UMUC Noi Volkov Exhibition, 2012 by University of Maryland Global Campus

Ной Волков: реформируя мастеров. Реализация юмора в искусстве!

Two Knights, Два рыцаря (teapot, front), 2012, ceramic, 30 x 14 in.

arts program

University of M aryland University College July 8–September 2, 2012

Ной Волков: реформируя мастеров. Реализация юмора в искусстве!

Welcome Dear Patrons of the Arts, Thank you for joining us for Noi Volkov: Reforming the Masters. Unleashing the Humor in Art! University of Maryland University College (UMUC) is so pleased to present this exhibition to our community.

Katherine Lambert

As you begin to examine the artworks in this exhibition, you will immediately understand that Volkov’s works are unique. They springboard off of some of the most famous and recognizable artworks of the past 500 years, evoke memories while provoking thought, and twist and pull history into the future. As you delve a bit deeper, you will understand that Volkov’s past is also unique. Volkov spent much of his life living under a regime that forbade many types of artistic expression. His experiences as an artist in those circumstances have undoubtedly played a role in his artistic expressions, but he has emerged in Maryland as a creative, passionate artist who produces works of art that are reflective, political, and humorous. Volkov’s art and his life are acute reminders of the incredible challenges artists, scholars, and others sometimes face in the pursuit of their life’s work. His triumph should serve as an inspiration to us all. I hope that as you view these works you will be inspired by Volkov’s art and his life story and that you will have the opportunity to reflect on how your own life experiences continue to shape your passions and perspective. Again, thank you for joining us. Sincerely,

Javier Miyares Acting President University of Maryland University College

Добро пожаловать Уважаемые покровители искусств! Благодарим Вас, что присоединились к нам на выставку «Ной Волков: реформируя мастеров. Реализация юмора в искусстве!». Университетский колледж Университета Мэриленда рад представить нашей общине данную выставку. Уже с самого начала ознакомления с работами, представленными на этой выставке, Вы сразу поймете, что работы Волкова уникальны. Они как будто взлетают с одних из самых известных и узнаваемых произведений искусства, созданных за последние 500 лет, они пробуждают воспоминания, заставляя при этом задуматься, а также вскружить и направить историю в будущее. Углубившись немного больше, Вы поймете, что прошлое Волкова тоже уникально. Волков прожил большую часть своей жизни в режиме, когда запрещались многие формы художественной экспрессии. Его опыт художника, прожившего при таких обстоятельствах, несомненно сыграл свою роль в его творчестве, но в Мэриленде он появился как творческий и страстный художник, который творит, а его произведения заставляют задуматься, они исполнены юмора и наполнены политическими мотивами. Искусство Волкова и его жизнь очень остро напоминают о невероятных трудностях, с которыми сталкиваются художники, ученые и другие в своей погоне за созданием работы их жизни. Триумф Волкова должен стать вдохновением для нас всех. Надеемся, что по мере того, как Вы будете знакомиться с представленными работами Волкова, Вас вдохновит его искусство и жизнь, и что Вы сможете задуматься, как Ваш собственный жизненный опыт все время формирует Ваши страсти и перспективы. И снова хотим поблагодарить Вас, что присоединились к нам. С уважением,

Хавьер Миярес И.о. Президента Университетский колледж Университета Мэриленда

Eric Key Director, Arts Program University of Maryland University College

Noi Volkov: Reforming the Masters. Unleashing the Humor in Art! Noi Volkov began his artistic career in an environment where the creative process was controlled by the government of the Soviet Union. However, he maneuvered through the system to have some sort of free artistic expression, which, in Russia, came at a cost. Volkov was born in 1947 in Agapovka, Russia, and came of age as an artist during a time of communist rule, so he experienced strict artistic control by authorities in the Soviet Union. At an early age, Volkov had an interest in art. His family moved from his birth home in Agapovka to Odessa, Russia, in 1952 when he was five years old. There, he continued his interest in making art from whatever paints were available to him. His parents supported his artistic interest and enrolled him in an afterschool art program so that he could learn to draw. This program was the beginning of his formal introduction to art. A few years later, he enrolled in Odessa Grekov Art College—a secondary school for art students—where he was completely immersed in art. Upon graduating from high school, he enrolled in the Vera Mukhina Higher School of Art and Design in Leningrad. There, he enjoyed the artistic experiences afforded him at the school and equally enjoyed the city and its museums, galleries, architecture, and history—all of which affected his art. Additionally, Volkov discovered ceramics, including the old Italian ceramic techniques. In the early eighties, Volkov was under the watchful eye of the government, which affected the sales of his paintings. Thus, he resorted to making ceramic clocks and vases to sell to support his family. Even then, the government closed his kiln. Upon graduating in 1973, Volkov did a year of mandatory military service in Sosnovy Forest near Leningrad. While in the service, he worked as a sign painter, painting propagandist images and slogans in support of Russia. At that time in Russian history, visual artists including Volkov were free to create works of art but were limited in depicting anything that was highly political and against the Russian regime. Volkov witnessed the prosecution of his artist friends who painted scenes that were nonconformist. In 1977, Volkov decided to emigrate as many of his friends had done but was refused an exit visa. The request drew the attention of the KGB, who visited his studio and confiscated two of his paintings. He was arrested, jailed, and questioned by the KGB about the activities of other artists in the area. As Volkov recalled, many artists were put in jail or psychiatric hospitals in 1979. Obviously, it was a difficult time for his family and his artistic creativity. The late seventies and early eighties were the darkest period in Volkov’s art and life. He could not openly paint and sell what he wanted, he went through a divorce, he began to drink heavily, and his father became very ill. Volkov believes that the dark periods in the lives of most Russians began with Stalin’s regime (1941–1953). It was not until Mikhail Gorbachev became the General Secretary of the Communist Party of the Soviet Union (1985–1991) and finally its head of state (1988–1991) that the restrictions placed on art and artists and on emigration were lifted. With these new freedoms, Volkov began to create works of art that were more reflective of his experiences in Leningrad. His works also became more political yet whimsical. In 1989, he and his family were granted permission to immigrate to the United States, where Volkov has been creating imaginative works of art that reflect his life and his experiences in the Soviet Union as well as works that represent his views.

Эрик Ки, Директор программ по искусству Университетского колледжа Университета Мэриленд

Ной Волков: реформируя мастеров. Реализация юмора в искусстве! Ной Волков начал свою творческую деятельность в атмосфере, в которой творческий процесс контролировался государственными органами власти СССР. Однако, ему приходилась маневрами проходить через систему, чтобы иметь некоторую возможность свободно выражать свою художественную мысль, что в России дорого обходилось. Ной Волков родился в 1947 году в Агаповке в России. Художником он стал во время правления коммунистов, поэтому он испытывал строгий контроль над творческой деятельностью со стороны компетентных органов СССР. Еще в раннем возрасте Н. Волков заинтересовался искусством. Его семья переехала из деревни, в которой он родился, в Одессу (СССР) в 1952 году, когда ему было 5 лет. Уже там он продолжил интересоваться созданием произведений искусства из любых красок, которые он мог только найти. Его семья поддерживала его интерес к искусству и отдала его в художественный кружок, чтобы он мог научиться рисовать. Этот кружок стал началом его официального знакомства с искусством. Через несколько лет он поступил в Одесское художественное училище им. М. Б. Грекова – это среднеобразовательное учреждение для студентов по специальности искусства. Учась в училище, он полностью поглотился в искусство. По окончании одесского училища он поступил в Высшее художественно-промышленное училище имени В. И. Мухиной в Ленинграде. Там он мог наслаждаться не только творческим опытом, получаемым в Высшем училище, но и самим городом с его музеями, галереями, архитектурой и историей – всем тем, что повлияло на его творчество. Кроме того, Н. Волков открыл для себя керамику, в том числе староитальянские технологии гончарного искусства. В начале 80-х годов Волков был под прицелом у государственных органов СССР, что повлияло на продажу его картин, поэтому он начал создавать керамические часы и вазы на продажу, чтобы поддерживать свою семью. И даже тогда госорганы закрыли его печь. Окончив училище в 1973 году Волков прошел обязательную военную службу в Сосновом Бору Ленинградской области. На службе он рисовал пропагандистские плакаты и слоганы на поддержку СССР. В тот период российской истории мастера изобразительного искусства, в числе которых и Н. Волков, могли свободно создавать произведения искусства, но при этом не могли рисовать ничего политического или против советского режима. Н. Волков стал свидетелем преследования его друзей-художников, которые рисовали диссидентские сцены. В 1977 году Н. Волков решил эмигрировать, как сделали многие из его друзей, но ему было отказано в выезде. Его запрос обратил внимание КГБ, которые пришли в его студию и конфисковали две его картины. Он был арестован, заключен в тюрьму, где КГБ допрашивал его о деятельности других художников в регионе. Как вспоминает Волков, в 1979 году многих художников сажали в тюрьмы либо помещали в психиатрические больницы. Понятно, что для его семьи и творческой деятельности это было тяжелым периодом. Конец 70-х годов – начало 80-х стали самым темным периодом в творчестве и жизни Ноя Волкова. Он не мог открыто рисовать и продавать все, что хотел, он прошел бракоразводный процесс, начал сильно пить, и очень сильно заболел его отец. Н. Волков считает, что темные периоды в жизни многих россиян начались с режима И. Сталина (1941-1953 гг.), который вследствие его политики, в конце концов, и определил его жизнь, творческое понимание и опыт в России. Только с приходом Михаила Сергеевича Горбачева на должность Генерального секретаря ЦК КПСС (1985-1991 гг.), а позже и Председателя Президиума

Volkovâ&#x20AC;&#x2122;s interest in surrealism is tempered by his attraction to the naĂŻve art of his Soviet homeland. His creations are without a doubt Russian in composition and content. His bold colors and whimsical depictures are energetic works of fun. His ceramic works are reincarnations of artworks by the worldâ&#x20AC;&#x2122;s master artists such as Andy Warhol, Pablo Picasso, Vincent van Gogh, and others and are imaginative. This exhibition includes approximately 30 ceramic works along with several works on canvas that explore the creativity and steadfast tenacity of an artist who has achieved artistic excellence even when his creative talents where stifled by a repressive regime in the Soviet Union during the forties, fifties, sixties, seventies, and early eighties. Now based in Owings Mills, Maryland, Volkov spends his time producing, experimenting, reflecting, laughing, molding and twisting clay, and painting works that give us a glimpse into the journey of his life. As an institution of higher learning that prides itself on the creative process and non-censorship in art, UMUC is proud to showcase the whimsical yet politically charged art of Noi Volkov: Reforming the Masters. Unleashing the Humor in Art!

Верховного Совета СССР (1988-1991 гг.) были сняты ограничения, установленные в сфере искусства и против художников, а также ограничения в эмиграции. С такой свободой Н. Волков начал создавать творческие произведения, которые больше отражали его опыт в Ленинграде. Его работы стали более политическим, но и более причудливыми. В 1989 году он с семьей получил разрешение на миграцию в Соединенные Штаты Америки, где Волков создавал обладающие богатым воображением произведения искусства, которые отображали его жизнь и опыт в СССР, а также и работы, представляющие его взгляды. Интерес Ноя Волкова к сюрреализму сдерживается приверженностью к наивному искусству его родины СССР. По композиции и содержанию его работы, несомненно, можно назвать советскими. Его яркие цвета и причудливые изображения являются энергичным творением веселья. Его керамические работы представляют собой реинкарнацией работ мировых мастеров, таких как Энди Уорхол, Пабло Пикассо, Винсент ван Гог и другие, и наполнены образами. На данной выставке экспонировано около 30 керамических работ наряду с несколькими произведениями на холсте, выявляющие творчество и непоколебимую стойкость художника, достигшего творческого профессионализма, даже когда таланты замаривались репрессивным режимом СССР в сороковых, пятидесятых, семидесятых и начале восьмидесятых. Проживая сейчас в городе Оунгс-Миллс в штате Мэриленд, Н. Волков проводит свое время, создавая, экспериментируя, размышляя, смеясь, формуя и раскручивая глину, а также он пишет картины, дающие нам возможность немного заглянуть в путешествие его жизни. Будучи высшим учебным учреждением, который гордится творческими процессами и отсутствием цензуры в искусстве, Университетский колледж Университета Мэриленд рад представить эксцентричное, но вместе с тем наполненное политическими мотивами искусство Ноя Волкова: реформируя мастеров. Реализация юмора в искусстве!

Mark Kelner Private Dealer and Curator

The Wonderful and Wacky World of Noi Volkov That Noi Volkov’s recent work vibrates with bold colors, sweeping movement, a great sense of humor, warmth, kitsch, and a relaxed simplicity is no surprise to his friends, his collectors, and to those who have been lucky enough to know him. The idea behind this exhibition, however, is anything but effortless. The artist’s dedication to the craft of making his ceramics, be they sculptures or teapots, is evident in both his creative process and the end result. Volkov’s portrayal of artists and their most famous masterpieces pays homage to his early and longtime influences; however, he pushes that envelope further so as not to interpret them for us but rather to discover and reimagine what art history looks like in the mind of a contemporary artist. Never derivative, Volkov’s work is wholly recognizable, above all, and rooted in a deep understanding of and respect for art and in his own personal émigré experience. Born in 1947, Volkov began painting as a child and swiftly emerged in secondary school as a standout student. Upon graduation, he was accepted to the prestigious Vera Mukhina Higher School of Art and Design in Leningrad, where he spent ample time visiting the Hermitage Museum, studying the classics. Working as an independent artist in the Soviet Union, however, was a minefield full of risks and creative censorship. By the late sixties, two approaches to navigating away from suppressive controls were prevalent. One was to work within the confines and aesthetic rules of the “official” Union of Soviet Artists, for which an artist was given a means to make a living and a studio. The alternative was to be an outsider, a nonconformist, “unofficial,” an outcast, with the understanding that one’s work would never be exhibited and that self-expression was a farce. In his lifetime, Volkov would know both.

“Through my paintings and ceramic sculpture I try to convey the humor and beauty that inspires my daily expression. To me life is a divine comedy and its truth flows through me and into my work through my ceaseless experimentation.”

– Noi Volkov

Artists were seen as servants of the state, and while he developed his craft in the monumental section of the Union of Soviet Artists by way of decorative ceramic murals and government-authorized commissions for public works, paintings done for himself—after hours and underground—were considered contraband. And thus, a duality emerged: Volkov, along with his contemporaries, would live out two creative lives—one for Them (the regime) and one for themselves (for art’s sake). The two rarely crossed paths. One time they did, however, was when Volkov refused an “official” request to render a portrait of Lenin, which was considered a prestigious assignment. Eyebrows were raised. It was in Odessa, after compulsory military service, during which he painted signs and slogans, that he found his niche. By the mid-1970s, established artists there began showcasing each other’s work in so-called “apartment” exhibitions. These exhibitions were part of a wider nonconformist movement throughout the Soviet Union, especially in Moscow and Leningrad, in which artists bucked the system and became their own critics, admirers, collectors, competitors, and, above all, community, in the wake of authoritarian rules against them. There was no art market. There were no galleries. Soviet artists weren’t even allowed access to international magazines and journals that featured images of work that was being done in the West. Yet, it was in these apartments where an art world of its own was created and work could be shown in secret.

Марк Кельнер Частный предприниматель и куратор

Замечательный и эксцентричный мир Ноя Волкова То, что последние работы Ноя Волкова трепещут смелыми цветами, плавными движениями, замечательным чувством юмора, теплом, кичем и расслабленной простотой, для его друзей, коллекционеров его работ, да и просто для тех, кому повезло знать его лично, не является нечто удивительным. Однако, идея, которая лежит за работами, представленными на выставке – это ничего более, чем пассивное представление. Приверженность художника к гончарному искусству, и неважно что это – скульптуры или чайники, заметна не только в конечном результате, но и в самом творческом процессе. Изображение Волковым художников и их наиболее известных шедевров воздает должное влиянию, произведенное на него в начале его творческого периода и на протяжении всей его жизни. Однако, он выталкивает это очертание, чтобы не представлять нам прямую интерпретацию, а скорее раскрыть и переосмыслить то, как выглядит история искусства в глазах современного художника. Никогда не бывая чем-то производным, работа Волкова полностью узнаваема среди всего и укоренена в глубокое понимание и почтение искусства и в его собственный личный опыт эмигранта. Родившись в 1947 году, Ной Волков начал рисовать еще в детстве и быстро стал учащимся училища. По окончании училища он был принят в престижное Высшее художественно-промышленное училище имени В. И. Мухиной в Ленинграде, где большую частью своего времени он проводил в Эрмитаже, изучая работы классиков. Однако, в СССР работа независимым студентом напоминает минное поле, полное рисков и цензуры. К концу 60-х годов существовало, в основном, два способа уйти от запретительного контроля. Один способ заключался в работе в тех рамках и эстетических правилах, которые установил «официальный» Союз художников СССР, благодаря чему художник получал возможность зарабатывать на жизнь и содержать студию. Альтернативным вариантом было работать аутсайдером, диссидентом, «неофициально», изгоем в том понимании, что работы художника никогда не будут выставлены, и что самовыражение считалось фарсом. На протяжении своей жизни Н. Волков познал оба способа.

“В своих картинах и керамических скульптурах я стараюсь передать юмор и красоту, вдохновляющие мое повседневное выражение. Для меня жизнь – это божественная комедия, а ее правда проходит через меня и входит в мои работы через нескончаемые эксперименты,”

– Ной Волков.

Художников считали слугами государства. Пока он развивал свое творчество в монументальном подразделении Союза художников СССР в форме декоративных керамических фресок и в комиссиях общественных работ, утвержденных государственными органами власти, картины, которые он писал для себя – через часы работы в подполье – считались контрабандой. Так появилась двойственность: Волков наряду с его современниками жил две творческие жизни – одну для Них (то есть режима) и одну для себя самого (художника). Это два практически не пересекающихся пути. Однако, один раз они все таки пересеклись, кода Н. Волков отказал в «официальной» просьбе написать портрет Ленина, что считалось престижным заданием. Они подняли брови от удивления. Уже в Одессе после прохождения обязательной военной службы, во время которой он рисовал плакаты и слоганы, он смог найти свою нишу. К середине 70-х годов сложившиеся художники начали представлять работы друг друга на так-называемых «квартирных» выставках. Эти выставки были частью более

Within this polarized climate, Volkov continued to make paintings as he saw fit, some of which were increasingly political in nature. He worked out of a cellar studio (literally underground) and like most artists felt pressured by the risk of being caught. Any wider dissemination of artworks proved too difficult to sustain. For example, on September 15, 1974, a group of artists in Moscow participated in a now-historic outdoor exhibition where they organized a showcase of their works, which was forcibly ended by Soviet authorities, who used bulldozers. Artworks were seized. Some were destroyed. Artists were arrested. For some, including those in Odessa, emigration was the only outlet to creative freedom. While other Jewish artists and friends had already resettled in Israel, Europe, and the United States, Volkov began the harsh bureaucratic petition to leave in late 1977. For whatever reason, repeated requests for an exit visa from the government were routinely denied. It was during this 14-month process that the KGB focused their attention on his painting. A knock at the door in early 1979 proved fateful and unfortunate—two paintings were seized, Christ Appears to Brezhnev and The Cranes Are Flying. The former was deemed illegal for its use of religious imagery and satire of the Soviet leader; the latter for its depiction of peasants heeding nature’s call against the backdrop of Soviet banners after a festive all-nighter. In short order, Volkov was arrested and jailed for two months, subjected to interrogations, and threatened with time in psychiatric hospitals. Upon his release, his kiln was confiscated and, in effect, so was his livelihood, career, and source of income. Paintings produced in this dark period proved intensely personal and offered deep social insights into anti-Semitism, the facade of Communism, and the skepticism of Perestroika. Finally in 1990, he got out with his wife and child. “One of the most remarkable, as well as admirable, characteristics of Noi Volkov,” wrote the esteemed collector, the late Norton Dodge, “has been his ability to avoid being overcome by the adversities he suffered as an artist under the repressive Soviet regime. He has been able to shake off his successive difficulties and to enjoy life and its rewards, both large and small. His capacity to triumph is characteristic of other courageous nonconformist artists from the former Soviet Union whose resistance to authority helped to undermine the monolithic Soviet system and lead to its final disintegration.”1 Settling in Baltimore, Volkov was almost immediately recognized for his unique imagination and technical mastery. In 1990, a series of ceramic samovars he made led to the exploration of creating teapots. A year later, he was given his first solo exhibition at Baltimore Clayworks as part of a broader welcoming of local artisans and craftsmen. The art he had kept inside for nearly 20 years came pouring out. And like the works featured in this exhibition, they celebrate his visionary spirit and represent a new stage in his artistic life. While creative freedom in America gave way to exploration, Volkov’s strong sense of Russian identity is key to understanding his appreciation for the ironic and the absurd. Like the writer Mikhail Bulgakov before him, Volkov relishes in depicting images of the fantastic and the supernatural. His has become a world of Pop, transitioning itself with an easygoing human appeal, a sharp perception, and a wit about where he’s been and where he’s going. At the same time, his arrival to the United States coincided with the media and Internet revolution (made possible by the personal computer), which allowed for hyper exposure to and immersion in popular and often unknown images of classical art history, pop culture, and international contemporary art. In his own words, “they invaded my mind like a flood.”

1. Noi Volkov, American Pie, Philadelphia, Pennsylvania, 1997.

обширного диссидентского движения по всему Советскому Союзу, особенно в Москве и Ленинграде, в котором художники подрывали систему и становились своими собственными критиками, почитателями, коллекционерами, конкурентами и, главным образом, обществом как следствие противостояния авторитарным нормам против них. Не существовало рынка искусств. Не существовало галерей. Советским художникам даже не разрешалось иметь доступ к международным журналам, в которых изображались работы, создаваемые на западе. Но вместе с тем именно в этих квартирах создавался свой собственный мир искусств, и втайне можно было продемонстрировать свои работы. В таком поляризованном климате Волков продолжал писать картины, которые он считал подходящими, и некоторые из этих картин своему характеру были более политизированными. Он создал подвальную студию (в буквальном смысле – подпольную студию) и, как многие художники, чувствовал давление от риска быть пойманным. Более широкое распространение произведений искусства оказалось слишком трудным, чтобы можно было выдержать. К примеру, 15 сентября 1974 года группа художников в Москве приняла участие в выставке современного и исторического искусства на открытом воздухе, на которой они организовали выставку своих работ и которая закончилась в принудительном порядке силами советских органов власти, использовавших бульдозеры. Произведения искусства были конфискованы. Некоторые из них были уничтожены. Художники были арестованы. Для некоторых художников, в том числе и тех, которые жили в Одессе, эмиграция стала единственным выходом к творческой свободе. В то время как другие еврейские художники и друзья уже переехали в Израиль, Европу и США, Н. Волков в конце 1977 года начал жесткую бюрократическую борьбу для получения разрешения на выезд. На повторяющиеся заявления на получение разрешения он по разным причинам постоянно получал отказ. Именно во время этого процесса, длившегося 14 месяцев, КГБ сконцентрировало свое внимание на его художественной работе. Стук в дверь в начале 1979 года оказался роковым и печальным: две его картины были конфискован «Явление Христа Брежневу» и «Летят журавли». Первая картина считалась нелегальной по причине использования религиозного изображения и сатиры советского лидера, а вторая картина – по причине изображения крестьян, внимающих зову природы на фоне советских плакатов после праздничного полуночника. Н. Волков сразу же был арестован и заключен в тюрьму на два месяца, подверженный допросам, а со временем и угрозам попасть в психиатрическую больницу. После освобождения была конфискована его печь, которая, по сути, была средством его существования, его деятельностью и источником дохода. Картины, которые художник написал в этот печальный период, оказались необычайно личными и предлагали глубокое социальное представление об антисемитизме, внешней стороне коммунизма и скептицизма процесса перестройки. Только в 1990 году он смог выехать с женой и ребенком. “Одной из наиболее знаковых, достойных восхищения характеристик Ноя Волкова,” – пишет почитаемый коллекционер покойный Нортон Додж, “была его способность не позволять трудностям, которые он испытывал, будучи художником, в репрессивном советском режиме, сломать себя. Ему удавалось отрываться от постоянно появляющихся трудностей и наслаждаться жизнью и своими наградами, маленькими и большими. Его способность побеждать характерна и другим смелым диссидентским художникам, вышедшим из бывшего СССР, чье сопротивление органам власти помогло подорвать монолитную советскую систему и привести к распаду СССР.”1

1. Ной Волков, American Pie, Филадельфия, штат Пеннсильвания, 1997 .

A new way of looking at the past emerged as a theme if not a dominant ideology behind a developing body of work about contrasts, intersections, and a dialogue with objects in a different, absurd context. When one combines the styles and techniques of the old masters with those of contemporary artists, something original and eclectic is born. Add to that the juxtaposition of historical art characters and modern art scenes—Salvador Dali as Don Quixote as painted by Pablo Picasso, sculpted by Volkov as Two Knights—and one gets the idea. Leonardo da Vinci, Marc Chagall, Kazimir Malevich, Andy Warhol, and Piero della Francesca, among others, all get this type of treatment, and it makes for interesting and unexpected situations. The twist is that he reimagines their art into these three-dimensional ceramic and sculptural works and then turns them on their heads. If mixing opposites is a basis for his work both in content and form (some textures are smooth and slick, some are jagged and rusty), then so is the move toward blending a creative approach to his own style, be it conceptual, crafty, folk art, or even outsider. The “kitsch” factor here is palpable, but that doesn’t digress from his point—to enlighten, entertain, and rethink. Instead, that label is welcomed as a complement to a larger overall philosophy being employed here. In his own words, “one cannot understand art without entering a different world. When I paint, I enter a different world. My work isn’t like the work of any one artist, but it has qualities and features of several. When I discovered these masters, it changed my mentality and my own work became more complicated.” Volkov has also said, “By integrating three-dimensional form and painting I explore the ways in which color helps to enhance the play of light on sculpture. I treat my forms like canvases of my own invention, shaped methodically to receive the vision I paint upon them with my brush. I consider my work finished when the painting on the form has brought out the ‘soul’ hidden within my sculpture. . . . My eyes delight in being exposed to such an excess of character, color, and design. These images come alive in my mind and live out their reality in conjunction with my own individual creativity. My vision decorates what I see and animates it into a conversation between the influences of the images with my own imagination.” As a result, Ed Hopper #4, an homage to Edward Hopper’s classic image of urban Americana, is remade as a ceramic teapot, utilizing his famous late-night diner scene, but also incorporating an industrial faucet design for a spigot and a fellow night dweller figure for a handle. The effect is as ironic as it is tongue-in-cheek. Consider Lucien Clergue’s iconic photograph of a contemplative Picasso rendered by Volkov as Chagall Picasso. It has an early Chagall background and seems to suggest Pablo’s inner thoughts as he takes the images in. Lastly, Malevich, edition #1/50, a teapot rooted in Suprematist forms and theoretical influence, draws an important connection between Russia and Volkov and speaks to the dichotomy that informs his life’s work. Within the scope of the 20th century, and certainly within Russian art history, few artists can be deemed “game changers.” Kazimir Malevich fits the bill, and his innovations in art have spawned entire generations whose creativity has benefited from his teachings, if not his revolution. His Black Square of 1915 was essentially the first work of abstract art ever made, and his practice of Suprematism is arguably Russia’s most important export to the art world. By subtracting any means of a horizon line, Malevich contributed to the end of figurative art, called for the end of what he coined “the old art,” and duplicated this feat by producing Red Square, followed by White on White, an absolutely white canvas. To Volkov and like-minded art students able to see it in books (the Soviet regime, of course, suppressed it), this approach spelled out infinite possibilities.

Поселившись в Балтиморе, Волков был практически сразу признан благодаря своему уникальному воображению и техническому мастерству. В 1990 году серия керамических самоваров, созданных художником, привела к попытке создания чайников. Спустя год у него появилась возможность персональной выставки в Центре керамических искусств Балтимора Baltimore Clayworks наряду с более одобренными местными ремесленниками и мастерами. Творчество, которое он удерживал внутри себя почти 20 лет, начало изливаться изнутри. Как и работы, представленные на этой выставке, они отмечают его мечтательный дух и представляют собой новый опыт его творческой жизни. Учитывая, что творческая свобода в Америке дала возможность познавать, сильное чувство Волкова принадлежности к России является ключом к пониманию его приверженности к ироническому и абсурдному. Как и писатель Михаил Булгаков, живший ранее, Н. Волков с удовольствием изображает фантастические и сверхъестественные сцены. Он стал воплощением мира поп-арта в процессе перехода благодаря легкому обращению к человеку, острому восприятию и остроумию относительно того, откуда он пришел и куда он идет. В тоже время приезд Н. Волкова в США совпадает с периодом медиа- и интернет революции (благодаря распространению персональных компьютеров), которая позволила гиперэкспозиции и погружение в популярные и зачастую неизвестные произведения истории классического искусства, попкультуры и международного современного искусства. Как он сам говорит: “они вторглись в мои мысли как поток воды”. Появился новый способ смотреть на прошлое, ставший темой, если не доминирующей идеологией основной части произведений о контрастах, точках пересечения и диалоге с объектами в другом абсурдном контексте. Объединяя стили и техники старых мастеров и современников, рождается нечто оригинальное и эклектическое. Добавьте к этому еще наложение исторических художественных образов и современных художественных сцен – Сальвадор Дали в качестве Дон Кихота по картине Пабло Пикассо, изображенный в скульптуре Н. Волкова «Два рыцаря» - Вы понимаете идею. Леонардо да Винчи, Марк Шагал, Казимир Малевич, Энди Уорхол, Пьеро делла Франческа и другие – все понимают этот подход, и это создает интересные и неожиданные ситуации. Поворотная техника заключается в создании своего представления их творчества в трехмерных керамических и скульптурных произведениях и переворачивает их с головы на голову. Если объединение противоположностей лежит в основе его работ и в содержании, и в форе (некоторые текстуры плавные и гладкие, а некоторые – рваные и застаренные), также и происходит движение к объединению творческого подхода в свой собственный стиль, будь-то концептуальный, мастерский, фольклорный или даже сторонний подход. Тут ощутим фактор «кича», но это не расходится с вершиной его творчества – просвещать, развлекать и переосмысливать, а наоборот этот ярлык только приветствуется, поскольку он является комплементом используемой общей философии. Как он сам говорит: “невозможно понять искусство, не войдя в иной мир. Когда и пишу картину, я попадаю в другой мир. Моя работа не напоминает работы других художников, она объединяет свойства и качество нескольких художников. Когда я познал для себя этих мастеров, это изменило мой образ мыслей, а мои работы стали более сложными.” Волков говорил также: “Объединяя трехмерные формы с живописью, я изучаю, как цвет помогает улучшить игру света на скульптуре. Я отношусь к своим формам как к холстам, которые я сам создаю, методически формируя их, чтобы получить тот образ, который я пишу своей кисточкой. Считаю, что работа уже окончена, когда живопись на форме выводит «душу», спрятанную в скульптуре… Мои глаза блестят, когда я вижу такое изобилие образа, цвета и замысла. Эти образы вживую появляются в моей голове и живут в своей реальности совместно с собственным личным творчеством. Мое видение декорирует то, что я вижу, и оживляет его в трансформацию влияний образов с моим собственным воображением.”

However, back when he was at art school in Leningrad, Volkov was a constant Hermitage dweller, and a melancholy and nostalgia for his beloved old masters kicked in and in high gear. During a recent talk, he revealed, “How could I say goodbye to the Tintorettos or Caravaggios or Rembrandts or Veermers? I understood the need to move in a new direction, and agreed with it, but decided to merge Malevich’s ideas with that of the classics. In hopes of creating something new, I blended the characters of one painting onto another so art could interact on a stage within my mind.” Only later did he realize the political implications of his painterly “collages” and the risk of working freely in a totalitarian environment. Before his arrest, he was an accidental nonconformist, and out of that oppression came invention, and then innovation. Volkov is a survivor, a surrealist in his own right, and after more than 20 years here in America, he’s the embodiment of a true, free spirit, and of worthy of a following—the creator of a wonderful and wacky world we get to share. After a career of referencing, refiguring, and now reforming the masters, he now takes his place as one of their own.

Since 2001, Mark Kelner has been actively involved in the sourcing, research, and acquisition of Russian postwar art. He is a private dealer and curator, and his clients have included major museums and corporate collections in the United States, Europe, and throughout the former Soviet Union. He also worked with filmmaker Steven Spielberg to coordinate the production of video testimonials of Holocaust survivors in Eastern Europe and Russia for the USC Shoah Foundation Institute. Kelner is a graduate of George Mason University, where he studied both English and Russian literature with esteemed writer Vasily Aksyonov. In 2010, he was invited to join the board of directors of the Hermitage Museum Foundation, where he works on international contemporary art projects. Recently, he has lectured at Yeshiva University’s Cardozo School of Law and has been featured in The Washington Post, The Atlantic, and Bloomberg/Businessweek, in addition to many television and radio appearances. His humorous essay “How to Sell to Oligarchs” was published as part of A Hedonist’s Guide to Art and was excerpted in The Times.

В итоге «Эд Хоппер №4», являющееся данью классическому образу американских горожан Эдварда Хоппера, переделан в образе керамического чайника с использованием его известной сцены в забегаловке поздним вечером, внедряя индустриальную раструбную конструкцию втулки и используя в качестве свечи фигуру ночного жителя. Эффект и ироничен, и шутлив. Вспомните культовую фотографию Люсьена Клерга, воспроизведенного Волковым в произведении «Шагал Пикассо». На фоне – ранний Шагал, а само произведение, кажется, показывает внутренние мысли Пабло, поглощающего образы. Наконец, чайник «Малевич, версия № 1/50», прикованный в супрематические формы и теоретическое влияние, демонстрирует важную связь между Россией и Н. Волковым и дихотомию, выражающую работу всей его жизни. В период 20 века и, конечно, в истории искусства России немногих художников можно считать «установителями тенденций». Казимир Малевич подходит этому определению, а его инновации в искусстве породили целые поколения, чье творчество только выиграли благодаря его учениям, если не революции. Его «Черный квадрат» 1915 года, по существу, стал первой работой абстрактного искусства, а его основание супрематизма, несомненно, является самым важным подарком России миру искусства. Убрав любое использование линий горизонта, Малевич сделал свой взнос в окончание фигуративного искусство, признанного окончить то, что он обозначил «старым искусством», и дублировал этот подвиг, создав «Красный квадрат», за которым последовал «Белое на белом» - абсолютно белым холстом. Для Волкова и единомыслящих молодых художников, которые могли узнать об этом в учебниках (советский режим пресекал это, конечно), такое подход предлагал большие возможности. Однако, если вспомнить его период в художественном училище в Ленинграде, Н. Волков был постоянным посетителем Эрмитажа, и быстрыми темпами ворвались меланхолия и ностальгия за своими любимыми мастерами. Во время недавнего разговора он признался: “Как я мог попрощаться с Тинторетто или Караваджо, или Рембрандта, или Вермеера? Я понимал, что нужно двигаться в новом направлении, и был согласен с этим, но решил соединить идеи Малевича с идеями классиков. В надежде создать нечто новое я смешал образы одной картины в другой образ, чтобы искусство могло взаимодействовать на сцене моих мыслей”. Только позже он осознал политические намеки своих «коллажей» живописи и риск свободной работы в тоталитарных условиях. До своего ареста он непреднамеренно стал диссидентом, и именно с этого гнета появилось изобретение, а потом и инновации. Н. Волков – это «оставшийся в живых», сюрреалист в своем собственном праве, и только через более 20 лет здесь в Америке он стал воплощением истинного свободного духа и, что самое важное, создателем замечательного и эксцентричного мира, который у нас есть возможность познать. Наполняя творческую деятельность ссылками к мастерам, их перевоплощении и и создании новых форм, сейчас Н. Волков занимает свое собственное место.

С 2001 года Марк Кельнер принимал активное участие в обнаружении, исследовании и приобретении произведений послевоенного русского искусства. Он является частным дилером и опекуном объектов, а его клиенты – это основные музейные и корпоративные коллекции на территории США, Европы и по всей территории бывшего СССР. Кроме того, он работал с режиссером Стивеном Спилбергом, координируя съемку видеосвидетельств выживших после Холокоста в Восточной Европе и России для Института визуальной истории и образования Фонда Шоа Университета Южной Калифорнии. Кельнер окончил Университет Джорджа Мейсона, где он изучал английскую и русскую литературу с уважаемым писателем Василием Аксеновым. В 2010 году его пригласили в Совет директоров Фонда Эрмитажа Hermitage Museum Foundation, где он работает над международными проектами современного искусства. Недавно он читал лекции в Юридической школе Кардосо Университета Ешива, а также появлялся на страницах газет The Washington Post, The Atlantic и Bloomberg/Businessweek, и кроме того принимал участие во многих телевизионных и радио передачах. Его юмористическое эссе “Как продавать олигархам” было опубликовано в Руководстве гедониста по изобразительному искусству, а отрывки из него было опубликованы в газете The Times.

Brian Young Curator, Arts Program University of Maryland University College

Recognizing the Masters Noi Volkov’s early career as an artist chronicling dark life under the Soviet Union has been widely reported by numerous writers including Deborah Bedwell (1992), Norton Dodge (1992 and 1997), and Alison Hilton (1997), among others. As Volkov’s output, especially his ceramics, flourished following his move to the Baltimore area in 1990, his subjects became recognizable to those audiences with a basic knowledge of key figures in Western art. In a general sense, the mood of Volkov’s work also lightened. The results in the last two decades demonstrate accessible imagery, vibrant color, and humor, yet retain enigmatic layers for those who want to search deeper within his art. In the 2010 publication Noi Volkov by the Habatat Gallery, the artist stated, “My work is like a tribute to all the artists who have ever inspired me. My work is also intended to put emphasis back on past masters in a fun, unexpected way. . . ” In this current exhibition, the emphasis is on Volkov’s ceramic output, which is complemented by some of his larger, later paintings. We might ponder whom Volkov has referenced in his works. Volkov’s debt to the masters reaches its furthest point with an obvious nod to Piero della Francesca, the 15th century Tuscan master, celebrated fresco painter, and portraitist. For What Is True, Volkov borrowed the male sitter from the Renaissance double portrait, Frederico da Montefeltro and Battista Sforza, who were respectively the Duke and Duchess of Urbino. This portrait pair is well known among students of art history in part because they depict severe formal portraits. (The right side of Federico’s face was severely injured in battle.) Volkov reconstitutes one half of the imagery into three-dimensional form. Then, rather than pairing the husband with his wife, Volkov joins the Duke to an outdated insecticide dispenser. The result conveys Volkov’s awareness of Renaissance portraiture, his continuation of the more recent tradition of incorporating found objects, and a play on words for the title. Clearly, the work reveals a sense of humor and Volkov’s propensity for bright colors. Viewers could speculate on Volkov’s selection for the Duke: a symbol of power, the rich costume, the severe profile, the fame of the portraitist, or more likely, the synthesis of all of the aforementioned qualities. To understand Volkov’s ceramics, one has to understand his choices. He has explained that the work’s title is a play on the word true, which means both “verisimilitude” and “balanced.” So, the piece depicts a portrait (or likeness) and then is counterbalanced compositionally with the bug sprayer. As Volkov’s ceramics and paintings evolved, his borrowing from previous masters became more obvious. Those artists known to historians gave way to the household names of Leonardo da Vinci, Michelangelo Merisi da Caravaggio, Johannes Vermeer, Rembrandt van Rijn, Paul Cézanne, Vincent van Gogh, Marc Chagall, Pablo Picasso, Salvador Dalí, Edward Hopper, Andy Warhol, and so on. These are recognizable names that populate the blockbuster museum exhibitions in the United States, Europe, and elsewhere. In an age of rampant consumerism, these artists’ works routinely appear near the top of art auction records and in private art sales among the ultra-wealthy. (At least nine of the eleven artists above have had individual works reportedly sell for more than $20 million.) Another scan of the group reveals that many of them enjoyed outsized personalities to the point that viewers need only one name when referencing their career: Leonardo, Warhol, Picasso, etc. As it concerns Volkov’s adaptations, it is worth acknowledging that each of the above painters has a particular command at depicting the human figure in a highly recognizable style. Some of these artists’ self-portraits are among the most widely lauded in art. Recognizing those factors, Volkov relishes the chance

Брайан Янг, Куратор программ по искусствам, Университетский колледж Университета Мэриленда

Признание мастеров О ранней художественной деятельности Ноя Волкова, которая относится к темному периоду жизни в СССР, писали многие писатели, среди которых были Дебора Бедвелл (1992), Нортон Додж (1992 и 1997) и Элисон Хилтон (1997) и другие. Творчество Н. Волкова, особенно гончарное, начало процветать с переездом в Балтиморский регион в 1990 году, а его произведения стали узнаваемыми среди публики, осведомленной о ключевых фигурах Западного искусства. Говоря в общем, настроение работ Волкова тоже стали светлее. Результаты за последние два десятилетия демонстрируют доступные образы, яркие цвета и юмор, но при этом сохраняют загадочные слои для желающих углубиться в понимание его творчества. В публикации «Ной Волков», опубликованной галерей Habitat Gallery в 2010 году, художник заявил: “Мое творчество – это как дань тем художникам, которые когда-то вдохновили меня. Кроме того, мои работы направлены на то, чтобы выделить прошлых мастеров веселым и неожиданным способом. . . ” На этой выставке ударение делается на керамичесие произведения Н. Волкова, дополненные некоторыми его более знаменитыми картинами более позднего периода. Мы можем задуматься, а о ком хочет напомнить Волков в своих работах. Долг Волкова перед мастерами искусства достигают наивысшей точки с очевидным кивком на Пьеро делла Франческа, тосканского мастера 15 века, известного фрескового живописца и портретиста. Для своей работы «Что истинно» Н. Волков одолжил натурщика с двойного портрета ренессансного период Федерико да Монтефельтро и Баттисты Сфорцы, которые соответственно были герцогом и герцогиней Урбино. Эта пара портретов хорошо известна среди студентов истории изобразительного искусства, отчасти из-за того, что они отображают строгий портрет (правая сторона лица Фредерика была сильно повреждена на битве). Н. Волков воспроизводит половину фигуры в трехмерной форме. А дальше вместо того, что объединить мужа со своей женой, Волков присоединяет герцога к устаревшему диспергатору против насекомых. Этот результат выражает знание Н. Волкова о техниках написания портретов периода Ренессанса, продолжение недавней традиции включать найденные объекты, а также игру слов в названии. Понятно, что это произведение показывает чувство юмора и предрасположенность Волкова к ярким цветам. Посетители могли бы предпологать причину, почему Волков выбрал именно герцога: потому что он является символом власти, из-за богатого костюма, строго профиля, известности портретиста, или, что, скорее всего, синтез всего перечисленного. Чтобы понимать керамику Волкова, необходимо понимать его выбор. Как он сам объясняет, название этого произведения – это игра на слове истина, которое означает и «правдоподобность» и «сбалансированность». Таким образом, данное произведение изображает портрет (или схожесть с ним), а далее в противовес в композицию добавляется опрыскиватель против насекомых. По мере эволюционирования керамики и живописи Н. Волкова его заимствования от мастеров прошлых лет становится более очевидным. Эти художники, насколько известно историкам, уступают перед известнейшими именами: Леонардо да Винчи, Микеланджело Меризи де Караваджо, Ян Вормеер, Рембрандт ван Рейн, Пол Сезанн, Винсент ван Гог, Марк Шагал, Пабло Пикассо, Сальвадор Дали, Эдвард Хоппер, Энди Уорхол и т.д. Это узнаваемые имена, наполняющие музейные выставки, имеющие огромный успех в США, Европе и других регионах. В любой период безудержного потребительства работы этих мастеров регулярно появляются среди топовых лотов аукционов произведений искусства и также являются предметами частных продаж среди ультрабогатых (по крайней мере, отдельные работы девяти из одиннадцати перечисленных продавались по цене выше 20 миллионов долларов). Изучение этой группы с другой стороны показывает, что многим из них нравились нестандартные личности настолько, что зрителям 17

to incorporate imagery from these cultural icons. This predilection has become a hallmark for Volkov. He finds that appealing to a wide audience of art history is rewarding. Taking this concept a step beyond the art world, Volkov has extended his reach to include icons of Western history, including Albert Einstein, Winston Churchill, and the Beatles, among others. If audiences relish the recognition of Dalí’s distinct face or Warhol’s Soup Cans in three-dimensional form, the next logical step is for viewers to place those familiar elements within their new contexts. I would argue that merely copying famous imagery for a new scale or different purpose constitutes the creation of a souvenir. But Volkov doesn’t reproduce. Warhol, Dalí, and Picasso have only provided the jumping off point. In other words, Volkov’s work takes the obvious as its starting point and, through a metamorphosis, incorporates it into a wholly original, tactile tableau. Volkov often fuses the familiar in art with the banal to add an exciting new layer to the canon of art history. His latest work, Wedding Cake, takes miniature earthenware portraits of Dalí and Warhol and uses them as the clay icing on the de facto symbol of wedding receptions. In the slightly earlier Trains from the Different Countries, Volkov masterfully blends and balances Leonardo’s Madonna with a typical male silhouette from Magritte and appears to pull them forward with billowing toy-like trains. The introspective and the surreal come together in a capricious and counterweighted teapot, a vessel that when decorated becomes another centuries-long symbol of refinement. Volkov is merging high art and kitsch. In Self Portrait, the grisaille face subtly follows the curve of the vessel. Volkov again forms a bridge to the Renaissance masters—the modern adaptation appears to be a contemporary mash-up of two innovative selfportraits: Parmagianino’s, cleverly done before a curved mirror, and Leonardo da Vinci’s late monochromatic drawing. In the Volkov homage, the glasses prove to be clever: They offer a repetition of the curve, humorously emphasize the eye, and give a contemporary flourish. To skeptics, Volkov’s work can arouse the same suspicion found decades earlier in response to Soup Cans by Warhol, an artist admired by Volkov. Perhaps a reflexive thought bubbles up—“I could do that.” Yet, as a student of art history, Volkov is aware that art turning inward with obvious references to the masters has the potential for both mass appeal and possible scorn. (It is well known among art historians that the aforementioned artists also had legions of vocal detractors.) Caravaggio used his neighbors as models in his religious works, Lichtenstein incorporated comics, Warhol depicted consumer products, and Picasso and Dalí frequently displayed their outsized egos. Viewers often enjoy art that is accessible with themes and depictions relevant to their own lives. Volkov maintains the traditions of the earlier masters and has updated them through contemporary sources: color images from glossy art books, lowbrow kitsch, and the Internet. Fusing that material with byproducts spurred by his education, memory, and imagination, the options for Volkov appear to be endless. Things spring up from his past and appear to collide in the kiln. The result is energetic, whimsical imagery that commands our attention. Volkov might be the heir apparent to Warhol, Picasso, and Lichtenstein.

достаточно было только имени для соотношения их творческой деятельности, например, Леонардо, Уорхол, Пикассо и т.д. Что касается адаптаций Ноя Волкова, стоит признать, что каждый из указанных художников имеет особенную технику изображения человеческого тела в узнаваемой форме. Некоторые из автопортретов этих мастеров относятся к произведениям, наиболее прославленным в искусстве. Учитывая эти факторы, Н. Волков наслаждается возможностью соединить образы из этих икон культуры. Эта склонность стала отличительной чертой Волкова. Для него возможность обратиться к широкой публике истории искусств – это награждение. Переведя эту концепцию на шаг вперед мира искусства, Ной Волков расширил свои горизонты, включив иконы западной истории, среди которых Альберт Эйнштейн, Уинстон Черчилль, группа Битлз и другие. Если публике понравится признание отдаленного лица Дали или «Банок супа» Уорхола в трехмерной форме, следующим логическим шагом станет помещение зрителем этих известных элементов в новый контекст. Я бы сказал, что простое копирование известного образа в новом масштабе или с другой целью – это будет созданием сувенира. Но Волков не воспроизводит. Уорхол, Дали и Пикассо дали фундамент для прыжка. Другими словами, творчество Волкова берет очевидное как отправную точку и при помощи метаморфозы внедряет это очевидное в абсолютно уникальную осязаемую сцену. Волков часто сливает известное в искусстве с банальным, чтобы добавить восхитительный новый слой в канон истории искусств. Его самая недавняя работа «Свадебный торт» получила миниатюрные глиняные портреты Дали и Уорхола, расположившиеся на глиняной глазури реального символа свадебных церемоний. В своей работе «Поезда из разных стран», датируемой немного ранее, Ной Волков мастерски соединяет и балансирует Мадонну Леонардо с обычным мужским силуэтом Магритта, выталкивая их вперед с деформированными игрушечными поездами. Интроспективное и сюрреалистическое объединяются в своенравном и уравновешенном чайнике – сосуде, который после декорирования становится иным многовековым символом изящества. Н. Волков сливает высокое искусство и кич. В «Автопортрете» лицо, нарисованное техникой гризайль, искусно продолжает изгиб сосуда. И снова Н. Волков образует мост к мастерам эпохи Ренессанса – современная адаптация оказывается современным гибридом двух инновационных автопортретов: автопортрета Пармиджанино, умно созданного перед кривым зеркалом, и поздней монохромной картины Леонардо да Винчи. В почтении Волкова очки оказываются умным ходом: они представляют повтор изгибов, подчеркивая глаз в смешной форме, а также дают современный завиток. Для скептика творчество Волкова может вызвать такое же подозрение, которое десятки лет назад стало реакцией на «Банки супа» Уорхола, мастера, которым восхищается Н. Волков. Возможно, всплывает рефлексивное мышление «Я сам мог бы такое сделать». Но, будучи студентом истории искусств, Волков знает, что, если вывернуть искусство внутрь с очевидной отсылкой к мастерам, это может дать основу как для притяжения широкой публики, так и для возможной насмешки (среди историков-искусствоведов хорошо известно, что вышеуказанные художники также имели легионы голословных недоброжелателей). Караваджо в качестве моделей в своих религиозных работах использовал своих соседей, Лихтенштейн внедрял комиков, Уорхол изображал потребительские товары, а Пикассо и Дали часто изображали свои собственные нестандартные эго. Зрителям часто нравится искусство, понятное по тематике и изображениям, соответствующим их собственной жизни. Волков сохраняет традиции более ранних мастеров и обновляет их через современные источники: цветные образы с глянцевых художественных альбомов, примитивный кич и интернет. Сливая этот материал с побочными продуктами, использование которых побудили его образование, память и воображение, для Волкова вариантов оказывается нескончаемое количество. Предметы выскакивают из его прошлого и сталкиваются в печи. Результат – энергичный причудливый образ, который призывает наше внимание. Волков мог бы быть наследником, очевидным для Уорхола, Пикассо и Лихтеншнейна. 19

Self Portrait Автопортрет 2007 oil on canvas 48 x 36 in.

Artist’s Statement My art is generally based on the classics of past generations. When I attended the Vera Mukhina Higher School of Art and Design in St. Petersburg, avidly visiting Hermitage Museum, I meticulously studied the works of old masters. My favorite artists include Vermeer, Rembrandt, and Leonardo da Vinci. I place classic characters into modern art scenes. It makes for interesting situations. Mixing opposites is a basis for my work. I put together opposite textures as well. Smooth and slick with jagged and rusty. It gives the work a certain feel. The famous Russian avant-garde artist Kazimir Malevich, painter of White on White, indirectly stated the end to Figurative art by presenting absolutely white canvases. I decided to merge his ideas with the ideas of old masters. In the 1970s, I chose to incorporate famous characters of classic art into my own contemporary pieces. I placed these characters into a modern, surprising setting. Working in ceramics, I was able to employ various textures and dimensions, which perpetuated my quest to expand the limits of art by incorporating different styles, structures, and techniques. My philosophy is that you cannot understand art without entering a different world. When I paint, I enter a different world, where old becomes new and thus my work is created.

Заявление живописца В целом, мое искусство основывается на классиках предыдущих поколений. Обучаясь в высшем художественно-промышленном училище им. В. И. Мухиной в г. Санкт-Петербург, в то же время с огромным желанием посещая Государственный Эрмитаж, я тщательно изучал работы старых мастеров. Среди любимых мною художников - Вермеер, Рембрандт и Леонардо да Винчи. Я переношу классических персонажей на полотна современной живописи, и это создает интересные образы. Сочетание противоположностей является основой моих работ. Также я смешиваю несочетающиеся фактуры: ровные и гладкие с рваными и шершавыми. Это придает работе некую особенность. Известный русский художник-авангардист Казимир Малевич, автор картины «Белое на белом» («Белый квадрат»), косвенно положил конец фигуративному искусству, продемонстрировав абсолютно белые холсты. Я решил объединить его идеи с идеями старых мастеров. В 1970-х годах я внес в собственные современные произведения известные образы классического искусства , поместив их в новую непривычную обстановку. При работе с керамикой мне удалось задействовать различные текстуры и размеры, увековечившие мои попытки расширить границы искусства путем сочетания разных стилей, структур и техник. Моя философия в том, что невозможно постигнуть искусство, не погружаясь в другой мир. Рисуя, я переношусь в иной мир, в котором старое превращается в новое, и так создается моя работа.)

About Noi Volkov Born in 1947 in Agapovka, Russia Currently resides in Owings Mills, Maryland

Education MA, Fine Art and Ceramics, Vera Mukhina Higher School of Art and Design, Leningrad, Russia, 1973 BA, Fine Art, Grekov Art College, Odessa, Russia, 1967

Selected Collections Allen Memorial Art Museum, Oberlin College, Oberlin, Ohio American University Museum at the Katzen Arts Center, Washington, DC Arizona State Museum, University of Arizona, Tucson, Arizona Arkansas Arts Center, Little Rock, Arkansas Cremona Foundation, Norton Dodge Collection, Mechanicsville, Maryland Fine Arts Museums of San Francisco, San Francisco, California The Jane Voorhees Zimmerli Art Museum, New Brunswick, New Jersey Mint Museum of Craft + Design, Charlotte, North Carolina Museum of Contemporary Russian Art, Jersey City, New Jersey National Liberty Museum, Philadelphia, Pennsylvania

Selected Exhibitions

2012

Baltimore Clayworks, Baltimore, Maryland

del Mano Productions, Altadena, California

2011

Habatat Galleries, West Palm Beach, Florida

2010

Art Palm Beach, West Palm Beach, Florida

2009

Art Palm Beach, West Palm Beach, Florida

Habatat Galleries, Boca Raton, Florida

International Images, ltd., Pittsburgh, Pennsylvania

2008

Goldesberry Gallery, Houston, Texas

Habatat Galleries, Tysons Corner, Virginia

SOFA, Chicago, Illinois

2007

Goldesberry Gallery, Houston, Texas

О Ное Волкове Родился в 1947 году в Агаповке, Россия. Ныне проживает в Оуингс-Миллс, штат Мэриленд.

Образование Магистр искусств, Высшее художественно-промышленное училище имени В. И. Мухиной, г. Ленинград, окончил в 1973 году. Младший специалист искусств, Одесское художественное училище им. М. Б. Грекова, г. Одесса, СССР, окончил в 1967 году.

Избранные коллекции Мемориальный музей искусств им. Аллена, Оберлинский колледж, г. Оберлин, штат Огайо Американский университетский музей при выставочном центре Katzen Arts Center, г. Вашингтон, округ Колумбия Государственный музей Аризоны, Университет Аризоны, г. Тусон, штат Аризона Художественный центр Арканзаса, г. Литл-Рок, штат Арканзас Фонд Cremona Foundation, Коллекция Нортона Доджа, г. Меканиксвилл, штат Мэриленд Музей изобразительного искусства Сан-Франциско, г. Сан-Франциско, штат Калифорния Художественный музей имени Джейн Вурхис Циммерли, г. Нью-Брансуик, штат Нью-Джерси Музей искусств и дизайна им. Шарлотт Минт, г. Шарлотт, штат Северная Каролина Музей современного русского искусства, г. Джерси-Сити, штат Нью-Джерси Национальный музей свобод, г. Филадельфия, штат Пенсильвания

Избранные выставки 2012

Центр керамических искусств Baltimore Clayworks, г. Балтимор, штат Мэриленд

Компания по организации художественных мероприятий del Mano Productions,

г. Альтадена, штат Калифорния

2011

Галерея Habatat Galleries, г. Уэст-Палм-Бич , штат Флорида

2010

Выставка Art Palm Beach, г. Тайсонс Корнер, штат Вирджиния

2009

Выставка Art Palm Beach, г. Уэст-Палм-Бич , штат Флорида

Галерея Habatat Galleries, г. Бока-Ратон, штат Флорида

Галерея International Images, ltd., г. Питтсбург, штат Пенсильвания

2008

Галерея Goldesberry Gallery, г. Хьюстон, штат Техас Галерея Habatat Galleries, г. Тайсонс Корнер, штат Вирджиния

2007

Ежегодная международная выставка скульптур и функционального

искусства SOFA, г. Чикаго, штат Иллинойс Галерея Goldesberry Gallery, г. Хьюстон, штат Техас

2006

Duane Reed Gallery, St. Louis, Missouri

Gallery Camino Real, Boca Raton, Florida

SOFA, Chicago, Illinois

SOFA, New York, New York

2005

Jane Sauer Gallery, Santa Fe, New Mexico

2004

Gallery Camino Real, Boca Raton, Florida

Jane Sauer Gallery, Santa Fe, New Mexico

2003

Irving Galleries Fine Arts, Palm Beach, Florida

2002

John Elder Gallery, New York, New York

Irving Galleries Fine Arts, Palm Beach, Florida

2001

Baltimore Clayworks, Baltimore, Maryland

1998

Baltimore Clayworks, Baltimore, Maryland

Goldman Art Gallery, Rockville, Maryland

1997

American Pie, Philadelphia, Pennsylvania

1996

Lyric Theatre, Baltimore, Maryland

1992

Gregory Gallery, Washington, DC

Jewish Community Center of Greater Washington, Rockville, Maryland

Selected Publications 500 Figures in Clay: Ceramic Artists Celebrate the Human Form, Lark Books, Sterling Publications, New York, NY, 2004. Bown, Matthew Cullerne. A Dictionary of Twentieth Century Russian and Soviet Painters, 1900â&#x20AC;&#x201C;80s, London, England, 1998. Clark, Garth. The Artful Teapot, Watson-Guptill, New York, NY, 2001. Dodge, Norton and Alla Rosenfeld, From Gulag to Glasnost, Thames and Hudson, London, England, 1995. Dodge, Norton et al., Ceramics and Paintings of Russian Life: Noi Volkov, The Goldman Art Gallery, Rockville, MD, 1992. Miller, Judith. Decorative Arts, Dorling Kindersley Publications, London, England, 2006.

2006

Галерея Duane Reed Gallery, St. Louis, Missouri Галерея Gallery Camino Real, г. Бока-Ратон, штат Флорида Ежегодная международная выставка скульптур и функционального искусства SOFA, г. Чикаго, штат Иллинойс

Ежегодная международная выставка скульптур и функционального искусства SOFA, г. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк

2005

Галерея Jane Sauer Gallery, г. Санта-Фе, штат Нью-Мексико

2004

Галерея Gallery Camino Real, . Бока-Ратон, штат Флорида

Галерея Jane Sauer Gallery, г. Санта-Фе, штат Нью-Мексико

2003

Галерея Irving Galleries Fine Arts, г. Палм-Бич , штат Флорида

2002

Галерея John Elder Gallery, г. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк Галерея Irving Galleries Fine Arts, г. Палм-Бич , штат Флорида

2001

Центр керамических искусств Baltimore Clayworks, г. Балтимор, штат Мэриленд

1998

Центр керамических искусств Baltimore Clayworks, г. Балтимор, штат Мэриленд

Галерея Goldman Art Gallery, г. Роквилл, штат Мэриленд

1997

Центр искусств American Pie, г. Филадельфия, штат Пенсильвания

1996

Театр Lyric Theatre, г. Балтимор, штат Мэриленд

1992

Галерея Gregory Gallery, г. Вашингтон, округ Колумбия

Еврейский центр Jewish Community Center of Greater Washington, г. Роквилл, штат Мэриленд

Избранные публикации 500 фигур из глины: художники гончарного искусства воспевают формы человеческого тела. – Нью-Йорк: Ларк Букс, Стерлинг Пабликейшнс, 2004. Мэтью Куллерн Боун. Словарь российских и советских художников двадцатого века с 1900 по 80-е гг. – Лондон, Англия, 1998. Гарт Кларк. Искусный чайник. – Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Ватсон-Гаптилл, 2001. Нортон Додж и Алла Розенфельд. От Гулага до гласности. - Лондон, Англия: Темз и Хадсон, 1995. Нортон Додж и др. Керамика и живопись в жизни России: Ной Волков. – Роквилл, штат Мэриленд: Галерея Голдман Арт, 1992. Джудит Миллер. Декоративное искусство. – Лондон, Англия: Дорлинг Киндерсли Пабликейшнс, 2006.

“I mix artists in unexpected ways, but there is always an artistic thread that binds them together. My work is like a tribute to all the artists who ha ve ever inspired me.” –Noi Volkov

“Я смешиваю стили художников необычными способами, но всегда существует художественная нить, связывающая их вместе. Своей работой я отдаю должное всем тем художникам, которые меня когда-либо вдохновляли.” –Ной Волков

Работы представленные на выставке

Ed Hopper #4, Эд Хоппер #4 (teapot), 2011, ceramic, 8 x 15 x 5 in.

Decorative Abstractionism, Декоративный абстракционизм, 2011, oil on canvas, 40 x 50 in.

Art History, История искусств, 2012, ceramic, 96 x 31 x 30 in.

Top: Malevich, Малевич, edition #1/50 (teapot, front), 2012, ceramic, 9 x 11 x 6 in. Bottom: Malevich, Малевич, edition #1/50 (teapot, back), 2012, ceramic, 9 x 11 x 6 in.

Wedding Cake, Свадебный торт, 2012, white clay, glazes, and vinegar, 30 x 30 x 18 in.

Above: Lichtenstein Tie, Галстук Лихтенштейна (detail, variation), 2012, ceramic and oil on flat metal Left: Lichtenstein Tie, Галстук Лихтенштейна (variation), 2012, ceramic and oil on flat metal, 32 x 6 x 6 in.

New Look, Новый взгляд, 2010, oil on canvas, 58 x 42 in.

Cranes Flying, Летят журавли, 1977, oil on canvas, 46 x 38 in.

The Genius Should Not Die, Гений не должен умирать, 2009, ceramic and mixed media, 8 x 20 x 4 in.

Cake Churchill, Торт Черчиль, 2009, ceramic, 12 x 13 x 13 in.

My Rembrandt, Мой Рембрандт, 2010, oil on canvas, 40 x 30 in.

Mona Lisa in Pop Art, Мона Лиза в поп-арте (front), 2007, ceramic and mixed media, 22 x 16 x 9 in.

Mona Lisa in Pop Art, Мона Лиза в поп-арте (back), 2007, ceramic and mixed media, 22 x 16 x 9 in.

Cake Einstein, Торт Эйнштейн, 2009, earthenware, glazes, and painting, 14 x 13 x 13 in.

Plumber, Водопроводчик, 2006, ceramic, 25 x 19 x 6 in. Collection of David and Ellen Saval (Maryland)

Installation, Инсталляция, 2005, oil on canvas, metal, and ceramic, 96 x 96 in.

What Is True, Что истинно, 2009, ceramic and mixed media, 9 x 20 x 3 in.

Two Knights, Два рыцаря (teapot, front), 2012, ceramic, 30 x 14 in.

Two Knights, Два рыцаря (teapot, back), 2012, ceramic, 30 x 14 in.

Duchamp Conception, Концепция Дюшана, 2000–2009, oil on canvas, 48 x 36 in.

Top: Dali Picasso #5, Дали Пикассо #5 (teapot, front), 2009, ceramic, 13 x 13 x 6 in. Bottom: Dali Picasso #5, Дали Пикассо #5 (teapot, back), 2009, ceramic, 13 x 13 x 6 in.

Warhol’s Tie, Галстук Уорхола, 2010, paint on flat metal, 82 x 23 x 7 in.

Eclectic, Эклектика, 2008, mixed media, 27 x 26 x 7 in.

Mixed Two Cultures, Смешанные две культуры (front), 2007, ceramic and mixed media, 24 x 21½ x 9 in.

Mixed Two Cultures, Смешанные две культуры (back), 2007, ceramic and mixed media, 24 x 21½ x 9 in.

It’s Not Joseph Stalin, Это не Иосиф Сталин, 2009, ceramic, 14 x 6 x 6 in.

Self Portrait, Автопортрет, 2007, oil on canvas, 48 x 36 in.

Van Gogh’s Pants, Штаны Ван Гога (variation), 2008, mixed media, wood, epoxy, and paint, 56 x 23 x 12 in.

Picasso Macho, Пикассо Мачо (variation), 2009, ceramic, 16 x 16 x 13 in.

Chagall Picasso, Шагал Пикассо, 2005, ceramic, 19 x 25 x 7 in.

Napoleon and Picasso, Наполеон и Пикассо, 2005, ceramic and mixed media, 21 x 25 x 21 in.

Trains from the Different Countries, Поезда из разных стран, 2002, ceramic, 21 x 19 x 5 in.

I Loved My Husband, Я любила своего мужа, 2009, ceramic and mixed media, 15 x 19 x 9 in.

Duality of Natures, Дуальность естества, 2009, ceramic and mixed media, 22 x 13 x 8 in.

Self Portrait, Автопортрет, 2001, ceramic, 14 x 19 x 4 in.

Lautrec #15, Лотрек #15 (teapot), 2011, ceramic, 10 x 11 x 2 in.

Cézanne in a Wig, Сезанн в парике (variation), 2008, ceramic and mixed media, 22 x 18 x 13 in.

Exhibition Checklist Ceramics and Sculpture Art History, 2012, ceramic, 96 x 31 x 30 in. Cake Churchill, 2009, ceramic, 12 x 13 x 13 in. Cake Einstein, 2009, earthenware, glazes, and painting, 14 x 13 x 13 in. Cézanne in a Wig, 2008, ceramic and mixed media, 22 x 18 x 13 in. Chagall Picasso, 2005, ceramic, 19 x 25 x 7 in. Dali Picasso #5 (teapot), 2009, ceramic, 13 x 13 x 6 in. Duality of Natures, 2009, ceramic and mixed media, 22 x 13 x 8 in. Eclectic, 2008, mixed media, 27 x 26 x 7 in. Ed Hopper #4 (teapot), 2011, ceramic, 8 x 15 x 5 in. I Loved My Husband, 2009, ceramic and mixed media, 15 x 19 x 9 in. It’s Not Joseph Stalin, 2009, ceramic, 14 x 6 x 6 in. Lautrec #15 (teapot), 2011, ceramic, 10 x 11 x 2 in. Lichtenstein Tie, 2012, ceramic and oil on flat metal, 32 x 6 x 6 in. Malevich, edition #1/50 (teapot), 2012, ceramic, 9 x 11 x 6 in. Mixed Two Cultures, 2007, ceramic and mixed media, 24 x 21½ x 9 in. Mona Lisa in Pop Art, 2007, ceramic and mixed media, 22 x 16 x 9 in. Napoleon and Picasso, 2005, ceramic and mixed media, 21 x 25 x 21 in. Picasso Macho, 2009, ceramic, 16 x 16 x 13 in. Plumber, 2006, ceramic, 25 x 19 x 6 in. Collection of David and Ellen Saval (Maryland) Self Portrait, 2001, ceramic, 14 x 19 x 4 in. The Genius Should Not Die, 2009, ceramic and mixed media, 8 x 20 x 4 in. Trains from the Different Countries, 2002, ceramic, 21 x 19 x 5 in. Two Knights (teapot), 2012, ceramic, 30 x 14 in. Van Gogh’s Pants, 2008, mixed media, wood, epoxy, and paint, 56 x 23 x 12 in. Warhol’s Tie, 2010, paint on flat metal, 82 x 23 x 7 in. Wedding Cake, 2012, white clay, glazes, and vinegar, 30 x 30 x 18 in. What Is True, 2009, ceramic and mixed media, 9 x 20 x 3 in.

Paintings Cranes Flying, 1977, oil on canvas, 46 x 38 in. Decorative Abstractionism, 2011, oil on canvas, 40 x 50 in. Duchamp Conception, 2000–2009, oil on canvas, 48 x 36 in. Installation, 2005, oil on canvas, metal, and ceramic, 96 x 96 in. My Rembrandt, 2010, oil on canvas, 40 x 30 in. New Look, 2010, oil on canvas, 58 x 42 in. Self Portrait, 2007, oil on canvas, 48 x 36 in.

Note: Unless otherwise noted, each work is on loan courtesy of the artist.

Список работ на выставке Керамика и скульптура История искусств, 2012, керамика, 96 x 31 x 30 дюйм высота Торт Черчиль, 2009, керамика, 12 x 13 x 13 дюйм Торт Эйнштейн, 2009, фаянс, глазурь, живопись, 14 x 13 x 13 дюйм Сезанн в парике, 2008, керамика, смешанная техника, 22 x 18 x 13 дюйм Шагал Пикассо, 2005, керамика, 19 x 25 x 7 дюйм Дали Пикассо #5 (чайник), 2009, керамика, 13 x 13 x 6 дюйм Дуальность естества, 2009, керамика, смешанная техника, 22 x 13 x 8 дюйм Эклектика, 2008, mixed media, 27 x 26 x 7 дюйм Эд Хоппер #4 (чайник), 2011, керамика, 8 x 15 x 5 дюйм Я любила своего мужа, 2009, керамика, смешанная техника, 15 x 19 x 9 дюйм Это не Иосиф Сталин, 2009, керамика, 14 x 6 x 6 дюйм Лотрек #15 (чайник), 2011, керамика, 10 x 11 x 2 дюйм Галстук Лихтенштейна, 2012, керамика, листовой метал, масло, 32 x 6 x 6 дюйм Малевич, версия #1/50 (чайник), 2012, керамика, 9 x 11 x 6 дюйм Смешанные две культуры, 2007, керамика, смешанная техника, 24 x 21½ x 9 дюйм Мона Лиза в поп-арте, 2007, керамика, смешанная техника, 22 x 16 x 9 дюйм Наполеон и Пикассо, 2005, керамика, смешанная техника, 21 x 25 x 21 дюйм Пикассо Мачо, 2009, керамика, 16 x 16 x 13 дюйм Водопроводчик, 2006, керамика, 25 x 19 x 6 дюйм Коллекция Давида и Эллен Саваль (штат Мэриленд) Автопортрет, 2001, керамика, 14 x 19 x 4 дюйм Гений не должен умирать, 2009, керамика, смешанная техника, 8 x 20 x 4 дюйм Поезда из разных стран, 2002, керамика, 21 x 19 x 5 дюйм Два рыцаря (чайник), 2012, керамика, 30 x 14 дюйм Штаны Ван Гога, 2008, смешанная техника, эпоксидный клей, краска, 56 x 23 x 12 дюйм Галстук Уорхола, 2010, живопись, листовой метал, 82 x 23 x 7 дюйм Свадебный торт, 2012, белая глина, глазурь, уксус, 30 x 30 x 18 дюйм Что истинно, 2009, керамика, смешанная техника, 9 x 20 x 3 дюйм

Живопись Летят журавли, 1977, холст, масло, 46 x 38 дюйм Декоративный абстракционизм, 2011, холст, масло, 40 x 50 дюйм Концепция Дюшана, 2000–2009, холст, масло, 48 x 36 дюйм Инсталляция, 2005, холст, масло, метал и керамика, 96 x 96 дюйм Мой Рембрандт, 2010, холст, масло, 40 x 30 дюйм Новый взгляд, 2010, холст, масло, 58 x 42 дюйм Автопортрет, 2007, холст, масло, 48 x 36 дюйм

Примечание: Если не указано иного, каждое произведение любезно предоставлено на время выставки самим художником.

About UMUC UMUC is the largest public university in the United States. As one of the 11 degree-granting institutions of the University System of Maryland, this global university specializes in high-quality academic programs tailored to working adults. UMUC has earned a worldwide reputation for excellence as a comprehensive virtual university and, through a combination of classroom and distance-learning formats, provides educational opportunities to more than 92,000 students. The university is proud to offer highly acclaimed faculty and world-class student services to educate students online, throughout Maryland, across the United States, and in 28 countries and territories around the world. UMUC serves its students through undergraduate and graduate programs, noncredit leadership development, and customized programs. For more information regarding UMUC and its programs, visit www.umuc.edu.

About the Arts at UMUC Since 1978, University of Maryland University College (UMUC) has proudly shown works from a large collection of international and Maryland artists at the UMUC Inn and Conference Center in Adelphi, Maryland, a few miles from the nation’s capital. Through its Arts Program, the university provides a prestigious and wide-ranging forum for emerging and established artists and brings art to the community through its own collections, which have grown to include more than 1,900 pieces of art, and special exhibitions. UMUC’s collections focus on both art by Maryland artists and art from around the world. They include the Maryland Artist Collection, the Doris Patz Collection of Maryland Artists, the Asian Collections, the Education Collection, and the International Collection. The university’s collection of Maryland art includes approximately 1,400 works and provides a comprehensive survey of 20th- and 21st-century Maryland art. The university’s Asian Collections consist of nearly 420 pieces of Chinese art, Japanese prints, and Balinese folk art, dating from the Tang Dynasty (618–907 a.d.) through the 19th century—a historical reach of 13 centuries. The UMUC collection of Japanese prints includes more than 120 prints by 35 artists. Artworks are on display throughout the UMUC Inn and Conference Center and the Administration Building in Adelphi as well as at the UMUC Academic Center at Largo. The Adelphi facilities are open to the public from 9 a.m. to 9 p.m. seven days a week and are visited by more than 100,000 students, scholars, and visitors each year. Exhibitions at the UMUC Academic Center at Largo are open to visitors from 9 a.m. to 5 p.m., Monday through Friday.

UMUC Arts Program Mission Statement The Arts Program at UMUC creates an environment in which its diverse constituents, including members of the university community and the general public, can study and learn about art by directly experiencing it. The Arts Program seeks to promote the university’s core values and to provide educational opportunities for lifelong learning. From the research and study of works of art to the teaching applications of each of our exhibitions, the Arts Program will play an increasing role in academic life at the university. With a regional and national focus, the Arts Program is dedicated to the acquisition, preservation, study, exhibition, and interpretation of works of art of the highest quality in a variety of media that represent its constituents and to continuing its historic dedication to Maryland and Asian art.

UMUC Art Advisory Board Javier Miyares Acting President University of Maryland University College MichĂ¨le E. Jacobs, Chair Managing Director Special Events at Union Station Anne V. Maher, Esq., Vice Chair Attorney at Law Kleinfeld, Kaplan & Becker, LLP

Juanita Boyd Hardy Director, Millennium Arts Salon Managing Principal Tiger Management Consulting Group, LLC Sharon Smith Holston, Past Chair Artistâ&#x20AC;&#x2122;s Representative and Co-owner Holston Originals Pamela Holt Consultant Public Affairs Administration

Eva J. Allen, PhD Art Historian

Eric Key Director, Arts Program University of Maryland University College

Myrtis Bedolla Owner and Founding Director Galerie Myrtis

Philip Koch Maryland Artist Professor, Maryland Institute College of Art

I-Ling Chow, honorary member Regional President and Managing Director, Ret. Asia Bank, N.A.

Thomas Li, honorary member Chairman and CEO, Ret. Biotech Research Labs, Inc.

Paula Cleggett Associate Director for Policy The Curb Center Vanderbilt University

David Maril, honorary member Journalist President, Herman Maril Foundation

Linda Derrick Collector and Patron of the Arts

Barbara Stephanic, PhD, Past Vice Chair, honorary member Professor of Art History College of Southern Maryland

Patricia Dubroof Artist/Consultant IONA Senior Services Karin Goldstein, honorary member Art Collector

Brian Young, staff Curator, Arts Program University of Maryland University College

UMUC Board of Visitors Mark J. Gerencser, Chair Executive Vice President Booz Allen Hamilton, Inc. Evelyn J. Bata, PhD Collegiate Professor University of Maryland University College Richard F. Blewitt President and Chief Executive Officer The Blewitt Foundation Joseph V. Bowen Jr. Vice President of Administration McKissack & McKissack David W. Bower President and Chief Executive Officer Data Computer Corporation of America John M. Derrick Chairman and Chief Executive Officer, Ret. Pepco Holdings, Inc. Israel Feldman President Feldman & Associates Karl R. Gumtow Founder and Chief Executive Officer CyberPoint International Michèle E. Jacobs Managing Director Special Events at Union Station Donald S. Orkand, PhD Former Chair Founding Partner DC Ventures and Associates, LLC

Lt. Gen. Emmett Paige Jr., Ret. Vice President of Operations, Ret. Department of Defense/Intelligence Services Lockheed Martin Information Technology Charles E. (Ted) Peck Chairman and Chief Executive Officer, Ret. The Ryland Group, Inc. Sharon Pinder Founder and Chief Executive Officer The Pinder Group Brig. Gen. Velma Richardson, Ret. Vice President, DoD IT Programs and Special Projects IS&GS Lockheed Martin Corporation Gen. John (Jack) Vessey Jr., Ret., Member Emeritus Former Chairman U.S. Joint Chiefs of Staff William T. (Bill) Wood, JD Attorney at Law Wood Law Offices, LLC Joyce M. Wright Chief Claims Officer, People’s Trust Homeowners Insurance

Contributors Project Manager: Donna Grove Curator: Brian Young Editor: Kate McLoughlin Translators: Larysa Shell with Muriel Joffe and Tatiana Schlenker Designer: Jennifer Norris Artwork photography: Genna Gurvich Production Manager: Scott Eury Fine Arts Technician: René A. Sanjines Administrative Assistant: Denise Melvin Cover artwork: Noi Volkov, Mona Lisa in Pop Art, 2007, ceramic and mixed media, 22 x 16 x 9 in. 12-ARTS-051 (6/12)

Ной Волков: реформируя мастеров. Реализация юмора в искусстве!

Two Knights, Два рыцаря (teapot, front), 2012, ceramic, 30 x 14 in.

arts program

University of Maryland University College July 8–September 2, 2012