Круг, строй, мир

«Раньше мы часто собирались своим кругом, чтобы убедиться, что живы. Теперь реже, чтобы не подвергать это сомнению». (Собакин)

Далее на другой странице собакинского трактата: «О Круг — ты Мир».

…Строй, как гребенка. Выпавшие зубцы образуют пустоты, и они заменяются теми, кто готов заполнить расчет и подвергнуть себя основной функции: равнению направо.

Все детали строя легко заменяются и почти не имеют особенностей. Индивидуальность требует осмысления своего места в жизни и, следовательно, независимости, а строй привержен идее единомыслия. Все отличия в строю (ну почти все) — допустимая и дозированная имитация вольности. Она определяется длиной поводка и снисходительным к «зубцу» отношением того, кому строй подчинен.

А подчинен строй всегда, даже если обретает форму толпы. В толпе тоже все подобны друг другу. Попадая в эту среду, человек часто теряет способность к осмыслению собственного поведения, доверяясь общей цели. Эта цель принуждает его осознавать себя лишь частью целого — заблуждение, на которое он, возможно, не отважился бы, приди ему в голову наедине с собой мысль: а куда, собственно, ведут?

Собакин считает, что отдельные люди не так дурны, как их объединения.

…Чем больше людей связаны одной идеей, тем меньше их ответственность за ее последствия. Свобода же — это цепь самоограничений. Не освобождение от внутренних запретов, а следование им.

Осуществляя главенствующую в государстве идею, ты, похоже, волен не соблюдать нравственные и моральные запреты. Правда, эта позиция лишает свободы выбора. Но это ведь такая малость, не так ли?

Наши режимы всегда стремились превратить народ в строй или, на худой конец, в толпу. И удавалось.

Толпа защищает строй, потому что она часть его, хотя и не оформленная в ранжир. И задача идеологов и надетых на руку довольно-таки мерзких телевизионных тряпичных кукол — сделать так, чтобы, беспрекословно подчиняясь чужой воле, ты был уверен, что тем спасаешь себя и отечество. Они справляются с поставленной задачей. Пусть им. На то — строй.

Иное дело Круг.

В нем может оказаться всяк, кто тебе мил и кто сам предъявляет свое расположение к живому человеку хоть общением, хоть процессом или результатом своих трудов.

А хоть бы и тишиной в мусорном шуме современности.

Круг могут образовать даже два человека, если у них теплые руки.

И никто из Круга не выбывает. Просто кто-то уже ничего не может добавить к своей жизни. Но к чужой вполне. С помощью нашей памяти и вашего таланта узнавать их в словах и общении.

Вот Римас Туминас — крупнейший театральный режиссер современности — ввел в свой Круг Пушкина с «Евгением Онегиным», Грибоедова с нашим общим «Горем от ума», а теперь и Толстого, создав великий спектакль «Война и мир». И весь мир…

Нам не опасно жить в такой компании. Хотя слово «война» внушает страшную тревогу.

Круг не теряет свою форму. Он может увеличиваться или сжиматься, но он по определению не может быть разомкнут. Вступая в него, ты просто расширяешь его.

В Круге нет сторон, но есть порядок. Он предполагает самоорганизацию внутреннего устройства. Порядок — это собственный выбор запретов и очередности важностей твоей жизни во взаимодействии с важностями жизней тех, с кем тебе повезло общаться. Порядок назначаешь себе сам, а продиктован нам он с самого верха.

— С неба?

— С неба. Он соответствует внутреннему устройству мира.

Круг — на осциллографе: синусоида, то есть жизнь.

Строй — прямая линия.

P.S.

Потребность в коллективной гордости приводит тьмы фанатов на футбольный стадион. И не так уж важно, как играет выбранная ими для обожания команда и из каких игроков (хоть бы все они не «наши») состоит. Победа порождает чувство причастности к мифическому превосходству, лишая тебя возможности задуматься, как ты живешь сам в свете этого ликования.

Сравнение это, впрочем, условно. В футбол все-таки играют по одним для всех правилам, а живем мы по разным для каждой «лиги».

Мне не хочется выбирать из строя героев, хоть бы они были так похожи на тебя, мой читатель, или меня.

Юрий РОСТ, обозреватель «Новой»