Альманах Aesthetoscope.Концепция прекрасного (2010)

СD Aesthetoscope. Концепция прекрасного

К этому изданию альманаха может прилагаться мультимедийный СD. На диске мы постарались представить самые интересные на наш взгляд мультимедийные проекты, посвященные попыткам вплести стихосложение в новые виды искусств, обогатить его восприятие новыми возможностями, которые предоставляют художникам современные технологи, расцветить его яркими красками, сочными звучаниями и возможностью привлечь читателя-слушателя-зрителя к творческому взаимодействию.

Иллюстрации Кристины Зейтунян-Белоус (Париж)

Aesthetoscope. Концепция прекрасного

Aesthetoscope – это блог, онлайн-еженедельник и мультимедийный альманах. Блог Aesthetoscope (www.aesthetoscope.livejournal.com) – редакционный портфель издания, в нем мы публикуем интересные с точки зрения редакции работы и предоставляем читателям возможность оценить их и оставить комментарии к ним. Субботний онлайн-еженедельник Aesthetoscope (www.aesthetoscope.info) – это периодическое интернет-издание, ставящее перед собой целью по возможности наиболее полное осмысление феномена прекрасного. Мультимедийный альманах Aesthetoscope – журнал с приложением мультимедийного DVD, на котором мы представим самые интересные материалы из блога Aesthetoscope, еженедельника Aesthetoscope и из архивов Aesthetoscope. Альманах распространяется в сопровождении мультимедийных CD или DVD-дисков Aesthetoscope.

Aesthetoscope. Концепция прекрасного CD Aesthetoscope. Концепция прекрасного Екатерина Симонова (Нижний Тагил) Ивкин (Екатеринбург) (Дюссельдорф)

Сергей

Дмитрий Чирказов

Алексей Зайцев (Москва)

19 Александр Елеуков (Санкт-Петербург) 23 Давид Шраер-Петров (Бостон) 33 Ирина Ильина (Таганрог) 37 Антон Полунин (Киев) 41 Валерий Румянцев (Сочи) 42 «Велимир Хлебников – Саша Путов» 54 Иллюстрации Кристины Зейтунян-Белоус (Париж)

Екатерина Симонова (Нижний Тагил)

жуки-короеды прячутся в твоих волосах бабочки вспархивают с живота пчелы собирают мед круглого рта телом давно уже стала трава любима потому что выдумана до папиросной бумаги ступней как ящерицы или солнечный свет вытянувшихся на теплых камнях дней твоя насекомая жизнь легче чем ветер подкидывающий пустой пакет поэтому любые мои слова в итоге становятся прекрасным ничем

не захватить в рыбные сети, не смешать с песком: песок утечет, останется тень ее уже не тебя, потому что как же назвать лицом кувшинки, скрип лодки, течение дня за днем. и, разомкнув ладонь, наконец отпускаешь себя, время скользит сквозь в серебряной чешуе, шевелит ленивым хвостом, будто бы говоря, все хорошо, и дальше живет во сне.

Екатерина Симонова (Нижний Тагил)

глядя на красивую вещь, ощущаешь грусть, не потому, что не принадлежит тебе, но оттого, что вытвердить наизусть не получится, как отражение в лунной воде

она говорит ему: Ничего, скоро здесь поселится женское существо, будет ставить соседям музыку группы “Yello”, говорить в телефон “Hello!”

Сергей Ивкин (Екатеринбург)

Будет с кем на пару тебе молчать, на чьи груди кончать, кому вызывать врача и покупать чак-чак. Ты же сам ушёл, потому не ной. В сентябре – тепло, в октябре – зимой – ты уснёшь не со мной. Давай ещё по одной. Ночью пьём на кухне (за что – про что), а потом ложимся в одну кровать. Говоришь мне с утра: «Я принёс стишок. Доброе утро. Пора вставать. Вот – айран желудку. Курить не здесь. Да потом проветрим. Держи огонь». он выходит под вечер один в подъезд. Рядом с ним никого.

Снова мне всё самой? Наводить мосты, проносить свою задницу мимо твоих витрин, мимо салонов искусственной красоты, мастурбировать перед зеркалом – эка мы хороши! Ты приходишь и становишься за плечом, говоришь мне на ухо (нежно): «Оба теперь левши. Мы похожи, baby». Напеваешь какую-то ерунду, ни о чём: «У моей души… завелись золотые вши». Разбиваю тебе голову кирпичом.

Сергей Ивкин (Екатеринбург)

она говорит ему: У тебя шесть валентностей – у меня только три. Да и то, как правило, две пусты. Валентин-Валентин, что у тебя внутри?

Сергей Ивкин (Екатеринбург)

она говорит ему: Каталог “IKEA” пришёл вчера. В пятницу – сад, в понедельник тебе в институт. Посиди со мной рядом, тут. До чего у нас с тобой скучные вечера. А ты знаешь, я записалась в хор. Мне сказали: у меня приличное «фа». Кто там на проводе? Снова твоя Уфа? Выключи этот долбаный телефон.

она говорит ему: Постучались с той стороны стекла. Думала – в окно, а он – в зеркале. И машет рукой. В чёрном весь. Голова бела. Спрашивает: «Знаешь, кто я такой?» «Я – говорит, – команданте Че. Пришёл за твоим дезертиром». А я перед ним фактически обнажена. Давай поменяем квартиру. Хорошо, что я тебе – не жена.

До туалета добираешься практически на нуле. Там не Есенин в зеркале – голый Эгон Шиле кровью из носа рисует каракули на стекле. Не говорите все сразу: и так в голове байда. Каждое утро бреюсь, но прорастает синяя борода. Хорошо, что разные города.

Сергей Ивкин (Екатеринбург)

он отвечает: Ны мои, ны, за тридцать лет четыре недожены. Все вы мною обожествлены.

Дмитрий Чирказов (Дюссельдорф). Словесный палиндром

Заря занималась любовью с ночью. Ночью с любовью занималась заря.

Лицо

Алексей Зайцев (Москва) Лицо это нос, глаза, губы и уши. Хотя нет, не так – глаза, нос, губы и уши. А впрочем, еще можно добавить волосы, щеки и подбородок. И тогда получится то, что я называю лицом. Лицо находится от меня на некотором расстоянии, и я могу оценить каждый его элемент. Могу наслаждаться видом носа, а могу позволить себе побаловаться рассматриванием ушей. Потому что у меня много времени, а лицо неподвижно. Больше всего мне нравятся губы, ярко красные, влажные, зовущие к поцелую. Иногда они приоткрыты, но сейчас сомкнуты и неподвижны. Это заставляет меня перевести взгляд на глаза. Глаза, разумеется, закрыты. Обидно.

Я люблю смотреть в раскрытые глаза. В широко распахнутые. Приходится сосредоточиться на ушах. Через минуту создается ощущение, что уши тоже сосредоточиваются на мне. Это отвратительно! Про подбородок и волосы даже и говорить не хочу. Что тут говорить? Пусть лучше они обо мне говорят. Проходит время, лицо начинает просыпаться. Глаза открываются, губы вздрагивают, уши начинают прислушиваться. И тут я вспоминаю про лоб! Как я мог про него забыть? Ведь лоб это, черт возьми, тоже лицо. Точнее элемент лица. Причем элемент довольно важный. Важный или влажный? Влажный от пота, но важный для меня, так. Б-р-р-р… какая нелепица… как бессвязно… и бессмысленно. Лицо надвигается на меня. Губы что-то говорят. Из них пахнет сном. Глаза замечают меня… смотрят на меня. Губы приближаются. Ближе. Еще ближе. Они ловят мои губы, влажные. Я в панике, я бью тревогу. Потом бью подушку. Потом просто куда-то бью. Следом следует следующее следствие. Вы скажете, «масло масляное»? Вы хотите, чтобы я говорил о лице? Но это мой рассказ! И я имею полное право оборвать его тогда, когда посчитаю нужным.

Концепция прекрасного Александр Елеуков (Санкт-Петербург)

Выдержки из культового эссе. Целиком читайте на CD Aesthetoscope. Концепция прекрасного Александр Елеуков. Недавно, когда я в каком-то разговоре одно порицал как безобразное, а другое хвалил как прекрасное, некий человек поставил меня в трудное положение тем, что задал мне примерно такой вопрос: Откуда тебе знать, – сказал он, – что именно прекрасно и что безобразно? Скажи мне, что такое прекрасное? И я, по своей простоте, стал недоумевать и не мог ответить ему как следует; а после беседы я сердился на себя, бранил себя и поклялся, что, как только повстречаюсь с кем-

нибудь из мудрецов, расспрошу его и старательно запомню его слова, а потом снова пойду к тому, кто мне задал тот вопрос, и с ним расквитаюсь. И вот, Гиппий, ты должен научить меня как следует, что же это такое – прекрасное? Так ответь мне, – спрашиваю я тебя, как спрашивал бы тот человек, – что же такое прекрасное? Гиппий. Значит, Александр, тот, кто задает этот вопрос, желает узнать, что прекрасно? АЕ. Мне кажется, нет; он хочет узнать, что такое прекрасное, Гиппий. Гиппий. А чем одно отличается от другого? Разумеется, ничем. АЕ. Ну что же, наверно, тебе виднее. И все же он ведь тебя спрашивает не о том, что прекрасно, а о том, что такое прекрасное. Гиппий. Понимаю, любезный, и отвечу ему, что такое прекрасное, и уж ему меня не опровергнуть. Знай твердо, Александр: если тебя спрашивают, что такое прекрасное, отвечай – «прекрасное – это прекрасная юная девица». Девушка должна быть без очевидных изъянов: средний рост, длинные волосы, выразительные и живые глаза. Фигура... как говорится, варианты принимаются к рассмотрению, но, тем не менее, желательно очевидное наличие бюста. Прямые ноги – условие обязательное. Как будто и немного, но где-то в этих рамках, похоже, и помещается понятие женской красоты. Дальше – мимика, физиогномика, но главное – улыбка! Если

Александр Елеуков (Санкт-Петербург). Концепция прекрасного

девушка неприятно улыбается, то она может быть хоть топмоделью – до эпитета «красивая» ей далеко. Еще очень важна манера общения – стиль речи, жестикуляция, смех. И, наконец, то, как девушка сама себя «преподносит», как себя держит. Когда девушка вдалеке, я смотрю на фигуру; если девушка в пяти шагах – я смотрю на грудь; но какая бы грудь у неё не была, для меня главным является лицо. А еще лампочка должна быть внутри! Вечная такая… Вот вроде и фигура, и глаза, и волосы – все красиво. А через недолгое время общения красоту эту и не замечаешь, потому как нет от человека никаких флюидов. Как говаривал Пушкин своей красавице-жене: Я люблю твою красивую душу! АЕ. Прекрасный и славный ответ, Гиппий! И верно, если я так отвечу, я дам ответ на этот вопрос, и ответ будет правильный, а меня тогда уж ни за что не опровергнуть? Мужчины, на мой взгляд, в этом вопросе несколько примитивны, поскольку «ведутся» именно на «обертку» и, если ты красива, «делай с ним что хошь». А женщин некрасивых не бывает, бывает плохая косметика. На женскую внешность и красоту веками работает легкая промышленность, парфюмерные и ювелирные фирмы, отчего был сформирован определенный стереотип. Женщина постоянно нацелена на преображение, подчеркивание выгодных черт и скрытие недостатков.

Что такое красота? Это неотъемлемая часть жизни. Это наши иллюзии. Это мир женщины. Этот многогранный мир отражается в аромате Arden Beauty. Arden Beauty – туалетные духи, 30 мл. Компания Elizabeth Arden дала им простое и точное название – Arden Beauty (Красота Арден). И этой парфюмерной новинкой она дает свой ответ на вопрос, что такое красота. Цена: 23,20 $. Гиппий. Да как же тебя опровергнуть, Александр, когда все так думают, и все, кто это услышит, засвидетельствуют, что ты прав. Красота – это суть рациональность человеческого тела. То есть у мужчины знаками красоты являются широкие брови, мощный подбородок, сильные ноги и руки. Роль мужчины в древнем обществе – роль воина-защитника. Широкие брови – для укрывания глаз; подбородок – для защиты шеи; сильные ноги – для того, чтобы устоять в битве; и соответственно руки – для того, чтобы нанести сильный удар. У женщин была другая роль, поэтому большие красивые глаза – для раннего обнаружения опасности; длинные красивые ноги – для того, чтобы быстро убежать от опасности; красивые груди и бедра связаны с большими шансами родить и вскормить ребенка. АЕ. Пусть так, – скажет он, – ну а что такое прекрасная лира? Разве не прекрасное? Подтвердим ли мы это, Гиппий?

Живопись, ваяние, архитектура, стихосложение суть науки, которые за их красоту красными художествами именуются. Художник же – делатель красоты. В ней вневременность, точка, где, сходясь, стили стирают грань меж собой, где они на равных, где не важны их названия. Прекрасное всегда просто. Но творить просто и красиво очень трудно. Для этого нужна упорная работа, нужно много знаний, глубокое понимание законов природы, выработанный вкус, горячая любовь к своему делу. И еще нужна скромность, обязательно большая скромность. Не довольствуйтесь тем, что вы сделали. Никогда не думайте, что нельзя сделать еще лучше. Поэзия – это искусство слова, это прекрасное, воплощенное в языке. А прекрасное – это то, что доставляет удовольствие. Но в таком случае, победа «Спартака», фильм про Шварценнегера – являются ли они прекрасными? В терминах нашей культуры – очевидно, что нет. Но если так, то что отличает их от того, что называется прекрасным? Есть традиционный ответ на этот вопрос. Прекрасное – субъективно, но универсально. Мой сосед любит пиво «Балтика» и «Спартак»; его жена – дамские романы и кожаные кошельки с застежками. Ни то, ни другое не является прекрасным, поскольку достаточно очевидно, что любовь к пиву «Балтика» и дамским романам не несет в себе ничего универсального. В отличие от них, красота Давида столь же общеобязательна, как истинность доказанной теоремы.

Александр Елеуков (Санкт-Петербург). Концепция прекрасного

Такое понимание прекрасного позволяет дать определение искусства. Искусство – это создание эстетических форм: форм, являющихся универсально прекрасными. Скульптор создает эти формы из камня; поэт – из грубого материала повседневности, из бесцветной слякоти человеческого бытия. Вознося этот материал в область красоты, в область совершенства формы, поэт превращает жизнь, которая, как известно, коротка, в искусство, которое вечно. И поэтому, так же как бесформенная материальность камня не имеет прямого отношения к скульптуре, как чистой форме, содержание поэзии не имеет прямого отношения к поэзии, как искусству. Содержание, почерпнутое из мутного потока бытия, преходяще, в то время как форма вечна. Что такое красота в искусстве? Красота это правда. Но гораздо чаще красота в искусстве понимается как изображение «красивого». Таким образом, красивый портрет женщины – это портрет красивой женщины. Что такое красота? Это очаровывающая нас тайна. Подобно всем высочайшим переживаниям человеческой души, восприятие красоты динамично; чувство умиротворения, привнесенное красотой, никогда не гаснет. А если она создается из восторга, боли и от вложения всей души, то это красота особенная, вроде как работы художникареалиста Николая Ноздрачева...

Из книги «Линии – фигуры – тела» Давид Шраер-Петров (Бостон)

Искусство хирурга Когда строку диктует чувство, Оно на сцену шлет раба, И тут кончается искусство И дышат почва и судьба. (Борис Пастернак)

когда хирург-канатоходец внедряет в тело эндоскоп дрожит злоклеточный народец в незримый мир вошел циклоп он вырежет смертельных клеток безумный раковый мятеж и опухоли снимет с веток чтоб лист лица был жизнью свеж

и человек восстав от боли увидит мир во всей красе и благодарный высшей воле он улыбнется в колесе часов и дел промчатся годы как апполоновых коней упряжка солнечная своды забудутся печальных дней как от предчувствия до чувства приводит мысли ворожба так от врачебного искусства зависит страждущих судьба

мы виделись однажды в трамвайной толкотне случайной встречи жажда с тех пор живет во мне очередной звенящий проходит но опять чей силуэт летящий я не могу поймать

стою смотрю часами как нищий на углу стихи прекрасной даме читаю на лугу бестравного бульвара бесправный словно лир подобного болвана протершего до дыр мелькающие окна вагонов кто видал путей трамвайных около кто так вот пропадал миражной бражной явью отныне и досель мою судьбу шалавью вершила карусель трамвай летит по кругу чей профиль я ловлю случайную подругу случайно я люблю

Давид Шраер-Петров (Бостон). Из книги «Линии – фигуры – тела»

Случайный трамвай

Крокодиловы слезы

Ирина Ильина (Таганрог)

Он был невероятно красив, этот милиционер. Такой внимательный. Она сидела на жесткой казенной кровати, перед огромным открытым окном, и в лучах заходящего солнца светилась седая голова. Милиционер присел на ее постель, задавал вопросы, заглядывал в глаза. Она уже забыла, как это бывает, когда внимательно расспрашивают. Полувыцветшие глаза слезились. Он думал, она плачет. А у нее просто немного вывернулись веки, вот слеза и стекала. Постоянно. А со стороны не видно. По крайней мере, не специалист не поймет, в чем дело. Он спрашивал, а она переспрашивала. Это звучало несколько диковато. «В каком году родилась ваша дочь?» – спрашивал он. «А?» – от-

вечала она. «Какое имя у вашей дочери?» – вопрошал он. «А?» – ответствовала она. «Когда вы видели ее последний раз?» – звучал новый вопрос. «А?» – все тот же ответ. Так ничего и не добившись, милиционер ушел. Пообещал зайти утром, когда будет врач. И зашел. В присутствии врача беседа наконец-то пошла. «Как вы назвали вашу дочь?» – спрашивал он. Врач повторял вопрос, кричал в ее ухо. «А! Катя. А может, Вера? Не помню...» – « Когда вы видели ее последний раз?» – «Около года» – «Что? Около года назад?» Врач отрицательно качает головой. Старуха тоже. «Ей было около года. Я уезжала в город, оставила дочь подруге» – «Вы потом к ней возвращались? Писали ей?» – «Нет» – «А сколько вам сейчас лет?» – «Не помню» – теряется она. Вмешивается врач: «В этом году ей исполнилось 89». Милиционер чего только не видел, хоть и молодой, но даже он не выдерживает: «Зачем вы ее ищете? Вы же совсем незнакомы?!» Старуха шамкает в ответ: «Как зачем? Дочь же, пусть заберет меня!» Милиционер, слегка ошарашенный, обещает помочь. Он уходит. А она, гордая вниманием постороннего человека, остается сидеть на своей постели, она уже давно не ходит без посторонней помощи, смотрит в окно и из бесцветных глаз по дряблым щекам медленно стекают слезы.

Ничего

Антон Полунин (Киев)

Ничего не имеет значения, кроме белого фонаря, Никакая война или фабрика – все мура и белиберда. Мы стоим на пороге последнего-препоследнего января, И лучи затекают в прихожую, как мерцающая вода. Провожая мгновения в плаванье, оставаясь наедине С нерастраченным градом и паводком в перевернутых зеркалах, Закрываешь на ключ переполненный безразличием кабинет И, за пазуху сунув отчаянье, отправляешься по делам. Не звони, не пиши, не спрашивай, что сейчас на передовой – Ничего не имеет значения, кроме белого фонаря. Непроявленное полнолуние застывает над головой. Человеки летают над пропастью и не ведают, что творят.

Нефертити

Валерий Румянцев (Сочи)

– Алло, Коля, ты уже приземлился? Прости, встретить не могу… Да, давай, жду у себя, – проговорил в трубку Стас. «Вот дела, школьный друг наконец-то возвращается на родину изза границы, а он даже вырваться в аэропорт не может. Черт бы побрал эту ассоциацию рестораторов», – подумал он.

Стас был рад приезду друга. Как бы ни расходились их жизненные пути, они всегда могли рассчитывать на взаимную поддержку. Их связывала долгая мужская дружба, возникшая еще до того момента, когда они в полной мере осознали, что именно она из себя представляет. Пацанами они вместе подкладывали кнопки на стул нелюбимой учительницы Лидии Васильевны, вместе в первый раз полезли в уличную драку, вместе обматывали колеса своих велосипедов разноцветной проволокой и вместе набивали шишки, падая с первых моделей скейта. Только в одном их мнения расходились принципиально... Даже тогда, когда в лихие девяностые Коля примкнул к уличной банде пацанов, деливших район, Стас только пожал плечами. Точка расхождения их жизненных целей была поставлена. Но Стас тут же с готовностью подставлял свое плечо другу, как только волна проблем подбиралась к бандиту Кольке. Но все это в прошлом. Николай Григорьевич теперь уважаемый человек, у него свой бизнес, и проживает он преимущественно за границей, мотаясь как маятник между норвежскими фьордами и остатками берлинской стены. Чем его привлекали эти две страны, Стас до конца не понимал. Его вполне устраивала Россия. Разбитое прибежище новаторов вполне отвечало его лидерским качествам. В какой другой стране он мог бы так четко попасть в струю подъема и в такие сжатые сроки поставить ресторанный бизнес на уровень искусства? Да, Стаса вполне устраивало быть ресторатором в России. – Ну, вот и ты, где ж тебя носило? – друзья обнялись. Они доста-

точно хорошо знали, что происходит в жизни друг друга, но это была традиционная формулировка первых минут их встречи. – Да вот, только заскочил в Берлин на переговоры и сразу сюда, – длинноногий Николай Григорьевич уселся в кресло и расслабленно потянулся. Это был уже далеко не тот Колька, который обматывал кисти рук кожаной тесьмой перед очередной разборкой. Но все еще тот Колян, который никогда не пристегивался ремнем безопасности, когда садился за руль своего джипа и говорил, что это «не по-пацански». – Берлин... Ты ее видел? – тихо спросил Стас, глядя в сторону. «Понеслось», – подумал Николай. И он знал, что сейчас ему придется задать еще один традиционный вопрос, который он задавал другу на протяжении многих лет. – Ну что, ты нашел свою Нефертити? Впервые Стас увидел ее на уроке истории. Отрочество только подбиралось к нему и женская красота была еще вполне себе неопределившимся понятием. Поэтому, когда учитель истории произнес имя Нефертити, у него не защемило сердце, и мир не замер благоговейно. Это случилось несколькими мгновениями позже, когда учитель развернул репродукци и приколол канцелярскими кнопками к доске. – Ребята, – спросил учитель, – Как по-вашему, Нефертити действительно была красивой? И вот тогда Стас впервые ощутил прикосновение прекрасного так же отчетливо, как до этого ощущал прикосновение болезни, прилив жара и приступы головной боли. Эта женщина, глядевшая на него с фотографии единственным глазом из горного хрусталя, с зо-

лотистым загаром, переданным полихромной росписью, навсегда поселилась в его сердце. Она воцарилась в нем, как когда-то царила в Верхнем и Нижнем Египте. – Ну что, ты нашел свою Нефертити? – спрашивал Николай, когда им было по двадцать. – Пока ее нашел только Людвиг Борхард в 1912 году в эльАмарне, – отвечал Стас в двадцать. – И знаешь, что он написал в своем дневнике? «Описывать бесполезно. Надо видеть!» Вот что он написал! – Ну-ну, и как же такую красоту власти Египта позволили вывезти из страны? – Коля любил подшутить над другом. – Тут-то и начинается все самое интересное. Борхард облепил бюст Нефертити глиной, получилось деформированное изображение. А поскольку между властями Египта и Германии было заключено соглашение о том, что они делят откопанное между собой, а Египет признал деформированный бюст «малоценным», то Борхард обманом вывез его. – Ну а потом, как потом отреагировал Египет на его выходку? – О, был грандиозный скандал. Говорили, что Нефертити поссорила Германию и Египет. А ведь ей без малого 3400 лет. – Вот что делают женщины с мужчинами, даже в таком преклонном возрасте, – пошутил Николай. Стас мрачнел и норовил дать другу оплеуху. – Ну что, ты нашел свою Нефертити? – спрашивал Коля, когда им было по двадцать пять. – Нет, – отвечал Стас.

– И что только ты нашел в этой одноглазой? – Николай не уставал провоцировать друга. – А знаешь ли ты, почему у нее только один глаз? Знаешь? – Нет, не знаю. Почему? – Борхард сначала решил, что он выпал, потерялся, но поиски не дали положительных результатов. Он выяснил, что «никаких следов склеивающего вещества не было обнаружено в глазнице; внутренняя поверхность выполнена тщательно и не была предназначена для инкрустации». – Что за бред, бюст так и должен быть остаться одноглазым? – Это не бред, это история. В те времена считалось, что слишком похожий портрет, скульптура, сделанная на основе гипсовой маски, может оказаться опасной для царицы. Злоумышленник, получив в свои руки портрет, неотличимый от реальной Нефертити, получал огромную власть над судьбой царицы и над ее жизнью. – Да, с историей не поспоришь... Слушай, а тебе которая Нефертити больше нравится – твоя, каменная, или во-он та, в короткой юбке, на другой стороне улицы? И тут же получал очередной подзатыльник от друга. – Ну что, ты нашел свою Нефертити? – спрашивал Николай, когда им было по тридцать. – Ты знаешь, кажется, да, – отвечал Стас. – Да?! – Я еду в Англию. – Зачем?

– Понимаешь, там есть одна англичанка, она считает себя реинкарнацией Нефертити, постоянно видит сны о Египте. Она даже сделала себе пластическую операцию, чтобы иметь ее облик. – Как это? – не понял Николай. – Она сделала восемь операций в области носа, три операции по вживлению имплантов в области скул, три операции по подтяжке лица, шесть локальных операций на лице, две операции на губах, пять операций по изменению формы глаз – и все ради того, чтобы быть похожей на нее. Ты понимаешь, это судьба! – Ага... Так сколько всего она сделала операций? – Пятьдесят одну. – Ну, как твоя Нефертити? – спросил Николай, когда Стас вернулся из Англии. – Мне больше нравится её первая маска из песчаника, что в Каирском музее. – На этой маске она еще совсем юная, до замужества с Аменхотепом IV. – Да, я был бы не против, чтобы в моем гареме была вот такая Нефертити. – Слушай, я сегодня познакомился с такой девочкой. И знаешь как ее зовут? Нефертити. – А где это было? – На Тверской. – А я вот думаю, может, мне на заказ изготовить систр? – Зачем? – не понял Стас.

– Ну, одену нубийский парик и буду перед тобой бряцать систром. Нефертити в мужском обличье, так сказать, – иронизировал Колян. – Ну посмотри ты на этот бюст, это же изнемогающий скелет. Женщина за тридцать не должна так выглядеть. – А ты знаешь, что к этому времени у нее было уже шесть дочерей, одну из которых она похоронила? – А тебе надо шесть дочерей? – Мне надо Нефертити. – Ни больше, ни меньше? – Ни больше, ни меньше. – Царица Верхнего и Нижнего Египтов? – Царица Верхнего и Нижнего Египтов. – «Пришедшая красавица»? – Пришедшая красавица. – «Украшение царя»? – Да. – «Супруга Бога»? – Ага. – «Великая супруга царская?» – Хм... не знал, что ты так силен в египтологии. – Пришлось... Знаешь, а мне надо, чтобы у моего друга была хотя бы одна реальная дочь, – сказал Коля и вздохнул. Он уже всерьез начал беспокоиться о судьбе Стаса. Отец двух сыновей, он прекрасно понимал, какого счастья лишает себя одержимый трехтысячелетней женщиной. То, что человек может одновременно так уверенно стоять

на земле в мире бизнеса, и так высоко витать в облаках в мире вымысла, было за пределами его понимания. Почему Нефертити и Древний Египет брали вверх, стоило только замаячить на горизонте реальной земной женщине? Что было первопричиной этой страсти: женщина или древняя цивилизация? Стас и сам не отдавал себе отчета, что было первичным в этом клубке взаимозависимых чувств. Его страсть к женщине так прочно переплелась со страстью к египтологии, что эти две сущности являлись для него двумя сторонами одной монеты, на которую он покупал всю полноту жизни исследователя и за которую расплачивался своим половинчатым одиночеством. – Ну что, ты нашел свою Нефертити? – спрашивал в очередной раз Коля и получил неожиданный ответ. – Я влюблен. – Не может быть! Так кто же победил: скульптурный дух или первопричина бюста? – Победила Марта. – Кто?! Странное имя для русской девушки. – Она армянка. – Не знал, что у Нефертити армянские корни. – А ты знаешь, что показала компьютерная томография бюста в Берлине? «Он неисправим», – с тоской подумал Николай. – Господи, ну что? И какое оно имеет отношение к твоей Марте? – Когда сделали томографию, то выяснилось, что каменный мас-

сив бюста покрыт двумя слоями штукатурки! Ты понимаешь, что это значит? – Что твой «хвалимый царем придворный скульптор Тутмес» приукрасил некрасивую Нефертити. – Нет! На предыдущем слое Тутмес вылепил горбинку на носу, изящные скулы и ямочки на щеках. – Горбинку на носу? Вот те на, значит, все-таки армянские корни… А зачем же он залепил все это добро вторым слоем? – Пойми, Тутмес был придворным скульптором, он был сжат рамками канона, ему пришлось в угоду нанести второй слой штукатурки, омолодить ее немного, сравнять нос, немного изменить глубину глаз, но незначительно сгладить ее настоящие черты лица. – Так значит Марта? – обреченно спросил Николай. – Марта, – решительно заявил Стас. – Ну, она хоть немного похожа на нее? – Она – ее копия. – И цветное изображение легло на стол. С фотографии на Колю смотрел гордый армянский профиль довольно миловидной девушки, отдаленно напоминающий экспонат «Нового музея» в Берлине. – А… Как она в фас? Есть фотография в фас? – Э… В фас она не так похожа. После этого разговора прошло несколько месяцев. Встреча была традиционной, только один вопрос повис в воздухе. Двум состоявшимся мужчинам, связанным узами многолетней традиции, всегда есть о чем поговорить. Но традиция напоминала им о вопросе, кото-

рый никак не хотел покидать их традицию. – Ну что... хм… как… твоя Марта? – решился Николай. – Я ее отпустил. – Ты отпустил свою Нефертити?! – изумлению друга не было предела. – Да. – Не понял. – Да все просто, сначала приехал ее брат Самвэл и сказал, что будет жить с нами, чтобы я ненароком не опорочил ее честь. Потом приехал дядя Ашот, поставил бутылку Арарата на стол и… – Ты что, не хотел жениться на бедной девушке? – Хотел, еще как хотел. Но когда я ей сказал, что повезу ее в Фивы, погулять в тени сикомор и финиковых пальм и там куплю ей усех… – Она спросила, что такое сикоморы… – Да, она спросила, что такое сикоморы, и я ей ответил. – Ты ей ответил. – Да, я ей ответил. – Только не говори мне, что ты ей ответил то, что я думаю. – Я ей именно это и ответил. Что это дерево рода фикус, из древесины которого делают саркофаги. – Делали. – Что? – Не делают, а делали. – Да какая разница? – Для людей, живущих сегодняшним днем, разница есть... Лучше

бы она спросила, что такое усех и преспокойно бы его носила на своей шее. – Мда… тем более дядя Ашот был против Египта… Время капало каплями дней, и зрелость наполнила их чаши жизней. – Ну что, ты нашел свою Нефертити? – спросил Коля сейчас, когда им было по тридцать пять. – Нет, – рассеянно ответил Стас и задумчиво посмотрел на тумбочку. Николай проследил за его взглядом. На тумбочке лежал раскрытый журнала. Вглядевшись, можно было прочесть отчеркнутые карандашом строки: «Сенсационное воссоздание кэмбриджскими криминалистами облика царицы царей Клеопатры. Каноны красоты того времени сильно отличались от современного представления о женской красоте».

«Велимир Хлебников – Саша Путов» В издательстве Aesthetoscope вышло в свет необычное издание – «Велимир Хлебников – Саша Путов». Оно представляет собой брошюру с приложением CD, на котором вы найдете электронную копию уникального экземпляра «Творений» Велимира Хлебникова, пятьсот шестьдесят страниц стихов и прозы гениального поэта, разрисованных художником Александром Путовым. Издание посвящено памяти Саши Путова. Читайте книгу, разглядывайте иллюстрации, вспоминайте его. Заказать брошюру с приложением CD «Велимир Хлебников – Саша Путов» можно в редакции Aesthetoscope.

e-mail info@aesthetoscope.info онлайн-еженедельник www.aesthetoscope.info редколлегия aesthetoscope.livejournal.com архив Aesthetoscope issuu.com/aesthetoscope Это издание альманаха может сопровождаться мультимедийным СD с названием, повторяющим название этого выпуска – Aesthetoscope. Концепция прекрасного. Вы можете копировать и распространять СD Aesthetoscope. Концепция прекрасного при условии сохранения его в оригинальном составе – только целиком и без дополнений.