Burlike

БУР LIKE

спецпроект мастерской экспериментальной журналистики

! т и Тащ

17 июля 2013

От редактора

2

На языке Летней школы - Доооброе утро, Летняя школа! Улыбаааемся и смееемся! – голосом покемона Дроузи гипнотизирует Гриша Тарасевич. Сейчас ровно 9:00 часов, 17 июля 2013 г. #ЛШРР2013 Растрепанный контентдиректор Гриша бегает по лагерю с хитрой улыбкой. С ней он стреляет по три сигареты в курилке, поправляет упавшую в душевой трубу и с ней же сидит на вечерней оперативке. А еще Тарасевич – голос Летней школы. Его махровый еврейский тон с интонацией «вверх» на последнем слоге знает каждый летнешкольник. Своя языковая особенность есть и у директоров мастерских. Они частенько говорят фразу «на самом деле». Будто до этого все

было ложью. И третья, самая массовая языковая примета, по которой определяют «старичков» от новичков – это низкий тембр голоса. Рита Крылова, Наташа Кузнецова, Софья Шайдуллина говорят потрясающе уверенным, сильным голосом. Таких приятно слушать по радио, им доверяют люди. У Летней школы есть свой язык. Здоровый, на самом деле никем не навязанный, уверенный язык с еврейским акцентом. Экспериментальная журналистика в «Волге» появилась случайно. На медиаполигоне #Уфа24 нам предложили сделать свою мастерскую. Так мы сюда и приплыли. Теперь нас 25 человек - из Уфы, Минска, Перми и даже из Алма-Аты.

Журнал «Бурlike» - первый проект Мастерской. Задача ребят – написать репортажи и заметки из Дубны и Кимров и сверстать выпуск за одни сутки. Читать нас будут участники ЛШ, то есть молодые, образованные, креативные люди. Для вас мы весь день трудились, всю ночь писали. Какимито текстами мы гордимся, какие-то бы переделали. Но условное наклонение не входит в лексику Летней школы. Мы здесь и сейчас, в 9:00 часов 18 июля 2013 г. Доооброе утро, Летняя школа!

Алена ЗАВОРОТНЯЯ

Редакция

3

Главный редактор Алена ЗАВОРОТНЯЯ Ответственный секретарь Юлия КОРЧАГИНА Редакторы Анастасия Клепова, Дарья Андреева, Юлия Корчагина, Ирина Галицкая Выпускающий редактор Азат САТТАРОВ Бильд-редактор Кристина ТРЕТЬЯКОВА Художник Екатерина ХАРИТОНЕНКОВА Дизайн и верстка Азат САТТАРОВ

Корреспонденты Алена Литовец Иван Носатов Тамара Шавердо Евгения Шинковская Андрей Васенев Всеволод Ровинский Светлана Рычина Юлия Разумова Ирина Белая Анна Гилева Анастасия Клепова Алексей Перерва

Журнал за 24 часа Суть проекта в том, чтобы сформировать журнал в течение суток и понять, как сложна работа журналиста. Мы раздали участникам мастерской случайные слова, вокруг которых каждый строил свой репортаж.

Волга Алена Литовец

6

Синий Анастасия Клепова

Прокрастинация Анна Гилева

12

Конь Андрей Васенев

Сострадание Светлана Рычина

17

Железо 18 Всеволод Ровинский

10

14

Редакция

5

Велосипед Иван Носатов

20

Бабуля 22 Евгения Шинковская

Последствия Ирина Белая

24

Огонь Алексей Перерва

26

Еда Тамара Шавердо

28

Память Юлия Разумова

31

Маленький город / «Волга»

6

Паром особого назначения

Е

сли вы оказались в Дубне и волей судьбы вам нужно добраться до Конаково, например, чтобы потом кратчайшим путем попасть в СанктПетербург, – то вы, как и я, непременно окажетесь на паромной переправе номер один через канал имени Москвы. Переправу, соединяющую Тверскую и Московскую области, начали строить в 1933 году, через четыре года закончили. Всё здесь находится во владении Волжского района гидросооружений. Совсем рядом - охраняемый секретный объект. Из его видимой части – творение архитектуры – заградительные ворота, которые при необходимости перекрывают канал. А пока он довольно полноводен. Паром – это важный узел транспортного сообщения. И если и есть здесь важный объект, то это, несомненно, паромная переправа. Раньше, когда её не было,

здесь были лодки для переправы людей. А чтобы попасть на тот берег на машине, приходилось за семьдесят километров объезжать канал через мост у Клина. Теперь паромная переправа работает круглые сутки с получасовым перерывом на обед. А в середине ноября через канал возводится пантонный мост. В этом году на зиму закупили мост, который вскоре развалился и частично затонул. Среди жителей Дубны бытует мнение, что мост был списанным и непригодным к установке. Как бы то ни было, тогда в Дубне пропал хороший хлеб, который доставляют с того берега из Конаково. Транспортное сообщение затруднилось: дорога в объезд через Дмитров занимает полторы сотни километров. А для пешеходов путь был открыт по узкому настилу, от затонувшего моста. И только после гибели нескольких пешеходов, было ре-

шено восстановить мост. Попытка не удалась, а для автомобилей единственным выходом было наступление весны и открытие паромной переправы. Сейчас лето, и переправа работает в своём обычном режиме. Через каждые десять-пятнадцать минут паром перевозит до девяти автомобилей. Если крупные – газели, маршрутки, камазы, – то меньше. Пока паром принимает на себя новую партию автомобилей на том берегу, на этом – копятся машины, велосипедисты, пешеходы, и я среди них. Ко мне подходят три нарядные женщины, просят их сфотографировать, – щелкаю. Одна из них в оранжевом пиджаке и с букетом, благоухающим, кажется, на весь паром. Едут в Дубну на свадьбу. Для нечасто проезжающих здесь туристов паром – чтото вроде местной достопримечательности.

7 Они улыбаются и фотографируются. Туристов очень легко отличить от местных жителей – водителей, пешеходов – те буднично спешат на паром, садясь на него как в обычный троллейбус. И правда, здесь есть даже кондуктор – неразговорчивая тучная Нина, с внушительным мотком «троллейбусных» билетов.

- Газель! Камаз! – выкрикивает она, и автомобили послушно ползут на паром: сначала в центр, затем слева и справа, повинуясь указаниям властной руки кондуктора. На пароме помещается до девяти машин. На въезде на паром – знак: до десяти тонн, - столько выдерживает припаром – помост, ведущий к парому. Это значит, что машины тяжелее поедут в объезд через мост. С третьего раза на паром заезжает новенькая холеная «хонда» – мешает низкая «посадка». Осталось еще одно место для небольшой машины. И кондуктор Нина снова кричит: Москвич! И рыжеватый агрегат отечественного автопрома радостно зака-

Маленький город тывается на паром. За ним закрываются железные фартуки. Паромщица, женщина в возрасте, ловко поднимает шлагбаум, отцепляет тяжелую железную цепь от крепления на причале. Поехали. Паром отчаливает так мягко, что я не замечаю, как оказываюсь уже посередине канала. Люди сидят на скамейке с одной стороны, автомобили – с другой. Резкий и пронизывающий ветер заглушает доносящийся разговор водителя газели и паромщицы. Подхожу ближе, слушаю.

– Почему не построят мост? Давно ведь пора! Или это власти не выгодно? – скорее утверждает, чем спрашивает у паромщицы рассерженный мужчина, водитель газели, долго дожидавшийся переправы. Она недовольно отвечает, что хотят построить, но всё никак. В её голосе слышится страх, она будто боится, что появление нового моста сделает её работу и сам паром ненужными. Она приходит на работу на этот паром уже так

много лет, что уже и не помнит, когда впервые заступила на смену. Рабочий день паромщицы начинается без десяти восемь утра и кончается ровно через двенадцать часов, когда приходит её сменщица. В середине ноября, когда заканчивается навигация (хождение судов), устанавливается пантонный мост, и она вновь заступает на дежурство.

– Зимой здесь на караване наши суда стоят, мы за ними смотрим. Затем у нас отпуска, а по весне каждый год мы тут всё красим. А кто ж еще? – вздыхает паромщица Татьяна Михайловна Филянова. Она всю жизнь живет и работает в Дубне. Паромщица говорит, что летом работа несложная. Паром тянется на тросах автоматикой, но на всякий случай тут стоит буксир. При необходимости, можно управлять паромом прямо с него: для этого имеется радиопульт, который позволяет двигать паром вперед и назад, даже применить экстренное торможение. Если мимо проходит судно, тросы опускаются на дно.

Маленький город / «Волга» Рядом с пультом – шест, на котором по обе стороны висят жестяные конус и цилиндр, выкрашенные соответственно в красный и черный цвета. Причем поднимают их поочередно. Так работает система сигналов на канале: когда поднят красный конус, паром отправляется в путь. Когда поднят черный цилиндр, – путь открыт для судов и барж. Эти сигналы дублирует сигнал светофора на двух сторонах причала. Так регулируется движение на канале, потому что и ночью переправа продолжает работать. На этой же стороне парома висит рында – паромный колокол, он тоже – часть системы оповещения. Неожиданно паром с лязгом причаливает. И автомобили под чутким командованием кондукторши Нины съезжают с парома. На этом берегу уже выстраивается большая очередь из автомобилей. Они устремляются к парому, но шлагбаум опускается: проезд закрыт: нужно пропустить баржи. Так происходит довольно часто, почти каждый час. И тогда пешеходы и водители подолгу ждут на берегу, когда путь освободится.

– Это их дорога, а не наша. Мы здесь не главные, – задумчиво говорит о баржах паромщица.

– Здесь даже пароходы четырёхпалубные ходят. Есть еще переправа поменьше в Мельдино, на шесть машин. Недалеко отсюда лодочная переправа. По радиосвязи сообщают, что сверху (со стороны Московского моря) идет баржа «Волго-Дон», а за ней шлюзовой. Ждать еще около получаса. Пешеходы усаживаются на траве на берегу. Смотрят на синюю гладь канала, как на экран теле-

визора. Говорят, проезд подорожал. Совсем низко над самой травой летают ласточки. На берегу мужчины водители говорят о последнем фильме Балабанова «Я тоже хочу»: – Вот сняли фильм за три копейки, как люди едут на машине куда-то счастье искать. Зачем они туда поехали? И весь фильм так, в дороге. Я слушаю их и думаю, что паром – это такое место, которое живет своей особенной жизнью. Переправа не просто связывает два населенных пункта. Это часть той большой дороги, которую ежедневно проходят множество людей. Кто-то единственный раз за жизнь, как те туристы. Кто-то буднично – на работу или домой.

8 А для кого-то паром – это и есть сама жизнь. Я думаю об этом, глядя на двух пожилых женщин паромщиц, которые разговаривают о давлении и лесных ягодах и выглядывают проходящую баржу «ВолгоДон». Огромная, она степенно появляется в моём поле зрения и еще долго идет по каналу. Рядом с ней паром вдруг кажется таким незначительным. Все долго провожают баржу взглядом. Но вот слышится отрывистый пронзительный крик чаек, лязгают фартуки парома, паромщица поднимает шлагбаум – переправа снова открыта.

Алена ЛИТОВЕЦ Фото автора

Маленький город

9

“

Паром – это такое место, которое живет своей особенной жизнью. Переправа не просто связывает два населенных пункта. Это часть той большой дороги, которую ежедневно проходят множество людей. Кто-то единственный раз за жизнь, как те туристы. Кто-то буднично – на работу или домой. А для кого-то паром – это и есть сама жизнь.

к/ф «Я тоже хочу» А. Балабанова

Маленький город / «Синий»

Я

Перманентно синий город Кимры

верю: чтобы узнать небольшой российский городок, достаточно побывать в его пивнушке, гостинице и на набережной, если она есть. Этот метод – в обход краеведческого музея, и он часто оправдан. В Кимрах проблема с пивнушками, зато с набережной – никаких. Нежно-голубые стены гостиницы «Чайка» – в тон Волге, синяки-алкоголики на лавочках вдоль реки – всё сливается в синеватой и немного трагичной гармонии города Кимры. Я еду по кимрскому асфальту в стареньком автобусе. Рядом садится женщина лет сорока с красным облаком химической завивки на голове. Она начинает говорить. Это мой первый добровольный знакомый в городе. Её зовут Людмила, и она с аргу-

ментами доказывает мне, что мэр Кимр наркоман.

- Я была на одном городском мероприятии, там и увидела мэра впервые. Я знаю, давно ходят слухи, что он наркоман, но не верила, пока не увидела его сама. Потому что я медик по образованию: верю только фактам. Так вот, у него такой цвет кожи! Ни дать ни взять: наркоман! Буквально сине-зелёный мэр! – Людмила пытается показать этот цвет руками, но ничего не выходит. Вдоль набережной стоят старинные, часто уже покинутые купеческие дома XVII – XIX веков. В одном из них, с голубыми стенами, находится гостиница «Чайка». Я захожу туда в надежде узнать город изнутри и помыться

10 в горячей воде. На стойке «ресепшн» лежит рыжий кот с наивным косоватым взглядом. За ним замечаю девушку. Она сообщает мне расценки: в номерах за 2500 рублей есть горячая вода и гель для душа, в номерах за 1500 рублей нет ни того, ни другого. Я вселяюсь в номер за 1500, но дополнительно договариваюсь о мыльных принадлежностях за дополнительные 150 рублей. Кот ходит за мной по всем помещениям и радостно путается в пыльных дырявых занавесках. Стены в комнате обклеены голубыми обоями, пол застелен тёмно-синим ковролином. Довольно неприятно прилипает к ногам. Думаю, он – свидетель множества голливудских сюжетов: тех, которые про маньяка в гостинице. Плафоны люстры частично разбиты, а частично – зелёные, так что освещение в комнате чем-то напоминает мэра Кимр, каким его представила попутчица Людмила.

11 Маша работает здесь администратором. Она молодая и в блузке со стразами. Маша говорит, что дом очень старый, а раньше здесь была конюшня. Я озираюсь в своём номере. Кажется, тут до сих пор конюшня. С вай-фаем. Чтобы абстрагироваться, ищу дополнительную информацию о гостинице в интернете. Ага, в этом здании уже 150 лет назад был постоялый двор, основанный зажиточной семьёй Черниговых. Ни слова про конюшню. Абстрагируйся-не абстрагируйся, но на трезвую голову мыться в холодной воде из ржавого смесителя я не готова, так что отправляюсь в гостиничный бар. Двое посетителей радуются моему вежливому: «Приятного аппетита!» так сильно, что приглашают выпить «по пятьдесят». То, что нужно! Ребята эти командировочные. Живут в номерах по 2500, там ковёр к ногам не прилипает. Кажется, я набралась решимости сверх меры: вместо мытья в ледяном душе решаюсь переселиться в номер подороже. Маша понимающе кивает и провожает меня на этаж выше. Здесь всё сносно, и рассказать нечего. Кот, как и я, заметно поскучнел. Значит, пора идти на набережную. На первой же лавочке сидит грустный и удивительно одинокий мужчина – даже без банки пива. Он сосредоточенно ковыряет заусенцы и ощутимо пахнет алкоголем. Значит, пиво всё-таки было. Пытаюсь пообщаться с ним об истории города, но он отмахивается от вопросов парой «не знаю» и поворачивается обратно к заусенцам. За его спиной стоит старый деревянный особняк с круглым окном

Маленький город

посередине: прекрасный образец модерна. Сдаю свой ключ на синем брелоке с изображением реки и парящей чайки. Ставлю подпись в графе «выезд». За большим советским зданием театра с вывеской «Труппа на гастролях» сажусь в старенький автобус у памятника Ленину. Он отвернулся от реки, смотрит на город. Город, словно пропущенный через цветофильтры. Женщина с ярко-красными волосами, синий голливудский ковролин в гостинице с синими стенами, любознательный рыжий кот, синий мужчина с заусенцами и сине-зелёный мэр.

Анастасия КЛЕПОВА Фото автора

Маленький город / «Прокрастинация»

12

Привычка откладывать себя

В

осточная мудрость гласит, что для того, чтобы составить представление о городе, в который приезжаешь впервые, нужно посетить лишь три его места: тюрьму, церковь и больницу. Передо мной Дубна, небольшой городок Московской области. Дубну будто бы рассекает на две части полноводная Волга. Улицы расположены строго перпендикулярно друг другу, а значит, город построен относительно недавно, по европейской моде-

ли. Здесь и по-европейски чисто – мусора почти нет, а вдоль дорог посажены высокие липы. Тихо и уютно. Я направляюсь в ближайший полицейский участок. Двери открывает невысокий инспектор, щелкают железные замки, меня впускают во внутренние, закрытые помещения отдела МВД России города Дубна. Перед тем, как включиться в разговор с руководителем пресс-службы, инспектором по

связям, С. Прыщенко, я подумала о природе правонарушений.

- Все зависит от того, какую цель себе ставит человек. Любое действие определяется тем, что он в данное время думает, какую цель имеет. В основной своей массе все правонарушения связаны с тем, что человек находится в определенном социуме. Большинство правонарушений совершается за компанию, побравировать, показать: «Вот, я не боюсь».

13

В этот момент у меня возникает вполне определенная ассоциация страха и правонарушения. Это «я не боюсь» теперь кажется «запущенным» в обратном направлении. Спрашиваю о серийных правонарушителях, и о тех, для кого нарушение закона – единичный и запоминающийся опыт.

- Люди, которые совершают преступление, кражу, например, и сразу попадаются…их психологический портрет...дураки.

Маленький город Выпил, повздорил и совершает правонарушение. А серийных мало. Пример, когда преступления были совершены серийно. Один человек совершил их в состоянии алкогольного опьянения и за короткий период времени. Это бич.

- Недавно была серия угонов автомобилей. Есть один молодой человек, маргинал, который абсолютно ничем не интересуется, не учится, не работает. Живет принципом: украл, выпил. Поймали его недавно, когда он достиг совершеннолетия. До этого сидел в спецшколе, вышел, после этого через 3-4 месяца совершил серию преступлений - угоны автомобилей и сел обратно. Ему дали 2 года общего режима. Всего он был судим раз 6-7, с 15 лет. Слушаю инспектора, в голове «стучит» все то же слово «страх». Страх из правонарушения или правонарушение из страха? Мой вопрос о цели подкрепляется вопросом о задачах, с которыми человеку не удается справиться. В результате, как факт, правонарушение, приближающее или удаляющее правонарушителя от осуществления себя. В психологической литературе термин «прокрастинация» обозначает любое состояние, связанное с попыткой отсрочить, отложить решение трудных, а потому нередко неприятных задач.

- Есть категория людей, которые сознательно совершают правонарушения. Они также представлены в разных обстоятельствах: в неблагополучных семьях, например. Они не находят себе места в обществе, поэтому и ищут другие выходы, где нужно показать себя не просто членом команды, а свое лидер-

ство, свою крутизну. Как правило, такие люди скатываются до того, чтобы совершать правонарушения второй, третий, четвертый раз. Есть яркий пример. В левобережной части города семья с пятью детьми. Мама – алкоголик, папа судимый, и все 5 детей закончили в колониях, младших после этого распределили в детские дома. А старшие из них для общества люди почти потерянные. Что здесь происходит? Человек машет на самого себя. Если мать не обращает внимания, а, будь оно что будет. Мы говорим еще около 20 минут, я прощаюсь. Железные решетки захлопываются за спиной. В Дубне нет тюрем. Отсюда преступников оправляют в колонию Сергиев-Посада. После этого диалога вспоминается Мишель Фуко с требованием неустанной заботы о себе, вспоминается Раскольников Достоевского, статьи по психологии и личные примеры. Правонарушение как затянувшаяся прокрастинация с осложнением, с неблагоприятными социальными условиями. Прокрастинация как яркий психологический феномен современной эпохи, ведущий к разорению личности.

Анна ГИЛЕВА Фото Интернет-источник

Люди за «Волгой» / «Конь»

14

Буцефал не выдерживает, или сколько в человеке лошад В

Дубне есть еще люди, которые помнят фамилию беглого итальянца, советского академика Понтекорво. Развивая его научные изыскания в области нейтрино, физики трижды получили нобелевку. Старожилы рассказывают и про конюшню его сына – Тито, где собирались самые породистые алхатекинцы со всего союза. Но вот найти племферму с известной фамилией не так просто. Добираться пришлось на нескольких желтых автобусах через город с болотным названием Кимры. Водители рейсовых всегда подскажут дорогу и растолкуют, как добраться хоть на край света. Они это делают с охотой и большой степенью подробности, как будто все люди планеты родом из этих фантастических мест под названиями Выползово, Чернь, Савелово, Кимры, наконец. От вокзала к вокзалу, вкладывая пяточкИ в заботливые руки густо напомаженных кондукторш, я доехал до моей станции Святья. Зеленые поля с катушками сена, облака, жаркое солнце – все как в песне Шевчука. С остановки мы идем вместе с женщиной, у которой смеющиеся глаза и складная речь. Она вызвалась проводить меня до места, и дорогой я узнал, что она проработала здесь десять лет агрономом, когда поля от Дубны до Кимр принадлежали колхозу с названием, дай, Господи, это понять, «Пробуждение». А потом

«все стало не нужно никому», и Елена Валентиновна пошла работать в школу учителем биологии. − Интересно. А сейчас? Сейчас кому-нибудь что-нибудь нужно? Елена Валентиновна, щурясь от солнца, не меняя шага, как будто уже давно ждала от меня этого вопроса, ответила: − Сейчас нам умные люди нужны. − Кому? − Государству. Ведь государство – это не политики. Это дети, которых я вижу перед собой каждый день. Государство – это дети. А как иначе? Такой взгляд на ситуацию дает надежду. А тем временем, передо мной выросли рыжие стены племфермы. За ним волжская даль, перед ним – пыльная дорога. У ворот башня, как вышка вертухая, но она пуста. Звонка нет. Массивная металлическая дверь с усилием поддалась. Я захожу внутрь. Некоторое время побродив по территории в одиночестве, я натыкаюсь на начкона Елену и её рыжеватую сторожевую дворнягу. Лена в кепке, невысокая, спина как струна, на вид тридцать с хвостиком. − Маточное поголовье гуляет круглосуточно на траве в полях. Это далеко, мы туда не пойдем, – сразу чеканит она. − А жеребцы здесь. Но вместе они гулять не могут. В диких табунах жеребцы держатся по одному, и если появляется соперник, вожак его изгоняет или убивает.

15

диных сил?

Люди за «Волгой»

Люди за «Волгой» Лена подводит меня к гордости их конюшни – породистому алхатекинцу Бархану. Огромная голова, мохнатые ресницы, уши выстреливают треугольниками вверх, смоляная грива, каждая мышца выточена, шерсть блестит, а глаза смотрят доверчиво как будто с другого края вселенной. Бархан – чемпион. Но он тоже любит, когда ему чешут шею и кормят с рук. За ним рыжеватый вице-чемпион Айдаргыш с белым пятном на широком лбу. Потом загон с молодняком. Тонконогие, игривые. − Какова судьба этих жеребят? − Спорт, продажа или производители. Вот так просто. Лена говорит об этом без напряжения. Она сильный человек. Она принимает роды, она их кормит, она их воспитывает и лечит, она же их и хоронит. За все время нашего разговора Лена единожды дрогнула, когда вспоминала о проданном несколько лет назад жеребенке:

− Он и хвост задирал так же, как и его отец. Но нас не спрашивают, когда их продают. Конечно! В ней начало отношения к этим живым и сильным существам. В них вся её жизнь. Имея квартиру в Дубне, Лена предпочитает жить на ферме. Чтобы быть рядом с ними всегда. Она изредка уезжает зимой, когда в ее комнатке становится совсем холодно. Она нашла в них что-то важное, чего ей не хватало в самой себе. Что это? Лена не знает. Уже по дороге к выходу, нам встретился темный, с торчащими ребрами жеребец. Он боится меня. Прячет голову. Его зовут Командор. Он красив, вопреки своей худобе и болезненности. Он – совсем другая история. Командора – маленького жеребенка затоптали взрослые кони. Он долго не мог подняться на ноги. На ногах появились страшные гноящиеся раны. Хозяйка пыталась его лечить, но вскоре

16 стало понятно, что это безнадежно. От гибели его спасла Виктория. Она забрала его, когда хозяйке оставалось только убить малыша. Она выходила его, несколько раз возила в Москву на операцию, а потом сдала его сюда на ферму. Платит за его содержание по 8000 рублей в месяц и почти каждый день приезжает к нему. Командор ожил. По телефону я задаю ей тот же вопрос: − Виктория, зачем вы это делаете? − Помогать другим – это естественно. − Тогда почему Вы не помогаете людям? Виктория задумалась. − Дело в том, что не всякому человеку я готова помочь. − Кому не готовы? Виктория не ответила.

Андрей ВАСЕНЕВ Фото автора

17

Маленький город / «Сострадание»

На починку в больницу

-

Доктор, вы умеете уши зашивать? Просьба необычная, но врач-травматолог Дубненской городской больницы Александр Донской слышал от своих пациентов и не такое. Сегодня у него дежурство по приемному отделению и я наблюдаю за тем, как оно проходит. Первая посетительница за вечер – женщина с дикой на первый взгляд просьбой. У нее нет серьезных травм, она просит устранить небольшой косметический дефект. На дежурство в приемное отделение я отправилась за тем, чтобы понять, как врачам удается сохранять на работе хладнокровие. Что они испытывают, общаясь с пациентами? Быть может, приобретают способность так «отключать» эмоции, что не испытывают никаких чувств, разговаривая с больными. Я с детства боялась врачей, избегала бесед о болезнях и ежилась от запаха лекарств. Пока дежурство проходит спокойно, но Александр Донской говорит мне, что в любой момент может выстроиться длинная очередь пациентов. И следующий посетитель не заставляет себя долго ждать.

- Что случилось? – участливо, ровным, спокойным голосом осведомляется Александр Донской.

- Нужно перебинтовать вот здесь, – говорит пациент, указывая на рану: на указательном пальце левой руки. По нему видно, что он нервничает. От вида руки с запекшейся кровью про-

бегает дрожь. Доктор пытается выяснять, как пациент получил травму, но мужчина твердит свое.

- Нужно отрезать часть ногтя, говорит он. – Сто грамм для храбрости я перед приходом сюда уже принял, так что все нормально. Кстати, а вам в больнице ничего починить не нужно?

- Можно, но сначала палец вам починим, - улыбается доктор в ответ на неожиданный вопрос. После поясняет мне: - Это одна из категорий пациентов. Из подвыпивших, но добрых. - А бывают, к примеру, алкоголики, которые хамят во время приема.

- И как вы реагируете на такое поведение? – интересуюсь я.

- Они зачастую сами не знают, что делают. Что с них взять, – разводит руками Александр, ответная агрессия с моей стороны - еще большее раздражение. В конце концов, я знал, на что шел, когда поступал учиться на врача. Эмоциональный стресс при виде крови, сломанных рук, ног – естественное явление. Люди, которые не находят в себе сил справиться с чувствами, просто не остаются в нашей профессии. А мне с детства хотелось быть врачом, хотя в нашей семье докторов не было. Мой отец – слесарь. Может поэтому для меня работа травматологом сродни слесарской. Было криво – стало ровно, не работало – заработало. С годами я открыл для себя новую ценность работы врача – она в благодарности пациентов.

Дежурство проходит спокойно. Доктор говорит женщине с гипсом на ноге, как «расхаживаться», пишет девушке направление на прививку от бешенства. С каждый больным разговаривает со спокойной интонацией, которая действует на меня умиротворяюще. Хотя до конца избавиться от напряжения, охватившего меня в атмосфере больницы, мне не удалось. Как сохранять невозмутимость в этих условиях, так и осталось для меня загадкой.

Светлана РЫЧИНА

Люди за «Волгой» / «Железо»

18

Выставка ухоженных «Зенитов»

В

сервис-центре «Техноман» в Дубне молодой работник Денис Щеголев два года собирает фототехнику прошлого века. На витрине в углу зала ухоженные «Зениты», «Смены», «Салюты», кинокамера «Красногорск» и еще десятка два других фотоаппаратов.

- Как-то наткнулся в шкафу на пару «Смен» и показалось это интересным. Узнал про такое движение как ломография, и меня это заинтересовало. Заинтересовала история советской фототехники. Потом ктото из друзей принёс «Зениты». Сначала Денис хранил аппараты дома, потом руководитель выделил витрину в сервис-центре.

Теперь дубненцы приносят сюда ненужные им фотоаппараты.

- Приезжают и говорят «Мне это не нужно». Мужичок был один, приехал на Renault Duster, открыл багажник, и там у него куча всего. Бывает такое, что приезжают и узнают о том, что я собираю. Но оказывается, это уже выбросили. Чаще всего предлагают купить за 1-2 тыс. рублей те же «Зениты», но таких фотоаппаратов много сохранилось с советских времён. Самый старый фотоаппарат это «Фотокор». Он 30-х годов прошлого века. А есть фотоаппарат одноступенчатого процесса «Момент», которых всего было выпущено

порядка 9000 экземпляров. На него были свои фотокомплекты, поэтому снимки получались практически мгновенно. Коллекционер признает, что такой аппарат сейчас практически не достать. Большинство фотоаппаратов в рабочем состоянии. Посмотреть на коллекцию можно с 10.00 до 19.00 ч. по будням по адресу: г. Дубна, ул.Советская, д. 19.

Всеволод РОВИНСКИЙ Фото автора

19

Люди за «Волгой»

Маленький город / «Велосипед»

20

Дубна велосипедная

В

Дубне велосипед на равных конкурирует с автобусами и маршрутками. На нем ездят все: дети, молодежь, взрослые и старики. Велосипед есть в каждой семье. C чем связана такая мобильность жителей города физиков? Корреспондент БурLike выехал на улицы Дубны в погоне за велосипедистами. Велосипед не роскошь - Всю свою жизнь на велосипеде езжу, - говорит с одышкой пожилой мужчина. Правда сейчас велопенсионер медленно идет возле своего железного друга. - Ветер в грудь дует, уже дышать нечем,- жалуется Дмитрий Иванович. Для сотен Дмитриев

Ивановичей это не развлечение: на старости лет уворачиваться от проносящихся мимо автомобилей. Дубна город небольшой, население не превышает 67 тысяч человек. За полчаса ее можно изъездить вдоль и поперек. В России велодвижение только зарождается. В мегаполисах начинают строить велодорожки, устраивать массовые велопробеги, велоночи и прочие флешмобы. В Дубне же наоборот велосипедистов поубавилось.

- В советское время их было еще больше, - утверждает Нина Павловна, бабушка с белой косынкой вместо шлема и цветочками в корзинке байка. – Раньше машин в городе почти не было,

а сейчас их очень много развелось. Был период в советское время, когда дубнинцы спокойно оставляли велосипеды без присмотра везде. Но счастливое время оборвалось после передачи по центральному телевидению про рай для велосипедистов в подмосковном городке. Участились кражи. С тех пор велосипед в Дубне как ребенок в коляске: под постоянным присмотром. Дубнинские дороги узкие и не столь ровные как немецкие автобаны. Зато вдоль них обязательно пролегают пешеходные дорожки. И пандусы для велосипедистов, чтобы они не стукались о бордюры.

Деньги

21 - В Дубне почти у каждого велосипед, - хором говорят коренастые мужички Сергей и Дмитрий. Самое интересное, что автомобилисты с ними уживаются.

- А нам наплевать, как к нам автомобилисты относятся. Мы правила не нарушаем. Ездим по тротуарам. Так для своей же безопасности лучше, - смеется Сергей. Даешь молодежь - Воры, воры! - раздался возглас, срывающийся на писк. Это воспитанники детского дома творчества «Дружба» с саблями и автоматами набросились на нас. Ложная тревога. Молодые ребята Артем и Женя не пре-

ступники. Они привезли свой велосипед на ремонт. Дело в том, что в центре дополнительного образования детей «Дружба» по соседству с клубом радиолюбителей и кружками рисования разместился велосервис Егора Сазонова «Дубна велосипедная». Парень со стрижкой а-ля солдат Джейн и татуировкой медведя на ноге, стремительно подлетает к нам на трековом велосипеде. Это и есть Егор.

– Ребята, времени немного, через полчаса в Питер еду. Давайте поторопимся, - сразу переходит к делу хозяин мастерской. У Артема «восьмерка» на колесе. Он смотрел ролики в интернете, пытался ее выправить само-

стоятельно, но только спицы еще больше погнул. – Если что с аппаратом не так, лучше сразу в сервис идти, - читает нотацию Егор,- теперь гораздо дольше выпрямлять. В руках у Егора появляются тиски и ключ для калибровки колеса. В этот момент свободолюбивый неформалбайкер становится похож на дотошного ювелира. Раз за разом, он ослабляет спицу за спицей, и внимательно присматривается к результату. Егор болен велосипедами с детства. Разбирает их с закрытыми глазами. Помимо мастерской он является лидером дубнинского движения велосипедистов. Где-то полгода назад администрация, наконец, выделила ему помещение в детском доме творчества. В бывшем кабинете трудов Егор с друзьями разукрасили все стены футуристическим граффити в виде ломаных линий. Теперь вместо старых станков в мастерской стоят «скелеты железных коней». Некоторые без колес, некоторые без руля, голые рамы. В мастерской есть колеса, которые стоят 7000 рублей. В «Детском мире» за эти деньги вполне можно купить велосипед.

- Все ребят, остальное в следующий раз. Улучшать колесо можно до бесконечности. Пока так покатайтесь, вернусь из Питера, заезжайте, доделаем, - в спешке сказал Егор и исчез так же внезапно, как и появился.

Иван НОСАТОВ Фото автора

Люди за «Волгой». «Бабуля»

22

Прежде любовь Н

ад ботвой картофеля виднеется спина - бабушка Маня начинает косить траву вдоль ограды. Ей восемьдесят три. Всё, что видят жители села Клетено сейчас, росло на её глазах. Она делает замах косой и рассказывает, как однажды в детстве убегала от померещившегося ей с подружкой человека в лесу. Девочки возвращались из школы и, пробежав семь километров, решили, что больше не пойдут учиться.

- И Веня сказал: больше не пойду. И не пошел из-за меня, так и стал плотником, учился у отца. На сгорбленной спине бабы Мани от шеи до лопаток лежат семена, нападали сверху. Она живет одна в деревянном доме и разводит баранов на мясо. Режет их племянник, дубнинский человек. О его приездах говорят резиновые тапки, висящие на заборе перед калиткой. Бабушка Маня никогда не была замужем, у нее нет своих детей.

- Были разные женихи. Один даже маме своей говорил, что будет жениться. А я думаю: пусть они говорят, а я... я все равно не пойду. Моя мама говорила: «Девчонки, будут парни, если не нравится – не выходите замуж. Это очень тяжело потом». Вот почему так мне в голову вошло. Она скосила половину.

- Какое-то сближение, человек к человеку. Мы гуляли по молодости-то… «Венька!» - Девчонки его звали. Он гармонист был и плотник. Стало быть, лю-

бовь была. Почему мне больше никто не прижился - то мал, то велик. Бабушка Маня берется шевелить сено и вскрикивает: сильно порезалась об осоку. Стряхивает капли крови и снова берётся за косу. Ей больно, прислоняет косу к забору и смачно плюёт на рану. Проводит рукой по лицу.

- Веня с отцом уехали в другую деревню, туда, где Лебзино. Они были мастера хорошие, поплотницки. А потом приехал туда ещё один такой. Ему было завидно, что они перебивают его этот… бизнес. И он подошел к дому, к окошку, и прямо с ружья застрелил Веню. Лицо бабы Мани начинает бликовать мелкими каплями пота. На ней длинная шерстяная юбка, блузка в мелкий крестик и кофта - защита от солнца, бабушка прячет от него белые пятна витилиго на коже. Болезнь и старость делают бледнее даже глаза, прежде голубые, мамины. Они и сейчас как небо, только в пасмурные дни. Она не помнит, как он выглядел. Но память о первом чувстве до сих пор бережёт её от тягот жизни. Не человек и даже не образ человека, а смутная история, покрытая ворохом прошедших дней. Милый, которого звали Веня. Баба Маня скашивает последние метры сорной травы и уходит спать, не оглядываясь на игрушечный трактор сына племянника на крыльце.

Евгения ШИНКОВСКАЯ Фото автора

23

Люди за «Волгой»

Маленький город / «Последствия»

24

Малину съели бабочки П

очти три месяца один на один борются с последствиями мощного наводнения дачники двух садоводств в низовьях Волги. Ни компенсации, ни помощи от местных чиновников они так и не дождались. В администрации уверены, что о наводнении пора забыть.

- Уже больше двух месяцев прошло после того страшного апрельского наводнения, а мы до сих пор целыми днями ликвидируем его разрушительные последствия, - жалуется мне московский пенсионер, коренной дубненец Юрий Михайлович и осторожно заносит в калитку ведро с колодезной водой. Навстречу нам из глубины зеленого листового ковра выходит его жена Любовь Павловна. Миловидная и добродушная хозяйка, искренне радуясь, что хоть кому-то интересны их проблемы, водит меня по превратившимся в склад комнаткам маленького дачного домика и грустно комментирует на ходу: «Пришлось выбросить всю мягкую мебель, после наводнения ставшей негодной. Заржавели от влаги инструменты, велосипед, гниет пол. Вот в этой комнате муж начал перекладывать его заново, утеплитель новый, видите, лежит».

- Уровень воды был с человеческий рост, - показывает двухметровую отметку на крылечке седовласый улыбчивый хозяин. - Небывалое в этих местах наводнение! Думаю, правильно судачат, что перед быстрым подъемом воды не сработала

система гидросохранения, да и на соседней плотине – в Угличе, говорят, были несогласованные действия, которые также спровоцировали подъем воды у нас в Дубне - в Южной Канаве, куда и хлынула вода из Волги.

- Городские власти выплатили владельцам пострадавших садоводческих участков компенсационные выплаты? – с надеждой интересуюсь я.

- Куда там! Ничего никому не выплатили. Даже по страховке, которую, между прочим, мы 15 лет выплачивали, всего 12 тысяч получили. Большая апрельская вода «аукнулась» и на огороде. Причем, очень своеобразно. В июне на всех затопленных участках вдруг появились стаи неви-

данных здесь ранее бабочек – с черными полосками на белых крылышках. Они набросились на местную малину и привели ее в совершенно несъедобное состояние – ягоды выглядят сейчас как-то странно, и уже поговаривают, что есть их небезопасно, по крайней мере, без тщательного мытья. К июлю опасные бабочки пропали так же неожиданно, как и появились, но их личинки, скорее всего, еще находятся в пораженной ими малине. Наводнение сказалось и на яблонях. На их ветках стали появляться сухие листья, окутанные вредоносной паутинкой. К нашему разговору нехотя прислушивается и хозяйский кот Персик – белоснежный толстобокий красавец,

25 вальяжно растянувшийся на перилах крыльца. Жаль, что он не может рассказать нам, как сказались последствия наводнения на численности мышей в округе. Но, наверняка, и животным большая вода, затопившая садоводства «Заря» и «Мичуринское» вдоль левого и правого берегов Волги, принесла немало своих проблем. Ведь уровень подземных вод, по словам местных жителей, до сих пор остается достаточно высоким. Под конец озабоченные хозяева показывают мне недавно поставленную на свое прежнее место веранду, которая во время наводнения сорвалась со своих свай-якорей и нелепо плавала по участку. Как напоминание о тревожных апрельских днях на яблоне рядом с пришвартовавшейся верандой висит рында. По моей просьбе хозяйка звонко и тревожно ударяет по ней несколько раз: рано еще ставить

Маленький город точку в рапорте о том, что последствия стихийного бедствия уже полностью устранены. Я не спеша ухожу из тихого сладко пахнущего созревшими яблоками садоводства, бесстыдно зачерпывая на ходу гроздья свисающей над забором чужой черной смородины и с тревогой посматривая на съежившуюся малину. Прохожу мимо покосившихся, еще не поправленных с апрельского ненастья телеграфных столбов, и вспоминаю утренние разговоры с компетентными лицами. В администрации ГЭС-191, куда, как под конвоем, я попала в сопровождении скучающего румянощекого охранника Сергея, мне строго сообщили о запрете давать какие-либо комментарии прессе по поводу нынешнего состояния дамбы. В телефонном разговоре директор Волжского районного гидроотводного сооружения Вячеслав Владимирович Киреев подтвердил, что наводнение, которое произошло в низине Волги с 19 по 22 апреля этого года, было беспрецедентным и вошло в десятку самых мощных наводнений современности. Серьезно пострадало полтора десятка домов: потоки воды срывали их с фундаментов. Аналогичный паводок в районе Дубны, когда уровень Волги также поднимался на четыре метра, был зафиксирован последний раз в 1966-м году. Однако, по мнению директора, виной нынешнего мощного наводнения стали исключительно природные катаклизмы: слишком снежная зима и чересчур дождливая весна. Во время же самого разгула стихии «все гидросооружения сработали нормально – в штат-

ном режиме». И все последствия наводнения уже давно ликвидированы, уверен Вячеслав Владимирович. Жаль, что не был он на Спортивной улице садоводства «Заря-1». Правда, там не был не только он. Местные жители мне с сожалением признались, что, кроме работников страховых агентств, к ним с апреля никто больше не заезжал.

Ирина БЕЛАЯ Фото автора

Маленький город / «Огонь»

26

ТРИЕДИНСТВО ОГНЯ

В

безоблачный, солнечный день купол дубненского храма Рождества Иоанна Предтечи пылает ярким светом. Если взглянуть на купол издалека, то можно найти сходство с пламенем свечи. Именно свеча является одним из главных символов православной церкви. Огонь же в христианстве – это далеко не только карающий элемент. Свет внутри - Как вам наш город? - спрашивает меня маленькая невысокая старушка с аккуратно уложенными седыми волосами и большой родинкой на щеке.

- Первые впечатления хорошие, но пока не могу до конца сформировать мнение, - отвечаю я. С Ольгой Семеновной мы познакомились по дороге в храм. Я поинтересовался у нее, как пройти к ближайшей церкви, и оказалось, что нам по пути.

- И по каким критериям вы определяете, нравится вам город или нет?

- Внешний вид, люди вокруг.

- Я вот живу в Дубне уже двадцать лет, но до сих пор чувствую себя здесь белой вороной. С виду это красивый, уютный городок, но каждый день в этом месте проживаю с надеждой, что он последний и завтра я отсюда уеду.

- Почему?

- Из-за людей. Мне очень трудно с ними общаться. Каждый из них живет в каком-то своем мире, не замечая окружающих. Женщина родилась в Москве, жила в нескольких подмосковных городах и за свою жизнь успела поработать области медицины, педагогики и сфере общественных связей.

- Мои родители родом из Рязанской области. Вот там совершенно другие люди. Они откры-

тые, чистые, с каким-то светом внутри, - поясняет старушка. – Каждый раз, когда я о подобных людях говорю, у меня по телу пробегают мурашки. Словно в подтверждение её слов я чувствую, как отряд мурашей проносится по моей спине, останавливается где-то в области затылка. Символизм В храме Рождества Иоанна Предтечи в это время дня безлюдно и как-то очень по торжественному тихо. Сразу справа от входа расположены несколько стеллажей с религиозными книгами, а также вешалки с одеждой и бирками «Пожертвование». Слева – стол с рядом иконок и горками свечей разной длины и ширины. В углу расположился похожий на большой самовар котел с тремя краниками.

27 Крупными буквами на нем выведено: «Святая вода». Узнав, что я в храме впервые, прислужница Валентина предложила провести для меня экскурсию.

- Вот здесь у нас икона святой Мученицы Татьяны, а здесь образ Николая Угодника с частицей его мощей, - рассказывает Валентина, перемещаясь из одной комнаты в другую. Храм Рождества Иоанна Предтечи один из самых молодых в городе. Первую литургию здесь отслужили в 2003 году, но строительные работы про-

Маленький город должаются до сих пор. В главном помещение голые стены, а по углам все еще лежат остатки строительных материалов. Над незаконченным алтарем нависает плакат с надписью: «Святый пророче Иоанне, моли Бога о нас». В центре зала расположен столик с подсвечниками. Там медленно догорает одинокая свеча. Молодой служитель храма - отец Антоний – пытается объяснить мне значение свечи в храме.

- Поставить свечу – это не какой-то там магический ритуал, - рассказывает батюшка. –

Это определенный символ, как и очень многое в православии. Изредка улыбаясь, отец Антоний смотрит на меня добрыми глазами. С виду ему около 30. Одет он в старенькую местами выгоревшую рясу и черные растоптанные туфли. Его редкая бородка торчит в разные стороны.

- Свеча – это символ жертвы Богу и символ причастности человека к божественному свету. Знак, который выражает любовь и благоволение к тому, кому ставится свеча. И если нет этой любви и благоволения, то свечи не имеют никакого значения, объясняет отец. – Огонь же – это некое триединство: тепла, света материального и божественной энергии. Стоя главном зале храма я наблюдаю, как огонь единственной зажжённой свечи колышется из стороны в сторону, время от времени раздается треск и полоска дыма поднимается к потолку. Внезапно звенящую тишину нарушает стук каблуков. В зал врывается длинноногая красавица в розовых джинсах с ярко накрашенными губами. Быстро поставив свечку, она наскоро креститься и развернувшись стремительно покидает помещение. Пламя в очередной издает треск, словно что-то говоря вслед уходящей девушки.

Алексей ПЕРЕРВА Фото автора

Маленький город / «Еда»

28

Чем живут и что жуют

Обзор мест общепита города Дубна

Д

убна известна всем как научный центр, но, несмотря на концентрацию ученых, и «особый дух», одной духовной пищей сыт не будешь. И, судя по всему, поживиться в наукограде любят абсолютно все. Раздобыв в магазине свежую ватрушку и пачку кефира, я устраиваюсь на лавочке у пруда и глазею, как на другом бергу резвятся и кричат загорелые дети.

- Вот вы здесь сидите, едите, подходит ко мне седая женщина в брючном костюме,- где бы и нам перекусить? - кивнула она на свою компаньоншу. Вдруг я чувствую, как нечто выдергивает у меня ватрушку, будто по ней зарядили небольшим камнем. В мгновенье весь творог оказался на тротуаре, а рядом с ним – отважный воробей, дерзко заглядывающий мне прямо в глаза. Смышленая птичка жадно схватила свою добычу и скры-

лась с места преступления.

- Не местная,- ответила я пожилым подружкам, все еще чувствуя себя в дураках после ворбьиной диверсии. Поедание ватрушек под отрытым небом оказалось занятием не безопасным и я отправилась разузнать о специализированных местах общепита.

- Конечно, наших любимых мест уж нет: «Огонек» закрылся еще в 90-е, ресторан при гостинице уже не тот, хоть до сих пор в него многие ходят, хорошее он имя успел наработать. А какая столовка «Дружба» у нас была! Москвичи приезжали и говорили, как вкусно у нас кормят!- рассказывает коренная дубнинка Лидия Николаевна.

- Связь традиций у нас прервалась, Дубна разрастается, да только настощая Дубна там, где профессорские домики и лес, а здесь раньше на месте «Макдо-

нальдса» был прудик, деревья, так все же изничтожили, ничего не оставили. Ресторанов, конечно, много неплохих появилось да еще и к дому близко. В праздники любим с мужем посидеть в «Пиццерони», в «Partysun». Еда свежая, не то, что эти гамбургеры! Мои поесть любят хорошенько: солянку, котлетки! Ничего особенного, но нам в принципе нравится.

- Ничего особенного – это одно, а любимое местечко у вас какое?

- Вы знаете, - Лидия Николаевна взглянула на меня так, будто собиралась поделиться секретным рецептом , - неподалеку отсюда есть ресторан «Таверна» - для больших торжетв место самое подходящее! И главное, там небольшой отельчик троится – в случае чего можно не уходить , а сразу – на боковую, - поделилась жительница наукограда.

29

Таверна

Предпочтение «Таверне» отдают многие дубнинцы. Пожилой статный мужчина с добродушно косящим глазом и его пышная спутница невысокого росточка – любители «выйти в люди» - дали свою оценку: «Таверна – заведение основательное, прямо-таки советского образца!» Большой зал, густо уставленный столиками, нагоняет тоску и уже с порога делает тебя как-то тяжелее и старше. Скатерти, устланные в два слоя, вбирают в себя вдвоем больше пыли, тщательно расставленные бокалы и приборы почти успели потускнеть в ожидании своего часа. «Основательность» придают колонны, невозмутимо и гордо стоящие посреди зала, ну а торжественость, видимо, полагалось создать за счет золотых штор, похожих на скомканную фольгу. Лысый мужчина в уголке, уставившись в белую скатерть, что-то энергично наворачивает,размеренно клацая вилкой по фарфору, время от времени заказывая порцию «Стрелецкого салата». По углам зала сооружены какието странные гипсокартонные конструкции, лишающие помещение правильной геометрической формы, а за ними некая «приватная зона» - столики, скрытые от посторонних глаз. Пожалуй, не одна Лидия Николаевна прониклась идеей отеля при ресторане, а пока он строится, можно и за ширмочкой «на боковую». На улицах Дубны редко встретишь суету и мельтешение – спешка здесь отражается, скорее, в сосредоточении лиц, а не в скорости шага. Худощавый мужчина, увлеченно

Маленький город бубнящий что-то своим ботинкам, оказался большим знатоком местной кухни.

- Я вот, например, вам точно скажу, что щучьих котлет вы нигде, кроме «Стульев» не найдете, но вообще, я не за едой по ресторанам хожу – за общением!

- А с кем вы обычно в ресторан ходите?

- А ни с кем, собственно, не хожу. Мне и тех, что есть достаточно. «Когда я ем , я глух и нем», - подмигнул он мне, - вот я и молчу, сижу себе при народе и молчу, а зачем мне кого-то вести, чтоб сидеть и молчать? Чудаковатый мужчина отправился дальше, все так же весело напевая что-то своим башмакам, ну а я отправилась в «Стулья».

Стулья

Название себя оправдывает – в зале, кажется, не встретить ни одного одинакого стула, все они имеют разную форму и маленькую цветастую подушечку. В помещении, обитом медовым деревом горел теплый свет, на стенах всевозможные картинки. Видимо в «Стульях» было вкусно и уютно абсолютно всем: в зале сидели и шумные раскрасневшиеся женщины, и молодые парни, и семейные пары. Судя по тому, что было в тарелках у посетителей, дубнинцы предпочитали даже в ресторане заказывать еду, близкую к домашней.

Маленький город

- Ну, люблю я пельмени, ну что ж мне в ресторан не ходить? – расхохотался усатый мужчина. А вообще, еще я «Камелот» уважаю – средневековье там, все так атмосферно! Пельмени, главное, есть, и окрошка!

скальная» живопись, а между тяжелых дубовых столов порхает длинноногая голубоглазая официанка.

- А кто вас чаще всего посещает?

- Не поверите, но дети! Они так уж любят все эти шкуры и рисунки, что пришлось даже сделать детское меню. Ну а если не Камелот В «Камелоте» посетителей дети, то, конечно, ходят к нам встречает огромный дракон, люди солидные, молодых совсем развалившийся перед крыльцом мало. ресторана, всяческие гномы и жуткие лесные жители. Средне- Молодых здесь вообще не так вековье. В обеденный зал ведет много, да и по ресторанам они крутая темная лестница, над ко- особо не расхаживают – «не заторой развешены подсвечники. работали еще», - строго сказал Повсюду чучела животных, «на- студент Объединенного Института Ядерных исследований.

30

- Вот я вообще все эти кафе-рестораны не люблю, лучше всего дома кушать: много, вкусно и лучше лежа, - говорит кудрявый парень.

- А какое место занимает в вашей жизни еда? Он переглядывается со своим молчаливым приятелем, и немножко помедлив, отвечает: - Первое. Но чтоб мамина! Да. На первом месте еда и мама, уверенно отвечает он.

Тамара ШАВЕРДО Фото Касым Еникеев

Маленький город

31

Забытый всеми город в лесу В

ысокие голубые ворота советского детского лагеря много лет спустя снова открыты. Облупленная краска на деревянных корпусах, на первый взгляд, годов 60-х. Несколько старых тренажеров и качелей на спортивных площадках. Обшарпанный коричневый пол. Забытый всеми город - лагерь «Волга», в зеленых сосновых «джунглях». На крыльце одного из домиков женщина невысокого роста собирает осколки разбитой вазы. Крупные осколки стекла уже лежат на голубой клеенке круглого стола. Нина Федорова – женщина с широко распахнутыми, добрыми глазами. Работает директором лагеря уже 20 лет.

- Во времена Советского Союза здесь был детский пионерский лагерь национального значения, настоящий город! Своя котельная. Свой транспортный парк. Обслуживающий персонал и пищеблок с миллионными холодильными установками, - рассказывает Нина Николаевна. Лагерь начали строить в 1957 году, а в 1959 году сюда впервые приехали дети. В те времена лагерь становился домом для 250 человек каждый месяц.

- Мы жили автономно, - своим городом, своей жизнью неповторимой. Неповторимой и не похожей ни на какие другие лагеря. Осколки стекла на столе сменились на выпуски газет 1992 года и черно-белые фотографии. Газетные заголовки возвращают Нину

Николаевну в то время, когда лагерь жил и дышал каждую секунду как единый живой организм. «Нужно очень хорошо знать психологию детей, тонко чувствовать их желания и потребности, идти в ногу со временем, чтобы настолько грамотно и интересно организовывать жизнь лагеря. И в этом главная заслуга Нины Федоровой. На дверях ее кабинета веселая табличка «Нина Николаевна», украшенная цветными фигурками. Она хочет быть для всех: детей, вожатых, технического персонала – другом, советчиком, необходимым человеком, просто Ниной Николаевной, которая в любое время дня и ночи выслушает и обязательно поможет. Все девяносто сотрудников называют ее «наша Нина Николаевна». От фотографий ее отвлек человек. Лет восьмидесяти, невысокого роста, в белой рубашке, загорелый и с небольшой щетиной. Василий приходится Нине Николаевне дядей.

-Тебе не холодно, Вася? Давай я найду тебе рубашку потеплее. Как ты себя чувствуешь? Не вставая с места, она развернулась к нему всем корпусом и не возвращалась к фотографиям до тех пор, пока не убедилась в том, что самый близкий для нее человек не нуждается в ее заботе и защите. Словно собирая осколки разбитой вазы, она старалась по возможности сохранить ту, прежнюю жизнь. Взволнованно, то и дело повто-

ряя фразы и собирая газетные вырезки разных лет в одну папку, она продолжала рассказ: -В Дубне есть институтская часть города, в которой проживало порядка тридцати с лишним тысяч человек. Она располагалась на правом берегу, и центром ее являлся ОИЯИ. Именно им принадлежал лагерь «Волга». А на левом берегу был авиационный завод. У них тоже лагерь был лагерь, но он был не такой как наш. Наш лагерь ОИЯИ-вский... Поэтому все выросли здесь. Бывшие пионеры сейчас уже папы и мамы и до сих пор приезжают и привозят своих ребятишек. И до сих пор такая ностальгия, такая ностальгия, такая тоска, такое сожаление. Я не могу вам передать это словами. Отнять это у детей – это преступление. Объяснили это финансовым тяжелым положением, потому, что содержать эту территорию не могли . А это был город. Город, который сейчас почти превратился в руины. Но время неравноправно по отношению к человеческой памяти. В глазах у директора лагеря отображается не разбитый и когда-то счастливый мир, а то, каким лагерь был во времена своего бурного существования. Нина Николаевна и сегодня пытается окружить заботой всех тех, кто ей дорог. И даже лагерь, душой которого она когда-то была.

Юлия РАЗУМОВА

Летняя школа

32

6 КАДРОВ: ЛЕТНЯЯ ШКОЛА Фото и текст - Алена ЗАВОРОТНЯЯ

В Школе завелись йоги Стройный парень «растягивает» девочек и мальчиков. На спортивной площадке Андрей Неволин из мастерской репортажной журналистики обучает основам йоги. Сам занимается с 2005-го, позу лотоса совершенствовал в Индии. Со среды будет проводить тренировки каждое утро перед завтраком. Вход свободный, если в руках коврик.

33

Летняя школа

«Культурка» погрузилась в горячие точки - Когда работаю над статьей и получаю угрозы, я не боюсь. Я пишу, пишу и пишу. И думаю только о том, о чем пишу, – читают вслух ребята возле домика мастерской культурной журналистики. Это цитата из пьесы «В печать» Бэйкона и Биркстеда Бина – реальные диалоги журналистов в горячих точках. Парочка на пружинной кровати очень похоже имитирует еврейский акцент, все смеются.

Еноты уничтожают соседей

- Два дня как у нас появился мячик. Теперь играем в перерывах между лекциями. Вот, уничтожаем баннеры соседних мастерских. Ой, и журналистов, извини! – смеются ребята из «Енота», попав в меня мячом.

Мужскую душевую топят девушки

- Ты знаешь, я такая дура, в первый раз это делаю. Будет долго, - делится девушка Соня, разжигая буржуйку в полевом душе. Эта палатка для мужчин, но моются здесь все.

- Зато нам повезло, с первого раза пробились! Так-то сюда трудно попасть, после ужина не протолкнуться, - успокаивает подругу Лена.

Девочка с топором

На ужин будет плов и лагман. Дрова рубит девочка, а с рецептом и ингредиентами сверяется парень. Дежурит культурная журналистика.

Ветеран в 22 года

Риту Крылову знают все, кто хоть раз дежурил в столовой. В Летней школе она с самого основания проекта. В логово идейных журналистов «а-ля Тарасевич» Рита попала в 12 лет, тогда в родную деревню Столипино впервые приехали русреповцы. Сегодня, спустя 10 лет, Рита в Школе незаменимый человек – кормит сотни летнешкольников завтраками, обедами и ужинами.

БУР LIKE