"К чести организации" Сергей Песецкий

В этом файле только первые 36 страниц из увлекательного шпионского романа «К чести организации» Сергея Песецкого, полную версию книги можно купить: • • • • •

На сайте profmedia.by В издательстве по телефонам (017) 290‐16‐42, 233‐42‐25 Через наш магазин на Facebook В интернет‐магазине OZ.by А также в книжных магазинах Вашего города

ым старым... Стар о ь ен оч ь, ен бя оч му чт ...я ощущаю се оционально... Может, пото тому, эм по психически, , а может, и ен сн те ри п ким, н, та же часто был уни небрегали. Когда-то я был убежбыли что мной пре верил, у меня Теперь ее л, ре го же к веру... как вы, та м начал терять ничего, а может, те За .. я. ни де и о-то ь мало... Почт осталось очен да я делаю вид, что во чт да, ог ог и ничего. Ин аю других и себя тоже, ин ли маныв ре.… и верю, иногда об в прикоснуться к чужой ве что не кажется, гото Но я действительно ни во руках ? в строю иллюзии в то, что те, у которых и ю душевверю. Не верю ои, и чужие, имеют таку св ю имеете вы... наше дело, и ную силу, каку

1

Ю

ЗЕФ ПОДОЗРЕВАЛ , ЧТО ДЕЛО , ПО КОТОРОМУ ЕГО ВЫЗВАЛ

ТОМАШ ,

К ЧЕСТИ организации

чрезвычайно важное. Еще вчера вечером он отправился к «голубю». Сперва вошел в знакомые ворота, потом спустился со двора к каменному дому. Чуть задержался на верхних ступеньках, потянулся и нащупал на запыленном подоконнике клочок бумаги. Взял его, пошел на первый этаж, включил карманный фонарик и прочитал одно слово: «Масло». Это было приглашение к «голубю» — пани Монике. Он осторожно направился по темным ступенькам на второй этаж.

— И что же это уважаемый пан появился только спустя три дня! — выговаривала ему Моника, подпирая кулаками бока.

— Есть что-либо срочное?

— Есть. Томаш зовет. Эх вы, интеллигенты, ничего не можете организовать! Я свое дело делаю на раз-два! А вы!

— Почему нет письма от него?

— Потому что оно не надо. Я письмо с печатью на губах.

— Где встреча?

4

К ЧЕСТИ организации

— В «норе».

— Когда?

— Сейчас.

— Что вы глупите! Сейчас наступит комендантский час.

— А пан своего ума не имеет? Баба должна водить за ручку? Пойдет пан, когда захочет. Пан голоден?

— Нет.

— Вижу по глазам, как там у пана. Дам хлеба и сала. Принесла вчера из деревни.

— Нечем заплатить.

— Говорю же дам, а не продам. Уже приготовлено. Это за те копченые рыбки, которые мне пан дал когда-то. Бросишь за собой, найдешь перед собой! Так сказано в Евангелии.

— Там вовсе не так написано.

— Это неважно. Могло быть сказано. Наверное, какойнибудь Марк забыл написать. Моника подала Юзефу сверток, завернутый в бумагу.

— Ну, и убирайся пан, — сказала она, — а то если «гицали» схватят, то буду виновата. Айда!

***

Cергей ПЕСЕЦКИЙ

Назавтра в полдень, сразу же после работы в Академии, Юзеф пошел в каменицу, в которой у Томаша была переводческая контора. Шторы на окнах были полностью затянуты: знак, что все в порядке. Позвонил. Пани Катажина, как всегда строгая, понурая, одетая во все черное, открыла ему дверь. На приветствие она не ответила. Кивнула головой в сторону кабинета Томаша, бросила: «Там!» и пошла по коридору в кухню. «Тоже баба-бзик, как и Моника», — подумал он и постучал о правый косяк двери.

5

Cергей ПЕСЕЦКИЙ К ЧЕСТИ организации

Томаш появился на пороге кабинета.

— Ну, наконец-то, — сказал он,— я беспокоился.

— Нечасто захожу к «голубю». У меня много дел, да и живу сейчас в другом районе, далеко от «ящика». Только вчера вечером узнал, что пан вызывает меня.

— Все в порядке, еще не поздно. Прошу садиться. Обычно Томаш был спокоен. По выражению его лица, будто высеченного из камня, ничего нельзя было прочесть. Но сегодня Юзефу показалось, что его шеф озабочен. Широкий лоб прорезали глубокие морщины. В глазах затаилось беспокойство. Мысли где-то блуждали.

— Холодно? — спросил Томаш.

— Да. Воздух влажный.

— Будет ранняя весна. Немцы капитулировали под Сталинградом. Отступили от Курска, Ростова, Краснодара, Ворошиловграда, а теперь тонут в грязи на востоке. Об этом пан, наверное, знает, а «Бюллетень» выйдет через пару дней. Томаш достал из правового нижнего шкафчика неполную бутылку водки и маленький стаканчик: — Для сугреву, — сказал он, наливая стаканчик до краев. «Плохой признак, — подумал Юзеф, вспоминая угощение после ненужной слежки за Генсом, на которую истратил несколько дней. — Наверное, и сейчас дело дрянь».

— Вы ведь знаете, что я не пью: алкоголь плохо влияет на меня. Вызывает гнетущее чувство... а вы пейте, — ободрял его Томаш. Он побарабанил пальцами по столу, посмотрел в окно, прикусил губу, спросил: — А курение помогает вам?

— Не понимаю, в каком смысле помогает?

— Ну... притупляет тоску, заботы.

— Перед войной я бросил курить — берег здоровье. Потом, когда грянула война, опять начал. Не забочусь 6

К ЧЕСТИ организации Cергей ПЕСЕЦКИЙ

о здоровье, потому как знаю, что долго не проживу. А курение сейчас для меня необходимо. Покурю... и забудусь, да, притупляет боль.

— Да... Действие никотина известно. Но есть еще одно «но». Процесс сосания папиросы или трубки заменяет взрослым то, что так успокаивает ребенка: грудь матери. Я знал одну девушку, которая в определенные минуты начинала сосать согнутый указательный пальчик.

— А я и теперь знаю одну молодую особу, интеллигентную, образованную (имея в виду Гелену), которая часто сосет кончик большого пальца правой или левой руки и абсолютно не придает этому никакого значения.

— Я не курил много лет. Решительно бросил курить, навсегда. Ну, а сейчас... капитулировал. Вернулся к пристрастию. Курю мало, но, наверное, не брошу этого, — Томаш выдвинул верхний ящичек стола, извлек из него маленький деревянный портсигар, открыл его и поставил перед Юзефом. — Прошу. Американские.

— О!.. Даже до войны редко где их продавали.

— Это военная помощь Америки Советам. К их солдатам она не доходит, потому что попадает на склады и в употребление красной аристократии. Но со складов просачивается к немцам, а оттуда — к нам.

— Мне это известно. Один мой знакомый так покупает американский рис и консервы.

— Я не спекулирую.

— Знаю.

— Получил это в подарок от одного из своих людей, который принимает участие в весьма важном деле. Он закурил папиросу. Сизая дымка окутала Тома ша, потом медленно, изменяя очертания и оттенки, поползла под потолок. Юзеф допил водку и тоже закурил. Ощутил, 7

Cергей ПЕСЕЦКИЙ К ЧЕСТИ организации

как мягкое тепло охватывает тело. Уже понимал, что состоится тяжелый разговор, потому сам спросил: — Случилось что-то?

— Да! — Томаш кивнул головой и вперил взгляд в лицо Юзефа. — Да, именно это тяготит меня. Во-первых, я нарушил главное правило нашей группы: полную конспирацию, которой требую ото всех. Но... — он сделал большую паузу, — все же о существовании нашей группы никто, кроме ее членов, не знает поныне. Во-вторых, решение за вами. Вы можете определиться сами, я приму любое ваше решение, и это вовсе не изменит моего отношения к вам. А теперь, наконец, скажу в чем дело... — Томаш вновь сделал длинную паузу, как бы давая Юзефу возможность собраться с мыслями. Потом начал говорить очень спокойно монотонным, как бы уставшим голосом: — Как я уже давно информировал вас, наша группа полностью независима. О ее организации, целях, членах никто не знает. Но я связан, как вы помните, с командованием АК1. Кстати, вы интересуетесь работой АК? Прежде всего, их конспиративной работой?

— Да. Знаю даже два их места. Немного помогаю им, но ничего на себя не беру, никаких обязательств.

— Вот и я помогаю. Много. И мне нужна их помощь, особенно в делах легализации. Но, подчеркну, мои отношения с АК являются секретными. В АК думали (из-за информации и материалов, которые я им поставляю), что я руковожу секретной разведгруппой. Поскольку я азартен, мне предложили объединить все подпольные группировки. Я объявил, что имею для объединения только одну особу: самого себя, и соглашусь сделать это при условии, что буду командовать всей орга низацией. Это сочли шуткой... А теперь перехожу к настоящему делу... Может, еще водки?

1

8

АК — Армия Краёва, польская антикоммунистическая армия.

К ЧЕСТИ организации Cергей ПЕСЕЦКИЙ

— Нет, спасибо.

— А папироску?

— Охотно.

— Вернемся к делу. При АК есть секретный суд, который уже вынес несколько смертных приговоров, преимущественно нашим изменникам и особо жестоким гестаповцам. Летом прошлого года они начали создавать карательный орган для исполнения приговоров. Однако этот орган до настоящего времени не проявил никакой деятельности. Руководство органа передает командованию неубедительные рапорты, зачастую вообще не имеющие смысла. Словом, это дело уже несколько месяцев не сдвигается с места и выглядит безнадежно.

— Может, разогнать карательный орган и сформировать новый?

— Да. Но это займет много времени, а результат может быть прежним. Знаю, что ваше отделение «Оса» сможет выполнить трудные задания. Вы безупречно сработали по делу Рашкиса. Удачно разработали план покушения на Генса. И вы — одиночка. Я хочу воспользоваться вашей добровольной помощью.

— Речь о том, чтобы я организовал для них исполнение нескольких смертных приговоров?

— Об этом не было речи. Когда я беседовал по этому делу с одним человеком (в этой организации он крупная рыба), то ненароком упомянул, что знаю человека осведомленного, способного ловко проводить подобные акции. Мой собеседник, назовем его господин М., очень этим заинтересовался. Попросил меня свести его с таким «спецом». Если вы не против, то я сделаю это. Может, вы поговорите с ним, и если дело вам не понравится, то вы откажетесь принять в нем участие. Скажете, что нет возможности, либо хотите куда-нибудь уехать.

— Он знает что-нибудь обо мне?

9

Cергей ПЕСЕЦКИЙ К ЧЕСТИ организации

— Ничего. Зато хорошо знает меня, и понял из моих слов, что вы являетесь именно таким человеком, который сможет побудить к действию их карательный орган.

— Не знаю, смогу ли. А вы хотите, чтобы он начал действовать?

— Да. Дело в том, что приведение в исполнение нескольких казней устрашило бы изменников и доносчиков. Просто-напросто организация показала бы зубы и предупредила, что может карать за то, что кое-кто выслуживается перед оккупантами. Юзеф задумался. Это дело показалось ему слишком трудным. Его воображение уже рисовало темными красками препоны и неудачи... Последняя осень и нынешняя зима были очень тяжелыми. Когда он жил с Любой, а потом один у панны Ядвиги, ему было легче. Когда к нему пришла Гелена, нужда не заставила себя ждать. В Академии работал по три часа в день — до полудня. Того, что зарабатывал, не хватало на самое скромное существование, потому что цены росли, а наплыв на кресы1 оккупационных остмарок вызвал хаос на рынке. Кроме того, Гелена ждала ребенка. Она не надеялась на это, потому что была уверена, что после аборта и операции не способна забеременеть... Томаш терпеливо ждал. Спустя некоторое время Юзеф сказал: — Итак, вы хотите одолжить меня командованию АК?

— По крайней мере, оно этого хочет. Я ничего не скрывал, рассказал все как есть. Можете сами решать, как захотите провернуть дело.

— Согласен побеседовать с тем фишем из АК. Томаш оживился.

1 Кресы — территория Западной Беларуси, которая с 1921 г. была под протекторатом Польши.

10

К ЧЕСТИ организации Cергей ПЕСЕЦКИЙ

— Хорошо. Он командир штаба командующего Виленским округом Армии Краёвой. Его псевдоним Гром.

— Очень грозно. Должен сражать изменников молниями. Когда и где встреча?

— Завтра. Сегодня я его предупрежу. Три часа пополудни вам будет удобно?

— В три часа можно.

— Значит, завтра в три. Пойдете по Зигмунтовской улице со стороны Арсенальской по направлению к Зеленому мосту.

— Как его узнать?

— Полный, похожий на медведя, лет около пятидесяти пяти. Из правого кармана его пальто будет виден краешек местной «времечковой». Вы спросите его: «Который час?» Он ответит: «Три минуты восьмого». Потом добавит: «Разве у вас нет часов?» Вы ему скажете: «Сталин забрал».

— Порядок. Буду помнить. Я хотел бы, чтобы ваше «одолжение меня» принесло вам доход. Обычно, когда берут в долг, это приносит только неудобства.

— Надеюсь, что все мы будем довольны... А как вам живется?

— По-разному, бывает хуже, бывает лучше.

— А как сейчас?

— Очень плохо.

— Дам вам немного денег.

— Нет. Знаю, что и вам трудно.

— Подождите, есть еще один вариант. Сейчас кое-что покажу вам, — Томаш вышел в дверь, что вела в ванную. Вскоре вернулся и положил на столик литовский бланк.

— Это, — сказал он, — ордер на готовую одежду, пальто или отрез ткани. У меня есть несколько таких бланков, но два хочу сохранить в своем архиве в качестве документов. Этот даю вам. По предоставлению этого 11

Cергей ПЕСЕЦКИЙ

ордера вы сможете купить что-нибудь стоящее в магазине готовой одежды на улице Великой или в магазине текстильных тканей на улице Немецкой. Сэкономите на этом, наверное, на порядок больше по сравнению с рыночной ценой.

— Как это сделать?

— Сейчас сделаем. В случае если в магазине спросят справку с работы, дам вам еще один бланк. Сделаем вас почтальоном. За четверть часа Томаш сделал справку с работы и заполнил ордер. На документах уже были печати и подписи.

— Советую вам сделать это быстро,— сказал Томаш, — потому что чувствую, скоро эта лавочка прикроется. Бланки, печати и подписи фальшивые... И прошу поставить меня в известность о результатах разговора с Громом.

— Хорошо. Юзеф попрощался с Томашем и пошел на Антоколь.

***

К ЧЕСТИ организации

Когда Юзеф вошел в свою квартирку, увидел, что Гелена лежит на кровати, укрывшись ватником и его демисезонным пальто. Выглядела она плохо. Лицо было бледным, под глазами легли тени.

— Как чувствуешь себя, пудель? — спросил он весело, и добавил, желая подбодрить ее: — Сегодня прекрасно выглядишь!

— Мне кажется, что собака скоро покинет своего хозяина, — грустно сказала она. — От меня ему никакой радости. Гелена хотела встать, но Юзеф не позволил. Он пошел на кухню и разогрел вчерашний картофельный суп. Уже 12

К ЧЕСТИ организации Cергей ПЕСЕЦКИЙ

две недели супы были их основной едой. «Нужно что-то делать, — озабоченно думал он. — Она должна лучше питаться. Беременность истощает ее». Он пошел в сарай и принес дров. Разжег плиту и оставил дверь открытой, чтобы немного обогреть комнату. Потом отнес Гелене миску горячего супу и ломоть хлеба.

— Съешь это! — сказал он.

— Должна?

— Да. Это приказ. Она принялась есть. Юзеф сел за столиком в кухне. Он решил, что сегодня попробует купить что-нибудь на ордер. Пересчитал деньги, которые у него были, подумал, что их хватит на покупку по государственным ценам даже самой дорогой вещи. После обеда стал собираться, надел старое осеннее пальто. Гелену накрыл своим меховым.

— Опять уходишь? — спросила она.

— Да. Хочу решить срочное дело. Скажи, чего бы ты съела с удовольствием?

— Не знаю. Может, селедку. А когда вернешься?

— Наверное, вечером.

— Не нарывайся на неприятности, потому что, если хозяин не вернется, пес умрет... Я закроюсь, перестану есть и усну навсегда. Совсем не боюсь этого... Мне просто кажется, что уплыву далеко... в тишину.

— Ты так плохо чувствуешь себя? Может, вызвать врача?

— Нет. У меня болит голова и мне холодно.

— Это слабость. А здесь действительно холодно. Я тоже мерзну. Дверь в кухню оставляю открытой, будет немножко теплее. Ну, я должен идти.

— Что-нибудь опасное?

— Что тебе взбрело в голову?

— Я так чувствую. Боюсь за тебя...

13

Cергей ПЕСЕЦКИЙ К ЧЕСТИ организации

— Ничего опасного. Вернусь вечером. Но беспокойство Гелены передалось и ему. В сарае, за дровами, Юзеф спрятал в ящик свои документы и взял браунинг. На улице Великой у литовцев был крупный склад мужской одежды. Летом 1941 года там сложили вещи, которые остались после отступления большевиков. Потом прибавилось еще много одежды, конфискованной из еврейских магазинов. Но продавали все по предоставлению ордеров почти исключительно литовцам. В первой маленькой комнате склада Юзеф застал мужчину средних лет, худого, болезненного вида. Тот сидел за столом и что-то писал в блокноте через копировальную бумагу. Юзеф поздоровался с ним по-литовски. Мужчина, не прерываясь, кивнул ему головой. И тут же разразился кашлем. Вынул из кармана большой носовой платок и приложил его к губам, будто хотел заглушить кашель. Потом глянул на платок и спросил измученным, прерывающимся голосом: — Что вам? Вместо ответа Юзеф положил перед ним на стол ордер. Справку с работы держал в руке. Литовец глянул на ордер и спросил: — Что вы хотели купить?

— Хорошее пальто. Простыл в этом демисезонном.

— Пан поляк?

— Да. Работаю в литовском учреждении. Есть справка.

— Петр! — позвал литовец в открытую дверь, за которой был виден большой зал, заставленный вешалками с одеждой.

— Сейчас! — раздался издалека голос, вслед за которым появился низенький, коренастый мужчина в черном фартуке.

— Какая? — спросил он у сидящего за столом литовца.

14

К ЧЕСТИ организации Cергей ПЕСЕЦКИЙ

— Пальто.

— Идемте! — бросил Юзефу мужчина в фартуке. Они вошли в большой, высокий, светлый зал, окна которого выходили на широкую в этом месте улицу. Прошли между вешалками к левой стороне зала. Там магазинщик небрежно махнул рукой: — Пусть пан сам выбирает. Заплатите директору. Он покинул Юзефа и пошел к полкам между окнами. Юзеф начал рассматривать верхнюю одежду. Тут были и добротные, и так себе вещи. Некоторые пальто были измяты, другие были в пятнах и пыли. Все висели вперемешку. Потребовалось много времени, чтобы найти чтото подходящее. Это было зимнее пальто с каракулевым воротником. Каракуль был натуральный, сукно хорошее. Под прочной скользкой подкладкой Юзеф нащупал толстый слой ватина. Примерил пальто. Оно было немного длинноватым для него и слишком широким. Но такое легче было продать. Юзеф взял его и пошел в канцелярию.

— Хочу купить это пальто, если оно не слишком дорогое, — сказал он литовцу.

— Дорогое? Здесь нет дорогих. Поищите талон! — он показал пальцем на карман пальто. Юзеф нашел продолговатую картонку, на которой был написан номер и несколько больших букв, протянул ему. Литовец раскрыл толстую книгу и нашел в ней нужное место.

— Восемьдесят пять литов,— сказал он и поставил в книге отметку красным карандашом. Потом бросил талон в ящичек в столе и на обратной стороне ордера поставил печать. Написал внизу дату и закрепил печать подписью: одна буква с вензелем. Юзеф все время старался не забыть имени и фамилии, написанных Томашем на ордере. Но ничего не надо было 15

Cергей ПЕСЕЦКИЙ К ЧЕСТИ организации

подписывать. Он дал служащему восемьдесят пять литов, поблагодарил и ушел. Пальто, скрученное подкладкой вверх, он нес под мышкой. Сразу же пошел к Бубе. Она не ответила на стук в дверь, но было открыто, и Юзеф вошел внутрь. Очутился в темноте. Из соседней комнаты сквозь дверную щель просачивалась узкая полоска света, за дверью кто-то копошился, и слышен был свист примуса. Юзеф кашлянул, чтобы обратить внимание на свой приход.

— Кто там?! — крикнула Буба.

— Юзеф.

— Ага! А почему вы всегда приходите, когда я не одета?

— Всегда? — удивился он.

— А вы не помните, как было тогда, когда пан принес рыбу? Я мылась...

— Было дело.

— Что-нибудь срочное? Я тороплюсь.

— Для меня очень срочное.

— Тогда входите! И, пожалуйста, не тушуйтесь, пан увидит женщину-класс! Он вошел в следующую комнату, которая служила спальней и из которой одна дверь вела в кухню. Он увидел Бубу, пристегивающую чулок к подвязке у пояса. На ней было белье люкс. Она искоса поглядывала на Юзефа и слегка улыбалась. Потом проверила левый чулок, выпрямилась, раскинула руки и спросила: — Как я выгляжу?

— Отлично!

— Я могу нравиться?

— Еще как!

— А что пану больше всего нравится?

— Конечно же, ноги! — сказал он, вспоминая недавний «урок» Гелены, и добавил: — Глаза и волосы у вас тоже прекрасные.

16

К ЧЕСТИ организации

— Не льсти, не льсти! Мне сорок лет, и я кое в чем смыслю. Она надела темное платье.

— Застегни сзади! Иду на вечер. Собрание спекулянтов. Такая международная сволочь.

— Пани не сволочь. Я протестую!

— Не сволочь?

— В вас есть и сердце, и совесть. А спекулянты?.. Что ж, без них было бы еще хуже.

— Ну, спасибо. Я сразу увидела, что ты хороший парень. Когда-нибудь побольше расскажу о себе, и ты поймешь, зачем я спекулирую. Он застегнул последний крючок у ворота ее платья. Буба повернулась к нему, обняла за шею и горячо зашептала: — Прижмись ко мне сильно! Сильнее! — она прильнула поцелуем к его губам и, вытянувшись с закрытыми глазами, замерла без движения. Потом отстранилась, — хватит!.. По какому делу?

— Странная вы! Разве вам не понятно?

— Ну да. Сегодня у меня такое дурацкое настроение, как бы и нет войны, и я как бы помолодела. А что тебе?

— У меня есть пальто, новое, добротное, хочу продать. Она взяла пальто, которое Юзеф оставил на кресле, бегло рассмотрела его.

— Вполне. Когда продать?

— Чем скорее.

— Очень нуждаешься в деньгах?

— Да. И вообще, нужно что-нибудь из еды.

— Пальто продам через пару дней, потому что хочу взять за него хорошие деньги. Прямо сейчас дам тебе тысячу марок. А из еды есть только деревенская колбаса, хлеб, селедка, сахар и сало.

— Я бы взял несколько селедок и остального, всего понемногу.

Cергей ПЕСЕЦКИЙ 17

Cергей ПЕСЕЦКИЙ К ЧЕСТИ организации

— Жаль, что ты не пришел раньше. Но сделаю это только потому, что ты сказал, что тебе нравятся ноги. А остальное — липа. Она пошла на кухню, а оттуда в скрытый в сенях под ступеньками чулан. По дороге потушила примус, который зажгла, чтобы немного обогреть спальню, где она одевалась к выходу. Юзеф ждал ее несколько смущенный, его охватило возбуждение. Он по сей день не мог понять Бубу. Думал, что она интеллигентная женщина, но нарочно взяла манеру держаться вульгарно. Знал от Винцука, что она «не занимается мужчинами», поэтому он был удивлен ее страстным поцелуем. Скоро Буба вернулась. Принесла плетеную корзину, в которой лежали бумажные свертки.

— Бери и убирайся! — сказала она. — Если хочешь, приходи завтра. Корзину верни.

— Так когда будет продано пальто?

— Я же сказала, не надо спешить. Хочу для тебя взять хорошую цену. Ага! Забыла дать тебе деньги. Возьми сам из верхнего ящика справа. Отсчитай себе тысячу, — махнула рукой на комод и вышла в первую комнату. Он вытянул ящик и увидел рядом с железной коробкой толстые пачки остмарок. Старательно отсчитал тысячу и закрыл ящик. Вернулась Буба. Она уже облачилась в пальто, на ногах были высокие галоши.

— Взял деньги?

— Да. К твоей кассе свободный доступ имеет каждый? — спросил он, также обращаясь к ней на «ты».

— Нет, только криминал. Порядочных людей я даже на порог не пускаю. Ограбят! Бери корзину, иди! В сенях она закрыла дверь, нашла в темноте его руку, крепко сжала ее и спросила: — Есть у тебя любовница?

18

К ЧЕСТИ организации

— Нет. Но у меня есть подруга, с которой я живу как с сестрой. Она мой... пес.

— Пес?!

— Да. Мне трудно это объяснить тебе.

— Ну, хорошо. Выходи первый. На улице мы друг друга не знаем. Он быстро пошел домой. Знал, что Гелене тревожно, потому и хотел ее побыстрее успокоить. Да, Бубе сказал, что у него нет любовницы, но есть подруга. Что ж... Это была почти правда, потому что между ним и Геленой никогда не было никаких нежностей, поцелуев, ласк, обычных для любовников. Даже спали в отдельных кроватях, хотя вместе им было бы теплее. Очень редко, когда одолевало желание, приходил к ней и спрашивал: «Можно?» Гелена отвечала: «Если я тебе нужна, то пожалуйста». Но такая холодность не мешала их взаимному уважению. Они любили друг друга как хорошие товарищи. Юзеф огорчался, что не может обеспечить Гелене лучшего существования. Несколько раз предлагал, чтобы она вернулась в семью. Но она решительно все отвергала, говорила, что предпочитает голодать с ним, чем жить в достатке в собственном доме.

*** Cергей ПЕСЕЦКИЙ

Юзеф поднялся на горку по протоптанной в снегу скользкой тропинке, которая вела от калитки к дому. Окно на кухне панны Ядвиги было освещено. Он вошел в общие сени и старательно закрыл дверь. Но когда хотел тихо войти в свою квартирку, панна Ядвига окликнула его: — Вы не зайдете ко мне?

19

Cергей ПЕСЕЦКИЙ К ЧЕСТИ организации

— Зайду, но сперва скажу Геле, что вернулся. Она переживает за меня. В квартирке было темно. Можно было различить только седые прямоугольники окон: на дворе лежал снег и там было светлее.

— Почему ты лежишь в темноте? — спросил он.

— Люблю думать в тишине. Очень интересное занятие. Радуюсь, что ты вернулся. Виляю хвостом.

— Я принес вкусного. Есть и селедка. Сейчас пойду флиртовать с панной Ядвигой. Может, ты встанешь, включишь свет и посмотришь продукты? Будет для тебя развлечение.

— Хорошо. В кухне панны Ядвиги горела карбидка, наполняя комнату запахом, похожим на чесночный.

— Я хотела с вами поговорить, — сказала Ядвига, — дело в том, что Гелена плохо выглядит.

— Она беременна.

— Знаю. Но очень исхудала. К тому же она страдает от холода. К сожа лению, квартирку чуть обогревает боковая стенка печки, в ней нельзя жить зимой человеку слабому или больному.

— Что же с этим делать? Я жалею, что в начале зимы не купил железную печку. Трудно было найти. Но думаю, мы как-нибудь переживем зиму.

— Теперь самый холод. Вот и хочу предложить вам, чтобы вы пожили у меня, в маленькой комнатке. Там очень тепло, потому что туда выходит половина печки из моей спальни. Сейчас я вам покажу. Из кухни одна дверь вела влево, в столовую комнату, а оттуда в спальню. Другие маленькие двери соединяли кухню с угловой комнатой. С левой стороны, возле стены, стояла узкая железная кровать, прямо под окном — маленький стол.

20

К ЧЕСТИ организации Cергей ПЕСЕЦКИЙ

— Действительно, здесь очень тепло, — сказал Юзеф, когда рассмотрел комнату. — Гелене было бы здесь хорошо.

— И вы поместитесь здесь, посмотрите! — она показала ему прислоненную к стене возле двери складную кровать. — На день это складывается, а на ночь можно поставить между стеной и этой кроватью.

— Большое спасибо. Я поговорю с Гелей. Может, тут ей станет лучше.

— Наверное, лучше, потому что там она постоянно мерзнет. Меня это беспокоит. Назавтра Юзеф и Гелена перенесли самые необходимые вещи из своей квартирки в комнатку рядом с кухней.

— Здесь тебе будет хорошо, — сказал Юзеф.

— Совсем как собачья будка. Но тепло и уютно. Забавные окошки, как в избушке на курьих ножках.

— И прошу тебя лучше питаться. Когда есть продукты, не экономь, не отказывай себе. Хочется — ешь.

— Хочу поменьше тебя обременять. Я ведь совсем бесполезная.

— Ничего подобного! Готовишь, убираешь, даже стираешь. Кроме того, мне приятно, что я забочусь о тебе. Маленькая это забота, но делаю, что могу.

— Я не жалуюсь.

— Знаю. Но и ты заботься о себе, потому что, если заболеешь, будет нам худо. Сейчас у меня есть немного денег, а скоро получу больше. Сегодня приготовь хороший обед и съешь. Для меня оставь, потому что вернусь поздно. Юзеф отдал Гелене шестьсот марок и отправился в город. Уже в третьем часу пошел на условленную встречу с асом из АК. Медленно двигался Зигмунтовской улицей в сторону Зеленого моста. Но не увидел никакого мужчины 21

Cергей ПЕСЕЦКИЙ К ЧЕСТИ организации

с газетой, торчащей из кармана. Он вообще никого не заме тил, кто бы видом давал понять, что пришел на условленное свидание. Юзеф посмотрел на часы: больше трех. Задержался у центрального входа в каменицу, в которой когда-то была квартира брата маршала Пилсудского. Оттуда осматривал Зеленый мост, но долго стоять на одном месте не мог: это было неконспиративно. Поэтому перешел на другую сторону Виленской и сделал вид, что интересуется витриной маленького комиссионного магазина. Потом вновь направился на Зигмунтовскую. Когда переходил улицу, заметил пожилого полного мужчину. Из правого кармана его пальто торчал край газеты. На голове у него была старая кепка, низ его брюк обтрепался. Мужчина был невзрачен, сер, ничем не выделялся из окружающих. Этакий тип мелкого ремесленника или магазинщика. Идя по улице, он не оглядывался и ни на что не обращал внимания. «Хорош игрок, если это он!» — подумал Юзеф и двинулся за конспиратором по правой стороне улицы. По левой стороне тротуара не было. Там тянулся длинный барьер на деревянных столбиках, отделяющий проезжую часть от стока в реку. Юзеф пошел быстро, обогнал «конспиратора», а потом повернулся и медленно направился ему навстречу. Когда поравнялся, спросил: — Извините, который час?

— Три минуты восьмого. У пана нету часов?

— Сталин забрал.

— Я немного опоздал, уж очень скользко. Шел сюда дольше, чем думал. Пойдем к вам?

— Ко мне отсюда далеко. Давайте поговорим гденибудь так.

— Кто вас прислал?

— Томаш.

22

К ЧЕСТИ организации Cергей ПЕСЕЦКИЙ

— Порядок. Пойдете за мной в сторону Кальварийской. Когда войду в ворота в начале улицы, подождете меня.

— Хорошо. Гром пошлепал обратно по Зигмунтовской. Юзеф повременил, перешел проезжую часть, оперся руками на парапет и какое-то время просто смотрел на покрытую льдом и снегом реку. Только потом направился за Громом, который вскоре ступил на правый тротуар Зеленого моста. Юзеф держался левой стороны, потому что так ему было удобнее рассматривать Грома. А тот шел медленно, тяжело и вроде бы вовсе не интересовался окружающими. Но в одном месте остановился перед витриной бедного магазина. Потом вернулся. «Маневрирует, чтобы видеть позади себя», — подумал Юзеф, а затем перешел улицу и вошел в ворота. И тут же увидел Грома, который, наклонившись, зашнуровывал ботинок. Тот выпрямился и сказал: «Теперь пойдем вместе». Из мрачных, длинных ворот они вышли на просторный двор заброшенной каменицы. С обеих сторон были пристройки. Гром повернул направо и открыл дверь в пахнущей карболкой уборной. Вошел внутрь и заглянул в несколько открытых кабинок, убедился, что внутри никого нет.

— Сюда любой может войти, — сказал он, — и жильцы дома, и с улицы. — Он немного приоткрыл дверь. — Пан видит это застекленное крыльцо? Здесь вход в мою конспиративную квартиру. С правой стороны есть два окна. На последнем висит штора. Если она затянута, дорога свободна. Если хоть немного сдвинута, входить нельзя. «Как у Томаша», — подумал Юзеф.

— Пойдем! — сказал Гром. Они поднялись на застекленное крыльцо. Дверь со двора была слегка приоткрыта, а следующая, ведущая 23

Cергей ПЕСЕЦКИЙ К ЧЕСТИ организации

в квартиру, закрыта. Гром наклонился и поднял стоящие в углу под лавкой один в другом цветочные горшки. Снял верхний и взял из нижнего горшка дверной ключ.

— Условленное место, — сказал он. — Анджея нет дома. Поставил горшки на лавку и открыл дверь. «Это довольно удобно и просто, — подумал Юзеф. — Горшки на лавке — знак, что кто-то есть дома, под лавкой — квартира пуста». Они вошли в тесную квартирку, забитую мебелью. Со стороны двора были две маленькие комнаты. Слева, за большой, до половины застекленной перегородкой, находилась кухонька.

— Мы на месте,— сказал Гром, проводя Юзефа в последнюю комнату. — Прошу садиться! — указал рукой на кресло с правой стороны и сел в другое. Некоторое время они сидели молча, друг против друга, отделенные узкой доской стола. Оба устали и теперь отдыхали в сумраке тихой квартирки.

— Курить можно? — спросил Юзеф.

— Конечно. Но я не курю. Юзеф вынул из кармана железную коробочку, в которой были табак и папиросная бумага, скрутил папироску, закурил.

— Пан знает, с какой целью мы встретились? — спросил Гром.

— Да. Томаш вкратце рассказал мне.

— Полагаюсь на его мнение, а точнее совет, и хочу с вами поговорить. Но попрошу, чтобы все, что касается нашей сегодняшней встречи, разговора и этой квартиры осталось в тайне.

— Да... С одним исключением.

— Каким?

— Томаш.

24

К ЧЕСТИ организации Cергей ПЕСЕЦКИЙ

— Ну да... Пан принадлежит к его группировке?

— Я ничего не знаю ни о какой его группировке. Я его знакомый.

— Извините, что встреваю в ваши личные дела. Прос то-напросто хочу сориентироваться немного, с кем имею дело.

— С давнишним, как бы это определить, ну, конспиратором... Конспиратором-профессионалом, который участвовал в секретных операциях и рисковал много лет.

— Пан служил в «двойке»?

— Допустим, что да. Но работал и в других конспирациях, намного серьезнее.

— А может, вы вступите в нашу организацию?

— Нет. Добровольно работать, если будет соответствующее для меня дело, соглашусь. Но принадлежать АК не хочу.

— Можно узнать, почему?

— Да. Ведь надо присягать.

— Конечно.

— Потом нужно будет исполнять приказы руководства, о котором, быть может, не буду ничего знать.

— Наверняка людей компетентных.

— Не могу не согласиться с этим. Но из собственного опыта знаю, что люди, которые компетентны в армии или в учреждении, совершали большие ошибки в другой работе, им неизвестной.

— Это случается. Но мне кажется, что вы не доверяете нашей организации.

— Скажу вам откровенно: я всегда опираюсь на собственный опыт и предпочитаю не связывать себя присягой, которая звучит торжественно и обычно хороша для профанов. Хочу остаться свободным человеком, свободным даже в рабстве, а не двойным рабом.

— А вы одобряете деятельность нашей организации?

25

Cергей ПЕСЕЦКИЙ К ЧЕСТИ организации

— Да. Считаю, что каждый поляк должен, если может, поддерживать каждую честную польскую организацию, ратующую за свободу государства. А ваша организация является, собственно, подпольной польской армией.

— Да. Но, посудите сами: как можно говорить доверительно с человеком, которого не знаешь?

— Если присягну, буду этим человеком? А пан Томаш принадлежит АК, он присягнул?

— Нет.

— Но, однако, вы ему доверяете.

— Познакомился с ним давно, еще до войны.

— Тогда в чем дело? Он меня предложил вам. Если вы опасаетесь меня, то, — Юзеф развел руками, — не стоит говорить дальше. В общем, скажу вам искренне, я очень неохотно согласился на эту встречу, и только потому, что пан Томаш, которого я высоко ценю, хочет вам помочь.

— Пан знает, что мне надо?

— В общих чертах. Есть некий карательный орган, экзе кутива, задачей которого является исполнение смертных приговоров специального суда. Этот карательный орган не выполняет своих задач.

— Делает нас посмешищем! — Гром был возмущен. — До сих пор не исполнено ни одного смертного приговора!!!

— А вы не можете создать иной, более исправный?

— Слишком много усилий нам стоило создать и этот.

— А по каким причинам орган бездействует?

— Именно это мы и хотим установить. И это должен сделать знающий человек. Известно ли вам, что убрать нужного человека здесь, в городе, настолько трудно, что группа людей не может месяцами сделать это? Вынесено уже несколько десятков приговоров, но не исполнено ни одного!

26

К ЧЕСТИ организации Cергей ПЕСЕЦКИЙ

— Считаю, что любого можно убрать за короткий срок. Можно сделать это даже без риска или с минимальным риском. Это вопрос времени и места. Очень важен фактор внезапности. А вам нужен только один приговор?

— Нам нужно, чтобы карательный орган начал действовать и об этом узнали. Мы клеймим изменников в «Независимости», подписываем им приговоры, вести об этом просачиваются наружу, ...но не караем. Это подрывает честь организации, компрометирует ее, показывает, что она бессильна в борьбе с изменниками. Создалась такая ситуация, что исполнение смертных приговоров необходимо даже для чести организации! В Варшаве уже приводят смертные приговоры в исполнение.

— Попробую вам помочь. Каким образом я смогу начать проверку деятельности экзекутивы?

— Завтра, в это же время, вы встретись на Зигмунтовской со связным штаба, который поддерживает контакт с э-э-экзеку... Схема узнавания его будет такой же, как сегодня со мной. Он идейный, парашютист из Англии.

— Вильнянин?

— Нет. Родом из Силезии и хорошо говорит понемецки. Его кодовое имя Бронка. Предлагаю и вам выбрать себе кодовое имя. Это важно.

— Кондор.

— Хорошо. Буду помнить. Завяжите с ним контакт, а он приведет... к экзекутиве.

— Как я могу ему представиться?

— Например, инспектором, который действует по приказу штаба. Сколько времени вам необходимо, чтобы подробно ознакомиться с делом?

— Это зависит от условий, в каких буду проводить расследование. Если все сложится удачно, мне хватит нескольких дней. А экзекутива большая?

27

Cергей ПЕСЕЦКИЙ К ЧЕСТИ организации

— Есть два отдела: разведывательный и исполнительный. Точно не знаю, из скольких человек состоит. Думаю, что около пятнадцати.

— Ого!

— Что?

— Слишком много... Конечно же, слишком много для исполнения приговора единицам.

— Вы в этом сориентируетесь. И хочу договориться с вами насчет следующей встречи через неделю. Надо внести ясность в это дело.

— Где встреча?

— Здесь. Помните: занавеска — это предупредительный сигнал, — он указал ладонью на окно. — Если затянута, то все в порядке. Войдете так, как мы сегодня вошли. Если кто-нибудь будет внутри, можно постучать завесом.

— Вы сейчас куда-либо спешите? Гром посмотрел на часы.

— Хочу выйти отсюда через десять минут. Следующая встреча тоже на улице и нужно быть пунктуальным. Вы легализовались?

— Да.

— Вы в безопасности?

— Не больше, чем каждый поляк, имеющий квартирку и документы.

— Это очень важно. Пан Анджей, владелец этой квартиры, прекрасно легализован. Работает в литовском учреж дении. Вы с ним позже познакомитесь. Очень милый человек.

— Знает литовский?

— По-литовски говорит и пишет свободно.

— Я едва понимаю.

— Я тоже. Вскоре они оставили квартиру. В воротах Гром сказал: 28

К ЧЕСТИ организации

1

Cергей ПЕСЕЦКИЙ

— Выходите первый. Я немного подожду. На улице не здороваемся и вообще не знаем друг друга.

— Хорошо. До свидания! Назавтра Юзеф опять шел по Зигмунтовской в сторону Зеленого моста. В этот день стало еще теплее, и оттого, что таял снег, по скользким тротуарам с трудом передвигались люди. Рядом с Юзефом упала старая женщина. Он помог ей встать. Неуклюже отряхивая мокрый снег с галош, женщина громко ругалась: — Вот подлые люди! Не могли посыпать песком или пеплом! Можно разбиться! Рядом с ними прошел мужчина среднего роста, в куртке на меху и тирольской шляпе. Когда он немного отдалился, старуха зло бросила в его сторону: — Да чтоб этот шваб скопытился или ноги поломал! Тут Юзеф заметил, что у шваба из правого кармана куртки торчит край газеты.

— Откуда пани знает, что он шваб?

— За версту видно. Такой пирог на голове может быть только у шваба. Наши таких чудес не носят. Еще утиное перо прикрепил, чтобы его другой шваб узнал! Пусть бы себе в зад воткнул! Но Юзеф уже не слушал ее брани. Пошел за швабом. Старался сориентироваться: торчащая из кармана газета немецкая, или местная, или польская «сплетница»1. Он следил за мужчиной в шляпе, пока не дошел до угла Арсенальской. Там шваб повернул и опять пошел по Зигмунтовской. «Ведет себя так, будто ждет кого-то», — подумал Юзеф. Глянул на часы, минул третий час. Он пошел медленнее навстречу швабу, а, когда приблизился, спросил: — Который теперь час?

— Три минуты восьмого. У пана нету часов? «Сплетница» — бульварная газета.

29

Cергей ПЕСЕЦКИЙ К ЧЕСТИ организации

— Сталин забрал. А вы случайно не переодетая в мужское Бронка?

— А пан, наверное, Кондор, который вместо того, чтобы порхать, тянется пешком. Кто вас сюда прислал?

— Гром.

— Тогда пойдем вместе.

— Далеко?

— Порядочно. Вы устали?

— Нет... Ну вы и вырядились! Та баба, которая упала...

— Видел. Вы помогли ей встать.

— Конечно. Ну, и благословляла же она вас за эту шляпку с перышком!

— Что поделать? Такова моя роль, документы...

— Пан говорит по-немецки?

— Да. Как силезец. Они шли боковыми улицами, чтобы не обращать на себя внимания в центре города.

— Куда идем? — спросил Юзеф.

— К руководителю экзекутивы, кодовое имя — Дробны.

— Что за тип?

— Трудно сказать. Не хочу вас обидеть, но предпочитаю не навязывать свое мнение о людях. Он будет ждать нас.

— Вы были связным между штабом и экзекутивой?

— Связным... лучше, руководителем Дробного. Но я не мог серьезно заниматься этой организацией. У меня других дел достаточно.

— В качестве кого вы представите меня Дробному?

— Ну, скажем, инспектора штаба, который должен проверить его деятельность.

— Скорее бездеятельность.

— Правильно. Я, наверное, был с ними слишком мягок. Но считаю, что в деятельности такого рода должна быть добрая воля. Если ее нет, я стараюсь быть подаль30

К ЧЕСТИ организации Cергей ПЕСЕЦКИЙ

ше от таких людей. Теперь хочу поговорить с вами насчет наших контактов на будущее. Когда я буду вам нужен для срочной встречи, то найдите пани Анну на Малой Погулянке. У нее есть тайная школа, где она обучает детей. Я часто там ночую и там мой «ящик». Меня можно застать или поздно вечером, или ранним утром. Если меня не будет, то назначьте встречу на следующий день. Он объяснил Юзефу, как пройти в квартиру пани Анны, показал предупредительный сигнал. На этот раз это был цветочный горшок на подоконнике. Они дошли до конца Поворотной улицы и остановились около одноэтажного деревянного домика.

— Мы на месте, — сказал Бронка, открывая калитку во двор. С левой стороны был боковой вход. Бронка подошел к дверям и дернул за висящую на фрамуге проволоку. Раздалось дребезжание звонка. Вскоре двери открылись, и на порог ступил высокий, крепко сложенный мужчина лет двадцати пяти.

— А, пожалуйста, пожалуйста! — воскликнул он, проводя Бронку и Юзефа в маленькую комнатку. — Садитесь, панове, садитесь! Наверное, есть что-то важное?

— Да... Новость для вас, — ответил Бронка. — Познакомьтесь. Это глава экзекутивы — Дробны. А это Кондор, посланный штабом проверить работу экзекутивы.

— Что ж у меня проверять? — сказал Дробны, широко разводя руки. — Дела ясные. Посылаю рапорты обо всем. Вы же лучше всех знаете.

— Да. Но у меня нет возможности досконально вникать в дело. А штабу нужно, чтобы этим занялись основательно. Именно пан Кондор сделает это.

— Хорошо...

— Прошу посвятить пана Кондора во все, что касается экзекутивы.

31

Cергей ПЕСЕЦКИЙ К ЧЕСТИ организации

— Похоже, мне не доверяют! — сказал Дробны, явно выражая недовольство, — такой контроль!..

— Не понимаю, почему вы относитесь к этому негативно? — вставил Юзеф. — Такая инспекция должна быть полезной и для вас, и для экзекутивы, и для штаба.

— Я не в обиде! — сказал Дробны. — Я объясню вам все, что необходимо.

— Меня вообще не интересуют ваши чувства, — сказал Юзеф холодно, потому что Дробны сразу произвел на него неприятное впечатление. — Я должен выполнять приказ штаба. Если у вас есть какие-то опасения, скажите об этом сейчас, в присутствии пана Бронки. Я тут же откажусь от этой миссии.

— Нет никаких опасений. Готов в любую минуту предоставить вам любую информацию.

— Прекрасно! — сказал Бронка. — А теперь, разрешите попрощаться, спешу. Он подал Юзефу руку, потом в сопровождении Дробного вышел из комнаты через переднюю дверь. Когда они были на крыльце, Дробны спросил: — Кто это? У нас новое руководство?

— Проше пана, мне действительно некогда. У меня условленная встреча далеко отсюда и я должен вовремя успеть. Вы ведь прекрасно понимаете, в чем дело!

— Но это похоже на полицейский допрос!

— Это попытка «Горы» выяснить причины бездействия экзекутивы, потому что ни вы, ни я объяснить этого не можем. Советую вам все представить Кондору без утайки, дело серьезное.

— Но что это за он?

— Человек компетентный. Прекрасно знает конспиративные дела, боевые акции и пользуется полным доверием «Горы».

— Ну, хорошо...

32

Cергей ПЕСЕЦКИЙ

1

К ЧЕСТИ организации

Бронка поспешил уйти. Дробны вернулся в комнату, где его ждал Юзеф. Теперь Дробны улыбался, потирал руки, чем напоминал Юзефу Генриха, и старался расположить к себе.

— Пан Кондор! — сказал он, присаживаясь. — Мне это все надоело! Правда, там ведь серьезные люди, а понимают это дело как дети. Хотят от меня акций, которые невозможно исполнить. Последний раз, неделю назад, Бронка сказал мне, что «Гора» очень недовольна мной. Что в Варшаве уже приводят в исполнение смертные приговоры, уже действуют, а здесь ничего...

— Я знаю, что в Варшаве уже было несколько казней.

— Может быть. Но Вильно — это не Варшава. Варшава — это море, а Вильно — лужа. В Варшаве одни поляки и немного шкопов1, а у нас... сколько осталось поляков? Везде полно шпионов, стукачей, литовцев, немцев. Пошевелиться трудно!

— В таком случае почему вы не хотите оставить экзекутиву?

— Потому что от меня этого не хотят. Хотят результатов. А как их достичь? Чем? Нет никаких средств!

— Хорошо, поговорим об этом спокойно. Я хочу понять вашу ситуацию и те затруднения, с которыми вам приходится сталкиваться. Я просто-напросто хочу помочь штабу и вам. Сколько смертных приговоров установили вам исполнить?

— Четырнадцать.

— Сколько привели в исполнение?

— Было несколько попыток, но все неудачные. Виновата «Гора». Прислали пистолет, который не стреляет! Это же скандал! Люди рискуют жизнью, а они над нами издеваются!

— Об этом поговорим позже. Есть ли у вас приговоры? Шкопы — презрительная кличка немцев в Польше.

33

Cергей ПЕСЕЦКИЙ К ЧЕСТИ организации

— У меня есть список с печатью штаба и копия для себя лично.

— Покажите.

— Они в ящике.

— Хорошо. Я подожду. Дробны вышел из комнаты. Вскоре вернулся и подал Юзефу две ведомости. Одна была напечатана на машинке и отмечена маленькой красной печатью штаба. Вторая была написана пером. Юзеф внимательно сверил оба списка. Они были идентичны. Дробны сказал: — Некоторых приговоренных нет в Вильно. Удрали с большевиками летом 1941 года.

— Да. Знаю кто. Можете ли вы отдать мне этот список?

— Конечно. Я сделаю другую ведомость.

— Крестики внизу указывают на тех, которые уже «отработаны»?

— Нет, это те, которых штаб хотел ликвидировать в первую очередь.

— Ага! Пока оставим это. Список проверю позже. У вас два отдела?

— Да. Разведывательный и исполнительный.

— Сколько человек?

— Исполнительный — семь, а разведывательный — пять. Разведку ведет коллега Крот.

— А исполнительный отдел?

— Я веду. Но разведывательный отдел работает по моим требованиям. Мне вообще тяжело с людьми.

— Почему?

— По разным причинам. Они уклоняются от встреч. Иногда исчезают без предупреждения.

— А сколько в вашем отделе тех, с кем вы поддерживаете постоянный контакт и на кого можете положиться? Дробны медлил некоторое время и даже начал считать на пальцах, потом сказал: — Пятеро.

34

К ЧЕСТИ организации

1

Cергей ПЕСЕЦКИЙ

— Можете ли вы организовать собрание людей из исполнительного отдела? Я хотел бы их увидеть.

— Можно. Когда вы хотите?

— Сперва я хотел бы поговорить с руководителем разведывательного отдела. Узнаю, какие у него проблемы с разработкой. Ведь разведывательный отдел — это ваши глаза.

— Я видел его вчера вечером. Он уже знает, что я ожидаю визит кого-то из штаба. Могу дать вам адрес и пароль. Сегодня я предупрежу его.

— Хорошо.

— Он будет ждать вас завтра, в котором часу вам удобно?

— В четыре часа пополудни.

— Вы скажете ему, что приехали от тетки из Вилейки. Сейчас начерчу план его квартиры, потому что туда трудно попасть. Дробны набросал на обрывке бумаги очертания двора и входа в квартиру Крота. Потом спросил: — А когда вы хотите увидеть моих людей?

— Послезавтра. Нужно все сделать оперативно.

— Лучше будет, если мы встретимся у меня. Я вас познакомлю здесь с одним из моих людей, и мы пойдем к другим. А трое остальных будут ждать нас в центре города. Там наша главная мелина1.

— Встретимся послезавтра, в четыре часа у вас.

— Хорошо, буду ждать. Юзеф попрощался с Дробным и быстро пошел домой. «Хитрый и упрямый», — думал он по дороге о Дробном.

Мелина (жарг.) — место встречи, перевалочный пункт.

35