Muzeon Park of Arts by Alina Saulova

ПАРК ИСКУССТВ МУЗЕОН

Парк искусств МУЗЕОН Парк искусств МУЗЕОН — это крупнейший музей скульптуры под открытым небом в России: сейчас в парке экспонируется более семисот работ и еще двести музейных объектов хранятся в запасниках. В коллекции МУЗЕОНА есть и монументы вождей тридцатых-пятидесятых годов, и памятники эпохи соцреализма, и бюсты Героев Социалистического Труда, а также работы скульпторов-авангардистов, которые не могли выставляться при советской власти. Музею важно сохранять памятники как объективное историческое наследие. Главные звезды коллекции — это работы советских грандов Евгения Вучетича, Веры Мухиной, Сергея Меркурова и Залмана Виленского. Уникальны и скульптуры шестидесятников, которые долгое время хранились в мастерских, — среди них «Жертвы репрессий» Евгения Чубарова, работы Алексея Григорьева и Леонида Рабинса. МУЗЕОН — место, где официозные монументы вождям соседствуют с памятниками писателям, ученым и литературным персонажам.

MUZEON Park of Arts MUZEON is the largest open-air sculpture museum in Russia, with more than 700 artworks currently on display and another 200 in storage. MUZEON’s collection includes monuments to Soviet leaders from the 1930s through 1950s, socialist realist memorials, busts of decorated workers, as well as works by once-blacklisted avant-garde sculptors. Part of the museum’s mission is to preserve these monuments as part of Russia’s cultural heritage. Highlights from the collection include sculptures by the Soviet masters Yevgeny Vuchetich, Vera Mukhina, Sergey Merkurov, and Zalman Vilensky, as well as unique sculptures by 1960s-era artists long hidden from public view, such as Yevgeny Chubarov’s “Victims of Repression” and works by Alexei Grigoriev and Leonid Rabins. MUZEON is a place where official statues of Soviet leaders stand side-byside with those of writers, scientists, and literary figures.

1900-e 1900s

2 12

МУЗЕОН прежде Существует миф, что на месте парка всегда был пустырь. Однако еще крымские татары, приезжая в Москву за податями и подарками, стояли большим посольством где-то в районе Крымского тупика. Известно, что в 1530-х им отстроили деревянный 3 Крымский дворец. Своих коней татары выпасали в низине на месте нынешней Крымской набережной. Что бы там ни было, а при пожаре Москвы 1812 года все сгорело. Символично, что единственной сохранившейся постройкой был первый, камен4 ный этаж дома, где родились братья Павел и Сергей Третьяковы, создатели Третьяковской галереи. В 1846 году купец Рябушинский открыл в этих местах ткацкую фабрику — при советской власти она называлась «Красным текстильщиком». В конце XIX века при фабрике отстроили бараки, бани, богадельню — кварталы этих деревянных домишек в Мароновском и Бабьегородских переулках стояли еще в 1970-х.

1 Крымский мост с 1873 по 1936 гг. по проекту В.К. Шпейера 2 Народная столовая Павла Михайловича Рябушинского при ткацкой фабрике 3–5 Наводнение 1908 г. Затопленные Крымский Вал и Бабьегородские переулки

1 Krymsky Bridge, 1873–1936. Architect: V.K. Shpeier 2 Canteen at Pavel Mikhailovich Ryabushinsky’s textile mill 3–5 The flood of 1908 inundated Krymsky Val and Babyegorodskiye Lanes

Before MUZEON It’s a myth that land occupied by MUZEON has historically been a barren wasteland. Crimean Tatars who came to Moscow to collect tribute and gifts would stay in an encampment near Krymsky Tupik (a nearby street). The wooden Crimean Palace was built for them in the 1530s. The Tatars grazed their horses on lowlands along the river, an area now known as the Krymskaya (“Crimean”) Embankment. Whatever was there burned the ground in the great fire of 1812. It’s symbolic that the only structure that survived was the masonry ground floor of the house where Pavel and Sergey Tretyakov, founding brothers of the Tretyakov Gallery, were born. In 1846, a merchant named Ryabushinsky opened a giant textile mill in this area that became known as the Red Textile Worker in Soviet times. In the late 19th century, shacks, bath houses, and an almshouse were added; entire city blocks of these wooden structures stood on Maronovsky and Babegorodsky streets as recently as the 1970s.

В 1923 году на Крымском Валу решено было устроить Всероссийскую сельскохозяйственную и кустарно-промышленную выставку — на месте МУЗЕОНА возвели иностранный отдел выставки с павильонами немцев и итальянцев, а посредине молодой архитектор Буров построил небывалый для того времени футбольный стадион. За три месяца до смерти выставку посетил Владимир Ленин — это был его последний приезд в Мос кву, он продиктовал тогда «Обраще1 ние к съезду». В инвалидной коляске Ленина провезли мимо павильонов Константина Мельникова, Владимира Щуко и Веры Мухиной, а потом, уже навсегда, отправили в Горки. При Сталине в 1938 году построили существующий Крымский мост — единственный на тот момент вантовый мост в СССР, который до сих 2 пор вызывает восхищение своей брутальностью и четкостью. Тогда же были созданы гранитные набережные: Крымская и Пушкинская. До конца XIX века набережных здесь не было, лишь откосы были укреплены булыжником. 3

1920-e 1920s

1 Водная станция на Пречистенской наб., 1920 г. 2–8 Иностранный павильон Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки, 1923 г. 9 Стадион «Красный Текстильщик» на месте ЦДХ, 1930 г. 10, 11 Новые гранитные набережные и открытие Крымского моста, 1935–1938 гг. 12 Зенитки на Крымской наб., 1938 г. 13, 14 Марш пленных немцев по Москве, 1944 г.

8 14

1 Aquatic sports center at the Prechistenskaya Embankment, 1920 2–8 International pavilion at the All-Russia Agricultural and Industrial Craft Exhibition, 1923 9 Red Textile Worker Stadium on the future site of the Central House of Artists (CHA), 1930 10, 11 New granite embankments and the opening of Krymsky Bridge, 1935–1938 12 Anti-aircraft guns on Krymskaya Embankment, 1938 13, 14 German prisoners of war are marched through Moscow, 1944

1930–1940-e 1930s–1940s

In 1923, the decision was made to build the All-Russia Agricultural and Industrial Craft Exhibition. The section for foreign pavilions — from Germany, Italy, and elsewhere — was located on the current MUZEON site. In the middle, young architect Andrei Burov built a soccer stadium, unheard of back then. Vladimir Lenin visited the exhibition during his last trip to Moscow three months before his death. Lenin was driven in a car past pavilions designed by Konstantin Melnikov, Vladimir Shchuko, and Vera Mukhina, before departing for the estate of Gorki, where he died. The Krymsky Bridge, the first cablestayed bridge in the Soviet Union and one that continues to serve as a striking example of severe and precise architecture, was built under Stalin in 1938. Around the same time, the granite Krymskaya and Pushkinskaya embankments were laid down. Until the late 19th century, there hadn’t been any embankments at all, just river banks reinforced with paving stones. During the Great Patriotic War (as World War II is known in Russia), military hardware and anti-aircraft weapons were stationed near Krymsky Bridge, and by the late 1940s, a vast, empty space had appeared that became the city’s largest snow-dumping ground. Architects proposed building everything from the Academy of Sciences to the Palace of the Soviets on the site, but Culture Minister Yekaterina Furtseva insisted on the Central House of Artists (CHA), which broke ground in 1965 amidst wooden shanties. The square around CHA was built in the 1980s.

14 15

Во время Великой Отечественной войны у Крымского моста стояла военная техника противовоздушной обороны, а ко второй половине 1940-х там образовался роскошный пустырь, крупнейшая снегосвалка в городе. Архитекторы предлагали воздвигнуть на месте пустыря то Академию наук, то Дворец Союзов. В результате министр культуры Екатерина Фурцева настояла на проекте Центрального дома художника, который начали строить в 1965 году вплотную к баракам. Сквер вокруг ЦДХ сформировался только в 1980-е.

1950–1980-e 1950s–1980s

Коллекция МУЗЕОНА В конце восьмидесятых на волне перестройки в ЦДХ стали проводиться грандиозные выставки Фрэнсиса Бэкона, Джорджо Моранди, Янниса Кунеллиса, Роберта Раушенберга, Джеймса Розенквиста. В парке рядом с ЦДХ появились скульптуры западных модернистов. Повеяло переменами.

1 Дома в Земском п ереулке до строительства ЦДХ, 1948 г. 2 Мароновская горка до строительства ЦДХ, 1967 г. 3 Субботник по уборке территории вокруг ЦДХ, 1973 г. 4 Фабрика деталей низа обуви «Пролетарий» до сноса, 1989 г. 5, 6 Парк искусств М УЗЕОН, 1991–1993 гг.

1 Houses on Zemsky Lane before the construction of the Central House of Artists (CHA), 1948 2 Maronovsky Hill before the construction of the CHA, 1967 3 Volunteers tidy up the territory around CHA, 1973 4 The Proletarii factory, which manufactured of shoe soles, prior to demolition, 1989 5, 6 MUZEON Park of Arts, 1991–1993

22 августа 1991 года в сквер у ЦДХ привезли демонтированную статую Феликса Дзержинского. Со всей Москвы к ЦДХ стали свозить бюсты Ленина, статуи Калинина, Свердлова и складывать прямо на траве. Изваяния привозили и из закрывающихся скульптурных комбинатов — артелей советского периода, где работы часто производили анонимно и как на конвейере. В январе 1992 года мэр Москвы Юрий Лужков подписал Постановление о создании Парка искусств МУЗЕОН. Постепенно памятники стали устанавливать по всему парку. С двухтысячных в МУЗЕОНЕ проводились симпозиумы: скульпторы высекали статуи из известняка и оставляли их экспонироваться в парке. Симпозиумы были разнообразными по тематике и составу, в них принимали участие и профессионалы (например, Фахраддин Рзаев, Григорий Красношлыков, Владимир Буйначев), и любители. МУЗЕОН сегодня С 2011 года в Парке искусств МУЗЕОН произошли большие перемены. В рамках Программы Правительства Москвы по развитию индустрии туризма и отдыха архитектор Евгений Асс разработал новую концепцию Парка искусств МУЗЕОН и проект благоустройства территории. Парк превратился в динамичное и современное пространство.

MUZEON’s collection In the late 1980s, at the height of Perestroika, CHA began holding lavish exhibitions by artists such as Francis Bacon, Giorgio Morandi, Jannis Kounellis, Robert Rauschenberg, and James Rosenquist. Sculptures by Western modernists appeared in the adjacent park. The winds of change were blowing. On August 22, 1991, the statue of Felix Dzerzhinsky was dismantled and broght to the park. The Communist Party was banned the next day. Busts of Lenin, and statues of Kalinin, Sverdlov, and Stalin from across Moscow started to pile up on the grass. Sculptures were brought in from shuttered sculpture factories, Soviet-era workshops where anonymous artisans manufactured figurines. In January 1992, Moscow Mayor Yury Luzhkov signed a decree establishing the MUZEON Park of Arts. Gradually the statues were hoisted to their feet and arranged throughout the park. In the 2000s, the park began hosting symposiums for sculptors working with limestone; the sculptures they donated are displayed on a special square reserved for whitestone sculptures. The symposiums featured a wide range of subjects and participants, including professionals such as Fakhraddin Rzayev, Vladimir Buinachev, and Grigory Krasnoshlykov, as well as amateurs.

6 17

Постепенно исчезли весь самострой и ветхие сооружения, появился деревянный извилистый «променад», по диагонали соединяющий Крымский Вал и стрелку Болотного острова. Покрытие дорог было заменено на мощение из гранита. Открылся павильон «Школа» (архитекторы Игорь Чиркин и Алексей Подкидышев), где проводятся образовательные проекты МУЗЕОНА. В глубине парка заработал летний кинотеатр, открылись уютные кафе, появились удобная навигация и декоративное освещение. В 2013 году на основе концепции архитектурного бюро Wowhaus (Дмитрий Ликин и Олег Шапиро) Крымская набережная была целиком перестроена и превращена в пешеходную — теперь от Красного Октября можно напрямую дойти до Воробьевых гор. На набережной появились уникальные цветники из многолетников, имитирующие естественный ландшафт в городской среде, аккуратные скейтерские горки и велосипедные дорожки, скамьи обтекаемых форм и каплеобразные павильоны. Для уличных художников был выстроен новый «Вернисаж» с волнообразной крышей и просторными светлыми стендами. Центром притяжения посетителей стал второй по счету в Москве «сухой» фонтан. Москвичи сразу влюбились в новую набережную — ее поклонники счита1 ют, что она может сравниться лишь с Хай-Лайном в Нью-Йорке. Парк искусств МУЗЕОН стал не только местом хранения исторических артефактов, но и музеем современной архитектуры под открытым небом, необычным выставочным пространством, площадкой для оригинальных музыкальных фестивалей и большой творческой мастерской. 2

1990– 2010-e 1990s– 2010s

1 Выставка скульптора О.Х. Хайека в ЦДХ, 1989 г. 2 Крымская набережная после реконструкции, 2013 г.

MUZEON today Major changes have taken place at MUZEON since 2011. As part of a government program to boost Moscow’s tourism and leisure infrastructure, architect Yevgeny Asse developed a new master plan, including a redesigned landscape, for MUZEON that has transformed the park into a dynamic and contemporary space. Makeshift and rickety structures were removed, and a diagonal, winding “promenade” path linking Krymsky Val and Bolotny Island was laid down. Footpaths were resurfaced with granite pavers. The “School” pavilion (designed by architects Igor Chirkin and Alexey Podkidyshev), where MUZEON’s education programs are held, was opened. Today the park features easy navigation, decorative lighting, new cozy cafes, and an open-air cinema. In 2013, following the adoption of a plan by architecture firm “Wowhaus” (Dmitry Likin and Oleg Shapiro) the Krymskaya Embankment was completely rebuilt and turned into a pedestrian area that stretches from the former “Red October” chocolate factory to the Sparrow Hills. Unique perennial flower beds were planted; unobtrusive obstacles for skateboarders and bike lanes were installed along with sleek benches and teardrop-shaped pavilions. A new “Vernisazh” (art exhibition space) with undulating rooftops and spacious, brightly lit stands was built. A splash fountain, Moscow’s second, has become a popular attraction. Muscovites have fallen in love with the new embankment, which fans have compared to the High Line in New York City. MUZEON has become not only a place for preserving historical artifacts, but also an open-air contemporary art museum, a special exhibition space, a music festival venue, and a massive creative workshop.

1 An exhibition of works by sculptor O.H. Hajek at the CHA, 1989 2 Krymskaya Embankment after renovations, 2013

Головков В.Г. Виртуальный куб, 2006 металл

V.G. Golovkov A Virtual Cube, 2006 metal

Щекотихин С.А. СССР – оплот мира, 1970-е алюминий

S.A. Shchekotikhin USSR – Bastion of Peace,1970s aluminum

Виленский З.М. Портрет Ленина, 1982 мрамор

Z.M. Vilensky Lenin’s Portrait, 1982 marble

Виленский З.М. Портрет Сталина, 1947 мрамор

Z.M. Vilensky Stalin’s Portrait, 1947 marble

Меркуров С.Д. Памятник И.В. Сталину, 1938 гранит S.D. Merkurov Monument to Joseph Stalin, 1938 granite

Чазов В.Д. Ленин, 1970-е гранит

V.D. Chazov Lenin, 1970s granite

Меркуров С.Д. Портрет Ленина, 1939 гранит

S.D. Merkurov Lenin’s Portrait, 1939 granite

Меркуров С.Д. Портрет Карла Маркса, 1939 гранит

S.D. Merkurov Karl Marx’s Portrait, 1939 granite

Амбарцумян Р.Е. Памятник Я.М. Свердлову, 1978 бронза R.Ye. Ambartsumyan Monument to Ya.M. Sverdlov, 1978 bronze

Дюжев Б.И. Памятник М.И. Калинину, 1978 бронза B.I. Dyuzhev Monument to M.I. Kalinin, 1978 bronze

Вучетич Е.В. Памятник Феликсу Дзержинскому, 1958 бронза

Ye.V. Vuchetich Monument to Felix Dzerzhinsky, 1958 bronze

Е.И. Чубаров Жертвы репрессий, 1970-е камень, металл

Ye.I. Chubarov Victims of Repression, 1970s stone, metal

Рябичев Д.Б. Махатма Ганди, 1984 бронза

D.B. Ryabichev Mahatma Gandhi, 1984 bronze

Потоцкий Г.В. Андрей Сахаров, 2008 бронза

G.V. Pototsky Andrey Sakharov, 2008 bronze

Из собрания Государственной Третьяковской галереи / From the Collection of State Tretyakov Gallery

Шервуд Л.В. Часовой, 1933 бронза

L.V. Shervud A Sentry, 1933 bronze

Кураев В.М. Кубы, 1970-е алюминий

V.M. Kurayev Cubes, 1970s aluminum

Вучетич Е.В. Перекуем мечи на орала, 1957 бронза

Ye.V. Vuchetich Let Us Beat Swords into Plowshares, 1957 bronze

Из собрания Государственной Третьяковской галереи / From the Collection of State Tretyakov Gallery

Вучетич Е.В. Стоять насмерть, 1967 алюминий

Ye.V. Vuchetich To Fight to the Bitter End, 1967 aluminum

Дронов В.А. Танковый десант, 1975 бронза

V.A. Dronov The Tank-Borne Infantry, 1975 bronze

Мухина В.И. (Зеленская Н.В., Иванова З.Г., Казаков С.В., Сергеев А.М.) Требуем мира!, 1950 бронза

V.I. Mukhina (N.V. Zelenskaya, Z.G. Ivanova, S.V. Kazakov, A.M. Sergeyev) We Demand Peace!, 1950 bronze

Думанян В.Х., Орехов Ю.Г. Портрет Брежнева, 1970-е мрамор

V.Kh. Dumanyan, Yu.G. Orekhov Brezhnev’s Portrait, 1970s marble

Кирюхин О.С. Разоружение, 1987 алюминий

O.S. Kiryukhin Disarmament, 1987 аluminum

А.Н. Костромитин Белка, 1963 бетон

A.N. Kostromitin A Squirrel, 1963 concrete

Геворкян Х.Б. Строительница, 1970 бронза

Kh.B. Gevorkyan A Female Builder, 1970 bronze

Белокаменная скульптура, 2000–2011

Limestone Sculpture, 2000–2011

Таратынов А.М. Дед Мазай и зайцы, 2010 бронза, медь

A.M. Taratynov Old Man Mazay and Hares, 2010 bronze, copper

Баженов Д.Г. Буратино, 2001 дерево

D.G. Bazhenov Buratino, 2001 wood

Баранов Л.М. М.В. Ломоносов, 1975–1980 бронза

L.M. Baranov Mikhail Lomonosov, 1975–1980 bronze

Буйначев В.П. «Но время, время, Александр Сергеевич…» 1999 бронза V.P. Buynachyov “But the Time, the Time, Alexander Sergeyevich…“ 1999 bronze

Комов О.К. М.Ю. Лермонтов 1985 бронза O.K. Komov M.Yu. Lermontov 1985 bronze

Бичуков А.А. Сергей Есенин, 1987 мрамор

A.A. Bichukov Sergey Yesenin, 1987 marble

Мухина В.И., Шадр И.Д. (Зеленская Н.В., Иванова З.Г.) Памятник А.М. Горькому, 1951 бронза

V.I. Mukhina, I.D. Shadr (N.V. Zelenskaya, Z.G. Ivanova) Monument to Maxim Gorky, 1951 bronze

Вера Мухина Vera Mukhina Валькирия советской Вальхаллы Вера Мухина — знаковый художник XX века, самая известная в мире женщина-скульптор. Многие считают ее автором одной скульптуры — «Рабочего и колхозницы», однако творческий путь художницы, создавшей один из главных символов столетия, был гораздо многообразнее. Непростой была и она сама: Мухина казалась официозным ваятелем, вдохновленным «новой верой», и вместе с тем тонким художником, рано лишившимся иллюзий. Холодной девой с бесстрастными глазами — и ранимой женщиной с драматической судьбой. Живописи Вера Мухина училась у Юона и Машкова, скульптуре — у Бурделя, ученика Родена. В годы НЭПа она занималась моделированием повседневной одежды. В 1930-е увлеченно работала с художественным стеклом и фарфором. Тогда же у Мухиной начался бурный роман с театром, и она создала превосходные эскизы декораций и костюмов для камерного театра Таирова, а позднее — для театра Вахтангова. Хотя главным ее призванием, безусловно, была скульп тура.

Вера Игнатьевна Мухина (1889–1953). Знаменита монументом «Рабочий и колхозница» рядом с ВДНХ. Молва также приписывает ей дизайн советского граненого стакана. Vera Mukhina (1889– 1953). Famous for the sculpture “Worker and Kolkhoz Woman” near VDNKh. The design of the standard Soviet faceted glass tumbler has also been attributed to her.

Valkyrie of Soviet Valhalla Vera Mukhina was an iconic 20th-century artist and the most famous female sculptor in the world. Many know her as the artist behind “Worker and Kolkhoz Woman,” one of the century’s most enduring symbols, but her creative path was much more complex than that. Mukhina herself was a complicated person: a semi-official sculptor and believer in the “new religion” (i.e. of the revolution), as well as a subtle artist who parted with illusions early on; a frosty maiden with expressionless eyes as well as a fragile woman who lived a dramatic life. Vera Mukhina studied painting with Konstantin Yuon and Ilya Mashkov, and sculpture with Emile-Antoine Bourdelle, a student of Rodin. During the years of the New Economic Policy, she designed casual clothing. In the 1930s, she devoted herself to working with decorative glass and porcelain. Around the same time, Mukhina began a torrid love affair with the theater, sketching exquisite set and costume designs for Alexander Tairov’s chamber theater and later Yevgeny Vakhtangov’s theater. But her calling was undoubtedly sculpture. Steel gods One of Mukhina’s early works, “Peasant Woman,” which she called “the goddess of fertility,” was a striking, monumental expression of life force. Monumental sculpture was an international craze at the time, and sculptors everywhere sought to produce an epic representation of the working man. It’s no coincidence that “Peasant Woman” was lavished with praise both at an exhibition in Moscow commemorating the 10th anniversary of the October Revolution, and at the 1934 Venice Biennale, where rumor has it that Mussolini applauded it.

Стальные боги Одна из первых пластических работ Мухиной «Крестьянка», которую сама художница называла «богиней плодородия», поражала монументальностью воплощения жизненной силы. Характерно, что эпоха монументализма была в то время транснациональной: все заигрывали с человеком труда, рвались к эпичности и масштабу. Не случайно «Крестьянка» была с одинаковым восторгом обласкана и на московской выставке к десятилетию 1

Октября, и на Венецианской биеннале 1934 года, где ей, по слухам, рукоплескал Муссолини. В 1937 году Мухина предложила для советского павильона на Всемирной выставке в Париже абсолютно новаторскую идею скульптурной композиции из листовой стали, сшитой передовым для того времени методом электросварки. Тогда так не работал никто. Советский павильон, увенчанный рвущимися через пространство фигурами рабочего и крестьянки, произвел фурор — он вчистую обыграл соперничавший с ним павильон фашистской Германии. Однако в сталинской империи неприкасаемых не было. После того как Мухина уклонилась от предложения изваять скульптурный портрет самого вождя, все ее проекты были заморожены. В числе прочих остался неосуществленным грандиозный восьмидесятиметровый маяк в виде водолаза для Балаклавской бухты, который мог бы стать девятым чудом света. Даешь счастливое будущее! Роман Мухиной с театром нашел свое воплощение и в ее станковых произведениях. Так, композиция «Требуем мира!» (1950), посвященная конфликту между Южной и Северной Кореей, походит на театральную мизансцену: мужественный русский солдат, чернокожий юноша со сжатыми кулаками, слепой инвалид, корейская мама с ребенком на руках по поверженным знаменам идут в счастливое будущее человечества вслед за женщиной, с руки которой слетает голубь мира. Все актуальные для того времени клише собраны здесь вместе — Мухина сознательно хотела создать агитационную скульптуру. Искусствовед Михаил Алпатов назвал композицию холодной и надуманной, заметив, что автор «не смог перевести идею борьбы за мир на язык искусства, который позволил бы ему в своей работе раскрыть свое сердце». Однако сегодня скульптура

Иван Дмитриевич Шадр (1887–1941). Известен хрестоматийными скульптурами «Булыжник — оружие пролетариата» и «Девушка с веслом» для ЦПКиО имени Горького в Москве. Ivan Shadr (1887–1941). Famous for iconic sculptures such as “A Cobblestone is a Weapon of the Proletariat” and “Woman with an Oar” for Gorky Park in Moscow.

For the Soviet pavilion at the Paris World’s Fair in 1937, Mukhina proposed a novel sculptural composition made of sheet metal (steel), “stitched” together with high-tech electric welding. Nobody had ever done it before. The Soviet pavilion, crowned with dynamic statues of a worker and a peasant, woman was a sensation, easily eclipsing rival Nazi Germany’s pavilion. But nobody was untouchable in Stalin’s empire. After Mukhina refused an offer to sculpt a portrait of the leader himself, all her commissions were frozen. Among them was a grandiose, 80-meter lighthouse in the form of a deep-sea diver to be erected at Balaklava Bay that might have been the ninth wonder of the world. Let’s create a bright future! Mukhina’s love affair with the theater found expression in the fine arts. Thus, “We Demand Peace!” (1950), inspired by the conflict between North and South Korea, looks like a mise-en-scène: a masculine Russian soldier, dark-skinned youth with clenched fists, blind man, and a Korean mother holding a baby walk across the banners of a defeated army into a bright future behind a woman releasing a dove. Every contemporary cliché is here; Mukhina’s intention was to make a propagandistic sculpture. Art historian Mikhail Alpatov has called the work cold and contrived, arguing that the artist “couldn’t communicate the idea of fighting for peace in the language of art, which would have allowed her express herself through her work.” Today, however, the sculpture is valuable for a different reason; it’s a brilliant example of exuberant, semi-official art and an important monument to the era that

ценна другим: это яркий пример мажорного официозного искусства, важный памятник эпохи. Интересен и метод изготовления работы — гальванопластика; эта техника позволяла заметно облегчить изделие, чтобы возить его по городам и странам.

produced it. Also of interest is the technique Mukhina used, electroplating, which reduced the statue’s weight, making it easier to transport between cities and countries. A warmer portrait of Gorky Ivan Shadr worked on the monument to Maxim Gorky. But when Shadr died, according to the Soviet press, “something happened that was and always will be anathema to the culture of art in bourgeois countries,” Vera Mukhina and her colleagues set out to complete the job. Mukhina was ordered to bring “warmth and humanity” to the proletarian writer. (Shadr’s Gorky had been pensive and glum-looking.) Redesigning the statue on a tight schedule took an incredible amount of effort, and Mukhina overstrained herself. She wasn’t present at the statue’s unveiling in November 1952, and in 1953 she passed away at age 64. Mukhina corrected Gorky’s hunched posture and gave the writer a more dignified and masculine expression. The result was a ceremonial sculpture that met the stylistic expectations of the academy and the salon. In 1951, the monument was installed next to the Belorusskaya Train Station and was removed to the MUZEON Park of Arts in 2005.

Утепленный Горький Над памятником Горькому работал скульптор Иван Шадр. Но Шадр умер, и тогда, как писалось в советской прессе, «произошло то, чего никогда не знала и не будет знать художественная практика буржуазных стран»: доделывать работу взялась Вера Мухина с артелью. Заодно от Мухиной потребовали «утеплить и очеловечить» пролетарского писателя — в интерпретации Шадра Горький был задумчив и печален. Переработка в строго ограниченные сроки требовала неимоверных усилий, и Мухина надорвалась — на открытии памятника в ноябре 1952-го она уже не присутствовала, а в 1953-м ее не стало. Мухина сгладила у шадровского Горького горб и придала лицу классика более солидное и мужественное выражение. В результате получился парадный монумент, отвечавший всем требованиям академически-салонного канона. В 1951 году памятник был установлен на площади у Белорусского вокзала, а в 2005-м демонтирован и перенесен в Парк искусств МУЗЕОН. 4 1 Бывшее место памятника Горькому: Белорусская площадь, Москва (1951–2005) 2 В жизни писатель Максим Горький был довольно сутулым человеком 3 Мухина В.И., Шадр И.Д. (Зеленская Н.В., Иванова З.Г.). Памятник А.М. Горькому, 1951 4 Бывшее место памятника «Требуем мира!»: метро ВДНХ, проспект Мира, 123, Москва (1950–1993)

1 Former site of the Gorky monument: Belorusskaya Square, Moscow (1951–2005) 2 Writer Maxim Gorky was fairly roundshouldered in real life. 3 V.I. Mukhina, I.D. Shadr (N.V. Zelenskaya, Z.G. Ivanova). Monument to Maxim Gorky, 1951 4 Former site of the monument “We Demand Peace!”: Prospekt Mira 123, Metro VDNKh, Moscow (1950–1993)

Евгений Вучетич Yevgeny Vuchetich Хренников от скульптуры Вучетич — наверное, первый из известных скульпторов СССР, получивших только советское образование (Мухина до революции училась в Париже у Бурделя, а Меркуров в Мюнхене и у Мейера). Это был такой Тихон Хренников советской скульптуры. Композитора Хренникова проталкивала наверх его жена Клара Вакс, а Вучетича на пути к вершинам наставляла его супруга Сарра Валериус. Впрочем, и Хренников был талантливым мелодистом, и Вучетич умел создавать запоминающиеся образы. Вучетич был безмерно плодовит, он вылепил десятки официальных портретов. Делать столько в одиночку было невозможно, но достоверных 1 сведений о количестве ассистентов у Вучетича нет — известно лишь, что в начале 1960-х годов Вучетич предлагал скульптору Вадиму Сидуру пойти к нему в подмастерья. Ефремовым по Жукову Вучетич взлетел наверх как-то сразу, уже к концу войны получив заказ на многофигурный памятник генералу Ефремову и возглавив проект оформления воинского кладбища в Трептов- парке в Берлине. С памятником генералу Ефремову связано много таинственного. С какой стати Сталин вдруг решил поставить памятник генералу, героически погибшему в окружении? Мало ли было таких генералов? Почему именно Ефремов? Есть версия, что это было связано с послевоенными гонениями на маршала Жукова, которого Сталин хотел снять со всех постов. Генерал Ефремов был послан на верную гибель именно Жуковым, и Сталин

Монументалист Евгений Викторович Вучетич (1908–1974) создал гигантские мемориалы «Воин-освободитель» в Трептов-парке, «Родина-мать зовет» на Мамаевом кургане и «Родина-мать» в Киеве. Monumentalist Yevgeny Vuchetich (1908–1974) created gigantic memorials including the “SoldierLiberator” in Treptower Park, “The Motherland Calls” on Mamayev Kurgan, and the “Motherland” in Kiev.

The “Khrennikov” of sculptors Vuchetich was probably the first well-known sculptor in the Soviet Union to have received an exclusively Soviet education. (Vera Mukhina studied with Antoine Bourdelle in Paris before the revolution, and Sergey Merkurov was a student of Adolf Mayer in Munich.) He was the “Tikhon Khrennikov” of Soviet sculpture. (Just as Khrennikov’s rise was aided by his wife, Klara Vaks, so did Vuchetich’s spouse, Sarra Valerius, helped her husband climb to the top.) But whereas Khrennikov had an ear for melody, Vuchetich had the ability to create unforgettable imagery. Vuchetich was extremely prolific, sculpting dozens of official portraits of Soviet heroes. His sculptures are surely too numerous to be the work of one man, but it’s unclear how many assistants he employed. All we know is that in the early 1960s, he invited sculptor Vadim Sidur to join him as an apprentice. Beating Zhukov with Yefremov Vuchetich’s rise was swift. By the end of the Second World War, he had already received a commission to create a sculpture group honoring the late General Yefremov (completed in 1946) and been put in charge of designing the Soviet War Memorial in Berlin’s Treptower Park.

как бы публично отмечал: вот какой Жуков злодей, погубил отважного генерала.

The story of the Yefremov monument is shrouded in mystery. Why on earth did Stalin suddenly decide to erect a monument to the fallen general, who died after his unit was surrounded by enemy troops? Weren’t there many such generals? Why Yefremov? According to one theory, the choice was part of a post-war campaign against Marshal Zhukov, whom Stalin hoped to strip of his official posts. General Yefremov had been sent on a suicide mission by none other than Zhukov, and the statue seemed to be Stalin’s way of publicly saying that Zhukov was evil for sending a brave general to his death.

Рыцарь революции из папье-маше Скульптура может быть создана двумя методами: лепка или ваяние (высекание). Лепят из глины, а потом отливают из металла. Ваяют из камня. Вучетич, конечно, лепщик, а не ваятель. Только лепил он будто не из глины, а из папье-маше. От работ Вучетича всегда остается ощущение, что под краской — папье-маше, а дальше — воздух с паутинками. При первом взгляде на памятник Феликсу Дзержинскому сразу думаешь: а какой толщины там папьемаше? Больше трех сантиметров или меньше? Но этот недостаток лепки Вучетича — продолжение ее достоинств. Получалось-то здорово, зрителям запоминалось. Памятник Дзержинскому держал одноименную площадь (название Лубянской ей вернули в 1991 году), и держал крепко. Круглый постамент, вполне грамотный и пропорциональный, как бы продолжал силуэт шинели Железного Феликса. В народе центральную ось площади называли просто «карандаш». На постаменте красуется бронзовая эмблема КГБ — щит и меч. Говорили, что поначалу предполагалось изобразить «рыцаря революции» с карающим мечом, но потом от этой идеи отказались. Наверняка первым должен был отказаться сам Вучетич — у него уже был один герой с мечом в руке.

Papier-mâché knight of the revolution A sculpture can be made in one of two ways: modeling or carving. A clay mould is made and then filled with metal. Stones are carved. Vuchetich was, of course, a modeler and not a carver. Only he seemed to work not with clay, but papier-mâché. Vuchetich’s sculptures look like there’s papier-mâché beneath the paint, and under that, empty space and cobwebs. Upon seeing the monument to Felix Dzerzhinsky for the first time, one wonders: How thick is the papier-mâché? More than three centimeters or less? But this flaw in Vuchetich’s technique is also a strength. It looks great and sticks in the viewer’s mind. The statue stood firm on Dzerzhinsky Square (the old name “Lubyanka Square” was restored in 1991) for over three decades. The round pedestal, tasteful and proportional, continues the line of the figure’s overcoat. Muscovites dubbed the square’s central axle “the pencil”. The pedestal is emblazoned with the KGB’s shield-and-sword emblem. It’s said that the original vision called for a “knight of the revolution” with a punishing sword, but the idea was eventually rejected.

2 71

Мускулы в борьбе за мир В 1957 году Вучетич сделал монумент «Перекуем мечи на орала», который был подарен Организации Объединенных Наций и установлен перед ее штаб-квартирой в Нью-Йорке. Статуя производит странноватое впечатление звериного комка мускулов: как будто бы все, что ниже мужского пояса, лепил один скульптор, а что выше — другой. Потому что сверхмогучий тумбовидный торс плохо сочетается с крепкими, но слишком короткими ногами. Что делает мужчина с мечом, непросто было бы догадаться, если бы не табличка с библейской цитатой: «Перекуют мечи свои на плуги, и копья свои на серпы» — то есть перед нами призыв отказаться от военных действий. Утверждается, что образ молотобойца — собирательный, в нем смешались черты кубанского тяжелоатлета Анатолия Маркова и олимпийского чемпиона по вольной борьбе Бориса 3 Гуревича. У Маркова и в самом деле был такой карикатурный, «самоварный» торс. Ну а мускулы — вольная фантазия скульптора. Железный Феликс с петлей на шее 22 августа 1991 года после провала путча ГКЧП под радостные крики горожан памятник Дзержинскому был демонтирован. Постамент остался без памятника, и люди карабкались по нему наверх, покрывая гранитную тумбу революционными надписями. При реставрации памятника в 2014 году эти надписи решили сохранить как историческое свидетельство. Демонстранты пришли на площадь Дзержинского к стенам КГБ в эйфорическом состоянии, и, как у всякой революционно настроенной толпы, у них возникло желание повалить один из символов режима. Один молодой человек забрался на статую и накинул Феликсу на шею символическую веревку с петлей. Власти города трезво оценили ситуацию и вызвали кран с тягачом, чтобы памятник

4 Vuchetich should probably have been the first to dismiss such a proposal, since he already had a sword-wielding hero to his credit. Bulging muscles in the struggle for peace In 1957, Vuchetich made “Let Us Beat Swords into Plowshares”, which was donated to the United Nations and installed in front of UN headquarters in New York. The statue creates the somewhat odd impression of a ferocious lump of muscles — as if everything below the figure’s belt was made by one sculptor, and everybody above by another. That’s because the powerful, pillar-like torso doesn’t really match the legs, which are strong but stubby. If not for the biblical inscription, “They shall beat their swords

не пострадал при падении. Демонтаж памятника, показанный в прямом эфире по телевидению и потом многократно повторенный по всему миру, стал одним из знаковых символов падения коммунизма в России. Монумент был перевезен в сквер около ЦДХ, где и находится до сих пор в коллекции Парка искусств МУЗЕОН.

into plowshares, and their spears into pruning hooks” — a call to reject war — it would be almost impossible to guess what the man is doing with his sword. The hammerer is said to have been modeled after Kuban weightlifter Anatoly Markov and Olympic champion freestyle wrestler Boris Gurevich. Markov had a cartoonish, samovar-like torso in real life. As for the bulging muscles, that was a product of Vuchetich’s imagination. Iron Felix with a noose around his neck On August 22, 1991, after the failure of the August Putsch, the statue of Dzerzhinsky was dismantled amidst cries of joy. People climbed atop the bare granite pedestal and scribbled revolutionary slogans all over it. Restoration workers in 2014 decided not to remove the slogans, deeming them historical documents. The mood was ecstatic as demonstrators converged on Dzerzhinsky Square, home to KGB headquarters. And like any revolutionary crowd, they took the opportunity to topple a symbol of the old regime. A young man climbed to the top of the statue and placed a symbolic noose around Dzerzhinsky’s neck. Officials made a sober assessment of the situation and sent a truck-mounted crane to prevent the statue from being damaged during removal. The statue’s dismantling was shown on live television and rebroadcast countless times around the world, becoming an iconic symbol of the fall of communism in Russia. Dzerzhinsky’s monument was moved to a place near the Central House of Artists, where it remains to this day as part of MUZEON’s collection.

Не паникуем, ворожим В МУЗЕОНЕ хранится еще одна статуя Вучетича — уменьшенная копия фигуры солдата с площади «Стоять насмерть», гигантского мемориала на Мамаевом кургане (1958–1967). И тут очевидны отсылки к классической скульптуре — обнаженный герой демонстрирует гипертрофированные плитки торса. Крупные, рубленые черты лица солдата напоминают маршала Советского Союза Василия Ивановича Чуйкова, друга Вучетича. Маршал, по отзывам современников, был взбалмошный, но справедливый. Василий Аксенов как-то рассказывал такую историю. Вучетич прибежал к Чуйкову очень взволнованный: «Василий Иванович! Модернисты наступают!» (дело было во время подготовки к выставке «30 лет МОСХ»). На что маршал сурово ответил: «Без паники!» Самое забавное, что при этом Вучетич высек на постаменте солдата обрывки фраз в такой же манере, как мог бы сделать Давид Бурлюк в «Кафе поэтов».

Don’t panic, enchant The MUZEON collection contains one other Vuchetich statue — a miniature copy of the soldier at “Fight to the Death” Square, part of the memorial complex at Mamayev Kurgan (1958–1967).

5 73

На Мамаевом кургане оригинал скульптуры установлен посреди круглого бассейна диаметром почти 36 метров. В центре бассейна — скала, из которой вырастает фигура солдата высотой более 16 метров — то есть с шестиэтажный дом. Однако в сравнении со скульптурой «Родина-мать 6 зовет», стоящей на вершине кургана, фигура солдата кажется миниатюрной, а главное обозримой. Потому что женщина с мечом возвышается на 85 метров, и вблизи можно увидеть лишь ее босую ступню да нижнюю часть туники. Невозможно не признать, что Вучетич 7 обладал способностью создавать масштабные работы, от которых исходит не торжественный холодок, как от большинства советских монументов, а теплота и открытость. Мемориал на Мамаевом кургане притягивает взгляд и завораживает даже самого случайного зрителя.

1 Бывшее место памятника Ф.Э. Дзержинскому: Лубянская площадь, Москва (с 1958 по 1991 гг.) 2 Настоящее место памятника «Стоять насмерть»: Мамаев курган, мемориал «Героям Сталинградской битвы», Волгоград (с 1967 г. по н. в.) 3, 4 Демонтаж памятника Ф.Э. Дзержинскому. 22 августа 1991 г. 5 Настоящее место памятника «Перекуем мечи на орала»: сквер у штаб-квартиры OOН, Нью-Йорк (с 1957 г. по н.в.) 6 Вучетич Е.В., «Стоять насмерть», 1967 7 Василий Иванович Чуйков. Маршал, командующий 62-й армией, выстоявшей в 6-месячной обороне Сталинграда

Here the references to classical sculpture are obvious: A bare-chested hero shows off his hypertrophic torso muscles. The soldier’s large, rugged facial features resemble those of Soviet Marshal Vasily Chuikov, a friend of Vuchetich’s. Chuikov was mercurial but fair-minded, according to contemporaries. Writer Vasily Aksyonov recalled one such episode. Vuchetich ran up to Chuikov, clearly flustered. “Vasily Ivanovich!” he said, “The modernists are coming!”(Preparations were underway for the “30 Years of Soviet Artists Union” exhibition.) Hearing this, the marshal replied curtly, “Don’t panic!” Most amusing of all, Vuchetich carved several such phrases into the pedestal, which is something the Futurist poet David Burlyuk might have done at the Poet’s Cafe. The original statue at Mamayev Kurgan stands in a circular pool almost 36 meters in diameter. There’s a boulder at the center of the pool, which the figure — 16 meters tall (the height of a six-story building) — grows out of. Compared to “The Motherland Calls”, which stands on top of the hill, the soldier looks tiny, and more importantly — accessible. The woman with the sword is 85 meters tall, and from up close all that’s visible is her bare foot and the lower part of her tunic. One can’t help but admit that Vuchetich was able to create monumental works that exude not cold formality, like most Soviet monuments, but warmth and openness. The memorial on Mamayev Kurgan captivates and enchants even the most disinterested viewer. 1 Former site of the monument to Felix Dzerzhinsky: Lubyanka Square, Moscow (from 1958 to 1991) 2 Location of the monument “ Fight to the Death”: Mamayev Kurgan, memorial to the “ Heroes of the Battle of Stalingrad”, Volgograd (1967 – present) 3, 4 Dismantling of the monument to Felix Dzerzhinsky. August 22, 1991 5 Location of the monument “ Let Us Beat Swords Into Plowshares”: United Nations headquarters, New York (1957 – present) 6 Ye.V. Vuchetich, “ Fight to the Death”, 1967 7 Vasily Ivanovich Chuikov. Marshal, commander of the 62nd Army during the six-month defense of Stalingrad

Сергей Меркуров Sergey Merkurov Шумный барин с кнутом и пряником Меркуров — один из самых колоритных и загадочных советских монументалистов. Он был знаменит еще до революции 1917 года, учился в Швейцарии и Германии, жил в Париже, общался с Роденом. Именно таким российским Роденом, перешедшим на сторону революции, он и предстал в 1918 году с готовыми скульптурами Достоевского и Льва Толстого перед большевистской комиссией. Успеху Меркурова не помешало даже то, что Достоевский лепился с молодого Вертинского и своей декадентской манерностью напоминал скорее Пьеро. Уроженец Александрополя, Меркуров любил говорить, что он грек, хотя другие считали его армянином. Так или иначе, темперамент у Меркурова был далеко не нордический. Он вырос в семье предпринимателя, отличался отменной коммерческой хваткой и умел вести дела. Сергей Меркуров был большим красивым человеком, бородатым и шумным. Его театральная импозантность, шикарность, размах, любовь к широким жестам импонировали многим его современникам. На фоне серой, как солдатская шинель, действительности Меркуров был яркой фигурой и жил барином. И с государства, и со своих работников он драл три шкуры, однако за его стол иной раз садились до шестидесяти человек. Эрос и Танатос Удивительно, что этот советский небожитель, эпикуреец и сибарит, с юных лет был буквально заворожен таинством смерти. «Всю жизнь передо мной в грозном величии стояла смерть, — писал Меркуров в своих

Сергей Дмитриевич Меркуров (1881–1952). Автор м ногочисленных монументов С талину (в том числе трех самых крупных на территории СССР) и Ленину. Sergey Merkurov (1881–1952). Creator of numerous monuments to Stalin (including the three largest in the Soviet Union) and Lenin.

A boisterous lord with a carrot and stick Merkurov was one of the most colorful and enigmatic Soviet monumentalists. He was already well-known before the 1917 revolution, having studied in Switzerland and Germany, and lived in Paris, where he socialized with Rodin. It was this “Russian Rodin” who, having converted to the revolutionary cause, in 1918 presented completed statues of Leo Tolstoy and Dostoyevsky to a Bolshevik commission. His success was not even hindered by the fact that he had modeled Dostoevsky after a young Vertinsky and that the statue’s decadent pose brought to mind Pierrot. A native of Alexandropol, Merkurov loved to say that he was Greek, though others considered him Armenian. One way or another, Merkurov’s temperament was far from Nordic. Growing up in a family of entrepreneurs, he stood out for his business and managerial acumen. He was a large, handsome man, bearded and boisterous. His imposing, theatrical manner, magnificent style, grandiosity, and penchant for broad gestures was admired by many of his contemporaries. Against a backdrop of the times, gray as a soldier’s overcoat, Merkurov’s vivid personality and feudal lifestyle stuck out. He squeezed the government and his workers for every kopek he could, but he also threw feasts for 60 guests. Eros and Thanatos It’s surprising that this Soviet deity, who also happened to be an epicurean and a sybarite, was from an early age consumed by the mystery of death. “All my entire life, death, in all its menacing grandeur, has stood before me”, he wrote in his memoirs. “Everything — beauty, ugliness, talent, and lack thereof — ended with her. As a small boy, I would wake in a cold sweat in the middle of the night to the sight of this life’s most terrifying riddle”. It’s no coincidence that Merkurov was a virtuoso and practically a monopolist when it came to making death masks of the era’s greatest figures, from Leo Tolstoy and Lenin to Mikhail Bulgakov and Sergei Eisenstein.

мемуарах, — в ней кончалось все: и красота, и безобразие, и талант, и бездарность; ужаснейшая загадка, перед которой я мальчишкой ночью просыпался в холодном поту». Не случайно Меркуров был виртуозом и практически монополистом в изготовлении посмертных масок значимых людей своей эпохи — от Льва Толстого и Ленина до Булгакова и Эйзенштейна. До поры до времени ему все сходило с рук. По данным НКВД, Меркуров в 1920-х годах был членом масонской ложи «Единое трудовое братство» и оказался единственным из братьев-масонов, кто умер своей смертью после того, как ложа была разгромлена чекистами. Не переставая ваять бесчисленные бюсты и скульптуры вождей, в 1931 году Меркуров издал (правда, под чужим именем) так называемую «Советскую эротическую азбуку» — альбом более чем фривольных рисунков, своего рода советскую «Камасутру». Уже в самом начале 1930-х го2 дов советская власть, окончательно отказавшись как от авангардизма, так и от «декадентских» стилей прошлого, начала окостеневать в псевдоклассических формах, но Меркуров упорно гнул свое, ориентируясь не столько на античность, сколько на скульптурную архаику Месопотамии и Древнего Египта. Ассиро-вавилонская мощь на службе Страны Советов В юности Меркуров был захвачен революционными настроениями — на политических дебатах с участием Ленина он присутствовал еще в начале 1900-х (впрочем, дело было в Швейцарии). Но насчет новых советских вождей Меркуров не обманывался. Эрнст Неизвестный, в молодости помогавший скульптору, считал, что он презирал большевистских госдеятелей и не отказывал себе в удовольствии при малейшей возможности над ними покуражиться. Рассказывали, что когда к Меркурову приезжало все Политбюро, он театрально говорил:

For a while, he got away with everything. According to NKVD records, in the 1920s, Merkurov was a member of the Masonic lodge “United Labour Brotherhood”, the only member to escape with his life after Chekists destroyed it. And while Merkurov continued to carve numerous busts and sculptures of Soviet leaders, he also in 1931 published (under a pseudonym) the so-called “Erotic Soviet Alphabet”, a collection of ribald drawings that amounted to a sort of Soviet Kama Sutra. By the early 1930s, having renounced avant-gardism and the “decadent” styles of the past, Soviet authorities began to favor pseudo-Classical forms. Merkurov nevertheless stubbornly pressed on, drawing inspiration less from Classical antiquity than from ancient Mesopotamia and Egypt. Assyro-Babylonian power in the service of the Soviet state Merkurov had been a supporter of revolutionary ideas since he was a young man. He attended political debates involving Lenin beginning in the early 1900s (this was in Switzerland). But he was never enamored with Soviet officialdom. Ernst Neizvestny, an assistant to the sculptor in his youth, said that Merkurov loathed Soviet officials and took every opportunity to mock them. Once when the entire

3 76

«Ну, друзья-господа, вот там [широкий жест в сторону ворот] кончается советская власть. А здесь начинается Запорожская Сечь [то есть вольница]». Сталин явно благоволил к Меркурову и уважал его размах: брутальная ассировавилонская мощь, которая исходила от его монументальных колоссов, видимо, идеально соответствовала вкусам и амбициям вождя. Однако под конец жизни скульптор допустил оплошность. В 1948 году, к семидесятилетию Сталина, он преподнес ему в дар гранитную скульптуру «Похороны вождя», которая изображала группу скорбных людей, несущих на плечах тело Ленина. В дарственном письме была неосмотрительно указана стоимость работы. Ответ Сталина был краток: «Такой дорогой подарок принять не могу!» Считается, что с этого момента начался закат Меркурова, заказы стали все чаще уходить к его конкурентам. Не исключено, однако, что тирана, претендовавшего на бессмертие, задел не столько ценник, 4 сколько явное напоминание о том, что «и это пройдет». Эрнст Неизвестный писал: «Меркуров был бесконечно циничен и даже как бы гордился этим. Я подозреваю, что в тайниках души он был трагичен и сломлен. Внутренне он уже был выдрессирован советской властью, но внешне — прекрасен, как свободное животное на фоне всеобщей запуганности». Что блестит — то и золото, или Памятник Сталину (1938) Меркуров воздвиг три самых грандиозных памятника Сталину, каждый из которых мог поспорить своим размером с Колоссом Родосским. Однако один из них убрали еще в 1952 году из-за угрозы обрушения, а два других были сметены хрущевской кампанией борьбы с культом личности: из-за огромных размеров монументы даже не демонтировали, а взрывали. Скульптура вождя в собрании Парка искусств МУЗЕОН — уменьшенная,

Politburo came to see him, Merkurov said dramatically, pointing to the gate, “Well, dear friends, Soviet authority ends over there. Zaporizhian Sich (i.e. a territory outside Moscow’s control) begins here”. Stalin clearly regarded Merkurov with favor and respected his ambitious projects. The brutal, Assyro-Babylonian power of his colossuses apparently suited the leader’s tastes and aspirations. Toward the end of his life, however, the sculptor made a costly mistake. For Stalin’s 70th birthday in 1948, Merkurov brought him a granite sculpture entitled “The Leader’s Funeral”, depicting a group of mourners carrying Lenin on their shoulders. The accompanying letter imprudently mentioned the statue’s cost. Stalin’s response was terse, “I can’t accept such an expensive gift!” The fall of Merkurov has been traced to this moment. Afterwards, commissions increasingly began to go to his rivals. It’s possible that the tyrant, who aspired to eternal life, was offended not so much by the price tag as by the reminder that “this too will pass”. Ernst Neizvestny wrote, “Merkurov was deeply cynical and proud of it. I suspect that in his heart he was tragic and broken. Soviet power had already tamed his spirit, though outwardly he continued to behave like a cheerful, unbridled animal despite the prevailing atmosphere of fear”.

но все еще внушительная (почти две натуры) копия гигантской фигуры, стоявшей на берегу Канала имени Москвы. Такие работы сегодня наперечет, и каждая представляет ценность. Скульптура поступила в 1991 году из Измайловского парка, который в те времена носил имя Сталина. Именно в этом парке Меркуров наладил массовое производство своих творений — там у него была дача, а на даче комбинат, где работала целая артель формовщиков и резчиков по камню. Самый монументальный меркуровский Сталин сурово стоял в запахнутой солдатской шинели, с правой рукой 5 за бортом френча и с левой со свитком бумаг. Фигура в МУЗЕОНЕ чуть иная — идущая. Скульптор прекрасно знал правила игры, обеспечивающие профессиональный успех в тогдашних условиях. Этих правил было два: плохо то, что не блестит, и важно не то, как сделано, а то, как готовая работа подана заказчику. Поверхность статуи отполирована до блеска, который почти не потускнел со временем. А вот как Меркуров подает свою работу: «И.В. Сталин изображен стремительно шагающим вперед твердой, уверенной поступью. Правая рука его привычным жестом заложена за борт тужурки, левая сжимает свиток Конституции. В спокойном выражении лица переданы величие и стальная воля вождя трудящихся». Сегодня кажется, что скульптор несколько лукавил. Волнообразный мягкий силуэт скульптуры, как будто вырастающей из глыбы грубого необработанного гранита и водруженной на низкий пьедестал, теплый оттенок розового гранита — все дышит модерном, а не «большим стилем», и передает не столько величие и стальную волю, сколько кошачью повадку и восточное коварство. Один горский темперамент хорошо почувствовал другой. Работе сильно повезло: ее не взрывали, а просто стянули веревками с четырехметрового постамента. Отколовшийся в результате падения

What glitters is gold, or Stalin’s monument (1938) Merkurov erected three of the largest Stalin’s monuments, each rivaling the Colossus of Rhodes in size. One was removed in 1952 to prevent its collapse, and two others were removed during Khrushchev’s campaign against the Stalinist cult of personality. Since they were too large to be dismantled, the statues were simply blown up. The sculpture of the leader at MUZEON is a smaller but still impressive (almost twice life-size) copy of the gigantic original that once stood on the banks of the Moscow Canal. There are only a handful of such works left, so everyone is valuable. The sculpture arrived in 1991 from Izmailovsky Park, once known as Stalin Park. Merkurov had a dacha there, as well as a workshop where crews of molders and stone carvers mass produced his works. Merkurov’s largest statue of Stalin shows the leader dressed in a soldier’s unbuttoned overcoat, his right hand tucked into the front of his jacket, a paper scroll in his left. The figure at MUZEON is slightly different in that it appears to be in motion. The sculptor well understood the rules of the game back then, of which there were two: 1) If it doesn’t sparkle, it’s bad; and 2) It doesn’t matter how it’s made, only how it’s presented to the client. The statue was polished until it sparkled, and its luster has barely diminished with age. Here’s how Merkurov describes it: “Stalin is depicted taking a firm, confident step forward. The right hand, in a characteristic gesture, is tucked into the front of his jacket, while the left hand grips a rolled-up constitution. The peaceful expression on his face communicates the greatness and iron will of the leader of the working class”. Today it seems like the sculptor was being a bit disingenuous. The sculpture’s soft, undu-

нос вождя теперь воспринимается как полноценный артефакт эпохи антикоммунистического реванша: что-то вроде рук Венеры Милосской, утраченных в начале XIX века в ходе других, не менее бурных событий — борьбы за правообладание статуей.

lating silhouette, which seems to sprout from a hunk of rough-hewn granite, the squat pedestal, the warmth of the pink granite — it all smacks of modernism and evokes not so much greatness and iron will as felinity and oriental wile. One highlander (Merkurov) takes a penetrating look at another (Stalin). The statue was lucky to have avoided destruction; it was simply hauled away along with its four-meter pedestal. The missing nose (it broke off when the statue fell) is today considered an artifact of the anti-communist backlash, not unlike Venus de Milo’s arms, lost in the early 19th century amidst other equally tumultuous events (namely the struggle gain ownership of the statue).

О Ленине с Марксом замолвите слово Парные бюсты вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина и его главного вдохновителя Карла Маркса, созданные Меркуровым в 1939 году, украшали выход с одного из перронов Белорусского вокзала. Сами скульптурные портреты довольно статичны и лишены внутренней сложности. Однако интересен драматический контраст легкоузнаваемого портрета и нерасчлененного блока, тщательно обработанной глянцевой поверхности черного гранита и грубой необработанной поверхности гранитной глыбы. В результате возникает эффект «прорастания» головы из первобытного хаоса материала — излюбленный прием Меркурова, а заодно Микеланджело и всего модерна. Не случайно в отечественном искусствознании зрелый стиль Меркурова до сих пор осторожно именуют академическим (то есть сдержанным, сглаженным) модерном.

In defense of Lenin and Marx A pair of busts depicting Vladimir Lenin, leader of the worldwide proletariat, and his main intellectual forebear, Karl Marx, were made by Merkurov in 1939 and placed at an entrance to Belorussky Railway Station. The portraits are fairly static and lack any internal complexity. What’s interesting is the dramatic contrast between these recognizable portraits and the crudely carved blocks they’re set in, the juxtaposition of carefully polished granite and rough granite forms. The heads seem to be growing out of primordial chaos, a technique favored by Merkurov, Michelangelo and modernists alike. It’s no coincidence that Russian art historans still place Merkurov’s late period in the tradition of academic (i.e. reserved, restrained) modernism.

6 1 Сергей Дмитриевич Меркуров в кругу художников до 1917 г. 2 Бывшее место оригинального 16-метрового памятника Сталину (1937): устье Канала имени Москвы 3 Бывшее место парных бюстов Ленина и Маркса: вход в дипломатический зал Белорусского вокзала, Москва (1939–1991) 4 Мастерская Меркурова. Памятник Ленину, размеченный линиями и точками для копирования 5 Демонтаж памятника Сталину 6 Дети сидят на памятнике Сталину в парке Музеон, 1991

1 Sergey Merkurov and other artists, pre-1917 2 Former site of the original 16-meter-tall Stalin statue (1937): mouth of the Moscow Canal 3 Former site of twin busts of Lenin and Marks: entrance to the diplomatic hall at Belorussky Train Station, Moscow (1939–1991) 4 Merkurov’s workshop. A statue of Lenin, marked with lines and dots, is ready to be copied 5 Dismantling a statue of Stalin 6 Children sit on a statue of Stalin in MUZEON Park, 1991

Залман Виленский Zalman Vilensky Несбывшийся живописец Залман Виленский не собирался становиться скульптором. Однако из-за революции он не смог окончить художественное училище в Киеве, вернулся в родное село Корюковка, подрабатывал учителем черчения и декоратором в театре при сахарном заводе. В 1921-м отправился в Москву, мечтая стать живописцем, но во ВХУТЕМАСе места были только на скульптурном факультете, и выбора не оставалось. Со своими фарфоровыми солдатами с балалайками Виленский стал фаворитом у преподавателей — по окончании вуза его даже премировали заграничной командировкой, и это в 1928 году! Впрочем, поездка не состоялась, а Виленский стал заниматься агитационным оформлением самых разных мест — от Музея каторги и ссылки до Парка культуры и отдыха. Пантеон и прейскурант С 1930-х годов в стране наладили массовое производство портретов политических деятелей; это была востребованная и хорошо оплачиваемая работа. Виленский создал многочисленные бюсты и ростовые статуи Ленина, Сталина, Ворошилова и других узнаваемых советских граждан. Именно Виленскому принадлежит эталонное изображение Ленина для массового производства с 1930-х до1980-х годов. В советское время на политическую продукцию для масс существовал официальный прейскурант; расценки зависели от материала и размера скульп туры. Так, мраморный бюст Ленина 1982 года стоил дешевле бронзового, хотя мраморный казался более солидным: благородный материал придавал вождю особую монументальность.

Три работы скульптора Залмана Виленского (1899–1984) хранятся в Государственной Третьяковской галерее. Three works by sculptor Zalman Vilensky (1899– 1984) are in the collection of the Tretyakov Gallery.

Would-be painter Zalman Vilensky never planned to become a sculptor. Because of the revolution, however, he was unable to complete his studies at an art institute in Kiev and returned to his hometown, Koryukovka, where he worked as a drawing teacher and a set designer at a sugar factory theater. In 1921, he set out for Moscow to become a painter, but VKhUTEMAS only had spots available for aspiring sculptors, so he didn’t have a choice. With his porcelain statuettes of bivouacked soldiers with a balalaika, Vilensky became professor favorite and was even awarded a trip abroad (and this is in 1928!). But the trip never took place, and Vilensky went to work producing propaganda for clients ranging from the Museum of the Penal Colony and Exile to Gorky Park. Pantheon and price list The 1930s saw the mass production of political portraits; demand for the statues was high, and the pay was good. Vilensky made numerous busts and fullbody statues of Lenin, Stalin, Voroshilov and other recognizable Soviet officials. In fact, it was Vilensky who created the standard portrait of Lenin, manufactured from the 1930s through the 1980s. In Soviet times, there was an official price list for such mass-market sculptures of political figures; the price depended on the material and size of the sculpture. In 1982, for example, a marble bust of Lenin cost less than a bronze one, even though marble seemed more impressive. Fine materials lent a certain monumental quality to the leaders depicted. Idealized, everyday Stalin Until 1961, sculptures of Joseph Stalin could be found in all corners of the Soviet Union. They were supposed to create the impression that the leader was as close as possible to people’s everyday lives. Though Stalin’s appearance seemed humble, his features had in fact been significantly idealized; contemporaries later described the “father of

Сталин украшенный, повседневный До 1961 года скульптурные изображения Иосифа Виссарионовича Сталина были в изобилии расставлены по всем уголкам Советского Союза. Они должны были создавать ощущение максимальной близости вождя к повседневной жизни людей. При 2 кажущейся скромности скульптурного облика Сталина его черты были довольно сильно идеализированы, ведь по воспоминаниям современников, «отец народов» (впрочем, как и Ленин) отличался довольно негероической внешностью. После провозглашенного в 1956 году курса по борьбе с культом личности изваяния Сталина исчезли с городских улиц, из прейскурантов скульптурных комбинатов и из портфолио Залмана Виленского. Портреты вне политики Политический заказ был строго регламентированным ремеслом, лишенным творческого начала, — ведь вождей лепили не с натуры, а по специально отобранным официозным фотографиям. Именно с невзрачной штамповкой и ассоциируется имя Залмана Виленского. Мало кто знает, что Виленский был замечательным портретистом. Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на эмоциональный бюст Альберта Эйнштейна из коллекции Музеона. Или зайти при случае в Третьяковскую галерею — бюст Петра Ильича Чайковского далек от официозности, в интерпретации Виленского композитор кажется совершенно погруженным в себя. За Чайковского в 1948 году Залман Виленский был удостоен Сталинской премии, однако мастеру не довелось познать славу, сравнимую с успехом таких мэтров советской скульптуры, как Сергей Меркуров или Евгений Вучетич. 1 Виленский З.М. Портрет Эйнштейна, 1979, мрамор 2 Виленский З.М. Портрет Сталина, 1947, мрамор

the people” (this applies to Lenin, too) as having a decidedly unheroic visage in real life. After a campaign was launched against the cult of personality in 1956, sculptures of Stalin disappeared from city streets, sculpture factory price lists, and Zalman Vilensky’s portfolio. Apolitical portraits Political commissions were so highly regulated that they were deprived of creative provenance. The leader’s visage was taken not from real life, but rather from carefully selected official photographs. This dull, cookie-cutter approach has become closely associated with the name Zalman Vilensky. Few know that Vilensky was an excellent portraitist, as evidenced by his lively bust of Albert Einstein in the MUZEON collection. In the Tretyakov Gallery you’ll find a bust of Pyotr Ilyich Tchaikovsky deep in thought, a far cry from official portraits. Vilensky was awarded the Stalin Prize in 1948 for the statue, but nevertheless he has failed to achieve the level of recognition enjoyed by other masters of Soviet sculpture such as Sergey Merkurov and Yevgeny Vuchetich.

1 Z.M. Vilensky, Portrait of Einstein, 1979, marble 2 Z.M. Vilensky, Portrait of Stalin, 1947, marble

Евгений Чубаров Yevgeny Chubarov Мытищинский отшельник Собрание работ Евгения Чубарова производит впечатление чего-то архаичного, языческого. Да и сам Чубаров казался нездешним: он был очень сильным человеком, вручную рубил камень и походил на персонажей Борхеса — плотный, с маленькой косичкой. Чубаров был знаковым представителем советского искусства наряду с Ильей Кабаковым, Андреем Монастырским и Эриком Булатовым, но его отшельническая жизнь в Мытищах и неучастие в кухонных пересудах тех времен сыграли свою роль — художник имел коммерческий успех только за рубежом. Гари Татинцян вовремя уловил притягательную специфичность его работ: экспонировал их в своей нью-йоркской галерее, а однажды продал чубаровскую картину на торгах «Сотбис» за рекордные 288 тысяч фунтов. Памятник жертвам репрессий в Музеоне Стиль Чубарова нетипичен для нашего времени. Его «фирменные» черно-белые портреты языческих божков в камне и на бумаге отсылают скорее к африканской традиции изображения человека. Официальная версия интереса художника к созданию гротескных истуканьих голов — дань памяти башкирскому селу, в котором он родился: Чубаров не мог забыть жертв раскулачивания и репрессий. Сложенные, как яйца в сеточку, в клетку из бетона и металла, головы безо всякого выражения на каменных лицах служат «фоном» меркуровскому памятнику Сталину, стоящему рядом. Контраст столь разных произведений и создает скульптурную группу: отвернувшийся от раскулаченных селян вождь выглядит потрепанным временем, отброшенным на задворки истории оплотом советского строя.

Hermit of Mytishchi Yevgeny Chubarov’s collected works create the impression of something archaic and pagan. Chubarov himself seemed otherworldly. A very strong man, he broke rocks with his bare hands and physically resembled a character out of Borges or Jarmusch — heavyset with a small braid. Chubarov was an iconic Soviet artist, alongside Ilya Kabakov, Andrei Monastyrsky and Erik Bulatov, but his decision to lead an isolated life in Mytishchi and not socialize had its consequences — namely that he achieved commercial success only abroad. Gary Tatintsian grasped the peculiar appeal of Chubarov’s artworks at just the right moment. Tatintsian displayed them at his New York gallery and sold one piece for a record £288,000 in an auction at Sotheby’s.

Евгений Иосифович Чубаров (1934–2012). Художник-шестидесятник. На русских торгах «Сотбис» в 2007 г. картина Е. Чубарова «Без названия» была продана за рекордную для живого художника из России сумму — $562 000. Yevgeny Chubarov (1934–2012). Artist-Sixtier. At an Sotheby’s auction in Russia in 2007, Chubarov’s “Untitled” was sold for $562,000, a record for a living Russian artist.

Monument to victims of repression at MUZEON Chubarov’s style is unusual for our time. His “signature” black-and-white portraits of pagan gods on rock and paper refer most likely to African traditions of human representation. The official explanation for the artist’s interest in creating grotesque, totemic heads is that it’s a tribute to the memory of the Bashkir village where he grew up; Chubarov could never forget the victims of dekulakization and repression. Stacked like eggs in a concrete and metal cage, the expressionless heads form a “backdrop” for the nearby statue of Stalin. The juxtaposition of such vastly different artworks creates a sculptural group. The leader, having turned his back on the dispossessed peasants, seems worn down by time and relegated to the margins of history by the Soviet system.

1 1 Е.И. Чубаров. “Жертвы репрессий”, 1970-е, камень, металл

1 Ye.I. Chubarov. “ Victims of Repression”, 1970s, stone and metal

Парк искусств МУЗЕОН Фото коллекции: Юрий Пальмин Фото парка: Лиза Грачева, Юрий Бражников Дизайн: Алина Саулова Тексты: Александра Поляновская, Мария Силина, Анатолий Копейкин, Ольга Алымова, Александр Фролов Перевод: Джонатан Эрл Корректура: Питер Спинелла, Марина Шапошникова Редактор: Анна Кузьминская Составитель: Эва Рухина Тираж: 500 экз. © Парк искусств МУЗЕОН, 2014

MUZEON Park of Arts Photographs of the collection: Yury Palmin Photographs of the park: Liza Gracheva, Yuri Brazhnikov Design: Alina Saulova Text: Alexandra Polyanovskaya, Maria Silina, Anatoly Kopeikin, Olga Alymova, Alexander Frolov Translation: Jonathan Earle Copyrighters: Peter Spinella, Marina Shaposhnikova Editor: Anna Kuzminskaya Compiled by: Eva Rukhina Print run: 500 copies © MUZEON Park of Arts, 2014