Анна Гиршева
Россия
История о том, как благодаря Интернету удалось разыскать двоюродного брата, живущего в Америке.
…Несколько лет назад я начала составлять генеалогическое древо нашей семьи. О родственниках со стороны папы мне известно достаточно много, поэтому удалось «выстроить» друг за другом представителей шести поколений! И даже про деда папы – Ицхака (Исаака) Вильница – я теперь тоже кое-что знаю. Эти сведения мне предоставил и подарил фотографию общего прадеда троюродный брат Семён Гольдберг, разыскавший меня через … Интернет. Оказалось, что живет он в Питере, причём совсем рядом – на расстоянии двух станции метро! У нас с ним, кроме общего прадеда, оказалось и много общих интересов…А вот о родных мамы я знала очень мало, в основном, из воспоминаний папы, написанных по моей просьбе. Моя мама, Анна Тулинская, в три года осталась сиротой – ее родители, проживавшие в Гродненской губернии, умерли в 1909-м, холерном году. Мой дедушка со стороны мамы был поляк, и звали его Адам. Вот, пожалуй, и всё, что известно о нем, о бабушке вообще ничего не знаю. Кажется, ее звали Екатерина. Жили они на территории, которая после Октябрьской революции отошла к Польше. У мамы было два старших брата – Андрей и Василий. В I9I0–I9I2 гг. они уехали из родных мест в Петербург. Вскоре туда переехала их старшая сестра Елизавета, забрав с собой самую младшую – нашу маму. В начале Первой мировой войны Елизавета Адамовна вышла замуж, но мужа вскоре мобилизовали и отправили на
фронт. Братья Тулинские поступили служить в торговый флот, что приравнивалось к пребыванию на фронте. … На вечерних общеобразовательных курсах мама познакомилась с сестрой нашего папы – Ниной. Она-то и ввела маму в круг своей семьи – познакомила с братьями, которых было пятеро! Мама и папа дружили с юных лет, а поженились в 1929 году, когда Сима (так все близкие звали папу – по паспорту Соломона Наумовича) уже заканчивал мореходку, а мама училась в институте. Благодаря своему упорству, независимому характеру она получила высшее образование – стала микробиологом. Причем заканчивала институт, уже имея дочку Люсю, которая родилась 6 сентября 1931 года. Мамины братья плавали машинистами на судах Российского торгового флота вплоть до Октябрьской революции. Владельцы судов, во избежание их национализации Советами, передали (или продали) свои суда США. О судьбе своих братьев мама и ее сестра ничего не знали много лет – до 1935 года, когда неожиданно пришло письмо от брата Василия из Филадельфии. Завязалась переписка. Мама сообщила брату, что ее муж – штурман дальнего плавания, и когда в Филадельфию пришел советский теплоход, на который для американцев устраивали экскурсии, один из ее участников (это был Василий Тулинский) неожиданно спросил помощника капитана, знает ли он Гиршева, тот ответил: "Конечно, я хорошо его знаю". «Русский американец» объяснил, что жена Соломона Наумовича – его родная сестра, и попросил папиного друга передать ему привет. Как стало известно из писем Василия, он плавал вплоть до 1921 года, и, будучи совсем близко от Петрограда – в Хельсинки, пытался получить "красинский" паспорт, но разразился Кронштадтский мятеж, после которого все вопросы с ходатайствами о советском подданстве бывших граждан Российской империи были прекращены. Судьба другого брата мамы сложилась трагически. Об этом стало известно тоже от Василия: в 1919 году Андрей прибыл в Архангельск на судне под флагом США. Город в это время был оккупирован англичанами. На судне поднялся бунт, Андрей в числе его "зачинщиков" был расстрелян. А Василий, после неудачной попытки вернуться в Петроград, к младшим сестрам, остался в США, женился там на полячке, супруга была старше его на 5 лет. В 1928 году у них родился сын Александр. Когда завязалась переписка с мамой, Василий
предпринял еще одну попытку вернуться на родину, но все документы, посланные заказным письмом в МИД СССР, затерялись. В 1937 году, по известным причинам (шли массовые репрессии, были арестованы папин старший брат Леонид Гиршов, начальник производства завода «Русский дизель», и его жена, вместе с новорожденной дочкой), переписка прекратилась, и больше ничего о своем брате мама так никогда и не узнала. Во время ленинградской блокады от голода погибла ее сестра, во время бомбежки – две маленьких племянницы, но с фронта возвратился живым племянник Владимир, которого ей когда-то пришлось нянчить. Вскоре после войны он женился, и мама с папой позвали его жить в Ригу, где оказалась наша семья в конце войны и где в мае 45-го родилась я. За время недолгой переписки в 1935–37 гг. брат мамы прислал из США несколько фотографий: парадный портрет всей своей семьи, на котором его сыну Саше было 5-6 лет – нарядный светловолосый мальчик в бархатном костюмчике, в белых гольфах, солидная дама – жена Василия, он сам и его приемный сын. На двух других снимках – Александр уже постарше. Всякий раз, рассматривая эти фотографии, мы с сестрами (уже после смерти мамы, умершей в Риге в 1959 г.), говорили о том, что, наверное, наш американский кузен жив – ведь он почти ровесник нашей Люси. Однако тогда никому и в голову тогда не приходило предпринимать какие-то меры для розыска родственников, живущих за границей! Но вот в 2004-м, разговаривая по телефону со своей племянницей Гитой, живущей почти 15 лет в Канаде, я начала ей рассказывать о недавно обретённом родственнике Семёне Гольдберге, как и она – программисте, который всерьез занимается историей своей семьи (именно он помог мне привести в порядок разрозненные сведения о родственниках, установил компьютерную генеалогическую программу). Племянница, с присущей ей медлительностью, вдруг напомнила: «Так ведь у Вас есть еще в Америке двоюродный брат!» – «Он же и твой родственник!» – ответила я… И, представьте себе, уже на следующий день племянница прислала мне электронное письмо, в котором сообщила, что, положив телефонную трубку, тут же начала «шарить» в Интернете, где нашла множество ссылок на работы химика Александра Тулинского из Мичиганского университета и сообщение о том, что известный профессор приедет на встречу с выпускниками своей школы в Филадельфию. Потом она разыскала его телефон и позвонила (такой оперативности и смелости я от неё не ожидала!). Она сообщила собеседнику все сведения, почерпнутые из воспоминаний дедушки (нашего папы) – всё сошлось! Это
действительно был мамин родной племянник! А после того, как Люся переслала из Риги копии старых фотографий, а племянница отправила их в Америку, Александр и его жена Марго, до глубины души растроганные, позвонили в Торонто сами и более часа по телефону расспрашивали Гиту о маме, о нашей семье. И какова же была наша радость, когда мы получили из-за океана копии снимков, которые у нас дома не сохранились (перед войной квартиру родителей в Питере как-то обокрали, утащив и большой заграничный чемодан, наполненный … фотографиями). Там были два снимка, надписанных маминой рукой: она в годы молодости; на другой – вместе с маленькой Люсей, очень симпатичной девочкой в матроске, обе в модных тогда белых беретах. И самый ценный снимок, на котором я увидела впервые мамину сестру и ее семью, – ведь после войны от них ничего не осталось! Оказалось, что мамин брат Василий пережил ее – он умер в 1964 году в Филадельфии, а у нашего двоюродного брата Александра Тулинского – четыре сына, от 38 до 48 лет. Один из них, Томас, сам прислал моей племяннице письмо, рассказал о свое семье: женившись довольно поздно, он с супругой решил удочерить девочку-китаянку. Представляете, в Лос-Анджелесе живет сегодня маленькая черноволосая, узкоглазенькая Грэйс, как и наша мама – Тулинская! Я тоже написала Томасу короткое письмо, и очень была рада, когда получила от него довольно подробный ответ. Летом 2005 Александр вместе с женой Мерджери были в гостях в Торонто – у Гиты и моей средней сестры Марины, которая переехала жить в Канаду несколько лет тому назад из Риги, после смерти мужа. Потом был ответный визит – причем «старички», как называет их Гита, очень доброжелательные и приветливые люди, встретили «канадских» родственников вблизи границы, на машине, чтобы быстрее доставить их к себе, в Williamston (MI), где у них весьма скромный, но уютный, весь в цветах, дом. По просьбе Александра и Томаса я составила генеалогическое древо Тулинских, заметно «подрубленное» революцией и войнами. Александр дополнил его сведениями о своих сыновьях, памятными датами. В мае 2005-го, к своему юбилею, я получила очень теплое поздравление из Америки от 78-летнего двоюродного брата! Его жена сделала приписку, что муж очень счастлив с тех пор, как обрел столько родственников! Ведь до этого он всегда думал, что остался на свете один. Это ощущение сиротства испытывала и наша мама… Как жаль, что ей не довелось узнать обо всём, что смогли узнать мы, 70 лет спустя!
Мне остается сожалеть также о том, что не могу переписываться с кузеном, – он уже забыл русский, на котором говорил в детстве, ну а мои знания английского – минимальные. Так что моя племянница служит между нами связующим звеном – время от времени перезванивается с Тулинскими, передает приветы из Петербурга и Риги, пересылает фотографии… А.Г.
P.S. В августе 2007, когда я была в Канаде в гостях у Гиты и Марины, «старички» Тулинские специально приехали из Америки, чтобы повидаться со мной. Это была поистине историческая встреча – на второй день Саша начал вспоминать русские слова! (а он уже почти 40 лет не говорил по-русски, с тех пор, как умерли его родители). О нашей встрече – уже другая история…