Мракъ

ЖЮЛЬ ЧЕРНЪ, С. БРЕДНИЗВѢРИ

МРАКЪ,

СИРѢЧЬ ВѢТРЪ ВЪ ГОЛОВѢ. Изданiе второе, частично исправленное авторомъ. Первое изданiе было отпечатано въ одной книгѣ въ издательскiя конторѣ Вульфа, въ городѣ Санктъ-Питерсбурхѣ 6агодня февраля мѣсяца 1895аго года отъ Р.Х.

Дозволено ценсурою до чтенiя точiю отрокамъ, достигшимъ зрѣлаго возраста. Санктъ-Питерсбурхъ, MDCCCXCIX К Н И ГА П Е Р В А Я , И ПОСЛѢДНЯЯ

«Убивать глупо...» (Изъ прозы пресловущаго сочинителя С. В. Тюрина.)

I ТУМАНЪ ПОДЪ ЧОРНЫМЪ НЕБОМЪ «Сѣрый Понтiакъ, мѣся колёсами землю, бурля грязiю и разбрасывая въ стороны ея брызги имже образомъ иппопотамъ, преодолѣлъ, наконецъ, широкое расейское поле, и въ дали забрезжилъ бѣлокаменный домъ. Былъ туманъ, и шоффёръ Паша Всяковъ почти ничего не видѣлъ округъ; чорныя тучи, попирающыя небосводъ, сгустились, будто-бы предвѣщая нѣчто недоброе. Егоръ Калининъ, кояго усики были столь микроскопичны, что не представлялось возможности разглядѣть ихъ невооружонному оку, равнодушно взиралъ на буйство стихiй и подбадривалъ Всякова. Спустя часъ и шесть минутъ домъ сталъ различимъ настолько, что наипресловущiй сыщикъ нашихъ дней смогъ увидѣть три косо разположенныхъ окна и запертую на глухо дверь съ чугуннымъ замкомъ, — домъ, хозяинъ котораго былъ, судя по всему, большимъ мизантропомъ, ибо размѣстилъ свой домъ въ дали от окаянныя мирской суеты, дабы ни одна человѣческая душа не смогла-бы безъ мукъ добраться до него. Понтiакъ остановился супротивъ дома, и сыщикъ ступилъ на землю. «Паша, — молвилъ онъ, — ѣзжай обратно въ Питеръ, а затѣмъ воротись сюда къ осьми утра!...

— Но, г-нъ Калининъ! Это-же триста вёрстъ туда и обратно!

— Ѣзжай», — повторилъ великой богатенькой. Сѣрый Понтiакъ взревѣлъ и скрылся изъ виду, унося въ даль — 2 —

ВОЗВРАЩЕНIЕ ХУНТОМАСА

бѣднаго Всякова, а Егоръ Калининъ, иже стоялъ подлѣ калитки, крикнулъ, есть ли кто-либо дома.

II ОМОФОРЪ ШНУРКОВЪ Спустя двадцать минутъ изъ дома раздался крикъ: «Вскую?» Абiе къ калиткѣ съ той стороны подошёлъ молодой человѣкъ со старымъ морщинистымъ лицемъ. «Азъ есмь Егоръ Калининъ, расейской нуворишъ.

— А-а, — рекъ человѣкъ. — Вы бизнессмэнъ, кояго пригласилъ къ себѣ мой тесть? Вельми прiятно. Азъ есмь О. Шнурковъ. Омофоръ Смарагдовичъ по батюшкѣ. Янта, дщерь Осипа Iегудiиловича, моя жена.» И онъ впустилъ Калинина во внутрь... Но предъ тѣмъ, какъ войти въ домъ, Омофоръ прошепталъ сыщику на ухо: «Нехорошiя люди здѣсь живутъ. Боюсь я ихъ!... Ярость ихъ по подобiю змѣину, яко аспида глуха и затыкающаго уши свои, иже не услышитъ гласа обавающихъ... Мнитмися, быть бѣдѣ!...»

III О. ВЕСТЕРНЪ «Ахъ, сiе вы, дражайшiй Егоръ! — взголцылъ идущiй навстрѣчу человѣкъ въ смокингѣ и съ постоянно поправляемымъ рукою галстухомъ.

— Онъ самый, милый Осипъ Iегудiиловичъ!...

— Ступай, Омофоръ, — рекъ Вестернъ зятю. — Скажи, дабы спустя полтретьяицеть минутъ начинали готовить яства.

— Полтретьяицеть... — пробормоталъ Омофоръ Шнурковъ, доставши изъ штанинъ ари¬мометръ. — Сiе будетъ девять часовъ восемь минутъ осьмнадцать секундъ... — И ушёлъ.

— Идёмте сѣмо, г-нъ Калининъ, — сказалъ Вестернъ. — Се бо мой кабинетъ.»

— 3 —

ЧЕРЕПАХО ВЕРНЪ

*** «Вельми и ещё разъ вельми интересно! Но увѣрены ли вы въ томъ, что говорите?

— Да, Осипъ Iегудiиловичъ. Сiе умно спланированная акцiя по ограбленiю народа, и мы можемъ ея предотвратить. Доказательства-же — въ сей папкѣ.

— Такъ... Значитъ, это предпрiятiе по типу пресловущаго акцiонернаго сообщества Мавроди?

— Именно. Хотя Эмъ Эмъ Эмъ потерпѣло крахъ, подобный способъ ограбленiя народа завоевалъ въ торговыхъ кругахъ большую популярность. Какъ говорили древнiя: «Аще еси видѣлъ еси татя, теклъ еси съ нимъ.»

— Но хто во главѣ сего сообщества?

— Не могу знать. Извѣстно только, что орудуютъ тамъ нѣкiя г-да Нимвроди и Цельинъ, онъ-же Воръ, но они не суть главныя.

— И кто прислалъ вамъ сiю папку?

— Нѣкая В. Подпись неразборчива, взгляните сами. Въ концѣ ея письма содержатся обѣщанiя, что въ случаѣ моего положительнаго отвѣта мнѣ будутъ присланы документы, коихъ будетъ достаточно для возбужденiя дѣла въ прокуратурѣ. Но я не знаю, смогу-ли я провести сiе разслѣдованiе въ одиночку, и посему прiѣхалъ къ вамъ.

— Что-жъ, вы правильно поступили. Я подумаю. Однако идёмте внизъ, — время принимать пищу», — рекъ О. Вестернъ и поправилъ галстухъ.

IV ЯСТВА Домъ думскаго депутата Осипа Вестерна былъ богато, но какъ-то черезчуръ мрачно обставленъ и навѣвалъ недобрыя чувства. Пройдя по тёмныя лѣстницѣ, хозяинъ вдругъ остановился супротивъ двери въ комнату. «Сiе ваша почивальня? — спросилъ Егоръ.

— 4 —

ВОЗВРАЩЕНIЕ ХУНТОМАСА

— Отнюдь; сiе комната моей матери, Изидоры Амфистраховны. Надобно позвать мамашу къ ужину...» Онѣ вошли вовнутрь. Тамъ на подушкахъ предъ телевизоромъ возлежала старуха, лице коей напомнило Калинину кагото изъ рекламы змеинаго корма. «Каго ты привёлъ, окаянный! — заорала она. — Изыди, изыди прочь!... Ты-же вѣдаешь, что я не ѣмъ перваго и спущусь токмо ко второму!... Изыди, сыне!... Впрочемъ, стой. Привёзъ-ли мнѣ Омофоръ послѣднюю серiю Дикiя Розы, какъ я просила?

— Пойду спрошу, маменька, — былъ отвѣтъ.

— Проклятье! Нечего по видику сему окаянному смотрѣть! Изыди!

— Хочешь-ли послушать новый альбомъ пѣвицы Аллы Пугачовой?

— Поставь кассету и ступай!» — закричала старуха. Осипъ Вестернъ поставилъ въ магнетофонъ кассету, и онѣ съ Егоромъ вышли. «Стара, вѣдьма, а всё вѣтръ въ головѣ...» — прошепталъ депутатъ. За столомъ въ гостиныя комнатѣ уже возсѣдали, поядая яства и пiя питiе, О. Шнурковъ, супруга онаго Янта и ея мать, она-же супруга О. Вестерна, Прасковья Iакисхоловна. Калининъ поклонился всѣмъ и сѣлъ во главѣ стола. «А гдѣ отецъ вашъ? — спросилъ онъ у Вестерна.

— Инвалидъ онъ, — вмѣшалась Прасковья Iакисхоловна, — лежитъ себѣ, въ потолокъ зритъ. И не ходитъ, чтобъ яго! Вотъ ужо годъ какъ. Съ женою чрезъ стѣну переговариваются, окаянныя... А ты ядый и пiяй, какъ тебя тамъ...

— Егоръ Калининъ, богатенькой.

— Шибко много васъ, богатенькихъ-то!

— Какъ это сказано, — перебила Янта, — еда ямъ мяса юнча или кровь козловъ пiю...» Спустя часъ съ первымъ блюдомъ было покончено.

— 5 —

ЧЕРЕПАХО ВЕРНЪ

«Осипъ, — молвiла Прасковья, — поди-тко позови Изидору Амфистраховну ко второму блюду.» Осипъ Iегудiиловичъ возсталъ и рекъ: «Я втораго блюда не буду кушать, ибо сытъ. Окромя таго, надобно позвонить въ Новый Iоркъ.» — И уиде во свояси. Внегда пришла Изидора Амфистраховна, ея усадили за столъ, и трапеза продолжалась. «Ай, боюсь я, — сказала Изидора. — Плохiя у меня предчувствiя, понеже страшно мнѣ, будто убiютъ меня!...

— Да будетъ вамъ, бабушка, — сказала Янта. — Вѣчно вы всего боитесь. И притомъ вы больны. Что-то съ горломъ?

— Инфлюэнца треклятая не проходитъ! Кхе-кхе-кхе...» Тутъ Омофоръ Шнурковъ возсталъ и удалился; вслѣдъ за нимъ отправилась почивать и Изидора, рекши: «Противныя нынче кушанья!...» Янта-же рекла: «Всего боится, старая! Помню я, какъ-то увидѣла ночiю на столѣ бокалъ съ виномъ чермнымъ и чуть не преставилась со страху, рѣшивъ, будто сiе кровь!... А то я симъ виномъ духовъ вызывала. Какъ это сказано у Папюса...

— Съ твоею магiею меня кондрашка хватитъ; перестань», — рекла ея мать. Трапеза закончилась, и человѣци возстали из-за мѣстъ своихъ. «Идёмъ убо спать», — рекла Янта и ушла. Калининъ поднялся по лѣстницѣ наверхъ и, прошедши коло комнаты Изидоры, узрѣлъ, что дверь заперта, но внутри горитъ свѣтъ...

V ОБЪЯТАЯ УЖАСОМЪ Тутъ изъ тьмы выскочилъ Шнурковъ и позвалъ Калинина съиграть въ дурака. Тотъ согласился, и онѣ пошли въ комнату Шнуркова. Елико минутъ спустя, внегда послѣднiй проигралъ первому тринадцатый разъ, съ низу раздался изтошный вопль!...

— 6 —

ВОЗВРАЩЕНIЕ ХУНТОМАСА

«Сiе изъ комнаты Изидоры Амфистраховны!» — рекъ Омофоръ. Онъ открылъ окно и склонился въ низъ. Калининъ-же выбѣжалъ чрезъ двери во свояси. У комнаты Изидоры ужо стояли Янта, Вестернъ и его супруга. «Дверь заперта!» — молвили онѣ. Сыщикъ вышибилъ дверь ногою, и та отворилась. Что-же онъ тамъ увидѣлъ!... Старуха сидѣла въ креслѣ, являя собою бездыханный трупъ, и указывала десницею на включённый видикъ; глаза ея были вытаращены, лице сведено судорогою и объято ужасомъ. Янта возопила и убѣгла вонъ. Прасковья и Омофоръ убѣжали за нею!... «Ея убили, — рекъ великой сыщикъ.

— Но кто? Вѣдь никто не входилъ сегодня въ домъ! — взголцылъ Осипъ.

— Ея убилъ нѣкто изъ насъ!...

— О-о!!! Я знаю, кто сiе! — возопилъ депутатъ. — Она умерла отъ ужаса! Что могло ея такъ напугать? Взгляните, десница ея указуетъ на видикъ. Но что она смотрѣла по видику? Послѣднюю серiю Дикiя Розы. Вотъ, се бо кассета, юже привёзъ Омофоръ, зять мой. Но на ней написано не Дикая Роза, но «ДИКАЯ РОЖА»!!! Сiе фильма ужасовъ!!! Вотъ отчего она умерла, ибо всего боялась. А душегубецъ — мой зять!!!...»

VI И ВЪ БЕЗДНУ АДСКУЮ САТАНУ ВВЕРГАЯЙ Но Калининъ прошепталъ: «Нѣтъ, сiе ложь. Ибо видѣокассету сiю принесли вы, и то послѣ смерти Изидоры! Умерла-же она хотя и отъ страха, но не отъ сей фильмы ужасовъ. Убивецъ-же еси! Вотъ магнетофонъ, а въ нёмъ стоитъ кассета съ якобы альбомомъ пѣвицы Пугачовой, принесённая тобою. Послушаемъ-же запись, господа!» Калининъ отмоталъ елико метровъ плёнки назадъ и сталъ слушать. Звучала прiятная на слухъ пѣснь Пугачовой, но вне— 7 —

ЧЕРЕПАХО ВЕРНЪ

запно запись прекратилась, и загрохотали звуки мериканскiя рокъ-группы Металлики. «Не отъ фильмы умерла она, — рекъ сыщикъ, — но от звуковъ страшнаго тяжкаго рока!... Она была старухою и не переносила сей музыки, о чёмъ ты зналъ!!! Дѣло было такъ. Когда мы вышли изъ комнаты Изидоры и пошли ѣсть, послѣдняя завела магнетофонъ и, услышавши звуки тяжкаго рока, отдала душу Господу. Затѣмъ, опосля перваго блюда, ты пошёлъ къ ней, дабы позвать ѣсть, но она была уже мертва. Тогда ты заперъ дверь, переодѣлся въ мать и спустился къ намъ. Даже Янта замѣтила, что у старухи другой гласъ. Затѣмъ ты ушёлъ, переодѣлся въ себя, а внегда мы съ Шнурковымъ играли въ дурака, издалъ вопль. Предварительно ты замѣнилъ кассету на фильму ужасовъ. Каковы мотивы? Сiе зѣло просто. Еси главарь таго самаго акцiонернаго сообщества, о коемъ я тебѣ говорилъ. Прiѣхавши сюда, я показалъ тебѣ надпись на папкѣ: В., сирѣчь Вестернъ, и ты понялъ, что документы сiи прислала мнѣ твоя мать, коя ненавидѣла тебя. Ты изпужался, что она пришлётъ мнѣ остальныя документы и ты пойдёшь подъ судъ за обманъ языцевъ. Такъ ты рѣшилъ ея убить!

— Сiе истинно, — прошепталъ убивецъ. — Я повиненъ въ смерти маменьки, и нѣтъ мнѣ прощенiя. Есмь конченный человѣкъ! Но что со мною будетъ?

— Дѣлайте что хотите», — рекъ Калининъ. *** Егда утромъ прiѣхалъ Всяковъ, и Понтiакъ съ сыщикомъ отъѣхалъ на версту, раздался взрывъ, и бѣлокаменный домъ взлетѣлъ въ воздухъ. Былъ туманъ и никакаго просвѣта въ переди. КОНЕЦЪ — 8 —