The Observatory by Artguide

ОБСЕР ВАТОР ИЯ THE OBS ERVATORY

Name artist

THE OB SERVATORY

Имя художника

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Name artist

THE OB SERVATORY

ОБСЕРВАТОРИЯ THE OBSERVATORY Художественная интервенция в Специальную астрофизическую обсерваторию Российской академии наук Нижний Архыз, Карачаево-Черкесская Республика Российской Федерации An artistic intervention at the Special Astrophysical Observatory of the Russian Academy of Science, in Nizhny Arkhyz, Karachay-Cherkess Republic, Russian Federation

Имя художника

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Name artist

THE OB SERVATORY

Почетный комитет выставки

РАШИД БОРИСПИЕВИЧ ТЕМРЕЗОВ Глава Карачаево-Черкесской Республики МИХАИЛ ШВЫДКОЙ Специальный представитель Президента Российской Федерации по международному культурному сотрудничеству ТОМАС ДРОЦДА Федеральный министр искусства и культуры, конституции и медиа Австрийской Республики СЕБАСТЬЯН КУРЦ Министр иностранных дел Республики Австрия ВАЛЕРИЙ ВЛАСЮК Директор Специальной астрофизической обсерватории Российской академии наук СЕРГЕЙ МОНИН Председатель правления АО «Райффайзенбанк» Д-Р ЭРНСТ ВАСТЛЕР Председатель правления VAMED AG

Honorary Board

RASHID B. TEMREZOV Head of the Karachay-Cherkess Republic MIKHAIL SHVYDKOY Special Envoy of the President of the Russian Federation for International Cultural Cooperation THOMAS DROZDA Federal Minister for Arts and Culture, Constitution and Media of the Republic of Austria SEBASTIAN KURZ Federal Minister for Europe, Integration and Foreign Affairs of the Republic of Austria VALERY VLASYUK Director of the Special Astrophysical Observatory of the Russian Academy of Sciences SERGEY MONIN Chairman of the Board, Raiffeisenbank DR. ERNST WASTLER Chairman of the Board, VAMED AG

Приветственные слова

МАДИНА ГОГОВА Постоянный представитель Карачаево-Черкесской Республики при Президенте Российской Федерации Карачаево-Черкесская Республика — удивительно красивый, самобытный, динамично развивающийся регион. В этом чудесном уголке Земли удивительным образом сочетаются нетронутое великолепие природы, исторические и религиозные памятники и достижения современности, одним из которых и является Специальная астрофизическая обсерватория Российской академии наук. Выставка «Обсерватория» представляет искусство без границ и появилась на свет в результате диалога культур. Этот необыкновенный неформатный международный проект станет важнейшим звеном в цепочке идей, которые мы планируем реализовать на территории Карачаево-Черкесской Республики в будущем. Я верю, что выставка «Обсерватория» позволила продемонстрировать природное и культурное богатство региона на федеральном и международном уровнях.

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Forewords

MADINA GOGOVA Permanent Representative of the Karachay-Cherkess Republic to the President of the Russian Federation The Karachay-Cherkess Republic is an incredibly beautiful, distinctive, and rapidly developing region. In this wonderful corner of the earth, there is a remarkable combination of the untouched splendor of nature, historical and religious monuments, and the achievements of modernity, one of which is the Special Astrophysical Observatory of the Russian Academy of Sciences. The exhibition The Observatory presents an art without borders and came into the world thanks to cultural dialogue. This unusual, unconventional international project will become an essential link in the chain of ideas that are in the works and in the future may be realized in the Karachay-Cherkess Republic. I believe that the exhibition The Observatory has made it possible to showcase the natural and cultural wealth of the region on a national and international level.

THE OB SERVATORY

Приветственные слова

ТОМАС ДРОЦДА Федеральный министр искусства и культуры, конституции и медиа Австрийской Республики Бюро Федерального канцлера Австрийской Республики уже много лет участвует в интенсивном культурном диалоге с Россией. В ходе этого диалога не только произошел обмен опытом между художниками, но также появились многочисленные совместные проекты и кооперации в области современного искусства и культурного наследия. В рамках Австрийского культурного сезона в России 2013–2014 года мы организовали и поддержали огромное количество культурных проектов совместно с Австрийским культурным форумом в Москве. Многие из крупных австрийских институций были представлены в России с гостевыми проектами: Музей Альбертина в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге, Венская государственная опера в Большом театре, Венский Бургтеатр в Театриуме на Серпуховке Терезы Дуровой. В сфере современного искусства широкий спектр творческих проектов был представлен в Москве, Санкт-Петербурге и других городах России. Художественная интервенция в Специальную астрофизическую обсерваторию Российской академии наук в Нижнем Архызе — это совместный проект Бюро Федерального канцлера Австрийской Республики, Министерства культуры Карачаево-Черкесской Республики и Австрийского культурного форума в Москве. Австрийские и российские художники создали произведения искусства специально для выставки в этом потрясающем научно-исследовательском центре. Данный проект еще раз показал, что для искусства нет границ, а диалог культур продолжается. Расположившись на территории Обсерватории и прилегающего к ней научного городка, проект «Обсерватория» создал культурное пространство для обмена опытом и укрепил межнациональное понимание наших стран.

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Forewords

THOMAS DROZDA Federal Minister for Arts and Culture, Constitution and Media of the Republic of Austria The Federal Chancellery of Austria has been engaged in an intense cultural dialogue with Russia for many years. In the course of this dialogue, there has not only been knowledge exchange among artists; a multitude of joint projects and collaborations in the field of contemporary art and cultural heritage have also appeared. As part of the 2013–2014 Austrian Cultural Season in Russia, we organized and sponsored a large number of cultural projects in cooperation with the Austrian Cultural Forum Moscow. Many of Austria’s major cultural institutions were represented in Russia through guest projects: the Albertina at the Hermitage Museum in St. Petersburg, the Vienna State Opera at the Bolshoi Theatre, and Vienna’s Burgtheater at Tereza Durova’s Teatrium on Serpukhovka. In the sphere of contemporary art, a broad spectrum of creative projects was presented in Moscow, St. Petersburg, and other cities in the Russian regions. The artistic intervention at the Special Astrophysical Observatory of the Russian Academy of Sciences in Nizhny Arkhyz is a collaboration between the Federal Chancellery of Austria, the Culture Ministry of the Karachay-Cherkess Republic, and the Austrian Cultural Forum Moscow. Austrian and Russian artists have created artworks especially for exhibition at this incredible center of science and research. This project has shown once more that for art, there are no borders, and the dialogue between cultures continues. In taking up residence on the grounds of the Observatory and in the adjoining scientific town, the project has created a cultural space for the exchange of knowledge and has strengthened cross-cultural understanding between our two countries.

THE OB SERVATORY

Приветственные слова

ЭМИЛЬ БРИКС Посол Австрийской Республики в Российской Федерации 50-летие Специальной астрофизической обсерватории Российской академии наук в Нижнем Архызе — прекрасный повод поздравить ученых и их коллективы из далекого и долгое время остававшегося закрытым поселка Нижний Архыз в Кавказских горах с их деятельностью по наблюдению и анализу того, что можно видеть вокруг планеты Земля. Ученые и художники по определению руководствуются разной логикой в своей работе. Поэтому я особенно благодарен за то, что директор и сотрудники Обсерватории открыли свою территорию для современных художников из Австрии и России для создания произведений искусства, непосредственно связанных с эти местом. Взаимодействие разных логик друг с другом — это шаг вперед для науки и искусства, а также, разумеется, и для общества в целом, потому что тем самым открываются новые пути для творческого процесса. В 1690 году философ Джон Локк опубликовал «Опыт о человеческом разумении», что было попыткой определить границы того, что доступно для нашего познания. «Моей целью является исследование происхождения, достоверности и объема человеческого познания вместе с основаниями и степенями веры, мнений и согласия», — пиcал Локк. Таким образом, цель не в достижении достоверности, а в понимании того, насколько значим, весом для нас тот или иной тип знаний. «Обсерватория» — замечательный проект, потому что он признает разные типы знаний. Это скромное предложение воспользоваться возможностью поучиться друг у друга. А также это великолепный пример стремления Австрии и России к культурному диалогу между нашими странами, открытому и нацеленному на преодоление границ.

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Forewords

EMIL BRIX Austrian Ambassador to the Russian Federation The occasion of the 50th anniversary of the Astrophysical Observatory of the Russian Academy of Sciences in Nizhny Arkhyz is a very good moment to congratulate the scientists and their teams in the remote and longtime secluded village of Nizhny Arkhyz in the Caucasian mountains for all their efforts to observe and analyze what is visible around planet earth. By definition scientists and artists follow different logics in their work. Thus I am especially grateful that the Director and the team at the Observatory opened their space for an interaction with contemporary artists and allowed artists from Austria and Russia to create site-specific works of art. To allow different logics to interact and possibly to penetrate each other is a way forward for the sciences and for the arts and certainly also for society because it may open venues for new creative processes. In 1690 the philosopher John Locke published “An Essay Concerning Human Understanding” which was an attempt to establish what is and isn’t possible for us to know and understand. “My purpose,” Locke said, is “to enquire into the origin, certainty, and extent of human knowledge; together, with the grounds and degrees of belief, opinion, and assent.” The aim thus is not to achieve certainty, but to understand how much weight we can assign to different types of knowledge. The Observatory project is a fascinating project which appreciates different types of knowledge. It is a modest proposal to possibly learn from each other. And it is also an excellent example of Austria’s and Russia’s commitment to cultural dialogue between our countries, open-ended and eager to transcend borders.

THE OB SERVATORY

Приветственные слова

ВАЛЕРИЙ ВЛАСЮК Директор Специальной астрофизической обсерватории Российской академии наук В нынешнюю эпоху наука, техника и современное искусство тесно переплетены между собой. Зачастую трудно провести четкую грань между этими понятиями. Группа художников, посетившая Специальную астрофизическую обсерваторию в этом году, была на несколько дней «погружена» в науку астрономию, а также в древнюю историю кавказского края и прекрасную природу окружающих гор. Из этого «погружения» художники вышли вдохновленными на создание новых произведений, которые объединились в масштабный проект «Обсерватория». Мы с удовольствием приняли участие в данном проекте и разместили на площадках Обсерватории фотографии и инсталляции художников, работающих на передних рубежах искусства. Надеемся, что современное творчество стало интересно нашим сотрудникам и жителям поселка Нижний Архыз, где находится Обсерватория. Наш поселок расположен в исторически значимом месте — близ древнего городища Маас, столицы аланского государства. Это одно из первых мест зарождения христианства на Кавказе. Город лежал на пересечении дорог Великого Шелкового пути, был торговым, культурным и религиозным центром. Стараниями археологов-любителей и сотрудников Обсерватории, увлеченных историей, в поселке создан замечательный музей аланской культуры. Музей небольшой, но в нем собраны редкие артефакты, повествующие о быте древних народов Кавказа. Мы благодарны случаю, который позволил людям творческих профессий — художникам, искусствоведам, журналистам — поближе познакомиться с нашей Обсерваторией и ее сотрудниками, и уникальным местом, в котором мы живем, и рассказать о них всему миру.

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Forewords

VALERY VLASYUK Director of the Special Astrophysical Observatory of the Russian Academy of Sciences In the present era, science, technology, and modern art are closely intertwined. It is often difficult to draw a firm distinction between these concepts. The group of artists who visited the Special Astrophysical Observatory this year had been “immersed’’ in the science of astronomy for several days, as well as in the ancient history of the Caucasus region and the natural beauty of the surrounding mountains. The artists emerged from this immersion inspired to create new works, which have been assembled in the momentous project The Observatory. We gladly participated in this project and placed on the Observatory’s grounds the photographs and installations of artists working at the cutting edge of the arts. We hope that the modern artworks have proven interesting to our team and to the residents of Nizhny Arkhyz, where the Observatory is located. Our village is situated in a historically significant location near the ancient settlement of Maas, the capital of the Alan state. This is one of the first places that Christianity took root in the Caucasus. The city lies at a crossroads of the Silk Road and was a center of trade, culture, and religion. Through the efforts of amateur archaeologists and history enthusiasts working at the Observatory, a wonderful museum of Alan culture has been set up in the village. The museum is small, but it contains some rare artifacts that chronicle the daily life of the ancient peoples of the Caucasus. We are grateful for this event, which has allowed creative professionals — artists, art critics, and journalists — to get better acquainted with our Observatory, its team, and the unique place in which we live, and to tell the entire world about them.

THE OB SERVATORY

Приветственные слова

МАРИАНА ГУБЕР-ГОГОВА Основатель Gogova Foundation

Кавказский регион и Карачаево-Черкесская Республика с ее выдающейся природой и исторически значимыми местами, одним из которых является Обсерватория Российской академии наук в Нижнем Архызе, близки и знакомы мне с детства. Большая удача, что одним из первых проектов Gogova Foundation стала именно выставка «Обсерватория», поскольку одна из задач нашего фонда — развитие взаимодействия между художниками и российскими регионами, а этот проект доказывает, что молодое российское искусство готово выйти за пределы крупных городов. Современная художественная практика все больше связана с историей, наукой, географией, и «Обсерватория» — как раз пример такого взаимодействия и взаимопроникновения. Само же пространство Обсерватории, которой в 2016 году исполнилось 50 лет, уникально и с научной точки зрения, и с архитектурной. Виды космоса, открывающиеся из Обсерватории, дали мощный творческий импульс приглашенным художникам, которые работают в самых разных техниках и с самыми разными медиа. Сам научный объект, научный городок, мастерские, а также объекты, расположенные на территории Обсерватории, стали выставочной площадкой для участников проекта, создавших работы для экспонирования именно в этих пространствах.

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Forewords

MARIANA GUBER-GOGOVA Founder of the Gogova Foundation

The Caucasus region and the Karachay-Cherkess Republic, with its exceptional nature and sites of cultural significance, one of which is the Observatory of the Russian Academy of Sciences in Nizhny Arkhyz, have been familiar and dear to me since I was little. It is very fortunate that one of the first projects of the Gogova Foundation is this particular exhibition, The Observatory, as one of our foundation’s objectives is to develop interactions between artists and the Russian regions. This project shows that young Russian art is ready to step outside the boundaries of big cities. Contemporary art practice is ever more closely connected with history, science, and geography, and The Observatory is an example of precisely this kind of interaction and intermingling. The space of the Observatory, which turned 50 in 2016, is unique from both a scientific and architectural point of view. The views of outer space that open up from the Observatory have given a powerful creative impetus to the participating artists, who work in a wide variety of techniques and media. The scientific facility itself, the scientific town, the workshops, and the facilities on the grounds of the Observatory became an exhibition space for participants in the project, who have created works to be displayed specifically in these spaces.

THE OB SERVATORY

Имя художника

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Name artist

THE OB SERVATORY

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Обсерватория

The Observatory

СИМОН МРАЗ Директор Австрийского культурного форума в Москве

SIMON MRAZ Director of the Austrian Cultural Forum Moscow

Цель построить самую большую обсерваторию в мире была поставлена до войны, конкретный план разработали после Великой Отечественной. Специально созванная комиссия должна была найти в прямом смысле слова самое темное место в Советском Союзе — ведь свет не должен был мешать наблюдению за Вселенной. Советский Союз собирался не только создать новый мир, но и устремить взгляд к новым галактикам и проникнуть в неизвестные на тот момент уголки Вселенной, чтобы познать суть ее возникновения. Демонстрацией огромной силы стало создание телескопического зеркала, на тот момент и вплоть до 90-х годов ХХ века самого крупного в мире и на сегодняшний день остающегося таковым в Европе. Уединенно, но не одиноко стоит Обсерватория в горах Северного Кавказа на культурно и исторически значимой земле: на том месте, где было поселение аланов — скифского народа, обратившегося в христианство в IX веке. Именно на территории, на которой сейчас располагается Обсерватория, находился некогда один из важнейших центров этой культуры. Три храма X века пережили все перипетии кавказской истории и были сохранены благодаря научному энтузиазму и сознательной ответственности Министерства культуры Карачаево-Черкесской Республики и администрации Обсерватории. Удивительным образом на этой, преимущественно мусульманской, земле мирно сосуществуют храмы, светские ученые и хранители наследия Советской Академии наук. Это место, корни которого уходят глубоко в историю Кавказа, но одновременно это родина особенного небольшого общества, всецело посвятившего себя изучению просторов

The goal of building the largest observatory in the world dates back to pre-war years, but a specific plan was only developed after the big war; a special commission was established in order to find the literally darkest place in the Soviet Union — after all, no disturbing light should have impaired the observation of the Universe. The Soviet Union was not only to build a new world, but also to set its view to new galaxies and reach out to still unknown angles of the universe in order to explore its origin. The largest telescope mirror in the world for that time and until the ‘90s of the 20th century was built as a major accomplishment. Until today it still remains the largest of its type in Europe. Lonely, but not alone does it stand in the mountains of the North Caucasus on a culturehistorical significant ground, namely in a settlement area of the Alans, a Scythian folks, which proselytized to Christianity in the 9th century and it is precisely the territory of the observatory on which one of the most important urban centers of this culture was situated. Three great churches which date back to the 10th century survived all the turbulent phases of Caucasian history in this remote area and were preserved with scientific enthusiasm and responsibility awareness by the Culture Ministry of the Karachay-Cherkess Republic as well as by the administration of the observatory. In this area churches, the effectively secular scientists and the heirs of the Soviet Academy of Sciences peacefully share their living space in a predominantly Islamic region in an intriguing manner. It is a place that is deeply rooted in the history of its country and at the same time it is home to a distinct particularly small community, which committed itself to the goal of exploring the Universe. The scientific village counts approxi-

THE OB SERVATORY

Симон Мраз

селенной. Научный городок насчитывает В порядка 1000 жителей. Отсюда осуществляется управление Обсерваторией, здесь проводятся конференции, а также самостоятельно производятся некоторые запасные детали. Благодаря собственной инфраструктуре, магазинам, детскому саду, школе, системе автобусного сообщения, Обсерватория может существовать автономно, что позволяет сосредоточиться на достижении научных целей. В рамках нашей выставки Обсерватория впервые в своей истории открыла двери между народному художественному проекту. Художникам из России, Болгарии, Германии и Австрии было предложено творчески исследовать Обсерваторию. Посетители нашей выставки стали одновременно гостями и Обсерватории, и научного городка, встречаясь с художественными работами, созданными специально для этого уникального места и представляющими его с новой, художественной точки зрения. Обсерватория, которая обычно принимает сигналы из космоса, во время выставки сама транслировала художественные сигналы, рассказывая о себе, своей истории, современности и людях, которые живут в этом месте. Совместно со Специальной астрофизической обсерваторией Российской академии наук, Министерством культуры КарачаевоЧеркесской Республики, Бюро Федерального канцлера Австрийской Республики, фондом поддержки молодого искусства Gogova Foundation, section.a Vienna и Австрийским Министерством иностранных дел мы стремимся через искусство познакомить широкую аудиторию с этим уникальным и впечатляющим местом. Пользуясь случаем, я хотел бы поблагодарить всех, кто принимал участие в создании этого проекта. Отдельная большая благодарность «Райффайзенбанку» и компании VAMED за то, что они с самого начала верили в наш проект и поддерживали нас. Без вас мы бы не смогли его реализовать.

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

mately 1,000 inhabitants. From here the observatory is operated, conferences are organized and even some spare parts are produced here. Having its own infrastructure, shops, a kindergarten, a school and even a bus system the observatory is almost able to exist autonomously in order to focus all their strengths and energy towards the scientific goals. With our project the observatory opens its doors to an international artistic project for the first time in its history. Artists from Russia, Bulgaria, Germany and Austria have been invited to artistically explore the observatory. The visitors of our exhibition were simultaneously visitors of the observatory and of the scientific village. They have repeatedly encountered artistic works, which were created for this unique place and which will make the place display itself from a new — namely artistic — perspective. That way the observatory, usually a receiver for signals from the Universe, was for the time of the exhibition commutating and sending out signals — artistic signals, telling us about itself, its history, its present and of the people living in this place. Together with the Special Astrophysical Observatory of the Russian Academy of Sciences, the Culture Ministry of the Karachay-Cherkess Republic, the Federal Chancellery of Austria, the Gogova Foundation, section.a Vienna and the Austrian Foreign Ministry we are looking forward to bringing to awareness a unique and fascinating place on Earth in an artistic way. I want to take the opportunity to thank all those wonderful people who have created this project together. Great thanks especially to Raiffeisenbank and VAMED for believing in our project from the very beginning and supporting us. Without you we would have not been able to realize this project.

THE OB SERVATORY

История Специальной астрофизической обсерватории Российской академии наук

The History of the Special Astrophysical Observatory of the Russian Academy of Sciences

ЕКАТЕРИНА ФИЛИППОВА

EKATERINA PHILIPPOVA

ВВЕДЕНИЕ

INTRODUCTION

Наступление космической эры в истории человечества (вторая половина 1950-х) дало мощный импульс развитию новых идей, технических средств и методов исследования космоса: от околоземного пространства до самых отдаленных границ наблюдаемой части Вселенной, — в том числе средств и методов наземной оптической астрономии и радиоастрономии. К концу 1950-х ускорилось техническое переоснащение действующих обсерваторий в СССР и за рубежом, усовершенствовались методы поиска мест с хорошим астроклиматом для создания новых астрономических обсерваторий, в ряде стран началось строительство новых крупных телескопов. В СССР близилось к завершению изготовление в Ленинградском оптико-механическом объединении (ЛОМО) самого большого в Европе рефлектора с диаметром зеркала 2,6 метра для Крымской астрофизического обсерватории АН СССР (телескоп был сдан в пробную эксплуатацию в декабре 1960 года). Однако вступление в строй этого телескопа не смогло обеспечить выполнение тех грандиозных задач, которые стояли перед советскими астрофизиками. Поэтому было принято решение о строительстве новой крупной обсерватории, которая была бы оснащена оптическим телескопом значительно больших размеров. Для этого телескопа был выбран диаметр главного зеркала 6 метров, при этом учитывался успешный опыт создания в СССР разнообразных телескопов меньших размеров и реальные возможности советской оптикомеханической промышленности того времени.

The inception of the Space Age in the late 1950s provided a powerful impulse for developing new ideas, technologies, and methods of studying the cosmos, from near-Earth space to the farthest observable parts of the universe, including instruments and methods for ground-based optical astronomy and radio astronomy. By the end of the 1950s, existing observatories in the Soviet Union and abroad were being re-equipped with advanced technologies at an increasingly rapid rate, methods for finding locations with great viewing conditions for new observatories were perfected, and a number of countries began constructing large telescopes. The Soviet Union’s Leningrad Optical Mechanical Association was near to completing Europe’s largest reflector, with a mirror diameter of 2.6 meters, for the Crimean Astrophysical Observatory of the Academy of Sciences of the Soviet Union. The telescope began trial operations in December 1960. However, the telescope at that time was unable to fulfill some of the large-scale tasks that stood before Soviet astrophysicists. For this reason, the country decided to build another large observatory that would have an optical telescope of even greater dimensions, including a mirror six meters in diameter. It was based on various smaller telescopes developed in the Soviet Union and utilized the capabilities of the country’s optical mechanical industry of the time.

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

SURVEY AND DESIGN WORK FOR CONSTRUCTION OF THE SPECIAL ASTROPHYSICAL OBSERVATORY’S SIX-METER TELESCOPE (1959–1960) The first draft work on the complex of the Special Astrophysical Observatory of the Academy of

Строительство шестиметрового телескопа Constructing the six-meter telescope

THE OB SERVATORY

История

ИЗЫСКАТЕЛЬНЫЕ И ПРОЕКТНЫЕ РАБОТЫ ПО СТРОИТЕЛЬСТВУ СПЕЦИАЛЬНОЙ АСТРОФИЗИЧЕСКОЙ ЛАБОРАТОРИИ И СООРУЖЕНИЮ ШЕСТИМЕТРОВОГО ТЕЛЕСКОПА (1959–1960) Первые проектные проработки комплекса Специальной астрофизической обсерватории АН СССР и большого телескопа были начаты в 1959 году в Главной астрономической обсерватории (ГАО) АН СССР, в отделе астрономического приборостроения под руководством выдающегося советского оптика, члена-корреспондента АН СССР Дмитрия Дмитриевича Максутова. Одновременно было организовано 16 экспедиций в южные районы Советского Союза для выбора места строительства будущей обсерватории. Были начаты первые проектно-технические изыскания с целью подготовки принципиальных решений, связанных с выбором конструкции будущего телескопа: анализ и выбор монтировки оптимального типа, определение конкретных оптических схем, проработка конструкции главного зеркала, принципов системы управления телескопом и т. д. В результате многоплановой и сложной работы был подготовлен предэскизный проект и составлено первое техническое задание на изготовление большого телескопа. В марте 1960 года Совет министров СССР по представлению Академии наук СССР принял Постановление о строительстве Специальной астрофизической обсерватории АН СССР и сооружении для нее большого оптического телескопа с диаметром главного зеркала 6 метров. Этим постановлением дальнейшее проектирование и изготовление телескопа было поручено Ленинградскому оптико-механическому объединению совместно с рядом других проектных организаций и промышленных предприятий. Главным конструктором телескопа был назначен доктор технических наук Баграт Константинович Иоаннисиани (ЛОМО).

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Sciences of the Soviet Union and its large optical telescope began in 1959 at the country’s Main Astronomical Observatory, in the department of astronomical instrumentation under the direction of the outstanding optical engineer D. D. Maksutov. Meanwhile, 16 expeditions to southern regions of the Soviet Union were organized to find a suitable place for building the future observatory. Initial draft work commenced to prepare the principal technological solutions for the structure of the future telescope, including analyzing and selecting the optimal type of mount, determining the optical schemes, developing the main mirror and the telescope’s principal control systems, etc. The complex work resulted in the preparation of a preliminary draft of the project and drafting of the first technical task for building the large telescope. In March 1960, the Council of Ministers of the Soviet Union approved a decision to construct the Special Astrophysical Observatory and equip it with a large optical telescope whose main mirror would have a diameter of six meters. The Leningrad Optical Mechanical Association was tasked with further drafting and preparation work for constructing the telescope, as were a number of other organizations and industrial enterprises. B. K. Ioannisiani of the Leningrad Optical Mechanical Association was appointed the head designer of the telescope. BAGRAT KONSTANTINOVICH IOANNISIANI, HEAD DESIGNER OF THE SIX-METER TELESCOPE Bagrat Konstantinovich Ioannisiani (1911–1985) can be considered the father of one of the world’s greatest optical telescopes, the large altazimuth telescope, known by the Russian acronym BTA. As a child, Ioannisiani survived the difficult years of World War I and the Russian Civil War. He began his career at age 19 in the Red Dawn machine factory in Leningrad, initially as

The History

Почтовая марка. 1987 Postage stamp, 1987

Строительство башни шестиметрового телескопа Constructing the dome of the six-meter telescope

ГЛАВНЫЙ КОНСТРУКТОР ШЕСТИМЕТРОВОГО ТЕЛЕСКОПА БАГРАТ КОНСТАНТИНОВИЧ ИОАННИСИАНИ Баграт Константинович Иоаннисиани (1911– 1985) по праву может считаться отцом крупнейшего на тот момент в мире Большого азимутального телескопа (БТА). Пережив ребенком тяжелые годы Первой мировой и гражданской войн, он начал свой трудовой путь в 19-летнем возрасте на Ленинградском машиностроительном заводе «Красная заря» — сначала рабочим, а затем чертежником. В 1933 году без отрыва от производства окончил курсы повышения квалификации для конструкторов и в 1936 году поступил на Государственный оптико-механический завод (ГОМЗ). Первым самостоятельным заданием Баграта Константиновича был расчет

THE OB SERVATORY

a simple laborer and then as a draftsman. In 1933, he simultaneously managed to complete courses that raised his professional qualification to the level of designer. In 1936, he entered the National Optical Mechanical Plant. Ioannisiani’s first independent task was to provide the optical schemes for and then assemble a school telescope in 1938. The device, one of the first Soviet telescopes, had a lens diameter of 60 millimeters and a height of 1.2 meters. During World War II, Ioannisiani was evacuated to the central Russian city of Kazan with numerous other employees of the National Optical Mechanical Plant. There he engaged in the development of optical devices for the Soviet military. After the war, he returned to designing astronomical devices. During his years at the National Optical Mechanical Plant, Ioannisiani helped create a large optical telescope named after the Soviet

Имя художника

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

The History

птической схемы и монтаж школьного телео скопа (1938). Этот прибор, ставший первым советским телескопом, имел диаметр линзы 60 миллиметров и высоту 1,2 метра. В годы Великой Отечественной войны Баграт Константинович был вместе со многими другими сотрудниками ГОМЗа эвакуирован в Казань, где занимался разработкой оптических приборов военного назначения. После Победы вернулся к созданию астроприборов. В те годы на ГОМЗе выполнялась важная и ответственная работа — создавался Зеркальный телескоп Шаина (ЗТШ) с диаметром главного зеркала 2,6 метра. Он был завершен в 1960 году и отправлен в Крымскую астрофизическую обсерваторию АН СССР в Симеизе. ЗТШ стал самым крупным телескопом Европы того времени (и третьим по величине в мире) и принес ГОМЗу орден Ленина. Баграт Константинович Иоаннисиани был ведущим конструктором при разработке этого изделия. БАГРАТ КОНСТАНТИНОВИЧ ИОАННИСИАНИ СТРОИТ БТА Опыт, приобретенный при создании ЗТШ, Иоаннисиани с успехом применил в процессе работы над самым крупным в мире телескопом БТА, который стал для него делом всей жизни; в ЛОМО было даже создано специальное конструкторское бюро, которое он возглавил. Уникальность прибора заключалась не только в том, что новый телескоп должен был стать самым большим в мире, но и в самой его конструкции. Иоаннисиани предложил использовать не привычную экваториальную, а абсолютно новую, альт-азимутальную, монтировку, при которой основная ось телескопа развернута не на Полярную звезду, а в зенит. Иоаннисиани, принимавший непосредственное участие во всех работах, связанных с БТА, участвовавший в проектировании и сооружении телескопа, был удостоен

THE OB SERVATORY

astronomer Grigory Shajn with a main mirror 2.6 meters in diameter. It was completed in 1960 and sent to the Crimean Astrophysical Observatory in the town of Simeiz. The Shajn telescope was Europe’s largest at the time, as well as the third largest in the world. For it, the National Optical Mechanical Plant was awarded the Order of Lenin. Ioannisiani was the lead designer in the telescope’s development. B. K. IOANNISIANI BUILDS THE BTA TELESCOPE Ioannisiani built on the experience he had acquired creating the Shajn telescope to work on what would become the world’s largest telescope and the pinnacle of his career: the BTA. For this, the Leningrad Optical Mechanical Association created a special construction bureau headed by Ioannisiani. The telescope would be unique not only for being the world’s largest, but also because of its design. Ioannisiani proposed that it not have a regular equatorial mount but instead a completely new altazimuth mount, by which the telescope’s main axis would be turned not in the direction of the North Star but toward the zenith. For his direct participation in the work connected with the BTA, including drafting and constructing the great telescope, Ioannisiani was awarded the Lenin Prize in 1975 and was declared a Hero of Socialist Labor in 1977. He was also presented a Soviet Badge of Honor in 1945 and three Orders of Lenin in 1961, 1972, and 1977. His name was given to a minor planet, 2450 Ioannisiani, that was discovered in 1978 by the Crimean Astrophysical Observatory. He was given the appointment “head designer of the BTA” for the rest of his life, as he continued to solve various issues associated with the “eye of the planet.” Ioannisiani headed a major scientific and engineering school for the development

История

Ленинской премии (1975) и звания Героя Социалистического Труда (1977). Иоаннисиани был также награжден орденом «Знак Почета» (1945) и тремя орденами Ленина (1961, 1972 и 1977). Именем Иоаннисиани названа малая планета 2450 Ioannisiani, открытая в 1978 году в Крымской астрофизической обсерватории. До самого конца жизни за ним была закреплена должность главного конструктора БТА, он решал самые различные вопросы, связанные с «оком планеты». Баграт Константинович был руководителем целой научной и инженерной школы в области разработки и конструирования астрономических приборов. Его перу принадлежат многочисленные труды по различным вопросам оптического приборостроения. АН СССР присудила Иоаннисиани степень доктора технических наук без защиты диссертации — факт уникальный, поскольку до этого он не только не имел никакой ученой степени, но даже не получил высшего образования. После БТА под его руководством было построено еще несколько технических шедевров, в том числе в октябре 1976-го телескоп- рефлектор 3ТА-2.6 с диаметром главного зеркала 2,6 метра для Бюраканской обсерватории в Армении — близнец ЗТШ в КрАО. ЗЕРКАЛО Тем временем на Лыткаринском заводе оптического стекла в 1963–1974 году было изготовлено параболическое зеркало. Вес заготовки составлял 65 тонн, для превращения ее поверхности в сферическую было удалено 23 тонны стекла и израсходовано 12 000 каратов алмаза; на эту грубую обработку ушло почти полтора года. Окончательную шлифовку и полировку зеркала осуществляла команда рабочих-оптиков ЛОМО. В июне 1974 года зеркало было готово для проведения аттестации, 4 декабря 1975 года —у становлено

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

and construction of astronomical devices. He wrote numerous works on various topics pertaining to building optical devices. The Academy of Sciences of the Soviet Union presented him with an honorary doctorate in technical sciences. This was a great honor, as Ioannisiani had not even received a higher education. After the BTA, Ioannisiani directed the construction of several other technical masterpieces, including the ZTA-2.6 optical telescope with a mirror 2.6 meters in diameter for the Byurakan Observatory in Armenia in 1976. The device is a twin of Crimea’s Shajn telescope. MIRROR Meanwhile, between 1963 and 1974 the Lytkarino Optical Glass Factory produced a parabolic mirror with a total mass of 65 tons, 23 tons of which were removed during the process to make it spherical. That process took almost a year and a half and required 12,000 carats of industrial diamonds. The final grinding and polishing work was performed by the Leningrad Optical Mechanical Association. In June 1974, the mirror was ready for certification. It was installed in the telescope on December 4, 1975, and the device obtained its first images of the heavens by the end of that year. The telescope began regular observations in 1976. Then, in 1979, the telescope’s main mirror was replaced with a new one of better quality. TELESCOPE From 1961 to 1964, the Leningrad Optical Mechanical Association constructed a special mount corpus with a height of more than 50 meters called the “big dome.” The telescope was assembled by the end of 1967, and by May 7, 1968, it completed trial operations at the factory. The finished telescope was disassembled and sent to the future observatory in the town of Nizhny Arkhyz.

Name artist

THE OB SERVATORY

История

на телескопе, а в конце 1975-го были получены первые снимки неба. С 1976 года на телескопе начались регулярные наблюдения, а в 1979-м году главное зеркало было заменено на новое, лучшего качества. ТЕЛЕСКОП В 1961–1964 году на ЛОМО был построен специальный монтажный корпус высотой более 50 метров, названный Большой башней. До конца 1967 года была осуществлена сборка телескопа, а к 7 мая 1968 года завершены заводские испытания. Готовый телескоп был демонтирован и отправлен на место установки — в будущую обсерваторию в поселке Нижний Архыз в Ставропольском крае. Сборка телескопа заняла четыре года, с 1970-го по 1974-й. Летом 1974 года главное зеркало отправилось в путь продолжительностью почти два месяца — сначала по воде, на баржах, потом по суше, в том числе по специально построенной горной дороге. 3 ноября телескоп был передан в пробную эксплуатацию, а год спустя, 30 декабря 1975 года, БТА был принят Государственной межведомственной комиссией с оценкой «Отлично». Таким образом, для изготовления гигантского телескопа потребовалось 15 лет. Это сравнительно немного — США создавали свой прибор с пятиметровым зеркалом 22 года. БТА являлся новейшей для своего времени астрономической техникой, содержавшей в себе много поистине революцион ных решений. С тех пор монтировка всех больших телескопов мира осуществляется по предложенной Иоаннисиани и блестяще оправдавшей себя альт-азимутальной схеме. Над созданием БТА трудились специалисты самого высокого класса, что обеспечило отличное качество гигантского прибора. Этот телескоп способен различать астрономические объекты 27-й величины.

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

It took four years, from 1970 to 1974, to construct the telescope at the observatory. In the summer of 1974, the main mirror embarked on its journey of almost two months, first on a barge and then by land, including via a specially made mountain road. On November 3 the telescope began trial operations, and a year later, on December 30, 1975, the BTA was accepted by a state commission with a rating of “excellent.” In total, it took 15 years to produce the gigantic telescope. By comparison, the United States took 22 years to construct a smaller telescope with a main mirror five meters in diameter. The BTA was the most advanced astronomical device of its time, comprising numerous truly revolutionary technologies. Ever since, the mounts of all large telescopes in the world have been based on Ioannisiani’s well-proven altazimuth design. Some of the Soviet Union’s best specialists contributed to making the gigantic device of such high quality. The telescope is able to distinguish magnitude-27 celestial objects. The BTA has a resolution 2,000 times higher than that of the human eye and is able to detect objects up to nine light years away. Its dimensions boggle the mind: 42 meters high with a weight of 850 tons. However, because of its special structure of hydraulic supports, the BTA floats on a thin, 0.1-millimeter pillow of oil, enabling a person to rotate it along its axis. The BTA is a world-class telescope. Its remarkable light-collecting capacity enables it to conduct observations of the structures, physical nature, and evolution of objects beyond our galaxy; carry out detailed studies of the physical characteristics and chemical compositions of peculiar, unsteady, and magnetic stars; research the processes of star formation and evolution; study the surfaces of planets and the chemical compositions of their atmospheres; take trajectory measurements of artificial celestial bodies at great distances from the Earth; and

The History

азрешающая способность БТА в 2000 раз Р больше разрешающей способности человеческого глаза, а его радиус «зрения» — 8–9 миллиардов световых лет. Его размеры поражают воображение: высота — 42 метра, вес — 850 тонн. Благодаря специальной конструкции гидравлических опор БТА «плавает» на тончайшей масляной подушке толщиной 0,1 миллиметра, и человек в состоянии повернуть его вокруг своей оси. БТА является телескопом мирового класса. Его большая светособирающая способность дает возможность проводить исследование структуры, физической природы и эволюции внегалактических объектов, детальное изучение физических характеристик и химического состава пекулярных, нестационарных и магнитных звезд, исследование процессов звездообразования и эволюции звезд, изучение поверхностей и химического состава атмосфер планет, траекторные измерения искусственных небесных тел на больших расстояниях от Земли и многое другое. С его помощью были проведены многочисленные уникальные исследования космического пространства: изучены самые далекие из наблюдавшихся когда-либо с Земли галактик, оценена масса местного объема Вселенной, разгадано множество других загадок космоса. Петербургский ученый Дмитрий Варшалович с помощью БТА искал ответ на вопрос, дрейфуют ли фундаментальные постоянные во Вселенной. По итогам наблюдений он сделал важнейшие открытия. Конечно, сегодня существуют новые, более эффективные астрономические системы с более крупными, в том числе сегментными, зеркалами. Но по своим параметрам БТА до сих пор считается одним из лучших в мире, поэтому он по сей день пользуется повышенным спросом у отечественных и зарубежных специалистов.

THE OB SERVATORY

much more. The telescope has been used to perform numerous unique studies of the universe, including studying the farthest galaxies observable from Earth, assessing the mass of the local volume of the universe, and unraveling many other mysteries of the cosmos. Russian scientist Dmitry Varshalovich used the BTA to search for an answer to the question of whether the fundamental constants of the universe drift. As a result of his observations, he made some very important discoveries. Today there are newer, more effective astronomical systems with larger mirrors, including segmented ones. But according to its parameters, the BTA is still considered one of the best in the world and is thus in high demand among scientists in Russia and abroad. ESTABLISHING THE OBSERVATORY AS A SCIENTIFIC RESEARCH INSTITUTE OF THE ACADEMY OF SCIENCES OF THE SOVIET UNION Construction of the observatory’s infrastructure began in 1965. At the same time, construction work began on a 40-kilometer road connecting the town of Zelenchukskaya to the future location of the BTA. On June 3, 1966, the Presidium of the Academy of Sciences of the Soviet Union approved a decision to create the Special Astrophysical Observatory. This date is considered the official beginning of the observatory as a scientific research institute of the Academy of Sciences of the Soviet Union. The scientist I. M. Kopylov was appointed director of the observatory. In November and December 1966, the observatory’s first researchers were hired. There were seven of them, all of whom had previously worked at the Main Astronomical Observatory in the Leningrad region. Immediately, the Special Astrophysical Observatory’s scientific library began to be compiled.

Имя художника

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Name artist

THE OB SERVATORY

История

ОРГАНИЗАЦИЯ ОБСЕРВАТОРИИ КАК НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ИНСТИТУТА АН СССР Строительные работы по созданию инфраструктуры Обсерватории были начаты в 1965 году. Одновременно начались работы по строительству 40-километровой горной дороги от станицы Зеленчукской до места установки БТА. В июне 1966 года Президиум Академии наук СССР принял Постановление об организации Специальной астрофизической обсерватории АН СССР (№ 420 от 3 июня 1966 года). Эту дату заседания Президиума АН СССР и принято считать официальной датой создания САО как нового научно-исследовательского института АН СССР. Директором Обсерватории был назначен кандидат физико-математический наук Иван Михеевич Копылов. В ноябре–декабре 1966 года в САО были приняты на работу первые научные сотрудники. Их было семь человек, и работали они в Ленинграде и в Пулково, в ГАО. Сразу же было начато комплектование научной библиотеки САО. В ноябре 1966 года в станице Зеленчукской было арендовано пустующее здание старой конторы местного колхоза, где временно разместились первые лаборатории, научная библиотека и административно-хозяйственный персонал Обсерватории. К концу 1966 года ее штат, включая научно-организационную группу в Ленинграде, насчитывал 17 человек, в том числе шесть научных работников, из них четверо — кандидаты наук. Первый дом в поселке Нижний Архыз был заселен в апреле 1975 года, до того астрономы, инженеры и другие сотрудники жили в станице Зеленчукской, в доме, где также размещались стройуправление, лаборатории, библиотека. До строящихся поселка (25 километров) и телескопа (42 километра) сотрудники добирались в автобусах. Поселок

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

In November 1966, an empty building from the old collective farm in the town of Zelenchukskaya was rented and temporarily housed the observatory’s first laboratories, a scientific library, and administrative and maintenance staff. By the end of 1966, the observatory’s personnel, including an organizing group in Leningrad, numbered 17 people, including six scientists, four of whom had doctoral degrees. The first building in the town of Nizhny Arkhyz was inhabited in April 1975, before which astronomers, engineers, and other employees lived in Zelenchukskaya in a building also occupied by the construction board, laboratories, and a library. Employees commuted by bus to Nizhny Arkhyz, which was being built 25 kilometers away, and to the telescope 42 kilometers away. Nizhny Arkhyz took shape many years after its first building was inhabited. A number of the apartments in the building were used to house administration offices, scientific laboratories, a library, and a kindergarten. The Special Astrophysical Observatory had the best astronomical library in the Soviet Union. From its very inception, the observatory was meant to be a center for the collective use of the entire astronomical community, and the BTA and RATAN-600, like many other large telescopes around the world, have always held the status of public instruments. The telescopes are used to study a wide range of subjects, from objects at cosmological distances and in the microwave background of the universe to nearby bodies in our own solar system. The telescopes’ observation times are coordinated by the Large Telescopes Program Committee. The academic V. A. Ambartsumyan was the first person in charge of operating the BTA. The Large Telescopes Program Committee has always determined the scientific agenda for the instruments. The committee includes representatives of other countries, and about 30 percent of the observation times are given to foreign astronomers.

The History

как таковой оформился лишь через много лет после заселения первого и надолго единственного дома. Часть квартир в нем была отдана администрации, научным лабораториям, библиотеке — одной из лучших в стране, детскому саду. САО изначально создавалась как центр коллективного пользования всего астрономического сообщества, а БТА и РАТАН-600, как и другие крупнейшие телескопы мира, всегда имели статус общих инструментов. Спектр задач, которые ставились для решения на телескопах, охватывает весь мыслимый диапазон — от объектов на космологических расстояниях и микроволнового фона Вселенной до близких тел Солнечной системы. Наблюдательное время на телескопах распределяется Комитетом по тематике больших телескопов (КТБТ). В самом начале работа на телескопе БТА велась под контролем академика Виктора Амазасповича Амбарцумяна. Именно КТБТ всегда определял научную проблематику для наших инструментов. В состав КТБТ входят представители разных государств, а около 30% наблюдательного времени выделяется зарубежным астрономам. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ СООРУЖЕНИЯ PATAH-600 Принцип создания антенн переменного профиля для радиоастрономических исследований был впервые предложен советским физиком и радиоастрономом профессором Семеном Эммануиловичем Хайкиным и астрономом, доктором физико-математических наук Наумом Львовичем Кайдановским. Этот принцип был реализован при создании Большого пулковского радиотелескопа (БПР). После многолетней успешной эксплуатации, показавшей высокую эффективность антенн такого вида для решения широкого круга задач радиоастрономии, БПР послужил прототипом для создания более крупного

THE OB SERVATORY

MAIN STAGES OF CONSTRUCTING THE RATAN-600 RADIO TELESCOPE The concept of creating variable-profile antennas for radio astronomical studies was first proposed by the Soviet physicists and astronomers S. E. Khaikin and N. L. Kaidanovsky. This concept materialized with the creation of a large radio telescope at the Pulkovo Observatory. After many years of successful operations that demonstrated the great effectiveness of such antennas in performing a wide range of tasks for radio astronomy, the Pulkovo device served as a prototype for the creation of a larger radio telescope, the RATAN-600, with a ring of radio reflectors 600 meters in diameter. In 1966, the Council of Ministers of the Soviet Union approved a decision to create the large RATAN-600 telescope for the country’s Academy of Sciences. The location chosen for the telescope was a valley near the Bolshoy Zelenchuk River, south of the town of Zelenchukskaya. In 1969, the Presidium of the Soviet Academy of Sciences officially designated the RATAN-600 complex a part of the Special Astrophysical Observatory, while the telescope was still being constructed. The physicist Y. N. Pariisky was appointed the observatory’s deputy director in charge of radio astronomy. In 1975, the radio telescope began regular operations. In 2003, the observatory set up a stipend in honor of the groundbreaking astronomer Semyon Emmanuilovich Khaikin to help young employees and students acquire experience with the RATAN-600 radio telescope. At present, the Special Astrophysical Observatory of the Russian Academy of Sciences employs 420 people, about 100 of whom are scientists. MAIN TOPICS OF SCIENTIFIC RESEARCH AT THE SPECIAL ASTROPHYSICAL OBSERVATORY: • C osmology: the cosmic microwave background, the early universe;

История

адиотелескопа PATAH-600 (Радиотелескоп р Академии наук СССР) с круговым отражателем диаметром 600 метров. В I966 году Совет Министров СССР принял Постановление о сооружении крупного радиотелескопа для Академии наук СССР (РАТАН600). Местом для строительства радиотелескопа выбрана долина реки Большой Зеленчук, непосредственно к югу от станицы Зеленчукской. В 1969 году вышло Распоряжение Президиума АН СССР о включении строящегося комплекса РАТАН-600 в состав САО. Должность заместителя директора САО по научной работе в области радиоастрономии возложена на кандидата физико-математических наук Юрия Николаевича Парийского (ныне академика РАН). В 1975 году начались регулярные наблюдения на радиотелескопе. В 2003 году в Обсерватории была учреждена стипендия имени Семена Эммануиловича Хайкина, которая присуждается молодому сотруднику или аспиранту в целях поощрения творческой активности в проведении научных и аппаратурно-методических исследований на радиотелескопе РАТАН-600. В настоящее время в САО РАН работает около 420 человек, в том числе 100 научных сотрудников. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ НАУЧНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ САО РАН: • К осмология: космический микроволновый фон, ранняя Вселенная; • Галактики: кинематика и динамика, активные ядра галактик, химический состав, Местная группа, радиогалактики, квазары, релятивистские объекты; • Межзвездная среда; • Звезды: эволюция и химический состав, магнитные поля, кратные звездные системы, пульсары; • Сверхновые и гамма-всплески;

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

• G alaxies: kinematics and dynamics, active galactic nuclei, chemical composition, the Local Group, radio galaxies, quasars, relativistic objects; • The interstellar medium; • Stars: evolution and chemical composition, magnetic fields, multiple stellar systems, pulsars • Supernovas and gamma-ray bursts; • The Sun and the solar system; • The galaxy: objects, structure and kinematics, continuum and spectral lines; • Exploratory surveys of the sky with extremely low radio telescope sensitivity; and • Methods and instruments for astrophysical investigations. IVAN MIKHEYEVICH KOPYLOV, FIRST DIRECTOR OF THE SPECIAL ASTROPHYSICAL OBSERVATORY The construction of the telescope was performed initially under the aegis of the Main Astronomical Observatory of the Academy of Sciences of the Soviet Union, in Pulkovo. Then the search began for a director of the future Special Astrophysical Observatory. In November 1965, the job was offered to an employee of the Crimean observatory, I. M. Kopylov (1928–2000). He had not yet achieved his doctorate but was already the second mostcited domestic astronomer behind I. S. Shklovsky. Kopylov was especially renowned for his celestial spectral studies that confirmed a theory about the evolution of stars. The theory had been proposed in the United States and was widely accepted. Kopylov had much experience working with large telescopes, including at the Crimean observatory. Kopylov performed a very significant role in developing the Special Astrophysical Observatory’s creative potential. The observatory fostered the development of astronomy enthusiasts, worldclass specialists who collaborated closely with domestic and foreign scientists. Kopylov formed

The History

• Солнце и объекты Солнечной системы; • Галактика: объекты, структура и кинематика, исследования в континууме и в спектральных линиях; • Поисковые обзоры неба на предельно высокой чувствительности радиотелескопа; • Методы и инструменты для проведения астрофизических исследований. ПЕРВЫЙ ДИРЕКТОР САО ИВАН МИХЕЕВИЧ КОПЫЛОВ

Первый директор Специальной астрофизической обсерватории Российской академии наук Иван Копылов The first director of the Special Astrophysical Observatory, Ivan Kopylov

THE OB SERVATORY

В первые годы строительство телескопа велось под эгидой ГАО АН СССР в Пулково. Затем начались поиски директора для будущей Специальной обсерватории. В ноябре 1965 года этот пост был предложен сотруднику Крымской обсерватории Ивану Михеевичу Копылову (1928–2000). Он еще не был доктором наук, но по цитируемости занимал среди отечественных астрономов второе место после Иосифа Самуиловича Шкловского, будучи особенно известен спектральными исследованиями звезд, подтверждавшими создаваемую в 1950-е годы в США и общепринятую ныне теорию звездной эволюции. У Копылова был уже большой опыт работы на крупнейших тогда в стране телескопах КрАО — 1,22- и 2,60-метровых. Ивану Михеевичу принадлежит значительная роль в становлении творческого потенциала Обсерватории. Под его началом в ней выросли астрономы-энтузиасты, специалисты мирового класса, с которыми активно сотрудничают и столичные, и зарубежные исследователи. Он сформировал научный коллектив и создал организационную структуру, сохраняющуюся в основном и в нынешних условиях. Эту работу он выполнял параллельно со строительством двух телескопов-гигантов и созданием инфраструктуры САО. Иван Михеевич Копылов — основатель

Имя художника

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

The History

школы спектроскопии САО, один из самых известных астрономов-звездников в нашей стране. Он и сегодня остается в десятке самых цитируемых российских астрономов. Иван Михеевич сделал все от него зависящее, чтобы заработали БТА и РАТАН. Он пожертвовал любимой наукой, собой как исследователем, потому что все его силы и время ушли на создание и запуск в работу его детищ — Больших телескопов. Все годы директорско-организационной работы он тосковал по научной работе, на которую практически почти никогда у него не оставалось времени. После ухода с поста директора САО он окунулся в нее с головой и энтузиазмом, всецело и увлеченно. Зимой 1988 года Иван Михеевич Копылов с семьей уехал из САО. Вплоть до последнего года своей жизни, уже будучи сотрудником Главной астрономической обсерватории РАН, он оставался членом программного комитета телескопов САО и активно участвовал в обсуждении всех проблем. В 2002 году Специальная астрофизическая обсерватория РАН учредила стипендию имени первого директора Ивана Михеевича Копылова. В целях поощрения творческой активности молодых ученых в проведении научных исследований на основе наблюдений, выполненных на телескопах САО, Обсерватория ежегодно присуждает одну стипендию молодому сотруднику или аспиранту Обсерватории.

the observatory’s scientific team and organizational structure, which has remained fundamentally unchanged. He performed this work in parallel with the construction of the observatory’s two giant telescopes and the required infrastructure. Kopylov also founded the observatory’s school of spectroscopy and is considered one of the country’s most renowned astronomers. He remains one of the 10 most cited Russian astronomers. Kopylov did everything in his power to ensure the BTA and RATAN were successful. He sacrificed his beloved research in the effort, dedicating all his time and strength to the creation and pursuit of work for the large telescopes. During his time as director, he missed his scientific work, which he no longer had much time for. He was reputedly enthusiastic when he left his post as director of the Special Astrophysical Observatory. In the winter of 1988, Kopylov and his family left the Special Astrophysical Observatory. For the remainder of his life, Kopylov continued to work for the Main Astronomical Observatory of the Russian Academy of Sciences and maintained his membership in the telescope programming committee for the Special Astrophysical Observatory. In 2002, the Special Astrophysical Observatory of the Russian Academy of Sciences set up a stipend in honor of its first director, Ivan Mikheyevich Kopylov. The observatory presents the stipend to a young employee or student every year to help them acquire experience in conducting scientific studies with the observatory’s telescopes.

ЛИТЕРАТУРА

RELATED LITERATURE

Копылов И. М. Полвека в астрофизике // под ред. Ю. Ю. Балега, В. Г. Клочкова. — М.: 2003. Специальная астрофизическая обсерватория РАН: 40 лет: Юбилейный сб. // отв. ред. Ю. Ю. Балега. — Нижний Архыз: 2006.

I. M. Kopylov: Half a Century in Astrophysics. Edited by Y. Y. Balega and V. G. Klochkov. Moscow, 2003. Special Astrophysical Observatory of the Russian Academy of Sciences: 40 years. Edited by Y. Y. Balega. Nizhny Arkhyz, 2006.

THE OB SERVATORY

Крокодил, работавший крокодилом в зоопарке. Искусство, наука и бюрократия в СССР. Краткое введение в тему

A Crocodile Employed in a Zoo: a Short Introduction to Art, Science and Bureaucracy in the USSR

ЕКАТЕРИНА ДЕГОТЬ

EKATERINA DEGOT

Самый важный и до сих пор не утративший своей актуальности тезис о взаимоотношениях искусства и науки в западном мире был высказан Чарльзом Перси Сноу в его знаменитой статье «Две культуры» (1956). К слову, уже тогда Сноу без всяких колебаний относил Россию к западному миру: к примеру, однажды он заметил, что его коллеги завидуют советским ученым, которым государство обеспечивает стабильное финансирование. Эту статью обычно понимают, с одной стороны, как сетования на то, что пути естественных и гуманитарных наук окончательно разошлись, с другой — как попытку снова воссоединить их. Между тем, очевидно, что Сноу стоит исключительно на стороне науки, поскольку, с его точки зрения, только она (наука), в отличие от искусства, может претендовать на подлинный моральный авторитет. Так, только постепенный прогресс и совершенствование общества в целом могут до какой-то степени «компенсировать» трагизм отдельно взятой человеческой жизни; и наука, чьей обязанностью, по его словам, является «ограничение области трагического», стремится именно к этому. Сноу завершает свою статью знаменитым рассуждением о том, что производители культуры, в отличие от ученых, могут сколько угодно мечтать о социальных переменах, на самом же деле они всегда готовы поддерживать существующий status quo. При этом наука, по его мнению, практически полностью свободна от соблазнов «дефетизма, самолюбования и морального чванства».

The most crucial, and still influential, statement on the relation of arts and science in the Western world was probably made by C. P. Snow in his well-known article “The Two Cultures” (1956) — and this Western world, one would note, at that historical moment did not hesitate to include Russia, to some extent at least (Snow mentions that his fellow scientists envy their Russian colleagues for steady funding). One usually cites this text as a lament over science and humanities parting ways and an attempt to bring them closer together, but in fact it is the side of the science that Snow unabashedly takes, as it is in the science that he finds moral authority lacking in arts. The tragic destiny of each single man, according to Snow, must be compensated through the improvement of humanity’s social condition, and this is what science does when it attempts “to limit the area of tragedy.” In the famous ending to his article, where Snow blames cultural producers for succumbing to the temptation to keep the social status quo while wallowing in dreams of change, he sees science being “almost totally immune” from this temptation “made up of defeat, self-indulgence, and moral vanity.” It is around the same time, in the late nineteen fifties, that a similar discussion took place in the Soviet Union, in the press as well as in the civil society, the one that entered history as the discussion about “physicists and lyricists” (read “scientists and poets”), and interestingly it came to the totally opposite conclusions. Although after the first sputnik (1957), and on the background

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

THE OB SERVATORY

Екатерина Деготь

Похожий спор, получивший впоследствии название «спор физиков и лириков», то есть ученых и поэтов, разгорелся примерно в то же время в советской прессе и в советском обществе в целом. Однако, интересным образом, победу в нем одержали отнюдь не ученые. Хотя наука, в частности физика, делала в тот момент колоссальные успехи (достаточно вспомнить запуск первого спутника в 1957 году) и пользовалась в обществе огромным уважением — особенно на фоне холодной войны, вечно рискующей перерасти в горячую; и все же в основе этого спора была острая потребность гуманизировать науку, сделать ее менее технократической и более близкой коммунистическому идеалу, согласно которому самое главное — это достигаемое с помощью искусства и науки духовное и нравственное развитие человека, возможное только благодаря вновь появившемуся у него при социализме свободному времени. Поэтому именно культура и гуманитарное знание, а не естественные науки, воспринимались в советском обществе как своего рода моральный компас. К примеру, в своей знаменитой работе 1960 года «О “специфике” искусства» советский философ-марксист Эвальд Ильенков предлагает понимать искусство и науку как две равноправные формы сознания, из которых одна обращена к истине, а другая — к прекрасному; и обе эти формы соотносятся друг с другом посредством общего референта, каковым в данном случае является объективная реальность. Если рассматривать тезис Ильенкова в контексте спора физиков и лириков, становится ясно, что он, в отличие от Ч. С. Сноу и некоторых советских участников спора, часто упрекавших искусство в «необъективности» и «бесполезности», утверждает его несомненное превосходство над наукой, поскольку искусство более универсально и обращается к истине более высокого, общего порядка: «Подлинная специфика

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

of the Cold War and its eternal potentiality of a real war, fundamental science and physics in particular were surrounded with great prestige. In fact, the core of this discussion was a desire to humanize science, to make it less technocratic and more adherent to the ultimate goal of communism, the spiritual and moral growth of man through the enhancement of his free time dedicated to art and research. It was rather culture and the sphere of humanities that was seen as the moral compass for society. In a key text by major Soviet Marxist philosopher Evald Ilyenkov (“On the Specificity of Art”, 1960), he sees art and science as equal forms of conscience, aimed at beauty and truth respectively, while these beauty and truth are kept together by relating to one and the same referent, objective reality. Still, and unlike Snow, in the physicists-lyricists debate when culture was sometimes attacked for not being “objective” or “useful” enough (for being “just art”), Ilyenkov seems to proclaim art to be superior to science because it is more universalist and refers to the broader truth: “The genuine specificity of art is that it develops not a ‘specific’ but a general, universal human ability, that is, an ability that once developed realizes itself in any sphere of human activity and discovery, be it science, politics, or the everyday, as well as through immediate labor.” Culture and in particular, art, were given tremendous importance and a central role in Soviet ideological universe, precisely because high culture (however strange it would have been to imagine for Snow) was seen as something general rather than particular, as something that belonged to everyone and not just the bourgeois happy few. Total property-blindness — and to an extent, even blindness towards materiality of cultural artefacts — is astonishing for the contemporary reader in Soviet texts. The writer Andrei Bely famously said after the revolution that the victory of materialism led to the disappearance of everything material in Soviet Russia. Culture, with its strong accent on allegedly democratic

Ekaterina Degot

скусства заключается… в том, что оно развии вает отнюдь не “специфическую”, а всеобщую, универсальную человеческую способность, то есть способность, которая, будучи развитой, реализуется в любой сфере человеческой деятельности и познания — и в науке, и в политике, и в быту, и в непосредственном труде». Вообще говоря, культура и в особенности искусство играли такую важную роль в жизни советского общества и в советской идеологии именно потому, что «высокая» культура — Сноу бы наверняка очень удивился! — мыслилась именно как нечто общее и в равной степени доступное всем, а не только избранным счастливцам-буржуа. Современного читателя особенно поражает в советских текстах полное равнодушие не только к понятию собственного и собственности, но и к материальной культуре и ее артефактам. Хорошо известен афоризм Андрея Белого, что в России победа материализма привела к исчезновению материи. И действительно: в Советском Союзе культура, с одной стороны, распространялась массово и с помощью массово доступных средств (радио, пресса, кино, книги), с другой стороны, культура понималась прежде всего как комплекс идей, а не набор материальных вещей. Искусство представляло собой не процесс создания художественного объекта, а поиск. В отличие от Пабло Пикассо, который говорил, что он не ищет, а находит, советский художник, следуя известной максиме «Бороться и искать, найти и не сдаваться», обязан был постоянно находиться в беспокойстве и «вечном» (как правило, ничем не заканчивающемся) «поиске». Таким образом, каждый советский художник был в некотором смысле исследователем. С другой стороны, каждый советский ученый мог чувствовать себя немного художником, пользуясь относительной независимостью и авторитетом. Но оба они существовали внутри государственной

THE OB SERVATORY

and wide public distribution through media (press, books, radio, film), was understood as a complex of ideas rather than a bunch of material things, that shifted the identity of art from production of objects towards the process of research. Unlike Pablo Picasso, who famously said that he is finding, not searching, the Soviet artist, with the characteristic “restlessness” that was expected from him, was supposed to constantly search (and possibly to never find), according to the popular slogan “to struggle and to seek, to find and not to surrender” (i.e. not to abandon the process of search even after the finding took place). So, every Soviet artist was already a researcher of sorts. Every Soviet scientist, on the other hand, could feel as a bit of an artist, enjoying relative autonomy and prestige. But both of them found themselves inside state institutional and bureacratical machines that defined the frame. Once in the late Soviet Union, talking to someone obviously unfamiliar with art practice, I realized he was assuming all Soviet painters were going to some office spaces every morning, to produce their masterpieces there — in a sort of an open plan, 9 to 5. I laughed at it first, then thought that maybe he was not that wrong after all, and this is how it was initially planned. In the absence of the private market and accent on artist’s bohemian detachment so often presented as freedom of art, Soviet cultural production simply had to be identified with state employment and bureaucratic structures. The Union of Artists with its system of ateliers could be imagined as one huge invisible office scattered over the whole country, and the fact artists were not always sitting in this office 9 to 5, from the point of view of my interlocutor could have been ascribed to the lamentable but forgivable permissiveness: these were artists, after all. Moreover, besides being members of the Artist’s Union, many artists in the 1960s and 1970s had indeed a job (or freelancer’s contract) — in magazines, advertisement agencies, publishing houses and design bureaus. This survivalist as well

Екатерина Деготь

административной и бюрократической машины, которая определяла рамки. Однажды, в позднесоветское время, разговаривая с человеком, явно далеким от художественной среды, я вдруг поняла, что он уверен, что советские художники каждое утро ходят на службу, в мастерские, где трудятся над своими шедеврами с девяти до пяти. Сначала я засмеялась, а потом подумала, что, возможно, он не был так уж не прав и что изначально так и было задумано. Из-за отсутствия свободного рынка и возможности для художника жить отстраненной богемной жизнью, которую часто ассоциируют со свободой творчества, производство советской культурной продукции определялось государственной политикой в области занятости и бюрократическими структурами. Союз художников с его системой мастерских можно представить как одно гигантское невидимое учреждение, разбросанное по всей стране, а тот факт, что художники не всегда сидели в своих «офисах» с девяти до пяти, с точки зрения моего собеседника, можно объяснить досадным, но простительным разгильд яйством — люди искусства все-таки. Кроме того, будучи членами Союза художников, многие художники в 1960– 1970-е действительно имели постоянную работу (или работали внештатно, по договору) — в журналах, издательствах, рекламных и дизайнерских бюро. Эта тактика выживания за счет отождествления себя с государственной машиной (вернее, с научной и образовательной ее частями) впервые возникла еще в 1920-е годы, когда знаменитые художники, например, Малевич и Кандинский, начали открывать собственные лаборатории и даже исследовательские институты. Так художники стали работать художниками, но эта их роль определялась не рынком,

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

as conceptual strategy of self-identification with the state machine, mostly the educational and scientific one, goes back to the early 1920s, when artists like Kandinsky and Malevich initiated their own research institutes and laboratories. Artists started to be employed as artists, having delegated the definition of the artist’s role to the external bureaucratic structures and documents, rather than to the inexistent market. In a Soviet children’s story about Cheburashka and his friends (by Eduard Uspensky, written in 1966 and then turned into a tremendously popular animation film) one of the protagonists, Ghena the Crocodile, was employed in a zoo — as a crocodile. The philosophical irony of Uspensky’s tautology implied that deep down, ontologically, Ghena was obviously already a crocodile, but this “essence” of him could only be revealed, in the Hegelian sense, by its legitimisation from above, through bureaucrac — through the existence of a payroll, working contract and human resources department (if one can imagine the latter in a zoo). But it also implied that this controlling bureaucracy of Soviet state was not in fact imposing on their citizen anything too incompatible with their nature, and every crocodile was getting a crocodile job — an OK job, just under state surveillance. Uspensky was not unfamiliar with the world of unofficial artists of the 1960s who made a distinction between their “free” art done at home (and often for the private market, however small it might have been) and their “art job”. But the “crocodile paradox” showed this bread and butter job was not actually that different from what artists did at home. It was, in fact, a compromise. And the territory of this mutually beneficial compromise, the most typical “zoo” for artists was usually scientific research. Especially after World War II, experimental artists found a place for their exhibitions in numerous scientifical research institutes — these exhibitions usually lasted one day only and were meant to be shown exclusively to the scientists (although

Ekaterina Degot

которого не существовало, а внешними бюрократическими структурами. В знаменитой советской детской книжке Эдуарда Успенского о Чебурашке и его друзьях (1966), по которой был снят мультфильм, один из главных героев, крокодил Гена, как известно, работал в зоопарке — крокодилом. Философский смысл иронии Успенского заключается в том, что Гена, разумеется, и так уже был крокодилом, но эта его сущность (в гегелевском смысле слова) могла быть раскрыта только с разрешения начальства, с помощью бюрократии — ежемесячной зарплаты, трудового контракта, кадрового отдела (если такой можно себе представить в зоопарке). В то же время работа крокодила Гены — прямой намек на то, что Советское государство не навязывало своему гражданину ничего такого, что совсем бы противоречило его натуре, так что всякий крокодил мог рассчитывать на работу крокодила, но, разумеется, только под контролем сверху. Сам Успенский был хорошо знаком с миром неофициальных художников 1960-х годов, которые делали огромную разницу между тем «свободным» искусством, которым они занимались дома для себя или для крошечного внутреннего рынка, и «искусством-работой»; и парадокс крокодила, работающего крокодилом, призван был показать, что на самом деле разница между их «официальным» и «неофициальным» творчеством была не столь велика. В этом и заключался их компромисс с властью; основной же территорией, тем самым «зоопарком», где этот выгодный для обеих сторон компромисс мог по-настоящему реализовываться, обычно становилась наука и научные учреждения. После Великой Отечественной войны многие художники-экспериментаторы устраивали выставки в исследовательских институтах; эти выставки были, как правило,

THE OB SERVATORY

they were free to bring their friends and acquaintances). Popular scientific magazines and publishing houses with an accent on science fiction were most art-friendly, among them the legendary Science is Power (Znanie-Sila) magazine, that since the late 1950s, and especially after 1967 (when a position of the chief artist was established, and Yuri Sobolev took this role) served as a refuge for underground artists like Eric Bulatov, Ilya Kabakov, Dmitri Lion, Yulo Sooster, Vladimit Yankilevski, Ernst Neizvestny, Francisco Infante, Vagrich Bakhchanyan. The same (and, additionally, Viktor Pivovarov, Garif Basyrov, Andrei Bisti) were aso illustrating science fiction books in publishing houses Knowledge (Znanie) where Sobolev was also working since 1963, or World (Mir). If I would be asked to picture this enormous imaginary office where were all sitting, it is not a factory I would, significantly, represent, but a research institute, something close to the National Institute for the Technology of Witchcraft and Thaumaturgy (NITWITT), called НИИЧаВо in Russian, an acronym that sounds like the word ничего or nothing — from Arkadi and Boris Strugatsky’s short, airy novel Monday Begins on Saturday, published in 1964. In fact, NITWITT was also invisible to outsiders, its twelve vast floors (with a book repository many kilometers long, and many departments, including the one of Absolute Truth) looked like one ramshackle two-storey shed for the uninitiated. Maybe it all existed in the imaginary of Alexandr Privalov, the protagonist programmer who got sidetracked while vacationing in the northern region of Karelia, and winded up joining the staff of the Institute in the town of Solovets. With my co-curator David Riff, we used the Strugatsky novel when we worked on the Bergen Assembly triennial in 2013 in Norway, where we looked at contemporary art through the world of Soviet research institutes, to confront the typical world of artist-researchers in today’s art to a world of researcher-artists as described by the Strugatskys. As we later wrote, “a world where to be

Имя художника

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Ekaterina Degot

днодневными и предназначались только для о работников тех самых институтов, которые, однако, могли при желании привести туда родственников и знакомых. Помимо этого, научнопопулярные журналы и издательства, специализировавшиеся на научной фантастике, также всячески поддерживали художников. В частности легендарный журнал «Знание — сила» с 1950-х годов (и особенно после 1967-го, когда в нем появилась должность главного художника, которую тут же занял Юрий Соболев) служил пристанищем для таких подпольных советских художников, как Эрик Булатов, Илья Кабаков, Дмитрий Лион, Юло Соостер, Владимир Янкилевский, Эрнст Неизвестный, Франсиско Инфанте и Вагрич Бачханян; более того, все они (а кроме вышеперечисленных еще и Виктор Пивоваров, Гариф Басыров и Андрей Бисти) подрабатывали иллюстраторами в издательствах «Знание», где Соболев с 1960 по 1964 год был главным художником, и «Мир». Если попытаться представить себе всех их, работающих на одном официальном советском художественном производстве, то перед глазами встает не фабрика, а исследовательский институт, более всего напоминающий знаменитый Научно-исследовательский институт Чародейства и Волшебства (НИИЧАВО) из повести Аркадия и Бориса Стругацких «Понедельник начинается в субботу», вышедшей в 1964 году. Напомним, все 12 огромных этажей этого НИИ с многокилометровым книгохранилищем и разнообразными отделами, включая отдел Абсолютного Знания, были невидимы для непосвященных, и внешне институт выглядел как небольшое двухэтажное здание. Впрочем, вполне возможно, что он существовал только в воображении главного героя — программиста Александра Привалова, который попал в Институт по чистой случайности, когда во время отпуска в Карелии сбился с намеченного маршрута и неожиданно оказался в городе Соловце.

THE OB SERVATORY

an artist was still a hobby, a horizon, or an aspiration open for everyone, and research was a serious profession of the dedicated few. Exactly the opposite of today, when art is ensconced in professional institutes, while research has left the lab and even the building to become a ubiquitous pastime.” At that time in the Soviet Union, science embraced contemporary art as another form of innovation for the society, in the same way it is embraced now by neoliberal ideology of individual success. In the institute, a motley bunch of eager researchers assisted by legendary and fairytale beings like Merlin, Ben Bezalel, or Baba Yaga, served in the employ of the state, exploring the dimension of human happiness. One could certainly argue that magic is a metaphor of arts here, understood as a counternarrative to science, its telos, its ultimate raison d’etre. “We are all naive materialists and rationalists,” exclaims the novel’s narrator. “And not one of us has even an ounce of dialectics. It never occurs to anybody that the known facts and some new phenomenon might be separated by an entire ocean of the unknown, so we declare the new phenomenon supernatural and, therefore, impossible.” The research institute was the institutional paradigm of Soviet culture, where art was identified with research (as opposed to material production that failed, rather), was strictly non-autonomous (based on total state dependency), and was inscribed in an institutional system — with the hierarchical (but democratic) structure of a scientific institute. Bureaucracy was the clear winner over both science and art, however — in a fragment of the novel, there is reference to “the master’s degree thesis someone had recently defended on the subject of ‘The Correlation Between the Laws of Nature and the Laws of Administration,’” which among other things shows that “administrative laws prove more effective than those of nature or magic on the strength of their specific inflexibility.” Needless to say, this particular quote did not make it past the Soviet censor.

Екатерина Деготь

В 2013 году мы с моим коллегой куратором Давидом Риффом выбрали именно этот роман Стругацких в качестве темы для первой триеннале современного искусства «Бергенская ассамблея» в Норвегии. Мы хотели взглянуть на современное искусство через призму советского НИИ и сопоставить современный мир художников-исследователей с придуманным Стругацкими фантастическим миром исследователей-художников. Как мы писали тогда: «Мир, где профессия художника воспринималась как хобби, как перспектива и, наконец, как мечта, доступная каждому, а наука, наоборот, считалась серьезным занятием небольшой группы серьезных профессионалов. Сегодня мы наблюдаем ровно противоположную картину, когда искусство сосредоточено в специализированных институтах, а наука покинула лаборатории и превратилась в хобби». Советская наука восприняла современное искусство как нечто родственное, как силу, способствующую социальному прогрессу; интересно, что современная неолиберальная идеология относится к нему сходным образом, но уже как к источнику прогресса личного. У Стругацких в НИИЧАВО работают ученые-энтузиасты, которые совместно с разного рода легендарными и сказочными персонажами — Мерлином, Бен Бецалелем и Бабой-ягой — исследуют пределы человеческого счастья. Вполне возможно, что волшебство здесь метафора искусства, которое является и причиной науки, и ее конечной

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

целью. «Все мы наивные материалисты, — восклицает главный герой. — И все мы рационалисты… И ни у кого из нас ни на грош диалектики. Никому в голову не приходит, что между известными фактами и каким-то новым явлением может лежать море неизвестного, и тогда мы объявляем новое явление сверхъестественным и, следовательно, невозможным». Вообще говоря, НИИ является в определенном смысле моделью советского общества, где искусство, во-первых, понималось как исследование, а не как производство материальных объектов, во-вторых, было полностью подконтрольно государству, а в-третьих, было институционализировано, то есть вписано в строго иерархическую и при этом внутренне демократическую систему, более всего напоминавшую опять же советский НИИ. Разумеется, и та, и другая (то есть и наука, и искусство) были в равной степени подконтрольны советскому бюрократическому аппарату, так что можно сказать, что именно он в конечном счете вышел в этом споре победителем. В романе Стругацких упоминается «магистерская диссертация “О соотношении законов природы и законов администрации”, где в частности доказывалось, что сплошь и рядом административные законы в силу своей специфической непреклонности оказываются действеннее природных и магических закономерностей». Нечего и говорить, что бдительный советский цензор никак не мог пропустить эту фразу: она появилась только в послесоветских изданиях.

THE OB SERVATORY

Имя художника

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Name artist

THE OB SERVATORY

Александра Паперно

Alexandra Paperno

Все эти созвездия фальшивы, упоительно фальшивы! В одном и том же очертании они объединяют совершенно чуждые друг другу светила. Между реальными точками, между звездами, изолированными как уникальные алмазы, греза о созвездиях проводит воображаемые линии. Гастон Башляр «Грезы о воздухе»

These constellations are all false, but deliciously false! They have grouped totally foreign stars in a single figure. Between real points, that is between stars that are isolated like one-of-a-kind diamonds, the dream of constellations has drawn imaginary lines. Gaston Bachelard “Air and Dreams”

Шумеры, а после них древние греки (как свидетельствует Птолемей) определили большинство северных созвездий, которые мы используем сегодня. Когда исследователи начали составлять карту звездного неба Южного полушария, европейские и американские астрономы предложили для этого региона новые созвездия. В 1922 году Международный астрономический союз утвердил современный список из 88 созвездий, изображающих 42 животных, 29 неодушевленных предметов и 17 людей или мифических персонажей. Было решено, что список станет окончательным и новые созвездия добавляться не будут. Число 88 не несет какого-либо культурного или научного значения — оно случайное. Созвездия, не признанные Международным астрономическим союзом в 1922 году, были отменены, в их списке более 50 имен. Некоторые из них можно увидеть на старых картах и гравюрах, в их числе Корабль Арго (Argo Navis), одно из 48 созвездий, предложенных Птолемеем. Список «жертв» этой унификации лег в основу проекта Александры Паперно. 51 отмененное созвездие — результат любопытного бюрократического процесса: то, что никогда объективно не существовало, было официально отменено. Работы Паперно, воссоздающие карты бывших созвездий, размещены в Среднем храме в Нижнем Архызе, построенном в X веке, образуя диалог между средневековой и современной историей этого места; они демонстрируют связь научных и художественных аспектов развития человеческой мысли.

The ancient Sumerians, and later the Greeks (as recorded by Ptolemy), established most of the northern constellations in use today. When explorers mapped the stars of the southern skies, European and American astronomers proposed new constellations for that region. In 1922, the International Astronomical Union adopted the modern list of 88 constellations, which depict 42 animals, 29 inanimate objects and 17 humans or mythological characters. It was agreed that the list would be final and no new constellations would be added. The number 88 has no specific scientific or cultural significance — it is random. Some constellations were not recognized by the International Astronomical Union in 1922 and thus have been abolished. More than 50 constellations fall in this category. Some of them appear in old maps and etchings, among them Argo Navis, which was one of the 48 proposed by Ptolemy. This list of the “victims” of unification and standardization forms the basis of Alexandra Paperno’s project. This list of 51 former constellations is the result of a peculiar bureaucratic process: something that had never objectively existed was officially abolished. Paperno’s artworks, which carefully recreate the maps of former constellations, have been placed in the tenth-century Middle Temple in Nizhny Arkhyz, creating a dialogue between the medieval and modern history of this location. They demonstrate the link between the scientific and artistic aspects of the evolution of human thought.

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

THE OB SERVATORY

Отмененные созвездия. 2016 Деревянные панели, водоэмульсионная краска Abolished Constellations, 2016 Water-based paint on wooden panels

Name artist

THE OB SERVATORY

Ирина Корина

Irina Korina

Я соорудила несколько объектов, которые разместила на улицах поселка астрономов. В этих коробочках — наглядных пособиях отражены великие события, такие как рождение и смерть новых звезд и целых галактик. Постичь эти явления во всем их величии нам, простым смертным, не дано. Как и сотни лет назад, процессы появления и умирания вызывают священный трепет у человечества. Хотелось бы вспомнить о непознаваемости природы и тайнах, которые стремятся разгадать ученые. Мои настенные сооружения в поселке должны стать своего рода маяками, вспыхивающими во мгле. Но подойдя к ним, к этим странным святилищам, толком разглядеть причину появления всполохов не получится: все самое интересное спрятано за занавесами. Эти объекты напоминают и маленькие уличные алтари, и почтовые ящики (в советское время так еще обозначали и засекреченные научные институты), и ярмарочные кукольные вертепы. Название проекта происходит от двух слов: «светило» — небесное тело, излучающее свет, и «святилище» — священное место или алтарь.

The name of this project comes from two words: svetilo, a heavenly body that radiates light, and svyatilishche, a sacred place or altar. I have built a number of objects that I placed on the streets of the astronomers’ settlement. There are boxes with visual aids to demonstrate great events, such as the birth and death of stars and even entire galaxies. Mere mortals cannot comprehend such events in all their majesty. Emergence and death evoke a sense of awe just as they did hundreds of years ago. I would like to remind viewers of nature’s incomprehensibility and the mysteries that scientists still labor to unravel. My wall installations must become like lighthouses flashing in the darkness. But as the viewer approaches these strange sanctuaries, it will become impossible to plainly discern the source of the flashing light. That which is most interesting is hidden. These objects will resemble little street shrines, mailboxes (as top-secret scientific institutes were referred to during the Soviet period) or nativity scenes.

Светилища. 2016 Объекты, смешанная техника Svetilishcha, 2016 Objects, mixed media

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

THE OB SERVATORY

Ирина Корина

Светилища. 2016 Объекты, смешанная техника Svetilishcha, 2016 Objects, mixed media

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Name artist

THE OB SERVATORY

Анна Титова

Anna Titova

Миры работ Анны Титовой балансируют на грани между реальным и выдуманным: в ее произведениях сконструированное несложно принять за найденное, а найденное — за сконструированное. За счет столкновения факта и иллюзии Титова создает максимально точные метафоры современности, наполненной эффектами медийной реальности. Кажущиеся знакомыми предметы и образы указывают на что-то вне выставочной ситуации, а пространство начинает функционировать по непривычным законам. Так было, например, на выставке «Капсула времени» в музее «Лентос» в Линце, где зрители оказывались внутри просматриваемого со всех сторон пространства, вызывающего в памяти системы наблюдения Нового времени, или на выставке «Пункт обмена» в московской Artwin Gallery, на которой экспонируемые коллажи менялись в зависимости от точки обзора: издалека они казались цельными фотографиями, но при ближайшем рассмотрении становились заметны швы, соединяющие составляющие их найденные изображения. Проект «Зачем работать?» — посвящение двум фигурам истории Нижнего Архыза: главному конструктору обсерватории Баграту Иоаннисиани и археологу Сергею Варченко, благодаря находкам которого был создан местный историко-археологический музей. Оба были самоучками, и о каждом почти не осталось достоверных документальных свидетельств — их заменили устные истории; таким образом, художница создает образ современного героя — деятеля когнитивного труда. Мифологичен еще один элемент работы — неоновое изображение античного бога ветра Эола. В гомеровском эпосе Эол

The worlds in Anna Titova’s works straddle the boundary between reality and fiction: that which has been constructed is easily mistaken for the found, and vice versa. Through this collision of reality and illusion, Titova creates the most accurate metaphors for a modernity suffused with the effects of mediated reality. Seemingly familiar objects and images point to something beyond the realm of the exhibition, as the space begins to function according to unfamiliar laws. This occurred, for example, at her show A Time Capsule at the Lentos Art Museum in Linz. There the viewers found themselves within a space seen from all sides, a place reminiscent of the surveillance system of the modern era, while at Exchange Point at Artwin Gallery, collages changed depending on the perspective from which they were viewed. From a distance they looked like whole photographs, but upon closer examination the seams connecting the found images became visible. Why Work? is dedicated to two figures in the local history of the town of Nizhny Arkhyz: the chief constructor of the Special Astrophysical Observatory, Bagrat Ioannisiani, and archaeologist Sergei Varchenko, whose discoveries led to the founding of the town’s historical and archaeological museum. Both were self-taught, and there is almost no reliable documentation remaining about either of them. It has been replaced by oral history. The artist references them to create an image of the modern hero, an agent of intellectual labor. One of the installation’s components, a neon image of the ancient wind god Aeolus, introduces a mythological dimension. In Homer’s epics, Aeolus was a sort of personification of the elements; initially he helped Odysseus and his companions, but as soon as they disobeyed the

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

был чем-то вроде персонифицированной стихии: сначала он помогал Одиссею и его спутникам, но стоило им ослушаться божественной воли, Эол прогнал их с позором. За счет сочетания различных пластов воображаемого и документального Титова воссоздает напряжение между рациональностью научного знания и мифологизируемой стихией. Такие отношения противоположных сил проявляются в Нижнем Архызе, где возможность услышать галактики зависит от погодных условий, а похожие на места обитания футуристических сверхлюдей научные лаборатории соседствуют с одним из крупнейших объектов православного паломничества. Зрительница работ Анны Титовой отправляется в когнитивное путешествие в поисках связей между знанием о современности и опытом проживания искусства. Так происходит и с «Зачем работать?», где зрительница становится свидетелем столкновения различных систем, основанных на знании и на вере. Рациональные системы в результате таких столкновений претерпевают изменения, схожим образом в результате встречи со зрителем изменится и само произведение: по всему доступному пространству разлетится железный порошок, похожий на звездную пыль. АЛЕКСАНДРА ШЕСТАКОВА

Зачем работать?. 2016 Неон, алюминий с порошковым покрытием, пигмент Why Work?, 2016 Neon, powder coated aluminum, pigment

THE OB SERVATORY

divine will, Aeolus cast them away in disgrace. By combining various layers of the imaginary and the documented, Titova recreates the tension between rational scientific knowledge and mythologized elements. Such a relationship of opposing forces appears in Nizhny Arkhyz, where the opportunity to observe the galaxy depends on weather conditions and scientific laboratories that resemble the dwellings of futuristic superhumans neighbor one of the greatest sites of Orthodox Christian pilgrimage. Anna Titova’s works send the viewer on a cognitive journey in search of links between the knowledge of modernity and the experience of art. Why Work? evokes a feeling that one is observing collisions between systems based on knowledge and on faith. Rational systems undergo changes as a result of these collisions. In a similar way, the work itself changes as a result of its encounter with the viewer: across all open space flies an iron powder resembling stardust. ALEXANDRA SHESTAKOVA

Анна Титова

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Anna Titova

Зачем работать?. 2016 Неон, алюминий с порошковым покрытием, пигмент Why Work?, 2016 Neon, powder coated aluminum, pigment

THE OB SERVATORY

Юрий Пальмин

Yuri Palmin

Жители небольшого поселка Специальной астрофизической обсерватории, «нижней научной площадки», ежедневно имеют дело с предметами, событиями и явлениями, удаленными от нас на миллиарды световых лет. Мне показалось интересным радикально сменить предмет внимания на то, что находится в непосредственной близости для этих людей. Серия фотографий архитектуры поселка — попытка создания оптического корректора космической дальнозоркости; интересны тут не сами работы, а некоторая вероятность интеллектуального отклика со стороны тех, кто посредством этого нехитрого трюка на короткое время меняет фокус восприятия.

Residents of the Special Astrophysical Observatory’s small settlement, called the “lower scientific site,” work in their everyday lives with objects, events and phenomena billions of light years away. It seemed interesting to me to radically shift the focus of their attention to something located in their immediate vicinity. This series of photographs of the settlement’s architecture is an attempt to create something like a corrective lens for cosmic farsightedness. What is interesting here is not the works themselves, but the potential for an intellectual response from scientists who can for a short time alter their perception through this simple trick.

Нижняя площадка. 2016 Серия фотографий The Lower Site, 2016 Series of photographs

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

THE OB SERVATORY

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

THE OB SERVATORY

Светлана Шуваева

Svetlana Shuvaeva

Сейчас ты попадешь в пространство, о котором ничего неизвестно. Но неизвестно не потому, что именно ты ничего не знаешь о нем и не потрудился изучить его историю, а потому, что оно само не знает себя. Оно пустое и было таким всегда, ему не дано имя, и его стены ничего не помнят. Оно наблюдает само себя до тех пор, пока внутри не окажется кто-нибудь, и тогда оно будет наблюдать и его тоже. Пространству все равно, что ты думаешь о нем, оно только беспристрастно глядит на тебя, но ты так не можешь и ищешь диалога с ним. В действительности тебе не так уж и важно познать то место, в которое ты попал, более волнующе обнаружить в нем свое собственное отражение и присутствие. Ты оглядываешься, всматриваешься в пустоту зала и не находишь ничего интересного — все слишком скупо и обыденно, чтобы стать откровением. Итак, открытия не происходит, и ты выходишь. Возможно, ты будешь возвращаться сюда и снова искать встречи, как астроном, наблюдающий бездну через свой телескоп. Поиск будет происходить до тех пор, пока усталость от предчувствия столкновения с невероятным не даст о себе знать и ты по-новому не посмотришь на привычные, уже ставшие неприметными мелочи. Вспомни, как не раз терял шапку на своей же голове и как долго повсюду ее искал.

You find yourself in a place about which you know nothing. You know nothing about it not because you did not study its history, but because it does not know itself. It is and has always been empty. It remains unnamed. Its walls remember nothing. It watches itself until someone enters, and then it watches that person too. This place does not care what you think about it. It looks at you dispassionately, but you are unable to follow suit. You seek a dialogue with it. In reality, though, you are not so interested in learning about this place. It is much more exciting for you to find within it your own reflection and presence. You look around, staring into the emptiness of the room, and find nothing interesting. Everything is much too stingy and ordinary to be a revelation. In short, there is no discovery to be made, and you leave. Perhaps you will return here and again seek an encounter, like an astronomer observing an abyss through his telescope. Your search will continue until you grow weary of the apprehension of a chance encounter with the incredible and can no longer see usual things in a new light. Such things have become inconspicuous trifles. Remember how many times you have lost your hat while it was on your very head, and how long you spent searching for it everywhere.

Тысяча мелочей. 2016 Инсталляция, смешанная техника A Thousand Trifles, 2016 Installation, mixed media

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

THE OB SERVATORY

Светлана Шуваева

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Svetlana Shuvaeva

THE OB SERVATORY

Светлана Спирина

Svetlana Spirina

Размышляя о жизни космических тел и объектов, я невольно искала аналогии с тем, что мы называем человеческой жизнью. Образ падающего из темноты космоса метеорита показался мне аналогией человеческого пути от рождения до смерти. Описание перформанса: человеческий ритуал, воспроизводящий падение метеорита на Землю. Исполнитель катится с высокого холма, сжимая метеорит в руке, «повторяя» путь космического объекта в пространстве.

Contemplating the life of celestial bodies, I unwittingly sought analogies with what we call human life. The image of a meteorite falling to Earth from the darkness of space appeared to me as a direct analogy for the human path from birth to death. Description of the performance: a human ritual replicating a meteorite’s fall to Earth. The performer rolls down a high hill clutching a meteorite, as if duplicating the path of the cosmic object through space.

Падение. 2016 Перформанс, документация Falling, 2016 Performance and documentary

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

THE OB SERVATORY

Светлана Спирина

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Svetlana Spirina

Падение. 2016 Перформанс, документация Falling, 2016 Performance and documentary

THE OB SERVATORY

Эва Зайлер

Eva Seiler

У нас нет четкого представления, для чего служили артефакт № 2 и артефакт № 3. Корпус каждого из экспонатов выполнен из деревянных палочек. Места соединения частей напоминают суставы. Кроме того, артефакты обладают рядом функций, которым мы не можем дать точного определения. Артефакт № 2 — индивидуально подогнанные наплечники, что подразумевает персональное использование; возможно, это поддерживающая конструкция для кого-то, кто должен удерживать нечто в фокусе. Часть артефакта, расположенная в области груди, могла служить держателем для инструментов. О предназначении артефакта № 3 мы можем сказать еще меньше. Его устройство указывает на то, что он подгонялся под размер головы. Коллега распознал механизм, соединяющий челюсть и ухо, и предположил, что артефакт мог использоваться в качестве передатчика. Тем не менее у нас недостаточно свидетельств, что передача когда-либо состоялась, так как устройствоприемник обнаружено не было.

We do not have a clear understanding of what Artifact No. 2 and Artifact No. 3 were used for. The bodies of both exhibits are made from wooden sticks. The junctures between parts resemble joints. In addition, the artifacts have a series of functions to which we can give no precise definition. Artifact No. 2 appears to be custom-fitted shoulder guards, which suggests a personal use: It may be a support structure for someone who had to keep something in focus. A piece of the artifact located in the chest area could have served as an instrument holder. On the purpose of Artifact No. 3 we can say even less. From the design we can tell that it was adjusted for head size. A colleague studied the mechanism which connects the jaw with the ear piece and suggested that it may have been used as a transmitter. Yet there is insufficient evidence that transmission ever took place, as a receiving device was never found.

Артефакт № 2. 2016 Артефакт № 3. 2016 Дерево, уголь, битум, латекс, полиформальдегид, металл, стекло, воск Artifact No. 2, 2016 Artifact No. 3, 2016 Wood, coal, bitumen, latex, acetal, metal, glass, wax

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

THE OB SERVATORY

Эва Зайлер

Артефакт № 2. 2016 Дерево, уголь, битум, латекс, полиформальдегид, металл, стекло, воск

Артефакт № 3. 2016 Дерево, уголь, битум, латекс, полиформальдегид, металл, стекло, воск

Artifact No. 2, 2016 Wood, coal, bitumen, latex, acetal, metal, glass, wax

Artifact No. 3, 2016 Wood, coal, bitumen, latex, acetal, metal, glass, wax

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Name artist

THE OB SERVATORY

Михаил Михайлов

Michail Michailov

Вдохновленный М-теорией, сводящей воедино несочетаемые теории появления Вселенной, Михаил Михайлов использует в своем произведении принципиально разные техники, сочетание которых не характерно для его сложившейся художественной практики. Видео, вдохновленное его первым посещением Карачаево-Черкесии, проецируется на микрокосм пыли, собранной в мастерской художника и преобразованной в рисунок, вращающийся вокруг собственной оси. Художник с иронией использует ситуацию, объясняя художественными средствами собственную М-теорию. Фокус должен быть направлен на человека и его существование. Несмотря на всю сложность искусства и обилие тем и трактовок, субъективная точка зрения и перцепция все-таки должны быть первичны. Идея заключается в создании работы, побуждающей зрителей задаться вопросом о собственном существовании в их собственной Вселенной. Начав с исследования микрокосма, художник пытается найти способы объяснения макрокосмов, не забывая при этом об их внутренних противоречиях. В своем творчестве Михайлов обращается к паразитарным стратегиям, применяя их в жизни, что позволяет ею манипулировать. Аналогично теории струн, не ясно, могут ли быть сделаны фальсифицирующие экспериментальные гипотезы, или нет. М-теория настолько таинственна, что никто не может сказать, что именно означает «М» (см. книгу Брайана Грина «Ткань космоса», глава 13), поэтому Михаил Михайлов объявляет, что «М» означает его самого.

Inspired by the “M-theory,” which brings together incompatible theories of the birth of the universe, Michailov uses in his artwork fundamentally different media, the combination of which is unusual for his existing artistic practice. The video, which was inspired by his first visit to the Karachay-Cherkess Republic, is shown on a microcosm of dust collected in the artist’s studio and transformed into a drawing that spins on its own axis. Michail Michailov uses the situation with irony, explaining through artistic means his own M-theory. The focus should be on the human being and his existence. Despite all the complexity of art and the abundance of topics and interpretations, the subjective point of view and perception should nonetheless be primary. The idea is to create a work that encourages the viewer to question even his own existence in his own universe. Starting with the investigation of a microcosm, the artist tries to find ways to explain the macrocosm while not forgetting its internal contradictions. In his artwork Michailov turns to parasitic strategies, applying them in life so as to manipulate it. Similar to string theory, it is not clear whether falsifiable experimental hypotheses can be made. The M-theory is so mysterious that nobody can even say what exactly the M stands for (see The Fabric of the Cosmos by Brian Greene, Chapter 13), and therefore Michail Michailov has declared that the M refers to himself.

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

М-теория. 2016 Инсталляция M-Theory, 2016 Installation

THE OB SERVATORY

Михаил Михайлов

М-теория. 2016 Инсталляция M-Theory, 2016 Installation

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Mikhail Mikhailov Name artist

THE OB SERVATORY

Эва Энгельберт

Eva Engelbert

Дорогая Галина Балашова, прошлым летом, во время перелета в Рим, мне попалась статья о вас и вашей жизни. В журнале вы были названы «творческим властителем дум за кулисами советской космической программы». Оказавшись в центре милитаризированной космической гонки, вы вывели принципы современной советской архитектуры на передовой рубеж. Являясь единственной женщиной-архитектором в команде инженеров и ученых, вы разрабатывали дизайн интерьеров ракет, космических кораблей, контрольных пунктов и жилых отсеков. Вы создавали ощущение реальности в искусственно созданной среде. Вы строили мир в космосе, начиная со стен и заканчивая знаками различия на костюмах космонавтов. Я люблю ваши прекрасные акварели, я возвращаюсь к ним снова и снова. Они изящны и точны, прибыв ко мне из эпохи, которую я не знала. Вы разрабатывали цветовые системы для ориентации в невесомости и создания ощущения гравитации в космосе — где она отсутствует. Вы говорили, что не придавали значения гендерным вопросам, но все же ваша зарплата была меньше, чем у коллегмужчин. Вы говорили, что, хотя были связаны с космическими путешествиями почти три десятка лет и продолжаете следить за развитием этой смелой отрасли знания человечества, вы никогда не хотели полететь в космос. Я посвящаю свою работу здесь, в Специальной астрофизической лаборатории Российской академии наук, вам.

Dear Galina Balashova, On a flight to Rome last summer, I came upon an article about you and your life. The magazine called you the “creative mastermind behind the Soviet space program.” In the midst of a militarized space race, you brought the principles of modern Soviet architecture to the final frontier. As the only female architect in a team of engineers and scientists, you designed the interiors of rockets, space ships, control rooms and living quarters. You created a semblance of reality in a fabricated environment. You built a world in outer space — from the walls all the way to the emblems on the astronauts’ spacesuits. I like to look at your beautiful watercolors, I return to them again and again. They are delicate and precise, coming to me from an era I never knew. You made color systems to suggest spatial orientation and a feeling of gravity in space, where there is no gravity. You said that you didn’t feel that gender was an issue, but you still earned less than your male colleagues. You said that even though you had been associated with space travel for almost three decades and continue to follow the development of this daring human discipline, you never wanted to fly to space. I dedicate my work here, at the Special Astrophysical Observatory of the Russian Academy of Sciences, to you. Eva

Эва

Космическая эмблема для Г. Б. 2016 Графит, полиуретан, текстильная застежка, ткань Spatial emblem for G.B., 2016 Graphite, PUR, velcro, fabric

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

THE OB SERVATORY

Тимофей Радя

Timofey Radya

Они ярче нас. 2016 Инсталляция They are Brighter than Us, 2016 Installation

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Name artist

THE OB SERVATORY

Имя художника

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

Name artist

THE OB SERVATORY

ПОДПИСИ К ФОТОГРАФИЯМ / PHOTO CREDITS

c. 1 Сотрудник Специальной астрофизической обсерватории Российской академии наук Игорь Караченцев настраивает прибор для наблюдений

p. 1 Igor Karachentsev, employee of the Special Astrophysical Observatory configuring the apparatus for observation

ФОТО: ЮРИЙ СУХАРЕВ

PHOTO: YURI SUKHAREV

с. 2–4, 6–7, 10–11, 22–24, 50–51, 57, 61, 62–67, 69–75, 77–79, 81–83, 85–87, 89–91, 93–95, 97–99, 101

p. 2–4, 6–7, 10–11, 22–24, 50–51, 57, 61,62–67, 69–75, 77–79, 81–83, 85–87, 89–91, 93–95, 97–99, 101

PHOTO: YURI PALMIN

с. 27 Поселок Нижний Архыз

p. 27

The town of Nizhny Arkhyz

ФОТО: НИКОЛАЙ ТИХОНОВ

PHOTO: NICOLAY TIKHONOV

с. 29

ФОТО: ЮРИЙ СУХАРЕВ

p. 29

PHOTO:. YURI SUKHAREV

с. 31

ФОТО: ЮРИЙ СУХАРЕВ

p. 31

PHOTO: YURI SUKHAREV

ФОТО: ЮРИЙ ПАЛЬМИН

с. 32 Наблюдения на телескопе БТА; за пультом управления — инженер Александр Максимов

p. 32 The BTA telescope, operated by engineer Alexander Maximov, conducting an observation

ФОТО: ЮРИЙ СУХАРЕВ

PHOTO: YURI SUKHAREV

с. 35 Башня шестиметрового телескопа БТА изнутри

p. 35 Inside the dome of the six-meter BTA telescope

ФОТО: АЛЕКСАНДР ПИЛИПАС

PHOTO: ALEXANDER PILIPAS

с. 38–39

Радиотелескоп РАТАН-600

p. 38–39

The RATAN-600

ФОТО: ЮРИЙ СУХАРЕВ

PHOTO: YURI SUKHAREV

с. 43

ФОТО: ЮРИЙ СУХАРЕВ

p. 43

PHOTO: YURI SUKHAREV

с. 44

Строительство радиотелескопа РАТАН-600

p. 44

Constructing the RATAN-600

ФОТО: ЮРИЙ СУХАРЕВ

PHOTO: YURI SUKHAREV

с. 47 Башня шестиметрового телескопа БТА

p. 47

The dome of the six-meter BTA telescope

ФОТО: АЛЕКСАНДР ПИЛИПАС

PHOTO: ALEXANDER PILIPAS

с. 54

Радиотелескоп РАТАН-600

p. 54

The RATAN-600 radio telescope

ФОТО: СЕРГЕЙ ТРУШКИН

PHOTO: SERGEY TRUSHKIN

с. 96

ФОТО: ТИМОФЕЙ РАДЯ

p. 96

PHOTO: TIMOFEY RADYA

с. 104

Телескоп БТА

p. 104

The BTA telescope

ФОТО: ЮРИЙ СУХАРЕВ

PHOTO: YURI SUKHAREV

ОБЛОЖКА: ФОТО: ЮРИЙ ПАЛЬМИН

100

COVER: PHOTO: YURI PALMIN

ОБ СЕРВ АТОРИЯ

101

THE OB SERVATORY

ДАННЫЙ КАТАЛОГ ВЫПУЩЕН К ВЫСТАВКЕ «ОБСЕРВАТОРИЯ»

THIS CATALOGUE WAS PUBLISHED FOR THE EXHIBITION THE OBSERVATORY

Организаторы проекта: Специальная астрофизическая обсерватория Российской академии наук Министерство культуры Карачаево-Черкесской Республики Бюро федерального канцлера Австрийской Республики Австрийский культурный форум в Москве Gogova Foundation section.a Vienna, Вена

A joint project of: Special Astrophysical Observatory of the Russian Academy of Sciences Culture Ministry of the Karachay-Cherkess Republic Federal Chancellery of Austria Austrian Cultural Forum Moscow Gogova Foundation section.a Vienna

Кураторы: Мадина Гогова (постоянный представитель Карачаево-Черкесской Республики при Президенте Российской Федерации) Мариана Губер-Гогова (основатель Gogova Foundation) Симон Мраз (директор Австрийского культурного форума в Москве) Андреас Кристоф (section.a, Вена)

Curators: Madina Gogova (Permanent Representative of the Karachay-Cherkess Republic to the President of the Russian Federation) Mariana Guber-Gogova (Founder of the Gogova Foundation) Simon Mraz (Director of the Austrian Cultural Forum Moscow) Andreas Krištof (section.a Vienna)

Координаторы проекта: Екатерина Филиппова (Специальная астрофизическая обсерватория Российской академии наук) Надежда Миндлин (Gogova Foundation) Анна Ноженко, Юлия Таубер, Флориан Воллер (Австрийский культурный форум в Москве)

Project Coordinators: Ekaterina Philippova (Special Astrophysical Observatory of the Russian Academy of Sciences) Nadezhda Mindlin (Gogova Foundation) Anna Nozhenko, Julia Tauber, Florian Woller (Austrian Cultural Forum Moscow)

Координация прессы: Марта Агеева, Анна Дюльгерова, Данила Стратович

Public Relations: Marta Ageeva, Anna Dyulgerova, Danila Stratovich

Издатель: Симон Мраз, Австрийский культурный форум в Москве

Publisher: Simon Mraz, Austrian Cultural Forum Moscow

Ответственный за содержание: Симон Мраз

Responsible for content: Simon Mraz

Редакторы: Флориан Воллер, Дельфина Дамора, Александр Извеков

Editors: Florian Woller, Delphine d’Amora, Alexander Izvekov

Перевод: Мария Бояринцева, Флориан Воллер, Ксения Левицкая, Анна Ноженко, Питер Спинелла

Translators: Maria Boyarintseva, Florian Woller, Ksenia Levitskaya, Anna Nozhenko, Peter Spinella

Корректура: Александра Кириллова, Сара Кроутер

Proofreaders: Alexandra Kirillova, Sarah Crowther

Дизай, верстка, общая координация, пре-пресс Artguide Editions ООО «Арт Гид» ISBN 978-5-905110-83-2

Design, page layout, general coordination, prepress: Artguide Editions Art Guide Ltd ISBN 978-5-905110-83-2

Печать: «Август Борг», Москва

Production: August Borg, Moscow

Староконюшенный переулок, 1 119034, Москва Тел.: +7 (495) 780-60-66 Факс: +7 (495) 937-42-69 E-mail: moskau-kf@bmeia.gv.at www.akfmo.org www.facebook.com/austrian.cultural.forum www.vk.vom/acseason

Starokonyushenny Pereulok, 1 119034, Moscow Tel.: +7 (495) 780-60-66 Fax: +7 (495) 937-42-69 E-mail: moskau-kf@bmeia.gv.at www.akfmo.org www.facebook.com/austrian.cultural.forum www.vk.vom/acseason

Благодарности:

Special thanks to:

Специальная астрофизическая обсерватория Российской академии наук: Валерий Власюк, Юрий Балега, Екатерина Филиппова, Евгений Романюта, Александр Станкевич, Григорий Якопов, Владимир Шведов, Лариса Мартынова, Евгения Наухатько, Александр Лавриков, Михаил Нелида, Сергей Кукота, Елена Борисенко, Лариса Синянская

Special Astrophysical Observatory of the Russian Academy of Sciences: Valery Vlasyuk, Yuri Balega, Ekaterina Filippova, Evgeny Romanyuta, Alexander Stankevich, Grigory Yakopov, Vladimir Shvedov, Larisa Martynova, Evgenia Naukhatko, Alexander Lavrikov, Mikhail Nelida, Sergei Kukota, Elena Borisenko, Larisa Sinyanskaya

Министерство культуры Карачаево-Черкесской Республики: Артем Разин, Елена Мачехина, Дарина Лайпанова, Динара Боранукова, Александр Анапиев, Малик Динаев, Хаджи-Мурат Кочкаров

Culture Ministry of the Karachay-Cherkess Republic: Artem Razin, Elena Machekhina, Darina Laipanova, Dinara Boranukova, Alexander Anapiev, Malik Dinaev, Khadzhi-Murat Kochkarov

Федеральное министерство по вопросам Европы, интеграции и международным делам Австрийской Республики: Тереза Инджейн, Николаус Келлер, Улла КрауссНуссбаумер, Петер Микль

Federal Ministry for Europe, Integration and Foreign Affairs: Teresa Indjein, Nicolaus Keller, Ulla Krauss-Nussbaumer, Peter Mikl

Бюро Федерального канцлера Австрийской Республики: Ольга Окунева, Карин Циммер

Austrian Federal Chancellery: Olga Okuneva, Karin Zimmer

Gogova Foundation: Надежда Миндлин, Полина Реховских

Gogova Foundation: Nadezhda Mindlin, Polina Rekhovskikh

Посольство Австрийской Республики в Российской Федерации: Эмиль Брикс, Мария Колесина, Хартмут Коллер-Ленхардт, Кристина-Мария Ленхардт, Ксения Левицкая, Эдмонд Рамья, Штефан Вайдингер

Embassy of Austria in Russia: Emil Brix, Maria Kolesina, Hartmut Koller-Lenhardt, Christina-Maria Lenhardt, Ksenia Levitskaya, Edmond Ramja, Stefan Weidinger

АО «Райффайзенбанк»: Сергей Монин, Герт Хебенштрайт, Максим Селиванов, Валентина Сыроваткина

Raiffeisenbank: Sergey Monin, Gert Hebenstreit, Maxim Selivanov, Valentina Syrovatkina

VAMED AG: Хисхам Тамма, Курт Шперкер, Анастасия Грыненко, Вернер Эбнер

VAMED AG: Hisham Tammaa, Kurt Sperker, Anastasia Grynenko, Werner Ebner

а также Алена Бочарова (Beat Film Festival), Иван Богданцев (Политехнический музей, Москва), Анна Морочник, Валерия Олейник, Кирилл Воронков (ассистенты художников)

and also Alyona Bocharova (Beat Film Festival), Ivan Bogdantsev (Polytechnic Museum, Moscow), Anna Morochnik, Valerie Oleynik, and Kirill Voronkov (artists’ assistants)

ПРИ ПОДДЕРЖКЕ

WITH SUPPORT FROM

Имя художника