Я знаю, что я ничего не знаю
№ 12 №|8декабрь | август 2012
6 | Николаевский тупик
94 | Козлы не мы!
Рождество
40
дилетант №12
Елочка, зажгись! Елена Душечкина
«7208 года декабря в 20 день великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич всея Великия и Малыя и Белыя России указал сказать…» — это начало указа Петра № 1736 «О праздновании Нового года». Он предписывал впредь вести летоисчисление не от сотворения мира, но от Рождества Христова, а день «новолетия» отмечать не 1 сентября, а 1 января — «по примеру всех христианских народов». По западному обычаю
В первый день нового, теперь уже 1700 года велено было пускать ракеты, зажигать огни, палить из пушек и украсить столицу, тогда еще Москву, хвоей: «А в знак того доброго начинания <…> по большим и проезжим знатным улицам <…> и у домов нарочитых духовного и мирского чину перед вороты учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, елевых и можжевеловых». Петр явно осознавал необычность своих требований и потому подробно разъяснил населению столицы, «как удобнее и пристойнее» следует «учинять» украшения из хвои. «Людям скудным» он повелел «хотя по древцу или ветви на вороты или над хороминою своею поставить». Этот указ Петра и явился в России началом трехвековой истории обычая устанавливать елку на зимних праздниках. Однако к будущей рождественской елке он имел косвенное отношение. Город декорировался не только еловыми, но и другими хвойными деревьями. Рекомендовалось использовать как целые «древа», так и ветви, а украшения из хвои предписывалось ставить снаружи: на воротах, крышах трактиров, улицах и дорогах. Тем самым елка становилась деталью новогоднего городского пейзажа, а не рождественского интерьера, чем она стала впослед-
декабрь 2012
Советский плакат начала 1950-х годов
ствии. Для Петра во вводимом им обычае (с которым он познакомился, скорее всего, в Амстердаме при встрече 1698 года) важной была как эстетическая сторона (город велено было именно украсить хвоей), так и символическая: декорации из хвои следовало создавать в ознаменование Нового года.
елка на Кабаке
Зная об отношении русских к хвойным деревьям и особенно к ели, с трудом себе представляешь Москву 1 января 1700 года, всю утыканную хвоей. Дело в том, что в русском народном сознании ель, растущая обычно в темных сырых местах, издавна связывалась с образами низшей мифологии (чертями, лешими и прочей лесной нечистью). Это, например, нашло отражение в пословице: «Венчали вокруг ели, а черти пели». Слово «елс» было одним из имен черта: «А коего тебе елса надо?» Ель считалась смертным деревом. Из опасения смерти членов семьи ее запрещалось высаживать около дома, а еловые ветви использовались (и до сих пор используются) на похоронах. Смертная симво-
лика ели отразилась во многих поговорках: «смотреть под елку» означало тяжело болеть, «угодить под елку» — умереть, а «еловой домовиной» называли гроб. Звуковая перекличка спровоцировала сближение слова «елка» с рядом нецензурных слов. Все это отнюдь не способствовало использованию этого дерева в России в качестве новогоднего украшения. Скорее всего, именно по этой причине после смерти Петра его рекомендации были основательно забыты. Но в одном отношении они имели забавные последствия. Царские предписания сохранились в убранстве питейных заведений, крыши и ворота которых перед Новым годом принято было украшать елками. Пушкин в «Истории села Горюхина» упоминает «древнее общественное здание» (то есть кабак), украшенное «елкою и изображением двуглавого орла». В результате кабаки в народе стали называть «елками» или «ИванамиЕлкиными»: «Пойдем-ка к Елкину, для праздника выпьем»; «Видно, у Ивана Елкина была в гостях, что из стороны в сторону пошатываешься». А ввиду склонности к замене «алкогольной» лексики
Из опасения смерти членов семьи ель запрещалось высаживать около дома 41
Рождество эвфемизмами, возникли «елочные» дуплеты: «елку поднять» — пьянствовать, «идти под елку» — идти в кабак, «быть под елкой» — находиться в кабаке. Эта возникшая связь елки с темой пьянства органично вписалась в семантику ели, связывающую ее с нижним миром. На протяжении всего XVIII века нигде, кроме питейных заведений, ель в качестве элемента новогоднего декора не фигурирует: она отсутствует в новогодних фейерверках и «иллуминациях», столь характерных для «века просвещения» и представлявших собою сложные аллегории. Не упоминается она и при описании роскошных святочных маскарадов при царском дворе. Правда, на Святках и на Масленице небольшие елочки устанавливали на катальных горках
Почтовая открытка 1940–50-х годов
Абстрактная световая конструкция вместо традиционной рождественской елки на центральной площади Брюсселя. Декабрь 2012 года
и возле балаганов, а елочные ветви разбрасывали по поверхности замерзшей Невы, обозначая ими пути санных перевозов. К обычаю рождественского дерева это не имело никакого отношения. Однако постепенно елка стала превращаться в ритуальный атрибут Рождества. И это произошло уже в начале XIX столетия, в Северной столице, где ее первое время на немецкий манер называли «рождественским деревом».
Два века спустя
Бытует мнение, что советская власть запретила празднование елки сразу после Октябрьского переворота. Однако это не так. Вначале новая власть на елку не посягала. В течение первых послереволюционных лет дети разучивали вовсе не революционные гимны, а более соответствующие их возрасту песенки вроде «Елочка, елочка, как мы тебя любим!» Но
Елка, против которой когда-то выступала православная церковь, теперь стала называться «попов ским обычаем» 42
благосклонное отношение к елке продолжалось недолго. Со второй половины двадцатых годов советская власть и коммунистическая партия вступили на путь борьбы с «религиозными предрассудками». XVI партийная конференция, прошедшая в апреле 1929 года, «года великого перелома», утвердила «новый режим работы», введя пятидневку или непрерывную рабочую неделю. Церковные праздники отменялись, а день Рождества Христова превратился в обычный рабочий день. Вместе с Рождеством отменялась и елка. Елка, против которой когда-то выступала православная церковь, теперь стала называться «попов ским обычаем». Центральные газеты обличали партийное руководство городов и сел, где устраивались елки. Писатели ополчились на елку как на «старорежимный обычай»: «Религиозность ребят начинается именно с елки», «Долой елку и связанный с нею хлам». Рождеству и елке противопоставлялись праздники социалистического государства, главным из которых был день 7 ноября — годовщина Октябрьской революции. Тогда казалось, что елке пришел конец. Предновогодними вечерами по улицам ходили дежурные, вглядываясь в окна квартир: не
дилетант №12
«Новогоднюю елку ставили тайно. Окна занавешивали одеялами, чтобы никто не видел» светятся ли где-нибудь огни елок? И все же полностью искоренить обычай не удалось: елка «ушла в подполье». В семьях, верных дореволюционным традициям, ее продолжали устраивать. Делали это с большой осторожностью: «Новогоднюю елку ставили тайно. Окна занавешивали одеялами, чтобы никто не видел», — вспоминает мемуаристка. И вдруг 28 декабря 1935 года в газете «Правда» появилась заметка, подписанная кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б) Павлом Постышевым: «Давайте организуем к Новому году детям хорошую елку!» Расправившись с «не иначе как левыми загибщиками», ославившими детское развлечение как буржуазную затею, автор
декабрь 2012
в декларативном тоне предлагает «положить конец» «этому неправильному осуждению елки». Он призывает комсомольцев и пионерработников в срочном порядке устроить под Новый год елки для детей: «В школах, детских домах, дворцах пионеров… — везде должна быть детская елка! Не должно быть ни одного колхоза, где бы правление вместе с комсомольцами не устроило бы накануне Нового года елку для своих ребятишек. Горсоветы должны помочь устройству советской елки для детей нашей великой социалистической Родины». Заметка кончалась призывом: «Итак, давайте организуем веселую встречу нового года для детей, устроим хорошую советскую елку во всех городах и колхозах!»
«елка в Сокольниках». иллюстрация николая Жукова, начало 1950-х годов
«РеабилитаЦия» ПРаздника
Каким образом могла появиться в «Правде» эта заметка? Была ли спущена сверху соответствующая директива или же она стала личной инициативой автора? Как было получено одобрение свыше? А без одобрения она, конечно же, не увидела бы света. Не исключено, что «реабилитация» елки была предопределена, по выражению американского историка Роберта Такера, «политикой популистского традиционализма», которую начал проводить Сталин с середины тридцатых годов. Но если возвращение елки было предопределено, то почему все-таки статья была напечатана за подписью Постышева? В последние дни декабря 1935 года в Москве проходил пленум ЦК ВКП(б), и Постышев, как член ЦК ВКП(б), кандидат в члены Политбюро ЦК и второй секретарь ЦК КП(б) Украины, конечно же, был в столице, участвуя в его работе. Сам он на пленуме не выступал, но его реплики в адрес докладчиков отмечены в печати. Через год с небольшим, в феврале 1938 года, переведенный с Украины на пост первого секретаря Куйбышевского обкома и горкома партии, Постышев был арестован, а еще через год — расстрелян. Однако в конце 1935 года Постышев еще был в силе. Можно проследить, как в книгах о Постышеве, которые одна за другой начинают выходить после его посмертной реабилитации в 1956 году, создается легенда о человеке, подарившем елку советским детям. Мемуаристы и биографы освещают жизненный путь Постышева как профессионального революционера и истинного коммуниста, загубленного Сталиным и его приспешниками. Во время Гражданской войны он проводил военно-полевые суды на Дальнем Востоке, говоря при этом: «У нас нет уложений о наказании, у нас есть классовая совесть и революционное самосознание». Но в дальнейшей своей деятельности Постышев изображается как партийный руководитель, главной заботой которого были дети. «Павел Петрович, — пишет одна мемуаристка, — очень любил
43
Рождество детей. Он находил время, чтобы побывать в школах, детских домах, пионерских отрядах, в учреждениях, клубах и даже при жактах, где были пионерские форпосты». «Товарищ Постышев известен своею исключительной любовью к детям и исключительной заботой о них», — вторит корреспондент «Нового мира». «Доброе сердце» — называет Постышева один из его сослуживцев. Авторы мемуаров о Постышеве и его биографы никогда не забывают включить в число его праведных дел возвращение елки: «Какой живой отклик и у родителей, и у самой детворы встретило его предложение устраивать елки!» Факт выступления Постышева с докладом о возвращении елки документально не подтверждается. Да и трудно себе вообразить обсуждение на пленуме ЦК вопроса такого уровня. Но некоторые сведения о том, что происходило в Москве в те декабрьские дни 1935 года, сохранились. Мемуары Хрущева, в частности, включают такой эпизод: «Не помню года и тем более месяца, но вот однажды позвонил мне Сталин и гово-
Павел Постышев (партийный псевдоним ермак). 1928 год
рит: „Приезжайте в Кремль. Прибыли украинцы, поедете с ними по Москве, покажете город“. Я тотчас приехал. <…> Постышев поднял тогда вопрос: „Товарищ Сталин, вот была бы хорошая традиция и народу понравилась, а детям особенно принесла бы радость — рождественская елка. Мы это сейчас осуждаем. А не вернуть ли детям елку?“ Сталин поддержал его: „Возьмите на себя инициати-
ЭТУ ПеСнЮ не ЗАДУшишЬ, не УБЬешЬ Первые авторские рождественские песни в России были немецкими. Одна из них — «Тихая ночь, святая ночь» — поется и по сей день. Она появилась в 1818 году и долгое время считалась народной. Но прусский король Фридрих Вильгельм IV приказал разыскать авторов. К этому времени поэт умер в нищете, а композитора помогло найти настоящее чудо: в 1854 году на репетиции один из мальчиков на замечание хормейстера ответил, что он поет так, как его научил отец, который и сочинил эту песню... На звание самой популярной в мире рождественской песни претендует «Jingle Bells», хотя речь в ней идет просто о зимней прогулке на санях. Американец Джеймс Лорд Пьерпонт написал песню в Массачусетсе, а авторские права на нее оформил в Джорджии, и с тех пор штаты воюют за право считаться родиной бессмертного хита. Стихотворение «В лесу родилась елочка» написала Раиса Кудашева. Ее стихи, которые она подписывала псевдонимами, с удовольствием публиковали детские журналы. Однажды одно из них попалось на глаза Леониду Бекману, ученому и любящему отцу. Он намурлыкал нехитрую мелодию на стихи Кудашевой для своей дочери. Его жена, известная пианистка Елена Бекман, переложила песенку на ноты. О том, что песенка живет своей жизнью, скромная поэтесса узнала случайно, услышав в 1921 году, как ее исполняют уличные музыканты. В 1935 году Михаил Красев написал музыку на стихи Зинаиды Александровой «Маленькой елочке холодно зимой», и теперь водить хороводы на детских утренниках стали под нее. Первой новогодней песней для взрослых в России стали «Пять минут» из рязановской «Карнавальной ночи». Дилетант 44
ву, выступите в печати с предложением вернуть детям елку, а мы поддержим“. Так это и произошло. Постышев выступил в „Правде“, другие газеты подхватили идею». Приведенный здесь разговор мог состояться в декабре 1935 года. «Предложение тов. Постышева» было принято к сведению молниеносно. В том же номере «Правды» уже сообщалось о «бойкой торговле» елками на рынках Москвы. Следующий номер газеты информировал читателей о телеграммах, разосланных районным секретарям комсомола во все концы Страны Советов с рекомендацией устраивать для школьников елки. Московский облисполком дал указания райсельхозам о заготовке елок. За подписью секретаря ЦК ВЛКСМ Александра Косарева вышло постановление о проведении 1 января елок в школах, детских клубах и детских домах, о необходимости привлечения к этому делу родителей и школьных шефов. На прилавках магазинов появился «расширенный ассортимент елочных украшений», а артели и промкооперации предлагали покупателям «специальные елочные наборы, фигурные пряники и марципанные фигуры». 30 декабря «Правда» с удовлетворением сообщала о грандиозных елках, которые в новогодний вечер засверкают в парках культуры и отдыха. В последний день старого года отреагировала и провинция — корреспондент из Воронежа сообщал: «Многие колхозники сегодня выехали в лес за елкой». Так в течение четырех дней (включая день опубликования заметки Постышева) был «положен конец неправильному осуждению елки» и возрожден дореволюционный праздничный обычай. Сейчас трудно представить те чувства — радости, недоумения, настороженности, которые вызвала у читателей заметка Постышева. За несколько дней до наступления Нового года главная газета страны не только разрешает, но рекомендует (по существу — приказывает!) устраивать елки. Растерянность педагогов можно понять. Они ждали четких установок, опасаясь, как бы чего не вышло: «Елка явилась
дилетант №12
Звезды, гирлянды и шары Считается, что в России стали наряжать елки в тридцатые годы ХIХ века. Царствовавший тогда Николай I считал семейные праздники важным средством воспитания подданных. Елки, а значит, и игрушки, быстро вошли в моду среди высшей российской знати. Устроить елку тогда было удовольствием не из дешевых, ведь елочные игрушки везли из самой Германии. Первыми кустарными украшениями стали стеклянные бусы. Когда украшений на елку не хватало, на нее навешивали ювелирные изделия, банты из дорогих тканей. После Октябрьского переворота рождественские елки еще какое-то время сохранялись, но с новыми вариантами игрушек. Например, в одном из красноармейских клубов Юга России на елку в качестве украшения повесили кукол, изображавших Врангеля, Деникина и батьку Махно. В тридцатые годы изменилась и верхушка елки: Вифлеемскую звез-
внезапно. Ее никто не ждал, не готовился к ней. В школах, детсадах, в семьях заволновались». Как организовывать праздник, каков должен быть его сценарий, что вешать на елку, можно ли ангела, звезду, можно ли Деда Мороза?.. И все же в большинстве случаев, прежде всего под нажимом властей, елки были проведены.
«Мы весело пляшем у елки большой»
На первый взгляд, возвращение «старорежимного» обычая в суровую эпоху тридцатых годов может показаться удивительным. Однако следует учесть, что «реабилитация» елки произошла через месяц
ду заменили на пятиконечную, красную или серебристую. Иногда на верхушку вместо звезды водворяли пику. Милитаристская тематика — девочкасанинструктор, пограничник с собакой, танки и иная военная техника — появилась перед Второй мировой войной. Похожие игрушки в те же времена, кстати, были и в Германии. В довоенную и послевоенную пору детские журналы заполнились подробными инструкциями по изготовлению самодельных игрушек. Поэт и переводчик Ирина Токмакова, дочь московского врача, оставила воспоминания о том, как делали игрушки в предвоенное время. Она назвала этот процесс священнодействием. На керосинке варили клейстер, в него обмакивали вату, которая должна была хорошенько засохнуть. Из нее получались разные фигурки, раскрашенные акварельными красками. Хрущевский период привнес в елочное убранство совершенно новую тему — сельскохозяйственную. На елках «выросли» игрушечные по-
с небольшим после того, как на Первом Всесоюзном совещании стахановцев Сталин произнес знаменательную фразу: «Жить стало лучше, товарищи, жить стало веселее». В том же 1935 году поэт Виктор Гусев написал «Песню советских школьников», цитата из которой — «За детство счастливое наше спасибо, родная страна!» — на долгие годы стала самым известным детским лозунгом. Возвращение елки как нельзя лучше соответствовало пропаганде идеи счастливого детства. Если помнить об этом, то причина возвращения елки становится более понятной. По мнению советских идеологов, елка, как и многое другое в до-
Возвращение елки как нельзя лучше соответствовало пропаганде идеи счастливого детства декабрь 2012
чатки кукурузы, гроздья винограда, стручки фасоли и перца, морковь и груша... Именно тогда появилось еще одно новшество — мини-елки и, соответственно, мини-украшения — как атрибут малогабаритных квартир. В девяностые Россию наводнил китайский ширпотреб и пришла мировая мода: из домашней и «детской» елка стала превращаться в дизайнерское дерево для взрослых. По материалам книги Аллы Сальниковой «История елочной игрушки, или Как наряжали советскую елку» Новое литературное обозрение, Москва, 2012
революционной культуре, могла послужить укреплению победившего режима, возвращая людям привычные радости жизни. Так елка была возрождена и поставлена на службу советской власти. Через год, веселясь вокруг разукрашенного дерева, уже мало кто вспоминал недавний запрет на елку. Однако теперь елка выступала в новом качестве — не как рождественская, а как новогодняя. И на ее верхушке горела не Вифлеемская звезда, когда-то приведшая волхвов к младенцу Христу, а символ советской власти — красная пятиконечная звезда, ассоциирующаяся со звездами, горящими на башнях московского Кремля. Роль Павла Петровича Постышева в деле «реабилитации» елки к следующему, 1937 году, была предана забвению. Да и самому Постышеву в это время было уже не до елки. До предъявления ему ордера на арест оставалось чуть более года.
45