Я знаю, что я ничего не знаю
№ 6 (18) | июнь 2013
исторический журнал для всех
Гении войны
Нильс Бор в своей лаборатории. 1940-е годы
Визит к Нильсу Бору Ольга Эдельман
В уютной, респектабельной Дании эта история до сих пор считается совершенно скандальной. Рассекреченный в 90-х документ подтвердил, что великий физик Нильс Бор встречался с агентами советской разведки.
х
ранится этот документ в Государственном архиве Российской Федерации в делах, именуемых «Особая папка Сталина». В Секретариате НКВД/МВД СССР в эти дела подшивали копии докладных записок, направленных Сталину. Документ — без даты, но с грифом «Совершенно секретно» — подготов-
30
лен в конце ноября 1945 года главой отдела «С» НКВД Павлом Судоплатовым и подписан наркомом внутренних дел Лаврентием Берией: «Известный физик профессор Нильс Бор, имевший отношение к работам по созданию атомной бомбы, вернулся из США в Данию и приступил к работе в своем институте Теоретической физики в Копенгагене.
Нильс Бор известен как прогрессивно настроенный ученый и убежденный сторонник международного обмена научными достижениями. Исходя из этого нами была послана в Данию (под видом розыска увезенного немцами оборудования советских научных учреждений) группа работников для установления контакта с Нильсом Бором и получения
дилетант №6 (18)
от него информации по проблеме атомной бомбы. Посланные товарищи: полковник Василевский, кандидат физико-математических наук Терлецкий и переводчик инженер Арутюнов, найдя соответствующие подходы, связались с Бором и организовали с ним две встречи.
миком Курчатовым, — прилагаются» (орфография источника. — Ред.). Курчатов оценил итоги бесед с Бором в весьма лапидарной записке: «Бор дал категорический ответ на вопрос о применяемых в США методах получения урана-235», а также «сделал важное замечание, касающееся эффективности использования урана в атомной бомбе». За фразой о том, что Нильс Бор вернулся из США в Данию, кроется череда бурных и драматических событий. Война застала Нильса Бора в родном Копенгагене. С началом немецкой оккупации он некоторое время продолжал работать в своем институте. В сентябре 1943 года Бор вместе с сыном Оге бежал из Дании накануне запланированной нацистами операции по депортации датских евреев. Бегство готовили агенты Сопротивления и британской разведки. Бора на лодке переправили в Швецию, а оттуда вывезли на английском бомбардировщике. В Англии он включился в работы над атомной бомбой, некоторое время провел в Америке, участвуя в Манхэттенском проекте. В Данию вернулся 25 августа 1945 года, а еще 11 августа в газете «Таймс» объявил во всеуслышание свою позицию: атомная бомба не может быть монопольным секретом одной державы, только
Понимал ли Нильс Бор, с кем в реальности имеет дело? Встречи состоялись 14 и 16 ноября с. г. под предлогом посещения советским ученым т. Терлецким Института теоретической физики. <...> В процессе бесед Бору был задан ряд вопросов, заранее подготовленных в Москве академиком Курчатовым и другими научными работниками, занимающимися атомной проблемой. Перечень вопросов, ответы на них Бора, а также оценка этих ответов, данная акаде-
июнь 2013
свободный доступ к научной информации может служить гарантией от ядерной катастрофы. Для лидеров США и Великобритании позиция Бора не была новостью. В 1944 году он встречался и с Рузвельтом, и с Черчиллем, говорил каждому из них, что сохранить секрет атомной бомбы невозможно, гораздо лучше сделать информацию открытой и озаботиться системой международной безопасности и контроля. Оба лидера, как нетрудно догадаться, были с ним совершенно не согласны. После статьи в «Таймс» на встрече Рузвельта с Черчиллем 18 сентября 1945 года речь шла среди прочего и о Боре, о расследовании его деятельности и предотвращении любой утечки информации
31
гении Гении войны
Павел Судоплатов. Конец 1940-х годов
от него, «особенно к русским». А в середине ноября в Копенгаген явился молодой советский физик Терлецкий. Понимал ли Нильс Бор, с кем в реальности имеет дело? Несомненно. У него уже был некоторый опыт: как только правительства воюющих стран поняли, что именно атомная физика сулит создание нового сверхоружия, разведки ринулись на охоту за головой крупнейшего теоретика в этой области. Работу над немецкой атомной бомбой возглавил ученик Бора Вернер Гейзенберг. Осенью 1941 года он нанес визит учителю. Между ними состоялся разговор, истинный смысл которого до сих пор вызывает споры. Впоследствии Гейзенберг рассказывал, что сделал осторожный намек, которого Бор не понял; однако Бор утверждал, что понял Гейзенберга отлично: «Он предлагал мне сотрудничать с нацистами». Говорили они намеками, ибо обоим было чего опасаться. Гейзенберг — под колпаком немецких спецслужб как носитель архиважных секретов; Бор — на подозрении у оккупационных властей. Роль Гейзенберга по большому счету вообще остается непроясненной, ведь бомбу для фюрера он так и не сделал. Не смог или намеренно не торопился? И в тот осенний день он вербовал Бора — или сделал аккуратный намек
32
в надежде на вероятные контакты учителя с британской разведкой, то есть устроил утечку информации? В январе 1943 года английский физик Джеймс Чедвик по каналам Сопротивления передал Бору письмо с приглашением перебраться в Англию и присоединиться к работе над «одной специальной проблемой». Бор тогда отказался. Наконец, русские. Вскоре после бегства Бора в Англию ему передали письмо от знакомого с ним лично Петра Капицы, предлагавшего убежище и работу в СССР. С другой стороны, как уверял в своих мемуарах Судоплатов, Бор, еще находясь в Швеции по пути в Англию, нашел возможность сообщить советским ученым, в частности Капице, о разговоре с Гейзенбергом и о том, что в Германии ведется работа над атомной бомбой. Позднее в Лондоне в советском посольстве Бор встречался с резидентом НКВД Анатолием Горским, видным разведчиком, уже тогда занятым атомным шпионажем, однако Бор уклонился от обсуждения этой темы. После бомбардировки Хиросимы создание советской атомной бомбы стало задачей чрезвычайно спешной. 20 августа 1945 года для
руководства атомным проектом был учрежден Спецкомитет при Государственном комитете обороны, во главе его стоял Берия, членами были профильные наркомы, из ученых — Игорь Курчатов и Петр Капица. Месяцем позже был образован Отдел «С» НКВД
Петр Капица. 1940-е годы
«А как же задание?» «Наконец мы вернулись в кабинет Бора и опять оказались вчетвером. Oгe Бор никуда не уходил, и ни о каком уединении с Нильсом Бором не было и намека. Наш визит явно кончался. А как же задание? Ведь для этого и была предпринята вся эта поездка в Копенгаген. И я решил задать Бору вопросы по вопроснику в присутствии Oгe Бора. Вопросы эти я представил как якобы интересующие Капицу, и что он просил меня их задать. Бор спокойно отвечал на них, но ответы были очень общие: каждый раз он ссылался на то, что в Лос-Аламосе он не был ознакомлен с деталями проекта, а в лабораториях восточной части США вообще не бывал <…> Впоследствии, в Москве, Судоплатов назвал эту встречу «допросом», который мы устроили Бору. Но как же еще можно было выполнить неукоснительный наказ: обязательно задать вопросы по вопроснику?» Из воспоминаний Якова Терлецкого, опубликованных журналом «ВИЕТ» в 1994 году (подробнее см. http://www.ihst.ru/projects/sohist/papers/viet/1994/2/18—44.pdf)
дилетант №6 (18)
СССР, специализировавшийся на атомном шпионаже, во главе с генерал-лейтенантом НКВД Судоплатовым, специалистом по разведывательной и диверсионной работе, разведчиком-нелегалом, организатором убийства Троцкого. Отправившиеся к Нильсу Бору физик Терлецкий и полковник Василевский являлись штатными сотрудниками Отдела «С». Заместитель Судоплатова Лев Василевский был под стать своему начальнику. За плечами у него война в Испании, где он командовал разведывательным отделом НКВД СССР, в 1939–1941 годах был резидентом в оккупированном Париже, в 1943 году — в Мексике (тут речь шла уже об атомном шпионаже в США — через агентурную сеть из Мексики, благо Лос-Аламос от границы недалеко). Судоплатов и Василевский были опытными разведчиками, но они не разбирались в физике. Для изучения добытых материалов требовался специалист. Поэтому в Отдел «С» взяли Якова Терлецкого, всего за месяц до командировки в Копенгаген. Почему к Бору послали его, а не одного из работавших над бомбой ученых-атомщиков? Как сказал Берия, неизвестно, кто у кого больше выведает, а Терлецкий был тем хорош, что не знал ничего существенного. Перед отъездом Игорь Курчатов, Юлий Харитон, Исаак Кикоин несколько часов читали ему лекции по атомной проблеме. Снабдили его списком вопросов, которые нужно было задать Бору. Терлецкий не владел разговорным английским, поэтому потребовался еще и переводчик Арутюнов. Ехали через Финляндию и Швецию. По дороге Василевский замечал слежку, некоторых агентов иностранных разведок он знал в лицо. В институт к Бору отправились Терлецкий с Арутюновым, Василевский остался в машине на улице. Бор провел гостей по институту, показал лаборатории, ответил на их заготовленные вопросы. Договорить не успели, и Бор пригласил прийти еще раз, через день. Рядом с ним постоянно находился сын Оге:
июнь 2013
ученый явно хотел иметь свидетеля. А после отъезда советских визитеров Бор сообщил о встрече представителю британской разведки. Но, по всей видимости, кое о чем умолчал. То есть, очевидно, Бор рассчитал, что англичане, скорее всего, выследили факт встречи, но не стал им говорить, что сообщил русским секретные сведения. Курчатов узнал от Бора главное: что действительно двигается по тому же пути, что и американцы.
Нильс Бор (справа) и его сын Оге в теоретическом кабинете физического факультета МГУ. Москва, 8 мая 1961 года
занятиям, много лет он возглавлял кафедру физики Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Павел Судоплатов был арестован после падения Берии, пятнадцать лет провел в заключении, но прожил долгую жизнь и после перестройки опубликовал воспоминания. Лев Василевский был «вычищен» из органов еще раньше, в 1948 году, тоже пострадал после «дела Берии», но не столь сильно, отделался исключением из партии, лишением чинов и наград. А оставшись не у дел и без средств к существованию, вместе с другим таким же лишенцем Анатолием Горским — тем самым бывшим резидентом в Англии, — перевел на русский язык роман Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада». Эти люди коечто понимали в авантюрном жанре.
По дороге Василевский замечал слежку, некоторых агентов он знал в лицо Остается сказать несколько слов о дальнейшей судьбе участников этого эпизода. На репутации Нильса Бора он никак не сказался. Петр Капица вскоре написал свое знаменитое письмо с критикой Берии, был отстранен от атомного проекта и несколько лет провел в ссылке на подмосковной даче. Якову Терлецкому в начале 50-х годов удалось уйти из Отдела «С» и вернуться к научным
33