Алексей Камратов "Выси" (Kamratov), Izdat.Su

Алексей Камратов

Выси книга стихов

Москва 2014

УДК 821.161.1-1 ББК 84(2Рос=Рус)6-5 К 18

izdat.su | купикнигу.рф

К 18

Камратов А. Г. Выси / Стихи. — М.: Издательство «ОБРАЗ», 2014. — 54 с. (Поэтическая серия «Вдохновение»).

«Выси» — первая поэтическая книга Алексея Камратова. В сборник избранной лирики вошли лучшие произведения поэта, включая самые ранние стихи, датированные серединой 60-х годов прошлого столетия. Для творческой манеры Алексея Камратова характерны экспрессивная, отточенная строка, чистая — «есенинская» — метафора и естественная интонация родной речи. УДК 821.161.1-1 ББК 84(2Рос=Рус)6-5

Авторские права на произведения, вошедшие в сборник, защищены лицензионным cвидетельством РАО № 19866. Печатается с сохранением авторской пунктуации. Возрастные ограничения: 18+.

© Алексей Камратов: стихи 2014 © ОБРАЗ: оформление, 2014

Алексей Камратов

Выси

Выси

Стихом пью выси Из слов простых, порою — грубых, журчащий стих слагают губы про красоту опавших листьев, про высоту щемящих истин, про вёсны, радости и зимы… Стихи бескрайностью красивы. Стихи поют, смеются, плачут. Стихам уют не предназначен. Стихи из книг на волю рвутся. Стихи, как крик, в душе куются из чувств, из голоса, из мысли… Стихом, как колосом, пью выси!

5

Алексей Камратов

Гимн милой женщине Вы, добрая, милая женщина, немного устали, правда? Морщинки у глаз ваших шепчутся сегодня, как вешние травы. Шептать им о прошлом дозволено, дозволено смех опечалить... Поэтому будет не больно мне сказать, что любви в Вас не чаял я. Сейчас, замерзая в бесплодии, готов побежать к Вам навстречу и снова, случайно бы вроде, взглянуть на красивые плечи, в глазах утонуть и... обжечься, прижавшись к пунцовости вишенной, копировать плавные жесты, брать всё, в чём ни капельки лишнего. Сейчас ковыли запорошены, как наша далёкая дружба, с которой навряд ли всё спрошено, с которой ещё что-то нужно. Вы, добрая, милая женщина... И я не имею права для памяти быть изменчивым. Вы — совесть моя, Вы — правда.

6

Выси

Любовь — беда Я помню тот заскорузлый берег и дом ослепший — дождя следы. Пусть кто в обратном меня уверит, что в дождь пришедший не сват беды. Беда пришла беззащитно юной. И надо ж статься — глаза в упор! А я смеялся. О, дикий юмор — себе зачитывать приговор. Я помню тот молчаливый сговор — любовь по-детски, вперегонки. Когда то выпадет счастье снова, как звёзды, падать в цвет-огоньки? И слушать небо… А не укоры: «Беда с любовью в родстве остры, меж нами годы, отнюдь не горы, и глупо было б сжигать мосты». Я помню встреч шебутную прелесть: интим уюта, побеги в ночь, и прямо в сердце стреляла ересь, и жить, казалось, совсем невмочь. И возвращенья… Побитым легче — скулить, не плакать. Собачья жизнь! А есть ли сила связать нас крепче? Любовь — икона? Нет, не божись. Я помню слов грозовые всхлипы. Я помню всё. Жил святой мечтой и верил: мы воедино слиты… Но первый дождь стал для нас бедой.

7

Алексей Камратов

Милой Тамаре Милая, я нынче не приду. Занесло меня в мирскую слякоть, Где с душевной болью наряду Доброте твоей не место плакать. У любви особая стезя — Не тропа, истоптанная людом. Нам её обманывать нельзя, Чтобы не застыть в морозе лютом. А мороз не ждёт, хрустит в висках, Чуть коснись — и на сердце метелит… Милая, я так тебя искал! И боюсь расстаться на неделе. За окошком вечер октябрит. Ветер врёт, что зимы неизбежны. Я не болен. Я тобой убит В этот месяц — ветреный и нежный. Я приду — беспомощный чудак, Веря, что сердца не догорели. И не поступи со мною так, Как Тамар с лазурным Руставели.

8

Выси

Женщинам Ленинграда В горе женщины горды И воинственны, как гунны. Их накрашенные рты — В кровь искусанные губы. Под глазами синева — Не косметики наклады, То студёная Нева Прорвала кольцо блокады. И не модный крик седин Затерялся в тёмной пряди, То единственный, один Не вернулся жизни ради. Кто он? Милый или брат? В сердце нет шкалы различий. Горе общее в сто крат Тяжелее бедствий личных. И поэтому они В зимнем возрасте не хлипки. Нам, не видевшим войны, Дарят майские улыбки.

9

Алексей Камратов

Осенним женщинам Вы приходите, как грозы первовешние, зеленя сломав и напоив. А за окнами, сырым бельём развешаны, облака молчат, морозы затаив. В мире осень. Вы приходите из осени, оставляя за порогом жёлтый лист. И такую теплоту с собой приносите, словно для неё и родились! Приходите, строгие и нежные, не лучиной — солнышком горя. В наших буднях зимы неизбежные с вашей теплотой отговорят, отпоют, отплачутся, отшутятся… После — там, на краешке судьбы, — встретим вас. И, может, так очутится, что судьбою станете и вы. Женщины. Вас много. Вы — единственны, приходящие к привалам непосед. Приходите чаще строчкой истины, приносите тихий, тёплый свет. Не корите наши шутки грубые — взявшим дали льстить не по нутру. Неуклюжье слов сливают губы ли? Нет. Им целоваться поутру. Целоваться трепетно и лиственно, до крови, до боли сладость пить. По-другому Вас любить немыслимо. По-другому лучше не любить.

10

Выси

*** Если сердце идти устанет, на тропу ни к чему пенять, поменяю миры местами — мне жильё не впервой менять. Присоседюсь к звезде-молодке, самой жаркой из прочих звёзд, и, пьянея от ласк, в две глотки будем петь над страной берёз: не мудрёно (свежо и сочно), безвозмездно (там денег нет). И поверьте, не Бог был зодчим — Землю создал чудак-поэт. Всё ей дал: красоту и прелесть неуёмной текучки дня… Что мы смертны, так это ересь. Люди — вечная песнь огня. А коль сердце идти устанет, не печальте друзей вином. Знаю, каждый трезвее станет в звёздном царстве — миру ином.

11

Алексей Камратов

Веточка сирени Вчера вечер странный упал в гололёд. Закаты в туманы увёз вертолёт. А в детстве далёком в твой дом два шага. Там пляшет у окон сирени шуга. Антенна с палаткой стоят начеку. Прилёг снег украдкой слезой на щеку. В той капле неверной не снег и не дождь — другого, наверное, с веточкой ждёшь? Дымит сигарета. Горчит стылый чай. Однажды, к рассвету, приди невзначай, и ветку сирени с собой принеси, чтоб горечь сомнений от губ отвести. Что было, то было в сезон непогод. Любовного пылу хватило на год… Судьба под сирену меняла года. Но ветка сирени мне снится всегда.

12

Выси

На дороге гололёд На дороге гололёд и на сердце тоже. Чёрный тополь в небосвод врезался, как ножик. Льнут снежинки к волосам траурною лептой. В чьи-то синие глаза утонуло лето. Осень, злата наменяв, стынет под ногами. А луна сосёт меня жёлтыми губами. Я давным-давно иссох. Что ещё ей надо? Слов моих медовый сок выпила отрада. И, смеясь, стреляла влёт — говорила — любит… На дороге гололёд. Не влюбляйтесь, люди!

13

Алексей Камратов

Жду свой день Будет день, и будет пища, будет праздник для людей. Не хочу быть в мире нищим, крикну сердцем: — Богатей! Богатей разумным словом, исстрадавшейся душой. Если стих родился снова строчкой в кайф, то — хорошо. Значит, мысли наизнанку, значит, звёзды в небесах ресторанною цыганкой рассыпают телеса: звон монисто, дрожь в коленках, пелериною слеза… С нетерпеньем жду момента: расстрелять глаза в глаза, рассказать про день вчерашний — грешный, вытоптанный луг — думу выплеснуть из чаши, что зовётся — жизни круг, накормить весь мир хлебами, напоить и отогреть. А кто против, тот не с нами, тот не сможет умереть, оставаясь хулиганом в вечной памяти людей… Я прильну к виску наганом, как к бокалу лиходей,

14

Выси

и с лица, в пол-оборота, зафиксирую момент, как ударит в сердце нота кровью брызнувших комет. Говорил Христос и Кришна, и вещал старик Монтень: — Будет день, и будет пища. А пока я жду свой день.

15

Алексей Камратов

Навигация любви На старой пристани ревут гудки. Ты смотришь пристально из-под руки. Ты смотришь издали, столетья смяв. Привыкли исстари — кто слаб, тот свят. Держусь за поручень, отбросив грусть. Эх, волны-горочки, причала хруст! И губы парусом к губам твоим вчерашним адресом: — Люблю! Любим! Вдруг с места сдвинулись слова — мосты. Других не вижу лиц, есть только ты. А небо волоком вдоль по реке. Косынка-колокол в твоей руке

16

Выси

звенит отчаянно: тире, тире… Я не отчаливал, я шёл к тебе первопричастием, уверен в том — мы будем счастливы в миру ином.

17

Алексей Камратов

Стог Мягкую постель Взворошу в стогу. И девчат и степь Я люблю в соку. Приполыню вкус Их упругих губ. Стога нет, под куст — Лишь бы милой люб. Обниму, сожму, Упаду без сил. Колосок пожну, Чтобы колосил. Чтобы новый стог, Из тех зёрен встав, Вызывал восторг И манил устать.

18

Выси

Не моя Вечер падал задумчиво на тайгу и на нас. Строчкам Блока и Тютчева в такт похрустывал наст. Солнца палевый краешек Плыл по руслу стихий. Ты сказала мне: «Знаешь ли, не люблю я стихи». А в глазах червоточина: «Отрекаюсь! Отстань! Мне цыганка пророчила, звёзд с тобой не достать». Я стоял запорошенный угасающим днём. Пахло мартом заброшенным и оттаявшим пнём. Ветер хлёсткой уздечкою солнца пыл остудил. Ты ушла. Бессердечная, кем, за что я судим?! Я зажгусь. Стану временем. Я — твой первый маяк! Ах, какая ты вредная. Не моя. Не моя.

19

Алексей Камратов

Сто шагов до любви Белопенная гряда — строчки божьих храмов, облака на два ряда, как с телеэкрана. Над Тобольском тишина — вековая проседь. А мне милая нужна, как для речки мостик. В горку лестница ведёт, поднимаюсь смело. На ступеньках хрупкий лёд обхожу умело. Сто шагов под небеса сосчитаю точно. Что там речка унесла под крутым мосточком: то ли белые снега, то ли звёздный ослеп? Ты постой, не убегай, чтоб не плакать после. Напои любовью всласть, не отдай кому-то. Я не дам любви упасть в трудную минуту. Над Тобольском пронесу облака — иконы… В том и дело, в том и суть, я, в любовь влекомый, заберу тебя с собой в неземные дали. На горе стоит собор. Нас в него позвали.

20

Выси

Романс Я встретил вас. И надо так случиться, в тот миг романсом полнилась душа, и нежность потревоженною птицей с гитарных струн взлетала не спеша. Зал колыхал, парил на стройной ноте. А гитарист метался, как в бреду. Я встретил вас. С несозданных полотен сошла краса, влекущая в беду. В руках цветок… Но строчка не допета, и тот цветок непризнанно пылал. Я пел для вас. На звонких флажолетах сердечных струн любовь моя плыла. Любовь слепа? Кто выдумал такое? Какой безумец солнца не просил? Я встретил вас. В мятежном непокое страдали двое, выбившись из сил. Вдруг взрыв и шквал, и стон рукоплесканий… И ваш цветок целует гитарист. И понял я — вы не меня искали. Я встретил вас. Но вы не мой сюрприз.

21

Алексей Камратов

Реквием любви Не спешу прийти к тебе с поклонами. Виноватых между нами нет. Прошлое отлепетало по-над клёнами листьями и сполохами лет. Всё равно пришёл. Хочу покаяться, что молчал тогда — давным-давно. Пусть года бегут, под горку катятся, им другой дороги не дано. Неужели в сутолоке скаженной не нашлось сердечного тепла? «Отмечталось, — потихоньку скажешь ты. — Да и речка в море утекла...» О мечте ты вспомнила. А стоит ли? У мечты особенная грусть. Зря вы, клёны, в заморозки стонете. Речка убежала? Ну и пусть. Пусть бежит — нагая и холодная. Ей не будет счастья под ледком. Так и ты, моя любовь бесплодная, отгоришь, не ведая по ком.

22

Выси

Я вернусь Стук колёс и огни светофоров, и позёмка — волчица в ночи — Продолженье вчерашнего спора и тревог неиспитых почин. Ты осталась одна, как молчание, захлестнувшее стылый перрон, чтобы мерить разлуку ночами и позёмкой лететь под вагон. Мне не жаль неудачного спора. Мне обидно твоё: «Помолчи!» Стук колёс и огни светофоров — это просека в нашей ночи. А готов ли я снова с тобою на ходу прыгнуть в прошлую грусть? Двери тамбура — губы до боли. Отведи эту боль. Я вернусь.

23

Алексей Камратов

В ночном поезде Путь открыт. Нас двое в скором поезде. Щекотлив и сладостен интим. В новый мир без страхового полиса с милой незнакомкою летим. Поезд мчит галопом, стыки цокают. Воздух ожиданием пропах. Тыщи лет знакомо мне лицо твоё с чувственной улыбкой на губах. На ходу из поезда не выпрыгнешь. Да и нет желания к тому. Нам сегодня выпал крупный выигрыш — на двоих купе и ночь в дыму. Сигаретный дым завесил прошлое, не было и нет его для нас. Есть вино и женщина роскошная с памятным прищуром томных глаз. На слова не буду даром тратиться (в век движенья посулы седы). Если сердцу тесно в лёгком платьице, помогу, избавлю от беды. Ты — моя попутчица, не пленница. Нам вдвоём приятнее вдвойне. Пусть кораблик с боку на бок кренится на крутой и яростной волне.

24

Выси

Проводник под утро в двери торкнулся и развёл дежурной фразой мост. Стихла скорость поезда и тонуса, за окошком мир вчерашний рос. Я молчу. Настало отступление. А она, мне не подав руки, пудрит в невесёлом исступлении под глазами синие круги. Тормознув устало и застенчиво, поезд встал... Наплыло бытиё. По перрону уходила женщина — рядом с мужем, встретившим её...

25

Алексей Камратов

Снова колдует снег Снова колдует снег — в жарких ладонях тает. Город, от снега пег, в праздную ночь влетает. Рву постромки. Лечу в тайную бледность снега. Я подсмотреть хочу вспых новогоднего следа. Встречу начало лет, радость вкушу иль боли. Чем он прекрасен — след вечной вселенской доли? Вот он. Ладонь прожёг маленькой капли холод. Я не за этим шёл. Дождь барабанил в город.

26

Выси

Предновогодние пожелания (друг другу издалека) Он ей: — Когда закончится застолье, то выйди в ночь — к беде беда. Послушай небо. В небе стонет моя горючая звезда. Она всегда левей и выше звезды, рождённой сатаной. Покайся ей. Тот не услышит, истомно ждущий за стеной. Отдай ей год, который прожит на том и этом берегу. А я в тени, за звёздной рожью, ту клятву в сердце сберегу. Потом уйди туда, на стрежень: в объятья, сладостный покой. Начни свой год с любым… Хоть тем же, истомно ждущим за стеной. Она ему: — Мы стремимся в мнимое бессмертье, ужаса судьбы не осознав. Мы летим в житейской круговерти — переплясе лжи, крушений, слав. Мы горды своим первоначальем, всуе сотворённом из сует. Крик рожденья — страх перед молчаньем вечного до боли бега лет. Убегая, милый, возвращайся на круги своя, в свой отчий дом, где вкусил ты жизненного счастья вместе с материнским молоком!

27

Алексей Камратов

Прощай, беда! Сказать тебе «Прощай» — не мудрено. Весна щенком покусывает душу И крутит бывших чувств веретено, Как над жаровней оленёнка тушу. Подумаю и сдуру отцеплюсь — Паду живым в заманчивые угли. Сочтут за грех? Я ада не боюсь. Поставь по мне свечу, хотя б за рублик. В её лучах пойду к горе Машук. Она одна свята в гулящем мире. На всякий случай ручкой помашу, Чтоб ты не окочурилась в Сибири. А там беги! И грейся у костра. Мужчины разжигать костры умеют. Кто врёт тебе, что любит, тот кастрат. Не верь ополоумевшему змею. Года не прячь. Нахальство — не порок. И травы сладкой жадности примяты. Перешагни наивности порог И упади, как падала в меня ты. Опять весны бесстыдная праща Пришибла грусть мою волшебным камнем. Сказать «прощай»? Ну, что беда, прощай! Пойдём порознь в чужие судьбы канем.

28

Выси

Учитель литературы Памяти моего учителя Василия Григорьевича Барыкина

«Сколько лет перепорошено, Сколько вытаяло зим…» В тихой улочке заброшенной Плакал старый клавесин. Мне, случайному прохожему, Отболевшему сполна, В ноги бросила валёжину Музыкальная волна. Пробежала палисадником Звуков трепетная дробь. Я стоял вихрастым всадником, Слыша детское: «Не робь!» Ближе, ближе: домик, ставенки, Их резные кружева. Клавесин — учитель старенький — За меня переживал. Тяжесть лет кладу под окнами, Исповедую вину. А сирень кистями мокрыми Мне прикрыла седину. Вдруг — обрыв… И ставня хлопнула, Тротуар укутав в мглу. Тут я понял, место лобное Здесь — в сиреневом углу.

29

Алексей Камратов

30

Выси

Олень Луна, часовых расставив, на тень громоздила тень. От волчьей голодной стаи, спасаясь, бежал олень. Прыжка золотая малость достаточна, чтоб не пасть, Но злая, как ночь, усталость смеялась, оскалив пасть. И ноги, не встретив мелей в глубоких лесных снегах, дрожали, как ветки елей, как звуки в тугих рогах. Луна серебристым дрыном лупила меж глаз до искр. Вдруг резко пахнуло дымом. А сзади и с боку — визг и тени, и пар клубами, и жадность последних сил… Олень, как дитя, губами спасенья дымок ловил. В клубок серой волчьей масти шрапнелью собачий лай… Он ближе, он рядом. Спасся! Стреляй, человек! Стреляй! И эхом откликнулся выстрел… Охоты слепой азарт смертельную искру высек в доверчивых к людям глазах.

31

Алексей Камратов

Томск Возвращаясь на круги своя, сбросив маску транзитного лоска, суету городов от Карпат до Саян забываю в объятиях Томска. Здесь могу отдохнуть от невзгод и утрат, скрыть сомнения, вспомнить удачи… Милый мой патриарх, ты с какого утра жизнь свою для истории начал? Представляю тот миг — расколдованный всплеск: спрятав Томь за туман — голубикой, всплыло солнце над яром, и выткался лес лёгким кружевом — образом светлого лика. Кружева, кружева… Не курлыкай, трамвай, я пешком закружусь. Мне не к спеху. Видишь, то ли журавль, то ли облака край зацепились в полёте за стреху — не хотят улетать из сибирских краёв, где природой дано быть красивым… Не Афинам подобен мой город, мой кров. Город Томск бесподобен Россией.

32

Выси

Я из царства лесного Я из царства лесного, из посёлка берёз. Я родился бы снова в переливах берёст. В деревенской качалке мир приятен глазам. Я полынный вкус чаги * не сменю на бальзам. И медвяный дух хлеба ни на что не сменю. Если вправо иль влево друг свернёт — засмею. Только прямо! — пусть в горы. Только прямо! — пусть в глушь. Я влюбился в упорных, в бескорыстье их дружб. Я из царства лесного, из-под крыши резной. Моё дело и слово — в русской песне лесной. * Чага — настой из берёзового гриба.

33

Алексей Камратов

Я пришёл из тайги Я пришёл из тайги, с бородой, неуклюжий. Я хотел быть таким — грубоватым и нужным. И достав талисман — ключ с двойною бородкой, сердцем крикнул: «Сезам!», но открыл двери робко. Сделав в детство шаги, испугался услышать: — Ты опять нашалил. Ах, несносный мальчишка! Но вокруг тишина. Тишине не поверил. Жизнь давно решена. Здесь я вышел за двери в мир дремучий и злой, яркий, светлый и новый… В моде был Виктор Цой и не в моде был Нобель. Кувыркалась страна в словоблудном разврате. Я от злости стонал — сдохла муха в салате.

34

Выси

Тонкостенный барак, пропечатанный гнусом, плакал ночью, а так: пили днём жизни уксус и глотали смолу молча гибнущих кедров… Вахту сдал и к столу — пили влёт и без нервов: день за днём, за кубы, за партийную касту… Сердце я загубил, но душой кувыркался — перестройку взахлёб начал пить. Думал — «клёво». То, что стало — я «грёб», заодно — Горбачёва. Лес загнил на корню, обнищала зарплата, в зубы смотрим коню, а он — конь-то — «Горбатый!». Далеко нас завёз, продал всех на помойке за немецкий овёс и за доллар в ковбойке,

35

Алексей Камратов

окровавил Чечнёй, расстрелял в «Белом доме»… Я порою ночной вижу Русь в страшной коме: смерть, кошмар, воровство, беспредел, рэкетиры, душ крикливых родство в коммунальной квартире. Развалился Союз. Ну и хрен с ним собачий! Я другого боюсь — кто ещё «нагорбачит»? Я пришёл из тайги, мне их Запад «до фени». Кто отдаст мне долги, где тот умненький Ленин? Кто Россию в намёт по истории пустит? Русский — это не мёд. К делу, брат! Ты же русский.

36

Выси

37

Алексей Камратов

Страсти по Афгану Его расстреляли под утро. А может быть, где-то под вечер. А он был нужен кому-то сегодняшним, а не вечным. Его расстреляли для счёта. Такое бывает, поверьте. А парень мечтал о чём-то, но только лишь не о смерти. А тот, кто стрелял, тот верил, что нет компромиссов между… И, небо улыбкой смерив, свинцом оборвал надежду.

— Смотрите, какой я сильный! Мне смерть не страшна нисколько! Но вдруг этот жизни символ пал от шального осколка. Он тоже был нужен где-то, кому-то… Как тот, что рядом. Где крик: «Не убий!»? Где вето на смерть? Где — правда?

38

Выси

Вертолёт Командиру МИ-8 Ю. И. Калашникову и всем друзьям-вертолётчикам посвящаю...

Вертолёт качается как люлька, одурев от грохота винтов. У двери — задраенного люка — вахтенный десант к прыжку готов. Под бортом болотные каверны, их воронки ржавчиной полны. Так была распахнута, наверно, боль Земли в дни тягостной войны. Впереди флажком маячит факел. Он не наш. Нам дальше, за урман. Мы себя поставим перед фактом, пробурив треклятый сеноман *. Наш десант летит на буровую, на разведку скучных топлых недр. МИ-восьмой с подвеской — лошадь в сбруе — тянет свой двухсотый километр. Командир лихого экипажа, говорят, в разведку не ходил. Ерунда. Он парень наш, со стажем. Он один с тайгою на один. Без него и наш десант — пустое. Посадить попробуй вертолёт в топь болот. А это что-то стоит! В том числе — седин на жизнь вперёд. Вертолёт качается… И, охнув, приняла Земля сыновий груз. Пусть пижоны от завидок сохнут — мы идём в распахнутую Русь. * Сеноман — (геолог.) пласт с возможной залежью нефти.

39

Алексей Камратов

Юркина песня Мы курим в тесном «коробке». За стенкой — минус сорок. И солнце катит по реке, крадучись, словно ворог. Пятиминутный перекур… Что может быть милее? Не сбросив с плеч овчинных шкур, оттаиваем, млеем. В копчёной кружке варим чай, про Африку гутарим. Вдруг Юрка тронул невзначай живинку на гитаре. И позабылся эвкалипт с земли чужой и бурой. В «балок» ворвался шелест лип, слетевший с губ помбура *. Хрустя еловым говорком, чугунная печурка нас оделяла огоньком — таким же, как и Юрка. А Юрка пел. Он душу рвал, мозоли в струны врезав. И песня била наповал, как пуля из обреза.

40

Выси

Не про войну слагал наш бард волнующие строки. Его неистовый набат имел свои истоки. Сердец набат, как он знаком мальчишкам, что из дома идут в тайгу верстать диплом на «факе» бурелома, где топь болот — учитель злой, экзаменатор ушлый… А песня хрупкою лозой привязывала души, роднила накрепь, навсегда, в мир открывая двери… Есть песня века, есть звезда. Мы Юркиной доверим. * Помбур — помощник бурильщика.

41

Алексей Камратов

Первопроходцы Первопроходцам Тюменского Севера (теперь уже не нашего) посвящаю…

Скрипел заснеженный вагон, и пахло квашеной капустой. Мы пили крепкий самогон, кряхтя старательно и грустно. В подол оплывшая свеча, мигая, плакалась окуркам. А на крутых мужских плечах от злости тесно было курткам. Тем — меховым, что в городах по моде яростно ценимы. Мы пили, пряча в бородах года и прожитые зимы. Пурга — неистовый ковбой — топтала холм на крутояре. Там Сашка принял бой, не изменив своей гитаре. А та молчком перенесла салют прощальный — вскрик горлинок… Мы пили. Нету ремесла страшней правления поминок.

42

Выси

С утра… А солнце не встаёт. Шагать. Штрихи следами в карты. Призванье? Каждому своё: кому — Сибирь, кому — Монмартры, А тары-бары не с руки сердец горячему влеченью. Мы пили, стуже вопреки, жалея тех, кто по теченью. У нас, по правде, свой закон: тот не мужик, кто в бой не рвался — с утра уйдём за Рубикон, который Сашке не поддался.

43

Алексей Камратов

Есенинской «Собаке Качалова» Здравствуй, псина, брат кудлатый, неприкаянная тварь. Нас сегодня сдал в солдаты не вражина, а январь. Дал под зад… И на помойку, хоть «зубарики» играй. Укуси, браток, не ойкну, только душу не замай. Нет, не пью. Полаем вместе в перекошенную жизнь. Трезвым легче — прямо с песней «дуют» в энтот «ахренизм». Дай тебе подую в лапы. Жар сердечный невесом. Эка стать твоя была бы, будь «качаловским» ты псом. Мне в друзья таких не надо, кто за «маленькой нуждой» на хозяйскую ограду побоятся… Боже мой! А хозяева? Воруя, верят в честную игру. Потому не ко двору я в этом «правильном» миру.

— Ты со мной? Пойдём, бродяга, завернёмся в хмель ночей! Горечь лет — не горечь ягод — рот не свяжет. Лай звончей!

44

Выси

Милый доктор Врачам Нижневартовской городской больницы посвящаю...

Я не помню лица её. Помню белый халат и руки, и за окнами стынь-зельё, и туман на речной излуке. А туман, как халат, был бел, тих и нежен, как руки мамы. Мне казалось, весь мир болел и стонал, как ребёнок малый. Милый доктор! Её черты не дождём, а годами смыты. Мы порой на слова щедры, а на память скупы и скрытны. Но не помнить мне Вас нельзя. Кем я поен живой водою? Кем храним был и не озяб, и не стал для семьи бедою? Вам спасибо! Нет-нет — не жест. Матерям говорят такое, возвеличив их в ранг божеств, сыновья после злого боя.

45

Алексей Камратов

*** Сейчас в России всё переплелось. Туманный бред, политика, блатные. В какую степь бежать, где прятать злость? Земля кипит. Мы пленники отныне и свою жизнь пускаем на авось. Бог видит всё, что на Земле творится. Какой там Космос, Марс или Луна? Известно всем, что курица — не птица, И прелесть в жизни — не твоя жена. Любой чудак — простой, как табуретка, не ангел и не чёрт — он хочет жить… Прекрасное их посещает редко… Но все должны сей Жизнью дорожить. Давайте вместе без руки и слова (поэта в даль Россия-мать звала) найдём те силы, что поднимут снова Отчизну на великие дела.

46

Выси

Кто сегодня Иисус Христос? Кто сегодня Иисус Христос? Мизер втёмную. Эх, подруга! Белый ветер твоих волос Мне дороже святого духа. Наливай! — за окошком ночь, И к тому ж непорочная вроде. Воду в ступе грешно толочь по такой голубой погоде. Чёрта лысого тем, кто сдох пост блюдя в аморальном плане. Кто всю жизнь по соседкам сох на семейном хрипя кукане. Пью сквозь рюмку янтарный глаз — так заманчивы только горы! И не жаль, что однажды враз прекращу восхожденье в годы. Кто сегодня Иисус Христос?! И откуда та святость родом? Лунный месяц — и тот, прохвост, свою девственность людям продал.

47

Алексей Камратов

К Пасхе Не пытайте меня, не томите, и идите вы… на Благовест. Я сегодня немного в иврите, а вообще-то я где-то и бес: беспардонный, от жизни уставший, «бесперспектный» и выпитый в хлам, на могилы к безвременно павшим я спешу по кавказским холмам. Не пытайте меня. Я не верю ни Ляксеям, Кириллам и проч. Я живу, потому что уверен — Бог не зря сотворил день и ночь. Пасха! Голуби вьются над крышей. Солнце встало на красном яру. Верю, есть только Ты и Всевышний, остальное придёт в том миру.

48

Выси

День Святой Троицы Ах, Троица, ах, Троица, зелёная пора! Как дышится, как молится, как звонится с утра! Лишь только солнце двинется и заблестит росой, земля, как именинница, возрадует красой. Лежит пучками полными во всех углах полынь и голубыми волнами плывёт землёй теплынь. И сердце очищается любовью ко всему, и так легко прощается, когда идёшь к Нему.

49

Алексей Камратов

Я когда-то тихонько уйду Я когда-то тихонько уйду — лучше, если б во сне, на рассвете, — мимо домика, что на пруду, где останутся жить наши дети. Откажи мне, Любовь, откажи — не засветится утро в тумане — на крестовую карту сложи моё сердце и что есть в кармане. Позавидуй моей наготе, открестись от меня, как от боли. Я уйду сам к своей правоте — неприкаянной жизни в неволе. Человек, прокрутивший Судьбу между бед и удач, смотрит прямо на примкнувшего к Власти Судью, как ребёнок на титьку у мамы. У отца седина на висках, а у сына пушок над губою. Я не знаю, как выглядит страх, он пророс на душе сам собою. За родных, что оставлю в беде, за чужих, и пускай не родня им, знаю точно: в дальнейшей Судьбе — в том миру — мы сердца уравняем.

50

Выси

Содержание Стихом пью выси 5 Гимн милой женщине 6 Любовь — беда 7 Милой Тамаре 8 Женщинам Ленинграда 9 Осенним женщинам 10 «Если сердце…» 11 Веточка сирени 12 На дороге гололёд 13 Жду свой день 14 Навигация любви 16 Стог 18 Не моя 19 Сто шагов до любви 20 Романс 21 Реквием любви 22 Я вернусь 23 В ночном поезде 24 Снова колдует снег 26 Предновогодние пожелания 27 Прощай, беда! 28 Учитель литературы 29 Олень 31 Томск 32 Я из царства лесного 33 Я пришёл из тайги 34 Страсти по Афгану 38 Вертолёт 39

51

Содержание

Юркина песня 40 Первопроходцы 42 Есенинской «Собаке Качалова» 44 Милый доктор 45 «Сейчас в России...» 46 Кто сегодня Иисус Христос? 47 К Пасхе 48 День Святой Троицы 49 Я когда-то тихонько уйду 50

52

Литературно-художественное издание Поэтическая серия «Вдохновение»

Алексей Григорьевич Камратов

Выси Редактор Эд Побужанский Дизайнер Дмитрий Климович Корректор Денис Ефимов Формат 130х200 мм Печать цифровая Тираж 50 экз.

ООО Рекламно-издательская группа «ОБРАЗ» 127591, Москва, Дмитровское шоссе, д. 100, стр. 2, торгово-офисный центр «Норд Хаус», офис 31-121, тел.: +7 (495) 223-44-39, +7 (926) 187-59-89, е-мэйл: 2234439@mail.ru

издайкнигу.рф

izdaiknigu.ru