Классная тапочка by CLEVER

Е Й Ш МА Н

ОВ

КС Е Л А

Поэт, прозаик и драматург Алексей Николаевич Шманов родился в 1959 году в Липецке. После школы учился в Москве и Липецке, но в юности перебрался в Иркутск, который в конце концов стал его родным городом. Там он живёт и работает, вырастил двоих детей, опубликовал небольшую книжку стихов и вступил в Союз российских писателей. А в 2001 году в Иркутске вышел сборник рассказов о Ёжикове и Рожикове «Классная Тапочка», ставший лауреатом нескольких литературных премий, в том числе детского журнала «Сибирячок». Отношения автора со своими персонажами сложные. Часто он ведёт себя, как Ёжиков, иногда — как Рожиков, а время от времени и вовсе, как Какашкин. Ну а в Поросёнкину с Козочкиной, как он сам признаётся, автор влюблён с четвёртого класса… Кроме «Классной Тапочки» Алексей Шманов много чего ещё написал для детей и взрослых (под псевдонимом Алексей Шаманов), в рифму и без, весёлого и грустного… И Рожикова с Ёжиковым автор не забывал. За это время с ними произошло ещё немало забавных и поучительных историй. И теперь издательство «Клевер» знакомит своих читателей с приключениями весёлых друзей.

АЛЕКСЕЙ ШМАНОВ

РИСОВАЛА СВЕТЛАНА ШЕНДРИК

СОДЕРЖАНИЕ НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ЁЖИКОВЕ И РОЖИКОВЕ В ТЕНИ РАСКИДИСТОГО ФИКУСА ЗОНТИК

САПОГИ И КЕДЫ

КАКАШКИН

ПЕРВЫЙ УРОК ВЕЖЛИВОСТИ

ВТОРОЙ УРОК ВЕЖЛИВОСТИ

ТОТ АНЕКДОТ

САМОСВАЛ

ЛАМПА АЛАДДИНА

ДОМОВОЙ ТОЛЬКА

ПРЕВРАЩЕНИЯ ПО ГРИБЫ

36 40

ПОРОСЁНКИНА ИКОТА

42 47

ДОМАШНЕЕ СОЧИНЕНИЕ СОН РОЖИКОВА ЖАРА

50 58

КЛАССНАЯ ТАПОЧКА ПИСАТЕЛЬ ВОВКА ГИПНОЗ

63 69

НЕ ТОЛЬКО МЯЧ И СОЛНЦЕ

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ЁЖИКОВЕ И РОЖИКОВЕ

одной обыкновенной российской школе, в обыкновенном классе, скажем шестом «В», учатся совершенно необыкновенные мальчишки — Ёжиков и Рожиков. И истории с ними случаются тоже необыкновенные. Вы их ещё не знаете? Так познакомьтесь, не пожалеете! Все говорят: «Ёжиков — это голова!» Оно и правда, голова у него на загляденье — круглая и большая, как воздушный шарик в руках у Пятачка, только не синяя и не зелёная, а рыжая и лохматая. 6

Что ему ни зададут на дом, за пять минут всё сделает! И ведь всё равно ему, русский или математика, — решит что ни попадя! Он бы, может, и открытие какое совершил, да не задают на дом открытия. Но я вам обещаю, если зададут, обязательно откроет что‑нибудь полезное, и голыми руками даже! Уж такой он человек, этот Ёжиков! А ещё говорят: «Рожиков — это сила!» Оно и правда, сил у него хватает. На двоих хватает — и на себя, и на Ёжикова. Он бы, может, и подкову согнул, да ни одна пока не попалась на его пути. Но я вам обещаю, встретит Рожиков подкову — обязательно поймает и в дугу согнёт. Уж такой он человек, этот Рожиков! И ещё все говорят: «Ёжиков и Рожиков — не разлей вода!» Воду на них, конечно, никто не лил, разве что дождик. Это все так для красного словца говорят, а имеют в виду, что друзья они закадычные. «Интересно, при чём здесь кадык?» — подумал, услышав это, Ёжиков. «Для красоты, наверно», — подумал Рожиков. Так вот знайте, если увидите где Рожикова, значит, и Ёжиков неподалёку. А если повстречается вам Ёжиков, значит, и Рожиков тут же ошивается. Оно и правда: что есть одна голова круглая? Всего лишь ноль, и только. (Извините, но какой‑то «Только» всё время норовит прорваться в книгу. Ах, да это же домовой! И зовут его не Только, а просто-напросто Толька. Но рассказ о нём только впереди… Ну вот опять. Диверсант какой‑то… Что с ним поделать? Пусть остаётся, только ведёт себя поскромнее.) А что есть сила без ума? Грубость одна и нахальство. Поэтому никак Рожикову без Ёжикова нельзя, так же как и Ёжикову без Рожикова. В науке такая дружба симбиозом называется. Это когда обоим хорошо и никому не во вред. Но рассказал я о них уже достаточно. Пусть теперь сами поработают, а я отдохну пока, чайку с пряниками попью. 7

В ТЕНИ РАСКИДИСТОГО ФИКУСА

жиков с Рожиковым давным-давно знакомы были, в одном ведь классе учились, в одной школе, в одном городе и даже в одной стране! Вот только внимания друг на друга они особо не обращали. Встретятся случайно, скажем, после уроков. — Привет, Ёжиков! — прокричит, пробегая мимо, громкий Рожиков. — Привет, Рожиков, — тихо ответит Ёжиков, сморщившись, будто у него зуб болит. Не очень он любил шум, гам и прочие бесчинства. Кроме, может, праздничных салютов на Новый год или День города. По праздникам он не против, пусть шумят, а в будни зачем? Пустое занятие. А Рожиков, тот наоборот, всегда обожал шум, гам, да и бесчинства тоже. Сам‑то он не помнит, мама рассказывала, что он якобы с первого же дня после рождения погремушку схватил и давай ею греметь во все стороны! Может, мама и пошутила, не мог однодневный младенец так распоясаться, но у Рожикова уж точно вся родня не в меру громкая, и даже малолетний племянник Вовка, стоило ему только подрасти чуть‑чуть. И ещё Рожиков активный очень по жизни. Он в первом классе 1 сентября, всех растолкав, первым букет цветов своей первой учительнице вручил, а потом и на первую парту сел и с первого дня стал учителю подсказывать, как правильно уроки вести. Его даже хотели на выпускном задействовать, чтобы он, значит, выпускникам в белой рубашке бронзовым колокольчиком последний звонок прозвонил. Но передумали, взяли тихую девочку 8

с белыми бантиками, потому что испугались, вдруг Рожиков не угомонится и станет звенеть во время выступления директора или ещё кого‑нибудь. Его, кстати, и с первой парты скоро пересадили на третью к окну. Не захотели учителя, понимаешь, его подсказки слушать. Может, и зря… А Ёжиков, тот скромный был, и застенчивый очень, и вежливый выше всяких похвал. Он свой букет цветов 1 сентября самый последний вручил, причём не учителю, не директору, они уже все разошлись, а какому‑то постороннему старичку с палочкой, прохожему. Тот его поблагодарил сердечно, и пока Ёжиков вежливо выслушивал его воспоминания о детстве, отрочестве, юности, как он «в людях» был, какие университеты не закончил… Словом, когда Ёжиков ко второму уроку в класс пришёл, лучшие места в партере заняты оказались, и он на галёрку, на последнюю парту сел. Неплохое, кстати, местечко ему досталось, в тени большого, раскидистого фикуса. Растение это скорее даже дерево, ствол у основания толще ножки от шкафа был. Так вот, икебану эту учительница из дома принесла, потому что ей в потёмках жить надоело. Очень уж фикус солнце стал загораживать, а зимнего сада или оранжереи у неё почему‑то не было. И родственников, которые бы нефтью или газом торговали, тем более. Поэтому она фикус в кабинет принесла и любить его стала пуще прежнего. Листики его она каждый день после уроков влажной тряпочкой протирала и писать на них записки не разрешала. Даже такие традиционные и невинные, типа «Здесь был Вася». Надо заметить, Рожиков с первых недель в первые ученики выбился. А скромный Ёжиков вперёд не лез, в посредственных числился. В первом классе, вспомните, что самое-самое важное? Правильно, крючки и палочки красиво писать. У Рожикова почерк 9

прямо‑таки каллиграфический оказался. Смотрят учителя на его идеальные крючки с палочками, и душа у них радуется. А у Ёжикова, у того грязная мазня какая‑то выходила с кляксами. Он как курица лапой писал, может, и хуже. Кто сравнивал? Курицы в школу не ходят, разве только в детский сад, в живой уголок вместе с хомячками, рыбками и черепашкой какой‑нибудь. Короче, Рожиков пятёрки получал, и его хвалили, а Ёжиков — тройки, но его не очень ругали. «Он у вас несобранный какой‑то, неаккуратный, — говорили про него на родительском собрании, — но вы его не наказывайте, пожалуйста! Потому что он учится в меру своих средних способностей». Папа Ёжиков слушал, но не возражал, только хмыкал с сомнением. У него в первом классе, грешно сказать, у самого большие проблемы были с написанием крючков и палочек, и с кляксами тоже. А потом не стало проблем, ни больших, ни маленьких. Только иногда дисциплина прихрамывала. Но сыну он про это словом не обмолвился. И правильно сделал. Родители должны хорошие примеры подавать, а плохие — незачем. Плохому дети как‑то умудряются сами выучиться. Про всё про это Ёжиков не подозревал даже. Сидел себе под фикусом, получал «трояки» за крючки и палочки, потом за буквы и цифры. А чуть позже за правильнописание с арифметикой, за склонения с вычитаниями четвёрки да пятёрки стал получать. Так‑то вот без шума и пыли он в первые ученики и вышел. И во втором классе, и в третьем он задачки щёлкал, как сказочная белочка — чистый изумруд, а не ученик начальной школы! И вдруг в четвёртом классе — конец света, у Ёжикова за контрольную по математике — пара! К доске вызывают — пять, следующая самостоятельная — снова двойка. Что за нездоровая мистика в российской школе? Непорядок! 10

Вызвали родителей, собрали педсовет, из министерства образования приехал взволнованный представитель. Губернатор узнал, напугался, хотел чрезвычайное положение ввести, еле его отговорили. Рано, мол, панику сеять среди мирного населения, разобраться, мол, надо. Разобрались. Выяснилось, что, пока Ёжиков в тени раскидистого фикуса задачки щёлкал, у него зрение портилось. Оказалось, что с математическим складом его ума ничегошечки не сделалось, а просто он не видел с последней парты, что на доске написано. А сказать, значит, постеснялся. И педсовет постановил: 1. Переселить коварный фикус в учительскую. 2. Пересадить Ёжикова не дальше третьего ряда. 3. Обязать родителей невинно пострадавшего от происков фикуса отвести его к окулисту на предмет проверки зрения. 4. Учительнице математики начальных классов объявить выговор с занесением. 5. Директору школы объявить благодарность и премию (так у нас повсеместно принято, не знаю уж почему…). А ещё без всяких постановлений подходит Рожиков к Ёжикову и протягивает театральный бинокль в коричневом футляре, славный такой. — Это мне? — удивляется Ёжиков. — Пользуйся, — улыбается Рожиков. На следующий день они уже за одной партой сидели в третьем ряду у окна. А очкариком Ёжикова никто никогда не дразнил. Во-первых, потому, что он контактные линзы стал носить, а во‑вторых, настоящий друг у него появился, не разлей вода. Пусть бы кто‑нибудь только попробовал. Желающие, впрочем, были…

ЗОНТИК

ёл дождь. И Рожиков с Ёжиковым шли по мокрому тротуару. И дождик был почему‑то мокрый. Промок, наверно, под дождём. А Рожиков не промок. У него зонтик был. Зато у Ёжикова с тротуаром зонтиков не было, и они так промокли, что хоть выжимай и на ветру суши. Но и ветер был мокрый. Его бы тоже на ветру высушить, да вряд ли он бы высох, потому как дождь шёл. Вот и шли они: Ёжиков просто так, а Рожиков под зонтиком. И обидно стало Ёжикову: почему Рожиков под зонтом, а он, Ёжиков, в мокрых штанах по лужам шлёпает? Подумал он и говорит: — Если ты друг мне, Рожиков, дай зонт. А Рожиков как на духу ему и отвечает: — Хоть, Ёжиков, ты мне друг, а зонтика не дам. Самому нужен.

И дальше идёт весь вызывающе сухой. И тут обиделся Ёжиков всерьёз. Раньше‑то он вроде в шутку обижался, потому что не такой мокрый был. А тут всерьёз обиделся и говорит: — Я думал, Рожиков, ты друг, а ты так... Не договорил он, только головой скорбно покачал.

А Рожиков почему‑то заволновался, даже зонтик опустил. Не мог он спокойно смотреть, как Ёжиков «а ты так» говорит и скорбно качает головой. И вышел тут настоящий крик души у Рожикова: — Что же ты, — говорит, — хочешь, чтобы я зонтик отдал, а сам под дождём портился? Призадумался Ёжиков. Вроде и так не по‑честному выходит. А потом придумал: — Давай, — говорит, — ты под зонтом вон до того столба пройдёшь, а потом я под зонтом до следующего. Так по‑честному будет. Согласился Рожиков, ведь негоже друга на зонтик менять. Так и шли они: то Рожиков под зонтом, Ёжиков под дождём, то Рожиков под дождём, Ёжиков под зонтом. Потому что друзья!

САПОГИ И КЕДЫ

ли раз Ёжиков с Рожиковым по улице. Не по делу шли, а просто так, по улице. Потому что к делу они серьёзно относились и не ходили они по нему ногами. Тем более и ноги были мокрые, потому что снег шёл и таял. Он не с ними шёл. Он сам по себе шёл. Они его вообще в этом году первый раз видели. Да и не такие люди Рожиков с Ёжиковым, чтобы первого встречного с собой звать. Словом, шли Рожиков с Ёжиковым по улице, а снег шёл сам по себе. И таял снег, и вся улица лужами покрылась, потому что снег сильный шёл. Ну, может, не такой сильный, как Рожиков, но Ёжикова точно сильней. Так и шли они. А Ёжиков подумал и говорит (он вообще сначала думает, а потом говорит, это у Рожикова когда как получается, а Ёжиков — нет, Ёжиков сперва думает). Так вот он и говорит: — Слушай, Рожиков, мы вроде с тобой гулять‑то по улице пошли, а теперь по лужам идём. Что‑то вроде не так. — Что же, — говорит Рожиков, — не так? Кабы мы по делу шли, тогда б другое дело, а так что по улице, что по лужам, мне всё равно. — Это тебе всё равно, — говорит Ёжиков, — потому что ты в сапогах и у тебя ноги сухие. А я в кедах, у меня ноги мокрые, и мне не всё равно, по улице или по лужам шлёпать. А Рожиков Ёжикову был друг, а не портянка, поэтому он сказал: — Возьми, Ёжиков, мои сапоги! А Ёжиков Рожикову тоже другом был, поэтому ответил: — Давай! 15

Сели они на лавку, стали разуваться, и тут Ёжиков говорит: — А ведь не по‑честному получается: я, как буржуй, в твоих сапогах, а ты в моих кедах мокнуть будешь. Он вообще справедливый был, этот Ёжиков. А всё потому, что много книжек прочёл и родителей слушался. А Рожиков не такой. Он книжек мало читал и родителей не очень слушался. Он хотел, когда вырастет, разбойником стать. Но Ёжиков на него повлиял положительно, и он передумал. — Нет, — говорит Рожиков, — всё будет по‑честному. У меня в твоих кедах ноги быстро промокнут, а у тебя ноги и так сырые. — Да, — соглашается Ёжиков, — вроде всё правильно, да мокро. И призадумался. И придумал ведь, вот голова! — Давай, — говорит, — я тебе один кед с мокрым носком дам, а ты мне один сапог с сухим. Получится тоже по‑честному, но не так мокро. Обрадовался Рожиков и подумал: «Ну и умный же мне друг достался!» Но вслух только сказал: — Давай! Так и пошли они по лужам полусухие. У Рожикова левая нога в кеде, правая в сапоге. У Ёжикова левая в сапоге, правая в кеде. А снег шёл, шёл, а потом свернул в переулок и прошёл сам по себе. Но Ёжиков с Рожиковым за ним не пошли. Не такие они люди, чтоб за первым встречным идти.

КАКАШКИН

класс, где учились Рожиков с Ёжиковым, однажды привели новенького. Правда, не такой уж он был и новенький. Скорее, старенький. Он уже два раза на второй год оставался. Да и фамилия у него была какая‑то некрасивая — Какашкин. И вот не понравился этому новенькому Какашкину Ёжиков. Рожиков‑то ему понравился, потому что спортом занимался и сильным был. А Ёжиков не понравился. У него голова большая, а мускулы маленькие... А может, Какашкину, наоборот, Ёжиков понравился, а Рожиков нет. Потому что Какашкин на перемене к Рожикову и не подходил, а всё бежал к Ёжикову. И мял его, и толкал, и подзатыльники давал. Очень тот ему понравился. Может, он ему раньше и во сне снился. Спит Какашкин и думает: «Очень бы хорошо Ёжикова встретить. И бить его, и толкать, и подзатыльники давать. Ах, какой хороший этот Ёжиков!» Так он, наверное, во сне думал. И тут сбылась его мечта — встретил он Ёжикова. Но недолго Какашкин радовался — всего только две перемены. Потому что у Ёжикова друг был — Рожиков. И стал он с ним на переменах ходить. А при Рожикове Какашкин Ёжикова не трогал. Не хотел, видно, с Рожиковым связываться. Если бы Какашкин не два, а три раза на второй год остался, он бы никого не боялся, а так побаивался кой-кого. Но Рожиков хоть и сильный был, но не такой, как Какашкин. Потому что он ни разу на второй год не оставался. Вот если б хоть раз остался, он бы точно Какашкина отлупил. Но он не оставался, поэтому с ним не связывался. Ну его, этого Какашкина. 17

Так и ходили Ёжиков с Рожиковым на переменах. А Какашкин не отставал, шёл следом и думал: «Вот уйдёт Рожиков, отлуплю я этого Ёжикова!» Так он думал и поэтому не отставал. Очень ему хотелось Ёжикова отлупить. Но Рожиков не уходил. Надоело ему с одним Ёжиковым всюду шляться, но не мог он его на поругание бросить. Помнил, как тот с ним мокрыми носками делился и влиял положительно. Так и ходили они втроём день, ходили другой, две недели ходили. А потом Рожикову очень уж это надоело, и он заболел. Приходит Ёжиков в класс и видит картину: Рожикова нет, а этот Какашкин, злодей, вот он, на месте. И уже радуется, что сейчас он Ёжикова отлупит. Но тут звонок прозвенел и спас Ёжикова от поругания. Сидит Ёжиков и думает, как ему от Какашкина спастись. А в это время учитель перекличку делает. Доходит очередь до буквы «Ё», он и говорит: — Ёжиков! А Ёжиков отвечает: — Нет его. Он заболел. Учитель подумал, что это он так шутит, и пошёл дальше перекличку делать. А как дошёл до «Р», остановился и говорит: — Рожиков! А Ёжиков отвечает: — Здесь! Учитель удивился, а потом снова подумал: «Может, он так шутит. Кто его, этого Ёжикова, разберёт?» А Какашкин, злодей, сидит на своей последней парте и тоже думает. А подумать‑то есть над чем! Если это Ёжиков на третьей парте у окна, то надо его отлупить хорошенько. Ну а если это Рожиков, тогда ну его, лучше не связываться. По виду вроде и Ёжиков — и голова большая, и мускулы маленькие, а по журналу выходит Рожиков. Не мог же учитель не заметить. 18

Так и просидел Какашкин в задумчивости весь урок, а потом и всю перемену. А потом ещё урок и ещё перемену. Словом, пока все уроки не кончились. Он, может, и всю ночь бы просидел, но дежурные его вместе с партой перевернули, когда стали полы мыть. Он, когда его перевернули, головой стукнулся и придумал: «Ну его, этого Ёжикова!» Вот что он придумал. Он с тех пор вообще поумнел и даже в библиотеку записался. Так что не такой уж конченый человек этот Какашкин, как некоторые думают. Кстати, с Ёжиковым Какашкин потом подружился. Ну, и с Рожиковым, и с остальными тоже.

ПЕРВЫЙ УРОК ВЕЖЛИВОСТИ

ашёл раз Ёжиков к Рожикову домой и прямо с порога говорит: — Всё, Рожиков, сил моих больше нет грубости твои терпеть! Или, — говорит, — становись вежливым, или заводи себе другого друга! — Ценю я тебя, Ёжиков, — говорит Рожиков, — особенно на контрольных по математике. Не найти мне такого друга, чтоб смог за один урок два варианта правильно решить. А потому, — говорит, — как скажешь, так и будет! Скажешь стать вежливым — стану! Скажешь в лоб кому дать — рука не дрогнет! И показал Рожиков кулаки свои пудовые. Отлегло от сердца у Ёжикова, потому как видит — друг у него верный, и кулаки у него железные. — Не надо, — говорит, — в лоб. Пока некому. Вот станешь вежливым, потом можно и в лоб. Но только вежливо. — Само собой, — говорит Рожиков. — Когда начнём? — Чего тянуть‑то, — говорит Ёжиков, — прямо сейчас. Первым делом запомни, Рожиков, кто бы тебе что ни сказал, отвечай «спасибо», «будьте так добры, передайте горчицу» и, само собой, «пожалуйста». — Ну, это мне раз плюнуть, — говорит Рожиков. — Да, чуть не забыл, — говорит Ёжиков, — плевать в общественном месте — невежливо. — Какое же это общественное место? — удивляется Рожиков. — Мы же с тобой не в туалете, а у меня дома. — Дома тоже плевать нельзя, — говорит Ёжиков, — тем более у себя. — Ладно, — говорит Рожиков. — У себя дома плевать я больше не буду. 20

— И не плюй, — говорит Ёжиков. — Пожалуйста. — И не буду, — говорит Рожиков. — Спасибо. — Молодец, — говорит Ёжиков, — на глазах растёшь. Но это ещё не всё. В народе говорят: не тот вежлив, кто не разобьёт тарелку, а тот, кто не заметит, как это сделает другой. — Погоди, — говорит Рожиков, — дай разобраться... Значит, не тот, кто... а тот, кто не... Надо же. Никогда бы не подумал. Кстати, — говорит, — ты есть не хочешь?.. Пожалуйста. — Не откажусь, — говорит Ёжиков. — Спасибо. — Пожалуйста, — отвечает Рожиков и ведёт друга на кухню. Сели за стол. Едят. Тут Рожиков вспомнил, видно, урок и говорит: — Будьте так добры, передайте горчицу. — Молодец, — говорит Ёжиков, — на лету схватываешь! — И бросил ему солонку. Схватил её Рожиков на лету, рассмотрел со всех сторон, даже на язык попробовал — соль она и в Африке соль. Обиделся тут 21