The Arts, Culture and Tourism Russian-Canadian Magazine
Spring 2014 I Issue 2 (46)
Impresario
E.Onegin
Колонка редактора
8 Суть времени
From the editor’s desk The Essence of Time Show One Productions CelebratING Ten Years!
10 Алена Жукова.10 лет аплодисментов! Таланты и поклонники
16 Люба Мазо. Как прекрасен этот мир, посмотри!
Talents and admarers
17 Luba Mazo. What a wonderful world! К 125-летию со Дня рождения Анны Ахматовой
22 Наталия Давидович.
“Где шелест трав и восклицанье муз...” Память
30 Натэлла Войскунская. Марк Аш. Холокост. Дорога в один конец. Жизни
10
искренняя благодарность преданному коллективу переводчиков, корректоров, авторов статей и рассказов, фотографов и дизайнеров, чей самоотверженный труд помог выпустить этот номер журнала. 6
34
16
The Arts, Culture and Tourism Magazine published by: “St Petersburg Development”
www.spbmagazine.ca Founder and Publisher: S & S Tovmassian
Memories
31 Natella Voyskounski. One and All: A story with no Finale
Creative Director: Sophia Dmitrieva-Tovmassian
Коллекционеры и меценаты
34 Ольга Землякова, Виктор Леонидов. Путешествие
Contributors: Marsha Gershtein Natalia Davidovich Oksana Turuta
“Неизвестной с розой”
Art collectors and patrons
34 Olga Zemljakova, Victor Leonidov.
Layout and Design: Mexley Marketing Inc.
The Journey of “A woman with a Rose” Память
The St Petersburg’s magazine Chapter in Saint-Petersburg (Russia)
40 София Дмитриева-Товмасян. Образ старого еврея в живописи
Luba Artemieva
Memories
41 Sophia Dmitrieva-Tovmassian.
The magazine “St Petersburg” is distributed free of charge to libraries, business and entertainment centers, tourist and information agencies. The magazine is honoured to be presented at the Embassy and the Consulates of the Russian Federation in Canada, on Russian and international airlines. The magazine can be subscribed and/ or it can be found in specialized stores and video salons, at concerts and performances. Price $5.00 CAD
The Image of an Old Jew in Paintings Учитесь
46 Уроки русского языка. Великая Отечественная война У камина Поэзия
54 Александр Вепрев Проза
58 Елена Крюкова. Органист 22
Address: 120 Shelborne Ave. Suite # 1014. Toronto, ON, M6B 2M7. Phone: 416 782-0083 E-mail: spbmagazine@gmail.com Advertisers are responsible for the content and design of the advertising. The opinion of editorial staff may not necessarily coincide with opinion of authors of the published materials. All rights reserved
Глубокое уважение к авторам публикаций не обязывает редакцию разделять их мнение
Special thanks to the team of translators, proofreaders, authors of articles and stories, photographers and designers, whose self-denying work has helped to publish this issue a future issue.
On the Cover page: Svetlana Dvoretsky Photo: Vladimir Kevorkov MakeUp and Hair by the Beauty Experts
СУТЬ ВРЕМЕНИ Колонка редактора – своеобразный мостик между редакцией и вами, уважаемые читатели. Именно вы создаете ту живительную атмосферу, которая позволила выпустить этот Весенний номер. Раз и навсегда отказавшись от засилия рекламных материалов, мы не раз ставили себя в затруднительное положение. Но выход находился как-то сам по себе, порой неожиданный до удивления. Конечно, немногие согласны опекать некоммерческое издание, занимающееся чистым, прозрачным искусством. Как выясняется, мы вполне можем обойтись без помощи могущественных опекунов. Мы знаем во имя чего делаем наш журнал. За семь с половиной лет мы узнали формулу успеха у читателей на интеллектуальном уровне.
Искусство — это попытка создать рядом с реальным миром другой, более человечный мир. А. Моруа И этой формуле научили нас читатели, которых мы благодарим в очередной раз. Герои этого номера – удивительные люди, в той иной области их деятельности показывают нам, что искусство объединяет людей, независимо от их национальности, языковой принадлежности, политических или религиозных убеждений. Это происходит, как нам кажется, потому, что искусство говорит о вещах, общих и важных для всех людей на земном шаре, - о любви и ненависти, о счастье и горе, о долге и чести, о верности, о предательстве, о дружбе… Искусство объединяет людей, культуры, города и страны. Искусству не страшны границы и языковые барьеры. Подтверждение этому наш очередной номер. Спасибо, что вы читаете наш журнал!
Art is an attempt to create next to the real world another- a gentler - one. Andre Maurois
The Essence of Time Letters from the editors and publishers are aimed to bridge the distance between the creators of a publication and its esteemed readers. You are the ones who generate the life-giving atmosphere that has enabled us to produce this Spring issue of our magazine. The irrevocable decision to utterly minimize the volume of advertising in this publication we had once made has placed us in a disadvantage many times. Nevertheless, there has always come about a solution, sometimes a surprisingly simple one. Not many are prepared to take care of a noncommercial publication dedicated to pure and undiluted art. Yet, it turns out that we can survive without the help of mighty sponsors. We clearly apprehend the mission of our magazine. After the seven and a half years of our functioning we have found the recipe that leads to success at an intellectual level. And this recipe has come from our readers to whom we are tremendously grateful. All the “central characters” of this issue are amazing people, who, in different areas of activity, prove that art is a unifying force regardless of the peoples’ nationality, the language they speak, their political and religious convictions. I think that the main reason for this is that art is about concepts that are common and important for all humanity; it is about love and hate, happiness and sorrow, duty and honour; it’s about loyalty, betrayal, and friendship… Art connects individuals and whole cultures, towns and entire states. Art triumphs over geographical and linguistic boundaries. This is what our new issue is all about. And thank you for being loyal readers of our publication. Sincerely,
Publisher/Editor 8
Canada
1 year - $50
6 months - $25
US and Europe
1 year - $85
6 months - $43
Name Address City
Province
Postal code
Country
Phone
Date
Signature
To subscribe the order fill in the coupon and send it with the cheque to: ÂŤSt. Petersburg DevelopmentÂť 120 Shelborne Ave. Suite # 1014. Toronto, ON, M6B 2M7. 416 782-0083, spbmagazine@gmail.com
9
Svetlana Dvoretsky
Cellist Mischa Maisky, Pianist Lily Maisky and Mervon Mehta  - Executive Director at the Royal Conservatory of Music
Opera stars: Sondra Radvanovsky and Dmitry Hvorostovsky
Actor John Malkovich
Dmitry Hvorostovsky and Constantin Orbelian, Roy Thomson Hall 10
CELEBRATING 10 YEARS! «Kudos to Svetlana for her courage and willingness to take risks! Toronto, as well as Montreal and Vancouver, are the richer for what she is doing.» The Whole Note Magazine
First official concert of Show One Productions George Weston Recital Hall, 2004 Maestro Vladimir Spivakov
Boris Eifman, Eifman Ballet - Artistic Director
Doug Sheldon, Columbia Artists Management Maestro Valery Gergiev Moses Znaimer, MZ Media
Nada Ristich, Bank of Montreal Pianist Denis Matsuev 11
Персона
Светлана Дворецкая – очаровательная молодая женщина с обворожительной улыбкой и тонким чувством юмора. Она продюсер, импресарио и президент компании «Show One Productions». В этом году Светлана отмечает десятилетие своей творческой деятельности. За это время ей удалось утвердиться на канадском рынке шоу-бизнеса в роли независимого игрока, составляющего здоровую конкуренцию ведущим канадским компаниям. Это ее стараниями все то лучшее, что есть в русском и западном музыкальном искусстве, стало достоянием канадскoй публики. Вот ее, далеко не полный, послужной список: концерты «Виртуозов Москвы» под управлением Владимира Спивакова; гастроли Дмитрия Хворостовского, Юрия Башмета, Гидона Кремера, Дениса Мацуева, Ольги Керн, Миши Майского, оперной дивы Сандры Радвановски; оркестра Мариинского театра, Роттердамского филармонического оркестра и Московского камерного оркестра под руководством Константина Oрбеляна; гастроли артистов французской сцены – Пьера Ришара, Лары Фабиан, Мишеля Леграна; восхитительные и зрелищные шоу аргентинского «Tango Fire» и балета «Les Ballets Trockadero de Monte Carlo», выступление мастера фламенко Марии Пахес и уникальной премьеры фламенкоспектакля Яны Майзель; премьера спектакля «Ка-
занова» с Джоном Малковичем и русской актрисой Ингеборгой Дапкунайте; грандиозное балетное шоу на льду Санкт-Петербурга и долгожданный «Роден» Бориса Эйфмана; аншлаговые гастроли хора Сретенского монастыря, уникальные выступления знаменитого «Терем-квартета» и квартета Бородина; гастроли рок-музыкантов – «ДДТ» и «Машины времени», «Океана Эльзы» и Дианы Арбениной; выдающиеся театральные постановки – «Игроки» с Олегом Меньшиковым, «Бедная Лиза» с Чулпан Хаматовой и «Чапаев и Пустота» с Михаилом Ефремовым. Помимо этого, Светлана Дворецкая, совместно с фондом Владимира Спивакова, стала организатором замечательного международного проекта «Юные Звезды». Как же так получилось, что искушенная канадская публика, избалованная изобилием всевозможных концертов и гастролей, внимательно год от года следит за программой, которую анонсирует «Show One Productions»? В чем секрет популярности? Алена Жукова: Светлана, так в чем же загадка успеха? Светлана Дворецкая: Никакой особенной загадки нет. Но, наверное, большое влияние на меня оказывают два разных мира: тот, откуда я родом, и тот, где теперь живу. Родилась я в Санкт-Петербурге. Мама была музыкантом. Прожила там двадцать пять лет, имея с детства возможность слышать и узнавать лучшее из лучшего в музыкальном мире. Оттуда привитый вкус и собственное понимание того, что можно назвать искусством, а что нет. Приехав в Канаду, научилась работать по-западному, руковод-
12
Blow-Up ствуясь жесткими законами менеджмента и преследуя только одну цель – качество. А.Ж.: А что значит «работать по-западному»? С.Д.: Очень просто – все должно быть сделано вовремя, без срывов, проволочек, скандалов. Максимальное привлечение средств массовой информации – газет, журналов, телевидения. Важно, чтобы рекламой каждого предстоящего шоу занимались специалисты, которые четко разрабатывают стратегию, знают вкусы местной публики. Я ведь работаю с большими и очень большими концертными площадками, такими, например, как Roy Thompson Hall, которые заполняются не только публикой русскоязычной общины, но и канадцами, которые не меньше нас с вами любят, ценят и понимают настоящее искусство. Обмануть кого-то очень трудно. Если ты руководствуешся целью сорвать банк, но нечестно играешь, подсовывая некачественный товар, то неизбежно проигрываешь в перспективе. Я уже не говорю, какой урон это может принести имиджу компании. А.Ж.: У тебя есть кумиры? С.Д.: Для меня образцом антрепренерской деятельности является Сол Юрок. A.Ж.: Думаю, не все знают, кто это. Расскажи о нем, пожалуйста. С.Д.: Сол Юрок – белорус по происхождению, прославился тем, что помог разбить лед предубеждения ко всему русскому во времена «холодной войны». Он был выдающимся импресарио, привозившим в Америку лучшие образцы искусства Страны Советов, и Америка рукоплескала нашим артистам. Для него важным было всегда только одно – качество. Не деньги, не идеология, не политика. Только настоящее, то, что не зависит от сиюминутности, то, что обращено в вечность. Сол Юрок добился того, что публика просто ломилась на концерты только от одного упоминания его имени. Если это привозил Сол Юрок – значит, это было великолепно. Я ни в коей мере не сравниваю себя с ним, мне еще расти и расти на этом поприще, но, конечно, хочется приблизиться к его уровню. А.Ж.: Но ведь жизнь Сола Юрока закончилась трагически? С.Д.: Это правда. Террористические организации, протестующие против приезда советских артистов в Америку, подкладывали бомбы в офисы американских агенств. В числе пострадавших был и офис Сола Юрока. В результате этих актов погибло несколько человек. Сол Юрок выжил, но вскоре скончался из-за перенесенного ущерба
здоровью. Сейчас мы тоже переживаем непростые времена. Но я убеждена, что только искусство может помочь людям понять друг друга. Так было всегда и так всегда будет. А.Ж.: Света, а как ты создавала свою компанию «Show One Productions»? С.Д.: Когда я начинала, то о компании не думала, я просто шла вперед и работала по 24 часа в сутки. Потом я стала обрастать людьми. В принципе, я далеко не легкий человек в работе, но очень преданный, поэтому те люди, которые появились когда-то и разделили мое видение, остаются со мной по сей день. За десять лет существования компании у нас сложилась замечательная команда: продюсеры Анна Хархурина, Борис Гроссман и наши замечательные помощники – Женя Процко, Аня Хачатурян, Ангелина Гетманова, Виктория Новинская и Лиана Дедина. По своим убеждениям я, скорее всего, капиталист, то есть - как поработаешь, то и получишь. What Canadian Press wrote about Svetlana DvoretskY
Whole Note Magazine Russian-born “superwoman” «Show One first stepped into Toronto’s cultural scene in 2004, presenting Vladimir Spivakov and the Moscow Virtuosi at the George Weston Recital Hall. In the early days, most of the audiences at Show One productions were from the Russian community; but now, according to Dvoretskaia, “It’s totally different. Russians are still supporting me a lot, but I would say they’re about 30-35 percent of my patrons now.” Encouraged by the success of her Weston Recital Hall concerts, she knew she wanted to move to a downtown location. At that time (a little over two years ago) there was nothing downtown comparable in size to the Weston so she took the risk and presented a recital by Hvorostovsky at Roy Thomson Hall, with more than twice the seating. “Of course it was a big risk on my part, but so is our business – always a big risk!» Kudos to Svetlana for her courage and willingness to take risks! Toronto, as well as Montreal and Vancouver, are the richer for what she is doing.
Olga Kern and Vladimir Spivakov, Roy Thomson Hall 13
Персона LIFE STYLE MAGAZINE by Judy Oron Icon in the making The word impresario seems to have fallen out of use in recent years. Mention the word and you evoke the image of a fur-draped mover and shaker who spends his mornings lying about in an opulent bedroom and his nights carousing with cultural legends. A few swarthy KGB figures in the background and the picture is complete—except that it doesn’t seem to match the young producer/director sitting opposite me in an upscale Toronto eatery. Svetlana Dvoretskaia may not be the picture of an Old World impresario, but she is definitely consorting with stars and couldn’t be happier about where her life is heading right now or how it got to be that way.... Dvoretskaia is bubbling over with enthusiasm—about the concerts she has produced in recent years and for projects that are in various stages of development. It seems we’ve got a new cultural icon in the making, and Canadian audiences are already lining up at the box office.
Для меня эта философия намного ближе, чем зависимость от каких-либо структур и убеждений, поэтому и принято было решение быть независимыми. На канадском шоу-рынке практически отсутствуют независимые продюсеры. Большие компании, которые занимаются гастролями музыкантов, несколько свысока смотрели на меня, которая в одиночку пыталась проводить масштабные проекты. Так было с гастролями Дмитрия Хворостовского. Прежде его привозила большая канадская компания Roy Thompson Hall, и вдруг оказывается, что Хворостовского привожу я – независимый продюсер. Не могу сказать, что это вызвало большой восторг - ведь налицо конкуренция. Но после того как все прошло замечательно и все были довольны результатом, со мной начали считаться. Ведь тот же Roy Thompson Hall однажды был вынужден ставить дополнительные стулья на сцене - это произошло во время выступления оркестра «Виртуозов Москвы» под управлением Спивакова. И это было здорово! Я знаю, что наш зритель – это человек любой национальности и возраста, у него есть только одна особенность – он культурный человек, способный воспринимать мир духовный, радоваться чуду искусства и бесконечно узнавать что-то новое. Важно для нас и то, что мы работаем не только для взыскательной публики, но и открываем мир искусства детям, которые иначе никогда не оказались бы в концертном зале. Уже несколько лет мы работаем с детской благотворительной организацией «Kids Up Front», которая помогает детям из малоимущих семей побывать на концертах. Это самые благодарные зрители. Встреча с прекрасным меняет их жизнь. Еще я безумно горда проектом «Юные Звезды», который дал “зеленый свет” многим талантам, - например таким, как юная пианистка Настя Ризикова, которая представляла Канаду в Москве на Международном фестивале фонда Спивакова несколько лет назад. Честно признаюсь, что когда в Грановитой палате Кремля проходил концерт юных звезд фестиваля, и меня вызвали на сцену, чтобы вручить премию за вклад в развитие деятельности Фонда, было очень приятно. Слезы радости стояли в глазах. Наверное, ради этого стоит недосыпать ночами, мотаться по всему миру, нервничать, надеяться, рисковать. Я считаю себя счастливым человеком, особенно в такие минуты. А что касается моих дорогих зрителей, то часто задумываюсь, а все ли я сделала для того, чтобы им было интересно. Приходится находить новые формы, работать с разножанровым репертуаром.
Dmitry Hvorostovsky 14
А.Ж.: Ваш прошлый сезон был особенный. Такого нашествия звезд мировой величины, такого разнообразия жанров и направлений в искусстве в программах «Show One Productions» еще
Blow-Up не было. А что же приготовлено для Вашего юбилейного года? Какие сюрпризы ждут зрителей? С.Д.: Наш театральный сезон подходит к концу, а юбилейный год только начинается в апреле 2014 года. Не скрою, особенно приятно начать празднование юбилея нашей компании с концерта «Виртуозов Москвы», которые, в свою очередь, отмечают свое 35-летие. Для меня их приезд - знаковое событие, поскольку первым официальным концертом компании Show One Productions в 2004 году было именно выступление «Виртуозов Москвы» под управлением Владимира Спивакова. После их концерта, который состоится 9 мая, зрителей ожидает подарок: в лобби Roy Thompson Hall будет петь замечательная джазовоя певица Даниэла Нарди, недавно вернувшаяся из Москвы вместе со своей группой «Espresso Manifesto». Там они принимали участие в серии «Международные звезды джаза» на сцене концертного зала им. П.И. Чайковского. Перед приездом в Торонто, «Виртуозы Москвы» выступят в Ванкувере, а вслед за «Виртуозами», в Торонто и Монреаль приедет Дмитрий Хворостовский с сольнымu концертaмu. Впервые любители оперы смогут услышать один из лучших голосов мира в зале с лучшей акустикой, каким является Koerner Hall. И заключительным аккордом в конце этого театрального сезона станут первые в истории Канады гастроли театра им. Вахтангова со спектаклем «Евгений Онегин». Спектакль будет показан 10 июня и приурочен он ко дню рождения А.С. Пушкина. Это грандиозная по масштабу театральная постановка режиссера мирового уровня Римаса Туминаса. Декорации к спектаклю устанавливаются на протяжении нескольких дней, а в постановке задействованы 45 актеров. Показ сопровождается субтитрами на английском языке. Этим проектом мы продолжаем нашу работу по представлению мирового театрального искусства канадской аудитории. За время нашей работы у нас сложились хорошие отношения с ведущими концертными и театральными площадками Канады. У нас много совместных планов на будущее, но главное, чтобы наша работа приносила радость, помогала найти общий язык, врачевала души...
Toronto Star IMPRESARIO MAKES POLISHED IMPRESSION by Rita Zekas Producer Svetlana Dvoretskaia sails into Marc Laurent in Hazelton Lanes with a coffee and an apology for being a hair late. She is just back from New York where she was taking a meeting with Placido Domingo. Dvoretskaia is president of Show One Productions, responsible for bringing such productions as AGA-BOOM! and Les Ballets Trockadero de Monte Carlo to Toronto. Dvoretskaia was born and raised in St. Petersburg, Russia, daughter of Michael Dvoretsky, a doctor, and pianist Annetta Maizel. She is a music school graduate and has a master's degree in business and theatre management from the Academy of Culture in St. Petersburg. She played piano but her mother didn't want her to be a performer because it was too hard a life. «I grew up backstage, surrounded by musicians and artists,» she recalls. «I wanted to be somewhat involved. It would have been easier to have stayed in Russia because of the connections.» However, she relocated to Toronto 11 years ago by herself. «I realized I had to find myself; I'd been here for five years and I had to create a job for myself because no one was giving me one.» So she went to New York where friends from St Petersburg were touring. «I brought them here and it was a humongous success,» she says. «It was all adrenalin and a huge desire to change everything in my life. I sold 1,300 seats in two weeks. I sold them and delivered them to houses overnight.» Her headliners were conductor/violinist Vladimir Spivakov and the Moscow Virtuosi Orchestra. Dvoretskaia's roster also includes internationally acclaimed baritone Dimitri Hvorostovsky. CITY OF VAUGHAN «Impresario Svetlana Dvoretskaia knows a thing or two about ShowBiz»
А.Ж.: Спасибо, Светлана, за интервью и ту радость, которую «Show One Productions» приносит людям. Поздравляем! Наши аплодисменты! Алена Жукова, писатель, сценарист, кинокритик Alla Sigalova, Boris Groisman, Anna Khakhourina, Svetlana Dvoretsky, Chulpan Khamatova 15
ТАЛАНТЫ И ПОКЛОННИКИ
Beauty Inspires Positivity
В детстве любой приятной мелочи хватало, чтобы обычный день превратился в праздник. С возрастом все меняется. Словно годы с их заботами и усталостью стирают часть души, отвечающую за способность радоваться. Но есть люди, сохраняющие счастливую особенность превращать любой день в праздник и щедро делиться его красками с другими. Итак, вы готовите новый праздник? С радостью хочу сообщить, что в выходные дни, 24 и 25 мая 2014 года, ARCAF приглашает на двухдневный фестиваль-ярмарку искусств под названием «Арт-спутник», который будет проходить в самом популярном месте R.Hill – Richmond Green Park. К огромному парку примыкает крытая арена – место выставок и других зрелищных мероприятий. Именно там будет развернута ярмарка. Будет много музыки, красивых дизайнерских вещей. Для удобства родителей с детьми будет организована развлекательная детская зона. Входной билет на целый день стоит $10. А для пенсионеров и детей вход – бесплатно. Также для наших дорогих гостей, людей “золотого возраста”, из самого “сердца” русского района – Steeles & Bathurst - до нашего фестиваля в Richmond Hill Green Park все дни будет курсировать бесплатный автобус. Рина Грин, президент Ассоциации русского декоративно-прикладного искусства и моды (ARCAF - Association of Russian Craft, Art and Fashion), безусловно, относится к числу таких редких людей. Устраивает ли ее Ассоциация выставку, концерт или фестиваль – это всегда праздник, где все удивляет, восхищает и наполняет верой в то, что жизнь действительно прекрасна, пока в ней есть место красоте. 16
Как видите, мы стараемся организовать все так, чтобы людям было удобно прийти в весенний цветущий парк, отдохнуть, открыть для себя новые краски на нашем фестивале, который обещает быть ярким, интересным и вкусным.
Talents and Admirers
Oh sweet childhood when any simple joy easily turns a regular day into a celebration? As we grow older our attitudes change. Each lived year loaded with cares and fatigue seems to rub out of our soul a little morsel of the part responsible for experiencing joy. Nevertheless, there are individuals who retain through the years their ability to turn any day into a celebration and to share the joy of it with others.
Rina Green – the president of ARCAF (which stands for Association of Russian Craft, Art and Fashion) is undoubtedly belongs to the small but happy army of such people.
people’s participation in the celebration, getting into a blooming spring park to discover new colours during our festival that promises to be interesting, bright and delicious.
Mrs. Green has graciously granted an interview to Luba Mazo. So, you are now in the process of preparing a new festival? I am happy to say that ARCAF invites everyone to attend the Art Satellite Festival and Fair that will be held over the weekend of May 24 - 25 in a popular Richmond Hill venue of Richmond Green Park. Within this public park there is an arena that frequently houses various exhibitions and other events. This is where our fair will take place. You can expect an abundance of music and designer works. To cater to families we arrange a children’s corner. A ticket for a day will cost $10, seniors and children get free admission. To make it easier for the many seniors residing within Toronto proper, we will charter a bus that will shuttle people between the venue and the heart of the Russian speaking community at the intersection of Steeles & Bathurst Streets. As you can see we strive to facilitate
Delicious? Yes! This year we invite popular restaurants to take part in the festivities. Your description is so enthusiastic that I started experiencing the smell and warmth of spring. Of course! The whole idea is to bring some light into people’s lives. We are too caught up in our everyday rut and we suffer from the lack of beauty around us. I, for once, get so tired of routine. If you hear what I am trying to say, you will agree that an encounter with the beautiful is the best cure for dullness that fills our often unremarkable lives. You asked me why we organize festivals and who is our target audience. I will cite just one instance. Back in December 2013 during our Born in the USSR Festival I got into a conversation with one of our guests. He expressed the joy he was taking in the contrast of the cold and gloom outside and a celebratory feeling inside. I remember his comparison of
our festival to a piece of brightly coloured glass revealed under a section of peeling plaster. The purpose of our concerts, exhibitions and festivals is to prove to our visitors that beauty is just around the corner, contained in great works by various masters and capable of bringing colour into our everyday monotony. How old is your organization? The Association of Russian Craft, Art and Fashion – ARCAF was created four years ago with the purpose of bringing together people who possess creativity and a positive attitude. I aimed for giving a green light to many hidden talents by promoting their work among a large scope of population. Since then, our Association has conducted a dozen or so memorable events attended by tens of thousands of people. I know from my own experience how expensive it is to participate in Canadian shows of this kind while the cost of participation in our events for our members is quite reasonable. We accept full responsibility for organizing and promoting these shows. I would like to seize this opportunity to express my heartfelt thanks to numerous print media publishers and owners of various TV and radio channels for their friendly support of our organization and to invite them to attend our May 24-25 Festival and Fair. Your festivals and fairs are usually based on a certain theme. What does the name Art Satellite mean? You know, it was the title that has come up first like a revelation, and only later the realization of its meaning followed. We all know one of the most popular meanings of the word satellite – it is a manmade shining object orbiting the Earth. Whether it is visible to us or not, a satellite always follows along its orbit. Whatever it is doing there – taking pictures or transmitting signals - we 17
ТАЛАНТЫ И ПОКЛОННИКИ Вкусным? Да. В этом году мы приглашаем к сотрудничеству популярные рестораны. Так что, помимо духовной пищи, будет и пища земная. Вы так увлеченно рассказываете, что запахло весной и потеплело на душе. Мы же все это и затеваем, чтобы на душе посветлело. У всех столько жизненных забот и так не хватает красоты. Я, например, страшно устаю от повседневности. И, если вы понимаете, о чем я говорю, вы согласитесь, что лучшее лекарство от серости и будничности – это встреча с прекрасным. Вот вы спрашиваете, для кого и для чего мы устраиваем фестивали? Расскажу лишь об одном случае. Когда в декабре прошлого года мы проводили фестиваль «Born in USSR», я разговорилась с одним из гостей. Ему понравилось, что на улице пасморно и неуютно, а у нас праздник. Мне запомнилось сравнение нашего фестиваля с тем ярким витражом, который обнаруживается под кусочком облупившейся штукатурки. Устраивая концерты, выставки, фестивали мы хотим донести до наших гостей, что красота рядом, и создают ее мастера – авторы прекрасных работ, способных расцветить нашу будничную суету.
Как давно действует ваша Ассоциация? Association of Russian Craft, Art and Fashion – ARCAF была создана 4 года тому назад с целью объединения творческих позитивных людей. Главной моей задачей было дать скрытым талантам зеленый свет, рекламируя их творчество, двигая искусство в массы. За этот период наша Ассоциация провела более 10 незабываемых мероприятий, которые посетили десятки тысяч людей. По себе знаю, как сложно и дорого участие в подобных канадских выставках. Для членов нашей Ассоциации цены вполне разумны. Мы полностью берем на себя организацию и рекламу выставок. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить издателей газет и журналов, владельцев радио и ТВ-каналов за дружескую поддержку нашей Ассоциации и приглашаю всех отдохнуть на нашем Фестивалеярмарке 24-25 мая. Ваши фестивали и ярмарки, как правило, носят тематический характер. Как родилось название «Арт-спутник»? Знаете, сначала появилось название – как озарение, а потом уже пришло понимание его значения. Что такое спутник, мы все с детства знаем. Кружит в небе над Землей такая рукотворная сияющая точка. Видим мы его или нет, спутник всегда скользит по своей орбите. Он там что-то делает, фотографирует, сигналы передает - мы об этом не задумываемся, а только удивляемся фантастическим снимкам из космоса и тому, как за мгновение можно передать тонны информации или связаться с кем-то с другого континента. Вот и наш арт-спутник такой – позволяет увидеть работы художников, услышать игру музыкантов, узнать много интересного и связать людей, таких, казалось бы, далеких. А часто на ваших мероприятиях происходят, так скажем, необычные творческие встречи? Каждое новое событие, подготовленное ARCAF, – это как раз такая удивительная творческая встреча-кокон, из которой затем тянутся золотые нити. К примеру, на декабрьском мероприятии в концертной программе встретились Виктор Котов, мастер игры на дудуке, и неподражаемый гитарист Дэйв Вест, и тут же экспромтом они исполнили прекрасную композицию. Зрители были в восторге. Но это было только первое звено творческой цепочки. А далее родилась идея проводить небольшие клубные концерты. Первый такой концерт состоялся 27 февраля в ресторане «Элит», и выступал на нем Дэйв Вест со своей группой. Хозяева ресторана, сами творческие люди, создали камерную атмосферу, превратив одно из помещений в уютный концертный зал. И вот уже назначен следующий музыкальный вечер - “Душа абрикосового дерева”. Он состоится 24 апреля в 7 часов вечера в том же самом месте. Концерт
18
Talents and Admirers don’t dwell on it but we do admire the unbelievable space photography and the ability of modern technology to transmit tons of data or connect us with people on another continent. This is so similar to our Art Satellite that allows people to see works of different artists, to listen to skilled musicians, to absorb new and interesting information – and that connects seemingly distant people.
Your December event introduced, besides artists, some companies that have no direct connection to the world of fine arts. ARCAF is happy to cooperate with corporate supporters of arts within their own ethnic communities. All the business organizations that take part in our festivals are either members of ARCAF or its sponsors. Besides, you
Where does your energy come from considering how much of it you need for organizing each of your events? Of course, it takes a lot of work to organize these events properly. Fortunately, we have a great team. Over the years ARCAF has collected a group of outstanding creative enthusiasts who are always prepared to give me a hand. I am lucky in that I have met many interesting and involved people in my creative quest; I am honoured and happy to work with them. Without them, I could do nothing. Cooperation and communication with them is a special and indispensable part of my life. No matter how tired I may get, it goes away quickly while the joy of our accomplishments inspires us to new projects. The number of English speaking participants of your fairs has been growing steadily. Does it mean you are trying to extend your activities beyond the limits of the Russian speaking community? This phenomenon pleases me tremendously. Craftspeople and artists, even those living beyond the GTA, find us. Our projects attract the attention and participation of the members of Scottish, Chinese, Italian and other communities. I hope this trend is going to grow because this is the proof that we are moving in the right direction and doing something people need. Trans. Marsha Gershtein
How often unusual creative encounters happen during your events? Each new ARCAF event is an unusual creative encounter reminiscent of a cocoon that, later, grows gold threads. For example, the December event saw an encounter of a duduk player Viktor Kotov and a unique guitar player Dave West; the two have then played a beautiful impromptu duet to the audiences’ delight. This has turned out to be just the first link in the further chain of events born from the decision to play together in lesser club performances. The first of such shows was held February 27 in the Elite Restaurant and Night Club where Dave West performed with his ensemble. The owners, who are into arts themselves, created a chamber-like atmosphere by converting one of their rooms into an intimate concert hall. The next musical event titled The Soul of the Apricot Tree will take place in the same club April 24, from 7 p.m. on. It will introduce Viktor Kotov (duduk) and Raissa Orshanski (dulcimer). It is pretty obvious that this chain reaction has become unstoppable.
have probably noticed how handsome their products are. They have exhibited beautiful fashion items, unique accessories, and décor accents. Unfortunately, most people frequent the same stores and shopping centres for their purchases time after time; as a result, women often show up wearing similar outfits and accessories, and often, we see identical furniture and décor elements in houses of our friends. Our Festivals and Fairs provide their visitors with a chance to buy something unusual and, often, one of a kind. Our guests purchase paintings and jewelleries, handmade toys, cards and furniture; some order stain glass windows or frescoes. For fashion lovers we offer a wide variety of elegant coats and jackets, purses and shoes – in short, a choice away from down-filled jackets and ugg boots. Some of my acquaintances call me to ask when the next fair is going to take place so that they could purchase some unique gifts and décor items. I am glad that people are searching for something out of the ordinary – and, even better, searching for it at our events. And I am happy to be of service. 19
ТАЛАНТЫ И ПОКЛОННИКИ
подготовлен Виктором Котовым и Раисой Оршански. Эти удивительные артисты продемонстируют музыкальный сплав дудука и цимбал. Как вы понимаете, цепную реакцию уже не остановить. В декабре прошлого года, помимо творческих выставок, на вашем фестивале были представлены фирмы и компании, не связанные непосредственно со сферой искусств. Да, ARCAF с радостью приглашает к сотрудничеству компании, поддерживающие культурную жизнь в своих этнических общинах. Все фирмы, участвующие в наших фестивалях, являются членами ARCAF или нашими спонсорами. К тому же, вы наверняка обратили внимание, какие красивые вещи они представляли на своих стендах: и стильная одежда, и оригинальные аксессуары, и предметы интерьера. К сожалению, многие люди привыкают ходить за покупками в одни и те же торговые центры. И неудивительно, что у своей подруги можно увидеть такое же платье или сумочку, а в домах одинаковую мебель или предметы быта. На наших фестивалях-ярмарках у посетителей есть возможность приобрести что-то оригинальное, чаще всего изготовленное в единственном экземпляре. Кто-то покупает у нас картины, украшения, авторскую игрушку, открытки или мебель, кто-то 20
заказывает витражи и роспись стен, а можно еще приобрести элегантное пальто, жакет, сумку, туфли - не все же пуховики и агги носить. Знаете, бывает, звонит мне кто-то из знакомых: «Рина, когда у тебя следующая ярмарка? А то нам необходимо присмотреть пару оригинальных подарков, да и в дом что-нибудь красивое». И это здорово, что люди ищут «чтонибудь необычное», и именно у нас. А мы им в этом помогаем.
Где вы берете силу, энергию? Ведь каждое мероприятие – это огромная работа. Конечно, все дается очень не просто. Но у нас в ARCAF подобралась прекрасная команда. За годы нашей работы сложилась группа замечательных творческих людей, которые всегда готовы меня поддержать. К тому же на моем творческом пути встречаются неравнодушные весьма интересные люди, работа с которыми и большая честь, и одновременно радость для меня. В общем, без всех этих людей ничего бы не было. Работа и общение с ними – особая часть моей жизни, без этого уже нельзя. Усталость проходит, а радость от того, что сделано вдохновляет на новые проекты. На ваших фестивалях-ярмарках становится все больше англоязычных участников. ARCAF расширяет границы русскоязычной общины? Меня это явление очень радует. Нас находят мастера и артисты, живущие даже за пределами Большого Торонто. Шотландцы, китайцы, итальянцы интересуются нашими проектами и принимают в них участие. Мне бы очень хотелось, чтобы эта тенденция росла. Ведь если это происходит, значит, мы на правильном пути, значит, то, что мы делаем, нужно людям. Беседовала Люба Мазо После долгой зимы откройте сердце красоте и радости вместе с фестивалем АРТ-СПУТНИК!
Информация по телефону 416-409-0030
Beauty Inspires Positivity
Интернет-типография с максимальным спектром возможностей для дизайна и заказа полиграфии онлайн.
Brokerage License #12090
Лучший процент на мортгидж!
Мы печатаем: • Визитные карточки • Фирменные бланки • Флаерсы • Открытки • Брошюры • Конверты
www.247printing.ca
Используйте 10% купон: [10%off]
2.35% - 5y Variable 2.59% - 2y Fixed Up to 35 Years amortization
Bad Credit Self Employed пГоо- ворим русс No Income ки! New Immigrants
416-827-4722
2100 Steeles Ave W., Unit # 202 Vaughan, ON, L4K 1Z3,
Apply Online: www.MortgageRateToronto.com
21
К 125-летию со Дня рождения Анны Ахматовой
Наталия Давидович
«ГДЕ ШЕЛЕСТ ТРАВ И ВОСКЛИЦАНЬЕ МУЗ...»
Семья Горенко. Анна, Инна Эразмовна, Ия, Андрей и Виктор. Киев. 1909 год
Нынешний 2014 год объявлен в России Годом культуры. Год культуры – важное событие для страны, c широчайшим спектром выставок, фестивалей, памятных дат. Но и они – не самое важное. Важно то, что культура – это абсолютная жизнеутверждающая ценность, которая делает людей, населяющих определенное пространство, народом, нацией. А для нации главное — знать прошлое и ощущать происходящее, чтобы строить будущее, которым можно будет гордиться. Этот год богат значительными литературными датами. Например, исполняется 215 лет со дня рождения А.С. Пушкина, 200 лет со дня рождения М.Ю. Лермонтова, 125 лет со дня рождения А.А. Ахматовой, 115 лет со дня рождения В.В. Набокова, а также отмечается много других знаменательных дат. Я бы хотела предложить вам остановиться на одном Имени, навсегда вплетенном в историю Петербурга. Давайте совершим вместе небольшую экскурсию в прошлое, в настоящее и в вечность…. «И все-таки услышат голос мой...» Ее жизнь стала легендой. Своим стоическим сопротивлением тому, что она считала недостойным себя и страны, она завоевала место не только в истории русской литературы, но и в истории России в целом. Речь идет об одном из известнейших русских поэтов XX века, писателе, литературоведе, литературном критике и переводчике Анне Андреевне Ахматовой. Так какой же она была – королева Серебряного века, великая Ахматова?.. Анна Ахматова (Горенко) родилась 11 (23) июня 1889 г. в Одессе, в семье отставного капитана второго ранга и интеллигентной, начитанной женщины, водившей дружбу с представителями творческой элиты Одессы. Впрочем, о «жемчужине у моря» у Ахматовой не останется детских воспоминаний – когда ей исполнился год, семейство Горенко перебралось сначала в 22
Павловск, а затем в Царское Село под Петербургом. Именно там появились на свет ее первые произведения. Но отец считал поэзию занятием несерьезным, поэтому запретил ей подписывать свои творения фамилией Горенко. Тогда Анна взяла девичью фамилию своей прабабушки — Ахматова. Когда ее родители развелись, Анна с матерью переехали сначала в Евпаторию, а затем в Киев, где поэт училась в Киевской женской гимназии. В 1910 г. Ахматова вышла замуж за своего давнего поклонника Николая Гумилева. Несмотря на свой сравнительно молодой возраст, 24-летний Гумилев был довольно известен в поэтических кругах, считался признанным мэтром в литературных салонах и являлся автором трех уже опубликованных стихотворных сборников. Но, несмотря на все достижения поэта на литературном поприще, завоевать до конца сердце своей молодой жены он так и не смог. Александра Тырлова отмечает в своей статье «Анна и Николай», что, по утверждению одной из «подруг Ахматовой того периода, у нее была своя собственная сложная “жизнь сердца”, в которой мужу отводилось более чем скромное место». В 1912 году у четы Ахматова — Гумилев родился сын Лев – будущий известный историк и этнограф. К тому времени на авторском счету Анны Ахматовой было около двухсот стихотворений, и некоторые из них вскоре принесли ей популярность. Николай Гумилев помог
НАСЛЕДИЕ Ахматовой отобрать лучшие из этих стихов, которые и составили ее первый сборник «Вечер», вышедший в том же 1912 году. 1917 год стал для Анны Ахматовой переломным. Жизнь после революции складывалась нелегко, о чем она написала в одном из своих стихотворений:
… Я не искала прибыли, Я славы не ждала. Я под крылом у гибели Все тридцать лет жила.
Как известно, поэт не приняла большевистского переворота. Однако, несмотря на то что большая часть ее друзей оказалась в эмиграции, Анна Андреевна за границу не уехала. Тем временем брак с Николаем Гумилевым распался. Все браки Анны Ахматовой по той или иной причине, заканчивались разводами. Ахматовой удалось избежать заключения и изгнания, но уже в смутные годы Большого террора репрессиям были подвергнуты двое близких ей людей – ее первый муж Николай Гумилев был расстрелян в 1921 году, а спутник ее жизни в 1930-е годы Николай Пунин был трижды арестован (он погиб в лагере в 1953 году). Поэт совсем перестала писать, но в 30-е годы дар творчества возвращается к ней. Теперь выходящие из-под ее пера произведения становятся более зрелыми. Мировоззрение Ахматовой в корне изменилось. В 1935 году арестовывают ее сына Льва Гумилева. В первый раз его быстро отпустили, но вскоре последовал второй, а затем и третий арест. В общей сложности в разные годы Лев Гумилев проведет в ссылке более десяти лет. В это время она выпускает сборники стихотворений «Тростник», «Черепки». Великая Отечественная война застала Анну Андреевну в Ленинграде. В октябре больную Ахматову эвакуировали из осаждённого города. Об этом времени она вспоминала: «…В Ташкенте я впервые узнала, что такое в палящий зной древесная тень и звук воды. А ещё я узнала, что такое человеческая доброта: в Ташкенте я много и тяжело болела». В эвакуации Анна Ахматова пишет много стихов, работает над «Поэмой без героя», эпосом о Петербурге начала века.
А. Ахматова, Н. Гумилев, Л. Гумилев
А я иду владеть чудесным садом, Где шелест трав и восклицание муз. Что мне до них? Семь дней тому назад, Вздохнувши, я прости сказала миру. Но душно там, и я пробралась в сад, Взглянуть на звезды и потрогать лиру. Мне все видится Павловск холмистый , Круглый луг, неживая вода. Самый томный и самый тенистый, Ведь его не забыть никогда.
Вернувшись после войны в Ленинград, Ахматова снова попала в немилость к партийному руководству. Ее творчество подвергалось резкой и грубой критике еще долгие годы. Ахматову не печатали вплоть до 60-х годов. Лишь в 1964 году Анне Ахматовой присуждается итальянская международная поэтическая премия «Этна Таормина». Ее работы получают признание Оксфордского университета, и поэту присваивается почетная степень доктора литературы. Творческая деятельность Анны Ахматовой длилась почти шесть десятилетий, ее любовная, патриотическая и гражданская лирика вошла в золотой фонд русской поэзии. Сложная и полная боли жизнь. И тем не менее… Итог всех страданий и суть всего существования Ахматова выразила одной строчкой автобиографии: «Я не переставала писать стихи». Сам факт существования Ахматовой был определяющим моментом в духовной жизни многих людей, а ее смерть оборвала последнюю ниточку живой связи с ушедшей эпохой. Она скончалась в санатории в Домодедово 5 марта 1966 года и была похоронена на кладбище в Комарово, под Ленинградом, в окружении сосен и тишины. 23
НАСЛЕДИЕ Мы побывали с вами в прошлом. А теперь я хочу предложить вам небольшую виртуальную экскурсию по городу Анны Ахматовой, от дома к дому, по нескольким адресам, где она жила или бывала. Идем в настоящее… «Здесь все меня переживет…» Творчество Ахматовой пронизано размышлениями об исторических судьбах страны, явленных в образах дорогих ей людей, ее города. Петербург занял главнейшее, и даже определяющее место в жизни, творчестве и судьбе Ахматовой. Петербург—Ленинград стал ее подлинной духовной родиной. Здесь она жила, писала стихи, любила, здесь потеряла самых родных и близких людей. Здесь адреса, улицы и дома до сих пор хранят о ней память. Только зеркало зеркалу снится, Тишина тишину сторожит… Первый ленинградский дом Ахматовой – в Царском Селе под Петербургом, — где родители снимали квартиру, стоял на Широкой улице. Он сгорел в 1919-м; теперь на его месте
– привокзальный сквер, а улица получила, конечно же, имя Ленина. Но странность в том, что и последний дом Ахматовой в Петербурге – ее последний ленинградский адрес! — тоже стоял на бывшей Широкой улице, которая после революции также стала именоваться улицей Ленина. Правда, этот, последний, дом стоит и поныне. Пройдем по небольшому переулку. «Был переулок снежным и недлинным», – напишет Ахматова про Тучков переулок. Здесь Николай Гумилев и Анна Ахматова сняли недорогую комнату в неказистой, но уютной квартире и называли ее «Тучкой». Здесь же родился их сын. В тот же год, когда они поселились на «Тучке», у Анны Андреевны вышла первая книга стихов «Вечер». Вот перед нами площадь у моста через Неву, где ветер порою просто сбивает с ног. На это место она выбегала по утрам, чтобы у случайного прохожего «раз и навсегда (на весь день) прикурить папиросу». Она жила здесь, когда в городе не было спичек. Кстати, помнила об этом всю жизнь и признавалась, что именно это было в те годы «самым унизительным». Без папирос не могла – курила до 1951 года, до первого инфаркта, и очень много курил ее новый муж – ученый и поэт Владимир Шилейко, с которым она в конце двадцатых
годов поселилась в служебном флигеле знаменитого Мраморного дворца¹. Гумилев о ее избраннике скажет: «катастрофа, а не муж». Но гениальному ученому Шилейко удалось предсказать будущую славу поэту. «Когда Вы получите горностаевую мантию из Оксфорда, − говорил он, − помяните в своих молитвах и меня». Случилось… В 1965 году именно Анне Ахматовой - единственной из наших поэтов будет торжественно вручена мантия доктора наук Оксфордского университета. Давняя шутка ее бывшего мужа окажется пророчеством, обернется триумфом поэта. Вот набережная реки Фонтанки. Окно на Неву – шестое от угла, выходящее на место, где Фонтанка сливается с Невой, – уже навсегда останется «окном Ахматовой». Там сейчас какая-то фирма, завтра, возможно, будет другая, но пока этот дом не рухнет, мы будем помнить – на этом подоконнике первого этажа часами любовалась закатами и Невой Ахматова. Не спеша мы добрались до Летнего сада. По его аллеям бесчисленное число раз прогуливалась Анна Ахматова. Ее присутствие и сейчас можно ощутить здесь. Она напишет: …В душистой тиши между царственных лип Мне мачт корабельных мерещится скрип. И лебедь, как прежде, плывет сквозь века, Любуясь красой своего двойника… Петербург в стихах Анны Ахматовой – это подлинный, ощутимый образ, с которым связаны все самые яркие переживания и жизненные впечатления. Холодный, гордый, равнодушный и непостижимо прекрасный. Небольшая прогулка по узким улицам — и вот оживленный Литейный проспект разрушает ощущение гармонии и тишины, обретенное в Летнем саду. Литейный проспект, где любой дом представляет своеобразную историческую ценность. Вход под арку, мы пришли – Шереметевский дворец², знаменитый Фонтанный Дом! Она переехала сюда, в южный флигель дома, к своему новому мужу искусствоведу Николаю Пунину в 1924 году. Скитавшаяся из квартиры в квартиру, бездомная Ахматова обрела здесь свой угол в квартире на третьем этаже на целых тридцать лет. Она осталась здесь и после расставания с Пуниным в 1938
Мраморный дворец (1768—1785) служил резиденцией великих князей. Одним из последних его владельцев был великий князь Константин Константинович Романов.
1
24
НАСЛЕДИЕ году - лишь сменила комнату. В эту же квартиру Анна Андреевна вернулась после эвакуации в 1944 году, а в соседней комнате поселился ее вернувшийся с войны сын. Парадный двор со стороны Фонтанки, украшенный аркой с изображением герба Шереметевых с их девизом «Бог хранит все» - «Deus conservat omnia». Не случайно Анна Ахматова выбрала этот девиз эпиграфом к своей «Поэме без героя»: он очень точно выражал ее отношение к историческому прошлому. И под многими ее стихотворениями будет обозначено точное место их написания - Фонтанный Дом. В Петербурге существует несколько музеев, посвященных Анне Ахматовой. Один из них находится в Царском Селе. Но самый знаменитый – это литературно-мемориальный музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме, распахнувший свои двери для посетителей двадцать пять лет назад, к столетию со дня рождения поэта. Он стал первым музеем, посвященным тем представителям ахматовского поколения, которые пытались сохранить свой мир и свою личность в условиях тоталитарного государства. Под крышей Фонтанного Дома существует экспозиция «Американского кабинета Иосифа Бродского», хотя Бродский никогда не жил и не бывал здесь. Ахматова первой поняла размах его поэтического дарования и масштаб личности, он стал ее «гордостью и открытием». И. Бродский скажет потом: «Она научила, как надо жить. Как писать стихи, научить нельзя. Как жить – можно…» Собрания музея в целом представляют собой личные вещи писательницы, обширный фонд фотографий и рисунков, коллекции рукописей, а также книги - собрания сочинений Анны Ахматовой, и других писателей. Коллекция музея помогает посетителю окунуться в XX век и почувствовать колорит той эпохи. Некоторые
материалы, документы, фотографии, подлинные вещи Ахматовой хранились во многих петербургских семьях как семейные реликвии. Из ящиков письменных столов или с антресолей доставали книги с ее автографами, фотографии и рукописи. Среди них существуют совершенно уникальные предметы с удивительной и бесценной историей. Я приглашаю вас окунуться в мир, где судьбы и поэзия сплетаются в одну нить.
Ю. Анненков. Портрет Анны Ахматовой
«Тень моя на стенах твоих…» «Тень моя на стенах твоих…» — так писала о Шереметевском дворце в «Поэме без героя» Анна Ахматова. Итак, войдем в музей… Коридор, лестница, подъём, дверь в квартиру № 44. Ощущение, что идешь в гости к знакомому петербуржцу и тебя ждут. Здесь все пропитано жизнью и все живёт. И все здесь настоящее, вечное — любовь, страдания, поэзия, память. Обстановка, сохранившаяся в квартире, где Анна Андреевна жила с мужем Николаем Пуниным, воссоздана до мелочей, все предметы в музее подлинны. Мебель, подарки и сувениры из путешествий, письменный стол поэта, фотографии, телефонный аппарат на стене, зеркало в раме… Пользуясь случаем, я задала несколько вопросов хранителю фонда изобразительного искусства литературно-мемориального Музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме Светлане Александровне Грушевской. Светлана! Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме существует всего три десятилетия. Как за такое сравнительно короткое время музею удалось собрать столько бесценных экспонатов? Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме был открыт в 1989 году, к 100-летию со дня рождения поэтессы. Коллекции сегодня насчитывают более 50 тысяч единиц хранения. В собрании представлены мемориальные пред-
меты, автографы поэта и ее современников, мемориальная библиотека самой Ахматовой, ее сына Льва Николаевича Гумилева, а также Иосифа Бродского. Фонд графики и живописи составляют прижизненные и посмертные портреты Ахматовой (Натана Альтмана, Дмитрия Бушена, Зинаиды Серебряковой, Владимира Фаворского, Льва Британишского, Давида Боровского) портреты ее современников, виды Петербурга– Петрограда–Ленинграда, созданные художниками ХХ века. Музей в течение всего времени своего существования занимался комплектованием своей коллекции, работая с различными семейными собраниями, с частными коллекциями, с людьми поколения Ахматовой и их наследниками. В Музее Анны Ахматовой хранится уникальный экспонат - берестяная книга со стихами поэтессы. В чем заключается особенность этого музейного предмета? Эта книжка, умещающаяся на ладони,
Дворец Шереметевых – Фонтанный Дом (1730—1740) находится на набережной реки Фонтанки д. 34. Особняк, принадлежавший старинной семье графов Шереметевых. 2
25
НАСЛЕДИЕ
Комната Анны Ахматовой Фото: Наталия Давидович
существует всего в одном экземпляре и была подарена музею Ириной Николаевной Пуниной в 1992 году. Ее сделала своими руками из бересты в 1937 году Дора Самойловна Гусман - заключенная ГУЛАГа, жена расстрелянного «врага народа». Затем книжечка была переправлена ее сестре Анне Самойловне Глейзер, сын которой подарил ее Ахматовой в 1965 году. В книжечке - записанные по памяти ранние стихи Ахматовой: Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле. Сочинил же какой-то бездельник, Что бывает любовь на земле... Вот оно – материальное доказательство того, что человек нуждается в поэзии, нуждается в искусстве, чтобы черпать из него духовные силы. Как большую драгоценность хранила Ахматова эту берестяную книжку: ведь в ней то, что помогало людям жить в нечеловеческих условиях. Фонтанный Дом необычен еще тем, что в нем есть свой «Маленький театр». Что определяет выбор сюжетов? «Маленький театр» Фонтанного Дома существует уже девять лет. За это время было поставлено десять спектаклей. В них заняты
26
актеры петербургских театров, дети, а также используются куклы; музыкальная фонограмма соседствует с живой игрой на гитаре и песнями, а ненавязчивое использование элементов комедии дель арте чередуется с традициями домашних театральных постановок начала века. Отличительной особенностью «Маленького театра», продиктованной своеобразием музейного пространства, является тесная связь с выставкой. Всегда имеет место единый проект, включающий в себя интерактивное путешествие по художественной экспозиции, которое завершается тематически связанным с ней спектаклем. Музеем проводятся интерактивные экскурсии для детей и подростков. Существует бесплатная музейно-образовательная программа для слабовидящих и незрячих детей. Для музея всегда было важно быть доступным для любой аудитории. Именно поэтому у нас уже давно появился, например, подъемник для людей с ограниченными возможностями. Специальная музейно-образовательная программа «Шелест трав и восклицанье муз» была подготовлена при поддержке благотворительной организации «CAF» в рамках грантовой программы «Новый день». Звуки, запахи, тактильные ощущения от восприятия
НАСЛЕДИЕ музейных предметов помогают детям в «бездне шепотов и звонов» слышать рождение поэтического слова.… В ходе экскурсии особое внимание уделяется тем объектам музейного пространства, которые доступны тактильному восприятию, например стволам деревьев Шереметевского сада, ступеням мемориальной лестницы, ведущей к квартире № 44, скульптурным интерпретациям библейских образов поэзии Ахматовой, узорной поверхности сундука, из которого к Ахматовой пришла ее «Поэма без героя», печам, где горели ахматовские рукописи. Специально для данной программы изготовлены копии музейных предметов. Экскурсанты имеют возможность прочесть стихи Анны Ахматовой, переведенные на язык Брайля, издание на азбуке Брайля краткого путеводителя по музею. Можно услышать специальные аудиозаписи: звуки квартиры, радиопередачи 30 — 40-х годов, голос Анны Ахматовой, читающей стихи, музыку со старых пластинок. Светлана, от имени читателей русскоканадского журнала «Санкт-Петербург», издаваемого в Торонто, благодарим Вас за интересную беседу.
К сожалению, наша экскурсия по Петербургу Анны Ахматовой завершена. Это было не только путешествие по одному из самых красивых городов мира, но и путешествие во времени. Спустя 40 лет после смерти Анны Ахматовой в саду музея, посвященного ей, появился памятник поэту, который представляет собой фрагмент стены с рельефным изображением Ахматовой. Строка, выгравированная в зеркальном отображении, — «Тень моя на стенах твоих». Анна Ахматова, как и ее поэзия, принадлежит прекрасному миру Серебряного века и во многом глубоко родственна самому облику города — торжественным разворотам его улиц и площадей, ночной тишине знаменитых набережных, дворцам и соборам, блестящим шпилям, золотому свету фонарей, его бесчисленным львам и колоннадам. Не это ли мы называем вечностью? Как люблю, как любила глядеть я На закованные берега, На балконы, куда столетья Не ступала ничья нога. И воистину ты – столица Для безумных и светлых нас; Но когда над Невою длится Тот особенный, чистый час И проносится ветер майский Мимо всех надводных колонн, Ты – как грешник, видящий райский Перед смертью сладчайший сон…
Санкт-Петербург, Россия
18 мая в Торонто состоится Благотворительный аукцион с целью сбора средств для детей с ограниченными физическими возможностями Детского дома-интерната в Павловске (Санкт-Петербург). Прими участие с открытым сердцем! Инфо: spbmagazine@gmail.com
27
Редакция журнала «Санкт-Петербург, Канада» проводит очередной тематический журфикс
«Приходи на меня посмотреть», посвященный 125-летию со Дня рождения
Анны Ахматовой Воскресенье
18 мая, 12 дня Ресторан “Националь” 1000 Finch Ave. W. Toronto Вас ожидает: Литературно-музыкальная композиция
«Я умею любить...»
Бранч в русском стиле ◊ Бокал вина и десерт В рамках встречи
Благотворительный аукцион
в пользу детей-инвалидов Детского дома-Интерната в Павловске для организации их летнего отдыха и подготовки к школе. Чеки выписывать на Благотворительный счет Fundraising for children of Russia
Билеты: $60.00 Пенсионеры, школьники и студенты: $25.00 Инфо: 416-782-0083 spbmagazine@gmail.com София Товмасян 28
29
ПАМЯТь
30
Memories
31
ПАМЯТь
32
Memories
Журнал «Третьяковская Галерея». www.tg-m.ru 33
Коллекционеры и меценаты
34
Tretyakov Gallery
35
Коллекционеры и меценаты
36
Art collectors and patrons
37
Коллекционеры и меценаты
38
Art collectors and patrons
Журнал «Третьяковская Галерея». www.tg-m.ru 39
Память
100-летию со Дня рождения моего отца Наума Крэндзель посвящается. София
ОБРАЗ СТАРОГО ЕВРЕЯ В ЖИВОПИСИ
О
браз старого еврея занимает особое место в портретной живописи. В запечатлённых на полотнах, созданных крупнейшими мастерами кисти, лицах - вся мудрость, боль и печаль мира. Вглядитесь в эти портреты, написанные художниками разных стран и разных направлений. Первое место в этой своеобразной галерее по праву принадлежит Рембрандту: его 15 портретов пожилых евреев хранятся в крупнейших художественных собраниях мира и являются безусловными шедеврами. Огромная психологическая и эмоциональная насыщенность этих полотен позволяет говорить о портретебиографии - жанре, наиболее полно выразившем мировосприятие гениального художника, в творчестве которого библейские сюжеты и еврейсике типы так значимы.
Рембрандт Харменс ван Рейн. Портрет старика-еврея. 1654. Санкт-Петербург. Государственный Эрмитаж. Rembrandt Harmenszoon van Rijn Portrait of an Old Jew. 1654. Saint Petersburg. The State Hermitage Museum.
40
Рембрандт Харменс ван Рейн. Портрет старика в красном. 1652/54. Санкт-Петербург. Государственный Эрмитаж. Rembrandt Harmenszoon van Rijn Portrait of an Old Man in Red. 1652/54. Saint Petersburg. The State Hermitage Museum.
Memories To the loving memory of my Father Naum Krendzel who would have turned 100 years old this year. Sophia
The Image of an Old Jew in Paintings
T
he image of the Old Jewish Man has a special place in portraiture. Their faces depicted in the works of the greatest artists reflect all the wisdom, pain and sorrow of the world. Look closely at all these portraits created by artists from various countries and various schools. The first place in this virtual gallery rightly belongs to Rembrandt whose fifteen paintings depicting old Jews are included in some of the most important collections in the world and are indisputable masterpieces. Their immense psychological and emotional intenseness defines the Biographical Portrait, a genre that has fully expressed the emphasis on Biblical subjects and Jewish types intrinsic to the perception of life by this brilliant artist.
Василий Поленов (1844-1927). Портрет старого еврея.1884 г. Vasily Polenov (1844-1927). Portrait of an Old Jewish Man .1884.
Поленов, Василий Дмитриевич (1844-1927) . Голова старого еврея. 1895. Vasily Polenov (1844-1927). Head of Old Jew. 1895
41
Память
Ярошенко Николай Александрович (1846-1898). Старый еврей. 1896 г. Nikolai Yaroshenko (1846-1898). Old Jew. 1896
Иегуда Моисеевич Пэн (1854-1937). Старый портной. 1910 г. Yehuda Pen (1854-1937). Jewish Tailor. 1910.
Иегуда Моисеевич Пэн (1854-1937). Часовщик. 1914 г. Yehuda Pen (1854-1937). Clock-Maker. 1914. 42
Memories
Натан Альтман (1889—1970). Старый еврей (портрет дяди) Nathan Altman (1889—1970). Old Jew (The Painter’s Uncle)
Пабло Пикассо (1881 - 1973). Старый еврей с мальчиком. 1903 Pablo Picasso (1881 - 1973). Old Jew and a Boy. 1903
Марк Шагал (1887 -1885). Красный еврей.1915 г. Marc Chagall (1887 -1885). The Red Jew. 1915
Trans. Marsha Gershtein 43
www.russianlibrary.ca
Развитие и поддержка культурной жизни общины, сохранение культурного и исторического наследия русскоязычной диаспоры Канады
универсальная коллекция аудиокниг I детских книг I учебников I нот I журналов I газет встречи I выставки I семинары I книжный клуб I консультации специалистов услуги для вновь прибывших
North York: 920 Alness St., Unit 206, North York, ON. M3J 2H7
416-650-0593
Downtown Toronto:
823 Manning Ave., Toronto, ON. M6G 2W9
647-780-7786
Дорогие друзья!
Русский молодежный театр приглашает на премьеру спектакля
"Любовь к трем апельсинам" по мотивам одноименного произведения итальянского драматурга, автора сказочных пьес Карло Гоцци.
«В некотором царстве, в карточном государстве у трефового короля Сильвио болен любимый сын принц Тарталья...» - так начинается спектакль. Фантастическая веселая пьеса обошла множество театральных сцен и стала классикой драматургии.
Спектакль состоится
1 июня
в 15:00 и 18:00 в помещении York Woods Library Theatre, по адресу: 1785 Finch Ave West, Toronto.
Билеты on-line: www.rctcc.ca или в магазинах Yummy Market и Книгомания.
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
Поэзия Автор верлибра свободен во всем, если не считать необходимости создавать хорошие стихи. Т.С.Элиот
А л е к с а нд р ВЕ П Р Ё В Александр Вепрёв — поэт, художник. Родился в Кирове (Вятке) в 1960 году. Окончил Вятское художественное училище им. А. А. Рылова, автор шести книг стихов, в том числе книги избранных верлибров «Картофельное солнце», которая вышла в переводе на румынском и удмуртском языках. Стихи публиковались в журналах «Дети Ра», «Журнал Поэтов», «Юность», «Зинзивер», «Футурум АРТ», «Луч», «Италмас» (Удмуртия), «Hyperion» (Румыния), финалист литературного турнира им. Даниила Хармса, лауреат литературной премии журнала «Дети Ра», газеты «Литературные известия» и др. Отмечен Дипломом Ее Императорского Высочества Великой Княгини Марии Владимировны. Член Союза писателей России, Союза писателей XXI века, Русского литературного клуба. Живет в Сочи.
ЧЕРНАЯ ЧАЙКА Шесть верлибров в одном верлибре
54
I
IV
Тихие волны шумели, накатываясь на берег, чайки кричали, их крик невозможно было не услышать, потому что чайки — это морские романтические птицы, или потому что я прогуливался по набережной возле самого Черного моря…
Она прислонилась ко мне своей мягкой, как слива, грудью, ее толстые губы говорили о том, что понять не возможно. Она была кожей похожа на черную гладкую шоколадку, когда я прогуливался по набережной возле самого Черного моря…
II
V
В моей душе рождалось стройное необычайное стихотворение, я восхищался стихом, как восхищаются курортным романом. Взлетал и летал вместе с белыми чайками над горным склоном, когда я прогуливался по набережной возле самого Черного моря…
Может быть, она тоже хотела полетать в небе, белой чайкой парить над морским лучезарным простором. Темными ногами она пыталась ходить по светлому небу, пока я прогуливался по набережной возле самого Черного моря…
III
VI
Белыми туфлями наступал на край лучезарного небосклона, жаркий ветер залезал в рукава моей безрукавной футболки... У меня попросила сигарету черная длинноногая колумбийка, когда я прогуливался по набережной возле самого Черного моря…
А когда солнце скатилось в морскую пучину и исчезло, когда чайки сели отдохнуть на остывающий каменистый берег, люди увидели летящую над морем необычную черную чайку, с сигаретой в клюве, похожем на толстые негритянские губы…
У Камина ФОТО НА ПАМЯТЬ 1. ПЕТР Петр Николаевич Розовощеков очень гордился тем, что его родители назвали его Петром. Петр Николаевич, когда шибко подрос, влюбился в соседку Катю, гуляющую не только со всем шустрым двором, но и с центральной улицей на Васильевском острове, а значит со всем островом! Петр сказал ей: — Теперь ты будешь моей женой! И только будешь со мной гулять там, где захочешь… — и помечтал. — Ты скоро будешь царицей, а я царем! — Петенька, я безумно тебя люблю! — отвечала она. — Только с тобой, дорогой!.. — Вместе они сняли отдельную квартиру, создали модный кооператив по фотоуслугам… Фотографировались сначала со всем двором, улицей, Васильевским островом, а потом вышли на площадь… Он облачался в царские одежды Петра Первого (кафтан, шведский воротник, камзол, сапоги, широкополая шляпа с перьями, ордена-побрякушки…) Она — в одежды-наряды царицы Екатерины (завитой парик, платье до пят, туфли с пряжками, всякие там ленточки, бантики, брюлики-фантики…) За небольшую плату фотографировались не только с жителями родного Петербурга, но и с гостями северной столицы огромной страны: ижевчанами, магаданцами… Даже с иностранцами: немцами, французами, финнами, афро-американцами… — Вот видишь, дорогая, — говорил он. — Ты стала царицей, я стал царем! — Петенька, я безумно тебя люблю! — отвечала она. — Ты мой повелитель! Ты мой, дорогой! — Так жили. Она — царица, он — царь! Однажды Петр Николаевич простудился и надолго слег. Он что-то шептал ей в бреду, типа: «Когда я умру, ты поставь мне памятник, где я буду изображен с поднятой над страной десницей, сидящим на вздыбленном коне, конь будет стоять на скале, а на скале надпись, что этот памятник поставлен мне моей женой… Люди обязательно будут фотографироваться со мной-памятником, и тебе хватит денег, чтобы взять ипотеку…» Она говорила ему: — Успокойся, Петенька, возможно, ты умер уже, потому что стоит памятник тебе с поднятой над страной десницей; ты изображен на коне, конь стоит на скале, а на скале надпись, что этот памятник поставила я, твоя жена Екатерина, а ипотеку как не давали, так и не дают. — Петр Николаевич Розовощеков успокоился, взял да ожил! — Что-то долго я болел, — сказал он Екатерине. Надел камзол, обул сапоги на босу ногу, надвинул на лоб широкополую шляпу, взял шпагу
и отправился на дворцовую площадь наводить порядок в своем немилостивом государстве, где ветер давно смотрел в пустые глаза царской резиденции, выводя скудную молитву: «Благодарю тебя за то, что ты есть… Азъ Есмь!»
2. РОГИ Редакция литературного журнала была закрыта, только вывеска напоминала, что еще существует журнал «Звезда». Хорошее название, намного лучше, чем «Знамя», но что мне до названия, когда закрыт журнал. Ну, что ж, — подумал я, — пойду в «Кафе» выпить чашку чая или кофе с бутербродом… Прошел немного по улочке, дальше прошел, посмотрел вокруг мимоходом… Но что мне до бутерброда, когда «Кафе» не нашел. — Что ж, поеду на трамвае или в трамвае к центру, — решил я и на остановке встал. Подъехал незнакомый «такой» трамвай с бубенцами, ленточками… Широченный, как самосвал! Но что мне до трамвая, если это был не трамвай… Тогда я пошел, куда глаза глядели; шел, шел, шел, как ходок, и вышел на площадь, там увидел дворец, на крыше которого стояли странные люди, странные лошади… Но что мне до дворца, если на крышах лошади! Я поспешил на вокзал, купил билет, сел в поезд. Ехал, ехал, ехал по железной дороге. Из Питера в Москву. В голове мелькали строки: «А может – маленькие роги… Писал профессор Ольдерогге». Приехал в Москву и направился в редакцию литературного журнала «Знамя». — Вот мои стихи, — сказал я в редакции журнала. — Я хотел их отдать в другой журнал, у него хорошее название, лучше, чем «Знамя», но был закрыт тот хороший журнал… — Со мной согласились, сказали примерно так: есть лучше названия, чем «Знамя», например: «Динамо», «ЦСКА», «Зенит», «Спартак»… Тогда я пошел в редакцию журнала «Журнал Поэтов». Ходил, ходил, оглядывая Москву, как узбек и ингуш… Спрашивал у прохожих: «Вы не подскажете, как пройти в редакцию журнала поэтов?» Но люди, пожимая плечами, молча проходили мимо… — Что ж! — напрягся с мыслями я, как Грибоедов, — и уехал в Сочи, хотя там нет ни одного литературного журнала. Зато тепло! А где тепло, там и родина! Мать-Ривьера, отец-Бочаров ручей, сестрички Мацеста и Лоо. А еще на рынке можно купить много свежих, спелых абхазских груш… 55
Поэзия 3. ЦАРЬ Я люблю раздавать подарки-награды… Видимо, в прошлой жизни я был царем. — Ты, Костя, будешь моим придворным поэтом. Будешь петь песни-оды во славу мою, славу будешь множить и умножать… Что с того, если страна в совершенстве говорит на разных языках? — Ты, Зураб станешь моим придворным художником-скульптором, будешь ставить мне памятники при жизни по всей стране и даже заграницей… Что с того, если народ привык жить среди каменных идолов и кланяться головой в землю? — Ну, а ты, Вова будешь министром космических дел. Что с того что ты не умеешь! Ты умеешь хорошо говорить, а людям это нравится, пока они слышат. Что с того, что у нас ничего не получится, главное, что мы порознь будем вместе! — А после нас, как потоп!.. Останутся памятники, оды-песни, портреты-скульптуры… Люди будут говорить о том, что было раньше хорошее время: пели песни, награждали… Что делать, если народ любит праздники на улицах-площадях, названных нашими-моими именами…
ЛОШАДИ НА КРЫШАХ Помню Питер таким: крыши, крыши, крыши, крыши, крыши да балкончик с перилами — чугунными ажурными вензелями, на котором стоял-думал, глядя простуженными глазами на Петербург, думая о Ленинграде, покрытом временем, словно ржавчиной солнечно-рыжей. А потом пытался сам себя фотографировать здесь — прямо на гостиничном балконе:
56
сигарета в руке, волосы в небе, взгляд, как у Иосифа, Владимира, или Петра, со своей-чужой картавой речью о Ленинграде, что редактируют корректорасквозняки, играющие «Прощание славянки», как будто на синхрофазотроне. Правда, речь не запечатлеть на фото, можно разве что на видео, ведь у фотоаппарата есть кнопочка «видео», да чего только нет у фотоаппарата Canon! Сверху я поглядывал на упавшую улочку, по которой, как будто мышата, суетились петербуржцы, гости Питера… Им хотелось спешить, им хотелось лететь. Каждый был занят своим: кто сумкой, кто сырным пакетом, кто просто ничем. Каждый вилял хвостиком, носик направлял по ветру, ушки ставил — торчком. Грузчик что-то вытаскивал из парадных дверей, турист размахивал кушаком, ну а детки, играясь, как будто катились к набережной колобком: и от дедки ушли, и от бабки ушли, а потом исчезли с улицы насовсем… Каждый был рад по-своему в ржавом посвисте крыш, увенчанном кое-где то ли флюгером, то ли шпилем, то ли антенной, то ли александрийской трубой. Каждый! но никто не расправлял крылья, как, в общем-то, и не ходил по нужде, где приспичит: ни на площади, ни на остановке у театра, ни за музеем-избой… А у меня получалось фото, только словесное, с чугунными ажурными вензелями… Вспоминаю Питер таким: крыши, крыши, крыши, да еще иногда с лошадями.
Поэзия ЗИМНЯЯ КОРОВА
СТУЛ НА СТОЛЕ
Однажды в студёную зимнюю пору, когда мы были студентами художественного училища, мы купили — мясо. Мы положили его в сетку, повесили через фортку, чтобы утром разморозить и сварить праздничное блюдо! К утру мясо выпало из сетки и превратилось в зимнюю корову... Корова бродила по улице и мычала. Шёл сильный снегопад. И в этом чутком пространстве плавали, как рыбы в аквариуме, разноцветные огни крупноблочных бараков. Возможно, со временем наша корова растаяла около тёплого подъезда. Возможно, её поймали радостные жители городка. И съели... А снегопад идёт... И всё так же плавают разноцветные рыбы напротив нашей общаги, где когда-то мы жили студентами художественного училища...
Стул, стоящий около стола, если его не поставить на стол — будет оставаться стулом, на котором сидят за столом. Так детские качели, дающие понять новую реальность действительности, в действительности остаются детским аттракционом, пока не перестанешь мыслить придуманными образами, которые могут становиться реальностью, проделывая путь во времени, хотя любое движение во времени и пространстве возвращают двигающееся тело туда, откуда началось движение… Так стул, поставленный на стол, через определенное время окажется стоять возле стола, чтобы на нем можно было сидеть за столом, и соседская девочка с огромным бантом на голове, взобравшись на стул, снова будет пристально рассматривать нарисованный кораблик на чайном блюдце, полагая, что однажды сможет пуститься на этом кораблике в плаванье до Канарских островов, о которых так часто говорят ее родители… Поэтому стул, стоящий около стола, если его не поставить на стол — будет оставаться всего лишь стулом, на котором сидят...
ЗЕМЛЯКИ Знал Заболоцкого при жизни я, Овидия любительское фото над письменным столом висело... Киров Сергей Миронович, оратор-коммунист, братан-земляк... Но я его не слышал. Здесь по соседству братья Васнецовы со мною жили. Петр Чайковский тоже... Здесь рядом во дворе романтик Грин боярышник таскал в избу-читальню, а террорист Халтурин смастерить придумал бомбу для царя Руси... Здесь с крыш домов в овраг стекало небо и растворялось в красноземной глине, и становилось глиной. В это небо смотрел из КПЗ горящим глазом, похожим на оконный светлячок, окурок капитана Иванькова. Что думал тот окурок — я не знаю: о Маршале, быть может, Соколове, а может, о полковнике, а может, о космонавте № 50.
А может быть, о памятнике-танке, всей мощью устремленном прямо в небо, смотрящим также в небо, только дулом, как будто на незанятый рубеж… — Откуда родом ты? — меня спросили. Ответил. А потом еще добавил: — Где Михаил Калашников живет, который изобрел свой автомат Калашникова!.. — Боже упаси! потомкам жить в таком смешенье жутком, где можно в воскресенье насладиться искусством и в соборе помолиться... а в понедельник пулю получить! а то и бомбу…
Графика автора 57
У Камина
Е л е н а КР Ю КОВА
Он всегда долго потирал руки, прежде чем начать играть. Тер ладонью о ладонь, тер, тер, будто хотел протереть в коже дырку или, еще смешней, воспламенить костлявые веточки стареющих, уже узловатых, уже деревянных пальцев. Древние люди ведь терли щепки друг об дружку, терли-терли – и получался огонь. Терли-терли, Чарли-Чарли. Как хорошо, его зовут не Чарли. Чарли, Чарли, смешной чудак. На улице матросы курили папиросы, а бедный Чарли Чаплин окурки подбирал. Тара-ра-ра-ра, пам-пам!.. окурки подбирал... Нет, все же Чарли. Его зовут Чарли. Ты что, забыл, что тебя зовут Чарли? Руки согрелись. Он помял их еще, грубо и ласково, как хозяйка придирчиво мнет уже готовое тесто. Я Чарли безработный, хожу как волк голодный, хожу по ресторанам и шарю по карманам... хожу по магазинам и шарю по корзинам... тарара-рара, пам-пам... пам-пам... Он не безработный. Ему в Нью-Йорке очень повезло. У него есть очень, очень хорошая работа. Она давно у него есть. Вот над ним стоят длинные серебряные трубы, и из них, если он крепко, сильно жмет на черные клавиши, излетают огромные, пронзительные, невыносимые звуки. Трубы трубят, будто последние на земле, Судные. Трубы орут в уши: покайся! Покайся! Черта лысого он будет каяться. Ему-то уж каяться не в чем. Пальцы, все десять, впились в смоляную черноту клавиш. У этого церковного органа, как у многих храмовых органов, на которых ему за всю жизнь доводилось играть, широкие как лопаты клавиши были окрашены в черный цвет; а узенькие, на всех роялях – черные, как узкое шоколадное печенье “Твикс”, здесь пылали белыми, острыми сколами льда. Кончики пальцев вонзались в лед, и лед обжигал. И музыка наваливалась белым злым медведем; и жгла, жгла алмазным и кровавым северным сияньем. Пальцы вгрызлись в мануалы, и музыка взвилась. Черный флаг? Белый флаг? Далеко до победы. А ты, малорослый Чарли, ты сиди тут, горбись за четырьмя мануалами, ты такой маленький грибок, что до самого высокого, четвертого, прямо под пультом, где простыня нот развернута, последнего мануала дотягиваешься с трудом. Ручки маленькие, ножки маленькие. Гриб боровик. А может, поганка. Какая же ты поганка, если ты превосходный органист здесь, в приходе св. Марии в Nutley, Belleville, да еще ты тут дирижер, по-русски это вроде называется регент, э, да какая разница. Он вытянулся вперед и вверх, еще немного, еще – и дотянулся до последнего мануала, и вклеил пальцы в неподатливые клавиши. Клавиши неистово сопротивлялись нажиму, весу его рук: ногой он включил рычаг копуляции. Это значило то, что орган удвоил, а может, утроил усилия по производству звуковой массы, красной горящей лавы, диких децибел. Ему показалось – на него начал обваливаться потолок храма. Пустой храм, и отчаянный резонанс. Стены вибрируют. Вот бы сюда, к нему, из Голливуда приехали, и эту его репетицию, как крутой саундтрек, к крутому фильмецу взяли и записали! Да ведь не приедут, и не мечтай. Мэл Гибсон и Мартин Скорсезе умрут во славе своей, и без твоей вшивой музыки. Он играл не Баха, не Франка, не Букстехуде, не Брунса, не Листа: он импровизировал. Он уже привык, как старый, достославный средневековый органист, свободно фантазировать за органом, церковная импровизация стала частью его жизни, он без нее не мог, как не мог без горячих тостов и чашки эспрессо по утрам. Он наслаждался импровизацией, особенно если он играл в храме один. 58
У Камина Раннее утро. И он один. Он один на высокой скамейке, и короткие ножонки еле дотягиваются до широких и страшных, как ведьмины деревянные утюги, лопаты дьявола, гигантских клавиш педали. Начинающие органисты дураки. Они говорят: “ножная клавиатура”. Так нельзя говорить. Они говорят: “педали”. Так тоже нельзя говорить. Надо говорить: “педаль”. Органная педаль. Только педаль. И все. Хотя на самом деле там, внизу, самая настоящая клавиатура. Клавиши деревянные, огромные, гладко обточенные древним мертвым, кости в земле черви давно съели, мастером – и сотнями, тысячами чужих музыкантских ног. И многие ноги тоже давно в земле. И многие ноги уже не бегут по земле. И не нажимают на педаль: то носком, то пяткой. А то и всей ступней. Словно раздавить нога хочет гадину. Змею, или там двухвостку. Мокрицу. Паука раздавили – а звук поплыл божественный. И так вся жизнь: красота из безобразия растет. Да еще цветет пышным цветом. В нотах он толстым карандашом рисовал пятку – кружком, а носок – уголком. Так его научили, когда он учился. Так он учил своих учеников. Он изловчился, поднатужился и спустил маленькие ножки еще ниже, и левый носок достал далекую басовую клавишу, клавишу “ре”. “Ре” церковным, православным басом-профундо раскатилось по голому звонкому храму. Приход св. Марии был католическим, но ему это было по барабану. Музыка гудела вне вер и конфессий. Музыка была сама за себя и сама в себе. Она ни от кого не зависела. И ничего не просила. А правая нога крадучись поползла вбок и вниз, и стала так играть по тугим деревянным плахам: пятка-носок, пятка-носок, пятка-носок – он одною ногой играл на педали гамму, мрачную гамму реминор. И трубы уже не загудели – они сначала запели, потом закричали человеческими, страшными голосами. Это он быстро, ловко, как обезьяна, воровской рукой включил регистр vox humana. Орган орал и ревел, и он, играя, закрыл глаза. Ноты на пульте белели бесполезно. Он играл свое. Он кричал свое. Он пел, кричал и выл сегодня в пустом храме свою жизнь. И Бог, в которого он не верил, внимательно слушал его. Нога соскользнула, дрожащий, зависший в невесомости беспомощный носок цапнул намазанной черным обувным кремом кожей чужую, ближнюю клавишу, на всю церковь раскатилась грязная, чудовищная звуковая клякса, и он выругался громко и бесстыдно, перекрывая белопенный звуковой прибой: - Shit! А руки дегтярную темень мануалов так и не выпустили. Горячая лава текла ему на руки, на пальцы, на хилую, впалую грудь, куриную грудку под грязной белой, давно не стираной манишкой. Когда ему было лень надевать рубаху, да когда они, все грязные, вонючим дымным ворохом валялись в огромном пластмассовом тазу в ванной, он нацеплял манишку на голое тело. И белый капрон щекотал безволосую грудь. Орган рявкнул сердито, оглушительно, как из-под забора мохнатый цепной пес. Он остановил, зафиксировал руки, чтобы пес длинно, протяжно повыл. Немного повыл; так, для острастки. Но пес выл, становясь на глазах зимним волком, и волк плакал, как человек, и поджимал на синем насте, под дикими звездами, вытертый лысый хвост, и человек, так и не сумев стать великим Богом, ронял лоб в морщинах, лысый голый череп, на черный креп гладкой клавиатуры, на драгоценную слоновую кость, - сколько слонов убили, чтобы выделать один этот церковный, во славу Божию, старый орган? - и так застывала на холодных клавишах горячая голова, и горел в костре людских визгов обреченный ребенок, и вопил от бессилия Бог, что нет, не дано Ему, как ни проси, стать маленьким, жалким, нищим человеком. * * * “...а я здесь чувствую себя нормально, лекции интересные, с ребятами начинаю дружить, ты не беспокойся, мама. Ты вообще за меня не беспокойся, что ты мне все время письма беспокойные шлешь? Я в порядке! Ребята надо мной не смеются. И я вообще очень серьезная. Ну пока, я пошла в магазин! Все хорошо, кроме французского. После английского это какой-то слишком кокетливый язык!” * * * Он любил смотреть фильмы с ним, с дивным Чарли. Студия Парамаунт, 1916 год, Чарли такой 59
У Камина молоденький. Разворачивает носки башмаков в разные стороны. И изумленно смотрит на башмаки: такие огромные! Тыквы. Баклажаны. Черные сомы. Бежит-бежит в кадре – и падает! Немудрено, в таких-то башмаках. И на черном фоне – белые титры. Белый английский в черной ночи мертвого кино. Когда-то он тоже был молоденький. Она. * * * Когда-то она тоже была молоденькой. А еще когда-то она была маленькой, совсем маленькой, как обгрызенный карандаш. И ее звали Лида Собачкина. В школе ее за фамилию нещадно задразнили. Ее окружали, как загнанного волка, прыгали и скакали вокруг нее и вопили ей прямо в уши: “Собачкина, Собачкина, до старости щенок!” Лида затыкала уши пальцами, зажимала ладонями, но оглушительные крики детей все равно слышала. У нее был обостренный, необычный слух. Дед один воспитывал ее, сироту. Мать и отец у нее разбились в автобусе, когда везли из Москвы в Горький роскошные продукты, чтобы справить Новый год. Драгоценные, сказочные продукты: ветчину и апельсины, длинные палки сырокопченой колбасы и сыр со слезой, а еще, наверное, они тогда в том автобусе везли в сетках тяжелых, в рыболовных сетях авосек сливочное настоящее масло, не комбижир, и настоящие, в плоских серебристых банках, латышские шпроты, коричнево-золотые, парчовые, и баночки красной настоящей икры, и бутылки чешского ликера, купленные в кафе “Прага” - только в кафе “Прага”, в начале красивой улицы Старый Арбат, продавались они, ликер клюквенный и абрикосовый, ликер шоколадный и лимонный, - и, может быть, елочную мишуру московскую везли, и толстые витые свечи, и стеклянные цветные электрические гирлянды, и еще Лидочка заказывала маме с папой купить в “Детском мире” и привезти ей глобус, настоящий глобус, чтобы смотреть города, страны, острова и материки, и реки и озера, и моря и океаны, и быстрым, лукавым и веселым взглядом путешествовать по всей необъятной Земле, а она-то, оказывается, маленькая, футбольный мяч, апельсин, кислый гранат, синяя слива. Маленькая, как лимончик, мандаринчик новогодний. Как Лидочка. Автобус налетел на встречной на КАМаз. Полночное Подмосковье дымило железными сигаретами заводских труб, грохотало бубнами товарняков. Ледяная декабрьская ночь слепыми звездами глядела на людское горе. Спасатели вытаскивали трупы, разрезая автогеном покореженное железо. Половину пассажиров не удалось опознать. Разбитый глобус валялся на обочине. Апельсины раскатились по обледенелому шоссе, и люди пинали их ногами, и они катились сгустками огня в ночную тьму. Дед долго плакал. Это был отец Лидиной матери. Ему сообщили, что неопознанных жертв ночной трагедии на Московском шоссе похоронили в закрытых гробах на кладбище города Ногинска. Лидочка все прижималась к нему, когда он лил слезы, отирая их огромным клетчатым, солено пахнущим носовым платком, и все спрашивала косноязычно: “Деда, вачем ты пвачешь? Вачем ты пвачешь?” Лидочка не выговаривала буквы “з”, “ж”, «р» и “л”. Дед и от этого маленького детского горя плакал тоже. “Немтырьчик мой, немтырьчик золотенький, - тихо причитал он, кладя шершавую наждачную руку на шелковый затылок Лиды, - кому ж ты будешь-то такая корявенькая нужна?” Это дед обнаружил абсолютный у Лидочки слух; нажав однажды клавишу на старом раздрызганном пианино “Волга”, которое дед непочтительно именовал “черный гроб”, - крышку рассеянно, скорбно откинул, клавишу заскорузлым пальцем тронул, играть он не умел, а как тает в тоскливой тишине нищий звук, захотелось послушать, - и внезапно из спаленки раздался дикий вопль Лидочки: “Фа-диеф! Фа-диеф!” Дед отдернул руку от клавиатуры, как от огня. “А ты почем знаешь, что фа-диез?!” - крикнул он в открытую дверь спальни. И из двери донеслось: “Внаю! Я фсе внаю! Мама меня научива! Еще когда ангевом не става – увэ научива!” Дед заплакал, уже от радости. Он все быстро сообразил – и отвел Лидочку за ручку в музыкальную школу № 8. За уроки надо было платить шесть рублей в месяц. Дед получил пенсию, сто рублей, и отложил за Лидочкину музыку сразу на квартал. 60
У Камина * * * «…доченька, я так рад за тебя. Ты у меня учишься в одном из лучших университетов Америки. Он входит в 50 лучших университетов, по рейтингу текущего года. Я живу хорошо. Здесь, в Nutley, меня любят. Прихожане даже приносят мне то пудинг, то пирог с тыквой, то еще какую-нибудь вкуснятину. Ты за меня не беспокойся. Одежда у меня есть хорошая. Юля Белосельская подарила мне крепкие новые джинсы, еще одни вельветовые штаны и песочный вельветовый пиджак, а еще почти новенькие башмаки, немного ношеные, но очень модные, фирма. Юля теперь директриса секонд-хенда. Она и тебе принесла целую сумку платьев и юбочек. Не отказывайся, от подарков не отказываются». * * * Лидочка не училась музыке. Она музыкой жила. Музыка - ее – учила. Быть собой. Лидочка и музыка так незаметно становились единым целым, что дед только ахал: и когда девчонка превратилась в артистку! Никто не знал. И сама Лидочка не знала; она лишь чувствовала – здесь надо crescendo, а здесь diminuendo, и все. И больше ничего. Все остальное за тебя сделают. «Все оставьное за меня вдевают. Уже девают». Губы шептали, слезы лились, мокрое круглое детское лицо само поднималось к потолку с глупой лепниной, зал музыкальной школы млел и таял, падал в пропасть тишины, умирал и возрождался – для бешеных хлопков в потные ладони, для криков ребятни: «Лидка! Молодец!», для вздохов кокетливых мам и толстых бабушек: «Настоящий гений… нет слов…» И для Лидочки уже не было слов; ее косноязычная речь все быстрее гасла, все безусловнее исчезала, уступая место огромному и ясному, как далекие, в небесах, солнце и луна, нежному молчанию. Музыка звучит в одиноком молчании; ей не место в орущей толпе. В молчании стояла она у гроба деда; люди говорили вокруг – она не слышала. В молчании трогала кончиками говорящих пальцев седую щетину на мертвом подбородке, и никто не прогонял ее, живую муху, от тяжелого недвижного тела, от бледного холодного лица, от сложенных навек на груди синих рук. В молчании ела она в детском доме соленую похлебку, а доев, аккуратно клала ложку рядом с тарелкой и тщательно вытирала губы салфеткой, а когда и дерзкой рукой. Воспитательницы водили ее к детдомовскому доктору, делали круглые сумасшедшие глаза: «Поглядите, у девочки, видимо, развивается аутизм!» Врач устало подносил к лицу Лидочки ребро ладони и качал руку вправо-влево, проверяя глазные рефлексы. Нет, все в порядке с ребенком, она просто замкнулась после смерти близкого человека; а вас самих посади в детский дом – как вы-то себя вести будете? Не знаете? То-то и оно. В детский дом привезли пианино, Лидочка не вылезала из-за него. Дети ели, спали, учились, дрались и мирились под бесконечную Лидочкину музыку. Музыка зажимала ее маленькую жизнь в маленьком детском кулачке; Лидочка приближала печальный взрослый рот к кулачку и шептала: «Вызнь, я вюбвю тебя все вавно». Ее определили в музыкальную школу номер восемь. Она таскала в школу ноты в огромной черной папке и глядела, как из-под трамвайной дуги снопами сыплются золотые искры. На выпускном экзамене она так сыграла «Лунную сонату» Бетховена, «Полонез-фантазию» Шопена и Второй концерт Рахманинова, что комиссия встала за краснобархатным столом, и учителя зааплодировали, высоко поднимая руки над головой. Лидочка теперь не плакала, играя. Плакали люди в зале, ее слушатели. В консерваторию ее взяли даже без музыкального училища – все вопросы исчезли, когда Лидочка села за черный, длинный как лодка рояль и погрузила зал, кресла, люстры, сердца в то, чему не было имени в ее косном, неуклюжем, медвежьем языке. А в консерватории она обнаружила себя одну среди изобилия музыкальных инструментов. Людей она не видела. Они не интересовали ее. Поселили ее в общежитии; общежитие вросло в консерваторию сбоку - сиамские близнецы, не разорвать. Квартиру, где Лидочка когда-то жила с дедом, у нее отняли те, кого она не знала и уже никогда не узнает. С соседками по комнате она не разговаривала. На 61
У Камина экзаменах отвечала односложно, но верно – не придраться ни к чему. Оценки ей ставили осторожно, смотрели на нее исподлобья; чужие зрачки постоянно ощупывали ее: ты кто такая? Откуда прилетела? И куда улетишь? Стипендии не хватало на жизнь. Лидочка пошла в трамвайно-троллейбусное депо и сказала мрачно: «Хочу научиться на водитевя, научите, ховошо ваботать буду». Так она стала водить троллейбус. «Осторожно, двери закрываются, следующая остановка Дворец спорта!» Включить и выключить запись чужого веселого голоса. Чужой веселый голос говорил правильно и мелодично, но музыки не было в нем. Малорослая девчонка за рулем громоздкой железной повозки вызывала недоверие. Один дядька просунул голову в кабину и зло, пьяно выдохнул ей в затылок: «Малявок этаких сажают! В рабочие кресла! Мы им жизнь свою доверяем! Гнать тебя отседа в три шеи! Дитя природы, епть!» Лидочка, не выпуская руль из рук, медленно обернула круглое лунное лицо к дядьке и весело выдохнула ему в ответ: «Заквой двевь сейчас вэ, у меня пистовет под вопой». Она водила троллейбус так же виртуозно, как играла «Мефисто-вальс» Листа. Но скоро ей опротивели сложные блестящие пассажи; она оглянула безбрежное царство музыки, и ее поманила нежная дудочка, любовная флейта органного хорала. Звуки органа доносились из класса, и Лидочка простояла в коридоре консерватории целый час, пока не закончился урок и вон не вышел кудрявый парень, на ходу вытирая потное лицо ладонями и взъерошивая светлое сено волос. Он вышел из класса, а Лидочка зашла. Она погрузилась в орган, как в чужое родное тело. Она не знала, что такое объятия и поцелуи – она лучше всех знала, что такое любовь, потому что сама была ею. Любовь, музыка, Лидочка – разве можно было их расцепить, разрубить? Через год на ее органном экзамене плакал навзрыд сам Оливье Мессиан, приехавший в консерваторию из Франции; он поднялся на сцену, опустился на одно колено, как рыцарь, и прикоснулся дрожащими губами к крохотной, как голубиная лапка, Лидочкиной цепкой руке. «Сэ манифик», - пробормотал он восторженно и смущенно, а Лидочке послышалось: «Гриб боровик». В общежитии устроили пир горой. Друзья накупили яств и шампанского, Лидочка зачарованно глядела на свой диплом, на синие корочки, на гербовую бумагу, где черно и загадочно мерцали письмена: «Специальность: фортепиано. Специальность: орган». Звон бокалов и каменный стук граненых стаканов наползали друг на друга. Собачкина, за тебя! За твою будущую славу! В день ее государственного органного экзамена ей в депо поставили ночную смену. В пустом троллейбусе, без единого пассажира, открылись двери, и по резиновым грязным ступенькам поднялся человек. А может, зверь. А может, Мефисто-вальс. Он заставил Лидочку остановиться около погасшего фонаря. Ему нужна была темнота. Он вытащил ее из кабины водителя, скрутил ей руки за спиной толстой медной проволокой. В рот всунул сопливый платок. Этот пассаж был слишком сложным из тех, что ей доводилось хватать разъяренными, когтистыми пальцами. Она поняла: не осилит. Подчинилась потоку черной музыки, закрутившем ее в водовороте. Тонула, захлебывалась и повторяла себе искусанными вспухшими губами: «Такая мувыка товэ бывает, товэ бывает». * * * Лидочка не удивилась, когда у нее начал расти живот. Она гладила его, говорила с ним, ей казалось – должен родиться мальчик. Родилась девочка. Роды тоже явились музыкой, развернулись мощным страдальным веером диких аккордов, рьяных глиссандо и яростных диссонансов, а потом, когда запищал младенец и вышел послед, внутри нее заорала, заблажила многолюдным хором ее собственная Ода к радости. Дитятко росло на редкость послушным и на диво молчаливым. Девочка молчала, не говорила ни слова: до трех лет. Объяснялась жестами. В три года карапузица вымолвила первые в жизни слова, глядя на соседку, что украла Лидочкины часы, а сама отнекивалась: «Нехорошо обманывать». Лидочка на радостях так бешено целовала дочку, что соседка убежала в ужасе: сейчас съест ребенка! Лидочку оставили жить в консерваторском общежитии милости ради: кто вышвырнет на улицу мать с малышкой? Но пришел новый комендант и насупил брови: «Не студентка? Быстро вон отсюда, сутки на сборы чемодана!» Пару ночей она провела на железнодорожном вокзале. Делала вид, что ожидает поезда: с чемоданом, все честь по чести, только без билета. Маленькая Катя хныкала и визжала. «Да 62
У Камина уберите отсюда этих детей!» - кричала публика стражам порядка. Милиционеры вежливо вывели Лидочку под локотки из зала ожидания: иди, бродяжка, вон лавка, ночь теплая, ночуй на здоровье. За летом настала зима, и над Лидочкой сжалились в депо: дали ей каморку в старом фонде, в Гордеевке, в доме на слом, и рядом сосед, старый дед, вместо руки – железный крюк. Деда звали Афанасий, а Лидочка про себя шептала: «Семь на восемь, восемь на семь». Иногда Афанасий напивался вусмерть, бил на кухне посуду и кричал: «Врагу не сдается! Наш гордый! Варяг!» А потом падал лысой головой на залитый подсолнечным маслом стол и засыпал, и храпел сладко, витиеватыми трелями и барочными мордентами. И Лидочка, вытирая пролитое масло со стола, слушала вечную музыку любви, опьяненья и забытья. Катю не брали ни в ясли, ни в детский садик. «У вас, мамаша, ребенок ненормальный! Еще чего, с дурочкой возиться!» Лидочка соорудила из рюкзака тряпичное кресло и всюду таскала легонькую, как стрекозка, Катю за спиной. И на работу тоже. Когда девочка вопила, прося грудь, Лидочка доезжала, сцепив зубы, до конечной остановки и объявляла пассажирам: «Уваваемые пассавывы, будем стоять двадцать минут!» Колеса, что ли, меняют, пожимали плечами люди, выпрыгивая из железной тюрьмы на волю. У железнорукого Афанасия в квартире места было мало. Лидочка купила в рассрочку пианино и поставила его на кухню. И Афанасий ставил на него водку, вино, подсолнечное масло и уксус. И проливал это все на крышку, клавиши и бархатную прокладку. И музыка пахла маслом, счастьем и вином. Афанасий говорил Лидочке: «Был бы я моложе, я бы тебя трахнул». А еще так говорил: «Любишь бабахать на своей кастрюле? Бабахай! Я крепко дрыхну, все одно не слыхаю!» И ночь над старым, на слом, деревянным домом пропитывало душистое масло Шопена и едкая горечь позднего Бетховена. * * * «…они мне все говорят: Кейт, ты просто дура! Разве ты не понимаешь, что с мальчиками надо кокетничать! А потом идти с ними в постель! Мама, я чего-то не понимаю. Зачем мне с мальчиками идти в постель? Если я не хочу? Я люблю спать одна! Мне никто не нужен! Я люблю читать, слушать музыку, уезжать на природу. Если рядом со мной будет мальчик, он мне будет мешать! Мама! А больше всех на свете я люблю тебя! Ты единственная моя любимая! Я хочу быть с тобой!» * * * Ее встретил старый знакомый. Тот кудрявый органист с вечно потной рожей. Он ехал в ее троллейбусе с сумкой, полной апельсинов, сидел на переднем, для инвалидов, месте и зубами очищал толстый громадный апельсин; на весь салон пахло терпким цитрусовым спиртом. Острым глазом он выцепил за стеклом знакомый затылок. «О, Собачкина! Что это ты тут делаешь, чувиха?!» - «Веду твоввейбус», - мрачно сказала Лидочка в микрофон. Выходя из дверей на Медицинской, музыкант распахнул дверь кабины и сунул ей за шиворот визитку. И она в тот же вечер позвонила. Музыкант пришел к ней в гости в старый бедный дом. Боже, как ты здесь живешь! Здесь же жить нельзя. А где можно? А там, где ты снова станешь сама собой. А кто я? Ты? Гениальный музыкант. Врешь! Чтобы мне приятное сделать, врешь! «Ты все ввешь», - робко разлепила Лидочка губы. Афанасий просунулся бочком на кухню, встал к плите и, косясь на Лидочку, держащую руки на клавишах, пропел хрипло и похмельно: «Пощады… нихто… не жалаит!» Зверьи уши Афанасия ловили слова непонятного разговора мужчины и женщины. Бумаги… вызов… посольство… штаты… пособие… безбедно… шанс… деньги найдем… великая страна… все для людей… «Все двя вюдей», - послушно повторяла Лидочка мятными, немеющими губами. Уезжала – оставила Афанасию нищее пианино. «Дедушка, я вам давю свою мувыку». Афанасий победно взмахнул страшным стальным крюком. «Наверьх вы, товарищи! Усе по местам! Последний парад… наступаит…» * * * 63
У Камина Америка встретила Лидочку радушно, как давно забытая мать. Лидочка прижалась к ее груди и только повторяла: я тут не чужая, не чужая! Спасибо, спасибо тебе! «Не чувая, я тут не чувая», - шептала она, шастая по супермаркетам, гуляя по Бродвею, глядя на океан, на серые, под солнцем зеленые волны. Ей тут же, матери-одиночке, назначили прекрасное пособие: она могла на эти деньги снять хорошее жилье, приобрести все необходимое для дочки, купить себе – нет, это не сон, это явь! – кабинетный, пусть подержанный, разбитый и замученный, но «Стейнвей». Сказкой или былью, безумной рекой, симфонией Берлиоза катилась, текла то прозрачная, то мутная жизнь, и по утрам Лидочка боялась глядеться в зеркало – внутри нее стала совершаться странная работа, которой она доверилась, как близкому другу. Юбка? Нет, штаны. Удобнее. Проще. Проще? Нет, милее. Роднее. Что роднее? Остричь волосы? Да, и волосы тоже. Не глядеть на женщин. Почему? Глядеть равнодушно. Не глядеть на мужчин? Почему? Глядеть, перенимая! Она купила компьютер, вечерами, если не разучивала новую музыку, смотрела фильмы: Кубрика и Крамера, Кэмерона и Гибсона, а из ретро – Чарли Чаплина, она видела в Чарли то ли брата, то ли сына, а может, и отца. «Папочка», - нежно и печально шептала она, наблюдая, как спящего в дешевой ночлежке Чарли заливает вода, и на большом пальце ноги у него сидит огромная жаба. Она жалела Чарли. Она его понимала. Она его… Стоя перед зеркалом и приказывая себе: смотреть! не бояться! поднять глаза! – она ярко, жестоко и бесповоротно видела во вспышке амальгамы не Лиду Собачкину, а скорбного, уморительного Чарли – один носок вывернут вправо, другой влево, котелок на затылке, усики над губой, смех, да и только. На свой первый концерт в зале на Лексингтон-авеню, снятом за скромные, ей по карману, деньги, она нарядилась, как давно хотела. Она вышла на сцену в черных брюках и в наглухо застегнутом черном пиджаке. И в длинных лакированных мужских башмаках с черными шелковыми шнурками. И чувствовала себя совершенно свободной; совершенно счастливой; совершенной. Катя радостно аплодировала ей на концертах. Она привыкла к тому, что дочь все время за спиной. Дочь стала ее крыльями, только вот ангелом она сама никак не становилась. Катя, которую в России заклеймили дебилкой и юродивой, освоила английский так, что думала на нем. Дочь видела, как мать медленно, но верно становится мужчиной – когда-то изнасилованная мужчиной, женщина попросила Бога: дай мне больше не быть женщиной! – и Бог, скорее всего, услышал эту арию, эту смущенную, посланную в небеса с далекой дурацкой Земли, скорбную фиоритуру. А может, никто никого ни о чем не просил, а все получалось само собой – так оно часто бывает, и кто объяснит, почему взамен оторванного у ящерицы хвоста вырастает новый, еще веселее и краше? На одном из ее фортепианных концертов к ней подошел высокий худой старый господин. «Я мистер Перес», - почтительно наклонил он вытянутую как огурец, лошадиную башку. «Мистев Певес», - покорно повторила Лидочка вслед за ним. Май ингвиш ив веви, веви бэд. О, ай андестэнд, май бэби! Ю плэй пьеноу уандефул, бат… ду ю плэй чеч орган? О да, я играю на церковном органе. И на светском тоже. Органы светскими не бывают. Они все церковные. Кто вы, мистер Перес? Я ваш импресарио. Ваш менеджер. У вас уже есть менеджер? Ой, нет, я сама. Все сама? Да, все сама! Ваш английский прекрасен. Но вы эмигрантка. Полька? Чешка? …она не знала, кем ей себя назвать: покойный дед немец, покойный отец еврей, покойная мать украинка. * * * Приход св. Марии. Ее первый приход к ее пожизненному органу. Что ты мелешь сам себе, Чарли, что ты городишь. Неужели ты собираешься провести тут, за этим деревянным пультом, за этими черными смоляными мануалами, в окружении этих липовых и дубовых штифтов, всю оставшуюся жизнь? 64
У Камина С радостью, отвечал он сам себе, с радостью, с превеликим удовольствием. Моя музыка! Что хочу с ней, то и делаю! Он сел за орган в церкви св. Марии в первый раз. И садился за него теперь всегда, как в первый раз. Нежность и страх охватывали все его маленькое, ребячье тельце. Он шептал сам себе: ну, Чарли, справься с собой, ну что ты дрожишь, ты же не собака, ты же не на охоте! – но ноздри жадно ловили раскаленный музыкой и молитвами воздух, но колени мелко вибрировали, ступни под подошвами горели, чуя всей кожей, ощупывая жесткими пальцами и мягкими пятками педаль – ножная клавиатура, громоздкие, чудовищные, выточенные из крепкого дерева клавиши ждали прикосновений его маленьких, кукольных ножек, и он всегда слишком низко опускал скамейку, чтобы ногами – до педали – дотянуться. Густые, грозные басы. Плотный, вязкий, последний в жизни гул. «Именно этот звук я услышу, когда буду умирать». И каждый раз, импровизируя на старинном органе под сводами ледяной церкви, он рождался, умирал и воскресал опять, и это и называлось, по-церковному, воскресением, а по-людски – любовью. Убили женщину – стал мужчиной. Убили имя – родим другое! Убили родину – вот она, родина новая. Все перетекает, все переливается через край, развоплощается и воплощается опять. Сбрось с ног тяжелые башмаки и играй босиком, так удобнее! Видишь, прихожане плачут. О да, я вижу затылком. По их лицам молча текут слезы, а для меня слезы звучат. Ты все делаешь музыкой, не правда ли, Чарли? О, как ты жаден! Как неистов! * * * «Милая моя доченька! Я сегодня играл в нашем храме большой органный концерт в двух отделениях. В первом я сыграл Фантазию и фугу соль-минор, Пассакалью и Прелюдию и фугу доминор великого Себастьяна. Во втором я сыграл Фантазию на тему BACH Листа, Прелюдию и фугу соль минор Николауса Брунса, а на бис – несколько Баховских хоралов. Доченька, ко мне хотят люди записаться в ученики. Они хотят научиться играть на органе. Мистер Перес разрешил мне заниматься в храме. Я буду отдавать ему процент от оплаты занятий». * * * Первый ученик пришел к нему на первый урок, задравши нос. Глядел сверху вниз на него, малютку. И он думал: вот мужчина глядит на меня и думает: что за гриб под сосной! Он вскинул голову выше, ему надлежало выглядеть солидно, как большому музыканту и великому преподавателю. Мой первый ученик, посоревнуемся в поднятии носов! Внезапно сам себя устыдился. Голову опустил. Уставился себе в колени, обтянутые черной шерстью добротных брюк. Вас как зовут? Чарли. Чарли? И все? А фамилия? Фамилии нет. Просто Чарли. Чарли! И все! Вот это клавиатуры органа, они зовутся мануалы. Вы когда-нибудь играли на клавишных инструментах? Да, играл, на фисгармонии моей бабушки. О, фисгармония это тоже орган. Маленький органчик. Маленький, как вы, Чарли? Вы смеетесь надо мной! О нет, я просто веселюсь. А так я весьма серьезен. А кто вы по профессии? Я? А зачем вам знать? Он протянул короткопалую руку, взял руку ученика в свою и медленно, осторожно положил на мануал. Нажмите клавишу. О! Ну и звук! Просто львиный рык! Продолжайте держать, я сейчас переключу регистр. Он вдвинул штифт в панель и выдернул другой. Пчелиное гуденье сменилось флейтовой жалобой. Ученик растянул губы в улыбке, и он увидел безупречную белую подковку зубов. Голливудские зубы; голливудская улыбка. Все на свете Голливуд, и в Голливуде все в интимных отношениях. Кто так говорил? А, это там, в прежней жизни, в грязной и карнавальной консерваторской общаге. Кажется, тот вечно потный кудрявый ангел. Его вечный ангел. Бескрылый поводырь его крылатой судьбы. А разве у тебя есть судьба? Судьба есть у всех, что ты несешь, Чарли?! От мужчины, сидящего рядом на широкой органной скамье, шел грозный и опасный ток. Его рука дрожала, и рука ученика вспыхивала под его ладонью взлизом забытого костра. Вы сможете взять аккорд? Что такое аккорд? Это три, четыре клавиши нажать одновременно. Мужчина нажал три клавиши, и под сводами церкви взлетели яркие, солнечные голуби. Мажор! Торжество! Господи, благодарю Тебя! Ученик ушел. Он остался один. Руки сами, вслепую, нашарили во тьме миров нужную музыку. Фаминор, пой мне о несбывшемся. Пой, хорал, пой, мой слепой Иоганн Себастьян. Пой, как я жил в жизни той. Той жизни больше нет; а какая есть? А разве жизнь есть у меня? Разве не черная нефть, не 65
У Камина черное масло океанских соленых клавиш есть у меня под ладонями, под грудью, под одиноким, хищно поджатым под тугим ремнем животом? * * * «Мама, я тебя очень жалею. Ты у меня совсем одинокая. Может, тебе завести собачку? Или кота? Давай, я подарю тебе отличного породистого кота, британца, или черного бархатного, бомбейского, эта порода сейчас очень в моде! Но лучше собачку. Такую милую, кудрявую! Болонку, а может, французского пуделя, а может, спаниеля! Спаниели такие нежные! Они такие любящие! Прямо как люди! Их держат даже за нянек, они умеют ухаживать за детьми!» * * * Ученик приходил к нему два раза в неделю. И оба этих дня становились святыми для него. Святые дни, шептал он себе, о, как же он смеется над моим косноязычным английским, как его смешат мои коротенькие ножки! Я колобок, я коротышка. Я просто Чарли, и как же много денег он платит мне за урок! Он отдавал двадцать процентов мистеру Пересу, и мистер Перес приводил к нему новых учеников; и он брал не всех, а только мужчин, и только молодых, и только красивых. А тот, кто пришел к нему самым первым, был совсем не красивый и не особо молодой; седина на висках, седая щетина, седые волоски на руках, когда закатывал рукава фирменной клетчатой рубахи до локтей, чтобы играть не мешали. Ученик по профессии был астроном и работал в университете. Начитанный, надменный, насмешливый, ученый сухарь. Какая муха укусила его, и он отвернул селедочное узкое лицо от звезд и решил на склоне лет заняться музыкой? Решено – сделано. Два раза в неделю – приход св. Марии в Nutley. Два раза в неделю сладкой, полоумной пытки. Он не мог прикоснуться к его руке без дрожи. Он не мог слушать его игру без огня, что отчаянно, мгновенно разливался под сердцем, в подреберье. Он боялся сказать ему нечто жесткое и обидное, если урок бывал не выучен. Но самое страшное – он не мог смотреть на него. Он пытался. Поднимал железные веки. Перед глазами сразу же полыхало яростное, яркое, ядовитое, и глаза убегали вниз и вбок – постыдно, позорно, плачевно. Впервые в жизни он не мог посмотреть на человека просто так. Что у меня с глазами?! Может, у меня начинается глаукома?! Может, я псих, и мне надо в больницу?! Но я же могу глядеть на других людей! Могу! Могу! Так они и занимались: он, глядя в сторону, цедил сквозь зубы замечания, ученик сверху вниз, как на клопа, смотрел на него. Говорил глазами: хоть ты и гениален, маленький паучок, человечья козявка, а все же ты мое развлечение, и я тебя купил. А он закрывал глаза, и под тьмою век метались кровавые молнии: ты меня купил, а я тебя… ты меня купил, а я тебя… а я тебя… а я… * * * Этот чертов астроном вошел неслышно, будто бы крался по полу церкви в мягких войлочных тапочках. Чарли обернулся, когда было уже поздно: ученик подошел, и его конская рожа обиженно вытянулась: он не успел учителя напугать. Гавкнуть, крякнуть уткой или что-нибудь еще такое отмочить. Педагог потер холодные ладони. Ученик сел за орган. Педагог молча взял руку ученика и переложил с нижнего мануала на верхний. Ученик покосился на учителя насмешливо. Зачем вы смеетесь? Я не смеюсь, вам кажется. Ученик заиграл, и плохо. Учитель толкнул его в плечо. Слезайте, я покажу, как. Я не обезьяна, и я не обязан вас копировать. 66
У Камина Чарли постарался, чтобы голос не дрожал. Я и не призываю вас обезьянничать! Я хочу, чтобы вы послушали! Вы думаете, у меня нет ушей? Лучше покажите мне руками, пальцами! Как двигаться! Что делать! Музыка - это не физика. Музыка - это не телодвижения. Музыка, это... Он перебил его грубо. Плевался словами. Желтели длинные зубы в полутьме церкви. Провалитесь вы со своей дохлой романтикой! Вы думаете, вы музыкант? Вы тут церковный тапер! Сидите и заполняете паузы! Бормочете косноязычно! А прихожане в это время молятся, сплетничают или вяжут носок! Все на свете именно физика! Даже звезды! Это раскаленные куски плазмы! А вы, мистер, небось, ахаете ночами: ах-ах, любовь, алмазы, жемчуга, черный бархат! Слова хлестали наотмашь. Чарли сидел и думал: вот так, должно быть, бичевали века назад Христа. Это и правда больно. Невыносимо. А теперь этот Бог деревянный, лакированный и бесчувственный. К Его деревянным ногам, разрисованным краплаком, кладут бумажные цветы. Ученик попытался захохотать. Это у него получилось. Смех висел во мраке, белые восковые свечи казались сальными колбасками. Ученик встал. Зацепил ногой ногу учителя. Продолжал жестоко и странно хохотать. Учитель стоял рядом с органом. Не поднимал глаз. Маленькая куколка; игрушечный солдатик; рыбку выловили из моря музыки и бросили на деревянный берег, и она ловит предсмертным ртом воздух. Ученик ушел. Учитель, все так же стоя близ инструмента, закрыл руками глаза. И так стоял; и качался, как пьяный. А потом тихо сел за орган и стал играть Фантазию и фугу соль-минор Иоганна Себастьяна. * * * После скандала, учиненного учеником, они почти не говорили на уроках. Астроном шевелил пальцами и двигал ногами, Чарли изредка холодно поправлял его. Когда астроном переставал играть, они оба слушали тишину. И однажды тишина сыграла с ними злую шутку. Она наступила внезапно и бесповоротно, и в тишине Чарли поднял ногу; он хотел поставить носок на педаль, на басовую клавишу «до», именно с этого подземного звука начинается Баховская Пассакалья, а вместо этого коснулся ногой ноги астронома. Астроном вздрогнул. Странный вздрог Чарли поймал, как бабочку счастья. Астроном отвернул от Чарли лицо, будто стеснялся, робел. Чарли нашел рукой его руку. Астроном не отнял ее. Воздух сгустился. Чарли крепко, до боли руку чужую сжал. Астроном на пожатье ответил. Они оба сидели за органом и глупо, дико пожимали друг другу руки. Чарли стремительно наклонился и припал губами к сухой, скелетной, цепкой, старой мужской руке. Он ощутил странный ожог на затылке. Астроном поцеловал его. Как ребенка! Жалел? Насмешничал? Издевался? Чарли дернул головой. Чуть не свалился с органной скамейки. Их лица оказались друг против друга. Астроном выдохнул. Воздух от его губ долетел до рта Чарли. У Чарли в голове загудело, как в органной трубе. Он терял сознание. Он знал: вот-вот, еще немного. Что немного? Куда бежать? Бежать было некуда. Чарли сунулся вперед и вверх и нашел ртом угол чужого рта. Родного?! Да! Да! Родного! Навек! Навсегда! Сотрясся, как под током. Астроном плюнул вбок, смачный плевок шлепнулся около скамьи. Смачная пощечина. Смачная тьма. Смачная ругань. Смачное безумие. Как оно близко! Терпкое, кислое, соленое. «Наверное, надо плюнуть тоже, только в другую сторону», - пронеслась под стриженым черепом мысль, яркая, как рождественский фейерверк на Бродвее. Простите меня, простите, простите. Вы ничего не знаете обо мне. Ничего. Я и не хочу знать! Я хочу вас... лю... Вы гомосексуалист. Это само по себе ни хорошо ни плохо. Просто я ненавижу гомиков. Я не голубой! Я... Рассказывайте мне сказки! Я... не рассказываю... Ну тогда гермафродит! Я не гермафродит! Я... Замолчите. Слушать не хочу. 67
У Камина Зачем же наши руки?! Зачем же наши губы?! Знаете что, хватит. С меня хватит. Расчет вы получите завтра. Орган, теплый серебряный зверь. Деревянный мой гроб. Стол, на коем ем и пью, врата, из которых выхожу и куда вхожу: раскинутые на полнеба крылья, и вот-вот взлечу, да ведь и лечу уже, я! Лечу! Я взвился, взмыл! Я обогнал и обманул всех, я на свободе! Но почему же я клетке, в твоей железной, золотой, серебряной, деревянной клетке? Почему ты не пускаешь меня ввысь, еще выше, еще, моя милая, обреченная моя музыка? И на что ты обречена? И на что обрекла меня? Я же мужчина, я же настоящий! У меня вот, штаны и башмаки, и щетина на щеках! И груди мои высохли, став жестью и сталью, а кулаки мои крепки, и я могу… Что ты можешь?! Что?! Ты же ничего не можешь! Ты ничего не сделаешь с любовью своею! Ты даже не обнимешь ее – она оттолкнет тебя и захохочет громко и обидно! Ты не уложишь ее на облачное ложе; ты, обвив руками и ногами ее, не взовьешься с ней в голубизну и белизну! И ты никогда, никогда, никогда не войдешь в… …стон. Это орган стонет? Да, это стонет орган. Это твой орган стонет – тот, которого нет у тебя и никогда не будет. Стонет, плачет, кричит. Мучит тебя и жжет; проклинает тебя и прощает. Твой великий, необъятный орган, внутри него сокрыты жизни, тысячи жизней, миллионы, и не ты их родишь, ибо не поднимешь ты свой тяжелый, чугунный орган к небу, не благословишь им чужую плоть и чужое сердце; множество жизней, кишащих в нем, это лишь звуки, это бесплотная, нежная, бессильная, полая, пустая выдумка твоя! Музыка, зачем ты так безжалостно обманула меня! Звучи, пылай, ярись под пальцами моими! Под моими горячими и солеными и мокрыми щеками, под моей плоской одинокой грудью, под моим носом – именно им я нажимаю далекие клавиши, клюю живые обжигающие зерна счастья или горя, уже все равно! Вот он, твой орган, над твоей головой! Он вырос до невероятных размеров, и все же это призрак, его нет на самом деле, нет, как ты не понимаешь, что его нет и никогда не будет! И ты не сможешь нежно коснуться им жизни! И ты не сможешь узнать, каково это – быть внутри теплой, горячей, огненной, жгучей, влажной, текучей, яркой и жаркой любви! Ты не ощутишь, как твердеет лава и снова течет нескончаемо нежной рекой; не замрешь, ловя вкус сердца, ставшего телом, и плоти, ставшей бестелесной, широко распахнутой – на полмира – душой! Родной, жалкий, твердый и мягкий как масло орган! Я прощаю тебя. За то, что тебя нет у меня. За то, что я оказался не тем, чем считал себя. Не тем, кем хотел быть. Чем назначено музыке быть, кроме музыки? Возьми меня, любовь! Я так долго ждал тебя! Я так долго… тебя… ждала… Ждал?.. ждала!.. ждал… Я Чарли… безработный… хожу как волк… голодный… Хожу по ресторанам… и шарю… по карманам… по… * * * Утром мистер Перес пришел в церковь св. Марии раньше обычного – его толкнуло изнутри: иди, старик, там что-то стряслось. Больше всего он боялся, что мистер Чарли уйдет с ночной репетиции пешком, и по дороге домой на него нападут злые люди и изнасилуют, и ограбят, и обидят. Ночной Нью-Йорк – опасная штучка, не для слабонервных. Однако, как мистеру Пересу было известно, мистер Чарли ночью всегда вызывал такси. Перес открыл дверь храма – она не был заперта на ключ. Чарли никогда не запирался. Он такой наивный и добрый, он такой светлый и смешной. Мистер Перес улыбнулся тонкими старыми губами, представив малышку Чарли за органом: похож на обезьянку, а может, на маленькую собачку. Да, на собачку скорей всего; на ловкую, хвостиком виляющую, дрессированную. И палочку в зубах принесет хозяину, и на высокую скамью вскочит. И даже музыку лапками сыграет – умная, вышколенная собачка! Мистер Перес еще издали увидел мистера Чарли за органом. Чарли держал руки на мануалах, раскинув их в разные стороны. Голова органиста покойно, тяжело лежала на пустом, без нот, деревянном пульте. Орган не издавал ни единого звука. Молчал. Молчало все. Высокие церковные своды. Пестики деревянных штифтов. Свечные огарки. Погасшие люстры. Радужные витражи. Черные и белые клавиши. «Как сладко, хорошо спит органист. Утомился. Уснул», - умиленно подумал мистер Перес, 68
У Камина медленно, шаг за шагом, подходя к органу. Высокие, уходящие в туманный зенит серебряные трубы отсвечивали то красным, то синим, то голубино-серым, то слепяще-изумрудным. Дышать можно было легко и чисто, полной грудью, будто бы мистер Перес шел по морскому берегу, по влажной и чистой кромке мокрого живого песка. * * * «…мамочка, рада писать тебе! Сегодня мы ходили в поход на ближнее озеро. Профессор Шиффер читал нам на берегу озера лекцию об отношениях мужчины и женщины. Мне было очень смешно его слушать – что он помнит об этих отношениях, он же ведь уже такой старый! Ребята сказали, что ему восемьдесят девять лет. А выглядит он на пятьдесят пять, не больше. В Америке продолжительность жизни знаешь сколько? У мужчин восемьдесят пять, у женщин восемьдесят восемь лет. Это так много! Это такая большая жизнь! Да, мамусик, совсем забыла тебе сказать. У нас тут сенсация. Такой ужас. Профессор Сандерс, он у нас астрофизику читал, покончил с собой. Он оставил записку, ее полицейские нашли у него под подушкой. Ты представляешь? Он, оказывается, себя убил из-за меня! Написал в той записке: ухожу из жизни из-за Кейт Собатшкин. Люблю ее больше жизни. Мамусенок, но ты знаешь, он за мной даже и не ухаживал как следует! Ну, как мужчины за женщинами! Только, когда я экзамены ему сдавала, протягивал руку и трогал меня за локоть. А на последнем экзамене потрогал за грудь, а я отпрянула и засмеялась, и он засмеялся тоже. Мы все в шутку перевели. Мне неприятно было. Вот и все. Он даже в любви мне ни разу не объяснился! Мамочка, как ты себя чувствуешь? Обязательно покупай себе фрукты! Полезно есть папайю и манго, покупай их обязательно! Когда у тебя следующий концерт? Жаль, я не смогу приехать! Меня хотел сегодня поцеловать вьетнамец Гольф со второго курса, а я вырвалась и убежала. От него пахло чесноком. Или луком, не знаю. Мама, я не могу целоваться без любви! Мама, а человек может прожить без любви?»
Елена Крюкова: поэт, прозаик. Член Союза писателей России с 1991 г. Профессиональный музыкант (фортепиано, орган, Московская консерватория, 1980). Публикации: «Новый мир», «Знамя», «Дружба народов», «Нева», «День и Ночь», «Сибирские огни», «Бельские просторы» и др. Лауреат конкурса «Согласование времен» (Германия, «Русский Autobahn», 2009). Лауреат премии им. Цветаевой (книга «Зимний собор», 2010). Лауреат Кубка мира по русской поэзии (Рига, Латвия, 2012). Лауреат премии журнала «Нева» за лучший роман 2012 года («Врата смерти, № 9 2012). Лауреат премии Za-Za Verlag (Дюссельдорф, Германия, 2012). Финалист литературных премий «Ясная Поляна» (2004, «Юродивая»), «Карамзинский крест» (2009, «Тень стрелы»). Лонг-листер премий «Русский Букер»-2010 и «Ясная Поляна»-2011 (роман «Серафим»), премии им. Бунина 2010, 2011, 2012 (книга стихов «Зимний собор», роман «Юродивая»,.книга стихов «XENIA»), поэтической премии им. Григорьева (2012), премии «Национальный бестселлер»-2014 (роман «Путь пантеры»). В оформлении рассказа использованы картины Владимира Фуфачева www.masterskaya-fufacheva.ru/node/1 www.fufachev.ru/ 69
Located in the mansion which was founded by Potyomkin in the first half of the XVIII century Boutique - hotel “Happy Pushkin” combines modern comfort and atmosphere of the Pushkin epoch. Historical value draws attention: high ceilings, moldings, ornamental tiles and antique furniture. A.S. Pushkin was living here from October 1831 till May 1832; these were the first happy years of his marriage. In the present time the house marked with memorial desk. At our guests’ service we have 35 comfortable rooms (with two separate beds or one of the king size) of 4 categories. Every room has unique planning. In the number the following things can be found: cozy furniture, TV set, Wi-Fi, mini-bar, modern bathroom equipment, telephone, safe, necessary toilet articles, hair dryer, terry towels and slippers. To the extent possible the historical decoration work of the rooms is kept. There is a cozy restaurant in the hotel where every morning the hotel staff serves breakfasts for its gests. Breakfasts are included in the price. In accordance of our guests’ desire breakfast can be set in the room. 70
Персоналии
Russian cuisine
Boutique-hotel “Happy Pushkin” is found in the historical centre of St Petersburg. It’s a 15 minutes’ walk from our hotel to the Hermitage Museum, Saint Isaac's Cathedral and Mariinsky Theatre. The acquaintance with one of the most beautiful cities starts from here.
Boutique-hotel “Happy Pushkin” gives the following supplementary services: baggage delivery to your room, luggage keeping, parking in the inner protected court, ordering a taxi, transfer from the airport/railway station to our hotel, ordering air and railway tickets, ordering tickets to the theatres and concerts, long-distance phone calls and international calls, organization of excursion tours, services of guide-interpreters. The photos of our room and more information you can find on our site: www.happypushkin.com. Placing service (24-hour):
Tel: (812) 777-17-99 Fax: (812) 570-15-76 booking@happypushkin.com
Russia 190000 Sankt-Peterburg 53 Galernaya Street www.happypushkin.com