Я знаю, что я ничего не знаю
№ 9№ |8сентябрь | август 2012
6 | Поп-революционер
64 | Они сражались за Родины
Спаленная пожаром
Парадокс Ростопчина и гений Бове Алексей Соломин
Один из них разрушил Москву, другой создал ее заново. Возможно, они даже не были знакомы, и уж точно не были дружны, но в истории их имена надежно связаны. Градоначальник и архитектор, каждый по-своему, являются авторами более знакомой нам Москвы — возникшей после Отечественной войны 1812 года.
Триумфальная арка воздвигнута в 1829—1834 годах по проекту архитектора Бове в честь победы русского народа в Оте чественной войне 1812 года
32
дилетант №9
Федор Ростопчин считал родоначальником
своего рода Бориса Давыдовича Ростопчу, предком которого, в свою очередь, называли самого Чингисхана. По этому поводу даже есть анекдот: Павел I в присутствии известных князей спрашивает, почему же у него, Федора Васильевича, нет княжеского титула. На это Ростопчин якобы отвечает: «Мой предок, приехавший ко двору, был поставлен перед выбором: или шуба, или княжеское достоинство. Поскольку была лютая зима, он предпочел шубу». Родился Федор Ростопчин в 1763 году в одном из имений своего отца — богатого помещика, отставного военного. «Меня обучали сразу целой куче вещей и разным языкам. Благодаря тому, что я обладал некоторой долей бесстыдства и шарлатанства, меня принимали порой за мудреца», — напишет будущий автор пожара Москвы. Юноша Ростопчин едет за границу — продолжать образование. Там увлекается, в частности, английским боксом. И в таком подготовленном виде Ростопчин опробует военную службу, а уже затем попадет ко двору. Неспроста.
Осип (или Джузеппе) Бове был по рождению иностранцем — сыном итальянского живописца Винченцо Джованни Бове. Его отец большой памяти о себе не оставил, известно лишь, что какое-то время работал в Эрмитаже. В доме юного Бове, появившегося на свет в 1784 году, отдавали предпочтение не наукам, а искусствам. Поселившись вместе с отцом в Москве, будущий ее восстановитель стал православным Осипом Ивановичем. Именно здесь получил свое образование, весьма скромное, сначала у не самого выдающегося итальянского архитектора Кампорези, которого по случайным причинам выписали в Москву из Петербурга. Впрочем, Бове все равно относился к нему с уважением, отмечая как первого своего учителя. В 18 лет Осип Иванович поступил в Архитектурное училище, под руководство известного мастера Матвея Казакова, и стал активно помогать ему на практике. Среди тех его проектов — Голицынская больница, здание Павловской, а также некоторые частные заказы. На примере Осипа два его младших брата, Михаил и Александр, также выберут стезю архитекторов и будут его помощниками.
А затем начинается Отечественная война, и архитектор записывается в ополчение — в распоряжение к Федору Ростопчину cентябрь 2012
33
Спаленная пожаром За командование гренадерским батальоном в Финляндском походе русско-шведской войны 1788–1790 годов граф был представлен к Георгиевскому кресту, но не получил его. Тремя годами позже едва не был награжден орденом Святого Владимира. Проблема была в окружении Екатерины II, враждовавшем с группировкой «гатчинцев» из круга будущего императора Павла Петровича. Продвижение по службе замедлилось именно потому, что Ростопчин не сразу решил, к какому лагерю примкнуть. При Павле I Ростопчин получил все эти ордена и многие другие награды и титулы, но самое главное, он приблизился к императору. Трижды Федор Ростопчин останавливал намерения Павла I объявить войну Пруссии, дважды предотвратил разрыв дипломатических отношений с Австрией. А однажды, когда в приступе гнева из-за военной формы, сшитой в России, император написал указ о закупке сукна только у английских фабрик, Ростопчин снабдил бумагу комментарием: «Не выполняйте этого повеления, потому что он не в своем уме». Павел I не обиделся, а наоборот, слезно благодарил Ростопчина. В конце концов милость Павла сменится немилостью, и Ростопчин уедет из Петербурга. А тут заговор против императора — и Ростопчин заявляет, что он-то не позволил бы ему осуществиться. Очередная опала уводит Ростопчина в село, в родное имение. Параллельно он открывает в себе новые таланты: начинает писать. Сатирически высмеивает реформы Александра I, в особенности подвергает критике приближенного к нему Михаила Сперанского. Первые намеки на проекты отмены крепостного права вызывали у графа тихий ужас. После позорного для России Тильзитского мира Ростопчин начинает ненавидеть все французское. Воспитанный иностранцами, по иронии, Ростопчин быстро перебирается в когорту ура-патриотов. И не ради моды — он действительно был отчаянным консерватором. Но в конце жизни его ждал сюрприз от жены, которая примет католичество, обратив в него и детей.
34
Архитектурное училище, где состоял Осип Бове, относилось к так называемой Кремлевской экспедиции — государственной конторе, которая занималась строительством и ремонтом императорских резиденций в Москве. Это, конечно, не означало знакомства с государем, но, например, позволило Бове работать со знаменитым архитектором Карлом Росси. В качестве его помощника Бове принимал участие в отделке дворца для генерал-губернатора Тверской, Ярославской и Новгородской губерний, мужа сестры Александра I. Росси, занятый множеством заказов, довольно легко передоверял подобные проекты, поэтому дворец в Твери достался в разработку Осипу Бове. В Москве архитектору также удается поработать с рядом государственных зданий и памятников. А затем начинается Отечественная война, и архитектор записывается в московское ополчение — прямо в распоряжение к московскому главнокомандующему Федору Ростопчину. Свидетельств их знакомства, однако, нет.
Большой театр построен в 1821–1824 годах на месте бывшего Петровского театра по проекту Осипа Бове и Андрея Михайлова
После войны уже вполне известный в узких кругах архитектор Бове попадает в Комиссию для строения Москвы, которая стала заниматься восстановлением города после пожара. Новые дома строились по особому расположению, что упорядочивало московские улицы. Многие проекты он выполнял лично, имея при себе лишь нескольких чертежников. Среди первых работ — торговые площади, необходимые для налаживания экономической жизни Москвы. Была переделана Никольская башня, отстроен взорванный угол кремлевского Арсенала. Успехи по службе совпали с удачным браком: супругой Бове становится Авдотья Трубецкая — представительница знаменитого рода. Пока архитектор занимался работой, его жена обустраивала быт и сдавала комнаты внаем.
дилетант №9
Александр I при личном знакомстве с Ростопчиным в 1809 году забыл старые обиды и сделал графа главнокомандующим московским округом с функциями генерал-губернатора Москвы. Именно в этом качестве тот и встретит войну 1812 года. Первоначально главной заботой Ростопчина стало поддержание нормальной жизни города в период военных действий. Как минимум, надо было защищаться от грабежей и мародерства. Чтобы в Москве не начались беспорядки, по приказу Ростопчина были оцеплены колокольни, чтобы нельзя было созывать колоколами людей на площади. Ростопчин создал тайную полицию, которая занималась, соответственно, тайными организациями. Он объявил масонов заговорщиками и предателями. Еще один фронт — пропаганда. Ростопчин прославился своими «афишками» — прокламациями. Они были написаны «мужицким» языком — в такой, как полагал граф, доступной форме в основном пересказывались последние новости с фронта, что, по великому замыслу московского главы, должно было успокоить жителей. Сам он заметно нервничал: ни от Кутузова, ни от Александра I не поступало четких указаний, что следует делать Москве. На знаменитый совет в Филях Ростопчин приглашен не был. «Если бы меня спросили, я бы сказал: уничтожьте город прежде, чем отдадите его неприятелю», — рассуждал граф в личных письмах, при этом в прокламациях продолжал писать, что в Москву французы не войдут. Перед эвакуацией он принесет ритуальную жертву — купеческого сына Верещагина, осужденного за перевод и распространение наполеоновских листовок. Правда, говорят, эта казнь преследовала его галлюцинациями до самой смерти. Французы пытались тушить пожары, когда вошли в Москву, но в городе не было противопожарных средств и орудовали банды поджигателей. Наполеон во всем обвинил Ростопчина, посулив награду за голову графа. Тот же до самой смерти отрицал свою виновность. «Я поджег дух народа», — скажет он в 1817 году.
cентябрь 2012
Большой манеж или Экзерциргауз («Дом для упражнений»), как здание называлось в начале XIX века, был сооружен в 1817 году Августином Бетанкуром, в 1824 году фасады здания были перестроены в классицистическом стиле по проекту Бове
Именно Осипу Бове принадлежит идея разбить парк у самого Кремля (до этого основным местом прогулок москвичей был Тверской бульвар). Там же, в Кремлевской стене, был сооружен грот из руин зданий, башен и стен, взорванных французами. Он находится прямо напротив колонн нынешнего храма Мученицы Татианы при МГУ, возведенного у дома Пашковых, который был передан Московскому университету незадолго до смерти Бове. Композиция: колонны как мужской символ напротив символа женского — грота. Это породило неубедительную версию о масонском значении сооружения и, соответственно, что Бове — тайный масон. Именно при Бове Кремль лишился своего исторического спутника — рва. Река Неглинная стала рекойпризраком, заключенным в трубу. Наконец, появился Большой (тогда Петровский) театр. Академия художеств объявила конкурс, Бове проиграл его старшему профессору архитектуры академии Андрею Михайлову, но все равно вести работы предложили Бове, а уж он построил театр по своему усмотрению: упростил общий вид, сделал более строгим фасад. На первом спектакле в 1825 году пораженные Петровским театром зрители стали звать на сцену не актеров, а архитектора, скандируя: «Бове!» С работой Бове в комиссии связано и первое применение типовых проектов для строительства зданий — жилых и торговых, поскольку до этого архитекторам не приходилось восстанавливать целый город, тем более такой большой. Появились дома, первые этажи которых занимали торговые лавки, а в верхних жили их хозяева. Большое количество заказов Бове принимал и от частных лиц. Строил усадьбы, дома, дворцы. Среди его клиентов были Юсуповы, Хованские, Толстые, Салтыковы, Нарышкины, Мартыновы, Цициановы и многие другие. От Бове осталось не так уж и много. Некоторые здания, например, Манеж, построенный итальянцем по проекту испанского архитектора Августина Бетанкура, современная Москва потеряла совсем недавно, в результате опять же пожара.
35