Я знаю, что я ничего не знаю
№ 5 | май 2012
32 | Похищение в Париже
70 | Браунинг, человек и пистолет
Белые
Похищение в Париже Леонид Млечин
Подробности секретной операции советских спецслужб по устранению генералов Кутепова и Миллера.
Случайная правда ОГПУ глубоко проникло в среду высшего белогвардейского командования. Советскими агентами были адмирал Крылов, генерал Монкевиц, который симулировал самоубийство в ноябре 1926 года с тем, чтобы скрыть бегство в Советский Союз, и бывший начальник штаба самого Кутепова во время Гражданской войны генерал Штейфон. Что касается похищения Кутепова, советские власти на протяжении многих лет отрицали свою причастность к устранению генерала. Правда вскрылась почти случайно. В 1965 году в некрологе, опубликованном в «Красной звезде» по поводу смерти комиссара КГБ Сергея Пузицкого, говорилось, что он «не только участвовал в захвате бандита Савинкова и уничтожении “Треста”, но и выполнил блестящую операцию по аресту Кутепова и ряда белогвардейских организаторов и вдохновителей военного вторжения во время Гражданской войны».
32
Похищение
25 января 1930 года проживавший в Париже на улице Руссель русский генерал Кутепов получил записку с предложением о встрече. Записка была прочитана и тут же уничтожена. Кутепов кивнул, и принесший записку покинул небольшую квартиру на четвертом этаже дома №26, избежав встречи с кем-либо из домочадцев. В 1928 году, после смерти генерала Врангеля и великого князя Николая Николаевича, генерал Александр Павлович Кутепов возглавил Российский общевоинский союз, объединивший остатки Добровольческой армии. Он считался бесспорным вождем эмигрантского офицерства, особенно молодежи. РОВС держался на его энергии, инициативе и личном авторитете. Кутепов сам руководил всей боевой и разведывательной работой РОВС, которая так тревожила Москву. Обращаясь к членам своей организации, он говорил: «Пусть каждый воинский чин помнит, что, раз поднявши меч, опустить его не может, ибо меч наш карает неправду, насилие и зло, царящие в России». Кутепов хотел превратить РОВС из клуба ветеранов в боевую организацию. Он верил, что большевики в Москве долго не продержатся — народ их свергнет. Надо просто помочь организовать внутреннее сопротивление большевистской власти. Москва считала РОВС источником постоянной опасности. Конечно, в 1930 году рассеянные по Европе остатки Добровольческой армии лишь с большой натяжкой можно было рассматривать как непосредственную угрозу для страны. Но в Москве по-прежнему полагали, что в случае большой войны в Европе противники Советского Союза неминуемо обратятся за помощью к белогвардейцам. Русские офицеры, работавшие в Париже таксистами, охраняли генерала. Его возили, сменяясь, тридцать три таксиста — по одному человеку на каждый день месяца, трое в резерве. Но это не была постоянная охрана. Офицеры сопровождали генерала в тех случаях, когда можно было ожидать неприятностей. Записка, полученная генералом 25 января, не сулила никаких неприятностей. В тот день в 11 часов Кутепов обещался быть на панихиде по генералу Каульбарсу
в церкви Галлиполийского союза. К обеду он просил ждать себя к половине первого. А после обеда собирался поехать с женой и сыном за город, чтобы осмотреть виллу, которую они предполагали снять. Педантичный, скрупулезно точный, никогда не опаздывавший Кутепов вышел из дома ровно в половине одиннадцатого. Идти ему было не больше двадцати минут. Короткая встреча, на которую его пригласили накануне, была назначена на трамвайной остановке на улице Сэвр. Кутепову важно было поговорить с автором записки, который обещал солидную материальную помощь РОВС. Союз, как, впрочем, и вся эмиграция, ни в чем так не нуждался, как в деньгах. Но щедрый меценат так и не появился. По улице Удино Кутепов пошел в сторону бульвара Инвалидов. Он не обратил внимания ни на две замершие в неудобном для стоянки месте легковые машины с пассажирами, ни на полицейского, который прежде здесь не стоял. Когда Кутепов поравнялся с одной из двух легковых машин, из нее одновременно вышли два человека. Один из них повелительным тоном сказал генералу: — Господин Кутепов? Мы из полиции. Вам придется поехать с нами в префектуру. Вопрос важный и не терпит отлагательства. Кутепову показалось странным, что полиция приглашает его таким необычным образом, тем более в воскресенье. Но фигура полицейского в форме снимала все сомнения. Кутепов уселся на заднее сиденье, и машина рванула с места. Генерал не оглянулся и потому не увидел, что полицейский внезапно покинул свой пост. Он уселся во вторую машину, которая устремилась вслед за первой. Больше генерала Кутепова не видели. Мне не известны документы, относящиеся к его судьбе. До Москвы его не довезли. Но едва ли чекисты имели приказ его убить. Скорее, должны были доставить целым и невредимым, чтобы его можно было допросить и вывести на суд. Сталин любил тогда устраивать публичные процессы.
Вербовка
В сентябре 1930 года во Франции появился бывший белый офицер Петр Григорьевич Ковальский, он же осведомитель советской
госбезопасности, агентурный номер ЕЖ-10. Так началась одна из самых успешных операций советской разведки. Ковальский искал фронтового товарища — генерала Николая Владимировича Скоблина, который участвовал в Первой мировой, вместе с первыми добровольцами проделал знаменитый Ледяной поход, командовал Корниловским полком — одним из четырех, которые были укомплектованы только офицерами и считались цветом Добровольческой армии. Скоблин покинул Россию в 1920 году вместе с разбитой армией Врангеля. Из галлиполийского лагеря перебрался в Париж, где занял заметное место в среде русской эмиграции. Считался влиятельной фигурой в Российском общевоинском союзе. Он был известен еще и благодаря своей жене — Надежде Васильевне Плевицкой, замечательной певице, которая в юном возрасте исполнением народных песен очаровала русскую публику и даже была принята при императорском дворе. Петр Ковальский привез генералу письмо от его брата, оставшегося в Советской России. И сразу завел разговор о переходе генерала на сторону советской власти. Полная запись разговора хранится в личном деле Ковальского. — Коля, я приехал в Париж с единственной целью — спросить тебя, не намерен ли ты бросить всю эту авантюру, перестать играть в солдатики и вернуться, наконец, в ряды родной армии? Мы решили еще раз предложить всем, кого считаем полезными для России, прекратить белую авантюру и вернуться в ряды русской армии. Ковальский продолжал обрабатывать ошеломленного Скоблина: — Коля, ты ведь не маленький и должен все сам понимать. Не переоценивай себя. Ты не политическая фигура, а просто военный специалист, полезный для нашей армии. Показательный процесс над тобой нам не интересен. Расстреливать тебя — только поднимать международную шумиху. Я уполномочен дать тебе гарантию Генерального штаба, что в России ты будешь цел и невредим. Скоблин отвечал с дрожью в голосе: — Я связан присягой и тесной дружбой со своими подчиненными по Корниловскому полку. Эти люди слепо верят мне и готовы идти со мной в огонь и в воду — я не могу обмануть их доверие. Они сочтут мой переход на сторону красных предательством... И есть еще Надюша, которой принадлежит моя жизнь. — Меня удивляют твои рассуждения о присяге, — прервал Ковальский. — Ты давал ее не царю, а народу. Я тебя и зову служить народу. Что касается твоих подчиненных... Мы никогда и не собирались требовать от тебя, чтобы ты рвал с ними. Я глубоко убежден, что честные люди по твоему приказу станут служить вместе с тобой в новой русской армии.
дилетант №5
Генерал Александр Кутепов считался бесспорным вождем эмигрантского офицерства. За это и пострадал
Несостоявшийся десант С похищением Кутепова связаны события, объясняющие, возможно, мотивы действий чекистов. 25 января 1930 года Александр Кутепов поручил поручику Критскому разработать план высадки на Кубань и выразил готовность лично отправиться в СССР с десантом, намеченным на весну 1930 года. Первое обсуждение деталей операции генерал назначил на 27 января. А 26 января Кутепов пропал в Париже. Тем временем 27 января в Москве был арестован ректор Института востоковедения, георгиевский кавалер, бывший генерал-лейтенант Генштаба Андрей Снесарев, обвиненный в руководстве контрреволюционной монархической организацией — Русским национальным союзом (РНС), члены которого якобы поддерживали контакты с эмиссарами РОВС. Всего по делу РНС аресты затронули 50 человек. Тогда же Конотопский отдел ГПУ УССР систематизировал первые оперативные сведения по делу о крестьянском подполье в Борзнянском районе, разработка которого положила начало делу «Весна» и массовым арестам военспецов в Красной армии. 30 января Политбюро ЦК ВКП(б) приняло знаменитое постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», положившее начало трагедии сотен тысяч крестьянских семей.
май 2012
33
Белые Архив опять закрыт Почти четверть века назад я получил возможность изучить личное дело замечательной русской певицы Плевицкой и ее мужа, бывшего генерала Скоблина, с санкции тогдашнего председателя КГБ Владимира Крючкова, желавшего поведать миру об успехах своего ведомства. На Лубянке мне принесли три толстых тома из архива внешней разведки, оставили одного в пустом кабинете, и я приступил к чтению. Выяснилось, что не все хранящееся в архиве такой уж немыслимый секрет. Впрочем, когда после распада СССР Службу внешней разведки возглавил академик Примаков, двери архива закрылись вновь. Хотелось продолжить изыскания, поскольку в ту далекую пору Плевицкая и Скоблин работали в Париже с другими советскими агентами. Но мне ответили, что это чудовищная тайна и раскрыть ее невозможно! Крючков, видимо, об этом не подозревал…
— А где я буду числиться на службе? — задал Скоблин первый практический вопрос. — В Генштабе. — В каком отделе? — Не будь, Коля, мальчиком. Конечно же, в разведывательном управлении. Вербовочный разговор продолжался два дня. Наконец Скоблин сказал: — Я переговорил с Надюшей... Я согласен. Но есть некоторые вопросы, которые хотел бы сразу прояснить. Во-первых, я хочу получить персональную амнистию. Мне нужен документ о том, что Советская Россия больше не считает меня врагом, что прошлое забыто. Во-вторых, я превосходно сознаю, что здесь принесу гораздо больше пользы, чем в Советской России, поэтому не будем пока ставить вопрос о переезде. На сообщение о том, что Ковальский завербовал Скоблина и Плевицкую, Москва ответила шифровкой: «Вербовку генерала считаем ценным достижением в нашей работе. В дальнейшем будем называть его “Фермер”, жену — “Фермерша”. На выдачу денег в сумме 200 американских долларов согласны. Однако деньги ему надо выдавать не вперед, за следующий месяц, а за истекший, так сказать, по результатам работы. Пять тысяч франков на уплату долга выделены». Скоблин, а затем Плевицкая под диктовку написали: «Постановление Центрального исполнительного комитета Союза Советских Социалистических Республик о персональной амнистии и восстановлении в правах гражданства мне объявлено. Настоящим обязуюсь до особого распоряжения хранить в секрете. Б. генерал Н. Скоблин 21.1.31 г. Берлин» Второй документ был серьезнее: «Подписка Настоящим обязуюсь перед Рабоче-Крестьянской Красной Армией Союза Советских
Кутепову удалось сделать «...немного, но если бы из тысяч офицеров, находящихся тут, еще хотя бы сто сделали по столько же, то никакая революция бы не произошла». А. И. Солженицын. «Март Семнадцатого» 34
После исчезновения Кутепова новым главой РОВС стал генераллейтенант Евгений Миллер. В 1937 году он тоже исчез
Социалистических Республик выполнять все распоряжения связанных со мной представителей разведки Красной Армии безотносительно территории. За невыполнение данного мною настоящего обязательства отвечаю по военным законам СССР. Б. генерал Н. Скоблин 21.1.31 г. Берлин» Вслед за Скоблиным письменное обязательство работать на советскую разведку дала и Надежда Васильевна. Почему Скоблин и Плевицкая служили советской разведке? Причин было, видимо, несколько. Разочарование в Белом движении, которое дробилось, старело, теряло надежду на возвращение в Россию. Безнадежность, которая усиливалась с каждым новым сообщением из России: коммунистический режим и не думал разваливаться. Не меньшее значение имели чисто личные причины — отсутствие денег. Скоблин был кругом в долгах. Без Плевицкой не обходился ни один праздник, но сборы были маленькими — эмиграция в целом жила небогато. Вместо Кутепова главой РОВС стал генерал-лейтенант Евгений Карлович Миллер. По его просьбе Скоблин возглавил отдел по связям с периферийными органами. Он был осведомлен обо всем, что планировалось в кругах русской эмиграции, в том числе о самом секретном — о совместных операциях
с участием разведок Румынии, Польши, Болгарии и Финляндии. Надежда Васильевна охотно помогала мужу. Она копировала секретные документы общевоинского союза, которые Скоблин приносил домой, писала за него агентурные донесения. В отчете советской разведки значится, что за несколько лет на основании информации, полученной главным образом от Скоблина, арестовано семнадцать агентов, заброшенных в Советский Союз, и установлено одиннадцать явочных квартир РОВС в Москве, Ленинграде и Закавказье… Имя Скоблина связывается с тремя громкими операциями. Его называют погубителем бывших генералов Белой армии Кутепова и Миллера и красного маршала Тухачевского. Скоблина считают тем человеком, через которого немецкая разведка будто бы подбросила Сталину фальшивые материалы о заговоре в Красной армии, что привело к аресту Тухачевского и других военачальников. Это липа. Судьба Тухачевского и Кутепова решилась без участия Скоблина и Плевицкой. А вот в истории генерала Миллера они сыграли роковую роль.
Еще одно похищение
В аппарате советской разведки стали размышлять о том, как убрать Миллера, чтобы его заменил Скоблин. Соблазнительная идея казалась вполне осуществимой. 22 сентября 1937 года Евгений Карлович Миллер явился к себе в РОВС, на улицу Колизе, 29, в половине одиннадцатого утра. В начале первого сказал начальнику канцелярии генералу Кусонскому, что у него назначено свидание в 12:30, после чего он намерен вернуться на службу. Помня историю Кутепова, генерал имел обыкновение, уходя на встречу, оставлять дома или в рабочем кабинете пакет, который следовало вскрыть в случае его неоправданно долгого отсутствия. В пакет Миллер клал записку с точным указанием, где, когда и с кем он собирался встретиться. Так же он поступил и 22 сентября. Никто об этом не знал, поэтому ни Скоблин, ни Плевицкая не предполагали, что их ждет. Скоблин и Миллер встретились на углу улиц Раффе и Жасмен. Здесь их ждал еще один господин. Втроем, разговаривая, они пошли по улице Раффе к калитке дома на бульваре Монморанси, который был снят советским полпредом Владимиром Потемкиным за тридцать тысяч франков в год. В доме находилась школа для детей советских сотрудников. Но в сентябре каникулы еще не закончились, и школа пустовала. Позднее следствие найдет свидетеля последних минут свободной жизни генерала Миллера. Это был бывший офицер Добровольческой
дилетант №5
армии, который 22 сентября находился на террасе дома всего в нескольких десятках метров от советской виллы. Офицер видел, как у самого входа в советский дом стояли хорошо ему известные Миллер и Скоблин, а между ними — спиной к нему — находился какой-то человек плотного сложения. Скоблин, по-видимому, предлагал войти, но Миллер колебался. Что произошло потом, свидетель не видел, так как в это время его позвали с террасы внутрь дома. Только на другой день, прочитав в газетах о похищении Миллера и исчезновении Скоблина, он понял, чему был свидетелем. Генерала Миллера втолкнули в дом, где находились оперативники Главного управления государственной безопасности, дали хлороформ, уже в бессознательном состоянии заткнули рот и связали руки и ноги. Через несколько минут к дому подкатил большой новый восьмицилиндровый грузовик компании «Форд», приобретенный советским полпредством. В грузовик погрузили большой ящик. В тот вечер Скоблин лег спать, не подозревая, что в половине одиннадцатого вечера генерал Кусонский, встревоженный непонятным исчезновением председателя РОВС, вскрыл оставленный Миллером конверт и прочитал: «У меня сегодня в 12:30 свидание с ген. Скоблиным на углу улиц Жасмен и Раффе. Он должен отвезти меня на свидание с германским офицером, военным атташе в балканских странах Штроманом и с Вернером, чиновником здешнего германского посольства. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина. Возможно, что это ловушка, а потому на всякий случай оставляю эту записку». Кусонский позвонил адмиралу Кедрову, заместителю Миллера. Тот послал домой к Скоблину пожилого офицера Асмолова, который постоянно жил в помещении штаба РОВС, исполняя, кроме прочих, обязанности ночного сторожа.
РОВС сегодня Русский общевоинский союз (РОВС) создан в 1924 году главнокомандующим русской армии генерал-лейтенантом бароном Петром Врангелем. В настоящее время объединяет потомков участников Белого движения и их единомышленников. В сентябре 1992 года РОВС начал работу по перенесению своей деятельности из эмиграции непосредственно в Россию. Здесь он ставит своей задачей добиваться официального юридического осуждения деятельности КПСС и КГБ. Так, РОВС активно выступил в поддержку инициативы ПАСЕ о необходимости международного осуждения коммунизма. Руководство РОВС не одобрило перенос праха генерала Деникина в Москву, назвав нынешний режим «антинациональным», который «нуждается в идеологическом прикрытии своих преступлений — как прошлых, так и нынешних».
И в каждом доме, в каждой комнате, Где люди русские живут, Пускай звучит печально: помните Погибших подвиг, жизнь и труд. Уйти от омута нелепого, От этой будничной тоски, — Погибнуть гибелью Кутепова От злобной вражеской руки. Марианна Колосова (на табличке, прикрепленной к ее могильному кресту на кладбище под Сантьяго, надпись: «Русская национальная поэтесса»)
май 2012
35
Белые Версии гибели Кутепова По поводу судьбы генерала Кутепова существуют различные версии. Основная, исходящая из недр КГБ, настаивает на том, что генерал умер от сердечного приступа по пути из Марселя вскоре после того, как теплоход прошел Черноморские проливы, в 100 милях от Новороссийска. Возможно, что приступ спровоцировала большая доза морфия, которую генералу ввели при похищении. Известный врач и хирург профессор Алексинский, пациентом которого был Кутепов, утверждал, что «вследствие ранений в грудь во время войны Кутепов не мог выдержать действие наркотиков», а следовательно, эфир или хлороформ, которым пытались его усыпить в автомобиле, мог оказаться смертельным. По другим данным, он умер от сердечного приступа по дороге в порт, где его ожидало советское судно «Спартак». По еще одной версии, Кутепов оказывал в автомобиле сопротивление и был убит ножом. А Солженицын утверждал, что генерала все же довезли до Москвы, где он погиб во внутренней тюрьме Лубянки. В эмигрантской среде многие придерживаются мнения, что Кутепов, оказавшись в руках чекистов, покончил жизнь самоубийством. Помимо агентов-нелегалов ОГПУ в операции по похищению Кутепова участвовали и французы — рамочный мастер Морис Онель и его брат, владелец гаража в парижском пригороде Леваллуа-Перре. Именно Онель, коммунист, был среди «полицейских», посадивших генерала в машину. По французской версии убийства, генерал скончался еще в автомобиле и был похоронен в саду дома брата Онеля. А по другим сведениям, труп Кутепова растворили в ванне с кислотой.
Памятник Русской армии в турецком городе Галлиполи создан в 1921 году и передан генералом Кутеповым городским властям. В 1949 году памятник был разрушен землетрясением, а в 2008 году восстановлен. На снимке: уменьшенная копия памятника, установленная на кладбище СентЖеневьев-де-Буа как мемориал солдатам Русской армии 36
— Надо узнать, во-первых, не пропал ли и Николай Владимирович, — озабоченно сказал адмирал Кедров. — Ежели он на месте, то пусть вспомнит, где и когда они расстались с Евгением Карловичем. Но дом Скоблиных был пуст. Асмолов вернулся в штаб РОВС. Здесь недоумевали: — Неужели и Скоблин пропал? Но Надежда Васильевна должна была бы остаться дома, почему же ее нет? С ней-то что могло приключиться? Полковник Мацылев вдруг вспомнил, что Скоблин и Плевицкая иногда ночуют в гостинице «Пакс». Мацылева послали в гостиницу. Полковник ничего не знал об уже прочитанной записке Миллера и о том, что Скоблин уже на подозрении. Поэтому когда он будил Скоблина и просил немедленно приехать в штаб РОВС, то никак не мог вспугнуть генерала. Скоблин, без шляпы, в легком летнем пальто, на такси поехал на улицу Колизе. Но события развивались совсем не так, как планировали Скоблин, Плевицкая и их руководители из 5-го отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР. Скоблина сразу же спросили: — Где Миллер? — Я не знаю, — спокойно ответил генерал. — Когда вы его видели в последний раз? — В воскресенье, — не моргнув глазом, сказал Скоблин. Тогда ему показали записку, оставленную Миллером. Скоблин смутился, но тут же хладнокровие вернулось к нему. Он стал говорить, что в это
время они с женой сидели в ресторане, у них есть свидетели. Адмирал Кедров и генерал Кусонский сказали, что направляются в комиссариат полиции, и предложили ему поехать вместе с ними. Скоблин понял, что все рухнуло: в полиции его арестуют. Он улучил минуту, когда внимание растерявшихся руководителей РОВС было отвлечено от него, вышел из комнаты и исчез. И больше никто из знакомых его не видел. История исчезновения Скоблина полвека оставалась загадкой.
Развязка
Где же спрятался Скоблин? Там, где ни полиции, ни контрразведке РОВС никогда бы не пришло в голову его искать. С первого этажа дома на улице Колизе, где находился штаб РОВС, Скоблин поднялся на второй этаж, в квартиру бывшего министра Временного правительства, бывшего министра в сибирском правительстве Колчака, видного в прошлом московского промышленника Сергея Николаевича Третьякова. Бывший министр, обедневший и одинокий, работал на советскую разведку. По счастливой для Москвы случайности дом, который арендовал в Париже РОВС, принадлежал семье Третьякова. Правда, сам Третьяков из семьи ушел, но представители советских спецслужб уговорили его вернуться. В кабинете генерала Миллера советские разведчики ночью установили подслушивающее устройство, и несколько лет подряд Третьяков каждодневно проводил несколько часов с карандашом в руках, надев наушники и записывая все, что ему удавалось услышать. Затем он составлял донесение и передавал его сотруднику парижской резидентуры советской разведки. В 1942 году немцы, которые оккупировали Францию, нашли это оборудование. Третьяков был арестован как советский шпион, в конце 1943-го его казнили... Николая Владимировича Скоблина вывезли в Испанию, где след генерала исчезает навсегда. В Испании шла гражданская война, и говорили, что он погиб при бомбардировке. Скорее, от генерала избавились. Устранение организовал глава представительства НКВД в республиканской Испании Александр Орлов. А что произошло с Миллером? Связанного генерала, которому дали хлороформ, отвезли в портовый город Гавр. Здесь в порту на разгрузке стояло советское судно «Мария Ульянова», которое доставило 5522 тюка с бараньими кожами на общую сумму девять миллионов франков. Портовой команде оставалось выгрузить еще шестьсот тюков, когда капитан получил приказ принять важный дипломатический груз и немедленно покинуть порт. Французским таможенникам были предъявлены документы, из которых следовало, что
в тяжелом ящике, который втащили на палубу, содержится дипломатическая переписка советского полномочного представительства во Французской республике. Дипломатическая переписка таможенному досмотру не подлежит. Полицейское расследование быстро привело сыщиков в Гавр. Они справедливо заподозрили, что Миллера увезли на советском судне. Министр обороны Эдуард Даладье вызвал к себе советского посла и потребовал, чтобы пароход немедленно вернулся во Францию. Требование не было выполнено. 29 сентября «Мария Ульянова» дошла до Ленинграда, на следующий день Миллера доставили в Москву. Держали его во внутренней тюрьме Главного управления государственной безопасности НКВД под именем Петра Васильевича Иванова. Идея устроить публичный процесс отпала, и 11 мая 1939 года его расстреляли. А бывший штабс-капитан Петр Георгиевич Ковальский, который завербовал Скоблина и Плевицкую, был расстрелян еще в 1937 году. Сменив несколько мест работы, он устроился старшим бухгалтером конторы «Главхлеб» в Ворошиловграде, где и был арестован сотрудниками управления НКВД по Донецкой области. В обвинительном заключении говорилось: «Из дела-формуляра Ковальского видно, что Ковальский имеет ряд фактов, подозрительных в проведении им разведывательной работы в пользу Польши». О расстреле своего секретного сотрудника как польского шпиона в разведке ничего не знали. И московские разведчики еще два года тщетно искали Ковальского по всей стране, потому что опять понадобились опытные агентывербовщики… Надежда Плевицкая, захватив с собой деньги, по всему городу искала мужа, чтобы спасти его и себя. Но поиски были безуспешными. Она не сумела связаться и с сотрудниками парижской резидентуры советской разведки, потому что не знала, как это сделать, — отношения с разведчиками поддерживал Николай Владимирович. Надежду Васильевну посадили на скамью подсудимых вместо ее мужа. Обвинение не располагало доказательствами ее соучастия в похищении Миллера, но приговор был тяжелым: двадцать лет каторжных работ. Прокурор в обращении к присяжным сказал: суд предостерегает этим приговором иностранцев, совершающих преступление на французской земле. Плевицкая умерла во французской каторжной тюрьме в 1940 году. Парижская резидентура советской разведки передала в центр последнее сообщение о своем агенте по кличке «Фермерша»: «Перед смертью ее исповедовал православный священник. Есть основания полагать, что исповедь, в которой она все рассказала, была записана французской контрразведкой с помощью скрытых микрофонов».
дилетант №5
Спасай кто может После того как кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа стало местом паломничества туристов из России, местные власти взялись уничтожать коллективный памятник русской истории. Причем поступают вполне по закону: коммунальное кладбище предназначено только для жителей данной коммуны. На этом основании многим русским семьям отказывают в захоронении родственников, если они проживали вне Сент-Женевьев-де-Буа. Так, чтобы получить место для великого танцовщика Рудольфа Нуриева, потребовалось вмешательство тогдашнего президента Франсуа Миттерана. 7 апреля 1927 года в Сент-Женевьев-де-Буа по инициативе княгини Веры Мещерской был открыт русский старческий дом. Постепенно на местном кладбище образовался “русский уголок”, где хоронили постояльцев приюта. К концу 30-х годов уже вся русская эмиграция считала кладбище своей землей, и русские могилы заняли немалую часть его территории. 14 октября 1939 года была освящена кладбищенская церковь Успения, построенная по проекту архитектора Альберта Бенуа. Более 6 тысяч могил, 10 тысяч захоронений — это и мартиролог пережитой Россией драмы, и ненаписанный учебник ее истории. Среди могил множества знаменитостей, нашедших последний покой в Сент-Женевьев-де-Буа, братские захоронения Русского кадетского корпуса, алексеевцев, дроздовцев, казаков во главе со знаменитым атаманом Африканом Богаевским. Здесь же могила генерала Кутепова, но только символическая, поскольку так до сих пор и неизвестно, где и как он нашел свою смерть. Что может спасти кладбище как русский некрополь? Добрая воля властей Франции и России, которые должны объявить его историческим памятником под охраной двух государств. Виталий Дымарский
Символическая могила генерала Кутепова На снимке: кладбище в Сент-Женевьевде-Буа, май 2012 года. Снесено еще несколько русских могил
май 2012
37