Русский пионер 2011 03 (21) by Vladimir Pigarev

№3(21) июнь–июль 2011

orlova

«РУССКИЙ ПИОНЕР» решил учредить свою Литпремию. Согласие войти в жюри дали такие уважаемые люди, как Петр Авен, Александр Сокуров, Владислав Сурков, Натан Дубовицкий... Несогласие, ощущая патологическую нехватку времени, — Дарья Жукова. Премия будет вручена в пяти номинациях на дне рождения «РП» 22 июня этого года, в четыре часа утра. Шутка (насчет четырех часов утра). В составе номинантов одной из категорий — Пушкин, Толстой, Достоевский... — и это не побег от действительности, а чтоб было с кем сравнивать остальных. Да и давно им не вручали никаких премий, как мы выяснили. А ведь они заслужили побольше некоторых других. В наши сети попали и сетевые авторы, и антисетевые: например, Вуди Аллен с его короткой прозой. Такая проза — гордость колумнистов «Русского пионера». Ждем его в Москву. В этом номере, посвященном теме «Побег», скажу честно, от одной колонки я оторопел. Я и до сих пор не могу прийти в себя. И вам не советую. Речь идет о документальной колонке Ивана Охлобыстина. Дело в том, что все написанное в ней — правда. Понимаете — правда! Вы, пока не прочитаете, не поймете моей оторопи. Но я знаю точно: написанное — событие не только в жизни Охлобыстина и «Русского пионера», а и во всей многострадальной журналистике. Пока другие колумнисты писали о том, как они совершали побеги разного рода — в другие страны, от себя, к себе, — Охлобыстин писал о том, как пытались убежать от него. Еще раз повторяю: написанному Охлобыстиным — верить. Но как?!

Андрей Колесников русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Клятва главного редактора стр. 8 первая четверть Прогул уроков. Пиаровоз вперед летит. Андрей Васильев про свое кино стр. 20 Урок правды. Я сказал: «Не поехали!» Михаил Ефремов об одной несостоявшейся встрече стр. 26 Урок уроков. Предназначение. Художественный рассказ Ивана Охлобыстина стр. 32 Урок информатики. Цифра счастья завтрашнего дня. Андрей Орлов о любви к буквам стр. 36 Урок истории. За щенка ответишь! Роман Троценко про Кузю и чемодан с таксой стр. 40 вторая четверть Пионер-герой. Братусь полетел. Метод падений и взлетов стр. 46 Следопыт. Она утонула. Раскрыта тайна Атлантиды стр. 52

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

третья четверть Диктант. Беглое дело. В тему номера стр. 60 Дневник наблюдений. Кошмар в Далласе. Игорь Каменской про адское путешествие в Диснейленд стр. 62 Урок поэзии. Поэт Орлов в угаре винном планирует побег к пингвинам стр. 72 Сочинение. Кормление тайских сомиков. Рассказ Дмитрия Глуховского стр. 76 четвертая четверть Урок мужества. Не продается. Как Николай Фохт не попал в органы стр. 92 Медпункт. Изо рта потекла кровь. Матрос Кошка и спасение жизни стр. 96 Урок физкультуры. Генка и велик. Тандемом по Аляске стр. 100

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

группа продленного дня Правофланговая. Папа, я тебя люблю! Ксения Собчак о том, как отец исчез из ее жизни благодаря Владимиру Путину стр. 106 Пионервожатая. Не имитируйте оргазм! Тина Канделаки о женской доле стр. 110 Пионервожатый. Понаехал. Вячеслав Муругов о своей географии и биографии стр.114 Буфетчица. Мир, труд, гей! Маргарита Симоньян в гей-клубе на малой родине стр. 118 Горнист. Я Квентина видела! Инна Денисова о пьяной ночи с Тарантино стр. 124 Собеседование

Владимир Путин об особенностях национальной охоты стр. 128 Внеклассное чтение. Машинка и Велик,

или Упрощение Дублина. Продолжение wikiромана Натана Дубовицкого стр. 136

Табель. Отдел писем стр. 148 Урок правды шеф-редактора. Подведение итогов стр. 151

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

русский пионер №1(13). февраль–март 2010

Прогул уроков. Пиаровоз вперед летит. Андрей Васильев про свое кино. Урок правды.Я сказал: «Не поехали!». Михаил Ефремов об одной несостоявшейся встрече. Урок уроков. Предназначение. Художественный рассказ Ивана Охлобыстина. Урок информатики. Цифра счастья завтрашнего дня. Андрей Орлов про любви к буквам. Урок истории.За щенка ответишь! Роман Троценко о про Кузю и таксу.

наталья львова

текст: андрей васильев рисунок: анна всесвятская

Из колонки медиаменеджера десятилетия Андрея Васильева читатель узнает, как триумфально развивается проект «Гражданин поэт» и что будущее его не призрачно, а прозрачно: до тех пор, конечно, пока в товарищах согласье есть, то есть доходы от этого предприятия они честно делят на троих.

ЖЕНА тут тонко подметила: «Вот вы с Орлушей всю жизнь меряетесь х… хрен знает чем, а тут получилось — ты его в стихах перемерил. Причем самое гнилое, что и стихи пишешь не ты, и читаешь не ты». Это я к тому, что последний (на момент подхода к этой колонке) выпуск «Гражданина поэта» — про бен Ладена — посмотрело больше двухсот тысяч человек. Так что во втором подряд номере «РП» приходится констатировать: баба-то права. Хотя я не виноват. Больше всего в жизни я хочу на пенсию. И использую сейчас трибуну колумниста, чтобы заклеймить черные дела белых PR-технологий. Как безжалостны они по отношению к начинающим пенсионерам. Проект, придуманный по приколу, обломавшись, стал хэдлайнером новостных лент. Это что, признание заслуг автора? Это маразм. В чем я вполне искренне убеждал начальницу «Дождя»: «Да бог с ним, Наташка (Наталья Синдеева, гендиректор телекомпании «Дождь»), не хочешь обижать Медведева (президент РФ. — «РП»), не обижай. Похороним Поэта с Гражданином, и пусть эфир им будет пухом». В качестве поминок как раз подвернулись прошлые Пионерские чтения, выступление на которых

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

я планировал начать со слезой: «Посмотрите на покойного!». Не тут-то было. Перед моей статьей Андреем Колесниковым были торжественно зачитаны несколько статей Гражданского кодекса, которыми руководство «Дождя» грозило руководству «Пионера» в случае, если… Короче, принимая в кулуарах поздравления с вызовом на продюсерскую дуэль, я еще не догадывался, что все гораздо хуже. Что это Пиар несуществующего уже проекта. Причем настолько эффективный, что проекту грозит второе рождение. Первым акушером вызвался стать Венедиктов (главный редактор радиостанции «Эхо Москвы». — «РП»), прямо спросивший, сколько мы хотим за стих. Назвав заградительную цену, я вздохнул было спокойно, но тут объявилась вторая жертва Пиара — Юра Кацман (гендиректор медиагруппы «Живи». — «РП») со своим проектом F5. Того заградительная цена не испугала — опять же из-за вброса новой информации: Медведев едет на «Дождь». Мы, нормальные обыватели, и глазом бы не моргнули. Ну едет и едет — рядом же с Кремлем. Я и сам часто на «Дожде» бывал — и что? Но не таковы пиарщики. Они

немедленно выявили истинный смысл визита: президент хочет закрыть собой брешь от потери телеканалом Поэта и Гражданина. Хоть смейся, хоть плачь. И я плача принял предложение Кацмана, а потом, потеряв волю к сопротивлению, еще и продал радиоправа Венедиктову. И по заслугам был добит пиарщиками: о возрождении «Гражданина поэта» объявили все информационные ленты. Работать по-прежнему не хотелось. Благо повод нашелся: конец поста. Разослав всем эсэмэски: «На хрен дорога, которая не ведет в хлам», — уехал встречаться с Алкоголем на яхте. Обходя южное побережье Англии, получил истеричный звонок Ефремова: их с Быковым вызывают к Путину в Пензу. С отвращением залез в интернет узнать мнение аналитиков. Узнал, блин: путинские пиар-службы хотят оседлать проект «Гражданин поэт» в пику пиар-службам Медведева. Постановили считать все вышеизложенное шуткой, чтобы не подводить никого. А главное — себя (версию Михаила Ефремова см. на стр. 26. — «РП»). Шутку, надо сказать, поддержал пресс-секретарь премьера Дмитрий Песков. Отбиваясь от журналистов (а как

же, новость же ведь!), он сказал, что Быков в последнее время стал писать хорошие стихи. А Ефремов — хорошо играть роли. Смело. Вернувшись на сушу, в Лондон, получил приглашение на Би-би-си — комментировать неприезд клики Ефремова-Быкова в Пензу. В день, между прочим, ихней королевской свадьбы. Нервно куря перед входом в Буш-Хаус, логово радиостанции, вспоминал советские вечера у радиоприемника. Что для нас было важнее информации от Би-би-си? Даже информация от «Радио Свобода» не была важнее. Я, кстати, в девяностом подхалтуривал для «Радио Свобода» за пятнадцать дойчмарок в минуту, но о Би-би-си даже не мечтал. А тут даже не мечтал отмазаться. Как отмажешься, когда Пиар припрет? Снимают, надо признать, в Лондоне не по-детски. При мизансцене «два стула — и все» осветители со звуковиками совещались часа полтора. Мы бы за это время двух «Граждан Поэтов» сбацали. После интервью пошли с моим интервьюером пивка попить в Ковент-Гарден (на хрен дорога, которая не ведет в Ковент-Гарден?). Где я и осмелился поинтересоваться, не охренели ли они там все, а? Какие мы, на фиг, ньюсмейкеры? На что Алик Кан, человек интеллигентный, из старых

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

питерских, аккуратно ответил в том смысле, что на российском политинформационном безрыбье и юрийгагарин — рыба. Интересно, можно ли считать такой слоган Пиаром? А если да, то Пиаром чего? И считать ли его белым? Думаю, читатель поверит: как убежденный пенсионер (да и в соответствии с темой номера) я мечтал задержаться в Лондоне подольше. Оно и от эпицентра подальше. Но как пенсионер начинающий поддался на зов родины. В Москве обнаружилась еще одна жертва Пиара. Некая продюсерская фирма ангажирует «Гражданина поэта» на серию концертов-тысячников. Сначала, в конце июня, в Москве и Питере. А потом, естественно, чес по стране. Полтора миллиона предлагают за раз. Так что вот так. Заканчиваю колонку — и за сценарий.

P.S. Читатели, разумеется, ждут от меня традиционного жизнеутверждающего вывода. Вот он. Никогда я со своей колонкой не подстраивался под так называемую «тему номера». В первый раз пришлось подстроиться. Думаете, Андрей Колесников меня заставил? Жизнь заставила. 22

orlova

текст: михаил ефремов рисунок: сергей пахомов

В этой колонке артист Михаил Ефремов окончательно выходит из амплуа буфетчика (поначалу он вел в «РП» ресторанную критику) и становится гражданином. Читателю предстоит узнать, как говорится, из первоисточника, почему гражданин Михаил Ефремов не поехал на встречу с премьером Владимиром Путиным. Дополнительные детали этой драматической истории можно почерпнуть из колонки Андрея Васильева — в этом же номере на стр. 20.

ПОСЛЕ того как у нас на телеканале «Дождь» был закрыт проект «Поэт и Гражданин» и открыт уже на сайте F5 и «Эхе Москвы» под названием «Гражданин поэт», мне позвонили откуда-то сверху. Я вначале подумал, что все это шутка. Говорят: «Я восьмой заместитель пятого начальника департамента культуры чего-то там или департамента общественных связей Общественной палаты чего-то там, и мы вас приглашаем в Пензу к Путину на встречу». Я так удивился и говорю: почему в Пензу, зачем я там потребовался? Я так наивно спросил об этом, даже не то чтобы наивно — от неожиданности скорее, а мне говорят: «Не знаю, о чем вы, но вас приглашают». И так и не объяснили. После этого мне сразу же, минут через двадцать, позвонил Гриша Заславский и спросил: «Правда ли, что ты отказался от встречи?» А я даже и не понял, что это встреча там, потому что я, во-первых, не очень-то понимаю, что я могу такого интересного президенту сказать, то есть не президенту, а премьерминистру, да и президенту тоже, а проект они могут посмотреть в айпадах. Сказать, что меня зовут Юра Шевчук? Но это шутка будет,

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

joke, а Васильев Андрей Витальевич, наш юрийгагарин, с юмором всегда борется. В общем, потом мне позвонил товарищ Рыжов или Рыжков из протокола. Я Васе позвонил, мы совещались, потому что Быкова тоже пригласили. Быков так вообще сказал, что он в Челябинске. Он был на каких-то лекциях, на презентациях книги. А Васильев был за границей, и я понял, что меня спасает только то, что я многодетный отец и что у меня жена работает, и у нее как раз был концерт в этот день, и я должен был провести какое-то время все-таки с детьми. Потом, я еще не отношусь ни к какой государственной структуре, вот поэтому еще. В итоге я знаю, о чем говорили. Я знаю, что там были Женя Миронов, Олег Павлович Табаков. Решали действительно какие-то там театральные взаимоотношения, реформы, русский репертуарный театр… Женя молодец, он сразу попросил много денег, театральный квартал надо в Москве сделать. Я совершенно не считаю, что мы трусливо сбежали с Быковым, хотя и это ощущение было тоже, потому что боязно, конечно, и потом, что я действительно мог бы сказать

премьер-министру? Если бы мы сидели в расслабленной обстановке — в пивные они там ходили, вот за пивом можно было что-то потрындеть, пошутить, поприкалываться, грубо говоря, а так конкретно о каких-нибудь там свободах слова — зачем? Как Гражданин поэт я порву того, кто скажет, что у нас нет свободы слова. Вспомнил историю Никиты Владимировича Высоцкого про то, как отмечали юбилей Владимира Семеновича в Театре на Таганке. Все сидели за столом, разговаривали, приехал Владимир Владимирович. И вот сели — это давно было, Владимир Владимирович был президентом еще года три только, — и все говорили, что вот Таганка, Евтушенко, Вознесенский, «Мастер и Маргарита», Высоцкий, «а тогда, в шестьдесят седьмом, я помню…», бла-бла-бла… И вот он слушал-слушал, как Никита рассказывал, а потом говорит: «А вот в Китае…» И все так замолчали нервно. Я не ручаюсь за точность цифр, но смысл был таков: «А в Китае на социалку уходит только три процента. И ничего — живут». И тогда

я понял, что он, конечно, человек юмористический. Но это такой юмор жесткого склада, у Кобзона, например, такой же. Но если бы мы с ним в пивной сидели, это был бы уже панк-вариант. Типа как у покойного Евгения Моргунова — тот оставлял в ресторане сахар: дескать, вот вам на чай. Такое мое мнение. Как Гражданина при Поэте. Надо помнить заповедь Ивана Сергеевича Бортника, когда он мне сказал после получения мной, давно тоже, Государственной премии. Я тогда переживал, что не сказал президенту чего-то такого судьбоносного. На что дядя Ваня ответил: «Дурак, сто пятьдесят добавил бы, и все было бы нормально. И сказал бы все, что хотел, и легок был бы и приятен». Хотя не все так просто. Как раз когда писал эту колонку, позвонили с Селигера и позвали на какой-то там форум, что ли. Вот туда я приеду (если приеду) трезвый. И злой. Потому что с тамошней театральной молодежью иначе нельзя.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

василий шапошников, ъ

текст: иван охлобыстин рисунок: инга аксенова

Тут необходимо сделать предупреждение: то, что сейчас предстоит вам прочитать, не является документальной журналистикой. Да, собственно, автор произведения, кинодраматург Иван Охлобыстин, сам обозначил жанр — художественный рассказ. Но от этого не легче. Читать. Жить.

ПРИ ВОСПОМИНАНИИ некоторых событий прошлых лет не оставляет ощущение, что это происходило не со мной, что все это — не более чем тревожное сновидение или навязчивая фантазия. Однако жизнь превосходит любую самую изощренную фантазию и преподносит нам столь невероятные сюрпризы, о которых и рассказать-то толком невозможно, не рискуя быть обличенным во лжи и сомнительных преувеличениях. Но тем не менее… В 1999 году мне пришлось находиться на Балканах в составе телевизионной группы ныне уже не существующего канала ТВ 6. Поездка изначально носила рискованный характер, поскольку страну, куда мы приехали снимать Пасху Христову, бомбила Америка, обеспокоенная появлением новой европейской валюты евро. Однако все члены нашей съемочной группы были люди мужественные и не считали эту бомбардировку достаточной причиной игнорировать свои профессиональные обязанности. Небо было к нам милосердно: отсняв необходимый видеоматериал, мы пошли «перегонять сигнал» на местное телевидение и вышли оттуда за десять минут до попадания ракеты, сравнявшего половину здания телецентра с землей. Собственно говоря,

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

вышли из-за моего непреодолимого желания хлопнуть стопку раки. И по совершенно очевидным причинам банкет продолжился до глубокой ночи, хоть и начался в пять утра. Мало того, ближе к полуночи директор нашей съемочной группы, в прошлом известный столичный букинист Аркадий Ш., как-то очень мотивированно предложил съездить за двести километров от города в православный монастырь. Аркадий был не только горазд на выдумки, но и фантастически последователен — к двум часам ночи мы уже ехали на старом джипе «Чероки» в сторону обители. Наш водитель, из местных, честно доставил нас под монастырские стены и уехал. Когда пурпурные огоньки поворотников его автомобиля последний раз моргнули далеко за поворотом, мы с Аркадием осознали, что не оговорили время, когда водитель за нами вернется. Да, совсем забыл упомянуть, что благочестивый порыв некрещеного букиниста-еврея разделил только я, а оператор с администратором остались в ресторане. Так что перед закрытыми монастырскими воротами оказались только мы вдвоем. На небе висела почти полная луна, вокруг стояла такая тишина, что уши закладывало и приходилось зевать.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Неожиданно неподалеку, через лесок, что-то звонко ухнуло, потом то ли запела, то ли закричала женщина и кроны дальних деревьев озарила вспышка. Аркадий мудро предположил, что в деревне неподалеку свадьба и нам могут быть рады. Холодало. Во всяком случае, так казалось. Освещая себе дорогу экранами мобильных телефонов, к слову сказать, бесполезных, поскольку сигнал отсутствовал, мы побрели на звук. Действительно вскоре мы наткнулись на изгородь, окружающую крупную двухкорпусную постройку — что-то наподобие хоздвора. Жилой дом стоял чуть поодаль, и в нем явно происходили какие-то необычные события. То раздавался хохот, то кто-то по-звериному скулил, то чем-то металлическим колотили в стенку. Мы перелезли через забор и уже было зашагали к дому, как я заметил, что на металлической балке, протянутой между постройками, висит мертвое тело. Я указал на него Аркаше, и мы тихо подошли ближе. Тело принадлежало десятидвенадцатилетнему мальчику с разбитым в мясо лицом. На его правой руке не было трех пальцев, и, судя по свежей крови под телом, ребенок умер не так давно. Мы не успели, собственно, даже испугаться, потому что хлопнула входная дверь в жилом доме и двое хохочущих мужиков в камуфляжных куртках вытащили на улицу кричащую женщину лет тридцати. Они доволокли несчастную до лавки у забора, бросили ее туда и принялись рвать на ней одежду. Не знаю, где и как Аркаша успел найти в кромешном мраке вилы и лопату, но через минуту букинист перерубил этой лопатой одному из насильников позвоночник у основания черепа, а мне пришлось второму, с омерзительным хлюпом, вставить под подбородок вилы и как сноп размокшего сена скинуть с женщины на землю. Видимо, женщина находилась в шоке, она даже не предпринимала попыток встать на ноги и с ужасом молча таращилась на нас. Я жестом ей приказал молчать и обыскал дохлых насильников. На поясе одного я нашел нож марки «Кабар» с антибликовым покрытием (такие очень популярны в войсках НАТО), у второго я нашел зажигалку и пачку сигарет «Кэмел» без фильтра, которые тоже, кстати, есть в натовском пайке. Пока я обыскивал покойников, Аркаша подобрался к одному из освещенных окон и заглянул внутрь. Через какое-то время он показал мне три пальца и кивнул на свежие трупы, мол: еще трое таких же. Я тоже заглянул в окно. Уви-

денное шокировало: за большим обеденным столом сидели шесть человек, трое из них были мертвы — пожилой мужчина с простреленной головой, голая девушка с синим лицом и проводом от зарядного устройства на шее, и еще юноша лет восемнадцати с большим кровавым пятном на светлой рубашке в области груди. Там же, мало смущаясь присутствием мертвых тел, пировали трое подонков в точно таких же, как и у их друзей, камуфляжных куртках. В комнате грохотала музыка и вряд ли они слышали шум на улице. Аркаша показал пальцем на стоящие у телевизора в глубине комнаты охотничьи ружья. Я отдал глазастому букинисту нож, себе оставил вилы, и мы пошли в дом. Уже не помню, кто из нас шагнул в комнату первым. Помню, как сидевший ближе остальных преступник обернулся, и мне пришлось в его открытый рот воткнуть вилы. Удар оказался такой силы, что вилы застряли у него в голове и я с трудом, при помощи ноги, извлек их оттуда. В то же самое время букинист умело шинковал ножом другого подельщика, метнувшегося к ружьям. Куда делся третий, мы сразу и не поняли. Видимо, воспользовавшись шумихой, он выскользнул в одну из дверей. Аркаша поднял одно из ружей и констатировал, что оно не заряжено. Патронов рядом нигде не оказалось. Очевидно, они где-то были, но где именно, выяснять у нас времени не было. В глубине дома хлопнула дверь. Мы тут же побежали на звук и обнаружили, что из дома во двор ведет еще одна дверь. Чья-то тень скользнула вдоль изгороди у самой кромки леса. Мы бросились туда. По дороге нашли две косы, прислоненные к стене дома. Я тут же отбросил вилы, погнутые крепким черепом, и взял одну, Аркаша последовал моему примеру. Так, с косами, мы и вошли в прохладный лес. Аркаша показал на полоску примятой травы, петляющую между деревьями. И началась погоня. Если события до этого напоминали набор резких, ярких вспышек, то размеренный марш с косами наперевес по ночному лесу, походил на эпизод голливудского триллера. И я, и мой друг были в довольно дорогих костюмах, за все это время мы не обмолвились ни единым словом, на ходу, также молча, выкурили по сигарете из пачки, найденной мною в кителе насильника. В душе царил неестественный покой, и света луны, проникающего сквозь кроны деревьев, было достаточно, чтобы видеть след. Что еще

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

запомнилось — за нами бежали две собаки. Бежали, не издавая ни единого звука, словно были движимы тем же роковым духом, что и мы. Беглеца мы настигли через час, перед самым рассветом. Преступник, довольно молодой мужчина, но уже седой как лунь, стоял неподвижно посреди шоссе в нескольких километрах от того места, где мы начали его преследовать, смотрел в какую-то точку перед собой и бормотал нечто бессвязное. Мы вышли на пустую дорогу и стали к нему приближаться — он даже не обратил на нас внимания, — окружили беглеца с двух сторон, деловито примерились косами и в тричетыре взмаха, с упоением, разделили его на куски. И только когда следовавшие за нами псы поволокли отрубленную правую руку обратно к лесу, нас словно разбудили. — Давай ребятам рассказывать не будем, — осторожно предложил Аркаша, откидывая в сторону окровавленную косу. — Да, могут не понять, — последовал его примеру я. В город мы вернулись ближе к полудню. Сначала довольно долго шли пешком, потом нас подбросил грузовик, перевозящий то ли молоко, то ли кефир. Не важно. Гораздо важнее были те чувства, которые мы испытывали, вспоминая события прошедшей ночи. Это было не сожаление, не злость, а какое-то мрачное умиротворение, словно мы были привлечены кем-то бесконечно более значимым для выполнения страшной, но необходимой работы. Тяжелый был тот год для этой страны: одну из крупных областей, при негласном согласии окружающего европейского сообщества, заполонили орды дикарей из соседней карликовой державы, они убивали местных жителей целыми поселениями, разрушали православные монастыри, предварительно вырезая братию, и много еще чего. Но это было потом, а мы, видимо, застали самое начало этого кошмара и, мало того, стали органической частью его.

P.S. Перед отлетом обратно на родину, вечером того же дня, крепко употребив все той же сливовой самогонки, мы с Аркашей нашли в центре города тату-салон, и каждый наколол себе на левой стороне груди по пять черепов, чтобы никогда не забывать о том, что иногда слово «предназначение» может нести жуткий смысл, что вовсе не означает, что ему можно не следовать.

из архива боков фэктори

текст: андрей орлов рисунок: маша сумнина

На страницах «РП» происходит событие экстраординарное: Орлуша, доселе известный читателям журнала как поэт, регулярно откликающийся стихотворной строкой на тему номера, переквалифицировался в ведущего рубрики «Урок информатики» и поведал о своем отношении к цифрам и буквам. Хоть и в прозе, но откровенно. А поэты по-другому не могут, не должны.

ЕСЛИ с точки зрения сегодняшней науки (или моего о ней представления) разбирать мои детские эмоции, то я — существо однозначно аналоговое, а не цифровое. К первому классу я уже бегло читал, а значит, знал буквы и цифры. Цифр было меньше, учить их было намного проще, а в жизни они были нужны только для того, чтобы считать сдачу. Это было просто, ведь у всех доступных мне на тот момент денег были цвет и размер. Я сразу понял, что беленькие кругляши в мороженном выражении были куда важнее, чем жёлтенькие, но зато много жёлтеньких (чем крупнее, тем лучше) — это тоже хорошо. Цифры на часах были менее важны, чем движение стрелок, ведь они приближали возвращение родителей с работы или окончание болезни. В то время, думаю, даже космонавты нажимали кнопки «вкл» и «выкл», когда «большая стрелочка вверху, а маленькая — внизу». Из цифр, конечно, тоже были любимые. Самая, наверное, — это «31» на последнем листке съеденного временем календаря, а ещё — красная «1», когда демонстрация, и «8», когда нужно было обнимать маму и дарить ей открытку с приклеенной розой и канцелярским «поздравляю». Даты на

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

мобильном телефоне не пахнут — ни ёлкой, ни засосанной из всех сил в рот резинкой первомайского шарика, ни пирожками с капустой. Штрих-код никогда не принесет той радости, как выковырянная из восковой сырной оболочки чёрная пластмассовая семёрка, а пиликанье цифрового термометра не напугает так, как зловещий ртутный столбик, подбирающийся к тридцати восьми. Никогда и никого из моего поколения синие квадратики (загрузил) не наполнят таким адреналином, как чьё-то «пять-яидуискать!» Буквы я любил всегда. Теперь, когда ими, уложенными в столбики стихов или складывающимися в этот текст, я зарабатываю на жизнь, эту любовь можно объяснить прагматизмом и жадностью, но тогда чувства были совершенно искренними. Всадник без головы, капитан Блад, д’Артаньян и Робинзон Крузо не были для меня героями книг или плодом чьей-то фантазии. Они появлялись на свет в результате моей личной работы по извлечению смысла из довольно смешной комбинации забавных чёрных значков на странице. Выглядели они в моем сознании точно как на гравированных картинках, но при этом обладали всеми

признаками друзей и знакомых. Миледи была красива и коварна, как Ленка из второго подъезда, а толстый мушкетёр любил пожрать и ни с кем не делился хлебом со сгущёнкой, как сын дворника Малик Аюпов. Книжный запой продолжался несколько лет. Он приводил, как и положено любому порядочному запою, к конфликтам в семье и в школе. На нелепое стращание испорченными глазами после чтения в темноте я ответил сотнями часов чтения с фонариком под одеялом, а запись в дневнике «читал на уроке чтения» привела к тому, что под партой держались две книги — одна настоящая, а другая — для того, чтобы отдать учительнице в случае провала. Книги были источником не столько знаний, сколько — эмоций, чувств, опыта… да источником чего только они не были! Увлечение чтением у меня лично переборол только детский онанизм. А впрочем, вру! И он тоже происходил под ритмичный шелест страниц Мопассана, Куприна и «Тысячи и одной ночи». «Казалось бы, при чём тут Лужков?!» — скажет Доренко, осилив предыдущий текст, а я отвечу: да при том, что я уже несколько лет, как практически перестал читать. Я честно пробовал закачивать в компьютер электронные книги, я копипейстил из библиотеки Мошкова Бродского и Пастернака, я закупил себе на случай долгой поездки в Аргентину всю мировую литературу на двух CD… Не работает! Сколько места на жёстком диске заняла бы отцовская библиотека в пять тысяч томов? Не больше, думаю, чем пиратская копия «Пиратов Карибского моря», а вернее, намного меньше, ведь оцифрованная физиономия Джонни Деппа весит в килобайтах явно больше, чем полное собрание сочинений Фенимора Купера. И ведь дело совсем не в том, что экран с вечным текстом нельзя испачкать вареньем или залить чаем, для этого ведь есть клавиатура. Дело в том, что для восприятия оцифрованной информации нужен где-то внутри совершенно другой интерфейс, а у меня его нет. И — думаю — не будет. И — слава богу. Не блогу и не Биллу Гейтсу, а нашему простому неоцифрованному богу — доброму, на облаке, в белой распашонке и с золотым колёсиком на голове, для которого обкусанное яблоко — это символ падения, а не социального статуса. — Вы с батей — безнадёжно аналоговое поколение! — вздохнул двадцатилетний

сын моего приятеля после того, как простой комбинацией при помощи восемнадцати пальцев исправил что-то непоправимое с моей точки зрения в моём вечнодохнущем лэптопе. Потом была короткая лекция про то, насколько «цифра рулит» во всём — от звукозаписи до фотографии, а потом он ушёл в свою комнату разбираться с «одной-то реально занятной игрушкой, реально подсел, спать не придётся». Мы с дружком остались наедине со своей фигнёй, на которую реально подсели ещё в студенчестве. Разливая её, реально занятную, по дачным гранёным рюмочкам, мы до утра протрепались про свой безнадёжно аналоговый мир, в котором есть место скрипящим пластинкам и красному фонарю в ванной, под которым проявляется фотоплёнка и печатаются желтеющие потом со временем фотографии. Я вспомнил, как в моей жизни цифра победила буквы, когда, получив двойку за сочинение, я огрёб ремнём по мягким местам, а друг вспомнил, как пытался обрести власть над цифрой, переделав в дневнике «два» на «25», и удивлялся, что не сработало, хотя число получилось намного больше пятёрки. Смеялись, слушали на ламповом проигрывателе «Весёлых ребят» и битлов, смотрели старые

фотки. Короче говоря, не убедило нас молодое поколение. Удобно? Да. Быстро? Нет вопросов. Работает? Однозначно. Только вот как те китайские поддельные ёлочные игрушки, радости ни х... не приносит! На следующий день я, подглядев на бумажке пароль, залез в электронную почту. В ней было письмо, в которое было сделано вложение, в котором был скриншот другого моего письма. Личного, прямо скажем, письма, прочесть которое можно было, только взломав мой почтовый ящик. «Как ты мог написать такое про наш ресурс! Я сломала твоё мыло и скопипейстила твою переписку с Юрой. Как ты мог!!!» — возмущалась совершенно искренне моя на тот момент коллега, юная и продвинутая редакторша одного литературного сайта. Я, признаться, оторопел. В моё время даже жена, копаясь в поисках чужих телефонов по карманам мужа, чувствовала себя при этом немного виноватой. Чужие письма, конечно же, читались и во времена Шодерло де Лакло, но признаваться в этом было как-то не принято и в некотором смысле неприлично. Аморально, что ли… Безнравственно в какой-то степени… Пишу сейчас с оговорками, поскольку текст этот будут читать люди разного возраста, а сле-

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

довательно, представители и аналогового, и цифрового поколений. Обсуждать с последними доцифровую мораль — бесполезное и глупое занятие, как объяснять с научными выкладками ребёнку, что нужно есть манную кашу и ложиться спать. С единственной разницей: ребёнок вырастет и поймёт, а эти просто воспримут и обработают информацию. Мораль предполагает использование признанного авторитета и опыта для недопущения неприемлемых с точки зрения морали же поступков. Мораль не предполагает снятия всех ограничений с результатов поискового запроса «что делать?» Мораль не подразумевает технологического достижения результата любым возможным способом. Вечный вопрос о том, оправдывает ли цель средства, теряет актуальность и человеческий смысл в тот момент, когда средством становятся не слова или действия людей, а последовательность нолей и единиц. У компьютерной программы нет совести и морали, а значит, обвинять её в выдаче решения «вскрыть почту», «заблокировать» или «устранить пользователя физически» — попросту нельзя. Зарядить мобильный, установить новый браузер, удалить спам, обновить блог — эти действия стали так же привычными и обязательными, как когда-то помыть руки или почистить зубы. «Не открывай сомнительную почту» нынешние дети слышат чаще, чем «не ковыряй в носу», а «выйди из стрелялки» давно заменило форточное «Андрюша, домой!» Друзья всё чаще становятся «френдами», а несчастная любовь — это не повод для бессонницы, а мотив для удаления из списка контактов. Я — не противник интернета. Моя ностальгия по пряткам и салочкам не имеет луддистской цели разбить компьютеры и выгнать подростков играть в лапту и штандр. Я имею тысячу «друзей» на Фейсбуке, из которых только пять — друзья, ещё сотня — приятели, а остальные мне нужны, чтобы заманить на свой следующий концерт. Я сейчас о другом. Помните недавние мечты о «детях индиго»? Вот сейчас, вот-вот, думали мы, народится новое поколение умненьких и душевненьких существ, которых мы не поймём, но которые будут лучше и чище нас. Всё так и произошло. Они народились. Умненькие и красивенькие,

но вот насчёт душевности вышла, простите, полная жопа. Мы сами усадили их за компьютеры, оцифровали для них слова «душа», «любовь», «вера», которые они могут за секунду набить двумя большими пальцами в SMS, и отправить по тысяче адресов. Что они при этом имеют в виду, совершенно неизвестно. Они — не «плохие», они просто другие. Если вернуться к истории со сломанной почтой, то скажу честно: я научился не сердиться и не обижаться на подобные действия. Так же как не бью ногой описавшегося котёнка, я не могу осуждать человека, у которого уже нет механизма реакции на подобное осуждение. Новая мораль уже стала реальностью. В каждой стране по-своему. Мы (общество) уже спокойно относимся и к сексу и к браку за деньги, мы оцениваем взяточника по сумме взяток, олигарха — по состоянию, а маньяка или Фукусиму — по количеству жертв. Количественный анализ контента определяет и значимость и приоритетность событий и действий. Элементы такого подхода были всегда в виде браков по расчёту или войн ради добычи, но сейчас у тех, кто этот подход выбирает для себя, зачастую есть неограниченные технические возможности. Сегодня Раскольников искал бы старушек в «Одноклассниках», а отличие его от своего литературного прототипа было бы только в одном: он не себе, а Гуглу и Яндексу задавал бы вопросы. Если бы они вообще у него возникли. «Их мало, — скажете вы. — Мои дети не такие, я читаю им с айпэда сказки и скачала

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

советские мультики про зайчиков и чебурашек». Чудесно. Кроме того что авторитетом для ваших чад завтра будете не вы, если на вопрос «кто кого сборет, слон или бегемот» вы отвечаете: «Я — Вконтакте, посмотри на Википедии». И — не удивляйтесь, что президентом станет тот, у кого Твиттер больше, правительство расфрендит всех пенсионеров, а страну будет некому защищать, потому что у неё рейтинги ниже и зарплата в армии, как в Буркина Фасо. В ответе на вопрос, от чего бы вы не смогли отказаться на неделю, мобильный и компьютер далеко опережают книги, еду, воду и родителей. Потому что — что им, воде и родителям, за неделю сделается, они же аналоговые, проживут без зарядки и электричества. Тем более, случись что с родителями, как я про это без телефона и соцсетей узнаю? А значит, телефон важнее. Вывод у меня простой: в самое ближайшее время цифра и её носители принесут мне массу неприятностей, которые будут казаться странными, но совершенно меня не удивят. Они победят меня и числом, и умением. Боюсь ли я этого? Да. Потому что я — человек аналоговый, и чего мне, сапиенсу, ждать от homo numericus, я не знаю. И предотвратить я ничего не смогу, как мамонт, которому выпало счастье жить в одно время с моими далёкими предками. Хотя вымирать, скажу я вам, очень не хочется, а хочется перечитывать детям «Маленького принца» и «Гулливера». И ещё — в «шарики» играть, будь они неладны!

риа новости

текст: роман троценко рисунки: сандра федорина

Президент Объединенной судостроительной компании (ОСК) Роман Троценко написал то, что хотел: колонку, которая не имеет никакого отношения ни к политике, ни к судостроению. Это и называется — для души, то есть для «Русского пионера». К тому же колонка имеет прямое отношение к теме номера: она про побег.

УБЕЖАТЬ Кузя решил сразу. Когда милицейский автобус еще только въезжал в высокие железные ворота, выкрашенные голубой, выцветшей на солнце краской, и запахло мясным супом, он уже твердо решил — убегу на хрен. Как-то сразу решил, без раздумий, за секунду или даже за полсекунды. Эта мысль всплыла в голове сразу готовой, не имея объяснений и еще не имея причин. Просто стало ясно: надо валить отсюда быстрее. И теперь он уже рассматривал происходящее вокруг лишь для поиска решения этой задачи. То, что называлось Межрайонным центром корректирующего воспитания, оказалось пересылочным пунктом-распределителем для несовершеннолетних под следствием, беспризорников и подростков, оставшихся без попечения родителей. Кузя был из третьей категории, но от этого легче не было. И то, что главное здание комплекса было построено по тому же проекту, что и любая школа среди панельных новостроек, ввести в заблуждение опытного человека не могло. Во-первых, въезд через двойные вороташлюз, во-вторых, милиция на входе (правда, без собак, но с ПМ), забор бетонный с колючей проволокой на фарфоровых изоляторах, хотя

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

напряжение вряд ли высокое, все-таки дети внутри — если полезет кто и зажмурится, будут неприятности у главного воспитателя, или как он там называется. Решетки на окнах из тонкой десятой арматуры (засранцы, не верят еще в безграничные возможности подростков). Апрельское солнце светило ярко, чтобы настроить на миролюбивый лад. Как будто уговаривало: здесь хорошо будет. Хорошо не будет, это и ежу понятно. — Евтюхов Андрей Николаевич! — Здесь. — Третья группа. Марусин Кузьма Алексеевич. Марусин Кузьма… — Не Марусин, а Маруснин. Здесь. Смешки на перекличке и кривые улыбки в его сторону. С такой фамилией всегда смешно. Как в мультфильме про домовенка: задолбали уже. — Разойтись по группам. На подставке лежит книга, как в продуктовом магазине книга жалоб. Точнее, тетрадь толстая в синем переплете, сверху бумажка приклеена: «Книга пожеланий воспитанников», и карандаш, сточенный на треть, белого цвета с картинками на нем с Винни-Пухом и Пятачком, привязан на веревочке. Кузьма подошел, сделал

вид, что рассматривает книгу, отвязал карандаш и положил его в карман. — Чё спишь, в спальный корпус иди! — подтолкнул воспитатель. Пацаны из прибывшей партии самые разные, наверное, лет с двенадцати до восемнадцати. Хотя нет, есть один и одиннадцати с половиной — это он, Кузьма. Большинству из тех, кто идет навстречу, все-таки лет по пятнадцатьшестнадцать, видно, что они здесь давно или не первый раз. Кузя достал из кучи вещей вновь прибывших свой маленький коричневый картонный чемодан с металлическими уголками. Честно говоря, чемодан не Кузин — его дал дворник Сан Саныч, когда инспектор по делам несовершеннолетних выводил Кузьму из подъезда. Вещи, которые ему собрали, Кузя нес в прозрачном целлофановом пакете. Саныч, добрая душа, подбежал: — Куда Ленкиного мальчонку забираете? В детдом? А комнату кому и мебель? Вот баба непутевая — опять в ЛТП на полгода. Погоди, Кузьма, у меня чемоданчик есть, как раз для тебя. Полез в свою подсобку, куда мусоропровод выходит, и достал чемодан. Протер рукой: — Смотри, щенок — как настоящий.

Это он не Кузе, просто на одной из сторон чемодана кем-то много лет назад масляными красками был нарисован щенок таксы. Нарисован здорово, во весь борт. Видимо, мальчик или девочка рисовали с натуры и рисовать умели. Точно, мальчик, не девчонка, да и собака его — сразу видно, любил ее. Собирался в лагерь пионерский и нарисовал. А может, отца его на кичу отправляли, как сейчас Кузьму, и он отцу своему нарисовал на память. Нет, не может быть, у кого дети так хорошо рисуют, того на кичу не отправляют. В художественную школу ходит, засранец, а вечером бабушка ему полдник с молоком дает. Кузьма со злобой положил свои пожитки в чемодан и закрыл его, крикнул Санычу, чтобы тот рыбку гуппи покормил в банке трехлитровой на подоконнике, и сел в автобус. Кузьма шел в спальный корпус. Старался держать чемодан щенком к ноге, чтобы никто не увидел. Все чисто кругом, не как у них с мамкой в комнате, лозунги висят про учиться три раза и другую всякую фигню. На лестнице Евтюхов из третьей группы (лет четырнадцати), который шел рядом, улыбнулся Кузьме. Кузя улыбнулся в ответ и не успел еще подумать, что Евтюх пацан нормальный, как тот ударил ногой по

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Кузиному чемодану. Чемодан выскочил из руки, съехал вниз по лестнице и предательски повернулся боком со щенком. — О! Малыш скучает по своей собачке! — заорал Евтюх и заржал, несколько человек подхватили. Кузьма спустился за чемоданом вниз, нагнулся. Это ошибка была — не надо было поднимать. Плюнуть и идти дальше. Кто-то дал сзади сильного пинка, и Кузя со всего маху ударился головой о металлические перила лестницы (тоже в синий покрашены, но не выцвели). Чемодан кто-то пнул, и он полетел по следующему пролету вниз. — Футбол щенком! Давай! — кричали ребята, продолжая пинать чемодан дальше. Кузя рассматривал кровь на руке — это со лба, разбил. Опустил руку в карман, нащупал карандаш с Винни-Пухом, крепко сжал. Повернулся. Это Евтюх авторитет себе перед местными зарабатывает, пронеслось в голове. — Щенок сейчас заплачет и к мамочке запросится, — Евтюх мерзко вытягивает губы трубочкой, дразня Кузьму. А Кузьма не плакал давно. С того момента, как мать сказала, что Алишер, сожитель ее давнишний, не придет больше, разошлись по причине несходства характеров. Алишер хороший был, в футбол играл с Кузей

и математику делать помогал (считал в уме быстро — на рынке работал с фруктами). Веселый был. Тогда Кузя долго плакал и решил, что это в последний раз. Сейчас плакать не собирался. Странно, но внутри он не чувствовал ни жалости к себе, ни обиды, просто стало ясно, что если не ответить, то здесь точно заклюют его. Холодно стало ногам от этой ясности, а может, просто от того, что головой ударился. Подошел, смотря в глаза Евтюху, улыбнулся, еще неуверенно, смеющемуся Евтюху и со всей силы всадил карандаш ему в живот. Не целился, но хотел попасть в район пупка, и попал. Карандаш вошел до конца. Евтюхов замолчал, широко раскрыв рот, пытаясь вдохнуть. Все вокруг стихли сразу. — Кому еще весело, с-суки? — крикнул Кузьма и голоса своего не узнал. — Во, блин… — повисло в воздухе, все поспешили разойтись. Евтюхов опустился на ступеньки и плакал взахлеб, прижимая окровавленные руки к животу. Кузьма похлопал Евтюха по плечу: — Воспитателю скажешь, что упал на лестнице и сам на карандаш напоролся. Понял, чучело? Евтюхов кивал сквозь сопли и слезы. Конечно, Кузю сдали, рассказали воспитателю, что это он начал драку. Отправили в дисципли-

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

нарный корпус. Сперва он один сидел два дня, а потом его расспрашивали трое из комиссии, кем он хочет стать и чем увлекается. Как будто это имело значение. Он сказал первое, что в голову пришло — что хочет стать художником и любит рисовать. — Да, я видела, у мальчика на чемодане щенок нарисован, красивый. Это ты нарисовал? — спросила молоденькая воспитательница (видно, из тех, кто здесь недавно). — Я, — уверенно соврал Кузьма. — Я предлагаю в Тверское Суворовское его направить, — сказал суровый. — Так на нем увечья средней тяжести, — сказал веселый, из ментов. — Оформляй в сто пятнадцатую, и пусть сами разбираются. Кузьму выпустили из дисциплинарки вечером третьего дня. В спальне его чемодан лежал на кровати нетронутый. Кузя погладил щенка. Он понял, что любит его и что он и есть самое дорогое в его жизни. В сто пятнадцатую колонию его не направили, не успели. Кузя подговорил Евтюха крикнуть на вечернем построении «здесь» за него. Убежал он до отбоя, а то бы хватились, что кровать пустует. В углу прогулочной площадки поставил швабру к забору, забрался наверх, положил синюю учебную куртку на колючую проволоку (без тока оказалась) и перелез. Это было легко, только щенка на чемодане жалко, но взять было нельзя никак. Только погладил на прощанье. Добрался до своего района. Дверь в комнату забита и заклеена белыми бумажками с печатями. Да и оставаться нельзя — здесь начнут искать в первую очередь. Пошел к Сан Санычу, попросил — пусть холодильник себе заберет, матери он незачем, еды дома никогда не бывает. Саныч отправил его к своему отцу в Ивановскую область по огороду помогать. Осенью Кузьму Маруснина приняли в Рыбинское училище водного транспорта с проживанием и полным обеспечением. Начал рисовать стенгазеты и всякое — хорошо получалось. А потом поступил в Театрально-художественное училище 1905 года в Москве на художника-декоратора. В Париже премьера восстановленных Дягилевских сезонов прошла успешно, критики отмечали необычные декорации Маруснина. В углу главного задника, между волшебными цветами Кузьма Алексеевич нарисовал щенка. Того самого, оставленного при побеге. В благодарность за все.

Пионер-герой. Братусь полетел. Метод падений и взлетов. Следопыт. Она утонула. Раскрыта тайна Атлантиды.

текст: дмитрий филимонов фото: андрей шапран

Непостижимым образом в галерее пионеровгероев «РП» не было ни одного воздухоплавателя! Корреспондент «Русского пионера» Дмитрий Филимонов отправлен в село Хорошее Карасукского района Новосибирской области, где живет Владимир Братусь. Он строит самолеты, на которых взлетает. А потом падает, чтобы снова взлетать и падать. Как и пионер положено настоящему Икару. русский №3(21). июнь–июль 2011

Меня ж с детства в небо влекёт. У меня ж самолетов этих — пять штук. Было. И вертолет в придачу. Ага, мой первенький. Собственной конструкции. В шестнадцать лет построил.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

я летаю, ору дуркой: ААА!. Радостно мне. Внизу комбайнеры — побросали свои комбайны, ладони козырьком, в небо смотрят. На меня, значит. Председатель подъехал, бегает, ругается, комбайнеров работать гонит, в небо кулаком грозит. Мне, значит. А я летаю, и мне хорошо, и я ору дуркой: ААА! Меня ж с детства в небо влекёт. У меня ж самолетов этих — пять штук. Было. И вертолет в придачу. Ага, мой первенький. Собственной конструкции. В шестнадцать лет построил. Не, какие чертежи! На глазок. Только школу кончил, на мехзавод пошел токарем. Ну вот, станок есть, где-то трубку найдешь дюралевую, где-то гаечку. Мотор от мотоцикла военного, М-72. Ага, с войны еще. Но работает. Собрал вертолет, значит. Выкатил из сарая. Завел. Трата-та, красота! Работает! Шлем надел мотоциклетный, газу поддал — взлетел! ААА! Метров четыреста пролетел, потом воздушный поток подхватил, вверх потащил. Ну я, чтоб не сильно-то высоко залететь, газ убавил. А мотор возьми да заглохни. Старенький же, с войны еще. Я и рухнул. С двадцати метров. Но мягко так, с причмоком. В колхозный навоз. Вертолет вдребезги, восстановлению не подлежит. А я ничего, целый. Не иначе как ангел хранитель. Навоз из ушей выковыриваю, а сам думаю: ну их эти вертолеты, надо самолет строить, чтоб с крыльями. Чтоб спланировать, если мотор заглохнет. Стал «Журавчика» строить. Нет, не сразу. Армия там, женитьба, то да се. Лет через двадцать только. И все это время помнил про первый полет. Короткий он был, да. А все равно успел словить счастье. Такое, что прямо душу рвет: ААА! И потом вкус навоза. Тьфу! Ага, я свои самолеты «Журавчиками» зову. На этот раз по чертежам, можно сказать, строил — по картинке, из журнала «Юный техник» срисованной. Там трубку дюралевую найду, тут гаечку. Двигатель из двух ломаных собрал. Крылья парусиновые. Ладно, построил самолет. Надо в поле тащить, вон туда,

варвара аляй-акатьева

Когда

...Там трубку дюралевую найду, тут гаечку. Двигатель из двух ломаных собрал. Крылья парусиновые. Ладно, построил самолет... за деревню. Ему же взлетка нужна. Чтоб ни столбов, ни проводов. Небось, не вертолет, с места не стартует. Поднапрягся — ух! Тяжеловатый самолетик вышел. Пришлось отложить испытания. Стал строить автомобиль. Там трубку, тут гаечку. Ага, этот самый. Все улыбаются, когда видят. Ну как с детской площадки. Между прочим, за восемнадцать лет ни одной поломки. Правда, колеса поистерлись. Ладно, построил автомобиль, «Журавчика» в кузовок — и на взлетку. Завел мотор, скачу-скачу по полю, др-др, а взлететь не могу. Что за ерунда! Думалдумал, решил парусину лаком покрыть. Чтоб лучше воздух держала. Чтоб тяга была. Покрыл. И взлетел! Круг сделал — сел. Нормально! Второй раз взлетаю. На повороте надо бы газу поддать, а я,

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

наоборот, убавил. Я ж с техникой пилотирования не знаком, я ж как на земле. А в небе другие правила. Ну и рухнул. Самолет побил, а мне опять хоть бы что. Отремонтировал, еще пять лет летал, пока крылья не прохудились. Ну да, я все время падаю. И ничего. Рухнешь, отряхнешься, новый самолет построишь. Опять летаешь. В стаю ворон было врезался, пропеллер в щепки. Грохнулся. Жив-здоров. Тросик, что крыло держит, лопнул. Грохнулся. Жив-здоров. Коров пугал, спикировал вниз, а вверх не вытянул. Грохнулся. Жив-здоров. Прямо чудо какое-то! Кино снимали, так я прямо на съемках грохнулся. Ага, из Новосибирска приезжали. Киностудия. Про деревенскую жизнь кино. Ну и про меня немножко. Хочешь посмотреть? Вот кассету режиссер подарил. «Падение Икара». Из города попа привезли. Вот он, отец Александр. Окрестил меня. Прямо тут, во дворе. Ну, такая творческая задумка. Сценарий. Самолет мне освятил, на крылья святые бумажки приклеил, из Иерусалима привезенные. Все лето кино снимали. Как уезжать — вспомнили, что полет не засняли. Режиссер говорит: взлетай. А я говорю: ветер сильный, обождать надо. Режиссер говорит: нет времени ждать. Я ему на вертушку показываю, у меня во дворе вертушка такая, скорость ветра меряет. Аж визжит — такой ветер. Я говорю: опасно. А режиссер: давай взлетай. Ну ладно. У меня уже второй «Журавчик» был, с жестким крылом. Я его в кузовок — и на поле. А киношники полдеревни собрали. Типа все меня в полет провожают. Ну, взлетел, круг сделал. Оператору не понравилось. Коровы в кадр попали. Вон туда, говорит, лети, чтоб коров не было. Я второй раз взлетаю. А тут ветер как дунет. Я высоту не успел набрать — меня об землю. Вот видишь шрам? Руку порвал. За все время единственное ранение. Я потом попу говорю: что ж ты, батюшка, со своими святыми бумажками не уберег меня! А поп: если б не эти святые бумажки, ты, может, и вовсе Богу душу отдал бы. Поди поспорь с ним.

...Икар — он упал и все, точка. А я ж дальше летаю. Падаю — взлетаю, падаю — взлетаю...

«Урал». Тяжелый, зараза. Потом другой поставил — пускач от японского трактора. Этот «Журавчик» три года летал, пока крыло не полопалось. А жена не решилась. Не взлетела. Дай, говорит, помереть спокойно. Болела. Так и схоронил ее. Не взлетевши. Новую жену взял. Из больницы. Я ж в больнице работаю. На «скорой». Рожениц в райцентр вожу. Они у меня в машине рожают. Ну ты ж видал, какая у нас дорога, — небеременная родит. Бабы младенцев Вовками называют. В мою честь. Новую жену, значит, взял, новый самолет строить начал. Достал крыло «Атлас». Тоже б/у, но очень хорошее. Там трубку, тут гаечку. Старые носилки, колеса от тележки. Мотор от «ИЖ Планета-Спорт». Тридцать пять лошадиных сил! Крейсерская скорость шестьдесят километров! Ветер в лицо бьет, солнце закатное слепит, коровы шеи повывернули, в небо глядят, люди рты пораскрывали. ААА! Потолок — два

варвара аляй-акатьева

А название фильма неправильное. Икар — он упал и все, точка. А я ж дальше летаю. Падаю — взлетаю, падаю — взлетаю. Разбитого «Журавчика» не стал ремонтировать. Третий самолет начал строить. Двухместный. Второе сиденье для жены. Думал привить ей любовь к небу. А то она смотрит, как я летаю, руки к груди прижмет — жалостная такая. Хотел, чтоб она вкус полета почувствовала. Чтоб тоже счастье словила. Мы с ней один раз на большом самолете летали. В Москву. Так никакого удовольствия! Стакан воды не расплещется. Тьфу! То ли дело «Журавчик»! Когда тебя мотляет туда-сюда, вверх-вниз, когда стойка шасси промеж ног и ты словно баба-яга на помеле — ААА! Третий «Журавчик» ладный вышел. В Новосибирске достал крыло «Фрегат». Заводское, не самодельное. От дельтаплана. Правда, б/у, но в хорошем состоянии. Там трубку, тут гаечку. Двигатель от мотоцикла

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

варвара аляй-акатьева

километра. Но я редко высоко забираюсь. По первости, конечно, на самый верх лазил. Но там неинтересно, будто на месте стоишь. Оттуда не разглядишь ничего толком. А мне разглядывать нравится. Не, я для собственного удовольствия. Кто-то в горы лазит, кто-то водку пьет, а я летаю. Деревенские говорят: ты бы с пользой летал, химикатами, что ли, огороды обрызгивал. А с пользой неинтересно. Тут выбирать нужно — или с пользой, или счастье. Нельзя, отвечаю, над населенным пунктом запрещено летать. Я ж законопослушный. В прошлом году пришла телефонограмма в милицию. Из области. Изъять все неучтенные летательные аппараты в связи с угрозой терроризма. У нас в районе все летательные аппараты — мои. Неучтенные. Битые. Я их не выкидываю. На чердаке храню. У меня ж на чердаке авиасалон, ха-ха! А самолет, на котором летаю, всегда во дворе

...Приземлились. Спрашиваю: понравилось? Головой мотает: ничего, говорит, не помню со страху. Бабам неба не понять...

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

стоит, у крыльца. Ладно, у меня друг в милиции. В полиции то есть. Говорит: слушай, спрячь свой самолет, а то мне придется его изъять. Ну, я крыло отвинтил, на чердак положил. Корпус — в сарай. А то ведь заберут — потом верни попробуй. Месяц не летал. Такая тоска взяла! Я ведь каждый день летаю, когда погода хорошая. Вечером, после работы. Счастьем заряжаюсь. Чего в пилоты не пошел? А ходил. В летное училище. Медкомиссию не прошел. Ангина хроническая. Не взяли. Ангина прошла, а любовь к небу осталась. Хроническая. Новую жену думал заразить, приучить к небу. Не хотела. Чуть уговорил. К себе привязал. Взлетели. Гляди, кричу, красотища какая! Вон цапля летит, смотрит на нас, интересуется. Вот восходящий поток — ух, из тепла в холод! А теперь на бреющем по-над озером! Чайки в стороны! Чувствуешь, как легко? Сколько радости! Приземлились. Спрашиваю: понравилось? Головой мотает: ничего, говорит, не помню со страху. Бабам неба не понять. Я новый самолет строю. Пошли покажу. Вот новый пропеллер. Скажи, красота? А вот мотор. Пять тысяч оборотов! Ага, и редуктор. Собственной конструкции. Последний «Журавчик» всем хорош, да передача цепная. Сделал круг — надо садиться, цепь смазывать. Маета! Теперь вот редуктор. Шестеренки будут в масле купаться. Красота! А еще вариометр достал. Старый приборчик, однако рабочий. Бывает, что в небе не поймешь — вверх пошел или вниз. А тут стрелочка все показывает. Может, я теперь перестану падать. Я ж вообще реже стал падать. Пилотажное мастерство освоил. Опытным путем. Методом падений и взлетов. Теперь хоть в космос. Вот на день космонавтики в райцентр ездил. Ага, в Карасук. Перед школьниками выступал. Пригласили. Братцы, говорю, я ж не космонавт, зачем я вам сдался? Да где ж, говорят, космонавта взять? А мероприятие провести надо. У нас в районе космонавтов нету. Пилотов тоже нету. Один Братусь.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Именно в дискуссии про Атлантиду Аристотель и произнес сакраментальное: «Платон мне друг, но истина дороже».

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

текст: николай фохт рисунок: сандра федорина

Обозреватель и следопыт «РП» Николай Фохт продолжает безжалостно препарировать всемирные мифы, легенды и заблуждения. На этот раз подвергается разбору старинная история про гибель Атлантиды, запущенная в обиход еще Платоном. Читатель может быть уверен: Николай докопается, точнее — донырнет и до этой истины.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Пришла

пора поднять вопрос с Атлантидой. Нелегко все это — туман веков, муть ила, слабоумие неугомонных скаутов: люди не хотят верить в очевидное, люди подминают мифы под себя; люди ищут и, главное, находят там, где им удобно, — подтасовывают факты, морочат голову народным массам, которые склонны морочиться. Это всегда так, с любыми тайнами. Но Атлантида — лакомый кусок для любого несчастного, которому нечем заняться и нечему посвятить свою бессмысленную жизнь. Жестоко? А с Атлантидой так, она сама, знаете, не идеальна. Вот некоторые думают, что Атлантида — это был рай на земле, который смыло слепой и несправедливой стихией; люди почему-то полагают, что атланты добились невероятных успехов в науке, искусстве и гуманизме. Раскрою первый секрет: это глубокое заблуждение. Но все по порядку. Что особенно настораживало: когда я ее расколю, когда я представлю неопровержимые выводы, что может произойти? А может выйти так, что при любом исходе исследования люди лишатся детской мечты, разочаруются в таинственном племени атлантов, которых некоторые считают пионерами современной цивилизации. Платон, с которого и есть пошла Атлантида, утверждает, что континент ушел под воду за девять тысяч лет до него (а по-нашему, за все двенадцать тысяч). Плюс нужно было накопить эти пресловутые атлантические знания (ирригационная система, металлургия, логистика) — тысяч пятнадцать тому назад получается. А древнейшая шумерская цивилизация (о достижениях которой более или менее известно и которая дала человечеству как минимум колесо), по самым романтическим подсчетам, возникла в шестом тысячелетии до Рождества Христова. В общем, если вдруг окажется, что не было никакой Атлантиды, чем занять умы граждан? Вначале вопрос стоял довольно примитивно — назвать точное место, где Атлантида покоится. Но первые же шаги по направлению к разгадке породили

еще одну, не менее важную задачу: надо было определить, реальна ли Атлантида. Задача практически невыполнимая, а в случае успеха благодарности, как видно, не дождешься. Ну и пусть.

ОЧЕНЬ ПРИЯТНЫЙ КОНЕЦ СВЕТА С другой стороны, когда, если не сейчас, задуматься об Атлантиде? Накануне 2012-го, когда человечество любой повод использует, чтобы поговорить о конце света, надо наконец продемонстрировать возможные завораживающие последствия этой финальной катавасии. Мир со всеми его айпадами и фильмами 3D, со всеми танцами на льду и торговоразвлекательными центрами — со всем, короче говоря, что так дорого сердцу простого цивилизованного человека, ляжет на дно. А потом, через пару-другую тысяч лет, о каких-нибудь ничего сегодня не значащих Мытищах будут слагать легенды. Девочки и мальчики станут снова читать книжки, напечатанные на бумаге, обливаться слезами в темных кинозалах над немыми кинолентами о загадочном и непостижимом континенте Мытищи. В общем, ясно — Атлантиду надо расследовать в сжатые сроки, она слишком актуальна, чтобы откладывать это. А если указать место, где она, — можно посмотреть, как мы будем выглядеть на глубине, если что. Ведь наиболее вероятный конец света ожидается от наводнения. Этому нас учит и Библия, и фильм «2012», ну и последние катаклизмы. И неважно, что послужит причиной: землетрясение, мутация химико-физического состава земного ядра, извержение вулкана, итог один — потоп. Подготовиться к потопу практически невозможно, а вот смириться с неизбежностью, гармонизироваться, так сказать, со стихией, с природой… Вот для этого и пригодится Атлантида. Найти ее — акт скорее художественный, артистический. В общем, дело хорошее и потратить на него время даже не жаль… теперь уже не жаль. Коротко история вопроса. Длинното и не выйдет. Все, что известно про

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Атлантиду, написал Платон. Легендарное государство он описывает в своих философских диалогах «Тимей» и «Критий». Первоисточник информации — афинский политик и поэт Солон (кажется, он был дальним родственником Платона). Солон же ссылается на египетских жрецов, которые и рассказали ему об Атлантиде. Дело было так. Западнее Геркулесовых столпов (это Гибралтарский пролив) был остров. Он, как и все земли в представлении пластических греков, курировался одним из богов, в данном случае — Посейдоном. Однажды Посейдон возжелал местную жительницу, смертную, — и осуществил. Смертная родила ему пять раз по двойне мальчиков. Старшего назвали Атлант — отсюда и Атлантида соответственно. Посейдон как мог обустроил жилище своей жены: окружил центр острова тремя каналами, например. Это потом уже жители Атлантиды настроили широких мостов через каналы, возвели стены, залили (именно залили, а не обили) защитные стены по этим каналам медью и орихалком (сплав ртути с медью, золотом, свинцом — состав этого мифического металла в точности неизвестен); стены главных храмов вообще залиты золотом. По сообщению Платона, земля атлантидская отличалась плодородием. Но главное, чем восхищался Платон, это военная мощь атлантов. В Атлантиде существовала жесткая воинская повинность. Получалось, что атлантическое войско в лучшие времена насчитывало под миллион бойцов. Ну и конечно, с таким счастьем атланты не могли отказать себе в тотальном захвате близлежащих земель и порабощении народов на этих землях. Должны атланты были захватить и Афины (мифические Афины, как бы предтечу современных Платону Афин), но афиняне отбились, а потом и тех и других смыла огромная волна. Такая вот грустная, но в чем-то и жизнеутверждающая история. Подозрительно жизнеутверждающая.

ИСТИНА ДОРОЖЕ Хотелось, конечно, сначала найти Атлантиду, а потом уж решить, была ли она

...Антлантиду ищут много где. В Бразилии, в Перу, в Средиземном море, на Мальте, на Багамах почему-то, почему-то на Кубе, в Черном море...

мироздания. В истории, полученной даже из вторых рук, должен был остаться колорит египетского первоисточника. А тут сразу — Посейдон. Идеологический прокол Платона, я считаю. Сразу становится ясно, что рассказчик решал собственные задачи, а не доносил полученную фактуру — потому что эту фактуру изобрел от начала до конца. Кстати, «Критий», где Атлантида описана подробно и, можно сказать, взахлеб, обрывается именно на описании деталей государства атлантического. Есть мнение, что вообще-то заказ был изобразить Атлантиду могущественным и отвратительным антиподом праафинского государства. Но Платон что-то увлекся, разошелся — и у него получилось красиво. А красиво не надо было — дальнейшего смысла в неправильном диалоге не было, «Критий» остался незавершенным. Очень косвенными доказательствами мифичности и ненастоящести Атлантиды служит множество произведений искусства, где Атлантида центр, ось сюжета. В отличие от Платона, в современных

east news

на самом деле, но логика требует иного. Против логики не пойдешь — тем более, кое-что из логики в процессе изучения и раскрытия атлантической тайны пришлось припомнить, а то и заново узнать. Потому что первым ниспровергателем атлантического мифа стал Аристотель, ученик Платона. Основатель дедуктивного и индуктивного метода, прочих силлогизмов не то чтобы сомневался в реальности великого государства — он был на сто процентов уверен, что Платон его придумал. Аллегория, с помощью которой учитель пытался поведать об идеальном политическом устройстве, как он его понимал. А так как в реальной истории и в современности не существовало общества, где с помощью богов правила армейская элита (хунта, получается), Платон придумал Атлантиду. И заодно крепко замотивировал происхождение афинского государства. Пра-Афины получались не менее прогрессивным государством, чем Атлантида, раз сдержали натиск этих супергероев. Аристотель привык к доказательствам, в данном случае к историческим свидетельствам — а их у Платона по поводу Атлантиды и не было. Именно в дискуссии про Атлантиду Аристотель и произнес сакраментальное: «Платон мне друг, но истина дороже». В том смысле, что Атлантиды никогда не было — и в этом истина. Кстати, многие поддерживают Аристотеля до сих пор, несмотря ни на что. В общем-то, серьезная наука никогда и не рассматривала атлантический вопрос — именно потому, что не было ни одного (кроме Платонова) свидетельства, ни одного артефакта, намека, зацепки… Только диалоги. Честно? Я хотел поддержать старика Аристотеля. Свежим глазом перечитал диалоги, прислушался к собственным ощущениям. Мне тоже показалось, что кусок про Атлантиду получился чересчур публицистическим, даже я бы сказал — политтехнологическим. Например, с самого начала мне было непонятно, как египетские жрецы описали историю Атлантиды с точки зрения эллинских представлений об устройстве

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

НЕ РОССИЯ И НЕ АНТАРКТИДА

...Найти атлантидский артефакт, Сцион, Лару Крофт нанимает зловещая и властолюбивая Жаклин Натла...

east news

жанрах эта прекрасная страна все время какой-то империей зла получается (хотя почему «в отличие» — значит, Платон все правильно сделал, заложил в историю то, что и требовалось, просто не сразу это различили). Вот знаменитый фильм «Атлантида» Фейдера, потом эпически ужасный «Вожди Атлантиды», какие-то еще были голливудские — во-первых, мягко говоря, посредственные с художественной точки зрения, во-вторых, Атлантида сплошь антиутопия, а не утопия. Злобные, коварные, кровожадные вожди правят там. Даже любимая игрушка «Томб Райдер». Найти атлантидский артефакт, Сцион, Лару Крофт нанимает зловещая и властолюбивая Жаклин Натла. Она, Жаклин, оказывается очнувшейся атлантической богиней, а артефакт нужен для мирового господства… Короче говоря, все как обычно, как водится у атлантов. Я очень рассчитывал на Лару Крофт. Я думал, что она, эта упрямая и сильная молодая женщина, которая лазает по горам, с хрустом ломает хребет, но возрождается и с новыми силами рвется в бой прямо из последнего чек-пойнта; эта бесстрастная мускулистая красотка из проклятых девяностых (в которых на вырученные от продажи акций одной национальной газеты деньги я собрал свой первый персональный компьютер, и второй игрушкой, которую я на нем запустил, был «Томб Райдер» — первой был даже не «Дюк Нукем», а «Ларри в выходном костюмчике»); эта наемная путешественница, которая однажды в своем опасном сне познакомила меня с виртуальной Венецией, а потом Венеция настоящая абсолютно подтвердила тот авантюрный сон, — я думал, Лара Крофт мне поможет, даст зацепку, чит какой-нибудь подкинет. Ан нет, все для детей, ничего для исследователей Атлантиды… Хотя все-таки свою лепту в раскрытие тайны Лара Крофт внесла — чуть позже об этом. Все говорило за то, что не было никакой Атлантиды — все это выдумки. Следовательно, искать место, где она покоится под толщью волн морских, бессмысленно. Казалось бы. Но что-то толкнуло меня продолжить расследование.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Едва я начал предметные изыскания координат затонувшего континента, наткнулся на конкурентов. «Многолетний труд по изучению региона юга России завершился блестящим успехом. Мною, Амельченко Владимиром Максимовичем, подобно астроному в просторах космоса, открыта легендарная Атлантида…Грустно и радостно мне. Сколько веков существовал прекрасный миф, будораживший умы стольким достойным представителям человечества, и вдруг все кончилось. Тема загадочной Атлантиды вдруг закрывается. И я тому причиной! Теперь настало время практических действий. Можно взять лопату (катер и акваланг) и выйти (мореходы по морю ходят) на городище стольного града Атлантиды и вызволить из ила и песка, из ракушек древнейшие раритеты из загадочного и банального орихалка, золотые или серебряные скульптуры столицы Атлантиды Посейдониса. Успокаивает то, что приоритет открытия за Россией и вся Атлантида оказалась в наших территориальных водах и будет под защитой наших пограничников». Не удержался от конкурентной сетевой цитаты, потому что прям моими словами: грустно и радостно, тема загадочной Атлантиды закрыта… Владимир Максимович нашел Атлантиду в российской зоне Каспийского моря, поэтому он так радуется. А меня отпугнули пограничники, пограничники нам не нужны. И я с порога отмел Каспийское море — потом скажу, почему. Еще я отмел Антарктиду, про которую поговаривали, что она Атлантида. Мол, немного покорежилась Земляматушка, сдвинулись прежние ориентиры и Атлантида отъехала к Южному полюсу. Одним из доказательств, что Атлантида это нынешняя Антарктида, служит почему-то интерес к ледяному материку Гитлера, вообще фашистов. Мол, не зря они туда посылали несметные армады из кораблей и субмарин, а потом и вообще самого Гитлера туда переправили. Вот почему чуть что — сразу фаши-

east news

сты? В каждой бочке затычка: и НЛО, и Святой Грааль, и Атлантида. Не верю в фашистский след, поэтому и отметаю Антарктиду. Из-за Гитлера и еще по одной причине, потом скажу, по какой. В остальном, Антлантиду ищут много где. В Бразилии, в Перу, в Средиземном море, на Мальте, на Багамах почему-то, почему-то на Кубе, в Черном море (несмотря на российских пограничников). В хорошем фильме «С точки зрения науки. Атлантида» сделана попытка найти Атлантиду в четырех местах: на Мальте, на Багамах, у побережья Кубы и на острове Санторин — это Средиземное море. Метод мне по душе: были выбраны шесть критериев, шесть признаков Атлантиды, которые упоминаются в текстах Платона. Это «концентрическая» конфигурация главного острова, цитадели искомого государства, три вида камней (белый, черный и красный), из которых строили в Атлантиде, следы поклонения быку, «доплатоновая» эпоха возникновения и следы катастрофы, поглотившей Атлантиду. Больше всех совпадений найдено у Мальты и у Санторина. Я думаю, Куба и Багамские острова были выбраны для экзотики — шансов у них не было изначально, обязательно потом объясню, почему. Так вот, больше всего совпадений у Санторина — там только не подтвердилась эпоха (оказалось, что остаткам островной цивилизации намного меньше двенадцати тысяч лет) и концентрическая планировка (ну это вообще редкость, наверное, только Москва смогла повторить три кольца Атлантиды). На втором месте Мальта. Там три совпадения (красных камней нет, эпоха не та, и почему-то не засчитали как раз канавы, похожие именно на ирригационные, концентрические обводные каналы). Авторы фильма делают мужественные заключения, что Атлантиду им найти не удалось. И тут, казалось бы, провал. Но внезапным светом в конце туннеля, спасительной соломинкой стал фильм «Дискавери» — «Атлантида каменного века». В нем подробно и качественно рассказана история Доггерленда —

...В современных жанрах эта прекрасная страна все время какой-то империей зла получается...

суши, которая ушла под воды Северного моря. Казалось бы, что общего с искомой Атлантидой, кроме использования ее в нарицательном смысле? Во-первых, по оставшимся уликам, остаткам жизнедеятельности человека того доисторического периода реконструирована жизнь своеобразной береговой цивилизации. Я выхватил из документального киноповествования важную деталь: береговая цивилизация не воевала с морской стихией и не бежала от нее — она приспосабливалась. Не боролась, потому что бесполезно, адаптировалась, потому что жизнь у моря гарантировала сытое существование. Однообразное, но стабильное. Это решающий фактор. Достаток продовольствия делает возможным разделение труда, что катализирует развитие береговой общины. В сжатые сроки формируется эта береговая цивилизация. Она готова к любым природным катаклизмам — она может отступить на материк или преодолеть водное пространство на лодках. Заплыть береговые могли очень далеко. И еще одна штука: Доггерленд ушел под воду где-то пятнадцать-тринадцать тысяч лет назад. Значит, именно когда Атлантиду накрыло волной, на Земле происходили серьезные геодезические изменения, в результате которых уровень мирового океана поднимался. Это факт научный, подтвержденный реальным Доггерлендом. Странным образом существование Атлантиды стало возможным. Другую, уже в чистом виде атлантидную версию я почерпнул из вполне безумной книжки «Эдгар Кейси об Атлантиде». Кейси — знаменитый американский ясновидящий первой половины двадцатого века. Он «читал» прошлые жизни людей и полагал, что каждый человек на Земле по меньшей мере пятнадцать раз перевоплощался в атланта и… не важно. Главное — в предисловии: очень аккуратная теория, по которой Атлантида несколько сотен тысяч лет назад была материком, соединявщим Африку и Америку (Северную или Южную, неважно). Материк исчезал постепенно. И последним ушел под воду

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

east news

как раз остров Посейдоний, цитадель Атлантиды — это где медные и золотые стены и три кольца каналов. Главное в этой гипотезе — объяснение родства цивилизаций Африки, Южной Европы и американских континентов. Конечно, Тур Хейердал доказал, что древние цивилизации могли мигрировать и через Атлантический океан — но по суше оно как-то надежнее.

ГУГЛ ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ И РЕШИТЕЛЬНЫЙ Ну вот, уже можно подводить итоги. Думаю, дело было так. Атлантида существовала, но ее не было. Существовал континент с развитой береговой цивилизацией, в меру прогрессивной, чтобы развивать мореплавание, сельское хозяйство, охоту; в меру агрессивной, чтобы воевать за новые территории, которые компенсировали бы потери от наступления океана. Если отталкиваться от доказанной модели Доггерленда (с учетом того, что дело происходит в южных, более плодородных и тучных широтах), цивилизация развивалась очень быстро — и так же активно мигрировала в разных направлениях. Не исключено, что достижения этой циви-

...Атлантида существовала, но ее не было. Существовал континент с развитой береговой цивилизацией, в меру прогрессивной, чтобы развивать мореплавание, сельское хозяйство, охоту...

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

лизации переняли и древние египтяне, и шумеры, и эллины в конце концов. Не исключено. А еще точнее, происходило взаимное обогащение и атланты просто принимали в этом обмене посильное участие. Не было Атлантиды, которую описал Платон. С десятью близнецами, золотыми стенами и миллионным войском. Теперь самый главный ответ — где? Безусловно, это Атлантический океан. Район Канарских островов, Мальты, Мадейры. Именно это видимые остатки материка, который был когда-то Атлантидой. Точнее, материка, который Платон назвал Атлантидой. Как ни смешно, актуальные сообщения о том, что авиационный инженер Берни Бэмфорд с помощью Google Ocean разглядел участок океанского дна со странными линиями, похожими на планировку античного города, похожи на правду. И хотя Google открестился от Атлантиды, назвав полоски дефектами и оптическим обманом, есть ощущение, что часть «дефектов» всетаки реальна. И если Платонова Атлантида и существовала, то она должна быть только там, за Геркулесовыми столпами, за Гибралтаром, в Атлантическом океане. Это географическое название — единственное, что у нас есть, и оно не может быть интерпретировано никак иначе. Поэтому не Каспийское или Черное море, не Антрактида и не Санторин. Иначе говоря, с географической точки зрения Атлантида была, но она не была похожа на государство, описанное Платоном. Платон воспользовался преданием о катаклизме, поглотившем часть суши, чтобы создать назидательную, пропагандистскую историю: кто с мечом к нам пойдет, того покарают боги. Я думаю, так дело было. Да и финальная схватка Лары Крофт с коварной Иатлой происходит на острове в Атлантике. Ничего-ничего, мы еще застанем гугловский стрит-вью по затопленному городу естественной регулярной планировки, а не мифической кольцевой. Мы еще увидим результат конца света и с удовольствие вспомним свое будущее.

Диктант. Беглое дело. В тему номера. Дневник наблюдений Кошмар в Далласе. Игорь Каменской про адское путешествие в Диснейленд. Урок поэзии. Поэт Орлов в угаре винном планирует побег к пингвинам. Сочинение. Кормление

тайских сомиков. Рассказ Дмитрия Глуховского.

текст: игорь мартынов

В своем вступлении к главной теме номера Игорь Мартынов на живых примерах выясняет, почему именно побег и бегство столь популярны у нас как особый вид деятельности. Какие стадии бегства мы уже миновали, где в итоге оказались, а главное — надо ли продолжать в том же духе.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

east news

…Вот

к чему изначально влекло, в чем недюжинный навык и опыт: открыть кингстоны, с улыбкой на губе. Пустить под откос паровоз, рвануть за нейтральную полосу. Одним словом — бежать сломя голову, бессмысленно и беспощадно, чтоб за спиною падали горящие мосты, дымились рубиконы, рыдали бывшие. Что сказал человечеству простой смоленский парень? Он сказал: «Поехали!» — остальное без выражения, слабенько, шепотом. Даже та же водка, не в обиду Менделееву, — здесь вид эскапизма, скорость на месте, внутреннее сгорание. Или безмерность ее территории, или неумолимость ее объятий — страна сама подбивала сорвать резьбу, слинять из цугцванга. Затем-то был и занавес железный: чтоб ограничить поголовье рвущихся на выход. И мы замысливали, еще со школьных парт: через Старбеево, полчаса до Ш-2, сунуть погранцу фальшивый паспорт канадского какого-то Лефлера — прорваться на волю. А если не выйдет бежать небом — можно тормознуть «Стрелу», лучше «Красную»… махнув машинисту дулом старбеевского пугача, скомандовать: «Норд-Вест!» Взрезать стрелку и дать шунта — покуда жоксы не ослабли! А не сладится по рельсам — есть и другой исход, зря, что ли, испуская дух и хоронясь вдоль рукопашного русла, прорыли узники совдепа водную артерию, канал? Головою с моста в экспортную баржу, в гальку, в алмазы, пепел! И плыть на юга, а дальше — как Олег Саханевич: в 70-х он прыгнул с круизного теплохода «Россия» в Черное море и на надувном матрасике догреб до Турции. Или вот еще другой герой, Слава Курилов: тот скакнул в океан с лайнера «Советский Союз» и неделю сквозь шторм плыл до Филиппин. В общем, у нас все виды транспорта были к услугам беглеца! Но пали занавесы, раскрылись границы — все, кто хотел, получили грин-карты, carte de sejour, ILR, пополнив ряды таксистов, полотеров, гейш. Самые удачливые продавали заводных зайцев на

площади Сан-Марко: зайцы, устрашающе сверкая красными глазами, кидались под ноги туристам, наводя ужас, сея панику, под мстительный хохот своих продавцов. Скоро выяснилось: за кордоном не очень-то ждали, жить там не на что, да и не за чем. Пошел процесс обратный: бывшие беглецы потянулись на Родину. Побег географический выпал из тренда, возникла новая идея: выпасть из времени. Надтреснутым голосом народ завыл «Поручика Голицына», сидя на чемоданах, ожидая какую-нибудь «карету мне, карету» в 1913-й, в Россию, которую мы потеряли, туда, где упоительные вечера, бонтон, вальдшнепы, устрицы го-гу и сплошной монплезир. Однако потомкам батраков и пролетариев 1913-й готовил совсем иную встречу: потирая руки, смачивая розги для безжалостной порки в хлеву, меж свиньями. Поучителен случай, произошедший с историком N. Неистово, с обильным придыханием, искал он по миру белогвардейцев, дабы увековечить, обелить. И вот, где-то под Сантьяго, обнаружил более чем столетнего слащевца. Договорились об аудиенции: гладко выбрит, благолепен, истов, отправляется историк на судьбоносную (для себя) встречу. «Здравствуйте, Ваше благородие!» — взволнованно подал голос гость из РФ, входя в апартаменты. И распались пред ним портьеры, и навстречу довольно-таки бодро для столетнего шагнул слащевец — не только в форме, но и при наградах боевых. Молча навел он казачью трехлинейку Мосина на историка и пальнул тому прямо в сердце. «Еще одним краснопузым меньше!» — хохоча, пресек слащевец попытку братания, захлопнув обратный ход. История не приютила нас, как и география. Отдельные радикалы по инерции еще пустились во внутренние бега, меняя сознание, — кто через ноздрю, кто внутривенно. Но этот путь и ломок, и недолог. И проступила очевидность: некуда бежать. Жить придется здесь и теперь, да и пора бы уже. Пока мы устремлялись вдаль, пока мотались и запропадали — дома накопились дела. Не отвертишься.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

вита буйвид

Ничего в Пуэрто-Рико нам не было нужно, кроме как сесть на прямой самолет, летящий в Лос-Анджелес, ибо детям была обещана радость посещения Диснейленда.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

текст: игорь каменской

Глава компании «Ренессанс Капитал» Игорь Каменской делится с читателями историей, которая до сих пор жжет сердце не только ему, но и другим ее участникам — владелице системы фитнес-клубов Ольге Слуцкер и ресторатору Аркадию Новикову. Так подробно, с такими деталями о таких адских мучениях могут вспоминать только очень мужественные люди. 63

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Каждый

раз, когда я говорю, что не люблю Америку, меня удивленно спрашивают, почему. И я уже много лет ищу короткий и емкий ответ на этот вопрос. Я сам чувствую, что мои ответы звучат, как правило, неубедительно и моя нелюбовь к этой великой стране, наверное, выглядит кокетством. Я не люблю американский футбол, не потому, что он американский, а просто потому, что ни черта в нем не понимаю. И американские машины не люблю лишь потому, что немецкие лично мне нравятся больше. Но при этом я люблю американское кино и обожаю американскую литературу ХХ века. Я уже не говорю о музыке… Но все мои отдельные симпатии я никогда не подвергаю ревизии с целью выяснить, чего же больше в моем отношении к этой стране — позитива или негатива. И не потому что лень, просто я однажды твердо решил для себя, что Америку я не люблю и ездить туда готов исключительно в силу острой необходимости, а никак не для удовольствия. Как бы ни нравились мне Бродвей, Метрополитан и бег по утрам вокруг Белого дома. Конечно, это решение сформировалось не в один миг, и восстановить в хронологическом порядке историю всех повлиявших на его принятие событий невозможно, но одну историю я расскажу. Вопервых, потому что она стала последней каплей, во-вторых, потому что со мной в этой истории плечом к плечу стояли люди, которые любезно разрешили мне упоминать их имена в этом повествовании и, надеюсь, будут готовы, если что, подтвердить достоверность изложенных мною событий. Итак… В течение нескольких прекрасных лет в разное время года мы проводили семейный отдых в одной и той же компании взрослых и детей, куда помимо моей семьи входили семьи Владимира и Ольги Слуцкер, а также Аркадия и Надежды Новиковых. Как правило, к нам присоединялись семьи еще каких-то наших общих друзей, но в той конкретной поездке мы были в усеченном боевом составе.

События, о которых я хочу рассказать, начались на паспортном контроле в аэропорту Пуэрто-Рико. Ничего в Пуэрто-Рико нам не было нужно, кроме как сесть на прямой самолет, летящий в Лос-Анджелес, ибо детям была обещана радость посещения Диснейленда. И както так получилось, что именно через этот славный населенный пункт лежал кратчайший путь в Лос-Анджелес. Насколько кратчайшим он оказался, я сейчас и собираюсь рассказать. Замечу, мы не питали никаких иллюзий и старались, чтобы между прилетом и вылетом было не менее трех часов, так как понимали, что после 11 сентября быстро пройти хоть что-то в американском аэропорту невозможно. Боже, какими мы были наивными…

ПАСПОРТНЫЙ КОНТРОЛЬ На паспортном контроле никогда невозможно угадать, в каком окошке тебя ждут меньшие испытания. В улыбчивой итальянской девушке может скрываться злобная грымза, которая не успокоится, пока душу из тебя не вынет. А хмурый немецкий усач может оказаться совершеннейшим душкой и шлепнет тебе штамп, не задав ни одного вопроса. Есть, конечно, Израиль, где тебе изнасилует и мозг, и нервную систему любой, в чьи цепкие руки попадет твой паспорт, а стало быть, и гадать не приходится. Приходится расслабляться и… Ну, вы в курсе. А в Англии и США есть специальный человек, и считается, что его острое зрение и нечеловеческая реакция страшно ускоряют процесс и совершенно необходимы всем этим слепым и тупым придуркам, которые зачем-то приперлись в их благополучную страну. Его задача в том, чтобы раньше вас увидеть, какое окошко освободилось, и, строго глядя на вас, ткнуть пальцем в нужном направлении, потому что сами вы, конечно, этого не увидите, а если и увидите, все равно растеряетесь, пойдете куда-нибудь не туда и создадите транспортный коллапс. Короче, нас распределили… Когда в стране, помешанной на террористической угрозе и транспортной

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

безопасности, в аэропорту, через который в страну попадают почти все рейсы из Латинской Америки, на паспортном контроле не работает ни один (!) сканер, это же так естественно, согласитесь. Вот они и не работали. Поэтому первые полчаса, из трех имевшихся у нас часов, ушли на увлекательнейший по своей зрелищности процесс. Вы когда-нибудь видели, как 140-килограммовая афро-американопуэрториканская женщина указательным пальцем, размером с два моих больших, пытается выдавить на клавиатуре своего компьютера Kamenskoy Igor Alexandrovich? Вы очень много потеряли. Это страшно успокаивает. Хотя, возможно, это ловушка, специально расставленная для того, чтобы усыпить вашу бдительность. И первым в эту ловушку попал Аркадий. Убаюканный этим величественным по своей размеренной медлительности зрелищем, он расслабился и, когда его неожиданно спросили в лоб, сколько наличных он ввозит в страну, он дал честный ответ. Это была первая ошибка. Не то чтобы я призывал кого-либо врать американским пограничным органам, просто надо не стесняться использовать их слабые стороны, коими я считаю неярко выраженную способность к устному счету и крайне слаборазвитую способность к логическому мышлению. Иными словами, если вас летит четверо, пусть даже двое из которых дети, смело делите имеющуюся у вас денежную сумму на четверых и называете при допросе именно эту цифру. Она не пробудит в проверяющем никаких рефлексов, и даже если впоследствии ему удается связать воедино информацию о том, что у четырех человек с собой сумма, равная тому, что назвал каждый, умноженная на четыре, то это его уже не испугает. А вот в обратную сторону это не работает. Поэтому отчаянные попытки Аркадия тыкать пальцем в членов своей семьи и убеждать полтора центнера воплощенной подозрительности названную им сумму разделить на четыре, к успеху не привели. Напротив, они привели к нажатию какой- то невидимой кнопки, после чего на сцене возник хищно улыбающий-

ОБЕЗЬЯННИК Именно так у нас в стране принято именовать места, по своему функциональному назначению соответствующие тому, куда нас всех поместили. Кто не в курсе — это тесное помещение с неработающими кондиционерами и неудобными стульями, где дожидаются своей участи лица, вызывающие подозрение у людей, смыслом жизни которых является набить в такое помещение побольше народу. Во всех странах, городах и аэропортах мира таких всегда в избытке, а стало быть, и обезьянники никогда и нигде не пустуют. Не пустовал и наш. Чтобы сократить количество кислорода на каждого подозреваемого и вообще создать условия, располагающие к откровенному разговору, нас запихнули туда в полном составе, с женами, детьми и нянями. За стеклом обезьянника шли люди и драгоценное время, которого до нашего вылета оставалось все меньше. Прошла мимо нас и Ольга Слуцкер, которая сумела не вызвать никаких подозрений и благополучно проследовала на досмотр багажа. А мы все сидели. Не зная, как может быть

...Обезьянники никогда и нигде не пустуют. Не пустовал и наш. Нас запихнули туда в полном составе, с женами, детьми и нянями ...

варвара аляй-акатьева

ся человек, который вступил с Аркадием в диалог таким вкрадчивым голосом, что стало ясно — беды не миновать….. Тем временем я благополучно дотерпел свое и, получив обратно свой паспорт, жену, сына и няню, впал в то состоянии эйфории, которое обычно наступает у человека, который только что избежал какой-то опасности и к которому вместе с облегчением пришло чувство неуязвимости и великодушия. И вот на волне этих внезапно нахлынувших ощущений я окликнул Аркадия: «Ну что там у вас?» — и прежде чем он успел мне что-то ответить, в разговор вступил свежеприбывший незнакомец. Лицо его светилось таким восторгом, столько сладостного предвкушения было в его вопросе: «Are you travelling together?», что мы с Аркадием как-то сразу со всей очевидностью поняли: что-то будет, переглянулись, обреченно выдохнули: «Yes..» — и последствия не замедлили наступить…

истолковано местными властями наше общение между собой, мы угрюмо молчали и ждали развития событий. Не стану преувеличивать тяготы нашего пребывания в этом коллекторе, но согласитесь, когда ты с билетом первого класса в кармане, с уже порядком уставшими от раннего подъема и долгой дороги детьми сидишь в тесном и душном помещении, не понимая, почему, в ожидании неизвестно чего — приятного мало. Так прошло еще сорок минут из трех имевшихся у нас часов. Наконец нас вызвали….

ДОПРОС Эта глава могла бы быть самой короткой в этом повествовании, потому что мне задали всего три вопроса. Прежде чем вступить со мной в диалог, офицер пограничной службы долго и молча, по

всем правилам допроса, разглядывал мой паспорт, торжественно и вдумчиво изучая каждую страницу. Особенно надолго он завис над страницей, где стояла моя предыдущая американская виза, вместе со штампами прилетов и вылетов тех аэропортов, в которые я прилетал и улетал в прошлые разы. Он изучал их минут пять, не меньше, после чего задал мне первый вопрос, которым сразу продемонстрировал, что они там у себя в пограничной службе проницательны настолько, что юлить и изворачиваться с ними нет никакого смысла. Продолжая держать мой паспорт открытым на странице, всеми своими штампами разоблачавшей историю моих предыдущих взаимоотношений с Америкой, он спросил: — Вы бывали ранее в Америке? Этой фразой он почти полностью реабилитировал в моих глазах сатирика Задорнова с его набившими оскомину историями про тупых американцев. Я секунду внимательно смотрел на него, убеждаясь, что он не шутит, прикинул мысленно, на сколько часов удлинит мое пребывание в Пуэрто-Рико любой из рвавшихся на язык остроумных ответов, и кротко ответил: «Да!» Уверен, что его следующий вопрос уже никого не удивит: — Где и когда вы прежде бывали в Америке? Вне всякого сомнения, единственным человеком в мире, который мог бы с идеальной точностью ответить на этот вопрос, был он сам. Он явно проверял либо свое зрение, либо мою память. Память меня не подвела, и он, как мне показалось, сразу очень расстроился. Видимо, правильным ответом я нарушил какой-то блестящий план, призванный меня разоблачить, и он явно не знал, что делать дальше. Он отложил мой паспорт и принялся изучать паспорта жены и сына. Клянусь, я был уверен, что следующим вопросом будет вопрос, есть ли у меня жена и сын, но он каким-то невероятным интеллектуальным усилием проскочил этот этап и спросил лишь: «Как долго вы планируете находиться в Америке?» Я сказал: «Три дня» — и мне немедленно

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

были возвращены паспорта, члены семьи и безусловная вера в могущество и величие этой страны. Не знаю, в силу каких подозрений нас продержали в обезьяннике, но если этот мощный ум сумел тремя вопросами эти подозрения развеять — эта страна непобедима. На волне таких восхищенных чувств мы устремились на следующий аттракцион.

ДОСМОТР БАГАЖА Понимая, что время, отведенное нашей тургруппе на пересадку, неумолимо тает, мы неслись на досмотр с такой скоростью, что даже не успели спросить у Аркадия, о чем спрашивали его эти проницательные люди. Видимо, чисто интуитивно мы понимали, что времени на общение у нас будет предостаточно. В зале выдачи багажа нас уже ждали. На длиннющей металлической стойке были торжественным рядком выставлены наши чемоданы, а над ними с лицами, полными волнительного предвкушения, возвышались сотрудники таможенной службы. Очевидно, именно с таким лицом склоняется увлеченный патологоанатом над очередным трупом, да и Евгений Базаров наверняка именно с этим выражением на лице подходил к очередной пойманной им лягушке. Нас выстроили напротив наших чемоданов и, ткнув пальцем в один из них, спросили, чей он. Выбор пал на гражданку Австралии по имени Белинда, которая приходилась нашей семье няней старшего сына. Ее подозвали к ее чемодану и в ее присутствии начали детальный и обстоятельный осмотр каждой находившейся в нем вещи.

новилось все жальче и жальче, но, надо отдать должное местным аэропортовым службам, к этому моменту они закошмарили нас настолько, что нам уже было почти все равно, куда и как лететь, лишь бы побыстрее закончились эти проверки, досмотры и допросы. И пока таможенники препарировали нянькин чемодан, Оля мужественно приняла на себя все муки пересаживания нас на другой рейс, информируя нас по телефону обо всех перипетиях переговорного процесса. Довольно быстро выясни-

...В зале выдачи багажа нас уже ждали. На длиннющей металлической стойке были торжественным рядком выставлены наши чемоданы, а над ними возвышались сотрудники таможенной службы...

А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ…

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

CHECK IN варвара аляй-акатьева

А тем временем Ольга Слуцкер, безболезненно проскочившая и эту процедуру, оказалась первой из нашей команды, которой сотрудники компании «Американ Эйрлайнз» радостно сообщили, что рейс Пуэрто-Рико — Лос-Анджелес точно полетит без нас. При любых иных обстоятельствах это известие повергло бы нас в шок, так как в Лос-Анджелесе уже были планы, встречи, да и детей ста-

лось, что прямых рейсов в Лос-Анджелес в этот день больше нет, и нам было предложено лететь через Чикаго. Через Чикаго, так через Чикаго, подумали мы и отдали Оле все необходимые полномочия. Следующий Олин звонок раздался через десять минут. Я не знаю, о чем они там так долго говорили, но, когда у меня опять зазвонил телефон, по первым же Олиным словам я понял, что американская логистическая машина за эти десять минут переехала ее всей своей тяжестью взад-вперед несколько раз. — Эти идиоты , — сообщила Оля, — отказываются регистрировать вас на рейс без паспортов. — Так мы же все есть у них в компьютере, — рефлекторно среагировал я, не подумав, что Оля все десять минут пыталась им это объяснить. — Все эти десять минут я безуспешно пыталась им это объяснить, — сказала Оля. — Короче, давайте быстрее, а то я здесь одна с ними не справляюсь. А вот как раз быстрее-то у нас и не получалось, и никакой возможности лишить местных таможенников радости вдумчиво прощупать каждую Белиндину вещь у нас не было. Замечу мимоходом, что остальные наши чемоданы у них почему-то подозрения не вызвали, что сэкономило нам примерно часов пятнадцать, ибо, если только нянькин чемодан занял пытливый ум этих людей минимум на полчаса, тот сколько занял бы осмотр всего нашего багажа, я просто боюсь себе представить. Но все когданибудь заканчивается, закончился и этот этап нашего путешествия. Белинде вернули ее нижнее белье, мы согнали детей с тележек, на которых они самозабвенно рубились в PSP, погрузили наши пожитки и устремились к стойке регистрации «Американ Эйрлайнз».

Ощипанные, но непобежденные, мы примчались к стойке в момент, когда силы Ольги Сергеевны, фактически руками удерживающей за хвост готовый вылететь без нас в Чикаго авиалайнер, были уже на исходе. Это немного ском-

getty images/fotobank

кало радость нашего воссоединения после трехчасовых мытарств. Надо отдать должное, она каким-то одной ей известным образом настолько мобилизовала сотрудников авиакомпании, что к моменту нашего прибытия они были готовы на все, лишь бы мы поскорее куданибудь улетели. К слову сказать, это были первые встреченные нами граждане этой страны, которые не хотели, чтобы мы получше изучили достопримечательности этого аэропорта, а, казалось, искренне хотели помочь нам наконец из него выбраться. Это было настолько неожиданно, что мы, вдохновленные их энергичным задором, безропотно сдали им свой багаж, и буквально в считанные минуты по ленте транспортера он уплыл от нас в недра готового уже взлететь в Чикаго самолета. И, конечно же, именно в этот момент (когда же еще?) выяснилось, что с нами-то, в отличие от багажа, все будет совсем не так просто. А точнее, все было очень даже сложно, ибо мы все являлись счастливыми обладателями билетов первого класса до Лос-Анджелеса. И, если до Чикаго места первого класса на

самолете были, то от Чикаго до ЛосАнджелеса мест первого класса было два, и мы на них явно не умещались. Если вы думаете, что мы так сроднились с аэропортом Пуэрто-Рико, что не готовы были помучиться несколько часов в экономе, то вы ошибаетесь. Мы — были. А компания «Американ Эйрлайнз» — нет. Почему, спросите вы? Отвечаю: в инструкциях, по которым живут и думают все американские граждане, было сказано: при понижении класса перелета компания должна вернуть пассажирам разницу в стоимости билета. Единственное, чего нет в инструкциях, в которых предусмотрено, казалось бы, все, с чем может столкнуться американский служащий в ходе выполнения своих обязанностей, это инструкции, как сделать это настолько быстро, чтобы на самолет до Чикаго успел попасть не только багаж, но и его владельцы. Короче, к моменту, когда все формальности были наконец как-то улажены, до вылета оставалось минут пятнадцать. За эти пятнадцать минут нам предстояло не только домчаться до гейта, но и пройти…

ЛИЧНЫЙ ДОСМОТР Кто подзабыл, личный досмотр — это процедура просвечивания вашего организма и ручной клади в рамках металлоискателя и специальном сканере, призванном выявить в дамской сумочке вашей жены огнестрельное оружие, колюще-режущие предметы, наркотические и, если повезет, взрывчатые вещества. И теперь, когда вы вспомнили, я наверняка не удивлю вас, сообщив, что на эту процедуру стояла длиннющая очередь. И, едва оценив ее длину и скорость продвижения, мы молча развернулись и помчались обратно к стойке, надеясь, что нас там еще помнят и по-прежнему хотят, чтобы мы все-таки улетели. Нас там действительно помнили, судя по ужасу, отразившемуся на их лицах при нашем появлении. — Неlp! — взывали мы. — Самолет через десять минут улетает, а там очередь на досмотр на полчаса минимум. — Don’t worry! — даже не заглядывая в инструкцию, привычно отвечали нам. Дескать, ваш багаж уже на борту, без вас он не улетит, вы все успеете, идите об-

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

или вас не селят в гостиницу, или еще что угодно в этом роде, то практически невозможно потом предъявить комуто претензии. А иногда этого ну очень хочется. Поэтому, когда, пройдя наконец личный досмотр и добравшись до своего гейта, мы узнали, что нас, конечно же, обманули и самолет вместе с нашим багажом благополучно улетел в Чикаго, мы немедленно захотели найти того человека, который заверял нас в обратном. Но, конечно же, не нашли… Шел пятый час нашего пребывания в Пуэрто-Рико…

но жестко и наверняка в полном соответствии с инструкцией ответили мне. — Но я… Но мы… Но у нас… Бесполезно! Если у американского служащего есть гарантированное ему инструкциями право положить на вас с прибором, он это сделает обязательно! И улыбнется он при этом не потому, что, как принято считать, американцы всегда улыбаются. А потому, что где-то под столом он ставит очередную галочку в графе учета количества таких же, как вы, вежливо посланных им несчастных и растерянных людей и страшно этому радуется. В эту улыбку так хочется внести разнообразие ударом ноги, что, как только я регистрирую в себе подобные позывы, я стараюсь, от греха подальше, развернуться и отвалить. Что я и сделал… Самое отвратительное, что у них все устроено таким образом, что когда в результате их четких и слаженных действий вы остаетесь без билета или без багажа, или уезжаете не по той дороге,

И ВНОВЬ CHECK IN

getty images/fotobank

ратно, становитесь в очередь, и все будет o’key! И мы, дураки, поверили. Хотя что нам оставалось делать? Мы вернулись в очередь. Сообщение информатора, по громкой связи оповестившего, что господ (далее шло корявое, но вполне понятное перечисление наших фамилий) просят срочно проследовать к гейту, мы встретили примерно в середине очереди. «Что-то давно я не посещал стойку регистрации «Американ Эйрлайнз», — подумал я и рванул туда в третий раз. «Ну я вам сейчас…» — думал я на бегу, создавая себе единственно правильное для такого диалога состояние. Но диалога не состоялось. За стойкой стояли совершенно новые, психологически устойчивые сотрудники, а к стойке уже стояла очередь. — Excuse me, — попытался я обратить на себя внимание. — To the line, please! — вежливо,

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Как вы догадываетесь, мы довольно быстро убедились, что в этой стране искать ответственных за происходящее совершенно бессмысленно. Тем более что нам паче прежнего хотелось отсюда улететь и, как сказал Аркадий, мы остро нуждались в союзниках. Поэтому мы решили не скандалить (да и сил на это уже не было), а вверить себя в очередной раз в руки очередной пары улыбчивых людей за очередной стойкой «АмЭйр». И уже довольно скоро все стало ясно. Открывшаяся перед нами палитра возможностей была примерно следующей. Двое из нас имели ни с чем не сравнимую возможность улететь через два часа через Майами, а остальным предлагалось совершить увлекательную поездку по местам печальной славы президента Кеннеди. Причем с ночевкой. Так как самолет из Далласа в Лос-Анджелес летел только утром, да и вылетал он в Даллас только через четыре часа… Однако по порядку. В Майами, естественно, было решено отправить Олю, так как количество мест на майамском рейсе точно соответствовало ее потребностям, а нам предстояло как-то провести четыре часа в ожидании следующего вылета, и мы, по привычке пытаясь видеть друзей в оформлявших нас людях, поинтересовались, а есть ли в этом уже ставшем нам родным аэропорту какой-нибудь лаунж для пассажиров первого класса, так как дети, находившиеся на ногах без сна и еды около двенадцати часов в этом

варвара аляй-акатьева

дурдоме, остро нуждались в прохладном и уютном помещении, где их можно было бы хоть немного реанимировать. Дальше события развивались по классической во взаимоотношениях с американскими служащими схеме, которую я привожу в предлагаемом ниже графике. Констатация проблемы–поиск решения–проблеск надежды–новые трудности–новая надежда–очередная тупость–окончательный тупик. Иными словами, салона первого класса в этом аэропорту не было, но…. Внезапное озарение, посетившее одного из сотрудников, пролило свет на существование зала «Американ Эйрлайнз». Естественно тут же выяснилось, что нам туда нельзя, потому что туда пускают только по золотым членским картам авиакомпании, а у нас, разумеется, не было никаких. Надежды снова таяли. — А сколько стоит членство? — спросил Аркадий — 500 долларов. — Оформляйте! — хором сказали мы, и почти угасшая надежда хоть немного набраться сил перед очередными испытаниями вспыхнула с новой силой. И нас начали оформлять… В течение получаса в строгом соответствии с инструкцией, в компьютер вбивались паспортные данные каждого из нас, мы покорно ответили на десяток принципиальных для получения членства вопросов, типа: «Как часто вы летаете нашей авиакомпанией?», «Являетесь ли вы кардхолдерами других авиакомпаний?», «Заказываете ли вы вегетарианское, или кошерное меню?» И вот, когда казалось, что момент обретения долгожданного членства уже близок, прозвучал вопрос, немедленно вогнавший нас в состояние глубочайшего ступора: — Номера ваших карточек социального страхования, пожалуйста. Из последних сил пытаясь верить в то, что это либо шутка, либо вопрос, ответ на который необязателен, мы поначалу робко попытались обратить внимание

этого господина на то, что он собственноручно только что вбивал в компьютер наши паспортные данные и что ему должно было быть очевидно, что ни у кого из семи граждан России и одной гражданки Австралии никак не может быть американской карточки социального страхования. И (тут нас уже понесло) если он, чтоб он был здоров, с самого начала знал, что без этого номера нам ничего не светит, то какого хрена он полчаса заставлял нас отвечать на все эти идиотские вопросы?! — Я выполняю свои инструкции, — не переставая улыбаться, сообщил нам этот приятный человек, с чувством выполненного долга нажал на кнопку «delete» и потерял к нам всякий интерес. Не стану долго описывать, как именно мы провели оставшееся до вылета время. Скажу лишь, что снятие с детей ограничения на компьютерные игры и вынужденная необходимость кормить их хот-догами, биг-маками и прочими начос и бурритос превратила их пребывание в аэропорту в настоящий праздник. Мой сын Артем, когда я ему сообщил, что буду описывать эти наши приключения, сразу же вспомнил, что это был тот счастливый день, когда они с Никитой Новиковым сидели на багажных тележках и до одури резались в Play Station… Как-то пролетели и эти несколько часов, как-то пролетели и несколько часов в самолете, и уже глубоким вечером мы прибыли в Даллас

ДАЛЛАС

...К нам подскочил юркий официант с подносом, заставленным запотевшими от неимоверного количества льда бокалами, лихо выгрузил их перед нами на стол и задал невинный, казалось, вопрос: — What do you want to drink, guys?..

Всю дорогу до Далласа мы, естественно, проспали. Попытки рассказать детям про то, как в городе, в который нас забросила судьба, убили американского президента, наткнулись на их совершенно невменяемое состояние, быстро перешедшее в глубокий сон. Тем временем в другом самолете той же авиакомпании, который нес на своих крыльях в Майами Олю Слуцкер с сыном и няней, события развивались бурно. Не успела Ольга с сыном расположиться в салоне первого класса, как к ней подошли представители экипажа и с очаровательной улыбкой (а как же иначе) со-

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

getty images/fotobank

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

общили, что unfortunately они вынуждены попросить их пересесть в салон экономкласса. И пока Оля глубокими глотками пополняла запас кислорода в организме, пытаясь осознать, что, собственно, происходит, ей радостно сообщили, что они сидят у аварийного выхода, а по инструкции детям до скольких-то там лет сидеть у него нельзя. Не будь у всех нас уже выработанного за несколько часов пребывания в Америке эмоционального иммунитета к такого рода ситуациям, любой бы на Олином месте немедленно учинил бы скандал и, скорее всего, был бы ссажен с рейса и помещен в обезьянник. Тем более что Оля единственная из нашего коллектива, там еще не побывала. Но Оля, отдышавшись, подавила в себе все естественные реакции и только спросила у них, а все ли в их компании знают инструкции их компании. — Конечно, мэм! — снисходительно улыбнулись ей в ответ. — Тогда, — торжественно заявила Оля, — пусть за это несет ответственность тот ваш сотрудник, который, зная эти инструкции и держа в руках паспорт моего сына, выписал ему билет на это место. Оля, как многие знают, опытная фехтовальщица, и это было безусловное туше. Но до победы было еще далеко, так как тут же, после коротких консультаций с командиром экипажа, выяснилось, что в этой удивительной стране нарушение одними сотрудниками инструкций не умаляет желание других сотрудников любой ценой (а это, как правило, ваши нервы, время и удобство) эти инструкции все-таки выполнить. Непонятно, чем бы все это закончилось, если бы Оля не предложила им, раз уж они сами накосячили, найти здесь же, в салоне первого класса, кого-то, кто согласился бы поменяться с ней местами и тем самым исчерпать проблему. И, о чудо, такие моментально нашлись. Совершенно убежден, что этот случай произвел настоящую революцию в сознании членов экипажа. Кто знает, возможно, вся

их жизнь после этого прозрения пошла по-другому… Боюсь, мы этого уже не узнаем. Как бы то ни было, Олю до Майами оставили в покое. ...Нас же принял в свои объятия совершенно пустой и полутемный аэропорт города Даллас. Путь наш лежал прямиком к очередной стойке нашей любимой авиакомпании, так как за багажом нам идти было не нужно. Багаж наш, как вы помните, путешествовал по Америке отдельно от нас. К стойке мы шли не просто так, а с миссией. Нам нужно было вручить кому-нибудь выданные в ПуэртоРико ваучеры на проживание в отеле Ramada Inn. Dallas Airport и узнать, как туда попасть. Девушка за стойкой мирно дремала и явно нас не ждала. Это вызвало у нас еще несколько вопросов к качеству инструкций в «АмЭйр». Мы вправе были ожидать, что в ХХI веке в такой компьютеризованной стране, как Америка, за семь с лишним часов можно было проинформировать Даллас о нашем прибытии и заодно сообщить наши пресловутые паспортные данные, чтобы нам не ждать очередные полчаса, пока их в очередной раз введут в очередной компьютер. Этого не случилось. Мы опять ждали… Все игрушки наших детей разрядились, зарядки были в багаже, и эти милые крошки, не зная, чем еще себя занять, мирно сидели и читали книжки. Поверьте, только ради этого зрелища стоило прилететь в Даллас… Наконец нас оформили и сообщили, что хоть гостиница «Рамада» и считается аэропортовой, находится она в двадцати минутах езды от аэропорта, но шаттл за нами уже выехал. Не подумайте, ради бога, что мы хотели сэкономить на такси, просто на стоянке не было ни одной машины (аэропорт-то уже почти опустел), а вызывать такси мы не стали, так как были уверены, что шатал полюбому приедет быстрее. А зря… Хотите верьте, хотите нет — сорок минут, если не больше, простояли мы с Аркадием на улице в ожидании минивэна с надписью «Рамада» на борту. Минимум пять раз девушка за стойкой, улыбаясь, просила нас не нервничать и заверя-

...В ХХI веке в такой компьютеризованной стране, как Америка, за семь с лишним часов можно было проинформировать Даллас о нашем прибытии и заодно сообщить наши пресловутые паспортные данные...

ла, что шаттл уже on his way и что через five minutes он будет на месте. Сколько так могло бы еще продолжаться, неизвестно, потому что мы не выдержали и, когда на дороге появились огни фар какого-то минивэна, перекрыли ему дорогу и взмолились за любые деньги отвезти нас в «Рамаду». Это был едва ли не единственный светлый момент в нашем путешествии, потому что, забегая вперед, скажу, что парень нас таки довез и денег с нас не взял. Спасибо тебе, неизвестный парень из Далласа. Память о твоем поступке до сих пор живет в наших сердцах… Прибыв в отель (именно так сеть Ramada Inn. гордо именует свои ночлежные дома), мы получили ключи от наших, прости господи, апартаментов 3х4 метра и отправились искать еду. Ни о каком ресторане в «Рамаде» мечтать не приходилось, и мы устремились в мерцающую неоновыми огнями закусочную Jimmy’s. Расположившись за столиком, мы углубились в изучение меню, всеми своими бургерами и чипсами обещавшее очередной праздник нашим детям. Через какое-то время к нам подскочил юркий официант с подносом, заставленным запотевшими от неимоверного количества льда бокалами, лихо выгрузил их перед нами на стол и задал невинный, казалось, вопрос: — What do you want to drink, guys? — Fresh orange juice, please, — вежливо попросила Наденька Новикова.

Не будем забывать, она все-таки была женой крупнейшего в России ресторатора и наверняка, как и все мы, остро нуждалась в витамине С. Реакция официанта была незабываемой. С благоговейным восторгом посмотрел он на Наденьку, задумчиво слил с подноса нам под ноги напотевшую со стаканов влагу и спросил: — Fresh orange… what?! И вот тут нас прорвало. Весь беспредельный абсурд происходившего с нами за этот день вылился в истерический хохот. Давясь от смеха, заказывали мы еду и напитки, потом давились этой едой, не переставая выдавливать из себя вместе со смехом все, что пережили за эти сутки, и окружавшие нас американцы смотрели на нас и наверняка думали: «Вот идиоты! Русские — что еще скажешь...»

ЭПИЛОГ Не буду утомлять вас долгим рассказом о том, как мы все-таки добрались до ЛосАнджелеса, как бедная Оля, прибыв туда в два часа ночи и валясь с ног от усталости, таскала весь наш багаж по аэропорту, потому что водитель, который должен был ее встречать у выхода с табличкой в руках, мирно спал на пандусе в автобусе. Расскажу лишь один маленький эпизод, случившийся уже в самолете по дороге из Далласа в Лос-Анджелес, который поставил жирную логическую точку в этой истории. Мы продолжали со смехом вспоминать наши приключения, дети предвкушали встречу с Микки-Маусом, и даже стюардессы в самолете казались нам искренне доброжелательными, и лишь когда зажглась надпись «Пристегните ремни» и самолет начал снижаться, Аркаша вдруг задумчиво спросил: — А интересно, в Лос-Анджелесе будет паспортный контроль? — Наверное, нет. Хотя кто их знает? — уклончиво ответил я. — А что? — Да так…— еще крепче задумавшись, сказал он. И, помолчав, добавил: — Просто если меня вдруг спросят, что я делал в Далласе, я не буду знать, что ответить…

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Тема номера «Побег» не была бы раскрыта, не выскажись о ней поэт, тем более — Орлуша. Емкая поэтическая Отвяжитесь, строка подчас куда увесистее десятков томов. Готовьтесь: смысл побега окончательно прояснится — здесь и сейчас.

текст: орлуша рисунок: варвара аляй-акатьева

ехидны и гниды!

Слово правды сейчас прокричу: Я хочу убежать в Антарктиду! Прямо с детства ужасно хочу!

Чтоб кругом — не помои-отбросы, Не сосед, тупорылый блондин, А ледовые горы-торосы, Чтобы солнца восход среди льдин… Чтобы взору моей половины, Самой лучшей из двух половин, Поутру представали пингвины, И чтоб в доме бы — тоже пингвин… Он немножко, конечно бы, гадил (Он же птица, чего с него взять), Но зато я пингвина бы гладил, Слово доброе мог бы сказать. Я назвал бы пингвина Аркашкой, Ну, а сын бы, живущий со мной, Убирал за Аркашкой какашки Потому, что он нам как родной.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Я бы мёд полюбил и прополис, Чтоб не знать антарктидской цинги, Я бы Южный осваивал полюс, Мне никто бы не пудрил мозги.

Тот, кто делает дырки в озоне Просто ради большого рубля, Должен жить в Магадане, на зоне!» Подпись: «Матушка ваша, Земля».

Не звонил бы дурацкий будильник Поутру неожиданно вдруг, И не нужен бы был холодильник, Потому что ведь холод вокруг.

Все бы думали: это планета Угрожает нам грозной рукой, И не знали бы, дурни, что это Я живу в Антарктиде такой!

Я забыл бы загулы-гулянки, Мне бы водку сменила вода, Я освоил бы тайны морзянки, Без неё же мне там — никуда.

Все бы кончили гнаться за длинным Евро, долларом или рублём, Ну а мы бы с Аркашкой-пингвином Там смеялись над ними вдвоём.

Я бы Дины (которая Корзун) Фотографию к стенке прибил И при помощи азбуки Морзе Я бы мозг всей планете долбил.

Мы бы жили с Аркашкой, не зная Ни печали, ни бед, ни тоски, А жена моя, лапа такая, Нам вязала б шарфы и носки.

Я писал бы: «Одумайтесь, гады, Я как Мать говорю, как Земля, Умоляю вас, люди, не надо Засорять меня, слышите, бля!»

В общем, есть интересные виды, Как планете с оси не упасть, Но для этого мне в Антарктиду Очень хочется быстро попасть.

«Вы, — писал бы я, — взрослые дяди, А по разуму хуже детей! Прекратите, пожалуйста гадить На любимой планете своей!»

Чтобы с гор не сходили лавины, Были волны добры, а не злы, Чтоб могли размножаться пингвины И в горах на Памире козлы,

Я писал бы Бараку Обаме: «Слышишь, как тебя… этот… Барак! В среду жди в Вашингтоне цунами И циклонов тропических мрак!»

Чтобы дождичек шёл не кислотный, Был пушистым и ласковым снег, Чтобы жил человек беззаботно, Я готовлю свой дерзкий побег!

Он такой бы: «Не надо! Не надо! Пощади мой великий народ! Мы раздавим зловредного гада, Что природе вредит как урод!»

Над идеей спасенья живого Мой начальник как дикий поржал… В общем, если не встретимся снова, Значит я — в Антарктиду сбежал!

Я бы Францию тоже прижучил: «Слышишь, Франция, не тормози, Защищай экологию лучше, Чем жены своей честь Саркози!»

План исполню я дерзкий и борзый Не для премии, не для наград. И… учебник по азбуке Морзе Если есть у кого — буду рад.

И в Москву бы, конечно записку Написал: «Президент и премьер, Час расплаты безжалостной близко, Жду принятья немедленных мер!

И ещё — присылайте покушать, Без еды ведь — один геморрой. До свидания. Бывший Орлуша, Антарктический тайный герой.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Классика XXI-го века. За вклад в обновление классической русской литературы Владислав Отрошенко, Натан Дубовицкий, Дмитрий Глуховский, Николай Усков, Маргарита Симоньян

Прямая речь. За самую исповедальную короткую прозу Иван Охлобыстин, Ксения Собчак, Евгений Гришковец, Слава Сэ, Вуди Аллен

Стихи XXI-го века. Поэзия эпохи www Андрей Орлов (Орлуша), Леонид Каганов, Джахан Поллыева, Земфира, Вера Полозкова, Илья Лагутенко

Мысленно вместе. За классический вклад в литературу Александр Пушкин, Николай Гоголь, Федор Достоевский, Лев Толстой, Михаил Булгаков, Андрей Платонов

Гран-при 22 июня, в день рождения «Русского пионера», будут объявлены победители. Все это время на сайте Ruspioner.ru мы будем сообщать горячие новости нашей литературной премии, познакомим с творчеством номинантов и учтем мнение каждого нашего читателя.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

текст: дмитрий глуховский рисунки: павел пахомов

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

—А

обязательно надо? — спросил президент. — Обязательно, — сухо ответил премьер. — Я просто от предыдущей командировки не отойду еще никак, — пожаловался президент. — Адский джет-лэг. Такая огромная страна у нас, столько этих часовых поясов… Хоть возьми их и отмени к черту. Летаю, летаю, летаю… Иногда вот, знаешь… Проснусь ночью и не могу понять, где же я. Дома? В отеле? В самолете? В каком городе? Премьер полуофициально кивнул и не таясь посмотрел на часы, по-борцовски мужественно надетые на правое запястье. Брегет уже звонил обед. — Так надо, — сжато объяснил премьер. — Я тоже в мою бытность тобой этим занимался. Все делают это. — Я сначала думал, это чтобы мне лучше владения узнать, — поделился президент. — Ну, познакомиться с поданными там. Вникнуть в местные проблемы. Ведь Краснодар — одно, а Красноярск — как бы другое… А потом смотрю — ведь вся-то страна одинаковая: везде дороги пустые, коробки пятиэтажные, везде губернаторы окопались в бывших райкомах, везде гаишники стоят и честь отдают… — Ну так она такая и есть, — согласился премьер. — Ничего. Не развлекаться ведь ездишь. — А смысл какой? — спросил президент. — И ведь опять этот маскарад: то врачебный халат напяливать, то бронежилет, то строительную каску… Зачем? Может, я бы больше полезных дел сделал, если бы сидел себе в Кремле, работал с бумагами, а? — Послушай! — премьер нетерпеливо взмахнул рукой. — Президент в нашей большой стране — это не должность. Это сакральный сан. Ты сейчас помазанник божий. Избранник небес. Священный символ. Понимаешь? — Ну да… Но летать-то столько зачем? — вздохнул президент. — У меня тут вот у сына день рождения, а мне в Хабаровск лететь… Как назло… Премьер утомленно вздохнул и подошел к распятой на бескрайней стене своего кабинета карте Родины. Взял со стола гербовый лазерный целеуказатель и почикал им страну. — Видишь, какая она здоровая? — со смесью раздражения и восторга сказал он. — А то… — Самая большая страна в мире, между прочим, — сообщил премьер. — Да я… — Будь на нашем месте хоть англичане, хоть французы, хоть американцы — давно бы уже развалилось все к едрене фене, — уверенно заявил премьер. — Они привыкли потому что: распределение власти, вы-ы-боры, прости господи, федерализм… У нас попробуй введи такое! Сразу всю страну попилят — и по офшорам! — Ну а что же тогда Россию вместе держит? — задумался президент. — Как единое целое? — Нашу Родину, — отчеканил премьер, — удерживает единым целым только ощущение, что наша Родина является единым целым. — То есть?

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

— А вот так. Пока есть у народа ощущение, что Владивосток и Владикавказ — одна страна, так и будет. Как пропадет это ощущение — всё, хапай и беги. — Но летать-то столько зачем?! — взмолился президент. — Да затем, что на тебе вся страна и держится! Представь так: Родина наша скроена из тысячи лоскутов. Но нить, которой эти лоскуты были сшиты воедино, старая и гниет. И твой Ил-96 — как бы игла, в ушко которой продета новая нитка, суровая. Где садишься — там прокол, туда стежок. Дальше летишь — новый стежок. Так страну вместе и стягиваешь, чтобы не расползлась. Величавый президентский Ил-96, распластав свои лебединые крылья, заходил на посадку на уютно устроившийся в окруженье мшистых сопок аэропорт. Тень от лайнера стлалась по зеленой земле, небесным благословением прикасаясь к лоскутным наделам местных пейзан, к серой паутинке дорог, к спичечному коробку аэровокзала… Спустившись с облаков, президент готовился сойти в противоположность рая — в Хабаровск. Борт Номер Один, зловеще поскрипывая новыми технологиями, шмякнул резиной шасси о шершавый бетон взлетки, шумно встопорщил закрылки, загудел, хватаясь за густой воздух, и остановился. Президент выглянул в окошко. У аэровокзала выстроилась шеренга солидных черных катафалков: местные феодалы примчались на поклон к своему прибывшему из далекой столицы суверену. Сотрудники ФСО пока еще как-то сдерживали их энтузиазм в рамках приличия, но волна чиновного ликования грозила вот-вот перехлестнуть через парапет оцепления. Президент поежился и полез переодевать походное поло с крокодильчиком на строгий черный костюм и черную водолазку, подобранные стилистами специально для этой поездки. В Хабаровске система ротации власти работала исправно: здесь государственные чиновники и братва циклически сменяли друг друга, обеспечивая постоянный приток в государственный

...Президент в нашей большой стране — это не должность. Это сакральный сан. Ты сейчас помазанник божий. Избранник небес... 78

аппарат людей со свежим мышлением и незамыленным взглядом. Одна беда: в вопросах лайфстайла вкусы у здешней элиты были гангстерскими, и даже президент, посещая этот удивительный край, должен был выглядеть как настоящий пацан. К трапу подкатил бронированный пульман без номеров — свой, родной, из Москвы привезенный, — и президент, неискренне, без души расцеловавшись с губернатором и прочими авторитетами, юркнул в уютный полумрак салона. Пульман заурчал и покатил по пустым улицам мимо отдающих честь гаишников в бывший Хабаровский райком партии, ныне превращенный в губернаторский бастион. — Для такой огромной страны, как наша, интернет имеет неизмеримое значение, — говорил президент, глядя в свой второй айпад. Рассевшиеся вкруг дубового стола суровые хабаровские чиновники согласно хмурили обветренные лица и неловко подражали своему суверену, тыча в собственные айпады — первые, конечно, дабы не нарушать субординации, — натруженными заскорузлыми пальцами. На экране президентского айпада ползли вниз какие-то обличающие графики; экраны прочих были пусты и черны. Из местных феодалов мало кто понимал, к чему нужна эта диковинная штуковина, но ходили упорные слухи, что она подобно талисману защищает своего обладателя от президентского гнева и от увольнения. И еще ей хорошо было бить клопов. — В том числе и в вопросах повышения эффективности деятельности власти, — оглядывал вассалов президент — справа налево. Словно подсолнухи, поворачивающие головки вслед за лучами солнца, чиновники отрывали взгляд от своих талисманов, чутко угадывая, когда президентские очи коснутся их, и покорными взглядами встречали его глаза, податливо принимая пронзительный президентский взор. Но, как только взгляд его миновал их и двигался далее, набрякшие было феодалы переставали держать головку и бессильно опадали в свои кресла. — Нам как воздух необходима модернизация, внедрение инновационного мышления! — заклинал президент, снова оживляя своим взором собрание големов — на сей раз по часовой стрелке. И феодалы просыпались, дергались, кивали, со всем соглашаясь, будто и вправду понимали, о чем речь. — Интернетизация власти поможет сделать ее более открытой, прозрачной, поможет бороться с коррупцией! — обещал президент. Феодалы переглядывались многозначительно. — Только так мы сможем построить новую, современную, сильную Россию! — читал с айпада президент. С выражением читал. А потом вдруг оторвался на секунду — и подсмотрел исподлобья: а что делают собравшиеся, когда он не буравит их взором? Понимают ли, о чем он? Глаза у собравшихся были как оловянные пуговицы на старых шинелях. В них нельзя было проникнуть, их нельзя было про-

честь. За их мутной ороговевшей поверхностью ничего не было, ничего: олово и олово. И как-то кольнуло президента: а вдруг им неинтересно? — Именно поэтому мы решили выделить на улучшение коммуникационной инфраструктуры края и интернетизацию аппарата бюджет в восемьсот миллионов рублей, — закончил президент. И тут пуговицы разом вспыхнули и засияли, будто начищенные суровым сукном, будто отражая лучи яркого майского солнца на параде! Президент торжествующе улыбнулся: сумел-таки достучаться до их мозолистых сердец! Прав премьер, есть в этих перелетах смысл! А ведь можно, можно из этой страны сделать еще современное государство! Можно еще и догнать, и перегнать, а?! Он отложил свой айпад и боевито хрустнул пальцами. И десятки заскорузлых пальцев эхом хрустнули вслед. Десять часов в небесах — и вот под крылами Ил-96 простерся бездонный Сочи, заколдованный город. Город от природы хмурый, жадный и к веселью не склонный — но от обычной нашей безальтернативности предложенный в качестве столицы Олимпиады и теперь силами всего могучего государства расфуфыриваемый, подготавливаемый к своей священной миссии, к растерзанию Международным олимпийским комитетом и миллионами любителей спорта. Можно было бы сравнить Сочи со стеснительной греческой девушкой, которую прихорашивают, собираясь принести в жертву Минотавру… Но точнее будет сказать, что Сочи — как угрюмый кобель из женской колонии, которую тюремное начальство пытается накрасить кой-как, чтобы подложить проверяющему из Москвы. Можно замазать морщины и шрамы, но вот характер — поди замажь! Сочинский аэропорт — стеклянный, зеркальный, будто из воздуха сотканный, — дышал, жил. На летном поле — самолеты свиты: служебный с пульманом, передовой с журналистами; поодаль видны силуэты отжатых охраной на запасную полосу рейсовых лайнеров вроде бы даже западных авиакомпаний. По краям поля громоздились колонны черных катафалков, то тут, то там разбавленных ярко-красными спорткарами: ничего не поделать, Юг; темперамент у местных феодалов иногда берет верх над чувством меры. А потом, и в этом крае ротация власти осуществляется по знакомому принципу. С пониманием надо относиться к тому, что иной авторитет не успеет сразу остепениться, по призыву Родины надевая на лацкан тесного пиджака значок с триколором. Ну, погоняет еще и депутатом на «Феррари» по колдобинам родной станицы по старой памяти, ну, проломит из обретенного чувства превосходства над человеками пару-другую черепов верной битой… Все это и понятно, и простительно. Подали трап, подъехал пульман, поднесли хлеб-соль модельные казачки в истовых кокошниках. — А добро пожаловать в наш суперсовременный, имени князя Потемкина сочинский аэропорт! — радушно улыбнулся заго-

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

релый губернатор, поблескивая черноморским солнцем, отраженным от итальянских темных очков. Президент кивнул, изучая здание аэровокзала, айсбергом высящееся над головами встречающих. За зеркалящими его стеклами бурлила жизнь: силуэты деловых людей в костюмах и с чемоданами trolley сновали взад-вперед, спеша на посадку или с энтузиазмом посещая магазины duty free. — А аэропорт уже введен в эксплуатацию! По мнению Европейской ассоциации гражданской авиации, наш аэропорт — самый… Бронированный пульман распахнул двери, маня президента в свое ласковое нутро, и тот нехотя поддался… А так слушал бы еще и слушал. Поехали по пустым улицам смотреть олимпийские объекты — похожие на Дрезден после бомбардировки развороченные гектары истерзанной плоти сочинской земли, в которых жадными опарышами возились бульдозеры, то ли что-то раскапывая, то ли, наоборот, стремясь поскорей заровнять разрытое. Построено ничего не было, но загорелый и в дорогих итальянских очках директор корпорации «Олимп» глядел на открытые раны Сочи с оптимизмом, словно через его волшебные очки ему было видно многое, сокрытое от глаз смертных. — Вот, — обводил он рукой, допустим, срытый холм, — тут у нас стадион на двадцать тысяч мест. Стеклянная крыша может открываться и закрываться, имитируя движение листков росянки… Архитектор — лауреат Притцкеровской премии… Вдохновение черпал в родной природе… Камбоджийской. А это — площадка для керлинга. Самая протяженная в мире! Бодро возились синие муравьишки в котлованах, ритмично работала строительная техника, и казалось: так-то трудились бы в советские годы — точно б построили коммунизм к наступлению нового века. А потом — у иллюзорной лыжной трассы, проходящей через пока реальный микрорайон, — через тройное кольцо ФСО вдруг метнулась к президенту бабка, прокладывая через обсевших суверена феодалов путь авоськой с помидорами. Фэсэошники вскинули «Стечкины», президент зажмурился, телевидение стыдливо отвернуло камеры… — Голубь ты наш! — запричитала вдруг бабуся вместо того, чтобы взорваться. — Спасибо, приехал! А то ведь эти дармоеды без тебя ничегошеньки тут не делали! Губернатор сжал было кольцо, особым движением брови приказывая ассистенту занести бабульку в расстрельные списки, но президент вдруг рассмеялся добродушно. — Для того и летаем! — сказал он. Открылось ему: есть, есть тайный и святой смысл в нескончаемых перелетах. Нет, не показывать всяким там Бжезинским, что мы бдим, что рановато еще разевать роток на нашу половину шахматной доски, и не намекать вежливо китайским соседям, что в ближайший срок Сибирь мы им отдать не сможем. А смысл в том, что лихорадочная эта круговерть перелетов, переездов, инспекций, примерок разных костюмов и масок — то

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

...Может, это не люди вовсе? Призраки? Нечисть? Несчастные души тех, кого попросили переехать в другое место, потому что по их месту жительства нужно было строить самую протяженную в мире трассу для керлинга?..

врачебного халата, то футбольной формы, то летчицкого шлема, — есть непрекращающийся подзавод пружины, заставляющий всю Россию тикать и работать, на манер знаменитых часов в Детском мире. Сюда прилетит президент — здесь закопошатся. То дорогу починят, то в детсаду ребятишек умоют, то боевиков заарестуют в подарок Белому царю. Туда обратит свой взор — и там сразу извечная дрема сменяется вдруг лихорадочной деятельностью: в больницу привезут томограф, в микрорайоне нет-нет, да и дадут горячую, а на завод вдруг поступит госзаказ на десятисантиметровые болты к приемникам «Глонасс»… Где президент — там и жизнь. К чему прикоснется тень его лайнера, там распускаются цветы и колосятся хлеба. Там и бюджеты свежей кровью пускаются, бурля, в дряблые и забитые бляшками сосуды местной власти, давая той молодость и силу и даря через свое чудесное присутствие и ей, корявой, тленной, умение делать чудеса. Где президент давно не был, там гибель и запустение, пыль и прах. Молитесь, чтобы прилетел он к вам. Ибо только тем спасетесь. Губернатор тоже засмеялся — не угодливо, а от души: отлегло. — Кстати! — непринужденно ввернул он. — На завершение строительства олимпийских объектов нам понадобятся дополнительные вливания… Думаю, тридцати миллиардов рублей должно хватить. Президент кивнул: легко! и подмигнул губернатору. Подмигнул ли тот в ответ, было не разглядеть через солнцезащитные итальянские очки. Но президенту на миг показалось: сквозь коричневое стекло холодно блеснуло олово. Да нет, просто почудилось! — А я ведь понял, для чего летать! — объявил президент, вытягиваясь в низеньком кресле для посетителей.

...???...

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

— Да ну? — настороженно отозвался премьер из-за своего стола. — И для чего? — Да чтобы феодалы видели: я действительно существую. Я не просто картинка в телике! Аз есмь, так сказать, и в случае чего могу навешать. Прилечу — и зашебуршат сразу! А если не метаться так вот хаотически по стране, забалуют ведь. Тут надо именно что наскоком брать. Р-раз! И в Оймякон. Не ждали? Р-раз — и в Каменец-Подольск! — Это на Украине, — поправил премьер. — Хотя им тоже расслабляться не стоит. — Ну так что? Правильно я понял? — голос президента звенел радостью. — Правильно, правильно, — ответил премьер, расслабленно улыбаясь. — Ну, куда там у нас дальше? — бодро спросил президент. — Кемерово, — сверился с графиком первый пилот. — А что в программе? — поинтересовался президент у шефа протокола. — Совещание у губернатора. Потом инспекция шахты. Надо будет одеться в шахтерский костюм для телекамер. Проверить условия труда работяг. Потом обсудить проблемы отрасли и подумать насчет финансирования… — Разберемся и подумаем! — потер руки президент. Его переполняла кипучая энергия; будто электрический ток через члены шло вибрирующее ощущение всемогущества. Хотелось жить и творить. президент откинулся сначала в кресле и смежил было веки, но спать не получалось. Он пружиной вскочил с места, походил взад-вперед, а потом двинулся через каюты челяди к самолетной кабине. Командир судна обернулся к нему удивленно. — Слушай, — президент помялся немного. — А можно мне это… На место второго пилота, а? Вдруг приспичило — взаправду, без телекамер… С высоты птичьего полета одинокая взлетка Кемеровского аэропорта напоминала лаконичностью форм милицейскую дубинку «Аргумент-1» — такую с уголочком, чтобы эффективнее в голову бить. И уже с этой высоты хорошо были видны ряды черных катафалков местных феодалов, подобострастно сбившихся у самого летного поля в предвкушении сошествия суверена. — Кормление тайских сомиков, — буркнул себе под нос командир. — Что? — рассеянно спросил президент. — Да… Ездили вот в Таиланд с женой. Там есть такое развлечение: выходишь из гостиницы вечером на пирс с остатками ужина, садишься и бросаешь жрачку в воду, — стеснительно объяснил летчик. — И вода просто вскипает: на халяву приплывает такое количество рыбы тамошней, сомиков, что и воды уже не видно. Все этими сомиками кишит… С рукой отхватить могут, даром что декоративные. А закончится жрачка — они словно чувствуют. Р-раз — и пусто. Ни души, сука. И вода прозра-ачная такая… На десять метров вниз дно видно.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Президент внимательно посмотрел на командира, потом задумчиво оглядел летное поле… Нахмурился. — У нас топлива сколько? — Полшарика облететь хватит, — улыбнулся летчик. — Мы всегда как в последний раз готовимся… Ну, если завтра война и все такое. — В Кемерово садиться не будем, — вдруг распорядился президент. — Поворачиваем. — Куда? — испугался командир. — Земле говори, в Москву летим. А сами — в Сочи. — Зачем в Сочи? Мы ведь уже были там… — Хочу в воду поглядеть, — усмехнулся президент. Садиться пришлось по приборам. Борт Номер Один неуверенно соскочил с неба на бетон взлетно-посадочной полосы, покатился по выщербленному покрытию и затих наконец неподалеку от здания аэровокзала. Громадная стеклянная глыба была темна и казалась совершенно заброшенной. Угрожающе вздымаясь над приткнувшимся к зашитому рукаву телетрапа самолету, она и теперь представала айсбергом, но черным, ночным, опасным — тем, что раздавил «Титаник». — Тут нет никого… — зябко озираясь, вымолвил командир борта. — Трап даже не подали… — Надувай аварийные! — решительно приказал президент. — Я спускаюсь. Съехав вниз по оранжевому надувному пригорку, он отряхнулся и оглядел аэропорт. В отдалении виднелись фюзеляжи «Эйрбасов» с логотипами «Люфтганзы» — но почему-то распиленные пополам. Больше глазу и зацепиться было не за что. Словно президент был и не президент никакой, а маленькая слепая девочка из романа Стивена Кинга «Лангольеры», которая вместе с другими пассажирами застрявшего между прошлым и настоящим самолета приземлилась в мертвом аэропорту, который вместе со всей Землей, оставшейся в мертвом отшелушившемся про-

...Где президент — там и жизнь. К чему прикоснется тень его лайнера, там распускаются цветы и колосятся хлеба. Там и бюджеты свежей кровью пускаются, бурля, в дряблые и забитые бляшками сосуды местной власти, давая той молодость и силу и даря через свое чудесное присутствие и ей, корявой, тленной, умение делать чудеса... 82

шлом, вот-вот будет сожран легионами чудовищ, уничтожающих отжившую свое материю… Хорошая книжка. Президента даже озноб пробрал: вдруг чудовища-лангольеры и вправду сейчас появятся, чтобы пожрать мир? Он бы на их месте тоже начал с Сочи… И тут внутри черных зеркал аэровокзала мелькнул огонек. Президент в голос запел «Марсельезу», чтобы не страшно было, и зашагал на свет. Вслед запоздало заскользили по трапу заспанные фэсэошники, завертели головами — но тщетно. Президент уже растворился во мраке. Призрачный огонь манил его, играл с ним: то пропадал, то появлялся вновь. Стараясь не упускать свет из виду, президент нашел в стеклянном монолите одну дверь, нажал на ручку — та осталась у него в ладони. Отыскал другую — она оказалась попросту нарисованной на стене. Третья дверь была вроде бы совсем настоящей, но не открывалась нипочем. Тогда президент нашарил на земле ржавую арматурину и с размаху, словно Копье Судьбы, метнул ее в слепое стекло. По стене прошла удивленная волна, раздался певучий всплеск, и вдруг огромное зеркальное полотно взорвалось, стало стеклянным песком и осыпалось к ногам президента, обнажая бетонную утробу, каркасы лестниц и ребра перекрытий. Но огонек оказался всамделишным: на втором этаже и вправду что-то горело. Возможно, там были люди! Они-то и ответят президенту за все. Он вскарабкался по шаткой лестнице и почти бегом бросился вперед. Под ногами шуршала цементная труха и иногда деликатно причмокивали кучки кала, серые стены были исписаны безграмотной матерщиной и грустно дудел несвежий сквозняк, пойманный когда-то в этот стеклянный лабиринт и теперь обреченный скитаться в нем вечно. Что же за огонь? Может, это не люди вовсе? Призраки? Нечисть? Несчастные души тех, кого попросили переехать в другое место, потому что по их месту жительства нужно было строить самую протяженную в мире трассу для керлинга? И наконец огонек приблизился довольно, чтобы президент смог его рассмотреть. В огромном пустом зале с видом на заброшенное летное поле горел костер. Вокруг него сгрудились согбенные фигуры… Негромко слышалось заупокойное пение на незнакомом языке, и кровь от него холодило. Рядом с костром возвышался невысокий курган, черт знает из чего сложенный. Президент поначалу сбился с шага, но потом набрался решимости и снова двинулся вперед. Будь то джинны, или охрана «Олимпа», или караванщики, занесенные сюда вихрями времени из средневекового Магриба, или губернатор со свитой — надо было разобраться с этим со всем. — Человек! — вскочил со своего места один из сидящих. — Там человек! — Человек! Человек идет! — подхватили остальные. Людоеды? Президент остановился и в некотором сомнении даже сделал шаг назад.

— Нет! Подождите! Постойте! — сразу заголосили собравшиеся у костра. — Заберите нас отсюда! И такое неподдельное отчаяние звучало в их крике, что президент вернулся. От сидевших выступил вперед странный человек: внешностью он очень походил бы на закопченного киргизского чернорабочего, если б не строгий черный костюм, надетый прямо на голое тело. Так же выглядели и другие собравшиеся; впрочем, кому-то не хватало брюк, а другим — пиджаков. Курган, высившийся рядом с костром, оказался сваленными в кучу пустыми чемоданами trolley. — Вы кто такие? — остолбенел президент. И узнал: перед ним те самые люди, что сновали деловито во время давешнего визита за стеклами аэропорта, изображая его жизнь. Для этого их привезли специально из Таджикистана, обещав покормить и заплатить, как только роль будет сыграна. С тех пор организаторов они больше не видели, а потому не знали, закончена уже их работа или еще нет. Выхода из мертвого аэропорта они найти не умели. Днем старательно бегали туда-сюда с чемоданами, ночью ловили крыс и грелись у костра… Именно за эту покорность судьбе русские рабовладельцы и любят таджиков. — Не знаете, уважаемый, работа закончилась уже? Мы можем домой ехать? — нерешительно спросил таджикский парламентер. — Можете, — севшим голосом ответил президент. — Сим дарую вам волю. — Докладывай! Начальник Контрольного управления — человек надежный, свой, чуть ли не вырезанный из личного президентского ребра, — неловко молчал. — Что там в Хабаровске?! Что со средствами из государственного бюджета?! — Н-ну… Что со средствами из государственного бюджета?.. — глуповато улыбаясь, повторил начальник. — Да! Освоены?! — Освоены, — улыбнулся начальник. — А где результаты интернетизации органов власти?! — Да! Где? — поддакнул начальник. — А деньги, которые мы перечисляли в Воркуту?! — В Воркуту?.. — Неужели просто расхитили? — Расхитили?! — Почему я должен все это проверять сам?! — Почему сам?.. — Ты для чего на это место поставлен, а?! Ты контролировать их поставлен! — перебивая силящегося поучаствовать в разговоре начальника, зачастил президент. — А ты что делаешь? Может, ты в сговоре с ними, а?! Ты глаза-то не отводи, когда я с тобой разговариваю! В глаза мне смотри, я сказал! Тот послушно поднял взгляд. Неживой. Оловянный.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

...Только высокие технологии! — шепотом обещал президент своему айпаду. — Никаких налогов… Небоскребы… Западные компании — все к нам… Все лучшие умы страны… Мира! Остановим утечку мозгов… Идеальный инвестиционный климат...

— Ты представляешь?! Аэропорт брошен сразу, как я улетел! Таджиков там этих забыли несчастных, не потрудились даже их выпустить! На олимпийских объектах — ни души… Я оттуда — в самолет и в Кемерово. Прилетел на сутки позже плана… Пусто! Сел в «Ниву», проехал по городу… Такое впечатление, что немцы только что отбомбились… Дороги разбиты… Пробки… Ни единого постового ДПС… Какие-то дебилы в лицо «Нокией» тычут, на «Ютуб» снимают… Беспредел! Ну, я в самолет и в Хабаровск хотел… Возмущенно размахивая руками, президент расхаживал по премьерскому кабинету. Он уже совершенно очевидно закипел, но премьер отчего-то не собирался помогать ему выпустить пар, смотрел на него с прохладцей, отстраненно. — Контрольное управление ничего не контролирует! Но ничего, я сам тогда… Сейчас вот прикажу в Находку… Потом в Калининград… Потом — в Тикси… Потом — в Питер… — Хватит! — резко оборвал его премьер. — Что… Почему? — ошарашенно обернулся к нему президент. — Не сможешь ты всю страну проверить! Я тебе же говорил — посмотри, какая она! — премьер ткнул в страну пальцем. — Она же гигантская! Пока летать будешь, в Москве олигархи cто раз сговорятся! — Так ведь… Без ручного управления… Оно всё… Всё, понимаешь? Нет разве? — произнес президент. Премьер глубоко вздохнул, беря себя в руки, и потом ответил: — Не так. Не совсем так. — Так зачем же летать тогда? — спросил президент опустошенно. — Так просто не объяснишь… — помолчав, промолвил премьер. — Слышал про кормление тайских сомиков? — Ну… Слышал.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

— Сомики эти — дикие и безмозглые рыбины. Но если регулярно их подкармливать, по графику выходить на пирс… В общем, даже они в тебе хозяина признают. Так и у нас… — Погоди-погоди… Погоди… Это что же… Все эти нацпроекты… Олимпиада… Строительство дорог… — Программа вооружений… Доступное жилье… Нанотехнологии… — продолжил за него премьер. — И нанотехнологии?.. — спросил президент. — В особенности — нанотехнологии! — подчеркнул премьер. — Все это — кормление тайских сомиков. По графику, понял? Чтобы не расплылись кто куда. График этот не ты устанавливал, и не тебе его сбивать! — Ну хорошо… Ну допустим… Их в чем интерес, я понимаю… Но нам-то что? Нам-то их зачем кормить? — Нам тоже интересно, — улыбнулся премьер. Президент покорно кивнул, глядя в его оловянные глаза, и понуро побрел к выходу. На пороге он застыл, оглянулся на титаническую карту Родины, пришпиленную к стене, и пробормотал: — Какая же она огромная… Была бы у нас маленькая страна, как Бенилюкс какой-нибудь… Тогда вот можно было бы порядок в ней навести… А так… Прям сбежать хочется, — совсем уже неслышно сказал он сам себе. И тут его осенило. — Быть тут иннограду, и имя ему — «Сколково»! Нанотехнологический камень лег в ямку, и президент принялся засыпать его бесплодным глинистым грунтом. — Только высокие технологии! — шепотом обещал президент своему айпаду. — Никаких налогов… Небоскребы… Западные компании — все к нам… Все лучшие умы страны… Мира! Остановим утечку мозгов… Идеальный инвестиционный климат… Никаких административных барьеров! Сам все, лично! Никому не доверю… Можно даже границы сделать, пограничников поставить… Визы… Ни один из этих обормотов не въедет… Можно даже и валюту свою… «Инно»… Ничего, что небольшая… Монако вон тоже… Зато порядок можно будет… Европейцы еще позавидуют… Американцы позавидуют еще, будут из своего Купертино к нам мотаться за опытом… Наконец нанотехнологический камень был окончательно погребен, и президент, радостно улыбаясь, подошел к журналистской фаланге, будто копьями ощетинившейся длинными микрофонами-удочками. — Мы еще и догоним, и перегоним! — пообещал телевизионщикам президент. — Вот увидите! — А скажите… — робко и явно вне регламента мекнул корреспондент Огурцов. — А какова примерная стоимость сооружения иннограда «Сколково»? — Ну, — развел руками президент. — Это еще надо будет посчитать! Но скупиться на такой проект нельзя. Престиж страны на карте! И глаза его блеснули. Оловом.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Урок мужества. Не продается. Как Николай Фохт не попал в органы. Медпункт. Изо рта потекла кровь. Матрос Кошка и спасение жизни. Урок физкультуры. Генка

и велик. Тандемом по Аляске.

текст: николай фохт фото: эдуард странадко

В очередном своем «Уроке мужества» Николай Фохт исследует тонкие материи: например, можно ли любить Родину, но при этом не служить в органах госбезопасности? Или, не служа в органах госбезопасности, дать решительный отпор иностранным шпионам, посягающим на тайны Родины? Все это не голословно, а на живых примерах, на личном как всегда у Николая. русскийопыте, пионер №3(21). июнь–июль 2011

Некоторые

стесняются признаться, что их пытались завербовать. Я не таков, мне не стыдно. Я горжусь, что вызывал у врагов желание, я благодарен им за искушение и за то, что успешно это искушение победил. Враги просчитались, я вышел из этого невидимого боя окрепшим и духовно возмужавшим. Легко ли мне пришлось? А я не знаю. Не мне судить. Разумеется, первым меня вербовал наш, советский человек. И он не предлагал продать Родину, он предлагал продаться Родине, что казалось почему-то не менее опасным. Только-только занялаcь перестройка. Я служил в крупном новостном агентстве, где мне нравились столовая и самодеятельный театр. Команды по самбо в агентстве не было, поэтому из спорта предлагался футбол. Столовая и театр мешали мне сохранять оптимальную физическую форму, я стал набирать вес и сажать печень. Судорожно цеплялся я за самбистскую юность: несколько уличных схваток сразу после театральных репетиций и в выходные дни немного повысили самооценку, но и едва не привели на скамью подсудимых. Следователь Ефанов за двадцать пять рублей не открыл уголовное дело, потому что потерпевший за двести рублей согласился не иметь ко мне претензий. А претензии, как теперь понимаю, у потерпевшего могли возникнуть: задняя подсечка вывела потерпевшего из равновесия, а рубящий удар правой оставил на лице бедняги диагональную травму. Алая ссадина над правым глазом красиво (по цвету) переходила в пурпурную гематому века правого же глаза, продлевалась фиолетовым фингалом под глазом, цепляла припухлостью кончик носа и уверенно выходила на верхнюю губу под левой щекой — губа была рассечена и трескалась при каждом новом слове потерпевшего. Я был уверен, что мне дадут максимальные по всей 206 УК РСФСР статье семь лет: было похоже, что бил я терпилу каким-то специально приспособленным холодным оружием, а то и рукояткой совсем уж огнестрельного пистолета. Но двести рублей в те советские времена

были прекрасными деньгами, а потерпевший стремился приобрести современные снасти для рыбалки — он был рыбаком, что и спасло меня. Ну вот, я ходил в депрессии по коридорам крупного информационного агентства, и в одном из коридоров ко мне очень близко, рискованно близко для моей депрессии, так близко, что я почувствовал аромат Isa, подошла дама, общественная начальница всей организации. Уволят, с радостью подумал я. — Николай, есть мнение, что вам надо поехать за рубеж. Куда хотите, в Варшаву или Рио-де-Жанейро, у вас ведь польский и португальский? — В Варшаву, конечно. — А я бы так поспешно от Бразилии не отказывалась. Подумайте, давайте через пару дней вернемся к разговору. Неужели хотят меня выдворить из страны и лишить гражданства? За рыбака? Я пошел в столовую свыкнуться с долей и съесть на прощанье изумительного для общепита картофельного пюре, запить пепси-колой, завершить все пирожком с капустой. Конечно, кроме пюре я взял салат из тертой свеклы с чесноком, борщ, шницель рубленый, абрикосовое желе, кусок медового торта, растворимый кофе. И вот, когда я уже покончил со свеклой и запустил ложку в борщ, за столик ко мне подсел лысоватый человек. — Приятного, аппетита, Николай. Я кивнул. Он быстро съел рыбный суп и сказал: — Когда закончите, зайдите ко мне в 602-й кабинет. Сразу после обеда. Когда я вошел, он стоял у окна и наблюдал оживленное движение по Садовому кольцу. Не поворачиваясь, можно сказать — картинно, бросил через плечо: — Закройте дверь. Отошел от окна, сел за стол, стал листать папку. Выдержал паузу минуты три. Я все воспринимал как должное. Я прислушивался к взаимодействию пирожка и абрикосового желе внутри себя. Непроизвольно стал разминать пальцы правой кисти, которой совсем недавно нанес этот, как мне тогда казалось, судьбоносный рубящий удар.

— Николай, а вы не думали над тем, чтобы принести пользу Родине? Все во мне замерло. Я как-то честно ответил, что не думал никогда об этом. — Я вот почитал ваше дело, поговорил с разными людьми, которые неплохо вас знают, и вдруг подумал: вы можете принести пользу своей стране. — В каком смысле? — В смысле сотрудничества с органами, с Комитетом государственной безопасности. Он так это просто произнес, обыденно так, что сразу стало не страшно сотрудничать с КГБ. А я думал, что это страшно. — Я знаю, что вам предложено поехать за рубеж, поучиться за границей, попрактиковаться. Я бы тоже советовал университет в Рио-де-Жанейро. Но это исключительно ваш выбор должен быть, — человек вскинул на меня глаза. — А мы заинтересованы, чтобы вы сотрудничали с нами. Разумеется, стопроцентной гарантии никакой нет, но если вы согласитесь, мы поможем пробить вам командировку. Я продолжал выдавать оригинальные и содержательные реплики: — Мне надо подумать. Лысоватый кивнул. — Разумеется. Я смотрю, тут у вас мелкие неприятности. Пюре, кажется, победило желе, и я ответил с вызовом: — Все улажено. — Я вижу. Чувак, не отрывая глаз от дела, усмехнулся. И вот тут я пришел в себя. Я не могу точно сказать, почему я, обычно тормоз, так быстро принял решение. — А знаете, скорее всего, я готов прямо теперь дать ответ. Мне кажется, я не смогу помочь Комитету государственной безопасности. Я отказываюсь. Тот замер. Я почти уверен, что он не ожидал этого от меня. — Почему? — Это расходится с моими взглядами. — А, ну тогда и говорить не о чем, — человек говорил в прежнем режиме,

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

спокойно и безразлично. — а почему вы предпочитаете Варшаву? — Я лучше польский знаю. — Все понятно. О разговоре никто не должен знать, обещайте. — Обещаю. Я нарушил обещание только теперь, потому что срок давности, думаю, вышел. А вот второй раз вербовали уже чужие. Не знали, дурачки, что я и от своих-то отказался, от Рио-де-Жанейро. Чем они могли прельстить? Деньгами, что ли? Все начиналось довольно буднично. Приятельница позвонила утром в воскресенье и сказала, что можно неплохо заработать. Шел 1994 год, времена известно какие — романтические, не тучные, на МММ уже надежды нет, приходилось подрабатывать то там, то сям. — Южные корейцы, — буднично повествовала приятельница, — хотят купить старый авианосец. Доля от сделки, в общем, средняя, больше шести процентов не дадут. Тысяч по двести долларов можно заработать. Авианосец у меня на примете есть. Тебе надо с клиентом встретиться. На Чистых прудах.

Ну, двести тысяч так двести тысяч, не до жиру. Я размялся дома, потянулся, сто отжиманий — всегда так делаю перед важными встречами. Отправился на улицу Чаплыгина. В назначенном дворике ко мне подошел южный кореец и наш соотечественник. Кореец улыбнулся и пристально посмотрел мне в глаза. Наш переводил. От переводчика несло вчерашним коньяком и вчерашней же копченой рыбой, сегодняшним ничем от него не пахло. От корейца пахло кокосовым шампунем. — Пройдем в контору, в фирму, там и проведем переговоры, — перевел наш, хотя кореец ничего, кроме «хеллоу», не сказал. И я сразу понял, что сейчас меня будут вербовать: когда кореец повернулся спиной и двинулся в свой офис, я увидел заплатку на его очень недорогих штанах; прямо на ж... Ясно, что такой человек не сможет купить наш авианосец. Так и вышло. Сначала, переводчик налил «Наполеона», того «Наполеона», если кто помнит, который был ближе к водке и духам, чем к коньяку. Я, разумеется, не отказался и даже попросил повторить. Ко-

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

реец прям расцвел и стал быстро говорить. Переводчик тоже налегал на «Наполеона», переводил только общий смысл, экономя мое и свое время. Речь шла о том, что надо завтра поехать в военную часть под Звездным городком и передать кое-какую документацию кое-какому старшине. А от старшины забрать кое-какой пакет. За это полагается оплата — двести долларов. — А авианосец? У нас уже есть на примете. Авианосец, разумеется, потом. После Звездного городка, в следующее воскресенье, надо будет взять билет до Перми и отвезти целлофановый пакет в воинскую часть, что в ста пятидесяти километрах от этого прекрасного города, Сосновка, кажется, назывался город. Там тоже дадут сверток. Его следует притащить сюда, на Чаплыгина. За это двести долларов. Итого — четыреста долларов. Переводчик закончил трансляцию и как-то пошло хлопнул меня по плечу. Некрасиво получилось, но я совершенно инстинктивно поставил блок и очень удобно перехватил его руку прямо под локтем, благо он был в тонком летнем пиджаке. Теперь он не

Повторим урок 1. Рубящий удар наносится тыльной стороной кулака. Сверху и по диагонали.

2. Сейчас я бы выбрал Рио-де-Жанейро. В Варшаву и так можно съездить.

3. Если кореец хочет купить авианосец, значит, придется ехать в Пермь.

4. Синтетические трусы нераспакованными пролежали у меня лет пятнадцать.

анна всесвятская

мог ничего делать правой рукой, а моя правая была свободна. Я схватил увесистую бутылку «Наполеона» за горлышко и взял паузу. Кореец обоср... и даже сел на стульчик в углу, у окна. Переводчик тоже от неожиданности застыл с открытым ртом. Я сделал хорошую паузу, насладился тишиной, успел подумать про то, что я скажу приятельнице с авианосцем, — и разлил остатки коньяка по стаканам. Ребята выдохнули. — Друзья, я не поеду ни в какие военные части. Деньги вы предлагаете хорошие, но тут попахивает шпионажем, а я просто приехал сплавить авианосец — списанный, ржавый, в Мурманске. Мне просто нужны шесть процентов от сделки, а не четыреста долларов. Так что либо вы берете корабль, либо мы забываем о нашем разговоре. Переводчик перевел корейцу и, не дожидаясь ответа, произнес сакраментальное «надо подумать». Я поднялся из-за стола. Кореец тоже подскочил и сунул в руки пакет. — Present, — улыбнулся кореец. Дома я заглянул в пакет. Там была упаковка мужских трусов, синтетических, серого цвета. Своеобразные они, корейцы. Потом, уже в новые времена, меня пытался завербовать один голландец, одна американка, еще кореец и тайка. Ну, с тайкой не все ясно, может, она и не вербовала — но старалась на пределе своих возможностей. А результат один — не вышло! Кто-то может спросить, а что нужно, чтобы так хладнокровно отринуть все сомнительные, но и заманчивые предложения. Как ни странно, отвечу, что раньше помогал алкоголь. Он делал тебя принципиальным, отчаянным и несговорчивым. Именно похмелье помогло отказаться от КГБ, а «Наполеон» от Кореи. Потом стало сложнее. Потом роль играло именно мужество в чистом виде. Да если честно, и блага предлагали неубедительные. Может, просто мне не везло, точнее, везло и искушение просто было мизерным. Я об этом и не думаю. Я свое дело сделал — выстоял. Пусть нынешние, молодые, попробуют повторить. Поглядим, как у них получится.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Повторим урок 1. Рубящий удар наносится тыльной стороной кулака. Сверху и по диагонали.

2. Сейчас я бы выбрал Рио-де-Жанейро. В Варшаву и так можно съездить.

3. Если кореец хочет купить авианосец, значит, придется ехать в Пермь.

4. Синтетические трусы нераспакованными пролежали у меня лет пятнадцать.

анна всесвятская

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

текст: матрос кошка рисунки: анна каулина

Денис Цепов, он же Матрос Кошка, не раз делился с читателями «РП» своим медицинским опытом, будучи действующим членом Британской королевской коллегии акушеров и гинекологов. А вот сейчас мы узнаем, откуда появился у Кошки непреодолимый интерес к медицине и вообще к спасению жизни.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

В операционной

очень душно. На улице — плюс тридцать два в тени. Дышать легче, если подстроиться под равномерное дыхание наркозного аппарата. Вдох. Выдох. Вдох. Хирург Николос Циргвава каждые двадцать минут останавливает операцию, чтобы перевести дух. На лбу у него выступают крупные капли пота, которые норовят при малейшем движении головы плюхнуться в операционную рану. За этим следит операционная сестра Софико, вооруженная большим куском марли. При возникновении критической массы капель на лбу у Николоса она устремляется к операционному столу и, вежливо произнеся: «Бодиши, батоно Николос», промакивает его лоб и шею влажной от пота тряпочкой. Оперируют уже третий час. Тете Маке, кассиру из сберкассы на Малтакве, осколком пробило живот. Граната залетела прямо в кассовый зал, а потом, когда пыль улеглась, вошли Хвича и Бадри, выпускники одиннадцатого «Б», и сняли кассу. Деловито и просто. — Шени деда, надо перевязывать эту артерию, я ее маму видел... кровит и кровит... а значит, придется удалять еще сегмент тонкой кишки... — тихо ругался дядя Николос. — Из чего я анастомоз буду делать? А? Из желудка и прямой кишки, шени деда ватири? — Нико, может, попробуем еще маленьким швом? А? Я, пятнадцатилетний санитар операционного блока, стоял и слушал священный разговор хирургов-полубогов, жадно впитывая каждое слово, произнесенное в вязком и затхлом воздухе операционной. Кондиционер наш украли еще на прошлой неделе. Дырку от кондиционера пришлось заложить картоном и залепить изолентой, чтобы с Риони не летели мухи. Операционная все-таки. И так без антибиотиков работаем, операционное поле чачей обрабатываем, а швы на кожу накладываем рыболовной леской из разбомбленного месяц назад магазина «Хозтовары», которую в этой же чаче замачиваем на ночь. У больных аллергии на чачу нет, раны заживают хорошо. Если сепсис не разовьется. Сепсис — это по-простому заражение крови. Я читал о нем в непонятной книге «Курс факультетской хирургии». Ничего, поступлю в медицинский — все пойму. Лечится сепсис, как я понял из местного опыта работы, при отсутствии антибиотиков опять же чачей или красным вином. А позавчера русскому матросику ногу ампутировали, много крови потерял, но спасли. Тетя Тамара, заведующая реанимацией, сама кровь давала. Отправили утром «Кометой» в Новороссийск, в госпиталь Черноморского флота — не довезли: пролетающий мимо «МиГ», то ли российский, то ли звиядистский, кто сейчас разберет, саданул ракетой прямо в пароход, все утонули, даже «мама» сказать не успели. — А! Маладэс, Авто! Остановилась вроде! Давай анастомоз шить, заканчивать и курить «Мальборо»! Дядя Нико заметно повеселел и стал тихо напевать «Квели, пури, хачапури цицила-а-а».

Операционная как будто просветлела... еще одна жизнь спасена! Дядя Нико покурит, поспит полчаса в своей комнатушке, пока моют операционную, и опять за работу... там полный коридор тяжелораненых. В моем городе уже неделю идут уличные бои. Город переходит то в руки звиадистов, то в руки мхедрионовцев. Вчера в порту убили Катю Черноморец, мою одноклассницу. У нее мама грузинка, а папа русский. Дядя Коля, капитан буксира. Она несла отцу в порт хачапури и попала под перекрестный огонь. Умерла сразу, крупнокалиберный пулемет «Утес» за секунду превратил ее в ошметки. А ее Вахо Пацация любил, хотел невестой привести домой на следующий год... Убежать из города невозможно. А еще я тут помогаю, как могу... я санитар-практикант в операционной. Мою полы, перчатки кипячу, утки выношу, белье из прачечной приношу. В общем, незаменимый сотрудник. Мама сказала — сиди в больнице, больницу бомбить не будут. Мама вечно сделает из мухи слона, перед пацанами неудобно! Я здесь с другой целью, честно. Белая с потрескавшейся краской дверь распахнулась от удара сапогом. Стеклянный шкаф с биксами и физраствором жалобно задрожал. На пороге стояли двое в старых турецких спортивных костюмах и с автоматами Калашникова. — Гвардия «Мхедриони»! У нас раненый. Быстро снимайте вот это со стола, кто хирург? Давай быстро... времени нет! Операцию делай! Софико с белой марлей наперевес бросилась к мхедрионовцам. — Что вы себе позволяете? А? У вас сердце есть? У вас мать есть? Немедленно покиньте операционную! Вашего раненого осмотрит дежурный врач, и мы его срочно прооперируем, если нужно! От удара прикладом в лицо Софико с грохотом упала прямо на стеклянный шкаф и осталась лежать ничком среди битого стекла, железных биксов с операционным бельем и растекающегося по красному плиточному полу физраствора. Мхедрионовец выпустил короткую очередь по кафельной плитке, осколки противно просвистели мимо лица, поднялась едкая удушливая пыль. Ноги сделались ватными. — Снимай со стола эту корову или я тебе голову отрежу на х… — прошипел мхедрионовец. Я понял, что это обращаются ко мне, но стоял не шелохнувшись, уставившись на лежащую на полу Софико. Перед глазами поплыли розовые круги. Теплое дуло автомата упиралось мне прямо в рот, и я ощутил солоновато- горький металлический вкус последней минуты моей жизни. — Ты что, бл…, глухой? — Не трогайте пацана, сейчас все сделаем... — это был дядя Нико, его голос мучительно пробивался через пересохшие голосовые связки. — Автандил, пожалуйста, заканчивай кожу, я пойду посмотрю раненого. Сынок, привези из коридора каталку, будем

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

переводить больную. Пожалуйста, не убивайте никого... мы все сделаем как надо. — Давай быстрее, я твою маму... Я сейчас всех тут убью! Я случайно на долю секунды встретился с мхедрионовцем глазами. На меня смотрели красные белки с маленькими черными точками зрачков. В них не было жизни, пощады или разума. Только смерть. Именно так выглядит смерть. Красные глаза и черные точки зрачков. Автомат, нож или гексоген — это детали, это уже не важно. Я побежал за каталкой. Руки дрожали и не слушались. Под ложечкой появилось приторное чувство страха. Страх расползался по телу и парализовал мысли. Скорее, скорее... Анестезиолог дядя Вова отключил пациентку на столе от наркозного аппарата и продолжал вентилировать вручную старым мешком Амбу. Тетю Маку переложили на каталку. В углу, прижимая красную от крови марлю к изрезанному осколками стекла лицу, тихо плакала медсестра Софико. В операционную вошел Николос. Его смуглое небритое лицо сейчас было белым как топленое молоко. — Вашего друга спасти не удастся. Он умер. Ранение было смертельным. Убейте меня, если хотите, но не трогайте персонал, пожалуйста, — голос его осекся и на последнем слове неестественно ушел вверх. — На колени, сука! — заорал мхедрионовец и вытащил из-за пояса огромный нож. — Не убива-а-айте его, пожалуйста... — Софико бросилась к стоявшему на коленях дяде Нико. — Не убивайте, матерью вашей заклинаю... не убивайте... не убивайте... я жду от него ребенка... Пощадите! Мхедрионовец пнул дядю Нико изо всей силы сапогом в лицо. Дядя Нико дернулся, упал на кафель, изо рта потекла кровь. Я стоял и смотрел на них. По щекам предательски текли слезы. Я ничего не мог сделать. — Не убивайте, не убивайте... В операционную вошел второй автоматчик. — Бичо, пошли, оставь их... Шалва бы все равно умер, его насквозь изрешетили. Я бежал по разрушенным улицам родного города. Через поножовщину и перестрелки. Через стрекотание автоматов и вой испуганных женщин. Я бежал, захлебываясь слезами. Это были слезы отчаяния, слабости и ненависти к самому себе. Слезы бессилия и слезы поражения. Слезы от того, что я не могу изменить этот мир, я не могу остановить эту войну, где бывшие когда-то друзьями мужчины отрезали друг другу головы, где бывшие ученики насиловали учительниц и где сын стрелял в отца, а отец в своего брата. Бежать, скорее бежать отсюда... что я делаю здесь? Чего я стою в этом мире, если я не смогу помочь спаси хотя бы одну жизнь, зачем я живу, если вокруг меня — смерть? Бежать... бежать... мне срочно надо бежать отсюда... И если я выживу, я буду бороться со смертью во всех ее уродливых формах до конца своих дней.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

getty images/fotobank

Нет, не видел я себя здесь, даже в ипостаси живущего анахоретом художника, вожделенно высматривающего на горизонте свою натурщицу, свою модель.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

100

текст: геннадий швец

Спортивный журналист Геннадий Швец известен, в том числе читателям «РП», своими достижениями в легкой атлетике, в марафонском беге. Но в этом «Уроке физкультуры» он не касается земли: он едет по Аляске и Канаде на велосипеде, причем на тандеме. И едет он не только для того, чтобы передать открытку одной длинноногой русской натурщице. Хотя что может быть важнее? 101

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

«Too hot»,

искусствоведения Сеймур Блиндерман, который идею побега олицетворял даже в большей степени, чем Джозеф. Сеймур — этакий Вечный жид, Агасфер, обреченный на скитания. Предыстория профессора такова: у него умерла жена, и он посчитал, что если нет жены, то не может быть у него своего дома и никакого другого постоянного прибежища, продал свою недвижимость в Нью-Джерси, купил машину в виде фургончика — motohome — и бесконечно ездит, летом — по Северу, зимой — по Югу. Он ознакомил меня с внутренностью фургончика: кровать — подчеркнуто односпальная, стол, холодильник и книжная полка с литературой по живописи. Я спросил у Сеймура, давно ли умерла его жена. Он сказал, что десять лет назад, и на глаза его навернулись слезы. Есть однолюбы на этой земле. Профессор попытался показать мне фото жены, начал копаться в своих папках, но я под каким-то предлогом выскользнул из мотодома.

варвара аляй-акатьева

— заплетающимся языком констатировал мой американский друг-соперник Джозеф Оукс. Мы бежали с ним в группе аутсайдеров-любителей марафон Сант-Яго де Чили. Было действительно слишком жарко. Джо сказал мне, что его напрягают не столько конкретные плюс тридцать, сколько мысли о глобальном потеплении. Он развил свои футурологические опасения: скоро начнется величайший исход человечества — с юга на север, точнее, из теплых краев к полярным широтам. И потому надо побеспокоиться о предстоящем местожительстве: следующим летом попутешествовать по Аляске, подыскать ранчо, пока не взлетели цены. Он предложил мне совершить этот трип вдвоем. Мы были знакомы с Джо несколько лет, и я уже знал за ним одну манию — склонность к эскапизму. У себя в Калифорнии он был организатором четырехкилометрового проплыва от острова Алькатрас до Сан-Франциско. Когда-то на этом острове располагалась знаменитая тюрьма для преступников ранга Аль Капоне, многие из которых вынашивали естественную для их положения мысль о побеге. Ни одна из многих попыток не была удачной: кого-то схватила стража, но большинство беглецов утонули из-за переохлаждения, поскольку там проходит океанское течение из Арктики. Тюрьму давно превратили в музей, но Джозеф Оукс, абсолютно законопослушный гражданин, хотел доказать задним числом, что убежать с Алькатраса все-таки можно: для этого нужно быть пловцом-моржом. В итоге некоторым это удавалось, в том числе и самому Джозефу. Он подарил мне майку и кепку с девизом этого соревнования: «Swim ore die!» …Стоял август, лучший месяц на Аляске, когда там нет москитов и даже можно загорать. Нам предстояло за две недели проехать на велосипеде-тандеме по трассе «Аляска-хайвэй» от северного городка Фербенкса до канадского Эдмонтона около двух тысяч километров. Сопровождать нас на своей машине подписался шестидесятилетний профессор

Прогуливаясь по парковке кемпинга, я обратил внимание на еще один автовагончик, он почему-то довольно сильно раскачивался. На закрытой двери висела табличка «Just married». Молодожены набрали неплохой темп, подумал я, и мысленно пожелал им жить долго и счастливо и умереть в один день, чтобы не обливаться слезами в одинокой старости. Наш сделанный по спецзаказу велотандем обладал множеством достоинств, включая аж двенадцать скоростных передач (мы пользовались максимум тремя). Но были у этого велосипеда две серьезные недоработки. Во-первых, полное отсутствие мотора. А второй изъян заключается в самой идеологии тандема: на затяжных подъемах каждый из напарников начинает подозревать, что второй едет пассажиром — лишь держит ноги на педалях и имитирует бурную деятельность, но не прилагает должных усилий. Это служит поводом для недовольства друг другом и взаимных укоров. Когда ныне, в 2011-м, я вспоминаю тот рейс, мне приходит на ум, что принцип тандема вообще в чем-то порочен, неслучайно эту дисциплину исключили из олимпийской программы. «Аляска-хайвей» — это надежная автострада, по две полосы в каждую сторону. Мне казалась невероятной сама возможность существования в подобных диких местах такой благодати: гладкий асфальт, блистающие никелем мощные грузовики, улыбчивые дальнобойщики, аккуратненькие площадки для бивуаков, какая-то общая ласковость окружающего мира. Все убеждало: если бежать от надоевшего мира, то именно по этому адресу, тем более что вдоль трассы часто попадались объявления о продаже земельных участков, готовой и недостроенной недвижимости. Джо переписывал телефонные номера, означенные на щитах. Иногда мы слегка отклонялись от намеченного маршрута, доезжали до какого-нибудь выставленного на продажу имения. Мне особо запал в душу большой бревенчатый дом на солнечном склоне, ведущем к реке, а невдалеке сто-

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

102

getty images/fotobank

ял свежий сруб. Мы пили кофе в гостях у благообразного немолодого господина, оказавшегося художником, живущим здесь постоянно в одиночестве. На готовых полотнах, на карандашных эскизах повторялось изображение молодой женщины. Гипертрофированно красивая, такая длинноногая, что у пилигрима перехватывало дыхание. Я не удержался: кто это? Натурщица, модель, она приезжает сюда время от времени, кстати русская. Учится на факультете славистики в Университете Альберта в Эдмонтоне. Молодец парень — оторвал русскую, губа не дура. Разве это не идеальный формат полноценной творческой жизни отшельника? Он передал ей с нами весточку — нарисованный на листке дом на склоне холма, для того чтобы она посмотрела, заскучала и быстрее приехала. Но основным содержанием нашего бытия была велогонка. Хотя мы особо ни за кем не гнались, все равно существовала раскладка: каждый день проезжать по сто миль — по сто шестьдесят километров. Через каждые пятьдесят-шестьдесят километров нас поджидал Сеймур

103

...«Аляска-хайвей» — это надежная автострада, по две полосы в каждую сторону. Все убеждало: если бежать от надоевшего мира, то именно по этому адресу, тем более что вдоль трассы часто попадались объявления о продаже земельных участков, готовой и недостроенной недвижимости...

с какой-нибудь минималистской пайкой, мы пили чай или кофе с сэндвичем и ехали дальше. Часты были длинные подъемы, которые иногда мы завершали пешим шагом, толкая вперед-вверх велосипед, а когда попадались длинные спуски, Джо притормаживал, хотя я постоянно призывал его не осторожничать. Но командиром нашего экипажа считался он — американец, он рулил, занимал первое сиденье. Я иногда предлагал ему поменяться местами, но он говорил, что существует пункт дорожных правил: вести средство передвижения должен человек, имеющий водительские права США или Канады. Потому мне приходилось часами смотреть непосредственно в задницу Джозефа. Никогда прежде и никогда впоследствии эта часть мужской морфологии не занимала столь много места в наблюдаемых мной пейзажах. «Yukon River», — гласил указатель. Я ткнул Джозефа в ненавистную задницу: стоп! Можно сказать, что вот с этой реки, часто упоминаемой в северных рассказах Джека Лондона, торкнулась в моей душе тяга к бродяжничеству, к поиску своего Клондайка, который, кстати, тоже где-то примыкал к «Аляскахайвэй». Юкон в этом месте был узкий — метров пятьдесят. Я должен обязательно его переплыть туда и обратно! Джозеф остался на берегу — для подстраховки. Вода была градусов тринадцать, вполне терпимо, но коварство Юкона состояло в быстром течении, чего я не учел. На середине реки меня понесло и закрутило, я стремительно удалялся от стартовой точки, потом стали попадаться водовороты, валуны, мешавшие маневрировать, а берега оказались поросшими кустарником. Я уже продрог, но меня разбирал смех. «Василь Иваныч, чемоданчик-то брось!». Так и в самом деле можно найти где-нибудь здесь свое последнее пристанище. Насколько же прав Джозеф со своим девизом «Swim ore die»! На берег мне удалось выбраться метрах в трехстах ниже по течению. Зуб на зуб не попадал, но не у меня — у Джозефа: он во время моего затянувшегося заплыва прикидывал, к кому из адвокатов ему обращаться,

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

варвара аляй-акатьева

если русский морж повторит последний подвиг Чапаева. В какой-то день мы пересекли границу и поехали по Канаде, единственное отличие состояло в том, что дорожные столбы теперь вели счет не в милях, а в километрах. Русские или говорящие по-русски попадались нередко. Но еще больше здесь было украинцев. Они понаехали сюда еще с первой волной трудовой иммиграции в конце ХIХ и в начале ХХ века и сделали Канаду, особенно западную, хлеборобной державой. Город Эдмонтон называют Эдмончук, потому что мэром в нем одно время был этнический украинец Сидорчук. Я и до этого несколько раз бывал в Канаде, именно в западных провинциях — Британская Колумбия, Альберта, Манитоба, Саскачеван, немало общался с братьями-славянами и понял, что украинцы адаптируются к кардинально новой родине гораздо лучше, чем русские, даже могут дать в этом фору и евреям. В городке Уайтхорс мы втроем — я, Джо и Сеймур — обедали в фаст-фуде. Рядом за столиком сидел одесского пошиба мужчина среднего возраста с сыном лет десяти. Они вели между собой беседу, представлявшую несомненный интерес для лингвистики: сын говорил только по-английски, а отец — только по-русски. Слов мальчика я не мог разобрать — он гнусил, всхлипывал. А речь мужчины была внятной: — Почему ты не дал ему в рыло? Нужно было дать ему в рыло. В следующий раз обязательно дашь ему в рыло! Профессор, прислушиваясь к этой беседе, спросил меня, что означает слово «rylo». Я сказал, что это особая дидактическая рекомендация. Мы вышли на улицу одновременно — наша команда и отец с сыном. Мне не хотелось заговаривать с бывшим соотечественником. Но когда мы с Джозефом уже сели в наши седла и начали крутить педали, я все-таки обернулся и крикнул мужчине: — Ну как здесь? Он как-то встрепенулся, глянул на меня, сожалея, наверное, что разговор между нами не завязался раньше:

...Но еще больше здесь было украинцев. Они понаехали сюда еще с первой волной трудовой иммиграции в конце ХIХ и в начале ХХ века и сделали Канаду хлеборобной державой. Я понял, что украинцы адаптируются к кардинально новой родине гораздо лучше, чем русские, даже могут дать в этом фору и евреям...

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

— Великолепно! Здесь просто великолепно! Я кивнул, помахал ему прощально рукой. Он пробежал немного вслед: — Здесь очень великолепно! Передайте всем нашим! Что заставило его пробежаться за нами метров пятьдесят и так отчаянно убеждать меня, возводя в гиперболу великолепие здешней жизни? Его «очень великолепно» таки убедило меня кое в чем. «Очень великолепно» не бывает, учите русский язык. Ото дня ко дню я превращался в отсутствующий в тандеме мотор, в неодушевленное существо. Точнее, мышечная часть моего существа превратилась в мотор, который функционировал сам по себе, а остальное мое «я» чувствовало себя комфортно, наслаждалось вояжем. Прицепилась, постоянно всплывая в памяти, песня: «Над Канадой небо сине. Меж берез дождей косые. Хоть похоже на Россию, только все же не Россия». Нет, здесь мало что похоже на Россию. Разве что березки, воробьи да еще небо. А все остальное — другое. «Очень великолепное», но абсолютно другое. Когда я не выстраивал свои размышления, давая им волю, то мысль вырисовывалась такая: «Куда я еду? Я еду в Россию». Мы находились где-то посередине Канады, нам предстояло проехать по ней еще тысячу километров, потом мне нужно было лететь в Нью-Йорк, оставаться там неделю, и лишь потом — вылет в Москву. Наш тандем двигался в одном вроде направлении, но каждый из двоих крутил педали в свою сторону: Джозеф — на юг, я — к дому, к непостижимой моей родине, то ли с малой, то ли с большой буквы. Нет, не видел я себя здесь, даже в ипостаси живущего анахоретом художника, вожделенно высматривающего на горизонте свою натурщицу, свою модель. Хотя я ничего не имел против модели, вырванной из местного колорита, из контекста, из объятий аборигена, будь он хоть трижды гениальный художник. В Эдмонтоне я передал ей открытку. Но об этом следует когда-нибудь написать отдельно.

104

Пионервожатая. Не имитируйте оргазм! Тина Канделаки о женской доле. Пионервожатый. Понаехал. Вячеслав Муругов о своей географии и биографии. Буфетчица. Мир, труд, гей! Маргарита Симоньян в гей-клубе на малой родине. Горнист. Я Квентина видела! Инна Денисова о пьяной ночи с Тарантино.

orlova

Телеведущая Ксения Собчак написала одно из самых своих пронзительных произведений, которое даже колонкой язык не поворачивается назвать. Кроме того, это политический детектив, а также политический эксклюзив: до сих пор имена участников одной из самых загадочных историй постперестроечного времени никем не назывались.

текст: ксения собчак фото: павел маркин

КОГДА папу задержали для допроса в качестве свидетеля в здании прокуратуры Санкт-Петербурга, я была совсем рядом, метрах в трехстах. В здании факультета международных отношений. Первый курс, лекция и семинар по английскому, обед — любимый черный кофе и салат «весенний». Шутки, улыбки. Скоро за мной заедет мой парень, и мы поедем в наш любимый мексиканский ресторан. Он заезжает на красивой черной машине, громко играет музыка, я чувствую себя очень крутой и взрослой, самой взрослой и самой крутой. Звонит мама и говорит, что приедет домой попозже. Йес! Очередное везение: попозже — значит, мы еще успеем заехать поиграть в бильярд в бильярдном клубе гостиницы «Прибалтийская». Вот повезло так повезло! В это время мой отец, раздавленный своими проигрышами в политике, но еще более унизительными и несправед-

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

ливыми обвинениями, давал показания по делу фирмы «Ренессанс» в маленьком следовательском кабинете. Бывший первый демократический мэр города мог сделать только один звонок из той комнаты. И он позвонил своему главному другу — моей маме. Дома у нас хранится полученная потом пленка с того допроса. Растерянный и бледный отец, с которым властным тоном разговаривает представитель прокуратуры, мать, как раненая тигрица мечущаяся по кабинету в ожидании кареты скорой помощи. Следователь, который, насмехаясь, не верит ни в какой сердечный приступ. Врач. Носилки. Отец, который не хочет, чтобы его видели таким, отец, который мог интеллектуально побить любого, сильный, большой, сейчас лежал под насмешливыми взорами людей в форме и вынужден был испытать и это унижение. Он даже как будто сжался, стал меньше и прозрачнее, проходя весь этот трагикомический ад.

Я сыграла четыре партии в «американку». Каждый раз, ложась на стол, красиво выгибала спину, показно-расслабленно курила сигареты «Вог» и выпила бокал красного вина. Светка рассказала мне про своего нового ухажера, еще мы обсудили, кого позвать на мое предстоящее шестнадцатилетие. Долго мучились, что пятое число не выходной, и приняли решение отметить седьмого, в субботу. Решили не звать Кристину по кличке Нога. Слишком уж она высокая и со всеми заигрывает. Папу отвезли в больницу с диагнозом «подозрение на инфаркт». Мама была с ним, но поздно вечером уехала, чтобы встретить меня дома. О чем он думал, лежа в одиночестве в палате Военномедицинской академии? Решение уезжать из страны было уже принято. Оставалось только его реализовать. Было понятно, что здесь жить не дадут. Это можно было понять, когда папе демон-

106

стративно на следующее утро после выборов прислали из Смольного картонные коробки с вещами, не дав даже самому прийти проститься с местом пятилетней сложнейшей работы. Это было понятно, когда он, профессор, доктор юридических наук, возглавлявший до своей политической карьеры кафедру в университете, не смог устроиться в свою альма матер простым преподавателем. Это было понятно, когда каждый день выходили все новые и новые заказные статьи, обвиняющие, порочащие, ерничающие, иронизирующие над тем, что ему было так дорого. Но ему очевидность этого побега из города, который он так любил и который его теперь так несправедливо и безжалостно преследовал, стала ясна только в больнице после допроса. «Доченька, ты будешь седьмого отмечать день рождения, как ты просила, я за-

лена слежка, телефоны прослушивались. Позвонить и попросить о помощи мама пошла в магазин «Труссарди». Взяв несколько платьев для примерки, прошла через задний вход в соседний офис компании «Эйр Франс», где работала ее подруга. Сделала два звонка: первый другу семьи парижанину Владимиру Рену — попросить организовать больницу и прислать машину скорой помощи в аэропорт, второй — попросить о помощи в отъезде другого друга — петербуржца Владимира Путина. В день рождения мне привезли подарок от папы и вместо открытки — его портрет с надписью «Любимой Ксюшеньке от любящего папы». Подарок распаковала быстро и с нетерпением, портрет мимоходом поставила на полку. Седьмого ноября утром я была в панике: на семь вечера уже пригашены гости, а платье, в котором я планировала пойти, оказалось с жирным пятном. Ужас! А еще надо

домой на выходные, на семейный праздник». Владимир Путин помог организовать частный самолет с медицинским оборудованием, и отъезд произошел быстро, без свидетелей и неожиданно для врагов отца. Всю «операцию» он медленно и по пунктам описал моей маме, попросил все запомнить и в конце беседы сказал: «Людмила Борисовна, не обижайтесь, но повторите, пожалуйста, все, что я просил сделать». Мама все повторила и все сделала. Никто ничего не узнал до прохождения границы, где не было никаких реальных оснований задерживать гражданина России Анатолия Собчака, не числившегося ни в каком розыске и ни в чем не обвиненного. Машина с носилками и капельницами подъехала к самому самолету, папу занесли, и через три с половиной часа он был в Париже, думая, что навсегда оставил страну, которую искренне любил и для

И тот папин портрет каждый день напоминает мне о главном изъяне человеческой сущности — неумении в настоящем ценить по-настоящему ценное. казала ресторан для твоих друзей, но ты знаешь, нас с папой, к сожалению, не будет, у нас очень важные дела. Ты ведь не обидишься?» Обидишься?! Да это же какое-то невероятное везение! Шестнадцатилетие без предков! Одна с друзьями в ресторане! Можно курить у всех на виду, выпить алкоголь не в туалете из пакета с соком, а поставить бутылки прямо на стол! Вот это да, вот это праздник! «И еще, доченька, ночевать мы с папой, наверное, не придем, но Жанна (мамина подруга) тебе дверь откроет и с тобой останется». — «Жалко, что вас не будет, папе привет», — это «жалко» было одним из самых неискренних за всю мою жизнь... После допроса за мамой была установ-

107

уложить волосы, выбрать под платье сумку, туфли. Звонок отца застал меня в салоне красоты. «Доченька мы тебя поздравляем! Прости, что сегодня мы не вместе. Пойми, есть обстоятельства…» — «Да ты что, пап, все нормально, спасибо за поздравления, просто тут фен, плохо слышно, приезжать не надо, мы потом справим» — «Доченька, я тебя очень люблю», — слышалось где то вдали. «Да, да, я тоже тебя люблю», — механически ответила я, рассматривая получавшиеся на голове локоны, и положила трубку. Седьмого ноября отец был выписан из больницы с формулировкой от Юрия Шевченко — главы Военно-медицинской академии, а ныне отца Георгия: «Больной отпущен под личную ответственность

которой столько сделал. Это был один из самых веселых моих праздников. Подарки, подружки, громкая музыка, танцы и вся та радость и острота жизни, которая бывает только в шестнадцать лет. Беспредельный подростковый эгоизм собственного счастья и воздух столь желанной свободы. Что произошло с нашей семьей, в каком аду жили мои родители в эти ноябрьские дни моего шестнадцатилетия, я узнала, только когда мама вернулась из Парижа после папиной операции на сердце. Дома, ночью и шепотом, она рассказала про папу, больницу, инфаркт и то, что мой отец пока не может жить в нашем городе, в нашей стране. Сколько в моей жизни было таких

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Но ему очевидность этого побега из города, который он так любил и который его теперь так несправедливо и безжалостно преследовал, стала ясна только в больнице после допроса. праздников, платьев, шуршащих пакетов с подарками и загульных вечеров? Как можно быть настолько поглощенной суетой, чтобы не расслышать дрожание «люблю» в голосе отца. Почему я не бросила институт и не поехала жить к отцу в Париж? Почему я не разрушила суету своих дней и приезжала только на каникулы и выходные, дорожа своей первой любовью, своими подружками,

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

своей свободой, своей совершеннолетней жизнью? А он был там, одинокий и изгнанный, преданный и оклеветанный. Нет уже первой любви, не помню имен сокурсниц и не вспомню, с кем я проводила эти годы папиной ссылки. А того, кого мне так не хватает, я помню каждый день, когда уже нет такой точки на земле, куда можно было бы к нему поехать. Почему так часто сеть событий и обязательств становится

важнее любви? Почему осознавать и страдать человек начинает только о невозвратном? Я не знаю ответа, но я стараюсь внимательно прислушиваться к голосам тех, кто жив, кто рядом и кто нуждается в моей любви. Я очень стараюсь. И тот папин портрет каждый день напоминает мне о главном изъяне человеческой сущности — неумении в настоящем ценить по-настоящему ценное.

108

orlova

В очередной колонке Тины Канделаки, как можно догадаться из названия, речь, так или иначе, пойдет о мужчинах и женщинах. О том, чем они отличаются друг от друга. О преимуществах и неудобствах того или иного пола. О том, что не надо отчаиваться, даже если вы оказались женщиной. Тем более — не надо притворяться.

текст: тина канделаки

Я УЖЕ неоднократно говорила о том, что родиться женщиной в России можно только за грехи в предыдущей жизни. И большинство женщин со мной соглашались. И я бы не стала возвращаться к этой теме, если бы не одно случайное обстоятельство. Я давно не общалась с замужними дамами. Причем с такими, у которых все хорошо с мужьями. Их семейные ценности уже приблизились к классике американского кинематографа, когда он — успешный бизнесмен, а она — счастливая домохозяйка, которая создает нашему бизнесмену уют, тепло, воспитывает детей и всячески мотивирует на дальнейшие экономические подвиги. Но одно маленькое «но» омрачает эту картинку. В России женатый мужчина совсем не выпадает из поля зрения охотниц, а, наоборот, становится даже очень интересной добычей, которой позвонить в три часа ночи доставляет особое удовольствие. Но давайте обо всем по порядку. русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Когда вам двадцать и у вас случаются первые серьезные отношения, вам искренне хочется верить в то, что это всерьез и навсегда. Вы готовы рваться сквозь родительские оковы, убегать ночью из дома, копить деньги с институтских завтраков на подарки и в целом жить ради воссоединения со своим предметом любви. Иногда случается, что предмет этого даже стоит. Воссоединившись с ним, в зависимости от социального статуса и экономических возможностей вы начинаете вить гнездо. Кто-то копит на первый совместно купленный телевизор и стиральную машину, а кто-то сразу уезжает на частном джете в свадебное путешествие. Мне, естественно, первые ближе, потому что я из тех, для кого появление телевизора с пультом стало синонимом правильности выбора. Если нам удалось вместе накопить на телевизор, то мир мы точно захватим. Тем более что программа на ближайшие несколько лет становится очевидной. Стиральная

машина, холодильник, первая машина, детские вещи. Сюжет, через который проходит большинство молодых семей. В каждом забеге выявляются свои чемпионы. Когда вы молоды и только начинаете неуверенной походкой вступать на путь потребления, вас бесконечно радует то, что всеми открытиями этого мира вы можете делиться со своей второй половиной. И она радуется вместе с вами, потому что понимает, что первый совместно купленный телевизор ее не обманул. В какой-то момент становится понятно, что обусловленная тенденция становится данностью и чаще всего обеспечивается мужчиной. Согласитесь, все-таки редко когда при появлении детей становится понятным, что мужчине лучше сидеть дома, а женщине работать. Так тоже может быть. Но мужчины, идущие на это, являются музейными экспонатами. Там им и место. Женщине вообще несвойственно подчеркивать свое экономическое доминирование в семье.

110

вита буйвид

Кто дышит вам в спину? Секретарша, тренер в фитнес-зале, маникюрша или девушка из Сохо. Она, наоборот, всячески будет нивелировать свое превосходство. Чаще всего такая женщина кладет деньги в общую тумбочку без обсуждений, чей кусок был больше. Я побежала на работу после вторых родов через три дня. Женщины пачками писали мне письма о том, что это неправильно. Нашлись и те, кто решил, что в телевизоре я сидела с подушкой, играя на чувствах сентиментальной аудитории. Правильно ли это было? Вы знаете, с возрастом я все больше убеждаюсь, что да. Хотя ни своей, ни вашей дочери я этого не желаю. Нельзя же готовиться к разводу с момента замужества. В России же, как выяснилось, не просто надо, а необходимо. Если не хотите оказаться в ссылке в лучшем случае, а в худшем просто в сорок лет понять, что двадцать лет прожили с абсолютно незнакомым вам человеком, который заработанные за это время деньги совсем не готов делить с вами без адвоката.

111

Начнем по порядку. С симптоматики. Ваш мужчина успешен. Чем успешнее он становится, тем меньше времени он посвящает вам. Это нормально, потому что мужчина охотник. Если у него получается заработать первые сто тысяч, он не может остановиться и начать на них путешествовать с вами. Он должен пойти дальше. Поездки, встречи, увеличивающееся количество секретарей и помощников, которые в какой-то момент знают о нем гораздо больше, чем вы. Вы тоже на месте не стоите. Уже активно поддерживаете разговор о безнадежности турецких курортов, бессмысленности московского шопинга, качественности западных клиник по похудению и пластическим операциям. В общем, занимаете в зависимости от уровня успехов вашего мужа соответствующее положение. И главное, вы не работаете, так как это бессмысленно. Хотя нет, вы работаете над собой, детьми, семейным бытом и всем, что вашему мужу дает

возможность как минимум два раза в году на отдыхе почувствовать себя главой красивой семьи. Ваша работа может только помешать интенсивному развитию вашего мужа. Российская история знает только один пример, когда богатый муж мешал богатой жене стать еще богаче. Фамилия богатого мужа Лужков, и он единственный мужчина, который считает, что без него жена была бы еще богаче. Собственно говоря, Россия с этим симулякром так и не смирилась. В общем, если вы лет пятнадцать назад вышли замуж и ваша семья развивалась на фоне новой российской этики и экономики, то вы, наверное, очень хорошо меня понимаете. Вы, хранительница домашнего очага, решившая строить дом и быть той, которая в любое время суток открывает пришедшему с работы мужу дверь, никогда не задумывались над тем, может ли все в одночасье измениться. И главное, почему и из-за кого. Кто дышит вам в спину?

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Секретарша, тренер в фитнес-зале, маникюрша или просто девушка из Сохо, которую муж для пущего удобства так и записал — черненькая из Сохо. Достаточно зайти в любую социальную сеть, чтобы понять, что девушки готовы на все. Потому что женщин на десять миллионов больше, потому что это самый внятный в России социальный лифт для девушек, потому что однажды правильно оказанные оральные услуги могут обеспечить ренту на всю жизнь. В конце концов, Анжела Ермакова тоже наша соотечественница, которую спокойно можно занести в Книгу рекордов Гиннесса уже за одно то, что сумела выжать из нескольких минут то, чего люди

одновременно. Только это не спасет. Потому что метастазы измены слишком глубоки и никакая химиотерапия не поможет. Конечно, бывают исключения. Стинг, например. С Труди. Говорят, они освоили тантрический секс и им никто больше не нужен. Но они и не в России живут. Хотя... Саркози инаугурировался с одной женой, а президентствует с другой. Берлускони вообще звонит в полицейские участки, когда его малышек обижают, и ничуть не смущается своего статуса. Почему бы и нет? Мужчина — захватчик. Ему надо в прямом и переносном смысле метить территорию. А тут еще все сами эту территорию и предлагают. Кто-то, кстати, прекрасно уживает-

Мужчина — захватчик. Ему надо в прямом и переносном смысле метить территорию. А тут еще эту территорию и предлагают. не могут честным и праведным трудом достичь за десятилетия своей жизни. Профессия сутенера уходит в прошлое. Он все равно бессилен перед возможностями социальных сетей. Зачем вам его описания прекрасного, когда, зайдя на страничку прекрасной незнакомки, вы легко можете увидеть ее в трусах. А вот она в золотых босоножках на каблуках, с любимым перезагоравшим Спанч Бобом в Турции. А вот она ласково шалит на пляже с другой, тоже на все готовой русалкой. А вот и ваш муж, который на все это смотрит и не понимает, почему он должен отказывать себе в этом виде спорта. Это же не любовь, это просто снятие стресса. В один день, спустя многие годы совместной жизни, он обязательно как-нибудь ласково вам намекнет, что он не особо против и ваших физических радостей, лишь бы он об этом не знал. Как только услышите эту фразу, можете не сомневаться: на вашей голове растут совсем не гипюровые ушки от Шанель, а самые что ни на есть ветвистые рога. Вы срочно запишетесь на танцы, пойдете худеть, сделаете себе липосакцию — грудь и губы

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

ся в роли альфа-самца и порядочного отца семейства одновременно. Здесь гульнул, там жене подарок незапланированный сделал. О мотивах внезапных ласк и щедрот вообще лучше особо не думать. Брать все. Потому что недаром ведь говорят, что у вторых жен бриллианты-то побольше. Эти милые секретарши слишком долго ждали своего звездного часа и слишком хорошо знают вашего мужа, чтобы в чем-то себе отказывать ради семейных накоплений. Вторые жены всегда практичнее, потому что, пройдя путь от любовницы до жены, гораздо лучше разбираются в мужской психологии, чем первые. Знаете, я иногда вот о чем думаю: так богато, как мы живем в сегодняшней России, мы никогда не жили. Так почему самое сытое десятилетие стало десятилетием разводов и разочарований для тех, кто, заработав, так и не сумел сохранить в себе первичную искренность? Разве порок сделал кого-то счастливым? Или комуто кажется, что с секретаршей вы всю жизнь будете заниматься сексом как-то по-особенному? Рано или поздно все, кто так и не научился развивать отношения

вглубь, а не вширь с любым партнером, начинают чувствовать узость одной кровати на двоих. Хотя вначале она казалась такой большой, и достаточно было одного одеяла на двоих, чтобы согреться даже в самую холодную ночь. Почему мужчинам кажется, что измена, пусть даже самая незначительная, не скажется на безоблачном семейном счастье? Этот яд действует очень медленно, но наверняка. Каналов коммуникации слишком много, и Акела однажды обязательно промахнется. И тогда вы увидите в его айфоне то, что не предназначалось для ваших глаз. Он просто забыл стереть переписку, а вы просто решили убедиться в том, что он никогда не сделает вам больно. И когда мир завертится вокруг вас с огромной скоростью, пол начнет уходить из-под ног, сердце забьется так, что вы начнете задыхаться, вы не расстраивайтесь. Вы не первая, вы не последняя, вы одна из многих. До вас это переживали, и вы переживете. Только сомнения останутся с вами навсегда. Любит, не любит, изменяет, бросит, уйдет к другой? А если не хотите через это проходить, просто перестаньте думать о том, чего хочет он. Думайте о том, чего хотите вы. И, как неоднократно намекал Вуди Аллен, не имитируйте оргазм. Ни в прямом, ни в переносном смысле. Все равно вы потом абсолютно по-вудиалленовски скажете, что все оргазмы, которые вы испытывали с ним, — неправда. И кому от этого хуже? Только вам. Потому что мужчины оргазм не имитируют. Это чисто женская фигня, с которой начинается вся остальная имитация картонного мира, который рано или поздно все равно рухнет. Ну а если вы из тех, кто двадцать лет прожил в счастливом браке и еще как минимум двадцать планирует прожить, знайте, что вы и есть самые настоящие герои сегодняшней России, которые выиграли свою персональную войну и не сдали врагу ни дюйма своей территории. А если так сложилось, что вы оказались на другом берегу бывших жен, не переживайте: если мужчина не смог сделать счастливой одну-единственную, то несчастливой он рано или поздно сделает и другую. Если успеет.

112

из архива стс

А вот история о том, как география становится биографией: гендиректор телеканала СТС Вячеслав Муругов уже и сам не скажет, откуда он выехал, но точно знает, почему он в итоге приехал в Москву. И дальше не поедет.

текст: вячеслав муругов

ПРИЗНАЮСЬ, свой первый побег я совсем не помню. Хотя готовили его не один день, но я тогда все проспал. Дело было еще в начале семидесятых, весною. Мы бежали из Сибири. Однажды утром в комнату вошел человек в серой шинели и офицерских погонах и сказал моей маме: «Пора. Собирай вещи». Это был мой отец, лейтенант медицинской службы, а мне тогда исполнился всего год. Побег этот трудно назвать удачным. Папе обещали, что его переведут за Урал. Это же не только в Москве говорят: «Там у них, за Уралом», — в Новосибирске, где тогда служил мой отец, тоже есть свой «заурал» и за ним, по мнению новосибирцев, тоже живут довольно странные, малопонятные существа. Формально папу не обманули. Воркута, куда нас перебросили, находится в европейской части России и воркутинцы даже гордятся званием «самый восточный город Европы». Но, по крайней мере, папин

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

побег был довольно оригинальным поступком. Обычно люди бегут из Воркуты, а не наоборот. Ведь именно здесь происходили события, описанные в главном блатняцком гимне «По тундре, по железной дороге». В Воркуте я честно отмотал семь лет, от звонка до звонка, от детсада до первого класса школы. При всей очевидной невыносимости жизнь на вечной мерзлоте имела свои плюсы. В детсаду мы обычно позировали фотографу, сидя на оленях. А из детсада меня забирала не какая-то там филиппинская няня, а настоящий сержант срочной службы. В июне на дворе стоял полярный день, и поэтому классическое мамино «как стемнеет, сразу домой» уже не работало, а о том, что наступила ночь, я узнавал, только когда мама закупоривала окна одеялами. Каждую зиму нас с гастролями посещал главный природный блокбастер и самое завораживающее лазерное шоу на свете — северное сияние. Воркутинская примета — если за одну

ночь увидел два сияния — это к счастью. Наверное, поэтому воркутинцы, несмотря ни на что, народ веселый и неунывающий. Но из песни слова не выкинешь, и однажды весною, зеленеюшим маем, когда тундра надела свой зеленый наряд, мы побежали дальше. Вся семья очень обрадовалась, когда отцу сообщили, что служить он теперь будет под Москвой. Хотя очень скоро я уяснил, что на просторах нашей Родины понятие «под Москвой» довольно растяжимое. Примерно километров на триста пятьдесят. С тем же успехом мы еще оказались и под Питером — в городе Бологое, где, как известно, поребрик плавно переходит в бордюр. Город встретил меня неласково. На первой же перемене мои новые одноклассники, будто при входе в тюремную хату, устроили мне экзамен: могу ли я отличить липу от ольхи? У нас в Воркуте росли только карликовые березы и цены на продукты питания. Поэтому экзамен я провалил. Ре-

114

станислав яворский/фотосоюз

Даже несмотря на жизнь в военной части, после ежевоскресных просмотров программы «Служу Советскому Союзу» я мечтал только об одном — стать суворовцем.

бята начли дразнить меня Воркутой, но от этого слова веяло такой вечной мерзлотой, что скоро меня зауважали. Вообще жизнь в военчасти в Бологом соответствовала названию города, она была благополучной. Папа работал начальником службы медицинской части или, по-простому, «начальником по спирту», и коллектив его ценил. Я же, проведший почти все свое детство на территории военной части, больше походил на космонавта, заброшенного на Марс, — все эти годы

115

меня окружали одинаково одетые зеленые человечки, преимущественно одного пола, и в те дни, когда папе в медчасть завозили спирт, они еще и разговаривали на какомто странном языке. В четырнадцать я решился на свой первый самостоятельный побег. Побег от родителей. Вопроса «куда бежать?» для меня не стояло. Советское телевидение умело вправить мозги куда эффективнее, чем современное. Даже несмотря на жизнь в военной части, после ежевоскресных

просмотров программы «Служу Советскому Союзу» я мечтал только об одном — стать суворовцем. Попасть в Суворовское училище города Калинин, а ныне Тверь, было непросто. Еще сложнее там было остаться. Уже ко второму экзамену вся романтическая дурь из головы была выбита и я снова всерьез задумался о побеге. Бежать из Суворовского мешало лишь то, что для отца-офицера, которого к тому же и зовут, как Суворова, — Александр Васильевич, это был бы тяжелейший удар. Так мне пришлось научиться тому, что русские не сдаются и утешать себя лишь краткими побегами в самоволку. А еще раз в неделю к нам приходили девушки-хореографы и на этих уроках учили нас танцевать бальные танцы, а на переменах целоваться. Сменив за первые шестнадцать лет жизни массу часовых поясов, несколько климатических зон и пару континентов, уже было трудно себя остановить, можно было двигаться только дальше и только вперед. Следующий мой марш-бросок был из Твери в Пензу, в Военный артиллерийский ин-

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

ститут. Как и полагается у артиллеристов, институт занимал в городе господствующую высоту — прямо напротив него находился Педагогический, также известный как кузница офицерских жен, а также резидентов Камеди Клаба. Его заканчивали такие видные пензюки, как Паша Воля и Тимур Родригес. Там я впервые столкнулся с таким замечательным форматом, как «Танцы со звездами» — это когда пензенские девушки приходили на дискотеку потанцевать с молодыми офицерами со звездами на погонах. В конце восьмидесятых офицеры еще вполне котировались у местных студенток, почти так же, как

неожиданный и самый серьезный побег в моей жизни — побег из России. Объяснить это можно только тем, что в тот момент никто не воспринимал это всерьез. Какая разница, где было жить — в Киеве, Бресте или Москве? Все равно казалось, что это одна страна. К тому же в первые годы белорусской незалежности Брест был настоящим курортом. Люди процветали, особенно брестский рэкет. В те времена на вопрос, почему вы Белая Русь, брестчане отвечали: а нам краснеть не за что. Вообще служба в приграничном Бресте — это был уникальный опыт. Тогда это была граница не только между Польшей и Белоруссией, но

даю в ступор. Перед глазами проносятся все мои молодые побеги — и я на самом деле не всегда понимаю, кто я — сибиряк? Житель Заполярья? Белорус? Или, может быть, пензюк? В общем, понаехал я в Москву из самых разных мест. Теперь мне бежать некуда. Здесь у меня дом, семья, жена, любимая работа, друзья, нефть, уголь, металлургические комбинаты, обширные запасы пресной воды, гидро- и атомные электростанции, ядерные боезапасы и удвоенный ВВП. И глядя из Москвы на весь этот развернувшийся по всему миру апокалипсис, от аварии на Фукусиме до смерчей в Оклахо-

Россия — это сейчас самое безопасное место на Земле. Она не уйдет под воду, не расплавится и не разрушится от землетрясений. у современных студенток нынешние резиденты Камеди Клаба. С наступлением девяностых ситуация изменилась. Союз лихорадило по полной программе, в Пензе ввели талоны и весь город перешел на консервированные сосиски из гуманитарной помощи. И я снова пустился в бега. Приграничный город Брест летом девяносто первого был настоящим оазисом в умирающем в конвульсиях Советском Союзе. Въехал я туда совсем незадолго до того, как в Москву въезжала бронетехника Таманской дивизии. В дни путча я проходил первые уроки телевизионного контрпрограммирования. По центральным каналам тогда показывали «Лебединое озеро», по белорусским каналам — неунывающие песни и пляски, а по польским — Ельцина на танке у Белого дома. В декабре к нам в Вискули, что всего в паре десятков километров от моей воинской части, приехали в гости главы Союзных республик, и СССР перестал существовать. В общем, я добегался. Это был самый

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

и между прошлым и будущим. Здесь сама жизнь учила географии. Почему, например, у Белоруссии неудобное географическое положение — это потому, что когда Беларусь кланяется России, то перед Польшей становится неловко. Ну и наоборот. Прошло еще несколько лет, и над шуткой про то, что поезд Москва–Минск — это такая машина времени, двенадцать часов, и ты в прошлом, начали смеяться уже в полный голос. А мне было не до смеха, мне хотелось в будущее. В Москву, в Москву. В общем, как поется в песне «Верасы», «сожжен мосток, ушла из сердца боль». Я снова продолжил побег. Теперь уже побег в Россию. Вопрос, чем заниматься в Москве, для меня не стоял. Я был артиллеристом, а, как известно, арт — это искусство, и поэтому я пошел на телевидение, можно сказать, по конверсии. Друзья ободряли: «Не волнуйся, Слава, если не получится на телике, всегда возьмут в милицию». Ну вроде бы пока получается. Прошло четырнадцать лет, но до сих пор в Москве при вопросе «ты откуда?» я впа-

ме, понимаешь — нам дико повезло. Сама природа распорядилась так, что Россия — это Ноев ковчег. Недальновидно валить в Англию, когда она, не ровен час, уйдет под воду. Как можно переезжать в испанскую Марбелью, когда даже морскому ежу понятно, что она скоро превратится в пустыню и просто расплавится. О переезде в Майами сейчас могут думать только люди преклонного возраста, которым совсем не страшно, что они попадут в самый глаз урагана. В общем, не надо быть Вангой, чтобы понять: Россия — это сейчас самое безопасное место на Земле. Она не уйдет под воду, не расплавится и не разрушится от землетрясений. Да, многие жалуются на спартанские условия, ну а кто сказал, что на ковчеге должно быть удобно? Да, жизнь здесь не всегда отличается повышенной комфортностью, каюты у многих малогабаритные, от ряда проблем развивается морская болезнь и есть еще некоторые, которые пытаются раскачать лодку, но зато с нашим куском Земли ничего не может случиться.

116

orlova

Каддафи, Фауст, бен Ладен, Джеки Чан — есть о чем поговорить с земляками главному редактору телеканала Russia Today и колумнисту «РП» Маргарите Симоньян, когда ей удается сбежать из Москвы на родину, на малую. Но больше всего ее земляков с недавних пор волнуют геи: Маргарита по-мужски выясняет причины волнений. Читатель тоже теперь узнает все про это.

текст: маргарита симоньян рисунки: инга аксенова

КАК ОБЫЧНО, на майские я сбежала домой. Не в Лондон же, в самом деле, сбегать. Дома мы гоняли коз в самшитовой роще, рвали дикую мяту и катались на велосипедах по мокрому гравию, лихо въезжая в повороты олимпийских объектов. Вернувшись в Москву, первым делом я попробовала повторить такой въезд в поворот на даче друзей и хожу вот теперь с разбитым коленом. Климат не тот. И кураж. Первого мая я повела в ресторан подругу детства Анжелку. Ей было как-то тоскливо, а я это не люблю. Мы сидели прямо у моря, грызли только что выловленную барабульку, смотрели, как сумасшедшие питерские ныряют в пятнадцатиградусные темно-серые волны. Сидим, грустим о былом. То и дело к нам подсаживаются родственники, проходившие мимо. Когда родственников — полгорода, всегда так. Заходит, между прочим, и наш младший брат. Шлепает об стол пластиковой бутылрусский пионер №3(21). июнь–июль 2011

кой собственного вина и говорит: — Бен Ладена убили, что не празднуете? — Врут, наверное, — зевает Анжелка. — Про Джеки Чана тоже говорили, что умер. Брат лезет ко мне здороваться. — Не обнимай его! — предупреждает Анжелка. — Он хочет сына Лионеллем назвать. Моего брата зовут Фауст. Что было в голове у его матери — для нас загадка. Жена Фауста ждет третьего. Отомстить за ошибки бабушки почему-то решили именно этому ребенку. — Почему Лионеллем? — косточка от барабульки застревает у меня в десне. — Потому что он будет великий футболист! — объявляет Фауст. — Мы тут все продадим, гостиницу продадим, и мойку, и даже аудиосистему, которую я новую взял, и уедем все в Барселону. Я ему уже даже форму купил! — А на каком месяце Рузанка? — интересуюсь я.

— На третьем. Я купил ему форму сборной России. Но играть он будет за сборную Испании. И звать его будут Лионелль. — А УЗИ уже делали, точно знаете, что мальчик? — спрашиваю я. — Нет, какое УЗИ, это в Хосту надо ехать. Я без УЗИ знаю, что мой сын будет великий футболист Леонелль Фаустович Сирунянц. Ресторанная кошка выныривает из-под стола и смотрит на Фауста с недоумением. Он наливает себе еще. — Я вам рассказывал, как у меня в армии солдат украли? — как обычно после второго стакана спрашивает Фауст и, не дожидаясь ответа, хвастается: — Я же, короче, границу охранял. На заставе, в горах. Щас не скажу, что и где, а то эта женщина сестра называется — все записывает, потом в своей колонке все напишет, мне тут дом сожгут. Короче, я служил в горах, и официальная

118

боеспособность нашей заставы была две с половиной минуты. — Это что значит? — лениво спрашивает Анжелка, выщипывая идеальную левую бровь. — Значит, если бы враг пришел, мы продержались бы две с половиной минуты. — А потом что? — Потом — ж..., — признается брат. — Мы об этом знали, но враг не должен был знать. А так как на заставе был я, то боеспособность была вообще две минуты. — Да, я помню, как твоя матушка бегала по деревне и орала: «Все, можете спать спокойно! Граница на замке — Фауста в горы перевели!» — говорит Анжелка. — Короче, я с этой армии все время сбегал. — Из армии, — умничаю я. — Из армии, да. Меня прапорщик очень любил. У нас там прапорщик был — двенадцать контузий. Официально две, но я думаю — точно двенадцать. Он все

другую позицию — и там нету. Я тудасюда побежал-прибежал — нету солдат! Пиииии-пи! — не скрывает эмоций Фауст. — Господи, один брат у подружки, и тот идиот, — говорит Анжелка. (На самом деле, у нас тридцать шесть братьев, если не считать четвероюродных.) Фауст продолжает: — Бегаю, ору: «Козлы, выходите, я вашу мамину маму! Пар-р-рву!» А сам понимаю — все, нету. Думаю, епа мать, абхазы украли! Хотя на х...ра они абхазам нужны, я даже не подумал. Сел, закурил, считаю в уме, сколько лет мне дадут. Мне два месяца служить осталось, а я солдат проспал. Сижу. Решил — буду говорить, что не спал, отбивался. В штаны чуть не наложил, как испугался! — Неужели мой брат — трус? — строго спрашиваю я. — Очень трус! — с жаром отвечает Фауст. — И тут я вспомнил одну вещь. На этом дальнем рубеже как раз должна

— Бен Ладена убили, что не празднуете? — Врут, наверное, — зевает Анжелка. время говорил: «Вот смотрю я на тебя, сержант Сирунянц, и думаю, что ты — турецкий шпион». Я ему говорю: «Да с какого перепоя?» А он говорит: «Ну вот я же смотрю на рядового Петрова и не думаю, что он турецкий шпион!» Я ему баню строил в Красной Поляне. В город ездил, кафель ему покупал. В эту баню теперь иностранцы приезжают, отдыхают там культурно, очень дорого все, ни проституток, ничего. Я сам кафель клал. То есть ложил, — испуганно поправляется брат. — Короче, раз пошли мы на дальний рубеж, восемь бойцов, я за старшего. Привел я их, расставил по позициям и заснул. А они должны были четыре часа на этих позициях стоять. Просыпаюсь часа через два — смотрю, солдата, который рядом со мной стоял, нету. Я на

119

была тренироваться ДШМГ. Десантная штурмовая мобильная группа. Звери! В маскировочных халатах, вот такие штаны, пулеметы. Одни дагестанцы там служили. А я там одного знал, Шахмурдина. Шах погоняло. И я пошел их искать. Думаю, попрошу Шаха помочь мне моих солдат отбить. И иду, короче, уже почти дошел до их базы — смотрю, прямо в лесу мои солдаты! Стоят, к деревьям привязанные, сука, все живые. — Вот скажи, Фауст, ты дебилом родился или уже стал с возрастом? — Анжелка дощипала брови и теперь курит Фаусту прямо в лицо. Он, как обычно, не обращает внимания. — Короче, в обязанности этой ДШМГ еще входило проверять, как мы служим. И они пришли, увидели, что я сплю, с де-

ревьев попрыгали как тень, всех моих повязали и утащили к себе. — И что дальше? — это уже я интересуюсь. — А чё, поржали и отпустили. Дагестанский юмор, — объясняет брат. К разговору присоединяется еще один проходивший мимо родственник, дядь Арут. Тоже грустный. Его сын на прошлой неделе украл школьницу из Ачмарды, и теперь нужно делать свадьбу. То есть нужно немножко где-то поработать. А ведь не княжеское это дело. Дядь Арут вклеивается в пластмассовый стул и отпивает из моего бокала «голубой маргариты». — Фу, что за дрянь ты пьешь, Маргоджан! — сплевывает князь и заказывает себе две таких же. У дядь Арута была тяжелая жизнь. В двадцать пять лет он купил себе первую в Адлере «Волгу», а в тридцать ему дали пятнадцать за то, что он в Туапсе брал по четыре копейки, а в Ростове продавал по восемь луковицы гладиолусов. До первого миллиона, то есть до безоговорочного расстрела аккурат полтинник всего не успел заработать. — Дядь Арут, если б ты тогда не сел, сейчас Абрамович тебе кофе бы подавал! — восхищается Анжелка. — Абрамович кто такой? — презрительно фыркает дядь Арут. — Местный? Я его не знаю. — Что ты на пляже вообще делаешь, дядь Арут? — спрашиваю я. — Не сезон же еще. У тебя дела здесь? — Да трубу тут у них прорвало, канализация течет в море. Мы должны были с ребятами трубу прикопать, денег немножко заработать. Но раз родственников встретил — ничего, завтра закопаем, — успокаивает дядь Арут. Питерская девица картинно вытягивает голубоватые ручки и ныряет бомбочкой с волнореза. — Так что, за бен Ладена будем пить, что его убили? — спрашивает Фауст. Выпили за бен Ладена. — Я вот это все не понимаю, — сообщает дядь Арут. — Вон Каддафи всем хороший был, в Москву приезжал, шатер свой в саду ставил, теперь плохой стал.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

— Да, прапор мой говорил: «Вот у нас в казарме пол красный, а стены зеленые. Так и мы — живем-умираем», — соглашается Фауст. — Мы были сегодня с моими на кладбище, шесть мест себе рядом застолбили, — сообщает дядь Арут. — Только не поняли, как будем лежать — вдоль или поперек. — Зачем вы себе места столбили? — недоумеваю я. Все-таки я уже отвыкла от этих людей. — А ты представляешь, как удобно — дети придут на родительский день, а мы все в одном месте лежим, никуда далеко ходить не надо по грязи. Ты не думаешь об этом?

— Нет. Не в Англии, — вдруг мрачнеет Фауст. Опускает голову и беспорядочно чертит ножом по столу. — Я вам должен одну вещь сказать. Брат поднимает на нас свои сверкающие черные глаза под сверкающими черными бровями и медленно произносит: — В Сочи открыли гей-клуб. Пауза. И сразу после нее: — Да ну, нах?! — хором вопят по-армянски мои родственники и еще человек двадцать за соседними столиками, которые с увлечением слушали наш разговор. — Открыли, в натуре, гей-клуб! — клянется Фауст. — Я, правда, сам не верю, я думаю, там в клубе никого нет, а вокруг клуба одни натуралы сидят на корточках,

она пойдет — чтоб на нее там смотрели все? — говорит, естественно, муж. — Ну, брат, — уговариваю я, — на нее никто не будет смотреть. Там народ не по этому профилю. — Профиль-анфас, я не знаю. Твой муж тебя не умеет воспитывать, а моя жена дома должна сидеть, базар окончен. — Брат, но ты пойми, ей нужно расслабляться. Это гей-клуб! Мы даже если голые придем, никому там не будем нужны! — Сказки мне не рассказывай! Гей-клуб она придумала! Откуда в Адлере геи? — Ну что ж, ну геи, что такого? Еще Блок говорил, что только влюбленный имеет право…

Сквозь уроки английского, которые таксист и не думал выключать, до меня доносится непонятно к чему относящийся Анжелкин всхлип: — Армяне — непобедимые, летающие в космос люди! — Нет, честно сказать, не думаю. — Эгоисткой такой не надо быть, — укоризненно говорит дядь Арут. — Вот интересно, эти Вильям и Кэтрин будут вместе жить? — задумчиво произносит Анжелка. — Вообще сейчас позвоню Гайкушке, спрошу. — А кто такая Гайкушка? — Гадалка хорошая, все точно скажет. Десять минут мы ждем, пока Анжелка поговорит с гадалкой. Наконец она объявляет: — Полгода проживут, больше не проживут. И вообще по залету поженились. Гайкушка точно говорит, что беременная эта Кэтрин. Третий месяц, как у Рузанки. — А я читал, что в Англии Элтона Джона обвенчали с мужиком, — сообщает Фауст. — Что в мире творится! — возмущается дядь Арут. — Это не в мире, это в Англии, — успокаивает его Анжелка.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

семечки жуют и ждут, когда первый гей появится. — Едем туда! — решаю я. Мне же надо веселую колонку писать. А веселее, чем гей-клуб в городе, где каждый второй — Фауст Сирунянц, сложно себе что-то представить. В общем, несмотря на протесты Фауста и ужас в глазах дядь Арута, решаем ехать. Еще и берем с собой маму — развеяться. Брат тоже едет с нами, потому что кто же нас отпустит одних. Остается отпросить у мужа Анжелку. Моя подружка бежит от себя много лет. Она родилась Иннокентием Анненским, но в двадцать один нецелованной вышла замуж, с тех пор рожает детей и варит туршу из фасоли. Муж у нее — бандит. С бычьей шеей и мертвой хваткой — все как положено. И я должна отпросить у него подругу в гей-клуб. — Какой гейклуб-мейклуб, я не знаю. Моя жена дома должна сидеть. Зачем

— Когда блок говорил, керамзит что делал? Дальше ты что мне скажешь? Дальше сказать было нечего. Мы просто напоили Анжелку так, что ей уже было все равно, в какую сторону у мужа кепка. Она выключила телефон и поехала с нами. Первый шок случился в такси. Вместо привычного «Рафик послал всех на фиг» кассетник фыркнул на меня женским голосом: «Эппрувал энд дисэппрувал. Одобрение и неодобрение». — Английский учу, — смущенно пояснил пожилой таксист дядь Мигран. — Пахомов сказал, кто английский не выучит, за Мамайку всех переселят. Чтоб не позорили Олимпиаду — так сказал. Позвоню завтра Пахомову, подумала я. Спрошу, правда ли он такое говорил. И ведь не удивлюсь, если правда. Анжелка зажигает огни всю дорогу. Она объясняется в любви моей матери, называя ее почему-то Зэвард, хотя на самом деле ее зовут Зинаида.

120

121

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

— Я не могу говорить тост, если у меня нет стакана в руке! — заявляет Анжелка, выхватив у меня захваченную из ресторана бутылку «Бейлиса». Потом она встает прямо в машине и говорит так: — Счастье моей жизни, Зэвард, обусловлено наличием тебя в ней. Я обосную. Если бы, Зэвард, на тебя сделали аборт, я не была бы таким хорошим человеком. Если я вру, я его мамину маму. — Сядь, Анжела, ты щас таксисту на голову упадешь! — говорю я, тарабаня по блэкберри, чтоб не забыть все, что она несет. — А ты пиши-пиши, — огрызается Анжелка. — Хэр я ложила на твои колонки. Ой, прости меня, Господи! Нет, пьяные люди не должны к Богу обращаться. Поэтому, Зэвард, ты меня прости! Потому что сейчас я буду плакать на коленях. — Ты не поместишься тут на коленях, сядь уже! — В жизни человека, — говорит Анжела, глядя на меня с любовью, — ничто не играет такую роль, как его близкие, которые на него плевать хотели. Сегодня мне моя подруга скажет, что можно есть г..., и я буду его есть, потому что у меня нет гордыни. Я знаю, что ничего не знаю, как великий Софокл! — Как Сократ, — умничаю я. Анжела не слушает, снова поднимает бутылку и продолжает: — Раз у меня есть рюмка, я скажу за тебя тост, Зэвард! Но я не буду за тебя пить. Потому что пьющий человек разрушает себя, а этого ты не заслуживаешь. Вот Путин — хороший человек. Но я ему говорю: «Ты молодец, Путин, но рядом с Зэвардом — ты никто!» — Сядь, Анжела, угомонись! — кричу я. Но подруга меня не слышит. Ее несет далеко. Сквозь уроки английского, которые таксист и не думал выключать, до меня доносится непонятно к чему относящийся Анжелкин всхлип: — Армяне — непобедимые, летающие в космос люди! Анжела достает откуда-то сигарету и подвывает: — Боженька, я только об одном тебя прошу! Не пошли мне никогда такую

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

болячку, чтобы мне нельзя было курить! Анжела отхлебывает еще «Бейлиса» и протягивает бутылку моей маме. Мама отказывается, улыбаясь. — Зэвард, ты не пьешь?! — вдруг осеняет Анжелу. — Ты все это время не пьешь?! Забудь все, что я тебе здесь говорила! И тут мы наконец подъезжаем к клубу. Таксист сидит мрачный и злой. Фауст спрашивает: — Ты что, злишься на нас, дядь Мигран? Ну, выпила женщина, не сильно она там тебе все и прожгла, и ликера разлила не так много. — Этот ваш клуб у меня вызывает большой дисэппрувал, — отрезает таксист и до рубля отсчитывает нам сдачу. Дальше железная дверь без опознавательных знаков. На входе женщина — а, может, это был и мужчина — оглядывает Фауста неодобрительно. — Молодой человек раньше был в нашем заведении? — строго спрашивает она. — Этот-то? Конечно, был! — улыбаюсь я. — Сомневаюсь, — цедит женщина сквозь зубы. Но пропускает. Внутри за столиком уже сидит моя сестра — младшая, продвинутая. Она работает в «Олимпстрое» и в этом клубе бывает часто. Мы заказываем еще выпить. А дальше — я не могу это описать! Я только скажу, что мой брат каждые двадцать секунд орал: «А-а-а-а-а-а!!!» — и еще иногда орал: «Мамой клянусь, это жесть!!!» На сцене тем временем зажигали трансвестит Вартанчик и его подруга Аза, в миру сбежавший из не скажу какой республики дзюдоист Азамат. В зале истекала слюной пара адлерских бандюковармян. — Мир, труд, май! — кричала со сцены Аза. — Это лучше, чем война, безработица, декабрь! И мы не могли с ней не согласиться. Отпев первый номер, сверкая кружевными красными стрингами и безупречной эпиляцией всего, Аза спустилась в народ. Когда она подошла к нашему столику, брат мой, с плечами в полстола, умудрился забиться под диванную подушку. Аза двинулась напрямую к моей сестре.

Вообще в городе моя сестра знаменита тем, что она моя сестра. Но конкретно в этом заведении про меня никогда не слышали. Здесь моя сестра знаменита тем, что у нее четвертый размер груди. Аза подошла к нашему столику, поцеловала сестру и объявила: — Пока ты накачаешь такую задницу, как у меня, твои сиськи отвиснут до пуза. — После чего воткнула гвоздику в мою пепси-колу и вернулась на сцену. — Москва есть в зале? — крикнула она. — Да! — Официанты, запомнили, где Москва сидит? А Хоста есть? — Да! — Ну слава богу, олигархи все тут, — сказала Аза и стянула с себя юбку, вызвав оргазмический вопль зала и одинокий обморок Фауста. Таких Аз на сцену выходило пять или шесть. «Откуда, откуда они все у нас?» — хрипел Фауст. Друг друга они называли трансухами и, не побоюсь этого слова, хачихами. Одна прочитала то, что сама назвала стихотворением Тютчева «Хачи прилетели». Дальше девочки тянули на сцену какогото парня, сидевшего за вип-столиком, его с визгом тащила обратно пришедшая с ним девица, и Аза орала: — Боишься мужика потерять, води его на дискотеку «Черноморец», фигли ты его сюда привела, натуралка безмозглая? Потом на сцену вышла та, кого Аза объявила: — Народная артистка Якорной щели и Туапсе Валентина Монро. Она спела песню «За то, что только раз в году бывает май». Неплохо, кстати, спела. Ее сетчатый лифчик трепетал поверх богатырской груди, и нежно вздымалось жемчужное ожерелье прямо под выбритым кадыком. Ну и дальше начался совсем ужас. Аза кричала кому-то: — Столик, за которым орали «Пидарасы!» — вам отдельный поцелуй! На сцене бесновалась полуголая Лайза Минелли, Аза подбадривала: «Давайдавай, Ваенга!» — и последнее, что я помню, это как подруга моего детства,

122

На сцене тем временем зажигали трансвестит Вартанчик и его подруга Аза. В зале истекала слюной пара адлерских бандюков-армян. жена бандита, не целованная до свадьбы мать четверых детей, бросила на сцену гвоздику с криком: «Вартанчик, хочу еще!» Назад мы ехали молча по оплетенному олимпийскими лампочками, пропахшему шашлыком городу, где каждая встречная девяносто девятая — духовой оркестр Северо-Кавказского военного округа. — Что я вчера буровила? — спросила меня наутро Анжелка. — Матери моей в любви признавалась, — сказала я. — Говорила, что она Софокл. — Софокл? А кто это? — совершенно серьезно спросила Анжелка. — Я его знаю? — Конечно, знаешь! Весь Адлер теперь его знает, — ответила я.

123

В канаве, поросшей мятой, дрались две крикливые жабы, раздували огромные пузыри. Cкрипнула в огороде калитка, за ней показались бычья шея и неласковый взгляд мужа Анжелы. — Ура! Мой лучший друг пришел! — тут же подлизалась я. Хрясь — стукнула по столу кулаком Анжела и метнула в меня ядерный взгляд: — Слушай сюда, подруга! Слово «мой» в отношении моего мужа имею право произносить только я, поняла меня? Конечно, они тут же помирились. Анжелка все-таки очень давно замужем. А я поняла, что это больше не мой город. Здесь перестали лазить в окна к соседям за чесноком. Почти никто больше не выходит замуж в четырнадцать, а если вы-

ходят, то на свадьбе поют трансвеститыкавказцы. Оно все, может, так и должно было быть. Только бежать-то теперь куда? Бежать-то теперь — некуда. Ну а раз некуда — то, может, и незачем. От добра добра не ищут. Анжелка, подружка, сиди уже дома, вари туршу из фасоли. Мало ли кто в ранней юности пишет талантливые стихи. Ну, и я тоже покорюсь — состарюсь тихонько на этих бессмысленных совещаниях и буду теперь до седин пить паршивый «мохито» вместо вина брата Фауста. Нечего нам с тобой бегать туда-сюда, дорогая. Можно ведь и коленки разбить. P.S. Ах да, рецепт! Ну конечно, жареная барабулька. Не знаю, где вы ее здесь возьмете, но постараться можно. Только не крупную, средиземноморскую, а нашу, сочинскую, с палец длиной. Чтоб ее приготовить, главное — ничего с ней не делать. Вообще ничего. Только почистить, посолить, поперчить черным перцем и жарить над углями по три минуты с обеих сторон. Съедите по килограмму на каждого. А то и по два.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

вита буйвид

Журналист Инна Денисова представляет читателю «РП» неповторимую возможность не только заглянуть за кулисы Каннского фестиваля, хотя и не последнего, но и чокнуться — в хорошем смысле — с Тарантино. И даже выпить с ним, при этом совершенно не закусывая. Уникальное чтиво.

текст: инна денисова рисунок: анна всесвятская

А ВСЕ началось с того, что Коле Хомерики приз не дали. Дело было летним вечером в Каннах. Объявляли победителей программы «Особый взгляд», в которой был Колин фильм «Сказка про темноту» с Алисой Хазановой в главной роли. Режиссеры всегда говорят, что им на призы плевать, но все понимают, что в Каннах раздают самые шоколадные медали в мире. В общем, Коля с раннего утра снимал волнение в барах вокруг кинозала «Дебюсси». А потом еще предательски обнадежила рассадка: их с Алисой посадили по центру, где обычно победителей сажают. В общем, мы уже приготовились кричать «ура» — как объявили грека. С фамилией еще такой, на «Хомерики» похожей. Так что выход из «Дебюсси» был отнюдь не такой торжественный, как в него вход. Окрестные бары, использованные для мелких целей вроде снятия волнения, решительно не годились для того, чтобы топить горе, —

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

за этим мы отправились в ресторан на пляж. Умирать — так с мидией. Собравшееся за столом мидийное сообщество было представлено следующим составом: грустный Хомерики со своей девушкой Юлей, сдержанная Хазанова, разговорчивый продюсер картины «Беляев» обрусевший француз Серил Лункевич, нарядная ведущая ОРТ Катя Мцитуридзе, артистичный организатор фестиваля «Меридианы Тихого» Александр Долуда, кинообозреватель «Афиши» Роман Волобуев и автор этого текста. Потом еще присоединилась красавица Оля Ефремова, племянница Михаила Олеговича, в сопровождении стайки других красавиц. Мидии поедались в трагическом молчании — поругивая фестивальную дирекцию, каждый забился в свою ракушку и уже не вылезал оттуда. Волобуев посмотрел в «макинтош» и засобирался домой. Компания разваливалась. Кто-то, кажется Катя, предложил перед сном,

для поднятия самооценки, выпить кофе на террасе отеля Carlton. Нам грустно, настроение на нуле, но мы все же пьем кофе в Каннах. Пятнадцать евро чашка. На вышеупомянутой террасе тем временем завязывался драматический сюжет с центростремительной композицией: шеи сидящих за столиками, как у танцующих лебедей, синхронно сворачивались в одном направлении. Внимание десятков глаз удерживал на себе большой человек, болтающий с героиновой блондинкой и еще несколькими маленькими людьми. Некоторая вовлеченность в фестивальную жизнь, имеющая материальное воплощение в виде болтающихся на шее аккредитаций, с которыми в кино пускают, помогла опознать блондинку, актрису фильма Enter The Void по имени Паз де ла Уэрта. Маленькие человечки тоже были актерами, которые едва ли удостоились бы хоть одной свернутой шеи, если б не тень, отбрасываемая на

124

них великаном. Опознание великана не требовало ни киноведческого образования, ни аккредитации. Это был Квентин Тарантино. «А давайте с ним познакомимся», — предложил кто-то самый смелый из нас. Или, может быть, самый пьяный. Идея немедленно нашла отклик в сердцах. Присев за столик и синхронизировавшись позами и направлением взглядов с другими посетителями кафе, мы вдруг превратились в команду КВН, у которой есть десять минут для того, чтобы поразить собравшихся выдающимся артистическим номером. Хомерики сказал: «Я режиссер, я что-нибудь придумаю». Алиса сказала: «Неудобно как-то». Еще через минуту был подозван официант, завербованный нами в курьеры: его миссия состояла в том, чтобы отправить за стол Тарантино бутылку шампанского Moet et Сhandon (Катя потом напомнила мне, что хотели Crystal, но пожадничали). Еще через пять минут бутылка достигла адресата. Сидящего, надо заметить, со своей компанией за совершенно пустым столом. Водрузив бутылку, подученный официант прошептал в огромное ухо, торчащее на огромной голове: «От русских», — и кивнул в нашу сторону. И тут Квентин встал. Прижал руки к сердцу. Прокричал громким голосом: «Сенк ю». И стал чокаться нашим вином со своей компанией, больше не глядя в нашу сторону. Поставив самим себе оценку «неудовлетворительно», поскольку результат никого не удовлетворил, генштаб продолжил совещание. На авансцену вышел игрок Долуда из Владивостока. Махнув рукой, он встал из-за стола и пошел к их столу под робкое «это будет уже чересчур». Катя Мцитуридзе тут же сообщила, что Долуда не говорит по-английски. Стало еще интереснее. Долуда подошел. Тарантино улыбнулся. Долуда заговорил. Тарантино закачался, продолжая улыбаться: ему, по всей видимости, нравилось, как звучит русская речь. Долуда тоже качался в такт, возможно пел. Так прошла минута. Затем Долуда вернулся к нашему

125

«А вы разве водку икрой не закусы ваете?» «Нет, — отвечали мы, поскольку уже стали смелые, — не закусываем. Мы так пьем».

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

столику, а Квентин — к нашему «моэту». Все снова остались при своем. На расспросы о том, что именно он говорил, Долуда таинственно молчал. Дескать, восток — дело тонкое и уж очень от нашего московского разумения дальнее. Ответственной за попытку номер три была назначена Катя Мцитуридзе. Точнее, она сама себя назначила. Потому что у Тарантино интервью брала и он ее помнил. «Есть план, — сказала Катя решительно, — пошли». И вот она уже возле большого уха, шепчет в него, а я стою рядом и все слышу: «А знаете, у нас настроение плохое. А это моя подруга Инна, вы ей интервью не дали». «Привет, Инна! — покорно говорит Квентин, — ты уж прости, в следующий раз». «А еще вон режиссеру приз не дали! — достает последний козырь Катя, — а если б вы посидели с нами, у всех бы настроение исправилось». «Может быть, позже, — рассеянно кивает, — спасибо за шампанское».

в руке стул, движется Квентин Тарантино: «Вы звали? Ну вот, я пришел. Сесть можно?» Иллюстрацией следующих минут могли бы стать «Танцовщицы» Дега — смазанные яркие пятна и вихрь юбок в битве за места в партере. В итоге колибри расселись вокруг него по жердочкам, но ни одна не находила в себе смелости защебетать первой. Поэтому заказали еще водки. Он заговорил сам. «Не расстраивайся! — хлопнул Хомерики по плечу. — Мне на «Сандансе» за «Бешеных псов» тоже приза не дали. Только смеялись и говорили — смотрите, урод приехал». И засмеялся. Тем самым смехом, из-за которого, наверное, на «Сандансе» так и говорили. И все немедленно расслабились. Ну все, отлегло. Вроде нормально ему с нами. А он продолжал смеяться. Люблю, говорил, русские фильмы: «Летят журавли» Калатозова и «Человекамфибия», э-э-э… не помните кого? Как не помните?» И мы пристыженно утыка-

«От русских», — и кивнул в нашу сторону. И тут Квентин встал. Прижал руки к сердцу. Прокричал громким голосом: «Сенк ю». И мы уже буквально видим на этом ухе большую мозоль. Да оно, это ухо, просто оттоптано за сегодняшний вечер лично нами. И пора наконец вспомнить, что мы взрослые интеллигентные люди, и убраться восвояси. Оревуар, Квентин, бон нюи. И вот что, друзья, он не придет. Он сейчас вообще уйдет спать. Мы его замучили. Надоели. Вели себя как мухи назойливые, как прилипалы, утомили человека. В общем, мы говорим это все нашим сидящим за столом товарищам, а они в процессе вдруг меняют выражения лиц со скучающих на изумленные, таращат глаза и тычут пальцами нам за спины. Потому что там, по трижды проложенному нами пути, зачем-то держа

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

емся в айфоны, чтобы найти фамилию режиссера Чеботарева, но он уже не слушает. Уже рассказывает про свою феноменальную память. Как может посмотреть фильм и тут же нарисовать его раскадровку. Со всеми деталями, где какая чашка стояла. Я тогда очень позавидовала. Поскольку сама никогда ничего не помню. Про то, что у Квентина была черно-белая ковбойская рубашка, мне потом Алиса напомнила. А Катя — что волосы были крашеные. Я помню только огромное колено. И еще помню, где у меня спрятан листок с телефоном его агента: человек с феноменальной памятью дал мне его, чтобы я позвонила, взяла интервью и не расстраивалась

больше. А также помню, что хуже всех вел себя продюсер Серил. Он стал Тарантино в сторону оттаскивать, дескать, поговорить нужно. Квентин, правда, не дурак и с ним никуда не пошел. А Серил потом исправился. Поскольку зачемто взял и закричал с перепугу: «Ле биг мак!» Мы, конечно, на него посмотрели с ненавистью. А Квентин — с радостью. И снова захохотал. И хохотал минут двадцать, дескать, какую я все-таки шутку смешную придумал. Тогда Хомерики бросился целовать ему руки. А он целовал руки Хомерики в ответ. И очень хотел, чтобы мы икру заказали. Говорил: «А вы разве водку икрой не закусываете?» «Нет, — отвечали мы, поскольку уже стали смелые, — не закусываем. Мы так пьем». На слове «икра» за наш стол пришли бывшие друзья. Сначала героиновая блондинка, потом актер Эли Рот. «А у меня, — сказал Эли, — бабушка русская. Из Киева». «Ага, — ответили мы, — здорово». И снова повернули к Квентину влюбленные лица. И стали ему что-то там еще рассказывать. Кажется, про Михалкова, что с ним не надо дружить. Поскольку он вот так запросто ни к кому никогда за стол не придет со своим стулом. И еще что-то очень лестное про «Ублюдков», которые на самом деле никому не понравились. В общем, часа в четыре утра он стал прощаться. Расцеловался с девушками — Оля Ефремова ему явно очень понравилась. Сказал, чтобы мы «не стеснялись и звонили», когда он приедет в Москву, и тогда сходим куда-нибудь. Официант, служивший нам в этот вечер верой и правдой, тем временем готов был принять наш последний долг. От суммы которого мы даже про Тарантино забыли. Кажется, на кассу тогда поехала Алисина карточка. Мы с Катей, кстати, часто об этом вспоминаем. И я говорю, что когда Квентин приедет в Москву и я наберу на телефоне цифры с заветного листочка, то обязательно приглашу Алису. И мы пойдем в «Маяк». И закажем много-много водки. И даже икру наконец закажем. А то оставаться в долгу некрасиво как-то.

126

ЖУРНАЛ МОЖНО КУПИТЬ

6 номеров (год)

2277,00 руб. ПОДПИСКА НА ЖУРНАЛ Подписка через редакцию по телефону: (495) 981 39 39 по e-mail: podpiska@ruspioner.ru

3 номера (полгода)

1425,60 руб.

*Цена указана с учетом курьерской доставки по Москве и Санкт-Петербургу и доставки почтовых отправлений 1-го класса в регионах РФ *Цена действительна только по России с 01.12.2010 г.

МОСКВА Магазины прессы «Хорошие новости»: а/п Внуково, Домодедово, Шереметьево Сеть мини-маркетов на АЗС ВР АЗС «Тат Нефть», Nefto Agip Гастрономические бутики «Глобус Гурмэ» Торговые центры «Калинка Стокманн», ТД ГУМ, «Твой дом», «Три кита», «Наш дом» Супермаркеты «Азбука вкуса», «Алые паруса», «Бахетле», «Прованс», «Олив’е», «Фея», «Борисовский» Книжные магазины «Республика», МДК на Новом Арбате, ТД Книги Москва Галереи «Люмьер» и «ФотоЛофт» Редакция журнала «Русский пионер»: ст. м. «Курская», Нижний Сусальный пер., д. 5, стр. 19, офис Медиа-Группы «Живи» САНКТ-ПЕТЕРБУРГ Магазины прессы «Хорошие новости»: а/п Пулково Магазины прессы «Первая полоса» Магазины прессы «Нева-пресс» Супермаркеты «ОКЕЙ», «Лента», «Лэнд», «Ренлунд», «Супер-Бабилон», «Призма», «Глобус Гурмэ» Книжные магазины «Буквоед»

Журнал выходит из печати 1 раз в два месяца. 2011 год: февраль-март № 1 (19); апрель-май №2 (20); июнь-июль №3 (21); август-сентябрь №4 (22); октябрь-ноябрь №5 (23); декабрь №6 (24)

БАРНАУЛ Супермаркеты «Алтай», «Вавилон», «Воскресенье», «Европа», «Лидер» и др.

Любые вопросы по оформлению подписки вы можете задать по e-mail podpiska@ruspioner.ru или по телефону +7 (495) 981 39 39 Дополнительную информацию о возможностях, которые дает подписка, вы найдете на нашем сайте www.ruspioner.ru

ЕКАТЕРИНБУРГ Магазины прессы «Хорошие новости»: а/п Кольцово

Подписка через «Каталог Российской прессы ПОЧТА РОССИИ» в любом почтовом отделении на территории РФ с 01.09.2010 Подписной индекс: 32 771 – годовой 32 770 – полугодовой Подписка через подписные агентства Москва ООО «Интер-Почта-2003» Тел.: +7(495) 500 00 60, Факс: +7 (495) 580 95 80 E-mail: interpochta@interpochta.ru, www.interpochta.ru Санкт-Петербург ООО СЗА «Прессинформ» Тел. +7 (812) 335 97 51; 335 23 05, Факс: +7 (812) 337 16 27 E-mail: press@crp.spb.ru, http://www.pinform.spb.ru/ Агентство «Урал-Пресс»: Абакан, Астрахань, Архангельск, Белгород, Благовещенск, Братск, Брянск, Великий Новгород, Владивосток, Воронеж, Екатеринбург, Иваново, Ижевск, Иркутск, Калуга, Кемерово, Комсомольск-на-Амуре, Краснодар, Красноярск, Курган, Липецк, Мурманск, Нижний Новгород, Нижний Тагил, Новороссийск, Новокузнецк, Новосибирск, Омск, Орел, Пермь, Петрозаводск, Петропавловск-Камчатский, Пятигорск, Ростовна-Дону, Рязань, Смоленск, Сургут, Сыктывкар, Ставрополь, Таганрог, Тверь, Томск, Тюмень, Улан-Удэ, Хабаровск, Ханты-Мансийск, Челябинск, Чита, Ярославль. Тел. центрального офиса (Екатеринбург) +7 (343) 26 26 543 www.ural-press.ru

русский пионер №1(19). февраль–март 2011

КРАСНОДАР, СОЧИ Супермаркеты «Табрис» НОВОСИБИРСК, РУБЦОВСК Магазины прессы «Сорока» Супермаркеты «Авангард», «Быстроном», «Гигант» и др. ТОМСК Супермаркеты «Томь», «ЦОТ» и др.

С ЖУРНАЛОМ МОЖНО ОЗНАКОМИТЬСЯ Отделения «А-Клуб» Альфа-банка: Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Самара, Новосибирск Автопарк компании «Командир. Такси» На бортах воздушных судов ОАО «Аэрофлот – российские авиалинии» (бизнес-класс) Swissotel «Красные холмы», Космодамианская наб., д. 52/6 Салоны Aldo Coppola Рестораны и кафе: L’Altro Bosco Caffe, Петровка, д. 10, Петровский Пассаж, вход с ул. Неглинка Bosco Bar, Красная площадь, д. 3 Bosco Cafe, Красная площадь, д. 3 АндерСон Семейное кафе, Наб. Академика Туполева, д. 15 АндерСон Семейное кафе, Страстной бульвар, д. 4 АндерСон Семейное кафе, Островитянова ул., д.5 АндерСон Семейное кафе, Островитянова ул., д. 9, кор. 5

127

рисунки: павел пахомов

Российский премьер и колумнист «РП» Владимир Путин дал откровенное интервью американскому журналу Outdoor Life. Интервью оказалось настолько откровенным, что журнал напечатал его не целиком. Между тем именно изъятия являются самыми интересными местами в этом интервью. К счастью, у нас есть возможность разместить интервью в оригинальном виде, без всяких купюр. С нескрываемым удовольствием используем эту возможность. Все для вас! Андрей Колесников, главный редактор журнала «Русский пионер»

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

128

Ваша приверженность активному образу жизни является одним из залогов вашей популярности в России и США. Расскажите нам, как начиналось ваше увлечение активными видами отдыха на природе и что изменилось в вашем отношении к ним с тех пор? Прежде чем ответить на ваш вопрос, хочу сказать, что я с готовностью откликнулся на предложение дать интервью одному из старейших журналов мира. В наступившем году Outdoor Life исполняется 113 лет, и все это время он пользуется неизменной популярностью у охотников, рыболовов, путешественников. Творческое долголетие вашего издания, неизменно высокое качество публикаций достойны искреннего уважения. Знаю, что в США у меня много единомышленников в части активного отдыха на природе, но, смею надеяться, это не единственное, что привлекает их внимание. Для меня важно, как люди относятся к моей работе, насколько им близка и понятна политика, которую проводит Россия на международной арене. Что же касается вашего вопроса, то мое увлечение активными видами отдыха началось, как и у многих людей, в юношестве, и прежде всего с книг. Я всегда любил и с удовольствием много читал Джека Лондона, Жюля Верна, Эрнеста Хемингуэя. Их герои — смелые, находчивые люди, переживающие увлекательные приключения, — конечно, формировали и мой характер, и мое отношение к активному отдыху. Кроме того, и в России, и в Америке с давних пор популярны летние молодежные лагеря, в которых ребятам просто невозможно оставаться в стороне от общественной жизни, наполненной бесконечными спортивными мероприятиями, играми на свежем воздухе, конкурсами. И если человеку в раннем возрасте встречается хороший наставник — привычка деятельно, с пользой проводить время останется у него на всю жизнь. Мне в этом отношении повезло. У меня было и интересное детство, прочно связанное со спортом, и достойные учителя.

129

Видимо, поэтому отношение к активному отдыху с годами у меня не изменилось. Возможно, оно стало глубже, осознаннее. Я все больше ценю то, что мне дали спорт, привычка к здоровому образу жизни, возможность побывать на природе. Добавлю, что моя увлеченность приключениями, путешествиями, активным отдыхом недавно получила новое направление. В 2009 году старейшая общественная организация нашей страны, Русское географическое общество, обратилась ко мне с предложением возглавить его Попечительский совет, и я, конечно же, согласился. Я мог бы сейчас подробно рассказать о давней, по-настоящему легендарной истории РГО, о колоссальном вкладе членов этой организации в освоение новых земель, например Арктики, Крайнего Севера, Сибири, Дальнего Востока, в изучение этнографии, географии и еще целого ряда научных дисциплин, в развитие в России природоохранной деятельности и статистики. Но это заняло бы весь номер Outdoor Life и еще пару последующих. Кроме того, обо всем, что связано с Русским географическим обществом, вы сможете прочесть на его сайте rgo.ru, поэтому я скажу лишь пару слов о его ключевых задачах. Главные из них — это направить общественную инициативу на всестороннее изучение национальной географии и историко-культурного наследия нашей страны, вовлечь граждан в природоохранную деятельность, стимулировать научное творчество. Мне импонирует сама миссия РГО: «Вдохновлять людей на любовь к России». В этой фразе заключено стремление открыть и российскому обществу, и всему миру — красоту, многообразие, самобытность России, представить ее достоверный образ. И я рад возможности принять личное участие в работе Русского географического общества, помочь реализации его ярких, содержательных проектов. Я думаю, что американцы устали от обязательств постоянно придерживаться принципов политкорректности и это является одной из причин, почему вы так

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

популярны среди американских ценителей активного образа жизни. К примеру, трудно представить ситуацию, чтобы американский президент появился на фотографиях в прессе с охотничьим ружьем или обнаженным торсом, держа в руках только что пойманную рыбу, так как это могло бы оскорбить чувства людей. Как вы считаете, русские лишены этих предрассудков и более привержены охоте и рыбалке или просто американцы стали чрезмерно чувствительными? Это скорее вопрос к профессиональному психоаналитику. Я не готов давать оценки трансформациям чувствительности американцев и не считаю правильным наделять представителей той или иной национальности определенными качествами характера. Конечно, территория, на которой проживает человек, социально-экономические условия, культурные традиции накладывают свой отпечаток на формирование личности, но я не раз встречался с американцами, которых, если бы они не говорили на английском языке, можно было бы смело принять за русских. Мы в целом достаточно близки ментально и уж точно не снобы. Моя, как вы говорите, «популярность» в среде американских ценителей активного образа жизни только подтверждает близость наших взглядов и ощущений. Вы говорите, что не можете представить ситуацию, в которой американский президент стал бы фотографироваться в момент охоты или с обнаженным торсом. А я могу, поскольку хорошо помню фотографии Теодора Рузвельта, на которых он запечатлен не просто с ружьем или удочкой, а с собственноручно убитым львом. Да и президент США Барак Обама не далее как прошлым летом купался под прицелом десятков теле- и фотокамер в Мексиканском заливе, мягко говоря, «не при галстуке». Вы видите в этом признаки неполиткорректного поведения? Я — не вижу, и моя национальность здесь ни при чем. Безусловно, очень важно, особенно для главы государства, вести себя так, чтобы словом или делом не оскорбить, не унизить чувства людей, однако в обществе так много разнообразных, иногда и взаи-

моисключающих привычек, увлечений, форм самовыражения, что постоянно соотносить свои действия с каждым из них просто невозможно. Нельзя все доводить до абсурда, но также нельзя красоваться на этой почве, демонстрировать показную приверженность так называемым «правилам хорошего тона». Здесь необходимо выделять и поддерживать ключевые, базовые вещи. Хочу сказать о политкорректности в целом, о толерантности, которые являются важнейшими ценностями современной цивилизации. О темах, которые не имеют прямого отношения ни к охоте, ни к рыбалке, но относятся к фундаментальным морально-нравственным основам нашего бытия. Я не раз обращал внимание, как в некоторых странах, в том числе и в США, люди, которые называют себя христианами, стесняются, не хотят или боятся публично демонстрировать свою приверженность христианским традициям и ритуалам. А ведь в этом нет ничего обидного в отношении других конфессий. Естественно, если относится к ним с искренним уважением и считать их равными по значимости своей вере, тем более что в основе всех мировых религий лежат, по сути своей, одни и те же нравственные ценности. Чувство превосходства здесь недопустимо, даже вредно, и мы все это очень хорошо понимаем. Неукоснительное соблюдение принципов политкорректности в религиозных вопросах я отношу к тем самым базовым основам поведения человека. Возвращаясь к охоте и рыбалке, хочу сказать, что это все-таки естественные для человека вещи, неотъемлемая часть жизни наших предков. Во многих странах мира — в той же Великобритании, например, — охота по сей день остается одной из самых ярких национальных традиций. Другое дело, что здесь — как и во всем, что связано с природой, — человек должен чувствовать особую ответственность, четко понимать, к чему приведут его действия. Я категорически против бесконтрольного, массового отстрела зверей, бездумной рыбалки. Во всем должна быть мера. Раньше люди охо-

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

тились для того, чтобы выжить, убивали столько, сколько необходимо. Сегодня, когда охота и рыбалка стали своего рода данью традициям, хобби, главным для любителей этих видов отдыха должен быть принцип «не навреди». На прошедшем в Санкт-Петербурге Международном форуме по проблемам, связанным с сохранением тигра на Земле, вы совместно с лидерами других стран озвучили обязательства удвоить популяцию тигров и расширить ареал их обитания в Азии к 2022 году. Видите ли вы какие-либо труднопреодолимые препятствия на пути достижения данной цели? «Труднопреодолимые» препятствия есть. Например, в странах, где ареал обитания тигра сокращается из-за расширения экономической деятельности. Да, ее можно искусственно ограничить, но кто компенсирует этим странам упущенные выгоды, последствия замедления экономического и, как следствие, социального развития? Не всегда легко выбрать, что важнее — благополучие людей или благополучие природы, и здесь речь идет о нахождении очень тонкого, хрупкого баланса. И еще об ответственности, причем не только за то, что происходит в твоей родной стране. Тигры — очень хороший пример. Для них, как, впрочем, для всех диких животных, границ не существует, и наши амурские тигры свободно передвигаются по территории Китая, заходят на Корейский полуостров. Согласитесь, в таких условиях любые меры по их защите, принятые в отдельно взятой стране, будут неэффективными. Вот почему я считаю «Тигриный саммит» в Санкт-Петербурге, его итоговые документы, настоящим прорывом в сфере международной охраны природы. Впервые в истории проблема сохранения отдельного вида животного обсуждалась так масштабно и на таком высоком уровне. При этом мы все хорошо понимали, что тигр здесь выступает как символ объединения усилий мирового сообщества для решения проблем экологии и сохранения биоразнообразия планеты. Работа

130

по восстановлению численности тигров позволит решить целый комплекс вопросов, связанных с природоохранной деятельностью. В рамках реализации принятой Глобальной программы государства в ареале обитания тигров взяли на себя обязательства обеспечить этим животным безопасность и комфортное существование. Так, территория, на который проживают хищники, окажется под особым контролем. Хозяйственная деятельность здесь будет либо существенно ограничена, либо вообще запрещена. Это позволит не только сберечь леса и сотни других животных, но и сохранить традиционный уклад жизни проживающих там коренных народов. Одна из важнейших задач — борьба с браконьерством. Потому планируется серьезно улучшить материально-техническую базу природоохранных служб, увеличить штаты, наделить инспекторов дополнительными полномочиями. Ужесточится и наказание за преступления против тигра. Причем как за убийство животного, так и за транспортировку, хранение и продажу так называемых дериватов, то есть частей погибших хищников. Замечу, что решения, принятые на форуме, полностью согласуются с уже утвержденными в России планами сохранения тигров. Более того, в их основе лежат именно российские методики, которые с середины 40-х годов ХХ века разрабатывали наши ученые. Первый в истории запрет охоты на тигра и отлова тигрят, первые государственные программы по защите тигров были инициированы именно в нашей стране. В результате — единственная в мире устойчивая популяция тигра живет в России и насчитывает порядка 450 животных. Учитывая, как говорят ученые, биологическую емкость угодий, где они обитают, — это число оптимально, но в целом для вида недостаточно, поэтому мы продолжим расширять площади особо охраняемых территорий, проводить мероприятия, которые позволят увеличить количество копытных животных,

131

необходимых для выживания тигров. В последние годы амурский тигр начал самостоятельно возвращаться на свои исторические места — например, в Амурскую область. И мы приложим все усилия для того, чтобы он себя там комфортно чувствовал. В настоящее время мы работаем в рамках нескольких программ, и одну из них, которую реализует Русское географическое общество, я курирую лично. Огромный практический опыт, достижения отечественной природоохранной школы налагают на нас особую ответственность, поэтому мы будем продолжать активно работать, помогать нашим зарубежными партнерам, делиться не только знаниями, но тигриными семьями, возрождая популяции там, где они, к сожалению, уже исчезли. Иногда сами охотники в процессе охоты фактически спасают животных от их полного исчезновения. Например, существуют программы, позволяющие под-

...Не всегда легко выбрать, что важнее — благополучие людей или благополучие природы, и здесь речь идет о нахождении очень тонкого, хрупкого баланса. И еще об ответственности, причем не только за то, что происходит в твоей родной стране...

держивать и увеличивать численность вымирающих видов животных взносами, полученными от продажи разрешений на охоту, стоимость которых иногда достигает сотен тысяч долларов. Так, благодаря одной из таких программ численность черного носорога в Африке, которая в 1990-х годах насчитывала всего 2500 особей, выросла настолько, что уже в 2004 году по конвенции СИТЕС было принято решение о выдаче разрешения на отстрел пяти особей данного вида. Как вы думаете, могли похожие виды программ быть использованы для сохранения и увеличения популяции тигров? Мне известно о таких программах. Например, в Пакистане уже в течение многих лет реализуется такая схема трофейной охоты на «краснокнижных» горных баранов. Однако говорить об этом в отношении тигров — слишком рано. Мы только начали работу по восстановлению численности популяций, и как она пойдет — покажет время, тигры ведь не кролики, они требуют особых условий, обеспечить которые достаточно трудно. И повторю, что дело не в деньгах. Дать разрешение на убийство одного тигра, чтобы накормить десятерых, — малоэффективно, поскольку этот тигр может стать родоначальником целой семьи, оставить потомство, в разы превышающее количество особей, которых мы несколько месяцев обеспечивали дополнительной едой. И потом, не забывайте, что тигр — хищник, ему жизненно необходимо постоянно охотиться, иначе он может просто разлениться и потерять навыки преследования дичи. Мы видим решение этой проблемы в естественном увеличении корма тигров — кабанов, косуль, кабарги, оленей, для чего реализуем программы поддержки охотничьих хозяйств, которые занимаются организацией контролируемой охоты на копытных на территории ареала обитания тигра. Часть средств, полученных ими от выдачи лицензий, направляется на обеспечение биотехнических мероприятий. Таких, например, как подкормка животных в зимнее время, расчистка дорог для их свободного передвижения.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

132

Еще раз подчеркну, что все решения, которые принимаются для сохранения животных, должны предусматривать минимальное вмешательство в естественный ритм живой природы. Я вырос во времена президентства Рональда Рейгана, когда даже мысль о визите в Россию, не говоря уже об охоте или рыбалке в вашей стране, была скорее похожа на несбыточную мечту. Сегодня ситуация кардинально изменилась и тысячи американских граждан выбирают поездку в Россию для того, чтобы поохотиться или порыбачить. Не кажется ли вам странным, что изменения в данной области туризма произошли так быстро, и что нового в дальнейшем Россия сможет предложить американцам, предпочитающим активный отдых на природе? То, что американцы оперативно среагировали на изменение тональности политического диалога России и Америки, быстро сориентировались в новых условиях, говорит о том, что подавляющее большинство барьеров между нашими народами были противоестественными и надуманными, что простые граждане всегда стремятся жить в мире, а не враждовать, хотят свободно общаться, взаимодействовать, дружить, наконец. Нас слишком долго и слишком жестко держали вдали друг от друга, и падение пресловутого «железного занавеса» логично подняло масштабную волну интереса к России. Конечно, прежде всего ее можно объяснить своего рода новизной, открывшейся возможностью своими глазами увидеть то, о чем раньше можно было только услышать или подсмотреть в скупых телерепортажах. Но главным стимулом, и я убежден в этом, стали уникальные природные богатства России. Не будет преувеличением сказать, что такого биологического, ландшафтного, климатического многообразия нет ни в одной другой стране мира. Впрочем, что удивляться, если Россия является самой большой по территории страной в мире, ее площадь превышает 17 миллионов квадратных километров и включает

133

в себя практически все природные зоны. Я бы, наверное, не стал ставить вопрос, что «нового» Россия сможет предложить в дальнейшем. Тут бы хоть малую часть «старого» рассмотреть. Думаю, что жизни человеческой не хватит побывать во всех — даже самых ярких, самобытных — уголках нашей страны. Главное, что мы готовы предоставить возможность познакомиться с Россией всем, кто искренне хочет узнать, чем живет наша страна, какая она на самом деле, и предметно занимаемся развитием туристического бизнеса, гостиничной инфраструктуры, строим дороги, разрабатываем новые маршруты, в которых, к слову сказать, активному отдыху уделяется особое внимание. Большие проекты, призванные наполнить туристическую сферу новыми направлениями, готовит Русское географическое общество. В заключение замечу, что не только американцы стали ездить в Россию. Наши граждане также получили возможность свободно передвигаться по миру и актив-

...Я категорически против бесконтрольного, массового отстрела зверей, бездумной рыбалки. Во всем должна быть мера. Раньше люди охотились для того, чтобы выжить, убивали столько, сколько необходимо. Сегодня, когда охота и рыбалка стали своего рода данью традициям, хобби, главным для любителей этих видов отдыха должен быть принцип «не навреди»...

но ее используют, в том числе и те, кто любит охотиться. Они с удовольствием отправляются в Северную и Южную Америку, в Африку. Конечно, это недешево, но, тем не менее, с каждым годом все больше людей могут себе это позволить. Какие, на ваш взгляд, пять самых интересных туристических маршрутов в России связаны с охотой и рыбалкой? Какие из них удалось вам посетить, что вы могли бы рассказать о своих впечатлениях? Сразу скажу, что я сам не охотник, потому могу советовать, опираясь на мнение своих друзей и коллег, которые знают в этом толк. По их рассказам, большой популярностью пользуется охота на изюбря в Иркутской области и Республике Бурятия. Очень интересны поездки в Якутию за снежным бараном, гигантским лосем и северным оленем. Кстати, здесь можно и отлично порыбачить, ведь именно в реках Якутии водится таймень, вес которого может достигать 40 кг. Говорят, что на Таймыре, Камчатке и Чукотке — хорошая охота на волка. Что касается рыбалки, то она мне близка, любима, и я всегда с удовольствием использую — к сожалению, очень редкую — возможность посидеть с удочкой. Правда, иногда работа даже помогает. Как иначе я смог бы половить рыбу в Америке, да еще в компании двух президентов? Если серьезно, то лучшая рыбалка в мире — согласно моему личному рейтингу — в Мурманской области и в дельте реки Волга, в районе Астрахани. Вот здесь, кстати, можно сказать, что я охотился — ходил на сазана с подводным ружьем. Огромные впечатления у меня оставила рыбалка в Республике Тыва. Там есть река Хемчик — самый крупный левый приток Верхнего Енисея, или, как его называют местные жители, Улуг-Хема. Я гарантирую всем — это незабываемый отдых, причем не только на берегах Хемчика, но и по всей Туве в целом. Мне нравится писать об активном образе жизни, читать о нем, я вырос на работах Хемингуэя, Кэпстика, Руарка, Корбетта. Мне интересно узнать о прошлом и настоящем активного образа жизни в Рос-

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

сии. Каких русских писателей в этой связи, переведенных на английский язык, вы могли бы мне порекомендовать? Мне кажется, мы с вами немного расходимся в понимании активного образа жизни. Для меня это прежде всего спорт и здоровье, отказ от вредных привычек. Для вас — рыбалка, охота и путешествия. Авторы, произведения которых вам интересны, лучшее тому подтверждение. Легендарный Джим Корбетт отстреливал в Индии тигров-людоедов, Питер Хатауэй Кэпстик — профессиональный охотник и, пожалуй, самый знаменитый биограф охотников, значительная часть творчества Роберта Руарка посвящена африканским сафари. Думаю, не ошибусь, если предположу, что мы с вами поразному воспринимаем даже Хемингуэя. Наверняка вас более всего восхищает его книга «Зеленые холмы Африки». Меня же — «Прощай, оружие!», «По ком звонит колокол» и «Старик и море». Тем не менее вам я бы советовал почитать одного из лучших представителей русской классической литературы Ивана Тургенева, произведения которого переведены на десятки языков мира, в том числе, конечно, и на английский. Его знаменитые «Записки охотника» на протяжении полутора веков являются настольной книгой для российских любителей охоты и в целом отражают саму философию русской охоты, в которой важен не результат, а процесс, близость с природой, общение с людьми. Вы не найдете здесь азарта преследования или красочных описаний трофеев. Главный герой просто, но очень образно и с большим участием рассказывает о людях, с которыми он встречался во время охоты, об их судьбах. Это скорее зарисовки провинциальной России середины XIX века, которые дают пищу для размышлений и заставляют по-новому взглянуть на нашу страну, ее традиции, ментальность народа. Еще один российский автор, чьи книги также доступны иностранным читателям, это Михаил Пришвин. Вас, возможно, заинтересует сборник его рассказов «Зеленый шум», в который вошли повести, по-

...При всех достижениях цивилизации человек остается одним из самых уязвимых существ на земле. Ни один из нас не застрахован от преступников, эпидемий, стихийных бедствий или техногенных катастроф. И это не фатализм, а реальный взгляд на окружающий мир...

священные охоте и охотничьим собакам. Вы могли бы порекомендовать рыбалку в Сочи, если мне удастся приехать на Зимние Олимпийские игры 2014 года? В ходе подготовки к Олимпиаде мы уделяем очень много внимания вопросам экологии, стараемся максимально компенсировать неизбежное, к сожалению, вмешательство в окружающую среду. Например, после завершения строительных работ в русле реки Мзымта застройщик выпустил в нее 2,5 миллиона мальков. К 2014 году они уже подрастут и будут вас ждать. Впрочем, сомневаюсь, что если вы окажетесь в Сочи в период Зимних игр, у вас будет время для рыбной ловли. Мы готовим очень интересную программу для участников и гостей Олимпиады, и, чтобы не разрываться между любимым хобби и увлекательными мероприятиями, советую поездку не откладывать. Вы сможете хорошо провести время с удочкой в открытом море или заняться подводной рыбалкой. Стандартный «рыбный набор»: ставрида, барабуля,

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

бычки. Если повезет — подсечете кефаль, камбалу или даже катрана. Если не повезет — скорпену, которую брать голыми руками я очень не рекомендую. Кроме того, в предместье Сочи — по дороге на Красную Поляну — есть большое форелевое хозяйство. Поймать форель можно, конечно, и в наших горных речках, но это уже занятие для особо терпеливых рыбаков. Еще есть озера в районе Адлера, в которых водится сазан, карась, толстолобик и окунь. Кстати, не так далеко от Сочи — в районе Ростова и Краснодара — можно еще и хорошо поохотиться на уток и гусей. В августе этого года вы были на тихоокеанском побережье, где помогали ученым взять образцы кожи кита, выстрелив в него из арбалета. Не могли бы вы рассказать нам о том, что вы чувствовали во время этого эксперимента, ведь у большинства из нас никогда не будет возможности поучаствовать в подобном мероприятии. Это действительно незабываемые впечатления, и я очень хорошо помню, насколько сильные эмоции тогда испытал. Во-первых, все вокруг — и низкое небо, и штормовое море, и, конечно, сами киты — было необыкновенно красивым. Кроме того, эти стремительные гиганты показали нам целое представление, выпрыгивая «свечкой» перед лодкой. Во-вторых, я чувствовал настоящий азарт. Не хочу оскорбить ваши чувства охотника, но по накалу, динамике это была настоящая охота. Но без убийства животного. И это было особенно приятно. Говорю не для красного словца. Это именно так и есть. Мы отправились не просто посмотреть на китов, а взять биопсию, то есть выпустить из арбалета стрелу, которая сможет отщипнуть кусочек кожи кита, необходимой для проведения определенных анализов. Это оказалось не так просто, я три раза стрелял мимо и только на четвертый попал. Конечно, можно оправдываться тем, что была сильная качка, что я впервые держал в руках арбалет, но основной причиной я считаю волнение, ведь участие в научном эксперименте — дело ответственное.

134

После успешного завершения эксперимента, сойдя на берег и отвечая на вопрос журналиста об опасности, связанной с этим мероприятием, вы сказали, что «жить вообще опасно». Мне кажется, что это хороший ответ, можете ли вы его прокомментировать? По-моему все очевидно. При всех достижениях цивилизации человек остается одним из самых уязвимых существ на земле. Ни один из нас не застрахован от преступников, эпидемий, стихийных бедствий или техногенных катастроф. И это не фатализм, а реальный взгляд на окружающий мир. Однако это не повод наглухо закрываться от жизни. У нас есть такой литературный классик Михаил Салтыков-Щедрин, написавший в 1883 году очень правильное произведение «Премудрый пескарь». Речь в нем идет, как понятно из названия, о пескаре, который, ожидая беды, постоянно скрывался под камнем, дожил до глубокой старости, но собственно жизни так и не увидел. Конечно, бездумный, неоправданный риск ни к чему хорошему не приведет. Но ведь удовольствие от жизни можно получить только в процессе ее познания, а это неизбежно связано с определенным риском. Практически каждый месяц в процессе своей работы я читаю сообщения очевидцев о встрече с йети в сибирской тайге. Как вы считаете, возможно ли существование подобных существ, и как вы относитесь к новостям такого рода? Все возможно. Рекомендую вам приехать и поискать. Результат не гарантирую, но от самого процесса вы наверняка получите удовольствие. Я неоднократно описывал ваши путешествия на своей странице в интернете и считаю, что ваши шаги в области сохранения редких и вымирающих видов животных и ваш активный образ жизни характеризуют вас, пожалуй, как самого харизматичного человека на политической арене. Как вы считаете, я прав? Вы по натуре неординарный человек? Не готов примерить на себя лавры «самого харизматичного человека на политической арене» и, признаться, не

135

вижу особых признаков неординарности в моей деятельности, связанной с охраной природы или стремлением вести активный образ жизни. На мой взгляд, и то и другое — норма для любого человека. Конечно, спасибо вам за высокие характеристики и предположения на мой счет, но могу сказать, что я очень близко знаком, а в ряде случаев и дружен со своими коллегами — лидерами многих государств и правительств, и практически все они — незаурядные, очень интересные люди, в чем-то безусловно лучше меня. Хотя у каждого из нас, как и у любого человека, есть свои плюсы и минусы. В 1909-1910-х годах прошлого века американский президент Теодор Рузвельт принял участие в африканском сафари, заметки о котором были опубликованы на страницах газет и журналов по всему миру, благодаря чему миллионы людей изменили свое восприятие Африканского континента, охоты и отношение к вопросам сохранения живых существ. На мой взгляд, если ли бы у меня была возможность присоединиться к вам в одном из ваших следующих путешествий, статьи, опубликованные после этого в журнале Outdoor Life, могли бы благоприятно повлиять на продвижение спортивного туризма в России и рассказать интересные подробности о вас как о человеке, предпочитающем активный образ жизни. Я бы хотел предложить вам поучаствовать в охоте на медведей на полуострове Камчатка и был бы рад, если бы вы нашли возможность взять меня с собой. Если говорить о сохранении природы — я бы скорее привел другие примеры из жизни Теодора Рузвельта, ведь он был не только страстным охотником, но и не менее страстным защитником девственной природы. Его отец был в числе основателей Американского музея естественной истории в Нью-Йорке, дядя — Роберт Рузвельт — пионером ихтиологии и первым борцом с хищнической ловлей рыбы. Сам Рузвельт с детства общался с натуралистами, учился у них любить и уважать природу. В итоге за восемь лет президентства он объявил

заповедниками территорию, насчитывающую порядка ста миллионов гектаров, в которую вошли «Гранд Каньон» и «Остров Пеликанов» во Флориде. Его прямая заслуга — создание Национальной системы убежищ для диких птиц и животных, именно он поставил перед Службой лесов и Биологической инспекцией задачу защиты и консервации заповедных земель. Все это — огромный, неоценимый вклад Теодора Рузвельта в охрану природы и одна из самых выдающихся его заслуг. Возвращаясь к знаменитому сафари Рузвельта, хочу заметить, что в те времена людей в Африке, на планете в целом было много меньше, а вот зверей — много больше. Несопоставим и масштаб хозяйственной деятельности сто лет назад и сейчас. Это полностью изменило приоритеты, поставив во главу не охоту, а сохранение животных. Я не ханжа и считаю, что охота как вид досуга имеет право на существование, но только в отдельных случаях, при правильном регулировании и обеспечении воспроизводства зверей. Мы, конечно, могли бы совершить с вами одну из поездок вместе, вместе поохотиться, но только когда охота будет вызвана крайней необходимостью, связанной с критическим превышением численности, например, волка в одном из регионов России. Что касается бурого медведя, который действительно является одним из самых популярных объектов охоты на Камчатке, то я вряд ли когда-нибудь отправлюсь на него охотиться. Да и другие звери в том, что касается меня лично, могут, как говорится, спать спокойно. Мне больше нравится наблюдать за животными в естественной среде обитания и принимать участие в научной работе. Уверяю вас, все это не менее интересно, чем охота, и предлагаю лично убедиться в этом, для чего приглашаю присоединиться к одной из программ Русского географического общества по исследованию редких животных, например снежного барса. Одновременно где-то вместе могли бы и порыбачить. Еще раз повторю, этот вид активного отдыха я особенно люблю.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

136

[gaga saga] Украшением нового отрывка романа Натана Дубовицкого «Машинка и Велик, или Упрощение Дублина» является разговор двух ангелов — почти в той же степени, в какой ангелы являются украшением Бога. Кроме того, к wikiроману решил причаститься Фредерик Бегбедер. Но главой, которую он написал для «Машинки и Велика», смогут насладиться только знатоки французского языка: господин Дубовицкий решил не вмешиваться в ткань бегбедеровского произведения и оставил французский текст таким, какой он есть, то есть без перевода. Андрей Колесников, главный редактор журнала «Русский пионер»

137

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

«Студия Тимура Бекмамбетова «Базелевс» Художники: Назар Чагатаев и Валерий Зражевский»

текст: натан дубовицкий иллюстрации: «студия тимура бекмамбетова «базелевс»

Продолжение (начало №4 (16), №5 (17), №6 (18) за 2010 год, №1 (19), №2 (20) за 2011 год)

§19

Гигантский парусный ледокол Арктик имеет в длину целых триста(!!!) локтей, пятьдесят(!!) локтей в ширину, высота же его локтей тридцать(!); сделан он из дерева гофер и назначен для спасения. Капитан входит в одну из бесчисленных кают, трапезную. По утрам здесь собирается весь весьма немногочисленный экипаж корабля. И два его молчаливых пассажира братья Сличенки — полярные цыгане, напросившиеся в плавание, чтобы догнать свой табор, кочующий по обыкновению где-то возле восемьдесят пятой широты вдоль хребта Ломоносова и впадины Амундсена. Чтобы рассесться опять по родным своим пёстрым кибиткам из разношёрстных шкур и рассеяться по глянцевым ледяным лугам. Чтобы видеть из тех кибиток подросших за время разлуки сыновей, скачущих впереди на краденых у робких эвенков лохматых белых конях. Чтобы обнимать своих жён, блистающих золотыми монистами и чёрными очами с золотым отливом. И — петь, петь, напеться допьяна на радостях, на воле, потому что здесь они терпят, стесняются, молчат. А песни так и бьются в сердцах, так и рвутся вверх, к звонкому небу, куда никогда не добраться людям, но куда долетают от людей мелодичные звуки их боли. Табор однажды в три года посылает Сличенок на континент, в портовые городки Гыда, Ныда и Караул за шурупами, тушёнкой, чаем, прочей полезной всячиной, которую выдают суровые таймырские евреи в обмен на привозимые цыганами ценнейшие чешуи полярных рыб и сведения о границах нефтеносного шельфа. Кроме этих двух, людей на корабле нет. Остальные — ангелы. Остальные — это, собственно, и есть экипаж ледокола: капитан — архангел, ангелы Госпожа, Жёлтый, Волхов, унтер-ангел Юнг. Заведено капитаном и животное попугай, для дружбы, сдержанных бесед и для особого моряцкого шика. Об ангелах, как и об цыганах, довольно сказано сказаний и писано писаний. Так что теперь любому современному человеку отлично хорошо известно, что это за существа. Стоит лишь вкратце уточнить их род занятий в данном случае. Капитан Арктика один из семи старших ангелов, посланных на Землю Богом наблюдать человечество и разбирать его молитвы. Этих старших ангелов семь по числу сторон света, ибо Бог именно на столько сторон разворачивает вселенную, а не на четыре, как узко думают смотрящие вокруг, будто сквозь мутное стекло, люди, львы, орлы и куропатки. Каждый архангел путешествует в своей стороне целый год, всматриваясь с помощью приборов вечного всевидения в судьбы всех людей и особливо различая беды и жалобы живущих на вверенном ему участке. Он выслушивает и выглядывает своих подопечных, а видеть не своих, прочих должен для сравнения и в напоминание о том, что не только своим плохо бывает, а и многим другим, из других сторон света тоже тяжело. Архангелы наслушиваются всяких стонов и молений, насматриваются ужасов и трагедий и выбирают какое-нибудь одно дело для разрешения. Это может быть просьба любого человека

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

или нескольких, или многих людей о чём угодно. С этими семью просьбами архангелы раз в году направляются к полюсу, прибывают туда каждый в свою пятницу семипятничной недели и через семерых праведников Семисолнечного скита передают избранные воззвания Богу, ибо молиться за человека должен человек. Скитеры выходят навстречу очередному архангелу под колокольный звон в белых одеждах, светясь и благоухая, словно преображённый Христос. Они вопрошают архангела нараспев: «Кому ныне Бог? Кому спасение?»; архангел же возражает: «Ныне рабе Светлане Бог и спасение?» — «Отчего же ей?» — «Мама у неё болеет, кости у неё болят, просит Светлана боль мамину унять» — «Сколько же маме лет?» — любопытствуют монахи. «Восемьдесят два, братие», — ответствует архангел. «Отчего же ты, архангел Божий, просишь за неё, а не за других? У Бога людей много. Отчего не просишь за больных детей? Разве их боль не больнее? Отчего не просишь за бедных? Ведь они бедны. За тупых? Ведь они тупы. Отчего не просишь за вдову, плачущую по погибшему мужу? За акционерное общество «Сефард», обанкротившееся на прошлой неделе? За пропавшего в пещере спелеолога? За разрушенный землетрясением город? За мир в Дагестане? Разве их боль не больнее?» — допытываются благозвучные иноки. Архангел поясняет: «Перед Богом всякая боль боль, и нет боли, кроме боли, и нет боли больнее боли. Ребёнку, потерявшему любимую игрушку так же больно, как через пятнадцать лет выросшему из ребёнка сержанту, сгорающему заживо в подбитом танке». «Аминь», — поют скитеры и поднимаются обратно на айсберг Арарат и молятся за маму рабы Божьей Светланы. И мамины ноги больше не болят. К вящей славе Господней! Хотя, конечно, чаще отмаливаются большие боли, спасаются города и толпы, а не отдельные старушки. Ибо архангелы обитают среди людей и от них научились по-человечьи судить о грехах и страданиях. То есть подразделять грехи и страдания на большие и маленькие, как будто это деньги или пироги. Капитан Арктика опекает ту сторону света, в которой располагается наше богоспасаемое отечество. Вот уж скоро три вечности будет, как он здесь, колесит по России и окрестностям, с каждым днём понемногу русея, печалясь и улыбаясь печально, предстоя перед Господом и указывая ему на замызганных нас — «се человеки». Капитан влюблён в Госпожу, но это только игра, чтобы занять как-то время, к которому ангелы непривычны. Ибо там, откуда они, времени почти не бывает; редко когда донесётся оно из нижнего неба, ослабленное расстоянием, выдохшееся, покружит, как усталый дракон, помедлит, остановится и исчезнет, ничего не сокрушив, никого не отняв. Нам, замерзающим ниже нижнего неба в краях, где могучее неодолимое время всегда грозно штормит, такое представить трудно, но это так. Последователи катарского епископа Никиты утверждают, что ангелы суть мягкие ткани человеческой души. Св. Ибрагим, являясь во сне по большим праздникам некоторому старцу …ской пустыни, учит, что они — свет, которым Бог прикасается к людям. Кроме этих основных есть множество других гипотез, но все сходятся на некоторой неопределённости окончательного суждения. Соглашаются также в том, что ангелы бесполы, бесконечны, бес-

138

...Капитан Арктика один из семи старших ангелов, посланных на Землю Богом наблюдать человечество и разбирать его молитвы. Этих старших ангелов семь по числу сторон света, ибо Бог именно на столько сторон разворачивает вселенную, а не на четыре, как узко думают смотрящие вокруг, будто сквозь мутное стекло, люди, львы, орлы и куропатки…

форменны, но при этом общительны и деятельны и для общения с людьми принимают разные удобные людям обличия. Госпожа — красавица, умная и властная. У неё волосы пламенного цвета, а глаза ледяного; на носу у неё бледные, почти незаметные веснушки, которые часто снятся капитану вперемешку с утренними звёздами. Жёлтый медведь по происхождению знатный прусс на русской службе принц Ульрих Конрад Максимилиан Казираги. В XVIII веке служит при дворе кроткой императрицы Елизаветы Петровны предсказателем грядущего, магом и парфюмером. Однажды на каком-то очередном августейшем гулянии под звуки лютневой музыки и деликатный смех благородного шляхетства в целях утешения Ея скучающего Величества сворой остервенелых собак насмерть затравлен редкий белый медведь, доставленный для такого случая из далёкой Гыды. Принц становится невольным свидетелем мучительной агонии прекрасного зверя, хочет вмешаться, остановить идиотскую забаву, спасти терзаемого и погибающего, но не решается (Петровна хлопает в ладоши, хвалит и подбадривает отважных псов…) и потом не может себе простить своего бездействия. Постепенно он внушает себе, что виновен в этом варварстве и наказывает себя, заколдовывает сам себя, превращаясь в тучного и одышливого медведя с условием, что сам уже не сможет снять с себя наложенные чары, что расколдовать его и вернуть ему человеческий облик может только влюблённая в него невинная девушка. Суровое наказание! Конечно, в сказках барышни то и дело влюбляются в медведей, щелкунчиков, чудищ лесных и во что ещё похуже. Но в реальной нашей жизни расколдоваться таким способом совсем не пара пустяков. Хоть мы и видим вокруг чудеса толерантности и сексуальной свободы, но всё-таки девицы, готовые влюбиться в медведей, даже и в наш просвещённый век исключительно трудно отыскиваются. Так что до сей поры Жёлтый подолгу одиноко скитается в тяжёлой медвежьей шкуре по торосам и на-

139

стам севморпути, проповедуя морякам и корякам идеи ненасилия и неядения мяса. На корабле он навигатор и пророк, первый помощник и советник капитана. С остальными мореплавателями всё не так сложно. Белый волк, бегущий обычно впереди парусника, хоть и называет себя для солидности оборотнем, на самом деле является самым простым волком по фамилии Волхов. Также и юнга Юнг не более как только юнга. Конец весны и целое лето ангелы проводят на суше. Они разъезжают под видом целителей и экстрасенсов по России с очень популярным благотворительным шоу. Показывают простодушным провинциалам классические фокусы, проводят сеансы гипноза. Исцеляют некоторых наиболее здоровых больных, предвещают опрятное малобюджетное будущее небольшим нетщеславным людям; принимают жалобы на жизнь. Такие турне позволяют познакомиться с огромными массами российского человечества; лучше знать и понимать, и жалеть простых русских смертных. На осень ангелы разбредаются кто куда, существуют раздельно, растворяясь полностью среди людей, в людях. А в первых числах января собираются на берегу Печорского моря, поднимаются на стоящий на якоре ледокол Арктик и делятся впечатлениями; и каждый предлагает свой рассказ о человеческом страдании, повествует о поразившем его случае несправедливости или беды и просит, чтобы именно по этому случаю капитан обратился к Богу через монахов на айсберге Арарат. Капитан выслушивает всех и себя самого и принимает решение, за кого молиться на сей раз монахам. После чего корабль снимается с якоря и, круша льды, поднимая искристую снежную пыль, устремляется к Семисолнечному скиту, к полюсу, к Богу… Госпожа встречает капитана на пороге трапезной каюты. Она протягивает ему свежий апельсиновый сок в стакане из тонкого богемского льда. — Доброе утро? — спрашивает капитан. Он пьёт сок, хотя, как известно, питьё и еда и рядовым-то ангелам без особой надобности, а уж архангелу тем паче. Но время, время! оно повсюду, хлещет из всех щелей как едкая щёлочь, разъедая бренное тело и вещую душу, и вечность в душе, и тленные вещи в руках. И если не тратить его на работу и отдых, на совещания и диспуты, на приготовление завтраков и ужинов, затем на их поедание и на танцы после них, на рыбалку, твиттер и преферанс; если не сливать его, не отводить из переполненной им жизни куда-нибудь на сторону, на чепуху, на что попало — то, пожалуй, затопит оно мозг, словно бурлящее безумие, и закроет солнце плотной тоской; таково оно, время! Человеку не выжить в нём точно, ангел же здесь, на Земле, вязнет в его длиннотах и избытках и, подобно человеку, стремится избавиться от него. — Доброе, — говорит Госпожа, — определённо доброе. А как ты? Как на работе? — Как обычно, ангел мой. Рутина. Льды и люди. Я, кажется, устаю видеть их. Честно говоря, не понимаю, почему я, способный одним взглядом охватить всю вселенную разом, послан в это захолустье таращиться на какого-нибудь засранца из Саранска, че-

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

шущего яйца в задумчивости о том, что бы такое замороженное выломать из морозильной камеры, разморозить и сожрать. — Мой рыцарь, ты раздражён. Будь осторожен. С таких речей начиналось падение Денницы, — Госпожа целует капитана в губы. Капитан улыбается; попугай с его плеча тянется к Госпоже, надеясь тоже получить поцелуй. Он делает скорбное лицо (у этого — непростого — попугая есть лицо), показывая всем своим видом, что он тоже устал от льдов и людей, что столько лет службы не шутка, что он одинок и отважен, и прекрасен, и дважды одинок, и достоин поцелуя. Госпожа, впрочем, не замечает его порыва, она уже у стола, наливает капитану кофе с молоком, кладёт на тарелку горячие булочки с корицей, его любимые. Попугай зевает, хлопает крыльями, как бы говоря, что не очень-то и надо. Сличенки, не смеющие приближаться к архангелу, кланяются из дальнего угла трапезной, где завтракают на цыганский манер — едят крепчайший варёный азербайджанский чай и курят сигареты Партагас. — Возможно, он был прав, — говорит капитан. — Кто? — спрашивает Госпожа. — Денница. — И это говоришь ты, воин Света! Ты, по приказу Бога сбросивший отступника с неба в ад! — Госпожа встревожена. — Тебе надо отдохнуть, милый. — There’s no discharge in the war, — печально усмехается капитан в ответ. — Зачем мы здесь? Зачем это место вообще существует? Зачем здесь убивают, угнетают, унижают друг друга все эти так называемые люди? Зачем обманывают? Детей обижают зачем? Вот про детей-то я особенно не понимаю. Зачем Он создал людей? Зачем допустил их жить так? Зачем Ему их ложь? Зачем их срам, смрад и страх? Зачем Ему слёзы детей? Чего Он хочет? — Остановись, Он всё слышит! — Ты полагаешь, Бог — шпион? — Опомнись, замолчи. Опомнись! Замолчи! — Госпожа садится рядом с капитаном, обнимает его за плечи. Попугай, смущённый невероятной сценой, благоразумно улетает к цыганам. — Вспомни, сколько добрых, благородных, красивых, умных, честных, талантливых людей мы встречаем в наших странствиях. Они ведь не только воюют, убивают и крадут. Они ещё и защищают, примиряют, лечат, заботятся, любят… Бог благ! — Всё, всё, что сделали они хорошего и доброго, не стоит одной слезинки ребёнка, — упрямится капитан. — И всё, что сделано, уже заранее неправедно, неправильно. Потому что слезинка эта уже пролилась. Их будущее обессмыслено! Зачем? Я ведь не их не понимаю! Я Его не понимаю! Ему-то это зачем? — Ты и не должен Его понимать. Он непостижим. — Как можно служить Тому, кого не знаешь? Не понимаешь? — Ты что, Достоевского начитался? Нельзя так. Что люди скажут? — Госпожа показывает на копошащихся в углу Сличенок. — Не теряй лицо. Ты же архангел! Ты ближе к Богу, чем мы все, а хнычешь, как засранец из Саранска. Делай, что должен… Не надо ничего понимать… Делай добро…

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

...Капитан влюблён в Госпожу, но это только игра, чтобы занять как-то время, к которому ангелы непривычны. Ибо там, откуда они, времени почти не бывает; редко когда донесётся оно из нижнего неба, ослабленное расстоянием, выдохшееся, покружит, как усталый дракон, помедлит, остановится и исчезнет, ничего не сокрушив, никого не отняв…

— И будь что будет, — машинально договаривает девиз капитан. — Ты права. Вздор! Это я от людей нахватался. Заразился. Жалко мне их. И вот детей ихних ну так жалко, прямо не могу… Чорт! Сейчас Волхов и Жёлтый придут, а я тут расклеился совсем… Надо перевода попросить куда-нибудь, где людей нет. На Юпитер, что ли… — Я там служил, — вдруг высовывается из примыкающего к трапезной камбуза юнга, — место весёлое. Бури, газы… Кометы падают… Скучно не будет. Если добьётесь перевода, возьмите с собой. — Обязательно, — несколько удивлённо оборачивается к нему капитан. — Ты что, всё слышал? — очаровательно покраснев, вскидывается на юнгу Госпожа. — Я… — начинает думать, что ответить, Юнг. — Ты ничего не слышал, юнга, — приказывает Госпожа. — Я ничего не слышал, Госпожа, — говорит ей Юнг и потом обращается к капитану. — Ещё булочек, сэр? — Булочек? — не понимает архангел и глядит в тарелку. — А где все булочки? Их было три… — Пять, если быть точным, — улыбается Госпожа. — Ты их все съел. И даже не заметил. От волнения. — Это… — теперь уже краснеет капитан, — я… автоматически… Пока говорил. Как же я говорил? И ел при этом? Одновременно говорил о Боге и слезинке ребёнка и жевал булочки! Бог и булка! Как это совместно? С корицей! Ералаш! — Ты на Земле. Здесь так. Здесь даже Бога едят. В виде булки. Им так понятнее. Бог понятнее. А посему — делай, что должен… — И будь что будет, — окончательно приходит в себя капитан. В трапезную вваливаются Жёлтый медведь и волк Волхов. — Корабль на автопилоте. Можете перекусить, — приглашает архангел.

140

«Студия Тимура Бекмамбетова «Базелевс» Художники: Назар Чагатаев и Валерий Зражевский»

Медведь и волк, соря узорчатыми мягкими снежинами, рассаживаются по своим стульям. — Архистратиг, — обращается к капитану волк, — у нас тут спор вышел. Зачем Бог терпит зло? — И эти о том же, — невольно проговаривается Юнг. — Он не терпит его, — отвечает солидно капитан. — Он отвергает его, преследует и побеждает. — Это богомильство, — умничает Юнг. — Бог творит добро, — продолжает капитан. — Но он же знает, что люди в жопе. Почему не извлечёт их оттуда? — настаивает волк. — Он помогает им. Слышит их молитвы и спасает, — с достоинством поучает капитан, как будто сам никогда не сомневается. — Это раз-то в год и семь только кейсов! Негусто! Отчего бы всех не спасти? Что мешает? Лукавый так силён, что ли? А мы на что? Ужель не смеют командиры чужие изорвать мундиры?.. Ты только скажи — уж мы пойдём ломить стеною… — рычит волк. — А этот Лермонтова… — замечает Госпожа. — Что Лермонтова? — огрызается Волхов. — Начитался. — Богомил, — цедит сквозь зубы юнга. — Что ты сказал? — вострит уши волк. — Что слышал. — Кто богомил? — Ну уж во всяком случае не я, — повышает голос Юнг. — Да ты просто салага, — шерсть на волке дыбится. — Товарищ капитан, матрос Волхов обзывается, — незамедлительно ябедничает юнга. — Точно! Пора на Юпитер. Измельчали вы тут. Слов дурацких назапоминали. Ругаетесь, материтесь, как… как люди какиенибудь… Да и сам я хорош… Чертыхаюсь, ною — а ещё архангел Господень! Измельчали. Всё! Дойдём до скита, отмолим избранных — и на Юпитер! — гневается капитан. — А что до спора вашего… Делай, что должен, и будь, что будет. Делай, как я — делай добро. Вот мой ответ. Мой приказ. — Вот и я ему толкую — служи и не суди, — ворчит медведь. — Люби и не парься, — добавляет юнга. — Слушаюсь и повинуюсь, — смиряется волк. — Кстати, о Лермонтове, — меняет он тему. — Русская поэзия страсть как хороша. Так хороша, что я даже в пед подумываю поступить. Буду русских русской словесности учить, чтоб не унывали. — Перед экзаменом побриться не забудь, — жалит Юнг. — Измельчали, факт! — парирует Волхов, не глядя на юнгу. — Но кроме русской много и другой классной словесности имеется. Вот, к примеру, — и он громко декламирует какие-то обрывистые, как лай, слова. — Никак по-китайски? — вслушивается попугай. — Не иначе, — кивают цыгане. — Это были стихи китайского поэта Мао Сю-пу, — поясняет, додекламировав, чтец.

141

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

— Знаем, слышали. «Погребальные песни «Курску» называются. Цзян Фэй-ни лучше читает, — произносит юнга. — Какой ещё Цзян? — обижается волк. — Фэй-ни. Знаменитый китайский актёр. В «Красной скале» играл, — торжествует сноб Юнг. — Умник. Ты, небось, и по-китайски-то ни бельмеса не знаешь, — отвечает волк. — Если говорю я языками ангельскими и человеческими, а любви не имею, то я медь звенящая и больше ничего, — цитирует Юнг. — Ну всё, хватит! — капитан встаёт во весь свой великий рост. Его глаза сверкают, как на иконе, где он изображён низвергающим в ад Люцифера — в латах из чистого солнца, с копьём в руке и Божией правдой в сердце. — Внемлите мне, солдаты любви, воины Света! Солдаты и воины вытягиваются по стойке «смирно»: медведь — дожёвывая малиновый пирог; волк — жалея, что весь завтрак проболтал и пробранился с юнгой, а к миске с Педигри так и не притронулся; Госпожа — радуясь, что архангел снова в форме. Цыгане, хоть и не воины Света, но перестают шептаться и гасят окурки о подошвы резиновых тапочек, в которых обычно слоняются по ковчегу. — Я знаю, почему все мы нервничаем. Знаю, почему суетимся, хоть и не пристало нам! — говорит архистратиг. — Мы задумали неслыханное. И опасаемся, что Бог откажет нам. Некоторые из нас до сих пор убеждены, что мы затеяли пустое и опасное дело, — капитан грозно смотрит на юнгу. — Пустое и опасное, — визжит вдруг Юнг, — пустое и опасное, так и есть. Убеждены некоторые из нас! Убеждены! Потому что не просто пустое дело, было бы пустое — полбеды, а тут самая натуральная провокация. Ещё раз! Последний раз! Заклинаю вас! Не искушайте Господа вашего! Не просите Бога воскресить умерших. Рано! Не время! Не пришёл ещё час суда! — Молчи, маловер, порождение ехиднино! Что значит не время? — ревёт медведь. — А когда время? Когда насытится зло? Когда сожрёт всех, или раньше? Чего ждать? Пора начинать. Вот тут Волхов говорит — сразу всех спасти и точка. Ну всех-то, может, и не время, тут уж точно часа обетованного надо ждать. Ну а не всех? Не всех-то можно? Хотя бы этих. Сто восемнадцать человек всего! Мучительно погибших. Мучительно! И потому нет утешения их вдовам и сиротам, их родителям и любимым. Что, если они воскреснут, кому-то хуже станет? Пусть воскреснут и пусть живут опять, они заслужили. Муками и мужеством заслужили. — Аминь, — поддерживает волк. — Молчать! Смирно! — наводит порядок капитан. — Говорю я. Вот мой приказ. Да, нам известно, что за всю историю человечества лишь однажды воскрес сын человеческий, и это был Иисус из Назарета. Ходят слухи о некоем русском иноке Абраме, но восстал ли он из мёртвых или всё-таки из пьяных, до сих пор не вполне ясно. Поэтому в наличии факт единственный, и в его единственности некоторые видят знак Божий. Я же тут никакого знака не усматриваю. И мне неизвестно никаких заповедей на сей счёт. Нигде не

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

указано, что факт этот должен быть единственным до скончания века, что все остальные усопшие должны ждать Страшного суда. Ибо время вымышлено людьми, а значит и суд не в грядущем, а в вечном настоящем. Сейчас. А тогда и смерть — сейчас, и второе пришествие — сейчас, и армагеддон — сейчас, и суд, и прощение — сейчас. И воскресение из мёртвых, Христом Богом обещанное, — сейчас. Я не знаю, таков ли промысел Божий, но я буду просить его воскресить экипаж подводной лодки «Курск». И будь что будет. Это решение принято мной и вами ещё на стоянке на Печорском море. И пересмотрено оно не будет. Поэтому я требую от всех — успокойтесь. И несите службу без колебаний. Исполняйте! — Есть, — отвечают все. И расходятся по местам. Юнга не выдерживает, убирая чашки и тарелки со стола, бормочет: — А если Бог откажет? Не воскресит? Кому же он будет тогда нужен такой… чёрствый… А если не откажет? Исполнит? Тогда ведь все захотят. И что — всех воскрешать? Сколько ж их будет? Куда их всех тогда девать? Тогда от них и на Юпитере не спрячешься. А если за Гитлера кто-нибудь помолится? Он воскреснет? Он ведь тоже мучился. И Ежов страдал, и Берия переживал. Релятивизм какой-то получается… И та тварь, которая в Будённовске в больнице девочку изнасиловала… Нет, нет, этого в ад, точно в ад, в топку, в топку… Одна из тарелок упала, разбилась. — К счастью, — думает Госпожа, поднимаясь вместе с капитаном на верхнюю палубу. Здесь рушатся ветер и лёд; семь солнц пылают под радугой, и от похожей на крест высочайшей мачты разлетаются на все стороны света семь серебряных теней, семь трепетных крылатых крестов.

§20

Сперва самолёт подпрыгивал, трясся и скрыпел на рытвинах и колдобинах ведущего на запад старого русского неба. В иллюминаторе виднелись вдоль него растрёпанные вчерашним ветром покрытые снегом облака, города, рощи и горизонты. Солнце землистого, как Луна, цвета свисало с вечной мерзлоты сурового космоса. Глеб, и в привычной обстановке легко и охотно унывающий, от этих дорожных видов впал в меланхолию. Удручала его к тому же разлука с сыном и осознанная необходимость не напиваться, покуда все дела не уладятся. Не напиваться было сугубо тяжело из-за того, что сосед справа, сидящий ближе к проходу, как раз именно, как нарочно, напивался. Казалось, он оформил визу и купил билет не затем, чтобы долететь куда бы то ни было, а только для пьянства в располагающей лётной обстановке. Он пил так лихо, что было очевидно — по прибытии он никуда не собирался, дел у него в пункте назначения не было никаких; ни работать, ни отдыхать, ни даже лечиться в таком состоянии точно не будет никакой возможности. Покидать воздушное судно, кажется, не планировалось никогда. По крайней мере сейчас, в начале полёта, настрой был именно такой. Собутыльник лысого (сосед справа был лыс) сидел в кресле прямо перед ним. Общение между ними было затруднено тем, что один смотрел в затылок другому, но этот другой говорил так громко, что слышал весь

142

салон, а стало быть, и лысый. Он говорил не оборачиваясь, глядя вперёд, в перегородку салона экономкласса. Со стороны могло показаться, что он сумасшедший. Лысый отвечал ему тихо, шептал ему какие-то нежные матюки в макушку, как в микрофон. Глеб ёрзал и пыхтел. Чтоб отвлечься, заглядывал в книжку соседке слева. Книжка была французская, в ней было написано примерно следующее:

«Je suis vivant et nous sommes hier

Par Frédéric Beigbeder 24 janvier 2011. Le monde est né d’une explosion. Les étoiles sont des boules de feu, l’univers a commencé par un big bang. Ca signifie quoi ? Que chaque bombe qui pète est le début de la création ? Mon cul. L’aéroport de Moscou est jonché de cadavres déchiquetés, une femme rampe pour récupérer sa jambe gauche arrachée, sur le sol elle laisse une large traînée marron comme une limace. Les cris des businessmen défigurés. Une pile de cadavres atrocement brûlés. Se faire sauter au milieu des gens n’a rien de créatif. Small bang. Aucun intérêt. Poussière tu es, poudre tu demeures. J’avais une mission à accomplir : supprimer deux terroristes. Je ne dormirais pas avant d’avoir éliminé le père et le fils Dublin. J’ai enjambé les cadavres, j’avais autre chose à faire, je suis passé au travers de l’attentat, la chance fait partie de mon job. Je suis le lieutenant Podkolyosin, tueur professionnel, et je viens d’atterrir à Moscou. C’est bizarre : partout où je passe, il y a un nuage de fumée. — Je t’aime, Mashinka, même si tu es trop jeune pour comprendre ce que veut dire ce verbe : aimer. Tu es parfaite, tu seras toujours parfaite. J’embrasse tes petits pieds, on dirait deux colombes. — Tais-toi Velik, mon père sait tout, ils vont te tuer. — Je n’ai pas peur du général Krivtsov. Je n’ai rien fait de mal. Depuis quand est-il criminel d’aimer un enfant ? — Ton père a couché avec ma mère ! — Et alors ? Gleb aime Nadia, Nadia aime Gleb, et Velik aime Mashinka, quelle merveille, on n’assassine plus les gens pour si peu ! — Tu ne comprends donc pas… J’ai vu ses yeux changer de couleur quand je lui ai répété ce que tu m’avais dit sur lui. — Que c’est un voleur ? It’s all over the net, baby. Je n’ai pas peur de la vérité. C’est le général qui a peur d’elle. S’il doit tuer tous ceux qui savent… Ca fait du monde à supprimer. Je roule à tombeau ouvert vers Riazan. Aucune neige ne m’arrête. J’y serai ce soir. Je prendrai une chambre dans un hôtel discret. Je dinerai tôt. Je ne boirai pas. Je suis un robot. Je suis un militaire. Je suis la mort. Je sonnerai à sa porte. Le mathématicien Gleb Dublin viendra m’ouvrir en titubant car il sera ivre comme tous les soirs. Il ne sentira rien. J’agis vite. Je suis propre. Je ne laisse pas de traces. Je suis invisible. Ensuite je m’occuperai de son fils. A vos ordres, mon général. — Tu ne comprends pas, Velik… Peut-être que je t’aime aussi, peut-être que je ne veux pas qu’il t’arrive malheur. Il faut te cacher. Il faut avertir ton père. J’ai envie de vous protéger. Si vous disparaissez, je ne m’en remettrai jamais.

143

— Tu voudras bien m’épouser plus tard, quand tu seras majeure ? — Oh arrête de rire ! C’est très sérieux. Dans l’armée russe, avoir le sens de l’humour est une faute professionnelle. Pourquoi ne m’écoutes-tu pas ? — Regarde… Cette enveloppe a été remise à mon père par l’académicien Leonid Ayzenazer le jour de son assassinat. Je sais de quoi ils sont capables. — Qu’y a-t-il dans l’enveloppe ? — Notre assurance-vie, ma chérie. Cette enveloppe me protège bien plus que toi. Ta maman ne t’a jamais parlé des travaux de mon père ? Riazan est ensevelie sous deux mètres de glace et d’ennui. Il est vrai qu’un attentat ici créerait un peu d’animation ; mais pourquoi se faire exploser ici ? Personne n’en parlerait. Le suicide est un des sports préférés des habitants de cette région. Nul ne s’en plaint. La mort est une délivrance, comme je le dis souvent à mes cibles. Je viens vous débarrasser d’un sacré poids : vous-même. Vous devriez me remercier, au lieu de tomber à genoux dans la neige et de supplier en vain. Je me suis garé devant la maison de Gleb Dublin : un gros glaçon carré. La lumière du salon était allumée. Ma mission - et sa vie - étaient sur le point de s’achever, simultanément. — Il avait découvert quelque chose ce vieux savant ? — Eh bien…C’est difficile à expliquer à une fillette de neuf ans. — Essaie toujours. — L’hyper-espace, ça évoque quelque chose pour toi ? — Euh… Dans « Star wars », les vaisseaux spatiaux qui volent à la vitesse de la lumière ? — Au contraire. Ca n’a rien à voir. L’hyperspace est une autre dimension. L’idée n’est pas de téléporter la matière mais de la dématérialiser. Par exemple, ça permet de remonter dans le temps. Ou d’être immortel. Mais en restant au même endroit. Et ailleurs en même temps. Tu piges ? — Rien du tout. — Ah, tu vois. La physique quantique, ma fille, c’est compliqué. Nous sommes constitués d’atomes. Tu as entendu parlé de la bombe atomique ? — Ouais. — Eh bien nous sommes tous des bombes atomiques en puissance. Il suffirait de nous secouer un peu et nous dégagerions assez d’énergie pour détruire la planète…ou la sauver. — Ton père expliquerait mieux. — Sûrement. — S’il est toujours en vie. — Très drôle. Quand j’ai sonné à la porte, la lumière du salon est devenue blanche. Je me suis dit que Dublin regardait la télévision ou qu’il prenait des photos avec un flash. Je ne pouvais pas imaginer… J’ai gazé à travers les bouches d’aération, envoyé le Fentanyl à haute dose pressurisée par toutes les ouvertures : conduits d’évacuation, serrures, air conditionné, chauffage, et même par les chiottes. Ensuite j’ai enfilé mon masque à gaz et enfoncé la porte. Il n’y avait personne. La suite… Je sais que personne

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

ne me croira. J’ai prêté serment sur la Bible, pourtant. J’aimerais y comprendre quelque chose, mon général. Une minute après l’éclair blanc, je me suis retrouvé à l’aéroport de Moscou, le 24 janvier, juste avant l’explosion. Je vous jure que c’est la vérité. Je cours vers les arrivées. J’ai toujours mon masque à gaz, un tchétchène crie qu’il a une bombe, je ne sais même pas ce que je dis, les gens paniquent autour de moi, je le plaque au sol. Et la bombe n’explose pas. L’attentat n’a pas eu lieu. Je suis vivant, et nous sommes hier. — Waooooow. Comment a-t-il fait ? — C’est simple : il sufﬁt de croire. — Croire quoi ? — Croire au pouvoir de la ﬁction. Il est fort possible que tu ne sois qu’un personnage né dans l’imagination d’un fou. Ca ne t’empêche pas d’exister. — Quel charabia… — Toute notre histoire est peut-être inventée. — N’importe quoi. — Ne te vexe pas pour si peu. La réalité est surnaturelle. Parce que nous sommes Russes, nous sommes différents des autres : nous rêvons davantage. Nous avons inventé cette arme de destruction massive : le roman. Tu comprendras plus tard. Cela n’enlève rien à l’éternité de notre amour, ni à l’immortelle beauté de tes yeux, qui sont profonds comme le lac Baïkal. FB» — Это кто? Кокто? — поинтересовался Дублин, назвав единственное вспомнившееся галльское литературное имя. — Но, месье, — обиделась француженка («Француженка?» — подумал Дублин) и пояснила почти по-пилатски: — Се — Бегбедер! — Какой на хер Бегбедер? Он разве играл? Не помню такого, — невпопад отозвался собутыльник лысого. — Я ж тебе говорю, штрафной Павич бил, а если бы не этому дураку бить доверили, а тому же Кутзее, то барсы точно выиграли бы… — Ну не пизди, братан, это не я про Бегбедера сказал, — уткнулся ему в макушку лысый. — А Кутзее твой такое же хуйло, не пизди… Челси чемпион, Челси, братан… — Да в этом твоём Челси, кроме Честертона, все тюфяки безногие. Это им Абрамович кубок купил, все знают, у арабов купил… — всему самолёту поведал братан. — Не пизди, братан. Сам знаешь, кроме Честертона, у них Кэролл, Уайльд и этот, как его, третий номер… — Джойс что ли? Да он не ихний, не родной. Купил его им Абрамович, у арабов купил… — Ну играет-то за них… — Почему во всех фильмах попутчицами главных героев оказываются ослепительно красивые девушки? Почему рядом со мной расселась эта носатая ушастая орлеанская баба? — подумал Глеб. — Видимо, я не главный герой. Самолёт трясло часа полтора; потом влетели в Европу, небо выпрямилось, стало похожим на автобан, ровным, гладким. Вместо скрывшегося за поворотом отечественного солнца пассажи-

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

рам в окна и в очи брызнули сочные звёзды заграницы. Трясти перестало, распогодилось, повеселело, полегчало. Пахнуло вековой волей. — Полегчало, — обратился к лысому Глеб, как-то вдруг, в каком-то порыве, почувствовав себя стремительно выздоравливающим от изнурительной заразной мысли. Эта мысль была подхвачена там, в четверг, во дворе больницы, она сопровождалась тошнотой, головокружением, слабостью и сердечной аритмией. Эта мысль была о пропавшем Хольмсе, пропавших деньгах, пропавшей жизни. Даже появление Аркадия не излечило её, а лишь заглушило. И вдруг теперь — полегчало. — Не пизди, — ответил лысый. — Ну этот-то понятно, чего пиздит, — кивнул он на макушку сидевшего впереди приятеля, — но ты-то? Ты-то какого хуя пиздишь? — и он налил Глебу полный стакан виски. — Я тебя умоляю, не пизди. Ну хоть ты-то можешь не пиздеть? Хоть один человек в мире может не пиздеть, а? Глеб засмеялся и — немедленно выпил. — Ты выпил? Без меня? — провозгласил поклонник Кутзее и — немедленно выпил. — Не пизди, братан, ну хватит уже… — возразил ему лысый и немедленно выпил. Дальше уже летели по-братски. Литры и километры неслись быстро, часто. Дружными, слаженными усилиями поменяли местами читательницу Бегбедера и братана. Братан оказался довольно толстым и горделивым — хоть и сидел теперь рядом, но говорил, по-прежнему глядя высоко перед собой, ни к кому головы не поворачивая. К концу полёта Глеба мощно развезло, он стал мягок и вял. На лысого же и братана алкоголь действовал обратным образом. Они будто стекленели, отвердевали, человеку несведущему могло показаться, что даже трезвели как будто. Их жесты и слова становились обрывистее, чётче, приобрели постепенно абсолютно ирреальную чёткость.

...Забудь, Бур, забудь, зря я тебе сказал, не заводись. У меня получше план. Здесь чехлить его не будем. Тут заграница, жизнь здесь хорошая, мирная, зачем же её портить. Мы же с тобой жить сюда скоро переедем. Зачем же повышать тут уровень преступности? Это в совке без разницы — трупом больше, трупом меньше. Там если «Курск» тонет — сто трупов, чечены вертушку сбивают — сто трупов, шахта горит — сто трупов… А здесь людей берегут, какому-нибудь дебилу-децепешнику такие почести и заботы, как будто он герой труда и обороны… 144

145

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

«Студия Тимура Бекмамбетова «Базелевс» Художники: Назар Чагатаев и Валерий Зражевский»

По прибытии чётко обрисовалась и утерянная было из виду цель поездки — решено было, нимало не медля, сразу в аэропорту найти бар. Глебу уже верилось, что ровно для этого он и прилетел. Всё прочее выглядело теперь ерундой и ненужностью. Твёрдые друзья чётко понесли его к выходу. Государство Метценгерштейн встретило их улыбками своих шикарных пограничников. Но улыбки эти показались братану недостаточно искренними. Он сказал об этом одному из молодых сержантов. И, когда тот не понял по-русски, толкнул его. У братана в одной руке был Дублин, в другой бутылка. Он толкнул сержанта бутылкой. В ухо, то есть — практически в голову. Сержант упал, воскликнув что-то воинственное. Уцелевшие сержанты (а их на паспортном контроле было немало) набросились на братана. — Хорош пиздить, — то ли братану, то ли пограничникам прокричал лысый и начал чётко драться со всеми. Дублина уронили, затоптали и положили в тюрьму ночевать. Странно, но братан и лысый были как-то скоро отпущены, видимо, по причине их сюрреальной твёрдости. Дублин же пролежал в тюрьме до утра. Спалось ему мало, болели какие-то отбитые почки и печени в глубине живота и шумели нелегальные беженцы из Джамахирии. На рассвете, впрочем, отпустили и его, правда, обязав явиться вечером в суд. Глеб сгорал от стыда за слабость свою и легкомыслие. Прежде чем идти в хольмсову лавку, решил заселиться в отель, где заранее бронировал номер. Было очень рано, ни автобусов, ни такси не имелось на спящих ещё улочках. Болела голова, трескалось от жажды горло, полупустой немодный чемодан бился о ноги. По счастью, столичный городок Метценгерштейн, как и всё на Буайане, был невелик. Так что и в таком состоянии Глебу удалось добрести до гостиницы. Но кое-что о похождениях нового постояльца полиция успела-таки раззвонить по отелям страны. Заказ Дублина был аннулирован. Ему даже не позволили посидеть на диване в лобби. Он вышел на улицу, переоделся в кустах развесистой папайи в свежие штаны и рубашку из чемодана и попробовал связаться с Великом. Роуминга не было, обо всём позаботился добрый Аркаша, а вот о роуминге забыл. Зашёл Глеб тогда в телефонную будку, но то ли набирал что-то там неправильно, то ли и вправду занято было у сыновей, но так и не удалось ему с ними поговорить. Пошёл к Хольмсу. Тот же невысокий небоскрёб, тот же лифт. Поднялся в пентхаус, зашёл в знакомый офис. Возле двери вместо «Шейлок Хольмс, бразерс, систерс, френдз» висела теперь табличка с надписями поанглийски и более-менее по-русски: «Управленее по борбе протиф руской мафии». Глеб удивился и, удивлённый, вошёл. В приёмной было не как тогда, а совсем немноголюдно. Одна женщина в штатском ела палочками лапшу из бумажной кубышки. Вторая листала айпад. Важный негр в льняном пиджаке слушал когото по телефону, иногда деловито факая вполголоса «фак… фак…» Глеб подошёл к женщине с айпадом. Как мог, объяснил, что ему нужен Хольмс, что он бенефициар и вкладчик, что у него вопросы к Хольмсу. Пока он говорил, к ним приблизилась, явно заинтересовавшись, женщина с лапшой. Потом подтянулся негр,

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

схлопывая телефон и вынимая из кармана полицейский жетон. Глеб увидел на стене плакат с фотографией Шейлока и большими красными буквами WANTED. Ниже буквами помельче сообщалось что-то об отмывании денег. Негр на более-менее русском языке допросил Дублина. Женщина с лапшой стояла сзади, женщина без лапши с айпадом разглядывала глебов паспорт и копалась в базах данных Интерпола. Среди клиентов Хольмса значились Дубин, Дубинин, Дублин и Дубовицкий, человек по фамилии Дублон там не фигурировал. Глеб, запутавшись в показаниях, с похмелья несколько придурковатый, неважно владеющий английским, в каких-нибудь полтора часа вымотал негра полностью, а опечатка в его паспорте окончательно спасла его. Узнав из сводок городской полиции, что допрашиваемый под судом за мелкое хулиганство, негр брезгливо выпроводил его из офиса — мелкая сошка, не его клиент. Он-то, охотник за крупными коррупционерами и мафиози, был раздосадован, что потратил столько времени на пустышку. Раскрыл телефон и деловито зафакал. Женщина с лапшой доставила Глеба к подъезду, выбросила кубышку и палочки в урну и ушла обратно. «Как изменился город», — покачал головой Глеб. И то сказать — Хольмс в розыске за отмывание денег, в его лавке заседает полиция, значит, денег нет и не будет, всё пропало, всё пропало. До суда оставалось три часа. Глеб поплёлся в ресторан через дорогу. В дверях он столкнулся с двумя соотечественниками, бодрыми туристами очень профессиональной внешности в одинаковых шёлковых рубахах навыпуск. Встречные вежливо посторонились, пропуская Дублина в заведение, но прошагав метров десять, обернулись, сначала один, за ним другой. — Ты понял, Бур? — выдохнул тот, что обернулся первым. — Чего? — Чего-чего! Это же тот математик, шизик-теоретик. — Перельман что ли? — не понимал Бур. — Ну какой Перельман, ты чего, Бур. Я ж тебе фотку показывал… Дублин! — Это который у Вити Ватикана «Трест Д.Е.» спёр? — Ну! — Да ну! — Ну я тебя говорю. Точно он. —Десять лет уже прячется. Хитёр. А ведь не скажешь по нему. На вид так — тряпка какая-то. И алкоголик. Не, не он, наверное, обознался ты, Щуп. Там на «Тресте» миллион был, а этот на миллионера не тянет. — Он, он, точно тебе говорю. — Ну если он, так пойдём грохнем его. Сколько Ватикан за него платит? — Полтинник. А если деньги вернём, хоть часть — половина наша. — Да нет давно там этих денег! — возбудился Бур. — Завалим его, пусть полтинник всего, зато верный, чем с долгами разбираться, пытать человека. А вдруг у него и нет ничего, давно пропил всё, а его пытают, несправедливо. А то — завалим, и человеку приятно, что не пытали. И нам копейка трудовая не помешает.

146

— Здесь нельзя, ты чего! — зашипел Щуп. — Не дай бох узнают, невъездными сюда станем, а они ещё и в Шенген настучат, так и в Шенген визу никогда не получим. Сгниём в совке. — Да никто не узнает. Я быстро, одна нога здесь, вторая там. Шмальну и ходу. Ты жди в машине за углом. У нас же через час самолёт, пока хватятся, то, сё, мы уже в воздухе — и дома! — Забудь, Бур, забудь, зря я тебе сказал, не заводись. У меня получше план. Здесь чехлить его не будем. Тут заграница, жизнь здесь хорошая, мирная, зачем же её портить. Мы же с тобой жить сюда скоро переедем. Зачем же повышать тут уровень преступности? Это в совке без разницы — трупом больше, трупом меньше. Там если «Курск» тонет — сто трупов, чечены вертушку сбивают — сто трупов, шахта горит — сто трупов… А здесь людей берегут, какомунибудь дебилу-децепешнику такие почести и заботы, как будто он герой труда и обороны. Тут при любой чрезвычайке — один, три, пять, ну десять от силы погибнет человек. А у нас никак не меньше ста, беда всё спишет, хоть вон «Хромую лошадь» возьми… А тут не так, тут каждый чел на виду и на счету. Грохнем — заметят, обязательно заметят. — Короче, Щуп, чего предлагаешь, — утомился слушать Бур. — Вот мы сейчас в Москву летим. Этот Дублин в Константинопыле живёт. С сыном десятилетним. Души в нём не чает. Сына здесь чего-то не видно. Дома, стало быть, остался. Вот заберём мы сынка, пока папаши нет. Подержим пару недель, а потом папаше скажем — что? испугался? Хорошая новость — жив твой сынок. Пока. Плохая — деньги верни. Вернёт — хорошо, половина наша. Не вернёт — грохнем математика. Полтинник наш. — А сынка грохнем? — За сынка Ватикан не платит. — Ну и слава богу. Не люблю детей… это самое… — Чего? — Убивать. — Никто и не просит. Хотя, сам знаешь, в таких делах зарекаться нельзя, действовать будем по обстановке. Туристы сели в арендованный Ситроен и поехали в аэропорт. Бур закурил и спросил: — Щуп, а сколько ещё осталось? — Трое, Бур. Математик этот. Ещё артист. И банкир. — Кистин, что ли? — Ну да, Кистин. — А Френкель, по цементу который? — Я же тебе говорил, Бур, он неделю назад сам помер. Инфаркт. — Так давай Ватикану скажем, что это мы его. За него же стольник полагается, жалко стольника-то, а, Щуп. — Да ты чего, Бур! А репутация? Нам заказчики верить перестанут. — Плевать на них. Мы ведь завязываем после этих троих. — Я подумаю. И кстати, когда вернёмся, с кого начнём? — Ты же сам сказал, с математика. С сынка его, точнее. Он же один дома.

147

— Да это я только потому, что повстречали мы его. А по плану у нас Кистин следующий, за ним артист, а уж напоследок этот лох. За него меньше всего дают. И разобраться с ним легче всего. Ни охраны, ни ума, ни силы. Десерт! Что, по плану пойдём, или как? — Как скажешь. Мне ведь и всё равно. Что так, что так. — Ладно, по дороге обсудим, с кого начать. Так Глеб остался жив. Он поел, вернее, попил жадно пива, тупо уставившись в тарелку с пиццей. Потом покорно явился в суд. Его приговорили к десяти суткам ареста, продержали со знакомыми джамахирийцами под замком только три дня и четыре ночи и выслали из княжества. Роуминга всё не было. Все деньги ушли на штраф и оплату тюремных сэндвичей. В самолёте его попутчиками оказались опять братан и лысый, но они не узнали его (напились ведь тогда, на самом деле, до остекленения), познакомились заново и, как водится, знакомство отметили. Но Дублин совсем не пьянел, горе и страх были сильнее вина. Он только на Аркадия теперь надеялся — что поможет ему вылечиться от алкоголизма и денег ещё займёт до первой работы, хотя и неудобно это, не отдав прежнее, вновь занимать. Он летел в родную страну, плотно населённую его врагами: генерал Кривцов, лейтенант Подколесин, Витя Ватикан и его лучшие киллеры Бурмистров и Рощупкин (Бур и Щуп), ещё какие-то неустановленные нечистые личности, чьи-то несуразные тени и мерзкие маски — обступили уже его и его мальчика, готовили им большую боль, таились, перешёптывались, перемигивались, подгадывая, как бы пострашнее напасть. Но Глеб и не ведал, что есть у него враги, тем паче — у его Велика. Не ведал, что в какой бы тихой судьбе ни прятал человек себя и своих близких, чтоб как-нибудь не разбудить какого лиха, злые люди всё равно найдут их и достанут, и сделают им своё зло (ибо злодеи чувствительны и чутки и сквозь любые стены способны расслышать слабое дыхание человеческой нежности). Он, хоть и очень огорчённый итогами поездки, в то же время и очень радовался, что скоро увидит сына. Самолёт снижался к русской земле, правильнее сказать, к русскому снегу.

§21

В аэропорту Глеба встречала Надежда, чего он никак не ожидал. Она объяснила, что поскольку никак не могла дозвониться ему, уже второй день приезжает в аэропорт встречать все рейсы из Пулково и Домодедово. — Как Велик? — спросил Глеб. — И-и-и-и, — запищала в ответ Надя. — Ты почему плачешь? — спросил Глеб. — И-и-и… — Надя! Что случилось? — И-и… — Наденька… — Ве… и-и… — Надя! — Вели-и-к… Вели-и-и-и-и… Велииик… пропал, — выплакала, наконец, Надежда ужасающее известие.

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Читатели «РП» в своих блогах живо откликаются не только на колонки и очерки из очередного номера, но и на события, инициированные журналом: обсуждаются номинации и номинанты новой литературной премии, которую учредил «Русский пионер». Победителей узнаем 22 июня. Дискуссия в полном разгаре. Присоединяйтесь! chezl Сейчас еду на поезде в Мадридский аэропорт и вот решил поделиться… Всю поездку со мной был «Русский пионер». Я его, конечно, тянул как всегда, но в итоге почти прикончил… Собчак — нельзя не признать. Нравится — не нравится, но из номера в номер это лучшие тексты. В прошлом году про ложь было просто вообще очень сильно. Охлобыстин — очень хорошо, особенно посмешило, что «от путаницы в голове начал пить горькую». Точно так! И Истомина очень здорово. Такой русский Альмодовар получился.

starina-chuk Колонка Тины Канделаки в журнале «Русский репортер». Впечатления 14-летней девочки о событиях в Тбилиси в апреле 1989 года. Аромат свободы, непонимание происходящего и страх за родственников и друзей…

спасательной капсулы из дерева и других подручных материалов, вовсе не космических.

vladi_yezhova Ела пельмени, читала «Русский пионер». И то, и другое было плохо.

orangevblj Сегодня на ужин будет «Русский пионер»!)

erinaalex_s Ефремов сам гном:))) такой добрый, всегда наполненный элем или грогом мужчина-инфант:))) когда смотрю на него, он представляется мне с колпакомколокольчиком на голове, льняной сорочке с вышитыми листиками и цветами, пластунских брючках и турецких туфлях с задорными носиками:))) думаю, гномы научили его не только читать и писать, но еще пить разный эликсир бодрости, с помощью которого он их и видит, и благо для него, что только их:)))

frantseva На Пионерских чтениях моя любимая Ксения Анатольевна «водколюбием» ткнула в Ефремова... Я бы не только в него ткнула)

runata В последнем «Русском пионере» некто инженер Убийко описывает проект русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

kusik Пионерские чтения оказались Пионерскими играми, т.е. «Что? Где? Когда?» для своих. Было круто, хоть и практически нечем дышать. Творческая элита дымит как паровоз. Каждой команде помогал проф. Игрок, и чаще

148

всего это были обладатели Хрустальных сов. Вопросы были разные, от «Зачем перед НГ-обращением Президента над Кремлем выпускают соколов» или приводили цитату Замятина: «Счастье — это дробь, где числитель — Блаженство. А что в знаменателе?» — до совсем немыслимых вопросов. Но всегда можно было догадаться. А в моем случае — скорее угадать. Елена Ханга произвела замечательное впечатление своей статьей и интеллигентностью, Комолов выглядел как засидевшийся кумир молодежи (он до сих пор на МТВ?), а Барщевский «Хитрый глаз» обворожителен и умен. Рассказал в очереди в туалет анекдот.

katys_page Странные сегодня Пионерские чтения. Понравились только Собчак и Ефремов. У остальных суетно как-то.

рисунки: анна всесвятская

anton burlakov А ведь посмеялись бы

149

издатели журнала «Русский пионер», если бы прочитали сей опус об их работе! Ведь для них журнал, скажем так, — едва ли не место отдыха от строгих канонов журналистики, скорее сборник «не вошедшего» в официальные издания. А для нас — серьезная вещь с глубинными смыслами, более того, еще и новое слово на журнальном рынке страны. Но издатели этого не прочитают, так что, уподобляясь мультипликационному герою, скажем «свободу слова попугаям» и будем писать не боясь: без капли «стёба», так любимого авторами на страницах «Русского пионера» <…> С прошлого года всё больше стала набирать обороты тенденция роста интереса к литературному чтиву. Как в веке XIX граждане платили не сколько за информационные сообщения, сколько за художественные произведения, заключенные в рамки толстых журналов, так и теперь я выкладываю в магазине последние 250 рублей из остатков стипендии ради этого журнала. Да, я про «Русский пионер». Интерес к публицистике появился в России вовсе не со вторым дыханием лозунга «наша страна самая читающая страна в мире» — это всего лишь результат пристального внимания к важным персонам, на глянцевых страницах журнала публикующихся. Здесь и бывший главред «Коммерсанта» — темный кардинал современной российской журналистики Андрей Васильев, и приближенный к премьер-министру Андрей

Колесников. А поговаривают, к одному из осенних выпусков сам Владимир Владимирович приложил руку. Чего уж тут мелочиться! Кто, думаете, учредитель и полноправный хозяин издания? Догадаться сложно, поэтому не буду томить — Михаил Прохоров <…> В отличие от остальных изданий здесь качественная публицистика, над которой стоит подумать, а не забыть после прочтения. Пусть это и всего лишь «работа в свободное время» кардиналов российской журналистики и, как они говорят, — «без скрытых намеков».

liliyaray Почитайте «Русский Пионер» за апрель-май, там есть статья Михаила Ефремова про гномов, точнее про всяких там помощников (бюрократическую систему), вывод в конце прям-таки описывает всё, что у нас в стране творится, то есть коротко — все эти бумажки любят собирать гномы, только они так могут скрупулезно ко всему относиться. P.S. Я, наверно, тоже гном, люблю, чтоб всё под учетом было, мне прям в кайф собирать эти бумажки.

silvda Догадливые рецензенты и блогеры немедленно заподозрили, что под небрежно накинутым иудейским плащом скрывается балующийся по временам сочинительством крупный кремлевский чиновник, первый заместитель руководителя президентской администрации, считающийся главным идеологом Кремля Владислав Сурков. Тот, кому принадлежит сформулированная в 2006 году концепция суверенной демократии, одно время претендовавшая на роль идеологической витрины неосоветского режима. Сам предполагаемый автор эту версию не опровергал, а в какой-то момент салонная сплетня облокотилась и на компетентное свидетельство крайне уместного в контексте данной ситуации литератора и шоумена Виктора Ерофеева, признавшегося, что у него есть экземпляр книжки с автографом Суркова... Да вот и смелый не без причины корреспондент агентства «Рейтер» Майкл Стотт также утверждает, что собственный его источник подтвердил авторство Суркова, несмотря на то что в Кремле эту информацию опровергают.

grantcoff Рита наша — чудо. Но кое-что забыла упомянуть. русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

Хаш не готовят с начала мая по конец августа. Хаш не едят ложкой. Макают хлеб. Хаш едят утром, под пять рюмок водки. Первая — «С добрым утром». Последняя — «За того, кто готовит следующий хаш».

levas555 Кстати, как вы думаете, «Околоноля» написал Сурков или нет? Если нет, то кто этот Натан Дубовицкий? Кстати, роман хороший: читал 14 часов без перерыва:) Если он, то я удивлен. lesnoybrodyaga А какой населенный пункт назовут «Натан Дубовицкий»? air-ramazanov Ну а так отвечает Натан Дубовицкий третьему артэкспедитору «АймакАрбисту», своему соавтору Александру Спиридонову: «...Уммка — бультерьер...», читайте до конца, повеселитесь))) kushanashvili-o Жду, когда Андрей Колесников из «Русского пионера» позвонит, спросит: не желаете подтвердить свои писательские амбиции? Братаны, сейчас, отвечу я с ухмылкой. herrerajm Прочитано в «Русском пионере»: Адреналин. Звонок главному редактору. Андрей Колесников: «Думаю, у нас еще будут колонки премьера...» — Андрей, тему для этой колонки премьер сам предложил? Или это инициатива журнала? — Без комментариев. — А заголовок чей? — Мой. Но с автором он согласован. — Гонорар колумнист получит? — Конечно — 18 тысяч 700 рублей. Как и за первую свою колонку — про подбор кадров. — А еще колонки Владимира Путина в «Русском пионере» будут? — Думаю, да. Потому что, мне кажется, раз в квартал ему есть о чем рассказать.

felicita2011 Прочла колонку Собчак в «Русском пионере».Такое ощущение, что «Письмо одного» писала я — настолько оно соответствует моему мнению о колл. письмах.

и Эхо всегда ждет ее по этой же, наверно, причине!)))

golishev Под «Натаном Дубовицким» я подразумеваю бригаду литературных негров, которым заказали «Околоноля». alina_os Открыла для себя журнал «Русский пионер». Увлекательное чтиво, скажу я вам) yu-buida Валерия Пустовая о «Снобе» и «Русском пионере»: «Похоже, пока отечественные писатели представляют из себя элиту, печатаясь в «Снобе», элита представляет себя писателями, печатаясь в «Русском пионере». brodsky_prav Распутин высказался о «Русском пионере» http://bit.ly/kd7cVO виртуозней некуда. Редакция, кажется, даже не поняла, как их опустили. dima ashena Нашел видеокамеру — завтра будем снимать фильм!! Вообще пора заняться творчеством, буду писать колонки в «Русский пионер»)) Я наконец отчистил мой ЖЖ, скоро напишу там об РП и, надеюсь, попаду в след выпуск!!))) maria latypova Журнал «Русский пионер» наконец учредил свою премию! наталья пушкарева Интересно, как Владислав Сурков и Натан Дубовицкий будут выбирать победителя в номинации «Классика XXI века»?)))

mud-nancy «Русский пионер» учредил свою собственную литературную премию. Примечателен состав жюри, опубликованный на сайте. В жюри пионерской премии согласились войти Петр Авен, Владислав Сурков, Натан Дубовицкий и другие ценители художественного слова. При этом Натан выдвинут в одной из номинаций. Надеюсь, он будет голосовать против себя и за Славу С., а Владислав Юрьевич, наоборот, — за Натана.

ikalujskiy pasha Ааа!!! Зачем Собчак slava_ship GQ и Русский Пионер, наверно, печатают Собчак из-за ее бездарности,

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

и Охлобыстина на 1-ю номинацию выдвигаете! Так нельзя! Они оба классные авторы!

150

КАЖДЫЙ РАЗ, отправляясь за рулем своего т/с в город, убеждаемся снова и снова в тщете любой погони — за славой, за рублем. В неисполнимости побега. Пробка, апофеоз статики, предостерегает от зазнайства: уже не кликнешь, как бывало: «Поедем, красотка, кататься!» Предлагаешь скромно: «Пойдем посидим…» Зная, что обречены на простой, что участь наша в недвижимости, мы день за днем стартуем навстречу пробкам с хладнокровием самурая, со спокойной улыбкой воина, осознающего неизбежность смертного затора, но не ведающего где, в каких тисках, на Третьем или на Садовом кольце, настигнет… Каждый из нас живет днем сегодняшним, не загадывая на завтра, вкушая каждое мгновение как последнее. Всматриваясь в стекла соседних авто, глядя в лица таких же приговоренных, пронзительно осознаем, что, возможно, никогда не увидим их снова, как и домочадцев своих, с которыми почтительно навеки распрощались за утренним капучино… И сердце наполняется торжественной метафизикой. И мы уходим в себя, переключаясь на внутреннее зрение, на работу души и мозга, с которой за нас никто не справится. В той жестяной одиночке, где предстоит провести большую часть оставшегося срока. Откуда не сбежать.

наталья львова

Игорь Мартынов

151

русский пионер №3(21). июнь–июль 2011

№3(21). июнь–июль 2011

выходит с февраля 2008 года Главный редактор Андрей Колесников Помощник главного редактора Олег Осипов Шеф-редактор Игорь Мартынов Специальный корреспондент Дмитрий Филимонов Специальный корреспондент Николай Фохт Ответственный секретарь Елена Юрьева Арт-директор Павел Павлик Заместитель арт-директора Варвара Полякова Фотодиректор Вита Буйвид Цветоделение Снежанна Сухоцкая Препресс Андрей Коробко Верстка Александр Карманов Корректор Нина Саввина Менеджер по печати Валерий Архипов Генеральный директор Михаил Яструбицкий Заместитель генерального директора по стратегическому маркетингу Павел Директор по маркетингу Анастасия Прохорова Директор по рекламе Наталья Кильдишева Заместитель директора по рекламе Наталья Кирик Директор по дистрибуции Анна Бочкова Офис-менеджер Ольга Дерунова

Парфёнов

Редакция: 105064, Москва, Нижний Сусальный пер., д.5, стр. 19, телефон +7 (495) 504 17 17 Электронный адрес: ruspioner@gmail.com Сайт: www.ruspioner.ru Подписка: телефон: +7 (495) 981 39 39, электронный адрес: podpiska@ruspioner.ru Обложка: Аксеновы(е), «Полет Вальки...», 2011 Авторы номера: Андрей Васильев, Дмитрий Глуховский, Инна Денисова, Натан Дубовицкий, Михаил Ефремов, Игорь Каменской, Тина Канделаки, Матрос Кошка, Игорь Мартынов, Вяческлав Муругов, Андрей Орлов (Орлуша), Иван Охлобыстин, Маргарита Симоньян, Ксения Собчак, Роман Троценко, Дмитрий Филимонов, Николай Фохт, Геннадий Швец Фотографы: Наталья Львова, Orlova, Эдуард Странадко, Василий Шапошников, Андрей Шапран Художники: Инга Аксенова, Варвара Аляй-Акатьева, Анна Всесвятская, Анна Каулина, Павел Пахомов, Варвара Полякова, Маша Сумнина, Елена Ужинова, Сандра Федорина, Иван Языков, «Студия Тимура Бекмамбетова «Базелевс»: Навзар Чагатаев и Валерий Зражевский В оформлении журнала использованы работы Ивана Языкова из серии «Книга Букв» Учредитель и издатель: ООО Медиа-Группа «Живи», 105064, Москва, Нижний Сусальный пер., д.5, стр. 19 Тираж 50 000 экз. Отпечатано в типографии ЗАО «Алмаз -Пресс», 123022, Москва, Столярный пер., д.3, корп. 34 Цена свободная Издание зарегистрировано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций. Свидетельство о регистрации СМИ ПИ № ФС 77-33483 от 16 октября 2008 года Запрещается полное или частичное воспроизведение текстов, фотографий и рисунков без письменного разрешения редакции За соответствие рекламных материалов требованиям законодательства о рекламе несет ответственность рекламодатель