Вы читаете самый удивительный сборник миниатюр основанный на реальных высказываниях прапорщика российской армии Шибеко Михаила Фёдоровича, которые были записаны за ним личным составом подчинённого ему 35-го курса, в период с 1995-го по 1999-й годы. Все указанные в сборнике события, за исключением высказываний, не происходили в Военном Институте Правительственной Связи (ФАПСИ), г. Орёл.
www.vetas.ru
Знакомство — Все говорят, что я чурка. Да, я — чурка... — так он сказал. Чурки бы им гордились, но они не слышали его. А мы слышали, но пока ещё не осознали. И ближайшие 5 лет ещё помогут нам постичь парадоксальные хитросплетения армии и сюрреализма, стать чурками или начать гордиться Фёдорычем.
Антропоморфные противогазы Однажды, на одном очень важном построении роты, таком же тактически важном и необходимом для существования единого организма армии непобедимой страны, прапорщик Михаил Шибеко, сказал фразу, которая могла бы изменить мир, но всего лишь вогнала в ступор одну роту. Вышла она из этого состояния и перешла в следующее, когда её отпустили, по команде «Вольно, разойдись!» — Противогазы в кубриках не оставлять, в кубриках остаются только уборщики и наводят там порядок... Противогазы обиделись, потупили взгляды, надули щёки и убрались восвояси, оставив уборщиков наедине со сложной задачей — навести порядок средь вакуума бардака.
Индивидуальное чувство стиля — Проверить наличие внешнего вида... — однажды сказал Фёдорыч, и все проверили его наличие. Вроде бы всё в норме. Внешний вид в наличии и налицо. Хотя, наличие у личности внешнего вида — его личное дело. А уставная норма требует проверить. Устами устава глаголит Фёдорыч, а мы медленно привыкаем к непривычному и пытаемся объять необъятное. Армия из вас (и нас в том числе) сделает настоящих мужиков!
Шутливо тройками играя — Вам бы всё в шутки играть, а наряд тройки получает! — очень недовольно, раздражённо, и почти на пределе громкости не своего голоса, сказал старший прапорщик Шибеко, старшина 35-го курса, на очередном его построении. И его можно понять, скажу я Вам. Тройка, может быть, для кого-то и спасительный якорь в океане безумств обучения, но для оценки боевой готовности подразделения — тройка хуже чем некуда...
Армейский Fashion Award — Проверить наличие уставных носков, и если таковые имеются, вывести их из строя! — скомандовал Михал Фёдорыч, но из строя никто не вышел. Спросите, почему? Потому, что ровно три дня назад закончились совместные учения с армией ЧуНо (Чулочных Носков), а кто-то до сих пор живёт в прошлой неделе, либо до сих пор пьёт раствор «Носки ХоШиМина» нейтрализующий неприятные запахи жизнедеятельности армии ЧуНо, и отбивающий память!
Патологический диагноз — Если у вас недержание мочи в виде языка, обратитесь к врачам... — совершенно уставным тоном, без намёка на эмоции, отчеканил старшина 35-го курса, Михал Фёдорыч. Курс побежал по врачам, а кто-то за листком бумаги, на котором и записал приказ старшины. Армия такова.
Прозрачный дозор — Один спит, третий чай пьёт... — негодованию старшины не было предела. Это перешло все мыслимые и немыслимые рамки. Почему один спит? Третий чай пьёт? И где второй?! Из оружейной комнаты пропал плащ невидимка.
Огонь на службе отечеству — Не играйте с огнём в прятки... — старший прапорщик Шибеко, в очередной раз, инструктировал личный состав курса. В связи с постоянным развитием технологий используемых в армии, огонь с недавних пор, был материализован, и нёс службу на благо отечества. Прятаться от него было бессмысленно, потому что понимая, что с ним играют, он начинал злиться и выходил из-под контроля.
Отчётность отчитывания — Никто никуда не отчитывается... — Михал Фёдорыч, пока никто не успел никуда отчитаться, отчитывал личный состав. Ибо отчётность по отчитыванию была очень секретной отчётностью отчитывания личного состава.
Пазлы — Составить тишину... — в очередной раз старшина удивлял свой личный состав. Но возражений не было. Скорее всего, составление тишины — это ещё не пройденый, и конечно же, секретный материал. Такое уже бывало, старшина проболтается, а все на ус намотают и раз тебе! На очередном занятии по тактике составлений пазлов информация всплывает. Сначала он проболтался о порядке в целом, затем о плане и мироздании, затем о строе и перестройке строя, после о стенгазетах и полевых дневниках, о графике дежурства по столовой и графике дозоров (дневном, ночном и сумеречном), а вот сейчас — о тишине...
Известный получатель — Снимай шапку, пока я тебе замечание не получил! — Михал Фёдорыч в гневе выглядел очень... гневно, что-ли? Усы ходили ходуном, словно жили самостоятельной жизнью. Наверно и жили, впрочем, как и слова, слетающие с его уст. Но что-то всё-таки было в его словах! Прозрачной вуалью безумия накрывало каждый раз, когда он тебе замечание не получил. А когда он его тебе получил, то единственное, что оставалось, так это остаться. Лучше в наряде. И лучше где-нибудь подальше от него. Как-то так. Где-то там.
Лучше страдать? — Я пока ещё памятью и зрением не страдаю... — сказал, как отрезал. Старший прапорщик Михал Фёдорыч, не страдал памятью и зрением с самого рождения, чем и заслужил почётное звание безапелляционного воина, готового ради Родины, грызть всех и вся, не видя и не запоминая. Гордимся.
Прорезинено! — Идите работать, не теряйте резину... Лучше идти, чем терять резину. Лучше работать, чем её не терять. Кто не работает, тот её теряет, однозначно! Резина всему голова! Резине время — а то работу потеряешь. Без резины?! Идите прочь! Без резины не вытащить и не вставить, иначе опасно. Торопись на доброе дело, а резину не теряй. Добрая резина крепка. На свете не без резины, надо и работать. Пыль столбом, дым коромыслом, а изба не топлена; не теряйте резину, идите работать. Дома работает, а в людях теряет резину. Чего с земли не подымешь? Чего из стены не вырубишь? Резины?! Потерял резину?! Гад! Сомнений не возникало, Михал Фёдорыч часто недоговаривал курсивом своих мыслей. А они у него были метки, цепки и колки, каждый раз к столу, к месту, к резине.
Форменный сказочник — Сказки Андерсена кончились, началась служба… — старший прапорщик М.Ф.Шибеко, очень любил сказки, но когда они заканчивались, или главный герой погибал от водки, начиналась служба. В принципе, даже до смерти от водки главного героя, служба была. То есть, априори была служба, а потом сказки. Служба не могла закончиться после начала новой сказки; и вообще она, как мы поняли со временем, явление перманентное, и сказки здесь не при чём. Сказочной службы нет. А вот служебные сказки есть. И наш старшина любил сказки. Очень.
Проект ЗРАТО — Курсант, закрой рот, а то отвалится... — после секретных учений на полигоне Федерального Агентства, старшина Михал Фёдорыч, постоянно допускал оплошности, и произносил такое, что ни в какие разумные рамки не вмещается, и нарушает все писанные и негласные нормы. Слова его раскрывали военные секреты о разработках Агенства. В данном случае мы узнали, что первого человекоподобного робота для военных целей, в нашей стране сделали очень давно. Проект был назван ЗРАТО, и у роботов были проблемы с механикой — если что-то открывалось, то что-то обязательно отваливалось. Но что же отваливается мы так и не узнали.
Бардака оставили... — У вас в тумбочке бардак. Я заглянул туда и удивился, как вы там живете?! — очень сильное удивление старшины, не вызвало тех же эмоций в нас. Мы прекрасно разруливали тумбочные ситуации, и великолепно жили; а также осознавали всю степень ответственности за происходящее там. А вот про Бардака, мы просто забыли...
Элементарные команды — Команда «направо» не говорит о том, что надо танцевать... — наш старшина выдал очередную порцию мозголомки низкого уровня. Командная строка активировалась, запустился алгоритм обработки команд низкого уровня. Команда «налево» не говорит о том, что надо говорить, что команда «равняйсь» не говорит о том, что надо запевать о том, что команда «смирно» не говорит о том, что надо выполнить алгоритм команды «разойдись», которая не говорит о том, что надо выполнить команду «вспышка с фронта» и «вспышка с тыла», которые в свою очередь, не говорят о том, что же всетаки надо делать по команде «направо»... Все повисли. Рестарт.
Смешанные чувства — Вы у меня будете плакать злостным смехом! Ну вот. Опять довели. Сейчас начнётся: - плакать смехом, - смеяться плачем, - кричать шепотом, - шептать криком, - радоваться горем, - горевать радостью, - веселиться унынием, - унывать весельем, - злиться добром, - добреть злобой, - играть жизнью, - жить игрой, - бодрствовать сном, - спать бодрствуя, - любить ненавистью, - ненавидеть любовью, - бдить рассеяностью, - рассеивать бдя, - агонизировать покоем, - покоиться в агонии, - растлевать созидание, - созидать тлен, - освещать тьму, - затемнять свет, - возвышать низость, - унижать возвышенное, - искривлять прямоту, - выпрямлять кривизну,
- побеждать поражением, - поражать победой, - вставать сидя, - сидеть стоя, - и... Короче, Вы уже поняли, что старшина наш разошёлся не на шутку, и мы встряли в смешанные чувства негодования чередования. Всплакните чтоль за нас?
Небезызвестное — Я вас накажу, потом обзывайте меня за своей спиной... — за спиной старшины, стоящего напротив кривого утреннего, непроснувшегося строя роты, корчил рожи Меня. Вообще-то его звали не Меня, а скорее Возя, или Бади, а может Бизя... Это не суть важно. А вот сам факт наказания — это да! Фёдорыч умел придумывать различные наказания. Именно он придумал четвертование (в позапрошлой реинкарнации), наряды по столовой (в этой) и толчок (в будущей, или толчок придуман до него?). Толчки его фантазии не имели предела, точнее предел был, но он был за пределами нашей фантазии, и стремился к бесконечности. Небезызвестное уравнение без известных пределов наказания.
Международные отношения — Если вам нужен новый распорядок дня, напишите в НАТО! — старшина был непреклонен. Наши заверения о том, что подъём в семь утра — это, как минимум не гуманно, что физическая зарядка более 10 минут — это издевательство над организмом, и что пятница — должна быть выходным днём, на руководство не действовали. По совету старшины, мы написали в вышеуказанную инстанцию. Но они ответили нам всего один раз. Или не ответили? Думаем-гадаем до сих пор. В общем пришёл офицер из особого отдела, передал привет от своего друга из НАТО, провёл с нами беседу о международных отношениях и неразглашении военной тайны. Потом он же провёл беседу с командиром батальона, командиром роты, командиром взвода и старшиной. Потом беседу с нами провёл командир батальона, командир роты, командир взвода, и старшина. Все были возбуждены и возбуждали нас пламенными речами, тревожными пробежками в полной экипировке, маршбросками, уборкой территории, нарядами и прочими пряниками. Кнут не доставали. НАТО!
Природа и справедливость — Готовьте свои кулачки и завтра своими мозгами будете долбить лёд! Ну вот, началось. Прапор периодически зверел. В основном зверство, по нашим разведданным, было связано с тремя причинами: либо не поимел желанного, либо подпалил усы. Второе случалось крайне редко, но если случалось! Короче, если мозгами лёд долбить будем, значит или половину усов кто-то ночью сбрил (а это невозможно), или в очередной раз кто-то натянул дочь. Это третья причина. Третяя причина — это дочь. Которую пердолят каждую ночь. И у неё на это пять причин Пускай пердолят — это хорошо! Гуляет девочка, а мы мозгами лед крошим, под Николаева. Где справедливость?
Звонкий дым и иже с ним — Чтобы я дыма здесь больше не слышал... — на очередных полевых учениях, после «обкурки» личного состава, старшина прозрел. Начал слышать дым, видеть звук, и говорить светом. Свет его проникал глубоко в наше сознание, которое ещё от нитротрихлорметана не опомнилось. Одно, общее, человеческое сознание и свет прапора.
Нанесение EMI красок — Запомните себе раз и на носу... Наносить краску нужно всегда тонким слоем, потому что это — мегакраска. Нанотехнологии итить их налево! — старшина тупо хотел спиздить малеха краски, и следил чтобы на двери наносили как можно меньше, тоньше. А никто и проверить не сможет, единственный во всем гарнизоне, тестер-излучатель, сломан. А прапор, зав. ремцетра, в отпуске. Хз где. А Михалыч наш, корефан его, знает где зав. ремцентром. Но никому об этом не скажет, потому что краски надо напиздить. Потому что краска не обычная, а рассеивающая EMI волновые удары силовых пушек противника, и туалет дома надо было покрасить. И ничего что она бесцветная, зато, когда дома туалет покрасит, можно смело сидеть на толчке и не бояться волновых ударов. Они при таком раскладе даже в тему.
Тихий ужас — Теперь я буду ругаться молча! — старшина озверел. И понеслось. Настолько мощной и дикой мат-атаки наши мозги давно не ощущали. Красной пеленой, червоточинами и чёрными пятнами расплывались всё новые и новые, и новые, и новые, и... НО ВЫ нЕ беспокойтесь. Стойко перенося тяготы и лишения мы выдержали удары. Первые 10 секунд. А потом заорали от насилия над мозгом. Фёдорыч сформировал новую мыслеволну в виде гигантского матерящегося антиматерией члена и хлестал по полушариям и между ними, наверно думал, что у нас вместо мозга жопа. Хотя кто знает, что там на самом деле?
Курсы повышения магнификации — Я вас сейчас увеличу в единственном числе! — старшина только что вернулся с курсов повышения квалификации, и встретивший его дежурный по роте ему не понравился. Маловат был. А старшина был полон идей, магических заклинаний, целевых задач, оптимизированных поручений, свежесгенерированных вводных, но опять проболтался. Курсы проходили под грифом секретно, а мы опять узнали тайну. В этот раз тайну увеличения в единственном числе. Только вот результат этого увеличения принципиально от исходных данных не отличался. Не понятно, чему их там только учили?
Отрицая безобразие — Уборка в кубриках антибезобразная, — Михал Фёдорыч был вечно чем-то недоволен, но сегодня что-то случилось. Он как-то по-особенному улыбался и хитро смотрел на нас (прим. автора: Обратите внимание, в данном тексте использована магическая комбинация чем-то что-то как-то). Наверно влюбился в новую повариху. Или премию дали? А может быть получил благодарность?! Чувство ведомое ему одному, сподвигло произнести столь сложную для восприятия фразу. Ну и как её воспринимать? Как похвалу или недовольство порядком? Можно ли антибезобразие синонимизировать с порядком? Может быть в наших отношениях наступил переломный момент и мы научились предугадывать его желания? Может быть уроки психологии поведения прапорщиков различных армий мира пошли нам на пользу? А может быть кто-то протёр наконец пыль на дверном косяке? Ответов на эти вопросы не было. Сплошное антибезобразие.
Индейцы с копьями — Если вы хотите стать индейцами с копьями, поменяйте профессию! Теоретически, выкладки старшины, всегда били со стопроцентной точностью. Особенно ему удавалось подчеркнуть изъяны личности, проблемы социума, недофинансирование армии его тоже бесило, тупость некоторых женщин и сержантов выводила старшину из состояния душевного и морального спокойствия, но сегодня он перегнул палку. Точнее сегодня он перегнул копьё. И в такой позе предстал перед нами. Давеча, на экзамене по экстремальному выживанию, каждый из нас метнул в мишень трехкилограммовое копьё несколько десятков раз. Ручки болели, ножки тоже. Хотелось спать, да и на часах было 01:15 ночи. А старшина стоял перед строем сонных юнцов, размахивал копьём перед глазами, перья на его голове шевелились от коридорного сквозняка, а сам он размышлял о возможностях джобджампинга и дауншифтинга в армии индейцев северной америки. Или он это про нас говорит?!
Битва с током — Не играйте в битву с током. Не испытывайте, кто победит — ток или вы! — волосы на голове старшины стояли дыбом, и от головы исходил странный, то ли дымок, то ли пар. Раз дерево не победило, а после битвы ещё и начало разговаривать, то мы и подавно не сможем. Потому что мы, пока ещё, мясо.
Строй баранов — Это что идёт? Стадо баранов или военных? — старшина недоумевал. — Это Чернов снимал, товарищ прапорщик! — То-ва-рищ кур-сант! Мне похуй кто снимал! Я — Старший прапорщииик! Старшина курса, старший прапорщик государевой армии, Михааал Фёдорыч Ши-бе-ко! Вам ясно?! — Тааак точно! — А то устрою сейчас Вам бараньи бега! — Слонячьи, тарищ прапорщик! — То-ва-рищ кур-сант! Я — Старший прапорщииик Ши-бе-ко! Роо-таааа! Газы! — Ухааааап, — вдохнула рота. — А то блядь, умные черезчур! Слонячьи! Хуячьи!
— Хуууууу, — выдохнула рота через 6 секунд. — В колонну, по двааа! Станысь! Хоботы противогазов заболтались, как у стада слонов учуявших водопой, после долгой и изнурительной дороги. Той дороги, которая сейчас предстояла нашей роте, долгой, изнурительной, и бессмысленной. — Бегоооом! Арш!!! — скомандовал Фёдорыч, — Бар-раны, слоны! У старшины что-то не ладится в последнее время. Он как от поварихи приходит, так сразу «Газы»... Мы — строй баранов. Выглядим как слоны... А поступали на военных и сейчас тратим деньги государства, по сути являясь дармоедамитуниядцами-дебилами. Как у него всё ладно выходит. Он же старший прапорщик!
Хвостотяга — Я вас уже месяц прошу подготовить список! Вы меня полностью тянете меня за хвост... Что-то пятилапое и темно-зелёно-чешуйчатое отползло от большого квадрата тумбочки. Хвост дёрнулся, вырвался из тянущих его щупалец и глаз на его кончике моргнул синим веком злости. Старшина, во всех своих обличиях и проявлениях, отличался чёткостью построения предложений и формулировки мыслей. Сейчас, для повышения эффективности взаимодействия с квадратом тумбочки, ему потребовался список. Потребовался уже месяц назад. Вообще Фёдорыч без списка плохо себя чувствовал. Но мы знали, что сезон вылупления списков ещё не начался, и пытались полностью тянуть его за хвост. Давать старшине прошлогодние списки было смерти подобно. Он от несвежих списков становился багровым, с него начинала лететь чешуя и случался коллапс-шмоллапс. А вот оттянув его за хвост мы могли надеяться, что стимуляция нервного узла соединения спинного и хвостового мозга, подействует на него в нужном векторе-шмекторе. Вот и тянем-потянем, а он всё злится и злится...
Столовый рэп Перед заступлением в наряд по столовой, наш старшина всегда проводил инструктаж. Проверял внешний вид, заглядывал в глаза, щупал пульс, инструктировал о правильности работы с документацией. Всё по уставу и инструкциям: одинаково, монотонно, сонно. Но! Видимо, что-то случилось... Где-то вдалеке, за окном, через плац, через футбольное поле, за забором части, стоял автомобиль. В нём звучал незатейливый бигбит, сабвуфер качал ритм, доносил до нас звуковые волны, кто-то речетативил. Все прислушались, а
старшина даже завтыкал не закончив свою фразу. — В этой тетрадке вы все ходите официантами... В этой тетрадке вы все ходите официантами?! Я считаю вас всех, без исключения, эмигрантами! Эмигрантами с большими золотыми цепями-агрегатами, Не сверкайте мне в глаза своими брильянтами! Брильянты не в почёте, советуйтесь с сержантами, Всё равно как были, так и останетесь оккупантами. Оккупантами-спекулянтами, инфантами-симулянтами, Проявите смекалку, быть Вам вскоре лейтенантами! Вознаградят вас по заслугам, миллионными грантами, Лучше мыслями раскиньте, и присыпьте бисульфатами, Не отвлекайтесь от работы, не болтайте с франтами, Будьте расторопными, и предельно аккуратными, В конфликтах назревающих ищите варианты Вы, С курсантами Уганды не меняйтесь предикатами, Категорически запрещено! Чревато недоплатами! Писать все буквы в ряд и быть эпистолярными педантами, Йоу-йоу, ремарками, марками, арками, цыгарками... Нам так хотелось, чтобы сегодняшний день отличался от всех предыдущих, смелым речетативом инструктажа, но это всего лишь фантазия, азия, евразия, форменное безобразие.
Местное расхождение — Остальные на месте разойдись! И хорошо, что никто не стал хихикать, а просто тихо записали и всё, разошлись. Правда не на месте, а как обычно, просто. И хорошо, что нашего старшину выгнали с курсов повышения квалификации военных магов, а то мы ещё бы учились выполнять разные космические команды, типа: «В потустороннем пространстве сойдись!», «Из небытия фронтальной проекции, кубической матрицей поквантово, ша-гооом арш!», «Ротааа, инвизибл!» и тому подобные; и могло бы это продолжаться от заката и до восхода, и в обратную сторону.
Ибо: время вспять — нехер спать! Нееет! Наш Фёдорыч — гениальный старшина, с высочайшим уровнем потенциала, правда обратной полярности, но кто без изъяна?! Кто? Вы, товарищ курсант?!
Дикий спуск — Что вы такие дикие? Kак-будто с леса спустились?! — прорычал старшина, стоя и раскачиваясь на четырёх конечностях перед нашим стадом. Да, к нашему сожалению, мы не смогли выиграть главный приз институтской олимпиады — путешествие в будущее. И даже не смогли выиграть второй приз — путешествие в настоящее, путешествие в увольнение всем курсом. А выиграли мы путешествие в прошлое — почётное третье место, с обязательной отработкой тактических приёмов ведения наступательного и оборонительного боя в условиях прошлого, далёкого нахрен прошлого. Как известно, в далёком нахрен прошлом, не было ничего кроме лесов, полей, степей, рек, озёр и океанов. И самые благоприятные условия для существования были именно в лесах, где было много ягод, грибов, дичи и лечо; где многие гомосятинсы гомосапиенсы ещё даже с леса не спустились, были дикими и необузданными. В первые минуты пребывания в далёком нахрен прошлом, мы ясно смогли осознать, что в 24-м веке не многие люди ушли далеко от преславутого далёкого нахрен прошлого. В том числе и наш любимый старшина, Михал Фёдорыч — ушёл не далеко. Точнее никуда не уходил, будто с леса спустился...
Период постоянства — У курсантов постоянно периодически отсутствует внешний вид... — доклад старшина, начал незатейливо, практически по-свойски. Стоя пред самым главным главнокомандующим, Фёдорыч не боялся и не лукавил. А нечего тут бояться! Постоянно, безостановочно, беспрестанно, непрерывно, неизменно, неумолчно, неослабно, неустанно, неусыпно, неутомимо, без устали, денно и нощно, изо дня в день, поминутно, каждую минуту, ежеминутно, ежесекундно, ежемгновенно, всегда, то и дело, иногда, иной раз, порой, временем, временами, по временам, от времени до времени, часом, подчас, кой-когда, редко, изредка, урывками, в кои веки, периодически, спорадически, эпизодически, случалось, бывало отсутствовал внешний вид у курсантов. Ну и что же?! Они же люди! А вот как это объяснить главному, самому главному, он не знал.
Молчание языка — У кого там язык не может помолчать? — старшина знал заранее, что после приёма сыворотки правды, подмешанной в компот, личный состав разговорится... Но почему-то не действовало. Прошло уже положенных сорок минут, а никто ещё и слова не обронил. А только смотрели на старшину пятикопеечными блинами зрачков и улыбались загадочно... Пришлось применять противную тактику от противного. Провоцирующие вопросы, лишённые смысла, могли дать нужный вектор и стимулировать словесный поток, такой необходимый и желанный для расследования одного дела, но пока давали только улыбки. А в это время, этажом ниже, началось действо: «Шоу правды или молчание языка», потому что наряд по столовой что-то не то подсыпал одним, а что-то не то другим...
Артефакт общения — Вот вам и ответ на мой молчаливый вопрос, — старшина роты, стоял возле входа в сушилку камеру дегидратации и молча смотрел на унифицированные средства индивидуальной гигиены нижних конечностей, развешанных в хаотичном порядке на эксикозных струнах. Приплыли, он таки научился! Телепатия и чревовещание... и настало время прапорохаоса, нелимитированных нарядов и строевого беспредела. А ведь нас предупреждал предыдущий выпуск, что это случится ранее, чем мы научимся формировать вокруг себя деревянное яйцо защиты. Выход был единственный: перестать думать...
Многообразие кед — Уберите из шкафов спортивные кеды, — строго уставным тоном потребовал Фёдорыч. Сегодня уж точно он наведёт порядок в этом таборе! — Товарищ прапорщик! Это значит что военные, строевые, парадно-выходные, нарядные, гражданские, дискотечные, удобные, чуть порванные, домашние, красные с белыми полосками, пума Pump-2, дышащие и классические можно всё-таки оставить? — Отставить разговорчики! Убрать из шкафов ВСЕ спортивные кеды! Время 1 минута. — А военные кеды — это спортивные? — выкрикнул кто-то из строя, в надежде, что старшина снова что-то отчебучит... — Военные кеды — это кирзовые сапоги! Время пошло! Строй разбежался по кубрикам, убирать из шкафов кеды. Всё многообразие кед.
Частично Раздался взрыв, окна здания задребезжали, осколки градом застучали по крыше. Время маленько остановилось, но опомнившись поспешило дальше. В здание стали заходить люди. Они несли с собой куски плоти. Последним вошёл маленький курносый парнишка, он нёс на вытянутых руках голову. В его глазах не было страха, не было сострадания, не было вообще ничего. Пройдя в центр помещения, он положил голову в кучу, где уже лежали две пары рук, четыре ноги, туловище, две головы и хвост. Непонятно почему в сказках ничего не говорили о том, что Змей Горыныч таки не бессмертен, и обычная РГД5 может его порвать на кусочки? Почему детям не рассказывают всей правды? — Вы полностью пришли из увольнения? — спросил старшина не обращая внимания на части тела сваленные в кучу. — Мы полностью, Горыныч частично, — ответил кто-то.
Диалог с Поповым — Антон, ты кто? — злостно спросил Фёдорыч. — Я! — чётко, по-военному звонко, услышав своё имя, произнёс курсант Попов Антон. — Кто я? — старшина не ожидал подвоха со стороны устава, или со стороны своего сознания.
Голова одна, но много — У вас всех одинаковые головы — я имею ввиду в единственном числе, — произнёс Михал Фёдорыч и был отчасти прав. Наши головы сейчас представляли из себя мыслеобразную структуру массива энергетических струн Муэра-Коляровича. Произошло это во время ПХД (парко-хозяйственного дня перед увольнением), когда вместо моющего средства нам дали порошок на основе мелатонина из неприкосновенных запасов батальонного акушера. После распыления раствора «дезинфицирующего» порошка, восприятие окружающей среды перешло в стадию фантомного абстрагирования, но в этом тесном мирке, мы стали понимать друг друга лучше, без слов. И даже Фёдорыча понимали, и он нас понимал, и поэтому имел ввиду наши головы в единственном числе. Сложно? Да, увольнительная мелатониново накрылась...
Ветер и скачки — Курсанты Ветров и Скоков, запомните свои фамилии и скажите мне их завтра на построении... — старшина наш стал сдавать в последние годы. Вот и сейчас, боевые скачки на человекоподобных роботах, отработка стратегии Шаньфу Цуаня, а он... Уже не может на скаку при сильном ветре запомнить пару фамилий! Вот поэтому и приходится сразу раздавать задания на завтра, но что будет завтра? Как курсанты Ветров и Скоков узнают, когда им надо сказать фамилии, которые они запомнили? Или старшина им напомнит, чтобы они сказали то, что запомнили вчера? Как старшина собирается запомнить, что дал задание запомнить свои фамилии Ветрову и Скокову? Он же не дал задания запомнить напомнить ему, чтобы он вспомнил про запоминание фамилий кем-то и потом обратился ко всем предметно?! Волнуемся мы за него, сдавать стал...
Зрелище необычайной странности Когда у ворот КПП остановился грузовик, дежурный вышел и посмотрел внимательно на чёрные номера 6666 AD 66 RUS. — Кого это чёрт принёс?! — подумал про себя дежурный, а сам крикнул в помещение, — Позвони дежурному по части, номер продиктуй. Чем чёрт не шутит, может ждут кого? Помощник дежурного по КПП протянул руку к телефонной трубке, но та резко отпрыгнула от протянутой руки. Солдатик чуть было не обделался, но совладав с собой встал, быстро поднял трубку и приложил её к уху. Всё-таки телефон прямой, шутить нельзя! — Алё-алё! Вы что на КПП белены обожрались чтоль? — в трубку кричало что-то зловещее и усатое... — Никак нет, товарищ полковник! У нас автомобиль неопознанный остановился рядом с КПП, дежурный просил Вам номер продиктовать... — Какой нахер автомобиль?! Какой нахер номер?! — Грузовой, с тентом. Номер 6666 AD 66 RUS. — Солдат! Что за чушь Вы порете? Где дежурный?! — было слышно как шевелятся усы на том конце провода. — Он пошёл проверять... — Идите и позовите его к телефону! — Есть! Солдатик выбежал из помещения КПП и направился к машине. Машина стояла с заведённым двигателем, дежурного
не было видно. Подходя к грузовику солдат посмотрел в кабину и никого в ней не увидел. Дверь КПП со скрипом захлопнулась и кто-то закрыл засов изнутри... Старшина вздрогнул и проснулся, у ворот КПП со скрипом остановился грузовик. Чёрные номера 7325 НН 16 RUS говорили о том, что приехала хлебовозка. — Хоть страх-фильмы снимай! — промолчал старшина.
Изменение восприятия пирожков — У вас что, ещё пирожки домашние в голове крутятся? — в помещении стоял сильный запах домашних пирожков и пристально смотрел на нашего старшину. Старшина был немного удивлён, но не очень переживал по этому поводу. Он быстро отреагировал на выпад запаха и схватил его за пах, после чего укусил. — Ммм, с яйцами и луком! — смачно протянул Фёдорыч и тщательно что-то пережевав проглотил первый кусок чегото. Затем погнался за второй порцией, мы вышли из помещения. Зря мы угостили старшину пирожками с грибами. Не готов он был к встрече с духом Пирогов, но ничего поделать уже не могли. Так прошло три часа...
Культурное решето — Вежливость должна переть из вас изо всех дыр! — прокричал Фёдорыч, расталкивая толпу курсантов, прорывающихся в Чепок (в некоторых трактатах об Армии этой загадочной страны, Вы сможете найти упоминание некоего Чипка. Это тоже самое, что и Чепок; прим.автора). Ворвавшись в небольшое помещение Чепка, старшина быстро направился к пищеблоку. Стоит отметить, что происходящее на глазах у общественности действо могло вызвать приступ паники и страха у сотрудников Чепка, двух милых упитанных дам. Но не вызвало, они мило заулыбались... Фёдорыч, подойдя к ним, оскалил зубы, и ущипнул обеих за жопу. Те взвизгнули, покраснели, и в два голоса сказали: — Фёдорыч, а по ебалу?! — Не, бабоньки, по ебалу не надо. Дайте мне лучше решето. Покажу этим болванам, как из них должна вежливость переть... — и после короткой паузы, — Вежливость должна переть из вас изо всех дыр! — крикнул он. — Не вопрос, изо всех так изо всех, — подумали мы все одновременно.
Служба небесная — Товарищ курсант, спуститесь на небо! — скомандовал только что материализовавшийся военный. — Разрешите влететь? — Влетайте, но не залетайте! Хуа-хо-хо! — материализация завершилась и очертания силуэта стали чёткими и ровными, абсолютно уставными. Последнее «хо» вышло за пределы звука и кристаллизовалось звездой на какарде. — Товарищ старший ангелопрапорщик, за время Вашего отсутствия, на подконтрольной планете прекращено семь локальных войн, отражено пятнадцать попыток несанкционированных проникновений таджикских дроидов, замечен единичный случай повышения уровня IQ у носорога в Тульской области — в пределах допустимых норм... и... — Что и? — И... один... — Хуля ты И-каешь? Что один?! Кто?! — Фёдорыч не очень любил сиськомятие, вот и сейчас. — Один раз я уснул... —… —? —! — Просыпайся, курсант. Просыпайся... — нежный голос старшины, доносился откуда-то из глубины моего сна. Тело покачивалось в такт этим далёким словам, которые становились всё ближе и ближе, — Просыпайся, боец. Проспишь всё на свете! И тишина. Движение прекратилось. На экранах локационных радаров, зелёными кристалликами вырисовывался пиздец... Боец, пытался сориентироваться и доложить, но... — Товарищ курсант, спуститесь на небо! — заорал старшина, который уже минуты три пытался пробудить уснувшего дневального. Боец от испуга, резко вскочил, но затёкшие из-за неудобной позы ноги, отказались держать его тело. И он рухнул. Словно подбитый таджикский дроид.
Чёрное пятиштучие — Этот у меня уже 5 штук в «черном списке»... Магическая книга старшины нашего курса, лежала раскрытой на странице 352, на специальной, позолоченной подставке. Да и ничего странного в этом не было. Именно на этой странице старшина вёл самые интересные записи.
«Чёрные» и «белые» списки, «фиолетовые» рейтинги и «конспирационные» очерки, волшебный трактат «по столовой» переведённый со старопрапорского, «крылатые» цитаты из Устава и немножко законодательства — всё это было приправлено каллиграфическим почерком Фёдорыча, и представляло собой всего лишь одну страницу его магической книги наших судеб. — Этот уже 5 штук, а тот ещё ни штуки, — подумал тот, который уже 5 штук в «чёрном списке». — Я попрошу Вас стоя в строю молчать языком! — подумал в ответ старшина. — ... а это значит что? — загадочно продолжил он. — А это значит, что наступило Чёрное пятиштучие! — громоподобно закончил он свою редкую мысль. Слова прогремели как гром средь ясного неба. И вроде, к этому грому все давно привыкли... Но его раскаты задевали самые низкие струны тонкого душевного инструментария среднестатистического курсанта. И они, резонируя, начинали петь песнь Чёрного пятиштучия. А старшина сверкал ехидным взглядом по сторонам, и довольно шевелил усами перелистывая страницу. 353...
Про кое-кого... — Категорически запрещаю просмотр после отбоя теле- и радиопередач! — сказал Фёдорыч, и словно вынул вилку всемирного вещания из розетки вселенской трансляции... Все диапазоны разом заполнились белым шумом отбоя, который напомнил всем глубокий сон. Но нам повезло больше чем Вам. На прошлой неделе мы сдавали лабораторную по «вещательным фазам сна» и кое-кто прихватил из лаборантской транслятор. — А как же футбол? — для создания вида более оскорбившегося вида протянул тот самый кое-кто. — Отбой! — рявкнул старшина и все медленно поплелись по кубрикам. В запасе целых 45 секунд, куда торопиться? Так мы ничего толкового в этот день и не посмотрели. Этот кое-кто, оказался редкостным мудаком двоешником и настроил транслятор на концерт Киркорова и Пугачёвой... Шестичасовой. А так хотелось услады...
Альцгеймер в армии — У вас что, склероз памяти? — Товарищ прапорщик, Вы с ним всё равно не сможете поговорить. — Почему это? — У него не склероз, у него ФСБ... — ФСБ здесь я! Курсаааааант! Была команда отбой!!!
— Товарищ прапорщик, не поможет. У него в кодоне 178 гена PRNP, находящегося в 20-й хромосоме, аспарагин заменён на аспарагиновую кислоту. В результате форма белковой молекулы изменяется, и она превращается в прион. Под действием приона другие, нормальные белковые молекулы тоже превращаются в прионы. Это приводит к накоплению амилоидных бляшек в таламусе, отделе мозга, отвечающем за сон. В начале амилоидные бляшки вызывают бессонницу, потом ещё более серьёзные проблемы, и, наконец, смерть. Болезнь продолжается от 7 до 36 месяцев, после чего наступает смерть. — ФСБ что ли?! — Так точно. — Хреново. С утра мне напомните...
Всеядное поколение — Шаталов, вынь палку изо рта, — только что вошедший в помещение лазарета старшина, посмотрел на бойца, который стоял, как ему показалось, с палкой во рту. — Кинсударг отэ, аклап ен отэ! Кищропарп щиравот! — ответил Шаталов, вынув изо рта «палку». — А что это ты мне на тарабарском заливаешь? Заболел что ли? Сейчас быстро тебя выпишем и пойдёшь в наряд! — Михал Фёдорыч всяческими уловками явно искал зацепки. — Лелобаз, ончот кат! — прокричал боец, после чего силует его задрожал и растворился. — И это всё из-за того, что в рот всякую гадость тащите! — сказал в пустоту старшина и растворился, так и не обнаружив зацепок уловками.
Диверсионная подготовка — Один ножиком тыкает, другой зажигалку в лицо толкает?! — старшина стоял выпучив глаза, перед кучкой новобранцев, только что телепортировавшихся из учебки, с планеты Пирожкимамы. Он вовсе не ожидал, что секретные приёмы борьбы третьего уровня, уже преподают на диверсионной подготовке в учебных пунктах. Тем более не ожидал, что Пирожкимамовцы овладевают ими в совершенстве. Кучка новобранцев и военно-культурный диссонанс вывели из строя старшину и утыкали ножами его властолюбивое эго, а в лицо напихали зажигалок. Был бы толк, только бы был...
Созданные недостатки Груда окровавленного мяса лежала посреди прямоугольной площади разлинованной белыми неровными полосами. Неподалёку стоял человек, в доспехах, с усами развевающимися на ветру. Он устало дышал, а на правой руке его висело энергетическое мачете. Лезвие мачете было кристально чистым, это и понятно! Мачете же энергетическое. А вот на рукоятке были видны капли крови, которые мгновение назад парили в воздухе, раскладывая смертельное пентамимо. Фёдорыч, так звали человека в доспехах, подошёл к груде, и ногой отпихнул один кусочек, за которым виднелась светловолосая голова юноши. Глаза головы открылись и Фёдорыч произнёс: — Завтра устраните недостатки, которые я вам сделал. — И это означало, что строевой смотр окончен.
Нулевая гравитация Уже на подходе к классу самоподготовки, Фёдорыч почуял неладное и хотел было передумать. Он очень не любил проверять своих подопечных во время «сампо», потому что с ним могло произойти всё что угодно. Но, пойти на обман старшего командира, он не мог! Надо проверить личный состав! А так как в армии он уже более 25 лет, приказ для него — это приказ с большой буквы П. Пипец. Стоя перед дверью класса, желание заглянуть внутрь как-то не появлялось. Мозг старшины ещё помнил неожиданное сворачивание в минус-пространство на прошлой неделе, когда один курсант-балбес уснул, оставив активный минус-коридор открытым. Эти воспоминания, мурашками холодной дрожи, пробегали по спине Фёдорыча каждый раз, когда он встречал этого балбеса. Но приказы надо исполнять, и он потянул на себя дверь класса самоподготовки, за которой было на удивление тихо и подозрительно. Шаг вперёд и пол поменялся местами со стенами, а потом и с потолком. В диком вихре по помещению перемещалось всё что не было закреплено, в том числе и старшина. Судя по надписи на доске, которая, к счастью, была привинчена к стене, его подопечные должны были отрабатывать приёмы строевой подготовки на месте. — Как вы ходите?! Один в ногу, другой вообще по-лампочке! — ухватившись за трубу системы отопления, старшина попытался приземлиться. Это была его первая, осмысленная фраза, после тирады отборнейшего мата, которую он выдал в свободном полёте. В следующий момент он произнёс деактивирующее нулевую гравитацию положение устава. Кто-то сегодня получит наряд вне очереди.
На-пра-во! Первые лучи восходящего солнца оросили поле утыканное брезентовыми палатками цвета хаки. Под шапкой дневального гриба на пересечении двух тропинок, стоял ссутулившийся боец. Его правое плечо и 4,82 кг любимого оружия боролись друг с другом, раскачивая своего владельца из стороны в сторону. Капля утренней росы на козырьке головного убора, набрала силы и устремилась вниз, точно на нос утомлённому бойцу. — Команда «направо» не значит, что можно становиться раком... — заорал кто-то в ухо часовому, и окатил ведром ледяной воды. Он резко открыл глаза и увидел, как капля приземляется ему на нос. Вдалеке показалась фигура старшины. Теперь по утрам холодно и глючит.
Три человека — это... Однажды встретились три человека. И никто из них не знал, кто же они такие, и что им делать вместе. Один, первый, сказал: «я буду старший среди Вас», второй сказал: «схуяли?» и ударил первого зачехлённым штык-ножом по лбу, третий молча нацепил значок и стал главным. Но никто так и не понял, кто же они такие и что делать дальше. А дальше они решили выстроиться по росту и в ногу шагать по прямой, а там видно будет, или кого встретят... — Три человека — это не строй, три человека — это трио, — предположил первый, но он был не самый высокий, потому что первым шёл третий, тот у которого значок. — Три человека — это не строй, три человека — это банда, — попробовал предположить первый, который получил по лбу зачехлённым штык-ножом, и шёл вторым. — Три человека — это не строй, три человека — это очень мало, для того чтобы захватить этот жалкий мир, — подумал второй, идущий третьим, а сам промолчал. — Стой, раз, два! — сказал кто-то и они остановились, — Три человека — это не строй, три человека — это наряд! — снова сказал кто-то похожий на прапорщика, и все узнали тайну трёх человек.
Повидло, пуговица, перекур Было прохладно. Резкие порывы ветра поднимали над площадью немногочисленные жёлто-бурые листья, которые смогли убежать от подметающих их «утренних роботов». Цифры игривых секунд на большом светодиодном дисплее над площадью, без спешки меняли друг друга в ритме +1, помогая времени не застаиваться, но продолжать свой ход. Организованная группа людей в униформе стояла посреди площади ровными рядами, между которых ходил кто-то важный, судя по усам и коричневому планшету. Этот важный останавливался рядом с каждым и внимательно сканировал его своим визуальным детектором, что-то отмечая на белом листе бумаги. Остановившись напротив очередного, человек зашевелил усами. Засохшее повидло бордовым пятном сидело в аккурат над петлицей оторванной пуговицы, тем самым акцентируя внимание на себе и оторванной пуговице. На белом листе бумаги появились два слова — «повидло» и «пуговица». Когда обход завершился, важный человек произнёс длинную речь. И добавил в конце: «Постойте здесь 5 минут и покурите свежим воздухом».
Движения и звуки Ровными рядами стояли воины, словно белые каменные изваяния. И был слышен лишь шёпот ветра, колыхавшего полупрозрачные туники, покрывающие их мужественные торсы. На глазах всех воинов были повязаны тёмные ткани, сквозь которые не пробивались даже инфракрасные лучи заходящего светила. Над периметром возвышалась площадка на гравитационных опорах, на которой восседал старец с усами на всё лицо. Имя его значило «Воин идущий по пути справедливости и приказами озаряющий жизнь свою и всё вокруг», а звали его Михал Фёдорыч Шибеко, и был он прапором, старшим. Разговаривал он с воинами монологи о движениях и звуках, и тренировками этими с годами воспитывал дух воинов, как и свой. А некоторых не мог, глухи были некоторые к словам его и сердцу своему. И в девять тысяч семьсот сорок шестой раз вторил он написанным до него словам уставным, коих придерживалось в жизни не одно поколение воинов... — Когда бьёт левый барабан, надо ставить левую ногу! Когда бьёт правый, правую. Когда играет фагот, левая рука идёт в отмашку, правая сгибается в локте и уходит за корпус. Когда флейта играет, правая из-за корпуса резко вылетает, распрямляясь в суставе, левая подтягивается к корпусу, и приседаем... Мысли его далеко бежали вперёд, и думал он, что много хороших воинов взрастил за свою жизнь, да и сам был неплох. Вот только не понимал до сих пор странный инструмент, скрипящий струнами судьбы...
Иная двойственность Мне всегда казалось, что учебное заведение, с которым я связал себя узами знаний на целых пять лет, не очень обычное. И даже не то странно, что порой мы всей ротой (курсом) забывали что-то важное, и не могли вспомнить, сколько происходящее вокруг... Вот например, наш старшина, Фёдорыч. Человек высоких моральных устоев и постоянного соблюдения уставных букв и рисунков. Но временами, он говаривал странными фразами, которые заставляли нас вспоминать что-то эдакое, чего вроде бы и не было, но очевидно же, что оно есть! — Я вас троих сейчас выведу и получится у вас квартет, — типичный пример двойственности его выражения, хотя тройственность налицо. Вот перед ним стоит строй, он выводит из него троих бойцов, а получается квартет! Нет, всем и так понятно, что курсант-невидимка уже выведен из строя, но... Его же не видно! Парадокс: его не видно, но он есть, и мы об этом догадываемся! Армия — тонкая камуфлированная материи бытия.
Деградатор Прекрасный день! Высоко в небе ласточки. Сегодня их очень много. В народе говорят, что это к ощущению душевной и физической свободы, к возможному отдыху от работы... Ага, размечтались! Солнце в зените, позади 20 километров мелькающих пяток впереди бегущего, впереди столько же километров твоих собственных, мелькающих кому-то сзади, пяток... Привал, а в небе они. Высокооо! И ты тоже хочешь так! Стать птицей и лететь стремглав, пикировать, и чтобы дух захватывало, и сжимало всё в груди, в один сплошной концентрированный комок свободы. Но, снова топ-топ-топ-топ... Металлический лязг смешивается с топотом и тяжёлым дыханием, спешить, успеть. Суета? Война?! Надоело! Портянки сбились, и дружно трут на ногах мозоли, а мозоли в кровь! Замедляешь бег, замыкающий вопросительно смотрит на тебя, киваешь ему, перемигиваешься. Ок, добро. Все убегают вперёд, а ты с дороги в лесополосу, аккуратно, чтобы не заметили. Сейчас отдохнёшь, приведёшь себя в порядок и на попутке догонишь. Делов-то. Присел, облокотился к дереву, перевёл дыхание. Ласточки всё также высоко, вот кому хорошо. И вот этому усатому человеку в военной форме, выходящему из-за дерева, тоже неплохо...
Это старшина. — Петров, ты настоящий деградатор. — ...
Порядок прежде всего Мы только что вернулись с учений. Это было грандиозно! Сначала подъём по ультразвуковой тревоге, длительный подземный переход нескольких тысяч солдат за пределы города, отправка на рейсовых гиперлётах в 7 различных аэрокосмодромов под видом туристов, дачников и пионеровскаутов, отбытие на Центаврию. Линейно-струнный скачок. Экстренное сбрасывание волнопоглощяющих контейнеров с вооружением в расчётных координатах атмосферы планеты, мягкая высадка нестабильно-диверсионных роботов для отвлечения радаров, приземление «туристических» подразделений в основных аэропортах Центаврии, рассредоточение, самостоятельное выдвижение на опорные пункты, группировка по отделениям, выход и занятие позиций. Начало боя, бластерные стрельбы, передвижение маломощными телепорт-скачками, захват вражеских позиций, тактическое блеф-отступление, имитация большой численности и паники, развёртывание бутафор-лагеря, псевдо-отбой, обход противника основными силами с помощью силовых джамперов, вскрытие волнопоглощяющих контейнеров с вооружением, волновой удар с тыловых позиций, капитуляция противника. Захват принца, возвращение в расположение части. И всё это одним днём! Все уставшие, но довольные, сидим на «взлётке» готовим персональные боевые комплекты к консервации. Заходит Фёдорыч и с порога, обрывая рапортующего дневального выдаёт: — Все берут подсумки для магазинов, вытаскивают оттуда магазины, стирают, чистят их — короче приводят противогазы в порядок! Вот теперь сидим, втыкаем: какие-такие сумки и супермаркеты имел ввиду старшина, почему их надо стирать, и каким образом навести порядок с газами, которые против? Всё-таки плохо, что Фёдорыча контузило во время последней командировки в 20 век.
Пожар, локоть, больно... Как обычно, после обеда, личный состав пребывал в натянутой на глаза дрёме, и лишь битые единицы виртуозно выписывая свои фамилии мелом по доске, расходились в направлениях указываемых на ней.
За окнами весна пела песню наступающему по фронту лету, а солнце жарило в открытые ставни так, что СВЧ казалось младенцем отданным в ясли спектра излучений. Кто-то пытался укрыться от палящих лучей, кто-то натянув кепку на затылок положил голову на скрещенные руки и мирно уснул на парте, кто-то всматривался в далёкие асфальтово-серебристые серпантины дорожек, бегущих из увольнительного ниоткуда в увольнительное никуда, а кто-то упёршись локтями в подоконник, увеличительным стеклом сломанного бинокля жёг по крашенному дереву формулу любви... да и в целом жёг. Дверь в аудиторию была распахнута настежь и внимание наблюдающего за соблюдением дисциплины терялось улетучиваясь в подпотолочье четвёртого этажа главного корпуса... В дверном проёме незаметно появились усы. Они медленно вплыли внутрь удивительно напоминая что-то безумно знакомое, но что именно, пока было не ясно. Да и некому было понимать и вносить ясность в усы, потому что с натянутой на глаза дрёмой, все усы казались лишь призрачными пучками дрейфующих волос. Усы проплыли в центр помещения и покрутившись вокруг своей оси двинулись к распахнутому окну, и подоконнику от которого тонкой струйкой уходящей молодости поднимался дымок формулы любви выжигаемой по крашенному дереву... да и в целом. Скрип паркета умиротворённо таял под лучами солнца, усы остановились и уставились на тело уснувшее на подоконнике с увеличительным стеклом сломанного бинокля. — Вот вам пожар, вот вам локоть, а потом больно будет, — в такт произнесённым словам зашевелились усы и выхватили всеобщий пиздец криком «Группа!» наблюдающего за соблюдением дисциплины. Увеличительное стекло выскользнуло из рук нависшего на подоконнике, и с ускорением свободного падения устремилось вниз, а в отражении своём запечатлело образ Фёдорыча, материализовавшегося вокруг усов.
Чапча грядёт! Относительные временные отрезки бытия роты изредка нарушались единичными импульсами проверок неведомых сил. О течении жизни дважды в день могли бы сообщать 12-часовые куранты, а бегущая по ходу существования Вселенной резиновая стрелка, иногда замирала и отскакивая от очередной арабской цифры, издавала характерное «брррынь», как бы вторя неодупляющему сломанному звону... Все учтённые единицы подразделения выполняли свои функции вяло, статично и сюрреалистично, словно Сальвадор Дали размазал их при рождении о какарду. Эффект конечно же был, но разглядеть его случалось только сквозь дырочку в 2копеечной монетке 1961 года выпуска. А она была доступна лишь избранным судьбою... прапорщикам. Неучтённые единицы забавлялись как могли. Например, вслед за пущенным по коридору восьмикилограммовым спортивным ядром Земли, весело прыгал одноглазый рыжий тушкан-качок, его можно было понять, но никто не хотел
признавать даже его существования. Какое уж тут понять?! Но согласие таки было! На тонком уровне. И когда старшина выплыл из своей хозяйственной капсулы, и с его уст сорвалось: «Сейчас придёт подполковник, звание — Чапча», рыжий тушкан-качок пробежал по стене в своё ласточкино гнездо под потолком в углу коридора, куранты попытались пробить 12-ть, а сквозь монетку наблюдалась идеальная картина боевой единицы в полной готовности к грядущему Чапче.
Жанглёросуфл Огни мирового эфира начинали смеркаться. Такое всегда происходило на закате уставной длительности светового дня, и сегодня произошло. Стандартные команды бороздили эфир, в готовности перевести все подразделения в «слипмод». Эхо морзянки, промодулированной частотным смещением баритона командира подразделения, блуждало в бесконечности армейских баек про прапорщика, нелепо разбиваясь о предрассудки военного долбоебизма. В театре боевых действий разворачивался спектакль с тремя неизвестными, и известным старшиной-усачом. До антракта было ещё далековато, но словарный запас игроков подходил к нулевому пределу. Поэтому добрые зрители, представляя себя клоунами на арене циркового нульпространства, шептали наиболее уместные ситуативные цитаты из Шопенгауэра и Донцовой. Красные звёзды головных уборов мирно вторили поблёскиванием цитируемым словам. Всё как всегда, да не всё как должно. Дуализм постановочной перестановки раскачивал бутафорскую лодку театральной ямы, вынуждая разбрызгивать лишние слова. И то было заметно. Даже ему! — Мне суфлёры не нужны, а то я кому-то сейчас прожонглирую! — выпалил Фёдорыч, вроде бы невпопад, но картина пред его глазами, настолько гармонично срослась с летящими из уст буквами, что червь сомнений правдоподобости, с визгом уполз в свою кроличью нору подвоха. Ничтожные причины ловкости.
И это только начало...