№ 12 (24) | декабрь 2013
Я знаю, что я ничего не знаю
исторический журнал для всех
1941 Бизнес
под оккупацией От Снегурочки до Гагарина
Когда власти
нужны герои
Раскол.
Каждому — по вере
война
«Деловой климат» оккупации Борис Ковалев
В своей оккупационной политике на территории России нацисты пытались опереться не только на штыки, но и на стремление заработать.
22
августа 1932 года было принято постановление ЦИК и СНК СССР «О борьбе со спекуляцией». За любое проявление личной инициативы предусматривалось уголовное преследование. Причем если Уголовный кодекс 1926 года, принятый в годы НЭПа, трактовал спекуляцию как «злостное повышение цен на товары путем скупки, сокрытия или
декабрь 2013
Подросток чистит сапоги немецкому солдату на оккупированной железнодорожной станции в СССР. 1943 год
невыпуска таковых на рынок», то в законе 1932 года, с переходом к административно-распределительной экономике, спекуляция стала пониматься как «скупка и перепродажа
товаров с целью извлечения прибыли». Готовясь к войне, пропагандисты нацистской Германии намеревались обратить себе на пользу запрет, наложенный в СССР на легальное ведение частного бизнеса. Они отлично понимали, что для относительно полного использования экономического потенциала оккупированных районов нужно добиться хотя бы минимальной поддержки со стороны местного населения. Оккупационные власти, ликвидировав все артели и союзы кустарей, существовавшие в советское время, провозгласили восстановление частных кустарных предприятий. Те, кто не получил права на собственное дело, могли объединиться в артели или товарищества — с разрешения оккупационных властей. Вступление евреев в артели было запрещено. Перед кустарной промышленностью была поставлена задача выполнять для воинских частей ремонт обуви и обмундирования, изготавливать различный военно-хозяйственный инвентарь. Помимо военных заказов, кустари должны были снабжать местный рынок товарами широкого потребления, используя местное
51
война
сырье и остатки военных материалов, иногда выделяемых германскими властями. Обычно они это делали по настоятельным просьбам нацистских пропагандистских служб и некоторых представителей оккупационной администрации. Таким образом оккупанты предполагали хотя бы отчасти удовлетворить спрос крестьян на предметы повседневного обихода, повысить покупательную способность денег и стимулировать добровольную продажу русскими крестьянами сельскохозяйственных продуктов. В первые недели и месяцы оккупации многие предприятия были проданы или переданы городскими управами в частные руки. Так, всего за месяц с небольшим (с 3 сентября до 11 октября 1941 года) городской управой города Старая Русса были проданы частным лицам 36 городских строений, имеющих производственное значение, на общую сумму 18 400 рублей. Строения продавались в большинстве случаев без осмотра и, соответственно, по весьма приблизительной оценке ряда работников управы. В результате родственница председателя городской управы госпожа Аксенова стала владелицей электростанции со всем оборудованием, а господин Васильев (старый приятель
52
Жители оккупированной части Сталинграда готовят себе пищу. Октябрь 1942 года
градоначальника) получил во владение гончарный завод. Немцами была создана следственная комиссия, которая проверила правильность оценки 25 строений, после чего была установлена их действительная стоимость по техническим нормам и ценникам 1932–1940 годов. При этом оказалось, что действительная стоимость этих объектов исчислялась в сумме 75 400 рублей.
По представлению полиции были признаны подлежащими аннулированию шесть сделок, 21 сделка оставлена в силе как неподдающаяся проверке из-за уничтожения объектов, по семи сделкам предлагалось потребовать доплату от покупателей по действительной стоимости незаконно приобретенных новыми русскими предпринимателями объектов. Заключение по этому делу было следующим: «Учитывая сложную обстановку военного времени, при которой протекала работа управы в первые месяцы после реорганизации, и принимая во внимание объяснение вышеперечисленных работников о том, что они руководствовались стремлением предотвратить расхищение построек населением, полагаю нецелесообразным применять суровые меры взыскания. Оставляю данный вопрос на рассмотрение начальника округа. Вместе с тем нахожу, что, во всяком случае, материальный ущерб должен быть возмещен лицами, причинившими вред интересам города». На территории России, подконтрольной гитлеровцам, имели официальное хождение как бывшие советские рубли, так и новые оккупационные марки. Новые деньги считались более надежными и престижными. В коллаборационистской газете «Новый путь» по этому поводу была опубликована статья «Чего хотела „левая нога“ торговца Петрова»: «Для русского госпиталя у него купили три килограмма каустической соли. Плату хозяин потребовал только немецкими деньгами, и врачам буквально по пфеннигам пришлось собирать нужные марки. Во второй раз госпиталю понадобились 29 килограммов той же соли. Но на этот раз у врачей не оказалось ни одного пфеннига. Маленький хозяин был неумолим: — Никаких червонцев, хочу только марки! Здесь будут опущены взывания к совести, морали, долгу русского человека по отношению к народу. Напрасно! Врачи ушли ни с чем.
Новые деньги считались более надежными и престижными Следствие установило случаи прямого злоупотребления со стороны должностных лиц, участвующих в совершении сделок. Все это стало возможным при активном участии городского головы Быкова, его заместителя Чурилова и завотделом снабжения Жуковского. Новоявленными капиталистами стали в большинстве случаев их родственники или друзья.
дилетант №12 (24)
Немецкие солдаты в Харькове. 1942 год
А когда появился представитель охраны и напомнил, что такое ведение торговли противоречит правилам, Петров спокойно уверял, что никаких, собственно, противоречий нет, а поскольку советская система (в том числе денежная) неавторитетна у населения — прошу марки. В заключение эта беседа так разволновала марколюба, что он нанес ряд оскорблений в адрес охраны». Петрова наказали. Решительным почерком, синим карандашом, на последней странице этого дела значится резолюция: «За наруше-
декабрь 2013
ние правил торговли Петрова М. Д. оштрафовать на 1000 рублей». Известно, что немцы — большие поклонники порядка. И многие наши соотечественники пытались открыть свой бизнес честным и легальным путем: получали патенты, разрешение властей на занятие той или иной формой деятельности. В Смоленской газете периода оккупации «Новый путь» был опубликован материал весьма известного до войны советского писателя Родиона Акульшина (псевдоним Березов) «Первый патент». Становление русского бизнеса в условиях оккупации описывалось следующим образом: «Еще дымились развалины разрушенных зданий, орудийная канонада не смолкала в окрестностях города, притаившиеся жиды-поджигатели уничтожали один дом за другим, и разбежавшиеся жители, наблюдая издали за своим городом, боялись возвращаться на пепелище… Не было ни продовольственных магазинов, ни рынка. Голодные детишки толпились возле походных немецких кухонь, гремя пустыми котелками. Городское самоуправление только что создалось. Чем оно может помочь обездоленным жителям? В его распоряжении — ни запасов продовольствия, ни транспорта, ни гроша денег. Дмитрий Петрович Новиков идет в городское управление и дает первую заявку на открытие овощного магазина. Его инициативу горячо приветствуют все члены городской управы, хотя и выражают сомнение в благоприятных результатах благородного начинания… Новикову выдают патент № 1… Первую вывеску на ларьке у Молоховской площади «Торговля овощами Д. Новикова» все созерцали
как вестницу возрождающейся жизни… До поздней осени снабжал Д. П. Новиков овощами жителей Смоленска… Пожелаем этому деятелю на поприще восстановления жизни больших успехов на благо возрождающейся родины». Про первые успехи «ударников капиталистического труда» радостно рапортовала коллаборационистская пресса. Но нацистский национал-социализм никак не планировал обогащения славянских унтерменшей. И если маленькие частные магазинчики могли еще как-то существовать, не привлекая интереса со стороны германских властей, то более успешные бизнес-проекты ждала более печальная судьба. В Старой Руссе и Пскове, Великих Луках и Смоленске ситуация развивалась совершенно одинаково: после того как на предприятиях начинался успешный производственный процесс, все они быстро оказывались под полным немецким контролем. Всех русских рабочих с хлебокомбината уволили и заменили их на немецких солдат, которые стали снабжать хле-
Агитационный плакат времен оккупации
53
война
Отправка советских женщин на принудительные работы в Германию. Весна 1943 года
бом исключительно вермахт. Табачная фабрика, имевшая значительный запас сырья, оставшегося с довоенного времени, также стала использоваться для нужд германской армии. Ресторан получил вывеску с надписью: «Только для немцев». В этих условиях новоявленным хозяевам было объявлено, что «частная собственность, безусловно, незыблема... Но русские предприниматели смогут полностью воспользоваться плодами своих трудов только после победы над большевизмом». По мнению нацистов, русскому населению после «25 лет большевистско-жидовского рабства» необходимо было подучиться правильному ведению бизнеса. Также приветствовалось изучение «основного мирового языка» т. е. немецкого. Понятно, что в этих условиях наличие «опыта работы в Европе» являлось просто необходимым. Первых остарбайтеров заманивали не только обещаниями открыть свое дело «после оказания своим трудом помощи Великой Германии
54
в ее борьбе с жидо-большевизмом». Кого-то привлекала возможность посмотреть «заграницу», кто-то метил в студенты «престижного немецкого университета». Но очень быстро на оккупированной территории нашей страны стала известна правда, что на самом деле
скудное питание, одежду и предметы первой необходимости. Обычно зарплату остарбайтеры получали специально отпечатанными бумажными деньгами в форме марок, похожих на почтовые. На них можно было приобрести только ограниченное количество и ассортимент товаров и только в специальных магазинах при лагерях. Для привлечения рабочей силы из СССР добровольно записавшимся обещали заботиться об остающихся семьях, обеспечить питание по существующим в Германии нормам, отдельную комнату, медицинское и культурное обслуживание. Орловская газета «Речь» поместила 9 сентября 1942 года объявление о том, что семьям рабочих, уехавших в Германию, будет выдаваться пенсия и талоны на получение три раза в месяц молока, а сами рабочие получат «на посошок» пол-литра спиртного.
Рабочие из Советского Союза жили в тяжелейших условиях ждет «восточных рабочих»: тяжелый подневольный труд на предприятиях Третьего рейха. Рабочие из Советского Союза жили в тяжелейших условиях. Их работа оплачивалась по ставкам втрое меньшим, чем для немецких рабочих. Эта сумма была рассчитана таким образом, чтобы ее хватало только на
дилетант №12 (24)
Практически все газеты, издаваемые немцами в оккупированных областях, публиковали письма, якобы написанные находящимися в Германии рабочими, которые призывали своих земляков следовать их примеру и ехать в Германию. Как утверждалось, эти письма якобы предоставлялись в редакции родственниками счастливцев, увидевших «истинную цивилизацию». Оккупационная пресса описывала светлое будущее людей, оказавшихся в Германии: «Как не радоваться всем нам, когда из попугайской клетки, где нужно было без конца повторять благодарность Сталину за «счастливое детство», наша молодежь вылетает на простор многовековой европейской культуры... Но мы верим также, что, полюбив Германию, вы не забудете о своей родине. Родина будет терпеливо ждать вас. Всех, кто сейчас проходит школу жизни в Германии, родина встретит с распростертыми объятиями». Однако до населения доходили известия о непосильном труде, голоде и издевательствах, которым подвергались советские люди в Германии. Вот что говорилось в одном из немецких отчетов о секретной перлюстрации:
«письмо остарбайтера» Агитка, опубликованная в коллаборационистской прессе: Родимый брат, всем мой привет. Я, наконец, увидел свет. Германия — прекрасный край. Бросай нужду и приезжай. Всем русским здесь большой почет. Вот, брат, страна, вот, брат, народ… Живу в семье, доволен всем, Тружусь, как все, и сытно ем. В досуг хожу в театр, в кино, И пиво пью, порой вино. Проходит жизнь как дивный сон. Мать не забудь, ей мой поклон Ты передай, любезный брат. В хозяйстве вам помочь я рад. Деньжонки есть… Прощай пока, Я жду тебя. Твой брат Лука.
декабрь 2013
«Особенно отрицательно воспринимается то, что в результате принудительных вербовок женщин отрывают от маленьких детей, а детей школьного возраста — от семей. Те, кого пытаются завербовать, всеми способами стараются уклониться от вывоза в Германию». Сопротивление вербовке и угону в немецкий тыл для использования в качестве рабочей силы в Третьем рейхе было в России гораздо более активным, чем на других оккупированных территориях. Вопрос о том, что больше содействовало этому — политическая зрелость, вера в советские идеалы или же осознание той горькой истины, что немцы пришли
Советские рабочие на принудительных работах на горном предприятии в Бойтене (Верхняя Силезия) во время обеденного перерыва. 1943 год
в качестве колониальных господ, обращавшихся с русскими, согласно одному образному выражению, «как с белыми неграми», — остается дискуссионным. Но можно сказать, что все эти факторы в большей или меньшей степени сыграли свою роль. Автор — доктор исторических наук, профессор кафедры теории и истории государства и права Новгородского государственного университета
55