Невероятные приключения Лоскутикова by CLEVER

АННА НИКОЛЬСКАЯ

нарисовала

Наталья Смолова

МАЛЕНЬКИЙ УРОДЕЦ

родился в декабре (кажется, это был четверг). Помню, за окошком падал снег и переливались огоньки: красные, зелёные, сиреневые… Я смотрел на них, смотрел, а в это время мне пришивали нос. Ах, что это был за нос! Поролоновый, гордый, обтянутый розовым шёлком! Мне он сразу понравился — ведь глаза на тот момент у меня уже были. Один — из маленькой пуговицы на ножке, другой — из большой, с четырьмя дырочками. Именно маленьким глазом я впервые увидел маму. Она была очень красивая! У неё на затылке рос длинный кудрявый рыжий хвост — почти как у меня. С той лишь разницей, что мой был пришит к попе. Мама завязывала мне узелок на ухе, держа меня в нежных, тёплых руках. Лицо у неё было грустное. Я попытался ей улыбнуться, но с непривычки у меня не получилось. Не получалось и заговорить, потому что в горле застрял большой ватный ком. Вдруг из‑за маминого плеча высунулась лохматая чёрная голова в огромных очках. — Что это? Что это за маленький уродец? — закричала голова сердито, и я понял, что она принадлежит толстой женщине в коричневом костюме. Эта женщина смотрела на меня и хмурилась. Я подумал, что, наверное, она по ошибке надела чужие очки, ведь я же никакой не уродец! Конечно, я пока не видел себя в зеркале, но по внутренним ощущениям я был похож на маму — такой же красивый. — Ты опять лекала перепутала? Ухо от зайца, хвост вообще тигриный! — продолжала кричать толстая коричневая женщина. — …туловище крота! Сколько лески на усы угробила! Лоскутикова, о чём ты только всё время думаешь?! — Простите меня, Венера Аполлоновна, — заговорила мама тоненьким голосом.

Это были первые слова, которые я услышал из её уст. — Я опять всё перепутала… Простите, пожалуйста! Стоит ли говорить, что голос у мамы был ангельский. — Смотри у меня, Лоскутикова! Чтобы в последний раз! — гаркнула Венера Аполлоновна и, выхватив меня у мамы, швырнула под потолок. И я полетел. Я летел, а в лицо мне дул тёплый ветер. За то время, что я летел, я успел хорошенько рассмотреть маму со стороны. Я словно предчувствовал, что вижу её в последний раз. Врождённое звериное чутьё подсказывало: сюда ты больше не вернёшься! Гляди же, гляди! Моя мама плакала. Я не видел её слёз — только ладошки ковшиком у лица. Моё приземление в мусорную корзину было мягким. Я упал в обрезки плюша и фетра и даже ничего себе не повредил. Но всё же я потерял сознание — не подумайте, совсем не от страха! А от переживаний.

ЭТИКЕТКА НА ПОПЕ

огда я очнулся, в комнате было темно. Я огляделся по сторонам, пытаясь вспомнить, где я и что произошло. Признаюсь, на минутку я даже забыл, кто я такой. Но потом вспомнил и сразу обрадовался. Я — Лоскутиков. В честь моей мамы. Красивый и благородный зверь. Из одежды на мне был только галстук-бабочка. Я решил присмотреть себе какие‑нибудь штаны, немного покопался в лоскутках, но скоро передумал. Штаны — не самое главное в жизни. Я не пупсик, но дикий зверь, а дикие ходят голыми! — Ау! — позвал я, но никто не ответил. — Ау! Тишина. Все ушли и оставили меня одного. Я почистил себе хвост (к нему прилипли какие‑то ниточки) и погрузился в тяжёлые думы.

Почему я здесь? В этой корзине для мусора? Почему один? Ведь все сидят там, на полке, с приклеенными на попу этикетками — я видел сам! Слоны, медведи, крокодилы, львы — все эти звери из лесов и джунглей! Почему я не с ними, не шуршу целлофановой обёрткой? Чем я плох? Или, может быть, я особенный? Не такой, как все? Мне ясно. Это всё Венера Аполлоновна и её очки. Всё дело в них! Через толстые линзы она не разглядела во мне красавца и зря обругала маму. А может, даже уволила её с работы. Ведь как объяснить то, что мамы нет больше рядом? Она бы никогда не оставила меня по доброй воле, НИ-КОГ-ДА! Я хорошо её знал. И тогда я для себя всё решил. Именно в тот момент, когда я сидел в мусорной корзине, в этой тишине и темноте, судьба моя совершала крутой поворот. Я найду маму! Найду и обязательно увижу улыбку на её лице. Вскоре я заснул. Что снилось мне, спросите вы, и я не отвечу. Потому что мне ровным счётом ничего не снилось. Я спал без сновидений и задних ног. А когда проснулся, за окном уже светило солнце, а в комнате кто‑то пел.

СОННЫЕ ЛИЦА

то была уборщица. Она мыла шваброй пол и пела басом про брадобрея. Я не знал, кто это, но предположил, что парикмахер, потому что он «стриг и брил зверей». Я подумал: вот бы к нему попасть! Уж он‑то смог бы сделать из меня красавца. В комнате появлялись люди. В основном женщины в косынках и с сонными лицами. Я встал на цыпочки, чтобы хорошенько их разглядеть, и хотел вытянуть шею. Но потом вспомнил, что у меня её нет. Я ждал, что в комнату сейчас войдёт мама. Но нет. Её всё не было, а вскоре уборщица опрокинула мусорную корзину в какой‑то мешок, и я опять оказался в темноте. Меня куда‑то несли.

НЕЗНАЮ

мешке кто‑то был. Я это сразу понял — по запаху. Всё‑таки нос у меня щенячий! — Кто здесь? — спросил я шёпотом. — Я, — ответили мне. — А как тебя зовут? — Незнаю. — Ты не знаешь, как тебя зовут? — Я был удивлён и озадачен. — Нет, просто меня так зовут — Незнаю. Это моё имя.

Какое странное имя, подумал я. Но вслух ничего не сказал. Голос у моего собеседника был скорее приятный, чем наоборот. Тоненький голос, словно кто‑то дул в свистульку. Может, слоник? Я представил себе крошечного слоника с малюсеньким хоботком. Только это оказался не слоник. А наоборот, мышь. Когда мои глаза привыкли к мраку, я хорошенько её разглядел. Она была очень странная, эта мышь. И кажется, она об этом догадывалась, потому что она всё время отворачивалась от меня и сильно стеснялась. Она не хотела, чтобы я на неё смотрел. Незнаю так и сказала: — Не смотри на меня, пожалуйста. Голос у неё дрожал. — Почему? — спросил я со свойственным мне прямодушием. — Потому что я некрасивая. — Ты? Некрасивая?! Ты шутишь! — сказал я и добавил: — Ты самая красивая мышь, которую я только встречал на своём пути! — А ты много встречал мышей? — Если честно, ты первая, — признался я.

— Понятно. — Она вздохнула. — Только всё равно я не мышь. Я — слоник. Вернее, слониха. Видишь, у меня за ухом бантик? Теперь я действительно видел бантик. Он был розовый. И она сама была вся розовая. Маленькая розовая мышь. У меня просто не укладывалось в голове… — Что, не похоже? — грустно улыбнулась Незнаю. Я не ответил. Но по мне и так было видно, что нет. Я не умею притворяться. — Просто меня шила практикантка. Я была первой слонихой, вышедшей из‑под её иглы. Я не получилась, понимаешь, о чём я? Кажется, я её понимал. Прекрасно понимал. Я вдруг вспомнил Венеру Аполлоновну и её очки. Очки. Всё дело было совсем не в них, а в том, что… Меня… Тоже… Шила… Практикантка… Всё вдруг встало на свои места. Вот почему меня отправили в мусорную корзину. И вот почему в итоге я очутился в лапах уборщицы. Место нашей встречи с Незнаю было предрешено с самого начала. Потому что единственное место, которого мы достойны оба, — это… — Стоп! — закричал я. — Почему ты вдруг решила, что ты не получилась? — Так сказала Венера Аполлоновна, — испуганно промямлила Незнаю. — Какая глупость! Не слушай её, у неё близорукость! Слушай меня! — Я кричал так горячо, что Незнаю стала пятиться от меня в складки мешка. — Какая разница, мышь ты или слониха, главное, что у тебя внутри! — У меня внутри синтепон. — Вот видишь, и у меня тоже! А ещё внутри у тебя маленькое стеклянное сердечко, ведь так? Красненькое! Я спросил это наугад, ткнув пальцем в небо, но Незнаю ответила: — Правда. Откуда ты знаешь?

— Но ведь у меня точно такое же. Потому что… — …нас шила одна и та же практикантка, — договорила за меня Незнаю, и мы крепко обнялись. Теперь мы знали, что мы — брат и сестра. Мама вложила нам внутрь по крохотному сердечку, потому что для неё мы были ОСОБЕННЫМИ. Ведь мы же были её детьми. Теперь мы не одни во Вселенной, и у нас всегда будет на кого положиться — друг на друга. Мы снова обнялись. Я чувствовал тёплые лапки у себя на плечах. Одно лишь это стоило того тернистого пути, который я прошёл от швейной иглы до пакета с мусором.

ИСТИННЫЙ КРОТ

ас долго несли по длинному коридору. Я проковырял когтем дырочку в мешке и всё видел. Потом мы вошли в лифт и снова долго ехали вниз. Будь я один, мне было бы жутко. Я бы даже не знал, что еду именно в лифте, а не в чём‑нибудь другом. Но теперь со мной была старшая сестра. Она была старше меня на целых два дня и знала названия многих вещей. Именно сестра рассказала мне, что место, куда нас несёт уборщица, зовётся мусорный контейнер. Незнаю была знакома с одной пожилой парой. Они жили на подоконнике в нашем цехе, и мама часто кормила их семечками. Так вот эта пара поведала сестре, что мусорный контейнер — отнюдь не страшное место. Вокруг него обычно полно еды, но всё же следует держать ухо востро и остерегаться кошек. Я не боялся кошек! Уборщица не стала подходить близко к контейнеру. Наверное, потому, что здесь сильно пахло. Она с размаху швырнула мешок в воздух, и я снова полетел. Но этот полёт не был долгим. Уборщица промахнулась, и вместо того, чтобы очутиться в контейнере, мы шлёпнулись рядом, в сугроб. Сейчас я понимаю, что это было нашим спасением.

Спасибо тебе, о старая, безымянная уборщица! Теперь уж и не вспомнить мне твоего лица (по прошествии многих лет), но всё равно ты на века останешься в моём сердце. — Нужно отсюда выбираться, — сказала сестра, и я с ней полностью согласился. Мне не составило большого труда вспороть мешок острым когтем. Солнечный свет ударил в глаза, и на минуту я ослеп, как истинный крот. Всё было белым. Искристым и белым-белым! Даже мусорный бак, и заборчик вокруг него, и ёлки, и шишки на ёлках, и скворечник, и дома вокруг, и гаражи — всё сияло, как те гирлянды. Только в сто раз сильней! — Красииииво… — сказал я и тихонько взял Незнаю за лапку. — Снег, — сказал она. Мы стояли так довольно долго. Молчали и любовались снегом. Я думал, что вижу его впервые, но потом вспомнил, что давным-давно (вчера вечером) я видел, как он падал за окном. — Тебе чего‑нибудь хочется? — спросила вдруг Незнаю. — Так, чтобы очень сильно? — Мне хочется увидеть мамину улыбку. — И мне. Было здорово хотеть чего‑то очень сильно. И вместе.

БЕДНЕНЬКИЙ ПОРОСЁНОЧЕК

сё произошло неожиданно. Мы как раз пробовали есть семечки, как советовала та пожилая пара. Правда, они мне не понравились. Желудок мой устроен таким замечательным образом, что его не нужно наполнять. Он уже и так полон — ватой и синтепоном. У сестры всё точно такое же, как у меня. Не зря же мы родственники. И вот, когда мы ожидали этого меньше всего, на нас напали. Точнее, напали именно на меня! — Ой, какой хорошенький! — прогремело где‑то в вышине.

Меня схватили и самым беспардонным образом стали отряхивать. К тому моменту я успел изваляться в снегу. — Кто же тебя выкинул, бедненький поросёночек? — Я не бедненький! — закричал я. — Отпустите меня немедленно! И я не поросёночек! Но голос мой не был услышан. Вместо этого у меня спросили: — Пойдёшь ко мне жить? — Никуда я с вами не пойду! Незнаю-ю-ю! — позвал я сестру. Она крутилась возле ног этого страшного существа и, кажется, пыталась его укусить. Безумству храбрых поём мы песню! Я подумал, что вот сейчас оно, это кровожадное существо, раздавит мою бедную сестру, и завыл, что было силы: — Беги, сестра! Обо мне не волнуйся! На морде сестры я видел страх за своего брата и отчаянную решимость меня спасти. Кажется, она тоже что‑то кричала, вернее, трубила носом, но в панике я не мог расслышать, что именно. В это время меня уже засовывали в рюкзак, но я всё‑таки ещё успел крикнуть: — Береги себя! Мы ещё обязательно встретимся! Я ткнулся носом в какие‑то карандаши и услышал, как за мной захлопнулась дверь. То есть карман.

ЯПОНСКИЙ ДЕНДИ

ак я оказался в доме у девочки. Ей было восемь лет, и звали её Анжела. Если честно, я не знаю, зачем я ей понадобился, у Анжелы и так было много игрушек. У неё их была целая комната! В мамином цехе игрушек было гораздо меньше. И ещё они не были такими красивыми, как Анжелины. Признаюсь, я даже немного смутился, когда все принялись меня разглядывать. И уж чего я точно не ожидал, так это что меня примут за иностранца! — Вы откуда, из Америки? — спросила меня одна кукла. У неё были огромные глаза и острые зубки, а лицо — голубого цвета. — Кстати, меня зовут Килли. — Очень приятно, Лоску тиков. — Я поклонился. — Только я не из Америки.

— Он японец! Я это сразу поняла! — сказала другая кукла с малиновыми волосами и в таких же сапогах. — Таких разноцветных денди делают только у нас! Я не знал, кто такие денди, но сразу приосанился и выпрямил спину. — Да нет же! Он из Германии! Вы ведь из Германии? — Из Швеции! — Из Китая! — Из Австралии! Я был сделан в нашем городе и не видел причин этого скрывать. Но как только я про это сказал, все тут же потеряли ко мне интерес и занялись своими делами. Вернее, волосами. У всех в Анжелиной комнате были красивые длинные волосы, и их нужно было постоянно расчёсывать. — А иначе они запутаются, и Анжела нас выкинет, — поделилась со мной одна куколка. Кажется, она очень боялась, что её выкинут. Она была уже старенькой, да и вместо волос у неё была резиновая лысина. Она полировала её мягкой тряпочкой. Я пожалел беднягу. — Мне кажется, вы преувеличиваете, — попытался я её успокоить. — Вот, например, меня Анжела как раз подобрала на помойке. Она добрая. Но моя откровенность сослужила мне плохую услугу. С тем, кого подобрали на помойке, в Анжелиной комнате не захотели общаться. Я стал изгоем. Но ненадолго.

ТОМАТНЫЙ СОК

ечером с работы пришла Анжелина мама, и мы сели ужинать. Папы у Анжелы не было, поэтому за столом я был единственным мужчиной. — Где ты взяла этого… гм-гм… крота? — спросила мама. Она была очень элегантная и котлету ела тоже очень элегантно. — Мне его подарили, — быстро сказала Анжела.

Это было неправдой. Меня никто никому не дарил, вы сами знаете. Кажется, мама ей тоже не поверила. Она подозрительно подвигала бровями и опять спросила: — Кто подарил? — Дима из параллельного класса. Мама опять подвигала бровями, видимо, вспоминая Диму. — А за что? — Просто так! Вернее, я ему домашку дала списать. — Анжела, тебе не стыдно? — спросила мама. — Давать списывать — значит, поощрять тунеядство. Завтра ты вернёшь крота этому Диме! — Но мама! — И потом, что ты вообще в нём нашла? — В Диме? — Да нет, в этом кроте. — Мамочка, ты пойми, это не крот! Это… это эклектика в чистом виде! Авторский стиль! Анжела очень хорошо знала свою маму — дизайнера интерьера и её слабые места. — А что, ты права! — просияла вдруг мама и внимательно на меня посмотрела. Она даже прищурилась, и я решил, что сейчас она меня съест, как котлету. — Пожалуй, я посажу его на диван в гостиной, и он будет там вместо подушки.

С этими словами мама отнесла меня в гостиную и усадила на диван. А ночью я пришёл обратно, в Анжелину комнату. Просто мне было одиноко и очень хотелось с кем‑нибудь поговорить. Но Анжела крепко спала, а куклы были заняты своими волосами, поэтому мне пришлось вернуться на диван. Там бы я и прожил всю свою оставшуюся жизнь — в безмолвии и одиночестве. Если бы однажды, а точнее, на следующий день на диван не пролил сок тот самый Дима, которому Анжела давала списать. Сок был томатный, а диван белый. Поэтому мама купила себе новый диван, а старый отвезла в комиссионный магазин. И меня с ним в придачу. Анжела была в это время в школе, поэтому я не знаю, как она отреагировала на моё исчезновение.

НА СТОЛЕ У НАПОЛЕОНА

комиссионном магазине мне жилось хорошо. Здесь было много старых вещей — все они были интересными собеседниками. Я познакомился с одним канделябром, он был родом из Франции. Вот это судьба, доложу я вам! Родился он ещё до Великой революции, детство провёл в Провансе, а юные годы — в Париже. Повидал на своём веку не одного короля, а однажды стоял на обеденном столе у самого императора Наполеона! А когда он вышел на пенсию, то отправился странствовать по белу свету. Не знаю, как он очутился в комиссионном магазине нашего города, — канделябр не любил об этом говорить. Здесь он был старожилом, его никто не хотел покупать. Ведь даже сам директор магазина не догадывался, что за редкая персона пылится у него на полке. А канделябр так мечтал, чтобы его купили! Иногда мне жаль, что люди не понимают язык вещей. Вернее, нас понимают лишь редкие люди.

ВЫКРОЙКА СШЕЙ СВОЕГО СОБСТВЕННОГО ЛОСКУТИКОВА!

ГОЛОВА (2 ДЕТАЛИ)

ТУЛОВИЩЕ (2 ДЕТАЛИ)

НОС

ЛЕВОЕ УХО (2 ДЕТАЛИ)

ПРАВОЕ УХО (2 ДЕТАЛИ)

ВЕРХНЯЯ ЛАПА (4 ДЕТАЛИ)

НИЖНЯЯ ЛАПА (4 ДЕТАЛИ)

ХВОСТ (2 ДЕТАЛИ)

УДК 821.161.1-93 ББК 8 4 (2РОС=РУС)1 Н64

Иллюстрации Натальи Смоловой Никольская, А. Н64 Невероятные приключения Лоскутикова / А. Никольская. — Москва: Клевер-Медиа-Групп, 2015. — 29, [3] с.: ил. — (Книжки-картинки) ISBN 978‑5‑91982‑564‑7 © Анна Никольская, 2015 © ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2015

Литературно-художественное издание Для чтения взрослыми детям А. НИКОЛЬСКАЯ Невероятные приключения Лоскутикова Издательство Clever Генеральный директор Александр Альперович Главный редактор Елена Измайлова Арт-директор Лилу Рами Ведущий редактор Мария Тонконогова Корректор Светлана Липовицкая ISBN 978‑5‑91982‑564‑7

ООО «Клевер-Медиа-Групп» 115054, г. Москва, ул. Пятницкая, д. 71/5, стр. 2 www.clever-media.ru clever-media-ru.livejournal.com facebook.com/cleverbook.org vk.com/clever_media_group @cleverbook Книги – наш хлѣбъ Наша миссия: «Мы создаём мир идей для счастья взрослых и детей».

Тираж 3000 экз.

В соответствии с Федеральным законом № 436 от 29 декабря 2010 г. маркируется знаком 0+