The Arts, Culture and Tourism Russian-Canadian Magazine
Spring 2017 Issue 54
T ribute to
Stravinsky
2
Инфо: www.st-petersburgfriends.com 647-528-7210 Алексей Дымов Spring 2017
spbmagazine.ca
3
8 FROM THE EDITOR’S DESK
#PRAYFORSAINTPETERSBURG
КАНАДА-150
10
10
Аркадий Черкасов. Национальный гимн Канады: два несхожих текста, два различных географических восприятия страны
CANADA-150
11
Arkady Cherkasov. National anthem of Canada: two different wording versions, two different geographical perceptions of the country
ТРЕТЬЯКОВСКАЯ ГАЛЕРЕЯ | НАШИ ПУБЛИКАЦИИ
16
Наталья Буянова. Дневники Марины Николаевны Гриценко. Военные будни в записях внучки П.М. Третьякова
THE TRETYAKOV GALLERY | EXCLUSIVE PUBLICATIONS
24
Natalya Buyanova. Marina Gritsenko's Diaries The Days of War as Recorded by Pavel Tretyakov's Granddaughter
TRIBUTE TO STRAVINSKY
30
Igor Stravinsky – the World-Famous Genius. On the material of the Classic Jewellery House "Lobortas"
16
Искренняя благодарность преданному коллективу переводчиков, корректоров, авторов статей и рассказов, фотографов и дизайнеров, чей самоотверженный труд помог выпустить этот номер журнала. 6
Spring 2017
30
T h e A r t s , C u l t u r e a n d To u r i s m R u s s i a n - C a n a d i a n M a g a z i n e
www.spbmagazine.ca Founder and Publisher: S & S Tovmassian
ДАНЬ СТРАВИНСКОМУ
34
Ольга Завьялова. Двоюродная сестра, Коко Шанель и чужая жена. Кого любил Стравинский
МУЗЫКА И СУДЬБА
38
Наталия Брагинская. О визите Игоря Стравинского в Ленинград в 1962 году
ФОНД ГРАНИ ПРЕДСТАВЛЯЕТ
40
Сюзанна Серова. Мастер детского портрета
FOUNDATION “GRANY. ART-CRYSTAL-BRUT” PRESENT
45
Suzanna Serova. A Master of Children’s Portraiture
ВЫСТАВКА
52
58
Не только Сарьян. Творчество армянских импрессионистов открывают публике Сад наслаждений Карлы Толомео
EXHIBITION
59
The garden of pleasures of Carla Tolomeo
TRAVEL-2017
66 67
«Зачем мне в Соборе экскурсовод?» "Why would I need a guide in a Cathedral?"…
58
Creative Director: Sophia Dmitrieva-Tovmassian Contributors: Arkady Cherkasov Anna Sen Lina Tilly Luba Artemieva Marsha Gershtein Natalya Buyanova Suzanna Serova Layout and Design: Anna Sen Website Support: Mexley Marketing Inc. The St Petersburg’s magazine Chapter in Saint-Petersburg (Russia) Luba Artemieva The magazine “St Petersburg” is distributed free of charge to libraries, business and entertainment centers, tourist and information agencies. The magazine is honoured to be presented at the Embassy and the Consulates of the Russian Federation in Canada, on Russian and international airlines. The magazine can be subscribed and/ or it can be found in specialized stores and video salons, at concerts and performances. Price $10.00 CAD Address: 120 Shelborne Ave. Suite # 1014. Toronto, ON, M6B 2M7. Phone: 416 782-0083 E-mail: spbmagazine@gmail.com Advertisers are responsible for the content and design of the advertising. The opinion of editorial staff may not necessarily coincide with opinion of authors of the published materials. All rights reserved. Глубокое уважение к авторам публикаций не обязывает редакцию разделять их мнение.
Special thanks to the team of translators, proofreaders, authors of articles and stories, photographers and designers, whose self-denying work has helped to publish this issue a future issue.
Cover page: Léon Bakst. "Costume design for the ballet The Firebird", 1910. spbmagazine.ca
7
8
Spring 2017
spbmagazine.ca
9
O Canada
OUR NATIONAL ANTHEM (Bilingual version)
O Canada! Our home and native land! True patriot love in all thy sons command. Car ton bras sait porter l’épée, Il sait porter la croix! Ton histoire est une épopée Des plus brillants exploits. God keep our land glorious and free! O Canada, we stand on guard for thee. O Canada, we stand on guard for thee.
O Canada
«A MARI USQUE AD MARE». Это национальный девиз Канады, начертанный на ее гербе. В переводе с латыни на английский – официальный язык всех, за исключением Квебека, провинций и территорий канадской Федерации, это будет: «From sea to sea», что по-русски означает «От моря до моря».
10
Spring 2017
OUR NATIONAL ANTHEM (English version)
O Canada! Our home and native land! True patriot love in all thy sons command. With glowing hearts we see thee rise, The True North strong and free! From far and wide O Canada, we stand on guard for thee. God keep our land glorious and free! O Canada, we stand on guard for thee. O Canada, we stand on guard for thee.
OUR CANADA
ARKADY CHERKASOV
NATIONAL ANTHEM OF CANADA:
Two Different Wording Versions,Two Different Geographical Perceptions Of The Country THE HISTORY OF THE EMERGENCE OF THE NATIONAL ANTHEM OF CANADA AND THE VERY CONTENT OF ITS LYRICS (IN PLURAL, SINCE THERE ARE TWO OFFICIALLY ADOPTED VERSIONS OF "O CANADA" (ENG.) AND "Ô CANADA" (FR.), NOT QUITE SIMILAR IN THEIR CONTENT IN FRENCH AND IN ENGLISH) PERFECTLY REFLECT THE UNIQUE BI-NATIONAL CHARACTER OF THE CANADIAN STATE AND ITS COMPLEX PATH TO INDEPENDENCE. Throughout the years of British colonial rule in Canada, as in other parts of the British Empire, at official ceremonies, public gatherings and even at the end of theatrical performances the tune of "God Save the Queen" was performed – the British anthem that first sounded in London Covent Garden in 1745, then spread to British possessions (including Canada) during the reign of Queen Victoria (1837-1901). The tradition of solemn performance of this anthem was preserved in Canada even after it had acquired the status of the British dominion (1867) because the Canadian National Confederation had not come up with its own national anthem.
attack on Quebec in 1759). And the chorus states that “the thistle (the symbol of Scotland), shamrock (the symbol of Ireland), and rose (the symbol of England) entwine the Maple Leaf (the symbol of Canada) forever”. Lily (the symbol of France –fleur-de-lis) was not mentioned in the text, although it was present in its original version.
In the first half-century of the existence of the dominion, song "Maple Leaf Forever", compiled in 1867 by a young school teacher from Toronto, Scotland-born Alexander Muir, claimed the role of its "national song". It quickly spread through the English-speaking part of Canada and was even used as a battle march of the Canadian units that participated in the Anglo-Boer War (18991902). Even now, its melody sounds in Canadian radio and television broadcasts but usually the melody alone, with no lyrics as the text is tinged with Anglo-Saxon chauvinism and can annoy representatives of the other "founding people" of Canada - French Canadians. The problem is that its first line praises the conqueror of French Canada English general Wolfe - (who died in the spbmagazine.ca
11
КАНАДА-150
АРКАДИЙ ЧЕРКАСОВ
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ГИМН КАНАДЫ:
два несхожих текста, два различных географических восприятия страны
ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО ГИМНА КАНАДЫ И САМО СОДЕРЖАНИЕ ЕГО ТЕКСТА (ТОЧНЕЕ – ТЕКСТОВ, ПОСКОЛЬКУ ОН ИМЕЕТ ДВА ОФИЦИАЛЬНО ПРИНЯТЫХ ВАРИАНТА «O CANADA» (АНГЛ.) ИЛИ «Ô CANADA» (ФР.), НЕ ВПОЛНЕ СОВПАДАЮЩИХ ПО СОДЕРЖАНИЮ – ФРАНЦУЗСКИЙ И АНГЛИЙСКИЙ) КАК НЕЛЬЗЯ ЛУЧШЕ ОТРАЖАЮТ УНИКАЛЬНЫЙ ДВУНАЦИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР КАНАДСКОГО ГОСУДАРСТВА И ЕГО СЛОЖНЫЙ ПУТЬ К НЕЗАВИСИМОСТИ. В годы британского колониального владычества в Канаде, как и в других уголках Британской империи, на официальных церемониях, публичных собраниях и даже в завершение театральных представлений исполнялась мелодия британского гимна «Боже, храни королеву» (“God Save the Queen”) – впервые прозвучавшего в лондонском Ковент-Гардене в 1745 году и получившего широкое распространение (в том числе и в Канаде) в годы правления королевы Виктории (1837-1901). Традиция торжественного исполнения этого гимна сохранилась в Канаде и после приобретения ею статуса британского доминиона (1867): собственного национального гимна Канадская Конфедерация не обрела. В первые полвека существования доминиона на роль его “национальной песни” претендовала сложенная в 1867 году молодым школьным учителем из Торонто, уроженцем Шотландии Александром Муиром (Alexander Muir) песня «Кленовый лист навеки» (“Maple Leaf Forever”). Она быстро распространилась в англоязычной части Канады и использовалась как боевой марш канадских частей, участвовавших в англо-бурской войне (1899-1902).
12
Spring 2017
Ее мелодию можно услышать в передачах канадского радио и телевидения и сейчас, но, как правило, без слов, поскольку ее текст окрашен англосаксонским шовинизмом и может раздражать представителей другого “народа-основателя” Канады – франкоканадцев. Дело в том, что в первой же ее строке воспевается английский генерал Вулф – завоеватель Французской Канады (погибший при штурме Квебека в 1759 году). А в припеве поется о том, что с кленовым листом (эмблемой Канады) “навеки сплетены” thistle - чертополох - эмблема Шотландии, shamrock - шамрок (клевер-трилистник) - эмблема Ирландии и rose – роза – эмблема Англии. Символ Франции fleur-de-lis - лилия – в тексте не упоминается, хотя она присутствовала в его первоначальном варианте.
Канада имеет самую короткую в мире границу с Россией: ее длина 0 километров. Это – северный полюс, где стыкуются границы полярных владений России и Канады.
CANADA-150
Perhaps, in contrast to this "national song" of English Canadians the "national song" (chant national) of French Canadians - "O Canada!" was composed. It was first performed on June 24, 1880, at a SaintJean-Baptiste Day banquet in Quebec City organized by Saint-JeanBaptiste Society where Governor General of Canada Marquis of Lorne and Princess Louise were present. The organizing committee assigned the task of preparing a performance of "a national song that would express the aspirations of the French Canadian people" to the wellknown Quebec composer Calixa LavallĂŠe (1842-1891) who composed the melody in one night, and the former supreme judge of the province Adolphe-Basile Routhier who wrote the lyrics, - and thus the national anthem "O Canada!" was born. It premiered on the national holiday of French Canadians - June 24, when the province of Quebec celebrates John the Baptist who is considered to be the patron saint of French Canadians. Jean-Baptiste celebration is rooted in the pagan past and is the holiday of the summer solstice in many European nations. For the next two decades, "O Canada!" gained immense popularity in the province of Quebec, but did not go beyond it. It was performed only in French. On the territory of Nunavut, the official version in the local language of Inuktitut is also adopted, which is sung along with the English and French versions.
Over time, its majestic and yet elegant melody conquered the English part of Canada also, gradually replacing "Maple Leaf Forever." At the beginning of the last century, 20 versions of the translation of its lyrics into English were published - most of them were free-style translations and, more often, original texts to the same melody. Among the latter was officially accepted (with some amendments) the text written by Montreal lawyer Robert Stanley Weir and published by him in 1908 on the occasion of the 300th anniversary of the founding of Quebec City, the oldest city in Canada. This text was adopted by the Association of Canadian Clubs and since 1921 had been included in school textbooks. In 1927 it was officially published in a book dedicated to the celebration of the "diamond jubilee" (the 60th anniversary of the Canadian Confederation). The melody of the anthem was played by the chimes ("carillon") on the Peace Tower crowning the building of the Canadian Parliament. It was performed at hockey games and other sports and cultural events. However, Canada had not officially adopted it as its national anthem until recently. It was not until 1964 that the Canadian government submitted to the House of Commons a motion to adopt (along with a resolution on the national flag) a resolution recognizing "O Canada!" as the national anthem and "God Save the Queen" as a royal anthem. However, the corresponding Act was not adopted by the parliament at that time (even spbmagazine.ca
13
КАНАДА-150
Возможно, в противовес этой “национальной песне” англоканадцев и была сложена “национальная песнь” (chant national) франкоканадцев – «О Канада!». В 1880 году Общество Св. Жана-Батиста (Saint Jean-Baptiste) (Иоанна Крестителя, считающегося святым покровителем франкоканадцев) организовало в Квебеке большие празднества, на которые прибыли генерал-губернатор Канады маркиз Лорн и принцесса Луиза. На организационный комитет Общество возложило задачу подготовить исполнение “национальной песни, которая выражала бы чаяния франкоканадского народа”. Известный квебекский композитор Каликса Лавайе (Calixa Lavallée) (1842-1891) за одну ночь сочинил мелодию, а бывший верховный судья провинции Адольф-Базиль Рутье (Adolphe-Basile Routhier) написал к ней слова, - и так родился гимн «О Канада!», впервые исполненный в день национального праздника франкоканадцев – 24 июня - День Жана-Батиста, уходящий корнями в языческое прошлое – праздник летнего солнцестояния у многих европейских народов. В течение двух последующих десятилетий гимн «О Канада!» приобрел огромную популярность в провинции Квебек, но не выходил за ее пределы; исполнялся он только на французском языке.
Конверты с письмами, адресованные правительству, можно отправлять бесплатно.
14
Spring 2017
Со временем его величественная и вместе с тем изящная мелодия покорила и “английскую” Канаду, постепенно
вытесняя “Кленовый лист навеки”. В начале 20-го века было опубликовано 20 вариантов перевода его текста на английский язык – в большинстве это были вольные переводы, а чаще оригинальные тексты на ту же мелодию. К числу последних относится и позднее официально принятый (с некоторыми изменениями) текст, написанный монреальским юристом Робертом Стэнли Уиром (Robert Stanley Weir) и опубликованный им в 1908 году по случаю 300-летия основания Квебека – стариннейшего города Канады. Этот текст был принят Ассоциацией канадских клубов и с 1921 года печатался в школьных учебниках. В 1927 году вышло его официальное издание, посвященное празднованию “бриллиантового юбилея” (60-летия Канадской Конфедерации). Мелодию гимна стали выбивать куранты (“карильоны”) на Башне мира, венчающей здание Канадского парламента; стала она исполняться и на хоккейных матчах, а также других спортивных и культурных мероприятиях. Однако официально принятого национального гимна Канада до недавнего времени не имела. Лишь в 1964 году канадское правительство внесло в палату общин предложение принять (одновременно с резолюцией в национальном флаге) резолюцию о признании «О Канада!» в качестве национального гимна, а «Боже, храни королеву» в качестве королевского гимна. Однако соответствующего Акта (закона) парламентом тогда принято не было (хотя текст гимна в несколько модифицированной форме и был одобрен парламентом в 1967 году).
CANADA-150
though the text of the anthem was slightly modified and approved by the Parliament in 1967). Only on June 27, 1980 - 100 years and 3 days after its first performance - "O Canada!" received the official status of the National Anthem of Canada, fixed by the special "Act on the National Anthem", which came into force on that day, 3 days before the next celebration of Canada Day (July 1, the national holiday of the country) and 3 days after the celebration of JeanBaptiste Day (the national holiday of the French Canadian province of Quebec). Obviously, this date - exactly "halfway" between the two holidays - was chosen intentionally. It is curious that the French and English versions of the Canadian anthem are dissimilar not only "in letter" but also "in spirit" - a unique phenomenon for an anthem of one and the same country. Each of these versions expressed its own special geographical perception of Canada to those of its "founding nations", in whose language it was written. If the English text glorified Canada "from sea to shining sea (from the East to the West Coast", "Great Prairies" and - thrice! - "True North, strong and free" ("true" in the sense of "true to the British queen"), then the French version contained neither words about Canada "from sea to sea", nor any mention of the Prairies and the North. This is not surprising since the English Canadian nation, assimilating later settlers, spread throughout the country, while 85% of the whole French Canadian people are concentrated where their nation was born almost four centuries ago - in the valley of St. Lawrence River. Hence the first French line “Ô Canada! Terre de nos aïeux" (O Canada! The land of our ancestors!" as compared to the beginning of the English text: "O Canada, our home and native land! " since in fact a very significant part of English-speaking Canadians comes from the families of the first, second and third generations of settlers, and their "land of ancestors" is located overseas, while French immigration practically ceased well over two centuries ago. In the French version of the anthem, the "gigantic river" (St. Lawrence) - the "blessed cradle" of the nation was exalted. It also mentioned the "holy patron" (St. John) and contained the words that the citizen of the country is "the enemy of tyranny" and "intends to protect his proud freedom." These words were not in the English text. Thus, with the sounds of the same national anthem, French Canadians and English Canadians thought "each about his own". Still, it can be said that the official adoption in 1980 (113 years after the formation of the Canadian Confederation!) of a single melody of spbmagazine.ca
15
КАНАДА-150
И только 27 июня 1980 года – через 100 лет и 3 Но все эти старые разногласия выглядят невинХодит слух, что дня после его первого исполнения – «О Канакупюры достоинством ными детскими ссорами в сравнении с последда!” получил официальный статус национальними изменениями и проблемами, с которыми в 100 канадских ного гимна Канады, закрепленный специальстолкнулся Национальный Гимн Канады в наши долларов пахнут ным «Актом о национальном гимне», вошедшим клёным сиропом, но политически корректные времена. В июне 1990 в силу в этот день, за 3 дня до очередного Банк Канады отрицает года Торонтский городской совет проголосовал празднования Дня Канады (1 июля, общенаци12 голосами против 7 за предложение рекоменэтот факт. ональный праздник страны) и через 3 дня после довать канадскому правительству заменить слопразднования Дня Жана-Батиста (национальва «наш дом и родину» на «наш дом и заветную ного праздника франкоканадского Квебека). Очевидно, эта дата землю» и «вызываешь во всех своих сыновьях» на «вызываешь точно “на полпути” между двумя праздниками, была избрана во всех нас». Советник Говард Моско сказал, что слова «родная не случайно. земля» не подходят для многих канадцев, которые не были рождены на этой земле, и что слово «сыновья» намекает на то, что Интересно, что французский и английский варианты текста ка- «женщины не могут чувствовать истинный патриотизм или люнадского гимна не совпадали не только “по букве”, но и “по духу” бовь по отношению к Канаде». Сенатор Вивьен Пой также кри– явление, уникальное для гимна одной и той же страны. Каж- тиковала английский текст гимна как сексистский, и в 2002 году дый из этих вариантов выражал свое, особое географическое она представила законопроект, предлагающий изменить фразу восприятие Канады тем из ее “народов-основателей”, на языке «вызываешь во всех своих сыновьях» на «вызываешь во всех которого он был сложен. Если в английском тексте воспевалась нас». В конце 2000-х годов религиозные ссылки в гимне (на Бога Канада “от восточного до западного моря”, “великие прерии” и – на английском и на христианский крест на французском языке) трижды! – “верный север, сильный и свободный” (“The True North подверглись критике со стороны атеистов. strong and free”, причем “верный” в смысле “верный британской королеве”), то во французском не было слов ни о Канаде “от Было объявлено о том, что в Тронной речи, представленной геморя до моря”, ни о прериях, ни о севере. Это неудивительно: нерал-губернатором Мишель Жанм 3 марта 2010 года, был заведь англоканадская нация, ассимилируя позднейших пересе- планирован парламентский пересмотр текста для нахождения ленцев, распространилась по всей территории страны, тогда как «гендерно-нейтральной формулировки государственного гим85% всех франкоканадцев сосредоточены там, где почти четы- на». Тем не менее, три четверти канадцев, опрошенных после ре века назад зародилась их нация. – в долине реки Святого выступления, возражали против этого предложения, и два дня Лаврентия. Отсюда первая же французская строка: «О Канада! спустя офис премьер-министра объявил, что Кабинет решил не Страна наших предков!» (в английском тексте иначе: “О Канада! оставить все как есть. Наш дом и родная земля!” - ведь очень значительная часть англоязычных канадцев происходит из семей переселенцев 1-го, Однако в мае 2016 года депутат Парламента Канады от либеральной партии Мориль Беланже 2-го и 3-го поколений, и для них “страна предков” - скорее за Гражданам Канады внес на рассмотрение частный морем, тогда как французская иммиграция практически прекраоткрыт безвизовый законопроект C-210, предлатилась намного более двух веков назад). Во французском тексте въезд в 187 стран. гающий изменить два слова в гимна воспевается “гигантская река” (Св. Лаврентия) – “благо«O Канада». Он сказал, что эти словенная колыбель” нации. Упоминается в нем и “святой покровитель” (Св. Иоанн) и содержатся слова о том, что гражданин предложенные изменения сделают гимн более гендерно нейстраны – “враг тирании” и “намерен охранять свою гордую сво- тральным, если слова «твои сыновья» заменить на «нас». В боду”. Этих слов нет в английском тексте. июне 2016 года законопроект был принят в третьем чтении при голосовании в Палате общин 225 голосами против 74, а в декаТаким образом, при звуках одного и того же национального гим- бре 2016 года он был одобрен. на франкоканадец и англоВ связи с политкоррек- канадец думали “каждый На территории Нунавут принята также официальная версия на тностью в Канаде не- о своем”. И все же можно местном языке инуктитут, которая поётся наряду с английской и прилично называть не сказать, что официальное французской версиями только негров неграми, принятие в 1980 году (через но и эскимосов эски- 113 лет после образования мосами, а индейцев Канадской Конфедерации!) индейцами. Эскимосов единой мелодии национального гимна – были еще принято именовать инуитами, а индейцев — одним шагом к укреплению своеобразного “диалектипервой нацией. ческого единства” огромной и разноликой страны. 16
Spring 2017
CANADA-150
the national anthem was another step towards strengthening the unique dialectical unity of the country huge and diverse. But all these old differences look innocent in comparison with the latest changes and challenges the National Anthem of Canada has encountered in our politically correct times. In June 1990, Toronto City Council voted 12 to 7 in favour of recommending to the Canadian government that the phrase "our home and native land" be changed to "our home and cherished land" and that "in all thy sons command" be partly reverted to "in all of us command". Councillor Howard Moscoe said that the words "native land" were not appropriate for the many Canadians who were not Canada-born and that the word "sons" implied "that women can't feel true patriotism or love for Canada." Senator Vivienne Poy similarly criticized the English lyrics of the anthem as being sexist and in 2002, she introduced a bill proposing to change the phrase "in all thy sons command" to "in all of us command." In the late 2000s, the anthem's religious references (to God in English and to the Christian cross in French) were challenged by secularists. In the speech from the throne delivered by Governor General MichaĂŤlle Jean on March 3, 2010, a plan to have the Parliament review the "original gender-neutral wording of the national anthem" was announced. However, three-quarters of Canadians polled after the speech objected to the proposal and two days later, the prime minister's office announced that the Cabinet had decided not to restore the original lyrics. Yet, in May 2016, Liberal MP Mauril BĂŠlanger introduced a private member's Bill C-210 to change two words in "O Canada". These proposed changes are said to make the anthem more gender-neutral by changing the words "thy sons" to "of us". In June 2016, the bill passed its third reading with a vote of 225 to 74 in the House of Commons and in December 2016, it was approved. In the Nunavut territory the official version in the local language of Inuktitut is also adopted, which is sung along with the English and French versions. Trans. Marsha Gershtein spbmagazine.ca
17
ТРЕТЬЯКОВСКАЯ ГАЛЕРЕЯ | НАШИ ПУБЛИКАЦИИ |
НАТАЛЬЯ БУЯНОВА
Дневники Марины Николаевны Гриценко. Военные будни в записях внучки П.М. Третьякова В ОТДЕЛЕ РУКОПИСЕЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ТРЕТЬЯКОВСКОЙ ГАЛЕРЕИ ХРАНИТСЯ УНИКАЛЬНЫЙ ДОКУМЕНТ ЭПОХИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ - ДНЕВНИКИ ВНУЧКИ ОСНОВАТЕЛЯ МУЗЕЯ ПАВЛА МИХАЙЛОВИЧА ТРЕТЬЯКОВА МАРИНЫ НИКОЛАЕВНЫ ГРИЦЕНКО (1901-1971). ПРАКТИЧЕСКИ ВСЯ ЕЕ ЖИЗНЬ БЫЛА СВЯЗАНА С ИСКУССТВОМ. СЛЕДУЯ СЕМЕЙНОЙ ТРАДИЦИИ, ОНА НЕ ПРОСТО ДРУЖИЛА С ХУДОЖНИКАМИ, НО И ПОМОГАЛА ИМ СПРАВЛЯТЬСЯ С ТЯЖЕЛЫМИ УСЛОВИЯМИ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ. ЕЕ ЗАПИСИ - ЖИВОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО СОБЫТИЙ, ПРОИСХОДИВШИХ ТОГДА В НАШЕЙ СТРАНЕ.
А.Ф. ПАХОМОВ
Салют 27 января 1944 года в честь снятия блокады 1944–1945 Бумага, автолитография 85,1 x 60,8 ГТГ
ALEXEI PAKHOMOV
Fireworks on January 27 1944, celebrating the lifting of the siege. 1944-1945 Auto-lithograph on paper 85.1 × 60.8 cm Tretyakov Gallery 18
В годы войны Марина Николаевна Гриценко жила и работала в Москве. Об этом периоде повествуют ее дневники, которые она вела на протяжении четырех лет (1943-1946). По долгу службы и по зову сердца М.Н. Гриценко вела переписку со многими художниками-фронтовиками, поддерживала их всеми возможными способами, не только помогая с размещением, пропитанием и организацией выставок, но и просто добрым словом придавая уверенности и сил. Она была дружна с такими выдающимися советскими художниками, как П.П. Соколов-Скаля, Г.С. Верейский, Я.Д. Ромас, И.А. Серебряный, И.В. Титков, С.Б. Телингатер, А.Ф. Пахомов, В.Н. Кудревич, В.А. Серов, В.Н. Прошкин, В.И. Малагис, В.И. Курдов. И.В. Титков в своих воспоминаниях1 отзывался о Марине Николаевне как о добром, отзывчивом человеке, оказавшем ему неоценимую поддержку в трудное время.
Spring 2017
Как пишет сама М.Н. Гриценко, она «родилась и выросла в художественной среде»2. Ее родители Любовь Павловна, дочь П.М. Третьякова, и Николай Николаевич Гриценко, художник-маринист. Раннее детство Марина провела в основном за границей и в петербурге. В 1918 году она перебралась в Москву, окончила здесь гимназию и поступила на работу в Главное управление текстильной промышленности ВСНХ СССР. Но семейные традиции привели ее на работу в Союз деятелей прикладного искусства. В 1927 году М.Н. Гриценко перенесла тяжелую болезнь, длившуюся несколько месяцев и оставившую серьезные осложнения на долгие годы. В 1929 году Марина Николаевна перешла на работу в издательство Госплана. В дальнейшем ее жизнь оказалась навсегда связанной с организаторской и публикаторской деятельностью. В 1930 году
spbmagazine.ca
19
ТРЕТЬЯКОВСКАЯ ГАЛЕРЕЯ | НАШИ ПУБЛИКАЦИИ |
М.Н.ГРИЦЕНКО Комякино. 1939
Фотография ОР ГТГ. Публикуется впервые
MARINA GRITSENKO Komyakino. 1939 Photograph Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery First publication
было образовано издательство ИЗОГИЗ, и она заняла в нем должность секретаря редакции журнала «Бригада художников». Одновременно, с конца 1932 года, она работала заведующей редакцией журнала «искусство» в московском областном союзе советских художников (ССХ). В 1936 году по состоянию здоровья М.Н. Гриценко пришлось оставить занимаемые посты и стать старшим редактором-организатором в издательстве «Искусство». В 1939-м она перешла в Оргкомитет ССХ СССР, где до конца жизни занимала должность референта. Во время Великой Отечественной войны Марина Николаевна осталась в Москве в оперативной группе Оргкомитета ССХ. Она участвовала в подготовке выставки «Героический фронт и тыл», которая проходила в Третьяковской галерее, была командирована в Киев для организации V пленума ССХ Украины. Летом 1943 года Гриценко провела неделю в Ленинграде: разбирала архив семьи Третьяковых, обнаруженный в Эрмитаже. 1 января 1943 года Марина Николаевна начала вести дневники. Ежедневно она фиксировала, как прошел ее день: встречи, поездки, телефонные разговоры, полученные письма, дела в оргкомитете, события на фронте и, конечно, мысли и переживания. В личном фонде М.Н. Гриценко хранятся двенадцать тетрадей, исписанных мелким, убористым почерком. Иногда из-за отсутствия тетради или блокнота ей приходилось самой склеивать разрозненные листы. Возможно, она планировала использовать свои дневники для подготовки сборника «работники искусства в годы Великой Отечественной войны». Марина Николаевна посвятила этой работе много времени, собрала обширный материал, но опубликовать книгу не удалось. Помимо самих дневниковых записей в те20
Spring 2017
тради вложены пригласительные билеты на выставки, программы концертов, вырезки из газет, билеты в театры и черновики писем. Дневники М.Н. Гриценко никогда ранее не публиковались и не использовались исследователями Великой Отечественной войны. А ведь этот материал является источником для изучения не только культурной жизни России того времени, но и быта рядовых граждан со всеми бедами и трудностями военного периода. Это первая публикация отрывков из двух тетрадей, которые рассказывают о жизни многих известных московских и ленинградских художников, о работе Оргкомитета ССХ, подготовке различных выставок и конференций, а также о нехватке самых необходимых товаров, распределении продуктов и одежды, о разрушениях и бомбежках в разных городах. Записи о конкретных событиях сопровождаются рассуждениями Марины Николаевны об ужасах войны, ее последствиях и значении для каждого человека, о цене победы и о том, что будет дальше. Дневники печатаются в соответствии с правилами современной орфографии и пунктуации, с сохранением особенностей авторского стиля. 1943 год. Ленинград3 19.08. Последние дни было холодно, шли дожди. Сегодня стояла чудесная погода, один из тех дней с прекрасным воздухом и легким прохладным ветерком, какие предвещают приближение осени. Высокие кучевые облака бросают резкие, причудливые тени на землю. В светотени ярко блестят водные пространства «Москвы-Волги». Как красива природа этой полосы подмосковья. Живописно чередуются лиственные и хвойные леса с причудливыми очертаниями «морей», озер, каналов, рек, речушек. Вся местность испещрена серебряными водными жилками, напоминая своеобразную нервную систему. Поля уже все убраны, копны на них, как правильно расставленные на доске шашки. Лес еще совсем зелен, и лишь изредка горит одинокая красная осинка да желтеет береза. Чем больше удаляемся мы на север, тем строже и суровее колорит. Пейзаж меняется. Леса редеют, увеличиваются болота, появляется торф. архитектура церквей теряет округлость и мягкость ампира. как хороша русская природа, а с высоты прелесть ее еще нагляднее. Теперь все отчетливее следы войны - разрушенные, обгорелые строения, лесные завалы. Через три четверти часа полета на площадку в середине машины выходит боец и становится к пулемету (он не покидает его до Ленинграда). Мы спускаемся ниже и летим на высоте 300 м. Большая черная, наша собственная, тень плывет почти рядом с нами по верхушкам деревьев, болотам.
Внезапно ландшафт меняется, местность делается холмистой, [c] изредка живописными оврагами, покрывается елями и соснами. Мы резко набираем высоту, а затем круто идем на посадку и через 1 ч. 45 минут после вылета из Москвы садимся на аэродроме «Хвойной». Нас встречает молодой капитан «фронтового» вида, начальник К.П. и провожает в землянку, где нам выдают талончики. Идем в большую, стоящую рядом в лесу палатку, где подают чай с хлебом со !.. сливочным маслом и шоколадом!!! <...> Моросит мелкий дождик, лужи, холодно. Бухают зенитки, в Ленинграде действительно налет. Мы сели на Смольнинском аэродроме в 30 километрах от города. Но какое зрелище! Над городом висят три ракеты, огромные, ярко-оранжевые, яйцевидной формы с фосфоресцирующим светом. Они, как мне объясняют, на автоматических парашютах, медленно покачиваясь, парят над городом. Наши их расстреливают из зениток, но попасть в них трудно: от ударной волны парашют автоматическим сжатием перекидывает ракету - впечатление легкого, плавного прыжка в сторону, и ракета вновь, медленно покачиваясь, парит в другом месте. От света ракет, вспышек зениток моментами светло, как днем. Это помогает нам добраться минут в 15-20 пешком, через грязь и лужи, до диспетчерской. <...> В начале второго часа приходит автобус, комната наполняется пассажирами, отлетающими в Москву. Мы вчетвером садимся в автобус и едем в город. Сияет луна, ослепительно белеет шоссе. Эта ночь напоминает августовские ночи в Крыму. Выезжаем из зоны аэродрома - последний регулировщик проверил путевку шофера. Едем среди пригородных селений. По мере приближения к городу все заметнее и значительнее разрушения. Мы сразу попадаем в обстановку, трудно воспринимаемую как реальность, как жизненную действительность. Чудится, что присутствуешь на грандиозной трагичной постановке. Кварталы причудливых кружевных развалин, груды обвалившихся зданий, которым яркий свет луны и резкие светотени придают вид декораций... Тишина... Пустота... Улицы и площади все прибраны - и это еще больше подчеркивается полным безмолвием города. Ощущение гениальной античной классической трагедии. Но как ты прекрасен в своем бедствии, как независимо и гордо несешь ты свои страдания, мой город! И в этом, казалось бы, мертвом ночном облике прежде всего чувствуешь живой непоколебимый и мужественный дух твой! Проезжаем Охту, Суворовский проспект. Разрушения столь велики, что плохо ориентируюсь. Почти ни одного неповрежденного дома и, конечно, ни одного целого окна. По мере приближения к центру - фасады все заделаны, окна закрыты фане-
ДНЕВНИКИ М.Н. ГРИЦЕНКО 1943–1946 ОР ГТГ
УДОСТОВЕРЕНИЕ М.Н. ГРИЦЕНКО К МЕДАЛИ «ЗА ОБОРОНУ МОСКВЫ» 1944 ОР ГТГ. Публикуется впервые
DIARIES OF MARINA GRITSENKO. 1943-1946 Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery
“FOR THE DEFENCE OF MOSCOW” MEDAL CERTIFICATE AWARDED TO MARINA GRITSENKO. 1944 Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery First publication
spbmagazine.ca
21
ТРЕТЬЯКОВСКАЯ ГАЛЕРЕЯ | НАШИ ПУБЛИКАЦИИ |
В МАСТЕРСКОЙ В.А. СЕРОВА. СИДЯТ: М.Н. ГРИЦЕНКО, В.А. СЕРОВ, СТОЯТ: В.И. МАЛАГИС, НЕИЗВЕСТНЫЙ, И.А. СЕРЕБРЯНЫЙ, А.М. ЗЕМЦОВА, В.И. КУРДОВ, В.Б. ПИНЧУК, В.В. ПАКУЛИН Ленинград. 1943 Фотография ОР ГТГ. Публикуется впервые IN VLADIMIR SEROV’S STUDIO. SITTING, FROM LEFT: MARINA GRITSENKO, VLADIMIR SEROV; STANDING, FROM LEFT: VLADIMIR MALAGIS, (UNKNOWN), IOSIF SEREBRYANY, A.M. ZEMTSOVA, VALENTIN KURDOV, VENIAMIN PINCHUK, VYACHESLAV PAKULIN Leningrad. 1943 Photograph Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery First publication
рой. От улицы Жуковского заворачиваем на проспект Володарского и останавливаемся у дома 48 - аэрофлот. Мой Литейный проспект!! Наискось дом, строившийся в моем детстве; в нем был магазин «Наука и знание», несколько дальше цветочный, где продавались карликовые растения - предмет моей страстной любви в детстве! Сейчас здесь все мертвенно, пустынно, дико. <...> 20.08. Меня устраивают в мастерской Серебряного4, рядом с Серовской5, сам И[осиф] Александрович] обычно спит у В[ладимира] Александровича]. Перед тем как разойтись, В.А. открывает затемнение и растворяет окно верхнего света мастерской. «Посмотрите на город!». Мы влезаем с ним на высокий подоконник. Шестой час утра. Город просыпается. Под нами Мойка. На противоположной стороне реки почти целые кварталы, дома, потертые, облезлые, всюду следы осколков, окна все забиты. На набереж-
С.Б. ТЕЛИНГАТЕР РОДНОЙ ДОМ. 1942 Бумага, тушь. 25 x 19 ОР ГТГ SOLOMON TELINGATER HOME. 1942 Ink on paper. 25 × 19 cm Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery
22
Spring 2017
ной тихо, где-то под нами слышатся шаги одинокого прохожего. На середине Мойки наполовину затонувшая баржа. Восход затянут серым утренним туманом. <...> Зарождается новый день города-фронта. Будет ли цел этот дом к концу этого нового дня? <...> Город мой, город, приносивший мне в жизни горе, радость... Сегодня ты - реальный образ страдания, искупающий тысячами жизней и жертв, чудовищными трагедиями грехи моего поколения, поколения, по выражению моего друга Николая Рыленкова6, «Богом отвергнутых людей». Велико твое очищение, добытое смертью и муками, слезами и страданиями. Велики твои заступники, давшие тебе мужество и стойкость, вселившие в тебя Волю и Веру. Как прекрасно и величественно будет твое воскресение. Но не наступило еще время, когда будет осознан и оценен твой подвиг. Теперь человеческая мысль начинает только пробиваться к тебе, поверхностно отмечает отдельные факты, констатирует события. Многое стало мне понятным в тот вечер: и происшедшие в людях перемены, и новое, появившееся в творчестве почти каждого художника, - через страдания и муки, переоценку всех ценностей лежит путь каждого, принесший обновление творческого сознания, породивший иногда неожиданные новые стремления, чуждые ранее тенденции. <...> 1945 год. Москва7 29 апреля Сколько волнений, эти дни переполняли душу! На фронте такие события: кажется порой, что все переживаемое - сон и пережитое за эти тяжкие годы - вряд ли было реальностью?! Контраст так велик между современностью сегодняшнего дня и пережитым, что подчас не веришь, что ты являешься участником того и другого! Радость?! Но сколько печали позади - разве ее забудешь, разве что-либо. Никогда то ни была, великая, всеобъемлющая радость, может ли она перекрыть, восполнить потери? И мне кажется, что мы стараемся играть в радость, искусственно возбуждая ее в себе? Но ... годы, мудрость жизни, ее познание говорит горькую истину: «время - лучший лекарь» во всех бременях, ото всех печалей и потерянных радостей. Мы на пороге величайших событий. Как тяжко пережить в жизни самое себя. Не ждать, не иметь никаких более иллюзий в жизни. Мои дорогие близкие, ушедшие из этого мира ... подчас ваша доля мне кажется сладкой. Бремя одиночества иногда слишком тяжко и кажется непосильным. Но … стиснем зубы и будем стараться, как и ранее, мужественно шагать по жизни. Сегодня опубликован приказ о растемнении ... 1480 дней Москва была померкшей. Какое радостное чувство! - Больше не надо законопачиваться от мира, летом можно будет дышать, чувствовать божий свет
ДНЕВНИК М.Н. ГРИЦЕНКО № 4. 28 августа – 8 ноября 1943 ОР ГТГ. Публикуется впервые
MARINA GRITSENKO’S DIARY NO. 4. August 28-November 8 1943 Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery First publication
и воздух, не вести кротовый образ жизни. Вечером уже сегодня на Театр[альной] площади, перед Большим театром горели фонари, яркий, ослепительный (таким он казался) свет озарял площадь, на которой толпы стояли и глазели; казалось, что недоумение овладело всеми! <...> 2 мая <...> будет салют - взятие Берлина. Голос Левитана, читавшего приказ Армии и Флоту, звучал торжественнее, чем обычно. Волнения нет, я его не испытывала, теперь этот уже совершившийся факт не рождал в душе ничего такого, необычного, что казалось ранее в ожидании этого дня должно было возникнуть. Я пошла на угол Тверской и Огарева, на месте разрушенного дома, у плаката-панно «Родинамать зовет» (Ираклий Тоидзе). Стояла и слушала еще раз читавшийся приказ. Народу собралось не так много - ждали салютов; группы гулявших по Тверской не казались ни возбужденными, ни особо радостными... Улица залита светом, люстры у подъезда телеграфа и земной шар - зажженные, шар крутится. Люди, стоявшие рядом, молчали. Глядела на лица - усталые, большинство молодежи, старшие школьники - девушки праздничные, разодетые, юноши развязные, по-современному чувствующие ценность своего мужского достоинства. Пожилые женщины, видно, дорого заплатившие войне, сосредоточенно стояли, и, казалось, каждая погружена в свое собственное, пережитое горе. Одна, стоявшая подле меня, плакала. Какой контраст, какие минуты нашей современности - на их фоне особенно горько и больно выступает цена, заплаченная каждым из нас за них!.. Я стояла на этом месте, историческом для каждого из нас, пережившего осаду Москвы. 1941 год, последние его месяцы и первые 1942 года. Это было самое боевое место города, место встреч всех наших фронтовиков; как
наиболее вероятно для них, не знавших город, ... «У большого телеграфа». Здесь стояла днем передвижная зенитная установка, кругом фронтовые машины, все расписанные зелеными или белыми - по сезону - маскировочными размалевками. Какой типаж здесь можно было видеть! Незабываем облик бойца того времени, особенно сибиряков, наших спасителей! Слава им вовек! Это место - был нерв города, по нему определялось положение на фронте, настроение его передавалось городу. Незабываемое, тяжкое, но чудесное время - время, когда город, ощетинившись, оскалив зубы, сплотившись одной семьей, суровой и грозной в своей решимости противостоять врагу, положил начало той победе, зачал день, который мы переживаем сегодня. Все это было, ушло в Вечность, но только для того, чтобы жить и никогда не забыться в веках!
М.Н. ГРИЦЕНКО С БЕЛОРУССКИМИ ХУДОЖНИКАМИ Е.А. ЗАЙЦЕВЫМ, А.О. БЕМБЕЛЕМ, А.К. ГЛЕБОВЫМ, И.О. АХРЕМЧИКОМ СХОДНЯ. 1943 Фотография ОР ГТГ. Публикуется впервые MARINA GRITSENKO WITH THE BELORUSSIAN ARTISTS YEVGENY ZAITSEV, ANDREI BEMBEL, ALEXEI GLEBOV, IVAN AKHREMCHIK SKHODNYA. 1943 Photograph Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery. First publication
Журнал «Третьяковская Галерея». №2, 2015 (47). www.tg-m.ru 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7.
Титков И.В. В боях за Москву // Художник. 1985. № 5. 14-29. Автобиография М.Н. Гриценко. 1954. ОР ГТГ. Ф. 125. Ед. хр. 68. Л. 1. Записи военных лет М.Н. Гриценко. Тетрадь № 3. 19-27 августа 1943. ОР ГТГ. Ф. 125. Ед. хр. 87. л. 9-23. Иосиф Александрович Серебряный (1907-1979) - советский живописец, народный художник СССР, член Ленинградского отделения Союза советских художников. Владимир Александрович Серов (1910-1968) - советский живописец и график, народный художник СССР, председатель Ленинградского отделения Союза советских художников. Николай Иванович Рыленков (1909-1969) - советский поэт и прозаик. Записи военных лет М.Н. Гриценко. Тетрадь № 10. 5 марта - 5 июля 1945. ОР ГТГ. Ф. 125. Ед. хр. 99. Л. 83 об. - 92 об.
spbmagazine.ca
23
THE TRETYAKOV GALLERY | EXCLUSIVE PUBLICATIONS |
N ATA LYA B U YA N O VA
Marina Gritsenko's Diaries The Days of War as Recorded by Pavel Tretyakov's Granddaughter THE TRETYAKOV GALLERY'S DEPARTMENT OF MANUSCRIPTS HOUSES A UNIQUE DOCUMENT DATING FROM THE YEARS OF THE GREAT PATRIOTIC WAR: THE DIARIES OF MARINA GRITSENKO (1901-1971), THE GRANDDAUGHTER OF PAVEL TRETYAKOV, THE MUSEUM'S FOUNDER. VIRTUALLY ALL HER LIFE WAS CONNECTED WITH ART. FOLLOWING IN THE FAMILY TRADITION, SHE WAS MORE THAN JUST A FRIEND TO ARTISTS: SHE HELPED THEM GET THROUGH THE HARD TIMES OF THE WAR. THE DIARIES SHE WROTE AT THE TIME ARE A LIVING TESTIMONY OF THE COUNTRY'S SITUATION IN THIS PERIOD. During the war, Marina Gritsenko lived and worked in Moscow. The diaries that she kept for four years (from 1943 to 1946) tell us much about that period. Both ex officio and from her heart, Gritsenko corresponded with many artists who were combat veterans, and supported them by all available means. She helped them with accommodation, daily living, and the organization of exhibitions, and also gave the artists confidence and strength through her words of encouragement. She was a friend of many famous Soviet artists, including Pavel Sokolov-Skalya, Georgy Vereysky, Yakov Romas, Iosif Serebryany, Ivan Titkov, Solomon Telingater, Alexei Pakhomov, Vladimir Kudrevich, Vladimir Serov, Viktor Proshkin, Vladimir Malagis, Valentin Kurdov and many others. In his memoirs1, Titkov spoke of Marina Gritsenko as of a kind person of heart who rendered him invaluable support during those hard times. Gritsenko wrote that she "was born into and grew up in the world of art"2. Her mother was Lyubov Tretyakova, Pavel Tretyakov’s daughter, her father Nikolai Gritsenko, a marine artist. In her early childhood, Gritsenko mostly lived abroad or in St. Petersburg. In 1918, she moved to Moscow, graduated from a Moscow public school and was employed by the Main Department of the Textile Industry 24
Spring 2017
at the USSR Council of National Economy. But true to her family traditions, Marina ended up as an employee of the Applied Arts Workers’ Union. In 1927, she suffered a severe illness that lasted some months and caused serious complications which would trouble her for many years. In 1929, she took anotherjob at the State Planning committee’s publishing office and from then on her life would be connected with organizational and publishing activities. In 1930, the IZOGIZ publishing house opened, and she became the secretary of the editorial office at the magazine "Artists’ Team". At the same time, from late 1932 on, she held the position of managing editor at "Iskusstvo" (Art) magazine at the Moscow branch of the Soviet Artists’ Union (SAU). In 1936, for health reasons, Gritsenko had to quit both positions and took the job of senior editormanager at "Iskusstvo" publishing house. In 1939, she became an employee of the Organizing Committee of the Artists’ Union of the USSR and worked there as an adviser until the end of her life. During the Great Patriotic War, Gritsenko stayed in Moscow as a member of the Organizing Committee’s executive group. She participated in the preparations for the "Heroic Front Line and Home Front" exhibition which
М.Н. ГРИЦЕНКО Комякино. 1939 Фотография ОР ГТГ. Публикуется впервые
was held at the Tretyakov Gallery; she also travelled to Kiev to organize the 5th Plenary Meeting the Artists' Union of Ukraine. In summer 1943, she spent a week in Leningrad, sorting out the Tretyakov archive that had been found at the hermitage. Gritsenko started her first diary on January 1 1943. Daily, she recorded events as they happened: she wrote of meetings, trips, telephone conversations and letters received, of the affairs of the Organizing Committee, developments at the front and, of course, of her thoughts and feelings. her private archive includes 12 notebooks written in a small hand. sometimes, when she did not have a notebook or a notepad to hand, she had to glue together separate sheets. Perhaps she thought to use those diaries as a basis for her book entitled ‘Art Workers during the Great Patriotic War". Gritsenko devoted much of her time to this work, collecting extensive material, but the book was never published. In addition to the diary entries, the notebooks contained inserted invitation cards for exhibitions, concert programmes, newspaper clippings, theatre tickets and draft letters. Marina Gritsenko's diaries have never been published before and or been used by researchers of the Great Patriotic War. However, these materials provide information that sheds light not just on Russia's cultural life during the war, but also on the everyday life of ordinary Russians, with all the hardships and troubles of war time. These excerpts from two notebooks are published here for the first time. They tell us about the lives of many famous artists from Moscow and Leningrad, about the SAU Organizing Committee's work, about preparation of various exhibitions and conferences, but they also describe the war-time situation in the country: the lack of essential goods, the distribution of food and clothes, the destruction and bombing of different cities. The author's reflections on the horrors of war, on its consequences and significance for every individual, on the price of victory and on the future, accompany records of actual events. The diaries are published in accordance with modern rules of spelling and punctuation. The author's style has been preserved.
MARINA GRITSENKO KOMYAKINO. 1939 Photograph Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery First publication
properly aligned. Most trees still keep their green "attire" but sometimes a little aspen flashes up or a birch shows yellow here and there. As we move northward, the colours turn simpler and bleaker and the landscape changes. The woods grow thinner, the marshland becomes more extensive, turf moors appear. The church buildings also undergo a transformation, losing their soft, round shapes peculiar to the Empire style. How marvellous is Russian nature, from above its beauty even more remarkable. And now we see the more distinctive marks that the war has left behind: buildings burnt and destroyed, trees blown down. After 45 minutes of flight, a soldier comes to the machine-gun that has been set on a platform in the middle of the plane (the soldier does not leave the spot until we approach Leningrad). Our plane descends and the flight continues at a height of 300 metres. The plane's big,
ДНЕВНИКИ М.Н. ГРИЦЕНКО 1943–1946 ОР ГТГ DIARIES OF MARINA GRITSENKO. 1943-1946 Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery
Leningrad.19433 19.08. The last days were cold and rainy. Today, however, it is one of those fine days, precursors of the coming autumn, with splendid weather, perfect air and a light fresh breeze. High tufted clouds cast distinct, intricate shadows down below. The Moscow-Volga [canal] waters glint in the light and shadow. How beautiful nature is in this part of the Moscow region: leafy and coniferous forests intersperse picturesquely with strangely shaped "seas", lakes, channels, rivers, and creeks. The entire country is covered with silver water-"veins", resembling a unique nervous system. Harvest time has passed, and the shocks of wheat in the fields stand like checkers on a board, spbmagazine.ca
25
THE TRETYAKOV GALLERY | EXCLUSIVE PUBLICATIONS |
НЕИЗВЕСТНЫЙ ХУДОЖНИК ШАРЖ НА В.А.СЕРОВА. [1943] ОР ГТГ. Публикуется впервые UNKNOWN ARTIST CARICATURE OF VLADIMIR SEROV. [1943] Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery First publication НЕИЗВЕСТНЫЙ ХУДОЖНИК ШАРЖ НА В.И.МАЛАГИСА. [1943] ОР ГТГ. Публикуется впервые UNKNOWN ARTIST CARICATURE OF VLADIMIR MALAGIS. [1943] Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery First publication
26
dark shadow follows us close by over the tree tops and marshes. Unexpectedly, the landscape changes and becomes hilly, spotted [with - N.B.] occasional ravines and covered with fir and pine trees. The plane suddenly gains altitude and then descends abruptly, landing in an airfield at "Khvoinaya". The flight from Moscow takes us an hour and 45 minutes. A young Captain, who looks like a "real" active dutyofficer and is in charge of the command centre, escorts us to a dug-out where we receive food stamps. We walk over to a nearby tent in the woods; at the tent they serve tea, bread (!), butter and chocolate!!!... It is cold, the rain drizzles and there are puddles underfoot. Anti-aircraft guns are booming in the distance apparently, there is an air raid on Leningrad. We've landed at Smolninsky airfield, 30 kilometres away from the city. But what a sight to see! Three rockets hover over the city - huge, bright-orange, egg-shaped - emitting a phosphorescent glow. I was told that they floated on automatic parachutes, swinging slowly. Our guns shoot at them but the rockets are hard to hit as, due to the parachute's automatic contraction caused by a shockwave, the rocket moves: a light, smooth bouncing movement and here it hovers again in another place, swinging slowly. The rockets' glow and the gunfire sometimes turn night into day, and thanks to this light, we can reach the control room in 15-20 minutes, walking over mud and puddles... It's past one a.m., a bus arrives and its Moscow-bound passengers fill the room. The four of us board the bus and set off for Leningrad. The moon shines, making the highway dazzling white. This night recalls August nights in the Crimea. We are about to leave the airfield zone and the last pointsman has checked the driver's permit. As we move through the suburb villages and approach the city, the devastation increases and becomes more and more remarkable. It is hard to accept the scenes around us as reality, as something that actually exists. You feel like a spectator at a grandiose tragic play. The moonlight and contrasting lights and shadows turn
Spring 2017
blocks of fantastic lacy ruins and piles of rubble left after the collapsed buildings into theatrical decorations... There is no sound and no people... All the streets and squares have been cleaned up, and the silence of the city makes it even more remarkable. It creates the atmosphere of a great antique tragedy… Oh, my city, how beautiful you are even in disaster, you bear your hard lot with such great dignity and poise! And though at night you seem to be void of life, one still can feel your stoic, indomitable spirit! We drive through Okhta, Suvorovsky Prospekt and see the extent of destruction which is so great that I hardly know my way around. For the most part, the buildings have been damaged and for sure, not a single window has been left intact. As we move towards the centre, we see all the facades walled up and windows covered over with plywood. From Zhukovsky Street we make a turn on to Volodarsky Prospekt and then stop at building 48 - Aeroflot. My Liteiny Prospect!! The building opposite was built when I was a child - it housed the "Science and Knowledge" shop, a bit further there was a flower shop that sold dwarf plants - my childhood passion! Now everything here looks dead, deserted, weird... 20.08. I've settled at Serebryany's studio4, near Serov's5; I [osif] A[lexandrovich] usually sleeps at V[ladimir] A[lex- androvich]'s studio. Before we part, V.A. removes the blackout and opens the studio's skylight window: "Take a look at the city!" Together, we climb the high window sill. It's after five a.m., the city is waking up. The Moyka is right beneath us; on its opposite bank stand blocks of buildings, almost intact. The buildings, however, look shabby; the wall paint is peeling off. Everywhere one can see shrapnel damage; all the windows are covered over. No sound comes from the embankment but right below us, we can hear the sound of a lonely passer-by's steps. There is a half-sunk tow-boat sitting in the middle of the river. The rising sun hides in the gray morning fog... The frontline city starts a new day. Will our building survive unscathed till the end of this day?... Oh, my city, the city that filled my life with joys and sorrows… Today you embody suffering, sacrificing thousands of victims and living through despicable horrors in expiation for the sins of my generation - the generation which, according to my friend Nikolai Rylenkov6, "God rejected". Great is your purification that has been obtained through death and hardship, tears and misery. Great are your defenders who gave you courage and perseverance and rekindled your will and Faith. And your revival - how splendid and majestic will it be. But the day is still to come when your heroic deeds will be fully acknowledged and appreciated. Today the human mind just makes its first attempts to break through to you, registering some facts and documenting events superficially. Many things became clear to me that night: the changes in people and a newness in the works of almost every artist - everyone has to go through suffering, pain
and reappraisal of values to revive his creative spirit that sometimes calls forth new desires and inspires to explore unfamiliar trends... Moscow. 19457 April 29 These days I was overwhelmed with so many emotions! The developments at the front sometimes make you feel that all you have lived through is just a dream; also, what we have endured in those hard times - could it be real?! The contrast between the present-day and memories of the past is so stunning that at times you cannot believe that your lifetime spans both realities. Joy?! But the past is filled with so much sorrow - it is impossible to forget. Can the feeling of joy - no matter how great and embracing it is - supersede this sorrow or compensate for our losses? To me this joy seems affected, as if we try to simulate it artificially. But… as years, worldly wisdom, and life experience put it bitterly but honestly: "Time is the best cure" - it lightens all burdens, relieves all sorrows and makes up for lost happiness. We are on the eve of great events. It is so hard to outlive one's own self. There is nothing to wait for, there are no more illusions. Oh, the nearest and dearest who departed this world… sometimes your fate seems sweet to me. At times, loneliness becomes too heavy a burden and seems impossible to bear. But… we will brace ourselves up and try to bravely wend our way through life, as before. Today they published the order to remove the blackouts. For 1.480 days Moscow was dark. What a joy! There is no need to wall off the world any more; one will be able to breathe in the summer, to enjoy light and air, and to live like a human being, not like a mole. Tonight they have already lit the lights on the Theatr[alny] Square, in front of the Bolshoi Theatre. The light, bright and dazzling (or so it appeared), illuminated the square and the huge crowd that gathered there; people stared up, bewildered, and this feeling seemingly overtook them all! May 2 …There will be fireworks - to commemorate the fall of Berlin. Levitan's voice, when he read the Army and Fleet Order, was more solemn that usual. I did not feel excited as now that already accomplished fact did not stir up any unusual emotions - the ones that I had anticipated experiencing while waiting for this day. I walked over to the corner of Tverskaya and Ogarev Streets and, standing at the destroyed building site near the "The Motherland Is Calling!" panel picture (by Irakli Toidze), listened as the announcer read the order again and again. The crowd was not very dense - people waited for the fireworks; strolling in groups along Tverskaya, they did not appear either too excited or joyful… The street was bright with light; the lamps and the globe at the entrance of the Telegraph building were lit and the globe was turning. The
people stood around in silence. I looked at their faces they were tired; there were many young people, mostly high school students - girls dressed-up, boys loud with their recently gained understanding of manhood's value. Elderly women who had obviously paid too high a price for this war stood gravely, each one of them lost in her own grief. The one who stood by me cried. What contrast, what moments of the present - at a time like this, the price we all paid feels particularly bitter and painful! I stood on the spot that had been of historical value to all of us who lived through the siege of Moscow… In the last months of 1941 and in early 1942… it was the central operational point in Moscow, the place where all our combat veterans met, as most of them did not know the city… "At the main Telegraph building". During daytime, an anti-aircraft gun vehicle was positioned there; there were military cars all around, painted in camouflage green or white, according to the season. What character types one could see there! The faces of the soldiers of the time cannot be forgotten, especially those of the Siberians, our saviours. Glory be to them forever! - This place - it was a city nerve; there one could find out what was the situation on the front, and the city caught its spirit. It was a memorable, hard but wonderful time - the days when, poised for defence, teeth bared, closing its ranks like a single family, implacable and formidable in its determination to stand up against the enemy, the city laid the foundations for the victory and conceived the day that we are living out today. Those days were real, and they passed into silence, only to be remembered forever - for life's sake!
И.В. ТИТКОВ ПОСЛЕ ОРЛОВСКОЙ БИТВЫ. 1943 Бумага, карандаш. 9 x 13,5 ОР ГТГ. Публикуется впервые IVAN TITKOV AFTER THE BATTLE OF OREL. 1943 Pencil on paper. 9 x 13.5 cm Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery First publication
Журнал «Третьяковская Галерея». №2, 2015 (47). www.tg-m.ru 1. 2. 3. 4. 5. 6. 7.
Titkov, I. In 'Battles for Moscow' //"Khudozhnik" (Artist) magazine. 1985. No. 5. Pp. 14-29. Gritsenko, Marina. "Autobiography". 1954. Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery. F. 125. Item 68. Sheet 1. Gritsenko, Marina. "Wartime Notes". Notebook No. 3. August 19-27 1943. Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery. F. 125. Item 87. Sheets 9-23. Iosif Serebryany (1907-1979), Soviet artist, People's Artist of the USSR, member of the Leningrad branch of the Soviet Artists' Union. Vladimir Serov (1910-1968), Soviet painter and graphic artist, chairman of the Leningrad branch of the Soviet Artists' Union. Nikolai Rylenkov (1909-1969), Soviet poet and writer. Gritsenko, Marina. "Wartime Notes". Notebook No. 10. March 5-July 5 1945. Department of Manuscripts, Tretyakov Gallery. F. 125. Item 99. Sheets 83 rev.-92 rev.
spbmagazine.ca
27
28
Spring 2017
The Best Russian-English Art Magazine
FOR INTERNATIONAL SUBSCRIPTION ENQUIRES, CONTACT: JSC “MK-Periodica” 39, Gilyarovsky Street, 129110 Moscow, Russia; info@periodicals.ru www.periodicals.ru www.tretyakovgallerymagazine.ru www.tg-m.ru www.tretyakovgallerymagazine.com Tel/fax: + 7 495 6264731
E-mail: art4cb@gmail.com spbmagazine.ca
29
Igor STRAVINSKY – the World-Famous Genius AT THE END OF THE XIX CENTURY IGOR FYODOROVICH STRAVINSKY WAS BORN. IGOR FYODOROVICH WENT DOWN IN HISTORY, AS ONE OF THE MOST TALENTED AND FAMOUS COMPOSERS OF THE XX CENTURY. HE WAS BORN IN 1882 TO THE RAVISHING THUNDER OF STRAUSS WALTZES AND ON A YEAR AFTER THE ASSASSINATION OF ALEXANDER II THE LIBERATOR, WHO HAD ABOLISHED THE SERFDOM. free time, he showed his compositions to no one and did not perform them in public. At the university Igor Stravinsky made friends with Vladimir Rimsky-Korsakov, a son of the famous composer. With the mediation of the new comrade Igor showed his creations to the great N. A. Rimsky-Korsakov. He had a reputation for being a downright kind of man and did not pay compliments to the young author at a glance, but he noted the author’s unconditional talent. This event was decisive in his music maturation and in his 20 years Igor Stravinsky became a disciple of one of the world’s greatest musicians. In the house of Rimsky-Korsakov, which was attended by him a lot, Stravinsky consequently become one of the family. He found an extremely creative artistic environment there. A. Lyadov, A. Glazunov, F. Chaliapin, V. Stasov, F. Blumenfeld met here, practiced music, talked about art.
Igor Stravinsky
The father of the composer, Fyodor Ignatievich Stravinsky, was born in Chernigov Governorate, studied in Nizhyn lyceum, made his debut in Kiev in 1873, and from 1876 he sang at the Mariinsky Theater. His mother, Anna Kirillovna (singer, pianist, accompanist and concertmaster of the father), was born in the town of Ustyluh that in Volyn, near Volodymyr-Volynskyi. Stravinsky spent his childhood in Petersburg. The environment, in which the boy grew up, was historically saturated with the sounds of music: the house sounded with opera and romance music from an untold repertoire of his father. Artists and writers often visited them. All conditions were created to reveal the talent. The abundance of classics can explain the beginning of the would-be musician’s path in the modernism. Practice in music started in 9 years. Those were piano lessons. After completion of the gymnasium Igor Stravinsky entered the Faculty of Law of the Saint Petersburg University. He still practiced music in his 30
Spring 2017
The parents of Igor Stravinsky
TRIBUTE TO STRAVINSKY
Igor Stravinsky and Rimsky-Korsakov
These classes, which began nearly 1902, were in the nature of the private lessons and were not always regular. In order not to waste time, Rimsky-Korsakov proposed Igor to take additional lessons from V.P. Kalafati. Lessons had not been in vain, as at their completion Stravinsky mastered the composer’s trade in perfect. Rimsky-Korsakov’s influence was determinative in this period. However early Stravinsky’s compositions indicate that he was sensitive to the achievements of Mussorgsky, Tchaikovsky, Glazunov, Scriabin. In 1908 RimskyKorsakov had passed away, and Stravinsky took hard the teacher’s death by feeling the son’s love to the composer. To the memory of Rimsky-Korsakov he devotes the orchestral “Funeral Song”. This work sounded only once and relegated in time. Up to so far there has been found neither the score nor the orchestral parts.
Fyodor Shalyapin
From 1910 the Stravinsky family lived in France and Switzerland. The young artist does not wish to return to Russia where it was harder and harder to create. The question of removal to Europe was answered by the composer clearly and laconically: “For the sake of freedom of creativity and the health of my wife”. His first major works, which brought him fame, Stravinsky wrote during the cooperation with Sergei Diaghilev. Who knows, how further Stravinsky’s life would have been without his acquaintance with the tireless advocate of Russian art abroad. In the beginning of XX century became the head of the journal entitled “World of Art”. Considering the fact that the West knew impermissibly little about Russian art, he was sent to Paris and organized the cycle of symphonic, opera and ballet concerts, which were described as “Russian Seasons” by him. Diaghilev invited the opera and ballet troupes, organized the show of the best performances. Owing to Diaghilev Europe discovered Fyodor Chaliapin, Ivan Ershov, Anna Pavlova, Tamara Karsavina, Vaslav Nijinsky. Diaghilev looked for a bright, bizarre ballet, with the fabulous plot, the ballet, which clearly demonstrated the Russian beginning. He ordered the ballet from Anatoly Lyadov, however the composer lingered for some reason. There was a little time left and Diaghilev risked by turning to young Stravinsky. So that was an inception of three ballets: “The Firebird” (1910), “Petrushka” (1911) and “The Rite of Spring” (1913).
Igor Stravinsky and Sergei Diaghilev
The premiere of “The Firebird” was held in Paris on June 25, 1910 and brought the world fame to Igor Stravinsky. Critics noted the continuity of some composer’s ideas with those of late Rimsky-Korsakov (“Kashchey the Deathless”, “The Golden Cockerel”). In “The Firebird”, however, Stravinsky’s most characteristic features were sufficiently vivid in evidence. The direct convergence and fruitful cooperation of Stravinsky spbmagazine.ca
31
world, and concur in the assessment of the effects of the explosion. The chain reaction, caused by that, was so powerful and continuous that its impact has not terminated up to the present time. Seven years later Coco and Igor meet again. It is documented that in years difficult for Stravinsky in Paris Coco Chanel sheltered him and his first wife, who had been already ill with tuberculosis and four children, at Parisian villa, and gave money to restore the ballet “The Rite of Spring”. The summer of 1920, spent together, the cottage villa near Paris, was the miracle – Stravinsky was working on a new music, Chanel creates a revolutionary and eternal Chanel No. 5.
S. Diaghilev with friends in Nice (in the center – T.Karsavina Vaslav Nijinsky, I.Stravinsky) 1911
with the personalities of the “World of Art” (Diaghilev, Golovin, Benoit, Roerich, Fokin, Bakst, Serov, Goncharova) began. He drew attention of French musicians, in particular he met Paul Dukas, Claude Debussy, made friends with Maurice Ravel, was included in the various artistic societies. The fate of Igor Stravinsky, the world-famous genius of music, incorporates all challenges of the time, its social and cultural crises. However, Stravinsky’s real challenge was meeting with the French fashion designer Coco Chanel, love affair with whom was an amazing and mysterious story of the past century. The Ukrainian motives arose in Stravinsky’s mind and became shaped in scandal, unprecedented and shocking work “The Rite of Spring” with its innovative concept. Scandal premiere of “The Rite of Spring” was held in 1913, in Paris, the center of European culture. The audience sophisticated in their aesthetic tastes was not ready to see and hear that: rhythmic dissonance and screaming choreography, innovation and challenge. In a noisy darkness of Théâtre des Champs-Élysées, there sat a woman of fashion, aesthete and a fashion designer known for a long time Coco Chanel. She closely observed the chaos both at the scene and around it, but only one person concerned her most of all. The one who is to blame for this storm of emotions and experiences. Coco had a nose for all new and actual as well, that is why there was no dissatisfaction of surrounding people that could hide Stravinsky’s talent from her eyes. Despite the desire of the modeler to see the bold genius, the meeting did not take place. Stravinsky was too disturbed about his failure and did not have the desire and the spiritual forces to any unnecessary conversations. The two charismatic personalities had not met at that time, but their life paths briefly crossed. Music historians of the twentieth century are united in the view that “The Rite of Spring” made an impression of bomb blast upon the music 32
Spring 2017
The successful fashion designer was Stravinsky’s patron and had contributed a lot to the development of his talent. She not only allowed his family to live in her house, but constantly sent money to the composer. In the end, such sacrifices are unlikely to be taken at their surface value, as cold-blooded Coco Chanel knew the price of money, and did not give them to anyone, no matter who. Even the biographers, who had spent their lives next to the legends of world culture, could not say anything with certainty about the close relationship between Igor Stravinsky and Coco Chanel. Friends, relatives and the characters of the story presented the facts in different ways, what more and more shrouded them in mystery. The Stravinsky’s words about Coco Chanel are consonant with this story: “This woman was forged by her time and history of that Epoch. Moreover, she was one of those who herself helped to hammer the history. She had a great sense of style, she was always womanly without taking any efforts. This feature of hers was attractive. I am sure that I could fall in love with her, but she was most likely to eat me at breakfast”. The creative path of Stravinsky ran across the world shaken by the October Revolution, the First and the Second World Wars. As the composer confessed he lived “con tempo” (with time). His music reflected both storms and contradictions of the century, and the dream of harmony, aesthetic order. From the mid-1930s he was on tour in the USA more often, and then he decided to move there at all, and the reason to move there was the beginning of the Second World War. The end of 1930s and 1940s brought a lot of grief to the composer’s life. A lot of relatives had died at that time – his daughter and wife from tuberculosis, and his mother. The musician had got a profound moral depletion, however he handled all the misfortunes and continued to create. In the end he got married again to a woman, whom he had known for more than 20 years. He purchased a villa in Hollywood, and in 1945 takes the American citizenship. His sole mission is to teach, create, experiment. Once he even arranged hymn of the USA as an experiment. As a result, local police arrested Stravinsky for the too “neoclassical” treatment with the tradition and warned that there is a responsibility in the form of fines for the distortion of the anthem.
TRIBUTE TO STRAVINSKY
The magnitude of his personal contacts with prominent persons is unprecedented. N. Rimsky-Korsakov, A. Lyadov, A. Glazunov, V. Stasov, S. Diaghilev, A. Benoit, N. Roerich, A. Matisse, P. Picasso, R. Rolland, T. Mann, A. Gide, C. Chaplin, K. Debussy, M. M. Ravel, A. A. Schönberg, P. Hindemith, Manuel de Falla, G. Fauré, E. Satie. Summer 1915: Igor Stravinsky, Ruzhena Khvoshchinskaya, Sergei Diaghilev, Leon Bakst are posing before the Bellerive Villa. Photo J. Perret The entire life Stravinsky was in the center of public attention at the crossroads of major artistic ways. The geography of his life covers many countries. The public often did not understand him, the criticism did not know what to think, a few progressive intellectuals supported him. But Stravinsky was still worshiped. The exclusive priority of Classic Jewelry House “Lobortas”, which specializes in the creation of the special objects of the highest level that immediately become the reference standards of jewelry and applied arts and are of great historic significance, is the establishment and development a new and unique solutions. Igor Stravinsky won reputation of the audacious tradition overthrower. Coco Chanel (first to the right), Igor Stravinsky (third to the right) There is a multiplicity of styles in his music, constantly overlapping and sometimes it is difficult to define the classification, it is similar to which was born… I survived… Despite the mercantilism of publishers, magician from his ballet “Petrushka” – he freely moves genres, shapes, music festivals, advertising… “. styles at his creative scene as if subduing them to the rules of his own game, claiming that “Music is able to express only itself”. Having inspired Coco Chanel died in January 1971, from a heart attack in the elegant with Igor Stravinsky’s creative works artisans of the Lobortas Classic Parisian Hôtel Ritz, either being in a luxurious atmosphere, or in the Jewelry House have created unique cufflinks, as in the mirror reflecting originality to the detriment of herself, and next to the Coco bed there the processes of development of the Contemporary Jewelry Art in them. was an icon given by Stravinsky in 1920. Igor Stravinsky writes in his “dialogs”: “I love to write music more than the music itself. I was born not in time. By temperament and inclinations i should have (although in another extent) lived, as Bach, in obscurity and regularly create for the specified service and God. In the days of my concerts I always became very irritable, and although my discontent (with any of my particularly favorite cufflinks or a rebellious adolescent collar), certainly, always has some of the grounds, it is at the same time can serve as an illustration of the behaviorism. I survived in a world, in
Having lived the great life, Igor Stravinsky visited his beloved Volyn and died in April 1971, having outlived Yuri Gagarin, the breakdown of The Beatles” and Coco Chanel in three months. Relations between Stravinsky and Chanel is a symbol of the historical and cultural changes, and the symbol of meeting and the separation of the great eras. And further – the music and the perfumes only… On the material of the Classic Jewelry House “Lobortas”
The cufflinks “Stravinsky” (gold, silver, black diamonds, topazes) House of Lobortas. spbmagazine.ca
33
ДАНЬ СТРАВИНСКОМУ
ОЛЬГА ЗАВЬЯЛОВА
Двоюродная сестра, Коко Шанель и чужая жена. КОГО ЛЮБИЛ СТРАВИНСКИЙ 2017-Й ГОД ОБЪЯВЛЕН ГОДОМ КОМПОЗИТОРА ИГОРЯ СТРАВИНСКОГО, ВЕДЬ 17 ИЮНЯ ИСПОЛНИТСЯ 135 ЛЕТ СО ДНЯ ЕГО РОЖДЕНИЯ. СТРАВИНСКИЙ ОСТАВИЛ ПОТОМКАМ НЕ ТОЛЬКО ВЕЛИКУЮ МУЗЫКУ, НО И ПОДРОБНУЮ АВТОБИОГРАФИЮ. В НЕЙ ОН ГОВОРИЛ В ОСНОВНОМ О ТВОРЧЕСТВЕ И КРАЙНЕ РЕДКО ПИСАЛ О ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ, ХОТЯ НА САМОМ ДЕЛЕ ОНА БЫЛА ПОЛНА НЕОБЫЧНЫХ СОБЫТИЙ. Но со своей двоюродной сестрой Стравинский впервые встретился не там, а в деревне Печиски, находившейся в 400 милях южнее Устилуга, где было большое имение у его тётки Екатерины. Туда мальчик попал в девять лет, в 1891 году, и приехал повторно на следующий год.
Детские годы
В январе 1906 года 23-летний композитор тайно обвенчался со своей кузиной Екатериной Носенко. Императорское законодательство запрещало браки между двоюродными братьями и сёстрами, поэтому Стравинскому пришлось приложить немало усилий, чтобы найти церковь для венчания. «Мы должны были найти священника, кто повенчал бы нас, не спрашивая документов, выдающих наше родство. Такого священнослужителя мы откопали в Новой деревне близ СанктПетербурга. Мы поехали туда 24 января 1906 года на двух извозчиках и были обвенчаны в полдень. Никого из родственников на свадьбе не было, и сопровождали нас лишь Андрей и Владимир Римские-Корсаковы; они вместе с нами преклонили колени и держали над нашими головами золотые с бархатом венчальные венцы» Игорь Стравинский. Диалоги Свою будущую жену Стравинский знал с раннего детства. Екатерина Носенко родилась в Киеве в 1881 году и детство провела там. Она была дочерью врача и землевладельца Гавриила Носенко и Марии Холодовой, приходившейся сестрой матери Стравинского. Гавриил Носенко служил врачом при Киевском тюремном замке. В 1890-е годы он купил винокуренный завод и несколько тысяч гектаров земли в маленьком селе Устилуг в Волынской области. 34
Spring 2017
«С первого же часа, проведённого вместе, мы, казалось, отдали себе отчёт в том, что в один прекрасный день поженимся — так, по крайней мере, потом мы говорили друг другу. Наши отношения, вероятно, всегда больше походили на отношения брата и сестры. Я был чрезвычайно одиноким ребёнком и мечтал о сестре. Екатерина, которая доводилась мне кузиной, вошла в мою жизнь на десятом году как долгожданная сестра. В Печисках Екатерина была моим самым близким другом и товарищем в играх, что продолжалось и далее, вплоть до нашей женитьбы» Игорь Стравинский. Диалоги После свадьбы Стравинский заложил новый дом на берегу реки Луги примерно в километре от самого Устилуга. Дом строили по собственному плану композитора. В нём было два больших камина с трубами и балкон в сторону реки. С 1907 года, когда
Стравинский с женой Екатериной Носенко
«Две недели спустя была объявлена война. От военной службы я был освобождён и поэтому не был обязан возвращаться на родину, но я был далёк от мысли, что больше её не увижу, во всяком случае, такой, какой я её покинул. Военные известия глубоко волновали меня, бередили мои патриотические чувства. Мне было тяжело находиться в такое время вдали от родины, и только чтение русской народной поэзии, в которое я погрузился, утешало меня и приносило радость» Игорь Стравинский. Хроника моей жизни
строительство было завершено, и до 1914 года семья проводила там часть каждого лета. К 1914 году в семье было уже трое детей: Фёдор (1907), Людмила (1908) и Святослав (1910). Всё шло прекрасно. Но вскоре семья Стравинских навсегда покинула Россию. Скитания по Европе С 1910 года Стравинский часто бывал в Европе, так как этого требовали премьеры его балетов в рамках «Русских сезонов» Сергея Дягилева. Композитор попеременно жил в Париже, Швейцарии и России. В начале июля 1914 года он без семьи приехал в Устилуг, пробыл там 10 дней и уехал в Киев. Как позже он напишет в «Хронике моей жизни», возвращаясь из России через Варшаву, Берлин, Базель, он увидел, какое нервное состояние царит в Центральной Европе, и ясно почувствовал, что мир накануне серьёзных событий.
После объявления войны Стравинский и его семья остались жить в Швейцарии. Там его супруга родила четвёртого ребёнка — дочь Милену. Материальное положение семьи в этот момент было непростым в том числе и потому, что антреприза Дягилева не могла работать в привычном режиме из-за войны. Композитору нужно было не только содержать жену и детей, но и найти средства, чтобы отправить в Россию мать, проводившую лето с ними. 1917 год принёс много потрясений композитору. Незадолго до Рождества он серьёзно заболел межрёберной невралгией, из-за чего он временами практически не мог дышать, а его ноги оказались почти парализованы. Весной умерла старушка-воспитательница Берта, вырастившая самого Стравинского. Он называл её второй матерью и в самом начале Первой мировой войны перевёз из России в Швейцарию, чтобы она помогала ему и его жене с детьми. Буквально через несколько недель из России пришла телеграмма, в которой родные сообщили о кончине брата композитора Гурия. Он умер на румынском фронте от сыпного тифа. К концу года материальное положение семьи стало совсем плачевным. «Коммунистическая революция восторжествовала в России, и я был лишён последних средств к существованию, которые ещё приходили время от времени оттуда. Я остался попросту ни с чем, на чужбине, в самый разгар войны» Игорь Стравинский. Хроника моей жизни
Эскиз Леона Бакста к балету Жар-Птица
8 июня 1920 года семья Стравинских покинула Швейцарию, чтобы обосноваться во Франции. Как потом напишет Cтравинский, эта страна стала для него второй родиной. Именно к этому времени относят роман композитора с Габриель Шанель. Правда, доподлинно неизвестно, были ли они на самом деле любовниками. Вышедший в 2009 году фильм «Коко Шанель и Игорь Стравинский» Яна Кунена по книге «Вилла "Бель Респиро". История любви» Криса Гринхола — это всего лишь художественный вымысел. Считается, что именно в 1920 году Шанель на время приютила нуждаspbmagazine.ca
35
ДАНЬ СТРАВИНСКОМУ
ющуюся в средствах семью Стравинских на своей вилле «Бель Респиро» во французском городке Гарш. Жена Стравинского Екатерина на тот момент уже болела туберкулёзом. В «Хронике моей жизни» композитор упоминает, что провёл зиму 19201921 годов в Гарше. Также он рассказывает о том, как Габриель Шанель помогла антрепризе Дягилева, восстанавливающей в Театре Елисейских полей знаменитый балет «Весна священная» на музыку Стравинского. Шанель была близким другом Дягилева и не раз спонсировала его антрепризу. Также точно известно, что именно в феврале 1921 года Стравинский Вера Судейкина, Екатерина Носенко и Игорь Стравинский впервые встретил Веру Судейкину. Она была женой известного художника Сергея Судейкина, эми- Несмотря на любовную связь с Судейкиной, расставаться с грировавшего во Францию в 1920 году. 33-летнюю Веру пред- супругой Стравинский не стал. Жена композитора знала о его ставил 39-летнему композитору Сергей Дягилев. Уже в мае 1922 отношениях с Верой. Сын Стравинского Святослав позже вспогода Судейкина покидает своего мужа, которого в 1915 году она минал: «Мой отец вёл двойную жизнь. Я уверен, что он очень увела из первой семьи. страдал от этой ситуации, но у него была страсть, и он не мог справиться». Современники вспоминали Веру как очень эффектную женщину. Художник Александр Бенуа писал о ней в дневнике: «Очень кра- Двойная жизнь Стравинского продолжалась почти 20 лет. В сивая, полногрудая, статная, лупоглазая… Ein ausgesprochen конце 30-х годов композитор пережил несколько сильных поrussischer Typus <ярко выраженный русский тип>. Мне говорили, трясений. В ноябре 1938 года от скоротечной чахотки умерла что она еврейка, по отчеству как будто немка — Вера Арту- его 30-летняя дочь Людмила, которая на тот момент состояла в ровна. Судейкин, видимо, по уши влюблён». Она была разно- браке с Юрием Мандельштамом — двоюродным братом Осипа сторонней личностью: играла в театре, снималась в немом кино, Мандельштама. Менее чем через полгода — 2 марта 1939 года рисовала. — от туберкулёза умерла жена Стравинского Екатерина.
Первая реклама Шанель №5 36
Spring 2017
«До самой её смерти мы были исключительно близки, ближе, чем иногда бывают возлюблённые, так как просто любовники могут оставаться чуждыми друг к другу, хотя и живут вместе всю жизнь и любят друг друга. И действительно, самые сильные юношеские романы были у меня с другими девушками, и ни одна из них не стала столь близкой мне, как Екатерина Носенко» Игорь Стравинский. Диалоги Летом 1939 года умерла и мать Стравинского. После всех этих трагических событий композитор решил начать во многом новую жизнь. В Новый свет с новой женой В сентябре 1939 года Игорь Стравинский переехал в США — его пригласили читать курс лекций в Гарвардском университете. На его решение повлияло и начало Второй мировой Войны. При этом его 29-летний сын Святослав, который пошёл по стопам отца и стал композитором и пианистом, был призван во французскую армию и воевал. В 1940 году к Стравинскому из Франции сумела переехать Вера Судейкина. Они поженились 9 марта, а в 1945 году композитор принял американское подданство.
Вера де Боссе, Игорь Стравинский, Джон и Жаклин Кеннеди
Когда роман Стравинского и Судейкиной только начинался, они часто писали друг другу письма. В одном из них он призывал её вернуться к мужу. «Сейчас я не способен ничего делать. Могу только думать о тебе и сочинять музыку — такую музыку, которая связана с тобой. Что нам делать с тобой? Я много думаю об этом. О, Верочка, думаю, что это неизбежно, это важно, и ты должна вернуться к нему. Третьего не дано, и я согласен с тобой: нельзя построить своего счастья на несчастье другого» из письма Стравинского Судейкиной 1921 года Но композитор ошибался. Им, несмотря на все жизненные обстоятельства, всё-таки удалось построить своё счастье. Судейкина разошлась с мужем и вышла за Стравинского. Они прожили вместе 31 год — до самой смерти Стравинского в 1971 году. По её решению композитора похоронили на кладбище Сан-Микеле в Венеции, неподалёку от могилы его близкого друга Сергея Дягилева, 50 лет назад познакомившего Стравинского с Верой. Она пережила мужа на 11 лет и умерла в 1982 году. Ей было 94 года. Веру похоронили рядом со Стравинским в Венеции.
Вера и Игорь Стравинский spbmagazine.ca
37
Music and fate Natalia BRAGINSKAYA
About Igor Stravinsky’s visit to Leningrad in 1962 Interview with E. Stravinskaya and V. Stepanov Наталия БРАГИНСКАЯ
О визите Игоря Стравинского в Ленинград в 1962 году Интервью с Е. Стравинской и В. Степановым
Е. А. Стравинская. Фото Е. Чилингири
Вместо предисловия В канун 130-летия И. Ф. Стравинского, в начале июня 2012 года, я получила письмо от британского музыковеда, автора двухтомной документальной биографии Стравинского, Стивена Уолша (Stephen Walsh)1. Он писал, что его друг, британский журналист Энди Картрайт (Andy Cartwright), готовит передачу о Стравинском на Sound-Scape-Radio и хотел бы обратиться с несколькими вопросами к внучатой племяннице композитора, живущей в Петербурге. По просьбе Стивена я встретилась с Еленой Алексеевной Стравинской и ее супругом Всеволодом Петровичем Степановым и выступила в роли интервьюера, задав вопросы «от английского радиожурналиста», на которые они любезно согласились ответить. — Помните ли Вы приезд Стравинского в СССР? Е. А. Да, разумеется. — Вы виделись с ним? Е. А. Да, мы встречались. В первый раз — в ленинградском аэропорту Пулково, куда Игорь Федорович прилетел из Москвы 4 октября 1962-го. В. П. Мы с Еленой Алексеевной поехали туда, захватив фотоаппарат. Но на месте выяснилось, что пленка почти закончилась, и мы успели сделать только один снимок: Стравинский появляется на трапе самолета 1
2
38
и снимает шляпу, приветствуя группу встречающих. Это фото есть в книге матери Елены Алексеевны, Ксении Юрьевны 2. Е. А. Тогда, в Пулково, на наших глазах Игорь Федорович очень тепло встретился с Владимиром Николаевичем Римским-Корсаковым. . . А через несколько дней, 7 октября, Игорь Федорович был у нас в гостях. Мы жили в том самом доме № 6 по Крюкову каналу (где когда-то рос сам Игорь Федорович), но только в другой квартире, ранее принадлежавшей дирижеру Мариинского театра Эдуарду Направнику. Теперь это была так называемая «коммуналка», в которой семейству Стравинских принадлежали лишь две комнаты, а другую часть квартиры занимали чужие люди. Мы не хотели посвящать именитых гостей в эти обстоятельства. Поскольку с соседями удалось договориться, и их не было дома, Игорь Федорович пребывал в уверенности, что вся квартира принадлежит нам, и эта тема не обсуждалась. С нашей стороны были в тот вечер: моя мама Ксения Юрьевна, ее супруг Александр Александрович [Яковлев], мой двоюродный брат Рома Добротин (сын Татьяны Юрьевны Стравинской, которая гостила у дяди Игоря в Ницце в 1925-м), я и мой супруг Сева (Всеволод Петрович). Вместе с Игорем Федоровичем к нам пришли Вера Артуровна, Роберт Крафт и, немного позже, — переводчица Александра Александровна Афонина. На самом деле,
Walsh S. Stravinsky. A Creative Spring: Russia and France 1882–1934. L. : Pimlico, 2002. 698 р.; Stravinsky. The Second Exile: France and America 1934–1971. L. : Pimlico, 2007. 709 р. Во время визита в Петербург в 2010 г. С. Уолш подарил экземпляр двухтомника Санкт-Петербургской консерватории (ныне хранится в Иностранном отделе Научной музыкальной библиотеки Санкт-Петербургской консерватории). Стравинская К. Ю. О Стравинском и его близких / Общ. ред. и вступ. ст. В. В. Смирнова. Л. : Музыка, 1978. 232 с. — Прим. Н. Брагинской. Spring 2017
42
MUSICUS • № 4 • октябрь • ноябрь • декабрь • 2012
Музыка и судьба
И. Ф. Стравинский на трапе самолета в аэропорту Пулково 4 октября 1962 года. Фото Е. А. Стравинской
переводчица нужна была только Крафту, без нее он скучал, так как совсем не мог участвовать в общей беседе. Когда выяснилось, что у меня как раз 7 октября день рождения, он пошутил: «Восьемнадцать?! [sic!]». (Мне исполнилось тридцать лет в тот день). Это было единственное слово, которое Крафт произнес по-русски. Все разговоры за столом велись на русском. Игорь Федорович говорил прекрасно, безупречно, не считая разве что одной фразы: «Мне на юбилей подарили очень большое телевидение!» Казалось, что к нам пришел человек, буквально пропитанный атмосферой семьи Ксении Юрьевны. Как будто не было пятидесяти лет отсутствия в родной стране, в родном городе! Настолько прочно сохранялся в нем дух старого петербургского прошлого, вплоть до оборотов речи, характерных и для моей мамы. — Каким Вам запомнился Игорь Федорович? Е. А. Он был веселый, живой, жизнерадостный, улыбчивый. В. П. Помню одну деталь, касающуюся его восприятия звучащего мира. При нас Ксения Юрьевна накрывала на стол; звякнул бокал, на что Игорь Федорович заметил: «У меня очень чуткое ухо, я остро реагирую на всякие звуки, не только музыкальные. . .» — Ксения Юрьевна часто вспоминала о визите? Волновалась ли она перед встречей с дядей? Е. А. Мама волновалась перед приездом Игоря Федоровича. В своей книге она пишет, что когда ждала
дядю, то не знала, какой он. Ее пугало, что дядя знаменит. Но Стравинский сразу оказался таким родным, своим, близким — был бесконечно прост и обаятелен! Так что, уже через несколько дней мама почувствовала, будто знает его очень давно. — Как композитор и его супруга воспринимали Ксению Юрьевну? Е. А. Игорь Федорович сразу привязался к маме, еще в Москве, до того, как появился в Ленинграде, и не отпускал ее от себя. Он относился к Ксении Юрьевне с большой нежностью, очень по-родственному, по-семейному уютно. Ведь моя мама была для Игоря Федоровича единственным близким человеком из прошлого, из того дорогого ему мира. Что касается Веры Артуровны, в объятия друг к другу они c мамой не бросались, но это было ровное, дружеское общение. — Известно ли Вам, о чем беседовала Ваша мама с Игорем Федоровичем наедине? Е. А. Все, что происходило, в основном происходило прилюдно. Мы не знаем, о чем они беседовали тета-тет, но могу сказать, что много времени Игорь Федорович и мама проводили за семейными фотоальбомами, очень подробно их рассматривали. В своей книге Ксения Юрьевна пишет, что Игорь Федорович с большим интересом расспрашивал ее обо всех членах семьи, рассказывал о своих детях. Санкт-Петербург, 4 июня 2012 года spbmagazine.ca
39
40
Spring 2017
Фонд ГРАНИ предствляет
МАСТЕР детского портрета
Сюзанна Серова Детство как своеобразный феномен в жизни человека, когда сознание не замутнено и все в мире воспринимается с радостью и доверчивостью, всегда привлекало творческих людей. В западноевропейском искусстве это изображения многочисленных мадонн с младенцами, в чьих образах передано неразрывное двуединство материнства и детства - то кровно-духовное, что требует защиты, любви и сочувствия. Российские художники стремились постигнуть тот особенный духовный свет, который исходит от детей.
Валентин Александрович Серов, мастер психологического портрета, не раз писал детей. Для него это было своего рода отдохновением души, попыткой приблизиться к юному несуетному миру. Душа художника всегда тяготела к отрадному, и именно в детях находил он тот образ тихого света, светящейся тишины, где еще хранится тайна божественной приобщенности к истинному миру красоты. Еще будучи совсем юным, художник почувствовал особую притягательность детской веры в доброту окружающего мира и выразил это сопереживание такими словами: «Буду писать только отрадное!». Мика Морозов. 1901. Холст, масло. 62,3 × 70,6. ГТГ. Фрагмент Mika Morozov. 1901. Oil on canvas. 62.3 × 70.6 cm. Tretyakov Gallery. Detail
Материализацией этого откровения явилась Веруша Мамонтова - она же «Девочка с персиками». Для самого Серова всем известный ныне детский портрет стал своеобразным отражением атмосферы абрамцевского содружества, в которой он был поистине счастлив. И далее на протяжении всей своей жизни Валентин Александрович не раз прикасался к миру детства с такой прозорливой нежностью и любовью, как мало кто другой. Из-под кисти Серова то и дело возникали проникновенные образы - и детей из его ближайшего окружения, и портреты либо зарисовки собственных нежно любимых отпрысков. Писал ли он по заказу или по собственному призванию, но все дети в его творчестве озарены особым светом как оберегом. Будь то «розовая принцесса» Ольга, дочь Александра III, или совсем spbmagazine.ca
41
Купание лошади. 1905. Холст, масло. 72 × 99. ГРМ Bathing a Horse. 1905. Oil on canvas. 72 × 99 cm. Russian Museum
маленький Мика Морозов (будущий замечательный шекспировед), запечатленный в детском стульчике, или собственный сын Серова - Саша - за столиком, с книжкой и куклой на втором плане - во всех этих работах убедительно явлен мир отрадный и неприкосновенный, принадлежащий только им, только этим детям, в глазах которых сквозит жажда познания. Вот перед нами портрет жены художника в шляпке - Ольги Федоровны (урожденной Трубниковой). Она - само воплощение материнства. А в глубине освещенного ярким солнцем луга изображены двое детишек, уже как бы выпорхнувших из-под ее догляда, однако по-прежнему требующих ее нежного внимания. Или сыновья Валентина Александровича - Юра и Саша, изображенные не то на балконе, не то на палубе: один смотрит на нас, а другой вдаль. Это ли не символ детской пытливости, которая ставит взрослых порою в тупик. На едва тронутом кистью полотне две девочки Боткины - племянницы Павла Третьякова - вызывают 42
Spring 2017
отчетливую трогательную ассоциацию с птенчиками. При этом Валентин Александрович категорически чужд украшательства, его кисть точна и избирательна. Так, пастушонок в картузе сидит на детально выписанном осеннем убранном жнивье: его лица не видно, он что-то пристально рассматривает, и в своем сосредоточении этот ребенок по-особому чист и притягателен. В той же цветовой тональности то ли ранней осени, то ли кануна праздника Преображения Господня, с той же непринужденностью и теплотой выполнен двойной портрет старшей дочери художника Ольги и одного из ее братьев - Антона. Валентин Александрович часто бывал в семье своих двоюродных сестер Симонович, здесь он познакомился со своей будущей женой - Ольгой Трубниковой, сиротой, удочеренной врачом ее рано умерших родителей. Трудно не залюбоваться ее образом, запечатленным Серовым на ранних портретах, ее необыкновенной чистотой («У окна»).
Портрет А.Я. Симонович. 1889. Холст, масло. 87 × 69. ГРМ Portrait of Adelaida Simonovich. 1889. Oil on canvas. 87 × 69 cm. Russian Museum spbmagazine.ca
43
Портрет великого князя Михаила Александровича в детстве. 1893. Не окончен. Холст, масло. 65 × 54. ГРМ Portrait of Grand Duke Mikhail Alexandrovich as a Child. 1893. Unfinished. Oil on canvas. 65 × 54 cm. Russian Museum
Портрет великой княжны Ольги Александровны в детстве. 1893. Холст, масло. 60 × 49. ГРМ Portrait of Grand Duchess Olga Alexandrovna as a Child. 1893. Oil on canvas. 60 × 49 cm. Russian Museum
Люба Гучкова. 1902. Бумага, уголь, сангина, пастель. 35,5 × 51 (в свету). Частное собрание Lyuba Guchkova. 1902. Charcoal, sanguine, pastel on paper. 35.5 × 51 cm (in light). Private collection
44
Spring 2017
Для Серова мир природы (будь то луг, жниво, окно в сад, море) и мир детства почти тождественны. Вспомним, к примеру, работу «Купанье лошади» (1905): на первом плане - его старший сын с конем, а вдали бегут по балтийскому мелководью еще несколько мальчиков - кажется, вполне явственно слышен смех, ощущаются брызги соленой воды и свист теплого порывистого ветра... Много тем для пейзажей и портретирования дало Валентину Александровичу Домотканово - имение Дервизов, за одного из представителей которого вышла замуж двоюродная сестра художника Надя Симонович. На листе железа - видимо, первом, что попалось под руки, - пишет художник Надю Симонович-Дервиз с малюткой на руках. Головка спящего младенца изображена так, что зрителю передается чувство защищенности, обретаемой ребенком подле юной матери, сама же она - воплощение бесконечной доброты, любви и нежности. Очаровательна и юность на картинах художника. К примеру, девочки Касьяновы с нарядными бантами - они уже почти девушки, но все равно еще совсем по-детски держатся друг за дружку... Или Аделаида Симонович зачиталась в саду - книжка лежит перед ней на столе, а на шее - приковывающие внимание зрителя яркокрасные бусы. Вот еще одна девочка из той же семьи - на вид совсем ребенок, а взгляд уже изучающий, почти взрослый. Эпоха начала ХХ века подарила русской культуре двух величайших художников-портретистов - В.А. Серова и А.П. Чехова. Бесконечно многое сближает этих мастеров психологического портрета, они буквально пронизывают свое время концептуальным и личностным художественным анализом. Не удивительно ли, что мастер слова А.П. Чехов и мастер кисти В.А. Серов обладали одинаково зорким глазом. Раскрывая внутреннюю суть личности при создании своих произведений, они всегда тонко констатировали социальную принадлежность своих героев. Без труда можно сопоставить и серовского пастушка с чеховским Ванькой Жуковым, сочинившим бесконечно наивное письмо на деревню дедушке, - во всех произведениях отчетливо видна «детская» душа, такая уязвимая в мире взрослых и вместе с тем ищущая способ быть включенной во вполне зрелую, осознанную деятельность. А.П. Чехов и В.А. Серов успели за прожитые каждым из них неполных 45 лет создать и оставить потомкам многоаспектный глубокий анализ своей эпохи, ее портрет, стиль и характер. В переломный период истории, при всей его жесткости и неустойчивости, им удалось в полной мере сохранить любовь, нежность и надежду в созданных ими портретах детей.
Журнал «Третьяковская Галерея». №3, 2015 (48). www.tg-m.ru
Дети Боткины. 1900. Вариант одноименного портрета (1900, ГРМ). Бумага, черный и цветной карандаши. 52,9 × 38,7. ГТГ The Botkin Children. 1900. Variant of the Russian Museum portrait (1900). Black and coloured pencil on paper. 52.9 × 38.7 cm. Tretyakov Gallery
Портрет детей Касьяновых. 1907. Картон, пастель, уголь, мел. 86,5 × 61. ГТГ Portrait of the Kasyanov Girls. 1907. Pastel, charcoal, chalk on cardboard. 86.5 × 61 cm. Tretyakov Gallery spbmagazine.ca
45
F o u n d a t i o n " G R A N Y. A r t - C y r s t a l - B r u t " p r e s e n t s
A MASTER of Children’s Portraiture
Suzanna Serova Artists have always been drawn to the singularity of childhood, that time in an individual’s life when one’s perception of the world is not yet clouded, and when a child looks at everything in it with happiness and trust. In Western European art, images of the Madonna and child express the inseparability of motherhood and childhood, the connection of both blood and spirit that demands protection, love and empathy Russian artists have also sought to grasp the special soulful light that emanates from children. Valentin Serov, a master of the psychological portrait genre, often painted them: it was, in a way, a respite for his soul, an attempt to come closer to the realm of youthfulness and tranquillity. The artist's spirit always gravitated towards joy, and it was in children that he found the quiet light, the luminous silence that safeguarded the mystery of the divine connection to the true world of beauty. Even as a very young man, Serov fell under the spell of children's trust in the goodness of the world; he expressed his understanding in the following words: "I will only paint what is joyful!" Дети. 1899. Холст, масло. 71 × 54. ГРМ Children. 1899. Oil on canvas. 71 × 54 cm. Russian Museum
This revelation materialized in the image of Vera Mamontova, known as the "Girl with Peaches". For Serov, this now famous portrait of a child was a distinctive reflection of the atmosphere at Abramtsevo, that community of artists where he was truly happy. Throughout his life Serov kept returning to the world of childhood with almost unmatched tenderness and affection. He often painted touching images of children, both his close acquaintances' and his own, whom he loved most tenderly. Whether he received a commission or just wanted to paint them for himself, all the children in his portraits share the special light that envelopes them like a charm, protecting them from harm. Whether it is the "rose princess" Olga, the daughter of Alexander III, or the very young Mika Morozov (the future renowned Shakespeare scholar) in a tall chair, or Serov's spbmagazine.ca
47
In the equally effortless and warm double portrait of his older daughter Olga and her brother Anton, Serov uses the palette so characteristic of early autumn or the time directly before the Feast of the Transfiguration. Serov was a frequent guest at the home of his cousins, the Simonovich sisters; it was there that he met his future wife Olga, who had been adopted as a child by her mother's doctor after her untimely death. One cannot help but admire Olga's rare wholesomeness captured by the artist in his early portraits of her ("At the Window"). For Serov, the world of nature - whether meadows, fields after harvest, a view from a window facing a garden or onto the sea - is almost synonymous with the world of childhood. A good example is his "Bathing a Horse" (1905): his eldest son with the horse is in the foreground, while in the background several other boys are running through the shallow waters of the Baltic Sea. It seems that we can clearly hear their laughter and feel the drops of salty water and the warm, gusty wind. Serov found many new motifs for his landscapes and portraits while staying at the von Derviz estate in Domotkanovo - Nadya Simonovich, one of Serov's cousins, had married a Derviz. The artist used an iron sheet (it may have been the first thing he could find) to paint Nadya's portrait with her baby in her arms. The sleeping child's head is shown in such a way that the viewer experiences the same sense of safety that the child feels being so close to her young mother, while she appears as the epitome of infinite kindness, love and tenderness. Портрет Л.А. Мамонтовой. 1884. Холст, масло. 57 × 45. НГОМЗ Portrait of Lyudmila Mamontova. 1884. Oil on canvas. 57 × 45 cm. Novgorod Museum-Reserve
own son Sasha with a book, at a small table and with a doll in the background - all these works are a testament to the joyful and impenetrable world that belongs only to such children with curious eyes. The portrait of the artist's wife in a hat is a good example: Olga Serova, nee Trubnikova, is the very image of motherhood. In the background, two children are playing in a sun-drenched meadow: they may have fled her careful watch, but still need her tender devotion. In another work we see Serov's sons, Yura and Sasha, on what could be a balcony or the deck of a boat; one is looking at the viewer, the other into the distance. Are they not the very symbol of the kind of children's curiosity that occasionally baffles adults? Another canvas, barely touched by the artist's brush, depicts the two Botkin girls, Pavel Tretyakov's nieces, whose images are so clearly and touchingly evocative of little baby birds. That said, Serov's manner is entirely devoid of any embellishing, his brush precise and selective. One work depicts a shepherd boy in a cap sitting in a meticulously painted harvested field. We cannot see his face, he is looking at something intently, and that concentration makes him especially innocent and engaging. 48 48
Spring 2017
Соня Гучкова. 1902. Бумага цветная, соус, сангина, мел. 46 × 28,6. ГМИИ Sonya Guchkova. 1902. Sauce, sanguine, chalk on coloured paper. 46 × 28.6 cm. Pushkin Museum of Fine Arts
У окна. 1886. Не окончена. Холст, масло. 74,5 × 57. ГТГ At the Window. 1886. Unfinished. Oil on canvas. 74.5 × 57 cm. Tretyakov Gallery
Youth is equally charming in Serov's work. His painting of the Kasyanov girls, festive bows in their hair, shows them almost as young ladies, although still holding on to one another. Or Adelaida Simonovich, lost in a book: she is sitting in the garden, the book in front of her on the table, her bright red bead necklace instantly drawing the viewer's eye. In another work we see a different girl from the same family: she looks like a mere child, but her inquisitive gaze could be that of an adult. The beginning of the 20th century gave Russian culture two major portrait artists, Valentin Serov and Anton Chekhov. These two masters of the psychological portrait had many things in common - they literally cut through their time with their conceptual and intimate creative analysis. It is no wonder then that the master writer Chekhov and master artist Serov both had such a sharp eye - they could glimpse, sometimes even completely reveal the inner
core of a human being. As they worked in their respective art forms, they always acknowledged their subjects' social class: remember Serov's Finnish girl milking a cow, or Chekhov's young baby-sitter in his short story "Sleepy". It would be no stretch to imagine Serov's little shepherd with Chekhov's Van'ka Zhukov, who wrote the infinitely naive letter to his "grandpa at the village" - all these works of art reveal the essence of "childhood", its vulnerability in the adult world and the striving to be included in its mature, conscious pursuits. Neither Chekhov nor Serov lived to reach the age of 45, but in their short lives each left behind a manifold, deep analysis of their era, its image, its ways and character. At a crucial point in history, severe and volatile though it was, they were able to preserve love, tenderness and hope through their portraits of children. Журнал «Третьяковская Галерея». №3, 2015 (48). www.tg-m.ru spbmagazine.ca
49
ПЕРСОНА
a healthier life Art programs for hospital patients and seniors (currently run at the Hospital for Sick Children, Major Mackenzie Long Term Care and Richview Manor Retirement Centre)
GET INVOLVED!
www.artatheart.ca
WE CARE. WE TEACH. WE HEAL.
50
Spring 2017
ЕЖЕНЕДЕЛЬНАЯ ТЕЛЕПЕРЕДАЧА TV VESTNIK.CA
выходит на:
OMNI 1 (Онтарио: Rogers - канал 4; Bell - канал 215): по субб. — в 22:30; по воскр. — в 18:30; по вт. — в 9:30
OMNI Alberta (провинция Альберта): по субб. — в 7:30; по пятн. — в 11:30; по пон. — в 8:30
OMNI BC (Британская Колумбия): по воскр. — в 9:30; по четв. — в 8:30
9-ый Канал (Израиль) в Канаде (Bell Fibe - канал 2595): по воскр. - 16:30; по вт. - 21:30
Нас также можно смотреть в любое время на флагманском сайте VESTNIK.CA и у наших партнеров TORONTOVKA.COM. OPEN MIC RADIO Open Mic Radio - a Toronto-based information, music and entertainment radio station using new digital broadcast technologies. Русскоязычный 82-й канал радио "Открытый микрофон" на базе Русского Дома Торонто, расположенного по адресу 4169 Bathurst St, North York, ON M3H 3P7 Вы можете задать вопросы, поделиться новостями или оставить объявление, позвонив по информационному телефону Русского Дома 647-427-5050 http://openmicradio.online/ch82
ВЫСТАВКА
НЕ ТОЛЬКО САРЬЯН.
Творчество армянских импрессионистов открывают публике ИХ ВДОХНОВЛЯЛИ МОНЕ, МАТИСС И РЕНУАР, А УЧИЛИ СЕРОВ, КОРОВИН, ПОЛЕНОВ… МУЗЕЙ РУССКОГО ИМПРЕССИОНИЗМА ПРЕДСТАВЛЯЕТ ПУБЛИКЕ ТВОРЧЕСТВО АРМЯНСКИХ ХУДОЖНИКОВ-ИМПРЕССИОНИСТОВ, ВПИТАВШИХ ЛУЧШЕЕ В МОСКВЕ И ПАРИЖЕ. РАБОТЫ, СОБРАННЫЕ ИЗ РАЗЛИЧНЫХ МУЗЕЕВ И ЧАСТНЫХ КОЛЛЕКЦИЙ, ДАРЯТ ПО-НАСТОЯЩЕМУ ЯРКИЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ ЦЕНИТЕЛЯМ ИСКУССТВА.
КАРАПЕТ АДАМЯН. «Женщина на берегу моря» Величественные горы и строгая красота средневековых храмов, традиционная кухня и коньяк,пронзительные полотна Аршила Горки и кинофрески Сергея Параджанова — то, чем славится Армения во всем мире. Пришло время открыть ее по-новому. Выставка «Армянский импрессионизм. От Москвы до Парижа» в Музее русского импрессионизма в Москве открылась 25 марта 2017 года. На выставке показаны около 60 картин 19 художников. Работы предоставят Национальная галерея Армении, Музей русского искусства Еревана и частные коллекционеры. 52
Spring 2017
EXHIBITION ЕГИШЕ ТАДЕВОСЯН. «Улица в Тифлисе»
АРСЕН ШАБАНЯН. «Нормандские рыбаки». 1898. Национальная галерея Армении, Ереван.
spbmagazine.ca
53
ВЫСТАВКА
Армянский импрессионизм как самобытное явление сформировался на рубеже XIX—XX веков под влиянием родоначальников направления — французских художников, переняв их буйство красок,технические приемы и выбор тем, прославляющих радость жизни.
РАФАЭЛ ШИШМАНЯН. «Вид на поле. Стога сена».1913. Национальная галерея Армении, Ереван Немаловажную роль в развитии армянского искусства сыграли и русские художники. Многие армянские художники учились в Москве и Санкт-Петербурге у ведущих мастеров своего времени — Василия Поленова, Константина Коровина, Валентина Серова.
МАРТИРОС САРЬЯН. «Домик в саду». 1935. Национальная галерея Армении, Ереван 54
Spring 2017
EXHIBITION
Особенным армянский импрессионизм делает горячая любовь и привязанность мастеров к многовековой национальной культуре, красоте родной земли, видам армянских городов и деревень.
МАРТИРОС СЕРГЕЕВИЧ САРЬЯН. «В ущелье Ахуряна».1905. Посетители смогут увидеть картины Мартироса Сарьяна, художника с международным признанием,ученика Валентина Серова и Константина Коровина, однокурсника Кузьмы ПетроваВодкина. Про него французский поэт и прозаик Луи Арагон написал: «Свет Армении доходит до нас благодаря Мартиросу Сарьяну. Радостный свет, озаряющий людей, горы, плоды… Это сокровище, найденное вновь. Цвет у него столь прекрасен, что рядом с нашими Сезанном и Матиссом столетия должны отвести Сарьяну первостепенное место…»
ЕГИШЕ ТАДЕВОСЯН. «Лодки. Трапезунд» (1906) spbmagazine.ca
55
ВЫСТАВКА
На выставке представлены работы Егише Тадевосяна — ключевой фигуры для армянского искусства. Именно Тадевосян в 1916 году организовал и возглавил Союз художников Армении. Важен он и для русской живописи: художник принимал участие в Товариществе передвижных художественных выставок и объединении «Мир искусства», дружил с Василием Поленовым, Михаилом Врубелем.
ВАГРАМ ГАЙФЕДЖЯН. «После бала». 1912
СЕДРАК АРАКЕЛЯН. «Сад весной» 56
Spring 2017
EXHIBITION
Также среди художников стоит выделить Седрака Аракеляна, тонкого и лиричного живописца, у которого яркий колорит сочетается с мягкой моделировкой объемов, и Ваграма Гайфеджяна, работавшего совместно с Константином Коровиным над оформлением спектаклей в Большом театре.
ОГАНЕС ЗАРДАРЯН. «Персик в цвету» К открытию выставки издан иллюстрированный каталог: помимо статей об армянском импрессионизме как художественном явлении в него войдут биографические эссе о представленных в экспозиции мастерах и интересные факты об их произведениях. Запланирована обширная программа: лекции, тематические дискуссии, музыкальные вечера и экскурсии. Выставка «Армянский импрессионизм. От Москвы до Парижа» в Музее русского импрессионизма будет работать с 25 марта до 4 июня 2017 года.
spbmagazine.ca
57
ВЫСТАВКА
САД НАСЛАЖДЕНИЙ Карлы Толомео ВЕСНА 2017 ГОДА ОТКРОЕТ ДЛЯ ПЕТЕРБУРЖЦЕВ И ГОСТЕЙ ГОРОДА ТВОРЧЕСТВО ЗАМЕЧАТЕЛЬНОГО ИТАЛЬЯНСКОГО ХУДОЖНИКА И ДИЗАЙНЕРА КАРЛЫ ТОЛОМЕО. МАСШТАБНАЯ ЭКСПОЗИЦИЯ ИЗ БОЛЕЕ ЧЕМ ПЯТИДЕСЯТИ МЕБЕЛЬНЫХ СКУЛЬПТУР И ЖИВОПИСНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ В ШЕРЕМЕТЕВСКОМ ДВОРЦЕ ТЕАТРАЛЬНОГО МУЗЕЯ СТАНЕТ РЕЗУЛЬТАТОМ СОТРУДНИЧЕСТВА С ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ГАЛЕРЕЕЙ «CONTINI GALLERIA D`ARTE» (ВЕНЕЦИЯ, ИТАЛИЯ) И ГАЛЕРЕЕЙ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА «АРТ ХОЛДИНГ ТАТЬЯНЫ НИКИТИНОЙ» (САНКТ-ПЕТЕРБУРГ, РОССИЯ). О ВЫСТАВКЕ, ОТНОШЕНИИ К РОССИИ И ВОСПРИЯТИИ МИРА РАССКАЗЫВАЕТ САМА ХУДОЖНИЦА. Я всегда любила писать и старалась соединять это увлечение со своей любовью к живописи. Поэтому сопроводительные тексты для своих самых важных выставок я всегда создавала сама. В последнее время множество проектов заполнили мое рабочее расписание, и вдруг я осознала, что не подготовила текст к этой этапной для меня выставке, являющейся одной из ключевых вех в моей жизни. Но его величество Случай позволил мне отодвинуть все свои дела. 58
Spring 2017
Из-за шторма, который, как мне кажется, был ниспослан свыше, мой рейс до Буэнос-Айреса был отложен, и, к счастью, у меня оказался с собой ноутбук, чтобы заполнить несколько пустых часов размышлениями и воспоминаниями — и записать их. В течение многих лет, в прошлом, которое так не похоже на современность, Россия была частью моей повседневной жизни. Все эти практически легендарные истории, которые мой муж
EXHIBITION
THE GARDEN OF PLEASURES OF Carla Tolomeo
THE SPRING OF 2017 WILL INTRODUCE TO PETERSBURG ART LOVERS AND VISITORS TO THE CITY THE WORK OF THE REMARKABLE ITALIAN ARTIST AND DESIGNER CARLA TOLOMEO. A LARGE-SCALE EXPOSITION OF MORE THAN FIFTY FURNITURE SCULPTURES AND PAINTINGS IN SHEREMETEV PALACE OF THE THEATRE MUSEUM WILL BE THE CROWNING TOUCH OF THE COLLABORATION BETWEEN CONTINI GALLERIA D'ARTE ART GALLERY (VENICE, ITALY) AND ART HOLDING TATYANA NIKITINA GALLERY OF CONTEMPORARY ART (ST. PETERSBURG, RUSSIA). IN THIS ARTICLE THE ARTIST TALKS ABOUT HER EXHIBITION, HER ATTITUDE TOWARDS RUSSIA AND HER PERCEPTION OF THE WORLD IN GENERAL. I have always enjoyed writing and tried to combine this hobby of mine with my love for painting. This is why I am always the one writing descriptions for my most important exhibitions. Recently, I’ve been overwhelmed with multiple projects; therefore the realization that I had not prepared the text for this exhibition that is one of the key milestones in my life dawned on me quite unexpectedly. But his Majesty the Chance presented me with the opportunity to put my other tasks on hold. A rainstorm that I have taken for a godsend caused a delay of my flight to Buenos Aires; fortunately, I brought my laptop on the trip to fill some empty hours with reflections and memories - and write them down. For many years in the past that is so unlike the present, Russia was part of my daily life, with all those almost legendary stories my husband (the writer Giancarlo Vigorelli - Ed.) told me in the evenings, all these encounters with people who later became part of my personal mythology. I painted and dreamed that one day I would walk through the streets in his stories, visit a birch grove, listen to Pushkin's poetry, and visit Tolstoy’s grave. I knew that all this was predetermined by fate, and that at some point we would indeed be able to go to Russia, where my fantasies would come true. Many writers from the Soviet Union that was at the time inaccessible to us used to stay in my house in Rome, and, later, in Milan. Some of them had official status in the USSR. I remember Chingiz Aytmatov with his love of mankind; I remember his novel with a horse as the central character, which I read to my father, an experienced rider, when he was in the hospital. This book brought him back out of the darkness and helped him recover. spbmagazine.ca
59
ВЫСТАВКА
слово было законом, он определял успех или провал романов, написанных за год. Он представил Аксенова взволнованному залу, и после первых слов люди прекратили улыбаться, поскольку они были поражены тем, что услышали. Это была речь о тяжелой жизни советской интеллигенции, о несвободе, лишении прав, невозможности издавать свои произведения, о гонениях, преследованиях за идеи, навязывании идеологии. Но это была также и речь о храбрости, трудном выборе и сохраненном достоинстве. Над каждым из присутствующих повис вопрос: а смог бы я сохранить в таких условиях свою целостность, свою душу? Но многие предпочли бы не отвечать на него. Например, такой гигант духа, как Анна Ахматова. Она была лишена паспорта и возможности передвигаться по своей стране, а также других элементарных прав и свобод; была сослана, у нее отняли рисунки, которые Модильяни, когда она была в Париже, посвятил ей в мгновения их взаимной страсти. Госпожа Фурцева вмешалась и вернула поэтессе ее паспорт. (писатель Джанкарло Вигорелли – Прим.ред.) рассказывал по вечерам, все эти встречи с людьми, которые впоследствии стали частью моей личной мифологии. Я писала картины и думала, что однажды пройдусь по улицам из его рассказов, побываю в березовом лесу, услышу стихи Пушкина, побываю на могиле Толстого. Я знала, что все это было предначертано, и однажды мы действительно сможем отправиться в Россию, где мои фантазии станут реальностью. В моем доме в Риме, а позднее — в Милане останавливалось много писателей из Советского Союза, который был тогда недоступен для нас. Некоторые из них имели официальный статус в СССР. Я помню Чингиза Айтматова с его человеколюбием, помню его роман, главным героем которого является лошадь, который я читала своему отцу — опытному наезднику, когда он лежал в больнице. Эта книга вернула его из темноты и помогла ему поправиться. Другие же писатели приезжали в Италию в самом начале своего эмигрантского пути, зная, что они никогда не смогут вновь возвратиться домой. Боль наполняла их глаза, когда они рассказывали о своей неразделенной любви, о наказании, которое вынудило их порвать с родной землей и жить в другой стране вечными изгнанниками. Я помню Аксенова, которого мой муж пригласил в Кортина-д’Ампеццо, где проходило вручение литературной премии. Было лето, и итальянские писатели представляли себя, борясь за голоса публики. Мой муж и литература были единым целым (так же, как я — одно целое со своим искусством). В Кортине его 60
Spring 2017
Чуть позднее Анна Ахматова прибыла в Таормину, и уже в Италии была вознаграждена за свою поэзию. Она побывала в Риме, где делегация богатых коммунистов «Икра» попыталась встретиться с ней. При ней лучше было даже не произносить слово «коммунизм». И это — часть истории! Такие люди, как Аксенов и Ахматова показали мне, что можно вытерпеть все страдания и не потерять своей души, не отречься от человечества, от веры, и продолжать воспевать величие народа, который настолько глубоко пустил корни в родную землю и родную культуру, что воздвиг этим самым памятник самому себе. Я действительно почувствовала это существующее вне жизни и вне времени величие, когда посетила петербургский мавзолей, посвященный павшим на войне солдатам. И в зелени парка, в умиротворяющем спокойствии прекрасного солнечного дня я осознавала, что шагаю по земле, пропитанной болью и храбростью в те дни, когда жизнь отдельного человека вливалась в общий хор великой жертвы, которая навсегда останется в памяти русского народа.
EXHIBITION
Other writers came to Italy at the very beginning of their emigrant path knowing that they would never return home. Pain filled their eyes when they talked of their unrequited love, of the punishment that forced them to break with their native land and live in another country as eternal exiles. I remember Aksyonov whom my husband invited to Cortina d'Ampezzo where the literary prize ceremony was underway. It was summer, and Italian writers presented themselves fighting for the votes of the public. My husband and literature were one and the same (just as I am one with my art). In Cortina, his word was law; he determined the success or failure of novels written over the year. He presented Aksyonov to the excited audience, and after the latterâ&#x20AC;&#x2122;s first words people stopped smiling - so amazed they were at what they were hearing. It was an account of the grueling life of the Soviet intelligentsia, of the lack of freedom, deprivation of rights, inability to publish their works, of suppression, of persecution for ideas, of the imposition of ideology. But it was also an account of courage, of a difficult choice and dignity that remained intact.
justified when I was quite casually (and all great stories begin with coincidences) invited to St. Petersburg after some e-mail exchange and the first meeting in my studio in Milan. My works are not always easy to understand because at some moments of my life I felt the need to create something that could not be defined simply as "art" but could also fit organically into everyday space, becoming what will expand the boundaries of reality and transform it into total aesthetic expression.
A question was palpable in the minds of all present: could I preserve my integrity, my soul in such conditions? Yet, many would prefer not to answer it. For example, such a giant spirit as Anna Akhmatova. She was deprived of a passport and the ability to travel within her country as well as of other elementary rights and freedoms. She was exiled, and the drawings that Modigliani dedicated to her in the moments of their mutual passion when she visited Paris, were taken away. Mrs. Furtseva intervened and the poet got her passport back. A little later, Anna Akhmatova visited Taormina and, while in Italy, was rewarded for her poetry. She visited Rome where a delegation of rich communists, Ikra, tried to meet with her. But she wouldnâ&#x20AC;&#x2122;t tolerate even the word "communism" uttered in her presence. And this is part of history! Such people as Aksyonov and Akhmatova revealed to me that you can endure all the suffering and not lose your soul, not renounce humanity and faith, and continue to glorify the greatness of the people, the people who so deeply took root in their native land and native culture that by this they erected a monument to themselves. I truly experienced that out-of-life and timeless greatness when I visited St. Petersburg mausoleum dedicated to fallen soldiers. In the greenery of the park, in the peaceful tranquility of a beautiful sunny day I realized that I was walking on a land saturated with pain and courage of the days when the life of an individual joined the general chorus of the great sacrifice that will forever remain in the memory of the Russian people. On the strength of all I just told, my agitated state was spbmagazine.ca
61
ВЫСТАВКА
Проходя по огромным залам Эрмитажа, по Летнему дворцу, я размышляла о понятии тотального искусства, которое изменило конструкцию фонтанов (совершенство механизмов которых до сих пор непревзойденно), облик зачарованных садов, малахитовых колонн. А еще я размышляла о восстановлении всего этого после разрушительных военных действий, о том, что это тоже искусство, которое рождено чувством уважения к своей истории, желанием сохранить ее и передать будущим поколениям.
Исходя из всего сказанного, можно понять мое взволнованное состояние, когда я совершенно случайно (а все великие истории начинаются со случайностей) была приглашена в СанктПетербург после обмена электронными письмами и первой встречи в моем ателье в Милане. Мои работы не всегда легко понять, поскольку в отдельные моменты своей жизни я ощущала потребность создать нечто, что можно было бы определить не просто как «искусство», но что также могло бы органично вписаться в повседневное пространство, став тем, что расширит границы действительности и превратит ее в тотальную эстетическую экспрессию. Стул зарекомендовал себя как «идеальный предмет». Поэтому я захотела, чтобы он стал чем-то еще, чем-то, находящимся между вещью и не-вещью, не потеряв при этом своей функции. Трудно объяснить, почему в искусстве сегодня преобладают категории и почему у каждой категории есть своя «коробка», а у каждой «коробки» — свои законы. Каноны формируются работниками культурной сферы, выступающими в качестве связующего звена между коллекционером и предметом искусства: живописным полотном, скульптурой, инсталляцией, идеей, которые обязательно должны быть расшифрованы, поскольку никогда не доступны для непосредственного понимания. Стул может быть выставлен вверх ногами, может быть повешен под потолком или сломан. И в этом случае он может говорить об идее разрушения, утверждая концептуальную драму. Но если он превращается в черепах, расползающихся под звуки моцартовской сонаты, или в огромный синий цветок, или в гигантскую бабочку, становящуюся троном для самого взыскательного из эстетов — будет ли это когда-нибудь принято какой-либо категорией? Сегодня забывают, что искусство — это свобода, новаторство, преобразование. Та Россия, с которой я познакомилась в Милане, увидела меня как дизайнера и приняла как художника. Она осознала уникальность моего творчества, которое все еще идет в русле традиционных форм искусства, где стул может выступить как главный герой, потому что в великой русской традиции объект часто становился выше своей функции. 62
Spring 2017
Быть здесь, в Петербурге, со своими работами (а для меня они — часть жизни) — это значит осознать важность и совершенство своих субъективных рисунков, которые привели меня на эту землю, вписав мое прошлое в ее историю. Пускай опосредованно, но этот опыт абсолютно необходим для меня. Выставка «Сад наслаждений Карлы Толомео» в Шереметевском дворце с 15
марта по 21 мая, 2017.
Материал подготовлен на основе статьи Карлы Толомео для каталога выставки.
EXHIBITION
The chair appeared to be the "ideal subject". This evoke in me a desire to make it into something else, something that is between a thing and a non-thing, without sacrificing its function. It is difficult to explain why categories prevail in art today and why each category has its own "box", and each "box" has its own rules. The canons are formed by the members of the cultural sphere acting as a link between the collector and the work of art - a painting, sculpture, installation, idea that need to necessarily be deciphered since they are never available for immediate understanding. The chair can be exposed upside down, can be hung from the ceiling or broken. In the latter case it may convey the idea of destruction, asserting a conceptual drama. But if it turns into turtles that creep away at the sounds of a Mozartâ&#x20AC;&#x2122;s sonata, or into a huge blue flower, or into a giant butterfly that becomes a throne for the most demanding of aesthetes will this ever be accepted by any category? Today, people forget that art is freedom, innovation, and transformation. The Russia I encountered in Milan recognized me as a designer and accepted me as an artist. It appreciated the uniqueness of my work that still proceeds in the mainstream of traditional art forms where the chair can act as the main character, because in the great Russian tradition the object often became higher than its function.
Passing through the huge halls of the Hermitage, the Summer Palace, I reflected on the concept of total art that changed the design of fountains (the perfection of the mechanisms of which is still unsurpassed), the appearance of enchanted gardens and malachite columns. I also contemplated on the great effort of restoring all this after a devastating war, thinking that this is also an art form born out of a sense of respect for own history, a desire to preserve it and pass it on to future generations. To be here, in St. Petersburg with my works (that are part of my life) means to realize the importance and perfection of my subjective drawings that led me to this land, having written my past into its history. Even if indirectly, this experience is absolutely necessary for me. Exhibition "The Garden of Delights of Carla Tolomeo" will continue in Sheremetev Palace from March
15 to May 21, 2017.
Based on the article by Carla Tolomeo written for the exhibition catalog. Trans. Marsha Gershtein
spbmagazine.ca
63
64
Spring 2017
28 МАЯ ( воскресенье )
Информация на сайте www.rctcc.ca spbmagazine.ca
65
TRAVEL 2017
«ЗАЧЕМ МНЕ В СОБОРЕ ЭКСКУРСОВОД?» НЕКОТОРЫЕ ЛЮДИ СПРАШИВАЮТ: «А ЗАЧЕМ НУЖНЫ В ИСААКИЕВСКОМ СОБОРЕ ЭКСКУРСОВОДЫ? ЧЕГО ПОКАЗЫВАТЬ-ТО? Я И САМ ВСЕ ПОСМОТРЮ». Посмотреть-то, конечно, посмотрите, а вот увидите ли? Серебристого голубя – символ Святого духа – найдете ли? А сможете оценить громадную роспись «Богородица во Славе», которую создал великий Карл Брюллов? Да, посмотрите недолго и переведете глаза на что-то более яркое. Но когда экскурсовод вдруг скажет, что площадь плафона, на котором создавалась эта роспись под главным куполом, больше чем площадь Большого Тронного зала Эрмитажа (816 квадратных метров), вы обязательно снова вскинете глаза вверх, чтобы понять – где это? Как? Вы, конечно, увидите в храме множество икон. Большинство из них – живописные, но особую гордость музея составляют мозаичные иконы. Но сможете ли вы самостоятельно понять, какие иконы – мозаичные, а какие – нет? И что такое – эта мозаика? Как ее делали? Из чего? А вот когда экскурсоводы Исаакиевского собора расскажут, как мастера набирали эту уникальную по сложности мозаику, 66
Spring 2017
используя 12 тысяч (!) оттенков смальты, вы обязательно приметесь внимательно ее рассматривать, чтобы увидеть разницу между тонами… Благо, сейчас, поскольку Исаакий – это музей, несколько мозаичных икон специально поставлены внизу так, чтобы посетители смогли увидеть их вблизи. Без помощи экскурсовода вы ряд ли узнаете, что в соборе есть одинаковые иконы. Но одни из них выполнены в мозаике, а другие – живописные. И они отличаются не только материалом, с помощью которого сделаны. А чем еще? И почему? Вы сможете сами догадаться? Мои туристы всегда ходят от одной иконы к другой, сравнивают… Это поучительно и интересно! Но, конечно, не только о технических приемах создания великолепного интерьера собора говорят во время экскурсии. История мировой культуры, христианства, Библейские сюжеты, Евангелие – обо всем уважительно и доступно поведают экскурсоводы.
TRAVEL-2017
"WHY WOULD I NEED A GUIDE IN A CATHEDRAL?" SOME PEOPLE ASK, "WHY WOULD ONE NEED A GUIDE IN ST. ISAAC'S CATHEDRAL? WHAT IS THERE TO SHOW? I WILL LOOK AT EVERYTHING ON MY OWN". Of course you’ll LOOK but are you going to SEE? Will you be able to find the silver dove - a symbol of the Holy Spirit? Will you manage to appreciate the huge Virgin in Glory painting created by the great Karl Bryullov? You will sure look at it – but fleetingly, and will turn your eyes to something more vivid. But if your guide suddenly mentions that the area of the plafond under the main dome on which this work has been painted is larger than the area of the Great Throne Room of the Hermitage (816 square meters) - of course you will look up again to figure out where it is and how it was done. Undoubtedly, you will see many icons in the temple. Most of them are pictorial but the museum especially prides itself of its mosaic icons. Can you tell which icons are mosaic and which are not without help? And what is it, these mosaics? How were they done? Of what material? And when the St. Isaac's guide relate to you how the masters composed a uniquely complicated mosaic using 12 thousand (!) shades of smalt, you will definitely look at it closely to see the difference between the shades... Fortunately, now, as St. Isaak remains a museum, several mosaic icons are intentionally placed at a low level so that the visitors can see them at close range. Yes, without the help of a guide you won’t even guess that there are identical icons in the cathedral, yet some of them are made in mosaic while others are pictorial. But the techniques they are made in are not the sole difference between them. Do you know what else differs them from each other? And why? Can you guess it on your own? My tourists always move from one icon to the other, comparing ... It is instructive and fascinating! But, of course, the subject of a guided tour is not limited by the techniques of creating the magnificent interior of the cathedral. Your guides will respectfully and accessibly familiarize you with the history of world culture, Christianity, Biblical subjects, the Gospel – you name it.
The doors are that heavy because they are faced with bronze basreliefs. (The bas-relief is a sculpture protruding from the wall). They depict entire tales - the lives of the saints. Try to figure out on your own which saint is which.
The central iconostasis is decorated with unusual stone columns blue and green. Where did they come from? How were they made? Do you know?
In the upper part of the temple, under the arches, huge gold (or not gold?) sculptures overhang the walls. It's alarming - what if they suddenly fall?!
The altar is decorated with a large stained-glass window, even though stained-glass windows are a rarity in Orthodox churches. In the 19th century, some ecstatic ladies used to faint during the divine services when they looked at this stained-glass window. If the guide does not tell you why this happened, you could hardly guess it by yourself... The entrance doors of the cathedral are yet another - and a very interesting - story. They are huge, each weighing about 20 tons. How do they open?
Your guide will just smile and explain to you that... No, I am not going to write about it. Those of you who are certain that they can figure it out on their own – well, go ahead, try! St. Isaac's Cathedral is built in the shape of an equilateral cross. On four sides it is decorated with columnar porticoes. Each column weighs 114 tons. The model your guide will show you helps understand the technique of their installation. spbmagazine.ca
67
Да! Если храм отдадут РПЦ, то и макета здесь тоже больше не будет. А вы способны сами разобраться, как, при отсутствии подъемных кранов, эти громадные колонны устанавливали в 19-м веке? И как поднимали наверх те, что окружают барабан купола? Снаружи над колоннами в треугольных фронтонах располагаются четыре гигантских барельефа. Барельефы все разные. Кто на них изображен и почему? Ведь ничего случайного здесь нет! Все сюжеты тщательно продумывались и утверждались. Известно, что на одном из таких барельефов увековечен не только главный архитектор собора Огюст Монферран, но и важные вельможи времени Николая I, во время правления которого были проведены основные работы. Кто там изображен и где именно? Найдете? Центральный иконостас украшают необычные каменные колонны – синие и зеленые. Откуда их привезли? Как сделали? Знаете? Алтарь украшает витраж большого размера, (хотя витражи – большая редкость в православных храмах). В 19 веке некоторые экзальтированные дамы во время богослужений падали в обморок, глядя на этот витраж. Если вам экскурсовод не расскажет, почему это происходило, самим догадаться невозможно… Двери собора – это отдельная и очень интересная история. Они огромны, каждая весит около 20 тонн. Как же их открывают? Двери так тяжелы потому, что облицованы бронзовыми барельефами. (Барельеф – это выступающая из стены скульптура). Там целые истории изображены – жития святых. Разберетесь самостоятельно – какой святой где? В верхней части храма, под сводами, нависают над стенами гигантские золотые (или не золотые?) скульптуры. Страшно, если вдруг обвалятся! Экскурсоводы только улыбнутся, и расскажут, что… Нет, не буду писать об этом. Кто уверен, что сам разберется – пусть попытается. Исаакиевский собор построен в виде равностороннего креста. С четырех сторон его украшают колонные портики. Каждая колонна весит 114 тонн. Понять, как их устанавливали, очень помогает макет, который демонстрируют экскурсоводы. 68
Spring 2017
В работе над Исаакиевским собором, который создавали 40 лет, приняли участие почти полмиллиона человек. В том числе лучшие художники, скульпторы, мозаичисты, камнерезы, позолотчики, работавшие в России. При его строительстве использовали все новейшие достижения инженерной мысли, крупные научные открытия того времени. Поэтому он и получился таким удивительным, уникальным. Исаакиевский собор – самый большой из купольных храмов России. Это – наше национальное достояние, гордость наша. Иногда люди наивно думают, что они прочитают заранее все в Интернете, а потом придут в собор и все найдут и увидят. А попробуйте–ка хотя бы найти ответы только на те вопросы, которые я задала! Уверена, что Всемогущий Интернет вам не очень-то и поможет. А вот специалисты – сотрудники музея «Исаакиевский собор» будут рады поделиться своими знаниями с людьми различных национальностей и разного вероисповедания. И никто не будет обижен или ущемлен. Те же, кто захочет помолиться или поставить свечу, всегда могут сделать это в приделе Александра Невского. Там экскурсии не проводятся. Много чудес хранит Исаакиевский собор. И именно экскурсоводы помогают их увидеть и понять. Голикова Е.Л., экскурсовод Санкт-Петербурга
In the event the temple is returned to ROC, the model will not be present there anymore. Will you be able to figure out on your own how, in the absence of cranes, these huge columns were installed in the 19th century? And how were those surrounding the barrel of the dome lifted up there? Outside, above the columns, four giant bas-reliefs of various kinds placed in triangular pediments can be seen. Who is depicted on each of them and why? There is nothing accidental about them! Each story was carefully thought through and approved. It is known that figures immortalized in one of these bas-reliefs depict, besides the chief architect of the cathedral Auguste Montferrand,
some important noblemen of the time of Nicholas I, during whose reign the main works were carried out. Who is depicted there, and where exactly? Will you find them? Nearly half a million people participated in creating St. Isaac's Cathedral that took 40 years to be completed. Among them were the best painters, sculptors, mosaicists, stone cutters, and gilders working in Russia. During St. Isaac's construction all the latest achievements of engineering thought and the great scientific discoveries of the time were used. That was why it turned out so amazing and unique. St. Isaac's Cathedral is the largest domed church in Russia. It is our national treasure, our pride. Sometimes people naively think that they will read it up in advance on the Internet, and then visit the cathedral and find and see everything. Yet, try to find at least the answers to the questions I asked above! I'm sure that the Almighty Internet will not help you very much. While experts - the staff of St. Isaac's Cathedral museum - will be happy to share their knowledge with people of different nationalities and different religions. No one will be offended or deprived. Those who want to pray or light a candle can always do this in the Alexander Nevsky side-chapel where no excursions enter. St. Isaac's Cathedral conceals many wonders, and it is the guides who help discover and understand them. E. L. Golikova, Professional Guide, St. Petersburg Trans. Marsha Gershtein spbmagazine.ca
69
Brokerage License #12015
Bad Credit Self Employed No Income New Immigrants
Approvals for ANY situation!
LOWEST MORTGAGE RATES BANK RATES 5y Fixed
2.29%
1st Mortgage up to 90% LTV
3y Fixed
2.09%
Мгновенья нашей жизни сменяют друг друга... Приходят и уходят навсегда. Они могут быть похожими, быть лучше или хуже, смешнее или печальнее, но каждый из них – особенный. Особенный уже только тем, что никогда не повторится. Что же остается? Память? На секунду закрыть глаза и попытаться вспомнить все, вплоть до мельчайших деталей. Какие-то смутные ощущения — движения рук, света, ароматов. И вот ты берешь в руки тяжелый альбом, открываешь. Фотографии, много фотографий. И ты уже начинаешь чувствовать запах, и свет, и видишь движение, и даже, кажется, слышишь — голос, смех, воду, ветер. Память, которая всегда будет жить в ваших фотографиях.
70
Spring 2017
75% LTV
9.99%
5y Variable 2.35%
85% LTV 11.99%
3.20%
Home Equity Line of Credit
тел 647 835 1710
7.99%
1st Mortgage up to 85% LTV
2nd Mortgage up to 75% LTV
HELOC
фотограф
85% LTV
1st Mortgage up to 90% LTV Up to 90% LTV, Prime - 0.60
Елена Пенчева
PRIVATE RATES
2nd Mortgage up to 85% LTV
95% LTV
13.99%
2nd Mortgage up to 95% LTV
416-827-4722
15 Wertheim Court Unit 203, Richmond Hill, ON L4B 3H7
Apply Online:
www.MortgageRateToronto.com
905.882.4825
Cakes Pastries Desserts
180 Steeles Ave. W., Unit 11, Thornhill, ON L4J 2L1 â&#x20AC;˘ chocolada@rogers.com â&#x20AC;˘ www.chocolada.com
We insist on using only the highest quality, all-natur al ingredients to make the most decadent and delicious desserts.
Весна 2017 I № 54
$10.00
Photo: Asya Akhoundov
A family tradition since 1968