Бординских Г.А. Пермь Великая

БОРДИНСКИХ ГЕННАДИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ – историк. Закончил Пермский государственный университет. С 1985 г. работает в Соликамском краеведческом музее.

Работа Г.А. Бординских посвящена малоизвестным или малоисследованным страницам истории Верхнего Прикамья (Перми Великой). Автор широко использовал научную и научно-популярную литературу, привлѐк материалы собственных исследований, сведения из архивов, археологических экспедиций. Ряд вопросов – Вишерские заводы, местонахождение городка Покчи, события 1547 года, подробности о великопермских князьях и оксах, о народе ераны и др. – с такой полнотой он освещает впервые. Практически всюду приводит он свою точку зрения. Не всегда с ней можно согласиться полностью, как, например, с местонахождением страны Биармии, но это ни в какой мере не умаляет значения работы. Написана она на достаточно высоком научном уровне. В целом у Г.А. Бординских получилась интересная научно-популярная книга краеведческого плана, одна из тех, которые в наше коммерческое время, к сожалению, уже почти никто не пишет. И вряд ли кто в ближайшем будущем возьмѐтся за такую работу. Кандидат исторических наук, зав. кафедрой истории России Пермского государственного педагогического института М.И. Нечаев

На первой и последней страницах обложки изображение Пермской земли с миниатюры Лицевого летописного свода XVI века. Библиотека Российской Академии наук в СанктПетербурге.

Оформление книги Н. и В. Литвиновых [Иллюстрации даны по первоисточникам]

Переиздание книги, или части еѐ, возможно только с разрешения автора

Вместо предисловия Начиная со следующей страницы, попытаюсь порассуждать о некоторых сложных, запутанных, таинственных и не всегда однозначно решаемых учѐными загадках истории Перми Великой. Их на сегодняшний день накопилось много. Иные решаются уже десятки, а то и сотни лет, а вопросы так и остаются вопросами. Первые рассказы посвящены тайнам истории самой Перми Великой. В русских летописях она впервые упоминается в 1324 году, а со времени правления Петра I термин Пермь Великая исчезает из официальных бумаг. Всѐ, что так или иначе укладывается в эти хронологические рамки, составляет первую часть книги. Следующие две части рассказывают о различных событиях, происшедших раньше или позже письменной Перми Великой, но на этой же территории. Чтобы нить рассуждений не была совсем уж прерывистой, вначале помещаю рассказы о том, что было до XIV века, а уж потом то, что произошло в XVIII веке и позже. Во всех случаях, кроме различных точек зрения исследователей, я привожу свои выводы, но это не означает, что вот тут и высказана истина, ответ найден. Конечно же нет. Я, как и другие исследователи, привожу лишь гипотезу. Верна она или нет, решать Вам. Все эти рассказы были написаны не в один день. И вряд ли они могли появиться без терпения главного соавтора – моей жены Розы. Особую признательность хочу выразить своим друзьям по экспедициям, где собирались многие изложенные здесь материалы – В.С. Колбасу, П.Ф. Кайлеру, А.П. Тяктеву и др., а также заместителю главы городской администрации Ю.Е. Юдину за оказанную помощь в редактировании и издании книги.

Рассказ первый. ГРАНИЦЫ ПЕРМИ ВЕЛИКОЙ или ОТКУДА ПОШЛА ЕСТЬ ЗЕМЛЯ ПЕРМСКАЯ Многим известна Пермь Великая. Но что же это такое: местность, город, государство или название племени? На какой территории располагалась Пермь Великая? Вопросы, вопросы и ещѐ раз вопросы. А есть ли на них ответы? Начнѐм, пожалуй, с границ. Ведь чтобы о чѐм-то говорить, нужно очертить, ограничить это место. В конце прошлого столетия известный уральский историк А.А. Дмитриев подробно осветил эту тему и, казалось, расставил все точки над I. он очерчивал границы Перми Великой так: «На западе – р. Кама от истока, еѐ северная дуга и впадающие в неѐ притоки. На севере – линия от истока р. Лупы, левого притока Камы, на северо-восток через верховья других левых притоков Камы к верхнему концу Чусовского озера. На востоке – озеро Чусовское, р. Вишерка, р. Колва, р. Ухтым, далее линия с верховьев Ухтыма к югу через верховья левых притоков Колвы до д. Морчаны на р. Вишере, затем вниз по Вишере до устья р. Язьвы, р. Язьва и ей приток Глухая Вильва, р. Сурмог, линия на юг через реки Ик и Яйва, р. Чаньва, линия на юг через реки Косьва и Усьва. На юге – от левого притока р. Чусовой р. Утки на запад через среднюю Сылву, далее на запад через р. Каму, выше г. Осы и далее линией на северо-запад к истоку р. Камы». Он же впервые обосновал, почему в русских летописях территория Камской Перми именуется как «Пермь Великая Гамаль (глаголемая) Чусовая», так как на севере еѐ лежит озеро Чусовское, а на юге река Чусовая. Большинство исследователей согласилось с выводами А.А. Дмитриева. Но как в прошлом, так и в настоящее время некоторые учѐные считают, что Пермь Великая занимала значительно большую территорию – от Белого моря до Уральских гор, от северных морей до Вятки и среднего течения Камы. Биармия скандинавских саг и Пермь Великая русских летописей, по их мнению, были одной землѐй. Если хотите убедиться в существовании такой точки зрения, не обязательно брать работы, изданные в прошлом столетии. Их, кстати, и найти не просто. Прочтите книгу В.В. Косточкина «Чердынь, Соликамск, Усолье», изданную в Москве в 1988 году, или 1

статью Ю. Горбунова, напечатанную в «Уральском следопыте» под названием «Легенды старой Чердыни». После знакомства с обеими гипотезами более убедительной первоначально мне показалась версия А.А. Дмитриева. Но, следуя старой поговорке «доверяй, но проверяй», я решил посмотреть источники, которыми в основном пользовался А.А. Дмитриев. Это переписи 1579 и 1623 годов, картографический материал XVII века и другое. Получилось, что для конца XVI-XVII веков границы им были очерчены верно. Но Пермь Великая впервые упоминается не в конце XVI века, а в начале XIV-го. Всегда ли еѐ границы были такими? Оказалось нет. Во-первых, верховья Камы (Кайгородский уезд) вошли в состав Перми Великой только в 1586 году: «...Лета 7094 повеле князь великий повосты вымские Кайгород и Зюзено отписати к Перми Великой, сысоленом и ужгонцам в тое повосты не входити и не ведати ничем». Так этот факт зафиксировала местная Вычегодско-вымская летопись. О том, что это были не великопермские земли, свидетельствуют более ранние летописные сообщения. Вот ещѐ одна выдержка из той же летописи: «Того же лета (1581 г.) пелымский князь Кикек пришедшу с тотары, башкирцы, югорцы, вогулечи, пожѐгл и пограбил городки пермские Соликамск и Волосеницы пожѐгл». И граница эта существовала не только в конце XVI века, а по крайней мере за сто лет до того. В «Жалованной грамоте Ивана III жителям Перми Вычегодской 1485 г.» указаны границы волостей, в том числе и Ужговской: «...а межа Сысольские и Ужговские с Великие Перми Чердыню речка Порыш, да речка Рубика». Эти речки были соответственно левым и правым притоками р. Камы, по ним и позднее проходила граница Чердынского и Кайгородского уездов. Посмотрим ещѐ один источник – переписные книги М. Кайсарова 1623-ѐ624 гг. Меня заинтересовала перепись Великопермских вотчин Строгановых. Судя по названию, владения Строгановых по Каме входили в состав Перми Великой. А если обратиться к тексту, то заметим некоторое несоответствие: «Городок Верхний Чусовской, ниже Перми Великой», и то же самое в другом месте – «городок Нижний Чусовской, ниже Перми Великой», «городок Орѐл, ниже Перми Великой». Попытаемся выяснить это несоответствие с помощью других материалов. В «Книге Большому Чертежу» 1627 г. содержатся следующие данные: «на р. Каме от верху 350 вѐрст Кай-городок. А от Кай-городка 200 вѐрст город Чердынь, ...а от Чердыни до Соли Камской 90 вѐрст. От Усолья Камского 20 вѐрст г. Пыскор, а ниже Пыскара 30 вѐрст город Орѐл..., а которые городы на Каме – над тем написано – Пермь Великая». Далее перечисляются многочисленные притоки Камы от Вишеры до Чусовой: «а протоку Чусовой 320 вѐрст, а на ней город Чусовской». Чтобы быть полностью уверенным, что это не досадная случайность, не описка составителей книги и переписи, обратимся ещѐ к одному источнику, но совсем другого рода, фольклорному, чердынскому преданию «Царь Кор». В нѐм есть описание территории Перми Великой: «И Тобол узнал о Перми, о владеньях царя Кора у истоков светлой Камы, жѐлтой Иньвы, Красной Чаньвы и других потоков горных», «защищайте, защищайте Пермь Великую и Кора благодушного владыку быстрой Камы, светлой Колвы, жѐлтой Иньвы многодарной...» Как видим, всюду Чусовая находится вне пределов Пери Великой. Не совсем понятно положение Пыскора и Орла-городка. О двух гипотезах по поводу границ Перми Великой уже говорилось. Ещѐ одно предположение было высказано А.М. Белавиным, преподавателем Пермского педагогического института на конференции «Проблемы средневековой археологии лесной полосы СССР». Он считает, что название Пермь Великая Гамаль Чусовая является обозначением не одного народа, страны, а трѐх: Перми Великой, Гамаль и Чусовой. Последняя располагалась в бассейне реки Чусовой, Гамаль в бассейнах рек Иньвы и Обвы, а уж севернее этих территорий находилась Пермь Великая. Как будто можно принять эту гипотезу. Чусовая и у нас, по данным письменных источников, оказалась за пределами Перми Великой. А вот Гамаль? В дореволюционной литературе есть сведения о «Гамском народе», жившем некогда на востоке, но где?

2

Письменные источники безмолвствуют. Но обратимся к топонимике. Нередко топонимы не только сохраняют названия народов, племѐн, родов, когда-то проживавших здесь, но ещѐ и очерчивают границы расселения данного народа, племени. Топонимов с основой «гам», «гамал» в бассейнах Иньвы и Обвы вообще нет, да и в других районах Верхнего Прикамья их практически нет. А вот около р. Чусовой они встречаются. Сейчас недалеко от Перми есть посѐлок Гамово. В начале ХХ века поселений с подобными названиями было значительно больше. Приведѐм их перечень, содержащийся в «Списке населѐнных мест Пермской губернии», изданном в 1904 году. Деревня Гамы на правом берегу р. Камы, ниже устья р. Чусовой, д. Гамово на левом берегу Камы напротив устья Ласьвы, также ниже устья р. Чусовой, деревни Верхние и Нижние Гамы к востоку от г. Перми, д. Гамы, нынешний посѐлок Гамово, д. Гам на р. Сылве, близ села Сергинского, с. Гамицы – на границе Осинского и Пермского уездов, выселок Гамов на севере Кунгурского уезда, в междуречьи Сылвы и Чусовой. Кроме этого в конце XVIII века ещѐ одна д. Гамова стояла на правом берегу р. Чусовой, близ устья. Все эти топонимы очерчивают границу вокруг Чусовой с северо-запада, запада и юга, и потому, по нашему мнению, Гамаль Чусовая не два, а один народ, одна территория. Формально территория летописной Гамаль Чусовой вошла в состав Перми Великой, возможно, после передачи земель во владение Строгановых и строительства здесь в 1568 году Чусовского городка. Выяснив один вопрос, углубимся ещѐ дальше в прошлое, посмотрим административное деление Верхнекамья в конце XVI века. Для начала возьмѐм перепись И. Яхонтова 1579 года. Вся территория разделена на вотчины Строгановых, Соликамский уезд, Чердынский уезд и владения Пыскорского и Иоано-Богословского монастырей. Чердынский уезд в свою очередь делился на три стана: Окологородный, Верхний, Нижний и Отхожий округ. Сразу бросается в глаза различие административных единиц: в одном случае станы, в другом округ с интересным названием Отхожий. Что это могло означать? Что эти земли позже вошли в состав Перми Великой? Более ранних переписей по Верхнему Прикамью не сохранилось, а в летописях только однажды, под 1472 годом, есть сведения о делении Перми Великой на части: Верхнюю и Нижнюю земли. Верхняя земля с городком Искор соответствует территориально Верхнему стану яхонтовской переписи, а Нижняя земля с городками Урос, Покча и Чердынь – Окологородному и Нижнему. О землях Отхожего округа остаѐтся только гадать. Поэтому обратимся к одному из ранних источников по Перми Великой – «Жизнеописанию св. Стефана Пермского», составленному Епифанием Премудрым в 1396-97 гг. Впоследствии данные из Жизнеописания, особенно географического характера, вошли во многие русские летописи. Земли вокруг Перми Вычегодской там описываются так: «а се имена местом и странам и землям и иноязычникам, живущим вокруг Перми: Двиняне, Сустыжане, Вилежане, Вычегжане, Пинежане, Южане. Сырьяне, Гайяне, Вятчане, Лопь, Корела, Югра, Печора, Вогуличи, Самоедь, Пертасы, Пермь Великая Гамаль Чусовая». Здесь названы народы, живущие относительно недалеко, рядом с Пермью Вычегодской: по р. Двине – двиняне, в устье р. Юг – сустыжане, по р. Виледь – вилежане, по р. Вычегде – вычегжане, по р. Пинеге – пинежане, по р. Юг – южане, по р. Сысоле – сырьяне (?), а далее перечисляются народы, живущие далеко от Перми: корела – народ, живущий западнее р. Двины, вятчане – по р. Вятке, югра – в Предуралье, печора по р. Печоре, вогуличи – на западном склоне Уральских гор, самоедь – в приуральской тундре. Все же остальные народы, по нашему мнению, населяли Верхнее Прикамье. Гайяне, мы считаем, жили на р. Каме в районе с. Гайны. На территории, прилегающей к Перми Вычегодской, нет географических названий, созвучных с этнонимом «гайяне». Может быть, поэтому в некоторых летописях это слово заменено на более известное «галичане» – от г. Галич. На этой же территории, кроме названия с. Гайны, известного по письменным источникам с 1579 года, есть и другие подобные топонимы: д. Гаинцы, р. Гайшер, три речки Нижняя, Средняя и Верхняя Гайны. У жителей села Гайны в прошлом существовало коллективное прозвище «векшееды» (от векша – белка), фактически являющееся калькой 3

названия поселения и этнонима (гайно – гнездо белки). У удмуртов, народа близкородственного коми-пермякам, был род, называвшийся «Гайна». Лопь-племя, проживающее по р. Лопве, притоке р. Косы. В бассейне р. Косы и близлежащих местах топонимы с основой «лоп» весьма распространены: р. Лопан, приток второго порядка р. Косы, д. Лопан, р. Лопва – приток р. Кувы, р. Лопья, приток р. Южной Кельтмы, д. Лопвадор, д. Лопва. Старое название села Юрла – Емь-Лопвинские. Можно привести ещѐ одно доказательство из «Жизнеописания» Стефана Пермского. В разделе, где перечисляются народы, которым проповедовал Стефан, в частности сказано: «Но и сами ти новгородцы, ушкуйницы, разбойницы словесы его увещевания бываху, еже не воевати ны, ныне же не имам к богу тепла молитвенника, к человекам же не имам тепла заступника. Быхом поношение суседом нашим иноязычником: лопи, вогулицам, югре, пинезе». Мог ли св. Стефан проповедовать лопи (саамам)? Этнограф Л.Н. Жеребцов считает, что в XII-XIV вв. граница расселения саамов проходила в бассейне Мезени и Пинеги, но в доказательство он приводит только данные лингвистики. А исследователь лингвист А.И. Туркин указывает, что лексические материалы не говорят о прямых контактах, в том числе и в XII-XIV вв., коми и саамов. Топонимы саамского происхождения проникли в коми язык посредством карело-вепского и русского языков. Лексика же, приводимая Л.Н. Жеребцовым как несомненно саамская, по мнению А.И. Туркина, является финно-угорской. Поэтому, как мы видим, не могли быть лопари (саамы) во времена жизни Стефана «суседами» коми. Но если предположить, что в данном случае «лопь» – название финноязычного племени из Верхнего Прикамья, всѐ встаѐт на свои места. Нам осталось определить, где проживали Пертасы и Пермь Великая. Из всей территории Верхнего Прикамья, населѐнной племенами родановской культуры (древние коми-пермяки), осталось два района: первый – междуречье Камы и Вишеры с Колвой, второй – Обвинско-Иньвенское поречье. Пермь Великая, конечно, располагалась в первом, а для Пертасов, значит, осталось Обвинско-Иньвенское поречье. Кстати, известный уральский краевед начала ХХ века И.Я. Кривощѐков, изучая документы XV века по истории Верхнего Прикамья, заметил, что литеры, обозначающие буквы «т» и «м», писались скорописью того времени одинаково. Поэтому он считал, что слово «пертасы» нужно читать как «пермасы». Из всего этого я делаю вывод, что первоначально Пермь Великая занимала относительно небольшую территорию. Еѐ границы можно очертить примерно так: на севере – от озера Чусовского выгнутой линией к реке Каме в районе устья Пильвы. На западе – от устья Пильвы по правобережью Камы по р. Лысьва. На юге – вероятно, р. Усолка и на востоке – от среднего течения р. Усолки через верховья р. Боровой линией по левобережью р. Вишеры до еѐ среднего течения, далее по левобережью р. Колвы, также до среднего течения, затем по реке Вишерке до озера Чусовского. Пермь Великая делилась на Верхнюю и Нижнюю земли. Граница между ними проходила по р. Лызовке, правому притоку р. Колвы. С такой небольшой территории и начала своѐ существование летописная Пермь Великая. Но постепенно еѐ владения расширялись. Ориентировочно в середине XV века в еѐ состав входят земли «гайян», «лопи» и «пермасов», ещѐ через столетие земли по реке Чусовой и, наконец, в конце XVI века – верховья Камы.

Рассказ второй. ЛЕГЕНДАРНЫЕ БИАРМЫ Проблема Биармии нас, жителей Верхнекамья, прямо не касается: как писал финский учѐный археолог К.Ф. Мейнандер, в традиционном круге биармийских проблем финны пытались найти «отголоски воображаемого величия финно-угорской первобытной эпохи». Только что нам удалось выяснить – Пермь Великая и Биармия – это две разные земли, страны. Но всѐ же. Кто были и где жили легендарные биармы? Начнѐм, пожалуй, с того, что и откуда, из каких источников, нам известно о Биармии. Больше всего сведений содержится в исландских сагах, рассказывающих о походах в 4

прославленную страну биармов. Древнейшие саги относятся к IX веку, а самая поздняя к 1222 году. Описание морского пути в различных сагах практически одинаково, и поэтому мы можем считать его исторически достоверным. Морские походы совершались всегда на север вдоль норвежского побережья и заканчивались в устье реки Вины (Северной Двины). Сведения о Биармии есть в книге Саксона Грамматика «Деяния Данов», написанной около 1200 года. Этот автор пишет, что для Южной Скандинавии и Дании биармы и их страна были хорошо известны. По описанию Саксона, страна биармов находилась где-то в области, связанной с Балтийским морем. Но, как отмечают многие современные исследователи, в деталях Саксон был часто недостоверен. В историко-этнографическом очерке казанского историка и этнографа И.Н. Смирнова «Пермяки», написанном в конце XIX века, содержатся некоторые данные о Биармии, взятые им из русских летописей. Там сообщается, в частности, о том, что Святополк, разбитый своим братом Ярославом в борьбе за киевский престол, бежит в Биармию и возвращается оттуда к Киеву с войском, состоящим из биармийских всадников. Событие это произошло в 1015 году. Начиная с двадцатых годов нашего столетия всѐ большее число исследователей пытаются разобраться с вопросом о биармах, опираясь на данные археологии. Кстати, именно археологические материалы окончательно решили вопрос о том, что Пермь Великая и Биармия – разные страны. На территории Скандинавии, откуда совершали походы викинги, встречаются «пермские» находки, в Верхнем Прикамье скандинавских находок практически нет. А ведь исландские саги рассказывают не только о грабительских походах, но и о торговле, обмене товарами между викингами и биармами. По материалам археологии связи Скандинавии прослеживаются с Приладожьем, Ярославским Поволжьем и Средней Двиной. Стоит ещѐ сказать о картографических материалах. Недавно опубликовано несколько западноевропейских карт XVI-XVII веков. На одной из них обозначена Биармия, причѐм показана она на побережье Баренцева моря, на Кольском полуострове. Насколько точны эти карты, судить трудно. Но составлялись они через несколько столетий после походов викингов в Биармию. К тому времени (XVI-XVII вв.) такой страны уже не существовало. А теперь порассуждаем, где де могли жить биармы? Но прежде перечислю те места, куда помещали Биармию другие учѐные. Одну гипотезу мы уже знаем. По ней Биармия располагалась от устья Северной Двины до Урала. Еѐ поддерживали многие исследователи XIX века как в России, так и в Финляндии и Норвегии. Затем, после введения в научный оборот археологических материалов норвежцем А.В. Борггером и финном А.М. Тальгреном, мнение большинства учѐных склонилось к тому, что страну биармов нужно искать в Приладожье. И совсем недавно, чуть больше десяти лет назад, уже упоминаемый нами финский учѐный Карл Мейнандер предположил, что Биармия располагалась, вероятнее всего в Ярославском Поволжье. Среди прочих доказательств своей гипотезы он приводит следующее: «В финском языке имеется специальное слово для обозначения коробейников, бродячих торговцев, а именно «перми», что фонетически соответствует скандинавскому слову «биарм». По мнению Мейнандера, в далѐком прошлом торговые люди приходили с Волги в районы южной Финляндии и Лапландии, а также и другие области и приносили с собой для продажи бронзовые украшения, изготовленные в Верхнем Поволжье (Ярославль) и Прикамье. Мне думается, это не доказательство, а ещѐ одна загадка истории. Сейчас мы с Вами знаем все основные гипотезы о месторасположении Биармии. Какая же версия наиболее верная? Во-первых, вспомним, что в исландских сагах всюду говорится о встречах с биармами в устье Двины или на Двине. Историческая достоверность саг сегодня признаѐтся всеми. Значит, Двину мы никак не можем исключать. Во-вторых, Саксон Грамматик писал, что страна биармов связана с Балтийским морем. Под это описание может подойти только Приладожье, Заонежье и, может быть, ещѐ район Белого озера. В-третьих, И.Н. Смирнов пишет о биармийских всадниках князя Святополка. Насколько верны его сведения, не могу сказать, но в летописях, известных нам, сообщается, что Святополк 5

вернулся с печенегами. Если допустим правильность этих данных, то возникает вопрос, где на севере он мог собрать войско? Район Двины в начале XI века только осваивался славянским населением. К тому же там в основном селились новгородцы, выступавшие против Святополка. Выходцев из Ростова, Суздаля на Двине было немного. А вот район Белоозѐрья к этому времени был уже освоен выходцами в основном из Суздальской земли. В-четвѐртых, археологические материалы указывают три района, с которыми была прочная связь у Скандинавии. Среди них – Средняя Двина. Если суммировать все эти данные, получается, что страна биармов располагалась в бассейне Северной Двины, Сухоны, доходя до озера Белого и захватывая Заонежье. В этом случае она подходит под все описания и исландских саг, и Саксона Грамматика, и И.Н. Смирнова. Не совсем она увязывается с картографическими данными, но вспомним, через сколько веков они составлялись.

Рассказ третий. ЛЕГЕНДЫ И ПРЕДАНИЯ ЧЕРДЫНИ Ведя рассказ о Биармии, мы с вами отвлеклись и ушли в сторону от поставленных в начале книги вопросов. Они так и остались без ответа. Что же такое Пермь Великая? Название географической области или всѐ же государственное объединение? Для исследователей прошлого и позапрошлого столетий такого вопроса не существовало. Пермь Великая, по их мнению, была княжеством и всѐ. Но чем больше работали археологи на поселениях дорусской Перми Великой, тем основательнее стало утверждаться мнение, что до образования государства у местных народов дело не дошло. Возьмите первый том «Истории Урала» и убедитесь в этом. Не было здесь государства до вхождения в состав Руси. Кто же прав? Не так-то просто это решить. Если было какоенибудь государство, то, значит, здесь должны были быть свои города, свои правители и т.д. Вот с этого давайте и начнѐм. Были ли здесь до середины XV века города? Почему именно с середины XV века? Да потому, что в это время (в 1451 г.) Пермь Великая входит в состав Русского государства. Так, по крайней мере, считает большинство историков. Не будем утруждать себя поисками по периферии тогдашней великопермской земли, а перенесѐмся в самый еѐ центр – в Чердынь, или как еѐ величали тогда, в Пермь Великую. Мало кто сомневается, что Чердынь – древнейший город Урала. Как Киев называют матерью городов русских, так Чердынь можно назвать матерью городов прикамских (пермских). Много преданий и легенд, былей и небылиц существует о возникновении Чердыни. Могут Вам рассказать, что располагается она уже на пятом месте, а когда-то в незапамятные времена стояла Чердынь и на Каме, и на Вишере. Город по возрасту старше Москвы. Среди уральских городов еѐ и сравнить-то не с чем. Не осталось у Чердыни ни «сестѐр», ни «братьев», только «дети» да «внуки» живут. И ещѐ можете услышать, что стоит Чердынь так де, как Москва и древний Рим, на семи холмах. Отходит же от неѐ, как и от Рима, шесть дорог. Потускнела сегодня былая слава Чердыни, покрылась патиной времени. Трудно отличить сейчас, где в легендах правда, а где вымысел. Когда же появилась Чердынь и когда она стала городом? Книг, ей посвящѐнных, не так уж много. Посмотрим, что же там написано. В книге Г.Н. Чагина «Чердынь» сказано, что в 1535 году Чердынь официально возводится в ранг города. В.А. Шмыров, посвятивший истории городов Верхнекамья кандидатскую диссертацию, пишет, что вплоть до конца XVI века Чердынь оставалась лишь «эмбрионом» города. В первом томе «Истории Урала», вышедшем в 1989 году, написано: «У коми-пермяков и удмуртов в XII-XIV вв. появляются торгово-ремесленные и религиозные центры, расположенные на удобных водных путях. Это были уже зародыши городских поселений. Хотя в настоящие города они так и не переросли». Были в своѐ время и другие мнения. Н.И. Ульянов утверждал, что в XIV-XV веках Пермь Великая была сложившимся феодальным княжеством с развитыми городами. Но в его 6

книге «Очерки истории народа коми», вышедшей ещѐ в 1932 году, источниковедческая база не идѐт ни в какое сравнение с вышеприведѐнными работами. Но мы пока не будем ставить точку окончательно. В арабских хрониках ещѐ в XII веке упоминается город, народ и земля Чулыманские. Многие исследователи отождествляют сегодня г. Чулыман и Чердынь. И вот здесь мы встречаем первое противоречие. Для изучения истории Древней Руси учѐные постоянно привлекают письменные арабские источники, причѐм по ряду вопросов их данные считаются определяющими. Почему же в отношении Верхнего Прикамья им нельзя доверять? Может быть потому, что далеко не все согласны считать страну Вису и г. Чулыман находящимися на территории Верхнего Прикамья. Некоторые исследователи предполагают, что располагалась эта страна в Верхнем Поволжье, на землях племени Весь. Что ж, учтѐм это замечание и обратимся к другому источнику, русским летописям. Под 1220 годом, при описании похода ростовского князя Юрия Всеволодовича на волжских булгар отмечается, что одна часть войска «вышла с Усть-Юга на верх Камы» и «взяста на ней много градков». Правда, и здесь можно возразить. Ведь вплоть до XIII века русские летописи называли «градом», «градком» любое укреплѐнное поселение. Так каждое городище можно считать городом, чего, конечно, не было. Приведѐм ещѐ одно свидетельство из русских летописей. Год 1468-й. После похода на черемис войско князей Ивана Руно и Ивана Званца, возвращаясь в Москву через Пермь Великую по Каме, пограбили много купеческих судов и сожгли несколько инородческих городков. И опять не убедительно, обязательно заметит внимательный читатель, год-то 1468-й, а в состав Руси Верхнее Прикамье вошло в 1451 году. Всѐ правильно, но не могло же несколько городов вырасти на окраине государства за семнадцать лет. Тем более, в летописях подчѐркивается, что были это не русские, а инородческие городки. А если на периферии Перми Великой были городки, то столица и подавно была городом. Но это только логические рассуждения. Подтверждаются ли они конкретными фактами? Чердынь впервые упоминается в русских летописях в 1451 году, но знали еѐ, конечно, намного раньше, по крайней мере за столетие. Тогда на страницах летописей появляется имя Пермь Великая. Раньше обычно название земли и главного города было одинаковым. К середине XV века Чердынь уже город. Когда же она успела стать им? Читатель, увлекающийся краеведением, здесь наверняка подумает, что единственная цель автора всѐ окончательно запутать. В 1972 году Чердынь отмечала своѐ пятисотлетие. А здесь написано 1451-й, да ещѐ плюс столетие. Сколько же это получается? Да, в самом деле в 1972 году город отмечал юбилей. Но посмотрим праздничный номер газеты «Северная звезда» и праздничные афиши, которые хранятся в фондах Чердынского музея. Из них следует, что юбилей посвящался 500-летию вхождения Чердыни в состав русского государства, а не возникновению города. Первое поселение на территории Чердыни возникло, если судить по археологическим находкам, в IX веке, или чуть раньше, на двух соседних холмах Троицком и Вятском. При слиянии поселений на этих двух холмах образовалось первое протогородское ядро. Если взглянуть на соседние земли и страны, то мы увидим, что такая форма образования городов не является чем-то исключительным. В Древней Руси, например, Новгород возник в результате слияния трѐх родовых посѐлков или, как их там называли, «концов». То же самое – в Киеве. В исторической науке такое явление получило название «синойкизм». Что же происходило дальше? Чердынь занимала значительно более выгодное положение по сравнению с другими поселениями, расположенными в этом районе. Она находилась в центре густонаселѐнной территории, имела надѐжные природные рубежи обороны. Рядом проходили торговые пути. Всѐ это способствовало еѐ развитию. А сейчас вспомним легенду о том, что Чердынь стоит уже на пятом месте. Некоторые исследователи даже высказывали предположения, где же она могла находиться раньше. И.Я. Кривощѐков считал, что Чердынь стояла на р. Вишере, где сейчас находятся деревня Аниковская или село Губдор. Учѐный XVIII века Н.П. Рычков предполагал, что таким местом было Губинское городище – «славная асиастическая пристань на Каме». Вполне 7

возможно, правы оба автора. Помимо обычного упомянутого синойкизма учѐные историки иногда выделяют ещѐ и вторичный синойкизм, когда сливаются поселения, лежащие на некотором удалении друг от друга. Чердынь постепенно «перетянула» к себе часть населения и функции (административные, военные, хозяйственные и др.) ряда, а точнее сказать, четырѐх родоплеменных центров. Почему именно четырѐх? Народное предание говорит о пятом месте, где стоит Чердынь, а значит, было ещѐ четыре места, функции которых перешли к Чердыни. Этому есть ещѐ одно косвенное свидетельство. От Чердыни издревле отходило шесть дорог. Обычно каждой дороге соответствовала своя улица, свой «конец». На каждом селились люди одного рода. Вспомним, что вначале произошло слияние двух рядом лежащих поселений (два конца), да потом ещѐ четыре. Итого – шесть. Но всѐ, приведѐнное нами выше, лишь косвенное доказательство того, что Чердынь была городом. Для окончательного ответа нужны археологические факты. В настоящее время определены археологические индикаторы городских поселений Древней Руси. Если свести с общему выводы археологов, то получится, что город – в отличие от деревни – это центр ремесла и торговли, административный и военный центр округи, очаг культуры и идеологии. Его основные функции должны каким-то образом отражаться в материалах раскопок. По мнению археолога А.В. Кузы, площадь, которую занимало городское поселение, должна быть не менее двух гектар. Но в своей книге «Малые города Древней Руси» он приводит примеры городов и с меньшей площадью: Ладога – 1 га, Торопец – 0,66 га, Спас-Городок – 0,5 гектар. По площади Чердынь вполне подходит под городское поселение. А как в остальном? При раскопках 1984 года в дорусском слое были найдены остатки укреплений, множество железных наконечников стрел, медная окова ножен, большой костяной наконечник копья, рыболовные крючки, костяной манок, пряслица. Раньше на территории города неоднократно находили бронзовых идолов – предметы пермского звериного стиля. Ну а предметов, указывающих на социальное расслоение, обнаружилось великое множество. В середине XIX века, по сведениям С.В. Ешевского, в Чердыни купцом Алиным был найден клад вещей, почти исключительно из серебра, разных сосудов, украшений. В 1846 году нашлась серебряная чаша и 11 древнеиранских монет. В 1851 году найдены англо-саксонские и немецкие монеты X-XI вв. и золотоордынские монеты XIV в. В 90-е годы прошлого столетия в Пермский музей из Чердыни поступила серебряная бляха с изображением всадника в окружении животных. В 1859 году обнаружен серебряный ковш. Последний клад серебряных вещей в Чердыни был найден совсем недавно. Такому обилию находок может позавидовать и стольный город какого-нибудь древнерусского княжества. Не знаю, можно ли теперь сомневаться в том, что по меркам того времени Чердынь к XV веку была настоящим городом.

Рассказ четвѐртый. ИСЧЕЗНУВШИЙ ГОРОД Со столицей Перми Великой мы одну проблему как будто бы решили. Но не один же город был на этой земле. Поэтому, не отвлекаясь ни на что другое, продолжим «городскую» тему. Пока на время позабудем про «инородческие городки» на Каме, упомянутые в 1468 году. Перенесѐмся на четыре года ближе к нашему времени. В летописях под 1472 годом, кроме Чердыни, упоминаются ещѐ четыре городка: Урос, Покча, Искор, Анфаловский и «иные городки» где-то между Покчей и Искором. Из всех перечисленных городков Перми Великой больше всех не повезло Уросу. Мало кто им интересовался. И с какой стороны его истории не коснись, всюду одни вопросы. Взять хотя бы название. В большинстве летописей городок именуется Урос, а в местной, Вычегодско-вымской, назван Уромом. Как его после этого называть правильно? Когда возник город – знак вопроса. Что стало с ним после 1472 года, по завершению похода князя 8

Фѐдора Пѐстрого – знак вопроса. Ну и где он находился? И здесь приходится беспомощно развести руками. Впервые попытался разгадать эту загадку В. Берх, автор наверняка небезызвестной для читателей книги «Путешествие в город Чердынь и Соликамск для изыскания исторических древностей». В 1819 году он решил провести археологические раскопки в урочище «Пустой Урол», близ д. Урол. Здесь по преданию были похоронены убиенные в какой-то битве. На их могиле была поставлена часовня и дважды – в первое воскресенье петрова поста и 20 июля – сюда совершался крестный ход. Но раскопки ничего не дали. Тогда В. Берх проводит их в соседнем урочище «Побоище». Там результат был более обнадѐживающим. Среди находок были наконечник копья и боевой топор. После чего появились берховские строчки: «Нельзя оставить без внимания созвучие слов Урол и Урос... Это созвучие скрывает за собой тот потерявшийся город Урос, который взял Гаврило Нелидов после жаркого боя в 1472 году; если это не древний Урос, то от какой битвы осталась могила убиенных? Бывшие, после взятия Чердыни, набеги и происходившие при этом битвы сохранены народной памятью и отмечены церковью». Всѐ кажется логичным в рассуждениях Берха: Урол, Урос – в самом деле есть созвучие. В урочище Побоище происходит битва, найдены наконечник копья и боевой топор, убитых в этой битве хоронят рядом в урочище Пустой Урол. Всѐ же одно «но» здесь есть. В. Берх так и не нашѐл места, где стоял городок. И.Я. Кривощѐков в «Географическо-статистическом словаре Чердынского уезда» выдвинул другую гипотезу: «Берх в 1819 г. искал древний городок Урос, но не обратил внимания на деревни Кушеву и Уросову (расположены на р. Бигичѐвке, притоке Колвы, в 2-х и 5-ти км от с. Цыдва), где и жители даже носят фамилию, созвучную древнему Уросу – Уросовых, несомненно потомков жителей исчезнувшего городка. Летопись говорит, что городок Урос оказал такое же сильное сопротивление, как Искор, почему и был уничтожен или, вернее, стѐрт с лица земли. Само название Кушевой, т.е. пустой или опустевшей деревни, как бы намекает на местонахождение исчезнувшего чудского городка. Сопоставляя с этим близлежащее урочище Кочумову яму, можно надеяться в будущем воскресить исчезнувший городок Урос». Кривощѐков так же, как и В. Берх, посетил предполагаемое местонахождение городка, но каких бы то ни было его следов не нашѐл. Шли годы. Уросом почему-то мало кто интересовался. Если и вспоминали, то обычно попутно с чем-нибудь, чаще всего в связи с поисками Анфаловского городка или с походом 1472 года. Практически все склонялись к гипотезе В. Берха, а И. Кривощѐкова никто и не вспоминал. Лишь однажды промелькнула свежая мысль, правда, основанная на том же созвучии названий, о возможности нахождения Уроса на р. Уролке, близ с. Уролка Соликамского района. В 1954 году И.А. Лунегов, бывший тогда директором Чердынского музея, между урочищем Пустой Урол и д. Урол обнаружил городище. Занимало оно довольно значительную площадь – около одного гектара, было укреплено двумя валами и рвами. Но прошло ещѐ почти тридцать лет, прежде чем там в 1981 году были проведены археологические раскопки. Руководил ими В.А. Оборин, крупнейший специалист по средневековой истории Урала. Раскопки показали, что поселение было сильно укреплѐнным убежищем и металлургическим центром, использовавшимся в XI-XV веках. В верхнем слое (который нас более всего интересует) найдена вымская (предки коми-зырян) керамика и русская гончарная посуда XV века, несколько предметов вооружения. И хотя В.А. Оборин предположил, что городище является летописным Уросом, по нашему мнению, имеющийся материал не позволяет так однозначно решить вопрос. Давайте порассуждаем вместе. С одной стороны, кажется всѐ сходится. Есть укреплѐнное поселение, причѐм довольно крупное, в XV веке было обитаемо. Рядом с ним находится урочище Побоище, само название которого говорит о каком-то сражении, тут же часовня над древней могилой. А теперь посмотрим с другой стороны. О какой битве может идти речь в урочище Побоище, если русские летописи сообщают, что «ратные люди пришли все в целости», «рать вся цела». Так что жаркие схватки – это лишь домысел авторов прошлого века. А раз не было здесь сражения, не было и убитых. Вот и получается, что и 9

урочище Побоище и найденные там наконечник копья с боевым топором, и часовня над могилой не имеют к событиям 1472 года никакого отношения. Что же касается городища и находок на нѐм, то подобное можно встретить на многих поселениях того времени. А может быть есть какие-нибудь другие варианты? По моему мнению, да. На той же реке Чѐлва, где находится описанное выше городище, есть ещѐ какое-то родановское поселение. Местный краевед Ф. Чемов находил там в разное время всякие предметы: часть жернова, фрагменты керамики, костяную рукоятку ножа, части украшений. Но так получилось, что руки археологов-профессионалов пока до этого места не дошли. Возможен и другой вариант. Основан он тоже на созвучии. Кроме деревень и урочищ с названием Урол, в междуречьи Камы и Вишеры есть небольшая речка Урол. Кстати, по мнению специалистов, изучающих топонимику, названия рек значительно устойчивее, сохраняются они в неизменном виде дольше времени, чем названия поселений. На берегу этой речки есть городище. В наше время в археологической литературе за ним укрепилось название Корнинское. Но это сейчас, а раньше, пятьсот лет назад, оно могло называться и по иному. Может быть, оно было созвучно с названием реки. По площади Корнинское городище не меньше Урольского, а укреплено лучше. Его защищают три вала и рва. Но это всѐ гипотезы. Отдать предпочтение какой-нибудь сложно. Так пока и остаѐтся Урос (Уром) в самом деле «исчезнувшим» городом.

Рассказ пятый. СЁЛА, ПОБЫВАВШИЕ СТОЛИЦАМИ Сейчас мы с Вами переведѐм разговор на другой летописный городок – Покчу. С первого взгляда здесь, кажется, всѐ ясно. Покча давно уже не город, стоит по сей день. И то, что это именно та Покча, а не какая-нибудь другая, тоже сомнений нет. Известный исследователь Урала Н.П. Рычков в конце XVIII века, объезжая многие исторические места Прикамья, проследовал и через Покчу. Увидел он здесь на окраине села развалины крепости. Остатки этой крепости были описаны также в середине прошлого столетия священником покчинской церкви Евтихеем Поповым, составившим летопись села. Когда была сооружена эта крепость, известно. В 1472 году. Кем она построена? Фѐдором Пѐстрым, князем. Не является тайной и то, когда она прекратила существование. В 1535 году. О чѐм же здесь говорить, о каких тайнах? Такой вопрос может задать нетерпеливый читатель. А парадокс заключается в том, что когда в послевоенное время попытались определить, что же собой представляла покчинская крепость, места, где она стояла, найти не смогли. В профессионализме тех, кто еѐ искал, сомневаться не приходится. Это – И.А. Талицкая, О.Н. Бадер, В.А. Оборин, В.А. Шмыров. В чѐм тут дело? В летописи сказано, что крепость была построена «на усть речки Почки». Сейчас на территории Покчи в Колву впадает одна речка – Кемзелка, протекающая по северной окраине села. Если рассуждать логически, то остатки крепости нужно искать в устье этой реки, другой-то нет. Тем более при впадении речки в Колву образовался мыс. Не один и не два раза закладывали здесь разведочные шурфы, а результат был один. Не только никаких находок, но даже культурного слоя того времени не было найдено. Высказывали предположение, что, может быть, под летописной записью «на усть речки Почки» следует понимать место напротив устья. В таком случае крепость должна бы находиться на левом берегу Колвы, напротив устья Кемзелки. Но противоположный берег низкий, весной большей частью заливается водой. В одно время, лет 80-90 назад, несколько покчинских крестьян построили там дома со всеми надлежащими постройками. Но жили они там недолго, сочли более благоразумным переселиться обратно. Естественно и крепость строить на левом берегу было пустым занятием. А стояла она, если верить легендам, не мало – шестьдесят три года. Сейчас нередко можно услышать такое утверждение: покчинская крепость была построена в устье р. Кемзелки, но в наше время искать еѐ следы бесполезно, так как мыс, где 10

она стояла, разрушен весенними водами Камы. В прямом и переносном смыслах крепость унесена течением времени. Во всех этих гипотезах есть два уязвимых места. Первое: непонятно, почему за точку отсчѐта в поисках местонахождения покчинской крепости исследователи брали устье р. Кемзелки. В летописи же сказано «на усть речки Почки». Почка – русское название (почка, почека – это расчищенное от леса место). Кемзелка, вероятнее всего, русифицированное тюркское название. Называлась река, по моему мнению, первоначально Кемзелга, где «елга» – река. После XV века никаких крупных переселений тюркоязычного населения на север Прикамья не было. Поэтому такое название могло появиться в этих местах только до XV века. Отсюда делаю вывод, что летописная речка Почка и современная речка Кемзелка не одно и то же. Второе уязвимое место изложенных гипотез таково. Н.П. Рычков в своей книге «Продолжение журнала или дневных записок по разным провинциям Российского государства» пишет, что видел развалины крепости при въезде в село. А ехал он со стороны Чердыни, с юга. Кемзелка же впадает с северной стороны села. С южной стороны Покчи сегодня нет никакой реки, но есть сырой лог, по которому весной и в дождливое лето течѐт ручей. Может быть, по этому логу и прокладывала себе путь летописная Почка. Значит, и искать следы крепости нужно в районе устья лога. Но крепость, о которой мы так долго рассуждали, была построена князем Фѐдором Пѐстрым. А летописи говорят и о другой, дорусской Покче. Она в первую очередь нас и интересует, еѐ же летописцы назвали городком. Вот здесь мы сталкиваемся с новым парадоксом. Следов этого городка, существовавшего до 1472 года, вообще никто не находил. Даже о случайных находках, которые бы указывали на существование на этом месте дорусского поселения, Вы не найдѐте упоминания ни в одной книге. Может ли такое быть? Если здесь был городок, не селище, то со всей округи сюда стекались товары. Не могло же всѐ исчезнуть бесследно. Вспомним хотя бы Чердынь. Прибрежная часть Покчи плотно застроена, но всѐ же есть одно место, которое не занято строениями, ни даже огородами – это усть лога, того самого, о котором мы только что писали. Вблизи находится лишь церковь. Кстати, по сведениям А.Г. Полякова, работавшего в 1976-1978 гг. учителем истории в покчинской школе, как раз около церкви ученики находили несколько наконечников стрел и керамику. Но по одной находке нельзя сделать каких-либо определѐнных выводов. Пока получается, что и этот городок дорусской Перми Великой остаѐтся под вопросом, как и Урос. Внимательный читатель, дойдя до этого места, может подумать про себя: «Название рассказа было «Сѐла, побывавшие столицей». О селе вроде бы прочѐл, а вот со столицей чтото не совсем понятно». Я сознательно не упомянул о хорошо известном факте из истории Покчи. С 1472 по 1535 год она была столицей Перми Великой и здесь располагалась вначале резиденция князей Великопермских, а затем царских воевод. Здесь же добавим, что не только Покча побывала в роли столицы. В Чердынском районе есть ещѐ одно село, которое в своѐ время тоже побывало столицей. Это Искор. Был он столицей не всей Перми Великой, а лишь Верхней земли. Может быть, мне удастся доказать, что хотя бы Искор к середине XV века уже превратился в средневековый город. Искор в переводе значит – город на камне. Красивое поэтическое название. В отличие от описанных выше городков, его никогда не теряли, да и изучать начали давно, почти два столетия назад. На сегодняшний день накоплен богатый материал. В исторической литературе 50-70-х годов нашего века площадь Искора определяется цифрой в восемьсот квадратных метров. Возможно поэтому многие исследователи считали Искор местным феодальным замком. Но 800 кв. метров – это площадь между первым и вторым валами, где ещѐ и сегодня стоит каменная часовня, получившая в народе название «княжье место». А если к этому приплюсовать площадь на стрелке, отгороженную первым валом, да добавить площадь, защищѐнную тремя следующими, то, пожалуй, получится цифра, близкая к одному гектару. Кстати, такого 11

мощного оборонительного сооружения не имело ни одно городище на территории Перми Великой. Среди археологических материалов есть всѐ для доказательства перерастания поселения в город: предметы ремесла, торговли, вооружение, знаки отличия вождя или князя и т.п. Но и в истории этого столичного городка много неясностей. Расскажу только об одной. Во время археологических раскопок в 1976 году рядом с валом было найдено погребение мальчика лет десяти-двенадцати. Непонятно было, почему он похоронен прямо на территории поселения. При внимательном изучении скелета удалось выяснить, что мальчик умер не своей смертью, а был убит ударом копья в голову. Через четыре года археологические раскопки Искора были продолжены. В них принимал участие и автор этих строк, а руководил раскопками В.А. Оборин. На пятый или шестой день работы экспедиции было найдено второе погребение и тоже ребѐнка. А потом не было и дня, чтобы не находили одно, а то и два-три детских захоронения. Лишь однажды нам встретилось погребение, где был похоронен юноша лет семнадцати-восемнадцати. Всюду положение скелетов, их сохранность указывали на насильственную смерть. Отсутствовали кости ног, череп неестественно удалѐн от основной части скелета, раздроблены кости грудной клетки или черепа. Большинство убитых детей были похоронены с христианскими крестиками и лишь у нескольких вместо крестиков на груди лежали языческие амулеты. Какая кровавая трагедия разыгралась здесь? Экспедицией была изучена небольшая площадь, а захоронений встречено полтора десятка. А сколько их там всего? Руководитель археологической экспедиции В.А. Оборин неоднократно обращался к этому материалу, анализировал его и в своей недавней монографии «Заселение и освоение Урала в конце XI начале XVII веков» так кратко сформулировал вывод: «На Искорском языческом святилище XV века в раскопках были обнаружены останки убитых и принесѐнных в жертву язычниками крещѐных детей». Возможно, эта гипотеза верна, но мы всѐ же придерживаемся иной точки зрения, так как неясной остаѐтся одна деталь. Если язычники совершали человеческие жертвоприношения и для этой цели убивали крещѐных детей, то как объяснить, что рядом с ними были погребены и дети-язычники. Моѐ мнение – это всѐ погибшие во время одного из набегов неприятеля из Сибирского или Казанского ханства, может быть, какого-нибудь из вогульских княжеств. В XV-XVI веках Верхнее Прикамье несколько раз подвергалось набегам. Враги не щадили ни стариков, ни детей. Наиболее опустошительными были нашествия 1506, 1547 и 1581 гг. В одном из них и могло быть уничтожено население Искора. После детей и взрослых похоронили отдельно. Экспедиция нашла лишь одну часть могильника. Почему же их похоронили прямо на территории поселения? Городок находился в осаде, враг стоял вокруг его стен и, чтобы не допустить разложения трупов, их похоронили на месте поселения. Но это тоже только гипотеза. Гипотеза об одном из печальных событий Города на камне. Завершая этот рассказ, напомним вывод, сделанный нами в середине повествования. Искор, как и Чердынь, превратился в городское поселение ещѐ до середины XV века.

Рассказ шестой. ВЕЛИКОПЕРМСКИЕ КНЯЗЬЯ И ОКСЫ Этот рассказ будет уже не о городах, а о правителях Перми Великой. До шестидесятых годов нашего века для исследователей не существовало вопроса, были или не были на великопермской земле свои князья. Летописи называли имена двух правителей: Михаила, княжившего в Перми Великой до 1481 г., и Матвея, годы правления которого – 1481-1505. Был известен синодик этих князей, хранившийся когда-то в Иоано-Богословском монастыре города Чердыни. Но в 1954 году была опубликована Вычегодско-вымская летопись, где сообщалось, что Михаил Великопермский был выходцем из города Вереи под Москвой, так же, как и князь 12

Ермолай Вымский (Пермский), отец Михаила. Направлены они были в эти земли Московским князем Василием II. Это сразу всѐ изменило: Михаил и Матвей – русские князья, а были ли здесь князья местные? Раньше всѐ так было ясно, а сейчас? В исторической литературе ответа на этот вопрос мы не найдѐм. Обратимся к источникам, в первую очередь к летописям. В коми-пермяцком языке есть синоним русскому слову «князь» – «окс». Никоновская летопись под 1472 годом называет имена пяти оксов: Кача, Мича, Зырян, Исур, Бурмат. В одних работах их называли воеводами или сотниками князя Михаила, в других просто – местной знатью. Представьте себе такую ситуацию. Воеводы князя Михаила собирают войско и выступают против русской рати, посланной в Пермь Великую Московским князем Иваном III. Сам же Михаил спокойно сидит в Чердыни и ни о каком сопротивлении не помышляет. Да и собирают свои отряды «сотники» почему-то в пятидесяти километрах от Чердыни около Искора. Как это расценивать? Что дружина князя Михаила вышла из его подчинения? Или всѐ было иначе? По моему мнению, верно второе. Кача, Мича, Зырян, Бурмат, Исур не были просто «сотниками» или воеводами князя Михаила. Они сами были правителями небольшой округи, но какой именно, летописи не сообщают. Мы можем это только предполагать. Бурмат вполне мог быть правителем в Покче. И вот какие можно привести пять доказательств. Первое: имя Бурмат по происхождению не коми-пермяцкое, а тюркское и, как предполагают некоторые исследователи, было занесено в Верхнее Прикамье удмуртами или бессермянами. Второе: название Покча не имеет удовлетворительного перевода с комипермяцкого языка, но в то же время легко объясняется при помощи удмуртского. Покча – значит род, семья. Третье: около села Покчи была д. Воцкова, название которой происходит от этнонима «вотяк». Четвѐртое: рядом с селом находится археологический памятник – Покчинское селище. Среди находок на нѐм была встречена булгарская керамика. Пятое: до сегодняшнего дня в Покче довольно распространена фамилия Бурмантовы, происходящая от имени Бурмат. Эта группа населения вокруг Покчи сложилась, вероятно, в результате переселения сюда удмуртов и волжских булгар после разгрома Волжской Булгарии монголотатарами. Исур, как я думаю, был князем с Пымпала, то есть из городища рядом с д. Бигичи. Исур – имя угорского или тюркского происхождения. Кроме того, в д. Бигичи до недавнего времени бытовало предание о том, что там жили потомки мансийских князей – Коркодиновы. Такой фамилии среди жителей деревни давно уже нет, но в переписи 1579 года упоминается Первыш Коркодинов. Зырян, само имя указывает на его происхождение, на то, что он был выходцем с Вычегды или Выми. Местом резиденции Зыряна можно представить с. Вильгорт, которое, по мнению ряда исследователей, прежде называлось Вымкар. Такое название сохранилось у озера вблизи Вильгорта. Мича имел владения уже на левобережье Колвы. Вероятнее всего он был правителем Искора. С Искорским городищем связано предание о царе Коре. Так вот, младшего сына царя Кора звали Мичаморт. Такое очень интересное совпадение имѐн и позволяет предполагать Мичу сохранителем рода правителей «города» Искора. О владениях окса Качи пока что-либо конкретное сказать затрудняюсь. Если владения пермских оксов располагались так, как мы с Вами только что предположили, то становятся понятными действия князя Фѐдора Пѐстрого Стародубского, да и в какой-то мере пермских оксов. Кратко напомним суть событий, произошедших в то время. Пермь Великая в 1471 году не приняла участие в совместном походе, организованном Иваном III против Казанского ханства. В результате русские войска потерпели под стенами Казани поражение. Вина за это была возложена на князя Великопермского. Для наказания вышедшей из повиновения земли зимой 1472 года в Прикамье была направлена русская рать. И, как мы уже знаем, сам князь Михаил ей никакого сопротивления не оказал. Местные «князья», избрав опорной базой самый крупный город Верхней земли Искор, встретили русскую рать у переправы через реку Колву. Это произошло во владениях Исура, рядом с 13

землями Зыряна. Короткий бой закончился поражением пермичей. Ещѐ во время боя Исур сбежал с поля битвы. Переправившись через Колву, Фѐдор Пѐстрый подошѐл к Искору. Здесь сдался Зырян. Его городок остался в тылу русского отряда, а чужой он, видимо, решил не защищать. Оставшиеся отряды трѐх оксов не смогли оказать достойного сопротивления. Искор был взят, а Кача, Мича, Бурмат пленены. После этой победы Фѐдор Пѐстрый пошѐл на соединение с отрядом воеводы Гаврилы Нелидова, стоявшего у Покчи. По пути он, как гласит легенда, «иные городки пожѐгл». Между Искором и Покчей в древности находились только два крупных поселения – Пымпал и Вымкар. Жечь просто так их, конечно, никто бы не стал: территория Перми Великой уже входила в состав Московского государства. Городки уничтожили в наказание за неповиновение их правителей. Дойдя до Покчи, Фѐдор Пѐстрый построил крепость. Первый вопрос, который тут возникает – зачем? Ведь здесь уже стояла крепость, раз Покча названа городком. Всѐ очень просто. Поскольку в Покче правил мятежный Бурмат, к приходу Фѐдора Пѐстрого старый городок был уже разрушен княжескими воеводами. Чердынь русская рать не тронула, а все родовые гнѐзда мятежных оксов были разорены. Эти доказательств для решения нашего вопроса, может быть, было бы и достаточно, но уж слишком кратки летописные сведения. Что же, поищем другие источники. Очень интересные сведения содержатся в первых переписных книгах 1579 и 1623 годов. В переписи Яхонтова (1579 г.) перечень жителей г. Чердыни начинается с фамилии Якова Могильникова, да сына его Иванка. Далее при описании Нижнего стана перепись сообщает о д. Могильниковой посадского человека Якова Могильникова. В ней жил его человек Гаврило Новокрещен. Ему же (Могильникову) принадлежало «чудское» городище рядом с деревней. Это единственный случай для Прикамья, когда перепись называет имя владельца городища. О том, что Могильников был пермяком, свидетельствует другой документ – царская грамота от 1614 года на право владения варницей в Григоровой курье близ Соликамска. В грамоте Могильников назван пермичем.

14

15

В переписи Кайсарова владения Могильниковых описаны особой статьѐй «по Государеву Царѐву и Великого Князя Михаила Фѐдоровича всея Руси наказу». Владения были обширны: деревня Могильникова с 11 дворами, починки Выставка, Бутино, Ивакинский, Городище (всего четыре починка с шестью дворами), земли и дворы в других деревнях. В Лимежском приходе: в д. Фроловой один двор, в д. Сартаковой ещѐ один двор, в Окологородном стане один двор в д. Вискуновой; в Редикорском приходе: в д. Оникееве семь дворов, в самом Редикоре один двор; в Онисимовском приходе: в д. Поздееве один двор, в д. Сюрс ещѐ один двор; в Кольчужском приходе: в самом Кольчуге один двор и в д. Очге Меньшой один двор. Названия деревень привожу по их написанию в начале XVII века. Всего Могильниковы имели 299 четей пашни, что при переводе на современные меры измерения составляет примерно 150 га, 10 десятин леса (десятина немного больше гектара), 1445 копен сена, то есть около 150 га сенокосов (десять копен накашивались с одной десятины). Ещѐ в их владениях были одна мельница, рыбные ловли по речке Толычу и соляная варница на Григоровой курье близ Соликамска. Думаю, читатель согласится с моим предположением, что Могильниковы были потомками пермских оксов, но в отличие от Бурмата, Исура и других их предки не выступали против русской рати в 1472 году, может быть даже поддержали еѐ, за что и сохранили родовое владение (городище у д. Могильниковой), да и в какой-то мере положение в обществе. Упоминания о пермских князьях встречаются и в других источниках. Н.П. Рычков в упоминаемой уже нами книге писал, что в 1769 году в с. Купрос на р. Иньве и в с. Вильгорт на р. Косьве встретил чудских князей. Они пользовались немалым влиянием среди местных жителей, хотя были, как и всѐ население этих мест, крепостными Строгановых. Казалось бы, нелепость: князья и они же крепостные. Но исторически это неопровержимый факт. Потомки чудских князей, которых видел Н. Рычков, по сведениям И.Я. Кривощѐкова, жили в с. Купрос ещѐ в начале ХХ века. Носили они фамилию Оксѐновы, то есть Князевы. Как здесь не вспомнить предание о Кудым Оше. В нѐм, в частности, рассказывается о паме (вожде) Купре, владельце городища у с. Купрос. Очень заманчиво предположить, что легендарный Купра являлся далѐким предком Оксѐновых, живших в с. Купрос около ста лет назад. Если продолжить разговор о преданиях, то среди них есть немало повествующих о местных князьях. Стоит ли им доверять, об этом поговорим чуть позже. В с. Городище, рядом с Соликамском, бытовало предание о князе Городовом, который якобы был правителем этих мест – окрестностей села. С Эсперовым городищем, остатки которого находятся на правом берегу Камы напротив Соликамска, связано предание о богатыре Эспере и Мине. Имя Эспера, я думаю, происходит от искажѐнного «окс Пера», то есть князь Пера. Об Искорском городище существует предание, что там правил царь Кор. У него были сыновья – князья и воеводы. Есть ещѐ один интереснейший источник. Около д. Аниковская было найдено серебряное сасанидское блюдо. На нѐм выцарапано изображение трѐх крупных фигур в коронах. Среди них одна фигура маленькая, но тоже в короне, а вокруг головы в шлемах. Аналогичная гравировки нанесена на ковше, найденном в Коцком городке в Приобье: одна крупная фигура в короне, вокруг неѐ ещѐ семь фигур меньшего размера в коронах и головы в шлемах. В Зауралье у древних манси, хантов, селькупов выделялись большие князья, изображавшиеся на гравировке крупными фигурами. Фигуры меньшего размера в коронах представляли военных или малых князей, а головы в шлемах означали воинов-богатырей. То, что в короне изображался правитель, нет никакого сомнения. И в Европе, и в арабских странах корона считалась царским, княжеским знаком. Как видите, сведений о местных пермских князьях-правителях много, но разбросаны они по разным источникам. Какой вывод из всего этого следует? Мне не хочется навязывать своего мнения, но считаю, что к середине XV века в Перми Великой правящее сословие уже оформилось.

16

17

Сейчас же вернѐмся ещѐ раз к князьям Великопермским Михаилу и Матвею. Этого можно было и не делать, если бы не ряд обстоятельств. Выше говорилось, что нынешние историки считают Михаила и Матвея русскими князьями из подмосковного города Вереи, о чѐм совершенно определѐнно свидетельствует летопись. Но, к сожалению, старую версию об этих великопермских князьях как представителях местно коми-пермяцкой феодальной знати всѐ ещѐ повторяют новые издания. Посмотрите, например, «Историю Коми АССР», изданную в 1978 году, или статью А. Бакова «Христианская история Урала», напечатанную в журнале «Уральский областник» в августе 1991 года. Придѐтся чуть поподробнее рассказать о них. После смерти князя Московского Дмитрия Донского младший его сын получил в удел г. Верею. От Андрея Дмитриевича и ведут свой род верейские князья. Они были верными соратниками Василия II Тѐмного в феодальной войне за обладание великокняжеским престолом в 1425-1461 гг. После установления власти над г. Устюгом Василий II в 1451 году посылает верейского князя Ермолая с сыном Василием своим наместником в г. Усть-Вым на Вычегду, а старшего сына Ермолая – Михаила – наместником в Пермь Великую. Что это было: взлѐт или падение для верейских князей? Всѐ-таки, наверное, взлѐт. К середине XV века род верейских князей разросся. Дробить удел в г. Верее смысла не было. Во время войны они доказали свою верность, иначе бы Василий II не доверил бы им управление пограничными землями. В то время ненадѐжных князей и бояр селили в центре страны, поближе к столице, чтобы они всегда были под рукой и на виду. В Иоано-Богословском монастыре в прошлом столетии был обнаружен синодик Великопермских князей, живших в г. Чердыни в 1451-1505 гг. Всего там значится 11 имѐн: Михаил, правивший здесь с 1451 по 1481 год, Матвей, правивший с 1481 по 1505 год, Иоан, погибший во время осады Покчи вогулами в 1481 г., а также Владимир, ещѐ один Иоан, Дмитрий, Андрей, Константин, Анна, Ксения, Анастасия. После 1505 года след Великопермских князей на некоторое время теряется. Вступивший в этот год на престол Василий III отстраняет их от управления Пермью Великой. Вновь имена Великопермских князей встречаются в писцовых книгах 1587-89 гг. Тогда в своѐм тульском имении жил князь Семѐн Иванович Великопермский со своей супругой Евдокией. Князь Семѐн ещѐ раз упоминается в 1614 году, а княгиня Евдокия в 1626, когда она скончалась. Последний из рода князей Великопермских был Матвей Фѐдорович, московский дворянин. Служил он воротником, охранял Дмитриевские ворота Кремля. В 1641 году попал он в опалу и был сослан в г. Верхотурье, где содержался под стражей, чтобы «не ушѐл к калмыкам». Там он и умер. На Матвее Фѐдоровиче пресѐкся род Великопермских князей. Известны в истории и лжекнязья Великопермские, или, как их именовали источники того времени, экс-князья. В 1645 году в Москве был четвертован один из таких «экс-князей» – Тимофей Великопермский. На самом деле это был посадский человек из г. Вологды – Анкудинов. Он до того, как попал в руки Московского правительства, долго спасался от преследований в Константинополе, Литве, Гольштинии и других местах.

Рассказ седьмой. КУДА ИСЧЕЗЛА «ЗОЛОТАЯ БАБА» Прежде чем начать седьмой рассказ, подведѐм некоторые итоги. Вспомним, какие вопросы мы с Вами поставили в начале нашего повествования. Что такое Пермь Великая – название племени, географический термин или название государства? Каждый читатель, наверное, сам для себя сделал вывод. Мнение автора: к середине XV века в Верхнем Прикамье сложилось государственное объединение – Пермь Великая. А сейчас перейдѐм к вопросу, о котором легенд, преданий, гипотез больше, чем во всех прочитанных Вами шести рассказах. Имя «герою» этого вопроса – «Золотая баба». Сколько поразительных событий, сколько страстей, кровавых трагедий связано с ней. И сколько тайн!

18

Вопросы, вопросы. Откуда взялось это одно из чудес света? Почему еѐ так самоотверженно хранили люди? Где взяли эти бесхитростные радушные и добрые охотники и рыболовы столько упрямства и ловкости, чтобы из века в век сохранять свою святыню от жадных рук? Что это за божество и куда оно исчезло? Самое первое упоминание о Золотой бабе, как я предполагаю, содержится в скандинавских сагах. В 1023 году викинги, которых вѐл знаменитый Торер-Собака, совершили поход в Биармию. На р. Двине им удалось узнать местонахождение святилища Юмалы и тайно проникнуть в него. Поражѐнные викинги увидели большую деревянную статую с чашей на коленях и ожерельем на шее. На голове идола была золотая корона, украшенная двенадцатью разными изображениями. Чаша же была наполнена серебряными монетами, перемешанными с землѐй. Сведения о Золотой бабе есть и в русских летописях. Софийская новгородская летопись (1398 г.), сообщая о кончине св. Стефана Пермского, не преминула упомянуть о ней: «Живяше посреди неверных человек, ни бога знающих, ни закона ведающих, молящихся идолам, огню и воде, и камню, и Золотой бабе, и волхвам, и древью». Сообщает о ней и новгородская повесть «О человецех незнаемых в полунощных странах». Там рассказывается, что северные люди одеваются в звериные шкуры, ездят на собаках и оленях и поклоняются дереву, красному знамени (?), камню иссечѐнному, Золотой бабе. Как видим, в XIV веке идол уже был на Вычегде, но как он выглядел – летописцы, вероятно, не сочли нужным сообщить. В 1501 году митрополит Симон в послании князю Матвею Михайловичу и всем пермичам, людям большим и меньшим, упрекает их в том, что они поклоняются Золотой бабе и Войпелю болвану. С Вычегды идол переместился в Верхнее Прикамье. В западноевропейской литературе XVI-XVII веков рассказы о Золотой бабе приобрели большую известность. Редкий автор, говоря о Московии, не упоминал о ней. Впервые об этом божестве сообщил в 1517 г. в «Трактате о двух Сарматиях» ректор Краковского университета М. Меховский. Это была книга о малоизвестном государстве Московском. В ней М. Меховский поведал миру, что за «областью именуемой Вятка по дороге в Скифию стоит большой идол Золотая баба, что в переводе означает – золотая старуха. Соседние племена весьма чтут его и поклоняются ему, и никто, проходя поблизости и гоня зверя на охоте, не минует идола с пустыми руками, без приношения; даже если у него нет ценного дара, то он бросает в жертву идолу хотя бы шкурку или вырванную из одежды шерстину и, благоговейно склонившись, проходит мимо». Подробное описание Золотой бабы оставил австрийский посол в Московии барон Сигизмунд Герберштейн. Собственная любознательность побудила его заняться собиранием сведений о стране, которая была почти не известна миру. В своих «Записках о Московии», вышедших в 1549 году, о Золотой бабе он сообщал следующее: «Золотая баба есть идол, находящийся при устье Оби, в области Обдоре, на более дальнем берегу... Этот идол есть статуя в виде некоей старухи, которая держит в утробе сына и будто там уже опять виден ребѐнок, про которого говорят, что это еѐ внук. Кроме того будто бы она там поставила некие инструменты, которые издают постоянно звук наподобие труб». На карте С. Герберштейн впервые поместил изображение Золотой бабы в виде статуи женщины с копьѐм или жезлом в руке, короной на голове. Вслед за С. Герберштейном почти все стали помещать Золотую бабу близ устья Оби. Правда, изображали еѐ по-разному: литовский картограф А. Вид (1545 г.) в виде статуи обнажѐнной женщины с распущенными волосами, стоящей на пьедестале с большим рогом изобилия; на карте С. Мюнстера, учѐного монаха-францисканца (1544 г.), ребѐнок превратился в дубинку; на карте Джекинсона (1562 г.) изображена обнажѐнная женщина на троне с двумя детьми на руках. Кстати, не все считали, что божество изготовлено из золота. Так, итальянец А. Гваньини в «Описании Европейской Сарматии» (1578 г.) написал: «В этой Обдорской области около устья реки Оби находится некий древний истукан, высеченный из камня, который москвитяне называют Золотой бабой. Это подобие старой женщины, держащей 19

ребѐнка на руках и подле себя имеющую другого ребѐнка, которого называют еѐ внуком. Этому истукану обдорцы, угричи, вогуличи, а также и другие соседние племена воздают культ почитания, жертвуют идолу самые дорогие и высокоценные собольи меха... закалывают в жертву ему отборнейших оленей, кровью которых мажут рот и глаза и прочие члены изображения. Сырые же внутренности жертвы пожирают, и во время жертвоприношения колдун вопрошает истукана, что им надо делать и куда кочевать; истукан же (странно сказать) обычно даѐт вопрошающим верные ответы и предсказывает истинный исход их дел». Легенда о Золотой бабе, очевидно, не давала покоя и дружинникам Ермака во время знаменитого похода на Урал. Вот что сообщает Сибирская (Кунгурская) летопись С. Ремезова. 5 марта 1582 года Ермак послал отряд под началом атамана Ивана Брязги вниз по Иртышу. Дойдя до с. Белогорье на р. Оби ниже устья Иртыша, отряд штурмом взял городище Нимьян, в котором казацкий лазутчик видел моленье Золотой бабе. После взятия городка, несмотря на упорные поиски, казаки еѐ не нашли. Трудно сказать, откуда узнал разжалованный полковник, а потом миссионер Григорий Новицкий, что Золотая баба находится в районе р. Конды. В 1712 году он начал энергично еѐ разыскивать. Девять лет скитался по Конде. И, вероятно, не подозревал, что за ним из-за дремучих елей следят чьи-то зоркие глаза. Наверняка он был близко от места, где хранилось божество, так как его убили люди, оберегающие святыню. И осталась в ризнице митрополита недописанной книга Г. Новицкого «Описание о народе остяцком». Среди тайной переписки Тобольской консистории хранится донос, датированный 1757 годом, на крещѐных хантов – Сергея Шергу, Ивана Колываева и Алексея Пангля из Шаплинских юрт. Они приносили жертвы тщательно скрываемому идолу – «шайтану». Были они своеобразными уполномоченными по сбору дани для Золотой бабы. В 1904 году писатель К.Д. Носилов на Конде нашѐл слепого старика манси Савву, который сообщил ему, что Золотая баба через их леса была перенесена верными людьми на север, за Обь (р. Казым или р. Таз) и что она выглядела следующим образом: «Голая баба и только. Сидит. Нос есть, глаза есть, всѐ есть, всѐ сделано, как быть бабе». Самые свежие сведения были собраны мансийским писателем Юваном Шесталовым. В книге «Тайна Сорни Най» он пишет, что в 1936 году манси Даниил Сургучѐв предложил приѐмщику рыбы Антону Кадулину заглянуть в «шаманский амбарчик». Он сказал, что старики привезли самого главного сильного «золотого идола». Данила рассказал Антону о шаманах Золотой бабы. Тот заинтересовался и стал расспрашивать однофамильца Данила – Григория Сугучѐва. Люди говорили, что он один из главных хранителей Золотой бабы. Но Григорий твѐрдо сказал, что божество спрятано на острове среди гиблых топей, и никому не отыскать туда дороги. Старики Сургучѐвы скончались и вместе с ними, казалось, ушла тайна безвестного островка, где зарыта или завалена хворостом Золотая баба. Но на Конде нашѐлся школьник Алексей Сургучѐв, который написал письмо в редакцию «Комсомольской правды». Он сообщал, что его отец видел древнюю статую как раз там, куда указывали дорожники, Сибирская летопись, «Описание о народе остяцком» Г. Новицкого. То, что видел отец Алексея – это огромная статуя, изображающая женщину, видимо, каменная, что само по себе удивительно – кругом на тысячи километров нет таких скульптур. Она ли называлась Золотой бабой или где-то рядом была спрятана настоящая золотая статуя – неизвестно, так как пока никому из учѐных не удалось побывать в этих местах, которые почти недоступны летом из-за дикой тайги и болот. Зимой же надо идти на лыжах без дороги и легко пройти мимо. Говорят, что большая статуя сейчас повалена. И это далеко не все сведения о Золотой бабе. Очень многие пытались найти это божество и даже выискивали места, где она хранилась, но вместо Золотой бабы видели там идолов другого облика: гусей, деревянных кукол и пр. Сведений о Золотой бабе очень много. Легенды перестают быть неправдоподобной сказкой, и невольно возникают вопросы. Откуда же появилось это золотое божество? Кто 20

создал его, какой народ? И куда исчезло оно? Будет ли когда-нибудь разгадано таинственное исчезновение золотого идола? И, наконец, где искать этот легендарный клад? Один из современных энтузиастов-исследователей легенд о Золотой бабе Лев Теплов высказал любопытное предположение, что «Золотую бабу унесли из горящего разграбленного Рима и это была золотая античная статуя». Он приводит слова римского историка Юлия Поннония Лэта, который в своѐм труде «Комментарии к флоре» писал: «Угры приходили вместе с готами в Рим и участвовали в разгроме его Алларихом. [Прим. автора: Это было в 410 году. Алларих – король вестготов.] На обратном пути часть их осела в Паннонии и образовала там могущественное государство, а часть вернулась на Родину, к Ледовитому океану, и до сих пор имеет какие-то медные статуи, принесѐнные из Рима, которым поклоняются как божествам». А. Баков в статье «Христианская история Урала» сообщает следующее: «Когда угры, предки венгров, переселились в Паннонию, то им явилось чудо. В День Рождества Христова пошѐл ледяной град и образовал фигуру девы, держащую младенца в венце. Затем изображение младенца начало постепенно уменьшаться и ко Дню Обрезания Иисуса совсем растаяло. Образ же Богоматери, казалось, сделанной изо льда, не удалось растопить даже на костре. И тогда всѐ воинство угорское обратилось в христианство. Образ же Богоматери был отвезѐн на Урал. У ног его возносили первые уральские христиане молитву Господу, Богородице, святым и ангелам. Язычники же поклонялись самому образу и прозвали его Золотой бабой». Близкую мысль можно найти у Михова, признававшего Золотую бабу глиняной позолоченной статуей Мадонны, завезѐнной на север русскими. И.Н. Смирнов называл еѐ коми-пермяцким божеством, М.А. Лебедев – коми-зырянским, Н.С. Трубецкой – вогульской богиней Куалтысь, А.Н. Соболевский видел в Золотой бабе влияние культа древнеиндийского божества подземного мира Иомы. Какой огромный разброс мнений: от Индии и Рима до небесного чуда! Пытались найти Золотую бабу во многих местах: на Вычегде, Уральских горах, Оби, Конде и в других местах. Журнал «Вокруг света» в 1960 году поместил статью об этом таинственно исчезнувшем божестве. Одним из авторов статьи был уже упомянутый нами Л. Теплов. Статья заканчивалась так: «Но если немного продолжить по карте путь, который проделала Золотая баба аримпасов, убегая от новой жизни, неумолимо наступающей на еѐ дикие владения, то линия упрѐтся в место, которое, кажется, самой природой приготовлено для сокрытия кладов. Это мрачные безжизненные горы Путорана на Таймыре, за нынешним индустриальным Норильском. Там до сих пор есть места, где не ступала нога человека. И, может быть, там в пещере, которую уже никто из живых людей не помнит, вместе со своими трубами на истлевших мехах лежит гигантская драгоценная матрѐшка – безмолвный свидетель тысячелетней истории нашей земли, игрушка мрака, который ушѐл навсегда». Чтобы разобраться со всеми этими вопросами, начнѐм с того, что же это было за божество и с чем оно было связано. Анализируя различные сведения, можно прийти к выводу, что это – божество, связанное с водой, подземным и верхним мирами. Наиболее близки ему по значению удмуртская богиня Кылдысин и мансийская Калтась. Это великие матери-прародительницы. От них пошло всѐ живое на земле, да и сами земля и небо. Космогонические мифы коми сообщают, что Зарни инь (Золотая баба) является прародительницей Ена (божество верхнего мира) и Куля (божество нижнего мира), иногда солнца и луны. А мы с Вами помним, что рядом с Золотой бабой изображались сын и внук или, в крайнем случае, сын и муж. И об этом можно узнать в мифах. У Ена был сын Войпель, один из самых почитаемых богов коми. По одной из легенд Войпель (Пера) взял в жѐны Заринь (по коми «зарни» – золото, а инь – женщина), и от этого брака пошѐл коми народ. Всѐ сошлось. Если рядом с Золотой бабой изображались Ен и Войпель, то, с одной стороны, это сын и внук, а с другой – сын и муж. Нет ничего удивительного в том, что легенды о Золотой бабе связывали и с коми, и с угорскими народами. Когда-то в далѐком прошлом это был единый народ или родственные 21

народы, и самый древний миф о сотворении мира (земли, неба и всего живого) должен быть у них одинаков, что и есть на самом деле. Чтобы ответить на вопрос можно ли найти Золотую бабу, нужно выяснить, как она выглядела. «Да это же известно, – воскликнет нетерпеливый читатель, – женщина с одним или двумя детьми, мужчинами». Но внимательный читатель, наверняка, отметил про себя, что наиболее подробные описания изображения сделаны иностранцами, которые не только не видели Золотую бабу, но большинство из них никогда даже не были в России. Русские же летописи о внешнем виде практически ничего не сообщают. Но поиски ответа на этот вопрос – не такое уж безнадѐжное дело. Мы выяснили, что Зарни инь по коми-пермяцкой мифологии – Великая мать-прародительница. Эти же мифы так рисуют сотворение мира. Вначале была только вода, безбрежный океан Саридзь. По нему плавала утка. Из снесѐнного ею яйца образовалось: из верхней части – небо, из нижней – подземное царство, а центр – земля. Что же получается? Что утка и есть Зарни инь? Даже не верится. Но в одном из преданий она прямо названа уткой – «матерь солнца, мать луны – та божья утка». Но почему именно утка стала образом для Великой матери-прародительницы, олицетворяющей Вселенную? Я думаю, это объясняется тем, что утка умеет летать по воздуху – верхнему миру. Представители среднего мира ходят по земле, нижнего – ныряют под воду. И поиски Золотой бабы не были бесплодными. Вспомните, иногда на святилищах находили изображение гуся – это же древнейший символ Золотой бабы. Правда, те, кто искал, ждали другого. Наверное, с течением времени зооморфный образ главной богини стал антропоморфным. Так, вероятно, появилось изображение женщины с двумя мужчинами на предметах пермского звериного стиля. Не исключено, что в позднее время крупные изображения этого идола изготовлялись из дерева или другого материала. Но вряд ли они дошли до нашего времени.

Рассказ восьмой. ВОЙПЕЛЬ – СКАЗОЧНЫЙ БОГАТЫРЬ Расскажем ещѐ об одном боге древних коми-пермяков – Войпеле. На поиски его не снаряжали никаких экспедиций. Но это совсем не значит, что о нѐм всѐ известно. Впервые в письменных источниках он упоминается в 1501 году, и сразу же как одно из главных божеств коми, наряду с Золотой бабой. Во множестве легенд и преданий Войпель является наиболее почитаемым богом. Почему же он стал главным? Какие функции ему присущи? Мнений по этому поводу можно насчитать добрую дюжину. Интересно, что иностранцы никогда интереса к Войпелю не проявляли. Чтобы возбудить стремление меркантильных европейцев средних веков узнать что-либо об этом боге и сообщить своим соотечественникам, Войпелю, вероятно, не хватало эпитета «золотой». Обращаясь к трудам российских исследователей, бесполезно искать что-либо о Войпеле в книгах и других письменных источниках XVII, XVIII веков. Кто такой Войпель, пожалуй, первым попытался объяснить К.А. Попов. Он писал, что имя Войпель без труда переводится на русский язык. «Вой» – ночь или север, «пель» – ухо, а всѐ вместе – Ночное или северное ухо. Эта версия имела развитие. Известный во времена наших дедушек и прадедушек писатель Е.К. Носилов писал, что Войпель – это луна и называют его «ночное ухо», так как по форме луна напоминает ухо. Всѐ предельно просто. При отсутствии солнца в ночное время луна-Войпель оберегала людей от злых духов. Хотя версия эта выглядит несколько комично, даже сегодня немало исследователей с ней согласны. Автором ещѐ одной версии был священник А.В. Красов, предположивший, что в написание имени божества холода и северного ветра в 1501 г. вкралась ошибка. Вместо Войтэл написали Войпель. «Тэл» в переводе на русский – ветер. Это объяснение А. Красова, сделанное ещѐ в 1896 году, с небольшими изменениями вошло в «Сравнительный словарь коми-зырянских диалектов» и «Краткий этимологический словарь коми языка», изданные 22

соответственно в 1961 и 1970 гг. Недавно этнограф Н.Д. Конаков дал третье толкование имени Войпеля. Н. Конаков тоже решил, что при написании имени божества была допущена ошибка. Правильно следует писать – Войпэль, что означает владыка севера. Можно, конечно, согласиться, что в 1501 году летописцы допустили ошибку. Но ведь крестьяне коми и коми-пермяки в прошлом столетии летописей не читали. И тем не менее бога называли Войпель. Так что все версии об ошибке в написании имени приходится отвергнуть. В 1990 году появилась ещѐ одна версия. автором еѐ является лингвист И.А. Плосков из Сыктывкара. Вторую часть слова «пель» он переводит с устаревшего коми как «обладающий магической силой силач, богатырь». Если собрать вместе все существующие определения, то получается – богатырь севера (ночи). Вот эта версия, по моему мнению, является наиболее приемлемой. И не только потому, что обладание магической силой – привилегия богов. В коми-пермяцкой мифологии есть много божеств, духов, в имени которых присутствует корень «пель»: Кушпель, Гэнапель, Сюрапеля, Ошпель, Вэрпель, Ыджитпель и др. Сравните сами, какой перевод более приемлем, например: Сюрапеля – рогоухий или рогатый богатырь; Ыджитпель – большеухий или большой, главный богатырь. В коми-пермяцком фольклоре есть герой по имени Пера, иногда его называют Пеля. Не может же это имя в переводе означать ухо. А богатырь для народного героя – самое подходящее имя. На изображения Войпеля исследователи особого внимания почему-то не обращали. Хотя описание его содержится в послании митрополита Симона в Пермь Великую в 1501 году: «Всадник на коне, трубящий в рог». Под это описание более всего подходят изображения на бронзовых и медных бляхах и бляшках с охотничьими сюжетами. Самым распространѐнным является сюжет, где всадник изображѐн на коне. Левая рука поднята, правая лежит на поясе или крупе коня, на голове – шлем. Спереди от него солнце, сзади луна. Нижняя часть бляхи заполнена фигурами животных. География распространения таких бляшек широка – от бассейна Вычегды до р. Чусовой. Как правило, находят их в богатых погребениях вождей или шаманов. Последних, кстати, народные предания называют слугами Войпеля. Есть, мне думается, и более ранние изображения этого божества. Человек, стоящий на коне и помещѐнный на груди птицы. На реке Мощевице недавно было найдено, вероятно, ещѐ более раннее изображение: трѐхголовая птица, на еѐ груди – фигура человека. Причѐм, он изображѐн почти так же, как всадник на бляшке, и абсолютно идентичен Перуну: правая рука на поясе, левая поднята вверх с рогом или месяцем, на голове – шлем. Стоит заглянуть в научную литературу по мифологии, чтобы довольно быстро найти новые факты. Если какой-либо герой изображается в преданиях (легендах), мифах с помощником птицей или животным, то значит раньше герой был этим самым животным или птицей. То есть: та птица, которая служит лишь фоном для бога Войпеля на предметах пермского звериного стиля, сама первоначально была богом. Кстати, в мифологии коми существовал подобный образ птицы. В предании о Царе Коре рассказывается, что у бога Ена был помощник, следящий за судьбами людей – птица Рык. Она изображалась суровой, но справедливой, совсем как Войпель. Вот таким было развитие образа Войпеля – от птицы Рык до всадника на коне, трубящего в рог. Какое же место отводилось Войпелю среди остальных языческих богов комипермяков? Народные предания, записанные в основном в прошлом столетии, называют его особо почитаемым богом, иногда просто главным богом. Все свои молитвы коми-пермяки направляли Войпелю. Ен, по их представлениям, хотя может быть и был главнее Войпеля, но жил так высоко на небе, что молитвы, просьбы людей до него просто не могли дойти. Войпель же всегда был рядом и, если понадобится, мог донести просьбы до самого Ена. После знакомства с преданиями положение Войпеля становится чуть яснее, но всѐ же не полностью. Почему перестали удовлетворять древних коми-пермяков Зарни инь и Ен – бог неба, воздуха, света? Подсказку мы здесь находим в самом изображении. Войпель практически всегда изображался в шлеме. А шлем – это атрибут войны, такой же атрибут, 23

как и конь, и меч. Если к этому добавить, что чаще всего бляхи находили в богатых погребениях, то вывод напрашивается сам собой. Войпель, ко всем своим прочим достоинствам, считался ещѐ и покровителем воинов (князей и их дружины). Чтобы идеологически как-то оправдать своѐ господство над простым народом, нужно было внести изменения в пантеон богов. Мифологическая система древних коми-пермяков была дополнена ещѐ одним звеном и стала выглядеть так: прародительницей земли и всего живого на ней была Зарни инь, от неѐ вели происхождение Ен и богиня земли Му мам. От их брака появился Войпель (здесь мы говорим о «прямой» родословной, без всяких побочных линий). Но Ен постепенно становится главным божеством, Зарни инь превращается в его помощника – дочь Зарань. По одной из легенд коми Зарань стала женой Войпеля, и от этого брака пошѐл коми народ. Мифологический брак Войпеля с Зарни инь понадобился для возвышения первого на «Олимпе богов», а вместе с тем – укрепления положения нарождающегося правящего военного сословия.

Рассказ девятый. ИСЧЕЗНУВШИЙ НАРОД ЕРАНЫ Многие из вас, наверное, слышали название «Ераничи». Так зовѐтся один из микрорайонов Перми и станция между Пермью и Кунгуром. Откуда это слово? Ответ на этот вопрос найти не трудно, его происхождение объясняется во многих научно-популярных книгах. От имени Ераня, уменьшительного от Герасима. Забегая вперѐд, скажем, что насчѐт этих Ераничей сомневаться не нужно, название в книгах объяснено правильно. Но в Верхнем Прикамье названий с основой «еран» не одно и не два. Есть р. Еранная – приток р. Берѐзовой; камень Еран и урочище Еранина (Еранная) гарь на этой же реке; д. Ераны в верховьях р. Глухая Вильва; два таких названия есть в бассейне р. Яйва. Предполагать, что все эти названия произошли от имени Герасим – проблематично. Это имя не было таким распространѐнным, как Иван или Пѐтр, да и не всех Герасимов звали Еранями. Подобные названия нередко встречаются в среднем и нижнем течении р. Печоры. Как же там объясняют происхождение топонимов с корнем «еран»? Оказывается, довольно просто: яранами (еранами) коми называют своих северных соседей-ненцев. То есть, всѐ еранное – это ненецкое? Подходит ли для нас такое объяснение? Посмотрим на карту. Ненцы живут далековато от Верхнего Прикамья. Может быть раньше было иначе? Да нет, летописи ни слова не говорят о том, что самоеды (старое русское название ненцев) бывали в наших краях. Правда, по археологическим материалам, как считает В.А. Оборин, можно предположить, что отдельные группы самодийского населения, предки современных ненцев, селькупов, какое-то время проживали в Верхнем Прикамье. Но как они назывались в ту пору – неизвестно. Как же тогда правильно объяснить название всех этих топонимов? Про камень Еран на р. Берѐзовой существует легенда. «Когда-то давно, – гласит она, – у этого камня находилась застава вогул. Вооружѐнный отряд не пропускал чужих людей вверх по Берѐзовой, в свою страну. По имени предводителя отряда Ерана и получил название камень». О том, что на р. Берѐзовой, по преданиям, некогда жили вогулы (манси), писал геолог Кротов. Что же мы имеем по «еранным» названиям на р. Яйве? Никаких преданий, объясняющих их происхождение, нам обнаружить не удалось. А вот о том, кто здесь жил раньше, народная память донесла следующее: «Когда-то на месте нынешнего с. Разим, расположенного на высоком берегу в нижнем течении р. Яйвы, несколько веков назад располагалась столица вогульского княжества Расим. Правила этим княжеством женщина – царица Расима. Еѐ именем и называлась столица. Но, начиная с XIII века, или, может быть, чуть позднее, сюда начали проникать новгородцы. Они протаскивали свои ладьи северным путѐм с Вычегды, а затем выходили в верховья Камы и оттуда в еѐ притоки – Вишеру, Яйву. Против хорошо вооружѐнных новгородцев княжество Расимы не могло устоять, и вогулы стали» уходить на восток, за Каменный пояс».

24

Существование на р. Яйве вогульского «княжества» косвенно подтверждается комипермяцкими преданиями о Кудым-Оше. Отсюда, с берегов этой реки, была родом его жена Хэстэ. Кстати, недалеко от р. Яйвы находится ещѐ один топоним с корнем «рас» – станция Расик и камень Расик. Как видим, фольклор всѐ же мало помог нам до конца разобраться с топонимами на «еран». Обратимся, как и в других случаях, к археологическим материалам. На р. Берѐзовой известен один важный для нас памятник – пещера у камня Варыш. Есть ещѐ сообщение члена Общества изучения Чердынского края И. Пушвинцева о том, что в 1927 г. он нашѐл на р. Берѐзовой городище. Но эти сведения никто из археологов не проверял. Сам же И. Пушвинцев не собрал здесь никакого подъѐмного материала и не сделал никакой зарисовки или плана местности. Какие же памятники располагаются вблизи р. Берѐзовой? На западном склоне Уральских гор современные археологи выделили новую культуру, получившую название петрогромской. Принадлежит она, по мнению исследователей, предкам манси. Существовала эта культура в первой половине нашего тысячелетия и занимала довольно обширную территорию: горный Урал и его западные склоны от верховий Печоры до верховий р. Яйвы. Наиболее известный памятник Петрогромской культуры – Чаньвинская пещера в бассейне р. Яйвы. И народные предания, и археологические материалы однозначно указывают на то, что раньше по рекам Берѐзовой и Яйве жили вогулы (манси). Но не будем спешить ставить на этом точку. Возьмѐм ещѐ один источник – газету «Пермские епархиальные ведомости». В ней, кроме различных новостей церковной жизни, печаталось немало материалов по истории, этнографии, археологии края. В номере 34 за 1870 год была помещена статья священника Р. Попова «Северо-восточное При-уралье и его обитатели». В тот период (вторая половина XIX века), по сведениям автора статьи, в Зауралье жили три племени – остяки, вогулы и ераны. Причѐм указывалось, что последние два племени ещѐ совсем недавно обитали на западном склоне Уральских гор. Значит народ ераны всѐ же существовали. Что же с ними стало? Вероятнее всего, оттеснѐнные на восток ераны смешались с манси и были ассимилированы ими. Может быть, благодаря еранам, у манси появился особый, седьмой диалект. Ведь некоторые мансийские диалекты настолько отличаются друг от друга, что учѐные называют их иногда отдельными языками. Как видим, исчезли ераны совсем недавно, каких-то сто с небольшим лет назад, а мы о них почти забыли. Остались от исчезнувшего народа еранов только топонимы с их именем, археологические памятники Петрогромской культуры, да ещѐ предание об их предводителе Еране.

Рассказ десятый. ПЕРМСКИЙ КАРАГАЙ В 1987 году в газете «Звезда» появилась небольшая заметка Л.В. Баньковского «Загадка для краеведов». В ней Лев Владимирович ставил вопрос – какими путями из Прикамья лиственница попадала в Венецию. Немного позже он вновь возвратился к этому вопросу, на сей раз в книге «Пермистика», изданной в 1991 году. Приведѐм несколько выдержек из неѐ. В двенадцатитомной истории Венеции, написанной известным итальянским историком Тентори в XVIII веке, есть такие строки: «Благополучие населения Венеции обеспечивается всемирной торговлей и прочностью свайных сооружений города на островах – пермскими карагаями». «Четыреста тысяч свай из приуральских лиственниц от раннего средневековья до сих пор надѐжно несут тяжесть дворцов и домов медленно погружающегося в лагуну города. Нет сомнения в том, что они привезены из пермских земель, то есть земель Перми Великой, иначе зачем бы деревья называли «пермскими карагаями». Ведь сама по себе лиственница и 25

поныне растѐт в Северной Италии, на отрогах Альп, и поныне из этой лиственницы добывают живицу, которая с незапамятных времѐн зовѐтся «венецианской смолой». Попытался Л.В. Баньковский выяснить, почему же в Венецию лиственницу везли за тридевять земель из Приуралья, а не использовали свою альпийскую. Связал он это с двумя факторами: изменением климата и деятельностью человека. «Ботаники полагают, что на Урал и Приуралье, а также в самые западные районы Европы, лиственница пришла из южной части Сибирского плоскогорья, Алтае-Саянской горной страны и Хангая. В этих местах и поныне распространѐн древний ландшафт «холодной степи», который в доледниковое, ледниковое и послеледниковое время простирался во всю ширину Евразийского континента... Во время умеренных потеплений и двух весьма жарких ксеротермических периодов лиственничники, или, как их называют в Сибири, листвяги, были сильно потеснены степями и широколиственными лесами. В Западной Европе, вместо некогда сплошных массивов лиственницы, остались еѐ небольшие островки, многие из которых за последние века совсем или почти совсем исчезли в результате строительной деятельности человека. Вот почему уже в эпоху раннего средневековья лиственничные сваи для возведения Венеции пришлось ввозить из Предуралья вокруг всей Европы». Но как, каким путѐм везли деревья, автор «Пермистики» не отвечает. Об этом у него есть, пожалуй, единственная фраза: «вокруг всей Европы». То есть, следует понимать, через Балтийское и Северное моря, обходя Пиренейский полуостров, через Гибралтар в Средиземное море. Неожиданную для себя подсказку я нашѐл в работе Н.П. Соколова «Образование Венецианской колониальной империи», изданной в Саратове в 1963 году. В ней, в частности, говорится, что, начиная с XI века Венеция захватывает доминирующее положение на Адриатике, а к XIV веку под еѐ контролем оказываются важнейшие торгово-стратегические пункты Восточного Средиземноморья. Важную роль в торговле играло Причерноморье. Среди конечных торговых пунктов венецианцев здесь Н. Соколов называет города Кафу, Солдайю, Тану, Астрахань. И лишь в конце XIV века Венеция смогла потеснить генуэзцев в Западном Средиземноморье и проникнуть на северо-западное побережье Европы. Ясно, что возить лиственницу венецианским купцам было куда выгоднее через Чѐрное море, чем вокруг Европы, да и смогли они туда попасть далеко не сразу. Ещѐ одну подсказку даѐт название лиственницы в Венеции – «пермский карагай». Пермский – понятно, что из Перми, а карагай – так называется лиственница в тюркских языках. Сейчас всѐ сразу встаѐт на свои места. Южным соседом Перми Великой было государство Волжских Булгар. Булгарские купцы, хорошо зная торговую конъюнктуру, покупали в Перми Великой лиственницу, водным путѐм доставляли еѐ до Астрахани. Как Вы, наверное, помните, этот город упоминался среди конечных точек венецианских торговцев. И здесь уже под названием «карагай» продавали. Был и другой путь: до г. Булгар по Каме, а из него шла сухопутная дорога до Киева, а там и Чѐрное море недалеко. Если же везти лиственницу из Прикамья «вокруг Европы», то тюркскому названию появиться негде. Торговля шла бы через русский Новгород и какое-нибудь западноевропейское государство. Там же лиственницу называют «ларикс». Этот короткий рассказ хочу закончить тем, что не только Венеция покупала лиственницу в Перми Великой. На протяжении нескольких столетий весь английский флот строился из лиственницы, вывозимой из Архангельского порта. И значительная еѐ часть была из Прикамья. Но так как покупали еѐ в Архангельске, называли лиственницу в Англии вначале чаще всего «архангельская». Были, правда, и другие названия: «русская», «сибирская», «уральская». Только почему-то «пермской» не называли. Ещѐ многие тысячелетия назад степные кочевники и жители цивилизованных государств везли это дерево за тысячи вѐрст. Всегда использовалось оно там, где больше всего заботились о вечности. Из лиственницы строили гробницы, основания для первобытных свайных поселений, опоры для мостов и многое другое.

26

Сегодня, как память о былой славе пермской лиственницы, остались топонимы – названия села и деревни Карагай в нашей области.

Рассказ одиннадцатый. Тайна Анфаловского городка Этот рассказ возвращает нас вновь к событиям 1472 года. Помните их? Именно тогда были названы пять городков на территории Перми Великой. Один из них – Анфаловский. С основанием его и подобных ему уральских и зауральских городков начался новый этап освоения Русским государством обширных восточных земель. О времени возникновения Анфаловского городка исследователи почти не спорят, сходясь на том, что построен он был во второй половине XIV века или чуть позже, в период с 1398 по 1409 годы. Имя городок получил в честь своего основателя – опального новгородского воеводы Анфала Никитина. И вот уже более двухсот лет длятся поиски местонахождения этого первого прикамского русского поселения, зафиксированного летописями. Относительная географическая привязка местоположения городка есть в Никоновской летописи, где повествуется о пермском походе князя Фѐдора Пѐстрого, хорошо нам известного по предыдущим рассказам: «на Фоминой неделе в четверток пришѐл в землю ту на усть речки Чѐрныя... пойде оттуда на плотах и с коньми на Верхнюю Землю к городку Искору, а Гаврила Нелидова отпустил на Нижнюю Землю на Урос, на Покчу, да на Чедыню». Н.П. Рычков полагал, что Анфаловский городок находился в верховьях р. Колвы, на месте Дивьегорского городища, а рать князя Фѐдора Пѐстрого шла в Пермь Великую с р. Вычегды по Немскому волоку в бассейн р. Колвы. Эту гипотезу поддерживали многие исследователи истории края в XIX и начале ХХ веков, хотя она имела одно очень уязвимое место. В летописи указывалось, что у Анфаловского городка рать разделилась на две части. Одна пошла к Искору, другая к Чердыни. Но у Дивьегорского городища так разделиться нельзя. Оно находится и Искора, и Чердыни. Другую гипотезу предложил А.А. Дмитриев в работе «Пермская старина», называя месторасположением городка не Верхнее Прикамье, а Вычегду. Ещѐ одну гипотезу выдвинул в 1928 году чердынский краевед И. Пушвинцев. По его мнению, Анфалов стоял на Каме, где-то в районе современного села Бондюг. К чести И. Пушвинцева нужно сказать, что практически все нынешние исследователи поддерживают его гипотезу с небольшими изменениями, располагая городок на Каме, но только в различных местах: А. Терѐхин – в районе Пянтежского городища, В. Шмыров – в районе с. Долды, Г. Николаев – в районе озера Исток-Тылты, В. Оборин – около с. Бондюг. Все основные доказательства этой гипотезы можно свести к следующему: 1. Рать Фѐдора Пѐстрого двигалась по маршруту Москва – Великий Устюг – р. Луза – р. Весляна – р. Кама. так как этот путь в верховья Камы был хорошо известен на Руси. К тому же р. Весляна имеет приток р. Чѐрную, упоминаемую в летописи. 2. В Гайнском районе Пермской области есть озеро Анфалово и распространена фамилия Анфаловы.

3. Существовала дорога, именуемая «Русский тѐс», которая начиналась у с. Вильгорт на реке Колве и шла по левому берегу Камы, реке Весляне, далее по верховьям Сысолы, ещѐ дальше шла по р. Лузе и выходила к Великому Устюгу. По этой дороге и могла пройти рать. Некоторые исследователи приводят и другие доказательства. В.А. Оборин указывает на концентрацию археологических находок русского происхождения XV-XVI вв. около с. Бондюг, В.А. Шмыров – на картографические данные. В атласе «Карты Азиатской России», изданной в Санкт-Петербурге в 1914 году, он в верховьях Камы нашѐл населѐнный пункт, подписанный «ловский». По его мнению, так был обозначен городок Анфаловский. Проверяя данное предположение, я обратился к картам С.У. Ремезова, изданным отдельной книгой в 1882 году под названием «Чертѐжная книга Сибири». Там населѐнного пункта с подобным или похожим названием на р. Каме не оказалось. Вероятно, соединяя карты различных районов на один лист, составители атласа в 1914 году допустили ошибку.

27

Изучая русские летописи, привлекая данные других наук, автор этих строк пришѐл к выводу, что Анфаловский городок располагался не на Каме, а рать князя Фѐдора Пѐстрого не шла по дороге «Русский тѐс». Какие же этому есть доказательства? Начнѐм с вопроса: каким путѐм шѐл русский отряд? Ответ на него содержится в Вычегодско-вымской летописи: «повеле воеводе устюжскому Фѐдору Пѐстрому с устюжаны, белозѐрцы, вологжаны, вычегжаны воевати Пермь Великую...» Здесь фактически указывается путь рати. Вначале названы устюжаны, так как воевода – устюжский, а далее перечисляются отряды, которые князь присоединил по пути движения Москва – г. Белое Озеро – Вологда – Великий Устюг – р. Вычегда. За то, что Фѐдор Пѐстрый двигался в Пермь Великую через Вычегду, говорит и такой факт, что проводников ему дал пермский епископ Филофей, живший в Усть-Выме на Вычегде. Если бы отряд двигался хорошо известным путѐм, через верховья Камы, проводники вряд ли были нужны. Тем более, как мог Филофей дать вычегодских проводников, чтобы провести рать по реке Лузе и верховьям Сысолы? Значит, русский отряд двигался по р. Вычегде и через верховья р. Южной Кельтмы или р. Пильвы вышел к речке Чѐрной, но какой? В этом районе их две: притоки реки Лызовки и Пильвы. Предпочтительнее оказывается приток р. Лызовки. В летописях приведѐн интересный факт: Пермь Великая разделена на две части – Верхнюю и Нижнюю Земли. Главным признаком такого деления было течение р. Колвы. Поэтому при выяснении места, где рать, разделившись, могла идти вверх и вниз по течению (одна часть рати в Верхнюю Землю, другая в Нижнюю), у нас нет нескольких вариантов. Единственным таким местом можно назвать район реки Лызовки. Но в предложенной гипотезе есть, правда, два спорных момента. Во-первых. От устья р. Чѐрной до устья Лызовки расстояние небольшое. Чтобы проплыть его на плотах, потребуется день, максимум полтора. Стоило ли ради полутора дней пути строить плоты? И во-вторых. Ни конное, ни пешее войско не могут двигаться без дороги. А существовала ли она между Вычегдой и Колвой через верховья Пильвы? На первый вопрос ответить проще. Вспомним, когда Фѐдор Пѐстрый вышел к устью речки Чѐрной. Это произошло на Фоминой неделе в четверг, в 1472 году. То есть 18 апреля по старому стилю или 26-го по новому (новый стиль от старого в нашем столетии отличается на 13 дней, в XIX веке разница была 12, в XVIII веке 11 дней и т.д.). В конце апреля – начале мая реки в Верхнем Прикамье вскрываются. Вполне возможно, что не было иного выхода у князя, как строить плоты и пройти на них этот небольшой отрезок пути. Весной оба берега Лызовки труднопроходимы. Да и само название реки «Лызовка» происходит, возможно, от диалектного русского слова «лыза» – лужа, указывая на то, что река использовалась как зимний путь. Второй вопрос значительно сложнее, но всѐ же и по нему можно привести доказательства. В конце XIX века чердынское земство решило строить тракт, который бы соединил Чердынский уезд с Вологодской губернией. Тракт начинался у с. Вильгорт и через верховья р. Пильвы выходил к с. Усть-Нем на Вычегде. Чтобы доказать необходимость строительства дороги, председатель уездной земской управы Д.А. Удинцев писал: «до открытия Екатерининского канала дорога существовала по тому же самому направлению, по которому проектируется сейчас, но была заброшена. Таким образом, здесь идѐт речь не о новой дороге, а об изменении уже существующего пути». Существование древней дороги в этом направлении косвенно подтверждается данными археологии и топонимики. И.Я. Кривощѐков в «Географическо-статистическом словаре Чердынского уезда» писал, что в районе д. Гавиной неоднократно находили «чудские вещи». В этом ничего удивительного не было бы, если б деревня Гавина не находилась на водоразделе рек Пильвы и Колвы. Воду жители брали из колодцев, которые часто пересыхали, и тогда воду возили за полторы версты из соседней деревни Якимовой. Что же заставило людей основать поселение так далеко от надѐжных водных источников? Ответ, по-моему, может быть один. Поселение располагалось на сухопутной дороге. Кроме того, от устья р. Чѐрной до верховий Пильвы зафиксирован ряд одинаковых топонимов, располагающихся в одном направлении. В д. Лызовой в 1985 году мной был зафиксирован интересный микротопоним «За кедром» – 28

название дороги, идущей вдоль речки Чѐрной. Местные жители не могли дать ясного ответа, почему она так называется. Но подобные же топонимы я записал годом раньше в п. Пильва (здесь когда-то были поля, называвшиеся «У кедры» и «За кедрой») и у д. Ксенофонтовой («луг у четырѐх кедр»). В п. Пильва, кроме того, отмечены микротопонимы – Янидорский лог, а в д. Ксенофонтовой р. Янидорка и луг Янидорка. В п. Пильва – луг «Сиверуха», в д. Ксенофонтовой – поле «Сивер». Простыми совпадениями всѐ это трудно объяснить. Следует также добавить, что выше п. Пильва, по реке, обнаружен ещѐ ряд интересных микротопонимов: луга «Ладейка», «Пыжимата большие», «Пыжимата малые», озеро Пыжимата. Пыж – в переводе с коми-пермяцкого означает корабль, большая лодка. Почему вдруг здесь появились такие названия? Вероятно, все эти топонимы свидетельствуют о прохождении здесь когда-то дороги.

О том, что Анфаловский городок располагался именно в устье р. Лызовки, есть и другие свидетельства. Важные сведения содержатся в переписи М. Кайсарова 1623-24 гг. Перечисляя отхожие починки посадских жителей г. Чердыни в Окологородном стане, он называет починок Анфилов. В других списках починок значится как Анфалково. Полагаю, Анфилов, Анфалково – это искажѐнное название Анфалова, Анфаловского. Северная граница Окологородного стана проходила как раз по р. Лызовке. Кстати, никакое другое место предполагаемого расположения городка не попадает в границы этого стана. Не менее интересны и данные топонимики. В летописи при описании похода Фѐдора Пѐстрого названы три русских топонима: р. Чѐрная, г. Анфаловский, р. Почка (от слова почека – расчищенное место). В XV веке мест, освоенных русскими, в Прикамье было немного, и более вероятным будет предположение, что все русские топонимы должны располагаться недалеко друг от друга, на какой-то ограниченной территории. исследователи считают, что в это время только два города в Верхнем Прикамье имели преимущественно русское население – Чердынь и Анфаловский. Если принять гипотезу, что Анфаловский располагался в устье р. Лызовки, то все топонимы, перечисленные в летописи, окажутся и рядом, и недалеко от Чердыни. Осталось только сообщить, что ниже устья р. Лызовки, примерно в пятистах метрах, на берегу Колвы есть городище. Дважды я посещал это место. Никаких крупных раскопок здесь не производилось и собранные находки немногочисленны: три фрагмента русской керамики с площадки городища (датировать их можно довольно широко от XV до XVII вв.) да 29

пищальное ядро, поднятое с берега Колвы выше городища. Само месторасположение памятника чрезвычайно удобно. Выйдем на край заросшего лесом мыса. Внизу перед нами широкая гладь Колвы. И вниз и вверх по течению на несколько километров видны тѐмные точки плывущих брѐвен. У самых ног – обрыв, и вправо через шесть-семь шагов такой же обрыв, да и влево шагов шесть-семь – и то же самое. Глубокие овраги с журчащими по дну ручейками так сжали здесь землю, что она вытянулась в узкую ленту и приподнялась вверх на пятнадцатиметровую высоту. Стоит повернуться и пройти шагов двадцать, как вновь упираешься в преграду: высокий вал отрезает этот кусочек суши от земляной ленты мыса. Поднимаешься на гребень вала, и холм впереди оживает. Вал, ров, ещѐ один невысокий вал и ещѐ один ров значительно шире первого – всѐ это творение рук человеческих. Очень странно ведѐт себя в этом месте один из оврагов. Он резко поднимается вверх, как бы пытаясь возвыситься до высшей отметки вала. Но сил не хватило, и он медленно опускается, превращаясь в длинную неглубокую ложбину. Первая мысль, которая здесь приходит на ум – мысль о плотине, перегородившей путь ручью и направившей его через ров между валами. Я думаю, всѐ это возведено руками сподвижников Анфала Никитина. Насколько верно такое предположение, покажет будущее.

Рассказ двенадцатый. КЛАД АНФАЛА НИКИТИНА В 1986 году я и ещѐ два моих друга П. Кайлер и В. Колбас в поисках Анфаловского городка во второй раз уже пришли на Анфалово место. Находится оно среди леса, на невысоком мысу, всего лишь в двух километрах от Чердыни. В небольшом шурфе, который выкопали мои друзья, попалась нам первая (как оказалось, и последняя) находка. Но эта находка стоила многого – серебряная бляха со сканью. Как тут было не вспомнить знакомую легенду: «Жил здесь некогда богатый богатырь Анфал. Однажды он, почуяв беду, сложил своѐ серебро в лодку, поволок еѐ по логу в Колву, и оттуда после уплыл неизвестно куда». Что нам вообще известно об Анфале Никитине кроме того, что он основал первый русский городок в Прикамье и был новгородским воеводой? Имя его, к сожалению, почти позабыто. Знают о нѐм лишь специалисты по средневековой истории Урала и Новгорода. Как удалось выяснить, происходил он из знатного рода. Его отец Никита был посадником в Пскове во времена правления Дмитрия Донского. Кроме Анфала у Никиты было ещѐ два сына Герасим и Спиридон. От внука Спиридона – Луки Козмича Спиридонова – вели свой род Строгановы. Год рождения Анфала точно не известен. Впервые на страницы русских летописей его имя попадает в 1360 году. Новгородские ушкуйники под его началом захватили и ограбили бесермянский город Жукотин близ устья Камы. Сам по себе факт захвата и ограбления города для XIV века обычен. Да и то, что «новгородские мужи» пошли в поход самовольно, без ведома не только Великого князя, но и не спросив «разрешения» городского вече, не удивительно. И раньше неоднократно собирались ватаги «охочих людей» в несколько десятков или сотен человек и уходили на север, северо-восток – в Заволочье, на Печору, на Югру. Что же примечательно в походе 1360 года? Впервые новгородцы пошли по Волге вниз, на юг, где простирались владения золотоордынских ханов. Это было за двадцать лет до Куликовской битвы. И тогда же впервые летописи называют участников похода «ушкуйниками» (слово произошло от названия большого гребного речного судна – ушкуя, пригодного для плавания по большим рекам; эти суда были легче других, их можно было легко перетаскивать волоком из одной реки в другую; вместимость судна 20-30 человек). Поход положил начало «ушкуйничеству». Вслед за первым последовали второй, третий – в 1365, 1366, 1369, 1374, 1375, 1379, 1386 гг. Не всеми руководил Анфал Никитин. Появились и другие предводители – Есип Варфоломеевич, Алексей Аввакумович, Степан Ляпа, Прокоп Смольянин, Рязан Станиславов.

30

Участившиеся походы тревожили не только жителей волжских городов и Великого князя Московского, которому приходилось разбираться с жалобами золотоордынских ханов, но и новгородских бояр. Походы ушкуйников всѐ чаще выходили из-под контроля. Появились предводители из низов. Может быть, поэтому они решили избавиться от главного возмутителя спокойствия – Анфала, отправив его в «почѐтную ссылку» в Двинскую волость воеводой. Эта волость в XIV веке была самой отдалѐнной в Новгородской Земле. Но бояре просчитались. Походы не прекратились, только центр их переместился на Двину. Особенно показателен факт: когда во время похода 1386 года ушкуйники ограбили караван Великого князя Московского, Новгород вынужден был уплатить Москве восемь тысяч рублей, из них пять тысяч выплатила Двинская волость. Шли годы. Анфалу Никитину стало мало военных походов, мало того, что он воевода Великого Новгорода в Двинской волости. он решил стать самостоятельным правителем и в 1397 году поднимает на Двине восстание против власти Новгорода. Авантюра с восстанием ему не удалась. Последовал поход новгородцев, и спасшиеся после разгрома двинские мятежники бежали вначале в г. Устюг, а потом дальше на Вятку. Сам же Анфал вместе с братом Герасимом попал в плен. Правда, по пути в Новгород ему удалось обмануть бдительность стражников и сбежать. После этого случая почти четыре года его имя не встречается на страницах русских летописей. Лишь в 1401 году Анфал вновь заставил вспомнить о себе. С ватагой дружинников он внезапно напал на новгородские заставы на Двине. Один за другим брал погосты, заставляя присягать себе. Почти до устья Двины удалось пройти Анфалу, но вот под г. Колмогоры не повезло. Новгородцы опять, как четыре года назад, разгромили его отряд, и ему вновь пришлось спасаться бегством. Куда он бежал – летописи точно не сообщают. Исследователи считают, что в это время Анфал уходит на Каму, где и строит укреплѐнное поселение. Но вполне возможно, что основал его он раньше. Но, как бы то ни было, городок в Верхнем Прикамье Анфал создал, и об этом Вы уже читали. После поражения 1401 года Анфал Никитин решил больше не испытывать судьбу и не претендовать на Двинскую волость, а вновь обратил свой взор на волжские города. На страницах русских летописей снова появились сообщения о походах ушкуйников. Только среди названий рек, по которым они шли, постоянно стала упоминаться Кама. Это, на мой взгляд, свидетельствует о том, что к началу XV века центром ушкуйничества стало Верхнее Прикамье, а если говорить точнее – Анфаловский городок. Откуда же мог брать Анфал Никитин воинов для своих походов? Летописи пишут о ратях на десятках судов. Не могло же с ним уйти столько двинян. Одним из источников пополнения дружины, возможно, была Вятская земля, вторым, вероятно, было местное прикамское население. В одном из преданий про Перу-богатыря рассказывается о постройке больших кораблей «пыжей» и о походе на них на Волгу, где пришлось сражаться с Казанбаем. Сколько бы могли совершаться походы ушкуйников с Верхнего Прикамья – сказать трудно, но в 1409 году Анфал организовал поход, который оказался для него последним. Во время боя под г. Жукотиным он попадает в плен. Лишившись своего руководителя, движение сходит на нет. Так по иронии судьбы под г. Жукотиным началась военная карьера Анфалова и здесь же через сорок девять лет закончилась. Долгие девять лет провѐл в плену Анфал Никитин, но всѐ же в 1418 году ему вместе с сыном удаѐтся бежать. Он приходит на Вятку и здесь погибает от руки Михаила Разсохина, одного из атаманов вятской вольницы. Одно из преданий рассказывает, что во время битвы между сторонниками Никитина и Разсохина погибло с обеих сторон около двух тысяч человек. Сам Анфал убил девятерых человек. Насколько это верно, судить трудно. Но даже просто участие в вооружѐнной схватке для Анфала было подвигом. ведь в 1418 году ему было не меньше восьмидесяти лет. Но на этом мы не будем на истории Анфала ставить точку. Вероятно, у истоков небольшой речки под Чердынью было у Анфала Никитина тайное убежище, где он хранил захваченные во время походов сокровища. Возникает вопрос: где они сейчас? Кто их увѐз?

31

Сам он их взять не мог. Наверное, после смерти Анфала их увѐз и перепрятал или его сын, бежавший из плена, или же сокровища были вырыты кем-то из сподвижников Анфала, пока он находился в плену. Долгих шестьсот лет хранит земля тайну о кладе средневекового русского авантюриста, воина, полководца и землепроходца Анфала Никитина. Показав нам в августе 1986 года лишь частичку его, возможно, когда-нибудь кому-то она откроет тайну клада полностью.

Рассказ тринадцатый. СОКРОВИЩА ЕРМАКА История полна загадок, тайн, неразрешимых парадоксов. К одной из жгучих, интереснейших тайн относятся события Ермаковой экспедиции в Западную Сибирь. Имя легендарного казачьего атамана известно, кажется, всем и каждому. Но вот обстоятельства его похода, его подвиг скрыты покровом тайны даже от профессионального взгляда историков и отнесены уже ими в разряд «вечных проблем». Много здесь споров: когда точно, в каком году, сколько точно отплыло казаков с Ермаком в Сибирь; как шли; зимовали ли по дороге, а если зимовали. то – где; в чѐм секрет победы Ермака над Кучумом; кто же всѐ-таки отправил казаков в Сибирь: царь или Строгановы? И таких вопросов наберѐтся, пожалуй, тысяча и ещѐ один. Столько же существует гипотез. версий, догадок. Естественно, здесь не удастся коснуться всех перечисленных проблем. Поговорим лишь о тайне сокровищ Ермака. В последнее время появилась целая серия публикаций на эту тему. Самой подробной, пожалуй, является статья Евгения Марина, опубликованная вначале в третьем номере газеты «Примета» за 1990 г., а затем в том же году в пятидесятом номере газеты «Наука Урала». Статью привожу со значительными сокращениями. Е. Марин пишет, что когда «Ермак уходил в поход на восток, он вынужден был избавиться от лишнего груза, приобретѐнного на р. Волге. Так появилась легенда о двадцати бочонках серебра, спрятанных Ермаком то ли в одном из пойменных озѐр Яйвы, то ли в потаѐнных прибрежных пещерах. В те далѐкие времена это был глухой, почти нехоженый край. В нижнем течении реки, на заболоченных участках поймы сверкали зеркалами озѐра, скрытые от постороннего взгляда стеной вековой тайги. В верховьях же ближе к горам, там где река прорезает скальные массивы, имелось и имеется немало скрытых пещер, местонахождение которых до сих пор остаѐтся неизвестным. Словом, было предостаточно мест, где можно было спрятать не только двадцать бочонков серебра. Ермак в Сибири погиб. Наверняка погибли и его соратники, которые принимали участие в захоронении клада. Сокровища оказались погребѐнными навечно. Если предположить, что сокровища спрятаны в каком-либо озере, то в данном случае поиски их весьма затруднительны из-за илистого дна озѐр. К тому же в этих местах немало так называемых «многоэтажных» озѐр, в которых слой воды сменяется слоем плавающего торфа. Есть, впрочем, и другая версия. Находясь на службе у Строгановых, Ермак, возможно, поднимался вверх по р. Яйве до камня Соколиного, а может быть и дальше. Здесь у неприступных скал, по легенде, он устроил потаѐнный клад. Левый берег Яйвы образует в этом месте вертикальную стену внушительных размеров. На этой стене снизу от реки можно увидеть две чѐрные зияющие дыры – это входы в пещеры. Подходов к ним нет, добраться туда можно лишь сверху, спускаясь вниз по верѐвке. В конце 50-х гг. группа местных альпинистов из г. Березники провела обследование этих пещер, но ничего существенного там не обнаружила. Но был ли там клад? Если был, то он давно мог стать добычей другого атамана. В 1594 году на этих скалах обосновался атаман Сокол со своей разбойной ватагой. Ранее этот атаман был сподвижником небезызвестного Ивана Кольцо. Отсюда ватага Сокола совершала нападения на купцов, следующих по торговому пути из Соликамска в Верхотурье. В 1595 году соликамский воевода совместно с верхотурским направили сюда своих ратных людей (Прим. автора: Е. Марин здесь явно ошибается: первый воевода в Соликамске появился в 1613 году. То же можно сказать про 32

Верхотурье – город, который был заложен в 1597 году. Тогда же официально был открыт и путь между этими городами. Поэтому описываемые события происходили позже, в начале XVII века. Или же ратных людей направлял чердынский воевода.). Атаман Сокол с ватагой бежал на Каму и обосновался на месте, где сейчас стоит с. Таман. В ту пору это село называлось Атаманским. Здесь он продолжал свою разбойную деятельность, грабил проходящие суда на Каме. Впрочем долго не удержался – ратные люди Строгановых выгнали его и отсюда. Куда делся потом атаман – история умалчивает. Где прятал атаман Сокол награбленное добро, до сих пор остаѐтся тайной. Река Яйва с протоками [притоками?] – это своеобразный карстовый регион на северо-западном Урале. О некоторых его проявлениях в виде различных пустот, промытых водой, мы имеем определѐнную информацию, но, наверняка, большая часть пустот скрыта от людского взгляда. Вполне возможно, что атаман Сокол прятал награбленные ценности в одной из таких пещер. И клад лежит нетронутым до сих пор. Карстовые пещеры бассейна реки Яйвы таят в себе немало тайн и загадок. Наглядный пример тому одна из пещер, расположенная на левом берегу р. Берѐзовой, притоке р. Чаньвы. Странно то, что до 1962 года на эту пещеру никто не обращал внимания, пока туда не забрались школьники из п. Скопкартная и не обнаружили внутри уникальное захоронение пещерного медведя». В начале 60-х гг., как пишет Е. Марин, он услышал от местного жителя весьма проблематичную историю: «В одном из таѐжных посѐлков в 30-е гг. жил старик, которому было известно о существовании пещеры, где хранились различные изделия из серебра, золота и драгоценных камней. Старик не был жаден – он брал оттуда небольшие вещички и сдавал в магазины «торгсин» в обмен на продукты и промтовары. А когда заболел и не смог самостоятельно передвигаться, тогда поведал тайну своему близкому приятелю. Но показать вход в пещеру он уже не смог. Единственная цепочка, ведущая к «пещере сокровищ», оборвалась». Если в публикации Е. Марина о сокровищах Ермака пишется как о народном предании, то в 13-м номере газеты «Профсоюзный курьер» за 1991 год об этих сокровищах говорится как о вполне реально существующих. Статья называется «К сокровищам Ермака» и помещена в рубрике «Сенсация месяца». В ней излагается буквально следующее: «Первые из сокровищ Ермака «выплыли» в августе 1990 года, когда в магазин «Аметист» в лом было сдано уникальное кольцо XVI века. Экспертиза установила, что кольцо представляет собой художественную ценность, сопоставимую разве что с экспонатами Оружейной палаты Кремля. Нашли незадачливого сдатчика. Им оказался бомж, некто Лукьянов, который сказал, что нашѐл кольцо, впрочем как и другие предметы, которые были найдены на его постоянном месте пребывания по ул. Луначарского. Там нашли: два серебряных блюда, золотые фигурки зверей – 20 шт., множество перстней с различными камнями, а также золотые и серебряные безделушки. Все изделия представляют собой большую историческую ценность и относятся к XV-XVI векам. Всѐ это богатство было найдено Лукьяновым недалеко от места, где Вишера впадает в Каму...» Дальнейший текст статьи я опускаю ввиду большого числа содержащихся в нѐм несоответствий. Эта статья мне представляется или газетной уткой, или первоапрельской шуткой. Легенды о Ермаке в нашем крае связаны не только с сокровищами. В 1928 году в третьем выпуске сборника «Чердынский край» опубликована заметка Г. Вологдина «Из жизни общества изучения Чердынского края». В ней кратко перечислены новые краеведческие материалы, предметы, сведения, в том числе и коротенькие строчки сообщений, поступивших от проживающих внутри района членов общества: «о городище и роднике, называемом «Ермаков родник», по Берѐзовой, где, по преданию, проходила дорога в Сибирь на р. Лозьву и что по этой дороге проходил к Ермаку Иван Кольцо». Не могу сейчас сказать, насколько достоверно сообщение о дороге у Ермакова родника, но то, что городка Ермака на берегу Вишеры не могло быть, по крайней мере у меня сомнений не вызывает.

33

Что же касаемо сокровищ, с чего мы с Вами и начали разговор, очень уж трудно отказаться от мысли, что их нет и не было. Но ни одним сколько-нибудь достоверным фактом мы не располагаем.

Рассказ четырнадцатый. ЛЕГЕНДЫ О ПОЛЮДЕ Далеко окрест виден камень Полюд. Как величественный памятник возносится он над тайгой. Это достопримечательность Чердынского пейзажа. Гора своими очертаниями напоминает пьедестал всемирно известного памятника Петру Первому в Санкт-Петербурге. С вершины горы хорошо видны Чердынь, Покча, Вильгорт. В ясную погоду можно увидеть даже Кондратьеву Слободу в устье Вишеры. О Полюдовом камне сложено много легенд и преданий. Пожалуй, наиболее известная повествует о том, что на вершине горы стояла застава, оберегающая Чердынь от внезапных нападений неприятеля. По одному из вариантов, во главе заставы был богатырь Полюд. Предупреждая об опасности, он разводил большой костѐр на вершине камня. За время, пока неприятель сплавлялся по Вишере, а потом поднимался вверх по Колве, в Чердыни уже всѐ было готово к обороне от врагов. Иногда просто рассказывают, что в давние-давние времена, когда страна, расположенная в междуречьи Камы и Вишеры, носила имя Перми Великой, на Полюдовом камне жил великан Полюд, а напротив за Вишерой, на горе Помянѐнный камень жил великан Пеля. Великаны-богатыри несли дозорную службу на рубежах Перми Великой, которые проходили как раз по этим горам. Они первыми встречали набеги вражеских племѐн, приходивших в то время по Вишере из-за Урала. И вот однажды с Сибирской стороны по Вишере пришла несметная орда. Бьются с ней богатыри день, бьются другой, третий... Мечут во врагов с горных вершин громадные камни, каждый величиной с добрую избу. Эти камни до сих пор по берегам Вишеры валяются. Но не убывает вражья сила. Рассердился тогда Полюд, топнул, что было мочи, по горе ногой. И сегодня ещѐ виден след от богатырской ступни на вершине камня, длиною он семь четвертей. Земля от удара затряслась, лес повалился, Вишера разбушевалась, из берегов вышла... Вражеское войско бросилось наутѐк. Но не тут-то было! Кого деревьями придавило, кто в разбушевавшейся реке утонул. Если же кто и ушѐл, тот навеки заказал своим внукам и правнукам ходить войною на Пермскую землю. После этого Полюд, поскольку делать ему больше нечего стало, ушѐл «в гору», в пещеру, что была в его горе, и заснул там богатырским сном. И спит, как гласит легенда, до сих пор. Н.П. Белдыцкий в рассказе «Очерки Вишерского края» опубликовал такую легенду. Я помещаю только еѐ начало: «Вишерская сага гласит следующее: давно, при старых царях, краем владел чудской народ, который не имел жилищ и жил в пещерах. Потом появились русские и у них началась жестокая борьба с чудью. Но чуди было много, а русских мало. На помощь русским пришли богатыри. В памяти вишерцев остались имена двух богатырей – Полюда и Пели. Каждый из них жил одиноко, первый обитал на камне того же имени – Полюд, а другой на Кваркуше, а по другим версиям на Колчимском... Но вот начали переводиться на русской земле богатыри, отошла им пора и на Вишере (по-вогульски Пассер-я). Вошли вишерские богатыри в свои камни со своими сокровищами. Тогда же прекратился рост камней и остались они такими, какими их можно видеть теперь». Есть ещѐ одна легенда, совершенно не похожая на остальные. Она рассказывает, что некогда жили в этом краю два богатыря Полюд и Ветлан и красивая девушка по имени Вишера. Оба богатыря полюбили еѐ и стали спорить, кому же Вишера должна стать женой. Спор постепенно перешѐл в борьбу. Начали богатыри бросать друг в друга громадные камни. Чтобы успокоить богатырей, бросилась Вишера между ними и превратилась в чистую, быструю реку. Богатыри, увидев это, окаменели с горя. Так с тех пор и стоят по разным берегам Вишеры два камня Полюд и Ветлан.

34

Долгое время на эти предания исследователи не обращали особого внимания. Лишь в начале 50-х гг., когда были опубликованы несколько новых русских летописей, В.А. Оборин обратил снимание, что под 1268 годом среди жителей Новгорода упоминается Полюд, который отличался от прочих силой и сноровкой. Тогда же Владимир Антонович высказал предположение, что богатырь Полюд народных преданий с Вишеры, может быть, имеет какое-то отношение к летописному Полюду из Новгорода. Несколько позже эта гипотеза была развита географом Г. Вылежневым. Он писал, что слово «Полюдов» является типичным притяжательным прилагательным русского языка, отвечающим на вопрос «чей?» Чей камень? – Полюдов, или, как бы мы нынче сказали, Камень Полюда. Географическое название могло возникнуть лишь от личного имени Полюд. Этой гипотезе, основанной только на совпадении имѐн, мне удалось найти другие подтверждения. В газете «Звезда» от 28 июня 1928 (!) года, когда упомянутой гипотезы ещѐ не существовало, была опубликована небольшая статья «Г-н Полюд-богатырь» (Заметки экскурсанта). Здесь помещаю еѐ полностью: «Давно это было, – рассказывал хозяин, – когда на земле не перевелись богатыри старорусские. Был в новгородском посаде Полюд-богатырь, силы несусветной. Жена у Полюда была раскрасавица. Конь Аргамак у него был мощный. Только раз вернулся Полюд из похода, а жена его уже не встретила, отошла она во сыру землю. Сел Полюд снова на коня и поехал куда глаза глядят. Долго ехал он, путь прямой держал, всѐ на север он поворачивал и приехал в земли горные. Выбрал гору он, что у Вишеры, взял всѐ жительство себе в гору. Только скоро стал похваляться Полюд своей силой: «Если бы, – молвил он, в небе кольцо мне ввернуть, притянул бы небо ясное к горе своей». И лишь только Полюд так вымолвил, как сделался он сразу каменным и конь его тоже гранитным стал». Не менее интересные сведения удалось мне обнаружить среди дел Общества изучения Чердынского края. В небольшой тетради оказались и легенды о происхождении названия р. Чудовки. Она берѐт начало недалеко от камня Полюд и впадает в Колву напротив Чердыни. Одна легенда рассказывала, что название происходит от народа «чудь», который здесь когдато жил. Другая записана так: «Жил на берегу речки старик охотник, и с той стороны, где теперь стоит с. Оралово, часто ему слышалось и «чудилось» пение петуха. Приходили к нему охотники и говорили, что там скоро будет село или деревня. И в самом деле вскоре там возникло село и назвали его Оралово, а речку Чудовка, от слова «чудить». Третий же вариант повествовал, что пришли сюда жить новгородцы, и речке дали такое название в память о Чудовке, протекающей у них на родине, а Камень назвали Полюд в честь новгородца по имени Полюд. И здесь, как мы видим, оба предания связывают название горы с именем новгородца Полюда. Не слишком ли много совпадений? Летопись упоминает новгородца Полюда, заметного своей силой. Народные предания, записанные раньше публикации летописи, также связывают название горы с именем новгородца. Причѐм характеристика Полюда в преданиях аналогична летописной. Кроме того, у камня Полюд берѐт начало р. Чудовка, такое же название имеет одна из рек Новгородской Земли. Стоит гора Полюд на Вишере, и такое же название носит река невдалеке от Новгорода. А есть ли другие доказательства, кроме преданий, топонимики? Может быть, здесь чем-то может помочь археология? Я просмотрел много литературы, изучил археологические коллекции Чердынского музея. Выяснилось, что около Полюдова камня однажды был найден предмет пермского звериного стиля. Но эта находка что-либо подтвердить или, наоборот, опровергнуть не может. Ну а если всѐ-таки предположить, что Полюд жил здесь на Вишере, то значит, он основал русское поселение на сто с лишним лет раньше, чем построил свой городок Анфал Никитин. Может быть, кто-то и разрешит спор: кто же в Прикамье основал первое русское поселение? Богатырь Полюд из новгородского посада или же Анфал Никитин, новгородский воевода.

35

Рассказ пятнадцатый. СОБЫТИЯ 1547 ГОДА Русские летописи XV-XVI веков пестрят сведениями о многочисленных нападениях на великопермскую землю. Одно перечисление лет, когда были эти набеги, займѐт не одну строку. И среди них как-то теряется 1547 год. А ведь раньше он по-особенному отмечался церковью. В современной же исторической литературе события этого года, за исключением гибели русской заставы у Кондратьевой Слободы, практически не упоминаются. Вот с этого известного события у Кондратьевой Слободы мы с Вами и начнѐм рассказ. Благо и летописей, и преданий здесь достаточно. В Чердынском музее находится чугунная плита, на которой отлиты имена всех погибших у Кондратьевой Слободы. Есть даже икона с их изображением. 6 января 1547 года нагайцы совершили набег на Пермь Великую. Недалеко от устья Вишеры вражеская рать встретила заставу «русаков и пермяков» – так она названа в Вычегодско-вымской летописи. По одному из вариантов предания битва происходила на льду Вишеры, по другому – на склоне лога, который позже прозвали Побоищным. Вся застава, 85 человек, среди которых был инок монастыря, полегла в неравной схватке, но ценой своей жизни закрыла дорогу на Чердынь. На месте сражения благодарные потомки поставили часовню. Тела же убиенных перевезли в столицу Перми Великой – Чердынь. Там их с почестями похоронили, и на могиле тоже установили часовню. Но ещѐ, кроме Чердыни и Кондратьевой Слободы, часовни, посвящѐнные событиям этого года. стояли в деревне Верх-Боровой в Соликамске. Ни одно нападение на великопермскую землю церковью так не отмечалось. Разве только в Соликамске поставлена часовня в память по убиенным во время набега 1581 года. В чѐм же здесь дело? И.Я. Кривощѐков называл причиной особого отношения церкви к событиям 1547 года тот факт, что это был не обыкновенный набег, а восстание местных язычников, поддержанное населением приграничных с Пермью Великой территорий и направленное в первую очередь против христианства. Как часто бывает, почти одновременно попались мне в руки два источника – рассказ «В лесах чердынских», напечатанный в «Пермских епархиальных ведомостях» за 1906 год, и публикация соликамской летописи Богоявленской церкви, хранящейся в библиотеке Академии наук в Санкт-Петербурге. После знакомства с ними у меня сложилась новая версия событий 1547 года и новое объяснение появления такого числа часовен. Начнѐм с того, что набег совершили нагайцы. Тогда северная граница владений нагайской орды проходила по территории нынешней Башкирии. Набегу предшествовали события 1545 года. Русское правительство попыталось восстановить своѐ влияние в Казани и направило против ханства три отряда: первый из Нижнего Новгорода, второй с Вятки и третий из Перми Великой. Поход окончился неудачно. Надежда на переворот в Казани не оправдалась, русское войско повернуло обратно. Отряд из Перми Великой опоздал, был окружѐн казанцами и полностью уничтожен. Пермь Великая потеряла лучшие воинские силы, а времени восстановить их, как показали дальнейшие события, оказалось недостаточно. 1546 год был напряжѐнным и неудачным для Руси из-за внутренних неурядиц и неблагоприятных событий в Казани. Царствование возведѐнного с поддержкой русского правительства хана Шах-Али было недолговечным. При активной поддержке Ногайской орды на престол взошѐл Сафа-Гирей. Почти сразу же после этого в начале января 1547 года нагайцы напали на великопермские окраины Русского государства. Они поднялись вверх по Каме, прошли мимо Соликамска. Вероятно, отряд был не настолько силѐн, чтобы штурмовать большое поселение. Зато 6 января одна часть нагайских сил обрушилась на русское поселение ВерхБоровую, а другая – в этот же день сражалась с русской заставой у д. Кондратьева Слобода. В Верх-Боровой погибло сорок человек. Позже, как и в Чердыни, на их могиле установили часовню. В еѐ иконостасе разместили доску с именами убиенных. Перечень имѐн мне удалось найти в упомянутой статье «Пермских епархиальных ведомостей»: Иоан – четверо, 36

Козьма, Гавриил – трое, Герасим, Евсевий, Трофим – двое, Максим, Иова юродивый, Антоний, Фирс, Георгий, Иосиф, Потапий, Федот, Фѐдор – двое, Сергий, Флор, Фотия, Ирина – две, Евдокия – две, Матрона девица, Агафия – две, Анна, Мариамия, Марфа, Екатерина – две, Анастасия – две, Стефанида.

Большего успеха зимой нагайцы достичь не смогли. Но уже в конце мая со значительно большими силами они подступили к южным границам Перми Великой. Сообщение летописи кратко: «Того же года в Соли Камской бысть от тех нагайских татар в день мясопуста, месяца мая 25 числа, от кровопролития немалый урон. Здешних посадских крестьян по переписи побитых 886 человек, оставшиеся в живых того же мая 30 дня с божьей помощью татар прогнали в пяток 9-ой неделе по Пасце». Во время набега был разгромлен не только посад Соликамска, но и разорены все окрестности. При археологических раскопках на Эсперовом городище мне удалось обнаружить большое количество русских вещей XV-XVI веков. Кажется, ничего в этом странного нет. Но так ли это? Перепись 1579 года никакого поселения здесь не называет. То есть к этому времени оно уже исчезло. Когда такое могло случиться? Только в 1547 году. Позже, до 1579 года, крупных набегов не было, а раньше подобное случилось в 1506 г. Но если бы поселение уничтожили тогда, то вещи XVI века на городище мы вряд ли бы нашли. Выше я уже писал, что в селе Городище было записано предание о князе Городовом, который со своей дружиной защищал Соликамск от набегов. Но однажды враги смогли одолеть Городового. Он и вся его дружина погибли в сражении, а городок, где они жили, нападавшие сожгли. Рядом с с. Городище сохранился холм с остатками древнего 37

укреплѐнного поселения. Холм этот местные жители называют «Городск», а соседний – «Русский мыс». А.М. Белавин, изучавший памятник, весь полученный с городища материал передал в фонды Соликамского музея. Самые интересные находки для нас – русская керамика XVI века и пищальные кремни. Пусть косвенно, но предание и археологические находки подтверждают существование здесь заставы, уничтоженной в середине XVI века. Как можно предполагать, после разгрома двух застав и соликамского посада нагайцы не смогли взять соликамскую крепость. Иначе где бы оставшиеся в живых выдержали пятидневную осаду с 25 по 30 мая. Это было просто чудом для защитников крепости. На находившихся в Троицком Соборе двух иконах-образах – Спасителя и Николая Чудотворца – были изображены вдвое или втрое увеличенные лики. Предание об этих иконах гласит, что во время набега нагайских татар на Соликамск иконы с молитвенным пением были вынесены и поставлены на башне против врагов и чудесно спасли город от разорения. Враги, увидев лики Спасителя и Чудотворца, сочли их за живых и сильных ратоборцев и, устрашѐнные чудным видением, ослепли и бежали со страхом. В Троицком Соборе хранился налойный складной образ святителя Николая Чудотворца. Он, как мне кажется, тоже имеет отношение к событиям 1547 года. В легенде об этой иконе жители Соликамска рассказывали, что она пожалована городу царѐм Иваном Грозным. В ответ на просьбу соликамцев о военной помощи, царь, находящийся в то время под Казанью, послал им образ святителя Николая с грамотой. Иван Грозный писал в ней, что не может уделить войска, но посылает образ святителя, который защитит город от вражеского нашествия. Царь был под Казанью трижды: в 1549, 1550 и 1552 гг. И, вероятнее всего, соликамцы могли обратиться с подобной просьбой в 1549 г. Только что они пережили страшное разорение, причиной которого в немалой степени стал неудачный поход 1545 г. и гибель всего отряда из Перми Великой. В случае неудачи и на этот раз при новом набеге сил для обороны у них уже не было. Разорив окрестности Соликамска, осадив в крепости оставшихся в живых, нагайцы двинулись вглубь территории Перми Великой. Застава у Кондратьевой Слободы была разгромлена ещѐ зимой. Что было с городищем Могильникова и с Редикором, точно сказать невозможно. Никаких источников по ним мы не имеем. Хотя есть один маленький косвенный факт. Во время раскопок на Редикорском городище в 1970 г. найден срезень – наконечник кочевнической стрелы, возможно, и нагайской. Время бытования его достаточно широкое – XIII-XVI века. Жители Чердыни укрылись за крепостными стенами. Штурмовать их неприятель не решился. Покчинская крепость сгорела в 1535 г. Поэтому первое сопротивление нагайцы встретили под Вильгортом. В этом селе до недавнего времени бытовало предание о сражении жителей с врагами в логу, получившем позднее название Побоищного. На подходах к Искору произошло ещѐ одно сражение. Погибшие в нѐм, как гласит народное предание, были похоронены в двух соседних лесных островках, которые так до сих пор и называются – Татарский и Русский. Долгое время на Русском островке стояла часовенка, в которой была доска с именами убиенных. Сражение закончилось неудачно для русских, и они укрылись за стенами Искора. В часовне, до сего дня стоящей на Искорском городище, есть фреска с изображением защиты Искора от нагайцев: русские воины во главе с князем или воеводой бросают на головы врагов камни и брѐвна. Изображение воеводы на фреске не случайно. Вероятно, именно под Искором воевода Перми Великой смог организовать оборону против нагайцев. После отражения штурма русские войска не сразу перешли в наступление. По крайней мере два дня Искор находился в осаде. Помните, в рассказе «Сѐла, побывавшие столицами» мы говорили о найденных во время раскопок в 1976 и в 1980 гг. захоронениях на территории города. Датируются они XVI веком. Отбив один или несколько [приступов] и нанеся противнику значительный урон, русское войско 29 мая погнало нагайцев обратно. 30 мая они уже были под Соликамском. Всѐ, кажется, завершилось благополучно, но потери велики. Насколько позволяют судить летописи, ни позже, ни раньше великопермская земля таких потерь не несла. У Кондратьевой Слободы погибло 85, в Верх-Боровой 40, в Соликамске и его окрестностях 886 38

человек. То есть всего летописи зафиксировали гибель 1011 человек. Плюс ещѐ погибшие в Вильгорте, под Искором и, может быть, ещѐ в других местах. Большие территории Перми Великой были опустошены. Военные события надолго остались в памяти у жителей Верхнекамья, особенно у соликамцев. Память эта сохранялась и церковью.

Рассказ шестнадцатый. БРАТЬЯ КАЛИННИКОВЫ И ДРУГИЕ Сколько лет Соликамску, и кто его основатели? Этим вопросом мало кого удастся поставить в тупик. После 1980 года, когда Соликамск официально отметил своѐ 550-летие, жителям города, и не только им, периодически напоминают о его возрасте. И если наш читатель живѐт в Соликамске, да ещѐ и интересуется историей края, то он, пожалуй, сможет процитировать по этому поводу отрывок из книги В. Берха. Ведь практически во всех книгах, вышедших в последнее время, там, где есть упоминание о возникновении Соликамска, дословно или в вольном пересказе приводится эта цитата. Не будем отходить от традиций, и начнѐм наш рассказа тоже с неѐ: «В XV веке вологодские посадские люди Калинниковы завели солеварение возле села Верх-Боровского при реке Боровой и поставили там пять труб. Скудость рассолов побудила их скоро оставить место сие и переселиться около 1430 года на реку Усолку (нынешний Соликамск), где они и нашли больше способов для продолжения своих промыслов». Но не всѐ так просто. Всегда аккуратный, даже щепетильный учѐный В. Берх здесь единственный раз изменил своему правилу: не привѐл полного текста документа, что он обыкновенно делал, и даже не указал, что это – летопись, предание, какого времени? На этот факт обратил внимание В.А. Шмыров. Среди исследователей, которые не признавали датой основания Соликамска 1430 год, был Д.А. Удимов, директор Соликамского музея в 1942-1950 гг. Среди его бумаг есть рукопись статьи о ранней истории Соликамска. Он, в частности, пишет, что вряд ли местные оксы позволили так просто на своей территории возводить поселение промышленникам, и, вероятнее всего, Соликамск появился после присоединения Перми Великой к русскому государству. Н.В. Устюгов, автор академического труда по истории солеварения в Соликамском уезде в XVII веке, предпочитал говорить о документально бесспорной, но явно поздней дате – 1579 годе. Что же, предположим, что данные В. Берха можно подвергнуть сомнению. Первое доказательство – местная летопись. Один из списков такой летописи хранится в фондах Соликамского музея. Так вот, там дата начала города указана – 1558 год. 1430-й вписан сверху другими чернилами и другим почерком. Стоит ли после этого утверждать, что местные летописи не противоречат сведениям В. Берха? Второе доказательство более весомое – Дозорная книга князя Щербатова 1707 года. Там есть такие строки: «Погост, что была Верх-Боровая у реки Боровой, а в ней церковь Воздвиженья животворящего креста, каменная... строение усольца посадского человека Ивана Третьякова и приходских людей». Фамилия Калинниковых среди жителей Соликамска ни в XVI, ни в XVII веках не встречается, а Третьяковы есть. Были это зажиточные люди, а Иван и его сын к тому же считались людьми сведущими в строительстве и архитектуре. Чтобы более достоверно подтвердить или опровергнуть данные В. Берха, мне трижды пришлось побывать в Верх-Боровой и урочище Рассолы. В самый первый, 1987 год, нам просто очень везло. разведочный раскоп заложили на очень удачном месте. Попали на неразрушенный культурный слой. Первые же находки оказались неожиданными: русская керамика, но XVIII века. Углубились дальше, и – новые находки. Опять мы увидели то, что не ждали: сероглиняная керамика, остатки двух сосудов второй половины XVI-XVII вв. Кстати, в следующем году находки по времени были точно такими же – вначале XVIII, а потом XVI-XVII века: керамика, подкова, фрагменты чренов, подковка от сапог.

39

По логике археологических раскопок мы в своѐм «путешествии» дальше должны были прибыть в XV век. Но это только по логике. После небольшой прослойки земли без находок нам вновь стали встречаться различные предметы: каменная выкладка двух очагов, много плоских железных предметов. Не хватало одного – хорошо датируемой находки. Но и здесь нам повезло, да ещѐ как. Это была серебряная монета – византийский милиарисий 921-931 гг. Оказалось, что мы находимся уже в десятом веке. Причѐм остатки найденных производственных сооружений не оставляли никаких сомнений, что вышли мы на древнее солеваренное «предприятие» коми-перяков. В урочище Рассолы и на территории д. Верх-Боровой следов Калинниковых, то есть русского слоя XV века, мы так и не нашли. У деревни Верх-Борой известные древние рассолоподъѐмные трубы, изготовленные из цельных стволов деревьев, могли поставить и древние коми-пермяки ещѐ до XV века, и предприниматели, пришедшие сюда гораздо позже – например, московский гость Подошвенников. Но сразу же оговоримся. Делать окончательный вывод о том, что в Верх-Боровой в XV веке не было русского населения, не следует. В Соликамске под руководством В.А. Оборина три сезона велись археологические раскопки. И до сих пор бесспорного слоя XVI века не найдено. А кто же возьмѐтся отрицать существование Соликамска в то время? Разрушить общепринятые доказательства мы с Вами, читатель, разрушили, сомнения посеяли, а взамен получили только вопросы. Если не Калинниковы основали Соликамск, то кто и когда? Вопросы поставлены и на них нужно отвечать. Вспомним, что В. Берх назвал Калинниковых выходцами с Вологды. А на Вологодчине соленосные места имели названия с корнем «сол» без приставок: озеро Солѐное, река Солониха, город Соль-Вычегодск. Соответственно Усолка должна бы получить название Солониха или Солянка, а поселение – имя Соль-Камская. Но мы-то знаем, что самое раннее название Соликамска – Усолье Камское или Усолье на Камском. Термин «усолье» для обозначения соленосных участков и типа промысловых поселений был распространѐн в Поморье, районе новгородской колонизации. И вот ещѐ один аргумент. Древнейшими церквями в населѐнных пунктах на побережье Белого моря, заселѐнных новгородцами, были церкви св. Климента – редкого на Руси святого. В городе Ладога, это тоже Новгородская Земля, самой древней каменной церковью была церковь св. Климента. В Соликамске до конца XVII века тоже действовала церковь св. Климента – папы Римского. И когда после пожара на еѐ месте поставили церковь Богоявления, то в новом иконостасе в ряду местных святых оставили икону св. Климента. Таким образом, достаточно обоснованно можно предполагать, что первыми русскими поселенцами на р. Усолке были не вологжане, а новгородцы. Отвечаю на вопрос «когда?» Считается, что Соликамск основан на пустом, незаселѐнном месте. Так ли это? В 1986 году на правом берегу р. Усолки, напротив бывшего мужского монастыря были найдены ретушѐр и концевой скребок, изготовленные из кремня. Отнести находки можно к каменному веку – мезолиту или неолиту. Вероятно, уже в то далѐкое время появилась здесь временная стоянка первобытных охотников, вскоре ими заброшенная. Постоянное поселение, от которого мы можем вести отсчѐт годам Соликамска, возникло, по моему мнению, примерно в XII-XIII вв., и вот почему. Среди подъѐмного материала с берегов Усолки есть глиняная льячка и часть подвески. Обе они относятся к родановскому времени, то есть были изготовлены древними коми-пермяками примерно в XIII-XIV вв. И это не единственные находки. Как мне сообщил А.П. Суслов, директор Соликамской станции юных туристов, лет десять назад на правом берегу Усолки на огородах был найден арабский дирхем XII века, но попал он в частную коллекцию. На правом же берегу А. Шилоносов в 1986 году нашѐл глиняную или каменную форму для отливки бронзовых украшений, но потом еѐ потерял. В 1991 году в городе работала Камская археологическая экспедиция под руководством В.А. Оборина. Во время раскопок на территории бывшего мужского монастыря и рядом с ним нашли остатки родановского селища и святилища. В.А. Оборин датировал его XI-XII 40

веками. Но он считает, что перед приходом русского населения берега Усолки уже опять были пустыми. Мне же думается, что селище не исчезло, а просто границы его несколько сдвинулись вверх по Усолке, туда, где были найдены глиняная льячка и часть подвески. Безвестные охотники и рыболовы или ремесленники-солевары жили тут восемьсот лет назад. Но, обязательно спросит читатель, когда всѐ же здесь появились первые русские поселенцы? Пусть даже они будут новгородцами, как это пытается доказать автор? На мой взгляд – в XV веке. Летописи под 1505 годом сообщают: «а Землю Нижнюю воевал всю, в Усолье на Камском варницы пожѐгл, цырны разорив, а пермяков и русаков вывел и посѐкл». Чтобы построить варницы, поставить трубы, наладить производство, нужны не год и не два, а лет десять-пятнадцать. В течение XV столетия наиболее благоприятные условия для такой деятельности были во второй половине века, и вот почему. Главным условием существования любого промысла является наличие рынка сбыта. Где можно было сбыть соль, полученную на Усолке? Вывозить на Русь – сложно. Путь вниз по Каме перекрывала орда Улуг-Мухаммеда, основавшего здесь Казанское ханство. Северный путь для вывоза соли был неудобен, он проходил через волоки, по мелководным рекам, и к тому же выходил к старым русским центрам солеварения. Население в самом Прикамье было тогда невелико, а солеваренных мест – немало. Во-вторых, в XV веке русским населением в основном осваивались земли в междуречьи Камы и Вишеры. Усолка находится далеко от этой территории, и поэтому над ней постоянно висела угроза разорения. Но вот в 1451 году Пермь Великая стала частью Русского государства. В 1472 г. после похода русской рати в Верхнее Прикамье было подорвано влияние местной знати. Поход 1483 года ослабил военную опасность на восточных границах. После войны 1487 года Ивану III удалось поставить Казанское ханство на время в вассальную зависимость от Москвы. В результате исчезла для Прикамья угроза с юга, и открылся торговый путь вниз по Каме. Почти на двадцать лет в Верхнем Прикамье воцарился мир. Наверняка, те «варенцы» и «цырны», которые упоминали летописцы в самом начале XVI века, были построены в относительно мирные восьмидесятые-девяностые годы пятнадцатого столетия.

Рассказ семнадцатый. ТАЙНА ПОДЗЕМЕЛИЙ ПЕРМИ ВЕЛИКОЙ Средневековые крепости и замки в нашем воображении всегда связаны с жаркими битвами, осадами, потайными подвалами и подземными ходами. И, естественно, возникает вопрос: были ли тайные подземные ходы в Верхнем Прикамье и когда их строили? Самое раннее письменное упоминание о таком ходе – в донесении дьяка Морозова в 1614 году: «В Перми город Чердынь деревянный, а на городе шесть башен, а мосты и обламы на городе и на башнях сгнили и кровли обвалились, а у города четверы ворота, да тайник завалился». В 1623 году при описании Соликамской крепости М.Ф. Кайсаров среди прочего указал: «да у тое Наугольные башни тайник из-под городовые стены к речке Усолке». Тайниками, которые в те времена были обязательной принадлежностью крепостей, называли подземные ходы, заканчивавшиеся колодцами. То есть были это потайные водозаборные устройства и сооружения. Понятно, что без воды из тайников ни одна крепость, особенно деревянная, не могла бы выдержать более или менее длительную осаду. В Чердыни подземный ход был, вероятнее всего, построен в 1535 году, когда московским дьяком С.Д. Курчевым на Троицком холме сооружалась новая крепость. О том, что в ней был тайник, можно было догадаться и не читая донесений. Все шесть башен Чердынского кремля имели свои названия: Спасская, Средняя, Княжья, Глухая, Наугольная и Тайницкая – расположенная над тайником. Как и крепость, тайник был сооружѐн целиком из дерева – и крепление, и обшивка, и лестничный спуск. Даже если бы всѐ это было сделано из лиственницы, то в условиях доступа воздуха и повышенной влажности еѐ хватило бы не более чем на полвека. Так и получилось: построили тайник в 1535 г., а к началу XVII столетия он стал обваливаться.

41

Чердынскую крепость несколько раз ремонтировали, но подземный ход больше не восстанавливали. И всѐ же он не исчез совершенно бесследно. После того, как он обвалился, на склоне холма появилась глубокая выемка. В эту борозду местные жители долгое время сваливали мусор, и теперь хорошо видна неширокая полоса яркой зелени, сбегающая с вершины холма к реке Колве – нестирающийся след древнего подземного лаза, отпечаток истории, посланец далѐкой эпохи, свидетель многих интересных событий.

В Верхнем Прикамье негласное первенство по подземным ходам держит Соликамск. О тайнике Соликамской крепости уже упоминалось. И в том же описании М. Кайсарова есть ещѐ интересная строка: «Да в городе же погреб пушечных запасов с выходом». А выходами в то время называли то, что мы сегодня и понимаем буквально под словом «подземный ход». В пороховом погребе было начало хода, но куда же он уходил? В переписи об этом ничего не сказано. Или М. Кайсаров не ставил такой цели, или же выход был ещѐ в нормальном состоянии. В 1672 году крепость сгорела. Восстанавливать еѐ не стали, и про подземные ходы забыли. Но они о себе напомнили. Во второй половине XIX века рядом с крепостным холмом произошѐл провал, который, вероятно, явился следом «выхода» из бывшего погреба пушечных запасов.

42

43

Но Соликамск известен не этими подземными ходами, а более поздними. Поиски их начались ещѐ в 70-е годы XVIII столетия. При воеводе А.Б. Борисове посадские люди в 10-12 метрах от Соборной колокольни раскопали провал и на глубине около трѐх с половиной метров нашли каменный свод. Опасаясь за сохранность колокольни, воевода запретил продолжение работ. Этот же провал возобновился в начале XIX века. Такие же каменные своды в то время были обнаружены под домом воеводы (в XIX и начале ХХ века он назывался домом Плотникова) и против алтаря Воскресенской церкви. Протоирей впервые собрал разрозненные устные предания о подземных ходах. Один ход, по преданию, шѐл от Троицкого Собора в гору, а другой к Спасской церкви. Эта работа так заинтересовала протоирея, что он решил провести раскопки. Нашѐл десять заинтересованных купцов и мещан, заручился поддержкой городского головы. Было составлено прошение на имя пермского губернатора о разрешении провести поиски подземных ходов у Соборной колокольни и дома Плотникова. Прошение от губернатора переправили к министру внутренних дел, который одобрил начинание соликамских жителей. Осень 1838 и лето 1839 гг. ушли на раскопки. История этих поисков хорошо известна по двум причинам. Во-первых, вся переписка соликамцев с губернатором и министром оказалась в архиве, а, во-вторых, находившийся тогда в городе писатель П.И. Мельников-Печерский всѐ увиденное записал в дневник. В глубине вырытых ям виднелись настоящие сокровища – остатки древних деревянных срубов, части фундаментов. Но на них никто не обращал внимания. Писателю рассказали, что ищут знаменитые подземные ходы, где во время нападений татар, башкир и вогул жители спасались вместе с имуществом, а богачи прятали свои драгоценности. Однако, результат раскопок оказался неутешительным. В обоих раскопах следов подземных ходов не нашли. В начале нашего столетия к проблеме тайных ходов Соликамска обратился А. Слупский, внимательно изучивший документы Ф. Любимова. В ходе расспросов многих очевидцев провалов и раскопок он записал предание о трѐх подземных ходах от воеводского дома – к реке Усолке, к Богоявленской церкви т к дому Любимова, бывшей приказной избе. По преданию, первый ход спускался под русло Усолки и тянулся к медеплавильному Троицкому заводу, где ныне микрорайон Карналитово. Другой ход шѐл в сторону «Кашкинского леса» на южной окраине города. Подтверждением этого направления Слупский считал провалы у Богоявленской церкви, в «Турчаниновском саду» и на Пермской улице. После А. Слупского к истории подземных ходов обращались ещѐ многие исследователи. В 1930-е годы – Д.А. Удимов, в 1968 году – архитектор Г.Д. Канторович. В 1988 г. в Свердловске издана книга В.М. Слукина «Тайна уральских подземелий». В одной из глав, «Палаты прикамских цитаделей», автор описывает и соликамские подземные ходы. Вероятно, он писал эту часть только по литературным источникам, никак не согласуя эти данные с топографией местности, и, к сожалению, допустил немало фактологических неточностей. Занимаясь несколько лет проблемой подземных ходов, я сопоставил известные, опубликованные в литературе факты с фактами, найденными в архивах или полученными от информаторов. В результате у меня получилась своя версия о времени строительства ходов и о месте их нахождения. Обработка прежних и вновь собранных материалов показала, что подземные ходы соединяли все основные каменные здания Соликамска: дом воеводы, приказную избу, Богоявленскую церковь, Троицкий Собор, Соборную колокольню. Строились они на рубеже XVII-XVIII вв., вероятно, по инициативе одного из воевод. Подземные ходы к Талицкому заводу, к Кашкину лесу от дома воеводы, от Собора на южную окраину города и к Спасской церкви могу назвать пока не более чем «легендарными».

44

45

Когда я начинал заниматься историей подземных ходов, то считал, что А. Слупский прав, связывая провалы в «Турчаниновском саду» и на б. Пермской улице с ходами, идущими от Богоявленской церкви к Кашкину лесу. Но с накоплением материала моя точка зрения изменилась. Судите сами: новые каменные здания на своей усадьбе А.Ф. Турчанинов возводит во второй половине XVIII века. Своды подземелий выложены из кирпичей времѐн правления Екатерины Второй (1762-1796 гг.). Допустить, что ходы в центральной части города возводились в это же время, мы не можем, так как к 70-м гг. они там местами пришли уже в негодность. И ещѐ одно обстоятельство позволило убедиться в правильности этой точки зрения. Турчанинову принадлежал ещѐ Сысертский завод. И здесь в 1769 г. он начал возводить себе усадьбу практически одновременно с Соликамском. Вслед за ней были построены контора завода, Собор. По отдельным фактам удалось установить, что все основные здания, где мог быть хозяин, соединялись друг с другом подземными ходами и даже, как пишет В. Слукин, от заводской конторы шѐл ход до территории завода, в одном месте при этом проходя под руслом реки. Кстати, такую же схему подземных ходов В. Слукин выявил ещѐ в нескольких горных заводах: Добрянском, Лысьвенском, Верхнетагильском, Кыштымском и других. Нередко, как он отмечает, кроме ходов, объединяющих основные здания, строился ещѐ один, ведущий куда-нибудь в потайное место. В Кыштыме – к пруду, в Верхнем Тагиле – к поросшей лесом горе. Народное предание гласит, что сысертские подземелья строил Турчанинову специально приглашѐнный англичанин. Не этот ли англичанин возводил подземные ходы в Соликамске? Время постройки ходов совпадает, протяжѐнность их также сопоставима. В соликамской усадьбе Турчанинова подземный ход соединял два жилых дома усадьбы и, оставляя в стороне небольшой служебный корпус, через сад шѐл в Каменный лог. Берега этого лога стали застраиваться только во второй половине XIX века, а столетием раньше здесь по крутым склонам были глухие заросли. Там можно было легко скрыться. Народные предания рассказывают, что во время набегов жители, спасаясь от неприятеля, бежали прятаться в первую очередь в Каменный лог. Восточный отрог Каменного лога, куда выходил «турчаниновский» ход, назывался Кашкинским логом или лесом. Не таким уж легендарным теперь видится ход к Талицкому заводу. И шѐл он, вероятнее всего, не от дома воеводы, а от усадьбы Турчанинова. Косвенное подтверждение существования этого хода совершенно случайно мне удалось найти в статье Н.Н. Новокрещенных «Археологические исследования в западной части Пермской губернии. Дневник раскопок и разведок», опубликованной в четвѐртом выпуске «Трудов Пермской учѐной архивной комиссии». Для осмотра месторасположения чудских могил 24 июня 1896 года археолог совершил поездку в д. Зырянову (бывший Талицкий завод, ныне микрорайон Карналитово) в сопровождении 94-летнего старика Д.Н. Иртегова. Провожатый показал Новокрещенных ямы, где, якобы, жила чудь, но они оказались углевыжигательными ямами. Во многих других окрестных ямах, по словам Иртегова, прятались разбойники, а в некоторых ямах во времена Турчанинова добывали огнеупорную глину. Что мог принять старик Иртегов за ямы с огнеупорной глиной? Не обвал ли кирпичного свода? Ход проходил по краю болота, то есть по явно сырому месту. Любой кирпич во влажной среде размокает и полностью или частично превращается в красно-коричневую массу. Конечно, это место требует основательной археологической разведки. Казалось бы, в истории соликамских подземелий можно ставить точку. Но вне поля нашего зрения остались монастыри. А ведь редкий монастырь, как и средневековый город, не имел своего тайного продолжения под землѐй. Найдены такие ходы в Далматовском и Николаевском Верхотурском монастырях. да что искать примеры за горами? Недалеко от Соликамска на правом берегу Камы стоит село Пыскор. Там с XVI по XVIII века находился Пыскорский монастырь. 26 апреля 1915 года здесь был обнаружен подземный ход. Решено было исследовать его. Работами по расчистке хода руководили профессор Богословский и горный инженер Клоков. Материалы этих исследований регулярно печатали «Пермские епархиальные ведомости». Кроме этого подземного хода длиною почти 65 метров, разветвляющегося в конце на три направления, была обследована и поверхность горы, на 46

которой стоял когда-то монастырь. Как показало вскрытие фундаментов главного Собора монастыря, он имел глубокие подвалы, особенно в подалтарной части. Из этих подвалов и шѐл, вероятно, ход в лабиринт под горой. На поверхности была зафиксировано много провалов правильной формы.

47

48

В самом Соликамске в разное время было три монастыря. Самый старый – Вознесенский, располагавшийся на западной окраине города. Он дважды закрывался, дважды менял своѐ название, но всѐ же под именем Троицкого Истобенского дожил до 1928 года. Что же нам известно о его подземельях? Сохранились легенды о том, что он, якобы, соединялся ходами с женским монастырѐм на восточной окраине города или с Красносельским монастырѐм. В. Слукин, собиравший сведения о подземных ходах во многих городах, обратил внимание исследователей на тот факт, что меньше всего сведений и устных преданий, да ещѐ и очень неточных, имеется о монастырских подземельях. В Соликамске легенды о ходах, соединяющих монастыри, мы можем считать тоже не более, чем вымыслом. Но утверждать, что в Вознесенском монастыре тайных подземелий вовсе не было, мы тоже не будем. В этом монастыре на исправлении два года пробыл известный русский писатель Ф.М. Решетников. У него есть сведения о помещениях для наказания монахов, но были ли это подземелья, можно только предполагать.

Преображенский женский монастырь, возникший в XVII веке и просуществовавший всего одно столетие, располагался на восточной окраине города. Каких-либо преданий о его ходах нет. Но в 1985 году во время земляных работ между церквями был обнаружен провал, причѐм были видны остатки каменных ступеней. Помните о провалах у Богоявленской церкви? Они указывали направление на восток. В этом направлении в XVIII веке стояло всего два каменных здания – церкви Преображенского монастыря. И ещѐ один монастырь в Соликамске был открыт в 90-е годы прошлого столетия в селе Красном. Кроме упомянутого выше предания о его подземной связи с Вознесенским монастырѐм есть ещѐ одно, рассказывающее о подземелье с монастырскими сокровищами. Но есть и более достоверные сведения. В 50-е годы нашего столетия в микрорайоне Красном внезапно провалился грунт, образовалась яма. Провал открыл большое подземное помещение, выложенное красным кирпичом. В помещение вели полуобвалившиеся туннели. Один, вероятно, вѐл к стоящей неподалѐку церкви Иоана Предтечи, а другой (или другие) к зданиям, принадлежащим вначале Г. Демидову, а потом Турчаниновым. Схема расположения подземных ходов у этих семей мало отличается друг от друга. Может быть, здесь приложили руку оба семейства. С 1730 по 1761 год село Красное принадлежало Григорию Демидову. После его смерти перешло по наследству к его сыну Александру. В 1772 г. он продал его Алексею Турчанинову. После смерти А. Турчанинова в 1787 г. начинается раздел его соликамского имения между наследниками, который длился до 1824 года. То есть ходы могли быть построены с 1730 по 1787 год.

49

Вот и всѐ о соликамских подземных ходах. А сейчас вернѐмся к Пыскору. Ещѐ до монастыря здесь в 1558 году Строгановыми был построен городок Канкор, и некоторые исследователи связывают создание ходов со строительством крепости. Так, в частности, считает В.А. Шмыров. В своей работе «Города Верхнекамья в XV – начале XVIII веков» он пишет, что «Канкор имел все атрибуты средневекового города: крепость рубленую городнями и даже подземный ход, случайно открытый в 1915 году». Предположение 50

достаточно правдоподобное. И в Чердыни, чуть раньше, – в 1535 году, и в Соликамске, чуть позже, – в 1573 г. при строительстве крепостей сооружали подземные ходы. Почему их не могло быть в Канкоре? Тем более, что в других поселениях, основанных Строгановыми в XVI-XVII вв., подземные ходы находят. Пыскор переводится с коми-пермяцкого языка как город (укреплѐнное поселение) с подземным ходом. Как могло возникнуть такое название на местном языке, если до прихода русского населения и до строительства здесь Строгановыми крепости не было никакого подземного хода? О строительстве в Перми Великой до XVI века подземных ходов есть более веские доказательства. В 1982 г. мне пришлось участвовать в раскопках с. Пянтег Чердынского района. В основном работы велись около деревянной старой церкви и немного на Пянтежском городище. Экспедицией руководил В.А. Оборин. Помню однажды, я спросил Владимира Антоновича, как же обеспечивалось городище водой во время осады. Он показал на неглубокую канавку, идущую от площадки городища до ближайшего ручья. Протяжѐнность еѐ была примерно метров 60-70. По мнению В.А. Оборина ход сооружали просто: вырывали неглубокий ров, чтобы можно было по нему пройти согнувшись, а, может быть, только и проползти, сверху укладывались жерди, и всѐ это аккуратно покрывали дѐрном для маскировки. В 30-е гг. в дневниках сотрудника Соликамского музея, археолога Д.А. Удимова при описании Эсперова городища отмечена находка «чудского погреба», уходящего к Каме. Вполне возможно, что было обнаружено начало хода, служившего для тайного выхода с городища на Каму во время осады. К сожалению, проверить это сейчас невозможно. Часть площадки городища, прилегающая к Каме, была подмыта и обрушилась в воду. Подобные же сведения о провале на Губинском городище есть в работе Г. Вологдина «Из жизни Общества изучения Пермского края». Н. Рычков, исследовавший это городище в XVIII веке, считал его одним из главнейших в Перми Великой. Всем этим сведениям можно было бы и не придавать большого значения, но во время раскопок Рождественского городища, обитаемого в IX-XV веках, в 1992 году найдены остатки подземного хода. Он начинался на площадке городища в 40-50 метрах от его края и пологими ступеньками через толщу глины и мергеля спускался к берегу Обвы. Возможно, ход заканчивался в небольшом логу, поросшем маскировавшими выход кустами. Над входом в подземный лабиринт на могучих столбах располагался навес. По мнению автора раскопок А.М. Белавина, городище это – упоминаемый в арабских географических сочинениях городок касаба Акикул. Конечно, древнее Рождественское городище находилось южнее Перми Великой, но сам факт существования здесь подземного хода подтверждает нашу гипотезу о возможности их сооружения на древнейших городищах вообще. А теперь подведѐм итоги. Первые подземные ходы в Перми Великой были построены ещѐ до прихода русского населения – на родановских городищах. Затем в XVI веке они строились в Чердыни, Соликамске, Канкоре и, возможно, в Верхне-Чусовском городке. В начале XVIII столетия идѐт грандиозное строительство каменных подземелий в Соликамске. Не последнюю лепту в строительство подземных ходов внесли монастыри. И последними в конце XVIII века оставили свой след в этой работе Турчаниновы в Соликамске, Демидовы в с. Красном, Строгановы в Усолье. А, может быть, ещѐ и в высоких камских берегах есть рукотворные подземелья, сохранившиеся от времѐн легендарных камских разбойников.

Рассказ восемнадцатый. О ЛЕГЕНДАРНОЙ СТРАНЕ ХАЙРАТ В «Пермских новостях» за 7 января 1992 года опубликована беседа с Нурсултаном Буртаевым. Редакция газеты представила его как астролога, одного из ведущих специалистов в области бурятского фольклора и народных обычаев, а, кроме того, он – кандидат математических наук и признанный специалист по истории индийского градостроительства. Беседа 51

по объѐму немалая. Посему приведу лишь отрывки из того, что говорил Н. Буртаев: «Прежде всего хочу напомнить – Урал, особенно Средний и Северный, являются богоизбранной землѐй... Древнейшие рукописи свидетельствуют, что именно здесь находилась легендарная страна Хайрат (около 27-30 тыс. лет до н.э.), населѐнная народодм высокоразвитым и духовно и интеллектуально. Геологические катастрофы, похолодание климата привели страну в упадок, а народ еѐ рассеяли по свету. И по всему миру из земель хайратских разнеслись семена великих знаний, которые проросли после в Индии, Китае, Западной Европе, Африке... И самое ценное, что подарила человечеству страна Хайрат – это авестийская астрология, праматерь всех последующих восточных и западных астрологических школ». «Можно спорить – сами ли жители Хайрата создали эту потрясающую по своей сложности, полноте и совершенству эмпирическую систему знаний или получили еѐ от когото в готовом виде. Лично мне всѐ-таки более вероятным кажется второй вариант. Скорее всего, астрологию всѐ же подарила нам некая более высокая цивилизация, а Хайрат был избран в качестве своего рода полигона для еѐ земного внедрения... Так вот, те, кто подарил нам астрологию, и, возможно, другие науки... позаботились о возможности для следующих поколений возвращаться к первоисточникам. ...Может эта информация хранится закодированной в каких-то особых сооружениях? Где же логичнее всего искать эти сооружения... Вероятно, на территории всѐ того же Хайрата». Честно признаться, до этой публикации я нигде раньше не встречал упоминания о стране Хайрат. К сожалению, в подлиннике (переводе) ни иранскую «Авесту», ни индийские «Ригведу» и «Махабхарату» я не читал, довольствовался пересказами других авторов. Вносят ли какую-нибудь ясность эти древнейшие литературные источники? В иранском памятнике зороастризма – «Авесте» – говорится, что на северных землях, где было «начало мира», находятся высокие горы Хара Березайти. Они протягиваются по всей земле с запада на восток, а у высочайшей горы Хукарьи берѐт начало река Рангха, впадающая тысячью притоков в море Ворукаша, расположенное к югу от истоков Рангхи. То, что составители «Авесты» хорошо знали северные земли, страну у гор Хара Березайти, говорят такие слова: «где солнце Хвар никогда не заходит, более того у них день – это то, что является годом». Очень похожие описания есть в древнеиндийских эпосах «Ригведе» и «Махабхарате». Там рассказывается о высокой горе Меру, которая находится на северной окраине мира. Здесь год – это сутки, делящиеся пополам на день и ночь. Над горой висит неподвижно Дхрува (Полярная звезда), вокруг которой ходят звѐзды Семеро ршим (Большая медведица), Арундхати (Кассиопея) и другие. Упоминается ещѐ об апсарах «блистающих водяницах рождѐнных радугой» (северное сияние). Здесь берѐт начало река Раса. Кстати, дальше за горой Меру по описанию находится «Молочное» море, то есть белое, покрытое льдом. В древнегреческих мифах также сохранились смутные упоминания о какой-то северной стране. Вот, например, один из мифов, пересказанный Плутархом. Когда-то, в незапамятные времена царивший в Элладе «золотой век» был нарушен борьбой за власть в стране между Зевсом и его отцом Кроном, которого поддерживали титаны. После победы Зевса титаны, возглавляемые Кроном, ушли куда-то на север и поселились за Кронийским морем, на большом цветущем острове, где мягкость воздуха была удивительной. В этой стране царили мир, культура, искусство. Жрецы занимались естествознанием, литературой, философией. Один из героев Плутарха, побывавший в этой стране, получил столь широкие познания в астрономии, до каких только может дойти человек. Кстати, самые ранние древнегреческие источники указывали горы Рипеи (Рифеи) на самом севере по линии запад-восток. Многие исследователи пытались определить, где же находились горы Хара Березайти и Меру, реки Рангха и Раса. Одни принимали за них Обь с Иртышом, другие Сыр-Дарью, текущую с высоких гор, а третьи даже р. Кабул. Довольно интересная гипотеза была предложена Н.Л. Членовой в 1985 году на конгрессе финно-угроведов в Сыктывкаре. Она считает, что Рангха – это Волга-Кама-Белая, а под горами Хара Березайти следует понимать 52

отроги Южного Урала. Не менее интересное предложение – считать этими горами подводный хребет Ломоносова в Северном Ледовитом океане – сделали Г.А. Разумов и М.Ф. Хасин в книге «Тонущие города». По их мнению, некогда Ледовитый океан был свободен от воды. Но самой интересной мне представляется гипотеза С.В. Жарниковой, обоснованная ею в работе «К вопросу о возможной локализации священных гор Меру и Хары индоиранской (арийской) мифологии» в Информационном бюллетене МАИКЦА 1986 г. Она считает, что мифологические горы можно отождествлять с Северными Увалами. Это единственные горы, вытянутые в широтном направлении. Они сейчас, конечно, не высоки – всего 300-400 метров высоты. Но это сейчас, а 30 тысяч лет назад они явно были повыше. И ещѐ: разве можно увидеть северное сияние на Сыр-Дарье или Кабуле, в верховьях Иртыша или Южном Урале? Конечно, нет. Если обобщить всѐ выше написанное, то получится, что легендарная страна Хайрат находилась около Северных Увалов (гор Хара Березайти). Хайрат, Хара Березайти – в самом деле здесь есть созвучие. Даже можно указать более точное местонахождение легендарной страны. Северные Увалы протянулись по европейскому северу не на одну сотню километров, от Костромы до Уральских гор. Восточные отроги их проходят по северной части Пермской области. Н. Буртаев относил страну Хайрат к Уралу. Значит, она должна находиться в районе восточных отрогов Северных Увалов. Казалось бы, это предположение довольно просто проверить по наличию археологических памятников. Но здесь нас ждѐт огорчение. 27-30 тыс. лет до н.э. – этот период в археологии относится к эпохе верхнего палеолита (древнего каменного века). Памятники этого периода на территории нашей области есть, но все они расположены далеко от Северных Увалов: на р. Чусовой, около г. Перми, в Ильинском, Добрянском районах. Открыты памятники этого времени на севере, за Полярным кругом, но опять же далековато от названного нами места. Везде есть, а на севере Пермской области нет, вот ведь какая загадка. Так пока легенда и осталась легендой.

Рассказ девятнадцатый. НЛО И СОЛИКАМСКИЕ ЛЕТОПИСЦЫ Сейчас стало модно писать о контактах с внеземными цивилизациями, о неопознанных летающих объектах. Будем считать, что и мне не удалось избежать этого соблазна. Правда, этот рассказ не совсем об НЛО, а вообще о разных непонятных, необъяснимых или просто интересных природных явлениях, происходивших на описываемой территории. Но начнѐм всѐ же с того, что можно отнести к НЛО. Почти триста лет назад соликамский летописец бесстрастно записал: «1712 года генваря 11 церковь архистратига Божия Михаила и прочих бесплотных сил сгорела со всей утварью днѐм, а в нощи той было с небеси знамение над горелой церковью, подобно свету, яко кругу с лучами». И всѐ, никаких комментариев. После прошествия стольких лет, пожалуй, и мы не рискнѐм комментировать это событие. Четверть века спустя летописец из Соликамска отметил ещѐ одно загадочное явление: «Год 1737, было знамение в нощи весьма страшное: со всех сторон аки огнь горел, и от того снег нал аки кровь, на утро была мгла и духота». Отмечались необычные природные явления в местных летописях и раньше. «При воеводе князе Фѐдоре Ивановиче Дашкове и дьяке Стефане Золотарѐве, августа 17 дня, грехов наших ради, было знамение страшное над самым градом и окрестными сѐлами. Сперва пошѐл чѐрный густой дым, а потом составилось облако столь мрачное, что не могли распознать друг друга. Мрак сей продолжался полчаса, а посем покрыло весь град огненною тучей, из коею сыпался пепел с искрами, но вреда никокого не причинил. Явление началось в 10-ом часу дня и кончилось в 3-ем часу ночи». В другой летописи это событие 1698 г. описывалось так: «Августа 17, в 11 часу дня, между полудня и запада, бысть туча велика, аки дым тѐмный, и от той тучи бысть мгла, аки огнь красна и люди убояшася вельми гнева Божия, принося молитвы и абие преста».

53

Второй раз подобное явление в Соликамске произошло через семь лет. Соликамские летописцы зафиксировали: «1705 года июля 15 числа с 13 часа случилось точно такое же явление, как и в 1698 году, но мрак был менее и не так продолжителен. На другой день, поутру, восстала жестокая буря, срывавшая кровли с церквей и домов и повалившая много леса. Во время продолжения оной колокола звонили сами собой. Дождя было весьма мало.

17 числа по утру был жестокий гром с молнией, градом и дождѐм, залившим многие дома, к счастью не было вовсе ветра. Через несколько дней пришли в Соликамск крестьяне с Обвы и Иньвы, рассказывали, что видимая огненная туча пожгла не только дома их и леса, но даже травы, скот и зверей в лесу находившихся. Заступлением Божией Матери и всех святых угодников спасло город от подобного несчастия».

«1705 года с западной стороны бысть Божием изволением туча тѐмная, аки дым на земли и окружив небо и бысть аки лед варящая м на земле всѐ побагровело, аки в крови и ветер дышал зело тепл, аки от огненного запаления, а в 16 день была погода зело великая и много кровель с хором сбросало и много столбов сломало варничных». В 1841 году в Верхнем Прикамье вновь было подобное явление. Его со слов очевидцев записал священник А. Луканин: «С утра 31 августа появилась непроницаемая мгла вроде дыма. Мгла эта на своде небесном и вдали на небосклоне представлялась серой тучей, вблизи было заметно, что по воздуху несутся как клубы серого дыма. С восходом солнца в некоторых местах облака этой мглы на востоке приняли багровый цвет, как это иногда бывает вечером, когда солнце при своѐм закате окрашивает дождевые облака алым цветом. Солнце с утра до полудня было не видно, темнота усилилась до такой степени, что к утру в домах, в 9 или 10 часов, женщины готовили пищу с огнѐм, в других местах среди полудня вздули огни, курицы садились на сѐдала, собаки выли, в воздухе была духота и какая-то тяжесть. Все предметы на земле приняли желтоватый цвет. После полудня мрак стал редеть и показалось солнце, но совершенно без лучей и было чуть-чуть видно. С уменьшением же мрака, обозначилось яснее, но всѐ было без лучей. Оно имело цвет по замечанию некоторых жѐлтый, а других – красный и походило на металлический шар. Мгла продолжалась до вечера, редея постепенно». Сам А. Луканин в тот день 31 августа 1841 года был в с. Орде, южнее Перми. Там он наблюдал и описал это же явление. Приводим его для сравнения. «В Ординском селе Осинского уезда, где я был тогда, мрак начался рано, когда ещѐ все спали; в 5 или 6 часов утра мрак уже облегал землю. Лѐгкое движение воздуха было, помнится с востока. Видно было, что в воздухе как будто несѐтся клубами дым серого и пепельного цвета, в 3-х или 5 саженях нельзя было ничего видеть, все предметы приняли какой-то мрачный вид и желтоватый оттенок. Зелень на деревьях и на земле имела жѐлтый цвет. В лесу, где мне случилось быть тогда, не слышно было щебетания птиц, царствовала могильная тишина. Не помню хорошенько, в которое именно время, но кажется, около полудня показалось солнце, но без лучей, и имело цвет жѐлтый. все предметы продолжали казаться желтоватыми. Под вечер солнце светило ярче, но всѐ ещѐ было жѐлтого цвета, так и закатилось». Как здесь не вспомнить библейскую легенду «о тьме египетской», помещѐнной в книге «Исход»: «и была густая тьма по всей земле Египетской три дня. Не видели друг друга, и никто не вставал с места своего три дня». Очень сходная с соликамскими «затмениями» история произошла в 1938 году на севере Сибири. В один из сентябрьских дней жители ненецкого посѐлка Хальмер Садэ, близ Обской губы с изумлением наблюдали, как день в первые же утренние часы стал меркнуть. В небе появились красно-бурые облака, а тьма становилась всѐ гуще. В 10 часов утра стало совсем темно. Небо и земля не отличались друг от друга, всѐ казалось абсолютно лишѐнным света. На северо-западе на некоторое время появилась небольшая полоска света, но скоро и она исчезла. Только через два часа начало светать, однако дневной свет не радовал – он был красно-бурого оттенка. Ряд учѐных, анализируя некоторые особенности столь редкого явления, пришли к выводу, что в эти дни в атмосферу Земли вторгались облака космической пыли, которые и 54

нарушали чередование дня и ночи. Может быть, и в Соликамске происходили подобные явления.

19 марта 1793 г. в Пермской губернии было отмечено солнечное затмение. К сожалению, у меня нет его описания, сделанного в Чердыни, Соликамске или Усолье.

55

Поэтому я воспользуюсь рапортами из Алапаевского нижнего земского суда. Документы эти хранятся в Центральном государственном архиве древних актов и Госархиве Пермской области. Обнаружил их архивист Л.С. Кашихин. К описанию были приложены два рисунка. На первом с надписью «Видение первое» изображено наше светило с круглым лицом, как принято тогда было изображать солнце. От солнца уходит в большой круг и снова смыкается с ним дуга белого цвета. На орбите этого большого круга, словно пронизывающего солнце, расположено четыре шара. Само солнце, в свою очередь, венчает круг поменьше первого, расцвеченный подобно дождевой радуге. И что особенно удивляет, в большом круге помещены спинами друг к другу два непонятных тела или знака, похожих на полумесяцы. Нижнее из этих тел значительно крупнее верхнего. В документах не указывается, сколько времени продолжалось это явление, как перемещались небесные тела. Но они перемещались. Об этом свидетельствует второй рисунок с надписью «видение второе». На нѐм мы видим, что оба знака отошли друг от друга и даже повернулись рогами в противоположные стороны. Шары же остались на прежних местах. Что же произошло на Урале в 1793 году? Столь ли уникально это событие? В одной из летописей я встретил описание вот такого явления: «В 7293 году (т.е. в 1785 г. по нашему летоисчислению) явилось знамение в именитом граде Ярославле, с утренних часов стоял круг до полудня с тремя солнцами, и при них к полудни явился второй круг, с ним крест с короною и солнце мрачное, и под большим явилось подобно радуге». Современная наука называет подобные явления – гало. Возникают они, когда солнце бывает затянуто тонкой пеленой высоких перистых или слоисто-перистых облаков. Такие облака состоят из мельчайших кристалликов льда. Эти кристаллики, опускаясь и поднимаясь в потоках, то подобно зеркалу отражают, то подобно призме преломляют падающие на них лучи света. В результате этой сложной оптической игры и появляются в небе обманчивые картины. А вот ещѐ одно необычное природное явление. Произошло оно относительно недавно. В 1952 году в двух километрах ото села Искор на озере Вадья местный житель М. Уросов во время рыбалки наблюдал необычное явление. Вначале на озере послышался шум, затем из толщи воды вырвался огненный вихрь высотой метров десять и широкой полосой понѐсся поперѐк водоѐма. При этом шѐл дым, сыпались искры. Дойдя до берега, пламя погасло. но дым ещѐ долго держался вокруг. Учѐные объяснили это тем, что произошло самовозгорание скопившихся на дне озера болотных газов. Единственное, что здесь осталось непонятным, почему пламя двигалось около поверхности воды по озеру? Как вспоминает М. Уросов, погода была безветреной. Я не искал все эти случаи специально. Буквально они собраны с поверхности. Сколько же всего ещѐ можно найти, если хорошенько порыться в литературе прошлых лет, архивах. И делать это, наверное, нужно не только историкам, а и представителям других наук.

Рассказ двадцатый. ТАЙНА ДОМА ВОЕВОДЫ «Дом воеводы – древнейшее гражданское здание в Прикамье. Это замечательное сооружение возведено в 1688 году при воеводе И. Головине, после пожара, уничтожившего соликамскую крепость (1672 г.). По своему назначению, как приказная изба дом использовался вплоть до упразднения в Соликамске воеводства в 1781 году. Здание служило жилищем для воеводы, управой, могло быть и крепостью. Однако оборонительный характер сооружения вызывался не столько практической необходимостью, сколько данью времени, традициям». Это описание Дома воеводы взято нами из путеводителя по Соликамску. И подобное же описание можно найти во многих книгах. Оно стало, по сути, аксиомой. Но не все известные факты укладываются в эту аксиому. Первое, что непонятно – воевода И. Головин жил не в Соликамске, а в Чердыни. К чему и для кого ему было возводить каменные 56

хоромы? Правда, этот факт косвенный и решающего значения иметь не может. А вот второй факт значительно серьѐзнее. В Дозорной книге 1707 года князя Щербатова описывается воеводский двор на берегу реки Усолки. Занимал он обширную территорию. Главные воеводские хоромы были высокими, в три этажа. На подклетном этаже по одну сторону находились три горницы, а по другую – две горницы и хозяйская клеть на амбаре. К сеням примыкали два высоких крыльца. Горницы разделялись на служебные и жилые. Они имели широкие слюдяные окна, изразцовые печи. Над горницами находился ещѐ третий этаж облегчѐнной конструкции. На воеводском дворе стояли и другие постройки: две горницы с сенями посередине, изба поваренная, семь чуланов, конюшни, три сарая, изба дворовая, два погреба с «напогребицами». Все описываемые здания были деревянными, причѐм в Дозорной книге подчѐркивается «ветхость строений». И «аксиома» распадается: в 1688 году каменный Дом воеводы построили, а в 1707 году он значится старым деревянным. Г.Н. Чагин в книге «На древней пермской земле» объяснил это несоответствие тем, что в Доме воеводы первоначально находилась приказная изба. Здание, по его мнению, было сначала одноэтажным, на высоком подклете. В Дозорной книге 1707 г. приказная изба так и описывается «две светлицы с сенями посередине на подклете». Не позднее середины XVIII века здание стали использовать и под воеводскую канцелярию. И когда, как пишет Г.Н. Чагин, деревянный воеводский дом стал окончательно ветхим, над приказными палатами надстроили второй этаж. С тех пор за зданием уже прочно закрепилось новое название – Дом воеводы. Разновременностью постройки Георгий Николаевич объясняет различное оформление оконных проѐмов. На более ранней части здания – подклете и первом этаже – оконные проѐмы оформлены наличниками в виде фигурных колонок и увенчаны килевидными многоступенчатыми кокошниками, а на втором – наличники состоят из более крупных колонок, треугольных наверший и нижних горизонтальных тяг. На западной и южной стенах действительно так, а вот на восточной все наличники одинаковые. Как это объяснить? «Какой же тогда дом описывается в Дозорной книге 1707 года? Других каменных гражданских зданий в то время не было, не так ли?» – такой вопрос наверняка задаст мне нетерпеливый читатель. Напротив Дома воеводы раньше стоял ещѐ один каменный дом. В дореволюционной литературе он именуется или как дом Любимова, или как дом Кузнецова. В пятидесятые годы нашего столетия его снесли. Но перед сносом архитектор Ф.М. Тольцинер снял план и сделал обмеры дома. По его мнению, здание было очень старое, и в нѐм когда-то располагалась городская «ратуша». Судя по снятым чертежам и обмерам, дом этот идеально соответствует описанию приказной избы 1707 года. Можно ли привести какие-то другие доказательства? Попробуем сделать это. Выше я знакомил Вас с описанием старой воеводской усадьбы. В неѐ входил целый комплекс зданий. Значит, в нашем каменном Доме воеводы находились и приказная изба, и воеводская канцелярия, и жилые помещения? Не многовато ли для одного здания? Если раньше приказная изба была отдельной, к чему было еѐ соединять в одно здание позже? И ещѐ. Вспомним, что разрушенное здание, названное Ф. Тольцинером ратушей, соединялось подземным ходом с Домом воеводы. Это, с одной стороны, подтверждает древность постройки, а во-вторых, указывает на необывательское содержание строения. Дом воеводы стоял, конечно же, не один. Сейчас от него идѐт стена, выложенная из крупных плит сирицы. Из таких же плит выложен фундамент самого дома и соседнего флигеля – дома номер 82 по ул. Набережной. Сегодня с улицы этот дом видится как двухэтажный, деревянный. Со стороны реки виден ещѐ один этаж (подклет) из кирпича. По словам И. Жукова, соликамского каменщика, участвовавшего в 1875 году в ремонте дома, здание было полукаменным, верхний этаж бревенчатым, не обшитым тѐсом, нижний этаж кирпичным, имевшим в восточном фасаде три окна с такими же наличниками, как и у воеводского дома. Жуков сам стѐсывал наличники и лопатки по углам здания. Кстати, на северо-восточном углу часть лопатки всѐ-таки сохранилась. В западной стене была сводчатая 57

дверь, которая вела в подвал под всеми этажами. Покрытие подвала было сводчатое. Сейчас сам подвал и вход в него полностью скрыты под землѐй. Под землѐй сегодня находится и часть нижнего этажа, который имеет трѐхчастную планировку. В середине его сени, соединѐнные дверными проѐмами с боковыми помещениями. Заложен кирпичом дверной проѐм на южную половину дома, использовавшуюся до недавнего времени как жилое помещение. Вместо одного этажа в 1875 г. построили два. Первоначально они тоже имели трѐхчастную планировку. Следы еѐ сохранились доныне. С северной стороны воеводского дома во время археологических раскопок найдены остатки двухэтажного деревянного дома, входившего в состав усадьбы. С этой стороны усадьба ограждалась бревенчатой стеной-накатом. С южной стороны дома стена была выложена из камня. Устройство, внутренняя планировка дома тоже вызывают немало вопросов. Дом воеводы более всего напоминает две избы, поставленные рядом. Выступ в центре, не несущий никакой функциональной роли, ещѐ более усиливает это сходство. Каждая «изба» имеет отдельные, независимые друг от друга входы, а пространство между изб занимают узкие внутристенные ходы. В подклете ход никак не связан с соседними помещениями, на первом этаже соединѐн неширокими дверными проѐмами, на втором этаже ход вообще отсутствует, его пространство занято одним из помещений (мы здесь не называем отдельного хода, ведущего со второго этажа на чердак). Для чего были нужны эти внутристенные ходы? Всего их в доме, без чердачного, четыре. Функция самого нижнего, соединяющего подклет с первым этажом, в принципе ясна. Прямой аналог ему есть в доме купца Сапожникова в г. Гороховце, построенном в конце XVII века. Вот как он описан в статье А. Заева «Град н горах Гороховец» в 6-м номере журнала «Советский музей» за 1986 год: «Едва заметная дверь ведѐт из комнаты хозяина в подклет, нижний полуподвальный этаж, предназначенный для хранения товаров. Даже сейчас становится немного страшновато, когда спускаешься по истѐртым каменным ступеням – сюда не проникает дневной свет, могучие стены и своды поглощают звуки, пропадает ощущение времени. Немного воображения – и перед глазами возникает грузная фигура купца со свечкой в руке и связкой ключей на поясе. Он медленно спускается вниз, в который раз осматривая своѐ богатство, проверяет заперты ли двери, останавливаясь у огромных кованых замков, поставленных от лихих людей». А ещѐ три хода? Для чего они предназначались? Архитектор Панкова в работе «Архитектурные памятники г. Соликамска» пишет: «ходы и лестницы известны псковскому и новгородскому зодчеству ещѐ в XVI-XVII вв.» Что-то подобное среди соликамских зданий можно было видеть ещѐ в старинном доме номер 72 по улице Заречной. На верхнем этаже Дома воеводы с западной стороны интересны два рядом расположенных входа, причѐм левый значительно меньший по размерам. Раньше через большой вход попадали непосредственно в коридор, а через меньший можно было пройти только в неглубокую сводчатую нишу, которая в стене коридора имела второй выход – также низкий и узкий. Для чего была нужна эта ниша длиною всего около метра с двумя выходами в коридор и на крыльцо? Можно предполагать, что сооружалась она в целях защиты. Если враг вошѐл в основную дверь, то защищающиеся могли тайно пройти внутрь ниши через малую скрытую дверь и, выйдя из неѐ на крыльцо, неожиданно нанести удар сзади. Конечно, это только предположение, но характер постройки иных выводов не подсказывает. Для таких же целей сооружались три остальных внутристенных хода Дома воеводы. Вариантов действий, которые в свою защиту мог предпринять находящийся в доме, могло быть как минимум четыре. Описывая в 1942 году дом 72 на Заречной, Панкова отметила там ещѐ одну особенность: «От первоначальной постройки сохранилась ещѐ одна строительная деталь – лестница, ведущая на чердак. Она каменная, очень узкая, профилем своим примкнутая к стене коридора и, по-видимому, ранее проходила внутри еѐ; при выходе на чердак лестница закрывалась тяжѐлой металлической плитой… Очевидно, такого характера устройство 58

выхода на чердак преследовало также защитные цели и при нападении врагов, и при пожаре». Подобный ход есть и внутри стены Дома воеводы. На него почему-то исследователи не обращали внимание. Ведѐт он со второго этажа на чердак. Вход в него через небольшую дверь находится в западном зале дома. Мы с Вами прошлись по всем ходам, выяснили, что приказная изба и Дом воеводы – разные здания, что усадьба воеводы состояла из целого комплекса зданий. Но один важный вопрос у нас всѐ же повис в воздухе. Когда же был построен Дом воеводы? Мы с Вами уже выяснили, что Дозорная книга князя Щербатова 1707 года Дом воеводы не описывает, то есть тогда этого дома ещѐ не было. На планах 1770 и 1781 годов он уже обозначен. Но 1707-1770 – срок огромный и, естественно, требует уточнений. Обратимся к соликамским летописям. В летописи, опубликованной Берхом, пишется: «1711 года августа на 25 число, ночью, загорелись: большой мост, ряды, к а н ц е л я р и я , земская изба, таможня, соляные амбары и церковь Рождества Христова». Термином «канцелярия» могли обозначать тогда только воеводскую канцелярию в составе усадьбы воеводы. После этого пожара канцелярию или построили вновь или перенесли в другое помещение усадьбы. Но вскоре пожар вновь еѐ истребил: «1717 года в Соликамске канцелярия погорела со всеми делами». После первого или после второго пожаров, вероятно, и приступили к строительству новой усадьбы воеводы, в том числе и знаменитого Дома воеводы.

Рассказ двадцать первый. КАМСКИЕ «КИТЕЖИ» И «ВЕНЕЦИИ» Давным-давно появилась красивая легенда о древнерусском городе Китеже: «Было это в те лихие годы, когда на Русь вторглись орды хана Батыя. Оставляя за собой опустошѐнную, выжженную землю, они дошли до Владимиро-Суздальского княжества. Здесь их встретили русские воины. Силы, однако, были неравны. В сече близ Малого Китежа (Прим. автора: Нынешний Городец на Волге) полегло большинство ратников князя Юрия Всеволодовича. Князь с небольшой дружиной скрылся за Волгой. Там в дремучих лесах он ещѐ до нашествия татар построил на берегу озера Светлояр город Китеж Большой. Батый захватил Китеж Малый и приказал пытать жителей, чтобы найти князя. Не мог стерпеть мук один из жителей Гришка Кутерьма и рассказал, куда скрылись оставшиеся в живых русские воины и указал лесные проходы к Большому Китежу. Через несколько дней захватчики оказались у его стен. Снова разгорелась сеча. Князь Юрий погиб, но сам город врагу не достался. Бог внял молитвам его жителей и сотворил чудо: Китеж с домами, церквями, со всеми жителями скрылся под землѐй. На его месте остались только вода и лес». Град Китеж, утверждает легенда, живѐт и по сей день. Если посчастливится, то Вы можете увидеть в Светлояре отражение чудесного города, а приложив ухо к земле, услышать удивительный звон колоколов. На современной подробной карте Прикамья у северной окраины Березников давайте найдѐм остров Дедюхинский. Теперь сравним это место с изображѐнным на карте прошлого века, где всѐ выглядит по-иному: никакого острова нет, а на левом камском берегу стоит город Дедюхин. С самого начала с Дедюхиным были связаны разные странности. По указу императрицы Екатерины Второй в 1781 году образовалось Пермское наместничество. Его центром был утверждѐн Егошихинский завод, получивший статус губернского города и новое имя Пермь. Кроме Перми шесть поселений обрели статус уездных городов. Чердынь, Соликамск, Оса и Кунгур были старыми городами, их статус просто подтверждался, а два – Оханск и Обвинск – были совершенно новыми. Но через полтора десятилетия Обвинский уезд был ликвидирован, и Обвинск стал заштатным городом Соликамского уезда. Ещѐ через несколько лет он превратился в село, изменив даже название на Верх-Язьву.

59

И в то же самое время, в начале XIX века, в том же самом Соликамском уезде село Рождественское Усолье переименовывается в новый заштатный город – Дедюхин. За что ему была оказана такая честь, совсем непонятно. Если брать горные заводы, то набрался бы не один десяток на Среднем Урале, которые по всем статьям превосходили его. Даже рядом лежащие сѐла Лѐнва и Усолье могли запросто соперничать с Дедюхиным и по численности населения, и по мощности сользаводов. Но как бы то ни было, получив статус города, Дедюхин долго сохранял его – вплоть до 1918 года. И тут случился ещѐ один парадокс. В это время немало сѐл и заводских посѐлков были преобразованы в города. Так, например, стало с соседним селом Новым Усольем. Город же Дедюхин оказался разжалованным в посѐлки. Но на этом злоключения его не закончились. В начале тридцатых годов в Верхнем Прикамье был образован новый город. В его состав вошли село Лѐнва, станция Усольская, посѐлок Березниковского содового завода, посѐлок Дедюхин и ещѐ ряд населѐнных пунктов. Казалось бы, по справедливости, название Дедюхин должно было возродиться. Но всѐ произошло не так. Новый город получил название Березники по посѐлку содового завода. Для одного города испытаний как бы достаточно, но судьба не была к нему благосклонной. В 1952 году выше Перми разлилось рукотворное Камское море и большая часть территории бывшего города ушла под воду. И сохранилось имя города только в названии острова, да ещѐ изредка звучит в слове [слово?] «дедюхинцы», как коллективное прозвище жителей Березников. Камское море превратило «Китеж» ещѐ два бывших городка – Верхний и Нижний Чусовские. Оба они были возведены Строгановыми: Нижний в 1568 году, а Верхний в 1614 г. История их как городов была не слишком долгой. Уже в XVIII веке они значатся сѐлами. А ещѐ через полтора столетия места, где они стояли, покрылись водой. От Верхнего Чусовского городка даже заметных следов не осталось, но зато сохранилось имя в новом посѐлке Уралнефть (Верхне-Чусовские городки). А от Нижне-Чусовского городка не осталось имени, но сохранился остров, где до сего дня находят монеты XVII-XVIII веков, фрагменты керамики, изразцы и прочие следы его существования. Но не только благодаря человеку Кама заливала водой города. В XVII веке жертвой разбушевавшейся стихии стал Орѐл-городок. Он был одним из старейших русских городов в Верхнем Прикамье. Заложили его в 1563 году. Долгое время Орѐл считался центром строгановских вотчин в Перми Великой. Но в конце XVII века Кама резко изменила русло и несколько лет подряд Орѐл-городок подвергался сильнейшим наводнениям. Год от года вода неумолимо наступала на поселение. Жители вынуждены были перенести городок на новое место, на противоположный берег Камы. Правда, этот перенос стоил Орлу статуса города. Неоднократно во время весеннего паводка поселения Верхнего Прикамья напоминали Венецию. Посмотрим соликамские летописи. Год 1680. Вешняя вода залила всѐ болото, кузницы, некоторые улицы. Разлив доходил до Чердынского тракта. В этом месте был поставлен крест, в память о наводнении. 1717 год. Водой залило чуть не все улицы заречной стороны, подмочило много соли в амбарах. 1736 год. Разлив был ещѐ больше, камская вода до такой степени залила город, что в некоторых домах размыло печи. Год 1785. Камская вода подходила к рундуку Крестовоздвиженского собора. 1810 год. Вода залила улицы болотной стороны города так, что по некоторым можно было плавать на ложках. Это наводнение долго сохранялось в памяти жителей Соликамска и других селений, расположенных на низменном берегу Камы. В Дедюхине много лет рассказывали историю, как плыла вниз по реке баня с кукарекающим на ней петухом. В Дедюхине, Усолье в стены церквей были вложены чугунные доски с означением черты, до которой поднималась вода. Так что и у нас можно найти свои «Китежи» и «Венеции».

60

Рассказ двадцать второй. ПИЛЬВЕНСКИЕ СЕРЕБРЯНЫЕ РУДНИКИ Так уж повторяется в жизни. Всѐ, что связано с золотом, серебром, драгоценными камнями, имеет длинную и запутанную историю. Не исключение и Пильвенские серебряные рудники. Сведения о них встречаются в литературе, архивных документах, народных преданиях. Вот одна из литературных записей Н.П. Белдыцкого: «– А вот что, господине, поглянулся ты мне своими речами, хочу тебе тайность сообщить. Хошь серебро укажу, руду серебряну?

– Где ж?

– А на Пильве. Пильвяна то давно ею пользуются. Ты думаешь как разбогатели N? – И она назвал несколько богатых купцов из Чердыни. – Все с Пильвенского серебра зачали. Я родом с Пильвы и знал об этом; пильвяна то великокняжескими рудниками пользуются. Рудники то казѐнные раньше были, князь московский Иван Васильевич ими владел и ему серебро с Пильвы в Москву доставляли, а потом про эти рудники и забыли, а пильвяна потихоньку имя и пользуется до сегодня. Я в Петербург ходил, начальству об этом докладывал. И тогда окружному начальству вышел приказ копать. Да пильвяна то хитры: штегера подкупили, он всѐ и скрыл. Меня хотели убить, пошто донѐс. А руда то вот где, господин, самая верхняя деревня на Пильве – Синюхи (Прим. автора: второе название д. Ксенофонтовой), так от неѐ в полверсты к северу, на полях, тамока и есть». Но не Н. Белдыцкий в своѐм рассказе «В Чердынской парме» первый обратился к этой теме. Почти за восемьдесят лет до него горный инженер, штабс-капитан Банников в «Горном журнале» за 1837 году опубликовал статью «Чердынские серебряные рудники». Он писал о двух легендах. Одна рассказывала о том, что известный уральский заводчик XVIII века М.М. Походяшин, владелец Богословских заводов тайно добывал на Северном Урале серебро, но предупреждѐнный своим другом сибирским губернатором Д.И. Чичериным о сделанном на него доносе (Прим. автора: В России до 1812 г. добыча драгметаллов – монополия государства), приказал прекратить добычу и уничтожить еѐ следы. О второй легенде Банников писал, что молва выдаѐт за непреложную истину, будто и ныне ещѐ некоторые из жителей Чердыни по мере своих сил разрабатывают серебряную руду, будто обогащение некоторых жителей есть прямое следствие разработки руд. Распространѐнными были также слухи о том, что добычей руды занимаются преимущественно раскольники, живущие в глухих уголках Чердынского края. Банников предположил, что тайными рудниками являются древние серебряные рудники, найденные ещѐ в 1492 году рудознатцами А. Петровым и В. Болтиным и вновь отысканные людьми М. Походяшина в XVIII веке, заброшенные и снова работающие. В Государственном архиве Свердловской области в одном из дел середины прошлого века рассказывается, что крестьянин села Ильинского А.М. Поносов, крепостной Н.П. Строгановой, был послан для тайного разведывания мест укрывательства беглых крестьян из разных сѐл имения. «Разыскивая их, – доносил Поносов, – я открыл убежище не только сих беглецов,.. но и других бродяг. Все они скрываются в Чердынском уезде в дремучих лесах между селением Ныробским и рекой Луньей, в расстоянии от этого селения примерно в 200 верстах, близ Вологодской границы. Там беглецы сии занимаются, как я лично видал, разработкой золотых и серебряных руд, имеют небольшое хлебопашество, и устроено ими несколько скитов. Людей сих будет, по моему соображению, не менее ста человек. Все бродяги. Узнал я об этом достоверно посредством тайных сношений с некоторыми из них, выдавая себя притворно за беглого раскольника…золото и серебро беглые сбывают чердынским жителям, которые и пропитывают их, и что, возможно, чердынская земская полиция оказывает покровительство беглым, оставляя их без преследования целые годы», и что «многие из укрывающихся в Чердынском уезде имеют с нашими мужиками сношения». А. Поносов доносил, что, по рассказу крестьянина с. Бондюг Степана Карпова, проживают в верховьях реки Кимшеры (Прим. автора: вероятно, реки Тимшера) на Красной горке раскольники, построив для занятий хлебопашеством дома, где с 61

ними находятся на жительстве беглецов до 30 человек. На реке Пильве, выше Белого камня, на месте, где прежде находился чудской завод, имеется серебряная руда, которая добывается проживающими там крестьянами. В 1911 году этой темы кратко коснулся И. Мамонов, проводивший в бассейне р. Пильвы изыскания трассы железной дороги между Троицко-Печорском и Соликамском. Он описал все наиболее заметные выходы горных пород на этой реке, а также карстовые образования и пещеры в восьми километрах северо-восточнее села Ксенофонтово в местечке Пещерная гарь (Прим. автора: это практически единственное хорошее описание Ксенофонтовской пещеры). О серебряных рудниках И. Мамонов сообщает, что была таинственная опись на церковно-славянском языке, по которой местное население вело поиски серебра в районе выхода древних (верхнепротерозойских) пород. В смутные годы междуцарствования (период польской интервенции) рудники были заброшены, а затем забыты. В Чердынском краеведческом музее хранятся воспоминания М.И. Дерюшевой, написанные в начале 60-х гг. Среди них некоторые сведения о Пильвенских рудниках. В начале века, примерно в 1907-1908 годы Марию Учѐткину направили работать учительницей на Пильву в деревню Ивановскую. Однажды осенью она поехала на лодке с двумя сопровождающими по реке Пильве. Ей нужно было объехать все селения и записать всех учеников. Ехали вверх по течению часов пять, устали и остановились на отдых. Сопровождающие закинули сети, а Учѐткина пошла погулять по лесу. Она услышала, что где-то журчит ручей, пошла на звук и вышла на горную тропу, а затем на поляну. Здесь работало много мужчин, все грязные, нестиженные, страшные. Они закричали: «баба, баба пришла!» и бросились к ней. Тут еѐ увидел хозяин, он выстрелил несколько раз вверх, подбежал к ней с револьвером, приказал встать на колени и произнести клятву, что она никогда никому не скажет, что видела на этой поляне, иначе еѐ убьют, где бы она ни была. Вплоть до 1926 года к ней приходили и угрожали. Впервые обо всѐм увиденном на Пильве она рассказала лишь в начале 60-х годов. В первой половине восьмидесятых годов мне самому неоднократно приходилось слышать разного рода предания о серебряных рудниках. Много сведений сообщил И.А. Лунегов, с 1929 по 1967 годы работавший директором Чердынского музея. Он рассказывал, что впервые о рудниках услышал во второй половине 20-х годов, когда работал в сельском совете в деревне Кубари на Пильве. По убеждению местных жителей серебряные рудники принадлежали купцам Алиным и помогли им разбогатеть. Но на основании услышанных рассказов Илья Алексеевич сделал вывод, что рудников не существовало, а Алины нашли на Пильве или в других метах клады сасанидского серебра и переплавили их в серебряные слитки. Иную версию рассказывал Ковыляев, тоже старый краевед, в начале 30-х годов работавший в музее вместе с И. Лунеговым. Он также считал, что серебряные рудники на Пильве – это миф, появившийся благодаря доносу на Алина купца Юрганова. Юргановы в первой половине XIX века были самыми богатыми купцами в Чердыни, но в середине века к ним приблизились Алины. Для того, чтобы избавиться от конкурентов, Юрганов написал донос о том, что Алины тайно ведут разработки серебряной руды на Пильве, а из добытого серебра у себя на усадьбе чеканят фальшивые деньги. Во время моего пребывания в деревне Ксенофонтовой в марте 1984 г. один из жителей Кондрат Накоскин среди многого прочего интересного рассказал, что его сосед Никита и сейчас потихонечку добывает серебро. Но где он это делает – неизвестно. Все орудия труда и добытое серебро он прячет в пещере километрах в семи-восьми от деревни. Сам Кондрат неоднократно бывал в этом урочище, но входа в пещеру не находил. Естественно, во время беседы с Никитой мы осторожно коснулись этой темы. Но ничего нового от него услышать не удалось. О рудниках он от стариков слышал, но не более. Возникает вполне понятный вопрос, были ли на самом деле эти рудники? Кажется, чего проще проверить специалистам-геологам все эти сведения и снять вопросы по поводу рудников. Оказывается, это делали. Есть вполне конкретные архивные 62

данные. Выше мы писали об А.М. Поносове. В том же деле содержится его донесение главному начальнику уральских заводов В.А. Глинке о том, что он может оказать услугу в открытии золотых и серебряных руд. Глинка распорядился послать в Чердынский уезд с Поносовым горного инженера поручика Кашкуля. Результат этой поездки был отрицательный. Кашкуль пришѐл к выводу, что по геологическому строению месторождений серебра в Чердынском уезде вообще быть не может. В работах современных геологов о серебряных рудах в Чердынском крае также ничего не говорится. Но если это так, то возникает вопрос, почему же так живучи легенды о пильвенских рудниках.

Рассказ двадцать третий. ВИШЕРСКИЕ ЗАВОДЫ События, о которых пойдѐт речь, произошли совсем недавно, около ста лет назад. Так уж получилось, что работа заводов на Вишере не привлекла внимания историков. Принадлежали заводы французским предпринимателям. Основной вопрос: почему французы ушли отсюда, уничтожив заводы, в которые были вложены немалые средства. На сегодняшний день существует две версии. Согласно первой, близлежащие рудники были выработаны, а вкладывать деньги в освоение новых владельцы не хотели. По второй версии, французы обнаружили месторождения золота или платины и начали тайно вести их разработку – и поэтому правительство России решило закрыть заводы. Чтобы разобраться, кто же прав, проследим кратко историю Вишерских заводов. Архивных материалов по ним в Петербурге, Перми, Екатеринбурге достаточно много. Известно немало публикаций в периодической печати того времени – в «Пермских губернских ведомостях», «Вестнике финансов» и других изданиях. История заводов началась с открытия залежей железной руды по реке Кутим чердынским купцом И.А. Щеголихиным, не дожившим всего одного года до строительства первого завода в этом крае. В 1890 г. московский купец Э.В. Шпис построил на р. Кутим завод, а уже через два года здесь появились крупные предприниматели: Ю. Гужон – подданный Франции, владелец металлургического завода и шѐлкоткацкой фабрики в Москве, И.Ф. Клейст – московский дворянин. Они приобрели большие рудные месторождения на Чувале и Юбрышке и в 1894 г. учредили акционерное общество. Связи Гужона с французскими финансовыми кругами обусловили появление в крае и других представителей иностранного капитала. Они скупили у Клейста подавляющее большинство акций и одновременно за два миллиона рублей приобрели Кутимский завод у Шписа. 30 июня 1897 г. было учреждено Волго-Вишерское горное и металлургическое общество. Его хозяевами стали французские промышленные фирмы «Шнейдер и К°», «Внуки Ф. Вендель и К°», «Парижский и Нидерландский банк» и кредитное общество «Демаши и Сельер». С привлечением средств казны акционеры построили на Вишере береговые дамбы и очистили русло для прохода судов в верховья реки. В 1898-1899 гг. по Вишере плавали девять буксирных и товаро-пассажирских пароходов. Установилось сообщение по реке с Вижаихой, Бушменями, Усть-Улсом и даже Чувалом. Обладая приличными финансами и солидными рудными месторождениями, ВолгоВишерское общество уже в самом начале своей деятельности проектировало строительство сразу трѐх заводов – Вижаихинского, Акчимского и Вѐлсовского. Самым крупным предполагалось сделать Вижаихинский завод. В 1898 г. здесь были выстроены благоустроенные двухэтажные дома для управленческого персонала, казармы и бараки для рабочих. К концу 1899 г. завершѐн производственный комплекс. Сооружены две домны, электростанция, мастерские, узкоколейная дорога с локомобилями, заплавни для дров. Созданы запасы топлива в 55 тыс. куб. сажен. В то время возводился и Акчимский завод. Место для его постройки казалось удобным. Руду предполагалось возить с рудника у горы Юбрышки, – первые три года сплавом, а затем по узкоколейной железной дороге. С 63

осени 1899 г. сооружался Вѐлсовский завод. Действующий Кутимский завод, построенный ещѐ Шписом, предприниматели решили перенести в устье реки Усть-Улс. Далее же началась череда неожиданных событий. В 1900 г. полностью прекратились работы на Вижаихинском заводе. Рабочие и инженерно-технический персонал были рассчитаны, завод оставлен под надзор сторожей. В 1901-1903 гг. замерли все остальные строительные площадки. В эксплуатации остался только Кутимский завод. На нѐм ввели кое-какие технические новшества. Поставили воздухонагревательные аппараты, установили паровую машину для подъѐма руды и топлива на домну, улучшили подсобные заводские помещения, построили углевыжигательные печи, ввели паровую тягу на узкоколейной железной дороге Кутим – Усть-Улс, завезли четыре локомобиля, снабдили механизмами главный рудник завода «Александровский». Благодаря этим мерам, возросла выплавка чугуна от 885 тыс. пудов в 1900 г. до 1 млн. 346 тыс. пуд. В 1903 году. В 1904 г. возобновилось строительство Вѐлсовского завода, но работы велись очень медленно. В мае и сентябре 1906 г. здесь вступили в действие две домны, а в 1908 г. завод закрылся. Летом 1907 г. было объявлено о закрытии Кутимского завода. Газета «Пермские губернские ведомости» писала об этом событии так: «Оставшимся рабочим было объявлено, что домны завода хозяева собираются взорвать. Действительно с двух зарядов домны были взорваны и развалились. Но этого показалось мало. Управляющий предложил собравшейся толпе разрушить оставшиеся деревянные строения завода и некоторые другие сооружения, пообещав всех напоить водкой. Люди с гиканьем и неистовством бросились исполнять приказание. Дребезжание битого стекла, треск досок, звон металла сливались в один оглушительный шум. Погром принял такие размеры, что оказались разрушенными даже воздуходувные машины, которые французы хотели сохранить. К вечеру разгром был закончен, остались только фундаменты двух домен и заводских корпусов. Сложенные кучами доски, брѐвна были подожжены и вокруг ночных костров начался пляс споенных сивухой людей». То есть через двенадцать лет после начала деятельности акционерного общества все заводы на Вишере были закрыты и уничтожены. Выработку рудных запасов французские предприниматели назвали основной причиной свѐртывания металлургического производства. Начиная с 1907 г. акционеры проявляли всѐ больший интерес к вишерскому золоту. В верховьях Вишеры работало несколько французских экспедиций, ориентированных на поиски золотоносных россыпей. Но и разработка золоторудных месторождений продлилась недолго. В апреле 1909 г. общее собрание акционерного общества, на котором присутствовало тринадцать человек, приняло решение о самоликвидации. А сейчас поговорим ещѐ о причинах закрытия Вишерских заводов. Рассуждения об истощении рудных запасов отпадают сразу же. В бассейне Верхней Вишеры руды более чем достаточно. Более убедительным кажется закрытие акционерного общества правительством из-за хищений золота. Поподробнее разберѐмся с этой причиной. В уставе ВолгоВишерского общества среди прочего было записано, что оно учреждается: «для эксплуатации площадей отводов, рудных месторождений Чердынского уезда Пермской губернии по реке Вишере, а равно для разработки других рудных месторождений на Урале (!)». Таким образом, какие руды акционеры будут добывать, в уставе не оговаривалось. Заявки на отводы для золотых приисков акционеры делали вполне официально, так же, как и разрабатывали их. В архивных документах мне ничего не попадалось о тайной добыче и о тайном вывозе вишерского золота, хотя и записаны рассказы местных жителей о том, что французы тайно вывозили золото в трубках штыкового чугуна, залив концы этих трубок. Но всѐ же и золото я не считаю причиной ликвидации Волго-Вишерского общества. Как-то мне на глаза попалась статья В.И. Бовыкина «Французский капитал в акционерных предприятиях России кануна Октября», опубликованная в 1991 г. в четвѐртом номере журнала «История СССР». Прилагалась к ней таблица всех предприятий, действовавших в 64

России в конце XIX – начале ХХ веков. Приводилась номинальная стоимость акций и облигаций акционерного общества. В таблице, составленной французским исследователем П.В. Олем, было указано, что номинальная стоимость акций Волжско-Вишерского общества составляла 1 млн. 844 тыс. 400 руб. В 1914 году курс акций составлял лишь 1,4% от номинала. Получается, что, распространив акции, фирмы просто-напросто обманули своих акционеров. Строительство заводов на Вишере было хорошо организованной афѐрой. Становятся понятными та лихорадка, с какой начиналось создание новых заводов, и быстрое прекращение строительства без видимых на то причин. Бурная деятельность необходима была для быстрой продажи акций. Махинации заключались не только в обвальном падении курса акций, но и в значительном занижении во Франции их реальной стоимости. В 1899 году в газете «Пермские губернские ведомости» сообщалось, что Волго-Вишерским акционерным обществом продано 50 тыс. акций на сумму 9 млн. 375 тыс. руб., а во Франции фигурировала цифра лишь 1 млн. 844 тыс. 400 руб. То, что это не случайность, а спланированная афѐра, подтверждает положение дочерней фирмы общества – Паратовские заводы. Основной капитал этой фирмы российским журналом «Вестник финансов» за 1910 г. оценивался в 7,5 млн. рублей. Во Франции же значилась другая цифра – 1 млн. 944 тыс. 800 руб. А курс акций? В таблице не только не стоит процент, но есть указание о том, что акции обесценены, то есть вообще ничего не стоят. Иначе говоря операция Гужоном была разработана беспроигрышная. Ставку на чугунолитейные заводы он здесь не делал. Если бы побольше повезло с золотом, он был бы в очень значительном выигрыше. Но раз уж не в полную меру повезло, он вместе с другими основателями Волго-Вишерского общества выиграл в другом, получив в своѐ распоряжение немалый капитал от продажи акций.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ Вы закрыли последнюю страницу, прочли последний рассказ. Но это совсем не означает, что на тайнах истории Перми Великой можно ставить точку. Я здесь даже не упомянул о «Покчинской республике», о египетской статуэтке с Вишеры, о чудотворных и явленных иконах, не рассказывал легенд о чуди, о стране Вису и стране Чулыманской, о древнейших дорогах, совершенно не касался купеческих «фамилий». Очень и очень много ещѐ неисследованного в истории Перми Великой. Что говорить о каких-то отдельных фактах истории нашего края, если даже обобщающего труда по истории собственно Перми Великой нет, за исключением статьи А.А. Дмитриева, написанной ещѐ в прошлом столетии. А ведь по всем сопредельным территориям такие работы имеются. Есть истории Казанского ханства, Перми Вычегодской, государств Шейбанидов, Тайбугидов (Сибирское ханство), вогульских княжеств. Надеюсь, что хотя бы небольшая часть читателей заинтересовалась прочитанными рассказами. Может быть, и Вам захотелось узнать ещѐ что-нибудь из истории своего края: прочесть новую книгу, заняться собственными поисками. Что же, тогда в добрый путь! И мы с Вами не прощаемся.

65

СОДЕРЖАНИЕ Рассказы 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23

Вместо предисловия Границы Перми Великой или Откуда есть пошла земля пермская Легендарные биармы Легенды и предания Чердыни Исчезнувший город Сѐла, побывавшие столицами Великопермские князья и оксы Куда исчезла «Золотая баба»? Войпель – северный богатырь Исчезнувший народ ераны Пермский карагай Тайна Анфаловского городка Клад Анфала Никитина Сокровища Ермака Легенда о Полюде События 1547 года Братья Калинниковы и другие Тайна подземелий Перми Великой О легендарной стране Хайрат НЛО и соликамские летописцы Тайна Дома воеводы Камские «Китежи» и «Венеции» Пильвенские серебряные рудники Вишерские заводы Вместо заключения

Детская экскурсия на Эсперовом городище (2008 г.)

66

Страницы 1 1 4 6 8 10 12 19 22 24 25 27 30 32 34 36 39 41 51 53 56 59 60 62 65

67

68

Приложение Из архива Л.В. Баньковского Пермский карагай Пермский карагай и лиственница – это одно и то же, хотя за каждым из этих слов – своѐ собственное прошлое. Многие исследователи полагают, что латинское обозначение лиственницы – «ларикс» переводится как «богатое смолой», а карагай – это тюркское название лиственницы. Сочетание же слов «пермский карагай» – родом из Венеции, ему, по крайней мере, около двухсот лет. В 12-томной истории Венеции, написанной известным итальянским историком Христофором Тентори в XVIII веке, есть такие строчки: «Благополучие населения Венеции обеспечивается всемирной торговлей и прочностью свайных сооружений города на островах – пермскими карагаями». 400 тысяч свай из приуральских лиственниц от раннего средневековья до сих пор несут на себе тяжесть дворцов и домов медленно погружающегося в лагуну города. Нет сомнения в том, что они привезены из пермских земель, то есть земель Перми Великой, иначе бы деревья не называли «пермскими карагаями». Ведь сама по себе лиственница поныне растѐт в Северной Италии, на отрогах Альп, и поныне из этой лиственницы добывают живицу, которая с незапамятных времѐн зовѐтся «венецианской смолой». У этого замечательного дерева есть очень древнее и вполне определѐнное применение. Его всегда использовали в строительных работах преимущественно там, где больше всего заботились о долговечности. Ещѐ тысячелетия назад степные кочевники везли это дерево за тридевять земель, чтобы сделать гробницу и насыпать над ней курган. Из лиственничных брѐвен строили мосты и основания для первобытных свайных поселений. Необычайной долговечностью лиственница обязана своей плотной, насыщенной смолой древесине. Лиственница отличается редкой экологической пластичностью, она хорошо растѐт в самых разных климатических условиях: на вечной мерзлоте огромных сибирских равнин, и едва ли не на вершинах многих, чуть ли не целый год заснеженных гор, но так же неплохо чувствует себя в горных степях и жарких полупустынях Монголии. Дерево весьма неприхотливо и по отношению к различным горным породам. На Урале и в Приуралье оно обычно встречается на известняках, а если таковые далеко, то осваивает глинистые сланцы, миаскиты, перидотиты, змеевики и многие другие породы. Видимо, благодаря такому особенному жизнелюбию дерево набирает рост до трѐх и более веков, а доживает иногда до полутора тысяч лет. Ботаники полагают, что на Урал и в Приуралье, а также и в самые западные районы Европы, лиственница пришла из южной части Сибирского плоскогорья, Алтае-Саянской горной страны и Хангая. В этих местах и сейчас распространѐн древний ландшафт холодной степи, который в доледниковое, ледниковое и послеледниковое время простирался во всю ширину Евразиатского континента – от Атлантического до Тихого океана. Растительный комплекс холодных приледниковых низкогорий был наиболее развит в плейстоценовую эпоху и представлял собой лесостепь из сосны, лиственницы, берѐзы и ряда травянистых растений. Вся эта совокупность деревьев и трав известным уральским ботаником И.М. Крашенинниковым названа «холодной плейстоценовой лесостепью» или, что более распространено, «плейстоценовым флористическим комплексом». Растения этого комплекса при распространении евразиатского материкового похолодания с востока на запад постепенно расселялись из Южной Сибири и Северного Казахстана в Европу. Они доминировали в самые холодные времена ледникового и послеледникового периодов на огромных пространствах, значительно больших, чем современная, всѐ ещѐ немалая территория лиственничных лесов. Во время умеренных 69

потеплений и двух весьма жарких ксеротермических периодов лиственничники, или, как их называют в Сибири, листвяги, были сильно потеснены степями и широколиственными лесами. В Западной Европе вместо некогда сплошных массивов лиственницы остались еѐ небольшие островки, многие из которых за последние века совсем или почти совсем исчезли в результате строительной деятельности человека. Вот почему уже в эпоху раннего средневековья лиственничные сваи для возведения Венеции пришлось возить из Предуралья вокруг всей Европы. Немало строевого лиственничника было привезено из России в Англию, потому что на протяжении нескольких столетий весь английский флот строился из русской лиственницы. Может быть поэтому англичане, хорошо зная лиственницу западноевропейскую, очень внимательно относились к лиственницам из России: английские ботаники ещѐ в 1754 году первыми предложили выделить лиственницу в особый род и с особенным интересом разводили у себя еѐ восточные виды. Видовые же названия произрастающих в России лиственниц поначалу оказались чересчур многочисленными и вот по каким причинам. В 1806 году один из известных дендрологов-любителей получил для своего парка в Шотландии лиственницу из Архангельска и назвал еѐ – «архангельской». Это название приняли и другие британские дендрологи. В 1820 году на заседании английского общества садоводства сообщалось о том, что дендролог Сабин имеет в своѐм саду лиственницу под названием «сибирская», начало разведению которой дали семена, присланные из России академиком Палласом. В конце концов все эти лиственницы стали относить к виду «русская», причѐм название это настолько укоренилось, что вошло даже в современное многотомное издание «Флора Европы». Среди многих зарубежных видовых обозначений наших лиственниц есть и «уральская». Впервые в отечественной ботанической литературе название «лиственница уральская» было упомянуто ботаником Дерптского (ныне Тартуского) университета К.Ф. Ледебуром при описании открытой им на Алтае лиственницы, названной «сибирской». В 1833 году в книге «Алтайская флора» Ледебур, аргументируя выбор наименования для нового, незнакомого ему вида лиственницы, вспоминал, что за три года до него английский ботаник Линк уже упоминал в своей работе «лиственницу уральскую». Шишки лиственницы с Урала попали к Линку из коллекции Берлинского ботанического сада, собранной в России немецким биологом и экологом Х.Г. Эренбергом, когда тот путешествовал в 1829 году по Уралу вместе с А. Гумбольдтом. Семена уральской лиственницы были посажены в ботаническом саду и вскоре, видимо, молодое дерево дало урожай шишек, потому что в 1841 году Линк сообщал об имеющихся в его распоряжении сорванных с дерева шишках, очень похожих на присланные Ледебуром. Ледебур, издавая в конце сороковых годов XIX века свою знаменитую монографию «Флора России», сообщил, что уральская и сибирская лиственницы ничем не различаются, и оставил за этим видом лиственницы своѐ собственное название. В последующие десятилетия проблема новых видов и новых номенклатурных названий лиственницы привлекла внимание как западноевропейских, так и русских ботаников. В исследованиях природы удивительного дерева приняли участие многие ботаники, подолгу работавшие на Урале – П.Н. Крылов, И.М. Крашенинников, В.Л. Комаров, В.Н. Сукачѐв, В.Б. Сочава, Б.П. Колесников, Л.Н. Тюлина и другие. На территории нашей страны современные ботаники выделяют обычно не менее десятка видов и подвидов лиственниц. Окончательного мнения по поводу того, как же всѐ-таки называть лиственницу, произрастающую в европейской части страны, на Урале и в Западной Сибири, пока ещѐ, пожалуй, не сформировалось. Может быть, за ней стоит сохранить одно из самых давних названий – «пермский карагай», или «лиственница пермская»? Когда был брошен клич «Спасите Венецию!», когда правительство Италии обратилось в ЮНЕСКО (международная организация по вопросам образования, науки и культуры при Организации Объединѐнных Наций) с просьбой глубоко изучить все проблемы города на сваях, откликнулись и мы.

70

«Уважаемый господин генеральный директор, господа члены исполнительного совета! В последнее время в широкой печати всѐ чаще встречается утверждение, что главной причиной оседания Венеции является извлечение вод из недр ВенецианскоПаданской низменности. Однако мы считаем, что ни ликвидация скважин, ни даже нагнетание воды в подземные пласты не решат полностью проблемы спасения Венеции. Проведѐнный нами анализ геологического строения Апеннин показывает, что погружение Венецианско-Паданской низменности – результат тектонического процесса. Все тридцать три тысячи землетрясений, описанные в Италии начиная со средних веков, разрушительные наводнения и другие стихийные бедствия вызваны непрекращающимся в наше время движением Апеннин на северо-восток и погружением северной части Италии под тяжестью этого надвига. В подтверждение такого вывода можно привести много фактов. В плоскости разлома фиксируются гипоцентры землетрясений. Интенсивный размыв Апеннин не прекращается. Русло реки По отодвигается на север. В пользу этого вывода говорит и характерная направленность неотектонических движений на территории Италии. Угроза подобного, пока ещѐ не управляемого человеком, векового тектонического процесса может быть нейтрализована только строительством дамб, отгораживающих Венецию от Адриатического моря, и искусственным снижением уровня воды в Венецианской лагуне на 1,5-1,8 метра. Надеемся, что ЮНЕСКО согласится взять на себя инициативу проведения специального исследования тектоники Апеннин в соответствии с нашими предложениями, а затем будет способствовать осуществлению строительства защитных дамб Венеции. С уважением, Л. и В. Баньковские» «Господа! От имени генерального директора ЮНЕСКО сообщаю о получении письма, которое пришло от Вас в его адрес. Научные сведения, которые Вы нам прислали, очень интересны, но ЮНЕСКО не может никоим образом взять на себя инициативу ни специального изучения тектоники Апеннин, ни содействия в организации строительства дамб. Однако ввиду того, что сведения, которые Вы прислали, могут быть интересны для итальянского государственного комитета, изучающего мероприятия по спасению Венеции, я передал Ваше письмо нашей канцелярии в Риме. Благодарю Вас за интерес, проявленный Вами к проблемам, разрабатываемым ЮНЕСКО, и за научные сведения, которые Вы нам сообщили. А. Вриони, специальный ассистент генерального директора ЮНЕСКО» «Господа! В связи с письмом, которое Вы адресовали генеральному директору ЮНЕСКО, и согласно указаниям, о которых я сообщил Вам, служащие нашей римской канцелярии обратились в компетентные итальянские научные учреждения с Вашими замечаниями. Я с удовольствием сообщаю Вам, что всестороннее изучение верхней мантии Земли на Итальянском полуострове начнѐтся совсем скоро Лабораторией по изучению динамики горных масс, созданной для разрешения проблем Венеции. Направление исследований этой лаборатории совпадает с Вашими замечаниями по тектонике Апеннин, и поэтому Вам желательно, как только возможно, войти в прямой контакт с директором лаборатории доктором Роберто Фразетто и обменяться с ним научными сведениями. Я был бы Вам очень признателен, если бы Вы нашли возможность сообщить мне о Вашем мнении по этому поводу.

71

А. Вриони, директор отдела по спасению культурных ценностей ЮНЕСКО» «Глубокоуважаемый г-н Вриони! Проведѐнный нами анализ геологического строения и развития Японских островов, Индостанского полуострова показывает, что в этих местах земного шара погружение в океан прибрежных городов имеет геотектоническую природу. Поэтому нам думается, проблема защиты Венеции выходит за рамки общеевропейского научного сотрудничества и требует совместной работы учѐных разных континентов. Наше мнение о решении этой насущной проблемы изложено в прилагаемой статье «Социология и науки о Земле». Посылаем также статьи, в которых обращаем Ваше внимание на то, что затопление Венеции, Токио, Бомбея, Мадраса носит один и тот же тектонический характер. Согласно совету д-ра Фразетто мы направляем в Болонью проф. Капуто предложение обсудить найденный нами конкретный механизм регионального тектонического надвига на территории Италии. С уважением, Л. и В. Баньковские» Наше предложение – строить дамбы для спасения Венеции – наряду с другими аналогичными предложениями было одобрено и принято. На сооружение дамб в Венецианской лагуне ЮНЕСКО выделило весьма значительную сумму денег. Л. Баньковский. Пермистика.

Загадка пермских люков Звезда. – 1989. – 7 апреля Краевед в поиске «Тайна уральских подземелий» – так называется книга свердловчанина В.М. Слукина, выпущенная недавно Средне-Уральским книжным издательством. Это увлекательное повествование о подземных сооружениях, ходах сообщений, секретных комнатах, глубоких подвалах. Поисками автор занимается многие годы, работая в архивах, собирая легенды и достоверные данные, встречаясь с краеведами и старожилами, проверяя факты геофизическими методами. География поездок широка, от Чердыни на севере до Оренбурга на юге. По инициативе В.М. Слукина была организована студенческая научная экспедиция Свердловского архитектурного института «Терра-80», обследовавшая многочисленные старые города Каменного Пояса, в том числе города и посѐлки Пермской земли: Чердынь, Суксун, Соликамск, Пыскор, Усолье, Кунгур, Оханск, Осу, Пермь. О находках в Перми рассказывает глава «Пермские люки». В нашем городе не обнаруживали таких объектов, которые были связаны с тайными подземельями. И большого интереса к данной теме не было до того момента, пока на улице Крупской в начале шестидесятых годов не треснул подготовленный к заселению пятиэтажный дом (этот факт помнят многие). «Виновником» трагедии оказался один из рудников, в котором добывали руду для Егошихинского медеплавильного завода. Тогда принялись бурить скважины в районах предполагаемых новостроек, и неизвестно, на какое время затянулся бы этот дорогостоящий процесс, если бы на помощь строителям не пришли историки и краеведы. Была организована группа, которую возглавил К.К. Демиковский. Учѐные обработали огромный документальный, статистический и картографический материал. И оказалось, что на территории современной Перми и еѐ округи в XVIII – первой половине XIX века действовало 780 рудников. Эти выработки были нанесены на карту, что позволило локализовать опасные зоны.

72

Данный пример показывает необходимость тщательного изучения искусственных подземных сооружений. В 1973 году школьник С. Бояршинов сообщил в Пермский областной краеведческий музей, что недалеко от дома, в котором он жил, обнаружено странное подземное сооружение. Обнаружено оно было в квартале, ограниченном улицами Хохрякова, Орджоникидзе, Толмачѐва и Советской, который раньше был застроен старыми домами, а теперь почти полностью занят Дворцом культуры имени Ф.Э. Дзержинского и относящейся к нему площадью. Сотрудники музея, рассказывается в книге, обследовали указанное место. После сноса старых домов образовался провал, открывший кирпичный свод. Провал вѐл в помещение в виде комнаты почти квадратной формы и площадью примерно двадцать квадратных метров. Обращали на себя внимание решѐтчатые двери на стенах этой комнаты. За дверями начинались рукава тоннелей, направление которых угадывалось к Каме, речке Данилихе и к участку, на котором стояла деревянная церковь (снесѐнная из-за ветхости ещѐ в прошлом веке). В один из рукавов можно было попасть другим путѐм: здесь же на участке в яме глубиной полметра был обнаружен люк, закрытый тяжѐлой каменной плитой, вделанной в металлическую раму. К раме были прикреплены ролики, скользящие в неглубоких пазах. Плита на роликах таким образом могла быть сдвинута и открыла бы вертикальный лаз в рукав подземного хода. Опрошенные старожилы вспомнили, что в 1937 году Камское речное пароходство на одном из пустырей собралось строить детский дом. Был даже заложен фундамент. Но произошло несколько случаев неравномерной осадки и обвалов его, как установили строители, в какие-то подземные полости. Строительство прекратили, материалы разобрали, а провалы засыпали мусором. Что же за сооружение с каменными дверями и люками? Судя по конструкции двери и люка, оно не могло быть сделано ранее XIX столетия, скорее всего второй его половины. Можно предположить, что всѐ это сооружение – некая канализационная система. Ведь высота тоннелей (меньше метра) не позволяет пройти человеку не сгибаясь, в полу сделана канавка – явно для сбора воды. Тогда зачем такая сложность конструкции, для чего плотно закрывающиеся двери, выполненные из твердейшего камня? Да и рядом нет и почти не было каких-либо больших и богатых владений, чтобы позволить такое дорогое устройство. Правда, недалеко стоял двухэтажный дом пароходовладельца Любимова. Ему было бы, наверное, под силу соорудить такую конструкцию, но с какой целью делать разветвления в трѐх направлениях вместо обычной сточной трубы и лотка? Каким целям служило подземное помещение с решѐтками в дверных проѐмах, с толщиной прутьев в этих решѐтках не менее 2,5 сантиметра? Напрашивается мысль, что это странное сооружение – подземное тайное хранилище ценностей если не того же пароходовладельца Любимова, то, может быть, ещѐ какого-то толстосума. Возможно, что интересные подземные конструкции будут обнаружены в других районах Перми. Нужны только внимание и пытливый глаз. В добрый путь, энтузиасты! Л. Володин

Аномалия? А может, дыхание земли? Пермские новости. – 1991. – 16 февраля (№7) Одна из достопримечательностей последних лет нашей области – прославившаяся, наверное, на весь мир деревня Молебка, что расположилась в Кишертском районе. Энтузиасты исследования находящейся там аномальной зоны проторили путь к чудесным местам, удивляющим их как собственными ощущениями, так и поведением кино- и фотоаппаратуры, фиксирующей кроме того «нечто», не находящее пока иного объяснения, кроме ссылок на дефекты, возникающие от непрофессионализма исследователей.

73

Свою версию проявляющихся «аномальных фотоследов» сегодня высказывает научный сотрудник Института экономики Уральского филиала АН ССР, геолог по образованию, Лев Баньковский. Жизнь Земли... Какая она? Всѐ чаще и чаще пишут о том, что Земля наша живая и что она... дышит. Например, подобно гейзеру: взлетит фонтан околовулканических вод к поднебесью, потом спадѐт вода, и снова тишина до нового всплеска. Постоянно напоминают о себе жуткие изломы земной коры на местах катастрофических землетрясений или умопомрачительные вулканические взрывы, когда сгустки лавы и облака газов взлетают над планетой на высоту нескольких километров. Любознательные наши земляки-уральцы давно уже привыкли к тому, что за «дыханием Земли» нужно ехать на Курилы или на Камчатку, да, может быть, ещѐ в Приазовье или в Прикаспий. Однако с успехом можно его наблюдать и у нас, в Молебке. И не просто наблюдать со стороны, а находиться в «гуще» стихий, клокочущих вокруг электрических, магнитных и неизвестно каких ещѐ таинственных полей, выбросов, потоков холодного или тѐплого глубинного пламени. Здесь приходится переживать в самих себе настоящую внутреннюю бурную череду эмоций при соприкосновении со всем этим до сих пор почти неведомым человеку живым, дышащим внутриземным миром. Человеческий глаз чаще всего не в состоянии зафиксировать тончайшую субстанцию электронных и низкотемпературных плазменных потоков (наверняка «слышных» и, скорее всего, даже «грохочущих» в спектре звуков, тоже пока недоступных человеческому уху). Однако на снимке (№1). Как видите, эти плазменные или газовые струи проявились. Вероятно, малыми долями секунды различаются выбросы по времени образования. Правый столб – выброс уже распадается и выглядит поэтому несколько расплывчато, с округлым верхним краем, а левый имеет острие, характеризующее фазу взлѐта. Оба эти выброса почти наверняка принадлежат одной раскрывающейся внутриземной трещине. На этом же снимке очень примечательными являются также и два чѐрных шара. Их условно можно назвать «тайными» шаровыми молниями. Порождены они энергией, бурно вырывающейся из активных земных разломов и трещин. Отличаются такие «шары» от обычных шаровых молний тем, что тоже не видимы для обычного человеческого глаза. Огромные скорости взрывообразно вырывающихся из земных недр электронных, плазменных и других потоков закручивают сгустки разнообразнейших тонких частиц в относительно тугие, компактные шаровые вихри с иногда достаточно хорошо различимыми (на снимке №2), более яркими, чем сам шар, светящимися ядрами. Поскольку Земля и еѐ, казалось бы, такая сверхпрочная земная кора, точно так же, как и мы с вами, живут круглосуточно, то объектив фотоаппарата может зафиксировать «тайную» шаровую молнию как днѐм, так и ночью. Пока только сугубо приблизительно, по очень косвенным данным, можно попытаться оценить энергию не видимых человеческому глазу электронных, плазменных и газовых выбросов из земных недр. Характер они могут носить как спокойный, так и чрезвычайно «беспокойный». При этом вылетающие из недр частицы настолько малы и легки, что человек может даже и не подозревать, что в иной момент прямо из-под его ног вырывается поток какой-то энергии. В случаях, когда истечения внутриземных энергетических субстанций носят относительно спокойный характер, наблюдатель видит, как все близлежащие впадины рельефа заполняются туманообразными, а иногда и светящимися «реками, озѐрами, морями», от поверхности которых могут отделяться шары. Такие шары более всего напоминают пузыри разных размеров, вплоть до довольно крупных, что тоже фиксирует фотоплѐнка (№3). У меня нет сомнения в том, что вскоре учѐными в Молебке будет создана специальная научно-исследовательская лаборатория для изучения всех этих процессов. Пока же вся территория знаменитого «треугольника» волею судеб предоставлена в распоряжение одним лишь подвижникам-энтузиастам фотосъѐмки, которые часто не в состоянии оценить действительную огромную научную ценность своих снимков.

74

В гуще неизведанных стихий Наука Урала. – 1991. – №30 (авг.). – С. 6 Загадки. Гипотезы. Факты Какова жизнь Земли? Мучается она в жутких изломах коры – в местах катастрофических землетрясений, в умопомрачительных вулканических взрывах, когда сгустки лавы и облака газов взлетают над планетой на высоту нескольких километров… Всѐ чаще и чаще мы читаем о том, что Земля наша живая и она дышит. Дыхание это проявляется хотя бы в гейзерах. Взлетит фонтан околовулканических вод в поднебесье, потом спадѐт вода и снова тишина до нового всплеска. Любознательные люди, наши земляки-уральцы давно уже привыкли к тому, что «за дыханием Земли» нужно ехать на Курилы или на Камчатку, да может быть, ещѐ в Приазовье или в Прикаспий. Именно в этих краях легче всего соприкоснуться со стихией земного дыхания у хлюпающих, чавкающих или свистящих грязевых вулканов. Трудно, наверное, будет сразу поверить, что за отнюдь не спокойным дыханием Земли можно с успехом наблюдать и у нас в Молебке, что расположена в Кишертском районе Пермской области. И не просто наблюдать со стороны, а находиться в «гуще» стихий – клокочущих вокруг электрических, магнитных и неизвестно каких ещѐ таинственных полей, выбросов, потоков холодного или едва тѐплого глубинного пламени. Здесь приходится переживать внутреннюю череду эмоций при соприкосновении со всем этим до сих пор почти неведомым человеку живым, дышащим внутриземным миром. Необычайно трудно зафиксировать, охарактеризовать эти эмоции в научных понятиях и определениях, настолько сложны и противоречивы человеческие чувства, настолько они мало изучены и тем более систематизированы. Вот почему наиболее убедительными документальными источниками бурной жизни земной коры в Молебной аномальной зоне являются необычные фотографии, полученные работавшими в этой зоне энтузиастами-исследователями. Мы уже знакомы со многими такими фотографиями, опубликованными в периодических изданиях. Чаще всего на снимках встречаются шары разных размеров и оттенков с весьма сложной структурой и без видимой структуры, похожие на огромные пузыри. На некоторых фотографиях отчѐтливо видны простые и сложные траектории движения частиц и тел неизвестной или проблематической природы. Ещѐ одно хорошо известное для молебских фотографов явление – поднимающиеся от земли столбообразные фигуры с резким остроконечным или, наоборот, размытым верхним краем. Полагаю, что разного вида «столбы» и всевозможные вертикальные, а также близкие к ним траектории на молебских фотографиях являются выбросами разнообразных тонких внутриземных веществ из раскрывающихся трещин земной коры. Обычные человеческие глаза и уши чаще всего не в состоянии зафиксировать тончайшую субстанцию исходящих из земных недр электронных и низкотемпературных плазменных потоков, наверняка видимых и слышимых, а скорее всего даже «грохочущих» в спектрах излучений и звуков, которые так или иначе, рано или поздно, но всѐ равно станут доступными научному исследованию. По мнению автора, появление на фотографиях множества шаров со сложным строением обусловлено также выбросами из земных глубин совершенно по-особому устроенных сгустков вещества, напоминающих шаровые молнии. Как и у шаровых молний, ядра шаров быстро вращаются. Поэтому шары, зафиксированные на фотоплѐнках, условно можно назвать «тайными» шаровыми молниями. Нередко «столбы» и «шары» видны на одних и тех же фотоснимках, что скорее всего свидетельствует о едином механизме их происхождения. Огромные скорости взрывообразно вырывающихся из земных недр электронных, плазменных и других потоков закручивают сгустки разнообразнейших тонких частиц в относительно тугие компактные вихри с иногда достаточно хорошо различимыми более яркими светящимися ядрами. Поскольку наша планета и еѐ, казалось бы, такая сверхпрочная каменная оболочка точно так же, как и мы с вами, живут круглосуточно, то объектив фотоаппарата фиксирует в Молебке «тайные» шаровые молнии как днѐм, так и ночью.

75

Истечения внутриземных энергетических субстанций могут носить не только взрывной, но и относительно спокойный характер. В этих случаях наблюдатель видит, как все близлежащие впадины рельефа заполнены туманоподобными, иногда светящимися «реками», «озѐрами» и «морями», от поверхности которых могут отделяться «шары». Такие шары более всего напоминают пузыри разных размеров вплоть до довольно крупных, появляющихся иногда на земной поверхности или над ней как бы «ниоткуда». Читатель, заинтересованный такими причудами подлинной энергетической жизни этого участка земной коры, может открыть многие загадочные еѐ страницы и самостоятельно. Для этого нужно вооружиться фотоаппаратом и запастись достаточным терпением. Нет сомнения в том, что вскоре учѐными будет создана в Молебке специальная научноисследовательская лаборатория для изучения происходящих там процессов. Пока же вся территория знаменитого Молебного треугольника волею судеб предоставлена в распоряжение подвижникам, энтузиастам фотосъѐмки, которые часто не в состоянии оценить действительную научную ценность своих снимков. И подчас даже очень прилежный фотоисследователь, не имея специальной подготовки, не может сколько-нибудь системно истолковать проявленные фотоизображения. Множество, а точнее подавляющее большинство нынешних исследователей Молебки отмечают присутствие здесь неопознанных летающих объектов. Ну что ж, активные зоны земной коры, столь богатые разнообразной энергетикой, вполне могут быть естественными заправочными базами для инопланетных кораблей. В условиях современного энергетического кризиса уральским учѐным-энергетикам не мешало бы позаботиться о путях народнохозяйственного использования даровой внутриземной энергии. Физикам также предстоит большая работа по созданию электрических, электронных и других технических систем, способных надѐжно работать в столь необычных динамических условиях бурной жизни нашей планеты. Л. Баньковский, научный сотрудник Пермского отдела УрО АН СССР Из досье «Молебных» названий, указывающих на святые для уральцев места, в Пермской и Свердловской областях несколько. Есть Молебная гора (в документах XVII века – Молебный остяцкий камень), речка Молебка, впадающая с востока в Исетское озеро, остров Молебный на Аятском озере. Заслуживают внимания мансийские названия ряда хребтов и вершин Уральских гор. Например, такой, как Хусь-Ойка – это «Маленький молебный камень». А горный хребет Ялпынг-Нер означает «Святой камень» или «Святой Урал». О том, что манси считали это место святым, свидетельствует название седловины Пурлахтын-Сори, то есть «Седловина, на которой приносят жертвы». Село Молебка и речка Молебка находятся в ряду этих же святых мест.

76

Вишерское дело – афера века Пермские ведомости. – 1991. - № 3-4 (сентябрь). – С. 12 В 1889 году группой французских финансистов было создано Камское Акционерное общество. Собственностью его стали выкупленные у князя Голицына Пашийский и Нытвенский металлургические заводы. После реконструкции эти заводы стали в состоянии давать неплохую прибыль. К 1900 году она составляла около миллиона рублей. Общество начинает расширять производство, строится новый завод на Чусовой. Именно французским капиталистам из Камского АО обязаны своим существованием металлургический завод и сам город Чусовой. Успех Камского акционерного общества вызвал интерес к Прикамью в широких кругах французских предпринимателей и финансистов. Тогда-то и возник проект, о котором в будущем газеты будут писать как о «вишерском деле». Однако информация в газетах была очень скупой; несомненно, что обстоятельства дела некие силы всеми доступными способами старались замолчать. Неизвестно, кто стоял за этим делом и какую главную цель он преследовал. Можно предположить, как один из вариантов, что весь проект был задуман с целью нанести сокрушительный удар по Парижскому банку. Именно этот банк субсидировал проект. Точная сумма кредита осталась тайной, но предполагается, что он составил что-то около десяти миллионов франков – сумму по тем временам астрономическую. Итак, фабула этой интригующей истории такова: в конце 90-х годов группой французских предпринимателей в Париже создаѐтся Волжско-Вишерское Акционерное Общество. Это общество предлагает проект создания на Вишере целого комплекса металлургических предприятий. Каким образом удалось убедить в реальности проекта солидный Парижский банк – это, пожалуй, самое непонятное во всей истории. Тем не менее, фантастический кредит был получен. Дальше действие разворачивалось стремительно. С небывалой быстротой в России был зарегистрирован устав общества, оформлены все необходимые документы и приобретены земельные участки. В 1899 году начинается строительство Кутимского завода. Он строится по-настоящему ударными темпами – уже через три года завод был пущен. Вскоре после этого разворачивается строительство ещѐ двух заводов: Вижаихинского и Вѐлсовского. В глухой тайге на берегу Вишеры выросли три металлургических завода, оборудованные новейшей техникой. При заводах построены посѐлки с домами для рабочих. Уже в процессе строительства всем должно было стать ясным безумие затеи. Строительные материалы (за исключением леса), оборудование, инструмент, рабочих – всѐ приходилось доставлять по рекам, ведь сухопутных дорог туда практически не было. Только что пущенный Кутимский завод оказалось невозможно обеспечить сырьѐм. Никаких источников сырья поблизости не было: руду и всѐ необходимое для производства приходилось доставлять тем же водным путѐм. Единственный плюс – обилие леса, который можно было пережигать на древесный уголь. Но этот плюс стирался тем обстоятельством, что в то время начинается переход промышленности на каменный уголь, и древесноугольные производства становятся убыточными. Нерентабельность заводов после пуска Кутимского стала очевидной всем. Расчѐты показали, что даже в перспективе обеспечить прибыль заводы не смогут. Грянул «тихий скандал». Никто сейчас не сможет сказать, что произошло между учредителями, которые всех надули, с одной стороны, и банком и акционерами, которые вылетели в трубу, с другой. В 1904 году заводы были остановлены. Некоторое время после того предпринимались попытки что-то исправить, но, скорее всего, просто тянулось время. Наконец, к 1907 году работы были прекращены. Обществу пришлось ещѐ потратиться на то, чтобы вывезти всѐ движимое имущество, а также рабочих, и выплатить им компенсацию. В делах Акционерного Общества образовалась огромная финансовая пропасть. Но на этом дело не закончилось – пропасть продолжала расти. За землю, на которой стояли заводы, Общество вынуждено было платить земельный налог. Оно бы 77

продало землю, но на ней стояли никому не нужные заводы и рабочие посѐлки. А за каждое производственное или жилое здание, независимо от того, используется оно или нет, был также установлен налог. На таких условиях покупателей на землю не находилось. Убытки Волжско-Вишерского А.О. превысили все мыслимые пределы. И тогда вверх по Каме, на Вишеру, ушла ещѐ одна доверху гружѐная баржа. В трюмах баржи стояли ящики с динамитом. Жаль, что мы не можем увидеть дальнейшего заснятым на киноплѐнку. Зрелище было необыкновенное. Из ничего возникшие в глухой уральской тайге в кратчайший срок огромные металлургические заводы, жилые посѐлки, превращались в прах. А позади, создавая фон этой картине адского разрушения, вставало дрожащее зарево над домами подожжѐнных рабочих посѐлков… В «вишерском деле» ещѐ много загадок. Вот только будут ли они разгаданы, или «афера века» так и канет безвозвратно в лету? М. Ильин

Тайны усольских подземелий Красное знамя (г. Усолье). – 1992. – 28 ноября Листая страницы прошлого Недавно в Свердловском книжном издательстве вышла книга В.М. Слукина «Тайны уральских подземелий» с подзаголовком «Легенды, реальность, поиск». Автор во главе студенческой научной экспедиции Свердловского архитектурного института на протяжении нескольких лет побывал во всех старых городах Урала: от Чердыни до Оренбурга, в том числе и в Усолье и Пыскоре. Результатом этих путешествий и явилась названная книга. Написана она очень интересно и увлекательно, некоторое представление могут дать об этом заглавия отдельных статей: «Верхнетагильский паучок», «Долматовские хитрости под землѐй», «Сысертские загадки», «Суксунская обманка» и др. Большая и очень интересная статья о Соликамском подземном ходе, но нам интереснее наше – усольское. Слукин считает, что первые подземелья строили в Усолье и Пыскоре, а затем уже по всему Уралу. «Здесь, в царстве Строгановых, подготовилась почва для подземных тайн Каменного Пояса». Строились они, когда приходилось опасаться внешнего врага – сибирских царей и их вассалов. Встречаются подземелья, назначения которых не поддаѐтся объяснению. Они либо связаны с каким-то тайным производством, либо с сокрытием следов злодеяний заводчиков, либо с хранением сокровищ. Есть целая группа скрытых от глаз сооружений технологического назначения: водоводы, вентиляционные каналы и т.п. Забытые, они служат иногда источником романтических легенд. Секретами подземелий всегда владели немногие посвящѐнные. Секреты эти передавались устно, носители памяти о подземных тайнах исчезают в водовороте жестоких и сложных времѐн, не успев никому передать сведения. Слукин и его группа исследовали более пятидесяти подземелий, и ни об одном не нашлось в архивах какого-либо источника. Все они стали явными при случайных находках (например, наш Пыскорский подземный ход, когда в 1915 г. отверстие расковыряли коровы). Трудно сказать почему, но входы и выходы подземных галерей оказались замурованными. Особенно наглядно это видно в Пыскоре, когда в 1916 г. в первый год раскопок (ставший и последним) даже специалисты, шахтѐры Кизела смогли пробиться очень недалеко. Приведѐм целиком цитату об Усолье. Автор был в Усолье несколько лет назад, до начала оживления реставрационных работ, и кое-что уже изменилось: «Усолье. Древний город на землях Соли Камской с когда-то красивым комплексом строений на берегу Камы. Усолье осталось в стороне от реставрационной лихорадки, от туристских троп Предуралья и терпеливо ждѐт своего часа, не то взлѐтного, как не раз бывало с такими городами, не то бедственного, когда забвение и равнодушие с десятком своих верных союзников, среди которых не только вода и ветер, холод и тепло, но и злая человеческая воля, довершат дело разрушения. Старожилы Усолья помнят много случаев 78

обнаружения тайных ходов и галерей. Один из провалов группы образовался прямо на старой площади – вскрылась каменная и кирпичная кладки, остатки деревянной крепи. Реставраторы, исследуя дом Строгановых, пытались попасть в подземные тоннели, выходящие из него, но помешала обильная грунтовая влага. Объекты, которые чудом сохранились и, как нигде, были доступны для наблюдения, оказались за семью печатями. Повидимому, в Усолье теперь уже никогда не удастся изучить подобные сооружения, так как подъѐм речной воды в результате образования Камского водохранилища способствовал подъѐму грунтовых вод. И всѐ же судьба памятников архитектуры Усолья – это судьба частичных потерь. Они, полуразрушенные, разрушающиеся, пока ещѐ не используемые, всѐ же стоят». О Пыскорском подземном ходе писалось несколько раз, но Слукин даѐт новую версию о нѐм. Пишет о работе горного техника Клокова, о рассказах старожилов о разбойниках, о женщине-атамане по имени Фелисата из Усолья. Еѐ удачливая шайка обитала в одном из камских подземелий, увешанном, как говорила молва, коврами и обставленном дорогой утварью. Приведѐм большую цитату из книги: «Гора, заросшая травами, зелень которых иногда вдруг проявляла неясные очертания каких-то давным-давно разрушенных строений, была в своѐ время знаменитой. На ней стоял один из значительных и богатых в Перми Великой монастырей – Пыскорский. Существовал он тут с 1570 года по 1755 год. Устье подземного хода, словно маленькая подковка, брошенная на зелень травы, чернела в склоне Пыскорской горы сразу за последними домами села. Исследовательская группа приступила к работе в первый же день. Расчистили устье, сориентировали направление тоннеля – оказалось, что он идѐт в глубь горы строго с юга на север. Входя в подземелье, Клоков придирчиво осмотрел потолок. Ни просадок, ни трещин он не обнаружил. Ход был прорыт в плотной глине, его потолок, остро закруглявшийся, напоминал чем-то стрельчатые, готические формы. Такой приѐм наверняка способствовал снятию давления глинистой толщи и сохранил в целости тоннель, а также говорил о большой опытности и профессиональности строителей. Высота подземного хода примерно соответствовала человеческому росту, а ширина составляла аршин (т.е. чуть более 70 см). Исследователи осторожно двинулись в глубину горы. Ход был сухой, фонари выхватывали кое-где пятна копоти на стенах и своде, пол был плотно утрамбован. Пройдя 55 м, наткнулись на обвал. Странный был этот обвал – в куче обвалившегося грунта не было глины, в которой был проложен ход. Рабочие под руководством Клокова стали разбирать кучу, но она всѐ время наполнялась сыпавшейся сверху землѐй. Наконец Клоков увидел, что никакого свода над этим местом не было. Здесь был вертикальный колодец, выходивший прямо на дневную поверхность. Его завалили при каких-то обстоятельствах, может быть, во время ликвидации монастыря. Расчистить его сил не было. Клоков решил обойти его справа короткой выработкой и выйти на продолжение хода за обвалом. Обходная выработка неожиданно встретила полость с полуистлевшей деревянной крепью. Это было не продолжение обследованного хода, это был совсем другой ход, который шѐл с уклоном вниз и поворачивал направо, в самые недра горы, и именно его и скрывал искусственный обвал колодца. Правда, радость находки оказалась преждевременной – через 4 м исследователи вновь наткнулись на завал. Ход был забит до самого верха. Клоков прикинул объѐм грунта, который нужно вынуть, и понял, что ход с полуистлевшей крепью в этот раз им не расчистить. И перенесли исследования на поверхность, чтобы попытаться отыскать возможные выходы из подземелья. Действительно, на поверхности была найдена заплывшая воронка на том месте, где находлся вертикальный колодец. Снесѐнный в 1755 г. собор, как показало обследование вскрытых фундаментов, имел, по-видимому, глубокие подвалы, особенно в предалтарной части. Из этих подвалов и шѐл подземный путь в лабиринт под горой. Беспорно, сухой вертикальный колодец служил и выходом в подземелье, и вентиляционным устройством. К нему как бы стекались подземные 79

тоннели. Не исключено, что на территории был и ещѐ один (а может быть, и не один) такой же колодец. Исследовательская группа представила свои соображения по проведению дальнейших работ Пермской учѐной архивной комиссии. Началась было подготовка к новой, более оснащѐнной экспедиции, но события ближайших лет заслонили эту проблему, а потом она и вовсе позабылась». Раскопок специалисты больше не проводили. Старожилы Пыскора говорили, что в 20-х годах можно было ещѐ проходить по ходу. Любила туда ходить группой молодѐжь и пугать друг друга, но а потом ход исчез. Обвал или подвижка почвы. Слукин спрашивает сам себя: «Что же всѐ-таки находится в глубинах Пыскорской горы?» И отвечает сам себе: «Наиболее вероятно – подземный монастырский лабиринт из тоннелей подземных часовен, тайных келий, складов и прочих помещений». Известно несколько подземных монастырей на Руси, автор в книге поместил их планы, и если сравнить с планом Пыскорского подземного хода, то они совпадают. Но не исключает автор, что начало начал сделали чудские умельцы, устроившие в горе целое подземное поселение, монахи же только воспользовались плодами этого гигантского труда. В Пыскоре есть над чем задуматься… «Преднамеренная секретность, отсутствие письменных сведений, неожиданные находки, быстрое сокрытие найденного – всѐ это способствовало появлению легенд и преданий, в которых действительные факты заслонялись фантазией, расцвечивались домыслами», – пишет Слукин. В 70-х годах в редакции газеты «Красное знамя» работал Г. Иванов. Им была написана книга на материале подземелий Усолья, но современный детектив. Мне довелось прочитать несколько глав и уверяю, что книга не уступает современным детективам, заполонившим все прилавки. И хочется узнать, чем кончилось его произведение, как и то, какие тайны скрывает гора в Пыскоре. А. Сергеев

Жадность француза сгубила Березниковский рабочий. – 1998. – 17 октября (№ 232-233/19563-19564) Работая на вершинах горных отрогов Урала, набрѐл я однажды на странные каменные пирамиды, покрытые толстым слоем мхов. Раскопав их, наткнулся на глыбы кварца. Неподалѐку нашѐл едва заметные горняцкие «канавы», шедшие по кварцевым жилам к заветной цели – золоту. Кто же тут добывал и складывал кварц? Да ещѐ так давно? Через неделю-другую отправился со своими коллегами из Пермской геолого-разведочной экспедиции за несколько десятков километров в посѐлок Вѐлс, что на берегу реки Вишеры, в пекарню за хлебом. Расспросил местных стариков: кто же в наших горах так давно и именно таким способом искал золото? Мне ответили: французская концессия. Но никаких интересовавших меня в то время подробностей никто уже не помнил. Однако время работы концессии было примерно известно, и зимой в нашей областной библиотеке я решил пересмотреть старинные подшивки газеты «Пермские губернские ведомости». И вот что в конце концов узнал. На исходе прошлого столетия после многих перипетий скрытой и явно конкурентной борьбы чувальскими, юбрышкинскими, шудьинскими железорудными месторождениями завладело Волжско-Вишерское акционерное общество, во главе которого стоял очень предприимчивый француз по фамилии Гужон, бывший директор московской гвоздеделательной фабрики. Общество смогло получить миллионный кредит в национальном банке в Париже, и после этого принялось за освоение группы месторождений в верховьях Вишеры. Приглашѐнные издалека инженеры-гидротехники построили на перекатах поперѐк русла реки насыпные дамбы с узким проходом для воды. Благодаря подъѐму воды на мелях, в верховья Вишеры смогли подняться пароходы с необходимым тяжѐлым оборудованием для создания весьма серьѐзного горно-металлургического 80

производства. На Вишере и еѐ притоках – Вѐлсе, Шудье, Улсе, Кутиме, других реках и речках закипела работа. Были построены узкоколейные железные дороги, над горными потоками переброшены высокие бревенчатые мосты. Построены шахты и рудничные посѐлки, котельные, обогатительные фабрики, вагранки и прочее для жизни и работы в очень малолюдных, можно даже сказать, почти безлюдных до этого времени местах. На вновь создаваемые мелкие и крупные предприятия были наняты сотни рабочих, преимущественно из самых необеспеченных и малограмотных, среди них было много женщин. Все свои действия акционерное общество окружило завесой строжайшей секретности, на первый взгляд совершенно неуместной при добыче железной руды и выплавке чугуна. Перелистывая номера «Пермских губернских ведомостей» за первые годы нашего столетия, я наткнулся на две крошечных заметочки. В одной из них говорилось, что на вновь построенный завод у Белых Мхов (недалеко от нынешнего Красновишерска) издалека приехали специалисты со своими семьями и заселили новые дома. Завод со дня на день готовился к открытию. Но следом идущая заметка сообщала совсем неожиданную новость: Волжско-Вишерское акционерное общество свѐртывает всю работу, завод открываться не будет, а приехавшие в Белые Мхи люди вынуждены возвратиться по местам прежней работы. Когда поделился я этими находками с коллегами, они тоже мне рассказали о том, что нашли и прочитали сами. На Большой Каме недалеко от Пожвы или Чѐрмоза на мель налетела баржа Волжско-Вишерского акционерного общества, доставлявшая чугунные слитки на нижегородский железоделательный завод. Часть чугунных чушек оказалась за бортом и впоследствии попала в переплавку на Пожвинский или Чѐрмозский заводы. От опытных металлургов не укрылось факта, что внутри чугунных чушек были искусно сделаны тайники для золота. Вероятнее всего. Этот случай недозволенной деятельности иностранного акционерного общества и послужил причиной к столь спешному его закрытию. Газеты сообщили также о том, что при массовых расчѐтах рабочих на рудниках и металлургических фабриках произошли, возможно, санкционированные пьяные драки и пожары, уничтожившие жилые постройки и оборудование. Несколько лет тому назад случилось мне беседовать с представителем Челябинского фонда культуры В. Королѐвым, который создавал группу промышленных археологов для поиска уникальных образцов уральской горнопромышленной техники XIX века. Королѐв съездил на Большой Кутим и сказал, что наши края очень перспективны для новых открытий промышленной археологии. С. Владимиров

Колдовское озеро В Лысьве появился новый памятник природы – Караськино озеро. Звезда 11 июля 2000 г. Сто лет назад жители западной окраины Лысьвы были разбужены странным шумом. Причина его выяснилась лишь утром, когда народ отправился на покос. На месте дома местного священника обнаружилось... небольшое озеро. Тогда это явление связали с всевышним. Неудивительно, ведь вода в озере и зимой, и летом – студѐная, не более четырѐх градусов по Цельсию. Да и расположен водоѐм как-то нетрадиционно: на горе и ни во что не впадает. Позже специалисты объяснят, что дом провалился в пещеру. Он и сейчас где-то там, охраняет покой своих обитателей: никто из семьи священника – у них с женой было две дочери – не успел выбраться. Есть здесь и таинственный остров, образовавшийся со временем в центре Караськина озера, названного так из-за обилия карасей. Заросший деревьями и облюбованный утками, островок даѐт щедрый урожай клюквы. Но всѐ щедрее год от года становится и «урожай мусора» на берегах: браконьеры перегораживают водоѐм сетями, водители превратили озеро в бесплатную автомойку...

81

Николай Глушков, выросший на берегах этого уникального водоѐма, взялся за его защиту. Став общественным инспектором городского комитета по охране природы, он начал ходатайствовать о признании Караськина озера памятником природы. И вот к столетнему юбилею городские власти сделали озеру подарок: признали его охраняемым памятником природы. Аншлаг, который будет оповещать об этом гостей, уже заказан и со дня на день будет установлен на берегу. Игорь Михайлов

Чудо-камень В таѐжных окрестностях кудымкарского села Ошиб лежит ен из, что в переводе с комипермяцкого языка означает небесный камень. Звезда. – 2005. – Апрель-июнь? Экспедиция «Звезды» Местные жители поклонялись камню, считали, что он, посланный им Богом, обладает чудодейственной целебной силой. Многие нынешние жители Ошиба и близлежащих деревень также склонны приписывать камню неземное происхождение. А некоторые из них уверены, что этот минерал – не что иное, как осколок Тунгусского метеорита. Впервые я услышал о легендарном небесном камне нынешней зимой от директора местной школы Ольги Николаевны Бражкиной во время поездки в Ошиб. Она даже показала мне реферат, написанный под еѐ руководством юными ошибскими краеведами об этом таинственном явлении природы, будоражащем население с незапамятных пор. Есть в школе и любительские фотографии камня-идола, снятые в шестидесятые годы прошлого столетия. На них изображѐн валунообразный камень размером полтора на два метра и на аршин выглядывающий из земли. В общем, камень как камень. Однако его появление на суглинистых почвах, где кроме мелкого галечника крупнее камня не встретишь, остаѐтся для сельчан загадкой. Доныне неизвестны структура камня, его химический состав. Поражает местных исследователей и обилие воронок вокруг – будем говорить их понятиями – небесного пришельца. Что удивительно, они за многие десятилетия или, может быть, столетия, даже не обрастают травой, на их стенках не образуется дѐрн. Легенды, собранные ошибскими учителями, в чѐм особенно преуспел преподаватель истории и обществоведения Иван Ильич Боталов, гласят, что ещѐ в начале двадцатого века каменная глыба виднелась за несколько вѐрст, еѐ можно было наблюдать от деревни Плешково, что стоит на Ошибском тракте в двух километрах от села. Люди в старину свято верили в его чудную целительную силу. К камню со всей округи приходили больные, чтобы прикоснуться к нему в надежде выздороветь. Православные коми-пермяки, в глубине души остающиеся язычниками, в определѐнное время делали ему подношения в виде праздничных национальных кушаний. Всѐ принесѐнное раскладывали на каменной столешнице и обратно уже не брали. Во время языческих праздников, которые в Коми крае широко отмечают и сегодня, к камню со всех ближайших деревень собиралась молодѐжь, одетая в свои лучшие наряды. Парни и девчата устраивали вокруг каменного идола весѐлые, шумные игры, а пляски неизменно проходили на самом камне. Так было вплоть до конца пятидесятых годов прошлого века. В середине шестидесятых годов изучением загадочного камня, который стал стремительно уменьшатся в величине, всерьѐз занялся учитель географии, а затем директор Ошибской школы Иван Никитьевич Бражкин. Он вместе с учащимися предпринял попытку подкопаться под основание камня. Однако земляные работы ни к чему не привели: каменная глыба уходила в глубь земли. На сколько – одному Богу известно. Тогдашние исследователи предположили, что сокращение камня в размерах объясняется его последовательным врастанием в почву. В ходе расспросов старожилов было доказано, что немалую лепту в изменение прежнего предмета поклонения внесло новое, атеистически воспитанное, 82

поколение ошибцев. Ен из, небесный камень, попросту раскалывали и складывали из осколков печурки в чѐрных банях. С ранним уходом из жизни Ивана Никитьевича о чудо-камне забыли на целых сорок лет. Продолжить изучение взялась со своими юными помощниками нынешний директор школы, географ с семнадцатилетним стажем Ольга Николаевна Бражкина. Волновали странные явления природы, который всѐ чаще стали происходить в ошибской стороне в последнее время. Тѐмными вечерами небо в северной части села, как раз в том месте, где покоится камень-айсберг, стало чудно светиться. Не от камня ли это небесное представление? Я в тот февральский день договорился со своими новыми ошибскими знакомыми приехать сюда весной, чтобы после схода снегов посетить небесный камень, пока он ещѐ окончательно не исчез с лица земли – так же таинственно, как и появился. Проводить меня к необыкновенному, как здесь доныне считают, месту взялись историк Иван Ильич Боталов, дочь исследователя камня Бражкина географ школы Людмила Ивановна Бабикова и группа учащихся. Иван Ильич к экспедиции подготовился основательно, предупредив всевозможные недоразумения, которые могли произойти в пути. Он поясняет: – Ошибцы уверены, что камень обладает свойством заплутать человека, увести его в сторону от себя. Я в этом убедился лет пять назад лично. Отправились мы к камню целым классом, обшарили весь лес, где он должен был находиться. Нет камня – как сквозь землю провалился! А ведь многие из нас до этого уже посещали языческий идол. Чтобы исключить повторной такой ошибки, я вчера посылал знающих ребят уточнить дорогу к камню. Они сегодня – наши проводники. И вот мы, выпросив у строителей, возводящих в Ошибе новую школу, кирку для изъятия образца необыкновенного камня, выходим в путь. Географ Людмила Ивановна стала рассказывать то, что видела собственными глазами: – Это было в августе прошлого года, около полуночи. Тѐмный горизонт в районе камня вдруг вспыхнул красновато-багровым светом. Свечение длилось долго, его наблюдали многие. мы даже хотели пойти туда, посмотреть. Но из-за неизъяснимого чувства страха не сделали этого. Под утро таинственный свет исчез в виде полосы тумана. Что примечательно, костров и пожаров в эту пору в направлении свечения не зафиксировано.

– Я тоже наблюдал свечение, – поддержал разговор Иван Ильич. – Неоднократно. Это было зимой. Такое необычное явление в природе некоторые наши сельчане объясняют Божьей карой. Другие считают, что это не более чем запуски ракет с секретного полигона. Позади несколько залежных полей, перерезанных глубокими логами, перелесков, начинающих пылать глянцевой весенней зеленью. Входим в берѐзовую рощу, понизу поросшую густым ельником. Наши юные проводники предупреждают, что до камня рукой подать. Волнуемся все: хозяева, чтобы не ударить в грязь лицом (ведь столько наговорено мне), я – чтобы не разочароваться в увиденном. Наши опасения, к взаимному огорчению, сбылись: камень оказался потопленным в талых водах, у него виднелась лишь овальная верхушка, словно круп купающегося бегемота. Вот ведь какое дело, отмечаем все, – камень на это раз нас не увѐл в сторону, но сделал другой подвох. Прямо какая-то мистика! Полчаса уходит на то, чтобы отколоть от торчащей верхушки глыбы маленький кусочек. Камень оказался крепче железного молотка, острая сторона которого от упорного битья просто расплющилась. Чудо: я держу в руках часть ошибской легенды! Порода состоит из мельчайших спрессованных пластинок зелѐновато-бурого цвета, местами будто подѐрнутых ржавчиной. Иван Ильич говорит, что скол взят неудачно, с поверхности камня, а надо было брать с боку, который сейчас, к сожалению, находится под водой. Именно там видна вся красота камня, испещрѐнного голубыми прожилками. Что ж, придѐтся, видимо, к камню возвращаться. Каков всѐ же химический состав этого природного создания? В Ошибской школе пытались это выяснить путѐм самостоятельных опытов: положили кусочек камня в пробирку и добавили соляную кислоту, нагрели. Кислота окрасилась в жѐлто-зелѐный цвет. Когда 83

камень соединили с концентрированной серной кислотой и вновь нагрели, то жидкость также приняла прежний цвет, но при этом выделился бурый газ. В обоих случаях, по мнению преподавателя химии Людмилы Евстигнеевны Радостевой, в реакцию вступили только голубоватые прожилки камня. Эти примитивные опыты позволили найти некоторое объяснение возникновению воронок вокруг каменной глыбы: они образуются в результате выделения газа из камня при взаимодействии с водой и почвой. Вот почему выбоины никогда не зарастают. Боталов и Бабикова придерживаются иной точки зрения. Они считают, что воронки образовались от мелких осколков метеорита, отделившихся от него в плотных слоях атмосферы и врезавшихся глубоко в почву, оставив в ней после себя незаживающие отметины. Эта версия довольно правдоподобна, если учесть, что небесное тело летело с запада на восток. Впереди и по бокам камня отчѐтливо виднеется до десятка таких воронок, а в его восточной стороне наблюдается целый шлейф выбоин на расстоянии до семидесяти метров. Действительно, будто пригоршня картечи рассыпалась, летя по наклонной траектории. Нет, это не валун, одиноко оставленный на суглинистой почве ледниковым периодом, утверждают мои спутники, это – самый что ни на есть настоящий небесный камень. Более того, в Ошибе есть люди, считающие сам камень всего лишь осколком – осколком Тунгусского метеорита. Я не знаю, что принесут дальнейшие исследования необычного камня, которые продолжаются в местной школе. Но мне понятно трепетное отношение ошибцев к этому каменному идолу, совсем не случайно названному небесным. Камень уже пережил не одну общественную формацию, не одно поколение ошибцев. Он, без всякого сомнения, ещѐ долго будет будоражить умы местных жителей, справедливо жаждущих чуда в обыденной чреде забот. Фѐдор Истомин

«Камень Полюд, Вишера и Соликамск» Три главы из неопубликованной рукописи

Первая встреча с Полюдом Авиарейс из Перми в Красновишерск запоздал, и самолѐт на Ваю пермских пассажиров не дождался. Автобусом в Вайские края тоже было не попасть из-за ремонта моста через речку Мутиху. Служащие аэропорта, показывая на готовящийся к полѐту вертолѐт лесной охраны, посочувствовали моей озабоченности: «Летите вот пока в Ныроб работать, а завтра утром вернѐтесь, увезѐм вас на Ваю». Может быть, в этих словах и содержалась своеобразная шутка о журналистском вечном нетерпении, но мне такое предложение понравилось, и я пошѐл к молодому очень симпатичному пилоту договариваться, чтобы подбросил до Ныроба. Начинающему журналисту работать на нашем Севере всюду интересно. Однако ещѐ не скоро научился я необходимой во всех путешествиях невозмутимой выдержке. Мало ли с каким неуѐмным интересом, куда и зачем ты торопишься. Есть на свете и такое достоинство, как умение ждать. Между тем вертолѐт взял курс на Ныроб и сразу неожиданно-негаданно возник перед нами во всей своей вечной красоте Камень Полюд. Немного я обалдел от этого видения: показалось вначале, что ведущая на его верх вездеходная дорога из Красновишерска на вершине Полюда неожиданно обрывается, а дальнейшее еѐ продолжение – небо и космос… Вот это да! Космодром таѐжный! Пилот посмотрел на меня снисходительно, но продемонстрировал Полюд сбоку. А тут увиделась ещѐ одна потрясшая меня новость: удивительное сходство Полюда с гранитным пьедесталом петербургского знаменитого Медного всадника. Только ещѐ Петра Первого на вершине Полюда не хватало. Почему-то 84

подумалось: а разве не мог Пѐтр I заехать на Полюд, чтобы скульптор изобразил его с натуры? После окончания института перед отъездом на Урал купил я по просьбе мамы в букинистическом магазине четырѐхтомное издание «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина и вычитал там, что Пѐтр I «открыл для России Урал». А открывал он его, несомненно, начиная с Чердыни, то есть с Полюда. Когда через полторы недели вернулся в Пермь, решил проверить в библиотеке своѐ предположение: а может быть, автор Медного всадника парижский скульптор Этьен Фальконе делал пьедестал для памятника Петру, зная о существовании и Уральских гор, и Полюда? И вот что удалось выяснить. В эпоху Петра Великого и последующие времена выдающиеся люди Европы особенно интересовались Россией. Когда Фальконе как лучший скульптор-монументалист Франции получил из России приглашение создавать памятник Петру, он сразу же обратился и к книгам, и к самым известным просвещѐнным умам Франции, в том числе и к своему старшему другу, философу и энциклопедисту Дени Дидро. По воспоминаниям самого Фальконе, он впервые наметил окончательный общий облик памятника в наброске, будучи в гостях у Дидро, «на углу его стола». Со слов скульптора, главным действующим лицом памятника был «герой, берущий на полном скаку эмблематическую скалу». Вот и появилось первое обозначение скульптором постаментаПолюда как «эмблематической скалы», то есть образ этот в воображении Фальконе был символом «побеждѐнных трудностей». Но разве весь Урал в Петровскую эпоху – это не символ побеждѐнных трудностей? Вначале скульптор думал о составном постаменте для памятника – о составляющих его основу нескольких крупных глыбах. И обстоятельства первых лет жизни в Петербурге побуждали его именно к таким замыслам и планам. Но когда в столичных окрестностях, в восьми верстах от берега Финского залива обнаружен был гигантский «Гром-Камень», точка зрения Фальконе на облик постамента как целостной гранитной глыбы определилась окончательно. Нужно было предпринять невероятные усилия для доставки Гром-Камня в Петербург и установки его в качестве пьедестала великому памятнику. С лѐгкой руки Пушкина он всюду стал называться Медным всадником. Так первобытная стихия камня органически сложилась со стихией царской власти. Этого требовал один из главных эстетических принципов XVIII века – идея естественности, идея правдивости, идея верности природе. Медный всадник – символ царя-героя, народа и страны, а, с моей точки зрения, ещѐ и гениально угаданный символ уникальных достижений Петра Первого на Урале и в Сибири. Действительно Пѐтр Великий поднял на дыбы Россию и сделал он это, несомненно, благодаря тому, что прежде «открыл Урал» и воспользовался для всей страны его замечательными богатствами. Так, вместо посѐлка Ваи я познакомился сначала с богатырским Полюдом и, конечно, не пожалел об этом начале. Долго хранил поблизости, под рукой фотографию пилота, который так замечательно приобщил меня к тайнам Полюда.

Горное ожерелье Тимано-Алтая Более двухсот лет наш Каменный Пояс был известен геологам как уникальная на Земле горная система, почти не отклоняющаяся от меридиана на огромном расстоянии двух с половиной тысяч километров. Вдоль меридиана вытянулись все главные геологические образования Урала: Предуральский прогиб, цепи хребтов, выходы пластов осадочных и магматических пород, системы глубинных разломов. Тем удивительнее прозвучало около века тому назад сообщение академика И. Герасимова об открытии на Среднем и Северном Урале поперечных, широтных структур «покоробливания». Своеобразные волнистые изгибы горных складок хорошо прослеживались на поверхности, но как заглянуть в недра Урала? О характере глубинных горных пород можно судить по колонкам керна из специальных опорных скважин. Вначале буровой снаряд проходит через так называемый осадочный чехол 85

– сравнительно слабоуплотнѐнные горные породы с возрастом около полумиллиарда лет. В Предуралье с трѐхкилометровой глубины скважина встречает жѐсткое основание осадочного чехла – многократно смятый, пронизанный застывшими магматическими потоками древний кристаллический фундамент. Данные глубинного бурения наиболее подробно рассказывают о строении земных недр, но стоимость проходки опорных скважин велика, и пока таких скважин на Урале не слишком много. Вот почему представление о строении недр Каменного Пояса основано почти исключительно на материалах геофизических исследований. Уже через десять лет после обзорного исследования рельефа Урала академиком Герасимовым геофизик Ю. Годин подвѐл итоги первых глубинных геофизических исследований на прилегающей к Уралу части Русской платформы. По данным глубинного сейсмического зондирования, а также по характеру аномалий магнитного и гравитационного полей Годин впервые выделил в фундаменте Предуралья систему линейных тектонических структур, в том числе и структур широтного направления. Годин пришѐл к выводу, что вытянутые в полосы глубинные образования Предуралья обозначают разломы, отделяющие друг от друга мозаику мелких и крупных блоков раздробленного кристаллического фундамента. Однако понять все особенности этой пространственной системы разломов было так же трудно, как представить себе за стеной дома дерево, наблюдая лишь тени его ветвей на замороженном окне. Но когда геологи впервые вгляделись в снимки Урала из космоса, они ахнули. Это был совсем не тот Урал, к которому все так опрометчиво привыкли по традиционным изображениям на географических и геологических картах. Наряду с хорошо известными разломами меридионального направления специалисты увидели огромную систему глубинных разломов, пересекающую Урал по диагонали – от Кольского полуострова до вытянувшихся далеко вглубь территории Монголии хребтов Монгольского и Гобийского Алтая. Никто раньше не думал, чтобы казавшиеся столь спорными пунктиры диагональных уральских структур продолжались по обе стороны Урала и складывались в столь строгие системы, столь масштабные, как никто не ожидал. В 1971 году один из ведущих уральских геологов А. Пронин рассказал в своей книге «Основные черты тектонического развития Урала» о формировании древней ТиманоМонгольской горноскладчатой системы планетарного масштаба и значения. Обнаружение крупнейшей древней горной системы, пусть даже местами скрытой под поздними геологическими отложениями, – большое достижение современной науки. И тем интереснее узнать, что открытие это было давно уже подготовлено как геологами, так и исследователями растительных миров прошлых геологических эпох – палеоботаниками. Открытие Тимано-Монгольской горной системы всколыхнуло давние представления о древнем крупнейшем материке северного полушария планеты – Ангарском континенте. Автором этого термина был знаменитый австрийский геолог Э. Зюсс, написавший во второй половине XIX века увлекательную многотомную книгу «Лик Земли». В ней рассказывалось и о том, как на первобытной Земле в огромном мировом океане противостояли друг другу всего лишь две огромных суши – Ангарская и Гондванская, разделѐнные морем Тетис. В 1818 и в 1927 годах палеоботаник, сотрудник Российского геологического комитета И. Залесский выпустил в Петербурге две большие книги, в которых не только подробно, на основании своих экспедиционных исследований охарактеризовал растительный мир древнего материка, но и назвал его Ангаридой. Новое название закрепилось в науке. В 1937 году к XVII Международному геологическому конгрессу Залесский и его жена геолог Е. Чиркова опубликовали карту простирания Ангариды, основанную на нахождении остатков растений пермского геологического периода. И более того. Семья геологов и палеоботаников Залеских с помогавшими ей геологами Пермского университета настолько глубоко и серьѐзно работала на территории Пермской области, что на реках Сылве, Тулве и Барде ими была открыта новая пермская так называемая «Бардымская флора», существенно отличающаяся от флоры всей Ангариды своим субтропическим характером. Впоследствии Залеские открыли аналогичные субтропические черты ангарской флоры в пермских отложениях остальной части Предуральского прогиба, в Кузнецком и Тунгусском бассейнах, 86

а также в Приморском крае. Эти открытия подтвердились дальнейшими исследованиями и дали возможность С. Мейену обосновать наличие у Ангариды краевого юго-западного Субангарского переходного пояса. Благодаря исследованиям А. Криштофовича, В. Устрицкого и других учѐных было изучено изменение формы Ангариды и еѐ флоры на протяжении разных веков пермского геологического периода. Интенсивная разработка Верхнекамского и других крупных соляных месторождений, расположенных в пределах Ангариды и смежных территорий, повлекла за собой развитие новых обширных палеогеографических исследований в Институте галургии в Петербурге, Институте геологии нерудных полезных ископаемых в Казани, академическом Институте геологии и геофизики в Новосибирске и ряде других научных учреждений нашей страны. Повсеместное использование более глубоких методов изучения ископаемого материала, освоение, в частности, споро-пыльцевого анализа и далее вплоть до исследования клеточного строения древних растений, достижения в смежных областях знания – всѐ это неизбежно привело к качественным сдвигам в понимании истории Ангариды, эволюции еѐ растительного мира. Определилась в разных важных подробностях западная и юго-западная граница Ангариды: она протянулась по Тиману, пересекла Урал, ушла по Западной Сибири и Северному Казахстану к озеру Балхаш, на территорию Монголии. То есть на всѐм своѐм протяжении граница совпала с внешним юго-западным контуром Тимано-Монгольской горно-складчатой системы. Этот факт очень примечательный, свидетельствующий о том, что в каменноугольный и пермский геологические периоды история растительного мира на всей территории севера Евразии определялась не только эволюцией Уральского хребта, но и в значительной степени хребта Тимано-Алтайского. Хребет же этот в пермский период был, несомненно, весьма значителен, раз уж он на всѐм протяжении разделял субтропические флоры и флоры умеренно влажного климата. Ни в одном геологическом периоде, вплоть до пермского, палеоботаники и палеоклиматологи не знают таких чѐтких ботаникогеографических зон. Появление ботанико-географической зональности обозначает начало эпохи становления крупных и крупнейших лесных массивов планеты, лесной растительности, полностью оторвавшейся от океана и начавшей осваивать глубины материков. В пермский период на весь огромный Тимано-Алтайский водораздел вышли разнообразные хвойные леса, особенно скученные по межгорным впадинам и речным долинам, вероятно, также занявшие и вершины гор. Растительное богатство хребта и прилегающих территорий было явно беспрецедентным по отношению ко всем минувшим геологическим периодам. Патриарх Тимано-Алтая Полюд всѐ это видел.

Его величество Полюд в окружении древних горных систем Во все времена Полюдов Камень привлекал людей не только величественным обликом, но и тайнами своего происхождения и эволюции. Замечательный естественный ориентир для всех путешественников, Полюд издавна известен как объект пристального внимания геологов Пандера, Тимофеева, Меллера, Гельмерсена, Штукенберга, Кротова, Чочиа, географов Рычкова, Гофмана, Юрьева, Кривощѐкова, ботаника Крылова, Диковской и многих других натуралистов, археологов, краеведов. Немало размышляли учѐные над тем, какие природные процессы обусловили появление столь примечательной горы в довольнотаки значительном отдалении от Уральского хребта. Известный путешественник по Северному Уралу географ Гофман впервые увидел Полюд как часть самостоятельной возвышенности – Полюдова кряжа, простирающегося от междуречья Язьвы и Вишеры на сотню километров к северо-западу и составляющего, таким образом, начало ещѐ большей горной гряды – Тиманского кряжа. Исполнилось более ста двадцати лет книге «Геологические исследования на Западном склоне Соликамского и Чердынского Урала» П. Кротова, уроженца села Елово Пермской области. Автор книги начал работать на севере нашего края, имея за плечами большой опыт географических и геологических исследований. За сравнительно короткий срок – 1881-1885 87

годы – Кротов обследовал огромную, до тех пор мало изученную территорию, почти полностью охватывающую бассейны рек Колвы, Вишеры и Яйвы. На лодке, лошадях и пешком геолог проехал, прошѐл и изучил более тридцати тысяч квадратных километров лесистой, горной, малонаселѐнной местности со многими очень сложными геологическими образованиями и пришѐл к различным новым, часто совсем неожиданным результатам. Вслед за Гофманом-географом геолог Кротов открыл для своих коллег-натуралистов Колчимско-Полюдовское поднятие как обособленную, относительно самостоятельную по отношению к Уралу тектоническую структуру, оказавшуюся впоследствии частью древней горноскладчатой системы, рассекающей по диагонали Уральские горы. Многие современные исследователи не случайно выделяют как региональный центр формообразования растений Западную Ангариду, то есть Камское Приуралье под западной ветвью Тимано-Алтайской горной системы. В месте пересечения Урала, Известнякового кряжа и Тимано-Алтая находился в своѐ время тектонически и вулканически активный крупнейший горный узел, здесь на основных миграционных путях сталкивались флоры Юга и Севера, Запада и Востока. Разнообразные микроклимат, рельеф, почвенные условия, наличие различных биологических ниш способствовали возникновению многих новых групп растений. Благодаря быстрой эволюции в горах и предгорьях многих групп голосеменных, в том числе и хвойных растений, на стыке зон субтропического и умеренного климатов создались условия для появления и развития предков цветковых или покрытосеменных растений. Семязачатки их были вначале защищены относительно несложными по строению сомкнутыми капсулами, снабжѐнными приспособлениями для улавливания пыльцы. Впоследствии эти капсулы трансформировались в плодолистики и плод цветковых растений, обеспечив им высокую степень эволюционной пластичности, устойчивости к неблагоприятным условиям сухости и холода. Ч. Дарвин, А. Энглер, А. Сьюорд, И. Бейли, Д. Аксельрод и многие другие естествоиспытатели полагали, что родиной цветковых растений могли быть ближайшие окрестности древних земных полюсов или тропики. Современные палеоботаники больше склоняются к признанию тропической «колыбели» растений. И в то же время очевидно, что в умеренной зоне Северного полушария найдены наиболее развитые предки покрытосеменных, они в значительной степени определяли уникальную флору Ангариды. Активная перестройка горных систем и речных долин, динамичные климат, микроклимат и сезонные явления способствовали быстрой эволюции в пермский период продвинувшихся вперѐд предков цветковых растений. В следующую, мезозойскую эру цветковые покорили всю планету. Весьма значительно влияние Тимано-Алтайского древнего водораздела на эволюцию флоры гораздо более поздних геологических времѐн. Ещѐ в XIX веке известный уральский ботаник А. Гордягин отметил несомненное сходство флоры невысоких горных областей Урала и Алтая. Убедительные геоботанические объяснения этому факту старались найти П. Крылов, В. Баранов, И. Крашенинников. Все они пришли к выводу, что от Монголии и Алтая к Северному Уралу и далее на Тиман протянулась широкая «дорога», по которой и в доледниковый, и в послеледниковый периоды в Европу расселялись многие виды растений, а некоторые европейские растения, в свою очередь, постепенно переселялись в Сибирь и на Дальний Восток. Ученик Крашенинникова, профессор Пермского университета А. Пономарѐв отметил также работы своих предшественников-ботаников Р. Поле, Д. Литвинова, А. Толмачѐва и многих других, неоднократно подчѐркивавших значение дальнего расселения лесостепной флоры Урала и Приуралья на северо-запад европейской части нашей страны, в бассейны рек Пинеги и Кулоя. Становление Пермского Прикамья как исторического перекрѐстка переселений растений, как очень крупного формообразующего геоботанического центра имеет весьма ѐмкое естественноисторическое обоснование. На рубеже Среднего и Северного Урала сходятся несколько планетарных древних водораздельных систем, существенно облегчавших дальнее расселение многих видов растений по сравнению с миграцией растений на равнинных территориях, обладающих большим числом препятствий в виде широких речных долин, поросших лесами, или заболоченных пространных низменностей.

88

На стыке Среднего и Северного Урала, где высятся покрытые гольцами и горными тундрами вершины Конжаковского, Денежкина Камней и других высоких и массивных Уральских гор, находится уникальный горный узел, место пересечения Уральского хребта, Тимано-Алтайского и Карпато-Нижнеобского планетарных древних водоразделов. Вспомним немного об открытии Карпато-Нижнеобской горной гряды. В 1886 году известный русский математик и не менее известный ботаник В. Цингер опубликовал в «Учѐных записках Московского университета» просто-таки фантастически интересную научную работу под бесхитростным заголовком «Сборник сведений о флоре Средней России». В этой книге часто упоминается Урал, говорится о том, что предгорья Урала разветвляются, и эти ветви уходят не куда-нибудь, а в сторону Карпат, оттуда к Уралу, в свою очередь, устремлѐн «известковый кряж». Название такое кряжу было дано по заселяющему его совершенно особому растительному миру, произрастающему на Земле только на почвах, богатых известью – на мелах, известняках и продуктах их разрушения. Вероятно, впервые в истории науки математик и ботаник на основании одного только анализа флоры открыл ранее никому не известный древний горный хребет протяжѐнностью более двух тысяч километров. Пусть был открыт хребет, почти полностью разрушенный временем, как его потом называли ботаники – «Сниженные Альпы», но всѐ-таки некогда существовавший как гряда крупных возвышенностей, а потому вполне достойный особого научного внимания. Нужно отметить, что Цингер не хотел признавать себя сведущим в геологии и геоморфологии и, отличаясь необычайной добросовестностью и скромностью, писал о своѐм открытии словами, которые, впрочем, и выдавали в нѐм замечательного учѐного: «Высказывая эти предположения, мы вышли из сферы прямых фактических данных и далеко перешли границы нашей компетентности, но позволяем себе думать, что как бы ни были малоосновательны наши догадки и соображения, они могут вызвать более серьѐзные и подробные исследования в указанном направлении и в этом смысле могут оказаться совершенно излишними» В настоящее время этот хребет, обрамлѐнный протяжѐнными долгоживущими разломами земной коры, хорошо просматривается на космических снимках и выглядит как система параллельных, сублатеральных и кулисообразно заходящих друг за друга водоразделов, то есть как трансматериковая древняя горная страна, в какой-то степени родственная Тимано-Алтаю. С Известнякового Кряжа на Полюд и находящиеся к северу от него колвинские Ветлан и Дивий Камень заходят некоторые растения – представители европейских широколиственных лесов, и такое, например, красивое альпийское и карпатское растение как кортуза Маттиоли. Л. Баньковский Событие

Дом воеводы [Источник, дата публикации не установлены] Сегодня мы остановим наше внимание на одном из самых примечательных зданий Соликамска – Доме воеводы, памятнике зодчества 17 века. Академик архитектуры И. Грабарь, посетивший наш город в 1925 году, назвал его «жемчужиной гражданского зодчества». Помимо архитектурного значения Дом воеводы имеет ещѐ и значение историческое, мемориальное. Это первое каменное здание Соликамска. Принято считать, что в нѐм-то соликамский воевода и проживал, однако это не так. Здесь была приказная изба – место работы воеводы и его служащих. Первая приказная изба была деревянной и сгорела в пожаре 1672 года. Соликамцы, во избежание повторения подобного, решили возвести новую в камне. Отправили челобитную царю Алексею Михайловичу. Вскоре из столицы пришло разрешение, и с 1673 года началось строительство. Местные жители не знали технологии приготовления кирпича, не имели навыков каменного строительства, поэтому пригласили мастеров из центра (скорее всего, из Ярославля или Вологды, где уже имелся достаточный опыт возведения каменных зданий). Материалом для Дома воеводы послужили местные глины и камень-плитняк, месторождение которого обнаружили в верховьях Усолки. Первоначально возвели одноэтажное здание на высоком подклете (полуподвале).

89

Позднее, в начале 18 века, достроили верхний этаж. Сейчас мы воспринимаем это здание как трѐхэтажное. Внешнее убранство здания соответствует декору 17 века – наличники окон, кокошники над ними, выложенные из локального кирпича, розетки, «снежинки». Они не дошли до нас в первозданном виде. Первые окна Дома воеводы были слюдяные и закрывались наружными и внутренними ставнями (крюки, на которые надевались петли ставней, можно увидеть и сейчас). В 19 веке всѐ это великолепие было утрачено, буквально стѐсано со стен тогдашними владельцами. И восстановлено уже в 1950-х годах во время реставрации. Здание выполняло двоякую функцию: помимо приказной избы это была ещѐ и крепость. Известно, что деревянная крепость в Соликамске сгорела в том же пожаре 1672 года, восстанавливать еѐ не стали, поскольку прямой военной угрозы уже не было – опасность миновала. Но дань моде отдали – и возводимой приказной избе отвели роль дома-крепости. Вот почему стены здесь такой внушительной толщины – от 1,5 до 2,5 метров. Имеются и внутристенные ходы: на случай осады можно было перейти с подклетного этажа наверх и обманным путѐм выбраться на улицу, а то и куданибудь в другое место. От Дома воеводы были проложены ещѐ и подземные ходы. Об их направлениях остаѐтся только гадать, ибо до сих пор они не найдены. О том, что ходы эти существовали на самом деле, свидетельствуют провалы, которые образовывались в разное время в Соликамске на проезжих участках под колѐсами телег, а позднее – автомобильного транспорта (на основе свидетельств очевидцев об этих провалах краевед и историк Г.А. Бординских создал картусхему подземных ходов Соликамска). Они располагались следующим образом. Внутристенный ход из дома воеводы продолжался под землю, опускаясь всѐ глубже и глубже, и разветвлялся: одна ветка шла под Усолкой в заречную часть города, другая уходила к Богоявленской церкви и далее – на окраину города (примерно туда, где сейчас находится бассейн «Дельфин»). И третий ход был проложен в сторону Соборной колокольни и вероятнее всего тоже вѐл к окраине города. Подземные ходы, как и внутристенные, были не очень широкими и не очень высокими. Судя по документам, не было ни одного случая, когда бы этими ходами воспользовались. С намерениями разыскать их выступили студенты-спелеологи из Перми, которые для своих поисков хотят воспользоваться современными средствами диагностики. Интерес к ходам подогревается ещѐ и тем, что в городе не утихают слухи о несметных сокровищах, якобы когда-то там припрятанных. Любителей приключений придѐтся разочаровать: ходы строились на случай осады, военных действий. С момента строительства Дома воеводы никаких нападений на город не было, поэтому спасаться с драгоценностями там смысла не было, да и никаких стенных ниш, закоулков, где бы можно было всѐ это схоронить, в ходах предусмотрено не было. Это, по сути, подземные коридоры, выводящие в безопасное место. Максимум, что там можно найти, – строительный мусор, может быть пуговицу от кафтана рабочего или нательный крестик и тому подобное. Если же рассматривать Дом воеводы как приказную избу, то здесь открывается целый исторический пласт. Воевода был представителем царской власти в регионе (воеводская канцелярия, по современным меркам, сопоставима с административным аппаратом губернатора). Некоторое время соликамскому воеводе подчинялся и Чердынский уезд, а также кунгурские земли. На востоке Соликамский уезд доходил до Уральского хребта и граничил с Верхотурским уездом, на западе в его состав входили земли коми-пермяков, т.е. фактически это была территория, которую сейчас занимает Пермский край – и всѐ это подчинялось соликамскому воеводе. Соликамское воеводство было учреждено в 1613 году и просуществовало до 1781 года. Воевода должен был следить за исполнением царских указов, собирать войско в случае надобности, а также деньги на его содержание, следить за сбором налогов и пошлин с подведомственного населения. Правда, сборами занимался специальный казначей, за воеводой оставались лишь контролирующие функции (у него не было возможности покорыстоваться напрямую, однако обходные пути всѐ же существовали – так называемые подарки и посулы, на которые не скупились местные жители и которыми не брезговали воеводы). На воеводство, как правило. назначались люди значимые – ниже дворянского звания они быть не могли. В самые расцветные для Соликамска времена – начало воеводства, а особенно на рубеже 17-18 вв. – сюда приезжали в основном князья – представители именитых родов: Щербатых, Голенищевых-Кутузовых, Прозоровских, Новосильцевых, Черкасских, Тюменских, Барятинских, Нарышкиных. Нэлли Савенкова Подготовила Наталья Тарновская 90