Ленинизм на баррикадах современности. В.Трушков by RevolSocia

Ленинизм на баррикадах современности

Родился в 1940 году на Урале. В его трудовой биографии соединились профессии журналиста и преподавателя. Сейчас он – политический обозреватель газеты «Правда» и профессор кафедры теории и истории политики МГУ имени М.В. Ломоносова. Доктор философских наук, профессор Трушков – автор более 200 научных работ, в том числе 10 монографий и нескольких учебных пособий по философии и политологии. Некоторые его статьи переведены на китайский, а также на немецкий, английский и ряд других европейских языков. Учёный-марксист В.В. Трушков был делегатом II восстановительного и ряда других съездов КПРФ, избирался членом ЦК КПРФ.

Виктор ТРУШКОВ

Виктор Васильевич ТРУШКОВ

ОБЩЕСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА РЕАЛИСТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ И СОЗИДАТЕЛЬНАЯ ПРАКТИКА

ИНСТИТУТ ПРОБЛЕМ СОЦИАЛИЗМА

Виктор ТРУШКОВ

ЛЕНИНИЗМ НА БАРРИКАДАХ СОВРЕМЕННОСТИ Мощное оружие в борьбе пролетариата за преодоление капиталистической реставрации

ОБЩЕСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА

Реалистическая теория и созидательная практика

Институт проблем социализма

Виктор ТРУШКОВ

Киев ООО «Друкарня «Бізнесполіграф» 2012

2 УДК 141.82 ББК 87.3 Т80

Редакційна рада проекту: П.М.Симоненко, І.В.Алексєєв, Г.В.Буйко, Г.К.Крючков, І.І. Мигович, В.П. Харченко, Ю.В. Шиловцев

ТРУШКОВ В.В. Т80 Ленінізм на барикадах сучасності. К.: ТОВ «Друкарня «Бізнесполіграф», 2012. — 280 с. Мова рос. ISBN 978-966-1645-97-3 У книзі відомого російського вченого, доктора філософських наук, професора, політичного оглядача газети «Правда» В.В. Трушкова крізь призму ленінської думки осмислюються сучасні суспільно-політичні й соціально-економічні реалії, актуальні проблеми діяльності комуністів в умовах реставрації капіталістичного ладу. Автор аналізує вклад В.І.Леніна у скарбницю діалектичного й історичного матеріалізму, захищає велику теорію не тільки від класових противників, але й від агресивного невігластва, від псевдоноваторської балаканини нинішніх «демократів» — спадкоємців ренегатства столітньої давності. В основу книги покладені роботи автора «Ленинизм — это марксизм революционной эпохи перехода от капитализма к социализму» і «Диалектика социальной философии», опубліковані 2010 року в Москві і доопрацьовані та доповнені для даного видання. Видання розраховане на широке коло читачів, передусім на молодих людей, які в боротьбі за соціальну справедливість прагнуть будувати свої практичні дії на основі науково-теоретичних знань і досвіду перетворення суспільства на соціалістичних засадах. УДК 141.82 ББК 87.3

ISBN 978-966-1645-97-3

110-летию большевизма посвящается

Виктор ТРУШКОВ

П Р Е Д И СЛ О В И Е У предлагаемой вниманию читателей книжки есть своя скромная история. Она рождалась в основном на газетных страницах – то как публицистика, то как аналитика. Именно на страницах «Правды» разговор о В.И. Ленине и ленинизме наиболее уместен: и не только и даже не столько потому, что Владимир Ильич был инициатором создания первой общероссийской рабочей газеты, её организатором, её идейным руководителем и активным автором (хотя 100-летний юбилей «Правды» был бы вполне достойным поводом). Главная причина великого родства Ленина и «Правды» определяется тем, что газета остаётся по-прежнему главным изданием российских коммунистов, а Ленин по-прежнему – самый главный борец на классовых баррикадах современности. Очертания этих баррикад вырисовываются всё чётче и чётче. Реставрация капитализма что в России, что на Украине и прежде-то была не в состоянии заявить о своей жизнеспособности и перспективности, а нынешняя финансово-экономическая яма, на глазах превращающаяся в системный кризис капитализма, продемонстрировала, что навязанная система всевластия частной собственности в нашей стране – не долгожитель. Более того, в Западной Европе уже начали искать бессмертный марксов «Капитал». И, пожалуй, недалеко то время, когда трудовой люд не будет сомневаться, что «и Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди!» Одновременно – пропорционально росту популярности ленинских идей – резко обострились атаки на создателя большевистской партии и Советского государства. Не приходится удивляться, когда фальшивки о нём, его жизни, его трудах подсовывает классовый враг. Но поначалу изумляло наличие вражеских подголосков на левом фланге (хотя чему удивляться: в любом обществе господствует сознание господствующего класса). Под слишком громкие уверения в верности Ленину порой предлагается очень критически (чуть ли не с подозрением) отнестись к… Карлу Марксу, «вытеснив-

шему диалектический подход диалектико-материалистическим», навязавшему коммунистическому движению воинствующий материализм. Да и созданная им классовая теория теперь узка-де для познания социальных процессов современного мира и разрешения его острейших проблем. На глазах предпринимаются попытки сооружения Великой китайской стены между Марксом и Лениным. В общем, рассыпанные по разным номерам «Правды» газетные строки, посвящённые вкладу В.И. Ленина в сокровищницу диалектического и исторического материализма, в идейный арсенал борьбы за интересы людей труда требовалось собрать в кулак и просветить рентгеном марксистско-ленинской теории. А стержень, к которому надлежит крепить уже готовые детали, определился сам собой: ленинизм – это марксизм революционной эпохи перехода от капитализма к социализму. Автор считал и продолжает считать своим долгом защищать великую теорию не только от классового супостата, но и от агрессивного невежества, от псевдоноваторских разглагольствований людей, повторяющих зады ренегатства вековой давности. В общем, нет идейному хвостизму! Да, идеи Маркса, Энгельса, Ленина нужно развивать, потому что в общественно-политической и социально-экономической жизни возникают новые явления. Так, мир впервые столкнулся с реставрацией капитализма в странах, где несколько десятилетий успешно строился социализм. Но развитие – это всегда надстраивание. Не случайно Ньютон говорил: «Я вижу дальше других, потому что стою на плечах гигантов». Автор попытался посмотреть на современный мир, приподнявшись, насколько смог, на стремянку уже хорошо разработанных идей, держа в руках великие ленинские труды. В год 140-летия со дня рождения В.И. Ленина брошюра вышла в своеобразном журнальном варианте: в виде приложения к журналу ЦК КПРФ «Политическое просвещение». И хотя автор садился за неё, заряжённый порохом полемики, в ходе работы стало ясно: есть ещё более важная задача. В коммунистические партии Российской Федерации, Украины, Белоруссии и других новых государств, после временного отступления социализма раскинувшихся на пепелищах Советского Союза, приходят молодые люди, искренне желающие положить конец всевластию «жёлтого дьявола». Но их познания в области марксизма-ленинизма чрезвычайно скромные,

Виктор ТРУШКОВ

их под литавры пустозвонства можно завести в тупик. А ведь от идейной зрелости членов Коммунистической партии зависят боевитость, политическая принципиальность и дальнозоркость всей партии, её умение проверять каждый тактический шаг стратегическими целями. В итоге был взят более точный прицел: необходимость обосновать методологическую и идейную неразрывность великого учения, чтобы помочь молодым товарищам по партии, по классовой борьбе точнее понять значение марксизма-ленинизма в постоянной политической работе. После выхода издания в свет в нем был подмечен существенный пробел: не было главы о материалистической диалектике и ленинском вкладе в её развитие. Действительно, методологическое значение материалистической диалектики в познании общественно-политических процессов переоценить невозможно. Поэтому вторая часть данной книги посвящена материалистической диалектике и ленинскому вкладу в ее развитие. В основу публикации положена вышедшая в том же, 2010 году работа автора «Диалектика социальной философии». Выделение указанной проблематики, органически связанной с содержанием первой работы, представляется оправданным ввиду огромного методологического значения материалистической диалектики, всесторонне развитой В. И. Лениным, в познании общественно-политических и социальноэкономических процессов, для выработки революционной стратегии и тактики борьбы за социализм. Автор искренне благодарен Центральному Комитету Компартии Украины, членам ЦК КПУ Г.К. Крючкову, И.И. Миговичу и другим единомышленникам, благодаря которым читатель держит сейчас эту книжку в руках. Если она поможет украинским товарищам лучше понять основы марксистско-ленинской теории классовой борьбы за интересы трудящихся и окажет содействе КПУ в её работе, направленной на то, чтобы счистить с боевой пролетарской идеологии «водорослей бороду зелёную и медуз малиновую слизь», то буду счастлив. Значит, есть и моя крупица в благородном деле внесения социалистического сознания в массы трудящихся.

Л Е Н И Н И З М — Э Т О М А Р КС И З М Р Е ВОЛ Ю Ц И О Н Н О Й Э П ОХ И П Е Р Е ХОД А О Т К АП И ТА Л И З М А К СОЦИАЛИЗМУ

Виктор ТРУШКОВ

ЭСТАФЕТА ДВУХ ЮБИЛЕЕВ (Вместо введения)

Оглянёмся в минувшие годы: 2009-й закончился 130-летним сталинским юбилеем, а 2010-й начался с подготовки к 140-летию со дня рождения В.И. Ленина. Юбилейная эстафета. Только она чем-то напомнила (по крайней мере, на первый взгляд) киноленту, прокручиваемую в обратную сторону. В жизни-то Ленин предшествовал Сталину. Не будь Ленина — мыслителя, стратега, политика — не появился бы Сталин. А юбилейные даты поставили следствие перед причиной... Здесь следует присмотреться, дабы не угодить в старый, давно проржавевший капкан. Его поставили корыстолюбцы, лукавцы, лицемеры, невежды. Первую его конструкцию сочинял Л. Троцкий, это ему надо было противопоставить создателя Советского государства и его ближайшего соратника, чтобы втиснуться между ними. С этой точки зрения любой, кто противопоставляет Ленина и Сталина, – троцкист. Если так случилось, что сталинский юбилей и связанное с ним осмысление отечественной и мировой истории оказались впереди ленинского юбилея, то это не основание извращать их связь. Да, без Ленина не было бы Сталина – вождя советского народа. Но его так же не было бы, если бы Октябрьская революция не вздыбила многомиллионную Россию, а затем — и планету. Как не стал бы и Ленин вождем революции и создателем Советского государства. Ленин и Сталин при всей самобытности каждого из них существуют только в деятельности, в творчестве трудового народа. И поэтому не годится смотреть на них как на причину и следствие. Что касается сменивших друг друга юбилеев, то они позволили всерьёз осмыслить сущность и явления той эпохи российской и мировой истории, которая отмеривает уже второе столетие. 130-летие со дня рождения И.В. Сталина заставило — в силу сложившейся общественно-политической обстановки и накала идеологической борьбы — сконцентрироваться на явлениях советской эпохи. Это было напоминание участникам героическо-

го созидания об их бессмертном подвиге и рассказ вступившему вслед молодому поколению, которое правящий режим пытается лишить всякого непредвзятого знания о временно отступившем советском социализме. Разговор о событиях советского прошлого выполнял одновременно функцию контрпропаганды, нацеленной против либерально-буржуазного извращения отечественной и мировой истории. Газетные и журнальные публикации, телевизионные и радиопередачи с разной степенью наглости и невежества искажали события, передёргивали факты, а то и отрицали их, несмотря на то, что они документально зафиксированы и признаны учёными и политиками планеты. Сталинский юбилей серьёзно помог обществу, постоянно облучаемому буржуазной пропагандой, сплошь и рядом переходящей в фальсификацию истории, лучше понять важнейшие явления социалистического созидания и беззаветной защиты нашей Советской Родины. 140-летие со дня рождения В.И. Ленина помогло широким массам трудящихся глубже осмыслить сущность социалистической революции и Советской власти. Почва для этого подготовлена, ибо, как учит диалектика, явления – существенны, а сущность – является. Необходимость дойти, добраться, докопаться миллионам соотечественников до глубинной сущности революции, Советов, социалистического созидания для нас, коммунистов, очевидна. В этом смысл и стратегии, и тактики идеологической работы Коммунистической партии. Современный кризис капиталистической экономики, оставаясь циклическим, по своей глубине приобретает, как модно теперь говорить, «цивилизационный» характер. Он демонстрирует неспособность капитала разрешить глубинные противоречия той «мировой цивилизации», которая покоится на фундаменте всевластия частной собственности, антагонизме капитала и труда, хозяев и наёмных работников, господства индивидуализма и всеобщей конкуренции, при которых человек человеку — волк. Важнейшие явления советской эпохи убеждают в возможности иного, товарищеского жизнеустройства. Но его нельзя привить к ядовитому стволу капиталистической системы. Требуется качественный формационный скачок. Значит, непродуктивно, бессмысленно тратить энергию масс на косметический ремонт строя, покоящегося на всевластии частной собственности.

Виктор ТРУШКОВ

Но эти истинные положения останутся пустым звуком для тех, кто не прикоснулся к сущности исторического процесса. Обращение к творчеству Ленина в пору подготовки к 140-летию со дня его рождения дало замечательную возможность помочь трудящимся задуматься о глубинной сущности развития капитализма в России, революционного скачка от капитализма к социалистическому созиданию. Ленин — олицетворение, символ ключевых, магистральных тенденций современной эпохи. Это справедливо тогда, когда речь идёт и о человечестве, и о такой милой нашему сердцу его части, как Россия. Масштаб человечества его мыслям и делам придавала глубокая приверженность марксизму, рассматривающему историю не местечково, а глобально. Но Владимир Ильич был не абстрактный марксист вне пространства и времени, а русский марксист, бывший неотъемлемой частицей самобытной России. Это неразрывное единство двух начал — русского и интернационального — отмечали не только его единомышленники и друзья, но и те из идейных противников, которые не утратили способность объективно оценивать действительность. Тем, кто стремится разорвать эти два начала в В.И. Ленине, стоит почитать хотя бы, каким видел Ленина модный ныне эмигрантский мыслитель, «пассажир» «философского парохода» Н.А. Бердяев. Через 13 лет после смерти Владимира Ильича он писал: «Ленин был типически русский человек. В его характерном, выразительном лице было что-то русско-монгольское. В характере Ленина были типически русские черты и не специально интеллигенции, а русского народа: простота, цельность, грубоватость, нелюбовь к прикрасам и риторике, практичность мысли… Ленин сделан из одного куска, он монолитен. Роль Ленина есть замечательная демонстрация роли личности в исторических событиях. Ленин потому мог стать вождём революции и реализовать свой давно выработанный план, что он не был типичным русским интеллигентом. В нём черты русского интеллигента-сектанта сочетались с чертами русских людей, собиравших и строивших русское государство… Ленин был революционер-марксист и государственный человек. Он соединял в себе максимализм русской идеи, тоталитарного революционного мировоззрения с гибкостью в средствах борьбы и практической политике. Только такие люди успевают и побеждают». (Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука. 1990. С. 94).

Эстафета двух юбилеев

В марксизме, хоть в Европе, хоть в России, были и остаются два направления — революционное и реформистское. Для реформистов марксизм никогда не был единой доктриной. Они не раз пытались (и до сих пор бесплодно усердствуют) соединить марксизм в социальной сфере с идеализмом в мировоззрении. Они щеголяют марксистской фразой, если ею выгодно щеголять, и отрекаются от неё, когда она становится им невыгодной. В.И. Ленин был революционером до мозга костей, до кончиков ногтей. Это отмечали все, кто был с ним знаком. Н.К. Крупская вспоминала, что каждое своё действие он подчинял интересам социалистической революции, ею измерял все свершения и недоработки — свои, товарищей, народа. Иногда можно услышать, что не окажись неиссякаемой революционной убежденности Владимира Ильича — не известно, стал ли бы октябрь 17-го года поворотным пунктом в истории человечества, открывшей эпоху перехода от капитализма к социализму. Эта эпоха, несмотря на все катаклизмы и загогулины истории, продолжается до сих пор. Принятая ХIII партсъездом (2008 г.) новая редакция Программы КПРФ ещё раз указала на эту её главную особенность. Даже в пору нынешнего беспамятства нет нужды повторять широко известные оценки гениальности Ленина как вождя Великой Октябрьской социалистической революции, как создателя первого в мире Советского рабоче-крестьянского государства. Хотелось бы, однако, обратить внимание на то, что ленинская гениальность переломной октябрьской поры не была ни озарением, ни «даром божьим». Она стала результатом выверенного теоретического осмысления империалистической стадии капитализма. Не будь этого щедрого багажа — не появился бы в апреле 1917 года ленинский лозунг, не сразу понятый даже единомышленниками, о превращении буржуазно-демократической революции в социалистическую. Особенности Ленина-революционера точно понял стремившийся вникнуть в сущность Октябрьской революции тот же философ Бердяев:«Революционность определяется совсем не радикализмом идей и даже не характером средств, применяемых в борьбе. Революционер тот, кто в каждом совершаемым им акте относит его к целому, ко всему обществу, подчиняет его центральной и целостной идее. Для революционера нет раздельных сфер, он не допускает дробления, не допускает автономии мысли по отношению к действию и автономии действия по отношению к мысли. Революционер имеет интегральное миросозерцание, в котором теория и практика ор-

Виктор ТРУШКОВ

ганически слиты… Большевизм и определил себя единственным ортодоксальным, то есть тоталитарным, интегральным марксизмом, не допускающим дробления марксистского миросозерцания и принятия его лишь отдельных частей». (Там же. С. 87, 88). Великий революционер В.И. Ленин всю мощь своего интеллекта, организаторского таланта, прогностических способностей подчинил победе революции, открывавшей простор для социалистического созидания. Во имя этого он исследовал развитие капитализма в России, сущность перерастания домонополистического капитализма в империализм, следствия неравномерности развития капитализма в разных странах, непримиримо боролся с идеалистическим отступничеством в рядах партии, изучал движущие силы и гегемона революции, логику функционирования государства… Во имя этого он отсекал в политической практике увлечение одних однопартийцев парламентскими формами борьбы, равно как и ориентацию других на отказ от использования этих форм. Во имя развертывания революции сплачивал самостоятельных, ершистых, часто претенциозных политиков в единую партийную команду. Он энергично искал союзников и привлекал попутчиков. Но при этом никогда не шёл даже на малейшие компромиссы в идеологии, не отступал от марксистского миропонимания ни на йоту. Ленин не сомневался в закономерном характере социалистической революции, но никогда не забывал, что история — это результат деятельности людей, потому что кроме них в истории никого нет и быть не может. Он был убеждён, что социалистическая революция — это дело пролетариата. Но поскольку Россия на три четверти состояла из крестьян, то Ленин, взвесив все аспекты такого нестандартного для пролетарской революции положения, обогатил теорию и практику марксизма важнейшим положением о возможности и необходимости революционного союза рабочего класса и крестьянства. Прав поэт, написавший, что партия и Ленин — близнецы-братья. Он умел вести за собой партию, не отрываясь от неё, не возносясь над ней, но опираясь на её коллективный разум, проверяя себя её волей и деятельностью. Масштаб ленинской личности столь велик, что до сих пор не нашлось эталона, с которым можно было бы её сопоставлять, который годился бы, чтобы ее измерить. Современники, соприкасавшиеся с В.И.Лениным, если даже не осознавали этого, то,

Эстафета двух юбилеев

как минимум, кожей чувствовали. Потому самые непримиримые его враги, даже принадлежащие к буржуазному лагерю, не оспаривали его масштабности. Сегодня В.И. Ленин оказался на весах потомков, которых история лишила счастья быть сопричастными к великой социалистической революции. Наоборот, вокруг бросаются в глаза прежде всего хапужничество и цинизм нуворишей и трясина мещанства и мелкобуржуазности. И Ленина начинают старательно пригибать к лилипутскому размеру сегодняшних «героев нашего времени». В нём усердно ищут прежде всего прущую ныне из каждой щели бытовуху с тухлым душком. Из архивов вытаскивают в сердцах написанные записки, чтобы превратить их в свидетелей обвинения величайшего гуманиста в... человеконенавистничестве. И эти домыслы, эта клевета правят бал. Возможно, потому, что мы, те, кто провозглашает себя последователями Ленина, страдаем тоже той же болезнью мерить великана аршином мелких представлений, идущих из нынешних окаянных дней. Нам оказалось легче его почитать, чем вдумчиво читать, проще славословить, чем жить его требовательностью принципиальных поступков, конкретных дел, классовой непримиримости. Нам так необходимо дотянуться до ленинской партийности, его коммунистической принципиальности, его побеждающей диалектики. Только оставаясь партией Ленина, КПРФ сохранит способность быть партией борьбы, наступательности и новаторства. Именно В.И. Ленин оказался тем лоцманом, который проложил маршрут от первых рабочих кружков к общероссийской политической партии революционеров-марксистов. Ему и его соратникам хватило всего десяти лет для того, чтобы одолеть этот путь. Летом 1903 года, на II съезде РСДРП появилась не просто политическая структура организованных пролетариев России, а заявил о себе в полный голос большевизм – и как идейное течение, и как политическая организация, и как «образец тактики для всех». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 41.С.7).Не прошло и 15 лет с того съезда, как руководимые В.И. Лениным большевики стали правящей партией России, а строительство социализма стало делом всего народа. Каждый шаг партии коммунистов-большевиков Владимир Ильич неизменно выверял теорией марксизма. Такая каждодневная проверка практических шагов революционной теорией и теоретических положений и выводов революционной практикой и

Виктор ТРУШКОВ

дала Ленину основание утверждать, что «учение Маркса всесильно, потому что оно верно». (Там же. Т. 23. С. 43). После смерти Ленина кто только ни пытался дополнить материалистическую диалектику модными идеалистическими идейками. Но всякий раз любой пустоцвет идеализма засыхал и опадал. Можно уверенно утверждать, что такая же судьба ожидает любой пустоцвет и впредь. Заботливо и вдумчиво пестуя партию, В.И. Ленин одновременно рос и сам. Только в принципиальной партийной среде, нетерпимой к фальши и ячеству, пустозвонству и прожектерству, и мог вырасти великий мыслитель и политик. В жизни Владимира Ильича случались и горькие периоды, когда приходилось идти на размежевание со вчерашними единомышленниками-партийцами. Но случалось это только тогда, когда они сползали с классовых позиций пролетариата, впадали в соглашательство с буржуазией, перелицовывая ее перед публикой в товаропроизводителей. Когда они променивали непримиримый материализм и революционную диалектику на спокойную и лукавую эклектику, эдакую помесь из марксистской фразы и идеалистического нутра, когда трусливо отказывались возглавить решительные действия масс, чтобы уберечь их от якобы «бессмысленного бунта». Ленин всегда выступал за принципиальное единство партии, за единство, которое в политике опиралось на классовый подход, а в идеологии – на марксистскую диалектико-материалистическую теорию. Такое единство партии Ленин завещал беречь постоянно и непреклонно. В.И. Ленин навсегда останется в истории провозвестником советовластия и плодотворным «генеральным конструктором» советской государственности. Личность творческая, В.И. Ленин ценил творчество других. И более всего — творчество народных масс. Именно их талантом были рождены Советы рабочих депутатов. Он активно поддерживал Советы, когда они только прорастали из народного творчества, из непримиримого противостояния труда и капитала. В.И. Ленин утверждал: «Советская власть есть путь к социализму, найденный массами трудящихся и потому – верный и потому – непобедимый». (Т. 38. С. 239). Для него Советы не были только органом самоуправления. Нет, это обязательно революционная власть пролетариата и его союзника мелкой буржуазии. Как только самодержавие рассыпалось под натиском народного протеста, он сразу

Эстафета двух юбилеев

выдвинул пророческий лозунг «Вся власть – Советам!» Он энергично направлял взросление Советов. Именно Советы стали фундаментом рабоче-крестьянского государства, выраставшего в России в результате Великой Октябрьской социалистической революции. А когда Советы утрачивали реальную власть, то они увядали, а в условиях контрреволюции 1991—1993 годов заснули совсем, ещё до того, как был расстрелян Дом Советов России. Нам предстоит повторить гигантский труд руководимых В.И. Лениным большевиков, которые были «повивальной бабкой» Советов, выпестовали их, вырастили в могучую силу, способную стать государственной властью. Только в такой напряженной работе коммунистов лозунг советовластия обретет второе дыхание. В мировой истории не было другого человека, который бы так органично, так естественно соединял в себе талантливого теоретика и великого практика социалистического строительства. Как и любой смертный, он тоже торопил свою мечту, он тоже жаждал успеть увидеть плоды возглавляемого им социалистического созидания. В канун Октябрьской революции он даже разработал смелую концепцию пролетарского полугосударства. Но при этом В.И. Ленин не отрывался от осмысления реальных противоречий бегущего дня, а, выявив их, умел ухватиться за главное звено цепи бесконечных социально-экономических, политических и идеологических проблем. Он с головой уходил в практику повседневности, никогда не забывая об исторической перспективе. У него был удивительный дар марксиста подчинять каждый тактический шаг стратегической цели. Создавая партию, устремленную в социализм, В.И. Ленин определял ее задачей «не сочинение планов переустройства общества, не проповедь капиталистам и их прихвостням об улучшении положения рабочих, не устройство заговоров, а организацию классовой борьбы пролетариата и руководство этой борьбой, конечная цель которой – завоевание политической власти пролетариатом и организация социалистического общества». В.И. Ленин прочно увязывал социализм с трудом, с защитой интересов людей труда. Сегодня труд и социализм остаются в числе главных символов КПРФ. Коммунисты понимают, что борьба за социализм должна вестись уже сегодня. Прежде всего путём внесения социалистического сознания в массы, чему всегда уделял огромное внимание Владимир Ильич.

Виктор ТРУШКОВ

Среди программных целей КПРФ важное место занимает возрождение обновленного государственного союза братских народов. Сегодня коммунистам приходится вновь решать задачу, с которой успешно справились В.И. Ленин и его соратники. Владимир Ильич был не только создателем рабоче-крестьянской государственности в России. Он возглавлял становление Союза Советских Социалистических Республик. Сегодняшние коммунисты следуют ленинской принципиальной позиции: «Мы хотим добровольного союза наций, – такого союза, который не допускал бы никакого насилия одной нации над другой, – такого союза, который был бы основан на полнейшем доверии, на ясном сознании братского единства, на вполне добровольном согласии»(Т. 40. С. 43). Победный багаж ленинской теории требует вдумчивого осмысления и переосмысления. Это не интеллигентская прихоть, а результат набирающего обороты глобального общественнополитического и социально-экономического кризиса капитализма. Ленинская убеждённость в необходимости перевести стрелку с рельсов буржуазно-демократической на рельсы социалистической революции опиралась на глубокий теоретический вывод о возможности прорыва капиталистической цепи в наиболее слабом звене. Тщательный анализ мировых социально-экономических и общественно-политических процессов убеждал Владимира Ильича, что буржуазные страны развиваются неравномерно. Значит, неравномерно накручивается и клубок противоречий, которые перезрели и требуют срочного разрешения. Впервые такая постановка вопроса прозвучала в выступлениях В.И. Ленина на конференции заграничных секций РСДРП в феврале 1915 года в Берне (Швейцария). В августе того же года выходит знаменитая ленинская статья «О лозунге Соединённых Штатов Европы». В ней раскрыты основные экономические предпосылки возможности социалистической революции в наиболее слабом звене капиталистической системы. В 1916 В.И. Ленин работает над капитальным трудом «Империализм, как высшая стадия капитализма». В нём на «Монблане фактов» доказывается неравномерность экономического развития разных звеньев капиталистической системы в условиях господства монополий и нарастающих тенденций к переделу мира после завершения его географического и экономического раздела. Именно эта ленинская теория стала надёжной научной базой

Эстафета двух юбилеев

для большевиков, взявших курс в России 1917 года на социалистическую революцию. «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране» (Т.26.С. 354). Исторические выводы великого мыслителя-революционера были надёжно подтверждены практикой общего кризиса капитализма. Однако последние десятилетия XX века и начало XXI столетия привели к серьёзным изменениям в мире. После реставрации капитализма на просторах Советского Союза и стран Восточной Европы в воздухе вновь повис вопрос о том, можно ли в новых условиях качественного расширения зоны мирового капитализма вернуть власть трудящихся. Серьёзным фактором новой планетарной ситуации стала глобализация. Её объективной основой является тенденция к выравниванию качества производительных сил на планете. Политическими обручами глобализации после отступления советского социализма стало восстановление капиталистического жизнеустройства в подавляющем большинстве стран планеты по лекалам и под контролем США и НАТО. Появившиеся сомнения навеяны и «Соединёнными Штатами Европы», ставшими реальностью в виде Европейского Союза, включающего уже 27 государств. ЕС явно превращается в метагосударство, составные части которого проводят единую внешнюю, оборонную и финансовую политику. Это проявляется в ходе каждой «газовой закупорки», обнажающей погоню нуворишей России и Украины за сверхприбылью. Европейский Союз оперативно добился, чтобы российский газовый монополист и украинский газотранспортный монополист имели дело с «правительством» объединённой Европы, а не с правительствами отдельных входящих в ЕС государств. Нечестно делать вид, что изменившийся мир не породил условия для сомнений в возможности вернуть социалистические завоевания на родине Октябрьской революции. Однако неверно забывать, что отступление социализма в мировом масштабе относительно: сохранила верность социалистическому выбору группа стран во главе в КНР. И всё же глобальную погоду уже почти два десятилетия диктует капитализм.

Виктор ТРУШКОВ

Однако нынешний мировой кризис капиталистической экономики разметал иллюзорное благолепие планетарной капиталистической незыблемости и солидарности. Он вновь продемонстрировал неизменную природу империалистической стадии капитализма, в рамках которой и происходят современные процессы глобализации. Кризис обнажил диалектику выравнивания качества производительных сил и неравномерности развития отдельных капиталистических стран. Именно он впервые в истории вынудил собрать хотя бы для обмена мнениями о путях реформирования либеральных канонов мировой экономики под одну крышу не привычную «восьмёрку», а необычную «двадцатку». Это было вынужденное признание крупным капиталом планеты того нового положения, когда производительные силы не только социалистического Китая, но и Индии, Бразилии, ЮАР и ряда других буржуазных государств наступают на пятки «золотому миллиарду». Но это было и убедительной иллюстрацией неравномерности экономического развития разных стран планеты. В сфере валютных отношений нынешний циклический кризис привычно обострил конкуренцию между долларом, евро, фунтом стерлингов и национальными валютами (иеной, юанем и даже рублём). Более того, крупный капитал вынужден согласиться, что нынешние меры по преодолению кризиса целесообразнее загнать в рамки государственных границ. Впервые в последнюю четверть века в полную мощь заявляет о себе политика государственного протекционизма, в результате чего уже отброшен в сторону ряд прежних международных соглашений. Обостряется борьба за рынки сбыта между ведущими капиталистическими странами, и в этой сфере Евросоюз не способен быть монолитом. Появляются новые международные картели, способные серьёзно изменить карту мирового рынка. Более полувека назад мировое коммунистическое движение определило современную эпоху как эпоху перехода от капитализма к социализму в глобальном масштабе. Это определение полностью сохраняет своё значение и сегодня. Мы являемся современниками агонии капитализма. Кстати, Н.Д. Ушаков в своём знаменитом словаре определяет агонию почти по-медицински: «Последние болезненные усилия отстоять своё существование». В другом фундаментальном толковом словаре – «Русская мысль и речь» М.И. Михельсона – агония

Эстафета двух юбилеев

толкуется многограннее и шире: «Борьба перед концом чего-либо». С таким объяснением соглашается и великий В.И. Даль: «Борение жизни со смертью», хотя в конце концов приходит к тому же заключению, что и Ушаков: «Отход, лежание на смертном одре, последний час». Конечно, в истории слова о «последнем часе» не стоит понимать в буквальном смысле. Но ясно не только то, что бессмертие капитализму не светит, но и бесспорно, что он находится в состоянии общего кризиса. До сих пор апостолы частнособственнической «мировой цивилизации» утверждали, что «золотому миллиарду» уготовано беспроблемное «информационное общество», что ведущие страны Западной Европы, Северной Америки и примкнувшая к ним Япония уже перешагнули его порог. Для подобных утверждений вроде бы были основания. Европейский Союз начинался более полувека назад с Общества угля и стали. Межгосударственное содружество разрослось, вышло на новый уровень, в 2009 году удалось утвердить процедуры формирования надгосударственных органов европейской конфедерации, которая уже обзаводится собственным президентом. Только вот производство стали и добыча угля давно заняли в Западной Европе периферийное положение. Добыча полезных ископаемых и их первичная переработка решением верховодов крупного капитала вынесены за пределы экологически безупречных теперь просторов проживания «золотого миллиарда». Конструкторы нового миропорядка в основу западноевропейской экономики заложили «благородные» виды экономической деятельности — эпицентры всемирной банковской паутины, деятельность, основанную на информационных технологиях, «тонкие» обрабатывающие производства, работающие на основе наукоёмких технологий, и т.п. Реальный сектор экономики в основном выведен за пределы «прописки» «золотого миллиарда». Выведен сознательно и целенаправленно. Нынешний кризис, однако, заставил Запад коренным образом пересматривать представления об оптимальной структуре собственной экономики. Европейский олимп уже встревожен, что центром мировой чёрной металлургии стала Индия. Лидеры «старых» западноевропейских государств озабочены, как вернуть «золотому миллиарду» тяжёлую промышленность. Виртуальный «информационный» продукт в условиях тотального кризиса предстаёт очень ненадёжным. Цена на него падает, снижается капиталоёмкость соз-

Виктор ТРУШКОВ

дающих его фирм, плодится безработица. Он порождает тревогу и неуверенность у сильных мира того. Последние годы продемонстрировали, что не оправдываются капиталистические иллюзии насчёт безоблачности постиндустриального общества. Его яйцеголовые проектировщики уверяли, будто только в индустриальном обществе неизбежны антагонизм труда и капитала, классовая борьба, стремление трудящихся к социализму. В постиндустриальном обществе, из которого вытесняются и добыча сырья, и его первичная переработка, исчезнут-де сами производственные отношения, а вместе с ними и классы, их борьба за свои интересы, за смену способа производства. И вдруг нынешний кризис заставляет капитанов западноевропейского капитала признать несостоятельность подобных прожектов. В обществе заметно возрастает интерес к творчеству Карла Маркса, открывшего базисную роль производственных отношений в общественной жизни. В 2009 году только «островные» США устами Барака Обамы утверждают, что им нет необходимости возвращать индустриальные производства, ибо подразумевают, что их успешно заменит долларовый печатный станок. Впрочем, многие американские экономисты оценивают такие заявления как вздор. В прошлом году популярная на Западе уже четверть века теория американца Ф. Фукуямы о «конце истории» (иначе говоря, проповедь вечного капитализма) либо стыдливо замалчивалась, либо отвергалась как несерьёзная. В зримо проявляющей себя неравномерности экономического развития капиталистических стран своеобразное место у России. С одной стороны, отечественные нувориши впихнули страну в мировую капиталистическую систему. Более того, российская буржуазия, едва оперившись, начала встраиваться в борьбу за капиталистический передел мира. Её включённость в «газовую блокаду» мало связана с защитой национальных интересов и куда больше демонстрирует пробивающиеся империалистические клыки. Январская «газовая закупорка» 2007 года отражает острое противоречие между крупным капиталом и его государственной обслугой России и Украины. С другой стороны, российские магнаты опираются только на экспортно-сырьевой и банковско-спекулятивный капитал.

Эстафета двух юбилеев

Внутри страны обостряются противоречия не только между трудом и капиталом, но и между неспособностью нуворишей освоить производительные силы, доставшиеся от советского социализма, и потребностью реставрированных капиталистических производственных отношений в производительных силах, обеспечивающих конкурентоспособность товаров если не на мировом, то хотя бы на национальном рынке. К этому добавляются нарастающие конфликты между двумя популяциями нуворишей — между олигархами ельцинского помёта и магнатами питерско-путинского клана. Политические интересы первых выражают касьяновский Народно-демократический союз (почти калька белогвардейского Народно-трудового союза), каспаровская «Солидарность» (и в этом названии налицо обезьянничание) и другие архилиберальные структуры. Интересы вторых защищает путинская властная вертикаль. Одновременно всё острее дают о себе знать противоречия между региональными и национальными буржуазными «элитами», между отечественными традиционными ценностями и навязываемой вестернизацией (прежде всего американизацией) духовной культуры. Россия снова оказывается клубком общественно-политических и социально-экономических противоречий и поэтому едва ли не самым слабым звеном мировой капиталистической системы, переживающей глубокий экономический кризис. Её неуверенность и неустойчивость усиливают и темпы развития социалистического Китая. Конечно, указывая на реальное переплетение внутренних и внешних антагонизмов, надо иметь в виду, что это — всегда противоречия реальных групп людей, и разрешить их могут только люди. Поэтому разрешение «созревших» противоречий зависит уже от субъективного фактора. История развивается по-ленински. Ленин сегодня актуален как никогда. Важнейшей задачей сегодня является познание на основе ленинской методологии общественно-политических и социальноэкономических сущностей нынешней эпохи. Только при этом непременном условии мы сможем помочь эпохе выбрать верный маршрут.

Виктор ТРУШКОВ

Глава первая ЛЕНИН ЗАЩИЩАЕТ МАРКСИЗМ Взвешивая на весах памяти события окаянных лет, когда предательства стали восприниматься за добродетель, воинственное невежество – за творческий поиск, а тугой кошелек – за показатель ума и таланта, всякий раз прихожу к выводу, что самым значимым, самым поворотным, верстовым в этом безвременье было возрождение Коммунистической партии Российской Федерации. Сопоставимая с этим событием высота теперь появится тогда, когда направляемый партией трудовой люд возьмет в свои прочные руки государственную власть. От пика возрождения КПРФ мы отошли на два десятилетия. Символично, что восстановление КПРФ наложилось на солидную, круглую дату — девяностолетие II съезда РСДРП, девяностолетие большевизма, девяностолетие ленинской партии. Не сомневаюсь, что годы борьбы КПРФ — составная часть более чем векового пути ленинской партии. При таком подходе мы точнее и продуктивнее распорядимся тем историческим багажом, который достался в наследство от предшественников и который кое в чем прирастить довелось уже нам. Нам выпало счастье равняться на Ленина. Да не так, как в музее мадам Тюссо, где запросто можно манипулировать восковыми фигурками, оттесняя гения то изваянием безусловно выдающегося его учителя Г.В. Плеханова, то фигурой не менее выдающегося его ученика И.В. Сталина. Кто не ленинец, тот не коммунист. Ленин нужен сегодня не в роли иконы, не в качестве источника ответов в задачнике, куда можно заглянуть при каждом практическом затруднении... Требуется овладение скальпелем ленинского диалектико-материалистического анализа. И потому, что сегодня приходится заново решать те проблемы, над

которыми ломал голову Ленин. И потому, что его метод — величайшее достояние, которым не обладает в силу своей буржуазной природы никакая другая партия. КПРФ, другим компартиям на территории преступно разрушенного Союза ССР, думается, исключительно полезно осмыслить прожитые годы через прицел ленинского вопроса: в борьбе с какими врагами внутри рабочего движения вырос, окреп и закалился большевизм? Надеюсь, мы, современные коммунисты, не будем открещиваться от высокого большевистского имени. ЛЕНИНА НЕВОЗМОЖНО ЧИТАТЬ, НЕ СОПОСТАВЛЯЯ ЕГО АНАЛИЗ, его осмысление общественно-политических процессов с

тем, что окружает нас сегодня. И каждый раз поражает не просто актуальность, а прямо-таки злободневность ленинской мысли. Это относится даже к самым первым произведениям Владимира Ильича. Прошло уже более 110 лет после написания им брошюры, своей сутью напоминающей прицельную двустволку: обе мишени автор точно обозначает в названии работы – «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве (Отражение марксизма в буржуазной литературе)». Что же может быть актуально в этой работе, если «легального марксизма» в современной России вроде бы днем с огнем не сыскать, а «народники» большинству нынешней публики представляются не современнее каких-нибудь мамонтов? Средства массовой информации сообщали про какого-то фантазёра, который якобы намеревается, используя достижения клонирования, возродить в Сибири мамонтов. Однако если воскрешение мамонтов относится к жанру прожектов-причуд, то иначе обстоит дело с «народниками». Нет, не с теми, которыми восхищался И.С. Тургенев в стихотворении в прозе «Порог». Сегодня воскресли иные «народники» – как пронафталиненное, давно избитое молью идейное течение. Воскресли они, однако, не случайно: возродилась их социальная база. Спрос же всегда рождает предложение, даже если речь идет об идейной ветоши. От воспетой Тургеневым святости не осталось следов. Для понимания этого социально-политического явления обращаться надо не к художнику слова, а к великому мыслителю. В своей брошюре «Экономическое содержание народничества...» В.И. Ленин писал: «Сущность народничества – представительство интересов производителей с точки зрения мелкого

Виктор ТРУШКОВ

производителя, мелкого буржуа. Г. Струве... назвал народничество «национальным социализмом». Вместо «национальный» следовало бы сказать «крестьянский» – по отношению к старому русскому народничеству и «мещанский» – по отношению к современному. «Источник» народничества – преобладание класса мелких производителей в пореформенной (а сейчас – в постсоветской – В.Т.) капиталистической России». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 1. С. 413). В.И. Ленин чётко разъясняет, какова социальная суть этого самого мелкого буржуа: «Мелкий буржуа тем и отличается от крупного, что трудится и сам... Эксплуатация труда, конечно, есть, но не исключительно одна эксплуатация». (Там же. С. 398). Иначе говоря, мелкий буржуа объединяет в себе два противоположных качества: он несомненно труженик, но столь же очевидно, что он и частный собственник. Массовый мелкий буржуа (его нередко еще называют то мещанином, то обывателем) обычно сторонится политической борьбы. Он «утешает себя наивно-реакционными мечтами» о том, будто бы о нем позаботится буржуазное государство. Но тому нет дела до мелкого предпринимателя: оно верно служит хозяину – крупному капиталу. Однако для В.И. Ленина в той давней работе (а для нас сегодня) наибольший интерес представляют даже не сами жертвы капитализма, посаженные этим беспощадным социальным строем между двух стульев, а их идейные выразители – те, кто когда-то вошел в историю под именем народников. Их идейно-политический облик, нарисованный В.И. Лениным еще в 1895 году, сохранил до XXI века яркость всех своих красок. Разве не портрет нынешних политзнакомцев дан в ленинской характеристике: «Отличительная и основная черта мелкого буржуа – воевать против буржуазности средствами буржуазного же общества...» Народники исправляют «буржуазную действительность, требуя более широкого кредита, кредита для настоящих бедняков!»? (С. 362–363). Да это же о нынешних политиках! Именно такова сегодня вся псевдолевая квазиоппозиция! На память сразу приходят Подберезкин и Глазьев, Миронов и Говорухин... – тот список длинен. При всей внешней их непохожести они родственные души в припомаживании капитализма. Каждый из нынешних «народников» не прочь метнуть пару-другую эффектных критических стрел в ны-

Ленин защищает м арксизм

нешнюю систему, но их мишенью никогда не становится эксплуатация труда капиталом. Для них 1991 год страшен не буржуазной контрреволюцией, а торжеством криминала, для них беды нынешней системы не в присвоении новыми владельцами прибыли, созданной наемными работниками, а лишь в прикарманивании ими «природной ренты»... Какие же они плагиаторы! Их духовные прародители более 110 лет назад тоже негодовали по поводу... «грустных явлений», вызванных «гнетущими условиями». И тоже метали стрелы по «пройдохам», которые «пристегиваются к жизни»... (См. С. 364). И в начале XXI века, как и в конце XIX столетия, идеологи мелкой буржуазии закрывают глаза на то, что «капитализм обнаружил уже совершенно ясно свои тенденции, он развил присущий ему антагонизм до конца, противоречие интересов начинает уже принимать определенные формы, отражаясь даже в русском законодательстве...» (С. 416). Кстати, наследники мещанского социализма сами законодательствуют в Федеральном собрании РФ. Так они присутствовали при позоре, когда думские «медведи» навязали стране Трудовой кодекс, окончательно превративший рабочую силу не только в бесправный, но и в самый дешевый товар… Но именно «степень развития товарной формы рабочей силы характеризует степень развития капитализма». (С.458–459). Примечательно, что нынешние «клонированные народники» молятся тем же идейным иконам, которым отвешивали поклоны их предшественники более 110 лет назад. В.И. Ленин в частности писал, что «нельзя не отметить тут того мечтательного преувеличения значения общины, которым всегда грешили народники». (С. 386). И сегодняшнее преувеличение роли президентов, премьеров, партийных лидеров имеет те же корни. «Не умея понять этих антагонистических отношений, не умея найти в них же такие общественные элементы, к которым бы могли примкнуть «одинокие личности», субъективисты (народники и их нынешние наследники – В.Т.) ограничивались сочинением теорий» о «выдающихся личностях и пассивных массах». (С. 415). Ограниченность народников позапрошлого века сегодня проросла в заунывных жалобах нынешних «друзей народа» то на рабочий класс, то на тружеников умственного труда, то на трудовой

Виктор ТРУШКОВ

народ в целом. Между тем В.И. Ленин еще в 1895 году в «Экономических проблемах народничества...» отмечал: «Мелкий производитель... продолжает утешать себя иллюзиями, что все беды оттого, что разум и чувство людей находятся еще «в зачаточном состоянии». (С. 416–417). Как случилось, что вроде бы всерьез претендующие на значительную политическую роль в России XXI столетия воскресшие из небытия «друзья народа» живут плагиатом идей XIX века? Дело, конечно, не в круговороте истории. Реставрация капитализма, оказавшись не способной освоить доставшиеся ей от советского социализма производительные силы, толкнула – выживать-то людям надо! – миллионы людей в мелкое предпринимательство. А у массово возродившейся мелкой буржуазии скорехонько появились соответствующие идеологи и политики. В итоге идеи народников позапрошлого века и оказались вынутыми из пронафталиненного сундука истории. Дело в том, как отмечал В.И. Ленин, что «народничество отразило... противоположность интересов труда и капитала. Оно отразило этот факт через призму жизненных условий и интересов мелкого производителя, отразило поэтому уродливо, трусливо, создав теорию, выдвигающую не противоречия общественных интересов, а бесплодные упования на иной путь развития, и наша задача исправить эту ошибку народничества, показать, какая общественная группа может явиться действительным представителем интересов непосредственных производителей».(С. 422–423). Ах да, мы как-то миновали проблему «легальных марксистов». Стоит вспомнить, что относившийся к их числу П. Струве в 1898 году по поручению I cъезда РСДРП составил манифест новой партии. Это был вполне достойный документ. Но логика политической борьбы беспощадна, и очень скоро П. Струве покинул ряды марксистов. Финишем его политической загогулины стала активная деятельность в партии кадетов. Сегодня наследниками тех кадетов объявляет себя «Единая Россия»: именно так представляют нынешнюю «партию власти» ее руководители. Вспоминать биографические перепады «легальных марксистов» столетней давности приходится лишь потому, что скользкий путь Струве уже повторили многие известные деятели, которые в 1990-е годы представляли себя публике коммунистами-

Ленин защищает м арксизм

марксистами. По мандату КПРФ успели побывать депутатами Госдумы И. Рыбкин, Г. Селезнев, А. Михайлов, И. Игошин, В. Семаго... Сегодня они в стане наследников кадетов. Впрочем, марксизм некоторых из них (а перечислены далеко не все) был куда поверхностнее, чем у г. Струве. Но это уже частности. Закономерность в ином: любое приспособление марксизма под мелкобуржуазную потребу дня делает неизбежным политическое падение воздыхателей о мещанском социализме. Главный враг большевизма внутри рабочего движения, в борьбе с которым сложилась и окрепла наша партия, — оппортунизм. За столетнюю историю российского коммунистического движения оппортунизм правого толка вышиб из боевых рядов немало заметных фигур. Уже из ленинских соратников по организации «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» оппортунистическое болото засосало Мартова, Потресова, Аксельрода. Впрочем, нам нет нужды оглядываться так далеко на фигуры, которые уже едва различимы на линии исторического горизонта. В последнее десятилетие появились свои фигуранты правооппортунистического толка — Рыбкин, Лапшин (оба были заместителями председателя ЦИК КПРФ), Семаго... Увы, в этом ряду приходится ставить многоточие. В пору господства буржуазных порядков правый оппортунизм неизбежно прорастает из повсеместной грибницы приспособленчества к подлостям окружающей жизни, наступательного мещанства, успокоительного соглашательства, многолетней привычки поддакивать власть имущим... Да мало ли соблазнительных наживок, нацепленных повсюду на крючки оппортунизма?! Созрел целый общественный слой парламентариев, журналистов, чиновников рабочего движения, привилегированных служащих и некоторых прослоек пролетариата, который сросся со своей национальной буржуазией и которого вполне сумела оценить и «приспособить» эта буржуазия. Как актуально! Как по-ленински точно! Не в бровь, а в глаз. Эти герои соглашательства сначала воспевают государство, «забывая» о его буржуазном характере, а потом постепенно нанимаются к нему в диапазоне от респектабельных специалистов по партстроительству угодных капиталу структур до разномастных гапонов. (Некоторые из расстриг и сегодня «признаются», что они не выбросили партбилеты с ленинским профилем; лучше бы вы-

Виктор ТРУШКОВ

бросили, а то еще в урочный день предъявят как индульгенцию доверчивым товарищам партийцам). Те, кто не отступал от Ленина, все эти годы настаивали, что главной опасностью для КПРФ является правый оппортунизм. Он прорастает на почве мелкобуржуазности. А она в нынешней России множится, как плесень на подпорченном мандарине. Миллионы людей, потеряв прежнюю работу, вынуждены зарабатывать на кусок хлеба мелким «предпринимательством», то есть пополнять ряды полупролетариев и мелкой буржуазии. Но и те, кто еще не лишился рабочего места, далеко не всегда выдерживают натиск воинствующего мещанства, которым облучают соотечественников ТВ и радио, кино и пресса, который сознательно насаждает правящий режим. К тому же вирус «генетической» мелкобуржуазности, вытесненный советским строем в дальние запасники «души», оказавшись в благоприятной среде, снова ожил, как засохшая уже было инфузория, попавшая вдруг в родное болото. Не забудем, что до Октября 1917 года в России доля мелкой буржуазии в составе населения по сравнению с европейскими странами была заметно выше. КПРФ не отгорожена от безбожно плодящейся мелкобуржуазности неодолимыми заборами. Еще больше щелей для проникновения этого вируса в некоммунистическую часть патриотической оппозиции. Следствием стала попытка навязать Коммунистической партии «надклассовый» союз то красных и белых, то труда и капитала. Уже в готовности к соглашательству с беглым олигархом иным, тоже оппозиционерам, начинает мерещиться «множество нетривиальных политических (?) и культурных (??) возможностей». А возможность-то от этого всегда одна: падение в топь правого оппортунизма. Того самого, в борьбе с которым крепла, мужала большевистская партия и свою непримиримость к которому как эстафету передала нынешней КПРФ. Однако вся сложность, вся проблемность ситуации состоит в том, что и партия, и вся патриотическая оппозиция могут (и должны) очистить себя от неизлечимо страдающих оппортунизмом политиков, от агрессивного вторжения мелкобуржуазной идеологии, но они не могут отгородиться от миллионов людей, в которых гнездится разъедающая и развращающая протестное движение

Ленин защищает м арксизм

мелкобуржуазность. Ибо это – миллионы трудящихся. И тех, кто гнет спину по найму у новой буржуазии, и тех, кто горбатится в собственном закутке, заведенном под прессом экономической безысходности. Тот и другой испытывают при капитализме постоянное угнетение и очень часто невероятно резкое и быстрое ухудшение жизни и разорение. Союз наемных работников физического и умственного труда (пролетариата) и мелкой буржуазии — это социальная база современного протестного движения. Сейчас намечается очередная попытка организационно оформить этот союз. Гнет эксплуатации делает не только наемного работника, но и мелкого собственника политической силой в борьбе с нынешним антинародным и антинациональным режимом. Хотя бы потому, что мелкий хозяйчик... легко переходит к крайней революционности. Но идя на объективно необходимый союз с ним, коммунистам непозволительно забывать, что включившийся в борьбу мелкий собственник не способен проявить выдержки, организованности, дисциплины, стойкости. И еще один «узелок на память» надо бы иметь нам всегда на виду. Мелкобуржуазная масса неминуемо находит выразителей своих взглядов в среде политиков. А поскольку капитализм делает эту массу протестной, то её политическое воплощение «отыскивается» в оппозиционных, в левых кругах. В том числе среди партийных деятелей. Потому «взбесившийся» от ужасов капитализма мелкий буржуа — это социальное явление, свойственное... всем капиталистическим странам. Россия после контрреволюции августа91 оказалась в том же ряду. КПРФ надо крепко хранить традиции ленинской партии. В частности эту. Большевизм вырос, сложился и закалился в долголетней борьбе против мелкобуржуазной революционности, которая смахивает на анархизм или кое-что от него заимствует, которая отступает в чем бы то ни было существенном от условий и потребностей выдержанной пролетарской классовой борьбы. Мелкобуржуазная революционность особенно вредит идеологии, она анархиствует в отношении к марксизму-ленинизму, даже несмотря на недвусмысленные программные положения. Чем дальше, тем болезненнее для социалистического движения. Навязываемое братание труда с либеральным капиталом — один из образчиков идеологической неразборчивости.

Виктор ТРУШКОВ

Мелкобуржуазная революционность отличается от пролетарской тем, что она, как классическая институтка, капризна, сводится обычно к фейерверку броских слов, плохо связана как с предыдущим положением дел, так и с объективными тенденциями развития и борьбы. Неустойчивость такой революционности, её бесплодность, её свойство быстро превращаться в покорность, апатию, фантастику, даже в «бешеное» увлечение тем или иным «модным» буржуазным течением – всё это общеизвестно. Общеизвестно не только из давнего прошлого, но и из последнего десятилетия нашей борьбы. КПРФ предстоит прилежно учиться у большевизма. А большевизм воспринял при своем возникновении в 1903 году традицию беспощадной борьбы с мелкобуржуазной... революционностью, ибо это политика, отрицающая марксизм, она упорно не хотела (и, похоже, не хочет поныне) понять необходимость строго объективного учета классовых сил и их взаимоотношения перед всяким политическим действием. Сегодня, когда крупный (либеральный, компрадорский) капитал стремится захватить последние еще им не занятые высоты в экономике, где сохраняются «остатки» госсобственности, и в политике, ленинская наука особенно злободневна. Впереди серьёзные политические схватки. А значит, Компартии надо спросить с себя не только о том, убедили ли мы авангард революционного класса. Мы в ответе еще и за то, размещены ли исторически действенные силы всех классов, обязательно всех без изъятия классов данного общества,.. таким образом, чтобы, во-первых, все враждебные нам классовые силы достаточно запутались, достаточно передрались друг с другом, достаточно обессилили себя борьбой, которая им не по силам; чтобы, во-вторых, все колеблющиеся, шаткие, неустойчивые, промежуточные элементы, т.е. мелкая буржуазия, мелкобуржуазная демократия (т.е. партии райковых-селезневыхгорбачевых), в отличие от буржуазии, достаточно разоблачили себя перед народом, достаточно опозорились своим практическим банкротством; чтобы, в-третьих, в пролетариате началось и стало могуче подниматься массовое настроение в пользу поддержки самых решительных, самых смелых, революционных действий против буржуазии.

Ленин защищает м арксизм

ВЫШЕДШИЙ В НАЧАЛЕ ФЕВРАЛЯ 1909 года (по новому стилю) номер «Социал-демократа», центрального органа РСДРП, открывала статья с призывным названием «На дорогу». Эта ленинская работа столетней давности подводила итог серьезного исторического этапа в жизни российского общества — первой русской революции. При этом она не только обозначала финиш важной эпохи, но и указывала на старт нового периода в жизни страны. Многие политические силы зимой 1908—1909 годов чувствовали рубежность эпох. В этом смысле не менее примечательна предыдущая ленинская статья — «Как социалисты-революционеры подводят итоги революции и как революция подвела итоги социалистам-революционерам». Их соседство не случайно: в обеих работах оценивалась отгремевшая революция с позиций двух трудящихся классов, интересам которых противостоял режим самодержавной монархии. Первая русская революция, по мысли В.И. Ленина, не исчерпывалась только нарастанием народного сопротивления в 1905 году, апогеем протеста — Декабрьским вооруженным восстанием, разгромом выступлений трудового народа в 1906—1907 годах. События 1905—1907 годов он определяет как «первый этап революции». Но она включала в себя также наступившую реакцию царского режима в 1908 году. Её финишная линия обозначилась тогда, когда не только был временно раздавлен протест «низов», но и сформировалась политическая система победившей контрреволюции. Написанная вскоре после партийной конференции статья интересна именно осмыслением сущности общественно-политического поворота и задач марксистской партии на новом этапе. Конечно, расклад сил вековой давности, многие политические персонажи, особенности внутрипартийных коллизий сегодня пребывают «в хронологической пыли бытописания земли». Но призыв «На дорогу» остаётся актуальным. И чрезвычайно важна и злободневна методология ленинского анализа. Он и сам не раз подчеркивал: «Самая трудная задача при крутых переходах и изменениях общественной жизни — это задача учесть своеобразие всякого перехода». (Т. 40. С. 104). Он предупреждал: «Переворот может назреть, а силы у революционных творцов этого переворота может оказать-

Виктор ТРУШКОВ

ся недостаточно для его совершения, — тогда общество гниёт, и это гниение затягивается иногда на целые десятилетия». (Т. 11. С. 367). Актуальность работы, написанной столетие назад, сегодня чрезвычайно велика хотя бы потому, что мы являемся тоже современниками и соучастниками поворотных процессов в жизни России. Конечно, специфичен характер того этапа, из которого мы сейчас вышли, своеобразны истоки и причины обрушившихся на общество серьёзных изменений. Не станут копией процессов вековой давности и грядущие времена. Но нам позарез необходимо надёжно освоить победный метод ленинского осмысления общества, чтобы политически точно определить своеобразие вчерашнего, сегодняшнего и завтрашнего дней, принципиально и строго оценить способность и готовность коммунистов решать грядущие задачи в поворотные моменты. Поворотный характер бегущего дня связан, безусловно, с экономическим кризисом — мировым по масштабу и одновременно российским в силу специфики, порожденной реставрацией капитализма в нашей стране. При этом кризис не изолирован от всей совокупности господствующих общественно-политических процессов, присущих современной России. Наоборот, он в них включается, в чём-то ускоряя их, а в чём-то — замедляя. Реставрация капитализма, если её измерять не по эталону индивидуальной человеческой жизни, а по масштабу истории — период краткосрочный и быстротечный. И дело даже не в аналогиях с реставрациями английских Стюартов и французских Бурбонов, а в нарастающем «ускорении» истории. Её современный динамизм зримо отражается на капиталистической реставрации в России. Два года — от августа 1991-го до сентября—октября 1993-го — потребовались победителям контрреволюции на погром социалистического жизнеустройства и советской государственности. Шесть лет, с 1994-го по 1999-й, сохранялось состояние постоянно сдвигавшегося вправо «неустойчивого равновесия», когда ещё была возможность прервать агрессивный захват командных высот в экономике и политике «новой буржуазией». И всего семь лет досталось «победителям» на этап симуляции буржуазного процветания, опиравшегося на хищническую распродажу невозобновляемых природных богатств России западному транснациональному капиталу.

Ленин защищает м арксизм

Надо признать, что ресурсы подобной симуляции экономических успехов ещё не были исчерпаны, но вмешалась беспощадная диктатура мирового и национального системного кризиса. После кризиса вернуться в иллюзорное благополучие без реструктуризации экономики России, управляемой хапучим классом нуворишей, уже не удастся. Но крупный капитал страны и обслуживающий его правящий режим заинтересованы в сохранении её прежней структуры, в основе которой были лишь экспортно-сырьевой и банковско-спекулятивный секторы. Поворот от этапа укрепления (отчасти реального, отчасти виртуального) позиций буржуазной контрреволюции к кризису не только отечественной экономики, но и всей системы капиталистической реставрации — такова сущность момента, переживаемого нашим обществом. Впереди — неизбежный подъем народного протеста. Перед КПРФ стоит насущная задача подготовиться к авангардной роли в грядущем массовом сопротивлении трудящихся всевластию крупного капитала и антинародной политике правящего режима. Статья «На дорогу» тем и ценна, что в ней дано глубокое марксистское осмысление поворота от потерпевшей поражение первой русской революции к новому революционному подъёму. Всем опытом осмысления общественных процессов В.И. Ленин доказал, что их анализ успешен только тогда, когда он носит партийный характер. Статья «На дорогу» появилась потому, что был нужен «полный ответ на вопрос о выборе партией рабочего класса твердого пути в переживаемое тяжелое время». (Т.17. С. 358). Поиск ответа Владимир Ильич начинает, как обычно, с выяснения интересов основных классов общества. Первоочередное внимание уделяется крестьянству и пролетариату. Делается вывод, что после победы правящего режима «взаимоотношение классов в их политической группировке остаётся тем же, какое характерно для пережитого периода прямой революционной борьбы масс». (Т.17. С. 358). Но если классовые антагонизмы сохраняются, то неизбежен новый подъём народного протеста. Однако в социальном противоречии схлёстываются интересы двух сил. И Ленин на основе анализа победившего правящего режима делает чрезвычайно важный вывод: «Было бы ошибкой думать, что оно (самодержавие. — В.Т.) остаётся прежним», его из-

Виктор ТРУШКОВ

менения идут «по пути превращения его в буржуазную монархию». (Т.17. С. 358). Иначе говоря, изменения политического режима неизбежно носят классовый характер. Его Владимир Ильич раскрывает так: «Самодержавие издавна вскармливало буржуазию, буржуазия издавна пробивала себе рублём и доступ к «верхам», и влияние на законодательство и управление...». При этом царизм пошёл на союз прежде всего с правой буржуазией, «получается невиданное ещё разоблачение его классовой сущности, благодаря союзу царя с Пуришкевичами и Гучковыми, и только с ними». (Т.17. С. 359 ). Новая ситуация была связана не только со становлением «буржуазной монархии» (то есть с серьёзным изменением исполнительной власти). Важным признаком изменившейся государственной власти стала и послушная Государственная дума. При этом Владимир Ильич решительно возражает всем пустозвонам, кричавшим о её услужливости и никчемности: «Третья дума не есть картонная Дума, ибо её решения соответствуют действительному распределению материальной силы при временной победе контрреволюции и потому не остаются словами, а проводятся в жизнь… Представительные учреждения, хотя бы самые реакционные, не будут картонными, раз в руках тех классов, которые в них представлены, находится действительная государственная власть». (Там же. С. 344– 345). Только после строгого осмысления классовых сил общества на поворотном этапе В.И. Ленин считает возможным рассматривать место партии в стране и её проблемы и задачи. Прежде всего он отмечает, что глубокий общественный кризис общества, завершившийся отступлением революционных сил, не мог обойти стороной и партию. Основную причину её кризиса он видит в том, что от неё отшатнулись «колеблющиеся интеллигентские и мелкобуржуазные элементы, которые примкнули к рабочему движению, главным образом, в надежде на близкое торжество буржуазнодемократической революции и которые не могли устоять в период реакции». (С. 357). Думается, для нашего времени бесценно ленинское указание на истоки ослабления партии: «Если… коренное ядро нашей партии не смогло осилить элементы разброда и кризиса, то это не только потому, что велика и трудна была задача при торжестве кон-

Ленин защищает м арксизм

трреволюции, но и потому, что некоторое равнодушие к партии проявилось в среде тех рабочих, которые были настроены революционно, но обладали недостаточной социалистической сознательностью». (С. 357). В предыдущей статье, которая уже упоминалась, Ленин указывал на актуальный поныне урок первой русской революции, который «состоит в том, что только партии, опирающиеся на определённые классы, сильны и уцелевают при всех и всяких поворотах событий. Открытая политическая борьба заставляет партии связываться теснее с массами, ибо без такой связи партии — ничто». (С. 350–351). На этой принципиальной основе определяются задачи партии, выстраивается её тактика. Ленин прежде всего адресуется к тому слою партии, который обычно называют активом. Он убеждён, что «добиваясь ясного и полного сознания всеми партийными работниками современных задач партии, наши организации сумеют укрепить и сплотить свои силы для дружной и живой революционносоциал-демократической работы». (С. 357). В.И. Ленин снова напоминает, что «длительная работа по воспитанию и организации масс выдвигается на первый план». Чтобы выйти «на дорогу», «каждая ячейка и каждый партийный комитет должны стать опорным пунктом для агитационной, пропагандистской и практически-организационной работы среди масс, т.е. непременно идти туда, куда идёт масса, и стараться на каждом шагу толкать её сознание в направлении социализма, связывать каждый частный вопрос с общими задачами пролетариата, превращать каждое организационное начинание в дело классового сплочения, завоёвывать себе своей энергией, своим идейным влиянием (а не своими званиями и чинами, конечно) руководящую роль во всех пролетарских легальных организациях». (С. 363 – 364). «Популяризация и разъяснение опыта революции, дискредитируемой либералами и ликвидаторами-интеллигентами, необходимы и в теоретических и в практических целях» (С. 360), они являются важной задачей партии. После любого временного отступления социалистических сил в повестку дня неизбежно стает подготовка к новому подъёму массового протеста, ибо капитализм неизбежно после экономического всплеска попадает в полосу кризиса, выход из которого всегда ищет за счёт трудящихся.

Виктор ТРУШКОВ

В подготовке сил народного протеста к грядущим решительным выступлениям немалая роль принадлежит парламентской работе партии. «Использование думской трибуны, — настаивал В.И. Ленин, — входит...необходимой составной частью в эту работу воспитания и подготовки». (С. 361). Но при этом партии необходимо добиться, «чтобы всякий с.-д. депутат на деле чувствовал, что партия стоит за ним, болеет его ошибками, заботится о выправлении его дороги, чтобы каждый партийный работник участвовал в общей думской работе партии, учился на деловой марксистской критике её шагов, чувствовал свою обязанность помогать ей, добивался соподчинения специальной работы фракции всей пропагандистской и агитационной деятельности партии». (С. 362). Свою статью В.И. Ленин заканчивает уверенностью в победе пролетарского дела: «Партия, которая сумеет укрепиться для выдержанной работы в связи с массами, партия передового класса, которая сумеет организовать его авангард, которая направит свои силы так, чтобы воздействовать в социал-демократическом духе на каждое проявление жизни пролетариата, эта партия победит во что бы то ни стало». (С. 365). Такая уверенность, подкреплённая делом, должна прочно войти в арсенал сегодняшних коммунистов. РЕДКО ВРЫВАЮТСЯ в суровую общественно-политическую практику теоретические работы, способные решительно повлиять на неё. И не только в момент создания, но и через десятилетие, и через век. Статья «Марксизм и ревизионизм» — одно из таких счастливых исключений. Скажите, кому охота исследовать объективные истоки ревизионизма, если можно хлёсткой фразой (а то и организационным ресурсом) свалить идейного оппонента наповал, выставить его если не на посмешище, то вон из партийных рядов? В.И. Ленин умел с беспощадностью снимать маски народолюбцев с оппортунистов всех мастей, выдергивать из них павлиньи перья околотеоретического псевдоноваторства, которое на самом-то деле сводилось к повтору пронафталиненной научной ветоши вековой, а то и двухвековой давности. Но он умел также соединять тактические заботы с масштабностью стратегических целей. Он считал чрезвычайно важным докопаться до истоков тех разрушительных волн, которые накатываются на коммунистическое движение с таким постоянством, что начинают казаться неизбежным горьким спутником классовой борьбы.

Ленин защищает м арксизм

Ленинская работа «Марксизм и ревизионизм» появилась именно тогда, когда в ней была чрезвычайная социальная потребность. Столетие назад Россия с трудом расставалась с глубочайшим социально-экономическим и общественно-политическим кризисом. Раздавленная унией царского самодержавия и крупного капитала, первая русская революция сменилась реакцией. Фиговый листок парламентаризма едва-едва прикрывал политическое бесправие многомиллионных масс. Наметившиеся сдвиги в валовом промышленном производстве стали замечаться только в 1907 году. Быстро растущая мелкая буржуазия, пряча своё недовольство, старалась приспособиться к условиям диктатуры союза помещиков, капиталистов и царской бюрократии… Как всё похоже на нынешний бегущий день! Речь-то ведёшь о том, что было столетие назад, а получается, что практически с натуры описываешь Россию начала XXI века. В духовной жизни доминировали идейные перевёртыши. Одна часть недавних «легальных марксистов» типа П. Струве (напомню, он был автором манифеста I съезда РСДРП, состоявшегося в 1898 году) нашла политическое пристанище в партии кадетов. Нынешняя «Единая Россия» нередко выдает себя за идейную наследницу именно этой партии. Другая часть недавних поверхностных поклонников диалектико-материалистического учения Карла Маркса (С. Булгаков, Н. Бердяев и Ко) после поражения революции усердно занялась созданием русской религиозной философии. Третья — трусливо спряталась от социальных бурь: «скок-скок под мосток — и молчок». «Нечего говорить о буржуазной науке и философии, — замечал В.И. Ленин, — по-казённому преподаваемых казёнными профессорами… Эта наука и слышать не хочет о марксизме, объявляя его опровергнутым и уничтоженным; и молодые учёные, делающие себе карьеру на опровержении социализма, и ветхие старцы, хранящие завет всевозможных обветшалых «систем», с одинаковым усердием нападают на Маркса». (Т. 17. С. 17). Так и кажется, что Владимир Ильич подглядел нынешнюю подлую ситуацию. Но Ленина больше всего тревожат не перевёртыши, убежавшие в противоположный мировоззренческий и политический лагерь: с ними всё ясно. В рабочем протестном (пока только протестном, но неизбежно перерастающем в революционное)

Виктор ТРУШКОВ

движении главной опасностью выступает ревизионизм. Поэтому Ильич тщательно исследует его идейное содержание. «В области философии ревизионизм шёл в хвосте буржуазной профессорской «науки». Профессора шли «назад к Канту», — и ревизионизм тащился за неокантианцами, профессора повторяли тысячу раз сказанные поповские пошлости против философского материализма, — и ревизионисты, снисходительно улыбаясь, бормотали…, что материализм давно «опровергнут»; профессора третировали Гегеля, как «мертвую собаку», и, проповедуя сами идеализм, только в тысячу раз более мелкий и пошлый, чем гегелевский, презрительно пожимали плечами по поводу диалектики, — и ревизионисты лезли за ними в болото философского опошления науки, заменяя «хитрую» (и революционную) диалектику «простой» (и спокойной) «эволюцией»; профессора отрабатывали своё казённое жалование, подгоняя и идеалистические и «критические» свои системы к господствовавшей средневековой «философии» (т.е. к теологии), — и ревизионисты пододвигались к ним, стараясь сделать религию «частным делом» не по отношению к современному государству, а по отношению к партии передового класса». (С. 19). Характеризуя ревизионизм в отношении марксистской политической экономии, В.И. Ленин отмечает, что поправки ревизионистов были «поверхностным обобщением односторонне выхваченных фактов». Они то отрицали концентрацию производства в сельском хозяйстве и даже утверждали, что она идет «крайне медленно» в промышленности и торговле, то вещали о том, будто капиталу удалось устранить кризисы… Что касается политики, то «ревизионизм попытался пересмотреть действительно основу марксизма, именно: учение о классовой борьбе… Неоспоримо, что ... возражения ревизионистов сводились к довольно стройной системе взглядов, — именно: давно известных либерально-буржуазных взглядов… От случая к случаю определять своё поведение, приспосабливаться к событиям дня, к поворотам политических мелочей, забывать коренные интересы пролетариата и основные черты капиталистического строя, всей капиталистической эволюции, жертвовать этими коренными интересами ради действительных или предполагаемых выгод минуты — такова ревизионистская политика». (С.22,24).

Ленин защищает м арксизм

Охарактеризовав основные типичные проявления ревизионизма, В.И. Ленин делает вывод… о его «неизбежности в капиталистическом обществе». Почему? «Потому, что во всякой капиталистической стране рядом с пролетариатом всегда стоят широкие слои мелкой буржуазии, мелких хозяев… Совершенно естественно, что мелкобуржуазное мировоззрение снова и снова прорывается в рядах широких рабочих партий». (С.25). Горько признавать, но спустя век российское общество страдает той же злокачественной опухолью и синдромом потери иммунитета к буржуазной идеологии. Отступление, которое пришлось пережить современным трудящимся, оказалось, безусловно, более глубоким. В революции 1905 года народным массам не удалось отнять власть у эксплуататоров. В контрреволюции 1990-х приверженцы капиталистической эксплуатации вырвали власть из рук трудящихся. Как и столетие назад, недавние поверхностные приверженцы марксизма совершили крутое сальто, после которого третируют Маркса (а заодно и Гегеля), как «мертвую собаку». В политике ревизионизм не продвинулся ни на шаг по сравнению с началом прошлого столетия. Для этого достаточно вспомнить наиболее известных расстриг, «заходивших» в КПРФ. И. Рыбкин проповедует классовый мир с олигархами типа Б. Березовского. Г. Селезнёв ратует за «социальное государство», которым он пытается подменить социализм. С. Горячева доказывает либералам из «Эха Москвы», что марксизм бесповоротно устарел. Г. Семигин усердно выпекает программы косметического ремонта общества капиталистической реставрации, удостаиваясь Государственной премии от Кремля… Увы, этот перечень не исчерпан и не закрыт. В истории марксизма-ленинизма как идеологии коммунистического движения ревизионизм всегда считался и реально был главной внутренней опасностью. По форме он напоминает творчество, а по содержанию — обязательно ищет лазейки для соглашательства с буржуазной системой. Предсъездовская дискуссия вокруг проекта новой редакции Программы КПРФ выявила, что метастазы ревизионизма внутри нашей партии гнездятся и ныне, причём в разных обличиях. Но гнездятся обычно на одной и той же кочке: К. Маркс и Ф. Энгельс, В.И. Ленин создали-де свои труды 100–150 лет назад, и уже поэтому они не могли не устареть в бурно меняющемся мире.

Виктор ТРУШКОВ

Этим умникам почему-то не приходит в голову, что если Маркс и Ленин устарели, то не более, чем Евклид. Они беспечно пользуются евклидовой геометрией, не смущаясь, что она была создана 23 столетия назад. Это на плечах Евклида великий Н.И. Лобачевский увидел неевклидову геометрию. Но при этом не поставил под сомнение справедливость выводов древнего эллина в реальных земных условиях. А на Маркса и Ленина не нашлось пока — и до полной победы социализма едва ли найдётся — своего Лобачевского. Из обильной правдинской почты достаю письмо с притягательным заголовком — «Марксистская оценка содержания проекта Программы КПРФ». Но прочитав, сомневаюсь: марксистская ли? Доктор экономических наук, профессор из Мурманска В.И. Лоскутов утверждает, что «развитие акционерной формы производства, перерастание акционерных компаний предпринимательского типа в акционерные корпорации бюрократического (менеджерского) типа обусловило превращение капиталистического способа производства, управляемого частными предпринимателями, в некапиталистический, корпоративный способ производства». Далее автор приводит высказывания современных буржуазных экономистов в пользу «некапиталистической сущности акционерного капитала». Мурманский профессор упрекает Комиссию ЦК КПРФ по подготовке программных документов: «К сожалению, проект новой редакции Программы КПРФ страдает теми же признаками догматизма, что и программы КПСС, не считавшиеся ни с утверждениями основоположников марксизма, ни с установленным В.И. Лениным фактом постепенного, но неуклонного и не устранимого никакими политическими перипетиями «умирания капитализма». Творческая форма в письме нашего автора налицо: специфика современного акционерного капитала требует тщательного изучения на основе марксистско-ленинской методологии, методологии исторического материализма. Эту необходимость В.Лоскутов убедительно подтверждает имущественной поляризацией топменеджеров и «офисного планктона»: «В США, например, в 1980 году члены исполнительного аппарата в крупных компаниях получали «ещё только» в 45 раз больше обычных сотрудников. К 1995 году это соотношение выросло до 160 раз, а к 1997 году достигло отметки в 305. Исполнительные директора стремились сохранить своё благосостояние. И это им удалось: к 2000 году, несмотря на то,

Ленин защищает м арксизм

что прибыли компаний не росли, они получали в 458 раз больше рядовых сотрудников». А теперь о содержании. Наш профессор присоединяется к утверждениям австрийского экономиста Й. Шумпетера: «Совершенно обюрократившиеся индустриальные гиганты не только вытесняют мелкие и средние фирмы, но, в конечном счёте, вытесняют также и предпринимателя и экспроприируют (!) буржуазию как класс, который в этом процессе рискует потерять не только свой доход, но, что ещё важнее, и свою функцию». Вот так. Акционерные общества преодолели капитализм, буржуазные производственные отношения канули в Лету. Значит, и капиталистов-олигархов не стало. Такому выводу поаплодируют и Путин с Медведевым, и Фридман с Вексельбергом, и Абрамович с Потаниным… Но, во-первых, такое умозаключение к марксизму даже на версту не приближается, хотя автор и приводит подсокращённые им цитаты из классика. Между тем в «Капитале» К. Маркс подчеркивал, что в акционерных обществах происходит «упразднение капитала как частной собственности в рамках самого капиталистического способа производства». (К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т.25, ч.1, с.479). Во-вторых, неоригинальный вывод о преодолении капитализма акционерной формой собственности (очередной перепев буржуазной концепции «народного капитализма») далёк от реалий современной России. Американский журнал «Форбс» насчитал в нашей стране по итогам 2007 года более 70 долларовых миллиардеров, а его московский собрат «Финанс» — более ста. А рублёвых миллиардеров в РФ уже не менее 2 тысяч. Абсолютное большинство из них — реальные хозяева (и по совместительству — топ-менеджеры) акционерных обществ. Нет, ревизовать марксизм-ленинизм, как и геометрию Евклида в условиях повседневной земной данности, — занятие бесперспективное. В сегодняшнем российском обществе появилась ещё одна разновидность ревизионизма марксистско-ленинской теории. С солидной долей хлёстких критических слов в адрес правящего режима. С рекомендацией экономических мероприятий, которые могли бы вытащить сегодняшнюю экономику из той ямы, в которую её затолкнули «лихие 90-е». С цитатами классиков вполне к месту, и передёргивания их вроде бы не наблюдается…

Виктор ТРУШКОВ

Почитаешь, однако, такого предсказателя и изумляешься: свой рецепт социализма он ненавязчиво прививает к трухлявому древу капиталистической системы, реставрированной в результате трагедии начала 90-х. А ведь наслышан, что Маркс и Ленин постоянно подчеркивали, что без качественного скачка в обществе (его уже многие века принято называть революцией), без смены типа государства переход к социализму невозможен. Но мелкобуржуазность сегодня в том и состоит, что её носитель не только боится, как чёрт ладана, революции (а она, кстати, совсем необязательно должна сопровождаться гражданской войной), но и страшится размышлять об её исторической неизбежности. В связи с обсуждением проекта новой редакции Программы КПРФ московский профессор Л.П. Орленко прислал в «Правду» статью на чрезвычайно важную тему — о путях перехода России к инновационной экономике. Оппозиционное отношение к власти налицо: он пишет, что «либеральные реформы в России создали экономический механизм, автоматически блокирующий развитие инновационной экономики» (выделено автором). Далее читатель потчуется приличной дозой претензий к экономике СССР, чтобы сделать вполне приемлемый для правящего режима вывод: «Создание инновационной экономики невозможно при восстановлении в России советского социализма, где использовалось директивное планирование и управление». После этого автор приходит к оригинальному (?) выводу о «создании в России планово-рыночной системы хозяйствования». У меня не вызывает аллергии утверждение профессора о неизбежности многоукладной экономики: в этом и состоит экономическая суть межформационного переходного периода. Чувствуется рука специалиста, когда читаешь набор его предложений о модернизации предприятий, о создании базовых заводов, о финансовых источниках обновления материально-технической базы общества. А вот и совсем интересное предложение о «создании Госплана, который совместно с РАН прогнозирует развитие страны на 15—20 и более лет. Госплан широко использует индикативное планирование, в котором учитываются требования разных критериев (социальных, культурных, оборонных, экологических, геополитических, экономических (рыночных) и др.) с целью повышения уровня жизни

Ленин защищает м арксизм

всего населения и его безопасности. Под руководством Госплана должна быть создана программа перехода от сырьевой к инновационной экономике». После этого легко проглатываю обещание, что «создание в России планово-рыночного социализма увеличит темпы роста ВВП в год до 10% (как в Китае). До 2020 года ВВП России увеличится в 4 раза, и Россия превратится в одну из благополучных стран мира, с высоким уровнем и качеством жизни образованных и культурных граждан, живущих в безопасной стране с восстановленной и защищённой природой». Ищу размышления о качественном скачке в производственных отношениях. Тем более, что автор утверждает, будто бы «планово-рыночный социализм базируется на Программе КПРФ». Вместо этого нахожу перечень подготовленных «медвежьей» Госдумой законов, а также рекомендации самого профессора о «создании подчинённого президенту России специального органа для борьбы с коррупцией, о создании судебной системы без взяток, телефонного права, бандитских крыш, об определении регламента работы чиновников — их прав, обязанностей, льгот и ответственности». С любопытством упираюсь взглядом во фразы о социальной базе планово-рыночного социализма: «В инновационной экономике лидерами являются специалисты, генерирующие новые идеи и воплощающие их в производство. В этом случае резко возрастает роль учёных и инженеров, изобретателей и высококвалифицированных рабочих, талантливых и честных управленцев, собственников малых предприятий, создающих инновации, от эффективности которых зависит успех инновационной экономики. Специалисты, участвующие в работе инновационного сектора экономики, являются базовой частью среднего класса». Странно: это обычно приверженцы капитализма не без обоснований объявляют «средний класс» социальной основой капиталистического общества… Может быть, всё прояснит суждение профессора об отношениях собственности при планово-рыночном социализме? Читаю: «Члены трудовых коллективов являются ассоциированными собственниками предприятий и собственниками результатов своего труда». Опять странность. Неужели рабочие Гознака будут «ассо-

Виктор ТРУШКОВ

циированными собственниками» тех денег, которые они печатают? По этой экономической модели железнодорожный путь будет, конечно же, принадлежать путевым рабочим, но кто будет владеть проводами электротяги над железнодорожной трассой? В.И. Ленин утверждал, что подобные взгляды — это анархо-синдикализм, не имеющий ничего общего с социализмом. В самом деле, «ассоциированные собственники» поведут себя на рынке так же, как заурядные капиталисты, о чем свидетельствует деятельность акционерных обществ. Или Ленин снова устарел? Однако ещё важнее выяснить, как рабочие и специалисты получат в собственность и предприятия, и результаты своего труда. Л. Орленко старательно уходит от прямого ответа. Одни намёки. Хотя вполне прозрачные. Сейчас широко рекламируется путинско-медведевская программа развития России до 2020 года. Наш автор тоже стремится попасть в модную струю: считает, какой великий скачок ВВП обеспечит планово-рыночный социализм к 2020 году. Вот только не доводилось слышать, чтобы президент или премьер говорили о переходе к социализму, пусть и рыночному… Или профессор надеется, что они сменят социально-экономический курс без смены общественного строя и типа государства? Но это уже не маниловщина, а заурядная ревизия марксизма-ленинизма. Но нельзя быть коммунистом, отказываясь от марксизма. Жизнь – штука суровая: если ты претендуешь быть коммунистом, то обязательно должен быть марксистом-ленинцем. Если же ты отвергаешь их основополагающие идеи — материализм и диалектику, теорию общественно-экономических формаций, прибавочной стоимости, государства, классовой борьбы, — то ты уже не коммунист. В работе «Марксизм и ревизионизм» В.И. Ленин писал: «Мелкобуржуазное мировоззрение снова и снова прорывается в рядах широких рабочих партий. Совершенно естественно, что так должно быть и будет всегда вплоть до перипетий пролетарской революции, ибо было бы глубокой ошибкой думать, что необходима «полная» пролетаризация большинства населения для осуществимости такой революции… Идейная борьба революционного марксизма с ревизионизмом… есть лишь преддверие великих рево-

Ленин защищает м арксизм

люционных битв пролетариата, идущего вперед к полной победе своего дела вопреки всем шатаниям и слабостям мещанства». (С.25–26). Только не надо забывать, что с ревизионизмом требуется серьёзная идейная борьба. КПРФ призвана повседневно воплощать в жизнь великий ленинский завет. В идеологическом противостоянии с буржуазией В.И. Ленин огромную роль отводил партийной печати. Особое значение при этом уделялось «Правде». Когда берешь в руки свежий номер «Правды», берешь в тысячный раз, всё равно глаз останавливается на короткой фразе, размещенной под орденом Ленина: «Газета основана 5 мая 1912 года В.И. Лениным». Правда, в годы перестройки-горбостройки яковлевские агенты влияния вычеркнули уверенное и недвусмысленное «основана», заменив на расплывчатое «создана по инициативе». Намекали: вбросил-де идейку, а сам — в сторону… Однако истина восторжествовала, вернулись на свое исконное место на полосе высокие ордена, счищены лукавства с короткой фразы под ними. Сам Ленин никогда не гонялся за утверждением личной роли в создании главной газеты. Наоборот, он подчеркивал заслуги других. Летом 1912 года он писал: «Поставив ежедневную рабочую газету, петербургские рабочие совершили крупное, — без преувеличения можно сказать, историческое дело… Создание «Правды» остается выдающимся доказательством сознательности, энергии и сплоченности русских рабочих». (Т. 21. С. 427). Впрочем, Владимир Ильич подчеркивал этим не столько приоритет питерцев, сколько роль пролетариата в создании издания, остающегося поныне одним из коммунистических символов целого столетия. «Правда» вошла в мир прессы в качестве именно рабочей газеты. Рабочей в любом смысле — как трибуна рабочего протеста, как обращенное к рабочим слово товарищей по борьбе, как издание, выходящее на средства рабочих. В последнем обстоятельстве Ленин видел самую точную оценку классовой позиции издания: «Газета, основанная на пятаки, собранные маленькими заводскими и фабричными кружками рабочих, во много раз солиднее, прочнее, серьезнее поставлена (и с точки зрения финансовой, и — что всего важнее — с точки зрения развития рабочей

Виктор ТРУШКОВ

демократии), чем газета, основанная на десятки и сотни рублей, внесенных сочувствующей интеллигенцией». (Т. 21. С. 428). О роли В.И. Ленина как основателя «Правды» убедительно свидетельствует его постоянная забота о финансовой стороне издания. Вот он обращается к А.М. Горькому, с которым был дружен и близок до последних дней жизни: «Ежели не найти деньжонок на расширение и упрочение «Правды» — погибнет она… 200 номеров выдержали — рекорд. Влияем все же на 20 — 30 тысяч читателей рабочих систематически в марксистском духе, дело большущее, дьявольски жаль было бы, ежели оно погибнет. Обдумываем со всех сторон и всячески с депутатами, как бы вывернуться из трудного положения «Правды», но боимся, что без финансовой поддержки со стороны не вывезти».(Т. 48. С. 139 —140). И все же в рабочей поддержке рублем Ильич видел прежде всего политический смысл. Заслуживает внимания своеобразие его подхода к пожертвованиям, получаемым «Правдой»: «Нас интересуют сейчас только сборы, сделанные самими рабочими, и при том не одиночками,… а именно группами рабочих, несомненно, обсуждавших заранее, следует ли давать деньги, кому давать, на какую цель… Каждый групповой сбор означает не только сумму пятаков и гривенников, но еще нечто гораздо более важное: сумму совместной, массовой энергии, решимость групп рабочую газету поддерживать, распространять, направлять, создавать своим собственным участием». (Т. 21. С. 428, 430). Ленин подчеркивает некоммерческий характер деятельности «Правды». Подводя итоги первого года ее издания, он обращает внимание на качественное отличие такого издания от буржуазных СМИ: «Если для буржуазных подписчиков (имеются в виду распространители. — В.Т.) газета важна ради сбыта — все равно, где она сбывается, все равно, сплачивает ли она известный класс и какой класс, — то для марксиста газета важна как орган просвещения и сплочения действительно передовых классов. Для нас не безразлично, где и как сбывается наша газета. Для нас всего важнее знать, служит ли она на деле просвещению и сплочению передового класса России, то есть рабочего класса» (Т. 48. С. 71). Влияние В.И. Ленина на «Правду» не сводилось к общеполитическим и финансовым вопросам. Он активно участвовал в

Ленин защищает м арксизм

творческой жизни журналистского коллектива. Уже после выхода первых номеров газеты он настаивает: «Социалистический орган должен вести полемику: наше время — время отчаянного разброда и без полемики не обойтись. Вопрос, вести ее живо, нападая, выдвигая вопросы самостоятельно, или только обороняясь, сухо, скучно». (Т.23.С.100). Впрочем, в этом и для В.И. Ленина, и для читателей никакого вопроса нет. Ильич рекомендует журналистам, как теперь говорят, работать на опережение: «Если вы промолчите, вы отстали! А газета, которая отстает, погибла» (Т.48.С.71). Ориентируясь на решение стратегических проблем, нельзя пренебрегать текущими задачами бегущего дня. Но в этом деле «Правде» изначально показана особая позиция. Вот наказ, адресованный прямо-таки непосредственно нам: «Существующие легально, руководимые в марксистском духе российские газеты в настоящий момент являются самым важным открытым рупором для… рабочих масс в связи с агитационной работой партии» (Т.21. С. 457 — 458).

Виктор ТРУШКОВ

Глава вторая ПАРТИЯ НОВОГО ТИПА Два памятных признания величия партии вырвались у В.И. Ленина в 1917 году, когда Октябрьская победа еще пряталась за горизонтом. Летом 1917 года, когда растерявшийся от напора событий глава питерских меньшевиков, недавний член исполкома Петроградского Совета, а с мая 1917 года министр Временного правительства Ираклий Церетели, купаясь в потоке собственных слов, утверждал на I съезде Советов, что в России нет партии, которая согласилась бы взять на себя ответственность за страну, из зала глава большевиков выкрикнул: – Есть! Есть такая партия! (См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 32. С. XVII–XVIII, а также в том же томе с. 257 и 499). А КОГДА ЛЕТО 1917 ГОДА уже наряжалось в красную осень, ленинский товарищ той поры Л. Каменев, уступая требованиям буржуазии явиться на суд озверевшего от страха Временного правительства из-за того, что вернулся в Россию без высочайшего позволения этого самозваного кабинета, заявил в печати, что он согласен на такой шаг, то В.И. Ленин твердо возразил.Он заявил, что Каменев «пострадал от шантажа», «устранился от общественной деятельности». А за свои политические действия вожди большевиков подотчетны только перед «судом сознательных рабочих, судом своей партии», потому что «партия – ум, честь и совесть нашей эпохи». (Там же. Т. 34. С. 93). Именно ленинский авангард рабочего класса вдохновил Владимира Маяковского: Хочу сиять заставить заново величественнейшее слово «ПАРТИЯ». Кстати, когда руководящая роль партии признавалась народом без всяких сомнений, заставлять никому и никого не требо-

валось. Правда, такое в нашей стране было только с одной партией – с РКП(б) – ВКП(б) – КПСС. Иначе говоря, с партией коммунистов-большевиков. Ключ к пониманию истоков выдающейся роли и места нашей Коммунистической партии в отечественной и мировой истории в ленинской формуле о «партии нового типа». Применительно к РКП(б) – ВКП(б) – КПСС точность этой формулы оказалась значительно масштабнее первоначального ее смысла. Но до этого напомню, что в переводе с латыни «партия» означает «часть». Это часть какой-либо большой социальной группы – класса, внутриклассового или межклассового слоя или отряда, — которая создается ею для защиты своих интересов политическими средствами. Именно политическими. Для защиты своих интересов экономическими средствами новая буржуазия России использует, например, Российский союз промышленников и предпринимателей или Торгово-промышленную палату. Нынешнее законодательство предписывает наемным рабочим использовать такие «экономические» институты, как профсоюзы, и такие средства, как забастовки. Большим социальным группам защищать свои интересы не столько экономическими, сколько политическими средствами приходилось с давних времен. Поэтому история политических партий в Европе насчитывает как минимум 2500 лет. Известные демагоги из Афин Фемистокл и Перикл (тогда слово демагог понималось не превратно, а в точном значении – вождь народа) были несомненно лидерами политических партий. Можно говорить о партиях Наполеона, Робеспьера во времена Великой Французской революции. Да и противостояние Софьи Алексеевны и Петра I в России рубежа XVII – XVIII веков можно с полным правом представить не только противостоянием претендентов на царский трон, но, поскольку они вели за собой большие социальные группы людей, и противостоянием «боярской» и «дворянской» партий, представлявших различные слои господствующего класса. В XIX веке начался процесс оформления политических партий, придания им того вида, который в основном сохраняется до сих пор. Они стали внутренне структурированными организациями со своим политическим центром, со своим

Виктор ТРУШКОВ

членством, которое бывает чаще индивидуальным, но иногда и коллективным. Разные политические партии по-разному организуют свою связь с массами. Наиболее распространены два варианта организации их деятельности – территориальный и производственный. Предпочтение одному из них зависит как от сложившихся общественно-политических условий (в том числе законодательства), так и – это главное – от социальной базы каждой конкретной партии. Ни «Правое дело», принявшее эстафету от Союза правых сил, ни законсервированное «Яблоко» не претендуют на создание своих отделений в производственных коллективах с преобладанием наемных эксплуатируемых работников. И наоборот – в производственном принципе организации своей работы изначально были заинтересованы коммунисты, социал-демократы, социалисты. Ельцинский указ о запрете первичных организаций КПСС (КП РСФСР) на предприятиях и учреждениях был продиктован отнюдь не заботой о создании равных условий для всех российских партий, а стремлением резко ослабить связи Компартии с её социальной базой. Давно известно деление политических партий на легальные и нелегальные, на охранительные, реформаторские и революционные. На старте XX века при характеристике партийной типологии появились и получили всемирное распространение новые характеристики. В частности, пролетарские партии чаще всего стали определять себя как «партии нового типа» (или партии ленинского типа). Здесь речь идет не о хронологии или аксиологии (учении о ценностях), а о типе организации всей деятельности политической партии и характере ее взаимоотношений с обществом. Исторически так сложилось, что в России партия нового типа и большевизм стали синонимами. И дело не только в том, что оба политически значимых явления начали выкристаллизовываться на II съезде РСДРП (1903 год). Значение II съезда для истории нашей партии непереоценимо. Можно с уверенностью утверждать, что все ее всемирно значимые победы (а, возможно, и некоторые поражения) берут старт с того съезда РСДРП. Высочайшую оценку ему дал В.И. Ленин в написанной по горячим следам работе «Шаг вперёд, два шага назад(Кризис в нашей

Партия нового типа

партии)» (1904 год). Он писал: «Наш партийный съезд был единственным в своем роде, невиданным явлением во всей истории русского революционного движения. Впервые удалось конспиративной революционной партии выйти из потемок подполья на свет божий, показав всем и каждому весь ход и исход нашей внутренней партийной борьбы, весь облик нашей партии и каждой ее, скольконибудь заметной, части в вопросах программы, тактики и организации. Впервые удалось нам освободиться от традиций кружковой распущенности и революционной обывательщины, собрать вместе десятки самых различных групп, зачастую отчаянно враждовавших друг с другом, связанных исключительно силой идеи и готовых (в принципе готовых) пожертвовать всей и всяческой групповой особностью и групповой самостоятельностью в пользу великого, впервые на деле создаваемого нами, целого: партии». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 401). Уже в этой обобщенной оценке принципиальное значение имеет вытеснение партией «кружковщины», то есть всякой групповой особости и групповой самостоятельности. Партия – это единый целостный организм, в нем возможны и допустимы только единая организация и единая дисциплина. В этом фактически и состоит суть партии нового типа. Крайне важно, что принципиальную новизну съездовских решений для строительства партии нового типа понимал не только В.И. Ленин. На такой же позиции стоял и избранный II съездом РСДРП большевистский состав ЦК. В ноябре 1903 года, за восемь месяцев до выхода в свет ленинской работы «Шаг вперёд, два шага назад» (она была опубликована во второй половине июня 1904 года), в «Искре» было напечатано «Извещение о II очередном съезде РСДРП». В нем содержался призыв провести в жизнь решения партийного съезда, «превратить на деле нашу партию в то, чем она должна стать по мысли съезда, — в принципиально выдержанную, организационно сплоченную коллективную силу, способную руководить всеми проявлениями классовой борьбы всего пролетариата всей России и вести его на решительную борьбу за свободу всего народа и за освобождение труда от всех видов гнета и эксплуатации». (Второй съезд РСДРП. Июль – август 1903 года. Протоколы. М. 1959. С. 745).

Виктор ТРУШКОВ

Следует заметить, что концепция партии нового типа на основе партийных документов, работ В.И. Ленина и видных большевиков была весьма хорошо осмыслена советскими историками (См. напр.: Бондарь В.Я. Ленинская партия — партия нового типа. М., 1982). Под партией нового типа (партией ленинского типа) понималась революционная марксистская партия, то есть классовая политическая организация пролетариата, его передовой отряд. При этом партия – только часть класса, вбирающая в свои ряды наиболее активных, сознательных и самоотверженных выразителей пролетарских интересов (естественно, прежде всего из среды самого пролетариата). Партия должна быть выше класса по уровню своей политической сознательности. Такая партия впитывает в себя богатейший опыт классовой борьбы пролетариев всех стран, его революционные традиции. Она в своей деятельности опирается на объективные законы общественного развития, нашедшие выражение прежде всего в теории диалектического и исторического материализма К. Маркса и Ф. Энгельса. Члены такой партии – это единомышленники, товарищи по борьбе за социалистическое жизнеустройство общества. В идейном и организационно-политическом единстве рядов В.И. Ленин видел главное условие успешной деятельности партии. Эти требования вытекали не только из потребностей непримиримой борьбы с всевластием капитала, тем более что РСДРП вынуждена была вести её в нелегальных условиях подполья. Они определялись также (а, возможно, и прежде всего) социальной базой большевистской (коммунистической) партии. Ленинская концепция партии нового типа явилась адекватным отражением объективного положения этой партии как высшей формы классовой организации пролетариата. Отсюда ее задача – осуществлять повседневное руководство всеми массовыми организациями рабочих, обеспечивать их согласованные действия, направлять пролетарское движение в русло борьбы за социализм. Пролетарский характер ленинской партии является не выдумкой теоретиков, а её сущностью: пролетариат в силу своих объективных интересов является не только могильщиком капитализма, но и созидателем социалистической системы общественных отно-

Партия нового типа

шений. Поэтому большевики-ленинцы были последовательными проводниками и защитниками классового пролетарского характера партии. В.И. Ленин настаивал: «Вся главная сила движения – в организованности рабочих на крупных заводах, ибо крупные заводы (и фабрики) включают в себя не только преобладающую по численности, но ещё более преобладающую по влиянию, развитию, способности её к борьбе часть рабочего класса. Каждый завод должен быть нашей крепостью...». (Ленин В.И., Полн. собр. соч. Т. 8. С. 250). Это ленинское положение, несмотря на многочисленные существенные изменения, произошедшие за столетие, сохраняет свою актуальность и в наши дни. Организация пролетариата, объективно обусловленная машинной (индустриальной) материально-технической базой производства, была и предпосылкой, и требованием организации пролетарской партии как партии нового типа. Эту диалектическую связь между типом партии и её социальной базой прекрасно осознавал В.И. Ленин: «У пролетариата нет иного оружия в борьбе за власть, кроме организации. Разъединяемый господством анархической конкуренции в буржуазном мире, придавленный подневольной работой на капитал, отбрасываемый постоянно «на дно» полной нищеты, одичания и вырождения, пролетариат может стать и неизбежно станет непобедимой силой лишь благодаря тому, что идейное объединение его принципами марксизма закрепляется материальным единством организации, сплачивающей миллионы трудящихся в армию рабочего класса». (Там же. С. 403 – 404). Требование прочной организации и непреложной организованности никогда не носило у Ленина конъюнктурного характера. Книга «Шаг вперед, два шага назад» была завершена почти через год после окончания II съезда РСДРП. За это время меньшевики сумели захватить под свой контроль и избранную съездом редколлегию Центрального органа партии, и Центральный Комитет, которые в сумме составляли Совет РСДРП. Ленинцы были оттеснены от партийного руководства в центре. Однако это ничуть не меняло объективных требований к типу пролетарской партии. И, несмотря на ставшее меньшевистским руководство РСДРП, В.И. Ленин в работе «Шаг вперёд, два шага назад» утверждает:

Виктор ТРУШКОВ

«Чем крепче будут наши партийные организации, включающие в себя действительных социал-демократов, тем меньше шаткости и неустойчивости будет внутри партии, тем шире, разностороннее, богаче и плодотворнее будет влияние партии на окружающие ее, руководимые ею элементы рабочих масс». (С. 244). Оппортунизм состоит не только в тяге к «кружковщине», в жажде сохранять «групповую особость», и «групповую самостоятельность», но и в стремлении использовать борьбу с «кружковщиной» для пересмотра как пролетарского характера коммунистической партии, так и ее социалистических целей и марксистской идейной основы. Опасность такой мимикрии оппортунизма особенно возрастает тогда, когда в обществе процветает мелкобуржуазная стихия, а в партии резко сокращается доля рабочего класса и возрастает доля и роль интеллигенции. Примечательно, что эту опасность хорошо видели революционеры-марксисты ещё век назад. И не случайно: большевики с первых же своих шагов, направленных на выполнение решений II съезда РСДРП, почувствовали противодействие прежде всего околопартийной интеллигенции. В работе «Шаг вперёд, два шага назад» В.И. Ленин замечает: «Социал-демократическим партиям разных стран нередко приходится теперь переживать одинаковые болезни, и нам очень, очень полезно поучиться правильному диагнозу и правильному лечению у более опытных товарищей». (С. 309). И далее он высказывает мнение по поводу «блестящей социально-психологической характеристики, которую дал недавно К. Каутский». (Там же). Актуальность этой характеристики для современного коммунистического движения России побуждает нас тоже привести её из ленинского сочинения хотя бы с сокращениями. «В настоящее время нас опять живо интересует вопрос об антагонизме между интеллигенцией и пролетариатом. Мои коллеги «будут сплошь да рядом возмущаться тем, что я признаю этот антагонизм. Но ведь он практически существует, и было бы самой нецелесообразной тактикой... пытаться отделаться от него отрицанием факта. Антагонизм этот есть социальный антагонизм, проявляющийся на классах, а не на отдельных личностях… В дальнейшем изложении под интеллигентом разумею

Партия нового типа

я лишь обыкновенного интеллигента, стоящего на почве буржуазного общества… Антагонизм этот – иного рода, чем антагонизм между трудом и капиталом. Интеллигент – не капиталист…, интеллигент не находится ни в каком экономическом антагонизме к пролетариату. Но его жизненное положение, его условия труда – не пролетарские, и отсюда вытекает известный антагонизм в настроении и в мышлении. …Пролетарий ведет свою борьбу с величайшим самопожертвованием, как частичка анонимной массы, без видов на личную выгоду, на личную славу, исполняя свой долг на всяком посту, куда его поставят, добровольно подчиняясь дисциплине, проникающей все его чувство, все его мышление. Совсем иначе обстоит дело с интеллигентом. Он борется не тем или иным применением силы, а при помощи аргументов. Его оружие – это его личное мнение, его личные способности, его личное убеждение. Он может получить известное значение только благодаря своим личным качествам… Необходимость дисциплины признает он лишь для массы, а не для избранных душ. Себя же самого он, разумеется, причисляет к избранным душам…» (С. 309 – 310). За столетие большинство интеллигентов в системе производственных отношений превратились в наемных, эксплуатируемых работников, то есть пролетариев умственного труда. Однако, несмотря на это, социально-психологическая характеристика этого слоя остается в основном прежней. Сложности неизбежно возникают тогда, когда персонажи с такой социальнопсихологической характеристикой оказываются господствующими в руководстве того или иного отряда коммунистического движения. Тогда всплеск оппортунизма становится неизбежным, в чем убеждает опыт как минимум ряда западноевропейских компартий. Выступая жестким сторонником прочной и сплоченной партии, господства в ней пролетарской дисциплины, В.И. Ленин, закладывая основы партии нового типа, чрезвычайно большое внимание уделял внутрипартийным отношениям, торжеству в них демократических принципов. В принятии партийных реше-

Виктор ТРУШКОВ

ний должен господствовать коллективизм, а выполнение этих решений одинаково обязательно для каждого партийца, независимо от его положения в партии. Дисциплина без коллективизма вырождается в произвол, в самоуправство, в волюнтаризм и неизбежные политические просчеты. В этом убеждал II съезд РСДРП и вся послесъездовская уже более чем вековая история партии. Примечательно, что сомнение в партийности тех, кто пренебрегает принятыми съездом решениями, одинаково беспокоило и руководителя партии, и партийца-рабочего. В.И. Ленин: «Съезд, конечно, не божество, но что следует думать о людях, начинающих «разносить» съезд после того, как они потерпели на нем поражение?»(Т.8.С.191). Н.Е. Вилонов, екатеринославский слесарь: «Для чего же тогда устраиваются съезды, когда их постановления не принимаются во внимание, и каждый делает, что ему вздумается, оправдываясь тем, что съезд, мол, неправильно решил, ЦК недееспособен и т.д.» (Т.7.С.31). А вот ленинский вердикт, который, кстати, был закреплен в 18-м параграфе принятого II съездом РСДРП Устава партии: «Все постановления съезда и все произведенные им выборы являются решением партии, обязательным для всех организаций партии. Они никем и ни под каким предлогом не могут быть опротестованы и могут быть отменены или изменены только следующим съездом партии». (Т.8. С. 192). Другой составляющей внутрипартийной демократии, обязательной для партии нового типа, выступает решающая роль в её жизни широких партийных масс. Партия утрачивает ленинский характер, как только она соглашается – пусть даже на словах, – будто она не то харизматическая, не то вождистская. Наоборот, с первых дней столетней истории Коммунистической партии в ее организационные основы закладывался важнейший принцип – «требовать исполнения обязанностей члена партии не только от рядовых, но и от «людей верха» …». (С. 383). Большевистская концепция коммунистической партии изначально предполагала органичное единство твёрдой, вполне осознанной дисциплины и широчайшей демократии во внутрипартийной жизни. В этом и состояло отличие партии нового типа от иных разновидностей

Партия нового типа

политических партий. Последующая практика отечественного коммунистического движения убедительно доказывает, что как только внутрипартийная демократия подменяется симуляцией демократии и партийного коллективизма, так тотчас обнаруживаются трещины в самой скрепе партийных рядов – идейном и организационнополитическом единстве и дисциплине. В пролетарской, коммунистической партии взаимосвязь и взаимообусловленность дисциплины и демократии носит объективный характер. Поэтому ленинское осмысление II съезда РСДРП одновременно стало выявлением закономерностей строительства и функционирования партии нового типа – причем не только на стадии подготовки пролетарской революции, но и в равной степени и в процессе социалистического созидания. «Чтобы не на словах только стать партией масс, – утверждал Ленин, – мы должны к участию во всех партийных делах привлекать все более и более широкие массы… Рабочие перестанут понимать нас и покинут нас как штаб без армии, в случае расколов из-за незначительных разногласий… Чтобы рабочие не могли перестать понимать нас, для того, чтобы их опытность в борьбе и их пролетарское чутье научили кое-чему и нас, «руководителей», – для этого необходимо, чтобы организованные рабочие приучались следить за возникающими поводами к расколу (такие поводы всегда бывали и всегда будут возвращаться во всякой массовой партии), сознательно относиться к этим поводам, оценивать происшествия… с точки зрения интересов всей партии, интересов всего движения в целом. …Необходимо, чтобы вся партия систематически, исподволь и неуклонно воспитывала себе подходящих людей в центре, чтобы она видела перед собой, как на ладони, всю деятельность каждого кандидата на этот высокий пост, чтобы она ознакомилась даже с их индивидуальным особенностями, с их сильными и слабыми сторонами, с их победами и «поражениями»…, чтобы она всегда видела каждое, хотя бы и частичное «поражение» того или иного своего «руководителя»… Этим, и только этим, мы дадим возможность всей массе (а не случайному подбору кружка или группки) влиятельных партийных работников узнать своих вождей и по-

Виктор ТРУШКОВ

ставить каждого из них на надлежащую полочку. Только широкая огласка направляет все прямолинейные, однобокие, капризные уклонения, только она превращает иногда нелепые и смешные «контры» «группок» в полезный и необходимый материал партийного самовоспитания». (Там же. С. 95 –96). Но сколь бы ни были важны организационные особенности партии нового типа, все они имеют смысл только при одном-единственном условии: каждая из организационных граней, каждый параграф дисциплины, каждое проявление демократии – все это подчинено борьбе за классовые интересы наемных эксплуатируемых работников физического и умственного труда, борьбе за построение социализма. Без такой нацеленности, подтверждаемой ежедневно каждым своим шагом, ленинская коммунистическая партия невозможна. Эта подчиненность всех действий партии и ее членов основной цели (а она была пронесена через дооктябрьское подполье, гражданскую войну, возрождение разрушенного ею хозяйства, включая воплощение нэпа, через первые пятилетки, Великую Отечественную войну и восстановление разрушенного ею социалистического хозяйства, перевод его на мирные рельсы социалистического созидания) заслуживает особого внимания. Дело в том, что целью большевиков изначально было определено не только свержение царизма (хотя оно тоже), не только ликвидация эксплуатации человека человеком и смена одного общественнополитического строя другим (хотя без ликвидации эксплуататорских классов построение социализма как основная программная цель было немыслимо). Сверхзадачей большевиков, их стратегической целью было изменение всего характера жизни России – и типа общества во всех его проявлениях от экономических до идеологических, типа личности, типа духовности. Стратегическая цель большевистской партии точно соответствовала словам пролетарского гимна «Интернационал»: Весь мир насилья мы разрушим До основанья, а затем Мы наш, мы новый мир построим, Кто был никем – тот станет всем. «Старые» политические партии при всем многообразии их типов были в своей революционности (если, конечно, они

Партия нового типа

были революционными) частичными: они ставили целью максимум смену политического устройства общества. Все социалдемократии Западной Европы исходили из того, что производительные силы сами, без вмешательства революционеров, создадут все условия для смены производственных отношений. Более того, новые производственные отношения будут наличествовать созревшим к раскрытию бутоном. Для революционеров останется лишь политическая работа – столкнуть отжившую надстройку, чтобы она не мешала раскрыться и расцвести бутону новых производственных отношений. При таком мировидении (кстати, в основе своей тоже опиравшемся на К. Маркса) партия действительно была частью – причем в двух ипостасях. Во-первых, частью класса, во-вторых, политической частью социальной целостности (социума). Русские большевики (как минимум в течение трех четвертей столетия) видели свою роль не просто шире, не просто многогранней; она им – хотя бы на уровне классового чутья — представлялась тотальной; то есть всеохватной, всепроникающей. Революционность большевиков как политиков неизбежно дополнялась революционностью в отношении всего жизненного устройства общества. Эту сторону большевизма (а «прутья» его арматуры сохраняются в мировидении коммунистов России и в начале XXI века) уже подмечали и Д. Лукач, и Н. Бердяев. Оппонент большевиков, высланный ими за рубежи Советской России, Н.А. Бердяев, чуткий к явлениям русской жизни, писал в канун 20-летия Великой Октябрьской социалистической революции: «Революционность есть тотальность, целостность в отношении ко всякому акту жизни. Революционер тот, кто в каждом совершаемом им акте относит его к целому, ко всему обществу, подчиняет его центральной и целостной идее. Для революционера нет раздельных сфер, он не допускает дробления, не допускает автономии мысли по отношению к действию и автономии действия по отношению к мысли. Революционер имеет интегральное миросозерцание, в котором теория и практика органически слиты. Тоталитарность во всем – основной признак революционного отношения к жизни… Русские революционеры и в прошлом всегда были тотальны. Революция была для них религией и философией, а не только борьбой, связанной с социальной и политической стороной

Виктор ТРУШКОВ

жизни». (Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М. 1990. С. 87). Вероятно, такое понимание (или хотя бы ощущение) революционности не могло быть реализовано организационными формами и способами «старых» типов политических партий. Под такую сверхзадачу и требовалась партия нового типа. И, наверное, следует согласиться все с тем же Н. Бердяевым, что большевизм, сколь бы ни был он интернациональным явлением, существенно повлиявшим на планетарный ход общественнополитического развития, был ещё и явлением с ярко выраженной национальной, русской спецификой. А этот русский мыслитель писал: «Самый большой парадокс в судьбе России и русской революции в том, что либеральные идеи, идеи права, как и идеи социального реформизма, оказались в России утопическими. Большевизм же оказался наименее утопическим и наиболее реалистическим, наиболее соответствующим всей ситуации, как она сложилась в России в 1917 году, наиболее верным некоторым исконным русским традициям, и русским исканиям универсальной социальной правды, понятой максималистски… Коммунизм оказался неотвратимой судьбой России, внутренним моментом в судьбе русского народа». (Там же. С. 93). В то же время было бы опрометчиво тотальность большевизма и концептуальность основ партии нового типа выводить только из русской традиции и русских исканий, в которых правда-истина еще и обязательно должна быть «правдойсправедливостью». Эта тотальность не противоречит концепции «аутентичного» марксизма. Бесспорно, что сердцевиной и стержнем диалектико-материалистической концепции истории является учение об общественно-экономической формации. А оно, конечно же, тотально. Уже потому, что всеохватным рассматривается конкретно-исторический социальный организм, обозначаемый категорией «общественно-экономическая формации». Нет сторон общественной жизни, которые бы выпадали, могли бы выпадать из этого организма. Это во-первых. Во-вторых, общественно-экономическая формация тотальна уже потому, что она планетарна. Эта марксовская категория используется для характеристики не региональных, а планетарных процессов. Мы уверенно говорим о торжестве капитализма как

Партия нового типа

общественно-экономической формации в XIX и первой половине ХX веков, ничуть не смущаясь, что в мире сохранялись не только страны с феодальным жизнеустройством, но и рудименты первобытно-общинных порядков (не только у аборигенов Австралии, но и на нашем Крайнем Севере). Наконец, сама уверенность в торжестве коммунизма во всем мире (уверенность, опирающаяся не только на многовековое стремление к социальной справедливости, но и на стройную марксистско-ленинскую теорию) тоже обладает признаком тотальности. Только не следует такую тотальность отождествлять с захватанным грязными шкодливыми ручонками антикоммунистов всех мастей понятием «тоталитаризм», которое этимологически тождественно тотальности, но исторически приобрело предвзятый, антинаучный, извращенный характер. Примечательно, что влияния «русской тотальности» не миновал и I съезд РСДРП. Более того, она нашла заметное отражение в «Манифесте Российской социал-демократической рабочей партии», несмотря на то, что его по поручению съезда готовил П. Б. Струве. Тот самый П.Б. Струве, который уже ко II съезду РСДРП порвал с социал-демократами и перешёл в лагерь либералов, который в начале 900-х годов если и вспоминал о марксизме, то чтобы использовать марксизм для облагораживания капитализма и использовать капитализм для очищения марксизма от его революционной сущности. Но это будет чуть позже. А в 1898 году в «Манифесте Российской социал-демократической рабочей партии» утверждалось: «Местные группы, соединяясь с Партией, сознают всю важность этого шага и всё значение вытекающей из него ответственности. Им они окончательно закрепляют переход русского революционного движения в новую эпоху сознательной классовой борьбы. Как движение и направление социалистическое, Российская Социал-Демократическая Партия продолжает дело и традиции всего предшествующего революционного движения России… Но средства и пути, которые выбирает социал-демократия, иные. Выбор их определяется тем, что она сознательно хочет быть и остаться классовым движением организованных рабочих масс». (Цитируется по: Ленин В.И. Сочинения. Издание третье. Т. II. С. 617).

Виктор ТРУШКОВ

Для воплощения подобной концепции в жизнь объективно требовалась партия нового типа. Видно, не случайно, что до её появления в 1903 году в России не удалось создать никакой действующей общенациональной социал-демократической партии. Новый тип партии явился одним из важнейших факторов, позволивших большевикам пройти сложный путь от организации партии к организации, возглавившей победоносную Великую Октябрьскую социалистическую революцию. Вновь предоставим слово для «свидетельских показаний» Н. А. Бердяеву: «Со словом «большевизм» ассоциировалось понятие силы, со словом же «меньшевизм» – понятие сравнительной слабости. В стихии революции 1917 года восставшие народные массы пленялись большевизмом как силой, которая больше даёт, в то время как меньшевизм представлялся слабым, он даёт меньше. Скромное и малозначащее слово по своему происхождению приобрело значение знамени, лозунга». (Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М. 1990. С. 92). Роль партии большевиков в Великой Октябрьской социалистической революции исследована весьма обстоятельно и полно. Изучены истоки и политические предпосылки лавинообразного роста её влияния и авторитета в народных массах. Обычно при этом сосредоточивалось внимание на точности политических решений и практических действий партии, на самоотверженности её членов, на единстве интересов Компартии и людей труда. Ни один из этих факторов не может быть оспорен. Об их колоссальном значении свидетельствует триумфальное шествие Советской власти. И всё-таки на этих выводах есть, похоже, некоторый налёт умозрительности. Дело в том, что революция – это всегда деятельность больших масс людей, взлёт их социального творчества. А если так, то надо признать, что абсолютное большинство населения России было не готово (в силу «культурной отсталости», а ещё проще – массовой неграмотности) с научных позиций оценивать не только идеологические различия между разными социалистическими партиями, действовавшими в стране, но и рационально подходить к их практической деятельности, осмысливать их конкретные политические шаги. В этих услови-

Партия нового типа

ях выдающимся козырем большевиков было именно то, что это была партия нового типа. Причём массы чувствовали не только её сплочённость, единодействие, целеустремлённость, внутрипартийное товарищество и широкую внутрипартийную демократию (кто сомневается в этом, пусть обратится к стенограммам VII–X съездов РКП(б)), но и выросшую из русских национальных корней (при этом не противоречащую марксистской доктрине, чем, правда, было мало обеспокоено большинство рядовых участников Октябрьской революции) тотальность. Все остальные политические партии (от эсеров и меньшевиков до монархистов и анархистов) были чужды народным корням. Они несли на себе «культурную» печать «нерусскости» (речь, конечно, не об этнических, не о национальных качествах, а о культурно-цивилизационной компоненте). И дело здесь не только в традиционной «тотальности» (хотя, возможно, и в ней тоже), но и в том, что на всех остальных партиях, за исключением большевистской, лежала в той или иной степени печать барства. В распаде, в революционном конфликте двух культур внутри русской культуры народ (и прежде всего крестьяне) видел представителей своей культуры только в большевиках. Не потому, что это были выходцы из мужиков (доля интеллигенции, прежде всего разночинной, в РКП(б) была весьма значительной, особенно в её штабах – от центрального до уездного), а потому что культурно оказалась близкой трудовому народу партия нового типа. «Вертикаль» народ – Советы – партия нового типа оказалась эффективной благодаря общему стержню, или, используя язык категорий, – это были элементы одной системы. Более того, Советская власть оказалась столь специфической социальной средой, что в ней остальные партии попали в положение внесистемных. Причём их «внесистемность» не была спровоцирована Советской властью и «комиссарами в кожаных тужурках». Потенциально «внесистемность» по отношению к Советской власти была им присуща изначально, ибо все остальные партии, включая меньшевиков и эсеров, были партиями буржуазной системы. В результате РКП(б) оказалась партией нового типа не только организационно, сколько социально, общественно-политически.

Виктор ТРУШКОВ

Скажу больше: на Коммунистическую партию (большевиков) выпала функция одухотворения всей советской системы. Причём это была функция стратегического действия. Отмена 6-й статьи Конституции СССР в 1990 году оказалась разрушительным событием в истории советского социализма не потому, что общество строго действовало исходя из каждой буквы Основного Закона. Этот формальный юридический акт был подан как изъятие у КПСС легитимности на осуществление той самой ключевой функции – одухотворения советской системы. В результате сама система – а она функционировала в условиях российского менталитета – оказалась по большому счёту обессмысленной. Она перестала быть тотальной, её вталкивали в чуждую ей «частичную» нишу. Если же обратиться к осмыслению не только ленинского, но и послеленинского довоенного, военного и послевоенного периодов истории советского социализма, то следует признать, что на этом этапе ВКП(б) – КПСС безусловно оставалась одухотворяющим фактором советского социализма. И это отнюдь не кабинетная абстракция. Требовалось не только приятие системы на общественном, групповом и индивидуальном уровнях – существовала реальная потребность в определённой унификации этого приятия. Эта потребность вытекала хотя бы из того, что становление нового социального строя было ничем иным, как строительством социализма. А всякое строительство предполагает целенаправленность действий, предвидение их результатов и неизбежную скоординированность активности его участников. Первый «объект», которым предстояло овладеть широким народным массам, был образ социализма. Начнём с того, что в массовом сознании этот образ был очень фрагментарным. Складывалось определённое противоречие между мозаикой социалистических представлений трудящихся (а надо иметь в виду, что образ будущего жизнеустройства у заводских пролетариев был во многом иным, чем у батрацкой бедноты, а у неё – чем у крестьянсередняков, и у тех и других он не совпадал с представлениями той части разночинной интеллигенции, которая приняла революцию) и марксистско-ленинской концепцией социализма, которая была заложена в программных документах ВКП(б). Причём

Партия нового типа

надо иметь в виду, что это были не столько внешние противоречия – между партией и дистанцирующейся от неё частью общества, а внутреннее, существующее внутри самой, ставшей уже правящей партии, – между партийной доктриной и членской и социальной базой ВКП(б). Конечно, противоречие между доктринальным и обыденным образами социализма было неантагонистическим – оно в основном отражало противоречие между двумя уровнями сознания – теоретическим и обыденным (но при этом не стоит закрывать глаза на то, что различия в обыденном сознании имеют выраженный классовый аспект). Вот зарисованная Владимиром Маяковским яркая картина взятия Зимнего: Какой-то смущённый сукин сын, а над ним путиловец – нежней папаши: «Ты, парнишка, выкладывай ворованные часы – часы тепереча наши!». С одной стороны, здесь в позиции «папаши»-путиловца воедино слились народная нравственность (заповедь «Не укради!»), деревенская общинность и марксистское представление об общественной собственности как основе социалистического жизнеустройства. Но это тождество сразу же раздваиваетсярастраивается, как только переходит от общего настроения масс к вполне конкретному прогнозированию и планированию. Пример осмысления продразверстки и продналога здесь может выглядеть как классика. Когда после X съезда РКП(б), принявшего новую экономическую политику, один партиец, одобряя решение, сообщил В.И. Ленину, что предлагал отказаться от

Виктор ТРУШКОВ

продразверстки еще год назад, то получил в ответ: «За то, что вы предлагали такое год назад, вас следовало расстрелять». Подобные коллизии, пусть в более сглаженных формах, повторялись и в послевоенный период социалистического строительства. Было бы слишком примитивно сводить к сознательному вредительству проблемы «сселения неперспективных деревень», недостаточного внимания к экологическим проблемам предприятий, стимулирования переезда наиболее активной и грамотной молодежи из деревни в город и т.д. В каждой из этих инициатив несомненно присутствовал в качестве одной из составляющих образ социализма, образ созидаемого будущего. Порой он был весьма упрощенным, а то и примитивным. Значит, Коммунистическая партия должна была взять на себя ответственность за формирование образа социализма, его общественно воспринимаемой модели (это был новый уровень «старой», но вечно актуальной задачи внесения социалистического сознания в массы). Чтобы решить такую сложную задачу, партия должна была обладать высоким авторитетом в народных массах. Тем более требовалось «одухотворение» в массовом сознании диктатуры пролетариата. В крестьянской стране, где ещё были живы современники крепостного права, нельзя было не только пренебрегать, но и недооценивать значение такой работы. В марте 1921 года, когда страна приступала к восстановлению разрушенного первой мировой и гражданской войнами народного хозяйства, В.И. Ленин, выступая с Отчётом о политической деятельности ЦК X съезду РКП(б), обращал внимание на необходимость вдумчивого отношения в крестьянской стране к социальной основе диктатуры пролетариата, «если недовольство этого крестьянства пролетарской диктатурой растёт, если кризис крестьянского хозяйства доходит до грани, если демобилизация крестьянской армии выкидывает сотни и тысячи разбитых, не находящих себе занятия людей, привыкших заниматься только войной как ремеслом и порождающих бандитизм». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 16 – 17). Её нельзя было решить средствами пропаганды – требовались точные шаги и в политике, и в экономике.

Партия нового типа

Хотелось бы обратить особое внимание на постоянное ленинское подчёркивание приоритетности созидательных составляющих диктатуры пролетариата. И всё же на каждом этапе строительства социализма (и военными средствами – тоже) осознание ведущей роли созидательных начал в пролетарской диктатуре было в значительной степени векселем, который народ выдавал Коммунистической партии. Условие выдачи такого векселя – её высокий авторитет в народных массах. Конечно, коммунистам помогало решать проблему «одухотворения» диктатуры пролетариата то, что её носителями выступали Советы. В них соединились опять-таки традиция коллективизма, революционное творчество масс (Советы как рабочая власть появились более или менее одновременно в ИвановоВознесенске, на Урале, в Поволжье, а затем в столицах и далее – почти повсеместно) и марксистско-ленинское учение о Парижской Коммуне и Советах как формах диктатуры пролетариата. Однако как только Советы стали превращаться в государственную форму диктатуры пролетариата, так потребовалась их унификация. Возможность её обеспечить была только у Коммунистической партии. Ей предстояло решить совсем непростые вопросы – такие как ограничение (а фактически — сведение на нет) императивности депутатского мандата при сохранении права на отзыв депутата его избирателями, выбирать между подконтрольностью депутата перед его избирателями, весьма эффективной системой «непрямых» многоступенчатых выборов и всеобщим, равным, прямым избирательным правом. Не менее острой была проблема участия масс в выдвижении кандидатов в депутаты при однопартийной системе. Весь почти полувековой послевоенный период оставался злободневным вопрос о политическом соотношении и практическом взаимодействии выборных Советов и назначаемых исполнителей госструктур, депутатов и чиновников. После Великого Октября 1917 года Советы превратились в тип государственности. Отношение к государству всегда было проблемой не только для массового осмысления, но и для теории. И обыденное, и даже теоретическое сознание сплошь и рядом отождествляют общество и государство. Но и при их «разведении» выявляется множество проблем. В том числе доктринальных.

Виктор ТРУШКОВ

Они ярко проявились, например, в работе В. И. Ленина «Государство и революция» и последовавшей под ленинским руководством практике создания государства в условиях социалистической революции. Революционная практика заставила отложить в долгий ящик вопрос об отмирании государства, который был поставлен К. Марксом и Ф. Энгельсом, как один из атрибутов строительства нового общества. Однако было бы опрометчиво относить проблему роли государства в социалистическом строительстве только к числу теоретических. Отечественная политическая культура в силу исторических условий сформировалась как культура этатистская, в которой одной из важнейших политических ценностей является государство (См.: Трушков В.В. Общество и отечественная политическая культура. XX век. М. 2001). Но в рамках этой же культуры активно проявляет себя и противоположная тенденция – анархизм. Коммунистической партии пришлось самым непосредственным образом уже на старте социалистического строительства включиться в решение этой проблемы. После окончания гражданской войны во весь рост встал вопрос об управлении хозяйственными процессами. На предыдущем этапе Октябрьской революции определилось два основных претендента на эту роль – государство тогда в лице Советов народного хозяйства (позже на их основе сформировалась cистема хозяйственных народных комиссариатов, а потом министерств) и профессиональных союзов. Этатистская тенденция русской политической культуры проявила себя в концепции огосударствления профсоюзов. Парадокс, правда, состоял в том, что её выдвинул достаточно далекий от русских народных ценностей Л. Троцкий. Но это не может быть основанием для отрицания политико-культурной почвы этой концепции. Иначе не понять, почему в пору ожесточенного неприятия троцкизма идея «огосударствления» профсоюзов была частично реализована, правда, не непосредственно, а через правящую в государстве Компартию. Что касается анархистской тенденции, то она нашла воплощение в тенденциях «рабочей оппозиции» и других анархистских течениях.

Партия нового типа

Обе альтернативные позиции, независимо от намерений их авторов, ревизовали «новый тип» Коммунистической партии. Политически ревизия состояла в том, что её роль ущемлялась даже в положении правящей партии. Открывая Х съезд РКП(б), В. И. Ленин обращал внимание делегатов на то, что «стоят перед нашей партией невероятной трудности задачи..., которые касаются не только основ хозяйственного строительства, но и основ самих отношений между классами, которые в нашем обществе, в нашей Советской республике остались» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 4). Накануне съезда в статье «Кризис партии» вопрос ставится им ещё жестче, он прямо касался места Компартии в обществе: «Авангард пролетариата, коммунистическая партия, руководит беспартийной массой рабочих, просвещая, подготовляя, обучая, воспитывая эту массу («школа» коммунизма), сначала рабочих, а затем и крестьян, для того, чтобы она могла прийти и пришла бы к сосредоточению в своих руках управления всем народным хозяйством. Синдикализм передает массе беспартийных рабочих, разбитых по производствам, управление отраслями промышленности («главки и центры»), уничтожая тем самым необходимость в партии, не ведя длительной работы ни по воспитанию масс, ни по сосредоточению на деле управления в их руках всем народным хозяйством... Если профсоюзы, т.е. на 9/10 беспартийные рабочие назначают («обязательные кандидатуры») в управление промышленностью, тогда к чему партия?» (Там же. Т. 42. С. 241–242). Конечно, на ленинских высказываниях очевидный налет полемичности. Но он касается только формы. Даже заявление о том, что синдикализм «уничтожает необходимость партии» приобретает строго научный, точный характер, если исходить из того, что речь идет о партии нового типа, о партии, которая сосредоточивает в своих руках нити регулирования и управления всеми сферами жизни общества. Если же речь идет о «старой», «частичной» партии, то она вполне может существовать и не вмешиваясь в хозяйственное управление. Однако и в концепции огосударствления профсоюзов тоже фактически закладывалось уничтожение необходимости партии

Виктор ТРУШКОВ

нового типа. И здесь надо четко различать то, что было связано со спецификой Л. Троцкого и троцкизма (это тем более необходимо, что с конца 80-х годов ХХ века троцкизм снова квартирует на просторах России), и то, что вытекает из традиций этатизма отечественной политической культуры. Л. Троцкий был приверженцем и в определенной мере мастером административных методов управления обществом. В отличие от В.И.Ленина, для него партия самоценности не представляла. Специфика политической партии (и это полностью относится к партии нового типа) такова, что она не обладает административным инструментом для воплощения в жизнь своих решений и планов. Не случайно в дальнейшем Л. Троцкий вел борьбу не за партию, а с партией. Куда сложнее и серьезнее проблема огосударствления негосударственных институтов, входящих в политическую систему советского социалистического общества. Сегодня нет оснований для сомнений в том, что реальный исторический опыт требовал укрепления государства и его роли в жизни общества. Вероятно, вывод о движении к отмиранию социалистического государства через его укрепление полностью отражал объективные закономерности созидания нового общества. К такому выводу побуждали как международная обстановка (необходимость «сосуществования» государств двух альтернативных систем), так и внутренние потребности социалистического развития. Только государство могло выполнять функцию координации усилий всех звеньев социальной системы, согласовывать темпы их изменения, планировать их развитие. Основной же причиной неуклонного возрастания роли советского социалистического государства было укрепление и умножение собственности, которой оно распоряжалось. Социалистический характер производственных отношений, опирающихся на государственную форму общенародной собственности, с необходимостью обусловливал повышение роли государства в жизни общества. Однако в условиях советского социализма реальный процесс был таков, что укрепление государства сопровождалось повышением роли Коммунистической партии. На всех этапах социалистического созидания она одухотворяла государственную машину, делала её близким к человеку организмом. На практике

Партия нового типа

это означало включенность партии в разработку всех государственных вопросов. Предметом обсуждения на партийном съезде выступали впервые не пятилетки, а была уже новая экономическая политика – первая среднесрочная концепция хозяйственного развития общества после Великой Октябрьской социалистической революции. Ход выполнения первого пятилетнего плана так же обсуждался на партийном съезде (XVI съезд ВКП(б), июнь – июль 1930 г.). Концепция второго, третьего и последующих пятилетних планов (за исключением четвертой пятилетки 1946 – 1950 гг.) принимались на партийных съездах. В послевоенный период, вплоть до середины 80-х годов, все основные решения по крупным вопросам государственного (в том числе хозяйственного) строительства принимались в виде совместных постановлений Совета Министров СССР и ЦК партии (кстати, при Н.С. Хрущёве очерёдность упоминания органов, принимавших такие документы, была изменена: первым назывался ЦК КПСС). В связи с этим правомерно поставить вопрос о характере обозначенного процесса: это было огосударствление партии или формализовался новый тип гражданского общества, в котором главным инструментом «вытеснения» («потеснения») государства выступала КПСС? Всепроникающий характер деятельности партии нового типа наиболее зримо проявлял себя в её деятельности по формированию нового типа личности. Это означало, что Коммунистическая партия была не только политической структурой, но и важнейшим инструментом культуры, ибо именно культура реализует функцию формирования типа личности. Задача формирования личности решалась всем доступным партии разнообразием средств, пригодных для решения этой задачи. Думается, важнейшую роль играла целенаправленно сформированная иерархия типов участников борьбы за социализм. Высшим типом здесь выступали герои. Советская власть начинала решать свои экономические, политические, идеологические проблемы с предложения новых ценностей и ориентиров. Эту роль выполняли герои, которых объединяло прежде всего то, что все они вышли из народа, были детьми семьи трудовой. При ненадежном, лишь получающем первые очертания базисе образы героев были призваны помочь формированию в обществе стрем-

Виктор ТРУШКОВ

ления приложить максимум усилий для созидания и укрепления нового строя. Первое поколение героев было порождено социалистической революцией и гражданской войной. Достаточно вспомнить имена Фрунзе и Ворошилова, Чапаева и Буденного, Щорса, Котовского, Блюхера… Здесь целенаправленная деятельность партии по формированию образов героев и самодеятельность масс действовали в унисон. Компартия при этом сохраняла образы народных героев и революционеров-заступников, принятые народом ещё до Октябрьской революции – от руководителей крестьянских восстаний Разина и Пугачева до народников и эсеров типа Перовской, Желябова, Каляева… Вторым поколением героев стали выдвиженцы социалистического строительства. Компартия целенаправленно формировала их образы. Широко известна роль парторга шахты К.Петрова в становлении трудового подвига Алексея Стаханова. Для того, чтобы труд героя стал примером для миллионов трудящихся, было осуществлено своеобразное «поселение» Стаханова в каждой ведущей отрасли народного хозяйства. На железнодорожном транспорте появился стахановский образец — им стал машинист П. Кривонос, в черной металлургии – сталевар М. Мазай, в машиностроении – токарь А.Бусыгин, в легкой промышленности – ткачихи Евдокия и Мария Виноградовы, в сельском хозяйстве – трактористка Паша Ангелина и т.д. По инициативе руководства ВКП(б) были учреждены звания Героя Труда, а затем Героя Социалистического Труда, золотая медаль Героя Социалистического Труда «Серп и Молот», орден Трудового Красного Знамени, медали «За трудовую доблесть» и «За трудовое отличие». Третьим этапом стало формирование массовых форм героизма. В годы Великой Отечественной войны в тылу формировались «фронтовые бригады» передовиков производства. Во второй половине 50-х годов этот опыт был трансформирован в борьбу за звание «коллективов коммунистического труда». Ясно, что коллективные формы героизма ни в коем случае не отрицали индивидуальных форм. Так, на рубеже 50— 60 годов ХХ столетия страна гордилась (это не газетный штамп, а констатация реальности) ткачихой Валентиной Гагановой, учеными Игорем Курчатовым и

Партия нового типа

Мстиславом Келдышем, председателями колхозов Кириллом Орловским и Макаром Посмитным и др. Вторым типом личности, достойной массового подражания, стал образ коммуниста. Дело в том, что Советская Коммунистическая партия сумела сформировать в массовом народном сознании представление о члене партии, не ограничивающееся его политической позицией. Членство в ВКП(б) — КПСС предполагало многомерность критериев — и прежде всего даже не политических ( в послевоенный период в обществе вообще доминировало представление, что абсолютное большинство соотечественников – это люди, беспредельно преданные Советской власти и идеалам коммунизма), а социально-нравственных. Общество как бы просвечивало коммуниста на тотальном рентгене человеческой чистоты. Такое высокое представление о коммунисте сложилось окончательно в послевоенный период (правда, надо признать, что уже в конце 60-х годов оно начало подвергаться эрозии). Следствием такого формирования образа коммуниста стали весьма специфические функции партийных комитетов предприятий, районов и городов. Они в массовом сознании все больше воспринимались не как сугубо политические структуры, а как, с одной стороны, власть, а с другой — как советчик и «мировой судья». Таким образом, вся политическая система была «растворена» в обществе и одновременно пронизана Коммунистической партией. Такой вид политической системы в СССР окончательно складывается в 50-е годы ХХ века. Определение роли Коммунистической партии как руководящей и направляющей силы явилось точной констатацией ее места в обществе. Одновременно складывается определенный симбиоз партии и государства. Коммунистическая партия — не наряду с государством, а вместе с ним — становится органом социального управления обществом на уровне страны, региона, местных структур и трудовых коллективов. При этом на каждом уровне вертикали взаимоотношения партийных и государственных структур имели свои особенности. На уровне страны есть основания утверждать о некотором (в разные годы разном) приоритете государственных структур. Так, формальным субъектом межгосударственных отношений высту-

Виктор ТРУШКОВ

пало несомненно государство. Впрочем, сохранилась заложенная еще В.И. Лениным традиция, о которой он говорил: «Как мы действовали в более опасные моменты гражданской войны? Мы сосредоточивали лучшие наши партийные силы в Красной Армии; мы прибегали к мобилизации лучших из наших рабочих; мы обращались за поисками новых сил туда, где лежит наиболее глубокий корень нашей диктатуры. …Соединение Рабкрина с ЦКК принесет пользу обоим этим учреждениям. С одной стороны, Рабкрин получит таким путем столь высокий авторитет, что станет, по меньшей мере, не хуже нашего НКИД. С другой стороны, наш ЦК совместно с ЦКК выйдет окончательно на ту дорогу превращения в высшую партийную конференцию, на которую он, в сущности, уже встал и по которой ему следует дойти до конца для правильного, в двояком отношении, выполнения своих задач: в отношении планомерности, целесообразности, систематичности его организации и работы и в отношении связи с действительно широкими массами через посредство лучших из наших рабочих и крестьян» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 383, 384). Напомню, что статья «Как нам реорганизовать Рабкрин? (Предложение ХII съезду партии)» была опубликована в газете «Правда» 25 января 1923 года. Спустя несколько дней В.И. Ленин снова возвращается к этой теме в статье «Лучше меньше, да лучше» (опубликована в «Правде» 4 марта 1923 года). Он в ней ставит вопрос об отношении государственных и партийных органов, как говорится, в лоб: «Как можно соединить учреждения партийные с советскими? Нет ли тут чего-либо недопустимого?» И сам же отвечает на него: «Почему бы, в самом деле, не соединить те и другие, если это требуется интересом дела? Разве кто-либо не замечал когда-либо, что в таком наркомате, как Наркоминдел, подобное соединение приносит чрезвычайную пользу и практикуется с самого его начала? Разве в Политбюро не обсуждаются с партийной точки зрения многие мелкие и крупные вопросы о «ходах» с нашей стороны в ответ на «ходы» заграничных держав, в предотвращение их, ну, скажем, хитрости, чтобы не выражаться менее прилично? Разве это гибкое соединение советского с партийным не является источником чрезвычайной силы в нашей политике?

Партия нового типа

Я думаю, что то, что оправдало себя, упрочилось в нашей внешней политике и вошло уже в обычай так, что не вызывает никаких сомнений в этой области, будет, по меньшей мере, столько же уместно (а я думаю, что будет гораздо более уместно) по отношению ко всему нашему государственному аппарату». (Там же. Т. 45. С. 398 – 399). До конца 50-х годов близкая картина была и во внутриполитической жизни СССР. Однако налицо и противоречие, ибо высшим политическим институтом общества являлось не правительство, а Политбюро Центрального Комитета партии, а руководителем страны воспринимался как внутри Советского Союза, так и вне его тот, кто возглавлял Коммунистическую партию. Но это всё же была своеобразная «ситуация по факту». Концептуально же приоритет отдавался государству, на чем настаивал И.В. Сталин. Примечательно, что сразу же по окончании Великой Отечественной войны в 1946 году в полном соответствии с Конституцией СССР были проведены выборы высших государственных органов. Сессии Верховного Совета СССР созывались даже в военные годы. Ничего этого нельзя сказать ни о съездах ВКП(б), ни о пленумах ее Центрального Комитета. Что касается самого И.В. Сталина, то он, конечно же, занимал с середины 30-х годов до самой смерти особый «пост» в партии и государстве: был Сталиным. Тем не менее, в канун Великой Отечественной войны, 6 мая 1941 года, И.В. Сталин становится главой правительства, а с началом войны – «владельцем» и остальных высших государственных и военных должностей, кроме поста Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Конституция СССР не позволяла совмещать этот пост с должностью Председателя Совета Народных Комиссаров СССР, которую, подражая В.И. Ленину, его приемник считал в государстве главной. В партийной же иерархии он по прежнему «только» член Политбюро и секретарь ЦК ВКП(б). Более того, И.В. Сталин и в послевоенные годы активно поддерживал ленинскую традицию приоритета должности главы правительства. Не случайно он был озабочен прежде всего своим приемником на этой должности. В начале 1953 года он укрепляет руководство Совета Министров СССР, выделяет трех первых за-

Виктор ТРУШКОВ

местителей по основным направлениям: М.З. Сабурова – по машиностроению, М.Г. Первухина – по энергетическому комплексу и В.А. Малышева – по ВПК. Одновременно ищет способ назначить Председателем Совета Министров СССР видного государственного и партийного деятеля, начальника «второго фронта» (штаба партизанского движения) в годы Великой Отечественной войны члена Политбюро и секретаря ЦК КПСС П.К. Пономаренко. Приоритет должности главы правительства сохраняется и в партийном руководстве, и в обществе и в первые годы после смерти И.В. Сталина. Г. М.Маленков, став Председателем Совета Министров СССР, воспринимался единодушно как первое лицо не только в государстве, но и в партии. Более того, избрание в сентябре 1953 года Н.С. Хрущёва на пост Первого секретаря ЦК КПСС в массах не расценивалось в качестве его выдвижения на первое место в советской политической иерархии. Хрущёв начал реально осуществлять «рокировку» только после того, как был освобожден в 1955 году с поста главы правительства Г. М.Маленков. Однако для того, чтобы сосредоточить в своих руках реальное руководство в обществе, он стремился занять должность Председателя Совета Министров СССР (это ему удалось в 1958 году). Октябрьский 1964 года Пленум ЦК КПСС одновременно с освобождением Н.С. Хрущёва от всех руководящих постов решил также впредь не допускать совмещения одним политиком постов Первого (Генерального) секретаря ЦК партии и главы правительства. Следствием же стало не преодоление «традиции» совмещения высших партийных и государственных постов, а изменение «веса» государственных постов советской иерархии. Теперь приоритет стал отдаваться не посту главы правительства, а посту главы государства – Председателя Президиума Верховного Совета СССР. И все политики, которые после Н.С. Хрущёва избирались Генсеками, спустя некоторое время (а то и сразу) становились Председателями Президиума Верховного Совета СССР. Фактически в «центре» с конца 50-х годов партия, благодаря своему проникновению во все поры общества, обеспечивала своему руководителю приоритет в государственной иерархии почти «автоматически». Впрочем, это стало касаться не только первого лица. Если при Сталине до ХIХ партсъезда Политбюро состояло

Партия нового типа

в большинстве своём из членов правительства, то при Брежневе политики, входившие в состав Совета Министров СССР, составляли скромное меньшинство. Вот цифры. В 1949 –1952 годах из 12 членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК ВКП(б) в состав правительства не входили два человека – секретарь ЦК и МК партии Н.С. Хрущёв и Председатель Президиума Верховного Совета СССР Н.М. Шверник. ХIХ съезд избрал Президиум ЦК в составе 25 членов и 11 кандидатов. 18 из них работали в Совете Министров СССР и двое возглавляли правительства РСФСР и УССР. А вот данные 70–80-х годов. В Политбюро ЦК КПСС, избранном сразу же после ХХV партсъезда (1976 год), из 22 членов и кандидатов в члены в правительстве работали только пять человек – председатель, первый заместитель председателя и главы Министерства иностранных дел, Министерства обороны и Комитета государственной безопасности. Картина не изменилась и после ХХVI съезда КПСС ( 1981 год). (См.: Известия ЦК КПСС. 1990. №7, С. 75 – 76, 80). На региональном уровне с начала 30-х годов и до запрета Компартии в 1991 году первую скрипку всегда играли партийные структуры. Главы правительств в союзных и автономных республиках и исполкомов Советов депутатов трудящихся в областях и краях были членами партийного руководства, но далеко не всегда входили в «номенклатурный» резерв на замещение поста первого секретаря регионального комитета партии. Более того, как правило, их функции были ограничены руководством промышленностью, строительством и транспортом регионального подчинения и сельским хозяйством. Политическое руководство объектами союзного значения, которые всегда выполняли регионообразующие функции, осуществлялось не региональным Советом депутатов трудящихся, а региональным комитетом партии. Местные партийные и советские структуры в своей деятельности копировали региональный уровень управления. Правда, здесь появлялась специфика в отношениях между руководством горкомов и руководством градообразующих предприятий, если они были союзного значения и подбирались и утверждались на свои должности союзными министерствами. С одной стороны, они входили обычно в руководство городских партийных организаций, но их положение оказывалось «раздвоенным»: как

Виктор ТРУШКОВ

представители союзного государства на предприятии они подчинялись союзным органам этого государства (министерствам, комитетам), но как члены партии несли ответственность перед местными партийными организациями. Четкое представление о всеохватном и всепроникающем (тотальном) характере деятельности Коммунистической партии дают послевоенные Уставы КПСС. Вот параграф 43 Устава партии, принятого ХIХ съездом КПСС в октябре 1952 года. Он гласит: «Областной комитет, краевой комитет, ЦК компартии Союзной республики… обеспечивает неуклонное выполнение директив партии, развертывание критики и самокритики и воспитание коммунистов в духе непримиримого отношения к недостаткам, руководит делом изучения марксизма-ленинизма членами и кандидатами партии, организует работу по коммунистическому воспитанию трудящихся…, направляет деятельность областных, краевых, республиканских советских и общественных организаций через партийные группы в них…» (Резолюции ХIХ съезда КПСС. М. 1952. С.48). Посвященный функциям городских и районных комитетов партии параграф 51 Устава КПСС не вносит изменений в их набор, но обязанность «руководить» и «организовывать», вмененная ХIХ съездом региональным комитетам, в этом параграфе конкретизирована: «организует» и «ведет работу». (Там же, стр.50). На ХХIV съезде КПСС (1971 год) партийный Устав был обновлен, в нем был значительно расширен и конкретизирован круг социально-политических функций региональных и местных партийных организаций. Неизменными остались: всеохватность, всепроникаемость, тотальность деятельности Коммунистической партии: «41. Республиканские, краевые, областные, окружные, городские, районные партийные организации и их комитеты в своей деятельности руководствуются Программой и Уставом КПСС, проводят в пределах республики, края, области, города и района всю работу по осуществлению политики партии, организуют исполнение директив Центрального Комитета КПСС. 42.Основными обязанностями республиканских, краевых, областных, окружных, городских, районных организаций партии, их руководящих органов являются:

Партия нового типа

а) политическая и организаторская работа в массах, мобилизация их на осуществление задач коммунистического строительства, всемерное развитие промышленного и сельскохозяйственного производства, на выполнение и перевыполнение государственных планов; забота о неуклонном повышении материального благосостояния и культурного уровня трудящихся; б) организация идеологической работы, пропаганда марксизма-ленинизма, повышение коммунистической сознательности трудящихся, руководство местной печатью, радио и телевидением, контроль за деятельностью культурно-просветительных учреждений; в) руководство Советами, профсоюзами, комсомолом, кооперацией и другими общественными организациями через партийные группы в них, все более широкое вовлечение трудящихся в работу этих организаций, развитие самодеятельности и активности масс как необходимого условия постепенного перехода от социалистической государственности к коммунистическому общественному самоуправлению. Партийные организации не подменяют советские, профсоюзные, кооперативные и другие общественные организации трудящихся, не допускают смешения функций партийных и иных органов, ненужного параллелизма в работе; г) подбор и расстановка руководящих кадров, воспитание их в духе коммунистической идейности, честности и правдивости, высокой ответственности перед партией и народом за порученное дело…» (Материалы ХХIV съезда КПСС. М. 1971. С. 224 – 225). Здесь заслуживают внимания закрепленные в Уставе партии за региональными и местными организациями КПСС и их комитетами не только права на руководство, но и на контроль за деятельностью не только партийных, но и государственных и общественных учреждений. На этом фоне требования к партийным организациям «не подменять», «не допускать смешения функций и ненужного параллелизма» воспринималось как сохранение за советскими, профсоюзными и другими общественными организациями прежде всего функций исполнения. В то же время главной задачей партийной организации названа хозяйственная задача выполнения государственного плана. Этот пункт Устава наиболее неукоснительно выполнялся региональными

Виктор ТРУШКОВ

и местными партийными комитетами. Постепенно это приводило к фактическому отказу от тотальности партийной жизни, к сужению ее до преимущественно хозяйственно-менеджерских функций. Сферой деятельности абсолютного большинства коммунистов были первичные партийные организации, действующие на базе трудовых коллективов. Партийные организации на всех этапах истории партии нового типа рассматривались как основа партии. Это положение можно считать родовым признаком Коммунистической (большевистской) партии. Не случайно уже на втором съезде РСДРП делегаты-ленинцы настойчиво боролись за то, чтобы каждый член партии непосредственно участвовал в работе партии, что можно реализовать прежде всего в тех структурах, которые позже стали именоваться первичными организациями. ХIХ съезд КПСС (последний, в работе которого участвовал И.В. Сталин) партийным Уставом закрепил, что «первичная партийная организация связывает массы рабочих, крестьян и интеллигенции с руководящими органами партии. Ее задачей является: а) агитационная и организационная работа в массах по проведению партийных призывов и решений, с обеспечением руководства низовой печатью (многотиражки, стенные газеты и т.п.); б) привлечение новых членов в партию и их политическое воспитание; в) организация политического просвещения членов и кандидатов партии и контроль за усвоением ими минимума знаний в области марксизма-ленинизма; г) содействие райкому, горкому или политотделу во всей его практической работе; д) мобилизация масс на предприятиях, в совхозах, колхозах и т.п. для выполнения производственного плана, укрепления трудовой дисциплины и развития социалистического соревнования; е) борьба с расхлябанностью и бесхозяйственным ведением дела на предприятиях, в совхозах и колхозах, повседневная забота об улучшении культурно-бытовых условий рабочих, служащих и колхозников; ж) развертывание критики и самокритики и воспитание коммунистов в духе непримиримого отношения к недостаткам;

Партия нового типа

з) активное участие в экономической и политической жизни страны». (Резолюции XIX съезда КПСС. М. 1952. С.52). Здесь необходимо подчеркнуть, что в партийной организации видится не столько самостоятельный участник общественнополитической жизни, сколько надежный, активный, боевой исполнитель общепартийных решений. Поэтому первичка «связывает массы с руководящими органами партии», проводит на местах «партийные призывы и решения», «содействует райкому, горкому или политотделу»... Иначе говоря, партячейки — основные рычаги партии. 20 лет спустя, когда XXIV съезд КПСС принимал новый Устав, первичные партийные организации в нем рассматриваются не столько в качестве рычагов, сколько в роли полномочных представителей Компартии в трудовых коллективах. Устав намеренно подчеркивает их самостоятельность в качестве неотъемлемых звеньев единой партии. Не менее примечательна еще одна особенность образа первичной партийной организации начала 70-х годов: она несет ответственность не только за политический и деловой облик коммуниста, но и за его духовный, нравственный облик. И здесь Устав ничего не выдумывает, не навязывает первичкам — он фиксирует то, что уже закрепилось в общественном сознании не только партийцев, но и всего общества. Однако обратимся к самому документу: «Первичная партийная организация в своей деятельности руководствуется Программой и Уставом КПСС. Она ведет работу непосредственно среди трудящихся, сплачивает их вокруг Коммунистической партии Советского Союза, организует массы на претворение в жизнь политики партии, на борьбу за построение коммунизма. Первичная партийная организация: а) принимает в КПСС новых членов; б) воспитывает коммунистов в духе преданности делу партии, идейной убежденности, коммунистической морали; в) организует изучение коммунистами марксистсколенинской теории в тесной связи с практикой коммунистического строительства, выступает против всяких попыток ревизионистских извращений марксизма-ленинизма и его догматического истолкования;

Виктор ТРУШКОВ

г) заботится о повышении авангардной роли коммунистов в труде, общественно-политической и хозяйственной жизни предприятия, колхоза, учреждения, учебного заведения и т.п.; д) выступает организатором трудящихся в решении очередных задач коммунистического строительства, возглавляет социалистическое соревнование за выполнение государственных планов и обязательств трудящихся, мобилизует массы на выявление и лучшее использование внутренних резервов предприятий и колхозов, на широкое внедрение в производство достижений науки, техники и опыта передовиков, добивается укрепления трудовой дисциплины, неуклонного повышения производительности труда, улучшения качества продукции, заботится о сохранении и умножении общественного богатства на предприятиях, в совхозах и колхозах; е) проводит агитационно-массовую и пропагандистскую работу, воспитывает массы в духе коммунизма, помогает трудящимся вырабатывать навыки управления государственными и общественными делами; ж) на основе широкого развертывания критики и самокритики ведет борьбу с проявлениями бюрократизма, местничества, нарушениями государственной дисциплины, пресекает попытки обмана государства, принимает меры против расхлябанности, бесхозяйственности и расточительства на предприятиях, в колхозах и учреждениях; з) оказывает содействие окружкому, горкому, райкому во всей его деятельности и отчитывается перед ним о своей работе. Партийная организация должна добиваться, чтобы каждый коммунист во всей своей жизни соблюдал сам и прививал трудящимся нравственные принципы, изложенные в Программе КПСС – моральном кодексе строителя коммунизма: — преданность делу коммунизма, любовь к социалистической Родине, к странам социализма; — добросовестный труд на благо общества: кто не работает, тот не ест; —забота каждого о сохранении и умножении общественного достояния; — высокое сознание общественного долга, нетерпимость к нарушениям общественных интересов;

Партия нового типа

— коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех и все за одного; — гуманное отношение и взаимное уважение между людьми: человек человеку – друг, товарищ, брат; — честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни; — взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей; — непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству; — дружба и братство всех народов СССР, нетерпимость к национальной и расовой неприязни; — нетерпимость к врагам коммунизма, дела мира и свободы народов; — братская солидарность с трудящимися всех стран, со всеми народами». (Материалы XXIV съезда КПСС. С.229 —230). Более того, следующим пунктом Устав КПСС предоставлял первичным партийным организациям право контроля деятельности администрации. (Там же. С.230 —231). В Уставе КПСС 1971 года безоговорочно проводится концепция тотальности партии. Включение морального кодекса строителя коммунизма (впервые был включен в партийные документы как ориентир, к которому следует стремиться, XXII партсъездом, состоявшимся в 1961 году) в качестве обязательной нормы жизни члена КПСС – тому самое убедительное свидетельство. И все же в этой уставной главе о первичной партийной организации намечено серьезное противоречие: ее обязанности в сфере производства (подпункты «д» и «ж» больше напоминают по своему характеру не общественно-политический документ, а… технологическую инструкцию. На практике уже в середине 70-х годов именно этот «технологизм» занял приоритетное место и в практической деятельности первичных организаций, и – тем более – в оценке их работы. Впрочем, в Уставе 1971 года обязанности партячеек в сфере идеологии все более сводились не к формированию нового типа личности (важным исключением стало включение в главу все того же морального кодекса строителя коммунизма), а к использованию мощного авторитета и влияния первичных парторганизаций, провозглашенных полномочными представителями КПСС в трудовых коллективах, для решения хозяйственных вопросов, которые, кстати, в Уставе весьма полно

Виктор ТРУШКОВ

были перечислены. Впрочем, эта противоречивость Устава была не чем иным, как отражением объективной противоречивости социалистического строительства в послевоенный период после успешного восстановления разрушенного войной народного хозяйства СССР. Теперь попытаемся рассмотреть социальные последствия той роли и того образа Коммунистической партии, которые сложились в советском обществе после восстановления разрушенного в Великую Отечественную войну не только народного хозяйства, но и всей системы общественно-политических отношений. Прежде всего выделим наиболее устойчивые, стабильные атрибуты Коммунистической партии Советского Союза. Самый главный из них, определяющий политическую деятельность, организационное устройство, идеологическую активность — это всепронизывающая ориентация Компартии на социалистическое устройство общества. С нею тесно связаны проповедуемые не только средствами пропаганды, но и всей практической деятельностью партии и ее организаций коллективистское мировоззрение и советский патриотизм. Следует отметить, что мощным ускорителем стыковки общественно-политических, мировоззренческих и духовных установок Коммунистической партии, с одной стороны, и практического повседневного поведения и мировидения абсолютного большинства советского народа стала Великая Отечественная война и Великая Победа. Нынешние попытки представить деидеологизированным поведение наших воинов в той войне являются либо рафинированной ложью, либо чрезвычайным невежеством. Если даже согласиться, что стержнем поведения был патриотизм нации (мир не без оснований воспринимал тогда весь многонациональный советский народ русским народом), то нельзя пренебрегать идеологическим стержнем патриотизма, его классовой природой: советский социалистический характер патриотизма, мощно проявивший себя в военную пору, оставался важнейшим фактором и в период ускоренного восстановления народного хозяйства, и в пору мирного строительства нашего общества. Возможно, самое выдающееся достижение Советской Компартии в том и состояло, что она всей своей деятельностью сумела

Партия нового типа

слить воедино социалистичность, коллективизм и советский патриотизм и на этой основе сплотить вокруг себя народы Советского Союза. Как только началось «расщепление» составляющих великого мировоззренческого сплава советской эпохи (КПСС в 1980-е годы не смогла достойно противостоять этому «расщеплению»), так начали ослабевать и рушиться не только стяжки партии и народа, но и начала разлаживаться вся советская социалистическая система жизнеустройства нашего общества. Социалистическая нацеленность советского общества успешно обеспечивалась понятным и очевидным для трудящихся принципом «кто не работает, тот не ест», постепенно трансформировавшимся в формулу «владыкой мира будет труд». Всепроникающий характер труда хорошо коррелировал с взятым партией курсом на всеохватность, тотальность и своей деятельности, и предлагаемых ею ценностей и норм. Впрочем, как и всякое развивающееся явление, «тотальность» КПСС, окончательно оформившаяся в послевоенный период, оказалась внутренне противоречивой. С одной стороны, она обеспечивала социалистический энтузиазм масс, комплексный характер общественно-политических преобразований, единство партии и народа во всех основных сферах деятельности. С другой – «тотальность» КПСС требовала «закрывать» коммунистами не только управленческие, но и все ключевые (в том числе в сфере физического исполнительского труда) посты в обществе, всосать в ряды партии весь достойный человеческий материал. Но отсюда — разбухание партии, ослабление ее боевитости и идейности, а вслед за этим превращение карьеризма в стимул вступления в КПСС. Четкость целей, самоотверженность в их реализации, тесная связь с основными отрядами трудящихся обеспечили Компартии в течение 70 послеоктябрьских лет положение руководящей и направляющей силы советского общества. В этом качестве она была безоговорочно признана мировым общественным мнением. В подтверждение такой штрих: в середине 1950-х годов главы государств и правительств ведущих капиталистических стран, включая США и Великобританию, принимали в качестве главы Советского Союза и вели официальные переговоры с первым секретарем ЦК КПСС Н.С. Хрущевым. Однако он в государственной системе был «всего-навсего» членом Президиума Верхов-

Виктор ТРУШКОВ

ного Совета СССР, одним из пятнадцати, среди которых были ученый, рабочий, колхозник, писатель, секретарь обкома… Еще важнее, что Коммунистическая партия воспринималась неоспоримой руководящей и направляющей силой нашего общества самим советским народом. Особенно существенны даже не внешние проявления такого ее положения (например, практически 100-процентное участие избирателей в выборах Советов депутатов трудящихся и такая же единодушная поддержка кандидатов блока коммунистов и беспартийных), а повседневное, «бытовое» отражение признания именно партии ядром политической системы. Горкомы и райкомы КПСС были фактически высшими авторитетами для абсолютного большинства соотечественников в решении любых вопросов. Сюда каждодневно ходили и в поисках справедливости, и с инициативами, направленными на улучшение хозяйственных и иных дел, и с исповеданием. Народ принял (а значит, одобрил) претензию партии формировать не только общественно-политическую систему, но и систему мыслей и чувств людей. Фраза: «Пойду в райком», — звучала и в часы возмущения несправедливостью, и в дни сомнений, и в пору прилива гражданского энтузиазма. Даже в конце 80-х агрессивные противники социализма адресовались именно к КПСС: «Партия, дай порулить!» Авторитет партии был народной платой ей за то, что именно коммунисты обеспечили создание реальных каналов массового преодоления вечного отчуждения человека труда от политики и от власти. Эта сложная задача решалась Компартией прежде всего через непосредственную демократию, когда бригада участвовала в выдвижении бригадира, с цехом советовались при выдвижении кандидатов в депутаты горсовета и при награждении рабочих и ИТР орденами и медалями… Другой стороной зримых сдвижек в отчуждении стало преодоление буржуазной атомарности личности. Изолированный индивид обычно не оспаривал свою обреченность, если он выпадал из коллектива. В какой-то период эффективность товарищеских судов вполне конкурировала с эффективностью государственной судебной системы. Движение в сторону преодоления отчуждения, как и буржуазной атомарности личности обеспечивалось соединением контроля сверху за деятельностью общественных подсистем и поведением личности, и контроля снизу. Причем духовно-идеологическая до-

Партия нового типа

минанта того и другого контроля была одинаковой – она четко выразилась в песенных строках ставших общественно-политической формулой: «Раньше думай о Родине, а потом — о себе» (другой вариант: «Жила бы страна родная — и нету других забот» ). Единая устремленность общества к социалистическому жизнеустройству обеспечивала партии стабильность такого уникального качества как отмобилизованность. Конечно, за ним стояла огромная каждодневная «черновая» работа с массами всех партийных структур от Центрального Комитета до первичной организации. Но именно это прежде всего позволяло обеспечивать эффективность не только мобилизационных методов организации экономики, но и результативных массовых кампаний — таких, как освоении целины, Западно-Сибирского нефтегазового комплекса, БАМ и т.д., что обеспечивало переход от прежнего точечного размещения производительных сил к дисперсному, представлявшему собой преобразование всех регионов страны. Эта же отмобилизованность партии и доверявшего ей общества позволяла решать актуальные идеологические проблемы, в том числе широкое одобрение партийно-государственных решений. К сожалению, руководство КПСС нередко злоупотребляло этой отмобилизованностью союза коммунистов и беспартийных, расходуя ее по мелочам. Шумные кампании одобрения хрущевского осуждения культа Сталина, «разгрома антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова», освистывания диссидентов и почти никем не читанного романа Б. Пастернака «Доктор Живаго» – подобные акции не только снижали дорогое качество отмобилизованности, но и порождали бездумный «одобрямс», лицемерие, а потом и неверие в праведность партийных действий. За состояние отмобилизованности союза коммунистов и беспартийных общество требовало от партии образцового поведения ее членов. Строго говоря, партия сама предложила обществу чрезвычайно высокий стандарт коммуниста. Общество приняло эту претензию коммунистов, которую они стремились реализовывать в повседневной практике. Это, кстати, помогало массам принимать так называемые сталинские репрессии, ибо достаточно было привести убедительный, доказательный пример отклонения от высокого стандарта, как большинство согла-

Виктор ТРУШКОВ

шалось, что такой человек может быть и врагом народа. Чрезвычайно плодоносным оказался стандарт беззаветного служения Родине и делу социализма в годы Великой Отечественной войны. Даже скупая арифметика свидетельствует об этом. В 1939 году, как сообщалось на XVIII съезде ВКП(б), членами партии было примерно 2 миллиона человек. Погибло на передовой в годы Великой Отечественной войны более 3 миллионов коммунистов, то есть в полтора раза больше всей довоенной численности партии. Но стремление в ее ряды было столь массовым, что к 1952 году, когда состоялся XIX съезд КПСС, в рядах партии состояло более 6 миллионов советских людей. И это при том, что в первые послевоенные годы прием в партию был заметно ограничен. К сожалению, дальнейший ускоренный рост партии далеко не всегда соотносился с высоким стандартом. В результате, с одной стороны, от КПСС в конце 70-х – 80-х годах стали дистанцироваться беспартийные массы, с другой – качественно снизилась коммунистическая убежденность самих членов КПСС, о чем слишком убедительно свидетельствует тот печальный факт, что в КПРФ и других российских партиях коммунистической ориентации восстановилось всего-навсего 0,5% членов КП РСФСР. Особый статус партии в обществе и его эффективная реализация в течение ряда десятилетий послевоенного социалистического строительства порождали самоуверенность и самонадеянность руководства КПСС. Впрочем, у этих качеств была и своего рода объективная основа. Победа Великой Октябрьской социалистической революции, превращение большевизма в самое авторитетное международное политическое движение трудящихся, организационное формирование, начиная с 20-х годов XX века, новых коммунистических – партий по типу ленинской — «партий нового типа», успехи первых пятилеток и их восторженное восприятие прогрессивными силами планеты закрепляли миссионерские представления советских коммунистов. Их эмбрион наличествовал в самой идее мировой революции и высказанной Ф. Энгельсом мысли о перемещении центра мирового революционного процесса (а им в XX столетии несомненно стала Россия – СССР). Победа в Великой Отечественной войне заметно усилила это миссионерство. Оно выпукло проявилось и

Партия нового типа

в знаменитой речи И.В. Сталина на XIX съезде КПСС, и в многочисленных последующих пропагандистских и практических шагах советского партийно-государственного руководства. Думается, мы должны очень внимательно и трезво относиться к этому качеству КПСС. В нем находили свое отражение не столько честолюбивые амбиции «вождей», сколько весьма существенные объективные процессы — положение передового отряда мирового революционного и национально-освободительного движения, геополитическое положение страны, опыт первопроходцев социалистического строительства и т.п. К миссионерской роли Советскую Компартию и Советское государство активно побуждали и страны мировой социалистической системы, и пролетарское движение капиталистических стран, и национальноосвободительное движение «третьего мира». К сожалению, это миссионерство порой оборачивалось серьезными потерями, просчетами, ошибками… Так, не всегда учитывались национальные традиции народов в тех государствах, которые входили в мировую социалистическую систему, порой высокомерным выглядело поведение «старшего брата» в отношении других участников мирового прогрессивного процесса. Но ни эти, ни подобные факты не могут отменять объективных потребностей в лидере исторического развития на каждом его этапе. Примечательно, что коммунистические партии стран постсоветского пространства и сегодня исходят из того, что КПРФ призвана выполнять миссионерскую роль, не задумываясь даже о том, по силам ли она ей. Ясно, что миссионерство способно подпитывать и самоуверенность, и самонадеянность, а порой и зазнайство. В жизни КПСС эти проявления привели к пренебрежению познанием законов общества и их практическим применением. И чем невежественнее оказывался «человеческий фактор», от которого зависело принятие решений, тем выпуклее проявлялось (и проявляется) пренебрежение теорией диалектико-материалистического понимания общества. Эти качества в послевоенный период на практике порой приводили к стремлению «законсервировать» сложившиеся общественные отношения («Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» – рассуждали иногда наши верховные фаусты). Поскольку в целом исторический процесс остановить нельзя, то

Виктор ТРУШКОВ

общественная система, пусть и с замедлением, а порой и сбоями, развивалась. Законсервированными же оказывались функциональное расслоение в партии и обществе. Здесь консервация становилась тоже формой движения – от функционального расслоения к социальному. В частности, происходила трансформация номенклатуры. Само ее происхождение вполне безобидно: выкристаллизовался круг ответственных должностей, занятие которых конкретными лицами требовало утверждения в партийных инстанциях. Но поскольку ответственные должности дают их носителям широкие полномочия, то партия заботилась, чтобы использование таких полномочий было оптимальным, и обстоятельства не провоцировали злоупотребление ими в корыстных целях. При И.В. Сталине номенклатура была под жестким контролем сверху и снизу, который дополнялся систематическими горизонтальными перемещениями. Это делало номенклатуру и иерархичной, и крайне зависимой от вышестоящей инстанции. При Л.И. Брежневе было справедливо решено эту зависимость ослабить, в частности произошел отказ от широкой практики горизонтальных перемещений. Однако это привело к «непотопляемости» и даже «всеядности» номенклатуры (а она включала не только партийные посты, но и должности в советских, профсоюзных и других общественных организациях и в народном хозяйстве). Вспоминается такой случай. На Северном Урале в середине 60-х годов председатель комитета профсоюза лесозаготовительного треста, работавший перед этим секретарем райкома КПСС, был назначен директором местного драматического театра. Областная партийная газета «Уральский рабочий» так прокомментировала это решение: «Чему удивляться? Для него и театр – тёмный лес». Самым трагическим следствием накопления деформации в послевоенный период жизни КПСС явилось сначала ослабление, а затем и утрата классового начала в партийной работе. Конечно, эта утрата появилась не на голом месте. Ей способствовали успехи социалистического строительства — сначала ликвидация эксплуататорских классов в советском обществе, затем нарастание в нем интегративных тенденций, появление пограничных социальных слоев между рабочим классом и интеллигенцией,

Партия нового типа

рабочим классом и крестьянством. Оказалась не поддающейся простому (по-хрущёвски) решению и диктатура пролетариата в условиях отсутствия эксплуататорских классов. При этом пренебрежение теорией, переходящее в теоретическое невежество, принятие стратегических решений, исходя из сиюминутных тактических интересов, — все это ослабляло классовые начала в деятельности партии, ярко классовой по своей природе и становлению. К сожалению, этот недуг остается не преодоленным и в коммунистических партиях, возродившихся в 90-е годы на осколках КПСС. И все же Советская Компартия — явление, масштаб которого недостаточно оценен до сих пор. Она оказалась настолько стройной организацией, элементы которой были в целом оптимально подогнаны друг к другу, что и сегодня оказывает влияние на партийное строительство даже буржуазной ориентации. «Златоуст» В. Черномырдин как-то в сердцах сказал о нынешнем буржуазном партийном строительстве: «Что бы ни создавали, а получается КПСС». Конечно, в полном соответствии своему политическому масштабу он сумел заметить только форму, только организационные стяжки новых партий, о содержании он, как ему и положено, забыл. Но признание, что КПСС, предварительно разваленная изнутри, оклеветанная, запрещённая, до сих пор оказывает влияние на общественно-политические процессы, является, может быть, самой высшей похвалой в её адрес. Правда, её идейные наследники порой почему-то торопятся от нее дистанцироваться. Но История наверняка их поправит.

Виктор ТРУШКОВ

Глава третья НЫНЕШНЯЯ РОССИЯ НА ВЕСАХ ИМПЕРИАЛИЗМА

Размышления над ленинской работой «Империализм, как высшая стадия капитализма» в эпоху глобализации История создания этой работы удивительно обманчива. Вроде бы всё так просто и невинно: созданное в декабре 1915 года легальное издательство «Парус» решило выпустить серию брошюр «Европа до и во время войны». Требовалась обобщающая вводная работа. Написать её издатели попросили В.И. Ленина. В январе 1916 года Владимир Ильич принял предложение. Через пять месяцев брошюра была готова, причем автор строго уложился в первоначально оговоренный размер... Всё было именно так и — совсем не так. Вспомним пророчество В. Маяковского: «В терновом венце революций идёт 16-й год». Действительно, 1916-й воспринимали как предгрозье многие чуткие ко времени мыслители и поэты. Потому из всех ленинских теоретических работ «Империализм, как высшая стадия капитализма», вероятно, самая революционная. И это несмотря на то, что в ней слов о революции — ни одного. В АПРЕЛЕ 1917 ГОДА В.И. ЛЕНИН сетовал: «Брошюра писана для царской цензуры. Поэтому я не только был вынужден строжайше ограничить себя исключительно теоретическим — экономическим в особенности — анализом, но и формулировать необходимые немногочисленные замечания относительно политики с громаднейшей осторожностью, намеками, тем эзоповским — проклятым эзоповским — языком, к которому царизм заставлял прибегать всех революционеров, когда они брали в руки перо для «легального» произведения» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 27, С. 301). Как заинтересованному читателю мне в начале ХХI века нисколько не хочется сожалеть, что в 1916 году В.И. Лениным была завершена работа над исключительно теоретическим сочине-

нием. Кстати, Владимир Ильич любил повторять товарищам, что самая практичная вещь — это хорошая теория. Благодаря этой работе современники революционных бурь первой четверти ХХ века впервые получили стройное представление об империализме как этапе общественно-экономического развития капитализма. Ленин не придумывал нового термина. До него об империализме говорили даже не десятилетиями, а веками. Но всегда имелась в виду только политика, характеризующаяся агрессивностью и захватническими потугами. Так империализм понимали даже вроде бы признанные марксисты типа Карла Каутского (этот талантливый экономист и историк начинал свою научную работу под руководством Фридриха Энгельса; именно ему были переданы литературное наследство и неоконченные труды К. Маркса и Ф. Энгельса, теоретическую работу которых он продолжил; однако в годы первой мировой войны К. Каутский «свихнулся» на буржуазном патриотизме, переросшем в социал-шовинизм). Ленин же не удовлетворился взглядом только на политическую надстройку. К началу 1916 года, когда он приступил к написанию «Империализма, как высшей стадии капитализма», за его плечами были серьёзные философские труды, направленные на защиту диалектического материализма и материалистической диалектики. К осмыслению империализма В.И. Ленин подошел как последовательный приверженец марксистского материализма. Потому он и не ограничился описанием политических, то есть надстроечных, проявлений империализма, а с естественной необходимостью перешел к базису, к исследованию изменений в производственных отношениях. И здесь вместо пустозвонных деклараций о том, что они, эти отношения, развиваются под влиянием, скажем, новой техники, он тщательно выявил действительно новые признаки, появившиеся у капитализма. И сегодня в толковых и энциклопедических словарях, поясняющих империализм, обязательно отмечается, что это — монополистическая стадия развития капитализма. Ей с необходимостью присущи господство монополий и финансового капитала, приоритет вывоза капитала перед вывозом товаров, завершение не только географического, но и экономического раздела мира. Каждый из этих выводов у В.И. Ленина опирается на богатейший научный и статистический материал с точным указани-

Виктор ТРУШКОВ

ем использованного источника. Перед нами истинный учёный, не склонный подменять теорию публицистикой, не терпящий научной нестрогости, замены необходимых аргументов звонкими образами. Только после того, как каждый из основных, базисных признаков империализма уже доказан, Ленин делает новаторское обобщение: «Мы видели, что по своей экономической сущности империализм есть монополистический капитализм. Уже этим определяется историческое место империализма, ибо монополия, вырастающая на почве свободной конкуренции и именно из свободной конкуренции, есть переход от капиталистического к более высокому общественно-экономическому укладу». (Там же. С. 420—421). В этих строгих строках явно пульсирует идея революции. Когда через четыре года после завершения заказанной «Парусом» брошюры Ленин будет писать предисловие к её французскому и немецкому изданиям, то без обиняков укажет: «Империализм есть канун социальной революции пролетариата. Это подтвердилось с 1917 года во всемирном масштабе». (С. 308). Насчёт всемирного масштаба иронизировать не стоит. И дело не только в ленинской вере в мировую революцию в пору лета 1920 года. В неё верили и в середине 1930-х годов. Когда 31 января 1934 года на митинге москвичей, посвящённом окончанию XVII съезда ВКП(б), С.М. Киров, основной оратор, закончил речь, над Красной площадью пронеслось многотысячным выкриком: «Да здравствует мировая революция!» Дело даже не в том, что в ХХ веке капитализм пережил три общих кризиса. Нынешний этап глобализации тоже не свидетельствует о богатырском здоровье этой общественно-экономической системы, если она с трудом противостоит диктату одной сверхдержавы. Ленинская мысль куда богаче, чем может показаться поверхностному читателю. Он подчеркивает, что социалистическая революция первоначально в одной стране (гениальное положение о возможности прорыва в слабом звене мировой капиталистической системы было впервые доказано тоже в «Империализме, как высшей стадии капитализма») может произойти как ступень в разрешении антагонизмов во всемирном масштабе.

Нынешняя Россия на весах империализма

Марксистско-ленинская диалектика в том и состоит, что глобальное и национальное существуют в единстве, что «мировой масштаб» наличествует отнюдь не вне России. Наоборот, противоречия в России как слабом звене цепи мирового капитализма есть существеннейшие внутренние противоречия империализма в мировом масштабе. Окидывая взором написанное произведение, Ленин сожалел, что в условиях эмиграции ему приходилось испытывать «очень большой недостаток — в литературе русской». (Там же. С. 301). Исследователи потом подсчитали, что при подготовке брошюры он сделал выписки из 148 книг (немецких, французских, английских) и 232 статей. Русских источников они нашли только два. (С. 520). В то же время это исследование чрезвычайно русское. Оно фактически обосновывало возможность социалистического прорыва именно в России. В XXI веке российскому пролетариату предстоит во многом повторить уже однажды пройденный путь. Его пиком, конечно же, будет преодоление капиталистической реставрации. Но для этого, вероятно, тоже должна возникнуть потребность «разобраться» с клубком противоречий. Чтобы понять, каких размеров этот «клубочек» сегодня, было бы очень полезно, воспользовавшись ленинской методологией, ленинским опытом исследования, попытаться выяснить место современной России на шкале империализма. Нынешняя глобализация не вывела мир капитала за рамки империализма. Выяснение того, каких масштабов достигли признаки империализма в современной России, может стать одновременно и попыткой понять ее место в процессе глобализации. И ещё одно необходимое замечание: здесь речь пойдёт не об оценке России через призму экономического благосостояния её народа. Хотелось бы понять её состояние по меркам капитализма. А то, что капитализму положение народных масс безразлично, доказали еще К. Маркс и Ф. Энгельс. В условиях реставрации капитализма — тем более. И Россия рубежа XX—XXI веков стала классическим примером абсолютного обнищания трудящихся, порождённого буржуазной контрреволюцией.

Виктор ТРУШКОВ

Впрочем, немалая часть населения других стран бывшего социалистического лагеря тоже опробовала на своей спине прелести абсолютного обнищания. И дело тут не в «дурном примере» России, оказавшемся и для них заразительным. СССР вместе со своими союзниками — не только из Совета Экономической Взаимопомощи и Организации Варшавского Договора, но из многочисленных стран «третьего мира», заявлявших о социалистической ориентации и делавших практические шаги для воплощения этих слов в дело, — представлял собой новую складывавшуюся глобальную общность. На рубеже веков ее стали называть глобализацией. Во второй половине ХХ века на Земле шло два процесса глобализации — капиталистический и социалистический. Арматурой того и другого вида глобализации был свой энергично складывавшийся хозяйственный комплекс. Эти комплексы не очень-то походили друг на друга, жили по полярным социальноэкономическим законам и не столько взаимодействовали между собой, сколько соперничали. Говорят, глобализация социалистической ориентации заявила неподъемный для себя груз. Надсадилась в «холодной войне», была в этой драке беспощадно избита и сейчас находится на временной инвалидности, занята самолечением и твердо верит, что поднимется на ноги. Не будем в этой статье проверять, насколько справедливы эти «слухи». Попытаемся более внимательно всмотреться в день сегодняшний. Сердцевиной глобализации социалистической ориентации являлся народнохозяйственный комплекс СССР. Дело в том, что процесс экономического выравнивания стран качественно новой мировой системы был далеко не завершён. Более того, всякое её расширение, с одной стороны, укрепляло её, с другой — создавало ей новые проблемы. В любом случае на каждом этапе общего кризиса капитализма происходило всё более зримое отслоение объективных тенденций поступательного развития мировой экономики от империалистической формы их проявления. Два типа глобализации довели до апогея географический и экономический раздел мира. Монополии при этом приобретали новые качества: в империалистической глобализации установилось господство транснациональных компаний, в глобализации социалистической ориентации эта тенденция вопло-

Нынешняя Россия на весах империализма

щалась в господстве общенародной собственности внутри отдельных стран с появлением планирования сначала в государственном масштабе, а затем и элементов планирования надгосударственного характера (ярчайший пример — Совет Экономической Взаимопомощи). Что касается взаимоотношений банковского, промышленного и финансового капитала, обстоятельно раскрытых В.И. Лениным в «Империализме, как высшей стадии капитализма», то они в полярных глобализациях проявляли себя тоже полярно. Неравномерность капиталистического развития стран в рамках империалистической глобализации лишь усиливала тенденцию к преобладанию вывоза капитала ведущими странами над вывозом товаров. Более того, произошла качественная переструктуризация мировой капиталистической экономики, в ней складывалось принципиально новое международное разделение труда, ведущее к усилению эксплуатации в масштабе глобальной капиталистической системы. В условиях же глобализации социалистической ориентации функционирование банков, промышленности (как и других отраслей хозяйства) и финансов всё больше утрачивало сущностные признаки капитала. Оболочка прибыли сохраняла значение прежде всего (а порой и только) в операциях учета хозяйственного развития общества. Главным направлением удара мирового капитала в его борьбе с социализмом были хозяйственные связи, обеспечивавшие становление и развитие глобализации социалистической ориентации. Особенно массированное наступление было предпринято против народнохозяйственного комплекса СССР. Выбор этих приоритетных целей был обусловлен двумя причинами. Во-первых, пока сохранялся единый народнохозяйственный комплекс СССР и тесно связанная с ним хозяйственная структура глобализации социалистической ориентации, социализм был неуничтожим. Максимум, чего могли добиться его противники, — это подталкивать Советский Союз и другие государства мировой социалистической системы к смене политических элит. Однако сохраняющийся единый хозяйственный комплекс даже при смене элит неизбежно воспроизводил бы социалистическую основу производственных отношений.

Виктор ТРУШКОВ

Политическая и экономическая практика конца 80-х годов представляла собой прежде всего процесс нарастающего разрушения хозяйственных связей. Энергично разваливались экономические комплексы многонациональных СССР, СФРЮ, Чехословакии, грубо обрывались нити хозяйственных связей между отдельными странами. Был без каких-либо обоснований ликвидирован Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ). В Движении неприсоединения перестали обсуждать экономические проблемы. Внешнеэкономические отношения в глобальной системе государств, прежде заявлявших о социалистическом выборе, были насильственно переведены с эффективно прежде работавшей системы многосторонних связей только на двусторонние. Эти экономические разрушения глобального характера подготовили слом политической надстройки в СССР, европейских странах социализма и Монголии. Буржуазные контрреволюции открыли дорогу реставрации капитализма. Во-вторых, нарушение хозяйственных связей, сложившихся в рамках глобализации социалистической ориентации, соответствовало интересам не только мирового капитала как системы, но и ведущих капиталистических монополий. Перед ними открывался простор для экономического передела мира. Контрреволюции создавали также возможность для географического передела мира между империалистическими государствами. Уже в середине 90-х годов США (прежде всего США) стали без стеснения называть зонами своих интересов не только былые «страны социалистической ориентации» и государства, прежде входившие в Организацию Варшавского Договора, но и республики, являвшиеся прежде частью Советского Союза. Пока существовала мировая социалистическая система и формировалась глобализация социалистической ориентации, переделу мира между империалистическими монополиями и государствами было невозможно перешагнуть границы капиталистической системы. Реставрация капитализма моментально расширила границы империалистического передела мира. В такой ситуации резкий обвал экономики России и её соседей был уже неизбежен. Сущностью реставрации капитализма стал скачкообразный, взрывной передел собственности. При этом олигархи, исчисляемые не более чем десятками, — лишь

Нынешняя Россия на весах империализма

верхушечная часть айсберга. Появление «новой буржуазии» должно было стать классовым итогом контрреволюции и начатой ею реставрации капитализма. Поскольку «новая буржуазия» рекрутировалась в значительной степени из «теневиков» советских времен и хозяйственнопартийно-государственной номенклатуры, то о масштабах передела собственности можно судить по соотношению доходов 10% наиболее обеспеченных граждан и доходов 10% самых неимущих. В советские годы это соотношение было равно 4. Иначе говоря, тот слой общества, из которого после контрреволюции по преимуществу рекрутировалась «новая буржуазия», жил в четыре (только в четыре!) раза обеспеченнее 10% самых малоимущих сограждан. В условиях реставрации капитализма, по данным Федеральной службы государственной статистики РФ (Росстата), это соотношение (децильный коэффициент) постоянно возрастает (Российский статистический ежегодник. 2007. М. 2007. С.196). Как отмечалось выше, в 2007 году он достиг 16,8-кратного разрыва между доходами высшей и низшей децилей (Социально-экономическое положение России. 2007 год. М. 2008. С. 248). По оценкам исследователей, этот коэффициент значительно выше. В 2006 году Росстат провел обследование заработной платы работников Российской Федерации. (См.: Статистический бюллетень №9 (130). Приведенное в этом официальном справочнике соотношение средней заработной платы 10% наиболее высокооплачиваемых и 10% самых низкооплачиваемых работников прямотаки ошеломляет: разрыв составил 25,3 раза. Если столь огромен разрыв в зарплате работающих, то ножницы в доходах населения должны быть раздвинуты куда больше. Ведь когда говорят о 10% граждан, находящихся в районе имущественного дна, то справедливо указывают на миллионы безработных и бомжей, обобранных нынешним буржуазным государством самых униженных пенсионеров и прочих несчастных, не имеющих ни устойчивого дохода ни постоянной работы. В доходы же 10% самых богатых россиян входит тоже не только их заработная плата. В эту группу входят те, кто имеет солидней-

100

Виктор ТРУШКОВ

шую прибыль. Здесь уже начали мелькать рантье, которые еще недавно числились по разряду магнатов. А это всё — отнюдь не мелкая поправочка. Тот же Росстат утверждает, что доходы от предпринимательской деятельности и от собственности составляют около 35% всей суммы заработной платы, начисляемой в Российской Федерации. Практически все эти доходы концентрируются у 10% наиболее обеспеченных граждан. В этой группе в 2006 году было сконцентрировано 35,1% общей суммы средств, направленных на оплату труда. К этому надо прибавить почти такую же сумму доходов от капитала. Мораль проста: показатель соотношения доходов крайних 10процентных имущественных групп на практике примерно вдвое выше показателя соотношения зарплаты, то есть децильный коэффициент по доходам равен примерно 50. Следовательно, «новая буржуазия» и её привилегированная обслуга после контрреволюции увеличили свои доходы минимум в 10—12 раз. Но сделать это можно было только в результате перераспределения оставшегося от советского социализма общественного богатства. Следовательно, для 10% наименее социально защищенных сограждан характерно абсолютное обнищание. Объём общественного богатства за 20 лет капиталистической реставрации постоянно сокращается. Во-первых, потому, что разрушен единый народнохозяйственный комплекс СССР, что само по себе сразу же привело к снижению промышленного производства в РФ на 20—25%. Во-вторых, разрушена складывавшаяся глобализация социалистической ориентации. Это означало разрушение производственной кооперации и специализации, а также ликвидацию практически всех зарубежных рынков сбыта. Итог — снижение производства ещё на 20%. Произошла переструктуризация экономики в связи с необходимостью «новой буржуазии» России встраиваться в империалистическую глобализацию. Новоявленный российский капитал должен был перестраиваться с учетом ниш в капиталистическом разделении труда. Например, доля машин, оборудования и транспортных средств в российском экспорте в страны дальнего зарубежья сократилась уже в первые четыре года (к концу 1994 года) по сравнению с 1990 годом более чем в 3,5 раза, а выручка от них — в 5 раз.

Нынешняя Россия на весах империализма

101

Всё это давало основание даже в 2000 году, через десятилетие после буржуазной контрреволюции, утверждать, что «современный этап российской истории характеризуется фактической реставрацией примитивного капитализма». (Очередные задачи КПРФ// В кн.: КПРФ в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1999—2001). М. 2001. С. 189). Инерция этой оценки столь велика, что слова о «примитивном» российском капитализме сплошь и рядом заменяют не только анализ современных реалий, но и потребность в таком анализе. Между тем XI (внеочередной) съезд КПРФ, состоявшийся 29 октября 2005 года, в постановлении «О текущем моменте и задачах партии» констатировал: «Россия после дефолта 1998 года вступила в стадию неустойчивого экономического роста на капиталистической основе». (Материалы XI (внеочередного) съезда Коммунистической партии Российской Федерации. М. 2005. С.117). Потому и настала, думается, пора оценить современный российский капитализм по ленинской шкале «Империализма, как высшей стадии капитализма». (Конечно, кризис капиталистической экономики внёс определённые коррективы в количественные характеристики российского капитализма, но он нисколько не изменил ни его природы, ни тенденций его изменения). При этом его определенные успехи характеризуют не достижения России, не состояние благополучия нашего общества, а только нынешний этап реставрируемого российского капитализма и остроту порождаемых им общественно-политических противоречий. Итак, воспользуемся ленинской методологией, примененной им в написанной более 90 лет назад выдающейся теоретической работе. ХАРАКТЕРИСТИКУ СОСТОЯНИЯ КАПИТАЛИЗМА В.И. Ленин начал с исследования уровня концентрации производства. На богатом фактическом материале он утверждает справедливость учения Карла Маркса, «доказавшего теоретическим и историческим анализом капитализма, что свободная конкуренция порождает концентрацию производства, а эта концен-

102

Виктор ТРУШКОВ

трация на известной ступени своего развития ведет к монополии. Теперь монополия стала фактом». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 27. С. 315). Современная российская экономика — это экономика монополий. Скажем, в 2004 году в стране насчитывалось 155 тысяч промышленных предприятий и организаций. Однако, по данным Росстата, из них доминирующие положение на рынке занимали всего 248. Это лишь 0,16% организаций, включенных в Единый государственный реестр предприятий и организаций (ЕГРПО). Но они обеспечивали 16,2% промышленного производства страны. (См.: Российский статистический ежегодник. 2005. М. 2006. С. 346). Косвенные данные государственной статистики (показатели концентрации производства в последние пять лет Росстат перестал обнародовать) дают основание утверждать, что концентрация и производства, и капитала в последнее пятилетие продолжала возрастать. Однако природа нынешних российских монополий существенно отличается от той, которую анализировал В.И. Ленин в «Империализме, как высшей стадии капитализма». Современный российский капитализм не причастен к созданию тех производительных сил, которые он использует. Он эксплуатирует и рабочую силу, и материально-техническую базу, которые были созданы советским социализмом. Концентрация производства в СССР не была результатом ни конкуренции частных собственников, ни колониальной политики государства. Если что роднит концентрацию производства в условиях монополистического капитализма и социалистического созидания, так это действие открытого К. Марксом и углубленного В.И. Лениным закона объективного роста обобществления производства. В «Империализме, как высшей стадии капитализма» мы читаем: «Конкуренция превращается в монополию. Получается гигантский прогресс обобществления производства. В частности обобществляется и процесс технических изобретений и усовер-

Нынешняя Россия на весах империализма

103

шенствований». (Там же. С. 320). Что касается гигантского обобществления в ходе социалистического строительства, то оно серьезно стимулировалось бурной индустриализацией, ликвидацией частной собственности в Советском Союзе, ускоренным формированием единого народнохозяйственного комплекса. Реставрация капитализма оказалась не способной ни овладеть полученными от советского социализма производительными силами, ни удержать достигнутый уровень обобществления производства. Если на территории Российской Федерации в 1990 году действовало 26,9 тысячи промышленных предприятий и организаций, то в 1995 году их было уже 137 тысяч, а в 2000-м — 161 тысяча. (Российский статистический ежегодник. 2005. М. 2006. С. 377). При этом после 1991 года в стране не было введено практически ни одного нового производственного объекта. «Новая буржуазия», будучи не способной освоить доставшиеся производительные комплексы, выводила из производства часть аппаратного парка, разрушала материально-технического базу даже ряда всемирно известных и прежде конкурентоспособных на мировом рынке предприятий. При этом производство всех видов промышленной продукции неуклонно падало. Ситуация начала меняться лишь в 2001–2007 годах. Это связано отнюдь не с деятельностью президента В.В. Путина или его правительства. За годы капиталистической реставрации болееменее определились ниши в международном капиталистическом рынке, которые оказались доступны российскому крупному капиталу. По официальным данным Росстата, количество промышленных предприятий в России только за 2007 год сократилось почти на 6,5%. В лесодобывающей и деревоперерабатывающей промышленности в течение 12 месяцев было закрыто каждое пятое предприятие. На 15% стало меньше рудников и шахт, занятых добычей металлических руд. Даже в достаточно консервативной в силу специфики технологий металлургии заводов стало меньше на пять с лишним процентов. Работа именно этих отраслей дает власти и ее пропагандистской обслуге шумно заявлять об экономических

104

Виктор ТРУШКОВ

достижениях России. Здесь главным побудителем сокращения фабрик и заводов выступает концентрация капитала, неизбежно ведущая к концентрации производства. Итак, производительные силы советского социализма за полтора десятилетия были разрушены настолько, что российский капитал, выпестованный реставрацией капитализма, теперь оказывается в состоянии приступить к… их освоению. Прямо-таки убийственный показатель ущербности и ублюдочности нынешней буржуазии. На начало 2008 года в Российской Федерации было зарегистрировано уже 486,4 тысячи предприятий и организаций в индустриальных отраслях экономики. (См.: Российский статистический ежегодник. 2008. М. 2008. С. 339– 340). В то же время следует отметить, что новые «стратегические собственники», оказавшиеся до сих пор не способными освоить производительные силы, доставшиеся им от советского социализма, имеют в собственности ту материально-техническую базу, которая до сих пор несет на себе печать советской экономики. Сегодняшняя высокая концентрация российского капитала напрямую связана с той концентрацией производства, которая ориентировалась в пору своего формирования на единый советский народнохозяйственный комплекс. О высочайшей концентрации производства и капитала в России убедительно свидетельствуют публиковавшиеся до 2005 года данные государственной статистики. Добыча почти двух третей нефти осуществляется всего-навсего 8 организациями. В чёрной металлургии 6 комбинатов производят почти половину продукции отрасли, в цветной металлургии — около 40%. В начале 2000-х годов резко нарастает концентрация производства (и капиталов) в отраслях, по которым наиболее больно ударила в 90-е годы реставрация капитализма. Прежде всего это – химическая и нефтехимическая (в ней к 1996 году спад производства составлял около 60%) и лёгкая промышленность (в 1996 году она производила 18,5% продукции от уровня 1990 года). Вот данные Росстата (Там же. С. 384).

Нынешняя Россия на весах империализма

105

Таблица 1 Концентрация капитала в лёгкой промышленности Удельный вес (в %) объёма промышленной продукции, выпускаемой

1999 г.

2000 г.

3 организациями

3,8

5,0

7,9

8,1

4 организациями

5,0

6,2

9,1

9,4

6 организациями

6,5

8,3

11,4

11,8

8 организациями

8,0

10,1

13,4

13,6

2003 г.

2004 г.

Новейшей формой концентрации производства в России стали холдинги, которые выступают монополистами не в отдельных подотраслях промышленности, а охватывают все технологические цепочки не только смежных подотраслей, но и целых отраслей «народного» хозяйства. Например, нефтяную и нефтеперерабатывающую промышленность контролируют одни и те же 8 холдингов. Выше уже приводились обобщенные данные концентрации в отечественной промышленности: 248 компаний дают 16,2% продукции. Но при этом Росстат уточнял: удельный вес продукции, по которой компании включены в Единый реестр, составляет только 26,5% их производства, а почти три четверти их деятельности охватывают смежные подотрасли. (Российский статистический ежегодник. М. 2004. С. 346; в последующих ежегодниках Росстата аналогичные данные уже не публикуются). Уровень концентрации производства в сегодняшней России — один из самых высоких в мире, что соответствует важнейшим объективным тенденциям, присущим империалистической глобализации. При этом полностью сохраняет значение ленинский вывод, касающийся империализма: «Производство становится общественным, но присвоение остается частным. Общественные средства производства остаются частной собственностью небольшого числа лиц... и гнет немногих монополистов над остальным населением становится во сто раз тяжелее, ощутимее, невыносимее». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 27. С. 321).

106

Виктор ТРУШКОВ

У истоков капиталистических монополий России стояли и стоят банки. Появившись как кровеносная система товарного производства, они на стадии империализма превратились в кровососную систему общества. Как отмечал В.И. Ленин, «по мере развития банкового дела и концентрации его в немногих учреждениях, банки перерастают из скромной роли посредников в всесильных монополистов, распоряжающихся почти всем денежным капиталом всей совокупности капиталистов и мелких хозяев, а также большею частью средств производства и источников сырья в данной стране и в целом ряде стран» (С. 326). Система капиталистических банков России прошла все эти стадии со спринтерской скоростью. Её основы были заложены на втором этапе горбачевской «перестройки». Первые 40 «кооперативных банков» появились в 1988 году. В 1990 году действовало уже свыше 300 коммерческих банков, из которых почти 100 считались «кооперативными». Долго входивший в число олигархов банкир А. Смоленский утверждал: «Я прекрасно понимаю, что в 1987 году (а не в 1985 г.!) началось новое время с принятием постановления Совмина о кооперации». (Независимая газета. 2002 год, 28 мая). После контрреволюционного переворота 1991 года количество коммерческих, то есть капиталистических, банков увеличивалось головокружительно. Госкомстат РФ сообщал, что в 1993 году функционировало 1,7 тысячи кредитных организаций и 3,1 тысячи их филиалов. Через год их число в сумме составляло 8 тысяч, а в 1998 году был достигнут пик — 2,6 тысячи кредитных организаций и 6,4 тысячи их филиалов. (По данным государственной статистики 2008 года, в РФ имелось 1296 кредитных организаций, располагавших 3455 филиалами. Таким образом, концентрация капитала не миновала и финансовую сферу). При этом банкиры составляли «гвардию» новой буржуазии России. Когда по итогам 1996 года был опубликован список 100 наиболее солидных толстосумов, то в нем 80% приходилось на банкиров. Однако при этом в жизни банков долгосрочные кредиты, достигнув максимума в 1998 году, не превышали 3,7%. Если кредит брался хотя бы на 3—6 месяцев, то за него надо было платить около 24%, тогда как за заимствование на 2—7 дней — 17,85%.

Нынешняя Россия на весах империализма

107

Августовский дефолт 1998 года втолкнул банки в новый этап их функционирования, так как появились благоприятные условия для экспорта российской продукции на мировые рынки. Правда, и в этой ситуации конкурентоспособными оказались только сырьевые отрасли. Иначе и не могло быть: обрабатывающая промышленность РФ была разрушена сначала в ходе разгрома единого народнохозяйственного комплекса, а потом в процессе варварской приватизации. Как бы то ни было, именно в конце 90-х, говоря ленинскими словами, «развивается, так сказать, личная уния банков с крупнейшими предприятиями промышленности и торговли, слияние тех и других посредством владения акциями, посредством вступления директоров банков в члены наблюдательных советов (или правлений) торгово-промышленных предприятий и обратно» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 27. С. 337). Действительно, именно в ту пору владелец ОНЭКСИМбанка В. Потанин входит в советы директоров «Норильского никеля» (а вскоре становится одним из его фактических хозяев), нефтяной компании «Сиданко», акционерного общества «Связьинвест» и т.д. Председатель правления и совета директоров банка «МЕНАТЕП» и его хозяин В. Ходорковский создает нефтяной холдинг «ЮКОС» и пытается создать «ЮКСИ» (объединение компаний «ЮКОС» и «Сибнефть»). Этот перечень банкиров, прибравших к рукам прежде всего экспортно-сырьевые компании, не ограничивается названными персонами – он весьма значителен. Слияние банковского и промышленного капитала привело к изменениям в деятельности кредитных организаций. Заметно изменилось соотношение между кредитованием предприятий «короткими» и «длинными» деньгами. В 1996 году краткосрочные кредиты составляли более 90% всех предоставляемых кредитов. Через 10 лет доля кредитов, предоставляемых предприятиям и организациям на срок свыше 1 года составила около 44% общего объема выданных им кредитов. (Социально-экономическое положение в России. 1996 г. №12. С. 172; Социально-экономическое положение России. Январь–март 2006. С. 200).

108

Виктор ТРУШКОВ

Не менее важный показатель изменения роли банков в приобретении империалистических качеств «новым» российским капитализмом — это фактические ставки по предоставленным банками кредитам. Вот данные государственной статистики. Таблица 2 На какой срок предоставляется ставка на кредит (%) кредит

2000 г.

2006 г.

на 1 день

7,29

3,27

от 2 до 7 дней

7,57

2,35

от 8 до 30 дней

12,48

4,00

от 31 до 90 дней

8,31

5,27

от 91 до 180 дней

23,76

5,67

от 181 дня до 1 года

15,54

6,56

Отмеченные изменения в финансовой сфере убедительно подтверждают справедливость ленинского вывода, сделанного им в работе «Империализм, как высшая стадия капитализма»: «Финансовая олигархия, налагающая густую сеть отношений зависимости на все без исключения экономические и политические учреждения современного буржуазного общества, — вот рельефнейшее проявление этой монополии». (Ленин В.И. Полн. собр. соч.Т. 27. С. 421). В УСЛОВИЯХ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

значительно возросло значение осмысления В.И. Лениным природы экономического и географического раздела мира. Владимир Ильич особое внимание при её осмыслении уделял тому, что в странах, находящихся на империалистической стадии, вывоз капитала преобладает над вывозом товаров. И буржуазная Россия не является исключением. Обычно при анализе современной экономики России подчёркивается огромное преобладание экспорта товаров над их импортом. Ясно, что такое сальдо обеспечивает политика растранжиривания невозобновляемых сырьевых ресурсов (нефти,

Нынешняя Россия на весах империализма

109

газа, руды) и продуктов их первичной переработки (в частности, цветных и черных металлов). Действительно, уже в середине 90-х годов экспорт на 30% превышал импорт в российском внешнеторговом балансе. В последние пять лет экспорт уже примерно вдвое превышает стоимость ввозимой в страну продукции. Эти реалии, безусловно, важны для понимания того, на какой стадии находится российский капитал. Налицо проявление сугубо империалистической черты — борьбы за передел рынков сбыта. Напомню, что когда после оккупации Ирака войсками НАТО возник вопрос об удовлетворении потребности в нефти США и других стран Запада, то российское руководство и стоящий за его спиной крупный капитал ради получения новых рынков отказались от сотрудничества с ОПЕК, заинтересованной в поддержании высоких цен на «чёрное золото». И всё же в привычных рассуждениях о соотношении экспорта и импорта во внешней торговле РФ явно заложено лукавство. Остается «забытым» экспорт и импорт услуг. Эта сфера межгосударственного обмена в немалой степени диктуется корыстными интересами «новой буржуазии», в том числе её необузданным стремлением к роскоши. С середины 90-х годов экспорт услуг в среднем на 70—90% уступает их импорту. В 2004 году этот разрыв превысил 13,4 миллиарда долларов. Следовательно, на эту сумму надо уменьшить сальдо внешней торговли РФ. Не следует забывать и о легальных инвестициях крупного российского капитала в зарубежную экономику. Впервые государственная статистика его зафиксировала в 2001 году, да и то вывоз капитала был замечен лишь в государства СНГ. Но масштабы и география этого процесса нарастали, как снежный ком. В 2006 году за рубежом было накоплено почти 14,28 миллиарда долларов инвестиций из РФ. Кроме этого, в течение года было направлено за рубеж 51,98 миллиарда долларов (о темпах вывоза капитала свидетельствует уже то, что в 2004 году за рубеж было вывезено 33,8 миллиарда долларов, то есть прирост всего за два года увеличился более чем в полтора раза. Вывоз капитала из России превысил сумму зарубежных инвестиций в нашу

110

Виктор ТРУШКОВ

страну (Российский статистический ежегодник. 2007. М. 2007. С. 726). Но и это не всё. Его масштаб приблизился к сумме годовых долгосрочных кредитов, получаемых из российских источников отечественной промышленностью. За шесть последних лет долгосрочные капиталовложения в нашу промышленность выросли примерно в шесть раз. А вот объем ежегодных инвестиций российского капитала за рубеж вырос почти в 175 (сто семьдесят пять!) раз. При этом учтён только официально зарегистрированный вывоз капитала. К нему все специалисты добавляют ежегодный нелегальный вывоз капитала, оцениваемый минимум в 20 миллиардов долларов. Наконец, специфической формой вывоза капитала за рубеж явился созданный несколько лет назад стабилизационный фонд, в котором оказалось сосредоточено более трех триллионов рублей (почти 130 миллиардов долларов). Таким образом, российская «новая буржуазия» при откровенном покровительстве власти чётко ориентируется на вывоз из страны не только невозобновляемых ресурсов, но и капиталов. Вывоз капиталов уже не первый год превышает вывоз товаров. Страна с разваленной внутренней экономикой приобретает основные признаки империалистической державы. Она пытается уверенно встроиться в нынешнюю систему империалистической глобализации. Дальнейшее приложение капитала российских нуворишей будет определяться менее всего потребностями внутреннего развития нашей страны. Не стоит ждать, что толстосумы будут умножать отечественные богатства и укреплять могущество России. У них иные ориентиры — расширить сферу своего участия в империалистической глобализации. Сегодня они заинтересованы принять участие в экономическом переделе мира. Именно это намерение проявляется в деятельности «Газпрома». Из той же оперы и закончившиеся, правда, неудачей энергичные усилия стального магната В. Мордашова создать в 2006 году крупнейшую в мире люксембургско-российскую металлургическую компанию. И такие примеры наверняка будут множиться.

Нынешняя Россия на весах империализма

111

Только не забудем, что как бы ни возвышался отечественный капитал, Отечеству от этого будет мало проку. Ещё 90 лет назад В.И. Ленин в своей знаменитой работе писал: «Пока капитализм остаётся капитализмом, избыток капитала обращается не на повышение уровня жизни масс в данной стране..., а на повышение прибыли путем вывода капитала за границу...». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.27. С.360). Первое десятилетие ХХI столетия однозначно подтвердило этот вывод. Но быстрый переход российского капитализма в империалистическую стадию неизбежно обостряет внутренние противоречия нашего общества, делает их антагонистическими, то есть такими, которые невозможно разрешить в рамках существующей общественно-политической системы. Вспомним заключительные слова из предисловия В.И. Ленина к «Империализму, как высшей стадии капитализма»: «Не поняв экономических корней этого явления (империалистической стадии капитализма, а ныне – и современного этапа глобализации.— В.Т.), не оценив его политического и общественного значения, нельзя сделать ни шага в области решения практических задач коммунистического движения и грядущей социальной революции». (Там же. С. 308). Впереди у нас важнейшая задача — преодоление капиталистической реставрации.

112

Виктор ТРУШКОВ

Глава четвёртая БОЕВЫМ ОРУЖИЕМ ФИЛОСОФИИ

Более века назад, в мае 1909 года в московском издательстве «Звено» вышла в свет книга В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии». Сегодняшний интерес к ней не юбилейный, не исторический, не научно-кабинетный. Она и сегодня так горяча, что от прикосновения, кажется, непременно обожжёшься. Наверное, потому, что у истории «есть правило»: на новом витке в самом главном возвращаться во вроде бы канувшие в Лету времена. Увы, сегодняшнее российское общество во многом (причём принципиально важном) страдает от тех же социальных недугов, что и век назад. Что представляли собою годы, когда создавалась великая работа? Это был период, когда, подавив картечью Первую русскую революцию, общественно-политическая система российской монархии укрепляла свои господствующие позиции, опираясь на оформившийся в ходе контрреволюции союз помещиков и крупного капитала. Через 100 лет Россия оказалась снова в положении, когда после победы буржуазной контрреволюции и преодоления длившегося почти десятилетие «неустойчивого равновесия» установилась общественно-политическая система господства крупного капитала и служащей ему государственной бюрократии (в СМИ её часто назывют «союзом капитала и бюрократии»). Как и век назад, на дворе политическая распутица. По глубинной сути она весьма похожа на ту, столетней давности, но при этом нынешняя, конечно же, рядится в одёжки XXI столетия. Вот события из исторической хроники той поры, когда создавался философский труд В.И. Ленина. 30 ноября 1907 (даты по новому стилю) года за выражение «столыпинские галстуки» депутат Государственной думы Родичев удалён с заседания.

113

5—14 декабря 1907 года в Петербурге в Верховном суде слушалось дело социал-демократической фракции II Государственной думы. 17 депутатов приговорены к каторге. В III Госдуме в знак протеста против суда социал-демократическая фракция покинула парламентский зал заседаний. 21 февраля 1908 года в III Государственной думе обсуждался законопроект о выдаче миллиона рублей на пособия «лицам, пострадавшим от разбойничьих действий революционных партий и лиц». 4 марта 1908 года в Московском суде слушалось дело о восстании на фабрике Шмидта в 1905 году. 4 мая 1908 года полицией закрыт 1-й кооперативный съезд в Москве. 13 июля 1908 года в Москве арестован Хамовнический районный комитет РСДРП. 8 ноября 1908 года в Петербурге оглашён приговор 4 депутатам социал-демократической фракции II Государственной думы: один приговорён к ссылке на поселение, остальные — к каторге. 30 января 1909 года хозяева Невьянского завода (Урал) объявили локаут более чем 3 тысячам рабочих в ответ на их забастовку из-за постоянных задержек в выдаче зарплаты. 10 мая 1909 года III Госдума лишила депутатского мандата социал-демократа В.Е. Косоворотова за выступление перед уральскими рабочими. В тот же день за выступление на Саратовском губернском съезде кадетов из состава Госдумы исключён депутат А.М. Колюбакин. К чему вспоминать неприглядные факты исторической обстановки, если речь идет о философской работе? Дело в том, что работа В.И. Ленина была следствием и плодом той исторической ситуации, которая определяется как время общественно-политической реакции. Когда страна жила революционным предгрозьем, когда революция нарастала день ото дня, Ленину было, извините, не до сочинения философских трудов. Он осмысливал политические процессы и писал именно о них. Но когда на дворе реакция, то требуются строгие мировоззренческие произведения. Это — потребность бегущего смрадного дня. «Время общественной и политической реакции, — писал Ленин, — время «перевариванья» богатых уроков революции является не случайно тем временем, когда

114

Виктор ТРУШКОВ

основные теоретические, и в том числе философские, вопросы для всякого живого направления выдвигаются на одно из первых мест». (Ленин В.И. Полн. собр. соч.Т. 20. С. 128). Посмотрите, сколько сегодня прорабов капиталистического жизнеустройства, которые 20 лет подчёркивали своё членство в КПСС. Перевёртыши? А разве не так?! Коммуномутанты? Это определение ещё точнее. Но тут же скажем: не случись буржуазная контрреволюция, не установись антикоммунистическая реакция, эти люди в абсолютном своём большинстве не утруждали бы себя причудливыми сальто-мортале. А свои идеологические, духовные мутации старательно прятали бы от постороннего взора. Реакция ослабляет человеческую мощь исторического прогресса. Она разрушает личность. А те, кто разуверился в великих идеалах, утратил силы идти в гору истории, ищут такие ниши, где относятся покладисто к соглашательству с сильными мира сего («плетью обуха не перешибёшь») и к оправданию своей слабости и трусости («Мы — Божьи твари в мире, где в котором Творцом всё предопределено») и т.д. и т.п. Время, последовавшее за поражением Первой русской революции, отмечено не только военно-полевыми судами, «столыпинскими галстуками», разгоном двух Государственных дум... Это был период изнасилования мировоззрений и душ. Перед революцией даже самые осторожные «легальные марксисты» не ставили под сомнение диалектико-материалистический характер философии Маркса— Энгельса. Иное дело, когда революция оказалась раздавленной. Наиболее идейно хлипкие подались в тихую гавань религии, отложив в дальние запасники свои былые социалистические симпатии. Сложилось новое идеалистическое направление — русская религиозная философия. Первыми скрипачами здесь оказались бывшие «легальные марксисты» Н. А. Бердяев и С.М. Булгаков. Кстати, теперь они даже больше на слуху, чем в десятилетие между русскими революциями. Поиск утешения в религии коснулся больше интеллигенции, чем трудового народа. Далёкий от атеизма белый генерал-лейтенант А.И. Деникин писал: «Религиозность русского народа, установившаяся за ним веками, к началу XX столетия пошатнулась… Я исхожу лишь из того несомненного факта, что поступавшая в военные ряды молодёжь к вопросам веры и церкви относилась довольно равнодушно». (Деникин А.И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии. М. 1991. С. 78–79). Но это выяс-

Боевым оружием философии

115

нилось уже на расстоянии. А сразу после революции казалось, что в религию качнулись тьмы и тьмы. Эмоциональные литераторы, которые остались верными социалистическим ценностям, второпях решили, что социализм надо вносить в народное сознание через религию. И всё же идейной пандемией в философии стала другая разновидность бегства в идеализм – философия субъективного идеализма. Она поражала многих пишущих социал-демократов. Тогда она высеивалась под непривычными звучными названиями — эмпириокритицизм, эмпириомонизм и прочие концепции «опыта», в которых «главными действующими лицами» выступали ощущения и переживания человека по поводу самых разных «опытов». В общем, получалось, что окружающая действительность — это нечто, составляющее совокупность ощущений изучающего её субъекта. Нет предметного мира, есть лишь «комплексы ощущений». Субъективный идеализм привлекал в ту пору ещё и потому, что великие открытия электрона, радиоактивности, теории относительности привели к кризису механистического, домарксовского материализма. Тот старый материализм сводил материю к веществу, которое обязательно должно обладать массой и протяжённостью. А тут естествоиспытатели на рубеже XIX—XX веков выяснили, что в микромире частицы вещества могут превращаться в волны, а при скоростях, близких к скорости света, изменяется и масса тел, и их пространственно-временные характеристики. В общем, при определённых условиях «пропадали» и масса вещества, и его протяженность. Новые шустрые философские школы быстро заменили «исчезнувшую материю» субъективным восприятием «опыта», сведённого к пресловутым «комплексам ощущений» (хорошо ещё, что не индивида, а всего человеческого рода). Махизм (ещё одно название субъективного идеализма той поры, широко распространённое в России) широко спекулировал на кризисе в философии и науке, особенно — на проблемах теории познания. Реакция — это не только пир приспособленцев и беспринципных перевёртышей. Реакция ломает людей через колено. Те, кто на пике революции (или в пору успехов социалистического созидания) вроде бы с энтузиазмом пристраивались в ряды прометеев социальной справедливости, после исторического отступления сплошь и рядом торопились сменить кожу. Так, многие легальные марксисты начала века после поражения Первой русской револю-

116

Виктор ТРУШКОВ

ции оказались в стане кадетов, то есть в авангарде «строителей» буржуазного миропорядка в России той поры. А разве среди нынешних функционеров «Единой России», «Яблока» и даже «Правого дела» трудно отыскать былых активистов КПСС? Впрочем, ни 100 лет назад, ни сейчас они, по большому счёту, не представляют серьёзного интереса: так или иначе крутая смена политических ориентиров, переход на позиции вчерашнего классового противника — это не просто смена кожи, но и человеческое падение. И век назад, и сегодня внимания достойны те, кто хочет сохранить политическое лицо, кто не приемлет мерзости эксплуататорских порядков. Но реакция стремится и их не обойти стороной. Она прилагает гигантские усилия, чтобы перекорёжить их мировидение. Даже часть оппозиции царскому самодержавию (как и нынешней реставрации капитализма) в пору наступления реакции стала считать, что случившееся политическое отступление означает поражение того мировоззрения, тех фундаментальных ценностей, которые ещё недавно вели их на борьбу за высокие идеалы справедливости и социального равенства. И на этом политическом фланге духовная распутица трансформируется в червоточину идеологического соглашательства. И здесь даёт о себе знать пандемия идеализма, доходящая порой до поиска прибежища в религии, богостроительстве, богоискательстве. Появляется даже мода на идеализм. Конечно, люди хлипких философских позиций (философия, как известно, сердцевина мировоззрения) своё сползание в идеализм обычно оправдывают то новой ситуацией в науке (а она в начале ХХ столетия и впрямь была новой и кризисной), то творческим поиском… В.И. Ленин, анализируя взгляды впадавших в идеализм партийцев, иронизировал: «Может быть, мы заблуждаемся, но мы ищем», — писал от имени авторов «Очерков» Луначарский. Не вы ищете, а вас ищут, вот в чём беда! Не вы подходите с вашей, т. е. марксистской (ибо вы желаете быть марксистами), точки зрения к каждому повороту буржуазно-философской моды, а к вам подходит эта мода, вам навязывает она свои подделки во вкусе идеализма». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 18. С. 364). В этой пандемии идеалистического мировоззрения В.И. Ленин увидел не меньшую опасность для борьбы за социализм, чем в меньшевистском соглашательстве, в отзовизме и ликвидаторстве, в выкру-

Боевым оружием философии

117

тасах Троцкого и прочих выбросах политического оппортунизма. Увидел именно потому, что был великим политиком, что жил беззаветным служением революции. Озабоченный судьбой грядущей социалистической революции, идейной сплочённостью партии, идеологической надёжностью её членов, В.И. Ленин создаёт свой самый крупный философский труд — «Материализм и эмпириокритицизм». У этой книги совершенно точный адресат — партия, социал-демократическое (коммунистическое) движение. История человечества с многочисленными вспышками народного протеста убеждала, что революции к «комплексам ощущений» не сведёшь, что по заказу обладающего сознанием субъекта они не совершаются. К. Маркс доказал, что история — это объективный процесс, в основе которого лежит материальное взаимодействие общества с природой, в котором люди обеспечивают себя условиями жизни. Революции совершаются не тогда, когда к ним громко и басисто зовут политики, а тогда, когда их убеждённые призывы опираются на дошедший до крайней степени антагонизм в способе производства. Революции предполагают такой национальный кризис, который В.И. Ленин определял как «революционную ситуацию», когда эксплуататорские классы действительно не способны управлять по-старому, а низы (трудящиеся классы) не хотят мириться со своим угнетённым положением. А для победы революции требуется ещё и «субъективный фактор» — прежде всего зрелая, боеспособная, вооруженная марксистской теорией, тесно связанная с пролетариатом партия, могущая возглавить массовый народный протест. Диалектический материализм — не философский довесок к теории социализма-коммунизма, а стержень этой теории. Если приверженцы революции и социалистического созидания без стержня, единственно надёжного стержня диалектического и исторического материализма, то них рискованно полагаться. Как на всё, что без твердого стержня. В предисловии к первому изданию «Материализма и эмпириокритицизма» Ленин пишет: «Целый ряд писателей, желающих быть марксистами, предприняли… настоящий поход против философии марксизма. Менее чем за полгода вышло в свет четыре книги, посвящённые главным образом и почти всецело нападкам на диалектический материализм… Все эти лица не могут не знать, что Маркс и Энгельс десятки раз называли свои

118

Виктор ТРУШКОВ

философские взгляды диалектическим материализмом». (Там же. С.9). В последней главе он возвращается к характеристике того политического пространства, которого касается его работа: «Русские махисты… разделяются на два лагеря: г. В. Чернов и сотрудники «Русского Богатства» — цельные и последовательные противники диалектического материализма и в философии и в истории. Другая, наиболее интересующая нас здесь, компания махистов желает быть марксистами и старается всячески уверить читателей, что махизм совместим с историческим материализмом Маркса и Энгельса. Правда, эти уверения большей частью только уверениями и остаются». (С. 333). Есть у ленинского труда и более узкий адресат. Заботясь о партии в целом, В.И. Ленин не забывает о конкретных людях. Примечательно его отношение к А.В. Луначарскому. В апреле 1908 года, прочитав его богостроительские статьи, Владимир Ильич пишет их автору, что у него разошлись дороги с проповедниками «соединения научного социализма с религией» и со всеми махистами. Через несколько дней он повторяет это Луначарскому при встрече. В феврале 1909 года после очередной публикации махистов он требует на заседании редакции «Пролетария» открытого выступления редакции против богостроительства Луначарского. Статья «Не по дороге» вышла 25 февраля 1909 года. В марте Ленин просит не смягчать формулировок, касающихся богостроительства. Но при этом вот что мы читаем в последней главе «Материализма и эмпириокритицизма»: «Позорные вещи, до которых опустился Луначарский, — не исключение, а порождение эмпириокритицизма… Нельзя защищать их «хорошими намерениями» автора, «особым смыслом» его слов: будь это прямой и обычный, т.е. непосредственно фидеистический смысл, мы и не стали бы и разговаривать с автором, ибо не нашлось бы, наверное, ни одного марксиста, для которого подобные заявления не приравнивали бы всецело Анатолия Луначарского к Петру Струве. Если этого нет (а этого ещё нет), то исключительно потому, что мы видим «особый» смысл и воюем, пока есть почва для товарищеской войны». (С. 366). Эту войну Ленин выиграл. Луначарский больше не «примысливал боженьку» к марксизму, к социализму-коммунизму. Эту войну Ленин выиграл и по большому философскому счёту. Выход в свет его философского труда привёл к тому, что очень ско-

Боевым оружием философии

119

ро эмпириокритицизм был оттеснён на периферию философской жизни. Эта реакционная философия перестала оказывать скольконибудь серьёзное влияние на общественно-политическую жизнь. Такой результат стал возможен благодаря философскому новаторству великого мыслителя. Ленин прежде всего переосмыслил одно из двух основополагающих философских понятий — категорию «материя». Он отказался увязывать её характеристику с какими-либо физическими атрибутами. Описание объекта через физические признаки полезно в физической науке, философскую же категорию продуктивно определять через философские признаки. А поскольку в философии два предельно широких понятия — материя и сознание, — то, следовательно, категорию «материя» можно определить только через её противоположность. От своих предшественников-материалистов Ленин взял указание на то, что категория «материя» обозначает не просто реальность, а реальность объективную, никем не сотворённую, вечную и бесконечную. Идеалисты тоже признавали материю, но отрицали, что эта категория обозначает объективную реальность, наоборот, они подчеркивали вторичный, производный характер этой реальности. В определении отмечены два философских признака объективной реальности: ещё раз подчеркнуто, что она первична по отношению к сознанию, и указано на способность сознания познавать объективную реальность. Итак, «материя, — писал В.И. Ленин, — есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них». (С. 131). Это определение было важно не только для борьбы с субъективным идеализмом. Оно решало ещё две серьёзных проблемы. Вопервых, оно позволяло естествоиспытателям вернуться в привычное и единственно приемлемое для них лоно материализма — пусть не диалектического, а естественнонаучного. Материализма, без опоры на который пропадает всякий смысл научного творчества естествоиспытателей. Во-вторых, ленинское определение материи чрезвычайно важно для материалистического понимания истории. Это великое открытие

120

Виктор ТРУШКОВ

К. Маркса, конечно же, было несовместимо с толкованием материи как вещества, да ещё обладающего массой и протяженностью. Очевидно, что производительные силы и производственные отношения физическими признаками не обладают, но представляют собою объективную реальность, которая отражается сознанием, существуя независимо от него. Великие научные открытия рубежа XIX—XX веков меняли научную картину мира. Научные законы, которые прежде казались незыблемыми, требовали если не коренного пересмотра, то существенного переосмысления, сужения сферы действия. А экзистенциалисты уже тут как тут. Мир существует-де лишь постольку, поскольку мы его ощущаем. И познаем-де мы не мир, а только свои ощущения. Свихнувшиеся в идеализм по-своему были последовательны. Они и в теории познания насаждали идеалистические штампы, толкающие к выводу о непознаваемости мира. Для сторонников социализма принятие такой позиции равнозначно не просто отказу от марксизма, а полному идейному разоружению — отказу от признания закономерностей движения общества от капитализма к социализму. Ленинское опровержение идеализма в теории познания имело фундаментальный философский характер, оно возвращало твёрдую почву и науке, и классовой борьбе. Сознание — высшая форма отражения действительности. Познание — это поиск истины, то есть таких знаний, содержание которых соответствует содержанию изучаемых явлений. Истина по своей природе объективна. В ней есть как относительное — то, что изменяется под воздействием изменяющейся практики, — так и абсолютное. И чем полнее мы познаём мир, тем больше в наших знаниях абсолютной истины. Источником познания, его целью, как и критерием истинности знаний, является предметно-преобразующая деятельность, иначе говоря — практика. О колоссальном влиянии «Материализма и эмпириокритицизма» на философию убедительно говорит та реакция, которую вызвал выход книги. На неё оперативно откликнулись не только материалисты из РСДРП. Например, религиозный философ, а позже непримиримый антисоветчик И. Ильин признавал последовательную защиту Лениным материализма, хотя при этом пытался всячески возвысить значение идеализма, для чего активно передергивал ленинские высказывания.

Боевым оружием философии

121

Впрочем, была, кажется, одна позиция, когда Ленину при создании «Материализма и эмпириокритицизма» не удалось решить поставленную задачу. С 1903 года российская социал-демократия была расколота на два течения — большевистское и меньшевистское. Оба крыла считали себя марксистскими. Когда дело дошло до философского противостояния с идеализмом, то конфигурация оказалась своеобразной: махисты были как среди меньшевиков (Берман, Валентинов, Юшкевич и др.), так и среди большевиков (Богданов, Луначарский, Базаров). На несостоятельность их философских взглядов указывали материалисты, принадлежавшие к обоим течениям РСДРП — прежде всего большевик В.И. Ленин и меньшевик Г.В. Плеханов. Ленин ставил задачу не связывать философскую дискуссию с борьбой политических течений внутри социал-демократии. По его настоянию еще в феврале 1908 года на совещании в редакции большевистской газеты «Пролетарий» было принято написанное им заявление о том, что философский спор фракционным не является, и всякая попытка представить разногласия по философии фракционными ошибочна в корне. Об этом же Ленин писал и Горькому. Впервые Ленину пришлось отойти от первоначальной позиции в августе 1908 года. В связи с обострением политической борьбы с отзовистами и ликвидаторами он вынужден был требовать от А.А. Богданова открытого изложения в печати своих философских и политических позиций. Замечу, что Богданов был членом редакции «Пролетария», который возглавлял Ленин. В апреле 1909 года, торопя выход в свет «Материализма и эмпириокритицизма», он объясняет А.И. Ульяновой-Елизаровой, что теперь «связаны с её выходом не только литературные, но и серьёзные политические обязательства».(Т.55. С. 289). Дальнейшие события развивались уже после выхода книги. За активный отзовизм (уход социал-демократов из всех легальных учреждений) в июне 1909 года Богданов был исключён из большевистской партии. Отошёл от большевиков Базаров. Какое-то время был «внефракционным» Луначарский. Нет, это не следствие ленинской критики их философского ревизионизма. Но Ленину не удалось «развести» межфракционные отношения в социал-демократии и принципиальный спор меж-

122

Виктор ТРУШКОВ

ду материалистами и махистами по причинам более глубокого свойства. Они чётко названы в «Материализме и эмпириокритицизме». Первая касается конкретно «свихнувшихся на идеализме» философов-социал-демократов. «Они желали бы быть материалистами вверху, они не умеют избавиться от путаного идеализма внизу!..» (Т. 18.С. 350). «В философии марксизма, вылитого из одного куска стали, нельзя вынуть ни одной основной посылки, ни одной существенной части, не отходя от объективной истины, не падая в объятия буржуазно-реакционной лжи». (Там же.С. 346).Вторая причина не касается конкретных персон. Она актуальна всегда. «За гносеологической схоластикой эмпириокритицизма нельзя не видеть борьбы партий в философии, борьбы, которая в последнем счёте выражает тенденции и идеологию враждебных классов современного общества. Новейшая философия так же партийна, как и две тысячи лет назад. Борющимися партиями по сути дела… являются материализм и идеализм. Последний есть только утончённая, рафинированная форма фидеизма… Объективная, классовая роль эмпириокритицизма всецело сводится к прислужничеству фидеистам в их борьбе против материализма вообще и против исторического материализма в частности». (С. 380). В начале XXI века связь философских партий с классовой борьбой проявляется даже ярче и выпуклее, чем 100 лет назад. В современной России война с материализмом — прежде всего с диалектическим и историческим материализмом Маркса—Энгельса—Ленина — приняла циничные формы и методы. Её ведут прежде всего те, кто ещё 20 лет назад получал учёные степени за подчеркивание огромного методологического значения марксистской философии. Сегодня многие вчерашние якобы марксисты не просто открещиваются от своих недавних убеждений, но расчётливо соревнуются, кто беспощаднее и бессовестнее предаст анафеме то, чему публично поклонялся. Примечательно, что аргументы для уже не сползания, а падения в идеализм новообращенцы достают из нафталина. 100 лет назад ревизионисты марксистской философии повторяли епископа Беркли, его ученика Юма, а у Канта заметили только его агностицизм — так они в начале ХХ века тянули философию в XVIII столетие, не обращая внимания на то, что идеи этих философов обветшали после их критического осмысления не только Марксом, но и Гегелем, Фейербахом, французскими материалистами. Нынешние

Боевым оружием философии

123

антимарксисты берут аргументы в лизинг (а то и приватизируют) из столь же пронафталиненных кладовых. В недавно вышедшей книге нынешний заместитель директора Института российской истории РАН В.М. Лавров берётся опровергать ленинское определение материи. Он никак не может понять, что такое «объективная реальность». Вместо того, чтобы почитать соответствующие книги (тогда бы знал, что это понятие получило гражданство в философии задолго до Ленина), сей владелец учёных степеней и званий выставляет напоказ свою дремучесть. Впрочем, простодушие этого учёного соседа даже заслуживает поощрения. Он ведь особенно и не скрывает, что диалектический и исторический материализм ему не по душе по соображениям классового характера. Марксистско-ленинская философия снижает КПД рвения Лаврова, оправдывающего нынешний российский общественно-политический строй. Не согласуется диалектический и исторический материализм с представлениями об удобном ему обществе. Поэтому у него при имени Ленина начинаются интеллектуальные колики. Он пишет: «Ленин был не способен понять элементарного: общественный организм подобен человеческому. И руки, и ноги (условно говоря, рабочие), и мозг (политики, интеллигенты, учёные и др.), и сердце (священники, писатели, поэты и др.)». Как чётко распределены роли! Чистейший классовый подход! И не важно, что идея взята напрокат (правда, в науке это называется плагиатом) у… идейных учителей эмпириокритиков. Кстати, на родство Г. Спенсера (это его социологическую концепцию приватизировал Лавров) и русских махистов Ленин прямо указывал в своей работе. Но Лаврову так хочется считаться мозгом, обслуживающим капитал и его власть, что он элементарно не понимает, в какое положение ставит себя. Среди считающих себя мозгом общества «казённых профессоров» типа Лаврова дефицита, увы, нет. Как же был прав Ленин, когда писал в «Материализме и эмпириокритицизме», что нельзя верить ни одному их слову, касающемуся философии и политической экономии. В начале ХХI века власть и прислуживающие ей добровольцы с учёными титулами стали ещё циничнее. Они не только публично открещиваются от материализма и диалектики, но и пытаются узаконить насильственное отлучение будущих учёных от высших достижений мировой философии, лишая за-

124

Виктор ТРУШКОВ

втрашних исследователей даже элементарных представлений о диалектико-материалистической теории познания. Ради этого из экзаменов кандидатского минимума исключена философия. Вместо неё теперь будущий учёный сдаёт «историю и философию науки». Новый предмет при нынешнем «государственном стандарте» похож на философию не больше, чем эмпириокритицизм похож на материализм. В этом легко убедиться, ознакомившись с программами кандидатских экзаменов, которые «были одобрены президиумом Высшей аттестационной комиссии Минобразования России и утверждены приказом Минобразования России от 17.02.2004 №697». Министерство утверждает, что «программа разработана Институтом философии РАН при участии специалистов из МГУ им. М.В. Ломоносова, СПбГУ и ряда других университетов. Программа одобрена экспертным советом по философии, социологии и культурологии Высшей аттестационной комиссии». Мне искренне жаль, что здесь поминаются наши замечательные университеты. Вместо этого многословия здесь должно быть всего несколько слов: «Программа разработана и одобрена казёнными профессорами». В этом убеждаешься при знакомстве с ценными указаниями министерства по первой же теме «Предмет и основные концепции современной философии науки». Из всех подходов к анализу науки рекомендуется только один: «Позитивистская традиция в философии науки. Расширение поля философской проблематики в постпозитивистской философии науки. Концепции К. Поппера, И. Лакатоса, Т. Куна, П. Фейерабенда, М. Полани». Замечу, что авторы этих концепций решительно исключают практику из процесса познания и отвергают истину как смысл научной деятельности. Может быть, научная добросовестность тех, кто готовил и утверждал эти программы, заставила в списке рекомендуемой литературы хотя бы однажды назвать великую работу В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», посвященную диалектикоматериалистической теории познания? Чего захотел от казённых профессоров! Ни в одной из программ (а они специализированы по 12 научным направлениям) диалектический и исторический материализм даже не упоминается.

Боевым оружием философии

125

Но это не всё. Министерством образования исключён из программ подготовки будущих учёных в области математики, естествознания и техники по истории и философии науки и великий диалектик Гегель. Он упомянут (среди прочих через запятую) только в программе «Философские проблемы социально-гуманитарных наук», по которой будут экзаменоваться и будущие философы. Но и здесь нет его трудов в списке рекомендованной (даже дополнительной) литературы. Если казённую философию будут преподавать казённые профессора, то даже Лавров по сравнению с завтрашними историками может оказаться интеллектуальной глыбой: он знает о существовании определения категории «материя», которое В.И. Ленин дал в работе «Материализм и эмпириокритицизм». *** В Программе КПРФ записано принципиальное положение о том, что наша партия «руководствуется марксистско-ленинским учением и творчески его развивает». Чтобы следовать этому программному положению, партии придётся (мы, коммунисты, верные марксизму-ленинизму, должны это сделать ради сохранения идейного единства своих рядов) организовать массовое глубокое изучение ключевых положений марксистско-ленинской философии и политической экономии. В том числе основных выводов «Материализма и эмпириокритицизма». Для этого не надо даже изобретать велосипед. В дооктябрьскую пору рабочие в партийных кружках изучали (именно изучали) «Капитал» и другие работы классиков. И не надо ссылаться на то, что сегодня есть более важные проблемы. В классовой борьбе нет ничего актуальнее борьбы за умы и сердца. Тем более, что идеи, овладевшие массами, становятся материальной силой.

126

Виктор ТРУШКОВ

Глава пятая ГОСУДАРСТВО, СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И КАПИТАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕСТАВРАЦИЯ

Кардинальный пересмотр точки зрения на марксизмленинизм (а это не два разных, а единое целостное учение) в нашем обществе после контрреволюции 1991 года несомненно произошел. Как мертвого льва, его готовы пинать все, кому не лень. А когда у хулителей появляется нужда в аргументах, они чаще всего кивают в сторону брошюры «Государство и революция». Ничего-де из того, что писал в ней Владимир Ильич, не сбылось. И чиновники никогда не получали-де зарплату на уровне рабочих, и «вооруженный народ» был заменен армией, и уже 20 лет нет в помине Советов, которые вытеснил ненавистный Ленину буржуазный парламентаризм. ДАВАЙТЕ, ОДНАКО, ПОПЫТАЕМСЯ УРЕЗОНИТЬ ПЫЛ ОКОЛОТЕОРЕТИЧЕСКИХ ВЕРХОГЛЯДОВ. Но не тем, что ста-

нем отрицать элементы мечтательности и утопичности в этом великом социально-философском и политологическом труде. Давно сказано, что революционер не может не быть мечтателем. В.И. Ленин настолько не хотел кровопролитной многолетней гражданской войны, что не рассматривал политическую систему строительства социализма, действующую в условиях жесточайшей конфронтации двух систем. Хотя сам не раз ставил вопрос о превращении империалистической войны в гражданскую. Дело в том, что он верил в поддержку русской революции мировым пролетариатом. Поэтому даже тогда, когда он войну в своих прогнозах допускал, то считал её временным состоянием общества, не соизмеримым с периодом созидания нового общественнополитического строя. Именно такое видение отразилось в «Государстве и революции». Мещане же — хоть из мелких лавочников, хоть из крупных банкиров-заводчиков, хоть из их пропагандистской обслуги — более всего любят ухмыляться над тем, как наивны-де были Маркс— Энгельс—Ленин, когда предполагали, что государство трудящихся

127

будет платить должностным лицам такую же зарплату, какую получают рабочие. Но и это — ухмылки невежд. Во-первых, речь идет о должностных лицах государства (и коммунистической партии) — как выборных, так и работающих по найму (чиновниках). Валить в одну кучу этих должностных лиц и хозяйственных руководителей и специалистов некорректно и неразумно. Кстати, в СССР доля руководителей органов государственного управления и их структурных подразделений и руководителей партийных, комсомольских, профсоюзных, кооперативных и других общественных организаций в сумме составляла к началу 80-х годов лишь 18% среди всех руководящих работников страны. А среди всех занятых умственным трудом государственные и партийные работники составляли всего-навсего 1,4%. Более того, тот же В.И. Ленин говорил о необходимости побуржуазному «откупиться» от требующихся обществу специалистов. Напомню, что численность руководителей предприятий, организаций, учреждений и их структурных подразделений в 1979 году превышала в 8 раз численность руководителей партийных, комсомольских и других общественных организаций. В составе работников умственного труда хозяйственные руководители составляли 7,5%. В СССР пресловутая номенклатура из партийных и советских органов не относилась к числу самых высокооплачиваемых работников. Начальник цеха металлургического завода, избранный первым секретарем горкома КПСС, заметно терял в зарплате. Когда управляющего строительным трестом приглашали на должность заведующего строительным отделом обкома партии, то сразу предупреждали, что на новом месте работы он будет получать в три раза меньше. Зарплата члена правительства РСФСР была такой же, как у профессора-заведующего кафедрой (или опытного сталевара, шахтера, бурильщика нефтяной скважины). Что касается депутатов всех уровней, то они в советскую пору за свою депутатскую работу вообще не получали никакой оплаты. То же относилось к членам горкомов, обкомов и даже ЦК КПСС. Во-вторых, если всё же взять всех «должностных лиц», находящихся на государственной службе, то, как утверждает статистика, по мере нарастания массовой подготовки инженеров, техников,

128

Виктор ТРУШКОВ

учителей, врачей и т.д. проявляла себя тенденция неуклонного сокращения разрыва в заработной плате специалистов и рабочих. В 1940 году в нашей промышленности зарплата рабочих была в 2,15 раза ниже зарплаты ИТР. К 1960 году разрыв существенно снизился — до 1,48 раза. Думается, Н.С. Хрущёв очень упрощенно толковал известное положение классиков. Его меры по уравниванию зарплаты привели к тому, что в промышленности, строительстве, на транспорте стало трудно найти специалистов для такой массовой инженерно-технической должности, как мастер. В то же время обилия вакансий в партийном и советском аппарате не случилось. В этой сфере невысокие должностные оклады компенсировались внеочередным получением квартир (их получало бесплатно большинство советских граждан) и почти ежегодным предоставлением путевок в санатории и дома отдыха. Такое изменение структуры оплаты труда явно противоречило концепции классиков марксизма-ленинизма. Более того, ряд исследователей-марксистов (например, член-корреспондент РАН М.Н. Руткевич) считает, что такая ситуация привела к нарастанию социальной напряженности в советском обществе. В-третьих, марксистско-ленинское видение оплаты труда не утратило своего значения для коммунистов. Например, товарищи, знакомые с жизнью Португальской компартии, рассказывают, что там все депутаты-коммунисты «получают на руки» после избрания в представительные органы власти ту же зарплату, какую они имели на предшествующем месте работы. Португальские коммунисты объясняли, что такой порядок необходим, чтобы исключить «материальный интерес» из числа мотивов борьбы членов ПКП за депутатские мандаты, чтобы единственным мотивом их «хождения во власть» было служение интересам трудящихся. Это и есть воплощение в жизнь ленинских идей, высказанных в «Государстве и революции». Это только мещане сводят великий ленинский труд к частной проблеме распределения. Между тем В.И. Ленин исследовал прежде всего сущность буржуазного государства и принципиальное отличие от него государства пролетарского, проводящего в жизнь интересы людей труда. Вслед за Марксом и Энгельсом В.И. Ленин считал, что государство — это основной политический инструмент господства правящего класса. В обществе, где сохраняется социальное нера-

Государство, социалистическая революция и капиталистическая реставрация

129

венство (а пока вся «писаная история» человечества имеет дело с такими обществами), класс, который занимает командные высоты в экономике, властвует и в политике. Эта власть, осуществляемая в интересах правящего класса против класса-соперника, классаантагониста, и есть его политическая диктатура. Буржуазия прекрасно понимает необходимость и сущность своей диктатуры. У нас нет нужды искать подтверждения марксистско-ленинской теории в далёкой истории. Осуществив приватизацию с нарушением даже ельцинского «указного права», отечественные «стратегические собственники» при президенте В. Путине поправили законодательство так, чтобы сократить срок давности экономических преступлений с десяти до трёх лет. И ежу понятно, кому это выгодно. Нынешнее российское государство диктатуры капитала установило «плоский» 13-процентный подоходный налог, уравняв долю отчисляемого государству магнатом (его государству! с его зарплаты— только c заработной платы; с дивидендов еще меньше — 9%) с долей взимаемого с тех, чья зарплата не превышает прожиточного минимума. Чтобы новая буржуазия не испытывала конкуренции со стороны малоимущих, в современной России постоянно расширяется зона платного образования. Переход к «многоуровневой» высшей школе менее всего связан с жаждой «нашего» правительства «жить по-болонски». Всё куда прозаичнее. Учёба в магистратуре (и об этом буржуазная власть уже говорит вслух) станет в основном платной, а бакалаврат будет давать «недовысшее» образование, с которым большой карьеры ни в бизнесе, ни в политике не сделаешь. В этом тоже проявление диктатуры буржуазии. Диктатура пролетариата тоже проявлялась прежде всего не в том, что в политической жизни имел решающее слово товарищ маузер. Среди главных форм диктатуры пролетариата В.И. Ленин называл формирование новой трудовой дисциплины. И когда создавались рабфаки, чтобы открыть двери высшего образования рабочекрестьянской молодежи, то это тоже было проявление диктатуры пролетариата. Она же заботилась и об увеличении потока тракторов в деревню, и о борьбе с неграмотностью, приучала к труду и учёбе беспризорников… Именно диктатура правящего класса обеспечивает основные направления политики государства, она превращает государство

130

Виктор ТРУШКОВ

в важнейший фактор классовой борьбы. Этого не понимает, как отмечал В.И. Ленин в «Государстве и революции», только мелкая буржуазия. Он писал: «Мелкобуржуазные демократы, эти якобы социалисты, заменявшие классовую борьбу мечтаниями о соглашении классов, представляли себе и социалистическое преобразование мечтательным образом, не в виде свержения господства эксплуататорского класса, а в виде мирного подчинения меньшинства понявшему свои задачи большинству. Это мелкобуржуазная утопия, неразрывно связанная с признанием надклассового государства, приводила на практике к предательству интересов трудящихся классов…». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.33. С. 25). Коммунисты не забывают (не имеют права забывать!), что буржуазный парламентаризм — это соединение «демократии (не для народа) с бюрократизмом (против народа) ». (С. 109). Таково одно из важнейших положений «Государства и революции». В.И. Ленин подчеркивал, что, во-первых, «демократия означает только формальное равенство», во-вторых, «демократия есть форма государства, одна из его разновидностей».(С. 99 — 100). А государство, как убедительно доказали Маркс и Ленин, это всегда диктатура правящего класса. Буржуазная демократия морским узлом связана с диктатурой капитала. Но такой демократии с почтением поклоняется мелкий буржуа, который сегодня устроился не только в торговой лавке, но и вещает в большинстве российских СМИ и законодательствует на федеральном и региональном уровнях. Мещанин доволен демократией слова, она ему милее демократии дела, которой он не хочет и боится. Вот почему в «Государстве и революции» В.И. Ленин повторяет слова К. Маркса о том, что «рабочий класс не может просто овладеть готовой государственной машиной и пустить её в ход для своих собственных целей» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 17. С. 597). Правоту выводов Маркса и Ленина мы горько познали на своей спине в сентябре — октябре 1993 года. Крупный капитал, не сумев приспособить готовую советскую государственную систему, пошел на её уничтожение, на поджог всё ещё по форме советского парламента и на расстрел Дома Советов России. Смена правящего класса неизбежно ставит в повестку дня смену государственной машины. Такова диалектика государства и революции. Эту боевую

Государство, социалистическая революция и капиталистическая реставрация

131

диалектику (она всегда со времён Гегеля революционна) В.И. Ленин талантливо применил в «Государстве и революции». Буржуазные и оппортунистические силы всегда стремились противопоставить Советам «осуждение диктатуры и защиту демократии». В.И. Ленин решительно отвергал этот идейнополитический аргумент классовых противников: «Этот довод оперирует с понятиями «демократия вообще» и «диктатура вообще», не ставя вопроса о том, о каком классе идёт речь. Такая внеклассовая или надклассовая, якобы общенародная, постановка вопроса есть прямое издевательство над основным учением социализма, именно учением о классовой борьбе… Ни в одной цивилизованной капиталистической стране не существует «демократии вообще», а существует только буржуазная демократия, и речь идёт не о «диктатуре вообще», а о диктатуре угнетённого класса, т.е. пролетариата, над угнетателями и эксплуататорами, т.е. буржуазией, в целях преодоления сопротивления, которое оказывают эксплуататоры в борьбе за своё господство» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.37. С. 491). Касаясь рассуждений политических дельцов по поводу свободы печати, Ленин говорил: «Капиталисты называют свободой печати свободу подкупа печати богатыми, свободу использовать богатство для фабрикации и подделки так называемого общественного мнения». (Там же. С.495). Как злободневно звучит это сегодня! В.И. Ленин осуждал никчемные намерения установить политическое содружество-сотрудничество антагонистических классов: «Смехотворная попытка соединить систему Советов, т.е. диктатуру пролетариата, с Национальным собранием, т.е. диктатурой буржуазии, разоблачает до конца и убожество мысли жёлтых социалистов и социал-демократов, и их политическую реакционность мелких буржуа, и их трусливые уступки растущей силе новой, пролетарской, демократии». (С.502). Эту позицию Ленин считал не национальной особенностью России, а общей закономерностью классовой борьбы при революционном переходе (а такой переход всегда революционный) от капитализма к социализму. На I конгрессе Коминтерна была утверждена платформа Третьего Интернационала. Вот её основные положения:

132

Виктор ТРУШКОВ

— неизбежность смены капиталистического общественного строя коммунистическим; — необходимость революционной борьбы пролетариата за свержение буржуазных правительств; — уничтожение буржуазного государства и замена его государством нового типа, государством пролетариата, типа Советов, которое обеспечит переход к коммунистическому обществу. Самой верной проверкой классовой позиции и отдельных политиков, и политических партий в целом является, конечно же, вопрос о государстве. И лучшая политологическая работа В.И.Ленина «Государство и революция» убедительно свидетельствует об этом. Однако парадокс истории в том, что это – и самая нелюбимая работа не только противников марксизма-ленинизма, но и иных его... наследников. После смерти Ильича эта брошюра постоянно в чемнибудь остро и жестко спорила с каждым из меняющихся вождей (и они исподтишка с нею). То им казалось непозволительным донкихотством ленинская надежда, что мы «сведем государственных чиновников на роль простых исполнителей наших поручений, ответственных, сменяемых, скромно оплачиваемых «надсмотрщиков» и «бухгалтеров» (конечно, с техниками всех сортов, видов и степеней) – вот наша пролетарская задача». (Т.33. С. 49). То было очень не по душе высмеивание вслед за К. Марксом разговоров об (обще)«народном государстве». Неактуальным, декларативным в их глазах было и принципиальное положение о том, что «последовательная демократия, с одной стороны, превращается в социализм, а с другой стороны, она требует социализма»...(С.78). Ну, о генсеках сейчас говорят в прошедшем времени, ни одного из них не миновала участь побывать мишенью критики преемников. А на последнем – «голова с проталиной» – однопартийцами поставлена уже несмываемая печать предателя. Между тем отношение к «Государству и революции» стало... даже прохладнее. Недавний юбилей этой работы умудрились «не заметить» и многие вроде бы оппозиционные издания. Напомню, что пафос «Государства и революции» состоит в том, что буржуазное государство по своей природе таково, что его невозможно приспособить для решения созидательных задач социалистической революции. Не склонный к политическому лукавству

Государство, социалистическая революция и капиталистическая реставрация

133

В.И. Ленин писал «об уничтожении пролетарской революцией государства буржуазии». (Там же. С.18).В оценке же судьбы социалистического государства он повторял тезис основоположников материалистического понимания истории о том, что ему в тенденции положено «засыпать» и «отмирать». Но оно на рубеже 80–90-х годов настолько заснуло, что проспало всё – насильственное антиконституционное устранение собственных союзных структур, беловежские соглашения, ликвидацию советовластия и т.д. и т.п. Что же изменилось в государстве, приспособленном для политической защиты реставрации капитализма в России? Подмена конституции, президентство с царскими полномочиями, замена Советов малозначимым буржуазным парламентом – все это верхушка айсберга. Более важно, что изменились сущность и функции государства. В советскую эпоху важнейшей функцией государства была организационно-хозяйственная деятельность. Кто в этом успел усомниться, пусть вспомнит Госплан, Госснаб и десятки отраслевых экономических министерств. В условиях всеобщего обобществления собственности организационно-хозяйственная функция не могла не быть приоритетной. Именно она не допускала эксплуатации человека человеком, хотя и создавала базу для бюрократизма. Частной собственностью отдельных лиц становилась только та часть общественного продукта, которую удавалось упрятать в теневую экономику. Основная его часть возвращалась народу – то в виде общественных фондов потребления, то в виде ощетинившихся ракет... Если что государство и эксплуатировало, так это идею социализма. Всякая государственная собственность провозглашалась социалистической, хотя в действительности многие десятилетия существовал уникальный гибрид социалистического уклада с государственным капитализмом. Мы все были работниками «единой фабрики», в которой государство выполняло роль заводоуправления. Оно учитывало наш труд, оно же выдавало (своевременно!) и зарплату – и называлось всё это контролем за мерой труда и потребления. После августа-91 нас уже уверяют, что заводоуправление закрыли. Обманывают. Просто поменяли структуру и истинное

134

Виктор ТРУШКОВ

расписание, подладив их под «демократические» цели. А они заимствованы гайдарами-чубайсами из пожелтевших учебников чикагской выделки, которые им всучили опытные цифиркины из «большой семерки», МВФ, Всемирного банка и т.п. Как бы то ни было, нынешние отцы государства Российского, транжирят налево и направо национальное богатство. В своё время президиум черномырдинского правительства, и прежде всего Чубайс-Немцов и их пособники, взяли на себя организационно-хозяйственную функцию в перелицованном виде – раздавать, распродавать, делить, крошить мощный прежде народнохозяйственный комплекс в пыль. Чего стоит только деятельность Госкомимущества, этого многолетнего эвереста экономической деятельности нынешнего режима. Государственное имущество, только 30 процентов которого стоит как минимум 300 миллионов «волг» – столько насчитал в 1992 году А.Чубайс – это ведомство куда-то спустило государственное достояние так загадочно, что оно ужалось до таких размеров, что стало нечем платить зарплату бюджетникам. Правительство превратилось в ведомство по защите интересов 2 процентов сверхбогатых. Написал это ставшее обиходным словцо и поймал себя на том, что не раз встречал его в ленинских работах. Равно как и классический вывод: «Всякое государство, в котором существует частная собственность на землю и на средства производства, где господствует капитал, как бы демократично оно ни было, оно есть государство капиталистическое, оно есть машина в руках капиталистов, чтобы держать в подчинении рабочий класс и беднейшее крестьянство» (Т.39. С.81). Ельцинско-путинская «машина» по обслуживанию интересов капиталистов специфична еще и тем, что она не ограничивается разрушением социалистических производственных отношений, но не жалует и государственный капитализм. И не потому, что генералы этого сектора экономики все еще остались «красными директорами» и симпатизируют Советской власти, – нет, они прекрасно приспособились и к капитализму, и даже готовы защищать его силой оружия от обнищавших трудящихся. Режим страшится не дельцов госкапиталистического уклада, а его природы, его потенции. Еще В.И.Ленин и его соратники утверждали, что госка-

Государство, социалистическая революция и капиталистическая реставрация

135

питализм куда ближе к социализму, чем к царству экономического развала. А я добавлю: и чем к «дикому» капитализму. И вот с таким государством приходится иметь дело и трудовому народу, и его политическим структурам – левой оппозиции. Как тут не вспомнить опять-таки «Государство и революцию», поднятые в ней вопросы сегодня неактуальными никак не назовешь. Они злободневны с абсолютно первой строки предисловия: «Вопрос о государстве приобретает в настоящее время особенную важность и в теоретическом, и в практическом отношениях... Чудовищное угнетение трудящихся масс государством, которое теснее и теснее сливается с всесильными союзами капиталистов, становится все чудовищнее». (Там же.Т.33. С. 3). И еще из предисловия: «Борьба за высвобождение трудящихся масс из-под влияния буржуазии вообще, и империалистической буржуазии в особенности, не возможна без борьбы с оппортунистическими предрассудками насчет государства». Вот уж эти-то слова для нынешней ситуации даже злободневнее, чем это кажется, чем это обычно принято считать. В начале ХХ века: «У мещанских и филистерских профессоров и публицистов, – отмечает Ленин в «Государстве и революции», – выходит, – сплошь и рядом при благожелательных ссылках на Маркса! – что государство как раз примиряет классы. По Марксу, государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание «порядка», который узаконивает и упрочивает это угнетение, умеряя столкновение классов». (Там же. С.7). В конце ХХ века: «Концепция государственного, державного строительства России, в рамках которой могли бы объединить свои силы те, кому действительно дорога судьба Отечества... платформа просвещённого патриотизма, на которой представляется возможным гармоничное совмещение разнородных политических, идеологических и хозяйственных элементов капитализма и социализма, традиции и современности, демократии и авторитаризма, национальной самобытности и общечеловеческих ценностей, является... основой для идеологии российского возрождения». Этот оппортунистический тезис родили не новоиспеченные кремлевские «государственники» А.Чубайс или С.Шахрай, не

136

Виктор ТРУШКОВ

воскресшие из мертвых А.Потресов или И.Церетели. Подобную идеологию антимарксизма левым силам в конце 90-х годов навязывал беспартийный депутат из фракции КПРФ в Госдуме, сопредседатель народно-патриотического союза России А.Подберезкин. При этом ни один из других сопредседателей НПСР не заявил публично о неприемлемости для левого движения подобной «концепции» государства... О сюжетах более чем 10-летней давности приходится вспоминать потому, что они были во многом следствием невнимательного отношения к марксистской теории. Между тем соглашательские концепции уже давно и недвусмысленно оценены В.И.Лениным: «Что государство есть орган господства определенного класса, который не может быть примирен со своим антиподом (с противоположным ему классом), этого мелкобуржуазная демократия никогда не в состоянии понять».(Там же.Т.33. С.8). Нынешнее Российское государство – это диктатура буржуазии. Ссылки на криминальность нуворишей ничего не меняют. Здесь мы их оцениваем не через призму уголовного права (и уж тем более морали), а выясняем их политико-экономическую сущность. Диктатура буржуазии существовала даже тогда, когда реставрация капитализма была ещё явно не завершена. Увы, при колоссальной поляризации общества и обострении социальных антагонизмов эксплуататорское государство появляется очень быстро – куда быстрее, чем изменяются производственные отношения. Суть нынешней державности ее «хозяева» формулируют порой весьма точно. Вот выразительнейший фрагмент из «монографии» о современной российской государственности А.Коржакова «Борис Ельцин: от рассвета до заката»: «За несколько месяцев до выборов 1996 года, когда результаты были еще мало предсказуемы, Березовский как-то произнес назидательный монолог перед Барсуковым: – Если вы не понимаете, что мы пришли к власти, то мы вас просто уберем. Вам придется служить нашим деньгам, капиталу. Потом Гусинский, как попугай, повторял слова Березовского». Характер государства не меняется даже тогда, когда к его управлению в качестве вкраплений подпускают оппозиционных деятелей. Иллюзии на эту тему развеяны практикой, когда в правительстве поквартировали сначала бывший член руководства Аграрной партии А.Заверюха, а потом и сопредседатель НПСР А.Тулеев.

Государство, социалистическая революция и капиталистическая реставрация

137

Коммунисты, как и вся патриотическая оппозиция, безусловно озабочены сохранением и укреплением национальной безопасности и целостности России. Однако отстаивание централизма в России с позиции трудящихся совсем не означает защиту диктатуры буржуазии. И Ленин не оставляет сомнений даже в этом сегодняшнем вопросе: «Только люди, полные мещанской «суеверной веры» в государство, могут принимать уничтожение буржуазной государственной машины за уничтожение централизма»(Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.33. С. 53). «Государство и революция» – труд и сегодня горячий. Потому его и сторонятся, что боятся обжечься всякий раз, когда делается нетвердый, сомнительный в классовом отношении шаг. Так, В.И.Ленин мог бы быть неизменным советчиком при решении трудных вопросов о сторонниках и попутчиках. А сегодня они чрезвычайно важны. Бешеная симуляция активности правой оппозиции – типа «Солидарности», «Другой России» и т.п. – порой порождает иллюзорные надежды на возможность сотрудничества левых и правых сил в борьбе с нынешней властью. Ультраправые и впрямь не прочь использовать организационный ресурс КПРФ, включая стачки и другие массовые протестные действия, в борьбе с «авторитарным режимом Путина». Но давайте откроем «Государство и революцию». В.И.Ленин приводит слова К.Каутского: «Задача массовой стачки... не может вести к разрушению государственной власти, а только к известной передвижке отношений сил внутри государственной власти... И целью нашей политической борьбы остается при этом, как и до сих пор, превращение парламента в господина над правительством».(См.: там же. С.117). Глубокомыслию Каутского Ильич выносит беспощадный приговор: «Это уже чистейший и пошлейший оппортунизм». (Там же.).Только мелкобуржуазное мышление способно отождествлять народную любовь к Родине с низкопоклонством к буржуазному государству. Да, мы, коммунисты обречены быть патриотами. Наша приверженность социализму этого требует. Сегодня она в одной связке с народным патриотизмом. Народным, а не государственным. Народным, а не казенным, не отягощенным верноподданичеством в отношении власти, к тому же антинародной. Патриотизм – он тоже классовый. Для одних это воздыхания о березках, в краю которых есть возможность проворно набивать мошну. Для других – вековые

138

Виктор ТРУШКОВ

бремя и честь среди этих березок пахать, сеять, возводить дома и заводы в полунищенстве, вытягивая собственные жилы. Для одних патриотизм – ностальгия о дворянских гнездах и богомольных мужиках в лаптях. Для других – преклонение перед титанами, стремившимися вытащить этих мужиков к грамоте, к рабфакам, к космическим стартам. Для одних патриотизм – конъюнктурное понятие, которое калёным железом всех телепрограмм «демократы» многие годы выжигали и сегодня, когда им выгодно, выжигают из сознания миллионов. Для других – готовность под водометы и прочие прелести цивилизованной полицейщины повторять «патриотические» лозунги ради демонстрации непокорности России, ради того, чтобы подбодрить разуверившихся среди мерзости нашего нынешнего бытия. Для одних патриотизм – безбожное восхваление президента, для других – возложение цветов к кресту у расстрелянного Дома Советов России. Место коммунистов, естественно, среди вторых. Во имя державного народа, верящего в свое социалистическое будущее и творящего его. В нынешних условиях защищать Россию от саранчиных повадок капитализаторов, быть ее патриотами – это долг интернациональный. Если мы, коммунисты и патриоты, сдадим единство России, позволим рассыпать ее, то большего предательства по отношению к трудящимся любой нации и любой страны совершить немыслимо. Дело не в российском самомнении, а в том, что друзья и недруги до сих пор оценивают перспективы мирового социализма прежде всего по тому, вырвется ли вперед к социализму Россия. Без классового подхода осмыслить судьбу государства невозможно.

139

Глава шестая ПРОБА НА СОВМЕСТИМОСТЬ. В.И. ЛЕНИН О ТОВАРНЫХ ОТНОШЕНИЯХ

«Даешь рынок!» «Да здравствует рынок!» Чаще этих призывов на рубеже 80–90 годов отошедшего века было ничего невозможно ни услышать, ни прочитать. Ими заполнялись и эфир, и газетные полосы. Из каждой щели утверждалось, будто рынок – это лучшее, что выработало человечество за свою историю. Это – то, что приносит благополучие странам и индивидам. Это – жизнь без дефицитов. Это – в общем, это... хорошо! Однако я не настолько стар, чтобы окончательно утратить память, и не настолько юн, чтобы нечего было помнить. Поэтому помню и XXII съезд КПСС, призывавший к развернутому строительству коммунизма. Когда страна искренне, оживленно и вдохновенно аплодировала тому съезду, то не сомневалась: коммунизм – это очень хорошо. Но все скорые прогнозы былых вождей и особенно их советников не имели надежно наработанной обществом базы. А гадание типа «хорошо – плохо» роли при этом не играло. Как не может быть серьёзным аргументом и в отношении к рынку. Куда важнее знание объективных детерминант общественного развития. Общественные отношения появляются отнюдь не по общественному согласию. А рынок – это общественное отношение, точнее: экономический механизм функционирования товарных отношений. Следовательно, существование рынка зависит не от того, что он хорош (или плох), а от того, может (или не может) современная экономика страны быть нетоварной. Но и признав объективный характер товарных отношений (а многоукладный характер экономики иной ситуации не предполагает), мы, осознающие неизбежность прерывания регрессивной капиталистической реставрации, теоретически доказываем неминуемость возвращения России на магистральный исторический путь социалистического развития. Но при этом мы должны зада-

140

Виктор ТРУШКОВ

ться актуальнейшим вопросом: могут ли существовать рыночные отношения в условиях социалистического строительства, когда революцией уже прервано всевластие частной собственности, но общество еще не доросло, не доработалось до воплощения социалистического идеала? Вопрос наиострейший как в экономическом, так и в политическом плане, ибо не только новая отечественная буржуазия, и ее идеологи, но и некоторые её критики однозначно утверждают, что признание товарноденежных отношений предполагает капитализацию, и только капитализацию страны. В поисках ответа мы придирчиво осмысливаем марксистсколенинскую доктрину, чтобы уяснить для себя её концептуальные позиции о строительстве социалистического общества. В этих попытках мы чаще всего обращаемся к нэпу, к его становлению, развитию и прерыванию. При этом на нэп, думается, стоит посмотреть не только глазами историков, но и попытаться увидеть в нем часть доктрины, сердцевину ленинской концепции – нет, не социализма, а переходного периода от капитализма к социализму. В новой экономической политике при всем трагизме её становления и последующих извивов ничего нет от иррационального озарения. Те процессы, которые мы привыкли называть новой экономической политикой, являются одной из всеобщих закономерностей переходного периода от капитализма к социализму. Нэп – это мирное сосуществование различных социальных систем в одной стране. Но не статичное, не застывшее, а динамичное, борющееся, когда каждая система – экономический уклад – стремится к победе, когда историческим результатом этого соревнования должна стать победа социалистических производственных отношений. Вновь и вновь перечитывая ленинские работы, именно в подобном понимании новой экономической политики вижу современное прочтение В. И. Ленина. Что влечет нас сегодня к проблемам нэпа? Главным образом даже не рост исторического сознания. Наш интерес более практичный, ибо мы, разрабатывая социально-экономическую программу нашей партии, вновь столкнулись с проблемой, возможно ли оптимальное соотношение товарных отношений с задачами социалистического строительства. При этом нам не дано забывать, какие политические и теоретические схватки шли всего 20 лет назад вокруг многоукладности экономики! Вспомним хотя бы

Проба на совместимость. В.И.Ленин о товарных отношениях

141

съезды народных депутатов СССР и РСФСР и сессии Верховных Советов союзных республик. Шекспировские страсти кипели вокруг законопроектов о собственности, об аренде, о земле... Небывалый спектр позиций! Но каких бы взглядов ни придерживались участники тех дискуссий, все они размышляли о границах и безграничности многоукладности и товарности в переходный период отечественного развития, который, уверен, все еще, пользуясь марксистско-ленинской терминологией, решительно определяю как переходный на пути к социализму. Сегодня я точно знаю, что среди записных ораторов тех отошедших времён были сознательные приверженцы насаждения капиталистического жизнеустройства в стране. Но ведь и после преодоления реставрации капитализма они тоже не испарятся в одночасье. Многоукладность экономики, предполагающей сохранение массового мелкотоварного производства, будет, как говорил В.И. Ленин, порождать их ежедневно и ежечасно. (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.41. С.6). Такова объективная диалектика переходного периода от капитализма к социализму, который, кстати, включает в себя и период отступления социализма и реставрации капитализма. Впрочем, во имя исторической правды надо заметить, что большинство участников тех дискуссий не были поклонниками всевластия частнособственнических порядков. Большинству и депутатов, и избирателей, не давали покоя те же вопросы, которые волновали Ленина, Коммунистическую партию, всю Россию весной 1921 года. Нам, сегодняшним, даже труднее: знаем послеленинскую судьбу нэпа. Но давайте попытаемся проследить не политические извивы истории, а доктринальные. Если речь зашла о доктрине, то решительно перелистаем календарь назад. Остановимся на известной работе К. Маркса «Критика Готской программы». Здесь автором впервые в развитии коммунистического общества прогнозируются две фазы и высказывается мысль, что между капитализмом и социализмом неизбежен переходный период «революционного превращения первого во второе». (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С.27). При этом в осмыслении коммунистического общества Карл Маркс, как и его последователи, безоговорочный антитоварник. Однако Маркс предполагал, что в условиях социальноэкономического строя, который будет сразу складываться после

142

Виктор ТРУШКОВ

революционного переворота, «господствует тот же принцип, который регулирует обмен товаров, поскольку последний есть обмен равных стоимостей». (Там же. С.18). В этом и состоит экономическая основа сохранения элементов буржуазного права после социалистической революции. Наличие товарных отношений ему видится неизбежным не только в переходный период, но и допускается на начальной фазе будущего общества. О «Критике Готской программы» необходимо вспомнить для того, чтобы задать отнюдь не риторический вопрос: не здесь ли истоки ленинской идеи о новой экономической политике? Или В. И. Ленин до 1921 года не разделял марксистской мысли о необходимости использования товарных отношений в ходе социалистического строительства? Ведь наши экономистыантитоварники в подкрепление своей позиции не раз прибегали и сегодня прибегают к цитатам из В. И. Ленина. Перелистаем знакомые темно-синие тома Полного собрания сочинений. Уже в первом томе нам придется остановиться на работе «По поводу так называемого вопроса о рынках». Опираясь на учение К. Маркса, В. И. Ленин высказывает принципиальную формулу: для существования товарных отношений необходимы общественное разделение труда и экономическая обособленность производителей. (См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.1. С. 94 – 95). Эти две предпосылки товарности существовали в стране на рубеже XIX и XX веков, они сохраняются и на рубеже прошедшего и начавшегося столетий. Более того, преодоление общественного разделения труда в обозримой перспективе вообще не просматривается. А как насчет экономической обособленности? Может, она не существует при строительстве социализма? Откроем В. И. Ленина. «Социалистическое государство может возникнуть лишь как сеть производительно-потребительских коммун, добросовестно учитывающих свое производство и потребление, экономящих труд, повышающих неуклонно его производительность» (Т. 36. С. 185). Признание экономической обособленности трудовых коллективов после победы Октября звучит здесь со всей определенностью. Однако обратим внимание на дату: апрель 1918 года, т. е. за три года до нэпа. Выходит, как теоретик В. И. Ленин оставался «товарником», когда речь шла о переходном периоде. Но порою политик в нем

Проба на совместимость. В.И.Ленин о товарных отношениях

143

подавлял теоретика, политические интересы момента заставляли где-то лавировать и даже приводили к торопливым решениям. Не забудем и еще одну «мелочь»: он был человеком и потому торопил свою мечту. Порою ему ошибочно казалось, что мечта о социальном равенстве, – а следовательно, и о преодолении товарности – не так уж и далека, и самым юным участникам революции до нее, возможно, и доведется дожить... Но когда дело доходило до анализа действительности, В. И. Ленин обычно становился на почву фактов. Чтобы лучше понять ленинское видение товарных отношений в переходный к социализму период, необходимо, по-моему, обратиться не только к его работам 1921–1922 годов, к тем знаменитым последним статьям и письмам, которые вошли в историю как «политическое завещание В.И. Ленина». Для осознания и истоков нэпа, и сущности ленинской концепции социалистического строительства крайне важны его работы первой «мирной передышки». Брошюра «Очередные задачи Советской власти», «Доклад об очередных задачах Советской власти» на заседании ВЦИК 29 апреля 1918 года и статья «О «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности» важны и для нашего переосмысления пройденного, и для понимания грядущего. Из весны 1918-го звучит предостережение от опрометчивой скоропалительности в утверждениях о полной и окончательной победе социализма, о развернутом строительстве коммунизма, о развитом социализме, об обещании за полтора-два года перестроить общество... Он попадает в десятку даже по меркам недавних и сегодняшних дискуссий: «Обобществление тем как раз и отличается от простой конфискации, что конфисковать можно с одной «решительностью» без уменья правильно учесть и правильно распределить, обобществить же без такого уменья нельзя». (Т. 36. С. 294). Но сама постановка вопроса о возможности движения от товарных отношений к нетоварным не имеет смысла, пока не достигнуто реальное обобществление средств производства в масштабе всего общества. И потому, мечтая о преодолении товарности, о будущем обществе социального равенства, Владимир Ильич озабочен использованием именно товарных механизмов для ускорения движения к грядущему. «Государственный капитализм был бы шагом вперед против теперешнего положения дел в нашей Советской республи-

144

Виктор ТРУШКОВ

ке» ( С. 295). Могут возразить: здесь нет ни слова о товарных отношениях. Но скажите, какой-либо капиталистический уклад возможен без рынка и товарности? Уже в том, стартовом, первом послеоктябрьском году проступали контуры новой экономической политики. Ведь она, как известно, проявила себя прежде всего в замене продразверстки продналогом. Да, реальностью продовольственный налог стал в 1921 году. Но известно и другое: ленинские тезисы о натуральном налоге датированы 2 августа 1918 (восемнадцатого!) года. «Установить налог натурой, хлебом, с богатых крестьян, считая богатыми таких, у которых количество хлеба (включая новый урожай) превышает вдвое и более чем вдвое собственное потребление (считая прокорм семьи, скота, обсеменение). Назвать подоходным и поимущественным налогом и сделать его прогрессивным». (Т. 37. С. 32). Судьба ленинских тезисов о натуральном продовольственном налоге оказалась неоднозначной. С одной стороны, опираясь на них, Совнарком создал в сентябре 1918 года специальную комиссию для подготовки соответствующего декрета. 26 октября декрет о натуральном налоге был принят правительством и вскоре утвержден Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом, а 14 ноября того же года опубликован в печати. С другой стороны, декрет о натуральном налоге не работал ни дня. Потребовалось два с половиной года, чтобы он вырос в новую экономическую политику. Но об этом декрете, как и о ленинских программных статьях весны 1918 года, надо помнить, чтобы полнее осознать смысл ленинской концепции социалистического строительства. Очевидно, что в ней переход к новому обществу включал в себя использование товарных отношений. Фактическим отступлением был не нэп, а «военный коммунизм». Конечно, он был вынужден войной и разорением. И В.И.Ленин не раз подчеркивал, что он не был и не мог быть отвечающей хозяйственным задачам пролетариата политикой. Все в этой нашей истории было бы ясно и прозрачно, если бы не... Если бы мировидение «военного коммунизма» не пронизывало принятую VIII съездом РКП(б) вторую Программу нашей партии. Если бы на полгода не опоздало использование декларированных в первую мирную передышку товарных отношений – на те самые

Проба на совместимость. В.И.Ленин о товарных отношениях

145

полгода, которые отделяли окончание гражданской войны и принятие новой экономической политики, на полгода, вместившие махновщину, антоновщину, кронштадтский мятеж... Если бы многие руководители большевистской партии не смотрели на «военный коммунизм» как на кратчайший путь к социализму. Если бы не была общепринятой ленинская оценка нэпа как отступления. Если бы не... Все эти «если» тоже свалились не с неба. Перефразируя известную ленинскую фразу, можно назвать их пустоцветом на живом древе марксистско-ленинской доктрины и поиска путей социалистического строительства. Пустоцвет – мировидение «военного коммунизма» – опирался на образ нетоварной экономики как мечты и конечной экономической цели социалистического развития, на революционный романтизм тех, кто посвятил революции всю свою жизнь, на их надежду, что стоит уничтожить эксплуататоров, как трудящиеся сами проявят неиссякаемые чудеса коммунистической сознательности. Тот пустоцвет, наконец, процветал на честолюбивых намерениях части вождей, мечтавших одновременно осчастливить массы и вознестись высоко над ними. Не похожим ли образом распускались лозунги-пустоцветы и до апреля 1985 года и после него? Для политиков теоретический пустоцвет оборачивается политическими ошибками, для народов – утратами и жертвами. Товарная сущность социалистического строительства зиждется на многоукладности экономики переходного периода. Экономические уклады – это не робинзоновы острова, а взаимопроникающая и взаимообусловленная сеть экономических связей. Она неизбежно предполагает обмен трудом и его результатами. А раз так, раз не совпадают владельцы средств производства (при многоукладности они совпадать не могут), то вся система экономических связей становится двойственной: всякая потребительная стоимость – вещь, услуга – при обмене тут же оборачивается своей безликой определенностью – меновой стоимостью. Многоукладность и товарность – воистину близнецы-братья. Нэп не только реабилитировал товарные отношения после их репрессий «военно-коммунистическим» мировидением. Новая экономическая политика поставила куда более сложную проблему – о границах товарности в социалистическом строительстве.

146

Виктор ТРУШКОВ

Мы сегодня охотно повторяем, что «...товарообмен есть проверка правильного взаимоотношения промышленности и земледелия, а равно фундамент всей работы по созданию сколько-нибудь правильно действующей денежной системы». (Т. 43. С. 275 –276). В этом видел Ленин достоинство нэпа, и нэп оправдал эти надежды. Ту науку нэпа надо освоить. Все это так. Но только давайте не упустим и продолжения этой фразы. А уже в следующем предложении есть примечательная мысль: «...государственный продукт – продукт социалистической фабрики..., не есть товар в политико-экономическом смысле, во всяком случае не только товар, уже не товар, перестает быть товаром...» (С. 276). Воспользуемся самым осторожным из предложенных вариантов: «Не только товар». Настойчиво проповедуя новую экономическую политику, неустанно подчеркивая потребность социалистического строительства в использовании товарных отношений, В. И. Ленин тут же подчеркивал, что объекты этих отношений «не только товар». Следовательно, товарность не может охватывать всю совокупность экономических отношений в обществе, строящем социализм. Иначе придется вернуться к всевластию частной собственности, этой экономической основы эксплуатации человека человеком. Иначе придется допустить куплю-продажу в мораль, в политику, в идеологию... Иначе станет ошибкой уже не та или иная доктрина, а вся жизнь. И каждого из нас, и Отечества в целом. Опыт ленинского этапа новой экономической политики учит, что признание и использование многоукладности и товарности должно осуществляться при сохранении в руках социалистического государства командных высот в экономике (но государство при этом не должно сводиться к центральным ведомствам; Советское государство потому таковым и является, что призвано включать в себя Советы всех уровней). Ибо нэп и есть экономическая политика перехода к социализму. Социалистическая революция «военного коммунизма» не требует, тогда как без многоукладности и товарных отношений ее развитие немыслимо. Нэп – это политика соревнования укладов. Закономерным результатом соревнования должна стать победа социалистических производственных отношений. В противном случае революция терпит поражение. Перестройка 80-х ещё раз подтвердила непреложность

Проба на совместимость. В.И.Ленин о товарных отношениях

147

этой дилеммы: либо реально «больше социализма», либо реставрация капитализма. Сравнение перестройки с нэпом было в моде. Аналогии проводили почти по всем возможным позициям, но старательно обходили одну, вероятно, наиглавнейшую. В. И. Ленин неустанно подчеркивал, что продразверстка заметно ослабила союз рабочего класса и крестьянства, а переход к новой экономической политике призван восстановить и укрепить их союз. Иначе говоря, в переходный к социализму период новой экономической политики требовала не только логика экономического развития, но и интересы самых многочисленных классов – тех трудящихся, которые производят основную массу товаров, которые первыми заинтересованы в социалистическом выборе. «Как только мы действительно прочно покончили с внешним врагом..., перед нами встала задача другая,– задача экономического союза между рабочим классом и крестьянством... Мы должны были поставить на очередь вопрос о том, какие нужны экономические основы союза между рабочим классом и крестьянством нам немедленно, как переход к дальнейшим мерам». (Там же. С. 303). Четко была обозначена и цель этого союза: «Массе рабочих и крестьян нужно немедленное улучшение их положения... Продналог и ряд связанных с ним мероприятий этому помогут». (С. 243). Строго говоря, прямая, честная, грамотная политика неизбежно предполагает такую обнаженную постановку вопроса: кому она выгодна? Если подобное не случается, то появляется серьезная почва для сомнений, не подменена ли политика политиканством? Однако за годы перестройки мы умудрились так перестроить сетку наших основных идеологических понятий, что для вопроса: «Кому это выгодно?» – в ней просто-напросто не осталось места. Под шумок разговоров о приоритете общечеловеческих ценностей из осмысления общественных процессов руководством КПСС и Советского государства был подчистую уволен классовый подход. Но из реальной общественной жизни, из реальной политики он никогда не исчезал. Образ и облик рынка был главной сферой пересечения интересов различных групп советского общества. Вспомним баталии 1990 года вокруг президентского Указа «О мерах по обеспечению борьбы с экономическим саботажем и другими преступлениями в сфере экономики». Ни одна, ни коммунистическая, ни антикоммуни-

148

Виктор ТРУШКОВ

стическая, газета не напечатала даже коротюсенькой информации о протестах против Указа со стороны рабочих, крестьян, учителей, инженеров, врачей... Не узрели они в борьбе с экономическим саботажем антирыночных акций союзного руководства. Иное дело – выползавшая из тени новая буржуазия. Собравшись в начале февраля 1990 года на Чрезвычайный съезд, предприниматели, как писала симпатизирующая реставрации капитализма газета Моссовета «Куранты», «разрешили глобальную, можно сказать, задачу – с целью своей защиты они отныне станут финансировать (благо, деньги ни у кого из государственных мужей просить не требуется, свои – и немалые – есть!) партии, альтернативные КПСС, в программах которых предусматривается поддержка деловых людей». Если и после этого кто-либо еще намерен утверждать историческую исчерпанность классового подхода, то такой человек либо коварно лукавый, либо неисправимо наивный. В многоукладной экономике каждый уклад порождает группы людей, различающиеся их местом в системе общественного производства, их отношением к средствам производства, их местом в общественной организации труда, а также размером и способом получения той доли общественного богатства, которой они располагают. И если мы всерьёз говорим о рынке, то надо точно выяснить, как соотносятся интересы каждой из таких социальных групп. Затушевывание этого вопроса выгодно только сторонникам капитализации. В перестроечном и постперестроечном разговоре о рынке вслух и даже громко говорили и говорят, как правило, только об одной социальной группе – о малообеспеченных, т.е. о пенсионерах, студентах, низкооплачиваемых работниках и т. п. Хором призывают защитить их от превратностей рынка. Как писал поэт: «я б даже ямбом подсюсюкнул» этому хору. Но проблемато не исчерпывается лишь социально не защищенными слоями общества. Основными субъектами рынка будут среднеквалифицированные (а значит – среднеобеспеченные) отряды рабочего класса, инженерно-технической и гуманитарной интеллигенции, да и крестьянства. Именно они оказались первыми жертвами рынка, когда начали редеть зубья у гребешка рабочей силы. Нынешний кризис лишь ещё раз подтвердил эту азбуку марксизма-ленинизма. При сохранении рабочего места они же первыми почувствовали пресс всех иных жестких рыночных норм. А широкое внедрение

Проба на совместимость. В.И.Ленин о товарных отношениях

149

рыночных форм социально оправдано только тогда, когда, как отмечал В.И.Ленин, удастся «оживить на данной экономической основе торговлю, дать почувствовать... экономическое оживление, воспользоваться этим для более систематической и упорной, более широкой и более успешной работы...» (Т. 44. С. 227). Сознательно исключая из анализа положение наёмных работников физического и умственного труда, то есть пролетариата, современные носители буржуазного сознания предлагают опорой рынка считать «средний класс». Слова почти те же, а смысл диаметрально противоположный. Предлагается защищать интересы оперяющихся предпринимателей, которых советуют вежливо величать «средним классом», т. е. интересы капитализации общества. Общественные формы собственности объективно выступают в качестве экономической базы переходного периода к социализму. Так было после Великой Октябрьской социалистической революции, так будет и после преодоления реставрации капитализма. Они необходимы не из-за чьих-то лозунгов, а из-за объективной логики социального развития. Рынок не отменяет и даже не ограничивает этой необходимости. К тому же общественная собственность вполне совместима с рынком, так как обязательными предпосылками его являются не частная собственность, а общественное разделение труда и экономическая обособленность производителей, для которой достаточно обособленности пользования средствами производства и владения и распоряжения результатами труда. И нэп подтвердил эту истину. И не только нэп. Переход к рынку требует внимательного отношения как к практике товарных отношений, так и к их осмыслению. И зарубежному и отечественному опыту. При этом невозможно не заметить ни нэп, ни ленинское видение использования товарных отношений в социалистическом строительстве. Рынок и социалистический выбор совместимы. И нельзя никому позволять разорвать их. Но это рынок жестко ограниченный интересами прежде всего тех классов, которые своим непосредственным трудом создают народное богатство общества. Признание неизбежности и необходимости товарных отношений в переходный период от капитализма к социализму совсем не означает, что социалистическое созидание может основываться на товарно-торгашеском подходе.

150

Виктор ТРУШКОВ

Ленинские теоретические положения о товарном характере производства полностью сохранили свое значение и в послевоенный период. И.В. Сталин в «Экономических проблемах социализма в СССР» прямо увязывал сохранение товарных отношений с существованием неоднородности производственных отношений в СССР. Он писал в 1952 году: «Товарное производство и товарооборот являются у нас в настоящее время такой же необходимостью, какой они были, скажем, лет тридцать тому назад, когда Ленин провозгласил необходимость всемерного разворота товарооборота. Конечно, когда вместо двух основных производственных секторов (выделено авт.–В.Т.) – государственного и колхозного – появится один всеобъемлющий производственный сектор с правом распоряжения всей потребительской продукцией страны, товарное обращение с его «денежным хозяйством» исчезнет как ненужный элемент народного хозяйства. Но пока этого нет, пока остаются два основных производственных сектора, товарное производство и товарное обращение должны остаться в силе как необходимый и весьма полезный элемент в системе нашего народного хозяйства». (Сталин И.В. Соч. Т. 16. С. 164). Хотелось бы обратить внимание на примечательную особенность: при объяснении товарности производства и обращения в условиях советского социализма И.В.Сталин ссылается на наличие не двух форм собственности (позже в обиход вошла именно эта формула; ее общепринятость освящена и партийными документами КПСС), а двух основных производственных секторов. (сталинский «производственный сектор» по содержанию близок к широко использовавшемуся Лениным понятию «экономический уклад», но ленинское понятие применялось к анализу капиталистической действительности, и, очевидно, поэтому Сталин считал нецелесообразным использовать его для характеристики общества, строившего социализм). Таким образом, он использует куда более широкое понятие со значительно большим набором атрибутов. Среди них, судя по контексту, имеется в виду и тип материальнотехнической базы, включая характер техники, и разноуровневость производительных сил. Об этом свидетельствуют размышления Сталина о роли машинно-тракторных станций, содержащееся в этой же работе. Автор «Экономических проблем социализма в СССР» утверждал: «Сосредоточение основных орудий сельскохозяйственного

Проба на совместимость. В.И.Ленин о товарных отношениях

151

производства в руках государства, в руках машинно-тракторных станций является единственным средством обеспечения высоких темпов роста колхозного производства». И далее он обосновывает свою мысль: «Мы все радуемся колоссальному росту сельскохозяйственного производства нашей страны, росту зернового производства, производства хлопка, льна, свеклы и т.д. Где источник этого роста? Источник этого роста – в современной технике, в многочисленных современных машинах, обслуживающих все эти отрасли производства. Дело тут не только в технике вообще, а в том, что техника не может стоять на одном месте, она должна все время совершенствоваться, что старая техника должна выводиться из строя и заменяться новой, а новая – новейшей… Эти расходы может взять на себя только государство…». (Т.16. С.220). В этой работе признается не только связь «производственных секторов» с типом их материально-технической базы и из этого выводится неизбежность товарных отношений. Одновременно указывается на обусловленность товарных отношений внутри хозяйствующих субъектов, входящих в сферу государственного «производственного сектора». В своей последней теоретической работе И.В. Сталин обращает внимание ещё на одно социальное противоречие: «Это касается прежде всего таких экономических отношений, как групповая — колхозная собственность, товарное обращение... Было бы непростительной слепотой не видеть, что эти явления вместе с тем уже теперь начинают тормозить мощное развитие наших производительных сил». (Там же. С.203—204).Противоречие между государственной и колхозно-кооперативной формами собственности проявило себя во взаимоотношениях между машинно-тракторными станциями и колхозами, «когда на одной и той же земле ведут хозяйство два социалистических предприятия — колхоз и МТС, что зачастую порождает обезличку в организации производства и снижает ответственность за повышение урожайности, вызывает большие и ненужные расходы на содержание параллельно действующего управленческого аппарата» (КПСС в резолюциях... Т. 7. С. 319). Еще в 1952 году отдельные ученые-экономисты предлагали «продать в собственность колхозам основные орудия производства, сосредоточенные в машинно-тракторных станциях, разгрузить, таким образом государство от капитальных вложений в сельское

152

Виктор ТРУШКОВ

хозяйство...» (Сталин И.В. Соч. Т. 16. С.218). В ответ Сталин рассуждает о последствиях принятия такого предложения: «Из этого получилось бы, во-первых, что колхозы стали бы собственниками основных орудий производства, то есть они попали бы в исключительное положение, какого не имеет в нашей стране ни одно предприятие, ибо, как известно, даже национализированные предприятия не являются у нас собственниками орудий производства... Можно ли сказать, что такое положение способствовало бы повышению колхозной собственности до уровня общенародной собственности, что оно ускорило бы переход нашего общества от социализма к коммунизму? Не вернее ли будет сказать, что такое положение могло бы лишь отдалить колхозную собственность от общенародной собственности и привело бы не к приближению к коммунизму, а, наоборот, к отдалению от него? Из этого получилось бы, во-вторых, расширение сферы действия товарного обращения, ибо колоссальное количество орудий сельскохозяйственного производства попало бы в орбиту товарного обращения... Не вернее ли будет сказать, что оно может лишь затормозить наше продвижение к коммунизму?». (Там же. С. 221). Здесь стоит обратить внимание, думается, на два момента. Вопервых, Сталин, решая судьбу хозяйственных реорганизаций, рассматривал их через призму политэкономии, проверял хозяйственные шаги теорией марксизма-ленинизма. Во-вторых, в 1952 году предложение ликвидировать МТС носило не актуальный, а скорее, гипотетический характер. Спустя шесть лет Февральский (1958 года) пленум ЦК КПСС, ссылаясь на быстрое развитие экономики, в том числе сельского хозяйства, принял решение о продаже колхозам основных средств производства, сосредоточенных в МТС. При этом едва ли умы ответственных за решение товарищей были замутнены теоретическим осмыслением проблемы. И пленум постановил «реорганизовать машинно-тракторные станции, которые, сыграв большую положительную роль, уже во многом исчерпали свои основные функции. Теперь, когда большинство колхозов в состоянии приобретать и правильно, более производительно использовать тракторы, комбайны и другие сельскохозяйственные машины, целесообразно перейти к продаже этих машин непосредственно колхозам». (КПСС в резолюциях... Т.7. С.319 — 320). Слово «целесообразно»

Проба на совместимость. В.И.Ленин о товарных отношениях

153

здесь заменяет все теоретические аргументы. Политически же ликвидация МТС представляла собой явный пересмотр сталинской концепции совершенствования социализма. Подобные решения отражали пренебрежение послесталинского руководства КПСС ленинским подходом к месту товарно-денежных отношений в процессе социалистического строительства. На политическую практику негативно влиял наметившийся отрыв политической практики от диалектико-материалистического осмысления принимаемых решений. Между тем в «Экономических проблемах развития социализма в СССР» И.В. Сталин указывал на важную роль диалектико-материалистической методологии, на необходимость «своевременно подмечать нарастающие противоречия и вовремя принимать меры к их преодолению путем приспособления производственных отношений к росту производительных сил». (Cталин И.В. Соч.Т.16. С.203). В этой работе И.В. Сталин отмечал: «Товарищ Ярошенко ошибается, утверждая, что при социализме нет никаких противоречий между производственными отношениями и производительными силами общества... Если мы будем проводить неправильную политику..., наши производственные отношения могут превратиться в серьезнейший тормоз дальнейшего развития производительных сил». (Там же. Т.16. С.203). Н.С. Хрущёв утверждал (и ХХ партсъезд согласился с ним), что главной задачей партии и ее ЦК является обеспечение дальнейшего укрепления экономического могущества СССР. На этом основании партийное руководство отождествлялось докладчиком с хозяйственно-технологическим. Справедливо указывая на необходимость совершенствовать работу партийного аппарата, Хрущев красочно описывал его функции: «Нет, ты изучи существо передового опыта и потом отправься в отстающий колхоз, бригаду и все сделай, чтобы внедрить этот передовой опыт в производство, на примере этого передового опыта показать колхозникам, как надо правильно вести дело». (ХХ съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. Т.1. С.105). Так закладывалась подмена политического характера партийной работы организационно-технологическим. Даже зарплату партработникам предлагалось выплачивать в зависимости от производственных показателей предприятия. (Там же. С.107).

154

Виктор ТРУШКОВ

Этот «технологизм», узкий прагматизм полностью переносился и на идеологическую работу, включая теоретическую. Хрущёв утверждал, что «на первый план выступают экономическая сторона теории марксизма, вопросы конкретной экономики». (Там же.С.114). Он фактически повторял беспощадно раскритикованный И.В. Сталиным перед XIX партсъездом тезис экономиста Л.Д. Ярошенко. По поводу предложения этого ученого заменить теоретический анализ производственных отношений «рассуждениями о рациональной организации производительных сил в общественном производстве» Сталин заметил, что «такой несусветной тарабарщины не разводил еще у нас ни один свихнувшийся «марксист». (Cталин И.В. Соч. Т.16. С.206). В то же время признание товарных отношений на завершающих этапах социалистического строительства не означает отрицания приоритетной роли общественной собственности. Но её приоритет обязательно должен подкрепляться и обеспечиваться. Думаю, самым точным подтверждением этой мысли стала ленинская работа «Великий почин (О героизме рабочих в тылу. По поводу «коммунистических субботников»)». Эта брошюра, написанная в разгар гражданской войны, конечно же, о «коммунистических субботниках»: они стали поводом для создания замечательного ленинского труда. Замечательного прежде всего тем, что он — о классовой борьбе трудящихся и о политических целях этой борьбы. Поэтому брошюра актуальна сегодня даже больше, чем, скажем, в 60—70-е годы, когда советское общество всерьёз искало ростки коммунистических начал и проверяло их политический смысл ленинскими критериями, определёнными в «Великом почине». Давайте обратим внимание на первую часть подзаголовка ленинской брошюры — «О героизме рабочих в тылу». То есть о героизме в повседневности, когда нет ничего чрезвычайного, необычного, выходящего за рамки «гужевой жизни». Под героизмом здесь понимается не яркий проблеск молнии, а начало поворота и переворота в повседневном поведении масс. Это — начало разрушения стабильности буржуазного миропорядка, стремление взорвать эту стабильность эксплуатации труда, разрушения человеческого благородства, поклонения наживе и мещанскому благополучию. Конкретные формы прорыва могут быть разными, но они всегда направлены против буржуазного устройства общества.

Проба на совместимость. В.И.Ленин о товарных отношениях

155

Марксист В.И. Ленин вновь и вновь повторяет, что единственной силой, способной подорвать стабильность капиталистических устоев, является рабочий класс. Его коренные интересы состоят не в том, чтобы заменить российский тип капитализма более припомаженным и лощёным его шведским или австрийским вариантом. Сам поиск предпочтительной модификации капитализма — занятие, недостойное не только для марксиста и коммуниста, но для каждого честного пролетария, ибо он не приемлет любой капитализм. Поэтому В.И. Ленин присоединяется к марксистам любой страны, если они считают, что «основание одного рабочего союза имеет большее историческое значение, чем битва под Садовой». (Ленин В.И. Полн. собр. соч.Т. 39. С.18). Напомню: в той битве решался вопрос о том, прусской или австрийской монархии будет принадлежать приоритет в создании национального германского капиталистического государства. Вот и сегодня забастовка рабочей солидарности со стачечниками соседнего завода куда существеннее вопроса о том, кто победит в борьбе за контроль над газовым потоком — «Газпром», «Нафтогаз» или, скажем, «Рургаз». Сознательному рабочему России, Украины или Германии понятно, что каждый из этих концернов, прикрываясь разговорами о национальных интересах и заботой о потребителе, занят тем, чтобы урвать у конкурента лишний миллиард долларов. Марксисту В.И. Ленину куда важнее формирование пролетарской сознательности и солидарности, ибо «основание одного рабочего союза было маленьким шагом к всемирной победе пролетариата над буржуазией». (Там же.). Трудящиеся осознают правоту марксистов-ленинцев, убеждённых в том, что любой практический шаг по сплочению масс в их сопротивлении капиталу и прислужничающей ему власти важнее любых самых эффектных лозунгов. В «Великом почине» В.И. Ленин высмеивал мелкобуржуазных любителей примазаться к протестующим трудящимся: «Поменьше болтовни о «трудовой демократии», о «свободе, равенстве, братстве», о «народовластии» и тому подобном: сознательный рабочий и крестьянин наших дней в этих надутых фразах так же легко отличает жульничество буржуазного интеллигента, как иной житейски опытный человек, глядя на безукоризненно «гладкую» физиономию и внешность «блаародного чеаека», сразу и безошибочно определяет: «По всей вероятности, мошен-

156

Виктор ТРУШКОВ

ник». Поменьше пышных фраз, побольше простого, будничного, дела». (С. 22–23). Для Ленина задачи пролетариата и задачи Коммунистической партии по сути едины. И сегодня разделять их для марксистовленинцев противоестественно и непозволительно. В самом деле, у коммунистов нет целей, которые не опирались бы на интересы наёмных работников физического и умственного труда. Поэтому-то ключевые задачи, которые российские коммунисты определили в принятой весной 1919 года Программе РКП(б), В.И. Ленин с полным основанием адресует пролетариату: «Чтобы победить, чтобы создать и упрочить социализм, пролетариат должен решить двоякую или двуединую задачу: во-первых, увлечь своим беззаветным героизмом революционной борьбы против капитала всю массу трудящихся и эксплуатируемых, увлечь её, организовать её, руководить ею для свержения буржуазии и полного подавления всякого с её стороны сопротивления; во-вторых, повести за собой всю массу трудящихся и эксплуатируемых, а также все мелкобуржуазные слои...» (С.17). В.И. Ленин последовательно выступал за союз рабочего класса и мелкой буржуазии. В работе «Великий почин» этой теме уделено очень серьёзное внимание. Ленинские мысли 90-летней давности чрезвычайно актуальны и в начале XXI столетия. Поскольку социальной базой Компартии выступает класс наёмных работников физического и умственного труда, то его естественным союзником может быть лишь мелкая буржуазия. Век назад основную массу мелкой буржуазии составляло крестьянство, на которое приходилось примерно 80% населения Российской империи. Через столетие и состав, и облик мелкой буржуазии существенно изменились. Сегодня в деревне проживает 27% граждан РФ. Классовый состав сельского населения стал тоже иным: реставрация капитализма привела к его серьёзному расслоению. Половина работников сельскохозяйственных организаций, как свидетельствует Всероссийская перепись 2006 года, попали в положение наёмных работников. Это не столько крестьяне, сколько полупролетарии. Мелкая буржуазия сосредоточена сейчас прежде всего в городском малом бизнесе. В нём одних предпринимателей в четыре с лишним раза больше, чем сельских фермеров, оказавшихся в

Проба на совместимость. В.И.Ленин о товарных отношениях

157

роли основы деревенской мелкой буржуазии. К тому же власть и её агитпроп настойчиво призывают расширять ряды мелкого бизнеса. Это свидетельствует об их огромной классовой заинтересованности в росте численности мелкой буржуазии. В работе «Великий почин» В.И. Ленин прямо указывает на союз рабочего класса и мелкой буржуазии как на обязательное условие победы над капиталистическим миропорядком. Он четко обосновывает природу этого союза: «Как ни велики, как ни неизбежны мелкобуржуазные шатания и колебания назад, в сторону буржуазного «порядка», под «крылышко» буржуазии, со стороны непролетарских и полупролетарских масс трудящегося населения, тем не менее они всё же не могут не признавать морально-политического авторитета за пролетариатом, который не только свергает эксплуататоров и подавляет их сопротивление, но который также строит новую, более высокую, общественную связь...» (Там же.). Следуя этому ленинскому завету, мы в то же время должны быть по-ленински диалектиками. Во-первых, мы должны видеть, постоянно помнить, знать противоречивость, двойственность мелкой буржуазии. В «Великом почине» Владимир Ильич пишет, что при сохранении рыночных отношений крестьянин «остаётся полутружеником, полуспекулянтом. Как спекулянт, он враждебен нам, враждебен пролетарскому государству, он склонен соглашаться с буржуазией и её лакеями… Но как труженик крестьянин — …вернейший союзник рабочего в борьбе против помещика (а они сегодня возрождаются фактически в качестве латифундистов. — В.Т.) и против капиталиста». (С. 28–29). Во-вторых, союз класса наёмных работников физического и умственного труда и мелкой буржуазии предполагает, что ведущая роль в нём должна принадлежать рабочему классу. В.И. Ленин замечает, что повести за собой мелкобуржуазные слои — задача для пролетариата самая трудная и самая существенная в условиях непримиримой борьбы с всевластием капитала..В-третьих, руководящая роль пролетариата «складывается не в фантастически гармоничной, «идеальной» обстановке, а в реальной обстановке бешеного и многообразного сопротивления со стороны буржуазии». Сегодня для каждого члена КПРФ первоочередной должна стать поставленная Программой партии задача каждодневно осуществлять «внесение социалистического сознания в массы трудящихся».

158

Виктор ТРУШКОВ

Перечитывая ленинскую брошюру «Великий почин», не могу не прийти к выводу о том, что нам, российским коммунистам, пришла пора пересмотреть явно ошибочное хрущёвское толкование диктатуры пролетариата и решительно вернуться к её марксистско-ленинскому толкованию. К этому побуждает общественно-политическая реальность: капиталистическая реставрация в России убедительно показала, что сегодня безоговорочно установлена диктатура крупного капитала. Н.С. Хрущёв на XXII съезде КПСС (1961 год) на том основании, что «мы выполнили первую часть ленинского кооперативного плана — повернули крестьянство на путь колхозов, создали широкую сеть совхозов, укрепили колхозы и совхозы» (XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчёт. Т. 1. С. 178), сделал странный вывод, будто «у нас сложилось государство, которое является… орудием всего общества, всего народа». (Там же. С.211). Он вещал, что «нам не требуется диктатура пролетариата». Это была демонстрация не только теоретического невежества и чрезвычайного пустозвонства. Фактически он ещё и оклеветал рабочий класс, заявив, будто «рабочий класс Советского Союза по собственной инициативе (?!), исходя из задач построения коммунизма, преобразовал государство своей диктатуры во всенародное государство». (Там же. С.212). Кстати, на том же съезде Хрущёв утверждал, что КПСС превратилась в «партию всего народа». Более чуждого марксизмуленинизму утверждения найти было трудно. В то же время в том же докладе Н.С. Хрущёв признавал, что диктатура пролетариата нужна, кроме прочего, для того, чтобы предотвратить реставрацию капитализма. Между тем хрущёвский отказ от диктатуры пролетариата явился одним из реальных условий того, что на рубеже 80—90-х годов произошло временное отступление социализма по всему фронту. Поскольку КПРФ в своей Программе исходит из того, что «спасение Отечества — только в возрождении советского строя и следовании по пути социализма», то нам необходимо отказаться от прежних теоретических и политических ошибок. К тому же диктатура пролетариата, как писал В.И. Ленин, «не есть только насилие над эксплуататорами и даже не главным образом насилие. Экономической основой этого революционного насилия, залогом его жизненности и успеха является то, что пролетариат

Проба на совместимость. В.И.Ленин о товарных отношениях

159

представляет и осуществляет более высокий тип организации труда по сравнению с капитализмом». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 13). Он настойчиво разъяснял людям, которые впервые приобщались к сокровищнице марксистской теории: «Диктатура пролетариата, если перевести это латинское, научное, историкофилософское выражение на более простой язык, означает вот что: только определённый класс, именно городские и вообще фабрично-заводские, промышленные рабочие, в состоянии руководить всей массой трудящихся и эксплуатируемых в борьбе за свержение ига капитала, в ходе самого свержения, в борьбе за удержание и укрепление победы, в деле созидания нового, социалистического, общественного строя, во всей борьбе за полное уничтожение классов». (Там же. С. 14). Если же возвращаться к поводу, который привёл к созданию одного из серьёзнейших произведений научного социализма, то В.И. Ленин в завершении брошюры подчеркивал: «Коммунистические субботники», между прочим, пролили необыкновенно яркий свет на классовый характер аппарата государственной власти при диктатуре пролетариата». (С. 28). Классовый подход к любому политическому, экономическому, социальному явлению он рассматривал как условие коммунистической партийности. Не случайно именно в «Великом почине» дано знаменитое своей точностью и полнотой определение классов. И всю партийную работу В.И. Ленин оценивает через призму способности коммунистов повседневно решать задачи классовой борьбы в интересах союза рабочих и крестьян. Более того, в этой работе он ставит вопрос о необходимости членов партии каждодневно подтверждать свою коммунистическую партийность. В этой ленинской брошюре важен не повод, а глубочайшее осмысление предпосылок и условий классовой борьбы трудящихся за установление Советской власти и за социалистическое жизнеустройство.

160

Виктор ТРУШКОВ

Глава седьмая МЕСТО РЕСТАВРАЦИИ КАПИТАЛИЗМА В ИСТОРИЧЕСКОМ ПРОЦЕССЕ

Несмотря на противоречивые драматические события 80–90 годов, когда социализму пришлось свернуть знамена на огромном пространстве от Эльбы до Тихого океана, от Кушки до северных ледовитых морей, современная историческая эпоха сохраняет черты эпохи перехода от капитализма к социализму во всемирном масштабе, подтверждает ключевой вывод марксизма-ленинизма о социалистическом векторе общественного развития. В пользу такого вывода говорят: – история XX века, когда социалистическая революция, начавшаяся в России, приобрела глобальный характер, охватив все континенты; – международный кризис социалистической системы и победа контрреволюции в Европе не привели к вытеснению социалистических ценностей из общественного сознания. Наоборот, в «посткоммунистических» странах Восточной Европы и бывшего СССР идет быстрое полевение общества; – сохранение социалистической направленности развития в КНР, КНДР, Вьетнаме, на Кубе; – реставрация капитализма продемонстрировала свою несостоятельность и бесперспективность: здесь наибольший клубок острейших противоречий, так как к традиционным капиталистическим антагонизмам прибавляются специфические, связанные с «противоестественностью» установления современного капиталистического жизнеустройства; реставрация капитализма не смогла освоить производительные силы, доставшиеся ей от советского социализма; за 20 лет сложилась деформированная структура экономики, так как сохранились только те отрасли, для продукции которых нашлись ниши на мировом капиталистическом рынке; здесь самая высокая социальная и имущественная поляризация населе-

161

ния; в духовной жизни стран отступившего социализма сталкиваются ценности двух культур – прежней гуманной социалистической и навязываемой антигуманной буржуазной и т.д.; – усиливаются социалистические тенденции в экономике развитых капиталистических стран. И дело здесь не только в былом положительном воздействии советского социализма (его поражение уже привело к ограничению социальных прав трудящихся капиталистических стран), а в объективной исторической тенденции. Октябрь, великая депрессия, вторая мировая война, развал колониальной системы завершили эпоху классического капитализма – они потребовали, как и следует из закона соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил, становления и развития социалистического уклада в рамках всевластия товарности в экономике и буржуазной демократии в политике. Произрастая на фундаменте объективного роста обобществления производства, зачатки социализма начинают обнаруживать себя до прихода трудящихся к политической власти. Однако возможность формирования социалистического уклада в недрах предыдущей формации не означает отрицания революционной роли Великого Октября. Наоборот: без него эта тенденция с огромным трудом пробивала бы себе дорогу. В «Критике Готской программы» Карл Маркс писал: « Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период...». (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 27). При этом ни Маркс, ни – позже – Ленин не касались вопроса, является ли переходный период общей закономерностью развития человечества или присущ лишь посткапиталистическому этапу. Тем не менее, во второй половине XX века многие обществоведы-марксисты стали категорично утверждать: «Научная категория» переходного периода» в понимании Маркса и Ленина применима только при анализе революционного процесса ликвидации капитализма и построения социализма». (Научный коммунизм. М: Политиздат. 1988). Правда, одновременно ими вносилось важное уточнение, что «в течение переходного периода осуществляются революционные преобразования всех сторон общественной жизни». («Очерки теории социализма. М: Политиздат. 1989; подчеркнуто мной –В.Т.). И они правы. Категория «переходный период», будучи не политической,

162

Виктор ТРУШКОВ

а общесоциологической, характеризует состояние всего социума на определенных этапах его развития. Переходный период является формационноподобным. Во-первых, нет оснований утверждать, что буржуазные революции побеждали уже при полном господстве капиталистического уклада в экономике. Во-вторых, правомерно говорить о переходном периоде от колониальной системы к постколониальной. В-третьих, очевидны ростки социализма в недрах капиталистического строя, дело дошло до признания то «шведской», то «австрийской» модели социализма. Все переходные периоды объединяет уже то, что их базисом является многоукладная экономика, при этом наличие доминирующего уклада во многом иллюзорно. Разработка основ методологии переходного периода принадлежит В.И Ленину. Этому в частности посвящена серия его работ, относящихся к апрелю – маю 1918 года (к периоду так называемой «мирной передышки», наступившей после подписания Брестского мирного договора между Советской Россией и Германией), из которых наиболее известная – «Очередные задачи Советской власти». На их основе внутри переходного периода можно выделить как минимум два этапа. Пользуясь ленинским образом, первый из них можно определить как этап, необходимый для выхода в «преддверие социализма», а второй – как собственно «преддверие социализма». На первом этапе общество решает задачи, объективно присущие предыдущей формации, «оставшиеся» от неё. Для СССР это были индустриализация, концентрация сельскохозяйственного производства, приведение уровня культурности масс в соответствие с новым технологическим базисом производства, с новыми производственно-техническими и социальными требованиями. Задачи второго этапа переходного периода связаны с непосредственно социалистическим строительством на базе того уровня цивилизованности, тех производительных сил, которые в состоянии обеспечить наивысшую производительность труда и удовлетворение основных разумных потребностей личности. Выделение этапов внутри переходного периода, конечно же, относительно. Так, опыт СССР показал, что решение буржуазнодемократических задач фактически было насыщено социалистическими представлениями, принципами, социальными технология-

Место реставрации капитализма в историческом процессе

163

ми. Например, социальный смысл выработанной В.И. Лениным новой экономической политики состоял в сближении рабочего класса и крестьянства. Хотел бы обратить внимание на то, что переходный период часто осложняется еще двумя этапами: во-первых, социальной реставрацией прежнего строя; во-вторых, преодолением реставрации. Сошлюсь снова на В.И Ленина, который отмечал: «Историческая правда состоит в том, что правилом является при всякой глубокой революции долгое, упорное, отчаянное сопротивление эксплуататоров, сохраняющих в течение ряда лет крупные фактические преимущества над эксплуатируемыми. Никогда... эксплуататоры не подчинятся решению большинства эксплуатируемых, не испробовав в последней, отчаянной битве, в ряде битв своего преимущества... Переход от капитализма к коммунизму есть целая историческая эпоха. Пока она не закончилась, у эксплуататоров неизбежно остается надежда на реставрацию, а эта надежда превращается в попытки реставрации». (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 263–264). События конца 80-х–начала 90-х годов ещё раз подтвердили этот тезис. Подтвердили горько и болезненно для трудящихся, для всех сил социалистической ориентации. И реальный исторический опыт, и методологические положения марксизма-ленинизма дают основание утверждать, что социальная реставрация – одна из закономерностей межформационного переходного периода. Наиболее серьёзными проявлениями этой закономерности явились реставрация Стюартов через 20 лет после начала Английской революции 1640 года, реставрация Бурбонов через четверть века после Великой Французской революции и августовская (1991 г.) реставрация капитализма в СССР. В 80–90 годы аналогичный вал прокатился по всей Восточной Европе. Кроме того, серия неоколониальных реставраций произошла в ряде африканских и азиатских стран так называемой «социалистической ориентации». Надо прямо признать, что исключение реставрации из теоретического анализа переходного периода, имевшее место в марксистском обществоведении 30–80 гг., серьёзно снижало и наш иммунитет к ним, готовность и способность им противостоять. Вместо этого имело место завышение достигнутых успехов. Так, решение задач первого этапа переходного периода в конце 30-х годов было объявлено «построением социализма», а в начале 60-х годов,

164

Виктор ТРУШКОВ

лишь восстановив разрушенное в годы Великой Отечественной войны народное хозяйство, торопыги от политики провозглашали «полную и окончательную победу социализма» и объявляли старт «развернутому строительству коммунизма». Реставрации капитализма в СССР, безусловно, способствовала перестройка. Но в данном случае я имею в виду даже не «катастройку» (термин философа А.Зиновьева) и не «горбачевщину». Перестройка, понимаемая как переструктуризация экономических, политических, социальных, духовных, управленческих отношений, объективна при переходе от одного внутриформационного этапа к другому так же, как революция–при переходе от отжившего способа производства к более прогрессивному. Перестройка-переструктуризация требовалась уже в конце 30-х годов, когда успешно были решены задачи, обеспечивавшие вступление в «преддверие социализма». Не случайно тема перестройки управления была одной из доминирующих на ХVIII Всесоюзной конференции ВКП(б) в феврале 1941 года. Неоднократно предпринимались попытки переструктуризации советского общества на социалистической основе в 50–70 годах. Не буду здесь касаться ни достижений, ни поражений каждой из этих попыток. Напомню лишь о том, что известно, но принципиально важно: всякая перестройка ослабляет сложившиеся в системе связи, увеличивает возможность не только для совершенствования системы, но и для ее разрушения, если в этом есть заинтересованные силы. Реставрация капитализма в СССР и странах Восточной Европы в немалой степени определяется заинтересованностью в ней мировых сил империализма. Еще в споре с К.Каутским В.И. Ленин предупреждал: «Если эксплуататоры разбиты только в одной стране..., то они остаются всё же сильнее эксплуатируемых, ибо международные связи эксплуататоров громадны. Что часть эксплуатируемых из наименее развитых... масс идет и способна идти за эксплуататорами, это показывали до сих пор все революции, Коммуна в том числе». (Т. 37. С. 263). Увы, положение не изменилось от того, что в социалистическом направлении развивалась не одна страна, а группа стран – итог третьей мировой, холодной, войны оказался тем же. Впрочем, в самом факте сохранения сильных эксплуататоров в мировом масштабе никакой обреченности для социализма нет.

Место реставрации капитализма в историческом процессе

165

Внешнее давление становится угрожающим лишь при наличии заинтересованных в реставрации капитализма сил внутри социалистической системы. Вот на них-то и обратим внимание. Думаю, представление о почти бесклассовом советском обществе 80-х годов, о двух формах – государственной и колхознокооперативной – социалистической собственности, якобы исчерпывающих производственные отношения в СССР, было далеко от действительности. В стране в это время существовала многоукладная экономика. Для начала напомню о краткосрочной дискуссии 1984– 1985 гг. о нетрудовых доходах. При любой ей политической оценке надо признать, что гносеологически она нащупывала реально существовавший мелкотоварный уклад. Юридически он был полулегальным, а экономически – усечённым, ибо товаропроизводитель использовал средства производства, собственником которых был не он сам, а государство. Но «левые» строители, «левые» водители плюс товарная часть личных подсобных хозяйств делали мелкотоварный уклад достаточно значительным. Еще большей экономической мощью обладал крупнотоварный частный уклад, функционировавший в виде теневой экономики. О его масштабах в 80-е годы в СССР ходили легенды, некоторые исследователи уверяли, что его товарооборот сопоставим с государственным. Перестроечные мероприятия 1987–1988 годов обеспечили легализацию и мелкотоварного, и частного крупнотоварного укладов. Это дало их носителям возможность для поиска политических средств защиты своих экономических интересов. То, что обычно называлось государственной формой собственности, тоже, на мой взгляд, не представляло единого экономического уклада. Госсобственность, конечно, обладала признаками социалистичности, что наиболее полно проявлялось в общественных фондах потребления. Но она была не «однородно» социалистической, а своеобразным симбиозом, в котором вторым элементом был государственный капитализм. И не надо усматривать в этом колоссальный изъян советской действительности: 29 апреля 1918 года, в программном выступлении на заседании ВЦИК В.И Ленин утверждал: «Государственный капитализм был бы для нас шагом вперед», потому что он «есть нечто централизованное, подсчитанное, контролированное и обобществлённое». (Т. З6. С. 254, 255). Кстати, этой точки зрения он не изменил до

166

Виктор ТРУШКОВ

самой смерти. Этот своеобразный симбиоз социалистического и госкапиталистического укладов в государственной собственности важен при анализе движущих сил реставрации капитализма. Хотя носителями социалистичности выступали все трудящиеся, субъектом управления государственной собственностью был аппарат («демократы» дали ему кличку «партгосноменклатура»). Причастность к социалистическому укладу делала этот социальный слой приверженцем советского строя, важнейшим признаком которого являлось единство законодательной и исполнительной функций в работе Советов. Но причастность к государственнокапиталистическому срезу госсобственности требовала воплотить политические интересы аппарата в обособлении и возвышении исполнительной ветви власти, в расширении в СССР элементов буржуазного парламентаризма. Когда же Горбачев, Яковлев и их пособники стали насаждать буржуазную систему, открыв простор нелегальным и полулегальным укладам, то немалая часть аппарата, увидев своих конкурентов в уже существующих носителях частнособственнических отношений, проявила готовность подкрепить свой привилегированный статус (привилегию власти) присвоением госсобственности. От случившегося не следует отмахиваться, ибо после преодоления реставрации экономика будет достаточно длительное время явно многоукладной, а роль госкапитализма – даже более существенной. Итак, возможность реставрации капитализма определяется переходным характером эпохи, сохранением экономической многоукладности в обществе, находящемся в «преддверии социализма». До тех пор, пока социалистический уклад можно лишить командных высот, сохраняются как переходный период, так и угроза капиталистической реставрации. Превращению этой возможности в действительность способствует ряд факторов, которые обычно предшествуют наступлению любой социальной реставрации. Во-первых, после революции обычно происходит «забегание вперед», осуществление шагов, не опирающихся на надежный экономический фундамент. Вспомним хотя бы действия индепендентов в Английской революции и якобинцев в Великой Французской революции. В 70-летней советской истории можно говорить даже о цепи «забеганий». Это и неоправданно высокий уровень юридического обобществления в экономике, и лозунги «развернутого строительства коммунизма» и «развитого со-

Место реставрации капитализма в историческом процессе

167

циализма», и хрущевская атака на личные подсобные хозяйства колхозников, и ликвидация промысловой кооперации и др. Во-вторых, исторический опыт ушедшей эпохи всегда напоминает о себе, чем диктует «традиционность» в действиях новаторов – в силу привычки, в силу памяти об успехе, достигнутом когда-то благодаря применению определенных социальных технологий. Такой «опыт» воплотился, например, в концентрации власти в одних руках вплоть до культа личности (других аспектов и предпосылок этого сложного явления я здесь не касаюсь), в использовании мобилизационных методов военной поры в мирное время и т.п. В-третьих, сбои в экономической системе, элементы ее кризиса. В СССР они выразились в снижении темпов роста общественного производства в начале 80-х годов, в остром дисбалансе между товарной и денежной массой на рубеже 80–90-х годов, в серьезнейшем технологическом отставании от достижений научнотехнической революции. В-четвертых, реставрации обычно предшествует война. Особенность реставрации капитализма в том, что война была исключительно длительной и напряженной, хотя и «холодной». На иммунитет советского строя пагубное воздействие оказало и участие ограниченного контингента войск в вооруженных конфликтах в Афганистане. Однако перечисленные факторы были только предпосылками для превращения реставрации капитализма из возможности в действительность. Сам процесс этого превращения реализовался в деятельности «субъективного фактора». Он складывался из ряда составляющих: – ослабление «привычной» авангардной роли КПСС в жизни страны; – социально-политическое расслоение общества, включая КПСС, до критических для советского строя масштабов; – благодушие и самоуверенность искренних сторонников социализма, допустивших тотальное наступление на существовавшую политическую и экономическую систему, традиционные советские ценности, на социалистическую идеологию, в том числе атаки сначала на И.В. Сталина, а затем и на В.И Ленина; – обмельчание «революционной» власти, завершившееся ее политическим предательством.

168

Виктор ТРУШКОВ

Однако реставрация капитализма не в состоянии преодолеть социалистическую революцию, хотя и резко осложняет исторический процесс. В то же время она, будучи явлением (и понятием) системным, выступает антиподом революции, особенно при характеристике базиса и тех надстроечных, в том числе духовных, процессов, которые наиболее от него зависимы. Но когда речь идет о главном вопросе революции – о политической власти, – то антитезой революции выступает контрреволюция. Кстати, традицию такого использования понятий заложил ещё В.И. Ленин. В Политическом отчете Х съезду РКП(б), оценивая кронштадтский мятеж, он говорил: «Мы должны внимательно присмотреться к этой мелкобуржуазной контрреволюции, которая выдвигает лозунги свободы торговли. Свобода торговли, даже если она вначале не так связана с белогвардейцами, как был связан Кронштадт, все-таки неминуемо приведет к этой белогвардейщине, к победе капитала, к полной его реставрации». (Т. 43. С. 25. Подчеркнуто мной. – В.Т.). Реставрация, не способная по своей объективной природе преодолеть революцию, остаётся всего лишь этапом переходного периода. Дело в том, что она не в состоянии «переварить» достижения революции. Августовская (1991 года) реставрация капитализма в России «подавилась» уже структурной перестройкой экономики. Более того, она пошла на её переструктуризацию в самом экономически проигрышном варианте, поддерживая производство только в экспортно-сырьёвом секторе. В социальной сфере она оказалась неспособной решить ни одной задачи, обеспечивающей стабилизацию в интересах самих же реставраторов частнособственнического жизнеустройства. В реставрационном процессе авангардные позиции принадлежат государству. При этом оно выступает не просто надстройкой над сложившимся базисом, а средством стимулирования регрессивного процесса, в результате которого крупнотоварный частный уклад намерен стать базисом. Складывается уникальная ситуация: функциональные отношения между базисом и надстройкой в пору реставрации капитализма как бы перевёрнуты, и политика определяет экономику. Даже А.Чубайс признаёт, что приватизация, например, до сих пор проводилась не из экономических, а из политических соображений.

Место реставрации капитализма в историческом процессе

169

Правда, ряд авторов (в том числе и деятелей оппозиции) утверждает, что в России нет буржуазного государства. Увы, при колоссальной поляризации общества, обострении социальных антагонизмов эксплуататорское государство появляется очень быстро – куда быстрее, чем изменяются производственные отношения. Напомню, что уже в «Апрельских тезисах», через полтора месяца после свержения царизма, В.И Ленин утверждал, что «государственная власть в России перешла в руки нового класса, именно: буржуазии и обуржуазившихся помещиков». (Т. 31. С. 151). Оформление государства капиталистической реставрации в России в основном завершилось в октябре –декабре 1993 года. Тогда не только была ликвидирована прежняя конституционная власть – Советы народных депутатов, но к тому времени и развалена держава – Союз Советских Социалистических Республик. Окончательную легитимность поставгустовское государство – Российская Федерация – получило в 1995–1996 годах, в результате выборов всех этажей представительной и исполнительной власти. А если это государство не справляется с экономикой, то в немалой степени потому, что из-за «несварения» реставрации существуют и обостряются до антагонистического уровня противоречия между надстройкой и базисом реставрации капитализма. Более того, государство капиталистической реставрации объективно способствует не только ее углублению, но и... ослаблению. Ибо оно вынуждено апеллировать к массам, тем самым стимулируя их активность. Так, проведение парламентских выборов в декабре 1993 года, через два месяца после поджога и расстрела Дома Советов России, помогло ускоренному преодолению шока массами, и особенно – оппозицией. И дело тут не в ошибках Кремля. Антинародный режим вынужден апеллировать к массам с целью: –самосохранения, –оправдания насилия над прежней государственностью, –подмены принципа легитимности и конституционности принципом «народной поддержки». Набор и характер противоречий реставрации не одинаков на разных ее стадиях, которых можно выделить, по крайней мере, пять. Первая – контрреволюция взрывного характера. В России она охватывает период от августа 1991 года, когда был разгромлен ГКЧП и вместе с ним союзные органы государственной власти, за-

170

Виктор ТРУШКОВ

прещена Компартия, по январь 1992 года, ознаменованный началом «шоковой терапии». Вторая – завоевание командных высот в экономике и политике крупнотоварным частным укладом. Для этого ему предстоит разрушить не только социалистический уклад, но и госкапитализм. Потому и стал в повестку дня развала России вопрос о разрушении «естественных монополий». Третья стадия – имитация капиталистического функционирования общества в условиях его относительной стабильности. Она началась на рубеже 90-х – 2000-х годов и продолжается по настоящее время. Кризис капиталистической экономики не прервал её, а стал её составной частью, обострив при этом многие социально-экономические и общественно-политические противоречия российского общества. Четвертая – стадия экстремальной ситуации, обнажающей все противоречия общества капиталистической реставрации и выделяющей как движущие силы, так и – и это исключительно важно – гегемона и политический авангард сопротивления. Пятая стадия – прерывание реставрации, возвращение на столбовую дорогу исторического развития. Из всех известных реставраций российская (постсоветская) идет наиболее туго и надрывно. Во-первых, необычно долгим оказался этап прогрессивного поступательного развития после Великой Октябрьской социалистической революции. Во-вторых, пока в силу исторических условий в социалистическом строительстве господствовали экстремальность и соответствовавшие ей мобилизационные методы управления и организации производственной и общественно-политической жизни советского народа, возможности буржуазной реставрации были резко ограничены. В-третьих, капиталу мешала поднять голову эффективность деятельности КПСС и Советского государства; возможности реставрации стали увеличиваться только по мере отчуждения партии и государства от трудящихся масс. В-четвёртых, наступлению буржуазных сил противодействовали культурно-исторические особенности советского народа, которые отторгали индивидуализм и культ «жёлтого дьявола». Пятое – и главное – глубина социалистического проникновения в жизнь народа, в том числе в экономическую. В результате потребовалось не менее десятилетия только для того, чтобы крупный капитал смог захватить командные высоты в отечественной экономике и политике.

Место реставрации капитализма в историческом процессе

171

В этой связи заслуживает внимания вопрос о революционной ситуации в России. К сожалению, у левых сил единого ответа на него нет; более того, заметен неестественно большой разброс мнений. На одном фланге антинаучный тезис о необходимости «смены курса» без постановки вопроса о смене общественнополитической системы общества, на другом– столь же субъективное мнение, якобы революционную ситуацию можно создать и искусственно. Нельзя не видеть волюнтаризм и антимарксистскую суть обеих формул. Не случайно принятая XIII съездом партии Программа КПРФ отвергла их, подчеркнув приверженность Коммунистической партии основополагающим положениям марксистско-ленинской теории. Следуя программным положениям КПРФ, хотел бы обратить внимание на специфику выхода из капиталистической реставрации. Революционная ситуация в классическом виде необходима для свершения и победы революции, т.е. качественного скачка от господства одного способа производства к другому. Но у нас другая задача – пресечь реставрацию. Значит, и ситуация должна рассматриваться под углом зрения решения этой конкретной задачи. История известных реставраций, которые остались в прошлом, убеждает в том, что социальные реставрации, во-первых, исторически краткосрочны, во-вторых, их завершение не было связано с крупномасштабной гражданской войной. Значит, антиреставрационная ситуация должна серьёзно отличаться от революционной. Но как бы она ни отличалась, ясно, что груша власти сама в руки социалистическим силам не упадет. Её все равно придется трясти – тут Владимир Маяковский был совершенно прав. Когда? Как это сделать, чтобы гнилые плоды, отваливаясь, поменьше травм нанесли народу? На все эти вопросы искать ответ предстоит марксистам-ленинцам. А в поиске следует помнить ленинские слова: «Боязнь идти к социализму есть величайшая пошлость и измена делу пролетариата». (Т. 34. С. 375). Настойчиво призывая постоянно обращаться к В.И. Ленину, я не забываю, что Ленин — не икона. Это – наша реальная духовная мощь. Поэтому ненавистники трудового народа и выливают на него — его теорию, его жизнь, память о нём — потоки грязи. В.И.Ленин остаётся правофланговым в борьбе миллионов за социалистическое жизнеустройство. В нынешние окаянные дни он развертывает перед коммунистами программу их действий. «Каждая

172

Виктор ТРУШКОВ

ячейка и каждый партийный комитет должны… непременно идти туда, куда идёт масса, и стараться на каждом шагу толкать её сознание в направлении социализма, связывать каждый частный вопрос с общими задачами пролетариата, превращать каждое организационное начинание в дело классового сплочения, завоевывать своей энергией, своим идейным влиянием (а не своими званиями и чинами, конечно) руководящую роль в пролетарских… организациях».(Т. 17. С. 363 –364). Что-что? Классовые различия становятся мало различимыми? Говорите, что после преодоления ельцинских смутных 90-х следует во имя подъёма России с колен забыть идеологические разногласия и на базе классового сотрудничества делать одно общее дело? Нет, златоусты, мы солидарны с Ильичом: «Кто говорит о неклассовой политике и о неклассовом социализме, того стоит просто посадить в клетку и показывать рядом с каким-нибудь австралийским кенгуру». (Т. 23. С. 4). Нам, коммунистам, стараются внушить, будто в современных условиях целесообразно, полезно, даже выгодно быть максимально гибкими. Для социалистических лозунгов время-де ещё не пришло, надо-де научиться прятать свои стратегические цели-мечты. Но мы научены самой жизнью, суровой борьбой, нашим Лениным совсем иному: «Прямая политика — самая лучшая политика. Принципиальная политика — самая практичная политика. Только она может действительно и прочно привлечь симпатии и доверие массы». (Т. 14. С. 300). Коммунисты многократно убеждались, что пролетарии и физического, и умственного труда верят только тогда, когда партия строит отношения с ними честно и прямо. Но не надо иллюзий, будто пролетарии к нам сразу придут и нас сразу поймут. Они сперва должны дорасти до высокой планки политической борьбы за свои коренные интересы. Поэтому «надо постоянно обучать новые и новые слои этого класса, надо успеть подойти к самым серым, неразвитым, наименее затронутым и нашей наукой, и наукой жизни представителям этого класса, чтобы суметь заговорить с ними, суметь выдержанно, терпеливо поднять их до социалдемократического (здесь: коммунистического. — Ред.) сознания, не превращая наше учение в сухую догму, уча ему не одной книжкой, а и участием в повседневной жизненной борьбе». (Т.17. С.357). Это, конечно, сложно. Человек труда нынче забит каждодневной заботой о выживании. Следовательно, необходимо на-

Место реставрации капитализма в историческом процессе

173

учиться поиску тропинки к душе уткнувшихся в узко житейские хлопоты. Но при этом следует помнить строгое предупреждение: «Вы должны не опускаться до уровня… отсталых слоёв класса. Это бесспорно. Вы обязаны говорить им горькую правду. Вы обязаны называть их буржуазно-демократические и парламентские предрассудки предрассудками. Но вместе с тем вы обязаны трезво следить за действительным состоянием сознательности и подготовленности именно всего класса (а не только его коммунистического авангарда), именно всей трудящейся массы (а не только её передовых людей)». (Т.41. С. 42). Всей своей напряженной деятельностью и непримиримой борьбой В.И. Ленин подводил своих единомышленников к выводу: дело защиты трудящихся, дело приближения социализма будет успешно продвигаться только при условии неустанной черновой работы. Пустозвонством победу не приблизить. Пустозвонов В.И.Ленин терпеть не мог: «Швыряться звонкими фразами — свойство деклассированной мелкобуржуазной интеллигенции. Организованные пролетарии-коммунисты за эту «манеру» будут карать, наверное, не меньше, как насмешками и изгнанием со всякого ответственного поста. Надо говорить массам горькую правду просто, ясно, прямо». (Т. 36. С. 290–291). Принципиальность и прямота должны пронизывать любой партийный документ ничуть не меньше, чем каждый практический шаг партии. Здесь чрезвычайно опасны даже намеки на пустозвонство. «Надо быть как можно осторожнее и точнее. В этом будет состоять, и только в этом, обаятельная сила нашей программы. А если мы малейшие претензии заявим на то, чего мы не может дать, — это ослабит силу нашей программы. Они будут подозревать, что наша программа — это только фантазия. Программа есть характеристика того, что мы начали делать, и следующие шаги, какие хотим сделать».(С. 66). Во всей деятельности Коммунистической партии В.И. Ленин требовал «бороться за свободу, ни на минуту не оставляя мысли о социализме и работы над его осуществлением». (Там же.Т. 10. С. 283).

174

Виктор ТРУШКОВ

Вместо заключения И ЮНЫЙ ОКТЯБРЬ ВПЕРЕДИ! (Письмо коллеге в XXII век)

Здравствуй, дорогой товарищ! Завтра тебе выступать с докладом на научной конференции, посвященной годовщине со дня рождения Владимира Ильича Ленина. Ты безусловно прав, что центральным пунктом осмысления исторической роли выдающегося революционера и мыслителя ставишь Великую Октябрьскую социалистическую революцию. Я на целый век ближе тебя к историческому событию, о котором ты сейчас размышляешь. Да и чувствую его в 2012 году, наверное, обостреннее, чем ты. Ваше поколение уже привыкло к возрожденному социализму за три с лишним четверти века, которые прошли после преодоления реставрации капитализма. Но будьте бдительны: наше поколение потеряло социалистические завоевания через 73 года после революции 1917 года. Тебя интересуют классовые союзы и противостояния тех крутых, переломных лет? Мне нынче эта же тема не дает покоя. Но прежде всего не ради уяснения исторических нюансов, а в силу нынешней актуальности. До февраля 1917 года расстановка сил была, как теперь говорят, прозрачной. Государственная власть – царское самодержавие, на вершине которого восседал Николай II Кровавый, – была на самом правом фланге политического спектра. Правее себя царизм начала ХХ века не оставлял места даже для черносотенцев: он сливался с ними. Тот режим плодил провокаторов, которых засылал не только к социал-демократам (коммунистам) и эсерам, но и к либералам. Поэтому в отношении самодержавия до февраля 1917 года оппозиционерами были все – от либералов-толстосумов Терещенко и Рябушинского и либерал-политиков Гучкова и Милюкова до питерских пролетариев и деревенской бедноты, до Ленина, Мартова, Керенского, Махно... Поэтому никто не удивлялся, что против самодержавия все партии шли отдельно, а били вместе.

175

Февральская революция все переставила на большой шахматной доске российской политики. Особенно с приходом в премьерминистры (тогда называли пышнее: министр-президент) А. Керенского. Когда он возглавлял власть в стране (стал президентом Временного правительства), то его популярность поначалу была похлеще путинской. Замеряй социологи тогда рейтинги политиков, то в конце весны 17-го он у Александра Федоровича зашкаливал бы за 90%. Керенского тогда любили сравнивать с Наполеоном. Естественно с Наполеоном I. Позже В. Маяковский иронизировал: «Глаза у него бонапартьи и цвета защитного френч». А он не тянул даже на Наполеона III, хотя и мечтал возвыситься над борьбой классов. Но при Наполеоне III боролись между собой классыродственники, классы-побратимы – феодалы и буржуазия. При Керенском в схватку вступили антагонисты – неимущие и эксплуатируемые с толстосумами-эксплуататорами. Тут как ни мечтай о бонапартизме, его не установишь. И не помогут никакие реформы власти. А Керенский был до них большой охотник – не меньше Путина. Еще его роднит с постсоветскими президентами постоянное требование расширения полномочий. Последний состав правительства Керенского по наущению толстосумов-промышленников требовал для себя полную независимость от «всяких органов демократии». Разве не похоже на последние инициативы Путина? Керенского критиковали справа и слева: мешал обоим флангам – и либеральному (октябристско-кадетскому), и социалистическому (большевистскому). Это особенно проявилось в дни августовского корниловского мятежа, когда правый союз монархистов и либералов попытался отстранить «бюрократию» Керенского от власти. Большевики-ленинцы не колебались ни минуты, с кем быть. Считая основным противоречием непримиримость между трудом и капиталом, коммунисты 1917 года безоговорочно выступили против либерально-монархических сил, сплотившихся вокруг генерала Корнилова. В те дни Керенский даже оказался в попутчиках у большевиков. Коллега, без лакмусовой бумажки четких классовых оценок невозможно понять события бурных переходных эпох. Обрати внимание: борясь против эксплуататорской власти, В.И. Ленин

176

Виктор ТРУШКОВ

никогда не блокировался с теми, кто был политически более правым, чем власть. Естественным же союзником он считал мелкую буржуазию, включающую крестьянство. Это класс, соединяющий в себе признаки и труженика, и частного собственника. Потребность и неизбежность этого союза не понимали ни троцкисты, ни меньшевики, ни прочие мелкобуржуазные социалисты. Мартовым, либерданам и прочим керенским либеральная буржуазия была ближе, чем рабочие-пролетарии. Они в конце концов и ушли в лагерь либералов. НЕ ЗНАЮ, как в ваше время, дорогой мой товарищ, но сегодня много спорят о том, не была ли преждевременной Октябрьская социалистическая революция. Ведь она грянула всего через восемь месяцев после Февральской буржуазной революции, конечно же, не успевшей решить свои исторические задачи. В поисках ответа обрати внимание на неспособность буржуазии управлять страной. Что это не кабинетное заключение, я знаю из повседневности начала ХXI века. Представь себе такой абсурд: сегодняшняя власть выбрала себе экономическим ориентиром 1997 год, предшествовавший дефолту. Но в ту пору практически все хозяйственные показатели были вдвое ниже, чем в последний год Советской власти!.. Однако тебя больше интересует 1917 год. Тогда обрати внимание на поведение Временного правительства в канун Октябрьского восстания. Симулируя активность и решительность, оно само провоцировало вооруженное выступление рабочих и солдат. 24 октября (6 ноября) в шестом часу утра по ордеру командующего Петроградским военным округом Г. Полковникова юнкера разгромили большевистские газеты. В ответ утром того же дня Военно-революционный комитет Петроградского Совета обратился с воззванием: «Враги народа ночью перешли в наступление и замышляют предательский удар против Совета. Поэтому полковым и ротным комитетам вместе с комиссарами заседать непрерывно. Из казарм никому не отлучаться...». Утром же Временное правительство приказало развести все мосты, кроме Дворцового. Результатом этой правительственной меры стало возбуждение горожан и их скопление у мостов. Оно усиливалось и тем, что в течение дня мосты не раз сводились и разводились.

И юный Октябрь впереди!

177

Масла в огонь подлило заявление министра-президента о том, что Временному правительству противостоит чернь. Возмущение охватило заводы и солдатские казармы. Впрочем, глава государственной власти всего-навсего честно высказал позицию своего класса о народе. «У нас буржуазия, – вспоминал через несколько лет в «Записках о революции» левый меньшевик Н. Суханов, – с первого дня была в стане контрреволюции». В общем, за восемь месяцев политическая власть буржуазии себя исчерпала полностью. Груша была готова свалиться, стоило её лишь чуть потрясти. И все же в начале XXI века многие сомневаются: а надо ли было трясти? Дело тут не в стремлении хотя бы виртуально переделать историю. Таким способом решается вопрос о будущем. Наследники меньшевиков раздумывают: не дать ли капитализму в России развернуться по максимуму, чтобы потом он «исторически исчерпал себя»? Ты, дорогой коллега из XXII века , прекрасно знаешь, что история в XXI столетии, как и в двадцатом, отрицательно ответила на этот мещански-филистерский вопрос. УЖЕ ОКОЛО ВЕКА антисоветчики всех мастей твердят о нелегитимности, незаконности Советской власти. В ваше время, коллега, этим вопросом тоже интересуются? Мне-то хотелось бы верить, чтобы о нем, поумнев, забыли. Впрочем, в наше время он тоже смешон. Представь себе, какими лицемерами должны быть люди, которые верещат о незаконности Советской власти, хотя сами пришли к власти и провели свою Конституцию в результате поджога и расстрела Советского парламента!.. Суть, однако, не в этом. Во-первых, после отречения Николая II Кровавого, в стране не было никакой «законной», правопреемственной власти. Временное правительство было создано, как теперь сказали бы, группой физических лиц. Да, эта группа состояла из депутатов IV Госдумы. Но её полномочия закончились ещё в 1916 году. К тому же и в критические февральские дни, и позже Дума в полном составе ни разу не собиралась. В этом смысле Родзянко и его приверженцы были самозванцами, которые присвоили себе право формировать правительство. Во-вторых, к концу октября 1917 года Советы были ничуть не менее легитимны, законны, чем не только отжившая свой срок Госдума и имевшие лишь совещательный голос Демократическое совещание и Предпарламент, сформированные, кстати, по «партий-

178

Виктор ТРУШКОВ

ным спискам», но и пресловутое Учредительное собрание. Советы охватывали всю страну. Поскольку их состав регулярно обновлялся, то они в каждый момент точно отражали настроения широких народных масс. К тому же за плечами Советов была более чем 10летняя история, по сравнению с ними все остальные госструктуры 1917 года были недоносками. От Учредительного собрания Советы принципиально отличались тем, что были органами народовластия, тогда как Учредилка годилась в лучшем случае для установления буржуазной парламентской республики. В-третьих, в 1917 году легитимность Советов не отрицало даже Временное правительство. Не случайно оно почти в каждом своем осеннем шаге ссылалось на волю... ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов. Начинавший свою работу 25 октября (7 ноября) 1917 года II Всероссийский съезд Советов был созван, как и полагалось, Центральным Исполнительным Комитетом, избранным I съездом Советов. Кстати, II съезд Советов, от которого ведет отсчёт Великая Октябрьская социалистическая революция, открывал член президиума ЦИК первого созыва, один из меньшевистских лидеров Ф. Дан. Правда, он тут же противопоставил себя большевистскому большинству съезда и выразил солидарность со своими «партийными товарищами, находящимися в Зимнем под обстрелом». О безоговорочной легитимности II съезда Советов однозначно писал меньшевик-интернационалист Н. Суханов. Он был убежден, что уход меньшевиков и эсеров со съезда означал, что «они поставят крест на самих себе». Он огорчался, что политики из этих партий «не только не видели контрреволюционности своей линии, но и не замечали совершенной абсурдности, недостойной ребячливости своих действий». К сожалению, у нас сейчас у многих эпидемия амнезии... Незадолго до 87-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции кремлевская власть, иерархи православной церкви и думские депутаты из «партии власти» «Единая Россия» додумались до того, что заменили Октябрьский праздник 7 ноября… на 4-е: в этот день в 1612 году от поляков был освобожден Китай-город. Обрати внимание: не Кремль, не столица, не страна, а небольшой район, примыкающий к Красной площади. Теперь сравни масштаб: Октябрь, повлиявший на судьбы всего человечества, крупнейшее событие в мировой истории целого столетия (как

И юный Октябрь впереди!

179

минимум!), и очистка от оккупации трех – пяти квадратных километров городской территории... Октябрь помнят и отмечают во многих странах всех континентов, а эту дату выкопали даже не в хронологической пыли бытописания Земли, а лишь в церковной летописи как праздник одной из икон Божьей матери. Вроде бы в предложении о такой замене праздников и здравый-то смысл обнаружить невозможно... Но он, конечно, есть! Эта инициатива продиктована страхом. Они до сих пор боятся Октября 1917 года. И даже не могут этого скрыть. Впрочем, не будем с тобой сосредоточиваться на этой исторической мелкоте: не ей принадлежит творение истории. Её делают народные массы. А это – мы. И никто, кроме нас. С горечью признаюсь, что мы не только творили её победы, но и натворили в ней немало промахов и ошибок. Думаю, тебе они тоже интересны. Это было недавно — чуть более 30 лет назад. Это было давно — в другую эпоху. XXV съезд КПСС уже удовлетворенно подвел итоги вполне успешной девятой пятилетки, дружно отаплодировал только что избранному новому Политбюро во главе с Л.И. Брежневым, а точку в этом нерядовом событии предстояло поставить большому концерту. И он открылся торжественной песней с запоминающимся припевом: И Ленин такой молодой, И юный Октябрь впереди! Последняя строка тогда как-то смущала. А на поверку оказалась — пророческой. В год 140-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина нам каждодневно приходилось, отбиваясь от наглых атак антикоммунистов, твердо доказывать, что Ленин по-прежнему молодой: его дело и его идеи не устарели. И новый Октябрь еще очень юн, еще не созрел, не вырос, но он грядет, он — впереди. Коммунисты и наши приверженцы решительно выразили протест против того, что нынешней властью «из числа государственных праздников вычеркнут день 7 ноября». КПРФ неоднократно заявляла, что она, идейная наследница большевиков-ленинцев, считает себя партией Великого Октября. Не только в музеях, но и на многих домашних чердаках наверняка можно найти пожелтевшие от времени листки отрывных календарей советских лет. Каждый такой листок начинался со скромно набранного сообщения, который год Октябрьской эпохи стоял

180

Виктор ТРУШКОВ

на дворе. Вдумаемся в эту неброскую запись — получается, что Октябрь 1917 года воспринимался воистину поворотным событием, от которого было бы справедливо начинать новое летосчисление. Такой масштаб в гражданской истории признавался современниками еще, кажется, только за Великой Французской революцией. Осознавая влияние этих революций на судьбы человечества, народ ставил их в ряд с такими пусть и мифическими, но в его восприятии поворотными вехами, как «сотворение мира» и «рождество Христово». Вот по какому гигантскому счету почти все ХХ столетие мир оценивал величие социалистической революции в России. Сегодня в минуты усталости порой кажется, что народ изменил самому себе: по крайней мере в России стали стесняться произносить само слово революция. Конечно, до такой стеснительности соотечественники дожились не своим умом. Ее, словно страшный яд, нам вводят ежедневно и ежечасно по капле уже два десятилетия хозяева нынешней жизни. Образ всех былых революций у нынешних господ слился в одну — Великую Октябрьскую социалистическую революцию. Они, конечно, понимают, что без Английской, Великой Французской, Американской и даже нашей Февральской революций не могло бы быть нынешнего так милого их сердцу жизнеустройства в России. Те революции не покушались на частную собственность, а лишь меняли персональный состав господ и экономические основы их власти. Иное дело — Великий Октябрь. Он экспроприировал у господ всех модификаций их частную собственность. Он гордо пел: «Кто был никем, тот станет всем».И тут же выдвигал непреложное условие: «Кто не работает, тот не ест». У сегодняшних хозяев российской жизни эти великие формулы, как кость в горле. И не только российской: иначе в Парламентской ассамблее Совета Европы не намеревались бы искоренять коммунистическую (то есть Октябрьскую) идею. Октябрь 1917 года ускорил историческое планетарное сражение между трудом и капиталом. После нескольких поражений глобального характера в 40— 60-е годы ХХ века мир капитала на рубеже 80— 90-х сумел вынудить социализм к отступлению. А поскольку главным плацдармом буржуазного успеха стала реставрация капитализма в России, то прежде всего здесь и стремятся закрепиться

И юный Октябрь впереди!

181

победители контрреволюции. И было бы простодушием упрекать их за это. Но надо четко предвидеть планы их наступлений, карты их главных ударов, тактические изощрения... Что касается стратегии, то она очевидна: запарафинить народное сознание так, чтобы оно примирилось с всевластием капитала. Вот истинный смысл всех их призывов к «национальному примирению и согласию». Они жаждут классового примирения на их условиях. Захвативший командные высоты капитал диктует свою волю всем — исполнительной и законодательной власти, бюрократии, художественной горе-«элите», согласившейся быть его дворовой прислугой, четвертой псевдовласти. Вот лишь одна иллюстрация. Защищая интересы класса нуворишей, буржуазное государство Путина «поставило на место» (на нары) зарвавшегося правофлангового этого класса. Однако все, в том числе государственные, каналы буржуазного ТВ с подобострастием сообщают, в каком отряде находится зек Ходорковский, как он намерен совмещать освоение швейного дела с написанием кандидатской диссертации, сколько мешков овощей-фруктов привезла ему в колонию супруга и т.д. Неудивительно: «четвертая власть» чтит своих хозяев. Как чтит их и первая — исполнительная: вспомним, как министр Греф выступал публично против покушения государства на «Юганскнефтегаз», принадлежавший тогда еще олигарху. И ни премьер, ни президент на министра даже не цыкнули: как и вся бюрократия, они тоже почитают своих хозяев-капиталистов. И хотят заставить народ, чтобы он их тоже почитал. Вон как распоясался по случаю своего юбилея потомок царского постельничего, а ныне типичный нувориш (с каким мещанским тщеславием он выставлял телекамерам на всеобщий показ свое богатство!) Н. Михалков. В нем проснулась барская спесь к быдлу, которое в Октябре 1917-го возмечтало стать «всем». Как смеют?! К тому же чернь не захотела у дворян и буржуазии учиться... Видно, запамятовал ньюбарин стихи своего батеньки: Рабочий тащит пулемет: Сейчас он вступит в бой. Висит плакат: «Долой господ! Помещиков долой!». Господа эксплуататоры немало приложились, чтобы подвести рабочих и крестьян к этому великому научному выводу Октября 1917 года. Это они довели народ до трех русских революций в тече-

182

Виктор ТРУШКОВ

ние менее 13 лет. Спасибо им за такую убедительную науку. Их нынешние наследники делают ту же просветительскую работу даже с ускорением. Впрочем, не будем абсолютизировать «просветительскую» функцию толстосумов в революции. Тот Октябрь остался бы заурядным осенним месяцем, если бы науку отстаивания классовых интересов доходчиво не доносили до многомиллионного сознания трудового люда коммунисты-большевики. Благодаря им ее усвоили даже неграмотные, а они в России 1917 года составляли 72% населения старше 9 лет. И все другие науки коммунисты вручили народу уже после того, как приступили к очищению России от стоявших поперек истории господ всех мастей — от постельничих до хозяев фабрик постельного белья и всех иных эксплуататоров. Сегодня снова коммунисты обречены учительствовать в нынешних классовых битвах. Из-за зазнайства, просчетов и ошибок наших предшественников это бремя стало даже тяжелее. Но и целеустремленность тех, кто торил Октябрьскую дорогу, тоже в нашем арсенале. И сигнальный фонарь Петропавловки для нас не погас. Да и крот истории свою работу выполняет исправно. Потому, выражая народный настрой, КПРФ уверенно заявила, что наш Октябрь мы никакому супостату не отдадим. Кстати, в 1941 году у нас уже пытались его отнять, и на временно оккупированных территориях даже временно отнимали. Но потом-то Красное Знамя Октября взвилось над поверженным рейхстагом. Так победим! С коммунистическим приветом

АВТОР

183

ЛЕНИНСКАЯ ТЕОРИЯ ДИАЛЕКТИКИ ОБЩЕСТВА

184

Виктор ТРУШКОВ

Единственный метод познания общественных процессов Не лукавим ли мы, ставя вопрос о ленинской теории диалектики общества? Ведь ленинизм не является какой-то особой философской и социологической концепцией, а представляет собой марксизм революционной эпохи переходного периода от капитализма к социализму. Более того, всякая попытка противопоставить сущности марксизма ленинский этап его развития, равно как попытка противопоставить теоретические воззрения Сталина ленинским взглядам, – это безусловный ревизионизм теоретических основ социализма-коммунизма. И здесь не важно, осуществляется ли он корыстно, как это делали «прорабы перестройки», обосновывая горбачёвщину, или это результат заурядного философского невежества. И уж совсем горько, когда некоторые товарищи от имени тех или иных структур Коммунистической партии требуют «совершенствования марксистско-ленинской теории» не на основе глубокого анализа новых общественных явлений, а потому, что мир вступил-де «в эру Водолея и новую информационную эпоху». В этих условиях марксистско-ленинская материалистическая диалектика приобретает актуальнейшее значение. Во-первых, она выступает единственным плодотворным методом познания как новых, так и сохраняющихся общественных процессов. Во-вторых, выполняет роль надёжного скальпеля, точно отсекающего все примитивные (ибо это каждый раз не теоретическое открытие, не новое слово в осмыслении мира, а адаптированное к мелкобуржуазным запросам бегущего дня повторение буржуазных задов) претензии разного рода «водолейцев». В-третьих, материалистическая диалектика выполняет роль безукоризненного ОТК (отдела технического контроля) при определении практических шагов, направленных на формирование рабочего движения и перевода протестных выступлений работников наёмного труда в их классовую борьбу против всевластия капитала.

Ленинская теория диалектики общества

185

Как и век назад, вопросы философской методологии имеют серьёзнейшее методологическое значение для коммунистического движения. Но не потому, что новые толкователи и незадачливые ниспровергатели марксизма-ленинизма открыли что-то новое. Просто в новых общественно-политических условиях, в частности в условиях, с одной стороны, реставрации капитализма, а с другой – системного кризиса капитализма, они вместо изучения и осмысления ленинской диалектики бытия и сознания повторяют попытки вековой давности подсунуть в качестве теоретического развития ленинских идей убедительно опровергнутые В.И. Лениным намерения подменить материализм идеализмом. К сожалению, и сегодня можно обнаружить, что в качестве «нового слова» в коммунистической (?) идеологии такое утверждение: «Важно не поддаваться тем, кто навязывает (!) не диалектический, а диалектико-материалистический метод как догму и абсолют». Немудрено, что после подобного философского псевдоноваторства следует политическая мелкобуржуазная несуразица, будто «трудящиеся не смогут победить, если будут опираться только на классовый подход в познании, только на привычные методы социально-классовой борьбы». Подобные атаки на философию марксизма-ленинизма в последнее время стали давать о себе знать всё чаще. На это обращалось серьёзное внимание на пленуме ЦК КПРФ, посвященном укреплению идейно-теоретической работы партии (октябрь 2012 года). Грядущие классовые бои неизбежно потребуют решительно заменить идеологическое верхоглядство серьёзным отношением к материалистической диалектике. В историческом развитии диалектики можно выделить четыре этапа. Первый из них – догегелевский, берущий начало в античности (например, наивная диалектика Гераклита) и завершившийся в XVIII веке. Это была стадия фиксации проявлений диалектики в разных сферах жизни – в природе, в некоторых сферах жизни общества и особенно в сфере сознания. Научное достижение Георга-Вильгельма-Фридриха Гегеля (1770–1831), завершившего поиск немецкой классической философии, обосновавшего всеобщий характер диалектики, разработавшего её законы и категории («малые законы»). Это позволило ему представить диалектику как целостную философскоидеалистическую систему, что даёт основание персонифици-

186

Виктор ТРУШКОВ

ровать второй этап развития диалектики, ставя в центр его творчество Гегеля. А ему для обоснования всеобщего характера диалектики было необходимо, чтобы приоритетное положение в его концепции занимали ответы на вопросы: как происходит развитие и какова его направленность? Идеалистическая диалектика Гегеля явилась первым стройным учением о всеобщности связей и развития. Третий этап развития диалектики связан с творчеством Карла Маркса (1818 –1883) и Фридриха Энгельса (1820 – 1895). Великие революционеры и философы-материалисты поставили диалектику с головы на ноги. Они обосновали объективный характер диалектики, принципы, законы и категории которой присущи самой объективной реальности, а диалектика мышления (субъективная диалектика) является не чем иным, как отражением диалектики материального мира сознанием человека. Поэтому содержание, принципы и законы диалектики познания те же, что и диалектики материальной действительности. Сверхзадачей К. Маркса и Ф. Энгельса было обоснование всеобщности развития материального мира. Чтобы доказать единство (тождество) диалектики объективной реальности и диалектики познания, Маркс, как он сам признавался, «заигрывал» с гегелевскими триадами, которые отражали направленность развития объективного мира. После открытия Марксом и Энгельсом материалистической диалектики стало очевидно, что любое её отрицание означает: такой философ стоит (или лежит) на позициях идеалистической диалектики, то есть пятится в философском отношении назад, на позиции, уже преодолённые человеческим познанием. Кроме материалистической и идеалистической диалектики никакого третьего варианта нет. В то же время есть серьёзные основания выделять в качестве самостоятельного ленинский этап развития диалектики. Потребности в новом этапе развития диалектики в начале ХХ столетия носили объективный характер. Они имели как гносеологические, так и социально-экономические, классовые предпосылки. Специфика состояния науки начала ХХ века (открытие радиоактивности, электрона, теории относительности и т.д.) также требовала признать приоритетным вопрос об источнике развития.

Ленинская теория диалектики общества

187

Научная революция рубежа XIX–XX веков продемонстрировала исчерпанность естественнонаучного материализма, выполнявшего роль методологической основы открытий, приведших не только к качественно новой научной картине мира, но и повлекших за собой кризис «старой» философии. Выход из него был возможен путём принципиально нового уровня диалектики, который позволил бы естествоиспытателям найти надёжную основу для своих дальнейших изысканий. Не менее серьёзная потребность в новой диалектике вызывалась коренными изменениями в социально-экономических изменениях на новой ступени развития общества. Материалистическое объяснение империалистической стадии, на которую вышел капитализм, предполагало новый уровень диалектики. Порождённый экономикой империализма новый передел мира привёл к первой в истории мировой войне, носившей завоевательный характер со стороны её основных участников. Назревание социалистической революции, её развитие и её победа также предполагали новый уровень диалектического осмысления. Нельзя не признать, что более глубокого, в определённом смысле нового диалектического анализа требовала российская действительность, начинённая острейшими противоречиями. Здесь отметим лишь одно из них. С одной стороны, Россия оставалась отсталой по сравнению с ведущими капиталистическими странами по уровню своих производительных сил и по масштабам производимого общественного продукта (особенно при оценке производства на душу населения). С другой стороны, именно ей в ХХ столетии выпало быть центром мирового революционного движения. Только материалистическая диалектика была способна нанести сокрушительный удар по оппортунизму в рабочем движении. А он на рубеже XIX–XX веков тоже вышел на новый уровень: если прежде он существовал вне марксизма и социал-демократического (коммунистического) движения, то с конца позапрошлого столетия (в виде бернштейнианства, а позже каутскианства) он превратился в ревизию марксистской теории, пролетарской идеологии, внутрипартийной жизни социал-демократии. Наконец, не будем лукавить и признаем, что В.И. Ленина подтолкнула обратиться к решению философских проблем социальнополитическая обстановка в России. Выше уже отмечалось (глава «Боевым оружием философии»), что к защите материализма и соз-

188

Виктор ТРУШКОВ

данию работы «Материализм и эмпириокритицизм» Ленина побудило сползание в идеализм и поповщину ряда видных деятелей отечественной социал-демократии начала ХХ века. Обострение социально-экономических и политических противоречий и приближение новой революции подвигло Владимира Ильича к исследованию проблем диалектики, так как революции предстояло разрешить антагонистические противоречия такого масштаба, которые не могли быть преодолены ни реформами, ни эволюционным развитием общества вообще. При решении вопросов диалектики Ленин оставался последовательным материалистом. Он решительно защищал объективную природу противоречий, которые предстояло разрешить грядущей революции. Этим самым он нацеливал как революционеров-практиков, так и теоретиков на изучение объективной социальной реальности во всём её многообразии. Решение подобной задачи потребовало выделить в качестве первостепенного вопрос не о том, как происходит развитие, а об его источнике. «В эпоху крайнего обострения всех противоречий капитализма и назревания нового революционного кризиса материалистическая диалектика приобретала особое значение: только с её позиций можно было раскрыть империалистический характер войны, разоблачить софистику и эклектику лидеров II Интернационала, их оппортунизм и социал-шовинизм» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. IX). Материалистическое понимание как истории, так и природы и сознания побуждало сосредоточиться на философских вопросах саморазвития, самодвижения. Иначе говоря, закон единства и борьбы противоположностей, сформулированный Гегелем и материалистически осмысленный Марксом, выдвинулся на первое место. Придя к такому выводу, В.И. Ленин в «Философских тетрадях» назвал его «ядром диалектики». Новаторский подход к диалектике позволил великому мыслителю рассматривать социальные противоречия как проявление саморазвития объективной реальности. Такое открытие имело принципиальное значение для осмысления общества и его истории. Существовавший прежде фактически в виде гипотезы социальный уровень организации материи превратился в стройную теорию. «Философские тетради» представляют собою, с одной стороны, глубокую исследовательскую работу при подготовке фундаментального труда, посвящённого диалектике (на это обращают

Ленинская теория диалектики общества

189

внимание все учёные, профессионально изучавшие этот своеобразный труд), с другой – они сами по себе имеют огромное научное значение. Изучая произведения Гегеля (равно как и других философов), создавшего идеалистическую систему диалектики, Ленин был занят прежде всего тем, что постоянно преодолевал историческую ограниченность своего великого предшественника и его «дань мистицизму». Владимир Ильич убеждён: «Логику Гегеля нельзя применять в данном её виде; нельзя брать как данное. Из неё надо в ы б р а т ь логические (гносеологические) оттенки, очистив от Ideenmystik: это ещё большая работа» (Там же. С. 238). Приступив конспектировать гегелевскую «Науку логики», Ленин замечает: «Я вообще стараюсь читать Гегеля материалистически: Гегель есть поставленный на голову материализм (по Энгельсу) – т. е. я выкидываю большей частью боженьку, абсолют, чистую идею etс.» (С. 93). При этом В.И. Ленин постоянно, прямо-таки бдительно заботится о том, чтобы отметить каждую мысль Гегеля, которая ведёт к материалистическому пониманию развития. Оценивая положение Гегеля о том, что развитие философии в истории должно соответствовать развитию логической философии, Ленин замечает: «Тут очень глубокая и верная мысль в сущности материалистическая (действительная история есть база, основа, бытие, за коим идёт сознание)» (С. 237). Поэтому образ ленинской диалектики принципиально отличается от образа гегелевской диалектики. Уже при изучении «Науки логики» В.И. Ленин приходит к выводу: «Диалектика есть учение о том, как могут быть и как бывают (как становятся) тождественными противоположности, – при каких условиях они бывают тождественны, превращаясь друг в друга, – почему ум человека не должен брать эти противоположности за мёртвые, застывшие, а за живые, условные, подвижные, превращающиеся одна в другую» (С. 98). Подводя итоги работы над этим гегелевским произведением, Ленин возвращается к определению сущности диалектики. Он записывает: «…1) характеристика диалектики: самодвижение, источник деятельности, движение жизни и духа; совпадение понятий

190

Виктор ТРУШКОВ

субъекта (человека) с реальностью; 2) объективизм в высшей степени…» (С 210). Для понимания ленинского образа диалектики большое значение имеет выделенный им её элементный состав: «1) объективность рассмотрения (не примеры, не отступления, а вещь сама в себе). 2) вся совокупность многоразличных отношений этой вещи к другим. 3) развитие этой вещи (respective явления), её собственное движение, её собственная жизнь. 4) внутреннее противоречие тенденции (и # стороны) в этой вещи. 5) вещь (явление etc) как сумма # и единство противоположностей. 6) борьба rеspective развёртывание этих противоположностей, противоречивых стремлений etc. 7) соединение анализа и синтеза, – разборка отдельных частей и совокупность, суммирование этих частей вместе. 8) отношения каждой вещи (явления etс) не только многоразличны. Но всеобщи, универсальны.Каждая вещь (явление, процесс, etс) связаны с каждой. 9) не только единство противоположностей, но переходы каждого определения, качества, черты, стороны, свойства в каждое другое (в свою противоположность?). 10) бесконечный процесс раскрытия новых сторон, отношений etс.» (С. 202–203). Особого внимания в «Философских тетрадях» заслуживает фрагмент будущей работы, известный под названием «К вопросу о диалектике». Её главный мотив сформулирован уже в первых строках: «Раздвоение единого и познание противоречивых частей его… есть с у т ь (одна из «сущностей», одна из основных, если не основная, особенностей или черт) диалектики» (С. 316). А всего через несколько строк излагается гениальный вывод: «Тождество противоположностей ( «единство» их, может быть, вернее сказать? хотя различие терминов тождество и единство здесь не особенно существенно. В известном смысле оба верны) есть признание (открытие) противоречивых, взаимоисключающих противоположных тенденций во всех явлениях и процессах природы (и духа и общества в том числе). Условия познания всех процессов

Ленинская теория диалектики общества

191

мира в их «самодвижении», в их спонтанейном развитии, в их живой жизни, есть познание их как единства противоположностей. Развитие есть «борьба» противоположностей. Две основные (или две возможные? или две в истории наблюдающиеся?) концепции развития (эволюции) суть: развитие как уменьшение и увеличение, как повторение, и развитие как единство противоположностей (раздвоение единого на взаимоисключающие противоположности и взаимоотношение между ними). При первой концепции движения остаётся в тени с а м о движение, его двигательная сила, его источник, его мотив (или сей источник переносится во вне – бог, субъект etc.). При второй концепции главное внимание устремляется именно на познание источника «с а м о» движения. Первая концепция мертва, бледна, суха. Вторая – жизненна. Т о л ь к о вторая даёт ключ к «самодвижению» всего сущего; только она даёт ключ к «скачкам», к «перерыву постепенности», к «превращению в противоположность», к уничтожению старого и возникновению нового» (C. 316 –317). Решая сложнейшие философские проблемы, Ленин, конечно же, смотрит на них глазами политика и социального философа. Поэтому выявив сущность материалистической диалектики, он сразу же рассматривает возможности её применения при осмыслении социальных процессов. И здесь обнаруживается удивительное (диалектическое!) единство двух начал этого мыслителя: способность видеть единство абстрактных философских сущностей и их инструментального использования при изучении общества. Он размышляет: «У Маркса в «Капитале» сначала анализируется самое простое, обычное, основное, самое массовидное, самое обыденное, миллиарды раз встречающееся, отношение буржуазного (товарного) общества: обмен товаров. Анализ вскрывает в этом простейшем явлении (в этой «клеточке» буржуазного общества) в с е противоречия (respective зародыши всех противоположностей) современного общества. Дальнейшее изложение показывает нам развитие (и рост и движение) этих противоречий и этого общества, в ∑ его отдельных частей, от его начала до его конца» (С. 318). Какой замечательный выбран пример: речь идет не просто о массовидном, миллиарды раз встречающемся отношении, а о таком отношении, которое является основным противоречием. В спо-

192

Виктор ТРУШКОВ

собности его отыскать и состоит политический и философский талант – в данном случае К. Маркса, к которому апеллирует Ленин, и самого В.И. Ленина. Эта способность, умение определять основное противоречие чрезвычайно важны потому, что «диалектика и есть теория познания (Гегеля и) марксизма» (С. 321). И дальше следует очень поучительное и актуальное замечание: «…вот на какую «сторону» дела (это не «сторона» дела, а суть дела) не обратил внимания Плеханов, не говоря уже о других марксистах» (там же). Честно признаем: нас сегодня волнует не Г.В. Плеханов, а «другие». Только другие. Но поводов для волнения очень много. В частности, вызывает огромную тревогу сползание некоторых товарищей в идеализм, поповщину, мистику. Хорошо, что В.И. Ленин точно даёт нам важнейшие методологические рекомендации-советы, где искать истоки идейного сползания в идеалистическое болото. «С точки зрения диалектического материализма философский идеализм есть одностороннее, преувеличенное, uberschwengliches (Dietzgen) развитие (раздувание, распухание) одной из черточек, сторон, граней познания в абсолют, оторванный от материи, от природы, обожествлённый. Идеализм есть поповщина. Верно. Но идеализм философский есть («вернее» и «кроме того») дорога к поповщине через один из оттенков бесконечно сложного п о з н а н и я (диалектического) человека» (С. 322). И далее Ленин добавляет чрезвычайно методологически важное: о социальных и гносеологических корнях идеализма и поповщины. «Познание человека не есть (rеspective не идёт по) прямая линия, а кривая линия, бесконечно приближающаяся к ряду кругов, к спирали. Любой отрывок, обломок, кусочек этой кривой линии может быть превращён (односторонне превращён) в самостоятельную, целую, прямую линию, которая (если за деревьями не видеть леса) ведёт тогда в болото, в поповщину (где её з а к р е п л я е т классовый интерес господствующих классов). Прямолинейность и односторонность, деревянность и окостенелость, субъективизм и субъективная слепота voila гносеологические корни идеализма. А у поповщины (= философского идеализма), конечно, есть гносеологические корни, она не беспочвенна, она есть пустоцвет, бесспорно, но пустоцвет, растущий на живом дереве, живого, плодотворного, истинного, могучего, всесильного объективного, абсолютного, человеческого познания» (С. 322).

Ленинская теория диалектики общества

193

«Философские тетради» – это не одинокий остров в океане ленинского поиска содержания материалистической диалектики. К её проблемам В.И. Ленин обращался в своих первых крупных работах – «Что делать?», «Две тактики социал-демократии в демократической революции» и др. Идеи, заложенные в «Философских тетрадях», не только использовались в его многочисленных статьях и брошюрах, но и продуктивно развивались в таких работах, как «Крах II Интернационала», «Русские зюдекумы», «Детская болезнь «левизны» в коммунизме», «Ещё раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина», «О значении воинствующего материализма». В последней из этих работ с точки зрения социальнофилософского анализа чрезвычайно важны два положения. Вопервых, в работе «О значении воинствующего материализма» Ленин развивает роль классовых корней идеализма в философии. Он отмечает: «Достаточно вспомнить громадное большинство модных буржуазных направлений, … чтобы представить себе связь между классовыми интересами и классовой позицией буржуазии, поддержкой ею всяческих форм религий и идейным содержанием модных философских направлений» (там же. Т. 45. С. 25). Вот и сейчас есть исследователи и политики, формирующие массовое сознание, которые сомневаются, имеется ли в современном обществе рабочий класс. В частности, в России. Ответы на этот вопрос прежде всего зависят от методологии. А поскольку последние 20 лет в стране господствует капитал, то он навязывает выгодные ему идеализм, религиозность, поповщину и мистику, что оказывает влияние и на учёных. Сейчас ржавчина идеализма разъедает общественные науки. К тому же идеализм льстит униженному нынешней жизнью учёному, так как ставит на первое место не бытие, не производительный труд по предметному созданию условий человеческой жизни, а сознание, интеллектуальное осмысление окружающего, умственную деятельность — то, чем занимается сам учёный, а также буржуа, предприниматель, политик. Поэтому поражённый бациллой идеализма учёный или политик, решая вопрос о наличии рабочего класса, отвечает на него отрицательно, ссылаясь на то, что рабочий класс не ведёт массовой борьбы за свои интересы, а значит, недостаточно их осознал. Но даже говоря эту правду, такой учёный или политик искажает суть

194

Виктор ТРУШКОВ

дела, уходит от вопроса о бытии рабочего класса, а подсовывает рассуждения о его массовом сознании. Конечно, живя в обществе реставрации капитализма, противостоять буржуазным предрассудкам трудно. Не случайно иногда сползают, как говорил Ленин, в болото идеализма при решении вопроса о бытии рабочего класса и некоторые представители левых сил. Не менее актуально и содержащееся в статье «О значении воинствующего материализма» положение о диалектике партии и класса, рабочего класса и широких народных масс. Ленин писал, что «для успеха всякой серьёзной революционной работы необходимо понять и суметь претворить в жизнь, что революционеры способны сыграть роль лишь как авангард действительно жизнеспособного и передового класса. Авангард лишь тогда выполняет задачи авангарда, когда он умеет не отрываться от руководимой им массы, а действительно вести вперёд всю массу. Без союза с некоммунистами в самых различных областях деятельности ни о каком успешном коммунистическом строительстве не может быть и речи» (Т. 45. С. 23).

Социальная философия как социальная диалектика Социальную философию можно с полным основанием определить как социальную диалектику, так как её предметом является проблематика общественного развития, общественных изменений и связей. Диалектика общества по своей природе объективна и этим ничем не отличается от диалектики природы. Но характер связей и противоречий, присущих обществу, многообразнее, сложнее, запутаннее. Возьмем для примера выборы депутатов Государственной думы. В стране имеется определённый набор партий, классов, политиков. Мы их воспринимаем как данность, существующую независимо от нас. Но эти люди ставят перед собой какие-то политические цели, добиваются каких-то изменений во власти. В каждом округе несколько кандидатов в депутаты. Они, надеясь на победу, расходуют немалые средства, энергию свою и своих сторонников и т.д. Но побеждает один. Следовательно, результат не совпадает с желанием каждого из них. Он получается как определённое следствие многих связей, взаимодействия множества факторов. Любому, кто берётся анализировать выборы,

Ленинская теория диалектики общества

195

предстоит не только учесть максимальное количество связей, но и выстроить эти связи в определённую иерархию с тем, чтобы не подменить главное социальное отношение второстепенным, менее существенным. Социальная философия занята поиском ответов на специфические вопросы, заострённые на проблемах общества. Почему изменяется общество? Как оно изменяется? Какова направленность этих изменений? Существует ли зависимость последующих общественных процессов от предыдущих и каков её характер? Как взаимодействуют различные подсистемы общества? В поисках ответа на самые сложные вопросы материалистическая диалектика отличается тем, что она ищет источник изменений внутри самих исследуемых процессов. В качестве источника изменений она рассматривает социальные противоречия и их разрешение. Это приводит нередко к тому, что даже приверженцы диалектики становятся не заинтересованы в... её применении, так как, утверждая всеобщность изменений, она тем самым провозглашает исторически преходящей любую социальную систему. Например, желание «подправить» социальную диалектику временами наблюдалось в советскую эпоху. Так, Н. Бухарин предлагал считать источником развития после социалистической революции не внутренние противоречия, а... гармонию. Впрочем, можно считать, что дискуссия о роли противоречий в социалистическом строительстве остаётся в определённом смысле до сих пор неоконченной. Что касается современной буржуазии, то она, как и в XIX веке, стремится всячески третировать не только материалистическую диалектику, но и Гегеля. Её крайне не устраивает вывод о неизбежности исторического отрицания системы всевластия частной собственности. Именно поэтому у правящей российской буржуазии ныне диалектика не в чести. Время от времени предпринимаются попытки даже исключить её из курса философии. Не более покладисты к социальной диалектике и зарубежные идеологи капитала. Например, американский теоретик Ф. Фукуяма отрицает не только социальную диалектику с её первостепенным вниманием к внутренним противоречиям, но и всякое социальное развитие. Социальная диалектика предполагает серьезное внимание к исследованию роли сознания, когда выясняются те или иные

196

Виктор ТРУШКОВ

социальные противоречия. Человек своей общественной активностью может обострять имеющиеся противоречия в социальном развитии или наоборот сдерживать их обострение. К тому же сама эта активность может быть и осознанной, и неосознанной.

Принципы социальной диалектики Принцип всеобщности развития. Марксистско-ленинская объективная диалектика характеризует глубинную сущность происходящих в реальном мире процессов, исходя из саморазвития материи. Это и делает принцип развития всеобщим и диалектичным: развитие от низших уровней организации материи и развитие на каждом уровне организации материи выступают как противоположности единого процесса. Потому-то В.И. Ленин определял диалектику как «учение о развитии в его наиболее полном, глубоком и свободном от односторонности виде» (Т.23. С. 43–44). Марксистско-ленинское учение рассматривает диалектику в неразрывной связи с материализмом. Не случайно эту философскую концепцию называют обычно диалектическим материализмом. Неразрывность диалектики и материализма является сущностной характеристикой марксизма-ленинизма. Именно она обеспечивает внутреннюю, не навязанную ему извне революционность марксизма-ленинизма. Выдающийся советский философ и социолог М.Н. Руткевич отмечал: «Если материализм Маркса–Ленина является диалектическим, а его диалектика материалистической, то во всех аспектах основного вопроса философии необходимо рассматривать материю и сознание, общественное бытие и общественное сознание в их взаимосвязи и историческом развитии. В то же время при изучении законов развития, общих материальному миру и мышлению, т. е. законов диалектики, необходимо видеть основу этих законов в материи, т. е. в природе и общественном бытии» (Руткевич М.Н. Диалектика и социология. М.: Мысль. 1980. С.31). Диалектика развития приобретает специфические черты на социальном уровне развития материи, так как действия людей, оставаясь в своей глубинной основе объективными, одновременно носят целенаправленный, осознанный характер. Важной осо-

Ленинская теория диалектики общества

197

бенностью диалектики общественного развития является то, что она должна учитывать присущее социальному развитию ускорение. При этом надо иметь в виду многомерность его проявления. Это – прежде всего ускорение развития общественных процессов. В этом нетрудно убедиться, вспомнив изменение продолжительности общественно-экономических формаций от первобытно-общинной к капиталистической, когда каждая последующая ступень развития человечества поднимает его уровень взаимодействия с природой на более высокую ступень, усложняет характер межчеловеческих отношений, но сам период её существования сокращается. Эта особенность социальной истории в значительной степени обусловлена развитием человека как её единственного субъекта. Ускоренно возрастает его опыт взаимодействия с природой, совершенствуются создаваемые им посредники, которых он систематически ставит между собой и природой с целью обеспечения условий своего существования, ускоряется накопление им знаний об окружающей среде и собственной деятельности. Развитие проявляет свою внутреннюю противоречивость и в том, что оно происходит неравномерно и нелинейно. Общая прогрессивная направленность исторического развития может прерываться откатами назад и разнонаправленными действиями больших групп людей в силу несовпадения, а то и антагонизма их интересов. Победители государственного переворота 1991 года поставили перед собой стратегическую задачу перейти от советской социалистической системы к системе буржуазной. Для этого прежде всего требовалось создать класс «стратегических собственников». Эту цель совершенно чётко и, надо заметить, грамотно сформулировали А. Чубайс и его подельники. Но реализация поставленной ими задачи требовала разрешения многих социальных противоречий. С одной стороны, предстояло преобразовать общество, в котором отсутствовала естественная база для появления крупных собственников. Децильный коэффициент, когда берётся соотношение 10% с наиболее высокими доходами и 10% населения с наиболее низкими доходами, в СССР составлял 4. Значит, надо было разрешить эти возникшие на пути становления капитализма противоречия через определённую систему действий. Есть основания рассматривать процесс, начавшийся с создания новых кооперативов в 1987 году, продолжившийся шоко-

198

Виктор ТРУШКОВ

вой терапией 1992 года, ваучерной приватизацией и залоговыми аукционами, введением платного образования и здравоохранения и т.п., в качестве способов разрешения противоречий, стоявших в Российской Федерации на пути установления капиталистического мироустройства. Принцип всеобщности связей. В.И. Ленин в статье «Статистика и социология» подчеркивал: «…надо попытаться установить такой фундамент из точных и бесспорных фактов, на который можно бы было опираться, с которым можно было бы сопоставлять любое из тех «общих» и «примерных» рассуждений, которыми так безмерно злоупотребляют в некоторых странах в наши дни. Чтобы это был действительно фундамент, необходимо брать не отдельные факты, а всю совокупность относящихся к рассматриваемому вопросу фактов, без единого исключения, ибо иначе неизбежно возникнет подозрение, и вполне законное подозрение, в том, что факты выбраны или подобраны произвольно, что вместо объективной связи и взаимозависимости исторических явлений в их целом преподносится «субъективная» стряпня для оправдания, может быть, грязного дела. Это ведь бывает… чаще, чем кажется» (там же. Т. 30. С. 351). Сам факт всеобщих связей более-менее фиксируется даже обыденным сознанием. В детстве все читали С.Я. Маршака, в том числе и его стихотворение «Гвоздь и подкова»: Не было гвоздя – подкова пропала. Не было подковы – лошадь захромала. Лошадь захромала – командир убит. Конница разбита – армия бежит. Враг вступает в город, пленных не щадя Оттого, что в кузнице не было гвоздя. Признание наличия связей недостаточно. И для предметнопреобразующей, и для познавательной деятельности очень важно учитывать факт неодинакового значения разных видов и уровней связей для практики. Ленин в частности отмечал: «Диалектика требует всестороннего исследования в его развитии и сведения внешнего, кажущегося к коренным движущим силам, к развитию производительных сил и классовой борьбе». (Там же. Т. 26. С. 223). Факт неодинакового значения разных уровней связей нашёл отражение не только в социально-философской литературе, но и в

Ленинская теория диалектики общества

199

фольклоре. Широкую известность получил, например, такой анекдот. Какой-то гарнизон не встретил Наполеона положенным салютом. Наполеон вызывает начальника гарнизона и спрашивает, почему ему не салютовали, как положено по протоколу. – Господин император, на то было множество причин. –И какие же? – Во-первых, у нас не было пороха. Во-вторых, … – Дальше не перечисляйте. Если не было пороха, то все остальные причины не играют никакой роли. Наша задача: на основе принципов диалектики рассмотреть действие законов и категорий материалистической диалектики как законов и категорий социальной философии.

Закон единства и борьбы противоположностей. Способ производства и его противоречия Закон единства и борьбы противоположностей был выведен Гегелем и входит в число трёх основных законов философии. В ХХ веке, когда главной проблемой диалектики стало обоснование не самого развития, а источника развития, закон единства и борьбы противоположностей занял положение ядра диалектики. Он отвечает на вопрос об источнике развития. Ещё в античности было обращено внимание на то, что многие объекты можно рассматривать как единство противоположных начал: горячее – холодное, зима – лето… Г. В. Ф. Гегель, исходя из всеобщности развития, пришёл к выводу, что все объекты представляют собой единство противоположностей. Иначе говоря, всякий объект, будучи целостностью, одновременно представляет собою единство двух начал, каждое из которых направлено на обеспечение определенной тенденции развития. Гегель исходил из того, что любой объект представляет собой единство тождества и различия. В процессе своего существования он изменяется, оставаясь самим собой, благодаря чему мы отличаем его от других объектов. Следовательно, он и тождественен и нетождественен самому себе одновременно. Уже это давало основание Гегелю утверждать, что всё сущее представляет собой единство противоположностей, то самое единство, которое является предпосылкой существования данного качества. Но поскольку каждая из его сторон «стремится» определять направление разви-

200

Виктор ТРУШКОВ

тия в определенном отношении, то эти стороны единства являются противоположными. Противоположности не только существуют в единстве, но и постоянно взаимодействуют между собой. Направленность взаимодействия – в тенденции на преодоление противоположности. Борьба противоположностей является сущностной характеристикой всякого изменения. Понятно, что она происходит до тех пор, пока одна из противоположностей не преодолеет другую. Тогда предмет изменяется, он становится другим. Но приобретя новое качество, объект, в основе которого лежит одна из прежних противоположностей, снова раздваивается, он снова представляет собою единство противоположностей. Однако отдавая должное Гегелю в разработке учения о диалектике, надо видеть принципиальное отличие его диалектики от материалистической диалектики Маркса. «Мой диалектический метод, – подчёркивал К. Маркс в первом томе «Капитала», – по своей основе не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью. Для Гегеля процесс мышления, который он превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург действительного, которое составляет лишь его внешнее проявление. У меня же, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней». (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 21). Этот закон применим ко всякому изменяющемуся объекту. Благодаря этому он выполняет продуктивную методологическую функцию, становясь важнейшим механизмом познания. Правда, при этом продуктивен лишь такой закон, который исходит из того, что фиксируемые им связи и отношения существуют независимо от сознания в реальной действительности. Только тогда «живая человеческая практика врывается в самоё теорию познания, давая объективный критерий истины: пока мы не знаем закона природы, он, существуя и действуя помимо, вне нашего познания, делает нас рабами «слепой необходимости». Раз мы узнали этот закон, действующий (как тысячи раз повторял Маркс) независимо от нашей воли и от нашего сознания, мы – господа природы. Господство над природой, проявляющее себя в практике человечества, есть результат объективно-верного отражения в голове человека явлений и процессов природы, есть доказательство того, что это отражение (в пределах того, что по-

Ленинская теория диалектики общества

201

казывает нам практика) есть объективная, абсолютная, вечная истина» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 18. С. 198). Зная такой закон, исследователь, выявляя сущностные черты объекта, прежде всего осознанно выясняет, какие противоположности в данном отношении образуют данный объект. Это даёт ему возможность поставить следующую задачу: какая из противоположностей является ведущей? Таким способом он определяет тенденцию и характер изменения изучаемого объекта. В результате появляется возможность прогнозировать дальнейшее поведение объекта. Не следует, однако, забывать, что любой конкретный предмет вступает во множество отношений, и в каждом отношении он, став объектом исследования, представляет собой единство своих противоположностей. Перед исследователем всегда стоит сложнейшая проблема: выяснить то отношение, которое определяет изменение в данном направлении. Если исследование комплексное, то главная задача состоит в том, чтобы установить, какое из этих отношений будет ведущим, важнейшим, чтобы определить противоположности в этом ведущем отношении. Заслуживает самого серьёзного внимания ленинская мысль о значении диалектики для понимания процессов политической практики. Он писал: «…Постоянным источником разногласий является диалектический характер общественного развития, идущего в противоречиях и путём противоречий. Капитализм прогрессивен, ибо уничтожает старые способы производства и развивает производительные силы, и в то же время, на известной ступени развития, он задерживает рост производительных сил. Он развивает, организует, дисциплинирует рабочих, – и он давит, угнетает, ведёт к вырождению, нищете и т. д. Капитализм сам создаёт своего могильщика, сам творит элементы нового строя, и в то же время, без «скачка», эти отдельные элементы ничего не изменяют в общем положении вещей, не затрагивают господства капитала. Эти противоречия живой жизни, живой истории капитализма и рабочего движения умеет охватить марксизм, как теория диалектического материализма. Но понятно само собой, что массы учатся из жизни, а не из книжки, и поэтому отдельные лица или группы постоянно преувеличивают, возводят в одностороннюю теорию, в одностороннюю систему тактики то одну, то другую черту капиталистического развития, то один, то другой «урок» этого развития.

202

Виктор ТРУШКОВ

Буржуазные идеологи, либералы и демократы, не понимая марксизма, не понимая современного рабочего движения, постоянно перескакивают от одной беспомощной крайности к другой. То они объясняют всё дело тем, что злые люди «натравливают» класс на класс, – то утешают себя тем, что рабочая партия есть «мирная партия реформ». Прямым продуктом этого буржуазного миросозерцания и его влияния надо считать и анархо-синдикализм и реформизм, хватающиеся за одну сторону рабочего движения, возводящие односторонность в теорию, объявляющие взаимоисключающими такие тенденции или такие черты этого движения, которые составляют специфическую особенность того или иного периода, тех или иных условий деятельности рабочего класса. А действительная жизнь, действительная история включают в себя эти различные тенденции, подобно тому, как жизнь и развитие в природе включают в себя и медленную эволюцию и быстрые скачки, перерывы постепенности. Ревизионисты считают фразами эти рассуждения о «скачках» и о принципиальной противоположности рабочего движения всему старому обществу. Они принимают реформы за частичное осуществление социализма. Анархо-синдикалист отвергает «мелкую работу», особенно использование парламентской трибуны. На деле эта последняя тактика сводится к поджиданию «великих дней» при неумении собирать силы, создающие великие события. И те, и другие тормозят самое важное, самое насущное дело: сплочение рабочих в крупные, сильные, хорошо функционирующие, умеющие при всяких условиях хорошо функционировать, организации, проникнутые духом классовой борьбы, ясно сознающие свои цели, воспитываемые в действительно марксистском миросозерцании» (Т. 20. С. 65 – 67). Мы уже установили, что общество существует благодаря тому, что вступает в постоянные отношения с природой. Но процесс взаимодействия общества и природы многогранен. Например, существуют отношения, связанные с выражением человеком своих эмоций по поводу окружающей природной среды. В этом процессе свои противоположности. Человек – субъект оценки, природа – её объект. На оценку влияют обе стороны этого отношения: дело не только в том, как расцвечена природа, но и в том, насколько способен человек воспринимать прекрасное.

Ленинская теория диалектики общества

203

Совсем другой вид отношений, когда они складываются с целью получения человеком части тела природы для потребления, хотя человек и природа здесь также являются противоположностями. Такой вид взаимодействия с природой присущ не только человеку. Специфически человеческим такое отношение стало тогда, когда человек приобрёл способность постоянно ставить между собой и природой искусственно созданные посредники – от рогатины на медведя или вырытой ямы, чтобы в неё во время охоты попал мамонт, до системы различных морозильников и космических ракет. Во всю историю человечества природа остаётся для человека источником энергии и вещества, которые он потребляет. Такое отношение между ними не зависит от того, осознаёт их человек или нет. Это позволяет выделить из всего разнообразия отношений между людьми особый их тип – материальные отношения. «Первый исторический акт, это – производство средств, необходимых для удовлетворения этих потребностей, производство самой материальной жизни. Притом это такое историческое дело, такое основное условие всякой истории, которое (ныне так же, как и тысячи лет тому назад) должно выполняться ежедневно и ежечасно – уже для одного того, чтобы люди могли жить» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 26). Так ставили вопрос родоначальники диалектического и исторического материализма, говоря о постоянно развивающемся способе обеспечения человеком своего существования, то есть о способе производства, ибо он, с одной стороны, представляет собой материальное взаимодействие человека с природой с целью удовлетворения потребностей, обеспечивающих его существование как вида и индивида, с другой – материальные отношения между людьми в этом процессе. Это означает, что способ производства внутренне противоречив. Первое противоречие мы уже зафиксировали: способ производства предполагает две стороны: общество и природу. Но есть и другой его аспект: способ производства противоречив потому, что он представляет собой, с одной стороны – технологии, а с другой стороны – социальные отношения между субъектами производства. Технологическая составляющая способа производства для инженеров очевидна. Они именно тем и занимаются, что практически применяют технологии воздействия на природные объекты для того, чтобы получить нужные человеку ценности. В любой

204

Виктор ТРУШКОВ

сфере производства технологический способ производства представляет собой единство тождества и изменчивости. Это – единство противоположностей. Наконец, надо иметь в виду третий вид материальных отношений, который представляет собою взаимодействие общества и природной среды, которую люди видоизменяют. Это – материальные отношения между человеком как видом и природой, которую он видоизменяет во имя обеспечения себя средствами существования. Этот процесс невозможен без взаимодействия людей между собой, которое носит объективный, материальный характер. Эти две стороны определяются как производительные силы и производственные отношения. Производительные силы являются условиями материального взаимодействия общества с природой. Поэтому в них входят: а). Рабочая сила, которой выступает человек как социальное существо с его физическими способностями, дополненными его знаниями, умениями, опытом. б). Средства производства, которые включают в себя диалектическое единство средств труда и предметов труда. Предметами труда выступают сырье и материалы. Средствами труда выступают орудия труда, энергия, знания и сооружения, но сами эти компоненты в общественных отношениях непосредственно не участвуют, они выступают как условия, как среда. Сам по себе термин «производительная сила» не является уникальным понятием социальной философии исторического материализма. Он широко использовался и используется и за её рамками. Например, в 1913 году при императорской Российской академии наук была создана КЕПС (Комиссия по естественным производительным силам) под председательством академика И.М. Губкина. Члены этой комиссии были учёными-естествоиспытателями, достаточно далекими от исторического материализма. При осмыслении развития технологического способа производства современная наука чаще всего выделяет в его истории три ступени: традиционную, индустриальную и постиндустриальную. Это зависит от того, какую технику создает человек, применяя её для видоизменения природы с целью обеспечения своего существования. Виды техники классифицируются в зависимости от того, какие из своих трудовых функций человек передал технике. Таких

Ленинская теория диалектики общества

205

функций три: энергетическая, рабочая и управленческая. Традиционный технологический способ производства характеризуется тем, что господствует орудийная (ручная) техника. Она представляет собой специфическое продолжение органов человеческого тела, которое позволяет увеличивать количество выполненной работы и получаемого продукта. Так, молоток напоминает человеческий кулак, только более увесистый и устойчивый к износу. Но используя молоток, человек не может передать технике ни одну из своих трудовых функций. Технические устройства, использовавшиеся в материальном производстве вплоть до XVII века, в основном были орудийными. Поэтому докапиталистический технологический способ производства считается традиционным. Машины и фабрика привели к скачку в технологическом способе производства: он стал индустриальным. Что касается постиндустриального технологического способа производства, то его материально-технической базой является автоматизация. Имеют свою специфику и технологические отношения между людьми в процессе материального производства. Она связана со всевозможными формами кооперации, специализации, технологического разделения труда и т.д. В технологическом способе производства производительные силы и производственные отношения выступают как единство противоположностей. Стимулом изменений (или их отсутствия) каждой из этих противоположностей выступают интересы людей – прежде всего в увеличении создаваемого общественного продукта и облегчении процесса его создания. Это побуждает людей изменять технику и технологию. Движущей силой этого развития выступает потребность разрешать постоянно возникающие противоречия. Противоречия делятся по разным основаниям. В частности, выделяются основные и неосновные, внешние и внутренние противоречия. При характеристике социальных противоречий их ещё классифицируют как антагонистические и неантагонистические. Способ производства куда важнее рассматривать не с технологической, а с социальной точки зрения. Социальные производственные силы – это тоже средства производства и люди, которые их обслуживают, но в данном контексте они рассматриваются под углом зрения социальных отношений к природе. Социальные про-

206

Виктор ТРУШКОВ

изводственные силы существуют в диалектическом единстве с производственными отношениями. В. И. Ленин подчёркивал: «В противоположность Гегелю и другим гегельянцам Маркс и Энгельс были материалистами. Взглянув материалистически на мир и человечество, они увидели, что как в основе всех явлений природы лежат причины материальные, так и развитие человеческого общества обусловливается развитием материальных, производительных сил. От развития производительных сил зависят отношения, в которые становятся люди друг к другу при производстве предметов, необходимых для удовлетворения человеческих потребностей. И в этих отношениях – объяснение всех явлений общественной жизни, человеческих стремлений, идей и законов» (Т. 2. С. 8). Производительные силы и производственные отношения роднит не только их материальность (в философском смысле), но и сфера этих отношений: ею является процесс взаимодействия человека с природой с целью создания необходимых человеку ценностей. Но в рамках этого единства его стороны одновременно выступают как противоположности. Значит, встает вопрос о ведущей стороне противоречия, в котором эти противоположности взаимодействуют. В их диалектическом единстве – способе производства – ведущей стороной выступают производительные силы, так как логически (но не исторически!) они предшествуют производственным отношениям. Надо сначала вступить в отношения с природой, прежде чем рассматривать отношения между людьми в этом процессе. Исторически первый социальный способ производства характеризовался социальным равенством. Но это было равенство, порождённое постоянной угрозой смерти. Производительные силы (в их состав входят и средства сохранения продукта) обеспечивали такое количество общественного продукта, которое не позволяло иметь какие-либо его излишки. Поэтому нарушение равенства членов общества было равнозначно угрозе вымирания. Следовательно, уровень развития производительных сил определяет не только объем производимого продукта, но и социальные отношения между людьми. Производственные отношения характеризуют прежде всего способ общественного функционирования человека как вида. Всякое производство – это присвоение индивидом предметов природы в пределах определенной общественной формы и посредством её. «Если мы последовательно будем смотреть

Ленинская теория диалектики общества

207

на «производство», как на общественные отношения по производству, то и «распределение» и «потребление» потеряют всякое самостоятельное значение. Раз выяснены отношения по производству, – тем самым выяснилась и доля в продукте, приходящаяся отдельным классам, а следовательно, «распределение» и «потребление» . И наоборот, при невыясненности производственных отношений (напр., при непонимании процесса производства всего общественного капитала в его целом) всякие рассуждения о потреблении и распределении превращаются в банальности и невинные романтические пожелания» (там же. С. 196). Следовательно, самым существенным фактором, влияющим на характер функционирования общественного человека, то есть общества, выступают отношения собственности (не говорить «к собственности» ! Речь идет не о вещах, а об определенном виде общественных отношений). Отношения собственности включают в себя: – отношение владения (кто владеет); – отношение распоряжения (они могут как совпадать, так и не совпадать с отношениями владения; так, земля в советскую эпоху была собственностью общества, но распоряжались ею колхозы или совхозы). В отношениях собственности принципиальное значение имеют отношения между теми владельцами основных средств производства и рабочей силой, которая приводит эти средства производства в движение, технологически эксплуатирует их. Здесь может быть два варианта отношений: а) отношения совпадения собственника и рабочей силы; б) отношения их нетождества, способные вести к антагонизму между ними. Теперь рассмотрим социальный способ производства как единство производительных сил и производственных отношений. Ведущей стороной в рамках этого противоречия являются производительные силы, так как отношения между людьми в процессе преобразования природы определяются тем, как общество относится к природе в процессе этого преобразования. Технологический аспект производительных сил, будучи динамичным, создает условия развития динамизма социальных производительных сил. Но главной производительной силой общества являются люди, существенным качеством которых являет-

208

Виктор ТРУШКОВ

ся их рабочая сила. В.И. Ленин в 1919 году, когда в стране ещё полыхала гражданская война, решительно утверждал: «В тот момент, когда страна разорена, наша главная основная задача – отстоять жизнь рабочего, спасти рабочего, а рабочие гибнут, потому что фабрики встают, а фабрики встают потому, что нет топлива, и потому что наше производство всё искусственное, промышленность оторвана от мест получения сырья… Надо спасать рабочего, хотя он не может работать. Если мы спасём его на эти несколько лет, мы спасём страну, общество, социализм. Если не спасём, то скатимся назад, в наёмное рабство» (Т. 38. С. 359). До тех пор, пока в качестве главного источника энергии используется либо энергия человека, либо энергия замещающих человека животных, главным предметом труда неизбежно будет земля. Следовательно, материальное отношение к природе прежде всего будет отношением, связанным с переработкой этой земли. В зависимости от того, как соединяются рабочая сила и средства производства, может быть несколько типов как производительных сил, так и производственных отношений. Как было показано выше на примере первобытного общества, производственные отношения оказываются такими, какие диктуют производительные силы. В обществе действует объективный закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил. Хотя ведущей стороной этого противоречия являются производительные силы, в рамках единства производительных сил и производственных отношений каждая из этих сторон обладает относительной самостоятельностью. В частности, производственные отношения неизбежно должны прийти в соответствие с производительными силами тогда, когда производительные силы переходят в новое качество. Иначе говоря, между производительными силами и производственными отношениями как сторонами противоречия идёт постоянная борьба. Эта борьба ведёт к изменению качества – сначала производительных сил, а потом и производственных отношений. Производственные отношения в этом взаимодействии не пассивны, они сами могут влиять на развитие производительных сил. Установление новых отношений собственности после революции открывает простор для совершенствования производительных

Ленинская теория диалектики общества

209

сил: уничтожение прежних помех стимулирует энергию и энтузиазм широких масс. Появляются новые формы общественной организации труда, массовое творчество ведёт к рационализации материально-технической базы, к стремлению повышать мастерство рабочей силы. Этим революции принципиально отличаются от реставраций отживших свой век социально-экономических систем. Когда мы говорим о борьбе производительных сил и производственных отношений и подчеркиваем при этом, что ведущей стороной являются производительные силы, то надо иметь в виду, что это не что иное, как теоретическая абстракция для характеристики социального поведения больших групп людей. Противоречие между производительными силами и производственными отношениями в повседневности проявляются в поведении людей, отстаивающих свои интересы. Лопаты против феодализма борьбу не вели. Вели её, стремясь утвердить буржуазные отношения, только люди. Формы социального скачка многообразны. Они протекают либо с помощью гильотины, как было во время Великой Французской революции, либо путем «великой милости» Александра II в 1861 году, после которой вплоть до 1905 года «временно обязанными» оставались до трети бывших крепостных. А «временно обязанный» отличался тем, что он не мог покинуть общину до тех пор, пока не рассчитался за землю, которую он обязан был выкупить (это была не его воля, а обязанность, установленная «царской милостью») у помещика. Во всех случаях к качественному скачку побуждал новый уровень производительных сил. Мы являемся современниками нового качества средств производства. Речь идет о переходе к компьютерной материальнотехнической базе общества. Её смысл состоит в том, что происходит компьютеризация материального и духовного производства. Уже сейчас можно говорить о некоторых серьезных социальных последствиях процесса качественного изменения общественной жизни. Компьютер по отношению к обслуживающему его работнику выступает средством его труда. Но сам компьютер не производит готового продукта, не создает потребительной стоимости. В то же время по отношению к остальным средствам труда — ав-

210

Виктор ТРУШКОВ

томатизированным или машинным — он предстает в качестве частичной рабочей силы. С точки зрения социальной, складывается интересная система, которая с необходимостью потребует приведения производственных отношений в соответствие с уровнем и характером производительных сил. Компьютерная техника, став материально-технической базой общества и будучи соединённой с соответствующей рабочей силой, ведёт к созданию таких производительных сил, которые не смогут существовать в рамках частнособственнических производственных отношений. Индустриальная и начальная стадия постиндустриальной материально-технической базы включали в себя развитие таких производительных сил, которые могут функционировать как при капиталистических, так и при социалистических производственных отношениях. Они вполне адекватны переходному периоду от капитализма к социализму в глобальном масштабе. Производительные силы, которые будут базироваться на компьютерной материально-технической базе, в рамках которых человек, как и мечтал К. Маркс, перестанет быть главным агентом технологического производственного процесса, а «станет рядом с ним», неизбежно станут качественным скачком не только в технологическом, но и социальном способе производства. Отмечая подобные качественные изменения, прогнозируя их возможные последствия, целесообразно помнить знаменитое ленинское положение, высказанное им ещё в работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» В ней он писал: «Как Дарвин положил конец воззрению на виды животных и растений, как на ничем не связанные, «богом созданные» и неизменяемые, и впервые поставил биологию на научную почву, установив изменяемость видов и преемственность между ними, – так и Маркс положил конец воззрению на общество, как на механический агрегат индивидов, допускающий всякие изменения по воле начальства (или, всё равно, по воле общества и правительства), возникающий и изменяющийся случайно, и впервые поставил социологию на научную почву, установив понятие общественно-экономической формации, как совокупности данных производственных отношений, установив, что развитие таких формаций есть естественноисторический процесс» (там же. Т. 1. С. 139).

Ленинская теория диалектики общества

211

Переход количества в качество Диалектика и ее законы применимы при осмыслении разных аспектов развития. «Представить себе всемирную историю идущей гладко и аккуратно вперёд, без гигантских иногда скачков назад, – отмечал В.И. Ленин, – недиалектично, ненаучно, теоретически неверно». (Т. 30. С. 6). Это – законы всех форм движения материи и отражения этого движения в человеческой мысли. Под движением понимается изменение вообще, поэтому движение включает в себя и функционирование, то есть такое движение, при котором обеспечивается на протяжении определенного времени устойчивость системы. Функционирование внутренне противоречиво. Одним из его аспектов выступает изменение, которое, тем не менее, сохраняет данную систему. Возьмём деятельность Государственной Думы Федерального Собрания РФ. Избранный на выборах состав депутатов функционирует до следующих выборов, но это не означает, что в межвыборный срок в Думе не происходит каких-либо изменений и политических сдвигов. Примером крутых изменений в функционировании Государственной Думы является история её третьего созыва (2000 – 2003 гг.). В течение первых двух лет в ней сложился в сущности противоестественный блок фракций «Единая Россия» и КПРФ, что обеспечило более или менее равное распределение постов руководителей комитетов Госдумы между ними. В основе этого блока лежало примерно равное представительство депутатов этих партий в нижней палате парламента (в сумме они контролировали более 60% мандатов). Однако весной 2002 года «единороссовцы» круто изменили своё поведение и отказались от прежних договорённостей. После этого во главе думских комитетов фактически остались только депутаты из «Единой России». Но это не прекратило функционирования Государственной Думы третьего созыва. Функционирование представляет собой единство устойчивости и изменчивости. При этом изменчивость, будучи ведущей стороной движения, абсолютна, тогда как устойчивость – относительна. Она сохраняется в пределах функционирования, которое, исчерпав себя, переходит, в конечном счёте, в стадию скачка. Изменчивость в свою очередь тоже представляет собой

212

Виктор ТРУШКОВ

единство и борьбу противоположностей, которыми выступают обратимость и необратимость изменений. Принципиально важно отметить, что функционирование представляет собою проявление самодвижения. То есть источник функционирования находится внутри системы. Это порождает чрезвычайно важный вопрос о том, как происходит развитие. Ответ на него дает диалектический закон перехода количества в качество. Осмысление способа производства наиболее полно и ярко отражает его действие в социально организованной материи. Переход количества в качество. Способ производства, как отмечено выше, обладает определенным набором свойств, атрибутов, признаков. Эта его характеристика, как и любого предмета, позволяющая отличать его от других предметов, называется качеством. Гегель определял качество как тождественность объекта самому себе. В самом деле: то, что позволяет говорить о данном объекте именно как о данном объекте, и есть его качество. Надо иметь в виду, что в философии категория «качество» отличается от содержания обыденного словоупотребления «качество». Когда говорят о проверке качества, о повышении качества, то имеется в виду соответствие объекта некоему заданному стандарту. В философии под качеством понимается не степень соответствия чему-то заданному, а тождественность наличия признаков, свойств, атрибутов тому предмету, который характеризуется. При осмыслении способа производства обнаруживается, что о нём как о качестве можно говорить независимо от ступеней развития способа производства, а содержанием этого качества выступают производительные силы и производственные отношения в их единстве. Но есть и другая возможность: рассматривать способ производства на каждом этапе его развития как особое качество. Таким самостоятельным качеством являются первобытный способ производства, рабовладельческий, феодальный, капиталистический. Поскольку согласно другим принципам диалектики (принципы всеобщности развития, всеобщности связей и детерминизма) история не заканчивается капиталистическим способом производства, то особым качеством правомерно рас-

Ленинская теория диалектики общества

213

сматривать и посткапиталистический, то есть коммунистический способ производства. К. Маркс и Ф. Энгельс и их последователи научно обосновали смену капитализма коммунистическим способом производства, первой стадией которого является социализм. «Этот вывод, – развивая учение своих великих предшественников, отмечал В.И. Ленин в работе «Государство и революция», – покоится у Маркса на анализе той роли, которую играет пролетариат в современном капиталистическом обществе, на данных о развитии этого общества и о непримиримости противоположных интересов пролетариата и буржуазии. Раньше вопрос ставился так: чтобы добиться своего освобождения, пролетариат должен свергнуть буржуазию, завоевать политическую власть, установить свою революционную диктатуру. Теперь (в работе К. Маркса «Критика Готской программы». – В.Т.) вопрос ставится несколько иначе: переход от капиталистического общества, развивающегося к коммунизму, в коммунистическое общество невозможен без «политического переходного периода», и государством этого периода может лишь быть революционная диктатура пролетариата» (Т. 33. С. 86 –87). Далее Ленин характеризует диалектику этого процесса, отмечая, что «при переходе от капитализма к коммунизму подавление ещё необходимо, но уже подавление меньшинства эксплуататоров большинством эксплуатируемых» (Т. 33. С. 90). А «в первой фазе коммунистического общества (которую обычно называют социализмом) «буржуазное право» отменяется не вполне, а лишь отчасти, лишь в меру уже достигнутого экономического переворота, т.е. лишь по отношению к средствам производства. «Буржуазное право» признаёт их частной собственностью отдельных лиц. Социализм делает их общей собственностью. Постольку – и лишь постольку – «буржуазное право» отпадает. Но оно остаётся всё же в другой своей части, остаётся в качестве регулятора (определителя) распределения продуктов и распределения труда между членами общества»( Т. 33. С. 94). Отсюда вывод: развитие представляет собой единство сохранения качества и его изменения. Это – диалектические противоположности, существующие в единстве.

214

Виктор ТРУШКОВ

Рассмотрение механизма диалектического развития является общефилософской проблемой. Какой бы объект мы ни взяли, сколь бы ни были специфичны его атрибуты, он, находясь в изменении, в развитии, с одной стороны, до поры до времени, сохраняет своё качество, с другой стороны – когда-нибудь переходит в новое качество. Эту диалектику ярко показал Ленин на примере кооперативов: «Кооператив есть лавочка, и какие угодно изменения, усовершенствования, реформы не изменят того, что это лавочка. К такому взгляду приучила социалистов капиталистическая эпоха. И нет сомнения, что эти взгляды были правильным выражением сущности кооперативов, пока они оставались небольшим привеском к механизму буржуазного строя. Но в том-то и дело, что положение кооперативов в корне принципиально меняется со времени завоевания государственной власти пролетариатом, с момента приступа пролетарской государственной власти к систематическому созданию социалистических порядков. Тут количество переходит в качество. Кооператив, как маленький островок в капиталистическом обществе, есть лавочка. Кооператив, если он охватывает всё общество, в котором социализирована земля и национализированы фабрики и заводы, есть социализм» (Т. 36. С. 161). Для обозначения внутрикачественных изменений используется категория «количество». С точки зрения диалектики, количество характеризует внутрикачественные изменения. Для иллюстрации проявления диалектического закона взаимосвязи количества и качества сошлёмся на большие циклы экономической конъюнктуры («циклы Н.Д. Кондратьева»). Характеризуя такие циклы, их первооткрыватель обратил внимание на связь повышательной волны больших циклов с массовым внедрением в производство технических нововведений (см.: Кондратьев Н.Д. Проблемы экономической динамики. М. 1989). Его последователи отмечают, что с середины XVIII века наблюдалось четыре кондратьевских цикла: в 1785 – 1842 годах (67 лет) лидирующими были уголь и железо, в 1842 – 1897 годах (55 лет) – пар и сталь, в 1897 – 1940 годах (43 года) – химия. Исследователи считают, что, начиная с 1995 года, начался очередной кондратьевский цикл, в котором главная роль предназначается микропроцессорам, генной инженерии и новым способам получения энергии. Однако не следует сводить понятие «количество» к его толкованию в математике: в ней оно означает не внутрикачест-

Ленинская теория диалектики общества

215

венные изменения, а величину тех или иных тождественных друг другу объектов, измеряемую либо числом, либо другим понятием, применяемым для характеристики этого изменения. Почему же это понятие было заимствовано философами? Надо иметь в виду, что диалектика, сформировавшаяся в рамках немецкой классической философии, несла на себе груз традиций предшествующего этапа – философии Нового времени, т.е. механистической философии. А в ней для характеристики изменений использовалось понятие количества. Так количество оказалось в философии привлеченным понятием, но обозначающим уже и то и не то одновременно. Представим, что вы берете некую тождественную единицу и с её помощью отсчитываете состояние данного предмета, а поскольку предмет есть не что иное, как качество, то вы осуществляете измерение изменений внутри качества. С этой точки зрения философское толкование количества совпадает с его толкованием в математике и даже в обыденной сфере. Но, с другой стороны, когда мы говорим о качестве в философии, то имеем в виду любой объект, в том числе такой, в котором изменение внутри качества с помощью числа (арифметического количества) измерить нельзя. Возьмем феодальный способ производства. Его качество характеризуется прежде всего системой отношений, базирующихся на частной собственности феодалов на землю и частичной личной зависимостью работников, прикреплённых к этой земле. Было ли такое время, когда требовали феодализма рабы? Нет. При рабовладельческом способе рабы были недовольны своим положением и протестовали против рабства. Они требовали свободы. Всякая свобода может быть реализована только самими носителями свободы. А для этого они должны характеризоваться каким-то способом своего существования. Возникает вопрос: рабы, выступая против рабовладения, требовали, чтобы их обеспечили земельным участком и одновременно прикрепили к нему, поставив в зависимость от его собственника? Такой вариант нереален, так как означает замену одного типа зависимости на другой. На Руси крепостное право как реальное закрепление крестьянина за землей и владельцем этой земли существовало во все средние века. Но окончательно юридически было оформлено при

216

Виктор ТРУШКОВ

Борисе Годунове, когда он «отменил Юрьев день», то есть возможность крестьянину в этот день поменять своего хозяина. До этого он формально был прикреплен не к помещику, а к земле, которой владеет помещик, и поэтому мог поменять землевладельца. До Юрьева дня в течение года крестьянин обязан был работать на земле и выполнять волю владельца земли. Владение работником со стороны феодала было не полным, оно ограничивалось временным интервалом от Юрьева дня до Юрьева дня. После отмены права переходить в Юрьев день от одного хозяина к другому работник стал полностью крепостным. Таков исторический механизм формирования феодальных отношений. Владелец земли, став владельцем живущих на ней крестьян, заставлял их работать на себя столько, сколько считал необходимым. Но при этом землевладелец не мог убить холопа: жизнь работника не принадлежала крепостнику, владевшему землей и самим работником. Крестьянин имел надел из помещичьей земли (эта часть земли передавалась в общинное распоряжение и распределялась общиной подушно), результаты труда на котором не принадлежали помещику. Налицо противоречие: с одной стороны, крестьянин заинтересован выполнить всю работу, заданную феодалом, как можно быстрее, чтобы осталось время на работу на выделенном ему наделе. С другой стороны, феодал всегда имеет право увеличить задание. Такая система организации производства в России называлась барщиной. Каждая из сторон экономических отношений стремилась увеличить время, которое работник затрачивал в её пользу. Взаимовыгодное разрешение этого противоречия мирно практически невозможно. Если крестьянин заинтересован как можно быстрее и лучше выполнить задание помещика, то это до тех пор, пока у него остаются силы для работы на своём наделе. А если помещик организует труд так, что у крепостного работать на себя времени не остаётся, то крестьянин начинает вредить помещику, в результате барщинные дни из-за нерационального использования становятся непродуктивными. Феодал вынужден идти на то, чтобы сократить барщину. Так происходили внутрикачественные изменения в рамках феодального способа производства. Благодаря им происходит повышение продуктивности крестьянского труда, но опять-таки только до поры до времени. Однако

Ленинская теория диалектики общества

217

у помещика был не только экономический интерес, но и объективное экономическое ограничение: он не мог без конца увеличивать крестьянину возможность работать на себя, так как оставалась бы необработанной его, феодала, земля. Противоречие носит антагонистический характер, ибо при существующей системе остаётся неразрешимым. Продолжается поиск способов разрешения противоречий между землевладельцем и земледельцем внутри феодализма. Между тем феодальное общество перестаёт жить только обработкой почвы и результатами сельскохозяйственного труда. Одновременно развиваются ремесла и торговля. Увеличение спроса на несельскохозяйственную продукцию приводит к появлению первых мануфактур и, следовательно, к росту потребности города в рабочей силе. Это позволяет помещикам выйти за границы барщины, но остаться в рамках феодализма. Помещик начинает переходить от натурального хозяйства к хозяйству денежному. При барщине крепостной «рассчитывался» со своим владельцем полностью натурой, то есть произведённым на барской земле продуктом. Теперь крепостной получал возможность частичного перехода на товарно-денежные отношения: крестьянин не участвовал в сделке, определяющей величину оброка, он не был равным товаровладельцем, ибо не полностью владел даже своими рабочими руками, так как сам принадлежал помещику. Возникала переходная ситуация: попав в город на заработки, оброчный крестьянин, оставаясь «привязанным» к землевладельцу, оказывается вовлечённым в товарно-денежные буржуазные отношения. Ясно, что это противоречие со временем потребует разрешения. Одновременно появляется новое экономическое противоречие. С одной стороны, оброчный крестьянин в любой момент может быть отозван своим помещиком, так как ему принадлежит, тогда как у капиталиста он находится только в экономической зависимости. С другой стороны, на мануфактуре и тем более фабрике происходит совершенствование техники, работника следовало бы обучать новым навыкам, но капиталисту вкладывать средства в ненадежного, временного работника невыгодно. В итоге антагонизм внутри феодального способа производства из-за нарастания внутрикачественных, то есть количественных, противоречий обостряется. Более того, у общества истощается резерв сохранения феодального качества.

218

Виктор ТРУШКОВ

Не случайно В.И. Ленин, характеризуя уже пореформенную Россию, отмечал: «Главной и основной помехой развитию производительных сил сельского хозяйства России являются пережитки крепостничества, т. е. отработки и кабала прежде всего, затем крепостнические подати, неравноправность крестьянина, приниженность его перед высшим сословием и т. д. и т. д. Устранение этих пережитков крепостничества должно стать хозяйственной необходимостью…» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 17. С. 125). В конечном счете, происходит скачок от феодального качества к капиталистическому. Он неизбежен тогда, когда имеет место преодоление меры. Мера – это единство количества и качества, это характеристика качества, пока в нём могут происходить количественные изменения. Понятия «качество», «количество», «мера», «скачок» носят всеобщий характер. Каков бы ни был объект, развитие в нём происходит именно таким образом. Итак, мы рассмотрели, как происходит социальное развитие, ответили на вопросы о его механизме. Что касается источника как количественных, так и качественных изменений, то им выступает борьба противоположностей. Скачок от одного качества к другому означает, что произошло изменение противоположностей, которые, с одной стороны, едины, с другой – находятся в состоянии борьбы. Дальнейшее развитие продолжается как разрешение внутрикачественных, то есть количественных противоречий в рамках новой меры, а её преодоление с необходимостью приведёт к новому скачку. При осмыслении общества такой анализ означает, что речь идёт об эволюции и революции. Категория «революция» означает не что иное, как скачок в социальной сфере, ибо революция – изменение качественное. А эволюция – это количественное изменение внутри качества, осуществляемое, как правило, путём реформ. Ленин так характеризовал диалектику реформы и революции: «Понятие реформы, несомненно, противоположно понятию революции; забвение этой противоположности, забвение этой грани, которая разделяет оба понятия, постоянно приводит к самым серьёзным ошибкам во всех исторических рассуждениях. Но эта противоположность не абсолютна, эта грань не мёрт-

Ленинская теория диалектики общества

219

вая, а живая, подвижная грань, которую надо уметь определить в каждом конкретном случае. Реформа 1861 года осталась только реформой в силу крайней слабости, бессознательности, распылённости тех общественных элементов, интересы которых требовали преобразования. От этого так были сильны крепостнические черты, от этого так много в ней бюрократически уродливого, от этого так безмерны были те бедствия, которые причинила она крестьянству. Крестьянство наше страдало куда больше от недостаточного развития капитализма, чем от капитализма» (там же. Т. 29. С. 167). Эволюция и революция сами внутренне противоречивы. Эволюция неспособна коренным образом разрешить возникшие противоречия, а частичное их разрешение означает, что эволюционный этап исторического развития исторически ограничен. Поэтому В.И.Ленин писал: «Мы утверждаем и доказываем, что все буржуазные партии, кроме революционной партии рабочего класса, лгут и лицемерят, когда говорят о реформах. Мы стараемся помочь рабочему классу добиться хотя бы самого незначительного, но реального улучшения (экономического и политического) его положения, и мы всегда добавляем, что никакая реформа не может быть прочной, подлинной и серьёзной, если она не поддерживается революционными методами борьбы масс. Мы всегда учим, что социалистическая партия, не соединяющая этой борьбы за реформы с революционными методами рабочего движения, может превратиться в секту, может оторваться от масс и что это является наиболее серьёзной угрозой успеху подлинного революционного социализма» (Т. 20. С. 167). Революция тоже противоречива. С одной стороны, она коренным образом разрешает данное противоречие, и оно перестаёт быть помехой развитию. Но, с другой стороны, революция создает другие, новые противоречия. Вопрос: что лучше – эволюция или революция – является некорректным, ненаучным. Он бессмысленный потому, что если внутрикачественное изменение дальше невозможно, то неизбежно происходит качественный скачок, который называется революцией. «Революция, – указывал В.И.Ленин, – есть такое преобразование, которое ломает старое в самом основном и коренном, а не переделывает его

220

Виктор ТРУШКОВ

осторожно, медленно, постепенно, стараясь ломать как можно меньше» (Т. 44. С. 222). Категория «революция» применяется в социальной сфере не только тогда, когда речь идёт о смене способов производства. Это понятие применяется в таких сферах, как наука, техника, искусство, религия… Революция не случается по прихоти людей. До тех пор, пока не исчерпано данное качество, она не может свершиться. Она свершается тогда, когда противоречия внутри данного качества обостряются до предела, из-за чего качество сохранять тождество самому себе не может. Характер и революции, и эволюции зависит от конкретного состояния данной системы. Когда говорится об объективной необходимости революции в обществе, то этим никак не предопределяется вопрос о том, каким способом революция должна происходить. Например, переход от общинной системы к рабовладению являлся не чем иным, как мощнейшей социальной революцией. Но очевидно, что она не предполагала манифестаций и демонстраций под лозунгами «Даёшь рабовладение!» Социальный скачок может быть совершенно разным по времени: как мгновенным, так и продолжительным. Применительно к социальной революции принципиально важно, что её не следует отождествлять с гражданской войной. Более того, социальная революция может быть и без гражданской войны, как и гражданские войны могут быть не связаны с социальными революциями. Таким образом, диалектический закон перехода количества в качество, который ставился Гегелем на первое место в его науке диалектики, позволяет с полным основанием утверждать, что общественное развитие представляет собою единство двух составляющих, двух противоположностей – эволюции и революции. Революция в обществе столь же необходима, сколь и эволюция. Обратимся снова к В.И. Ленину, который напоминал: «Революции – локомотивы истории – говорил Маркс. Революции – праздник угнетённых и эксплуатируемых. Никогда масса народа не способна выступать таким активным творцом новых общественных порядков, как во время революции. В такие времена на-

Ленинская теория диалектики общества

221

род способен на чудеса, с точки зрения узкой, мещанской мерки постепеновского прогресса» (там же. Т.11. С. 103).

Возможность и действительность Диалектические категории «возможность» и «действительность» в целом не просто понятны, но и достаточно очевидны, никакого подвоха в их определениях нет. Действительное – это то, что существует. Возможное – то, что может случиться. Вероятность – это степень перехода возможности в действительность. Из самих определений совершенно ясно, что не всякая возможность переходит в действительность, но всякая действительность порождает ту или иную возможность. И всё же их взаимосвязь, их взаимопереливы значительно глубже и сложнее. Диалектика возможного и действительного убедительно раскрыта в одном из писем В.И. Ленина: «Вы оспариваете моё замечание о в о з м о ж н о с т и превращения и данной империалистической войны в национальную. Ваш довод? «мы должны будем защищать отечество империалистическое» … Разве это логично? Если останется отечество «империалистическое» , то как же война будет национальной?? Разговоры о «возможностях», по-моему, теоретически неправильно внесены Радеком и ?-фом 5 тезисов «Интернационала». Марксизм стоит на почве фактов, а не возможностей. Марксист должен в посылки своей политики ставить только точно и бесспорно доказанные факты. Так и делает наша (партийная) резолюция. Когда вместо неё преподносят «невозможность», я отвечаю: неверно, немарксистски, шаблон. Возможны всякие превращения. И я привожу исторический факт (войны 1792–1815 гг.). Беру пример для иллюстрации возможности и теперь подобного (при развитии назад). По-моему, Вы смешиваете возможное (о котором не я начал разговор!!) с реальным, когда думаете, что признание возможности позволяет заменить тактику. Это верх нелогичности. Я признаю возможным, что социал-демократ превратится в буржуа и обратно.

222

Виктор ТРУШКОВ

Бесспорная истина. Следует ли отсюда, что я данного буржуа, Плеханова, теперь буду признавать за социал-демократа? Нет, не следует. А в возможности? Подождём её превращения в действительность. Только и всего. Именно в «методологии» (о коей Вы пишете) надо различать возможное от действительного. Возможны всякие превращения, даже дурака в умного, но действительным такое превращение является редко. И по одной «возможности» превращения этого рода дурака я не перестану считать дураком» (там же. Т 49. С. 319–320). При серьёзном осмыслении любого объекта его приходится рассматривать одновременно и как действительность, и как возможность. Они присутствуют в нём в разных отношениях. Скажем, сейчас, оглядываясь на события исторического развития страны в ХХ веке, мы нередко дискутируем по поводу того, был ли социализм действительностью. Некоторые поляки любят рассказывать такой эпизод: в рабочем районе на заборе крупными буквами ктото написал: «Верните нам социализм!» Вскоре под этим призывом появляется возражение: «Никакого социализма в Польше не было». Но настенный диалог на этом не заканчивается. Появляется следующая надпись: «Верните то, что было!». В данном случае хотелось бы обратить внимание не на политику, а на диалектику возможности и действительности, носящую всеобщий, а не специфически польский характер. После социалистической революции безапелляционно говорилось о победе социализма, то есть социализм рассматривался как действительность. В определенном отношении это правильно, так как социалистическое строительство было сущностью протекавших в обществе процессов, во-вторых, многие существенные признаки социализма (гарантированные права на труд, на бесплатное полное среднее образование и медицинское обслуживание и т.д.) стали реальностью. В то же время других столь же важных атрибутов социализма сплошь и рядом в наличии не существовало. В известной статье «О «левом» ребячестве и мелкобуржуазности», датированной 5 мая 1918 года, В.И. Ленин прямо указывал: «Неужели не ясно, что в материальном, экономическом, производственном смысле мы ещё в «преддверии» социализма не находимся? И что иначе, как через это, не достигнутое ещё нами,

Ленинская теория диалектики общества

223

«преддверие», в дверь социализма не войдёшь?» (Т. 36. С. 303). Значит, социализм оставался лишь как возможность с высокой вероятностью перехода в действительность. Точная оценка действительности имеет сугубо практическое – и политическое, и социальное, и экономическое – значение. Образцом гениального предвидения вошло в историю Великой Октябрьской социалистической революции знаменитое письмо В.И. Ленина членам ЦК большевистской партии, написанное 24 октября (6 ноября) 1917 года: «…Нельзя ждать!! Можно потерять всё!! Цена взятия власти тотчас: защита народа (не съезда, а народа, армии и крестьян в первую голову) от корниловского правительства, которое прогнало Верховского (военного министра Временного правительства, уволенного 19 октября (1 ноября) 1917 года. – В.Т.) и составило второй корниловский заговор … ни в коем случае не оставлять власти в руках Керенского и компании до 25-го, никоим образом; решать дело сегодня непременно вечером или ночью. История не простит промедления революционерам, которые могли победить сегодня (и наверняка победят сегодня), рискуя терять много завтра, рискуя потерять всё… Промедление в выступлении смерти подобно» (Т.34. С. 435 – 436). Если общество забегает вперед в оценках, то помимо головокружения от успехов у части людей появляется проблема некорректной постановки задач и недостаточного учёта реального качества субъектов, которым приходится решать эти задачи. Если общество отстаёт в оценках реального положения дел, то оно сталкивается, по сути, с теми же проблемами. При постановке общественнополитических и социально-экономических задач непозволительно топтаться на месте, тем более, когда общество в действительности заметно продвинулось вперед. В 70-е годы в нашей стране вдруг (?) появились теории о достижении зрелого, развитого социализма. Эмпирически общество в целом понимало, что оно уже вышло на некий новый уровень, но задача определить его корректно не была решена. Прежде всего не учитывалось, что достигнутый уровень общественного развития – это не только победы, но и новые противоречия. Разрешение предыдущих противоречий означает обязательное появление новых. Потому-то Ленин и утверждал: «Таких революций, которые,

224

Виктор ТРУШКОВ

завоевав, можно положить в карман и почить на лаврах, в истории не бывало. Кто думает, что такие революции мыслимы, тот не только не революционер, а самый худший враг рабочего класса». (Т. 38. С. 52). Поэтому точное определение состояния общества равнозначно точному определению тех противоречий, которые в нём существуют. Когда сегодня некоторые аналитики рассуждают, будто никакого капитализма в России нет, а есть лишь какая-то воровская система, то это не только пустая фраза. Такими утверждениями общество подталкивается к неправильным ориентирам. Если дело в воровской системе, то нам не хватает всего-навсего Жеглова и Шарапова с их товарищами. Найдутся беззаветные борцы за общественный порядок – и все проблемы окажутся успешно решёнными! Если же в стране произошла капиталистическая реставрация, то придётся решать вопрос иначе. Тогда усилия отважных Жегловых-Шараповых задачу не решат, ибо вопрос касается не заурядного криминала, а глубинных отношений собственности. Итак, мы всё время упираемся в оценку действительности и возможности. Пожалуй, самым острым социальным проявлением этой диалектики являются социальные скачки. Хорошо известно, что всякая развивающаяся система в своём движении представляет собой единство непрерывного и дискретного, которые существуют в единстве. Скачок – это не прекращение развития, а его продолжение, но в результате скачка развитие выходит на новое качество. Поскольку общество – система сложная, то в любой момент одни подсистемы уже вышли на новое качество, другие перестраиваются, третьи подсистемы продолжают эволюционно развиваться, пока не преодолеют прежнюю меру. Вспомним, когда появились советские деньги. Совсем не в конце 1917-го и даже не в начале 1918 года. Они появились лишь в начале 20-х годов ХХ века (золотой червонец был официально введён 27 ноября 1922 года). До этого ещё не были исчерпаны возможности использования прежней денежно-валютной системы. Из-за экономических проблем, из-за гражданской войны, изза колоссальной инфляции… В известной пьесе Н. Погодина выдающийся инженер-энергетик Забелин торговал спичка-

Ленинская теория диалектики общества

225

ми в знак негативного отношения к новой власти. На сторону Советской власти он стал только тогда, когда она предложила план ГОЭЛРО. В этом плане электрификации России инженер увидел не декларации, а реальное превращение возможности социалистического строительства в действительность. Скачок, который осуществляется в социальных системах, получил название революции. «Революция в узком смысле, это, – отмечал Ленин, – острая борьба, и только в самой борьбе, в исходе её проявляется и вполне познаётся действительная сила всех интересов, всех стремлений, всех задатков. Задача передового класса в революции – познать верно направление борьбы и исчерпать все возможности, все шансы победы. Такой класс должен первым встать на непосредственнореволюционный путь и последним его покинуть для других, более «будничных», более «обходных» путей» (Т. 14. C.152). Сущность социальной революции любого типа – в смене производственных отношений. Но они имеют объективный характер, возможность людей управлять ими ограничена и чаще всего иллюзорна. В их руках один основной канал влияния на производственные отношения. Это – политика, прежде всего экономическая политика. С её помощью можно стимулировать те или иные стороны производственных отношений, или, наоборот, сдерживать их развитие. В политике главным фактором является политика власти и того господствующего класса, который за нею стоит. Как только появляются отношения неравенства людей в отношении собственности на средства производства, возникает проблема защиты экономических интересов не только экономическими, но и неэкономическими средствами. Она тем более актуальна, что владельцев средств производства обычно меньшинство, а людей, не владеющих ими, большинство. Чтобы меньшинство могло благодаря владению средствами производства экономически господствовать в обществе, ему требуется политическая власть. Эту функцию выполняет государство, осуществляющее политическое управление обществом, обладая средствами принуждения. Широко распространено мнение, будто наилучшим примером государства, поклоняющегося методам подавления, является диктатура пролетариата. Такому извращённому представлению в немалой степени способство-

226

Виктор ТРУШКОВ

вал доклад Н.С. Хрущёва на XXII съезде КПСС (1961 г.). Между тем В.И. Ленин особо подчёркивал: «Диктатура пролетариата… не есть только насилие над эксплуататорами и даже не главным образом насилие. Экономической основой этого революционного насилия, залогом его жизненности и успеха является то, что пролетариат представляет и осуществляет более высокий тип общественной организации труда по сравнению с капитализмом. В этом суть. В этом источник силы и залог неизбежной полной победы коммунизма» (Т. 39. С. 13). Более того, принуждение присуще природе каждого государства. Самым мягким средством его применения является закон. Принуждающая сила закона состоит в том, что он предусматривает санкции за неисполнение устанавливаемых им норм и правил. А чтобы эти санкции были реальны, политическая власть должна быть подкреплена реальной силой. Так появилась дубинка, получившая в России 90-х годов название демократизатор. Демонстрация средств принуждения в решающей степени зависит от степени отчуждения граждан от власти. В советскую пору при входе в здания, в которых размещалась, скажем, административно-политическая власть области, республики или края, стояли милиционеры с демонстративной кобурой на поясе, в которой иногда оружия и не было. Теперь у них вместо кобуры автомат на животе. Систему государственного принуждения обеспечивают также суды, тюрьмы, органы государственной безопасности и т. д. Существование этих учреждений свидетельствует о наличии социального неравенства и связанных с ним социальных противоречий. Существует два типа противоречий в обществе. Одни из них могут быть разрешены в рамках данной системы и потому являются неантагонистическими. Но есть противоречия и иного рода. Невозможно в рамках рабовладельческого строя разрешить противоречие между стремлением рабов к свободе и их личной зависимостью. Нельзя в рамках феодализма разрешить противоречие между помещиком и его крепостными крестьянами. Такие противоречия называются антагонистическими. Там, где есть антагонистические противоречия, возможность революции становится реальной, так как для разрешения противоречий требуется новое качество общества.

Ленинская теория диалектики общества

227

Поскольку главным вопросом революции является вопрос о власти, то надо рассмотреть объективные условия и субъективные факторы, которые обеспечивают переход реальной возможности (возможность, которая не может стать действительностью, называется абстрактной) в новое качество – в действительность. Впервые характеристика революционной ситуации была дана В.И. Лениным в знаменитой статье «Крах II Интернационала», написанной в 1915 году. В ней указаны условия, без которых невозможно наступление революции (см.: Т. 26. С. 218 – 219). Первым таким условием является неспособность верхов управлять по-старому. Обратите внимание: речь идёт не о нежелании низов жить по-старому, которое наличествует практически всегда, а о неспособности верхов по-старому управлять. Такая ситуация складывается тогда, когда прежняя система связей, которая существовала при отжившем методе управления, разрушается. Она появляется тогда, когда нарастает социально-экономическое неравенство. Второе условие наступления общенационального кризиса – это усиление обнищания масс. Ухудшение положения масс, связанное с их обнищанием, бывает двух типов: обнищание абсолютное и относительное. Абсолютное обнищание: люди стали жить хуже, чем прежде, например, при существенном снижении реальных доходов или когда размер доходов остался прежним, но цены значительно выросли. Относительное обнищание: доходы граждан сократились по отношению к стоимости их рабочей силы. Из чего складывается эта стоимость? Она представляет собою сумму средств, необходимых для поддержания работника в рабочем состоянии. Сюда наряду со стоимостью питания, одежды и других товаров, необходимых для того, чтобы работник мог выполнять служебные обязанности, входят расходы на содержание его детей. Если работодатель экономит на содержании дошкольных учреждений, то в стоимость рабочей силы должна войти стоимость жизнеобеспечения жены. Исходя из стоимости рабочей силы, должен определяться минимум зарплаты. Но средства производства, которые обслуживает наёмный работник, всё время усложняются. Следовательно, нужно в стоимость рабочей силы ввести компоненту, которая поддерживает рост квалификации рабочей силы. Увы, в условиях реставрации капитализма в России минимальная заработная плата установлена всего-навсего на уровне прожиточ-

228

Виктор ТРУШКОВ

ного (физиологического) минимума одного работающего человека, то есть существенно ниже реальной стоимости его рабочей силы. Третье условие – повышение активности масс. Его обычно стимулируют действия самой власти. В условиях нарастающего кризиса существующая власть стремится установить новую систему управления, для чего начинает привлекать массы к решению политических вопросов. Таковы объективные условия общенационального кризиса. Но кроме этого необходимы ещё и субъективные факторы. Без них невозможно взятие политической власти. Ленин не скрывал, что «не из всякой революционной ситуации возникает революция, а лишь из такой ситуации, когда к перечисленным выше объективным переменам присоединяется субъективная, именно: присоединяется способность революционного класса на революционные массовые действия, достаточно сильные, чтобы сломить (или надломить) старое правительство, которое никогда, даже и в эпоху кризисов, не «упадёт», если его не «уронят». » ( См.:Т. 26. С. 219). Во всех революциях Нового и Новейшего времени роль организатора революционного класса выполняли политические партии. Если бы не было партии Робеспьера, Дантона, Наполеона, не победила бы Великая французская революция. Совокупность объективных условий и субъективного фактора обеспечивает возможность социального скачка, то есть перехода отжившей общественно-политической системы в новое качество. От революции отличают два других явления – мятеж и контрреволюция. «Мятеж не завершается удачей, в противном случае его зовут иначе» (С. Маршак). Контрреволюция – акт, направленный на реставрацию предыдущей общественнополитической и социально-экономической системы. Исторический опыт убеждает, что в контрреволюциях значительная роль обычно принадлежит мелкой буржуазии. Нам нельзя забывать принципиального ленинского диалектического анализа её роли в регрессивном движении общества: «Кто толкает вообще мелкого производителя в товарном хозяйстве на сторону реакции и контрреволюции? Его положение между буржуазией и пролетариатом в капиталистическом обществе. Мелкий буржуа неминуемо и неизбежно, во всех странах и при всяких политических комбинациях, колеблется между революцией и контрреволюци-

Ленинская теория диалектики общества

229

ей. Он хочет освободить себя от гнёта капитала и укрепить своё положение как мелкого собственника. Такая задача по существу неразрешима, и колебания мелкого буржуа по существу самого устройства современного общества неизбежны и неустранимы» (Т. 12. С. 340 –341). Этот ленинский анализ характеризует не только историческое прошлое, он полностью сохраняет своё значение и для неизбежных будущих классовых битв.

Необходимость и случайность. Их проявления в политике Анализ категорий диалектики предполагает выяснение взаимодействия необходимого и случайного. Сами эти категории, как и их содержание, на первый взгляд совершенно ясны: необходимое – это то, что должно произойти, то, без чего не может сохраняться качество данного объекта, случайное – то, что может произойти, а может и не произойти. Однако их кажущаяся очевидность, их «присутствие» в отражении обыденным сознанием эмпирической повседневности порождает немалые соблазны. Поверхностное мышление особенно часто склонно объяснять сложные и запутанные явления и процессы проявлением случайностей. Этим недугом страдает не только обыденное сознание, но и целые направления социологии, базирующиеся на идеалистической методологии. На это обращал внимание В.И. Ленин, ища глубинный смысл коренных различий между идеологией мелкого производителя и марксизмом. Он писал: «Народник объясняет этот факт (связи между буржуазией и прогрессом) тем, что «ловкие люди» «пользуются обстоятельствами и минутой для своих интересов», – другими словами, считает это явление случайным и потому с наивной смелостью заключает: «без всякого сомнения, эти люди всегда (!) могут быть заменены другими», которые тоже дадут прогресс, но прогресс не буржуазный. Марксист объясняет этот факт теми общественными отношениями людей по производству материальных ценностей, которые складываются в товарном хозяйстве, делают товаром труд, подчиняют его капиталу и поднимают его производительность.

230

Виктор ТРУШКОВ

Он видит тут не случайность, а необходимый продукт капиталистического устройства нашего общественного хозяйства. Он видит поэтому выход не в россказнях о том, что «могут, без сомнения» сделать люди, заменяющие буржуа (сначала ведь надо ещё «заменить», – а для этого одних слов для обращения к обществу и государству недостаточно), а в развитии классовых противоречий данного экономического порядка. Всякий понимает, что эти два объяснения диаметрально противоположны, что из них вытекают две исключающие друг друга системы действия». (Т. 1. С. 371 –372). Отсюда, однако, не следует, что марксизм-ленинизм отрицает существование случайностей, он лишь отвергает стремление подменить случайным социальную необходимость. В серьёзном отношении к диалектике необходимости и случайности в частности убеждают и «Анти-Дюринг» Ф. Энгельса, и ленинские «Философские тетради», и другие произведения классиков диалектического и исторического материализма. Под случайным понимается то, что может произойти, но может и не произойти, ибо оно не определяет природу качества объекта. Необходимость – это то, что обусловлено общим развитием материального мира, что фиксируется в его законах, познание которых является целью науки. Необходимое и случайное присущи всем уровням организации материи. Необходимое тесно связано с законом, ибо закон фиксирует необходимые, существенные, повторяющиеся связи между объектами или их сторонами. Однако каждый объект связан с другими объектами не в одномединственном, а во многих отношениях. То, что необходимо в одном отношении, в другом отношении оказывается случайным. Результатом оказывается причудливый процесс взаимовлияния необходимого и случайного. При этом необходимое и случайное имеют свою детерминацию, иначе говоря, случайное тоже обусловлено. Оно отличается от необходимого тем, что тенденции развития обусловлены необходимым однозначно, тогда-то случайности могут влиять на них по-разному. Гегель обращал серьёзное внимание на то, что необходимое и случайное представляют собой единство противоположностей: не бывает ничего необходимого без случайного. Они диалектически взаимосвязаны потому, что способны переходить друг в друга: то,

Ленинская теория диалектики общества

231

что является необходимым в одном отношении, в другом отношении будет случайным. Диалектику необходимого и случайного особенно важно учитывать, когда дело касается общества. Чем сложнее система, тем большую роль в её развитии играют случайные факторы. Но при этом надо иметь в виду, что случайность есть выражение необходимости и необходимое проявляет себя через случайное. Сложность осмысления диалектики необходимого и случайного в социальных системах связана прежде всего с тем, что в них роль случайного значимее, чем на других уровнях организации материи. В истории нет ничего и никого, кроме реально действующих людей. Следовательно, она несёт на себе печать всей совокупности факторов, воздействующих на общество, в котором каждый индивид действует, ставя перед собою определённые цели. В то же время неправомерно рассматривать случайности, абсолютизируя их, не видя за каждой из них того или иного проявления необходимости. Рассмотрим реальный исторический факт, связанный с влиянием случайности. Все знают такого исторического деятеля, как Б.Н. Ельцин. В том, что Ельцин стал известным деятелем конца XX века, «виновата» случайность, а именно – смерть маршала Советского Союза А.А. Гречко. И это при том, что они едва ли когдалибо встречались. Но тут же за случайностью просматривается солидный лик необходимости. На освободившуюся должность был выдвинут секретарь ЦК КПСС Д.Ф. Устинов, занимавшийся в Секретариате ЦК вопросами оборонной промышленности, а вместо него секретарем ЦК КПСС был избран первый секретарь Свердловского обкома КПСС Я.П. Рябов, имевший многолетний опыт работы на оборонном предприятии. Но тут же возникла необходимость решать вопрос о том, кем заменять Рябова. Присылать партработника на Урал «со стороны» было нелогичным в силу авторитета здешней партийной организации. Поэтому надо было искать подходящую кандидатуру из местных. Стали рассматриваться кандидатуры других секретарей Свердловского обкома КПСС. Самым подходящим показался секретарь по строительству Б.Н. Ельцин, который в резерве на должность первого секретаря не состоял, но отличался административной хваткой и богатырским телосложением. Таким образом, случай-

232

Виктор ТРУШКОВ

ность – смерть маршала Гречко – определила очень многое в жизни и Советского Союза, и России. Безусловно, что случайность в историческом процессе играет определённую роль, но её преувеличение равнозначно гносеологической ошибке. Перечень кадровых случайностей нетрудно продолжить. Возьмём для примера пост секретаря ЦК КПСС по сельскому хозяйству. Существовало неписаное правило: не назначать на эту должность подряд двух работников из одного региона, и это правило неукоснительно соблюдалось. Однако в 1987 году секретарем ЦК по сельскому хозяйству стал М.С. Горбачёв вместо только что умершего Ф.Д. Кулакова, который до работы в Москве также возглавлял Ставропольский крайком партии. Конечно, нарушение негласного правила было случайностью. Но порой случайность, будучи проявлением необходимости, играет в жизни общества очень серьёзную роль. На XXVIII съезде КПСС (лето 1990 года) группа Горбачева – Яковлева пыталась, используя партийный механизм, осуществить переход страны на буржуазный путь. Она делала всё мыслимое и немыслимое, чтобы вытолкнуть партию из государственных структур. XXVIII партсъезд фактически отлучил КПСС от руководства государством. Впервые за советскую историю глава правительства и руководитель высшего органа Советской власти не были избраны в Политбюро ЦК. Из Политбюро были выведены все члены Совета Министров и председатели палат «советского парламента», которые прежде входили в него. Съезд не только вывел партию из руководства государством, но и способствовал разрушению её единства, что ярко проявилось при голосовании резолюций. Невозможно забыть, например, принципиальную дискуссию по поводу экономического курса КПСС. На второй день съезда от микрофона выступил делегат Ю.В. Абрамов из Красногорска Московской области.Он сказал: «Постановка вопроса о принятии резолюции «О переходе к регулируемой рыночной экономике» некорректна в части выбора названия. Ибо предполагается, что съезд уже признал, даже не обсуждая, однозначность и неоспоримость этого пути развития экономики… Поэтому предлагаю резолюцию о проблеме хозяйственного развития назвать так: «О политике КПСС

Ленинская теория диалектики общества

233

в проведении экономической реформы и принятии неотложных мер по стабилизации социализма в стране» (XXVIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчёт. Т. 1. С. 257—258). Предложение было принято 3745 голосами, то есть его поддержали почти 85% делегатов. Однако через неделю эта резолюция после небольших редакционных изменений была принята под названием «О политике КПСС в проведении экономической реформы, переходе на рыночные отношения». Горбачёву и его подельникам-«перестройщикам», покинувшим (или дезертировавшим?) Политбюро, было необходимо, чтобы своим названием съездовская резолюция не ориентировала на социализм, но обязывала партию молиться рынку. Под рынком же фактически понимался капитализм. А лукавая терминологическая подмена была введена в политическую практику по рекомендации австро-американского экономиста Ф. фон Хайека. Он объяснял, что капитализм всегда увязывается обществом с острыми социальными конфликтами и классовой борьбой, а на рынок ходят все, и это слово людей не раздражает. В «перестроечном» руководстве КПСС у либерала Хайека нашлись усердные и послушные ученики. Партия перестала быть руководящей силой общества не потому, что была отменена 6-я статья Конституции СССР. Её разрушили ренегаты, выдвижение которых на руководящие посты в КПСС было во многом случайным. Они вынули из неё марксистско-ленинский ум и коммунистическую душу. Итак, все примеры случайностей демонстрируют непреложную диалектику необходимого и случайного. Одновременно они указывают на необходимость учёта их взаимопереходов и взаимозависимостей. Задача научного познания заключается в проникновении через видимые случайные связи в более глубинные, необходимые. Но поскольку случайное представляет собою дополнение необходимого, то оно тоже выступает предметом социальной философии.

Внутреннее и внешнее. Глобализация Источником любого изменения, согласно гегелевской диалектике, является противоречие, присущее самому объекту. Иначе говоря, речь идёт о противоречии внутреннем. Значит ли это,

234

Виктор ТРУШКОВ

что можно пренебрегать внешними противоречиями? Нет. По крайней мере, по двум обстоятельствам. Первое: внешнее при расширении масштаба системы становится внутренним. Второе: всякая система существует не изолированно, а во взаимодействии с другими системами, которые «стремятся», самореализуясь, саморазвиваясь, в определенной степени воздействовать на соседние системы. В.И. Ленин, конспектируя гегелевскую «Науку логики», обращал самое серьёзное внимание на осмысление категорий внешнее и внутреннее. При этом он тесно увязывал трактовку этих категорий с решением основного вопроса философии. Примечательны его комментарии гегелевского «Учения о понятиях». Он отмечал: «Материалистическая диалектика: Законы внешнего мира, природы, подразделяемые на механические и химические (это очень важно), суть основы целесообразной деятельности человека. Человек в своей практической деятельности имеет перед собой объективный мир, зависит от него, им определяет свою деятельность… Цели человека сначала кажутся чуждыми («иными») по отношению к природе. Сознание человека, наука («der Bеgriff»), отражает сущность, субстанцию природы, но в то же время это сознание есть внешнее по отношению к природе (не сразу, не просто совпадающее с ней)». (Т. 29. С. 169–170). В социальной жизни чаще всего проблема соотношения внутреннего и внешнего выпукло заявляет о себе, приобретает актуальность и злободневность тогда, когда речь идёт о внутренней и внешней политике государства. При этом для государства внешняя политика является, как правило, продолжением внутренней политики. Рассмотрим в этом контексте два варианта диалектики внутреннего и внешнего. Первый вариант: интересы правящих классов данного государства таковы, что вышли за его пределы и требуют изменения позиции государства по отношению к своим соседям. Особенно ярко это видно в эпоху «передела мира». Как известно, в конце XIX века завершился серьезный планетарный процесс, начавшийся со времени великих географических открытий. К этому

Ленинская теория диалектики общества

235

времени вся территория нашей планеты оказалась сферой влияния нескольких экономически наиболее развитых капиталистических государств. Переход домонополистического капитализма в империалистическую стадию привёл к созданию условий для передела мира. Раздел и передел мира проявляются, в первую очередь, как борьба за рынки сбыта и за источники природных ресурсов. Это – экономический раздел мира, осуществляемый в интересах господствующего класса. «Эпоха новейшего капитализма, – отмечает В.И.Ленин, – показывает нам, что между союзами капиталистов складываются известные отношения на почве экономического передела мира, а рядом с этим, в связи с этим между политическими союзами, государствами, складываются известные отношения на почве территориального раздела мира, борьбы за колонии, «борьбы за хозяйственную территорию». (Т. 27. С. 373). Кстати, экономические интересы правящего класса государству приходится во все эпохи защищать и за пределами своей территории. С этой целью наиболее экономически сильные государства обычно захватывают чужие территории, превращая их в колонии. Именно в процессе захвата колоний к концу XIX века весь мир был разделён между Великобританией (точнее – Соединенным королевством), Францией, когда-то мощными Португалией, Испанией и Нидерландами. В конце позапрошлого столетия с колониальными претензиями вышла на международную арену Германия. Однако к этому времени между прежними «повелительницами мира» все территории были уже разделены. Главная причина возникновения подобных противоречий, перерастающих в конфликты, состоит в том, что процесс развития стран, в том числе при переходе к монополистическому капитализму, пошёл неравномерно. Глубокий ленинский анализ противоречий империалистической стадии капитализма позволил ему прийти к важнейшему выводу: «Было бы ошибкой думать, что эта тенденция к загниванию исключает быстрый рост капитализма; нет, отдельные отрасли промышленности, отдельные слои буржуазии, отдельные страны проявляют в эпоху империализма с большей или меньшей силой то одну, то другую из

236

Виктор ТРУШКОВ

этих тенденций. В целом капитализм неизмеримо быстрее, чем прежде, растёт, но этот рост не только становится вообще более неравномерным, но неравномерность проявляется также в частности в загнивании самых сильных капиталом стран…» (Там же. Т. 27. С. 422–423). В частности, неодинаковыми темпами развивались их производительные силы. В результате росла экономическая (а значит, и военная) мощь некоторых из стран, которые к первоначальной «дележке пирога» не успели. В начале ХХ века это относилось прежде всего к Германии. Её экономика требовала новых рынков сбыта. Капиталистический класс подталкивал своё государство к установлению контроля над чужими территориями, которые уже принадлежали прежним мировым грандам. Таким образом, внешняя политика становилась прямым продолжением внутренней политики. В.И. Ленин вынес беспощадный приговор Первой мировой войне, характеризуя её природу: «Европейская и всемирная война имеет ярко определённый характер буржуазной, империалистической, династической войны. Борьба за рынки и грабёж чужих стран, стремление пресечь революционное движение пролетариата и демократии внутри стран, стремление одурачить, разъединить и перебить пролетариев всех стран, натравив наёмных рабов одной нации против наёмных рабов другой на пользу буржуазии – таково единственное реальное содержание и значение войны». (Там же. Т. 26. С. 1). Второй вариант максимальной актуализации проблемы диалектики внутреннего и внешнего в государственной политике связан с обострением внутренних противоречий в обществе. В таких условиях правящий класс и его государство усиленно ищут способы, способные ослабить проявившиеся противоречия, вынести сферу их проявления, как и объяснения их природы, их источника, их злого носителя за пределы собственного государства. В этом случае появляется возможность осуществить некоторые операции по консолидации общества. Вспомним снова Первую мировую войну. Социалдемократы всего мира в предшествующие войне годы выступали против политики своих правительств. Их протест возрастал и находил всё большую поддержку трудящихся масс по мере роста эксплуатации наёмного труда в условиях начавшейся

Ленинская теория диалектики общества

237

гонки вооружений, порождённой стремлением ведущих держав к переделу мира. Но когда буржуазным правительствам в интересах господствующего буржуазного класса удалось начать войну, то большинство социал-демократов перелицевалось в социал-патриотов, более того – в социал-шовинистов. Они с лёгкостью последовали проповедям своих правительств, призывавших к национальному единству во имя победы (буржуазии) над иноземным агрессором. В этот капкан попали даже такие прежде выдающиеся противники капитализма, как Карл Каутский. Таким образом, начавшаяся война на начальном этапе заметно ослабила противостояние пролетариата и буржуазии и консолидировала общество. В «Замечаниях на проект резолюции Французской социалистической партии» В.И. Ленин указывает:«II Интернационал стал изменником социализма и союзником буржуазии: он оправдал «защиту отечества» в войне 1914–1918 гг., которая была хищнической, грабительской, реакционной, империалистической с обеих сторон». (Т. 40. С. 346). А в работе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» Ленин, отвечая на вопрос «В борьбе с какими врагами внутри рабочего движения вырос, окреп и закалился большевизм?», решительно утверждает: «Во-первых и главным образом в борьбе против оппортунизма, который в 1914 году окончательно перерос в социал-шовинизм, окончательно перешёл на сторону буржуазии против пролетариата. Это был, естественно, главный враг большевизма внутри рабочего движения. Этот враг и остаётся главным в международном масштабе». (Т. 41. С. 14). К этому надо добавить, что победившее в войне государство получает обычно некоторые контрибуции, что также создаёт для него возможность сгладить противоречия внутри страны за счет подачек тем, кто до этого выражал недовольство сложившейся ситуацией. Не случайно в результате Первой мировой войны подъём революционного движения был более мощным в странах, потерпевших поражение, чем в государствах-победителях. Кстати, субъектами протеста могут быть не только наёмные работники, но и какая-то часть буржуазии. Возьмите ситуацию, когда, скажем, добывающая отрасль, наращивавшая свои темпы, не имела рынков сбыта, а в результате победы их получила.

238

Виктор ТРУШКОВ

Если прежде буржуазия этой отрасли выражала недовольство, то после войны она становится оплотом правительства. Иное положение с отраслями, работающими на внутренний рынок. Война, с одной стороны, привела к милитаризации экономики за счёт этих отраслей, во-вторых, она привела к снижению уровня жизни и, следовательно, к падению спроса на их продукцию, что неизбежно привело к падению прибылей владельцев этих отраслей. Поддержка правительства-победителя со стороны этой части буржуазии ослабевает. Так внешнее переходит во внутреннее. С установлением капиталистического способа производства внешние конфликты стали обычно результатом политики участвующих в этом конфликте сторон. Исключение составляют лишь отечественные и национально-освободительные противостояния. Ярчайшим примером справедливой отечественной войны была война советского народа против гитлеровских агрессоров в 1941 – 1945 годах. В ряд справедливых войн можно с полным основанием поставить борьбу народов африканских колоний против власти метрополий, против эксплуатации как трудящихся, так и национальных богатств африканских стран капиталом ведущих государств Европы. Среди современных планетарных проблем человечества важнейшее место занимает глобализация. Глобализация – это процесс формирования, в том числе путём насаждения, навязывания одинаковых в своей основе образцов поведения во всех регионах планеты. В его основе лежит развитие производительных сил. Оно приводит к тому, что одни и те же типы современной техники получают распространение на всех частях земного шара. В результате они начинают предъявлять требования к человеческому фактору. Какая разница, в какой стране обслуживает тракторист одну и ту же сложную модель машины? Для успешной работы на ней ему нужны одинаковые знания. Распространение во всём мире одинаковой техники приводит к тому, что на разных континентах складывается похожий ритм организации рабочего времени. Тенденция к установлению похожего образа жизни охватывает земной шар. Рассмотрим факторы, лежащие в основе этой тенденции. Во-первых, сам человек. Независимо от национальности, расы и других различий он одинаково способен воспринимать

Ленинская теория диалектики общества

239

рациональные образцы поведения, даже если они для него внешние. Но внешнее воздействие не может не встречать протеста, когда оно противостоит внутренней сущности результатов исторического развития народа. Во-вторых, потребность человечества в предметнопреобразующем и познавательном взаимодействии, являющаяся результатом адаптирующего характера человеческой активности. Человек как вид приспосабливается к среде активно, не путём изменения собственной физиологии и структуры, как другие виды, а путём приспособления среды к своим потребностям благодаря использованию создаваемых им искусственных посредников, прежде всего – орудий труда. В эпоху великих географических открытий человек начал осваивать весь земной шар. Но делал он это обычно «по своему образу и подобию». Робинзон Крузо навязал Пятнице те образцы поведения, которые он привез из Англии. Следовательно, при взаимодействии разных народов неизбежно столкновение внутреннего и внешнего – в способах приспособления к среде, в культуре, в обычаях и других сторонах человеческого бытия. В-третьих, глобализация полностью раскрыла себя тогда, когда был завершён экономический и географический раздел мира, то есть начался этап, когда колонизаторы стали гоняться не за золотом, серебром, пряностями и т.п., а приступили к созданию единого механизма экономических отношений. В результате появилась система, в которую втянута вся планета. Правда, при этом внутри её сложилось устойчивое разделение функций, сохраняющееся до сих пор. С началом экономического и географического передела мира возможность глобализации начала превращаться в действительность. В повестку дня сразу же стал вопрос о переделе мира в силу сущностной природы капитала – его погоне за максимальной прибылью. Некоторые современные теоретики пытаются представить глобализацию как особую ступень капитализма, преодолевшего свою империалистическую стадию. Но ленинская характеристика империализма начисто опровергает подобные измышления. В.И. Ленин писал: «…следует дать такое определение империализма, которое бы включало следующие пять основных его признаков: 1) концентрация производства и капитала, дошедшая до такой высокой ступени развития, что она создала

240

Виктор ТРУШКОВ

монополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни; 2) слияние банкового капитала с промышленным и создание, на базе этого «финансового капитала», финансовой олигархии; 3) вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важное значение; 4) образуются международные монополистические союзы капиталистов, делящие мир, и 5) закончен территориальный раздел земли крупнейшими капиталистическими державами. Империализм есть капитализм на той стадии развития, когда сложилось господство монополий и финансового капитала, приобрёл выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира международными трестами и закончился раздел всей территории земли...» (Т. 27. С. 386 –387). Нет сущностных признаков современной глобализации, которые бы не укладывались в ленинскую характеристику капитализма. Фиксируемые её исследователями признаки характеризуют либо количественную сторону процесса развития империализма, либо его второстепенные атрибуты, проявившиеся в последние полвека. В то же время в процессе глобализации, очевидно, можно выделить два периода. Первый из них – переходный период от региональной организации человечества к глобальной организации. Начинается он именно с начала процессов борьбы за экономический передел мира. Второй период глобализации призван обеспечить самоидентичность человечества. Он станет реальностью тогда, когда все регионы планеты будут жить на основе одних и тех же принципов, не противостоя друг другу. Для этого должна быть преодолена эксплуатация одного региона другим, но предпосылкой преодоления эксплуатации этого вида является уничтожение всякой эксплуатации человека человеком, то есть торжество идеалов социального равенства. В первом периоде глобализация непосредственно связана с борьбой таких противоположностей, как внутреннее и внешнее. Во втором периоде глобализация станет внутренним атрибутом жизни человечества. Об острой борьбе внутреннего и внешнего на переходном периоде от региональной организации человечества к глобализации свидетельствуют характерные для него этапы. Первый из них связан с двумя мировыми войнами, включая межвоенный период, когда метрополии активно стремились вести пере-

Ленинская теория диалектики общества

241

дел мира, используя в том числе военные средства как главный аргумент по отношению не к колониям, а друг к другу. Если до этого колониальные войны велись между метрополиями и населением покоряемых территорий, то теперь воевали между собой ведущие экономические страны, являвшиеся, как правило, метрополиями. Второй этап – это переход от региональной организации человечества к глобализации. Он связан с сосуществованием и мирным соревнованием двух социально-политических систем. Процесс в этот период шёл очень интенсивно и был нацелен на создание, по сути, двух типов глобализации. С одной стороны, каждая система имела ярко выраженное ядро. С другой – она стремилась расширить своё влияние на другие страны. Попытка создать альтернативные типы глобализации предпринималась как в рамках Североатлантического союза во главе с США, так и мировой социалистической системой во главе с СССР. Каждое из ядер стремилось расширить влияние своего типа глобализации на максимальное количество регионов. При этом в борьбе за «третий мир» эти типы глобализации вели себя не одинаково. Стремясь превратить социалистический тип глобализации во внутренний фактор жизни «третьих» стран, мировая социалистическая система, уделяя мало внимания «элитной» части социальной структуры, стремилась создавать условия для формирования рабочего класса, чтобы расширить социальную базу социалистической ориентации. Наоборот, капиталистический тип глобализации не стремился создавать условия для формирования рабочего класса, но активно поддерживал национальную буржуазию. После поражения мировой социалистической системы глобализация перешла в третий этап своего развития. Он начался на рубеже 80–90-х годов, его главная особенность в том, что мир стал на какое-то время однополярным. Если на втором этапе глобализационных процессов противоречие между внутренним и внешним выражалось в отношениях между двумя альтернативными типами глобализации, то на третьем этапе сама глобализация для многих регионов превратилась во внешний фактор, который противостоял внутренним атрибутам регионов.

242

Виктор ТРУШКОВ

Тезисы об однополярности современного мира и о «глобализации по-американски» точно характеризуют доминирующие тенденции мирового развития. Однако сама глобализация остаётся внутренне противоречивой, что связано, в первую очередь, со становлением и наличием нескольких центров мирового притяжения, каждый из которых стремится повлиять на характер глобализации. Первым центром являются США и подконтрольная им военная структура НАТО. Вторым центром становится Европейский союз, в составе которого 27 государств, что, с одной стороны, создает ему немало внутренних проблем, а с другой – повышает претензии на статус силы, способной влиять на характер глобализационных процессов. На роль третьего центра всё более активно претендует Китайская Народная Республика.По прогнозам экономистов, к 2020-му году по объёму производимого продукта Китай будет сопоставим с США. В то же время у него есть внутренние особенности, которые могут затруднять его превращение в ядро нового типа глобализации: он долго формировался в качестве цивилизации локального типа. В принципе сохраняются перспективы вернуть себе роль одного из центров глобализации и у России. Рассмотрим наиболее существенные признаки современного типа глобализации. Активно идёт процесс относительного выравнивания производительных сил, соединяя в себе как экстенсивные, так и интенсивные методы его реализации. При этом ведущие капиталистические страны, включая США, стремятся сохранить место лидеров мировой глобализации. Это требует от них осуществления контроля за экономическим положением других стран. Но обнаруживается острое внутреннее противоречие: сегодня самую высокую норму прибыли дают банковский капитал и виртуальные финансовые операции. Поэтому ведущие страны, соблазняясь легкостью подобного способа получения прибыли, резко снизили внимание к развитию материально-технической базы собственных стран. Не менее остро дают о себе знать и внешние противоречия. Тенденция к выравниванию производительных сил сулит абстрактную возможность формирования материальных предпосылок для духовного выравнивания различных регионов планеты. Огромные надежды чаще всего связывают с Интернетом. Но потребность в защите внутренних (национальных, культурных, конфессионных)

Ленинская теория диалектики общества

243

интересов отдельных стран приводит к поиску более или менее эффективных национальных систем контроля (и отсева) за информацией, которую несёт мировая паутина. Дело в том, что для сегодняшнего этапа глобализации характерно насильственное внедрение ценностей и норм, исторически присущих прежде всего США. Реакцией на этот процесс стало резкое противостояние национальных духовных культур этой духовной агрессии. Явление не новое! Европа его заметила еще в 60-е годы ХХ века. В частности, генерал Шарль де Голль, став президентом Франции, осуществил ряд мер государственного регулирования для ограничения доступа иностранных духовных ценностей во французскую аудиторию. Эти ограничения были достаточно жесткими и сохраняются до сих пор. Аналогичные шаги, хотя и более осторожно, предпринимаются и другими западноевропейскими странами. Что касается других континентов, то здесь возможности защиты национальных ценностей значительно слабее. И всё же распространенная точка зрения, будто на третьем этапе глобализации идёт «игра в одни ворота», не соответствует действительности. Глобализация остро поставила вопрос о судьбе государства и судьбе нации. Нынешние проводники глобализации исходят из того, что государства и нации себя исчерпали. Экономической основой для таких утверждений является господство транснационального капитала. Однако основное противостояние влиянию США на рубеже XX–XXI столетий идёт именно по линии защиты государственного суверенитета и национальных особенностей государств, которые наиболее активно и вопреки их воле вовлекаются в глобализационный процесс. Это свидетельствует о том, что национальный тип организации общества и государства далеко не исчерпали себя и имеют большие резервы для будущего. На дальнейший ход глобализации будет оказывать серьёзное влияние диалектика внутреннего и внешнего в общественных процессах.

Закон отрицания отрицания. Направленность исторического развития В обращении «К десятилетнему юбилею «Правды», адресованном её коллективу и читателям, В.И. Ленин отмечал: «Основная причина этого громадного ускорения мирового развития есть

244

Виктор ТРУШКОВ

вовлечение в него новых сотен и сотен миллионов людей. Старая буржуазная и империалистическая Европа, которая привыкла считать себя пупом земли, загнила и лопнула в первой империалистической войне, как вонючий нарыв. Как бы ни хныкали по этому поводу Шпенглеры и все способные восторгаться (или хотя бы заниматься) им образованные мещане, но этот упадок старой Европы означает лишь один из эпизодов в истории падения мировой буржуазии, обожравшейся империалистским грабежом и угнетением большинства населения земли. Это большинство теперь проснулось и пришло в движение, которое не в силах остановить самые сильные и «могущественные» державы». (Т. 45. С. 174). Таков удивительно ясный, незамутнённый образец объяснения сущности исторического прогресса. Идея исторического прогресса получила мощный толчок с наступлением Нового времени. Зримо, предметно ощущались те качественные изменения, которые произошли в обществе. Мануфактура, позволившая резко увеличить производство товаров, была серьёзным аргументом в пользу общественного прогресса. Чтобы оттеснить феодалов с командных высот в экономике и политике, буржуазия должна была всячески поддерживать идею прогресса. Следовательно, представление о социальном прогрессе, с одной стороны, было заложено в самой реальной деятельности буржуазии, а с другой стороны – в её экономических и политических интересах и, следовательно, в идеологических концепциях. Правда, некоторым диссонансом к этому буржуазному мировосприятию оказались воззрения Ж.-Ж. Руссо, видевшего причину деградации человечества в частной собственности. Это противоречие было отражением противоречивости интересов самой буржуазии. Наиболее полное выражение оно находило в вопросе о критериях общественного прогресса. Не случайно прогресс отвергал не только выдающийся деятель Просвещения Ж.-Ж. Руссо, но и упоминавшийся В.И.Лениным Освальд Шпенглер. В работе «Закат Европы» он выделял две сферы общественного бытия – вещностную и духовную (в светском её понимании). Вещностную сферу он отождествлял с развитием технических средств, а духовную – с культурой, и приходил к выводу о духовной деградации буржуазной Европы.

Ленинская теория диалектики общества

245

Реальный прогресс буржуазного общества нашёл отражение в диалектике Гегеля. Он был последовательным сторонником идеалистического монизма. Его концепция развития истории проповедовала законообразность общественного развития. Эта концепция была выведена на новый, материалистический уровень К. Марксом. В.И. Ленин отмечал: «На место субъективизма было поставлено (марксизмом – В.Т.) воззрение на социальный процесс, как на естественно-исторический процесс, – воззрение, без которого, конечно, и не могло бы быть общественной науки».(Т. 1. С. 430). Вещностное и духовное (личностное) начала рассматривались как стороны единого целого. Диалектический характер их взаимосвязи позволял глубоко анализировать взаимопереход вещностного и личностного. На их диалектическую взаимосвязь обращал внимание Ленин в докладе на Х съезде РКП(б), когда говорил: «…Крупная промышленность… представляет из себя основу перехода к социализму и… с точки зрения состояния производительных сил, т. е. по основному критерию всего общественного развития, представляет основу социалистической хозяйственной организации, объединяя передовых промышленных рабочих, объединяя класс, осуществляющий диктатуру пролетариата» (Т. 43. С. 81). Эта же диалектика вещностного и личностного постоянно присутствует, когда В.И.Ленин рассматривает производительность труда как показатель общественных высот, взятых социальной системой. Но единство противоположностей не исчерпывает их диалектики. Важно иметь в виду, что ведущей стороной этого противоречия выступает материальный фактор. Это позволяет рассматривать в качестве критерия развития человечества способ производства. Однако это совсем не означает пренебрежения человеком, поскольку именно он является главной производительной силой. Всё, что он использует в качестве орудий труда, в качестве средств производства, – это не что иное, как опредмеченные способности человека. Что касается производственных отношений, то их носителем является опять-таки человек. В то же время способ производства как критерий социального прогресса носит объективный характер и не зависит от предпочтений того или иного субъекта.

246

Виктор ТРУШКОВ

Опредмеченный в средствах производства человек несёт на себе признаки того общества, которому принадлежит. В конечном счёте, в зависимости от средств производства он будет создавать и другие ценности. Поэтому пантеон языческих богов, созданный Владимиром, был именно таким, каким позволяли ему быть средства производства той поры, и поэтому он и разрушился, так как был деревянный. Такая же ситуация и с Московским Кремлем – он был деревянным до тех пор, пока средства производства не позволили построить каменный в условиях Среднерусской возвышенности. Человек сам менялся, создавая, совершенствуя средства производства, и менял всю жизнь. Общество развивается поступательно, Гегель утверждал, что развитие общества подобно спирали. Великий немецкий философ сформулировал особенности такого развития в законе отрицания отрицания. Этот закон отвечает на один из основополагающих вопросов развития: какова направленность развития? Поэтому он претендует объяснять развивающиеся процессы и только их. В результате количественного, то есть внутрикачественного изменения происходит скачок, появляется новое качество. Процесс появления нового качества можно описать как отрицание прежнего качества. Следовательно, развитие объекта (или системы) можно представить не только как цепь взаимных переходов количественных и качественных изменений, но и как цепь отрицаний. Каждое такое отрицание является своеобразным узлом в этой цепи. «…Отрицание, – отмечал в «Философских тетрадях» В.И. Ленин, – есть определённое нечто, имеет определённое содержание, внутренние противоречия приводят к замене старого содержания новым, высшим». (Т.29. С. 88). Новое качество внутренне противоречиво. Каждая из образующих его противоположностей стремится подавить другую, что неизбежно приведёт к новому скачку, и новое качество будет новым отрицанием. Второе отрицание представляет собой не что иное как отрицание отрицания. Для характеристики второго отрицания Гегель использовал понятие синтез. Смысл синтеза в том, что не только отрицается антитезис, но в нём частично повторяется тезис. Если по отношению к предыдущему качеству синтез является отрицанием, то по отношению к тезису это

Ленинская теория диалектики общества

247

– повторение его в снятом виде. Гегель вводит новую категорию – снятие. Под снятием понимается повторение исходного состояния в данном цикле развития, но повторение не полное, а только в наиболее существенных характеристиках. Таким образом, повторяемость в развитии представляет собой не абсолютное повторение, а лишь снятие. Так получается спираль. Эта спираль не похожа на спираль электроплитки. В электроплитке каждый следующий виток равен предыдущему, тогда как в процессе развития всякое отрицание означает смену качества. Не случайно спираль как символ диалектики рисуют расширяющейся, увеличивающейся. Развитие Гегель представляет в виде триады. Но возникает вопрос: как эту триаду вычленить в бесконечном процессе развития? Подсказку находим тоже у Гегеля: мы можем вычленить триаду только на основании закона борьбы и единства противоположностей. Любой развивающийся процесс можно представить через действие закона единства и борьбы противоположностей. В то же время есть основания считать, что закон отрицания отрицания был любимым детищем Гегеля: именно из этого закона философом была выведена и спиралевидность развития, и знаменитая триада (тезис – антитезис – синтез), которая использовалась великим философом как инструмент описания процесса развития и абсолютной идеи, и её инобытия – природы, и мыслительной деятельности человека, возвысившегося, как утверждал Гегель, в его диалектической философии до возвращения к абсолютной идее. Примечательно, что сам первооткрыватель, несмотря на свой идеализм, для иллюстрации смысла третьего основного закона диалектики использовал понятное всем явление живой природы: зерно – растение – колос. Любой согласится, что выбившийся из почвы росток отрицает посеянное зерно. Крестьянин ждёт этого всхода-отрицания ради того, чтобы в конце лета случилось второе отрицание – чтобы растение выбросило колос. Пользуясь языком философии, мы вправе утверждать, что, вопервых, колос – это результат отрицания отрицания, во-вторых, созревший колос в самом главном повторяет признаки зерна, но не тождественен тому зерну, которое было посеяно, а повторяет его в снятом виде. Гегель утверждал, что любое поступательное

248

Виктор ТРУШКОВ

движение (развитие) происходит именно по такой схеме, то есть закон отрицания отрицания носит всеобщий характер. Мы не будем здесь касаться дискуссий на эту тему, но стоит заметить, что этот закон в принципе работает, когда речь идёт о направленном развитии любой реальной материальной системы и её отражении в нашем сознании. Возьмём для примера развитие радиотехники. Ключевым её звеном на первой стадии были детекторные приборы. В поисках повышения эффективности они были вытеснены ламповыми радиоустройствами, – говоря на языке философии, произошло отрицание одного качества другим. Но развитие на этом не остановилось, и радиолампы уступили место полупроводникам. Произошло отрицание отрицания, и не столько потому, что оно было вторым в цикле развития, а сколько потому, что полупроводники на новом уровне, в снятом виде «повторили» детекторные устройства. Закон отрицания отрицания постоянно проявляет себя в общественном развитии. Вот простейший пример. «Нормальное» мирное развитие – это развёртывание социальных противоречий, в том числе связанных с неравномерным развитием государств в капиталистическую эпоху. Способом разрешения таких противоречий в рамках капиталистической системы является экономический и географический передел мира. В таком конфликте мирное развитие обычно отрицается войной, которая неизбежно приведёт в будущем к заключению мира. Но это будет уже другая ситуация: с новой расстановкой сил, сложившейся по итогам войны. Иначе говоря, налицо отрицание отрицания. Действие этого закона блестяще показал В.И.Ленин, анализируя развитие русской социал-демократии в работе «Шаг вперёд, два шага назад», когда писал: «Нельзя ничего понять в нашей борьбе, если не изучить конкретной обстановки каждого сражения. Изучив же это, мы ясно увидим, что развитие действительно идёт диалектическим путём, путём противоречий: меньшинство становится большинством, большинство меньшинством; каждая сторона переходит от обороны к нападению и от нападения к обороне; исходный пункт идейной борьбы… «отрицается», уступая место всё заполоняющей дрязге, но затем начинается «отрицание отрицания» и «ужившись» кое-как, с

Ленинская теория диалектики общества

249

грехом пополам, с богоданной женой в различных центрах, мы возвращаемся к исходному пункту чисто идейной борьбы, но уже этот «тезис» обогащён всеми результатами «антитезиса» и превратился в высший синтез, когда ... случайная ошибка ... выросла в quasi-систему оппортунистических взглядов по организационному вопросу, когда связь этого явления с основным делением нашей партии на революционное и оппортунистическое крыло выступает перед всеми всё более и более наглядно. Одним словом, не только овёс растёт по Гегелю, но и русские социал-демократы воюют между собой тоже по Гегелю». (Там же. Т. 8. С. 400). Сложность этого закона состоит в том, что «триада» состоит часто не из трёх звеньев, а из большего их числа, то есть второе отрицание может не приводить к завершению цикла развития. Общепринято, что ярчайший пример проявления закона отрицания отрицания в естествознании – периодическая система элементов Д.И. Менделеева. Но известные отечественные философы М.Н. Руткевич и И.Я. Лойфман в монографии «Диалектика и теория познания» (она вышла в московском издательстве «Мысль» в 1994 году) писали: «Следует отметить такую особенность действия закона отрицания отрицания: указанное «как бы повторение» совершается на различных ступенях повторения – сначала на третьей, затем на девятой, на девятнадцатой и т.д. Спираль оказывается как бы раскручивающейся, «диаметр» её возрастает по мере движения от простого к сложному, от водорода к тяжёлым химическим элементам». (С.227). Или возьмём в качестве примера историю человечества. Первым её этапом было первобытное равенство. Его отрицанием явилось рабовладение, которое отрицал другой эксплуататорский строй – феодализм, а его, в свою очередь, капитализм. Создавая «Манифест Коммунистической партии», К. Маркс и Ф. Энгельс прежде всего доказывали, что капиталистическое общество, доминантой которого выступает всевластие частной собственности, явилось естественным и логичным следствием всей предшествующей истории. Они отмечали: «Из крепостных средневековья вышло свободное население первых городов; из этого сословия горожан развились первые элементы буржуазии. Открытие Америки и морского пути вокруг Африки создало для подымающейся буржуазии новое поле деятельности. Ост-

250

Виктор ТРУШКОВ

индский и китайский рынки, колонизация Америки, обмен с колониями, увеличение количества средств обмена и товаров вообще дали неслыханный до тех пор толчок торговле, мореплаванию, промышленности и тем самым вызвали в распадавшемся феодальном обществе быстрое развитие революционного элемента… Крупная промышленность создала всемирный рынок, подготовленный открытием Америки. Всемирный рынок вызвал колоссальное развитие торговли, мореплавания и средств сухопутного сообщения. Это в свою очередь оказало воздействие на расширение промышленности, и в той же мере, в какой росли промышленность, торговля, мореплавание, железные дороги, развивалась буржуазия, она увеличивала свои капиталы и оттесняла на задний план все классы, унаследованные от средневековья» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 425—426). Но класс, сосредоточивший в своих руках основные средства производства и большую часть общественного богатства, не в состоянии сам, своими руками производить постоянно увеличивающееся количество товаров. Он не мог сам создавать необходимые для их изготовления орудия труда, а также морской и сухопутный транспорт, вооружение, необходимое для сохранения открытых (европейцами и для европейцев) стран в колониальной зависимости. Так буржуазия породила необходимое условие своего существования — пролетариат. В «Манифесте Коммунистической партии» подчёркивается: «В той же самой степени, в какой развивается буржуазия, т. е. капитал, развивается и пролетариат, класс современных рабочих, которые только тогда и могут существовать, когда находят работу, а находят её лишь до тех пор, пока их труд увеличивает капитал. Эти рабочие, вынужденные продавать себя поштучно, представляют собою такой же товар, как и всякий другой предмет торговли, а потому в равной мере подвержены всем случайностям конкуренции, всем колебаниям рынка». (Там же. С. 430). Реальная история человечества со всеми её противоречиями доказала, что отрицание отрицания неизбежно. Так, в ХХ веке социализм явился не просто отрицанием капитализма, но и отрицанием всей системы, основанной на эксплуатации человека человеком. Это позволяет соглашаться с Гегелем в том, что закон отрицания отрицания обладает мощной прогностической силой. Он

Ленинская теория диалектики общества

251

позволяет, с одной стороны, утверждать неизбежность качественных скачков, с другой – заранее предвидеть наиболее важные характеристики будущего качества. Обратимся к социальной революции. Она представляет собой скачок, связанный с отрицанием прежней формации. Главным её вопросом является вопрос о власти. Здесь возникает познавательная проблема: если сущность революции состоит в том, чтобы изменить всю социально-экономическую и общественнополитическую систему, то есть тип формации, основу которой составляет базис, значит, главным вопросом должен быть вроде бы вопрос о смене базиса, а вместо этого распространено утверждение, что главным вопросом является вопрос о власти. Не перепутали ли мы что-нибудь? Нет, не перепутали. Это вывод принадлежит Ленину, который решительно утверждал: «Несомненно самым главным вопросом всякой революции является вопрос о государственной власти. В руках какого класса власть, это решает всё… Не обойти, не отодвинуть вопроса о власти нельзя, ибо это именно основной вопрос, определяющий всё в развитии революции, в её внешней и внутренней политике» (Т.34. С. 200). Во-первых, производственные отношения определяются законом их соответствия производительным силам. Во-вторых, производительные силы и производственные отношения по своей природе объективны, и люди не могут произвольно менять их характер. Конструкторское бюро может решать вопрос о создании, скажем, нового типа самолёта, автомобиля и т.п., но оно не способно решать вопроса о новом качестве производительных сил. У людей есть один эффективный способ влияния на производительные силы и производственные отношения – это экономическая политика. Но её осуществляет государственная власть, выражающая интересы экономически правящего класса. Поэтому главным вопросом любой социальной революции является вопрос о власти. Победа социальной революции является стартом новой общественно-экономической формации. Традиционно от этого старта развитие в рамках закона отрицания отрицания рассматривается как движение по нарастающей, возвышающей, прогрессивной линии. Но этот закон диалектики работает и тогда, когда имеют место регрессивные изменения, когда исторический процесс оказывается направ-

252

Виктор ТРУШКОВ

ленным как бы вспять. Ведь и в этом случае изменения сохраняют закономерный и направленный характер, хотя вектор изменений противоположен прогрессивному. В истории подобные ситуации тоже имеют место. Одним из проявлений попятного движения общественных процессов являются социальные реставрации. Под ними понимается возвращение к тем общественным отношениям, к тому социальноэкономическому и общественно-политическому жизнеустройству, которое доминировало в обществе в предшествовавшую эпоху, прерванную социальной революцией. Естественно, что полного повторения, полной реставрации в принципе невозможно, ибо она представляет собою вид снятия. Речь может идти о реставрации только основных, существенных, качественных моментов, и прежде всего – производственных отношений. В.И.Ленин постоянно предупреждал о возможности реставрации буржуазного строя в России. Впервые он поставил этот вопрос 8 октября 1917 года (по старому стилю), то есть за две с половиной недели до Октябрьской победы. В связи с внутрипартийной дискуссией о пересмотре партийной программы он писал, что «программу-минимум выкидывать никак нельзя», в том числе потому, что «не исключена возможность «попыток реставрации»; их надо сначала пережить и победить». (Т.34. С.375). К этой теме он возвращается через полгода – в первую мирную передышку после «похабного Бреста» в апреле 1918 года. В знаменитой брошюре «Очередные задачи Советской власти» он ставит вопрос ребром: «Без всестороннего государственного учёта и контроля за производством и потреблением продуктов власть трудящихся, свобода трудящихся удержаться не может, возврат под иго капитализма неизбежен». (Т.36. С.184). Через год после Октябрьской победы в работе «Пролетарская революция и ренегат Каутский» В.И. Ленин подробно расшифровывает своё видение капиталистической реставрации: «Историческая правда состоит в том, что правилом является при всякой глубокой революции долгое, упорное, отчаянное сопротивление эксплуататоров, сохраняющих в течение ряда лет крупные фактические преимущества перед эксплуатируемыми. Никогда… эксплуататоры не подчинятся решению большинства эксплуатируемых, не испробовав в последней, отчаянной битве,

Ленинская теория диалектики общества

253

в ряде битв своего преимущества. Переход от капитализма к социализму есть целая историческая эпоха. Пока она не закончилась, у эксплуататоров неизбежно остаётся надежда на реставрацию, а эта надежда превращается в попытки реставрации». (Т. 37. С. 263 –264). Реставрация возможна, но не обязательна, её превращение в действительность зависит от субъективного фактора, от народной защиты социализма, от убеждённости и преданности ему со стороны коммунистов. В то же время возможность капиталистической реставрации, отмечал Ленин, сохраняется до тех пор, пока не завершён переходный период от капитализма к социализму, а это – «целая эпоха». Опираясь на осмысление новой и новейшей истории, можно утверждать, что социальная реставрация обладает признаком повторяемости, то есть одним из признаков исторической закономерности. Восстановление дореволюционного жизнеустройства, стремление вернуть командные высоты господствовавшему прежде укладу, имеет место после пионерных (это хотелось бы особо подчеркнуть) революций, то есть не после всяких революций, а только после тех, которые первыми прорывают господство прежней общественной системы. Вот некоторые наиболее яркие и исторически бесспорные примеры реставраций. Реставрация после Английской революции 1640-го года, когда в 1660-м году восстанавливается не только власть Стюартов, но и система феодальных отношений в виде, близком к их «первородству». Реставрация Бурбонов в 1815 году, последовавшая через 20 с небольшим лет после Великой Французской революции. В ХХ веке имел место ряд реставраций, последовавших вскоре после антиколониальных революций в странах Африки – таких, как Египет, Гана, Гвинея и т.д. Реставрационные процессы имели место и в российской истории при качественных скачках её социальной системы. Например, царствованием Ивана Грозного завершился период оформления централизованного русского государства, когда процесс княжеской и боярской удельной власти был и фактически, и юридически уничтожен. Но как реакция на это, как попытка остановить наступление централизации явилась семибоярщина, наступившая после Бориса Годунова. С этой точки

254

Виктор ТРУШКОВ

зрения можно говорить о реставрации и в пору царствования династии Романовых. В годы царствования Алексея Михайловича создаются достаточно благоприятные условия для становления базы буржуазных отношений. И в ответ на это – реакция в виде «контрреволюции» стрельцов, реставрации откровенно московско-феодальных порядков (Петербург выступал символом буржуазного жизнеустройства) в период правления «феодальной царицы» Софьи. Рассмотрим сущностные повторяющиеся факторы, которые порождают реставрацию. Первый. Всякая революция забегает вперёд. Она начинает решать задачи, которые не имеют ещё достаточной базы. Неадекватный историческому моменту характер общественнополитических действий во многих случаях осознаётся лишь спустя некоторое время, в процессе воплощения принятого опережающего своё время решения. Советская история весьма богата подобными примерами. Так, явным забеганием вперёд явилась оценка XXII съездом КПСС того этапа, на котором находилось советское общество. Задача «развёрнутого строительства коммунизма» не соответствовала реалиям дня. Более того, она становилась безграмотной, ибо построение материально-технической базы коммунизма отождествлялось с достижением социальноэкономических показателей, присущих США. Выходило, будто в рамках американского капитализма уже имеется материальнотехническая база… коммунизма. Второй фактор – это использование тех механизмов решения политических проблем, которые использовались победителями на предыдущих этапах и давали положительный результат. Но в новых условиях они не работают или работают плохо, или, работая, приводят к прямо противоположным результатам. Между тем, стремление использовать эти «заготовки» прежнего опыта очень распространено и сплошь и рядом приводит к негативным последствиям. Например, когда в конце 50-х годов в СССР неразрешённость противоречия между отраслевой и территориальной системами управления стала очевидным тормозом хозяйственного развития, то способом разрешения выявленного противоречия были выбраны… совнархозы. Эта форма управления существовала в первое десятилетие Советской власти и обеспечила восста-

Ленинская теория диалектики общества

255

новление разрушенного Первой мировой и Гражданской войнами хозяйства в кратчайшие сроки. Но её копирование на рубеже 50–60-х годов было явно опрометчивым решением. Третье. Межформационный переходный период часто обостряет политические отношения, а поскольку ему присуща диктатура победившего класса, то она при определённых условиях способна приводить к культу личности. Так было с Кромвелем, так было с Наполеоном, со Сталиным. Следует заметить, что общество вынуждено болезненно переживать не только «экстремальные» условия культа личности, но и период его «преодоления». Четвёртое. В переходный период из-за противоречий в экономической жизни, в частности, из-за многоукладности экономики, из-за неравномерного развития этих укладов сохраняется возможность экономических кризисов. Поражение английской революции было прямо связано с экономическим кризисом 50-х годов XVII века. Что касается поражения Наполеона, то его причины также не только в проигранных военных сражениях, но и в резком обострении экономических противоречий. Об экономических проблемах 80-х годов прошлого века в СССР написано немало; наряду с откровенными либеральными фальсификациями имеется и объективный научный анализ. Пятое. Победившая революция совершает заблуждения и ошибки, которые накапливаются и могут перейти меру. К этому надо добавить типичное бахвальство властей, которые с его помощью пытаются компенсировать очевидные массам просчёты и объективные недостатки. Шестое. Ослабление революционных обществ в результате внешнего противостояния. О том, что внешнее противостояние не только реально, но и играет большую роль, свидетельствует, например, ситуация в Европе после 1813 года, когда был создан антинаполеоновский, а по сути антифранцузский Священный союз, в котором ведущая роль принадлежала европейским монархам, руководителем которого был Александр I. Наше общество не забыло изнуряющую холодную войну, длившуюся более четырёх десятилетий с середины XX века. Разрушающее воздействие «холодной войны» на нашу страну признали и политические оппоненты России. З. Бжезинский, например, прямо

256

Виктор ТРУШКОВ

утверждает: «44-летний период гонки вооружений с Соединёнными Штатами, начавшейся в конце 40-х и продолжавшейся до конца 80-х годов, явился причиной разорения государства». (З. Бжезинский. Великая шахматная доска. М: Международные отношения. 1999. С. 112). Нельзя не заметить и обмельчание «наследников» революционной власти. Оно проявляется и в непомерном честолюбии лидеров, и в том, что они под лозунгом заботы о массах весьма активно заботились о личных интересах. И опять-таки эта беда была характерна и для Кромвеля, и для Наполеона, и для наших соотечественников, в частности – для Горбачёва. Набор подобных противоречий, существующих, к тому же не изолированно, а вместе, приводит к тому, что надежды, связанные с обещаниями новой системы, в глазах широких масс оказываются неоправданными. А поскольку всякая революция обещает всегда больше, чем она в состоянии дать (более того, она сплошь и рядом не знает, что она в состоянии дать), то на определённом этапе этих противоречий негативное отношение к революции нарастает по принципу снежного кома. Внешне получается так, будто прежнюю систему приглашают устранить недостатки её преемницы. Происходит отрицание недавней революции социальной реставрацией. В связи с этим возникает серьёзный вопрос: является ли исторической закономерностью отрицание отрицания или история может ограничиться только отрицанием? Антигегелевская, то есть антидиалектическая точка зрения получила отражения в теориях так называемой негативной диалектики («диалектики отрицания»). Её философская сущность сводится к отрицанию ступени «синтеза». Фактически это равнозначно отрицанию исторического оптимизма, отрицанию того, что попятные стадии в истории человечества носят временный характер. Диалектическое отрицание характеризуется двумя существенными чертами. Во-первых, оно представляет собой условие и момент развития, во-вторых, оно выступает моментом связи нового со старым. Это означает, что новое, будучи отрицанием старого, предшествующего, не оставляет за собой пустыню. Оно не просто уничтожает старое, а как бы «снимает его». История подтверждает не «негативную диалектику», а диалектику, разработанную Гегелем и Марксом. «Приглашение» од-

Ленинская теория диалектики общества

257

нажды уже отвергнутой социальной системы оказывается исторически весьма краткосрочным. В той же Англии уже в 1688 году был низложен Яков II, в 1830 году во Франции низложен Людовик XVIII. Преодоление реставрации подчиняется гегелевскому закону отрицания отрицания. Оно является возвращением на «столбовую дорогу» истории, но при этом некоторые формы, использованные реставрацией, в обществе сохраняются. Так, например, в Англии после 1688 года, и во Франции после 1830 года сохранилась даже королевская власть. Но это была уже ограниченная монархия, когда буржуазный строй использовал инструмент монарха только потому, что его было легко и удобно приспособить для продолжения буржуазного развития общества. Возникает естественный вопрос: почему реставрация оказывается исторически недолговечной? Объяснения достаточно очевидны. В основе революционных изменений, которые пытается преодолеть реставрация, лежит развитие производительных сил, развитие способа производства. Попытки же вернуть те экономические отношения, которые были уже отвергнуты этим революционным процессом, естественно, оказываются безуспешными. Не случайно Бурбоны, всячески пытаясь реставрировать отношения, существовавшие до 1789 года, тем не менее в земельной реформе сохранили многие меры, заложенные сначала Конвентом, а потом Наполеоном. Да и знаменитый наполеоновский Гражданский кодекс в немалой степени продолжал функционировать и при Людовике XVIII. Попытка реставрировать в полном объёме производственные отношения отринутой революцией эпохи наталкивается на сопротивление масс, уже «попробовавших» новую систему, масс, в какой-то момент от революции отказавшихся. Но при сравнении с реставрируемыми отношениями в их глазах в выигрыше оказываются дореставрационные отношения. Обратим внимание и на культурный, духовный процесс. После каждой революции (будь то Английская, будь то Великая Французская или Октябрьская) складывались новые системы норм и ценностей. И они всё время проверяют реставрацию на то, соответствует ли она новому гуманизму. И всегда обнаруживают её несоответствие. К тому же все известные истории реставрации сопровождались, вопервых, своеобразным «несварением желудка», неспособностью переработать то, что до реставрации было наработано (в частности, в

258

Виктор ТРУШКОВ

области производительных сил), во-вторых, экономической депрессией. События Франции 1830 г. были прямым следствием острейшего экономического кризиса, по масштабам куда более горького, чем кризис 1814–1815 годов. То же самое касается и положения в Англии 1685–1688 годов. Ну, а об экономическом состоянии РФ говорит уже то, что вступив во второе десятилетие XXI века, страна до сих пор не достигла показателей дореставрационного периода. Главной заботой для носителей реставрации является забота о достижении командных высот в экономике и политике. А в этих же сферах нет места для таких, по их мировосприятию, «эфемерных» понятий, как героизация, нравственность, совесть. Голый прагматизм реставраторов однажды проигравшей общественно-политической системы ведёт к резкому снижению перспектив реализации их классовых целей. Более того, реставрация вынуждена оправдывать предательство. Кстати, это закономерное для неё явление. Вспомните маршала Нея, одного из героев наполеоновских войн. Он попадает в типичное в условиях реставрации положение, когда, с одной стороны, жажда вписаться в новую систему предполагает и требует отказаться от прежних позиций. Но с другой стороны, поскольку речь идёт о человеке, широко известном, героизированном на прежнем этапе, то его такое поведение явно вступает в противоречие с теми представлениями о нравственности, которые существуют на глубинном народном уровне. Что касается современной ситуации, то здесь подобный процесс «смены пиджаков» широко распространён, но по-прежнему противоречит народной нравственности. Сложность положения класса-победителя контрреволюции связана ещё и с необходимостью для него торопиться. А не торопиться нельзя. Историческое время всё время подгоняет, оно требует активных реставрационных действий, иначе реставрация, а значит регресс, обречена тут же на поражение. В результате нет временного лага, который позволил бы массам переварить, освоить этот «скачок назад» в системе общества, что закрывает для реставрации какие-либо надежды на историческую долговечность. Закон отрицания отрицания обладает широчайшими познавательными возможностями. Он позволяет не только объяснять свершившиеся исторические события, но и предвидеть грядущее, – естественно, не в деталях, а в наиболее общем,

Ленинская теория диалектики общества

259

наиболее существенном проявлении. Но для этого необходимо исследовать не отдельные отрицания, а их диалектическую взаимосвязь – отрицание отрицания.

Детерминизм как принцип социальной диалектики Понятие «детерминизм» восходит к латинскому determine – определяю. Это философское учение об объективном характере взаимосвязи и взаимообусловленности явлений материального и духовного мира. Ядром детерминизма служит представление о причинности, которое не сводится только к проблемам познания, а несёт куда более широкую философскую нагрузку. В работе «Материализм и эмпириокритицизм» В.И. Ленин отмечал: «Действительно важный теоретико-познавательный вопрос, разделяющий философские направления, состоит не в том, какой степени точности достигли наши описания причинных связей и могут ли эти описания быть выражены в точной математической формуле, – а в том, является ли источником нашего познания этих связей объективная закономерность природы, или свойства нашего ума, присущая ему способность признавать известные априорные истины и т.д. Вот что бесповоротно отделяет материалистов Фейербаха, Маркса и Энгельса от агностиков (юмистов) Авенариуса и Маха» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 18. С. 164). Для Ленина, как и для его идейных и научных предшественников Маркса и Энгельса, приемлема только диалектика, опирающаяся на материалистическое понимание природы и общества. К вопросу о необходимом единстве материализма и диалектики Ленин возвращается при осмыслении каузальности в «Философских тетрадях». Он пишет: «С одной стороны, надо углубить познание материи до познания (до понятия) субстанции, чтобы найти причины явлений. С другой стороны, действительное познание причины есть углубление познания от внешности явлений к субстанции. Двоякого рода причины должны бы пояснять это: 1) из истории естествознания и 2) из истории философии. Точнее: не «примеры» тут должны быть – comparaison n`est pas raison*, – а квинтэссенция той и другой истории + истории техники». (Там же. Т. 29. С. 142). * Сравнение не есть доказательство. Ред.

260

Виктор ТРУШКОВ

Не случайно многие века детерминизм и каузальность (causalis – причинный) отождествлялись. Современный детерминизм включает в себя разнообразные объективно существующие формы диалектической взаимосвязи явлений и процессов, часть из них не содержат в себе непосредственно моментов порождения, производства одного другим. Кстати, В.И.Ленин замечал: «Каузальность, обычно нами понимаемая, есть лишь малая частица всемирной связи, но (материалистическое добавление) частичка не субъективной, а объективно реальной связи». (Там же. С. 144). Среди таких корреляций особую роль занимают вероятностные соотношения, которые чаще всего описываются на языке статистических распределений и статистических законов. Принцип детерминизма широко используется в социальных науках. В них особенно бросаются в глаза два этапа в толковании детерминизма. Первый из этих этапов носил механистический характер, его обычно связывают с именем П. Лапласа, утверждавшего, что существует лишь однонаправленная динамическая связь между состояниями предмета. Она подчиняется законам классической физики, прежде всего – механики. Лапласов детерминизм в социальных науках чаще всего порождал к себе негативное отношение, так как в нём отрицалась роль случайности, а вероятность вообще оказывалась за пределами детерминизма. Фактически он становился философской основой фатализма. Такой ограниченный подход к социальной действительности был в значительной степени преодолён прежде всего под влиянием диалектико-материалистического понимания истории. В историческом материализме, с одной стороны, недвусмысленно признаётся объективный характер детерминированности социальных процессов, с другой – не только различаются, но и признаются обладающими большими познавательными возможностями как динамические, так и статистические законы. Исторически первой формой детерминизма в социальных науках можно считать географический детерминизм. Его основы были заложены Ш. Монтескье (1689 – 1755). Наиболее яркими представителями этого направления были А. Тюрго (1727 – 1781), Г. Бокль (1821 – 1862). Примечательно, что даже эта ранняя форма социального детерминизма была связана с настойчивым поиском прежде всего объективных факторов действительности, которые определяют характер процессов в жизни общества.

Ленинская теория диалектики общества

261

В XIX столетии, когда социальные науки стали окончательно приобретать самостоятельный статус в научном познании, доминировала форма экономического детерминизма. В его становление внесли немалый вклад такие мыслители, как А. Смит, Д. Рикардо и другие представители классической политической экономии. Ограниченность экономического детерминизма, утверждавшего, что всякое общественное явление выводится непосредственно из экономических структур, существующих в обществе, настойчиво подчеркивалась в работах К. Маркса и Ф. Энгельса, которые говорили о решающей роли производственных отношений (их сердцевину составляют экономические отношения собственности) только в конечном счёте. Они постоянно подчеркивали активность надстройки, в формировании и функционировании которой существенную роль играет сознательная, целенаправленная деятельность людей. Признание современным познанием многообразия форм социальной детерминации, сложного характера взаимодействия различных тенденций в обществе не означает ни перехода на позиции индетерминизма, ни отрицания роли личности в историческом процессе. Более того, расширение содержания детерминизма заставляет однозначно подчеркивать, что в его рамках ведущая роль принадлежит причинно-следственным отношениям. Всякое социальное явление имеет свою причину, и само является причиной будущих явлений и процессов. Диалектика причины и следствия состоит прежде всего в том, что причина и следствие в определенном отношении тождественны, тогда как в других отношениях они принципиально различаются. Их тождество в том, что одно и то же явление в разных отношениях может выступать как причиной, так и следствием. В то же время диалектика причины и следствия отвергает их возможность меняться местами в одном и том же отношении. Более того, материалистическая диалектика исходит из того, что во времени причина предшествует следствию, она обусловливает следствие. Меняться местами они не могут. Характер причинно-следственных отношений прямо связан с тем, что время однонаправленно. Допущение, что следствие предшествует причине равнозначно утверждению, что время можно повернуть вспять.

262

Виктор ТРУШКОВ

При осмыслении причинно-следственных отношений появляется необходимость выявить роль в общественном развитии повода. Повод – это, образно говоря, последняя капля, нарушающая меру. Природа этой капли может быть непосредственно не связана с содержанием причины. Продолжим анализ социальных процессов, начиная с 1980-х годов. Нетрудно предположить, что причиной изменения надстройки можно рассматривать потребности изменившегося базиса. После пионерной революции базис не только внутренне противоречив, но он ещё и накапливает эти противоречия. Это приводит к внутрикачественным изменениям, и они могут рассматриваться в качестве причин, определяющих поведение надстройки. Одни из причин могут быть локальными, частными (например: что стало причиной появления в президентской должности того или иного конкретного политика), другие непосредственно связаны с характером общественных тенденций. Процесс реставрации буржуазного базиса, в свою очередь, имел свои причины. Кстати, он был не одномоментным, но всякий раз был обусловлен не только субъективной деятельностью тех или иных политических персонажей, но и объективными факторами. Их анализ целесообразно начать с характера производительных сил. По своему качеству производительные силы СССР соответствовали производительным силам других экономически развитых стран. Следовательно, они были по своему характеру переходными и могли допускать как капиталистический, так и социалистический базис. Политическая надстройка обычно изображается как совокупность политических институтов. Но не забудем: эти институты не существуют без совокупности политических деятелей, которые при определённом стечении обстоятельств могут своими действиями (или бездействием) ускорять или тормозить исторический процесс. Это общее положение В.И. Ленин убедительно точно иллюстрировал более века назад (а как актуально это звучит сегодня!) на примере рабочего движения: «…Стихийный подъём и рабочей массы и (благодаря её влиянию) других общественных слоёв происходит в последние годы с поразительной быстротой. «Материальные элементы» движения выросли гигантски…, но сознательные руководители (социал-демократы) отстают от этого роста. В этом – основная причина переживаемого русской социал-демократией

Ленинская теория диалектики общества

263

кризиса. Массовому (стихийному) движению недостаёт «идеологов», настолько подготовленных теоретически, чтобы быть застрахованным от всякого шатания, недостаёт руководителей, обладающих таким широким политическим кругозором, такой революционной энергией, таким организаторским талантом, чтобы создать на базисе этого движения боевую политическую партию». (Т. 5. С.363 –364). Политическая надстройка, в конечном счёте, существует для того, чтобы закрепить существующий базис или внести в него изменения, поскольку люди могут повлиять на производственные отношения прежде всего и главным образом через политику. Диалектика экономики и политики всегда была предметом как практического, так и теоретического применения В.И. Лениным. Это ярко проявилось в его работе «Ещё раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина». Поводом для её написания стала развернувшаяся в партии дискуссия о профсоюзах, в центре которой оказались принципиальные вопросы управления хозяйственным строительством в Стране Советов, а следовательно, и реальных перспектив социалистического развития экономики. Примечательная особенность ленинского подхода к решению в целом сугубо практической проблемы состояла в том, что при подходе к сложной задаче социалистической практики он уделил самое серьёзное внимание методологическим основам осмысления политической и экономической действительности. Более того, глубокий диалектико-материалистический анализ в этой брошюре стал не только применением, но и развитием его исследований диалектики, содержащихся в «Философских тетрадях». Касаясь диалектики экономики и политики, а ещё шире – диалектики базиса и политической надстройки, В.И.Ленин сформулировал положения, ставшие как политическими, так и социальнофилософскими афоризмами: «Политика есть концентрированное выражение экономики. …Политика не может не иметь первенства над экономикой. Рассуждать иначе, значит забывать азбуку марксизма. …Без правильного политического подхода к делу данный класс не удержит своего господства, а следовательно, не сможет решить и своей производственной задачи». (Т. 42. С. 278 –279). В советском обществе в середине 80-х годов ХХ века стали заметны проявления буржуазных черт. Первым их носителем выступал частник-«теневик». Занимаясь частным производством и тем

264

Виктор ТРУШКОВ

самым «добывая» деньги, он, однако, не выступал собственником средств производства. В силу этого он не имел амортизационных расходов. Уже поэтому некорректно говорить об его экономической эффективности, так как с экономической точки зрения она была иллюзорной. В то же время складывались внутренние факторы, заинтересованные в изменении базиса. Одновременно существовали и внешние факторы. Бесспорно, что экономика, скажем, США имела более высокую производительность. Это могло быть стимулом догонять американскую экономику путем качественного совершенствования материальнотехнической базы советского общества и личностного фактора производства. Но существовала возможность искать пути в копировании капиталистических принципов хозяйствования, включая превращение рабочей силы в товар. И эта возможность могла превратиться в действительность в виде конвергенции капитализма и социализма. Под конвергенцией обычно понимается появление одинаковых признаков у систем, попавших в одинаковую среду. Ещё полвека назад французский буржуазный идеолог Раймон Арон обратил внимание на то, что научно-техническая революция может рассматриваться в качестве той среды, в которой функционируют две альтернативные общественные системы. Следовательно, утверждал он, у них должны появиться общие признаки. Сложение достоинств двух систем должно-де дать их симбиозу ярко выраженные положительные качества. Известно, что капитализм поощряет активность и энергичность индивидов, в то же время социализм всячески стремится к достижению социальной справедливости, экономической и социально-нравственной базой которой выступает уважение к труду и человеку труда. Так появилось некое подобие обоснования осуществить конвергенцию. Средством решения такой задачи должна была выступать прежде всего конвергенция политической надстройки как действенного средства влияния на базис. Проявления такой конвергенции нетрудно обнаружить в политических изменениях (реформах), произошедших в СССР в конце 80-х годов ХХ века. Они сводились к попыткам соединения советской политической системы с буржуазной парламентской системой. Чем эти системы принципиально отличаются? Социальной ба-

Ленинская теория диалектики общества

265

зой советской системы являются трудящиеся. Они принимают и выполняют законы. Поскольку в обществе не было официальной частной собственности на средства производства, то не было и антагонистических, то есть неразрешимых в рамках социализма, противоречий между трудящимися и политической системой. Парламент отличается от Советов не столько тем, что он существует лишь как законодательная власть, то есть как инструмент выработки норм. Существенно то, что он предполагает отделение принятия законов от их исполнения. Но для этого классовые интересы исполнительной власти должны коренным образом не совпадать с интересами большинства населения, которое участвует в формировании лишь представительной власти. При совпадении интересов неизбежно сущностное совпадение исполнительной и представительной власти. Но чтобы произошла конвергенция надстройки, в обществе должны были появиться силы, заинтересованные в ней. Причём их интересы должны быть глубинными, носить серьёзный экономический характер. В политической надстройке СССР в 1989 году была предпринята операция по объединению двух альтернативных представительных систем. Был учреждён Съезд народных депутатов СССР, который из своего состава образовывал Верховный Совет. При этом Съезд сохранял признаки советского органа власти, но его сессии созывались лишь два раза в год, тогда как Верховный Совет приобретал признаки парламента и работал на постоянной основе. Вторым шагом на пути политической конвергенции двух систем было введение поста президента СССР, то есть персонального главы государства. Введение поста президента нарушало природу советовластия, сущностная политическая формула которого состояла о том, что Советы обладают полновластием, но теперь она превращалась в ничем не подкреплённую декларацию. Детерминизм в этой схеме ярко проявлял себя в том, что реформы надстройки являлись следствием сущностных изменений, происходящих в базисе. Более того, нетрудно заметить «взаимоперелив» причины и следствия: следствие (надстройка) превращалась в причину по отношению к другим явлениям. Прежде всего это проявилось в «гибридных» формах формирования Съезда на-

266

Виктор ТРУШКОВ

родных депутатов СССР. Часть депутатов избиралась не всем обществом, а представляла лишь общественные организации. Если Коммунистическую партию в 1991 году можно было квалифицировать как общественную организацию, то Академию наук СССР в этом качестве представить невозможно. Но депутатов избирали не только АН СССР и связанные с нею научные общества, но даже общество филателистов и т.д. Примечательно, что именно среди избранников не территориальных округов, а «общественных организаций», природа которых далека от политики, было больше всего сторонников экономической конвергенции. А получив мандаты народных депутатов, они начали с законов, подталкивающих к изменению базиса. Экономика, которая была причиной конвергенции политической системы, теперь стала следствием произошедших в политической надстройке изменений. Из государственных актов изымается категория «общенародная собственность» и заменяется понятием «государственная собственность» (позже эта подмена стала юридическим основанием для приватизации). Создаются буржуазные кооперативы и легализируются теневики. Создаётся Московская товарная биржа. Появляется буржуазия как публично функционирующий класс общества. Кровавые события 21 сентября – 4 октября 1993 года – следствие произошедших изменений в социальной структуре общества, когда быстро набиравшая при поддержке государственной власти экономический вес буржуазия олигархического типа стремилась получить максимум политической власти. В экономике её задачей было разрушение единого союзного народнохозяйственного комплекса, а в политической системе – уничтожение тех элементов советовластия, которые сохранялись в процессе конвергенции советской и буржуазной политических систем. Практически становилась неизбежной ликвидация гибридапарламента насильственными средствами. С юридической точки зрения в 1991 и 1993 годах были совершены буржуазные государственные перевороты. В сформировавшейся в результате государственных переворотов и последующих процессов легитимации новой власти в полном соответствии с принципом детерминизма сложилась новая политическая система, которую можно представить как взаимодействие

Ленинская теория диалектики общества

267

государства и буржуазного частнособственнического гражданского общества. Рассмотрим стороны этого единства. Государство – это аппарат, механизм, машина для обеспечения политической власти экономически правящих классов. Но государство при этом противоречиво, так как, защищая интересы господствующего класса, оно выступает от имени всего общества. Глубокую диалектико-материалистическую характеристику государству дал В.И. Ленин в своей известной работе «Государство и революция»: «Государство есть продукт и проявление непримиримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены. И наоборот, существование государства доказывает, что классовые противоречия непримиримы. Именно по этому важнейшему и коренному пункту начинается искажение марксизма, идущее по двум главным линиям. С одной стороны, буржуазные и особенно мелкобуржуазные идеологи, – вынужденные под давлением бесспорных исторических фактов признать, что государство есть только там, где есть классовые противоречия и классовая борьба, – «подправляют» Маркса таким образом, что государство выходит органом примирения классов. По Марксу, государство не могло бы ни возникнуть, ни держаться, если бы возможно было примирение классов. У мещанских и филистёрских профессоров и публицистов выходит, – сплошь и рядом при благожелательных ссылках на Маркса! – что государство как раз примиряет классы. По Марксу, государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание «порядка», который узаконяет и упрочивает это угнетение, умеряя столкновение классов. По мнению мелкобуржуазных политиков, порядок есть именно примирение классов, а не угнетение одного класса другим… Бесчисленные резолюции и статьи политиков обеих этих партий (эсеров и меньшевиков. – В.Т.) насквозь пропитаны этой мещанской и филистёрской теорией «примирения». Что государство есть орган господства определённого класса, который не может быть примирён со своим антиподом (с противоположным ему классом), этого мелкобуржуазная демократия никогда не в состоянии понять». (Т. 33. С. 7).

268

Виктор ТРУШКОВ

Всякое государство характеризуется рядом признаков. Перечислим наиболее существенные из них.Первый признак – территория, на которую распространяется власть государства. Второй – публичная власть, то есть некий аппарат, который стоит над обществом и противостоит ему в качестве государства, представителей государства. Третий признак – налоги. Дело в том, что само государство ничего не производит. А оно должно содержать тот самый аппарат, который, по сути, и есть государство, и те средства, которые этому аппарату обеспечивают поддержание власти. Набор средств разнообразен, начиная от системы права и заканчивая всем тем, что это право поддерживают, в том числе, с помощью различных силовых инструментов. Всякое государство обладает суверенитетом, и это – его четвертый признак. При этом суверенитет государства двух видов: внутренний и внешний. Внешний суверенитет можно сформулировать так: «не суйся со своим уставом в наш монастырь, ограниченный государственными границами». Но не менее важен внутренний суверенитет, предполагающий, что никакая структура на территории данного государства не может обладать властными функциями. В 1992 году в Конституционном суде РФ рассматривалось в течение многих месяцев так называемое «дело КПСС». С точки зрения правовой вопрос был только один: подменяла ли партия государство в осуществлении его властных функций? По сути, вопрос состоял в том, покушалась ли, ущемляла ли данная организация внутренний суверенитет государства. Поскольку было принято решение, что КПСС «ущемляла» государственную власть только на «верхнем этаже», то КС РФ разрешил деятельность первичных коммунистических организаций и возможность создавать заново все структуры этой партии. В мировой практике субъектами, покушающимися на внутренний суверенитет государства, чаще всего выступали, во-первых, правящая политическая партия, во-вторых, армия и другие силовые структуры, в-третьих, церковь. Возникает вопрос: какие функции выполняет государство? Первая функция – организационно-хозяйственная. Она проявляется а) в определении системы налогов и формировании государственного бюджета; б) государство всегда владеет какимлибо имуществом, собственностью, и, следовательно, осущест-

Ленинская теория диалектики общества

269

вляет хозяйственную функцию в этой сфере. Даже в США примерно 6% продукции производится в государственном секторе, а в странах Западной Европы эта доля доходит до 55% (Швеция, Австрия, Норвегия и т.п.). Вторая функция, ради которой государство создается и существует, – это функция подавления. Любое государство всегда можно юмористически изобразить в виде чиновника с дубинкой. Но при этом всякое государство заинтересовано в том, чтобы обеспечить в обществе тишь, гладь и божью благодать. Только в такой ситуации может уверенно править экономически господствующий класс. Как только в обществе начинаются какие-то волнения, государство должно изощряться, чтобы возвратить порядок, обеспечивающий интересы господствующего класса. Третья функция, присущая каждому государству, – идеологическая. Во-первых, если государство заинтересовано в мирном обеспечении порядка в интересах правящего класса, то, следовательно, необходимо работать над тем, чтобы население приняло концепцию правящего класса и его государства. Во-вторых, государство всегда занимается пропагандой своих решений – как законодательных, так и исполнительных. Государство, как правило, владеет материальными средствами духовного производства. У него есть полиграфические предприятия, каналы телевидения, радиоканалы, газеты и т.д. Государство управляет ими и тем самым осуществляет идеологическую функцию. Есть ещё одна функция, о которой откровенно говорило советское государство, но обычно никогда не упоминают буржуазные государства. Речь идёт о контроле за мерой труда и потребления. Советское государство не могло и не хотело прятать эту функцию, так как владело основными средствами производства, оно устанавливало все формы оплаты труда и контролировало так называемые нетрудовые доходы. Одна из задач государства состояла в том, чтобы контролировать границу имущественного расслоения общества. Кроме того, всякому государству присущи внешние функции – дипломатическая и оборонная. При социальном анализе выделяют формы государственного устройства. Классических форм три: унитарное государство; федерация; конфедерация.

270

Виктор ТРУШКОВ

Унитарное государство представляет собой такое образование, внутри которого нет государствоподобных образований. Унитарными является большинство западноевропейских государств: Франция, Италия, Норвегия, Швеция и т.д. Федерация представляет собой государство, внутри которого есть государствоподобные образования, но отношения между государством и этими образованиями построены по принципу субординации. В результате внутригосударственные образования лишаются некоторых государственных функций и государственных институтов (армии, дипломатической службы, валюты и т.п.). Что касается конфедерации, то это объединение государств, которые отдают ограниченный ряд своих полномочий надгосударственной структуре, которая благодаря этому получает статус государства. Примеры таких конфедераций в современном мире привести трудно. Более-менее реальной конфедерацией в середине XX века была Объединенная Арабская Республика, объединявшая Египет и Сирию. Она имела единое общее командование над двумя армиями, общую дипломатическую службу и общую валюту. Второй пример – это конфедерация советских государств, она не имела названия, но была реальностью в период между 1918 годом и декабрем 1922 года. Объединенные вооруженные силы, объединенная дипломатия, единый рубль свидетельствовали о конфедеративном устройстве, а все остальные вопросы каждая республика решала по-своему. Форма конфедерации, как показала история, нежизненная. Она либо распадается, либо переходит в федерацию. По старинке у Швейцарии в названии государства есть слово «конфедерация», но это настоящая федерация. Что касается советских республик, то ими 30 декабря 1922 года было образовано федеративное государство СССР. Союз Советских Социалистических Республик был особым типом федерации. Разрабатывая его конструкцию, В.И. Ленин подчёркивал: «…мы признаём себя равноправными с Украинской ССР и др. и вместе и наравне с ними входим в новый союз, новую федерацию, «Союз Советских Республик Европы и Азии». (Т. 45. С. 211). Впрочем, был и остаётся весьма сложный вопрос, на который требовалось ответить (сегодня эта потребность вновь приобре-

Ленинская теория диалектики общества

271

ла актуальность) соотечественникам и мировому общественному мнению: ради чего провозгласившие независимость государства должны были ограничивать свой суверенитет и объединяться в новую федерацию? На этот вопрос чётко и ясно ответил И.В. Сталин в опубликованном в «Правде» 18 ноября 1922 года его интервью «Вопрос об объединении независимых национальных республик». В нём ни малейших попыток затуманить ситуацию. Сталин следует ленинской формуле: прямая политика — лучшая политика. Только так можно завоевать искреннюю поддержку широких народных масс. И он объясняет: «Истощение внутренних хозяйственных ресурсов наших республик в результате гражданской войны, с одной стороны, и отсутствие сколько-нибудь серьёзного притока заграничного капитала, с другой стороны, создали такую обстановку, при которой ни одна из наших советских республик не в силах восстановить своё хозяйство своими собственными силами. Это обстоятельство особенно ощутительно теперь, когда советские республики впервые после ликвидации гражданской войны приступили серьёзно к разрешению хозяйственных вопросов и здесь, в ходе работы, впервые ощутили всю недостаточность изолированных усилий отдельных республик, всю неизбежность соединения этих усилий и хозяйственного объединения республик как единственного пути действительного восстановления промышленности и сельского хозяйства. Но для того, чтобы действительно соединить хозяйственные усилия отдельных республик вплоть до объединения последних в единый хозяйственный союз, необходимо создать соответствующие союзные, постоянно действующие органы, могущие направлять хозяйственную жизнь этих республик по одному определённому пути» (И.В. Сталин. Соч. Т. 5. С. 139). В интервью И.В.Сталина привлекает внимание глубоко диалектическое толкование образования союзного социалистического государства. Он разъясняет, что отношения между советскими республиками определялись характером противоречий, которые приходилось разрешать трудящимся, создавшим новый тип власти и стремившимся его укрепить. В то же время он показывает, что развитие общества непрерывно и успешное

272

Виктор ТРУШКОВ

разрешение одних противоречий неизбежно порождает новые. Значит, для их разрешения требуются новые формы взаимодействия республик, ставших на дорогу социалистического строительства. Читателям «Правды», а вместе с ними всему обществу он на конкретных процессах раскрывает внутреннюю логику диалектико-материалистического понимания истории: «Первая фаза — это 1918—1921 годы, полоса интервенции и гражданской войны, когда существованию республик угрожала смертельная опасность и когда они, эти республики, вынуждены были объединиться по военной линии для того, чтобы отстоять своё существование. Эта фаза закончилась военным объединением, военным союзом советских республик. Вторая фаза — это конец 1921 и начало 1922 годов, полоса Генуи и Гааги, когда капиталистические державы Запада, разочаровавшись в силе интервенции, попробовали добиться восстановления капиталистической собственности в советских республиках в порядке уже не военном, а дипломатическом, когда единый дипломатический фронт советских республик явился тем неизбежным средством, без которого невозможно было устоять против натиска западных держав. На этой почве возникло известное соглашение восьми независимых дружественных республик с РСФСР, заключённое перед открытием Генуэзской конференции, которое нельзя назвать иначе, как дипломатическим объединением советских республик. Так закончилась вторая фаза, фаза дипломатического союза наших республик. Ныне объединительное движение национальных республик вступило в третью фазу, в фазу хозяйственного объединения» (Т.5. С. 140). Актуально звучит сталинский ответ о предпосылках и условиях объединения республик в союзное государство. Для коммунистовбольшевиков основной предпосылкой и условием решения любого государственного вопроса, в том числе создания федерации нового типа, являются классовые интересы союза рабочих и крестьян. Кроме того, вхождение в советскую федерацию любого вида предполагает признание «непригодности буржуазнодемократической формы». В новый союз объединялись только те республики, в которых вся власть принадлежала Советам. В

Ленинская теория диалектики общества

273

этом отношении крайне существенно ещё одно замечание Сталина в этом интервью: «Бухара и Хорезм, как не социалистические, а только народные советские республики, возможно, останутся вне этого объединения (Союза ССР. — В.Т.) до того времени, пока естественное развитие не преобразует их в социалистические республики» (Т. 5. С. 142). Следующая проблема государства касается форм правления. Их две: монархия и республика. Монархия бывает абсолютная и ограниченная (парламентская). Что касается республик, то они делятся на парламентские и президентские. У современной Российской Федерации форма правления имеет свою существенную специфику. Первое отличие. Президент, как и во Франции, не является главой правительства. Но, в отличие от Франции, он формирует правительство полностью, причем, в отличие и от Франции, и от США, никакая палата парламента не утверждает персонального состава правительства. Единственное, что может сделать парламент, – это отказаться от кандидатуры премьер-министра, которую предлагает президент. Однако в этой ситуации парламент оказывается на табуретке с головой, засунутой в петлю: он имеет право отказаться от предложенной президентом кандидатуры не более двух раз, а после третьего раза может быть тут же распущен. Более того, как разъяснил Конституционный суд РФ, президент имеет право все три раза выдвигать одну и ту же кандидатуру кандидата на должность главы правительства. Второе отличие состоит в том, что правительство фактически поделено на две части: одна из них подчинена главе правительства, а другая – непосредственно подчиняется президенту. По Конституции это формально входящие в правительство главы всех силовых ведомств, а также министр иностранных дел. То есть всё, что связано с определением внутренней и внешней политики, выведено из-под юрисдикции главы правительства. Ему оставлен только экономический блок. Конституцией РФ предусмотрены сложные отношения президента и правительства с парламентом. Так, Государственная Дума не имеет права принять ни одного закона, касающегося расходов государственных средств, даже если речь идет об одном рубле, если не получено положительное заключение правительства. Вспомним,

274

Виктор ТРУШКОВ

что первый в истории английский парламент появился для решения вопроса о налогах, то есть, вообще говоря, именно о финансах. Это есть главная функция буржуазного парламента. К тому же над законодательной палатой – Государственной Думой – установлена система двойного контроля. Во-первых, это контроль Совета Федерации, который имеет право отклонить принятый Госдумой закон, во-вторых, президент имеет право наложить вето на любой закон даже после его одобрения Советом Федерации. Ещё одна уникальность президентской республики Российская Федерация связана с сегодняшним формированием второй палаты Федерального Собрания – Совета Федерации. Она конституирована по принципу сената, в ней на равных представлены все субъекты Федерации (территориально-административные образования РФ). Но верхняя палата не избирается, что противоречит декларированному в Конституции РФ положению о разделении властей. Буржуазное государство предполагает наличие своей противоположности – гражданского общества. Под гражданским обществом понимается обычно совокупность общественных организаций, созданных для защиты интересов частных собственников. К. Маркс в письме П. Анненкову обращал внимание на диалектику гражданского общества и политической системы: «Возьмите определённую ступень развития производительных сил людей, и вы получите определённую форму обмена [commerce] и потребления. Возьмите определённую ступень развития производства, обмена и потребления, и вы получите определённый общественный строй, определённую организацию семьи, сословий или классов, – словом, определённое гражданское общество. Возьмите определённое гражданское общество (выделено мной. – В.Т.), и вы получите определённый политический строй, который является лишь официальным выражением гражданского общества» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.27. С.402). Чтобы как-то понять смысл гражданского общества, надо обратиться к истории его становления. Как и парламент, гражданское общество можно рассматривать детищем английской буржуазной системы. Более того, можно достаточно точно зафиксировать время его появления – это вторая половина XIII века. В 1265 году английский король впервые в истории созвал парламент. Он собрал представителей трёх сословий, официально существовавших в фе-

Ленинская теория диалектики общества

275

одальном обществе, для решения вопроса о системе налогообложения (существует легенда: у короля иссякла фантазия по созданию новых налогов, и он решил привлечь к этому делу представителей самого общества). В парламенте заседали феодалы-землевладельцы (они представляли и крестьян, поскольку крестьяне непосредственно налог государству не платили, они отдавали прибавочный продукт владельцу земли, и он платил налог с земли и душ, которыми владел), духовенство и горожане (в историю они вошли под названием «третье сословие», которое позже распалось на буржуаработодателей и пролетариат–наёмных работников). Представители феодальных сословий в парламенте представляли каждое из них как совокупность частных собственников. Депутаты от каждого сословия, имея явно не совпадающие интересы, образовывали в парламенте отдельную палату. Каждая палата разрабатывала свою концепцию налогообложения, затем предстояло эти концепции согласовывать. И здесь оказывалось, что постоянно были в проигрыше представители третьего сословия, так как экономической основой и феодалов, и духовенства выступало землевладение. Источником же богатства третьего сословия являлась не земля, а ремесленное производство и торговля. Не имея возможности защищать свои интересы в парламенте, третьему сословию пришлось обращаться к непарламентским инструментам защиты своих экономических интересов. Они-то и получили название гражданского общества. Таким образом, появление и функционирование и государства, и гражданского общества серьёзно детерминированы. Гражданское общество стало рассматриваться как альтернатива государству и его власти. О присущих капитализму общественных отношениях К. Маркс писал: «Гражданское общество и государство оторваны друг от друга. Следовательно, и гражданин государства оторван от гражданина как члена гражданского общества. Человеку, таким образом, приходится подвергнуть самого себя существенному раздвоению. Как действительный гражданин он находит себя в двойной организации: в бюрократической – она представляет собой внешнее формальное определение потустороннего государства, правительственной власти, не затрагивающей гражданина и его самостоятельной деятельности, – и

276

Виктор ТРУШКОВ

в социальной, в организации гражданского общества». (Там же. Т. 1. С. 307). Не будь гражданского общества, не могла бы появиться концепция договорной природы государства. Прежде право государства возвышаться над обществом (оно проявлялось прежде всего в праве монарха казнить подданных и отчуждать их собственность) оправдывалось божественной природой государства. Во имя отстаивания своих интересов третье сословие было заинтересовано в провозглашении его естественной природы. Появляется концепция договорного характера государства: люди собрались и договорились, что устанавливают над собой государственную власть, отчуждая часть своих прав. Следовательно, государство может иметь только те права, которые гражданское общество ему предоставило. Но при этом у граждан существуют неотчуждаемые права. Это – право на жизнь и право на собственность. Идеологи буржуазии всё время подчеркивают, что государство вторично, что приоритет у гражданского общества. В то же время гражданское общество и государство представляют собой единство противоположностей, в котором одна без другой существовать не могут. Возникает один концептуальный теоретический вопрос: гражданское общество – это явление только одной социальной системы? Или оно может существовать за пределами капитализма? Посткапиталистическая система, как известно, является системой отрицания частной собственности, значит исчезает экономическая основа существования того гражданского общества, которое складывалось в буржуазной системе. В то же время в социалистическом обществе нельзя сбрасывать со счетов два момента. Первое: экономическую обособленность хозяйствующих субъектов. Следовательно, между их интересами и интересами государства сохраняются противоречия. Второе: существует личная собственность. Частная собственность имеет свойство быть инструментом эксплуатации чужого труда, тогда как личная собственность не имеет этого свойства, она обслуживает только личные потребности. Поэтому есть основания утверждать, что экономические предпосылки существования гражданского общества в социалистической системе тоже имеются. Несовпадение интересов государ-

Ленинская теория диалектики общества

277

ства и общества сохраняется. Более того, возникает проблема контроля со стороны общества за государством. Не случайно в СССР в послевоенный период была развита система народного контроля. На чиновника любого уровня ходили жаловаться в партийный комитет. При этом проблема противостояния общества и государства хотя и имела место, но не носила антагонистического характера. Формировался специфический тип гражданского общества. И этот процесс был не менее детерминирован, чем в общественно-политической системе, основанной на господстве частной собственности. *** Здесь рассмотрены далеко не все аспекты марксистсколенинской диалектики. Но перед нами и не стояла такая задача. Нам лишь предстояло, во-первых, показать, что есть все основания выделять ленинский этап развития диалектики. Во-вторых, обосновать, что, следуя определённому марксизмом вектору, диалектика прочно опирается на фундамент материализма. В-третьих, В.И. Ленин последовательно опирался на диалектико-материалистическую методологию при осмыслении любых значимых социальных процессов. Наконец, мы стремились к тому, чтобы читатель убедился в результативности только того политического, экономического, социального анализа, в котором последовательно применяется материалистическая диалектика, что её роль в осмыслении общественных процессов не только сохранилась, но и возросла, так как обострились социально-экономические и общественно-политические противоречия, которые требуют своего разрешения. Законы истории, конечно же, объективны, но в истории нет никого, кроме действующих людей.

278

Виктор ТРУШКОВ

О ГЛ А В Л Е Н И Е ПРЕДИСЛОВИЕ.................................................................................4 ЛЕНИНИЗМ — ЭТО МАРКСИЗМ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ЭПОХИ ПЕРЕХОДА ОТ КАПИТАЛИЗМА К СОЦИАЛИЗМУ.................7

Эстафета двух юбилеев (Вместо введения) ......................................................................8 Глава первая Ленин защищает марксизм.........................................................22 Глава вторая Партия нового типа......................................................................48 Глава третья Нынешняя Россия на весах империализма..............................92 Глава четвёртая Боевым оружием философии ...................................................112 Глава пятая Государство, социалистическая революция и капиталистическая реставрация ............................................. .126 Глава шестая Проба на совместимость. В.И.Ленин о товарных отношениях.........................................139 Глава седьмая Место реставрации капитализма в историческом процессе...........................................................160 Вместо заключения И юный Октябрь впереди! (Письмо коллеге в ХХІІ век).........................................................174

Ленинизм на баррикадах современности

279

ЛЕНИНСКАЯ ТЕОРИЯ ДИАЛЕКТИКИ ОБЩЕСТВА......................183

Единственный метод познания общественных процессов..........................................................184 Социальная философия как социальная диалектика.......................................................194 Принципы социальной диалектики.........................................196 Закон единства и борьбы противоположностей. Способ производства и его противоречия...............................199 Переход количества в качество.................................................211 Возможность и действительность.............................................221 Необходимость и случайность. Их проявления в политике........................................................229 Внутреннее и внешнее. Глобализация......................................233 Закон отрицания отрицания.Направленность исторического развития............................................................243 Детерминизм как принцип социальной диалектики.............................................................259

Науково-публіцистичне видання

ТРУШКОВ Віктор Васильович

ЛЕНІНІЗМ НА БАРИКАДАХ СУЧАСНОСТІ

Редактор І.Г.Бойко Коректор В.М. Гордієнко Підписано до друку 22. 12. 2012 р. Формат 60x90/16 Гарнітура NewtonC. Офсетний друк Ум.-друк. арк. 17,5 Тираж 2000 прим. Зам.№ 12-331

ТОВ «Друкарня «Бізнесполіграф» 02094 м.Київ, вул. Віскозна, 8 Свідоцтво про внесення до Державного реєстру ДК №2715 від 7 грудня 2006 року