Русская Мысль #30 / 1 (4901) Октябрь 2012 by IPGL

№30/1(4901), октябрь 2012 www.RusMysl.eu

Журнал основан в 1880 году Издание возобновлено в 1947 году

стр. 30-33 UK ........................ £2.00 Germany ............. €4.00 Austria ................ €4.00 Belgium .............. €4.00 France .................. €4.00

Русская мысль №30/1(4901), октябрь 2012

Глава редакционного совета: Виктор Лупан Ответственный редактор: Елизавета Юрьева editor@russianmind.com Литературный редактор: Карина Энфенджян karina@russianmind.com

Над номером работали: Анатолий ДАШКЕВИЧ Анастасия ЕРМАКОВА Александр ЖЕЛЕНИН Нина КАТАЕВА Евгения НЕКРАСОВА Дмитрий ПАНОВКИН Юрий ПОЛЯКОВ Азамат РАХИМОВ Дмитрий РЕМИЗОВ Евгений Рудашевский Николай СКАТОВ Владимир СУХОМЛИНОВ Наталья ТОРНЯ Ольга ХОРОШИЛОВА Александр ЯГОДКИН Дизайн: www.design2pro.ru Арт-директор Михаил Куров Дизайнер Юлия Осипова Генеральный директор: Азамат Султанов md@russianmind.com

Заместитель генерального директора: Дарья Алюкова d.alyukova@russianmind.com IT: Алексей Вышников it@russianmind.com

СОДЕРЖАНИЕ

Азиатская рулетка

Судьба дипломата и политэмигранта Алексея Круглова свидетельствует о великих деяниях Русской СТР. 4-7 духовной миссии в Иерусалиме

Москва сделала выбор в водно-энергетическом споре стран Средней Азии

Европа в опасности

Афоризмы Марины Цветаевой зазвучали на девяти языках и обрели крылья

Распространение: Ольга Цветкова distribution@russianmind.com

Адрес редакции:

Великобритания 40 Langham Street, London, W1W 7AS Tel: +44 (0) 207 637 1374 E-mail: info@russianmind.com Франция La Pensée Russe c/o Les Editions de l’Œuvre 33 rue Linné, 75005 Paris Tel. +33(0)1 44 32 11 38 email: info@russianmind.com Германия 45 Ladestr, 28197 Bremen, Germany

СТР. 24-27

Окрыления поэта

Реклама: Йорданка Йорданова y.yordanova@russianmind.com

Редакционный совет: Анатолий Адамишин Рене Герра Сергей Пален Александр Трубецкой Дмитрий Шаховской Петр Шереметев

Консул русской Палестины

Евросоюз продолжает бороться за свое существование путем еще большей экономической и политической интеграции

СТР. 30-33

Православие и католицизм

СТР. 8-9

Русские на Луне

Редакция не несет ответственности за достоверность информации, опубликованной в сообщениях информационных агентств, рекламных материалах и объявлениях. Редакция не имеет возможности вступать в переписку и не возвращает рукописи и иллюстрации. Редакция не предоставляет справочной информации. Перепечатка материалов из журнала «Русская мысль» – только по согласованию с редакцией. О случаях отсутствия в продаже журнала «Русская мысль», нарушениях сроков доставки и других недостатках в нашей работе сообщайте по номеру +44 (0) 207 637 1374 или пишите на e-mail: info@russianmind.com Тираж: 59 000 экз.

Подписание важнейшего Вице-премьер Российской документа во время Федерации Дмитрий исторического визита Рогозин призывает создать в патриарха Кирилла в Польшу ближайшем будущем русскую – еще один шаг в сторону космическую базу на Луне сближения и понимания

СТР. 21

СТР. 80-81 3

Главное

Большая азиатская рулетка Александр Шахназаров Президент России Владимир Путин посетит Душанбе 5 октября. Таджикистану будет предложено присоединиться к военноэнергетическому союзу РФ и Киргизии в обмен на достройку Рогунской ГЭС и гарантии безопасности режима. В случае успеха переговоров Узбекистан окажется перед выбором: играть против соседей на стороне США или вступить в этот мини-СССР. Впервые за 20 постсоветских лет Москва сделала выбор в водно-энергетическом споре стран Средней Азии. Именно так трактуют сентябрьский договор об участии России в строительстве каскада Камбаратинских ГЭС на реке Нарын в Киргизии, чьи воды в нижнем течении уходят в Узбекистан. Аналогичный договор может быть подписан Путиным в Душанбе, и тогда мяч окажется на стороне Ташкента. Если там решат подкрепить амбиции регионального лидера военной базой США, субконтинент разделится на две враждующих коалиции. Если же узбеки согла-

Русская мысль – октябрь 2012

Работы на таджикской Рогунской ГЭС

сятся на долевое участие в проекте ГЭС, то Средняя Азия преобразится. Напомним, что в советское время проблема водноэнергетического дисбаланса республик Средней Азии решалась довольно просто. В летние месяцы реки стекали с гор Киргизии и Таджикистана, вращая турбины

ГЭС. Это давало горным республикам дешевое электричество, а равнинному засушливому Узбекистану – воду для полива. Зимой слив горных рек падал и тогда недостаток электроэнергии соседям компенсировал Узбекистан, чьи тепловые электростанции работали на собственном газе.

С распадом СССР углеводороды стали главным источником валюты и начали дорожать. Растущий разрыв стоимости тепловой и гидроэлектроэнергии сделал прежний обмен между Узбекистаном и соседями неэквивалентным. Между тем получаемую от соседей воду в Ташкенте продолжали счи-

Главное

тать бесплатной. А когда те решили с помощью российских компаний построить новые ГЭС, чтобы обеспечить себя электричеством, Узбекистан пригрозил «Газпрому» проблемами с поставкой своего газа и стал демонстративно заигрывать с геополитическими конкурентами РФ. В итоге Москва сорвала выполнение контрактов с Бишкеком и Душанбе. Это стоило ей потери Таджикского алюминиевого завода и сближения обеих республик с США. В последние два года, столкнувшись с угрозой потери военных баз в Киргизии и Таджикистане, Москва сделала мучительное усилие и признала, наконец, что у нее: а) есть собственные интересы в Средней Азии, б) они не тождественны интересам США. Впервые за все постсоветское время в России была сформулирована центральноазиатская доктрина, а президент поручил создать Госкорпорацию по развитию Средней Азии. После 20 лет отступления эксперты до последнего не верили в практическую реализацию этих планов, но бишкекские соглашения породили осторожный оптимизм.

Между тем получение Киргизией рычага контроля над одной из главных водных артерий, снабжающих Узбекистан, вызывает там сильнейшее беспокойство. Доходит уже до прямых угроз: «Проблемы водопользования могут стать причиной войны в Средней Азии в ближайшее время», – заявил узбекский президент Ислам Каримов во время визита в Казахстан. Слова словами, но его практическая реакция может положить начало как процессу разделения стран Средней Азии на противоборствующие блоки, за которыми стоят внешние игроки, так и, напротив, интегрировать субконтинент. Если Узбекистан перейдет от слов к делу и ответит размещением на своей территории военных баз США, пути назад у него уже не будет. Напомним, что киргизский президент Атамбаев во время встречи с Путиным подтвердил свое согласие на объединение всех военных объектов РФ в стране в одну базу. Причем в подписанном договоре Россия берет на себя ответственность за защиту интересов Киргизии не только в случае внешней

агрессии, но и в случае внутренних беспорядков – если их организуют «международные террористы». Вместе с тем Атамбаев еще раз пообещал вывести американскую базу из аэропорта Манас к 2014 году. «Если для России это геополитический проект, то для Киргизии, которая крайне нуждается в электроэнергии и крупных инвестиционных проектах для стабилизации экономической ситуации, эти договоренности как глоток воды в пустыне, – говорит бишкекский политолог Марс Сариев. – И в этом долговременные интересы двух стран совпали полностью. С экономической точки зрения для России инвестиции в строительство ГЭС в Киргизии весьма спорные – это "длинные деньги", которые будут отбиваться в течение десятилетий. Кроме того, учитывая опыт работы с прежними властя-

ми Киргизии, существует определенное недоверие со стороны России. Но точно также имеются сомнения и у киргизской стороны, ведь договоренности – это еще не инвестиции», – считает политолог. Еще одним свидетельством существующего недоверия между двумя странами стало и многочасовое – до пяти утра – согласование условий

Россия и Киргизия открыли дверь для диалога – предложили Узбекистану и Казахстану присоединиться к договоренностям по гидроэнергетике и совместно строить новые ГЭС гарантий выполнения договоренностей обеими странами во время визита Путина в Бишкек. Если в регионе окончательно оформятся две коалиции – «Россия и Киргизия» против «Узбекистана и

Киргизский президент Атамбаев во время встречи с Путиным подтвердил свое согласие на объединение всех военных объектов РФ в стране в одну базу

Русская мысль – октябрь 2012

Главное США», – военное противостояние неизбежно. Фактически, блоки уже формируются, и между ними в ближайшее время начнется активная и очень горячая дипломатическая игра. Учитывая, что в октябре предстоит визит российского президента в Душанбе, то весьма вероятно, что к первой коалиции присоединится еще и Таджикистан, чьи интересы в водно-энергетическом споре совпадают с киргизскими. Основные вопросы, которые давно стоят между двумя странами, те же, что и с Киргизией – военное присутствие России на территории Таджикистана и участие России в строительстве крупнейшей в Средней Азии плотины Рогунской ГЭС, денег на которое в таджикской казне нет и в ближайшее время не предвидится. На протяжении последних четырех лет то и дело появлялась информация о том, что Душанбе требует у Москвы от 100 до 300 миллионов долларов. Некоторую ясность внес заместитель министра обороны России Анатолий Антонов. Побывав в Душанбе, он заявил, что

вопрос стоимости военной базы более не обсуждается. «У нас нет никаких торгов. Никакой речи не идет о каких-то деньгах или о цене присутствия российских вооруженных сил на территории Таджикистана», – подчеркнул Антонов. По его словам, проект соглашения по базе будет готов в ближайшие недели. «Можно с уверенностью говорить, что Рахмон поменял гарантии защиты своего режима на бесплатное размещение 201-й дивизии, – считает Сариев. – Договоренности, подписанные в Киргизии, позволяют также и таджикам надеяться на поддержку России не только в военной, но и в гидроэнергетической сфере». Лидер Компартии Таджикистана Шоди Шабдолов уверен: «Сегодня в России наконец-то начали понимать, что участие в реализации таких проектов, как Рогунская ГЭС или CASA1000, укрепит ее присутствие в Центрально-Азиатском регионе». Если визит Путина в Душанбе решит два основных спорных вопроса с Тад-

«Проблемы водопользования могут стать причиной войны в Средней Азии в ближайшее время», – заявил узбекский президент Ислам Каримов

жикистаном, можно будет говорить о том, что Узбекистан окажется в региональной изоляции – даже перспектива строительства двух крупных плотин на самых больших трансгра-

Денег на строительство крупнейшей в Средней Азии плотины Рогунской ГЭС в таджикской казне нет и в ближайшее время не предвидится

Русская мысль – октябрь 2012

ничных реках даст в руки киргизского и таджикского руководства сильнейшие рычаги давления на Узбекистан. При этом безопасность обеих стран будет гарантирована Россией и ее военным присутствием. Остается один из наиболее влиятельных игроков в Средней Азии – Казахстан. На минувшей неделе там произошла смена правительства и руководителя администрации Назарбаева. «В Казахстане начался процесс транзита власти, – считает Александр Филиппов, соучредитель Института гуманитарно-политических исследований. – С геополитической точки зрения этот процесс может означать только одно: в такой напряженный момент резкие

Главное

Если в регионе окончательно оформятся две коалиции – «Россия и Киргизия» против «Узбекистана и США», – военное противостояние неизбежно

движения на международной арене Назарбаеву совершенно не нужны, и он их делать не будет. А это гарантирует максимальную поддержку Казахстаном российских инициатив». Таким образом, слово лишь за Ташкентом. Но пойдет ли Каримов в этом размежевании до конца? Вряд ли. У России есть серьезные рычаги давления на это государство (для начала достаточно перекрыть денежные переводы из РФ, лишив Узбекистан миллиардов долларов, пересылаемых на родину гастарбайтерами), а Америка слишком далеко. Региональная изоляция может не менее сильно ударить по Ташкенту, чем по соседним странам. Тем более что президент Каримов сам рассчитывает в скором времени уйти на покой, и ему, вероятно, хотелось бы оставить наследнику, кем бы он ни был, стабильное государство с безопасными границами. Россия и Киргизия открыли дверь для диалога – предложили Узбекистану и Казахстану присоединиться к договоренностям по гидроэнергетике и совместно стро-

ить новые ГЭС. Тем более что строительство Камбаратинского каскада ГЭС объективно может быть очень выгодно для соседей Кыргызстана. Дело в том, что эти плотины позволяют более эффективно регулировать сток реки Нарын. Сейчас киргизы вынуждены зимой попросту сливать воду, которую они не могут аккумулировать в существующем Токтогульском водохранилище. Появление Камбар-Аты-1 позволит сохранить этот запас до веснылета, когда начнется вегетационный период на полях соседних государств. Если Каримов после раздумий прим ет этот вариант, то регион окажется спаян самыми прочными интеграционными связями – экономическими. И от этого могут выиграть все заинтересованные стороны. Слова о дружбе и сотрудничестве так и останутся словами без конкретных международных проектов, скрепляющих это сотрудничество. Строительство новых ГЭС может стать таким проектом для всей Центральной Азии без исключения.

7 октября 2012 года президенту Российской Федерации Владимиру Владимировичу Путину исполняется 60 лет. Уважаемый Владимир Владимирович! Поздравляем Вас со знаменательной датой и желаем Вам крепкого здоровья, неиссякаемой энергии, счастья, новых достижений и успехов в Вашей сложной и ответственной работе на благо развития и процветания России и в интересах стабильности и безопасности во всем мире. Издательский дом «Русская мысль» Русская мысль – октябрь 2012

главное

ЕС ищет пути спасения Дмитрий Пановкин Европа продолжает бороться за свое существование. Несмотря на экономический и финансовый кризис, раковой опухолью поразивший «южные» государства-члены ЕС, европейские законодатели активно предлагают своим избирателям мобилизовать силы, направив их на дальнейшую интеграцию. С очередной инициативой выступили недавно одиннадцать из двадцати семи министров иностранных дел стран ЕС, входящих в так называемую группу по вопросам будущего Европейского союза, – главы МИД Австрии, Бельгии, Германии, Дании, Испании, Италии, Люксембурга, Нидерландов, Польши, Португалии и Франции. Проект реформы Евросоюза предусматривает резкое усиление централизации власти путем создания в Евросоюзе поста президента, избираемого всеобщим голосованием. Предполагается также учредить Министерство иностранных дел, ввести единую европейскую въездную визу и, возможно, сформировать единый полицейский орган или армию, которая будет заниматься контролем границ ЕС.

Русская мысль – октябрь 2012

Европа продолжает бороться за свое существование

В Европарламенте предполагается сформировать специальную палату депутатов из стран зоны евро, которая будет заниматься

Идея Евросоюза в нынешних условиях скорее играет против ЕС, чем за него рассмотрением мер, касающихся единой валюты. Кроме того, проект реформы предполагает отмену права вето, которым сейчас обладают отдельные страны ЕС в вопросах внешней политики и безопасности, а также при ратификации общеевропейских договоров. Это означает, что отдельные страны должны будут поддерживать внешнеполитические меры,

с которыми они не согласны. И, наконец, предлагается лишить граждан Евросоюза права отвергать основополагающие документы по итогам проведенных у них референдумов. Стоит отметить, что не так давно, в июне этого года, практически такую же идею озвучивали постоянный председатель Европейского совета Херман Ван Ромпей, глава ЕЦБ Марио Драги, председатель Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу и глава Еврогруппы Жан Клод Юнкер. Они предложили радикальный план, согласно которому еврозона станет полноценной политической федерацией, имеющей банковский, экономический

и политический союзы. Правда, стоит отметить, что эти предложения мало способствовали быстрому исправлению текущей ситуации в Евросоюзе. Очевидно, что направленные на централизацию меры могут сильно ударить по суверенитету национальных государств. Однако при этом глава Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу считает, что в эпоху глобализации необходимо усилить интеграцию, чтобы Евросоюз соответствовал общемировым тенденциям. «Мы собираемся идти именно этим путем, не забывая о суверенитете национальных государств. Мы движемся к большей интеграции», – объясняет Баррозу выдвинутую им недавно идею союза как демократической федерации. «В среднесрочной перспективе можно говорить о федерации национальных госу-

Председатель Европейского совета Херман Ван Ромпей

главное

Канцлер ФРГ Ангела Меркель заявила, что Германия связывает будущее стран Западных Балкан с Евросоюзом

дарств Европы на основе интеграции и суверенитета», – заявляет председатель Еврокомиссии. Понятно, что сейчас повестку дня в ЕС определяет «сдвоенный локомотив европейской экономики» – Франция и ФРГ, способные «продавить» выгодное им решение. Именно от них зависит продолжение процесса евроинтеграции. Очевидно и то, что именно два этих государства заинтересованы в существовании Евросоюза и зоны евро, поскольку, хотя и являются основными донорами, получают главные дивиденды. С другой стороны, идея Евросоюза в нынешних условиях скорее играет против ЕС, чем за него. По мнению экспертов, в дальнейшем возможны обвинения в том, что именно избыточные интеграционные проекты при одновременном отсутствии адекватных норм финансовых механизмов и банковской системы спровоцировали очередной финансовый кризис. Вместе с тем заведующий отделом стран и регионов

Института Европы РАН Владислав Белов указывает, что «речь пока идет не о трансформации, а о дальнейшей институционализации» евросоюзных структур. «Политические цели, заявленные еще в Маастрихте, переходят на очередную стадию своего развития. Просто наднациональному характеру официальных структур придается более высокое звучание». С этой точки зрения Евросоюз как конфедеративное образование превращается в более сильное образование – федеративную структуру, в которой члены сохраняют свою самостоятельность, од-

иметь структурно слабых членов, но в целом гармонизация поднимает конкурентоспособность единого пространства. Однако этот процесс будет продолжаться десятилетиями». Стоит отметить, что нынешние механизмы ЕС отрегулированы таким образом, что, как бы ни лоббировали и «продавливали» решения заинтересованные государства, любая страна-участница еврообъединения может их заблокировать. В Европе звучат здравые идеи относительно возможности возвращения к первоначальному «разме-

Глава Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу считает, что в эпоху глобализации необходимо усилить интеграцию

новременно передавая «наверх» часть своих полномочий. Кроме того, по мнению Белова, «речь также идет не об унификации, а о гармонизации налоговой, финансовой и бюджетной политики. И если будет достигнуто понимание единой монетарной политики, предполагаются соответствующие механизмы, ограничивающие государство в его финансовой самостоятельности». «Естественно, – отмечают эксперты, – единое экономическое пространство будет

ру» ЕС как к объединению девяти или двенадцати стран путем исключения слабых государств из интеграционных процессов. Однако европейские политики продолжают совершать ошибки, которые уже привели к трудно исправимым последствиям. Так, после прошедших в Берлине переговоров с председателем хорватского правительства Зораном Милановичем канцлер ФРГ Ангела Меркель заявила, что Германия связывает будущее

стран Западных Балкан с Евросоюзом. По мнению Меркель, Хорватия находится на правильном пути в проведении реформ, необходимых для вступления этой страны в ЕС в июле 2013 года. «Мы будем рады новому члену Европейского союза, – сказала канцлер. – Мы всегда говорили, что связываем будущее стран Западных Балкан с ЕС, даже в том случае, если при этом придется столкнуться с некоторыми сложностями». Очевидно, что подобные высказывания являются следствием политической ангажированности. «Германия понимает, что Хорватии не место в Евросоюзе, но это дань, которую платят немецкие политики по счетам конца 1990-х годов. Все сбои в ЕС происходят от того, что политика идет впереди экономики. Это заложило и закладывает бомбу под Евросоюз», – отмечает Белов. Между тем, например, в Великобритании, планы централизации власти в Евросоюзе усилят настроения в пользу проведения референдума по поводу членства страны в структурах ЕС. Чем больше будет дискуссий и слухов, тем больше будет действий, направленных на размежевание Британии и объединенной Европы. Подобные проекты не очень удобны Британии, сохраняющей большое количество экономических и политических контрагентов за пределами Европы. Это не только США или Канада, но и Индия, с которой заметно улучшились отношения, и Пакистан, и страны Азии и Африки. Так что, «замыкаясь на Европу», Британия рискует потерять статус мировой державы. Русская мысль – октябрь 2012

Прямая речь

Открытое письмо премьеру Турции Р е д ж е п у Э рд о га н у Господин премьерминистр! У нас не могла не вызвать удивления Ваша реакция на закон, принятый нижней палатой французского парламента об уголовной ответственности за отрицание геноцида армянского населения в Османской империи в начале XX века. Вы оценили этот законодательный акт как проявление «тюркофобии и антимусульманских настроений». Трудно не предположить, что за этой оценкой кроются политические соображения. Нам это представляется неблагодарной и даже рискованной миссией, которая не принесет успеха турецкому народу. Если бы французские парламентарии руководствовались при принятии указанного закона тюркофобией, то, очевидно, что он был бы направлен исключительно против этнических турок и тем или иным образом возлагал бы на турецкий народ ответственность за геноцид. Но по закону преследуются граждане любой национальности, проживающие на территории Франции и отрицающие факт геноцида.

10 Русская мысль – октябрь 2012

Премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган

Не устанавливается никакой связи между преступлением, совершенным на территории Османской империи, и участием в нем турецкого народа. В современной истории не было примеров, когда морально или фактически вину за преступление, совершенное на территории какой-либо страны, возлагали бы на население, проживающее на ней. Недавний пример – Германия. Никто не обвиняет за совершенные гитлеризмом преступления всех немцев – ни в политическом, ни в человеческом плане. Сколько зверств совершили в России фашистские

оккупанты, и, тем не менее, русские люди не отождествляли гитлеровцев со всем германским народом! Если имели место такие мнения, то это были высказывания отдельных маргиналов. Есть ли у Вас основания отождествлять так называемую партию «младотурок», организовавшую геноцид армянского населения в Османской империи, с турецким народом? По мнению серьезных историков, никаких! «Младотурки» опирались на маргинальные группы населения. Революции во Франции, России и Турции показали, что в ус-

ловиях, когда разрушается старый порядок, на какойто период воцаряется беззаконие, на историческую сцену вырываются жестокие фанатичные экстремисты и террористы, у которых нет национального сознания, а есть жажда грабежа, убийств и наживы. Именно такими были те, кто кощунственно присвоил себе название «младотурки». Пытаясь обмануть массы, они прикрывались лозунгами пантюркизма и ислама, но на самом деле устанавливали хищнический, паразитический строй, разрушая производительные силы страны, уничтожая работоспособное население, в том числе армян, греков, ассирийцев и других, которых они рассматривали как конкурентов. Настоящие же турки, будь то простые люди или чиновники, старались помочь жертвам насилия. А если говорить обо всех мусульманах, то армянских беженцев по-братски приняли народы Сирии, Ливана, Ирана и многих других исламских государств. А сколько исламских священнослужителей осудили преступные деяния младотурок!

Прямая речь

Вы продолжаете линию непризнания геноцида, заложенную Мустафой Кемалем, деятельность которого нанесла сокрушительные удары по исламу в Турции. Нам представляется, что подлинный гуманистический Ислам восторжествует в Турции только вместе с признанием геноцида армянского народа. Ибо, сказано в хадисе: «совесть – часть веры». С уважением, Варткез Арцруни, заслуженный строитель России Никита Симонян, заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР, чемпион Олимпийских игр Армен Джигарханян, народный артист СССР Наталья Нарочницкая, президент Фонда исторической перспективы, руководитель парижского отделения Института демократии и сотрудничества Алексей Сенин, главный редактор газеты «Русский вестник» Григорий Анисонян, главный редактор международной армянской газеты «Ноев Ковчег» Норат Тер-Григорянц, генерал-лейтенант Вооруженных сил России Альберт Андрян, полномочный представитель Нагорно-Карабахской Республики в г. Москве Баграт Алекян, академик Российской академии медицинских наук Владимир Захаров, директор Общественного института политических и социальных исследований Черноморско-Каспийского региона Ашот Сагратян, писатель Сергей Баблумян, журналист Юрий Навоян, президент организации «Русско-армянское Содружество» Анатолий Василенко, писатель Вальтер Арамян, издатель Арсен Мелик-Шахназаров, журналист-международник, политолог

Ваше заявление осознанно или неосознанно фактически перекладывает вину за преступления младотурок на всех турок и мусульман! И именно это заявление как раз провоцирует межнациональные и конфессиональные конфликты, позволяет представить Вас не как исламского лидера, а как тюркофоба и антиисламиста. Хотим привести слова Всевышне-

го из Священного Корана: «Помогайте друг другу в добре и благочестии, но не помогайте друг другу во зле и вражде». Вы упрекаете руководство Франции в геноциде алжирского народа. Но французское правительство нашло в себе мужество признать независимость этой страны. Оно не уничтожило и не изгнало алжирцев со своей земли,

как это сделали младотурки с армянским населением, не признав за ним даже куцей автономии. Многим французам, уже в течение долгих лет укоренившимся в Алжире, пришлось покинуть ставшие им родными места. Но Франция, исходя из своего понятия о долге, помогла Алжиру встать на ноги. И сегодня арабы, выходцы из Алжира, мирно живут во Франции.

Русская мысль – октябрь 2012

россия

Осенний рубеж Владимир СУХОМЛИНОВ Завершилось летнее политическое межсезонье, которое было не столь уж тихим. Даже Олимпиада в Лондоне давала поводы для политических лозунгов. Что же ждет нас наступившей политической осенью? Раскол внутри элит

Андрей БУНИЧ, президент Союза предпринимателей и арендаторов России

– Вряд ли будет спокойно. Прежде всего, нет экономических предпосылок. Наша экономика пока еще не начинала испытывать трудности от внешних условий. Россия тяжело переносит даже приостановку роста цен на нефть. И очень сложно прогнозировать, что

Внутри самой власти «оппозиционеров», пожалуй, ничуть не меньше, чем во главе митингов! Налицо внутриэлитный раскол будет при постоянном снижении. Если падение цен произойдет осенью, Россия скоро по-настоящему почувствует, что такое кризис. Другой фактор неопределенности – выборы в США в ноябре. Это уже сейчас влияет на ситуацию в экономике и геополитике.

12 Русская мысль – октябрь 2012

Баланс, который установился в России после формирования правительства и последнего «марша миллионов», очень хрупок. Несмотря на разговоры о «репрессиях», «тирании», «37-м годе», после принятия на весенней сессии Госдумы ряда законов в реальности особенного закручивания гаек нет. Скорее идет нагнетание разговоров об этом. «Иностранные агенты» и контроль за Интернетом – фикция, чистый пиар. Статья за клевету какое-то время назад существовала и никого особо не останавливала. А высокие штрафы за хулиганство на митингах лишь потребуют от вдохновителей протестов большей организационной работы и финансовых ресурсов, которые у них, очевидно, есть. Лидеры протестующих, явные и скрытые, не в силах прекратить свои акции, поскольку их политический капитал может тут же обнулиться. А они уже успели его частично конвертировать. Огромное число «сочувствующих», «конструктивных», «умеренных» протестантов уселось в уютных кабинетах «Открытого правительства», различных советов, политкомиссий, многие попали в советы директоров «вкусных» акционерных обществ и могут поучаствовать в приватизации. В составе самого правительства также представлены те бюрократические кланы, которые симпатизировали протестантам. Внутри самой власти «оппозиционеров», пожалуй, ничуть не меньше, чем во главе митингов! Налицо внутриэлитный раскол. Нынешняя верхушка либерального протеста в двойственном положении. Чтобы сохранить завоеванное, надо продолжать акции. Если протестовать слишком сильно, можно потерять заветные синекуры. Скрытая мечта лидеров нынешнего «протеста» – постараться через своих людей в правительстве вызвать массовое социально-политическое недовольство и немедленно его

Россия тяжело переносит даже приостановку роста цен на нефть

возглавить. Добиться этого сложно, так как из-за их явной инкорпорированности во власть и личного корыстолюбия многие граждане, даже участвовавшие в протестах, им уже не верят. А если они продолжат сидеть на двух стульях и далее, то тем более нарастающий социальный протест их просто не заметит. Не исключено появление нового протестного движения, образно говоря «протеста против протестов». Прежде всего под флагом социально ориентированной экономики, борьбы с либеральным курсом и самостоятельной внешней политики. Основное противоречие либеральной оппозиции – полное совпадение ее лозунгов с программой правительства по всем ключевым вопросам. По ВТО – единая позиция, по приватизации – тоже, как и по социальным, военным расходам, пенсионной реформе и реформе ЖКХ. Неформальные лидеры либералов просто громче озвучивают то, что написано в «Стратегии-2020» и что тихой сапой делают

россия министры экономического блока. Фактический лозунг нынешних оппозиционеров таков: будем делать то же самое, что и правительство, только быстрее, лучше и не будем воровать (или будем воровать меньше). Но это вообще-то и не программа оппозиции, а точка зрения некоей группы внутри власти. Оппозиция же во все времена, если она настоящая, всегда заявляет концептуально другой путь развития с альтернативной позицией по главным вопросам жизни граждан. По мере ухудшения ситуации из-за продолжения нынешней экономической политики с ее тупо либеральным курсом может возникнуть и окрепнуть новый протест. Тогда расклад сил не будет таким однозначным, как сейчас. В противном случае, если либеральная верхушка оседлает социальную волну, все пойдет под лозунгом «Долой Путина!» Цель – свести все к личности, а не раскрыть реальную программу действий и свои планы в случае прихода к власти. Однако при любых обстоятельствах градус политической борьбы в России будет коррелироваться с ценой за баррель нефти. При 100 долларах вялотекущая стагнация, при 90 – возможно обострение, при 80 – может начаться реальная схватка, а все, что ниже, – даже думать не хочется… Они стоят друг друга

Валерий ХОМЯКОВ, генеральный директор Совета по национальной стратегии

– Сначала вспомним, что было весной и летом. Драматические события на Болотной площади 6 мая; проезд кортежа Владимира Путина на инаугурацию 7 мая по пустынным улицам

столицы; принятие законов о митингах и об НКО с иностранным финансированием и, наконец, судебный процесс над Pussi Riot позволяют сделать очевидный, а потому банальный вывод. Власть из всех возможных вариантов выбрала худший: вместо диалога с политически активной частью общества – закручивание гаек; вместо наказания полицейских, фактически спровоцировавших беспорядки на Болотной, – посадки участников акции. Безусловно, среди пришедших на митинг ангелами были отнюдь не все, но объективного расследования не произошло, как не дана и оценка действий полиции. А что же несистемная оппозиция? Казалось бы, на фоне летних глупостей, творимых властью, организаторы протестных акций могли бы договориться о стратегии ответных действий, о создании единого протестного политического движения, о тактике в ходе осенних выборов в региональные и местные органы власти. Этого не произошло. Более того, как показал «Белый форум», прошедший в Петербурге, среди лидеров оппозиции явно прогрессируют взаимное недоверие, интриганство, подозрительность. Когда вместо содержательных вопросов главной темой и предметом споров становится то, кто будет открывать, вести и стоять на сцене во время акции 15 сентября в Москве, сомнений в адекватности оппозиционных «вождей» ничуть не меньше. Все это грустно, но именно с таким набором качественных характеристик власти и оппозиции страна вступает в политическую осень. А осень обещает быть непростой. Тут и рассмотрение в Мосгорсуде апелляционной жалобы по делу Pussi Riot; протестные акции в крупных городах; следствие по делу «Кировлеса» и, как вариант, арест А. Навального. Однако главным событием осени станут региональные и местные выборы. В пяти регионах пройдут выборы губернаторов и состоится огромное количество (около 5 тысяч!) местных выборов. По тому, как начинаются региональные избирательные кампании, уже сейчас можно сделать ряд выводов. Во-первых, налицо раскол региональных элит, при-

Народ смеется над неуклюжестью властей и грызней видных оппозиционеров, и только этот смех вселяет оптимизм чем не по партийному признаку. К примеру, в Рязанской области ряд видных членов «Единой России» не признали итогов праймериз и оспаривают выдвижение Олега Ковалева в губернаторы. Во-вторых, муниципальный фильтр при всех его минусах подталкивает кандидатов от оппозиции к переговорам о координации действий вплоть до снятия одного в пользу другого. И, в-третьих, общество разогрето, а потому активность избирателей будет, скорее всего, высокой, что снижает риск фальсификаций. Думаю, самыми интересными окажутся выборы мэра Химок. А что же народ? А народ смеется над неуклюжестью властей и грызней видных оппозиционеров, и только этот смех вселяет оптимизм. Еще не горячо

Леонтий БЫЗОВ, политолог

– Прошлой зимой мы, политологи и журналисты, похоже, поддались ажиотажу, начав хоронить нынешний политический режим. Он смотрелся настолько гнилым, растерянным, что, казалось, его конец не за горами. Прошло более полугода, и сегодня все громче звучат прогнозы прямо противоположные – режим этот если и не навсегда, то надолго. Думается, истина, как обычно, где-то посередине. Бесспорно, налицо явная победа «партии власти» (хоть и с издержками), притом ее консервативного крыла, ориентиРусская мысль – октябрь 2012

россия

рованного на охранительную идеологию. В нашем обществе «консервативное большинство» – это никак не менее 60%, даже в столицах вопреки мифу об их поголовно либеральных жителях. Хотя таких тоже немало – 40% с хвостиком. Как бы там ни было, союз власти и большинства, напуганного призраком «либерального реванша», сработал, но надолго ли? Претензий к власти, особенно местной, у обычных россиян отнюдь не меньше, чем у москвичей, а, возможно, и больше. Но пока они предпочитают молчать. Даже июльское резкое повышение цен на ЖКХ не вызвало массовых протестов. Что может произойти осенью, чтобы изменилось настроение людей? Во-первых, ясно, что политическая активность уличных столичных либералов сама по себе властям совсем не опасна. Более того, эти либералы, вызывая чисто культурное отторжение у жителей провинции, фактически играют на руку властям, если помнить о принципе «разделяй и властвуй». За спинами оппозиционных московских «плейбоев» различного пола и возраста маячат влиятельные и укорененные в тех или иных сегментах власти «системные либералы», не смирившиеся с поражением и стремящиеся к смене политических декораций. Это серьезное обстоятельство – глубокий раскол в элитах. Но он вряд ли сдетонирует нынешней

14 Русская мысль – октябрь 2012

осенью. Пока системные либералы не готовы к новой острой схватке за власть, им нужны время и передислокация сил. Уличные протесты, конечно, будут продолжаться, они станут радикальнее, но и это на руку властям – слабополитизированный обыватель из «креативного» среднего класса не пойдет за радикалами.

Единственное, что сегодня угрожает власти, – это она сама Осенью возможен и, похоже, неизбежен новый виток роста цен на «корзину для бедных», но и это далеко не повод свергать власть, тем более что к подобному все давно привыкли. Не особо страшен властям и мировой кризис: опыт прошлого показал, что в период неуверенности в завтрашнем дне низы и середина общественной пирамиды, зависимые и неуверенные в себе, скорее сплачиваются вокруг власти, чем идут на политические баррикады. В общем, протесты «слева» будут, но погоды не сделают. В конце прошлой осени все только и говорили о начавшейся «революции под национальными лозунгами», настолько эти настроения тогда набирали силу. Но все эти русские националисты сдулись. Конечно, национальное раздражение разлито сильно, причем во всех слоях общества, но слабость и маргинальность «вождей русских маршей» остав-

ляет эту энергию несфокусированной и потому до поры до времени безопасной. Национальная революция если и начнется, то явно не этой осенью. Большой интерес вызывают первые за последние восемь лет выборы губернаторов, которые проходят в нескольких регионах в текущем месяце. Но и это скорее отдушина для протестных настроений, чем реальный детонатор. Единственное, что сегодня угрожает власти, – это она сама. Уверовав, что «карты легли как надо» после успешного наступления на своих оппонентов в марте – июне, она стала допускать колоссальное количество промахов, преследовать тех, кого не надо, выпускать один за другим заведомо неработоспособные законы. Все это само по себе мелочи, но иногда даже самые прочные режимы спотыкаются именно на мелочах. Создаются определенные предпосылки для «дворцовых переворотов», призванных сменить обветшалый фасад, если для элит станет понятно, что старая власть сама из громоотвода стала притягивать политические грозы. Это весьма вероятный сценарий, но пока его время не пришло. В общем, осень будет жаркой, но не горячей. Позиционная война между властью и разношерстной оппозицией продолжится. Но революций пока все же ждать не стоит. СУММА ПРОПИСЬЮ Возможно, как замечает один из экспертов, «революций пока все же ждать не стоит». Но тревога не убывает – и не только в сфере экономики. Убийства священнослужителей, осквернение религиозных святынь, памятников, пьяные трагедии на дорогах, жестокие бытовые убийства, как недавно в Казани. К чему тут предложения иных депутатов разрешить продажу и ношение огнестрелов? Готово ли общество? Сначала следует убрать признаки его серьезного духовно-нравственного заболевания, неуважения к законам. Нужны действенные вакцины и поменьше иллюзий и самодовольства. Да, праздники хороши, но жизнь состоит не только из них.

Мир

Тройка пиратских стран В тройку самых благоприятных для нарушения авторских прав стран попали Россия, Украина и Китай. Об этом говорится в документе, опубликованном рабочей группой Конгресса США по противодействию международному пиратству (CIAPC). Россия, Украина и Китай уже не в первый раз попадают в «контрольный список», а российский сайт «ВКонтакте» давно является злостным нарушителем авторских прав и единственной социальной сетью, которая находится в этом списке. В документе также отмечается, что нарушение авторских прав наносит большой вред американской экономике. Отсутствие адекватной защиты IPадресов в России по-прежнему является благодатной почвой для безудержного расцвета пиратства в Интернете, что влияет на мировой рынок, конста-

Отсутствие адекватной защиты IP-адресов в России является благодатной почвой для безудержного расцвета пиратства в Интернете тируют авторы доклада. По их мнению, существующие в РФ законы не обеспечивают адекватной защиты для американской интеллектуальной собственности; наказание известных мошеннических сайтов видится CIAPS недостаточным. В свете вступления России во Всемирную торговую организацию, в CIAPS считают особенно важным, чтобы правительство России приняло оперативные меры против известных сайтов, определенных Торговым представительством США. Украина является центром контрафактного контента, передаваемого через пиринговые сети. В этой стране

находится один из самых известных в мире пиратских сайтов – EX.ua, говорится в докладе. Ситуация на Украине ухудшается, полагают конгрессмены. Усилия по созданию легального онлайн-рынка подорваны государственными органами. В список впервые попали Италия и Швейцария. Рим и Берн удостоились этой «чести» из-за недостаточности принимаемых мер по защите авторских прав и давней неразрешенности этой проблемы в обеих странах. В этом году из списка «самых пиратских стран» выбыли Канада и Испания. «Мы надеемся, что все названные в документе страны примут необходимые меры для защиты чужой работы от кражи и будут способствовать развитию электронной коммерции», – заявил один из членов Киноассоциации Америки.

Конгрессмены напоминают, что американская индустрия по производству музыки, кинопродукции, программного обеспечения, компьютерных игр и издательству книг относится к числу крупнейших экспортеров США. От того, что американские компании занимают лидерские позиции на мировом рынке, зависит существование миллионов рабочих мест в США, считают государственники-лоббисты. «Американцы не должны быть вынуждены субсидировать контент, который другие воруют, – убеждены в CIAPS. – Точно так же американские компании не должны быть вынуждены конкурировать с иностранными компаниями, которые сокращают свои издержки за счет использования пиратского программного обеспечения». Русская мысль – октябрь 2012

Политика

Помпезный провал Дмитрий Ремизов В Приморье завершилось самое пафосное мероприятие 2012 года, к которому готовились несколько лет – саммит лидеров государств Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС). Чиновники и представители правящей партии заявляют, что саммит «отобьется» обильным дождем инвестиций на российский Дальний Восток, а финансы, потраченные на инфраструктуру, пойдут на пользу местному населению. Общественники и оппозиционеры, напротив, констатируют, что мероприятие стало чересчур затратным, а иностранные инвестиции обернутся распродажей российских ресурсов. Общий объем финансирования, выделенного в 2008-2012 годах на строительство объектов для саммита АТЭС-2012 во Владивостоке, составил 679 млрд. рублей. Об этом говорилось в официальном

16 Русская мысль – октябрь 2012

сообщении Счетной палаты. По сравнению с изначальным планом, затраты выросли в 4,6 раза. Мероприятия подпрограммы по подготовке к саммиту были профинансированы на 32,3% за счет бюджета, и на 62,6% – за счет внебюджетных источников.

Депутат Госдумы, член президиума ЦК КПРФ Валерий Рашкин назвал объекты, построенные к АТЭС-2012, «потемкинскими деревнями». «Да, во Владивостоке много построили. А еще больше разворовали – Счетная палата установила, что по сравнению с первоначальной сметой сумма финансирования увеличилась в четыре с половиной раза. Работали на этой стройке в основном гастарбайтеры, материалы закупались за рубежом, да и качество возведенных сооружений вызывает сомнения – историю с растаявшим под дождем мостом, думаю, все помнят. А просто так, без саммитов, нельзя нормальную инфраструктуру в

городе создать? И не только гостиницы с конференц-центрами, а еще детские сады и больницы. И чтоб это все было построено качественно и не рассыпалось от дождя и ветра. А то мы этой стройкой века весь мир насмешили: мост рухнул, крыши текут, дороги не доделаны, часть сроков сорвана», – прокомментировал Валерий Рашкин. По мнению депутата, средства, израсходованные на наведение внешнего лоска, можно было потратить с большей выгодой для народа. «Посчитайте, сколько на эти деньги можно было выделить, к примеру, квартир для очередников», – посетовал Рашкин.

Политика

Под «рухнувшим мостом» и «недоделанными дорогами» народный избранник имел в виду обвал автомобильного моста между населенными пунктами Чугуевка и Шумный и размыв автотрассы Седанка – Патрокл. Если в первом случае речь шла о разрушении инфраструктуры на дороге местного значения, то по трассе Седанка – Патрокл должны были поехать иностранные делегации. Так выяснилось, что в Приморье проблемы есть и со старыми мостами, которые оказались забыты из-за новых объектов, и со свежепостроенными трассами, разрушающимися вскоре после постройки из-за нарушения технологий строительства. В последнем случае размыв дороги произошел оттого, что подрядчик «сэкономил» на водоводе. Ситуацию прокомментировал даже председатель правительства РФ Дмитрий Медведев. По его мнению, фирму-подрядчика следовало бы «довести до банкротства» гражданскоправовыми исками. Самые жесткие оценки в этом случае не кажутся излишними – ведь по состоянию инфраструктуры

потенциальные зарубежные инвесторы будут судить о рациональности вложения средств. В экономику «опасной» страны никто вкладывать деньги не будет. Доктор экономических наук, директор Тихоокеанского центра стратегических разработок Михаил Терский считает, что затраты на саммит АТЭС не окупятся даже через столетие. «Когда мы обсуждали несколько лет саммит АТЭС, мы все время думали над возвратным

осилить строительство гостиниц – загадка для Счетной палаты и прокуратуры», – заметил Алексей Распутный. Для кого будут достроены гостиничные объекты в будущем – остается непонятным. Вряд ли приличные бизнесмены, проживавшие во время саммита в третьеразрядных отелях со сломанным душем, захотят приехать еще раз в этот отсталый уголок планеты. Одновременно с саммитом АТЭС в Приморье было

Иностранные бизнесмены, журналисты, ученые и туристы, побывавшие в Приморье в дни саммита АТЭС, будут воспринимать Россию как отсталую страну с помпезным «фасадом», но ветхой «начинкой» денежным потоком. Сегодня мы подводим итоги: у форума АТЭС возвратный денежный поток такой, что затраченные инвестиции не окупятся и через сто лет», – заявил экономист. Журналист «Новой газеты во Владивостоке» Алексей Распутный обратил внимание еще на один вопиющий факт: строители «не успели» возвести к саммиту новые гостиницы и другие запланированные объекты. «Как можно при многомиллиардных вливаниях не

запланировано проведение неофициального «антисаммита» оппозиции. Власти теоретически могли бы даже помочь в организации альтернативного мероприятия, чтобы показать иностранным гостям торжество демократии в России. Вместо этого организатор оппозиционного собрания Николай Соснов оказался заблокирован в своей квартире силовиками. Уменьшилось и количество участников «антисаммита». «Профессура по понятным причинам после всей шуми-

хи решила не появляться», – уточнил Николай Соснов. В итоге оппозиционный саммит, заявленный ранее как «пикник на природе», и в самом деле превратился в посиделки политических сотоварищей. Тем не менее, участники встречи приняли заявление, в котором выразили протест «политике потакания интересам транснациональных компаний – акул капиталистического рынка», «преступному разбазариванию энергетических и сырьевых ресурсов Сибири и Дальнего Востока, его шельфа и морских глубин». Иностранные бизнесмены, журналисты, ученые и туристы, побывавшие в Приморье в дни саммита АТЭС, теперь явно будут воспринимать Россию как отсталую страну с помпезным «фасадом», но ветхой «начинкой» и архаичной культурой элиты. А такая страна будет интересна только тем самым «акулам капиталистического рынка», цель которых – выкачивать ресурсы из стран «третьего мира», не давая ничего взамен. Саммит АТЭС-2012 во Владивостоке войдет в историю как одно из знаковых событий «периода разбазаривания России». Русская мысль – октябрь 2012

Экономика

Почему нервничает Берлин Анатолий Дашкевич Гордость европейских федералистов и самый большой в мире рынок продолжает тонуть. И, к сожалению, так и остаются мыльными пузырями многочисленные европейских саммиты, пакты стабильности, запуск целого каскада дисциплинарных механизмов, бесконечные официальные и неофициальные встречи глав государств и руководителей государственных ведомств. Остаются и лишь словесным оптимизмом уже многократно звучавшие в различных вариациях заявления, что выход найден.

Непоколебимость Ангелы Меркель наносит удар по национальным интересам Германии

Тревожным набатом прозвучало предупреждение американского рейтингового агентства Moody’s, поставившее под сомнение перспективу платежеспособности экономии Германии, пока еще являющейся одной из самых прочных в Европе и мире. Агентство изменило прогноз этой страны по рейтингу со «стабильного» на «негативный». И причиной стало не столько положение в самой Германии, сколько ситуация у многих ее партнеров. А это означает, что роль спасителя Европы может обернуться для Берлина потерей наивысшего доверия со стороны мировых кредиторов. Оценка агентства Moody’s лишь еще больше утвердила мнение многих экспертов, бизнесменов и просто граждан, наблюдающих за развитием

сценария в европейской экономике и считающих, что кризис евро не найдет своего решения и спровоцирует глобальный экономический спад. А среди самих немцев все больше утверждается мнение, что чувство собственной неуязвимости, демонстрируемое правящей коалицией страны, сильно преувеличено. Более того, в стране становится все больше тех, включая политиков, кто считает, что отмена евро пошла бы Германии на пользу, а непоколебимость Ангелы Меркель наносит удар по национальным интересам страны. Это мнение основывается на том, что немецкая экономика не защищена от экономического спада, в который одну за другой втягиваются страны Европы. Но Moody’s обращает внимание на то, что от самой

18 Русская мысль – октябрь 2012

Германии теперь уже мало что зависит. Все дело в Испании и Италии, которых, хочешь не хочешь, придется спасать. И вот здесь даже мощная немецкая машина может забуксовать. Ведь Испания все глубже погружается в рецессию. За время кризиса размер розничной продажи здесь снизился почти на 30%. Не лучше дела обстоять в Италии. Там о реальной угрозе банкротства заявили власти таких городов как Неаполь, Палермо, Реджо-ди-Калабрия, Александрия. Сам премьер признал, что фактически утонула экономика Сицилии, правительство которой накопило более 5 млрд. евро долга и уже не может платить пенсии и зарплату. По последним подсчетам, в государствах-членах Европейского союза почти 25 миллионов безработных, что

Экономика на два миллиона больше, чем год назад. Речь идет более чем о 10% рабочей силы, а в некоторых странах ситуация намного хуже. Возглавляет список Испания, где безработных 25%, за ней следует Греция (почти 23%). Особо страдают молодые. В Греции и Испании более половины трудоспособных граждан моложе 25 лет не имеют работы. В масштабах ЕС уровень безработицы среди молодежи составляет 22%. И нет признаков того, что эта тенденция к углублению кризиса замедлится. Каждой из таких стран потребуется экономическая помощь. При этом на Германию ляжет максимум ответственности за их спасание. И сегодня уже никто не сомневается, что большая часть займов так и останется невыплаченной. А это путь к резкому повышению немецкого государственного долга. Без обобществления рисков еврозона распадется, что повлечет за собой разрушительные последствия для внешней торговли Германии. Несмотря на то, что немцы стали активнее торговать с остальным миром и меньше зависеть от еврозоны, в минувшем году на страны евро пришлось 39% от экспорта Германии, а выручка от экс-

порта в страны ЕС по-прежнему составляет свыше четверти ВВП. В 2011 году Германия экспортировала в страны ЕС товаров на сумму в 10 раз больше, чем в Китай. Интересно, что канцлер ФРГ Ангела Меркель оставила без комментариев озвученное заявление американского агентства. Некоторые аналитики тут же высказали предположение, что, возможно, канцлер этим молчанием согласилась с реальностью прогнозируемой ситуации. Но буквально на следующий день бодрыми фанфарами прозвучал комментарий немецкого министра финансов Вольфганг Шойбле. «Германия будет защищать свой статус «тихой гавани» за счет сильной экономики и финансовой политики, – заявил министр, – и мы будем продолжать со всей ответственностью выполнять ведущую роль в Европе».

Но все далеко не так гладко. Полным провалом оборачивается программа финансовой помощи Греции. Эта страна давно уже неплатежеспособна и держится на плаву исключительно благодаря многомиллиардной помощи «тройки» – Европейского союза, Европейского центрального банка (ЕЦБ) и Международного валютного фонда (МВФ). Сегодня активно обсуждается вопрос: выгонят ли Грецию из еврозоны или она попрежнему останется подключенной к «аппарату искусственного дыхания»?

Роль спасителя Европы может обернуться для Берлина потерей наивысшего доверия со стороны мировых кредиторов

По последним подсчетам, в государствах-членах Европейского союза почти 25 миллионов безработных, что на два миллиона больше, чем год назад

О разброде и растерянности и в самих руководящих инстанциях ЕС свидетельствует необыкновенно затянувшаяся последняя проверка «тройкой» Греции. Ее ревизоры несколько раз наезжали в эту страну. Но написание ими доклада по результатам проверки, в котором должна содержаться четкая рекомендация экспертов министрам финансов стран ЕС – выплачивать ли Афинам очередной транш – все отодвигается. Можно полагать, что перед проверяющими открылась весьма неприглядная картина. Некоторые СМИ публикуют неофициальную информацию, что греки не выполнили более двух третьих своих обязательств. Русская мысль – октябрь 2012

Экономика На этом фоне обращает на себя внимание и то, что в рядах правящей коалиции Германии все громче и настойчивее звучат голоса, призывающие канцлера Ангелу Меркель не уступать в принципиальных вопросах, касающихся наведения финансового порядка в еврозоне. Берлин все больше начинает нервничать. И это заметно даже в выступлениях с высоких трибун. Так, министр иностранных дел Германии Гидо Вестервелле в заявлении, сделанном недавно журналу Focus, категорически отвергает идею расширения Европейского стабилизационного механизма (ESM) и скупки государственных облигаций европейских стран. По его словам, парламент ФРГ следует понимать как «блюстителя немецких налоговых средств». «Я не могу себе представить, – сказал министр, – чтобы за политику неограниченной солидарной долговой ответственности Германии проголосовало большинство в бундестаге». По его мнению, еврозона должна быть полностью перестроена. «Наш девиз, – подчеркивает Вестервелле, – не "больше тратить", а "лучше тратить"». Еще острее ставит вопрос министр финансов Баварии Маркус Зедер. Он вообще потребовал исключить Грецию из еврозоны к концу 2012 года, заявляя, что любое продолжение финансовой помощи этой стране было бы ошибкой. «На примере Афин необходимо показать, что еврозона может и зубы показать», – заявил он. По словам Зедера, «помощь Греции уходит, как вода в песок, и в проблемах Греции повинны лишь сами греки, и никто

20 Русская мысль – октябрь 2012

другой». Глава баварского Минфина выразил мнение, что дальнейшее пребывание Греции в еврозоне в долгосрочном плане обойдется Германии дороже, чем ее исключение. Громким звонком смены настроений стала и приостановка в Германии ратификации соглашений о фискальном пакте ЕС и Европейском стабилизационном механизме. Приостановлена она была Конституционным судом ФРГ, приступившим в середине прошлого месяца к рассмотрению срочных исков, которые подали противники некоторых антикризисных мер, одобренных саммитом Евросоюза. Имеются в виду так называемый фискальный пакт и Европейский стабилизационный механизм (ESM). Весьма интересно то, что сразу же после сообщения информационных агентств о начале работы суда европейские биржи отреагировали ростом котировок. У финансовых рынков очень чуткие антенны. Именно они позволили Коллективному ана-

литическому потенциалу биржевых спекулянтов прийти к выводу, что решение суда будет положительным. 12 сентября Федеральный конституционный суд Германии признал создание ESM не противоречащим Основному закону страны. Это, несомненно, добавляет очки и в корзину авторитета Ангелы Меркель, которая была одним из главных инициаторов зарождения этих документов, призванных сыграть важную роль в стабилизации экономической ситуации в ЕС. ESM возьмет под свою защиту самых «хромающих»: испанские банки, саму Испанию и Кипр (он больше всех пострадает в случае банкротства Афин). Таким образом, становящееся все более реальным решение прекратить финансирование Греции еврозона встретит хорошо подготовившись и сумеет погасить многие возможные негативные последствия такого акта. Но такое развитие сценария возможно лишь в случае, если устоит сама немецкая экономическая машина.

Ближайшее будущее

Общество гигантских прожектов Александр Желенин Призыв вице-премьера Дмитрия Рогозина поставить перед собой амбициозную задачу – создать уже в ближайшем будущем российскую базу на Луне, живо напоминает историю коротышек из книги Николая Носова, которые основали «Общество гигантских растений», чтобы разом решить все проблемы зашедшего в тупик капиталистического общества. Кто спорит? Перспектива неплоха. Как представишь – не пройдет и двух десятков лет, как мы наконец-то попадем на ближайшее к Земле небесное тело. То есть сделаем то, что американцам удалось каких-то 43 года назад. Нет, конечно, Советский Союз тоже ставил перед собой гигантские задачи и большинство из них успешно реализовывал, не считаясь, правда, с затратами. Но вот с лунным проектом не получилось. В то время как США в лунной гонке взяли на вооружение фактически советские методы управления (детальное многолетнее планирование, концентрация и четкое распределение ресурсов, подчинение всех подрядчиков единому штабу в НАСА и создание во всей отрасли единой «вертикали власти», замыкающейся непосредственно на президента) в СССР царили склоки и

раздрай между несколькими суверенными космическими фирмами, а малокомпетентное руководство страны переложило решение возникавших проблем на партийных чиновников, которых больше заботила идеологическая оболочка, чем техническая начинка. В итоге ссора между вдохновителем лунного проекта Сергеем Королевым и его давним соратником, создателем ракетных двигателей Валентином Глушко, по мнению многих авторитетных специалистов, стала корнем тех бед, которые помешали не просто обогнать американцев, а вообще отправить советского человека на Луну. Как бы то ни было, помирить в шестидесятых годах прошлого века двух коммунистов не удалось даже уже тогда всесильному руководителю советского ВПК Дмитрию Устинову, с которого Дмитрий Рогозин явно лепит свой нынешний образ. Ни идеологическая сверхзадача, ни комсомольский

энтузиазм, ни даже просто гордость за свою страну не способны сегодня двинуть вперед ни одно большое дело. Значит, способ остается только один – завалить отрасль горой денег. Это, может, даже и хорошо, только деньги сами по себе ракеты на Луну не отправляют. Для этого нужны люди. Причем не только грамотные специалисты, которые будут «крутить гайки», а объединенные усилия всего народа, как это было в США во время реализации программы «Аполлон». По мысли Рогозина, лунный проект в Российской Федерации десятых годов XXI века способен возбудить, вдохновлять и объединить российский народ. Он уже сейчас, вероятно, должен заразиться новой национальной идеей и 20 лет жить ею, не отвлекаясь на всякие там митинги. «Лунный проект» может подтолкнуть развитие науки и промышленности, если сам, в свою очередь, опирается на уже существующую мощную

науку и промышленность, как это и было в Советском Союзе. А те – на сильное массовое образование. В том числе и профтехобразование. Где все это? Где те высококвалифицированные рабочие, которые еще способны выполнять технически сложные задания? Кто придет им на смену (если кто-то из них еще работает) через 15-20 лет? И придет ли?

Где те высококвалифицированные рабочие, которые еще способны выполнять технически сложные задания? Где те ученые и конструкторы, которые, как в свое время Сергей Королев, не боятся перечить начальству, а пуще того – «эффективным менеджерам», которые везде, всюду и всем теперь у нас заправляют? Остались ли еще и если остались, то получат ли шанс воплощать свои мечты в нынешней системе корпоративного производства? Это вопросы, на которые у Рогозина если и есть ответ, то, наверное, такой: «Дадим денег, и все появится». Если потратить на дорогу миллиард там, где можно было обойтись миллионами, это не гарантирует от того, что ее не смоет первым же дождем. И даже не в извечной коррупции дело. Проблема в том, что генерация государственных мужей, находящихся сейчас у власти, не верит ни во что, кроме денег и пиара. А на них далеко не уедешь. Не то что на Луну. Русская мысль – октябрь 2012

Мир в объективе

Осторожно, кокосы! Евгений Рудашевский

«Бойтесь малярии!» Так говорили пограничники на таможне ПортБлэра (остров Южный Андаман). Москит – не чета простому комару. Черный, мелкий; летает дергано и тихо – не известит он писком о прибытии своем, а потому и сядет на вас незаметно. Напьется крови, а по себе заразу оставит. Без репеллентов выходить нельзя даже для малой прогулки. И в ночь ложиться лучше, тело все обрызгав. «Бойтесь крокодилов!» Так говорили таблички, выставленные по пляжам Андаманских островов. Живут здесь крокодилы, не брезгающие соленой водой, а потому опасные для туриста, разомлевшего от солнца, на песке уснувшего. В последний раз на пляже Корбин видели их 16 февраля 2012 года (за пять месяцев до нас). Заметив тушу темно-зеленую, вы плыть должны скорее к берегу, бежать к дороге; сообщить в полицию. «Бойтесь змей!» Так говорили мото-рикши (водители крытых мото-такси). Змеи опасны не на земле (днем сидят они в норах, наружу редко вылезают), но в океане: воду любят и шустрят в ней своевольно. Островки каменные, от берега на километр отброшенные, нередко змеиными оказываются –

22 Русская мысль – октябрь 2012

подплыть к ним можно на лодке заказной, но сходни опустить вам не позволят. «Бойтесь воришек!» Так говорил торговец на базаре Абердин. Ловкость у них особенная – карман ваш одним движением опустошат, да тут же в толпе рыночной исчезнут. Работают в команде, где один отвлекает вас праздным разговором, а другой уж сзади вас ловчит с карманом вашим. Не боялись мы ни малярии, ни крокодилов, ни змей, ни воришек. Глупости. Боялись мы кокосов! Пальмы по островам Андаманским кучно растут – лесами густыми, широкими. Под макушкой пальмы – связка обильная кокосов. Страхи наши начались после того, как в 10 метрах от нас обрушился на землю первый кокос. Глухой, тяжелый звук удара. Могло по голове прийтись! Прибьет. 2,5 килограмма – твердые, как дерево, – падают с высоты семи этажей... По такой особенности надлежало бы выставлять здесь таблички «Осторожно, кокосы!»

Мир в объективе

Русская мысль – октябрь 2012

Соотечественники

«Белый» консул русской Палестины Ольга Хорошилова Грязноватый, уныло-желтый Гелиополис близ Каира. Утро. Сотни темно-шоколадных торговцев в опыленных одеждах, шаркая и ворча, неспешно раскладывают утлый товар на прилавках, коробках, под ногами – где придется. Так, медленно и устало, вот уже добрую сотню лет начинается утро знаменитого книжного развала. Солидные золотистые тома в европейских виньетках занимают почетное место на полках и лотках, книги подешевле громоздятся в картонных коробках, все прочее – без имени и почти без цены – брошено на циновки возле прилавков. Среди этого мусора цивилизаций, почти под самой растрескавшейся от возраста непочтительной пятой продавца, шуршат и перелистываются на иссушающем солнце книги, набранные кириллицей, и смуглые бумаги, содержание и значение которых старому египтянину-продавцу непонятны и, в общем-то, неинтересны. Они уже давно приговорены им к медленному и мучительному увяданию. Откуда было ему знать, что пятой своей он попирал семейный архив генерального консула в Иерусалиме, видного русского дипломата и белоэмигранта Алексея Федоровича Круглова и частицы некогда большой библиотеки, принадлежавшей его детям. Попали они к нему из «Русской богадельни» по соседству, в которой тихим чередом уходили из жизни эмигранты

24 Русская мысль – октябрь 2012

Генеральный консул в Багдаде А. Ф. Круглов. Начало 1900-х годов

первой волны, а их архивы рассеивались, распылялись, сгорали под пламенным солнцем чужбины. Лишь случайно, каким-то почти волшебным образом, эти бумаги заметил любознательный российский офицер, совершавший променад по старому книжному базару. Так архив попал в Москву, а затем оказался у автора этих строк, в Петербурге, откуда он начал свое путешествие почти сто лет назад. Пухлые желтые конверты, туго набитые письмами, фотографиями, донесениями, визитками, всевозможными дипломами и «бреве», приоткрыли многие неизвестные страницы жизни видного дипломата и его семьи. Биография Алексея Круглова весьма типична для человека пореформенного времени, когда острый ум и професси-

ональные таланты ценили выше происхождения. Будущий статский советник, генеральный консул не имел сложного генеалогического древа, званий и громких фамильных приставок. Он был выходцем из семьи купца. Его отец Федор Арсеньевич состоял по 3-й гильдии, а в 1872 году, ловко сколотив солидный капитал, перешел во 2-ю. Занимался он выгодным меняльным делом, содержа две лавки, на Невском и Владимирском проспектах. Благосостояние семьи росло, и в 1886 году Федор Арсеньевич смог перейти в почетную 1-ю гильдию, открывшую много возможностей в жизни и карьере. Благодаря достатку и хорошим связям с нужными людьми, рачительному отцу удалось дать сыну прекрасное образование. Окончив классическую гимназию, Алексей с легкостью поступил на престижное Учебное отделение Восточных языков при Азиатском департаменте Министерства иностранных дел. В середине 1880-х молодой переводчик, знавший арабский, османский, персидский и греческий языки, а также несколько европейских, надел темнозеленый с серебряным шитьем мундир чиновника МИДа и отправился в Багдад с назначением на должность «драгомана» (так назвали переводчиков, работавших в русских консульствах на Ближнем Востоке). Работа была не сложной, но хлопотной: перевод официальных писем, составление ответов, устный перевод во время переговоров, участие в многочисленных официальных приемах, заседаниях, смотрах… Во второй половине 1896 года надворный советник Алексей Круглов, заслуживший к тому времени несколько русских и восточных орденов, был переведен

Соотечественники

Бланк Русской духовной миссии в Иерусалиме

на более почетную и ответственную должность секретаря генерального консульства в Иерусалиме. Затем он недолгое время был генеральным консулом в Багдаде, а в 1904 году стал генеральным консулом в Алеппо. Круглов зорко следил за политическими событиями, четкий и последовательный анализ которых излагал в донесениях. Он писал о взаимоотношениях христианского меньшинства с мусульманским большинством, о натянутых отношениях истинных «шерифов» с пришлыми еврейскими племенами, вооруженных столкновениях и даже дерзкой попытке коварных местных черкесов устроить в Алеппо переворот. Среди его донесений есть и одно крайне любопытное, связанное с переселением полутора тысяч «русскоподданных» черкесов, в долину реки Евфрат. Его причины Алексей Федорович объяснял так: «Большинство из этих черкесов, насколько можно было узнать, принадлежат к племени кабардинцев и предназначаются для поселения около местечка Ранка, на берегу реки Евфрата, близ находящегося там султанского имения, которое они и должны будут охранять от постоянных набегов арабов племени анэзэ, служа вместе с тем барьером между этим племенем и курдскими

племенами Диарбекирского вилайета. Как здешний вали, так равно и командир войск, стараются оказать полное гостеприимство, но, несмотря на свои усилия, не могут найти средств для покрытия расходов, необходимых на содержание такого количества единоверцев, так как денег в вилайете нет даже на самое необходимое». Круглов стремительно взлетел по карьерной лестнице, получая одно повышение за другим и украшая свой мундир свидетельствами благорасположения и снисходительного почтения правителей. В 1908 году он занял пост генерального консула в Иерусалиме. Город этот и местные дела были ему отлично известны, и новая должность не стала обузой. Круглову досталось большое и хлопотное наследство, оставленное, впрочем, его предшественником, дипломатом Александром Яковлевым, в полном порядке. Ценные списки владений Российской империи в Палестине с четким указанием их масштабов и названий новый консул изучил без труда. Однако предстояло составить и новые списки. Ведь как раз в то время

отец Леонид (Сенцов) самозабвенно покупал священные квадраты пыльной земли, расширяя владения подвластной ему Русской духовной миссии. В 1908 году он приобрел участок на горе Кармил в Хайфе, затем – большой надел на побережье Галилейского моря ради неиссякаемого источника Марии Магдалины. Всего к 1914 году отец Леонид обогатил Российскую империю шестнадцатью участками. На многих из них возводились часовни, церкви и соборы, проводились археологические исследования. В этой достойной работе принимал участие и Алексей Круглов. Искренне верующий человек, он выделял собственные средства на строительство и делал все возможное, чтобы привлечь частный капитал. К примеру, он вместе с отцом Леонидом организовал настоящую рекламную кампанию по сбору средств на строительство храма и колокольни во имя Живоначальной Троицы (у Дуба Мамврийского, близ Иерусалима). В его архиве, к примеру, сохранились обращения к «боголюбивейшим» господам с просьбой пересылать денежные взносы.

Семья Кругловых. В центре сидит отец – Федор Арсеньевич. Начало 1890-х годов

Русская мысль – октябрь 2012

Соотечественники Отец Леонид, которого часто сравнивали с его предшественником, отцом Антонином (Капустиным), был не только талантливым предпринимателем, но и весьма своевольным человеком. Он неоднократно обращался к Круглову с настойчивыми просьбами разграничить, наконец, обязанности Миссии и Генерального консульства, чтобы таким образом завоевать автономность первой. Алексею Федоровичу приходилось отвечать уклончиво и весьма дипломатично, каждый раз обходя острые углы и уводя оппонента от столь болезненного вопроса, благодаря чему их личные отношения оставались вполне доброжелательными. Весьма сложной и напряженной была работа Круглова, связанная с русскими православными паломниками, ежегодно прибывающими на Святую Землю в огромных количествах. Кого только среди них не было – крестьяне, ремесленники всякого рода, купцы с шумными семействами, военные и моряки, аристократы и члены августейшего семейства. Всех следовало обеспечить паспортами и визами, размещением и питанием, соответствующей охраной,

Круглов стремительно взлетел по карьерной лестнице, получая одно повышение за другим и украшая свой мундир свидетельствами благорасположения правителей а также составить четкую программу их пребывания. Конечно, всеми этими вопросами занималось не только Генеральное консульство, но и чиновники Императорского православного палестинского общества (ИППО), постоянный контакт с которым поддерживал Круглов. C наплывом православных туристов Генконсульство справлялось «на ять». Статский советник Круглов периодически получал письменные благодарности от высокопоставленных паломников, а также приятные поощрения в виде памятных подарков и наград, к примеру, ИППО преподнесло ему золотой знак почетного члена, а иерусалимский патриарх – крест кавалера святого Гроба Господня.

26 Русская мысль – октябрь 2012

Дети А. Ф. Круглова с воспитательницей. Иерусалим

В 1914 году Турция вступила в Первую мировую войну. Все дипломатические представительства были закрыты, а ее служащие высланы из страны. Генеральному консулу Круглову пришлось покинуть Иерусалим, оставив незавершенными сотни дел и проектов. Он возвратился в родной Петроград, воссоединившись с супругой и тремя дочерьми. Статского советника привлекли к работе в МИДе и Военном министерстве, памятуя о его опыте и знаниях многих тонкостей ближневосточных дел. Октябрьскую революцию Алексей Федорович с семьей встретил в Петрограде. Он был практически не востребован. В самом конце сентября 1917 года он вместе с семьей перебрался в Ставрополь. В декабре 1918 года они уже находились в относительно безопасном пока Екатеринодаре, столице Вооруженных сил Юга России. И дальнейший путь Кругловых был таким же, как и у тысяч других примкнувших к Белой армии «бывших». Отступая все южнее, теряя веру в победу и возвращение домой, они оказались наконец в Новороссийске, откуда был только один путь – эмиграция. Сохранился заграничный паспорт дочери дипломата Марии Кругловой, подписанный полковником Борисом Энгельгардтом 28 февраля 1920 года. С ним она эвакуировалась из Новороссийска в Александрию на пароходе

«Саратов». Вместе с Марией в страну пирамид отправились сестры и мама. Из Александрии Кругловых перевезли в лагерь Телль-аль-Кебир, унылое, всеми богами забытое место посредине молчаливой пустыни. Началось очень тяжелое время поисков работы, увенчавшееся, однако, успехом. Сестры Кругловы устроились в Каире, благодаря знанию арабского и нескольких европейских языков. В 1920-х годах они открыли модный бутик, в котором торговали русской вышивкой и дамской одеждой. Алексею Федоровичу Круглову уготована была другая дорога. Деникинские чиновники вспомнили о бывшем генеральном консуле во время обсуждения кандидатуры на пост официального представителя правительства в Палестине. Как раз тогда, в апреле – мае 1920 года, возникла острая необходимость вмешаться в дела, происходившие на Святой Земле. Там безнаказанно хозяйничали англичане, оккупируя здания и земли, принадлежавшие Русской духовной миссии. В Иерусалиме всерьез поговаривали о создании автономного еврейского государства. Заметно усилил свое влияние и присутствие Ватикан. Греческая Церковь бесцеремонно пререкалась с иерусалимской патриархией… О Российской империи, ее многовековом и законном присутствии в Палестине

Соотечественники никто не задумывался, ведь не было уже такой страны, а следовательно не могло быть и «законных притязаний». Правительство Врангеля справедливо решило напомнить о месте и роли России. Была придумана должность заведующего русскими интересами в Палестине, чтобы «взять в свое официальное заведование русские дела и учреждения». Все сошлись на кандидатуре Алексея Круглова, чьи глубокие знания, опыт и холодный дипломатический ум могли сослужить Врангелю отличную службу. Итак, в мае 1920 года «белый» консул прибыл в многонациональный и многоликий Иерусалим. Его никто здесь не ждал, и ровным счетом никто не обратил на него внимания. Алексей Круглов. Кто он такой? Мифический заведующий какими-то неясными, неустановленными и никем не признанными «интересами России в Палестине». «Белому» консулу пришлось оставаться в стороне от событий и лишь зорко наблюдать за ними, аккуратно информируя дипломатических представителей правительства Вран-

Заграничный паспорт Марии Кругловой, с которым она навсегда покинула родину

геля. «Я продолжаю оставаться здесь в качестве частного лица. К сожалению, такое положение осуждает меня на бездеятельность, лишая возможности из-за цензурных соображений, даже сообщать все сведения, которые могли бы быть интересными для нашего дела», − жаловался Алексей Круглов. На его глазах англичане закончили военную оккупацию Палестины, реквизировав большинство принадлежавших Русской духовной миссии построек. Он наблюдал первые шаги Верховного комиссара Палестины Герберта Самуила и предупреждал русских дипломатов о возможно скором образовании «национального очага еврейского народа» и, как следствие этого, формировании арабских государств, которые, по мнению Круглова, следовало бы взять под контроль. Круглов писал о новом обострении конфликта между представителями греческого Генерального консульства, Священным Синодом и патриархом Дамианом, лишенным поддержки местной православной общины. «Белого» консула всерьез беспокоило ослабление позиций церкви. Он сообщал: «В таком неблагополучном положении находится в настоящее время дело Православной Церкви в Иерусалиме. Для нас, русских, такое положение, конечно, не может быть безразличным. Правда и сама Русская Православная Церковь переживает теперь тяжелые испытания, но глубоко верю, что освобождение ее от невзгод переходной эпохи не за горами и близок час, когда она снова восстанет во всей своей силе». Алексей Круглов мог лишь надеяться. «Заведующий интересами» был бессилен, но продолжал молниеносно реагировать на политические события, составляя официальные письма и петиции. В конце 1922 года его миссия была окончена. Впрочем, «белый» консул предпочел остаться в Палестине. Лишь с началом арабо-израильской войны он переехал в относительно тихий Ливан, поселившись в доме своей дочери Веры. Он скончался в 1948 году и был похоронен на кладбище города Шуэйфата.

Александра и Мария Кругловы. Каир. Середина 1920-х годов

Две другие его дочери остались в Египте. Александра вышла замуж за врача Льва Григорьева, вместе с которым впоследствии эмигрировала во Францию. Их сын Лев стал иподиаконом. Имея прекрасный баритон, он пел в составе Митрополичьего хора Николая Афонского, устраивал и участвовал во многих благотворительных вечерах русской эмиграции. Мария со своим мужем Георгием Богдановым относительно безбедно жила в Каире. Они активно участвовали в жизни заграничной Русской Православной Церкви – к примеру, передали большую денежную сумму на строительство каирского храма великомученика Димитрия Солунского. За это их удостоили грамотой, подписанной митрополитом Антонием. Мария доживала свой век в «Русской богадельне» в Гелиополисе. Туда она перевезла семейные архивы, в том числе и документы отца. В 1976 году она умерла в возрасте 80 лет. После ее кончины бумаги Кругловых-Богдановых какое-то время оставались в стенах богадельни. Когда же здание опустело и хранить архивы было уже некому, сотни писем, фотографий, паспортов, послужных списков, книг оказались на грязноватом, уныло-желтом книжном развале под пятой старика-букиниста. Все опубликованные иллюстрации – из архива О. А. Хорошиловой

Русская мысль – октябрь 2012

Вокруг света

Мизинец в горле

Евгений Рудашевский Многое удивляет в древних мифах Индии. Если мудрость «Рамаяны», «Махабхараты» или «Йогавасиштхи» в наши дни не звучит откровением, то сами характеры и сюжеты, в них выписанные, нередко поражают до смеха, негодования, а порой ведут к задумчивости. Пандит1 в рассказах своих не всегда заботится хронологией. Судьбы героев, их мысли и чувства важнее последовательности дней, лет и даже тысячелетий. Валмики без стеснения читал сыновьям Рамы историю их отца – «Рамаяну» – еще до того, как бог Вишну задумал

показаться среди людей в восьмом воплощении – в теле Рамы. Не стоит задумываться об этой последовательности, чтобы не отвлекаться от повествования. Нужно смириться с тем, что рассказчик иногда прерывает сюжет замечаниями о прошлом, где вдруг проступают образы еще не достигнутого в рассказе будущего. Царь живет десятки тысяч лет, а мифотворец признает себя очевидцем его рождения, смерти, перевоплощения… Другим удивлением от индийских мифов неизменно бывают события, завершающие или переламывающие сюжет. Всякая история должна окончиться счастьем – закон этот тверд, как склоны Кайласа, на которой, задумавшись, сидит Шива. Если нет песен, танцев, мудрости, свадьбы, значит миф еще не завершился.

В стабильном обществе Александры Супертрампы – враги гонимые и высмеиваемые Однако это не мешает авторам мучить героев с такой настойчивостью, что, кажется, никаким удовольствием потом эти мучения не оправдать. Но кровь, уродства, насилие волнуют читателя не так сильно, как неожиданные сюжетные выдумки. Вспомнить историю Валмики. В предыдущей жизни он, поверженный болезнями, лежал на кровати. Жена ему прислуживала и могла бы излечить своими заботами. Но однажды она укладывала Валмики на лицо компрессы, а он в неожиданном гневе откусил ей мизинец. Палец застрял в горле, мужчина задохнулся. Таким же диковинным получился сю-

1 Пандит – в Индии почетное звание ученого брахмана, а также человека высокообразованного в области классической индийской литературы на санскрите.

28 Русская мысль – октябрь 2012

Вокруг света жет «Непарного браслета» из «Шилаппадикармы». Овдовевшая Каннахи для начала обходит весь Пукар – провозглашая безвинную смерть мужа, проклинает убийц, после чего сдергивает с себя платье, вырывает свою левую грудь и бросает ее в небо, где брошенной плотью пробуждает бога огня. Бог этот сжигает столицу Пандьи и тем мстит за убитого Ковалана. Эротизм в древних текстах – привычен. Древние индийцы (как и греки) не ведали средневекового ханжества, викторианского ригоризма. Они знали, из каких слов выложить теплое, ароматное тело женщины. Манматха – бог любви – в «Шиве пуране» наслаждался близостью Рати, «заостренные груди которой были похожи на нераспустившиеся бутоны лотоса и кончались темными, как медоносные пчелы, сосками, такими твердыми, что упавшая на них слеза разбивалась на тысячи мельчайших брызг»2. Удивляет, что этот эротизм (порой сочетающий несколько жен одного мужа или даже нескольких мужей одной жены) остается неизменно поэтичным, порой – целомудренным. По меньшей мере, любовь Налы и Дамаянты, сообщенная через лебедей, звучит песней в сравнении с грубым мотивом абхазской легенды, по которой отец Сасрыквы вожделился телом Сатаней-Гуаши, но не сумел переплыть к ней на другой берег и послал ей через реку свое семя… Любопытно и то, что эротизм индийских мифов подчас переплетается с женской самоотверженностью. Жена прислуживала Валмики, когда тот лежал со своей любовницей-проституткой. Когда же муж умер, жена бросилась в его погребальный костер. Каннахи в свою очередь продала все украшения, чтобы муж ее Ковалан мог содержать любовницу-танцовщицу Модави. Впоследствии она безропотно ушла вслед за мужем в долгие скитания. Удивляет в индийских мифах то, с какой настойчивостью могущественные цари бросают богатства и прислугу, чтобы для мудрости уединиться в лесу. Мудрость чаще всего постигают по при-

меру Тараки, который «сто лет стоял с поднятыми руками на одном большом пальце ноги и непрерывно читал молитвы». Величию всех героев неизменно предшествует отшельничество. И редко кто-то из царей, драгоценности сменив на грязь, а сладкие кушанья на горькие корнеплоды, начинал сетовать или «омочать» слезами грудь.

Наконец, большое удивление происходит от слепой азартности индийских героев. Всякий раз я до нестерпенья возмущался, если кто-то из счастливейших царей в один вечер проигрывал все: от драгоценного перстня до царства и жены. И ведь соперник у них обязательно случался гадостный, обманом и темными чарами пользующийся – да так, что нельзя не заподозрить их в нечестности. Но мудрейший Юдхиштхира (старший из братьев Пандав) и умнейший Нала отчего-то становились в азарте глупы, капризны. Хотелось пощечинами отрезвить их от недомыслия, удержать поднятую для проигрыша руку с игральными костями. Разве это возможно?! Стоило ли в сражениях отвагу показывать, вымаливать у богов удачу, свергать чудовищ, в сваямваре лучших жен находить, строить в долгие годы царство и для дворца лучших зодчих искать, чтобы потом в расцвете счастья (кровью, потом выслуженного) разом проиграть все в кости… Негодование принуждало громче цокать и шлепать по столу ладо-

нью, когда Юдхиштхира, после первого проигрыша спасенный Кришной, вновь соглашался играть и вновь проигрывал свое обширное государство. Тут уж не достало слов, чтобы себе же охарактеризовать безрассудство такого царя. Но… потом я остановил свои мысли и вдруг понял свою убогость. Удивляться нужно не азартным героям, а собственной трусливости. Мы дорожим комфортом, боимся утратить накопленное, а ведь у нас и царства-то, и Дамаянти нет. Так бережем свое имущество, будто вознамерились жить с ним вечно. Овладеть богатством – счастье, но владеть им – скучно. Лучше уж лишиться его, чтобы устремиться к нему снова. Что за радость – над златом чахнуть? Вот вам мечта человека – забиться в тесную квартирку, обеспечить нужный процент в банке, а ночью – «к постылой бабе под одеяло, плодить…» сами знаете кого. Трусость, которую назвали бережливостью. Боишься начальника, клерка, продавца. Молчишь – только бы уберечь и квартирку, и «бабу постылую». Это – норма. Наша норма. «Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви». В стабильном обществе Александры Супертрампы3 – враги, гонимые и высмеиваемые. Именно с позиции такой нормы (бумажкоедства) кажутся индийские мифы диковинными. Но если нормой признать дела Налы и Юдхиштхиры, то безрассудными окажемся мы. Стоит ли наша жизнь всех усилий? Проценты, ссоры, счета, ворчание, царапина на бампере, дырка на брюках, квартальная премия, двухнедельный отпуск в Турцию, смартфоны, проклятый сосед с вечными «Белые розы». Неужели эта норма лучше другой – вырисованной в индийских мифах? Отшельничество, сражения, милости Ганеши, видения в дурмане, поиски возлюбленной, ее груди бутонами лотоса, предательства, богатство и нищета, ухарство, азарт, славные победы и не менее славные поражения – неудержимость жизни. И смерть – не такая, чтобы чинно и неизбежно, а лихо, весело – пусть даже от мизинца в горле.

2 Здесь и далее мифы цитируются по пересказам Р.К. Нарайана. 3 Александр Супертрамп (настоящее имя – Кристофер Маккендлесс) – американский путешественник. Бросил университет, оставил удобную обеспеченную жизнь и ушел бродяжничать. Погиб от голода на Аляске в возрасте 24 лет

Русская мысль – октябрь 2012

Литература

Окрыления Марины Цветаевой Евгения Некрасова «У меня стремление к сжатости, формуле» М. Цветаева. Всем известно, что Марина Цветаева была поэтом, многие знают, что она писала прозу. Некоторые читали о ее чрезвычайно страшной судьбе. И только немногие осознают, что Цветаева была еще и философом, способным одной строкой записать глубочайшую мысль, которую бы любой другой раскрывал томами. Слава схитрила с Цветаевой – фамилия на слуху, но мало кто читал, и не каждый понимает ее стихи. До дневников и тетрадей, звенящих афоризмами, добирались только особенно любящие ее творчество. За пределами России Цветаева известна по большому счету только славистам и особо ярым фанатам поэзии. «Творчество – общее дело, творимое уединенными» Живущая в Великобритании Татьяна Новоселова – физик, переводчик и человек, увлеченный творчеством Цветаевой, – давно

30 Русская мысль – октябрь 2012

Печатныe материалы проекта: 80-страничный буклет с афоризмами Марины Цветаевой на десяти языках и двуязычные двусторонние закладки

Литература задумала создать проект, представляющий Цветаеву как философа и мыслителя. В год празднования 120-летнего юбилея Марины Цветаевой проект решено было воплотить – и не только на русском, но и на других языках. Татьяна и Анжела Ливингстоун, переводчик русской поэзии на английский (ее перевод цветаевской «Федры на английский недавно вышел из печати), отобрали 37 фраз из дневников и записных книжек поэта.

У поэта есть только голос – его язык, и крылья – его талант Бросили клич переводчикам – откликнулись не все, но многие. Далее над фразами в течение двух месяцев активно работали Аннелиза Аллева, Эвелин Амурская, Гульзада Ахтямова, Анна Барсова, Петер и Фиона Бьерлинг, сама Анжела Ливингстон, Идзуми Маэда, Аниса Тагирова, Лилия Фогельзанг, Карл Хенниг и Мария Луиза Ботт. Благодаря их усилиям цветаевские афоризмы зазвучали на итальянском, французском, татарском, армянском, шведском, английском, японском, башкирском и немецком языках. Проект, по ассоциации с крылатыми словами и столь близким поэту образом птицы, было решено назвать «Окрылениями Марины Цветаевой». Они на разных языках готовились облететь мир, но пока лежали недвижимыми килобайтами в компьютере. Нужна была взлетная полоса. Ею оказался Елабужский музей-заповедник,

Фраза Марины Цветаевой «О Боже ты мой, как объяснить, что поэт прежде всего – СТРОЙ ДУШИ!» Выставка каллиграфии. Художник – Елена Дербилова

Русская мысль – октябрь 2012

Литература готовящийся в это время к проведению Международных Цветаевских чтений. По горькой иронии судьбы, именно Елабуга – место, где Цветаева окончательно «попала в тупик», много лет уже собирает самые представительные форумы цветаеведов со всего мира. Организаторы чтений решили поддержать «Окрыления», предоставив для проекта презентационное пространство и типографию. Создатели «Окрылений» понимали, что культура в современном мире чрезвычайно визуальна. Тексты, даже очень качественные и глубокие, нуждаются в наглядной интерпретации. Поэтому Татьяна и ее помощники задумали передать цветаевские «окрыления» через визуальные образы.

Татьяна Новоселова представляет проект на переводческой сессии во время Цветаевских чтений в Елабуге. На фото: Анатолий Разживин, Гульзада Руденко, Лев Мнухин и Вероника Лосская

Бумажные птицы-оригами с афоризмами Марины Цветаевой в оригинале и на немецком языке. Переводчик – Мария-Луиза Ботт

32 Русская мысль – октябрь 2012

«Как тихо пишется. Как шумно печатается» Буклет «окрылений» включил в себя 37 отобранных цветаевских фраз и их переводов для «полета» в Армению, Великобританию, Германию, Италию, Россию, Францию, Японию и другие страны. Каждую русскую фразу дизайнеры перед полетом снарядили крыльями-кавычками – наиболее подходящими приспособлениями для полета цитат, крылатых слов. Кроме этого, возникли двусторонние закладки-перья с двуязычными «окрылениями». Все это было собрано в цветаевское письмо-конверт со странами-адресатами и почтовым штампом «Окрылений».

Литература «Окрыления Марины Цветаевой» продолжают свой полет он-лайн: Фейсбук (www.facebook. com/okrylenia); Твиттер (www.twitter. com/okrylenia). Анжела Ливингстон представляет читателям свой перевод драмы «Федра» Марины Цветаевой – 2 октября 2012 в 19.45, Пушкинский дом, 5а BloomsburySquare, Лондон (Marina Tsvetaeva, Phaedra with New Year’s Letter and other poems.Translated by Angela Livingstone, Angel Classics, July 2012). «О Боже ты мой, как объяснить, что поэт прежде всего – СТРОЙ ДУШИ!» Вторые «подокрыления» – это выставка художника-каллиграфа Елены Дербиловой из Харькова. Она специально для проекта выполнила в каллиграфии цветаевский афоризм «О Боже мой, как объяснить, что поэт прежде всего – строй души!» и его переводы. Дербилова так загорелась идеей «Окрылений», что сама нашла переводчиков еще на девять дополнительных языков и записала цветаевскую формулу-определение кириллицей, латиницей, китайскими и японскими иероглифами, еврейской и арабской вязью, армянским и грузинским алфавитом. «Птицы слушают телеграммы» Третьи «подокрыления» стали инсталляцией – она за-

Фраза Цветаевой «О Боже ты мой, как объяснить, что поэт прежде всего – СТРОЙ ДУШИ!» в переводе на шведский язык. Выставка каллиграфии. Художник – Елена Дербилова, переводчики – Петер и Фиона Бьерлинг

тронула берлинский период Цветаевой, заставив двенадцать бумажных птиц с «окрылениями» на русском и немецком языках летать среди домов, лесов, парков Берлина (фотовыставка Маргариты Кабаковой), города, где Марина Цветаева жила в 20-х годах прошлого столетия. Птица вообще явилась центральным образом проекта. Ведь Цветаева определяла поэта как птицу – существо без пола, без возраста и без страны. У поэта есть только голос – его язык, и крылья – его талант.

Каждая его строчка – это взмах крыльями. Каждый стих – высокий полет. «Крылья – свобода, только когда раскрыты в полете, за спиной они – тяжесть» Презентация проекта «Окрыления» состоялась 21 августа в рамках VI Цветаевских чтений в Елабуге. Татьяна Новоселова презентовала бук-лет, каллиграфическую выставку и берлинскую инсталляцию

участникам конференции. С переводчиками была проведена сессия, во время которой обсуждались трудности перевода «окрылений», заложенные изначально и связанные с особенностями разных языков. Татьяна Новоселова и ее помощники планируют развивать проект, отбирая больше цветаевских афоризмов и переводя их на разные языки, и искать «окрылениям» новые визуальные воплощения и пространство для их популяризации. Русская мысль – октябрь 2012

Персона

«...Я готов умереть за нее» Николай СКАТОВ, член-корреспондент РАН, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ На переходе от двадцатых к тридцатым годам своей жизни, кстати сказать, почти совпавшем с рубежом двадцатых и тридцатых годов в жизни XIX столетия, Пушкин стоял перед решением: женитьба. Женитьба как воплощение вечного естественного закона и исполнение простой урочной обязанности всякого нормального человека. «Мне за 30 лет, – напишет он в феврале 1831 года и за несколько дней до венчания. – В тридцать лет люди обыкновенно женятся. Я поступаю как люди и, вероятно, не буду в том раскаиваться». Предшествовало этому многое. Первое, так сказать, объективное обстоятельство: время пришло. Второе – субъективное: дело за ней. Кто же – она? Где же? Шли поиски – поначалу не очень-то упорные, прикидки – не совсем обязательные, примерки – как бы не непременные, в общем, что-то похожее на затянувшийся репетиционный период: не то… не та… не так… Множество сомнений… Зимой 1828 года Александр Пушкин впервые увидел Наталью Гончарову. Наконец-то: Она! Он был и первым, кто проник в суть и будущее ее красоты: ведь она была совсем юной: только-только исполнилось шестнадцать лет: «Когда я увидел ее в первый раз, красоту ее едва начинали замечать в свете. Я полюбил ее, голова у меня закружилась…» Он был ослеплен. «Александр Сергеевич, – рассказывает, конечно, со слов Натальи Николаевны ее дочь от второго брака Арапова, – не мог оторвать от нее глаз, испытав

34 Русская мысль – октябрь 2012

Зимой 1828 года Александр Пушкин впервые увидел Наталью Гончарову

на себе натиск чувства, окрещенного французами coup de fourde». Но и она была ослеплена. Может быть, и более его. Еще бы: только-только выехавшая в свет шестнадцатилетняя девочка, и – Пушкин! Что же выделило Наталью Николаевну в ряду всех, без исключения, любовей, влюбленностей и увлечений поэта? Какова была идея этой женщины, этого удивительного, по выражению хорошо знавшей ее с детства М. Еропкиной, самородка. Ум? О бразованность? Красота? Итак – ум? Конечно, вряд ли следует говорить о выдающемся рационалистическом уме в узком смысле. И Пушкин после женитьбы часто ищет общения с женщинами действительно острого, вышколенного, гибкого интеллекта: Д. Фикельмон, А. Смирнова-Россет и др. Не забудем, впрочем, сколь скептичен был Пушкин в отношении к «академикам в чепце».

Отзывы современников и современниц очень разные: от признания неподдельного ума до упреков в недалекости, простоватости и простодушии. Последовавшие характеристики несовременниц – особенно великих, таких как Анна Ахматова, Марина Цветаева, – еще чище: «пустое место». Это в лучшем случае. Как же! Если верить одному из рассказов, однажды ночью жена не стала слушать внезапно пришедшие в голову мужа стихи, а попросилась спать. Конечно, уж они-то – и Анна Андреевна, и Марина Ивановна – не то что Наталья Николаевна, – с ним бы о поэзии поговорили. И говорили, и прекрасно, правда, уже не с ним, но о нем. Здесь, видимо, можно предположить и особого типа ревность. Успокаивались несовременницы опять-таки на объяснении: дура. Но – красавица. Либо: красавица, но – дура. «…А у ней пречуткое сердце», – пишет Пушкин Нащокину. Явно в уверенности именно такого ума, сердца, такта, понимания и проницания ее «пречуткости» умница и сердцевед Пушкин написал жене самое большое количество своих русских писем. Вообще любопытно отметить, что почти все его письма невесте написаны по-французски. Почти все жене – по-русски. Верный знак полной естественности и простоты установившихся отношений. «Жена свой брат», – скажет он в одном из писем. Да и пишутся письма жене, в отличие от обычной практики пушкинских писем, без черновиков: сразу – как излилось и про все, про что думалось: быт, дети, литература, политика – сразу. Теперь – образованность? Да, Пушкин явно будет находить своеобразные интеллектуальные отдушины в беседах с женщинами, отмеченными особой литературной осведомленностью, эстетической

Персона заинтересованностью (та же А. Смирнова-Россет, несколько раньше – З. Волконская), а уже что касается нашего поэта, то и восторженным поклонением: в парке римской виллы Волконской был установлен ему памятник. Но и Наталья Николаевна была образованна – в меру, вполне пристойную по заведенным и диктуемым временем, положением и средой стандартам. Даже более того. И даже литературно – более того. Хотя и без притязаний на собственное литературное творчество, подобно той же Анетте Олениной, но с большим, как и во всей гончаровской семье, так сказать, читательским пониманием того, что такое Пушкин-писатель. Справедливость требует сказать, что мать Натальи Николаевны – Наталья Ивановна – тратила на обучение детей большие по своим возможностям деньги. Были и гувернеры «О, как мучительно тобою счастлив я» и гувернантки. Были и очень тогда дорогие учителя. Не говоря уже Между тем любовь поэта как раз о французском, юная невеста неплохо здесь обретает глубочайший историчезнала немецкий и английский: види- ский, общественный и нравственный мо, лучше жениха, и через много лет смысл. А простое, точное и исчерпывасама удивлялась, как хорошо при не- ющее объяснение дал он сам. Дал наобходимости вспомнила свой забы- всегда и для всех. тый английский. Ведь именно Пушкин увидел в ГонНаконец – красота? чаровой главное: помимо ума, вне обДа, вероятно, красива, судя по мно- разованности, даже сверх красоты гим отзывам многих современников. – нечто органичное и натуральное, В то же время даже красивой каза- врожденное, как гений: уж в чем в чем, лась не всем: не говоря уже о, види- а в гениальности он толк знал. мо, довольно пустоватом молодом Что же? В. Туманском, такому, например, Женственность. Идеальную, светвроде бы знатоку красоты, как Карл лую, чистую женственность. Которая, Брюллов: на ее портрет не смог угово- естественно, должна найти и находит рить художника сам Пушкин. продолжение и самое точное выражеОтметим здесь, однако, существен- ние в материнстве и сливается с ним. ное для уяснения одно обстоятельМировая, во всяком случае евроство: почти все и чаще всего говорят пейская, культура нашла и воплотибольше, чем о красоте, – о произведен- ла этот образ – Мадонны. Русская ном ею впечатлении. Но, может быть, традиция его почти не знала. Богокуда проще свалить все на неподвласт- матерь в русской – даже не в живоность и необъяснимость чувства люб- писи, а в иконописи – явление иного ви к Красавице – и дело с концом. рода. Пушкину образ Мадонны как

некий идеал женственности был почти всегда близок. И он, может быть, единственный, кто внес этот образ в русскую культуру, да еще в столь присущей этой культуре литературной форме. А в жизни он сразу прозрел это начало в шестнадцатилетней девочке. Прозрел и будущую прекрасную мать своих детей, что она подтвердит при жизни поэта и, может быть, еще больше после его гибели. Так что и здесь он не ошибся. Наталья Николаевна действительно стала одной из самых замечательных русских женщин-матерей. Вся ее последующая жизнь посвящена детям. «Это мое призвание, – писала она позднее, – и чем больше я окружена детьми, тем более довольна». А детьми она была окружена плотно. Четверо пушкинских детей, ею растившихся и обучавшихся в условиях довольно, а иногда и очень, жестких материальных стеснений. Любой вариант нового замужества определялся отношением к детям Пушкина. Только безукоризненность такого отношения и решила через семь лет вопрос о втором браке – с Петром Петровичем Ланским, от которого было еще трое детей. Кроме того, опека над пушкинским племянником Львом Павлищевым, учившемся в Училище правоведения. «Забыла тебе сказать, – сообщает она мужу, – что Лев Павлищев приехал вчера из своей школы провести с нами два дня». Опека над сыном Павла Воиновича Нащокина: «На днях приходила ко мне мадам Нащокина, у которой сын тоже учится в Училище правоведения, и умоляла меня посылать иногда в праздники за ее сыном <…> Я рассчитываю взять его в воскресенье». Нащокины живут в Москве – как не взять. Да и назван сын любимого пушкинского друга, конечно, Александром, а дочь – Натальей. Русская мысль – октябрь 2012

Персона

«В тридцать лет люди обыкновенно женятся. Я поступаю как люди и, вероятно, не буду в том раскаиваться»

«Положительно мое призванье, – пишет Наталья Николаевна, – быть директоршей детского приюта. Бог посылает мне детей со всех сторон». Еще до замужества – и соответственно до материнства – Пушкин обратил к невесте стихи «Мадонна»: …Исполнились мои желания. Творец Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна, Чистейшей прелести чистейший образец. Поэзия открыла возможность создать очень емкий образ, может быть, больший и, во всяком случае, иной, чем Мадонна «с холста». Так, одной стороной (и одним словом – «пречистая») пушкинская Мадонна обращает нас к русской богородичной традиции. Другой – к его, Пушкина, суженой, которая в стихах буквально, конечно, не Мадонна. Чувство меры и ощущение иерархии у нашего поэта, как всегда, безукоризненные: это – его Мадонна («моя Мадонна»). Поэт находил, что выставленная в антикварной лавке на Невском проспекте старинная копия «Мадонны» Рафаэля имеет поразительное сходство с его невестой. «Прекрасные дамы, – пишет он ей в июле 1830 года, – просят меня показать Ваш портрет и не могут про-

36 Русская мысль – октябрь 2012

стить мне, что его у меня нет. Я утешаюсь тем, что часами простаиваю перед белокурой мадонной, похожей на Вас как две капли воды». Но этой «одной картиной» украсить «свою обитель» было не по карману: «Я бы купил ее, если бы она не стоила 40 000 рублей». По сути, его голос стал и общим гласом. «Это образ такой, – записывает позднее о пушкинской жене Дарья Федоровна Фикельмон, – перед которым можно оставаться часами, как перед совершенным произведением Создателя». Кажется, Наталья Пушкина – единственная среди светских матрон, кого называли Мадонной: та же внучка Кутузова – Дарья Фикельмон, а Софья Карамзина, уточняя, – Рафаэлевой Мадонной… Такой же художник, как Карл Брюллов, которому это начало абсолютно чуждо, не должен был его ощутить и от «натуры», где оно было заложено, отказался. И, конечно же, именно в таком внешнем облике находил выражение внутренний образ Натальи Николаевны – ее глубокая религиозность и потребность молитвы: «тогда я снова обретаю спокойствие, которое часто раньше принимали за холодность и в ней меня упрекали». «На вид, – вспоминал В. А. Соллогуб, – всегда она была сдержанна до холодности и вообще мало говорила». «Что поделаешь, – продолжает и как бы отвечает на подобные упреки Наталья Николаевна. – У сердца есть своя стыдливость. Позволить читать свои чувства – мне кажется профанацией. Только Бог и немногие избранные имеют ключ от моего сердца». Истинно: много званых, да мало избранных. Пушкин стал таким избранным. И она стала такой избранной. Отсюда же, от избранности ее, – и обреченность его ей, какой не было в предшествовавших видах на брак: «Что же касается меня, то заверяю Вас честным словом, что буду принадлежать только Вам или никогда не женюсь». В таком решительном деле это простое и сильное честное слово Пушкина, данное и через полтора года после первого предложения, – не то, что любовные клятвы, заверения и обещания, обильно рассыпавшиеся в письмах к другим.

«Чистейшей прелести чистейший образец»

Отсюда же и готовность пройти через все искусы, препятствия и рогатки, которых жизнь понаставила чуть ли не больше, чем когда-либо, испытывая Пушкина прямо как сказочного героя: и временем, и пространствами, и собственными сомнениями («думаю о заботах женатого человека, о прежней холостой жизни»), и бытом, и заданиями, одно другого чище. Здесь же и первый полуотказ, и его, пушкинская, неуверенность в ее чувствах, и их, гончаровские, опасения за его благонадежность, и оскорбительные придирки классичнейшей из тещ – в особенности по денежной части. К тому же даже весь дежурный тещинский репертуар здесь как нарочно и вопреки обычной практике в основном был проигран до женитьбы. В результате моментами свадьба почти расстраивалась. Дело явно спасалось лишь пониманием и ощущением Пушкина, что, скажем, за холодными письмами невесты в Болдино стоит будущая теща, а что, по сути, он и будущая жена заодно. «Когда он жил в деревне, – рассказывает современница, – Наталья Ивановна не позволяла дочери самой писать ему письма, а приказывала писать всякую глупость и, между прочим, делать ему наставления, чтобы он соблюдал посты, молился Богу и пр. Наталья Николаевна плакала от этого».

Персона Надо сказать, правда, что, став уже реальной тещей, Наталья Ивановна своим зятем будет быстро и решительно укрощена. Наконец, имело место и почти фатальное вмешательство судьбы, вплоть до смерти дяди, в очередной раз отложившей (из-за траура) брак. «В довершение всех бед и неприятностей только что скончался мой бедный дядюшка Василий Львович, – сообщает Пушкин Е.М. Хитрово 21 августа 1830 года. – Надо признаться, никогда еще ни один дядя не умирал так некстати. Итак, женитьба моя откладывается еще на полтора месяца, и бог знает, когда я смогу вернуться в Петербург».

ручки ваши и остаюсь навсегда покорная внучка ваша Наталья Гончарова». Мягкая и «навсегда покорная», Наталья Гончарова с молодости могла быть и упорной и волевой. В частности, и в том, что касается семьи. Серьезно и будучи глубоко религиозной, так сказать, религиозно смотреть на брачные узы. Много позднее она писала: «Можно быть счастливой и не будучи замужем, конечно, но что бы ни говорили – это значило бы пройти мимо своего призвания <…> Замужество, прежде всего, не так легко делается и потом – нельзя смотреть на него как на забаву и связывать его с мыслью о свободе <…> Это серьезная обязанность и надо делать

госклонным удовлетворением принял известие о предстоящей Вашей женитьбе»), официально заверил поэта: «Никогда никакой полиции не давалось распоряжения иметь за Вами надзор <…> Я уполномочиваю Вас, милостивый государь, показать это письмо всем, кому Вы найдете нужным». Понятно, что нужно было это письмо показать прежде всего невестиной родне. Наконец, он устраивал (и, в общем, устроил) денежные дела: долговые (в частности, существенные карточные), издательско-гонорарные (прежде всего печатание «Бориса Годунова» вследствие разрешения царя), семейно-имущественные (главным обра-

свой выбор в высшей степени рассудительно. Союз двух сердец – это величайшее счастье на земле». Все это близко тому, как понимал брак Пушкин: как ответственность и как обязанность. Он добивался (и добился) заверения властей и царя в своей общественной благонадежности. В письме Пушкину в апреле 1830 года Бенкендорф, сообщая о царском, так сказать, благословении («Его императорское величество с бла-

зом благодаря помощи отца). Все это позволило подготовить почву и под свадьбу, и под первоначальное обзаведение, а также ответить на многочисленные претензии и притязания тещи, вплоть до того, что приданое невесты обеспечивал жених – дело в свадебной традиции почти небывалое. Конечно, женитьба Пушкина становилась событием и всероссийского масштаба. Общество готовилось

Любовь Пушкина к жене была жизненным осуществлением того взгляда на красоту, который проходит через всю его поэзию Действительно, в Петербург он смог вернуться нескоро, и свадьба отложилась уже не на полтора месяца, а еще на полгода: началось долгое осадное холерное болдинское сидение. «Наша свадьба точно бежит от меня», – пишет Пушкин невесте в сентябре 1830 года из Болдина. Она бежала, а он догонял и догонял. Он преодолевал (и преодолел) собственные сомнения, неуверенности и страхи. Он завоевывал (и завоевал) любовь невесты. «Она меня любит», – уже уверенно пишет он Плетневу из Болдина. Знавшая Гончаровых Н.П. Озерова рассказывала: «Утверждают, что Гончарова-мать сильно противилась браку своей дочери, но что молодая девушка ее склонила. Она кажется очень увлеченной своим женихом». Справедливость этого наблюдения подтверждается и письмом самой юной Наташи деду с просьбой о разрешении на брак с Пушкиным: «Любезный дедушка! <…> Я с прискорбием узнала те худые мнения, которые вам о нем внушают, и умоляю вас по любви вашей ко мне не верить оным, потому что они суть не что иное, как лишь низкая клевета. В надежде, любезный дедушка, что все ваши сомнения исчезнут при получении сего письма... целую

Русская мысль – октябрь 2012

Персона

к нему, как к спектаклю. Чуть ли не бились об заклад: состоится – не состоится. Ведь это был брак, говоря нынешним языком, звезд. Современник вспоминает, как однажды, когда в сопровождении Нащокина Пушкин с невестой приехали в Нескучный сад погулять и посмотреть вновь отстроенный театр, «артисты, увидев Пушкина, прекратили репетицию и, пока он осматривал сцену и места для зрителей, толпою ходили за ним, не сводя глаз ни с него, ни с невесты». Многие рассчитывали и на скандал: ведь женился, по представлению этих многих, русский Байрон. «Не понимаю, как с характером его выдержит он недостатки, лишения, принуждения», – записывает о друге Пушкине друг Вяземский. И продолжает: «Я теперь читал в записках о Байроне эпоху его женитьбы, и сердце часто сжималось от сходства с нашим женихом». Но женился-то не британский Байрон, а русский Пушкин. И готовился к этому с величайшей ответственностью, как к решающему в своей жизни акту. Волнуем и беспокоим в жениховстве Пушкин был одним – может быть, главным сомнением: ревность. Недаром он еще в Бессарабии кинулся, как Алеко, на поиск – правда, безуспешный – своей Земфиры. Недаром проиграл подобный сюжет в своей «бессарабской» поэме. Недаром вспомнил о бессарабской поэме в болдинском письме Плетневу: «Она меня любит, но посмотри, Алеко Плетнев, как гуляет вольная луна, etc.». Видимо, будучи неукротимо ревнивым любовником, Пушкин готов был

38 Русская мысль – октябрь 2012

увидеть себя неудержимо ревнивым мужем: «Бог мне свидетель, что я готов умереть за нее, но умереть для того, чтобы оставить ее блестящей вдовой, вольной на другой день выбрать себе нового мужа, – эта мысль для меня – ад». Пройдет время, и Пушкину придется «умереть за нее» и «оставить ее блестящей вдовой». Но уже без всяких адских мыслей: он сам спокойно, как герой будущей песни, ставшей народной, чуя смертный час, отдаст ей наказ, ставший последним: сколько она все-таки должна носить траур и печалиться и с кем, другим, она пусть обвенчается. Точно по этому наказу она все и исполнит. И только замуж выйдет не по его наказу: не через завещанных быстрых два года, а после долгих семи лет. В женитьбе Пушкин не оставлял надежд на счастье семейной жизни, ибо уже только здесь видел единственную возможность какого-то счастья вообще, хотя не обязательно рассчитывал на него. В феврале 1831 года, правда, в оговоренном им состоянии spleen (тоски, англ.) Пушкин пишет: «Я хладнокровно взвесил выгоды и невыгоды состояния, мною избираемого. <…> Я женюсь без упоения, без ребяческого очарования. Будущность является мне не в розах, но в строгой наготе своей. Горести не удивят меня: они входят в мои домашние расчеты. Всякая радость будет неожиданностью». Видимо, и здесь Пушкин ощущал возможность действия не только общих жизненных роковых стихий и драматических непредсказуемостей, но и чуть ли не общенациональной, во всяком случае, народной традиции: «Вообще несчастия жизни семейственной есть отличительная черта в нравах русского народа». Однако и здесь ярчайший представитель национальной жизни и «нравов русского народа» преодолеет эти традиционные черты и явит поучительнейший пример счастия «жизни семейственной». Конечно, были свои обычные, как и у всех, неурядицы и недоразумения. Конечно, была, несмотря на необыч-

но большие литературные доходы, обычная нехватка денег. Наконец, была ревность. При этом Пушкин не стал ревнивым мужем, но очень ревнивой оказалась Наталья Николаевна. И, кажется, Пушкину это даже нравилось. «Таша, – пишет брат Дмитрий в сентябре 1831 года, – обожает своего мужа, который также ее любит; дай Бог, чтобы их блаженство и впредь не нарушалось». Через много лет А.И. Куприн под впечатлением пушкинских писем к жене скажет: «Я хотел бы представить женщину, которую любил Пушкин, во всей полноте счастья обладания таким человеком». Не была Наталья Николаевна пустой светской красавицей, увлеченной только балами и только разорявшей мужа нарядами. Да и наряды-то в основном оплачивала очень ее любившая и баловавшая тетка Екатерина Ивановна Загряжская. В то же время было бы, наверное, что-то противоестественное в случае, если бы очаровательная юная женщина осталась совершенно равнодушна к нарядам и к успеху в свете, которому сам Пушкин в юности, да отчасти и в зрелые годы, отдал такую обильную дань. Одна из самых умных и наблюдательных женщин петербургского света Д.Ф. Фикельмон записывает в дневнике 25 октября 1831 года: «Мне показалось, что он вчера испытывал все мелкие ощущения, все возбуждение и волнение, которые испытывает муж, желающий, чтобы его жена имела успех в свете». Наверное, Пушкин, особенно поначалу, не потерпел бы, если бы его молодая жена не могла и не умела блистать в обществе или выглядела хуже других. Счастье семейной жизни, естественно, прирастало детьми. Вера Александровна Нащокина свидетельствует, каким Пушкин был «внимательным и любящим отцом». Она знала, о чем говорила. Сам Пушкин пишет ее мужу Павлу Воиновичу: «Желал бы я взглянуть на твою семейственную жизнь и ею порадоваться. Ведь и я тут участвовал, и я имел влияние на решительный переворот твоей жизни. Мое семей-

Персона ство умножается, растет, шумит около меня. Теперь, кажется, и на жизнь нечего роптать, и старости нечего бояться. Холостяку в свете скучно: ему досадно видеть новые, молодые поколения; один отец семейства смотрит без зависти на молодость, его окружающую. Из этого следует, что мы хорошо сделали, что женились». А любовь к жене нарастала. И какая! Вот два подтверждения. Сказано вроде об одном, да по-разному. Вначале, то есть в марте 1831 года: «… женка моя прелесть не по одной наружности». Много позднее: «… душу твою я люблю более твоего лица». И еще: «… чем доле я с ней живу, тем более люблю это милое, чистое, доброе создание, которого я ничем не заслужил перед Богом». Почти сразу после смертельной дуэли Пушкина молодой Лермонтов написал в своем, сразу ставшим знаменитым стихотворении: «Восстал он против мнений света. Один как прежде…» Действительно, с врагами, «мненьями света», «клеветниками ничтожными» и «коварным шепотом насмешливых невежд» – все было ясно. Но – друзья! И – «мнения» друзей! Это потом П.А. Вяземский назовет козни против Пушкина и его жены адскими и скажет: «Прошу в том прощение у его памяти». Это потом А.Н. Карамзин скажет: «Краснею теперь от того, что был с ним (Дантесом – Н.С.) в дружбе». А тогда: «Дядюшка Вяземский, – сочувственно и даже не без злорадства поделилась с братом А.Н. Карамзиным С.Н. Карамзина, – утверждает, что он закрывает свое лицо и отвращает его от дома Пушкиных». И все же один Пушкин не был. Пушкин вполне понял, что такое Дантес. Пушкин понял, что дело не в Дантесе. Она поняла позднее – но тоже поняла. Кое-что, особенно перед концом, понять помогла ему она. Тогда-то, видимо, абсолютно все объяснил ей он. Потому же, особенно на последних преддуэльных этапах, не приходится даже говорить о тени пушкинской ревности. Отелло не ревнив, он доверчив – так вроде бы неожиданно сказал об «африканских» страстях знаменитого

шекспировского героя сам поэт. Как известно, не Дездемона изменила Отелло, а Отелло, по сути, изменил своей доверчивости. Пушкин оказался Отелло, ни разу своей доверчивости не изменившим. «Доверие Пушкина к жене, – сообщает Д.Ф. Фикельмон, – было безгранично». То, что Наталья Николаевна вполне оправдывала это доверие, никогда не вызывало сомнения ни у кого из ближайшего окружения. Княгиня В.Ф. Вяземская готова была даже в том «отдать голову на отсечение». Более того, с приближением событий, которые стали концом, по свидетельству П.А. Вяземского, поэт Наталья Николаевна Пушкина-Ланская, в девичестве сделался к жене «еще Гончарова. Начало 1860-х гг. Фотография. Всероссийский предупредительнее, музей А. С. Пушкина еще нежнее». В конце 20-х годов Пушкин напечатал В финале финалов, в 1869 году, Дан- стихотворение, написанное им еще ранее: тес-Геккерн в беседе с мужем Александрины Гончаровой Фризенгофом, Художник-варвар кистью сонной ни в чем не раскаиваясь и ни о чем не Картину гения чернит. сожалея, все-таки, как сообщает сам И свой рисунок беззаконный Фризенгоф дочери Натальи НиколаевНад ней бессмысленно чертит. ны, Араповой, «возгласил и защищал – Но краски чуждые, с летами, не чистоту вашей матери, она не была Спадают ветхой чешуей; под вопросом, но совершенную невинСозданье гения пред нами ность во всех (!) обстоятельствах этого Выходит с прежней красотой… печального события ее жизни». Пушкин знал, что его жена безвинна, Мы долго варварски чернили карно Пушкин знал и то, что она будет тер- тину гения, а в последнее время безпеть – безвинно. законные и бессмысленные рисунки Обычно мы, судя о чем бы то ни иной раз приобретают и прямо непобыло, способны верить Пушкину боль- требный характер. ше, чем кому бы то ни было, и лишь в И все же в последние годы ледяная том, что касается жены Пушкина, ве- глыба предрассудков и предвзятостей, рим кому попало, но только не Пушки- в которой так долго была заморожена ну. «Любовь Пушкина к жене, – писал Наталья Николаевна Пушкина, начала П.В. Анненков, – была как бы доверше- таять, и постепенно с прежней красонием или, точнее, жизненным осущест- той выходит перед нами созданье гевлением того взгляда на красоту, кото- ния – прекрасный образ русской женрый проходит через всю его поэзию». щины-матери. Русской Мадонны. Русская мысль – октябрь 2012

Технологии

Российская цифровая дипломатия – по клику мыши Александр Яковенко, посол РФ в Великобритании В последние годы иногда создается впечатление, что поле приложения дипломатии переместилось с международных заседаний в «прокуренных кабинетах» на сенсорные экраны – так много говорится о новом измерении публичной дипломатии, получившей название «электронной дипломатии» или «твипломатии». Если говорить серьезно, то старые добрые приватные беседы между дипломатами никуда не делись (и вряд ли денутся), однако онлайндипломатия действительно приобретает огромную популярность. Попытки завоевания киберпространства, которые предпринимаются сегодня Госдепом США (на сайте Департамента красуется девиз – «Дипломатия в действии») и Министерством иностранных дел Великобритании, получают широкое освещение в мировой прессе. В то же время все международные усилия России в этой сфере остаются, по большей части, незамеченными, несмотря на достигнутый прогресс и колоссальный потенциал для развития (даже

40 Русская мысль – октябрь 2012

Александр Яковенко

здесь, в Лондоне, – чтобы в этом убедиться, достаточно зайти на сайт Посольства РФ под девизом «Дипломатия онлайн» по адресу www. rusemb.org.uk). В прошлом году Россия отвоевала у Германии право на звание крупнейшего интернет-рынка в Европе – число интернет-пользователей в России превысило 54 миллиона человек и продолжает стремительно расти. 7% от всех веб-сайтов мира являются русскоязычными, и ожидается, что к 2015 году доля онлайн-бизнеса в российском ВВП достигнет 3,7% (во многом это связано с тем, что скорость широкополосного соединения в Москве гораздо выше, чем в столицах многих стран Европы). Россия является одной из немногих стран, где местная поисковая си-

стема («Яндекс») и социальная сеть («ВКонтакте») опережают по популярности своих зарубежных соперников в условиях свободной конкуренции. Россия не фильтрует и не блокирует интернет-контент (исключение составляют лишь сайты, содержащие детскую порнографию, а также ограниченный ряд сайтов экстремистского толка), а российское правительство стремится использовать интернет-средства для создания единой системы оказания государственных услуг и общественного контроля, что позволит снизить уровень коррупции. Все это указывает на то, что мы обладаем достаточным опытом и навыками, чтобы громко заявить о себе в киберпространстве. Вопрос заключается в другом:

как добиться того, чтобы наш голос услышали во всем мире? Ни для кого не секрет, что сегодня содержание международных новостных лент определяется англоязычными СМИ, и если они хотят заглушить голоса тех, кто пытается рассказать об альтернативных версиях событий (как это происходило и происходит с новостями о Ливии, Сирии и прочих), то эти новости вряд ли смогут привлечь внимание широкой общественности. Однако давно прошли те времена, когда письма о похищении бе-

Нам есть о чем сообщить миру, и мы можем добиться того, чтобы нас услышали лых женщин аборигенами, опубликованные в Pall Mall Gazette, становились причиной колониальных войн. С приходом в нашу жизнь Интернета у несогласных с мейнстримом появился шанс быть услышанными. Благодаря моим встречам с британскими блогерами я понял, что «партизанская журналистика» представляет собой реальную силу. Если вы умны, оригинальны и провокационны, то ваши заявления могут обратить на себя внимание общественности (именно этим принципом руководству-

Технологии

В прошлом году Россия отвоевала у Германии право на звание крупнейшего интернет-рынка в Европе

ется в своей работе англоязычный российский канал RT, который нередко дает слово тем, кого игнорируют традиционные СМИ; сегодня он является третьим по популярности новостным каналом Великобритании после Би-би-си и Sky). Тем не менее для профессионального дипломата подобная деятельность в интернет-пространстве представляет определенный вызов. Люди нашей профессии привыкли сдержанно излагать свои мысли и зачастую полагают, что если наша точка зрения по тому или иному вопросу опубликована на официальном сайте, то все, кому нужно об этом знать, ее знают. Впрочем, всегда есть люди, которые знают лишь то, что они хотят знать. Нас учили, что настоящий дипломат всегда должен быть умен, иногда оригинален и никогда не допускать провокацион-

ности, а теперь нам приходится осваивать искусство сочетать в себе все эти три качества. В такой стране, как Великобритания, где две трети совершеннолетних жителей зарегистрированы в Facebook и одна четверть – в Twitter, дипломат не может пренебрегать этими средствами коммуникации и вынужден учиться пользоваться ими для выполнения своих задач. Успешная информационная деятельность в сети – это не только публикация пресс-релизов, это еще и общение, интерактивный контакт. Даже негативные комментарии способны стать поводом для обсуждения и помочь донести до широкой общественности вашу первоначальную идею. И хотя многие до сих пор сомневаются в том, что для этого может быть достаточно всего 140 символов, – максимальная длина одного твита, – я твердо убежден,

что даже такое короткое сообщение способно стать важным источником информации и навести читателей на определенные размышления и выводы. Моя первая онлайн-конференция в Twitter в мае стала тому очередным подтверждением. Еще одно препятствие на пути развития электронной дипломатии – «культура анонимности», присущая онлайн-среде: любой желающий может присвоить себе какое угодно имя и обратиться и даже позволить себе любые нападки в отношении других лиц (впрочем, в Великобритании недавно прошли судебные слушания по целому ряду дел «твиттер-троллинга»). Нам не следует игнорировать таких собеседников – у них имеется свой собственный набор правил, которым они следуют. Однако для тех, кто занимается публичной дипломатией, это не самый подходящий выбор. Наши заявления должны быть четкими и недвусмысленными. Вот почему я (@Amb_Yakovenko) горжусь тем, что являюсь одним из тех пользователей Twitter, которые прошли офи-

циальную верификацию (общее число таких пользователей по всему миру составляет около 35 тысяч человек). Россия относительно недавно стала членом клуба «мировых лидеров Twitterдипломатии», и микроблог российского посольства в Лондоне уступает по числу читателей лишь США и Израилю, которые гораздо раньше начали заниматься активным продвижением этого нового инструмента международной политики. Нам есть о чем сообщить миру, и мы можем добиться того, чтобы нас услышали. На совещании послов, состоявшемся в этом году в Москве, Владимир Путин призвал нас использовать новые инструменты дипломатии, чтобы более эффективно отстаивать наши позиции и точку зрения на международной арене. Мы полагаем, что чем больше люди будут знать о нашей стране и нашей политике, тем лучше они будут понимать нас. А укрепление взаимопонимания способствует становлению мира и стабильности.

Число интернет-пользователей в России превысило 54 миллиона человек и продолжает стремительно расти

Русская мысль – октябрь 2012

Мнение

Захар Прилепин и вопросы сталинизма Юрий ПОЛЯКОВ

рыстны и нелепы, как кажется автору пацанских рассказов. Нельзя забывать, что все они – и сталинисты, и троцкисты – были отравлены одним ядом революционной вседозволенности, которой заболели еще в пору бессудных расстрелов 20-х по классовому признаку. А если можно по классовому, то, наверно, можно и по идеологическому. Ельцин ведь тоже по парламенту из танков не из пьяного озорства стрелял.

В лучшем случае писатель, возглавляющий литгазету или журнал, может натравить подручного критика на другого сочинителя: как приятно сводить счеты, оставаясь за кадром. Захар Прилепин «Книгочет. Пособие по новейшей литературе» Сначала анекдот. Берлин 45-го. Бомбежка. В бункере сидят Штирлиц и Мюллер, пекут картошку, выпивают, вспоминают, как вместе учились в разведшколе имени Коминтерна, поют вполголоса «Если завтра война…» – Эх, не могу себе простить, – говорит Штирлиц, – что мы Гитлера не завербовали… – А что его вербовать? Он же наш Адька Хитров из секретной группы… Соратники задумчиво смотрят друг на друга. Авиация бомбит рейхс-канцелярию. Танки штурмуют Берлин. К чему я вспомнил этот бородатый анекдот? А к тому, что он напомнил нынешнюю ситуацию в стране. И в частности, недавнее письмо товарищу Сталину, которое от имени либеральной общественности составил писатель, лауреат Букера, «Нацбеста», «Ясной Поляны» и проч.

42 Русская мысль – октябрь 2012

И сталинисты, и троцкисты были отравлены одним ядом революционной вседозволенности, которой заболели еще в пору бессудных расстрелов 20-х по классовому признаку

Захар Прилепин. Собственно, инвектива, по ходу дела превращающаяся в панегирик, прием не новый. Но от постмодернистов новизны давно никто и не ждет. По жанру это что-то среднее между «письмом ученому соседу» и дайджестом, слепленным без ссылок, конечно, из всего того, что писали о сталинской эпохе в «ЛГ» настоящие знатоки проблемы еще в 90-е: Кожинов, Бушин, Семанов, Костырченко, Проханов, Рыбас, Юрий Жуков и многие другие. После 2001 года, когда за кадром возник новый главный редактор, появилась рубрика «Настоящее прошлое», где часто обращались к разоблачению истероидных анти-

сталинских мифов. По некоторым приметам эту рубрику Захар Прилепин активно почитывал. Собственно, ничего плохого в послании молодого писателя усопшему вождю нет: ну захотелось автору поглумиться над антисталинскими фобиями нынешней либеральной элиты, уходящими корнями в семейные обиды. А то, что литературное поколение нулевых на предшественников ссылаться не приучено, это всем давно известно: если ты из пробирки, то и благодарить, кроме пробирки, некого… Есть, правда, некоторые недоумения... Далеко не все либеральные обиды на вождя всех времен столь глупы, ко-

Литературное поколение нулевых на предшественников ссылаться не приучено: если ты из пробирки, то и благодарить, кроме пробирки, некого… Далее, есть в письме некое верхоглядство, не подобающее серьезному писателю с горьковских берегов. Ну, не будет образованный патриот, даже ерничая вроде как от имени либералов, писать о Сталине: «ты положил в семь слоев русских людей, чтобы спасти жизнь нашему семени…» Во-первых, что это за «либеральное семя» такое? Неужели открыт ген либерализма? Во-вторых, любой, мало-мальски знакомый с современной статистикой потерь Второй мировой войны, знает, что немцы не досчитались

Мнение военнослужащих около семи миллионов, мы – около восьми. При всей чудовищности утрат никто гатей бойцами не мостил. А дикие потери среди нашего мирного населения – это на совести западноевропейского гуманизма. Надо бы знать и то, что заградотряды у немцев появились раньше, чем у нас. Да и Тухачевского – Блюхера некорректно сравнивать с Ворошиловым и Буденным – может, они не великие полководцы, но в отличие от первых двух заговоров не плели и с зарубежными разведками не сносились. Настораживает и такой пассаж: «если бы не ты (Сталин), наших дедов и прадедов передушили бы в газовых камерах, аккуратно расставленных от Бреста до Владивостока, и наш вопрос был бы окончательно решен». Что-то я не припомню, чтобы Гитлер собирался окончательно решить либеральный вопрос. Воля ваша, но тут, как из коротких брючек, высовываются несвежие кальсоны неполиткорректной темы. Вероятно, автор поначалу и хотел обратиться к Сталину от имени евреев, а потом засмущался. Или, что вероятнее, отсоветовали. Догадливым либералам и так все понятно,

Погодите, Быков еще объявится русским националистом

а нервных лучше не бередить. Потом никаких государственных наград не хватит, чтобы успокоить… Но суть в другом. Зачем наш обличитель, достаточно поверхностно знакомый с проблемой, решил вдруг высказаться по вопросам сталинизма? Конечно, хорошую книгу написать труднее, чем побузить на политической делянке. И все же! С чего бы вдруг такое выкинул баловень всех либеральных премиальных фондов, любимый выдвиженец и посланец главного распорядителя Большой Литературной Пробирки Владимира Григорьева, откровенно, кстати, не жалующего по-

Зачем наш обличитель, достаточно поверхностно знакомый с проблемой, решил вдруг высказаться по вопросам сталинизма?

чвенников? С чего бы это Захар Прилепин разразился ерническим гимном Сталину, а вся либеральная рать, включая клинических борцов с «черной сотней» Шендеровича и Иртеньева, взвилась так, точно никто, нигде и никогда до Прилепина не восхвалял государственные и полководческие заслуги вождя? Словно бы в телеспорах о роли генералиссимуса Кургинян не громил Сванидзе со счетом 10:1. Будто и не было исторического бестселлера Ю. Жукова «Иной Сталин». Что за визг в эфире и благой мат в блогах? Конечно, все-то они знают, читали, слышали, но пока наш либеральный междусобойчик, куда вольно или невольно влип и Прилепин, полагал, что власть будет вести переговоры о грядущем устройстве России исключительно с ней, государствообразующей тусовкой, господа не беспокоились. Ну притащились на Болотную какие-то националисты: б-р-р. Ну коммунисты присоседились: фуй… И вдруг стало понятно: теперь власть будет вести диалог не только с белоленточниками, но и с консервативным большинством, с русскими

и другими национальными силами, которые уже не затолкаешь обратно в медную лампу советского интернационализма. А значит, даже на минное поле сталинизма пускать чужих уже нельзя – только своих. Вот оно откуда, письмо Сталину. И это только начало. Погодите, Быков еще объявится русским националистом, а Ганапольский вступит в казачью сотню. И тогда с кем бы власть ни сунулась договариваться – везде будут либералы, временно исполняющие неприятные, но необходимые обязанности. Вот только не пришлось бы потом сидеть в бункере под бомбежкой и удивляться: надо же, вроде везде свои были, а поди ж ты… В конце забавный эпизод. На недавней книжной ярмарке Захар Прилепин подошел ко мне и с доброжелательной угрозой, какую умеют напускать на себя полицейские возле метро, предложил, чтобы в «Литературной газете» никогда больше не упоминалось его предпсевдонимное имя Евгений Лавлинский. Я удивился – имя как имя. Интеллигентное. Чего стесняться? Но если человеку обидно… Ладно! И лишь прочитав «Письмо товарищу Сталину», я понял щепетильность автора «Ботинок, полных теплой водки». В самом деле под таким крутым письмищем могло стоять только настоящее, нутряное имя – Захар Прилепин, будто сошедшее из бессмертного романа «Тени исчезают в полдень» или великого фильма «Калина красная». Иначе нельзя. Сталинисты могут не понять, да и свои скажут: недотянул… Но Егор Прокудин, помоему, было бы круче… Русская мысль – октябрь 2012

Год российской истории

На родине Герасима Курина Нина Катаева Толстовский образ «дубины народной войны» из «Войны и мира» в нашем сознании прочно связан с именем Герасима Курина, одного из героев Отечественной войны 1812 года, чье имя увековечено на мраморной доске галереи воинской славы в храме Христа Спасителя. Курин был предводителем крестьянского партизанского отряда из 5300 пеших и 500 конных воинов, действовавшего в Вохонской волости (район нынешнего Павловского Посада в Подмосковье). Именем Герасима Матвеевича названы улицы – в Москве, вблизи Поклонной горы, и в его родном городе. В Павловском Посаде вам каждый покажет памятник герою. О том, как Вохонское сражение похоронило последние надежды Наполеона на покорение Москвы и о многом другом рассказывает заместитель директора Павлово-Посадского историко-художественного музея, кандидат

44 Русская мысль – октябрь 2012

Герасим Курин – один из героев Отечественной войны 1812 года

исторических наук, доцент Павлово-Посадского филиала Российской международной академии туризма Ирина Ушакова. – Ирина Константиновна, что же происходило в этих местах 200 лет назад? – После того, как войска Наполеона заняли Москву, регулярные части французской армии отправились по следам русских, якобы отступавших в сторону Владимира. Это был маневр Кутузова, создавшего видимость отступления армии на восток, а на самом деле свернувшего на юг, чтобы защитить, в частности, Тульский регион, где были оружейные заводы и боль-

шие запасы продовольствия. Тула была житницей России, и необходимо было преградить путь наполеоновским войскам на юг, чтобы они не разграбили богатые губернии. В это время французская армия вступила в Богородск (ныне Ногинск), и там обосновался полк маршала Нея. Отсюда они вели разведку, поскольку остро стоял вопрос о продовольствии и фураже для армейских лошадей. Армия французов оказалась в голодной изоляции, потому что русские войска, когда отступали, продукты уничтожали. Фуражирные отряды в составе полка маршала Нея пытались собирать питание по окрестным деревням, недоумевая при этом – куда же делась такая большая русская армия? И однажды фуражиры пришли в село Вохна – по названию реки, сейчас на этом месте центральная часть Павловского Посада – площадь Революции. Надо сказать, что так село называлось в XIV–XV веках, когда этими землями владели московские князья, а во времена Ивана Грозного земли передали в Троице-Сергиеву Лавру, и крестьяне стали монастырскими. И в этот мо-

мент, на рубеже XVI–XVII веков, во всех документах и писцовых книгах появляется двойное наименование – «Вохна», а в скобках – «Павлово тож», или наоборот. Скорее всего, Павлом звали управляющего землями от монастыря, и, чтобы было понятно, о каком селе идет речь, так и стали писать. Название закрепилось: в состав Вохонской волости входило село Павлово и другие деревни. А в 1844 году по указу Николая I село Павлово и окрестные деревни Захарово, Меленки, Дуброво и Усово были переведены в посад с общим названием – Павловский Посад. К этому

Вохонское сражение похоронило последние надежды Наполеона на покорение Москвы времени здесь сложилась ремесленная слобода. В 1812 году село Павлово (Вохна) было весьма богатым, и связано это с тем, что здесь не было крепостного права. При Екатерине II все церковные земли были переданы в ведение государства, и крестьяне стали государственными. Помещичьи крестьяне вы-

Год российской истории полняли барщину, оброк, постоянно работали на помещика, государственным было попроще, так как за ними особо никто не наблюдал. Им был установлен налог – сколько сдать натурального продукта и денег, а как это будет заработано, государство не интересовало, главное – отдай подать вовремя. Поэтому здесь

кий ассортимент. Все это хорошо сбывалось на ярмарках, благо, рядом были Москва, Нижний Новгород, Владимир. Французы, конечно, все это разведали и пришли в государственное село. Но шли они с фальшивыми деньгами – Наполеон, для подрыва российской экономики, напечатал много под-

Памятник Герасиму Курину в Павловском Посаде

уже в XVII веке активно развивались промыслы, в основном – ткачество. Местные крестьяне были люди зажиточные, основательные, почти в каждом доме стояли ткацкие станы, кто-то нитки производил, кто-то ткани – шерстяные, шелковые, хлопчатобумажные, льняные, самый широ-

делок. И они говорили: «Да мы не будем вас грабить, мы у вас все купим, дайте нам хлеб, сено, молоко, муку». Но крестьян посулы не устроили, и они отказали французам. Было несколько стычек, и поначалу нашим улыбнулась удача: удалось застать фуражиров врасплох, и они почувствовали

свою силу. Да еще поживу получили – лошадь с телегой, где-то обмундирование схватили, и сразу возникла мысль: «О, как хорошо воевать, сразу какой прибыток и доход!» А французы шли в красивом обмундировании, в сапогах, которые не каждый из местных мог себе купить. И в то время, когда маршалу Нею его вояки докладывали об агрессивных крестьянах, в селе Павлове собрали сход и решили создать отряд самообороны. После нескольких дней стычек руководители ополчения Герасим Курин и Егор Стулов поехали во Владимир, где располагалась дивизия народного ополчения под руководством князя Голицына. Доложили об обстановке, и руководство Московского ополчения отправило в село Павлово штабсротмистра Богданского с отрядами Павлоградских гусар и казаков. Они здорово помогли ополченцам. Основное сражение состоялось в день Покрова, 1 октября 1812 года, когда Ней направил сюда карательный отряд. Он думал, что мужики тут одни, и французы их быстренько сомнут. И, если бы не было подмоги, крестьяне, наверное, были бы разбиты. Много ли может мужик с топором и вилами, охотничьим ружьем да прихваченным у французов кой-каким вооружением? Основная стычка произошла напротив колокольни Воскресенского собора, на противоположном высоком берегу Вохны, где располагалось село Павлово. Французы подошли к селу

«Партизаны в Отечественной войне 1812 года». Неизвестный художник. Первая четверть XIX в.

по улице Первомайской, со стороны нынешних Электростали и Ногинска. Крестьяне встретили их у мостика через Вохну. Понимая, что идет большой отряд, и это может плохо кончиться, мужики пошли на хитрость: решили притвориться мирными и завлечь французов на территорию села. Они сказали: «Да мы все вам продадим, в этой усадьбе муку возьмете, а с повозочкой давайте в другую усадьбу, там стог сена есть, а там дальше пройдете по домам – хлебушком и картошечкой разживетесь». В общем, они весь этот отряд растащили по окрестным дворам, где сидели в засаде павлоградцы, и напали на французов. Но получили отпор – регулярная армия воевала всерьез, даже если была застигнута врасплох. Кроме того, французы осторожничали, и мужики в какой-то момент были вынуждены кинуться в бегство. Но тут из засады выскочили гусары, и неприятель был разбит. Мужики осмелели и, собравшись с силами, пошли Русская мысль – октябрь 2012

Год российской истории

Бой можайских крестьян с французскими солдатами во время и после Бородинского сражения. Раскрашенная гравюра неизвестного автора. 1830-е гг.

следом за французом, говоря: «Раз они нас испугались, мы сейчас их прогоним и из Богородска». Но как раз в этот момент Ней получил приказ от Наполеона отступать, император принял решение уходить из Москвы, потому что понимал, что зимовать в городе, который в пожарах и где нет продовольствия, это убийство. Он решил искать новых сражений с Кутузовым, и после Москвы была крупная битва

«Не замай! Дай подойти!», В. В. Верещагин. 1887-1895 гг.

46 Русская мысль – октябрь 2012

под Малоярославцем, когда Наполеон пытался пробиться в южные районы. Он пошел на Тулу, там его встретил Кутузов и заставил идти по старой смоленской дороге обратно – по голодным местам. Надо сказать, что термин «Вохонское сражение» появился недавно, когда в Павловском Посаде стали заниматься реконструкцией крупного столкновения крестьян с французами. В сражении могли принять участие до тысячи человек. Из них, известно, было 40 сабель павлоградцев и казаков. Всего в отряде самообороны состояло около четырех тысяч человек, они были рассредоточены в разных местах, охраняли другие села в окрестностях. – Вы могли бы обрисовать облик Герасима Курина и его ближайших сподвижников? Как в дальнейшем сложилась его судьба?

– Герасим Курин был молодой крестьянин 25ти лет, мужчина в самом расцвете сил, потому что в те времена крестьяне рано становились самостоятельными. Как описывают современники, был он очень смекалистым, сильным, волевым, активным, и, видимо, за эти качества его и выдвинули руководить ополчением. Егор Стулов в качестве волостного старосты решал вопросы хозобеспечения войска, а Иван Чушкин – в небольшом чине сотского – руководил сотней. Каждый из них выполнял свою роль в ополчении, всех троих наградили Георгиевскими крестами. Они были на приеме у императора в Москве. Герасим Курин, пока был в силе, выполнял обязанности волостного старосты Вохонской волости. Умер он в 1850 году, уже в преклонном возрасте, захватив несколько лет жизни в Павловском Посаде – городе. Когда мужиков наградили Георгиевскими крестами, они были признаны героями Отечественной

войны, их прописали в Храме Христа Спасителя. А в 1912 году, когда в России широко праздновали 100-летний юбилей Отечественной войны 1812 года, в Павловском Посаде построили часовню, где также прописали георгиевских кавалеров. Но в смысле борьбы с религией здесь было напряженно, потому что была своя, особая история, в которой был замешан наш местночтимый святой Василий Грязнов, а также семья Лабзина, основателя платочной мануфактуры. В 1920 году, через 51 год после смерти, был показательный судебный процесс по разоблачению «культа бандита, скопца, купца первой гильдии Василия Ивановича Грязнова». И позднее власть использовала любые моменты, чтобы задушить религиозные проявления. Так, в 1932 году под благовидным предлогом расширения проезжей части была снесена часовня в честь героев Отечественной войны 1812 года. А во время подготовки к Фестивалю молодежи и студентов в 1957 году был снесен Воскресенский

Год российской истории

«Партизаны в 1812 г.». Б. В. Зворыкин. 1911 г.

храм. Иностранцам собирались продемонстрировать, как мы храним историю, и для этого были выбраны старинные центры – Владимир, Суздаль, Ярославль, которые вошли потом в состав Золотого кольца. Стали проверять все памятники, особенно культовые сооружения, насколько хорошо они выглядят. Храмы требовалось либо реставрировать, либо сносить, и Воскресенский храм в Павловском Посаде, который по дороге из Москвы во Владимир никак не объедешь, постигла вторая участь. А колокольня с башенными часами осталась как памятник культовой архитектуры. В 1971 году в колокольне открылся краеведческий музей, и там была экспозиция, рассказывающая о боях Куринского отряда. В это же время рядом с тем местом, где стояла часовня, был установлен бюст Герасима Курина местного скульптора Анатолия Карасева. В народе его называют «мужик с топором» – очень точное описание, именно такие мужики громили французов на нашей земле и погнали их прочь из России.

Сейчас ведется работа по восстановлению часовни. В конце 90-х заложили фундамент, и над ним несколько лет высился деревянный крест. Построили часовню при активном участии директора производственного объединения «Берег» Владимира Викторовича Ковшутина, бывшего тогда депутатом Московской городской думы. Часовня была очень нарядной, внутри было много лепнины и позолоты, Георгиевские венки, ленты. Все эти украшения предстоит установить. – Как возникла реконструкция Вохонского сражения в Павловском Посаде? – По инициативе все того же Ковшутина в 2002 году, в конце сентября, провели первую реконструкцию этого события. Потом в виде военно-патриотического фестиваля стали проводить их регулярно. Для школьников, когда на них надевают костюмы русских крестьян или ратников и они наяву участвуют в историческом событии, это живой пример патри-

отического воспитания. Я и сама надеваю исторический костюм, чтобы вдохновить своих студентов, а Владимир Викторович в разные годы «воюет» на разных сторонах. На своем предприятии он открыл клуб «Вохонский ратник», который входит в Общероссийскую ассоциацию военно-исторических клубов, и его члены принимают участие во всех реконструкциях на территории России, ездят за рубеж. Так, недавно вернулись из Смоленска, поедут в Бородино, в Малоярославец, на Березину, в сентябре выступили на Вохне. В 2005 году была у них поездка на юбилей Аустерлицкого сражения.

репетиция, а вечером концерт бардовской песни. На поле работает военно-полевая кухня, всех участников кормят солдатской кашей. На сражение многие приезжают семьями, на машинах, там оборудованы стоянки. Само место удивительной красоты: амфитеатр перед небольшой речушкой, которая разделяет «сцену» в низине и «зрительный зал» на высоком берегу. Метров пять, через речку, отделяют зрителей от этого поля, так что вопрос безопасности решен. В сражениях участвует до нескольких сотен человек – французы,

– Какие особенности будут у юбилейного Вохонского сражения? – Приедет больше представите1812 году. Пленные французы». лей военно-исто- «В И. М. Прянишников. 1873 г. рических клубов. Сценарий у нас не меняет- крестьяне, гусары, казаки. ся, на первых реконструк- Каждый год о сражении циях не было декораций, рассказывается в новостях пиротехники было мало, газет и многих телеканалов. а сейчас могут выстроить целую деревню, и все эти – Как в музее отмечаете юбидома взлетят на воздух. лей войны 1812 года? Представление проходит – В начале года в Российв два дня, начинается с па- ской международной акадерада участников, которые мии туризма в Павловском от музея колонной идут к Посаде прошла региональчасовне, возлагают цве- ная научная конференция ты к памятнику Герасиму «Два века памяти», в котоКурину, стоят на молебне, рой приняли участие в оса потом через весь город, новном местные краеведы. приветствуемые жителями, Нам важно было, чтобы идут к вокзалу. На автобу- студенты самостоятельно сах едут на поле сражения узнали как можно больше о к Большим Дворам. В этот войне 1812 года, о людях, в день бывает генеральная ней участвовавших. Русская мысль – октябрь 2012

Параллели

Ирен Эрманн о российских студентах и фуа-гра Азамат Рахимов Профессор истории Женевского университета Ирен Эрманн рано «заболела» Россией и с тех пор занимается исследованием исторических параллелей между Швейцарией и Россией. Мы познакомились с нашей героиней на традиционном круглом столе в Коппе, организованном по инициативе почетного консула РФ в Лозанне Фредерика Паулсена. На встрече обсуждалась проблема сталинского наследия и отношения к сложным моментам истории в России и в Швейцарии. Ирен Эрманн, автор нескольких монографий и огромного количества статей, была единственной, представившей доклад, одновременно затрагивающий обе страны: она показала, каким образом менялось отношение официальной власти и российского общества к печально известному Катынскому расстрелу, и нашла аналогии с изменениями взглядов швейцарцев на высылку евреев из Конфедерации во время Второй мировой войны. Сравнительный подход к историческому материалу нас за-

48 Русская мысль – октябрь 2012

интересовал. И, подготовив длинный список вопросов, мы отправились на встречу с Ирен Эрманн. – Мадам Эрманн, с чего началось ваше увлечение Россией? Почему столь необычный выбор? – Все было решено за меня (смеется). Я родилась в семье французских коммунистов. Дебаты за обе-

– А сейчас? Тайна исчезла? – Совсем наоборот. Это удивительное свойство страны – чем больше ее узнаешь, тем меньше ее понимаешь. Для меня все началось с Пушкина, Горького и Солженицына. Мир их произведений меня очень привлекал, и в 15 лет я начала учить русский язык. Затем поступила в Женевский университет,

Ирен Эрманн показала, каким образом менялось отношение официальной власти и российского общества к печально известному Катынскому расстрелу

денным столом (надо сказать, очень эмоциональные) были обычным делом, поэтому я слышала о России по несколько раз в неделю. Страна казалась мне чемто далеким, удивительным и необычайно притягательным. Была в ней какая-то особая экзотичность.

где под чутким руководством профессора Нива продолжила свое погружение в русскую культуру. – Когда произошло ваше первое настоящее знакомство с Россией? – Первый раз я оказалась в России в 1988 году, в Москве. Я приехала в Институт

Ирен Эрманн, исследователь русской и швейцарской истории

имени А. С. Пушкина улучшать свои навыки владения языком. Знаете, первое, на что я сразу обратила внимание – это тотальное отсутствие уважения государства к своим гражданам. И это при том, что отовсюду неслось «Уважаемые пассажиры», «Уважаемые гости столицы», «Уважаемые москвичи». Все кругом были уважаемые, но уважения на улицах я как раз и не заметила. Но стоило мне поближе познакомиться с россиянами, завести друзей, как я сразу ощутила на себе всю теплоту и открытость русской души. Парадоксально, но факт: в одной из самых богатых стран в мире большинство населения было очень бедным. Наверное, отсюда и несколько обозленное отношение друг к другу на улице. И по этой же причине люди, связанные близкими отношениями, готовы в любой момент помочь друг другу, ведь никакой помощи от системы ждать не приходилось.

Параллели разницу между своими швейцарскими и российскими студентами? – Когда я приехала в 1990-х в Москву для работы в архивах, меня также пригласили прочитать курс лекций и семинаров. В тот момент меня поразил уровень студентов, жадных до знаний, постоянно находящихся в поиске новых материалов. До этого мне никогда на занятиях в Швейцарии не приходилось сталкиваться с таким количеством вопросов. Им было интересно все. И они заряжали своим азартом. Страна казалась чем-то далеким, удивительным и необычайно притягательным

– Оказавшись в стране, которая столь не похожа на ту, в которой вы выросли, каким образом вы смогли найти параллели в исторической перспективе? – Швейцарию с Россией на самом деле связывает очень

похожих, мне кажется, что эти находки могут иметь универсальный характер. Но различий, конечно, всегда больше. – Раз уж мы заговорили об отличиях, то расскажите, видите ли вы

– Насколько тогда их интересовала Швейцария? Помогли ли вы им открыть глаза на какие-то проблемы и вопросы благодаря своему взгляду со стороны? – Интерес ко мне как к представителю европейской страны был понятен и объяснялся десятилетиями изо-

ляции. Швейцария казалась примером идеального демократического государства. Меня приглашали на радио, просили интервью для самых разных изданий. Однажды студенты меня спросили, обозначаются ли пешеходные переходы в Швейцарии такой же зеброй, как и в Москве. Но больше всего в России удивляют люди. В 2005 году я получила возможность лично познакомиться с Горбачевым. После той беседы я, кажется, стала лучше его понимать. Я сталкивалась с россиянами, которые никогда не были в Швейцарии, но разбирались в истории страны, гораздо лучше, чем я, профессиональный историк. – Были ли случаи, когда вы лично сталкивались с разницей восприятия жизни в Швейцарии и России?

Мы должны прийти к осознанию важности личной ответственности за все происходящее многое. Вспомните, например, массовые миграции женевцев в Россию в начале XX века. Мне всегда было интересно сравнивать наши истории, находить параллели. Швейцарцы часто жалуются, что они очень страдали во время Второй мировой войны. После того как начинаешь изучать историю СССР, начинаешь понимать, насколько сложно измерить страдания одного народа по сравнению с другим. Сравнительный анализ помогает находить общее. И когда мне удается открыть единые механизмы в швейцарской и российской историях, столь разных и столь не-

Это удивительное свойство страны – чем больше ее узнаешь, тем меньше ее понимаешь

Русская мысль – октябрь 2012

Параллели – Забавных случаев было очень много. Но этот мне не дают забыть мои друзья. Когда я в первый раз была в Москве, я сдружилась с одной семьей. А в 1990 году меня приехал навестить мой отец. Он был очень благодарен, что меня так тепло приняли и, вообще, был рад оказаться в Советском Союзе. В знак благодарности он привез фуа-гра, деликатес, который очень высоко ценится и дорого стоит. Его подарки были приняты с должной благодарностью. А на следующий день, когда я вечером возвращаюсь из университета, то вижу, как моя хозяйка сидит на кухне и ест эту самую фуагра, как самые обычные консервы с черным хлебом и чесноком. Помню, я стала очень эмоционально объяснять, что фуа-гра едят только по особым случаям при свечах и запивают хорошим вином. Но мои объяснения не были поняты. Зато теперь каждый раз при встрече мои московские друзья дарят мне свечи, приговаривая: «Это тебе для особого случая». – В российской общественной мысли существует мнение,

Парадоксально, но факт: в одной из самых богатых стран в мире большинство населения были очень бедными

что Россия – женская страна. В одной из своих статей вы разбираете роль женщин в самых разных мировых конфликтах и указываете на две традиционные модели – сабинянок и амазонок. Если пользоваться вашей классификацией, то кто тогда Россия? – Бабушка! Я серьезно. Роль старшего женского поколения значительно выше, чем в Швейцарии. Благодаря сложившейся традиции их авторитет помогает регулировать большую часть социальных отношений. Сегодня гендерные роли несколько

Когда я приехала в 1990-х в Москву для работы в архивах, меня также пригласили прочитать курс лекций и семинаров. В тот момент меня поразил уровень студентов, жадных до знаний

50 Русская мысль – октябрь 2012

сместились. Женщина должна быть красивой, мужчина – богатым. Женщины делают мужскую работу, правда, мужчины отказываются делать женскую. В Швейцарии гораздо выше роль феминизма, но именно в России у женщин гораздо больше реального влияния. Хотя это и не избавляет от конфликтов. – Почему так получается, что история человечества – эта постоянная череда войн и столкновений? – История невозможна без конфликтов. Мне бы хотелось сказать вам, что изучая и объясняя прошлые конфликты, мы сможем избежать этих трудностей в будущем, но практика показывает, что это совсем не так. Хотя изучение истории – это все же способ, по крайней мере, не идти тем же путем. Так постепенно, например, мы пришли к осуждению расизма. – Во время выступления в Коппе вы рассказывали о том, как менялось отношение сначала советского, а потом российского общества к Катынскому

расстрелу: от полного отрицания вины своего государства до некоторого признания. Почему общественное сознание так остро реагировало на любые попытки раскрыть факт убийства и назвать виновных? Катынь – очень болезненный вопрос. Я думаю, здесь сработал уже давно и хорошо описанный механизм: людям просто не хочется признавать факты, которые бы разрушали созданное представление о собственной стране. Большинству удобнее, чтобы им предлагали готовую модель взглядов. Тут ничего не поделаешь. Этот механизм работает повсеместно. Сегодня у русских осталось очень мало иллюзий относительно собственной истории. Сокрытие фактов – очень недальновидная и опасная политика. Я знаю как минимум один способ преодолеть трудности, связанные с исторической памятью, и избавить следующие поколения от ощущения ответственности за грехи своих предков – это открытое преподавание истории в школе, учитывающее сразу несколько точек зрения. И, конечно же, большое значение имеет государственная политика. – Что же именно должно измениться, чтобы мы не топтались на одном месте и, преодолев груз истории, могли двигаться дальше? – Не знаю. Мне кажется, что мы должны прийти к осознанию важности личной ответственности за все происходящее. В человеке всегда присутствует одновременно высокое и низкое. И не стоит ждать от него быстрых изменений. Человек – всего лишь человек. Не больше, но и не меньше.

Общество

Визит неандертальца Александр ЯГОДКИН, Воронеж Всегда мечтал заглянуть в глаза дикарю. Увидеть его «богатый» внутренний мир. Представить себе, о чем он думает и мечтает, к чему стремится, когда, например, вываливает из грузовика мусор в самых интимных уголках природы. Или рисует в лифтах любимые автопортреты в виде половых органов. Встретиться с неандертальцем трудно: обычно они отрыгивают продукты жизнедеятельности своих душ тайком. В нашем доме портить подъезд начали с первого дня: сломали часть почтовых ящиков, а в лифте возникли надписи: «Леверпуль ты никагда ни останешься один!» и «Типерь я понел, что такое ЛЮБОВЬ». Потом в лифтах стали появляться пустые бутылки и запах мочи, рекламные буклеты оказывались на полу или горели в ящиках, кодовый замок на двери подъезда сломали, и возле нее кто-то регулярно оставлял полные пакеты мусора – нести их до контейнеров во дворе далеко, метров семьдесят. Образованные и хорошо одетые соседи выбросили с шестого этажа в палисадник старый унитаз. Навсегда. Утром на стоянке возле подъезда молодой мужчина в костюме и галстуке протирал

салфетками зеркала и фары джипа. Протер, салфетки бросил себе под ноги. В джипе сидел мальчишка – смотрел и учился, как надо быть хозяином в «этой стране». Хочется понять: о чем этот «хозяин» мечтает, какие книги читал? Были ли у него мама и первая любовь?.. Еду в маршрутке. Водитель курит, и дым идет в салон, набитый покорным и безответным «электоратом». Потом водитель долго говорит по мобильнику – ни о чем, зато с матюками. Докурив, бросил бычок в окошко, на крышу соседней легковушки. Можно было б понять гастарбайтеров: они пришли в наш дом подзаработать и уехать, а вырастет ли здесь трава, неважно. Или тех, кому надо напилить побольше из бюджета и «свалить из этой страны». В Лондоне, Черногории или Майами чисто и хорошо, а здесь можно все. Но ведь кто-то же здесь останется? Вот с речки мчится отдохнувший джип, из окна которого вдруг вылетел под колеса встречной машины пакет, лопнул, и по дороге разлетелись арбузные корки. Та шарахнулась к обочине и остановилась, сигналя. А пассажир джипа с криком «иииеху!» высунул в окно руку с оттопыренным средним пальцем. Я помню, как Андреас, коллега из Süddeutsche Zeitung, с которым однажды ехали мы в Воронеже по

Большой Дворянской (она же – проспект Революции, такое вот раздвоение), вдруг охнул, вильнул машиной и затормозил. Оказалось, из спорткара впереди водитель выбросил смятую пачку от сигарет. Немец пылко объяснил мне, что дома немедленно сообщил бы на этого типа в дорожную полицию, и на ближайшем посту того

Встретиться с неандертальцем трудно: обычно они отрыгивают продукты жизнедеятельности своих душ тайком взяли бы в такой оборот, что ему небо показалось бы с овчинку. У них там, в Баварии, очень жесткие экологические законы. Хамы тоже встречаются; вот Андреас недавно писал о спецоперации полиции, которая обна-

ружила свалку в лесу возле деревушки под Мюнхеном. Неделю полицейские дежурили в спецфургоне, снимали все на видео, рылись в мусоре в поисках доказательств – какие-то обрывки газет, счета, квиточки – и таки нашли виновных, после чего состоялся громкий процесс, и пощады нарушителям не было: экологические штрафы в Германии сродни публичной казни. Вот взяли бы и у нас под белы руки тех шоферов, что вываливают мусор в лесах воронежских и на берегах заповедных наших речушек – последнее наследство от предков, – дали б шоферам волчьи билеты, и по ночам к ним являлся б зловонный мусор, а они ни пошевелиться, ни закричать не могут… Но нет в России экологической полиции. К сожалению. Русская мысль – октябрь 2012

Судьба

Рожденная в гетто

Книга Ариелы Сеф – уникальное документальное свидетельство. Девочка, рожденная в каунасском гетто, чудом спасшаяся в приютившей ее семье. Страшный приговор врачей и ежедневная борьба с болезнью. А дальше – брак с известнейшим детским поэтом Романом Сефом, дружба с Аллой Демидовой, Камой Гинкасом, Кареном Шахназаровым и многими другими. Если бы беллетрист взялся выдумать историю жизни героини романа, вряд ли он сумел придумать столь драматичный и захватывающий сюжет. Слог Ариелы завораживает – только очень легкий и понастоящему великий человек может с такой простотой и юмором писать и про ужасы Второй мировой, и про Париж XX века, и про жизнь советской богемы. Предлагаем вашему вниманию отрывки из книги Ариелы Сеф «Рожденная в гетто».

Гетто Сегодня девятое мая, День Победы. Для меня это самый большой праздник. Больше чем Новый год или Пасха.

52 Русская мысль – октябрь 2012

Ариела – студентка Института иностранных языков. Москва. 1959 г.

Я родилась в конце октября сорок первого года, недоношенной, во время облавы в каунасском гетто, на улице Рагучё, как раз когда немцы подошли к Москве. Совсем не вовремя, но деваться было некуда, и на пятый день жизни я пошла, а вернее меня понесли припеленутой к маминой груди

на «Большую детскую акцию». Это была сортировка – больных, старых, инвалидов и новорожденных детей – на сторону смерти, она называлась на «посильный труд», а здоровых и молодых – на работу, на «благо Германии». Всех евреев согнали на плац Сквер Демократу. По-

ставили оцепление. До этого с раннего утра литовские полицаи, называвшие себя партизанами, обыскали все квартиры, каждый подвал и чердак, выгнали все гетто. Операцией руководил ССовский офицер Раука. Он встал на холм для лучшего обозрения толпы. Люди шли группами, семьями, квартирами. Началась селекция. Раука дубинкой указывал, кому направо, кому налево. Разлучал семьи. Близкие рвались друг к другу. Люди еще не знали, что правая сторона – смерть, левая – жизнь. Было очень холодно. Волнение росло. Наши родственники тесно окружили меня и маму. Мы прошли незамеченными, видимо, на хорошую сторону, вся наша семья, за исключением бабушки. Бабушка была старенькая, мудрая, все понимала и, чтобы не волновать родню, спряталась в толпе смертников. Все очень переживали. И вдруг, мой отец тремя прыжками перебежал на плохую сторону, отыскал и буквально вытащил из толпы бабушку, и вот так, с бабушкой, которая не понимала еще, что происходит, побежал на «хорошую». Когда его пытались остановить под душераздирающий плач, шум, лай собак, удары и ругань литовских полицаев, он подбежал к офицеру и на хорошем немецком языке сказал, что ему разрешили. – Кто разрешил?

Судьба

Соломон, Ариела и Бен. Англия. 1978 г.

Перед отъездом в Париж. 1960 г.

– Почему разрешил? – Какая ошибка? Они не успели опомниться, как он перетащил бабушку на нашу сторону. Потом, когда отца спрашивали: – Папа, как же ты не побоялся? Тебя же могли пристрелить. Ты же герой. – Да какой там герой, я просто боялся больше всех, потому и побежал. В спокойной, мирной жизни отец часто бывал сомнительный, но в серьезных ситуациях более решительного человека я, в общем-то, не знаю. Так отец спас бабку.

*** Когда я родилась, нам подарили плетеную детскую кроватку, чьи-то остатки былой роскоши. Это составило главное украшение каморки на улице Арегалос, куда мы переехали. Соседями были, в основном, интеллигенты. Главными моими друзьями и воспитателями стали два соседских мальчика – одиннадцатилетний Бэба и девятилетний Вэва Минцы. Их отец до войны был профессором философии или химии (точно не помню), а в гетто он заболел, открылась

язва желудка, и для тяжелого физического труда оказался совершенно непригоден. Отец на работе менял их «добро» на еду. Ему давали вещи и другие люди, которые не работали в бригаде, не могли или не хотели рисковать. Отец менял все очень честно и довольно успешно. Правда, один раз ему подсунули целый бидон масла, но оно оказалось машинным. Таких случаев было несколько. (Пусть мошенники на том свете жарятся в аду). До войны папа ничего не продавал и уже тем более не менял, хотя и был из семьи купцов. Дед и двое дядьев торговали мануфактурой, а отец, младший из семи детей, учился на медицинском факультете в Париже, потом там же начал работать в больнице врачом – экстерном; вернулся временно в Литву для краткой службы в армии, где был

врачом. В быту он не умел даже поджарить яичницу. После службы собирался вернуться во Францию, а оттуда на два года уехать во Французскую Канаду для получения французского подданства и права на постоянную работу. Как ни странно, в гетто дяди оказались менее приспособленными, больными, немолодыми, дед очень старым, и единственный молодой и здоровый, мой отец сориентировался. Правда, у него одного был грудной ребенок. Первое время с ним в бригаде на работу ходили братья Рувим, Макс и его дочка, девочка-красавица Ривочка. Местные жители подходили к евреям, которых выводили на работу, и с удовольствием производили обмен; евреям это грозило расстрелом, но выбора не было, и люди рисковали. В самом начале Русская мысль – октябрь 2012

Судьба ***

Андрей Шинкевич перед отъездом в Париж. 1958 г.

оккупации немцы на это смотрели снисходительно. В основном, охранниками были пожилые, прошедшие Первую мировую войну, тыловики, почти отставники. Зла в них было мало, и с ними можно было как-то договориться, особенно тем, кто хорошо владел немецким. Это и был случай моего папы. Они знали, что он бригадный врач, закончивший медицинский факультет в Париже, и многое ему прощали. Один немецкий офицер даже сказал ему: – Мне стыдно сейчас быть немцем.

54 Русская мысль – октябрь 2012

Однажды отцу таким образом удалось выручить незадачливого менялу, неуклюжего человека в очках. Тот так увлекся меной, что его чуть было не расстреляли, если бы не какое-то немыслимое объяснение отца. Этот человек по фамилии Рабинович, после войны стал редактором немецкого журнала в Америке: ‘AlgeimeinerJournal’. Он прислал нам благодарственное письмо из Канады, узнав о смерти отца, и рассказал, как он помогал и другим заключенным. С литовскими полицаями такое бы не прошло.

Вот как в письме описал мой отец эти события своему брату сразу после войны. Дорогой брат! Я послал тебе несколько писем три месяца назад, а заодно и Лео. Интересно получили ли вы их? Пишу вам снова и надеюсь, что печальные вести о трагедии нашей семьи дойдут до вас. Двадцать четвертого июля 1941 года, спустя несколько дней после нападения нацистов на русских, я, Бэно, моя жена и ее дядя были беспричинно арестованы и посажены в Желтую тюрьму. Жену мою, беременную, отпустили и благодаря усилиям ее и директора больницы, в которой я раньше работал, меня освободили. Семь тысяч евреев, включая нашего брата Бэно, были переведены первого августа на Седьмой Форт и в течение нескольких недель зверски убиты. Там они подверглись страшнейшим пыткам, какие только человеческое воображение может себе представить. В гетто нацисты совершили серию убийств и терроризировали людей. Технику этих убийц-садистов трудно описать в письме. После нескольких недель заключения, часть гетто была окружена, и люди оттуда перевезены на Девятый Форт, где они полуживыми были брошены в ямы. Еврейский госпиталь был подожжен, и все пациенты в нем сгорели заживо. Среди них был и наш дядя З. Каплан, который лежал там с сердечным

приступом, полученным на принудительных работах. Наша тетя Голди и их дочь Ребекка навещали его в это время и тоже там погибли. В гетто мы жили все рядом. На принудительных работах меняли свою одежду у литовцев на хлеб, но это длилось недолго; немцы конфисковали всю нашу одежду. Двадцать четвертого октября 1941 года нацисты ворвались в нашу квартиру и выбили окна. У моей жены был шок, и она родила доч-

Первое лето во Франции. 1962 г.

ку. Это случилось ночью без света и без еды. Двадцать восьмого октября 1941 года нацисты с помощью до зубов вооруженной полиции окружили гетто, отделили родителей от детей, стариков и старух, и одиннадцать тысяч евреев были отправлены на Девятый Форт, где их всех расстреляли. Большинство детей бросили живыми в ямы. Наша мать попала в эту группу, но мне удалось продлить ее жизнь до двадцать шестого марта 1944 года. И так, за исключением Бэно, мы все жили вместе в

Судьба

В Париже. 1961 г.

гетто. Макс, Анна, их дочь Ребекка, Рувим и я ходили на принудительные работы. Наши рубашки, одежду, обувь, белье и одеяла мы меняли на хлеб. И каждый день нас мучили физически и морально и держали в страхе смерти. Двадцать восьмого сентября 1943 года пять тысяч евреев были депортированы в Эстонию. Наш брат Рувим, Бася и их дети были среди них. Несколько человек, которым удалось вырваться из Эстонии и быть освобожденными Красной Армией, сказали нам, что они все были убиты или сожжены.

Ариела и Алла Демидова на фестивале в Риге. 1995 г.

Это зависело от того, в какой лагерь они попали. Маленькие дети и старики были убиты на Каунасском железнодорожном вокзале, где дети были отняты у родителей. Во всяком случае, наш брат Рувим и его семья погибли там. Когда Красная Армия подошла к Литовской границе, мы узнали, что гетто в Вильнюсе было сожжено, что люди из гетто в Chavel были депортированы в Таураге и там убиты. В нашем гетто они уже начали разделять нас на группы. Это была подготовка к немедленному уничтожению…

(Страница утеряна. – А.С.) …ее на ступеньках литовского сиротского дома под литовским именем. Директор этого детского дома, был моим коллегой, с кем я работал в госпитале до войны. Я оставил ему твой адрес, а также Лео и семьи Брони с просьбой, чтобы после войны они с вами связались и рассказали о моем ребенке, о гетто. В ночь на четырнадцатое декабря 1943 года я вытащил Броню и нашего ребенка из гетто и оставил его у детского дома, как было организовано. Нам негде было

скрыться, и на следующий день мы прокрались назад. Тем временем нацисты начали депортировать людей в лагеря. Нашего брата Макса, Анну и их дочку, которая выросла красивой девочкой, отправили в декабре 1943 года в лагерь Сканзе. В гетто остались наши родители, Ребекка, Самуил, Иосиф, Броня и я. Жену мою и меня они тоже хотели послать в Scanze, где был Макс. Так как наш ребенок был в Литовском детдоме, мы решили сбежать вместо того, чтобы идти в лагерь. Мы знали, что лагерь или гетто подразумевает Русская мысль – октябрь 2012

Судьба

В гостях у Александра Васильева в его доме в Литве. 2002 г.

смерть. Мы также хотели увидеть еще раз нашего ребенка. Третьего января 1944 года мы вырвались. В течение нескольких дней мы прятались в подвалах у интеллигентов. Никто не хотел нас держать долго, и мы были обездолены и бездомны. Я узнал, что наш ребенок серьезно болен и умирает в детдоме. Директор посоветовал мне забрать ее, так как узнали, что она еврейка. Была зима, и мы были без денег, одежды и еды.

В любой момент нацисты могли поймать нас и застрелить. Броня и я бродили по деревням в надежде найти хорошего человека, который захотел бы взять умирающего еврейского ребенка, но мы не могли найти такого. Скитаясь по деревням ночью и по лесу днем, мы добрались до Кулаутувы. Недалеко от леса был крестьянин Кумпайтис (он помогал моим родителям переезжать летом). Мы

День свадьбы Лены и Бена. Лондон. 1990 г. (Слева направо: Лена, Бен, Ариела, Соломон)

56 Русская мысль – октябрь 2012

Соломон, Ариела и Роман Сеф на Каннском фестивале. 1991 г.

спрятались в подвале рядом со свинарником. По ночам мы получали еду. Тем временем я также нашел бедного рыбака, который приютил моего ребенка из детского дома. В течение четырех недель мой ребенок боролся за жизнь. По ночам я шел пятнадцать километров лечить ее и делать ей уколы. Она была в Раундондваре. В конце концов она поправилась и была там еще семь месяцев. Двадцать шестого марта 1944 года нацисты забрали несколько тысяч детей и стариков. Среди них были наши родители. Они обрекли наших мать и отца на страшную смерть с другими стариками и несколькими тысячами детей в возрасте от двух до двенадцати лет. Перед тем, как я убежал из лагеря, я с ними попрощался и запомнил слова моего отца. Он очень страдал и всегда говорил, что хотел бы жить, чтобы увидеть разгром нацистов. Мать страдала, но никак этого не показывала.

После страшного истребления детей, когда они взяли и наших родителей, в гетто осталось еще несколько тысяч евреев, среди них Ребекка, Самуил и Иосиф. Как я тебе уже сказал, мой брат Рувим и его семья были в Эстонии, Макс и его семья – в Scanze (Сканзе). Я и моя жена прятались в лесах. Когда Красная Армия перешла границу Литвы, наша сестра Ребекка и ее семья с несколькими тысячами других евреев были посланы в Данциг, куда Макс и его семья были отправлены из его лагеря. Люди, которые прятались в подвалах гетто Слободки, были все сожжены, и там все еще лежат трупы. В Литве восемьсот или девятьсот евреев спаслись, а остальных настигла страшная смерть. Третьего августа 1944 года Красная Армия спасла нас. Мы забрали свою дочь у рыбака, и нашли ее красивым и здоровым ребенком. Это вкратце трагедия нашей семьи вместе с еще несколькими сотнями ты-

Судьба

Новогодняя ночь в доме Бена в Лондоне. 31 декабря 2000 г.

сяч евреев. Я напишу тебе снова в ближайшем будущем подробно. Я работаю в госпитале и зарабатываю относительно достаточно… (Страница утрачена. Конец утерян. – А.С.) *** Был такой случай. Отец мой нашел ребенка, девочку, вылечил ее, хотя не совсем (ребенок был с заячьей губой). Ее удочерила одна еврейская семья. Удочеритьто удочерили, но муж рано умер, женщина оказалась одна, стала очень неуравновешенной, с девочкой не справлялась, увезла ее в Израиль. Там девочку нашли родственники из Америки, дядя с тетей. Они владели сетью магазинов «Товары почтой», были миллионерами. Ребенка они с большим трудом у этой женщины, можно сказать, выкупили. Просто так она отдавать его не соглашалась. Привязалась к ребенку. И девчонка (я забыла), звали ее то ли

Еланта, то ли Илана, вдруг в одночасье стала миллионершей. Ей сделали, по-моему, три операции на лице, и она превратилась в красавицу. Вышла замуж, швырялась деньгами. Я с ней познакомилась в Париже у бывших соседей родителей по гетто семьи Диннер. Они жили в той же коммуналке на первом этаже и знали меня с первых дней моего существования. Он до войны был видным адвокатом, привез себе жену из Венгрии. Были роскошной парой. Попали в гетто, из гетто их вывезли в лагерь. После освобождения оказались во Французской зоне и приехали во Францию. Жили под Парижем в Монруже, в небольшом типичном загородном домике, купленном на немецкие репарации; уже очень немолодыми родили сына. Об адвокатской карьере в Париже речи быть не могло. Дома у них была небольшая мастерская по пошиву плюшевых игрушек. Работали целый день. Он кашлял от плюшевой пыли. Раз в не-

Ариела и Мария, внучка ее приемной матери Юлии Даутартас. 2008 г.

делю развозили игрушки по магазинам. Елантины тетя с дядей приходились им какими-то родственниками. Родители перед отъездом дали мне их адрес. В первый парижский год они меня очень опекали. И Еланта туда приходила их навещать с подарками, вся нарядная, избалованная. Мы подружились. Я ей даже помогла записаться в Сорбонну. Она мне рассказала о моем отце, о том, как он ее лечил, как бережно относился. Но, к сожалению, через несколько лет, в Америке, она разбилась на машине. *** Ресторан Мне четыре года, вернее скоро будет четыре. Почти каждый вечер я в ресторане: в Версале или Метрополе. Сначала было очень страшно: гремит музыка, легко бегают какие-то люди в бабочках и белых смокингах с подносами на вытянутой над головой руке полными тарелок с едой и бутылок. Как у них это все не падает?

Просто фокусники. Я похожих в цирке видела. Родители идут танцевать, я начинаю привыкать. Пока они танцуют, сижу на диванчике и жду; наблюдаю. Больше всего мне нравится, как танцует танго мой папа. Он очень красиво двигается. Я смотрю, не спуская глаз; другие тоже на него смотрят. Между танцами родители что-то едят; они стараются и меня покормить, но я «кушать не люблю». Как-то мы в ресторан не пошли. Вечер пропал. Было грустно. Я уже привыкла к ресторанам и когда устаю, спокойно засыпаю на диванчике. Родители предусмотрительны; они всегда выбирают место в углу, где есть диванчик. В Версале у них даже свой любимый столик, и вообще, там чудесный круг для танцующих. Такая замечательная жизнь только вечером, а днем в городе очень грустно. Меня недавно привезли из деревни от мамы Юли. Мама Юля – моя приемная мама. Они с дедуней выходили меня умирающую Русская мысль – октябрь 2012

Судьба

На выставке в Москве. Афганская борзая Жарден выиграла три медали. 1989 г.

после гетто и детдома. Дедуня – рыбак. Он берет меня с собой на рыбалку, но вот появились мои родители и увезли в город. В городе у нас живет Мариона, она моя няня. Ей восемьдесят лет; но это не точно, папа говорит, что больше, что столько же ей было до войны. Во время оккупации Мариона пошла в монастырь, но теперь там стало небезопасно; верующих преследуют, и она переехала к нам. Каждый раз, когда я ее не слушаюсь, Мариона плачет и жалуется: – Я сирота несчастная, а у тебя есть родители, и они тебя так любят… Я тоже начинаю плакать. Так мы сидим вместе и друг

58 Русская мысль – октябрь 2012

друга утешаем. Мне ее очень жалко. У нее черная юбка до самого пола, она вся сгорбленная; все молится и плачет. Когда у Марионы настроение получше, она, не разгибаясь, натирает и без того сияющий как зеркало паркет в пустой комнате. Мебели у нас пока никакой нет; одна только старая садовая скамейка и три картины Реймереса на стене в столовой. Вообще-то с Марионой скучно: сказок она не рассказывает, книжек не читает, только запугивает какойто ведьмой-Невралькой. Папа на работе – он врач; мама тоже на работе – в школе. Когда же наступит вечер? Я хочу, чтобы меня нарядили и взяли с собой.

Ариела и Роман Сеф. 2006 г.

Первое время я стаскивала скатерть со всей посудой, когда мне в этом ресторане надоедало сидеть одной, плакала, капризничала, но сейчас я все понимаю и веду себя хорошо, да и официанты ко мне привыкли; узнают, «уважают» и делают подарки. Иногда я сравниваю, где лучше: в деревне или в ресторане. В ресторане играет музыка и рядом папа с мамой. Они меня так любят… *** Как хорошо, что у меня есть папа и мама. Как хорошо, что есть мама Юля и дедуня. Правда, мы стали редко ходить в ресторан. Вечером после работы у нас теперь гости собираются дома. Они почти все в фор-

ме. Это офицеры. Они прилетают и улетают; о чем-то говорят с отцом. Отец – очень известный врач отоларинголог, и эти военные тоже врачи. Они спасают еврейских детей после войны; ищут и находят их по деревням. Это целая организация. Особенно горячо папа что-то обсуждает с доктором Рябельским. Приходит еще и детский врач – доктор Гурвичене. Очень часто этих детей привозят к нам домой, хотя уже открыли специально еврейский детский дом. Дети в основном больные и запуганные. Как-то у нас появился одноглазый Тэдик и его сестричка. Они сами добрались на Родину пешком из Ташкента. Родители погибли. Тэдику лет две-

Судьба надцать или тринадцать, а сестренке – не больше семи. Тэдик профессионально замечательно ворует, обеспечивает сестричку. Ему в драке выбили глаз. Папе Тэдик очень нравится, но Тэдик не может привыкнуть к детскому дому. Это не его размах. У нас он, естественно, ничего не ворует, и ему даже доверяют погулять со мной. Уж Тэдик точно меня не упустит. Тэдик взрослый, добродушный, рассудительный. С ним проблема. Отец хотел бы его усыновить, но мама очень против, и у нее скоро будет еще один, свой, ребенок. Она усыновить Тэдика никак не хочет. Пока думали, куда его пристроить, Тэдик исчез. Больше мы его никогда не видели. Папа долго все вспоминал Тэдика. «Тэдик, если ты жив, отзовись». Появлялись и другие дети. Их устраивали в детский дом, усыновляли или переправляли в Польшу и дальше. Переправкой руководил доктор Рябельский, советский офицер. К сожалению, Рябельского на свете больше нет. Это было давно. Погиб и молодой офицер-еврей, который среди других ездил по деревням в форме и этих детей находил. Нет на свете и моего отца. Нет доктора Гурвичене. С 1950 года нет и еврейского детского дома в Каунасе. *** Шуба В детстве меня плохо одевали. Папа работал, мама работала; нас было четверо детей и не до моих нарядов. Если учесть, что и особой красотой я в том возрасте

не выделялась, то вид у меня был довольно обдрипанный. К двенадцати годам у меня не было зимнего пальто, а только красненькое, легкое с протертыми рукавами, доходившими чуть ниже локтей. При этом шаровары волоклись по земле, терлись об асфальт, промокали, протирались до дыр, а на коленях – огромные пузыри. Родителей, наверно, мучила совесть, но стоять в очередях не было ни времени, ни сил. Ничего, были дети и похуже. Я себя при этом чувствовала прекрасно. Но всему приходит конец. Отец сделал операцию и получил от благодарного пациента-директора экспериментальной меховой фабрики набор мутона маме на шубу. Редчайший подарок. Вернулась с работы мама, увидела мутон, рассердилась, раскричалась: – Что я вам прислуга, чтобы ходить в мутоновых шубах или жакетах. До войны только прислуги в них ходили. Шубы у нее не было никакой. Подарок куда-то убрали с глаз долой: не возвращать же его. Приближалась зима, и моя восьмилетняя практичная сестра Аня нашла меху применение: – Сшейте шубу Ариеле, она уже совсем взрослая. Это было решением вопроса. Пригласили скорняка, сделали патронку, примеряли по полтора часа раза четыре. Однажды я чуть не упала в обморок. Меха было слишком много. Сшили на вырост. В результате получилась тяжелющая доха до пят, и в таком виде мне приходилось шагать в школу. В автобус не залезешь: полы в ногах

Ариела и Маргарет Тэтчер на выставке в России. 1993 г.

Ариела с братом и племянником. Лондон. 1993 г.

У дома графа Тишкевича. 1998 г.

Русская мысль – октябрь 2012

Судьба путаются. Надо, спотыкаясь всю дорогу, идти пешком. Все большое, все продувает. Так намного холоднее, чем в несчастненьком демисезонном пальто. Устроить эту шубу в раздевалке невозможно – она огромная. Падает. Ее топчут. Мне стали давать с собой складные плечики, на которые нужно было повесить доху. Сделать это незаметно никакого шанса не было, так что вешалку я засовывала в портфель поглубже, чтобы никто не видел. Кроме шубы мне из остатков сшили шляпу в виде кокошника. Шляпа составляла примерно третью часть моего роста и удлиняла вдвое и без того мой длинный замерзший еврейский нос. Весь этот наряд был прекрасной мишенью для снежков. Мне попадали в глаз, в голову, в живот, в нос. Жизнь кончилась. Я была просто зимним пугалом. В этой шубе я закончила шко-

лу. Родители заставили все же повезти ее в Москву, на морозы учиться дальше, в институт. В ней же я вышла замуж за француза, но во Францию везти наотрез отказалась: она весила больше меня, да и муж напомнил, что там климат помягче. Только так от этой шубы удалось избавиться. Кокошник же остался дома для разведения моли и чистки обуви. *** Наш двор Каждый месяц в нашем дворе выдают муку или сахар. Выстраивается длинная очередь. Почему в нашем дворе, непонятно. В доме, со стороны улицы, колбасный магазин, а гастроном немного дальше, но наш двор большой, народу там помещается много, и хвост не высовывается на улицу, не портит вид Сталинского проспекта. Жаловаться нам не на что. С балкона видно

Ариела на бизнес-семинаре в Вильнюсе. 1989 г.

60 Русская мысль – октябрь 2012

обстановку и можно спуститься в любой момент. Спускаемся все. По одному килограмму дают на каждого, даже на ребенка, а нас четверо. Зачем нам столько муки и сахара? Пока мы были совсем маленькими, нам варили мучную кашу, а сейчас из муки печет только мама и то по большим праздникам: домработнице совсем дышать некогда, не то, что печь. Правда иногда по воскресеньям мама еще делает домашнюю лапшу. В дни выдачи продуктов мы – дети, себя очень высоко ценим. Получаем свое. Я-то сразу иду домой, а другие дети продолжают играть во дворе. Их в очереди одалживают. Сестра Аня умудряется получать по три, четыре раза. При этом она соображает, что нельзя примелькаться в том же виде и надевает то шапочку или еще что-то, меняет свой облик. Она преображает и брата Моню; сам он, конечно, никогда в жизни не догадается, а маленький братик, совсем малыш, проходит без грима: его то на руки возьмут, то на плечи посадят. Кто там в таких малышах разбирается. Иногда, правда, кого-нибудь узнают; начинается свара, крики: – Он уже получал не один раз. Тогда Аня благоразумно их уводит. Все дети, не только наши, оказывают эти услуги. Считают, сколько раз кто получил. Зимой я быстро мерзну, и Аня громко на всю очередь кричит: – Ариела, а ты зачем стоишь? Ты же пионерка! Она уже знает про партийные привилегии. Она у нас главная по защите прав детей.

Брат Моня спокойный, умный, честный мальчик, но в экстремальные минуты действует сообразительнее любого взрослого хитрюги. В отсутствие родителей к нам иногда наведывается фининспекция или еще какая-то налоговая комиссия. Домработница их не пускает, говорит: – Хозяев дома нет. Они рвутся, хотят проверить помещение, увидеть следы частных приемов. Пока идет перепалка, тихий Моня быстро хватает все инструменты, стерилизаторы, лекарства и швыряет их в ящик для белья под матрасом. Ему всего шесть лет. Откуда у шестилетнего ребенка столько соображения и силы? Надо же этот тяжеленный матрас поднять и все буквально в доли минуты. Выходит к инспекторам мой братик как взрослый и говорит домработнице: – Ну, пустите их, пусть посмотрят, что хотят. Пусть только документы покажут. – Да, ты умный мальчик. Молодец. А твой папа дома больных принимает? – Каких больных? Больные в больнице. Никаких следов уже нет. *** Кабаре Спешить мне совершенно некуда. Идти мне тоже некуда. Сегодня пятница. Вечер. Жара страшная. Весь Париж выезжает на weekend. Центр кажется вымершим. Муж ушел к другой. В университете все экзамены провалила. Все пересдавать осенью. Возвращаюсь не спеша, меня поджидает консьержка:

Судьба

Ариела и Бен в отеле Villon. 2006 г.

– Куда Вы пропали? Давайте побыстрее, Вы погорели. Дверь взломана. У меня был пожар. В воздухе летают обгоревшие перья, все стены в саже и затеках. Света в коридоре нет. В спальне обгоревшее одеяло и перья, перья, перья. Трюмо обгорело, зеркало покрыто черной пленкой. Квартиры у меня больше нет. Пожаловаться некому; единственная близкая подруга Неля на эти дни уехала, а в субботу у меня в первый раз урок с каким-то доктором-кардиологом, интересующим-

ся русским языком. Нашла мне его та же Неля, чтоб я не сдохла с голоду. Хочу его предупредить перенести встречу, но найти не могу. Он видимо специально откуда-то приезжает. Консьержка меня предупредила, что до прихода страховщиков, до понедельника, трогать ничего нельзя; даже сменить замок. Суббота. Сижу в этой закопченной квартире с не закрывающейся дверью и сама вся в саже. Ровно в шесть вечера является ученик. Я пытаюсь его оста-

новить, объяснить, но он как бы и ничего не слышит, прет вперед в элегантном светлом костюме, с пиджаком на руке. Заходит в столовую и видит слой сажи на столе и стульях. Я хватаю чистое полотенце и размазываю эту сажу. Предлагаю перенести урок. Но ученик и сейчас ничего не слышит, достает аккуратную папку, диктофон и садится. Он занимается русским языком уже несколько лет, но хочет совершенствоваться. А по воскресеньям у него уроки китайского. Правда, русский его увлекает гораздо больше, он ему ближе. Ну, думаю, маньяк. Но урок начинается и длится ровно два часа. Первый час грамматика, второй – перевод текстов и разговорная речь. Более прилежного и организованного ученика я никогда не видела. После урока он кладет деньги на стол, довольно большую сумму; я на столько не рассчитывала. Думаю: «Слава богу, все обошлось». Договариваемся на следующую неделю. Обещаю, что у меня уже будет чисто. Этого он тоже не слышит и спрашивает: – А что вы будете есть? Я что-то мямлю, что у меня есть еда. – Где? – Там в холодильнике и в шкафу. Он идет на кухню, еду не находит. – Пойдемте, я вас накормлю в ресторане. Я прямо пугаюсь: – Да никуда я не пойду. Я же вся черная и лицо перепачкано. Как вы себе это представляете? И я совсем не хочу есть.

– Надо, надо поесть, – он меня уговаривает, но я не поддаюсь. Я от него за эти два часа уже чуть не потеряла сознание. В результате он спускается в соседнюю лавку, что-то там покупает и просит поставить и ему прибор. Интересно, где он собирается есть? Может ему еще и салфетку белую? Поели за тем же столом, из коробочек; на стол он постелил несколько листов чистой бумаги со своей врачебной печатью. После этого, слава тебе господи, уходит. Через неделю все уже было убрано, почищено, и я отмылась. Он также аккуратно достал папку, диктофон, проучился два часа, точно также заплатил, после этого предлагает поесть с ним в ресторане и посмотреть на его новую машину. Он оказывается, кроме русского языка, обожает спортивные машины. – Я только что забрал ее из гаража. Вы будете первой пассажиркой. Я не кочевряжусь, соглашаюсь и действительно вижу сияющую красавицу Лансию, а все клиенты кафе на первом этаже нашего дома тоже высунулись посмотреть на эту машину и на меня. По крайней мере, у них появилась тема для обсуждения. В Париже, в нашем квартальчике, жизнь, как в селе: все всё знают. На третью субботу с раннего утра откуда-то появился муж. Его проинформировали. Просидел весь урок в другой комнате и больше из дома не выходил ни в выходные, ни в будни. Видимо, отпуск взял, и пассия его исчезла навсегда. Русская мысль – октябрь 2012

Путевые заметки

Бессонница

Евгений Рудашевский История эта давняя. Произошло все в 2006 году (тогда же и записано), когда я учился в США. Я с детства ходил в походы, ездил с родственниками отдыхать за границу, но описанные здесь события – это мое первое самостоятельное (пусть короткое) путешествие. Мне было 19. Мне было тоскливо. Я решил бросить учебу, отказаться от обещанного мне

62 Русская мысль – октябрь 2012

юридического будущего. С тех пор было много стран, городов, людей, но началось все именно тогда – зимой 2006 года. Веранда. Я сидел на верхней ступени. Рядом со мной – Кэз. Полпервого. Ночь тихая, прохладная. Октябрь. Снег в Чикаго выпадет только к декабрю; в январе начнутся холода – тогда уж не удастся так беззаботно курить на веранде. Я был в майке, коротких шортах и шлепанцах. Хороший ракурс – напротив,

возле Кэтрин Холла, горели фонари: два низких и три высоких; они были похожи на созвездие Кассиопеи. Небо в Чикаго всегда затянуто густым картоном – звезд не видно; поэтому приходилось довольствоваться таким электрическим заменителем. Закуриваю. Смотрю на вывеску: «На территории кампуса курить запрещено». Каждую ночь кто-нибудь из студентов срывает ее с дверей общежития. Утром появляется новая. Предыдущую сорвал я.

«Ты в самом деле к ним поедешь?» – спросил Кэз. «Билеты у меня в сумке», – ответил я. «Странный ты человек». «Ну да… Будет интересно». «Как знать…» «Может случиться что угодно». «Например?» «Мне хватит краткой беседы; я в них разочаруюсь и сразу вернусь в Иллинойс – это первый вариант. Второй – я влюблюсь в одну из амишей и останусь в Висконсине… Отращу бороду, откажусь от цивилизации». Кэз рассмеялся: «Ты сумасшедший! Хотя… никогда не знаешь,

Путевые заметки что уготовил тебе Бог». Я поморщился, сплюнул; затянулся. Вечно он приплетает своего бога… Университет Северного Парка прежде был христианским коллед-

на окраине. Тесное помещение; кондиционер; проповедник, читавший проповедь на позабытом и потому искаженном русском языке. Для тех, кто не знал русского (таких было трое) шел синхронный перевод на английский; слушать правильную речь молодого переводчика (он сидел в будке, за последними рядами) было приятнее; я, как и Люис, не снимал наушников. Пропо-

жем. Я не знал этого, когда поступал сюда. Некоторые традиции сохранились. В актовом зале по воскресениям читают проповедь. Меня с одной из этих проповедей выгнали – я закурил в фойе, перед статуей Иисуса. Курить я начал именно в Чикаго. В сентябре этого года. Никогда до этого не интересовался сигаретами. Здесь слишком много религии. На прошлой неделе Люис – мексиканец, сосед с третьего этажа – отвез меня в русскую баптистскую церковь… Двухэтажное здание

ведник часто отсылал всех к Библии – Люис едва успевал открыть указанную строку. Высветился большой, вывешенный над сценой, экран. Из-за кулис вышли четверо молодых. Началось представление. Барабаны, электрогитара, синтезатор и вокал. Текст каждой песни транслировался на экране; все подпевали – стоя. Я сидел; молчал. «Мы любим тебя Иисус; ты наш спаситель; ты умер ради нас, мы ради тебя будем жить!» Концерт длился час. Прихожане раскачивались, хлопали;

вытягивали вперед руки, перебирали растопыренные пальцы. Глаза у многих были закрыты. Проповедник раздал всем широкие цветные флаги. Люис взял розовый. Размахивает им, поет, пританцовывет. Люис однажды увлекся русской девочкой; она привела его в эту баптистскую церковь. Девочка эта давно переехала не то в Детройт, не то в Кливленд; Люис нашел себе другую – американку, а в церковь по-прежнему ходит… Последнюю песню сыграли три раза подряд; старушка,

стоявшая рядом со мной, расплакалась. Завершающий аккорд; солистка поблагодарила всех за аплодисменты, ушла; служба окончилась. Люис спросил, почувствовал ли я близость Бога. Я ответил, что больше сюда не приду. Двери еще не открыли; сперва все должны со всеми попрощаться – ходят по рядам, обнимают каждого встречного, говорят ему: «Храни вас Господь»… Я отказывался от объятий; отвечал только: «Спасибо» – по-английски; говорил, что не понимаю по-русски и поРусская мысль – октябрь 2012

Путевые заметки

глядывал на дверь. Под конец одна старушка все-таки обхватила меня сзади… «Не боишься пропускать занятия?» – спросил Кэз. «Нет. Я же говорил, что завязываю с учебой». «Зря ты… Хотя бы написал преподавателям». «Не поможет… Да и… может, я вообще к понедельнику вернусь». «Давай… без тебя тут скучно будет». Я улыбнулся. Закурил еще одну сигарету. «Вторая подряд! – воскликнул Кэз. – Помоему ты куришь слишком часто». «Настроение такое». Сигареты в Чикаго дорогие. Семь с половиной долларов. Спускаешься из общежития; налево – к дороге; еще раз налево – к заправке; заходишь в магазинчик, говоришь мексиканцу-продавцу: «Ке па са», просишь сигареты… Я нервничал. Вернусь в Россию, скажу родственникам, что с образованием покончено, что не хочу я быть юристом… Или не скажу. Не

64 Русская мысль – октябрь 2012

хочу видеть и слышать их реакцию. Лучше уж сразу уехать куда-нибудь… «Тебе бы вздремнуть», – Кэз отмахнулся от табачного дыма. «Знаю; боюсь проспать». «Я тебя разбужу; мне еще эссе писать … Все равно нескоро закончу». «Нет. Лучше в автобусе посплю». Я уже больше суток оставался без сна. Усталость стягивала голову, грудь. Если б я знал, что ждет меня в Висконсине… Однажды мы с Кэзом поспорили – кто дольше протянет без сна. Начать решили в понедельник: «Больше пяти дней мы не выдержим, а так – отоспимся в выходные. Только без жульничества; мы должны дотянуть хотя бы до четверга», – сказал я. Глупая затея. Днем мы учились; вечером гуляли, а ночью смотрели фильмы. Через день, ночью (прошло тридцать шесть часов), я сказал, что сдаюсь, иду спать. Кэз обиделся – в Соуберг Холле все знали о нашем экс-

перименте – расспрашивали, смеялись – Кэзу нравилось это внимание. Проблема была в том, что, отказавшись от сна, я больше не мог писать рассказы. Слова и фразы смешивались; образы тускнели. Я могу работать только при трезвом, бодром сознании. В Соуберг Холле над нами подтрунивали, называли нас слабаками, а потом все увлеклись другим экспериментом – Энди решил всю неделю прожить с завязанными глазами; хотел узнать, как живется слепым. «Кто такие амиши?» – спросил я у Мэкси, соседа по комнате. Мэкси – это двухметровый чернокожий парень. Играет в футбол за Северный Парк. Наш университет шел на предпоследнем месте в Лиге. От Мэкси всегда пахло потом. Он редко мылся, хотя душевая была в трех шагах от нашей комнаты. Еще Мэкси часто смотрел порнографию – по телевизору, который сам же и привез из своего дома. Смотрел тайком от меня. При этом оставлял дверь незапертой. Я входил; видел все; притворялся, будто уронил чтото или говорю с кем-нибудь в коридоре – давал Мэкси время вскочить с кровати, натянуть трусы, выключить телевизор. Мерзко. Еще он крал у меня деньги – брал по 5-10 долларов из кошелька. «Религиозные люди. Они, кажется, микроволновками не пользуются… Еще у них там… ерунда какая-то», – больше Мэкси про амишей ничего не знал. Пришлось искать в Интернете. «Потомки германских переселенцев. Живут общинами; не пользуются

электричеством; ездят в повозках; не разрешают себя фотографировать; известны своими поделками из дерева: мастерят стулья, столы, кресла, шкафы – продают их в специальных магазинах; тем и живут; ведут натуральное хозяйство; не подпускают к себе чужаков; провозгласили свое особое христианство; содержат собственные церкви и школы; самая большая община находится в Пенсильвании» – вот, что я про них узнал. Я заинтересовался амишами; решил познакомиться хотя бы с одним из них. «Зачем тебе это?» – спросил меня Рей, сосед с первого этажа. «Просто… хочу с ними поговорить. Хочется узнать, почему они выбрали именно такую жизнь». Увидев следствие, мне захотелось понять причину. «Ты фрик, парень», – Рей отмахнулся от меня. Рей был гомосексуалист. Все знали это. Он и не таился. Высокий, худой, чернокожий. Холеные ногти, блестящие серьги, и запах – не то ромашки, не то сирени. Ходил с какими-то причудливыми девушками, шептался с ними; осклабившись, похохатывал; чуть что, восклицал: «Оу», «Ау», «Иу»; при этом обязательно выставлял руку с растопыренными пальцами. Когда по вечерам ребята собирались на первом этаже – говорить о сериалах, о девушках – Рей рассказывал что-нибудь о своих парнях. Все спокойно слушали его, никто не возмущался. Соседи по общежитию ничего не знали об амишах – слышали только, что те не пользуются электричеством. «Я их однажды видел в Массачусетсе; они сидели

Путевые заметки

на автовокзале, – сказал мне Джо. – Думаю, тебе будет интересно. Они приветливы; поболтают с тобой – это да, но вряд ли пустят в дом». В Чикаго амишей нет; значит, придется ехать в другой город, или даже в другой штат. Ну что ж, тем интересней. «Вряд ли ты найдешь их в Иллинойсе. Езжай в Пенсильванию!» – промолвил Энди. До Пенсильвании – далеко; у меня не было денег на авиабилет… Я объявил всем, что еду в Висконсин – узнал в Интернете, что недалеко от графства Вернон находится поселение амишей, человек семьдесят, не больше; для первого раза хватит. Общественный транспорт к ним не ходит – дома их построены в лесу, но дорога есть, а это главное. В университетской библиотеке я распечатал общую карту графства. Конечно, амиши на этой карте не были отмечены особым цветом, но так – легче ориентироваться.

«Рисковый ты», – промолвил Джо. «По-моему ничего особенного в этом нет. Уеду и вернусь на автобусе; не в Африку ведь…» «Все равно – ехать так, неизвестно куда, к незнакомым людям; страшно». «И что ты будешь делать, когда найдешь их поселение?» – спросил Рей. «Постучусь в дверь; скажу им, что они мне интересны; попрошу приютить меня на пару дней». «Бред…» Съездил в даунтаун, купил билет; пятьдесят семь дол-

ларов; собрал небольшой рюкзак: запасная футболка, носки, две штуки трусов, тетрадь, две пачки сигарет. Смотрю на часы (черный ремешок, белый циферблат). Два часа ночи. Автобус отправится в шесть. Я так и не поспал. Кэз ушел писать эссе. Курю. На тротуаре передо мной – комки дерна, окурки. Тихо. Табачный дым утяжеляет тело. Взъерошиваю себе волосы. Сейчас бы в ванну; с головой; задержать дыхание, застыть…

В пять утра я приехал на автовокзал. Суета; американцы; по громкоговорителю объявляют отправление автобусов. Тоскливо… Паршиво! Это все от бессонницы. Не могу больше курить – тошнит. Рот будто весь выложен пеплом. В висках пульсирует. Смотрю на билет. Зачем мне эта поездка? Сажусь на скамейку в зале ожидания. Зеваю. Слабею. Покупаю стакан чая. Швыркаю. Пять тридцать. Жду. Надо покурить – это еще минут семь… Иду к выходу. Амиши! Здесь сидела семья амишей! Дед, бабушка, супружеская пара и два пацаненка. Молчат; смотрят на свои руки, саквояжи, шляпки. Прохожу мимо. Старик что-то сказал жене. Не понимаю его слов. По-моему, это даже не английский… Они, наверное, каждый шепот обращают к себе – кажется, будто все обсуждают их, смеются над ними. Но, быть может, я преувеличиваю. Что они вообще тут забыли?! Как же отказ от цивилизации? Выхожу на улицу; прохладно; закуриваю. Встреча с амишами взбодрила. Мне опять интересно – что дальше: какие меня ждут встречи, какие края? Семья амишей, как я понял, уехала в Нью-Йорк. Шесть часов. Все места заняты. Я сидел где-то в середине автобуса. Было шумно, душно; рядом с водителем висел телевизор, но кино не показывали. Теперь можно поспать… Сон был беспокойным. Я постоянно просыпался; больше дремал, чем спал. До моей остановки – почти восемь часов пути. Русская мысль – октябрь 2012

Путевые заметки

В окне – города, поселки. По узким тропинкам катились велосипедисты. Озера, плотины; крохотные кафе и большие отели. Эти пейзажи сменялись темнотой дремой. В окно изредка стучали капли дождя. Я смотрел на серые поля, голые деревья; закрывал глаза; открывал и видел уже высокие здания, людей в пальто, в ветровках, в свитерах… Шум мотора; запах бензина и кондиционера. На пальцах – запах сигарет, но не такой, как от самих сигарет, а – приятнее, теплее… Помню, как однажды был в гостях у Кэза. Кэз – это толстый чернокожий парень. С причудами. Поет в церковном хоре, сочиняет на синтезаторе мелодии, песенки. Часто смеется, предлагает обняться (и опять смеется, глядя на то, с какой брезгливостью я отмахиваюсь от его объятий). Однажды он сказал мне, что болен раком, что умирает. Потом признался, что это было шуткой, что он здоров. Неделю спустя Кэз объявил, что он гомосексуалист. Мне, собственно, было все равно. Я ему так и сказал. Помолчав, он просил никому не рассказывать об этом. Я никому не рассказал. Кэз иногда мечтал служить при

66 Русская мысль – октябрь 2012

церкви, но чаще мечтал служить в ВМФ США. Гостил я у него трое суток; скучал в безделье. Утром в комнату завалился Мэтью, двоюродный брат Кэза. Он принес стопку новых фильмов. Ничего интересного. Кэз уехал в больницу к парализованной бабушке; сказал, что вернется на следующий день; я остался. Первый фильм; комедия. Смешно, но не очень. Зеваю. Мэтью, кажется, следит за сюжетом. Я разлегся по дивану; заснул. Снов не было; неожиданно я вынырнул из темноты. Смотрю на экран – титры. Смо трю на Мэтью – откинул голову на спинку кресла и похрапывает. Вздыхаю. Такая тоска, что даже курить не хочется. Включаю следующий фильм. Интереснее первого. Проходит сорок минут; теплое покрывало, мягкие подушки, плотные шторы на окнах, лень – и я, несмотря на крики главного героя, уснул. Сон; открываю глаза; фильм продолжается – судя по тому, что в живых остались только двое, триллер заканчивается; Мэтью проснулся, уныло смотрит на экран; закрываю глаза. Темнота. Снова пробуждение. Идет уже совсем другой фильм – снова комедия. Мэтью спит. Делать нечего;

принимаю сидячую позу; вспоминаю, что за диваном стоит банка с жареным арахисом; ем; заурядные шутки, но я все равно смеюсь; мысленно ругаю Кэза – надеюсь, что он заберет меня отсюда. Устал есть арахис; приходится внимательнее смотреть фильм. Скучно; засыпаю. В конце шестого фильма Мэтью встал, собрал диски, ушел; остальные решил посмотреть в другой раз; я снова отдался сну – теперь уже до утра. Первая большая остановка – Милуоки; затем – Мэдисон. Покупаю чипсы. Два пассажира достают из чрева автобуса широкие запыленные сумки. Здесь пахнет влажностью, гнилью. Стоим где-то под мостом. Курю. Через пятнадцать минут мы двинулись дальше. Теперь не поспишь – автобус едет до границы с Канадой, нужно не пропустить свою остановку. Висконсин встретил снегопадом; вьюгой. Такого я не ожидал. В Чикаго ведь тепло… Хорошо, что додумался надеть ветровку. А вот бриджи… В них будет весело. В окне – метется снежная стружка, шумит, закрывает все: и леса, и проселки, и водокачки, и села… В автобусе теперь прохладно.

Леса в штате оказались на удивление густыми. Населенных пунктов не так много; в основном – небольшие городишки, где водокачка – самое большое строение. Хоть Иллинойс и Висконсин соседствуют, но похожего в них мало. Смотрю на распечатанную в библиотеке карту. Пересчитываю сигареты, доллары. Зеваю. Водитель так и не включил телевизор. Никто и не просил… Наконец – Вироква, столица графства Вернон. Пять тысяч жителей. Две тысячи домохозяйств. На карте было подписано что-то еще, но я не смог причитать – слишком мелко. На остановке я вышел один. Дверь закрылась; автобус, продавливая серые кучи снега, уехал. Пятнадцать минут третьего. Сонливость пропала. Я огляделся. Небольшой супермаркет, во дворе которого и была оборудована остановка; пустая парковка; невысокие елки – будто их специально общипывали, чтобы у них был такой скудный вид; занесенная снегом дорога; одноэтажные здания. Больше ничего. Ни одного человека на улице. Ветер задувал под футболку, облизывал спину холодом. Настоящая зима.

Путевые заметки

Градусник, прикрепленный к крыше, показывал пятнадцать градусов по Фаренгейту. Я так и не научился понимать эти цифры. В любом случае – холодно. Зашел в супермаркет. Здесь тепло. Пахнет хлебом. Я не знал, что делать. Куда идти? К кому обратиться? Смотрю на карту. На ней не только поселок амишей, но даже этот магазин не обозначен. Глупо… Зачем я здесь? Обедал бы сейчас в столовой. Жареная картошка, брокколи, кукуруза, отбивная, тыквенный пирог… Я сглотнул; понял, что голоден. Покупателей мало. В отделе табака пришлось предъявлять ID – продавец не поверил, что мне девятнадцать. Я прогулялся в отдел сувениров. Встал возле печки. Жарко. Нужно только выйти, покурить и… Амиш! Я увидел амиша! Он стоял возле окна, смотрел на улицу. Сердце бьется. Улыбаюсь. Мне везет! «Здравствуйте», – бодро сказал я. «День добрый», – улыбнулся амиш. Два больших ясных глаза; в них – задор, точнее – непонятная мне радость. Измятое, морщинистое лицо. Широкий нос. Черная шляпа с

куполообразной тульей и полями в пять-семь сантиметров; синяя, застегнутая на все пуговицы рубашка; черная куртка – полупиджак, полужилетка; просторные черные штаны на ремне и пара черных башмаков – на них едва можно было различить черные шнурки. Амишу было не больше пятидесяти лет. Руки – мозолистые, ороговевшие, в желтых пятнах; под коротко стриженными ногтями – грязь. Растрепанная, полная седых прожилок борода. Смеялся мужчина отрывистым козлиным смешком, при этом сквозь

темные зубы игриво протискивался красный язычок – это не могло не вызвать улыбку. Когда я подходил к амишу, он неспешно застегивал свой темно-синий чемоданчик. Я успел заметить, что там – такой же костюм, такая же рубашка, такие же ботинки. «Знаю, прозвучит странно, но я приехал к вам». Амиш не ответил. Смотрит на меня, молчит. Все так же улыбается. «Я студент из России. Учусь в Чикаго. Недавно вот… увидел по телевизору передачу об амишах… решил познакомиться с вами… Мне интересен ваш выбор; точнее даже – интересно, почему вы его сделали. И вот… приехал. Хочется пожить с вами... пообщаться». «В самом деле?» – только и спросил амиш. «Как думаете, я… пустят меня пожить в какую-нибудь семью? Мне бы только понаблюдать…, я бы… от меня не было бы никаких беспокойств». Хорошее начало… Нужно было заранее приду-

мать все слова. Из того, что я сейчас сказал, получалось, что амиши для меня – это что-то вроде диких обезьянок… Как бы я отреагировал, если бы какой-нибудь американец приехал в Россию и попросился бы жить ко мне, чтобы понаблюдать за мной? «Мне… мне действительно очень интересно, как вы живете, как… ну… думаете…» – я не знал, что еще добавить. «Что тут скажешь? – промолвил амиш. – Мы люди простые; живем так, как жил Иисус и верим, что он придет за нами. Мы приветливы, но не любим, когда кто-то вмешивается в нашу жизнь. Мы держимся в стороне; у нас особый путь. Не думаю, что тебе будет интересно с нами…» Говоря это, он попрежнему улыбался, хихикал нервными смешками, просовывал между зубов свой красный язычок. «Среди амишей есть разные люди; кто-то крепко держится традиций, избегает всего, что может отвратить от веры; но

Русская мысль – октябрь 2012

Путевые заметки есть и такие, кто мягче в своих нравах – такие, как моя семья и наши соседи. Мы, вот, автобусами пользуемся, чтобы быстрее и безопаснее добраться до родственников, которые живут в других штатах. Свободно общаемся с посторонними… Я, как видишь, с тобой говорю – не прячусь», – амиш захихикал еще громче. Продавец из сувенирной лавки перекладывал бумаги, папки, при этом поглядывал в нашу сторону. Ветер на улице ослаб; снежная стружка улеглась. По дороге изредка проезжали машины. В супермаркете тихо играла музыка. Амиш открыто, почти не моргая, смотрел мне в глаза. На правом виске у него был старый, почти изгладившийся шрам. Борода ровная, густая, но, кажется, грязная. «Я сегодня уезжаю к брату, так что не смогу тебе помочь. Только автобус из-за бури задерживается; как бы его совсем не отменили… Зайди к мужу моей сестры, быть может, он тебя примет – ничего не обещаю». Я, довольный, закивал. Подумал, что нужно бы отблагодарить мужчину. Но чем? Хорошо бы иметь для таких случаев русские сувениры; матрешки, гжелевые безделки… Ему бы понравилось. Я спросил, как пройти к поселению амишей. «Оно здесь маленькое – двенадцать домов. Идти недалеко. Пойдешь прямо по дороге – три мили, не больше; потом сворачивай на шоссе «NN» и по нему – мили четыре; на повороте – дом; он там один, не спутаешь. Если Йарела, мужа моей сестры, не будет, значит он у отца – его дом тремя милями выше по той же дороге». Я достал из рюк-

68 Русская мысль – октябрь 2012

зака тетрадь и ручку – попросил составить для меня карту. Амиш приподнял плечи, задумался; наконец, рассмеявшись, согласился. Открыл тетрадь и, еще больше выставив свой язычок, похихикивая, стал выводить кривые линии, ставить примечания. Я в это время наблюдал за морщинистым, но подвижным лицом амиша. «Вот, – мужчина отдал мне ручку и тетрадь. – Хотя тут и без этого блуждать негде». «Спасибо…» – я смотрел на план и не мог понять, где здесь супермаркет. «Вот», – указал амиш пальцем; палец – грязный; грязь – под ногтем и в мелких трещинках по всем фалангам. «Значит, я выхожу… и… куда мне повернуть?» «Направо». «Понял. Спасибо! Надеюсь, Йарил будет мне рад». «Йарел». «Йа-рел. Хорошо! Спасибо!» Я не протянул руку – кто знает, быть может, ему нельзя прикасаться к чужим… Я только кивнул, еще раз поблагодарил за помощь, закрыл рюкзак и отправился к выходу. На улице было все так же холодно. Закурил. Ну что же, первый шаг сделан… Застегнул ветровку, затянул капюшон; вышел к дороге; свернул направо. Семь миль – это два часа бодрого хода. Снег лепится в глаза, ослепляет – опять усилился ветер; кроссовки намокли – холодно. Безумие… Сейчас бы спустился в теплый подвал, сыграл бы в бильярд. Или пошел бы в библиотеку. Там – Кын Хэ. Кореянка. Двадцать четыре года. Странная девушка. Молчаливая; всегда с улыбкой слушает меня – чтобы я ни

говорил. Худая и, кажется, слабая. Мы иногда сидим в комнате для занятий. Читаем книги, готовимся к семинарам. Однажды я рассказывал ей о том, как холодно бывает в России; она перебила – сказала, что три года назад прыгнула под машину. Ей переломало обе ноги, но она выжила; даже не хромает. Я ничего не ответил, но с тех пор стал чаще ходить к ней в комнату для занятий. Закрывал дверь, садился напротив. Иногда ложился на пол, недалеко от ее ног; спал или просто думал. Она не противилась моей манере. Кын Хэ… Что ты сейчас делаешь? На корейском ее имя значит «корень мудрости». Я не сказал ей, что уезжаю в Висконсин. Быть может, она и не заметит мое отсутствие… Мне не холодно. Согрелся в движении. Только курить неудобно – руки леденеют на ветру; сменяю их: одна держит сигарету, другая греется в кармане. Пою: «Солнце красит ярким светом…» Так веселее шагать. Прошло полчаса. Ничего интересного: заснежен-

ные поля, серые деревья, гаражи. Домов почти нет; машин тоже. Куда я иду? Спросить не у кого. Смешно будет, если окажется, что амиш отправил меня по ложному пути. Только зачем ему это? Встречный ветер. Снежный песок вскалывает глаза. Невозможно смотреть вперед. Иду склонив голову. Задувает в бриджи – затянул брючины; теперь по икрам бьет болтающаяся резинка. Рядом со мной затормозил джип. Дверь открылась. Мужчина сорока лет, в очках. На руле – коричневый чехол; магнитола светится зелеными огоньками. «Подвезти?» «Я ищу шоссе NN». «Что?» Ветер уносил мои слова. «Шоссе NN!» «Я на Кимбл еду. Подвезти?» «Нет, спасибо». Дверь закрылась, джип уехал. Прошло еще полчаса. Три мили я прошел – это точно. Холод подгоняет; одно хорошо – спать не хочется. Всматриваюсь в знаки, указатели; «NN» нигде нет. Останавливаюсь; смотрю на карту амиша. «NN» – это широкая до-

Путевые заметки рога, поворачивающая направо. Пять минут назад я видел именно такую, но там не было никаких обозначений. Спросить не у кого… Я пошел вперед, но вскоре вернулся назад, к безымянной дороге – других, таких же широких и сворачивающих направо, тут нет… Ветер ослаб. Пока что – ничего похожего на лес. Амиш говорил, что будет лес… Здесь – поля. Вскоре дорога стала извиваться, делать глубокие зигзаги – все, как начертил амиш! Я был на правильном пути, никаких сомнений! Дома здесь красивые: ажурные балкончики, эркеры, спутниковые тарелки, высоченные водокачки, припаркованные на специальном дворике машины. Амишами не пахнет… Никого. Ни людей, ни собак, даже птиц нет. Ясное дело – по такой погоде все в домах, в будках, в гнездах сидят. Один я тут шатаюсь. Холодно. Быстрый шаг теперь не согревает. Дышу в кулаки, натираю щеки; пробовал бежать, но метров через пятьсот выдохся, наглотался холодного воздуха. Остановился, дышу; едва приобретенное тепло сразу же иссякло; стало еще холоднее, потому что я взмок. Нужно идти. Деваться некуда. Представляю дом амишей: камин, потрескивающие в нем поленца, кружка с горячим чаем, ужин… Полшестого. Дорога теперь узкая, заложенная сугробами. Дома встречаются все реже. И никакого леса; одно сплошное поле. Я чувствовал, что заблудился… «Иду еще минут десять

– и стучусь в ближайшую дверь!» Не прошло и пяти минут, как дорога поднялась на холм, припорошенной колеей подползла к двухэтажному дому и – кончилась. Тупик. Замечательно! Нажимаю на красную кнопку – звонок. «Не скажете, где тут шоссе NN?» «NN? Скажу, только это не шоссе, а… просто дорога. Она в трех-четырех милях от города, но с другой стороны». Молчание. «Вы не в том направлении поехали… Ведь вы…» «То есть мне нужно вернуться в город?» «Да, там будет близко. За несколько минут доедете». «Спасибо. Всего доброго». «До свидания». Спускаюсь с холма. Смотрю вперед, на дорогу. Где-то там – Вироква. Злюсь. Давлю кулаки. Чертов амиш… А еще улыбался, язык свой козлиный тянул… Глаза от обиды напряглись, увлажнились. Иду. По телу – неуемная дрожь. Из приоткрытого рта бубню: «Хорошо нам жить на свете. Беспокойным. Молодым». Не допев, затихаю. Иду. Еще только ветер усилится, вот тогда спою… Щиколотки сжаты кольцами мороза. Кроссовки индевеют. Шесть часов. Навстречу – машина. По синему борту – желтая надпись ‘Sheriff’. Я понял, что спасен. За рулем – женщина; в очках, в коричневой форме. Машу рукой, улыбаюсь. Пусть арестует меня за чтонибудь, лишь бы камера у них была теплая! Машина остановилась. Я подошел. Женщина сморит на меня, говорит в рацию – наверное, сообщает мои внешние характеристики.

Жду. Могла бы хоть стекло опустить, поздороваться… Наконец дверь открылась. «Здравствуйте». «Добрый день. Чем могу помочь?» «Я тут заблудился. Ищу дорогу NN». «У вас есть ID?» Я достал студенческую карту: «Вот». Судя по надписи на рукаве, это – помощник шерифа. Она продиктовала мои данные, дождалась ответа из рации, уточнила мою фамилию. «Вы из Польши?» «Из России». «Россия», – сообщила она дежурному. «Что вы здесь делаете?» – Вопрос был задан вполне дружелюбно. «Я сейчас живу в Чикаго, а сюда приехал, чтобы встретиться с амишами. Увидел про них передачу и решил, что будет интересно… пообщаться». Женщину, кажется, не удивили мои слова. «На остановке я познакомился с одним из амишей; он дал мне… вот – карту нарисовал: как найти его… как… к их дому пройти. Я, видимо, что-то не так по-

нял; теперь, вот, блуждаю». Помощник шерифа взяла у меня тетрадь; достала изпод сидения папку – в ней была карта графства с указанием домов и семейств, в них живущих. «Йарел», – прочитала она мою неровную надпись. «Да, Йарел». «Он все правильно указал; вы пошли не в том направлении. Их поселение с другой стороны». Я ахнул для виду – притворился, будто такая новость шокировала меня. Рассеянно смотрю на карту; дрожу – нарочно сильнее нужного; переминаюсь. «Где вы собираетесь ночевать?» «Я думал, что – у амишей. Шел к ним… Думал… Вот…» Еще раз оглядев мою одежду, женщина сказала: «Садитесь, я вас подвезу». Я закивал. Улыбнулся, поблагодарил; открыл дверь, сел на заднее сидение, вновь поблагодарил. Помощник шерифа сообщила обо всем по рации; только после этого сняла ручной тормоз. Русская мысль – октябрь 2012

Путевые заметки Шумит мотор. Пахнет кожаной обивкой. Я – за решеткой (как в такси, только без окошка); сюда, по-видимому, сажают преступников. Разглядываю миниатюрный дробовик с лентой патронов – лежит на переднем сидении. Женщина – пухлая, с большим носом. Длинные каштановые волосы стянуты в пучок. Рассказываю о России, об учебе в Чикаго. Помощнику шерифа все это неинтересно; она не отвечает; даже ни разу не кивнула мне… Теплое, мягкое сидение; зеваю – ведь я уже вторые сутки без сна. За окном – знакомые пейзажи; вспоминаю, как несколько часов пробирался сквозь вьюгу. «В Чикаго еще тепло», – заметил я. В ответ – молчание. Мы въехали в город. Вот и супермаркет, где я познакомился с амишем; интересно, он все еще там – ждет автобуса или уже уехал… Через несколько минут появился большой знак: «Дорога NN». Деревьев тут было больше. Начался лес. Машина остановилась. «Приехали», – сказала помощник шерифа. «Спасибо!» Я открыл дверь, вышел. Холодно. За небольшим двором – одноэтажный дом. Ни спутниковых тарелок, ни электрических водокачек. Возле забора – два мальчика, лет пяти каждый. Одеты они были точь-в-точь, как и тот мужчина на остановке. У амишей все носят одинаковые костюмы. Седьмой час; темнеет. Вдоль дороги – сугробы. Деревья здесь коричневые, высокие – не то сосна, не то лиственница… Других домов поблизости нет.

70 Русская мысль – октябрь 2012

Увидев, что я иду к калитке, дети отбежали в сторону – под навес, где стояла черная повозка; наблюдают. Я улыбнулся им; они не ответили. На веранде стояли две женщины – они недвижно смотрели на меня. Я вошел во двор. Иду мимо деревянной беседки, заснеженных лавок; улыбаюсь, даже чуть киваю. Вокруг – неизменное молчание. Никто не хочет спросить о том, кто я и что здесь делаю. Кажется, слов не будет, даже если я сейчас растолкаю женщин, ввалюсь в дом, брошусь на ближайшую кровать и усну… Я подошел к веранде. Остановился. Смотрю на тихое лицо старушки, на тонкие губы, нос и подбородок девушки… «Добро пожаловать. Проходите, что же вы встали?!» – обратился ко мне мужчина, сидевший в кресле-качалке. Его затемнял навес – я и не смотрел

в ту сторону… Не знаю, что сказать. Улыбаюсь. Считаю себя дураком. «Ну? Что же вы?» – повторил мужчина и рассмеялся; поднялся с кресла, вышел мне навстречу. Козлиный смех, слегка высунутый язычок… Я узнал мужчину с остановки! Поздоровался с ним, затем – с женщинами (они мне не ответили). Сзади зашумел мотор отъезжающей машины – помощник шерифа все это время наблюдала за мной. «Присаживайся, – сказал Аурон (так звали мужчину). – Рейс все-таки отменили; завтра поеду». Просторная прихожая; отсюда, без переборок и дверей, начинались кухня и спальня. Обставлено все просто. Деревянные столы и стулья; черная жестяная печка – похожа на русскую буржуйку; черный изогнутый дымоход; две железные кровати, заправленные серыми покрывалами;

широкие шкафы, полные кастрюль, судков, сковородок, вилок, ножей. Рядом с дверью стояли веник, швабра, ведерко. В дальнем от меня углу – два продолговатых деревянных ящика; рядом с ними – узкая низкая дверь. Ни книг, ни каких-либо изображений. Все – в полумраке угасающего дня. Под ставенкой в печи была узкая щель, из нее на пол выливались густые бурые краски огня. Тепло. Пахло дымом, деревом и чем-то еще, мне не знакомым, напоминающим стиральный порошок или даже – лимонную газировку… На стене висели маятниковые часы и календарь с фотографиями дикой природы. Пол покрыт широкими досками неравномерножелтого цвета. О том, почему я так долго шел к их дому, где плутал, Аурон, конечно же, не спросил; то, что меня привезла

Путевые заметки помощник шерифа его, кажется, не удивило. Возле порога мне поставили табурет. Я положил под стол рюкзак, сел. У противоположной стены в кресла, укрытые покрывалом, сели Аурон и его старенький отец (похож на сына, только морщин на лице больше, и волосы – седые). Тем временем в дом вошла уже виденная мною старушка; в спину пахнуло холодом (сеней в доме не было, так что я сидел возле самой улицы; хорошо что дверь была толстой и затворялась плотно). Старушка взглянула на мой рюкзак, но ничего не сказала. Белый чепчик, черная накидка с укороченными полами, белая рубашка с кружевным воротником, длинная – до самых щиколоток – юбка, черные башмаки. Я опять приветствовал ее, но ответом вновь было молчание. Быть может, женщинам-амишам нельзя говорить с чужаками? Или с людьми в бриджах?.. «Ну что же, – промолвил Аурон. – У тебя были какието вопросы. Задавай». Амиш был все в том же костюме, что и при нашей встречи в супермаркете. Только шляпу снял (короткие черные волосы, на макушке – лысина) и пуговицы на пиджаке расстегнул. «Да… вопросы», – промолвил я. О чем же я хотел спросить?.. Тьфу ты, глупость! Где же чай, пирожки, салатики, расспросы о России, о Сибири; о Путине, наконец… Вздохнув, я рассказал старшему амишу то, что сегодня днем поведал его сыну. «Россия? – только и прошептал старик. – Далеко…» Разговор получался

вялым. Мне хотелось спать; удерживаю зевоту – она шумит в ушах, выдавливает из глаз слезу. Сейчас бы чаю, поспать… Старушка шоркала по полу метелкой, выставляла на печь кастрюли – быть может, надумала-таки уважить гостя закуской? Интересно, что они едят? «Мы живем так, как жил Христос, – Аурон отвечал на мой вопрос. – Мы считаем, что все, придуманное после него – излишне, ведет ложным путем. Нужно быть

религии, Аурон стал серьезен. Никаких смешков. Не тянет язычок. Строгий, сосредоточенный. Он будто постарел сразу лет на десять. Отец Аурона молчит; изредка кивает. «Мы не принуждаем своих детей следовать нашему образу жизни. У них есть выбор. У всех есть выбор. Когда нашим детям исполняется восемнадцать, мы ведем их в город – чтобы они сами увидели, что такое грех и как он разлагает человека. Если кто-то, пусть из самых лю-

ближе к Христу, а цивилизация уводит нас в сторону от Спасителя. Когда он придет, мы будем первые из тех, кто к нему обратится. Иисус был плотником, он не пользовался электричеством, не летал на самолетах, поэтому мы отказываемся от этих химеричных благ». «У нас своя церковь, своя школа. Мы ничего против простых english не имеем, но не желаем, чтобы они вмешивались в нашу жизнь. Пусть каждый занимается своим делом. Они погрязли в грехе; это их выбор; мы же готовимся к возвращению Христа, и это – наш выбор». English – так амиши называют американцев. Заговорив о

бимых детей, прельстится такой жизнью – пожалуйста, мы не будем его держать. Если в душе родилось сомнение, то в ней уже нет места для искренней любви к Христу. Такой человек и сам не пойдет праведным путем и других собьет. Так что… пусть; иди, куда хочешь». «Нет, помогать мы им не будем. Сами выбрали себе жизнь, сами пусть и пробиваются». «Да, были случаи. Уходили в город». «Нет. Со стороны мы никого не берем. Хотя было и такое, что женились на горожанке... Только жили, конечно, здесь. Да и… редко, редко…»

«Вы бываете в городе?» «Да. У нас там свой магазин. Торгуем мебелью. Здесь, в мастерской, делаем, там продаем». «У вас есть своя больница или вы пользуетесь городской?» «У нас есть врач, но если кто-то серьезно заболеет, мы везем его в город. Ты, наверное, видел нашу повозку – она стоит справа от калитки». «Почему вы не позволяете никому вас фотографировать?» «Это противоречит Библии». «В каком смысле?» «Это запрещено одной из десяти заповедей». «Заповедей? Какой же именно?» «Не сотвори себе кумира». «Но… если у меня будет ваша фотография, это вовсе не значит, что я буду ей поклоняться… Фотографируют, чтобы оставить для памяти приятный образ, ничего более. Разве фотография – это идол?!» «Заповедь говорит – не сотвори кумира; мы против того, чтобы нас фотографировали», – повторил амиш. Девятый час. За окнами стемнело. Старушка-амиш зажгла две свечи. По стенам дрожат тени; комната теперь кажется большой. Я устал от твердого табурета – ерзаю, переминаюсь. На улице взвыл ветер; вьюга, кажется, повторилась с прежним напором. «Еще вопросы?» Я вздохнул. Опять религия. Слишком много религии. А хочется человека – простого, не прикрытого этими заповедями, шляпами… Пожить бы здесь, увидеть, чему они радуются, чему расстраиваются. Ведь и в религии люди живут как-то. Не только же они Библию цитируют, но и свое чтонибудь – простое – говорят. Русская мысль – октябрь 2012

Путевые заметки

Старушка опять мела пол. На печи шумела кастрюля; в щель между крышкой и загнутым бортиком выходил пар. Пахнет кашей. Ужин. Я бы не отказался. Старушка о чем-то спросила Аурона. Он ответил. Я не понял их слов. Кажется, говорили по-немецки. «Это немецкий?» «Да». «И… немцы вас понимают?» «Нет. У нас… диалект свой. Амиши – потомки немецких эмигрантов. Но язык менялся. Тут все… вот амиши с юга, например, нас не всегда понимают». «Да уж», – протянул старик и, отчего-то развеселившись, посмотрел на Аурона. Старушка сняла чепчик, убрала в угол веник; занялась кастрюлей. Нет, пахнет не кашей; супом! Вкусным супом. Наваристым. Таким,

72 Русская мысль – октябрь 2012

что пришвыркиваешь им, закусываешь хлебом, а в животе теплеет, крепчает… «Еще вопросы?» «Пока что… Я ведь… Поймите. Мне все это очень интересно. Я, собственно… Чтобы понять себя, нужно прежде понять других людей – какими они бывают, о чем думают. Если бы вы позволили остаться здесь, пожить с вами, уверен – вопросы появились бы; у меня – к вам, у вас – ко мне. Ведь это все интересно, и…» – я умолк. Мне пока что не отказали (собственно, я напрямую ничего не просил), но я почувствовал, что надежды мои не оправдаются. Старики не отвечают. Тишина. Пахнет супом. Под дверью, за моей спиной, скребется ветер. «Я бы помогал вам… дел, наверняка, хватает. Я бы… и во

дворе, и в доме…» «Нам это не нужно, – сказал Аурон. – Зачем кому-то вмешиваться в нашу жизнь? Мы ждем Христа, верим ему, но не хотим это пропагандировать. Это наш выбор. А с делами во дворе и в доме мы сами справимся. Мы не хотим никого обращать в нашу веру». «Да», – кивнул старик. Я пальцами тру край стол, потряхиваю ногой. «Так что…» – Аурон приподнял плечи. «К нам часто приходят, – заговорил старик. – Вот, тем летом девушка приезжала. Тоже говорила, что будет нам полы мыть, белье стирать… Помнишь?» Аурон кивнул. Старик продолжал: «А нам – зачем? Нет, ей тоже отказали». Все ясно. Возразить нечего. Хорошая поездка. Я цокнул. Понимаю, что ни ужина, ни теплой кровати

мне не дождаться. Молодцы. Амиши… А эта бегает тут, старуха; на меня даже не смотрит, будто я одним взглядом опорочу всю ее веру. Дура. Могла бы уж хоть чаю-то налить; глядишь, не обеднела бы. Я подумал закурить здесь, высказать все амишам… Раздражение быстро иссякло. Глупо… Грубить я не стал, но решил напоследок поспорить. «Неужели вы думаете, что смекалка, благодаря которой человек научился плотничать, выпиливать столы и стулья, пришла к нам от Бога, а смекалка, благодаря которой человек научился собирать радио и машины – от дьявола? В чем разница? Вот календарь, – я показал на стену, – у вас висит. Значит, печатный станок не вредит чистоте человека? Во

Путевые заметки времена Иисуса им, кажется, не пользовались». Аурон усмехнулся. Ответил, что календарь им подарили; потом добавил: «Мы ждем Иисуса такими, какими он нас оставил. Только так спасемся. Когда придет его тысячелетнее царство, отступники будут осуждены. Дьявол совращает человека своими игрушками. Не все, конечно, от него, но как узнать? Зачем нам риск?». «А как же ваши магазины? – продолжал я. – Продаете отступникам мебель, на их деньги живете!» «Мы живем праведно», – уныло, словно бы окончательно разочаровавшись во мне, ответил Аурон. Молчу. Ковыряю ногти. Подергиваю ногой. «Еще вопросы?» «Где тут можно остановиться на ночь?». «В городе есть отель. До него отсюда миль семь, не больше. Ты молод; быстро дойдешь», – Аурон повеселел; улыбнулся, просунул между зубов свой козлиный язычок, встал с кресла. Я закрыл калитку. Ухожу не оглядываясь. Под ногами хрустит снег. Разочарование. Закуриваю. Курю слишком быстро – голову чуть повело. Ветер. Десять часов. Иду по едва различимой дороге; темно, ни одного фонаря. Понимаю, что могу заблудиться: сюда я приехал на машине и всех поворотов не запомнил, к тому же ночью все выглядит иначе. Очередное ответвление. Быть может, свернуть? Нет… Если что – вернусь. Куда вернусь? Таких ответвлений было уже не меньше трех… Холод. Попадавший в кроссовки снег не таял – приходилось останав-

ливаться и выгребать его пальцами. Щеки – резиновые; тру их ладонями. По икрам бьют резинки от брючин. Капюшон плотно затянут – верхняя кайма мешает смотреть, приходится ее поправлять; ветер холодит шею; неприятно; знаю, что так можно заболеть. Проклятые амиши! Ладно тебе… сам виноват; никто тебя не заставлял. Знаю, знаю… но чаем-то могли угостить?! Дался тебе этот чай! Все равно мерз бы теперь! Ну и что! Да ничего?... Я выругался. Закурил; вскоре бросил сигарету – снег падал на нее, таял; сырой табак тянется плохо, и вкус у него подвальный… Я достал из рюкзака футболку – обмотал ее вокруг шеи. Хорошая футболка: с Францем Кафкой, из Праги, с Золотой улочки… Итак, семь миль. Два часа ходу; если постараться – полтора. Как говорят оптимисты, бывало и хуже. Да уж… Нужно следить за дорогой, чтобы на излучине не сойти с нее. Все замело. Ломаю сугробы. За перелеском – поля; и снова перелесок. Только бы не сойти с дороги… Кажется, что иду минут сорок; смотрю на часы – прошло только двадцать. Пытаюсь развлечь себя, но мысли обледенели, стали неуклюжими… В Москве сейчас полвосьмого утра, воскресенье, а значит все лежат в теплых постелях, потягиваются, оправляют подушку, тянут с себя одеяло – в комнате жарко от растопленных батарей. В университете все сидят в студенческом кафе: играют на гитаре, болтают, пьют

горячий чай. Амиши, распростившись со мной, сели ужинать – вдыхают горячий суп, выбирают ложки; рядом – растопленная печь, кровати… Бормочу: «Солнце красит ярким светом»; пробую шагать в такт. Прошел час. Кажется, я начал привыкать к холоду. В голове пусто; ни о чем не думаю, ничто не напеваю – только смотрю вперед, слушаю ветер, скрип снега под кроссовками. Не осталось ни злости, ни раздражения; мне все обезразличило. Кажется, что я мог бы безропотно иди так всю жизнь – пока не замерзну насмерть. Прошло еще полчаса. Вдалеке – желтоватый свет города; рядом со мной проехали несколько машин; без пяти двенадцать. Под ногами – вычищенный от сугробов тротуар; идти непривычно легко. Широкая улица. Рекламные щиты, магазины. Рано или поздно я наткнусь на какой-нибудь мотель. Душ, кровать, батарея, телевизор, мини-бар…

Достаю сигарету; вставляю в губы; пытаюсь подкурить; не могу управиться с большим пальцем: резиновый, он скользит по колесику, почти не сгибается. Нет искры. Кручу зажигалку, пытаюсь чиркнуть ладонью, рукавом. Наконец – огонек; подкурил. Вдыхаю, но… ничего не чувствую. Горло и легкие до того промерзли, что не воспринимают табачный дым. Засовываю руки в карман, иду дальше. Прошло двадцать минут. По-прежнему ни одного мотеля. В городе теплее, чем в поле. Или мне так кажется, потому что здесь нет ветра? Навстречу – двое. Плотные, высокие. Взгляд из-под капюшонов. Черные брюки, черные куртки. Мне, как всегда, везет… Ограбление – хорошее окончание для моей поездки в Висконсин. Но что у меня взять? Запасные носки? Карточку. Да. Могут взять карточку. Спросят пин-код. Будут бить. Ну уж нет, я так просто не дамся! А если их не двое, а… больше? Бежать?

Русская мысль – октябрь 2012

Путевые заметки Куда? Да и не убежишь с такими ногами – пальцы в кроссовках онемели… Вот черт… Зачем я все это затеял?! Может, они пройдут мимо… «Привет», – кинул мне тот, что был повыше; встал передо мной. Второй зашел сбоку. Ну вот и все. Смотрю на их руки – боюсь ножа. Молчание. Стараюсь изобразить презрение и недовольство; ноги дрожат – чтобы скрыть это, начинаю медленно переступать. Думаю о своих бесчувственных и потому наверняка непослушных кулаках. «Мы из церкви Святого Николая. Вы местный?» Я замер. Молчу. Замерзшие мысли никак не складываются в слова. Что… Из церкви? Бред… Какая еще церковь?! «Вы местный?» – повторил тот, что стоял напротив. Ребята приподняли капюшоны. Молодые. Лет по шестнадцать. Церковь… Ничего не понимаю. «Я… я… я из Чикаго. Нет, не местный». «О! Прекрасно! В Чикаго тоже есть церковь Святого Николая. Вы там были?» «Я? Я… нет, не был. А… нет, не был». «Ну! Обязательно сходите! Вам там понравится». «Если хотите, мы можем поговорить с вами о Библии», – промолвил тот, что стоял сбоку. «Да! – подтвердил второй. – Можно поговорить о любой волнующей вас главе». «Сейчас?!» «Да». «Прямо здесь и сейчас?!» «Да, здесь и сейчас. Если вас что-то беспокоит, или… что-то не понимаете в Библии, или еще что-нибудь». Я гикнул; качнул головой; от груди поднимался смех – приходилось сдерживаться, и я не мог ничего сказать в ответ.

74 Русская мысль – октябрь 2012

Поднял руки, промычал. Наконец, выдавил: «Нет, спасибо». «Смотрите… Как знаете!» «Но обязательно приходите в нашу церковь, вам понравится!» «Скажите, а… здесь где-нибудь есть мотель или… что-нибудь в этом роде?» «Да, тут мили две вперед, по этой дороге». «Идите прямо, никуда не сворачивайте». «И вот, возьмите, это вам», – тот, что стоял сбоку, протянул мне несколько брошюрок; позже я разглядел, что это – изречения святого, календарь с указанием праздничных дней, иконка Девы Марии; разглядел и бросил в мусорный бак. Полчаса и наконец – мотель. Ряд небольших однокомнатных блоков; вход со двора. Хорошее место. У каждого блока – своя дверь. Справа от двери – зеленый керамический гном. Над фрамугой – фонарь. Окна высвечиваются цветовой пульсацией – включен телевизор. Вхожу в центральный блок, к администратору. Ударяю по звонку. «Прости, сейчас мест нет. Приходи завтра». Десять минут и – второй мотель. Трехэтажный, коричневый. Неоновая вывеска. Обледенелый козырек. Двойная дверь. Коридор. Тепло. Иду медленно. Тело оттаивает, пальцы на ногах гудят; лицо и шея – мокрые. Окошко администратора. На звонке – резиновая голова Барта Симпсона. Дальше по коридору – диван, телевизор, цветок в горшке. За прозрачной стенкой виден бассейн. Смотрю на черную воду, на лежащие по бортикам надувные круги. Поплавать ночью, в одиночестве,

постоять под горячим душем, выпить чаю… «Могу чем-то помочь?» «Мне переночевать». «Одну секунду. Так. Вам для курящих?» «Да». «Замечательно…» «Скажите, бассейн работает?» «Да, конечно. Двадцать четыре часа в сутки. Можно ваше ID?» «Вот». Приятная девушка-администратор. Белая, тоненькая блузка; под ней – белый бюстгальтер. Красивые губы; красиво улыбается. «Спасибо. Так… Второй этаж – нормально?» «Да». «Хорошо. Вот ваш ключ. Вот памятка. У вас двадцать седьмой номер. Пожалуйста, восемьдесят пять долларов». «Восемьдесят пять долларов?! За одну ночь?» Девушка приподняла плечи, сочувственно поморщилась: «Знаю, дорого». Я подсчитал, сколько это будет в рублях и: «Да, дорого». Деньги у меня были, но… «Почему так дорого?» «Ну, вы ведь понимаете, не я тут цены устанавливаю». Хорошенькая девушка. Вся аккуратная, худенькая; волосы светлые; мягкие и, наверное, теплые, руки. «Знаете что, тут недалеко есть еще один мотель. Там комната – дол-

ларов где-то тридцать пять. Я сейчас позвоню туда, забронирую вам номер. Хорошо?» Прощай бассейн, прощайте надувные круги. «Это в соседнем городке; дальше по дороге – миль десять, не больше. Скажу им, что вы минут через десять подъедете». Я кивнул. Место забронировано; я поблагодарил девушку, вышел на улицу. Как все просто… Выругался, закурил. За десять минут, говоришь, доеду?.. Холод. Опять иду по заснеженному асфальту. Ночь. Где я? Мокрые кроссовки стянулись льдом, сдавливают пальцы, плюсну. Болят икры. Вернуться в мотель, отдать этой девке чертовы восемьдесят пять долларов! На! Бери! Только бы лечь в теплую кровать. Бассейн… Что я тут делаю? Вернуться! Я остановился. Но… Нет! Меня вдруг разбило злобой – к себе самому. Давлю кулаки, скулы. Глаза увлажнились и тут же смерзлись. Я пошел вперед большими шагами. Никакого тебе бассейна! Никакой тебе кровати! Иди! Хотел истязать себя. Хотел довести себя до

Путевые заметки

предела – утомить и заморозить. Порыв саморазрушения. Хотел наказать себя. Не за это путешествие к амишам – нет; за что-то другое, мной пока что не понятное, не сформулированное – за нечто общее, с моей жизнью в США не связанное, но так или иначе побудившее меня отправиться в Висконсин. По дороге изредка проезжали машины, но я даже не пытался их остановить – шел склонив голову и злобно шептал: «Так тебе, так!» Морозный ветер вскалывает шею. Тру ее ладонью и тут понимаю, что потерял футболку… Как же… Так тебе! Нужно еще отморозить что-нибудь – хорошенько, чтобы хирург отрезал; будет тебе память! Достал из рюкзака носки, трусы – обложил ими шею, затянул капюшон. Иду дальше. Франц Кафка… Где же я… Точно! Возле мотеля! Я снял капюшон, прежде чем войти, и не заметил, как футболка упала… Кажется, что я все еще иду от амишей, что не видел города, домов. Неисчерпаемый, неодолимый холод. Дрожат руки, дрожит живот, дрожат ноги – дрожит

все тело. Знаю, что нельзя останавливаться. Усталость. Если приоткрыть рот – нижняя челюсть пойдет ходуном. Слипаются ноздри. Вокруг – поля; указатели: «Восемь миль до Вестби». В мотеле меня ждут. Ну что, ждите, ребята, ждите. Я сжался; не могу даже вытащить из кармана руку, чтобы посмотреть, который час. Прошло уже минут тридцать. Или больше? Представляю, как буду рассказывать о своих приключениях Кэзу. Быть может, напишу об этой поездке к амишам рассказ или очерк.

А Кэз – да… Что? При чем тут… Надо было звать его с собой. Ну да… Смотрю на дорогу, на следы машин, на сугробы, на грязный ломаный наст в стороне, на столбы. Если задуматься о чем-нибудь, то несколько минут идешь в забвении, ничего не замечаешь… Машины проезжают редко, но я иду только по обочине, по сугробам. Проваливаюсь, скольжу. «На тебе! Вот так!» Думаю свернуть в поле. Да, идти полем, заставить себя ползти, тонуть! Нет, это уже чересчур… Обессилел. Иду медленнее. Холод. Я уже не злюсь на себя. Нужно остановить машину. Дорога осветляется; шум мотора; оборачиваюсь, поднимаю руку. Шансов мало. Ночь; темная фигура в капюшоне… Первые две машины проскочили, даже не притормозив. Завидев третью, я снял капюшон; голову стянули ледяные скобы. Держу дрожащую руку. Ну! Давайдавай, тормози… Ну! Чего тебе стоит?! «Вам куда?» Черный джип; молодой

мужчина, молодая женщина. «До Вестби». «Садитесь, тут недалеко». Мягкое сидение; тепло; запах ароматизированных сигарет; пустое детское кресло с ремешками; тепло… «Вы откуда?» «Из Чикаго». Я рассказал о том, как зашел к амишам, как они вежливо выпроводили меня в ночь и вьюгу. «Повезло еще, что вообще пустили; бывает, даже говорить отказываются. Странные они; я их всегда недолюбливал». «Есть, где остановиться?» – спросила девушка. «Нет». Она задумалась. «Тут в городе прачечная открыта – круглые сутки. Есть телевизор. Думаю, можешь там переночевать». Я молча кивнул. Пожалуй, это даже интереснее беззаботной ночи в мотеле; и сэкономлю тридцать пять долларов. Въехали в город. Низкие дома, безлюдные тротуары. Остановились. Вывеска: «Открыто 24 часа. Самообслуживание». Стеклянная дверь. Я вошел внутрь. На часах – полвторого; начались третьи сутки без сна. Джип уехал.

Русская мысль – октябрь 2012

Путевые заметки Прачечная. Просторное вытянутое помещение. Справа – комнатка с широким входом без двери; в ней – два автомата с конфетами, орехами и газировкой, три автомата со стиральными порошками, на стене в углу – телефон, под ним, на столике – телефонный справочник; окно – во всю стену, за ним – темная заснеженная улица. Обстукиваю кроссовки, иду вперед. За мной – грязные разводы с узором подошв. Пахнет пластмассой. По левой стене – большие стиральные машины: опусти доллар с четвертью и через час твои вещи будут постираны; по правой стене – пластиковый стул, стол с пепельницей; дальше – две двери, открываю: одна – в чулан, другая – в туалет (возле раковины лежит мыло, рулон туалетной бумаги, тюбик с чем-то оранжевым); дальше – высокие, выше меня, сушилки: опусти доллар и через час твоя одежда будет сухой. Напротив стола с пепельницей, под потолком, на консоли – черный экран телевизора; на стуле – пульт. Ни охраны, ни администрации. На двери нет замка; приоткрытая, она впускает ветер. Почему я не сказал тем ребятам в джипе, что я – русский? Не каждую ночь они подбирают на дороге бредущего от амишей студента из России; могли заинтересоваться, позвать к себе, чаем напоить. Я бы рассказал им о Сибири, о вечной мерзлоте; американцам нравятся такие рассказы… Я вышел в комнатку со стеклянной стеной. Разглядываю автоматы. Нет, кофейного здесь нет… Только сухомятка и холодная вода…

76 Русская мысль – октябрь 2012

Я решил не спать – боялся, что меня спящего застигнет хозяин прачечной или полиция. Глупо; я не сделал ничего противозаконного, но утомленное бессонницей, промороженное ветром сознание твердило мне, что нельзя рисковать, что нужно потерпеть до утра. Еще раз заглянул в чулан. Тряпки, швабры, коробки. Здесь бы и лечь. Да, и на утро тебя найдут, вызовут полицию. И что? А то – сядешь за бродяжничество. Обязательно… Зеваю – долго, настойчиво. В ушах – гул, на глазах – слезы. Шмыгаю; в носу – влага. Снял мокрые кроссовки, сменил носки. Куртку снимать не стал; в помещении было тепло, но я попрежнему не мог согреться, дрожал. Сейчас бы чайку… На сложенный в четверо носок я закрыл входную дверь (чтобы не задувало); сел в пластмассовое кресло. Ступни поставил на кроссовки – пятки сразу увлажнились; неприятно. Закурил. Затянулся покрепче – уголек краснел, удлинялся и потрескивал. Серый дым внутри. Запрокинув голову, выдохнул. Дым неспешно, выкручиваясь, покинул меня. Руки дрожат. Бросаю пачку и зажигалку на стол. Знаю, что могу неожиданно уснуть – в таком состоянии трудно контролировать себя. Включаю телевизор. Меняю каналы. Музыкальные клипы; загорелые девушки на пляже; песок. Реклама декоративных каминов. Началась «Матрица». Смотрю. Обнимаю себя; не могу остановить дрожь. Если бы я только додумался взять с собой свитер…

Отдал всю мелочь автоматам. Во рту – приторный привкус только что съеденных крекеров и конфет. Желудок, недовольный, ворчит… Настенные часы; стрелки идут невообразимо медленно. Иногда подхожу к стеклянной стене. На улице – ни прохожих, ни машин; все заложено снегом – утром, наверное, начнут расчищать.

Фонари. Их свет мутножелтой пленкой обтягивает сугробы. Чтобы согреться, гуляю по прачечной. Разглядываю сушилки. Курю. Сбиваю пепел в пепельницу. Смотрю фильм. Рядом со стулом, в полу – прямоугольное зарешеченное отверстие. Каждые десять минут в нем начинает жужжать вентилятор; вверх тянется прохладный

Путевые заметки

ветерок. Еще не хватало! Не знаю, к чему здесь этот кондиционер, но… я положил на него рюкзак; все равно дует. Если переставить стул, будет неудобно смотреть телевизор. Убрал рюкзак, положил вместо него кроссовки. Теперь как только включался вентилятор, я надавливал на них ногами – так лучше. Внимательно ломаю в пепельнице сигарету, за-

одно размазываю в пыль все комочки пепла. Дрожь утихла. Но я все еще не могу согреться. Мотор! Машина. Полиция? Спрятался за пилястр. Поглядываю в окно; патрульная машина; меня не заметили. Сердце стучит громко, часто. Страшно. А ты еще спать хотел! Сейчас бы тебя повязали. Кто? Слепой что ли, полицию

не видел? Я хотел в чулане спать. В чулане… Замолчи, ты! не хватало еще с собой разговаривать… Так… Что же делать? Я смял в комок запасные трусы, носки; сел на стул; комок держу в руке. Если кто-то зайдет, притворюсь, что пришел стирать. А что? Ничего противозаконного! Ведь это прачечная? Ну вот я и пришел стирать. Имею право! Смотрю на

свой комочек, потом – на стиральную машину, на табличку: «загрузка – не более 30 фунтов сухого белья». 30 фунтов – это, кажется, килограмм 15… Улыбнулся. Еще раз повторил себе эту цифру, посмотрел на свой комочек и – рассмеялся. Смеюсь сдавленно, одним дыханием. Да, я приехал сюда из Чикаго – ночью постирать носки! А что? Отлично… Смех заРусская мысль – октябрь 2012

Путевые заметки кончился зевотой. Пятьдесят часов без сна – дело вредное… Люис рассказывал, что по законам Иллинойса человек, не спавший семьдесят четыре часа, признается временно сумасшедшим. Осталось чуть-чуть… Третий фильм подряд. Ненавижу секундную стрелку. Постоянно отвожу на нее взгляд; не могу не отводить… Я снял настенные часы; поставил их на пол, циферблатом к стиральной машине. Сижу на стуле, упираюсь затылком к стене; смотрю на белый, с желтыми полосами полоток, на мельтешение картинок в экране; говорят по-английски, но я ничего не понимаю. Открыл последнюю пачку. Курю. Одна сигарета – это минут десять, если курить неспешно и до самого фильтра. Вспоминаю Алекса – священника, эмигранта из России. Он живет недалеко от Суоберг Холла. Мы с ним часто спорим о религии. Меня разговоры о Библии, об Иисусе не интересуют, и спорю я только потому, что это хорошо звучит: Алекс кричит по-английски, я – по-русски. Мне это кажется оригинальным. Однажды я научил Бушару произносить русское матерное словосочетание. Он обрадовался и в первую очередь высказал все Алексу;

78 Русская мысль – октябрь 2012

потом пришел ко мне и пожаловался – священник уверил Бушару, что заученные им слова означают только «гореть тебе в аду». Я ответил, что Алекс врет – священники не любят ругани. Бушара поверил, рассмеялся и научил меня материться по-арабски. Начался четвертый фильм. Комедия. Опять заработал вентилятор. Давлю на кроссовки. Больше не могу курить – голова тяжелая, раздутая. Курю. Не могу понять – я согрелся или нет. Во рту мерзко; слюна густая, мажется по зубам. Рассвело. Стою в комнате, возле окна. Смотрю на улицу. Белый снег. Кирпичные дома. Серый фонарный столб. Вправо по тротуару – кофейня. Еда. Горячий чай… Улыбаюсь. Вернулся в прихожую; распахнул стеклянную дверь – упал носок. Иду по светлой стороне тротуара. Хорошее солнце, теплое… Жмурюсь ему, а перед глазами – цветные блики. Перехожу дорогу, к кофейне – посмотреть, во сколько начнется мой завтрак. В девять. Еще два часа. Хорошо! Разворачиваюсь и замечаю на столбе желтую табличку: «Автобусная остановка». Отлично! Быть может, здесь и междугородные автобусы ходят. Чикаго… Горячий душ, кровать; подмять хорошенько подушку, подтянуть к подбородку одеяло… Повесил на стену часы. Сел на пла с тма ссовый стул. Тело напря-

жено усталостью, но сонливость, кажется, пропала. Я так и не согрелся, но дрожи больше нет. Закуриваю – последняя сигарета. Я ободрился; смотрю комедию. Час спустя возле прачечной остановился джип. Из него вышла девушка. Невысокая, азиатка; большая грудь под фиолетовой толстовкой. Подняла крышку багажника – достает корзины с грязным бельем. Я помог. Разговорились. Доллар с четвертью – в одну машину; столько же – в другую; повернуть красный рычажок; звон проваливающихся монет; засыпать порошок; нажать на черную кнопку; шум воды; закрутился барабан, загудела стирка. «Да, отсюда можно уехать. Да, в Чикаго тоже. Только автобусы здесь редко ходят. Нужно заранее звонить на станцию, билет заказывать; так он по шоссе едет, сюда без надобности не заворачивает. Так что… Ты лучше с Мэри поговори». «Мэри?» «Хозяйка вон той кофейни, видишь?» Заполненная окурками пепельница. «Давно здесь?» «Да. С часу ночи, кажется». Жду, пока откроется кофейня. Девушка ждет, пока

выстирается белье. Разговариваем. Я сказал, что Висконсин отличается от Иллинойса: «Здесь черных мало. Язык другой. Ну… ты понимаешь… сленга нет… афроамериканского; другой английский». Девушка ответила, что я прав: «Здесь черных мало. В Вестби я знаю только одного. Мой брат». «Твой брат?». «Да, мой брат». Молчание. Гудит машина; поет Синатра. Пахнет стиральным порошком. «Родной брат?» «Нет, конечно». Родители девушки усыновили тринадцать детей из разных стран: из Польши, Кореи, Нигерии, Англии… «У них еще трое своих». «Богатые?» «Кто?» «Родители». «Нет. Фермеры. В Вести нет богатых. Фермеры… Но ничего, вырастили както. Каждому к совершеннолетию денег отложили – на образование или еще на что, кто как захочет». «Хорошо…» «Да, хорошо». Сигареты в этом городе дешевые; три с половиной доллара. Купил четыре пачки – пришлось идти в соседний квартал. Увидел магазин мебели; закрыто – жаль, я бы взглянул на продавца; моя

Путевые заметки

висконсинская история замкнулась бы в кольцо, если бы продавцом оказался Аурон или Йарел. «Вы – Мэри?» «Да». «Здравствуйте». Я зашел в кофейню. Хозяйка расставляла чашки. Телевизор на консоли, под потолком, включен, но молчит. Тихо. Мэри выслушала мою историю. Вздохнула. Ушла в подсобку – звонить. Вернувшись, сказала, что обо всем договорилась. В одиннадцать тридцать за мной приедет автобус. Мэри выписала билет: «Заплатишь водителю», – и продолжила вытирать белым полотенцем чашки, расставлять их по прилавку. В кофейню зашла девушка. Села напротив хозяйки; начала рассказывать ей что-то о пикапе какого-то Рассела. Я заказал кофе. Круглый коричневый столик. Возле окна. На подоконнике – цветы в пластмассовых кашпо. Смотрю на улицу. Слушаю рассказ о пикапе. На тротуаре – первые прохожие. В кофейню вошел старик. Облокотился на прилавок, шутит с девушкой, говорит ей что-то о Расселе; поглядывает на меня.

Трогаю веки; глаза тяжелые, набухшие… Болят ноги. Тепло… Все закончилось слишком быстро. Только что я пересек границу Висконсина, а теперь уезжаю в Чикаго. Улыбаюсь. Да, мне было холодно; хотелось спать, есть; и все же мне было хорошо. Вспоминаю, как искал дорогу «NN», как ночью ломал сугробы; прачечная; амиши – странные ребята… Горячий кофе растекается по желудку, греет. Хорошо… Нужно будет еще куда-нибудь съездить; только в следующий раз возьму с собой свитер! «Странный у вас акцент, нездешний». «Я из России». Пришлось рассказать старику, старушке азиатской внешности и мужчине в кожаной куртке о том, как я попал в Чикаго, как там учусь, как часто вспоминаю Москву, на каком языке думаю и вижу сны… Занимательная болтовня. Прошел час. Мужчина заторопился на работу, старушка ушла к сестре, а старик промолвил, что вообще-то направлялся в магазин, а сюда заглянул, чтобы поздороваться с Мэри. Я остался один.

Хозяйка по-прежнему говорила о чем-то с девушкой. Между ними по прилавку ровным рядом стояли чистые чашки. Смотрю на прохожих. Что они делали вчера? Сидели перед телевизором, готовили, ели, пылесосили, поливали цветы… Они забудут эту субботу; очередной день однообразной жизни. Я же… Пройдут месяцы, годы; я буду вспоминать, как шел через вьюгу, как, сонный, курил в прачечной, прикрывал кроссовками вентиляцию, и как сейчас, согревшись, сидел в кофейной – за тысячи миль от дома. Я сюда не вернусь. Меня ждут другие города, люди… Позолоченный солнцем снег; серое сутулое дерево; белое, вылинявшее небо. Слышу свое дыхание, биение сердца. У меня теплые пальцы. Наблюдаю за тем, как из сахарницы падают кристаллики сахара. Пью уже третий кофе. Ем сэндвич. Не осталось мыслей. Не о чем думать. Улыбаюсь. Одиннадцать тридцать. Автобус. Я попрощался с Мэри; они кивнула мне и продолжила разговор с девушкой. Мягкое сидение.

Беспокойная дрема. Перед глазами – мельтешение. Пересадка в Мэдисоне. Чикаго. Двадцать минут десятого. Пульсирует голова; колит в затылке. На улице темно. Поднимаюсь в Эл (наземное метро). Негры. Да, я вернулся. Недалеко от автозаправки встретил Бушару и Рея. Смеются надо мной, говорят, что я похож на бродягу. Тепло. Зеленая лужайка напротив. Мы с Кэзом сидим на лестнице возле входа в Соуберг Холл. Я курю – медленно затягиваюсь, выдуваю длинную струю дыма. Молчание. Вспоминаю прачечную. Рассматриваю фонари. «Кассиопея». «Что?» – переспросил Кэз. «Кассиопея», – повторил я. «Не понимаю». «Неважно… ладно, я спать пошел. Завтра, как проснусь, все расскажу». Кэз кивнул. Вхожу в комнату. Здесь ничего не изменилось. Знакомые запахи. Мэкси еще не пришел. Раздеваюсь, лезу на второй ярус. Прислушиваюсь к тянущей боли в ногах. Мне хорошо. Я знаю, что сейчас усну – не пройдет и минуты; на душе легко. Улыбаюсь… Русская мысль – октябрь 2012

Православный вестник

Мир, который нам нужен Председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Волоколамский Иларион рассуждает о современных вызовах, которые стоят перед христианами России и Польши. Приезд Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в Польшу – часть традиции визитов в Поместные Православные Церкви, которые Предстоятель Русской Православной Церкви посещает после своего избрания. Братское приглашение Предстоятеля Польской Церкви Митрополита Варшавского и всея Польши Саввы, гостеприимство Епископской конференции Польши, интерес польского общества – вот предпосылки поездки Его Святейшества в польскую землю. Польша – страна, где жива христианская вера. Люди, которые долгие годы подвергались насмешкам со стороны адептов атеистической идеологии, получили возможность свободно крестить своих детей, воспитывать их в духовной традиции, открыто жить согласно своим убеждениям. Поляки с семьями по воскресеньям и праздникам наполняют храмы. Это добрый знак духовного возрождения польского народа, радость возвращения к вере, которую испытывают также христиане России, Украины, Белоруссии и других госу-

80 Русская мысль – октябрь 2012

возводится в абсолют – то и само общество. Оставаться безучастным к этой проблеме – значит содействовать этому пагубному процессу.

Помраченное грехом сознание людей под предлогом свободы выбора уверенно работает на самоуничтожение

Митрополит Волоколамский Иларион

дарств, прошедших через годы богоборчества. Но в наших странах есть и другая тенденция общественного развития, которая вызывает опасения у каждого христианина. Современное общество делает ставку на материальное развитие, на экономический рост и процветание. Забота о хлебе насущном, об эффективном управлении в хозяйстве, даже о комфорте – нужное дело. Однако мы нередко видим, как удовлетворение земных потребностей превращается

в единственную цель жизни человека. Это свидетельство духовного кризиса, который затрагивает все общество, а не только личность. Индивид, ставший на пусть потакания своим страстям, разрушает свою свободу, попадая в рабство греху. Разумеется, человек свободен выбирать, как устроить свою жизнь, какими принципами в ней руководствоваться. Но, если этот выбор не имеет нравственного измерения, он может разрушить личность, а если

В наши дни говорят о свободе и правах человека, наверное, чаще, чем когда-либо в истории человечества. Но понимают ли современные политики, что такое свобода человека и как она может служить его собственному благу? Ценна ли возможность выбора, если человек выбирает неправду и несправедливость? Ответа на эти вопросы европейцу не найти вне христианской традиции, на которой выстроена вся цивилизация континента. Доведенное до абсурда представление о свободе – это угроза всей христианской культуре. Это не громкие слова. Получило широкую известность дело «Лаутси против Италии», рассматривавшееся Европейским судом по правам человека. Оно более чем характерно для наших дней. Гражданка Лаутси выступила против размещения распятия в государственных школах Италии, где учились ее дети. Она утверждала, что присутствие религиозной символики нарушает их права и свободы. Только благо-

Православный вестник даря объединению усилий большого числа стран дело было в итоге решено не в ее пользу. Но тенденция вытеснения религиозных символов с публичного пространства европейских стран сохраняется и развивается. Почему же христианские символы столь оскорбительны для неверующих людей? Почему в либеральных кругах считается хорошим тоном с презрением говорить о нравственных нормах, которые с первых веков христианства хранятся Церквами Европы? Христианская жизнь во всех ее проявлениях свидетельствует о непреложной истине, о ценности самоограничения и смирения. Эти понятия чужды логике потребительского, эгоистического мышления. В символе распятия люди, потерявшие связь с Богом, видят упрек своей неправедной жизни, напоминание о смерти, о которой не хочется думать человеку, живущему только земными интересами. К сожалению, в большинстве стран Европы возобладало формализованное отношение к свободе человека. Помраченное грехом сознание людей под предлогом свободы выбора уверенно работает на самоуничтожение. Наиболее наглядное тому свидетельство – демографические реалии наших дней. Пропаганда так называемой свободной любви, легализация проституции и однополых сожительств превратили традиционную семью в вырождающийся институт во многих государствах Европы. Идея построения европейского пространства, которое рассматривает нравственное наследие христианства как пережиток прошлого,

Визит Святейшего Патриарха Кирилла в Польшу. Посещение Троицкого собора в г. Гайновке

это реальная угроза будущему континента. Нередко такая политика реализуется посредством давления на государственные структуры и общественное мнение, вопреки интересам большинства христиан и представителей иных традиционных религий. Например, известен ряд случаев, когда польская сторона подвергалась воздействию европейских международных структур за принятие законных мер, направленных на защиту молодого поколения от непристойных явлений. Похожей критике подвергаются российские законода-

тели ряда регионов России, запретившие под угрозой штрафа пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних. Это недопустимое вмешательство во внутренние дела. Народы, которые в большинстве своем остаются христианскими, не могут быть лишены суверенного права устраивать свою внутреннюю жизнь самостоятельно без диктата извне. Перед лицом вызовов нашего времени традиционные христиане современной Европы призваны объединить усилия ради отстаивания общей идентичности. И мы не должны позволять внешним силам

Подписание Совместного послания народам России и Польши

манипулировать нашими внутренними противоречиями. Вот почему одной из целей визита Святейшего Патриарха в Польшу является подписание документа о примирении народов. В общем послании от имени Русской Православной Церкви и Епископской конференции Польши содержится призыв оставить вражду и подозрительность, простив все взаимные исторические обиды. Основа документа – не политическая целесообразность, но апелляция к искреннему религиозному чувству россиян и поляков. Без искренней веры невозможно прощение, которое призвано сблизить два народа, пострадавших от войн и революций XX века. Давайте помнить о том, что и православные, и католические священники и миряне приняли страдания от людей, исполненных ненависти в религии как таковой и упорно делавших все для ее уничтожения. Подписывая общий документ, христианские религиозные лидеры России и Польши делают важный шаг для укрепления дружбы и сотрудничества наших народов, и делают его вопреки мнению тех политиков, которые продолжают считать взаимные обиды предметом торга. Это, на наш взгляд, несовместимо с памятью многих и многих людей, которым стоила жизни русско-польская вражда. Наша молитва о том, чтобы между народами России и Польши, хранящими верность своей вере, восстановился подлинный братский мир, дружеский диалог и сотрудничество перед лицом общих вызовов. Верим, что с помощью Божией это возможно. Русская мысль – октябрь 2012

Книгоиздание

Как закалялась «Молодая гвардия» Анастасия ЕРМАКОВА Великая культура России чрезвычайно богата шедеврами. К ним с полным правом можно отнести уникальные по своей архитектуре деревянные храмы Кижей и «белую свечу» – церковь Покрова на Нерли, иконопись Андрея Рублева и Феофана Грека, балет Большого театра и фильмы Андрея Тарковского, музыку Модеста Мусоргского и Георгия Свиридова… А меж высоких холмов этих великих культурных достижений течет могучая река русского СЛОВА, от своего истока – «Повести временных лет» и «Слова о полку Игореве» до сочинений современных писателей. И стоит на реке, на страже интересов русской речи, мысли, литературы, отечественной истории крепость – издательство «Молодая гвардия», совершая свой подвиг вот уже девять десятилетий. О трудностях и надеждах издательства рассказывает генеральный директор АО «Молодая гвардия» Валентин Юркин.

82 Русская мысль – октябрь 2012

КНИГА НЕ УМРЕТ Это заголовок к увертюре диалога Жана-Клода Карьера и Умберто Эко с названием «Не надейтесь избавиться от книг!» Вопрос о судьбе книги в современном обществе стоит особенно остро. Два европейских интеллектуала – знаменитый итальянский писатель, крупнейший ученый-медиевист и семиотик Умберто Эко и французский романист, историк, сценарист, патриарх французского кинематографа Жан-Клод Карьер убеждены: «Книга – это как ложка, молоток, колесо или ножницы. После того, как они были изобретены, ничего лучше уже не придумаешь». Русский поэт Арсений Тарковский писал: «Книга – кладезь духа, того свободного и проникновенного духа, что от века проклинаем и казним, гоним и терзаем всеми тиранами и человеконенавистниками. По-видимому, книга – не только атрибут культуры, но и ее символ. А символы на редкость живучи, и пытка для них костром или цензурой, кажется, не существует вовсе». Роль и место книги – вот вопрос вопросов в современной культуре России! При общественной и государственной апатии происходит явное выталкивание книги на обочину жизни. Судите сами:

за два рыночных десятилетия средние тиражи снизились в 20-30 раз. Сегодня тиражи до 500 (!) экземпляров составляют почти половину всего федерального книгоиздания. До 90-х годов прошлого века средний тираж всех книг «Молодой гвардии» составлял 100 тыс. экземпляров. Напомню, это была первоклассная проза В. Астафьева, В. Распутина, Ю. Нагибина, В. Быкова, Ю. Бондарева, В. Солоухина и др. Сегодня книги издаются тиражом две-три тысячи экземпляров. Что это

Директор АО «Молодая гвардия» Валентин Юркин

И стоит на страже интересов русской речи, мысли, литературы, отечественной истории крепость – издательство «Молодая гвардия», совершая свой подвиг вот уже девять десятилетий значит? Русская книга теряет свою просветительскую, поучительную функцию, известную со времен первых летописей христианской литературы, с эпохи «Слова о полку Игореве». Российское пространство сегодня обескнижено. Свыше 80% в книг издается в Москве и здесь же потребляется. Книга обслуживает все более сужающийся круг людей. Статистика текущего, 2012 года говорит об уменьшении выпуска книг. Называют много причин, самая главная из них, на наш взгляд, дороговизна. В среднем российская книга стоит 400 рублей, а например, водка

самая дешевая – 125 рублей. В результате у нас на душу населения приходится тричетыре книги и 36 бутылок водки! Кстати, для ценителей умных японских автомобилей – в Японии на душу населения 11 книг! При этом не могут не вызывать возмущение попытки свалить очевидное рукотворное удушение российской книги на якобы объективные мировые тенденции, на то, что, дескать, эпоха печатной книги закончилась! Совершенно не учитывается особая миссия книги. Я уже не говорю, что рынок слеп к подлинным культур-

Книгоиздание ным потребностям общества в книге, радикально искажая структуру национального книгоиздания в пользу брошюрятины, легкого чтива, криминальных историй. Весьма опасно распространенное мнение, что Интернет способен решить все проблемы просвещения и воспитания людей. Обилие информации скорее опасно, чем полезно. Груда кирпичей еще не дом! Очевидно, что форма носителя книги неизбежно видоизменится. Были глиняные таблички, папирус, пергамент, береста, наконец, кодекс. Суть эволюции здесь в том, чтобы не потерять и не утратить главное – феномен чтения. Лев Толстой задолго до электронной революции пророчески писал: «Суть книги вечна, какой она была ранее, такой останется и теперь, такой перейдет и в далекое будущее: суть эта – увековечивание мысли, воплощение ее по возможности в доступном виде посредством письменности или видимых знаков». Что же делать в стремительно скудеющем без книги пространстве? Всемерно поддерживать развитие отечественной книги, заботиться о том, чтобы новые поколения не утратили потребности и способности читать, понимать содержание книги, неважно, в какой форме она будет – бумажной или электронной. А это всецело зависит от общества, и прежде всего от регулирующей роли государства. Российский книжный союз во главе с президентом С. Степашиным немало делает для книги. Но организация работает на общественных началах. Государство обя-

зано вернуться в культуру. Понятно, страна накопила сотни и тысячи различных проблем. Но проблема книги и воспитания молодежи – не рядовая, не «одна из многих». Дети – главное в семье, они – главное в стране. Недаром Аристотель предупреждал: «Едва ли кто-

ков, Николай Рубакин. Они создали тип отечественной демократической книги. Уже тогда части народа были доступны произведения Пушкина, Толстого, Достоевского, Чехова, Горького. После Октября 1917 года их эстафету подхватили новые издательства, среди них

РСФСР. За первые пять лет выпущено 900 книг тиражом 20 миллионов экземпляров. В послевоенный период издательско-полиграфический комплекс становится мощнейшим трансформатором культуры посредством книг, журналов, газет.

До 90-х годов прошлого века средний тираж всех книг «Молодой гвардии» составлял 100 тыс. экземпляров.

нибудь будет сомневаться в том, что законодатель должен отнестись с исключительным вниманием к воспитанию молодежи, так как в тех государствах, где этого нет, и сам государственный строй терпит ущерб». НАСЛЕДСТВО XIX ВЕКА «Молодая гвардия» создавалась в новых условиях, но за ее плечами уникальный опыт просветительства русской книги. Неустанно вели работу выдающиеся русские издатели XIX века – Иван Сытин, Флорентий Павлен-

«Молодая гвардия». Огромными темпами расширяется тематика книг для молодежи: здесь и приключенческая литература Жюля Верна и Джека Лондона, романы Виктора Гюго, Эмиля Золя, Бальзака, Сервантеса. В 1938 году детище Флорентия Павленкова и Максима Горького «Жизнь замечательных людей», основанное в 1890 году, переходит в распоряжение «Молодой гвардии». Уже в 1928 году «Молодая гвардия» становится вторым крупнейшим издательством после Госиздата

ЧЕМ ГОРДИТСЯ «МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ»? Сравнение работы «Молодой гвардии» в 60–80-е годы прошлого века явно не в пользу нынешних времен. Судите сами. Издательство неутомимо открывает новые имена и вводит их в литературу. Среди них Василий Шукшин, Юрий Бондарев, Василий Белов. Есть письмо Александра Яшина с рекомендацией издать молодого вологодского прозаика Василия Белова. Оно заканчивается словами: «Да поможет ему Бог и "Молодая гвардия"!» Русская мысль – октябрь 2012

Книгоиздание жаждой совершенствоваться и нравственно возвышаться. Тяготы жизни в эпоху «перемен», смена моральных ценностей – все это сильно снизило интерес к художественной литературе. Властители дум вчера сегодня превратились в средневековых летописцев, сидящих с ПК ЭВМ в монастырских кельях. Мы выпустили 13 книг Валентина Распутина. Его сложный Военная тема всегда была в числе многоцветный важнейших альбом «Сибирь, Названия серий и библио- Сибирь» имел тираж 100 тек говорят сами за себя: «Би- тысяч. А последнее произблиотека юношества» в 80 то- ведение «Дочь Ивана, мать мах, «История Отечества» в Ивана» лишь пять тысяч! 35 томах, легендарная «Эври- Разве можно взирать на прока» (300 томов), «Библиотека исходящее равнодушно?! Последние 10-15 лет «Момолодой семьи» (20 томов). Высший пилотаж – выпуск лодая гвардия» эксперименсобраний сочинений при- тирует, находится в творчезнанных писателей. «Моло- ском поиске. Как результат дая гвардия» выпустила око- – свыше 100 томов новой и ло 45 собраний. Среди них востребованной серии «Попроизведения А. Беляева в вседневная жизнь человевосьми томах, Ю. Бондарева чества. Живая история». в четырех томах, В. Астафьева Античность, Средневековье, в четырех томах, Ч. Айтмато- Возрождение, Новое время ва в трех томах, И. Ефремова – все эпохи присутствуют в в пяти томах, А. Казанцева этом масштабном проекте. в трех томах, Ю. Полякова в Разумеется, хорошо предчетырех томах… Эти имена – ставлены и близкие нам эпохи. золотой фонд литературы! Владимир Матюшкин расВсего 25 миллионов то- сказал о закрытом городе мов отборной русской «Арзамасе-16», в котором прозы. И это лишь часть из создавалось ядерное оружие. созданного… Мы исходи- Владимир Шевченко – многоли и исходим из того, что летний обитатель в сферах эта работа – не самоцель. власти, выпустил книгу «ПоГлавное – научить душу вседневная жизнь Кремля при состраданию, насытить президентах». Вышли книги о любовью к людям и жизни, сталинской Москве 20-40-х

84 Русская мысль – октябрь 2012

годов XX века. Важной считаем появление книги Бориса Ковалева «Повседневная жизнь населения России в период нацистской оккупации». Также в этой серии выпущены книги о повседневной жизни крупных исторических фигур: Наполеона, Ивана Грозного, Петра I, Льва Толстого… Книги серии «Дело №» продиктованы возникшей ситуацией борьбы с терроризмом, необходимостью поддержки авторитета силовых структур, и прежде всего Вооруженных сил России. Военная тема всегда была в числе важнейших. Стоит вспомнить: за шесть столетий после Куликовской битвы наша страна 134 года воевала против различных союзов и коалиций. Здесь книги об истории Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., о выдающихся разведчиках и их операциях, о каждодневном подвиге людей в камуфляже. Вызвали большой интерес книги В. Лота о военной разведке, А. Бондаренко «Военная контрразведка (1918– 2010)», мемуары знаменитого разведчика, бывшего офицера британской службы Джорджа Блейка «Прозрачные стены», сборник Л. Жуковой «Выбираю таран» – о летчиках в годы Великой Отечественной войны, Николая Долгополова «Абель-Фишер» и «Ким Филби». Книги мемуарного плана выдающихся деятелей культуры в цикле «Близкое прошлое» отмечены многими удачами: «Жизнь и судьба» – воспоминания А. Тахо-Годи, С. Дурылина «В своем углу», выдающиеся дневники и афоризмы Георгия Свиридова, сборник Ореста Высоцкого о Николае Гумилеве.

Продолжаем поэтическую библиотеку «Золотой жираф», в которой недавно увидели лучшие стихи старейшего поэта Егора Исаева. НАЦИОНАЛЬНОЕ ДОСТОЯНИЕ Особая гордость «Молодой гвардии» – библиотека «ЖЗЛ». Спасти и продолжить эту уникальную серию «Жизнь замечательных людей» в труднейшие годы «реформ» 90-х было одной из важнейших задач коллектива. Из года в год в последнее десятилетие число изданий увеличивается. Временами появляются более сорока биографий в год. А ранее были случаи – две-три книги в год! Серии исполнилось 120 лет, а число томов, начиная с Флорентия Павленкова, превысило полторы тысячи! Мы должны низко поклониться Флорентию Федоровичу Павленкову (1839–1900) – создателю в 1890 году серии «Жизнь замечательных людей» – человеку удивительной энергии и судьбы, внесшего огромный вклад в просвещение русского народа. О нем – книга В. Десятерика «Павленков». С тех пор серия жила, творчески развивалась, обогащалась, превратившись в ХХ– ХХI веках в заметное явление национальной культуры. Этого могло не произойти, если бы не переписка и встреча A.M. Горького с генеральным секретарем ЦК ВЛКСМ Александром Косыревым… Отдавая должное выдающейся роли Горького в судьбе проекта «ЖЗЛ», его неутомимой просветительской деятельности, благодарная «Молодая гвардия» выпустила в 2005 году книгу Павла Басинского «Горький».

Книгоиздание «ЖЗЛ» НА РУБЕЖЕ ВЕКОВ В долгой истории серии «ЖЗЛ» для понимания ее феномена два последних десятилетия имеют особое значение. Парадокс состоит в том, что в 90-х годах прошлого века, в условиях тотального развала экономики, когда правительство Гайдара попыталось под шумок ликвидировать «Молодую гвардию», когда криминальные структуры, а затем их близнецы-рейдеры не оставляли предприятие без внимания, молодогвардейцы начали, несмотря ни на что, реанимировать свое детище. В это время создана серия, как говорят военные, нового поколения – «ЖЗЛ XXI века». Речь идет о более чем пятистах биографиях. Появились полноценные биографии деятелей Белого движения. Книги «Столыпин» «Деникин», «Корнилов», «Колчак», «Махно» дают более стереоскопичное представление о прошлом, позволяют лучше понять логику поведения известных героев, увидеть их заслуги перед Отечеством. Создан ряд биографий религиозных мыслителей, святых и иерархов Русской православной церкви: «Патриарх Тихон», «Сергий Радонежский», «Святой Праведный Федор Ушаков», «Савва Сторожевский», «Владимир Соловьев», «Митрополит Филипп» и другие. Читателям открывается целый пласт многовековой духовной истории России. Существенно раздвинулись границы молодогвардейского проекта за счет издания книг об известных исторических персонах,

аспекты становления российской государственности, существенно обогащают наши представления о природе отечественной бюрократии. Печально, что до последнего времени у власти не было потребности вкладываться и пестовать отечественную историю, оберегать ее от фальсификаторов, делать достоянием молодежи. Создание Комиссии при Особая гордость «Молодой гвардии» – президенте РФ библиотека «ЖЗЛ» как раз по этой ставших символом тоталь- проблеме обнадеживает. Поного зла. В этом ряду био- явление первых выпусков графии Атиллы, Нерона, Лу- нового интересного журнала креции Борджа, Калигулы, «Русская история», объявленная программа «ИсториНечаева и других. ческая литература – молодежи» не могут не радовать. УЧИТЬ УРОКИ Однако первые шаги в этом ИСТОРИИ «Молодая гвардия» ак- направлении вызывают оботивно участвует в рекон- снованные опасения. Тираж струкции отечественной журнала всего пять тысяч! истории с целью формиро- Знают ли коллеги, что у нас вания объективного взгля- школ более 50 тысяч? Что юношей и девушек в возрасда на наше прошлое. Например, книга Оксаны те от 15 до 19 лет более десяКиянской «Пестель» – об ти миллионов? А названная организаторе движения де- программа – только благокабристов, написавшего про- творительная! В 2002 году письмо «Молограммный документ «Русская Правда», казненного по дой гвардии» с предложениприказу Николая I, является ем издать сто томов биограсерьезной попыткой напом- фий в рамках президентской нить о событиях 1825 года. библиотеки «Великие соот180-летие этой политиче- ечественники» было одобреской драмы страна не заме- но В. Путиным, но «удушено тила. Издания Л. Ляшенко в дружеских объятиях» пра«Александр II», В. Томсинова вительством Касьянова. Нужна организация мас«Аракчеев», «Сперанский», А. Архангельского «Алек- штабного дела на государсандр I» освещают разные ственном уровне по анализу,

исследованию и обобщению последних драматических 100-150 лет истории России, прежде всего ее поворотных событий: Отечественная война 1812 года, поход русской армии в Париж в 1815 году, движение декабристов, реформы Александра II, участие России в Первой мировой войне, Февральская и Октябрьская революции, ключевые этапы советской истории, Великой Отечественной войны, распад Советского Союза, создание новой России. Это с одной стороны. С другой – необходимы серьезнейшие меры по грамотному внедрению массовой исторической литературы в поры общественного организма, и здесь как раз на помощь придут серии типа «ЖЗЛ». Что толку от суеты в верхах, если миллионы юношей и девушек не знают ни героев, ни подвижников, ни святых своей страны! Остаются неизвестными даже такие фигуры, как Юрий Гагарин. «Молодая гвардия», дружившая с космонавтом, встречалась с ним, выпустила книгу Льва Данилкина в связи с юбилеем полета, довела тираж при участии ВТБ (В.Н. Титова) до 20 тысяч экземпляров. По нынешним временам это неплохо, но первая наша книга о Гагарине в 1987 году набрала тираж в миллион книг! ГЛАВНАЯ ПРОФЕССИЯ – СТАТЬ ЧЕЛОВЕКОМ Кем бы ни был молодой человек – шофером, программистом, строителем, работником торговли, офицером, бизнесменом и т.д., перед каждым стоит одна и та же задача – стать человеком. Русская мысль – октябрь 2012

Книгоиздание На склоне лет Толстой записал в своем знаменитом дневнике: «Я твердо уверен, что люди поймут и начнут разрабатывать единственно истинную и нужную науку, которая теперь в загоне – НАУКУ, КАК ЖИТЬ». Издательство решило создать новый проект

Быстрицкая, известные всему миру доктор Леонид Рошаль, хирург-кардиолог Лео Бокерия, великие спортсмены Владислав Третьяк, Сергей Бубка, Юрий Власов, Ирина Роднина, писатели Валентин Распутин, Юрий Бондарев, Василий Белов, Даниил Гранин…

Лев Толстой задолго до электронной революции пророчески писал: «Суть книги вечна, какой она была ранее, такой останется и теперь, такой перейдет и в далекое будущее»

«ЖЗЛ. Биография продолжается» – о наших современниках, тех, кто уже состоялся в политике, литературе, медицине, спорте, музыке, науке, искусстве. Среди нас живут нобелевский лауреат Жорес Алферов, несравненная Элина

86 Русская мысль – октябрь 2012

С 2005 года в новой серии вышли книги о Герое Советского Союза Борисе Громове, спортивном деятеле Валерии Газзаеве, об Алле Пугачевой, президенте России Владимире Путине, Фиделе Кастро, Евгении Примакове, Сергее Степашине,

маршале Соколове, Геннадии Зюганове, Александре Солженицыне (при жизни), Маргарет Тэтчер, Михаиле Калашникове. Из наиболее значимых новинок – жизнеописание уже упомянутого Лео Бокерия и гениального колумбийского писателя Габриэля Гарсиа Маркеса. Нашей молодежи есть с кого брать пример! СПУТНИКИ НА ОРБИТЕ «ЖЗЛ» Что такое книги Малой серии? Уменьшенный формат. Издательство иногда получало рукописи небольшие, но ценные по содержанию. Воспоминания Изы Высоцкой о легендарном барде невелики по объему, но пронзительны по чувству и важны как свидетельства первоисточника. Книга собрала хорошие отклики и быстро разошлась. Первой «малой» стала книга Воронского «Гоголь», пережившая множество перипетий. Написанная в 1934 году рукопись исчезает – ее крадут прямо в издательстве. Когда поиски не увенчались успехом, автор восстанавливает текст по черновикам и по памяти. Рукопись сдается в набор, и часть тиража исполнена. В эти дни происходит убийство С. Кирова – Воронский под подозрением, арестован, расстрелян. Судьба рукописи и часть тиража оставалась неизвестной почти 70 лет. За истекшие годы книга не потеряла художественной силы и научной состоятельности. Вслед вышли книги, посвященные Михаилу Ульянову, Виктору Авилову, Фаине Раневской, княжне Таракановой, Сергею Довлатову, Леонардо да Винчи,

Эйнштейну, Александру Невскому, Робин Гуду и другим. Лиха беда начало! СОЗДАТЕЛИ КНИГ Тома «ЖЗЛ» написаны крупнейшими знатоками темы – историками, писателями, деятелями культуры, для которых нередко написание той или иной биографии – дело многих лет неустанной исследовательской работы и нередко – всей жизни. Забота о высоком качестве текста за счет привлечения бесспорных авторитетов – эта традиция тянется еще со времен Горького, который сам был непревзойденным мастером этого жанра литературы – вспомним его портреты Ленина, Толстого, Леонида Андреева, Есенина и многих других современников. «Молодая гвардия» не отступала от этого принципа в самые тяжелые годы. В разное время авторами биографий стали такие мастера жанра, как М. Булгаков, Е. Тарле, А. Левандовский, И. Грабарь, Л. Гумилев, С. Дурылин, К. Паустовский, С. Лурье, О. Писаржевский, Ю. Тынянов, М. Шагинян, К. Чуковский, Ю. Лотман, А. Лосев, Н. Эйдельман и многие другие. Не менее талантлив и впечатляющ ряд наших авторов – продолжателей книг этой серии сегодня. Среди них Н. Павленко – старейшина жанра, знаток Петровской эпохи; И. Золотусский – автор лучшей биографии Гоголя; А. Карпов, воссоздавший далекую эпоху начала Русского государства и русского православия в книгах о княгине Ольге, крестителе Руси князе Владимире Святом и его сыне Ярославе Мудром;

Книгоиздание Д. Быков – биограф Бориса Пастернака, А. Варламов – тонкий исследователь жизни Александра Грина, Григория Распутина, Михаила Пришвина, Михаила Булгакова, Алексея Толстого; Л. Сараскина, несомненный авторитет жанра, осилившая гигантскую по объему и ответственности ювелирную работу, выпустив тысячестраничное жизнеописание Александра Солженицына и биографию Ф.М. Достоевского; С. Рыбас – завершивший фундаментальную биографию Иосифа Сталина; З. Прилепин, обратившийся к жизни и творчеству Леонида Леонова, и др. Конечно, выпуск всех этих книг был бы невозможен без высокопрофессионального отряда редакторов, корректоров, художников, наборщиков, компьютерщиков, печатников, экономистов, бухгалтеров. Главный редактор издательства – Андрей Петров, главный художник – Константин Фадин, редакторы – А. Карпов, Е. Калюжная, Е. Писарева, Е. Смирнова, Е. Никулина, И. Черников, руководители различных сфер – Т. Дорошина, Д. Касаткин, главный финансист – Е. Отрокова, первый заместитель генерального директора Кирилл Молчанов и сотни других профессионалов высокой пробы. «...ЕСЛИ ЗВЕЗДЫ ЗАЖИГАЮТ – ЗНАЧИТ – ЭТО КОМУ-НИБУДЬ НУЖНО?» Ныне наши книги представлены во всех крупнейших книжных магазинах Москвы. Они достойно выглядят на российских и

международных выставках, в книжных киосках Госдумы и администрации президента Российской Федерации, часто отмечаются наградами различных общественных фондов. Самые солидные энциклопедии отводят целые полосы для информации о «ЖЗЛ». Интернет пестрит многочисленными ссылками на эту молодогвардейскую библиотеку, недавно представленную в Нью-Йорке на выставке Book Expo Amerika. В беседе с библиотекарем из Кливленда выяснилось, что университет имеет около 500 книг «ЖЗЛ». Правительство Казахстана заказывает переиздание своих героев «ЖЗЛ» на русском языке для жителей своей республики. В Японии некоторые книги «ЖЗЛ» переведены на язык «манга» – своеобразный и весьма уважаемый в стране стиль комиксов. Недавно в издательство пришло письмо из дружественной Сербии, в котором сообщается о создании собственной, сербской, биографической серии – «младшей сестры» русской «ЖЗЛ». Разве 1500 томов – не национальное достижение? Почему наши книги не нужны Министерству культуры, Министерству образования, Министерству обороны страны? Они нужны не «Молодой гвардии», а учителям, старшеклассникам, студентам, молодым офицерам, самым разным категориям читателей. Нужен крутой поворот государства в сторону поддержки книг – инструмента

национальной педагогики! По всем параметрам нынешнее книгоиздание топчется на месте даже по сравнению с царской Россией. Смешно сказать, но 200 лет назад восемь книг «Истории государства Российского » Н.М. Карамзина царь распорядился выпустить тиражом три тысячи экземпляров. Спустя век Русский поэт Арсений Тарковский писал: В.И. Ленин издал «Книга – не только атрибут культуры, в 1908 году су- но и ее символ» губо философскую работу году издается собрание «Материализм и эмпири- сочинений И.А. Крылова, окритицизм» тиражом две а в 1944-м – двадцатитомтысячи экземпляров. Ранее, ное собрание сочинений в 1872 году, в России «Капи- А.П. Чехова. тал» Маркса был легально Книги дороги, недоступиздан тиражом три тысячи ны старшеклассникам, стуэкземпляров. И что мы на- дентам, учителям, офицерблюдаем сейчас? Спросите ским семьям, они дорожали ученых, каковы тиражи их и будут дорожать. книг сегодня? Хорошо, если Давайте вспомним притысяча, чаще пятьсот. меры из истории. Петр Надо брать поучитель- I распорядился кормить ные примеры из про- бесплатно тех, кто готов шлого. В годы Великой читать. Он сделал все, чтоОтечественной войны бы удешевить книгу, дабы 1941–1945 гг. книги по- сделать ее максимально ставлялись в окопы нарав- доступной. При нем книне с боеприпасами. Даже гоиздание России выросло в блокадном Ленинграде в 20 раз! в нечеловеческих условиНеобходимо вернуться ях книга жила. Через три именно к такому, бережнодня после освобождения му и духосберегающему отгорода Орла от фашистов ношению к книге. В конце городская библиотека на- концов, именно отношение чала работать. В 1942 году к книге сегодня определяет «Молодая гвардия» выпу- духовный и интеллектуальстила первое издание «Ва- ный потенциал нации. силия Теркина» АлексанУ нас есть свобода выдра Твардовского тиражом сказаться, но мы нужда75 тысяч экземпляров. емся в возможности быть Что удивительно, в 1943 услышанными! Русская мысль – октябрь 2012

Культура

На одной волне с Россией Наталья Торня Международный кинотеатр Riverside studios, что на самом берегу Темзы, задуманный как «пространство риска, вдохновения и креатива в искусстве и кино», в течение всего сентябрьского воскресного дня принимал русского зрителя, неравнодушного к российскому кино, литературе, истории. Фестиваль русской культуры объединял тех, кто пребывает на одной волне с бывшей родиной. Пожалуй, не случалось прежде подобных встреч соотечественников в столь легком, свободном формате. Главный организатор события – Academia Rossica, фонд, созданный для поддержки и развития культурных связей между Россией и Западом. Цель встречи была определена простой формулой: «Русская волна» – это возможность ощутить биение пульса русской культуры, встретиться с друзьями и познакомиться с людьми, которым по-прежнему не безразлична далекая родина и ее будущее.

88 Русская мысль – октябрь 2012

Директор фонда Светлана Аджубей говорила о событии воодушевленно: «Идея возникла неожиданно. Для нас это эксперимент и отличается от других проектов «Академии Россика» тем, что он самый беспечный из всех. По сути, «Русская волна» – это встреча дру-

Фестиваль русской культуры объединял тех, кто пребывает на одной волне с бывшей родиной зей на берегу Темзы. Мы собрались, чтобы посмотреть новое российское кино, полистать недавно увидевшие свет книги, с головой окунуться в русскую культуру». Фестиваль и впрямь получился непринужденным, импровизированным. Гостей радушно встречали барышни в ярких национальных костюмах, олицетворяя тем са-

мым столь любимое на Западе русское гостеприимство. В холле развернулась шумная ярмарка. Многие с интересом останавливались у стендов с вязаными шерстяными шапочками, одеждой с патриотической символикой и, конечно же, красочными матрешками.

«Бранч по-русски» – так организаторы назвали выставку русских деликатесов и национальных блюд. Традиционными блинами, пирогами, пельменями от Russian Revels и ресторана «Собрание» можно было насладиться в кафе и на террасе над Темзой.

Культура Но самый горячий интерес у посетителей вызвал книжный салон. Ярмарка русской современной и классической литературы пользовалась на фестивале особой популярностью. Лев Толстой, Борис Акунин, Александр Иличевский, Дарья Дашкова – полное разнообразие жанров, стилей, эпох.

К концу дня стенд практически опустел. Об одном только сожалели родители самых маленьких гостей фестиваля: не нашли в книжном салоне детских книжек. Настоящей жемчужинкой «Русской волны» стала экспозиция картин молодого художника Надежды Рыжаковой, представляющей самое новое направление в изобразительном искусстве – iPainting. Мольбертом для Нади служит ее Ipad. Рисует она пальцем прямо на экране, используя специальную программу. Завороженные зрители созерцали удивительные работы, транслируемые с проектора на экран. Редкое, поистине революционное сочетание классической художественной школы и современных технологий! Великолепные пейзажи, портреты, графика – не верилось, что эти чудо-

картины рождаются на цифровом устройстве. Ну и, конечно же, «Русская волна» прошла под знаком современного кино. Пока одни гости изучали ярмарку и дегустировали национальные блюда, другие спешили на очередной фильм. Кинопрограмма началась утром с самого любимого русскими

детьми мультфильма «Маша и медведь». Юные зрители покидали зал в полном восторге. Дома-то еще можно посмотреть мультик на русском языке, но на большом экране родная речь – это едва ли не впервые. Продолжил кинопоказ «Громозека» фильм российского режиссе-

ра и сценариста Владимира Котта о сегодняшней России, об одиночестве и людях, потерявших себя в непростые времена. Историческая картина Павла Лунгина «Царь» показалась зрителям, по их признаниям, тяжелой, хоть и очень сильной, глубокой. Программу завершил нашумевший в России ностальгический фильм режиссера Олега Флянгольца «Безразличие», завоевавший главный приз на «Кинотавре» в прошлом году. По-хорошему удивило неподдельное внимание к событию не только русскоязычной публики. Англичане, живущие неподалеку, случайные прохожие заходили посмотреть, что же это такое – фестиваль русской культуры. Заглядывали всего на секундочку, но «Волна» их «захлестывала», и они долго еще блуждали от стенда к стенду. Когда эта необычная культурная акция уже подходила к финалу, меня остановила Элен Брен – как выяснилось, бывший преподаватель французского языка одного из лондонских университетов. «Вы пишете о фестива-

ле? – спросила она. – Думаю, вы должны знать. Я отложила все дела и приехала сюда с другого конца города. Изучала русский язык в студенчестве, сейчас не вспомню имени преподавателя и даже его лица, но в памяти осталось, как, затаив дыхание, весь наш курс слушал его лекции по русской поэзии. Вот для чего я приехала». Элен достала из своей сумочки маленький сборник в мягком переплете. Я взглянула на обложку – Марина Цветаева.

Русская мысль – октябрь 2012

Библиосфера Колум Маккэн. «И пусть вращается прекрасный мир»

В этой книге ни на грош нет того, что называют дешевым словом «позитив». Роман Маккэна – тяжелое и великолепно пронзительное повествование, исполненное надежды, что люди больше, чем кажутся. Чем даже они сами о себе полагают. Это книга об импульсах, природа которых до боли знакома и до отчаяния непонятна. Божественных ли? Человеческих? Это книга о лучшем, что в нас есть, но обычно скрыто от глаз и проявляется через страдание. О том, что совершается непоправимо, безвозвратно, и о том, что мир вращается, жизнь продолжается, а человек в ней – ничтожен и велик одновременно. Сказать, что это книга «ирландца о Нью-Йорке» – все равно, что назвать «Преступление и наказание» книгой об убийстве в Петербурге. Маккэн, как это свойственно большому мастеру, не ограничен географией. Он любит нелепую, печальную и невыносимо прекрасную людскую сложность, и читатель каждой жилкой почувствует его настроение. Книга получила Дублинскую премию 2011 года.

Константин Комаров. «От времени вдогонку» «Когда ты сделан не по ГОСТу…» – заводит речь Комаров, пробуждая настороженность: а ну как скромное откровенничанье перерастет в откровенное самолюбование? Подозрительность, однако, быстро выветривается:

90 Русская мысль – октябрь 2012

Комаров эгоцентричен, но и необычайно дружествен к чужой индивидуальности. И если он не раз пишет о самоубийстве – это не рисовка, не эпатаж, но осознание, что за великую возможность открывать душу людям (свою ли? их ли?) иногда поджидает расплата. Комаров очень талантлив, и то, что он творит с русским словом, вызывает уважение не только к поэту, но и к языку, прячущему в недрах еще столько граней, полных смысла. «Если душой не кривишь, значит, душу кровавишь», – утверждает поэт, и выбор его не кривить душой предопределен высокой целью, ведь «ни о чем ничего не узнают, если я обо всем не скажу». Но не беспокойтесь: он заговорит, и ему многое удастся сказать.

частые болезни самого Толстого, но и истории его родных, общение с врачами, включая «доктора Чехова», его разговоры о медицине, ее значении и направлениях. В итоге книга действительно дает детальную картину физического пространства вокруг великого писателя, и нередко мы видим, как явь перетекает в его творчество, которое оттого и стало для нас таким отчетливо-ощутимым, что за сценами предсмертной агонии, родильных мук и даже затяжной душевной тоски скрывается конкретное переживание, отчасти связанное с телесной, материальной причиной. Немало способствует положительному впечатлению то, что, говоря на деликатные темы, Порудоминский умеет оставаться корректным.

Григорий Кружков. «Луна и дискобол. О поэзии и поэтическом переводе»

Владимир Порудоминский. «Если буду жив, или Лев Толстой в пространстве медицины»

«Пространство медицины» в книге Владимира Порудоминского понято очень широко. Это не только недуги, но и вообще «телесное» в семействе Толстых: внешность, телосложение, походка, физическая мощь, наследственность, роды, каждодневный яснополянский быт. И это не только не-

Нет более вдумчивого, более заинтересованного литературоведения, чем переводческая работа с текстом. Нет прочтения более горячего, чем прочтение переводчика, тем паче работающего с такой тонкой материей, как поэзия. Вот и книга Григория Кружкова, для которого перевод поэзии – ремесло и судьба, получилась такой: полной тонких и метких наблюдений, увлекательной, информативной, пристрастной. Судьбы поэзии и переводов поэзии тесно переплетены, и связь продолжается в наше время – Кружков показывает это как нельзя более убедительно. Кни-

Библиосфера га представляет собою сборник статей, эссе, интервью, биографических зарисовок, полемических выступлений, а также собственно переводов Григория Кружкова, которые порой с блеском иллюстрируют его теоретические рассуждения (они, впрочем, суть плод многолетней практики). Почти все материалы поданы так легко и внятно, что могут увлечь даже людей, никогда не занимавшихся переводом. И лишь одно свойство – живой интерес к поэзии – непременно пристало иметь читателю, предвкушающему эту книгу.

Ирина и Леонид Тюхтяевы. «Школа зоков и Бады. Пособие для детей по воспитанию родителей»

«На берегу стоял Бада и проклинал тот день, когда!» Какой же день проклинал Бада, который обещал больше не бодаться? Конечно, день, когда у него появились зоки! Эти невыносимые, непонятливые, назойливые, вечно гомонящие и шебутные существа, которые обладают даром мгновенно вылечить Баду, когда он трусит и ленится жить. Чтобы переиграть зоков, мирный и неторопливый Бада вынужден проявлять прямо-таки чудеса изворотливости, открывать в себе невиданные и нечаемые педагогические способности. И, сам почти не веря в это и бесконечно волнуясь за них, Бада сумеет сделать зоков достаточно учеными, чтобы они решились отправиться в путешествие вокруг света, который горит в окошках родного дома… Книга Ирины и Леонида Тюхтяевых особенно порадует

тех, кто с удовольствием и ностальгией читает заходеровский перевод «Винни-Пуха», – настолько щедрую и яркую языковую игру удалось создать этим авторам.

Владимир Титов. «Темная сторона»

Когда писатель собирается рассказать о своей темной стороне, у него может получиться страшно, а может – смешно. Самое обидное, когда задумано первое, а выходит второе («пугает, а мне не страшно»). У Титова в основном получилось страшно. У него есть проколы: сентенции вроде «Нет слов, чтобы описать чувства людей, столкнувшихся со сверхъестественным. Это можно пережить, если повезет», – после чего «везунчики» в рассказе начинают готовиться к ужасной и мучительной смерти. Но по большей части слова у Титова находятся, и в книге есть напряжение, которое успешно нарастает. «Темную сторону» писатель ищет не в человеке: люди – народ хоть и слабый, и глупый, но дневной. А вот рядом существует что-то непонятное, сильное и тем более опасное, что даже не злое, а какоето нечеловеческое, бесчеловечное. Сопротивляться ему чаще всего бесполезно, но если даже и не пробовать – то уж точно расчеловечишься сам.

Игорь Юрков. «Стихотворения и поэмы» Игорь Юрков прожил 27 лет, издал один маленький поэтический сборник и надолго оказался забыт. И вот что удивительно: эта жизнь и стихи пришлись на первую треть XX века

(Юрков родился в 1902 году), но их содержание, форма – включая синтаксис и интонации – очень близки современной поэзии. Юрков мало включен в исторический контекст; даже о НЭПе он пишет так, будто с живым ироническим вниманием смотрит кинокартину. Его иногда называют сюрреалистом – он действительно по большей части отстраненно описывает ощущения, которые вызывает в нем реальность, и деформирует пространство. Те скудные воспоминания, которыми полнится жизнь больного юноши, он сохраняет нежно: запахи сирени и шиповника, золотой отблеск неба, стон ветра, холод заиндевевшего стекла; жизнь Юркова состоит из немногого – тем больше он ценит то, что есть. Эмоциональное напряжение его стихов очень сильное, но скрытое: он не оголяет свои чувства, как если бы от громкого слова их острота нарушилась.

Андрей Турков. «Путеводитель по «Книге про бойца» А. Твардовского. «Василий Теркин»: Учебное пособие» Поэма А. Твардовского «Василий Теркин» сыграла выдающуюся роль в годы Великой Отечественной войны, став, по определению одного из фронтовиков, энциклопедией солдатской жизни. В «Книге про бойца» нашлось место и юмору, скрашивавшему бесконечную окопную страду, и самой суровой правде, «как бы ни была горька». Русская мысль – октябрь 2012

Библиосфера

Об истории этого великого военного эпоса, о ее отнюдь не простой судьбе и удивительном художественном своеобразии, все еще недостаточно оцененном, рассказывает многолетний исследователь жизни и творчества великого русского поэта. Для преподавателей средней и высшей школы, их учащихся, абитуриентов и всех любителей русской литературы исследование Андрея Туркова – неоценимое подспорье как на уроке по литературе, так и в патриотическом воспитании.

лять себя – и следовал этому правилу. Он настаивал, что писателя делает не вдохновение, а упорный труд. Под конец жизни он последовательно уничтожал все материалы, которые могли бы помочь его биографам. Но биографы не сдавались. В книгу Александра Ливерганта включены также прежде не публиковавшиеся путевые очерки Моэма.

отвечают. Чем закончится этот чрезвычайно рискованный эксперимент? Разумеется, далеко не все справятся с ответственностью. Но многие захотят задать родителям вопросы: а я какой был маленький? а со мной вы так же мучились? Какие ненормальные вообще решают завести детей? И каждый, услышав ответы, поймет что-то важное о себе и о жизни в семье. Книга известной английской писательницы Энн Файн очень трогательная, проникнутая мягким юмором и одновременно печалью, потому что случаются вещи, которые нельзя изменить, а нужно просто принять.

В.Г. Смолицкий. «Я жил в те дни… Биографические этюды о Борисе Пастернаке»

Энн Файн. «Мучные младенцы. Список прегрешений»

Александр Ливергант. «Сомерсет Моэм» Уильям Сомерсет Моэм числил в своих предшественниках рассказчиков каменного века, которые, собрав у костра племя, занимали его историями. Он великолепно умел писать такие захватывающие внимание, простые и безукоризненные истории – но это не было спонтанным даром. С его способностями он мог учиться в Кембридже и дослужиться до министра иностранных дел, но решил стать писателем, только писателем – и поступил в медицинскую школу. Он был акушером в лондонских трущобах и первый свой роман написал о жизни фабричной бедноты. И хотя роман безвестного писателя был раскуплен за месяц, Моэм был собой недоволен и вновь резко поменял образ жизни. Он утверждал: писатель должен каждый день удив-

92 Русская мысль – октябрь 2012

Представьте себе класс в английской школе, где собраны мальчики-подростки, отпетые хулиганы, завалившие все экзамены и заслужившие специальное задание: три недели своей жизни они должны посвятить уходу за тряпичными куклами, набитыми мукой. Эти младенцы не хотят есть, не плачут, им не надо менять подгузники. Но их необходимо содержать в чистоте, нельзя оставлять одних, надо вести дневник наблюдений, и вообще: теперь мальчишки за этих кукольных детей

О Пастернаке написано весьма немало, но о Пастернаке тридцатых-сороковых-пятидесятых годов известно все же значительно больше, чем о юности поэта, которая пришлась на тяжкое время перемен: волнения 1905 года, Первая мировая война, две революции. Предлагаемые «этюды» дополняют представление о взрослении будущего знаменитого писателя: его школьных годах и учителях, причастности к общественным выступлени-

Библиосфера ям, первом знакомстве с Петербургом и Европой. Особо рассказывается о 1917–1918 годах, – том времени, впечатления которого окажут огромное влияние и на пастернаковскую лирику, и на «Доктора Живаго». В небольшой по объему книге собраны интересные свидетельства людей, знавших семью Пастернаков; довольно подробно рассказано об их тогдашних занятиях и связях. Книгу можно рекомендовать не только широкой публике, но и учителям, которые желают познакомить учеников с юношескими годами Бориса Пастернака.

Лев Айзерман. «Педагогическая непоэма»

М. Фонотов. «Родная старина. Очерки истории Южного Урала»

он складывается. Когда человек, положивший целую большую жизнь на важное большое дело, всерьез сомневается в том, что у этого дела есть будущее, – не прислушаться к нему было бы кощунством. Мы должны прислушаться: ведь это не только про власть, которая непрофессиональна, не только про нынешних детей, которые «другие», – это и непоэма про нас самих.

Тумас Транстремер. «Стихи и проза»

Лев Айзерман начал преподавать литературу в школе еще при жизни Сталина, а теперь он, заслуженный учитель, работает с детьми, которые родились уже после развала СССР. Столь продолжительный труд сам по себе вызывает уважение, а читая книгу, испытываешь потрясение от того, что это совершенно не закосневший человек, который по-прежнему искренне живет русской литературой; проводник тонких духовных материй, пробуждающий добрые чувства, когда казенщина, захлестнувшая российскую школу, требует переформатировать творение духа в пластмассовый набор знаний. Конечно, мы понимали, что литература в школе переживает кризис. Но мало кто представлял глубину причин и бездну явлений, из которых

Это самое полное собрание сочинений нобелевского лауреата, шведского поэта Тумаса Транстремера. Рекомендовать его читателям, которые не любят верлибр, практически невозможно. Если же ритм и рифма – не то, что читатель непременно ищет в поэзии, то Транстремер окунет его в водоворот образов, который иногда не имеет даже сколько-нибудь внятного смысла, но всегда имеет настроение, всегда ярок и кинематографичен. Поэт черпает образы отовсюду – из новостей, из живой и неживой природы, из мифологии и средневековой истории, из Гоголя, из Гете, из Гайдна… Кажется, что река впечатлений течет даже помимо Транстремера, но едва вы об этом подумаете, как он сам напишет: «Замечательно чувствовать, как мое стихотворение растет, / в то время как я уменьшаюсь. / Оно растет, занимая мое место. / Вытесняет меня. / Выталкивает из гнезда. / Стихотворение готово». Так непроизвольность, возведенная в творческий метод, становится характерной и узнаваемой чертой поэтики.

История России совершается не только в Москве и Петербурге, и прекрасно, когда находится вдохновенный знаток родного края, умеющий о нем рассказать. Перед нами Южный Урал: недра, изобилующие самородками, многоцветными яшмами, полезными рудами; их освоение, без которого не было бы России как мощного государства. Истории русских устроителей Урала и Оренбуржья, татарских «золотых королей», башкирских воинов и французских офицеров, осевших здесь после Отечественной войны 1812 года. Уникальные ремесла, прославившие Россию. Наши дети могут ими гордиться, но часто ничего о них не слышали. Книга краеведа и журналиста Михаила Фонотова предназначена для среднего и старшего школьного возраста, но будет интересна и взрослым. Написана она неровно: яркие исторические сюжеты перемежаются непростыми для усвоения географическими подробностями. Великолепные, почти сюрреалистически эффектные фотографии довершают образ края, о котором мы знаем куда меньше, чем он заслуживает. Русская мысль – октябрь 2012

Наталье Пушкиной – 200 лет! стр. 34-39