как преступников. О воске написано много, но невозможно, наверное, более полно и с большим почтением сказать о нем, чем это сделал один из церковных писателей первой половины ХV столетия — Симеон, Епископ Солунский. Он так описывал восковые свечи: „Воск, как вещество самое чистое, означает чистоту нашу и искренность приношения; воск, как веще-

ство, на котором можно отпечатлевать предметы, означает печать или знамение креста, которое возлагается на нас в крещении и миропомазании; воск, как вещество мягкое и удобосгибаемое, означает наше послушание и готовность покаяться в своей греховной жизни; воск, собираемый с благоуханных цветков, означает благодать святаго Духа; воск, составленный из множества цветов, означает приношение, делаемое всеми христианами; воск, как вещество сжигаемое, означает наше обожжение (то есть естество наше, очищаемое божественным огнем) и, наконец, воск, в котором горит огонь, и этот самый свет, постоянно горящий, означает соединение и крепость взаимной нашей любви и мира“. Так писатель древних времен выразил отношение к чистейшему созданию природы — воску. Но вы, конечно, догадываетесь, что ни мед, ни воск не появятся у нас с вами без помощи человека, который помогает пчеле жить и выжить, заботится о сохранности ее домиков- ульев, следит, чтобы пчелиная семья нормально перезимовала. Этот человек — пчеловод, первый и незаменимый помощник пчел. В народе говорят: „Пчел держать — не в холодке лежать“. Далеко не каждый может разводить пчел. Делать это может лишь тот человек, который по своему характеру, по натуре, по трудолюбию и аккуратности похож на своих подопечных — пчел. Совсем недавно мы познакомились с таким человеком. Живет он в просторном доме на берегу реки Протвы в деревне Сатино. Зовут его Михаил Михайлович Ефимов, а по-простому — дядя Миша. Мало найдется здесь людей, которые не пробовали ароматного меда с его пасеки. Он пчеловод потомственный. Пчелы в его роду были еще до 1900 года; значит, и прадед, и дед,

и отец „водили“ пчел. Мише уже с трехлетнего возраста доверили дымарь, которым пчеловоды окуривают ульи, чтобы можно было к ним подойти поработать. Конечно, по неопытности в детстве ему пришлось поближе „познакомиться“ с пчелками. Результатом этого знакомства стало сорок пчелиных жал, оставленных ему на память. Вспоминает, как забился тогда в самый дальний угол чердака, чтобы пчелы его там не нашли. Я его очень понимаю, потому что тоже в пятилетнем возрасте, приехав в гости к своему дедушке-пчеловоду, решила поздороваться с пчелками и поже-

лать им доброго утра. Те же сорок жал были ответом на утреннее приветствие. Ощущение незабываемое, но обиды на пчел не было никакой. Так и Миша не перестал заниматься пчелами, только внимательнее стал прислушиваться к отцу да более четко выполнять его задания. Так что его воспитателями были не только родители, но и эти маленькие, мудрые создания Божии — пчелы. Как бы в подтверждение того, как пчелы помогают детям формировать свой характер, Михаил Николаевич зачитыва-

ет нам строчки из старинной книжки, написанной протоиереем Александром Успенским в 1900 году. Слушаем и удивляемся, как все это верно и необходимо нам сегодня, несмотря на то, что написано более ста лет назад. Вот эти слова: „Посмотрите, как дети любят пчел. Им и медку лизнуть хочется; так и вертятся вокруг дедушки, вырезающего мед, а главное: здесь они у пчел учатся трудолюбию, опрятности, порядку, повиновению. Ребенок смальства будет видеть, как маленькая Божья тварь — пчела создает вокруг себя неподражаемую чистоту с ароматом.“ Как здесь не вспомнить мудрые слова царя Соломона: „Пойди к пчеле и познай, как она трудолюбива, какую почтенную работу она производит; ее труды употребляют во здравие и цари, и простолюдины; любима же она всеми и славна; хотя силою она слаба, но мудростью почтена“. Она не только трудолюбива, но строга и требовательна к человеку, которому за его труды затем, как награду, отдает свое богатство — мёд. Академик А. М. Бутлеров, основоположник пчеловодства, писал, что не каждый может стать пчеловодом, потому что „для того, чтобы с успехом вести пчеловодство, нужны внимание, аккуратность, догадливость, сметливость, с этими качествами обусловливается и трезвость. Сам народ наш, как известно, думает и говорит, что у дурных людей пчелы не ведутся“. — Что же нужно человеку для того, чтобы стать пчеловодом? — спрашиваем у Михаила Николаевича. — Прежде всего, — ответил он, — пчел

надо очень любить и до мельчайших подробностей изучить устроение их жизни, особенности организма пчелы, знать все сложнейшие процессы, которые происходят в улье (а ведь это целая фабрика по получению меда из нектара)! И конечно же, надо потрудиться рядом с человеком, который все это уже знает и умеет правильно ухаживать за пчелами, который уже научился их чувствовать. В детстве маленький Миша удивлялся, когда отец, глядя на соты, говорил: „Крушина зацвела“. А сейчас и сам давно уже знает по цвету пыльцы, откуда, с каких цветов принесли пчелки свою добычу. Мы проходим мимо ульев. Все, как медицинские работники, в белых халатах. Только на голове у нас специальные пчеловодческие шляпы с защитной сеткой. Он внимательно прислушивается к пчелиному гулу. Раньше я думала, что все пчелы жужжат одинаково, оказывается, это не так. По „голосу“ улья можно определить, как там протекает жизнь, все ли нормально. Если, например, слышится ровный гул — это значит все хорошо и пчелы просто носят в улей все необходимое для меда. Если же что-то случается с маткой, то слышится тревожный, какой-то скорбный звук, который издает осиротевшая семья. А когда пчелы вылетают роем, их жужжание веселое, как сказал Михаил Михайлович, какое-то свадебное, звонкое. Много интересного о привычках и повадках пчел, об устройстве их наисложнейшего организма, об уникальном устройстве такого сложного многоквартирного дома-фабрики — улья, о целебных качествах меда и прополиса, о разных приключениях пчеловодческой жизни рассказал нам Михаил Михайлович. Мы слушаем, как он с восхищением рассказывает о многочисленных талантах своих

подопечных, о том, что они одарены множеством умений, о том, как с помощью определенных танцевальных движений общаются друг с другом. Мы чувствуем, как на пасеке плывет ароматный запах полевых цветов, вроде и ветра нет, а какая-то душистая волна перекатывается в воздухе. Говорим об этом дяде Мише, и он объясняет, что это пчелы устроили в ульях вентиляцию. Чтобы мы убедились в этом, подносит к летку спичку: с одной стороны огонь как бы втягивается в улей, с другой — горящий фитилек отклоняется, как от дуновения ветра, в сторону от улья. Оказывается, в этот момент более десяти тысяч пчел, выстроившисть в строго определенном порядке, энергично машут крыльями, получается, будто работает мощный вентилятор — так пчелы выпаривают из улья лишнюю влагу, принесенную с нектаром. Узнавая все это, как бы погружаешься в какой-то особый, таинственный, почти фантастический мир жизни пчелиной семьи, восхищаешься слаженностью и разумностью ее жизни. Все то, что рассказал Михаил Николаевич, как подарок, остается в сознании, и, придя домой, мы уже сами с восторгом и радостью рассказываем, какое удивительное чудо природы сокрыто в такой простой и маленькой пчелке, какое же оказывается чудо — этот мед, стоящий на столе, и эта пахнущая медом и цветами свеча, теплящаяся перед иконой. И вас, ребята, мы тоже приглашаем в это чудесное путешествие. В следующем материале мы расскажем вам о жизни пчелы и ее дружной семьи. Галина Крупина

Ульи на территории Ярославского кремля

Образ бесконечности Божией Мы хотим поведать тебе, юный друг, об удивительном месте Земли — Египетской пустыне. Мы хотим, чтобы тебя так восхитила эта особенная, иная, совсем не похожая на нашу — красота, чтобы ты захотел когда-нибудь в жизни побывать там. Надеемся, что это путешествие приблизит тебя к великой тайне Церкви — тайне стяжания святого Духа. Египетская пустыня от века была местом, которое избрал Господь. Вспомним Иосифа Прекрасного, проданного в рабство его братьями, его увели в Египет по этой пустынной земле. По этой пустыне уходили от фараона израильтяне, их вел на землю обетованную пророк Моисей. Здесь укрывались от кровавого царя Ирода Пречистая Дева Мария с обручником Иосифом, спасая Младенца Христа. И там, где прошли они, два века спустя расцвели христианские обители. И было их так много, что безлюдная и бесплодная доныне пустыня обратилась как бы в цветущий город, где, по прекрасному речению святителя Иоанна Златоуста, тоже в молодые годы подвизавшегося в этой пустыне, „пребывали правда и благочестие.“ Египетская пустыня находится в Северо-Восточной части Африки, по знойным ее пескам прокладывает свой путь к Средиземному морю Великий Нил, самая длинная река в мире. Протяженность этой могучей реки, трудно себе вообразить, — более шести с половиной тысяч километров! Когда-то, очень давно, как предполагают ученые около 10000 лет назад, в нижнем течении, то есть на территории современного Египта, Нил заливал своими водами всю долину. Он был как бы огромным, текущим на север

озером. Примерно 6 тыс. лет до н.э. Нил сузился до нынешних размеров. Климат в Северной Африке изменился: из влажного и нездорового он сделался исключительно благоприятным. На месте огромного озера образовалась долина с поросшими тростником болотами и озерками стоячей воды. В этих водоемах в избытке стала водиться рыба, сюда устремились стаи водоплавающих птиц. На берегах Нила поселились антилопы, львы, ослы, дикие овцы, козы и многие другие животные. Каждый год из-за тропических дождей, льющих в Восточной Африке, Нил выходит из берегов. Когда вода спадает, на берегах остается много ила, свежим слоем покрывающего поверхность нильской долины. На плодородной земле в долине как в глубокой древности, так и теперь растет папирус, плодоносят банановые пальмы и разнообразные фруктовые деревья. Еще в глубокой древности египтяне сооружали оросительные каналы, по которым вода поступала во все уголки долины. На удалении от Нила возникла обширная пустыня. Ночью воздух пустыни чист и прозрачен, на небе вечным светом сияют ясные звезды. Глубокая, торжественная тишина объемлет темную равнину. Только одно чистое пространство отделяет созерцающего от тех миров, которые в бесконечной чистоте и в вечном блистании светят ему ярким сиянием. Невозможно оторвать восхищенного взгляда от сияющей высоты, и духом человек как бы вступает в эти желанные области. Чувство бесконечности божества проникает душу, на крыльях благоговения возлетает она к Тому, Кто создал и засветил все эти миры. Пустыня есть образ

бесконечности Божией, вся она являет собой храм… Но не одна красота и величие пустыни обращают душу человека к Творцу его. Ее ужасы не меньше говорят о Его величии, огненными чертами врезываются в память. Вот багрово-красное солнце встает на безоблачном горизонте и вскоре начинает палить путника. От чрезмерного зноя трепещет воздух, и отуманенному взору представляются волнующие озера, обманчивые, волшебные призраки. Небо принимает бледно-серый оттенок, подымается горячий ветер, зловещее имя которого «самум» замирает на устах перепуганных странников. Он вздымает

пыль столбами, угрожает погубить кожаные мехи, заключающие в себе последние капли воды. Но песчаное море так же изменчиво, как и бездонный океан. И здесь, как там, все зависит от ветра, который вздымает песчаные волны, как морские, и превращает их в горы. Во время северного и восточного ветров тончайшие частицы песка подымаются лишь на несколько футов вверх, и видно, как они кружатся над волнистыми холмами; но когда начинает дуть южный и западный ветры и воздух наполняется электрическими токами, тогда пески высоко вздымаются вихрем, застилают свод небесный или окрашивают его в самые пламенные цвета и бешено мчатся под бурным его напором, Это и есть ужасный самум пустыни; в переводе самум означает «ядом пышущий». Справедливо он

внушает ужас: для путешественника нет ничего ужасней. Уже за несколько дней … воздух становится душен и томителен, как перед сильной грозой. Горизонт подернут легким красноватым или голубым туманом — это песок, крутящийся в атмосфере, но нет еще ни единого дуновения ветра. Животные, однако же, явно чувствуют его приближение: они становятся беспокойны и пугливы… Туман становится еще гуще, непроницаемее, темно-красный воздух постепенно принимает сероватый, мрачный оттенок. Тогда с юга или Юго-запада подымается тихий, горячий ветер; от времени до времени налетают сильные, отдельные порывы. Наконец, завыла буря, поднялся ураган, песок крутится вверх, густые тучи застилают небо … Горе бедному путнику, если самум надолго разгулялся в пустыне. Гибель его неизбежна. Продолжительный самум больше истомляет людей и животных, нежели все остальные тяготы пустыни. Путешественник испытывает при этом совсем новые, неизвестные ему страдания: через короткое время у него трескаются губы, потому что всякая влажность испаряется в горячем воздухе, и из ранок идет кровь; сухой язык жаждет воды, дыхание становится зловонным, все члены отекают. К безмерной жажде вскоре присоединяются нестерпимый зуд и жар во всем теле, кожа трескается, во все трещинки набивается тонкая пыль…Минует буря, но многие из людей уже не встанут: жизнь их пресеклась от мозгового удара. Но вот пламенное солнце переступило зенит и посылает изнеможенному путнику лишь слабые лучи. Палящий южный ветер уступает место освежительному притоку воздуха с севера, с ним вместе исчезает и призрак пустыни: безводное озеро или „море дьявола“, как называют его туземцы, и ободренный путник снова видит предметы в их настоящем виде. Наступает вечер, солнце, блистая, опускается в волны песчаного океана, и путник может теперь восхищенно любоваться этим священным зрелищем. Типичный ландшафт пустыни: песчаные равнины, конические утесы, раскаленные массы камней, только по долинам скудно рассеяны пучки камышевидной травы, близ которых редко встретишь движущееся существо. На протяжении

многих миль можно не встретить даже болота, а если и попадется оно на пути, то и в нем вода бывает горькая, вовсе не годная для питья. Обширные пространства пустыни заключают в себе море камней с возвышенными горами, ущельями и отвесными стремнинами, между которыми не найдешь ни единого приветного местечка, никакого признака жизни. Глянцевитые черные массы сиенита, серые скалы песчаника громоздятся одна на другой, поднимаются над равниной отвесно, кверху заостряются конусом или же выстраиваются сплошными цепями с отрогами. В иных местах поверхность совершенно ровная и покрыта мельчайшим песком бледно-желтого цвета, в котором путник тонет по щиколотку. Песок местами сметен ветром в кучи, местами рассеян, поверхность его неровна, волнообразна. Только в самых глубоких долинах, особенно благоприятно расположенных, встречается вода, вызывающая жизнь даже из чистого песка. Там же находятся биары — колодцы, к которым так страстно стремятся караваны. Это естественные или искусственные углубления в виде шахт или штолен, в которых собирается живительная влага, каплями сочащаяся из стен. По окраинам биара встречаются финиковые пальмы и мимозовые кусты. Случается, что путешественник впадает в горестное заблуждение. Глазам его представляется равнина, одетая сочной зеленью. Караван оглашает воздух радостными возгласами; доезжают до этого обетованного места — и что же? Растение оказывается или непригодным ни зверю, ни человеку александрийским листом, или горькой тыквой — колоквинтом,

который действует чуть ли не как смертельный яд. Тут-то и расстилается перед ним «море дьявола». Умирающему представляются самые восхитительные виды: сельские жилища, окруженные водой, пальмовые леса на берегу озера, реки, по которым идут расцвеченные флагами суда, ему чудится вода во всевозможных комбинациях. Фата-моргана представляется в виде пространного наводнения, из среды которого действительные предметы как живые, так и неодушевленные появляются плавающими на воде. Они тоже словно отражаются в ней и представляются в опрокинутом виде, как настоящее отражение. Живые и движущиеся существа, представляясь носящимися на поверхности влаги, кажутся громадными и лишь по мере приближения к ним принимают свои настоящие формы… Подготовила Ирина Есинская (использованы фрагменты из книги Альфреда Брэма «Путешествие по Северо-Восточной Африке»)

С К АЗКА ПР О Г У С Е Н ИЧК У В летнем яблоневом саду кипела жизнь. В траве копошились всевозможные жучки и муравьишки; деловитые пчёлы, жужжа, перелетали от цветка к цветку; огромный бархатный шмель с важным видом собирал нектар из прекрасных соцветий… Но красивее всех порхали разноцветные бабочки: большие и маленькие, роскошных пёстрых окрасок и совсем скромные… А на листе подорожника, выросшего у вьющейся через сад тропинки, сидела маленькая мохнатая гусеница и задумчиво созерцала полёт насекомых, заворожено следя то за одной, то за другой бабочкой. — И что ты так смотришь на них? — прервал её мысли толстый дождевой червяк, вольготно устроившийся посреди дорожки, — небось, тоже хочешь вот так м…м…м… порхать?.. — Хочу… — оторопело произнесла гусеница, — а ты откуда знаешь? — У тебя на мордочке написано. Всё с тобой ясно. Максимализм юности. Вас, молодых, вечно к несбыточному тянет! — Почему к несбыточному? — прервал речь червяка мелодичный голос. — Гусеничка подняла глаза и ахнула от восхищения. С ней говорила похожая на золотистый цветок бабочка. А незнакомка продолжала: — Ты тоже можешь стать бабочкой. Все мы когда-то… Ах! — она не успела договорить: совсем рядом появился невесть откуда взявшийся мальчишка с сачком, и прекрасной Шоколаднице пришлось спешно удалиться. После разговора с Шоколадницей Гусеничка стала ещё задумчивее. Она любовалась полётом бабочек, и душа её трепетала. „Как?! — думалось ей, — неужели когда-нибудь и я стану такой? Научусь летать… И буду так прекрасна… Но как этого достичь?..“ Чего только не придумывала бедная маленькая гусеница, стремясь осуществить свою заветную мечту! Однажды она с огромным трудом сорвала два листочка клевера и, удерживая их лапками, стала привязывать к спине тоненькими травинками. Наконец это удалось. Гусеничка была в восторге, она с восхищением разглядывала своё отражение в каплях утренней росы, любуясь рукот-

ворными „крыльями“… Но, увы, они не только не помогли ей взлететь, но и ползать-то мешали… В другой раз она взялась расчёсывать шелковистые щетинки на своём тельце, надеясь, что крылья разовьются из них. Опять полное фиаско! Щетинки топорщились во все стороны и красиво переливались в лучах вечернего солнца, но даже не собирались становиться крыльями. — Да нужно ли это тебе? — посмеиваясь, увещевал дождевой червяк, снисходительно наблюдавший за Гусеничкиными стараниями, — для чего ты хочешь превратиться в бабочку? Сейчас ты живёшь спокойненько, в своё удовольствие, а бабочки — постоянно в движении, непрестанно перелетают с цветка на цветок… Да ещё люди за ними охотятся, норовят в гербарий приколоть! Зачем тебе эта морока? — Не знаю… — с м у щ а л а с ь Гусеничка, — но мне почему-то очень хочется, чтобы за спиной развернулись крылья. Я знаю, что не мне мечтать о такой высоте, но… что-то во мне неудержимо стремится к ней! — Ладно, — с досадой говорил червяк, — это у тебя возрастное! Я в твои годы тоже мечтал о чём-то. Да… Кажется, чтобы в мой рот влезла целая вишня. А теперь я не замахиваюсь на недостижимое. В глубине души Гусеничка понимала, что не стоит говорить о своих заветных мечтах с дождевым червяком. Но с кем она могла поделиться ими? Все обитатели сада были заняты

своими делами, никто не обращал на маленькую гусеницу внимания. Впрочем, и сама она, занятая своими мечтами, была не слишком-то склонна смотреть на снующих вокруг насекомых. Однажды, забравшись в дальний уголок сада, на большом листе лопуха наша Гусеничка встретила трёх подобных себе товарок. Они были заняты важным делом: с увлечением пряли тонкие шелковистые нити. — Ой! — изумилась Гусеничка. — А зачем вы делаете нитки? — Как зачем? — удивилась в свою очередь старшая из гусениц, — разве ты не знаешь, что все гусеницы должны прясть, что бы окуклиться. — О… что? — Окуклиться. Сделать себе домик. — А потом что? — Сидеть в нём и ждать своего часа. — Но зачем?! Ведь вокруг так красиво, можно увидеть столько интересного! — Таково предназначение гусеницы. — Да… — разочарованно протянула Гусеничка, — а я думала, что предназначение гусеницы — стать бабочкой и полететь! А вы предлагаете мне такое прозаичное дело! Я хочу окрылиться, а не окуклиться!!! — и, раздосадованная, она спешно уползла, даже не выслушав, что хотела сказать ей почтенная гусеница. В Гусеничкиной душе всё кипело. Как! Целыми днями сидеть, выдавливая из себя какие-то нитки, строить из них домик… А потом сидеть в нём, словно взаперти! Какое низкое и неинтересное занятие! Куда как лучше мечтать о небесах! Можно придумать какойнибудь способ приблизиться к ним… Кстати, во время последнего разговора червяк сказал, что бабочки постоянно перелетают с цветка на цветок, разнося благоуханный нектар. А что если и ей занять-

ся этим высоким делом?.. Конечно, это нелегко, зато… Может быть, если она станет жить так, словно она уже бабочка, превращение совершится быстрее? А если и нет… Гусеничке представилось, как изумятся все её знакомые жучки и червячки, когда узнают, что она — простая с виду гусеница — ведёт жизнь бабочки… Тогда и эти — с нитками — поймут, каково истинное служение гусеницы! Не будут прикрывать своё безразличие к жизни каким-то непонятным предназначением! И Гусеничка с усердием принялась за дело. „Не будем ставить перед собой непосильных задач, — решила она, удивившись собственной трезвости и рассудительности, — на яблоню я для первого раза не полезу. Вот! Одуванчик! С него мы и начнём!“ Совершив героическое восхождение по высокому стеблю (пока Гусеничка ползла, её едва не склевал воробей, а от жаркого солнца наша знакомая чуть не получила тепловой удар), она оказалась у самого соцветия. Забравшись в него с четвёртой попытки, маленькая гусеница с недоумением огляделась. …И что теперь делать? Кажется, бабочки собирают нектар… Или пыльцу?.. А какая разница? И для чего вообще это делается?.. „Ладно, — решила Гусеничка, — сейчас я начну высокое служение бабочки, а там, по ходу дела разберёмся, что к чему!“ И она попыталась собирать пыльцу, видневшуюся на тычинках цветка. Но это оказалось отнюдь не просто. Пыльца осыпала гусеницу с ног до головы, забивалась в рот и глаза… Все Гусеничкины волоски и реснички слиплись, лапки скользили, голова кружилась… В довершение всех бед одуванчик качало из стороны в сторону от безудержного чихания, напавшего на незадачливую собирательницу нектара. Подул лёгкий ветерок, и Гусеничка, переворачиваясь в воздухе, полетела на землю. Упала она более-менее удачно, приземлившись на какую-то травинку, смягчившую удар. — Глуп-п-пая, — прожужжал над ней пролетавший мимо шмель, оказавшийся случайным свидетелем самочинных Гусеничкиных подвигов, — неуж-жжели непонятно, что каж-ж-ждый должж-жен з-заниматься своим дел-л-лом?! — Ах так?! — разозлилась Гусеничка — Каким это „своим делом“?! Другие будут порхать с цветка на цветок, а я — пряди нитки?! Нет уж, лучше буду греться на

солнышке вместе с дождевым червяком! Не получается превратиться в бабочку — и не надо! Не больно-то хотелось! Буду жить в своё удовольствие, без высоких идей и затей! — Вот и ладно! — не скрывая торжества промычал червяк, — я же говорил, что реальная жизнь вышибет из твоей головы иллюзии! Как говорят люди, „рождённый ползать летать не может“… А ты гораздо больше похожа на меня, чем на этих недостижимых бабочек… Да не реви ты! Устраивайся лучше в тёплой грязи рядом со мной. А захочешь кушать — я покажу, где добыть еду пожирнее… Гусеничка честно пыталась жить, как дождевой червяк. Она ела, спала, нежилась на солнце и вела пустые разговоры. Но на душе почему-то становилось всё тяжелее и тяжелее, словно жидкая тёплая грязь, в которой она купалась вместе с червяком, заползла в сердце и пыталась полностью затопить его. Наконец наша знакомая не выдержала и поползла куда глаза глядят. — Опять пошла неприятностей на свою голову искать? — лениво проворчал дождевой червь — Ничего! Скоро вернёшься… — и он поудобнее устроился в мелкой луже. А Гусеничка долго ползла, не разбирая дороги. Наконец она остановилась, огляде- лась и увидела, что находится около того самого лопуха, где встретила когда-то трёх трудолюбивых гусениц. Сердце её почему-то невольно замерло. „Интересно, зачем они всё-таки пряли? — подумалось ей. Может быть, они были правы?“ Что-то подсказывало Гусеничке, что она действительно должна окуклиться, а для этого ей надо делать нитки. Приниматься за кропотливую работу ужасно не хотелось, но совесть подсказывала, что это — единственное дело, которым стоит заниматься. Хватит без толку слоняться по саду. Да и не глупо ли думать, что она всё знает лучше других… Раз гусеницам положено делать нитки — значит, так надо для

чего-то… „Э-эх, — вздохнула наша знакомая, — жить как бабочки всё равно не получается, влачить существование дождевого червяка невыносимо… Придётся смириться с долей гусеницы…“ И Гусеничка сделала первую нить. Нелегко. И неохота… Пересиливая себя, гусеница пряла нитки, и постепенно ей становилось легче. Куда-то исчезли неопределённость и тревожная взбаламученность, заполнявшие душу во время странствий по саду… Растворялась грязь, замутившая сердце, когда она купалась в дождевых лужах с червяком… Гусеничке становилось всё спокойнее и радостнее. Она строила свой домик и уже не мечтала о прекрасных бабочкиных крыльях. Куда ей до этого… Своё бы дело сделать. Наконец гусеница довершила свою работу, полностью сокрывшись в шёлковом домике. Она окуклилась. Долго ли пробыла Гусеничка в своём затворе, что она делала там и о чём думала, нам доподлинно неизвестно… Но вот однажды утром она проснулась от странного чувства, что домик, который она с таким трудом построила, трещит по швам и того гляди прорвётся, распадётся на несколько частей. Сначала Гусеничка не на шутку встревожилась, в душу стали закрадываться заполошные мысли: „Этого только не хватало! Столько трудов положено, а теперь всё рушится!“ — но повзрослевшая гусеница постаралась прогнать смятение, размышляя: „Ну что же. Потрудилась над домиком, потом отдохнула в нём… А теперь грядёт что-то новое.“ Тут раздался треск, кокон распался и обомлевшая от внезапно залившего её солнечного света гусеница увидела, что разорвало её домик. Это были… крылья. Два великолепных больших крыла золотисто-лимонного цвета медленно расправлялись за её спиной. Гусеничка превратилась в бабочку. Алина Сергейчук

Стихи Облака Господи, чудны Твои облака, Полные тайны небесной созданья, — Их величавая поступь легка, Радостно их золотое сиянье. То они лебеди, то паруса, То громоздятся вершиною снежной, То вдруг закроют от нас небеса И забушуют стихией мятежной, — То на рассвете румянцем горят, То на закате пылают, как пламя, Это язык их — они говорят, И о Тебе лишь беседуют с нами.

Кукушка Вьется тропа вдоль опушки, Входит то в поле, то в лес. Голос далёкой кукушки Слышится как бы с небес. Кажется, что зазвучали Эти холмы и поля, — Полная светлой печали Русская наша земля.

Ночь Какая тишина Под звёздами ночными! Земля освещена Как Божья церковь ими. Таинственно горят В небесном храме свечи И как бы говорят, Что их возжёг Предвечный. Ах, дивный этот час, Благоговенья полный, Пронизывает нас Молитвою безмолвной. Молись, мой друг! Твой вздох, Раскаяньем согретый, С любовью примет Бог В чудесной церкви этой.

Перелётные птицы Над померкшими лесами И над озером седым Облака летят волнами И клубятся, словно дым. Отправляясь в путь опасный Без предела и границ, Покидают край ненастный В день осенний стаи птиц. Долго-долго им тянуться Над пучиною морской... И не все они вернутся В дни Пасхальные домой. Мы их встретим на пороге Тёплых дней; — Летят! Летят! Как трудны у птиц дороги, И как весел их возврат! Монах Лазарь

Далеко, в горах Черногории... Раннее утро. Ещё солнце не согрело землю. А здесь в горах — так совсем холодно и ветрено. Монастырь. Серый камень старого сербского храма впитал в себя время. Таким, казалось, он стоял и триста, и пятьсот лет назад… Мы пришли сюда как обыкновенные паломники. Нам хотелось причаститься, постоять на литургии, посмотреть на архитектуру и фрески. Но произошло неожиданное. — Я никуда отсюда не поеду! — сказал Марк, как только мы познакомились с монастырём.

— Саввы Сербского? — К нам подошёл молодой человек в чёрной одежде. — У нас есть большая фреска в храме. — А вы из монастыря? — Глаза Марка загорелись. — Из монастыря. — Человек провёл большой рукой по бороде и длинным волосам. — Вы монах? — В Марке пробуждалась надежда. — Я — искушенник. — Кто??? — По-вашему — послушник. Будущий монах, — объяснил он Марку, — если Господь удостоит.

— Здравствуй! И что же ты предлагаешь? — Остаться здесь. — Как, Маркуша? Это же монастырь! — Ну, ты же писатель и пишешь сценарий о святом человеке. Попросись пожить в монастыре, ну, пожалуйста! — Нет, Марк, мы посмотрим сейчас фреску Саввы Сербского и поедем домой.

— А вы по-русски хорошо говорите… — Так я жил и учился в России …тринадцать лет. — Здорово! А мы вот с мамой приехали только неделю назад и хотим пожить в монастыре. — Марк! — Мама пишет сценарий о Савве, а у вас есть его фрески!

Послушник засмеялся. — Вон, видишь, у входа в храм стоит высокий монах. Это отец Бенедикт, настоятель монастыря. Попросите его благословения пожить здесь немного. — А что, можно? — Как Бог даст. — Он улыбнулся с прищуром. Я всегда мечтала пожить в монастыре. Ещё до отъезда в Сербию была в сердце российской монашеской жизни — в Оптиной пустыни, и, словно трепетное касание, была эта тихая сокровенная встреча. Поэтому с робкой надеждой подошла я к настоятелю, рассказала о себе, о своей мечте снять фильм о России и Сербии. Марк припал к его руке. — Я так хочу жить в монастыре! — А ты трудностей не боишься? — игумен потрепал его по белым вихрам. — У нас воды нет в монастыре, нужно возить с братьями. — Я буду! — Служба идёт пять раз на день. — Я давно хотел … Отец Бенедикт опять погладил Марка и пристально посмотрел на меня. — Захарий! — позвал он старого монаха, сидящего у монастырского магазина. — Дай ключи от келии, они поживут у нас. Мы до земли поклонились отцу Бенедикту и подошли к Захарии. Это был старый монах, который, тяжело ступая распухшими ногами по земле, шёл к небу через монашеское послушание. Выслушав настоятеля, он протянул нам ключи и сипло позвал: „Дарко!“ Появился наш послушник. Захарий что-то сказал, и Дарко радостно повёл нас в гостевой корпус. — А что вы делали в Москве? — спросила я по дороге.

— Учился в Строгановке. — Так вы — художник? — И скульптор тоже. Но теперь неважно. Я — искушенник, как уже говорил. — Какое это точное слово. — Так сербский язык очень близок старославянскому, он идёт из смыслового корня славян. Хотя русский намного богаче, и оттенков у него больше, и глубины… Часто, когда я чтото хочу особо важное передать, я говорю: „По-русски сказали бы так…“ — А как вы оказались в России? — Во время войны. У Марка глаза округлились. — Во время войны? С немцами? Дарко негромко засмеялся. — Нет, Марко, были и другие войны. — С французами? — Куда хватил! Скажи ещё с монголами или турками! Всё гораздо ближе. Недавно у нас в Сербии была война. До сих пор вся страна разбомблённая стоит. — А давно было? — Девять лет назад. — И кто кого бомбил? — Американцы — нас. — А зачем? — Я думаю, что никто никогда не скажет правды. — Но ты-то скажешь? — Марк заглянул своими огромными голубыми глазами в такие же огромные карие глаза Дарко, — скажи мне ответ на секрет… — Я скажу, — серьёзно сказал он. — По храмам нашим били, по монастырям били. А начали с Сербии, потому что с Россией им не справиться. — Понял, — тихо сказал Марк. — Так что, братишк а , от

каждого из нас много зависит. Все мы — воины. — А я давно хотел спросить, почему у одного из Ангелов меч в руке? — Это Архангел Михаил. Он предводитель воинства небесного. — А что на небе тоже война идёт? — Самая главная! — Как? — Силы света сражаются с силами тьмы. У Марка глаза засияли. — Так что получается, я тоже принимаю участие в этой битве? — Мы все принимаем в ней участие. — И что получается, если я сегодня не причастился, то я нашим не помог? — Не помог. А почему не помог? — Я утром есть захотел и съел кусочек пирога. И мама причащаться не разрешила. — Правильно сделала. А что, ты потерпеть не мог?

— Не мог, есть хотел. — Знаешь, как мы в войну голодали, когда дом мой разбомбили и родные все погибли!? — Все погибли? Ты один остался? — Один. В тринадцать лет. Вся деревня сгорела. — Дарко замолчал. — А потом? Что было потом? — Все храмы в округе были разбомблены… А потом я в Россию приехал. И уже когда учился в Строгановке, поехал в Питер, на встречу с эвакуированными сербами. — Дарко опять замолчал, стало так тихо, что слышно было только стрекотание кузнечиков да перепевы цикад. — И знаешь, кого я там встретил? — Кого? — Свою маму, папу, сестру — всех, кого уже похоронил! — Вот это да! — Так-то, Марко, Господь всё видит и всегда являет чудо. Дал мне самому подняться, выстоять, не сломаться, а потом наградил. — И что же вы сделали потом? — Марк опять незаметно перешёл на „вы“. — Я к тому времени уже заканчивал институт. Так что получил диплом, забрал родных и поехали мы домой, в Сербию.

Мама недалеко поселилась — в Чачаке, а я ушёл в монастырь. — Вот это да! — Марк прижался к Дарко. — А можно я буду с тобой дружить? — Так мы уже дружим. — Понял. — Тогда располагайтесь в келии, а когда услышите колокольчик — выходите к трапезной.

шо вам было бы почитать акафист перед фреской. У вас нет? — Нет. — Тогда я вам принесу. — Спасибо вам, Дарко! Он засмеялся. — На здравие! Мы вошли в храм: белый камень под ногами и высеченное надгробие. Последний приют первого игумена…

Вечерело. Мы сидели на каменных скамьях, прогретых солнцем. — Дарко, расскажи нам о монастыре. — Это монастырь Подмайне, он был основан очень давно, ещё в 15 веке Одно время это было резиденцией Цетинского Митрополита. Затем он был разрушен. Время, землетрясение, люди — всё имело своё значение. Сами понимаете. И вплоть до 1995 года он стоял согретый только солнцем и был посещаем только ветрами и травами. Первый после разрухи игумен монастыря — схимонах Савва — стал восстанавливать монастырь и возрождать обитель. Тогда же пришёл обычным монахом наш отец Бенедикт и строил наш храм вместе с отцом Саввой и братией. Росписи на стенах сделал Бато, его вы видели здесь за трапезой. Фреску Святителя Саввы Неманича тоже написал он. И ещё я хотел сказать, если вы пишете о Святителе, то очень хоро-

Роспись стен, удивительная в своей простоте и монументальности… У правой стены фреска Святому Савве, к которому я ехала через многие земли и который звал меня тихим голосом сквозь многие годы… — Послушай, Марк, а давай мы не будем спускаться к морю? Давай поживём здесь? — Давай. Я и сам хочу. А море и отсюда хорошо видно. Так открылся для нас этот чудесный монастырь — Подмайне, в котором нам было суждено не раз побывать. Галина Вайгер

Азбучный имяслов

Дух и буква

збука сообщает о мироздании начертаниями и названиями (именами) букв. Она отражает дух народа. Древние алфавиты сохраняют память о жизни человека, его труде на земле, о Mipo-порядке. Таков алфавит финикийцев — ветхозаветного семитического племени, жившего за 2000 лет до Рождества Христова. Именно об этом говорят финикийские буквы алеф („бык“), бет („дом“), гимел („верблюд“), далет („дверь, вход в палатку“), вав („гвоздь“), айн („глаз“), реш („голова“), тэт („груз“) и т. п. Знаки финикийского письма распространились по всему Средиземноморью — всей тогдашней вселенной (в-сел-енной, т. е. заселенной земле, греч. ойкумена, экумена), а в более позднее время, через латынь, были приняты и европейскими языками. Греки заимствовали финикийский алфавит еще в дохристианский период и дополнили его нужными буквами. Слова альфа, бета и прочие утратили первоначальный смысл и обозначали уже только буквы, „буквенное словцо“, воспринимаемое уже без исконного содержания, связанного с практическими понятиями. вятые Кирилл и Мефодий создавали для славян азбуку на основе греко-византийской. Блаженные братья творили буквы для духовного просвещения новых людей от язык — славян. На Руси так именно и

С 36

понимали созданную азбуку. Назначение новой азбуки — прославление величия Божия. Буквы глаголицы имеют три основных христианских символа: крест Господень, круг — знак бесконечности, и треугольник — символ Святой Троицы. Это и есть первые буквы в первом переводе святых братьев. Они являются символом Господа Слова, Господа Спасителя, Господа Иисуса Христа. так, имяслов славянской азбуки сообщает о духовном, небесном, о ведении и разумении Слова Божия. Если письмо древних есть вместилище только земного, мiровосприятие (мiр — вселенная), то славянская азбука объемлет большее — мировосприятие (мир — покой небесный). Она насыщена православным духом. Усваивая эту азбуку, человек не только легко запоминал буквы, названия которых имеют смысл, — он сразу же пробуждался к размышлению, к действию: г—глаголи, М—мыслете, р —рцы. Благодаря молитвенной азбуке славянские страны принимали христианское просвещение с радостью и благоговением. Красота буквы и безграничность смыслов, в ней заложенных, плодотворно сказались на развитии и книжного делания. Имя каждой буквы одушевлено святой любовью и мудростью. Д. Демидов