Пример верстки энциклопедии

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ «ДЫХАНИЕ В НАС — ОТ ЕДИНОЙ МАТЕРИ»: СТАНОВЛЕНИЕ АНТИЧНОЙ МИФОЛОГИИ

ГЛАВА 1 БРЕМЯ «ПЛАВИЛЬНОГО ТИГЛЯ»: МИФОЛОГИЯ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ Зевс, меж богов величайший и лучший, к тебе моя песня! Громкораскатный, владыка державный, судья‑воздаятель, Любишь вести ты беседы с Фемидой, согбенно сидящей. Милостив будь, многозвучный Кронид, — многославный, великий! Из Гомеровских гимнов1

Мифы Средиземноморья. — «Протоклассическая» культура Греции. — Крит и минойцы. — Великая богиня. — Ахейское нашествие. — Златообильные Микены. — Вторжение дорийцев. — Забытые хетты. — Культ умирающего и воскресающего бога. — Финикийцы. — Египет и культ Исиды. — Апеннинский полуостров. — Загадочные этруски. — Легенда об основании Рима. — Близнечные мифы. — Ранняя римская мифология. — Источники сведений об античной мифологии

К

ак писал в своем знаменитом исследовании «Великие тайны океанов» Жорж Блон, «час Средиземного моря пробил за четыре тысячи лет до возведения пирамид». Около этого времени в Восточном Средиземноморье зафик‑ сированы следы морского присутствия человека, причем следы, подтверждающие факт не прибрежных, а именно морских плаваний, то есть — факт морских межплеменных коммуникаций. Следовательно, к этому времени восходит и начало формирования средиземноморской цивилизации.

1 Здесь и далее цитаты из Гомеровских гимнов приводятся в пе‑ реводе В. Вересаева.

Эти следы принадлежали «протоклассической» куль‑ туре, язык которой, как убедительно доказал английский археолог Артур Эванс, дешифровавший линейное письмо А, не принадлежал ни к индоевропейским, ни к семитским. Культуре, которую принято называть критской (по ее гео‑ графическому центру на острове Крит) или минойской — по имени легендарного царя Миноса, который, согласно греческим мифам, правил на Крите, а после смерти стал в аиде одним из трех судей загробного мира. Представите‑ лей же этой культуры сегодня именуют минойцами, тогда как античные авторы называли их пеласгами — по имени мифического родоначальника. Античная мифология. Энциклопедия // 7

Часть I. «Дыхание в нас — от единой матери»:становление античной мифологии

Критская культура считается древнейшей культурой Средиземноморья. Как уже упоминалось, ее первый рас‑ цвет приблизительно совпадает по времени с расцветом Шумера, среднеминойский период («эпоха первых двор‑ цов») — с вторжением на Балканы протоэллинских пле‑ мен, позднеминойский период — с господством на материке ахейцев. По словам польского исследователя К. Куманец‑ кого, первоначально «успешно развивались, скорее, восточ‑ ная и южная части острова, затем центр власти и культуры переместился в Кносс, Фест и Маллию. Дворцы, постоянно перестраивавшиеся и становившиеся все более пышными на протяжении двух с половиной веков, украшены колон‑ надами и фресками. Монументальная архитектура дворцов и фресковые росписи — главные черты, отличающие Крит от современных ему кикладской и элладской цивилизаций, носивших куда более примитивный характер. В расцвете фресковой живописи, наивысшее развитие которой прихо‑ дится уже на эпоху «вторых дворцов» (XVII в. до н. э.) и на позднеминойский период, справедливо видят проявление характерной для критян любви к ярким краскам. Еще в пер‑ вых дворцах в Кноссе и Фесте некоторые стены покрыты были разноцветными рисунками. Довольно рано появились и изображения человеческих фигур. Влияние Крита на Европейский континент в эпоху «первых дворцов» еще очень слабое даже там, где такое влияние должно было бы быть наиболее ощутимым. Это связано с передвижениями народов, ареной которых стали на рубеже III–II тысячелетий до н. э. балканские земли. Весь Восток затронули последствия этих крупных миграций. На‑ чало правления XII династии в Египте (около 2000 г. до н. э.) ознаменовано тяжелой борьбой за оборону страны; в тот же период пала Троя II. Протоиталийцы вторглись на Апен‑ нинский полуостров, протоэллины — на Балканы. Ахейцы остановились в Фессалии, подчинив себе местных пеласгов. Период догреческий, или раннеэлладский, всюду заверша‑ ется руинами и пожарами, что ясно указывает на приход новых народов. В среднеэлладскую эпоху возник обычай хоронить мертвых в так называемых шахтных гробницах, появились также новые формы керамики. Изготовлявшаяся тогда в Центральной Греции керамика отличается от ранне‑ элладской не только составом глины, характерной блестя‑ щей черно‑серой или желтой поверхностью с весьма ску‑ пым орнаментом, но прежде всего сильно расчлененной формой сосудов, напоминающих металлические». Обнаруженные при раскопках критских дворцов стен‑ ные росписи, предметы роскоши и керамические сосуды позволяют сделать ряд предположений о мифологии и ре‑ лигии пеласгов, отзвуки которых слышны в греческих ми‑ фах и греческом культе. Так, на многих критских геммах и перстнях встречается изображение богини со щитом, ко‑ торую вполне логично представить прообразом Афины. Среди других изображений — богиня между двумя львами на вершине горы (в ней видят прообраз Артемиды) и бо‑ гиня с голубем (прообраз Афродиты). На фресках также часто встречаются изображения ритуальных игрищ и про‑ цессий. Среди игрищ особе место занимает тавромахия — поединок с быком; в греческой мифологии тавромахия 8 // верстка: verstka.jimdo.com

Тесей убивает Минотавра. Античное изображение.

была переосмыслена как поединок Тесея с Минотавром в кносском лабиринте. Участники ритуальных процессий, как правило, изображаются несущими лабрис — топор с двумя лезвиями, символ Великой Богини‑матери; позд‑ нее лабрис стал считаться символом Зевса, рожденного, по преданию, титанидой Реей в пещере на Крите. С культом Великой Богини связаны и представления о куретах, которые пересказывает Страбон: «По словам тех писателей, которые передают сказания из истории Крита и Фригии, куреты — это некие демонические существа или слуги богов; причем эти предания у них переплетаются с рассказами об известных священных обрядах, частью мистических, частью связанных с воспитанием младенца Зевса на Крите или с оргиями в честь Матери богов, справ‑ ляемыми во Фригии и в области троянской Иды. В этих рас‑ сказах обнаруживается незначительное разнообразие: так, по одним сказаниям, корибанты, кабиры, идейские дактили и тельхины отождествляются с куретами, в других — эти племена изображаются родственными, с некоторыми не‑ значительными отличиями между собой. Говоря кратко, их всех считают чем‑то вроде людей боговдохновенных и по‑ раженных вакхическим безумием, которые в образе служи‑ телей божества при совершении священных обрядов устра‑ шают людей военной пляской, исполняемой в полном во‑ оружении под шум и звон кимвалов, тимпанов и оружия в сопровождении флейты и воплей… На Крите справля‑ лись особые обряды в честь Зевса с оргиями: в них прини‑ мали участие и служители, какими в культе Диониса яв‑ лялись сатиры. Их называли куретами; это были какие‑то юноши, которые исполняли упражнения в доспехах в со‑ провождении пляски, представляя при этом мифическую историю о рождении Зевса; в этой сцене они изображали Кроноса, обычно пожиравшего своих детей тотчас после их рождения, и Рею в хлопотах утаить свои роды, чтобы, уда‑ лив новорожденное дитя, по возможности спасти его. Для этого богиня, как говорят, берет себе в помощники куре‑ тов, которые, окружив богиню бубнами и тому подобными шумовыми инструментами, должны были военной пляской и шумом устрашить Кроноса и незаметно похитить его ре‑ бенка. По преданию, они и воспитали младенца Зевса столь же заботливо. Оттого‑то куреты и были удостоены этого

Глава 1. Бремя «плавильного тигля»: мифология средиземноморья

почетного имени, что либо оказали эту услугу, будучи сами молодыми и юными (κυροί), либо воспитали ребенка Зевса. Они являются чем‑то вроде сатиров у Зевса».2 Талассократия («морское владычество») критян была уничтожена в результате двух событий — вторжения ахей‑ цев и разрушительного землетрясения, которое стерло с лица земли многие дворцы. В том числе — на острове Сан‑ торини, в котором многие современные ученые, основыва‑ ясь на археологических и археографических данных, видят «прототип» платоновской Атлантиды. Однако зерна куль‑ туры, посаженные минойцами, не погибли; ахейские и до‑ рийские завоеватели с севера оказались чрезвычайно вос‑ приимчивы к критскому влиянию. Культуру, пришедшую на смену критской, обычно на‑ зывают микенской (или крито‑микенской) — по названию города Микены в Арголиде, стольного града воспетого Го‑ мером царя Агамемнона. К слову, многие места, описанные Гомером в «Илиаде», оказались по результатам раскопок центрами микенской культуры. Что касается самих Микен, то, как писал К. Куманецкий, «около 1700 г. до н. э. в Арго‑ лиде — центре власти микенских правителей — стали осо‑ бенно сильно ощущаться влияния минойской культуры, шедшие с Крита. Женщины начали одеваться наподобие критянок, появились святилища критского типа, в кото‑ рых приносили жертвы богине с Крита. Испытывая воздей‑ ствие более развитой цивилизации, ахейцы сохраняли, од‑ нако, несмотря на это, многие черты культуры, принесен‑ ной ими с севера. В отличие от критян они продолжали но‑ сить усы и бороды, жили в мегаронах с постоянным очагом. Если обитатели Крита господствовали на море и потому не опасались вторжений на их остров, то ахейцы строили

мощные оборонительные сооружения против возможных нападений с севера и восстаний покоренного ими населе‑ ния. Женственной, изысканной минойской культуре про‑ тивостояли суровость и мужественность нарождавшейся микенской цивилизации. Все это нашло свое выражение как в монументальной архитектуре, так и в тематике стенных росписей в матери‑ ковой Греции того времени, где излюбленными оставались сцены войны и охоты. Символами могущества местных ца‑ рей были крупные укрепления на возвышенных местах, об‑ несенные прочными стенами. Конструкция этих укрепле‑ ний отличается от конструкции критских построек. Чтобы понять это, достаточно постоять в Микенах у знаменитых Львиных ворот, украшенных рельефом с изображением двух львиц в окружении огромных, громоздящихся один на другой каменных блоков. Греки сами считали, что стены эти воздвигли циклопы — одноглазые великаны; на самом же деле то был результат тяжелого труда тысяч людей, сво‑ бодных и рабов, которых ахейцы захватывали в своих да‑ леких военных походах. Пройдя Львиные ворота и кори‑ дор, мы оказываемся на широкой круглой площади, об‑ несенной стеной. Здесь находилось кладбище, и именно здесь в 1876 г. Шлиман раскопал древнейшие, так называе‑ мые шахтные гробницы, выдолбленные в скале. В гробни‑ цах вместе с костями умерших было найдено множество необычайно ценных предметов: сосуды, украшения, ору‑ жие и, что самое интересное, золотые посмертные маски, запечатлевшие для нас усатые и бородатые лица микенских владык. Поистине прав был Гомер, говоря о богатых золо‑ том Микенах. Глазам изумленного археолога открылись зо‑ лотые царские короны, украшенные богатым орнаментом,

2 Известный английский писатель и исследователь Р. Грейвс, перу которого принадлежат, в том числе, книги «Белая богиня» и «Мифы Древ‑ ней Греции», выдвинул теорию о том, что в своем «исконном» варианте античная – и, шире, европейская — мифология строилась вокруг сюжета о Великой Богине и ее возлюбленном. В предисловии к «Мифам Древней Греции» Грейвс писал: «Я разработал следующую, в чем–то неортодок‑ сальную и допускающую дальнейшие уточнения историческую гипотезу, которая, тем не менее, не противоречит современным археологическим и антропологическим сведениям и, надеюсь, хорошо объясняет вариации мифического образа. В древней Европе не было богов. Великая Богиня считалась бессмерт‑ ной, неизменной и всемогущей. Религиозное мировоззрение пока еще об‑ ходилось без идеи отцовства. У богини были супруги‑соправители, од‑ нако брала она их для удовольствия, а не для того, чтобы дать отца своим детям. Мужчины боялись своего матриарха, поклонялись и подчинялись ей; очаг, за которым она следила в пещере или хижине, являлся самым древним социальным центром, а материнство считалось главным таин‑ ством. Вот почему греческое публичное жертвоприношение предусматри‑ вало принесение первой жертвы Гестии — покровительнице очага… Не‑ бесным символом богини была луна. Три фазы луны — молодая, полная и убывающая — напоминали три фазы матриарха: девственница, нимфа (женщина в брачном возрасте) и старуха. Далее, поскольку ежегодный бег солнца напоминал рост и упадок физических сил богини (весна была девственницей, лето — нимфой, а зима — старухой), ее стали идентифи‑ цировать с сезонными изменениями в растительной и животной жизни, а следовательно, и с матерью‑землей, которая в начале вегетативного года производит только листья и бутоны, затем — цветы и плоды и, наконец, перестает плодоносить. Ее можно представить и в виде еще одной триады: девушка верхнего мира, нимфа земли или моря и старуха подземного мира, персонифицированные соответственно в Селене, Афродите и Гекате…

По мере того как соитие становилось общепризнанной причиной де‑ торождения, религиозный статус мужчины постепенно повышался, а от‑ ветственность за беременность женщин больше не возлагалась на ветры и реки. Нимфа, или царица племени, выбирала себе на год возлюбленного из числа юношей, состоявших в ее свите, и в середине зимы, когда кон‑ чался год, он приносился в жертву. Возлюбленный был скорее символом плодородия, чем объектом ее эротических наслаждений. Его кровь раз‑ брызгивали, чтобы плодоносили деревья, росли хлеба и давали приплод стада, а тело, вероятно, поедалось в сыром виде женским окружением ца‑ рицы… Затем эта практика изменилась, и царь стал умирать, когда сила солнца, с которым его идентифицировали, летом шла на убыль, а другой юноша, его близнец или мнимый близнец, становился новым возлюблен‑ ным царицы, чтобы в положенное время посреди зимы быть принесен‑ ным в жертву. Такие консорты обретали исполнительную власть только тогда, когда им разрешалось подменять царицу, нося ее магическое одея‑ ние. Так возникли цари‑жрецы, и, несмотря на то, что солнце стало сим‑ волом мужской плодовитости, как только возникла связь между жизнью царя и годичным циклом, луна не теряла своего главенства над солнцем, а царица — над царем, по крайней мере внешне, даже тогда, когда матри‑ архат уже полностью выродился… Знакомая олимпийская система возникла как компромисс между эл‑ линскими и доэллинскими представлениями: появилось божественное се‑ мейство из шести богов и шести богинь, возглавляемых Зевсом и Герой… Установление патриархата завершает период собственно мифа. За ним следует период исторической легенды, которая рассматривается в свете исторической практики». Универсальность мифа о Великой Богине, на которой настаивал Грейвс, представляется достаточно спорной; недаром английский мифо‑ лог Дж. Керк отозвался о Грейвсе как о человеке «блистательном, но пол‑ ностью введенном в заблуждение своей теорией».

Античная мифология. Энциклопедия // 9

Часть I. «Дыхание в нас — от единой матери»:становление античной мифологии

бронзовые мечи, инкрустированные серебром и золотом, золотая «бижутерия» в форме бабочек, осьминогов, гри‑ фонов, пластинки из золота с вытисненными на них звез‑ дами, наконец золотые и серебряные кубки. Но пришло время, когда «шахтные гробницы» пе‑ рестали удовлетворять микенских правителей, могуще‑ ство которых в конце XIV в. до н. э. значительно возросло. «Шахтные гробницы» их предков оказались теперь в пре‑ делах дворцовых укреплений, для себя же микенские цари воздвигали величественные «купольные гробницы», или толосы. Среди них археологи выделяют старшие и млад‑ шие. К младшим и наиболее пышным усыпальницам сле‑ дует отнести «гробницу Агамемнона», воспетую польским поэтом Юлиушем Словацким. Как в этой гробнице, так и в других поражает прежде всего монументальность са‑ мой постройки: такой не встречалось и на Крите. Массив‑ ные двери, высотой более пяти метров, перекрыты сверху двумя громадными каменными блоками, один из которых весит, предположительно, 120 тонн. Над блоками распола‑ гается треугольное отверстие, призванное облегчить на‑ грузку на дверной проем и закрытое порфировой плитой. Внутри усыпальницы обращает на себя внимание величе‑ ственный купол, выложенный из 33 каменных колец, в ко‑ торых первоначально находились бронзовые розетки. Од‑ нако собственно склеп, куда вел вход из купольного соору‑ жения, был высечен в скале. Подобные «купольные гроб‑ ницы», или толосы, относятся к позднемикенской эпохе, т. е. к 1400–1200 гг. до н. э. Это был период полного преоб‑ ладания ахейцев в эгейском мире и возросшего могущества микенских царей, которые поддерживали непосредствен‑ ные отношения с Египтом». В отличие от Крита, где очевиден матриархат (почи‑ тание Великой Богини, схожее с культом Великой Матери у малоазийских племен), микенская культура была патриар‑ хальной; микенцы поклонялись мужскому божеству и чтили предков и племенных вождей (базилевсов). По замечанию И. М. Тронского, «микенская эпоха сыграла решающую роль в оформлении греческой мифологии. Действие важнейших греческих мифов приурочено к тем местам, которые явля‑ лись центрами микенской культуры, и чем значительнее была роль местности в микенскую эпоху, тем больше мифов вокруг этой местности сосредоточено, хотя в позднейшее время многие из этих местностей уже потеряли всякое зна‑ чение. Очень возможно даже, что среди греческих героев имеются реальные исторические лица (в недавно разобран‑ ных документах хеттов прочитаны имена вождей народа «аххиява», т. е. ахейцев, похожие на имена, известные из греческих мифов, — однако чтение и толкование этих имен нельзя еще считать вполне достоверными). Микенская эпоха является исторической базой основ‑ ного ядра греческих героических сказаний, и сказания эти заключают в себе много элементов мифологизированной истории, — таков бесспорный вывод, вытекающий из сопо‑ ставления археологических данных с греческими мифами; и здесь «минувшая действительность оказывается отражен‑ ной в фантастических творениях мифологии». Мифологи‑ ческие сюжеты, сами по себе зачастую восходящие к го‑ 10 // верстка: verstka.jimdo.com

раздо более глубокой древности, оформлены в греческом предании на материале истории «микенского» времени. О более древней культуре Крита греческая мифология тоже сохранила воспоминание, но уже гораздо более смутное. Блестящие результаты раскопок Шлимана и других архео‑ логов, отправлявшихся в своей работе от греческих преда‑ ний, объясняются тем, что в этих преданиях запечатлена общая картина соотношений между греческими племенами во второй половине II тысячелетия, а также многие детали культуры и быта этого времени. Отсюда можно сделать вывод, имеющий большое зна‑ чение для истории греческой литературы. Если гомеровские поэмы, отделенные от микенской эпохи рядом столетий, все же воспроизводят многочисленные черты этой эпохи, претворив ее в мифологическое прошлое, то, при отсут‑ ствии письменных источников, это может быть объяснено только прочностью эпической традиции и непрерывностью устного поэтического творчества от микенского периода до времени оформления гомеровских поэм. Истоки греческого эпоса должны быть возведены во всяком случае к микен‑ ской эпохе, а, может быть, и к более ранним временам». К. Куманецкий добавляет: «Микенские документы — таблички, найденные в материковой Греции и на островах — принесли с собой немало открытий и в области истории религии, но одновременно поставили исследователей пе‑ ред новыми загадками. В длинном списке богов встреча‑ ются Зевс, Гера, Посейдон, Афина и Артемида. Не хватает, правда, Аполлона и Ареса, но в Кноссе на Крите им соответ‑ ствовали божества Пеавон (ср. греческий Пеан как одно из имен Аполлона) и Энувалиос (ср. Эниалий — эпитет Ареса). Богиней‑покровительницей Пилоса считалась Потния, или Пани. Неожиданностью для ученых оказалось существова‑ ние женских соответствий: Посейдону — богини Посидеи и Зевсу — богини Дивии, которых классическая Греция не знала, подобно тому как не было в классический период «жрицы ветров», упоминаемой в кносских текстах. Но са‑ мым большим открытием явилось существование уже в ту эпоху культа Диониса, ибо имя это мы находим на таблич‑ ках, но как имя человека, а не бога. О формах религиозного культа, об обряде жертвопри‑ ношения микенские документы сообщают много подроб‑ ностей в связи с культом Посейдона в Пилосе. Кроме того, в Кноссе удалось отыскать фрагменты календаря, где речь идет о жрецах, о празднествах и о жертвах, которые пола‑ галось приносить в те или иные месяцы. Функции верхов‑ ного жреца исполнял, как предполагается, сам царь, хотя бесспорных доказательств тому нет. Таблички говорят о не‑ коем жреце — «иерурге», о жрице, называемой ключни‑ цей, — «клавифорос». Материальную базу святилищ и ре‑ лигиозных объединений составляла находившаяся в их распоряжении земля, а также рабы». Ахейцы активно колонизировали острова в бассейне Эгейского моря и даже проникали в Малую Азию. Вполне вероятно, что предание о Троянской войне — отголосок имевшего место в действительности завоевательного по‑ хода ахейцев на малоазийское побережье. Согласно хроно‑ логии греческих мифов, разрушение Трои произошло около

Глава 1. Бремя «плавильного тигля»: мифология средиземноморья

1184 г. до н. э., т. е. именно в тот период, к которому относят главенство ахейских племен в Восточном Средиземноморье. Впрочем, это главенство, в отличие от критского, не было продолжительным. На рубеже XII–XI вв. до н. э. во‑ оруженные бронзовыми мечами и копьями ахейцы выну‑ ждены были отступить перед нашествием северных пле‑ мен, располагавших железным оружием, — дорийцев. Вторжение дорийцев на Балканы пришлось на период гибели в Малой Азии царства хеттов, уничтоженного, по всей видимости, фригийцами, и на переселение иллиров с берегов Дуная на побережье Адриатики. Под натиском новых переселенцев рухнули крепости в Микенах, Тиринфе, Амиклах. Прежнее население было оттеснено в централь‑ ный горный массив Аркадии, только там и сохранился старый, сложившийся до дорического завоевания диа‑ лект, родственный кипрскому и памфилийскому. Вскоре практически весь Пелопоннес усвоил диалект дорян. Дру‑ гие северогреческие племена овладели Акарнанией и Это‑ лией. Установив свою власть над Пелопоннесом, доряне дви‑ нулись затем на Киферу и Крит, заняли Южные Киклады: Мелос и Теру, в дальнейшем Родос и Кос, а позже перепра‑ вились и в Малую Азию, захватив мыс Книд и полуостров Галикарнас. Подобно ионийским и эолийским городам, го‑ рода дорические образовали союз, центром которого стало святилище Аполлона на Триопском мысе около Книда; чле‑ нами союза были три города на Родосе, Книд, остров Кос и Галикарнас. «Для развития греческой культуры, — писал К. Кума‑ нецкий, — было важным то, что дорическая волна мино‑ вала Аттику, издавна населенную ионийскими племенами.

Их культуре суждено было в будущем возвеличить и про‑ славить всю Элладу». Собственно, после дорийского завоевания и сформи‑ ровался как таковой народ эллинов, и сложилась эллинская культура — составная часть грядущей классической куль‑ туры Средиземноморья. С расселением дорийцев в Греции совершился пере‑ ход от родового строя, характерного для микенской эпохи (вспомним многочисленных племенных вождей в поэмах Гомера), к государственной организации полисного типа — на смену племенным поселениям пришли города‑государ‑ ства. Приблизительно в тот же период, получивший в ли‑ тературе наименование Гомеровского, произошло «упоря‑ дочение» греческой мифологии, сложился олимпийский пантеон — и были записаны, по всей видимости, «Илиада» и «Одиссея». Заслуги Гомера в «мифологизации» греческой культуры неоспоримы; еще Геродот писал, что богов грекам сотворили Гомер и Гесиод. Сущность религиозных верований эллинов этой эпохи может быть выражена в немногих словах: эллины верили, что существует множество божественных существ, кото‑ рые имеют власть над миром и человечеством, от которых происходят добро и зло и благорасположение которых можно заслужить поведением им приятным, а отвратить — неприятным. Приятное богам поведение состоит отчасти в соблюдении богослужебных обрядов, издревле установ‑ ленных самими богами, отчасти же в честном образе жизни и исполнении обязанностей к государству и ближним, или предписанных богами и боговдохновенными людьми древних времен, или открытых каждому его собственным Античная мифология. Энциклопедия // 11

Часть I. «Дыхание в нас — от единой матери»:становление античной мифологии

Карта полусказочной Греции (из книги М. Гаспарова «Занимательная Греция»).

­ азумом и совестью. Каких богов следовало почитать пре‑ р имущественно перед другими и какие способы почитания были им особенно приятны, об этом каждый узнавал прак‑ тически — в своем доме, обществе и государстве. Догмати‑ чески установленного религиозного учения и систематиче‑ ского наставления в сущности и обрядах религии у эллинов не было. Прочно установлены были только обычные в каж‑ дом государстве или доме культы, о формах и обрядах кото‑ рых в случае надобности можно было узнавать от жрецов. Точно также и представления о самих богах, их сущ‑ ности, личных качествах, взаимных отношениях, участии, принимаемом каждым из них в управлении миром и чело‑ веческой жизнью и т. п., не составляли одного стройного учения. Если эти воззрения были в большей или меньшей степени сходны между собою у разных эллинских племен или в разных государствах и городах, то это согласие об‑ условливалось преимущественно влиянием поэтов, произ‑ ведения которых распространялись по всей Элладе и при‑ давали известное единство и определенность религиозным представлениям. Кроме поэтов имели известное влияние в этом отношении оракулы, особенно Дельфийский, кото‑ рый в качестве религиозного центра Эллады, без сомнения, в значительной степени содействовал установлению един‑ ства ее религии. Платон в своих «Законах», между прочим, говорит, что ни один разумный человек не дерзнет изме‑ нять религиозных установлений, определенных в Дельфах, Додоне или у оракула Аммона.

12 // верстка: verstka.jimdo.com

Диоскуры. Фрагмент росписи краснофигурного килика (ок. 450 г. до н. э.).

Однако, несмотря на влияние оракулов и поэтов, в ре‑ лигиозных верованиях эллинов было много разнообразия в частностях: относительно каждого божества, его положе‑ ния среди других, значения и деятельности, способов почи‑ тания и пр. в разных местах существовали разные взгляды. Так, например, во многих местах мы встречаем 12 наибо‑ лее почитаемых богов, но в других (даже в Дельфах) нет

Глава 1. Бремя «плавильного тигля»: мифология средиземноморья

никакого следа этой системы; даже к кругу двенадцати не везде причислялись одни и те же боги; например, в Афинах в числе двенадцати были: Зевс и Гера, Посейдон и Деме‑ тра, Аполлон и Артемида, Гефест и Афина, Арес и Афро‑ дита, Гермес и Гестия; между тем в Олимпийской «дюжине» вместо Деметры, Ареса, Афродиты, Гефеста и Гестии яв‑ ляются Крон с Реей, Дионис, речной бог Алфей и хариты (так как последних было несколько, то в «дюжине» было, собственно говоря, более двенадцати богов). Далее, несмо‑ тря на то, что Зевс в мифологии является верховным бо‑ гом, нередко в государственных культах другие божества пользуются большим уважением, нежели он, как, например, в Афинах — Афина, в Дельфах — Аполлон, у ионийцев — Посейдон, в Аргосе и на Самосе — Гера; в некоторых местах в качестве главных богов почитались даже те, которые не принадлежали к числу верховных двенадцати, например Ге‑ лиос на острове Родос, Эрот в городе Феспии, хариты в Ор‑ хомене Беотийском и т. д. В некоторых местах были почитаемы такие божествен‑ ные существа, которые другим совершенно не были из‑ вестны; некоторые из них даже не обозначались собствен‑ ными именами, а только общими выражениями, как, на‑ пример, Λνακτεη παιδεη в локридском городе Амфиссе, θεοι καθαροί в Аркадии у Паллантия и θεοη αγαθοη там же в Ме‑ галополе, наконец άγνωστοι θεοί в Афинах и Олимпии. Слу‑ чалось также, что люди создавали себе новых богов и учре‑ ждали их культы. Так, Тимолеонт Сицилийский в благо‑ дарном признании удачи, сопровождавшей все его пред‑ приятия, установил в своем доме культ богини Λυτοματια, а этолийский пират Дикеарх (состоявший на службе у ма‑ кедонского царя Филиппа V), человек безбожный и безза‑ конный, ставил алтари богиням Λσεβεια и Παρανομία. Даже одним и тем же богам в разных местах прида‑ вались разные имена, прозвища или атрибуты, указывав‑ шие на весьма разнообразные представления об этих богах и своим происхождением иногда обязанные сугубо мест‑ ным причинам. Вследствие разнообразия этих прозвищ и атрибутов неоднократно высказывались даже сомнения, действительно ли они принадлежат одной и той же боже‑ ственной личности, или разным, только носящим одно и то же имя. «Я не знаю, — говорит Сократ у Ксенофонта, — одна ли Афродита или две — Небесная и Всенародная: ведь и Зевс, которого признают за одного и того же бога, имеет много прозвищ». Поэтому неудивительно, что древние бо‑ гословы — отчасти по указанной причине, отчасти вслед‑ ствие многих несогласуемых противоречий в сказаниях об одних и тех же богах, — решительно утверждали, что нужно принимать по нескольку Зевсов, Гер и т. д. Из сознания зависимости людей от богов и потребно‑ сти в божествах естественным образом вытекало созна‑ ние необходимости богопочитания. Человек исполнял ре‑ лигиозные обряды, отдавал богам часть своего имущества в виде жертв или даров, но взамен просил у них того, в чем нуждался; он высказывал благодарность богам потому, что боялся неблагодарностью навлечь на себя их немилость. «Тем не менее, — как писал отечественный историк антич‑ ности В. В. Латышев, — мысль о человеколюбии богов не

была чужда эллинской религии». Гомер называет Зевса от‑ цом богов и людей не потому, что он был их творцом, а по‑ тому, что он отечески правит миром и печется о нем. Стоик Хрисипп представляет общепризнанным положение, что боги благодетельны и человеколюбивы. «Совершать нече‑ стивые деяния или говорить беззаконные речи, — говорил Платон, — может только тот, кто или вовсе не верит в бо‑ гов, или думает, что они не пекутся о людях или могут быть тронуты жертвоприношениями и молитвами». «Впрочем, в самой сущности многобожия, вытекавшего из обоготво‑ рения природы, лежит причина того, что чистое и высо‑ кое понятие о божестве не могло проникнуть в сознание массы людей и сделаться господствующим: среди множе‑ ства богов по необходимости было немало таких существ, которые вовсе не соответствовали этому понятию, но тем не менее, как существа высшей природы, признавались за богов, имеющих силу причинять человеку добро и зло» (Ла‑ тышев). У Гомера называется богиней морское чудовище Скилла; Химера, Эхидна, сирены и прочие суть также бо‑ жественные существа. По народным верованиям, даже высшие божества не были свободны от нравственных сла‑ бостей и недостатков, их природа была сходна с человече‑ ской в том отношении, что в ней добро было смешано со злом, они могли поступать справедливо и несправедливо и не всегда относились к людям милостиво и благосклонно. Давая характеристику религиозно‑мифологическому мировоззрению греков, В. В. Латышев замечал: «Впрочем народное верование, не зная безусловно добрых и милости‑ вых богов, не знало и прямо противоположных им: в эллин‑ ской религии нет абсолютно злых духов, деятельность ко‑ торых была бы прямо и исключительно направлена к вреду человека, которые толкали бы его на путь греха и неправды. Такие божественные существа, которые по представлению эллинов беспощадно карали людей за содеянные уже грехи, были представителями не зла, а неизменного нравствен‑ ного добра, на котором зиждется устройство мира, и оли‑ цетворяли собою мучения нечистой совести; таковы, на‑ пример, Ερινυεη (или Ευμενιδεη). Кроме богов в собственном смысле религиозные ве‑ рования эллинов признавали еще многочисленный класс высших существ, стоявших, так сказать, посередине между людьми и богами, по большей части в качестве служителей и помощников последних. Общим именем для таких су‑ ществ было δαιμονεη; впрочем, употребление этого слова в таком значении еще не встречается в гомеровских поэ‑ мах, да и впоследствии оно употреблялось иногда и в более широком смысле, обозначая собою все вообще высшие су‑ щества, подобно выражению το θείον. В гомеровских поэ‑ мах уже встречается представление о подчиненных, низ‑ ших божествах (например, Протей называется служителем Посейдона), но между понятиями θεοη и δαίμων заметно только то различие, что последнее слово употребляется пре‑ имущественно тогда, когда поэт желает указать не столько на личность божества, сколько на его силу и деятельность, причем нередко даже не имеется в виду определенное бо‑ жество, а вообще выражение божественной силы или воли. Гесиод уже употребляет название δαίμονεη для о ­ бозначения Античная мифология. Энциклопедия // 13

Часть I. «Дыхание в нас — от единой матери»:становление античной мифологии

Двенадцать подвигов Геракла. Греческие рисунки.

­ одчиненных служителей верховных богов. К их числу п принадлежали, например, сатиры, силены, куреты и кори‑ банты, считавшиеся служителями Диониса, Зевса и Кибелы. В свите Афродиты было несколько мужских и женских дай‑ монов, как, например, Εροη, Ιμεροη, Ποθοη и др. Без сомнения, также в виде демонических существ, хотя и не подчиненных отдельным верховным божествам, эллины представляли себе значительное число олицетворе‑ ний разных нравственных свойств человека или состояний и явлений человеческой жизни, которым также воздавали божеские почести. Таковы были, например, Λίδωη, Φίλία, Ελεοη, Είρηνη, Φημη, которым были посвящены жертвен‑ ники в Афинах, Φοβοη и Γελωη, почитавшиеся в Спарте, Ομονοία и Καίροη — в Олимпии. В основании их обоготво‑ рения, без сомнения, лежала та мысль, что эти свойства и состояния происходят от божественного влияния; но так как трудно было решить, какое именно божество произво‑ дило то или другое из них, то люди и представляли их себе в виде отдельных существ, действовавших или по поруче‑ нию верховных богов, или самостоятельно. Но представле‑ ния о таких существах были еще более неопределенны, не‑ жели о богах. Например, Νίκη обыкновенно признавалась отдельным божеством; но афиняне, приписывавшие все свои победы и успехи своей покровительнице Афине, по‑ читали ее под именем Νίκη. Богиня здоровья Υγίεία обыкно‑ 14 // верстка: verstka.jimdo.com

венно считалась супругою или дочерью Асклепия; но у афи‑ нян это было также и прозвище Афины. В ней же афиняне олицетворяли свое государственное устройство (Λθηνα Δημοκρατία). Во всех областях природы и во всех прояв‑ лениях человеческой жизни, по верованию эллинов, дей‑ ствовало рядом с богами или под их ведением множество существ, которые можно причислить к демонам. Всякому известно, например, что леса, воды, горы, долины и гроты в представлении эллина были населены нимфами, которые служат богам и составляют их свиту, но в то же время тре‑ буют себе поклонения и жертв от людей. Ветры почитались или все вместе, или отдельно, как, например, Борей. Хотя они и не называются прямо демонами, но все‑таки, скорее всего, могут быть причислены к их разряду. Другой вид посредствующих между богами и людьми существ составляют ηρωεη, вера в которых принадлежит уже послегомеровским временам. В гомеровских поэмах название «герой» обозначает вообще всякого лучшего, т. е. храбрейшего человека, и поэтому иногда придается даже выдающимся личностям из низшего сословия, хотя уже замечается различие между обыкновенными людьми и выдающимися богатырями, особенно в том, что последние обыкновенно происходят от богов в ближайшем или отда‑ ленном колене. У Гесиода героями или полубогами (ημίθεοί) называются специально такие люди высшего происхожде‑

Глава 1. Бремя «плавильного тигля»: мифология средиземноморья

ния; некоторые из них, избегнув общей смертным участи, прямо перемещены Зевсом на Острова блаженных, где и ве‑ дут беспечальную жизнь; но и у Гесиода нет еще никакого следа верования в известное влияние героев на жизнь людей и в необходимость поклонения им. Зато в более поздние времена такое верование было широко распространено по всей Элладе. Героями призна‑ вались люди, души которых после смерти получали высшую участь и обладали силой творить людям добро и зло. Повод к такому верованию мог быть подан прежде всего тем, что выдающимся богатырям древности обыкновенно приписы‑ валось высшее происхождение от браков богов со смерт‑ ными, а потому и души таких полубогов постигала иная участь, нежели души обыкновенных смертных. Вера в воз‑ можность такого соединения богов с людьми существо‑ вала не только в героические времена, но и в исторические, и легко объясняется широко развитым антропоморфизмом эллинской религии. Затем некоторые люди, не отличаясь божественным происхождением, могли до такой степени превосходить других своими деяниями и заслугами, что ка‑ зались современникам высшими существами и потому по‑ сле смерти удостаивались почестей наравне с полубогами. Герои такого рода нередко являлись и в исторические вре‑ мена. Известно, например, что в колониях удостаивались геройских почестей их основатели; если действительный основатель не был известен, то на его место ставили како‑ го‑нибудь подходящего богатыря из мифических сказаний. Иногда героями считались не действительно суще‑ ствовавшие люди, а вымышленные, как, например, эпо‑ нимы фил и демов или предки благородных и жреческих родов в Аттике (Эвмолп, Гесих, Бут и др.). В каждом госу‑ дарстве и каждой местности Эллады были почитаемы те или другие герои, и некоторые из них преимущественно перед другими считались покровителями страны (ηρωεη εγχωρίοί); таковы были, например, в Спарте Диоскуры, на Эгине — Эакиды и т. п. Наконец, отдельные роды и семьи учреждали геройский культ (αφηρωίείν) своим умершим предкам как покровителям рода. В позднейшие времена на‑ звание ηρωη часто обозначало всякого умершего и почти вполне соответствовало нашему слову «покойник». Мно‑ жество примеров названия героями умерших встречается в надгробных надписях поздних времен». Другим важнейшим элементом средиземноморской культуры и средиземноморской мифологии была куль‑ тура малоазийская, синкретическая по сути, объединявшая в себе традиции как индоевропейских (хетты, ионийцы), так и семитских (хурриты, финикийцы) племен. По утверждению античных авторов, эллинские пле‑ мена осели в Малой Азии приблизительно в XII–XI вв. до н. э. Первыми из греков в Малую Азию пришли эолийцы, за ними — ионяне и последними дорийцы. Греческие племена покорили малоазийских пеласгов (троянцев «Илиады») и, как говорит Страбон, основали множество городов. Что касается пеласгов, они, по словам того же Страбона, «были племенем, постоянно кочевавшим и весьма подвижным: оно достигло большого могущества и затем сразу пропало, как раз во время переселения эолийцев и ионийцев в Азию».

На основании археологических и лингвистических данных, которыми располагает современная наука, можно предположить без боязни ошибиться, что малоазий‑ ские пеласги Страбона — не кто иные, как индоевропей‑ цы‑хетты, чье царство было уничтожено фригийцами около 1170 г. до н. э. О хеттах упоминается в египетских текстах и в Биб‑ лии («сыны Хета»), однако долгое время не удавалось об‑ наружить никаких следов существования этого народа. Как писал Э. Добльхофер, «сведения о египтянах дошли до нас, пройдя сквозь тысячелетия; греческая литература и драма воздвигли вечный памятник персам; но хеттов как народ пришлось открывать заново!» Это «открытие» состоялось благодаря раскопкам близ турецкой деревни Богазкей, когда археологи наткнулись на руины Хатусаса — столицы хеттского царства. При раскоп‑ ках были найдены десятки глиняных табличек, по которым удалось расшифровать хеттскую письменность и получить представление о военной и хозяйственной деятельности хеттов и об их духовной жизни. В пантеоне хеттов мы встречаем немало традицион‑ ных для средиземноморской мифологии божеств — богов и богинь солнца и луны, бога‑пастуха, бога плодородия, бо‑ гов подземного мира; некоторые из них имеют выраженное индоевропейское «происхождение» — бог‑защитник Пирва, бог светлого времени суток Сиват, бог грозы Тархунт; не‑ которые же — не менее выраженное семитское, объясняю‑ щееся прежде всего влиянием географических соседей хет‑ тов — хурритов и лувийцев: таковы «отец богов» и бог зерна

Божество‑кинжал. Малая Азия (II тыс. до н. э.).

Античная мифология. Энциклопедия // 15

Часть I. «Дыхание в нас — от единой матери»:становление античной мифологии

Кумарби, бог грозы Тешуб, богиня любви и плодородия Ша‑ вушка (вавилонская Иштар), боги судьбы Хутена‑Хутеллура и др. Как отмечал Вяч. Вс. Иванов, «в составе «1000 богов» Хеттского царства наряду с хаттскими, древнехеттскими, несийскими, хурритскими и немногочисленными лувий‑ скими божествами выделяются персонифицированные во‑ площения стихий… В конце перечислений богов пантеона помещались боги изгоев — людей хабиру (по‑видимому, наименование ряда древнеханаанейских племен) и лулахи (слово хурритского происхождения, связанное с восточно‑ кавказским обозначением мужа, невольника)».

Божество. Печать. Малая Азия (II тыс. до н. э.).

Крылатое божество. Печать. Малая Азия (II тыс. до н. э.).

16 // верстка: verstka.jimdo.com

Вполне возможно допустить, что именно от пелас‑ гов‑хеттов, чьи анклавы в Малой Азии продолжали су‑ ществовать еще некоторое время после гибели Хеттского царства, пришельцы с севера «позаимствовали» один из распространеннейших в мифологии Средиземноморья сюжетов — миф об умирающем и воскресающем боге пло‑ дородия. Этот сюжет известен не только «морским наро‑ дам» Средиземноморья, он присутствует и у египтян (миф об Осирисе), и у шумеров (миф об Инанне и Думузи). В хеттской традиции бог плодородия носил имя Телепинус. Разгневавшись, он покинул дом (= умер); с его уходом очаги окутались дымом, домашний скот перестал приносить по‑ томство, природу поразила засуха. Другие боги пытались отыскать Телепинуса, но их усилия были тщетны. Наконец пчела, посланница богов, обнаружила Телепинуса спящим близ священного города Лихцина. Проснувшись от укуса пчелы, Телепинус разгневался сильнее прежнего и навлек на страну и на ее жителей разрушение и гибель. Лишь бо‑ гине Камрусепе удалось смягчить гнев Телепинуса заклина‑ ниями, и Телепинус вернулся, принося с собой плодородие. Отголоски мифа о Телепинусе звучат в греческом мифе о похищении Персефоны. Вероятно, что хеттское «происхождение» имеет и другой греческий миф — о по‑ хищении Зевсом Европы: во всяком случае, на хеттских пе‑ чатях‑цилиндрах встречаются изображения нагой богини, сидящей на быке (в этих изображениях, как и в самом гре‑ ческом мифе, современные ученые видят отражение исто‑ рического факта — похищения ахейцами кумира малоази‑ атской богини в эпоху падении Хеттского царства). Если хеттское влияние на классическую мифологию в известной мере гипотетично (оно не столько доказыва‑ ется, сколько реконструируется), то влияние западносе‑ митское не подлежит сомнению. Торговая экспансия за‑ падносемитских племен, прежде всего финикийцев, при‑ вела к установлению в начале I тысячелетия до н. э. тесных контактов между семитами и греками. Результатом этих контактов стало, в том числе, проникновение в Элладу за‑ падносемитских мифологических сюжетов (итогом этого проникновения в эллинистическую эпоху явилось пол‑ ное отождествление финикийских божеств с греческими). Среди этих сюжетов — миф об умирающем и воскресаю‑ щем боге плодородия (Балу, Мелькарт, Адонис), о богине любви и плодородия Астарте–Атаргатис (оргиастический культ последней описан Лукианом в трактате «О Сирий‑ ской богине»), о богине охоты и битвы Анат. Помимо ряда мифологических сюжетов, греки пере‑ няли у финикийцев алфавит и письменность, в которую внесли принципиальное изменение: финикийское письмо было консонантным, то есть его знаки обозначали только согласные звуки; греки же придумали особые знаки и для гласных, совершив тем самым революцию в истории пись‑ менности. Именно письменность — это уникальное изо‑ бретение человечества — сохранила до наших дней многие древние тексты, в том числе «Илиаду» и «Одиссею» — неис‑ черпаемый источник сведений по классической мифологии. Наряду с финикийцами и другими западносемитскими народами к формированию средиземноморской культуры