«Знание. Понимание. Умение» № 4 2009 by Moscow Univesty for the Humanities Knowledge. Understanding. Skill

ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ И ПРИКЛАДНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ В ОБЛАСТИ ГУМАНИТАРНЫХ НАУК

Знание

Понимание Умение Научный журнал Московского гуманитарного университета

№4 2009

Издательство Московского гуманитарного университета

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Ильинский И. М. (главный редактор) Редакционная коллегия Бородай А. Д. Воскобойников А. Э. Захаров Н. В. Ильинский О. И. Камалдинова Э. Ш. Канарш Г. Ю. (ответственный секретарь) Ковалева А. И. Кольцова В. А. Королев А. А. Костина А. В. Ламажаа Ч. К. (выпускающий редактор) Луков Вал. А. (зам. главного редактора) Луков Вл. А. Олейник Ю. Н. Романюк Л. В. Ситаров В. А. Шендрик А. И.

Решением Высшей аттестационной комиссии Министерства образования и науки Российской Федерации журнал «Знание. Понимание. Умение» включен в Перечень ведущих рецензируемых журналов ВАК. Издание рекомендовано для опубликования основных результатов диссертаций на соискание ученых степеней доктора наук и кандидата наук по философии, социологии, культурологии, педагогике, психологии, филологии, искусствоведению.

Журнал зарегистрирован Министерством РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовой коммуникации. Свидетельство о регистрации ПИ №77>17275 от 23 января 2004 г.

Знание. Понимание. Умение №4, 2009

Редакционный совет Гусейнов А. А. (председатель) Белкнап Р. Л. (США) Воротников Ю. Л. Гуревич П. С. Дармодехин С. В. Журавлев А. Л. Журавлев Ю. И. Захаров В. Н. Зохраб И. (Новая Зеландия) Ильинский И. М. Карпухин О. И. Кофлер В. (Австрия) Мартыненко А. В. Межуев В. М. Плаксий С. И. Тощенко Ж. Т. Юдин Б. Г.

Дизайн обложки Н. И. Луковой Корректоры С. И. Мачехин Н. М. Шешеня Перевод на английский язык Б. Н. Гайдина Художественно>техническое редактирование и компьютерная верстка Н. И. Луковой Подписано в печать 11.12.2009. Формат 70х100/16 . Печать офсетная. Бумага офсетная. Печ. л. 17,0. Тираж 1000 экз. Заказ № . Издательство Московского гуманитарного университета, 111395, Москва, ул. Юности, д. 5/1. http://www.zpu>journal.ru

2009 — №4

Содержание

РУССКИЙ МИР . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ильинский И. М. Белая правда Бунина (заметки о бунинской публицистике) . . . . . . . . . 5 ГУМАНИТАРНОЕ ЗНАНИЕ: ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ

Журавлев А. Л., Купрейченко А. Б. Тенденции социально>экономической жизни российского общества и развитие исследований отечественной экономической психологии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Позняков В. П., Вавакина Т. С. Деловое партнерство как одна из форм деловой активности предпринимателей . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Ламажаа Ч. К. Проблема архаизации общества . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Шапинская Е. Н. Образ Другого в текстах культуры: политика репрезентации (окончание) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

27 36 44 49

ГОСУДАРСТВО И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО: ПОЛИТИКА, ЭКОНОМИКА, ПРАВО . . . . . 56

Крылова И. А. Социальная модернизация и кризисные процессы в России . . . . . . . . . . . 56 Уткин А. И., Федотова В. Г., Федотов Л. Н. Экологополитический и экологосоцио> логический дискурсы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 63 СОЦИОЛОГИЯ И ЖИЗНЬ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 70

Вдовина М. В. Возможности регулирования конфликта в семье . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 70 Агранат Д. Л. Институциональная девиация в военизированных организациях . . . . . . . . 75 ПРОБЛЕМЫ ФИЛОЛОГИИ, КУЛЬТУРОЛОГИИ И ИСКУССТВОЗНАНИЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . 81

Егорова Л. В. Библейский парафраз Генри Говарда, графа Сарри . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Аминева В. Р. Типы диалогических отношений между национальными литературами как предмет компаративистики . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Кислицын К. Н. Лейтмотив как выражение экзистенциализма в прозе С. А. Клычкова . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Данилова Л. А. Традиции Серебряного века в творчестве художника Н. Н. Вышеславцева . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

81 88 93 99

ЛИНГВИСТИКА И МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 104

Щербинина Ю. В. Дискурс как речевое пространство . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 104 Магировская О. В. Особенности языковой репрезентации субъекта познания на уровне системы языковых категорий . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 111 ПРОБЛЕМЫ ПЕДАГОГИКИ И ПСИХОЛОГИИ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 116

Герасимова А. С. Ценностно>деятельностный подход к психодиагностике учебной мотивации студентов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 116 Ситаров В. А., Сикорская Л. Е. Добровольческая деятельность как школа нравственного становления молодежи (начало) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 122 Борисова А. Е., Ижванова Е. М. Детский опыт матери и ее отношение к собственному ребенку . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 128 Ральникова И. А. Взгляд в будущее через одиночество . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 132 Сикорская Л. Е. Социализация молодежи в процессе добровольческой деятельности . . 138 Спирова Э. М. Архетипы в житейской повседневности . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 146

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

2009 — №4

ГУМАНИТАРНАЯ ЭКСПЕРТИЗА . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 152

Зигерт А. (Германия) Трансмиграция высококвалифицированного персонала — вызов для кадрового менеджмента. Размышления на примере российских специалистов и руководителей (продолжение) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 152 Луков С. В. Сотрудничество вузов России и Германии в аспекте диалога организационных культур . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 162 РЕЛИГИЯ, КУЛЬТУРА, ОБРАЗОВАНИЕ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 167

Костина А. В. Кризис современной идентичности и доминирующие стратегии идентификации в границах этноса, нации, массы (начало) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 167 Хорин И. С. Человек: ангел или зверь? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 176 Колесова И. С. Образ Софии Премудрой как способ разработки идеи соборности в русской духовной культуре . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 183 Соколов Ю. Е. Архаический ритуал как коммуникация . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 189 НАУЧНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ: РАБОТЫ МОЛОДЫХ УЧЕНЫХ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 195

Кузнецов Д. А. Предмодернизационный этап развития потребления . . . . . . . . . . . . . . . . . . 195 Гуцыкова С. В. К вопросу согласованности экспертных оценок профессионально важных качеств . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 200 Узбекова З. К. Формирование системы показателей для инвестиционного анализа . . . 205 Борсук В. А. Социокультурные детерминанты преподавания английского языка в гимназиях России ХIХ–ХХ веков . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 208 Бучкина Е. А. Роль мифологемы в организации культурного пространства начала ХХ века (на примере мифологемы рождения и смерти) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 211 Павлова А. А. Эллинизм в эссеистике Джона Фаулза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 215 Рашидова Т. Р. Одиночество и масса: парадокс массовой культуры . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 219 Костин А. В. Противоречия развития культуры информационного общества: социальный и ценностный аспект . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 223 Аверина М. В. Механизмы действия феномена маргинальности в пространстве спорта . . 229 Кулыгига В. В. Мотив немоты в поэтическом цикле Вяч. Иванова «Итальянские сонеты» . . . . .236 ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ГУМАНИТАРНЫХ НАУК . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 240

Город (Вал. А. Луков, А. В. Доскальчук) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 240 История литературы (Вл. А. Луков) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 243 Шекспировская индустрия (Н. В. Захаров, Б. Н. Гайдин) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 246 АНАЛИТИКА И НАУЧНОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 251

Луков Вал. А., Юдин Б. Г. К концепции интернет>проекта «Человеческий потенциал России» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 251 НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 257

Ручкин Б. А. К 65>летию Московского гуманитарного университета: из хроники научной жизни ВКШ при ЦК ВЛКСМ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 257 THE AUTHORS . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 262 УКАЗАТЕЛЬ СТАТЕЙ ЗА 2009 ГОД . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 266

2009 — №4

РУССКИЙ МИР

Белая правда Бунина (заметки о бунинской публицистике) И. М. ИЛЬИНСКИЙ (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* Статья посвящена рассмотрению и оценке публицистического наследия И. А. Бунина. Как показывает автор, Бунин3публицист представляет собой нечто иное, чем Бунин3художник, а бунинская публицистика есть по своему содержанию особое творчество, стоящее в стороне от его собственно художественных произведений. Ключевые слова: Бунин, публицистика, революция, белое движение.

Bunin White Truth (Notes on Bunin’s Publicism) I. M. ILINSKIY (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES)

The article covers consideration and estimation of I. A. Bunin’s publicistic heritage. As the author indicates, Bunin3publicist somehow differs from Bunin3artist, and Bunin publicism in its content is a specific creative work that stands apart from his fiction as such. Keywords: Bunin, publicism, revolution, White movement.

ван Алексеевич Бунин с полным основа> нием живет в сознании миллионов (в мо> ем тоже) как великий писатель и поэт: вол> шебник слова, классик русской литературы, первый из российских писателей нобелев> ский лауреат… Национальное достояние. Национальная гордость. И мало кто знает Бунина как публициста: его публицистика была в СССР под запре> том. Лишь в 1990 г. на излете горбачевской «перестройки» были опубликованы «Окаян>

ные дни», основанные на дневниковых запи> сях Бунина 1918–1920 гг. Однако десятки бунинских статей и речей в эмигрантских га> зетах и журналах 1920–1953 гг. оставались неизвестными для российского читателя. Кроме всего прочего и потому, что Бунин за вещал не переиздавать свою публицистику после его смерти. Нашлись люди, нарушившие этот завет. Так появилась книга «Великий дурман», на> печатанная в России в 1997 г. В 2000 г. изда>

* Ильинский Игорь Михайлович — доктор философских наук, профессор, ректор Московско> го гуманитарного университета, президент Национального союза негосударственных вузов, пре> зидент Союза негосударственных вузов Москвы и Московской области. Тел.: (495) 374>78>78. Эл. адрес: iilinskiy@mosgu.ru

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

тельства «ИМЛИ РАН» и «Наследие» опуб> ликовали книгу «И. А. Бунин. Публицисти> ка. 1918–1953 годы». Теперь каждый может составить свое и полное представление о Бунине>публицис> те и о самой его публицистике, которая, на мой взгляд, требует гораздо более глубокого анализа, чем сделан пока в немногочислен> ных хвалебных статьях. Дело в том, что в ны> нешней России Бунин, как художник, почти что канонизирован, неприкасаем; «Окаян> ные дни» и остальная его публицистика ис> пользуются как своего рода акт обвинения Октябрьской революции и советской власти. Между тем Бунин>публицист — нечто иное, чем Бунин>художник; бунинская пуб> лицистика — что>то совершенно особое, стоящее в стороне от его собственно худо> жественного творчества, хотя исходит из то> го же ума, той же души, и в этом смысле ху> дожественное и публицистическое вроде бы должны представлять органическое целое. Но не представляют. Вот об этом «ином» и «особом» в бунинском творчестве я и хочу порассуждать. Думаю, что дискуссии о пуб> лицистике Бунина еще впереди, и они будут проходить в жестких спорах. Никто не может стать великим писателем или поэтом, не будучи одновременно глубо> ким философом и мыслителем. Я не встречал статей, в которых о Бунине говорилось бы в таком роде. Может, потому, что доказывать это и не требуется. Именно в силу выдаю> щегося ума, уникальной наблюдательности и прозорливости бунинская публицистика великолепна не только по форме, стилю и языку, чем Бунин славен прежде всего, но также по точности многих оценок тех собы> тий, свидетелем которых он был. Публицистика Бунина, несомненно, худо жественная. Из лихорадочного, страстного потока слов, срывающихся с языка без раз> думий, без всякой подготовки, с ходу, из криков ужаса, охватившего Бунина при виде того, что происходило в ходе Октябрьской революции 1917 г., что творили, как он го> ворил, эти «полудикари», эти «хамы», эта «чернь» в годы гражданской войны; из бури

2009 — №4

бунинских эмоций, едва успевавших облечь> ся то в блестящие импровизации, то в схва> ченные на лету выразительные зарисовки уличных картин и персонажей, а то в неточ> ные и «страшные слова», неумеренные выра> жения, поспешные оценки, шаржи и карика> туры мужиков, красноармейцев, большеви> ков и их вождей, перед глазами встает фигура буквально погибающего от возмуще> ния и бешенства человека — фигура живо> писная и трагическая, фигура, переживаю> щая катаклизмы российской истории с та> ким страданием, с каким можно переживать только свою собственную и невыносимую физическую боль; фигура воистину героиче> ского типа, одержимо утверждающая свою правду и готовая ради нее идти своим пу> тем до конца, хоть на дыбу, хоть на крест. Нынешним публицистам учиться и учиться у Бунина не только мастерству слова, но бес> страшию и мужеству, непродажности, вер> ности своим взглядам и своему долгу. Скажу, однако, и другое: читать бунин> скую публицистику, перечитывать «Окаян> ные дни» мне было тяжело, а временами — крайне неприятно. В своих взглядах на жизнь и историю Бунин чрезвычайно прист> растен и тенденциозен, чего он сам не отри> цал. Страсть затмевает человеку разум. О прошлом, о том, что было, но что смела революция, Бунин пишет с теплотой и неж> ностью. И его нельзя не понять: там осталось все лучшее в его жизни и все его надежды. И никакого намека на светлое ни в насто> ящем, ни в будущем. Все акценты в бунин> ской публицистике сделаны исключительно на негативном, грехах и темных сторонах ре> волюции, новой власти и революционной «толпы». Бунин в упор не хотел видеть хоть что>нибудь положительное в революции и во всем, что происходило вокруг, старательно собирал все дрянное, ужасающее, ничтож> ное, чем полна жизнь во всякие времена и всюду, но особенно — в период разломов истории и смут. Слишком много злобы, слишком много желчи, слишком много нена> висти. Слишком. Несогласие и протест вы> зывают именно перехлест, нарушение чувст>

2009 — №4

ва меры. «Люблю и ненавижу» одномомент> но — вот состояние, в котором пребывал Бу> нин долгие годы эмиграции. «Кто смеет учить меня любви к России?» — возмущенно вопрошал он. И тут же из его груди истор> гался вопль: «Мщения, мщения!» Признанный одним из лучших писателей своего времени, Бунин>публицист говорил с миром от имени русской литературы, рус> ской культуры, полагая, что исполняет мис> сию перед русской историей. Говорил о Рос> сии, о русской душе, русском характере, русском народе, русской истории, о русской революции, о власти большевиков и ее вож> дей, о мировой революции и советской влас> ти. Не говорил, а приговаривал, полагая, ви> димо, что он не только имеет на это право, но и способен дать верные ответы на все во> просы бытия. Разумеется, есть немало вещей, где Бунин прав, с ним должен согласиться любой ра> зумный человек. Как можно, например, воз> ражать его яростному протесту против вос> станий, революций, войн и всякого насилия? Да, именно в эти моменты истории из чело> века вырывается все низкое, животное, звер> ское, происходит одичание и варваризация народа. Но как избежать революций? Вот вопрос вопросов! На этот фундаментальный вопрос Бунин отвечает наивными словами Льва Толстого, которыми тот пытался упредить царя Николая II от революции, советовал ему: «Любите врагов своих!..» «Идите по пу> ти христианского исполнения воли Божи> ей…». И так — во многих случаях. Как человеку огромного таланта, Бунину во многом можно верить. Особенно в поста> новке вопросов. Но верить Бунину в ответах во всем, слепо и безрассудно, нельзя. Бунин не все понимал. Бунин кое в чем заблуждал> ся, кое в чем крупно ошибался. А кое>что (ради «художественности»), судя по всему, домысливал, а то и выдумывал… О ДОКУМЕНТАЛЬНОСТИ

Как известно, публицистика — это лите> ратура по общественно>политическим во>

Русский мир

просам современности. Но в какой степени публицистика как род литературы может быть художественной? Конечно, прежде все> го — это вопрос талантливости автора. Но будь ты гений среди гениев, коль взялся за публицистику, то поневоле погружаешься в политику, а значит, и в идеологию — осо> бые и сложнейшие сферы жизни и области специального знания. Представить, будто «Окаянные дни» — это «художественное произведение», в котором есть страницы, «которые могут сравняться с лучшим из все> го, что написано Буниным» (Алданов, 1935: 472), как это писал М. А. Алданов, — это слишком. На мой взгляд, «Окаянные дни» — документ сугубо политический, иде> ологический, талантливо окрашенный в ху> дожественные краски и тона. Но качество публицистической литературы определяется не художественностью, а глубиной проник> новения в социальную материю, и главное — ответами на злобу дня. Не злобой, не нена> вистью, а истиной, способной разрешить противоречие, конфликт. Но такой позитив> ной задачи Бунин перед собой даже не ста> вил. Рефлексировал, рисовал… Безусловно, публицистика — неотъемле> мая часть творческого наследия И. А. Бу> нина, документ времени. Но это документ, в который, как отмечает, например, Даниэль Риникер, Бунин не раз вносил многочислен ные правки — стилистические, документаль> ные, идеологические. Мало того, что сам текст «Окаянных дней» лишь основан на дневниковых записях Бунина московского и одесского периода 1918–1920 гг. его жизни, а в основном написан заново в 1925–1927 гг. уже в Париже по просьбе редактора газеты «Возрождение» П. Б. Струве, Бунин, «гото> вя «Окаянные дни» для берлинского собра> ния сочинений, значительно переработал текст по сравнению с газетным вариантом. Однако эта правка не была окончатель> ной…» (Иван Бунин, 2001: 629). «Изучение этой правки показывает, что она носила как стилистический, так и идеологический ха> рактер» (там же). Многократное и тщатель> ное исправление текста все>таки не могло не

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

исказить документальное начало. «В тексте «Окаянных дней», — замечает Д. Риникер, — обнаруживаются пласты, различающиеся по происхождению и по времени написания» (там же: 641). Стоит задаться вопросом: чтó служило главным источником глубокомысленных вы> водов и ожесточенных высказываний Буни> на? Газеты и слухи. «Всё слухи и слухи», — пишет он в «Окаян> ных днях» 12 апреля 1919 г. в Одессе. «Бешен> ство слухов. Петроград взят генералом Гур> ко, Колчак под Москвой, немцы вот>вот будут в Одессе» (Бунин, 2006d: 309). Ничего этого на самом деле не происходило, но Бунин жил слухами и надеждой, что они сбудутся. Вот выдержки всего из двух страниц «Окаянных дней» (там же: 292–293) от 28 февраля 1918 г. «Вести со Сретенки — немецкие солдаты заняли Спасские ворота»; «Слух, что в Москве немцы организовали сыскное отделение» (там же, 293); «В Пе> тербург будто бы вошел немецкий корпус»; «Говорят, что Москва будет во власти нем> цев семнадцатого марта» (на самом деле этого не было. — И. И.); «Рассказывал в трамвае солдат…»; «Д. получил сведения из Ростова…»; «Д. прибавил: «Большевики творят в Ростове ужасающие зверства… рас> стреляли 600 сестер милосердия; ну, если не шестьсот, то все>таки, вероятно, порядоч> но»; «Повар от Яра говорил мне…»; «Вести из нашей деревни…». И так — едва ли не на каждой странице. Читаешь, и тебя, сегодняшнего, тоже вдруг охватывает неосознанный ужас. По> нятно, что кроме газет и слухов других ис> точников информации Бунин не имел и не мог иметь, жил в великом расстройстве и па> нике. Но разве, читая эти статьи сегодня, мы не должны учитывать бунинское психологи> ческое состояние и нескрываемую пристра> стность? 10 февраля 1918 г. Бунин пишет: «Еще не настало время разбираться в русской ре> волюции беспристрастно, объективно… Это слышишь теперь поминутно. Беспри> страстно! Но настоящей беспристрастности

2009 — №4

все равно никогда не будет. А главное: на> ша «пристрастность» будет ведь очень до> рога для будущего историка. Разве важна «страсть» только «революционного наро> да»? А мы>то что ж, не люди, что ли?» (там же: 282). Люди, конечно же, — люди! Только дру> гие люди — господа, люди других сословий, других интересов, чем интересы простона> родья, «полудикарей», «черни». Бунинская публицистика, особенно «Окаянные дни», — это в значительной мере коллекция слухов, домыслов, а кое>где на> верняка и его богатейшего воображения, о котором он сам говорил, сопоставляя свою способность фантазировать с аналогичным даром Л. Н. Толстого. 11 марта в «Окаян> ных днях» запись: «Толстой сказал про себя однажды: “Вся беда в том, что у меня вооб ражение немного живее, чем у других…” Есть и у меня эта беда» (там же: 296). Слова, которые сами вот так, без разду> мий, с ходу, без всякой подготовки срывают> ся с языка, — самые правдивые. Но сколько в них истины? Вот вопрос. Если твоя рефлек> сия построена сплошь на слухах, а слухи то> же на слухах, то сколько смысла в твоей правдивости, какой прок от нее?.. Правда, сказанная злобно, лжи отъявленной подоб> на. Часто протест вызывает не правда сама по себе, а то, каким образом она подана. Конечно, можно полагать, что правда за> ключается не в том, чтобы нести истину, а в том, чтобы говорить то, что думаешь. Но вряд ли этот принцип подходит к Бунину. Он жаждал перемен от сказанного им, особенно поначалу. Но для этого одной правды, одной стойкости и готовности висеть за свою прав> ду, хоть на кресте, мало. Правда о делах об> щественных должна все же как>то совпадать с истиной, а не противоречить ей. Бунин противоречив, и это не беда, когда бы не ис> пепеляющее пламя ненависти на всех, кто не «икона», кто только что почитался «ико> ной», да перешел в другую гавань… А прав> долюбие, кроме всего прочего, обычно свя> зано с желанием во всяком находить хоро> шее, а не только дрянное. Отчаянное,

Русский мир

2009 — №4

безмерное правдолюбие без стремления от> крыть свет в конце туннеля — нередко лишь проявление безмерной гордыни… О РЕВОЛЮЦИИ

О том, что Бунин не принял революцию, известно. Согласно соросовским учебникам школьникам рассказывают, что никакой «ве> ликой» и «социалистической» революции в октябре 1917 г. в России не было, а был «большевистский переворот», «захват влас> ти», да и то случайный. Такими же словами говорит о революции и Бунин. Вот некото> рые его высказывания по этому поводу. «Тихонов рассказывал мне, — пишет Бу> нин, — как большевики до сих пор изумле> ны, что им удалось захватить власть и что они всё еще держатся» (там же: 297). «Луна> чарский после переворота недели две бегал с вытаращенными глазами: да нет, вы только подумайте, ведь мы только демонстрацию хотели произвести, и вдруг такой неожидан> ный успех!» (там же). Позднее Троцкий пи> сал в дневнике: «Если бы в Петербурге не было бы ни Ленина, ни меня, не было бы и Октябрьской революции» (там же: 414). «Неизбежна была революция или нет? — спрашивает Бунин. И говорит: «Никакой неизбежности, конечно, не было, ибо, не> смотря на все недостатки, Россия цвела, рос> ла, со сказочной быстротой развивалась и видоизменялась во всех отношениях… Бы> ла Россия, был великий, ломившийся от вся кого скарба дом» (Бунин, 2006b: 391). Тут Иван Алексеевич серьезно ошибался. Проблема, которую не хотел знать и по> нимать Бунин, состояла в том, что в XX век Россия вошла с феодальной идеологией, с представлением о божественном проис хождении царской власти, неограниченным самодержавием, отрицанием Конституции, необходимости парламента и политических партий. На фоне того, что произошло в Ев> ропе уже сотни лет назад, это был вызов, ко> торого царь даже не скрывал, напротив, от> крыто бросил обществу. 17 января 1895 г. при восшествии на пре> стол в своей тронной речи Николай II пря>

мо сказал: «Бессмысленно мечтать о всякой Конституции». В том же году царь твердо поддержал расстрел рабочей демонстрации в Ярославле, направив телеграмму, в кото> рой говорилось: «Спасибо молодцам>фана> горийцам за стойкое и твердое поведение во время фабричных беспорядков». О том, что К. Маркс еще в 1870 г. был убежден, что «в России неизбежна и близка грандиознейшая социальная революция», и повторял это неоднократно; о том, что ско> рая русская революция, как говорил Ф. Эн> гельс, станет «поворотным пунктом во все> мирной истории»; о том, что в «Письмах издалека» В. И. Ленин предрекал, что рево> люция 1905 г. и Февральская 1917>го долж> ны привести Россию к революции социали> стической — царь Николай знать не знал — что за «людишки»? Слыхом не слыхивал об этом, надо думать, и Бунин. Николай II, причисленный ныне к лику святых как великомученик, был очень сла> бым правителем, не способным принимать адекватные решения, верно реагировать на ситуацию, о которой ему осмеливались до> кладывать. Еще в 1902 г. министр внутренних дел России Плеве в докладной записке царю го> ворил: «Если бы 20 лет назад, когда я управ> лял департаментом полиции, мне бы сказа> ли, что России грозит революция, я бы толь> ко улыбнулся. Нынче я вынужден смотреть на положение иначе». В феврале 1914 г. ми> нистр внутренних дел России Дурновó сооб> щал самодержцу, что «в случае неудачной войны в России неизбежна социалистичес> кая революция». Откуда мог знать обо всем этом Бунин? Зато с полной уверенностью писал, что на Октябрьскую революцию «чернь» провоци> ровали большевики. И был убежден, что аб> солютно прав. Хотя в ту пору уже случились революция 1905 г., Февральская революция 1917>го, которые давали повод для глубоких размышлений. Бунин пишет: «Ключевский отмечает чрезвычайную повторяемость русской исто> рии» (Бунин, 2006d: 343).

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Во взглядах на революцию Бунину были по душе и слова Наполеона: «Что породило революцию? (французскую. — И. И.) Чес> толюбие! Что остановило ее? Честолюбие!» «Честолюбие!..» Нет же: «повторяе> мость» причин любой революции, будь то английская, французская или какая>то иная: нарождающейся российской буржуазии бы> ло тесно и душно в атмосфере феодально и (по сути) все еще крепостнических отноше> ний. В 1902 г. в забастовках и стачках участ> вовали 694 тысячи рабочих, в октябрьской стачке 1905 г. — уже более 2 миллионов. Поэтому Февральская революция была бур> жуазно>демократической, нарождавший> ся рабочий класс не мог смириться с угне> тением, эксплуатацией и невыносимыми условиями труда на фабриках и заводах. Царь вынужден издать «Манифест» (ком> промисс! — И. И.) и обещать народу новые свободы. «Из нас, как из дерева, — и дубина, и ико> на», — не раз цитирует в своих статьях Бунин русскую пословицу. «Из нас» — это из кого? Или «дубина» — из «черни», «ико> на» — из помещиков, дворян, князей и про> чая?.. Имущего класса? Белой кости?.. «Если бы я эту «икону», эту Русь (? — И. И.) не любил, из>за чего бы я так сходил с ума все эти годы, из>за чего страдал так беспрерывно, так люто? А ведь говорили, что я только ненавижу» (там же: 311). «Икону» Иван Алексеевич любил. А тех, кто пел «Дубинушку»?.. Задумывался ли о том, почему из одних — только «иконы», а из других — только «дубины»; нет ли тут подвоха какого в устройстве жизни, и доко> ле такое будет продолжаться?.. Конечно, ду> мал и понимал: зря что ли брат его Юлий во> дил в молодости по радикальным кружкам? Но не желал никаких радикальных перемен Бунин, да и зачем хотеть, если ты, хоть обед> невший, но все же дворянин, уже знаменит на всю Россию, как говорится, «сыт, пьян и нос в табаке»? «Честолюбие!..» Если б только! «Повто> ряемость»: нищета и голод постоянно и ост> ро давали знать себя в российских деревнях,

2009 — №4

где в начале XX в. проживало 85 процентов населения. Через каждые три>четыре года в стране — неурожаи, а вслед за ними — го> лод. В 1891–1892 гг. в России от голода умерли сотни тысяч человек. Через каждые 10 лет в России случался большой неурожай и — большой голод. В 1911 г. голод охватил 20 губерний с населением в 30 миллионов человек. Статистика: накануне 1917 г. в России на> считывалось около 2 миллионов богатых крестьян. Немало! Еще около 3 миллионов относились к середнякам. Но 10 миллионов (две трети) крестьян были бедняками: ни ко> ла ни двора; ни лошади, ни коровы. В сущ> ности своей батраки все те же крепостные, хоть и «свободные», вынужденные гнуть спину на новых хозяев, еще вчера таких же крепостных, как они, которые были зачас> тую еще более жестокими и безжалостными, чем прежние баре. Рано или поздно бедный крестьянин должен был заявить о своих нуждах и страданиях. И когда в годы Первой мировой войны его одели в шинель и дали в руки винтовку, «человек с ружьем» стал естественным резервом тлевшей революции. А когда революция грянула, встал под зна> мена тех, кто обещал мир, земли и хлеба. Это были большевики. Это был Ленин. Ленин, большевики прекрасно понимали «шаткость», переменчивость настроений, расколотость народа на несколько слоев: на зажиточных, довольных собой и жизнью; живущих трудно, но колеблющихся, к бунту не готовых; на бедных и нищих, голь пере> катную, «проклятьем заклейменных» на то, чтобы рождаться, жить и умирать в голоде и холоде, в услужении, без всякой надежды для детей или хотя бы внуков и правнуков выбиться «в люди». Таких в России было аб> солютное большинство — хоть среди нарож> давшегося рабочего класса, хоть среди крес> тьянства, деды и отцы которых всего полве> ка назад еще пребывали в крепостных — в рабстве. Кому мила такая судьба? «Чернь» и «нелюдь» сознавали, что они «никто» и «ничто». И когда провозгласили, что «ни> кто» станет «всем», они восстали.

2009 — №4

Был ли Ленин честолюбив? Наверное, по> чему бы нет? Человек, лишенный честолю> бия, не добьется ничего в какой угодно обла> сти. Сам Бунин — воплощенное честолюбие. Зато какой чудный писатель и поэт!.. «Всё спешим влить вино новое в мехи ста> рые и — что ж?» — вопрошает Бунин. В под> тверждение бессмысленности таких занятий цитирует Шиллера: «Попытка французов восстановить (? — И. И.) священные права людей и завоевать свободу обнаружила только их бессилие… Развращенное поколе> ние оказалось недостойно этих благ… Что мы увидели? Грубые анархические институ> ты, которые, освобождаясь, ломают все со> циальные связи и с непреодолимой яростью торопятся к животному самоудовлетворе> нию… Явится какой>нибудь могучий чело> век, который укротит анархию и твердо за> жмет в своем кулаке бразды правления…». «А Великая Английская революция? — вновь вопрошает Бунин теперь уже цитатой Герцена. — Кромвель, величайший злодей, казнит Карла и губит миллионы (? — И. И.) людей, уничтожает ту самую свободу, за которую он будто боролся… Меняются формы, но не сущность…» (Бунин, 2006a: 380–381). И добавляет от себя: «То же было во Франции с ее Маратами и Робеспьерами, в Испании, в Америке, в России… Посред> ством убийства осуществлять человеческое благо! Достигать равенства насилием, тогда как насилие самое резкое проявление нера> венства» (там же: 381). Стóит ли возражать сразу трем великим людям — Шиллеру, Герцену и Бунину, — не находясь на той же высоте общественного признания, что и они? Тем более что во мно> гом они правы... Нельзя полагать восстание и революцию благом. Нельзя не согласиться с тем, что революции развязывают в людях темные инстинкты и ведут к неизбежному разрушительству. Нельзя не согласиться с тем, что «насилие есть самое резкое прояв> ление неравенства». И это далеко не всё, что надо признать истинами, по поводу которых спорить было бы глупо и смешно. Но эти ис> тины — истины не полные, не окончатель>

Русский мир

ные, признанием которых можно было бы остановить бесконечную череду народных бунтов, восстаний и революций, происходя> щих во всех странах от древних времен до нынешних дней. Революции, увы, все же свершаются, доказывая этим фактом свою неизбежность, а порой и необходимость — «в конце концов». Все неимоверно сложней, чем это пред> ставлено в статьях и дневниковых записях Бунина. Даже Лев Толстой, Герцен и Шил> лер тут ему не в помощь, во всяком случае, положение дел не спасают. Вряд ли человек рождается революционе> ром. Вряд ли кто со школьной скамьи мечта> ет совершать революции. К сожалению, че> ловеческие общества устроены так, что сами формируют спрос на людей такого толка, которые с некоторого момента своей жизни становятся на путь «профессиональных ре> волюционеров». И коль скоро такие люди в обществе существуют, то по мере накопле> ния их количества революция становится неизбежностью, рано или поздно — в зави> симости от того, как себя чувствуют люди в верхнем эшелоне власти рядом с верховны> ми правителями, как живется людям второго и третьего сословий, а также простонаро> дья, которое в любом обществе обычно со> ставляет большинство. Исследователи революций, которых в по> ру жизни Бунина было еще совсем немного и труды которых он не мог читать, заметили, в частности, что у каждой революции есть общие и особенные причины, свои движущие силы. И это почти всегда — люди высшего света, либо высшего духовного слоя, недо> вольные устройством экономической и по> литической жизни, но никак не «чернь», не простой народ сам по себе, от которых мож> но ждать бунта, восстания, но не революции, ведущей к переустройству всех основных форм, а значит, и сущности существующего строя. Замечено, что за революцией всегда следует контрреволюция, откат назад, к ис> ходным позициям, попытка реставрации прежних форм жизни, порой удающаяся, но не навсегда. Замечено, что длина отката

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

в прошлое зависит от того, насколько далеко шагнула революция в своем стремлении к «об> новлению» и разрушительстве существовав> шего образа жизни. Замечено, что высшие це> ли революции достигаются через компромисс между революционными и контрреволюци> онными силами, и происходит это не враз, а постепенно, в ходе их борьбы год за годом, на которую уходят десятки, а то и сотни лет. Вот Великая английская революция, на которую, цитируя Герцена, ссылается Бу> нин… Не ясно, почему он берет отсчет анг> лийской истории (быть может, самой крова> вой из всех в мире, в том числе российской) именно от Кромвеля? Ведь эта революция была лишь продолжением и завершением це> лой серии революций и гражданских войн, потрясавших Англию с гражданской войны 1258–1268 гг., в результате которой в 1265 г. был создан первый в мире парламент, состо> явший сплошь из знати. В нем не было места «народу», часть которого была на стороне короля и феодалов, а часть — на стороне нарождавшейся буржуазии, хотя такого по> нятия в тот момент еще не существовало. И причина, по которой «народ» дрался сам с собой и убивал друг друга, была вовсе не в том, чтобы защитить интересы своих гос> под, нет. Этой причиной были нищета и го лод, которые всегда влекли и загоняли обез> доленных в тот стан, где им заманчивей по> обещали будущую сытость и крышу над головой. Что касается борьбы между Парла> ментом и династией Стюартов с ее сторон> никами — феодалов за абсолютную коро> левскую власть, то «народ» об этом мог и не догадываться: зачем это господам с обеих сторон?.. И разве не то же самое было в борьбе «белых» и «красных» в русской ре> волюции? В разгар Гражданской войны и «красные», и «белые» ввели воинскую мо> билизацию. К лету 1919 г. в Северной армии «белых» из 25 тысяч человек 14 тысяч были пленными красноармейцами. Альтернатива была простой: попал в плен — или с винтов> кой против «красных», или пуля в лоб. То же происходило у Деникина, Колчака и Вранге> ля. То же — и в «красном» стане...

2009 — №4

В разрыве времен почти в 400 лет меж> ду 1295 годом, когда в Англии был создан «Образцовый парламент» при абсолютной власти короля (компромисс!), и началом очередной революции и гражданской вой> ной 1642 года страну потрясали множест> во восстаний и революций. В 1641 г. казнен граф Стаффорд, фаворит короля. Парла> мент победил лишь потому, что за ним стоял восставший «народ», и прежде всего Лон> дон. Страна и народ были поделены на две части, две Англии. Весной 1648 г. вспыхну> ла новая гражданская война, которую при> нято именовать Великой английской рево> люцией. И произошла она не по воле «на> рода» и Кромвеля, который только тут и появляется на политической и обществен> ной сцене, а вследствие попытки Карла I взять реванш и вернуть себе власть. Пар> ламент победил Карла I. В 1649 г. король был казнен. А Кромвель в конце концов стал диктатором, разогнал парламент, вос> становил палату лордов (реставрация! — И. И.) и чуть было не возложил на себя ко> ролевскую корону, но заболел, умер, мерт> вый извлечен был из могилы и повешен… 19 мая 1649 г. Англия стала первой в мире парламентской республикой: высшая цель революции 1258–1268 гг. была наконец>то достигнута. Тем не менее в 1660 г. совершилась рес> таврация (! — И. И.) королевской династии Стюартов; король согласился санкциониро> вать основные завоевания буржуазной рево> люции (компромисс! — И. И.). Но «народ> ные» волнения не утихали: в 1688 г. началась «славная революция», результатом которой в 1689 г. стал компромисс (! — И. И.) меж> ду представителями феодальной монархии (старое) и неплохо державшейся на ногах буржуазией (новое). Вот штрихпунктирное изложение исто> рии «английской революции» (четырех ре> волюций!) длиной почти в 400 лет, в ходе которой погибли действительно миллионы человек, но Кромвель тут хоть и заметная, но проходная фигура. Все гораздо значи> тельней, масштабней и мрачней в истории

2009 — №4

этой страны, давшей миру «образец» рево> люционного переустройства общества… Это сейчас Великая Британия, от которой остались только Англия, Шотландия и уже скоро семьсот лет воюющая с центральной властью Ирландия, выглядит такой мирной, сытой и особо заманчивой для новых рос> сийских богатеев. Но когда я, путешествуя по этой стране, посещал ее замки и музеи, слушал гидов, зная то, о чем только что по> ведал, мне временами становилось жутко, хотелось крикнуть окружавшим меня людям: «Слушайте! И это вы сейчас учите нас, рус> ских, правам человека, свободе и демокра> тии? Вы, сотни лет топившие свою страну, а потом и многие другие страны в океане крови? Вы, тогда наши «союзники» во Вто> рой мировой войне, холодно и расчетливо наблюдавшие за тем, как русский народ ис> текает кровью в борьбе с фашизмом, выжи> давшие, кто кого победит: Гитлер — СССР или Сталин — Германию? Вы, задумывавшие вместе с США еще в ходе этой войны, в 1942 г., напасть на Советский Союз, а потом плани> ровавшие начать Третью мировую войну сразу по окончании Второй мировой — 1 июня 1945 г.? Вы смеете учить нас?!» Но, поостыв, думал: «В каком>то метафи> зическом смысле, быть может, все же такое право они имеют, ибо выстрадали его, толь> ко почему все сваливают на Русь, Россию и русских? Почему про свой горький опыт сказать «стесняются»?.. Вот что думаю я, когда читаю размышле> ния Бунина о революции и грехах «больше> виков», действительно существующих, но не исключительных. Бунин не понимал (не хотел понимать?), что «окаянные дни» наступили не «вдруг», а стали искуплением грехов и ошибок рос> сийской самодержавной власти, копившихся столетиями. Думать, будто для постижения смыслов истории и логики общественного развития достаточно лишь писательской на> блюдательности и писательского таланта, мне кажется, весьма наивно. А Бунин, види> мо, именно так и полагал. В его записках и статьях, кроме имен Льва Толстого да не

Русский мир

слишком чтимых им Достоевского и Герце> на, из значительных фигур не встречается никто. Маркс и Ленин как знатоки общест> венной жизни для Бунина существа ничтож> ные, отрицательно>негативные. А это были, что ни говори, великие умы. Между тем сам Бунин был не более чем тонкий знаток, хо> лодный наблюдатель жизни российской де> ревни, добросовестный фиксатор происхо> дивших в ней процессов, но не противник назревавшего окаянства, исполненный же> лания излечить общественный недуг. Вели> колепный рисовальщик с натуры. Поэт — не врач, он только боль, струна и нерв?.. Страсть в душе Бунина забурлила, забила ключом лишь в тот момент, когда «дурман» и «окаянство» вырвались наружу и разнесли в клочья все, что рисовал он в своей знамени> той «Деревне»… Когда мы говорим о Бунине>публицисте, надо помнить, что он — помещик, аристократ, православный монархист, всей своей сутью тяготевший к старой дворянской культуре и устоявшемуся образу жизни. Этот достовер> ный исторический факт невозможно игнори> ровать. Бунин видел и описывал то, что хо> тел видеть, и не видел, не хотел видеть, знать и понимать то, что не отвечало его воззрени> ям. А временами просто не понимал, что не понимает. В том нет ничего необычного: че> ловек — существо ограниченное. Бунин был человек… Человек со своей — Белой прав> дой. Ко всем другим правдам относился свы> сока, презрительно. Для него не было прав> ды ни мужицкой, ни рабочей, ни «красной», а были только Белая идея и Белая правда. Но что есть Белая идея? Знаменитый рус> ский религиозный философ Иван Александ> рович Ильин, высланный из СССР в 1922 г. за антиреволюционную деятельность, широ> ко и внятно изложил эту идею в предисловии к сборнику «Белое Дело», изданному в Бер> лине в 1926 г. Белая идея, по Ильину, это не «вооруженная контрреволюция»; не «ре> акция», не «реставрация»; дело не «со> словное», не «классовое», дело не «личное», не «партийное», не «имущественное», не «мстительное».

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

«Белое Дело — утверждал Ильин — это Белый Дух, Белое Сердце, Белая Воля… Бе> лые никогда не защищали и не будут защи> щать ни сословного, ни классового, ни пар> тийного дела: их дело — дело России — ро> дины, дело русского государства. И самая белизна личной воли определяется именно этой способностью — жить интересами це> лого, бороться не за личный прибыток, а за публичное спасение, потопить и сословное, и классовое, и партийное дело — в патриоти> ческом и государственном… Мы свободны и от революционных, и от реакционных предрассудков; и то, чего мы желаем для России, это — исцеление и возрождение, здоровье и величие, а не возврат к тому него> дующему состоянию, из которого выросла революция со всем ее позором и унижени> ем». «Россия была духовно больна перед смутой, революция явилась, как обострение и развитие этой болезни». Прекрасные слова! Но! «Белые обороняют дело духа на зем> ле, — продолжал Ильин, — и считают себя правыми перед лицом Божиим. Отсюда ре> лигиозный смысл их борьбы: она направлена против сатанинского начала и несет ему меч…». Исследователи бунинского творчества пишут о Бунине как о «беспрекословном и последовательном стороннике Белой идеи и Белого движения» (Бунин, 2000: 5). «Бе> лые», по Бунину, — это те, «у которых все отнято, поругано, изнасиловано, убито, — родина, родные колыбели и могилы, матери, отцы, сестры…» (Бунин, 2006d: 318). «Белые — это помещики, фабриканты, кровопийцы, пауки, угнетатели, деспоты, сатрапы, мещане, обскуранты, рыцари тьмы и насилия» (там же: 334). «Белые» — это Авель; «красные» — это Каин. В марте 1919 г. Бунин говорил: «…Я чувствую, что я не должен быть писа> телем, а должен принимать участие в прави> тельстве», «…все больше и больше думаю, чтобы поступить в армию добровольческую и вступить в правительство» (там же: 8). Абсолютно «своим» считали Бунина и в Бе> лом стане. В августе 1920 г. П. Б. Струве от

2009 — №4

имени правительства Вооруженных сил Юга России пригласил Бунина в белый Крым: «…Мы решили, что такая сила, как Вы, го> раздо нужнее сейчас здесь у нас на Юге, чем за границей» (там же). Представьте: Бунин стал членом Правительства на Юге, куда его приглашал П. Струве с согласия Врангеля. И что бы произошло в случае их победы? Бунин был барин, помещик>крепостник, православный монархист. Вот это и есть век> торы его мыслей и действий: на барщину, мужички! Или — к стенке. В злобе нет исхо> да. Ненависть грозит, злоба мертвит, но не плодоносит. В ноябре 1920 г. армия Врангеля была разбита… Бунин остался в Париже… Бунин пытается представить дело так, буд> то его правда — особая, кристально чистая, дистиллированная, абсолютная. В 1919 г. он определил свое политическое «кредо» в та> ких словах: «Я не правый и не левый — я был, есьм и буду непреклонным врагом все> го глупого, отрешенного от жизни и злого, лживого, бесчестного, вредного, откуда бы оно ни исходило». Но, кажется мне, что это позиция не человека, а Бога, парящего надо всем и надо всеми. Осмысливая бунинскую публицистику, надо понять (скажу в третий раз!), что Бунин был хоть и выдающийся, но только человек, а не Бог. Понимал ли Бунин, что «русская револю> ция» победила не соблазнами большевиков, а потому, что в стране был общенациональ> ный, как говорят сейчас, «системный кри> зис»? Что народу осточертела война, что крестьяне изголодались, что царь и его власть до самого дна исчерпали доверие под> данных? 240 тысяч солдат петроградского гарнизона перешли на сторону революции — это как? Когда в непримиримом конфликте сошлись Красная идея и Белая идея, то поч> ти половина русских армейских офицеров и больше половины офицеров и генералов Генерального штаба (цвет армии!) пошли служить в Красную армию. Это — как? На сторону революции перешла бóльшая часть Центрального аппарата русской военной разведки во главе с генерал>лейтенантом

2009 — №4

Н. М. Потаповым!.. Царские генералы и офи> церы не были большевиками и почти никто из них не вступил позднее в партию. Их вы> бор определялся гражданским долгом, лю> бовью к России и ее народу. 30 мая 1920 г., когда на польском фронте сложилось угрожающее положение, знамени> тые генералы А. А. Брусилов и М. Д. Бонч> Бруевич вместе с большой группой генера> лов издали обращение «Ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились»: «В этот критический исторический момент нашей народной жизни мы, ваши старые боевые товарищи, обращаемся к вашим чув> ствам любви и преданности к родине и взы> ваем к вам с настоятельной просьбой за> быть все обиды, кто бы и где бы их ни на> нес, и добровольно идти с полным само> отвержением и охотой в Красную армию и служить там не за страх, а за совесть, дабы своей честной службой, не жалея жизни, от> стоять во что бы то ни стало дорогую нам Россию и не допустить ее расхищения, ибо в последнем случае она безвозвратно может пропасть, и тогда наши потомки будут нас справедливо проклинать и правильно обви> нять за то, что мы из>за эгоистических чувств классовой борьбы не использовали своих боевых знаний и опыта, забыли свой родной русский народ и загубили свою ма> тушку Россию». Отвечая на обвинения «белых» однокаш> ников, бывший начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Бонч>Бруевич писал: «Суд истории обрушится не на нас, оставшихся в России и честно исполнявших свой долг, а на тех, кто препятствовал этому, забыв интересы своей Родины и пресмыка> ясь перед иностранцами, явными врагами России в ее прошлом и будущем». В силу неопровержимой пристрастности Бунин видел все происходившее в России в годы революции, гражданской войны и со> ветской власти под своим углом зрения и объяснял его сообразно своим взглядам и убеждениям пятидесятилетнего знамени> того человека и помещика. Что ему не нрави> лось, того он не замечал или с ожесточением

Русский мир

опровергал, и наоборот, выпячивал выгод> ное его представлениям. Например, Бунин «упускает из виду» тот факт, что Гражданскую войну в 1918 г. раз> вязало Белое движение, изначально надеясь на решающую помощь Антанты, то есть интервентов. Бунин наверняка знал, но «не придавал значения» тому, что без западных поставок вооружения, обмундирования и ма> териалов, особенно Англией, Белое движе> ние вообще не могло бы образоваться. Бунин то ли не знал, то ли знал, но не хотел призна> вать и понимать, что ненависть к России все> гда жила на Западе и «белый проект» вына> шивался там задолго до Февральской и Ок> тябрьской революций. Бунин знал, что Колчак назначен Верхов> ным правителем России Англией и США; что Деникин сознательно работал на Запад. Бу> нин должен был понимать и то, что иност> ранные державы используют Белое движе> ние в борьбе с революционным народом, не жертвуя своей «живой силой», но в слу> чае победы «белых» им гарантирована воз> можность «обустройства» России на свой лад и в своих интересах. Где были в тот момент русские чувства и патриотизм Бунина? В годы Октябрьской революции и Гражданской войны они слов> но испарились из его души. Пусть придут любые иностранцы — нем> цы, англичане, французы, финны, поляки, все равно, кто! Пусть захватят Москву и Кремль, Петербург и Зимний дворец! Пусть оккупируют хоть всю Россию, только бы из> бавили от русской «черни», «полудикарей», от большевиков. «Лучше черти, чем Ле> нин!..» — пишет Бунин. Читаем в «Окаянных днях»: «В газетах — о начавшемся наступле> нии немцев. Все говорят: «Ах, если бы!»… Вчера были у Б. Собралось порядочно наро> ду — и все в один голос: немцы, слава Богу, продвигаются, взяли Смоленск и Бологое… Слухи о каких>то польских легионах, кото> рые тоже будто бы идут спасать нас… Нем> цы будто бы не идут, как обычно идут на войне, сражаясь, завоевывая, а «просто едут по железной дороге» — занимать Петер>

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

бург… После вчерашних вечерних известий, что Петербург уже взят немцами, газеты очень разочаровали… В Петербург будто бы вошел немецкий корпус. Завтра декрет о де> национализации банков… Видел В. В. Горя> чо поносил союзников: входят в переговоры с большевиками вместо того, чтобы идти ок> купировать Россию» и т. п. А вот записи Бунина из Одессы: «Слухи и слухи. Петербург взят финна> ми… Гинденбург идет не то на Одессу, не то на Москву… Все>то мы ждем помощи от ко> го>нибудь, от чуда, от природы! Вот теперь ходим ежедневно на Николаевский бульвар: не ушел ли, избави Бог, французский броне> носец, который зачем>то маячит на рейде и при котором все>таки как будто легче». О НАРОДЕ

Народолюбие вызывало у Бунина только сарказм. «Чернь» и «полудикари» (Бунин, 2006d: 342), «проклятые обезьяны» (там же: 331), «скотина без пастуха» (там же: 322) — вот что такое народ для Бунина. Эти слова разбросаны по всем его статьям. Вот не> сколько зарисовок… «Слишком много было и есть у нас субъ> ектов чистой уголовной антропологии. Раз> бойнички муромские, брянские, саратовские и прочая, прочая, бегуны, шатуны, ярыги, голь кабацкая, пустосвяты, на сто тысяч коих — один святой…» (Бунин, 2006a: 384). «А в красноармейцах главное — распущен> ность. В зубах папироска, глаза мутные, на> глые, картуз на затылок, на лоб падает «ше> велюр». Одеты в какую>то сборную рвань. Иногда мундир 70>х годов, иногда, ни с того ни с сего, красные рейтузы и при этом пехот> ная шинель и громадная старозаветная саб> ля» (там же: 333). «…Красная аристократия: матросы с огромными браунингами на по> ясе, карманные воры, уголовные злодеи и какие>то бритые щеголи во френчах, в раз> вратнейших галифе, в франтовских сапогах непременно при шпорах, все с золотыми зу> бами и большими, темными, кокаиническими глазами…» (там же: 317). «А народ не вино> ват!.. Народ будет впоследствии валить все

2009 — №4

на другого — на соседа и еврея: «Что ж я? Что Илья, то и я. Это нас жиды на все это де> ло подбили» (там же: 306). «Ну, а «белые» — они, конечно же, сплошь орлы!» — полагал, надо думать, Бу> нин. И народу советскому «белых» пред> ставляли именно так. Вспомним атаку каппе> левцев в фильме «Чапаев» (кто видел его): идут бесстрашно, плечо к плечу красавцы> офицеры — рослые, в парадных кителях с золотыми погонами, штыки блестят, пада> ет впереди шагавший, его тут же замещает шедший сзади… И никакие пулеметы им не страшны!.. А ведь о «белых» в ту пору можно было говорить столь же ядовито, как и про крас> ноармейцев. Вот свидетельство одного из артиллерийских офицеров Э. Н. Гиацинто> ва: «Мне смешно смотреть кинокартины, в которых изображается Белая армия — ве> селящаяся, дамы в бальных платьях, офице> ры в мундирах с эполетами, с аксельбантами, блестящие! На самом деле Добровольческая армия в это время представляла собой до> вольно печальное явление. Одеты мы были кто как попало. Например, я был в шарова> рах, в сапогах, на мне вместо шинели была куртка инженера путей сообщения, которую мне подарил ввиду поздней уже осени хозя> ин дома, где жила моя мать, — господин Ланко. Он был в прошлом начальником уча> стка между Екатеринодаром и еще какой>то станцией. Вот в таком виде мы щеголяли. В скором времени у меня отвалилась подошва от сапо> га на правой ноге, и пришлось привязать ее веревкой. Вот какие «балы» и какие «эполе> ты» мы в то время имели!» Гражданская война была трагедией для всей России: для «белых» и «красных». Вряд ли артиллерист Гиацинтов доподлинно знал, что Белая идея, за которую он умирал, в сущ> ности своей была антирусским, антигосудар> ственным проектом Запада, подхваченным российскими либералами, сокрушившими монархическую государственность в ходе Февральской революции 1917 г. Как тысячи корнетов и поручиков, вставших «За Веру,

2009 — №4

Царя и Отечество!», певших гимн «Боже, ца> ря храни!», они были «пушечным мясом», «военной рукой» Антанты, которая упустила свой шанс раскромсать Россию только пото> му, что внутри каждой из стран, входивших в этот союз, в тот момент вызрели свои вос> стания и революции. Генералы — основатели Белого движения (Корнилов, Краснов, Де> никин, Колчак, Кутепов, Врангель и другие) меньше всего собирались разрешать пробле> мы, которые привели к революции. Первое, чего они хотели, — вернуть «свое», прекрас> но понимая, что собственными силами, без иностранной помощи им не победить. Волею Запада Верховный правитель Рос> сии адмирал Колчак, «дитя Февраля», писал о русском народе буквально следующее: «обезумевший дикий (и лишенный подобия), неспособный выйти из психологии рабов народ». При власти Колчака в Сибири бы> ло построено 50 концентрационных лаге> рей, около миллиона человек были брошены в тюрьмы. Бунин же перед Колчаком и Деникиным, с которыми встречался позднее, просто млел, пел им дифирамбы, как национальным героям. Хотя даже злейший враг Советов З. Н. Гиппиус записала в дневнике 2 сентя> бря 1919 г.: «На Деникина, вероятно, почти никто не надеется, несмотря на его, казалось бы, колоссальные успехи, на все эти Харько> вы, Орлы, на Мамонтова и т. д. Слишком мы здесь зрячи, слишком все знаем изнутри, чтобы не видеть, что ни к чему, кроме ухуд> шения нашего положения, не поведут наши «белые генералы», старые русские «остат> ки», — если они не будут честно и опреде> ленно поддержаны Европой». По существу своему Белое движение выступало как про> западная сила, принявшая от Антанты мате> риальную и военную помощь в форме иност> ранной интервенции. Умом своим Бунин был куда как посильнее Гиппиус, был способен смотреть на вещи поглубже… Или не так?.. В рассуждениях об отношении Бунина к народу было бы ошибкой забывать: Бунин — дворянин знатного рода, чем гордился чрез> вычайно. После отмены крепостничества

Русский мир

в 1861 г. имения его матери в Воронежской и Орловской губерниях были на грани разо> рения, но существовали и позволяли госпо> дам жить вполне сносно: держать хорошие связи, путешествовать, бывать в свете, на званых обедах, в театрах, иметь хорошую одежду, знать вкус «налимьей ухи, розовых рябчиков в крепко пожаренной сметане», «дорогих вин и коньяков». Прекрасно, пре> красно!.. Но это все — не для городских и сельских обывателей — людей низших со> словий, которые составляли почти девяно> сто процентов населения России и звались «народом», который Бунин наблюдал, изу> чал и описывал, глядя на него со стороны, сверху и свысока. Себя самого Бунин к «на> роду» не причислял. Сказать о себе «чернь», «полудикарь», «обезьяна»?.. О ЛЕНИНЕ

Заблуждался Иван Алексеевич и по пово> ду Ленина, который для него был «бешеный и хитроумный маньяк» (Бунин, 2006d: 393), «планетарный злодей», «всемирно извест> ный палач, который вовсе не кусается, а только «подавляет оппозицию путем чрез> вычайки» (из ответа Б.>Г. Уэллсу). Его вы> сказывания в адрес Ленина, мягко говоря, грубые. «Читал статейку Ленина. Ничтож> ная и жульническая» (там же: 292); «Съезд Советов. Речь Ленина. О, какое это […]!» (там же: 294); «…Читаю Ленотра. Сент Жюст, Робеспьер, Катон… Ленин, Троцкий, Дзержинский… Кто подлее, кровожаднее, гаже? Конечно, все>таки московские» (там же: 350); «Бог шельму метит. Еще в древнос> ти была всеобщая ненависть к рыжим, скула> стым. Сократ видеть не мог бледных… Как не вспомнить после этого Ленина и тысячи прочих?..» «Кажется, и впрямь все готово… к канонизированию этого косоглазого плу> та, который… «так чудесно хохочет», стоя по горло в крови и грязи!» (Бунин, 2006d: 297). «Боже, и это вот к этому дикарю дол> жен я идти на поклон и служение? — вопро> шает он. — Это он будет державным хозяи> ном всея новой Руси?..» (Бунин, 2006b: 392). «Древние говорили: «А вултум витиум» —

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

порок на лице. Сотни древних изречений го> ворят о всеобщей антипатии к рыжим и ску> ластым. Сократ ненавидел бледных. По уго> ловной антропологии, у огромного количе> ства так называемых «прирожденных преступников» — бледные лица, большие скулы, «грубая нижняя челюсть, глубоко си> дящие глаза…» Посмотрите же на рыжего, скуластого, с маленькими косыми глазами Ленина» (Бунин, 2006a: 383). «Главное же, надо лишить толпу «опиума религии», дать вместо Бога идола в виде тельца, то есть, проще говоря, скота. Пуга> чев! Что мог сделать Пугачев? Вот «плане> тарный» скот — другое дело. Выродок, нрав> ственный идиот от рождения, Ленин явил миру как раз в самый разгар своей деятель> ности нечто чудовищное, потрясающее; он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек — и все>таки мир уже настолько сошел с ума, что среди бела дня спорят, благодетель он человечест> ва или нет?.. Сам Семашко брякнул с дуру во всеуслышание, что в черепе этого нового На> вуходоносора нашли зелёную жижу вместо мозга…» (Бунин, 2006b: 393). А по моим понятиям, Ленин — великий человек и великий политик. Без Ленина не было бы Великой Октябрьской социалисти> ческой революции, изменившей ход истории не только российской, но и мировой. Эти вы> воды принадлежат не мне, признаны в мире. Я с ними согласен. Человечество, в том числе нынешние так называемые «развитые» стра> ны, должны быть благодарны русской рево> люции, Ленину и Советскому Союзу за то, что они указали вектор движения человече> ства в будущее: к устойчивому развитию через установление более справедливых и равноправных отношений между странами, народами и людьми. Только оголтелый ульт> ралиберал не захочет сегодня признать, что именно благодаря семидесятилетнему исто> рическому опыту Советского Союза в капи> талистических странах резко сдвинулось в лучшую сторону решение социальных во> просов, чем уберегли они себя от социаль> ных потрясений и социалистических рево>

2009 — №4

люций: слишком ужасными были Граждан> ская война в России и вся последовавшая за ней действительность — разлад всего и вся, анархия, хаос, разруха, преодолеть которые было невозможно без насилия. Капиталисты и землевладельцы, правительства и партии шли на уступки низшим классам, выращива> ли средний класс, а вместе с этим и устойчи> вость общества. Весной 2009 г. государственный (!) теле> канал «Россия» осуществил проект «Имя Россия», задача которого состояла в том, чтобы определить личность государствен> ного деятеля за всю отечественную исто> рию, имя которого наиболее ассоциируется с именем «Россия». Интернет>голосованием миллионов телезрителей было определено 500 выдающихся людей России, в числе ко> торых Бунина не оказалось; затем таким же путем были отобраны двенадцать имен, и среди них — Ленин. Выиграл «конкурс» Александр Невский, второе место занял Столыпин, третье — Сталин, а шестое — Ле> нин. И это на 18>й год строительства «но> вой» России… В 2005 г. фонд «Общественное мнение» проводил социологическое исследование с общероссийской выборкой в связи со 135>ле> тием со дня рождения Ленина. На вопрос: «Как вы оцениваете вклад Ленина в россий> скую историю?» — 81 процент опрошенных ответили: «Положительно». Такое же коли> чество респондентов согласились с тем, что «Ленин — хороший человек». Ну, и чего сто> ят бунинские филиппики о Ленине в свете хотя бы этих цифр? Так чья же взяла? Кто прав? «Красные» и Ленин, которые победили в 1917 г. и стро> или «новый мир» более 70 лет? Или «белые» в 1991 г., развалившие Советский Союз и взявшиеся «возрождать Россию? Что нам делать теперь с историей нашей? Поменять все бывшие «плюсы» на «минусы»? Всех бывших героев объявить преступниками, а вчерашних врагов — героями? Вот канонизировали царя Николая II: те> перь он причислен к лику святых. За что? Большевики расстреляли его и семью. Звер>

2009 — №4

ство, слов нет. Но англичане в ходе револю> ции казнили двух королей, французы — ко> роля и королеву. И ничего, голову свою пеп> лом не посыпают. О казненных английских и французских революционерах вообще молчу. Ведь это по их вине начинались рево> люции. Если бы кто>то начал следствие о причинах русских революций 1905>го, Февральской и Октябрьской 1917 года, то, не сомневаюсь, вывод был бы один: вина полно> стью лежит на самодержце Николае II и го> сударственном строе, который он представ> лял и рьяно отстаивал, а потом вдруг без> вольно скис и отдал власть. В гражданской войне Правды нет, есть две, три, пять — много правд. Побеждают политические фигуры, а народ всегда в ду> раках. Ибо революция — всегда разруше> ние, меч, рассекающий узел, завязанный неумелыми руками действовавших до нее правителей. По моим понятиям, Ленин — совсем не враг России. Пусть себе лежит в Мавзолее, уж коль так случилось. Корнилов, Деникин, Колчак и Врангель — тоже не враги России. Маяковский, Есенин и Блок, которых прези> рал Бунин, не враги России. Бунин — конеч> но же, тоже не враг России. Каждый любил Россию, свою Россию, любил по>своему, а столкнула их и сделала врагами меж собой, как и миллионы других, стихия революции, которая вовсе не была случайной, но разо> браться в том, кто прав, кто виноват, куда и с кем идти, в момент землетрясения, было ох как не просто любому, но особенно — че> ловеку с прочно сложившимся миропонима> нием, которое вдруг «почему>то» надо было менять. Бунин был в ряду значительных лич> ностей и никто не вправе судить его за сде> ланный выбор и его суждения… Если вникнуть в существо всех бунтов, восстаний, революций, именуемых «народ> ными», то ведь получается, что и в самом де> ле целый народ нельзя ни хвалить, ни винить, ни судить. Народ всегда ведомый. В конце концов виноватых (или победителей) — сот> ни, ну тысячи, а Главный преступник, как и Главный герой — всегда один.

Русский мир

О «ВОЗРОЖДЕННОЙ» РОССИИ

В публицистике своей Бунин не раз обра> щается к Герцену, то укоряя его в ускорении революции, то восхищаясь его пророчества> ми. 20 апреля 1919 г. Бунин записывает «за> мечательные строки» Герцена: «Нами чело> вечество протрезвляется, мы его похмелье… Мы канонизировали революцию… Нашим разочарованием, нашим страданием мы из> бавляем от скорбей следующие поколе> ния…» Бунин заключает: «Нет, отрезвление еще далеко». Следуя герценовской и бунинской мысли, «опохмелились» и «отрезвились» мы ель> цинской ультралиберальной и ультрадемо> кратической революцией 1991 г. Можно ска> зать, что Белая идея восторжествовала. Бе> лое дело совершено. Бунинские мечтания осуществились, бунинские страдания возна> граждены… Но вернемся к Предисловию философа И. А. Ильина «Белое дело», уже цитирован> ному мною. В 1926 г. И. А. Ильин писал: «Да, Белое дело состоит в том, чтобы бо> роться за родину, жертвуя, но не посягая, утверждая народное спасение и народное достояние, но не домогаясь прибытка для себя; строя национальную власть, но не под> капываясь под нее; служа живой справедли> вости, но не противоестественному равенст> ву людей. Мы не верим в справедливость на> сильственного уравнения и имущественного передела; мы не верим в целесообразность общности имущества, в правоту социализма, в спасительный коммунизм. Дело не в бедно> сти, а в том, как справляется дух человека с его бедностью. Дело не в богатстве, а в том, что делает человек со своим богатством. Де> ло не в бедности и не в богатстве, а в том, чтобы каждый человек мог трудиться; тру> дясь, строить и преумножать; преумножая, творить новое и делиться с другими. Мы утверждаем естественность и необходи> мость частной собственности и видим в ней не «грех» и не «стыд», а личное и обществен> ное духовное задание. И потому наши деви> зы: собственность и творчество; изобилие и щедрость.

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

И мы знаем, что на этих основах будет строиться грядущая, новая Россия. Она предносится нам единою, ибо в цент> робежном распаде государство не живет, а умирает, не крепнет, а слабеет и гибнет. Она предносится нам великою, — в качест> ве и в размере, в духе и в силе, в заданиях и в достижениях. Она предносится нам при> миренною — установившей мир, терпимость, доверие и уважение среди своих народнос> тей, классов, провинций и сословий. Она предносится нам возрожденною — в рели> гии и в просвещении, в правопорядке и в хо> зяйстве, в семье и в быту. И мы выражаем этот облик в нашем исконном девизе: единая великая, примиренная, возрожденная. Мы не сомневаемся в том, что это грядет и осуществится». Красиво сказано! Ну, вот — осуществилось! И что же? «От> резвилась» Россия? Незначительная часть населения «воз> рожденной» России живет представлением, будто в стране наконец>то установился «ес> тественный» строй общества, сменивший со> ветский — «искусственный», установился навсегда, что капитализм победил социа> лизм окончательно и никаких возвратов в похожее на него прошлое быть не может, что никаких великих потрясений никогда уже не случится. Ох, как хотелось бы и мне, чтоб жизнь наша шла в мирном русле, текла, будто вода средь зеленых берегов, повора> чивая то чуть влево, то немного вправо, но становилась все полнее, шире, привольнее. И никаких перекатов, водопадов… Но вряд ли так оно и будет. Ельцинская революция 1991 г. чрезвы> чайно похожа на революцию 1917 г. и все, что ей предшествовало (слабость власти, не> способность накормить народ, видеть но> вое, изменяться самой и изменять общество и т. д.). Так же как в октябре 1917 г., совет> ская Система рухнула при первом дуновении ветров перемен, а сам зачинщик «гласнос> ти», глашатай свободы и затейщик «перест> ройки», возжелавший изменить мышление народов огромной страны и всего человече>

2009 — №4

ства лишь болтовней с экрана телевизора, элементарно струсил и сдал власть точно так же, как Николай II, испугавшийся замарать свои ручки в белых перчатках в борьбе за трон и «свой народ». Трагедия (и революция) России начала XX века, как уже говорилось, была предо> пределена тем, что страна вошла в новое вре> мя с не желавшими изменять себя феодализ> мом и самодержавием. Беда России XXI века в том, что она встретила его под лозунгами ультралибера лизма в форме «дикого капитализма», кото рые давно исчерпали себя, и, следуя этой до> рогой, можно прийти только к катастрофе. Ельцинскую революцию 1991 г., если мыс> лить законами революций, нужно рассмат> ривать не как шаг вперед, а как огромный по меркам времени откат назад к старым фор> мам бытия в новых, превращенных формах, как реставрацию дореволюционной России. Что, собственно, существенно нового появи> лось в «новой» России? Компьютеры? Ин> тернет? Мобильники? Это — несомненно. Президент? Тот же царь. «Элита» общества? Та же знать: князья, графья, дворяне, духо> венство, генералитет. Власть? Такая же ма> лоспособная, как при царе и на закате СССР, только еще более алчная, беспринципная и безответственная. «…Новая Россия страшна… Особенно мо> лодежь… Много холодных убийц… Много спекулянтов, дельцов, хулиганов, головоре> зов…». «Россия будет!» — Да, но какая? И новая ли? Так ли уж ново наше новое?» Согласитесь, звучит куда как современно. Но это слова Ивана Алексеевича Бунина, им уже под девяносто лет. «Блеск звезды, в которую переходит наша душа после смерти, состоит из блеска глаз съеденных нами людей». Это одно из древ> нейших дикарских верований. И, право, оно звучит теперь не так уж архаично. Тоже по> нравившаяся Бунину мысль, но как подходит она к нашим дням, когда, пожалуй, самым затертым стало словосочетание «новая Рос> сия» («Белая Россия!»), в которой миллионы

2009 — №4

бедствуют, нищенствуют и мрут не из>за не> урожаев, как в царской России, негодуют не из>за нехватки товаров и продуктов, как бы> вало временами при советской власти, а по> тому, что одни (ничтожное меньшинство) жрут от пуза, лопаются от жира, состязают> ся в том, у кого дворец на Рублевке больше, яхта в Средиземноморье длиннее и дороже, а другие (огромное большинство) не знают, как прокормиться, собрать ребенка в первый класс, где жить, как жить и — зачем жить? Имущественный разрыв между «возрожден> ной» российской знатью и народом беспре> цедентен в новейшей мировой истории, если мыслить Россию в ряду «цивилизованных» стран. А именно этот разрыв и порожда> ет недовольство, протест, возмущение, гнев и ненависть, именно в этом разрыве вновь возникают мысли о несправедливом устрой> стве общества и разного рода идеи о том, как устранить эту несправедливость. И появля> ются люди, способные чувствовать чужую и общую боль острее, чем собственную. Их принято называть революционерами. Мож> но сколько угодно проклинать революцио> неров и революцию, но народ государства, жить в котором становится невыносимо, в силу правового основания необходимой обороны своего права на человеческую жизнь имеет право восстания, право рево> люции, отменить которое не дано никому. Это ведь совсем не случайно едва ли не в каждой американской семье числится по нескольку единиц огнестрельного оружия: народ вооружен и тем опасен. Демократия, то есть власть народа (говорю это вообще, а не в похвальбу политсистеме США), долж> на иметь возможность защитить себя. «Новые белые», как и обещал И. А. Иль> ин, полагаясь на свою безусловную правоту, принесли возрождаемой ими России не мир, но меч — меч управляемого Хаоса, меч уско> ренной Глобализации, меч тотальной, неви> данной ни в одной стране мира по своим мас> штабам преступной приватизации. «Но взойдет наше солнце — нет среди нас ни единого, кто бы не верил в это!», — писал Бунин. Вот оно взошло, Ваше солнце, Иван

Русский мир

Алексеевич!.. И что же мы видим в его сияю> щих лучах? Воистину сказочные богатства страны разворованы, розданы в загребущие, но не> умелые руки по преимуществу бездарных и порочных людей, ухлопаны на взятки, за> казные убийства, на рекламу, на выборные технологии и откровенную пропаганду но> вого режима, на создание бандитских те> лесериалов, развращающих молодые поко> ления… Могучая экономика, мощнейшая промы> шленность, построенные за небывало корот> кие сроки, с крайним перенапряжением сил за счет здоровья и жизней миллионов людей, уничтожены. Десятки миллионов людей, и прежде жив> ших кое>как, ныне пребывают в полной ни> щете, болеют, не имея денег на лекарства, ускоренно уходят на тот свет, а у родни нет даже денег, чтобы похоронить их по>чело> вечески. Под видом реформ развалена некогда лучшая (утверждаю!) в мире система образо> вания, и теперь посреди землетрясения, ког> да все вокруг только рушится и невозможно вести никакое строительство, сверху беспре> станно талдычат о том, что все это сделано во имя повышения качества образования, требуют и далее его повышать. Да разве ж можно жить и строить на вулкане? Что это, если не сумасшествие? А если все же нет, то — замысел? Обезумить, оглупить народ, обезглавить нацию, дабы легче было управ> лять… «чернью», «полудикарями», «обезья> нами»? «Слишком много образования, слиш> ком много науки в России», — все еще слы> шу я слова Егора Гайдара, «отца» шоко> вой терапии. С образованными>то да умны> ми, глядишь, и новая революция подоспеть может, а темный люд, «чернь» — дело из> вестное: ему довольно «Хлеба и зрелищ!» С «хлебом» пока откровенно плохо, зато те> лезрелищ — невпроворот. Пошлых, но мно> го: есть из чего выбирать. Свобода выбора! Свобода!.. Чего не смог сделать Гитлер почти за пять лет войны, сделали отечественные интервен>

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ты и колонизаторы, правда, и тут не без зло> го совета и крепкой помощи Запада… Но хватит «страшных слов»! В ход идут страшные цифры… К 2007 г. на социальное «дно» в России опустилось 14 миллионов человек: 4 миллио> на бомжей, 3 миллиона нищих, 4 миллиона беспризорных детей, 3 миллиона уличных и привокзальных проституток. 300 тысяч детей в возрасте до 16 лет счи> таются пропавшими без вести. Свыше мил> лиона детей не посещают школу. 720 тысяч детей содержатся в сиротских домах (после Великой Отечественной войны и гибели 27 миллионов человек в сиротских домах было 680 тысяч детей). Ежегодно в стране пропадает до 80 тысяч человек всех возрастов, из них 30 тысяч — бесследно. По данным МВД России, в организо> ванную преступность вовлечено 6 миллио> нов человек, которые контролируют более 80 процентов банков, 41 тысячу предприя> тий, практически все предприятия сферы ус> луг и торговли, всего около 550 фирм. Ежегодно официально регистрируется более 30 тысяч убийств, в том числе 20 ты> сяч — заказных. По количеству убийств Рос> сия занимает 1>е место в мире. По результатам исследований ВЦИОМ, из 60 миллионов трудоспособного населе> ния России одна треть — хронические ал> коголики, 4 миллиона наркоманов, более миллиона отбывают сроки в тюрьмах и ла> герях. На 100 тысяч жителей России приходит> ся 38 самоубийств в год (почти вдвое больше предельной черты) — одно из первых мест в мире (Пугачев, 2008). Будущим поколениям грозит маразм, одичание, вырождение не только духовное и моральное (оно уже налицо), но и физиче> ское. Грозит, грозит!.. Не утешайте себя, господа, многотысячными тусовками «На> ших» (чьих «наших»>то, чьих, господа?) на озере Селигер… Видно же, что это всего лишь Большая Игра, но не Дело и не Работа. Будущее грозит, бойтесь Будущего!..

Вот такие (пока?) результаты «возрожде> ния России»… Но об этом не услышишь по радио, не узнаешь по телевизору, из газет — они снова под жестким госконтролем. Если верить им, жизнь становится все радостней и веселей… Ах, милый Иван Алексеевич! Вот взошло Ваше белое солнце, вернулось в Россию вре> мя господ, но чрезвычайно редко кто реша> ется обратиться к другому словом «госпо> дин». Даже Президент России и ее Премьер> министр предпочитают слово «коллега», хотя звучит это, право же, очень смешно. Мало, безумно мало тех, кто чувствует себя господином в этой жизни, несколько десят> ков, ну, может, сотня тысяч на всю 140>мил> лионную Россию. И только Вы, дорогой Иван Алексеевич, ровня им, потому что хоть и обедневший, но все же помещик и дворя> нин. Настоящий белый. Но пообщались бы Вы с некоторыми из них, и Вас бы стошнило от их духовного убожества и морального уродства… Вот уж воистину — «чернь», «бе> лая чернь». * * *

Снова скажу: тяжело, невыносимо тяже> ло было мне перечитывать «Окаянные дни», читать одну за другой бунинские статьи, до самых краев налитые яростной злобой, ис> пепеляющей ненавистью и барской брезгли> востью ко всему, что происходило в револю> цию, в годы Гражданской войны и в Совет> ском Союзе. Однажды вдруг поймал себя на мысли: бо> же мой, да ведь мне, родившемуся в 1936 г., в ноябре 1953 г., когда Бунин умер, было уже семнадцать лет!.. Семнадцать лет я и Бу> нин жили в параллельных мирах. Я родился в Ленинграде и вырос при советской власти, обучен и воспитан ею; за эту власть, за Роди> ну отдали жизни в Великой Отечественной мой отец и его брат — оба коммунисты; семья наша — мама, сестра, старший брат и я пережили полтора самых страшных года фашистской блокады Ленинграда; я был пи> онером, комсомольцем, членом компартии, служил стране преданно и честно. И было за

2009 — №4

что служить — одно образование мое чего стоит!.. Я — из простонародья, но, как гово> рится, «вышел в люди»… Выходит, Бунин яро и скопом ненавидел меня, мою семью, моих друзей и товарищей, миллионы людей, по его понятию сплошь «большевиков», которые между тем сотво> рили «советское чудо» — превратили Рос> сию лапотную в Россию индустриальную и электрическую, победили фашизм в Вели> кой Отечественной войне, первыми в мире начали освоение космоса — боже, да разве надо перечислять все великое, что сотворили «большевики»?.. И все это псу под хвост?! Но Бунин — не сверчок за печкой: вели> кий русский писатель. А я, волею случая, председатель Попечительского совета лите> ратурной Бунинской премии, должен знать, чтó такое — Бунин. И я продолжал читать… Моментами что>то хорошее в моем уже сложившемся отношении к Бунину рушилось, но вскоре восстанавливалось на прежнем месте, возрастало еще выше… и снова пада> ло, и снова возвышалось… Час за часом, день за днем в моей душе происходили какие>то чудеса превращения: она протестовала, воз> мущалась, тоже презирала и ненавидела, болела, стонала, плакала и кричала, но, ка> жется, все же росла… И Бунин — злой, хо> лодный, отстраненный, замкнутый и высо> комерный — становился мне… не скажу — ближе, но объяснимей и понятней: за каж> дой строкой я почти воочию видел и чувство> вал человека, от боли и страданий у которо> го вот>вот разорвется сердце. То и дело Бунин отмечает это свое состояние: «омертвение головы, сердцебиение, дрожь в отваливаю> щихся от бешенства, от обиды руках и но> гах» (Бунин. 2006d: 331); «как никогда рань> ше страшно плакал» (там же: 408); «хватал газету прыгающими от волнения руками», «писал дрожащими, холодными руками» (там же: 310). Жаловался: «потерял всякий вкус к жизни» (там же: 38). «Я просто поги> баю от этой жизни и физически, и духовно. И записываю я, в сущности, черт знает что, что попало, как сумасшедший… Да, впрочем, не все ли равно!» (там же: 374).

Русский мир

В такие мгновения я злорадно подмечал: «Вот именно: несешь «черт знает что» и «что попало». Временами, мне кажется, я видел Бунина таким, каким он бывал в те моменты, когда писал «как сумасшедший», — нервно> го, озлобленного, обиженного и жестокого, ненавидящего всех и вся. Тогда я думал: «Да, Бунин вот такой. А каким бы был ты, ока> жись в его положении? И признавался: по> жалуй, таким же». Отринувшись от текста бунинских запи> сей, я не единожды спрашивал себя: «И все> таки: почему же не бросишь читать?» И отве> чал: «Бунин говорит правду, которой ты не знал, и ты хочешь знать эту правду, как ни противно это твоему уму. Но отчего ж «про> тивно»?.. У Бунина своя правда. Да, бунин> ская правда не вся Правда, не чистая Правда, правда знатных и богатых — «белая» прав> да, которую Бунин преподносит как истину в последней инстанции, с диким напором и ожесточением. И все>таки — правда. По> человечески Бунина нельзя не понять. И я сочувствовал и сострадал... И это совсем другое дело, что существует правда простолюдинов, простонародья, правда бедных и нищих, правда мужицкая, рабочая, правда «черни», правда «полудика> рей», как говорил Бунин, — правда «крас> ная». И две эти правды никогда не сольются воедино. «Белая» правда никогда не сможет затмить и отменить другую правду — «крас> ную». И наоборот. Две России, две горькие правды эти обре> чены сосуществовать в человеческом созна> нии, и не дай бог сорваться с крючка той или иной! Вот тогда — снова Беда, по поводу ко> торой так страстно и горестно кричал всему миру Бунин, тогда снова — революция… Тут все зависит от того, ктó и как будет управ> лять страной. Но это — другая тема. Изучив публицистику Бунина, я подумал, что совсем не случайно он не хотел, чтобы статьи и речи его не печатали после смерти: Бунин>публицист, что ни говори, ниже Бу нина художника. Обида, злоба, ненависть, желчь и сарказм по поводу всего и вся, что было связано с новой — революционной

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

и послереволюционной Россией, изумляли Бунина, застилали ему глаза, не позволяли взглянуть на происходившее менее пристра> стно, более объективно. И это понятно: он потерял все, что имел и ценил, чем дорожил, на что надеялся. Осуждать его не вправе ни> кто. И то, что Бунин говорил безудержно, тоже естественно, а для тех, кто пытается понять, чтó такое Бунин>писатель и Бунин> поэт, крайне важно: публицистика до конца прояснила художественное начало, харак> тер его героев, манеру письма — «холод> ность», «отстраненность», «сарказм», «над> менность», «консерватизм» и другие подоб> ные изъяны творчества, о которых писали критики и которые порой невозможно не заметить. И все же бунинская публицисти> ка, отличная по форме, слову, силе эмоции и страсти, смелости и мужеству говорить то, что хочется сказать, все>таки проигрывает прозе и стихам его безнадежно… Можно ли осуществить операцию по от> сечению в творчестве Бунина художествен> ного от публицистического? «Физически» это не сделать никак. В публицистике Бунин со всей откровенностью выразил те черты своей натуры, которые проглядывались в его поэзии и прозе, но не могли быть объяснены и поняты вполне. Бунин>публицист обнажил их. Теперь можно внести некоторые поправ> ки в понимание сущности этого великого че> ловека и великой личности, достоинства ко> торого как художника в моем представлении ничуть не упали. Гений — это интеллекту> альная, психическая аномалия, это необык> новенный человек, и судить о нем обычными способами невозможно. Вот строки из «Исповеди» Л. Н. Толсто> го: «Без ужаса, омерзения и боли сердечной не могу вспоминать об этих годах… Я убивал людей на войне, вызывал на дуэль, чтобы убить, проигрывал в карты, проедал труды мужиков; казнил их, блудил, обманывал. Ложь, воровство, любодеяние всех родов, насилие, убийство… Не было преступления, которого бы я не совершал…» Страшные признания. Но Толстой остается Толстым. Так и Бунин. Великий художник слова. Пуб>

лицистика? Несомненно, художественная. Остальное отставим в сторону. Как говорит> ся, не за это ценим и любим… * * *

В 2009 г. Президент России Д. А. Мед> ведев своим указом создал комиссию, при> званную бороться с фальсификацией исто> рии «в ущерб интересам России». Наконец>то власть заметила, что у госу> дарства и народа украли не только нефть, газ, золото, бриллианты, заводы, фабрики, промышленность и сельское хозяйство, од> ним словом — экономику, но потихоньку, с помощью соросовских наемников, умыкну> ли самое главное — историю страны в ее ис> тинном содержании и сущности, нафарши> ровав Прошлое баснями, мифами и чисто> породной ложью — в интересах Запада и «в ущерб интересам России». История СССР представлена как совокупность пре> ступлений, безрассудств, безумств и несчас> тий, как сплошной криминал… В указе Президента говорится прежде всего о новейшей истории России и истории Великой Отечественной войны. А я>то ду> маю, что проверке на объективность, на истинность следовало бы подвергнуть всю советскую историю, начиная с Великой Ок> тябрьской социалистической революции, не обеляя, но и не очерняя ее. Сказать однажды твердо и навсегда: «Все, что было в Прошлом России, — это наша история. В этой исто> рии были героические и великие события и личности, были события трагические и по> стыдные, были люди мелкие и ничтожные. Так или иначе у нас нет другой страны, нет и другой истории. Но в целом история Рос> сии от дней ее возникновения и поныне ока> зала и оказывает огромное и благотворное влияние на облик всего человечества. Мы можем и должны гордиться своей историей». Для фальсификаторов годны даже липо> вые источники, а тем более — авторитеты в науке, литературе, политике. Бунин как нельзя лучше подходит на эту роль, хотя сам Бунин вовсе не думал о «фальсификации» истории, напротив, он был абсолютно убеж>

2009 — №4

ден в том, что речёт абсолютную правду, и делал это с неистовой страстью, талант> ливо, включая на всю мощь свою феноме> нальную наблюдательность и безудержное воображение. Перед нами уже не писатель и поэт, а идеолог и политик с талантами ис> тинного художника, излагающий собствен> ные философские, политические, социаль> ные и исторические воззрения со всей беспо> щадной жестокостью своей натуры. Завлабам «молодой российской демокра> тии» бунинские «Окаянные дни» пришлись как нельзя кстати, ибо создавали ужасные образы Великой Октябрьской революции, Ленина, большевиков и шедшей за ними «черни», чем на корню, как мнилось им, уничтожали коммунистическую идеологию. Не имея возможности ни согласиться, ни возразить, Бунин начал «работать» на идею «возрождения» России, хотя на самом деле его втянули в новую русскую революцию, во главе которой встали странные и страшные люди, для которых Россия — не любимая Родина, а открытое географическое прост> ранство, огромный «кормящий ландшафт», «зона для свободной охоты» в поисках до> бычи; место утоления непомерных полити> ческих амбиций и жажды власти. Бунинская публицистика способна захва> тить внимание читателя почище детективно> го романа, переворачивать мозги в угодном автору направлении. Без сомнения, в ель> цинскую революцию 1991 г. Бунин помимо своей воли внес немалую лепту. «В ущерб интересам России…» Увы. Вчитайтесь в тексты повестей и рассказов Булгакова, Куприна, Платонова, Пришвина и того же Бунина, который сейчас в центре нашего разговора. Мало того, что сами эти (и не только эти!) писатели, но и их лириче> ские герои представлены как эталон досто> инства, долга, чести, совести, любви к Рос> сии. «Поручик Голицын…» «Корнет Обо> ленский…» «За Веру, Царя и Отечество!..» И вот этих>то чистых мальчиков и их высоко> породных предков растоптали и уничтожи> ли серые революционные мужички, красно> армейцы, большевики и советская власть?!

Русский мир

Пропагандистская машина «возрожден> ной России» (прежде всего — телевидение, видеопродукция, а сейчас еще и Интер> нет) поработала весьма умело, переняв все формы и методы современных социаль> ных технологий влияния на сознание челове> ка. И многие дети из простонародья всем своим наивным умом восприняли новые мифы и — возненавидели дела своих дедов и отцов: революцию, гражданскую войну, все советское — вещи, заводы и фабрики, идеи, героев тех времен, образ жизни и са> мих людей — «совков», не отдавая себе от> чета в том, что вот теперь>то они навсегда простонародье, воистину «чернь», путь ко> торой «в люди», «наверх», во власть пере> крыт уже не тонким слоем новых «господ», новой «элиты». Так далеко Бунин, конечно, не заглядывал, но то, что он является ныне одной из числа избранных опор формиро> вания «нового сознания» молодых поколе> ний, — это факт. Бунин был человеком совести, и она, как внутренний закон, вела его по жизни, не позволяя выйти за рамки правил и собствен> ного понимания смысла жизни, определя> ла все его поступки на поворотных этапах жизни: неприятие Октябрьской революции, советской власти и — эмиграция; отказ от сотрудничества с немцами в годы войны, грозивший ему смертью, — и нищета; отказ от возвращения в СССР, обещавшего ему новую огромную читательскую аудиторию, материальное благополучие, и — тоска по Родине до самой смерти. В публицистике Бунин был неистово стра> стен и одержим, бесстрашен и мужествен, вел себя как герой, упрямо шел дорогой оди> ночества с гордо поднятой головой, хотя с каждым годом все глубже сознавал, что си> лы и нервы его уходят в пустоту, на борьбу с ветряными мельницами. Дон Кихот рус> ской культуры… С годами бунинское неистовство, бес> сильное и невостребованное, затихало, вре> мя заставляло порой размышлять над ранее сказанным, иногда, наверное, рождало со> мнения в излишней категоричности своих

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

прежних высказываний. Во всяком случае, этому есть некоторые свидетельства. В воспоминаниях поэта и писателя К. Си> монова «Об Иване Алексеевиче Бунине» (Бунин, 2006d) есть такие строки: «Сколько мне помнится, Бунин два раза возвращался в разговорах со мной к своим «Окаянным дням», даже спросил меня, читал ли я их. Я сказал, что нет, хотя на самом деле читал. Он сказал, что в этой книге много такого, под чем он сейчас не подписался бы, но она писалась в другое время и в других обстоя> тельствах, а кроме того, даже и тогда он в этой книге не позволил себе писать о боль> шевиках много такого, что писали в то время о них другие литераторы» (там же: 423). И еще пишет Симонов, что Бунин сказал ему: «…вы должны знать, что двадцать второ> го июня тысяча девятьсот сорок первого года (начало Великой Отечественной вой> ны. — И. И.) я, написавший все, что писал до этого, в том числе «Окаянные дни», я по отношению к России и к тем, кто ею ныне правит, навсегда вложил шпагу в ножны…» (там же: 422–423). В другом месте К. Симонов писал, что «в сорок шестом году Сталин был для него (для Бунина. — И. И.) после победы над немца> ми национальным героем России…» (Симо> нов, 1988). Во время одной из встреч с Симо> новым Бунин предложил тост: «Выпьем за великий русский народ — народ>победитель! И еще — за полководческий талант Стали> на!» (Лавров, 1989: 342). На самом деле Бунин с тропы войны не свернул, еще много раз выступал со статья> ми, враждебными СССР. И это естествен> но для Бунина. Издал книгу «Воспомина> ния» — по тону своему сродни всем преж> ним публикациям, в 1953 г. готовил к пере> изданию «Окаянные дни». Бунин>публицист и Бунин>писатель и по> эт — это единая и целостная Личность, в творчестве которой художественное выше публицистического, но берет свое начало из бурлящей страстями и мыслями натуры это> го человека, включая страсти политические

и социальные. Снова скажу: Бунин>публи> цист ничуть не принизил в моем сознании Бунина>художника, напротив, я лучше по> нял его как человека, стал уважать за сме> лость и мужество. Но не станем канонизировать Бунина! Не сотворим себе кумира! Скажем: жил да был на белом свете очень русский человек со сво> ею Белой правдой — Иван Алексеевич Бу> нин. Красивый и умный, бывал велик и мал, добр и зол, любил и ненавидел, страдал и на> слаждался, был бесстрашен и пуглив, мило> серден и жесток… Скажем: Бунин был Чело> век, обыкновенный Гений. Август — сентябрь 2009 года СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Алданов, М. А. (1935) И. А. Бунин. Собра> ние сочинений. Петрополис, 1935. Т. IX, X // Современные записки. Кн. 59. Белое Дело. Дон и Добровольческая армия. (1992) Голос. Бунин, И. А. (2000) Публицистика 1918– 1953 годов. М. : ИМЛИ РАН ; Наследие. Бунин, И. А. (2006a) Еще об итогах // Бу> нин И. А. Полн. собр. соч. М. : Воскресенье. Т. 8. Бунин, И. А. (2006b) Миссия русской эми> грации. (Речь, произнесенная в Париже 16 фев> раля 1924 г.) // Бунин И. А. Полн. собр. соч. : в 13 т. М. : Воскресенье. Т. 8. Бунин, И. А. (2006c) Многогранность // Бунин И. А. Полн. собр. соч. : в 13 т. М. : Воскресенье. Т. 8. Бунин, И. А. (2006d) Окаянные дни // Бу> нин И. А. Полн. собр. соч. : в 13 т. М. : Вос> кресенье. Т. 6. Иван Бунин. Pro et Contra. (2001) СПб. Лавров, В. (1989) Холодная осень. Иван Бу> нин в эмиграции (1920–1953). М. : Молодая Гвардия. Пугачев, В. (2008) День грядущий на зака> те. Механизм скрытого национального само> уничтожения в современной России // Совет> ская Россия. №147. 10 янв. Симонов, К. (1988) Глазами человека моего поколения // Знамя. №3.

2009 — №4

ГУМАНИТАРНОЕ ЗНАНИЕ: ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ

Тенденции социально@экономической жизни российского общества и развитие исследований отечественной экономической психологии А. Л. ЖУРАВЛЕВ, А. Б. КУПРЕЙчЕНКО* (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ, ИНСТИТУТ ПСИХОЛОГИИ РАН) В статье рассматриваются тенденции социально3экономической жизни российского общества, в том числе смена общественной формации, состоявшаяся за сравнительно небольшой исто3 рический промежуток времени и включающая, естественно, радикальное изменение системы социальных и экономических отношений. Все отмеченное выше закономерно вызывает изме3 нения в экономической психологии, которые необходимо выделять, анализировать и оценивать. Ключевые слова: экономическая психология, формы занятости, психология работников, орга3 низационно3психологические феномены, социальные сети, экономическая активность, этиче3 ское поведение, финансовое сознание.

Tendencies of Social and Economic Life of Russian Society and Development of Researches in Domestic Economic Psychology A. L. ZHURAVLEV, A. B. KUPREYCHENKO (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES, INSTITUTE OF PSYCHOLOGY OF THE RAS)

The article covers tendencies of social and economic life of the Russian society, including the change of the public formation, which have taken place for a rather small historical time interval and involves, na3 turally, a radical change of social and economic relations system. All mentioned above as a natural result causes changes in economic psychology, which it is necessary to discern, analyze and estimate. Keywords: economic psychology, employment forms, workforce psychology, organizational and psy3 chological phenomena, social networks, economic activity, ethical behaviour, financial consciousness.

енденции развития экономической пси> хологии как междисциплинарной и при> кладной научной отрасли неотделимы от тенденций, имеющих место в общественной,

главным образом социально>экономической, жизни России. К важнейшим ее изменениям за последние два десятилетия следует отнес> ти смену общественной формации, состояв>

* Журавлев Анатолий Лактионович — член>корреспондент РАН, доктор психологических на> ук, профессор, директор Института психологии РАН, заведующий кафедрой социальной и этни> ческой психологии МосГУ. Тел./факс: (495) 682>92>01. Эл. адрес: ipras>contakt@mail.ru Купрейченко Алла Борисовна — кандидат психологических наук, доцент, старший научный сотрудник лаборатории социальной и экономической психологии Института психологии РАН, доцент кафедры социальной и этнической психологии МосГУ. Тел./факс: (495) 682>92>01. Эл. ад> рес: ipras>contakt@mail.ru

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

шуюся за сравнительно небольшой истори> ческий промежуток времени и включающую, естественно, радикальное изменение систе> мы социальных и экономических отношений. Этот период ознаменовался появлением раз> личных форм собственности, снижением ро> ли государственного регулирования эконо> мики, резким изменением ее структуры, формированием новых социально>экономи> ческих групп, отменой обязательной занято> сти, снижением социальных гарантий для многих категорий работников, появлением безработицы, недоиспользованием трудово> го потенциала и др. Кроме того, в мире происходит изменение экономики в целом как сферы человеческой деятельности, прежде всего изменяется ее отраслевая структура, в частности увеличи> вается доля отраслей, относящихся к катего> риям «экономика сервиса», «экономика ин> новационного развития», «экономика зна> ний» и т. д. Все отмеченное выше закономерно вызы> вает изменения в экономической психоло> гии, которые необходимо выделять, анали> зировать и оценивать перспективы иссле> дований и т. п. В данном контексте под эко6 номической психологией понимаются два принципиально разных смысла: как одна из форм индивидуальной, групповой и общест> венной психологии, включающей экономи> ческое содержание, и как развивающаяся отрасль психологической науки. Конечно, оба смысла тесно связаны между собой. Из> менения в экономической психологии перво> го смысла вызывают интерес специалистов, который реализуется в конкретных иссле> дованиях, и тем самым развивается эконо> мическая психология второго смысла. Об> щая научная цель состоит в том, чтобы вы> делить основные тенденции этого развития в настоящее время. Некоторые тенденции социально эконо мической жизни общества и их влияние на экономическую психологию занятости. Ис> следователи отмечают, что в развитых стра> нах происходят изменения в распределении «ролей» между традиционным производст>

2009 — №4

вом и новыми формами трудовых отноше> ний, которые приводят к повышению роли творческого труда; большей гибкости тру> довых отношений; снижению стабильности занятости; формированию соответствую> щих компенсаторных механизмов, встроен> ных в рынок; росту доли занятых в отрас> лях нематериального производства и сфере услуг (Соболева, 2003). Эти изменения ха> рактерны и для России (Заславская, 2002), кроме того, в нашей стране они затронули и демографическую структуру занятости — гендерную, возрастную, этническую и т. д. (Мальцева, Рощин, 2006). На рынке труда возросло число мигрантов, в том числе ино> странных граждан. Важной и сложной про> блемой являются взаимоотношения, вклю> чая психологические, местного населения и властей с различными категориями миг> рантов. Гибкость трудовых отношений и в целом рынка труда в современном обществе во многом определяется развитием различных форм занятости. Наряду с наиболее распро> страненной в советский период работой по найму на основе бессрочного договора все большее распространение получают разные формы нестандартной занятости. К ним относят неполную, сверхурочную и времен> ную занятость на основе трудовых догово> ров, рассчитанных на определенный срок; случайную занятость; занятость в соответ> ствии с договорами гражданско>правово> го характера; занятость в компаниях, осу> ществляющих лизинг персонала; вторичную и неформальную занятость. К неформаль6 ным видам занятости (без контракта) отно> сятся индивидуальное предпринимательст> во; наем на работу у физических лиц; произ> водство товаров для продажи в домашнем хозяйстве, а также нерегистрируемая заня> тость в формальном секторе. По оценкам специалистов, в последние годы нестандарт> но занятыми являются 20–25 % от общей численности занятых (без учета занятых производством продуктов только для соб> ственного потребления в личном подсоб> ном хозяйстве, численность которых колеб>

2009 — №4

Гуманитарное знание: теория и методология

лется в разные годы в пределах 14–17 %). При этом неформальная занятость состав> ляет 11–15 % от общего числа занятых (Гим> пельсон и Капелюшников, 2006; Синявская, 2005; Царева, 2003). Серьезную проблему на сегодняшний день составляет практически полное отсут> ствие крупных исследований по психологии занятости как в отечественной экономиче> ской психологии, так и в социальной психо> логии труда. Интересно, что это происходит на фоне интенсивного и продуктивного раз> вития исследований в области психологии безработицы (Демин, Попова, 2000; Ростов> ский, 1999). Предметом исследований мо> жет выступать отношение различных субъ> ектов труда к разным видам занятости, в том числе нестандартной и неформальной, в ча> стности склонность и готовность к ним. Важен анализ динамики этого отношения. Так, психоаналитическая готовность к тому или иному виду занятости (к предпринима> тельству, самозанятости, фрилансу и т. д.) может выступать устойчивой характеристи> кой личности, необходимым элементом тру> довой стратегии на данном этапе жизнен> ного пути или же кратковременной и вы> нужденной попыткой получения денежных доходов. Совершенно очевидно, что психология ра6 ботников разных форм занятости даже в рамках одной профессии и на одном пред> приятии будет различной. Потребности и склонности, отношение к труду, профес> сии и организации (в частности, лояльность), взаимоотношения с коллегами и партнерами будут значительно различаться у работаю> щих по бессрочному, срочному, разовому контракту или вообще без него. Весьма раз> нообразными в этой связи становятся и со> циально>психологические типы карьеры: наряду с «вертикальным» распространен> ным и желанным становится «горизонталь> ный» тип карьеры, заключающийся в росте известности, авторитетности и востребован> ности работника в профессиональной среде. Этот тип карьеры характерен, в частности, для получающей все большее распростране>

ние формы занятости — т. н. фриланса (уда> ленной работы, при которой взаимодействие с работником осуществляется с помощью технических средств связи). Список услуг, предлагаемых на российском рынке фрилан> са, постоянно расширяется — сфера IT, рек> лама, менеджмент, консалтинг и т. д. Фено> мен «фриланс>сообщества» состоит в том, что, являясь, по сути, конку>рентами, фри> лансеры дружелюбны и отзывчивы по отно> шению друг к другу. Регулярно проходящие конференции и товарищеские встречи фри> лансеров, акции в поддержку коллег и т. п. позволяют говорить о существовании «фри> ланс>культуры», имеющей свои специфиче> ские черты (Википедия). Разнообразие форм занятости сопровож> дается вариативностью организационно> экономических условий: структуры заня> тости, ее стабильности/нестабильности, воз> можности кадрового роста или их отсутст> вия, специфики межгрупповых отношений и корпоративной культуры. Все это обуслов> ливает необходимость формирования но> вого взгляда на детерминацию и динамику организационно психологических и других групповых феноменов в трудовых сообще> ствах. Особую актуальность в этой связи приоб> ретают исследования социальных сетей, спе> цифика которых в российских условиях ос> тается на сегодняшний день не раскрытой (Штейнберг, 1999). Локальные и семейные сети являются важным ресурсом преодоле> ния россиянами трудных жизненных ситуа> ций, особенно безработицы (Демин, 2004). Они же во многом являются основой выжи> вания и развития малого бизнеса. Важно, что неформальные отношения в таких сооб> ществах могут быть индикаторами новых тенденций делового взаимодействия и, воз> можно, будущей российской деловой куль> туры, скорее всего, одного из ее видов. Интегральными показателями взаимоотно> шений в социальной сети являются такие феномены, как социально6психологическое пространство, психологическая дистан6 ция, доверие и недоверие, социальный капи6

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

тал и т. д. Эти качественные и количест> венные показатели взаимоотношений в де> ловой среде требуют более пристального внимания психологов, в том числе разработ> ки математических моделей для их описания и расчета. Изменения характера и места потребле ния в экономической активности населения. Изменение форм собственности и в целом структуры экономики неизбежно наклады> вает отпечаток на различные виды экономи> ческой активности россиян. Потребление все больше становится критерием социаль> ной дифференциации, экономического не> равенства, признаком бедности или демон> страцией богатства (Шмигин, 2009). Россий> ское общество постепенно утрачивает свою яркую специфику и обретает черты, описан> ные в свое время Э. Фроммом. Отправной точкой его рассуждений служит утвержде> ние о взаимозависимости между структурой социального характера «среднего индиви> да» и социоэкономической структурой об> щества. Общество, принципами которого яв> ляются нажива, прибыль и собственность, порождает социальный характер, ориенти> рованный на обладание (Фромм, 2008: 168). Потребление — это одна из форм облада> ния, и, возможно, в современных развитых индустриальных обществах наиболее важ> ная. Современные потребители могут само> определяться с помощью следующей форму> лы: я есть то, чем я обладаю и что я потреб6 ляю (Фромм, 2008: 49). Описанные факторы стимулируют массовое развитие у больших социальных групп наших сограждан таких специфических видов потребления, как демонстративное, навязчивое, престижное и т. д. С каждым годом возрастает внимание к этим проблемам отечественных специали> стов, изучающих в целом экономическое са> моопределение (Журавлев, Купрейченко, 2007), и в частности самоопределение потре> бителей. Для западной экономики характерной становится также позитивная тенденция, которая пока еще слабо проявляется в нашей стране, но, несомненно, станет значимой

2009 — №4

в ближайшем будущем. В последние десяти> летия в Европе все большее распространение получают такие явления, как этичное по требление (в том числе «экологические» или «зеленые» потребители) и этичное инвести рование. Этичные потребители не использу> ют продукцию, наносящую вред окружаю> щей среде, или ту, при производстве которой причинялся вред экологии или работникам предприятия, а также продукцию компа> ний, которые используют неэтичные спо> собы взаимодействия с партнерами и сво> им персоналом. С 1980>х годов появляются и соответствующие финансовые институты: этичные фонды и этичные банки. Эти орга> низации не работают с акциями и счетами компаний, производящих или торгующих табачными изделиями, алкоголем или ору> жием; связанных с азартными играми; нано> сящих вред экологии и здоровью людей; не> этично поступающих со своими сотрудника> ми; нарушающих законодательство, правила конкуренции и др. Существуют также инвес> торы, избегающие вкладывать средства в ак> ции этих компаний. К позитивным критери> ям этичности компаний относится защита ими окружающей среды, справедливая тор> говля с развивающимися странами и др. Экспериментальные исследования, вы> полненные различными авторами, показали, что инвесторы в ситуации выбора действова> ли под влиянием не только финансовых вы> год, но и моральных соображений (Anand, Cowton, 1993; Bobek, Hatfield, 2003; Cooper, Schlegelmilch, 1993; De Bondt, 1998; Hofmann, Hoelzl, Kirchler, 2005; Lewis, 2001; Webley, Lewis, Mackenzie, 2001 и др.). М. Борелло с соавтором отмечает, что люди, которые хотят поддерживать этические финансы, по> ступают так по различным причинам, и было бы неточно рассматривать этичных инве> сторов в качестве гомогенной группы. Для некоторых этичные инвестиции — способ стать причастным к общечеловеческим цен> ностям и идеалам, в которые они верят. Дру> гие считают этичные инвестиции неотъем> лемой частью своего образа жизни (Borrello, Pedon, 2005).

2009 — №4

Гуманитарное знание: теория и методология

Таким образом, несмотря на то что низ> кий уровень благосостояния основных масс российского населения и экономическая не> стабильность сдерживают эти процессы, можно надеяться, что в российском обще> стве этичное потребление и этичное инвес> тирование в очень скором времени станут распространенными явлениями, особенно в среде социально активных категорий насе> ления, что позволит их тщательно исследо> вать. Исследование нравственно психологиче ских факторов экономического поведения. В настоящее время актуализируется необхо> димость в экономико>психологических ис> следованиях и учете психологических, нрав> ственных и духовных регуляторов экономи> ческого поведения разных хозяйственных субъектов. Следует признать, что западные исследователи довольно значительно про> двинулись в анализе места и роли этих пере> менных в теоретических моделях экономи> ческого поведения (Baron, 2000; Becker, 1996; Dalla Costa, 1998; Etzioni, 1988; Jones, 1991 и др.). Глобализационные процессы, тесное взаимодействие представителей различных культур, возросший поток мигрантов, скачко> образная динамика идеологических и нрав> ственных устоев в нашей стране на протяже> нии последнего столетия — все это обуслов> ливает особую актуальность исследований социально нормативного и нравственного факторов и компонентов отношений в раз> личных трудовых сообществах и организа> циях (Горбачева, Купрейченко, 2006; Табха> рова, 2008 и др.). Не случайно исследователи отмечают как одну из особенностей совре> менного исторического периода полимен> тальность сознания россиян (Семенов, 2005). Нормы протестантской трудовой этики и других конфессий, принципы социалисти> ческого уравнительного распределения благ, профессиональные, корпоративные и другие этические кодексы сосуществуют и вступа> ют в противоречие в различных деловых сообществах, при взаимодействии предста> вителей организаций и деловых партнеров из разных стран, в отдельных формаль>

ных группах организаций и в сознании ра> ботников. Современная российская реальность пре> доставляет возможность получить уникаль> ные данные о специфике экономической ак тивности различных поколений россиян, сформировавшихся в принципиально раз> ных социально>экономических и идеологи> ческих условиях. В настоящее время актив> ную экономическую деятельность начинает поколение, большая часть жизни которого (практически с рождения) прошла в неста> бильных условиях. По данным зарубежных исследователей, «дети кризиса» больше сбе> регают, меньше тратят и более осторож> но относятся к инвестированию, чем дети экономического «бума». Эти данные дела> ют чрезвычайно интересными исследования современной молодежи (22–28 лет), родив> шейся в годы последнего демографическо> го подъема (первая половина 80>х годов) в СССР, взросление и личностное станов> ление которой проходило на рубеже XX и XXI вв. в кризисных экономических, соци> альных и идеологических условиях. Предва> рительные исследования показывают, что экономическое (трудовое, потребительское, сберегательное, инвестиционное, налоговое) поведение и профессиональные стратегии российской молодежи, сформировавшейся в таких условиях, можно назвать «антикри> зисными». Так, для этого поколения харак> терно стремление к получению качествен> ного образования и освоению нескольких профессий, высокая трудовая мобильность и вторичная занятость. Развитие психологических исследований финансового сознания и поведения. Как сле> дует из вышесказанного, одним из важней> ших условий развития отечественной эконо> мической психологии является организация комплексных продолжительных исследова> ний, включающих широкий спектр проблем конкретной области (или научного направ> ления, раздела и т. п.) экономической психо> логии. Финансовое сознание как один из компо> нентов экономического сознания занимает

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

особое место в его структуре, связывая во> едино все важнейшие составляющие (отно> шение к собственности и труду, потреби> тельские предпочтения, субъективное каче> ство жизни, экономическое самоопределе> ние и др.) и в значительной степени определяя поведение экономических субъектов. Отно> шение большинства людей к деньгам не явля> ется нейтральным, оно эмоционально заря> жено, нередко противоречиво и наполнено различным символическим содержанием. Деньги ассоциируются с самыми разными ценностями, в том числе с высшими, напри> мер моральными. Отношение к ним, помимо осознанных представлений и мотивов, имеет неосознаваемые компоненты, так как часто отношение к деньгам вытесняется из зоны сознания из>за его связи с чувством вины, тревогой, страхом и т. д. Кроме того, пред6 ставления о деньгах, их источниках, прием> лемых способах получения и приумноже> ния, правилах распределения, сбережения и расходования имеют культурно6историче6 скую специфику. То, что в одни эпохи и пе> риоды является допустимым (например, во> енные трофеи), в другие — становится не> допустимым и незаконным. И наоборот, торговля иностранной валютой из незакон> ного источника дохода в советскую историю нашей страны в настоящее время преврати> лась в легальный вид бизнеса. Поэтому тео> ретические модели и методический инстру> ментарий исследований в области психоло> гии финансов должны создаваться с учетом российского менталитета и предполагать многолетний мониторинг смыслов и ценно> стей, предпочтений и мотивов финансово6 го поведения различных индивидуальных и групповых субъектов. Согласно представлениям многих иссле> дователей предметом психологии финансов на макроэкономическом уровне выступают феномены, связанные с циркуляцией финан> совых потоков в обществе: психологическое отношение населения к экономической по> литике государства, в частности отношение к программам бюджетного финансирования, системам налогообложения, финансовых га>

2009 — №4

рантий и льгот; оценка различными груп> пами населения государственных доходов и расходов, займов и кредитов. Предметом психологии финансов на мик6 роэкономическом уровне выступают индиви> дуальные и групповые особенности отноше> ния к деньгам и финансового поведения, а также влияние денег на человеческие от> ношения. Интерес представляет не только то, какой эффект на межличностные и меж> групповые отношения оказывают деньги в качестве объективного фактора (уровня доходов или материального благосостояния и их динамики), но и влияние на эти отноше> ния субъективных показателей: ожиданий изменения доходов и благосостояния, пред> ставлений об их достаточности и справедли> вости распределения, а также других психо> логических феноменов (отношений и пред> ставлений, ценностей и смыслов), связанных с деньгами, их функциями и значениями. В фокусе психологических исследований финансов наиболее часто оказываются де> нежные аттитюды, социальные представле> ния, психологические отношения, ожидания и мотивы финансового поведения, а также процессы их формирования и развития, ди> намика и взаимосвязь с реальным финансо> вым поведением субъекта. Особый интерес представляет анализ объективных и субъек> тивных факторов, определяющих отношение к деньгам и взаимоотношения по поводу де> нег. Еще одним важным направлением ис> следований является анализ взаимосвязи финансовых отношений субъекта с другими (неэкономическими) компонентами его со> знания и видами поведения, например с об> щим мировоззрением, ценностными ориен> тациями, политическими и идеологическими убеждениями и т. д. Жизненный опыт лич> ности, ее социальное и экономическое само> определение и т. д. оказывают влияние на особенности финансового поведения. В этой связи перспективным является поиск ключе6 вых психологических факторов, определяю> щих финансовое поведение, например: дове> рие обществу, государственным (властным, финансовым и др.) институтам, различным

2009 — №4

Гуманитарное знание: теория и методология

группам людей; многочисленные виды пси> хологических отношений и взаимоотноше> ний по поводу финансов и т. д. Следует отметить, что различные компо> ненты финансового сознания и поведения в области сбережения и потребления, ин> вестирования и кредитования, долгов и на> логов и т. д. пока чаще изучаются обособ> ленно, хотя нет сомнений в их закономерных связях. Разработка комплексных программ конкретных эмпирических исследований психологии финансов является задачей для современного поколения российских иссле> дователей. Теоретическая актуальность комплекс> ных исследований в области психологии финансов состоит в анализе места и функ6 ций финансового сознания в экономическом сознании индивидуального и группового субъекта. Важной задачей является уста6 новление взаимосвязей между отдельными компонентами финансового сознания, по> строение их иерархической структуры, вы> явление их общей и специфической детер> минации, а также особенностей динамики в разных условиях (стабильных, нестабиль> ных, кризисных и т. п.). Перспективным яв> ляется сравнительный анализ особенностей финансовой психологии различных индиви6 дуальных и групповых субъектов (семья, трудовой коллектив, организация, большая социальная группа, обладающая признаками субъектности, например: предприниматели, средний класс, пенсионеры и др.). Методическая актуальность таких ис> следований заключается в необходимости разработки комплексной программы изуче> ния финансового сознания, включающей со> поставимые и стандартизированные методи> ческие приемы для оценки различных его компонентов. С этой целью важно осущест> вить разработку нового инструментария, а также модифицировать имеющиеся мето> дики, прежде всего опросные. И наконец, практическая актуальность комплексных исследований в области психо> логии финансов заключается в том, что не> обходимым, а иногда и решающим фактором

разработки и проведения эффективной эко6 номической политики выступает знание особенностей, детерминант и механизмов формирования финансовых представлений, мотивов и предпочтений различных соци> альных, экономических и демографических групп. Разработанные методические приемы могут быть использованы в решении прак> тических задач профотбора, а также орга6 низационного, семейного и других видов пси6 хологического консультирования. Участие в исследовании и обсуждение полученных результатов будут формировать осмыслен> ное отношение субъектов к собственной фи> нансовой активности, обеспечивая поиск на> иболее эффективных способов получения доходов, инвестиционного и сберегающего поведения и т. д. Полученные данные будут востребованы в преподавании экономиче> ской психологии, прежде всего ее подраз> дела — психологии финансов и т. п., а так> же смежных дисциплин (поведение потре> бителей, психология трудовой занятости, организационная психология, менеджмент, маркетинг и др.). Исследования, которые могут быть выполнены, в частности, на вы> борках студентов разных специальностей и курсов, позволят проследить влияние осо6 бенностей профессионализации на форми> рование и динамику финансового сознания и поведения. Заключение. Целесообразно подвести предварительные итоги данного теоретиче> ского исследования, имея в виду основную его цель — выделение некоторых наиболее перспективных научных направлений иссле> дования в отечественной экономической психологии в ближайший период. Во>первых, такие научные направления исследований становятся в тесной связи с основными тенденциями развития соци> ально>экономической жизни современного российского общества. Поэтому экономиче> ским психологам чрезвычайно важно «от> слеживать» и понимать соответствующие тенденции, традиционно выделяемые эконо> мистами, в связи с ними анализировать раз> витие экономико>психологических явлений

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

и их влияния, в свою очередь, на социально> экономическую жизнь общества. В настоя> щее время процесс порождения актуальных научных направлений исследования факти> чески является непрерывным, что, по наше> му мнению, свидетельствует об интенсивном развитии экономической психологии как от> расли психологической науки. Во>вторых, если учитывать современное состояние лишь крупных научных направле6 ний или известных и становящихся разделов экономической психологии, то к совокупно> сти наиболее развивающихся из них в бли> жайший период можно отнести следующие: экономическая психология занятости, пси> хология этичного потребления и инвести> рования, психология социальной норматив> ности и нравственности экономического сознания и поведения, психология финансо> вого сознания и поведения экономических субъектов и др. В развитии каждого из выде> ленных научных направлений исследования существуют общие и специфические харак> теристики, требующие отдельного социаль> ного анализа. В>третьих, особая роль в развитии эконо> мико>психологических исследований, в том числе и по выделенным выше научным на> правлениям, принадлежит организации ком6 плексных исследований как эффективной формы продвижения в анализе (познании) любого экономического объекта как едино> го целостного явления. Пролонгированные же исследования, выполняемые в форме мо> ниторных, позволяют более точно выявлять динамику экономико>психологических яв> лений, ее механизмы, более глубоко позна> вать детерминацию этих изменений, причин> но>следственные отношения и т. д. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Горбачева, Е. И., Купрейченко, А. Б. (2006) Отношение личности к деньгам: нравственные противоречия в оценках и ассоциациях // Психол. журн. Т. 27. № 4. С. 26–37. Дейнека, О. С. (1999) Экономическая пси> хология: Социально>политические проблемы. СПб. : СПбГУ. 240 с.

2009 — №4

Демин, А. Н. (2004) Личность в кризисе за> нятости: стратегии и механизмы преодоления кризиса. Краснодар : Кубанский гос. ун>т. 315 с. Демин, А. Н., Попова, И. П. (2000) Способы адаптации безработных к трудной жизненной ситуации // Социс. №5. С. 35–46. Журавлев, А. Л., Купрейченко, А. Б. (2007) Экономическое самоопределение: Теория и эмпирические исследования. М. : Изд>во «Институт психологии РАН». 480 с. Заславская, Т. И. (2002) Социетальная трансформация российского общества: дея> тельностно>структурная концепция. М. Нестандартная занятость в российской экономике (2006) / под ред. В. Е. Гимпельсона, Р. И. Капелюшникова. М. : Изд. дом ГУ — ВШЭ. 400 с. Ростовский, В. П. (1999) Социально>психо> логические проблемы безработицы // Соци> альная психология экономического поведе> ния / отв. ред. А. Л. Журавлев, Е. В. Шорохо> ва. М. : Наука. С. 224–237. Синявская, О. В. (2005) Неформальная за> нятость в современной России: измерение, масштабы, динамика. М. : Поматур. Соболева, И. (2003) Недоиспользование трудового потенциала страны: путь в на> правлении, обратном мировому // Человек и Труд. №6. URL: http://www.chelt.ru/2003/ 6>03/soboleva>6>3.html (дата обращения: 01.12.2009) Современные проблемы российской мен> тальности: Материалы Всерос. научн. конфер. (2005) / под ред. В. Е. Семенова. СПб. Табхарова, С. П. (2008) Взаимосвязь дове> рия и недоверия личности другим людям с отношением к соблюдению нравственных норм делового поведения : дис. ... канд. пси> хол. наук. М. Фриланс // Википедия. URL: http://ru. wikipedia.org/wiki/Фриланс (дата обращения: 01.12.2009) Фромм, Э. (2008) «Иметь» или «быть». М. : АСТ МОСКВА. 314 с. Шмигин, И. (2009) Философия потребле> ния : пер. с англ. Харьков : Гуманитарный центр. 304 с.

2009 — №4

Гуманитарное знание: теория и методология

Штейнберг, И. (1999) Русское чудо: локаль> ные и семейные сети взаимоподдержки и их трансформация // Неформальная экономика: Россия и мир / под ред. Т. Шанина. М. : Логос, 1999. Царева, Е. В. (2003) Трансформация струк> туры занятости в России : дис. … канд. экон. наук. СПб. Anand, P., Cowton, C. J. (1993) The ethical investor: Exploring dimensions of investment behaviour // Journal of Economic Psychology. Vol. 14. P. 377–385. Baron, J. (2000) Thinking and Deciding (3rd ed.). Cambridge : Cambridge University Press. Becker, G. (1996) Accounting for Tastes. Cambridge ; Massachusetts : Harvard Univer> sity Press. Bobek, D., Hatfield, R. (2003) An investiga> tion of the theory of planned behaviour and the role of moral obligation in tax compliance // Behaviou>ral Research in Accounting. Vol. 15. P. 13–38. Borrello, M., Pedon, A. (2005) Conventional or ethical investment? The choice of a group of Italian investors: an experimental approach // 30th Annual Congress IAREP. Prague, Czech Republic, September 21–24.

Cooper, C., Schlegelmilch, B. (1993) Key issues in ethical investment // Business Ethics: An European Review. Vol. 2(4). P. 213–227. Dalla Costa, J. (1998) The Ethical Imperative: Why Moral Leadership is Good Business? Mas> sachusetts : Perseus Books. De Bondt, W. F. M. (1998) A portrait of the individual investor // European Economic Re> view. Vol. 42. P. 831–844. Etzioni, A. (1988) The Moral Dimension: Toward a New Economics. N. Y. : Free Press. Hofmann, E., Hoelzl, E., Kirchler, E. (2005) Ethical investment: How do moral considerations influence investment behaviour? // 30th Annual Congress JAREP. Prague, Czech Republic, Sep> tember 21–24. Jones, T. M. (1991) Ethical decision making by individuals in organizations: An issue>contin> gent model // Academy of Management Review. Vol. 16. P. 366–395. Lewis, A. (2001) Good money, bad money: The case of socially responsible investment in UK // World Futures. Vol. 56. P. 399–408. Webley, P., Lewis, A., Mackenzie, C. (2001) Commitment among ethical investors: An exper> imental approach // Journal of Economics Psy> chology. Vol. 22. P. 27–42.

Из хроники научной жизни 20–21 ноября 2009 года в Московском гуманитарном университете состоялась международная молодежная научная конференция «Гражданское общество в эпо, ху глобальной информатизации». В конференции наряду с видными политологами, юристами, философами приняли участие начинающие молодые ученые как из вузов Москвы, так и других городов и государств (Украина, Белоруссия, Афгани, стан). В ходе конференции были рассмотрены различные концепции гражданского общества, актуальные политические, правовые, социальные проблемы взаимо, действия государства и гражданского общества в динамично меняющемся мире. Конференция прошла при поддержке Российского фонда фундаментальных ис, следований.

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Деловое партнерство как одна из форм деловой активности предпринимателей* В. П. ПОЗНЯКОВ (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ, ИНСТИТУТ ПСИХОЛОГИИ РАН),

Т. С. ВАВАКИНА (ИНСТИТУТ ПСИХОЛОГИИ РАН) ** Дается анализ теоретических подходов в исследовании делового взаимодействия. Партнерст3 во рассматривается в контексте деловых отношений субъектов экономической деятельности. Излагаются авторские представления о деловом партнерстве как форме деловой активности предпринимателей. Ключевые слова: экономическая деятельность, деловая активность, деловое взаимодействие, деловое партнерство, психологические отношения, ценностные ориентации.

Business Partnership as a Form of Entrepreneurs’ Business Activity V. P. POZNIAKOV (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES, THE INSTITUTE OF PSYCHOLOGY OF THE RAS),

T. S. VAVAKINA (THE INSTITUTE OF PSYCHOLOGY OF THE RAS)

The analysis of theoretical approaches in research on business interaction is given. The partnership is being considered in the context of business relations of subjects of economic activities. Authors’ notions of business partnership as a form of entrepreneurs’ business activity are stated. Keywords: economic activities, business activity, business interaction, business partnership, psycho3 logical relations, value orientations.

елью статьи является анализ теоретиче> ских подходов в исследовании делового партнерства и изложение авторских пред> ставлений об этом явлении. Прежде всего отметим, что предметом нашего исследова> ния является партнерство как вид делового взаимодействия, деловых отношений. В наи> более общем виде мы хотим подчеркнуть, что речь не идет об исследованиях взаимо> действия в сфере межличностных эмоцио> нальных отношений. Более общим, родовым понятием по отношению к понятию «дело> вое взаимодействие» является понятие «со>

циальное взаимодействие», т. е. взаимодей> ствие между индивидами и группами как со> циальными субъектами. В современной социальной психологии можно выделить следующие направления исследований взаимодействия в сфере дело> вых отношений: изучение взаимодействия в сфере совместной трудовой деятельности человека (А. Л. Журавлев, К. К. Платонов, Е. В. Шорохова и др.); изучение управлен> ческого взаимодействия (А. Л. Журавлев, А. И. Китов, В. В. Новиков, А. Л. Свенциц> кий и др.); изучение взаимодействия в сфере

* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ. Грант 08>06>000198>а «Соци> ально>психологические и личностные детерминанты деловой активности предпринимателей в разных сферах бизнеса». ** Позняков Владимир Петрович — доктор психологических наук, ведущий научный сотруд> ник лаборатории социальной и экономической психологии Института психологии РАН, доцент кафедры социальной и этнической психологии МосГУ. Тел./факс: (495) 682>92>01. Эл. адрес: ipras>contakt@mail.ru Вавакина Татьяна Сергеевна — научный сотрудник Института психологии РАН. Тел./факс: (495) 682>92>01. Эл. адрес: ipras>contakt@mail.ru

2009 — №4

Гуманитарное знание: теория и методология

экономических отношений (А. Л. Журав> лев, В. П. Позняков, О. И. Титова и др.). В социально>психологической литературе существуют разнообразные подходы к клас> сификации видов социального взаимодей> ствия (Доценко, 1996; Журавлев, 2005; Tomas, 1976; Сушков, 2008, Шмелев, 1997 и др.). Для характеристики видов взаимодей> ствия в экономической и трудовой сферах авторы используют множество понятий: конкуренция, партнерство, сотрудничество, соперничество, противоборство, взаимосо> действие и многие другие. Анализ работ по> казывает, что основными видами социаль> ного взаимодействия являются партнерство (понимаемое больше как сотрудничество) и конкуренция (понимаемая прежде всего как противоборство). В рамках как партнерст> ва/сотрудничества, так и конкуренции/про> тивоборства, в соответствии с тем или иным подходом к построению модели, возможна более тонкая дифференциация видов взаи> модействия, отражающая различные аспек> ты взаимоотношений его участников (Тито> ва, 2007; Журавлев, Позняков, Титова, 2008). Теоретический анализ исследований де> лового взаимодействия свидетельствует о том, что деловое партнерство понимается и рассматривается многими авторами ис> ключительно как сотрудничество, т. е. с точ> ки зрения интеграции сторон, конкуренция же — как дифференциация или даже дезин> теграция участников. В свою очередь, обще> принятой является точка зрения, согласно которой сотрудничество и конкуренция — полярные, противоположные по смыслу ти> пы взаимодействия. Однако анализ публика> ций, посвященных исследованиям практики современного бизнеса, показывает, что со> отношение феноменов делового партнерства и деловой конкуренции имеет свою специ> фику и носит более сложный характер. Де> ловое партнерство является важной состав> ляющей деловой активности и во многом обусловливает успешность экономической деятельности предпринимателя. На практи> ке компании одновременно могут в ряде проектов объединять свои усилия для дости>

жения целей, в других проектах — быть кон> курентами. В этом случае взаимоотношения между компаниями и отдельными людьми невозможно охарактеризовать исключи> тельно как конкуренцию или исключительно как сотрудничество. Поэтому деловое взаи> модействие вряд ли может быть однозначно определено в дихотомии: сотрудничество — конкуренция. За последние два десятилетия произошли радикальные социально>экономические из> менения в стране. На смену плановому со> циалистическому хозяйствованию пришли рыночные отношения, характеризующиеся довольно жесткой конкуренцией во всех сферах экономической жизни. Несмотря на это, в настоящий момент в сфере бизнеса уже сформировался принцип взаимной вы> годы и сотрудничества, реализующийся в де> ловом партнерстве, которое позволяет вне> сти элементы интеграции во взаимодействие независимых, самостоятельных экономиче> ских субъектов, зачастую конкурирующих между собой. По мнению некоторых российских авто> ров (Стародубцев, 2007), можно говорить о том, что на фоне процессов интеграции и глобализации в мире в сфере экономики уже сформировался принцип взаимодей> ствия независимых субъектов: «мы больше выиграем вместе». Основатель компании се> тевого программного обеспечения Novell Рэй Ноорда говорил: «Нужно сотрудничать и конкурировать одновременно» (Дирлав, 2007). Результаты проведенного нами иссле> дования показали, что деловое партнерство не правомерно рассматривать исключитель> но как сотрудничество, так как оно вполне допускает конкуренцию партнеров (Позня> ков, Вавакина, 2009). Теоретической основой нашего исследо> вания выступает концепция психологических отношений индивидуальных и групповых субъектов совместной жизнедеятельности в изменяющихся социально>экономических условиях, разрабатываемая В. П. Позняко> вым и конкретизированная, в частности, применительно к анализу психологических

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

отношений субъектов экономической дея> тельности (Позняков, 2000, 2001, 2008). В на> шем исследовании отношения к деловому партнерству мы будем основываться, соот> ветственно, на понятии «психологические отношения индивидуальных и групповых субъектов совместной жизнедеятельности» и понятии «деловая активность», которые яв> ляются центральными в концептуальной схе> ме социально>психологического анализа экономической деятельности предпринима> телей. Деловое партнерство мы определяем как форму деловой активности, направленную на продуктивное взаимодействие с другими субъектами в процессе реализации деловых интересов участников в рамках их совмест> ной экономической деятельности. Социаль> но>психологическая функция делового партнерства, на наш взгляд, заключается в стабилизации взаимоотношений экономи> ческих субъектов за счет привнесения эле> ментов интеграции в их взаимодействие и образования норм этого взаимодействия путем выработки взаимных договореннос> тей и обязательств. Деловое партнерство характеризуется следующими признаками. Деловое партнер> ство может в той или иной степени включать разные типы взаимодействия (от сотрудни> чества до конкуренции). Важным при этом является то, что с точки зрения стратегии бизнеса, долгосрочных перспектив партне> ры мотивированы на сотрудничество друг с другом и/или взаимосодействие. Партнеры находятся в отношениях взаимозависимости в процессе решения ряда деловых проблем и задач, но при этом осознают свою авто> номность и относительную независимость интересов и целей. Деловое партнерство не подразумевает изменение социально>эконо> мического статуса партнеров по отношению друг к другу или установления какой>либо властной иерархии, т. е. в случае делового партнерства речь идет прежде всего о выст> раивании «горизонтальных» отношений. В отличие от делового партнерства, дело> вая конкуренция направлена на борьбу за

2009 — №4

доминирование над другими участниками экономической деятельности, когда их дело> вые интересы входят в противоречие друг с другом. Деловая конкуренция, так же как и деловое партнерство, может в той или иной степени включать разные типы взаи> модействия (и более или менее жесткую конкуренцию, и элементы сотрудничества), однако с точки зрения стратегии бизнеса, долгосрочных перспектив партнеры ори> ентированы на открытое или скрытое про> тивопоставление себя другим участникам экономической деятельности. Конкуренты осознают противоречивость интересов и це> лей участников экономической деятельно> сти и стремятся разрешить эти противо> речия в свою пользу. Деловая конкуренция подразумевает изменение социально>эконо> мического статуса партнеров по отношению друг к другу, т. е. в случае деловой конку> ренции речь идет о борьбе за доминирова> ние в определенной сфере экономических интересов. Деловая конкуренция ведет к пе> рераспределению позиций экономических субъектов в системе их социально>экономи> ческих отношений. Эту форму деловой активности, по сути, дестабилизирующую существующую ситуацию, ни в коей мере нельзя рассматривать как негативное явле> ние, так как именно эта тенденция в ряде случаев приводит к инновациям, преодоле> нию стагнации. Таким образом, деловое партнерство и деловая конкуренция взаимодополняют друг друга, образуя деловое взаимодейст> вие, т. е. ту составляющую деловой активно> сти, которая направлена на других субъек> тов экономической деятельности. Смысл актуализации в том или ином случае тенден> ций, направленных на деловое партнерство или деловую конкуренцию, заключается в поддержании баланса между стабилиза> цией и дестабилизацией социально>эконо> мической ситуации, в которой находится субъект экономической деятельности. Деловое партнерство весьма разнообраз> но и многогранно. Тем не менее можно пред> ложить его классификацию.

2009 — №4

Гуманитарное знание: теория и методология

Вынужденное/инициативное. Вынужден> ное деловое партнерство обусловлено внеш> ними обстоятельствами, возможно даже во> преки желанию участников. Инициативное деловое партнерство формируется в резуль> тате желания участников объединить усилия сторон. Конкурентное партнерство/сотрудниче6 ство (неконкурентное партнерство). Кон> курентное партнерство — это кооперация конкурирующих между собой субъектов экономической деятельности. Такое взаимо> действие сочетает в себе как конкуренцию, так и элементы кооперативной деятельно> сти: сотрудничество, взаимопомощь, взаи> мосодействие. Сотрудничество — это коопе> рация субъектов экономической деятельно> сти, не являющихся конкурентами. Такое взаимодействие основывается на совмест> ной экономической деятельности, а также взаимопомощи и взаимосодействии, может включать элементы соревнования. Тактическое /стратегическое. Тактиче> ское партнерство — это непродолжительное деловое партнерство для достижения вполне определенных близких целей, решения кон> кретных задач. Стратегическое партнерст> во — долговременное, стабильное партнер> ство. В таком партнерстве стратегические цели (перспективы) имеют преимущество пе> ред сиюминутными выгодами. С точки зрения психологического ис> следования наиболее интересным нам пред> ставляется выделение в составе делового партнерства следующих элементов: эконо6 мически6обусловленного, социально6обус6 ловленного и личностно6обусловленного. Каждый из приведенных элементов мо> жет быть в разной степени проявлен в каж> дом конкретном случае делового партнер> ства. Чтобы пояснить принцип выделения именно этих составляющих, нам необходимо обратиться к определению экономической деятельности, данному В. П. Позняковым, как «деятельности по производству товаров и услуг, основанной на распоряжении ре> сурсами и направленной на получение дохо>

да (прибыли)» (Позняков, 2000). Ключевым в этом определении для нас является «рас> поряжение ресурсами». В соответствии с этим положением деловое взаимодействие, как составляющая деловой активности субъ> ектов, направлено на обмен или перерас> пределение ресурсов между участниками экономической деятельности. И в деловом партнерстве, и в деловой конкуренции эко> номические субъекты оперируют ресурсами, с той разницей, что в деловом взаимодейст> вии партнерству соответствует обмен меж> ду участниками существующими ресурсами и их совместное преумножение, а в случае конкуренции — перераспределение сущест> вующих или борьба за потенциальные ресур> сы. Таким образом, с формальной точки зрения деловое партнерство следовало бы рассматривать строго с позиций обмена субъектами теми или иными ресурсами. Од> нако экономическая деятельность вписана в более широкую сферу социальной жизне> деятельности и не может рассматриваться отдельно от взаимоотношений людей, не обусловленных экономически>прагматиче> ской необходимостью. Если рассуждать об обмене в рамках де> лового партнерства, то стоит обратить вни> мание на два параметра. Во>первых, может ли в принципе быть поставлен в соответствие какой>либо экономически заданный (объек> тивный) эквивалент обмениваемым ресур> сам? И во>вторых, что имеет приоритет, большую значимость и оказывается в фоку> се обмена, а что лишь сопровождает этот процесс и находится на периферии — обме> ниваемое (предмет обмена) или обмениваю> щиеся, т. е. сами участники взаимодействия (субъекты)? Эти положения легли в основу выделения различных типов обмена между людьми. Надо отметить, что предложенное деле> ние скорее отражает внешнюю сторону со> циального обмена, нежели его внутреннее психологическое содержание. Однако оно позволяет в некоторой степени формально развести деловой и личностный аспекты вза> имодействия.

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Экономический эквивалент обмена ЕСТЬ В фокусе обмена предмет обмена (ЧТО) В фокусе обмена субъекты (КТО)

Экономического эквивалента обмена НЕТ

обмен ресурсами

обмен услугами

обмен дарами

обмен ␺ отношениями

В деловом партнерстве теоретически мо> гут в разной степени присутствовать все приведенные типы обмена. Исходя из того что деловое партнерство как форма деловой активности рассматривается нами в рамках экономической деятельности, одной из наи> более весомых составляющих должен быть, безусловно, обмен ресурсами. С другой сто> роны, поскольку мы изучаем особую группу деловых людей — предпринимателей, не> формальные отношения на личностном уровне довольно интенсивны, и обмен пси> хологическими отношениями тоже должен быть явно выражен. Что касается обмена да> рами и услугами, то значение этих типов об> мена не вполне очевидно. На практике дело> вые люди плохо дифференцируют эти виды обмена, субъективно объединяя их в «поли> тические соображения», «соображения це> лесообразности», не преследующие, однако, непосредственной экономической выгоды. Следуя за логикой наших респондентов, при реализации эмпирической части нашего со> циально>психологического исследования делового партнерства мы несколько отошли от теоретического выделения типов обмена. Для изучения отношения к деловому парт> нерству мы выделили следующие элементы делового партнерства: экономически>обус> ловленное, социально>обусловленное и лич> ностно>обусловленное. Отчасти это деление опирается на приведенное выше теоретиче> ское выделение типов обмена, но за основу мы взяли мотивационные тенденции, причи> ны, побуждающие к деловому партнерству: экономическая необходимость, собственно личность партнера и соображения целесооб>

разности, или, иначе, «политические» сооб> ражения. Экономически6обусловленное (обуслов> лено экономической необходимостью). Об> мен ресурсами: это товары, деньги, инфор> мация и другие (возможно — некоторые услуги), которые могут быть сопоставлены с экономически определенным эквивалентом. Цель — получение экономической выгоды. Личностно6обусловленное (обусловлено личностью партнера). Обмен психологиче> скими отношениями: доверие, ответствен> ность, честность, верность, симпатия, друж> ба и т. п. Нацелен на то, чтобы создавать и оберегать узы близости, поддерживать взаимность и солидарность. Социально6обусловленное (обусловлено «политическими» соображения). Обмен да> рами и услугами с целью подтверждения или распределения статусов участников, власти, влияния, перспективы получения других вы> год не экономического характера. Это мо> жет также выражаться в демонстрации до> верия как особого способа достижения вза> имности, демонстрации почтения, уважения, а также, например, в подобострастии, в лес> ти и т. п. Важным с психологической точки зрения, на наш взгляд, является то, что в экономиче> ски>обусловленном и социально>обуслов> ленном деловом партнерстве полезность пронизывает собой все социально>экономи> ческие отношения между партнерами. В рам> ках же личностно>обусловленного делово> го партнерства — все наоборот: полезность не является основополагающим принципом и не доминирует в отношениях между людь>

2009 — №4

Гуманитарное знание: теория и методология

ми. С другой стороны, в экономически>обус> ловленном партнерстве подразумевается бе> зусловность, определенность, эквивалент> ность обмена, чего нельзя утверждать в случае социально>обусловленного и лич> ностно>обусловленного делового партнер> ства. Надо учитывать еще и то, что в рамках любого обмена ставка делается прежде все> го на симметрию. В одних случаях речь идет о симметрии обмениваемого, в других — о симметрии обменивающихся. Но в любом случае, неизбежно на первый план выходят такие характеристики симметрии обмена, как взаимность и равенство. Как правило, именно симметричный обмен расценивается партнерами как справедливый. Таким образом, в основе экономически обусловленного партнерства лежат требова> ния самой экономической деятельности, оно проявляется в решении ряда существующих реально деловых проблем и задач. При этом акцент делается не на личности партнера, а на оценке его возможностей, исходя из со> ображений экономической целесообразно> сти. Личность партнера в таком виде парт> нерства далеко не главное, главное — ре> зультат взаимодействия, экономическая выгода. Личностно обусловленное партнер> ство во многом определяется личностными качествами партнера, его особенностями, психологическим комфортом данного взаи> модействия для его участников. В этом слу> чае личность партнера играет весьма суще> ственную роль наряду с требованиями эко> номической целесообразности. В отдельных случаях личность партнера может иметь даже более важное значение, нежели возможные деловые показатели. Можно выделить еще одну мотивационную тенденцию, занимаю> щую своего рода промежуточную позицию, — социально обусловленное партнерство. Та> кое партнерство не основывается непосред> ственно на требованиях экономической дея> тельности, экономических возможностях партнера или особенностях его личности. В фокусе оказываются «политические» со> ображения, т. е. целесообразность с точки зрения оценки социальных ресурсов партне>

ра: статуса, власти, влияния, возможности оказания определенных услуг, а также пер> спектив получения других выгод не эконо> мического характера. В этом случае лич> ность партнера имеет значение постольку, поскольку она может влиять на желаемый результат взаимодействия, который в дан> ном случае непосредственно с экономиче> скими показателями может быть не связан. В этом случае отношения с партнером не яв> ляются ценностью сами по себе, а использу> ются как ресурс для достижения цели. Необходимо также отметить, что в бизне> се с большей силой, чем в других сферах жизнедеятельности, проявляются прагма> тичность, эгоистически>стратегические тен> денции, которые, в свою очередь, для сохра> нения баланса в отношениях между людьми, для эффективности делового партнерства неизбежно требуют опосредования этиче> скими принципами, внимания к нравственной стороне взаимодействия. Если рассматри> вать сам процесс взаимодействия в деловой сфере, то его участники в разной степени со> четают элементы прагматичности и духовно> сти. В деловом партнерстве прагматичность может пониматься как реалистичность оцен> ки возможных последствий данного взаимо> действия, нацеленность на конкретный ре> зультат. Духовность, в свою очередь, — как некая идеалистичность, гибкость в достиже> нии собственных целей, предполагающая особое внимание к нравственной стороне взаимодействия. Поскольку в деловом парт> нерстве особое значение приобретает взаим> ность в процессе взаимодействия, то, види> мо, важным будет соответствие ориентиров партнеров по этим критериям. Вряд ли воз> можно достаточно полное взаимопонимание между партнером, который ориентируется на деловые показатели и исключительную прагматичность, полностью отвергая нрав> ственную сторону взаимодействия, и парт> нером, ориентирующимся во взаимодейст> вии на нравственность, психологический комфорт и придающим особое внимание личностным качествам своего коллеги. Ло> гично предположить, что более устойчивым

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

и эффективным будет такое деловое парт> нерство, когда отношения участников по этим позициям будут не слишком сильно от> личаться. В ходе развития делового партнерства можно выделить три его стадии: потенциаль> ную, латентную и актуальную. Потенциаль> ная стадия характеризуется интенцией, стремлением к деловому партнерству, наме> рением сотрудничать, предварительным оце> ниванием друг друга, взаимных перспектив и возможностей. На латентной стадии, как правило, уже достигнуты определенные до> говоренности между сторонами и существу> ет принципиальная возможность их сотруд> ничества. И наконец, на актуальной стадии делового партнерства происходит реальное сотрудничество субъектов, собственно про> цесс делового взаимодействия, направлен> ный на решение задач совместной экономи> ческой деятельности. При этом латентная и актуальная стадии могут перетекать одна в другую в зависимости от требования эко> номической ситуации. Возврат к латентной стадии, отсутствие непосредственного дело> вого взаимодействия между партнерами не означают разрыва или прекращения отноше> ний между ними и являются серьезным ос> нованием для будущего сотрудничества. Таким образом, деловое партнерство — феномен сложный, многогранный, подразу> мевающий высокую степень неоднозначности отношения к нему. В рамках концепции пси> хологических отношений индивидуальных и групповых субъектов совместной жизне> деятельности психологические отношения рассматриваются как социально>психологи> ческие характеристики субъектов, представ> ляющие собой эмоционально окрашенные представления и оценки, объектами которых выступают внешние условия жизнедеятельно> сти и активности субъекта, характеристики самой активности и ее субъектов, представите> ли различных социальных групп, с которыми субъекты отношений связаны различными видами взаимодействия (Позняков, 2001). Говоря о психологических отношениях субъектов экономической деятельности к де>

2009 — №4

ловому партнерству, мы имеем в виду, что объектами этих отношений являются: цели и мотивы партнерства, сам процесс партнер> ского взаимодействия и его содержательные характеристики, оценка роли партнерства как вида деловой активности для успешно> сти экономической деятельности, нормы де> лового партнерства, а также — собственно субъект и его партнеры по деловому взаимо> действию. Отражая объективные условия экономи> ческой деятельности субъектов, психологи> ческие отношения, в свою очередь, сами выступают социально>психологическими регуляторами различных видов деловой ак> тивности субъектов, и в частности делово> го взаимодействия. Психологические от> ношения выражают внутреннюю позицию субъекта в системе его социально>экономи> ческих связей с другими участниками эко> номической деятельности, в том числе оп> ределяют его мотивационные особенности и выбор способов поведения в деловом взаи> модействии. В настоящее время отсутствуют исследо> вания отношения к деловому партнерству как к форме деловой активности, а также индивидуально>психологических и социаль> но>психологических факторов, определяю> щих отношение к деловому партнерству. Особое внимание при изучении отношения к деловому партнерству нам хотелось бы уде> лить его ценностному (оценочному) компо> ненту, который отражает субъективность восприятия ценности объектов отношения, проследить взаимосвязь отношения к дело> вому партнерству с ценностными ориента> циями личности, определить степень влия> ния ценностных ориентаций на отношение к деловому партнерству. С этой целью представляется интересным изучение ценностей на двух уровнях: норма> тивном (декларируемом) и индивидуально> предпочитаемом (реализуемом в поведении). Традиционно в качестве ценностей личности рассматривают декларируемые ценности, но наше исследование показало, что все моти> вационные типы ценностей предпринимате>

Гуманитарное знание: теория и методология

2009 — №4

лей на нормативном уровне очень жестко взаимосвязаны (Вавакина, Позняков, 2008). Ведущими ценностями являются: самостоя> тельность, и далее — достижение, безопас> ность и доброта. Поэтому мы сочли возмож> ным сделать акцент в нашем исследовании не на декларируемых ценностях, а на ценностях, которые выявляются на уровне индивиду> альных приоритетов. Ведь именно эти реали> зуемые в действительности ценности с боль> шей долей вероятности будут проявляться в различных сферах жизнедеятельности, в ча> стности в деловой сфере, деловом партнер> стве. Мы рассматриваем их как тенденции придерживаться в реальной ситуации того или иного поведения, отдавать предпочтение тем или иным способам решения проблем. Кроме того, структуры ценностных ориента> ций на этих двух уровнях не совпадают пол> ностью. Следовательно, по тому, насколько сходны или различаются ценности на декла> рируемом и реально предпочитаемом уров> нях, можно судить о четкости или, наобо> рот, размытости ценностей для человека. Более полное, точное совпадение иерархии ценностей на этих уровнях, возможно, сви> детельствует об устойчивости ценностной структуры, готовности человека следовать заявляемым ценностям, и наоборот. По нашему мнению, деловое партнерство правомерно рассматривать как особую фор> му деловой активности, направленной на взаимодействие с другими субъектами эко> номической деятельности. Актуальной науч> ной проблемой является исследование пси> хологических факторов, определяющих от> ношение к деловому партнерству, выбор и предпочтение тех или иных стратегий по> ведения во взаимодействии с партнерами. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Вавакина, Т. С., Позняков, В. П. (2008) Ти> пы отношения предпринимателей к деловому партнерству // Личность и бытие: субъектный подход. Материалы научной конференции. М. : Изд>во ИП РАН. С. 342–346.

Дирлав, Д. (2007). Избранные концепции бизнеса. Теории, которые изменили мир. М. : ЗАО «Олимп>Бизнес». Доценко, Е. Л. (1996) Психология манипу> ляции. М. Журавлев, А. Л. (2005) Психология совме> стной деятельности. М. : Изд>во «Институт психологии РАН». Журавлев, А. Л., Позняков, В. П., Тито> ва, О. И. (2008) Гендерные особенности конку> ренции и партнерства // Наука. Культура. Об> щество. № 3. С. 102–115. Позняков, В. П. (2000) Психологические отношения субъектов экономической дея> тельности. М. : Изд>во ИП РАН. Позняков, В. П. (2001) Психологические отношения и деловая активность российских предпринимателей. М. : Изд>во ИП РАН. Позняков, В. П. (2008) Индивидуальный и групповой субъекты психических явлений // Личность и бытие: субъектный подход / Мате> риалы научной конференции. М. : Изд>во ИП РАН. С. 315–318. Позняков, В. П., Вавакина, Т. С. (2009) Цен> ностные ориентации как фактор отношения российских предпринимателей к деловому партнерству // Сибирский журнал экономи> ческой психологии. № 1. С. 51–64. Стародубцев, В. Ф. (2007) Деловое взаимо> действие: путь к успеху (проблемы межкуль> турной коммуникации в сфере бизнеса и пред> принимательства). М. : ЗАО «Издательство “Экономика”». Сушков, И. Р. (2008) Психологические от> ношения человека в социальной системе. М. : Изд>во «Институт психологии РАН». 412 с. Титова, О. И. (2007) Гендерные особеннос> ти отношения российских предпринимателей к конкуренции и партнерству : дис. … канд. психол. наук. М. Шмелев, А. Г. (1997) Продуктивная конку> ренция. Опыт конструирования объедини> тельной концепции. М. : Магистр. Tomas, K. (1976) Conflict and Conflict Mana> gement // Handbook of Industrial and Organiza> tion Psychology. Chicago.

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Проблема архаизации общества Ч. К. ЛАМАЖАА (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ) * Демодернизационные процессы в постсоветской России исследователями расцениваются как проявления архаизации, когда отдельные слои общества обращаются к дореформенному про3 шлому, начинают опираться на традиционные образцы культуры, более привычные, понятные в ситуации социальных трансформаций. Несмотря на большое количество научной литературы по этой теме, мы отмечаем нерешенность ряда проблем, в том числе фундаментального ха3 рактера. Ключевые слова: архаизация, общество, социальные процессы, трансформации, Россия, ме3 тодология.

Problem of Society Archaization CH .K. LAMAZHAA (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES)

Researchers consider demodernizing processes in post3Soviet Russia as a display of archaization when separate social classes advert to the pre3reform past, start to rely on the traditional samples of culture that are more habitual and clear in the situation of social transformations. Despite of a con3 siderable quantity of scientific literature on this theme, we distinguish pendency of some problems, including that of fundamental character. Keywords: arhaization, society, social processes, transformations, Russia, methodology.

ля описания, анализа демодернизацион> ных процессов в постсоветской России исследователи часто используют понятия «архаика», «архаизация», а также «неотра> диционализм», «феодализм» и даже «сред> невековье», «допотопный» и др. Такими тер> минами описываются массовые или группо> вые, сознательные или бессознательные обращения к дореформенному прошлому общества, опора на традиционные образ> цы культуры, более привычные, понятные в сложной ситуации социальных трансфор> маций. Несмотря на большое количество ли> тературы по этой теме, мы отмечаем нере> шенность ряда проблем, в том числе фунда> ментального характера. Следует сказать, что в наиболее общих чертах современные научные исследова> ния проблемы архаизации базируются на отношении к архаике, которое сложилось в XVIII–XIX вв. (Хачатурян, 2006: 58). Имен>

но тогда архаика как традиционность об> щества стала вытесняться инновационной стратегией европейской индустриальной цивилизации, и именно тогда архаика ста> ла объектом изучения, научной рефлексии. В истории социальной мысли сложились несколько трактовок архаики, доцивилиза> ционного состояния общества: первобыт> ность как низшая и примитивная стадия раз> вития (Т. Гоббс, А. Фергюсон и др.); оппо> зиция дикарства и цивилизации как добра и зла соответственно (Вольтер, затем Э. Берк, Л. де Бональд, Ж. де Местр); архаика как основа формирования самобытной нацио> нальной культуры (романтизм); в дальней> шем — «архаический ренессанс» на фоне кризиса западной системы ценностей в ХХ в. (там же: 49–58). Считается, что архаику в отрыве от за> падноевропейских ценностей и этических норм впервые стал рассматривать в XIX в.

* Ламажаа Чимиза Кудер>ооловна — кандидат философских наук, старший научный сотруд> ник Института фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного уни> верситета. Тел.: (495) 374>59>30. Эл. адрес: lamajaa@mail.ru

2009 — №4

Гуманитарное знание: теория и методология

Ф. Ницше. Его подход ориентировался на диалог с архаикой как с «Другим». Архаика стала в центре внимания у психологии, пси> хиатрии, нейрофизиологии в связи с разра> боткой представлений о структуре челове> ческой психики З. Фрейдом, К. Г. Юнгом и др. Научная мысль признала архаику не далеким прошлым, а актуальным фактором при анализе культуры и человеческого суще> ствования. Исследования архаических куль> тур, идеи Э. Дюркгейма, К. Г. Юнга, Б. Ма> линовского о мифах и ритуалах как средст> вах социальной интеграции продолжают активно развиваться. В целом в связи с развитием научного зна> ния, специализацией научных отраслей про> блема архаики, архаизации стала изучать> ся в разных проявлениях в психологии, антропологии, культурологии, истории, по> литологии и пр. Изучение архаизации по> лучает новые импульсы в связи с ее вопло> щениями в общественной жизни в связи с крупными социальными трансформациями в ХХ в., сопровождающимися кризисами, разрушительными последствиями реформ, революций и пр. Усиление традиционализ> ма в западноевропейских обществах конца XIX — начала XX в. изучалось и изучает> ся западными социологами К. Манхеймом, Р. Ретфилдом, Е. Хобсбаумом и др. Огром> ный интерес представляют труды польско> го социолога П. Штомпки по проблемам трансформирующихся посткоммунистиче> ских обществ. Особое значение проблема архаизации общества приобрела для России, пережив> шей крутые повороты вектора развития в те> чение века. Признавая наличие и серьезные наработки западной науки, мы вместе с тем осознаем проблему переноса западных по> нятийных моделей на российскую почву, адаптации абстрактных моделей. Необходи> мо делать акцент на оригинальный синтез объяснения и понимания, соотносить обще> теоретические универсалии с социокультур> ной, цивилизационной спецификой. Возвраты к традиционности в обществе — не новая тема для исследований отечествен>

ных ученых. Российская история анализиро> валась с этой точки зрения начиная с полеми> ки «почвенников» и «западников», «новое средневековье» в России времен революци> онных преобразований виделось филосо> фом Н. А. Бердяевым и пр. Постсоветская архаизация в экономике страны стала разрабатываться в трудах эко> номистов: В. Поликарпова — об истинной природе российского монополизма (Поли> карпов, 1996); И. Н. Мартынова — об ар> хаизации экономических практик на селе в разных территориях бывшего Союза (Мар> тынов, 1996); А. Н. Вольского, О. В. Нечи> поренко, Ф. Энтрены — о натурализации хозяйств как эффекте рыночных реформ (Вольский, Нечипоренко, Энтрена, 2000); У. Г. Николаевой — о новой жизни архаи> ческих экономических отношений россий> ской неформальной экономики (Николаева, 2005) и др. Традиционные установки политических элит России и ее регионов побудили полито> логов говорить о «взрывающейся архаично> сти» (Ачкасов, 1997). Основа российской го> сударственности стала усматриваться в ар> хаичной клановости. В политологии темы клановости политических элит затрагивают, так или иначе, практически все политологи. Исследования этому посвятили О. В. Крыш> тановская (Крыштановская, 2005), О. Гаман> Голутвина (Гаман>Голутвина, 2006), а также социолог Ж. Т. Тощенко (Тощенко, 2003), номадовед, антрополог Н. Н. Крадин (Кра> дин, 2001) и др., в том числе автор данной статьи (Ламажаа, 2010). «Феодальную мо> дель» для изучения постсоветской России в сравнительно>политическом плане предла> гает В. Шляпентох (Шляпентох, 2008). Об актуализации культурных программ прошлого России пишут культурологи, на> пример А. Янов (Янов, 1999). Историк В. Булдаков ставит знак равенства между социалистической революцией и социальной архаикой (революция — это бунт архаики), называет движущей силой истории конкрет> но>историческое содержание ментальности, культуры (Булдаков, 1997).

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Философ В. Г. Федотова пишет о дест> руктивности общества, сильно «зараженно> го» архаикой в конце ХХ в. По ее мнению, в 1990>х годах в стране установился анархи> ческий социальный порядок. Он отличается отсутствием центральной власти, действен> ных институтов, коллективных представле> ний и общей идентичности. В этой ситуации в обществе произошли возврат к ранним формам капитализма, натурализация, рефе> одализация в способах производства и че> ловеческих отношений (Федотова, 2001: 233–236). Социолог А. Б. Гофман рассматривает обращение к архаике, апелляцию к традици> ям, которые стали проявлять в последнее де> сятилетие политические деятели, интеллек> туальная и культурная элита страны (созна> тельный традиционализм). Нельзя, считает он, говорить о простой смене традиций на инновации, они составляют неразрывное це> лое. Более того, происходит модернизация традиционности, появились новые виды тра> диций (Гофман, 2008: 9–112). Проблема архаизации является одной из главных в концепции социокультурного раз> вития России философа А. С. Ахиезера. По его мнению, архаизация означает следова> ние культурным программам, исторически сложившимся в пластах культуры, сформи> ровавшихся в более простых условиях и не отвечающих сегодня возрастающей сложно> сти мира, характеру и масштабам опасно> стей. На кризис люди отвечают возвратом к старым идеям, т. е. архаизация выступает как форма регресса (Ахиезер, 2001: 89). Архаизация в представлении философа — составной элемент истории страны, который проявляется в российском обществе в раз> ных формах. Архаизация сталкивается со стремлением к реформам, прогрессу, и это создает картину социокультурного раскола в обществе. Особый интерес для анализа данного явления представляют смуты XV и XVII вв. А в ХХ в. речь идет о двух нацио> нальных катастрофах — в 1917 и 1991 гг. Хо> тя любое значимое изменение в стране Ахи> езер понимает как происходящее между по>

2009 — №4

люсами дуальной оппозиции «архаизация — реформа», все же в центре его внимания на> ходится не собственно влияние архаики, са> ма проблема архаизации, а раскол между нею и либерально>модернистским идеалом. В целом обзор научной литературы по проблемам архаизации российского общест> ва, в частности периода 1990>х годов, позво> ляет нам сделать ряд обобщений, касающих> ся методологических, исследовательских проблем. Оценки социальных изменений в России на рубеже XX–XXI вв. у исследова> телей довольно существенно разнятся, и это не случайно. Выделяются три основные по> зиции по проблеме постсоветской архаиза> ции общества: 1) современная ситуация ос> нована на радикальном разрыве с советской социокультурной системой и одновременно ориентирована на возврат к дооктябрьским ценностям разных периодов, например, средневековой Руси, или Средневековья как такового, или петровской России и пр.; 2) постсоветская Россия — прямое продолже> ние или воспроизведение советской России (в качестве аргументов приводятся примеры сохранения номенклатуры, воспроизводство ряда культурных образцов и пр.); 3) в массо> вом и элитарном сознании присутствуют не> кие культурные константы, традиции>архе> типы, заложенные в русской ментальности, детерминирующие всю историю страны. Первые две позиции представлены в ос> новном в работах тех авторов, которые огра> ничиваются характеристикой современного бытия российского общества как архаиче> ского (или феодального), и соответственно содержат только описания ситуации, в том числе сравнительно>исторического плана двух исторических эпох. Особенно ярко та> кой подход демонстрирует работа В. Шля> пентоха (Шляпентох, 2008). Более аргументированной нам представ> ляется позиция исследователей третьего направления, которые расценивают тра> диционное наследие российского общества как разнообразное и противоречивое (напр., начиная от Н. А. Бердяева, современные: А. Б. Гофман, В. В. Ильин, А. С. Панарин,

2009 — №4

Гуманитарное знание: теория и методология

А. С. Ахиезер, В. Г. Федотова и др.). Такой вывод формулируется у тех, кто задается во> просами о причинах архаизации и понимает, что он тесно увязан с решением фундамен> тальных научных задач относительно гене> зиса, развития общества. При более глубо> ком исследовании становится очевидным, что архаизация — это явление повторяюще> еся, подчиняющееся определенным услови> ям, выполняющее определенные функции в общественном генезисе. О необходимости выработки новой ме> тодологической позиции к проблеме архаи> зации первым стал писать А. С. Ахиезер (Ахиезер, 2001). Столкновение архаизации со стремлением к реформам, к прогрессу происходит, по его мнению, прежде всего между культурными ценностями, формами образа жизни, отличающимися друг от дру> га ориентацией на статику и динамику. Это создает картину раскола в обществе, кото> рый углубляется, если с архаикой бороться. Отношение между реформой и архаизацией в России носит характер взаиморазрушения. Единственное кардинальное средство про> тив негативных явлений архаизации, по мне> нию Ахиезера, — развитие диалогизации как системы определенных отношений, так и (суб)культуры (там же: 97). Общество в этом случае автор рассматри> вает как дуальную оппозицию двух противо> положно направленных процессов: одного, направленного на повышение способности эффективно воспроизводить выживаемость, жизнеспособность общества, и другого, ос> лабляющего способность эффективного воспроизводства, ведущего к возрастающей дезорганизации, возможно, перерастающей в катастрофу. В таком случае, считает фило> соф, внимание исследователя перемещается с одностороннего анализа одного из этих процессов на соотношение между ними, на переход, на поиск их синтеза, на их взаимо> проникновение, взаимоотталкивание, их со> размерность. Такой подход дает основу для бесконечной конкретизации данной сферы «между», для формирования заполняющих ее смыслов, для выработки все более эффек>

тивной программы воспроизводственной де> ятельности (там же: 99–100). Подобная социокультурная методология выработана автором и успешно применена в его известных трудах о сложнейших соци> альных процессах отечественной истории (Ахиезер, 1991 и др.). Тем самым архаизация у Ахиезера, оставаясь главной темой иссле> дования, все же не является центральной. Его внимание приковано к области взаимо> отношения архаики и новаций, к области их столкновения и как следствие — к ситуации раскола в российском обществе. Тема диалога с архаикой присутствует также в статье историка В. М. Хачатурян (Хачатурян, 2006). Уходя от практики рас> смотрения архаизации как исключительно негативного явления, автор ставит ряд во> просов, требующих решения для того, чтобы не только исследовать, что такое архаика, но и извлечь из традиционного прошлого по> лезное для современности. Обобщая выводы, предположения, тези> сы, результаты исследований упомянутых авторов, мы считаем, что в целом, на наш взгляд, изучение проблемы архаизации об> щества должно содержать в себе решение ряда вопросов, в том числе вопросов фунда> ментального характера. Во>первых, актуально изучение собствен> но проблемы архаизации обществ как: а) со> знательного обращения (интеллектуальной, политической элиты) к доцивилизационным, догосударственным пластам культуры и со> циальных отношений и б) стихийного воз> врата масс к подобным элементам в опреде> ленных социальных условиях. Во>вторых, актуально изучение места и роли архаиза> ции в истории обществ. В>третьих, необхо> димо определение методологии изучения ар> хаизации общества. В>четвертых, должен присутствовать анализ предпосылок и исто> рических условий активизации архаических процессов. В>пятых, важно изучение прояв> лений архаизации в различных социальных сферах (собственно социальной, экономиче> ской, политической, культурной). В>шестых, возможно выделение этапов (или циклов, пе>

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

риодов) архаизации. В>седьмых, чрезвычай> но актуален для современных реалий ана> лиз последствий «архаического ренессан> са». В>восьмых, одним из аспектов пробле> мы архаизации современной России следует признать тот факт, что архаизация стала проходить по всей стране с разной степенью интенсивности в зависимости от большей или меньшей традиционности сообществ ре> гионов. Другими словами, российская арха> изация имеет четко выраженное региональ> ное измерение, которое также важно иссле> довать. Изучение архаизации подразумевает со> бой не только важное теоретическое ос> мысление явления для развития фундамен> тального знания об обществе. Преодоление процессов архаизации, управление ими, ис> пользование положительного потенциала в современных условиях являются для Рос> сии проблемой огромной важности в деле дальнейшего развития. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Ахиезер, А. С. (2001) Архаизация в россий> ском обществе как методологическая пробле> ма // Общественные науки и современность. №2. Ахиезер, А. С. (1991) Россия: критика исто> рического опыта : в 3 т. М. Ачкасов, В. А. (1997) «Взрывающаяся арха> ичность»: традиционализм в политической жизни России. СПб. Булдаков, В. П. (1997) Красная смута. При> рода и последствия революционного наси> лия. М. Вольский, А. Н., Нечипоренко, О. В., Энт> рена, Ф. (2000) Ренатурализация хозяйства как эффект рыночных реформ // Социол. ис> следования. №10. С. 22–26.

2009 — №4

Гаман>Голутвина, О. В. (2006) Политиче> ские элиты России. Вехи исторической эволю> ции. М. Гофман, А. Б. (2008) От какого наследства мы не отказываемся? Социокультурные тра> диции и инновации в России на рубеже XX–XXI веков // Традиции и инновации в со> временной России : социологический анализ взаимодействия и динамики. М. С. 9–112. Крадин, Н. Н. (2001) Политическая антро> пология. М. Крыштановская, О. В. (2005) Анатомия рос> сийской элиты. М. Ламажаа, Ч. К. (2010) Клановость в полити> ке регионов России. Тувинские правители. СПб. Мартынов, И. Н. (1996) Заметки о социаль> ных изменениях в аграрном секторе России // Сибирская деревня в период трансформации социально>экономических отношений. Ново> сибирск. Николаева, У. Г. (2005) Vita nuova архаиче> ских экономических отношений: Загадки со> временной российской неформальной эконо> мики. М. : Дашков и К°. Поликарпов, В. В. (1996) «Новое направ> ление» 50–70>х гг.: последняя дискуссия со> ветских историков // Советская историогра> фия. М. Тощенко, Ж. Т. (2003) Этнократия: Исто> рия и современность. М. Федотова, В. (2001) Социальные знания и социальные изменения. М. Хачатурян, В. М. (2006) Диалог с архаикой // Человек. №5. Шляпентох, В. (2008) Современная Россия как феодальное общество. М. Янов, А. Л. (1999) Россия против России. Очерки истории русского национализма. 1825–1921. Новосибирск.

Гуманитарное знание: теория и методология

2009 — №4

Образ Другого в текстах культуры: политика репрезентации* Е. Н. ШАПИНСКАЯ (РОССИЙСКИЙ ИНСТИТУТ КУЛЬТУРОЛОГИИ)**

The Image of the Other in the Texts of Culture: the Policy of Representation E. N. SHAPINSKAIA (THE RUSSIAN INSTITUTE OF CULTUROLOGY)

4. ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ ДРУГОЙ

ы обозначили этот тип «другости» ис> ходя из того, что в данном случае Дру> гой позиционирует себя как таковой по соб> ственному выбору и в то же время утвержда> ет свой субъектный статус. Утверждая себя через оппозицию «Я» и «Не>Я», этот субъ> ект рассматривает весь мир как тотальное «Не>Я», являясь в свою очередь вечным Дру> гим по отношению к коллективному субъек> ту. Такой Другой — личность, не вписываю> щаяся в общество, противопоставляющая себя общепринятой системе норм и творя> щая свой собственный универсум по своим собственным правилам, — всегда был осно> вой многочисленных репрезентаций. В осно> ве противопоставления такой необычной личности культуре большинства лежит оп> позиция «Мы» и «Я», коллективная или групповая идентификация в противовес ин> дивиду, который находит в себе смелость ос> таться за пределами сообщества1. Таких Других мы видим в текстах культу> ры самых разных исторических эпох. Как правило, это образы людей творчества, по> этов, художников, чьи реальные жизненные истории становятся предметом репрезента> ции, нося характер восхищения, осуждения или назидания в зависимости от отношения

к «другости», господствующего в культуре. Их жизненные истории интересны для раз> личных жанров и видов текстов (от биогра> фии до кинофильма) во многом по причине драматичности судьбы этого вечного Друго> го, который, как правило, заканчивает ухо> дом в инобытие, оставив после себя свою ко> роткую жизнь для авторов многочисленных ее репрезентаций. Оговоримся, что в случае интеграции этого Другого в культуру и со> циум интерес к нему пропадает и его проти> востояние с общественной нормой становит> ся лишь формой эпатажа. Доказательство права на вечность — лишь разрыв с жизнью, добровольный прыжок в никуда. Художник, поэт — вечный Другой культуры. С одной стороны, Поэт наделяется необычными свойствами, он воспринимается как предска> затель, пророк, с другой — он постоянно входит в противоречие с повседневной ре> альностью. Культурная индустрия делает все, чтобы лишить Поэта его «другости», превратить его в культурного производите> ля, труженика творческих индустрий. Тем не менее личности, не укладывающиеся ни в ка> кие рамки обыденности, появляются в раз> ные времена и в разные эпохи. Здесь мы име> ем дело не просто с оппозицией обыденно> сти и исключительности — некоторые люди,

Окончание. Начало статьи в №3 за 2009 г. * Статья подготовлена в рамках исследования, поддержанного грантом Российского гумани> тарного научного фонда (проект № 09>03>00086а). ** Шапинская Екатерина Николаевна — доктор философских наук, профессор, главный на> учный сотрудник Российского института культурологии. Тел.: (495) 959>09>02. Эл. адрес: reenash@mail.ru

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

как правило, обладающие ярко выраженны> ми творческими способностями, не способ> ны жить в повседневной реальности. Нами проанализированы тексты (литера> турные и кинематографические), в которых показаны жизненные истории таких героев. Если мы рассмотрим эти виды текстов как независимые друг от друга, то увидим, что в фильме (культурной форме, в большей сте> пени принадлежащей массовой культуре, с самого начала рассчитанной на массовое потребление, даже если речь идет о так на> зываемом арт>хаусном кино) черты «друго> сти» героя выражены гораздо в большей сте> пени, чем в книге, он выступает как абсо> лютный Другой своей эпохи, примирение с которой невозможно. Смерть становится единственным выходом из жизни, которую невозможно проживать день за днем, а бо> лезнь — всего лишь формой добровольного отрицания жизни такой, как она есть. Мы выбрали тексты>биографии, реконструиру> ющие жизненные истории людей, находя> щихся в положении Другого по отношению к своему окружению и не преодолевших эту «другость», хотя у них были все возможно> сти прожить успешную и, наверное, долгую жизнь. Существует вполне очевидное сход> ство как между биографиями героев, при> надлежащих к различным культурным эпо> хам, так и между репрезентациями в различ> ных культурных формах. «Другость» этих героев утверждает свое право на существо> вание, основанное на отказе от повседнев> ной рутины и ненавистных им норм поведе> ния, на тотальной невозможности жизни в сообществе, в которое судьба забрасывает чуждых ему людей. В этом случае самораз> рушение и уход из жизни связаны с потерей своего места в ней, с невозможностью иден> тификации с сообществом, в которое че> ловек попадает благодаря своему таланту и стечению обстоятельств. Становясь голо> сом поколения, он не может вынести накла> дываемые этим статусом обязательства. Это тоже Другой, но Другой по отношению к но> вому для него и так и не освоенному куль> турному полю. В нашем же случае отторже>

2009 — №4

ние, «другость» являются актом доброволь> ным, нарочитым позиционированием себя как Другого, когда есть сознание возможно> стей возвращения, но нет желания осуще> ствлять его. Рассмотрев репрезентации не> однозначных «героев своего времени», не утративших привлекательности и для совре> менных культурных производителей, мы видим, что популярная культурная форма (фильм) рассматривает трагический финал как закономерный, вытекающий из логики воинствующей «другости», невозможной в реальном существовании. Этот конец несет в себе морализаторство, вывод о наказуемо> сти инобытия. Мир воображения, в котором поэт не Другой и не Чужой, находится за пределами понимания и оценки реального сообщества, он — воплощение «другости», которой можно восхищаться, но которая в конечном счете отторгается вместе с его создателем. Литературный текст гораздо менее прямолинеен и смягчает «другость» творческой личности, находя ей объяснения, показывая внутренние противоречия героя и обрисовывая возможные альтернативы жизненной истории. Из всех выделенных нами типов «друго> сти» именно эта модель наименее подвер> жена деконструкции, не оставляя возмож> ностей включения Другого в культурный мейнстрим, поскольку он сам этому сопро> тивляется. Другой по собственной воле оста> ется Другим, отвергая все попытки «приру> чить» его. Разница в политике репрезентации в ли> тературе и в кино объясняется Ц. Тодоро> вым, проводящим границу между «лите> ратурными» и «популярными» жанрами: «Мы признаем за текстом право фигуриро> вать в истории литературы или науки лишь тогда, когда он привносит изменения в быто> вовавшее до того представление о том или ином виде деятельности. Тексты, не удовле> творяющие этому условию, автоматически относятся к другой категории — катего> рии «популярной», «массовой» литературы, если это литературные тексты…» (Тодоров, 1997: 3).

2009 — №4

Гуманитарное знание: теория и методология

Таким образом, фильм как популярный жанр подтверждает противостояние Дру> гого «магистральной» культуре, которая враждебна к нему и в конечном счете изго> няет его из жизни, — отношение, воплощен> ное в доксах массового сознания и лежащее в основе репрезентаций в текстах популяр> ной культуры. Литературные же текс> ты стремятся изменить это представление, найти объяснение «неадекватности» героя и дать ему шанс на интеграцию в общество, хотя этот шанс и не осуществляется в жиз> ненной истории. Если он осуществлен, то это уже другой герой и другая история. 5. ЖИВОТНОЕ КАК ДРУГОЙ

Пожалуй, нет столь многочисленных ре> презентаций Другого, как репрезентация животных. «Другость» животного обуслов> лена базовой оппозицией, лежащей в основе современных представлений об устройстве мира, — природа/культура. Животное как часть природы — Другой по отношению к миру искусственно созданного бытия, культуры. Тем не менее в этих отношениях не все так просто, что подтверждается раз> нообразными способами репрезентации жи> вотного. В многочисленных репрезентациях животного в текстах культуры мы видим все типы «другости», которыми легко наделять существа, не говорящие на нашем языке и соответственно лишенные голоса, который стал так отчетливо слышен в других видах «другости». В политике репрезентации жи> вотных мы видим все тенденции человече> ского общества, все типы властных отноше> ний. Большинство культурных текстов осно> ваны на антропоморфизации животного. Исследуя программы о природе канала «Дискавери», американский ученый Д. Пир> сон отмечает, что эти репрезентации мира природы представлены и во многих других медиатекстах (Pierson, 2005). Оценка живот> ных через человеческие моральные катего> рии (добрый, злой, ленивый) распростране> на также в художественных фильмах, в цир> ках, в детских книгах, песнях и других формах популярной культуры. Человеку

свойственно находить собственные черты в мире природы, воспринимать ее в человече> ских терминах. В дискурсе природы Пирсо> ном выделяются четыре категории — приро> да и гендер, антропоморфизм, природа и со> циальная структура, социальная концепция природы. В отношениях с животным антро> поморфизм доминирует, так как признание «другости» затруднено отсутствием рав> ноценной коммуникации, а голос Другого в данном случае не слышен только потому, что оперирует другим кодом. Это заставляет человека брать на себя миссию говорить от лица животного (так было и в случае с этни> ческими меньшинствами, и с женщинами) — мы слышим не голос животного, а голос в за> щиту животного. Животные присутствуют во всех культур> ных формах и во все исторические перио> ды. Хотя большинство текстов о животных вплоть до середины ХХ в. были всего лишь формой изображения человеческой приро> ды, можно провести отдельное исследова> ние, которое показало бы динамику пред> ставлений о Другом на примере изменения отношения к животным и их репрезентации. В текстах о животных, созданных в то время, когда «другость» начинает обретать право на голос, встречаются все выделенные нами модели отношения к Другому. Животное как объект, изначально нижестоящий по отно> шению к человеку, может быть дружестве> нен или враждебен. И тот и другой тип отно> шения широко представлен как в художест> венной, так и в документальной в литературе и, конечно, в кино, обширной области репре> зентации животных. Будь животное друже> ственно человеку или же враждебно и угро> жающее, в любом случае мы имеем дело с конструкцией бинарной оппозиции, в ос> нове лежит все то же базовое противопо> ставление человека и природы. До недавнего времени разрешение этой оппозиции могло иметь место только в приручении животно> го, т. е. в потере им статуса полноправного субъекта, в трансформации некоего атрибу> та человеческого бытия. Мир природы и мир человека — две разные сущности, даже если

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

между ними устанавливается взаимодейст> вие. Классический пример такого отноше> ния — «Книга джунглей» Р. Киплинга. Другим видом отношения к животному (как и к любому другому существу, отличному от человека) является создание общего прост> ранства, где возможно сосуществование разнообразных Других. Такой мир мы видим в сказочной стране Нарнии, созданной анг> лийским писателем и христианским мысли> телем К. Льюисом. Мир «Хроник Нарнии» населен разнообразными Другими — живот> ными, птицами, фавнами, кентаврами, други> ми мифологическими персонажами, состав> ляющими население волшебной страны Нар> нии. Они — Другие по отношению к детям, героям сказки, которые, в свою очередь, вос> принимаются как Другие нарнийцами. Сохра> няя свою инаковость, эти Другие тем не ме> нее объединены и понимают друг друга, со> лидарны в общем стремлении защитить свою чудесную страну. Христианские идеи Льюи> са, выраженные в фантазийной форме, при> водят к соравенству всех существ в царстве Аслана, основателя Нарнии, но это одновре> менно и идеи, указывающие на возможность гармонии самых разных существ в простран> стве, которое им дорого, которое является их домом. Причудливый мир Нарнии — про> образ идеальной модели мультикультурализ> ма как сосуществования разных типов «дру> гости» без потери идентичности. И все же Льюису не чужда антропоморфизация своих персонажей — животных и птиц — в той ме> ре, в какой это присуще жанру сказки. По> ставленные на основе хроник Нарнии филь> мы также сохраняют одновременно и «дру> гость» животного, и присутствие в нем человеческих характеристик. Животные Льюиса — не просто Другие, нашедшие про> странство сосуществования, но воплощение мысли об идеальном миропорядке, сущест> вующем в иной, но рядоположенной с нашей повседневностью реальности. Фильмы (на сегодняшний день снято два фильма, третий находится в производстве) больше сосредо> точены на традиционном бинаризме добра и зла, причем в борьбе со злом объединяют>

2009 — №4

ся люди, животные и фантастические суще> ства, образуя причудливое смешение обра> зов сказок, мифов и животного и раститель> ного мира, противостоящих злым силам. Антропоморфизация — наиболее распро> страненная стратегия репрезентации живот> ного, известная с древнейших времен. При> давая животному — представителю Природы, сущности часто непонятной и враждебной человеку, — черты самого себя, человек де> лает свое существование более устойчивым, создает вокруг себя мир, где все понятно (недаром в сказках часто встречается мотив понимания языка животных) и где нет места тотальной «другости». Присвоив Другого, наделив его собственными характеристика> ми, необходимо в то же время поставить его в положение объекта власти (знания), иметь право говорить от его лица. Человек чувст> вует себя вправе авторитетно говорить о жи> вотном, как бы понимая его, но это понима> ние основано все на той же антропоморфи> зации. В популярной культуре эта тенденция усиливается. Рассмотрев ряд текстов, содер> жащих репрезентации животных, мы можем сказать, что в движении от литературного первоисточника к популярному жанру про> исходит «присвоение» Другого, наделение его понятными качествами, что является противоположностью той стратегии, которую мы наблюдали в случае с «экзистенциальным Другим». Каковы причины этой разницы в политике репрезентации? В случае с «экзи> стенциальным Другим» присвоение невоз> можно, так как этот Другой, утверждая свой субъектный статус и право на свободу выбо> ра судьбы, не вступает в отношения взаимо> действия с коллективным «Мы» своего соци> ума. Животное, не обладая разделенным с человеком коммуникативным кодом, не проявляет своего отношения к присвое> нию/освоению своей «другости» в общепо> нятных формах, создавая этим широкое пространство для антропоморфной репре> зентации. Такая репрезентация решает од> новременно несколько задач. Она расширя> ет до бесконечности видимое разнообразие своих персонажей, вводя все новые и новые

2009 — №4

Гуманитарное знание: теория и методология

образы. Кроме того, появляется возмож> ность говорить о человеке как бы со сторо> ны, и эффект отстранения приводит к боль> шей выразительности характеристик людей, представленных через животных. Неизменная «другость» животного ут> верждает незыблемость бинаризма Приро> ды и Культуры. Тем не менее этот бинаризм, несмотря на то что он является основой мно> гочисленных репрезентаций в различных культурных формах, не столь уж бесспорен. Процесс его деконструкции можно просле> дить в документальных фильмах о живот> ных, которых с каждым годом становится все больше и больше. Уже само количество популярных лент о животных, птицах, оби> тателях океана (начиная с привычных до> машних любимцев и кончая самыми экзоти> ческими видами) снижает «другость», пока> зывая эти странные существа на близком расстоянии, в привычных для них условиях, во всей сложности их социальности. Но ка> кова позиция человека по отношению к это> му миру, гораздо более причудливому, чем его рисует фантазия автора «Хроник Нар> нии»? Является ли он лишь наблюдателем, вооруженным все более изощренной техни> кой, чтобы проникнуть в сердцевину сущест> вования этого мира Других и затем произ> вести культурный текст, основанный на дистанцированном наблюдении этой «дру> гости»? Несомненно, во многих случаях это так. Задача производителя фильма — произ> водство текста, удовлетворяющего любо> пытство и ожидания зрителя. Но эти ожида> ния связаны и с тем новым отношением к Другому, которое вырабатывается в культу> ре в последние десятилетия, что ведет и к из> менению в политике репрезентации. Кроме выделенных нами видов Другого, в текстах культуры в громадном количестве встречается еще один тип «другости», кото> рый мы назовем «фантазийный Другой». Он создан воображением человека, когда при> родная «другость» исчерпана или не может в силу ряда причин быть эксплицирована в текстах. Этот вид «другости» станет пред> метом отдельного исследования.

На основании проведенного анализа ряда текстов можно сказать, что сдвиг в позиции Другого в культуре, происшедший в послед> ние десятилетия, поставил перед исследо> вателями проблему голоса Другого, обла> дающего полным правом на существование в плюралистическом мире современной культуры. Основным моментом в подходе к изучению Другого становится различие, проходящее че> рез все многообразие форм культуры и по> стоянно меняющее точку отсчета (различные знаки, различные коды, различные сигнифи> кации и т. д.). Культурное производство рас> сматривается как процесс, конструкция культурной идентичности характеризуется «перформативностью, позиционированием, а не позициями, уже сконструированными субъектами». Дезартикулируются старые бинаризмы патриархального логоцентрист> кого дискурса — колонизируемый/колони> затор, господствующий/подчиненный, муж> ское/женское, магистральная/маргинальная культура и, наконец, природа/культура. Со> временный культурологический анализ ста> вит своей целью проследить «смещения», сдвиги в контексте идеологий, стремящихся к подавлению, «снятию» маргинальных го> лосов, что требует переопределения поня> тий «этнос», «класс», «гендер», «субкульту> ра», «природа» с точки зрения конституиро> вания идентичности. Смена жесткой структуры бинаризмов на фрагментированное, утратившее целост> ность культурное поле ведет к появлению многих явлений, которые не находят себе четко определенного места как в культурных практиках, так и в теоретической рефлек> сии. В данной работе мы попытались очер> тить это новое пространство, заполненное многочисленными Другими, и подойти к его упорядочиванию с точки зрения новых ти> пов отношения человека с окружающим ми> ром. Выделенные нами виды «другости» не исчерпывают ни всей области реального су> ществования Другого, ни репрезентации. Тем не менее в тех культурных полях, отку> да мы взяли рассмотренные тексты, сущест>

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

вует связь между практиками репрезентации и теоретическим дискурсом, выстроенным вокруг того или иного вида «другости». Таким образом, исследовательские работы и тексты литературы, популярной культуры, визуальные формы образуют некий семан> тический универсум, в котором понятие Другого становится центром, связанным сложной сетью отношений с периферийны> ми «маргиналиями», но этот центр подви> жен и может быть вытеснен на периферию. В таком видении «другости» проблемы «раз> личия» маргинальных культур и меньшинств концептуализируются в терминах фикцио> нальности, фрагментации, коллажа, и эклек> тизма, проникнутых ощущением неустойчи> вости и хаоса. Проблема маргинальных сообществ теряет свой дистинктивный ха> рактер, становясь одним из фрагментов об> щекультурного коллажа. В то же время мы наблюдаем другие процессы как в повсед> невном бытии культуры, так и в теоретиче> ской рефлексии и в области репрезентации, связанные с интенсификацией голосов мар> гинальных культур, не удовлетворяющихся возможностью коммерциализировать свою идентичность или инкорпорировать ее фраг> менты в доминантную культуру. Большинст> во интеллектуальных рефлексий и теорий, направленных на установление границ иден> тичности, продуцируется внутри самих этих идентичностей и вступает в полемику с эга> литаристскими импульсами глобализатор> ских устремлений. Разнородность картин мира в доминантной и маргинальной культурах, проявляющаяся как в социокультурной, так и в художествен> ной сферах, объясняет разнородность типов репрезентации и несопоставимость эстети> ческих критериев. В процессе репрезентации также происходит переоценка культурных форм с точки зрения отхода от унифициро> ванных нарративных репрезентаций субъек> тивности. Говоря словами В. Бергена, искус> ство и теория должны показывать значение различий — этнических, классовых, гендер> ных — как процесса производства, как «не> что изменяемое, историческое, и поэтому

2009 — №4

то, по поводу чего можно что>то сделать» (Burgin, 1986: 108). В этом контексте одной из важнейших проблем является конституирование «дру> гости» как категории с точки зрения поня> тия субъективности. В большинстве саморе> флексивных конструкций субъективность всегда является исторически помещенной. В то же время с точки зрения различных ви> дов «другости» их субъективность должна основываться на отказе от центристских мо> делей (этноцентризм, логоцентризм и т. д.). Репрезентации субъекта в доминантной культуре, будь это в визуальных образах или нарративах, всегда связаны с доксой и идео> логией. Там, где «другость» является пред> метом репрезентации, она конструируется как набор значений, который затем входит в культурное и экономическое обращение. Сам акт репрезентации становится продук> тивным и конституирующим, хотя он не все> гда связан с позитивным действием на соци> альном уровне. Репрезентация становится процессом конституирования субъективнос> ти, но она также показывает роль Другого в медиации культурного текста. Исследования Другого в современной культуре (как традиционные, так и новей> шие) обладают несомненным потенциалом для обогащения и расширения представле> ний о маргинальных группах, о коллектив> ном Другом, но в то же время они могут быть равнодушными и даже враждебными по от> ношению к их нуждам и потребностям. Культурные институты становятся средст> вом как подавления и вытеснения, так и ин> корпорации за счет потери идентичности маргинальных сообществ при помощи раз> личных «измов», к которым известный тео> ретик в области гендерных исследований Бел Хукс относит «белый супрематизм», «гетеросексизм», «консюмеризм», «импери> ализм», «фаллоцентризм», «эссенциализм», «постмодернизм». Изучение культуры по> вседневности необычайно важно для пони> мания положения Другого с точки зрения этничности, гендера, субкультуры. В иссле> дованиях постсовременной культурной си>

Гуманитарное знание: теория и методология

2009 — №4

туации нередко подчеркивается одновре> менность возникновения постструктура> листской теории и выхода «дискурсов мень> шинства» в теоретическое пространство. Именно в это время Другой перестает быть объектом исследования и начинает обретать собственный голос. ПРИМЕЧАНИЕ 1

Интересен с этой точки зрения анализ жизненной истории О. Уайльда как «персо> нальной модели» (См.: Луков Вал., Луков Вл., 2008).

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Луков, Вал., Луков, Вл. (2008) Тезауру> сы: Субъектная организация гуманитарного знания. М. Тодоров, Ц. (1997) Введение в фантасти> ческую литературу. М. Burgin, V. (1986) The End of Art Theory: Criticism and Postmodernity. Atlantic High> lands, NJ : Humahities Press International. Pierson, D. (2005) «Hey, They’re Just Like Us». Representations of the Animal World in the Discovery Channel Nature Programming // Journal of Popular Culture. Vol. 38. №4.

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ГОСУДАРСТВО И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО: ПОЛИТИКА, ЭКОНОМИКА, ПРАВО

Социальная модернизация и кризисные процессы в России* И. А. КРЫЛОВА (ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ РАН)* Статья посвящена проблемам социальной модернизации и исследованию связанных с ней кризисных процессов в различных областях жизнедеятельности российского общества в кон3 це XX — начале XXI в. Показана необходимость инновационного социально3экономического и научно3технического развития. Ключевые слова: социальная модернизация, демодернизация, кризисные процессы, иннова3 ционное развитие, социально3экономическое развитие, научно3техническое развитие.

Social Modernization and Crisis Processes in Russia I. A. KRYLOVA (THE INSTITUTE OF PHILOSOPHY OF THE RAS)

The article observes the problems of social modernization and research on the corresponding crisis processes in different areas of life of the Russian society in the end of the 20th — the beginning of the 21st century. The necessity of the innovation social and economic as well as scientific and technical development is shown. Keywords: social modernization, demodernization, crisis processes, innovation development, social and economic development, scientific and technical development.

конце XX столетия в условиях карди> нальной «переоценки ценностей» Рос> сией, находящейся в острейшем кризисе и обремененной как внутренними, так и гло> бальными проблемами после крушения Со> ветского Союза, был взят курс на «социаль> ную модернизацию» — на интеграцию в ми> ровое хозяйство, на активное развитие экономических и научно>технических связей со всеми государствами мира. Предполага> лось, что провозглашенная ориентация Рос>

сии на мировой рынок товаров, услуг, капи> талов, технологий и т. д. даст мощный им> пульс ее экономическому и научно>техниче> скому развитию, являясь тем основным зве> ном, взявшись за которое можно будет решить весь комплекс острейших отечест> венных проблем как внутреннего, так и гло> бального характера. Однако российская действительность на> чала 90>х годов прошлого века оказалась иной. «Россия сейчас находится в состоя>

* Крылова Ирина Анатольевна — доктор философских наук, ведущий научный сотрудник Ин> ститута философии РАН. Тел.: (495) 697>98>93. Эл. адрес: socio.philos.@gmail.com

2009 — №4

Государство и гражданское общество

нии, близком к агонии, — писал Н. Н. Мои> сеев, — и невольно возникает вопрос, а воз> можно ли остановить этот процесс ее дегра> дации?» И продолжал: «Я уверен, что это возможно! Но для этого нам необходимо опереться на ясное представление о возмож> ном будущем… Нам надо понять, что реаль> но может зависеть от усилий народа, и на> метить определенную стратегию наших дей> ствий, ориентированных на длительную перспективу… Только тогда наш опыт помо> жет развить национальное сознание и побу> дить нацию на новые свершения…» (Моисе> ев, 1997: 5, 9). Думается, однако, что, несмот> ря на попытки властных структур наметить основные стратегические направления эко> номической модернизации и инновационно> го развития страны (Медведев, 2009), ясного представления о возможном будущем Рос> сии до сих пор нет. Закономерен вопрос: возможна ли вооб> ще такая теория и практика модернизации, которая не вела бы к катастрофическому па> дению жизненного уровня населения, разло> жению общественной морали и деградации общества? Выявление постоянных неудач властной модернизации такого рода на протяжении последних десятилетий российской истории является актуальной и малоисследованной социально>философской проблемой. Дело в том, что в силу исторической гене> тики российского общества субъектом мо> дернизации в России, как правило, выступа> ет власть, которая генерирует модернизаци> онные импульсы, обеспечивая оптимальный для власти баланс векторов модерниза> ции/архаизации. Это относится и к модернизации россий> ского социума начала 90>х годов прошлого века. Известный российский философ и по> литолог А. С. Панарин справедливо отме> чал, что, поскольку «проект модернизации России прямо не вытекает из «стихии народ> ной жизни», а привносится в нее извне… в виде передового рыночно>капиталистичес> кого учения... практически ни у кого уже не осталось сомнений в том, что речь вновь идет

об очередном великом проекте («учении»), заимствованном извне и навязываемом про> свещенной демократической элитой «кос> ному» народу, как и прежде сопротивляю> щемуся насильственному осчастливлива> нию» (Панарин, 1991: 50). Неудивительно, что в силу ряда причин, прежде всего влия> ния в стране традиционной культуры, гос> подства радикальной версии модернизации, осуществляющейся в форме вестерниза> ции, игнорирующей культурно>историче> ский фактор, процесс модернизации в Рос> сии зашел в тупик. Как известно, модернизация является процессом социальных трансформаций. Со> гласно классической модернизационной те> ории модернизация представляет собой пе> реход из традиционного общества в совре> менное. «В ходе модернизации происходит переход к современному обществу, — пишет В. Г. Федотова. — Оно включает в себя прежде всего коренное отличие от тради> ционного — ориентацию на инновации — и другие черты: преобладание инноваций над традицией; светский характер социаль> ной жизни; поступательное (нециклическое) развитие; выделенную персональность, пре> имущественную ориентацию на инструмен> тальные ценности; демократическую систе> му власти, наличие отложенного спроса, т. е. способности производить не ради на> сущных потребностей, а ради будущего; капиталистический, экономический, инду> стриальный характер; массовое образова> ние, активный, деятельный психологический склад; предпочтение мировоззренческому знанию точных наук и технологий (техно> логическая цивилизация); преобладание универсального над локальным и др.» (Фе> дотова, 2000: 192). Однако, по оценке, в част> ности, В. Г. Федотовой, в России вместо ожидаемой либеральной демократии сло> жился анархический социальный порядок, при котором модернизация уступает место анти>, контр> и демодернизационным тен> денциям (Федотова, 2005: 222–226). Поскольку модернизация одних компо> нентов социальной структуры осуществля>

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ется за счет архаизации других, модерниза> ционное продвижение по одним направлени> ям обусловливает откат, демодернизацию по другим направлениям. Уже первые шаги по пути отечественной модернизации показали, что при этом возникают серьезные «издерж> ки», способные не только обострить все про> блемы как национального, так и общеци> вилизационного характера, но и перекрыть в конечном счете все предполагаемые выго> ды «вхождения» страны в мировое хозяй> ство. Представляется, что подобная ситуа> ция в значительной степени была порождена непродуманностью общей концепции «со> циальной модернизации», что повлекло за собой кризисные процессы в различных сферах жизнедеятельности российского об> щества. Во>первых, в области российской эконо> мики. «Мировой экономический кризис по> казал: наши дела обстоят далеко не самым лучшим образом, — констатировал Прези> дент РФ Д. Медведев. — Двадцать лет бур> ных преобразований так и не избавили нашу страну от унизительной сырьевой зависимо> сти» (Медведев, 2009). Как известно, дина> мика валового внутреннего продукта (ВВП) является одной из наиболее важных харак> теристик, по которой можно судить не толь> ко об эффективности существующей модели экономики, но и о дальнейших перспективах развития того или иного общества. Стабиль> ный рост ВВП показывает, что в стране дей> ствует эффективная модель экономики, в ре> зультате чего увеличивается национальное богатство, происходит улучшение жизнен> ных условий населения. Бывшим Президен> том РФ В. В. Путиным была поставлена за> дача — удвоить ВВП за десять лет, для этого ежегодный темп роста должен составлять 7%. В России он мог быть достигнут лишь благодаря высоким ценам на нефть. Однако в условиях конъюнктуры мирового рынка «нефтяной вклад» крайне неустойчив. Спе> циалисты предупреждали, что в том случае, если он превратится в отрицательную вели> чину, темпы роста упадут, что и показал ми> ровой финансовый кризис.

2009 — №4

Следует учитывать, что совокупные эко> номические возможности России составля> ют лишь треть от потенциала бывшего СССР, не говоря уже о доле в мировом хозяйстве и величине внутреннего продукта в расчете на душу населения. К тому же в развитых странах через бюджет проходит почти 50% ВВП, и государство вместе с частным капи> талом вкладывает средства в наиболее кон> курентоспособные отрасли, которые дают выход на мировой рынок с технически пере> довой продукцией. Наше же государство (федеральный и региональный бюджеты вместе) «пропускает через бюджет только 30 % ВВП и поэтому, конечно, не имеет средств ни на экономическое развитие стра> ны, ни на социальные цели» (Руткевич, 2005: 27). Никто не собирается отменять в России и так называемый налог с личных доходов всех граждан в размере 13 %, невиданный ни в одной развитой стране мира, где путем этого же налога в пользу государства за> бирается более половины доходов у самых богатых граждан (например, в Италии — до 66 %). Только эти две меры позволили бы наполнить казну миллиардами долларов «не только для развития новых отраслей экономики и восстановления старых, но и на социальные цели, повысить хотя бы в три раза оплату труда, покончить с бедностью и нищетой значительной части населения, обеспечить вознаграждение за квалифици> рованный умственный труд «бюджетников», достаточное для приемлемого уровня жиз> ни и квалифицированного выполнения про> фессиональных обязанностей» (Руткевич, 2005: 27). К сожалению, отечественный бизнес и чи> новники за малым исключением абсолютно не заинтересованы в модернизации и инно> вационном развитии России, предпочитая получать доходы от еще работающих пред> приятий советской эпохи и распродажи на> циональных природных богатств. Поэтому российская экономика продолжает носить примитивную сырьевую направленность, что вынужден признать Президент Российской Федерации Д. Медведев, как и отечествен>

2009 — №4

ные эксперты — констатировать, что у нас в стране сейчас нет ни одной отрасли на> родного хозяйства, которая могла бы конку> рировать на мировом рынке. Отсюда следу> ет, что модернизация и экономический подъем в стране (о котором так много гово> рят отечественные политики и экономисты) невозможны в условиях проводимого соци> ально>экономического курса. Для этого не> обходимо инновационное социально>эконо> мическое развитие в соответствии с общена> циональными, а не частными интересами олигархических кланов и международного капитала. Во>вторых, реформирование российского общества вызвало в области научно>техни> ческого развития не менее кризисные про> цессы, чем в экономике. Современная дейст> вительность свидетельствует о том, что веду> щие страны мира не очень заинтересованы в технологической модернизации России, в усилении нашего научно>технического по> тенциала. Напротив, зачастую предлагае> мые западными партнерами варианты раз> вития отдельных производств в России фактически консервируют технологическое отставание отечественной промышленности от мирового уровня, более того, не способ> ствуют снижению технологической нагруз> ки на природную среду. Передовые страны не спешат делать крупные вложения своих средств в российскую экономику в виде пря> мых производственных инвестиций, так как невыгодно создавать себе в России кон> курентов на мировом рынке по выпуску на> укоемкой продукции. А если так, то в ре> зультате Россия может оказаться не только в технологической зависимости от развитых стран, но, главное, в стороне от тех пере> довых отраслей и производств, которые бу> дут определять лицо мировой цивилизации XXI столетия. В России необходимы модернизация и экологизация отечественного производ> ства, а главное, развитие прежде всего вы> сокотехнологичных производств (как граж> данского, так и военного назначения), определяющих НТП и технологическую не>

Государство и гражданское общество

зависимость страны. А это возможно лишь на основе приоритетного развития образо> вания и науки, как прикладной, так и фунда> ментальной (которые находятся ныне в глу> бочайшем кризисе), предоставления моло> дым специалистам достойной работы на отечественном рынке труда, прекращения «утечки мозгов» за рубеж, грозящей России интеллектуальной катастрофой (Крылова, 2009). В противном случае Россия обречена на дальнейшее ослабление научно>техниче> ского потенциала, деградацию наукоемких производств, усиление внешней технологи> ческой зависимости и окончательную утра> ту передовых позиций в мире, что представ> ляет серьезную угрозу национальной безо> пасности. В>третьих, в то время как общественное развитие в ведущих странах идет в направле> нии всеобщей экологизации, поспешное вступление России в мировую экономиче> скую систему не только предоставило воз> можность «выкачивать» все ценное из нашей страны, но и породило кризисные процессы в сфере экологии. Дело в том, что в условиях глобализации и нарастания угрозы обще> планетарной экологической катастрофы развитые страны, исходя из долговременных стратегических целей, некоторые свои соб> ственные природные ресурсы приберегают для будущего. У нас же иностранным капи> талом выкачиваются невосполнимые «кла> довые» природных богатств, без учета наци> ональных интересов России. В результате природные богатства бывшего «советского пространства» становятся новым мощным источником жизнеобеспечения развитых стран. Опасность состоит в том, что в ре> зультате недальновидной экологической по> литики Россия может не только стать пери> ферийным «государством>донором», миро> вым сырьевым придатком развитых стран, но и потерять некоторые «перспективные» территории, что повлечет за собой утрату нашей страной своего суверенитета и нацио> нальной безопасности. России в новом столетии почти уготована участь «экологической колонии» и сырьево>

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

го придатка ведущих государств мира. Это предполагает: вывоз природных ресурсов, захоронение наиболее токсичных и радиоак> тивных отходов; вынос наиболее «грязных» в экологическом отношении отраслей про> мышленности, а также устаревших техноло> гий; экспорт антиэкологических товаров, представляющих опасность здоровью и жиз> ни людей, а также состоянию природной среды обитания. В конечном счете речь идет об отказе России от «суверенитета» и права использовать природные ресурсы в интере> сах собственного развития. Во избежание превращения страны в сырьевой придаток высокоразвитых стран необходима разра> ботка такой законодательной базы и эко> логической политики, чтобы не на словах, а на деле национальные интересы России в экологической сфере заключались в «со> хранении и оздоровлении окружающей сре> ды», как провозглашено в «Концепции на> циональной безопасности Российской Феде> рации». В>четвертых, за годы «реформ» прово> дилась фактически целенаправленная по> литика разрушения отечественного агро> промышленного комплекса. Дело в том, что в условиях обострения продовольственно> демографического кризиса и нарастания уг> розы климатической катастрофы на планете продовольственная безопасность представ> ляет одну из ключевых областей глобаль> ной и национальной безопасности. Экологи> ческая угроза в XXI в. состоит в том, что сельское хозяйство будет не в состоянии обеспечить увеличивающееся население ми> ра продовольствием, а возможное сокра> щение плодородной зоны в результате про> исходящего изменения климата на планете еще более усугубит катастрофическое по> ложение. По данным Института всемирно> го наблюдения США, к 2030 г. народонаселе> ние мира может достигнуть 10 млрд человек (если, конечно, не будет мировой пандемии). Причем для поддержания жизненного стан> дарта потребуется увеличить сельскохозяй> ственное производство в четыре раза. Это свидетельствует о том, что в новом столетии

2009 — №4

продовольствие становится ведущим факто> ром мировой политики. В России же в конце XX в. произошло рез> кое сокращение сельскохозяйственного производства в результате разрушительной политики «реформ» и особенно принятия Земельного кодекса Российской Федерации, что привело фактически не только к поте> ре Россией продовольственной независимо> сти, но и к возможной утрате некоторых перспективных территорий, а в конечном счете суверенитета страны. Опасность со> стоит в том, что США в новом столетии стре> мятся стать главным экспортером продо> вольствия в мире. В то же время еще недавно одним из главных условий для вступления России в ВТО являлся полный отказ от соб> ственного сельскохозяйственного производ> ства и перерабатывающей промышленности, в результате чего страна могла не только окончательно утратить продовольственную независимость, но и стать очень уязвимой. Поэтому сегодня не случайны различные многочисленные территориальные претен> зии к России. Думается, что для обеспечения продовольственной безопасности в XXI в. России необходим не только возврат к тра> диционному для нее продовольственному самообеспечению (на основе восстановле> ния объемов сельскохозяйственного произ> водства, продовольственного потенциала и стратегических запасов), но и создание в противовес «мировому» — евразийского аграрного рынка, в который могли бы войти все заинтересованные страны. В>пятых, наибольшие потрясения соци> альные трансформации конца прошлого ве> ка в России вызвали в области демографии. Фактически с 1991 г. в результате сложения неблагоприятных социально>экономических и экологических факторов и принятия кур> са, известного под названием «шоковая те> рапия», в стране наблюдается устойчивая тенденция депопуляции, принявшая харак> тер подлинной демографической катастро> фы. Думается, не случайно в документах ООН говорится не о депопуляции, а о «де> мографической катастрофе» в России. Ис>

2009 — №4

следования показывают, что население Рос> сии будет дальше продолжать сокращаться в XXI в. По данным ООН, Россия к 2050 г. должна выйти на первое место по убыли на> селения. Причем при численности русского населения около 120 млн человек ежегодная убыль составляет порядка одного миллиона. «Это означает не «депопуляцию» в приня> том у многих наших статистиков смысле это> го термина, а вымирание русского народа с невиданной в истории скоростью. Умень> шение доли русских в населении Российской Федерации приобретает характер постоянно действующей тенденции, — подчеркивает М. Н. Руткевич. — Более того, этот процесс будет в ближайшее время прогрессировать» (Руткевич, 2005: 29). Все это свидетельствует не только о демографической катастрофе в России, но о вымирании государствообра> зующего этноса — русских. Из мировой ис> тории известно, что в прошлом нередко мно> гочисленные для своего времени и, казалось бы, непобедимые народы бесследно исчеза> ли в результате их завоевания и истребле> ния, ассимиляции среди победителей или просто изгнания из мест исторического оби> тания. В новом тысячелетии Россия «создает прецедент, когда большие народы в мирное время… могут исчезнуть только потому, — считает Л. Л. Рыбаковский, — что воспро> изводство населения «сузилось» до уровня, не гарантирующего его выживания» (Рыба> ковский, 2005: 74). Приходится констатировать, что, в то время как численность населения соседних стран (в сочетании с увеличением их эконо> мической мощи и боеспособности их армий) быстро возрастает, принимаемые сегодня государством меры по улучшению демогра> фической ситуации в стране, включая так называемый материнский капитал, носят слишком запоздалый характер. Они никоим образом не могут уменьшить скорость выми> рания населения России, которое в перспек> тиве неизбежно станет этническим мень> шинством. В>шестых, непродуманные реформы в сфе> ре военного строительства значительно по>

Государство и гражданское общество

дорвали оборонный потенциал страны и при> вели к снижению боеспособности Воору> женных сил Российской Федерации. Ныне надежное обеспечение национальной бе> зопасности России требует прежде всего модернизации обычных вооружений и стра> тегических ядерных сил (которые в значи> тельной степени компенсируют наше техни> ческое отставание в более дорогих обычных вооружениях от стран НАТО) в целях ук> репления обороноспособности и военной безопасности. А это возможно лишь на ос> нове эффективной военной политики, опи> рающейся на новейшие научно>технические достижения и научное прогнозирование, а главное — объективный анализ возмож> ных (в том числе и невоенных) угроз безо> пасности страны. В противном случае Рос> сия может оказаться в ряду третьеразряд> ных государств, более того, будет обречена на территориальный раздел между ведущи> ми центрами силы. Следует учитывать, что по прогнозам при существующих демогра> фических тенденциях Россия уже в первой четверти нового столетия «окажется неспо> собной контролировать свои обширные тер> ритории» (Маринов, 2005: 291). В частности, хорошо известны территориальные претен> зии Китая на российские территории, кото> рые относятся не к заполярным, а к южным регионам Дальнего Востока и представля> ют наиболее перспективные сельскохозяй> ственные районы с богатыми природными ресурсами. В XXI в. особый интерес для стран «золо> того миллиарда», и особенно США, пред> ставляют неиспользованные до сих пор ресурсы Сибири и Дальнего Востока — уникальные территории, которые являют> ся фактически резервом страны. Надо ска> зать, что в американской печати многократ> но публиковались взгляды З. Бжезинского и М. Олбрайт по расчленению современной России, согласно которым «России одной слишком много, например, Сибири. Надо ее оторвать от России, создать там ряд кар> ликовых государств, тогда, мол, сибирские республики замкнут пресловутые «клещи»

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

вокруг Китая (чтобы он не превратился в мо> гучую державу. — И. К.)» (Кириллов, 2008: 115). Известные отечественные исследовате> ли данной проблемы считают, что в новом столетии в территориальном плане дейст> вительно существует реальная опасность ослабления суверенитета России над от> дельными территориями Сибири и Дальнего Востока (Авксентьев, Гриценко, Дмитриев, 2008: 115). Поэтому в XXI в., несмотря на кардинальные изменения международных отношений, при сохранении существую> щих кризисных демографических тенденций не следует забывать исторический опыт, что страна не может сохранить свои тер> ритории, если они слабо заселены и не за> щищены. Таким образом, происходящие кризис> ные процессы в России свидетельствуют, во>первых, о неадекватности проводимых реформ назревшим задачам общественно> го развития, во>вторых, являются серьез> ным политическим фактором, недооценка которого в условиях глобализации и разра> зившегося мирового финансового кризиса чревата опасностью отката назад и еще большей дестабилизацией социально>поли> тической обстановки в России. Для преоб> разования нашего общества необходима научно обоснованная концепция «социаль> ной модернизации» России, которая долж> на учитывать национальные особенности нашего государства и в то же время опирать> ся на позитивный (принимая во внимание и негативный) опыт развития и модерни> зации других стран. Лишь в этом случае у нас есть шанс преодолеть как внутрен> ние проблемы, так и проблемы глобального характера, а также избежать националь> ной катастрофы. В противном случае, если не будет собрана политическая воля, не про> изойдет переход к политике осуществле> ния национальных интересов, инновацион>

ного социально>экономического и научно> технического развития страны, подъема уровня и качества жизни населения, кризис> ные процессы будут только нарастать, а но> вый мировой порядок в условиях глобализа> ции будет строиться против России и за счет России. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Авксентьев, В. А., Гриценко, Г. Д., Дмит> риев, А. В. (2008) Региональная конфликтоло> гия. Концепты и российская практика. М. : Альфа>М. Крылова, И. А. (2009) Кризис российской науки в глобальном контексте // Знание. По> нимание. Умение. №1. С. 81–63. Кириллов, В. В. (2008) Россия и НАТО: ко> го надо бояться? // Социс. №12. С. 112–116. Маринов, М. Б. (2005) Сближение России и Китая: ответ на вызов глобализации // Фи> лософия и будущее цивилизации (Тезисы и выст. IV Рос. филос. конгр. М., 24–28 мая 2005 г.). Т. 3. С. 290–291. Медведев, Д. (2009) Россия, вперед! // Га> зета.Ru. Моисеев, Н. Н. (1997) С мыслями о будущем России. М. Панарин, А. С. (1993) Соблазн западниче> ства и аскеза евразийства // Россия после ав> густа 1991: цивилизационные, политические и культурные дилеммы. М. С. 4–15. Руткевич, М. Н. (2005) Воспроизводство на> селения и социально>демографическая ситуа> ция в России // Социс. №7. С. 22–30. Рыбаковский, Л. Л. (2005) Демографичес> кое будущее России и миграционные процес> сы // Социс. №3. С. 81–112. Федотова, В. Г. (2003) Глобализация и мо> дернизация // Глобалистика. Энциклопедия. М. : ЦНПП «Диалог» ; ОАО «Изд>во Раду> га». С. 191–194. Федотова, В. Г. (2005) Хорошее общество. М. : Прогресс>Традиция.

Государство и гражданское общество

2009 — №4

Экологополитический и экологосоциологический дискурсы* А. И. УТКИН (ИНСТИТУТ США И КАНАДЫ РАН),

В. Г. ФЕДОТОВА (ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ РАН),

Л. Н. ФЕДОТОВ (РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ, ФИЛИАЛ В Г. ПЕНЗА)** Статья посвящена коренному экологическому перелому, который сегодня затрагивает все че3 ловечество. Он получил название в литературе «новая эра энергии и климата». Речь идет о не3 хватке ресурсов для бурного экономического роста. Ключевые слова: дискурс, экология, политика, социальная сфера, климат, энергия, средний класс, потребление, развитие, риск.

Ecological@and@political and Ecological@and@sociological Discourses A. I. UTKIN (INSTITUTE OF THE USA AND CANADA OF THE RAS),

V. G. FEDOTOVA (INSTITUTE OF PHILOSOPHY OF THE RAS),

L. N. FEDOTOV (RUSSIAN STATE SOCIAL UNIVERSITY, BRANCH IN PENZA)

The article covers the crucial ecological turning3point which affects all humanity today. In the litera3 ture it has been called “a new era of energy and climate”. The question is about the lack of resources for a rapid economic growth. Keywords: discourse, ecology, politics, social sphere, climate, energy, middle class, consumption, development, risk.

1. НОВАЯ ЭПОХА

зменение мирового порядка и мировой политики в связи с возрастанием про> блемы ресурсов, энергии и изменения кли> мата характеризуется сегодня как новая эпоха. Обсуждавшаяся прежде роль миро> вых ресурсов в изменении мирового порядка и мировой политики сегодня изменяет свою

направленность в связи с подключением к высокому экономическому росту и новым, в перспективе ориентированным на уровень Запада, стандартам потребления многих не6 западных стран, в частности стран БРИК — Бразилии, России, Индии, Китая, а также Индонезии, арабских стран. Доминирование проблем энергии и изменения климата затра>

* Работа выполнена при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований в рамках исследовательского проекта «Экосоциология как новое направление анализа соотноше> ния экологии и общества и его практические задачи (грант №09>0600336а) ** Уткин Анатолий Иванович — доктор исторических наук, профессор, академик РАЕН, ди> ректор Центра международных исследований Института США и Канады РАН. Тел.: (495) 691>20>52. Эл. адрес: iskran@rambler.ru Федотова Валентина Гавриловна — доктор философских наук, профессор, академик РАЕН, заведующая сектором социальной философии Института философии РАН. Тел.: (495) 697>98>93. Эл. адрес: valentina_fedotova@front.ru Федотов Леонид Николаевич — кандидат социологических наук, доцент кафедры экономи> ки и управления Российского государственного социального университета (филиал в г. Пенза). Тел.: (8412) 45>35>22. Эл. адрес: mgsu>penza@rambler.ru

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

гивает весь мир, все человечество. Чрезвы> чайно актуальной становится проблема вы> хода из тупика на уровне мировой политики. Геополитика и ее измерение тесно связы> вались с нехваткой традиционных природных ресурсов. До недавнего времени основное внимание привлекали конфликты по поводу натурального сырья — нефти, газа, минера> лов, полезных ископаемых, пресной воды. Уже давно обсуждается проблема сокраще> ния ресурсов — нефти, газа, меди, цинка, пресной воды. По оценкам специалистов, в том числе экспертов ООН, запасы нефти могут быть исчерпаны в течение 40–70 лет, медь может закончиться через 14 лет, цинк — через 8. Говорят, что если китайцы решат дать каждому гражданину своей страны по автомобилю (а сейчас они планируют про> извести 10 млн автомобилей, 40 % кото> рых пойдет на экспорт), то потребление нефти увеличится в мире на 40%. Индия так> же выдвинула амбициозный план создания 3 млн автомобилей, что непредвиденно уве> личит расход нефти. Убывающим источни> ком является питьевая вода. Не только Аф> рика, но и Германия уже сейчас испытывает большую нехватку пресной воды. Таяние айсбергов сократило количество пресной воды в мире на 10%. Тяжелее всего обстоит дело с питьевой водой в африканских го> сударствах южнее Сахары. Нехватку чис> той воды испытывают 65 государств плане> ты. Наиболее трагично положение Китая и Индии. Из десяти самых полноводных рек мира есть уже такие, воды которых едва до> бегают до океана. Эти проблемы, еще вчера казавшиеся ка> тастрофическими, сегодня не являются са> мыми страшными. Так, бурение нефти на глубину до 200 м, сегодня возможное техни> чески, дает шанс найти нетронутые место> рождения. Это позволяет сохранить преж> ний геополитический подход к нефтедобы> вающим странам и странам — потребителям нефти. Появились надежды на замещение других убывающих материалов искусствен> ными. В отношении воды строятся проекты опреснения океанской воды.

2009 — №4

Однако возникли новые проблемы, преж> де всего — энергии и изменения климата, ко> торые рождают новый экологополитический и экологосоциологический дискурсы и меня> ют перспективы формирования нового ми> рового порядка. На сегодняшней фазе своей эволюции произошло усложнение проблемы в связи с активной потребностью в ресур6 сах новых стран индустриального развития в Азии, Латинской Америке и посткомуни6 стическом мире. Это поднимает проблему убывания ресурсов до уровня угрозы чело6 вечеству. Речь идет уже не только об убыва> нии ресурсов и конкуренции в сфере обеспе> чения ресурсами, которые усилились актив> ной устремленностью не только западных, но и незападных стран к экономическому про> цветанию. Некоторые исследователи (Fried> man, 2008) говорят о начале новой эры — «эры энергии и климата». Фридман предла> гает ввести в мировоззрение и поведение лю> дей новый «зеленый код», который заставил бы взглянуть на все человеческие проекты с учетом не только защиты природы с пози> ций «зеленого» движения, но и обозначить этим именем те необходимые изменения в человеческом поведении и мотивациях, ко> торые остановят общечеловеческие угрозы новой эры в нехватке энергии и в изменении климата. «Зеленый код» — это все то, что позволит сберечь природу посредством из> менения общества и человека. Угрозы и вызовы человечеству в целом требуют глобальных решений, которые не исчерпываются необходимостью опресне> ния соленой воды, использования всех видов энергии, переходом к машинам, работающим не на бензине, а на электроэнергии, перехо> дом к неживотным видам мяса, уменьшением производства оружия и усилением защиты окружающей среды и здоровья (Glenn, Gor> don, Florescu, 2008: 2). Указанные в скобках авторы в подготовленном ими докладе ООН выделяют пятнадцать глобальных вызовов: необходимость устойчивого развития, на> правленного на недопущение изменения климата; потребность в бесконфликтном обеспечении каждого чистой водой; нужда

2009 — №4

в балансе роста населения и обеспечения его необходимыми ресурсами; задача поддер> жания преобладания демократии над авто> ритарными режимами; необходимость уве> личения чувствительности тех, кто принима> ет политические решения, к глобальным долговременным перспективам; задача гло> бальной конвергенции информации и ком> муникационных технологий, обеспечиваю> щих каждого; этические аспекты рыночной экономики, помогающие уменьшить разли> чия между богатыми и бедными; необхо> димость уменьшения новых и заново поя> вившихся заболеваний и опасных микро> организмов; нахождение возможности для приятия лучших решений ввиду изменения природы труда и институтов; опора на цен> ности и новые стратегии безопасности, уменьшающие этнические конфликты, тер> роризм и оружие массового уничтожения; нужда в изменении положения женщин и улучшении условий существования людей; подавление транснациональной криминаль> ной сети для создания более успешного и ра> зумного глобального предпринимательства; потребность в наиболее безопасном и эф> фективном обеспечении требуемого объема энергии; задача поставить науку и техноло> гии на службу улучшения условий существо> вания человека; потребность укоренить эти> ческие соображения в глобальные решения (Glenn, Gordon, Florescu, 2008: 12–42). Выделяя экологополитический и социо> логополитический дискурсы, мы пытаемся расчленить весь этот гигантский объем про> блем по сферам ответственности ученых и общественности в разных областях позна> ния и практики. 2. ЭКОЛОГОПОЛИТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС

Связь экологии и политики сегодня об> наруживается совершенно очевидным об> разом. Термин «дискурс», который здесь применен, отвечает своему определению: широкое обсуждение проблемы не только учеными, но и общественностью, ее важ> ность для каждого человека и человечества,

Государство и гражданское общество

дискурс как форма коммуникации, обеспе> чивающая коллективную рефлексию (Ефре> менко, 2006: 12). Д. В. Ефременко выделил четыре типа экологополитического дискурса: алармист> ский (1960>е — середина 1980>х годов); ме> гадискурс устойчивого развития; исследо> вание климата и международная клима> тическая политика; модель глобального по> литического управления. Он показывает, что с начала 1960>х годов экологические пробле> мы (заметим, поначалу казавшиеся даже на> думанными) принимают остроту, выходя за пределы защиты природы и охватывая взаи> модействие социальных и природных систем. Экологическая проблематика становится областью политической деятельности — экологической политики, отражающей на разных этапах основные угрозы. Нараста> ние этих угроз, по его мнению, ведет к фор> мированию новой научной дисциплины — экологополитологии, становящейся все бо> лее признанной и институционализирую> щейся не только через организацию иссле> довательских коллективов, но и посредством превращения в университетскую дисципли> ну, которая преподается в ряде университе> тов мира. Однако степень вовлеченности экологи> ческих проблем «в большую политику» при обсуждении «пределов роста», породившем алармистский пафос, или при выдвижении концепции устойчивого развития, оказав> шейся на деле эвфемизмом, который не до> пускал «пролиферации» развития с Запада на незападные страны, тревоги по поводу возможных климатических изменений и не> обходимости глобальных экологических ре> шений, была небольшой. Сегодня же возни> кающие проблемы экологии относятся не только и не столько к экологической поли> тике, сколько входят в сферу геополитики, международных отношений. Невосполнимость ресурсов Земли, их не> хватка для всех стран и народов мира приве> ли к разработке экологополитического дис> курса, который позволил бы обсудить про> блемы мировой политики в связи с ростом

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

проблем ресурсов, нехватки энергии и изме> нения климата, вызванных нынешним под6 ключением к высокому экономическому рос6 ту незападных стран, наступлением «новой эры энергии и климата» (Friedman, 2008: 27). Речь идет о проблемах энергии, которая се> годня становится очень острой. Уже сейчас вид с самолета показывает разительный кон> траст между освещенной и неосвещенной частями Земли. Африка выглядит черной в ночное время, Сибирь прорезается светом отдельных участков, но мало освещена. За> пад, европейские страны, европейская часть России, некоторые части Китая светятся в темноте. Новая эра порождает и новые дискурсы, связанные с теми изменениями, которые произошли. Среди них — соперничество не> западного мира с западным по поводу ресур> сов и возможностей развития, образование новых союзов и блоков, возможная борьба за ресурсы и среди союзников, стремление к новому мировому порядку. Американское разведывательное сообще> ство, представляя к выборам нового прези> дента Барака Обамы прогнозы на будущее и анализ текущей ситуации, предложило че> тыре последовательно сменяющих друг дру> га сценария. Первый из них «Мир без Запада» (Global Trend 2025: A Transformed World. National In> telligence Council, 2008: 37–39) характеризует подъем новых индустриальных стран (БРИК или союз азиатских стран), которые высту> пают решительным конкурентом всем запад> ным институтам (типа НАТО), основанным на союзе Северной Америки и Западной Ев> ропы. Оканчивается пятисотлетнее господ> ство Запада, миру предлагается новый лидер (там же. См. также: Уткин, 2008). Аналитики в Вашингтоне прибегают к следующему «по> лухудожественному» приему: выдуманной выдержке из письма главы ШОС (Шан> хайская организация сотрудничества) Гене> ральному секретарю НАТО, датированного 15 июня 2015 г. В письме признается, что 15–20 лет назад поставить знак равенства между Организацией Североатлантического

2009 — №4

договора и Шанхайской организацией со> трудничества было немыслимо. А в насту> пившие дни ШОС даже несколько более важ> ная организация, чем НАТО. Однако именно проблема нарастания эко> логических проблем обрывает это развитие. В глобальном сценарии II «Октябрьские сюрпризы» описывается, что период перехо> да к новому типу развития придется на сле> дующие 15–20 лет» (Global Trend 2025: A Transformed World. National Intelligence Council, 2008: 57). В данном сценарии сооб> щается об изменении климата. Оно сопро> вождается уменьшением объемов питьевой воды, сокращением доступной населению пищи. Это вызывает кризис глобального масштаба. Этот сценарий реализуется при предпосылках, что нации имеют менталитет «экономический рост любой ценой», что ве> дет к игнорированию проблем безопасности окружающей среды и деградации. Прави> тельства теряют свою легитимность ввиду своих неэффективных методов борьбы с экологическими катастрофами. Несмотря на значительный технологический прогресс, не найдено средств борьбы с негативным эф> фектом изменения климата. Сугубо нацио> нальные решения экологических проблем краткосрочны и неадекватны. Сценарий представляет воображаемую выдержку из дневника американского президента от 1 ок> тября 2020 г.: «Очередная сессия Генераль> ной Ассамблеи ООН совпала с невиданным наводнением на Манхэттене. Я думаю, что проблема заключается в том, что мы не вери> ли в то, что подобное может случиться. Уче> ные полагали, что эффект изменения клима> та будет ощутим только в конце века, а он показал свою силу вчерашней ночью. Дол> жен сказать, что нам советовали рассредо> точить источники энергии… Трагическим образом мы фактически игнорировали эти предупреждения. К сожалению, мы думали прежде всего об экономическом росте. Но волна залила Уолл>стрит, нарушая работу Фондовой биржи Нью>Йорка. Проблема в глобализации. Мы слишком увлеклись вза> имным ростом и забыли о своем воздействии

2009 — №4

на планету… Мы обсуждали все эти проб> лемы на сессии организации G>14 и стали приходить к общему мнению. Но сочетание природных несчастий, необходимых восста> новительных работ, таяния вечной мерзло> ты, низких сельскохозяйственных урожаев, растущих проблем со здоровьем населения и тому подобного создает ужасную повест> ку дня, худшую, чем мы предполагали ви> деть 20 лет назад» (Global Trend 2025: A Transformed World. National Intelligence Council, 2008: 58–59). В результате этого возникает глобальный сценарий III «БРИК подорван». Вместо прежнего сценария объединения БРИК ради многополярного мира и конкуренции его с Западом, возникающего при этом сближе> ния Индии и Китая начинается их внутрен> няя борьба за ресурсы. «Борьба за ресур> сы по мере приближения к 2025 году стано> вится причиной ухудшения международных отношений. Чувство зависимости погружа> ет в конфликт по мере уменьшения числа стран — источников сырья. В мире возника> ет все больше барьеров на пути торговли, и это тоже грозит международными кон> фликтами» (Global Trend 2025: A Transfor> med World. National Intelligence Council, 2008: 76). Длительный период роста начинает ослабевать по мере уменьшения потока экс> портной энергии. Растут националистиче> ские чувства по мере соперничества по пово> ду ресурсов и энергии. Создается система баланса сил, напоминающая мир до 1914 г. В итоге возникает глобальный сцена> рий IV «Политика не всегда имеет локаль> ный характер». В нем говорится: «Растущая общественная обеспокоенность относитель> но экологической деградации неспособного объединить данную нацию правительства придает силу созданным политическими ак> тивистами сетям, которые начинают бороть> ся за контроль над решением главных вопро> сов в национальных столицах. Технология глобальных коммуникаций, делающая бес> смысленными национальные границы, поз> воляет даже отдельным индивидуумам непо> средственно возглавить группы заинтересо>

Государство и гражданское общество

ванных лиц. Защита окружающей среды ста> новится проблемой, в решении которой объ> единяются самые разные интересы» (Global Trend 2025: A Transformed World. National Intelligence Council, 2008: 89). Данный прогноз является типичным при> мером современного эколого>политического дискурса, который ставит вопрос о практи> ческой политике, направленной на предот> вращение подобных сценариев. Но подобная политика не может полагаться на имеющую> ся ситуацию без ценностного переосмысле> ния многих вопросов в социологополитиче> ском дискурсе. 3. ЭКОЛОГОСОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ДИСКУРС

Одной из проблем экологосоциологиче> ского дискурса становится проблема сред> него класса, на который недавно мы все мо> лились, как на символ веры. Действительно, главным социальным ре> зультатом быстрого развития и экономиче> ского роста во многих странах нового ка> питализма в Индии, в России, в Латинской Америке, в Азии, а также в странах хозяйст> венной демократии, сохранивших социали> стические политические установки, — в Ки> тае и Вьетнаме стало возникновение сред> него класса. Еще в 2001 г., когда нынешние тенденции еще не проявились в полной мере, Л. А. Беляева выдвинула очень важный тезис о том, что средний класс выступает как «со> циальный феномен современных обществ» (Беляева, 2001: 129) и также, добавим, тех обществ, которые пытаются стать современ> ными, т. е. модернизированных или модер> низирующихся обществ. Сегодня после за> вершения первой и второй современности стартует третья, характеризующаяся тем, что наступило новое Новое время для неза> падных стран, которые либо разовьют сце> нарий незападной современности, либо рано или поздно пойдут по стопам Запада, стано> вящегося в результате этой трансформации незападных стран одним из регионов новой современности (Федотова, Колпаков, Федо> това, 2008: 536–557).

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Хотя размер и характеристики среднего класса в различных странах отличаются друг от друга, средний класс любой страны пред> ставлялся опорой демократии, источником доходов государства, социальной стабиль> ности, ибо этому классу есть что терять, и он заинтересован в статус>кво. В многолетнем исследовании среднего класса журналом «Эксперт» он характери> зовался как социальный слой, обладающий энергией, волей, дисциплиной. Он и был та> ким. Но в условиях новых капитализмов и хозяйственных демократий средний класс быстро превращался в класс>потребитель, который хотел бы все новых и новых благ, недоступных ему прежде, равнялся бы как в России, так и в других странах мира на аме> риканский потребительский стандарт. Сред> ний класс Китая, Индии и других стран быс> трого экономического роста сделался опас> ным своими потребительскими интенциями, которые и создали чрезвычайную нагрузку на природу и в перспективе все более оче> видную неспособность убывающих ресурсов Земли удовлетворить потребности растуще> го мирового среднего класса, слагаемого из средних классов национальных государств. Перенапряжение природы и стало причиной экологических катастроф и климатических изменений, описанных в вышеприведенных сценариях. Концепция устойчивого развития, призы> вавшая к разумным и соотнесенным с зада> чами экологии темпам развития, на деле ока> залась, как мы уже отметили, эвфемизмом неразвития для незападных стран, который они больше не приемлют, стремлением со> хранить привилегированные условия для развития Запада. Как отмечает Т. Фридман, потребовать устойчивого развития — значит предложить незападным странам оставаться бедными, как и прежде (Friedman, 2008: 55). Хотя эти страны были раньше бедными, ок> ружающая среда деградировала от сверх> производства и сверхэксплуатации ресурсов развитыми странами, в том числе и от их хо> зяйственной активности в бедных странах как в период колониализма, так и после него.

2009 — №4

Фридман говорит, что «надо переопреде> лить жизненные стили среднего класса» (Friedman, 2008: 55). Самое трудное — отве> тить на вопрос, как это сделать. Литература полна предложениями перейти к разумному потреблению и изменить человека. Но как сделать это? Общества потребления на Западе возник> ли в 50>е годы XX в. Благодаря этому пере> ходу капитализмом была решена задача, куда деть часть работающих на производ> стве людей, чья квалификация перестала представлять интерес в связи с высоким уровнем развития техники. Общество по> требления предоставило этим людям воз> можность делать для производства своим интересом к потреблению больше, чем они могли бы, будучи работниками самого про> изводства. Сегодня не просто ответить на вопрос, была ли в этом процессе сознатель> ная проектная функция, ориентирующая на создание общества потребления, или оно возникло вследствие саморазвития капитализ> ма. В любом случае, сегодняшние процессы должны быть направлены социально>конст> руктивно или повернуть естественно>исто> рически в связи с множеством экологиче> ских проблем к отказу от общества потреб> ления. Одна из альтернатив намечается в по> лемике Ж. Бодрийяра с Д. К. Гэлбрейтом. По мнению Бодрийяра, общества потреб> ления закрепляют неравенства (Бодрийяр, 2006: 76–84). Сегодня афроамериканка из Бронкса может купить шубу, как у киноди> вы, но от этого они не становятся равными или имеющим равные возможности. Бодрий> яр не приемлет термина Гэлбрэйта об обще> стве изобилия, имеющем эгалитарные функ> ции. По мнению Бодрийяра, идеалисты бла> госостояния, в частности Гэлбрейт, считают бедность остаточной, преодолеваемой по мере роста экономики. Но Гэлбрейт был крупным деятелем техноструктур, связан> ных с организованным капитализмом, где преодоление остаточной бедности как вто> ростепенного следствия экономического роста могло осуществиться и во многом осу> ществлялось политикой государства, соци>

2009 — №4

ал>демократическими мерами. Сегодня это> го не возникнет естественно>исторически вследствие самоорганизации капитализма, как бы ни велики были риски, и, скорее все> го, может лечь в основу нового проекта. Главными его чертами могли бы стать отказ от признания экономического роста в каче> стве главного показателя прогресса, невоз> можность делать экономический рост един> ственным критерием прогресса. Решение социальных проблем, сохранность приро> ды, здоровье населения, воспитание детей, состояние молодежи, образование, благо> состояние могли бы стать в этом проекте факторами, не уступающими экономическо> му росту. Другой человек мог явиться следствием реализации социальной технологии в этом направлении. Другие механизмы связаны с социальными движениями, ориентирован> ными на утверждение этических или религи> озных ценностей. Духовные революции бы> ли одной из движущих сил социальных из> менений, трудовой этики, этического кода и религиозного благочестия в истории капи> тализма. Реконвенциализация ценностей, разрушенных кризисом, также характери> зует механизм становления новых ценно> стей (Федотова, Колпаков, Федотова, 2008: 228–234; 261–274). Фридман считает, что народам стоит ори> ентироваться на более традиционные стан> дарты потребления, не подражать американ> скому стандарту. Но и американцам следует уменьшить потребление, изменить его стиль. Возможно, какие>то образцы потребления в условиях экономического роста могут стать примерами. Так, Япония не перешла к консюмеристскому обществу, сохраняет традиционное отношение к потреблению. Однако прогнозы сегодня преждевремен> ны, ибо сами события, описываемые в эколо> гополитических и экологосоциологических

Государство и гражданское общество

дискурсах, еще не сформировались и явля> ются во многом результатами неблагоприят> ных прогнозов. Однако социальная теория и социальная практика не имеют сегодня за> дач более важных, чем познание и деятель> ность в области экологополитологии и эко> логосоциологии. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Беляева, Л. (2001) Социальная стратифика> ция и средний класс в России. М. : Academia. Бодрийяр, Ж. (2006) Общество потребле> ния. М. : Республика ; Культурная революция. Ефременко, Д. В. (2006) Эколого>политиче> ские дискурсы. М. : ИНИОН РАН. Уткин, А. И. (2002) Мировой порядок XX ве> ка. М. : ЭКСМО. Уткин, А. И. (2006) Новый мировой поря> док. М. : ЭКСМО. Уткин, А. И. (2008) Подъем и падение Запа> да. М. : АСТ. Уткин, А. И., Федотова, В. Г. (2009) Буду> щее глазами Национального совета по развед> ке США: глобальные тенденции до 2025 года. Изменившийся мир. М. : Институт экономиче> ских стратегий ; Международная академия исследования будущего. Федотова, В. Г., Колпаков, В. А., Федото> ва, Н. Н. (2009) Глобальный капитализм: Три великие трансформации. Социально>фило> софский анализ взаимоотношений экономики и общества. М. : Культурная революция. Friedman, T. L. (2008) Hot, Flat and Crowded. Why We Need a Green Revolution and How It Can Renew America. N. Y. : Farrar, Straus and Giroux. Glenn, J. G., Gordon, Th. J., Florescu, E. (2008) State of the Future. The Millennium Project. World Federation of UN Associations. Washington. Global Trend 2025: A Transformed World. National Intelligence Council (2008). Wa> shington.

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

СОЦИОЛОГИЯ И ЖИЗНЬ

Возможности регулирования конфликта в семье* М. В. ВДОВИНА (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)** В статье представлены результаты исследований, посвященных регулированию конфликта в современной российской семье. Автор выявляет конструктивные и деструктивные способы регулирования конфликта и дает рекомендации по минимизации деструктивных и максимиза3 ции конструктивных. Ключевые слова: конфликт в семье, функциональное регулирование конфликта, дисфункцио3 нальное регулирование конфликта.

Possibilities of Family Conflict Regulation M. V. VDOVINA (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES)

In the article the results of several researches that were concerned with conflict regulation in present3 day Russian family are set out. The author determines constructive and deconstructive ways of con3 flict regulation and provides recommendations on minimization of deconstructive and maximization of constructive ones. Keywords: family conflict, functional conflict regulation, disfunctional conflict regulation.

настоящее время конфликт в семье встречается довольно часто. Трансфор> мация института семьи тесно переплелась с финансовым кризисом. Низкие уровень и качество жизни большинства российских семей способствуют росту конфликтов, следствием которых становятся агрессия в отношении близких людей, рост девиаций и преступности среди молодого поколения, социальное сиротство, отказ от помощи пре> старелым родителям, внутрисемейное на>

силие, суициды и т. п. Растет эгоцентризм в ущерб традиционным коллективистским семейным ценностям. Глубоко укоренивша> яся социальная напряженность блокирует реализацию многих духовных ценностей и моральных норм и в целом способствует деформации нравственных основ общества, семьи и личности. Под завершением понимается любое пре> кращение конфликта. Оно может быть ре> зультатом не только взаимного примирения

* Исследование в 2007–2008 гг. было поддержано программой Президента РФ государствен> ной поддержки молодых российских ученых (проект МК>4433.2007.6). ** Вдовина Маргарита Владимировна — доктор социологических наук, профессор кафедры социологии Московского гуманитарного университета. Тел.: (495) 374>60>21. Эл. адрес: swmos> gu@ mail.ru

2009 — №4

сторон и достижения согласия между ними, но и постепенного «затухания» противосто> яния без устранения причин, его породив> ших, перехода в латентное состояние или же перерастания его в другой конфликт (Киба> нов и др., 2007: 112). Под регулированием конфликта в семье мы понимаем целенаправленное, комплекс> ное воздействие общества, его институтов, социальных групп и личностей на взаимо> действие в семье с целью предупреждения и преодоления конфликтных ситуаций. Это регулирование предполагает, с одной сто> роны, разработку и использование механиз> мов профилактики и разрешения конфлик> та, а с другой — применение различных мер принуждения к прекращению конфликтного противостояния. Разрешение конфликта — один из благо> приятных способов его завершения. Разре> шение представляет собой совокупность по> зитивных действий в первую очередь самих участников конфликта, прекращающих про> тивоборство и решающих проблему, которая привела к нему. Оно способствует нормаль> ному функционированию семьи. Эмпирической базой этой статьи послужи> ли результаты собственных социологических исследований: опроса «Межпоколенческий конфликт в современной российской семье» (проведен в 2003 г. среди 1482 респондентов в Москве, Московской области, Мордовии по случайной выборке); эксперимента (в форме ролевых игр «Регулирование межпоколен> ческого конфликта в семье», проведенных в 2007 г. среди 218 студентов московских ву> зов, включая Московский гуманитарный университет, по случайной выборке); опроса «Межпоколенческий конфликт в семье и пу> ти его регулирования» (проведен в 2008 г. среди 1200 респондентов в Москве и Мос> ковской области по квотной выборке). Исследования показали, что разрешение конфликта тесно связано с устранением его основных причин, а «инструментами» и предпосылками такого разрешения служат стабильность в государстве, соответствую> щая нормативно>правовая база, социальное

Социология и жизнь

обслуживание и консультирование семей специализированными структурами. Для профилактики и разрешения кон> фликта в семье необходимы: — Специальные методики регулирования конфликтов (посредничество, переговоры, поиск компромисса и др.), применяемые с учетом специфики семьи. — Усиление соответствующих направле> ний социальной политики; сокращение кри> зисных явлений в социальной сфере; стабиль> ность в государстве и обществе, ослабление любых форм социальной напряженности. — Создание надежной материальной ба> зы развития семьи. — Распространение нравственного и эс> тетического воспитания молодежи, прежде всего в образовательных и культурных уч> реждениях; издание научно>популярной ли> тературы и показ фильмов, идеологическая работа государства по укреплению взаимо> действия в семье. — Усиление влияния СМИ на повышение культуры семейных отношений; проведение соответствующих круглых столов; сокраще> ние показа насилия на телеэкранах и т. п. — Развитие специальных консультацион> ных и реабилитационных центров для семей. — Помощь психолога, педагога, других специалистов. — Повышение педагогической культуры родителей. — Создание условий для развития моло> дых семей. — Помощь женщине в совмещении мате> ринских и производственных обязанностей и т. д. Как свидетельствуют эмпирические данные, в российской семье возникающие проблемы принято решать силами прежде всего самих родственников. Именно семейные нормы предписывают людям взаимное согласие, по> нимание, уважение, толерантность и любовь друг к другу. Проведенное исследование по> казало, что почти 80 % семей в разрешении конфликта рассчитывают в основном на са> мопомощь (треть опрошенных) и на помощь родственников (половина опрошенных). При

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

регулировании конфликта респонденты на> деются на посредничество наиболее автори> тетного члена семьи (32 %), самого старшего представителя семейного рода (15 %). Вместе с тем было установлено, что, не> смотря на желания людей, их реальные воз> можности обращения за помощью несколько отличаются. Почти половина респондентов (49 %) предпочитают в конфликтной ситуации обратиться за помощью к друзьям, знако> мым. Около трети семей (30 %) решают конф> ликт самостоятельно, не желая никого посвя> щать в свои дела. К родителям или к другим родственникам за советами и поддержкой обращаются в среднем 14 % опрошенных. К коллегам по работе за помощью в регули> ровании конфликта обращаются лишь 6 % се> мей. Привлекать к решению своих проблем соседей склонны только 2 % семей. Несмотря на то что семьи делают акцент на самопомощь и взаимопомощь, очевидно, что решение жилищных и экономических проблем и даже повышение культуры взаи> моотношений в семье невозможны без под> держки со стороны государства и создавае> мых им для этого служб. Только в них мож> но получить помощь квалифицированных специалистов: психолога (его считают необ> ходимым посредником в регулировании межпоколенческого конфликта в семье 37 % респондентов), социального работника (7 %), педагога (5 %), юриста (4 %), медика (2 %), сотрудника милиции (3 %). Однако опрос показал, что процент обра> щавшихся к психологу людей невелик (6 %). Очевидно, обращение к психологу еще не получило достаточной популярности у насе> ления. Не все люди располагают информа> цией о том, где найти хорошего психолога, на каких условиях он ведет работу с семьей (в том числе бесплатный ли у него прием или на платной основе и т. д.). У многих нет вре> мени на посещение психологической служ> бы; специалисты зачастую не вызывают к се> бе доверия и т. п. Еще реже респонденты обращались за по> мощью педагога (1 %) и юриста (0,6 %). Услу> ги юриста дорого стоят, судебные тяжбы из>

2009 — №4

нурительны и т. д. К ним прибегают лишь в самых тяжелых случаях: при имуществен> ных спорах (например, из>за недвижимости) либо преступных деяниях и т. п. В условиях современной России внутри> семейные механизмы разрешения конфлик> та должны быть подкреплены внесемейны> ми. Необходима институционализация раз> решения конфликта в семье. Проведенные исследования позволили автору выделить не только конструктивную, но и дисфункциональную модель регулиро> вания конфликта в семье. Она способствует преобладанию деструктивных форм кон> фликта, является разрушительной для взаи> модействия в семье, приводит к дисфункци> ям. Дисфункциональная модель включает в себя пресечение конфликта насильствен> ным путем; подавление несогласных участ> ников; разрыв отношений. В результате кон> фликт внешне завершается, но по существу остается не разрешенным, переходит в ла> тентную (иногда более негативную, чем от> крытый конфликт) форму. Неразрешенные противоречия аккумулируются, их проявле> ние становится острее, обладает множест> венными отрицательными последствиями. Дисфункциональное регулирование кон> фликта в семье связано с применением силы и даже насилия в целях его прекращения. Такое силовое воздействие может быть как легитимным (вмешательство правоохрани> тельных органов, ужесточение социального контроля, юридических санкций за кон> фликтное поведение и т. п.), так и нелеги> тимным (внутрисемейное насилие в различ> ных формах, отказ от взаимодействия с род> ственниками и т. д.). Как показывает проведенное исследование, в отдельных семьях проявления конфликта не поддаются разрешению, плохо управляе> мы, и возможна только временная стабили> зация взаимоотношений людей. Ряд семей вообще склонны подавлять конфликты. В 17 % опрошенных автором семей кон> фликт повторяется неоднократно, нарастает, остается нерешенным до следующего обост> рения, т. е. завершающая стадия не наступа>

2009 — №4

ет. Такой вариант конфликта наиболее часто отмечают у себя молодые семьи (22 % рес> пондентов 18–24 лет) и семьи с подростками (21 % родителей 31–40 лет). Несколько реже среднего фиксируют у себя в семье подобную «безвыходную» ситуацию люди 41–55 лет (15 %) и лица 76 лет и старше (16 %). Это свя> зано с тем, что среднее поколение 41–55 лет чаще других избегает и подавляет конфликт (21 %), а старшее поколение самых преклон> ных лет стремится к его предупреждению и разрешению. У 15 % опрошенных семей противоборство протекает бурно, с массой негативных эмо> ций, взаимными претензиями и обидами. Ре> же всех столь деструктивно ведут себя юноши 16–17 лет (8 %) и женщины 56–65 лет (8 %). Чаще всех такое поведение проявляет моло> дежь 18–24 лет (24 %), женщины 31–40 лет (23 %) и мужчины 56–65 лет (23 %). В 10 % семей каждый готов бороться до конца, дока> зывая свою правоту. Эту бескомпромиссную стратегию чаще других выбирают мужчины 76 лет и старше (27 %) и совсем не используют девушки 14–15 лет, юноши 16–17 лет, муж> чины 31–40 лет и женщины старше 75 лет. Все они предпочитают рациональное разре> шение противоречий. 9 % семей практикуют выжидательную так> тику, переставая на время общаться. Ее при> держиваются девушки 14–15 лет (16 %) и юно> ши 16–17 лет (15 %). Не применяют — девуш> ки 16–17 лет и мужчины 76 лет и старше. В 1 % семей конфликтующие перестают по> могать друг другу. Обычно такую позицию занимают женщины 25–30 лет (7 %). 1 % се> мей указывает на драки, побои, физические удары в процессе выяснения отношений. Та> кая модель поведения чаще всего приведена в ответах мужчин. В 0,5 % семей соперники стараются причинить друг другу материаль> ный или психологический ущерб. К такому поведению чаще склоняются женщины. Не является обнадеживающим и высокий уровень избегания и подавления конфликта (в среднем встречается среди 15 % семей). Например, у тех, кто чаще других избирает такую стратегию взаимодействия (ее пред>

Социология и жизнь

почли, как сказано выше, 41–55>летние рес> понденты), поколение их детей 18–24 лет ре> же всех остальных умеет регулировать отно> шения, предотвращая серьезные обострения (33 %), чаще всех вступает в острый кон> фликт (33 %) и, что особенно негативно, подчеркивает его неразрешимость (22 %). Иначе говоря, уклонение от диалога с противоположной стороной, подавление, а не разрешение противоречий деструктивно отражается на взаимодействии. При таком регулировании чаще изменяется лишь внеш> няя форма отношений, а внутренние мотивы к продолжению противоборства сохраняют> ся. Изменения в обществе, семье, в самих субъектах приводят к нарушению статус> кво, и конфликт возобновляется. По этому поводу Р. Дарендорф (Дарен> дорф, 1994: 144) отмечал, что избегание, по> давление конфликтов не может предпочи> таться в течение продолжительного срока. Посредством регулирования конфликты не исчезают и не обязательно сразу становятся менее интенсивными. Но они становятся контролируемыми и могут служить посте> пенному развитию социальных структур. Конфликт является той формой взаимо> отношений людей, при которой примене> ние насилия в виде принуждения, давления получает широкие возможности. Согласно Й. Галтунгу (Галтунг, 1995: 34) зачастую в нормах, образе жизни, традициях общест> ва, его политической культуре закреплено так называемое структурное насилие, кото> рое, так или иначе, получает общественное признание и одобрение. Укоренившиеся фор> мы структурного насилия подталкивают лю> дей к использованию принуждающих, насиль> ственных, агрессивных способов и средств регуляции конфликтов. Й. Галтунг выделя> ет «культурное насилие», к которому отно> сится любой аспект культуры, используемый для легализации насилия в его прямой или структурной форме. При этом насилие вос> принимается людьми как вполне приемле> мый способ разрешения конфликтов. Нами был проведен эксперимент в виде ролевых игр по регулированию межпоколен>

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ческого конфликта в семье. В эксперименте участвовали 5 групп студентов дневной фор> мы обучения, т. е. девушек и юношей в возра> сте 20–23 лет, а также пять групп студентов> вечерников в возрасте от 20 до 40 лет, всего 218 человек. Экспериментальные группы были разделены на примерно равные подгруппы, которым были предложены роли прародите> лей, родителей, детей (от подросткового возраста и старше). Экспериментатором за> давались разные варианты проблем и кон> фликтных ситуаций в семье (включая ослож> ненные совместным проживанием в небольшой квартире, девиантным поведением родствен> ников и т. п.) и предлагалось их решить. Це> лью эксперимента являлось включенное на> блюдение за поведением людей в процессе регулирования конфликта в семье и опреде> ление способов воздействия на его измене> ние. Автор допускала, что молодые люди, играя роли родителей или прародителей, опираются на пример собственной семьи или на распространенные житейские стереоти> пы поведения в конфликтной ситуации. Эксперимент показал преобладание дест> руктивных форм поведения участников. На> ряду с рациональными действиями, направ> ленными на достижение компромисса и со> гласия, попытками сгладить противоречия отчетливо проявлялись отрицательные эмо> ции, позиции давления на противоположную сторону. После окончания ролевой игры участники неоднократно возвращались к резким спорам. Как показал эксперимент, в значительной степени в результате конфликта подавлялись интересы детей в семье (они жаловались на за> труднения в учебе из>за нестабильной обста> новки в семье, на отчужденность от старших, на неорганизованность досуга, на неясные планы в будущем и т. п.). Угнетались интересы пожилых людей: их обвиняли в психической неадекватности, грозили отправить в дом престарелых, называли обузой из>за низкой пенсии и плохого состояния здоровья, воз> мущались их вмешательством в жизнь уже взрослых детей и т. д. В целях защиты моло>

дежь и старики проявляли агрессию либо старались выйти из конфликта любым путем, включая уход из семьи. В конце эксперимента каждый из участников высказал свое мнение по поводу регулирования конфликта, и была обнаружена довольно высокая неудовлетво> ренность его последствиями. Вместе с тем субъектами были выражены пожелания и на> дежда на окончательный позитивный итог. Обобщая результаты эксперимента, автор пришел к убеждению, что в российской культуре семейного взаимодействия весьма устойчивы деструктивные способы отстаи> вания своих интересов, бытует недоверие к помощи специалистов, распространена по> зиция «другие мне должны…». Культурное насилие, о котором писал Й. Галтунг, имеет место при регулировании конфликта в рос> сийской семье. Таким образом, функциональное и дис> функциональное регулирование конфликта в семье сосуществуют в современной России. Дисфункциональные способы регулирова> ния конфликта пока достаточно широко распространены. Однако им противостоят конструктивные способы, поддерживаемые социальной политикой государства и куль> турными традициями. Полное «избавление» от дисфункциональных способов неосуще> ствимо. Однако необходима и возможна их минимизация, поскольку они не влекут за собой позитивного разрешения конфликта, способствуют его усугублению. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Галтунг, Й. (1995) Культурное насилие // Социальные конфликты: экспертиза, прогно> зирование, технологии разрешения. Вып. 8: Насилие: тенденции и альтернативы. М. : ИС РАН. Дарендорф, Р. (1994) Элементы теории со> циального конфликта // Социологические ис> следования. № 5. С. 142–147. Кибанов, А. Я., Ворожейкин, И. Е., За> харов, Д. К., Коновалова, В. Г. (2007) Кон> фликтология. 2>е изд., перераб. и доп. М. : ИНФРА>М.

Социология и жизнь

2009 — №4

Институциональная девиация в военизированных организациях* Д. Л. АГРАНАТ (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)** В статье дается трактовка понятия «институциональная девиация», рассматриваются различ3 ные формы институциональных девиаций в военизированной организации. Ключевые слова: институциональная девиация, военизированная организация.

Institutional Deviation in Militarized Organizations D. L. AGRANAT (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES)

In the article an interpretation of the concept “institutional deviation” is given, different forms of insti3 tutional deviation in a militarized organization are being considered. Keywords: institutional deviation, militarized organization.

ематика девиантного поведения в усло> виях военизированных организаций в со> циологии активно разрабатывается. В то же время в основном исследователи сосредото> чили свое внимание на изучении дедовщины как формы девиантного поведения среди во> еннослужащих. Дедовщина рассматривается большинст> вом исследователей как крайне опасная форма отклонения. В рамках рассматриваемой проблематики нам наиболее близка точка зрения в отноше> нии социальных отклонений такого рода, представленная в исследовании уклонений офицеров от исполнения служебных обязан> ностей как формы девиации, проведенном Вал. А. Луковым, А. Л. Забарой, Е. П. Волко> вым (Луков, Забара, Волков, 1999: 102–126). Их трактовка социальных уклонений в армии сводится к тому, что уклонение офицеров есть одна из форм их социального взаимо> действия с субъектно>объектными элемента> ми военно>социальной среды, обеспечиваю> щая оптимальное функционирование и раз> витие военно>социальной системы, которые характеризуются:

— как процесс их социальной адаптации к социальной среде посредством освоения и исполнения организационных социальных ролей, а также интериоризации армейских социальных норм и ценностей; — как процесс соотнесения своих поступ> ков и действий с социальными нормами и ценностями, результатом которого должно стать их институциональное соответствие; — включенностью офицеров в систему со> циальных отношений подразделения, воин> ской части, армии и общества в целом как представителей и членов этих социальных общностей и организаций; — их целесообразной и рациональной ак> тивностью по преобразованию социальной среды, проявляемой в соответствии со значи> мыми индивидуально>личностными и обще> ственно>государственными интересами и по> требностями (Луков, Забара, Волков, 1999: 125). Близкую теоретическую позицию в отно> шении социальных отклонений в военизиро> ванных организациях мы провели в исследо> вании повседневной жизни курсантов в во> енном училище (Луков, Агранат, 2005), где

* Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта Президента РФ для молодых рос> сийских ученых (МК — 4458.2009.6). ** Агранат Дмитрий Львович — кандидат социологических наук, доцент, декан юридического факультета Московского гуманитарного университета. Тел.: (495) 374>74>98. Эл. адрес: 9262246771@mail.ru

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

показали не только уместность в сообществе военных отклонений различного рода, но и их социализирующую функцию в процессе формирования личности будущего офице> ра. В исследовании Вал. А. Лукова, А. Л. За> бары и Е. П. Волкова такие отклонения на> зываются девиантными с точки зрения ин> ституциональных норм, однако в некоторых ситуациях весьма эффективными для орга> низации жизни военного сообщества. Безус> ловно, такие девиации имеют место в вое> низированных организациях. Вместе с тем ряд социальных отклонений в военизирован> ных организациях имеют прочную привязку к институциональным нормам. Для обозна> чения отклонений такого рода мы вводим понятие институциональной девиации. Формализация условий процесса социа> лизации личности в военизированных орга> низациях определяет возникновение таких форм институциональной деятельности, как институциональная девиация. В таких де> тально формализованных условиях жизне> деятельности военизированная организация проектирует те социальные отклонения, ко> торые возникают в процессе социализации участников, и закрепляет их в институцио> нальных формах деятельности. Данные ин> ституциональные формы девиации есть мера допустимого отклонения личности в процес> се социализации от социальных норм. Такое отклонение не ставит под угрозу существо> вание принятого порядка в военизированной организации в целом либо его существенной части. Это есть институционально опреде> ленная возможность противодействия соци> ализационному напору военизированной организации на личность. В формах инсти> туциональной девиации личность, с одной стороны, может сопротивляться принятому в сообществе порядку, с другой — воспроиз> ведение институциональной девиации на на> чальном этапе социализации личности при> водит в дальнейшем к освоению тех практик, которые ранее в тезаурусе индивида воспри> нимались как «чужие», враждебные. С точки зрения военизированной органи> зации данные социальные практики, состав>

2009 — №4

ляющие содержание институциональных де> виаций, не являются отклонениями. Это до> пустимая форма деятельности при опреде> ленных условиях. Она существует как нор> мативный ответ на те причины социальных отклонений, которые возникают в условиях военизированной организации. С точки зре> ния личности, в особенности на начальных этапах социализации, практики институцио> нальной девиации являются отклонением. Социальный статус участника военизиро> ванной организации содержит в себе потен> цию ролевых конфликтов, которые опреде> лены прежде всего наличием противоречия, возникающего между повседневными по> требностями и военными нормами, порож> денными институциональной средой воени> зированной организации. Нормативы поведения, принятые в инсти> туциональной среде военизированной орга> низации, требуют от участников непремен> ного подчинения, не позволяют им выстраи> вать свою жизнь в соответствии со своими опривыченными поведенческими моделями. В то же время социальные практики, освоен> ные личностью в процессе первичной социа> лизации и свойственные для гражданского общества, неуместны в условиях социальной среды военизированных организаций. Кон> фликт такого рода имеет два вектора своего разрешения. Полное подчинение нормам во> енной среды — одна из возможных страте> гий деятельности члена военизированной организации. Такое поведение представляет собой идеальный тип в армии, выражение социализационной нормы. Вместе с тем пол> ное соответствие нормам военной среды — лишь эталон поведения, который на практи> ке представлен только фрагментарно. Ин> ституциональные нормы военной среды не предписывают, что такое поведение являет> ся нормативным. Более того, полное воспро> изводство армейских норм и ценностей во> енным сообществом воспринимается как де> виация. Другой, институциональный путь разре> шения конфликта между личностным и кор> поративным в военизированной организа>

2009 — №4

ции — следовать неформальным нормам во> енной среды, которые определяют принятые в сообществе способы разрешения противо> речия подобного рода. Такие нормы склады> вались в армейском сообществе на протяже> нии веков. Они выступают в качестве клю> чевых регуляторов взаимодействий между военнослужащими, составляют существен> ную часть армейской субкультуры. Таким образом, противоречивость соци> альных норм деятельности в условиях вое> низированной организации определяет де> виацию в качестве институциональных ра> мок вторичной социализации участников. Институциональные формы девиации, распространенные в военной среде, связаны прежде всего с возможностью обхода участ> никами военизированных организаций норм, которые препятствуют удовлетворе> нию повседневных потребностей. Механиз> мы удовлетворения потребностей такого рода в военизированной организации либо вообще отсутствуют, либо хотя и сформули> рованы, однако не являются привычными для индивидов, либо формально определен> ные способы удовлетворения данных по> требностей не приводят к необходимому результату. В этом случае девиантное пове> дение участников военизированных органи> заций выступает в качестве возможного компромисса между институциональными нормами деятельности и личностными по> требностями. По своей сути уклонение представляет собой бездействие или имитацию деятельно> сти при исполнении социальной роли, имею> щие целью высвобождение времени для дру> гой (в том числе формально преследуемой) деятельности и расцениваемые обществом (сообществом, корпорацией) как допусти> мые, основу которых составляет использо> вание стандартных приемов в типичных си> туациях нарушения соответствующих правил и норм (Луков, Забара, Волков, 1999: 105). В деятельности военизированных органи> заций можно выделить несколько типов ин> ституциональных девиаций и соответствен> но институционально предписанных спосо>

Социология и жизнь

бов уклонения от нормы в условиях военизи> рованной организации. Первый тип — имитация институциональ> но предписанной деятельности. В данном случае участники военизированной органи> зации своими действиями создают лишь же> лаемое впечатление у системы социального контроля в отношении выполненной инсти> туциональной задачи. Это своего рода фаль> сификация необходимых с точки зрения со> циального института социальных практик. Второй тип уклонений связан с возмож> ностью демонстрации участниками военизи> рованной организации социальных практик, которые обеспечивают снижение степени социального контроля в отношении члена военного сообщества. Для таких форм соци> альных уклонений характерно прежде всего освоение институционального социального статуса, который предполагает иной образ жизни в условиях военизированных органи> заций. Чаще всего к таким статусно>ролевым позициям относится статус больного. Дан> ная девиация особенно распространена сре> ди молодежи, для которой в выборе таких способов уклонений характерно действие адаптационного механизма естественной лживости (Ковалева, Луков, 1999: 156). Этот механизм основан на естественном неравен> стве в отношениях между поколениями при формальном равенстве, закрепленном нор> мативно. Искажение информации происхо> дит сознательно (или, по крайней мере, в со> ответствии с установкой) и имеет целью защитить зону независимости от значимых «взрослых» экономным, с точки зрения на> пряженности в отношениях, способом. Та> кая лживость субъективно оправдывается на ценностном уровне и воспроизводится даже при регулярных разоблачениях и последую> щих наказаниях за ложь. Следует отметить, что в плане применения данного защитного механизма членами военизированной орга> низации нет ничего нового по сравнению с тем, что наблюдается за пределами данного институционального пространства. Однако в условиях военизированной организации ис> точником санкций, которые могут последовать

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

в данном случае, может выступать как систе> ма социального контроля, так и армейское со> общество в целом, составляющее ближайшее социальное окружение индивида. Распространенность уклонений подобного рода требует от системы социального контро> ля военизированной организации институци> ональных действий, направленных на предот> вращение таких девиаций. Контролирующая система иногда так усердствует в этом, что в некоторых случаях ошибочно реагирует и на нормативную деятельность индивидов, рас> сматривая ее в качестве девиации. Тотальность системы социального кон> троля в военизированных организациях, ее косность, невозможность адаптироваться к меняющимся социальным условиям и нети> пичным ситуациям не дает возможности участникам этих организаций удовлетворять свои потребности институционально пред> писанным путем, что, в свою очередь, по> рождает различные формы девиации, на> правленные на уклонения от институцио> нальных требований. В конечном счете в процессе вторичной социализации в рам> ках военизированной организации участник освоит институциональный набор девиант> ных социальных практик и тем самым адап> тируется к условиям военной среды. Такое взаимодействие нормы и ненормы в процессе вторичной социализации поддер> живает устойчивость и эффективность вое> низированной организации. Ее участники, с одной стороны, осваивают модели инсти> туционального, нормативного поведения. С другой — в условиях ограниченных ресур> сов они проявляют креативность в выполне> нии нестандартных, сложных задач, что сни> мает социальное напряжение в военной сре> де и не позволяет возникнуть массовым формам социального протеста в отношении институциональных условий деятельности военизированной организации. Третий тип институциональных уклоне> ний связан с фиксацией участниками вое> низированных организаций своих девиаций в различных институциональных формах, чаще всего в объяснительных записках.

2009 — №4

Четвертый тип институциональных от> клонений — самовольная отлучка: тайный, нелегальный уход участника военизирован> ной организации за пределы институцио> нальных границ данного социального инсти> тута. В качестве такой границы чаще всего выступает определенная территория. Как правило, это территория лагеря, здания, гарнизона, части и т. д. Особенностью тер> риторий данного типа является их закры> тость для остального мира. Доступ посто> ронних лиц возможен только при наличии у них каких>либо особых полномочий и со> ответствующих разрешений. Это одна из социальных практик в воен> ной среде, направленных на обход институ> ционально предписанных норм военной ор> ганизации. Как и все представленные выше типы, самовольная отлучка носит компенса> торный характер. Главным образом благода> ря самовольной отлучке участники воени> зированных организаций компенсируют те потребности, удовлетворения которых не происходит в институциональных границах военизированной организации. Самовольная отлучка носит двоякий ха> рактер. С одной стороны, она пресекается как девиация, и на этом примере военизиро> ванная организация публично демонстриру> ет возможности системы по тотальному кон> тролю над личностью. С другой стороны, «самоволка» — это обязательный элемент образа жизни военного человека, часть цен> ностно>нормативной системы любой воени> зированной организации. В процессе вторичной социализации в во> енном сообществе участники осваивают со> циальные практики самовольной отлучки, типичные для данного социального институ> та. Они осваивают уже апробированные спо> собы самовольных отлучек, а также, нако> пив необходимый жизненный опыт, конст> руируют новые способы ухода за пределы институциональных границ военизирован> ной организации. Социальные практики самовольных отлу> чек передаются из поколения в поколение: новичков обучают те, кто уже имеет соответ>

2009 — №4

ствующий опыт. В процессе вторичной соци> ализации последние, таким образом, приоб> ретают качества агентов социализации. Следующая институциональная девиация, представленная в военизированных органи> зациях, связана с употреблением спиртных напитков. Собственно, это группа наруше> ний нормы: отклонением, безусловно, явля> ется пьянство — систематическое злоупо> требление спиртным, но и выпивки в рабочее время и на рабочем месте тоже составляют нарушение нормы, что важно отметить для военизированных организаций, где характер задач (обеспечение безопасности, готов> ность к быстрому реагированию на смену си> туации), специфика режима деятельности (дежурства, ночные вахты, территориальные ограничения и т. д.), особенности быта (ка> зарма, необустроенное жилье и т. д.) созда> ют ситуацию высокой степени риска, тем бо> лее что в большинстве случаев военизиро> ванные организации состоят из мужчин, по роду деятельности готовых к применению силы и вооруженных. Культура российского общества опреде> лила употребление спиртных напитков в ка> честве значимой социальной практики, ко> торая нашла свое распространение в повсед> невной жизни людей. Данная практика укоренилась в мужском сообществе, где употребление спиртных напитков не только не считается формой девиантного поведе> ния, но и поощряется. Эта общая культурная установка, повсеместно применяемая в орга> низациях, особенно в тех, где в основном ра> ботают мужчины, не может не утверждаться в военизированных, где на уровне субкуль> туры данного сообщества сформировались стереотипы поведения, которые определяют умение много пить в качестве показателя профессиональной пригодности человека. Таким образом, рассмотренные институ> ционально предписанные типы девиантного поведения в военизированных организациях являются частью социального статуса участ> ника военного сообщества. Требования, предъявляемые к ролевому поведению чле> нов военизированной организации, содер>

Социология и жизнь

жат необходимость воспроизводства девиа> ции в определенных ситуациях. Такие требо> вания создают возможность для участника военного сообщества проявлять самостоя> тельность и независимость по отношению к формальным нормам военной среды. Институциональная девиация демонстри> рует на фоне косности социальной структуры военизированной организации, приоритета целей организации над личными интересами участников организационную гибкость, поз> воляющую в основном на неформальном уровне социальных взаимодействий удов> летворять потребности членов военизиро> ванных организаций. Это, в свою очередь, повышает привлекательность данных инсти> туциональных образований в глазах потен> циальных участников. Кроме этого, инсти> туциональные девиации военной среды определяют адаптационный потенциал дея> тельности военизированных организаций в постоянно меняющихся условиях граждан> ского общества. Институциональные девиации являются одним из ключевых факторов обеспечения в военизированных организациях организа> ционной стабильности, устойчивости. В то время как социальная структура военизиро> ванных организаций не меняется под воз> действием внешних социальных явлений и процессов, благодаря институциональным девиациям, принятым в военном сообществе, становятся возможными адекватные адап> тивные действия военизированных органи> заций. Безусловно, такая устойчивость обес> печивается при сохранении известного уров> ня распространенности институциональных девиаций в военной среде. Данный уровень не должен приводить к деформации, слому социальной структуры военизированной ор> ганизации, в противном случае под угрозой может оказаться институциональный поря> док военного сообщества и возникнет пер> спектива социальной аномии. Для участников военизированных органи> заций освоение институциональных девиа> ций в процессе вторичной социализации яв> ляется показателем успешности социализа>

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ционного процесса в военной среде. Не яв> ляясь нормой социальной, такое освоение тем не менее выступает в качестве социали> зационной нормы. Институциональная девиация позволяет участникам военизированных организаций быть более адаптивными в отношении норм, принятых в военной среде, а также лучше со> ответствовать ожиданиям от военного чело> века в гражданском обществе. Фактически институциональные девиации закладывают в ориентационный комплекс личности воз> можность его деконструкции в зависимости от специфики внешних условий деятельно> сти. Тезаурус такого рода избавляет участ> ников военизированных организаций в слу> чае смены деятельности от фундаменталь> ной тезаурусной перестройки. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Иванов, В. В. (1995) Системный взгляд на природу дедовщины // Социологические ис> следования. № 1. С. 123–126. Ковалева, А. И., Луков, В. А. (1999) Социо> логия молодежи: Теоретические вопросы. М. Левинсон, А. Г. (2004) Армия как институт социализации // Общественные науки и со> временность. № 4. С. 63–70. Луков, В. А., Агранат, Д. Л. (2005) Курсан> ты: Плац. Быт. Секс: Социологическое и соци>

2009 — №4

ально>психологическое исследование. М. : Флинта : Наука. Луков, В. А., Забара, А. Л., Волков, Е. П. (1999) Поведение военнослужащего: норма и отклонение: Социологическое исследование пограничных явлений. М. Марченко, Н. И. (1993) К вопросу о генези> се и сущности неуставных взаимоотношений в армии // Социологические исследования. № 12. С. 112–115. Меркулов, И. В. (1993) Происхождение и сущность «дедовщины» в армии // Социоло> гические исследования. № 12. С. 109–112. Проноза, А. В. (2007) Мифы «дедовщины» в современной украинской армии // Социоло> гические исследования. № 4. С. 115–120. Солнышков, А. Ю. (2004) Дедовщина: тип отношения к «значимому другому» // Социо> логические исследования. № 6. С. 45–53. Солнышков, А. Ю. (2007) Социальные при> чины армейской «дедовщины» // Социологи> ческие исследования. № 4. С. 108–114. Ханипов, Р. А. (2008) Укорененность кри> минальных и тюремных практик в культуре современного российского общества // Мир России. № 3. С. 132–148. Шурухнов, Н. Г. (1992) Неформальная диф> ференциация в исправительно>трудовых уч> реждениях // Социологические исследования. № 7. С. 73–83.

2009 — №4

ПРОБЛЕМЫ ФИЛОЛОГИИ, КУЛЬТУРОЛОГИИ И ИСКУССТВОЗНАНИЯ

Библейский парафраз Генри Говарда, графа Сарри Л. В. ЕГОРОВА (МОСКОВСКИЙ ПЕДАГОГИчЕСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* В истории английской поэзии роль графа Сарри более известна в связи с его сонетами и осво3 ением белого стиха, нежели с опытом переложения первых пяти глав Книги Екклесиаста и псалмов. Cтатья восполняет пробел, демонстрируя, как в сфере духовной поэзии сказывает3 ся новое поэтическое сознание. Ключевые слова: Генри Говард, граф Сарри, парафраз, Екклесиаст, псалмы, «колченогий раз3 мер».

Henry Howard, Earl of Surrey’s Biblical Paraphrase L. V. EGOROVA (MOSCOW PEDAGOGICAL STATE UNIVERSITY)

In the history of English poetry Henry Howard, Earl of Surrey, is known mainly on account of his prac3 tice with sonnets, establishing of the ‘English’ sonnet form, introducing blank verse than in the context of his experience with version of the first five chapters of the Ecclesiastes and psalms. The article sup3 plies the lacuna showing how a new poetical consciousness recoils in the sphere of spiritual poetry. Keywords: Henry Howard, Earl of Surrey, paraphrase, Ecclesiastes, psalms, poulter’s measure.

лагодаря принадлежности к одной из са> мых знатных семей Англии и родству с королевским домом Тюдоров Генри Го> вард, граф Сарри (1517–1547), с ранней юно> сти находился при дворе. В 1531 г. он пригла> шен в Виндзор в качестве компаньона к неза> коннорожденному сыну Генриха VIII Генри Фицрою, герцогу Ричмондскому. В свите Фицроя, сопровождавшего отца для пред> ставления Анны Болейн Франциску I, граф Сарри отправляется во Францию. Пребыва> ние при французском дворе в течение почти

года (осень 1532 — лето 1533) позволило не> посредственно ощутить достижения евро> пейского Возрождения. В 1536 г. казнена Анна Болейн, приходившаяся ему кузиной. Судьба самого графа Сарри оказалась в за> висимости от матримониальной политики Генриха VIII и соперничества придворных группировок за право влияния. Казнь 19 ян> варя 1547 г. по обвинению в незаконном ис> пользовании на родовом гербе королевских элементов стала итогом продуманной поли> тики Сеймуров, стремившихся оградить прин>

* Егорова Людмила Владимировна — кандидат филологических наук, докторант Московского педагогического государственного университета. Эл. адрес: lveg@yandex.ru

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ца Эдуарда от возможных соперников (Moo> re, 2001). Парафраз Екклесиаста и псалмов выполнен в конце недолгой жизни (Earl of Surrey, 1964: 153–154). Граф Сарри опирался на Вульгату и, как убедительно показал Ха> ролд Мэйсон (Mason, 1959: 241–248), на ла> тинский парафраз И. Кампенсиса (Joannes Campensis), известного ученого, продолжа> теля традиций великого немецкого гебраис> та Рейхлина. Труд Кампенсиса (Psalmorum omnium iuxta Hebraicam veritatem paraphras6 tica interpretatio, authore Ioanne Campensi, publico, cum nasceretur & absolueretur, Loua6 nii Hebraicarum literarum professore. Para6 phrasis in concionem Salomonis Ecclesiastae, quantum phrasis Hebraica permittit, ad liter6 am proxime accedens per Ioannem Campen6 sem) был впервые опубликован в 1532 г. и пользовался большим успехом. Истоки многих ярких образов обусловлены именно им; так, образ «устойчивого, надежного, стабильного плода» происходит от «stabilem fructrum» (здесь и далее выделено авто> ром. — Л. Е.): Alas, what stable frute may Adams childeren fynde In that they seke by sweate of browes and travill of their mynde? (Earl of Surrey, 1964: 1 — номер главы Екклесиаста, 5–6 — строки переложения)

От Кампенсиса — и образ земного шара как места, где разыгрываются наши трагедии: We that live on the earthe drawe toward our decay; Owre childeren fill our place a whille, and then they fade awaye. Such chaunges maks the earthe, and doth remove for none, But sarves us for a place too play our tragedes uppon. (1. 7–10)

При чтении переложения графа Сарри в сознании камертоном звучит выполнен> ная позже классическая авторизованная версия с ее величественностью и мерностью.

2009 — №4

В ней даже при разговоре об изменчивости ощущается основательность вечности: «One generation passeth away, and another genera> tion cometh: but the earth abideth for ever» (Еccl. 1:4). В сравнении граф Сарри порывист в своих речевых жестах. Он охотно вводит античные образы: When hoorey Boreas hathe blowen his frosen blaste, Then Zephirus with his gentill breathe dissolves the ise as fast. (1. 13–14)

В авторизованной версии нет «античных излишеств»: «The wind goeth toward the south, and turneth about unto the north; it whirleth about continually, and the wind retur> neth again according to his circuits» (Ессl. 1:6). В ней присутствует та пресловутая «просто> та» языка, что скорее задействует традици> онные повторы, параллелизмы, архетипиче> ские образы, нежели метафоры. Граф Сарри склонен к драматизации и метафоризации. Обратим внимание на любимую им метафо> рику еды, поглощения: Fluuds than drinke upp smale broks and swell by rage of rayne Discharge in sees which them repulse and swallowe strayte againe. (1. 15–16);

захоронения и возрождения временем: What may be called new, but suche things in tymes past As time buryed and dothe revive, and tyme agayne shall waste? (1. 21–22)

В парафразе первого стиха второй главы он возвращается к метафоре театра — обра> зу земли как места, где разыгрываются тра> гедии человеческие. Речь идет о стремле> нии отвлечься от печальных размышлений и отдаться способным вызвать смех иг> рам /забавам, спектаклям /представлениям, действиям/деятельности («sporting plays» — сочетание слов с потенциально широкой вместимостью):

2009 — №4

Проблемы филологии, культурологии и искусствознания

From pensif fanzies then, I gan my hart revoke, And gave me to suche sporting plaies as laughter myght provoke. (2. 1–2)

В этой главе отметим интересную работу с прилагательными. Граф Сарри мгновенно достигает точной оценочности, выходя на уровень духа в «vain delights» (тщетные удо> вольствия, ослепляющие в высшей мере): But even such vain delights, when they moste blinded me, Allwayes me thought with smiling grace a king did yll agre. (2. 3–4)

И тотчас обращается к натурализму, го> воря об удовлетворении вином живота свое> го и раскормлении себя до тучности в ходе роскошных дорогих пиров: Then sought I how to please my belly with muche wine, To feede me fatte with costely feasts of rare delights and fine, And other plesures eke, too purchace me with rest, In so great choise to finde the thing that might content me best. (2. 5–8)

В памяти возникает облик Генриха VIII, не отличавшегося худосочностью или склон> ностью к воздержанию. Царственное поло> жение говорящего акцентируется. Ремарка о том, что суетные удовольствия не подобают королю, продолжится строкой о стремлении к упрочению славы верховными актами, не имеющей соответствия ни в Вульгате, ни у Кампенсиса: «By princely acts thus strave I still to make my fame indure» (2. 12). Граф Сарри последовательно уходит от возможной прозрачности духа к оценочной конкретности, и вводимые им прилагатель> ные служат этому. Воспроизведем его вари> анты в сопоставлении с данными здесь вто> рыми вариантами авторизованной версии (Eккл. 2: 4–8):

houses fair — houses; delicious gardens — gardens; all kinds of fruit that might my mouth delight — all kinds of fruit; conduits, by lively springs... — pools of water; fruitfull trees — trees; great heaps of shining gold — silver and gold; fair women — women; ravished with their pleasant tunes and sweetness of their voice — нет аналогии; lemans I had, so fair and of so lively hue — нет аналогии.

Кроме вводимых прилагательных боль> шей материализации происходящего спо> собствует и неиспользование формул типа «в сердце своем». Вернемся к строке об обращении к вину авторизованной версии: «I sought in mine heart to give myself unto wine, yet acquainting my heart with wisdom» (Eccl. 2:3). Желание отдаться вину ощутимо сопровождается поиском мудрости, обрете> ниями сердца. Заземленность строк графа Сарри обусловлена своеобразием отбора лексики, соотносимой и с телесным («to please my belly», «feed me fat»), и с пиршест> венно>прекрасным («costly feasts of rare delights, and fine»). Для графа Сарри характерна драматиза> ция и материализация. Его трудно предста> вить произносящим нечто обобщенное: «…узнал я, что одна участь постигает их всех» (Еккл. 2:14). Он наглядно покажет и участников, и сам процесс: поглощение смертью и временем всего ума, всей славы мирской («Yet death and time consume all witt and worldly fame» (2. 47)). Повелительное «смотри!» у него воспринимается как рито> рическое («And looke what ende that folly hath, and wisdome hath the same» (2. 48)): не> возможно не зреть изображаемого им, столь ощутимы исчезающие в этой никогда не уто> ляемой пасти и мудрость, и глупость. Сар> ри материализует даже процесс обретения большей мудрости — заострение, истонче> ние, изощрение ума: «To sharpe my witt so fine then why toke I this payne?» (2. 51). В третьей главе Екклесиаста граф Сарри вслед за И. Кампенсисом отходит от текста

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Вульгаты. Практически не остается следов серии анафор: «…tempus nascendi et tempus moriendi, tempus plantandi et tempus evellendi quod plantatum est...» (ср. с Синодальным пе> реводом: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное…» (Еккл. 3: 1–2)). В первой же строке граф Сарри вводит образ неуправля> емого судна, отзывающегося на любой по> рыв ветра. Этой неустойчивостью отличает> ся и вершина богатства мира: жизнь показа> ла, что с нее столь же легко соскользнуть, как руководить движимым ветром судном: Like to the stereles boote that swerves with every wynde, The slipper topp of worldley welthe by crewell prof I fynde. (3. 1–2)

Граф Сарри акцентирует не столько пре> ходящесть («всему свое время»), сколько нелогичность: не успеет семя человеческое обрести жизнь, как смерть возвращает его в землю. Если учесть, что перевод сделан на грани жизни и смерти, несообразность при> обретает особо трагическое звучание: The grafted plants with payn, whereof wee hoped frute, To roote them upp, with blossomes sprede, then is our chief porsute. That erst we rered upp we undermyne againe, And shred the spraies whose grouthe some tyme we laboured with paine. (3. 5–8)

Неразрешимость противоречий акценти> рована: My sede with labour sowne suche frute produceth me To wast my lief in contraries that never shall agree. (3. 21–22)

Указана и их коренная причина: ниспо> слание забот Господом, дабы лишить нас по> коя и способствовать нашему росту:

2009 — №4

From God these hevy cares ar sent for our unrests, And with suche burdens for our welth he frauteth full our brests. (3. 23–24)

При следующем обращении к теме акцент изменится: детям Адама дана возможность научиться бояться Господа, сотворившего такие чудеса. Время изглаживает из памяти ужасные события прошлого, чтобы возобно> вить их в настоящем. Эта трагичная интер> претация (особенно последние две строки о неотвратимом божьем биче) не обусловлена ни Вульгатой, ни Кампенсисом и отражает авторское мировосприятие: Who made all thing of nought, that Adams chyldren might Lerne how to dread the Lord, that wrought suche wonders in their sight. The gresly wonders past, which tyme wearse owt of mynde, To be renewed in our dayes the Lord hath so assynde. Lo, thuse his carfull skourge doth stele on us unware, Which, when the fleshe hath clene forgott, he dothe againe repaire. (3. 37–42)

Граф Сарри, как и сэр Уайет, обращается к священному тексту для запечатления соб> ственного духовного опыта, оказавшегося трагическим. Аналогичный подход мы на> блюдаем и в псалмах. Работа над псалмом 8 относится к более раннему этапу, псалмы 88, 73 и 55 переложены в преддверии смерти. В псалме 88 граф Сарри вводит образ тер> пящего бедствие судна — души, полной пе> чали за грехи прошлого: «My soule is fraugh> ted full with greif of follies past» (88 — номер псалма, 5 — строки переложения). Затем появляется образ тяжести гнева Господня и образ посылаемых Богом штормов, что ужасают и несут страдание: The burden of thy wrath it doth me sore oppresse, And sundrye stormes thow hast me sent of terrour and distresse. (88. 11–12)

2009 — №4

Проблемы филологии, культурологии и искусствознания

Через несколько строк будет задан пря> мой вопрос, почему Господь не явится этому отягощенному печалью и заботами уму и не станет ему облегчением: Within this carefull mynd, bourdnyd with care and greif, Why dost thou not appere, Oh Lord, that sholdest be his relief? (88. 35–36)

Образ корабля появится в сравнительной конструкции: теперь уже тонущего, захлес> тываемого бушующими волнами. Тревоги поглощают говорящего, ему не удается об> рести помощи: Like to the roring waves the sunken shipp surrounde, Great heaps of care did swallow me and I no succour found. (88. 41–42)

Эта тема и образы возникают и в прологе к псалму 73. По звучанию пролог напомина> ет сонет; две последние строки свидетельст> вуют, что это послание, причем вести отнюдь не отрадны. Парус (вера) слабеет, опускаясь все ниже и ниже в опасностях благородного плавания способствования правде и разоб> лачению лжи. Мотив слабеющей веры звучит и в самом псалме: «Yet whiles the faith did faynt that shold have ben my guyde...» (73. 3). И снова граф Сарри умело расставляет ак> центы, позволяющие видеть в изображении вечного современное, включая фигуры их королевских величеств. Как в одежду, обла> чены они в порок; праздность так раскорми> ла их, что глаза их заплыли: To se by course of yeres what nature doth appere, The pallayces of princely fourme succede from heire to heire; From all such travailes free as longe to Adams sede; Neither withdrawne from wicked works by daunger not by dread, Whereof their scornfull pryde; and gloried with their eyes, As garments clothe the naked man, thus ar they clad in vyce.

Thus as they wishe succeds the mischief that they meane, Whose glutten cheks slouth feads so fatt as scant their eyes be sene. (73. 7–14)

Зловещ привнесенный графом Сарри мо> мент уточнения, что питаются они не чем иным, как плотью избранных Господом. В ко> нечном итоге враги Божьи узрят свои ошиб> ки — их пьяные глаза будут открыты мечом мести: So shall their glorye faade; thy sword of vengeaunce shall Unto their dronken eyes, in blood disclose their errours all. (73. 45–46)

В псалме 55 отметим работу Сарри над резкостью и определенностью высказыва> ния. В то время как в оригинале движение плавно и округлено (ср., напр., с Синодаль> ным переводом: «Услышь, Боже, молитву мою и не скрывайся от моления моего; я сте> наю в горести моей, и смущаюсь от голоса врага…»), Сарри начинает с трех глаголов повелительного наклонения (в некоторых вариантах — четырех: Give ear... hide not... Behold! Harken...) при отсутствии союзной связи: Give eare to my suit, Lord, fromward hide not thy face. Beholde, herking in grief, lamenting how I praye. My fooes they bray so lowde, and eke threpe on so fast, Buckeled to do me scathe, so is their malice bent. (55. 1–4)

Обращают на себя внимание компакт> ность частей предложения, предельно вы> разительные архаичные формы (Behold! harken); звуковые эффекты, способствую> щие созданию образа врага — его скорее животной, чем человеческой сущности (гла> гол bray используется в первую очередь для описания пронзительного крика осла). Эко> номное живописание продолжено и в следу> ющих строках, говорящих о тревоге (care), отчаянном страхе смерти (the grisly fear of

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

death), оцепенении ужаса (а trembling cold of dread). Мелодичность выражения жела> ния уподобиться голубю, улететь от опасно> сти (крыльями должна стать молитва) сме> няется резко звучащим побуждением (с ис> пользованием параллельных структур приказа>мольбы) к владычеству Господа над неукрощенными языками врагов, к разделе> нию, расстройству их союза: Rayne those unbrydled tungs! breake that conjured league! For I decyphred have amydd our towne the stryfe. (55. 13–14)

Распри в стане врага различимы говоря> щему. Трагизм ситуации заключается в том, что предательство исходит не только от яв> ных врагов, но от некогда бывшего товари> ща, ближайшего друга, наставника, подгото> вившего ловушку, в то время как в нем виде> ли облегчение всех забот и ему поверяли самое дорогое: Ne my declared foo wrought me all this reproche; By harme so loked for, yt wayeth halfe the lesse. For though myne enemyes happ had byn for to prevaile, I cold have hidd my face from venym of his eye. It was a frendly foo, by shadow of good will, Myne old fere and dere frende, my guyde, that trapped me; Where I was wont to fetche the cure of all my care, And in his bosome hyde my secret zeale to God. (55. 18–25)

Э. Джоунс в комментарии указывает на то, что в этих строках речь может идти о сэ> ре Ричарде Саутвелле, давнем друге графа Сарри, предъявившем Тайному Совету обви> нения, повлекшие к казни графа (Earl of Surrey, 1964: 159). Несколько строк прокля> тий врагам псалма>оригинала у графа Сарри переданы одной, варианты которой разнят> ся: проклятием бывшему другу («With such sudden surprise, quick may him hell devour») или проклятием врагам в целом («Such soden surprys quicke may them hell devoure» (55. 26)).

2009 — №4

В финале исчезает ощущение чтения перело> жения псалма, и появляется образ ищущего утешение в псалмах. К. С. Льюис находил парафраз интерес> ным прежде всего в плане метрики (Lewis, 1954: 232–234). Он говорит о попытке графа Сарри реформировать самый распростра> ненный из размеров того времени — poul6 ter’s measure («колченогий размер», чередо> вание двенадцатистопника с четырнадцати> стопником). Первую строку «колченогого» Льюис находил слишком напыщенной и са> модовольной, движение же второй казалось ему более приятным, но не соответствовав> шим началу: танцующим и отплясывающим джигу. В результате в куплете, образован> ном двумя такими «партнерами», по ощуще> нию Льюиса, мы, кажется, с трудом подни> маемся по крутому холму в первой строке, во второй — как сумасшедшие сбегаем с дру> гой стороны холма. По Льюису, граф Сарри пытался ограничить эту убегающую способ> ность четырнадцатистопника: вводил допол> нительную паузу после восьмого слога, деля строку на три части («The World is false, man he is fraile, and all his pleasures payne»); пере> носил ударение ближе к паузе («Then aged Kings, wedded to will, that worke without advice»); прибегал к трехстопной стопе («And carrey the roodde that skorgeth them that glorey in their gold.»). С двенадцатистоп> ником он позволял себе меньше вольности, но та, которую позволял, породила впечат> ляющие строки: «I, Salamon, Dauids sonne, King of Jerusalem», «We that live on the earth draw towards our decay». По Льюисy, «кол> ченогий размер» вряд ли бы удалось облаго> родить, и вместе с тем на этом пути можно было достичь больше сделанного Чапменом. Льюис считал графа Сарри одним из великих строителей «основательной метрической магистрали из болота позднего средневеко> вья» (Lewis, 1954: 234). Переложение духовного для графа Сар> ри — это средство выражения, позволяющее говорить о волнующем на уровне вечного и дающее возможность сказать более допус> тимого в адрес врагов и правителей. Величе>

2009 — №4

Проблемы филологии, культурологии и искусствознания

ственность его стиля, как и стиля сэра Тома> са Уайета, искусность исполнения этих пер> вых в Англии переложений библейского за> дали высокий уровень, на котором не удер> жались их последователи, благочестие которых превосходило их поэтический дар. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Earl of Surrey, Henry Howard (1964) Poems / With an introd., notes and glossary by Emrys Jones. Oxford : At the Clarendon Press.

Lewis, C. S. (1954) English Literature in the Sixteenth Century, Excluding Drama. Oxford : At the Clarendon Press. Mason, H. A. (1959) Humanism and Poetry in the Early Tudor Period. L. : Routledge & Kegan Paul. Moore, P. R. (2001) The Heraldic Charge Against the Earl of Surrey: 1546–1547 // English Historical Review. Vol. 116. P. 557–583. The Holy Bible. Authorized King James ver> sion.

Из хроники научной жизни 19–20 ноября 2009 года в Московском гуманитарном университете состоялась VI Международная научная конференция «Высшее образование для XXI века». Ее организовал Московский гуманитарный университет при участии и поддержке Комитета Государственной Думы по образованию, Комитета Совета Федерации ФС РФ по образованию и науке, Департамента образования города Москвы, Ин, ститута философии, Института психологии, Института социологии и других веду, щих институтов РАН в области гуманитарных и социальных наук, Российской академии образования, Национального союза негосударственных вузов, Союза негосударственных вузов Москвы и Московской области, Международной акаде, мии наук (IAS). Конференция получила финансовую поддержку от Российского гу, манитарного научного фонда (проект № 09,06,14159г). Конференцию открыл председатель Оргкомитета ректор МосГУ профессор И. М. Ильинский. Анализ нынешней ситуации и перспектив развития высшего образования продолжили в своих докладах на пленарном заседании видные российские ученые и организа, торы науки и образования — президент Современной гуманитарной академии профессор М. П. Карпенко, ректор Российского государственного торгово,эконо, мического университета профессор С. Н. Бабурин, ректор Московского нового юридического института профессор А. М. Яковлев, заведующий кафедрой теории государства и права и политологии юридического факультета Московского госу, дарственного университета имени М. В. Ломоносова, президент Ассоциации юридических вузов России профессор М. Н. Марченко, директор Института пси, хологии РАН, член,корреспондент РАН, член,корреспондент РАО А. Л. Журавлев и др. В рамках конференции прошли 4 круглых стола и 11 секций. В дискуссиях уча, ствовали известные ученые, ректоры и проректоры вузов, профессора и препода, ватели из многих городов России и из,за рубежа. Кроме того, в рамках конферен, ции прошла конференция аспирантов и докторантов. В 2010 г. журнал «Знание. Понимание. Умение» опубликует ряд докладов и матери, алов конференции.

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Типы диалогических отношений между национальными литературами как предмет компаративистики В. Р. АМИНЕВА (КАЗАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* Устанавливаются типы диалогических отношений между русской литературой XIX в. и татар3 ской прозой первой трети XX в., которые оказываются существенными для представления о каждой из литератур как о сложно построенной и внутренне связанной целостности, а также о формах межлитературного процесса. Ключевые слова: диалог, «свое», «чужое», национальная литература, «контекст понимания».

Types of Dialogical Relations between National Literatures as a Subject of Comparative Literature V. R. AMINEVA (KAZAN STATE UNIVERSITY)

The types of dialogical relations between the Russian literature of the XIX century and the Tatar prose of the first third of the XX century are ascertained. They are turned out to be essential for representa3 tion of each of the literatures as a composite and intrinsic integrity and also for defining forms of inter3 literary process. Keywords: dialogue, «one’s own», «another’s», national literature, «context of understanding».

работе «К методологии гуманитарных наук» М. М. Бахтин, поставив проблему «контекстов понимания» и разграничив ма> лое время современности и большое время, «близкий» и «далекий» контексты, пишет о нескончаемом обновлении смыслов во все новых контекстах. В качестве такого «кон> текста понимания» русской литературы ХIХ в. в нашем исследовании выступает та> тарская проза первой трети XX в., остающа> яся вне интересующих нас текстов, но яв> ляющаяся своеобразным диалогизирующим фоном их восприятия. При этом позиция «вненаходимости» одной литературы по от> ношению к другой дает возможность иного, нового ее видения, недоступного взгляду «изнутри», позиции самонаблюдения. Принципиально иная ситуация складыва> ется применительно к татарской литературе указанного периода: русская классика XIX в. осознается ею как такой же «полноправный субъект», реальный и конкретный «другой» (по терминологии М. М. Бахтина), участву>

ющий в концептуализации своего слова о ми> ре и человеке. Высказывание строится не как целое одного сознания, художественного со> знания данной национальной литературы, а как диалог, в данном случае содержательно и структурно обязательный, разных равно> правных сознаний, осуществляемый на уров> не корпуса текстов, осмысленных как целое. Потребность самоопределения «я» среди «других» реализуется через различные виды отношений «своего» и «чужого». Из всего многообразия диалогических отношений, которые устанавливаются между русской литературой XIX в. и татарской прозой первой трети ХХ в., наиболее значимы сле> дующие их виды: «свое», противопоставлен> ное «чужому», «свое», полемизирующее с «чужим», «свое» как переструктурирован> ное «чужое», «свое», сходное с «чужим». Механизмы формирования диалогично> сти первого типа объясняют лежащие в ос> новании рассматриваемых культур системо> образующие связи, а именно: «процедуры»

* Аминева Венера Рудалевна — кандидат филологических наук, доцент кафедры сопостави> тельной филологии и межкультурной коммуникации Казанского государственного университета им. В. И. Ульянова>Ленина. Тел.: (843) 544>15>24. Эл. адрес: amineva1000@list.ru

2009 — №4

Проблемы филологии, культурологии и искусствознания

порождения смысла, логико>семантические отношения, сообщающие системный харак> тер текстам, создаваемым в рамках той или иной традиции. Данный тип диалогических отношений проявляется на уровне «основа> ний рациональности» (А. В. Смирнов) двух культур. Установлено, что родо>видовой ор> ганизации смысловых единиц, доминантно присутствующей в европейской культуре, противопоставлен комплекс базовых пред> ставлений о выстраивании смысла, который сложился на арабо>мусульманском Востоке: фундаментальная и универсально признавае> мая теория «указания на смысл» требует, как доказывает А. В. Смирнов, не абстрагирующе> го очищения от специфицирующих призна> ков, а перехода от отдельных явлений к той области, которая лежит вне их и в которой они совпадают (Смирнов, 2001: 308–309). «Процедуры» смыслопорождения опре> деляют характер соотношения формы и со> держания, организацию речевого материала, сюжетный план произведений, принципы построения художественного образа и т. д. В произведениях Ш. Камала, Г. Исхаки, Г. Ибрагимова и др. создается характерная для романного дискурса экзистенциальная картина мира как центрированная вокруг «я» героя система обстоятельств личностного присутствия в жизнепроцессе бытия. Но коммуникативная стратегия данного типа дис> курса для реципиента, воспитанного на тради> циях русской, западноевропейских литератур, определяется жанром притчи. Окружающая человека действительность осваивается как неупорядоченная и непредсказуемая стихия жизни и одновременно как мир, в котором — в конечном счете — все происходит так, как должно было произойти. Эти способы изоб> ражения и оценки разделены иерархически: в ситуациях частной жизни человека просма> триваются закономерности «высшего» миро> порядка. «Подтвержденность» указания на смысл достигается с помощью разнообраз> ных приемов метафорической и символиче> ской эквивалентности и параллелизма, осо> бой организацией текста, при которой опре> деленные эпизоды предваряют последующие

события посредством символов, жестов, по> этических тропов; по ассоциативному прин> ципу сцепляются элементы внутренней речи и чужие голоса, пластические композиции и обрывки воспоминаний, провиденциальные мотивы и бытовые реалии. Характерная для притчи коммуникативная стратегия, в кото> рой проявляется описанная логика смысло> порождения, актуальна для татарской лите> ратуры рассматриваемого периода и соот> ветствует характерным для данного типа культуры традициям воспитания — адаба. «Пространство» диалога с рассматривае> мой традицией выдвигает в русской литера> туре XIX в. в качестве конститутивных иные жанровые признаки и порождающие их про> цессы смыслообразования. В произведени> ях русских писателей эстетической доми> нантой является сюжет, описательные эле> менты подчинены его задачам и вторичны по отношению к повествованию; преобладают нарративные структуры, как правило чуж> дые риторике учительного, императивного, монологизированного слова. Подчеркнем, что речь идет лишь о преобладающих при> знаках: в отдельные эпохи, в различных сти> лях и направлениях русская и татарская ли> тературы в этом измерении не раз менялись местами. Но для произведений Н. В. Гого> ля, И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого и др. характерны скорее по> иски «авторитетного», «неоспоримого» сло> ва и коммуникативные стратегии, этим поис> кам соответствующие, но не определяющие собой всей «парадигмы инициируемого ав> тором коммуникативного события» (Тюпа, 2001: 11). Наличие символического паралле> лизма, при котором содержание совпадает с формой его выражения, лишь один из эле> ментов поэтики данных текстов, наиболее очевидно проявляющийся на уровне ономас> тики, цветовой образности, символики чисел и др. С этими аспектами художественного мира произведений связаны семантические поля, которые придают образной системе экспрессивную синкретичность, универсаль> ную многозначность и способность к орга> ническому сочетанию конкретно>историче>

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ского и метафизического, вечного и прехо> дящего, единичного и универсального и т. д., указывают на многомерность мира. Противопоставленность «я» «другому» обнаруживается и в том типе отношений, который устанавливается между субъектом и объектом, человеком и миром. Эпистемо> логические процессы, обусловленные харак> терными для человека восточного типа куль> туры чертами отношения к миру, порождают сопоставительные (конъюнктивные) отноше> ния, которые проявляются в стремлении лич> ности к уступке, к отказу от сугубой субъ> ектности — готовности принести в жертву личный интерес, объединив себя с другими посредством молитвы, подчинения старшим, смирения, послушания. Все эти формы объ> ектности субъекта возводятся в степень бе> зусловно позитивных этических ценностей. Однако в художественном мире произведе> ний татарских писателей первой трети XX в. обнаруживается их несостоятельность. Опи> санному культуропорождающему принципу противостоит другой, связанный с социаль> ными и историческими условиями рубежа веков: распадом прежнего уклада жизни, пе> реоценкой веками сложившихся морально> этических норм. В татарской националь> ной культуре начинают действовать логико> семантические отношения, разрушающие состояние согласованности, непротиворечи> вости, неразрывности. Данная логико>смыс> ловая программа концептуализирует универ> сальную оппозицию «мир — человек» в про> изведениях Ф. Амирхана, Г. Ибрагимова, Г. Исхаки, Ш. Камала, М. Гафури и др. Ситу> ация перехода от одной эпохи к другой, исто> рического обновления мира предстает таким его состоянием, как распад былого общест> венного единства, разрыв между природой и человеком, материей и духом, небом и землей и т. д. Писатели рисуют кризисное состоя> ние современного им общества, социальных, нравственных, идейных его оснований и тот раскол, разъединение, взаимное непонима> ние, которыми этот кризис сопровождается. В художественно>эстетическом аспекте такое самосознание реализовалось в уста>

2009 — №4

новке на фрагментарность композиции, ан> титетичность как определяющее отношение создаваемого смыслового мира, соединение реалистической достоверности с условно> символической обобщенностью. Рост духов> ного самосознания личности и обострение ее противоречий со средой, обществом, ми> ром предстает как закономерность совре> менной жизни, определившая характер дей> ствия в произведениях этого периода, его напряженную динамику, насыщенность дра> матическими коллизиями, связанными меж> ду собой в целую систему. Но монологиче> ская сосредоточенность героев на своих пе> реживаниях, эмоциональном самосознании и самоопределении противопоставлена ди> намической конфликтной модели характера, активности событийных и диалогических рядов, определяющих специфику концепции драматического в произведениях русских писателей второй половины ХIХ в. Итак, противопоставляя себя «другому», литера> тура выдвигает на первый план структурно> семантические комплексы и эстетические конструкции, в которых манифестируется ее уникальность и самобытность, причастность бытию «единственным и неповторимым об> разом» (Бахтин, 1986: 112). Концептуальность «своего» слова о ми> ре и человеке обеспечивается не только его противопоставленностью «чужому», но и полемической соотнесенностью с ним. Этот тип диалогических отношений актуали> зирует региональную специфику художест> венных текстов, то, что определяет их вклю> ченность в пространство европейской или восточной культур. Центральной для русского реализма XIX в. проблеме детерминизма, обусловленности поведения и сознания героев различными обстоятельствами, будь то идея, культурные коды или социальная «микросреда», окружа> ющая человека, в произведениях татарских писателей соответствует представленность героев в их художественной безусловности. Человек трансцендентен в своей духовной сущности и есть то, что он есть, и никакие определяющие факторы ничего в нем не

2009 — №4

Проблемы филологии, культурологии и искусствознания

объясняют. В произведениях Ф. Амирхана, Г. Ибрагимова, Г. Исхаки, Ш. Камала, Г. Ра> хима и др. формируется картина мира, в ко> торой не существует рубежа, разделяющего причинную и следственную области. Опи> санные события мыслятся как самозарожда> ющиеся: они не несут информации о силах, которые вызывают их к жизни. Контекст татарской прозы первой трети ХХ столетия актуализирует в ключевых тек> стах русской национальной культуры — произведениях А. С. Пушкина, М. Ю. Лер> монтова, И. А. Гончарова, Ф. М. Достоев> ского, Л. Н. Толстого и др. — гносеологи> ческое пространство, связанное с вопросами познания и выражения различных форм де> терминаций. Классический русский реализм, осваивая фактическую реальность обществен> ной и частной жизни людей и в то же время выходя за пределы этой реальности, по сло> вам В. М. Марковича, к «последним» сущно> стям общества, истории, человечества, все> ленной (Маркович, 1993: 28), устремлен к постижению детерминированности проис> ходящего — социальной, психологической, антропологической, культурологической и любой другой. Категория сверхъестествен> ного, которая входит в кругозор русских реалистов>классиков, различные формы по> стижения запредельных реальностей, встре> чающиеся в произведениях русских писате> лей, предполагают и условно>поэтическое, и субстанциальное прочтение, эксплицируя вероятностно>множественную модель мира. В творческом методе татарских прозаиков рассматриваемого периода отчетливей экс> плицированы те моменты, которые в сверну> том виде присутствуют в текстах русских ре> алистов XIX в. и представляют собой отно> шения смысловых пределов и возможных языков (прямого называния предметов, ус> ловно>поэтического изображения, «мифо> логического» слова). Но в произведениях Ф. Амирхана, Г. Ибрагимова, Г. Исхаки, Ш. Камала и др. трансцендентный мир тре> бует не просто условно>поэтического, но субстанционального понимания. Мотивиро> вочные категории, принадлежащие разным

смысловым рядам и находящиеся в русском классическом романе в драматическом един> стве, взаимосвязи, взаимодействии, в твор> честве данных авторов освобождены для са> мостоятельного существования и поставле> ны в подчинительные отношения. Тот тип целостности, который возникает в татарской прозе первой трети XX в., пред> полагает взаимообусловленность трансцен> дентного и субстанциального и оказывается полемичным по отношению к порождающе> му принципу классического русского рома> на XIX в. Архитектоника межсубъектных отношений выстраивается следующим обра> зом: с интенцией «иносказательных сверх> смыслов» соотносится трансцендентное, стремящееся обрести субстанциальность; действие причинно>следственной логики со> поставляется с провиденциально>вероятно> стными совпадениями и отношениями. Третий вид диалогических отношений («свое» как переструктурированное «чу> жое») выявляется при сопоставлении форм и способов психологического изображения в русской и татарской литературах. Исполь> зуемые татарскими писателями принципы и приемы аналитического объяснения психо> логических процессов и состояний, нашед> шие классическое выражение в творчестве Л. Толстого, выявляют особые качества чело> века, вновь и вновь оказывающегося в ситуа> ции выбора, живущего в мире, где нет ничего предрешенного раз и навсегда, нет запро> граммированного неизменного хода бытия. Таким образом, актуализируется культура поиска, выводящая себя за свои собственные пределы, культура открытых возможностей. Данный вид диалогических отношений осуществляет своеобразное взаимоналоже> ние семантических полей «своего» и «чужо> го» художественно>эстетического опыта. «Чужая» словесная позиция, трансформи> руясь в «иную», становится одним из кодов в данной художественной системе, без зна> ния которого невозможно ее адекватное восприятие и понимание. Чужая/иная сло> весная практика выступает как план выра> жения для нового содержания — внутренне>

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

го мира человека, принадлежащего иному типу культуры. Возникающие при этом до> бавочные ассоциации увеличивают семанти> ческую емкость «исходных», осваиваемых моделей и структур. Контекст иной литера> туры раскрывает их архетипичность, спо> собность порождать новые смыслы. В спо> собности «я» воспринять точку зрения «другого», перейти на его позицию заложе> на возможность универсализации восприня> тых смыслов, открытие в них метатекстуаль> ных и интертекстуальных интенций. Художественные тексты, создаваемые русскими и татарскими писателями, некото> рым образом корреспондируют между со> бой, образуя семантически родственные вы> сказывания о мире. Тип отношений «”свое”, сходное с ”чужим”» позволяет осмыслить обширный и неоднородный как в синхрон> ном, так и диахронном плане корпус текс> тов, принадлежащих разным национально> культурным традициям, с точки зрения их общности, как выражающих единую диахро> ническую программу. Например, своеобразный параллелизм между произведениями русских и татарских писателей изучаемого периода устанавлива> ет такая форма художественно>психологи> ческой характеристики персонажа, как изоб> ражение снов и видений, выполняющих в произведениях Л. Н. Толстого, Ф. М. До> стоевского, Г. Ибрагимова, Г. Исхаки сход> ную функцию. Но если сны героев Толстого и Достоевского оказываются пророческими прежде всего в силу особенностей психоло> гического склада их характера, эмоциональ> ного содержания личности, то в произведе> ниях татарских писателей прогностическая функция снов связана с идеей предопреде> ленности судьбы человека, восходящей к ре> лигиозному учению — теологическому фа> тализму. Качественно разнородное вопло> щение инобытийной сферы тем не менее позволяет выявить сходные черты в творче> ском методе русских и татарских писателей, стремящихся в данном случае к синтетиче> скому и универсальному воспроизведению действительности, к мифологическому удво>

ению и сакральному углублению мира, со> прягающих единичное и всеобщее, эмпириче> ское и метафизическое, феноменальное и аб> солютное. В «точке» диалогического контакта текс> тов, принадлежащих разным национальным литературам, рождается смысл, который требует не формально>логической и содер> жательной трактовок, актуализирующих его внутреннюю неоднородность, но функцио> нального толкования, раскрывающего его роль в формировании сходной для сопостав> ляемых текстов целеустановки. Основной эффект этого типа диалогических отноше> ний — подчеркивание соотнесенности двух целостных национальных художественных систем и интерсубъективная заданность пе> реживаемого смысла. Диалог, устанавливающийся между худо> жественными текстами, принадлежащими разным национальным традициям, оказы> вается существенным для представления о каждой из литератур как о сложно постро> енной и внутренне связанной целостности, а также о формах межлитературного про> цесса, систематизация которых возможна на основе не только сходства рассматриваемых феноменов, но и их различий, признания са> мобытности, неповторимости и уникально> сти сопоставляемых литератур. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бахтин, М. М. (1986) К философии по> ступка // Философия и социология науки и тех> ники : ежегодник. 1984–1985. М. : Наука. Маркович, В. М. (1993) Вопрос о литератур> ных направлениях и построение истории рус> ской литературы XIX века // Известия РАН. Отд. литературы и языка. № 3. С. 26–32. Смирнов, А. В. (2001) Номинальность и со> держательность: почему некритическое иссле> дование «универсалий культуры» грозит за> блуждением // Универсалии восточных куль> тур. М. : Издат. фирма «Восточная литера> тура» РАН. С. 290–317. Тюпа, В. И. (2001) Нарратология как ана> литика повествовательного дискурса («Архи> ерей» А. П. Чехова). Тверь : Твер. гос. ун>т.

2009 — №4

Проблемы филологии, культурологии и искусствознания

Лейтмотив как выражение экзистенциализма в прозе С. А. Клычкова К. Н. КИСЛИЦЫН (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* Статья, написанная к 1203летию со дня рождения замечательного русского поэта и прозаика С. А. Клычкова, посвящена особенностям и проблемам исследования его прозы, представля3 ющей собой на сегодняшний день мало изученное явление русского магического реализма. Ключевые слова: лейтмотив, символ, мифологизм, магический реализм, экзистенциализм.

Leitmotif as an Expression of Existentialism in the Prose of S. A. Klychkov K. N. KISLITSYN (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES)

The article is devoted to the 120th anniversary of a remarkable Russian poet and prosaic S. A. Klychkov’s birth. The author describes the peculiarities and actual problems of research on his prose, which is a poorly studied phenomenon of the Russian magic realism. Keywords: leitmotif, symbol, mythologism, magic realism, existentialism.

ифологическая образность романов С. Клычкова («Сахарный немец», 1925; «Чертухинский балакирь», 1926; «Князь ми> ра», 1927) пропитана ощущением необрати> мости и трагизмом. В своих произведениях Клычков пользуется приемами повторений и замещений. Олицетворения, свойственные романам «Сахарный немец» и «Чертухин> ский балакирь», в «Князе мира» уступают место сравнениям. Метафоры, сравнения, детали пейзажа, соединяющие в прозе Клычкова реальный и мифологический миры, отражают как сим> волическое состояние вселенского мира и крестьянского космоса, так и внутреннее состояние самого писателя. В романах «Са> харный немец» и «Чертухинский балакирь» проявилось мастерство Клычкова в создании метафоро>поэтических, лирических пейза> жей. Так, в «Сахарном немце» в мире ощу> щается природная гармония, наполненность божественным началом, преобладают теп> лые, пастельные тона (зеленый, голубой, се> ребристый, золотой) как олицетворение жизни, молодости, цветения.

В прозе ХХ в. мотивная структура повест> вования становится важным конструктивным принципом организации текста. На первый план выдвигается такое явление, как орна> ментализм, для которого характерна редук> ция сюжета произведения, ведущая компо> зиционная роль лейтмотивов и намеренная повторяемость структурных элементов — мотивов. Мотив, «раз возникнув, повторяет> ся затем множество раз, выступая при этом каждый раз в новом варианте, новых очерта> ниях и во все новых сочетаниях с другими мотивами» (Гаспаров, 1993: 30). К орнамен> тальной прозе относились следующие про> изведения первой половины 1920>х годов: «Падение Даира» А. Малышкина, цикл «Конармия» И. Бабеля, романы Е. Замятина и Б. Пильняка и др. Поэтическое слово и мо> тивная организация повествования стали ос> новополагающими структурными принципа> ми в романах М. Булгакова, А. Платонова, в прозе Б. Пастернака, В. Набокова и Г. Газ> данова. Мотивный характер повествования позволил писателям показать иррациональ> ность описываемого ими мироздания.

* Кислицын Константин Николаевич — кандидат филологических наук, старший научный со> трудник Института фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета. Тел.: (495) 374>75>95. Эл. адрес: kons.kislytsin@yandex.ru

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Е. Б. Скороспелова полагает, что создан> ные этими писателями произведения состав> ляют внефабульное образно>символическое единство, где отдельное произведение явля> ется формой воплощения инвариантного художественного мифа — метатекста: «ме> татекстуальность как качество каждого из художественных миров, созданных Булгако> вым, Платоновым, Пришвиным, Набоковым, Газдановым, была порождена воздействием на этих писателей символизма. Булгаков, Набоков, Платонов, Пришвин унаследова> ли такие принципиальные аспекты симво> листской художественной системы, как эс> тетическое двоемирие, идея сверхискусства, образ художника>демиурга, а также прису> щий символистской поэтике принцип орга> низации поэтического текста с помощью си> стемы внутренних корреспонденций, то есть разных видов повтора и варьирования се> мантического материала» (Скороспелова, 2003: 82). Проза Клычкова не является орнамен> тальной. У Клычкова лейтмотив не столько структурный принцип текста, черта компо> зиции, сколько способ выражения экзистен> циального сознания. В литературе магиче> ского реализма лейтмотивы осуществляют следующие функции: во>первых, выражают экзистенциальную атмосферу произведе> ния, во>вторых, создают мифы. В счастливый старообрядческий мир кре> стьянина вместе с традиционными образа> ми леса, озера писатель привносит новый об> раз — месяца/луны. Этот образ стал одним из главных символических лейтмотивов его поэтики и трансформируется в романах вме> сте с авторским мировосприятием. В «Сахарном немце» есть такое описание: «…выкатила луна из>за большого облака свой зелено>золотой глаз, да так и уставила им недвижно с полнеба на отливающее вда> ли серебром и золотом Счастливое озеро» (Клычков, 2000: 1, 281). Месяц у Клычкова соткан из серебра и золота, и даже сом ино> гда выставляет на него погреть свое брюхо. Воронский в статье «Лунные туманы», по> священной «Чертухинскому балакирю», от>

2009 — №4

мечая магию слова, присущую Клычкову, пи> сал: «Роман называется “Чертухинский ба> лакирь”, но не балакирь Петр Кирилыч явля> ется главным героем, и не мельник Спиридон Емельяныч, — главный герой в романе — ме> сяц — цыганское солнышко. Ему писатель посвятил лучшие свои страницы, и, пожалуй, о месяце — подсчитайте — их больше, чем о других действующих лицах» (Воронский, 1982: 219). В «Чертухинском балакире» Клычков со> здает свой миф о происхождении луны: в луну превращается голова мужика Ивана Ленивого, оторванная чертями. В «Князе мира» мифологическое содер> жание меняется, а вместе с ним и символика месяца/луны. Месяц становится ключом к воротам в страну мертвых: «…в бисере, в жемчуге и янтарях вдруг словно раскры> лись на месяце в землю большие ворота, и Аленушка вышла из могилы по желтым ступенькам» (Клычков, 2000: 2, 398). Ночью месяц льет свой бледный мертвый свет, иска> жая заоконный пейзаж, превращая сад в ко> ровьи могилы, освещая неживую скотину: «…да это и вовсе не сад, в саду яблони стоят, закинувши ножку за ножку, по ограде ряда> ми тянутся тополя… откуда тут можжуха, мертвое дерево, и этот бредняк, у которого веточки похожи с мороза на ручки…» (Клычков, 2000: 2, 397). В «Князе мира» месяц по>прежнему воро> жит, усыпляет, но в этих метафорах все от> четливее угадывается не «сверхчувственная тайнопись вещей» (Клычков, 2000: 1, 362), как это было в «Чертухинском балакире», а экзистенциалистский смысл — вмешательст> во потусторонних, инфернальных сил. Под месяцем чертухинский лес хоронит на боло> тах и в непроходимых чащах свою дремучую тайну. Полуночная лунная явь окутывает и подготавливает природу, погружается вме> сте с ней в состояние тревожного ожидания. В пейзажах теперь преобладают мертвенно> бледные, белые тона и оттенки: «…деревья под окнами стоят в белых платьях в покор> ности и неподвижности» (там же: 2, 445). Образы пейзажа выражают непосредствен>

2009 — №4

Проблемы филологии, культурологии и искусствознания

но аллегорическое состояние вселенского мира и внутреннее состояние самого автора. Зло, окутывающее мир, обретает вполне конкретный и явственный облик рогатого. Черт обморочивает клычковских героев. В «Сахарном немце» он мерещится солдатам во время наводнения, из>за него погибает Василий Морковкин. По вине беса>очажни> ка Пелагея грешит с подпаском. В «Черту> хинском балакире» рогатый вводит в иску> шение мельника Спиридона и его дочерей, праведная книга «Золотые уста» — символ добра — пропадает навсегда. В романе «Са> харный немец» черт искушает главного ге> роя — Зайчика, являясь тому в образе кар> лика — маленького немца. Сахарный немец провоцирует Зайчика на убийство, тот уби> вает настоящего немца, следствием чего ста> новится жестокий обстрел русских окопов. Н. М. Солнцева рассматривает его как конец света, полагая, что «“Сахарный немец” вен> чается эсхатологическим мотивом» (Солн> цева, 2000: 38). Образ земного рая остается для писателя недосягаемой мечтой. Он со> здает миф о блаженной разголубой стра> не — Сорочьем царстве. Это счастливая, обетованная земля — рай для крестьян и для животных. Феклуше из романа «Чертухин> ский балакирь» во сне является белокурый всадник из Сорочьего царства. Тридцать лет он ездит по земле и ищет человека, каким он должен быть в его истинном виде, но не может найти — попадаются ему только «та> кие кривые и мерзкие хари», что, если не сотворить креста, «самого набок своротит» (Клычков, 2000: 2, 91). Звучит авторская идея: греховность человека, та легкость, с которой он готов поддаться искушениям дьявола, навсегда отдаляют от него Сорочье царство. Интуитивность, которая всю жизнь на> правляла писателя на познание мира приро> ды и Бога, наталкивается на внутренний экзистенциальный барьер. Солнцева полага> ет, что «импрессионистичность образности клычковской прозы, стирание границы меж> ду явью и мифом, повышенная интуитив> ность, обостренная сверхчувственность —

все это формы выражения акта так называе> мой проблематичной неопределенности, ко> торую испытывает погружающаяся в мир абсурда личность с экзистенциальным со> знанием» (Солнцева, 2000: 34). Третий роман из задуманного писателем девятикнижия является своеобразной эпи> тафией по гибнущему селу Чертухино, а вместе с ним и по самой России. В «Князе мира» появляется образ волчьей стаи, волка как символа вечного человече> ского страха, новой темной силы, с которой приходится считаться: «… по домам засели даже парни и девки, поглядывая только из окошка, как серебрится за околицей снеж> ное поле, по которому то облачко пробежит, то промелькнут у дороги волчьи торопливые тени…» (Клычков, 2000: 2, 445). Избитому Мишутке мерещится, «как важно вышагива> ют парами волки, поджавши под задние ноги хвосты, языки вывесили на стороны, и с них капают голодные слюни…» (там же: 290). Образ волка станет в творчестве Клычко> ва апокалипсическим, найдет продолжение в его поздней лирике, так называемом «Вол> чьем цикле». В «Князе мира» мифологические аспекты реальности частично теряют свою силу. Мир, существовавший прежде как система субъективных представлений, утрачивает целостность и гармоничность. Интуитив> ность, характерная для Клычкова, омрачает> ся пессимизмом писателя. При сохранении интереса к мифологической сути мира уси> ливаются причинно>следственная обуслов> ленность поступков и обстоятельств, прису> щие традиционному реализму социальные мотивы и мотивировки, а также психологи> ческий детерминизм, психологический ана> лиз, не свойственные прозе магического реа> лизма. Разрыв человека с природой Клычков объясняет не только философскими, нравст> венно>этическими причинами, но и социаль> ными: крепостничеством, самодурством Ры> сачихи, отправившей крестьян с нищенской сумой по свету, обрекшей их на голод и мы> тарства. Обращение писателя к социальной

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

проблематике обусловливает возникновение реалистического пейзажа. Олицетворения, при помощи которых создавался образ гар> моничной живой природы, переходят в срав> нения: «Место кругом унылое, неприглядчи> вое, солнышко садится заплаканное, и заря промежду леса, как мутная вода льется, и облак поодаль идет, так как будто совсем и не облак, а вылез это из>за моста разбой> ник…» (там же: 232). Природа во многом ли> шается своей мифологической значимости, становясь фоном действия и средством пере> дачи настроения автора и героев. Нет в ро> мане ни лешего, ни домового, ни других ду> хов природы. Мифологический тип мышле> ния сохраняет только рассказчик. Поиски автором правды и попытки познания объек> тивной реальности объясняются им социаль> ными и одновременно иррациональными причинами, а именно пришествием и окон> чательным установлением в России власти Сатаны. В этом, прежде всего, проявляется «экзистенциалистская тревога» Клычкова. Солнцева пишет: «Экзистенциалисты не мо> гут совместить социализм, вообще мир объ> ективации и свою экзистенциальную свобо> ду. Эти узлы не мог развязать даже первый экзистенциалист Екклезиаст… Образы из двенадцатой главы Екклезиаста, передаю> щие ужас смерти, обреченность всякой тва> ри, — отяжелевший кузнечик, зачахшие ка> персы, замершие жернова, запертые двери, разбитый кувшин, порванная серебряная це> почка — сквозные в поэзии XX в.» (Солнце> ва, 2002: 42). Клычков создает свою метафорическую образность и, как в книге Екклезиаста, наде> ляет ее экзистенциальным созерцанием. Клычковские метафоры и символы напол> няют строки его романов особенной интона> цией и музыкальностью стиха. Но в «Князе мира» за этой тайнописью лирического язы> ка, в этих пейзажах кроется присутствие Са> таны, его всевидящее око. Лик чудовища на> чинает угадываться и проступать в каждом дереве, в каждой былинке, как проступает он на «неразменном» мишуткином рубле. Элегические настроения и мотивы сменяют>

2009 — №4

ся мотивами из Апокалипсиса. Это и заря, которая, «как мутная вода льется», и запла> канное солнышко. Мотив рыдающего солнца появится в следующем, 1928 г., и у Н. Клюе> ва в «Погорельщине»: «…С зарей над сгиб> нувшим погостом, / Рыдая, солнышко взо> шло / И по>над речью, по>над логом / Оле> нем сивым, хромоногим / Заковыляло на село» (Клюев, 2000: 327). В романе «Князь мира» есть образ гигант> ского сома, символизирующего силы хаоса, вселенское зло. Сом сдаивает у чертухин> ских коров молоко. Крестьяне объясняют пропажу молока порчей. Этот сюжет восхо> дит к древним архаическим мифам, повест> вующим, например, об истории добывания воды из брюха мифологической лягушки, которая в прошлом выпила всю воду мира. В мировой мифологии широко распрост> ранен образ рыбы, символизирующей собой вселенское зло. Часто он встречается в ми> фах о сотворении мира. Потревожить чудо> вище, не суметь его одолеть — равнозначно гибели не только героя, но и всего человече> ства. В одном из древнерусских апокрифиче> ских сочинений говорится, что «в огненном море или в огненной реке живет плутониче> ское или вулканическое чудовище>велико> рыбие, огнеродный кит или змий елеафам» (Шапов, 1906: 111). Этот кит пребывает в мо> ре>океане и из уст извергает огонь. Кит плы> вет по огненной реке и держит на себе зем> лю. Когда он зашевелится, на землю поте> чет огненная река и настанет конец мира. В древней вавилонской мифологии Мардук одерживает победу над Тиамат — супругой Апсу. Апсу — это первичная пропасть, а Ти> амат олицетворяет мрачные воды хаоса. В китайской мифологии культурный герой Юй, борясь с космическим потопом, убивает хозяина воды Сиалю. Архаическая эпиче> ская поэзия, а также волшебная сказка про> должают использовать эту тему. В Мелане> зии вылавливание из воды духа>хранителя является одной из форм инициации. В поздней лирике Клычкова появляется образ апостола>рыбаря. В Библии Христос обещал сделать Петра и Андрея «ловцами

2009 — №4

Проблемы филологии, культурологии и искусствознания

человеков» — отсюда в мировой литературе берут истоки многие иносказательные сю> жеты ловли рыбы. Строки клычковского стихотворения звучат предостерегающе: Рыбак, не езди в бурю, Когда со дна на берег Бегут в лохматой шкуре Чудовища и звери … («Рыбак, не езди в бурю…», 1928)

«В такую пору рыбак только погубит свою собственную душу: человек обернулся чудовищем, Божье дело ловли человеческих душ стало лазейкой для сатаны. Парус для человека — саван, а рыбачий челн — около> ченный гроб. Вспомним, каким звонким был мотив ловца в лирике 1918 г.: Я в море далеко рыбалю И сети бросаю на дно…

Поздняя интерпретация Клычковым это> го мотива, связанная с темой смерти, траге> дии, вписывается в мировой литературный контекст. Это история библейского Ионы, проглоченного рыбой; сказочного Ивана, тоже проглатываемого рыбой; изображен> ный рыбой библейский Левиафан — олице> творение смерти» (Солнцева, 2000: 54). Рыба, таким образом, является эквивалентом цар> ства мертвых, нижнего мира. В поэзии Клю> ева семантика образа такая же. Огромный сиг открывает то, что было когда>то его гла> зами, и произносит: «Я ж украинец Опанас!» «В прозе Клычкова романтический образ со> ма из «Чертухинского балакиря», благо> словлявшего Феклушу на раскрепощение плоти, окрестившего ее плоть, в «Князе ми> ра» приобретает трагическое звучание. В по> здней лирике Клычкова полумесяц плава> ет, словно линь, а звезды, как окуни в стае, и т. д. Так происходит вживание друг в дру> га мотивов эсхатологических и вселенских» (Солнцева, 2000: 54). Итак, выловленный Мишуткой сом — это символ зла, суггестия всего недоброго мир> ского, отрицательных человеческих качеств, соединившихся воедино в темном духе воды, с одной стороны, и выражение того косми>

ческого глобального зла, его мистических злых существ и духов, олицетворяющих са> тану, с другой стороны. Амбивалентность образа сома заключается в том, что он, тая угрозу жизни для Мишутки, является си> нонимом самого рогатого — настоящего Мишуткиного родителя. В данном случае рогатый выступает не только в роли «патро> на инициации», но сам объединяется с чудо> вищем. Перепутанность добра и зла в предыду> щих романах С. Клычкова сменяется в «Кня> зе мира» торжеством зла, победой Рогатого. Еще расстрига>дьякон с Николы>на>Ходче из «Сахарного немца», променявший у чаго> дуйского корчемника водосвятный крест на бутылку, говорил Зайчику: «Бог от земли от> вернулся, остается один черт» (Клычков, 2000: 1, 415). В «Князе мира» Клычков пытается объяс> нить, почему бесовская власть захватила Россию. Дьявол у него правит крестьянским миром. Исследуя дневники П. А. Журова — друга писателя, Солнцева полагает, что Клычков писал свой роман в состоянии отча> яния: «Он усомнился в силе добра и пришел к выводу о всесильном зле. Он искренне ве> рил в то, что в России правит антихрист, что победить зло нельзя» (Солнцева, 2000: 43). Журов записал слова Клычкова: «Черт — вот это да. Черт, зло — вот это сила»; «Доб> ро бездейственно»; «…в Недотяпе я хотел показать свидригайловщину во святости», «я хотел сказать, что и в святости его есть <…> что>то мелкое, исконное, что никогда не перейти человеку. Как подует с большой горы, так его <…> силы и осекутся. Отто> го и Лукерье кажется, что у него рога; впро> чем, потом она увидит, что то были ро> гульки. Я хочу показать эту силу зла. Никто, как сам народ, не почувствовал, что мир во зле лежит, облеплен злом» (РГАЛИ. Ф. 2862, 20–26, 32–34). В своих заметках — «Неспешных записях» — Клычков пишет: «Неужели и вправду нет Бога? Тогда обра> щается все в страшную бессмыслицу!!!» (Клычков, 1989: 203). Мотив страшной бес> смыслицы для писателя — это синоним чер>

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

та, а вместе с ним абсурдности мира, разру> шения его былых устоев и гармонии. Именно с последним не хочет и никак не может сми> риться Клычков. Экзистенциалистские умонастроения ук> репляются как в русской, так и мировой ли> тературе на протяжении всего XX в. Эта тен> денция укоренилась в литературном про> цессе уже в начале века. Появилась она и в позднем творчестве Л. Толстого. В по> следние годы жизни Толстой тоже поража> ется силе рогатого; как и Клычков, выража> ет недоверие к церкви («…люди нашего вре> мени позволяют себе говорить серьезно о веровании в божественность Христа и о всем том, что вытекает из этого удивительного утверждения» (Толстой, 1955: 162)), называя церковь творением лукавого («… и тогда я выдумал церковь» (Толстой, 1964: 420), — говорит дьявол из его легенды «Разрушение ада и восстановление его», 1902). Об экзис> тенциальных взглядах Толстого написал Л. Шестов в статье 1916 г. «Музыка и при> зраки»: «Толстой… начал с «Детства и отро> чества» и «Войны и мира», в которых так много спокойного и радостного самоудовле> творения, а кончил «Смертью Ивана Ильи> ча», «Хозяином и работником», «Отцом Сергием» и т. д.» (Шестов, 1917: 213). Таков художественный мир и писателей> экзистенциалистов ХХ века. А. Камю в своем творчестве отрицает саму возможность вос> хождения истории на новый уровень, он по> лон исторического пессимизма. Жизнь — это однообразное существование, а время — замкнутый круг безысходности. В своей ху> дожественной концепции экзистенциализм утверждает, что сами основы человеческого бытия абсурдны, хотя бы потому, что чело> век смертен; история движется от плохого к худшему и вновь возвращается к плохому. Восходящего движения нет, есть лишь замк>

нутое колесо истории, в котором бессмыс> ленно вращается жизнь человечества. К таким выводам во второй половине 1920>х годов приходит и Клычков, певец кра> соты русской природы и праведного кресть> янского образа жизни, а «круглое» мифиче> ское время в его произведениях и в жизни превращается в замкнутый круг безысход> ности. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Воронский, А. К. (1982) Сергей Клычков (Лунные туманы) // Воронский А. К. Избран> ные статьи о литературе. М. Гаспаров, Б. М. (1993) Литературные лейт> мотивы. М. Клычков, С. А. (1989) Переписка, сочи> нения… / публикация Н. В. Клычковой и С. И. Субботина // Новый мир. №9. Клычков, С. А. (2000) Собр. соч. : в 2 т. М. Клюев, Н. А. (2000) Стихотворения, поэ> мы. М. РГАЛИ. Ф. 2862. Оп. 1. Ед. хр. 20–26, 32–34. Скороспелова, Е. Б. (2003) Русская про> за ХХ века. От А. Белого («Петербург») до Б. Пастернака («Доктор Живаго»). М. Солнцева, Н. М. (2000) Сорочье царство Сергея Клычкова // Клычков С. А. Собр. соч. : в 2 т. Т. 1. М. Солнцева, Н. М. (2002) О некоторых уни> версалиях новой литературы // Вестник Мос> ковского университета. Филология. Сер. 9. №2. М. Толстой, Л. Н. (1955) Письмо к И. И. Алек> сееву от 13–17 апреля 1909 г. // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч. : в 90 т. Т. 79. М. Толстой, Л. Н. (1964) Собр. соч. : в 20 т. Т. 12. М. Шапов, А. П. (1906) Апокрифы // Собр. соч. Т. 1. СПб. Шестов, Л. (1917) Музыка и призраки // Скифы. № 1. СПб.

2009 — №4

Проблемы филологии, культурологии и искусствознания

Традиции Серебряного века в творчестве художника Н. Н. Вышеславцева Л. А. ДАНИЛОВА (МУЗЕЙНЫЙ ЦЕНТР ИМ. РЕРИХОВ, Г. МОСКВА)* Николай Николаевич Вышеславцев известен в основном как адресат стихов Марины Цветае3 вой. О Вышеславцеве3художнике мы знаем меньше, хотя его критическое наследие весьма значительно. В 19203е годы он создавал книжные иллюстрации, но самая интересная грань его таланта — это графические работы. Он автор ряда графических портретов его современников: Павла Флоренского, Марины Цветаевой, Андрея Белого и др. Вышеславцев был также замеча3 тельным художественным критиком и педагогом. Ключевые слова: Вышеславцев, Цветаева, художник, портрет, графика, книжные иллюстра3 ции, критика, преподавание.

The Silver Age Traditions in the Creative Work of Painter N. N. Vysheslavtsev L. A. DANILOVA (THE MUSEUM CENTER OF THE ROERICHS, MOSCOW)

Nikolay Nikolaevich Vysheslavtsev is known mainly as an addressee of M. I. Tsvetaeva’s verse. Vysheslavtsev was not famous as a painter although nevertheless his critical heritage is highly sig3 nificant. In the 1920s he was creating book illustrations. However, the most interesting side of his ta3 lent is his graphic arts. He is the author of a number of graphic portraits of his contempora3 ries: P. Florensky, M. Tsvetaeva, A. Bely, etc. Vysheslavtsev was also a remarkable art critic and teacher. Keywords: Vysheslavtsev, Tsvetaeva, painter, portrait, graphic arts, book illustrations, criticism, teaching.

ворческая биография Николая Никола> евича Вышеславцева может рассматри> ваться как наиболее яркий и убедительный материал для исследования следов влияния культуры модерна на искусство советского периода. Творческая и педагогическая дея> тельность Вышеславцева, ближайший круг его друзей, знакомых, коллег, связи с кото> рыми сохраняются и после Октябрьской ре> волюции, представляют собой культурный феномен, изучая который можно просле> дить пути проникновения в пеструю художе> ственную реальность послереволюционных лет «культурных генов» эпохи модерна и эс> тетики Мира искусства. Творчество Н. Н. Вы> шеславцева не привлекало до настоящего времени достаточного внимания отечествен> ных историков искусства. Художественное и критическое наследие Вышеславцева дол>

гое время находилось на периферии иссле> довательского интереса. О знакомстве с Вышеславцевым и о том, как складывались их отношения, писала Ма> рина Цветаева в своих дневниках (Цветаева, 2001: 156). В 1979–1980>е годы о художнике вспоминали чаще всего в связи с публикаци> ями о Цветаевой (Кудрова, 2007: 373–376; Солнцева, 2002: 30–42; Фейлер, 1998: 161– 162; Швейцер, 1992: 259–260). Значительность фигуры Вышеславцева на> чинает все более определенно осознаваться при взгляде из настоящего, убеждая в необ> ходимости изучения его многогранного твор> чества как примера служения высокому ис> кусству и гуманистическим идеалам в самый драматический период истории своей страны. Вышеславцев закончил пять классов Там> бовской гимназии, продолжил образова>

* Данилова Людмила Алексеевна — научный сотрудник Музейного центра им. Рерихов, г. Москва. Тел.: (495) 690>43>76. Эл. адрес: a.shelemova@rambler.ru

100

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ние в Москве, в училище живописи, вая> ния и зодчества, с 1906 по 1908 г. в классе И. Машкова. Совершенствовать художест> венное мастерство он продолжал во Фран> ции, учась с 1908 по 1914 г. в частной Акаде> мии Колларосси. Живя во Франции, Выше> славцев овладел французским языком. Он часто ездил в Италию, в города Ломбардии и Тосканы, изучал рисунки старых мастеров, много и упорно рисовал. Особенно увлечен был Леонардо да Винчи, овладел приемом сфумато, использовал его в работе над пор> третами своих современников. Первая ми> ровая война прервала учебу художника за границей. Летом 1914 г. он вернулся в Рос> сию, воевал. После демобилизации в 1918 г. Вышеслав> цев становится сотрудником изоотдела Нар> компросса, где работает в качестве консуль> танта и художника. Через год он — библио> текарь во Дворце искусств. Живет в одном из флигелей знаменитого дома №52 на По> варской. Во Дворце искусств, созданном по иници> ативе А. В. Луначарского, после октябрь> ского переворота нашли пристанище мно> гие представители культурной элиты. Здесь жили и работали А. Л. Толстая, М. В. Са> башникова, В. Д. Миллиотти. Заведовал «Дворцом искусств» поэт Борис Рукавишни> ков, секретарем был пианист А. Б. Гольден> вейзер. Работая во Дворце искусств, Вышеслав> цев приобрел множество знакомых среди писателей, артистов, художников, деятелей культуры, работников издательств; он был знаком с Мариной Цветаевой, Н. Н. Куп> реяновым, Андреем Белым, В. Г. Лидиным, А. Б. Гольденвейзером, М. М. Пришвиным, В. А. Ватагиным, А. А. Сидоровым, с отцом Павлом Флоренским. В 1922 г. художник на> писал портрет о. Павла. В 1920>е годы Вышеславцев работает в об> ласти книжной и станковой графики. Книжной иллюстрацией он начинает заниматься после того, как попадает во Дворец искусств. Большую роль в этом сыграло знакомство с В. Д. Миллиотти и Н. Н. Купреяновым.

2009 — №4

В 1920>е годы начинает оживляться кни> гоиздательство. Московские издательства работали в это время над созданием доступ> ной, дешевой книги. Это была политика со> ветского государства, большими тиражами издававшего произведения классиков и со> временных писателей и приобщавшего ши> рокие массы к культуре чтения. Наряду с го> сударственными издательствами (Госизда> том) возникают многочисленные небольшие частные, кооперативные издательства. В возрождении искусства оформления книги важную роль играли носители эстети> ки эпохи модерна с их опытом и мастерст> вом, унаследованным от «мирискусников». Много и успешно работал в области со> здания дешевой и массовой книги Н. Н. Вы> шеславцев. Внимание художника было со> средоточено главным образом на жанре об> ложки книги. Им было выполнено в 1920– 1930>е годы около двухсот обложек. Одним из первых его опытов в книж> ном оформлении был поэтический сборник Марины Цветаевой «Версты», вышедший в 1922 г. в Госиздате. Во многих книжных ил> люстрациях, выполненных Вышеславцевым, влияние «мирискуссников» очевидно. Преобладание декоративных элементов, осознанное стремление к орнаментально> сти можно наблюдать в обложке к «Очерку развития русской философии» Г. Г. Шпета. В раме, очерчивающей обложку, органич> но вплетены фигуры античных богинь. Узор орнамента напоминает мотивы узоров на картинах старых мастеров эпохи Возрож> дения. Традиционное для «Мира искусства» от> ношение к книге как к целостному организ> му чувствуется и в оформлении сборника стихов Ады Владимировой «Ливень», вы> шедшего в издательстве «Никитинские суб> ботники» в 1929 г. Из поля зрения худож> ника не ускользает ни один графический элемент. Он не только рисует обложку, фронтиспис, заставку, концовку, но и оп> ределяет их последовательность и место на страницах, выбирает формат издания, шрифт и бумагу.

2009 — №4

Проблемы филологии, культурологии и искусствознания

В 1920>е годы Вышеславцев при оформ> лении книг использовал различные шрифты (см.: Голлербах, 1927: 13). Надпись на об> ложке к трагедии В. М. Волькенштейна «Спартак» выполнена по образцу «рассы> панного шрифта». Неровные, прыгающие буквы в определенной степени подводят к восприятию судьбы главного героя — Спартака. В ней просматриваются некие эле> менты диалога классики и авангарда. Творчество Вышеславцева является свое> образным звеном, соединяющим «Мир ис> кусства» с современной художнику книж> ной графикой. Диапазон дарования Вышеславцева очень широк, он оформлял книги самой различ> ной тематики непохожих друг на друга ав> торов. В 1920>е годы Вышеславцев иллюст> рировал произведения И. С. Шмелева, ко> торые были опубликованы в Москве уже после отъезда писателя из России в ноябре 1922 г. Оформлял Вышеславцев и драматическую сказку И. С. Шмелева «Догоним солнце», вышедшую в издательстве писателей в Моск> ве в 1923 г. В начале 1930>х годов было изда> но немало произведений на античные темы в оформлении советских художников. Вы> шеславцев делал иллюстрации к роману Р. Джованьолли «Спартак»; «Аристоник» и «Гракхи» М. В. Езерского; «Александр Ма> кедонский» М. Мееровича. Помимо этого, он иллюстрировал «Рыжика» А. И. Свир> ского; «Борьбу за огонь» Рони>старшего; «Молотобойцев» В. Яна. Главное достоин> ство этих иллюстраций в простоте и живом реалистическом рисунке, в глубоком и все> стороннем владении художником историче> ским материалом. Это небольшие перовые композиции, исполненные в реалистической манере. Они демонстрируют умение худож> ника тонко почувствовать стиль литератур> ного произведения, «вжиться» в обстановку, в которой действуют его герои. Художник работал в русле общих тенденций, характер> ных для книжной графики 1930>х годов, со> храняя традиции «Мира искусства» и отно> сясь к книге как к единому организму.

101

Портретная галерея, созданная художни> ком, подразделяется на две части. Иллюст> рируя в 1920>е годы Большую и Малую Со> ветские энциклопедии, Вышеславцев выпол> нил портреты великих деятелей всех времен и народов, которые впоследствии образова> ли отдельную станковую серию — «вообра> жаемые портреты». Это романтизированные портреты А. С. Пушкина, Гете, Марка Ав> релия, Леонардо да Винчи, Бонапарта, Ми> келанджело, они относятся к первой части портретного наследия Вышеславцева. Наивысшее достижение художника — портреты современников, известных деяте> лей русской культуры. Его моделями были о. Павел Флоренский, Густав Шпет, Марина Цветаева, Василий Миллиотти, Андрей Бе> лый, Федор Сологуб, Владислав Ходасевич, Михаил Чехов, Сергей Соловьев, Борис Пас> тернак, Николай Метнер, Александр Голь> денвейзер, Сергей Клычков, Марина Семе> нова и многие другие. Созданная художником портретная га> лерея современников интересна не только с художественной точки зрения, но и как историческое свидетельство об эпохе, о лю> дях духовной культуры определенного общественного круга и определенного вре> мени. Тонко подмеченные художником ню> ансы в характеристике каждого из портре> тируемых не мешают единству и общности впечатления от всей серии в целом. Глав> ное, что стремился запечатлеть в своих мо> делях Вышеславцев, — высокая степень ду> ховности. Портреты эти небольшие по размерам, камерные, исполнены в различных графиче> ских техниках: карандаш, бумага, иногда с подцветкой сангиной, тушь, перо. Компо> зиция карандашных портретов проста: пря> моугольное поле почти полностью занимает поясное или оплечное изображение. Худож> ника влечет лицо человека, оно является центром композиции, оно бережно модели> ровано светотенью, деликатно подцвечено сангиной. В 1920>е годы художник чаще работал в мягкой технике: карандашом, сангиной,

102

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

иногда цветными карандашами, в характер> ной для него манере — тщательно прорабо> тана голова модели, а очерченный контур> ной линией абрис фигуры символизирует победу духа над плотью. Соединение линии и тона обогащает фактуру рисунка. В графической серии Вышеславцев ис> пользует схему портрета, которая была предложена К. Сомовым: все внимание со> средоточено на лице, легким абрисом наме> чалась фигура. В портрете Марины Цветаевой воплощен дух «мятущейся стихии». Не только модерн оказал воздействие на творчество Выше> славцева, традиции авангарда ему тоже были не чужды. Сам образ поэта диктовал выбор иных художественных средств. Портрет Цветаевой был написан после разрыва их от> ношений, в 1922 г., в нем переданы ощуще> ния художника, соприкоснувшегося с ее изломанной душой. Во всем облике поэта нервный трепет, большое внутреннее напря> жение. Портрет написан в технике черной акварели и построен на игре темных и свет> лых пятен, различных вариациях черного и белого. Портрет Марины Цветаевой, как и порт> рет балетмейстера Льва Лукина, стоит особ> няком в ряду художественного наследия Вы> шеславцева. Прежде всего их объединяет попытка художника создать определенную среду обитания. В портрете балетмейстера органично сплелись традиции модерна и авангарда. От художников>«мирискуссников», от модерна внимание к личности, творческой, незауряд> ной. Это проявляется в нежной, тонкой леп> ке лица. Авангардные приемы — во фраг> ментах театрального декора, на фоне кото> рого он изображен. Вышеславцев не только оформлял книги Андрея Белого, но и несколько раз писал его портреты. В портрете поэта 1920 г. лицо смоделиро> вано тончайшими цветовыми и световыми сочетаниями. Портрет решен в мягкой коло> ристической гамме, тонко прорисован — фигура намечена силуэтом.

2009 — №4

О большом духовном напряжении актера говорит портрет Михаила Чехова в роли Гамлета. Перовой портрет Михаила Чехова 1924 г., хранящийся в Третьяковской гале> рее, выполнен пером, скорее всего гусиным. Скупыми выразительными средствами — мягкими и точными штрихами он создает вдохновенный образ великого артиста. Выра> зительная линия выстраивает форму, создает объем. В портрете незаконченность, незавер> шенность, автор, приглашая зрителя к со> творчеству, заставляет «домыслить» образ. В 1930>е годы художник начинает активно писать критические статьи для журналов «Творчество» и «Художник». Статьи можно разделить на проблемные, научные, к кото> рым можно отнести те, которые адресова> ны профессионалам, и написанные для ши> рокой публики. Эти статьи ставили автора в ряд наиболее авторитетных специалистов в области графики. В 1936 г. Вышеславцев начал преподавать, он вел рисунок и композицию в отделении повышения квалификации художников при Московском государственном художествен> ном институте. Затем возглавил учебную и научную работу отделения МГХИ, руково> димого академиком И. Э. Грабарем. В 1938 г. Н. Н. Вышеславцеву было при> своено звание профессора. Еще в довоенные годы он принял приглашение преподавать в Московском полиграфическом институте, в котором был организован редакционно> издательский факультет и в нем отделение художественных редакторов. Обучая в институте будущих художествен> ных редакторов, он видел их прежде всего ху> дожниками>иллюстраторами, всячески раз> вивая их кругозор (Федорова, 1997: 234–254). Вышеславцев, накопив огромный опыт, стремился передать его своим ученикам. Ху> дожник одновременно был и теоретиком, и практиком, а это в советское время было едва ли не самым важным для воспитания будущих художников. Фигура Вышеславцева знаковая: по рож> дению, воспитанию и образованию он при> надлежал к Серебряному веку, но жить

2009 — №4

Проблемы филологии, культурологии и искусствознания

и творить ему пришлось в советской России. Заслуга Вышеславцева в том, что он принад> лежал к числу тех, через кого осуществля> лась духовная связь с отечественной культу> рой, ее ценностями. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Голлербах, Э. Ф. (1927) Современная об> ложка. Л. : Академия художеств. Кудрова, И. (2007) Полет комет. Т. 1. СПб. : Крига.

103

Солнцева, Н. М. (2002) Реальность и мифы. М. : Изд>во МГУ. Федорова, И. Ф. (1997) Учитель в моей жиз> ни. Научный сборник. М. : Фонд православных народов. Фейлер, Л. (1998) Марина Цветаева. Рос> тов>на>Дону : Феникс. Цветаева, М. И. (2001) Записные книжки. М. : Элис Лак. Швейцер, В. (1992) Быт и бытие Марины Цветаевой. М. : СП Интерпринт.

104

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ЛИНГВИСТИКА И МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ

Дискурс как речевое пространство Ю. В. ЩЕРБИНИНА (МОСКОВСКИЙ ПЕДАГОГИчЕСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* Статья посвящена анализу дискурсивных аспектов речевой деятельности с позиций архетипи3 ческого. Представлена пространственно3полевая модель описания дискурса. Дается ком3 плексное методологическое обоснование предлагаемой модели в системе понятий когнитив3 ной семантики (в частности, теории прототипов), лингвокультурологии, лингвофилософии. Ключевые слова: дискурс, речь, пространство, поле, модель, архетип, прототип, метафора.

Discourse as a Speech Space J. V. SHCHERBININA (MOSCOW PEDAGOGICAL STATE UNIVERSITY)

The article deals with the analysis of discourse aspects of speech activity from the positions of arche3 typical. Spatial and field model of discourse description is presented. The article gives a complex methodological substantiation of the suggested model in the system of concepts of cognitive seman3 tics (in particular, in the theory of prototypes), linguistic and cultural studies, linguistic philosophy. Keywords: discourse, speech, space, field, model, archetype, prototype, metaphor.

енезис термина «дискурс» подробно описан во многих как отечественных, так и зарубежных исследованиях. Обобщая дан> ные разных научных подходов, можно гово> рить о многозначности и динамичности дан> ного термина в аспекте его семантического варьирования. В наиболее общем виде дис> курс со всеми его структурно>содержатель> ными компонентами можно рассматривать с теоретической стороны — как наиболее общий уровень лингвистического и рече> ведческого представлений процессов мысли> речи; в практическом отношении — как опо>

средующую прослойку между лингвисти> ческими и собственно коммуникативными структурами, дающую онтологические и гно> сеологические потенции — возможности ре> флексии языкового сознания. По нашему мнению, основная сложность уточнения общего определения дискурса и разработки частных структурно>содержа> тельных моделей его описания заключается в том, что данное понятие входит в арсенал метаописательных средств и в связи с этим толкуется через уже имеющиеся, притом не> редко смежные, понятия, функционирую>

* Щербинина Юлия Владимировна — доцент, кандидат педагогических наук; доцент кафед> ры риторики и культуры речи Московского государственного педагогического университета. Тел.: (495) 311>59>15. Эл. адрес: ad_stefan@rambler.ru

2009 — №4

Лингвистика и межкультурная коммуникация

щие в самых разных научных областях и — ýже — традициях научного употребления («язык», «текст», «речь», «общение», «ком> муникация», «диалог», «взаимодействие»). Подобная практика, эффективная в частно> прикладных исследованиях, представляется малопродуктивной в теоретических изыска> ниях, поскольку, во>первых, создает пробле> му терминологической избыточности терми> на «дискурс» (целесообразности его приме> нения наряду со смежными и близкими в семантическом отношении); во>вторых, вно> сит эклектизм в терминологическую систе> му, что, в свою очередь, неизбежно приводит к неточностям толкования и размыванию са> мого понятия дискурса — аморфности его содержания и границ употребления в научном тексте. К тому же, как показывает анализ научных источников, в большинстве работ предлагаются операциональные модели опи> сания дискурса (применимые в узконаправ> ленных практических исследованиях) при отсутствии моделей объясняющих — рас> крывающих феноменологическую сущность дискурса и выявляющих глубинные речемыс> лительные механизмы его развертывания. В качестве наглядно действующей мето> дологической модели нами предлагается пространственно6полевая модель описания дискурса, предполагающая обобщенно>це> лостное представление данного феномена как «речевого пространства», в проекции на реальную действительность — «поля ре6 чи», локализация которого определяется конкретной сферой коммуникации, в част> ности культурно>профессиональной средой, внутри которой возможно выделение част> ных дискурсных модусов. В рамках предлагаемого подхода дискурс предстает как понятие, которое, в свою оче> редь, с той или иной степенью адекватности может быть соотнесено с последовательно и регулярно употребляемыми терминосоче> таниями, обозначающими непосредственную область развертывания дискурса, а именно: «коммуникативное пространство», «языко> вая действительность», «речевая реаль> ность» (ýже — «речевая среда»), «простран>

105

ство языка (мысли, текста)». Особняком в этом ряду стоят понятия «языковое суще> ствование» и «логосфера». Первое предло> жено Б. М. Гаспаровым в качестве термина для обозначения «продолжающегося на протяжении всей жизни личности процесса ее взаимодействия с языком», в котором язык «выступает одновременно и как объ> ект, над которым говорящий постоянно ра> ботает, приспосабливая его к задачам, воз> никающим в его текущем жизненном опыте, и как среда, в которую этот опыт оказывает> ся погружен и в окружении которой он совершается» (Гаспаров, 1996: 5). Понятие логосферы, в наиболее общем виде опреде> ляемое как «речемыслительная область культуры», «единая структура мысли и ре> чи» (Михальская, 1996: 32, 33), было введено Р. Бартом («Война языков», 1975) и в насто> ящее время уже достаточно прочно закрепи> лось в целом корпусе современных гумани> тарных исследований. Предлагаемое нами описательное пред> ставление дискурса как пространства мыс> ли>речи соотносится с указанными номи> нациями в логической системе «форма/ содержание»: речевая действительность (ло> госфера) в лингворечеведческом представле> нии — это внешняя форма дискурса; в соци> олингвистическом, культурологическом — его социальная «оболочка», общественный конструкт. В целях наиболее наглядного метафори> ческого представления речевого поля как спроецированной на плоскость теоретиче> ского описания репрезентации целостно> обобщенного концепта «Пространство» воспользуемся дефиницией, предложенной Е. С. Кубряковой: пространство — это «обобщенное представление о целостном образовании между небом и землей (целост> ность), которое наблюдаемо, видимо и ося> заемо (имеет чувственную основу), частью которого себя ощущает сам человек и внут> ри которого он относительно свободно пе> ремещается или же перемещает подчинен> ные ему объекты; это расстилающаяся во все стороны протяженность, сквозь которую

106

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

скользит его взгляд (про>стран>ство) и кото> рая доступна ему при панорамном охвате в виде поля зрения при ее обозрении и раз> глядывании» (Кубрякова, 1997: 26). Экстра> полируя данное описание на реальную рече> вую действительность, получаем следующее: дискурс — это пространство непосредствен> ного развертывания речи в заданном локусе (определенной сфере) коммуникации. Множественные и многообразные внут> ренние и внешние связи дискурса реализуют его синтактику (как связь знака с другими знаками) и определяются нами как «силовые линии» речевого поля, по которым проходят относительно целенаправленные и в той или иной степени упорядоченные речевые пото> ки. Сравним в данном отношении один из пе> реводов лат. discursus — «бегать туда>сюда» наряду с «рассуждение», «беседа». Обоб> щая данные анализа употребления слова в латинских источниках, В. З. Демьянков приходит к выводу о том, что «discursus как философское понятие — челночная проце> дура от известного к неизвестному и обрат> но» (Демьянков, 2005: 36). Силовые линии дискурса обеспечивают его целостность и одновременно поддержи> вают динамичность. Такие линии, очевид> но, можно условно рассматривать как отрез> ки между двумя точками «речевого притя> жения», определяемыми нами как точки би6 фуркации (лат. bifurcus — «раздвоенный») — позиции раздвоения, разделения, разветвле> ния дискурсных потоков. В этих точках про> изводятся операции коммуникативного вы> бора (предпочтения того или иного речевого действия, изменение речеповеденческой так> тики), что приводит к качественным изме> нениям и преобразованиям речевого поля. К таким изменениям и преобразованиям от> носятся прежде всего а) интенциональные (изменение или варьирование мотивацион> ных и/или целевых установок участника(>ов) дискурса); б) модусные (смена регистра дис> курса и/или переход к другому типу (мо> дусу) дискурса); в) смысловые (изменения в развертывании содержания, смена темы речи или отклонение от нее, переход к ново>

2009 — №4

му аспекту (развитие новой идеи) предмета речи и т. п.). Как справедливо отмечено В. Н. Топоро> вым, «набор путей данного пространства определяет пространство с точки зрения его проходимости>преодолимости, является сжатым итогом динамических потенций это> го пространства, его конструктивных воз> можностей и недостатков, которые со вре> менем могут стать locus’ом деструктурирую> щих тенденций в данном пространстве» (Топоров, 1983: 270). Особо отметим в этой связи синонимию отдельных значений лек> сем «точка» и «пункт» (нем. Punkt — точка, пункт) и наличие в структуре лексического значения общей семы вынужденной актив> ности — как изменения состояния, побуж> дения к действию (ср. устойчивые сочетания: «отправная точка», «поворотный пункт» и подобные)1. Таким образом, в описательном представ> лении пространства особую структурную нагруженность и функциональную значи> мость приобретают понятия места и точки. Вслед за Е. С. Кубряковой определяем пер> вое понятие «через представление о части пространства, занимаемого объектом и ог> раничиваемая им» (Кубрякова, 1997: 27). В предлагаемой нами модели дискурс>анали> за понятие точки, помимо указанного зна> чения, приобретает специфический смысл: с одной стороны, точка дискурса может быть определена как та или иная позиция в речевом поле (в данном контексте можно говорить о терминологической аналогии с понятием «сильные позиции текста»); с другой стороны, особые точки дискурсив> ного пространства (точки бифуркации) вы> полняют функцию маркера, указывающего на разветвление силовых линий речевого по> ля, по которым проходят основные речевые потоки того или иного дискурсного модуса. Силовые линии проходят через точки би> фуркации по кластерному принципу — рас> ходятся наподобие пучков (англ. clusters — букв. «скопление»). Точки бифуркации в ре> чевом поле рассматривается нами как ис> ходные пункты формирования и/или разрас>

2009 — №4

Лингвистика и межкультурная коммуникация

тания (распространения) речевых потоков. Отсюда следует, что само речевое поле фор> матируется по кластерному принципу: от> дельные его элементы «упакованы» в общем дискурсном пространстве по принципу клас> теров — как частных сегментов речевого по> ля, группирующихся преимущественно во> круг точек бифуркации. На основании указанных положений мож> но выдвинуть следующую гипотезу: как дес> труктурирующие, так и гармонизирующие дискурс процессы и явления наиболее частот> ны в точках бифуркации — позициях осуще> ствления операций коммуникативного выбора. Нарушение дискурсных связей («ослабле> ние» и/или «разрыв силовых линий») приво> дит речевое поле к состоянию дисгармонии. Методологическая целесообразность и продуктивность предлагаемой модели опи> сания дискурса обосновываются комплекс> ным подходом к дискурс>анализу, учитыва> ющему концептуальные достижения не только лингвистических и речеведческих на> ук, но и смежных дисциплин и интегра> тивных комплексов, в частности лингво6 культурологии (Б. Кассен, В. Н. Топоров, О. С. Степанов, Б. М. Гаспаров, В. Ю. Михай> лин, А. А. Брудный, В. З. Демьянков и др.); лингво6философии (Г.>Г. Гадамер, М. Хай> деггер, Х. Розеншток>Хюсси, М. Бубер, М. К. Мамардашвили, В. В. Прокопенко, В. А. Подорога, Д. И. Руденко, и др.); школы дискурс>анализа в структурализме и пост6 структурализме (Ж. Деррида, Р. Барт, П. Ан> ри, М. Пеше, М. Фуко и др.); когнитивной семантики (Дж. Лакофф, Ж. Фоконье, М. Джонсон, А. Ченки, А. Е. Кибрик и др.) и — как частных ее направлений — прото6 типической семантики (Л. Витгенштейн, Х. Патнам, Г. Кларк, Т. Гивон и др.) и теории прототипов (Э. Рош, К. Штумпф, М. Мерло> Понти и др.). Такой интегративно>комплекс> ный подход позволяет описать дискурс как понятие архетипическое и выявить его пер> вообразную — «матричную» — структуру, заключающую в себе универсалии речи> мышления и ценностные коммуникативные смыслы того или иного типа культуры.

107

В собственно методологическом отноше> нии мы выстраиваем свои теоретические изыскания в русле когнитивной семантики и непосредственно опираемся на теорию прототипов — как подход, основанный на предположении о том, что «присущая чело> веку ментальная процедура категоризации в существеннейшей степени опирается на че> ловеческий опыт и воображение — на осо> бенности восприятия, моторной активности и культуры, с одной стороны, и свойства ме> тафоры, метонимии и ментальной образнос> ти — с другой» (Лакофф, 1995: 147). По> нимание значения в теории прототипов мы, вслед за В. З. Демьянковым, связываем с «обращением к экземпляру или прототипу, а не с контрольным списком условий, кото> рым должна удовлетворять языковая фор> ма, чтобы считаться удачно или правди> во употребленной. Этот прототип заложен в человеческой мысли от рождения, он не анализируется, а просто «дан» (презентиро> ван или продемонстрирован)» (Демьянков, 1995: 275). Очевидно, что в системе современных гу> манитарных дисциплин теория прототипов как хронологически, так и содержательно в известной степени соотносится с концеп> цией архетипов коллективного бессозна> тельного К. Г. Юнга, утверждавшего, в част> ности, что «формами придания смысла нам служат исторически возникшие категории, восходящие к туманной древности, в чем обычно не отдают себе отчета. Придавая смысл, мы пользуемся языковыми матрица> ми, происходящими, в свою очередь, от пер> воначальных образов» (Юнг, Фуко, 2007: 102). Очевидно также и то, что базовые кон> цептуальные положения теории прототипов реконструируются из идеалистической тео> рии Платона (учения об «эйдосах»), разви> вая ее в сторону гибкости и последователь> ности методологического подхода. Однако если Платоном выдвигалась идея семантиче> ского «списка значений» (checklist) — кри> териев, жестко необходимых для правильно> го именования объектов (слово либо обозна> чает данную вещь, либо нет), то в рамках

108

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

современного научного представления при> нято полагать, что «категории языка не все> гда, а возможно, и редко, определяются в терминах одной или нескольких (немно> гих) отличительных особенностей, необхо> димых и достаточных в качестве критерия именования» (Кубрякова, 1996: 141). Прототипический подход используется нами прежде всего на основании того, что понятие архетипа напрямую восходит к ан> тичной традиции, с помощью которой мы пытаемся реконструировать прото>дискурс. В данном отношении можно считать, что ар> хетип — «пояснительное описание плато> новского понятия идеи» (Юнг, Фуко, 2007: 77). Слово «идея», в свою очередь, имеет прямое этимологическое родство со словом «идеал», которое в наиболее общем виде соотносится с представлением о гармонии. В этой связи общую методологию нашего исследовательского подхода можно пред> ставить как обоснование логико>семантиче> ской последовательности базовых понятий дискурс>анализа: архетип > идея > идеал > гармония. Прототипическое представление дискур> са постулируется нами как целесообразное в теории его лингво>риторического описа> ния и продуктивное в практике гармониза> ции. Уточним, что само понятие архетипа в русле проблематики нашего исследования определяется не как «типы коллективного бессознательного» в психоаналитической концепции К. Г. Юнга (Юнг, Фуко, 2007: 75–111), а в русле современных лингвокуль> турологических исследований — как «вос> производимый в психике людей способ свя> зи вещей, их исходный контур», «предельно обобщенные формы образного сознания» (Брудный, 2005: 58–59) — т. е. как общекуль> турные универсалии мысли>речи, отражен> ные в языке цивилизационные константы. Итак, опираясь на базовые положения те> ории прототипов, можно предположить, что современная речевая картина мира имеет прототип — прото>дискурс, матрицу, пер> вообразную структурно>семантическую мо> дель. В этом отношении гармонизация дис>

2009 — №4

курса в самом общем смысле имеет целью приближение к этому прототипу2. Именно поэтому «речь может измеряться как «яс> ная», «точная» и т. д., так как это осуще> ствление, протекая в конкретных рамках, может деформироваться» (Аристотель, 2007: 242). Для непосредственного выявления дис> курсных архетипов в русле избранного нами общего методологического подхода необ> ходимо прежде всего выделить «первоме> тафоры» (термин М. К. Мамардашвили) или «концептуальные метафоры» (термин Е. О. Опариной) представления и описания речемыслительных процессов и проследить динамику их семантического развертывания в научном тексте. Общим обоснованием та> кой логики теоретического описания явля> ется то, что в системе приемов когнитивной семантики категории языковых значений рассматриваются как итог процесса метафо> ризации. Так, в структуре и содержании концептуальных метафор Дж. Лакоффом были выделены две области указания на ок> ружающую действительность: донорская зо> на (область>источник концептуализации — source) и реципиентная зона («область>ми> шень — target) (Лакофф, 1995: 119–120). Применяя данное положение когнитивной семантики к объекту нашего исследования — дискурсу, можно выдвинуть утверждение о том, что речевая реальность становится в XX в. одной из наиболее последовательно явленных областей концептуализации про6 странственной метафоры, основную тар> гет>группу которой составляют дискурсив> ные процессы, речемыслительные механиз> мы и самые разнообразные репрезентации языкового/речевого опыта. Сопоставительный анализ современных отечественных и зарубежных исследований показывает, что реализация пространствен> ной метафоры для объяснения и описания речемыслительных процессов регулярно и достаточно последовательно фиксируется в научных работах, причем с наибольшей частотностью — в работах по лингво>социо> логии и лингво>философии языка. Актуали>

2009 — №4

Лингвистика и межкультурная коммуникация

зация концепта «пространство» специально исследуется Е. С. Кубряковой, сформулиро> вавшей данную проблему как вопрос «воз> можности перенесения языка пространства на пространство языка» (Кубрякова, 1997: 23). Непосредственному исследованию простран> ственной метафоры посвящены, в частности, работы О. Н. Селиверстовой, Е. Г. Бори> совой, О. П. Ермаковой, Г. Е. Крейдлина, Г. И. Кустовой, В. Н. Топорова и др. Част> ные реализации пространственной метафо> ры нетрудно обнаружить как в отдельных определениях, так и в развернутых научных суждениях о языке и речи, например: «еди> ное пространство великой игры языка» (Фу> ко, 2007: 396–397); «часть общего простран> ства, занимаемая речью» (Кассен, 2000: 12); «коммуникативный ландшафт» (Гаспаров, 1996: 105); «пространство коммуникативно ориентированной человеческой речи» (Ми> хайлин, 2005: 350). Особо показательным примером развер> тывания пространственной метафоры в рус> ле лингвистических исследований можно считать теорию когнитивных моделей («мен> тальных пространств») Ж. Фоконье, внед> рившего в научный оборот понятия «триг> гер» (модель непосредственно данной ре> альности) и «таргет» (ментальная сущность, связанная с человеческим восприятием того же объекта или подобной ситуации в новых условиях и отражающая мнение, опыт, зна> ния человека, связанные с новым представле> нием), совокупность которых создает идеаль> ную когнитивную модель (ИКМ) и указывает на соотношение «ментальных пространств», «структур ментального лексикона», отра> жающие человеческое понимание гипотети> ческих и вымышленных ситуаций и помогаю> щие «глубже проникнуть в проявления дис> курса» (Fauconnier, 1998: 1). Наряду с этим результаты системного анализа научных источников в целом сви> детельствуют о том, что в речеведческих и лингвистических работах пространствен> но>полевое представление о дискурсе если и артикулировано, то до сих пор не пред> ставлено в последовательном и притом соб>

109

ственно терминологическом употреблении, а в конкретных описательных подходах к анализу дискурса — не отражено системно. Между тем уже самые общие лингвоистори> ческие и этимологические разыскания пока> зывают, что пространственное представле> ние речи имплицитно содержится и последо> вательно реконструируется в целом ряде общеупотребительных русских устойчивых сочетаний, например: «в двух словах» (рас> сказать о чем>то), «одним словом» (передать смысл чего>либо) / ср. «в двух часах» (езды, ходьбы). В подобных оборотах слово высту> пает в значении «единицы измерения» рече> вого пространства и одновременно «объема смысла», «вместилища содержания»3. Помимо этого, еще с эпохи Аристотеля науке известен «фетиш определения в одной фразе» (Брудный, 2005: 117). Следуя этой де> финитивной традиции, воспользуемся поня> тием «логос» для реконструкции из него ча> стных смыслов, ценностных для античного языкового сознания и методологически зна> чимых для обоснования предлагаемой нами модели дискурс>анализа. Так, в системе ан> тичных воззрений logos мыслится как «не> прерывная речь» (Кассен, 2000: 94) — т. е. пространство развертывания речи и одно> временно словесное воплощение данного пространства (как форма его «высказыва> ния», «слововыражения», способ «говоре> ния о нем»). Данное положение наглядно ил> люстрирует анализ репрезентативных текс> тов, например, «Поэмы» Парменида. Так, «Поэма провозглашает правила отношений между бытием и речью… Бытие… высказы> вается одновременно как muthos, имя собст> венное и герой Поэмы, изолированное сло> во, назначение которого — именовать за> манчивый путь истины и убеждения… и как logos, то, что дает повод для отношения, со> четания и синтаксиса, — сам дискурс…» (Кассен, 2000: 33). Таким образом, античный логос прототипически мыслился организо> ванным и упорядоченным речевым прост> ранством, являя себя как поле речи («гори> зонталь» дискурса) и одновременно поле бытия («вертикаль» дискурса).

110

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Помимо этого, «у греков было прекрас> ное слово для обозначения ситуации, когда в понимании мы наталкиваемся на препятст> вие, они называли ее atopon. Это значит, соб> ственно, «лишенное места», то есть то, что не укладывается в схемы наших ожиданий и потому озадачивает» (Гадамер, 1991: 45). Таким образом, попадание в точку бифурка> ции в предлагаемой нами описательной мо> дели дискурса соотносимо с гадамеровской «озадаченностью», «побуждающей нас к раз> мышлению невозможностью продвинуться вперед», и как следствие — с необходимос> тью принятия решения и неизбежностью ментального и коммуникативного выбора. Итак, предлагаемая пространственно>по> левая модель описания дискурса позволяет решить ряд общетеоретических и частно> прикладных исследовательских задач, про> следить динамику функционирования отдель> ных структур дискурса и логику изменения его содержательных компонентов на различ> ных этапах исторического развертывания. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Ср.

также: связь концепта «место» в рус> ской речевой культуре со значениями «мет> ка», «кол», центр «нашего мира» (Степанов, 1994: 11). 2 Ср. также платоновское понятие энтеле> хия — «степень соответствия осуществления речи ее эйдосу». 3 Ср. также раскрывающие пословичные метафоры с общим лексическим значением «перемещение в пространстве»: «Ходят раз> говоры…»; «Бродят слухи…»; «Летит мол> ва…»; «Слово… вылетит — не поймаешь»; «Слово — стрела…»; «Verba volant» (лат. «Слова летучи»). СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Брудный, А. А. (2005) Психологическая герменевтика. М. : Лабиринт. Гадамер, Г.>Г. (1991) Актуальность пре> красного. М. : Искусство. Гаспаров, Б. М. (1996) Язык. Память. Об> раз: Лингвистика языкового существования. М. : Новое литературное обозрение.

2009 — №4

Демьянков, В. З. (1995) Доминирующие лингвистические теории в конце XX века // Язык и наука конца XX века : сб. ст. / под ред. Ю. С. Степанова. М. : Ин>т языкознания ; Российский гуманитарный университет. С. 239–320. Демьянков, В. З. (2005) Текст и дискурс как термины и как слова обыденного языка // Язык. Личность. Текст : сб. ст. к 70>летию Т. М. Николаевой / отв. ред. В. Н. Топоров. М. : Языки славянских культур. С. 34–55. Кассен, Б. (2000) Эффект софистики. М. ; СПб. : Университетская книга. Кубрякова, Е. С. и др. (1996) Краткий сло> варь когнитивных терминов. М. : МГУ. Кубрякова, Е. С. (1997) Язык пространства и пространство языка (к постановке пробле> мы) // Известия АН. Серия литературы и язы> ка. Т. 56. № 3. С. 22–31. Лакофф, Дж. (1995) Когнитивная семанти> ка // Язык и интеллект : сб. науч. ст. М. : Про> гресс. С. 143–184. Михайлин, В. Ю. (2005) Тропа звериных слов: Пространственно ориентированные культурные коды в индоевропейской тради> ции. М. : Новое литературное обозрение. Михальская, А. К. (1996) Русский Сократ: лекции по сравнительно>исторической рито> рике. М. : Академия. Степанов, Ю. С. (1994) Пространства и ми> ры — «новый», «воображаемый», «менталь> ный» и прочие // Философия языка: в грани> цах и вне границ. Т. 2. Харьков : Око. С. 3–18. Структуры представления знаний в языке : сб. научно>аналитических обзоров. (1994) М. : ИНИОН РАН. Топоров, В. Н. (1983) Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М. С. 227– 284. Юнг, К.>Г., Фуко, М. (2007) Матрица безу> мия. М. : Алгоритм ; Эксмо. Fauconnier, G. (1998) Mental Spaces: Aspects of Meaning Construction in Natural Language. Cambridge : Camb. Univ. Press. Lakoff G. (1987) Women, Fire and Dangerous Things. What Categories Reveal about the Mind. Chicago : University of Chicago Press P. 5–15, 39–48, 56–57.

2009 — №4

Лингвистика и межкультурная коммуникация

111

Особенности языковой репрезентации субъекта познания на уровне системы языковых категорий О. В. МАГИРОВСКАЯ (ТАМБОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. Г. Р. ДЕРЖАВИНА)* В статье представлены основные выводы разрабатываемой теории концептуального конфигу3 рирования, позволяющей смоделировать речемыслительный процесс относительно основных типов когнитивной деятельности, осуществляемых субъектом познания, и категориальных уровней их языковой репрезентации. Ключевые слова: конфигурирование знаний, эмпирическое познание, первичное осмысление, вторичное осмысление.

Features of Language Representation of Perception Subject on the Level of the System of Language Categories O. V. MAGIROVSKAIA (G. R. DERZHAVIN TAMBOV STATE UNIVERSITY)

The article specifies the main conclusions of the conceptual configuration theory that is being devel3 oped. The theory enables to model the process of speech in re the main types of cognitive activities, which are being realized by a subject of perception, and categorical levels of their language repre3 sentation. Keywords: knowledge configuration, empirical perception, primary cognition, secondary cognition.

овременные лингвистические исследова> ния, характеризуясь постановкой акту> альных задач и динамизмом разработки но> вых теорий, направлены на решение многих сложных вопросов, ряд из которых в силу своей многомерности относится к разря> ду вечных. Одной из проблем, требующих детального освещения в рамках научного анализа, является проблема антропоцентри> ческой сущности языка. Характеризуясь пристальным вниманием со стороны когни> тивной лингвистики, она предполагает не> обходимость системного рассмотрения ос> новных типов когнитивной деятельности, осуществляемых субъектом познания в ре> чемыслительном процессе. Тем самым ста> новится возможным новое осмысление про> блемы человека в языке. Когнитивная деятельность субъекта по> знания, имеющая своей целью получение, формирование, систематизацию и транс> формацию знаний, вовлечена в постоянный

динамический процесс, который характери> зует речемыслительную активность челове> ка, — процесс формирования смысла. В ре> зультате знанию придается определенная форма — конфигурация. Данный факт поз> воляет охарактеризовать когнитивную дея> тельность субъекта познания как конфигу> рирующую, а также рассматривать конфигу> рирование знаний как процесс и результат когнитивной деятельности. Разрабатываемая теория концептуально> го конфигурирования призвана выработать целостную научную концепцию, которая обеспечивает возможность моделирования речемыслительного процесса относительно основных типов осуществляемой когни> тивной деятельности и категориальных уровней их языковой репрезентации. Она отвечает «настоятельной потребности в си> стемном изучении работы человеческого со> знания» (Болдырев, 2004: 20). С ее помощью становится возможным показать и объяс>

* Магировская Оксана Валериевна — кандидат филологических наук, доцент, докторант кафе> дры английской филологии Тамбовского государственного университета им. Г. Р. Державина. Тел.: (0752) 72>34>40, 71>22>50. Эл. адрес: magirovskaya@rambler.ru

112

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

нить, каким образом языковая система обес> печивает актуализацию лежащей в ее основе сложно структурированной когнитивной де> ятельности. Данная теория опирается на комплексное рассмотрение процесса познания. Соблюде> ние выдвигаемого в ходе исследования прин> ципа соответствия одной координате функ> циональной представленности субъекта по> знания только одной когнитивной функции позволяет, во>первых, систематизировать известные в современной лингвистике ант> ропоцентрические координаты, во>вторых, выявить новые и, в>третьих, представить процесс познания как сложную иерархиче> ски организованную когнитивную деятель> ность. Выполнение поставленных задач при> водит к возможности охарактеризовать субъект познания не как абстрактную ант> ропоцентрическую координату, а как коор> динату системную, в структуре которой вы> деляются отдельные координаты первично> го (субъект эмпирического познания, или наблюдатель), базового (субъект первичного осмысления1) и производного (субъект вто> ричного осмысления, или интерпретатор) характера. Иерархическая организация координат функциональной представленности субъек> та познания определяет и во многом объ> ясняет динамику формирования и обогаще> ния концептов в сознании. Она проявляется в постоянной цикличности, которая, в свою очередь, представляет собой развитие кон> цепта от конкретного (уровень когнитивной деятельности субъекта эмпирического по> знания) к абстрактному (уровень когнитив> ной деятельности субъекта первичного ос> мысления) и далее к конкретному, но на сле> дующем, более сложном этапе (уровень когнитивной деятельности субъекта вторич> ного осмысления). Она также свидетельст> вует о том, что эволюция процесса познания предполагает бóльшую мыслительную ак> тивность субъекта, что ведет к усилению языковой антропоцентричности. Деятельность субъекта познания заклю> чается в конфигурировании знаний в рамках

2009 — №4

основных когнитивных процессов — кон> цептуализации и категоризации. Осуществ> ление данных процессов характерно для всех уровней когнитивной деятельности. Специфика каждого из них обусловливают область и способы конфигурирования зна> ний в едином процессе познания. В общем виде выделяемые координаты функциональ> ной представленности субъекта познания характеризуются следующими отличитель> ными особенностями: — конфигурирование знаний в рамках де> ятельности субъекта эмпирического позна> ния опирается на возможности восприятия и охватывает целостное представление о кон> кретном концептуализируемом объекте; — конфигурирование знаний субъектом первичного осмысления осуществляется от> носительно отдельных и наиболее абстракт> ных характеристик; — в рамках конфигурирующей деятель> ности субъекта вторичного осмысления формируется субъективная система знаний, которая представляет собой систему мнений и оценок. Доказательное решение проблемы языко> вой репрезентации субъекта познания стано> вится возможным в рамках анализа основных этапов конфигурирования знаний на уровне языковых категорий как «особых форматов знания, выполняющих специфическую роль в организации и оперативном использова> нии знаний о мире, о языке как части мира, о способах их обработки и интерпретации человеком» (Болдырев, 2007: 99). Исходя из признания того, что успешное осуществле> ние речемыслительной деятельности пред> полагает тесное взаимодействие трех основ> ных систем — мира, языка и человека (его сознания) и каждая из вышеуказанных сис> тем характеризуется самостоятельностью и онтологической автономностью и, следо> вательно, представляет собой особый тип знаний, а также что язык как система репре> зентации знаний предполагает категориаль> ную организацию относительно всех типов знаний, а именно: знаний об устройстве и ор> ганизации мира, языка и человека, представ>

2009 — №4

Лингвистика и межкультурная коммуникация

ляется целесообразным и оправданным опи> раться на классификацию языковых катего> рий, предложенную Н. Н. Болдыревым (Бол> дырев, 2005). В данной классификации выде> ляются 3 основные модели категориального видения мира: лексическая, грамматическая и модусная. Каждая из них выступает в каче> стве ведущего категориального уровня язы> ковой репрезентации определенного этапа когнитивной деятельности. Основным уровнем репрезентации субъ> екта эмпирического познания, деятельность которого осуществляется в рамках восприя> тия, является уровень лексической катего> ризации. Он представляет собой аналоговый и потому открытый и наиболее подвижный уровень языковой системы, аккумулирую> щая способность которого позволяет субъ> екту познания материализовать основное целостное знание о различных предметных сущностях и их признаках. Область знаний, конфигурируемых на данном этапе, охваты> вает онтологические характеристики мира, которые субъект познания вычленяет и опо> знает в процессе непосредственного эмпири> ческого контакта с ним. В результате фор> мируются основные конкретно>образные концепты предметного мира, единицами репрезентации которых выступают прежде всего отдельные слова и словосочетания конкретной семантики. Данные единицы своим денотативным значением фиксируют в языке сформированный базовый концеп> туальный запас. Актуализируя знания о ре> презентируемых концептах и соответствую> щих категориях, а также их категориальном уровне, они обеспечивают необходимый лексический контекст в рамках организации мысли. Когнитивная деятельность субъекта пер> вичного осмысления предполагает система> тизацию знаний, сформированных ранее на предшествующем этапе, и заключается в вы> явлении наиболее общих для всего предмет> ного мира концептуальных признаков, а так> же связей и отношений. Она предполагает формирование языковой системы классифи> кации, принятой и используемой определен>

113

ной лингвокультурной общностью, и пред> ставляет собой уровень базовой концептуа> лизации и категоризации. Базовый характер координаты объясня> ется тем, что именно в рамках когнитивной деятельности субъекта первичного осмысле> ния обеспечивается наличие и достаточность необходимых параметров конфигурирова> ния знаний о целостности мира, а также их заданность и фиксированность в сознании субъекта познания. Из этого следует, что конфигурирование знаний на данном этапе затрагивает не индивидуальные, присущие отдельному предмету, явлению или событию свойства, а признаки общие, характерные для всей совокупности предметов, явлений и событий реальной действительности. Сле> довательно, представляется необходимым акцентировать, что конфигурирование зна> ний на уровне формирования базовой систе> мы классификации знаний затрагивает ос> новные концепты сознания. На основании того, что уровень репрезен> тации особенностей конфигурирования зна> ний в рамках базовой концептуализации и категоризации предполагает наибольшую стабильность, универсальность и абстракт> ность, он должен обладать потенциалом обеспечения субъекта познания всем необ> ходимым набором когнитивных схем ориен> тации в окружающем мире относительно концептуальных характеристик, выделяе> мых в качестве основных. Таким требовани> ям отвечает уровень грамматической катего> ризации. Он представляет собой особую модель мира — модель мира в рамках раз> личных языковых параметров, собственно языковую многоуровневую модель конфи> гурирования. Морфология (части речи и их категории и формы) обеспечивает возмож> ности конфигурирования знаний о предмет> но>признаковом устройстве реальной дейст> вительности. В качестве основных областей конфигурирования выступают предметность и действие. Синтаксис (члены предложения и базовые синтаксические конструкции) позволяет конфигурировать область собы> тия как отношений между его участниками.

114

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Набор базовых моделей языкового конфи> гурирования конечен и фиксирован в рамках определенного языка на уровне его синхро> нии. Он репрезентирует собой основные стратегии концептуального и категориаль> ного конфигурирования знаний относитель> но определенного общекогнитивного пара> метра (например, параметра числа, времени, длительности и др.) Ведущую (конфигуриру> ющую) роль в их выборе играют основные концептуальные признаки, выделяемые представителями целой лингвокультурной общности в качестве базовых, прототипиче> ских. Они представлены в языке лексико> грамматическими классами слов как катего> риями скрытой грамматики. В результате интеграции рассмотренных координат осуществляется формирование первичного знания: — на уровне деятельности субъекта эмпи> рического познания как начальном этапе формирования первичного знания конфигу> рирование знаний осуществляется относи> тельно объективных характеристик реаль> ной действительности, которые субъекту по> знания даны в восприятии; — деятельность субъекта первичного ос> мысления завершает формирование первич> ного знания, представляя собой базовый уровень конфигурирования знаний о раз> личных признаках объектов реальной дейст> вительности в рамках определенной и кон> кретной для каждой отдельной лингвокуль> турной общности субъективной системы координат. В первом случае концептуализируемое пространство реальной действительности оформляется в виде основных конкретных концептов, представляющих многообразие и расчлененность мира. Во втором случае знания о мире классифицируются в рамках базовых моделей конфигурирования, харак> теризующих систему языка и обеспечиваю> щих возможность ее функционирования. Когнитивная деятельность субъекта по> знания наряду с осмыслением реальной дей> ствительности в рамках формирования си> стемы первичного знания предполагает его

2009 — №4

субъективную обработку, возможность ко> торой обусловлена способностью сознания к интерпретации и оценке как частной функ> ции интерпретации. Данный тип осмысления осуществляется в рамках всей системы зна> ний и личного опыта человека и характери> зует вторичную систему знаний, которая ор> ганизуется вокруг субъекта вторичного ос> мысления — координаты функциональной представленности субъекта познания, ха> рактеризующейся когнитивной активнос> тью, индивидуальностью и, как следствие, наивысшей степенью антропоцентричности. Осуществляемые в рамках деятельности субъекта вторичного осмысления концепту> ализация и категоризация предполагают конфигурирование знаний относительно вы> бранной коммуникативной цели. Оно не за> трагивает онтологии мира, так как представ> ляет собой его субъективное преломление, индивидуальное толкование. В результате концептуализируемая ситуация восприни> мается под определенным углом зрения, концепты приобретают дополнительные ха> рактеристики. Интерпретативный уровень сознания ре> презентирован на функциональном уровне языка, который предполагает организацию фиксирующих определенные когнитивные характеристики реальной действительности системных единиц и моделей конфигуриро> вания в высказывание с целью создания не> обходимых концептуальных смыслов, часто отличных от тех, которые заданы в рамках системы первичного знания. В общем виде процесс интерпретации может быть пред> ставлен как наложение смыслов в процессе их интеграции. Выбор лексических единиц позволяет включить в смысл высказывания необходимые денотативные, коннотационные, оценочные и другие характеристики концеп> туализируемых сущностей. Активизация оп> ределенных морфологических категорий обусловливает передачу конкретных морфо> логически передаваемых значений. Выбранная модель пропозиционализации определенны> ми синтаксическими функциями конкрети> зирует все лексические и морфологические

2009 — №4

Лингвистика и межкультурная коммуникация

смыслы и обусловливает их интеграцию в единый смысл. Интерпретация, таким об> разом, представляет собой процесс когни> тивно>языкового моделирования, который заключается в формировании конкретного смысла и его оформлении конкретными мо> делями языкового конфигурирования знаний в соответствии с особенностями восприятия ситуации, объемом имеющихся у субъекта познания знаний о ней и в определенной сте> пени системой языка, в рамках которого осуществляется интерпретация. Интерпретативная деятельность как про> цесс субъективного конфигурирования зна> ний позволяет не только концептуализи> ровать мир относительно присущих ему признаков, но и формировать систему субъ> ективно выделяемых характеристик, особен> ность которых заключается в том, что они не свойственны для мира реальной действи> тельности, не связаны с его онтологией, но необходимы субъекту познания для его объ> яснения. Данные характеристики заданы в системе языка в рамках особых концепту> альных категорий — категорий модусного типа, онтологических для человеческого со> знания и гносеологических по отношению к окружающему миру и языку. В рамках модусных категорий становит> ся возможной актуализация различных стратегий субъективного конфигурирова> ния знаний, например ориентировка на сте> реотипное знание (категории аппроксима> ции и отрицания), включенность в личное пространство субъекта познания (категория детерминации), отношение субъекта позна> ния к концептуализируемому пространству (категории модальности и оценки) и др. Тем самым создается особое ментальное прост> ранство, своеобразный когнитивный кон> текст для интерпретации мира, что значи> тельно расширяет возможности концептуа> лизации и категоризации мира. Рассмотренные соответствия выделяемых типов когнитивной деятельности субъекта познания основным категориальным уров>

115

ням их языковой репрезентации позволяют сделать вывод об универсальности репрезен> тативной способности категориальной сис> темы языка. Специфичность языкового кон> фигурирования знаний достигается за счет конкретных языковых средств и форм, ти> пичных для определенного языка. Именно они создают особый ракурс языкового пред> ставления о мире, являясь средствами актуа> лизации отдельных концептуальных смыс> лов в речемыслительном процессе. ПРИМЕЧАНИЕ 1 Категория

субъекта первичного осмысле> ния выявлена и предложена автором статьи как одна из координат функциональной пред> ставленности субъекта познания. Определе> ние данной координаты, а также описание ее когнитивных особенностей и иерархического статуса приведены подробнее в: Магировская, 2007a; Магировская, 2007b. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Болдырев, Н. Н. (2004) Концептуальное пространство когнитивной лингвистики // Вопросы когнитивной лингвистики. № 1. С. 18–36. Болдырев, Н. Н. (2005) Категории как фор> ма репрезентации знаний в языке // Концеп> туальное пространство языка : сб. науч. тру> дов. Тамбов : Изд>во ТГУ им. Г. Р. Держави> на. С. 16–39. Болдырев, Н. Н. (2007) Проблемы иссле> дования языкового знания // Концептуаль> ный анализ языка: современные направле> ния исследований : сб. науч. трудов. М. ; Ка> луга : ИП Кошелев А. Б. (Изд>во «Эйдос»). С. 95–108. Магировская, О. В. (2007a) Человек в язы> ке: в поисках функциональной представленно> сти // Филология и культура. Тамбов : Изд>во ТГУ им. Г. Р. Державина. С. 156–158. Магировская, О. В. (2007b) Интеграция основных видов когнитивной деятельности в рамках процесса познания // Вопросы ког> нитивной лингвистики. №4. С. 119–127.

116

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ПРОБЛЕМЫ ПЕДАГОГИКИ И ПСИХОЛОГИИ

Ценностно@деятельностный подход к психодиагностике учебной мотивации студентов* А. С. ГЕРАСИМОВА (БЕЛГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)** В статье обсуждается методология построения и содержание диагностической методики, поз3 воляющей оценить уровень развития учебной мотивации студентов в условиях перехода к двух3 уровневой системе профессиональной подготовки. Ключевые слова: психодиагностика учебной мотивации студентов, ценностно3деятельностный подход, ценностно3нормативная методика.

Value and Action Approach to Psychodiagnostics of Students’ Academic Motivation A. S. GERASIMOVA (BELGOROD STATE UNIVERSITY)

The article deals with the main concepts of the methodology of formation and content of the diag3 nostic technique, which allows to define the level of students’ academic motivation development under conditions of the transition to the two3level system of vocational training. Keywords: psychodiagnostics of students’ academic motivation, value and action approach, norma3 tive value technique.

дним из путей повышения качества про> фессиональной подготовки студентов в условиях перехода к двухуровневой систе> ме высшего образования является учет и це> ленаправленное развитие учебной мотива> ции бакалавров, специалистов и магистран> тов. Дело в том, что мотивация выступает решающим психологическим фактором эф> фективности учебного процесса, а также

внутренним условием, опосредующим успеш> ность нововведений в сфере высшего про> фессионального образования. В связи с этим возникает закономерный вопрос о том, что значит оценить характер учебной мотивации студентов: 1) какова цель диагностики или какие виды мотивации необходимо выявить; 2) каков предмет диа> гностики, или по каким показателям можно

* Исследование выполнено при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект № 08>06>00337а. ** Герасимова Александра Сергеевна — кандидат психологических наук, доцент кафедры пси> хологии Белгородского государственного университета. Тел.: (4722) 30>13>28>73. Эл. адрес: AGerasimova@bsu.edu.ru

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

судить о наличии того или иного вида моти> вации; 3) каков способ диагностики или с по> мощью каких диагностических методик можно выявить особенности показателей и тем самым определить характер учебной мотивации конкретного студента? Отметим, что в настоящий момент в пси> холого>педагогической литературе не суще> ствует единой общепринятой точки зрения на решение этой проблемы. Анализ работ, связанных с вопросом психодиагностики мотивационно>потребностной сферы лично> сти, выявил два основных направления иссле> дований. В рамках первого, самого многочис> ленного направления в качестве цели диагно> стики выступает степень выраженности от> дельных потребностей личности: в общении (Ю. М. Орлов), в одиночестве (А. Е. Личко), в одобрении (П. Краун, А. Марлоу, Ю. А. Ха> нин), в принятии (А. Меграбян, М. Ш. Маго> мед>Эминов), в художественно>эстетиче> ской (В. С. Аванесов), в поисках новых впе> чатлений (М. Цукерман), в познавательной (В. С. Юркевич), в достижении успеха и из> бегании неудач (Т. Элерс, Ю. М. Орлов, А. А. Реан, М. С. Кубышкина). При этом ди> агностическая процедура состоит в предъяв> лении перечня утверждений (прямо или кос> венно касающихся изучаемой потребности), в отношении которых надо решить вопрос о согласии — не согласии или выбрать один из предложенных вариантов ответа, т. е. ос> новным методом изучения выступает опрос> ный метод. В рамках второго направления исследует> ся структура мотивационно>потребностной сферы личности: тип направленности ве> дущих мотивов на себя, общение, задачу (В. Смейкал, М. Кучер), общежитейская или рабочая направленность (В. Э. Мильман), на> правленность на альтруизм — эгоизм, про> цесс — результат (О. Ф. Потемкина), а так> же иерархия отдельных мотивов (М. Г. Ро> кич, М. Люшер, Ж. Нюттен, Е. Б. Фантало> ва, А. Эдварс). В качестве диагностической процедуры здесь используются опросники, методики ранжирования и парных сравнений, проективные методики (Ильин, 2000). Харак>

терным для всех этих методик является то, что данные, касающиеся представлений испы> туемых относительно своей мотивационной направленности, недостаточно связываются с данными об особенностях их поведения. Теоретический анализ подходов к психо> диагностике учебной мотивации студентов также выявил среди них два наиболее рас> пространенных. В первом случае применя> ются опросники, позволяющие выявить представления студентов о степени выра> женности у них отдельных учебных мотивов либо о мотивационной направленности уче> ния в целом. К примеру, опросная методика диагностики учебной мотивации студентов А. А. Реан, В. А. Якунина в модификации Н. Ц. Бадмаевой выявляет степень выра> женности целого спектра учебных мотивов (социальных, коммуникативных, учебно>по> знавательных, профессиональных мотивов, мотивов избегания, престижа, творческой самореализации), которые, по мнению самих студентов, побуждают их учиться в вузе. Опросник Т. И. Ильиной «Изучение моти> вации обучения в вузе» выявляет степень вы> раженности трех основных видов мотиваци> онной направленности (на получение дипло> ма, на приобретение знаний, на овладение профессией), которая опять же, по мнению самих студентов, лежит в основе их учебной деятельности. Т. Д. Дубовицкая предлагает опросную методику оценки уровня про> фессиональной направленности студентов. В рамках другого подхода Н. А. Бакшаева, А. А. Вербицкий (Бакшаева, Вербицкий, 2006) предлагают сочетать возможности прежде всего проективных методик («визуа> лизированных проблемных вопросов» и нео> конченных предложений) с личностными опросниками и стандартизированными тес> тами для оценки степени выраженности по> знавательных и профессиональных мотивов студентов. Не ставя под сомнение необходимость применения такого рода диагностических методик, хотелось бы отметить следующее. Во>первых, в литературе накоплено доста> точно данных о том, что опросники, методи>

117

118

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ки парных сравнений, ранжирования и шка> лирования, в том числе и проективные мето> дики, не позволяют дифференцировать зна> емые мотивы и мотивы реально действую> щие. Во>вторых, остается открытым вопрос о том, как степень выраженности тех или иных учебных мотивов, доминирование оп> ределенной мотивационной направленности связаны с эффективностью учебно>профес> сиональной деятельности студентов, каковы прогностические возможности этих данных. В>третьих, комплексный подход к психоди> агностике учебной мотивации студентов с использованием совокупности диагности> ческих методик, оценивающих широкий пе> речень субъективных и объективных пока> зателей, не столько продвигает в решении проблемы, сколько ставит новую задачу со> поставления многочисленных параметров и выведения итоговой оценки при их различ> ных сочетаниях. Устранить названные выше ограничения позволяет ценностно>деятельностный под> ход к психодиагностике ценностно>смысло> вых образований личности (Залесский, 1994), реализованный нами применительно к изучению характера учебной мотивации студентов вуза. Предлагается целостная, экс> периментально обоснованная авторская сис> тема положений, отвечающая на поставлен> ные выше вопросы о целях, предмете и спосо> бе диагностики учебной мотивации старше> классников и студентов (Герасимова, 2006). Целью психодиагностики учебной моти> вации студентов вуза должен выступать уро> вень ее сформированности (развития), кото> рый закономерно связан с эффективностью учебной деятельности студентов (мерой их продуктивности и удовлетворенности). Та> кая типология учебной мотивации имеет не только научное, но и практическое значение и позволяет по характеру учебной мотива> ции студента прогнозировать успешность его обучения в вузе. Какие уровни и по каким критериям выде> ляются? Мы выделяем три уровня сформи> рованности мотивационного компонента (высокий, средний и низкий). В основу выде>

2009 — №4

ления уровней положены два основных кри> терия: характер направленности спектра ведущих мотивов (только на достижение ре> зультата (желаемой оценки) или одновре> менно и на саморазвитие) и мера их дейст> венности (выполняют ли они роль только знаемых или также и действующих мотивов). Напомним, что с позиции деятельностной методологии под саморазвитием понимается присвоение общественно выработанных, на> учно обоснованных, рациональных спосо> бов учебно>профессиональной деятельности и ее смыслов. Как видно из предложенной классифика> ции, при изучении мотивационного компо> нента деятельности учения целесообразно выделять не отдельные учебные мотивы, а их объединения в виде спектра ведущих моти> вов, в структуре которого многочислен> ные мотивационные спектры приобретают единонаправленность. С этой точки зрения с развиваемых позиций можно выделить две группы мотивов и соответственно два типа спектров ведущих мотивов. Одна группа мо> тивов направлена только «вовне», на резуль> тат (получение желаемой оценки, одобре> ние, самоутверждение, статус в группе), тог> да как другая группа мотивов наряду с достижением нужного результата направ> лена также «вовнутрь» личности (на позна> вательный интерес, способы добывания зна> ний, самопознание, саморазвитие). Первую группу мотивов, концентрированную на од> ной ориентации — результат (достижение желаемой оценки) — назовем условно «уз> ким» типом спектра ведущих мотивов. Вто> рую группу мотивов, концентрированную на двух ориентациях (не только на достижении результата, но также на саморазвитии), — «широким» типом спектра ведущих мотивов. В первом случае структура учебной мотива> ции содержит один ведущий мотив (как про> дукт взаимодействия отдельных мотивов), а во втором случае — два ведущих мотива. Тип направленности спектра ведущих моти> вов (узкая или широкая) и выражает направ> ленность мотивационного компонента учеб> ной деятельности в целом.

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

Какова характеристика каждого уровня? Высокий уровень сформированности учебной мотивации характеризуется наличием дейст> вующих ведущих мотивов и широким спект> ром их направленности (и на оценку, и на саморазвитие). Средним уровнем сформиро> ванности мотивационного компонента обла> дают учащиеся с узким типом направленно> сти спектра ведущих мотивов (только на до> стижение результата (желаемой оценки)), функционирующих на уровне действующих. Низкий уровень сформированности мотива> ционного компонента учебной деятельности характеризуется наличием широкой или уз> кой направленности спектра ведущих моти> вов, выполняющих функцию знаемых. Что является показателями наличия того или иного уровня сформированности учеб> ной мотивации? В нашем случае наличие то> го или иного уровня учебной мотивации ди> агностируется по характеру связи между ти> пом спектра ведущих мотивов и способом поведения студентов. Если содержание мо> тивов согласуется с содержанием поступка и они социально одобряемы (являются целью учебно>воспитательной работы), то это рас> сматривается как проявление высшего уров> ня развития учебной мотивации. Если моти> вы также согласуются с содержанием по> ступков, однако ограничиваются рамками потребности в оценке, это указывает на средний уровень. Если мотивы выбора пове> дения не согласуются с поступками учащих> ся, это свидетельствует о низком уровне раз> вития мотивации учения. Естественно возникает вопрос: какие спо> собы (стратегии) поведения соответствуют каждому из двух типов учебной мотивации и в каких поведенческих актах они проявля> ются? В качестве критерия определения ха> рактера связи между особенностями учебной мотивации и способами поведения нами был избран критерий наличия активной познава> тельной и социальной позиции студента в учении. Эта позиция, в свою очередь, про> является в стремлении искать истину, выра> батывать и отстаивать личную точку зрения в творческом диалоге с преподавателем по

ходу выполнения учебного задания (а не только по результату его выполнения); в до> полнительных вопросах, касающихся со> держания учебного материала, его практи> ческой и научной значимости, а также раци> ональных, научно>обоснованных способов учебно>профессиональной деятельности и соответствует широкому типу учебной мо> тивации. Узкой, однонаправленной мотива> ции на достижение результата (желаемой оценки) будет соответствовать пассивная познавательная и социальная позиция уча> щегося: отсутствие готовности к диалогу с преподавателем в ходе выполнения учеб> ного задания, стремление лишь выполнить его требования без ориентации на практиче> ский и научный смысл задания, рациональные способы его выполнения, без прояснения со> держательных вопросов. Студент отказыва> ется от реализации всех своих творческих замыслов, личной позиции и предпочитает «не высовываться», действовать «как все», по общепринятому шаблону. Как видим, каждый способ поведения яв> ляется продуктом разного уровня развития учебной мотивации и имеет свои достоинст> ва и ограничения. Так, первый способ позво> ляет добиться самореализации, самоуваже> ния, саморазвития, но требует дополнитель> ных интеллектуальных, эмоциональных, временных затрат, а также преодоления се> бя, собственного страха перед возможной негативной оценкой такого поведения со стороны однокурсников и даже некоторых преподавателей. Второй способ, напротив, позволяет получить желаемую оценку, но снижается возможность для самовыраже> ния и саморазвития. При помощи какой диагностической ме> тодики удается выявить особенности пока> зателей и определить характер учебной мо> тивации у студентов? Основной диагности> ческой методикой в нашем исследовании является специально разработанный вари> ант ЦНМ. Она состоит из двух серий диагно> стических заданий (задач на ценностно> смысловую ориентировку), следующих друг за другом в строго определенной последо>

119

120

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

вательности и позволяющих получить необ> ходимые данные об особенностях (уровне развития) учебной мотивации студентов. Текст каждой задачи напечатан на отдель> ной карточке и содержит информацию о ти> пичной учебной ситуации, связанной с вы> полнением выпускной квалификационной работы (ВКР). Система диагностических заданий пред> варяется вводным текстом, обозначенным буквой «А». Текст «А» не является условием задачи, которую требуется решить. Он со> держит информацию, вводящую учащегося в проблемную ситуацию. В нашем случае ис> пытуемому предлагается представить себя в процессе написания ВКР, от успешного выполнения которой зависят результаты итоговой аттестации и присвоение опреде> ленной квалификации (степени). Таким об> разом, вводный текст актуализирует в со> знании не только определенные представле> ния, но и соответствующие им переживания и способствует тем самым формированию мотивационной готовности к решению по> следующих задач. После текста «А» следуют тексты задач серии «К». Они направлены на изучение со> держания (направленности) и меры устойчи> вости поведения студентов в процессе вы> полнения ВКР, а также мотивов>стимулов в случае изменения испытуемым позиции под действием признаков, несущественных для данной типовой ситуации. Каждая зада> ча серии «К» содержит помехи (как внеш> ние, так и внутренние), осложняющие вы> бор способа поведения в типовых ситуациях совместной научно>исследовательской дея> тельности. К внешним помехам, к примеру, относятся: неожиданные, новые требования преподавателя, касающиеся методики напи> сания ВКР; неодобрительное отношение к ситуации сокурсников. К внутренним по> мехам в нашем случае относятся размышле> ния самого учащегося о вариантах поведе> ния в ситуации и возможных последствиях выбора каждого из них. Это создает условие для осознания испытуемым ситуации кон> фликтного смысла.

2009 — №4

К каждому тексту задач серии «К» прила> гается один и тот же бланк>задание, в ко> тором испытуемому предлагается выбрать и подчеркнуть один из вариантов поведения в ситуации обсуждении с преподавателем промежуточных результатов НИР. Испыту> емый выбирает поступок, а экспериментатор оценивает его направленность: совпадает ли он с общественно одобряемыми поступками применительно к данной ситуации или не совпадает. После текстов задач серии «К» следуют задачи серии «Д». Они направлены на изуче> ние содержания (направленности) и меры устойчивости ведущих мотивов, которыми, по мнению самих студентов, можно и нужно руководствоваться в регуляции поведения при выполнении ВКР (при выборе поступка в каждой из конкретных ситуаций, пред> ставленных в серии «К»). Каждая задача серии «Д» содержит описа> ние позиции участника групповой дискуссии в отношении мотивационной ориентации при выполнении ВКР, суждение о преимуще> ствах тех или других ведущих мотивов. При этом задачи этой серии также содержат по> мехи, которые затрудняют принятие реше> ния в пользу «правильной» (общественно одобряемой) позиции и облегчают выбор «неправильной» (житейской) позиции. Та> кими помехами в нашем случае являются эф> фект большинства и авторитет выступающе> го. «Правильную» позицию занимают те студенты, которые осознают полимотиваци> онный характер учебной деятельности в ус> ловиях написания ВКР, ориентированы, по их мнению, не только на достижение резуль> тата (желаемой оценки), но и на познава> тельный интерес, самопознание, самораз> витие. Студенты, которые считают нужным руководствоваться узким кругом учебных мотивов и ориентированы только на дости> жение желаемой оценки, демонстрируют житейскую позицию. К каждому тексту задач серии «Д» прила> гается бланк>задание, в котором предлагает> ся выбрать и подчеркнуть один из способов поведения в ситуации групповой дискуссии

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

(поддержу точку зрения выступающего, вы> ступлю с опровержением, воздержусь от вы> ступления). Сопоставление результатов выполнения каждым испытуемым тестовых заданий се> рий «К» и «Д» позволяет получить данные о характере связи конкретного ведущего мо> тива и поступков (согласованы они между собой или противоречат друг другу) и оце> нить тем самым меру действенности мотива, его роль в регуляции поведения (имеем дело только со знаемым мотивом или к тому же и действующим). Так, реализация принципов метода вовлечения испытуемых в жизненные ситуации путем изменения условий одной и той же задачи позволяет получить данные о содержании всех основных характеристик учебной мотивации: ее предметной направ> ленности (содержании), мере действенности (влиянии на основные компоненты деятель> ности) и степени устойчивости. В рамках применения ценностно>норма> тивной методики наряду с описанной выше системой задач на ценностно>смысловую ориентировку в типовых ситуациях учебной деятельности в качестве дополнительных применяются и другие виды диагностичес> ких средств. Например, специально разра> ботанный нами опросник позволяет выявить представления студентов о содержании от> дельных учебных мотивов, а также типе спе> ктра ведущих мотивов, побуждающих их к учению. Отдельный опросник направлен на получение сведений о прошлом опыте ис> пытуемого, о том, встречались ли ранее по> добные ситуации, как он поступал в таком случае, какие чувства чаще всего испытывал и как намерен поступать в будущем. Особый интерес, на наш взгляд, представляет опрос> ник, направленный на выявление у студентов субъективных критериев самооценки успеш> ности их учебно>профессиональной дея> тельности. С помощью такого опросника мы планируем получить новые, достаточно ин> тересные данные о том, выполняют ли ранее

названные мотивы не только роль регулято> ра внешнего поведения, но также и внутрен> нюю функцию отбора мотивов, целей, по> ступков, т. е. функционируют на уровне смыслообразующих мотивов. Подчеркнем, что разработанные ранее конкретные варианты ценностно>норматив> ных методик подвергались весьма строгой экспериментальной проверке их состоятель> ности (валидности и надежности). При этом их применение оказалось более эффектив> ным, чем использование других диагности> ческих методик: опросников, методик пар> ного сравнения, ранжирования, в том числе и проективных методик (Залесский, 1994). Для оценки прогностической валидности на> шего варианта ЦНМ мы планируем сопоста> вить данные об особенностях учебной моти> вации студентов, полученные при помощи ценностно>нормативной методики, с резуль> татами педагогического наблюдения за по> ведением испытуемых в тех же типовых учебных ситуациях выполнения ВКР, но в реальных условиях деятельности. Таким образом, новый вариант ценност> но>нормативной методики реализует и рас> ширяет возможности ценностно>деятельно> стного подхода к психодиагностике ценно> стно>смысловых образований личности для изучения характера учебной мотивации сту> дентов в условиях перехода к двухуровневой системе высшего профессионального обра> зования.

121

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бакшаева, Н. А., Вербицкий, А. А. (2006) Психология мотивации студентов : учеб. по> собие. М. : Логос. Герасимова, А. С. (2006) Мотивация учения в контексте деятельностного подхода : учеб. пособие. Белгород : Изд>во БелГУ. Залесский, Г. Е. (1994) Психология миро> воззрения и убеждений личности. М. : МГУ. Ильин, Е. П. (2000) Мотивация и мотивы. СПб. : Питер.

122

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Добровольческая деятельность как школа нравственного становления молодежи В. А. СИТАРОВ (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ),

Л. Е. СИКОРСКАЯ (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* Добровольчество как социокультурное явление неразрывно связано с историей развития об3 щества, имеет свои исторические предпосылки и цивилизационный опыт развития. Добро3 вольческая деятельность по своему духу и сути органично отвечает ценностям и способу суще3 ствования молодых людей. Добровольчество являет собой способ полноценного развития и существования человека как личности. Ключевые слова: молодежь, добровольческая деятельность, жизнеспособность, жизнедея3 тельность, нравственные ценности, волонтер, доброволец, направленность, мотивация, Доб3 ро, Благо.

Voluntary Activity as a School of Youth’s Moral Formation V. A. SITAROV (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES),

L. E. SIKORSKAIA (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES)

Voluntary work as a sociocultural phenomenon is indissolubly connected with the history of society development. It has its historical preconditions and civilization development experience. Voluntary activity inherently and per se satisfies values and the way of youth’s existence organically. Voluntary activity is a way of full3fledged development and existence of human being as a person. Keywords: youth, voluntary activity, viability, sustainability, wheels of life, moral values, volunteer, trend, motivation, Good, Welfare.

олодежная проблематика в нашей стране обретает сегодня особую значи> мость. Жизнеспособность России безуслов> но зависит от жизнеспособности молодого поколения, от его гармоничного развития, творческого потенциала, социальной пози> ции. Сможет ли современная молодежь в полной мере стать авангардом динамично> го развития страны, будет ли стремиться ра> ботать на ее благо, вкладывать свой ум, та> лант и способности в дело ее процветания? Этот вопрос все больше волнует общество, он особо актуально звучит в период усиле> ния кризисных тенденций в экономике. Не

случайно, что 2009 г. объявлен в Российской Федерации Годом молодежи. Между тем состояние дел в молодежной среде весьма непростое и не вселяет большо> го оптимизма. Данные исследований указы> вают на устойчивое снижение просоциаль> ных, нравственных ориентаций молодежи в последние полтора десятилетия (Гневаше> ва, 2008: 23). В ценностной шкале молодых людей эти ориентации, как правило, не под> нимаются выше средних значений, уступая место ценностям материального благополу> чия, успеха и индивидуального самоутверж> дения. Ведущие позиции занимают также

* Ситаров Вячеслав Алексеевич — доктор педагогических наук, профессор, заведующий кафе> дрой педагогики и психологии высшей школы Московского гуманитарного университета. Тел.: (495) 374>74>59. Эл. адрес: sitarov@mail.ru Сикорская Лариса Евгеньевна — кандидат психологических наук, доцент кафедры педагогики и психологии высшей школы Московского гуманитарного университета. Тел.: (495) 374>74>59. Эл. адрес: lara.64@mail.ru

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

потребительско>меркантильные, узко эгоис> тические интересы, стремление состояться легким путем и т. п. (Молодежь новой Рос> сии…: 21). Серьезные опасения вызывает не спадающий уровень криминализации, экс> тремистских, конфликтно>протестных наст> роений в молодежной среде, распростране> ние алкоголизма и наркомании, аддитивных (от англ. addiction — зависимость), отклоня> ющихся форм поведения и др. (Короткина, 2008: 18). Здесь нет ничего удивительного, ведь молодежь — это «зеркало» общества, оно отражает его проблемы, а также те явле> ния, которые, утверждаясь сегодня, опреде> ляют завтрашний день (Ильинский, 2001). Поэтому от того, каким сформируется об> лик современной молодежи, во многом зави> сит судьба России. Справедливости ради надо сказать, что на долю новых поколений россиян выпало не> легкое время перемен, которое на протяже> нии двух последних десятилетий непрестан> но лихорадит общество. Стоит вспомнить, что падение авторитарного советского строя вызвало вакуум духовности, который вместе с полной стагнацией культурно>воспита> тельной системы привел к крайне негатив> ным последствиям. В результате большая часть подрастающего поколения оказалась буквально на улице, попадая под влияние активизирующейся преступности и крими> нальных структур (Ковалева, Луков, 1999: 10). В последние годы государству удалось переломить тенденцию скатывания общест> ва в бездну криминала. Переломить, но не изжить. Не ликвидирована «корневая систе> ма» преступности в лице разветвленной кор> рупции, которая продолжает давать свои па> губные «всходы». Как следствие мы имеем в сухом остатке тот правовой нигилизм, о котором говорит президент Д. А. Медве> дев, в том числе и среди молодежи. В настоящий момент российская молодежь живет в стране переходного типа. В контекс> те глобальной трансформации мира наше общество находится в состоянии перехода, когда старые ценности уже утрачены, а но> вые еще не сформулированы. Как отмечают

многие мыслители, Россия сегодня находит> ся на распутье, она еще только сосредоточи> вается. На уровне общественного сознания и самосознания еще не осмыслен и неясен тот «культурный горизонт» движения, новый «предел существования» России как единого и многоликого мира, каковой она всегда вы> ступала. И в этом состоянии высока вероят> ность сбиться с верного курса, утратить тра> диционные ценности, духовно>нравственные устои и идеалы Российской культуры. Вместе с тем сегодня в обществе отмеча> ется низкий уровень нравственности (Поло> жение молодежи в России…, 2005: 19, 27). Сухой экономизм захлестнул общественные институты и массовое сознание, проник во все «поры» общества, подтачивая его нрав> ственные основы. Его проявлениями высту> пают распространение утилитарно>прагма> тического мышления, потребительской пси> хологии и спекулятивно>манипуляционных моделей социального взаимодействия. Эти новые «модусы жизни» вызывают мировоз> зренческие трансформации в обществе. Так, например, понятие «труд» ассоциируется сегодня с сугубо экономической деятельнос> тью, смысл понятия «благо» сведен исклю> чительно к материальному обладанию и вы> годе, образование рассматривается как «сфера образовательных услуг», понятия «народ», «нация» заменяются безликим тер> мином «социум» и т. д. Экономические цен> ности стали определяющими в политике, идеологии, образовании, культуре. Однако эти ценности не могут консолидировать об> щество, вызвать его подъем, особенно в та> кой стране, как Россия. Экономика без опо> ры на нравственность ведет не к всеобщему процветанию, а к всеобщему разобщению, к индивидуализации, атомизации общества и к его распаду. Нужно особо отметить, что попытка за> пустить в нашей стране маховик «общества потребления» несет разрушительные по> следствия в социальном плане. В обществе сложился «сорт» молодых людей, не столько созидающих, сколько потребляющих (бук> вально проедающих) ресурсы и ценности

123

124

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

страны, включая знания и культурное насле> дие. При этом логика потребления оборачи> вается глубокой психологической драмой. Человек подобно «белке в колесе» втягива> ется в бесконечный круг ненасыщаемости витальных потребностей, что неизбежно со> провождается внутренней опустошенно> стью, тоской и безысходностью. Особую тревогу вызывает снижение нрав> ственного вектора в культуре, которая во все времена выступала основным «поставщи> ком» идеалов и образцов идентификации для молодого поколения. Именно культура давала тот полноценный образ героя нашего времени, столь необходимый для входящих во взрослую жизнь юношей и девушек. Чац> кий и Онегин, Печорин и Базаров, Болкон> ский и Безухов, Корчагин, Мересьев и дру> гие представляли целостные, развернутые образцы нравственных исканий личности в ее связи с обществом. Сегодня эти образцы и образы «героев» современной России диктуются СМИ, живущими по законам зре> лищно>развлекательного жанра. Единодуш> но отмечаемый кризис идентичности во мно> гом обусловлен тем, что Российская куль> тура повсеместно вытесняется массовой культурой, на место героя нашего времени приходят образы>однодневки для слепого подражания. Массовая культура формирует безответственное и бездуховное отношение к жизни как к игре, правила которой дикту> ются сильными, т. е. теми, кто обладает бо> гатством и властью. Распространившийся в обществе спекуля> тивный экономизм продуцирует атмосферу равнодушия, цинизма, душевной черствости, безразличия и неверия. В такой атмосфере пределом мечтаний для значительной части пассионарной молодежи выступает «рублев> ско>куршавелевский» стандарт жизни, кото> рый активно пропагандируется масс>медиа и новой элитой. Такому «стандарту» неведо> мо чувство стыда, угрызения совести, заботы о ближнем. При этом отмечается, что впервые в русской истории «новая интеллигенция» стала напрямую выражать интересы богатых и сильных (Климова, 2008). В предшествую>

2009 — №4

щие эпохи русская интеллигенция (при всей ее неоднородности, радикальности и услов> ной оппозиционности) отличалась высокой социальностью, стремилась вести диалог с властью от лица «униженных и оскорблен> ных», позиционируя себя выразителем чая> ний и интересов народа. (Вспомнить хотя бы массовое «хождение в народ» в 70>е годы ХIX в. и пр.) Сегодняшняя интеллектуальная элита в массе своей безоглядно устремилась по другую сторону социальной лестницы, пытаясь «парить» над народом и снисходить к нему от лица тех, кто устанавливает «пра> вила игры». Эта элита продуцирует «глянце> вую культуру», заполонив журналы и СМИ меркантильным гламуром, подающимся как образец той заветной культурной нормы, не> обходимой для подражания. Между тем притягательные образы народа, людей труда (рабочего, ученого, врача, учителя, инжене> ра и др.), примеры гражданской чести и во> инской доблести в культуре не артикули> руются. В социальном смысле опасность заключается в том, что «голос народа» в культуре скоро некому будет выражать и он уже нередко прорывается в контркуль> турных формах, подпитывая экстремистские и радикальные движения. Сегодня, как никогда, жизнеспособность молодого поколения зависит от наличия у него духовного потенциала, способности противостоять влиянию чуждых идеологий и деструктивных культов, быть психологиче> ски устойчивым. Не случайно, осмысливая современные угрозы нашему обществу, пат> риарх Кирилл говорит о попытках изменить, «переписать» цивилизационный код нашего народа, погасить духовный вектор развития нашего общества, размыть его ценностные основы. И в этом плане панэкономизм и кор> рупция, подрывая веру и надежду людей на лучшую жизнь, разрушают «защитный слой» общества, вызывают в нем «синдром духовного иммунодефицита». «Инфициро> ванная» этим синдромом молодежь без ко> лебаний пополняет ряды жертв силовой гло> бализации, информационных войн и гумани> тарных интервенций.

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

Как уже отмечалось, обращение к моло> дежной проблематике сегодня неизбежно сопровождается темами проявления экстре> мизма, ксенофобии, шовинизма, радикализ> ма, насилия, распространения наркомании, алкоголизма, проституции, токсикомании и т. п. В чем причины этих бед? Где искать их корень? Ответы звучат самые разные. Впере> ди всех спешат все объяснить главные «спе> циалисты» по «социальным язвам» совре> менной России в лице экспортированных по> борников прав человека и либеральных гуманитариев. Они твердят об отсутствии у российской молодежи культуры толерант> ности, опыта демократии, свободы самовы> ражения, психологической культуры и т. п. Тут же предлагаются различные «рецепты исцеления» на любой вкус (и цену) — всевоз> можные образовательные программы, кур> сы, тренинги, центры, фонды и т. д. С другой стороны, официальные власти бóльшую часть молодежных проблем стремятся спи> сать на безотказный конек внешнего (не на> шего) «тлетворного влияния», которое нуж> но изживать в патриотичных рядах «На> ших», «Идущих вместе» и прочих движений. Все верно. Наша молодежь не отличается то> лерантностью, психологической культурой, равно как идейной устойчивостью и патрио> тизмом и т. д. Проблема в том, что все это есть следствия, а не причины сегодняшних бед молодежи. Реальные же причины нужно искать в тех «правилах игры», которые дик> туются спекулятивно> экономическими ин> тересами сильных, и которые деформируют сами жизненные структуры и ценности об> щества. Трудно ожидать от молодежи соци> альной активности в условиях роста соци> ального отчуждения и хронической нищеты при безучастности властей, в условиях нара> стающего разрыва поколений, примитивиза> ции образования и усиливающейся безгра> мотности, в атмосфере аннигиляции культу> ры, духовной опустошенности, слабости веры и политической воли и др. Молодежь — это нерв нации, ее непри> крытая эмоция. Это та «лакмусовая бумаж> ка», по которой можно судить о состоянии

дел в обществе (Ильинский, 2001). Сегодня молодежь во многом испытывает состояние заброшенности и безучастия со стороны об> щества, невостребованного романтизма, тос> ку по справедливости, по живому общению, по подлинно духовным ценностям и высоким идеалам, к которым стоит стремиться. В це> лом отмечается два опасных вектора настро> ений в молодежной среде (приводящих к вы> шеотмеченным бедам) — это безысходность и протест. В их основе, на наш взгляд, ле> жат два базовых состояния, два поглощаю> щих сознание и внутренне разъедающих личность синдрома — нравственный голод и жажда справедливости. Причем оба они есть «две стороны одной медали», т. е. вызы> ваются одним явлением, насквозь поразив> шим наше общество. Речь идет о непомерно высоком уровне социального расслоения при общем падении нравственных устоев и все> проникающем равнодушии. Социальное рас> слоение и равнодушие — именно из этой расширяющейся пропасти поднимаются на> иболее ядовитые испарения, отравляющие жизнь современной молодежи, да и общест> ва в целом. Рост социальных асимметрий в России достиг тех пределов, когда ситуа> цию впору характеризовать в терминах «ти> хой холодной гражданской войны» (Ильин> ский, 2008). Таким образом, корень основных бед мо> лодежи заключается в росте социального отчуждения и правовой несправедливости, с которыми не могут совладать ни власть, ни различные социальные структуры. Общей причиной такого положения, на наш взгляд, выступает утрата нравственных основ соци> ально>экономического функционирования государства. В этой связи многие видные мыслители, ученые подчеркивают, что общество и моло> дое поколение нуждаются в принципиально новых формах жизнедеятельности, в опы> те гражданского служения и заботы, в при> мерах жизни иного рода, в которой такие понятия, как Совесть, Честь, Добро, Прав> да, Справедливость, выступают исходными смыслами существования личности. Между

125

126

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

тем многие молодые люди сами стихийно ищут альтернативные пути, обращая свой интерес к церкви, благотворительности, а также к деятельности в различных добро> вольческих организациях. В настоящее время в России усилиями движений за гражданское общество, моло> дежных и общественных организаций выст> раивается институт добровольчества (Добро без границ…, 2002). Данный факт имеет бе> зусловное позитивное значение в деле фор> мирования новых поколений и оздоровления общества в целом. Добровольческая дея> тельность выступает как неиссякаемый ис> точник и ресурс нравственности. В филосо> фии добровольчества личное счастье и бла> гополучие рассматриваются как продолже> ние счастья и благополучия окружающих людей. Зарождение добровольческой дея> тельности в современной России стимулиро> валось влиянием различных волонтерских движений, охвативших цивилизованный мир в последние полвека (Сикорская, 2008). Этимологически термины «волонтер» и «доброволец» имеют почти тождествен> ное значение, хотя более пристальный взгляд позволяет увидеть важный отличи> тельный нюанс русскоязычного термина, ка> сающийся нравственной основы самой дея> тельности. Как известно, понятие «волонтер» проис> ходит от французского volontaire, которое, в свою очередь, является производным от латинского voluntarius — волевой, самоволь> ный (от volutas — воля). Изначально этим термином обозначалось лицо, добровольно поступившее на военную службу. В широ> ком смысле понятие «волонтер» означает человека, осуществившего сознательный, самостоятельный выбор, занимающегося ка> ким>либо делом по собственному желанию и убеждению. Это чистая произвольность. Русскоязычный эквивалент данного поня> тия сегодня несравненно содержательнее, чем его франко>итальянский прототип. Не> трудно заметить, что термин «доброволец» происходит не от одного, а от двух слов: «Добро» + «Воля», соединяя их в себе в од>

2009 — №4

но целое. То есть своим происхождением это слово обязано понятию доброй воли. В свое время И. Кант говорил об автономной доб6 рой воле как некой внутренней инстанции, к которой прислушивается человек в нравст> венном поиске. Добрая воля, по Канту, су> ществует как внутренний определитель на> значения человека, философ сравнивает ее с компасом, «который помогает человеку ориентироваться среди бурь и волнений жи> тейского моря, видеть, куда ведут его по> ступки — к добру или злу» (Кант, 1965: 159). В этой связи термин «доброволец» отражает качественную сторону деятельности челове> ка, ее нравственное значение. Несложный этимологический анализ по> казывает, что понятие «волонтер» не отра> жает характера той деятельности, которую избирает человек, а обозначает лишь сам способ участия в ней субъекта (самостоя> тельно, произвольно). Между тем в понятии «доброволец» в широком значении подразу> мевается определенный смысл деятельности, созидательной по своей сути, направленной на Добро. То есть в данном понятии присут> ствует не только субъектный аспект деятель> ности, но и ее нравственное измерение. Таким образом, в русском языке и отече> ственной ментальности добровольцем, по сути, может называться только тот, кто тво> рит Добро по собственному желанию. В за> падном аналоге, как видно, такой нравствен> ной определенности не возникает. Как отмечают исследователи, понятие «добровольчество», а в западной традиции «волонтерство» (volunteerism), применяется для обозначения добровольческого труда как деятельности, осуществляемой людьми добровольно на безвозмездной основе и на> правленной на достижение социально зна> чимых целей, решение проблем сообщества. Во многих странах мира добровольческий труд сегодня — повседневная социальная практика: люди объединяются для того, что> бы сажать деревья, обучать здоровому об> разу жизни, проводить экологические ак> ции, организовывать конференции, форумы, строить, вести профилактику правонаруше>

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

ний, решать общие проблемы (Кудринская, 2006). Добровольчество как социокультурное явление неразрывно связано с историей раз> вития общества, имеет свои исторические предпосылки и цивилизационный опыт раз> вития. Религиозные ценности (труд как путь к спасению; высокий уровень социальной организации жизни как долг служения Богу, добрые дела как знак избранничества; готов> ность к обучению и принятию нового) в со> четании с гражданскими свободами стали основой современного добровольчества. Тем самым суть добровольческого труда за> ключается в свободе от социального, эконо> мического и политического принуждения и бескорыстной направленности на решение проблем сообщества. Добровольческий труд имеет свою тради> цию и в России. Он явился важнейшей ха> рактеристикой отечественной истории. Для крестьянских общин в России был характе> рен этот вид труда при решении общих про> блем. Взаимопомощь, взаимоподдержка сде> лали крестьянскую общину одним из самых устойчивых институтов, влияние которого сохраняется и поныне. Наряду с общинными формами общественное благодеяние в Рос> сии обретало и другие формы, что нашло отражение в гражданских движениях, объе> динивших в своих рядах большое число из> вестных и неизвестных активистов, нрав> ственной потребностью которых была по> мощь ближнему (Кудринская, 2006: 22). Один из известных примеров — безвозмезд> ная деятельность представителей интелли> генции (учителей, врачей и т. д.) в сфере культуры — «хождение в народ». Другой пример: Московской городской Думой в 1894 г. учреждаются «Городские Попечи> тельства о бедных», концепция которых раз> работана В. И. Герье. В «Русских Ведомос> тях» №57 за 1895 г. приводятся его слова: «Без общего и дружного участия всех доста> точных жителей столицы Попечительства не будут в состоянии справиться со своей зада> чей». После революции 1917 г. безвозмезд>

ный труд граждан в СССР был массовым, но инициированным сверху государственно> партийными структурами. Он рассматривал> ся как предкоммунистический или даже коммунистический труд (субботники, доб> ровольные дружины, тимуровское движе> ние, просветительская деятельность и пр.) (Кудринская, 2006: 22). Однако это был псев> додобровольный труд, поскольку не был свободным для граждан, носил во многом принудительный, конъюнктурный, идеоло> гический характер. Сегодня в России восста> навливаются принципы свободной добро> вольческой деятельности, отвечающей духу и принципам гражданского общества (Куд> ринская, 2006: 20).

127

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Гневашева, В. А. (2008) Российская моло> дежь в начале XXI века: ее социальный образ для нас и для мира // Знание. Понимание. Умение. № 2. С. 24–37. Добро без границ : Федеральный инфор> мационный центр молодежных социальных программ. (2002) М. : МГСА. 40 с. Ильинский, И. М. (2001) Молодежь и моло> дежная политика: Философия. История. Тео> рия. М. : Голос. Ильинский, И. М. (2008) Тихая холодная гражданская война // Знание. Понимание. Умение. №2. С. 5–10. Кант, И. (1965) Соч. : в 6 т. М. : Мысль (Фи> лософ. наследие). Т. 4. Ч. I. 544 с. Ковалева, А. И., Луков, Вал. А. (1999) Со> циология молодежи: Теоретические вопросы. М. : Социум. Кудринская, Л. А. (2006) Добровольческий труд: опыт теоретической реконструкции : дис. докт. социол. наук. М. Молодежь новой России: образ жизни и ценностные приоритеты. Аналитический до> клад ИС РАН (2007) М. Сикорская, Л. Е. (2008) Организация доб> ровольческой деятельности в городской сре> де : учебно>методическое пособие. М. : Изд>во Национального института бизнеса. 212 с. (Окончание следует)

128

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Детский опыт матери и ее отношение к собственному ребенку А. Е. БОРИСОВА (ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УчРЕЖДЕНИЕ «ДЕТСКИЙ САД №1734»),

Е. М. ИЖВАНОВА (ЦЕНТР ПСИХОЛОГО3МЕДИКО3СОЦИАЛЬНОГО СОПРОВОЖДЕНИЯ «ОТКРЫТЫЙ МИР»)* Данная статья посвящена изучению особенностей связи детского опыта женщины с отношени3 ем к собственному ребенку в контексте материнско3детского взаимодействия. Кроме того, в рамках данного исследования рассматривается возрастная динамика влияния детского опы3 та на взаимоотношения с ребенком. Ключевые слова: материнско3детское взаимодействие, детский опыт.

Infant Experience of Mother and Her Attitude to Her Own Child A. E. BORISOVA (STATE EDUCATIONAL INSTITUTION «KINDERGARTEN № 1734»), E. M. IZHVANOVA (PSYCHOLOGICAL, MEDICAL AND SOCIAL SUPPORT CENTER «THE OPEN WORLD»)

This article covers studying of features of links between woman’s infant experience and attitude to her own child in the context of mother3child interaction. Besides, within the framework of the research age dynamic influence of infant experience on mutual relations with child is being considered. Keywords: mother3child relations, infant experience.

ктуальность изучения связи детского опыта матери с его влиянием на процесс воспитания собственного ребенка определя> ется необходимостью решения таких задач, как развитие и воспитание полноценных, жизнеспособных и благополучных детей. В отечественной психологии М. И. Лиси> на и ее последователи показали, что под ран> ним влиянием матери у ребенка формиру> ется аффективно>когнитивный комплекс, который является источником развития, об> щения и самосознания. Этот комплекс в будущем во многом определяет восприятие человеком самого себя и окружающих. Ранний детский опыт общения с матерью может быть как позитивным, так и негатив> ным, и под влиянием этого опыта формиру>

ется собственная материнская позиция жен> щины. Г. Г. Филиппова (Филиппова, 1999: 5–28) выделяет два основных подхода к изучению материнства: 1) материнство как обеспечение условий для развития ребенка в контексте материн> ско>детского взаимодействия с анализом материнских качеств и характеристик ма> теринского поведения, позитивно или нега> тивно сказывающихся на развитии ребенка, а также их культурные, социальные, эволю> ционные, физиологические и психологичес> кие аспекты; 2) материнство как часть личностной сфе> ры женщины с точки зрения удовлетворен> ности женщины своей материнской ролью

* Борисова Анна Егоровна — аспирант кафедры психологии развития и акмеологии Москов> ского гуманитарного университета, педагог>психолог Государственного образовательного уч> реждения «Детский сад № 1734». Тел.: (499) 267>62>59. Эл. адрес: ab20.07.85@mail.ru Ижванова Елена Михайловна — кандидат психологических наук, заместитель директора Центра психолого>медико>социального сопровождения «Открытый мир». Тел.: (495) 601>22>27. Эл. адрес: izhvanova@bk.ru

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

как стадии личностной и половой иденти> фикации. В течение жизни женщина решает возра> стные задачи развития. Традиционно возра> стные периоды рассматриваются в диапазо> не 10–15 лет. С учетом особенностей выбор> ки испытуемых и целей нашего исследования мы представили их в виде четырех возраст> ных групп с интервалом в пять лет между группами (Ижванова, 2004: 51–66). В основе такого представления лежат нормативные задачи развития и особенности эмоциональ> ного восприятия себя как женщины, харак> терные для каждой выделенной возрастной группы. Например, в 27–32 года женщина наиболее эмоционально готова к реализации ролей жены и матери, что совпадает с ее нормативными задачами развития. Средний возраст выхода замуж у россиянок прибли> жается к среднеевропейскому и составляет 27–30 лет. Особенностью возраста 33–39 лет являет> ся стремление к профессиональной реализа> ции и установлению близких отношений в семье, на 39 лет приходится начало кризиса середины жизни, который у женщин начина> ется раньше, чем у мужчин, и длится дольше. В 40–45 лет основными задачами являют> ся подведение итогов достигнутого, переос> мысление собственной жизни и преодоление кризиса середины жизни. Возраст 46–50 лет обычно соответствует периоду жизни, когда взрослые дети отделя> ются, семейная система перестраивается, на первый план выходят супружеские отноше> ния и в случае создания собственных семей взрослыми детьми принятие новых членов семьи. При рождении внуков женщина осва> ивает новую роль — роль бабушки. Целью нашего исследования являлось изучение особенностей связи детского опы> та женщины с отношением к собственному ребенку в контексте материнско>детского взаимодействия.

ся начальных классов): 41 мальчик и 61 де> вочка. Как видно из таблицы, основным контин> гентом испытуемых (83%) являются женщи> ны до 40 лет.

МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Испытуемыми были 102 женщины, имею> щие детей в возрасте от 7 до 11 лет (учащих>

129

Таблица КОЛИЧЕСТВЕННЫЙ СОСТАВ ИСПЫТУЕМЫХ ПО ВОЗРАСТНЫМ ГРУППАМ

Возрастная группа

Кол6во

% от общего

27–32 лет

33–39 лет

40–45 лет

46–50 лет

Для изучения особенностей материнско> детских отношений в прародительской семье нами был использован опросник Н. Мату> шевской (Матушевская, Филиппова, 2006: 22–25). Опросник содержит 36 вопросов, из которых 18 направлены на выявление уровня тревожности, 18 — уровня избегания. Испы> туемым предлагается 7 вариантов ответа на каждый вопрос: в диапазоне от «совершенно не согласна» (1 балл) до «полностью соглас> на» (7 баллов). Таким образом, опросник позволяет получить данные по двум шка> лам — по шкале тревожности и по шкале из> бегания, выраженные в баллах (от 1 до 7), и установить их степень выраженности. Особенности взаимодействия матери с соб> ственным ребенком изучались с помощью опросника И. Марковской «Взаимодействие родитель>ребенок» (ВРР) (Лидерс, 2006: 208–220). Опросник включает 60 вопросов. При заполнении опросника родителям пред> лагается оценить степень согласия с каждым из утверждений по 5>балльной системе: от 1 балла — совершенно не согласен, это ут> верждение совсем не подходит, до 5 бал> лов — совершенно согласен, это утвержде> ние абсолютно подходит. Шкалы опросника ВРР дают возможность определить следующие характеристики вза>

130

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

имодействия матери с ребенком: 1) нетребо> вательность — требовательность, 2) мяг> кость — строгость, 3) автономность — кон> троль, 4) эмоциональная дистанция — бли> зость, 5) отвержение — принятие, 6) от> сутствие сотрудничества — сотрудничество, 7) тревожность за ребенка, 8) непоследова> тельность — последовательность, 9) воспи> тательная конфронтация — воспитательное согласие в семье, 10) удовлетворенность от> ношениями с ребенком. РЕЗУЛЬТАТЫ

Однофакторный анализ показал досто> верность различий результатов между груп> пами испытуемых при ␣ = 0,01 между груп> пами 27–32 года и 33–39 лет — при Fэмп = 527,03 > Fкр = 2,2; между группами 33– 39 лет и 40–45 лет Fэмп = 392,4 > Fкр = 2,2; между группами 40–45 лет и 46–50 лет Fэмп = 117,4617 > Fкр = 2,3. Были рассчитаны коэффициенты Спирме> на с помощью пакета SPSS. Анализ показал, что существуют корреляционные связи не ниже умеренных: — для возрастной группы от 27 до 32 лет между: 1) требовательностью и тревогой (r = 0,43); 2) строгостью и тревогой (r = 0,44); 3) принятием и тревогой (r = –0,36); 4) тревожностью за ребенка и тревогой (r = 0,43); 5) сотрудничеством и избеганием (r = –0,37); — для возрастной группы от 33 до 39 лет между: тревожностью за ребенка и тревогой (r = 0,35), воспитательным согласием и тре> вогой (r = 0,42), близостью и избеганием (r = –0,39); — для возрастной группы от 40 до 45 лет между: тревожностью за ребенка и тревогой (r = 0,57); — для возрастной группы от 46 до 50 лет между: удовлетворенностью отношениями и избеганием (r = –0,76); тревогой и приня> тием (r = 0,87). Как видно из результатов, тревога в отно> шениях с собственной матерью в группе женщин 27–32 года прямо связана с четырь> мя характеристиками взаимодействия с соб>

2009 — №4

ственным ребенком: требовательность, стро> гость, принятие и тревожность за ребенка. Чем больше было тревоги в отношениях с собственной матерью, тем требовательнее и строже мать к собственному ребенку и тем больше она тревожится за него, стремясь тем самым компенсировать свою собствен> ную тревогу. Чем больше было избегания и тревоги в отношениях с матерью, тем мень> ше принимается собственный ребенок и ху> же сотрудничество с ним. Для женщин в возрасте 33–39 лет тревога в отношениях с матерью меньше связана с отношениями с собственным ребенком, чем в младшей группе, всего с двумя характерис> тиками отношений: с тревожностью за ре> бенка и воспитательным согласием: чем больше тревожилась мать испытуемой, тем значимее для женщины воспитательное со> гласие в семье. Возможно, это объясняется стремлением женщины найти «союзника» в лице супруга для доказательства того, что она все делает правильно и для тревоги нет причин. Для данной группы характерно так> же перенесение эмоциональной близости с матерью на отношения с собственным ре> бенком в обратной зависимости: стать бли> же собственному ребенку, чем была для женщины ее собственная мать. Если мать женщины 40–45 лет была тре> вожной, то женщина тревожится за собст> венного ребенка, и в этом в основном и про> является влияние детского опыта на обще> ние со своим ребенком. Для женщин старшей возрастной группы тревожность и избегание в отношениях с ма> терью одинаково связаны с отношениями с собственным ребенком. Чем больше жен> щина чувствовала себя принятой, будучи ребенком, тем больше она принимает свое> го ребенка и удовлетворена отношениями с ним. Таким образом, подытоживая сказанное, отметим, что на женщин, имеющих детей одного возраста и относящихся к разным возрастным группам, собственный детский опыт по>разному проявляется в отношениях с собственным ребенком.

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

Наиболее сильно проявляется этот опыт в группе женщин 27–32 лет. Скорее всего, это связано с новой ролью, которую прини> мает женщина, с отсутствием у нее опыта материнства, в связи с чем женщина обраща> ется к имеющейся модели детско>родитель> ского взаимодействия, которая имела место в ее детстве. Для 33–39>летних женщин детский опыт матери в сравнении с предыдущей груп> пой играет несколько меньшую роль, так как здесь женщина уже решает другие нормативные задачи развития, и, как прави> ло, в этот возрастной период женщина ро> жает второго, третьего ребенка и уже с уве> ренностью реализует свои родительские функции. Для женщин в возрасте от 40 до 45 лет детский опыт играет небольшую роль в про> цессе воспитания своего ребенка, возможно, это связано с тем, что женщина вступает на новую ступень развития. Она преодолевает кризис середины жизни, акценты на жизнен> ные ценности смещаются, а тревожность мо> жет быть личностной особенностью женщи> ны, которая может проявляться не только в отношениях с ребенком, но и в других си> туациях. У женщин 46–50 лет во взаимоотношени> ях с ребенком снова проявляется ее детский опыт, причем он носит тотальный характер, связанный с общим принятием женщины собственной матерью. Это можно объяснить наличием дисбаланса между нормативными задачами развития и реальной жизненной ситуацией. Подводя итог, можно сказать, что чем мо> ложе мать, тем большее влияние детский

опыт оказывает на ее взаимоотношения со своим ребенком. В связи с этим отметим следующее: 1. Эмоциональная близость с матерью в прародительской семье обусловливает принятие собственного ребенка, близость и умение сотрудничать с ним. 2. Тревога передается от матери к дочери. Дочь, став матерью, сама будет демонстри> ровать тревожное поведение. Такие матери стремятся компенсировать тревогу своей требовательностью, строгостью, воспита> тельным согласием в семье. При этом чем бо> лее тревожной была мать, тем более значимо для дочери быть авторитетным родителем. 3. Возрастная динамика влияния детского опыта на взаимоотношения с ребенком име> ет тенденцию нивелироваться до 45 лет, по> сле снова проявляется.

131

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Ижванова, Е. М. (2004) Развитие полороле> вой идентичности в юношеском и зрелом воз> расте : дис. на соиск. уч. степ. канд. психол. наук. М. Лидерс, А. Г. (2006) Психологическое об> следование семьи : учеб. пособие>практикум для студ. фак. психологии высш. учеб. заведе> ний. М. : Издательский центр «Академия». Матушевская, Н. В., Филиппова, Г. Г. (2006) Взаимосвязь качества привязанности бере> менной женщины к своей матери в детстве и к мужу во время беременности // Перина> тальная психология и психология родительст> ва. №2. С. 22–25. Филиппова, Г. Г. (1999) Психология мате> ринства: концептуальная модель. М. : Инсти> тут молодежи.

132

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Взгляд в будущее через одиночество И. А. РАЛЬНИКОВА (АЛТАЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* В данной статье отражены результаты научного исследования представлений о жизненной перспективе студентов, остро переживающих чувство одиночества. Описаны особенности их временной направленности, планирования будущего: поставленных целей, выбранных средств достижения целей, а также мотивационных оснований реализации задуманного. Ключевые слова: представления о жизненной перспективе, переживание одиночества.

A View into the Future through Loneliness I. A. RALNIKOVA (ALTAI STATE UNIVERSITY)

The article presents results of research on views on life prospects of students who experience a bit3 ter feeling of loneliness. It describes the features of their temporal orientation, planning of the future: objectives in view, chosen means for achieving the latter, as well as motivation bases for implemen3 tation of the intentions. Keywords: views on life prospects, loneliness experience.

редставления о будущем в студенче> ские годы, когда большая часть жизни для человека с ее достижениями и потерями еще впереди, является одной из важнейших тем обыденных размышлений и направлений исследования в психологии. Особый науч> ный интерес данная проблема приобрета> ет в контексте рассмотрения переживания одиночества как непростого для его осозна> вания и эмоционального переживания со> стояния, способствующего трансформации представлений человека о собственной лич> ности, что, в свою очередь, накладывает от> печаток на видение себя и своей жизни в бу> дущем. Одиночество — распространенное явле> ние в современном мире. Можно чувствовать себя одиноким, находясь среди людей и вза> имодействуя с ними. Одиночество может за> ключаться в отсутствии физического (изоля> ция от других) или глубоко интимного, дове> рительного общения личности с другими людьми и вызывать острые психические со> стояния, резкую актуализацию потребно> сти в общении, персонификацию предме>

тов, психические расстройства (Конюхов, 1996: 126). Одиночество — это особая фор> ма самовосприятия личности, отражающая содержание актуальных взаимоотношений личности с миром. Человеку свойственно воспринимать себя частью обширной сети личных и социальных взаимосвязей. Оди> ночество возникает вследствие нарушений в этой сети, при которых не удовлетворяется потребность личности в определенном каче> стве общения с окружающими миром. Поня> тие одиночества связано с ситуациями, субъ> ективно воспринимаемыми как нежелатель> ные, личностно неприемлемые для человека дефициты общения и положительных близ> ких отношений с другими, сопровождающи> мися тягостными эмоциональными пережи> ваниями (Садлер, Джонсон, 1989: 47–52). Стоит подчеркнуть, что на переживание со> стояния одиночества влияют не столько ре> альные отношения, сколько идеальное пред> ставление о том, какими они должны быть. Человек, имеющий сильную потребность в общении, будет чувствовать себя одиноким и в том случае, если его контакты ограниче>

* Ральникова Ирина Александровна — кандидат психологических наук, доцент кафедры со> циальной и клинической психологии Алтайского государственного университета. Тел.: (3852) 36>61>61. Эл. адрес: irinaralnikova@yandex.ru

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

ны одним>двумя людьми, а он бы хотел об> щаться со многими. В то же время тот, кто не испытывает такой потребности, может вовсе не ощущать своего одиночества даже в усло> виях полного отсутствия общения с другими людьми. Одиночество — одна из сложных психо> логических проблем, с которой может столкнуться каждый человек. Каждый вкла> дывает в понятие «одиночество» свой собст> венный уникальный смысл, порождаемый контекстом собственной жизни, и наполняет процесс его переживания сугубо индивиду> альными эмоциями. Спектр смыслов и эмо> ций в случае одиночества достаточно обши> рен. Индивидуальное смысловое наполнение «одиночества» может выражаться в таких его характеристиках, как: «никому не ну> жен», «существуют непреодолимые для ме> ня преграды в общении», «не достоин внима> ния со стороны других», «хочется умереть», «не с кем поговорить, не кому открыться», «со всеми, но — один», «обособленность от мира и людей», «замкнутость» и др. Эмо> ции, сопровождающие состояние одиноче> ства могут проявляются в отчаянии, тоске, беспомощности, страхе, тревоге, грусти, опустошенности, скуке, жалости к себе, ско> ванности, раздражительности, незащищен> ности, отчужденности и др. Такое самовос> приятие и самоощущение провоцирует еще больший уход от личностно и социально значимых контактов со средой, самоизоля> цию, что парадоксальным образом уводит человека от той самой потребности в обще> нии, к удовлетворению которой он так силь> но стремится. В контексте рассмотрения одиночества в жизни человека полезно исследовать, как оно возникает, функционирует во внутрен> нем мире личности, проявляется в контактах с социальным миром в позднем юношеском возрасте. Так как именно на данном возраст> ном этапе личность решает ряд задач, требу> ющих активного проявления и предъявления себя в социальном мире, освоения новых го> ризонтов социально>ролевого взаимодейст> вия, спектра личных и социальных контак>

тов, самостоятельной и осмысленной жиз> ненной позиции (Немов, 1994: 200–201). В поздней юности, как ни в какую другую пору жизни, прошлое и будущее пересека> ются в настоящем времени очень противоре> чиво. Подвергается испытанию чувство не> прерывности своего «Я», преемственности во времени. Восприятие собственного пси> хологического прошлого, настоящего и бу> дущего становится весьма напряженным. Оптимальные варианты личностного разви> тия предполагают относительную преемст> венность прошлого, настоящего и будущего личности, «подъем» к новым качествам, раз> решение актуальных ценностно>смысловых противоречий (Немов, 1994: 198–199). В тех случаях, когда процесс взросления протека> ет в кризисных формах, одной из которых является острое переживание одиночест> ва, временная преемственность нарушается, что не может не отразиться на представле> нии о будущем и его планировании (Кроник, 1993: 43–59). Как же человек, переживающий одиноче> ство в студенческие годы, представляет кар> тину своего будущего, какими событиями его наполняет, какие цели ставит, как далеко заглядывает в своих планах, о чем мечтает, какие эмоции испытывает, предвосхищая бу> дущие события, какие стратегические пове> денческие линии запускает в настоящем, чтобы реализовать задуманное? Исследова> ние студентов третьего и четвертого курсов Алтайского госуниверситета позволило сде> лать определенный шаг в поиске ответов на поставленные вопросы. В исследовании была выделена группа студентов, ощущающих себя одинокими и воспринимающих свое одиночество как не> желательный, личностно неприемлемый де> фицит общения и положительных близких отношений с другими, сопровождающийся тягостными эмоциональными переживания> ми, которая была обозначена как «группа с высоким уровнем одиночества» и оказа> лась достаточно многочисленной — около 40 % (методика Д. Рассела, М. Фергюссона) (см. рис. 1, с. 134).

133

134

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ кол,во в% 50,00% 45,00% 40,00% 35,00% 30,00% 25,00% 20,00% 15,00% 10,00% 5,00% 0,00%

47 % 38 %

15 %

высокий

средний

низкий

Уровень одиночества

Рис. 1. Уровень одиночества студентов

Одиночество в данном возрасте выступа> ет фактором, сопутствующим фокусировке сознания на определенном временном от> резке жизненного пути. Так, студенты с вы> соким уровнем одиночества ориентированы на временной отрезок «прошлое — настоя> щее». Студенты, у которых одиночество как переживание не выражено, — на временной

кол,во в% 70

70% 52%

60 50

отрезок «настоящее — будущее» (методика направленности во времени) (рис. 2). Обращает на себя внимание, что в субъек> тивной картине времени жизни студентов, страдающих от одиночества, будущее зани> мает незначительное место (11 %). Специфи> ка такой временной ориентации во многом связана с их отношением к настоящему, про>

высокий уровень одиночества

37%

30%

11%

низкий уровень одиночества

10 0 прошлое

настоящее

будущее

Временная направленность студентов

Рис. 2. Временная направленность студентов в соответствии с уровнем одиночества

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

шлому и будущему. На основе факторного анализа по результатам временного семан> тического дифференциала установлено, что студенты, ощущающие себя одинокими, к своему настоящему относятся как ко време> ни жизни, события которой не вызывают яр> ких положительных или негативных эмоций, описывая его как не печальное и не радост> ное, не светлое и не темное, не пассивное, но вместе с этим и не активное и т. п. Прошлое оценивается неоднозначно как время, на> полненное радостью, активностью, опреде> ленностью, так и время, события которого незначимы, мелки, неинтересны. Студенты, которые не считают себя одинокими, описа> тельные характеристики прошлого и настоя> щего относят в основном к положительному полюсу. Отношение к будущему студентов с высоким и низким уровнем одиночества также отличается. В подавляющем большин> стве (70 %) характеристика будущего одино> ких студентов носит негативный оттенок. Оно описывается как «печальное, пустое, тусклое, серое, иллюзорное». 20 % респон> дентов обозначают свое отношение к буду> щему в нейтральных категориях, не примы> кая ни к отрицательному, ни к положитель> ному полюсу. 10 % относятся к своему будущему положительно. В группе с низкой степенью одиночества студенты относятся к будущему оптимистично и позитивно. По> лученные данные позволяют констатировать феномен «очернения будущего», который проявляется в снижении его ценности в об> щей картине жизненного пути, представле> нии будущего в темных красках, наполнении печальными событиями и событиями, прино> сящими мало радости и удовлетворения. Следующим важным шагом в конкретиза> ции представлений о будущем студентов, ос> тро переживающих одиночество, стал ана> лиз особенностей построения ими жизнен> ной перспективы. Планирование будущего предполагает: выдвижение целей, выбор средств их достижения, осмысление моти> вов, стоящих за поставленными целями (Шмелев, 1993: 96–97). Большое значение имеет протяженность временной перспекти>

вы. Человек, «смотрящий далеко вперед, со> здает долговременные проекты, поэтому способен находить больше путей для их реа> лизации. Средства, отсутствующие в настоя> щей ситуации, могут быть найдены в более отдаленном будущем» (Нюттен, 2004: 368). Студенты с высоким уровнем одиночества склонны планировать лишь этапы ближнего будущего, практически не заглядывая даль> ше в свою взрослую жизнь, U>критерий по> казывает значимые различия при р < 0,05 (методика мотивационной индукции). Целе> вое планирование студентов с высоким уров> нем одиночества заключается в сосредото> ченности ведущих целей в какой>либо одной из жизненных сфер, наряду с тем что у сту> дентов с низким уровнем одиночества суще> ствуют цели, охватывающие различные сфе> ры (методика «Персоплан»). Например, вы> двигаются перспективные цели — окончить университет, поступить в магистратуру, за> кончить магистратуру, принадлежащие сфе> ре «учеба», или цели — жениться (выйти замуж), создать семью, родить ребенка, от> носящиеся к сфере «семьи». Следует отме> тить сходную тенденцию у студентов, ощу> щающих себя одиноко в выборе средств реа> лизации задуманного и мотивов, стоящих за целями. Так же как и цели, способы их реа> лизации, а также индивидуальные мотивы, стоящие за целями, отличаются меньшим разнообразием, что делает перспективу не такой глубокой, менее разнообразной и ак> тивной, а порой даже односторонней. Вмес> те с этим выстроенные цели сильнее связаны друг с другом как последовательные этапы жизненного плана. Ответственностью за ре> ализацию задуманного студенты из группы с высоким уровнем одиночества наделяют себя, исключая любую возможность вос> пользоваться ресурсами окружения. Математический анализ различий объек> тов временной перспективы (событий и це> лей, ее наполняющих) студентов с высоким и низким уровнем одиночества позволил констатировать их значимость при р < 0,05 и описать особенности существующих моти> вов, идей, стремлений, опасений, лежащих

135

136

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

субъективная интенсивность 9 8 7

низкий уровень одиночества

6 5

высокий уровень одиночества

4 3 2 1 0 S

Мотивационные объекты будущего

S — личность как целое, SR — самореализация, R — активность и работа, R2 — профессиональная деятельность, R3 — учебная деятельность, направленная на подготовку к будущей профессиональ, ной деятельности, C — мотивация вступить в контакт с другими, С2 — реципрокная мотивация (ожи, дание, чтобы другие вступили с ним в контакт), С3 — мотивация, в которой субъект выражает свои желания, надежды, опасения в отношении других, E — познавательная и исследовательская моти, вация, T — мотивационные объекты, имеющие трансцендентальную природу, P — мотивация обла, дать чем,либо, L — досуг, отдых, удовольствие, Tt — мотивация, имеющая отношение к процедуре тестирования, U — неклассифицируемые и пропущенные ответы

Рис. 3. Субъективная интенсивность мотивационных объектов будущего студентов с низкой и высокой степенью одиночества

в основе регуляции поведения в настоящем молодыми людьми, остро переживающими свое одиночество, объяснить один из факто> ров, обусловливающих такую специфику представлений будущего (рис. 3). Ощущая себя одинокими, люди склонны придавать особое значение собственной лич> ности в плане понимания причин актуального состояния одиночества, поиска способов его преодоления, самореализации в будущем. Их жизнь пронизана устойчивой потребнос> тью контакта с другими, причем природа это> го контакта двусторонняя: присутствует мо> тивация как личной инициативы контакта, так и проявления инициативы со стороны. Состояние острого одиночества способст> вует резкому снижению исследовательской

и познавательной мотивации студентов, что ведет к уменьшению активности во всех жиз> ненных сферах, особенно в учебной деятель> ности, направленной на подготовку к буду> щей профессии, ослаблению мотивации до> стижения конкретных жизненных целей. Таким образом, проведенное исследова> ние позволяет говорить о том, что острое со> стояние одиночества создает своеобразные «линзы», через которые личность смотрит в будущее, представляя его в мрачных тонах, делая незначительным и малопривлекатель> ным для себя, запускает стратегию, в ко> торой «завтра» трудно строить, находясь в «сегодня». Такое положение дел не безна> дежно. Существует ряд психотерапевтиче> ских технологий, позволяющих оказывать

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

помощь человеку в изменении выученного способа строить свою жизнь так, чтобы ощу> щать себя одиноким. Вместе с этим на само> восприятие себя как одинокого человека мо> жет повлиять переструктурирование образа будущего, в результате которого пасмурные и печальные события заменяются или допол> няются, во>первых, удовлетворяющими, по> лезными и радостными, а во>вторых, собы> тиями, связанными с контактами с окружа> ющими. Такой образ будущего становится более эмоционально притягательным, инте> ресным, мотивационно наполненным и соот> ветственно настраивает личность на прояв> ление активности по выстраиванию сети личных и социальных контактов в настоя> щем, выполнению конкретных действий по реализации планов на будущее.

Конюхов, Н. И. (1996) Словарь>справочник практического психолога. Воронеж : Модекс. Кроник, А. А. (1993) Lifeline в школе, или Как помочь детям справиться с «ударами судь> бы» // Lifeline и другие новые методы психоло> гии жизненного пути. М. : Культура. С. 43–59. Немов, Р. С. (1994) Психология. Кн. 2. М. : Просвещение ; Владос. С. 198–201. Нюттен, Дж. (2004) Мотивация, действие и перспектива будущего. М. : Смысл. Садлер, У. А., Джонсон, Т. Б. (1989) От оди> ночества к аномии // Лабиринты одиночества. М. : Прогресс. С. 30–51. Шмелев, А. Г. (1993) Персоплан — психо> технический инструмент жизненного выбо> ра // Lifeline и другие новые методы психоло> гии жизненного пути. М. : Культура. С. 96–97.

137

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Новые книги Ильинский, И. М. Беседы об истории Московского гуманитарного университета [Текст] / И. М. Ильинский. — М. : Изд,во Моск. гу,манит. ун,та, 2009. — 328 с. Русский интеллектуальный клуб : стенограммы заседаний и другие материалы. Кн. 6 [Текст] / под науч. ред. И. М. Ильинского. — М. : Социум, 2009. — 180 с.

138

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Социализация молодежи в процессе добровольческой деятельности Л. Е. СИКОРСКАЯ (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* Гражданское общество в последнее время стремительно развивается, приобретая новые функции и вовлекая все больше граждан. В процессе социализации личность проявляет актив3 ность. Активность молодежи в усвоении социального опыта является важной основой преобра3 зовательного этапа социализации. Российское студенчество представляет собой наиболее активную часть молодежи, является возможным «инициативным ядром» для реализации во3 лонтерских проектов, их реальной перспективной и обширной социальной базой. Ключевые слова: социализация молодежи, добровольческая деятельность, гражданское об3 щество, активность молодежи, толерантность.

Socialization of Youth during Voluntary Activity L. E. SIKORSKAIA (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES)

The civil society has been recently developing by leaps and bounds, getting new functions and involv3 ing more and more citizens. In the process of socialization person displays activity. During socializa3 tion the person shows activity. Activity of youth in reception of social experience is an important basis of the transforming stage of socialization. Russian students represent the most active part of youth. Studentship is a possible “initiative core” for realization of voluntary projects, their real perspective and extensive social base. Keywords: socialization of youth, voluntary activity, civil society, activity of youth, tolerance.

современной России происходят слож> ные и неоднозначные процессы социа> лизации молодежи, формирующие у нее личностно>социальные качества, которые необходимы для становления самих моло> дых людей и устойчивого развития россий> ского общества. Процесс социализации в на> стоящее время по большей части происходит стихийно под воздействием множества нега> тивных факторов социальной среды. Среди позитивных факторов, обусловливающих формирование такого рода социальных ка> честв, выступает добровольчество, которое осуществляется в различных социальных институтах, а прежде всего в системе обра> зования. Добровольчество является одной из форм социализации, которая целенаправ> ленно способствует развитию у молодежи необходимых социальных качеств, и поэто>

му важно рассмотреть его функциональную роль в социализации учащейся молодежи. Говоря о роли гражданского общества в развитии Российского государства, необ> ходимо учитывать те социальные меха> низмы и социально>педагогические условия, которые бы способствовали становлению активной гражданской позиции через про> цесс социализации. Роль государства состо> ит именно в том, чтобы представительст> во интересов граждан и создание условий развития гражданской позиции было обес> печено в полной мере. А это возможно на основе широкой общественной поддерж> ки, на базе действующего законодательства и демократических процедур, в основе кото> рых лежит диалог между обществом и влас> тью, ведь гражданское общество является сильным только тогда, когда есть дееспо>

* Сикорская Лариса Евгеньевна — кандидат психологических наук, доцент кафедры пе> дагогики и психологии высшей школы Московского гуманитарного университета. Тел.: (495) 374>74>59. Эл. адрес: lara.64@mail.ru

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

собная власть и социально образованное об> щество. Взаимодействие человека и общества в процессе становления личности прежде всего связано с социализацией, которая име> ет две стороны. Первая сторона этого про> цесса (где происходит освоение социально> го опыта) характеризуется воздействием социальной среды на человека, а вторая его сторона характеризует момент воздей> ствия самого человека на эту социальную среду через его социально значимую дея> тельность. В процессе социализации личность прояв> ляет активность, которая обусловливается тем, что взаимодействие в системе социаль> ных связей и отношений требует от лично> сти принятия определенных решений, и вклю> чает в себя процессы целеобразования, мобилизации, построения стратегии дея> тельности. Кроме того, в процессе социали> зации формируются мотивационные уста> новки личности. Следовательно, процесс социализации во многом определяет про> цесс развития личности. Социализация не сводится к имитации социальных ролей, а предполагает, с од> ной стороны, усвоение индивидом социаль> ного опыта путем вхождения в социальную среду и систему социальных связей, а с дру> гой стороны, она включает процесс активно> го воспроизводства системы социальных связей индивидом за счет его активной дея> тельности в социальной среде (Андреева, 2003: 338). Другими словами, человек не только усва> ивает социальный опыт, но и преобразовы> вает его в собственные жизненные ценности, установки, ориентации. Момент преобразо> вания социального опыта отражает не про> сто пассивное его принятие, но и предпола> гает активность индивида в применении такого преобразованного опыта. То есть ре> зультатом является переход от имеющего> ся у индивида социального опыта на новую ступень. В. Т. Лисовский выделяет в социализа> ции молодежи два этапа: познавательный

и преобразовательный (Лисовский, 1996: 60–61). Молодой человек в процессе социа> лизации не только узнает и усваивает приня> тые в обществе социальные нормы и куль> турные ценности, но и преобразовывает их в собственные ценности, личностные качест> ва, интересы, потребности. Для познаватель> ного этапа социализации доминирующим способом деятельности является имитация, а для преобразовательного — новаторство. Следовательно, можно выделить два резуль> тата социализации молодого человека: сте> реотипно>личностный (консервативный) или активно>личностный (продуктивный) этапы сознания поведения. Активность молодежи в усвоении соци> ального опыта является важной основой преобразовательного этапа социализации. Но ориентация только на творческо>преоб> разовательную, социально значимую, доб> ровольческую деятельность, даже закреп> ленная в мотивационной сфере молодого человека, не может считаться основным при> знаком развития личности, так как сущест> венным признаком процесса социализации считается целенаправленность социальных изменений личности. Только изменения, происходящие в сознании молодежи в про> цессе ее социализации, отражают ее разви> тие в онтогенетическом аспекте. Другими словами, развитие личности молодого чело> века в онтогенезе есть переход от стереотип> но>личностного к активно>личностному ти> пу сознания. Добровольность, добровольный выбор как отражение личной позиции — это осно> вополагающий принцип добровольчества. Известно, что человек может максималь> но реализовать себя в каком>либо виде дея> тельности, если он работает без принужде> ния, добровольно. Это поняли многие люди в разных странах мира, что и позволило включить добровольчество в один из важ> нейших элементов социально ориентирован> ного общества. Политика добровольчества целиком и пол> ностью основывается на том, что чувства люб> ви и милосердия скрываются в наших серд>

139

140

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

цах, а это призывает общество и каждую личность сделать шаг к практическим добро> вольческим делам (Никонов, 2008: 116–118). Целью добровольческой деятельности в учебном заведении, как институте социали> зации молодежи, является проведение ком> плексной учебно>воспитательной работы, внедрение новых и использование существу> ющих социально>педагогических методов и методик работы, привлечение опыта обще> ственных организаций, распространение по> зитивных тенденций добровольчества среди всех учебных заведений высшей школы Рос> сии. Добровольная социальная работа имеет большое значение в развитии личности и межличностных отношений, является неотъ> емлемой частью общего развития и социали> зации молодого человека как субъекта граж> данского общества. Она способствует фор> мированию у молодого россиянина таких важных качеств, как милосердие, толерант> ность, ответственность за себя и порученное дело, повышает чувство самоуважения, спо> собствует занятости важным и полезным де> лом, формирует у него личностные социаль> ные качества и навыки, важные для взрослой, в том числе и профессиональной, жизни. Кроме того, в добровольческой деятель> ности происходит приобретение полезных социальных навыков, таких как: развитие коммуникативных способностей; лидерских навыков; исполнительной дисциплины; за> щиты и отстаивания прав и интересов людей; инициативности; и многих других. Каким образом добровольчество прихо> дит в жизнь современного молодого челове> ка, как оно помогает ему понять и принять окружающий мир, преобразовать его? Если социальные педагоги, специалисты по вос> питательной работой с молодежью искренне хотят, чтобы учащиеся участвовали в добро> вольчестве, творили добро, то непременно обязаны свершать его сами в каждую минуту своего личного времени, в каждой своей мысли и поступке. Добрые дела прежде всего живут в делах, заботах и ответственности преподавателей

2009 — №4

друг перед другом. Все взрослые люди, со> стоявшиеся в жизни, при необходимости по> могают своим близким, принимают на себя тяжесть ежедневных забот. Эти дела могут и должны стать для учащихся примером. Именно из готовности поделиться теплотой своего сердца рождается будущее России, рождается реальное и устойчивое добро> вольчество. В добровольческой деятельности важное место занимают мотивы удовлетворения по> требности молодежи в общении, а особенно в общении на равных. Поэтому с молодыми учащимися>добровольцами необходимо об> щаться как со взрослыми людьми (Коджас> пиров, 2008: 68–70). Также достаточно важ> ные мотивы для участия в добровольчестве, связанные с получением новых навыков, ре> комендаций для приема на высокооплачива> емую, престижную работу. Часто эти моти> вы появляются в связи с тем, что работода> тели предпочитают принимать на работу специалистов, имеющих определенный тру> довой опыт. При этом важно выявить мотивы, кото> рые привели молодого человека к добро> вольчеству. Это можно сделать, используя различные психологические методики, на> пример проведя психологическое тестиро> вание. Это наиболее точный, простой и не требующий специальной профессиональ> ной подготовки способ. Дело в том, что аль> труистические мотивы часто основываются на иллюзорных представлениях человека и плохо связаны с реальностью окружающе> го мира. Именно из подобного несоответст> вия и рождаются различные социальные проблемы, крах многих слишком идеалис> тичных намерений, особенно у молодежи. В период получения образования при пра> вильном осуществлении социализационно> го процесса у большинства молодых лю> дей формируется способность принять от> ветственность не только за свою дальней> шую жизнь, судьбу своих близких, друзей, но и за завтрашний день всей своей стра> ны. Готовность к добровольчеству, желание свершить нечто великое и грандиозное в мо>

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

лодежной среде действительно есть, но при этом требуется еще и востребованность та> ких поступков обществом, самой жизнью. Самое важное в данной ситуации — не пе> рейти к простой эксплуатации труда уча> щихся>добровольцев как бесплатной рабо> чей силы, сделать добровольческую деятель> ность интересной и привлекательной для молодежи. Российское студенчество представляет собой наиболее активную часть молодежи, является возможным «инициативным яд> ром» для реализации волонтерских проек> тов, их реальной перспективной и обширной социальной базой. Поэтому для нас важен вопрос «Как студенчество относится к во> лонтерству?». Об этом можно судить по не> которым данным социологического опро> са студенческой молодежи, проведенного Федеральным информационным центром молодежных социальных программ в апреле 2006 г. (объем выборки — 573 чел., из них — 378 студентов государственных вузов, 173 — негосударственных). Оказалось, что, хотя лишь 10 % респон> дентов считают волонтерские работы пре> стижными в глазах молодежи, в целом около 40 % согласились бы принять в них участие; причем потенциальная волонтерская актив> ность молодежи в регионах по сравнению с Москвой выше более чем вдвое. Среди сти> мулов и мотивов участия в волонтерском движении на первое место выходят рацио> нально>прагматические (практические навы> ки и умения, материальное вознаграждения, призы и пр.), но эмоциональные и альтруи> стические также имеют большое значение (например, благодарность людей за по> мощь). Примечательно, что многие студенты (особенно в регионах) готовы принять во> лонтерские социальные работы как форму профессиональной ориентации и практики, а также видят в них один из вариантов аль> тернативной гражданской службы. Все это основывается на материалах со> циологического исследования «Толерант> ность в волонтерской (или добровольческой) социальной работе» (2006 г.). Выявлялись

представления российских и немецких мо> лодых волонтеров социальной работы о то> лерантности как понятии, черте лично> сти, принципе жизнедеятельности; изуча> лись ее разнообразные формы и проявления. Опрошено 150 молодых людей в возрасте 19–24 лет (россиян и граждан Германии). Анкетирование проводилось в вузах не> скольких регионов Российской Федерации (120 чел.) и среди немецких волонтеров — участников программы «Добровольческий социальный год в Москве 2005–2006», при> ехавших из разных городов ФРГ (30 чел.). Россияне — студенты Московского гума> нитарного университета (60 чел.), Курско> го государственного педагогического уни> верситета (30 чел.) и Сургутского государ> ственного педагогического университета (30 чел.). Как видим, студенты представляют не только столичный мегаполис, но такие реги> оны, как Центр России и Западная Сибирь. К тому же среди московских респондентов были иногородние, одновременно несущие на себе «печать» культуры своего региона и приспосабливающиеся к жизни в услови> ях большого города. Среди них будущие спе> циалисты социальной работы, культуроло> ги, социальные педагоги и психологи. Эти виды деятельности предполагают непосред> ственные контакты с людьми — представи> телями различных культур, социальных сло> ев. Умение правильно строить взаимоотно> шения с клиентом — краеугольный камень успеха их будущей профессиональной дея> тельности. Вторая группа респондентов — немцы в возрасте 19–24 лет. Они работали в меди> цинских и социальных учреждениях г. Моск> вы. Адаптироваться в другой стране, понять и принять другую культуру, другой мента> литет, традиции, изменить существующие стереотипы — очень важно для них. Уме> ние быть толерантным им необходимо даже в большей степени, чем российским сту> дентам. Исследование показало, что практически все опрошенные российские и немецкие во>

141

142

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

лонтеры знакомы с таким понятием, как «то> лерантность». Почти 65 % из них под толе> рантностью понимают прежде всего «прояв> ление уважения к любому человеку, вне за> висимости от своего отношения к нему». Для 67 % респондентов это также «признание за тем, кто не нравится, права быть таким, ка> ким он есть». Как видим, для современной молодежи, представляющей даже разные страны (в данном случае Россию и Герма> нию), свойственна трактовка толерантности, в которой учитывается значимость различий между людьми, признание «инаковости» других, стремление строить отношения с иными, не посягая на устранение различий с ними. Это именно то одобрение многооб> разия как «условия расцвета человечества» и реализации свободы выбора для всех инди> видов, которое американский обществовед М. Уолцер, изучающий проблемы толерант> ности, особо выделял как ее важную черту, установку (Никонов, 2008). Примечательно, что в ответах на вопросы о необходимости уважения к любому чело> веку и о признании за тем, кто не нравится, права быть таким, каким он есть, у респон> дентов обеих групп проявились незначи> тельные различия: в первом варианте при> оритетное место заняли немецкие волонте> ры, во втором — российские (примерно по 70–80 %). Что касается немецких доброволь> цев, то их позицию можно объяснить боль> шей открытостью западноевропейского об> щества, более свободными и более терпи> мыми взаимоотношениями между людьми в нем, чаще практикуемыми признанием и поощрением различных форм самовыра> жения молодого человека. Характерно, что большинство молодежных субкультур при> шли в Россию именно из Западной Европы. Немаловажную роль в выборе этой груп> пы респондентов сыграл и факт проживания в общежитии (это активизировало самосо> знание членов группы как «маленькой Гер> мании в большой России»). На позицию рос> сийских студентов, возможно, повлияло то, что, обучаясь в вузах, они по своим специ> альностям изучают психологию и мировую

2009 — №4

культуру. Обладая определенным багажом знаний о природе межличностного взаимо> действия, они вполне осознанно признают мультикультурность современного общест> ва, понимают и принимают право каждого человека на «инаковость». Более существенными оказались разли> чия между группами в некоторых нюансах понимания толерантности. Так, 44 % респон> дентов>россиян считают ее в большей степе> ни характеристикой личности (этот вариант отметили 33 % немцев). Волонтеры из Герма> нии отдали предпочтение трактовке толе> рантности как принципа жизнедеятельности (66 %). Ответы на вопросы о ценностном подходе к толерантности, психологической установке на толерантное поведение и дру> гие подтвердили превалирование личност> ного характера толерантности в представ> лениях россиян и скорее ценностно>нор> мативного понимания ее у молодых немцев. Естественно, толерантность, ставшая нор> мой поведения, правилом жизни в обществе, носит более действенный характер по срав> нению с ее трактовкой как черты личности, которая ведь может и не реализоваться. Уча> стие студентов в волонтерской деятельности как раз и способствует проявлению такой личностной черты на практике. В связи с этим следует отметить, что волонтерские программы типа «Добровольческий соци> альный год» рассчитаны у нас на все катего> рии молодежи, но в первую очередь — на студентов вузов. Однако российский сту> дент не может себе позволить целый год, как, например, молодой человек из Герма> нии — выпускник школы, заниматься только волонтерскими работами. В условиях нашей страны участие студентов в подобной дея> тельности возможно лишь во внеучебное время или в рамках месячной практики на старших курсах. Но, может быть, стоит вни> мательнее изучить опыт волонтерства в ФРГ и создавать условия для его творческого ис> пользования. Как уже отмечалось, взаимодействие лю> дей может носить и интолерантный харак> тер. Антиподом толерантности, по мнению

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

48 % респондентов>россиян, является «от> сутствие уважения к другим». Немцы в пер> вую очередь отмечают такой признак, как «неспособность понять другого» (71 %), что коррелируется с первостепенной важностью для них принципа «признания за тем, кто не нравится, права быть таким, каким он есть». Очевидно, что неспособность понять друго> го означает невозможность на деле призна> вать право на «инаковость» того, кто не нра> вится. Для российских студентов еще одним важным признаком интолерантности явля> ется «дискриминация по отношению к дру> гим» (45 %). Причину интолерантности в от> ношениях людей, относящихся к разным группам, половина опрошенных видит в су> ществовании идейных различий (это отмети> ли 42 % российских волонтеров и 58 % — немецких). На второе место респонденты ставят разные образы жизни, особенно от> личающиеся нравственно>ценностными ус> тановками. Участники опроса, рассматривая кон> кретные виды толерантности, выделили сле> дующие: возрастная, профессиональная, межличностная, расовая, этническая, соци> ально>групповая, конфессиональная. Осо> бое значение, по их мнению, имеют возраст> ная (межпоколенческая) и межличностная толерантности. Приоритет возрастной отда> ли немцы (50 % группы), а межличностной — россияне (53 %). Определенные предпочте> ния указанным видам толерантности со сто> роны респондентов обеих групп важны для волонтерской деятельности: молодые люди работают преимущественно с пожилыми людьми, детьми и подростками — с наиболее «проблемными» в личностном плане возра> стными категориями. Умение ставить «об> щее» выше «частного», личного, терпимо от> носится к «инаковости» другого — качества, необходимые для добровольца, занятого со> циальной работой с разными группами насе> ления. Что касается некоторого различия приоритетов, то относительно немецкой группы, поставившей на первое место возра> стную толерантность, или терпимость в от> ношениях с представителями разных поко>

лений, можно сказать следующее. В Герма> нии старость весьма почитаема; взрослые дети живут отдельно от родителей; практи> чески сразу после достижения совершенно> летия детей родители предпочитают «сво> бодный» стиль их воспитания. «Традицион> ного» поля межпоколенческих конфликтов внешне как бы не существует, а есть уваже> ние к лицам более старшего возраста и при> нятие «инаковости» сверстников, особое отношение к маленьким детям. Возможно, такая ментальность сказалась на ответах оп> рошенных немецких волонтеров. Россияне же отдали пальму предпочтения межличностной толерантности, что, на наш взгляд, может вызвать удивление. Казалось бы, Москва — огромный мегаполис, где час> то соседи по лестничной площадке могут не знать друг друга. Но, возможно, это обстоя> тельство может как раз обострять потреб> ность в полноценном личном общении. К то> му же в нашем случае речь идет о студентах социальных специальностей гуманитарных вузов, для которых межличностное взаи> модействие очень важно для будущей про> фессиональной деятельности. Обычно они постоянно контактируют друг с другом, хо> рошо знают своих сокурсников, одногрупп> ников; ритм студенческой жизни также на> кладывает свой отпечаток. И видимо, не слу> чайно для них так важны именно понимание и терпимость на уровне межличностного взаимодействия. Многие респонденты указывали на необ> ходимость проявлять толерантность по от> ношению к иным, чем сами, общностям людей — расовым (более 1/3 опрошенных), этническим (36 %), социально>классовым (39 %) и т. д. Это и есть те общности, с пред> ставителями которых чаще всего приходится контактировать добровольцам социальной работы, помогая им на практике решать кон> кретные социальные проблемы. И если эти виды толерантности в представлениях моло> дых волонтеров уступают по «рейтингу», скажем, возрастной (межпоколенческой) терпимости, то, по>видимому, это происхо> дит оттого, что в практике общения с «кли>

143

144

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ентами», которым они помогают, им прихо> дится больше считаться с возрастными осо> бенностями, личными пристрастиями своих подопечных, нежели с тем, к какому соци> альному слою или какой этнической группе они принадлежат. То же самое можно ска> зать и по поводу толерантности по отноше> нию к представителям разных конфессий. Понятие религиозных ценностей выходит из круга обыденного, с чем обычно имеют де> ло волонтеры. И хорошо, что многие из них (в немецкой группе до 2/3, в российской — около половины) осознают необходимость веротерпимости, уважительного отношения к религиозным убеждениям людей. До сих пор речь шла о толерантности в от> ношениях волонтеров и тех, кому они добро> вольно оказывают разнообразную помощь. Как правило, молодые люди, бескорыстно предоставляющие свое время и силы на бла> го другого человека, изначально ориенти> рованы на работу с людьми «особыми», непохожими на большинство, дезадаптиро> ванными, с социальными и медицинскими проблемами. Этим характеризуются отно> шения «волонтеры — их клиенты». А каково состояние толерантности в отношениях во> лонтеров друг с другом, в их среде? Мы кос> нулись этой проблемы в своем исследовании, учитывая, что многие виды волонтерских ра> бот приходится выполнять в группах, кол> лективно. И в среде добровольцев далеко не все и отнюдь не всегда могут понравиться друг другу «с первого взгляда». Поэтому не> безынтересны, на наш взгляд, ответы на во> прос: «Вам поручили выполнять работу с че> ловеком, к которому Вы испытываете непри> язнь. Как Вы себя поведете?» Большинство российских волонтеров выбрали вариант «ограничусь только деловым общением» (65 %). То есть молодые люди готовы «в ин> тересах дела» пойти на компромисс: работа не должна страдать из>за личных качеств и отношений и должна быть выполнена. При этом 40 % опрошенных не покажут своих ис> тинных чувств, а иные, возможно, не будут скрывать неприязнь к непонравившемуся партнеру. Ответы немецких добровольцев на

2009 — №4

этот вопрос (на первое место молодые нем> цы ставят «стремление лучше узнать партне> ра» — 52 %) отличаются от выбора россий> ских студентов. Возможно, это связано с тем, что для молодых немцев важно снача> ла понять позицию другого: почему партнер поступает именно таким образом. Если это не удается, тогда они приходят к варианту «ограничусь только деловым общением» (35 %). Нюанс небольшой, но он свидетельст> вует о более высокой культуре толерантнос> ти, к чему должны стремиться и российские волонтеры. В целом же, оказавшись в ситуа> ции, когда необходимо трудиться совместно с человеком, к которому респондент испы> тывает неприязнь, судя по результатам оп> роса, почти все молодые люди выполнят по> рученную работу. Это свидетельствует как о стойкой мотивации на участие в волонтер> ской деятельности, предполагающей воз> можность таких ситуаций, так и о действен> ном проявлении толерантности. Откажутся от поручения или попросят дать в помощни> ки другого человека всего 6 % опрошенных. В заключение отметим, что практически все респонденты в социальной работе по оказанию помощи нуждающимся в ней кате> гориям населения проявили на практике то> лерантность в отношении к ним. Большинст> во волонтеров, как показало исследование, подразумевают под толерантностью прежде всего уважение к любому человеку, понима> ние его «инаковости» и одновременно уме> ние вести равноправный диалог, добиваться консенсуса при выполнении порученного де> ла. Таковы общие позиции как российских, так и немецких волонтеров, трудившихся в рамках международной молодежной про> граммы «Добровольческий социальный год в Москве 2005–2006». Это еще раз свиде> тельствует об универсальности волонтерст> ва как формы добровольческого социально> го служения, нацеленного на позитивные из> менения в социальной сфере общества путем благотворительной деятельности, которую следует поддерживать и в нашей стране, со> вершенствуя ее с учетом конкретно>истори> ческих условий.

Проблемы педагогики и психологии

2009 — №4

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Андреева, Г. М. (2003) Социальная психо> логия. М. : Аспект>Пресс. Волонтерство как фактор формирования гуманистической направленности личности студента в современном обществе : сб. матери> алов межд. круглого стола (18 января 2006 г.) / под общ. ред. В. А. Ситарова, Л. Е. Сикор> ской, И. Круг ; пер. с нем. Р. Р. Виденбек. М. : Изд>во Моск. гуманит. ун>та, 2006. Ковалева, А. И. (1996) Социализация лич> ности: норма и отклонения. М. : Институт мо> лодежи. Ковалева, А. И., Луков, В. А. (1999) Социо> логия молодежи. М. : Социум, 1999. Коджаспиров, А. Ю. (2008) Добровольчест> во как отражение личной позиции // Добро> вольчество как фактор формирования гумани>

145

стической направленности личности молодого человека в современном обществе : научно>ме> тодич. сб. материалов участников Междуна> родной конференции, 28–29 ноября 2007 г. М. : Изд>во Национального института бизнеса. Лисовский, В. Т. (1996) Социология моло> дежи. СПб. : Изд>во С.>Петерб. ун>та. Никонов, А. В. (2008) Современное россий> ское студенчество и добровольческая прак> тика // Добровольчество как фактор фор> мирования гуманистической направленности личности молодого человека в современном обществе : научно>методич. сб. материалов участников Международной конференции, 28–29 ноября 2007 г. М. : Изд>во Националь> ного института бизнеса. С. 116–118. Развитие добровольческого служения рос> сийской молодежи. (2008) М. : Изд>во РГСУ.

Новые книги Селиверстова, Н. А. Чтение в студенческой среде : Опыт социол. исследования [Текст] / Н. А. Селиверстова, Н. Д. Юмашева ; Рос. кн. палата. — М., 2009. — 108 с. Базовая учебная программа по биоэтике. Разд. 1: Учеб. план. Программа этиче, ского образования / ЮНЕСКО. Сект. социальн. и гуманит. наук. Отдел этики науки и технологии [Текст] / ред. рус. версии Борис Юдин. — [М., 2009]. — 68 с.

146

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Архетипы в житейской повседневности Э. М. СПИРОВА (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* Архетипы коллективного бессознательного рассматриваются в статье в практическом аспекте. Раскрывается общая структура психики по Юнгу, исследуются архетипы — самость, тень, пер3 сона, эго. Определяется возможность использования юнгианских концепций в социальной и особенно педагогической работе. Ключевые слова: психология, аналитическая психология, психоанализ, психика, самость, тень, персона, эго, миф, мифология.

Archetypes in Everyday Humdrum E. M. SPIROVA (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES)

In the article the archetypes of collective unconscious are being considered in the practical aspect. The total structure of psyche according to Jung is revealed, the archetypes of selfhood, shadow, per3 sona, ego are being studied. The possibility of application of the Jungian conceptions in social and especially pedagogic practice is being determined. Keywords: psychology, analytical psychology, psychoanalysis, psyche, selfhood, shadow, persona, ego, myth, mythology.

нг, как известно, обнаружил внутри человеческой психики определенные фиксированные структуры, которые, одна> ко же, не являются выученными фрейдов> скими интроекциями. С точки зрения швей> царского психиатра, они находятся там с са> мого рождения. Они развиваются как часть человеческого сознания, точно так же, как развиваются глаз или рука. И подобно то> му, как у всех есть глаза или руки, эти структуры являются общими для всех лю> дей. Юнг назвал их архетипами коллектив> ного бессознательного. Под коллективным он не имел в виду ничего метафизического, но лишь то, что их разделяют все существа нашего вида. Первую из этих структур Юнг назвал са> мостью. Для Юнга самость охватывает все возможности нашей жизни, все ее энергии и потенции — все, чем вы способны стать. Если бы вы обрели полную самореализацию и достигли всех своих целей, это была бы то> тальная самость (Зеленский, 2009).

Юнг рассматривал психику индивида как единое целое. Самость для него являет некий символический круг, центр которого нам не> известен. Этот центр скрыт глубоко в бес> сознательном, и именно оттуда происходят все наши инстинкты и способности. В тече> ние первой половины жизни он постепенно пробуждается и так же постепенно засыпает на протяжении второй. Он живет своей жиз> нью внутри вас, и контролировать этот про> цесс вы не в состоянии. Далее, самость имеет выход на природу и вселенную, ибо является частью природы. Но каждый отдельно взятый организм имеет свои возможности и свои ограничения, что диктует определенный способ восприятия той великой реальности, того великого со> знания, инструментом которого вы являе> тесь. Таким образом, ваша самость будет особенной и неповторимой, но в то же время лишь частной флексией некоей общей мо> дели. И ту самую неизреченную тайну бы> тия вы будете воспринимать и постигать сво>

* Спирова Эльвира Маратовна — кандидат философских наук, старший научный сотрудник Института фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного универ> ситета. Тел.: (499) 764>91>50. Эл. адрес: elvira>spirova@mail.ru

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

им особенным индивидуальным способом. В детстве вы действуете, почти исключитель> но повинуясь велениям самости. Это работа> ет ваша инстинктивная, чисто биологическая природа. Молодые девушки в подростковом возра> сте полностью поглощены тем, какое чудо они собой являют. Они ничего для этого не сделали, но каждый раз, глядя в зеркало, ви> дят нечто удивительное и прекрасное, что произошло с ними само собой и что по странному стечению обстоятельств носит их имя. Вот то, о чем мы с вами говорим. Вот он, цветок самости во всей своей красе. И их маленькое сознание несется, подхваченное течением, как корабли на гребне океанской волны (Юнг, 2000). Когда же вы начинаете осознавать свою самость, наступает время появиться на свет эго. Согласно представлениям Юнга эго — это наше сознательная идентификация со своим телом, с накопленным им жизненным опытом, с его переживаниями и воспомина> ниями. Воспоминания и переживания, огра> ниченные этим телом и идентифицируемые в пределах его временной целостности, ко> торую вы осознаете и которой отдаете себе отчет, — вот что такое эго. К тому времени, как вы научитесь ходить и говорить, писать и водить машину, у вас накапливается довольно много так и не осо> знанных желаний, а поскольку вы не осуще> ствили их или не потрудились направить на них луч разума, они погрузились в самую глубь самости, т. е. в бессознательное. Са> мость представляет собой всю совокупность возможностей. Это же есть ваше осознание своей самости — того, кем и чем вы являе> тесь, на что способны. И все эти бессозна> тельно хранимые воспоминания о запретах, неспособности и бессилии блокируют его и не дают нормально развиваться. Итак, вот она, заря сознания; его пробуж> дение можно видеть у маленького ребенка, который только начинает осознавать себя как эго. Самость и эго — не одно и то же. Эго есть центр сознания и только; оно включает ваше осознание себя и окружающего мира.

Если у вашего эго есть некий план и вы вдруг совершаете какой>нибудь нелепый промах, который его нарушает, это воспри> нимается так, как если бы кто>то посторон> ний вмешался и нарушил ваши намерения. На самом деле вы сами себе мешаете. Вы просто о чем>то забыли. У Фрейда затрудне> ний с этим не возникало. Такое полунаме> ренное забывание до сих пор называют «оговорки по Фрейду». Вы бессознательно пытаетесь не дать сделать то, что вам только кажется, будто вы хотите сделать. Говорит другая часть вас. Слова идут из бессозна> тельной части самости. Самость есть полная совокупность, и если представить послед> нюю как круг, то его центр и будет центром самости. Однако сознательный план нахо> дится выше центра, а эго — еще выше созна> тельного плана, так что некоторые аспекты самости неизбежно оказываются ниже по> рога сознательного восприятия и, следова> тельно, вне нашего понимания. И они нахо> дятся в перманентном контакте с эго. У Юнга несколько иное определение эго, чем у Фрейда, хотя они и взаимосвязаны. У швейцарского психиатра — это ваше пред> ставление о себе. Оно определяет центр вашего сознания и связывает вас с миром; это то «я», которое действует в окружаю> щем мире. Однако с бессознательной частью самости оно контакта не имеет. В обычных обстоятельствах эго пребывает над линией сознания. Представьте, что вы ведет маши> ну: вы за рулем и едете по левой стороне до> роги, даже не осознавая, что у нее есть ка> кая>то другая сторона. На самом деле вам даже невдомек, что вы движетесь по какой> то там полосе, потому что уверены, что еде> те посредине. Согласно Юнгу большинство людей имен> но так и проходят свою жизнь. Они думают, что эго — это и есть они. В соответствии с этим они ведут машину по встречной поло> се, удивляясь, почему под колеса все время попадают какие>то люди. Как же можно за> ставить себя увидеть эту другую сторону? Посадить рядом друга и организовать ему альтернативный руль? Сделать руль посере>

147

148

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

дине? Нет. Нужно просто знать, что где на> ходится; нужно научиться видеть в трех из> мерениях, используя принцип параллакса. Итак, у нас есть самость, или, так сказать, полная потенциальность. У нас есть эго, формирующееся постепенно в течение всего периода взросления и приводящее к более или менее устойчивому представлению о се> бе. Пока структура эго не устоится, пережи> вания, с которыми оно не в силах справить> ся, представляют чрезвычайную опасность. Оно может просто взлететь на воздух, что лишит вас привязки к реальности, осуществ> лявшейся его силами. В результате вы ока> жетесь в состоянии, характерном для шизо> френии. Так что для всех будет лучше, если эго останется в игре. Сейчас ведется много разговоров о так называемом отсутствии эго — в особенности эта идея популярна на Востоке. Люди пыта> ются избавиться от единственного фактора, который позволяет им нормально функцио> нировать. Кто>то должен быть там, в голове, иначе вы просто не сможете ориентировать> ся в окружающей реальности. Самость — это большой корабль, а эго — его малютка> капитан. Когда ребенок вырастает, семья сообщает ему, что он принадлежит к определенному социальному кругу и должен вести себя так, как в нем принято. Затем он отправляется в школу и обнаруживает, что перед ним от> крываются те или иные пути в жизни и в ка> рьере. Узлы постепенно затягиваются. Ины> ми словами, особенности общества, в кото> ром вы живете, постепенно вынуждают вас занять определенное положение, надеть оп> ределенный костюм. Есть набор навыков, которыми должно овладеть эго, чтобы нормально функциони> ровать в том или ином обществе. Нет ника> кого смысла учиться жить в обществе, кото> рого не существует или которое находит> ся по другую сторону железного занавеса. У нас есть только одно общество — то, в ко> тором мы живем. И первая же проблема, с которой сталки> вается ребенок на достаточно раннем этапе

2009 — №4

жизни, — как научиться жить в этом обще> стве, пребывая в контакте с объективной ре> альностью и ориентируясь на его текущие приоритеты и ценности. Критические спо> собности могут и подождать. Первое, чему предстоит научиться, — это функциониро> вать в предлагаемых обстоятельствах, здесь и теперь. В этом и заключается главная зада> ча детства и юности. Необходимо встретить> ся лицом к лицу со всеми ужасами, требова> ниями и ограничениями мира и ассимилиро> вать их. Если на раннем этапе жизни вам удастся избежать этих проблем, это значит только, что вам придется встретиться с ними или прятаться от них всю оставшуюся жизнь, лишь частично реализовав себя и так никогда и не узнав, что такое настоящая большая игра. У общества припасен для нас набор опре> деленных ролей. Мы принимаем на себя эти роли подобно тому, как актер надевает тот или иной сценический костюм. Общество за> печатлевает в нашей душе свои идеалы, рядит нас в платье адекватного и приемлемого по> ведения. Юнг называет это персонами. Сло> во persona означает на латыни маску, кото> рую актер надевает во время представления. Предположим, вы преподаватель. Прихо> дя в вуз, вы надеваете маску доцента или профессора. Вы здесь — учитель, наставник. Некоторые люди, подчас к величайшему собственному удивлению, обнаруживают се> бя в роли чиновников. Они — чиновники в офисе. Они чиновники у себя дома. Они чи> новники даже тогда, когда отправляются спать, что не может не разочаровывать су> пругов. Маску, вообще говоря, нужно остав> лять в гримерной или в гардеробе. Там ей ме> сто. Необходимо понимать, в какой пьесе вы играете в каждый момент времени. Нужно уметь отделять свое ощущение себя — или эго — от того «я», которое вы показываете всему остальному миру, т. е. персоны. Первый очаг напряжения в вашей психи> ке — между темными глубинами бессозна> тельной части «я», с одной стороны, и систе> мой требований персоны — с другой. Эго учится понимать тех и других и пытается их

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

примирить. С точки зрения Юнга, одной из главных опасностей является идентифика> ция с персоной. В противоположность тем целям образования, что провозглашаются на Востоке, Юнг настаивает, что эго обязатель> но должно отделяться от своей социальной роли. На Востоке подобной концепции не существует. Как в свое время объяснил Фрейд, эго представляет собой функцию, при помощи которой мы вступаем в контакт с эмпирической реальностью. Иначе говоря, это функция реальности. И именно развитое эго позволяет нам разработать собственную систему ценностей. Ваши суждения, ваши критические спо> собности и все остальное суть функции ва> шего эго. На Востоке от человека, напротив, ожидается, что он не станет развивать кри> тические способности, не станет искать соб> ственный взгляд на мир, но примет без раз> говоров то, чему научил его гуру, и станет безропотно носить выданную ему общест> вом маску. Это закон рождения, закон кар> мы. Вы рождаетесь в том положении, кото> рое будет для вас единственно правильным, а общество обеспечит маской для постоян> ного ношения. И с тем, и с другим нужно идентифицироваться целиком и полностью, отсекая все творческие импульсы. В традиционных обществах Индии, Ки> тая. Японии вы и ваша роль — одно. Соль в том, чтобы дать этой роли самое совершен> ное воплощение, будь вы нищенствующий монах или безутешная вдова, бросающаяся в огонь вслед за ушедшим супругом, — вы должны стать тем, чем вы должны стать (Эл> ленбергер, 2004). Юнг же предостерегает: вы должны играть свою роль, помня о том, что это не вы. Это совершенно противополож> ная точка зрения. Для этого требуется инди> видуация, отделение эго, т. е. образа самого себя, от социальной роли. Это вовсе не озна> чает, что не нужно играть социальные роли. Но кем бы вы ни захотели стать в жизни, вы всего лишь играете роль, и не стоит прини> мать ее слишком всерьез. Персона — только маска, которую вы надеваете, чтобы принять участие в игре.

Как менять роли, лучше всего знает жен> щина. Она надевает другое платье и оказы> вается совершенно другой личностью. Пер> сона — явление комплексное и включает также и наши моральные принципы. Этика и социальные ценности являются неотъем> лемой частью структуры персоны, и Юнг по> лагает, что и к ним нужно относиться легче. Вспомним, Адам и Ева пали, когда узнали разницу между добром и злом. Значит, путь назад, в рай, в том, чтобы не знать разницы. Урок, казалось бы, очевиден, но его не так уж часто услышишь с церковной кафедры. Итак, персона — социальное «я» челове> ка, роль человека, проистекающая из обще> ственных ожиданий и обучения в раннем возрасте, обычно идеальные аспекты лично> сти, вынесенные во внешний мир. Персона есть комплекс функций, создававшийся на основах приспособления или необходимого удобства, но отнюдь не тождественный с ин> дивидуальностью. Комплекс функций, со> ставляющий персону, относится исключи> тельно к объектам. Персона есть то, чего в действительности вовсе и нет, но о чем ее представитель, равно как и другие люди, ду> мает как о существующем. Есть люди с неразвитой персоной, кото> рые из одной публичной неловкости, сами того не ведая, попадают в другую, совершен> но бесхитростно и невинно, душевные недо> едалы, или трогательные дети, или, если это женщины, внушающие страх своей бестакт> ностью Кассандры, вечно не так понимаю> щие, не ведающие, что творят, а потому рас> считывающие на прощение, они не видят мир, а только грезят его… Такие люди могут избежать разочарований и страданий всяко> го рода, сцен и актов насилия лишь тогда, когда они научатся понимать, как вести себя в обществе. Им надо научиться понимать, чего ожидает от них социум. Они должны увидеть, что в мире есть обстоятельства и люди, которые намного их превосходят. Они должны знать, что означают их поступ> ки для других и т. д. Персона переживается как индивидуаль> ность на этапе, предшествующем отделению

149

150

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

себя от эго. Фактически очень мало индиви> дуального в том, что персона воспринимает> ся, с одной стороны, как социальная иден> тичность, а с другой — в качестве идеально> го образа. Если мы рискнем предпринять точное различение того, что следует считать лично> стным, а что — неличностным психическим материалом, то вскоре окажемся в величай> шем затруднении, поскольку и о содержани> ях персоны мы должны будем сказать то же самое, что сказали о коллективном бессоз> нательном, а именно, что оно всеобще. Лишь благодаря тому обстоятельству, что персо> на — это более или менее случайный или произвольный фрагмент коллективной пси> хики, мы можем впасть в заблуждение, под> считав, что полностью или целиком есть не> что индивидуальное. Но персона — лишь маска коллективной психики, маска, кото> рая инсценирует индивидуальность, которая заставляет других и ее носителя думать, буд> то он индивидуален, тогда как это всего лишь сыгранная роль, которую произносит коллективная психика. Когда мы анализиру> ем персону, то снимаем маску и обнаружи> ваем следующее: то, что казалось индивиду> альным, в основе своей коллективно. Иначе говоря, персона была лишь маской коллек> тивной психики. В сущности, персона не яв> ляется чем>то действительным. Она — ком> промисс между индивидом и обществом по поводу того, кто кем является. Этот «кто> то» носит имя, титул, представляет долж> ность и является тем>то и тем>то. Конечно, в известном смысле так оно и есть, но в отно> шении индивидуальности того, о ком идет речь, персона выступает в качестве вторич> ной действительности, чисто компромиссно> го образования, в котором другие иногда принимают гораздо большее участие, чем он сам. Персона есть видимость, двумерная действительность, как можно было бы на> звать ее в шутку. Построение персоны, пригодной коллек> тивным представлениям, означает внутрен> нее самопожертвование, в свою очередь при> нуждающее «я» к отождествлению с персо>

2009 — №4

ной. И довольно часто встречаются люди, искренне думающие, будто являются теми, кем себя представляют. Подобная иденти> фикация с социальной ролью является ис> точником всякого рода неврозов (Хиллман, 1996). Человек не может безнаказанно отде> латься от самого себя в пользу искусствен> ной личности. Уже только попытка этого обыкновенно вызывает бессознательные ре> акции, аффекты, фобии, навязчивые пред> ставления, слабости, пороки и т. д. Соци> ально сильный мужчина в частной жизни — чаще всего обыкновенное дитя по отноше> нию к состоянию собственных чувств, его общественная дисциплинированность (кото> рую он так настойчиво требует от других) в частной жизни жалко буксует. Его любовь к своей профессии дома обращается в ме> ланхолию, его безупречная публичная мо> раль под маской выглядит поразительно — мы уже говорим не о поступках, а только о фантазиях. Требования приличий и добрых нравов довершают мотивацию удобной маски. Тог> да под ней возникает то, что называется «ча> стной жизнью». Этот уже набивший оско> мину разрыв сознания на две часто до смеш> ного различные фигуры — радикальная психологическая операция, которая не мо> жет пройти бесследно для бессознатель> ного. Среди последствий отождествления с персоной наблюдается утрата индивиду> ального взгляда на себя; реакции такого человека предопределены коллективными ожиданиями (мы чувствуем, думаем и посту> паем так, как «должна» чувствовать, думать и поступать наша персона). В этом случае близкие люди будут жаловаться на эмоцио> нальную отстраненность такого индивида, он же с трудом может вообразить себе жизнь без этого. В той степени, в какой эго сознания отождествлено с персоной, внут> ренняя жизнь отвергнута. Он оказывается персонифицированной тенью и анимой или анимусом и активизируется компенсатор> ным путем. Последствия могут проявляться

2009 — №4

Проблемы педагогики и психологии

в невротических симптомах и могут стиму> лировать процесс индивидуации. Итак, у нас есть самость со всеми ее по> тенциалами и возможностями. У нас есть по> степенно растущее осознание эго, с которым мы отождествляемся и которое развивается в непосредственной связи с надеваемыми костюмами, т. е. с персоной. В нас есть много такого, что, с одной стороны, не впи> сывается в систему персоны, а с другой — не является и частью эго, т. е. того, что мы вос> принимаем как свое «я». В недрах бессо> знательного скрыта противоположность эго, которую Юнг называет тенью. Тень — спрятанные или бессознательные аспекты психологической структуры личности, ее негативная сторона, обычно отвергаемая сознательным эго. Каждый человек имеет свою тень, подоб> но любой другой материальной субстанции, и именно наличие тени делает нас людьми. Тень — такая же часть нашей натуры, как и эго. Это оборотная сторона светлой полови> ны души. В мифах тень обычно является в ви> де чудовища или дракона, которого надо по> бедить. Это создание мрака, поднимающееся из бездны и угрожающее тому, кто дерзнет обратиться к своему бессознательному. Согласно Юнгу, тень — это та часть вас, с которой вы незнакомы. Однако окружаю> щие ее видят, и именно по этой причине не> которые вас так не любят. Тень и есть вы — такой, каким вы могли бы быть. Это та часть вас, которая могла бы занять место в струк> туре личности, если бы вы позволили себе реализовать свой непринятый потенциал. Общество, конечно же, не готово принять и признать эти аспекты вашего «я». Не гото> вы к этому и вы: вы просто не в курсе, что они имеют место быть или что вы их подав> ляете. Каждый носит с собой тень, и чем меньше она подключена к индивидуальной сознательной жизни, тем она темнее и гуще. Если плохое качество осознано, то всегда есть шанс его исправить. Помимо этого, оно находится в постоянном контакте с другими

интересами, так что подвержено непрерыв> ной модификации. Но если теневая сторона подавлена и изолирована от сознания, то она никогда не будет исправлена, но всегда имеется возможность ее внезапного проры> ва в самый неподходящий момент. Она со> здает бессознательное препятствие, мешая нашим самым благонамеренным побуждени> ям и порывам. Мы несем в себе свое про> шлое, а именно примитивного, низкого чело> века, с его желаниями и эмоциями. Лишь приложив значительные усилия, мы можем освободиться от этой ноши. Если дело дохо> дит до невроза, то мы неизменно сталкива> емся с сильно увеличившейся тенью. И если мы хотим избавиться от невроза, нам нужно найти способ сосуществования сознатель> ной личности и ее тени. Если представить себе человеческую са> мость как большой круг и предположить, что сознание пребывает над его центром, то эго будет находиться в самом центре созна> ния, а тень — на таком расстоянии внизу, в глубинах бессознательного. Тому, что тень погребена так глубоко, есть свои причины: это тот аспект нашего «я», о котором эго не знает и который не соответствует тому, ка> кими мы хотим себя видеть. Тень — это то, чему мы не позволяем подниматься на по> верхность, и она включает как хорошие, так и опасные и откровенно катастрофические возможности. Основная проблема индивидуации как раз и заключается в том, чтобы отыскать мо> дус отношений с окружающим миром и жить полной и насыщенной жизнью (Юнг, 2003).

151

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Зеленский, В. (2009) Здравствуй, душа! М. Хиллман, Дж. (1996) Архетипическая пси> хология. СПб. Элленбергер, Г. (2004) Открытие бессозна> тельного. СПб. Юнг, К. Г. (2000) Символы трансформа> ции. М. Юнг, К. Г. (2003) Символическая жизнь. М.

152

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ГУМАНИТАРНАЯ ЭКСПЕРТИЗА

Трансмиграция высококвалифицированного персонала — вызов для кадрового менеджмента. Размышления на примере российских специалистов и руководителей* А. ЗИГЕРТ (ГАННОВЕРСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ, ГЕРМАНИЯ)**

Transmigration of High@qualified Personnel — Challenge for Staff Management. Reflections by the Example of Russian Specialists and Managers(the continuation) A. SIEGERT (THE UNIVERSITY OF HANNOVER, GERMANY)

ИСПЫТАНИЕ ДЛЯ КАДРОВОГО МЕНЕДЖМЕНТА

ак немецким предприятиям привлечь высококвалифицированный персонал из России? Какая мотивация сможет убедить целевую группу перебраться работать в Гер> манию? В первую очередь согласно Siegert (2008) большое значение имеет готовность учить иностранный язык в школе, на нее влияет со> циальное окружение ученика и его представ> ление о стране. Несомненно, такие инфра> структуры, как Goethe>Institut, преподава> ние немецкого языка в школах, дают шанс для реализации этой цели. В этом отношении

базисом для развития интереса к Германии является работа с общественностью и обра> зовательная политика за рубежом. Интерес к изучению немецкого языка может быть усилен в случае, если, например, немецкая фирма, работающая в России, развивала бы немецкий язык как официальный язык ком> пании. Но пока этого не произошло, по крайней мере, об этом свидетельствуют до сих пор не обнародованные результаты оп> роса немецких предприятий, работающих в России, проводимого Российско>Герман> ской внешнеторговой палатой (AHK Mos> kau). Доминирующим средством коммуника> ции пока является английский язык.

* Продолжение. Начало в №1 за 2009 г. ** Зигерт Андреас — консультант Московской торгово>промышленной палаты, докторант фа> культета социологии Ганноверского университета (Германия). Эл. адрес: siegertandreas@web.de

2009 — №4

Россияне, которые учили немецкий язык, как правило, интересуются возможностью поездки в Германию. Еще сильнее растет готовность временно или постоянно рабо> тать в ФРГ после обучения в вузе этой стра> ны (Jahr/Schomburg/Teichler, 2002; Siegert, 2008). Так, по результатам исследования Siegert (2008: 174), среди людей, обучающих> ся в Германии или осуществляющих там на> учно>исследовательскую работу, готовность к миграции имеют 78,9% академиков, из них 63,6 % видят именно ФРГ в качестве целевой страны (Siegert, 2008: 176). Нижеследующие рассуждения о привле> чении российских высококвалифицирован> ных специалистов базируются на принятой несколькими абзацами выше типологии трансмигрантов. При этом речь пойдет кон> кретно о той группе людей, которая иденти> фицирует себя с мировым научным сообще> ством и заинтересована в пребывании как в Германии, так и в России, курсируя туда и обратно. Относящиеся к этой группе люди мобильны, их сложно удержать, они ищут работу, соответствующую своей высокой квалификации. Их притягивают междуна> родно признанные ученые, научные органи> зации и предприятия. А) Поиск и подбор персонала Представляется разумным при завоева> нии русского рынка искать персонал именно из этой группы. Используют ли немецкие компании этот путь? Привлечение в немец> кие компании рабочей силы на российском рынке труда, как сообщает Российско>Гер> манская внешнеторговая палата (AHK Mos> kau), проводится на 35,5% с помощью по> средничества кадровых агентств, на 24,3% по совету третьего лица и на 18,7% путем объявлений об имеющихся вакансиях. Эти результаты соответствуют итогам эмпири> ческих исследований инструментов поиска персонала в Германии, которые приводит Scholz (2000: 457). Складывается ощущение, что немецкие менеджеры по персоналу не меняют как>либо значительно свои методы в России. Возможность целенаправленного

Гуманитарная экспертиза

153

обращения именно к тем кандидатам, кото> рые имеют какое>то отношение к Германии (например, учились в немецком вузе или уча> ствовали в исследовательском проекте), практически не используется. Несомненно, выбор пути рекрутинга ока> зывает влияние на успешность результатов подбора персонала. Продолжительность совместной работы зависит от мотивов соис> кателей и, помимо прочего, от выбора опти> мального географического расположения офиса, в котором ему предлагают работать. Возможные мотивы подразделяются исходя из той группы, с которой идентифицирует себя русский специалист1, (Siegert, 2008: 180): академики, которые ассоциируют себя с «международным научным сообществом» (45,9% респондентов), заинтересованы преж> де всего в международных научных контак> тах в Германии. Те, кто испытывает особый интерес к Германии («германофилы») (13,3%), сильнее, чем другие опрашиваемые, готовы эмигрировать, выбирая при этом своей це> лью именно ФРГ. Тех, кто учится в Германии с целью повысить шанс найти хорошую ра> боту в РФ (3,0%), может привлечь возмож> ность работать на немецком предприятии в России. В литературе до настоящего момента не описывают различия привлекаемых специа> листов в зависимости от их мотивов или са> моидентификации. Однако ввиду разных об> ластей интересов этих людей это кажется необходимым. При отправлении менедже> ров за границу неудачу терпят, по разным данным, от 10 до 70 % из них (Stumpf, 2003: 231), что является достаточно затратной осечкой. Поэтому встает вопрос, что необ> ходимо изменить при подборе персонала, его развитии и отправке кадров за границу, чтобы все эти действия ознаменовались ус> пехом? Б) Развитие персонала Как только мигрант проявляет интерес к компании, менеджер по персоналу дол> жен задуматься о том, что может способст> вовать профессиональному развитию рус>

154

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ских трансмигрантов в этом предприятии. Существуют определенные инструменты по развитию и управлению персоналом, а также организационной культурой и корпоратив> ной коммуникацией. Frühwald (2007) указывает на то, что зна> чимыми факторами при выборе страны для высококвалифицированных специалистов являются: карьерные возможности, саморе> ализация, достойные жизненные условия (например, медицинское обеспечение, шан> сы на образование для детей, жилищный комфорт). Другие исследования также при> ходят к результату, что при принятии реше> ния «за» или «против» переселения в опре> деленную страну большую роль играют именно неденежные мотивы миграции. В ли> тературе при этом указываются, напри> мер, такие понятия, как нестабильность (Galinski, 1986), недостаток свободы (Huang, 1988; Chang/Deng, 1992), непотизм2 (Leistner, 1993), а также коррупция и ограничение сво> боды слова (Mahroum, 1999: 174). Неудовле> творяющая атмосфера для интеллектуальной деятельности на родине, ограниченная сво> бода действия (Mahroum, 1999: 174), соци> альная недоразвитость, дискриминация или подстройка под западные ценности и куль> туру (Chang/Deng, 1992) также являются описываемыми в литературе факторами, ко> торые могут повлечь за собой эмиграцию. Siegert (2008) установил, что критерии принятия решения для исследуемых групп русских трансмигрантов зависят от кон> текста миграции и практически не являются производными от политических факторов. Обобщение, что общественные нормы по> вышают привлекательность принимающей страны, не всегда находит подтверждение. Его эмпирическое исследование приводит к следующим результатам: важнейшими причинами при принятии решения о научно> исследовательской работе в Германии явля> ются: планирование карьеры (67,3 %), пре> стижность научно>исследовательской ра> боты в ФРГ (48,1 %), а также заседающие в Германии международные научные сооб> щества (39,4 %). В интервью, проводимом

2009 — №4

Gochberg (2005), опрашиваемые высказыва> ли мнение, что они выбрали научные иссле> дования в Германии, отказавшись от более высокооплачиваемых предложений из США. Значительно меньшее влияние оказывают на трансмигрантов знание немецкого языка, личные контакты с немцами, немецкие цен> ности и менталитет, а также уровень жизни. Перемены в отношении к фактору рабо> чей силы подтверждаются замечанием Gaug> lers (1993: 3141) о том, что по причине изме> нившихся условий производства «...фактор рабочей силы не может быть рассмотрен только со статистической точки зрения», напротив, существует необходимость «...(в условиях свободного демократическо6 го экономического и общественного поряд6 ка)... мотивировать работника к полноцен6 ному участию в бизнесе и работе, а так6 же приводить отношения между людьми... и внеорганизационные социальные связи в соответствие с социоэкономическим ок6 ружением». Однако он оставляет без внима> ния культурные условия общества, из кото> рого приезжает эмигрант. Ценности граж> данского общества в России имеют другое значение, чем, например, в ФРГ (Worldvalues, 2008), этот результат был доказан Siegert (2008) в исследовании мотивации русских квалифицированных трансмигрантов. Об> щественные нормы страны, в которую едет специалист, имеют для него значение в том случае, когда они оказывают непосредствен> ное влияние на его работу или профессио> нальное развитие. Исследование Siegert (2008) позволяет предположить, что развитие персонала при> влекает российских трансмигрантов, так как они сильно заинтересованы в профессио> нальном и личностном росте. Поэтому они ценят соответствующие предложения буду> щих работодателей. Это подтверждается эм> пирическими наблюдениями Siegert (2008), а также исследованием Minbaeva/Peder> sen/Björkmann/Fey/Park (2003), констатиру> ющим тот факт, что трансмигранты мотиви> рованы к получению новых знаний и стре> мятся к тем предложениям работодателей,

Гуманитарная экспертиза

2009 — №4

которые гарантируют использование их спо> собностей. Практики кадрового менеджмен> та, по данным Minbaeva/Pedersen/Björk> mann/Fey/Park (2003), должны ориентиро> ваться на то, что необходимо инвестировать в квалификацию и мотивацию работников, когда речь идет о передаче знаний. Участие в организационных процессах и в процес> сах принятия решений также способству> ет профессиональному развитию. Köppel /Yan/Lüdicke (2007: 19) указывают на то, что немецкие предприятия прилагают недоста> точные усилия для интеграции иностранных работников. Насколько большой должна быть доля участия в проекте, зависит, кро> ме всего прочего, от того, к какой культуре принадлежат участники проекта: коллекти> вистской или индивидуалистской (Stumpf, 2003: 334). Исследование Европейского союза под> тверждает, что сотрудники предприятий с неоднородным составом коллектива рабо> тают эффективнее, с большей отдачей, при этом повышаются уровень сервиса и степень удовлетворенности клиентов, улучшается имидж фирмы и становится проще привле> кать талантливых работников и удерживать их (Römhildt/Leber, 2008: 11). По этой при> чине обязательным является полноценное развитие персонала.

155

Чтобы достичь того, о чем писал Flarup (1997), необходимо так проводить мероприя> тия по полноценному развитию персонала, чтобы они были всем понятны. В дальнейшем названные эффекты будут интерпретирова> ны в зависимости от правил коммуникации в российском обществе, так как, даже если российские трансмигранты и меняют место жительства, на них остается след социали> зации с их родины. Принятые там образцы поведения и толкования действий окружаю> щих частично отличаются от того, что при> нято в немецком обществе. Ниже полноцен> ное развитие персонала будет дифференци> ровано и рассмотрено отдельно. Ввиду сложности предпосылок окружаю> щей среды необходимо выяснить, как нужно проводить развитие персонала для такой взыскательной и важной для организации целевой группы. И какое руководство долж> но быть у интернационального коллектива, чтобы работа была максимально эффектив> ной? Стандартное управление через отдел персонала не может быть достаточным для удовлетворения потребностей такой группы или отдельных членов группы. Одним из ва> риантов является внедрение наставника (име> ющего функции: модератора, медиатора, мо> тиватора). Он мог бы, например, передавать пожелания команды дальше, модерировать

«Полноценное для руководителей сотрудников влияет «Ïîëíîöåííîå ðàçâèòèåразвитие ïåðñîíàëàперсонала äëÿ ðóêîâîäèòåëåé è ñîòðóäíèêîâ иâëèÿåò íà ñëåäóþùåå: на следующее: - Îðèåíòàöèÿ (öåëè, ïðîöåññû, ðåçóëüòàòû) -— Ориентация Ïðèíàäëåæíîñòü ê ãðóïïå, èíäåíòèôèêàöèÿ, îäîáðåíèå (цели, процессы, результаты) к группе, индентификация, одобрение -— Принадлежность Ñàìîìîòèâàöèÿ, ñàìîðåãóëèðîâàíèå саморегулирование -— Самомотивация, Êîìïåòåíòíîñòü, ïðîôåññèîíàëèçì профессионализм -— Компетентность, Ñòðåìëåíèå ê óñ ïåõó, âîâëå÷åííîñòü â ïðîöåññû к успеху, вовлеченность в процессы -— Стремление Ëè÷íàÿ îòâåòñòâåííîñòü, ìûøëåíèå è äåéñòâèÿ â ðàìêàõ öåëåé ïðåäïðèÿòèÿ — Личная ответственность, мышление и действия в рамках целей предприятия - Ìîáèëüíîñòü, ãèáêîñòü гибкость -— Мобильность, Ñàìîñòîÿòåëüíîñòü, âîçìîæíîñòü ñàìîñòîÿòåëüíî ïðèíèìàòü ðåøåíèÿ — Самостоятельность, возможность самостоятельно принимать решения - Îðèåíòàöèÿ íà ðûíîê, êëèåíòîâ рынок, клиентов -— Ориентация Ñîçíàòåëüíîå на îòíîøåíèå ê êà÷åñòâó âûïî ëíÿåìîé ðàáîòû выполняемой работы -— Сознательное Êîîïåðèðîâàíèå,отношение îðèåíòàöèÿ кíàкачеству ãðóïïîâóþ ðàáîòó». — Кооперирование, ориентация на групповую работу».

Рис. 1. Определение «полноценное развитие персонала» (Flarup, 1997: 399)

156

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

заседания группы и содействовать тому, что> бы барьеры в межкультурной коммуникации пали. Это обеспечит прямую, индивидуаль> ную работу с персоналом. Наставник группы должен быть в состоянии рассматривать собственную национально>культурную ори> ентацию с критической точки зрения, беря в расчет научно>культурные ценности дру> гих обществ (Thomas, 2003: 300 ff.). Пробле> мы в межнациональной команде могут про> являться по причине различий в научных подходах, культурных нормах, стилях обще> ния и процессе принятия решений. С) Управление персоналом Управление многонациональным персо> налом требует глубокого понимания культу> ры страны происхождения сотрудника (Scholz, 2000: 776), потому что, по словам Wunderer (1995: 464), «...очень важны аспек6 ты идентификации и мотивации работни6 ков, становящихся с каждым днем все более уверенными в себе и самостоятельными». Это относится и к русским трансмигрантам, которые знают о своей квалификации и со> ответствующих ей шансах на международ> ном рынке труда. Отличное знание языка (Siegert, 2008) и готовность к перемещениям в географическом пространстве открывают многие альтернативы. Это, к примеру, ставит особые требования к проведению деловых разговоров с сотрудниками, признанию международной квалификации, подбору, управлению и развитию персонала (Brunner, 2007: 22 ff.; Hönekopp, 2008: 28). Внутриорганизационная коммуникация и общественный имидж предприятия важны для того, чтобы обратить на себя внимание международно>ориентированных россий> ских ученых, учитывая их сложную систему мотивации. Heinrich, член правления АО SAP, подчеркивает эту точку зрения (Scholz, 2000: 86): «Наш рост стал возможным только благодаря тому, что в предыдущие годы нам удалось в нужном месте и в нужное время найти на рынке труда необходимое количе6 ство работников. Безусловно, в этом нам помогла репутация SAP».

2009 — №4

Ярко выраженная ориентация на карьеру у высококвалифицированных специалистов воплощается как в сопутствующей рабочей атмосфере, так и в такой, которая ставит пе> ред ними вызов. По словам Scholz (2000: 960 f.), требова> тельное руководство: — вызывает стремление к работе: навыки работника оттачиваются настолько, что вы> полнение работы приносит больше удоволь> ствия, чем напряжения; — пробуждает любопытство: предостав> ляются возможности разрабатывать что>то новое. Тем самым неиспользованный потен> циал деятельности будет уменьшен и достиг> нута удовлетворенность; — способствует здоровой конкуренции: поддержка справедливой конкуренции поз> воляет направить определенную агрессию в русло достижения результатов; — поощряет совместную работу: группо> вая работа повышает индивидуальные успе> хи, так как человек стремится улучшить свою позицию в группе. Требовательный менеджмент концентри> руется на индивидуальном консультирова> нии и поддержке работников и проводится с помощью коучинга, наставничества (мен> торинга) или наблюдения за профессиональ> ной самомотивацией сотрудников (профес> сиональное развитие, способствование са> мореализации и/или социоэмоциональные аспекты, как, например, уменьшение стресса на работе) (Scholz, 2000: 962). Коучинг (см. рис. 2) подразумевает кон> центрацию не только на отдельных работни> ках (как в случае эмоционального истоще> ния, «сгорания на работе», моббинга), но и на группе (например, в момент экономиче> ского или организационного кризиса), а так> же конкретно на исследуемом нами кластере мигрантов. Наставничество (менторинг) описывает более широкую концепцию, чем коучинг. Для нового работника назначается настав> ник (ментор), который советует и поддержи> вает его, является для него примером. Для этого наставник должен обладать знаниями

Гуманитарная экспертиза

2009 — №4

157

Цель (повод) Направления Персона

Группа

Останавливать ухудшения

Укреплять рост

— Преодолевание кризиса

— Развитие менеджмента

— Возврат к нормальным достижениям

— Построение связи между мотивацией и определением целей предприятия

— Анализ межличностных конфликтов

— Установка рабочих сетей на рост и изменения

Рис. 2. Суть коучинга (Kienbaum/Jochmann, 1994: 25)

о том обществе, из которого приехал новый сотрудник, и быть в курсе того, как именно в соответствии с данной ситуацией передать свой опыт. Это требует определенной куль> турной чувствительности, а также педагоги> ческих, методических и дидактических навы> ков (MacLennan, 1995). Наблюдение, в отличие от коучинга и мен> торинга, концентрируется, по мнению Gigout (1998: 121), на: 1) преодолении кон> фликтов между работниками, управленцами или клиентами; 2) повышении сопротивляе> мости проблемам; 3) повышении квалифи> кации работников и руководителей. D) Организационная культура Исследования Hofstede (1991) показыва> ют, что перенос организационной культуры на другие сферы может быть сопряжен с оп> ределенными проблемами; этноцентриче> ская концепция управления персоналом едва ли сопоставима со стратегией интернацио> нализации. Groeger (2006) доказывает, что успех немецких предприятий в России зави> сит от занятости в них российских управлен> цев. Немецкие фирмы часто, по словами Groeger (2006: 8), «...исходят из стратегии приспособления (меньшинство должно при> спосабливаться к большинству). Эмпириче> ская проверка зависимости между этниче> скими конфликтами и процессом принятия решений привела к выводу, что децентрали> зация принятия решений и включение мест>

ного управления в этот процесс уменьшают количество этнических конфликтов в стране пребывания». Kinast/Schroll>Machl (2003: 441) сравнива> ют характеристики вариантов стратегии, как показано на рисунке 3 (с. 158). Kutschker (1995: 656 f.) советует при ин> тернациональном направлении бизнеса вы> бирать полицентрический или геоцентричес> кий стили, которые требуют объединения различающихся (культурой, религией) руко> водящих сил и соответствующих изменений в предприятии. Обычно организационная культура и коммуникации передаются через менеджеров. Groeger (2006: 33) заявляет, что «руководство... является также и предста6 вителем культуры, ежедневно руководите6 ли изменяют или подтверждают организа6 ционную культуру...». Опросы показывают, что большая доля предприятий склоняются к тенденции нанимать в международные фи> лиалы немецких менеджеров, которые явля> ются скорее консерваторами. Интернацио> нальная кадровая политика, охватывающая различные культуры, однако, должна учиты> вать, что существуют различные знания и ква> лификации, подходы к решению проблем, профессиональные биографии, мотивы миг> рации. Если специалиста хотят удержать в ком> пании, то, принимая во внимание структуру мотивации российских трансмигрантов, осу> ществляющих исследовательскую деятель>

158

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Общая стратегия Этно, центризм

Поли, центризм

ⴢ

Геоцентризм

Синергия

Региональный центризм

Доминантность/ Приспособление Смешивание

ⴢ

Синергия/ Обновление Избегание

ⴢ

ⴢ ⴢ

ⴢ

Рис. 3. Варианты стратегии интернационализации

ность в Германии, рекомендуется использо> вать все многообразие подходов к кадрово> му менеджменту. Культурные нормы и нор> мы поведения у сотрудников многонацио> нального коллектива могут отличаться (Römhildt/Leber 2008: 36). При этом Chao/ DiTomaso (1996: 106) указывают на то, что результаты оценки деятельности работни> ков зависят от тех, кто проводит эту оценку, и они зачастую имеют англо>американскую систему норм, ценностей, культурных убеж> дений. Определение целей, по словам Chao/DiTomaso (1996: 139 ff.), не бывает ото> рванным от культурного контекста и может часто приводить к недопониманию и непра> вильной интерпретации среди коллег из раз> ных культур. Поэтому гетерогенный состав сотрудников требует переосмысления при> вычных образцов управления (это касается и дохода, и, например, механизмов продвиже> ния по карьерной лестнице). Е) Коммуникация Как уже было показано при рассмотре> нии предыдущих аспектов, коммуникация, охватывающая различные культуры, способ> ствует тому, что менджмент по персоналу может действовать без помех. Это не всегда просто. Lyskow>Strewe/Schroll>Machl (2003)

указывают на то, что русское общество яв> ляется скорее коллективистским. Это озна> чает, помимо прочего, что «люди подчиня6 ют свои личные цели и потребности целям группы», общность является более значи> мым, чем индивидуальные различия, и все «решается исходя из общей ответственно6 сти и кооперативности» (Lyskow>Strewe/ Schroll>Machl, 2003: 104 f.). Многие авторы (Camiah/Hollinshead, 2003; Engelhard/Nägele, 2003; Michailova, 2000) описывают конфликты, возникающие из>за различий европейской и российской культур. Трудности понимания приводят к различным интерпретациям, а дискуссия мо> жет вылиться в спор. Немецкие экспатриан> ты замечают, что люди в России часто не пы> таются оспаривать правила (в случае, если они несправедливы или неприменимы) (En> gelhard/Nägele, 2003). Другие примеры куль> турных различий, описанные в литературе, относятся к управлению временем и комму> никации с русскими коллегами (Engelhard/ Nägele, 2003; Holbrügge, 1996). В целях избежания недопониманий в про> цессе межкультурной коммуникации Holt> brügge (1996) рекомендует оговаривать клю> чевые понятия и внедрять орган по преодо> лению межкультурных конфликтов. Michai>

Гуманитарная экспертиза

2009 — №4

159

˝ Ł ŁŁ Æ Œ æ ºŁ Æ Ł ŁŒ Ł æ Ø Łª .˝ ß , Łæ Ł º Ł Ł ß , Æ æ æ ß ,æ ı ł Ø ı Ł æŒØ ª ŒØ. ˝ æ Łı ŒŁØ ı ł , æ ŁŒ ºŁ ß Ł Ł .¨ ı æ æ Ł æ æ ª , ŁŒŁ ŁŒª ª , æº Ł ª º Ł, æº ł ŒŁ ª º Ø, Ł º ª , Ł ß º Æ Łº . ˝ º ŁŒ æ º ı Ł æ Øæ º ŁŁ. Øæ ß, Ø º Ł Ł ß, ŒŒŒŁı ł ŁÆŒŁ æ Ł Ł ª ª . ˝ æŒº Œ Łı Łº æ æ ºŁ æ ŒŁ Ł ª , ŁŒŁ º º Ł Œ. ºŁ ŒŁ æ .´ , º ß º Ł ÆŁ º Łæ Ł ı ł Łı º , º Ł ß Ł æ ø ı Œ. ˚ æ º ı Ł Łı ł æ º Ł Œ º Ł ŁŒ Ł Ł æ . ´ º Ø æ æ Ł Æ ø æ Œ º ŁŒ Ł æ , Œ ßØ º æ æ æ Ł º æ Œ º ŁŒ . ˝ º ŁŒ æ ø Ł, Œ æ Łı ŁŒ , Œ Ł æ ª Ł ª ß ª Æ ŁŒ, Ł Łª Ł ł ª Ł ˚ ıæ . Æ ŁŒ Æœ æ , æø æ æŒº Œ Ł Ł Ł Ł . ˜ Ł ææŒŁı ı æ Æº ł Ł Łı ß æ ŒŁ Æ Ł Œ º Ł , Ł Æı Ł Łæ æ Æº Ł æ Œ ß æº Ł . æ Ł æ Æ. ¨ ı æ Ł Ł , Æ º ł Øæ Ł Ł , Ł º Œ , º ß º Ł æ ºŁ æ Œ æ Ł æº Æß æ ß æ Ł æ ı ºŁ . ˚ ª , ŒŒŒ ŁŒŁ ª ºŁ Œ , æ Æß ı Œ Ł ı Ł æŒª ß Œ, ææŁ º ß ı Ł . ´ Ł ª æ ŁŒŁ ª Ł æ, ß ß Ø Œº º ª Ł ˚ ıæ ª Ł æ ŁŒ Ł Ł Æ Ł Łı , Æ ø Ł º ß Æ æ ª Ł , æº Ł -º ŁÆ Ł . ´ º Øł º º Æ ŁŒ ß æ ºŁ Ł . —Œ æ Ł Ł ª Ł ŁŒ Œ ŒŁØ Œ æ ı Ł æŒª Œª ß Œ. ˚ Œ º , ŁŒŁ æ º Ł Æ º Œß ß Ł, Ł ł ŁÆŒŁ Ł æ ø Ł æ Ł Łº Łæ . º ß º Ł æ ªºŁ º Ł Œ º Ł ŁŒ Ł .

Рис. 4. Пример межкультурной коммуникации (Römhildt/Leber 2008: 38)

lova (2000) советует экспатриантам следить за тем, чтобы их вербальные действия соче> тались с невербальными сигналами, потому что в контексте нескольких культур и в пе> риод изменений, связанных с переездом, лю> ди очень чувствительны к этим сигналам. ПРИМЕЧАНИЯ 1

В данной типологии группы образованы по сходству важных качеств. Определенное стечение этих качеств образуется исходя из частоты и выраженности данных особеннос> тей, а также их смысловой взаимосвязанности (Kluge, 2000). 2 «Непотизм» используется здесь в значе> нии предпочтения генетических родственни> ков неродственным персонам, что в разговор> ном языке определяется словами «кумовство» или «семейственность».

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Brunner (2007) Beschäftigungssituation von Menschen mit Migrationshintergrund im Hand> werk. München. Camiah/Hollinshead (2003) Assessing the po> tential for effective cross>cultural working bet> ween «new» Russian managers and western expa> triates // Journal of World Business. Vol. 38. P. 245–261. Chang/Deng (1992) The Chinese Brain Drain and Policy Options. Studies in Comparative International Development. № 27. P. 44–60. Chao/DiTomasо (1996) Performance appraisal and demographic diversity: Issues regarding ap> praisals, appraisers, and appraising // E. E. Kos> sek/Lobel (Hg.) Human resource strategies for managing diversity. Oxford. P. 137–163. Engelhard/Nägele (2003) Organizational lear> ning in subsidiaries of multinational companies in

160

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Russia // Journal of World Business. Vol. 38. P. 262–277. Flarup (1997) Personalentwicklung // Maess/ Maess (Hg.) Das Personal Jahrbuch‚ 97. Weg> weiser für zeitgemäße Personalarbeit, Neuwied> Kriftel / Ts., 3. Auflage. S. 399–425. Frühwald (2007) Begehrt wie Fußballer // Die Zeit. № 36. 30.08.2007. S. 71. Galinski (1986) Brain>Drain in Entwicklungs> ländern: Theoretische Grundlagen und entwick> lungspolitische Konsequenzen. Europ äische Hoch> schulschriften: Reihe 5, Volks und Betriebswirt> schaft. Bd. 700. Frankfurt a. M. ; Bern ; New York. Gaugler (1993) Personalwesen // Handwör> terbuch der Betriebswirtschaft. Stuttgart. S. 3140–3158. Gigout (1998) Supervision — eine Chance zur Verbesserung des Betriebsklimas // Kr ämer/ Roßmanith (Hg.) Betriebsklima produktiv gestal> ten. Saarbr ücken. S. 120–123. Gochberg (2005) Л. Гохберг. Воспроизвод> ство научной элиты в России. Роль зарубеж> ных научных фондов (Reproduktion wissen> schaftlicher Eliten in Russland: die Rolle aus> l ändischer Wissenschaftsstiftungen). М. Groeger (2006) Einfluss von Expatriates auf die Organisationsstrukturen deutscher Tochter> unternehmen in Russland, Arbeit, Organisation und Personal im Transformationsprozess. Bd. 24. München ; Mehring. H önekopp (2008) Migranten auf dem Arbeits> markt in Deutschland, Integration verlangt mehr Qualifizierung und bessere Arbeitsmarktchan> cen // Personalf ührung. 2/2008. S. 20–29. Hofstede (1994) Communicating across the Pa> cific, Speech presented to the Pacific Region Forum on Business and Management Commu>nication. Holtbr ügge (1996) Unternehmenskulturelle Anpassungsprobleme in deutsch>russischen Joint Ventures // Journal for East European Mana> gement Studies. Vol. 1. München. S. 7–27. Huang (1988) An Empirical Analysis of For> eign Student Brain Drain to the United States // Economics of Education Review. № 7. P. 231–243. Jahr/Schomburg/Teichler (2002) Mobilit ät von Hochschulabsolventinnen und — absolven> ten in Europa // Bellmann, Lutz/Velling, Johan> nes (Hg.): Arbeitsm ärkte f ür Hochqualifizierte.

2009 — №4

Institut f ür Arbeitsmarkt> und Berufsforschung der Bundesanstalt f ür Arbeits. № 256. N ürnberg. S. 317–345. Köppel/Yan/Lüdicke (2007) Cultural Diver> sity Management in Deutschland hinkt hinterher, Gütersloh. Kienbaum/Jochmann (1994) Coaching: Ein Instrumentarium zur Absicherung und För> derung von Karriereentwicklungen // Kienbaum (Hg.) Visionäres Personalmanagement. Stutt> gart, 2. Auflage. S. 17–43. Kinast/Schroll>Machl (2003) Überlegungen zu einem strategischen Gesamtkonzept f ür Inter> kulturalit ät in Unternehmen // Thomas/Kamm> huber/ Schroll>Mach (Hg.). 2003: Handbuch Interkulturelle Kommunikation und Koopera> tion. Bd. 1. Göttingen. S. 434–450. Kutschker (1995) Konzepte und Strategien der Internationalisierung // Handbuch der Unter> nehmensf ührung. Wiesbaden. S. 647–660. Leistner (1993) Migration of High>Level Af> rican Manpower to South Africa // Africa In> sight 23. P. 219–224. Lyskow>Strewe/Schroll>Machl (2003) Russ> land // Thomas/Kammhuber/ Schroll>Mach (Hg.), 2003: Handbuch Interkulturelle Kommunikation und Kooperation. Bd. 2. Göttingen. S. 103–119. MacLennan (1995) Coaching and Mentoring. Aldershot. Mahroum (1999) Highly Skilled Globetrot> ters: The International Migration of Human Ca> pital // OECD (Hg.) Mobilising Human Re> sources for Innovation, Proceedings from the OECD workshop on science and technology labour markets. 17.05.1999. P. 168–185. Michailova (2000) Contrasts in culture: Russian and Western perspectives on organiza> tional change // The Academy of Management Executive. Vol. 14. P. 99–112. Minbaeva/Pedersen/Bj ö rkmann/Fey/Park (2003) MNC knowledge transfer, subsidiary ab> sorptive capacity, and HRM // Journal of In> ternational Business Studies. Vol. 34. 6/2003. P. 586–599. Römhildt/Leber (2008) Diversity Manage> ment, in: Diversity>Management als Chance f ür kleine und mittlere Betriebe, diversity hamburg (Hg.).

Гуманитарная экспертиза

2009 — №4

Scholz (2000) Personalmanagement, 5. Auf> lage; M ünchen. Siegert (2008) Motive hochqualifizierter rus> sischer Transmigranten, nach Deutschland zu emigrieren. Eine empirische Untersuchung unter russischen Akademikern. Promotion an der Uni> versit ät Hannover, Fachbereich Sozialwissen> schaften. Stumpf (2003) Interkulturelles Managen und F ühren // Thomas/Kammhuber/ Schroll>Mach (Hg.), 2003: Handbuch Interkulturelle Kommu> nikation und Kooperation. Bd. 1. G öttingen, S. 324–339.

161

Thomas (2003) Interkulturelle Wirtschafts> kooperation // Thomas/Kammhuber/Schroll> Mach (Hg.), 2003: Handbuch Interkulturelle Kommunikation und Kooperation. Bd. 2. Göt> tingen. S. 290–308. Worldvalues (2008) 22.05.2008 (Zugriff), www.worldvaluessurvey.org. Wunderer (1995) Betriebswirtschaftliche F ührungsforschung und F ührungslehre // Wun> derer (Hg.), BWL als Management> und F üh> rungslehre/ Stuttgart/ 3. Auflage/ S. 33–49.

(Окончание следует)

Из хроники научной жизни В 2009 г. была продолжена работа по созданию информационных баз данных. Среди новых источников — проект «Французская литература от истоков до начала новейшего периода: электронная энциклопедия», поддержанный грантом РГНФ (09,04,12150в). Его адрес в Интернете: www.litdefrance.ru. Руководитель — проф. Вл. А. Луков. Была создана общая структура сайта, включающая 52 раздела и под, раздела (до трех уровней); сформулирована концепция исследования. Проведено 3 круглых стола (Москва, МосГУ, ИФПИ, 3.06.2009, 4.09.2009, 22.10.2009), мате, риал энциклопедии был представлен в докладе Вл. А. Лукова «Проект "Француз, ская литература от истоков до начала новейшего периода: электронная энцикло, педия"» на 18,й конференции,семинаре «Тезаурусный анализ мировой культу, ры» 30.06.2009 (Москва, МосГУ, ИФПИ), в докладе,презентации Вл. А. Лукова, В. П. Трыкова, А. Р. Ощепкова, А. В. Лукова «Проект "Французская литература от истоков до начала новейшего периода: электронная энциклопедия"» на VI Между, народной конференции «Высшее образование для XXI века» (секция 6: «Высшее образование и мировая культура», Москва, МосГУ, 19.11.2009). За год подготовле, но и размещено на сайте около 200 статей. Электронная энциклопедия адресова, на не только специалистам, но и студентам, аспирантам, всем, кто интересуется историей французской литературы.

162

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Сотрудничество вузов России и Германии в аспекте диалога организационных культур С. В. ЛУКОВ (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* В статье рассматриваются проблемы, возникающие в совместных образовательных програм3 мах вузов России и Германии в результате несовпадения организационных культур, домини3 рующих в этих странах. Ключевые слова: сотрудничество вузов, Болонский процесс, диалог культур.

Cooperation of the Russian and German high schools in aspect of dialogue of organizational cultures S. V. LUKOV (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES)

In article the problems arising in joint educational programs of high schools of Russia and Germany as a result of discrepancy of organizational cultures, dominating in these countries, are considered. Key words: cooperation of high schools, Bologna process, dialogue of cultures.

отрудничество российских и немецких вузов на современном этапе определяет> ся настойчивым стремлением к расширению взаимодействия как студентов, так и препо> давательских коллективов. На постоянной основе этот процесс возможен, если 1) обес> печивается открытость вузов для приема студентов из другой страны, приезда по при> глашению преподавателей и т. д.; 2) органи> зуются совместные образовательные про> граммы. В аспекте диалога организационных культур преимущественно следует рассмат> ривать второе из указанных условий. Обоснуем это утверждение. Первый путь — поступление на учебу или направление пре> подавателей в другую страну — означает ес> тественное принятие участниками таких об> менов организационной культуры принима> ющей стороны. Прибывающие для обучения в чужую страну студенты просто встраива> ются в образовательный процесс, построен> ный по правилам, принятым в этой стране. То же касается преподавателей. Если они

не образуют достаточно крупных земля> честв (диаспор) на территории страны пре> бывания, то никакой автономии в области организационной культуры они поддержи> вать не смогут. Насколько велики эти землячества (диаспо> ры) из немцев, обучающихся в российских вузах? Данные обследования, проведенного в 2006/2007 учебном году Министерством образования и науки РФ показывают, что граждане Германии, обучавшиеся в это вре> мя в вузах России, нигде не составляли круп> ных контингентов. Самые большие группы отмечались в Санкт>Петербургском госу> дарственном университете (225 студентов, обучавшихся по очной форме, и 3 — по заоч> ной), Государственном институте русского языка им. А. С. Пушкина (соответственно 178 и 2), Московском государственном уни> верситете им. М. В. Ломоносова (43 и 1). Если учесть масштабы двух указанных уни> верситетов, то ни о каких компактных груп> пах немецких студентов в российских вузах

* Статья подготовлена при поддержке гранта Президента РФ для государственной поддержки российских молодых ученых (МК>4525.2009.6). ** Луков Сергей Валерьевич — кандидат социологических наук, магистр социальной работы, старший научный сотрудник Института фундаментальных и прикладных исследований Москов> ского гуманитарного университета. Teл. (495) 373>75>95. Эл. адрес: sv>lukov@rambler.ru

2009 — №4

в них не может быть и речи. В других же вузах число немецких студентов еще мень> ше, и из 136 вузов России, в которых учились немецкие студенты в этот период, в 58 учи> лись всего по одному студенту (Вологод> ский государственный технический универ> ситет, Московский авиационный институт, Пензенский государственный универси> тет, Челябинский государственный универ> ситет, Ижевский государственный техни> ческий университет и др.), в 25 по два (Уральский государственный университет им. А. М. Горького, Таганрогский государст> венный педагогический институт, Иркут> ский государственный технический универ> ситет, Мордовский государственный уни> верситет им. Н. П. Огарева и др.), в 10 по три (Пермский государственный универ> ситет, Уральский государственный эконо> мический университет, Новосибирский го> сударственный медицинский университет, Московская государственная консервато> рия им. П. И. Чайковского и др.) и т. д. (рас> считано по: Арефьев, 2008: 330–336), т. е. на вузы с не более чем тремя немецкими сту> дентами приходилось более двух третей (68,4%) от всех российских вузов, где обу> чались граждане Германии. Очевидно, что немецкие студенты на период учебы в рос> сийских вузах оказываются просто частью российской образовательной системы и при> нимают ее установки. В интервью с экспертом О. Олафом, кото> рый учился в советское время в одном из вузов Минска, а сейчас работает в Москве в качестве руководителя немецкого пред> приятия, мы получили следующую оценку: «Я был в шоке, особенно когда оказался в студенческом общежитии. Но меня быстро научили пить водку и ругаться матом, а ос> тальное освоилось само собой. Тогда и учиться стало интересно. Я стал как рус> ский, и на мир так глядел. Мне все стало здесь нравиться, даже всеобщий бардак. Даже то, что студенты жили коммуной, бра> ли друг у друга продукты, деньги, вещи, не спрашивая, потом вместе голодали, денег никогда не хватало. У профессуры — тоже.

Гуманитарная экспертиза

163

Все — как одна семья, в Германии такого нет. Потом долго отвыкал от российского стиля, к которому так привык, но когда стало возможно работать в России, этот студенче> ский опыт сослужил свою службу. Я стал, можно сказать, главным экспертом по рус> ской организации дела и многих консульти> рую, как здесь решать проблемы. Обычному немецкому бизнесмену такая организация дела кажется дезорганизацией, а между тем в России без нее точно не обойтись, и она может давать хорошие результаты». В том же духе высказались окончившие российские вузы специалист в области лите> ратуроведения Д. Дагмар, работающая мно> гие годы в Москве (в ее интервью, правда, не было ссылок на водку и мат как на освоен> ные русские социальные практики), Д. Дитер и К. Клаус, окончившие педагогический вуз в Воронеже. В частности, Д. Дитер, орга> низовывавший образовательные программы с участием русских в европейских универси> тетах, отмечал в интервью, что из воронеж> ского опыта понял, что назначать время «по> русски» надо всегда с запасом по крайней мере на 15 минут. Это освоенное им правило при его применении в немецких условиях сняло напряженность, которая обычно воз> никает в программах с участием российских студентов. Но такого рода освоенные на индивиду> альном уровне социальные практики не предполагают диалога культур, они строят> ся на адаптации к неудобным и непонятным для иностранных участников обстоятельст> вам и постепенной интериоризации фраг> ментов чужой организационной культуры. Но это не обязательное условие успешности совместных образовательных программ. Та> кие программы позволяют расширить куль> турный кругозор и понимание партнеров, но не ведут к утере ранее освоенных кодов ор> ганизационной культуры. Вот почему в ас> пекте диалога организационных культур преимущественно следует рассматривать именно такого рода проекты. Эти проекты следует анализировать, во> первых, в контексте Болонского процесса

164

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

и, во>вторых, в контексте институционализа> ции молодежных обменов между странами — в нашем случае между Россией и Германией. Если иметь в виду Болонский процесс, то важно учитывать, что интеграция европей> ской высшей школы началась, по крайней мере, в 1957 г., когда было подписано Рим> ское соглашение. Затем попытки развернуть этот процесс вширь и вглубь предпринима> лись на конференциях министров образова> ния стран Европы в 1971 и 1976 гг., в Мааст> рихтском договоре 1992 г. Далее программы в области высшей школы разрабатывались в ЕС, Совете Европы с целью на уровне зако> нодательства придать легитимный характер интеграции европейского университетского сообщества. Повышение академической мо> бильности студентов и их мобильности на рынке труда, создание системы обучения в течение всей жизни и многомерные задачи по сближению образовательных программ и систем — таковы были задачи многочис> ленных программ TEMPUS/TACIS. Приня> тая в 1997 г. Лиссабонская конвенция о при> знании квалификаций, относящихся к выс> шему образованию Европы, была подписана 43 странами. Это и позволило выработать обобщения, ставшие принципами Болонской декларации, подписанной 29 странами Евро> пы в 1999 г., а затем и Сорбоннской декла> рации, подписанной Францией, Италией, Ве> ликобританией и Германией в 2003 г. и ут> верждавшей путь на создание открытого европейского пространства высшего обра> зования для достижения более высокого уровня конкурентоспособности на мировом рынке образовательных услуг. Болонская и Сорбоннская декларации в основных иде> ях схожи (двухступенчатая структура выс> шего образования, использование системы кредитов и т. п. Сорбоннская декларация ут> вердила международное признание бакалав> ра как уровня высшего образования с предо> ставлением ему права продолжать учебу по программам магистра и соблюдение положе> ний Лиссабонского соглашения (Михаил, К., 2003; Реформы образовательных политик: деятельность Совета Европы, 2000). Это —

2009 — №4

важнейший шаг к интеграции в области выс> шего образования в масштабах Европы. Из него следует развитие совместных программ в сфере высшего гуманитарного образова> ния как важного инструмента общеевропей> ской интеграции. Второе обстоятельство, требующее учета как контекст процессов, изучаемых нами, — молодежные обмены, динамически развива> ющиеся между европейскими странами, в том числе и в двусторонних контактах России и Германии. Российско>немецкие контакты в рамках молодежного сотрудничества интенсивно нарастают. Так, если в 2000 г. в молодежных встречах и молодежных трудовых лагерях участвовали 1100 человек с обеих сторон, то в 2006 г. — 3104 человека, а в 2007 г. — 5228 человек, что почти в пять раз больше, чем в 2000 г. В семинарах, тренингах, стажи> ровках и т. д. по молодежной социальной ра> боте число участников колебалось: в 2000 г. — 2457 человек, в 2002 г. — 1836, в 2005 г. — 1326, в 2006 г. — 1573, в 2007 г. — 2391 чело> век. Такое колебание связано с особеннос> тями структур, обеспечивающих реализа> цию государственной молодежной полити> ки на федеральном уровне в России. Тем не менее можно говорить об общей тенд> енции роста числа участников молодеж> ных обменов между Россией и Германией в 2000–2007 гг. примерно в 2 раза — от 3557 до 7619 человек (рассчитано по: Арефьев, 2008: 45–46). По формам контактов так> же произошли количественные изменения. Так, число молодежных встреч возросло с 9 в 2000 г. до 149 в 2007 г., число трудовых лагерей увеличилось с 7 до 15, обменов спе> циалистами по молодежной и социальной работе — от 56 до 126. Незначительную роль по>прежнему играют стажировки специали> стов (9 и 3) и языковые курсы для специали> стов (3 и 5). Общее же число мероприятий выросло с 84 в 2000 г. до 298 в 2007 г., т. е. в 3,5 раза (рассчитано по: там же: 47) . Следу> ет учесть, что средняя численность участников одного мероприятия (немцев и россиян) со> ставляла в указанные годы примерно 20 че>

2009 — №4

ловек (наименьший показатель в 2006 г. — 17,7, наибольший в 2007 г. — 25,6), а средняя продолжительность одного российско>немец> кого обмена немного выросла — с 10 дней в 2000 г. до 11 дней в 2007 г. (там же: 49). Что следует из приведенных данных для нашей темы? Обмены, предполагающие диа> лог организационных культур, пока остают> ся довольно редким явлением в контактах россиян и немцев, но заметен рост, который через некоторое время обозначит переход на новый уровень контактов — достаточно многочисленных, чтобы перерасти в распро> страненные практики. Они пока остаются немассовыми, но по своим среднестатисти> ческим характеристикам позволяют обеспе> чивать непосредственное соприкосновение организационных культур. Обмены слишком недлительны, чтобы повлиять на культурные коды, но уже позволяют вести речь о при> менимости принципа диалога культур — и прежде всего культур организационных. Вузовское сотрудничество встраивается в этот контекст молодежных обменов. В 2007 г. в этом сотрудничестве участвовали 15 рос> сийских и 5 немецких высших учебных заве> дений и НИИ, что составляло от числа парт> нерских организаций и учреждений соответ> ственно 10,3 и 4,1 %, т. е. небольшую часть. В целом образовательные учреждения и цен> тры составляли в 2007 г. 34,1 % российских организаций — партнеров и участников Программы международных молодежных обменов с Германией, в структуре немецких организаций такого рода учреждения и цен> тры составляли 11,5 % (там же: 51, 53, 54). А. Л. Арефьев, приводя эти данные, под> черкивает, что «с российской стороны в дву> сторонних обменах участвует больше го> сударственно>административных структур, а также образовательных учреждений, в то время как с германской стороны — больше государственных объединений, фондов, дви> жений, особенно общесоциального и добро> вольческого характера, а также профессио> нальных союзов и религиозных организа> ций» (там же: 54). Участники совместной образовательной деятельности на основе

Гуманитарная экспертиза

165

анализа отчетов по Программе международ> ных молодежных обменов с Германией ха> рактеризуются следующим образом. С российской стороны наиболее крупную группу организаций — участников обменов учебного профиля представляют вузы, пре> имущественно московские и санкт>петер> бургские: столичный Институт международ> ных социально>гуманитарных связей (лиди> рующий по числу обменов с Германией — примерно по 10 в год), Московский гумани> тарный университет, Московская финансо> во>промышленная академия, Государствен> ный институт русского языка им. А. С. Пуш> кина, Российская академия театрального искусства — ГИТИС, Российский государ> ственный педагогический университет им. А. Н. Герцена, Петербургский социаль> но>экономический институт, Северо>Запад> ная академия государственной службы (Санкт>Петербург), Санкт>Петербургский государственный институт психологии и со> циальной работы, а также 5 региональных вузов: Башкирский, Новосибирский и Рос> товский государственные университеты, Омский и Тульский государственные педа> гогические университеты и Политехниче> ский институт в Вологде. С немецкой сторо> ны партнерских организаций образователь> ного профиля значительно меньше. В чис> ле наиболее активных участников обменов 2007 г. были Институт социально>педаго> гических исследований в г. Майнце (9 об> менов), Федеральное объединение «Работа и жизнь» (занимается образованием моло> дежи и взрослых по всей Германии через земельные и районные отделения совместно с профсоюзами и народными университета> ми, участвовало в 8 обменах), Европейская академия в г. Берлине (7 обменов), Католиче> ский институт в г. Майнце (4 обмена). Други> ми образовательными учреждениями>парт> нерами являлись Институт продуктивной работы в г. Берлине, Академия по политиче> ским и социальным связям «Дом на Май> берге» в г. Хеппенхайме, земля Гессен, му> зыкальная школа в г. Штанхайм>на>Альбу> хе, школа Христиана Рауха в г. Бад Ароль>

166

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

зер, Образовательный центр в г. Заарфель> де, Социально>педагогический центр повы> шения квалификации «Ягдшлоссе Глинеке» в г. Берлине, Межпроизводственное объ> единение профессиональной подготовки в г. Йены и Международный центр повыше> ния квалификации и развития в г. Гамбурге (там же: 56–57). В самое последнее время начали разви> ваться совместные программы вузов России и Германии в области подготовки магистров. Важную информацию по этому вопросу со> держат материалы созданного в 2009 г. сай> та germany>russia.edu.ru. На нем, в частнос> ти, размещены сведения о совместных про> граммах, осуществляемых Новгородским государственным университетом им. Яро> слава Мудрого с университетами Германии (международная образовательная програм> ма по педагогике «Двойной диплом»), Мос> ковским государственным строительным университетом (МГСУ) совместно с Техни> ческим университетом Берлина (Technische Universit ät Berlin) по программе «Информа> ционно>строительный инжиниринг», По> волжской академией государственной служ> бы им. П. А. Столыпина с Hochschule für öffentliche Verwaltung und Finanzen, Lud>

wigsburg по программам стажировок препо> давателей и аспирантов, совместным науч> ным проектам, студенческим обменам, науч> ным обменам и др. Как ясно из анализа представленных на сайте материалов, проблемы опять>таки оказались в русле организационных момен> тов, а не содержания осуществляемых про> грамм. Все это еще раз подтверждает, что осмысление практических действий, направ> ленных на применение диалога организаци> онных культур в совместных образователь> ных программах, должно учитывать общие для таких программ культурные контексты и перспективы развития двусторонних кон> тактов в сфере высшего гуманитарного об> разования. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Арефьев, А. Л. (2008) Молодежные обмены между Россией и Германией: статистический и социологический анализ. М. Михаил, К. (2003) Система образования стран Восточной Европы и Болонский про> цесс // Эковест. № 5. С. 85–94. Реформы образовательных политик: дея> тельность Совета Европы (2000) // Стандарты и мониторинг в образовании. № 6. С. 9–13.

167

2009 — №4

РЕЛИГИЯ, КУЛЬТУРА, ОБРАЗОВАНИЕ

Кризис современной идентичности и доминирующие стратегии идентификации в границах этноса, нации, массы* А. В. КОСТИНА (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ) ** В статье показано, что кризис современной идентичности в значительной степени связан с те3 ми доминирующими стратегиями идентификации, которые формируются в границах этноса, нации, массы. Эти стратегии достаточно противоречивы, а иногда — конфликтны. Ключевые слова: этнос, нация, масса, идентичность, глобализация.

Crisis of Modern Identity and Dominating Strategies of Identification within Ethnos, Nation, Mass A. V. KOSTINA (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES)

In the article it is shown that crisis of modern identity is substantially connected with those dominating strategies of identification, which are being formed within ethnos, nations, mass. These strategies are inconsistent enough, and sometimes — conflicting. Keywords: ethnos, nation, mass, identity, globalization.

клектичность глобальной культуры, сложность и дифференцированность информационной среды, избыточность са> мой информации, существование глобально> го коммуникационного пространства — все эти факторы способствуют формированию человека, идентичность которого определя> ется самыми различными фундирующими обстоятельствами. Это приводит к сущест>

венному увеличению факторов, влияющих на формирование идентичности современ> ного человека, а также на количество тех реальных идентичностей, которые образу> ются путем сложных сопоставлений всех обозначенных вариантов. Тем не менее мож> но выделить три доминанты, которые опре> деляют стратегии идентификации совре> менного человека. Они задаются парамет>

* Статья подготовлена в рамках проекта, поддержанного грантом РФФИ «Формирование на> ционально>культурной идентичности в современной России» (№ 09>06>00372а). ** Костина Анна Владимировна — доктор философских наук, профессор, заведующая кафед> рой философии, культурологии и политологии Московского гуманитарного университета. Тел.: (495) 374>61>81. Эл. адрес: anna_kostina@inbox.ru1

168

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

рами этнической, национальной, массовой культур. Прежде чем приступить к анализу проце> дур идентификации и особенностей различ> ных идентичностей в современном мире, сле> дует сделать несколько предварительных замечаний. Во>первых, здесь необходимо иметь в виду, что внутреннее содержание по> нятия «идентичность» определяется его конкретной привязкой к совершенно опре> деленной культурной системе. Иными слова> ми, национально>культурная идентичность есть явление культурно и исторически опо> средованное, изменчивое, получающее спе> цифическое содержательное наполнение в конкретном культурном, социальном, по> литическом, цивилизационном контексте. В этом контексте сама настроенность на константность или мобильность характерис> тик опосредуется целой совокупностью об> стоятельств. В частности, для американцев кинетичность изначально заложена самим духом освоения земель, когда дым костра рядом гонит вперед, туда, где никто еще не был (Гачев, 1995: 439–450). Напротив, для ту> рецких крестьян необходимость оставить свою землю воспринимается наказанием «хуже смерти» (Эриксон, 1995). Аналогич> ное значение для формирования определен> ных характеристик идентичности имеет со> циально>экономический уровень развития — в терминах социальной философии — доин> дустриальный, индустриальный, постиндус> триальный; ориентация на определенный тип ценностей — индивидуально>личност> ных (Америка, Западная Европа) или об> щинных (Китай, Индия, арабские страны); уровень урбанизации; социально>экономи> ческую неоднородность общества, где соци> ально>политическая элита в большей степе> ни характеризуется глобальной идентично> стью, основная же часть представителей государства — локальной идентичностью, связывая себя с собственной культурой. Кроме того, здесь также необходимо учи> тывать рефлексию различных культурных миров по поводу своей самотождественнос> ти, где определение собственной культурной

2009 — №4

идентичности является острой проблемой преимущественно для России, обсуждаемой здесь уже в течение трех столетий. Зыб> кость, неустойчивость, стремление к совме> щению взаимоисключающих явлений, по> добных «безбожному человеку» и «бесчело> вечному Богу», отражаются и на специфике идентичности, отличающейся противоречи> востью и отсутствием цельности. Если гово> рить о России, необходимо иметь в виду, что тот тип национальной культуры, который сложился в рамках этой государственности, гораздо в большей степени соотносился с духовной сферой, формирующейся в дли> тельном процессе ее генезиса, нежели с по> литической и экономической сферами, где однородность нации обеспечивается госу> дарством через предоставление гражданства представителям различных этнических со> обществ и через создание общей «граждан> ской религии» — мифов, воспоминаний, символов, передаваемых стандартным язы> ком через образовательные учреждения (Smith, 1986: 149–150). И сама нация в Рос> сии всегда выступала в большей степени как социально>этническая общность, истоки ко> торой уходят в глубь доиндустриальных от> ношений (там же), а не как социально>поли> тическое (гражданское) сообщество (Гелл> нер, 1983; Андерсон, 1991). Именно эта специфичность позволяет говорить о России Нового времени не как о государстве>нации, а как об империи (Яковенко, 1996: 118–122). Это, собственно, и обусловливает ту напря> женность социально>экономических про> цессов России двух последних десятилетий, которой сопровождаются усилия по выстра> иванию новых принципов построения иден> тичности, основанных в равной степени как на истории, религии, ментальности, так и на гражданстве. Кризисное состояние идентичности в современном мире: причины и предпосылки Идентичность в глобализирующемся ми> ре является не только одним из феноменов, непосредственно связанных с повседневны> ми практиками и подвергающихся осмысле> нию обыденным сознанием, но и одной из

2009 — №4

центральных проблем и философии, и на> уки, и политики. Идентичность как относи> тельная устойчивость индивидуальных, со> циокультурных, национально>этнических, цивилизационных параметров, выступаю> щих основой самотождественности и обще> ственных образований и личности, сегодня подвергается существенному давлению, в ре> зультате которого она начинает расшаты> ваться и существенно трансформироваться. Причин, которые привели идентичность к подобному кризисному состоянию, не> сколько. Первой причиной кризиса идентичности являются глобализационные процессы, предполагающие обмен социально и куль> турно значимой информацией, открытые для передвижения, в том числе для туризма, границы, взаимообмен профессиональными кадрами. Это также рынки с открытыми гра> ницами, свободной торговлей и «импорти> рованием» труда из экономически отсталых в богатые страны, как следствие — усиление миграционных потоков. Создаваемые «се> рые зоны» в правовой сфере, касающей> ся национальных гражданских и правовых норм, провоцируют явления ксенофобии, усиливают этническую базу национализма. Этот «внутренний национализм», направ> ленный не против народов других стран, а против иммигрантов, представителей дру> гих этносов и культур внутри современных наций, является реакцией на усиление куль> турного разнообразия обществ. Право на культурную самобытность в повседневной жизни «неполных граждан» оказывается политическим в своем основании и предпо> лагает достаточную степень правовой, су> дебной и пространственной автономии. Од> нако публичное политическое признание культурных меньшинств, как отмечают ис> следователи, угрожает целостности госу> дарства>нации и актуализирует проблему этнической основы национального государ> ства (Всемирный доклад по культуре, 2005: 164). Объединение в пространстве крупных мегаполисов с их высокой (практически для всех мигрантов непривычной) плотностью

Религия, культура, образование

169

застройки и заселенностью людьми, принад> лежащими совершенно разным мирам, раз> ным этносам, разным субкультурам и испы> тывающим безусловные трудности адапта> ции, — все это создает целую совокупность потенциально конфликтных ситуаций. Они обусловлены, как правило, пробле> матичностью выделения и маркирования каждым из индивидов, каждой из групп или общностей собственного культурного про> странства и необходимостью для их презен> тантов вступать в диалогические отношения с представителями самых разных культур> ных миров. При этом многие из подобных социальных и культурных систем распада> ются, естественные связи в их границах ус> тупают место функциональным социально> экономическим отношениям. Эти процессы являются общемировыми, но особенно ярко они проявляют себя в России, находящейся в условиях обретения новой идентичности и самоопределения в рамках новых границ, новой идеологии, нового экономико>поли> тического проекта. Во>вторых, кризисное состояние иден> тичности в современный период обществен> ного развития обусловлено разворачивани> ем новой волны развития этничности, что приводит к изменению соотношения как между этническими и национальными куль> турами, так и между самими этнокультурны> ми образованиями. Наконец, расшатыванию идентичности в современном мире способствуют интенсив> ные информационные процессы. Благодаря сетевым технологиям и новым средствам связи традиционный разрыв между обработ> кой данных и коммуникацией практически нивелируется, а информационное простран> ство становится впервые действительно еди> ным. Работа с электронными энциклопедия> ми и мультимедийные конференции, в ходе которых их участники обмениваются не только текстовыми и графическими доку> ментами, но и живой речью и телеизображе> ниями — уже на уровне пользовательских интересов, — широкая практика. В области управления — экономического, политиче>

170

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ского, административного — постоянно, каждые два>три года, осуществляется фун> даментальное переключение на новые поко> ления вычислительной техники, позволяю> щее более эффективно распоряжаться ин> формационными потоками. Между тем, поскольку специфическим качеством самой информации (в отличие от знания) является ее избыточность и фрагментарность, по> стольку обилие информации неизбежно приводит к поверхностности — сначала вос> приятия, затем — возможно, и мышления. Все эти обстоятельства приводят к затрудне> нию выстраивания процедур идентификации и соответственно нарушению процессов со> циализации1. Коммуникация в задаваемом массмедиа пространстве специфична тем, что сама сре> да общения выступает как симулятивная, выступающая в качестве символической над> стройки над константной реальностью, но многими воспринимающаяся как констант> ная реальность или ее полноценный замени> тель. Унифицированные символические про> странства, формируемые средствами массо> вой коммуникации, не менее убедительны, чем реальность пребывания, а граница меж> ду ними весьма условна и проницаема: часто информация, исходящая из теле> или ком> пьютерной виртуальной реальности, погру> жающей потребителя в специфические со> стояния и навязывающей ему особые типы существования, представляется более убе> дительной, чем событийность повседнев> ности. Кроме того, если говорить о сетевой ком> муникации, то здесь само понятие личности снимается существованием так называемой «виртуальной личности», лишенной матери> альных характеристик и — соответствен> но — той идентичности, которая предпола> гает набор константных ценностей, идеалов, смыслов и которая опосредуется привязкой к определенному пространству и времени2. Иными словами, идентичность, которая опо> средуется этой информационной средой, те> ряет качество подлинности. Несмотря на то что в процессе отождествления человека

2009 — №4

с общностью он получает возможность че> рез проекцию своего внутреннего мира на других людей и через установление эмоцио> нальных связей по типу уподобления пре> одолевать свое одиночество, подобная пси> хологическая идентификация оказывается значимой только в качестве персонального явления. При этом культурная и социальная идентичность оказываются не выстроенны> ми, а человек так и не обретает возможности ощущать себя гражданином или представи> телем определенного культурного мира. Существенной особенностью «информа> ционно>адаптированой» личности становит> ся утрата способности осуществления ком> муникации с Другим, утрата самоидентично> сти, фундаментальная потеря ориентации, когда бытие человека выступает как посто> янная смена в рамках коммуникативного пространства стратегий человека — прием> ника сообщения и его отправителя, челове> ка — объекта коммуникации и создателя собственной субъективности. Этот новый субъект, по П. Вирильо, отличается разо> рванностью между жизнью в реальных ко> ординатах «здесь>и>сейчас» и жизнью внут> ри особой матрицы, где время («сейчас») превалирует над пространством («здесь») (Вирильо, 1977 и др.). Ввиду огромной плот> ности информационного потока человек те> ряет способность к критической ориентации в ней, он оказывается неспособным четко за> фиксировать свою позицию по отношению к различным ценностным системам, а следо> вательно, не может зафиксировать само> тождественность своего сознания и себя как личности. Этот субъект, предельно откры> тый для восприятия информации, опреде> ляемый мобильными установками, готовый к переструктуризации личности, «кинетич> ный», стремящийся к нивелированию фикса> ции, но утративший самотождественность, принципиально отличен от традиционного субъекта дюркгеймовского типа — стабиль> ного и однозначно центрированного, наст> роенного на создание идентичности. В ситуации усилившихся межкультурных коммуникаций и глобализации всех отноше>

2009 — №4

ний, прежде бывших прерогативой нацио> нальных государств, человек выходит из то> го поля, что ранее было ограничено рамками государства>нации. Здесь, конечно, более существенное значение имеет даже не воз> можность физического перемещения, хотя и туризм также создает иллюзию «преодо> ления» традиционного гражданства, но осо> знание тех феноменов, которые существуют в качестве «достояния всего человечества» в качестве именно глобальных, мировых, «транскультурных». Приобщаясь к дости> жениям науки, которая не подчиняется гра> ницам воображаемых пространств, и шедев> рам искусства, воспринимая трансферты в спорте как естественное явление, призна> вая международные институты права, по> требляя универсальные продукты, человек обретает «культурное гражданство», минуя те институциональные сферы, которые предполагались в качестве основных в клас> сическом государстве>нации. Под влиянием этих процессов у человека формируется представление о том, что со> временный мир предельно эклектичен. Эта эклектичность, совмещение в конкретных культурных контекстах различных нацио> нальных традиций приводит к ситуации, ког> да человек включает в арсенал собственной культуры такие явления, как McDonald, ки> тайская кухня, джаз>кафе, мировые бренды наподобие Samsung, Toyota, Nike, как мода и стили от японского минимализма до рос> коши восточных дворцов, как буддистская терпимость ко всем формам жизни, католи> ческая вера в ангелов и православная при> верженность идее соборности. Эта эклек> тичность изменяет и исследовательский дис> курс, где начинает проявляться интерес к множеству ранее не изучавшихся, марги> нальных объектов и феноменов — таких, как этнические меньшинства, различные суб> культуры, разнообразные типы сексуально> го поведения и идентичности, поп>музыка и телевизионные новости, семиотика совре> менных торговых центров, комиксы о Су> пермене, фильмы ужасов, реклама, урбани> стическая утопия Диснейленда, «феномен

Религия, культура, образование

171

Барби». Подобный подход характеризует междисциплинарную сферу исследований культуры, связанную с созданием Бирмин> гемского центра культурных исследований. Для эпохи модерна, когда оптимальными представлялись принципы устройства госу> дарства>нации, были характерны вера в гос> подство универсальных законов развития общества, человека и культуры, тяготение к системной организации и к централизму в социальной, экономической и политиче> ской жизни общества, провозглашение уни> версальных норм морали и права и стремле> ние к выработке общих критериев и эстети> ческих норм в искусстве. Идеальный человек подобного общества связывался с опреде> ленным набором ценностей и идеалов, что и позволяло фиксировать его самотожде> ственность. Время же разрушения универ> сальности, в том числе государственной и культурной, обозначаемое как эпоха пост> модерна, характеризуется плюрализмом, отсутствием какого>либо единого начала и универсальных предпосылок. Он основан на отказе и в познании, и в культуре, и в че> ловеческом мире от каких>либо интегрирую> щих идей, а всякое единство воспринима> ет как носящее «репрессивный» характер и связанное с тоталитаризмом, любая форма которого должна быть отвергнута. Ведущим здесь становится принцип множественно> сти, уравнивания — семантического и аксио> логического — всех входящих в культуру компонентов — мировоззрений, мироощу> щений, позиций, которое проецируется и на искусство, политику, философию, а домини> рующей становится мысль о том, что все от> носительно, все возможно. Само же понятие истины как принципа соответствия знания объективному состоянию мира теперь ока> зывается размытым и несвоевременным, не> актуальным. Подобное восприятие мира как мира возможностей, закрепляемое в поня> тии «постметафизическое мышление», фик> сирует отказ как от системной концептуаль> ной модели мира (как в философии, так и в науке, теологии, этике и т. п.), так и от це> лостной модели идентичности.

172

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Все эти обстоятельства свидетельствуют о том, что идентичность в современном мире существенно изменилась — как ее содержа> ние, так и сами процедуры ее выстраивания. Тем не менее остаются наиболее констант> ные ее характеристики, связанные с ощуще> нием включенности индивида в пространст> во этнической, национальной или массовой культуры. Этническая идентичность: родовые характеристики. Специфика трактовки в рамках мультикультуралистской парадигмы Этническая идентичность становится осо> бенно актуальной в период глобализации, оказывающей давление на национальное го> сударство и нивелирующей значение нацио> нальной идентичности. Девальвация нацио> нального государства стала возможной вследствие глобализации экономики, по> явления транснациональных корпораций и международных банков; развития комму> никационной сферы, где сетевые коммуни> кации образовали единое информационное пространство; политики, где управление ми> ровыми процессами в значительной мере осуществляется наднациональными органи> зациями. В целом глобализация фактически становится инструментом установления чле> нами «глобального клуба» «нового мирово> го порядка». Об уменьшении значения госу> дарства>нации в мировых процессах свиде> тельствует неспособность сложившихся национальных институтов публичной поли> тики противостоять новой универсальности и новой неолиберальной модели. Разруше> ние национального государства сопровож> дается и разрушением национальной культу> ры, которая изначально выступала в этой общественной системе в качестве механизма формирования единого пространства смыс> лов и значений, чему, в частности, способст> вовал национальный язык, воплощающий весь образ жизни народа с его ценностными приоритетами, ментальностью, националь> ным характером, традициями, обычаями, картиной мира. Все эти обстоятельства приводят к тому, что индивид испытывает ощущение неста>

2009 — №4

бильности, социальной и культурной фруст> рации, утрачивая, как показал П. С. Гуре> вич, «представление о своей идентичности, об устойчивости своего внутреннего мира, о специфически человеческом» (Гуревич, 1988: 505). Итак, говоря об идентичности как о само> тождественности, связанной с устойчиво> стью определенного набора параметров — начиная от индивидуальных и завершая ци> вилизационными, — можно попытаться вы> строить схему развития идентичности, выде> лив при этом различные ее уровни. Они определяются типами культуры, выступаю> щими в качестве доминирующих на опреде> ленных этапах развития общественных си> стем. Исходный из них связан с традици> онной этнической культурой, второй — с национальной, третий — с массовой. Каж> дым из этих типов культуры продуцируется определенный тип индивида — соответст> венно коллективная личность, выступающая персонификацией рода; собственно лич> ность, обладающая комплексом ярко выра> женных индивидуальных характеристик; массовизированный индивид с невыражен> ным личностным началом. Характерно, что все три типа личности, возникающие исто> рически последовательно, не отмирают, а продолжают сосуществовать в едином со> циальном и культурном пространстве, со> ставляя различные в содержательном и цен> ностном значении его зоны — начиная от периферии, будучи маргинально представ> ленными, и заканчивая его центром, где, соб> ственно, и формируются его основные смыс> лы. Причем подобное соотношение прояв> ляется не только на уровне общества, но и на уровне самой личности, присутствуя в структурах ее ментальности и существуя в качестве дополнительных компонентов, служащих для адаптации субъекта в раз> ных социальных контекстах и находящихся в различных же отношениях с доминантой (Пелипенко, 2002: 199). Именно подобная разнородность социального пространства, где сосуществуют типы групп и субкультур, с одной стороны, образуемых личностями

2009 — №4

определенного типа, ощущающих свою общ> ность или идентичность, а с другой — вос> производящих их, а также пространства культурного и цивилизационного, и создает ту особую напряженность, которой отмече> но современное общественное развитие. При этом сам характер идентификации, понимаемый как принцип выстраивания ло> гики отношений внутри тех или иных соци> альных общностей, определяется либо ори> ентацией каждого из членов социального образования на значимость социокультур> ного статуса группы (социальная и культур> ная идентификация), либо стремлением к психологическому слиянию с группой (психологическая идентификация). Этническая культура воспроизводит кол> лективную личность. Если говорить о содер> жании процедур идентификации, характер> ных для нее, представляется, что здесь зна> чимыми для субъекта идентификации являются как социальные и культурные, так и психологические ее аспекты. Более того, можно с уверенностью утверждать, что именно мощный этнический идентификаци> онный потенциал востребован в настоящий период существенных сдвигов в культуре, происходящих на всех ее уровнях и во всех ее подсистемах. Эти трансформации, кото> рые проявляются в беспрецедентном услож> нении социальной организации, в интенси> фикации культурных связей и обменов, в росте культурного многообразия, в отказе от господствующей в эпоху массового инду> стриального общества унификации и стан> дартизации, приводят к усилению ощущения катастрофичности бытия и психологической фрустрации. В подобной ситуации социаль> ной и культурной дезориентации индивид стремится к собственным корням, пытаясь обрести утраченную сопричастность к соб> ственному народу и его истории. Осознавая последствия состояния деи> дентификации, правительства многих, преж> де всего западных, стран пытаются пога> сить или демпфировать эту напряженность посредством принятия законов об охра> не национально>этнической культуры —

Религия, культура, образование

173

традиционных знаний; методов традицион> ной медицины; интонационно>мелодическо> го «фонда» культуры; элементов народной живописи и орнамента; растений, культиви> руемых коренными жителями. Все это яв> ляется интеллектуальной собственностью, которая должна быть защищена законом. Использование каких>либо элементов на> родного наследия компаниями, производя> щими потребительские товары, сувениры и медицинские препараты, звукозаписываю> щими и рекламными компаниями, а также оказывающими медицинские услуги, рас> сматривается как наносящее материальный урон коренному населению. В подобных явлениях отражается яв> ная конфликтность и разнонаправленность этнической и национальной идентичности, в границах первой из которых человек ощу> щает себя частью рода и стремится к обо> соблению, в границах же второй он прояв> ляет себя предельно открытым, отождест> вляя себя не с родом или племенем, а с нацией. Доминирование принципов этно> центризма и локализации ярко выражается в принципе мультикультурализма, означаю> щем политику неконфликтного сосущество> вания в одном социальном пространстве многочисленных разнородных культурных сообществ (Кирабаев, 2003: 640). На прак> тике же мультикультурализм фактиче> ски предполагает признание за определен> ной этнической общностью (или, в терминах отечественного законодательства, «мало> численного народа»3) приоритетного права пользования тем или иным объектом мате> риального и духовного культурного насле> дия и права управления территорией тра> диционного проживания — через участие в акционировании крупных компаний (в ча> стности, трубопроводов в Канаде) или через строительство и управление экономически выгодными предприятиями (в частности, ка> зино в США). Между тем трудность определения гра> ниц тех сфер, в которых используются в той или иной форме феномены материального и особенно духовного наследия4, приводит

174

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

к необоснованным претензиям представите> лей этнических общин. По данному вопросу в апреле 1998 г. на страницах журнала Current Anthropology (США) была проведена дискуссия об «ав> торском праве» коренных народов на собст> венное культурное наследие. Предметом споров между защитниками прав коренных народов и «учеными>космополитами» были три ключевые положения: о том, что этниче> ская группа должна иметь четко сформули> рованные всеобъемлющие права на свою культурную продукцию, в том числе на осу> ществление контроля за ее использованием представителями других народов; о том, что это право может быть не закреплено фор> мально, но должно быть по моральным со> ображениям принято всеми; а также о том, что любая информация, которую предста> вители аборигенного населения сочтут ос> корбительной, может быть подвергнута ими «карантину» (Current Anthropology, 1998: 193–219). По существу же предметом споров было определение специфики идентичности и стратегий идентификации — или с нацией, формируемой гражданством и законом, или с этносом, определяемым традициями и представлениями о символическом единст> ве народа. Несмотря на то что по аналогичным за> просам были прецеденты положительных ответов, запрещающих или ограничивающих доступ к информации, имеющей сакральный или особо значимый для представителей оп> ределенного народа характер5, большинство исследователей и политиков отстаивают по> зиции относительно равенства всех народов государства перед законодательством. Этой точки зрения последовательно придержива> ется, в частности, Сейла Бенхабиб, выступа> ющая против мультикультуралистской пара> дигмы, отмечая, что она, во>первых, расхо> дится с принципами либерализма, так как ведет к подчинению моральной автономно> сти личности движениям, выступающим за коллективную идентичность; во>вторых, в рамках мультикультуралистской логики институционализация сообществ и групп

2009 — №4

происходит на основании одной или не> скольких особенностей человека, тогда как требования, выдвигаемые ими, весьма ши> роки и не сводятся к строго определенным притязаниям; и в третьих, практика предо> ставления прав и привилегий на основе груп> повой принадлежности противоречит прин> ципу равного отношения ко всем членам общества и подрывает равенство как в эко> номическом, так и в политико>правовом ас> пекте (Бенхабиб, 2003: 62–67, 84, 184). Актуальность для западного мира дан> ной проблемы свидетельствует о тенденции, которая захватила эти страны и которая только начинает проявляться в России — а именно о тенденции падения статуса наци> онального государства с его властными ат> рибутами и реактивации этнического потен> циала, проявляющегося в явлениях региона> лизма. В России некоторые представители аборигенных народов аналогичным образом требуют если не полностью передать им их территории в управление, то выделить боль> шие квоты в региональных органах власти. Несмотря на то что государственная поли> тика в отношении малых народов опирается на понимание того, что все они являются до> стоянием, и государство должно всемерно содействовать сохранению их культуры, отечественное законодательство исходит из признания того, что восприятие этих требо> ваний в качестве правомочных может нару> шить базовые демократические принципы, а также поставить под сомнение принципы административного деления Российской Фе> дерации (Коммерсантъ Social Report, 2006: 29). Естественно, процессы децентрализации культуры, выражением которых является регионализм, имеют объективные причины, основной из которых является стремление малых социокультурных общностей и мест> ных локальных культур к сохранению собст> венной культурной самобытности и ограж> дению от стандартизации и унификации. Эта проблема соотношения федерального уров> ня управления и регулирующей деятельно> сти местных управленческих органов от> ражает необходимость ведения культурно>

Религия, культура, образование

2009 — №4

го строительства на консолидирующей ос> нове, ориентируясь на развитие межрегио> нальных связей в целях укрепления государ> ственности. Таким образом, сегодня этническая иден> тификация остается по>прежнему актуаль> ной, а стремление к сохранению этнической идентичности демонстрируют не только са> ми представители этих общностей, но и пра> вительства государств со значительным де> мократическим ресурсом. ПРИМЕЧАНИЯ 1

Теоретический анализ феномена иденти> фикации как процесса, связанного с социали> зацией, представлен в работе (Ковалева, 2000). 2 Конечно, автор осознает проблематич> ность определения сетевой личности как лич> ности массовой. Но здесь речь идет преиму> щественно о специфичности среды, формиру> емой СМК, в которой личность теряет свои константные характеристики. 3 Согласно Федеральному закону «Об ос> новах государственного регулирования со> циально>экономического развития Севера Российской Федерации» «коренные малочис> ленные народы Севера… — народы, про> живающие на территориях традиционного проживания своих предков, сохраняющие самобытный уклад жизни, насчитывающие в России менее 50 тыс. человек и осознаю> щие себя самостоятельными этническими общ> ностями» (см.: Коммерсантъ Social Report, 2006: 30). 4 Французский социолог и антрополог Ф. Дескола формулирует проблему следую> щим образом: «силлогизм — детище древних греков. Означает ли это, что греческий народ является собственником силлогистики?» (цит. по: Барышева, 2005: 270). 5 Например, в ряде национальных храни> лищ и этнопарков Австралии введен в практи> ку запрет на просмотр определенных коллек> ций по культуре аборигенов для женщин и не> инициированных мужчин (см.: Барышева, 2005: 272).

175

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Андерсон, Б. (1991) Воображаемые сооб> щества. Барышева, Е. А. (2005) Авторское право на> рода на свою культуру: возможно ли это? // Эволюция культурной деятельности в новом столетии: Социально>экономические аспекты культурной политики : в 3 т. Т. II: Культура в глобальном мире. СПб. Бенхабиб, С. (2003) Притязания культу> ры. М. Вирильо, П. (1977) Скорость и политика. М. Всемирный доклад по культуре — 2000 (2005) // Эволюция культурной деятельности в новом столетии: Социально>экономические аспекты культурной политики : в 3 т. Т. II: Культура в глобальном мире. СПб. Гачев, Г. (1995) Национальные образы ми> ра. Космо>Психо>Логос. М. Геллнер, Э. (1983) Нации и национализм. М. Гуревич, П. С. (1988) Человек как объект социально>философского анализа // Пробле> ма человека в западной философии : сб. пере> водов / сост. и послесл. П. С. Гуревича. М. Кирабаев, Н. С. (2003) Мультикультура> лизм // Глобалистика: Энциклопедия. М. Ковалева, А. И. (2000) Социализационные условия идентификации // Социологический сборник. Вып. 7 / Ин>т молодежи. М. Коммерсантъ Social Report. (2006) № 11. 24 января. Пелипенко, А. А. (2002) Глобализм и кри> зис либеральной антропологии // Глобальное сообщество: Картография современного ми> ра. М. Эриксон, Э. (1995) Идентичность и неуко> рененность в наше время // Философские на> уки. № 5–6. Яковенко, И. Г. (1996) От империи к нацио> нальному государству (попытка концептуали> зации процесса) // Полис. № 6. С. 118–122. Current Anthropology. (1998) Vol. 39. № 2 (April). Smith, A. D. (1986) The Ethnic Origins of Na> tions. Oxford ; N. Y. : Basil Blackwell. (Окончание следует)

176

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Человек: ангел или зверь? И. С. ХОРИН (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* В статье рассматривается проблема соотношения добра и зла в человеческой природе. С точ3 ки зрения автора, современная культура, создавшая невиданные прежде средства массового истребления людей людьми, заслуживает строгой критики и сурового осуждения. Ключевые слова: человек, человеческая природа, человеческая агрессивность.

Human Being: Angel or Beast? I. S. KHORIN (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES)

In the article the problem of good and evil correlation in human nature is being considered. From the author’s point of view, modern culture, which has created unprecedented means of mass extermina3 tion of people by people, deserves stricture and castigation. Keywords: human being, human nature, human aggression.

роблема человека, познания его сущно> сти волнует мыслителей с давних вре> мен. Древнегреческому философу Сократу принадлежит идея о том, что в центре фило> софских размышлений должны быть не кос> мос, не вопрос о том, из чего все состоит, чем главным образом занимались его предшест> венники, а человек в его взаимодействии с окружающей действительностью. Благого> вение перед человеком было характерно для многих последователей Сократа. Так, дру> гой философ Древней Греции Протагор ха> рактеризовал человека как меру всех вещей. По мнению известного отечественного фи> лософа А. Г. Спиркина, это стало одним из основных мировоззренческих и методологи> ческих принципов науки, философии и по> литики демократических государств (Спир> кин, 1988: 336). Возвышение человека особенно прояви> лось в эпоху итальянского Возрождения, когда начинает формироваться гуманисти> ческое направление в философии и культу> ре, меняется роль и место человека в обще> стве в сравнении с феодализмом. Человек ценится теперь не за знатность своего про> исхождения, как это было в эпоху европей> ского Средневековья, а за деловитость, ак>

тивность, предприимчивость и т. п. Не Бог, не провидение в виде судьбы, а сам человек является творцом и создателем своей жизни. Предпочтение отдается личности как твор> ческой индивидуальности. Провозглашен> ное устами Пико делла Мирандолы достоин> ство человека оправдывало себя в различных сферах человеческой деятельности. Новое понимание человека было обусловлено объ> ективными причинами — урбанизацией, строительством городов, развитием ремесел и торговли, зародышей капиталистических производственных отношений, мануфактур> ного производства — все это требовало сво> бодных рабочих рук, свободного передви> жения людей и их новых качеств. Отсюда и высокая оценка человека. Возвышение человека имело свое продол> жение в эпоху французского Просвещения. Один из выдающихся философов того вре> мени Дидро считал человека высшей ценно> стью, единственным создателем всех дости> жений культуры на Земле, разумным цент> ром Вселенной, тем пунктом, от которого все должно исходить и к которому все долж> но возвращаться. Очень высоко оценивали человека дра> матурги, поэты, писатели. Шекспир уста>

* Хорин Иван Сергеевич — доктор философских наук, профессор кафедры философии, куль> турологии и политологии Московского гуманитарного университета. Тел.: (495) 374>55>11.

2009 — №4

ми Гамлета говорит: «Что за мастерское создание — человек! Как благороден разу> мом! Как беспределен в своих способно> стях, обличиях и движениях! Как точен и чу> десен в действии! Как он похож на ангела глубоким постижением! Как он похож на не> коего Бога! Краса вселенной! Венец всего живущего!» Фирдоуси писал: В цепи человек стал последним звеном, И лучшее все воплощается в нем, Как тополь, вознесся он гордой главой, Умом одаренный и речью благой, Вместилище духа и разума он, И мир бессловесный ему подчинен.

Cознание принадлежности к человече> скому роду вызывало возвышенные чувства у В. А. Жуковского: При мысли великой, что я человек, Всегда возвышаюсь душою. (цит. по: Спиркин, 1988: 336, 337).

«Человек — это звучит гордо!» — эти сло> ва принадлежат известному русскому писа> телю Максиму Горькому. Человек — что это такое? Ответить на данный вопрос не просто. Как справедливо замечает Б. Г. Юдин, обращаясь к изучению проблематики человека, мы уже на первом шагу сталкиваемся со сложнейшей теорети> ческой и методологической проблемой, за> ключающейся в неопределенности, а может быть, даже и принципиальной неопределен> ности понятия «человек». Количество самых разнообразных трактовок этого понятия практически необозримо (Юдин, 2006: 175). Видимо, учитывая это обстоятельство, авто> ры изданного в 2003 г. довольно большого по объему «Современного философского сло> варя» (75 п. л.) не включили в него соответ> ствующий термин, что вызывает естествен> ное недоумение, поскольку проблема чело> века — одна из основных в философском знании. Чаще всего человек определяется как высшая ступень живых организмов на Земле, субъект общественно>исторической деятельности и культуры (Философский эн>

Религия, культура, образование

177

циклопедический словарь, 1983: 769). С ана> томо>топографической точки зрения чело> век относится к высшим животным орга> низмам и стоит на вершине эволюционной лестницы животного мира (Популярная ме> дицинская энциклопедия, 1984: 655). В данной статье мы не считаем возмож> ным спорить по поводу краткого определе> ния сущности человека (дефиниции). Наша задача состоит в том, чтобы рассмотреть в принципе не новый, но, на наш взгляд, весь> ма актуальный и вызывающий острую поле> мику вопрос о соотношении природного (биологического) и социального, или, если точнее, социокультурного в человеке. Но рассмотреть этот вопрос не сам по себе, а в связи с проявлениями этих сущностных сторон в жизни и поведении людей и их со> обществ. В литературе, как нам представля> ется, сущность человека рассматривается сама по себе, абстрактно, вне связи с таким, например, явлением, как война и массовое убийство себе подобных. И наоборот, в ра> ботах, посвященных анализу войн, не дела> ется попыток как>то увязать их с сущностью человека. Выяснению сущности человека большое внимание уделяли многие философы, и в ча> стности представители немецкой классиче> ской философии. Кант понимал человека ду> алистически, как существо, принадлежащее двум различным мирам — природной необ> ходимости и нравственной свободы. В связи с этим он разграничивал антропологию в «физиологическом» и «прагматическом» отношении: первая исследует то, «что делает из человека п р и р о д а …», вторая — то, «что о н, как свободно действующее существо, де> лает или может и должен делать из себя сам» (Кант, 1966: 351). Фейербах рассматри> вал человека как природное существо, но не> дооценивал роль социальной среды в его формировании. Возражая ему, Маркс сфор> мулировал тезис: «Сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному инди> виду. В своей действительности он есть сово> купность общественных отношений» (Маркс, Энгельс. Т. 3: 3).

178

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Этот тезис Маркса не дает, однако, осно> ваний полагать, что он чрезмерно социали> зировал человека, недооценивал природное в нем. «Человек, — писал он, — является непосредственным природным существом. В качестве природного существа… он… на> делен природными силами, жизненными си6 лами, являясь деятельным природным су> ществом; эти силы существуют в нем в виде задатков и способностей, в виде влечений…» (там же. Т. 42: 162–163) Принято считать, что проявление биоло> гических закономерностей жизни человека носит социально обусловленный характер. (Иногда утверждают, что социальное (соци> окультурное) подчиняет себе биологиче> ское.) Отличие человека от животного со> стоит в том, что он не только приспосабли> вается к условиям природной среды, счита> ясь (не всегда осознанно) с ее объективными законами, но, объединяясь в совместном труде, преобразует эти условия в соответст> вии со своими постоянно развивающими> ся потребностями, создает мир материаль> ной и духовной культуры. Именно и прежде всего этим человек отличается от живот> ного. При этом культура творится челове> ком в той же мере, в какой сам человек фор> мируется культурой. Поскольку обществен> ные отношения, с которыми Маркс соот> носил сущность человека, есть один из эле> ментов культуры, то из этого логически сле> дует, что человек формируется системой об> щественных отношений в такой же мере, в какой сам он творит эту систему отноше> ний. Но это значит, что человек не только объект, но и активный субъект обществен> ных отношений и в этом качестве ответствен за то, какую систему общественных отноше> ний, какую культуру он создает, в которых сам и живет. Наличие в человеке природного (биологи> ческого) и социокультурного, двойствен> ность его сущности порождают проблему их соотношения, взаимосвязи, взаимовлияния. Попытки решения этой проблемы привели к возникновению различных концепций (со> циал>дарвинизм, расизм и др.). В западных

2009 — №4

странах сравнительно недавно получила распространение социобиология. Она была развита, в частности, в книге Э. Уилсона «Социобиология. Новый синтез» (1975). Мы не считаем, что все идеи социобиологии (многие из которых кажутся одиозными) следует отметать с порога. Человеческое по> ведение действительно имеет нечто общее с животными>млекопитающими. Об этом го> ворили, в частности, российский философ и ученые>психологи из Австрии, Германии, Канады, России и некоторых других стран в состоявшейся 27 мая 2008 г. телевизионной передаче под названием «Господа звери». По их мнению, человек унаследовал от своих предшественников потребность в террито> рии и ее защите, агрессивность, заботу о бе> зопасности и некоторые другие свойства. Однако, как нам представляется, человек, выделившийся из животного мира благодаря созданию культуры, способен и на такое по> ведение, которое опускает его ниже живот> ных любого вида. Рассмотрим для примера агрессивность и вопрос о жизненном прост> ранстве. Несколько десятилетий назад в западной литературе со ссылками на этологию гово> рилось о том, что человеку свойственны врожденные инстинкты агрессивности, ко> торые он унаследовал от своих животных предков. В отечественной философской ли> тературе, включая учебную, эта идея под> вергалась критике на том основании, что врожденное у животных нельзя экстраполи> ровать на человека. Дело, однако, в том, что агрессивность может быть как осознанной, так и бессознательной (на инстинктивном уровне или в форме подсознательной уста> новки). Проявление агрессивности на ин> стинктивном уровне как раз и означает ее биологическую природу. В бессознательной агрессивности удовлетворяются собствен> ные потребности «субъекта» и совершенно не учитываются потребности и интересы «жертвы». В ней больше, чем в других фор> мах поведения, преобладает ориентация на непосредственные, ближайшие цели, спон> танное безрассудство, внеморальные или

2009 — №4

аморальные действия (ведь ее носитель, не считаясь ни с чем, устремлен наикратчайшим путем к своим целям). Бессознательная аг> рессивность довольно часто выражается че> рез такой аффект, как ярость (Воскобойни> ков, 2006: 317). Как мы полагаем, одной из форм агрес> сивности является иногда проявляемая неве> роятная и часто не объяснимая социальной и личной жизненной необходимостью, ни> чем не оправданная безжалостность и жес> токость. Как известно, древние греки и рим> ляне создали культуру, послужившую осно> вой современной европейской культуры, и в этом их великая заслуга. Но творением римской культуры, ее зодчества был Коли> зей, специальное сооружение, предназна> ченное для организации гладиаторских боев и других жестоких и кровавых представле> ний. Театр помещал около 50 тысяч зрите> лей, которые наблюдали и радовались тому, как сражались гладиаторы. Каждый второй из них неминуемо погибал на арене в жесто> кой схватке, а всего их было убито 12 тысяч. В этом же театре устраивались бои людей с дикими хищными животными, например львами. Человек оказывался растерзанным на потеху зрителям. Что же представлял собой зритель, творец культуры, если такие кровавые зрелища доставляли ему удоволь> ствие? Как это увязать с приведенными выше восхищенными идеями о величии человека как самого совершенного создания приро> ды, творца культуры, как ангела (Шекспир)? Римская культура породила и такое чудови> ще, как инквизиция — судебно>полицейское религиозное учреждение с ее страшны> ми орудиями пыток и кострами, в пламени которых сгорали еретики, т. е. инакомысля> щие, в их числе выдающийся ученый Джор> дано Бруно. На жестокость как свойство человека и некоторые формы ее проявления обратил внимание, пытаясь понять сущность наи> более совершенного творения природы, Ф. М. Достоевский в романе «Братья Кара> мазовы». Воспроизвести полностью беседу братьев Ивана и Алексея на эту тему в дан>

Религия, культура, образование

179

ной статье, конечно, невозможно, соответ> ствующие страницы надо просто читать, они производят потрясающее впечатление. Иван заявляет, что «хотел заговорить о страдании человечества вообще, но лучше уж оста> новимся на страданиях одних детей. Это уменьшит размеры моей аргументации раз в десять, но лучше уж про одних детей». Иван воспроизводит, в частности, картины крайне жестокого обращения турок не толь> ко со взрослыми, но и с детьми в Болгарии. Они «со сладострастием мучили и детей, на> чиная с вырезания их кинжалом из чрева ма> тери, до бросания вверх грудных младенцев и подхватывая их на штык в глазах матерей». Сознательно рассмешив младенца, турок стреляет из пистолета в лицо радостно хохо> чущего ребенка. Иван рассказывает о жестоком обраще> нии родителей с детьми, их избиении и все возрастающем при этом ожесточении. По> путно заметим, что это позорное явление су> ществует и в современной России (и не толь> ко), регулярные побои вынуждают некото> рых детей уходить из дома и становиться малолетними бродягами. Иван рассказывает Алеше и о других при> мерах крайне жестокого, зверского обраще> ния с детьми. Так, дворовой мальчик восьми лет пустил как>то, играя, камнем и зашиб но> гу любимой генеральской гончей (генерал был хозяином поместья и содержал боль> шую псарню). По распоряжению генерала мальчика взяли у матери, всю ночь он проси> дел в кутузке. Выезжая со сворой псов и многих псарей на охоту, генерал приказал вывести мальчика из кутузки, а уже в поле раздеть. Дрожащему от холода и страха мальчику приказали бежать, а потом натра> вили на него псов, которые разорвали ребен> ка в клочья. И все это происходило на глазах у матери. Имея в виду проявляющуюся жестокость одних людей по отношению к другим, Иван говорит: «…выражаются иногда про «звер> скую» жестокость человека, но это страшно несправедливо и обидно для зверей: зверь никогда не может быть так жесток, как чело>

180

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

век, так артистически, так художественно жесток». На вопрос брата Алеши, к чему все это, Иван отвечает: «Я думаю, что если дьявол не существует и, стало быть, создал его чело> век, то создал он его по своему образу и по> добию». Страницы романа о картинах невероят> ной жестокости человека по отношению к представителям своего вида, особенно к детям, о его способности превосходить в этом отношении самых диких и свире> пых зверей нельзя читать без глубокого со> чувствия и сострадания (Достоевский, 1991: 308–318). Можно допустить, что все это вымысел писателя, художественный прием. Но его обращение к этой проблеме не является слу> чайным, оно навеяно личными наблюдения> ми, жизненным опытом. И он не боготворил человека, видел не только его достоинства, но и великие пороки. Нетрудно заметить, что в философской литературе, включая учебную, о человеке го> ворится вообще как о представителе челове> ческого рода, идет ли речь о биологической или социальной, социокультурной его сущ> ности. Недостаточно внимания уделяется массовым проявлениям природного, т. е. би> ологического, в нем, хотя и в специфиче> ской форме. В этой связи рассмотрим общую для животных и человека проблему жизне> обитания, или жизненного пространства. Некоторые дикие животные, например мед> ведь, помечают своим способом границы территории, которую они занимают и кото> рая дает им пищу и кров. Медведь защищает эту территорию всеми доступными ему сред> ствами, прежде всего силой. Но люди, глав> ным отличием которых от животных являет> ся, как уже отмечалось, создание культуры, образуют сообщества, каждое из которых занимает определенную территорию и стро> го охраняет ее. С некоторых пор для этого создаются специальные пограничные вой> ска, оборудуются границы с использовани> ем различных технических средств. Наруши> тели границы задерживаются, и если нару>

2009 — №4

шение имеет групповой или массовый ха> рактер, используются все имеющееся в рас> поряжении оружие, а при необходимости в дело вступает армия. Следовательно, изме> няется форма защиты границы и террито> рии, а суть, содержание — защита жизнен> ного пространства с применением силы — сохраняется. Но люди могут (и должны) не только защищать занимаемое жизненное прост> ранство, но и расширять его. Именно так (экспансионистски) понимал задачи народа Ф. Ратцель, немецкий натуралист, географ, социолог, один из создателей антропогео> графии. В частности, он утверждал, что «растущий народ нуждается в землях для увеличения своей численности», и видел «высшее призвание народа в том, чтобы улучшить свое географическое положение» (цит. по: Новая философская энциклопедия, 2000: 469). Идеи Ратцеля есть не что иное, как оправдание захватнических войн с целью расширения жизненного пространства. Эта идея была принята на вооружение нацист> ской партией Германии. История создавшего культуру человече> ства изобилует войнами, в том числе завое> вательными, захватническими. В этой связи достаточно вспомнить военные походы Александра Македонского, Наполеона, да и Гитлера, намеревавшегося завоевать весь мир и установить «новый порядок». В вой> нах погибло огромное количество людей. Можно сказать, что миллионы одних людей уничтожают миллионы других людей. То есть человек в массовом масштабе убивает представителей своего вида. Такое явление не наблюдается среди диких животных. Че> ловек не только способен убивать себе по> добных, но в процессе исторического раз> вития общества, культуры делал это во все возрастающих масштабах, прежде всего в войнах (Урланис, 1960: 138). Историческая тенденция такова, что для завоевания чужой территории или защиты своей человек, являясь членом сообщества, государства, создает все более совершен> ные орудия убийства себе подобных. На сме>

2009 — №4

ну дубине и камню первобытного человека пришли пики, луки и стрелы, метательные орудия. Потом появилось огнестрельное оружие. По мере развития общества и куль> туры, науки и техники, а также военного де> ла огнестрельное оружие совершенство> валось и обогащалось новыми видами. На смену пищали пришли винтовки, пистолеты, пулеметы и автоматы, появились пушки и минометы различных калибров, самоход> ные орудия, танки, военные самолеты, реак> тивные снаряды, мощные ракеты и т. п. Стремление людей и их государствен> ных объединений к расширению жизнен> ного пространства может проявляться в раз> личных формах. Одна из них — колони> альная политика наиболее развитых стран Европы, колониальные войны XVIII–ХIХ вв. На завоеванных территориях устанавлива> лась власть метрополий. Используя при> родные ресурсы и эксплуатируя туземное население, метрополии извлекали огромные прибыли. Известный историк Ф. Бродель писал: «Капитализм является порождением неравенства в мире; для развития ему необ> ходимо содействие мировой экономики… Он вовсе не мог бы развиваться без услуж> ливой помощи чужого труда». По данным Броделя, в середине XVIII в. Англия толь> ко из Индии извлекала ежегодно доход в 2 млн ф. ст., в то время как все инвестиции в Англии оценивались в 6 млн ф. ст. Таким образом, если учесть доход всех колоний Англии, то выйдет, что за их счет делались практически все инвестиции и поддерживал> ся уровень жизни англичан, включая образо> вание, культуру, науку, спорт и т. д. (цит. по: Кара>Мурза, 2003: 219). В войнах за раздел мира колонизаторы использовали огнест> рельное оружие, которого не было у абори> генов, многие из них погибли в неравной борьбе. В наше время борьбу, а точнее, войну за расширение жизненного пространства в спе> цифической форме ведут Соединенные Шта> ты Америки. Практически весь мир объявлен зоной их жизненных интересов. Это означа> ет, что политика любого государства долж>

Религия, культура, образование

181

на соответствовать интересам США и не должна угрожать безопасности страны — особенно экономической и военно>полити> ческой (напомним, что забота о своей безо> пасности унаследована человеком от приро> ды, вопрос в том, какими мерами она обеспе> чивается). Если какая>либо страна пытается вести самостоятельную, независимую внут> реннюю и внешнюю политику и она не соот> ветствует интересам США, то, с точки зре> ния их правящих кругов, правительство та> кой страны не имеет права на существование и должно быть свергнуто и заменено другим. В этом направлении огромную и достаточно успешную работу ведет ЦРУ, используя раз> личные методы. Один из методов смещения неугодных лидеров государств и смены ре> жима — организация так называемых бар> хатных революций — оранжевых, розовых и т. п. На эти цели расходуются большие деньги, но затраты окупаются, поскольку к власти приводятся люди с ярко выражен> ной проамериканской ориентацией. Приме> ры тому — Украина и Грузия. Ознакомление с тем, что думают и гово> рят влиятельные государственные деятели Соединенных Штатов Америки, какие доку> менты, касающиеся внешней политики, при> нимаются на государственном уровне — с претензиями на управление миром по пра> ву силы и частым игнорированием норм международного права, — вполне законо> мерно вызывает серьезную тревогу (см.: Ильинский, 2003). Невольно воскресает в па> мяти бессмертный призыв погибшего в не> мецких застенках в годы Второй мировой войны чехословацкого журналиста Юлиуса Фучика: «Люди, будьте бдительны!» И доба> вить: человечество в опасности! Человек как высшее создание природы и творец культуры пока не может создать мир людей, в котором не было бы вопию> щего социального неравенства и несправед> ливости. Именно этим следует объяснить распространение такого угрожающего жиз> ни людей явления, как терроризм. Сам по себе терроризм существует давно, однако в наше время он превратился в глобальную

182

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

проблему и приобрел новые формы. Меж> дународные террористические организации обладают огромными финансовыми ресур> сами и современными средствами осуществ> ления терактов. В результате деятельно> сти террористов гибнут невинные люди. Усилившийся всплеск терроризма в первую очередь связан с социальной и духовной деградацией цивилизации, с несправедли> вым мировым порядком. Одна из причин распространения терроризма — глобальная стратегия США. Кант мечтал о том времени, когда на Зем> ле воцарится всеобщий мир, когда простые нормы нравственности и справедливости станут нормами взаимоотношений не только между людьми, но и между народами. По> следующее время показало, что мы не толь> ко не приближаемся к реализации этой меч> ты, но, напротив, удаляемся от нее. Здесь мы еще и еще раз возвращаемся к мысли о том, что природная, биологическая, сущность че> ловека во внутривидовых отношениях мо> жет проявляться в таких жестоких формах и масштабах, какие не наблюдаются в таких же отношениях в животном мире, в мире млекопитающих. В связи с этим встает вопрос: как оце> нивать современную культуру? В историче> ском плане вопрос об оценке культуры не является новым. Весьма критично относил> ся к ней великий французский просветитель Ж. Ж. Руссо. Успехи в хозяйственной дея> тельности, науке, искусстве неразрывно свя> заны, по Руссо, с утратой людьми свободы и счастья, с регрессом в этике и политике. Важной, хотя и неоднозначной, представля> ется мысль Руссо о том, что культура с ее расслабляющими благами и удовольствия> ми, отдаляя человека и целые народы от Ма>

тери>природы, подрывает их физическое и нравственное здоровье и в конечном счете ведет к вырождению и гибели. По нашему глубокому убеждению, современная культу> ра заслуживает несравненно более строгой критики и более сурового осуждения. Прежде всего потому, что она создала неви> данные прежде средства массового истреб> ления людей людьми. Средства, используя которые человечество может уничтожить само себя и все живое на Земле. Так что же такое человек? Ангел, т. е. су> щество «кроткое, благой жизни» (В. Даль), или зверь? Мы предоставляем право читате> лю, поразмыслив, ответить на этот вопрос. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Достоевский, Ф. М. (1991) Братья Карама> зовы. М. Ильинский, И. М. (2003) О «культуре» вой> ны и культуре мира. М. Кант, И. (1966) Соч. : в 6 т. Т. 6. М. Кара>Мурза, С. Г. (2003) Манипуляция со> знанием. М. Маркс, К., Энгельс, Ф. (1955–1981) Соч. : в 50 т. 2>е изд. Т. 3. М. Новая философская энциклопедия. (2000) В 4 т. Т. 4. М. Популярная медицинская энциклопедия. (1984) М. Спиркин, А. Г. (1988) Философия. М. Урланис, Б. Ц. (1960) Войны и народонасе> ление Европы. М. Философский энциклопедический словарь. (1983) М. Юдин, Б. Г. (2006) Современное научное знание о человеке — новые черты // Гумани> тарное знание: тенденции развития в ХХI ве> ке. В честь 70>летия Игоря Михайловича Иль> инского. М.

Религия, культура, образование

2009 — №4

183

Образ Софии Премудрой как способ разработки идеи соборности в русской духовной культуре И. С. КОЛЕСОВА (УРАЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИчЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ)* В статье затрагивается тема влияния образа Софии Премудрой на идейно3смысловое содер3 жание понятия «соборность». На основе анализа конкретных произведений русского право3 славного искусства делается вывод о том, что через образ Софии русский православный чело3 век постигал Божественный замысел о соборном единстве мира. Ключевые слова: всеединство, соборность, София Премудрость Божия, Церковь, русское пра3 вославное искусство, Софийный храм, Софийная икона.

The Icon of Sophia, the Holy Wisdom of God, as a Meanof the Idea of Sobornost Development in Russian Ecclesiastic Culture I. S. KOLESOVA (URAL STATE PEDAGOGICAL UNIVERSITY)

The article covers the influence of the icon of Sophia, the Holy Wisdom of God, on the ideological and conceptual content of the notion of Sobornost. On the ground of the analyses of specific pieces of the Russian Orthodox Art the conclusion that Russian orthodox people were perceiving the Divine Scheme of cathedral unity of the world through the image of Sophia is made. Keywords: unity, sobornost, Sophia, the Holy Wisdom of God, Church, Russian Orthodox art, Sophia’s cathedral, Sophia’s Icon.

дной из доминантных тем русской фи> лософии является учение о соборности. Его истоки восходят к античному всеединст> ву, православной догматике и византийской патристике. Русской философской мыслью создано множество оригинальных интер> претаций, разнообразных дефиниций идеи соборности. Однако свое идеальное вопло> щение соборность получила не в филосо> фии, а в образах русского православного искусства, связанного с аскетической прак> тикой. Специфический способ «философст> вования образами» на Руси можно объяс> нить тем, что Русь, в отличие от Византии, не знала школьной философии. Русская православная культура не унаследовала «ви> зантийских навыков догматических контро> верз», не научилась «полемизировать с до> статочно яркой артикуляцией противолежа> щих друг другу тезисов». Одна из причин

такого положения, на взгляд С. Аверинце> ва, в том, что «вплоть до эпохи св. Иосифа Волоцкого на Руси не было достаточно серь> езных проблем с ересями» (Аверинцев, 2006: 604–606). Русская православная мысль сосредото> чилась не столько на теоретическом приня> тии византийского богословия, сколько на стремлении к развитию «вкуса православно> го» (П. Флоренский) в стиле поведения, те> лодвижений, сакрального искусства, духов> ного красноречия молитв, песнопений и про> поведей. Смею предположить, что самостоятель> ная разработка иконографического обра> за Софии, который о. Павел Флоренский назвал «первым символом русского духа», связана с тем обстоятельством, что в массе своей русское общество не было готово вос> принять византийское богословие.

* Колесова Ирина Семеновна — кандидат философских наук, доцент, заведующая кафедрой гуманитарных и социально>экономических дисциплин Уральского государственного педагогиче> ского университета (г. Новоуральск). Тел.: (343>70) 20>373. Эл. адрес: ikolesova@mail.ru

184

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

В пользу этого предположения говорит и тот факт, что паламитский догмат, закреп> ляющий собою опыт православного подвига, утверждающий энергийный род связи меж> ду Богом и миром и не предполагающий посредников, не был глубоко усвоен на Ру> си. Древнерусская книжность практически не знала паламитских трактатов. Почитание св. Григория Паламы носило чисто фор> мальный характер, в суть учения Фессалони> кийского святителя и его оппонентов никто не вникал. Яркий пример тому — митропо> лит Стефан Яворский, который в диспуте с Сафронием Лихудом обнаружил полную неосведомленность относительно паламит> ского богословия (Историко>философский ежегодник, 1994: 228–255). У Н. К. Гаврю> шина находим сведения о том, что в русском переводе сочинения св. Гр. Паламы появи> лись в XVIII в. (Гаврюшин, 1995: 319–320). Активное же осмысление его идей началось только в XX в. Присутствие Софии, вероятно, и связа> но с адаптаций византийской теории к рус> скому православию, отражая его специ> фичность. Конкретный образ Софии, соот> носимый в русском религиозном сознании с Землей>Матерью, оказался для русского народа более понятным, чем богословски отрефлексированный византийскими мыс> лителями, умопостигаемый Бог>Троица. По> этому в Древней Руси особо почиталась Богородица. Она отождествлялась с Софией Премудростью Божией, несущей миру бо> жественный замысел о соборном единстве мира. Общеизвестно, что образ Софии перек> ликается с образом Афины. Подобно гре> ческой воительнице, явившейся из головы Зевса и унаследовавшей его великую муд> рость, София Премудрость Божия стано> вится носительницей Божественных иде> альных замыслов о мире, которая «знает давно прошедшее, угадывает будущее» (Прем. 8.8). В упорядоченном здании греческого язы> ка и греческого мифа идея Софии и образ Афины стоят друг против друга, взаимно

2009 — №4

отражая, осмысляя и объясняя друг дру> га (Громов, 2001: 51). Впервые появившись у Платона в качестве философского поня> тия, София занимает особое место в антич> ной культуре. Обратив внимание на эту сто> рону античной софиологии, А. Ф. Лосев характеризует Софию как принцип, активно порождающий и развивающийся во всем другом, сам, однако, пребывающий в нетро> нутом виде. Алексей Федорович доказывает софийный характер таких категорий, как элемент, число, ум, эманация, потенция, эй> дос, энергия, парадигма, энтелехия, логос, по сути дела, всех бытийных структур, по> средствующих между «сверхсущим» Перво> единым и «несущей» материей (Лосев, 1994, кн. 2: 166–232). Опираясь на А. Ф. Лосева, мы можем заключить, что принцип софий> ности в наиболее общей трактовке есть принцип выражения абсолютного бытия в бытии мира и человека, раскрытия перво> единного в ином. Присутствуя и в эллини> стической философии, и в христианстве, принцип софийности отражает сущностную специфику каждой из этих традиций, приоб> ретая различные трактовки. Изначально за> ключенная в Софии интуиция всеединства преобразовалась после перенесения ее в ло> но христианства в соборность, «таинствен> ное тождество единства и множественности, единства, которое выражается в многораз> личии, и многоразличия, которое продолжа> ет оставаться единством», неизреченную тождественность единства и различия по об> разу Отца, Сына и Святого Духа, Троицы Единосущной и Нераздельной» (Лосский, 2006: 708–710). Аналогичные метаморфозы происходят и с понятием «мудрость». В греческой мысли мифологема Афины олицетворяет мудрость, но лишена личностных качеств. В библей> ской традиции личный облик Премудрости «складывается с глубокой необходимостью. Во>первых, трансцендентность Бога… тре> бовала некой посредствующей сущности, которая была бы одновременно и тождест> венна Богу в недрах Его самобытия, и отлич> на от Него» (Аверинцев, 2006: 557). Мифоло>

2009 — №4

гема Софии вполне отвечала этому требова> нию. Во>вторых, самораскрытие Бога в мире должно быть личностно, «как второе и под> чиненное Я Бога. В этом заключено разли> чие, грань между античным интеллектуализ> мом и ветхозаветным персонализмом» (Аве> ринцев, 2006: 557). Ключ к пониманию развития учения о Со> фии содержится в книге Притчей: «Господь имел меня началом пути Своего, прежде со> зданий Своих, искони; от века я помазана, от начала, прежде бытия земли… Я была при Нем художницею, и была радостию всякий день, веселясь пред лицом Его во все время. Веселясь на земном кругу Его, и радость моя была с сынами человеческими…» (Прит. 8, 22–31). Однако София — Хокма не только пассивно зачинающее лоно Божественно> го творчества, посредствующее между бо> жеством и творением начало, но и активная созидающая мир строительница. «Премуд> рость построила себе дом», — такими сло> вами начинается IX глава Книги Притчей Соломоновых. Дом — образ обжитого и упорядоченного мира, огражденного сте> нами от хаоса София — Премудрость Бо> жия, посредством которой только и возмож> но осознать себя единым организмом, — центр, объединяющий в осмысленное духов> ное единство всю множественность мира. «Сплачивая людей в осмысленную и упоря> доченную общность дома, города, народа, устанавливая между ними согласие… Хок> ма в своем человеческом и общественном аспекте есть именно этот дух общности и сплочения, соборности» (Аверинцев, 2006: 560–561). Отобразившаяся в мире Премудрость — это образ Божественного Логоса; вочелове> чившийся творческий Логос — Иисус Хрис> тос. С. Аверинцев полагает, что символиче> ская фигура Софии, тесно связанная с Лого> сом, выражает внутреннюю потребность христианского опыта, который стремился не просто воссоздать языческую мифологию и гностические ереси, но осмыслить образ Софии исходя из христианской метафизики. Апологеты христианства, осмысляя откры>

Религия, культура, образование

185

тость Софии вверх, в направлении Бога>Сло> ва, и вниз, в направлении «просветленной» твари, отводят ей роль посредника в процес> се обожения. «Ибо в мире Софии часть рав> на целому, чью целокупность она вбирает в себя; в мире Софии низшее подобно выс> шему, чей образ она приемлет» (Аверинцев, 2006: 565). По сути, являя миру образ Боже> ственной соборности, София, направляла человека к цели, уготованной ему Богом: быть проводником всеединяющего Божест> венного начала в стихийною множествен> ность для приведения мира к соборному единству. Софийное учение о соборности русскому православному человеку с наибольшей глу> биной открывалось в культе и богослужеб> ной поэзии, где София отождествлялась с Богородицей. В Акафисте Богородице к Деве Марии применяются софийные ха> рактеристики дома, храма, утверждающего столпа, основания, шатра Бога и Слова, пре> восходящей знания мудрецов, непоколеби> мым столпом церкви, нерушимой стеной царства. Главнейшая сквозная (Аверинцев, 2004; Бартосик, 2003) мысль Акафиста — великая космологическая роль Марии, ко> торая ради спасения мироздания «сводит воедино противоположное»: миры горний и дольний в единое соборное целое. Понятая таким образом Богоматерь ста> новится символом идеальной Церкви. «Хри> стианство связало образ Софии с идеалом церковной кафоличности, соборности. Со> фия — Мария — Церковь, — это триединст> во говорило… о вознесении до Божества твари и плоти, о космическом освящении» (Аверинцев, 2006: 568). Зримым воплощени> ем этой идеи является храм Софии в Кон> стантинополе. Передается она прежде всего через создание сакрального пространства, в котором София как замысел Божий о со> борном единстве мира выступает духовным центром, объединяющим весь мир. Согласно указаниям Юстиниана пространство цент> рального нефа было разделено на четыре са> кральные зоны при помощи «райских ре> чек». В купол и колонны Св. Софии были

186

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

вложены реликвии. Так, Колодец Самарян> ки был перенесен из Самарии и установлен в юго>восточном углу храма, воспроизводя конкретную часть Святой земли. Таким об> разом, все виды деятельности Юстиниана по созданию Святой Софии могут быть осмыс> лены как единое целое, внутренне организо> ванное сочетание различных занятий: он реализовывал божественный проект, во> площал замысел, следуя наставлениям все> могущего Создателя (Иеротопия…, 2006: 17–18). Связь Софии с символическими образами Богородицы, Церкви, священной христиан> ской державы, характерная для традиции храмового строительства восточно>христи> анского мира, раскрывала для православно> го человека сущность соборных истин. Являя Божественные замыслы о соборном мировом единстве, София встраивает в ми> ровое тело мироздания отдельные космиче> ские тела, упорядочивает отдельные мысли людей, приводя к интеллектуальному едино> му цельному сознанию. Премудрость соби> рает города, земли, страны в единую сак> ральную державу, ибо и государство так> же ее «дом». «Русские христиане, жаждав> шие всей душой свести Иерусалим Небесный на землю, чтобы вся жизнь земная… была освящена молитвами и благословлениями церкви, постепенно в устроении всей земли своей, в создании в ней большого государ> ства — тела, сплошь покрытого храмами с множеством крестов… увидели воплоще> ние царства Христова на земле и назвали свою землю «святою Русью» (Православие: pro et contra, 2001: 373). Эта идея легла в ос> нову концепции божественного домострои> тельства. Ее образным воплощением служат София Киевская (XI в.) и София Новгород> ская (XIV в.) Ярославом Мудрым по образу Софии Константинопольской был воздвигнут Дом Премудрости — Собор Софии Киевской. «Софию Киевскую следует рассматривать… как особый феномен развертывания визан> тийской храмовой традиции, и в частности традиции идеи соборности и софийности

2009 — №4

в условиях Киевской Руси» (Павлов, 2001: 197). В храме Ярослава Мудрого синтези> рованы софиологические мотивы ветхоза> ветной и византийской традиций, отражена самобытность православно>русского вос> приятия. Киевская София сопоставляется с Соломоновым Иерусалимским храмом и именуется «домом, градом Божим». Образ града с крепкими стенами, ограж> денного от «тьмы внешней», был символом устойчивого, устроенного на благо бытия. Акцентировало эту мысль огромное мозаич> ное полотно Богородицы>Оранты (Лазарев, 1960: 29), занимающее центральное место в храме. Духовная красота Софии отражена в сверкающем великолепии храма, украшен> ном золотом, серебром и драгоценными ка> меньями (Аверинцев, 2006: 548–591). Киевская София выполняла множество функций: она была соборною или митропо> личьей церковью; здесь посвящались рус> ские иерархи и благословлялись на княже> ние русские великие князья; на дворе собора собиралось вече; с этим местом соединялись важнейшие события религиозной и граж> данской жизни Киева (Покровский, 2000: 362). Будучи и храмом, и книгохранилищем, и местом приема послов, София Киевская играла роль сокровищницы искусств в их ор> ганическом синтезе (Бычков, 1992: 100–101). Различные виды искусств объединялись в Киевской Софии единым действом храмо> вого служения, транслируя живительную соборную идею русского православия, носи> тельницей которой была София. Если вспомнить о раздававшихся под сво> дами Софии песнопениях, о торжественно звучавших проповедях, о таинственно мер> цающих мозаиках и дымчато проступающих фресковых росписях, о многоцветных ико> нах, переливающихся всеми красками одея> ниях, многоценной утвари, об облаченных в оклады книгах, об особой обонятельной атмосфере и все это соотнести с внутренней и внешней организацией пространства, с ис> кусной обработкой использованных матери> алов, то можно представить, какое мировоз> зрение и эстетическое воздействие произво>

2009 — №4

дила на древнерусских людей София, высив> шаяся посреди Киева как бесценный палла> диум, игравший для славянской столицы не меньшую роль, чем Парфенон для Афин или св. София для Константинополя (Вагнер, 1990: 34–36). Подражая А. Ф. Лосеву, сведя воедино софийные православные символы, мы мо> жем сделать вывод, что София есть образ одухотворенного человеческого общества, Церкви как соборного тела, нисходяще> восходящего движения, в котором «гор> нее нисходит к дольнему, а дольнее восходит до горнего» ради осуществления соборно> сти. Для выражения этого сопряжения «у русских адептов Греко>христианского любомудрия было одно слово — София — Премудрость» (Аверинцев, 2006: 579). Ис> ходя из этих оснований, следует подходить и к пониманию русской православной ико> нописи. Источником возникновения в русской иконографии олицетворенной Софии Пре> мудрости Божией в образе царственной девы>ангела считается видение Константи> на — Кирилла Философа. Именно в период распространения Четьих миней с житием Святого Кирилла в XV — первой половине XVI в. становится известной новгородская храмовая икона (Евдокимов, 2005: 358–368), композиция которой была новой для рус> ской иконописи. София изображена в ви> де ангела с красным женственным ликом, облаченная в царские золотые одежды. Над Святой Софией начертан поясной образ благословляющего Христа. Выше над Хрис> том развернута, подобная свитку, широ> кая лента звездного неба. В середине ленты> неба стоит «Престол Уготованный» с Еван> гелием — символом учения и небесной ипо> стаси Христа Бога Слова. Перед престо> лом — скамья с чашей, крест и копье, симво> лически обозначающие распятие и страда> ние Христа. Святой Софии предстоит Бого> матерь, держащая перед грудью медальон с образом Предвечного младенца Еммануи> ла и Иоанн Предтеча с развернутым свитком в руке.

Религия, культура, образование

187

Храмовая икона Софийского Собора Новгорода Великого до конца не исследова> на, не существует определенного мнения о времени возникновения иконографии нов> городского извода. Однако она органич> но вписалась в эпоху «религиозного возбуж> дения» (по выражению Г. Флоровского) XVI–XVII вв. Именно в это время собор> ность Церкви в городе как ее метафизиче> ское свойство начинает в полной мере увя> зываться с ее вполне материальной собор> ной организацией. Софийный храм занимал особое место в семисоборной структуре церковного округа Великого Новгорода, ко> торый был организован в соответствии с со> борной формой единства и единственности. Соборный принцип организации простран> ства, а также совершаемое соборное бого> служение придавали ему сакральный харак> тер (Иеротопия…, 2006: 491–515). Его органической частью становится ико> на новгородской Софии, в основе которой лежит толкование девятой притчи царя Со> ломона, стихи Иоанна Дамаскина, пропове> ди Иоанна Златоуста, Девятое послание Титу Дионисия Ареопагита (Ионайтис, 2002: 266). Псевдо>Дионисий характеризует Премуд> рость как создающую себе дом и в нем «твер> дую пищу и питие» и чашу предлагающую. Она является причиной благого бытия, на все распространяется, все объемлет, оставаясь независимым центром, стягивающим всю мно> жественность бытия в соборное единство. Эта мысль воплощена на иконе из новгород> ского Кириллова монастыря (ГТГ №28830). На ней изображены два исторических лица: царь Соломон и византийский гимнограф Косьма Маиумский со свитками текстов сво> их творений. «Ветхозаветную» Премудрость в отражении идей Дионисия Ареопагита на иконе олицетворяет фигура в белых одеж> дах, с чашей в руке. Она восседает на престо> ле, в окружении чинов небесной иерархии, в соответствии с их описанием в корпусе текстов византийского мыслителя. Слуги за> калывают для трапезы тельцов — «твердую пищу» Премудрости и наливают растворен> ное вино, предлагая его «жаждущим мудро>

188

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

сти». София поворотом головы указывает на «телесный храм» в образе Богоматери. Она олицетворяет тайну воплощения Христа Ем> мануила, новый Дом Премудрости, воспетый Косьмой Маиумским. Символическую ком> позицию в иконе венчает изображение Семи Вселенских Соборов на фоне большого од> нокупольного храма. Это образ Церкви, основанной Христом и его апостолами — «семью столпами», которой служат канони> ческие правила соборов, выработанные при участии семи духов Премудрости. На основании первого стиха девятой притчи Соломоновой «Премудрость постро> ила себе дом» изображение дома или архи> тектурного ансамбля становится символом Премудрости. Отличительным знаком архи> тектуры>символа Софии является красная ткань (велум). Словно завеса, велум лежит на крыше «дома» или нависает над прост> ранством между архитектурными частями, соединяя их. Архитектура с велумом, как символ Премудрости, известна на иконах XIV–ХVI вв. в композициях: Рождество Бо> городицы, Введение во храм, Благовещение, Сретенье, Уверение Фомы. Можно увидеть этот символ на иконах с образами пишущих Евангелистов, встречается он в ряде клейм некоторых житийных икон, в частности Свя> того Николая. Таким образом, архитектур> ная символика Премудрости позволяет шире рассматривать присутствующую в иконопи> си «софийную», а следовательно, и «собор> ную» тему. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Аверинцев, С. С. (2004) Поэтика ранневи> зантийской литературы. СПб. : Азбука>клас> сика. Аверинцев, С. С. (2006) Собр. соч. София> Логос. Словарь. Киев : ДУХ I ЛИТЕРА.

2009 — №4

Бартосик, Г. (2003) Богородица в богослу> жении Востока и Запада. М. : Издательство Францисканцев. Бычков, В. В. (1992) Русская средневековая эстетика XI–XVII веков. М. : Искусство. Вагнер, Г. К. (1990) Искусство мыслить в камне: опыт функциональной типологии па> мятников древнерусской архитектуры. М. : Искусство. Гаврюшин, Н. К. (1995) Богословские порт> реты. Н. Новгород : Глагол. Громов, М. Н., Мильков, В. В. (2001) Идей> ные течения древнерусской мысли. СПб. : Аз> бука>классика. Евдокимов, П. (2005) Искусство иконы. Богословие красоты. Клин : Христианская жизнь. Иеротопия. Создание сакральных прост> ранств в Византии и древней Руси. (2006) М. : Индрик. Ионайтис, О. Б. (2002) Византия и Русь: развитие философских традиций. Екатерин> бург : УрГУ. Историко>философский ежегодник. (1994) М. : Мысль. Лазарев, В. Н. (1960) Мозаики Софии Киев> ской. М. : Искусство. Лосев, А. Ф. (1994) История античной эсте> тики. Итоги тысячелетнего развития. М. : Мысль. Лосский, В. Н. (2006) Боговидение. М. : ООО «Издательство АСТ». Павлов, Н. М. (2001) Алтарь. Ступа. Храм. М. : Олма>Пресс. Покровский, В. Н. (2000) Очерки памятни> ков христианского искусства. СПб. : Лига плюс. Православие: pro et contra. (2001) СПб. : Азбука>классика. Трубецкой, Е. Н. (1998) Избранные произ> ведения. Ростов>на>Дону : Феникс.

Религия, культура, образование

2009 — №4

189

Архаический ритуал как коммуникация Ю. Е. СОКОЛОВ (ИНСТИТУТ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА, Г. МОСКВА)* Ритуал можно рассматривать как коммуникацию, а также как модификацию хронотопа, так как в границах ритуала существенно трансформируется представление человека о пространстве и времени. Этому способствует погружение человека в измененное состояние сознания с по3 мощью различных практик. Они в значительной степени связаны с изменением функциониро3 вания всех органов чувств человека, притупление одних из которых приводит к активизации других. Ключевые слова: мифология, архетип, коллективное бессознательное, пространство, время, культурные универсалии, архаическое мышление.

Archaic Ritual as Communication YU. E. SOKOLOV (THE MODERN ART INSTITUTE, MOSCOW CITY)

Ritual can be defined as communication as well as modification of chronotope, in so far as in the con3 text of ritual human’s perception of time and space transforms significantly. Immersion of a person into the altered state of consciousness with the help of different techniques contributes to this trans3 formation. These techniques involve to a great extent all human’s sense3organs modification; atrophy of some of them provokes promotion of the others. Keywords: mythology, archetype, collective unconscious, space, time, cultural universals, archaic mentality.

рудно не согласиться с тем, что архаиче> ский ритуал — прежде всего коммуника> ция: установление связи между различными пластами бытия, проявление тех всеобщих связей, которые исконно пронизывают все в мироздании. Успех этой коммуникации за> висит от полноты реализации двух условий. Первое — преодоление преград между чело> веческим и демоническим планами бытия, его механизм условно можно именовать «эффектом камертона», мифопоэтическое сознание (как современная квантовая физика) рассматривает пространство космоса как мно> гослойное и неоднородное. Каждой области этого пространства соответствуют свое на> тяжение, подобно особому натяжению каж> дой струны на музыкальном инструменте. Точное воспроизводство ритмической структуры, присущей тому или иному изме> рению в ходе ритуала (в музыке, поэтиче> ском тексте, танце, организации ритуально> го пространства и т. п.), неизбежно влечет за

собой его отклик, подобно тому, как отзыва> ется хорошо настроенная струна на звук ка> мертона. Полнота отзыва зависит от харак> тера ритуала и может варьироваться от по> давания некоего знака в рамках той или иной реальности до полного преображения данного пространства в сакральное, подоб> но проявлению фотографии на белом перво> начально листе бумаги. Однако, для того чтобы организовать вос> произведение подобного нечеловеческого ритма, необходимо изменить структуру со> знания и всю систему ощущений его участ> ников, что собственно и является вторым из вышеупомянутых условий, необходимых для достижения желаемых результатов. Это пространство исследователи ритуала обо> значали как «иное», «обратное» (имея в ви> ду обратность его параметров человеческо> му миру), «сакральное». Ввиду разработанности вопроса мы огра> ничимся ремаркой, что дело, конечно, не

* Соколов Юрий Евгеньевич — доцент Института современного искусства (г. Москва). Тел.: (499) 749>83>80. Эл. адрес: mail@isi>vuz.ru

190

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

в незнании чего>то, что обеспечило бы пра> вильность действий трагического антично> го героя, действующего в рамках того или иного ритуала, но в принципиальной нераз> решимости ситуации с позиций человече> ской логики. Эдип, Аякс, Пенфей, Агамем> нон и другие гибнут в столкновении с космо> сом не по причине морального изъяна или потому, что чего>то не знают именно вслед> ствие своей принадлежности к человеческо> му роду. Крах человеческого здесь опреде> ляется фатальной ограниченностью смерт> ных, неспособностью их расширить свое сознание и посмотреть на жизненный лаби> ринт «сверху». И дело не в том, что герой не знает тех или иных страшных тайн мироздания, но в том, что он неспособен посмотреть на это миро> здание в нужном ракурсе, дабы увидеть его истинную сущность. Несовершенство же зрения есть проявление ущербности биоло> гии, ограниченных возможностей органов восприятия, косности плоти и т. п. Принци> пиальное античное отличие биологии языче> ских богов (которые синонимичны совре> менным демонам) от человеческой — общее место всех мифологий (Sissa, Detienne, 1999). Известно, что мифологическое мышление исходило из того, что взаимодействие чело> века с иными планами бытия — дело отнюдь не безопасное и требующее серьезной пред> варительной подготовки. Гибель Семелы, заставившей Зевса появиться перед ней в облике, присущем миру языческих богов, но оказавшейся фатально неподготовленной к этому, конец Пенфея, слишком человече> ское восприятие которого не позволило ему разглядеть Диониса в образе лидийского «шарлатана», достаточно ярко иллюстриру> ют эту позицию. Преодоление грани, разде> ляющей миры, — не механическое движение тела с небес на землю или из под земли, но прежде всего сущностная его метаморфоза, обеспечивающая возможность существова> ния в данном плане бытия. Языческие боги (они же суть демоны) об> лекаются плотью перед явлением в земное измерение, поскольку явление их в истинном

2009 — №4

виде повлечет катастрофу и гибель их по> следователей. Люди перед проникновением в языческое демоническое пространство меняют параметры своего телесного бытия, дабы иметь возможность там выжить. Сле> пота, немота, однорукость, одноногость, зо> оморфность прорицателей, трактовавшиеся позднее как наказание за дерзость, первона> чально — лишь фиксация неизбежных изме> нений соматики, без которых божественное видение невозможно. Не менее показателен и популярный способ проникновения в иные измерения в снах, область которых характе> ризуется не только вывернутой логикой, но и принципиально иными ощущениями тела, времени и пространства. Достижение состояния коммуникации с демоническим началом в ритуале обеспе> чивается подавлением человеческого нача> ла через массированную атаку на органы чувств с целью полной их дезориентации, облегчающей перестройку всей системы вос> приятия на основе иных принципов, часто представляющих собой полную противопо> ложность тому, что признается нормой. Именно на этом настаивал на исходе XIX в. А. Рембо применительно к поэзии. В ходе этой перестройки изменяется привычная иерархия чувств: основные средства ори> ентации (например, зрение) отодвигаются на второй план или устраняются, второсте> пенные (осязание, обоняние) становятся до> минирующими. В осуществлении данных изменений риту> ал обнаруживает крайний прагматизм, вы> ражающийся в абсолютной функционально> сти всех его элементов при полном отсут> ствии случайного, лишнего, чужеродного, приводящего к разрушению ритуального воздействия. Последнее может быть иссле> довано в контексте коммуникации современ> ной культуры о нетрадиционными или арха> ическими культурами. На наш взгляд, риту> ал в данной связи поможет более глубоко и полно ответить на ряд непосредственно культурологических вопросов. Точка зрения отношения к ритуалу как к некоему пережитку культуры усложняет

2009 — №4

исследование его коммуникативного аспек> та. Однако необходимо остановиться на причинах такого отношения к ритуалу, да> бы, преодолев их, можно было претендо> вать на более «чистое» в культурологиче> ском плане исследование. Одной из главных причин однозначно негативного отношения к ритуалу является деление культур на «раз> витые» и «отсталые». Исследования функционалистов показа> ли нам всю сложность организации каждо> го культурного организма, поэтому невоз> можно разделить культуры на «примитив> ные» и «высокоразвитые». К числу исследо> ваний, посвященных вопросам и чередования культур, и вычленения более совершенных их видов, следует отнести работы Х. Орте> ги>и>Гассета, в которых с позиции экзис> тенциальной философии рассматривается и выделяется поколение людей в качестве ве> дущего субъекта культурного творчества и ведется разработка понятия кризиса в ис> тории. Попытки проанализировать единство культур, вне зависимости от степени их ор> ганизации, которая часто носит субъектив> ный характер, в философии языка в научных трудах Э. Сепира, А. Потебни, А. В. фон Гумбольдта, являются особенно ценными. Э. Сепир считал, что «язык культуры — это путеводитель в социальной действительно> сти», и очень серьезно к нему относился: «Философу необходимо понимать язык хотя бы для того, чтобы обезопасить себя от сво> их собственных языковых привычек, поэто> му неудивительно, что, пытаясь освободить логику от грамматических помех и понять символическую природу знания и значение символики, философы вынуждены изучать основы самих языковых процессов» (Сепир, 1993: 259–265). А. Потебня писал: «Прогресс в языке культуры есть явление до такой степени не> сомненное, что даже с точки [зрения] про> тивоположной ему теории нужно было признать, что единство, к которому стремит> ся человечество своими средствами, выше того, которое скрыто от нас «призматиче>

Религия, культура, образование

191

скими туманами», — а значит, смена куль> тур, как более совершенных, так и менее, за> трагивает все области культуры (Потебня, 1989: 17). Стоит также подчеркнуть ценность раз> мышлений о структурной взаимосвязи эле> ментов культуры, связанных с языком, внутренним и внешним ритмом его функцио> нирования, с пространством форм социо> культурной деятельности (Л. Витгенштейн, К. Леви>Стросс, Р. Барт). Одной из важ> нейших парадигм в науке К. Леви>Стросс считал эмпирическую парадигму: «…прин> цип, лежащий в основе классификации, никогда не может быть постулирован зара> нее; его можно лишь открыть a posteriori пу> тем этнографического наблюдения — ина> че говоря, опытным путем» (Леви>Стросс, 2008). О взаимодействии науки и той или иной реальности говорил также Р. Барт: «…в кон> цепт впитывается не сама реальность, а ско> рее определенные представления о ней; при переходе от смысла к форме образ теряет какое>то количество знаний, но зато вбирает в себя знания, содержащиеся в концепте. На самом деле, представления, заключенные в мифологическом концепте, являются смут> ным знанием, сформировавшимся на основе слабых, нечетких ассоциаций. Я настоятель> но подчеркиваю открытый характер концеп> та; это никоим образом не абстрактная, сте> рильная сущность, а скорее конденсат нео> формившихся, неустойчивых, туманных ассоциаций; их единство и когерентность за> висят прежде всего от функции концепта» (Барт, 1989). В работах Т. Парсонса, А. Моля, П. Со> рокина, Т. Веблена, И. Е. Ширшова также рассматривалась динамика развития куль> тур, вне оценочного их контекста. Рассмот> рев их, разделим подходы к их исследованию на несколько групп: — рассмотрение с точки зрения филосо> фии содержит в основе «метафизические ус> тановки и мировоззренческие стратегии; — ученые основываются на непосредст> венно научной парадигме;

192

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

— специалисты в области этики и теоло> гии основываются на принципе духовности и определенных нематериальных ценностей; — искусствоведение берет за основу те или иные художественные стили эпохи, об> щую «картину мира»; — социология рассматривает взаимоот> ношения в социуме и влияние культуры на него; лингвистика и литературоведение бе> рут за основу особый вид языка, отражаю> щегося в текстах. Интересно, что теории культурного раз> вития в эмпирических науках стали культур> но>философским основанием для подобного рода изучения. Основоположником циклич> ных теорий в современной науке о культуре стал Н. Я. Данилевский, с которого нача> лось изучение данного вопроса, продолжен> ное Сорокиным и Шпенглером. Понятие культурных циклов трактовалось как регу> лярно повторяющихся фаз развития культу> ры: рождение, юность, зрелость, старение, смерть. С культурами происходило то же самое: каждая культура совершает свой цикл и приходит в упадок, здесь можно про> вести параллель с жизнью человека: детст> во, юность, зрелость, старость и смерть, то же самое относится и к «жизни» культуры ритуала. В контексте исследования ритуала как коммуникации между культурами стоит так> же отметить огромный вклад в теорию цик> лов Арнольда Тойнби, который считал, что культура неразрывно связана с историей ци> вилизаций и теория цикличности цивилиза> ций относится и к культуре. Тойнби рассма> тривал развитие цивилизаций как движение вперед, но каждая цивилизация имеет свой путь развития, и не может быть единой, об> щей точки к которой они стремятся. С дру> гой стороны, в теории Тойнби цикл не рас> сматривается как беспорядочное коловра> щение цивилизаций и культур. В противопоставление теории Шпенгле> ра, согласно которой культура развивается по некоему жизненному циклу, Тойнби рас> сматривал развитие цивилизации как непре> рывное движение вперед с точки зрения ду>

2009 — №4

ховного развития, на пути которого посто> янно возникают препятствия, которые могут сломать или полностью разрушить цивили> зацию. Он говорил, что роль людей в этом трудном движении и живущих в данном сообществе очень важна, и каждый человек несет ответственность за развитие своего общества: «Пока есть жизнь, есть надежда, что с божьей помощью человек — хозяин своей судьбы, хотя бы отчасти, хотя бы в чем>то» (Тойнби, 1995: 259). Подобные теории цикла вместе с функци> онализмом создали совсем другой вид пред> ставления о культуре, чем тот, который был общепринятым в эволюционистской пара> дигме. Стало неважным, какое место зани> мает культура в эволюционной «иерархии», так как она стала рассматриваться как само> стоятельное, особое ядро в составе мировой культуры. Поэтому культуры, которые ра> нее считались примитивными и не восприни> мались всерьез, встали в один ряд с высо> коразвитыми, причиной этого стало пони> мание того, что эти культуры самобытны и имеют иную структуру и законы существо> вания. Последнее стало определенным потрясением и ударом по мировоззрению европейских ученых, продолжением и раз> витием антропологической революции (То> карев, 1978). Все это в свое время создало предпосылки для теоретического анализа культуры. Ста> ло возможным и даже необходимым выяс> нить, почему такие идеи, такое мировоззре> ние, легенда, лабиринт, ритуал или миф ти> пичны именно для данной культуры, какую они выполняют функцию и как сочетаются со сферой, в которой возникла эта культура. Эту новую научную парадигму назвали плю> ралистической, потому что ее сторонники разделяли идеи плюрализма, разнообразия культур. Рассматривая смену культурных пара> дигм в современном социокультурном кон> тексте, необходимо отметить, что одной из проблем, изучаемых в социально>философ> ском знании, является соотношение статики и динамики в культуре, ее устойчивость и из>

2009 — №4

менчивость, а также преемственность тради> ций, способность данной культуры учиты> вать опыт иных культур и творчески их реа> лизовывать. Безусловно, ритуал как культурную ком> муникацию в данном контексте анализи> руемого вопроса следует рассматривать как единое целое в определенный период време> ни, и при этом основным элементом куль> туры выступает смысл, объединяющий и структурирующий существующие в совре> менные ритуалу времена явления и понятия. Известно, что культура — это определенная системой смыслов, с помощью которых оп> ределяется поведение и мышление людей. В этом смысле, культура является составной частью человека, значит, основой культуры являются смыслы, с помощью которых чело> век строит свои отношения с окружающим миром. Именно с помощью смысла могут быть проанализированы литература, наука, искусство, ценности человека, мечты и его ориентиры в жизни. Культура собирается в единое целое с помощью смысла, который существует в языке и «разлит» по всем обла> стям социокультурной реальности. Послед> нее утверждение по>новому ставит вопрос о ритуале: каков его внутренний смысл и ка> ков смысл его исследования для современ> ной культуры? Ритуал являет собой огромное значение прежде всего как утраченный элемент арха> ики культуры, позволяющий по>новому ана> лизировать многое из происходящего в ис> тории культуры и в современной культуре тоже. Культура ритуала определяет мышле> ние, поведение людей его эпохи и мировос> приятие, являясь культурным кодом для материального мира и языка, а также «текс> том» определенной эпохи, в которой социо> культурные единицы объединены общим смыслом, общим культурным временем, воз> можностью решать определенные задачи в жизни людей. Необходимо также отметить, что иссле> дования ученых в области гуманитарных на> ук с социальной направленностью за перво> основу всегда брали «потребности» как ис>

Религия, культура, образование

193

точник деятельности человечества. Гегель определял культуру как уровень восхожде> ния над ограниченным кругом потребностей в жизни человека, как духовную «всеобщ> ность». В этой связи можно говорить о том, что жизненный стиль людей в определенное культурное время формируется на основе жизненных задач, или проблемах как пер> вичном элементе. Традиционно воспринимаемая основа за> бот человека в жизни — «верное» существо> вание в реально складывающихся жизнен> ных обстоятельствах, в вырабатывании ин> дивидуального способа воздействия на них, в вырабатывании особого стиля вхождения в жизненные ситуации (в широком смысле этого понятия), нахождения в них, деятель> ности и выхода из них. Х. Ортега>и>Гассет говорил: «Культура — это не что иное, как истолкование человеком собственной жиз> ни, набор удачных или неудачных решений, которые он принимает в процессе преодоле> ния трудностей и нужд. Последние могут быть материальными и духовными. А по> скольку данные решения предназначены для подлинных проблем, сами они тоже подлин> ны. Это идеи, оценки, человеческие стремле> ния, различные подходы в философии, ис> кусстве, праве и т. д. Все они берут начало в предельных и незамутненных человеческих глубинах, в исходной основе человека в мо> мент рождения культуры…» (Ортега>и>Гас> сет, 1997: 303). В целях распознавания сути анализируе> мого того или иного социокультурного явле> ния необходимо выяснить его особенности функционирования и структуры. Уникаль> ность ритуала как коммуникации выражает> ся в сочетании определенных структурных элементов: «Ценности не представляют со> бой действительности, ни физической, ни психической. Сущность их состоит в их зна> чимости, а не в их фактичности» (Риккерт, 1998). Безусловно, наличие интегрирующей и диф> ференцирующей функции ритуала обуслов> лено целостностью и взаимопроникновени> ем исследуемого явления. Так, интегрирую>

194

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

щая функция выражается в способности данного феномена объединять людей одной эпохи в единый социокультурный контекст посредством формирования общих целей, смыслов и способов решения жизненных проблем; способностью выступать условием целостности культуры в единице культурно> го времени и пространства. В рамках диффе> ренцирующей функции мы подразумеваем возможность каждой конкретной культур> ной парадигмы быть отличной от других, несмотря на целостность обособляться от предшествующей и последующей культур> ной формы существования. Конституирующая или регулятивно>нор> мативная функция ритуала может быть сформулирована в определении ведущих мо> делей решения жизненных задач, моделей сознания и поведения большинства субъек> тов культурной парадигмы. Несмотря на это, каждая культурно>историческая эпоха обладает собственным уникальным обще> культурным стилем, неповторимым стилем организации жизни. Данные особенности фиксируются и находят отражение в кон> кретных эмпирических социально>историче> ских фактах и явлениях. Незыблемым является факт: человече> ский опыт существует в любом культурном явлении и при реализации он проникает в настоящее, помогая решать актуальные проблемы в жизни человека. Насколько че> ловеческий опыт, как феномен культуры, может решить поставленные задачи в насто>

ящем, настолько он значим, значит, надо учитывать различные формы, элементы, яв> ления культуры с точки зрения решения ак> туальных проблем в настоящем, а также ка> ким образом данная способность меняется с течением времени, при переходе от одной культурной эпохи к другой. В этой связи стоит задуматься о единице измерения куль> турного времени, что это за шкала анализа социокультурного процесса, в том числе что является «носителем» культуры. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Барт, Р. (1989) Избранные работы: Се> миотика: Поэтика. М. : Прогресс. Леви>Стросс, К. (2008) Тотемизм сегодня. Неприрученная мысль. М. : Академический проект. Ортега>и>Гассет, Х. (1997) Избранные труды: пер. с исп. / сост., предисл. и общ. ред. А. М. Руткевича. М. : Изд>во «Весь Мир». Потебня, А. А. (1989) Мысль и язык // По> тебня А. А. Слово и миф. М. : Правда. Риккерт, Г. (1998) Науки о природе и науки о культуре. М. Сепир, Э. (1993) Избранные труды по язы> кознанию и культурологии. М. Тойнби, А. (1995) Цивилизация перед су> дом Истории. СПб. : Ювента ; Прогресс ; Культура. Токарев, С. А. (1978) История зарубежной этнографии. М. Sissa, G., Detienne, M. (1999) The Daily Life of the Greek Gods. Stanford University Press.

195

2009 — №4

НАУЧНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ: РАБОТЫ МОЛОДЫХ УЧЕНЫХ

Предмодернизационный этап развития потребления Д. А. КУЗНЕЦОВ (ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК)* В данной статье кратко представлена концепция развития потребления, предполагающая три этапа: предмодернизационный, модернизационный и массовый. Выполнен анализ предмо3 дернизационного этапа, включающий период традиционных обществ. Статья высвечивает препятствия для формирования консюмеристских идеалов в традиционных обществах. Ключевые слова: история консюмеризма, концепция развития потребления, предмодерниза3 ционный этап.

Pre@modernizing Stage of Consumption Development D. A. KUZNETSOV (THE INSTITUTE OF PHILOSOPHY OF THE RAS)

In this paper the concept of consumption development that presumes three stages (pre3modernizing, modernizing and mass one) is briefly represented. The author makes an analysis of the pre3modern3 izing stage, which includes the period of traditional societies. The article sheds the light on the obsta3 cles for shaping of consumerist ideals in the tradition societies. Keywords: history of consumerism, concept of consumption development, pre3modernizing stage.

елью данной статьи является анализ предмодернизационного развития по> требления. В ней предложена концепция этапов развития потребления, которая от> личается от принятого среди российских исследователей отождествления всей про> блемы потребления с обществом потребле> ния, сформировавшимся на Западе в сере> дине XX в. Феномен потребления сложно анализировать вне глобализационной, мо> дернизационной теории и теории капитализ>

ма. Однако в их периодизации есть неточно> сти, если в качестве предмета исследования выделять только потребительское общество. Как уже отмечено, общество потребления признается сложившимся в 50–606е годы в странах Западной Европы и США. Тради> ция рассмотрения предпосылок возникнове> ния этого общества в более ранние периоды истории не очень развита; как правило, не проводится также и анализ ценностных пре> образований, ведущих к установлению кон>

* Кузнецов Дмитрий Александрович — аспирант Института философии РАН. Тел.: (495) 697>98>93. Эл. адрес: mv>ad@mail.ru

196

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

сюмеристских идеалов. Преобладает тен> денция анализа потребительского общества, где потребление жестко связывается с про6 изводством (производство благ перестало составлять основу идентичности, связан> ную с оппозицией рабочий — владелец). А около двадцати лет назад исчезло еще од> но основание — дистрибуция благ, выстраи> ваемая на оппозиции выбора между социа> листическим способом распространения и свободным рынком. Поэтому все боль> шее влияние оказывает сфера потребления благ как источник, позволяющий большин> ству населения соотносить свои цели и свои действия (Miller, 1997: 20), или фиксируется мистифицирующий статус потребления, если исследования касаются второй полови> ны XX в. Это преимущественно работы Р. Барта, Ж. Бодрийяра. Идея выдвижения современным капитализмом мифа о потре> бительских идеалах вынуждает авторов об> ращаться к ранним обществам и понимать консюмеризм как мифологему. При этом возникает онтологический разрыв, который упускает из анализа традиционные общест> ва и модернизационные процессы, происхо> дившие в европейском обществе в период XVII–XIX вв. Это далеко не исчерпывающее понимание потребления. Многие исследования, в которых предме> том социально>философского анализа вы> ступает потребление, не переведены на рус>

ский язык. В связи с этим вне поля внима> ния российских социальных теоретиков ос> тался целый корпус текстов, посвященный обобщению западного опыта потребления. Ряд авторов — П. Стирнс, Р. Бокок, Н. Мак Кендрик, Дж. Брювер, Дж. Г. Пламб счита> ют, что истоки общества потребления следу> ет искать в XVIII в. (McKendrick, Brеwer, Plumb, 1982: 9) и, кроме этого, не ограни> чивать его становление некоторыми осо> бенностями динамики капитализма XX в. Имеется в виду, что процессы 50–60>х годов представляют собой только определенный этап развития потребления, а именно этап массового потребления. Ему предшествуют модернизационный этап, разделенный на ранний и поздний периоды, и предмодерни6 зационный этап, в котором выделяется пе6 риод традиционных обществ и переходный период. Особый интерес представляет переход> ный этап от традиционного общества к со> временному, от феодализма к капитализму. В целом переходный период совпадает по времени с так называемой первой модерни> зацией XVI–XVII вв. Анализ традиционных обществ в настоящей работе исходит из при> нятых догматических установок, которые не подлежали значительным трансформациям. Главным образом это касается религиозных догматов и некоторых связанных традици> онных представлений.

ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ПОТРЕБЛЕНИЯ

Предмодернизационный этап

Модернизационный этап

Этап массового потребления

Период Переходный традиционных период обществ XVI–XVII вв. до XVI века

Ранний. XVIII — сер. XIX в.

Недифферен6 цированный. 50–60>е годы XX в.

Возникновение феномена общества по> требления на Западе в XX в. связано с мас> штабными процессами, происходившими в Новое время и связанные со становлением и развитием капитализма. Первым исследо>

Поздний. Сер. XIX — перв. пол. XX в.

Постсовре6 менный. 70–80>е годы XX в.

вателем, показавшим принципиальное отли> чие Запада от всего мира, был М. Вебер. Он воспринимал капиталистический опыт Запа> да как единичный феномен, не имеющий прецедентов в истории других цивилизаций.

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

Вебер исследовал все ведущие религиозные системы мира (буддизм, иудаизм, конфу> цианство, ислам, христианство), чтобы по> казать, что только одна из них оказалась способна породить капитализм. Он пришел к выводу, что только протестантизм нес в се> бе потенциал этики, способной рутинизиро> вать идеи о специфической трудовой аскезе, в которой милость Бога соизмерялась с об> ладаемым богатством. Современный исследователь потребления П. Стирнс, говоря о теории потребления, выделяет два крупных этапа развития: пред6 модернизационный и модернизационный. В анализе предмодернизационного состоя> ния П. Стирнс, следуя веберовской тради> ции, исследует традиционные общества, сформированные в крупнейших цивилизаци> ях мира: Китае, Индии, исламском Востоке, Европе. Ценностно6рациональная менталь6 ность базируется на религиозных представ> лениях, которые, как правило, предостере> гали население от тяги к обогащению и изли> шествам, или потребительским ценностям, как мы их сейчас называем. Буддизм, инду> изм и христианство предполагали отказ от материальных благ и провозглашали примат духовного над материальным. В буддизме верующий ставил созерцание выше обладания, земные удовольствия для него не только бессмысленны, но и опасны, поскольку могут помешать реализации ду> ховных целей. В системе буддизма постули> руется направленность на индифферент> ность по отношению к миру (Ясперс, 2007: 117). Существующие блага предстают как це> почка дхарм, которые в высшей реальности (таттва) не имеют значения и являются лишь иллюзией в низшем мире (самврити). В дар> шане джайнизма среди пяти принципов пра> вильного поведения (панчамахаврата) вы> деляется апариграха — непривязанность, представляющая собой отказ от собственно> сти, развлечений, привязанности к людям (Канаева, 2008: 96). Христианство, как главная религия Ев> ропы, также с подозрением относилась к ма> териальной алчности, а спасение для богато>

197

го человека представлялось в нем весьма за> труднительным. П. Стирнс указывает на ис> ключение в исламском мире. Занятие торгов> лей и получение прибыли от нее поощрялись в этой духовной формации. При этом возни> кало обязательство отдавать часть прибыли нуждающимся. Распространение этих прин> ципов позволило Мекке стать центром тор> говли, куда стекались товары из «Африки, Азии и Северных земель» (Фролова, 2006: 12). Конфуцианство, не являющееся религией в классическом понимании, постулирует, что богатство необходимо присутствует в том обществе, где существуют материальные блага. Однако его наличие служит для ут> верждения социальной иерархии, для фик> сации данного от рождения статуса. Актив> ные попытки добыть богатство, а также тра> ты на роскошь осуждаются (Stearns, 2006: 5–6). Говоря о ценностных основаниях об> щества, следует указать, что, несмотря на то что религиозные требования были направле> ны на то, чтобы предопределять индивиду> альное поведение, находились люди, кото> рые не соблюдали догматику. Но в целом можно согласиться, что религия устанавли> вала и санкционировала нормы обществен> ного поведения. П. Стирнс добавляет важное свойство предсовременных обществ: потребление в них признается разделенным на фундаменталь> ном уровне в аспекте существования двух общественных полюсов — элитарной груп6 пы и народа (Stearns, 2006: 2,11). Независи> мо от выполнения или невыполнения опре> деленных предписаний существует значи> тельный разрыв между элитарной группой и массой, не позволяющий предметам по> требления активно распространяться в об> ществе. Во6первых, нижний класс не имеет свободных денежных средств для того, что> бы была возможность направить этот изли> шек на обладание чем>либо, кроме необ> ходимого. Во6вторых, обе группы, к тому же крайне неравномерные по количеству, потребляли принципиально разные това> ры. Для определения стандарта потребле> ния высшего класса на предмодернизаци>

198

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

онном этапе П. Стирнс вводит понятие арис6 тократический консюмеризм. Этот стандарт включает противоречивые тенденции, ог> раничивающие потребительские интересы высшего класса. В Китае при династии Tang VIII–IX вв. аристократия утверждала себя через доблесть и службу. Ее представители участвовали в потреблении дорогих вещей, но не становились систематическими потре> бителями. Напротив, другая группа, пред> ставляющая разбогатевших купцов, стреми> лась к копированию образцов потребления аристократии. В Риме в поздние века Республики арис> тократия была увлечена потреблением изыс> канных товаров из Греции и Восточного Средиземноморья. В Европе наблюдалась грубость и простота обустройства жизни аристократии с V по XII в. Среди особен> ностей потребления выделялось повышен> ное потребление мяса и владение оружием и драгоценностями (Stearns, 2006: 2). Арабских воинов в X в. отличали более пышные консюмеристские интересы, а для их женщин было характерно накопление драгоценностей как гарантии будущей ста> бильности. Таким образом, у аристокра> тических кругов были возможности для высоких стандартов потребления, но они ре> ализовывались фрагментарно и были огра> ничены религиозными ценностями или прин> ципами военной доблести. Что касается низ> шего класса, то главная причина отсутствия массового потребления — бедность боль> шинства населения. Сельская экономика обеспечивала прожиточный минимум, а про> изводство было ориентировано на удовле> творение собственных нужд, что приводило к низкой циркуляции денежных средств. Часть благ, продаваемых на местных рын> ках, создавалась незначительной частью сельского населения, находящегося «выше среднего уровня» крестьянских хозяйств. В городе ремесленные союзы умышлен> но препятствовали максимизации прибыли и фиксировали солидарность всей группы в виде стандартной одежды и отдыха. Для традиционного общества был характерен

2009 — №4

коллективизм, который создавал дополни> тельные препятствия для развития индиви> дуального потребления (Stearns, 2006: 4). Д. Роше объясняет, что «потребление было реальностью до индустриальной и ком> мерческой революции XVIII в. и было ор> ганизовано вокруг семьи, а не вокруг инд> ивида. Он вводит понятие семейное потреб6 ление, которое отражает коллективный характер традиционного общества и связано с распределением доходов семьи (Roche, 2000: 16). Роше выделяет в структуре потребностей традиционных общества два типа: нату> ральные или реальные потребности, об> разующую сферу полезного использования, и потребности, составляющие предмет мне6 ний и служащие созданию социальной види> мости, образующие сферу 2>го и 3>го поряд> ка: комфортного потребления и социально> го или символического потребления (Roche, 2000: 14). Для него центральной проблемой при изучении предмодернизационного по> требления становится роскошь, которая создается за счет знаковой трансформации вещей. Эту трансформацию ограничивают два полюса: доступ к природным ресурсам и иерархия ценностей. В качестве примера такой трансформации выступает лед. В Ита> лии XVI в. в аристократической среде он вы> ступал объектом роскоши, а в XVIII в. он использовался французскими торговцами охлажденными напитками, которые были доступны для большей части населения Па> рижа. Также важную роль в регуляции потреб> ления товаров играли так называемые «За> коны, регулирующие потребление предме> тов роскоши». Л. Свендсен отмечает, что «в Англии такие законы получили название «sumptuary laws» от латинского «sumptua> rius» (прилагательное, обозначающее расхо> ды, роскошь) и применялись c XIII по XVII в. В них содержались специальные предписа> ния о расходах, соответствовавших каждо> му рангу» (Свендсен, 2007: 51). В других тра> диционных обществах также действовали подобные правила. В Египте только у высше>

Научный потенциал: работы молодых ученых

2009 — №4

го сословия было право носить сандалии, в Риме только у его граждан было право но> сить тогу. Исходя из идей М. Вебера и П. Стирнса можно заключить, что в традиционном об> ществе не могло возникнуть общество по> требления, поскольку во всех его видах при> сутствовали ограничения для консюмерист> ских интенций. Кроме этого, основным стандартом потребления в широких слоях общества выступало семейное потребление, которое не позволяло индивидуальному по> треблению развиваться в полной мере. Пред> посылки для дальнейшего формирования общества потребления возникли в резуль> тате модернизационного перехода Запада к современному обществу, что рассматрива> ется в рамках переходного периода развития потребления. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бродель, Ф. (2007) Материальная цивилиза> ция, экономика и капитализм, XV–XVII вв. Т. 2. Игры обмена. 2>е изд. М. : Издательство «Весь мир». Канаева, Н. А. (2008) Индийская филосо> фия древности и средневековья. М. : ИФРАН.

199

Свендсен, Л. (2007) Философия моды. М. : Прогресс>традиция. Федотова, В. Г., Колпаков, В. А., Федото> ва, Н. Н. (2008) Глобальный капитализм: Три великие трансформации. М. : Культурная ре> волюция. Фролова, Е. А. (2006) История арабо>му> сульманской философии. Средние века и со> временность. М. : ИФРАН. Ясперс, К. (2007) Великие философы. Буд> да, Конфуций, Лао>Цзы, Нагарджуна. М. : ИФРАН. Bocock, R. (2006) Consumption. N. Y. : Ro> utledge. McKendrick, N., Brewer, J., Plumb, J. H. (1982) The Birth of a Consumer Society: The Commercialization of Eighteenth>Century Eng> land. Bloomington : Indiana University Press. Miller, D. (1997) Consumption and Its Con> sequences. Consumption and Everyday Life / Ed. by Hugh Mackay. The Open University. Roche, D. (2000) A History of Everyday Things: the Birth of Consumption in France, 1600–1800. Cambridge : Cambridge University Press. Stearns, P. N. (2006) Consumerism in World History: The Global Transformation of Desire.

Новые книги Зиновьев, А. А. Несостоявшийся проект : Распутье. Русская трагедия : [сб.] [Текст] / Александр Зиновьев. — М. : АСТ : АСТ МОСКВА, 2009. — 542 с. Трансформации культуры в глобальном информационном обществе : сб. науч. ста, тей / отв. ред. А. В. Костина. — М. : Изд,во Моск. гуманит. ун,та, 2009. — 494 с.

200

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

К вопросу согласованности экспертных оценок профессионально важных качеств С. В. ГУЦЫКОВА (ИНСТИТУТ ПСИХОЛОГИИ РАН)* В статье представлены результаты анализа согласованности экспертных оценок профессио3 нально важных качеств сотрудников охранных предприятий. Наименее согласованно эксперта3 ми оцениваются такие профессионально важные качества, как эмоциональная устойчивость и умение прогнозировать ход событий. Автором сделан вывод о том, что, несмотря на невысо3 кую согласованность экспертных оценок этих профессионально важных качеств, с содержа3 тельной точки зрения они являются источником важной информации. Наиболее согласованно оцениваются профессиональные знания, выносливость и самостоятельность. Ключевые слова: экспертные оценки, согласованность экспертов, коэффициент конкордации, профессионально важные качества.

To the Question of Concordance between Expert Evaluations of Professionally Important Qualities S. V. GUTSYKOVA (THE INSTITUTE OF PSYCHOLOGY OF THE RAS)

The article presents results of the analysis of consistency between expert estimations of profession3 ally important qualities of securities. Experts appraise such professionally important qualities as emo3 tional stability and ability to predict a course of events least consistently. The author draws a conclu3 sion that despite of poor concordance between expert evaluations of these professionally important qualities, from the substantial point of view they are a source of important information. Professional knowledge, endurance and independence are most concordantly evaluated. Keywords: expert evaluations, consistency of experts, quotient of concordance, professionally impor3 tant qualities.

последнее время метод экспертных оце> нок наряду с объективными методами оценки приобретает все большее распрост> ранение при решении задач профессио> нального отбора и аттестации специалистов. Использование экспертных оценок вызвано неоднозначностью объективного инстру> ментария, на который могли бы полагаться математические модели прогнозирования эффективности деятельности (Бешелев, Гур> вич, 1980). В социономических профессиях экспертные оценки используются как ос> новной источник получения информации о потенциальном кандидате и специалисте. К числу таких профессий относится профес> сия охранника.

В связи с широким распространением экс> пертных процедур особое внимание уделя> ется надежности экспертной информации. Одним из показателей надежности эксперт> ной информации служит согласованность экспертных мнений. Она является необходи> мым требованием вне зависимости от вида экспертизы. В ситуациях, когда экспертные оценки используются в целях профотбора или аттестации, экспертиза обретает специ> фические черты, связанные с межличност> ным познанием людьми друг друга. Эксперт> ные оценки профессионально важных ка> честв (ПВК) базируются на трактовке экспертами поведенческих проявлений спе> циалиста в ситуациях профессиональной де>

* Гуцыкова Светлана Валерьевна — соискатель лаборатории инженерной психологии и эрго> номики Института психологии РАН, бизнес>тренер ООО «Мармот и К». Тел.: (495) 500>80>23. Эл. адрес: gutsykova@rambler.ru

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

ятельности. При этом экспертные оценки представляют собой сложную, неаддитив> ную функцию от таких факторов, как лично> стные особенности эксперта, ситуация оцен> ки и качества оцениваемого специалиста. В известной степени экспертные оценки яв> ляются результатом взаимодействия пере> численных факторов. Изучение согласованности экспертных оценок профессионально важных качеств осуществлялось в рамках исследования вза> имосвязи экспертных оценок ПВК с инди> видуально>личностными характеристиками охранников. В этом исследовании приняли участие 136 сотрудников ЧОП (частного ох> ранного предприятия) и 30 экспертов, обра> зовавших 6 экспертных групп. Специализа> ция деятельности обследованных сотрудни> ков службы охраны — физическая охрана объектов. Экспертные группы формирова> лись по профессиональному признаку. В со> став экспертных групп были отобраны пред> ставители ЧОП, отличающиеся высоким уровнем профессиональных знаний и квали> фикации. В них вошли помощники начальни> ков караулов, начальники караулов, старшие на объектах охраны, помощники начальни> ков отдела охраны. Была применена схема экспертной процедуры — использование группы экспертов без взаимодействия. Фак> тор непосредственного наблюдения за по> веденческими проявлениями сотрудника службы охраны в спектре традиционных трудовых ситуаций был призван повысить валидность экспертных оценок. При форми> ровании экспертных групп учитывался факт, что валидность коллективной экспертной оценки с ростом количественного состава группы повышается до определенного пре> дела из>за эффекта насыщения (Бешелев, Гурвич, 1980). На основании профессиографического анализа трудовой деятельности сотрудни> ков службы охраны и анализа литературных источников (Толочек, 2007) были выбраны 20 ПВК, значимых для обеспечения эффек> тивности в изучаемом виде деятельности. Последующее ранжирование этих ПВК со>

201

трудниками службы охраны, чей стаж про> фессиональной деятельности превышал пять лет, позволило отобрать 10 ПВК. Эти качест> ва были предложены экспертам для оценки по 5>балльной шкале. Оцениваемые экспер> тами ПВК представляли собой комплексные, обобщенные качества разного уровня орга> низации. Они включали профессиональную компетентность и мотивацию профессио> нальной деятельности, а также качества, отражающие уровень функционирования физиологических функций организма и здо> ровье, имажинитивно>мыслительные и ат> тенционные способности, эмоционально>во> левые и социально>психологические качест> ва личности. Качества, предложенные для оценки экспертам, были следующие: 1 — профессиональные знания, умения, навыки; 2 — эмоциональная устойчивость; 3 — уме> ние прогнозировать ход событий; 4 — вы> носливость, сохранение работоспособности; 5 — профессиональная мотивация; 6 — са> моконтроль, самообладание; 7 — способ> ность к экстренной мобилизации; 8 — на> блюдательность, бдительность; 9 — самосто> ятельность, инициативность; 10 — умение работать в команде. Принято считать, что групповая оценка может считаться достаточно надежной только при условии хорошей согласованно> сти экспертных мнений. Получение группо> вой оценки включало в себя такие процеду> ры, как: 1) статистический анализ согла> сованности экспертных оценок отдельных ПВК и 2) отбор экспертов, удовлетворяю> щих требованиям высокой согласованности мнений с экспертной группой. Согласован> ность экспертных мнений оценивалась с по> мощью коэффициента конкордации Кендал> ла W (Бююль, Цефель, 2002: 246–248). Исходные значения коэффициентов кон> кордации в шести экспертных группах по> казали, что наименьшую согласованность демонстрируют такие оцененные эксперта> ми ПВК, как эмоциональная устойчивость (W = 0,415–0,714; p<= 0,001) и умение про> гнозировать ход событий (W = 0,434–0,690; p<= 0,001). Процедура отбора экспертов,

202

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

демонстрирующих высокую согласован> ность с групповым мнением, осуществлялась в соответствии со следующим алгоритмом. Для каждого ПВК в пределах экспертной группы рассчитывалось новое значение ко> эффициента конкордации при последова> тельном исключении каждого из пяти экс> пертов. Далее находилась величина отклоне> ния, равная отношению модуля разницы рассчитанного таким образом коэффициен> та и первоначального W к величине исходно> го W для всех экспертов группы. Мнение эксперта признавалось высокосогласован> ным с мнением группы, если величина най> денного отклонения не превышала 10 про> центов. Отбор согласованных с мнением груп> пы экспертов привел к росту численных зна> чений коэффициента конкордации по от> дельным ПВК. Однако тенденция, которая наблюдалась в отношении оценок эмоцио> нальной устойчивости и умения прогнози> ровать ход событий, сохранилась. Итого> вые величины коэффициента конкордации для оцененных экспертами ПВК приведены в таблице.

Ранжирование коэффициента конкорда> ции в экспертных группах, учитывая, что ранги проставлялись с максимального зна> чения коэффициента, показало следующее. В четырех из шести экспертных групп (1>й, 4>й, 5>й, 6>й) оценка эмоциональной устой> чивости занимает последнее ранговое место и является наименее согласованной среди экспертов. Во 2>й и 3>й экспертных группах последнее ранговое место принадлежит оценке умения прогнозировать ход событий, а предпоследнее ранговое место — оценке эмоциональной устойчивости. Средние ран> ги по всем экспертным группам для эмоцио> нальной устойчивости и умения прогнозиро> вать ход событий составили соответственно 9,67 и 8,50. Анализ итогового коэффициента конкор> дации в группах вскрыл ряд фактов. В част> ности, было выявлено, что наибольший раз> мах согласованности экспертных мнений в пределах шести групп наблюдается при> менительно к оценке профессиональных знаний, умений, навыков. Такая ситуация обусловлена оценкой этого ПВК в 3>й экс> пертной группе. Показательно, что данная Таблица

ИТОГОВЫЕ КОЭФФИЦИЕНТЫ СОГЛАСОВАННОСТИ ЭКСПЕРТОВ В ГРУППАХ (W)

Оцениваемые ПВК

Экспертные группы 1

0,779

0,736

0,717

0,873

0,757

0,760

0,546

0,588

0,714

0,521

0,561

0,479

0,651

0,501

0,690

0,631

0,659

0,537

0,710

0,667

0,794

0,665

0,818

0,661

0,642

0,645

0,733

0,651

0,698

0,598

0,683

0,729

0,756

0,657

0,651

0,741

0,648

0,647

0,818

0,618

0,754

0,647

0,720

0,736

0,813

0,638

0,694

0,620

0,659

0,760

0,841

0,678

0,722

0,620

0,673

0,596

0,790

0,672

0,572

0,627

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

экспертная группа представлена наиболее высокими значениями коэффициента W, и все эксперты в ней признаны согласован> ными с групповым мнением. Наиболее со> гласованно в данной группе оценивается та> кое ПВК, как самостоятельность, инициа> тивность. Качественная специфика подобной ситуа> ции связана с тем, что 3>я экспертная группа отличается более высокой стабильностью состава работающих и как следствие — бо> лее длительным периодом совместного функционирования экспертов и оценивае> мых лиц. Это привело к смещению наиболь> шей согласованности экспертных оценок с профессиональных знаний, умений, навы> ков на оценку самостоятельности, инициа> тивности. Проявление последнего качества является хорошо известным экспертам по ситуациям трудовой деятельности, а его оценка становится результатом сформиро> вавшегося и согласованного суждения экс> пертов. Это свидетельствует о влиянии на динамику экспертных представлений вре> менного аспекта совместной деятельности экспертов и оцениваемых лиц. Отбор высокосогласованных с группой экспертов показал, что единообразия в от> ношении качеств, экспертная оценка кото> рых не удовлетворяет требованию согласо> ванности с группой, не наблюдается. Это подтверждает представление об избиратель> ной способности эксперта выносить взве> шенные суждения в отношении сугубо опре> деленных способностей оцениваемого спе> циалиста. Ранговая последовательность согласован> ности экспертных мнений относительно ПВК показала, что наиболее согласованны> ми во всех шести экспертных группах явля> ются такие качества, как профессиональные знания, умения, навыки; выносливость, со> хранение работоспособности и самостоя> тельность, инициативность. Замыкают этот перечень умение прогнозировать ход собы> тий и эмоциональная устойчивость. Эмоцио> нальная устойчивость и умение прогнозиро> вать ход событий наименее однозначно оце>

203

ниваются на основе поведенческих проявле> ний даже квалифицированными экспертами с точки зрения их имплицитного представле> ния об эффективном профессионале. Оцен> ки указанных качеств говорят о неоднознач> ности их эталонов сравнения у экспертов. В ситуации экспертной оценки эмоцио> нальная устойчивость, заявленная экспер> там как устойчивость эмоций в сложных си> туациях, может пониматься ими и как со> хранение устойчивого фона настроения, и как отсутствие ярко выраженных эмоцио> нальных реакций. Низкая согласованность экспертов по данному ПВК свидетельствует и о сложности распознавания эмоциональ> ных состояний человека (Бодалев, Васина, 2005). Вероятно, на оценку данного качества влияет ситуация оценивания. Умение прогнозировать ход событий представляется также параметром оценки, допускающим множественность эталонов сравнения. Известно, что прогнозирование может осуществляться на различных уров> нях психического отражения: сенсорно>пер> цептивном, представленческом, мыслитель> ном. Часть исследователей говорят о лично> стном уровне прогнозирования, связывая его с особенностями временных аспектов самосознания, и рядополагает способность к прогнозированию с уверенностью в благо> приятном исходе событий (Регуш, 2003: 265). Часть экспертов понимают это качество как интуитивную эвристическую способ> ность поиска правильного решения в случа> ях, когда в актуальном опыте личности от> сутствуют соответствующие знания. В этом плане умение прогнозировать ход событий приближается к предугадыванию или пред> чувствию. Другая часть экспертов понимает указанное качество как когнитивную спо> собность, основанную на логике размышле> ния. Следовательно, для согласованной оценки эмоциональной устойчивости и уме> ния прогнозировать ход событий должны быть предусмотрены и четко детализирова> ны условия оценивания. Учитывая более низкую согласованность экспертных оценок данных ПВК, с формаль>

204

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ной точки зрения ими можно было бы прене> бречь. Однако с содержательной точки зре> ния они способны предоставить важную для анализа информацию. Этот факт нашел под> тверждение в нашем исследовании. На осно> вании кластерного анализа всех шкал ис> пользованного в исследовании Опросника Кетелла были выделены три группы сотруд> ников службы охраны, различающихся по совокупности личностных качеств. Профи> ли экспертных оценок ПВК для групп пока> зали, что 1>я группа демонстрирует самый высокий уровень экспертных оценок по всем ПВК. Она может быть признана наиболее успешной. Вторая группа имеет средний уровень экспертных оценок по таким ПВК, как умение прогнозировать ход событий; выносливость, сохранение работоспособно> сти; профессиональная мотивация; способ> ность к экстренной мобилизации; наблю> дательность, бдительность; самостоятель> ность, инициативность; умение работать в команде и низкий уровень оценок профес> сиональных знаний, умений, навыков; эмо> циональная устойчивость и самоконтроль, самообладание. Группа 3 показывает сред> ний уровень экспертных оценок профессио> нальных знаний, умений, навыков; эмоцио> нальной устойчивости и самоконтроля, са> мообладания при низком уровне оценок остальных ПВК. Показательно, что умение прогнозиро> вать ход событий, относясь к наименее со> гласованным среди экспертов ПВК, обнару> живает на основании непараметрического теста Крускалла — Уоллиса статистически значимые различия в группах (p=0,002). По> следующее проведение попарного сравнения групп по тесту Манна — Уитни выявило зна> чимые различия 1>й и 2>й групп (U=676,500; p=0,003), а также 1>й и 3>й групп (U=724,000; p=0,005). Таким образом, экспертная оцен> ка данного ПВК позволяет предполагать об> щий высокий — низкий профиль экспертных оценок.

Таким образом, с точки зрения согласо> ванности различные ПВК оцениваются экс> пертами по>разному. Были выявлены наибо> лее и наименее согласованно оцененные ПВК сотрудников службы охраны. Из всего перечня ПВК экспертами наименее согласо> ванно оцениваются эмоциональная устойчи> вость и умение прогнозировать ход событий. Вопрос о соблюдении формальных требова> ний к согласованности экспертных оценок ПВК требует содержательного подхода. Бо> лее низкая согласованность отдельных ПВК свидетельствует о специфике их оценки и необходимости детализации условий оце> нивания. Несмотря на более низкую по срав> нению с другими ПВК согласованность, экс> пертные оценки эмоциональной устойчиво> сти и умения прогнозировать ход событий тем не менее являются источником качест> венно значимой информации. Обеспечение надежности экспертной информации дикту> ет необходимость тщательного обучения экспертов и формирования их профессио> нальной компетентности. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бешелев С. Д., Гурвич Ф. Г. (1980) Матема> тико>статистические методы экспертных оце> нок. М. : Статистика. Бодалев А. А., Васина Н. В. (2005) Познание человека человеком. Возрастной, гендерный, этнический и профессиональный аспекты. СПб. : Речь. Бююль А., Цефель П. (2002) SPSS: искус> ство обработки информации. Анализ стати> стических данных и восстановление скры> тых закономерностей. СПб. : ООО «ДиаСофт ЮП». Регуш Л. А. (2003) Психология прогнозиро> вания: успехи в познании будущего. СПб. : Речь. Толочек В. А. (2007) Профессиональный отбор и психологические тесты: для частных охранных предприятий и служб безопаснос> ти. М. : Баярд.

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

205

Формирование системы показателей для инвестиционного анализа З. К. УЗБЕКОВА (МОСКОВСКАЯ ОТКРЫТАЯ СОЦИАЛЬНАЯ АКАДЕМИЯ, АСТРАХАНСКИЙ ФИЛИАЛ)* На состояние инвестиционной привлекательности хозяйствующего субъекта оказывает влия3 ние ряд факторов, к которым относятся: макроэкономическая среда, экологическая безопас3 ность, а также инфраструктурный, производственный, кадровый, потребительский, финансо3 вый, инвестиционный, инновационный потенциал. Каждый из указанных факторов учитывается комплексом показателей. Ключевые слова: инвестиционная привлекательность, инвестиционный анализ, система пока3 зателей, обоснованные экономические решения.

System of Indicators Formation for Investment Analysis Z. K. UZBEKOVA (MOSCOW OPEN SOCIAL ACADEMY, ASTRAKHAN BRANCH)

A number of factors influence a condition of investment attraction of economic entity: macroeconom3 ic environment, ecological safety, and also infrastructural, industrial, personnel, consumer, financial, investment, innovative potential. Each of the specified factors is considered in a complex of indica3 tors. Keywords: investment attraction, investment analysis, system of indicators, well3founded economic decisions.

ринятие решений о размещении капи> тальных финансовых ресурсов должно основываться на объективных оценках, ког> да обобщающим показателем выступает ин> вестиционная привлекательность проекта. При этом условием разработки действенной системы оценки инвестиционной привлека> тельности является выбор совокупности ос> новных показателей, позволяющих объек> тивно оценивать ее уровень и использовать полученные результаты в управлении инвес> тиционным процессом. На состояние инвестиционной привлека> тельности оказывает влияние ряд факторов, к которым относятся: макроэкономическая среда, экологическая безопасность, а также инфраструктурный, производственный (сто> имость основных фондов, объемы производ> ства, структура собственности, производи> тельность труда, степень износа основных средств и интенсивность их обновления), ка> дровый, потребительский, финансовый (рен> табельность активов и производства продук>

ции, размеры дебиторской и кредиторской задолженности), инвестиционный, иннова> ционный потенциал. Каждый из указанных факторов учитывается комплексом показа> телей. При выявлении взаимосвязи между объемами инвестиций и каждым из характе> ризующих показателей можно определить наиболее значимые из них: объемы произ> водства, структура собственности, произво> дительность труда, доля прибыльных пред> приятий, степень износа основных фондов, доля выпускаемой инновационной продук> ции и др. Таким образом, указанный набор показателей способен аргументировать сте> пень инвестиционной привлекательности бизнес>решения в его рисковой и эконо> мической составляющей. Для обеспечения инвесторов информацией необходимо раз> работать эффективную модель алгоритма проведения инвестиционного анализа с уче> том определения оптимального сочетания финансовых и нефинансовых показателей путем решения следующих задач (Беренс,

* Узбекова Зимфа Камильевна — старший преподаватель Астраханского филиала Московской открытой социальной академии. Тел.: 8>(8512)>412>412. Эл. адрес: zeefa>uzbekova@yandex.ru

206

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

1995): формирование бездефицитных планов движения финансовых и материальных ре> сурсов; эффективное использование обо> ротных и основных средств; регулярная про> верка безубыточности функционирования предприятия; вариантные расчеты ассорти> ментной политики, выбор приоритетных ви> дов продукции; вариантные расчеты мер по обеспечению безубыточного функциониро> вания (ценовая политика, структура ассор> тимента, увеличение оборачиваемости, сокра> щение затрат, своевременные расчеты (с деби> торами), привлечение заемных средств и др.); формирование и корректировка комплекс> ного финансового плана предприятия по скользящей схеме; анализ причин отклоне> ний себестоимости и их влияния на финан> совый результат хозяйствующего субъекта. Ключевым моментом в принятии обоснован> ных инвестиционных решений с целью кор> ректировки траектории бизнеса является определение направлений инвестиционного анализа основных параметров функциони> рования хозяйствующего субъекта. Такой анализ позволит оценить влияние отдельных направлений бизнеса на результаты работы хозяйствующего субъекта в целом, эффек> тивность функционирования имеющихся структурных подразделений, выявить суще> ствующие и намечающиеся проблемы. Сформулированные на основе результа> тов инвестиционного анализа диагнозы и прогнозы, зафиксированные возможности и угрозы, а также результаты различных аналитических расчетов эффективности должны становиться предметом дискуссии на заседаниях инвестиционного форума (Методические рекомендации, 1999; Поста> новление..., 2005). В этих заседаниях должны участвовать все субъекты, заинтересованные в определении и оценивании стра> тегии инвестирования. Среди них особое значение имеют не только напрямую заинте> ресованные инвесторы и исполнители, но также представители местных органов влас> ти и экологических организаций. Главной целью инвестиционного форума должен быть окончательный выбор опти>

2009 — №4

мального варианта инвестиционного проек> та при уточнении конкретных аналитиче> ских сценариев связанного с ним риска. В этой связи представляется важной дискус> сия, направленная на аналитическую оценку тенденций изменений в окружении принято> го проекта (изменения инструментов макро> хозяйственной политики, изменения в кон> кретном секторе, на рынке производимой продукции и в экологии), а также их влияния на реализацию проекта. Может возникнуть необходимость модифицировать некоторые положения проекта, особенно в случае дол> госрочных инвестиций. По этой причине также важны оценки оптимистического и пессимистического вариантов независимо от принятого к реализации варианта. Одновременно участники инвестиционно> го форума должны одобрить кратко> и дол> госрочные цели инвестора, а также явно определить связанные с ними предпочтения в сфере критериев выбора окончательного варианта инвестиционного проекта и соот> ветствующих ему сценариев неопределенно> сти и риска. Это касается количественных и качественных критериев, а в конечном ито> ге — количественной и качественной оценки данного инвестиционного мероприятия. Для презентации основ инвестиционного проета наиболее важными можно считать (Постановление..., 2005): технико>техноло> гическую характеристику производства, ма> шинного парка, настоящих и будущих (ожи> даемых) производственных возможностей, качественные и количественные оказатели состава персонала и руководства; аналити> ческое обоснование изделий, которые долж> ны выпускаться с учетом их уникальности, а также их отличий от конкурирующей продукции; аналитическую оценку эффек> тивного уровня спроса на планируемые к выпуску изделия, а также объем не удовле> творенного к данному моменту спроса; эко> номико>правовые, социальные и экологиче> ские положения инвестиционного проекта, затрагивающие главным образом тенденции хозяйственного развития и технико>техно> логический прогресс в стране и за границей,

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

инфляцию, валютные курсы и фискальную политику; аналитическое обоснование ожи> даемых объемов производства и продаж; аналитические оценки издержек производ> ства и продаж; анализ начальных и полных инвестиционных затрат, а также возмож> ная ликвидационная стоимость основных средств; аналитические расчеты и оценки налогов с оборота, а также ожидаемые за> долженности и издержки их обслуживания, т. е. предположения относительно величи> ны оборотного капитала (как разности обо> ротных средств и долговременных обяза> тельств); положения, связанные с балансом и расчетом результатов, а также ожидаемы> ми поступлениями денежных средств от ин> вестиционной, операционной и финансовой деятельности за период реализации и экс> плуатации анализируемого инвестиционно> го мероприятия. Основными сферами неопределенности в инвестиционном анализе считаются отече> ственный и заграничный рынки сбыта про> дукции, а также связанные с ними маркетин> говые мероприятия. Поэтому необходимо собирать аналитические данные (Постанов> ление..., 2005) для определения емкости рын> ка конкретных продуктов, его сегментов и их местоположения; потребностей и пред> почтений клиентов; объемов и структуры продаж на конкретных рынках (продукты, качество, цена, сервис); рыночной позиции конкурентов (их доли в важнейших сегмен> тах рынка); тенденций роста продаж кон> кретных продуктов на основе показателей предыдущих периодов; зависимости пред> приятия от источников обеспечения мате> риалами, сырьем и энергией, а также парт> неров и потребителей; затрат на марке> тинговую деятельность (издержек продаж и маркетинга). Для финансово>экономиче> ского анализа инвестиционного проекта и аналитической оценки риска, связанного с его реализацией, наибольшее значение имеет анализ финансовых возможностей (как потребностей, так и имеющейся задол> женности), а также источников и способов

207

финансирования. При этом для аналитиче> ской оценки риска конкретного инвести> ционного мероприятия важно учитывать (Беренс, 1995): структуру капитала; способ> ность регулировать обязательства; способ> ность генерировать достаточные потоки де> нежных средств, гарантирующих окупае> мость инвестиционного проекта при данном риске; срок окупаемости инвестиционных затрат; чистую приведенную стоимость ин> вестиционного проекта, финансируемого за счет собственного капитала или с участием внешнего капитала, а также внутреннюю ставку доходности или внутреннюю про> центную ставку; факторный анализ инвести> ционного проекта (показатели устойчивос> ти, задолженности, активности, рентабель> ности, рыночные), а также аналитические оценки разброса риска при использовании оптимальных методов его измерения. Результаты инвестиционного анализа и аналитического обоснования риска инвес> тиций при помощи мер изменчивости, чувст> вительности и опасности считаются важней> шими с точки зрения инвестора. Поэтому квалифицированная аналитическая интер> претация этих результатов позволит отве> тить на вопрос, как влияет реализация дан> ного проекта на способность получать при> быль и на повышение рыночной стоимости предприятия. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Методические рекомендации (1999) по оценке эффективности инвестиционных про> ектов, утв. Минэкономики РФ, Минфином РФ и Госстроем РФ. М. Постановление Министерства экономиче> ского развития Астраханской области «О кон> курсах на право получения государственной поддержки субъектами малого предпринима> тельства в форме бюджетной субсидии». (2005) №03п. Беренс, В., Хавранек, П. М. (1995) Руковод> ство по оценке инвестиций : пер. с англ., пе> рераб. и доп. М. : АОЗТ «Интерэксперт» ; Инфра>М.

208

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Социокультурные детерминанты преподавания английского языка в гимназиях России XIX–XX веков В. А. БОРСУК (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* Цель данной работы — представить социокультурные детерминанты преподавания английско3 го языка в гимназиях России XIX–ХХ веков. Ключевые слова: гимназия, гимназическое образование, методика преподавания западноев3 ропейских языков, методика преподавания английского языка.

The Social and Cultural Determinants of Teaching of the English Language in the Russian Gymnasiums of the XIX–XX Centuries V. A. BORSUK (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES)

The objective of this article is to present determinants of teaching of the English language in the Russian gymnasiums in the XIX–XX centuries. Keywords: gymnasium, gymnasium education, West3European languages teaching methodology, the English language teaching methodology.

современной отечественной педагогиче> ской практике возникают противоречия между существовавшим единообразием шко> лы и разнообразием потребностей и лично> стных качеств обучающихся и их образо> вательных возможностей, а также между единообразием содержания образования и многообразием отечественных культурно> исторических традиций. В целях ликвидации данных противоречий на новой концепту> альной основе возрождается тип среднего учебного заведения — гимназия, имевший широкое распространение в России в сере> дине XIX — начале XX столетия. В класси> ческих и реальных гимназиях накоплен ог> ромный опыт по преподаванию иностранных языков и учебных дисциплин гуманитарного профиля, что явилось одной из причин рас> цвета науки, отечественной культуры. До реформ Петра I потребности в знании иностранных языков в России особенно не было. Главным применением иностранных языков был перевод священных книг. По за> мечанию Г. Шпета, никто не имел «представ> ления о научных и философских интересах, на всех лежала печать невежества» (Шпет,

1989: 28–29). По мере развития государства, изменения социально>экономических усло> вий и развития культуры меняется и отноше> ние к образованию. В решениях Стоглавого собора (1551 г.) образование (хотя и декла> ративно) выступает как ценность с точки зрения не только церкви, но и государства. Во время правления Петра I значительно возрастает потребность государства в лю> дях, владеющих иностранными языками, прежде всего для нужд армии и флота, и по> степенно знание их становится условием принадлежности к образованному, культур> ному слою — дворянству и аристократии. Первой гимназией в России является гимна> зия пастора Эрнста Глюка, которая была открыта в начале XVIII в. в Москве. Позже появились две московские гимназии (для дворян и разночинцев) при Московском уни> верситете в 1755 г., которые назывались уни> верситетскими или академическими. В 1758 г. по образцу московских была основана гим> назия в Казани. Однако открытие гимназий при университетах в XVIII в. не могло кар> динально изменить ситуацию в образовании огромной страны.

* Борсук Вера Андреевна — аспирант кафедры педагогики и психологии высшей школы Мос> ковского гуманитарного университета. Тел.: 8>916>612>26>25. Эл. адрес: borsuk>vera@mail.ru

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

В гимназиях России древние языки, такие как латинский и греческий, являлись основ> ными предметами. В XIX–ХХ вв. появляется потребность в изучении новых западноевро> пейских языков: французского, немецкого и английского. Знание западноевропейских языков было совершенно необходимо ввиду оживления на тот момент экономических, культурных и торговых связей России с дру> гими странами Западной Европы. В 1828 г. в России впервые в государствен> ной системе образования было введено обу> чение английскому языку. Так, в Архангель> ской гимназии введен курс английского язы> ка, на содержание преподавателя которого отпускало средства городское общество (Медынский, 1936: 134). Таким образом, ис> торико>культурная потребность в знании английского языка в России явилась одной из причин введения западноевропейских языков в образовательную программу отече> ственных гимназий. Латинский язык к началу XVIII в. теряет свое практическое значение, уступая место живым западноевропейским языкам. Но ме> тодика преподавания латинского языка яви> лась основой методики обучения «живым» западноевропейским языкам, в частности английскому языку. Основным принципом обучения являлся дословный перевод с род> ного языка на иностранный и с иностранно> го на родной. Поскольку системы препода> вания иностранного и родного языков не совпадали, методистам XVIII в. путем пере> дачи лексических и грамматических единиц иностранного языка на родной приходилось сближать эти языковые системы, т. е. сред> ствами родного языка дословно передавать лексические и грамматические конструкции изучаемого иностранного языка. Таким об> разом, речь в данном случае шла не о подыс> кании эквивалентов на родном языке — за> дача перевода, как мы ее понимаем в настоя> щее время, — а, скорее, о «примирении» изучающего иностранный язык с фактами этого языка путем дословного перевода с иностранного языка на родной или с род> ного языка на иностранный.

209

Дословный перевод, применявшийся сто> ронниками переводного метода в качестве основного средства закрепления и раскры> тия значения языкового материала, имел це> лью отнюдь не вскрытие внутренней грамма> тической или лексической формы, а служил лишь для обозначения того же понятия дру> гими языковыми формами. Поэтому по> добная методика не могла способствовать сравнительному изучению двух языковых систем, а была направлена лишь на механи> ческое сопоставление языковых фактов, не выходя, таким образом, за рамки интуитив> ной методики обучения латинскому языку в предшествующие столетия. Отсюда, назва> ние метода — «переводно>интуитивный», ко> торый был распространен с начала XVIII в. и вплоть до 70–80>х годов ХIХ в. Первыми учебными пособиями для изуче> ния живых иностранных языков явились «Грамматика», составленная для английско> го языка Арнольдом (1718 г.) и для француз> ского языка Шольцем (1724 г.). В середине ХIХ в. были осуществлены первые попытки создания научно обосно> ванной переводно>интуитивной методики обучения новым западноевропейским язы> кам по двум направлениям: грамматический переводно>интуитивный метод. Представи> тели данного направления (И. Мейдингер, И. Зейденштюккер, Г. Оллендорф) в основу обучения живым языкам положили изуче> ние грамматики; лексический переводно>ин> туитивный метод. Сторонники этого направ> ления (Шаванн, Жакото, Гамильтон) делали упор на изучение лексики. Внутри грамматического переводно>ин> туитивного метода следует различать два пе> риода: первый, совпадающий со все еще про> должающимся употреблением латинского языка, когда обучение новым языкам пре> следовало в школе лишь рецептивные цели, и второй, связанный с окончательным вытес> нения латыни из общественной жизни, когда начинает нарождаться потребность общест> ва в продуктивном усвоении новых языков. Основой обучения языку являлась грам> матика, которую учащиеся должны были за>

210

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

учивать наизусть. Курс грамматики состоял из морфологии и синтаксиса. Грамматиче> ские правила сопровождались примерами, которые учащиеся также заучивали, после чего начиналось чтение текстов. Лексика изучалась без учета полисемии слова и его контекстуального значения. Основным ме> тодическим приемом для закрепления язы> кового материала служило механическое за> учивание наизусть. Так, например, курс И. Мейдингера состоял из изучения грам> матических правил с примерами, затем были упражнения для перевода с родного языка на иностранный для закрепления изученной грамматики, затем отдельные новые слова и выражения, с помощью которых ученик переводил на иностранный язык данные для перевода фразы. Сущность лексического переводно>инту> итивного метода заключалась в том, что в ос> нову обучения языку был положен связный текст, а не абстрактная грамматика. Грамма> тический переводно>интуитивный метод был преобладающим в гимназиях более двух сто> летий и только в конце XIX в. разрабаты> вается новый — наглядно>интуитивный ме> тод обучения иностранным языкам. Одним из самых ярких положительных моментов этих методов являлось систематическое упо> требление родного языка как основного средства семантизации языкового материа> ла. Это оказалось возможным благодаря окончательному оформлению к этому вре> мени литературных языков стран Западной Европы. Несмотря на то что сравнение род> ного языка с иностранным осуществлялось еще интуитивно, в отечественной педагогике уже постепенно складываются предпосылки для разработки сравнительного метода обу> чения иностранным языкам. В этот период начинает формироваться методика рецеп> тивного обучения языкам. Развитие отечественной педагогической науки, обоснование новых методов обуче> ния, в том числе и иностранному языку, яви> лись следующей причиной интенсивного развития методики преподавания англий>

ского языка в гимназиях России исследуе> мого периода. Обоснование наглядно>инту> итивного метода обучения, формирование национальных языков, в частности англий> ского языка, создание национальной систе> мы образования в России второй половины ХIХ — начала ХХ в. происходило на фоне ря> да мощных экономических преобразований. Развитие техники, концентрация производ> ства приводила к созданию международных трестов, что способствовало расширению международных экономических сношений, а в связи с этим возросла и потребность в ли> цах, практически владеющих новыми языка> ми, как правило, английским. Поэтому пре> подавание английского языка явилось не> отъемлемым и одним из главных предметов в гимназиях России. Таким образом, преподавание английско> го языка в отечественной классической и ре> альной гимназиях XIX–ХХ вв. явилось феноменом исследуемого периода на фоне научных открытий и проводимых экономи> ческих преобразований. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Ключевский, В. О. (1918) Сказания иност> ранцев о Московском государстве. Пг. Кондратьева, М. А. (1999) Аксиологические приоритеты развития отечественной гимна> зии. Глазов. Максимова, С. Н. (2005) Преподавание древних языков в русской классической гим> назии XIX — начала ХХ века. М. Медынский, Е. Н. (1936) История русской педагогики. М. Основные направления в методике препо> давания иностранных языков в XIX–ХХ веках (1972) / под ред. И. В. Рахманова. М. Рахманов, И. В. (1947) Очерк по истории методики преподавания новых западноевро> пейских иностранных языков. М. Фирсова, М. М. (2007) Становление и раз> витие гимназического образования в Рос> сии. М. Шпет, Г. Г. (1989) Очерк развития русской философии. М.

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

211

Роль мифологемы в организации культурного пространства начала ХХ века (на примере мифологемы рождения и смерти) Е. А. БУчКИНА (УДМУРТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* В статье рассмотрена логика культурного процесса в России начала ХХ в. и роль мифа в нем. Философская и эстетическая мысль того времени трактует миф как универсальное культурное начало и одновременно символическую систему, одноприродную художественному творчест3 ву. Эта особенность эпохи, связанная также с восприятием ницшеанского «мифа о Дионисе» и фрейдистского «мифа об Эдипе», объясняет ее обращение к мифологеме рождения и смерти как к ключевой схеме для моделирования художественного пространства. Ключевые слова: мифологема, Серебряный век, психоанализ, ницшеанство, мифотворчество, дионисийство.

Mythologeme’s Role in Organization of the Cultural Space of the Beginning of the XX Century (By the Example of the Mythologeme of Birth and Death) E. A. BUCHKINA (UDMURT STATE UNIVERSITY)

This article shows the logic of the Russian cultural process of the beginning of the XX century and the role of myth in it. The philosophy and aesthetics thought of that time interprets myth both as a univer3 sal cultural origin and symbolic system similar to artistic creativity. This feature of the epoch being connected with the perception of Nietzsche’s “Dionysus myth” and Freud’s “Oedipus myth” explains the usage of the mythologeme of birth and death as a keystone for the art space modeling. Keywords: mythologeme, the Silver Age, psychoanalysis, Nietzscheanism, mythogenesis, Dionysianism.

ногие русские писатели и философы — ключевые фигуры литературного и об> щекультурного процесса начала ХХ в. — об> ратились к мифологеме рождения и смерти художника как к инструменту художест> венной организации материала и средству воплощения устойчивых, вневременных культурных моделей. Подобное восприятие «мифологизма» и использование его в худо> жественных целях весьма характерно для большинства типов художественного мыш> ления, сложившихся в начале ХХ в. Модер> низм делал упор на идею цикличности и веч> ную повторяемость мифологем, для него характерно стремление реализовать в кон> кретном литературном образе некий вневре> менной мифологический прототип. Интерес

авторов>модернистов к мифологии опирал> ся на апологетическое отношение к мифу как «вечно живому» началу. Такое понима> ние мифа в России начала ХХ в. стало воз> можным благодаря культурному влиянию западной философии и науки. Анализируя интересующий нас период, Е. М. Мелетинский в своей монографии «Поэтика мифа» (Мелетинский, 2000: 8) вы> деляет три источника мифологизации куль> турного пространства этого периода — фи> лософскую систему Фридриха Ницше, пси> хоанализ Зигмунда Фрейда и Карла Густава Юнга, а также новые этнологические тео> рии, которые во многом углубили традици> онное понимание мифологии. Джеймс Фрэ> зер впервые выделил прагматическую функ>

* Бучкина Елена Александровна — аспирант второго года обучения Удмуртского государст> венного университета. Тел.: (3412) 916>167. Эл. адрес: lena_boo@mail.ru

212

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

цию мифа, понимая ее как урегулирование и поддержку определенного природного и социального порядка, что представляется нам сходным с теми функциями, которыми наделялось художественное произведение символизма. Идеи Ф. Ницше, З. Фрейда и Дж. Фрэзера оказались столь важны для такой склон> ной к мифологизированию эпохи, как нача> ло ХХ в., ибо именно в них наиболее ощути> мо проявлялась логика культурного процес> са. Тексты Ницше и Фрейда свободно позво> ляли создавать на своем материале некий «миф о мифе», так как, следуя культурной логике эпохи модернизма, оба этих автора воспринимали мифологию под определен> ным углом. Из всего многообразия мифов, дошедших до нас из глубины веков, каждый из них выбирает один сюжет, свой «глав> ный» миф, рассматривая все остальные сквозь его призму. Для Ницше это миф о Ди> онисе, для Фрейда — миф об Эдипе. Два этих мифа стали своеобразными метасюжетами, в рамках которых названные мыслители вос> принимают все многообразие культурных практик. Открытия английской этнологии также своеобразно воспринимались интере> сующей нас эпохой. Из них выбиралось то, что оказывалось созвучным логике мировос> приятия этого времени, а именно — пред> ставление об универсальности мифа и риту> ала, которые перестали быть прерогативой «примитивного» общества и расширили свое влияние на всю историю человечества вплоть до современности, а также утверждение о том, что миф может трансформироваться неожиданными для исследователя способа> ми и проявлять себя в самых различных си> туациях и контекстах. Благодаря этим трем новым научным и философским идеям, гос> подствовавшим в культурном сознании нача> ла ХХ в., миф обрел статус символической системы, родственной иным формам твор> ческой фантазии. Таким образом, миф в ин> терпретации мыслителей эпохи стал од> ноприроден художественному тексту, что и определило характер творческой практики писателей интересующего нас периода.

2009 — №4

Социальные потрясения начала ХХ в. сформировали убеждение в том, что под тонким слоем культуры действуют вечные разрушительные и созидательные силы, на> прямую связанные с метафизической приро> дой человека. Такое понимание культуры сформировалось прежде всего в Европе и было перенесено на российскую почву бла> годаря глубинному восприятию и перера> ботке идей немецкого философа Фридриха Ницше. Этот мыслитель оказался невероят> но популярен в России начала ХХ в. благода> ря тому, что предложенное им восприятие природы человека и функций культуры ока> залось созвучно сознанию наших соотечест> венников той эпохи. По словам А. Бенуа, «идеи Ницше приобрели тогда прямо злобо> дневный характер (вроде того, как впослед> ствии приобрели такой же характер идеи Фрейда)» (Бенуа, 1993: 249). Н. Бердяев оха> рактеризовал философию Ницше как «са> мое сильное западное влияние на русский ренессанс», а также заметил, что «Ницше воспринимался как мистик и пророк» (Бер> дяев, 2007: 246). В этот период особый статус в русской культуре приобретает идея постоянного цикла рождения и смерти, воплощением ко> торой для Фридриха Ницше была фигура «эллинского» бога Диониса. В «Рождении трагедии» Дионис, приобщенный благодаря своему особому статусу к глубинным тайнам мироздания, противостоит началу легкости, света и гармонии, которое согласно Ницше было олицетворено в образе бога Аполлона. Русская культура своеобразно проинтер> претировала идеи западного мыслителя. Если для Ницше эти образы двух богов, во> площавшие две стихии, представлялись рав> новеликими, то русская культурная среда приняла и ассимилировала прежде всего именно образ Диониса, вечно умирающего и возрождающегося бога, чье приобщение к тайнам творчества и бытия было возможно именно благодаря его пограничности, «ме> диативности», соединению в одном обра> зе обоих членов оппозиции жизнь/смерть. Вяч. Иванов так формулирует основное зна>

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

чение работ Ницше для русских читателей и последователей: «Ницше возвратил миру Диониса: в этом было его посланничество и его пророческое безумие… Мы хлебнули мирового божественного вина и стали сно> видцами. Спящие в нас возможности чело> веческой божественности заставили нас вздохнуть о трагическом образе Сверхчело> века — о воплощении в нас воскресшего Ди> ониса» (Иванов, 2000: 312). Для русской культуры ХХ в. еще одной гранью восприятия не осознаваемых нами глубинных основ бытия, сопряженных с ми> фическим пластом психики, стал психоана> лиз, воспринимаемый не только как терапев> тическая методика, но и как философская система. Как отмечает исследователь А. Эт> кинд, «с начала 10>х и вплоть до 30>х гг. пси> хоанализ был одной из важнейших состав> ляющих русской культурной жизни… В го> ды, предшествовавшие Первой мировой войне, психоанализ был известен в России более, чем во Франции и даже, по некоторым свидетельствам, в Германии» (Эткинд, 1992: 69). В своих известных книгах «Психология бессознательного», «Толкование сновиде> ний» З. Фрейд сформулировал мысль о том, что сознательная часть нашей психики срав> нима с верхушкой айсберга, а подсозна> ние — с его мощным подводным основанием. Если сознание соответствует лишь по> верхностным аспектам личности человека и культуры, то подсознание содержит в себе подлинные движущие силы социума. Миф воспринимается З. Фрейдом как проекция глубинных желаний, прежде всего — сексу> альных, которые из>за своего вытеснения и табуирования могут проявляться как в сно> видениях, так и в фольклорных образах. Эти идеи были развиты в работах «Тотем и та> бу», «Будущее одной иллюзии». Фрейд ана> лизирует образы персонажей определенных мифов как персонификацию проблем инди> вида, что и обеспечивает универсальный ха> рактер мифа, сюжет которого может посто> янно воспроизводиться в культуре. Иными словами, в мифе отражается универсальный для человеческой психики механизм. Как

213

уже было нами отмечено, с точки зрения Фрейда, главный миф — это миф об Эдипе. Эдипов комплекс является не просто уни> версальной составляющей внутренней жиз> ни индивида, он также создает общество и культуру, начало которых находится в убийстве отца и связанном с этим табу. Человек не может уклониться от пережи> вания Эдипова комплекса как факта своей внутренней биографии. Эта мысль Фрейда представляется нам крайне важной, так как демонстрирует одно из основных для куль> туры модернизма свойств мифа: миф неиз> бежен, это он диктует человеку свою волю, а не наоборот. И. П. Смирнов так формули> рует это свойство философии модернизма: «познаваемый объект мыслится как субъект познания» (Смирнов, 2000: 23). Таким обра> зом, миф есть не просто копилка образов и сюжетов, которыми писатель может поль> зоваться по своему желанию; наоборот, миф использует писателя для собственной реали> зации. Отталкиваясь от концепции З. Фрейда, его ученик К. Г. Юнг выделил категорию «кол> лективного бессознательного», в котором общечеловеческий опыт запечатлен в виде «архетипов». Архетипы обнаруживают себя во многих феноменах культуры, однако наи> более ярко они раскрываются в мифах. Ху> дожник же в контексте культуры исследуе> мого нами периода воспринимается как сущ> ность, через которую проявляет себя прони> занное мифологизмом бессознательное. Английский ученый Дж. Фрэзер также воспринимался не только как исследователь, но и как создатель особого типа мировос> приятия. В его работе «Золотая ветвь» ис> следуются мифы и аграрные календарные культы «умирающих» и «воскресающих» богов, представляющих архаические парал> лели к сюжету воскресения Христа. Особый интерес представляет для нас открытая Фрэ> зером мифологема периодически умерщвля> емого и замещаемого царя>колдуна, маги> чески ответственного за благополучие пле> мени. Обновление царя («калиф на час») анализируется в одном ключе с ритуалами

214

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

умирающих и воскресающих божеств и ри> туалом инициации. Фактически Фрэзер свел все разнообразие «примитивных», библей> ских и новозаветных культов к сюжету об умирающем и воскресающем боге и предста> вил этот сюжет ядром магии и религии. Именно это положение его научной системы позволило «приспособить» ее к логике куль> туры Серебряного века. В российском культурном контексте ос> новным проводником мифологемы рож> дения и смерти художника стал философ Вяч. Иванов, воспринимавший миф как «сердце культуры». «Творчество поделено между миром внешним, «дневным»... и «не> разгаданным», ночным миром, пугающим нас и влекущим…» (Иванов, 1994: 234). В ста> тье «О границах искусства» Иванов дает по> нимание творческого акта, состоящего из этапов восхождения к горним сферам, пере> живания катарсиса, «зачатия» произведе> ния, «воплощения» Мировой Души и даль> нейшего нисхождения для явления вопло> щенной Мировой Души дольнему миру. Роль поэта>демиурга — воспарить к вышним сфе> рам, привнести в земной мир приобретенный мистический опыт. Подобно тому как Блок создал миф о Прекрасной Даме, Вяч. Иванов создал, опираясь на Ницше, свой миф о Дионисе, вечно умирающем и воскресающем боге. Поэтому Н. Бердяев называет Иванова «главным глашатаем дионисизма» (Бердяев, 2007: 156). А. Эткинд сопоставляет Диони> са в интерпретации Иванова и Эдипа в ин> терпретации Фрейда, что позволяет про> вести следующие параллели: в отличие от атомизированного, отчужденного Эдипа, реализующего себя лишь в конкретном поле, Дионис в своем образе объединяет все оп> позиции: индивида и универсума, мужчины и женщины. Его суть — в вечно повторяющем> ся цикле рождения и смерти. Он возрождает сам себя, поэтому не нуждается ни в родите> лях, ни в детях, ни в мужском, ни в женском. Помимо этого теоретического аспекта мифологема рождения и смерти художника

получила в русской культуре своеобраз> ное практическое преломление, отразив> шись в авторской внутритекстовой биогра> фии. Ключевым является для нас тот факт, что символизм как жизнетворческая система провоцировал поведение, соответствующее разного рода культурным архетипам. Таким образом, мифологема рождения и смерти художника не просто была одной из основных, пронизывающих культурное пространство эпохи тем. Ей принадлежит в некотором роде структурообразующая функция, ибо она способствовала художе> ственному самоосознанию творца, стано> вилась тем стержнем, вокруг которого он выстраивал не только свое искусство, но и биографию, а она, в свою очередь, являет> ся для данного этапа также своеобразным видом текста, продолжавшим текст литера> турный. Многие художники Серебряного века прослеживали мотивы смерти «теле> сного» аспекта своей природы, а также вос> кресения в себе творческой составляю> щей, связанной с трансцендентным началом. Именно в этот момент художник оказыва> ется способен приобщиться к тем «горним сферам», о которых писал Вяч. Иванов, и вынести оттуда опыт, который в дальней> шем ляжет в основу создаваемого им произ> ведения искусства. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бенуа, А. (1993) Мои воспоминания. Т. 2. М. : Наука. Бердяев, Н. А. (2007) Самопознание (опыт философской автобиографии). М. : АСТ. Иванов, В. И. (2000) Ницше и Дионис // Иванов В. В. Дионис и прадионисийство. М. С. 309–320. Иванов, В. И. (1994) Родное и вселенское. М. : Республика. Мелетинский, Е. М. (2000) Поэтика мифа. М. : Восточная литература. Смирнов, И. П. (2000) Мегаистория: К ис> торической типологии культуры. М. : Аграф. Эткинд, А. (1992) Эрос невозможного. СПб. : Медуза.

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

215

Эллинизм в эссеистике Джона Фаулза А. А. ПАВЛОВА (МОСКОВСКИЙ ПЕДАГОГИчЕСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* В статье рассматриваются истоки зарождения интереса Джона Фаулза к Греции и эллинисти3 ческому наследию на материале эссеистики писателя. Ключевые слова: Греция, эллинизм Фаулза, эссе.

Hellenism in John Fowles’s Essays А. А. PAVLOVA (MOSCOW PEDAGOGICAL STATE UNIVERSITY)

In this article the origins of John Fowles’s interest in Greece and the Hellenistic heritage are being considered with the use of the writer’s essays. Keywords: Greece, Fowles’s Hellenism, essay.

истории мировой, и в частности англий> ской, литературы XX век отмечен небы> валой активизацией интереса писателей к эл> линистическому наследию. В Англии на антич> ную тематику пишут Д. Джойс, Р. Тревель> ян, Э. М. Форстер, Л. Даррелл, Р. Грейвз, У. Голдинг, Д. Линдсей, Д. Уинтерсон и др. В этом ряду нельзя не назвать имя Джона Фаулза. Страстный поклонник Греции, гре> ческой литературы, философии, мифологии, Фаулз создает ряд произведений, в которых, так или иначе, просматривается «греческая те> ма»: философский трактат «Аристос» («Aris> tos», 1964), вызванный к жизни чтением Герак> лита; роман «Волхв» («The Magus», 1965), пронизанный аллюзиями на греческую мифо> логию; эссе «Греция» («Greece», 1996) и «Что стоит за «Магом» («Behind The Magus», 1994), наполненные впечатлениями о первой встрече писателя с Грецией; эссе «Острова» («Islands», 1978), посвященное «Одиссее» Гомера. В рамках данной статьи обратимся к эссеистике писателя, которая дает бога> тый материал для изучения эллинистической концепции Джона Фаулза и раскрывает ис> токи зарождения любви писателя к эллини> стической культуре и природе Греции. Первое знакомство Фаулза с Грецией произошло в январе 1952 г., когда он при>

ехал на греческий остров Спетсаи в качестве преподавателя английского языка. Фаулз признается, что с первого взгляда влюбился в природную Грецию (agria Ellada — так он ее называет), и этот «роман» длился до кон> ца его жизни: «Я безнадежно, непреодолимо влюбился в природную Грецию в первый же день после моего приезда в Афины <…> Природная Греция была так прекрасна, что от этой красоты перехватывало дыхание и замирало сердце» (Фаулз, 2004b: 131). Фа> улз воспринимает Грецию как поистине «рай на земле». Он восхищается греческим пейза> жем, изобилующим всевозможными краска> ми, любуется редкими видами птиц и цветов, величественными холмами, покрытыми тем> но>зеленым сосновым лесом, безоблачным синим небом, ослепительным солнечным светом и морем, раскрашенным в самые раз> ные цвета. Писателя охватывает состояние «средиземноморской эйфории»: ему кажет> ся, будто он «повис в сверкающем воздухе, вне времени, неподвижно паря над высочай> шим единением стихий» (Фаулз, 2004b: 119). По мнению писателя, такие ландшафты, та> кие красоты природы, те эмоции, которые испытываешь в соприкосновении с ними, «неизмеримо развивают человека». Пере> житое Фаулзом на греческом острове оказа>

* Павлова Анна Алексеевна — аспирант кафедры всемирной литературы Московского педа> гогического государственного университета. Тел.: (495) 549>50>57. Эл. адрес: pavlovaanna1@ rambler.ru

216

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

лось исключительно важным, оставило глу> бочайшее впечатление, как бы впечаталось в душу писателя. К нему приходит своеоб> разное озарение — осознание того, что он жаждет этого существования, испытывает радость бытия (этими эмоциями будет на> полнен первый роман Фаулза «Волхв», заду> манный на том греческом острове). Созерцая восхитительный античный ландшафт, Джон Фаулз приходит к выводу, что развитие величайшей культуры греков было «всего лишь результатом воздействия пейзажа и света на людей восприимчивых» (Фаулз, 2004b: 119). В этом кроется объясне> ние мудрости, красоты и детскости Греции. «Мудрость лежит на высотах, а греческие ландшафты изобилуют такими высотами» (Фаулз, 2004b: 119). Красота природы ощу> щается во всем, что окружает человека. А детскость таится в том, что красота эта — как ребенок — неподдельная, естественная, чистая и в то же время очень простая. Особое значение в неповторимом, гармо> ничном греческом пейзаже Фаулз придавал свету. По мысли Фаулза, греки — особый на> род. «Греки с самого начала истории и до ее конца видят, чувствуют, воспринимают свет не так, как другие. Это переживание на бес> конечность сильнее...» (Фаулз, 2004b: 124). Именно свет несет в себе всю красоту и ис> тину, все загадки древнегреческой культу> ры. Греческий свет — это свет Аполлона, и в этом качестве он представляет бесценный дар Эллады западной и мировой культуре в целом. Божественный сын Зевса придает ему чистоту, гармонию, тайное или явное чувство меры, т. е. те составляющие, кото> рые характеризуют дух эллинизма и прида> ют ему особую индивидуальность. Автор отмечает не только значение света для человека — жителя Греции, но и его вли> яние на формирование греческой культуры и искусства в целом: «Он присутствует в каж> дой мысли Гераклита, Сократа и Платона, он — в каждой расписанной вазе, в каждом пейзаже, в каждом анемоне и в каждой ор> хидее, в каждой строке Сефериса и Кавафи, почти в каждой таверне» (Фаулз, 2004b: 124).

2009 — №4

Естественный свет греческой земли с ее непревзойденной прозрачностью и ясностью, которые, по одной из версий, подарили ей имя — Hellas (Эллада), безусловно, был оп> ределяющим условием достижения высоких духовных и художественных вершин. Имен> но он, по мысли Фаулза, движет борьбой противоположностей, преобразуя чудесным образом чувственное в сверхъестественное и метафизическое, именно он придает мас> штаб пространства и бесконечного в своем разнообразии пейзажа. Свое собственное переживание света Фаулз наиболее красоч> но изложил в своих дневниковых записях, описывающих путешествие на Парнас: «Об> лака разошлись, и все было — солнце; вид открывался величественный… это, несо> мненно, был прекраснейший миг в моей жиз> ни. Внутри короны из фиалок, рядом с пира> мидой из камней, сложенной на самом пике вершины, галькой было выложено слово — на греческом. Для всех греков, во все време> на, и для всех нас, кто искренне любит их страну, это — единственное слово: phos» (Фаулз, 2004b: 125). Джон Фаулз считал, что «свет и отсутст> вие света — это жизнь и смерть. Он все выяв> ляет и ничего не щадит. Он может быть до боли прекрасным и утешающим, он может быть ужасающе безобразным. Ни один дру> гой народ не чувствует этого с той же силой, как греки, так остро, так всепоглощающе» (Фаулз, 2004b: 124). Английский критик Вил> лиам Стивенсон, опираясь на мысли Фаулза, утверждал, что свет — это призма, сквозь которую человек смотрит на мир, однако эта призма преломляет и самого человека, со> здает его заново, перерождает его взгляд на мир (Stephenson, 2003: 11). Идея света у Фаулза находится в прямой зависимости с идеей национальной само> идентификации. По мнению Фаулза, не всем нациям повезло так, как грекам: есть нации, которые обделены светом. Так, например, phos (свет) определенно является чуждым, несвойственным для англичан. В одном из своих ранних эссе «Быть англичанином, а не британцем» Фаулз представляет англичан

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

как нацию, которая подобно своему на> циональному герою Робин Гуду, вставшему перед выбором — смириться с несправед> ливостью или уйти в леса, — всегда ищет убежища среди деревьев. Основная черта ментальности англичан — в «уходе в мета> форические зеленые леса, в способности ук> рыться за маской, симулирующей согласие, когда мы не согласны, улыбаться, когда мы испытываем ненависть...» (Фаулз, 2004b: 151). Именно поэтому Фаулз считает, что призмой, преломляющей взгляды англичан, была тьма (укрытие среди деревьев) в проти> воположность свету. По выражению писате> ля в «Аристосе», «затравленный свободный человек, притаившийся в каждом из нас, прячется в лесные дебри индивидуального сознания» (Фаулз, 2003: 50). Греки же, взращенные под ослепительны> ми лучами солнца, наоборот, люди откры> тые, прямолинейные, доброжелательные — «самый непокорный и притягательный на> род сельской Европы» (Фаулз, 2004а: 266). Как пишет Фаулз в «Волхве», «в Греции каждое лицо говорит о цельном, оригиналь> ном характере... Ни один грек не похож на другого…» (Фаулз, 2004а: 614). А в самой «природе этого (греческого. — А. П.) языка заложены чувственность и прямота» (Фаулз, 2004а: 117). На фоне общего очарования Грецией Фа> улза начинает увлекать все, что связано с этой страной: ее культура, философия, ми> фология, литература. Неподдельный инте> рес представляла для Фаулза греческая по> эзия. «Я много раз пытался передать при> родную душу Греции в стихах, и столько же раз мне это не удавалось, особенно в сравне> нии с многими греческими поэтами, такими как Кавафис, Сеферис, Рицос, Элитис и дру> гими… к которым я вскоре почувствовал огромнейшее уважение. Мне только жаль, что я не знаю демотика настолько, чтобы ощутить истинный вкус их стихов» (Фаулз, 2004b: 132). Фаулзу близко творчество этих поэтов, затрагиваемые ими темы. Писатель восхищен стихами Константиноса Кавафи> са, которые наполнены атмосферой Алек>

217

сандрии, где поэт прожил большую часть своей жизни. Кавафис вспоминает о юности, терзаемой скрытыми страстями, пишет об упадке мира, великие ценности которого мо> жет спасти человеческая красота и красота искусства, символы которых он видит в эл> линистической и византийской культурах. Подобно Кавафису, Фаулз ностальгирует по ушедшей культуре древних эллинов, олице> творяющей собой «золотой век» человечест> ва. Многие стихотворения нобелевского ла> уреата Одиссея Элитиса посвящены «чуду ощущений и чувств», воспевают особые кра> ски и свет Греции, так восхищавшие Джона Фаулза и явившиеся предметом его много> численных размышлений в эссе «Греция». Большим вниманием Фаулза пользуется три> логия Стратиса Циркаса «Неуправляемые общества», которая, по мнению писателя, должна считаться одной из важнейших ра> бот XX в. о современной Греции. Величайшим произведением в мировой литературе Джон Фаулз по праву называет греческое творение, а именно «Одиссею» Гомера. Подобно тому как древнегреческая философия стала колыбелью всей последу> ющей философской мысли, так и поэма Го> мера, по мнению Джона Фаулза, стоит у ис> токов зарождения литературы. «Одиссея» оказала первостепенное влияние на дальней> шее развитие всех повествовательных жан> ров, как тематически, так и технически, и именно здесь, по мысли писателя, впервые была продемонстрирована ценность «струк> туры архипелага»: чередование скучных и замедленных эпизодов с ключевыми собы> тиями, последовательная «смена кадров», внутреннее видение, представление о собы> тиях как об островах в море реальной исто> рии или художественного вымысла. Тема Одиссеи особенно близка Фаулзу, посколь> ку она неразрывно переплетена с излюблен> ной писателем «островной образностью». Странствия и отношения Одиссея стали предметом авторских размышлений не толь> ко в эссе «Острова», но также в романе «Мантисса» и «Женщина французского лей> тенанта». Под огромным влиянием «Одис>

218

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

сеи» написан роман Фаулза «Волхв». Это просматривается и на уровне композиции романа, прототипов персонажей, дилемме Калипсо — Пенелопа, которая присутству> ет в каждом романе Фаулза. Сам писатель, оказавшись на греческом острове, чувству> ет себя Одиссеем, попавшим к Эгейскому морю в один из самых тяжелых моментов плавания, беспомощный, без спутников, а Греция предстает перед ним в образе вол> шебницы Цирцеи. В эссе «Что стоит за «Ма> гом» Фаулз писал, что сам «целиком и пол> ностью попал под чары Цирцеи и в отличие от Одиссея с его дезинфицирующим моли так никогда от них и не избавился» (Фаулз, 2004b: 125). В эллинистической концепции Джона Фа> улза важное место отводится древнегрече> ской мысли. По признанию писателя, муд> рость Гераклита и Сократа его «привлекали всегда гораздо сильнее, чем Иисус Христос» (Фаулз, 2004b: 133). Особое влияние оказал на Фаулза Гераклит, что неоднократно под> тверждается высказываниями самого писа> теля. Так, в эссе «Греция» Фаулз пишет: «Мне однажды попался грек, очень пришед> шийся мне по душе, но такой давнишний, что казалось, он явился чуть ли не из иной все> ленной, хотя его идеи до сих пор меня волну> ют; они легли в основу моей ранней книги «Аристос» (1964). Это был Гераклит» (Фа> улз, 2004b: 128). Анализируя и преломляя «под своим углом» идеи Гераклита о все> общности движения и изменения, о борьбе и тождестве противоположностей, о разуме и случайности, действующей во Вселенной, об изначальном разделении человечества на «большинство» и «меньшинство», Фаулз приходит к собственным убеждениям, кото> рые легли в основу его философской кон> цепции и нашли отражение в произведениях. Ядром этой концепции стало представление об «аристосе» — идеальном человеке, каким его видит Фаулз. Для Фаулза «аристос» — это «достойный» человек, который осозна> ет, что различие между ним и Многими зиж> дется не на богатстве и власти, а на «разум> ной и деятельной доброте»; он никогда не

будет выступать за создание слоя избран> ных, Немногих, потому как это порождает неравенство; он знает, что борьба с неспра> ведливостью в мире — это дело каждого из нас, и что обрести истинную свободу можно лишь в условиях нашей «тюремной камеры», научившись жить с непримиримостью про> тивоборствующих факторов; он знает, что истинное назначение человека — стать наи> лучшим; «и знает он все это потому, что он сам — один из Многих» (Фаулз, 2003: 278). Страна Гомера, колыбель европейской цивилизации с ее неповторимой природой и божественным светом оставила неизглади> мый отпечаток в душе Джона Фаулза и поис> тине стала для него второй родиной. Именно здесь после прогулки на Парнас он впервые осознал себя писателем: «…Парнас дал мне тогда, как, вероятно, всякая попытка на него взобраться, неоценимый урок. Это и была реальная Греция, и единственно реальный свет. И до тех пор, пока я не решился по> знать — или хотя бы изредка иметь возмож> ность воспроизводить в памяти — эти боже> ственные высоты, я по>честному не должен был называть себя ни поэтом, ни писателем» (Фаулз, 2004b: 132). И много лет спустя со дня своего первого знакомства с Грецией Фаулз не перестает удивляться ее красоте. Он утверждает, что все пережитое им — не напрасно, и готов вновь и вновь возвращать> ся в этот удивительный загадочный мир: «Большинство возвращений приносят нам разочарование, но возвращение сюда — ни> когда» (Фаулз, 2004b: 134). СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Фаулз, Дж. (2003) Аристос: Философская эссеистика / пер. с англ. Н. Роговской. СПб. : Симпозиум. Фаулз, Дж. (2004а) Волхв / пер. с англ. Б. Н. Кузьминского. М. : ООО «Издательство АСТ». Фаулз, Дж. (2004b) Кротовые норы / пер. с англ. И. Бессмертной, И. Тогоевой. М. : ООО «Издательство АСТ». Stephenson, W. (2003) John Fowles. UK : Northcote House Publishers Ltd. P. 7–28.

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

219

Одиночество и масса: парадокс массовой культуры Т. Р. РАШИДОВА (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* В статье предпринята попытка дать философско3культурологический анализ проблемы одино3 чества как парадокса массовой культуры. В связи с этим автор, опираясь на наследие Х. Орте3 ги3и3Гассета, Э. Фромма и учитывая мнение современных исследователей, рассматривает следующие понятия: масса, человек массы, потребность потребления, массовая культура. Ключевые слова: одиночество, масса, массовая культура, человек массы, Х. Ортега3и3Гассет, Э. Фромм.

Loneliness and Mass: the Paradox of Mass Culture T. R. RASHIDOVA (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES)

This article attempts to give a philosophical and culturogical analysis of the problem of loneliness as the paradox of mass culture. Therefore, the author, relying on the legacy of J. Ortega y Gasset and E. Fromm and taking views of the modern scholars into consideration, examines the following concepts: mass, mass man, the need for consumption, mass culture. Keywords: loneliness, mass, mass culture, mass man, J. Ortega y Gasset, E. Fromm.

ще в начале прошлого столетия Х. Орте> га>и>Гассет провозгласил «жестокую реальность наших дней»: «Сегодня весь мир становится массой». Эта фраза стала поис> тине пророческой в наши дни. Ей бизка позиция Э. Фромма: «Что может быть оче> виднее того факта, что люди готовы риско> вать своей жизнью, отказываться от любви, отказываться от свободы, жертвовать свои> ми собственными мыслями ради того, чтобы быть «в стаде» (Фромм, 2001: 62). Но что же такое «масса»? Кто это: люд> ская толпа или ею может быть и один чело> век? Для того чтобы ответить на этот вопрос, не требуется наблюдений за многочисленны> ми группами, достаточно одного>единствен> ного человека. Для Ортеги>и>Гассета масса — это каждый, «кто ни в добре, ни в зле не ме> рит себя собой мерой, а ощущает таким же, «как и все» (Ортега>и>Гассет,1991b: 310). Че> ловек массы не настроен на развитие своего внутреннего мира, не имеет интереса к раз> витию личностной неповторимости, он охва> чен стихией подражания. При этом совер>

шенно не ощущает себя бездарным или за> урядным. Напротив, он вполне доволен соб> ственной стандартностью и похожестью на других. Ведь порой это единственный шанс, дающий право на существование. Образ жизни человека массы очень схож с тем, который ведет герой рассказа Гийома Аполлинера «Исчезновение Оноре Сюбра> ка». Он сравнивает себя с бабочкой, которая похожа на цветы; с хамелеоном, меняющим свою окраску; с насекомыми, подобными ли> стьям; с полярным зайцем, имеющим окрас ледяных равнин. Ведь добрая мать Природа побеспокоилась о своих слабых и беззащит> ных детях, подарив им способность сливать> ся со всем окружающим. «…я, трусливый и чувствующий себя неспособным защищать> ся в борьбе, похож на них… я сливаюсь с ок> ружающей средой» (Аполлинер, 2001: 68). Однако что же побуждает людей тиражи> ровать свою личность, убивать свое живое, многокрасочное «я»? Живя в «новом сцени> ческом пространстве», человек увлекается погоней за социальными благами, пытается

* Рашидова Тамила Ризвановна — аспирантка кафедры философии, культурологии и полито> логии Московского гуманитарного университета. Тел.: (495) 374>55>11. Эл. адрес: tamila24@list.ru

220

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

максимально утолить все свои житейские запросы. Сегодня перед человеком нет ника> ких запретов и ограничений, совсем наобо> рот, современный «мир потребления» не> престанно бередит его аппетиты. Ортега>и> Гассет подчеркивал, что прежде всего жизнь представляется для «массы» материально доступной во всех отношениях. В настоящее время для сохранения своей индивидуальности человеку требуется го> раздо больше усилий. Когда>то на смену человеку создающему пришел новый чело> век — человек разумный. По мнению многих исследователей, именно благодаря тому, что человек стал «создающим», он превратился в «разумного». Сегодня из «разумного» че> ловек превращается в «потребляющего». Последний много производит, но это про> изводство является лишь средством для большего потребления. Человеческая по> требность в потреблении получает отрица> тельную окраску, поскольку становится не> обходимостью. В итоге человек становится всеядным, что именно становится объектом потребления — уже не важно, важна сама установка на это потребление. Главная ин> дивидуальная черта нового человека — спо> собность обладать определенным стандарт> ным набором вещей. Материальное довлеет над духовным, главное новое священное право человека — потреблять, новый идол — вещь. Ведь вещь — это символ статуса, она является творцом «я» своего обладате> ля, именно она выделяет его среди толпы. Вернее, создает иллюзию индивидуально> сти, поскольку на самом деле фиксирует не> оспоримую принадлежность к «толпе потре> бителей». К тому же в конечном итоге все то, что че> ловек производит и создает для облегчения своей жизни, оборачивается против него са> мого. Человек становится рабом собствен> ного производства, потому что оно превос> ходит его предел усвоения, переполняет его жизнь. Теперь вместо того, чтобы потреб> лять и производить ради жизни, человек вы> нужден будет жить ради того, чтобы потреб> лять и производить. Однако сами «предме>

2009 — №4

ты» производства не «плохи». Они стано> вятся таковыми тогда, когда люди цепляют> ся за них, когда они превращаются в оковы для внутренней свободы, в преграду для раз> вития и самовыражения, мешают человеку в «полной мере быть», когда «меня и мою индивидуальность создает моя собствен> ность» (Фромм, 1998: 259). Получается, что цивилизация, которая вывела человека из первобытной пещеры, вторгает его теперь в потребительские «вещевые джунгли». Современный человек становится залож> ником моды и шаблона, которые диктуют определенные роли поведения, социальные установки, формируют материальные по> требности. Это явление провоцируется так> же телевидением, средствами массовой ин> формации. Повсюду иллюстрируется «зве> здная жизнь» артистов, музыкантов, которая завораживая внешним лоском и гла> муром, поглощает личность своей эфемер> ностью и вызывает желание подражания. Получается, что человек массы «…обречен представлять собой другого, то есть не быть ни собой ни другим» (Ортега>и>Гассет, 1991b: 335). В результате жизнь его теряет свою подлинность и превращается в фаль> шивую поддельную иллюзию, он всего лишь играет в жизнь, причем не по своим пра> вилам. «Никогда еще не носилось по вет> ру столько жизней, невесомых и беспочвен> ных — выдернутых из своей судьбы — и так легко увлекаемых любым, самым жалким течением» (Ортега>и>Гассет, 1991b: 340). Подобное конвейерное производство соци> альных стереотипов, таких как привычки, обычаи, вкусы, оценки, формы поведения и восприятия, приводит к тому, что у людей размываются черты индивидуальных раз> личий. Примечательно, что очень часто все это происходит под завуалированными ло> зунгами, которые призывают человека «под> черкнуть свою индивидуальность», льстиво утверждая, что он «этого достоин». Однако и «индивидуальность», и то, чего он «до> стоин», «человек массы» выбирает не в ре> зультате своих личных устремлений, а под воздействием навязанных ему толпой псев>

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

до>ценностей. Под давлением вездесущей силы масс человек начинает действовать так, как «действуют», судить о чем>либо не сооб> разно своим собственным представлениям о сути явления, а исходя из соображения «если говорят, значит, это действительно так». Эта ситуация очень четко обозначена в книге И. М. Ильинского: «Наше бытие, все сущее есть смешение истины и лжи. Они на> мертво связаны между собой, и обыденное сознание обычно не в состоянии различить истину и ложь. Обыватель отождествляет бытие>ложь с истинно существующим быти> ем, ибо не знает и не понимает, что это та> кое, каким оно может быть» (Ильинский, 2007: 13). Следует сказать также о том, что «чело> век массы» не столько стандартен, сколько физически инертен, в силу этого он социаль> но безответствен, равнодушен. Ведь масса — это те, кто лишен ориентиров в жизни, кто слабовольно плывет по течению. Это равно> душие является самой большой бедой для человека. Поскольку именно оно превраща> ет его в «фортепианную клавишу», подчи> ненную возмущениям внешней среды, неспо> собную самостоятельно решить, что для нее есть хорошо и что есть плохо, и соответ> ственно неспособную осуществить актив> ный и осознанный выбор между ними. Но на самом>то деле «жить — это быть вечно осужденным на свободу, вечно решать, чем ты станешь в этом мире» (Ортега>и>Гассет, 1991b: 312). Следовательно, человек равно> душный в состоянии принять только одно решение — не решать самостоятельно, ре> шит масса. «Массы надвигаются!» — апокалипсиче> ски восклицал Гегель (Ортега>и>Гассет, 1991b: 316). Думается, что Кант по этому по> воду заявил бы о нарушении категорическо> го императива. Нельзя не согласиться с оте> чественным автором, который призывает нас вспомнить о том, что «каждый человек есть составная часть этого мира. Лишь осо> знавая и максимально учитывая многооб> разные формы нашей взаимосвязи с миром в целом и природой в частности, мы смо>

221

жем идти дальше в своем самопознании и самосовершенствовании» (Воскобойни> ков, 1997: 161). Не подлежит сомнению тот факт, что каждый человек переживает свою личност> ную неповторимость глубоко внутренне, од> нако его формирование и реализация воз> можны только совместно с другими людьми. В каждой ситуации человек может действо> вать сознательно, целенаправленно, выби> рая различные возможности поведения, об> ладая способностью оценки этих возмож> ностей. Основой этого действия является переданный культурой опыт всего человече> ства и индивидуальный, неповторимый лич> ный опыт отдельного человека. Обретение внутреннего единства, сопричастность каж> дого к поступкам и намерениям другого — это одна из главных задач человека на пути к самосовершенствованию и самопостиже> нию. Именно это является индивидуальной особенностью бытия человека. Осознание человеком именно этой особенности отлича> ет его от остальных созданий природы. Не является ли именно изолированность индивидов проявлением парадокса массовой культуры? На этот вопрос можно ответить, разобравшись с самим определением массо> вой культуры. Ортега>и>Гассет не признавал наличие культуры у массового человека. Он с горе> чью говорил об утрате нравственности, без которой все рассуждения о культуре тщетны и пусты. Причем утратой этой человек масс «щеголяет» словно «ширпотребом». «Куль> турой он не обзавелся» (Ортега>и>Гассет, 1991b: 323), поскольку ведет себя как оди> чавший варвар, который ни с кем не считает> ся, блюдет исключительно собственные ин> тересы, «в массу вдохнули силу и спесь со> временного прогресса, но забыли о духе» (Ортега>и>Гассет, 1991b: 314). Результатом подобного одичания становятся разъедине> ние и вражда. Вместо того чтобы стать ша> гом вперед, прогресс превратился в бессмыс> ленный, напряженный скачок к варварству. Современные исследователи, рассматри> вая массовую культуру как адаптационный

222

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

феномен, дают ей следующее определение: «…тип взаимодействия со средой… где ос> новной функцией личности становится не активное воздействие на среду, а приспособ> ление к ее особенностям» (Костина, 2004: 59). При этом они отмечают, что рассмотре> ние адаптационного фактора массовой куль> туры особенно важно. Разве в массе, ко> торая добивается полной нейтрализации, полного растворения личности, происходит объединение человека с человеком? Стоит ли считать безграничное общение, интенсивно поглощающее всю внутреннюю духовную жизнь человека единственной альтернати> вой одиночеству? Ведь если под общением подразумевается лишь обмен информацией, не сопровождающийся ее интимным для че> ловека смысловым значением, то такое об> щение ни в какой степени не противостоит одиночеству и даже совсем наоборот — по> рождает его. Ведь то общение, при котором теряется естественная ограниченность, ин> дивидуальность, глубина, эмоциональная окрашенность, легко превращается в тирана личности. Очень часто случается так, что «личность не освобождается от своего оди> ночества, заключая союз с собратьями по жизни; оно остается при ней» (Бубер, 1993: 152). Получается, что «масса», которая «не видит человека», — это преграда, установ> ленная человеком на пути к самому себе. Че> ловек старается заглушить в себе осознание своей изолированности, однако рано или по> здно она заявляет о себе и разрушает иллю> зию массового единства. К тому же разве похожие, «такие же, как и все» люди становятся ближе друг к другу, разве не ведет их «одинаковость» к разрыву, разделению на отдельные единицы, никаким образом не связанные между собой, по сути, безразличные друг другу, рассматривающие друг друга, как враждебные элементы. На> ходясь в окружении людей, человек испыты> вает мучительное чувство одиночества, ко> торое «подрезает крылья» его творческим потенциям, мешает успешной самореализа> ции. При этом люди совершенно забывают

о том, что «жизнь — со>жительство, со>су> ществование» (Ортега>и>Гассет, 1991а: 80), в котором один человек должен придавать силы другому, питать и поддерживать его. Ведь единства скорее можно достигнуть бла> годаря тем признакам, которыми один чело> век обладает, а другой — нет. Человеческая история богата именно благодаря различиям индивидуальностей. Если все люди превра> тятся в одно лицо, в один характер, будут ли они друг другу интересны и нужны? Это бу> дет попросту удвоенное одиночество, кото> рое с течением времени умножится на го> раздо более высокий порядок. Многообра> зие различий, способствующее интеграции в единое целое, укрепляет единство более прочно, чем единообразие безликих люд> ских масс. Восприятие и поощрение разно> образия индивидуальностей дарит возмож> ность значимого, эмоционально окрашен> ного контакта между людьми и является противоядием от разрастающегося одиноче> ства. Гранение на личности — одно из самых главных богатств человечества. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Аполлинер, Г. (2001) Исчезновение Оноре Сюбрака // Проза поэта. М. : Вагриус. Бубер, М. (1993) Я и Ты. М. : Высшая школа. Воскобойников, А. Э. (1997) Бессознатель> ное и сознательное в человеке. Монография. М. : Институт молодежи. Ильинский, И. М. (2007) Асимметричный человек. М. : Изд>во МосГУ. Костина, А. В. (2004) Массовая культура как феномен постиндустриального общества. М. : УРСС. Ортега>и>Гассет, Х. (1991а) Адам в раю // Эстетика. Философия. Культура. М. : Искус> ство. Ортега>и>Гассет, Х. (1991b) Восстание масс // Эстетика. Философия. Культура. М. : Ис> кусство. Фромм, Э. (1998) Иметь или быть? Киев : Изд>во «Ника>Центр». Фромм, Э. (2001) Искусство любить. СПб. : Изд>во «Азбука».

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

223

Противоречия развития культуры информационного общества: социальный и ценностный аспект А. В. КОСТИН (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* В статье показано, что информационное общество отличается целым рядом противоречий, ко3 торые связаны в значительной степени с акцентом на технологической сфере, производящей знание и информацию. Они становятся целью сами по себе, порождая подчас серьезные про3 блемы в социокультурной сфере. Ключевые слова: информационное общество, культура, знание, постэкономические ценности, индивидуализация, персонализация, стратификация.

Contradictions of Development of Information Society’s Culture: Social and Value Aspect A. V. KOSTIN (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES)

In the article it is shown that information society is notable for a number of contradictions, which are related to the accent on the technological sphere that produces knowledge and information. These contradictions become the target in their own right posing the deep problems in the socio3cultural field. Keywords: information society, culture, knowledge, post3economic values, individualization, person3 alization, stratification.

тех пор, когда американским экономис> том Ф. Машлупом в работе 1962 г. «Про> изводство и распространение знания в Со> единенных Штатах» был введен в научный оборот термин «информационное общест> во», прошло уже четыре с лишним десятиле> тия. В работах Е. Масуды, Дж. Нейсбита, Дж. Бенингера, Т. Стоуньера, М. Маклюэ> на, Э. Тоффлера, М. Кастельса были выде> лены основные его черты, связанные с воз> растанием скорости внедрения инноваций, увеличением объема и скорости коммуника> ции, ростом объема полезной информации и ускорением ее обработки, изменением ти> пов организационных стилей, характера восприятия реальности. И сегодня в научном сознании информационное общество связы> вается с достаточно устойчивым набором признаков и особенностей, которые его ха> рактеризуют. Среди них — доминирование сферы услуг над сферой производства това>

ров, преобладание интеллектуальных техно> логий, превращение информации в источник прибыли. Однако в начале XXI в. становится оче> видным, что сама информационная теория — в том виде, как она была сформулирова> на первыми исследователями, — нуждается в уточнениях, иногда весьма существенных. В частности, одним из подобных положений является тезис о том, что информацион> ное общество выступает в качестве очеред> ной и закономерной стадии развития обще> ства (если рассматривать информационное общество как разновидность постиндустри> ального общества, обладающую более вы> соким технологическим развитием), следую> щей за доиндустриальной и индустриальной эпохами. А это означает, что информаци> онное общество оказывается более эконо> мически и социально устойчивым за счет развития всех составляющих его жизни —

* Костин Артем Владимирович — аспирант кафедры философии, культурологии и политоло> гии Московского гуманитарного университета. Эл. адрес: a_v_kostin@mail.ru

224

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

экономических, технологических, социо> культурных. Однако глобальный экономический кри> зис последних лет, в который были вовлече> ны абсолютно все существующие экономи> ки, показал, что наиболее хрупкими и уязви> мыми здесь являются те системы — и прежде всего экономическая система США, — ко> торые являются информационными лидера> ми. Эта ситуация продемонстрировала, что развитие информационного общества, осно> ванного на наукоемких технологиях, не яв> ляется гарантией гармоничного развития, а напротив, рождает целый комплекс проти> воречий, которые охватывают все сферы развития общества — начиная с его эконо> мики и завершая его культурой. Сегодня ста> новится очевидным, что тезис о том, что ос> нову социокультурного развития информа> ционного общества составляет смягчение экономических противоречий, нуждается в более взвешенном подходе и значительных дополнениях. То же касается и общеприня> того положения теории информационного общества об изменении характера труда, приобретающего в информационном обще> стве творческое содержание, о демассифи> кации и персонализации культуры, о том, что высокая степень социального доверия в обществах подобного типа выступает в ка> честве гаранта социальной и экономической стабильности. Тенденции к информатизации существен> но изменили существующие принципы орга> низации общества, которые проявились не только в сфере производства, приведя к по> явлению и активному развитию сферы услуг, но и в сфере социокультурной. Для того что> бы ярче представить специфику принципов организации такого общества, необходимо осознать его как общество сетевых струк> тур. Эти структуры ярче всего проявляются в таком его воплощении, как Интернет. Как известно, система Интернет (от англ. Inter> Net — взаимо>сеть или сеть сетей) в техни> ческом отношении берет свое начало от распределенной (в отличие от локальных) компьютерной сети ARPAnet и созданной по

2009 — №4

заказу Министерства обороны США в конце 1960>х годов. Однако Интернет, возникший как техническое средство, оказался доста> точно полным выражением культуры ин> формационного общества. И дело даже не в том, что Интернет способствовал синтети> ческому объединению всех составляющих различных мультимедиа — вербального тек> ста, видеотекста и звукового текста, что поз> волило ему занять ведущее положение в культуре как обладающему комплексным воздействием. Дело в том, что Интернет обладает специфической структурой, пред> ставляющей собой разветвленную систему связей>ссылок между текстами на основе универсального гипертекстового языка (HTML) и стандартного формата адресов (URL) (Можейко, 2002: 316–317). Основным выражением культуры инфор> мационного общества и стал гипертекст. Сам термин «гипертекст» означает разрастание первоначального текста за счет взаимной связи его фрагментов с иными текстами че> рез гиперссылки. Это связано с тем, что Ин> тернет основан не на иерархичном, а на сете> вом принципе организации, когда все узлы системы находятся не в соотношениях со> подчинения и разделения на главное и вто> ростепенное, на центр и периферию, а в со> отношениях рядоположенности. В качестве одного из примеров сетевого гипертекста можно рассмотреть систему Web 2.0, где файлы дробятся на фрагменты, загружае> мые из разных источников. Файл может быть тем быстрее доставлен, чем он попу> лярнее, так как большее число пользовате> лей обеспечивает повышение его пропуск> ной способности и доступности в Сети боль> шего количества его фрагментов. Обычно термин Веб 2.0 связывается со статьей «Tim O’Reilly — What Is Web 2.0» от 30 сентяб> ря 2005 г. Она была впервые опубликована на русском языке в журнале «Компьютер> ра» (№37 (609) и 38 (610) от 11 и 18 октября 2005 г. соответственно) и затем размещена в Сети веб>сайтом «Компьютерра online» под заголовком «Что такое Веб 2.0». Этой системе соответствуют такие сайты, как Ви>

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

кипедия — Свободная многоязычная энцик> лопедия; Google Maps — Google>карты; Gmail — Google>почта; Flickr — онлайн>фо> тоальбом; del.icio.us — служба онлайновых закладок; Netvibes — Персональный деск> топ; Digg.com — Новостной ресурс; Pligg — Веб 2.0 CMS; Quintura — Визуальный поис> ковик с интуитивной картой подсказок; Live Journal — сервис для ведения блогов; You> tube — видеосервис; MySpace — сайт сете> вых сообществ; Last.fm — музыкальное со> общество; Ucoz — отечественный веб>сервис для создания сайтов (Что такое Веб 2.0). При этом принципиальным свойством се> тевых текстов, которые транслируются в ре> жиме реального времени, становится то, что все сообщения объединяются в треды (от англ. thread — «нить»). В тредах реплики, связанные с исходным сообщением и содер> жащие ответ на него, выстраиваются не по времени их поступления, а по тематике, об> разуя тематические «ветви», сформирован> ные вокруг определенных проблем. Подоб> ная структура напоминает дерево, ветви ко> торого и образуют треды. Эта структура еще в 1976 г. была осмыслена теоретиками пост> модернизма Жилем Делезом и Феликсом Гваттари в книге «Ризома» (Deleuze G., Gu> attari F., 1976), которая через полтора деся> тилетия в переработанном виде была включе> на во второй том монографии «Капитализм и шизофрения. Миллион плато» (Capitalis> me…, 1980). Как известно, авторы разделя> ли все культуры на «древесные», уподобляе> мые дереву, и «ризоматические», уподобля> емые корневищу. Если строение первых имеет четкую горизонтально>вертикальную иерархию, то строение вторых лишено регу> лярности, где невозможно выделить центр и периферию, верх и низ, главное и второ> степенное. Все центры подобных систем на> ходятся на разных уровнях (в авторской тер> минологии — «плато»), они лишены сопод> чиненности и опираются на такие принципы организации, как случайность, беспорядок, множественность вариантов развития, нели> нейность движения и подверженность вне> запным флуктуациям.

225

Фактически подобные принципы свиде> тельствовали о смене кибернетического принципа упорядочивания информации, ос> нованного на команде, которая исходит из центра системы, принципом синергетиче> ским, где упорядочивание происходит как самоорганизация информации. Однако этот принцип показал, что изменяется не только система трансляции кодов сообщений как определенная технология, но изменяется вся социокультурная система. Она тоже начина> ет развиваться по совершенно особым зако> нам, которые не вписываются в ставшие при> вычными схемы. Прежде всего эти изменения коснулись социальной структуры информационного общества. Социальные отношения в доинду> стриальном (традиционном) обществе были основаны на сословных принципах его деле> ния, а сами сословные границы были трудно преодолимыми вследствие того, что принад> лежность к сословиям определялась фактом рождения. В рамках определенного сосло> вия протекала вся жизнь человека, задавая алгоритм его деятельности, его профессию и квалификацию, его мораль и систему цен> ностей, его правовой статус. Формирование индустриального общест> ва в значительной степени определялось как раз разрушением сословных перегородок. Это было одним из условий освобождения человека не только для свободного разви> тия, определяемого принципами «естествен> ного права», но и для его включения в про> изводственную сферу. Конечно, либераль> ные демократические реформы, которые наиболее последовательно были реализо> ваны во Франции, прежде всего были на> правлены на реализацию принципов свобо> ды и равенства, что и составило идейную платформу Французской буржуазной рево> люции 1789 г. Тем же содержанием были на> полнены процессы социального реформиро> вания в России 1861 г. Но фактически эти же преобразования стали одним из непременных условий разви> тия индустриализации. Разрушение сослов> ных основ общества и построение классовых

226

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

отношений привело к активной социальной циркуляции, выражавшейся в стремитель> ном выделении класса людей, способных к активной социальной деятельности. Ко> нечно, в таком обществе социальная струк> тура стала более свободной и мобильной, но она сохраняла (и сохраняет — если гово> рить о существующих индустриальных си> стемах) свою иерархичность. Причем эко> номическая иерархичность характеризует и постиндустриальное общество. Согласно статистике состав экономической элиты развитых стран за последнее столетие суще> ственно трансформировался. Если в начале XX в. руководители крупных компаний при> надлежали по преимуществу к состоятель> ным фамильным кланам, и их уровень обра> зования на 70% ограничивался пределами средней школы, то уже к 1970>м годам при> сутствие представителей финансовой арис> тократии в структурах экономического уп> равления сократилось до 5,5 %. При этом об> щий уровень профессиональной подготовки вырос до 95 % имеющих высшее образова> ние и 65 % имеющих ученые степени (Herrn> stein…, 2000: 96). Однако информационное общество осно> вано на иных принципах, его культура фор> мирует новые ценностные системы, а соци> альная структура фактически отражает эти трансформации. Главное отличие социаль> ной структуры информационного общества заключается в том, что она складывается на не>иерархичных принципах, либо эти иерар> хии выстраиваются вокруг иных — не эконо> мических — интересов. Эти структуры со> стоят из значительного количества малых социальных групп, достаточно автономных по отношению к доминирующим смыслам культуры. Подобную структуру и описывали Ж. Делез и Ф. Гваттари, называя ее «ризо> матической». Появление множества подоб> ных сообществ в значительной степени обус> ловлено информационными технологиями и возможностью иметь собственное прост> ранство выражения в Сети. Один из подоб> ных примеров представляет «деревня фанк», описанная шведскими авторами К. А. Норд>

2009 — №4

стремом и Й. Риддерстрале. Подобные со> общества, существующие в сетевом прост> ранстве, образуют люди, объединяющиеся вокруг единых интересов, жизненных пози> ций и профессиональных знаний. Такие вир> туальные поселения помогают преодолеть различные типы фрагментарности, порож> денные разнообразием социокультурной среды (Нордстрем…, 2001). Если говорить о предыстории подобных малых социальных групп, то впервые они яв> но проявили себя в 60>е годы XX в., в момент революции «новых левых». Содержание их деятельности носило явно оппозиционный обществу характер, и по своему положению они очевидно тяготели к маргинальным зо> нам культуры. Именно поэтому они рассма> тривались как контркультурные и соотноси> лись с терминами «underground» и «subter> ranean culture» («культура подземелья»). Однако уже в 1970>1980>е годы эта концеп> ция сменились концепцией «life styles» («жиз> ненных стилей»), что фактически отража> ло новый смысл подобной стратификации. В этой концепции речь шла уже не о соотно> шении этих социальных групп с доминирую> щими позициями в культуре, а об их принци> пиальной несоотнесенности с общеприняты> ми смыслами, фиксировалась их альтерна> тивность друг другу и рядоположенность в строении общества. Именно с этого време> ни — с 1970>х годов — становится очевидным, что западное общество начинается перестра> иваться вокруг иных доминант. Эти измене> ния фиксируют появившиеся в эти и после> дующие годы постиндустриальные концеп> ции, принадлежавшие Д. Беллу, Э. Шилзу, Ж. Фурастье, А. Турену, Дж. К. Гэлбрейту, Э. Тоффлеру, Г. Кану, К. Э. Боулдингу, З. Бжезинскому. Однако только в информа> ционном обществе новые содержательные принципы культуры становятся доминирую> щими. Параллельно процессам разрушения со> циальных иерархий и выстраивания новых отношений, основанных на принципах взаи> модополнительности, происходят процессы, связанные с изменением ценностных ориен>

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

таций тех членов общества, которые за> действованы в сфере производства и распро> странения знания и информации. В шка> ле ценностей на первое место выходит не экономическая мотивация, а возможность творческой самореализации личности, в том числе в профессиональной деятельности. Причем самореализация, повышение ком> петенции и стремление к автономной дея> тельности начали выступать как взаимо> связанные, что позволяет рассматривать эту систему мотиваций как комплексную. В. Л. Иноземцев, исследующий этот аспект «постэкономического общества», выделяет позиции П. Сорокина, говорящего о замене предметных целей непредметными, Р. Инг> харта, отмечающего замену материалисти> ческих ориентиров постматериалистически> ми, У. Митчела, констатирующего замену «внешних» целей и задач «внутренними», Д. Янкелевича, полагающего завершенность процессов формирования новой цели чело> века в современном мире, сменяющего стремление к материальным достижениям стремлением к самовыражению в деятель> ности. О таких преобразованиях говорит и О. Тоффлер, обозначая этот переход как отказ от материальных ценностей (material needs) к человеческим потребностям (human needs) (Иноземцев, 1998: 155; 272). Исследуя психологические характеристики индиви> дов, включенных в процесс производства, О. Тоффлер в своих работах «Шок будуще> го» (1970), «Доклад об экоспазме» (1975), «Третья волна» (1980) приходит к выводу о том, что «супериндустриальное общество» изменяет систему ценностей и ориентации человека на психологические, социальные и этические цели и характеризуется такими особенностями политической и экономиче> ской жизни, как демассификация и дестан> дартизация. Эта система ценностей была названа «постматериалистической» (post>materialist) (Inglehart, 1990: 151) или «постэкономиче> ской» (post>economic) (Toffler, 1985: 100). Процесс формирования принципиально но> вых ценностных установок означал отказ от

227

прежней системы экономической мотивации и формирование постэкономических по> требностей. Их отличительной чертой яв> лялась их определенность не внешними, а внутренними побудительными стимулами к деятельности. Конечно, появление «постма> териалистических» ценностей было обус> ловлено целой совокупностью причин. Прежде всего, это было связано с техноло> гическим прогрессом и изменением характе> ра производства, что привело к преодоле> нию таких социальных бедствий, как голод и нужда. Следствием этого становится то, что материальное благополучие само по себе теряет свое значение, а начинают доминиро> вать такие проблемы, как «необходимость сочетать безопасность и свободу, справед> ливость и ответственность» (Hicks, 1981: 138–139). Во>вторых, изменение ценностной системы было обусловлено превращением науки и знания в производительную силу. Это, в свою очередь, приводит к зависимости достатка от образования, что повышает со> циальный статус образованных членов об> щества и значимость того стиля жизни, ко> торый им присущ. В>третьих, престижность новых технологий приводит к смещению по> требления в сторону информации, что сти> мулирует генерацию новых знаний. Своеоб> разие этого периода, по мнению теоретика постмодернизма Ж. Липовецки, составляет верховенство индивидуального начала над всеобщим, психологии над идеологией, свя> зи над политизацией, многообразия над оди> наковостью, разрешительного над принуди> тельным (Липовецки, 2001: 171). Формирование новой системы ценностей приводит к тому, что присущие массовому индустриальному обществу всеобщая урав> нительность, унификация, стандартизация и отсутствие индивидуальности сменяются формированием человека, стремящегося не только реализовать свой творческий потен> циал, но и подчеркнуть собственную индиви> дуальность. Это, в свою очередь, приводит к тем же тенденциям разделения общества на массу малых сообществ и социальных групп, для которых возможность самовыра>

228

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

жения становится гораздо важнее возмож> ности экономического самоутверждения, интенсивность культурных связей и обме> нов — важнее статусной стабильности. Это приводит к невиданному усложнению соци> альной организации и росту культурного многообразия. В таких общественных систе> мах, которые выстраиваются на принципи> ально иных основаниях социокультурной солидарности, изменяется и характер взаимо> действия людей. Причем наиболее конфликт> ными зонами здесь становятся те, где сталки> ваются взгляды носителей материалистиче> ских и постматериалистических ценностей. Таким образом, можно заключить, что информационное общество проявляет от> дельные черты, позволяющие говорить о его неустойчивости и уязвимости. Представ> ляется, что ориентация преимущественно на информационно>технологическую сферу порождает такие противоречия его разви> тия, как, с одной стороны, развитие личност> ного потенциала, индивидуализация сферы культуры, ориентация на творческий харак> тер деятельности, с другой — высокую сте> пень разобщенности общества, разделенно> го на изолированные в различных культур> ных пространствах группы, трудность корпоративного управления, низкую сте> пень солидарности. Думается, что обозна> ченные противоречия развития культуры информационного общества обусловлены доминированием технологической сферы, которая зачастую подавляет социокультур> ные тенденции его развития и приводит к не> которой его диспропорциональности. Пре> одолеть их, как представляется, можно на пути развития самого человека, для которо>

го подобное развитие станет не операцио> нальной задачей, направленной на повыше> ние способности производить и распростра> нять информацию, а целью, связанной с реа> лизацией собственного внутреннего потенциала. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Иноземцев, В. Л. (1998) За десять лет. К кон> цепции постэкономического общества. М. Липовецки, Ж. (2001) Эра пустоты. Эссе о современном индивидуализме. М. Можейко, М. А., Можейко, В. А. (2002) Ин> тернет // Всемирная энциклопедия. Филосо> фия. XX век. М. ; Минск. Нордстрем, К., Риддерстрале, Й. (2001) Бизнес в системе фанк. Капитал пляшет под дудку таланта. СПб. : Стокгольмская школа экономики. Что такое Веб 2.0. URL: http://www.compu> terra.ru/think/234100/; http://ru.wikipedia.org /wiki/Web_2.0 (дата обращения: 07.12.2009) Deleuze, G., Guattari, F. (1976) Rhizome. Introduction. P. Rhizome (1980) // Capitalisme et schizo> phrenie. Mille plateaux. Paris : Les Editions de Minuit. Herrnstein, R. J., Murray, Ch. (1996) The Bell Curve. Intelligence and Class Structure in Ame> rican Life. N. Y. Цит. по: Современное постин> дустриальное общество: природа, противоре> чия, перспективы. (2000) М. С. 96. Inglehart, R. (1990) Culture Shift in Advanced Industrial Society. Princeton (NJ) : Princeton University Press. Toffler, A. (1985) The Adaptive Corporation. Aldershot. Hicks, J. (1981) Wealth and Welfare. Oxford.

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

229

Механизмы действия феномена маргинальности в пространстве спорта М. В. АВЕРИНА (РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ФИЗИчЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ, СПОРТА, ТУРИЗМА И МОЛОДЕЖНОЙ ПОЛИТИКИ)* Автор предлагает свою версию исследования действия феномена маргинальности в простран3 стве спорта. В качестве наглядного примера рассматривается кризис социума середины 903х годов ХХ в. в России. В статье формулируются критерии магистральности3маргинально3 сти того или иного направления или вида спорта. Анализируются причины перманентной мар3 гинальности некоторых видов спорта. Ключевые слова: маргинальность, магистральность, пространство спорта, критерии марги3 нальности, элитный спорт.

Mechanisms of the Marginality Phenomenon Effect in the Sport Space M. V. AVERINA (THE RUSSIAN STATE UNIVERSITY OF PHYSICAL EDUCATION, SPORT, TOURISM AND YOUTH POLICY)

The author offers his version of investigation on the marginality phenomenon effect in the sport space. The social crisis of the middle 1990s in Russia is being considered as a telling example. The criteria of the magistrality3marginality of this or that trend or type of sport are formulated. The reasons of per3 manent marginality of some types of sport are being analyzed. Keywords: marginality, magistrality, sport space, criteria of marginality, elite sport.

зависимости от конкретно>историче> ских условий и соответственно от уровня владения знанием учеными>современниками той или иной эпохи использовались сущест> вовавшие или изобретались новые (подразу> мевая относительность критерия новизны) методологии, парадигмы, концепции и т. п., которые после проверки на возможность объяснения с их помощью процессов функ> ционирования социума и его составных час> тей приобретали: одни — статус магистраль> ных, другие — статус маргинальных. Право> мерность их употребления или отвержения проверялась временем, которое показало, что для стабильных периодов функциониро> вания общества применимы одного рода на> учные теории, для нестабильных — другие. Кроме того, формулируя подобные теории, исследователи, как правило, предпринимали

попытки посредством интерполяции и экс> траполяции знания переосмыслить предыду> щие и прогнозировать последующие этапы развития социума с целью совершенствова> ния восприятия и понимания процессов из> менения бытия. Подобная попытка предпринята и в дан> ной работе. Взяв за основу концепцию мар> гинальности, автор предлагает свою версию исследования влияния феномена маргиналь> ности на функционирование такой части со> циума, как спорт. По мнению ученых>маргиналистов, про> явления феномена маргинальности наибо> лее ярки и заметны в нестабильные пе> риоды развития человечества, и концепция маргинальности (как одна из ряда других, «работающих» в такие отрезки времени) до> статочно органично и непротиворечиво по>

* Аверина Марина Владимировна — кандидат социологических наук, доцент кафедры куль> турологии, социокультурной антропологии и социальных коммуникаций Российского госу> дарственного университета физической культуры, спорта, туризма и молодежной политики (ГЦОЛИФК). Тел.: (499) 166>53>22. Эл. адрес: m>averina@list.ru

230

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

могает понять происхождение тех или иных явлений. Прекрасным иллюстративным материа> лом, наиболее рельефно демонстрирующим нюансы действия феномена маргинальности в сфере спорта, явилась кризисная ситуация, сложившаяся в середине 90>х годов ХХ в. в России. Притягательность этого приме> ра обусловлена и сравнительной историче> ской близостью происходивших событий, что позволяет произвести достаточно объ> ективный их анализ, и представлением про> межутка времени от середины ХХ до начала XXI в., по мнению большинства ученых, од> ной из точек бифуркации, т. е. периода кон> центрации резких изменений, обусловлен> ных целым рядом глобальных эволюцион> ных процессов. Кризис 90>х, повлекший за собой карди> нальные преобразования во всех сферах российского общества, поскольку был обус> ловлен сменой государственного строя и не только им, не обошел стороной и сферу спорта, равноправного структурного эле> мента, как оказывающего, так и испытываю> щего влияние других социальных институ> тов и социума в целом. Кризисная ситуация, сложившаяся на тот момент в официальном спорте в СССР, была усугублена соответ> ствующими процессами, имевшими место и в мировом спорте. В результате прежняя система, включавшая в себя две подсистемы официального спорта: «массовый» и «боль> шой», в современной терминологии — об> щедоступный (ординарный) и спорт выс> ших достижений (СВД — по терминологии Л. П. Матвеева), оказалась нежизнеспособ> на, не в состоянии в дальнейшем исполнять свои функции и как итог — распалась на множество различных элементов (направле> ний спортивной активности, культивирую> щих определенные ценности). По мере развития кризисной ситуации произошло просто лавинообразное нараста> ние направлений спортивной активности, са> мо собой выпавших из прежней системы ФКС: спорт детско>юношеский, школьный, студен> ческий, армейский, профессионально>при>

2009 — №4

кладной, рекреативно>оздоровительный, экс> тремальный, элитный, физкультурно>конди> ционный, ординарный, спорт инвалидов, су> пердостиженческий, дворовый, спартиан> ское движение, движение ДРОЗД и т. д. Специалисты в области теории спорта ес> тественно предприняли попытку объяснить происходящее. Так, по мнению Л. П. Мат> веева (признанного современного ортодок> са), возникшая дифференциация обусловле> на многофункциональностью спорта, сущ> ность которой заключается в способности удовлетворять ряд неоднотипных потребно> стей населения в зависимости от предостав> ляемых им возможностей и условий его культивирования в различных социальных сферах (Матвеев, 2000). В принципе подоб> ное утверждение вполне оправданно и дей> ствительно отражает реалии времени, одна> ко, на наш взгляд, не в состоянии достаточно адекватно подтвердить и обосновать настоя> щие причины запуска механизма изменений в данной сфере. Тогда как с позиции кон> цепции маргинальности возникшую диффе> ренциацию вполне органично можно объ> яснить процессом маргинализации сферы спорта на всех уровнях и пространствах ее бытия в обществе. На уровне существования спорта как со> циального института наиболее приемлема для объяснения произошедших событий ме> тодология системного анализа. Советский Союз как тип общества методологи склонны рассматривать как жестко структурирован> ную социальную систему, для которой ха> рактерны четкие границы структур (читай социальных институтов), социальные едини> цы (подструктуры) самодостаточны, марги> нальный слой в количественном выражении более>менее постоянен, относительно слабо выражен и большей частью находится в ла> тентном состоянии. Вероятно, поэтому весь официальный спорт в СССР ограничивал> ся двумя подструктурами, одна из кото> рых якобы гармонично являлась предтечей другой (знаменитая установка «от значка ГТО — к олимпийской медали»), что обеспе> чивало видимую организационную целост>

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

ность системы спорта. Тем не менее мар> гинальные прослойки существовали в обе> их подструктурах, наиболее известные из них — так называемые «подснежники». Особенностью социальных систем «жест> кого» типа, по мнению А. А. Галкина (Гал> кин, 1991: 86), является их обреченность на разрушение при любом более>менее сильном внешнем воздействии или внутреннем диссо> нансе. Такие системы в первую очередь под> вержены распылению и ассимиляции в более жизнеспособных целостностях, поскольку именно маргинализация предоставляет воз> можность воплотить себя в качестве иной новой целостности. Распад Советского Сою> за как социальной системы сопровождал> ся тотальной маргинализацией всех соци> альных институтов: экономики, политики, культуры, науки, образования, религии, семьи, армии и соответственно спорта. Дан> ный процесс повлек за собой и тотальные из> менения как внутри самой сферы спорта, так и в восприятии спорта остальной частью со> циума. Маргинализация на экономическом уров> не спровоцировала процессы социальной мобильности: появление таких страт, как «элита» (новая политическая, экономиче> ская, военная, криминальная и т. п.), «новые богатые», предприниматели, а также «новые бедные», безработные и т. п. Переход в иную социальную страту сопровождался коррек> тировкой, модификацией, рождением новых, иных по отношению к прежним (на тот мо> мент доминантным) жизненных ценностей, что способствовало и пересмотру отноше> ния к спорту как феномену социальной ре> альности. Как известно, процентное соотно> шение занимавшихся спортом и в Советском Союзе, несмотря на политику «всеобщей спортизации» населения, и занимающихся спортом в современной России невелико по сравнению с преобладающей частью населе> ния (на сегодняшний день к занятиям спор> том привлечено не более 10 % от общего ко> личества). Поэтому следует уточнить, что появление иной трактовки ценностей спор> та, иного отношения к его функциям и роли

231

в изменяющемся обществе в основном про> изошло в ограниченных кругах представи> телей разных социальных страт, общность которых условно можно обозначить как совокупность «внутриспортивных», «полу> спортивных» и «околоспортивных» групп, объединяющих людей независимо от их ма> териального положения по признаку нерав> нодушия к спорту в разных вариантах про> явления этого неравнодушия. Данное пред> положение вовсе не означает, что общество в целом не отреагировало на изменения, за> тронувшие эту сферу социума, тем не менее не следует забывать о существовании и «вне> спортивной» части общества, представители которой (опять>таки независимо от их соци> ального и материального статуса) восприня> ли происходящие изменения как данность и никак не участвовали в производстве по> добных изменений. Однако те, кто принимал непосредствен> ное или опосредованное участие в поиске новой идентификации себя в изменяющемся пространстве спорта, находились в марги> нальном состоянии неопределенности, про> межуточности, переходности, что спровоци> ровало как положительные культуротворче> ские сдвиги в формировании иных (иногда инновационных) направлений спортивной активности, так и отрицательные, формиру> ющие представления о спорте как феномене, негативно воздействующем на общество. Данный процесс, на наш взгляд, был обус> ловлен действием целого комплекса объ> ективных факторов, ставших наконец пред> метом субъективного их осознания значи> тельной частью населения. К таким факто> рам можно отнести: наличие или отсутствие неординарных двигательных способностей; наличие или отсутствие воли и желания на> долго посвятить себя спорту как основной жизнедеятельности и тем самым на длитель> ный период времени подвергнуться своеоб> разной изоляции от «обыденных радостей», предоставляемых повседневной жизнью об> щества; наличие или отсутствие желания испытывать тяжелые физические нагрузки в процессе изнурительных тренировок и в ка>

232

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

честве вынужденной меры принимать раз> личные витаминные препараты для под> держки организма в силу его быстрой исто> щаемости и невозможности быстрой оп> тимальной реабилитации из>за плотного графика соревнований; наличие или отсут> ствие финансовых средств и почти авто> матически возможности выбора уровня по> требления физкультурно>спортивных услуг в соответствующем диапазоне: от простран> ства двора до использования хозрасчетных центров и элитных спортивных клубов для занятий сквошем, гольфом, фитнесом, дай> вингом и т. п.; наличие или отсутствие чувст> ва меры в использовании спорта как сред> ства для достижения меркантильных це> лей. Вполне вероятно и даже, скорее всего, существует много других подобных фак> торов, провоцирующих маргинализацию в сфере спорта, выражающуюся в появлении новых или модификации прежних (сохра> нивших некоторый творческий потенциал) направлений спортивной активности и ис> чезновении старых, отживших, исчерпавших свои ресурсы. Так каковы же критерии, при помощи которых можно с легкостью отнести какое> либо направление или вид спорта к разря> ду маргинальных явлений в современном социуме? В ракурсе трактовки спорта как социокультурного института определение критериев магистральности>маргинальности обусловлено, на наш взгляд, такими пози> циями, как: приоритетное финансирование со стороны государства соответствующих федераций в целях развития направления или конкретного вида спорта, строительст> во или обеспечение аренды необходимых спортсооружений для тренировок, включен> ность данного направления или вида спорта в программу Олимпийских игр, также пре> стижность на международном уровне, эко> номическая выгода для спонсоров, попу> лярность у населения, притягательность для самих спортсменов, богатая традициями ис> тория существования вида спорта. Однако авторитетность той или иной позиции неод> нозначна.

2009 — №4

Так, на фоне всеобщей коммерциализа> ции стало востребовано и активно развива> ется такое направление спортивной актив> ности, как профессиональный спорт, хотя государством оно не финансируется и по правилам Олимпийской хартии профессио> нальные спортсмены не имеют права прини> мать участие в Олимпийских играх. В част> ности, М. Я. Сараф отмечает: «Современный профессиональный спорт существенно от> личается от всех исторически предшество> вавших ему форм, потому что из разряда маргинальных явлений культуры, из сферы мелкой частной инициативы он превратился в отрасль современного массового произ> водства, создающего продукцию широко по> требляемую, имеющую признанную общест> венную ценность…» (Сараф, 1997). Анало> гичная ситуация имела место и в практике массового спорта на примере движения «Спорт для всех» (правда, в зарубежном ва> рианте). Да, конечно, концепция «Спорта для всех», принятая еще в 1966 г. Советом Европы как долгосрочная спортивная про> грамма, содержательно претерпела карди> нальные изменения. Однако показателен сам механизм перехода, о котором говорит То> маш Айан, член комиссии по вопросам дви> жения «Спорт для всех», от стадии «выбора форм проведения свободного времени и трат разросшегося семейного бюджета» до ста> дии принятия официальной образователь> ной программы, преследующей цели распро> странения ценностей здорового образа жиз> ни (Айан, 2000). В принципе возникновение любого нового направления или вида спорта первоначально как бы автоматически подразумевает его на> хождение в маргинальном статусе. Затем по мере структурирования — разработки офи> циальных требований, нормативов, правил, программ — оно (он) обретает официальный статус и теряет признаки маргинальности, т. е. как бы становится магистральным. Од> нако процесс институциализации (т. е. при> обретение статуса магистральности), так же как процесс маргинализации, может осуще> ствляться и сравнительно быстро в револю>

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

ционных темпах, и иметь затяжной харак> тер, и находиться в латентном состоянии, лишь периодически напоминая о себе. В ка> честве подтверждения этих рассуждений можно привести следующие примеры. Начнем с анализа такого направления спортивной активности, как элитный спорт. Этим понятием обозначают иногда спорт высших достижений, что в какой>то мере правомерно, ведь сравнительно малый процент людей может достичь наивысших спортивных результатов. Истоки подобной элитарности заложены в биохимических и психофизиологических особенностях ор> ганизма отдельного индивида. Речь пойдет о спорте «джентльменов», аристократов, элиты общества. Оформившись как направ> ление (в Англии в 1700>х годах), дошедшее до наших дней, в качестве феномена он су> ществует столетия, время от времени ока> зывая значительное влияние на развитие спортивного движения в целом, выполняя функции популяризации какого>либо вида спорта, благодаря чему данный вид приоб> ретает статус магистрального на опреде> ленный временной промежуток. Однако по существу элитный спорт остается перма> нентным маргинальным явлением. Основа> ния для такого предположения, как нам представляется, опираются на следующие посылки: — малая доступность проникновения в данную сферу так называемых «чужих» (не «своего круга», пусть даже финансово обеспеченных, в современной интерпрета> ции таких, как «новые богатые», не говоря уже о других слоях населения) в силу замк> нутости, приверженности аристократиче> ским традициям. В качестве примера процитируем выдерж> ку из статьи А. Скакальской «Элитный спорт Средневековья» (Скакальская, 2006), специально выбрав этот отрывок для иллюс> трации вневременности таких свойств, как обособленность, закрытость, невключен> ность представителей данного слоя в общую «канву» жизни: «…подлинный час турнира пробил именно в Средние века. Воинское со>

233

словье, становясь замкнутым и привилеги> рованным, принесло в завоеванный мир спе> цифическую этику и со свойственной ему агрессивностью подчинило этой этике ос> тальное общество. Родиной классического турнира принято считать Францию. Говорят, сир Годфрид де Брильи изобрел эту при> дворную забаву, прежде чем сгинуть на поле боя в 1066 г. Зерно упало на благодатную почву, и к XIII в. турниры в Европе расцвели пышным цветом. Так, по преданию, родился средневековый спорт. Спорт элитарный, до> ступный лишь благородному. В нем оттачи> валась техника боя, апробировались новше> ства экипировки, накачивались мускулы, шлифовался кастовый этос»; — значительность материальных затрат, необходимых для занятий соответствующим видом спорта. Пример из современной жизни. Г. Ми> хайлец в статье «Спорт элиты» (Михайлец, 2007) пишет: «Такие виды спорта, как гольф или яхтинг, настолько дороги, что автомати> чески становятся прерогативой финансовой элиты. Так, в Японии существуют гольф> клубы, вступительный взнос в которые пре> вышает 5 миллионов долларов (!), а членские взносы — не меньше пятисот тысяч в год, причем очередь желающих заплатить столь немалую сумму расписана на десятилетия вперед». Исторически (под точкой отсчета подра> зумевается Англия как родоначальник мно> гих современных видов спорта) в состав элитного спорта вошли такие виды, как скач> ки, фехтование, гребля, гольф, крикет, конь> ки, яхтинг, конное поло, облавная охота, хо> тя, без сомнения, прототипы данных видов существовали и ранее. То же фехтование берет свои истоки из благородной джост> ры, поскольку она прообраз дуэли, переро> дившейся из суровых ранних ристалищ, ког> да боевая тренировка, ратный навык отошли на второй план, уступив амбициозному на> пору охотника за личной славой (Скакаль> ская, 2006). Функцию магистральности с «подачи» элитного спорта приобрели такие виды, как

234

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

гребля, фехтование, хотя по степени затрат> ности, пусть и не столь высокой по отноше> нию к другим упомянутым видам, они срав> нительно малодоступны и не столь популяр> ны среди основной массы населения. Что касается таких видов, как гольф, крикет, конное поло, они так и находятся в марги> нальном статусе в силу востребованности в пределах только соответствующей спор> тивной субкультуры. Так, в публикации К. Ковтунович «Коро> левские развлечения» (Ковтунович, 2007) фиксируется, что игра в поло, некогда при> везенная из Индии, полюбилась англичанам еще в XIX в. и с тех пор считается привилеги> ей самых богатых и рафинированных. Эти правила остались без изменения и по сей день: только стоимость входного билета на матч составляет 500 фунтов стерлингов. А ради удовольствия самому погонять мя> чик, восседая на спине удалого жеребца, лю> бителям поло приходится идти на куда боль> шие жертвы. Помимо изнурительных трени> ровок их ожидают плата за годовое членство в клубе — от 5 до 10 тысяч в английской валюте, инвестиции на покупку 4–5 лоша> дей — специально выведенных элитных по> ло>пони по 20–50 тысяч каждая, а также со> держание конюшни для лошадей, необходи> мых для игры. Аналогичная ситуация наблюдается и в гольфе, о чем уже упоминалось, — это фи> нансово затратный, престижный в сугубо определенных кругах вид спорта, «игра ко> ролей», основанная Королевским Старин> ным Клубом Святого Андрея, даже несмот> ря на простонародные корни (существуют легенды, что в гольф играли еще шотланд> ские пастухи и устраивались настоящие тур> ниры). Относительно крикета еще со второй по> ловины 1700>х годов стали проявляться стремления к формированию исключитель> ности статуса этой игры (ранее считавшейся всего>навсего детской забавой) и прерога> тивы ее распространения только среди арис> тократических кругов и представителей со> стоятельных сословий. Даже первые пра>

2009 — №4

вила любительского крикета были вырабо> таны для того, чтобы держать подальше от спортивной жизни менее состоятельные со> словия. Достаточно интересна ситуация, сложив> шаяся в таком виде спорта, как коньки (хок> кей, конькобежный спорт, фигурное ката> ние). Именно этот вид спортивной актив> ности на долгое время приобрел статус ма> гистральности среди представителей многих социальных страт независимо от их матери> ального благополучия. Казалось бы, слож> ность условий приема в Эдинбургский конь> кобежный клуб (в 1742 г. создано первое в мире общество фигурного катания на конь> ках): высокие членские взносы и приемные испытания, среди которых фигурировало требование проехать полный круг на одном коньке и перепрыгнуть через разнообразные препятствия, и некоторые другие правила надолго сформируют замкнутость конько> бежного спорта (Кун, 1982: 147). Однако ре> альность внесла свои коррективы. Катание на коньках в любых вариантах: как вид отды> ха и развлечения на массовых катках в пар> ках культуры и на самодельных катках во дворах, как занятия в секциях конько> бежцев, хоккея и фигурного катания на уровне массового спорта, как вид спорта высших достижений, как вид профессио> нального спорта, как вид развлекательного шоу — на всех указанных уровнях его рас> пространенность и определенная востребо> ванность очевидны. Обсуждать причины та> кой популярности не входит в задачи нашего исследования, хотя, вероятно, размышления на эту тему волнуют определенный круг ис> следователей. И в заключение рассуждений о механиз> мах возникновения, распространения, функ> ционирования и исчезновения видов элитно> го спорта, который, на наш взгляд, является перманентным маргинальным явлением, приведем пример, касающийся исчезновения какого>либо вида этого направления спор> тивной активности, в частности облавной охоты. Среди английских джентльменов она рассматривалась именно как вид спорта

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

и была очень популярна. Лисица, которая раньше считалась всего лишь охотничьим трофеем, стала восприниматься не как объ> ект травли, а в качестве «противника», обла> дающего определенными правами и преиму> ществами. Как противника сразить ее можно было лишь по сложным рыцарским прави> лам, которые, согласно мнению охотников, выравнивали шансы дикого зверя и джентль> мена (там же). В настоящее время такого ви> да спорта, можно сказать, не существует, поскольку, по мнению большинства совре> менников, нет более негуманного вида спор> та, чем охота. Убийство животных исклю> чительно из спортивного интереса, лесное кровопролитие не воспринимается положи> тельно. Ограниченные рамки статьи не позволяют продолжить иллюстрацию действия фено> мена маргинальности в пространстве спорта на примере возникновения, существования и развития других направлений спортивной активности. Отметим лишь, что спорт — яв> ление многогранное, выполняющее в обще> стве неоднозначные функции. И магистраль> ность, и маргинальность статуса его отдель> ных направлений обусловлены изменением его социокультурной роли в зависимости от конкретно>исторических условий.

235

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Айан, Т. (1999) Спорт для всех как образ жизни // Спорт для всех. 1999. №1–2. URL: http://lib.sportedu.ru/Press/SFA/1999N1>2/ p19>20.htm (дата обращения: 14.08.2009) Галкин, А. А. (1991) Буржуазное общест> во в поисках стабильности. М. Ковтунович, К. (2007) Королевские развле> чения // Fashion Time. URL: http://www.fashi> ontime.ru/news/6249.html (дата обращения: 14.08.2009) Кун, Л. (1982) Всеобщая история физичес> кой культуры и спорта. М. : Радуга. Матвеев, Л. П. (1999) Спорт для всех и спорт не для всех // Спорт для всех. 1999. № 1–2. URL: http://lib.sportedu.ru/Press/SFA/1999 № 1–2/p15>18.htm (дата обращения: 14.08. 2009) Михайлец, Г. (2007) Спорт элиты // Босс. 2001. № 12. URL: http://www.cfin.ru/press/ boss/2001>12/22.shtml (дата обращения: 14.08.2009) Сараф, М. Я. (1997) Спорт в культуре ХХ ве> ка — становление и тенденции развития // Те> ория и практика физической культуры. № 7. Скакальская, А. (2006) Элитный спорт Средневековья // Parra Bellum. 1999. № 8. URL: http://www.vzmakh.ru/parabellum/ n8_s5.shtml (дата обращения: 14.08.2009)

Из хроники научной жизни 17 декабря 2009 г. прошел симпозиум «Ученые России за интеллектуально,нрав, ственное развитие общества», организованный Международной академией наук (Русская секция), рядом медицинских вузов и НИИ, Московским гуманитарным университетом, Московским философским обществом. Симпозиум вел академик РАМН и вице,президент МАН К. В. Судаков. Выступили академики МАН Вал. А. Луков, Б. Г. Юдин, К. К. Колин, Вл. А. Луков, Н. В. Захаров, Д. Д. Венедиктов, Е. А. Юматов и др. Материалы симпозиум предполагается опуб, ликовать в «Вестнике Международной академии наук» в 2010 г.

236

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Мотив немоты в поэтическом цикле Вяч. Иванова «Итальянские сонеты» В. В. КУЛЫГИНА (ИВАНОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ)* Категория «немота» концептуально значима для художественно3философской системы Вяче3 слава Иванова. Поэт3мыслитель связывает «немоту» с языком Высших сфер, который старает3 ся сделать «слышимым» в своем творчестве. Ключевые слова: Вяч. Иванов, «немота», мотив, поэтический цикл, циклообразующие связи.

Motive of Dumbness in Vyacheslav Ivanov’s Poetic Cycle «Italian Sonnets» V. V. KULYGINA (IVANOVO STATE UNIVERSITY)

Abstract: The category «dumbness» is conceptually significant for Vyacheslav Ivanov’s art 3 philo3 sophical system. The poet 3 thinker connects «dumbness» with the language of the Supreme spheres. He tries to make it «heard» in his creative work. Keywords: Vyacheslav Ivanov, “dumbness”, motive, poetic cycle, connections forming a cycle.

«М

олчание», «тишина», «немота» пред> ставляют собой семантические ка> тегории в религиозной, философской и ху> дожественной системах, где они традицион> но связываются с иными мирами и Высшими сферами. В язычестве молчание — признак принадлежности к потустороннему миру (Агапкина); в религиозно>мистической тра> диции тишина, молчание — состояние пер> вичности, предшествующее Божественному Творению, выраженному в Слове, и способ общения с Высшими сферами (Сеничкина, 2003: 70–74); в символистской литературе «немота», как отмечает А. Ханзен>Лёве, — «атрибут «беспредметного» божественного явления» (Ханзен>Лёве, 2003: 435). Не удивительно, что особое место отво> дится «немоте» («тишине» и «молча6 нию») в художественно>философской си> стеме Вяч. Иванова — основателя «реалис> тического символизма», цель которого сво> дится к тому, чтобы восходить от земного предмета к несказуемо>божественной сути, а затем нисходить опять к предмету>сим> волу, который должен вызвать в сознании

«отзвук» божественного (Иванов, 1974a: 536–561). О значимости названных категорий для художественной философии Вяч. Иванова говорит и то, что сам он одним из главных своих произведений считал стихотворение «Тишина», написанное еще в 1905 г. Лириче> ским откровением о «духовно определитель> ном переживании», благодаря которому по> эт «чтить привык / Святой безмолвия язык» («Младенчество»), представляется это стихо> творение «совопроснице» Иванова О. Шор> Дешарт (Шор>Дешарт, 1971: 213): С отцом родная сидела; Молчали она и он. И в окна ночь глядела... «Чу, — молвили оба, — звон»... И мать, наклонясь, мне шепнула «Далече — звон... Не дыши!..» Душа к тишине прильнула, Душа потонула в тиши... И слышать я начал безмолвье (Мне было три весны), — И сердцу доносит безмолвье Заветных звонов сны. (Иванов, 1974c: 273).

* Кулыгина Виктория Викторовна — аспирантка кафедры теории литературы и литературы ХХ века филологического факультета Ивановского государственного университета. Эл. адрес: v_iablochco@mail.ru

2009 — №4

Научный потенциал: работы молодых ученых

В своих культурологических и философ> ско>эстетических статьях Вяч. Иванов разви> вает мысль о том, что сущность мира не вы> ражаема на простом человеческом языке и потому предстает для человечества «не> мой». В этих размышлениях Иванов про> должает традиции христианской теологии, и его мысли перекликаются с рассуждения> ми Оригена — одного из ранних христиан> ских философов. Согласно представлениям Вяч. Иванова, задача художника — прозре> вать «сокровенную волю сущностей», о чем говорится также в статье «Две стихии в со> временном символизме» (Иванов, 1974a: 539). Таким образом, концептом>близнецом «немоты» в художественно>философской системе Иванова выступает «невидимость/ незримость». Художник же, в представле> нии поэта, это не только «слух», но и «глаз, обращенный к иной, невидимой людям дей> ствительности» (Иванов, 1979b: 114), так рассуждает Иванов в философском очерке «О гении». При этом задача художника, пи> шет он, — «вещей обличение невидимых» (Иванов, 1974a: 557). «Обличение» сущности природы в силу ее несказанности возможно лишь на языке символов, а «символ только тогда истинный символ, когда он <…> изре> кает <…> нечто неизглаголяемое, неадекват> ное внешнему слову» (Иванов, 1971b: 713). На таком особом языке передают свои тайнови> дения все истинные художники, художники> символисты, верно почувствовавшие свою за> дачу: «прозревать и благовествовать сокро> венную волю сущностей» (Иванов, 1974a: 539). Мотив немоты характерен для всего твор> чества Вяч. Иванова, однако есть в его твор> ческом наследии произведения, в которых этот мотив наиболее явственен. К числу та> ковых относится поэтический цикл «Италь> янские сонеты», где «немыми» называются различные явления природы и социокуль> турной реальности, и наблюдается разная степень градации «немоты»: «была беззвуч> на даль», «никла немота». Здесь мотив не> моты является одним из циклообразующих, в связи с чем он особо значим для понимания основной идеи циклического целого.

237

Цикл «Итальянские сонеты» входит в пер> вый сборник поэта «Кормчие Звезды», стихи которого являют миру, как отмечает О. Шор> Дешарт, «непреложные истины, вечные идеи, по которым человеческий дух направ> ляет свой путь» (Шор>Дешарт, 1971: 41). Они же согласно представлениям Вяч. Иванова невидимы и неслышимы для обывательского глаза и слуха — отсюда и возникает мотив немоты, а также соседствующий с ним мотив незримости. «Немую речь» в своих «Италь> янских сонетах» поэт связывает с языком ночи и морских волн: «За гулким зовом волн зияет ночь немая…(Иванов, 1971a: 613). В статье «Заветы символизма» ночь про> тивопоставляется Ивановым дневному миру чувственных «проявлений» как мир «сверх> чувственных откровений» (Иванов, 1974b: 591), потому они и «неизглаголяемы» на че> ловеческом языке, потому язык ночи «нем». Немота же здесь — не отсутствие сообще> ния, а его форма. «Неописуемость (разме> ров, глубины, мощи) моря соответствует его скрытности» (Ханзен>Лёве, 2003: 683), — фиксирует Ханзен>Лёве, отсюда безуслов> ность немоты его речи, его «немые письме> на». По Иванову, приобщиться к «вечным идеям», которые невидимы и неслышимы для обыденного глаза и слуха, то есть, как говорил сам поэт, дать «кровь Небытию», дать «голос Немоте» (Иванов, 1971c: 536), может художник как наследник творчест> ва природы. Одного из таких художников Вяч. Иванов в своих «Итальянских сонетах» прямо называет «немым иерофантом сверх> человечества», то есть старшим жрецом, ведающим тайнами Природы и потому обла> дающим ее «немой речью». Эту характерис> тику в цикле получает Микель>Анджело, ко> торый верил, что «глина сама слагается под его перстами в образ, которого она ждала» (Иванов, 1974a: 539), который, как того тре> бует истинное творчество, согласно пред> ставлениям Вяч. Иванова «не налагал свою волю на поверхность вещей», а «прозревал их сущность» (Иванов, 1974a: 538). Очевид> но, что таковыми же поэт считает и других «творцов», выведенных на художественную

238

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

сцену цикла: Рафаэля, Эсхила, Данте… В своих культурологических и философско> эстетических работах Иванов относит их к представителям провозглашаемого им «ре> алистического символизма», понимаемого как способ получения и передачи тайного знания о мире, приобщения к нему. Именно приобщения, потому что наше познание в соответствии с философией Вяч. Ивано> ва — это по большей мере воспоминание, припоминание, о чем в своем «Римском дневнике» он напишет: И поэт чему>то учит, <…> Учит он — воспоминать. (Иванов, 1979a: 592). Так мотив немоты в тексте «Итальянских сонетов» связывается с мотивом «забвенных глаголов», то есть мотивом «воспоминания о Высшей реальности» («воспоминания Выс> шей реальности») посредством творчества, стоящего на границе с религией: Но снились явственней забвенные глаголы, Оливы горние, и свет, в ночи явлен… (Иванов, 1971a: 616).

Само творчество сближается в «Итальян> ских сонетах» с мотивом прозрений, понима> емых как преодоление немоты/незримости. Особенно очевидно это в сонете «La stanza della disputa», посвященном фрескам Рафаэ> ля, где изображенная итальянским живо> писцем на сводах ватиканской Camera delia Segnatura Поэзия описывается следующим образом: И дева светлая — одна из их числа — Царит на троне туч, и Дафною священной Чело возвышенных прозрений обвила… (Иванов, 1971a: 622).

Без сомнения, сам Вяч. Иванов пытает> ся сделать слышным в своем творчестве, в том числе в «Итальянских сонетах», голос «творящей Матери» — Природы. Он, выра> жаясь его же словами, утончает слух, что> бы слышать, «что говорят вещи», изощряет зрение, чтобы «научиться понимать смысл форм и видеть разум явлений» (Иванов, 1974a: 539).

2009 — №4

Таким образом, Италия, которой посвя> щен рассматриваемый стихотворный цикл, для Иванова — это не только «культурная родина», «колыбель истории», «райский — поэтический, художественный — сад» (Бер> дяев, 1994: 367–371; Ваулина, 2000: 101–118; Цивьян, 2001: 29–39), каковой предстает она традиционно, но прежде всего отраженный свет высшей реальности. Об ожидании ее прозрения свидетельствуют образы «чаек» и «Майи», появляющиеся в первом сонете. По наблюдениям Ханзен>Лёве, «чайка изве> щает о появлении вожделенной земли и по> тому оказывается в сфере пространствен> ных ожиданий» (Ханзен>Лёве, 2003: 526). Однако соседство чаек с образом Майи — «вечной ткачихи чувственного мира» (Хан> зен>Лёве, 2003: 83) — позволяет трактовать их образ в русле ожидания «открытия ис> тинной реальности», противопоставленной изменчивому физическому бытию. «Светоносный отблеск» мира иного, про> тивопоставляемый незримости, поэт отме> чает в великих произведениях искусства, прославивших Италию и ставших ее симво> лами. Так в сонете, посвященном «Тайной Вечере» Леонардо, поэт прямо спрашивает читателя: «Ты зришь ли луч под тайной бренных линий?» Проявление Мировой Ду> ши, символом которой в тексте является Му> зыка, противостоящая немоте, отмечает ав> тор во фресках Микель>Анджело (сонет «Сикстинская Капелла»). В сонете «Таор> мина» онемевшей называется орхестра раз> рушенного театра, и это не случайно: с хо> ровым действом Вяч. Иванов связывает возможность приобщения к Высшей реаль> ности, а значит и прозрения ее через поли> фоническое единение индивидуальностей (субъективностей). С уходом из культуры этого явления, воплощенным в образе разрушенного древ> негреческого театра, «божественная бес> предметность» становится немой для обы> денного слуха, и орхестра, символически воплотившая собой возможность пости> жения «немого языка» Природы, сама оне6 мевает. Для поэта, «обличающего» в своих

Научный потенциал: работы молодых ученых

2009 — №4

«Итальянских сонетах» тайну Природы, она — Природа — представляется, как пи> шет Иванов в статье «Две стихии в совре> менном символизме», «всецело основанной на сокровенных соответствиях, родствах и созвучиях того, что мертвенному неведе> нию нашему мнится разделенным между собой и несогласным, случайно>близким и безжизненно>немым…» (Иванов, 1974a: 547–548). Пафос космической идеи мира, по Иванову, заключается в трагедии его, мира, всеобъемлющей Разлуки, разъединении. От> ражение пафоса и разрешение трагедии по> эт>мыслитель видит, как справедливо отме> чает Лена Силард, в мифе о страдающем и растерзанном боге: Озирисе, Дионисе, Христе (Силард, 2002: 54–101). Эти образы воплощают собой центральную идею цикла о мировом всеединстве всего мнимо разде> ленного, несогласного и безжизненно>немо6 го. Немота же является одной из ступеней на пути как к пониманию этой ключевой идеи, так и к Высшей реальности, в этой идее во> плотившейся. Таким образом, очевидно, что наполнен> ное глубокими метафизическими смыслами содержание «Итальянских сонетов» Вяч. Иванова раскрывается во многом благодаря мотиву немоты, который не только является узловой точкой в художественно>философ> ской системе цикла, но и организует его единство. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Агапкина, Т. А. Молчание / Словарь язы> ческой мифологии славян. URL: http//www. swarog.ru/m/molchanie0.php. Бердяев, Н. А. (1994) Чувство Италии // Бердяев Н. А. Философия творчества, культу> ры и искусства. Т. 1. М. С. 367–371.

239

Ваулина, Е. (2000) Образы Италии в поэзии Николая Гумилева // Италия и русская куль> тура : сб. науч. трудов. М. С. 101–118. Иванов, Вяч. И. (1971a) Итальянские соне> ты // Иванов Вяч. И. Собр. соч. Брюссель. Т. 1. С. 612–624. Иванов, Вяч. И. (1971b) Поэт и чернь / Ива> нов Вяч. И. Собр. соч. Брюссель. Т 1. С. 709–714. Иванов, Вяч. И. (1971c) Творчество // Ива> нов Вяч. И. Собр. соч. Брюссель. Т. 1. С. 536–638. Иванов, Вяч. И. (1974a) Две стихии в совре> менном символизме // Иванов Вяч. И. Собр. соч. Брюссель. Т 2. С. 536–561. Иванов, Вяч. И. (1974b) Заветы символизма // Иванов Вяч. И. Собр. соч. Брюссель. Т. 2. С. 588–603. Иванов, Вяч. И. (1974с) Тишина // Иванов Вяч. И. Собр. соч. Брюссель. Т. 2. С. 273. Иванов, Вяч. И. (1979a) Римский дневник // Иванов Вяч. И. Собр. соч. Брюссель. Т. 3. С. 584–644. Иванов, Вяч. И. (1979b) Спорады // Иванов Вяч. И. Собр. соч. Брюссель. Т. 3. С. 111–135. Сеничкина, Е. П. (2003) Молчание: лингви> стический аспект // Русский язык в России на рубеже ХХ–ХХI вв. : материалы междунар. науч. конференции. Самара. С. 70–74. Силард, Л. (2002) «Орфей растерзанный» и наследие орфизма // Силард Л. Герметизм и герменевтика. СПб. С. 54–101. Ханзен>Лёве, А. (2003) Русский символизм. Система поэтических мотивов. Мифопоэтиче> ский символизм. Космическая символика. СПб. Цивьян, Т. В. (2001) Образ Италии и образ России в последнем стихотворении Баратын> ского // Цивьян Т. В. Семиотические путеше> ствия. СПб. С. 29–39. Шор>Дешарт, О. (1971) Введение // Иванов Вяч. И. Собр. соч. Брюссель. Т 1. С. 7–227.

240

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ГУМАНИТАРНЫХ НАУК

Город ВАЛ. А. ЛУКОВ, А. В. ДОСКАЛЬчУК*

ород — тип человеческого поселения, для которого характерны а) концентра> ция на ограниченном пространстве большо> го числа жителей, б) многообразие форм их трудовой деятельности, по преимуществу несельскохозяйственной, и проведения до> суга, в) особые функции в отношении соци> альных общностей, выходящих за пределы городской территории (социальный класс, народ), включая функции рынка, центра уп> равления совместной жизнедеятельностью, политической организации, культурной жизни. Совокупность этих характеристик определяет городской образ жизни, которо> му свойственна ослабленная связь горожа> нина с его родственным и соседским окру> жением, многообразие стилей жизни, отно> сительно низкий уровень повседневного социального контроля в сфере быта, отно> сительно высокая степень свободы в конст> руировании личностью социальной реально> сти (образование, профессия, сексуальные

партнеры, организация быта, места, средст> ва и способы коммуникации, ценностно> нормативные ориентиры и т. п.). Обобщенную трактовку города дал Макс Вебер в опубликованной в 1905 г. работе «Город» (Вебер, 1994), где он выделил следу> ющие признаки города как особого типа по> селения: 1. Город представляет собой «населенный пункт, следовательно, поселение в тесно со> прикасающихся друг с другом домах, кото> рое настолько велико, что в нем отсутствует специфическое для общества соседей лич> ное знакомство друг с другом» (там же: 309). Вебер, выделяя этот признак, исходил из «социологической точки зрения». Такое свойство города становится ясным в свете получившей к тому времени признание в со> циологическом сообществе концепции Фер> динанда Тённиса, согласно которой для опи> сания сельской поселенческой общности лю> дей применяется понятие «Gemeinschaft» —

* Луков Валерий Андреевич — проректор по научной и издательской работе, директор Инсти> тута фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета, доктор философских наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, академик Международ> ной академии наук (IAS). Тел. (495) 374>70>20. Эл. адрес: v>lukov@list.ru Доскальчук Александр Владимирович — первый заместитель мэра, руководитель аппарата Администрации города Братска, доцент филиала Иркутского государственного университета в Братске. Тел./факс: (3953) 34>90>22. Тел.: (3953) 34>90>20. Эл. адрес: doskalchuk@bratsk>city.ru

2009 — №4

общины, которой противопоставляется го> родская поселенческая общность — это не община, а скорее ассоциация людей — «Gesellschaft», или общество (Тённис, 2002). Противопоставление общества и общины именно как типов взаимоотношений, раз> личающихся между селом и городом, укре> пилось в социологии, вошло в ее классику. Вебер, таким образом, продолжил линию Тённиса в определении ведущих характерис> тик города. 2. Другой существенный признак города Вебер видел в преимущественных формах занятости населения в городе: «С чисто эко> номической точки зрения город может быть определен как поселение, жители которого занимаются в преобладающей своей части не сельским хозяйством, а ремеслом и торгов> лей». И при этом добавляет, что еще одним признаком можно считать известное «мно> гообразие» занятий, хотя и этот признак не решающий (Вебер, 1994: 309). Здесь опять> таки заметно, что Вебер сосредоточен на по> иске таких типовых черт, которые были бы применимы к городу как обобщению, тому, что он называл «идеальным типом». 3. Продолжая поиск типовых черт города, Вебер замечал: «Еще одним необходимым признаком «города» следует считать «ры> нок», наличие не спорадического, а регуляр> ного товарообмена внутри поселения в каче> стве существенной составной части дохода и удовлетворения потребностей населения. Однако «рынок» не всегда еще превращает место, где он функционирует, в «город». Пе> риодические ярмарки и рынки заморских то> варов (периодически действующие рынки), на которые в установленное время съезжа> ются торговцы, чтобы сбывать оптом или в розницу друг другу или потребителям свои товары, действовали часто в таких местах, которые мы называем «деревнями». О «го> роде» в экономическом смысле можно гово> рить лишь там, где местное население удов> летворяет существенную часть своих по> вседневных потребностей на местном рынке, причем в значительной части продуктами, произведенными местным населением и на>

Энциклопедия гуманитарных наук

241

селением ближайшей округи или каким>ли> бо образом приобретенными для сбыта на рынке. Каждый город в указанном здесь смысле есть «рыночное поселение», т. е. имеет в качестве экономического центра по> селения местный рынок, на котором вслед> ствие существующей специализации произ> водства продуктов свои потребности в ре> месленных изделиях и различных предметах торговли удовлетворяет негородское насе> ление и на котором, конечно, горожане со> вершают обмен произведенными продукта> ми и удовлетворяют свои хозяйственные по> требности... Итак, город в понимаемом нами смысле есть поселение, в котором действует рынок» (там же: 309–310). Сравнивая между собой восточный и за> падный город, М. Вебер утверждал, что пер> вый более тяготеет к организации поземель> ной общины, а второй — профессиональ> ной компании. По этой причине на Востоке не могло зародиться гражданского общест> ва, родиной которого были античные горо> да>полисы и средневековые города>комму> ны. В разные времена, в разных культурах градообразующими группами>спонсорами выступали разные социальные группы, в ча> стности сеньоры со свитой из вассалов (средневековая Европа), чиновники (Китай), крупные землевладельцы (Россия до 1861 г.) и т. д. Эти выводы представляются важными и для понимания особенностей современно> го российского города. Фактически Вебер дает каркас черт городского типа поселения, на котором могут быть закреплены те осо> бенные черты, которые отличают города то> го или иного культурного ареала. Исключительное значение для формиро> вания урбанистской теории и социологии города имели исследования, выполненные в рамках Чикагской социологической школы (1915–1934 гг.), и прежде всего реализующие идеи социальной экологии Р. Парка. Иссле> дования по Чикаго не только показали мно> гообразие контекстов городских событий и процессов, но и выявили основания для социального проектирования, практической деятельности городской администрации, на>

242

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

правленной на социально>экономическое развитие и преодоление социальных про> блем конкретного города. Так, было выявле> но зональное построение структуры города и обоснована естественность такого деления на зоны (Парк, 2002). Чикагские исследования показали боль> шое значение учета всей совокупности функций города — как в обобщенном смыс> ле, так и в конкретном применении к специ> фике данного города. В этой связи для тео> рии города существен учет статуса города: разные функции в этом случае принадлежат столице, региональному центру, городу об> ластного подчинения и т. д. Так, город областного подчинения наря> ду с общими признаками городского типа поселения обладает специфическими черта> ми, учет которых необходим для обеспече> ния эффективного самоуправления, а имен> но: а) ограничен в принятии решений норма> тивно>правового характера по вопросам жизнедеятельности города, осуществления социальной политики, а также в других ресурсах для такого рода деятельности — финансово>экономических, материально> технических, организационных, кадровых; б) обладает наименьшей дистанцией между уровнем принятия управленческих решений по проблемам городской жизни и уровнем непосредственного потребления населением социальных благ, предусматриваемых таки> ми решениями; в) при ограниченности ресур> сов социально>экономического развития имеет лучшие возможности распоряжаться ими — оперативность, подконтрольность, маневренность. Эти специфические черты определяют целесообразность широкого применения в интересах социально>экономического раз> вития города областного подчинения тако> го способа осуществления управленческой

2009 — №4

деятельности, как социальное проектиро> вание. Исследования последнего времени пока> зывают, что социальное проектирование по вопросам социально>экономического разви> тия российских городов осуществляется с меньшей отдачей, чем следовало бы ожи> дать, в силу отрыва процесса проектирова> ния от нужд и потребностей потребителей его результатов — городского населения. Если на поверхности в основном видны про> блемы недостатка материально>технических и финансовых ресурсов осуществления го> родских социальных проектов (программ, планов и т. п.), то по существу наиболее зна> чимыми из факторов, блокирующих успех в осуществлении таких проектов, являются качества человеческого потенциала, а имен> но разный уровень благосостояния социаль> ных групп и низкий уровень доверия населе> ния к органам власти — как общероссий> ской, так и региональной и местной. Для социального проектирования в масштабах города областного подчинения дистанции в уровне благосостояния социальных групп должны быть увязаны с разделением города по территориальному признаку (на город> ские зоны). Соответственно городским со> циальным проектом (программой) должен быть предусмотрен мониторинг готовности населения различных городских зон к инно> вациям в социальной сфере, проводимым го> родской администрацией. Лит.: Вебер М. Город // Вебер М. Избран> ное : Образ общества : пер. с нем. / гл. ред. и сост. серии С. Я. Левит. М. : Юрист, 1994. С. 309–439; Тённис Ф. Общность и общество: Основные понятия чистой социологии : пер. с нем. СПб. : Изд>во «Владимир Даль», 2002; Парк Р. Город как социальная лаборатория // Социологическое обозрение. 2002. Т. 2. №3.

Энциклопедия гуманитарных наук

2009 — №4

243

История литературы ВЛ. А. ЛУКОВ*

стория литературы — филологическая наука, входящая в состав литературове> дения и изучающая историю всемирной ли> тературы, отдельных национальных литера> тур. История литературы — относительно новая наука, хотя имеющая предысторию. На протяжении тысячелетий человечество фиксировало сведения о развитии литерату> ры в других формах. Изустно бытовали и за> писывались легенды о древних певцах, ска> зителях, мудрецах — Орфее и Гомере, Кон> фуции и Вальмики, Заратуштре и Моисее. Биографии трубадуров (XIII в.) также носят легендарный характер, как и первая биогра> фия Шекспира (Н. Роу, 1709). Реальное, до> кументальное смешивалось с фантастическим, история представала в персоналиях авторов, главное не отделялось от второстепенного. Параллельно развивался другой источник науки о литературе — поэтика как норма> тивная теория. Здесь со времен «Поэтики» Аристотеля царило представление об извеч> ных законах литературного творчества, осо> бое внимание уделялось жанровой класси> фикации и кодификации. Третий важнейший источник истории литературы — литератур> ная критика, достигшая больших высот уже к XVIII в. Чтобы могла появиться новая на> ука, необходимо было: осознать специфику научного знания как достоверного и прове> ряемого (сделано в философии и точных на> уках в XVII–XVIII вв.); разработать и осво> ить принцип историзма (сделано романтика> ми в начале XIX в.); соединить в анализе данные о писателе и его произведении (сде> лано французским литературным критиком Ш. О. Сент>Бевом в 1820–30>е годы); вы> работать представление о литературном

процессе как закономерно развивающемся явлении культуры (сделано литературоведа> ми XIX–XX вв.). К началу XXI в. история литературы обладает основными признака> ми науки: определен предмет изучения — мировой литературный процесс; сформиро> вались научные методы исследования (срав> нительно>исторический, типологический, системно>структурный, мифологический, психоаналитический, историко>функцио> нальный, историко>теоретический, тезау> русный и др.); выработаны ключевые катего> рии анализа литературного процесса. Первые авторитетные истории всемирной (всеобщей) литературы появились в конце XIX — начале ХХ в. в России (Всеобщая история литературы / под ред. В. Ф. Корша и А. Кирпичникова, 4 т., 1880–1892), Герма> нии («Иллюстрированная всемирная история литературы» И. Шерра, 3 т., 1884–1885; «Ис> тория всемирной литературы и театра всех времен и народов» Й. Харта, 2 т., 1894; «Исто> рия литературы всех народов» О. фон Лейкс> нера, 4 т., 1898–1899; «История мировой ли> тературы» К. Буссе, 2 т., 1910–1913), Фран> ции («Литературное развитие различных племен и народов» Ш. Летурно, 1894), США («Литература всех наций и всех веков» под ред. Д. Хоторна и др., 10 т., 1902) и др. Наи> более интересные издания второй полови> ны ХХ в. — «История литератур» под ред. Р. Кено (3 т., Париж, 1957–1963), «Всемир> ная литература» Б. Б. Травика (2 т., Нью> Йорк, 1963–1964, «Всемирная история лите> ратуры» под ред. Ф. Й. Биллесков>Янсена (12 т., Стокгольм, 1971–1974), «Великие пи> сатели мира» под ред. П. Брюнеля и Р. Жо> анни (5 т., Париж, 1976–1978). Вершиной ре>

* Луков Владимир Андреевич — доктор филологических наук, профессор, заслуженный дея> тель науки РФ, академик Международной академии наук (IAS, Инсбрук) и Международной ака> демии наук педагогического образования, директор Центра теории и истории культуры Институ> та фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета. Тел.: (495) 374>75>95. Эл. адрес: lookoff@mail.ru

244

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

ализации возможностей истории литературы как науки можно считать «Историю всемир> ной литературы», подготовленную коллекти> вом российских ученых в 1990>е годы (сре> ди авторов — крупнейшие отечественные литературоведы С. С. Аверинцев, Н. И. Ба> лашов, Ю. Б. Виппер, М. Л. Гаспаров, Н. И. Конрад, Д. С. Лихачев, Ю. М. Лотман, Е. М. Мелетинский, Б. И. Пуришев и др.). Вышли авторитетные издания об истории большинства национальных литератур мира, об отдельных эпохах, направлениях, сти> лях и т. д. К ключевым категориям истории литера> туры относятся такие, как «литературный процесс» (и ряд сопутствующих понятий, в том числе «стабильные и переходные пе> риоды», «эпохи»), «литературный факт», «жанр» (и «система жанров»), «направле> ние», «течение», «школа», «движение», «ху> дожественный метод» (и сопутствующие этому понятию категории «концепция мира человека и искусства», «нравственно>эсте> тический идеал»), «стиль». Термин «литературный процесс» появил> ся в конце 1920>х годов для характеристики исторического существования, функциони> рования и эволюции литературы как цело> стности, воспринимаемой в контексте куль> туры: «Литературный процесс есть неот> торжимая часть культурного процесса» (М. М. Бахтин). Термин «литературный факт» введен Ю. Н. Тыняновым в статье «Литературный факт» (сб. «Архаисты и новаторы», 1929) в рамках разработки (совм. с Б. М. Эйхенба> умом) концепции литературного быта. К ли> тературным фактам Тынянов причислил те события и отношения литературной жизни, которые входят в структуру литературы эпохи как целого. Термины «направление», «течение», «шко> ла», «движение» возникали в литературове> дении XIX–XX вв. для обозначения совер> шенно разных явлений. Все они имеют отно> шение к писателям и их произведениям (т. е. к истории литературы), а не к принципам ху> дожественного творчества (т. е. к поэтике).

2009 — №4

Направление — наиболее общее типологиче> ское объединение писателей определенной эпохи на основе общности художественного метода. Течения — более тонкая дифферен> циация группировки писателей в рамках /одного направления или (в переходные пе> риоды) не сформировавшиеся в направле> ния литературные явления из>за размытости системы художественных принципов. Шко> ла — объединение писателей, осознанное ими самими. Движение — объединение писа> телей против господствующих тенденций в искусстве при формировании нового на> правления. «Художественный метод» — это поэтоло> гический термин, в последнее время подверг> нутый критике. Однако он может использо> ваться в истории литературы как ориентир для выделения направлений. Художествен> ный метод — это система принципов отбора, оценки и воспроизведения действительно> сти. В его основе лежат определенная кон> цепция мира, человека и искусства (т. е. ло> гически осмысленная и сформулированная позиция писателя, заявленная им или рекон> струированная исследователем) и нравст> венно>эстетический идеал (т. е. образ долж> ной жизни). О художественных методах говорят, только начиная с Нового времени, когда они потеснили жанровый способ раз> вития литературного процесса и начали ока> зывать большое, все более и более определя> ющее влияние на генезис жанров и жанро> вых систем. Термин «стиль» в равной степени отно> сится к поэтике (система художественных приемов, по которым определяется авторст> во, индивидуальность, противопоставлен> ность другим системам) и к истории литера> туры (тогда говорят о литературном процес> се как о смене стилей эпохи). Стиль — это характеристика формы, того, что непосред> ственно представлено глазам читателя (ком> позиция, язык, способы создания характера и т. д.), а также аспект единичного и особен> ного, в отличие от аспекта общего, что пред> ставлено в содержании понятия художест> венного метода.

Энциклопедия гуманитарных наук

2009 — №4

Историография литературоведения и, в ча> стности, историография истории литерату> ры пока недостаточно разработана, хотя в любой литературоведческой диссертации есть обязательный раздел, посвященный анализу критической литературы по теме исследования. Такая наука необходима не только для признания авторства идей в гума> нитарной области знаний, но и для того, что> бы не возникало иллюзии, будто все, что из> лагается в истории литературы, носит объ> ективный характер, независимый от точки зрения исследователя. Так, огромная лите> ратура об эпохе Возрождения создает пред> ставление, что это точный термин, обозна> чающий реально существовавшую эпоху в истории человечества. Но представление о Возрождении как отдельной эпохе сложи> лось лишь во 2>й половине XIX в. («Возрож> дение» Ж. Мишле, 1855; «Культура Италии в эпоху Возрождения» Я. Буркхардта, 1860). Й. Хёйзинга подверг критике взгляды Бурк> хардта и предложил вообще не использовать это понятие как малопродуктивное и безос> новательное (статья «Проблема Возрожде>

245

ния», 1930), одни ученые утверждали, что был не один, а несколько Ренессансов (У. Фергюссон, Э. Панофский и др.), а дру> гие — что Ренессанса вообще не было (Л. Торндайк, Р. Мунье и др.). История литературы — наиболее дина> мично развивающаяся часть литературове> дения. Лит.: История всемирной литературы : в 9 т. М., 1983–1994 (вышло 8 т., изд. не завер> шено); Неупокоева И. Г. История всемирной литературы: Проблемы системного и сравни> тельного анализа. М., 1976; Дима А. Принци> пы сравнительного изучения литературы. М., 1977; Дюришин Д. Теория сравнительного изучения литературы. М., 1979; Луков Вл. А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней. 6>е изд. М., 2009; История английской литературы : в 3 т. М. ; Л., 1943–1958; История французской лите> ратуры : в 4 т. М. ; Л., 1946–1963; История немецкой литературы : в 5 т. М., 1962–1976; История русской литературы : в 4 т. Л., 1980–1983.

Из хроники научной жизни Агранат, Д. Л. Социализация личности в военизированных организациях : моногра, фия [Текст] / Д. Л. Агранат. — М. : Изд,во Моск. гуманит. ун,та, 2009. — 168 с. Поиск молодых : сб. ст. студенч. науч. работ по итогам V конкурса СНВ Москвы и Моск. области [Текст] / под общ. ред. И. М. Ильинского ; отв. ред. Э. Ш. Камалди, нова. — М. : Изд,во Моск. гуманит. ун,та, 2009. — 147 с. Дети улиц: состояние и проблемы : По материалам социологич. исследования, проведенного в Москве в 2008 году [Моск. гуманит. ун,том по заказу Уполномоч. по делам ребенка в г. Москве при поддержке ЮНИСЕФ] [Текст] / Отчет подгот. Вал. А. Луковым, Д. Л. Агранатом, В. А. Гневашевой ; рук. проекта А. И. Ковалева. — М., 2009. — 68 с.

246

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Шекспировская индустрия* Н. В. ЗАХАРОВ, Б. Н. ГАЙДИН**

од «шекспировской индустрией» (Ш. и.) обычно понимаются как различные ти> пы изданий произведений Шекспира, теат> ральные, кинематографические и телевизи> онные постановки его произведений, так и коммерческая эксплуатация образа драма> турга и созданных им героев, использование их изображений на сувенирах (футболках, кружках, брелках, магнитах и т. д.). К Ш. и. относится и так называемый интеллектуаль> ный туризм по местам, связанным с его жиз> нью и творчеством, с судьбами его персо> нажей (например, подлинный дом в Страт> форде>на>Эйвоне или фиктивный балкон Джульетты в Вероне). Как социоэкономический сегмент обще> ственной деятельности Ш. и. возникла дав> но. Еще в XVIII в., когда в шекспировских местах появились первые паломники — по> читатели таланта драматурга, предприимчи> вые горожане и жители окрестных деревень Стратфорда осознали, что на имени своего знаменитого земляка можно неплохо зара> ботать. Таковым, например, оказался часов> щик Томас Шарп (Thomas Sharp), купивший в 1758 г. тутовое дерево, срубленное в саду «Нью>Плейс», которое, как считалось, поса> дил сам Шекспир. К этому времени домом, некогда принадлежавшим Шекспиру, владел отставной викарий Фрэнсис Гастрелл (Fran> cis Gastrell), который был настолько раздра> жен навязчивым любопытством зевак, что не только срубил тутовое дерево, но и снес дом Шекспира. Т. Шарп вырезал из тутового де> рева столько сувениров, что возникли подо>

зрения в подлинности исходного материа> ла, хотя в 1799 г. на смертном одре Т. Шарп и поклялся, что все изготовленные им суве> ниры были действительно выполнены из ту> тового дерева, выращенного Шекспиром. Этот пример красноречиво характеризует процесс вхождения шекспировского насле> дия не только в интеллектуальный дискурс, но и в повседневную культуру и быт. Се> годня по всему миру можно обнаружить гостиницы и места общественного питания, носящие имя Шекспира: отель «Шекспир», расположенный в центре Старого Вильнюса (Бернардину ул., 8/8); пабы «Shakespeare» в Инсбруке (Австрия) и Лондоне; ресторан «Шекспiр» в Львове (Любинская ул., 144) и пивной ресторан «Шекспир» в Севастопо> ле (ул. Баумана, 6, Украина); российские ре> стораны «Шекспир» в Санкт>Петербурге (шоссе Революции, 52); московский выезд> ной ресторан «ШексПир». В 1964 г. в Англии появились сигары «Hamlet», в 90>е годы про> шлого века по российскому телевидению шла специфическая реклама торта «Отел> ло», а на Кипре повсюду можно приобрести красное вино с таким же названием. Подоб> ные примеры можно приводить до беско> нечности. Благодаря узнаваемости Шекспир прочно вошел в массовое сознание как синоним творческой гениальности, как воплощение всего, что волнует, пугает и смешит нас в многообразной сложности нашей жизни. Будучи важной частью интеллектуальной жизни многих людей на протяжении не>

* Работа выполнена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), грант № 08>04>12128 в. ** Захаров Николай Владимирович — доктор философии (PhD), заместитель директора Ин> ститута фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университе> та, действительный член Международной академии наук, ученый секретарь Шекспировской ко> миссии РАН. Тел.: (495) 374>75>95. Эл. адрес: nikoltine@yandex.ru Гайдин Борис Николаевич — старший научный сотрудник Института фундаментальных и при> кладных исследований Московского гуманитарного университета. Тел.: (495) 374>59>30. Эл. ад> рес: barbarious@mail.ru

скольких последних веков, шекспировское наследие отразилось в творчестве извест> ных писателей, музыкантов и художников. В культуре нового времени, пожалуй, нет ни одного сколько>нибудь значительного национального дарования, в чьем творчестве так или иначе не отразился Шекспир. В са> мой Англии это Э. Юнг (Edward Young, 1683(?)–1765), С. Джонсон (Samuel John> son, 1709–1784), В. Скотт (Walter Scott, 1771–1832), С. Кольридж (Samuel Taylor Coleridge, 1772–1834), Дж. Б. Шоу (Geor> ge Bernard Shaw, 1856–1950), в Германии Г. Э. Лессинг (Gotthold Ephraim Lessing, 1729–1781), И. Г. Гаманн (Johann Georg Hamann, 1730–1788), Г. В. Герстенберг (Hein> rich Wilhelm von Gerstenberg, 1737–1823), И. Г. Гердер (Johann Gottfried Herder, 1744–1803), И. В. Гёте (Johann Wolfgang von Goethe, 1749–1832), Я. М. Р. Ленц (Ja> kob Michael Reinhold Lenz, 1751–1792), Ф. М. Клингер (Friedrich Maximilian von Klinger, 1752–1831), И. А. Лейзевиц (Johann Anton Leisewitz, 1752–1806), И. Ф. Шиллер (Johann Christoph Friedrich von Schiller, 1759–1805), Г. В. Ф. Гегель (Georg Wilhelm Friedrich Hegel, 1770–1831), братья А. В. и Ф. Шлеге>ли (August Wilhelm Schlegel, 1767–1845; Karl Wilhelm Friedrich Schle> gel, 1772–1829), Л. Тик (Johann Ludwig Tieck, 1773–1853). Во Франции антагонист Шекспира Вольтер (Fran çois Marie Voltai> re, 1694–1778) и поклонники Ф. Стендаль (Henri>Marie Beyle, псевдоним Stendhal, 1783–1842), В. Гюго (Victor Marie Hugo, 1802–1885), Ф. Гизо (Fran çois Pierre Guillau> me Guizot, 1787–1874) и др. В России шекспировский след заметен в творчестве А. П. Сумарокова, Екатери> ны II Великой, Н. М. Карамзина, В. А. Жу> ковского, О. М. Сомова, А. С. Грибоедо> ва, В. К. Кюхельбекера, А. С. Пушкина, М. П. Погодина, А. С. Хомякова, Н. В. Го> голя, М. Ю. Лермонтова, И. С. Тургене> ва, Ф. М. Достоевского, А. Н. Островского, Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, А. М. Горько> го, А. Блока, М. А. Булгакова, В. В. Набоко> ва, И. А. Бродского и др.

Энциклопедия гуманитарных наук

247

По пьесам и стихотворениям Шекспира создано множество музыкальных произве> дений. Среди самых значительных поклон> ников творчества Шекспира были англичане Г. Пёрселл (Henry Purcell, 1659–1695), Т. Арн (Thomas Augustine Arne, 1710–1778), Г. Р. Бишоп (Henry Rowley Bishop, 1786– 1855), немцы Людвиг ван Бетховен (Ludwig van Beethoven, 1770–1827), Ф. Мендельсон (Jakob Ludwig Felix Mendelssohn>Bartholdy; 1809–1847), Р. Вагнер (Wilhelm Richard Wagner, 1813–1883), Р. Штраус (Richard Strauss, 1864–1949), К. Орф (Carl Orff, на> стоящее имя Карл Генрих Мария, Karl Heinrich Maria; 1895–1982), австрийцы Ф. Й. Гайдн (Franz Joseph Haydn, 1732– 1809), Ф. Шуберт (Franz Peter Schubert, 1797–1828), французы Г. Берлиоз (Hector Berlioz, 1803–1869) и Ш. Гуно (Charles> Fran çois Gounod; 1818–1893), итальянец Д. Верди (Giuseppe Fortunino Francesco Verdi, 1813–1901), чешский композитор А. Дворжак (Anton ín Dvo r ák, 1841–1904), финн Я. Сибелиус (Jean Sibelius; 1865– 1957), американец швейцарского происхож> дения Э. Блох (Ernest Bloch, 1880–1959), русские композиторы А. А. Алябьев (1787– 1851), М. А. Балакирев (1836 (1837)– 1910), П. И. Чайковский (1840–1893), С. С. Прокофьев (1891–1953), Д. Б. Каба> левский (1904–1987), Д. Д. Шостакович (1906–1975) и многие другие. В Британии вообще можно говорить о це> лом шекспировском направлении в музыке, практически то же самое можно сказать и о большинстве других национальных куль> тур. Одно только перечисление выдающихся композиторов, чье творчество было вдох> новлено его образами и сюжетами, доста> точно красноречиво: Джон Доуленд (John Dowland, 1563–1626), Роберт Джонсон (Robert Johnson, ок. 1583–1633), Мэтью Локк (Matthew Locke, ок. 1621–1677), Ричард Ле> веридж (Richard Leveridge, ок. 1670–1758), Джон Кристофер Смит (John Christopher Smith / Johann Christoph Schmidt, 1712– 1795), Чарльз Дибдин (Charles Dibdin, 1745–1814), Томас Линли>младший (Thomas ^

2009 — №4

248

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Linley the younger, 1756–1778), Отто Нико> лаи (Carl Otto Ehrenfried Nicolai, 1810–1849), Амбруаз Тома (Charles Louis Ambrose Thomas, 1811–1896), Бедржих Сметана (Bed r ich Smetana, 1824–1884), сэр Чарльз Виллерз Стэнфорд (Sir Charles Villiers Stanford, 1852–1924), сэр Эдвард Элгар (Sir Edward William Elgar, 1857–1934), сэр Эду> ард Герман (Sir Edward German, 1862–1936), Густав Хольст (Gustavus Theodore Von Holst, 1874–1934), Роджер Куилтер (Roger Quilter, 1877–1953), Ральф Воан>Уильямс (Ralph Vaughan Williams, 1872–1958), Марио Кас> телнуово>Тедеско (Mario Castelnuovo> Tedesco, 1895–1968), Франк Мартин (Frank Martin, 1890–1974), Питер Уорлок / Филип Хезелтайн (Peter Warlock / Philip Arnoldne, 1894–1930), Джеральд Финци (Gerald Raphael Finzi, 1901–1956), сэр Уильям Уол> тон (Sir William Turner Walton, 1902–1983), лорд Бенджамин Бриттен (Edward Benjamin Britten, 1913–1976) и др. Ш. и. широко представлена в изобрази> тельном искусстве. Нескончаем поток иллю> страций к пьесам Шекспира, портретных изображений драматурга и созданных им персонажей. Шекспировские образы навсег> да вошли в визуальный опыт человечества, начиная с единственной прижизненной ил> люстрации к пьесе Шекспира «Тит Андро> ник», выполненной художником Генри Пи> чемом (Henry Peacham, 1576–1643) и до> шедшей до нас в Лонглитской рукописи («Longleat manuscript», 1594–1595 гг.) из библиотеки маркиза Батского и заканчивая амбициозным проектом «Шекспир в мульти> пликации» («Animated Shakespeare») под ру> ководством Леона Гарфилда (Leon Garfield, 1921–1996), выполненным художниками Российской государственной студии муль> типликации. Среди портретов Шекспира, получивших распространение после смерти драматур> га, подлинными признаны только два: гра> вюра М. Друшаута (Martin Droeshout, в рус> ском написании также часто М. Дройсхут) с фронтисписа Первого фолио и бюст дра> матурга работы Герарта Янссена (Gheerart

2009 — №4

Janssen, 1600–1623), который установлен в нише северной стены алтарной части церк> ви Св. Троицы в Стратфорде>на>Эйвоне. Их создание относят приблизительно к 1623 г. Выдаваемый за прижизненное изображе> ние портрет «молодого» Шекспира (предпо> ложительно написан в 1610 г.) был недавно обнаружен британским реставратором Але> ком Коббом (Alec Cobbe). Картина была представлена публике и журналистам в Лон> доне ведущим шекспироведом С. Уэллсом 9 марта 2009 г. Несмотря на множество про> веденных экспертиз, атрибуция Кобба>Уэлл> са до сих пор порождает сомнения специа> листов. Шекспировское сообщество пока не спешит признать «коббовский» портрет за аутентичное изображение великого Барда. Другие портреты драматурга созданы в постшекспировскую эпоху и являются ли> бо портретами других неизвестных ныне лю> дей, либо поздними подделками, которые появились в связи с ажиотажным спросом на оригинальное портреты Шекспира. Одних только хрестоматийных псевдоизображений Шекспира наберется столь много, что сам факт их существования дает повод говорить о них как о порождении Ш. и.: это «Чандос> ский портрет Шекспира»; «Честерфильдов> ский портрет Шекспира» (возможно, выпол> нен голландским художником Питером Бор> селером (Pieter Borseler) в 1660–1670>е годы); «Флауэровский портрет Шекспира»; «Граф> тонский портрет» (1588); «Кессельштадт> ская посмертная маска» (маска датирована 1616 г.); «Соэстовский портрет Шекспира» (картина голландского художника Герарда Соэста (Gerard Soest, ca. 1600–1681), живше> го в Лондоне начиная с 1656 г.); воздвигнутая на средства граждан в Вестминстерском аб> батстве в 1740 г. статуя Шекспира работы фламандского скульптора Питера Шимей> керса (Peter Scheemakers, 1691–1781); «Гауэ> ровский памятник» работы скульптора Лор> да Рональда Гауэра (Lord Ronald Gower, 1845–1916), воздвигнутый в 1888 г. Начиная с XVIII в. шекспировские сю> жеты и образы играют все более заметную роль в западноевропейском изобразитель>

2009 — №4

ном искусстве и, главное, в британском. В разное время за иллюстрации Шекспи> ра принимались Уильям Хогарт (William Hogarth, 1697–1764); Фрэнсис Хеймен (Fran> cis Hayman, 1708–1776); Генри Фюзели (нем. Иоганн Генрих Фюссли, Henry Fuseli, нем. Johann Heinrich Füssli, 1741–1825); Уильям Блейк (William Blake, 1757–1827) и многие другие. Среди русских художников, развивав> ших темы и образы Шекспира, следует на> звать М. А. Врубеля (1856–1910), в творчест> ве которого литературные образы Шекс> пира представлены в стиле итальянского Воз>рождения. Особое место в русской ико> нографии Шекспира занимают рисунки, выполненные рукой русских писателей Пушкина (см. Н. В. Захаров «Изображение Шекспира в рисунках Пушкина (опыт атри> буции)») и Лермонтова (графический порт> рет атрибутирован Е. И. Гавриловой в ра> боте «Портрет Шекспира, рисованный Лер> монтовым»). Атрибутом Ш. и. можно считать и став> шую ныне культовой гравюру «Вид Лондона со стороны Бэнксайд» работы Вацлава Хол> лара (также в некоторых источниках Венце> слав/Венцель Холлер/Голлар, чех. Václav Hollar, англ. Wenceslas (Wenzel) Hollar Bo> hemus, 1607–1677) — гравера из Праги. Ра> бота была выполнена в 1647 г. в Антверпене по эскизам, сделанным Холларом во время пребывания в Лондоне в период с 1636 по 1642 г. Рисунок панорамы старого Лондона примечателен не только своей досконально> стью, но и изображением театра «Глобус» на нем, хотя в надписях к гравюре театр и место для медвежьих боев перепутаны. Оборотной стороной «культа Шекспира» и продолжением развития феномена Ш. и. можно считать ряд карикатур на Шекспира. Особо следует выделить работы, выполнен> ные английским писателем>сатириком Мак> сом Бирбомом (Henry Maximilian Beerbohm, 1872–1956), касающиеся споров вокруг ав> торства Шекспира. Постоянно возрастающий интерес к по> становкам пьес Шекспира в театре и кино

Энциклопедия гуманитарных наук

249

вовлек в «шекспировскую индустрию» по> следних лет целую армию художников> оформителей, дизайнеров сцены, специалис> тов по свету и костюмам, которые сотрудни> чают с театрами, участвуют в оформлении пьес на шекспировских фестивалях в Страт> форде и Онтарио. Сам опыт ежегодного проведения шекспировских театральных фе> стивалей в разных уголках мира является ха> рактерным признаком неохладевающего ин> тереса к творчеству Шекспира, который не только поддерживает Ш.и. на плаву, но и яв> ляется важным катализатором экономиче> ского роста в сфере культуры англоязычно> го мира. Похоже, что развитие новых информаци> онных технологий в ближайшем будущем придаст Ш. и. новые черты, особенно в части представления информации в Интернете. Уже существуют авторитетные электронные издания текстов Шекспира на английском (The Complete Works of William Shakespeare; Mr. William Shakespeare and the Internet; Shakespeare Online; Internet Public Library: Shakespeare Bookshelf; Shakespeare Oxford Society; the Shakespeare Resource Center и др.) и русском (Информационно>исследо> вательская база данных «Русский Шекс> пир», Уильям Шекспир. Сонеты) языках. Та> кой способ представления информации су> щественно облегчает работу с текстами, поиск по ним и неограниченный доступ к ним широчайшей аудитории пользователей глобальной сети. В последние годы появились программы, способные помочь исследователю в тексто> логическом анализе произведений драма> турга, например прикладная программа, специально созданная для электронного ре> сурса Британской библиотеки в Интернете для сравнения разных вариантов изданий Шекспира в «кварто» («William Shakespeare in quarto»). Потенциал электронных версий текстов выходит за рамки формального вос> произведения их бумажного варианта, мно> гие возможности еще предстоит реализовать в будущем, особенно в связи с применением закона об охране авторского права и приня>

250

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

тием мер по сохранению интеллектуальной собственности. Особый интерес представляют электрон> ные энциклопедии. Это удобный, наиболее привычный для нового поколения исследо> вателей и учащихся способ подачи инфор> мации, в котором текст дополнен графи> ческими образами (гравюры, прижизненные документы из метрических книг, иллюстра> ции к произведениям, фотографии и т. д.), аудио> и видеофайлами, которые если не воссоздают, то, по крайней мере, приближа> ют пользователя Интернета к пониманию шекспировской эпохи. Примером такого ре> сурса может служить электронная версия энциклопедии «Британника». Сегодня это хотя далеко и не полный, но достаточно ав> торитетный ресурс энциклопедического представления наследия Шекспира в Ин> тернете. Перечисленные выше электронные ре> сурсы способны не только популяризиро>

2009 — №4

вать творчество Шекспира, но и дать хоро> ший старт для серьезной исследовательской работы. Лит.: Piper D. О Sweet Mr. Shakespeare: I’ll have his picture, 1964; Dean W. Shakespeare in Music, 1964; A Shakespeare Encyclopaedia / O. J. Campbell. L., 1966; Гаврилова Е. И. Пор> трет Шекспира, рисованный Лермонтовым // Лермонтовский сборник. Л. : Наука, 1985. С. 246; Davidhazi P. The Romantic Cult of Shakespeare : Literary Reception in Anthro> pological Perspective. St. Martin’s Press, 1998; Уэллс С. Шекспировская энциклопедия. М. : Радуга, 2002; Захаров Н. В. Шекспировские штудии VI : Изображение Шекспира в рисун> ках Пушкина (опыт атрибуции) : монография : для обсуждения на науч. семинаре 25 июня 2007 г. / Н. В. Захаров ; отв. ред. Вл. А. Лу> ков ; Моск. гуманит. ун>т, Ин>т гуманит. ис> следований. М. : Изд>во Моск. гуманит. ун>та, 2007. 47 с.

251

2009 — №4

АНАЛИТИКА И НАУЧНОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ

К концепции интернет@проекта «Человеческий потенциал России»* ВАЛ. А. ЛУКОВ, Б. Г. ЮДИН (МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ, ИНСТИТУТ ФИЛОСОФИИ РАН)** В статье изложена концепция электронного проекта «Человеческий потенциал России», реали3 зуемого при поддержке Российского гуманитарного научного фонда в 2009–2010 годах. Ключевые слова: человеческий потенциал, комплексные проблемы исследования человека.

To the Concept of the Internet@project «Human Potential of Russia» VAL. A. LUKOV, B. G. YUDIN (MOSCOW UNIVERSITY FOR THE HUMANITIES, INSTITUTE OF PHILOSOPHY OF THE RAS)

In the article the concept of the electronic project «Human potential of Russia», Russian humanitari3 an scientific fund sold at support in 200932010, is stated. Keywords: human potential, complex problems of research of the person.

Конкурсе Российского гуманитарного научного фонда 2009 года по программе «Россия в многополярном мире: Образ стра> ны» был представлен и получил поддержку научный проект «Информационно>исследо> вательский портал “Человеческий потенциал России”», представленный Институтом фун>

даментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета. В качестве ключевых слов проекта были обо> значены следующие: человеческий потенци> ал, концепции и результаты исследований, аналитические материалы, научные публи> кации, итоги конференций, материалы для

* Работа выполнена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект 09>03>00798в/Р). ** Луков Валерий Андреевич — доктор философских наук, профессор, проректор по научной и издательской работе — директор Института фундаментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета, заслуженный деятель науки Российской Федерации, академик>секретарь Отделения гуманитарных наук РС Международной академии наук (IAS). Тел. (495) 374>70>20. Эл. адрес: v>lukov@list.ru Юдин Борис Григорьевич — член>корреспондент РАН, доктор философских наук, профессор, заведующий отделом Института философии РАН, директор Центра биоэтики Института фунда> ментальных и прикладных исследований МосГУ, академик Международной академии наук. Тел. (495) 374>75>95. Эл. адрес: byudin@yandex.ru

252

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

СМИ, образ России в мире, социальное про> ектирование, гуманитарная экспертиза. Эти ключевые слова ориентируют на достаточно широкий круг представляемых на портале ма> териалов, объединенных актуальной иссле> довательской и практико>ориентированной темой, каковую составляет человеческой по> тенциал нашей страны. Человеческий потенциал составляет основ> ное богатство России, и его выявление, си> стематизация, описание, осмысление необ> ходимы как в целях управления социальным и культурным развитием страны, так и для продвижения положительного образа Рос> сии во внешних отношениях на межправи> тельственном и неправительственном уров> нях. Хотя в общей форме признание особых качеств человеческого потенциала России не подвергается сомнениям, остаются пробле> матичными его оценка, способы его изме> рения и экспертизы, системного описания, а также выявления проблем развития чело> веческого потенциала в биотическом, соци> альном, культурном, нравственном и других аспектах, стратегическое проектирование его накопления и реализации, его передачи новым поколениям в условиях многополяр> ного мира. Теоретические работы в этой об> ласти нередко характеризуются экономиче> ским уклоном и концептуально обосновыва> ют растрату человеческого потенциала как ресурса экономического роста. В ряде научных сообществ сформировал> ся другой взгляд на человеческий потенциал России, в основе которого — осмысление культурного своеобразия и возможностей человеческого развития, которыми распола> гает наша страна. Такой потенциал реализу> ется без его утраты: происходит кумулятивное накопление его качественных характеристик как общенародное достояние, передаваемое новым поколениям. В этом ключе работы по проблематике человеческого потенциала ве> лись в Институте человека РАН и ныне про> должаются в Институте философии РАН, а в аспекте межпоколенческих отношений — в Московском гуманитарном университете. В настоящем проекте его научное содержа>

2009 — №4

ние определяется соединением концепций и результатов практической работы (эмпи> рических исследований, организационного консультирования, экспертизы актов зако> нодательства и др.) этих двух исследователь> ских групп. Создание Информационно>исследователь> ского портала позволит организовать опера> тивную публикацию научных статей, резуль> татов эмпирических исследований, темати> ческих докладов, материалов конференций по проблемам человеческого потенциала России. Эта работа выявит преимущества и особенные черты, которые имеет Россия в аспекте человеческого потенциала. Кроме теоретического значения, такая научно>ис> следовательская информация может стать су> щественной для работы органов государствен> ной власти, СМИ, общественных объединений в формировании на международной арене по> зитивного образа России и ее людей. Человеческий потенциал как научная про блема. Понимание человеческого потенциала как совокупности качеств человека и обще> ства, способных проявиться в благоприятных обстоятельствах или остаться скрытыми, ес> ли в них нет нужды, одинаково важно и для теоретического знания, и для практического управления делами государства и общества. В своем теоретическом ядре концепция че> ловеческого потенциала не может не вос> ходить к философской проблеме человека, в практическом аспекте — основывается на насущных задачах и стратегических целях социального и культурного проектирования, включена в процесс разработки программ и планов социального развития. Проблема человека в социолого>эконо> мическом аспекте рассматривалась начиная, по крайней мере, с Платона, определившего принципиальное сходство между строением космоса, человеческой души и человеческо> го сообщества. Эта идея, в основном сохра> ненная на протяжении последующего раз> вития платоновского учения в формах нео> платонизма, оказалась столь продуктивной в силу того, что индивидуальные свойства человека и его социально>статусные и соци>

2009 — №4

ально>ролевые характеристики, возникаю> щие в различных человеческих сообществах, позволяют оставить в стороне известное противопоставление человека и общества и увидеть важные свойства конкретного об> щества в свойствах составляющих его людей и, наоборот, свойства человека связывать с его социальной средой. В этом духе истоки концепций человече> ского потенциала в развитой форме можно видеть в раннем марксизме, трактовках об> щества Э. Дюркгеймом, М. М. Ковалевским, М. Вебером, Г. Зиммелем, П. А. Сорокиным и другими социологами конца XIX — нача> ла ХХ века, придававшими значение челове> ческой субъектности — независимо от раз> личий их теоретико>методологических по> зиций. В 1960–1970>х годах философские, социо> логические, экономические, антропологиче> ские и другие исследования человека приве> ли к утверждению концепций «человеческих ресурсов» и «человеческого капитала», ко> торые получили большую популярность в мире как в прямой форме, так и в модифи> кациях (концепция «символического капи> тала» П. Бурдье, разработки истории чело> веческой повседневности в духе школы «Ан> налов» и др.). Для трактовок человеческих ресурсов наиболее приемлемым был соци> ально>организационный горизонт, для трак> товок человеческого капитала — горизонт экономический. Для этих концепций, кото> рые сохраняют свое значение для практики социального проектирования и ныне, харак> терно рассмотрение человека лишь в качест> ве ресурса для достижения чего>то, что име> ет смысл вне его — экономики, политики, укрепления или трансформации социальных институтов и т. д. Сегодня такой подход уже не может при> меняться как дающий достаточно полное представление о человеке и его перспекти> вах (Фролов, 1989). Однако существенно то, что концепции «человеческого ресурса» и «человеческого капитала» позволили уви> деть в человеке не просто один из функцио> нальных элементов производственных, со>

Аналитика и научное проектирование

253

циальных, технических, коммерческих и т. п. систем, но такое начало, которое никак не может быть жестко встроено в эти системы, редуцировано к чистой функциональности. Во многих отношениях интересны также концепции «уровня жизни» и «качества жиз> ни», широко применяемые в мировой иссле> довательской практике на протяжении не> скольких десятилетий. Но и эти концепции выявили свою односторонность, поскольку они, напротив, представляют человека как существо по преимуществу потребляющее. Стремление преодолеть такого рода одно> сторонние трактовки привело к разработке концепции человеческого потенциала, инте> гральной по отношению как к названным, так и к другим концепциям. В мировой практике в этом направлении был сформирован Индекс развития челове> ческого потенциала (ИРЧП), отражающий характер научной трактовки данного понятия. Индекс, разработанный в 1990 г. пакистан> ским экономистом Махбубом>уль>Хаком (Mahbub ul>Haq) и с 1993 г. принятый ООН в качестве основного измерительного сред> ства для сопоставления стран мира по уров> ню развития человеческого потенциала, вклю> чает три показателя: а) средняя продол> жительность предстоящей жизни при рож> дении (показатель позволяет дать оценку долголетию), б) уровень грамотности взрос> лого населения страны (2/3 показателя) и со> вокупная доля учащихся (1/3 показателя), в) уровень жизни, оцененный через ВВП на душу населения при паритете покупатель> ной способности в долларах США. Но возможности концептуализации чело> веческого потенциала значительно шире, чем в ИРЧП: в этом понятии удачно оттеня> ется такая сторона человеческого бытия, как его принципиальная открытость, незавер> шенность в любой данный момент человече> ской жизни. Только с учетом особенностей международных сравнений, доступных для проведения сегодня даже под эгидой Орга> низации Объединенных Наций, можно счи> тать приемлемым выделение указанных трех показателей для оценки человеческого по>

254

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

тенциала. За пределами оценки оказываются духовные свойства людей, их социальные и культурные ценности, мобилизующая роль объединительных символов и т. д. С этой стороны концепцию человеческого потенци> ала еще предстоит дорабатывать, исходя из уже высказанных идей и динамично меняю> щейся социальной действительности, выдви> гающей новые проблемы, требующие фило> софского осмысления и технологической проработки. Соответствующую теоретическую работу проводил Институт человека — научно>ис> следовательская организация в составе АН СССР и затем Российской академии наук в 1991–2004 годах. В институте была созда> на оригинальная теоретическая концепция человеческого потенциала и проведены при> кладные исследования по его описанию и оценке на материале ряда российских тер> риторий (Человеческий потенциал России, 2002; Человеческий потенциал как критиче> ский ресурс России, 2007). Институт сосре> доточил внимание на выявлении и описании человеческого потенциала конкретных посе> лений. Уникальным проектом в этом отно> шении стало исследование человеческого потенциала Парфеньевского района Кост> ромской области, результаты которого были опубликованы в 2002 г. (Человеческий потенциал..., 2002). Дальнейшая работа над концепцией и ее практическими применени> ями была продолжена в Институте фило> софии РАН, а также в Институте фунда> ментальных и прикладных исследований Московского гуманитарного университета. Новые подходы к концепции человеческого потенциала отражены в публикациях жур> налов «Человек», «Знание. Понимание. Уме> ние», ряде других публикаций. Данная концепция существенно отличает> ся от других концепций человеческого по> тенциала тем, что выводится из представ> ления о самоценности человека и придает большое значение субъектным основаниям человеческой жизни, а аспекты концепции, связанные с рассмотрением человеческого потенциала в контексте связи поколений, не

2009 — №4

имеют аналогов в мировой философской, социологической, культурологической, ант> ропологической литературе. Другое отличие состоит в более после> довательной связи проблематики человече> ского потенциала на теоретическом уровне с современными тенденциями в комплексных исследованиях человека. К этому подталки> вают научное сообщество новые обстоятель> ства человеческой жизни, порожденные раз> витием науки и техники и сделавшие воз> можным выйти на массовое применение технологий «улучшения» человеческой при> роды. Такой вызов человека природе не мо> жет не стать основанием перестройки всей системы научного знания и передвинуть гра> ницы гуманитарных наук относительно наук естественных. Для науки о человеке и обще> стве становится неизбежным поворот, учи> тывающий как существенные для сферы по> вседневности человеческой жизни такие перспективы, как постчеловек и общество постлюдей, пока представляющие собой скорее интеллектуальные экзерсисы, но уже находящиеся на грани практического осуще> ствления. Существенно и то, что вопросы комплекс> ного изучения человека, человеческого по> тенциала должны осмысливаться в связи с процессами трансформации гуманитарно> го знания, которое все более субъективизи> руется. Этот аспект гуманитарного знания о человеке становится центральным в тезау> русном подходе, развиваемом участника> ми проекта. Тезаурус рассматривается как функциональная система, которая обеспе> чивает в кооперации (взаимосодействии) с другими системами и подсистемами жизне> способность социального субъекта (от лич> ности до человечества в целом), отражая ие> рархию его представлений о мире. Особая структура тезауруса, составляющие его эле> менты (концепты, константы, ценности и т. д.), способы поддержания «своего», освоения «чужого», исключения «чуждого», а кроме того, его динамика, энергетика, иерархиче> ский и сетевой строй тезаурусных конструк> ций, фрактальность тезауруса — все это те>

2009 — №4

оретико>методологические акценты, важ> ные для углубленного понимания феноме> нов, обозначаемых понятием «человеческий потенциал». Таким образом, тематика человеческого потенциала, оставаясь вполне прагматиче> ской и увязанной с социально>экономиче> ской сферой, значительно расширяется и приобретает ключевое значение для совре> менного гуманитарного знания. Концептуальное основание проекта. В центре данного проекта лежит концепция человеческого потенциала России, прорабо> танная в общей форме исследователями, продолжающими работы И. Т. Фролова по осмыслению перспектив человека и сформи> ровавшими подходы к анализу человеческо> го потенциала в конкретных условиях Рос> сии, а в аспекте исследований молодежи и молодежной политики — учеными Мос> ковского гуманитарного университета. Но> вое качество означенной концепции, кото> рое возникает на пересечении двух научных подходов, состоит в рассмотрении человече> ского потенциала как нерастрачиваемого богатства России, передаваемого новым по6 колениям. В этом ракурсе концепция челове> ческого потенциала еще не подвергалась проблематизации, структурированию, опре> делению показателей и т. д. С точки зрения образа России в мире здесь также есть перспектива переосмысле> ния и переоценки сложившихся подходов. Безусловно, место России в многополярном мире во многом определяется ее экономиче> ской и военной мощью. Однако наша страна давала, дает, должна давать миру и то, что не сводится к фактору материальных ресурсов. Особое значение имеет воздействие России на мир через ее культурное своеобразие, достижения в различных сферах духовно> го творчества, в раскрытии возможностей человеческого развития, которыми распо> лагает и должна располагать наша страна. Если придавать этому первостепенное зна> чение, то и образ России для мира может конструироваться иным, нежели тот, какой утвердился в большинстве развитых стран:

Аналитика и научное проектирование

255

этот образ все меньше должен пугать и все больше — привлекать, а это значит, что предстоят изменения в подходах не только на уровне СМИ. Общенародной задачей ста> новится четкое, недвусмысленное направ> ление ресурсов на развитие человеческого потенциала и создание условий для его про> явлений в настоящем и будущем. Из этого следует, что насущной потребностью ста> новится отслеживание текущей ситуации именно с этой точки зрения и определение с этой же точки зрения «узких мест», проду> мывание программ и проектов их ликвида> ции. Эта тематика должна быть ведущей при разработке как перспектив, так и целостной стратегии развития страны на ближайшие десятилетия. Соответственно изложенному проблема человеческого потенциала в научном аспек> те является комплексной, междисциплинар> ной, предполагающей как теоретико>мето> дологические и прикладные исследования, так и внедренческую деятельность. В аспекте практики она неразрешима без проработки переходов от теории вопроса к технологиям экспертной, социально>проектировочной, образовательной, нормотворческой и дру> гой работы. Здесь недостаточно научного дискурса и требуется широкий диалог с го> сударственными структурами и граждан> ским обществом. Именно потому форма Информационно>исследовательской базы данных в наибольшей мере соответствует на> учному и практическому содержанию про> екта. Содержание проекта. Информационно> исследовательский портал систематизирует разнородную информацию по тематическим блокам (разделам). В этой систематизации применяется тезаурусный подход (Луков Вал. А., Луков Вл. А., 2008). Основные тематические разделы портала: — Человеческий потенциал: концепции. В разделе представлены тексты теоретиче> ских работ, содержащих изложение, обос> нование, критику концепций человеческого потенциала, в целом проблем комплексного исследования человека (включая проблемы

256

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

создания единой науки о человеке). Факти> чески это демонстрация концептуальных возможностей научного сообщества, сфор> мировавшегося в России. — Возможности человека. В разделе со> бирается мозаика фактов, свидетельствую> щих о многообразии человеческих возмож> ностей, позволяющих ему самореализовать> ся в окружающем его мире. — Образованный человек в России XXI ве6 ка. Раздел посвящен вопросам содержания образования, дискуссиям о значении обра> зования как человеческого потенциала, воз> можности получить достойное образование для самореализации человека. Представле> ны данные исследований, проводимых в ву> зах, школах России. — Человек в истории России. В разделе собирается мозаика фактов и обобщающие материалы, освещающие особенности рос> сийского менталитета, инновационные им> пульсы, в разные времена шедшие из России, свидетельствующие о славных страницах ее истории. — ИРЧП, индексы, статистика. Раздел содержит материалы о содержании и при> менении Индекса развития человеческого потенциала, а также различные данные ста> тистики о социальном положении людей в России (вопросы благосостояния, уровня жизни, демографическая картина, социаль> ная инфраструктура и др.). — Социальные и культурные проекты. В разделе представлены принятые и выне> сенные на обсуждение проекты в социаль> ной и культурной сфере на разных уровнях управления. Даются рекомендации по техно> логии социального и культурного проекти> рования. — Связь поколений. Раздел посвящен вза> имоотношениям поколений в российском обществе. Здесь размещаются материалы по молодежной политике, политике в отноше> нии детей, пенсионной политике, данные ис> следований о положении различных возра> стных групп, их отношении к реформам

в российском обществе, работы в области социологии молодежи, социологии детства, социологии престарелых и др., материалы конференций. — Россия и мир: диалог культур. В разде> ле собирается информация о международ> ных контактах россиян, взаимооценках лю> дей, организаций, стран с позиций диалога культур, теоретические работы и данные эм> пирических исследований в этой области. — Гуманитарная экспертиза. Раздел по> священ разрабатываемой ИФ РАН и ИФПИ МосГУ концепции гуманитарной эксперти> зы, дискуссии о ее возможном содержании и формах организации в России и мире. Представлены экспертные заключения, ко> торые по своему характеру являются актами гуманитарной экспертизы. В других разделах содержится информа> ция, существенная для пользователей проек> та (данные по персоналиям исследователей, научным учреждениям, разрабатывающим проблемы человека, и др.). По мере наполне> ния контента портала он даст простор для аналитической работы, но не менее важно, что собранная вместе столь различная ин> формация породит новое качество обобще> ния и новый образ человеческого потенциа> ла России. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

Луков, Вал. А., Луков, Вл. А. (2008) Тезау> русы: субъектная организация гуманитарного знания. М. : Нац. ин>т бизнеса. Фролов, И. Т. (1989) О человеке и гуманиз> ме: Работы разн. лет. М. : Политиздат. Человеческий потенциал как критический ресурс России (2007) / отв. ред. Б. Г. Юдин. М. : ИФ РАН. Человеческий потенциал Парфеньевского района Костромской области (2002) / отв. ред. С. М. Малков. М. : Ин>т человека РАН. Человеческий потенциал России (2002): ин> теллектуальное, социальное, культурное из> мерения / под ред. Б. Г. Юдина. М. : Ин>т че> ловека.

257

2009 — №4

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ

К 65@летию Московского гуманитарного университета: из хроники научной жизни ВКШ при ЦК ВЛКСМ Б. А. РУчКИН*

2009 г. Московскому гуманитарному университету исполнилось 65 лет. Исто> рия создания вуза, этапы его становления и развития обстоятельно раскрыты в книге ректора МосГУ И. М. Ильинского «Беседы об истории Московского гуманитарно> го университета» (М., 2009). В приложении к этой книге есть и хроника основных собы> тий, подготовленная Б. А. Ручкиным при участии сотрудников Института фундамен> тальных и прикладных исследований МосГУ. В настоящей публикации представлены со> бытия научной жизни Высшей комсомоль> ской школы (1969–1990), оставившие свой след в истории университета. 1969 г. 2 сентября. Постановлением Бю> ро ЦК ВЛКСМ от 02.09.1969 г. была созда> на Высшая комсомольская школа при ЦК ВЛКСМ. В Постановлении, в частности, го> ворилось: «Возложить на Высшую комсо> мольскую школу при ЦК ВЛКСМ: — теоретическую подготовку и перепод> готовку кадров для работы в комсомольских

и пионерских организациях, в молодежных газетах и журналах; — проведение научно>исследовательской работы по проблемам коммунистического воспитания молодежи, истории ВЛКСМ, со> временного международного молодежного движения; — методическое руководство работой зо> нальных и республиканских комсомольских школ» (Документы ЦК ВЛКСМ. 1969. Изд> во ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1970. С. 398). Первым ректором комсомольского вуза Бюро ЦК ВЛКСМ утвердило Н. В. Трущен> ко, доктора исторических наук, профессора, лауреата премии Ленинского комсомола за работы в области науки. 1969 г. 19 сентября. Постановлением Сек> ретариата ЦК ВЛКСМ (протокол № 51, пар. 37) от 19.09.1969 г. утверждена Структу> ра ВКШ при ЦК ВЛКСМ. В структуре, в ча> стности, выделены основные звенья органи> зации научной работы: проректор по науч> ной работе, научная часть, кафедры (в их

* Ручкин Борис Александрович — доктор исторических наук, профессор, директор Центра исторических исследований Института фундаментальных и прикладных исследований Москов> ского гуманитарного университета, академик Академии гуманитарных наук. Тел. (495) 374>75>95.

258

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

числе кафедры истории КПСС, марксист> ско>ленинской философии и научного ком> мунизма, политической экономии, истории СССР, всеобщей истории, международного коммунистического и рабочего движения, теории и практики комсомольской работы, конкретной экономики, истории ВЛКСМ; массово>политической и культурно>просве> тительной работы, эстетического воспита> ния, конкретных социологических исследо> ваний, педагогики и психологии, пионерской работы, военно>патриотического воспитания, журналистики, русского языка, иностранно> го языка, физического воспитания и спорта), Научно>исследовательский центр (Архив МосГУ. Ф. ВКШ. Оп. 8. Д. 1). 1970 г. 4 сентября. Создана аспирантура ВКШ при ЦК ВЛКСМ по специальностям: история КПСС, философия, политическая экономия. Задачей аспирантуры была подго> товка высококвалифицированных научно> педагогических и научных кадров, специали> зирующихся в области молодежной проб> лематики (Постановление Секретариата ЦК ВЛКСМ от 04.09.1970 г. Документы ЦК ВЛКСМ. 1970. Изд>во ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1971. С. 251). 1970 г. 4 сентября. Созданы лаборатории конкретных социологических исследований и лаборатория обобщения и анализа инфор> мации (с вычислительным центром) (протокол № 5 от 04.09.1970 г. Постановление Секрета> риата ЦК ВЛКСМ. РГАСПИ.М.>1. Оп. 68). 1970 г. 30 декабря. Принято постановле> ние ЦК ВЛКСМ о первом зачислении в аспи> рантуру ВКШ. Было зачислено 25 человек, из них по специальности «история КПСС» — 7, «марксистско>ленинская философия» — 5, «политическая экономия» — 13. Тематика диссертационных работ связывалась с мо> лодежными проблемами, молодежным дви> жением (Постановление Секретариата ЦК ВЛКСМ ст. 10/10а от 30 декабря 1970 г. «О зачислении в аспирантуру ВКШ при ЦК ВЛКСМ». Архив МосГУ. Ф. ВКШ при ЦК ВЛКСМ. Оп. 8. Д. 15. Л. 9–10). 1971 г. 6 января. В ВКШ создано печатно> множительное бюро для печатания учебных

2009 — №4

пособий, программ, научных разработок (По> становление Секретариата ЦК ВЛКСМ от 06.01.1971 г. Протокол № ГС § 1139. РГАСПИ. М.>1. Оп. 68). 1971 г. 14 июня. В аспирантуре открыта специальность «научный коммунизм» (По> становление Секретариата ЦК ВЛКСМ от 14.06.1971 г.). За время существования аспирантуры ВКШ с 1970 по 1988 г. ее окончили 230 чело> век, в том числе 207 — очное отделение, из них 91 человек защитили диссертации (сте> нограмма заседания Ученого совета ВКШ от 4 апреля 1988 г. «О совершенствовании ра> боты аспирантуры ВКШ при ЦК ВЛКСМ в свете февральского (1988 г.) пленума ЦК КПСС». Архив МосГУ. Ф. ВКШ при ЦК ВЛКСМ. Оп. 2. Д. 264, Л. 13. 1988 г.). 1971 г. 20 июля. В составе лаборатории конкретных социологических исследова> ний ВКШ при ЦК ВЛКСМ создан сектор проблем военно>патриотического воспита> ния молодежи (Постановление Секретариа> та ЦК ВЛКСМ. Протокол № ГС § 2024 от 20.07.1971 г. РГАСПИ. М.>1. Оп. 68) 1971 г. 20 сентября. В ВКШ при ЦК ВЛКСМ создан сектор истории ВЛКСМ. Сектору поручено осуществлять научную разработку истории ВЛКСМ (Постанов> ление ЦК ВЛКСМ. Протокол №18 § 39 от 20.09.1971 г. РГАСПИ. М.>1. Оп. 68). 1972 г. 10 января. Секретариат ЦК ВЛКСМ принял постановление «О совете ВКШ при ЦК ВЛКСМ по присуждению ученых степе> ней» (Архив МосГУ. Ф. ВКШ при ЦК ВЛКСМ. Оп. 8. Д. 43. Л. 1). 1973 г. 9 июля. В ВКШ при ЦК ВЛКСМ со> здан научно>исследовательский сектор меж> дународного молодежного движения. На сектор возлагались «проведение исследо> ваний по актуальным проблемам между> народного молодежного движения, анализ и обобщение опыта работы зарубежных молодежных организаций... участие в ко> ординации научной разработки проблем молодежи с другими научно>исследова> тельскими учреждениями...» (Постановле> ние Секретариата ЦК ВЛКСМ. Протокол

2009 — №4

№ ГС § 5028 от 09.07.1973г. РГАСПИ. М.>1. Оп. 83). 1975 г. 26 апреля. Решением Бюро ЦК ВЛКСМ и Президиума Академии педагоги> ческих наук создан Общественный совет по координации научных исследований про> блем коммунистического воспитания моло> дежи (в конце 1985 г. принято решение о вве> дении в число соорганизаторов Совета АН СССР и Минвуза СССР). Обеспечение условий работы Совета бы> ло возложено на ВКШ, а с созданием Науч> но>исследовательского центра ВКШ — на НИЦ. Главным ученым секретарем Совета являлся директор НИЦ (сначала В. К. Кри> ворученко, а затем в течение 10 лет — И. М. Ильинский). Сотрудники НИЦ явля> лись руководителями двух и учеными секре> тарями 14 из 17 секций Совета. 1975 г. 27 мая — 5 июня. На базе ВКШ при ЦК ВЛКСМ проведена Всесоюзная школа молодых ученых по исследованию молодеж> ных проблем, истории и современной дея> тельности ВЛКСМ (РГАСПИ. М.>1. Оп. 83). 1976 г. 26 июля. Создан Научно>исследо> вательский центр ВКШ при ЦК ВЛКСМ на базе научно>исследовательских подразделе> ний ВКШ, существовавших с 1970 г. Центр получил статус научно>исследовательского института первой категории при вузе. На НИЦ возлагалось «изучение и обоб> щение деятельности комсомола по реали> зации ленинской программы коммунисти> ческого воспитания, проведение научных исследований проблем формирования марк> систско>ленинского мировоззрения молодо> го поколения, повышения его обществон> но>политической и трудовой активности, развитие ВЛКСМ как массовой обществен> но>политической организации молодежи, внедрение достижений науки в практику ра> боты комсомольской организации» (Поста> новление Бюро ЦК ВЛКСМ. Протокол №40 § 6а от 26.07.1976 г. РГАСПИ. М.>1. Оп. 67). 1977 г. 6 декабря. Постановлением Секре> тариата ЦК ВЛКСМ открывается отделение заочной аспирантуры. Главной задачей от> деления была определена подготовка высо>

Научная жизнь

259

коквалифицированных научно>педагогиче> ских и научных кадров для кафедр и подраз> делений НИЦ, системы повышения идейно> теоретического уровня и деловой квалифи> кации комсомольских работников (Архив МосГУ. Ф. ВКШ при ЦК ВЛКСМ. Оп. 8. Д. 108. Л. 9). 1979 г. 4 января. Секретариатом ЦК ВЛКСМ утверждено Положение о выпуске научной литературы ВКШ в издательстве «Молодая гвардия». В соответствии с ним рекомендацию научных работ для включе> ния в тематический план издательства осу> ществлял Совет ВКШ, определяя минимум литературы ежегодно в издательстве в ко> личестве 3–4 названий общим объемом 30–35 издательских листов (РГАСПИ. М.>1. Оп. 83). 1980 г. 17 декабря. Секретариат ЦК ВЛКСМ принял постановление «О работе Научно>исследовательского центра ВКШ при ЦК ВЛКСМ». В нем дана оценка дея> тельности первых четырех лет коллектива. В частности, отмечалось, что результаты 20 всероссийских исследований по вопросам учебно>политической работы комитетов комсомола, формирования достойной смены рабочего класса получили положительную оценку научной общественности и широко используются в практической деятельности комитетов ВЛКСМ (РГАСПИ. М.>1. Оп. 107). 1984 г. 4 декабря. Постановление секре> тариата ЦК ВЛКСМ «О работе Научно> исследовательского центра ВКШ при ЦК ВЛКСМ». В нем дана оценка деятельности коллектива за восемь лет. Отмечалось, что по результатам исследований подготовлены практические рекомендации для комсомоль> ских организаций, в решении все большего круга задач воспитания молодежи комите> ты комсомола опираются на выводы науки (Протокол № 75 от 4.12.1984 г. РГАСПИ. М.>1. Оп. 136). 1985 г. 20 марта. Приказом ВАК СССР от 20 марта № 86 утвержден состав специали> зированного совета К.150.01.04л ВКШ при ЦК ВЛКСМ. Специализированному совету разрешено проводить защиту диссертаций

260

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

на соискание ученой степени кандидата наук по специальности 13.00.01 — теория и исто> рия педагогики. Председателем совета был утвержден А. П. Зиновьев. 1986 г. Январь. Научно>исследователь> ский центр разработал «Основные направ> ления научных исследований актуальных проблем коммунистического воспитания мо> лодежи на 1986–1990 годы». Они были при> няты Общественным советом по координа> ции научных исследований проблем комму> нистического воспитания и опубликованы в бюллетене ВАК при Совете Министров СССР (1986. № 1. С. 6–13). 1986 г. 29 октября. На научной сессии НИЦ ВКШ при ЦК ВЛКСМ И. М. Ильинский в докладе «Проблемы молодежи и молодеж> ной политики в условиях перестройки» впервые сформулировал вопрос о необходи> мости выработки «новой и более сильной молодежной политики государства». В до> кладе выдвинута концепция государствен> ной молодежной политики и ее правового закрепления в законе о молодежи. 1987 г. 15 декабря. В соответствии с По> становлением Бюро ЦК ВЛКСМ от 31 авгус> та 1987 г. № 4/14 «Об участии комсомоль> ских организаций в подготовке проекта за> кона СССР о молодежи» и на основании приказа НИЦ №212 был создан Временный творческий коллектив по разработке Зако> на СССР о молодежи. Научный руководи> тель работы над законопроектом — дирек> тор НИЦ И. М. Ильинский. Руководителем ВМТК «Закон о молодежи» назначена науч> ный сотрудник НИЦ кандидат юридических наук Д. Р. Поллыева. 1988 г. 20 января. На заседании Научно> го совета НИЦ ВМТК «Закон о молодежи» представил первый вариант законопроекта. В заседании участвовали первый секретарь ЦК ВЛКСМ В. И. Мироненко, работники аппарата Верховного Совета СССР. Рабо> та над законопроектом переходит в новую стадию: И. М. Ильинский, члены ВМТК, со> трудники НИЦ выступают по вопросам молодежной политики в наиболее популяр> ных программах центрального телевидения,

2009 — №4

в молодежных аудиториях, публикуются в газетах и журналах, работают с молодыми народными депутатами. 16 мая 1991 г. Вер> ховный Совет СССР принял Закон СССР «Об общих началах государственной моло> дежной политики в СССР» на основе проек> та, подготовленного НИЦ при Институте молодежи. 1988 г. 22 января. Доклад И. М. Ильинско> го на заседании Совета по координации на> учных исследований проблем молодежи при ЦК ВЛКСМ, АН СССР, Минвуза СССР и АПН СССР «О мерах по коренному улуч> шению научных исследований проблем молодежи и комсомола в свете решений XX съезда ВЛКСМ». 1988 г. 11–13 ноября. Международная научная конференция «Мир и молодежь», в которой приняли участие более 150 со> ветских и зарубежных ученых. Конферен> ция дала возможность сопоставить, срав> нить процессы, происходящие в молодеж> ной среде. 1989 г. 2 сентября. В ВКШ открыты Выс> шие социологические курсы (решение об их создании принято постановлением Со> ветской социологической ассоциации АН СССР и ЦК ВЛКСМ от 01.06.1989 г. №14063> 147). Цель курсов — подготовка руководи> телей социологических служб и препода> вателей социологии. Ученый совет ВСК возглавил профессор В. А. Ядов, директор Института социологии Российской акаде> мии наук. Директором ВСК была назначе> на С. В. Наталушко. С 1993 по 1997 г. ВСК существовал как факультет повышения ква> лификации социологических кадров и обу> чения и консультирования предпринима> телей малого и среднего бизнеса. В год в среднем на ВСК обучалось около 250 слу> шателей, в том числе 80–90 студентов из университета Уорвик (Великобритания). На ВСК преподавали ведущие ученые Рос> сии: академик Т. И. Заславская, профессо> ра Ю. Н. Левада, В. А. Ядов, выдающиеся социологи Энтони Гидденс, М. Кастельс, ученые Великобритании, Германии, Испа> нии, США.

2009 — №4

1990 г. 24 января. По инициативе Науч> но>исследовательского центра ВКШ при ЦК ВЛКСМ учреждена Ассоциация «Мо> лодежь и развитие» (МиР) научно>практи> ческого содействия социальной политике и развитию молодежи. Президентом был избран И. М. Ильинский (Архив МосГУ. Ф. И. М., Оп. 21. Д. 1). Ассоциация созда> на решением учредительного собрания учре> дителей Госкомтруда СССР, Молодежного коммерческого банка, Коммерческого банка развития, Ассоциации внешнеэкономиче> ского сотрудничества (АСКО и научно>ис> следовательского центра ВКШ при ЦК ВЛКСМ). Основными задачами являлись: организация и проведение фундаменталь> ных и прикладных исследований, включая и международные, в области гуманитарных наук, связанных с разработкой государст> венной социальной политики в отношении молодежи. Наиболее крупными научными события> ми, профинансированными при участии Ас> социации «МиР», были международный симпозиум «Европа + Москва: опыт и пер> спективы государственной молодежной по> литики» с участием 32 видных ученых из 14 стран (1–5 декабря 1990 г.) и международ> ная конференция «Ценностный мир совре>

Научная жизнь

261

менной молодежи: по пути к мировой интег> рации» (24–26 ноября 1993 г.), на которой присутствовали исследователи молодежи из 12 стран. На открытии конференции были представлены доклады И. М. Ильинского «Мировая интеграция в условиях цивилиза> ционного кризиса» и А. В. Шаронова, пред> седателя Комитета РФ по делам молоде> жи, «Государственная молодежная полити> ка в РФ: некоторые аспекты». В дискуссии выступили 28 исследователей, в том числе 9 зарубежных исследователей. 1990 г. 1 июня. Приняты Постановление Бюро ЦК ВЛКСМ Б 2/22 «О ликвидации ВКШ при ЦК ВЛКСМ и НИЦ ВКШ при ЦК ВЛКСМ» (Архив МосГУ. Ф. ВКШ. при ЦК ВЛКСМ. Оп. 8. Д. 368. Л. 100–102) и Поста> новление Бюро ЦК ВЛКСМ и Госкомтруда СССР № 2/23 «О создании Института мо> лодежи ЦК ВЛКСМ и Госкомтруда СССР и Научно>исследовательского центра» (Ар> хив МосГУ. Ф. И. М. Оп. 1 л. Д. 19. Л. 1 (при> каз №1к от 18.06.1990 г.). В целях обеспе> чения углубленной научной проработки молодежной политики организовать при Институте молодежи с 10 июня 1990 г. Науч> но>исследовательский центр на правах науч> но>исследовательского института при вузе» (РГАСПИ. М.>1. Оп. 135).

262

2009 — №4

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

THE AUTHORS

Agranat Dmitry Lvovich — a Candidate of Science (sociology), associate professor, the dean of the Law Faculty of Moscow Universi> ty for the Humanities. Tel.: (495) 374>74>98. E>mail: 9262246771@mail.ru Amineva Venera Rudalevna — a Candida> te of Science (philology), associate professor of the Comparative Philology and Intercultu> ral Communication Department of V. I. Ulya> nov>Lenin Kazan State University. Tel.: (843) 544>15>24. E>mail: amineva1000@list.ru Averina Marina Vladimirovna — a Can> didate of Science (sociology), associate profes> sor of the Culturology, Sociocultural Anthro> pology and Social Communication Department of the Russian State University of Physical Edu> cation, Sport, Tourism and Youth Policy. Tel.: (499) 166>53>22. E>mail: m>averina@list.ru Borisova Anna Egorovna — a postgraduate of the Developmental Psychology and Acmeo> logy Department of Moscow University for the Humanities, educational psychologist of the State Educational Institution “Kindergarten № 1734”. Tel.: (499) 378>24>82. E>mail: ab20.07.85@mail.ru Borsuk Vera Andreevna — a postgraduate of the Pedagogy and Psychology of the Higher School Department of Moscow University for the Humanities. Tel.: 8>916>612>26>25. E>mail: borsuk>vera@mail.ru Buchkina Elena Aleksandrovna — a second> year postgraduate of Udmurt State University. Tel.: (3412) 916>167. E>mail: lena_boo@mail.ru

Danilova Liudmila Alekseevna — a re> search fellow of the Museum Center of the Roerichs, Moscow City. Tel.: (495) 690>43>76. E>mail: a.shelemova@rambler.ru Doskalchuk Aleksandr Vladimirovich — the principal deputy of the mayor, chief of the staff of Bratsk Town Administration, an associ> ate professor of the Bratsk Branch of Irkutsk State University. Tel./fax: (3953) 34>90>22. Tel.: (3953) 34>90>20. E>mail: doskalchuk@bratsk> city.ru Egorova Liudmila Vladimirovna — a Can> didate of Science (philology), doctoral candi> date of Moscow Pedagogical State University. E>mail: lveg@yandex.ru Fedotov Leonid Nikolaevich — a Candidate of Science (sociology), associate professor of the Economy and Management Department of Russian State Social University (branch in Pen> za). ). Tel.: (8412) 45>35>22. E>mail: mgsu>pen> za@rambler.ru Fedotova Valentina Gavrilovna — a Doctor of Science (philosophy), professor, member of the Russian Academy of Natural Sciences, the head of the Social Philosophy Sector of the In> stitute of Philosophy of the RAS. Tel.: (495) 697>98>93. E>mail: valentina_fedotova@ front.ru Gaydin Boris Nikolaevich — a senior researcher of the Institute of Fundamental and Applied Studies of Moscow University for the Humanities. Tel.: (495) 374>59>30. E>mail: bar> barious@mail.ru

2009 — №4

Gerasimova Aleksandra Sergeevna — a Candidate of Science (psychology), asso> ciate professor of the Psychology Depart> ment of Belgorod State University. Tel.: (4722) 30>13>28>73. E>mail: AGerasimova@ bsu.edu.ru Gutsykova Svetlana Valerievna — an appli> cant of the Engineering Psychology and Ergo> nomics Laboratory of the Institute of Psycho> logy of the RAS, business>trainer of the Mar> mot and Co, Ltd. Tel.: (495) 500>80>23. E>mail: gutsykova@rambler.ru Ilinskiy Igor Mikhailovich — a Doctor of Science (philosophy), professor, the rector of Moscow University for the Humanities, the president of the National Union of Nongovern> mental Institutes of Higher Education, the president of the Union of Nongovernmental Institutes of Higher Education of Moscow and Moscow Region. Tel.: (495) 374>78>78. E>mail: iilinskiy@mosgu.ru Izhvanova Elena Mikhailovna — a Can> didate of Science (psychology), the deputy director of the Psychological, Medical and Social Support Center «The Open World». Tel.: (495) 601>22>27. E>mail: izhvanova@bk.ru Khorin Ivan Sergeevich — a Doctor of Science (philosophy), professor of the Philoso> phy, Culturology and Politology Department of Moscow University for the Humanities. Tel.: (495) 374>55>11. Kislitsyn Konstantin Nikolaevich — a Can> didate of Science (philology), senior researcher of the Institute of Fundamental and Applied Studies of Moscow University for the Huma> nities. Tel.: (495) 374>75>95. E>mail: kons. kislytsin@yandex.ru Kolesova Irina Semenovna — a Candida> te of Science (philosophy), associate profes> sor, the head of the Humanitarian and Socio>economic Disciplines Department of Ural State Pedagogical University (Novouralsk

The authors

263

Town) Tel.: (343>70) 20>373. E>mail: ikolesova @mail.ru Kostin Artem Vladimirovich — a postgrad> uate of the Philosophy, Culturology and Politology Department of Moscow University for the Humanities. E>mail: a_v_kostin@ mail.ru Kostina Anna Vladimirovna — a Doctor of Science (philosophy), professor, the head of the Philosophy, Culturology and Politology Department of Moscow University for the Humanities. Tel.: (495) 374>61>81. E>mail: anna_kostina@inbox.ru Krylova Irina Anatolievna — a Doctor of Science (philosophy), lead research fellow of the Institute of Philosophy of the RAS. Tel.: (495) 697>98>93. E>mail: socio.philos.@gmail. com Kulygina Victoria Viktorovna — a post> graduate of the Theory of Literature and Lite> rature of the 20th Century Department of the Philological Faculty of Ivanovo State Univer> sity. E>mail: v_iablochco@mail.ru Kupreichenko Alla Borisovna — a Can> didate of Science (psychology), associate pro> fessor, senior research fellow of the Laboratory of Social and Economic Psychology of the Institute of Psychology of the RAS, associate professor of the Social and Ethical Psychology Department of Moscow University for the Humanities. Tel./Fax: (495) 682>92>01. E>mail: ipras>contakt@mail.ru Kuznetsov Dmitry Aleksandrovich — a postgraduate of the Institute of Philosophy of the RAS. Tel.: (495) 697>98>93. E>mail: mv> ad@mail.ru Lamazhaa Chimiza Kuder6oolovna — a Candidate of Science (philosophy), senior researcher of the Institute of Fundamental and Applied Studies of Moscow University for the Humanities. Tel.: (495) 374>59>30. E>mail: lamajaa@mail.ru

264

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

2009 — №4

Lukov Valery Andreevich — a Doctor of Science (philosophy), professor, the pro>rector of scientific and publishing work — director of the Institute of Fundamental and Applied Studies of Moscow University for the Humani> ties, the honored scientist of the Russian Federation, the academician>secretary of the International Academy of Science (IAS). Tel.: (495) 374>70>20. E>mail: v>lukov@list.ru

Tel. /Fax: (495) 682>92>01. E>mail: ipras>con> takt@ mail.ru

Lukov Vladimir Andreevich — a Doctor of Science (philology), professor, the honored sci> entist of the Russian Federation, full>member of the International Academy of Science (Innsbruck) and the International Teacher’s Training Academy of Science, the director of the Theory and History of Culture Center of the Institute of Fundamental and Applied Studies of Mos>cow University for the Huma> nities. Тel.: (495) 374>75>95 (office). E>mail: lookoff@mail.ru

Rashidova Tamila Rizvanovna — a third> year postgraduate of the Philosophy, Cul> turology and Politology Department of Mos> cow University for the Humanities. Tel.: (495) 374>55>11. E>mail: tamila24@list.ru

Lukov Sergey Valerievich — a senior resear> cher of the Institute of Fundamental and Ap> plied Studies of Moscow University for the Hu> manities, Candidate of Science (sociology), master of social work. Tel.: (495) 374>75>95. E>mail: sv>lukov@rambler.ru

Shcherbinina Julia Vladimirovna — a Can> didate of Science (pedagogy), associate profes> sor of the Rhetoric and Speech Culture Depar> tment of Moscow Pedagogical State Universi> ty. Tel.: (495) 311>59>15. E>mail: ad_stefan@ rambler.ru

Magirovskaia Oksana Valerievna — a Can> didate of Science (philology), associate profes> sor, doctoral candidate of the English Philology Department of G. R. Derzhavin Tambov State University. Tel.: (0752) 72>34>40, 71>22>50. E>mail: magirovskaya@rambler.ru

Siegert Andreas — a consultant of Moscow Chamber of Commerce and Industry, doctoral candidate of the Sociology Faculty of the University of Hannover (Germany). E>mail: siegertandreas@web.de

Pavlova Anna Alekseevna — a postgraduate of the World Literature Department of Mos> cow Pedagogical State University. Tel.: (495) 549>50>57. E>mail: pavlovaanna1@rambler.ru Pozniakov Vladimir Petrovich — a Doctor of Science (psychology), the leading research fellow of the Laboratory of Social and Economic Psychology of the Institute of Psy> chology of the RAS, associate professor of the Social and Ethical Psychology Depart> ment of Moscow University for the Humanities.

Ralnikova Irina Aleksandrovna — a Can> didate of Science (psychology), associate pro> fessor of the Social and Clinical Psychology Department of Altai State University. Tel.: (3852) 36>61>61. E>mail: irinaralnikova@ yandex.ru

Shapinskaia Ekaterina Nikolaevna — a Doctor of Science (philosophy), professor, the chief scientific fellow of the Russian Institute of Culturology. Tel.: (495) 959>09>02. E>mail: reenash@mail.ru

Sikorskaia Larisa Evgenievna — a Can> didate of Science (psychology), associate pro> fessor of the Pedagogy and Psychology of the Higher School Department of Moscow Unive> rsity for the Humanities. Tel.: (495) 374>74>59. E>mail: lara.64@mail.ru Sitarov Viacheslav Alekseevich — a Doctor of Science (pedagogy), professor, the head of the Pedagogy and Psychology of the Higher School Department of Moscow University for the Humanities. Tel.: (495) 374>74>59. E>mail: sitarov@mail.ru

2009 — №4

Sokolov Yuriy Evgenievich — an associate professor of the Modern Art Institute (Mos> cow City). Tel.: (499) 749>83>80. E>mail: mail@ isi>vuz.ru Utkin Anatoly Ivanovich — a Doctor of Science (history), professor, member of the Russian Academy of Natural Sciences, the di> rector of the International Researches Center of the Institute of the USA and Canada of the RAS. Tel.: (495) 691>20>52. E>mail: iskran@ rambler.ru Uzbekova Zimfa Kamilievna — a senior lec> turer of the Astrakhan Branch of Moscow Open Social Academy. Tel.: 8>(8512)>412>412. E>mail: zeefa>uzbekova@yandex.ru Vavakina Tatiana Sergeevna — a research fellow of the Institute of Psychology of the RAS. Tel./Fax: (495) 682>92>01. E>mail: ipras> contakt@mail.ru Vdovina Margarita Vladimirovna — a Can> didate of Science (sociology), associate profes> sor of the Sociology Department of Mos>

The authors

265

cow University for the Humanities. Tel.: (495) 374>60>21. E>mail: swmosgu@mail.ru Zakharov Nikolay Vladimirovich — a Ph.D., the vice>director of the Institute of Fundamental and Applied Studies of Moscow University for the Humanities, full>member of the International Academy of Science (IAS), academic secretary of the Shakespeare Committee of the RAS. Tel.: (495) 374>75>95. E>mail: nikoltine@yandex.ru Zhuravlev Anatoly Laktionovich — a Doc> tor of Science (psychology), professor, the director of the Institute of Psychology of the RAS, the head of the Social and Ethical Psychology Department of Moscow University for the Humanities. Tel./Fax: (495) 682>92>01. E>mail: ipras>contakt@mail.ru Yudin Boris Grigorievich — the head of a Department of the Institute of Philosophy of the RAS, corresponding member of the RAS, full>member of the International Academy of Science. Tel. (495) 203>91>69. E>mail: byudin@ yandex.ru

266

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

2009 — №4

СОДЕРЖАНИЕ ЖУРНАЛА ЗА 2009 ГОД

РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО

Ильинский И. М. О российской нации

№3

ВОЙНА И МИР

Ильинский И. М. Зачем вспоминать о войне?

№2

ОБРАЗОВАНИЕ И ОБРАЗОВАННЫЙ ЧЕЛОВЕК В XXI ВЕКЕ

Голионова Ю. А. Предпосылки возникновения дистанционного обучения в мировом образовательном пространстве Гончаров Д. К. Развитие социологии информационно>коммуникационных технологий: веб как платформа современного образования Урсул А. Д. Образовательная революция XXI века в перспективе устойчивого будущего

№2 №3 №1, 2, 3

V МЕЖДУНАРОДНАЯ НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ «ВЫСШЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ ДЛЯ XXI ВЕКА»

Ильинский И. М. Вступительное слово Ответы на вопросы, заданные Оргкомитетом конференции по проблемам высшего образования. Международный опрос, 2008 год. Участники: Л. Н. Арсюткина (Беларусь), Б. и М. Рамм (Германия), А. Н. Гирнык (Украина), Л. Г. Джахая Грузия), Т. С. Каландаров (Таджикистан), М. Костихова (США), К. П. Небель (Латвия), И. Сурина (Польша), Стрейт Д. Р. (США) Шудегов В. Е. Образование в современной России: новые решения

№1

№1 №1

НАУЧНО@ФИЛОСОФСКИЕ ДИАЛОГИ

Бунинская премия и российская культура: беседуют С. И. Бэлза, Ю. Л. Воротников, Вл. А. Луков №1 ОБЛИК УЧЕНОГО (ТВОРЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ)

Абдусалам Абдулкеримович Гусейнов: Общество потребления — «за» и «против» (беседовала О. М. Зиновьева)

№2

ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ: ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ

Васильев Ю. А. О методологических основаниях русской исторической школы: историософские аспекты №1, 2 Горелов А. А., Горелова Т. А. Концепция пассионарности и проблема смысла жизни №1, 2 Еременко И. В., Шендрик А. И. Специфика метода культурологии как отражение специфики культурологического знания №2 Журавлев А. Л., Купрейченко А. Б. Тенденции социально>экономической жизни российского общества и развитие исследований отечественной экономической психологии №4

2009 — №4

Содержание журнала за 2009 год

267

Криворученко В. К. О количественных методах в исторических исследованиях №2 Крылова И. А. Кризис российской науки в глобальном контексте №1 Ламажаа Ч. К. Проблема архаизации общества №4 Луков Вал. А. О свойствах междисциплинарности (к развитию теорий молодежи) №3 Младенович М. (Сербия) Об идее справедливости и ее реализации №3 Позняков В. П., Вавакина Т. С. Деловое партнерство как одна из форм деловой активности предпринимателей №4 Соколов А. С. Социальная философия как форма онтологического знания (теоретико>методологический и историко>философский аспекты) №1 Твердынин Н. М. Техническое творчество и ремесло: социально>философский анализ №1 Шапинская Е. Н. Образ Другого в текстах культуры: политика репрезентации №3, 4 ГОСУДАРСТВО И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО: ПОЛИТИКА, ЭКОНОМИКА, ПРАВО

Канарш Г. Ю. Демократия и особенности российского национального характера (к политико>психологическим аспектам имиджа России) Крылова И. А. Социальная модернизация и кризисные процессы в России Уткин А. И., Федотова В. Г., Федотов Л. Н. Экологополитический и экологосоциологический дискурсы Хакимов Г. А. Российская модернизация в свете мир>системных концепций Шажинбатын А. (Монголия) Национализм versus космополитизм Шарнаускене Т. В. Прецеденты культуры и правовая модернизация общества

№3 №4 №4 №3 №3 №3

КУЛЬТУРНАЯ ПОЛИТИКА

Жукова О. А. Культурная идентичность, культурное наследие и культурная политика России Костина А. В. Особенности культурного строительства в советской России 20–30>х гг.: к вопросу о субъектном аспекте истории Миронова Т. Н. Сохранение культурного и природного наследия как главная черта культурной политики европейского региона: Италия Мошняга П. А. Культурная политика Японии в условиях глобализации

№2 №2 №2 №2

НОВЫЕ ПОКОЛЕНИЯ

Луков Вал. А. Теории молодежи: апология их неисчерпаемости Потанина Л. Т. Образно>символический язык как средство развития системы ценностей школьника Ситаров В. А., Шутенко А. И., Шутенко Е. Н. Психологические особенности социокультурного облика студенческой молодежи

№2 №2 №2

СОЦИОЛОГИЯ И ЖИЗНЬ

Агранат Д. Л. Институциональная девиация в военизированных организациях Агранат Д. Л. Особенности социализации личности в условиях военизированной организации, вытекающие из институционального конфликта Агранат Д. Л. Этапы социализации личности в военизированной организации Агранат Д. Л., Лобанов М. А. Сущность и содержание социализации молодых сотрудников органов внутренних дел Аристова М. В. Современные компьютерные технологии в социальной сфере

№4 №1 №2 №3 №1

268

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

2009 — №4

Богданова В. В. Траектории социализации как социологический феномен Вдовина М. В. Возможности регулирования конфликта в семье Викулова С. К. Социально>технологический подход к работе с населением в режиме местного самоуправления Воробьев Ю. Л. Общественное мнение в системе коммуникативного воздействия структур публичной власти Выборнова В. В., Шарифулина Э. А. Социальное взаимодействие трудовых мигрантов Средней Азии с принимающим обществом Доскальчук А. В. Стратегия социально>экономического развития как фактор эффективности управления современным городом Железнёва Р. Г. Влияние гендерных стереотипов на процесс самоидентификации современной женщины Ламажаа Ч. К. Социальная архаизация постсоветской Тувы Макарова Т. Л., Макаров С. Л. Информационно>знаковые системы коллекций женской одежды «прет>а>порте» Дома моды «Max Mara» Тихомиров Д. А. Добрачные сожительства в Москве как новая составляющая матримониального поведения молодежи

№1 №4 №2 №3 №3 №1 №1 №2 №1 №3

ПРОБЛЕМЫ ФИЛОЛОГИИ, КУЛЬТУРОЛОГИИ И ИСКУССТВОВЕДЕНИЯ

Аминева В. Р. Типы диалогических отношений между национальными литературами как предмет компаративистики Большакова А. Ю. История и гротеск в прозе Юрия Полякова Гладилин Н. В. «Женская версия» истории в романе Г. Грасса «Камбала» Головко В. М. Понимающий потенциал литературного жанра как проблема теоретической поэтики М. М. Бахтина Данилова Л. А. Традиции Серебряного века в творчестве художника Н. Н. Вышеславцева Егорова Л. В. Псалтирь Сидни. Следует ли «переписать историю метафизического возрождения»? Егорова Л. В. Библейский парафраз Генри Говарда, графа Сари Жук М. И. Концепция человеческого бытия в романе Джулиана Барнса «История мира в 10 1/2 главах» Захаров Н. В. Процесс шекспиризации в русской литературе XVIII–XIX вв.: пример М. Н. Муравьева Захаров Н. В. У истоков шекспиризма в России: Н. М. Карамзин, А. А. Петров и Я. М. Р. Ленц Кабанов А. А. Образ андрогина в декадентском искусстве Каримова Е. С. Мотив «блудного пира» в «Петербургских повестях» Н. В. Гоголя Кашлявик К. Ю. «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное» глазами француза Кислицын К. Н. Лейтмотив как выражение экзистенциализма в прозе С. А. Клычкова Колесников А. Г. Йозеф Рот и Франц Легар: литературно>музыкальные связи Комаров С. Г. Драма Эдварда Бонда «Летом» в контексте библейской архетипики Комарова Е. А. Антитеза как принцип организации хронотопа в романе Ж.>К. Гюисманса «Там, внизу» Луков Вл. А. Теоретическое осмысление неоромантизма: академическая речь Ростана

№4 №3 №2 №3 №4 №3 №4 №3 №2 №3 №2 №3 №3 №4 №3 №2 №3 №3

2009 — №4

Содержание журнала за 2009 год

Носов С. О. Драматическое пространство как провокация диалога («Лебединая песня» А. П. Чехова) Ощепков А. Р. Россия в книге Т. Готье «Путешествие в Россию» Пузырникова Е. Ю. Роман Т. Манна «Доктор Фаустус» в советском литературоведении: проблема жанровой дефиниции Раскина Е. Ю. Геософские аспекты творчества Н. С. Гумилева Хвастова В. В. Интерактивный фон обозначения ситуации общения в семантической организации диалога Шалыгина О. В. Антропологический смысл художественного ритма

269

№2 №2 №2 №2 №2 №3

К 445@ЛЕТИЮ ШЕКСПИРА

Акимов Э. Б. «Гробовщик» Пушкина и «Гамлет» Шекспира Захаров Н. В., Луков Вл. А. Шекспир и шекспиризм в России Первушина Е. А. Переводческие модификации цикла сонетов Шекспира в России Флорова В. С. Драматический диалог в «Сонетах» Шекспира

№1 №1 №1 №1

ЛИНГВИСТИКА И МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ

Бакирова М. Р. Понятие оценки в пословицах татарского и английского языков Гизатова Г. К. Аксиологическая функция фразеологизмов в английском и русском языках Добрынина Н. В. Проблемы синергетического подхода к изучению процесса восприятия иноязычных текстов носителями русского языка (научно>прикладной аспект) Магировская О. В. Особенности языковой репрезентации субъекта познания на уровне системы языковых категорий Мошняга Е. В. Концепт «культурный туризм» в системе концептов международного туризма Панченко Н. Н. Когнитивные категории «истинность» и «достоверность»: общее и различное Толстошеева Л. Ю. Ассоциативно>семантическое поле лексемы «число» в текстах В. Хлебникова Ширина Е. В. Ключевые концепты политического универсума русских публицистов>демократов Щербинина Ю. В. Дискурс как речевое пространство

№1 №3 №1 №4 №3 №1 №1 №3 №4

ПРОБЛЕМЫ ПЕДАГОГИКИ И ПСИХОЛОГИИ

Алексеева Е. Е. Психофизиологические и психологические маркеры эмоционального выгорания студентов педагогических и психологических специальностей №3 Афанасьева А. Б. Этнокультурное образование: сущность, структура содержания, проблемы совершенствования №3 Борисова А. Е., Ижванова Е. М. Детский опыт матери и ее отношение к собственному ребенку №4 Галимзянова И. И. Формирование профессионально>ориентированной языковой подготовки в пространстве технического вуза №1 Герасимова А. С. Ценностно>деятельностный подход к психодиагностике учебной мотивации студентов №4 Гончаров М. А. Методологические основы менеджмента в сфере образования (теоретический аспект) №1

270

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

2009 — №4

Джига Н. Д. Самоуправление, самоизменение личности студента как фактор успешности развития Косинова О. А. Российское зарубежье в Китае: опыт этнокультурного взаимодействия в сфере образования (1898–1945) Крулехт М. В. Педагогика высшей школы: чему и как учить студентов гуманитарного университета Ральникова И. А. Взгляд в будущее через одиночество Ревин С. Н. Метод аналогии в экологическом образовании школьников (на примере пилотируемой космической станции) Романюк Л. В. Феномен гуманистической педагогической традиции Сикорская Л. Е. Волонтерство как форма трудового воспитания студенческой молодежи Сикорская Л. Е. Социализация молодежи в процессе добровольческой деятельности Ситаров В. А. Проблемное обучение как одно из направлений современных технологий обучения Ситаров В. А., Сикорская Л. Е. Добровольческая деятельность как школа нравственного становления молодежи (начало) Спирова Э. М. Архетипы в житейской повседневности Ульянова И. В. Исторические аспекты становления педагогического феномена «смысложизненные ориентации личности» Чабанова С. С. Авторитет учителя: генезис педагогических подходов Шарапов В. В. Актуальные аспекты исследования позитивной этнической идентичности, межкультурного и межэтнического взаимодействия населения Поволжья

№3 №1 №1 №4 №3 №1 №1 №4 №1 №4 №4 №1 №3 №3

РЕЛИГИЯ, КУЛЬТУРА, ОБРАЗОВАНИЕ

Козолупенко Д. П. Миф, наука, религия — линии родства и принципы разграничения Колесова И. С. Образ Софии Премудрой как способ разработки идеи соборности в русской духовной культуре Костина А. В. Кризис современной идентичности и доминирующие стратегии идентификации в границах этноса, нации, массы (начало) Мякишева Е. В. Коды культуры в эстетической сфере человека (по данным русского языка) Соколов Ю. Е. Архаический ритуал как коммуникация Хорин И. С. Человек: ангел или зверь? Шаяхметова А. К. К вопросу о музыкальной эстетике Корана

№1 №4 №4 №3 №4 №4 №3

РУССКИЙ МИР

Ильинский И. М. Белая правда Бунина (заметки о бунинской публицистике) Свалов А. Н. Н. В. Станкевич: «Человек выше всего…» Свалов А. Н. Философия любви Николая Станкевича

№4 №2 №3

ГУМАНИТАРНАЯ ЭКСПЕРТИЗА

Дрепа М. И. Интернет>зависимость как объект научной рефлексии в современной психологии

№2

2009 — №4

Содержание журнала за 2009 год

271

Зигерт А. (Германия). Трансмиграция высококвалифицированного персонала — вызов для кадрового менеджмента. Размышления на примере российских специалистов и руководителей №1, 4 Иванов А. В. Экспертные оценки инновационного потенциала системы реабилитации инвалидов №2 Луков С. В. Сотрудничество вузов России и Германии в аспекте диалога организационных культур №4 Позняков В. П., Хромова В. Л. Социально>психологические особенности отношения к табакокурению у курящих и некурящих мужчин и женщин (окончание) №1 ПРОБЛЕМЫ ПОНИМАНИЯ

Голенок Г. В. Феномен повседневности в культуре Долженко О. В., Тарасова О. И. Деонтологизация понимания Селиверстова Н. А. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» в прочтении студентов (анализ дневников читателей) Спирова Э. М. Почему культура есть величайшая неудача (Опыт практической интерпретации символа по Н. А. Бердяеву) Спирова Э. М. Функции символа Ульянова Н. Б. Проблема дифференцированного обучения

№2 №1 №2 №1 №2 №1

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ

Лунева О. В. История исследования социального интеллекта (окончание)

№1

МОНИТОРИНГ

Радкевич А. Л. Интернет>аудитория в России: состояние, динамика, тенденции Скачкова Т. А. Политические мифы в восприятии российского студенчества

№1 №2

НАУЧНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ: РАБОТЫ МОЛОДЫХ УЧЕНЫХ

Аверина М. В. Механизмы действия феномена маргинальности в пространстве спорта Бизеев А. Ю. Понятие «переходность» в современных исследованиях социокультурных процессов: концепция А. С. Ахиезера Борсук В. А. Социокультурные детерминанты преподавания английского языка в гимназиях России ХIХ — ХХ веков Бучкина Е. А. Роль мифологемы в организации культурного пространства начала ХХ века (на примере мифологемы рождения и смерти) Гайдин Б. Н. Вечные образы в системе констант культуры Гуцыкова С. В. К вопросу согласованности экспертных оценок профессионально важных качеств Жаринов С. Е. Влияние герметической традиции на научные взгляды И. Ньютона Иванов А. Н. Константы шведской культуры в свете тезаурусного подхода Кабанов А. А. Образ женщины в декадентском искусстве Костин А. В. Противоречия развития культуры информационного общества: социальный и ценностный аспект Кузнецов Д. А. Предмодернизационный этап развития потребления Любимцев К. В. Традиционное знание в процессах социокультурных трансформаций

№4 №3 №4 №4 №2 №4 №2 №3 №3 №4 №4 №1

272

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

Павлова А. А. Эллинизм в эссеистике Джона Фаулза Рашидова Т. Р. Одиночество и масса: парадокс массовой культуры Романюк Д. М. Акмеологические факторы успешности развития организации Сурнина В. В. Становление туристского образования в России в период второй половины XIX — первой половины XX века Ткаченко А. С. Инновационный потенциал руководителя социального учреждения Узбекова З. И. Формирование системы показателей для инвестиционного анализа

2009 — №4

№4 №4 №1 №3 №3 №4

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ГУМАНИТАРНЫХ НАУК

Город (Вал. А. Луков, А. В. Доскальчук) История литературы (Вл. А. Луков) Композиция (Вл. А. Луков, Т. М. Кирюхина) Крылатые слова (Вл. А. Луков, Вал. А. Луков) Характерология (Г. Ю. Канарш) Шекспировская индустрия (Н. В. Захаров, Б. Н. Гайдин) Ювентизация (Вал. А. Луков)

№4 №4 №1 №2 №2 №4 №1

АНАЛИТИКА И НАУчНОЕ ПРОЕКТИРОВАНИЕ

Луков Вал. А., Юдин Б. Г. К концепции интернет>проекта «Человеческий потенциал России»

7№4

НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ

Ручкин Б. А. К 65>летию Московского гуманитарного университета: из хроники научной жизни ВКШ при ЦК ВЛКСМ №4 Фурсов А. И. Евразийские гиганты Россия и Китай в современном мире: проблемы, противоречия, перспективы (обзор докладов и выступлений) №2 РЕЦЕНЗИИ И АННОТАЦИИ

Абаев Н. В., Хомушку О. М. Тува между прошлым и будущим Ищенко Ю. А. (Украина) Размышления над книгой Луков Вл. А. Шекспир в русском культурном тезаурусе Портнов В. В. О книге И. М. Ильинского «Корни и Крылья»

№3 №3 №4 №3

2009 — №4

Научно,философские диалоги

273

274

ЗНАНИЕ. ПОНИМАНИЕ. УМЕНИЕ

2009 — №4